Лич добра и поддержки [Нариман Ерболулы Ибрагим RedDetonator] (fb2) читать онлайн

Лич добра и поддержки

Глава первая. Личные вещи

/18 марта 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Боги прокляли спятивший Рим… — тихо напевал я, сшивая нервные окончания своего пациента заклинанием. — Город брошенных женщин и калек…

Заканчиваю с нервными тканями, давлю на нужные точки плеча и вызываю рефлекторную реакцию на новой конечности — реакция проходит с запозданием, но это нормально. Хорошая новость уже то, что она вообще проходит. Со временем, немёртвый организм полностью адаптируется к новой конечности и сигнал будет проходить отлично и даже лучше.

— Здесь глотают отравленный дым, режут лезвием вены-ы-ы… — продолжал я напевать, сводя вместе чуждые друг другу мышечные волокна двух организмов. — Здесь по праздникам ходят смотреть, как в агонии бьётся человек… Здесь пирует свирепая Смерть, в жёлтом круге арены-ы-ы…

Ария — это всегда охуенно…

— Босс, — вошёл в прозекторскую Леви.

— Чего там? — повернул я к нему голову.

— Прибыли торговцы из Суз, предлагают на обмен несколько рабов, — сообщил лидер отряда «Активижн», мой верный раб, последняя жопа с краю, адъютант и прихвостень.

Ему не нравится такое положение вещей, но кто бы его ещё спрашивал…

— Ну, так закупайте смело, рабы нам нужны, — бросил я через плечо.

— Из землян, — вздохнул Леви.

— И? — спросил я раздражённо.

— Ну, я подумал… — начал мой подручный.

— Это не входит в твои служебные обязанности, — развернулся я к нему. — Я дал чёткие инструкции: если Ариамен или его буржуйчики захотят продать нам рабов — покупайте. Под замок и на стандартный паёк, а дальше я сам разберусь. Ты что, забыл об этом?

— Не забыл, повелитель, — поклонился Леви.

— Вот и молодец, что не забыл! — вновь вернулся я к лежащему на столе Бренну.

С мозгами нашему начальнику службы безопасности уже не помочь, я предпринял все доступные действия, но он всё ещё такой же тупой, поэтому я решил сделать его сильнее.

Руки и ноги мы ему нашли у обезглавленного трупа, упавшего в десятке миль от моего юного Душанбе. Декапитацию провели умело, одним движением палаческого меча, ровно срезавшего голову жертве прямо между четвёртым и пятым шейными позвонками — это недюжинный скилл.

Поднять такое невозможно, но зато труп пролежал недолго, и я решил пустить его на запчасти. Внутренние органы запаковал в «стартер-пак» для экспериментов, а конечности решил присобачить к Бренну.

Донатер оказался очень крепким малым, почти с 95,5% вероятностью трудившийся в порту амбалом, уж больно характерные повреждения позвоночника и суставов конечностей. Естественно, я поправил все неисправности, также мастерски вживив душнилиевые штифты-усилители в кости. Физическую дурь такие ручки и ножки реципиенту прибавят существенно, а это значит, что дело точно стоит того.

Ноги я к Бренну уже пришил, а сейчас вот заканчиваю пришивать вторую руку.

— Ну что, как самочувствие? — спросил я у моего штатного жополиза, когда закончил со сведением плоти и кожи.

Вот есть у Бренна негативная черта — постоянно, в удобных и неудобных случаях, пытается лизать мне жопу. Спрашивают что-то, отвечает с обязательным добавлением «величайший господин и повелитель» или что-то в этом духе. Кого-то ругаю, начинает подсирать мне, испытывая искреннее негодование к виновнику. Раздражает, честно говоря.

— Чувствую прибавление сил, о величайший из господ… — ответил Бренн, прислушавшийся к ощущениям.

— Неудивительно, — произнёс я. — Встань и попробуй походить.

Немёртвый осторожно слез с прозекторского стола и начал медленно ходить по помещению, боясь рухнуть из-за сместившегося центра тяжести. Ноги донатера были длиннее исходных примерно на десять сантиметров, что обуславливает необходимость тренировок. А так как части тела человека пропорциональны, руки тоже оказались длиннее исходных, но на восемь сантиметров.

Требуху ему я менять не стал, потому что он тупой и нет особого смысла его чрезмерно усиливать. Да и «стартер-пак» с амбала лучше пущу на эксперименты, а Бренн и так походит.

Открываю статистику бедолаги.

Сильно лучше он не стал, хотя «Телосложение» подскочило с восьми до четырнадцати и «Ловкость» с четырёх до шести — это отлично.

По идее, ничто не мешает мне просто так взять и перехерачить ему всю мышечную систему, чтобы нарастить мяса на туловище, что резко увеличит ему «Телосложение» и местами даже «Ловкость». Только это будет нерациональной тратой времени, поэтому я оставлю такое на лучшие времена, когда мне будет совсем нечем маяться…

— Теперь вали отсюда, — приказал я Бренну. — Три дня на адаптацию к новым конечностям, после чего возвращаешься к работе.

— Слушаюсь, величайший владыка, — поклонился самый значимый жополиз в нашем небольшом сообществе.

Закончив с этим немёртвым индивидом, прибираюсь на рабочем пространстве, после чего иду в свою лабораторию. Настало время рубрики «Эксперименты!»

Спускаюсь в небольшое помещение, расположенное в подвале моей пятиэтажки, где теперь размещена моя лаборатория, в которой я провожу некромантские эксперименты и ритуалистические расчёты.

Вообще, поход в родной мир был очень полезным в плане новых сведений, но тащить сюда трупы мутантов я не решился. А вдруг это говно, то есть зараза, вызвавшая Апокалипсис, впитается в нашу благословенную почву и нам всем крышка?

Короче, я решил стратегически выждать, подготовиться к следующей вылазке и «усвоить» то, что мы уже натаскали из родного мира.

Я лично проконтролировал, чтобы у меня в спальне поставили ту жирную плазму на полстены, сам проводил питание, сам устанавливал двуспальную кровать и застилал её белоснежной простынёй. И похрен, что мне не надо спать, ведь лёжа на кровати можно комфортно смотреть эту термоядерную плазму, транслирующую какой-нибудь фильм из богатой коллекции тех давно почивших нуворишей, живших раньше в том коттедже…

Ещё поставил четыре компа, подключил их к общей энергосети, исходящей из подвала моей трёхэтажки.

Мой личный бариста, айтишник Дмитрий Шестопалов, засел за комп с единственной задачей — сваять мне программу для расчёта ритуалов. Пришлось раскрыть ему принципы расчёта рунических формул, что не есть хорошо. Если он не дурак, то о чём-то начнёт догадываться, но я его изолировал от остальных и, по итогу работы, просто прикончу и пущу на стартер-пак для какого-нибудь нового мертвеца.

Моя новая политика базируется на трёх принципах:

1. Мертвецы должны быть как грибы: пребывать в темноте и питаться дерьмом. Знать они должны только то, что нужно для работы и абсолютно ничего о некромантской магии и прочих магических штучках.

2. Мертвецы — это инструменты. Никакой личной привязанности, фаворитизма и прочего идиотизма.

3. Если что-то такое возникает, или мертвец узнаёт слишком много лишнего — в расход.

Уроки из прошлого я извлёк, сраные витаманты очень многое узнали о некромантах, исключительно благодаря моей небрежности, в этом я уже не сомневаюсь, поэтом единственное, что я могу — не допускать таких ошибок впредь и лучше следить за информационной чистоплотностью.

Жаль, конечно, терять компетентного баристу, варящего убийственный кофе, но больше программистов у меня нет. Я и сам мог что-то накидать на базе экселя, но лень заниматься фигнёй, когда есть специалист, а ещё экселевские формулы — это детский сад.

Мне нужна программа, работающая с ошеломительной кучей переменных, поэтому я допускаю, что для её адекватной работы нужны будут большие вычислительные мощности, в связи с чем я собираюсь наведаться в родной мир, чтобы найти там какие-нибудь сервера или что-то вроде того. Шестопалов подскажет, что именно мне нужно, ведь он уже представляет всю полноту моего запроса.

Чтобы эта неблагодарная тварь, готовая предать в силу своей природы, никому не поведала о полученных сведениях, он находится под охраной и входить в его кабинет могу только я.

— Ха-ха, что-то выходит, значит… — посмотрел я на бульон в котелке на портативной газовой плитке.

Механизм некромутаций загадочен, малоизучен, непредсказуем и вообще, местные его просто знают и факультативно используют, когда времени и ресурсов дохрена. Я же, весьма самонадеянно, решил поставить его на научные рельсы.

Есть самый простой из доступных способ вызвать некромутацию — вживить в изъятый у мертвеца орган несколько мутагенов, после чего поместить его в бульон из нигредо и поддерживать температуру не более тридцати градусов, дабы избежать денатурации белков. (1)

Миозин из органа проебать не хочется, поэтому строго слежу за процессом, с кухонным термометром. Для этого у меня тут каждые десять минут появляется Клод Гиймо, что из отряда «Юбисофт».

— Интересненько получается… — произнёс я, поднося к плавающей в бульоне печени лупу.

Подхожу к исследовательскому журналу и начинаю вносить в него сведения о наблюдаемых изменениях.

Во-первых, начал существенно увеличиваться размер печени, причём пропорционально, а не отдельными подсистемами. Во-вторых, был окончательно подтверждён процесс регенерации, потому что отсечённые сосуды начали куда-то расти. Ну и в-третьих, установлено образование костного элемента на поверхности левой доли.

А я всего-то сделал инъекции смеси бензола с мышьяком. До этого запорол две печени и одну селезёнку неверным набором мутагенов, но теперь вижу, что правильно идентифицировал вещества, приведённые в качестве примеров в учебнике по некромантии уровня магистра. Там написано, что если я хочу углубиться в вопрос, надо идти в библиотеку и искать специализированный курс по некромутациям, а не тратить время на изобретение мутантского велосипеда, но у меня тут, кроме этого, особо и вариантов-то нет…

Бензол и мышьяк, инъецированные в обработанную и магически облучённую ткань, вызвали правильную реакцию и дали старт некой мутации, увеличивающей размеры и усиливающей бронирование печени. Скорее всего, если обработаю так другие органы, эффекты будут примерно такими же. Только если печени от такого ништяк, то сердце сильно пострадает в эффективности. Головой надо думать каждый раз, когда решаешься полезть в малоизученную науку, но подобные недостатки видны даже с точки зрения теории. Но я проверю эффекты бензола и мышьяка на сердце, потому что даже неудачные опыты дают кучу полезных сведений.

— Клод! — позвал я лаборанта.

— Да, повелитель? — вошёл в лабораторию немёртвый.

— Где-то через пять часов, гаси конфорку, — приказал я. — Печень аккуратно извлекаешь, после чего в полиэтилен и в холодильник. Завтра с утра напомни мне, чтобы я произвёл вскрытие органа.

— Будет исполнено, повелитель, — поклонился немёртвый.

— Вот и отлично, — криво усмехнулся я, после чего посмотрел на рабочее поле. — Что у нас ещё? А-а-а, серебришко!

Отделённые от Бренна конечности сейчас томятся в бульоне из нигредо и альбедо, но их время пришло.

Вытаскиваю из пластиковой бочки, ранее использованной для сбора дождевой воды и полива сада, руку Бренна и иду к прозекторскому столу.

Доподлинно известно, что серебро и соль являются надёжнейшими средствами против мертвецов. Даже мне держать серебряные монеты не очень-то приятно, даже через перчатки, а менее сильные немёртвые обалдуи вообще теряют пальцы и очень страдают. Если это убивает, то высока вероятность, что это может послужить перспективным мутагеном. Думаю, весь вопрос в концентрации…

Коллоидное серебро — это полная жопа, ужас и кошмар, потенциальная смерть, таящаяся в любой чашке чистой воды… Если живому человеку это грозит отравлением, а также изменением пигмента кожи при систематическом употреблении, то мертвец гарантированно сдохнет в кратчайшие сроки.

Я нашёл в бункере шестнадцать флаконов с назальным спреем из коллоидного серебра — так и не понял, что за дебил пытался так лечиться, (2) но это и не особо-то важно. Важно то, что смертельный яд для всякого немёртвого, даже для меня, хранится теперь в стальном сейфе в моей комнате, под охраной из двоих бойцов «Близзард».

Беру один флакон коллоидного серебра, до этого лежавший у меня в кармане, осторожно отвинчиваю пульверизатор, который следовало бы заменить пробкой, после чего набираю этого смертельно опасного дерьма в шприц.

— Ну-с, погнали-с… — размещаю я левую руку Бренна на прозекторском столе.

Для начала ввожу под кожу объём чуть больше сущей хуйни, чтоб проверить эффект. И эффект пошёл сразу, с дымком…

Выглядело это как подожжённый посередине лист бумаги, когда пламя постепенно расходится во все стороны. Кожа облупляется, мясо будто плавится, теряя в объёме и меняя агрегатное состояние в жидкость и газ. Жуткая хрень.

Процесс не желал останавливаться, всё глубже «прожигая» ткань. Он шёл, пока не достиг костей. Не круто. Совсем не круто.

— Много, значит… — произнёс я.

Переворачиваю руку и ввожу под кожу сущую хуйню. Тут эффект тоже проявился сразу, но в куда меньших масштабах и до костей не дошёл, полностью нейтрализовавшись в мясе. Значит, реакция идёт с образованием инертных соединений. А это значит, что это не антагонистичное говно, как борьба бобра с козлом, а объяснимая химическая реакция. Что-то есть такое в плоти мертвецов, чего точно нет в плоти живых и что очень активно взаимодействует с серебром…

Не обзавёлся ещё материально-технической базой для гистологических, биохимических и микробиологических исследований, но обязательно соберу полный набор в будущем.

— А если столько? — ввожу я на новый участок руки что-то сильно меньше сущей хуйни.

Опять реакция, но выражена гораздо слабее. Сейчас, постепенно, выйду к минимальной дозе, недостаточной для дезинтеграции тканей, но достаточной для мутагенного воздействия. На самом деле, дезинтеграция тканей — это херня. Самое худшее в серебре — токсическое воздействие на мозги мертвеца. Это единственная причина, по которой мои ебучие бывшие подопечные не стали травить меня презренным драгметаллом. Я и так кукухой съехал с тёрки, а если бы дело усугубилось серебром, то процесс бы заметно ускорился.

Все ведь знают, что безумие — это отсутствие сомнений. Отсутствие сомнений — это уверенность. Уверенный во всём лич — это гигантских габаритов жопа, со стремительностью метеорита приближающаяся к планете…

Если окажется, что я иду в верном направлении, то надо будет уточнить и задокументировать дозировки, разработать методику и начинать полномасштабные эксперименты.

— М-хм… — записываю в лабораторный журнал описание процессов дезинтеграции тканей испытательного образца.

Выставляю будильник, чтобы не уйти в исследовательскую фугу, после чего приступаю к работе, как в старые добрые. «Исследовательская фуга»? Так я называю новое для себя состояние, когда ты погружаешься в работу, немёртвый мозг полностью абстрагируется от всего, что не связано с занятием, даже от течения времени, смены дня и ночи, от всего. И, как я понял, это ещё одна особенность личей — способ максимальной концентрации для выполнения поставленных целей. Если всё продумать и подготовить план на десятилетия вперёд, можно так и остаться в своей уединённой башне в пустоши, пока цель не будет достигнута…

Сам не заметил, как зазвенел будильник.

Прихожу в себя в моменте, где ввожу коллоидное серебро в венечный отросток локтевой кости Бренна. На флипчарте, что висит на стене, полотно записей мелким шрифтом и с компактными иллюстрациями, на русском. Почерк мой, но чрезмерно аккуратный, что для меня не характерно.

Опускаю кость обратно на поднос, после чего вновь поднимаю и довершаю начатое. Надо закончить, а то…

Нет!

Решительно убираю шприц и кость, после чего снимаю с себя фартук и белый халат. Я и так, судя по записям, сделал очень много.

Открываю лабораторный журнал, после чего мой мозг начинает вспоминать. Все мыслимые манипуляции с печенью, почками и лёгкими, в контакте с доступными мутагенами, уже проведены, эмпирическая база собрана гигантская, а прошло всего двенадцать часов — это потрясающая продуктивность. Когда с этим было покончено, я вновь вернулся к серебру и старым конечностям Бренна, что позволило мне закрыть огромный пласт экспериментов и понять кучу вещей.

Настоящая наука — она ведь не о потрясающих открытиях божественным озарением, а о тупом переборе неправильных вариантов, в статистически маловероятном шансе найти даже не что-то стоящее, а просто невероятно неоднозначное направление к этому чему-то.

Если вчитаться в журнал и вспомнить, то выходит, что я уже нашёл оптимальную дозу серебра для инициации процесса мутации и даже установил, что именно даёт коллоидное серебро. Печень начинает процесс преобразования в непонятное дерьмо, свойства которого я уже установил: прилегающее к печени днище оцинкованной ёмкости заметно «поело», а в печени начали формироваться металлоподобные образования.

Как я понял, удалось нащупать мутацию, направленную для предотвращения связывания тканей с серебром, путём замещения вредного чем-то менее вредным. Коллоидное серебро склонно депонироваться в печени, но печени такой расклад не с руки, поэтому ускоренный мутагенез выработал такой экстравагантный способ избавления от угрозы депонирования серебра, заместив его цинком.

Какой в этом всём потенциал? Первое, что приходит в голову — создание устойчивых к серебру мертвецов. Забрать из рук врагов ультимативное оружие против всех немёртвых — это круто. Второе — это может быть необязательно цинк. Надо экспериментировать с другими металлами.

Минусом было то, что это занимает уйму времени, ведь за прошедшие с начала эксперимента часы формирование металлоподобных образований затронуло лишь что-то около 0,1% всей печени.

— Концентрацию мутагенного фактора наращивать нельзя, это предел, а это значит, что единственное решение — облегчить органу доступ к замещающему металлу… — произнёс я, почесал затылок и внёс свои мысли в дневничок экспериментатора. — Порошок? Жидкая форма?

Скорее всего, придётся юзать порошок, потому что, кроме ртути, я жидких металлов не знаю. Наверняка, есть какие-то сплавы, но их пойди ещё найди…

Процессы исследования невероятно увлекательны, когда тебя не отвлекает усталость, телесная слабость и ежедневные потребности. Только чистый разум, жаждущий открытий. Но на сегодня достаточно.

Мозг перегружен кучей информации, поэтому пора в спячку, чтобы «перезагрузиться».

Поднимаюсь в свою квартиру, запираю дверь на ключ, закрываюсь в комнате, выделенной под рекреацию, сажусь в единственное кресло в помещении. Тут нет окон, а все стены, потолки и полы покрыты шумоизоляцией, снятой со стен караоке-зала в коттедже нуворишей. Абсолютно тихо, прилично так темно и спокойно. Самое оно, чтобы лич уединился здесь и впал в спячку.

Ставлю будильник на шесть вечера завтрашнего дня, после чего отрубаюсь.

/где-то/

— А-а-ах! — вдохнул Сергей воздух.

Перед глазами дырявый деревянный потолок, воняет немытым телом, старым гноем, сырой древесиной, а также какими-то лекарствами.

Стены помещения из природного камня, сложены неказисто, с глинистым раствором. Выглядит удручающе, но здесь мир такой, что редко где люди озадачиваются строительством красивых жилищ.

У очага, расположенного под дырой в потолке, сидела какая-то женщина, чистящая картошку.

— Ты кто? — приложив усилие, спросил Сергей Стрельников.

— О, ты очнулся, — повернулась к нему женщина.

Последнее, что он помнит — его заметила группа мертвецов, уйти не удалось, поэтому пришлось драться за свою жизнь. И, судя по всему, он победил, раз всё ещё жив.

— Меня зовут Сергеем, — представился он. — Кто ты?

— Зови меня Марией, — ответила та. — Я нашла тебя в лесу, израненного. Ты полз к ручью и что-то бормотал в бреду.

Наверное, раны были не так опасны, раз он мог ползти…

— Не будь я витамантом, тебе бы точно пришёл конец, — продолжала Мария. — Зачем ты полез туда? Они, судя по всему, были сильнее.

Витамант — это очень серьёзно. Только вот их можно увидеть только при дворах королей, особо могущественных герцогов или при безумно богатых гильдиях. Просто так в лесу они не встречаются и уж точно не в неумело сляпанных лачугах.

— Не было другого выхода, — ответил Сергей. — Мои вещи…

— Я собрала всё, — кивнула витамантка. — Ты с Земли?

— Как ты это поняла? — спросил он.

— Татуировка странная, а ещё ты точно знаешь, как пользоваться пороховым оружием, — охотно поделилась своими наблюдениями Мария. — Ну и болтал ты на русском языке.

— Кто ты такая? — насторожился Сергей.

Годами он не видел ни одного соотечественника, а тут они встречаются сплошным шквалом…

— Давай, пожалуйста, сначала ты ответишь на мои вопросы, — криво усмехнулась Мария. — Если ты добрый человек, ты должен испытывать ко мне чувство благодарности.

Старый Сергей, гордый житель Владивостока, бандит, вымогатель и убийца, дал бы ей резкий укорот. Но новый Сергей, смиренный послушник из колонии Истинного креста, лишь склонил голову. Эта женщина права, он должен быть благодарен за спасение.

— Я благодарю тебя, Мария, — произнёс он. — Спрашивай всё, что хочешь.

— Куда ты направляешься и какие цели преследуешь? — спросила витамантка.

— Я хочу попасть на Стоянку, — ответил Стрельников. — Там обитают мои соотечественники, у которых я хочу узнать способ, как мне вернуться домой.

— Такого способа нет, — покачала головой Мария. — Наверное, неприятно слышать такое, но домой вернуться тебе уже не суждено.

— Мне это уже говорили, — вздохнул Сергей.

— Кто говорил? — заинтересовалась Мария.

— Иван Точилин и его банда наёмников, — ответил Сергей. — Мы пересекались сравнительно недавно.

— Знаю его, — улыбнулась Мария. — Ещё одна группа потерянных душ…

— Я, всё же, пойду на Стоянку, — решил Сергей.

— Сначала отработаешь собственное спасение, — покачала головой Мария. — Но для этого мне нужно знать, что ты умеешь и какими знаниями владеешь. Итак. Кто ты такой, Сергей и кем был в своём мире?

Примечания:

1 — Денатурация белка — лат. denaturatus — лишённый природных свойств — конкретно в приведённом примере Душной хочет избежать чрезмерного термического воздействия, чтобы не сварить орган и бульон из нигредо. А вообще, денатурация — это изменение внутренней структуры белков под воздействием температур, кислот, оснований или даже некоторых спиртов. Наглядный пример денатурации — жарка яичницы, что есть, в принципе, эталонный образец денатурации белка яйца, с потерей им нативных свойств и обретением свойств гастрономических.

2 — Коллоидное серебро — не доказано, что это говно способно как-то повлиять на болезнетворные организмы, уже засевшие в человеке. Мы конкретно знаем, что коллоидное серебро ядовито, способно накапливаться в органах человека. Чтобы был какой-то антимикробный эффект, необходима концентрация ионов серебра не менее 150 мкг/л, тогда как безопасная доза для человека — 50 мкг/л. Единственное, чего можно добиться с помощью употребления коллоидного серебра внутрь — аргироз, проявляющийся в виде синевато-серого цвета кожи, а также возможного риска насмерть заебать себе почки.

Глава вторая. Незаконная иммиграция

/19 марта 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

Бип! Бип! Бип!

— Ох, твою мать… — издаю я звуки, открыв глаза.

Невозможно выспаться. Ощущение, будто и не спал. А я и не спал. Очередной существенный недостаток состояния мертвеца.

Выхожу из рекреации и иду на кухню, где включаю кофеварку, в которую уже заряжена порция кофейного зерна. Раздражающий звук работы дробилки, а затем аппарат начал варить и смешивать. Терпеливо жду, глядя в кухонное окно.

На улице идёт дождь, солнце закрыто непроглядными тучами, а на душе сплин… должен был быть, не будь я безнадёжно мёртвым. Настроение всё равно дерьмо, но это ни на что не влияет.

— Ух, ништяк! — отпил я горячего кофе из кружки с надписью BOSS. — Вот так и надо начинать свой день!

Бодрящий напиток сделал свою работу и настроение слегка улучшилось. Залпом выпиваю всю кружку, после чего повторно запускаю кофеварку — этого мне мало.

Взяв новую кружку, наполненную чёрной жидкостью, имеющей эффект ракетного топлива, выхожу в подъезд и иду к Шестопалову, который кукует за грандиозным проектом.

— Как успехи? — вошёл я в, фактически, камеру.

Он не знает, что это его камера и последнее пристанище, которое он покинет только вследствие окончательной смерти, но пусть не знает.

— Сделал примерно… 27%, — ответил айтишник.

— Медленно, — покачал я головой. — Мне срочно нужна эта программа, поэтому работай быстро, но аккуратно.

— Задача слишком сложна, — произнёс Дмитрий. — Переменных слишком много…

— Ты, власовец, не ной давай, а работай, — нахмурил я брови. — Сейчас всем тяжело.

27% — это, на самом деле, неплохо, если знать, какую задачу он выполняет. Сразу видно, что не зря на забугорную компанию работал, скотина. Кирич платил много, поэтому неудивительно, что предложение о переселении соблазнило даже такого зажиточного Буратину. Хотя, не бьётся с тем, что назад вернуться нельзя и любые земные деньги в новом мире вообще нихрена не стоят.

— Скажи-ка мне, дружок-пирожок, — обратился я к айтишнику. — А какие причины побудили тебя переселиться в наш недружелюбный край?

— Надоела работа, — ответил тот, не отвлекаясь от лихорадочного обстукивания клавиш. — Одно и то же, каждый день. Задачи такие же, образ жизни нездоровый, денег много платили, но тратил их на ерунду. Не видел я будущего в том мире.

— А здесь, выходит, увидел? — поинтересовался я.

— Здесь увидел, — произнёс Дмитрий.

— Ха-ха, — хохотнул я. — Этот разговор, в контексте, очень ироничен.

Похоже на начало хренового анекдота: два трупа обсуждают безвременно прерванную жизнь, и один говорит другому…

— Слушай анекдот, — заговорил я после паузы. — Пожар в школе, в штате Техас. Один пожарный второму: «Я буду кидать школьников из окна, а ты лови!» Тот отвечает: «Окэй!» Через несколько минут первый спрашивает: «Ты почему негров не ловишь?» А тот: «Тьфу ты! А я, блядь, думал, что ты горелых кидаешь!»

— Смешно, — кивнул айтишник.

По морде видно, что не смешно нифига.

— Странные ребята вы, власовцы, — пожал я плечами.

Может, у меня анекдоты несмешные?

Выхожу из камеры Шестопалова и иду на улицу.

Дождь превратился в ливень, футболка промокла в мгновение ока, но пофигу. Добираюсь до портального помещения, возле которого тёрлось двадцать немёртвых из вооружённого охранения.

Надо срочнейшим образом решать вопрос с оружием. Наши карамультуки на Земле уже не котируются, поэтому нужно что-то мощнее. В ближнем бою мои ребята ещё что-то показывают: сахалинские мутанты сильны, но не Супермужики с Чудо-Бабами, раз так отлично режутся мечами и рубятся топорами. Впрочем, против таких примитивов выгоднее вести дистанционный бой, а самый лучший дистанционный бой ведётся автоматическим оружием. Где бы только его достать?

— Леви!!! — позвал я громко. — Приведите мне Леви!!!

Постоял минуты две, после чего примчался искомый лидер отряда «Активижн».

— Собирай своих бойцов, а также зови Адама с его «Близзардом», — дал я приказ. — Идём за зипунами.

/19 марта 2027 года, Российская Федерация, о. Сахалин/

На базе Кирича переоделись в зимнее, экипировались мушкетами и пошли в очередной рейд на город. Численность местных мутантов, как я полагаю, мы слегка пошатали, потому что не может их много обитать в таких экстремальных условиях, но я приказал не расслабляться, держать ушки на макушке и готовиться к ожесточённому сопротивлению. Пороховых зарядов взяли по пятьдесят штук на брата, а ещё я выдал Леви и Адаму по пистолету ZIG, чтобы подчеркнуть их офицерский статус.

Однажды настанет тот день, когда под мудрым и чутким предводительством законно избранного прези… великого лича Алексеуса Душнеуса будет многомиллионная армия мертвецов, а эти командиры небольших взводов станут его лояльными генералами.

Когда-нибудь… когда-нибудь…

— Пятиминутная готовность, — уведомил я Леви и Адама.

Не дожидаясь своих подчинённых, выхожу в очень холодный ангар и сразу же отворяю главные врата через пульт в кабинке охраны. Выхожу из кабинки и ощущаю ебический холод, сразу вдаривший мне в лицо. То есть, для живого это был бы ебический холод, а для меня просто уведомление от органов чувств, что неплохо было бы свалить нахер с холоду, ибо кожу лица сейчас приходится слегка регенерировать.

Бойцы подтянулись спустя четыре минуты и мы пошли на улицу.

Я тут сумел офлайн-карту на одном из телефонов увязать с нынешними реалиями, по ориентирам, поэтому теперь мы пойдём не вслепую, а по конкретным координатам. Меня сейчас интересует оборудование птицефабрики, что расположена на окраине Южно-Сахалинска.

И нет, я не собираюсь разводить кур или индюков. Оборудование на птицефабрике сделано из металла, там есть какая-никакая электроника, ну и вообще, крепкое здание на окраине города. Прокатит как опорный пункт.

— Не расходиться, держаться рядом! — приказал я. — Идём!

Термометр, предусмотрительно взятый с собой, показывал минус шестьдесят девять градусов по Цельсию. Снег вокруг серый, небеса тоже серые, в целом, тут какая-то мрачная и недружелюбная атмосфера. Вкупе с экстремально низкой температурой, этот край можно назвать краем смерти и по форме, и по содержанию.

— Контакт! — заметил я приближающуюся к нам тварь.

Эта тварь из сахалинских мутантов и она двигалась так уверенно, что я уже даже на секунду усомнился в собственных силах…

«Котик, бери своих и зарежь суку», — приказал я языком немёртвых. — «Без стрельбы».

Немёртвые извлекли мечи из ножен и двинулись навстречу мутанту.

Лично Котик встретил удар твари щитом, после чего ловким движением нанизал её на меч. Добивание он произвёл путём декапитации, то бишь обезглавливания. Закончив дело, он недоуменно огляделся, после чего посмотрел на меня.

— Продолжаем движение, — произнёс я.

Странная хрень, честно сказать…

Осмотр трупа показал, что бедный ублюдок, судя по всему, сильно голодал и вообще двигался на последних резервах или даже вообще в кредит у Судьбы.

Я поправил капюшон своего пуховика и обогнал всех остальных.

Темнеет стремительно. И так было не особо светло, но теперь вообще мрак. Температура упала до минус семидесяти двух, поэтому надо побыстрее найти какое-нибудь укрытие. Мне-то по барабану, а вот моим инструментам может не поздоровиться…

— Копайте, — указал я на место предполагаемого входа в здание птицефабрики.

Мне до сих пор решительно непонятно, что здесь произошло. Апокалипсис с кровожадными заражёнными, жрущими всех подряд — это не аргумент для начала климатических изменений. Если верить «зелёным», то Земле, наоборот, от этого будет ништяк, потому что углеродный след, глобальное потепление и всё такое… Тут же получается, что люди передохли, но с климатом стало только хуже.

При таких погодных условиях, думаю, биоразнообразие останется только в океанах и в виде микробов, но и то далеко не всех. Психрофилы, если мне память не изменяет. А, белые медведи и всякие тюлени с пингвинами точно выживут, потому что минус семьдесят — это для них не сказать, чтобы прямо сюрприз-сюрприз. Хотя, скорее всего, они уже мигрировали в более благоприятные края, где температура чуть повыше.

— Сделали, повелитель, — доложил Адам, лидер отряда «Близзард».

— Оружие ближнего боя наизготовку, мы заходим, — приказал я.

Я сильно не уверен в том, что наш примитивный и не очень огнестрел не подведёт при таких климатических условиях, поэтому полагаюсь сейчас только на холодную сталь. Очень, сука, холодную…

Дверь в птицефабрику оказалась не заперта, но её приморозило льдом, поэтому пришлось выдирать грубой силой.

Внутри пахло пылью и ещё чем-то.

«Соблюдаем тишину, держимся вместе», — приказал я. — «Не хватало мне ещё „Чужого“ косплеить…»

На улице стало окончательно темно, а внутри птицефабрики всегда царствовала тьма, но когда это Душного волновало, да?

Отряд «Активижн» пошёл на разведку и начал проверять цех за цехом, помещение за помещением.

«Леви, доклад».

«Никого нет», — ответил тот. — «Здесь кто-то жил раньше, несколько кроватей и следы жизнедеятельности. Но это было очень давно. Вышли в какой-то большой зал, но тут только какие-то механизмы и птичьи кости висят».

Иду вслед за разведкой и быстро нахожу зал с висящими костями.

Это оказался цех переработки, где куриные тушки катали на карусели. Это был конвейер, на котором забитые и очищенные от всего лишнего курочки ехали в цех упаковки.

— Сейчас мы… — я снял со спины рюкзак и начал готовить ритуальный круг.

Котик поработал метлой, найденной в подсобном помещении, расчистил мне от пыли квадрат бетона, после чего один из бойцов «Близзард» передал мне мешок с чистейшим мальдивским песком, ранее предназначавшимся для украшения аквариума. Мальдивский песок для аквариума, сука… Этих богачей хрен проссышь…

«Так, пока я тут играю в песочнице, начинайте демонтаж всего ценного», — приказал я. — «В первую очередь нас интересует металл, а потом уже всякие комбикормы, если найдём, а также электроника».

В течение двух часов рассыпаю ритуальную пентаграмму, для чего пришлось нехило так повырезать на бетоне, чтобы создать углубления для песка. Получилось красиво.

— Май апсе пель карата хун, даанав! — прочитал я заклинание. — Хамани кубани хубульферма!

Пентаграмма, как ей и положено, загорелась синим огнём, после чего с той стороны сразу же была просунута голова Кумбасара.

— Готов принимать? — спросил я.

— Да, повелитель, — ответил тот.

Я дал знак, и в ритуальный круг начали отгружать детали конвейера, металлические столы, металлические ящики с непонятным хламом, палетты, элементы ограждения и прочий металлолом.

В перспективы воссоздания в том дерьмовом мире птицефабрики я не верю. Техпроцесс птицефабрики XXI века очень сильно завязан на конкретных бройлеров, а также на поставки прорвы электроэнергии, воды и особых кормов. Сильно лучше классического способа птицеводства, без всего этого, птицефабрика не станет. Для наших шкурных интересов в тысячу раз выгоднее раздербанить её на металлолом, как в «святые» 90-е, ха-ха…

Демонтаж птицефабрики продолжался по плану, а потом нагрянули аборигены.

Это, конечно, было ожидаемо, но я рассчитывал обойтись без лишнего шума и ненужных никому телодвижений. Только предполагаю, что мутанты ведут патрулирование местности и недавно наткнулись на труп голодного. Дальше следы, и вот они у птицефабрики.

— Можно шуметь! — разрешил я, когда мне доложили о приближении крупной группы мутантов.

Сразу же раздались выстрелы из наших карамультуков, после чего к ним присоединились ZIGи двоих офицеров. Я тоже побежал ко входу, чтобы поучаствовать в отражении нападения.

Вынимаю из ножен широколезвийный тесак с утяжелителем на второй трети лезвия, после чего прохожу через ряды немёртвых бойцов, держащих мушкеты наготове.

Мои ребята были вынуждены отступить в проходную, потому что мутанты сумели организовать грамотный натиск, сильно покалечив двоих дозорных.

— А-а-а, шлюха! — перехватил я когтистую лапу мутанта, ранее бывшего женщиной.

Втыкаю тесак в брюхо твари и вспарываю её, как рыбёшку. Вторым ударом отсекаю ей руку, после чего уворачиваюсь от удара другого мутанта и бросаю в него отрубленную руку.

В воздухе запахло металлическим запахом крови и выпущенными кишками. Как у нас и заведено.

Немёртвые колют напирающих на узкую проходную мутантов штыками, затаскивают особо зарвавшихся врагов в строй, где затыкивают ножами и забивают ногами. Страха ранений у нас нет, поэтому действуем мы решительно, с повышенным риском, но и повышенной эффективностью.

Мутанты к такому ведению боевых действий точно оказались не готовы, поэтому постепенно мы начали ломить. Впрочем, я решил ускорить ход дела и начал применять магию.

Исследовать в мутантах особо нечего, слишком у них в требухе всё непонятно и не по-человечески, поэтому можно смело юзать их как мясные снаряды.

— Заряжай! — выкрикнул я.

Бойцы из задних рядов подкинули безнадёжно дохлого мутанта, после чего я одной рукой воспроизвёл формулу «Мясной стрелы» и направил её на ещё живых мутантов.

Всё вокруг забрызгало кровью, говном и ошмётками кожи. Практически мгновенное ускорение мягкого тела до двухсот метров в секунду — это не шутки…

Набор костей, утяжелённых ещё не слетевшим мясом, обладает потрясающей убойностью, поэтому даже одно удачное попадание в толщу врагов даровало нам нехилое преимущество и бойцы перешли в атаку.

Когда появлялась возможность, я посылал во врагов «Иглы Смерти», но в дальнейшей схватке не участвовал, потому что не хотел ломать строй ребят.

— Всё, отставить! — приказал я, когда враги дрогнули и побежали прочь.

Сколько их в городе? А сколько на материке?

Нужно наращивать численность войска и начинать полноценный захват этих краёв. Ресурсов здесь до жопы, несмотря на то, что люди вымерли не сразу, поэтому даже если шерстяных мутантов тут тысячи, мероприятие всё ещё стоит того, чтобы им заниматься.

— Ушли, повелитель, — вернулся Стрейн, разведчик из «Близзард».

— Продолжаем потрошить это здание, — приказал я. — Трупы собрать в уже опустошённом зале, полить бензином и сжечь.

Что-то у меня даже сомнений не возникает, что эти твари не брезгуют каннибализмом. В связи с этим, я не хочу давать им халявную провизию, предпочтя сразу превратить всё мясо во впустую растраченные калории.

— Оттащите их к ритуальному кругу, — приказал я, когда принесли двоих покалеченных дозорных. — Одежду и броню снять, подготовить к медосмотру.

— Слушаюсь, повелитель, — ответил Морхейм, ответственный за матчасть.

Я решил, что у нас не будет гиперспециализированных типов, которые имеют иммунитет от участия в боевых действиях. Воевать будут все, а если в ходе боестолкновений они будут погибать, им всегда найдётся замена. Исключения делаются только для по-настоящему незаменимых ребят, типа кузнецов и плотников. Зампотыл в их список не входит.

Потерпевшие имели переломы костей, а также глубокие порезы. Одному из них сумели распороть лучевую артерию на левой руке, поэтому он постепенно терял чистый нигредо. В принципе, разобрался с проблемой на месте — сшил рану магией, после чего поставил систему с нигредо. Другому порезали бедро до кости, а также сломали правую руку. Этому я срастил порез и восстановил кость немёртвым соединением. Не боец уже, поэтому отправил его обратно в наш поганый мир, вместе с ящиками…

Демонтаж птицефабрики шёл полным ходом. Немёртвые использовали взятый с собой инструментарий и раскручивали оборудование, снимали окна, удержавшие когда-то снег снаружи, но более не нужные, снимали двери, кафель, а также сантехнику. Богатая система водоснабжения и распределения меня очень порадовала, потому что трубы — это всегда ништяк. Раскрутка, разборка, расхерачивание.

Где-то через восемнадцать часов интенсивной работы, птицефабрику уже было не узнать. Мертвецы не останавливались на перекуры, обеды и отдых, что выгодно отличает их от живых, поэтому мы замародёрили тут всё быстро, решительно и педантично.

Сигарет, к большому сожалению, не нашёл. Только многочисленные окурки повсюду, мать их…

— Ладно, на сегодня хватит! — скомандовал я, когда мертвецы остановились и искали взглядами, чего бы ещё утащить. — Все в портал! Хорошая работа, ребята!

/Королевство франков, г. Орлеан, тренировочная база Ордена тернового венца/

Утро слепило в окно личной опочивальни рыцаря-капитана Ивана Точилина, в прошлом майора МВД РФ.

— Иван! — громко позвала Валентина из-за двери.

Ещё не открыв глаза, рыцарь-капитан рефлекторно взялся за рукоять кинжала, лежащего под подушкой, но потом разум его узнал голос соратницы.

— Чего? — спросил он хрипловатым голосом.

— Построение же! — удивлённо воскликнула Горенко. — Сам же мозги всем дрючил! «Воинские традиции не просто так заведены, бла-бла-бла»!

Его должен был разбудить адъютант, но этого, почему-то, не произошло.

Он старается навязать Ордену суровую дисциплину, чтобы они меньше всего походили на то отребье, кое выдают в этих краях за армию…

«Кто-то давно не чистил сортиры», — констатировал Иван, вставая и быстро одеваясь.

— Мне ждать тебя? — спросила Валентина.

— Пару минут! — ответил Иван.

Надев штаны, он обулся, накинул рубаху, поддоспешник, а затем закрепил на нём стальную кирасу. Поверх всего этого, синяя офицерская лента, что есть элемент внедрённой им формы одежды.

Выйдя в коридор, он сразу же наткнулся на Валентину. Та, вместо того, чтобы отступить, напротив, приблизилась, после чего с лукавым выражением лица поцеловала его в губы. И это было удивительно.

— Занимаешься ерундой, — неодобрительно покачал головой Иван, отошедший от нешуточного удивления.

— Нравится видеть вот такой охуевший взгляд, — усмехнулась Валентина. — Идём.

— Где мой адъютант? — спросил Иван.

— Да я отправила его в столовую, сказала, что сама тебя разбужу, — ответила бывший старлей, а ныне рыцарь-лейтенант Ордена тернового венца.

— Ладно, но больше так не делай, — произнёс Точилин.

— Что, не нравится целоваться с девушками? — наигранно удивилась Горенко.

— Ты поняла, о чём я, — отмахнулся Иван, поправляя пояс с мечом.

Они вышли на плац, где уже были построены войска.

Подразделения стояли ровным коробочками, никто не мялся, не кривлялся, все знали своё место и стояли неподвижно. Дисциплину они братьям Ордена привилижелезную, потому что новобранцев набирали высокомотивированных, правда, на почве религии. Священники от епископа Паисия, вошедшие в состав Ордена, способствовали поддержанию уровня мотивации, но основную роль играла уставная военщина, которую развели Точилин, Савушкин и Некипелов.

Жёсткий распорядок дня, систематические образовательные занятия, идеологическая работа, физическая подготовка, отработка приёмов ближнего боя. Всё это прекрасно работало даже со средневековыми крестьянами, до этого не уходившими дальше условных границ своей деревни.

Единообразие в форме, вооружении, строгая иерархия, тактические занятия и отличное снабжение — залог неизбежного военного успеха их, пока что, небольшого войска.

Епископ Паисий, благодаря их сотрудничеству, стал весомой фигурой при дворе Людовика VI, что не понравилось многим. Впрочем, кроме злых слов и кляуз, никаких способов противодействия никто не применял, потому что у Паисия есть железный кулак, который может быть пущен против любых врагов веры в любой момент.

— Братья! — заговорил Иван, встав перед строем. — Сегодня очень важный день, который запишут летописцы!

После возвращения из похода на мавров, в ходе которого Орден показал себя отлично, Епископ Паисий поделился информацией о том, что их ждёт ещё один грандиозный поход, но уже полностью самостоятельный. И вчера вечером Иван узнал подробности.

— Сегодня мы отправимся в поход на врагов веры и человечества! — продолжал Точилин. — Проклятые язычники, приносящие в жертву людей, почти непрерывно атаковали поселения добрых людей!

В этом мире, несмотря на хаос, владеющий им, всё-таки, работали кое-какие правила. И, согласно этим правилам, нельзя нападать на соседние страны без веского повода. Нет, если ты варвар, который не хочет иметь ни с кем серьёзных дел, то на здоровье, но цивилизованные страны, такие как Королевство франков, таким образом дела уже давно не ведут, чего нельзя сказать о некоторых соседях.

Просто так атаковать племя ругов было нельзя, король франков был связан ограничениями, исходящими из заключённых соглашений и союзов, но такими ограничениями не был связан Орден тернового венца, который, как общеизвестно, выступает исключительно в защиту веры и человечества.

И епископ Паисий, пользуясь своими возможностями, «случайно» направил пять небольших караванов религиозных колонистов в земли ругов, чтобы вызвать ожидаемую реакцию варваров. Реакция последовала, две колонии согнали с занятых земель, а оставшиеся вырезали, что создало весомый казус белли для Ордена.

— Сегодня мы отправимся в поход, но не за наживой, не за победой, а за праведной местью!!! — выкрикнул Точилин. — Салют!!!

— Салют!!! — проревели воины.

Глава третья. Иллюзии

/21 марта 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

Сияющее в небесах Солнце, нежными лучами освещающее прекрасный город, устремляющий свои шпили к облакам.

Вид снизу, небоскрёбы кажутся бесконечно длинными, а улицы бесконечно протяжёнными.

Под моими ногами увлажнённый бетон, заляпанный плевками и окурками, рядом стоит тележка с хот-догами.

Когда охренение от захватывающего дух вида прошло, я начал различать детали. Это что-то вроде Бродвея, что в Нью-Йорке, потому что здания практически облеплены экранами, с которых транслируется реклама с женоподобными неграми, бодинегативными бабищами и прочими атрибутами американской культуры.

Откуда я знаю, что это именно Бродвей? А из сотен голливудских фильмов, заменивших нам собственную культуру кино. И не только её…

— Тебе нужно сюда, Алексей.

Открываю глаза и вскакиваю с кресла.

— Сука, опять ты! — оглядываюсь я по сторонам. — Не пытайся трахать мой мёртвый мозг!

Хватаю телефон, лежавший на подлокотнике — 4:46 утра.

Бросаю телефон в карман джинсов, после чего отворяю дверь моей рекреации и иду в спальню.

Душанбе пребывает в тишине, потому что мертвецы впали в спячку — мы до сих пор делаем вид, что живые и будто бы нам тоже нужен сон. Когда надо, конечно, можем херачить месяцы без перерывов, но сейчас не надо.

Этот сраный голос бесит меня каждый раз, когда появляется. Я очень зол сейчас, хочу херакнуть с руки по чему-нибудь или по кому-нибудь.

Залезаю на свою кровать, беру пульт и включаю телевизор, что занимает полстены. Можно было и голосом включить, но не хочу говорить даже с куском пластика.

Включаю фильм «Аферистка», не досмотренный мною пару дней назад. Тут играет Тирион Ланнистер и та баба, которая портила кровь Бену Аффлеку в теперь уже старом фильме о неудачном браке и исчезновении жены.

Честно? Фильм форменное говно. Ни один важный для сюжета персонаж не может вызвать сопереживания, потому что тут одни мудаки, прямо как в жизни. Тирион — мудак, преступник, представитель мафии, эта баба, забыл как её звать, тоже мудачка, преступница, причём худшая из них — грабить недееспособных стариков, это настоящее моральное дно, даже по меркам лича. Баба этой бабы, за которую она ещё и замуж потом вышла — как минимум соучастие, а также моральное принятие действий своей гомолюбовницы.

Все мудаки, все решают проблемы мудацкими методами, хороших нет. Есть только наивные и недееспособные старички, неспособные постоять за себя. Но даже они не хорошие, потому что лейтмотив фильма — надо быть подлым, чтобы быть правым. То есть, по внутренней логике фильма, разводимые старики тоже не хорошие.

— Ну и говно, — оценил я посыл фильма, когда пошли титры. — Ну, хотя бы хеппи-энд…

Главную героиню пристрелили, поэтому можно сказать, что всё закончилось счастливым финалом.

Чудо-Бабу образца восьмидесятых смотреть сегодня не буду, ну её нахер, с такими тенденциями…

— Мир и без заражённых катился в пропасть, — произнёс я, вырубая телевизор. — Кино — это отражение происходящего в социуме. И книги, если подумать, тоже, да?

Иду на кухню и насыпаю себе полную тарелку кукурузных хлопьев. Не знаю почему, наверное, по причине рекламы, десяток раз на дню видимой по телевизору, но всё детство мечтал питаться как эти счастливые детишки с экрана. Ну, несквик, орион чокопай, космостарс и так далее…

Только вот в детдоме хлопьев не давали, поэтому это долго оставалось моей мечтой, а в общаге универа я долгое время был как церковная мышь, сир и нищ, поэтому вкусные хлопья из рекламы ел всего пару-тройку раз, после того, как устроился в скорую.

Свежего молока у нас нет, есть только восстановленное, но и так нормально. Наполняю чашку с хлопьями молоком, выжидаю время, после чего начинаю есть эти разноцветные колечки.

— М-да… — вздохнул я, посмотрев на эту кашу. — Ну и дерьмо…

Пришлось доесть, хоть не вкусно. Притуплённые вкусовые рецепторы считывают только хрустящую консистенцию и слабоватый привкус сахара. А без насыщенного вкуса этот продукт напоминает жевание комков песка.

— Сахара сильно побольше добавлять надо, — решил я на будущее. — И какао, наверное, а лучше сразу покрошенный шоколад… Но тогда какой в этом смысл?

Болезненное осознание того, что ты не жив и больше не будет, как раньше, в очередной раз прошлось острыми когтями по моей мёртвой душе.

Надо абстрагироваться, игнорировать щемящую душу тоску по жизни, увлечь себя чем-то.

— Что ты там пизданул, голосок⁈ — вспомнил я. — Мне, Алексею, надо туда?

Нью-Йорк… А чего там такого? Не сомневаюсь даже, что там всё засыпано снегом, мороз не слабее, чем на Сахалине, хотя Гольфстрим же, то есть потеплее слегка…

Я что, всерьёз это обдумываю? А не пошёл бы этот голосок в жопу?

Даже по Сахалину перемещения проходят дерьмово, шаг сделал — получи по ебалу, а тут в Нью-Йорк! А чего сразу не в Мадрид⁈ А чего сразу не в Сидней⁈

Прекращаю мыслить в этом направлении, рукой щупаю карманы, но потом меня посещает мысль, что нет у меня никаких сигарет… Табак бы начать выращивать…

А вот это идея!

Существуют ненулевые шансы найти семена табака, причём равновероятно найти их как на Земле, так и в этом мире. «Герцеговина Флор», завезённая в этот мир ещё в мои времена, через долбокультистов, безнадёжно утрачена. Среди посевов вокруг Душанбе табака я не увидел, поэтому полагаю, что либо не выращивали, либо не прижилась. Хотя я лично высаживал табак на своей делянке в Адрианополе…

— А что если?.. — задумался я.

Нет, пилить до Фракии слишком далеко, долго, а ещё не факт, что там что-то есть. Более перспективно продолжать мародёрство в Сахалине.

— Так, пора посетить выкупленных, пообщаться, посмотреть, что умеют и что знают, — решил я и пошёл к казармам, под которыми располагалось наше уютное подземелье.

Вообще, никогда раньше не задумывался, что идеальное место для содержания заключённых в реалиях Средневековья — это подпол здания, где большую часть времени суток проводят вооружённые дяди из гарнизона.

Моё воображение, при мыслях о тюрьме, обычно рисовало огороженную стенами с колючкой территорию где-то в самой жопе Сибири, а также небритых мужиков в серых робах, валящих реликтовый лес.

На самом деле, в тайге были исправительные колонии, а тюрьма — это типа заведение в рамках города, где подозреваемые сидят до суда. Всегда был далёк от этой тематики, потому что законы не нарушал, не состоял, не привлекался и не интересовался. Нормальному человеку всего этого знать не надо.

— Всё спокойно? — посмотрел я на часовых, стоящих у входа в подземную темницу.

— Всё спокойно, повелитель, — ответил мертвец из отряда «Кумбасар».

— Как там тебя… — остановился я, вглядываясь в глаза мертвеца, видимые из-за прорезей личины.

— Фатих Сонмез, — ответил страж.

— А-а-а, из новеньких… — узнал я его. — Жалоб нет?

— Нет, повелитель, — покачал головой Сонмез.

Я армировал его кости стальными планками, соорудил подвижный бронеэлемент из алюминия под кожей в области груди, а ещё усилил череп полусферической стальной пластиной. Риски каких-то косяков были высоки, поэтому надо будет выбрать время и проверить партию новых мертвецов, сделанных из купленных рабов и упавших с небес тел.

«Наверху» опять какая-то заварушка, потому что трупы падают регулярно, в основном с насильственными причинами смерти. Иногда обезглавленных отсыпает, но и такие у меня не пропадают зря.

Морозильная комната, упёртая с птицефабрики, ещё не смонтирована, но зато мы притащили с собой очень много льда, благо, его нынче на Земле хоть жопой жуй…

— Зачем жевать лёд жопой — это вопрос из вопросов… — пробормотал я, входя в темницу.

Тут всё устроено в лучших традициях кровавых силовиков: бетонные стены, КПП с амбразурой для стрельбы, камеры отделены друг от друга, есть общая камера и восемь одиночек, а также два карцера хуёвого содержания.

Пришлось лить двери из бронзы, потому что персы спёрли в этом городе даже намёки на металл. Но ничего, отлили и установили.

— Список заключённых, — протянул я руку к дежурному немёртвому.

Тот передал мне журнал формата А4, в котором содержались основные сведения о содержащихся под стражей индивидов.

— Так, Анастасий, крестьянин, Феодор, горожанин, Никомед, крестьянин… — начал я водить пальцем по списку. — А где земляне? А, вот они… Семён Бастрыкин, дазайерт… что за дазайерт?

Гюркан Уйгун, немёртвый из отряда «Кумбасар», пожал плечами.

— Семё-ё-ён! — позвал я. — Ты кто, нахрен, такой⁈ А-а-а, понял. Дизайнер!

— Да, — раздалось из общей камеры.

— Тогда понятно, чего это тебя персы сплавили на погибель верную и нежизнь вечную, — усмехнулся я. — Следующий. Карина… Да ну нахер⁈

— Лёша, привет… — протиснулась к двери моя давняя знакомая.

— Да ты што! — заулыбался я. — Неужто сама Карина Иванян⁈

Только вот я вижу, что у неё на глазах какая-то плёнка и шрамы от ожогов вокруг глаз. Похоже на намеренное ослепление.

— Прошу тебя, помоги нам, Лёша… — взмолилась Карина.

Староста 605 группы нашего героического ТГМУ. Теперь уже бывший, как я понимаю. Когда я в последний раз её видел? Вечность назад?

— Когда мы с тобой последний раз общались, не напомнишь мне? — спросил я у Карины.

— Лёша, пожалуйста… — продолжала Карина.

— Я задал тебе вопрос, — твёрдо произнёс я.

— Я уже не помню… — ответила на это Карина.

— Ты посиди пока, повспоминай, — велел я ей. — Кто там следующий? Георгий Котов, бухгалтер. Интересно… Мария Бурцева, бухгалтер. Елизавета Парфёнова, бухгалтер. Вы чего там натворили такого, что вас персы партией продали?

— Счетоводы им больше не нужны, — ответил пожилой дядька в порванной клетчатой рубашке. — Они взяли сколько надо, а остальных в поля…

Он показал мозолистые руки, не характерные даже для самых усердных из бухгалтеров.

— Понятно всё, — хмыкнул я, после чего пробежался взглядом по остальным в списке. — Дизайнеры, мирстратр портового трактира… Кто это писал⁈ Уйгун, твою душу!

— Я не знаю, повелитель! — ответил немёртвый. — Заключённых принимал не я!

Подавив зарождающееся раздражение, я продолжил читать список. В основном бесполезные в этом мире профессии, типа «виб-дазайерт» или «тукорежисор». Сложно винить моих туповатых немёртвых в том, что они пишут должности на слух и у них не получается…

— Ладно, — захлопнул я журнал. — Восьмерых местных расселить в одиночки до востребования. Карину в кабинет начальника подземелья. Ах, да, Уйгун, отправь кого-нибудь в столовую, чтобы порцию нормальной еды, для живых, а также чашку кофе с кофейником, но уже для мёртвых. Жду.

Живой человек от того кофейного концентрата, который мы пьём, получит сердечный приступ, а от еды, которую мы едим, сразу херакнет язва желудка.

Зашёл в кабинет начальника подземелья.

— Пошёл отсюда, — приказал я, увидев сидящего и медленно заполняющего какой-то документ Кенана Чобана.

— Слушаюсь, повелитель, — вскочил немёртвый.

Он не начальник подземелья, чья должность вакантна, поэтому торчать тут не должен.

— Итак, родимая Карина… — дождался, пока бывшую однокурсницу усадят напротив меня. — Как тебе, весело в этом мире? Ты меня видишь или с глазами совсем пиздец?

Карина стушевалась, опустила невидящий взгляд, потому что почувствовала, что я пристально смотрю на неё.

— Меня ослепили огнём, — ответила она тихо.

— За здорово живёшь или за дело? — поинтересовался я. — Давай, смелее, рассказывай.

— Я попала рабыней в свиту сатрапа Ариамена… — заговорила Карина.

Из её сбивчивого рассказа я понял, что очень быстро Ариамен нашёл уместным нанизать свою полезную рабыню, сведущую в медицине, на кожаный шампур. Это о-о-очень не понравилось женщинам из его гарема, поэтому началась настоящая дворцовая интрига в стиле «Великолепного века» и прочих турецких сериалов. Карина призналась, что поддалась чарам некоего Дастана, сатрапского стража, чпокнулась с ним пару раз, после чего сатрапу донесли и её подвергли ослеплению. Ариамен ещё по-человечески поступил, мог и казнить. Хотя, возможно, снисходительность в наказании объясняется просто — она не стала его женой официально, поэтому ему было на неё почти что похуй.

Слепая лекарка показала свою низкую полезность, поэтому её продали какому-то купчишке из Суз, который пару раз попользовал её по прямому назначению, но она ему быстро наскучила. В итоге он перепродал её работорговцу, что собирал комплект рабов для продажи личу в Душанбе.

Он купил много бесполезных для народного хозяйства землян и не прогадал, потому что мои ребята заплатили за них нормальные деньги.

А по жизни до того, как Карина оказалась на Стоянке, ничего необычного. Кирич звал всех своих знакомых, сыпал баблом, чтобы замутить в параллельном мире устойчивое сообщество. Только надо было делать армию, а не социум…

Будь я при делах, когда Ариамен осадил Стоянку, я бы так его трахнул, так трахнул, суку, что это бы отразилось в генофонде всех персов! У них бы каждый раз, при упоминании моего имени, начинала бы жопа болеть!

В общем, я понял, что Карина для меня не особо-то и полезна, но и в расход её пускать не с руки. Что же с ней делать?

— Ну и что мне с тобой делать? — спросил я. — Ты мне нахрен не всралась здесь, Кариночка. На мясо тебя пускать неохота, как бы, не совсем чужие. Немёртвая из тебя, как из говна пуля… М-хм… Да уж, задачка так задачка…

— На… мясо?.. — съёжилась бывшая однокурсница.

— Да не в еду, если тебе будет от этого легче, но на мясо, — усмехнулся я. — Я формирую запас внутренних органов для поднятия чуть подтухших мертвецов с хорошими характеристиками и навыками.

Наблюдаю интересную фигню: если в подтухшего мертвеца имплантировать свежие органы и поработать с его кровеносной системой, то весь его тухлый организм начинает освежаться и крепнуть.

— Но ты не переживай, тебя я на мясо пускать не буду, как и сказал, — сообщил я Карине. — Только что с тобой делать-то?

— Отпустить? — спросила она очень тихо и очень неуверенно.

— И как далеко ты пройдёшь? — поинтересовался я. — До первого шастающего по окрестностям мертвеца? Смысл тогда был платить за тебя хорошие деньги, если ты, в итоге, просто сдохнешь? Не-е-ет, придётся тебе принести пользу.

— Какую пользу ты можешь извлечь из слепой женщины? — с отчётливой жалостью к себе в тоне спросила Карина.

— Слепота — это дело поправимое, — усмехнулся я. — Заключим с тобой договор, очень кабальный, после чего ты будешь работать на меня. Не забыла ещё, каково это — держать в руке скальпель?

/27 марта 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Ну, знаешь ли… — поставил я перед Кариной фиал с зельем. — Пришлось заморочиться, но вот тебе «Тёмное спасение».

— Настоящее⁈ — выпучила свои слепые глаза в изумлении бывшая староста шестьсот пятой группы.

— Настоящее, — заверил я её. — Ты согласна на наш договор?

Договор назывался «Соглашением Душного-Иванян», и имел в своём содержании настоящее закабаление Карины. Она нихрена в моём отношении не может, а я могу всё — таковы условия.

— Чем это отличается от рабства? — спросила Карина.

— Ничем, наверное, — пожал я плечами. — Но «Тёмное спасение» в придорожных канавах не валяется. Оно исцеляет почти любую херню, Кариночка… Как-то, помню, менты говорили мне, что какой-то тип купил у них полный курс и исцелился от рака IV-й стадии, которая гарантирует смерть. Сколько сокрытых у тебя внутри болезней ждут своего часа, а? Всё это, как и слепоту, можно устранить за полный курс «Тёмного спасения» — и вот оно, в фиале перед тобой.

— Я всё равно вижу лишь силуэты, поэтому можешь не утруждаться и не тыкать пальцем, — произнесла Карина. — А можно мне получить зелье как-то иначе?

— Через писечку, что ли? — спросил я и хохотнул.

Карина промолчала.

— Серьёзно? — удивился я. — Я помню тебя другой. Эх… Нет, через писечку и даже через попочку нельзя. Подписывай или продолжай сидеть в мире мрака до конца своих дней.

Бывшая староста поморщилась, начала кусать нижнюю губу, в целом, видно, что она очень не хочет соглашаться на такое, но выбора у неё, если подумать, нет.

— Хорошо! — решилась она, после чего подписала соглашение.

Мне пришло уведомление о том, что соглашение вступило в силу с этого момента.

— Вот и ладушки, — заулыбался я, откупоривая фиал с зельем.

— Но почему ты так ведёшь себя со мной? — спросила Карина.

— Потому что люди — вероломные мудаки, склонные предавать, — ответил я. — Как я могу быть уверен в ком-то, если всё, что получаю в ответ на добро — это ножи в спину? Лучше я развоплощусь, чем оставлю кому-то возможность предать меня.

Уроки прошлого усвоены, поэтому ни одна сука, блядь, больше не сможет прокинуть меня на доверии!

Глубоко в душе я был альтруистом, иначе бы не пошёл в медицинский. Я был открыт этому жестокому и прихотливому миру, хоть и всегда понимал подсознательно, что это очень опрометчивый подход. Ведь не может же быть, что этот мир полностью такой? Может.

Но альтруизм теперь в прошлом, как и моя жизнь. Никому нельзя верить. Даже Карина предложила раздвинуть свою рогатку со шкурными интересами, лишь бы не платить высокую цену за высокоэффективное лекарство…

— Пей, — передал я Карине открытый фиал. — Это первая порция, а через два дня придёшь к моему дому за следующей.

— Спасибо тебе, Алексей, — поблагодарила она.

— Я не нуждаюсь в твоей благодарности, — вздохнул я устало. — Считай, что это инвестиция в перспективный инструмент. Скоро тебя будет тошнить от обилия трупов, которые тебе придётся вскрывать и потрошить… И может быть, ты пожалеешь о том, что не осталась слепой…

/Серые земли, город-государство Таеран/

Эстрид обвела делегацию послов ничего не выражающим взглядом.

— Мне не нравится тон, которым вы говорите, мне не нравятся ваши взгляды, которыми вы смотрите, — произнесла она. — Мне не нравятся дары, которые вы принесли. Ваш господин, по-видимому, не понял смысл слова «ультиматум». Взять их.

Немёртвые бросились к растерявшимся послам и схватили их, поставив на колени перед троном единовластной правительницы Таерана.

— Я сказала, что суверенный город-государство Пентены должен склониться пред моей властью и прислать две сотни голов знатных заложников, — произнесла Эстрид. — Вместо этого, городской экзарх прислал вас, жалких ничтожеств, а также прислал мне какое-то там золото. Я расцениваю это как веский повод для начала войны.

— Твой ультиматум неприемлем!!! — вскричал один из послов, имя которого Эстрид не сочла нужным запоминать.

— Казнить их, — приказала Эстрид. — Теперь они совершенно бесполезны. Рассадите на колы на городской стене.

Вопящих и сопротивляющихся послов удалили из тронного зала, а Эстрид тут же о них забыла и продолжила размышлять над старой задачкой.

Её рейдерские отряды приволокли несколько интересных, но ветхих книг из пустоши. Сохранившиеся части текста сообщали о процессах преобразования нигредо в альбедо. Это буквально следующая стадия великого деланья, неизвестная никому, кого Эстрид знала. Даже Алексей, насколько ей известно, не владеет секретом альбедо.

Только вот дорого и требует много крови. Впрочем, ритуальный процесс можно оптимизировать, возможно, получить даже лучшие результаты, чем ожидалось.

«Наука землян учит, что к достижению цели необязательно должен существовать только один путь», — подумала она. — «Совершенствование нигредо прекращать нельзя, потому что…»

— Госпожа, народный представитель пришёл, — приоткрыл дверь тронного зала немёртвый, названный ею Гандвиком.

Эстрид с недовольством отвлеклась от размышлений и посмотрела на бывшего бургомистра, ныне исполняющего обязанности первого ассистента по хозяйственным делам.

— Запускай его, — разрешила она с неохотой.

Сейчас она жалела о том, что вообще затеяла эту «демократию» с гласом народа. Народный представитель, избранный чернью, теперь представлял интересы этой самой черни перед Эстрид — так она хотела показать, что заботится о надеждах и чаяниях простолюдинов. На самом деле, это неправда, ей плевать на чернь, но она, в своё время, наслушалась Алексея и была впечатлена тем, как это делается в его мире. «Для них главное — создать видимость» — так он говорил.

В тронный зал вошёл прилично одетый парень лет тридцати. Звать его Гуннаром. Краснобай, подхалим, нравится цеховикам и остальной черни, поэтому был избран народным представителем. А ещё он вообще не боится, поэтому ходит с каждой народной просьбой к Эстрид и тратит её время. А убрать его она не может, потому что сама дала эту возможность для черни.

— Выкладывай быстро, — велела она владычица Таерана.

— Недавно были жалобы от шахтёров, — начал Гуннар. — Не хватает мертвецов.

— Из-за такой мелочи ты посмел тратить моё время? — начала закипать Эстрид.

— Нет, — ответил тот с кривой ухмылкой. — Цеховики собрались и подумали. И надумали.

— И что они смогли надумать? — спросила некромистресс.

— Предлагают тебе начать отлов рабов в южных землях, — ответил Гуннар. — Пора уже расширяться дальше…

— Что пора, а что ещё рано — это моё дело, — прервала его Эстрид. — Скоро недостатка в рабочих мертвецах не будет — это моё слово. И передай цеховикам, чтобы не лезли в политику, а то там бывает смертельно опасно.

— Я передам твои слова, — поклонился Гуннар и пошёл на выход.

— Зарываются… — неодобрительным тоном произнесла Эстрид, когда двери за народным представителем закрылись.

С мертвецами работать намного легче.

Глава четвертая. Сверхнелюди

ом/28 марта 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Люди больше не услышат наши юные смешные голоса… — произнёс я, извлекая лёгкие из грудной клетки трупа.

На весы — семьсот девяносто девять грамм. Значит, надо посчитать дозировку серебра и душнилия…

Карина смотрела на это спокойно, всё-таки, коллега. Это не значит, что ей нравится участвовать в происходящем, но мне всё равно.

Мотаю головой, после чего она подставляет ванночку с альбедо.

— Возьми со стола у меня за спиной поднос № неси сюда, — дал я следующее указание.

Она вообще не шарит в некромантии, что неудивительно ни разу, но медицинское образование у неё есть, потому Карина — идеальный ассистент для бедного лича, испытывающего острый кадровый дефицит.

Пока она несёт поднос, я перестраиваю кровоснабжение будущего немёртвого для нового эксперимента.

— Видишь шприц с серой жидкостью? — спросил я.

— Вижу, — ответила Карина.

— Это альбедо-душнилиевая смесь, — поведал я ей. — Суть эксперимента заключается в насыщении лёгких образцом этой смеси, а затем внедрении серебряного мутагена.

— Я не понимаю, — призналась Карина.

— Скоро всё поймёшь, — пообещал я ей. — Жаль тратить время, но с завтрашнего дня начинаем обучение некромантии. Учебники я скину сегодня, как будет время.

— В смысле «скину»? — не поняла бывшая староста и будущая некромантка.

— Разберёшься, — ответил я. — Короче, я сейчас занимаюсь некромутациями, позволяющими придать новые свойства органам и системам моих кадавров, но подробностей никаких, сука, нет, поэтому я иду в этом поле наощупь.

— А что это даёт вообще? — спросила Карина.

— Да как бы много чего, но чего именно, ещё предстоит выяснить, — ответил я, рассекая правую лёгочную аорту трупа. — О мутагенных свойствах серебра я узнал только пару вещей, но даже это ещё надо проверить. Что мы и делаем сейчас. Давай сюда посуду с лёгкими и поднос.

Поставив чашу с лёгкими в держатель на столе, начинаю обкалывать лёгкие смесью. Лёгкие эти в немёртвом уже побывали, пропитались альбедо, то есть серебро на них должно воздействовать резко негативно. Но это также значит, что оно скоро начнёт работать на них как мутаген. А тут душнилиевая смесь — должно сработать.

— Вон там банка стоит — перемешай смесь блендером и начинай медленно набирать шприцы, — передал я пустой шприц Карине. — И действуй живее.

Я обкалываю лёгкие по периметру, создавая очаги со смесью, чтобы, когда начнётся мутагенез, тканям было легче взять душнилий, что обещает ускорение процесса металлификации ткани.

Есть второй способ, более традиционный и, скорее всего, более эффективный, но мне хочется проверить вариант с непосредственным впрыском в ткани, ведь надо раз и навсегда отмести этот вариант или удостовериться в его эффективности.

Где-то через сорок с лишним минут, распинался с лёгкими, после чего разместил их в грудной клетке кадавра и установил все заранее подготовленные соединения.

— Поехали, — закольцевал я альбедоснабжение вокруг лёгких и сердца, после чего сделал микроинъекцию коллоидного серебра в лёгкое.

Теперь ждать.

— Так и будем стоять? — спросила Карина недоуменно.

— Конечно же, нет, — ответил я. — Кумбасар, тащите из холодильника труп с биркой №12!

Шесть часов работы спустя, я начал отмечать, что Карина лажает. Чуть запорола селезёночную артерию, как-то умудрилась порезать брюшную полость.

— Что не так? — спросил я.

— Я устала, — ответила Карина. — Ещё я хочу есть.

— А-а-а, точно, — кивнул я. — Тогда разоблачайся и иди в столовую. Только обязательно скажи, чтобы дали тебе еду для людей. После этого найди Морхейма, скажи, что я велел ему выделить тебе помещение. Всё поняла?

— Не тупая, — ответила та.

Характеристики её это подтверждают, она не тупая. Особенно, если правда, что она не добавляла себе «Мудрости» с помощью очков характеристик.

С нею вместе не учился, лишь пересекался на тусовках и в не связанной с учёбой жизни, поэтому точно утверждать о каких-то там аховых интеллектуальных способностях Карины не могу. Но, в то же время, она староста, а в старосты редко берут непроходимых тупиц, хотя такое тоже бывает.

— Тогда иди, не тупая, — усмехнулся я.

Карина ушла, а я занялся «добиванием» трупа. Пересадил стартер-пак некрохимероида, дополнительно обеззаразил все полости и плоскости, сформировал круги альбедообращения и сшил тушку до образцового состояния.

— Во славу Плети… — произвёл я необходимые пальцевые кульбиты. — Халит Эргенч!

Мертвец открыл глаза и сел на прозекторском столе.

— Вступаешь в отряд «Кумбасар», на должность санинструктора, — приказал я ему.

Этот из падших «сверху», причём даже по пальцам было ясно, что имел дело с оружием. Кожей смугл, черноволос и кареглаз, но не негр, а что-то ближе к метисам. С высокой степенью вероятности он был кем-то вроде санитара в своём отряде, потому что «Целительство» у него имеет целых десять уровней. Для меня или для той же Карины — это хуйня какая-то, но для местного Недоразвитого Средневековья прямо топ за свои деньги.

— Слушаюсь, господин, — ответил мертвец на латыни и слез со стола.

— О-о-о, ты знаешь латынь! — обрадовался я. — Ну-ка стой! Что творится в твоём родном мире?

То, что там война между двумя африканскими царствами — это я уже знаю, но было интересно узнать подробности.

— Война, — ответил Эргенч. — Я был верным солдатом Праведного Царя Умуза II, но пал в битве.

— А что за битва-то? — спросил я. — Кто с кем воевал?

— В противостояние Ганы и Гао впутались бледнолицые, прибывшие на кораблях с востока, — ответил немёртвый Халит. — Раньше они грабили побережья, но теперь высадились большим войском и пошли вглубь нашего царства. Нас отправили отразить вторжение, мы быстро встретили бледнолицых, началась большая битва, но я не знаю, чем она закончилась…

— Ну, ясно, — вздохнул я. — Тогда иди.

Немёртвый покинул прозекторскую, а я перешёл к моему испытательному кадавру, который так и лежит на первом столе. Надо проверить, что там с его лёгкими.

— Итак… — снял я марлю с его грудной клетки. — Хм…

Металлические изменения наглядны даже для невооружённого глаза, но надо вскрывать.

Вооружаюсь набором скальпелей и начинаю вырезать фрагмент левого лёгкого для всестороннего исследования. Ткань сильно сопротивляется, причём сразу понятно, почему именно: нитевидные волокна из душнилия пронизывают лёгочную ткань, словно плотная паутина. Значит, кое-что у меня уже получилось.

Если мои расчёты верны, а они верны, то душнилиевой смеси должно было хватить для покрытия поверхности лёгких 0,01 миллиметровым слоем душнилия, но лёгкие выдали фокус и пошли другим путём. Такая металлическая паутинка не спасёт от прокалывания, но зато уже затрудняет разрезание. Плюс, такие лёгкие не смогут схлопнуться, металлический каркас не позволит, но, в то же время, этот паутинообразный каркас будет иметь определённый диапазон для растягивания, то есть для функции дыхания. Частично, скорее всего, лишь минимально необходимо для короткой речи.

Надо будет проверить, как всё это заработает в полной сборке…

— А вообще, потрясающе… — прошептал я, начав готовить из фрагмента лёгкого препарат.

Исследования показали, что инкапсуляции со смесью душнилия и альбедо израсходованы примерно на 65%, то есть сеточка пусть будет и везде, но не толстой и густой. И, уж тем более, не будет никакой сплошной металлической плёнки. Иммунитета к серебру это кадавру не даст, но физическая прочность лёгкого, всё же, существенно возрастёт. Это отлично.

Покончив с лёгкими, я отделил от кадавра левую руку, после чего приступил к её полномасштабному изменению.

На этот раз, я применял смесь порошкового железа и углерода. Не знаю, удастся ли получить задуманное, но если да, то это будет следующий уровень. Мышечные ткани, пронизанные стальной паутиной — это же хай-тек, лоу-лайф, киберпанк и все дела! Тупо броня больше не особо-то и нужна!

Я пришёл в себя только, когда Солнце вновь взошло и начало трахать мне глаза зайчиком, отражающимся от неудачно прислонённого к стене стального подноса.

— Ух, время летит! — посмотрел я на часы. — Вот и следующий день, мать его!

Воспоминания о проделанной работе полились ручьём, в результате чего я понял, что уже успешно заруинил левую руку кадавра, затем правую, а потом потерпел феноменальный успех с его ногами.

Порошковое железо не годится вообще, потому что с углеродом, какого-то хрена, не взаимодействует, а ещё, на каком-то из этапов метаморфоз, интенсивно разъедается альбедо в бесполезные оксиды. На этом я и просрал кадаврову левую руку.

Зато отлично подходят алюминий и душнилий. Причём настолько отлично, что создают между собой новый сплав, который я, какого-то хрена, назвал A1581. Эх, такая возможность была потрачена впустую…

… но и тут я просрал кадаврову руку, потому что формирование паутины шло без учёта сгибания и разгибания руки, прямо сквозь суставную ткань, будто её вообще нет. Получилась очень прочная рука, которую тяжело разрезать, но она почти не гнётся.

Зато вот обе ноги кадавра я модернизировал по секциям, не позволяя паутине распространяться на коленный сустав. Проверил на кадавре, который встал и даже походил — всё работает почти превосходно. Гибкости паутины из А1581 с запасом достаточно для сокращения мышц, поэтому ножки по форме вроде такие же, а по содержанию совершенно другие…

— Охрана! Зовите сюда Кумбасара! — приказал я.

/3 апреля 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Карина, твою мать! — увидел я, что творит эта дура.

— А? — встрепетнулась она.

— Очнись, твою душу! — раздражённо выкрикнул я. — Посмотри, что ты делаешь!

Какого-то хрена она залила всю дозу алюминиево-душнилиевой смеси в одну точку.

— А-а-а, извини… — ответила моя нерадивая ассистентка. — Я устала и…

— Мало ебёт меня, — процедил я. — Я даю тебе достаточно времени для отдыха и даже отпускаю на обеденный перерыв! В чём проблема?

— Я не могу спать… — ответила Карина.

— Я тоже не могу спать, но работаю же! — откладываю я пустой шприц на поднос и беру новый. — Разбирайся со своими проблемами поскорее, а то мне уже сильно не нравится результативность твоей работы.

— Я постараюсь, — не очень уверенно ответила Карина. — Но это бессонница, кошмары…

— Психиатров у меня нет, — развёл я руками. — Зато у меня есть гигантский запас антидепрессантов! Если ты готова подсесть на это дерьмо, то только скажи!

— Нет, я справлюсь… — начала она. — А, хотя… Да, давай лучше антидепрессанты.

— Вот и разобрались, — произнёс я. — Даю тебе отгул на три дня, но за отведённый срок ты должна разобраться со своими проблемами. Снова начнёшь лажать — у нас с тобой возникнут проблемы. Опция превращения тебя в немёртвую — она ведь всегда доступна!

По идее, так было бы даже эффективнее, но что-то не хочется мне так легко расставаться с фрагментом моей прошлой жизни. Живая она напоминает мне о прошлом, а вот немёртвая… Немёртвая она, боюсь, больше ни о чём мне напоминать не будет.

— Я не подведу тебя, Лёша… — пообещала Карина.

— Вот и отлично! А теперь иди! — ответил я, после чего вернулся к лежащему передо мной Уайтхэду. — Ну что, голубчик, как ощущения?

— Будто в кости вонзились тысячи игл… — поделился со мной немёртвый.

— Если тебе будет легче от этого, то так и есть, примерно, — усмехнулся я. — Неприятно, понимаю…

— Приятно, — мотнул головой Уайтхэд.

— Приятно? — я не на шутку удивился.

— Впервые со дня смерти такие острые ощущения, — улыбнулся немёртвый. — Пусть боль, но зато как будто живой…

— Ну, я обязательно придумаю в будущем ещё какую-нибудь болезненную херню, — пообещал я ему. — Так что острых ощущений у тебя будет навалом! Ассистент!

Кадавр, которого я привёл к образцовому состоянию, был наречён мной Винтиком, после чего назначен ведущим ассистентом. Главным ассистентом у меня выступает Карина, а место обычного ассистента, то бишь Шпунтика, пока что, вакантно. Работа в основном «принеси-подай», большее запрещено, впрочем, как и в случае с Кариной. Но её мне ещё предстоит обучить азам некромантии, чтобы переложить на неё всякую рутину, правда, с обучаемостью некоторые проблемы.

Мучают её какие-то кошмары, спать не может, это плохо сказывается на продуктивности, памяти и всём остальном. Антидепрессанты должны помочь, но без психиатра они дают лишь временный эффект, падающий вместе с возрастанием резистентности организма к препаратам.

И я точно знаю, что всё дело в психике, а не в органике — с организмом у неё полный порядок, благодаря «Тёмному спасению». В общем, с живыми сплошной геморрой…

Ассистент подъехал с каталкой, после чего мы вместе переложили на неё Уайтхэда.

— Вези в госпиталь, — приказал я бывшему кадавру. (1) — А ты, Уайтхэд, лежи на кровати смирно, до особого приказа. Метаморфозы завершатся в течение следующих суток, в ходе которых категорически запрещено делать резкие движения, а в идеале, вообще какие-либо движения.

— Слушаюсь, повелитель, — ответил тот.

Отряды «Близзард», «Активижн», «Кумбасар» и «Кодзима» полностью прошли модернизацию серебряным мутагенезом, что должно резко увеличить их живучесть. Отряд «Юбисофт» я модернизировать не стал, за исключением пяти «братьев Гиймо», потому что остальные там являются жалким отребьем, непригодным для вступления в более качественные отряды.

На одном безвременно почившем кадавре, так и не получившем имя, были проведены практические испытания, показавшие, что модернизированному мертвецу крайне тяжело отсечь конечности, а в случае протыкания чем-то колющим нужно приложить существенное усилие, чтобы преодолеть густую металлическую паутину.

Регенерацию паутины я обнаружил, она достигается благодаря альбедо, но естественных источников стройматериала для восстановления повреждений нет и поставить их нельзя. Мои попытки имплантации запасов алюминия и душнилия привели лишь к тому, что процесс преобразования, стартованный мутагеном, продолжается непрерывно, с перспективой полной потери подвижности конечностей. В качестве решения я вижу инъекции смеси в повреждённые участки.

Миллер, которого не доделала Карина, лежал и смотрел в потолок. Надо его довершить и завязывать, а то кучу времени всадили уже на этот апгрейд.

В принципе, ничего смертельного она не сделала, будет левое бедро Миллера более прочно и менее подвижно, но и хрен с ним.

— Сам понимаешь, приходится работать с любителями, — взмахнул я рукой со шприцом.

— Всё в порядке, повелитель, — ответил на это Миллер.

«Активижн» я модернизирую последними, чтобы самые лучшие мои воины обрабатывались уже с набитыми на других немёртвых руками.

— Так, на сегодня с лабораторными делами покончено, — решил я, когда Винтик укатил тележку с немёртвым в госпиталь. — Пора наведаться домой…

/3 апреля 2027 года, ледяные пустоши, г. Южно-Сахалинск/

— Огнестрел применять только в крайнем случае, — приказал повелитель. — Брать всех на штыки и мечи. Вы теперь уже совсем не те, что раньше, поэтому не опасайтесь особо порезов.

— Поняли, повелитель, — ответил Леви. — Отряд, штыки — примкнуть.

Воины «Активижн» и «Близзард» выполнили его приказ.

— Всё, пошли, — приказал повелитель.

На этот раз, как и ожидалось, они сразу выходили из большого здания «птицефабрики», а не из подземного убежища.

Противника внутри здания не обнаружилось, хотя были найдены относительно свежие следы. Скорее всего, эти «мутанты-ниндзя», как их называет повелитель, разведали тут всё, но никого не обнаружили и убрались восвояси.

Леви трудно представить, что эта ледяная пустыня, погребённая под снегом, когда-то была райским миром из кинофильмов. Машины он здесь видел, видел и чудеса техники, но теперь всё это брошено на увядание и обращение в прах.

Повелитель тоже был не на шутку удивлён, а это значит, что он ожидал чего-то иного.

Окружающая действительность этого мира была сурова и жестока не только к живым, но и к мёртвым. Живых, кроме этих «мутантов», они ещё не видели и, глядя на то, что тут происходит, вряд ли когда-либо увидят.

— Так… — повелитель достал телефон. — Ах, сука! Забыл зарядить! Твою мать! М-м-м, сучья, блядь… Ладно, тогда сегодня будем шерстить близлежащие дома. Вон туда, там торчит дымоход!

Леви последовал за повелителем к указанному месту.

Дымоход действительно торчал из-под толщи снега, но, похоже, что здание уже давно обвалилось.

— Понастроят говна, мрази… — посетовал повелитель. — Идём к следующе… Стоп. Опять эти суки. Оружие к бою!

— Оружие к бою! — продублировал приказ Леви.

Покрытые серой шерстью твари вышли из-за сугробов на утоптанную дорогу, некогда являвшую собой полноценную улицу, что было видно из указателей и столбов, торчащих сейчас из снега.

Кинофильмы землян показывали Леви совершенно чуждую и потрясающую жизнь. Повелитель разрешает им смотреть кино и заставляет учить русский язык по найденным учебникам из ликеев землян. Учителем выступает немёртвый Илья Бережнов, землянин и некий «маркетолог». Леви уже начал постепенно понимать, что говорят люди в фильмах, но большая часть смыслов от него ускользает. Эта жизнь, в первую очередь, чужда,и только потом потрясающа…

— Оборонительный строй! — приказал Леви.

Стрелять нельзя да и не особо-то получится, потому что на таком холоде даже искры тухнут быстро. Поэтому только штыки и мечи.

Всего тварей было голов сорок, большую часть из них, как и всегда на открытой местности, убьёт повелитель, а меньшую часть они и сами сдюжат.

Так и получилось.

Повелитель начал метать в наступающих «мутантов-ниндзя» свои иглы Смерти, вырывающие из плоти куски, а когда настал момент, перешёл в рукопашную, полностью разрушив их подобие строя. Фланговые твари не рискнули с ним связываться и продолжили движение к строю немёртвых, где и огребли холодной стали штыков и мечей.

Леви успел убить лишь одного, как всё было кончено.

— Раненые есть⁈ — спросил повелитель, держащий за глотку одну из тварей. — О, а у них, оказывается, бывают большие сиськи!

И действительно, эта особь обладала внушительных объёмов грудью.

Повелитель зачем-то достал нож и распорол ей левую грудь.

— А-а-а, как я и думал… — произнёс он с разочарованием, когда на снег выпала какая-то полупрозрачная полусфера. — Кругом обман, кругом фальсификация…

— Раненых и выбывших нет, повелитель, — отрапортовал Леви, уже получивший сведения от остальных воинов.

Закончив с добиванием выживших тварей, они продолжили движение по городу.

— Вегмы слева! — сообщил Котик.

— Кто-кто? — недоуменно посмотрел на него повелитель.

Леви же посмотрел налево и увидел двух «мутантов-ниндзя», выглядывающих из-за крыши здания.

— Вегмы, повелитель, — виноватым тоном ответил Котик. — Мы их так называем между собой.

— «Мерзость»? — спросил лич. — Ну, тоже вариант. Щас поправим всё…

Он отправил в их сторону иглу Смерти, но попал лишь в крышу, от которой оторвало небольшой кусок. Твари вскочили и побежали прочь.

— Свидетельствует ли это о наличии у них интеллекта? — озадаченно спросил повелитель. — Ладно, идём к вон тому зданию. Что-то мне подсказывает, что там есть, чем поживиться.

«То здание» оказалось квадратным сооружением с яркой вывеской, наполовину засыпанной снегом.

— Маг-не-тит… — прочитал Леви вслух.

— Магнетит, — кивнул повелитель. — Супермаркет, где этот город закупался едой и прочими товарами первой необходимости. Он, скорее всего, ограблен раз двадцать, но мы можем найти там немного полезного металла и совсем чуть-чуть электроники. Готовьте лопаты, немёртвые вы мои…

Копать они начали в указанном личем месте, прямо под вывеской. Леви в снежных раскопках не участвовал, потому что надо было следить за окрестностями.

Пока рядовые воины копали, он осматривал близлежащие снега и размышлял.

Цивилизация землян рухнула, прямо как в «Безумном Мадсе: Воине дороги», только если в фильме о том великом воине их мир превратился в безводную пустыню, то в реальности его поразило резкое похолодание.

«Иронично, что всё произошло ровно наоборот», — подумал Леви, внимательно отслеживающий передвижение малой группы «мутантов-ниндзя».

Они слишком далеко, чтобы пытаться догнать их, но лучше следить за ними, чтобы они не подобрались незамеченными…

Тут эти твари вдруг всполошились, залегли в снег, что отвлекло Леви от его мыслей.

— Все, сука, внутрь!!! — заорал повелитель. — Леви, ты там в глаза ебёшься⁈

Леви недоуменно огляделся, но вокруг ничего, а затем до него донёсся шум с небес. Он поднял взгляд и увидел какую-то аномально большую серую птицу, крылья которой пылают огнём.

Спустившись с сугроба, он подбежал к повелителю, лично загоняющему всех немёртвых воинов в вырытый проход.

— Что это такое, повелитель? — спросил он.

— А я в душе не ебу, Леви! — ответил лич. — Это птица? Это самолёт? Это Супермен⁈ Внутрь давай! Последнее, что нам надо — это попадаться на глаза тем, кто не жалеет топлива на реактивные самолёты! Живее!

Примечания:

1 — Кадавр — от лат. cadaver — «труп». Тут имеется в виду, что Душной чётко отделяет просто трупы от опытно-конструкторских трупов, коих отдельно обозначает именно кадаврами.

Глава пятая. Одиссея Жака Ива Душно

/3 апреля 2027 года, ледяные пустоши, г. Южно-Сахалинск/

Скорбные времена настали, раз целый лич, потенциально способный завоёвывать миры, прячется в провинциальном «Магнетите» вместе со своей армией элитных мертвецов, опасаясь, как бы его не засекли с воздуха…

— Не шуметь, не дышать и не пердеть, — приказал я мертвецам.

Последнее — это не прикол какой-то, а бытовой нюанс нашей нежизни, которым просто так с каждым не поделишься. Нигредо, смешиваясь с остаточными продуктами жизнедеятельности, от которых полностью избавиться никак нельзя, начинает реакцию, которая сопровождается выделением газов разложения. В конце концов, эти газы просачиваются через ткани и попадают в кишечник, откуда выходят двумя путями. Со временем, это бы прошло, но мы потребляем пищу, чтобы не лишиться остатков человечности…

— Что это такое, повелитель? — обеспокоенно спросил Леви, как самый смелый и, вроде как, самый приближенный.

— Это реактивный самолёт с регулируемым вектором тяги, — ответил я. — Всё ещё непонятно? Ну так и мне непонятно, как такая продвинутая хреновина вообще здесь оказалась!

Я видел эту штуку достаточно хорошо, но непонятно, насколько хорошо она видела нас. У неё два реактивных движка, которые сменили вектор тяги с горизонтального на вертикальный прямо у меня на глазах. Вооружения я не видел, потому что никаких выступающих частей на ней не было, как и подвижных турелей или ракет. Вероятно, разведчик. И это плохо.

— Кумбасар, выдели двоих, чтобы расчистили кафель, — приказал я. — И срочно готовьте песок с принадлежностями.

Ничего хорошего от летающих разведчиков не жду, поэтому надо валить, очень срочно.

— Быстрее, быстрее!!! — торопил я уборщиков, расчищающих пыль и грязь с кафеля.

Быстро начинаю царапать ритуальную пентаграмму на уже расчищенном участке, благо, сейчас нам не нужен большой портал для выхода.

Сыплю песок на линии, внимательно следя, чтобы не было разрывов и ошибок, после чего проверяю всё ещё раз. Здесь косяков допускать нельзя, потому что последствия будут неприемлемыми даже для лича.

— Всё, заходите по одному, — приказал я. — «Близзард» — начали!

Немёртвые воины, не задающие лишних вопросов, пошли в портал, исчезая в нём без каких-либо спецэффектов.

Снаружи доносился реактивный рокот, приближающийся к нам, но мои ребята быстро свалили в портал, а после них и я.

/3 апреля 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Разойдись! — выкрикнул я, вываливаясь из портала с холодильником в руках.

Я не хотел уходить совсем с пустыми руками, поэтому схватил давно не работающий холодильник со стеклянной дверцей. Выбрал самый сохранный из тех, что стояли рядом. И пусть его предназначение было в хранении газированных и не очень напитков, главное, что мне было нужно — охлаждающий элемент. Можно будет аккуратно выдрать его, после чего поставить в более подходящий аппарат.

— Фух… — облегчённо выдохнул я, разрывая соединение с порталом в Южно-Сахалинске.

— Повелитель… — заговорил Кумбасар.

— Знаю, получилось не очень удачно, — посмотрел я на него. — Но зато мы узнали, что там есть кто-то ещё, помимо «мерзостей».

— Это была стальная птица, повелитель? Как в кино? — спросил интендант.

— Да, почти как в кино, — подтвердил я. — Странное дело, честно говоря. Непонятно, как о нас вообще узнали, но теперь будем работать с тем, что имеем.

Лезть туда же снова — это идти на неоправданный риск. А если там у них есть какие-нибудь истребители-бомбардировщики или штурмовики с крупнокалиберными пушками? А если такой бомбер или штурмовик зарядит мне термобарической ракетой прямо в лицо — затащу? Что-то мне подсказывает, что нет.

Надо входить в куклу и валить оттуда или использовать одиночного бойца с куклой, чтобы физически свалить с Сахалина и перебраться на континент.

В наших краях, во Владивостоке и вообще в Приморском краю, есть чем поживиться, и мы обязательно поживимся.

— Всё, расходимся по своим делам, — приказал я.

Надо отлежаться некоторое время, чтобы на Сахалине снова стало тихо, после чего осторожно выводить куклу с самым быстрым и умным мертвецом из бункера, а там либо в Японию, где хай-тек и лоу-лайф, либо на материк.

Иду к себе, сразу же по прибытию в свою квартиру втыкаю в мобильник зарядку и с лихорадочным нетерпением жду.

— Жил человек рассеянный, на улице Бассейной…

Наконец-то, телефон позволил себе включиться. На холоде столь тонкую аппаратуру держать, конечно, такое себе, но что поделать?

Открываю офлайн-карту.

Сколько от Южно-Сахалинска до Владивостока? Расстояние в тысячу километров до Владивостока. Где-то триста километров морем, а остальное по суше. Ну, то есть, по снегу. Потрошить высотки будет легко и быстро, а ведь там есть промышленные предприятия…

Сколько до Японии? Выходит, что сто двадцать километров по снегу, затем сорок километров по морю, а там сразу портовый город Вакканай.

Получается, что тысяча километров против ста шестидесяти. Тут и думать нечего, по идее…

— Хрен с ним, выждем месяц-два, а потом будем действовать, — решил я. — Ох, это же отличное время для реализации моего грандиозного проекта!

Идея тут же захватила меня, я вскочил с кресла, после чего побежал к карте местности.

Рядом со Стоянкой рек нет, но зато есть акведук, идущий на север, к возвышенностям. Персы первым делом раздолбали его, чтобы лишить стояночников воды, но прогадали, потому что под городом размещена гигантская бетонная цистерна. Мои ребята уже сходили к горам и оценили объёмы работы по восстановлению водоснабжения — делов на пару-тройку месяцев работы.

Почему я вспомнил о реке? А потому, что знаю, что это такое — река. Реки обычно существуют многие тысячи лет, а люди, как только узнают о плавучести дерева, сразу же начинают пересекать эти реки, иногда с ценными грузами. Изредка случается так, что лодки или плоты тонут, после чего грузы оседают на дно.

Меня не интересуют гнилые куски кожи или персиковые косточки. Меня интересуют золото с серебром, сталь, пусть даже ржавая, драгоценные камни…

Только вот беда — речки рядом нет, поэтому надо либо договариваться с Ариаменом, либо идти к Адрианополю, где тоже есть судоходная река. В Адрианополь сходить было бы неплохо, потому что надо познакомиться с соседями, если там уже кто-то поселился.

— Кумбасар! — выскочил я из дома. — Готовь обоз, «Активижн» и «Юбисофт» под штык, остальные обороняют Душанбе!

Кто-то скажет, что для покойника у меня слишком обострённая жажда наживы, и будет в корне прав. Нужно собрать максимум бабла, для воплощения моего далекоидущего плана по развитию этого края.

Какой-то другой лич, движимый тотальным охуеванием головного мозга и срывом крыши ураганом безумия, будет решать проблемы пополнения своего войска посредством «зачистки» и ограбления близлежащих земель, что обязательно привлечёт слишком много внимания, что обязательно инициирует сбор коалиции стран, со всеми магами и легендарными героями. И пусть легендарных героев сейчас нет, но есть маги, причём в приличных количествах.

А я же не какой-то другой лич, поэтому собираюсь действовать по-умному. Мой способ: поднять этот край до небывалых социально-экономических высот, с применением земной медицины, науки и техники, что практически гарантирует высокую рождаемость и низкую смертность.

Буду применять пропаганду, создам положительный образ нежизни, превращу ритуал восстания мертвеца в особую честь, чтобы подданные мечтали стать частью моей великой армии…

Пусть потребуются десятилетия, чтобы осуществить всё задуманное, но когда это лича волновало?

А вот потом, когда моя держава станет too big to fail, (1) бахнем так, что весь мир в труху!

План амбициозный и, как и все амбициозные планы, он требует просто невероятную кучу бабла. Золото, серебро, железо, всё самое высоколиквидное.

— Живее! — выкрикнул я, надевая на себя пластинчатую броню, протянутую Кумбасаром. — Давай сюда шлем!

/7 апреля 2027 года, фема Фракия, у г. Адрианополя/

— У-у-у, как всё запущено… — погладил я подбородок, глядя на то, что осталось от города.

Адрианополя больше нет, стены варварски демонтированы, от зданий остались только слишком крепкие фундаменты, а дороги выкорчеваны до мяса.

Вместо крепкого города, ранее являвшего собой надёжный оплот этих земель, существует около трёх десятков малых поселений на десять-двадцать домов, обнесённых среднего размера стенами, которые можно снести слишком сильным дыханием.

Людоеды, разбитые силами армии немёртвых, отступили, так как всех их перебить не получилось, к Адрианополю, где осели, так как вперёд дороги нет, и нет смысла куда-то идти, ведь и тут ништяк.

Поселения стоят не просто так, а с целью оградить условный центр, в котором стоит большое поселение с самыми высокими стенами, отсюда, с самого высокого холма в этой местности, всё отлично видно.

Центр они огородили не для красоты, а для сельского хозяйства.

Засеяли, сукины дети, поля, твари. Скот пасут, вокруг внешнего круга, на живописном фоне почти до конца разобранных руин. На чужих костях до рая доехали…

Откуда-то из пустоты, что у меня заместо души, начал волнами подниматься гнев. Снова это ощущение, будто сознание уходит на задний план.

— У-у-у, шлюхи каннибальские… — гневно просипел я. — Кончилась ваша воля.

Какой я, оказывается, чувствительный мальчик.

— Приготовить войска к бою, — приказал я.

/9 апреля 2027 года, фема Фракия, у г. Адрианополя/

Красота. Вновь тот же солнечный и ламповый город, где парки, красивые здания, а также замечательная музыка на фоне.

Я с лучезарной улыбкой шагаю по тротуару и ем пломбир, встречающиеся по пути люди улыбаются мне, ощущение, будто душа колышется в такт музыке.

По дороге проезжают советские автомобили, но запаха бензина и дизеля будто бы нет, воздух полон запахов душистых трав, чего-то вроде свежих тандырных лепёшек, вина и отлично узнаваемого парфюма. Такой был у мамы в день нашей последней встречи…

Воспоминание о родителях не смогло омрачить моё безумно счастливое настроение, потому что я увидел их. Они стояли на площади рядом с вокзалом и тоже ели мороженое. Я выпучил глаза в радостном удивлении, сменил шаг на бег и помчался к ним, размахивая руками.

Но на фоне возникли грозовые тучи, мой стремительный бег, почему-то, не сокращал расстояние, я бежал и кричал им что-то непонятное, но очень эмоциональное. Папа, одетый в серые брюки с коричневым ремнём и белую рубашку, как в свой последний день, увидел меня и замахал в ответ. Мама, одетая в белоснежное деловое платье, до этого изучавшая какую-то книжку с зелёной обложкой, подняла на меня взгляд и заулыбалась. А я бежал и кричал, но будто бы стоял на месте.

Музыка становилась всё тише и тише, а грозовая туча покрывала этот солнечный город мраком. Не успеваю…

— А-а-а!!! — открыл я глаза и огляделся.

Дерьмо…

Просто сон. Сладкий, приятный, но сон.

— Здравствуй, трижды сожранная и трижды высранная действительность… — произнёс я и поднялся с мехового лежака в каком-то шатре.

Как и всегда, память начала фрагментарно подкидывать мне сведения о произошедшем «за время моего отсутствия».

Это не классическая спячка лича, которую я инициирую сам, а что-то другое. Всего дважды, на моей памяти, я впадал в безумие и оба раза мне снился сон о прекрасном городе. Только в этот раз я увидел родителей, будто наяву, что бесценно для меня и я душу готов отдать, если бы она была, за это воспоминание.

Возможно, это что-то из несбывшегося будущего, только давнего, очень давнего. Параллельная реальность, где родители не погибли, где я не попал в детдом…

— И как это понимать, сука твою мать? — вышел я из кожаного шатра и огляделся.

Вокруг меня сраная разруха и это не наш лагерь, как я подумал сначала.

Этот лагерь ограждён частоколом, на что я бы не стал тратить время, чай не римлянин какой-то, тут много поваленных и окровавленных шатров, а ещё по лагерю снуют мои немёртвые, в поисках всяких ништяков.

Но венец всего действа был расположен на холме, что слева от лагеря. Весь холм был уставлен крестами с распятыми на них людьми. Мужчины, женщины, дети и старики. Для детей даже не поленились сделать детские кресты.

Наверное, это должно было меня парить, но не парит. У меня сорвало крышу, я пошёл против этих бедолаг, затем увидел, что они исправно продолжают жрать людей, причём с организацией «мясного рынка», где бойко торговали ещё живым двуногим мясцом, что окончательно приглушило остатки человеческого во мне. Наверное, это так себе оправдание тому, что я распял сотни людей, сотни жестоко убил, а сотни обратил в рабство…

— Леви! — приказал я.

Воспоминание подкинуло мне сведения, что сначала мы «распечатали» два поселения, воспользовавшись эффектом неожиданности, а затем людоеды начали собирать ополчение, чтобы встретить врага достойно.

Достойно не получилось, потому что мы сейчас в их бывшем лагере.

— Повелитель, — через десяток секунд примчался Леви.

Он очень торопился, прямо очень.

— Доклад, — приказал я.

— Безнадёжных добили, повелитель, — начал Леви. — Остальных в кандалы, тут нашлось много кандалов, все пленные практически готовы к транспортировке.

— А как же река? — спросил я.

Леви поднял на меня недоуменный взгляд:

— Ты сказал не заниматься ерундой.

Было такое дело. У меня тогда кипело говно, единственное, о чём я мог думать — убивать этих тварей, как можно больше, как можно чаще, как можно более жестоко.

— Я изменил своё решение, — вздохнул я. — Выдели водолазов, пусть раздеваются и приступают к работе. Охранение обязательно.

Водолазы должны привязать к себе камни и идти по дну реки сплошной цепью, ощупывая его на предмет случайно оброненных золотых и серебряных монет, сундучков там, остовов корабликов и лодочек…

Если шерстить дно тщательно, то есть высокие шансы нехило обогатиться.

Конечно, добыча с двух поселений людоедов была очень щедра, но это не наш путь. Нет, остальные поселения мы обязательно ограбим, зря пришли, что ли, но это исключение для людоедов, к которым у меня свои счёты.

«Как вообще мы таким малым числом раздолбали их ополчение?» — спросил я себя, разводя память на новые воспоминания.

Как и всегда, лич, с кипящим в кишках говном, способен на многое. Я херакнул по частоколу лагеря людоедских ополченцев каким-то неизвестным мне заклинанием, которое в трезвом уме и светлой памяти не воспроизвести, уж больно рискованно использовать некроэнергию ТАКИМ ОБРАЗОМ, после чего в очередной раз нарушил Женевскую конвенцию.

Отравляющий газ потёк прямо с холма, на котором чуть позже мы распяли целую толпу случайных людоедов, а под его прикрытием в лагерь ворвались мои немёртвые и мёртвые.

Газ сжигал лёгкие и глаза своих жертв, потому ни о каком сопротивлении речи не шло. Всего ополчения было пару тысяч человек, но больше половины тупо сбежало под прикрытие стен других поселений, а оставшихся либо убили, либо взяли в плен.

Припоминаю, что при штурме второго поселения хорошо показали себя чёрные скелеты, поднятые из тел убитых людоедов из первого поселения. Я на скелетов не скупился, некроэнергии на городской площади было хоть лопатой черпай, поэтому стену второго поселения штурмовал сплошной шквал из ограниченных единственной функцией ходячих костей.

Сказать, что людоеды обосрались от такого, это ничего не сказать, потому что стена была занята сходу, после чего чёрные скелеты открыли врата немёртвым. И тогда началась кровавая резня…

— Потерь личного состава во время штурма не было, повелитель, — продолжал Леви. — Основную массу потерь понесли скелеты.

— Насрать на них, — махнул я рукой. — Скоро у них истечёт срок годности.

Пожалуй, это единственный минус этих улыбчивых ребят — ограниченный срок годности. Хотя нет, ещё переломы сильно снижают их бойцовские качества, ведь достаточно перебить им конечности, как волшебство пропадает и их можно забивать как пиньяту.

Дубинки, молотки, биты, кувалды и прочие инструменты — и всё, у лича начинает резко сокращаться поголовье чёрных штурмовиков. Зато их не так жалко, как немёртвых, над каждым из которых мне приходится корпеть и потеть часами.

Ну и, надо сказать, что потенциал у немёртвых воинов гораздо выше, потому что один только мутагенез чего стоит. Предел «Силы», «Ловкости», «Телосложения» и «Интеллекта» у них гораздо выше, чем у чёрных скелетов, а ещё срок годности неограничен.

В общем, как одноразовые бойцы, которые идут ломать и быть поломанными, вполне приемлемо, а вот как нечто большее — посредственно. Их даже в броню облачать бессмысленно, лишь каким-нибудь оружием вооружить и в бой.

— Как скажешь, повелитель, — поклонился Леви.

— Расслабься, — велел я ему. — Продолжай заниматься осмотром лагеря и организацией колонн военнопленных.

— Слушаюсь, повелитель, — ответил Леви, после чего, на всякий случай, поклонился.

Они не выкупают, что у меня иногда падает забрало, и я буквально не контролирую себя, действуя под прямым управлением единственной доминирующей эмоции — гнева. Наверное, думают, что я всегда отбитый псих и включаю ржавую жесть только тогда, когда это действительно нужно…

Дожидаюсь, когда отряд водолазов будет собран, после чего присоединяюсь к нему. Давно не купался и вообще, очень интересно, как устроен водный мир. Может, если выйдем к крупным акваториям, появится смысл в создании мертвецов-амфибий, снабжённых плавниками и подводным оружием…

Идея мне нравится, ведь это вызов мне, как некрохимерологу. Задача непростая, требует расчётов, практических испытаний, а также конструкторской работы. Это ведь только кажется, что органично влепить в ноги мертвеца плавники — это как нехрен делать…

А может, гораздо проще будет наведаться в любой портовый город и раздобыть ласты и прочие девайсы дайверов. Нет, проще-то проще, но так неинтересно…

— Присоединяюсь к вам, — сообщил я Малату из «Юбисофта», стягивающему с себя рубаху.

Водичка тут тёплая, как для моего холодного тела, поэтому надеюсь, что мои мертвецы не разбухнут и не всплывут к верху брюхом, ха-ха!

Увязываю к поясу тяжёлый камень, после чего иду на глубину.

Исчезли все звуки, тело приятно обволокло водой, я огляделся и понял, что под водой вижу нормально, но всё же чуть хуже, чем на суше. Имею в виду, что не прямо хуже, как это обычно бывает у людей, а лишь слегка хуже. Дно просматривается отлично, но поднятый ил всё так же может затруднить обзор.

Занимаю место в ряду.

«Вперёд», — приказал я, когда увидел, что все готовы, но медлят.

И мы пошли мёртвым маршем, внимательно глядя себе под ноги.

В основном попадались рыбы, охреневающие от такого неожиданного парада, но кто-то останавливался, чтобы проверить какую-нибудь подозрительную херню, а кто-то даже сразу что-то находил.

Один из ребят Адама нашёл несколько золотых монет, кто-то вытащил какую-то покрытую илом вазу, а кому-то повезло найти лодку, которую надо было срочно обыскать.

Очень быстро строй водолазов был разрушен и я оказался один в толще воды. Иду, смотрю на дно, размышляю…

Рыбки с любопытством смотрят на меня, оценивая мою гастрономическую ценность, а я поглядываю на них, чтобы не вздумали начать жрать халявный труп, упавший с камнем на дно.

Впереди какая-то чернота, с любопытством смотрю на неё, прикидываю размеры, но эта хрень очень длинная, не обойти. Приближаюсь впритык и начинаю щупать её.

Это, мать его, корабль! Перевернулся и лёг на дно вверх брюхом, с тех пор и лежит так. Замахиваюсь и пробиваю корпус кулаком. Серия ударов — проход готов. Внутри непроглядная тьма, но глаза быстро адаптируются и я понимаю, что именно мы нашли.

Некий военный корабль, судя по обилию костей с бронзовыми кольчугами, мечами и копьями, а также несколько едва узнаваемых в иле баллист, складированных в трюме.

«Моё уважение создателю этих верёвок», — подумал я, глядя на крепящие баллисты к «потолку» пеньковые верёвки.

Речная вода не сумела ничего поделать с этими верёвками, чего нельзя сказать о корпусе корабля.

Немёртвые проникли на корабль вслед за мной, после чего мы начали ограбление. Оружие и кольчуги, непонятные ящики, сохранившие относительно неплохую целостность, а также драгоценные украшения и монеты — всё в дом, всё в дом.

Монеты были, преимущественно, серебряные, хотя, изредка, встречались и золотые. Но больше счастья принесла корабельная казна, которую пытался вытащить некий скелет, так и оставшийся вместе с ней в дверях каюты.

В бронзовом сундучке находились золотые монеты, причём не солиды, как я ожидал, а что-то иное, из далёких краёв. Вероятно, этот корабль вёз с собой очередных завоевателей, прибывших в этот край за ратной славой и баснословной наживой…

Несмотря на неплохие размеры, ценностей в корабле было мало, поэтому мы быстро покинули его и отправили отряд с трофеями на берег. Дождавшись возвращения ребят, мы продолжили наше триумфальное шествие по речному дну.

Лодок по пути попадалось много, потому что за прошедшие годы в этих краях родилось и умерло дохрена поколений людей. Рыболовы, торговцы и прочие ребята теряли лодки и личные вещи — всё это теперь надо исследовать и вытащить на берег, чтобы разобрать и определить ценность.

В основном, находили всякое говно, а также человеческие кости, оставшиеся, как я предполагаю, от стихийно поднятых мертвецов, забредавших в реку в результате действий Судьбы-злодейки или собственной тупости.

Темнота нам не помеха, поэтому мы прошли ещё километров десять по дну, после чего рассвело и пора было и честь знать.

— Что там по нашему кэш-флоу? (2) — спросил я у Кумбасара, стоящего у телег с добычей.

— Тысяча триста сорок семь солидов и тринадцать силикв, если в пересчёте номиналов монет, — сообщил интендант. — Головки топоров, наконечники копий и мечи — суммарно шестьсот семьдесят девять единиц. Ценность ваз и посуды — нужно реставрировать и оценивать отдельно.

Неизвестные золотые монеты, добытые на военном корабле, имели вес примерно равный солиду, то есть где-то 4,55 грамма, поэтому считали мы их 1:1. Серебряные монеты, преимущественно силквы и всякие рубли, то есть буквально нарубленные куски серебра без чеканки и слитки. Речка оказалась богатенькой…

Успешное завершение мероприятия, исполненного в классическом стиле Жака Ива Душно, показало, что я — преуспевающий лич-бизнесмен, потому что дно реки никто до нас не чистил и вообще никому такое в мёртвую голову, скорее всего, не приходило. На инновациях реально можно приподняться…

На эти денежки мы будем покупать новых рабов, приманивать мастеров, а также закупать всякие ништяки, потребные для развития нашей немёртвой промышленности.

Конечно, один-единственный ЧПУ-станок, вытащенный с Земли и приведённый к функциональности, принесёт нам настолько безумную кучу бабла, что это сделает такие подводные одиссеи бессмысленными, но на Землю нам сейчас нельзя. Надо проявить стратегическую выдержку, а то если меня возьмут за жопу и развеют на атомы на Земле…

— Всё, ребята, собираем манатки и готовим военнопленных к маршу — выходим через два часа, — распорядился я.

Примечания:

1 — Too big to fail — с англ. «слишком большой для провала» — выражение для обозначения крупнейших предприятий в сфере финансов и банковского дела, падение которых будет иметь катастрофические последствия для сегмента экономики или для экономики в целом. Вообще, это якобы теория, но государства проверять её очень не хотят. Поэтому, в периоды кризиса, первые, кто получает помощь от государства, чтобы нидайбох ничего не случилось, это обычно крупнейшие предприятия, по причине грядущего банкротства которых экономика обычно и катится полным ходом прямиком в жопу. Мировые кризисы показали, что федеральное правительство США сломя голову бежит спасать именно крупных ребят, до конца поддерживая их мегатоннами свеженапечатанного бабла. В кризис восьмого года всё прошло по сценарию спасения крупных игроков, пожар буквально потушили сбросом на него мегатонн специально для этого напечатанного бабла, недавно, когда навернулся силиконовый банк, а за ним цепочкой последовали некоторые крупные игроки США и Европы, сделали точно так же. Только вот проблему это не решает, потому что у них тупо нет решения, ни у кого, и они могут только и делать, что бороться с симптомами, откладывая жестокую и, скорее всего, кровавую развязку на как-нибудь потом. Как говорится: после нас — не расти трава… Душной же применяет термин не совсем правильно, как часто делают многие ребята, лишь слышавшие где-то красивое название с игрой слов и не разбирающиеся в сути вопроса. Он собирается построить кое-что другое, совершенно не похожее на банковскую систему США, но от этого не менее людоедское.

2 — Кэш-флоу — англ. cash flow — «течение денег» или «денежный поток» — совокупность распределённых по времени притока и оттока средств предприятия.

Глава шестая. Эксперименты

/16 апреля 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Здравствуй, солнышко! — ворвался я в личные апартаменты Карины.

— А-а-а! — вскрикнула та и уронила утюг.

— О-о-о, я смотрю, дела пошли на поправку! — заулыбался я, увидев опрятный вид не только Карины, но и её комнаты. — Или не пошли?

В случае с депрессующими людьми такое обстоятельство, как наведение порядка и приведение себя в благообразный вид может иметь одну из двух возможных причин: либо она самостоятельно поправилась, либо собирается свести счёты с жизнью. В самоисцеление от психических проблем я не верю, так в нашей жизни бывает преступно редко, поэтому думаю, что тут второй вариант.

— Если будешь кончаться, меня предупреди, — попросил я. — Хотя, можешь не предупреждать.

— С чего ты решил, что я что-то затеяла? — стараясь скрыть нервозность, спросила Карина.

— Ну, по косвенным признакам похоже на то, — вздохнул я. — Имей в виду, что у тебя есть два дополнительных способа работать со мной. Первый — в виде немёртвой. Второй — в виде чёрного скелета. Чтобы ты знала, скелеты сохраняют часть личности и постоянно страдают.

Одна из вещей, от которых не могут помочь договора и пакты — от самоубийства одной из сторон. Какой смысл в жёстких санкциях, если смерть всё спишет?

— Зачем я вообще тебе нужна, Лёша? — спросила Карина.

— Ты вообще знаешь, насколько тяжело сейчас найти компетентных медиков⁈ — возмущённо спросил я. — Это сейчас мы корпим над трупами и копаемся в их дерьме, а на будущее у меня грандиозные планы. Скоро я начну заселять этот благодатный край живыми людьми, создам настоящую безопасность не только в поселениях, но и вне их.

— А это тебе зачем? — с недоверием спросила моя бывшая однокурсница.

— С корыстными целями, естественно, — усмехнулся я. — Больше людей — больше воинов, живых и немёртвых. И пусть живые как воины так себе, их надо кормить, согревать и заботиться об их психологических проблемах, но их можно завербовать очень много.

— И зачем тебе воины? — спросила Карина.

— Я гуманист, — вздохнул я с сожалением. — Меня угнетают страдания этого мира, поэтому я хочу их прекратить. Моя цель — создать сверхдержаву, что способна покорить оба мира, привести их к извечному покою. К социальной справедливости, ко всеобщему благоденствию. Ну и, параллельно, кое-какие личные задачи решить.

Личные задачи — приблизить собственное качество нежизни к приемлемому уровню. Заманало жрать пересоленную или переперчённую еду, как синтетический торчок какой-то, пить термоядерный кофе, как какой-то недобитый айтишник, и не получать полного удовольствия ни от чего, кроме редких сладких снов…

Уверен, способы есть, ведь всегда есть способы. В реальной жизни, в отличие от дешёвых фэнтезийных романчиков, нет ничего абсолютного. Вселенная возникла с помощью Хаоса, в этом её основа, поэтому вселенские константы имеют ограниченную численность и даже они, если созданы специальные условия, не абсолютны. Это практически гарантирует мне, что есть способы окончательного убийства лича, которых никто не знает, а также даёт робкую надежду, что есть способы качественного улучшения моей нежизни, о которых ничего не известно. Надежда есть.

— И как всё это должно меня колыхать? — спросила Карина.

— А так, что ты станешь земским доктором, в дела которого никто не будет лезть, — ответил я ей. — Организуешь качественную и доступную медицину для местных, сделаешь так, чтобы люди совсем перестали умирать от средневековых морбусов (1) — моё тебе уважение и почти неограниченный доступ к земным благам.

Вижу, вижу! Коготочек у нашей пташки увяз!

— «Земным» — это с Земли или в общем? — уточнила она.

— Да, — широко улыбнувшись, ответил я.

Она задумалась, отведя взгляд в сторону.

— Тогда мне нужны будут помощники, — произнесла она.

— Сделаешь их сама, — усмехнулся я. — Точнее, поможешь мне сделать их. Ну, каково твоё решение? Помни, что я своё получу в любом случае.

— Ладно, я согласна, — вздохнула Карина после недолгой паузы.

— Вот и отлично! — довольным тоном воскликнул я. — А теперь, раз мы обо всём договорились, пора приступать к работе. Мы тут целую кучу «добровольцев» привезли!

/1 мая 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Тяни! Тяни! Тяни!

Ввиду отсутствия строительной техники, а также моего нежелания маяться ерундой с деревянными кранами, статую поднимали мускульной силой.

Мы использовали стальные тросы, что для местных легко сходит за киберпанковское техническое чудо, потому что никто не в силах порвать этот трос, кем бы он ни был. Двадцать миллиметров диаметр, сорок две проволоки в плетении — допустимая нагрузка в двести килограмм, а минимальное усилие для разрыва составляет целых пять тонн! Ну, если верить этикетке, что шла в комплекте с тросом.

Статуи мы нашли в небольшом озере, что располагалось примерно в пятидесяти километрах от Душанбе. Там ещё была маленькая речушка, питающая это озеро, но копаться там не было особого смысла, потому что максимальная глубина была что-то около двух метров.

В озеро мы полезли с целью проверить дно на наличие полезных ископаемых, потому что я вспомнил Джека Лондона, конкретно его роман «Смок Беллью», где фигурировало Нежданное озеро, дно которого было устлано золотыми самородками.

Нежданное озеро — это, конечно, легендарная херня, то есть неправда, но что я терял от проверки? К тому же, это было почти по пути, с небольшим крюком.

Вот и пошли мои водолазы проверять дно, в ходе чего и обнаружили целый ансамбль из мраморных статуй, посвящённых языческим богам. Зевсу, Афродите, Гере, Гераклу, Афине, Гермесу и Гефесту. Как они там оказались? Да хрен его знает, честно сказать. Скорее всего, вышвырнули «сверху», в религиозном экстазе или типа того…

Вытаскивали мы статуи болезненно медленно, дабы не сломать, но затем ещё несколько часов ломали голову, как бы их погрузить на телеги.

Гермесу, к слову, при падении в озеро, сломало шею, поэтому он сейчас безголовый, а Гере сломало правую руку, выставленную в указующем жесте. Остальные не пострадали.

И сейчас мы поднимаем статую Афины на нашу трёхэтажку, чтобы величественно стояла и грозила всем врагам будущей сверхдержавы мраморным кописом.

— Стоп! — скомандовал я. — А теперь медленно! Очень медленно!

Ребята Кумбасара замедлились, опустили статую до уровня принимающих рук, после чего замедлились ещё сильнее, чтобы дать принимающим время на установку статуи в бронзовое гнездо, к которому её привинтят на болты.

Остальные статуи поставили в уже окончательно расчищенном и частично восстановленном зале заседаний, ныне именуемом Некродворцом на Лич-Плаза. Там только крышу до конца заделать и черепицей покрыть…

— Всё, молодцы! — похвалил я работяг. — Теперь на болты её, паскуду! Широкую на широкую, ёбаные волки!

Покидаю знаменательное место, после чего иду домой, в лабораторию. План экспериментов настолько большой, что мне иногда кажется, что хватит на всю оставшуюся вечность.

— М-да… — спустился я в подвал, где уже усердно вкалывала Карина.

Я выделил ей двух воинов из «Убисофта», чтобы помогали тягать тела, а ещё заготовил со вчерашнего дня целых двадцать трупов. Ну, то есть я их умертвил, после чего почти целиком погрузил в «Мёртвый стазис», чтоб не протухли. Вот и работает Кариночка, как конвейерный рабочий, выполняя за меня всякую рутину.

И, надо сказать, получается у неё это очень хорошо, потому что по практике в анатомии у неё всё было отлично. Я даже припоминаю, что она вместе со мной внеурочно ходила в институтский морг на первых трёх курсах. Да, мы, когда-то, были в одной тусовке… Но потом она решила сделать упор на гематологию и в морге трупы потрошить ей стало незачем.

Для меня всегда было загадкой, нахрена некоторые ребята идут в морг. Я-то понятно, просто ебанутый, а вот остальные — хрен его знает.

На самом деле, как я теперь понимаю, мои профессиональные склонности были напрямую связаны с амулетом, насыщавшим моё тело некроэнергией. Подобное к подобному и всё такое — вот и вышло, что я, в итоге, был тесно связан с патологической анатомией.

— Как успехи? Есть что-то для меня? — поинтересовался я.

Моя ассистентка как раз заканчивала формировать в шее трупа малый круг альбедовращения, для чего рассекала сосуды и отделяла лишнее мясо. Работа несложная, если знаешь, чего хочешь добиться, а Карина знала конечную цель, ведь я уже успел показать ей весь цикл превращения бесполезного трупа в очень полезного немёртвого воина или специалиста.

Почему-то среди военнопленных и жителей людоедских поселений не попадалось целителей или хоть как-то связанных с трупами людей, что очень удивительно. Два мясника на два поселения, но они только и умеют, что разделывать людей, но это вообще не то. Порожняк, в общем, с кем-то полезным.

Зато целый лес рабочих рук: куча посредственных землепашцев, хорошие плотники и столяры, скорняки неплохие, такие себе каменщики, хреновые кузнецы по железу и отличные кузнецы по цветмету — почти все, кто нужен для создания полноценного поселения. И это будет началом.

— Двенадцать до обеда сделала, но тебе надо сделать с ними то, что ты там, обычно, делаешь, — сообщила мне недовольным тоном Карина. — Там у одного опухоль в животе, я её удалила, но у неё была прямо хорошая кровеносная система, своя. Ушила, вроде бы, но проверь. Бирка номер одиннадцать.

— Так, — кивнул я.

— Ещё один сифилисом страдал… — продолжила Карина. — Но там странно… Шанкры в паху какие-то… впалые? И я видела следы поражения тканей, но прогрессии, будто бы, нет…

— Этого я знаю, — махнул я рукой. — Третий номер, да?

— Ага, — кивнула Карина. — Что с ним такое?

— Нормально всё с ним — это я его херакнул заклинанием «Очищение плоти», как и остальных, — сообщил я ей. — Способно избавиться даже от маленьких опухолей, не говоря уж о всяких микробах.

Помню тот день, когда меня научил этому заклинанию кот Савол. Если говорить, как есть, он и научил меня почти всему, что я знаю по некромантии. «Патрона-а-аж?» Ох, какой же был хитрожопый сукин сын! Хотя почему это был? Я почти на 95,5% уверен, что этот шерстяной прощелыга благополучно пережил апокалипсис и сидит сейчас с Киричем на яхте в области экватора или жрёт кошачий корм на безопасном пляже тропического острова…

— Ладно, за работу, — решил я. — Ханс, Рудольф! Тащите мне любой труп из подготовленных к постобработке!

И понеслась, как говорится…

Когда выполнены все рутинные операции, поднимать мертвецов очень необременительно и быстро.

— Во славу Плети! — воскликнул я после кульбита пальцами. — Роб Костич!

Людоеды — они такие. У них, как я понял, нет строго очерченной специализации, то есть если человек, скажем, тот же бондарь, то это не значит, что он не может оказаться ещё и отличным воином, как наш новоиспечённый Костич. Северная культура с каннибальской спецификой…

— Вступаешь в отряд «Активижн», — приказал я мертвецу. — Будешь у Леви отвечать за материальную часть. Но сейчас — лежишь неподвижно до особого распоряжения.

— Слушаюсь, повелитель, — ответил новый воин моей маленькой армии.

— Ханс, Рудольф, забирайте его! — выкрикнул я команду. — Поместите в госпиталь, после чего сразу тащите следующее тело!

Теперь, благодаря обретённому нашей передовой некронаукой серебряному мутагенезу, воины должны лежать неподвижно несколько суток, чтобы полностью завершилась некромутация. И ускорить этот процесс никак нельзя, что может быть очень опасно в военное время, когда мертвецов придётся поднимать быстро и много. Но значит это лишь то, что надо создать как можно больше немёртвых воинов сейчас, пока тихо…

Следующий мертвец, с биркой № 7, будет использован для небольшого эксперимента.

Размещаю телефон на специальный штатив и направляю камеру на прозекторский стол с доставленным телом.

— Рудольф, нажмёшь на красную кнопку, как я скажу! — приказал я немёртвому.

Надо срочно достать где-нибудь тело, подходящее для ассистента Шпунтика. Обычных бойцов использовать в деле создания им подобных — это как-то не так.

Я встал за прозекторский стол, взял в руки скальпель и с доброжелательной улыбкой уставился на камеру.

— Жми, — приказал я Рудольфу.

— Здравствуйте, уважаемые телезрители! — заговорил я. — Рад приветствовать вас на телепередаче «Очумелые корчи»! Сегодня я покажу вам, как качественно увеличить грузоподъёмность вашего мертвеца, использовав лишь материалы, которые точно есть у вас дома! Кхм-кхм, приступим.

Раскроив кожу на правомбедре тощего кадавра, из которого точно не получится хорошего воина, я вновь обратился к камере.

— Как вы видите, уважаемые телезрители, этот образец отличается слабым «Телосложением», что делает из него малополезного бойца и не очень пригодного работника, — сообщил я камере. — Но если у вас в холодильнике завалялись лишние «запчасти» от предыдущих экспериментов, то вы всегда можете нарастить образцу дополнительные мышцы. Это, разумеется, требует совершенного знания анатомии человека, а также будет стоить больших трудозатрат, но всё ради науки!

Мышечные ткани у меня были заготовлены ещё вчера, поэтому я извлекаю подходящие фрагменты и начинаю очень сложную процедуру вживления новых мышц к старой основе.

Пришлось усекать старые мышцы, сращивать их с новыми, полученными от непригодного для подъёма трупа, а также налаживать общую магистраль для нервных импульсов. Топорная работа, конечно, но это почти в первый раз. В будущем, если эта затея вообще имеет какой-то смысл, можно оптимизировать процесс.

— А сейчас проверим предварительные результаты, — произнёс я и подкатил к прозекторскому столу блок батареек типа «С» с электродами. — Смотрите внимательно, уважаемые телезрители, сейчас мы удостоверимся в том, что я нигде не налажал и сигнал беспрепятственно проходит по нервным волокнам.

Прикладываю электроды у колена кадавра и у его паховой области, после чего сразу же происходит сокращение мышц и их мгновенный разрыв, с характерным чавкающим звуком. Наверное, не той стороной соединил или мы получили какое-то новое дерьмо, усиливающее мышцы сверх их предела прочности.

— М-хм… — изрёк я задумчиво. — Что-то пошло не так… Ладно, это тоже результат! Вот и всё, уважаемые телезрители! До новых встреч!

Подхожу к телефону и вырубаю запись.

Странно, но полноценная замена мышц таких эффектов не имела, я менял кое-кому грудные мышцы более объёмными, поэтому я сейчас в искреннем недоумении. Похоже, что альтернатив замене конечностей не будет…

— Ну и хрен с ним! — воскликнул я. — Ханс, Рудольф, несите комплект конечностей и стартер-пак некрохимероида!

/Серые земли, г. Таеран/

Эстрид шла вдоль камер и выбирала себе подходящего испытуемого.

Недавно была проведена публичная казнь известного душегуба, отловленного в пустыне. Палач предложил залить его глотку свинцом, но некромистресс посетила идея получше. Она выделила две канны (2) нигредо, чтобы их залили в глотку душегубу — хотелось посмотреть, что будет.

Ей и раньше было известно, что нигредо для людей — яд, но никто ещё не испытывал воздействие на человека столь большого объёма. Она будет первой.

К тому же, горожанам надо показать, что у владычицы Таерана есть много экзотических способов отправить преступника в Ничто.

Душегуб, имени которого Эстрид даже не стала узнавать, пару-тройку минут корчился в муках, после чего затих. Палач проверил его состояние и определил, что он живой, но едва-едва. Вены на коже душегуба почернели, из глаз, носа и ушей потекла чёрно-красная кровь, после чего он умер.

Труп освободили от цепей, надели ему на лоб амулет и закинули в телегу. Сейчас он поедет в покойницкую, где Эстрид вскроет его и всесторонне исследует. Вечером. А сейчас…

— Госпожа, крупный отряд воинов пришёл к южной стене города, — сообщил подошедший к ней Фенрир.

Некромистресс развернулась к нему.

— Что за воины? — спросила она.

— Похоже, что это «Магистры», ромейские наёмники, — сообщил Фенрир.

— Откуда ты их знаешь? — заинтересовалась Эстрид.

О прошлом Фенрира, изначального имени которого она, за ненадобностью, не знала, ей ничего не известно. Он пал от её рук, а затем был поднят немёртвым воином. Сильным и верным.

— В прошлом встречал, — коротко ответил немёртвый.

— И чего они могут хотеть под стенами Таерана? — спросила некромистресс.

— Не знаю, госпожа, — ответил Фенрир и, на всякий случай, поклонился.

— Идём на стену, — решила Эстрид.

Преступники из камер никуда не денутся, ведь их стража никогда не спит. Можно вернуться к выбору жертвы для экспериментов завтра.

По главной улице от дворцовой площади к южной стене, не так давно перестроенной и укреплённой.

Люди боятся её, это видно по лицам людей, разгибающихся после глубоких поклонов.

«И пусть», — подумала Эстрид.

Войдя в крепостную башню, она поднялась по многочисленным ступеням на стену и почти сразу увидела разбиваемый наёмниками лагерь. Судя по въевшейся в шатры серой пыли, они путешествуют по серым землям уже давно. Просто в судьбе любой ткани, оказавшейся в этих землях, наступает этап, когда с неё уже нельзя смахнуть или стряхнуть эту пыль. Большим сюрпризом станет и то, что стирка результатов тоже не даст.

— Что ты о них знаешь? — спросила Эстрид у Фенрира.

— Командует ими настоящий ромей, он имел какое-то положение при ромейском базилевсе, ну, в прошлом мире, — заговорил мертвец. — Говорят, что «Магистры» сумели разорить улей песчаных мозгоедов.

— Брехня, — покачала головой Эстрид.

— Так говорят, госпожа, — ответил на это Фенрир. — Ещё говорят, что у них появился сильный маг огня.

— Это уже интереснее, — кивнула некромистресс удовлетворённо. — Ещё что-то?

— Я думаю, что они пришли из-за ультиматума Сармам, — поделился мыслями Фенрир.

— Наёмники… — хмыкнула Эстрид.

От лагеря наёмников отделился отряд пеших воинов, облачённых в дорогостоящие пластинчатые доспехи. Сталь в Серых землях стоит баснословных денег. Она и так безумно дорога, но в Серых землях её иногда просто невозможно купить…

— Позовите вашу правительницу! — крикнул знаменосец.

— Скажи, — произнесла Эстрид.

— Владычица славного вольного града Таерана здесь, кто бы ты ни был!!! — прокричал Фенрир.

— А, тогда очень хорошо! — ответил знаменосец. — Наш капитан хочет побеседовать с вашей владычицей!

— Встреча на нейтральной территории, у башни, — произнесла Эстрид. — Маленькие отряды, не более десяти всадников. Через час.

— Встречу назначаем у тех остатков башни, что слева от вас! — крикнул Фенрир. — Малым отрядом, не более десяти всадников! Через час!

Знаменосец вопросительно посмотрел на едущего в центре построения всадника, облачённого в такую же броню, как у остальных. И этот всадник лишь кивнул.

— Нас устраивает! У той башни, через час! — выкрикнул знаменосец.

Всадники развернули коней и поехали обратно к лагерю.

— Готовь отряд, — приказала Эстрид Фенриру.

Через час из врат Таерана выехало десять всадников, среди которых ехала Эстрид, облачённая в пластинчатую броню особого типа. Сделана она из полос закалённой стали, скреплённых стальной проволокой, а также оснащённых смягчающей удары подкладкой. Отдалённо эта броня напоминала доспехи древних ромейских легионеров, как в фильме «Центурион», просмотренном Эстрид совместно с Алексеем.

Идея подобных доспехов ей показалась отличной, поэтому она приказала городским кузнецам исполнить экзотический и дорогостоящий заказ, с некоторыми правками в дизайн. Например, она приказала сделать полосы потолще, чтобы не получилось как в той сцене фильма, где женщина пробила доспех ромейского легионера броском топора. Алексей сказал тогда, что «это херня, это художественный произвол», но Эстрид, плохо разбирающаяся в доспехах, сочла, что лучше перебдеть, чем быть очень глупо убитой.

На голове её был стальной шлем по мотивам ромейских легионеров, то есть с открытым лицом, но с длинным надбровным козырьком и широкими нащечниками. Мастер предусмотрел возможность закрепления стальной личины с глазными прорезями, но сегодня Эстрид решила выехать с открытым лицом.

Наёмники уже ждали их у руин башни в количестве десяти всадников. По ним видно, что воюют уже давно. Пластины в их доспехах поцарапаны, одежда пронизана местной пылью, лица в шрамах, а на руках мозоли очень умелых воинов.

— Владычица Эстрид Бранддоттир, — выехал вперёд, судя по всему, капитан «Магистров».

— Тебя я не знаю, — произнесла некромистресс.

— Флавий Велизарий, капитан отряда «Магистров», — представился ромей. — И я приехал, чтобы, от лица города-государства Сармы, обсудить выдвинутый тобой ультиматум…

Примечания:

1 — Морбус — от лат. morbus — болезнь.

2 — Канна (шведск. kanna) — жбан, кувшин, горшок. Скандинавская мера объёма жидких и сыпучих тел, равная примерно 62 литрам.

Глава седьмая. Мертвый зема

/9 июля 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Вы даже не представляете, как рад я вас видеть! — распростёр я руки в обнимающем жесте. — И ещё я рад, что вы выжили, несмотря на все предпосылки для обратного!

Передо мной стояла группа землян, в количестве девятнадцать человек. Судя по одежке, все земляне, хотя я могу и ошибаться.

Кажется, вот этого, звать Сергеем, он родом из Ульяновска, а вон того дядю в ржавой кольчуге и с топором на поясе Михаилом Степановичем кличут. Если память не изменяет, Белов он и комбайнер. Остальных не знаю, потому что общался с этими двоими и я точно помню, что уезжали мы из деревеньки впятером, но два тела в телеге были совсем не в адеквате.

— Но у меня к вам целый ряд вопросов, — произнёс я. — Как вы выжили и нахрена припёрлись в мой Душанбе?

— Привет, — поздоровался Сергей. — Выжили мы очень непросто, а приехали сюда, потому что прослышали, что ты, вопреки всем предпосылкам для обратного, не сорвался с чеки и не превратился в кровожадную тварь.

— Это вопрос дискуссионный, — усмехнулся я. — И чего хотите?

— Жить, — ответил Сергей.

— Вас жизненный опыт ничему не учит, да? — спросил я, наигранно погрустнев. — Там, где я — там проблемы. Обязательно. Я прямо жопой чую, что скоро полезут ко мне всякие супостаты злокозненные, с целью трахнуть моё маленькое сообщество на все деньги. Вы готовы к такому?

— С тех пор, как ты спас нас в той деревне, значит, мы с трудом выживаем, знаешь ли, — произнёс Михал Степаныч. — Мертвецов полно, а ночью вылезают опасные. Здесь плодородные края, но мы только чудом не подохли с голоду, потому что в сёлах нас постоянно пытаются либо ограбить, либо поработить. А от тебя мы, значит, говна не видели, только добро. И ты нам зёма, хоть и мёртвый.

Неужели местные настолько хреновы, что им показалось, будто под крылом лича им будет гораздо лучше?

На самом деле, да, им будет лучше, потому что я как раз собираюсь начинать заселение окрестных земель. Мои немёртвые кузнецы перековывают металлолом в сельскохозяйственный инструментарий, плотники и каменщики сооружают инновационные для этих мест разборные дома.

Поселение может возникнуть в считаные сутки, с укреплёнными домами, стены которых — суть бронзовые каркасы, в которые плотно укладывается местный камень, предварительно слегка обработанный каменщиками и скреплённый цементом. Должно получиться непреодолимо надёжно, но это только четыре стены основного здания, а остальное из деревянного конструктора «Пего». Цемент ещё предстоит достать, но это вопрос времени. Насколько я знаю, в постапокалипсисе выживальщикам не особо нужен цемент, поэтому он сейчас спокойно лежит на складах…

Крыши формата «Пего» — это тоже прекрасные хреновины, содержащие в себе бронзовые элементы, препятствующие насильственному срыву.

Дома должны получиться надёжными и уютными. Сразу в комплекте идут печи, которые построены и разобраны с маркировкой элементов, чтобы можно было собрать обратно. Отличие наших печей в том, что их кладут с минимумом раствора, что достигается очень точной притиркой камней друг к другу — это тоже наша небольшая инновация.

Зимы здесь тупо нет, поэтому голландских чудовищ ставить нет нужды, а печи нужны для приготовления пищи и избавления от сырости в ненастные дни.

Меня настолько увлекла идея стартер-паков, которую я начал внедрять ещё с мертвецов, что я даже приказал деревообрабатывающему цеху начать параллельное производство типовой мебели. Немёртвые не могли противиться моей воле, поэтому покорно исполняли сверхурочную работу.

Зато теперь мы сможем быстро поставить крепкое поселение на пять-шесть домов, после чего обнести его крепостной стеной, концепция которой сейчас мною обдумывается.

И что означают все эти приготовления? А то, что я собираюсь усеять этот край кучей мелких укреплённых поселений, которые будут обрабатывать землю или добывать полезные ресурсы в давно заброшенных шахтах, оставшихся от предыдущих поселений, уничтоженных в ходе некой ожесточённой войны. Это было сильно до Комнина и Ариамена, поэтому жить тут мог кто угодно. Археологи будущего обязательно во всём разберутся, а мне недосуг.

— Да, я ваш зёма, хоть и мёртвый, — кивнул я. — Вы очень вовремя прибыли, потому что я тут затеял один очень амбициозный проект. Я собираюсь оживить этот край, поэтому мне нужны поселенцы. Прямо очень много поселенцев, если быть откровенным. Итак, слушайте внимательно…

Далее я рассказал заинтересованным лицам, что в то время, как наши космические корабли бороздят просторы Вселенной, наша задача — построить здесь земную цивилизацию, чтобы не ударить в грязь лицом и вообще, мы — хорошие и добрые, а остальные — плохие и злые. Ну и пробежался по условиям аренды у меня земли, а также по их обязательствам передо мной.

Вижу по физиономиям, что бывший комбайнер Михал Степаныч проникся, а на физиономии Сергея отчётливо проглядывается скепсис.

—… и, в конце концов, это мои условия, — закончил я. — Не нравится — валите нахрен отсюда, это моя земля!

— Ты тоже, выходит, принял правила этого мира? — спросил Сергей.

— Я, по правилам этого мира, сдох, — усмехнулся я. — Всегда помни, что разговариваешь с мертвецом. Можешь татуху набить на левой ладони: «Алексей Душной — это ходячий труп с очень нестабильным настроением». Так что выбирайте и решайте, а если не нравится, ищите условия получше.

Вариантов у них нет. Ариамен — рабство с БДСМ и вседозволенностью хозяев, Фракия — котёл с помидорами, лучком и картошечкой. Один только добрый лич Лёшка предлагает невероятно человеческие условия… Прямо думаю о себе в таком ключе и на скупую немёртвую слезу пробивает от осознания всей степени своего бескорыстия и гуманизма…

— Я за такую делюгу, я с тобой, Алексей… — начал Михаил Степанович, — а как ты по батюшке?

— Иванович, — ответил я ему. — Но лучше называй меня как все — повелителем… Ха-ха! Да шучу я! Алексеем зови.

— Значит, налог в следующем году только? — уточнил бывший комбайнер и будущий крестьянин.

— Я так и сказал, — ответил я ему. — В течение этого года задача — завести жену, зачать ребёнка, а через шестнадцать лет сдать его на службу в моё войско. Это всех касается.

— Чтобы он стал мертвецом, как ты? — скептическим тоном поинтересовался Сергей.

— Тебе говорили когда-нибудь, что ты слишком выёбистый, Сергей? — спросил я.

— Говорили, — подтвердил тот.

— Так не выёбывайся, когда не надо, хорошо? — предложил я ему. — Моё войско будет состоять из живых и неживых, как и общество моего очень маленького, но очень гордого государства, так что это всё сугубо по желанию. Ах, да, чуть не забыл. Есть эксклюзивная услуга, доступная только в моём личном государстве: в случае неурочной гибели, при условии своевременного поступления тела ко мне на стол, гарантировано восстание в виде немёртвого. Если желания восставать нет, то дальше я пущу ваш труп на органы и это, вроде как, метафорическая дальнейшая нежизнь в теле другого немёртвого. Кто ещё вам такое предложит, а⁈

Мертвецами никто добровольно становиться не хочет, это понятно, но в случае случайной смерти, это выглядит как приемлемый вариант продолжить существование.

— Хорошо, меня устраивает, — вздохнул Сергей, после чего посмотрел на остальных.

Любопытно, что все присутствующие — мужики. Ни одной женщины.

— Да, нормально, — произнёс дядечка лет пятидесяти, обладающий мозолистыми руками и характерным родимым пятном на тыльной стороне левой ладони. — Александр Александрович Кононов, инженер.

Судя по длине бороды, он начал носить её где-то в этом году, а вот усы с ним не первый год, потому что выделяются длиной волос. Ну, да, бритву тут достать очень трудно, особенно, если бегаешь от персов.

— Да ну? — приятно удивился я. — А чего же до сих пор не у персов?

— Не нужен оказался, — пожал плечами Кононов.

— Насколько знаю, инженеры — они как мы, медики, то есть делятся на специальности, — произнёс я задумчиво. — Что за специальность у тебя, Сан Саныч? Я ведь могу называть тебя Сан Санычем?

— Все называют, — усмехнулся он. — Инженер-нефтяник.

— А-а-а, тогда понятно, чего это персы скинули тебя в крестьяне, — произнёс я. — Бурить скважины с помощью спецоборудования, как я понимаю, ты не умеешь?

— Принципы знаю, но я больше разведкой месторождений занимался, — ответил Сан Саныч.

— Пройдёт немного времени и возможно, только возможно, я обращусь к тебе за помощью, — произнёс я. — Пока же осваивай сельское хозяйство или ищи в себе ремесленные таланты.

В этом мире, насколько я знаю, нефть есть, но проблема даже не в её добыче, хотя это тот ещё геморрой, если у тебя в распоряжении средневековый уровень техразвития, а в последующей переработке.

При всех мощностях XXI века, построить мощный нефтеперерабатывающий завод является огромной геморройной задачей, а уж у нас… А уж у нас будет невероятно сложно сделать даже маленькую станцию по переработке нефти с достаточно качественным продуктом на выходе. В электрогенераторы не нальёшь, что попало, нужно качество, а для качества нужна инфраструктура. И этот барьер мы никак не перепрыгнем.

Даже если я выдерну с Земли специально подготовленный для развёртывания завод, я всё равно схожу нахрен, ведь нефтеперерабатывающие заводы делают под конкретную нефть, это всё не так просто, как кажется. А если в этом мире нефть вообще другого состава? Тогда не подойдёт вообще хоть какой существующий НПЗ с Земли.

Короче, бензин, дизель и керосин у нас тут будут только земные и больше никакие…

Очень вряд ли, что я обращусь к Сан Санычу за помощью.

— Вряд ли обратишься, — будто бы прочитал он мои мысли. — Мы же разведывали в самом начале — нефть тут особая. Битуминозная и с очень высоким содержанием серы. А ещё её тут, по нашим оценкам, не очень-то и много.

— А чего ещё вы тут наразведывали? — заинтересовался я.

— Ну, геодезисты много чего нашли, — ответил бывший нефтяник. — Залежи меди, как я понял, тебя не особо интересуют?

— Я и сам уже могу назвать десяток месторождений, — сказал я на это.

— Олово есть точно, в приличных количествах, тут от города недалеко шахту сделали, — припомнил Сан Саныч.

— Имени Алексея Душного которая? — уточнил я.

— Да, вроде бы, — произнёс Сан Саныч. — Да, точно она.

— Уже знаем и разрабатываем, — вздохнул я. — Железо?

— Тут его, будто бы, вообще нет, — покачал головой будущий крестьянин. — Малое месторождение находил кто-то, но я вообще не помню, где именно и даже когда…

— Да и хрен бы с ним, — махнул я рукой. — Что-то прямо интересное знаешь? За сведения не обижу.

— Уголь, чистейший антрацит, — вспомнил Сан Саныч. — Мы выезжали туда с геодезистами, на шару, вдруг там что-то и по нашему профилю рядом… Километров сто проехали.

Логистическое плечо в доставке угля размером в сотню километров — это неприятно, но вариантов нет. Электроэнергия нам очень нужна, поэтому вижу реальным вариант, когда мы коммуниздим с Земли небольшую электростанцию с ПГТ…

— Золото устроит? — спросил я у Сан Саныча.

— В смысле? — не понял тот.

— Пятьдесят солидов за полезные сведения, — ответил я, снимая с пояса кошель. — Подтвердится — ещё пятьдесят.

Можно было бы и в карманах таскать бабло, но общая масса местных денег сделала такой способ неудобным. В Средневековье не конченые дегенераты жили, поэтому хранили свои деньги только в сбе… кошелях, потому что горсть серебра весит настолько много, что порвёт любой брючной карман. Карманы для хранения денег — это штука для эпохи ассигнаций… (1)

— Пользуйся, — усмехнулся я. — Возможно, в ближайшие месяцы появятся заведения, где даже что-то можно будет купить. Сейчас таких нет.

— Благодарю, — зачем-то поклонился Сан Саныч.

— Ты не разводи тут феодальщину, будь добр, — попросил я его. — Насчёт повелителя — это был прикол. Всё, теперь идите за Кумбасаром, он определит вам временное жильё, а через пару недель сделаем вам постоянное.

Поселю их с частью воинов из отряда «Юбисофт» неподалёку от города, где мы поставим первое земледельческое поселение с укреплённым гарнизоном.

Но сначала это поселение будет построено, что займёт, примерно, пару недель, после чего новые арендаторы въедут в него и начнут обрабатывать землю. Сезонов тут нет, поэтому начинать сев можно вообще когда угодно — идеальная планета, что сказать…

Вернулся домой, включил телевизор и начал пересматривать «Смертельное оружие 4». У меня есть полная коллекция DVD с этой серией фильмов, доставшаяся от ныне почивших обитателей коттеджа в пригороде Южно-Сахалинска.

Эх, скоро надо будет идти на Землю и проводить спецоперацию по бегству с Сахалина…

— Я слишком стар для этого дерьма… — посетовал с экрана Дэнни Гловер.

— Не говори… — вздохнул я.

/12 июля 2027 года, ледяные пустоши, г. Южно-Сахалинск/

Верчу кукольной головой и вижу, что всё тихо и спокойно — в бункер никто не проник и следов никаких не наблюдается.

Спрыгиваю со стола и быстрым шагом иду в ритуальный зал, в который мы превратили бывшую общую спальню — там мне было удобнее царапать на бетоне.

Смотрю по сторонам, вижу, что двери не вскрывались, на пыли нет новых следов — бункер точно не распечатывался. Отлично.

Активирую «спящий» портал, после чего из него выходит Котик, который у нас сейчас за агента 007.

— Всё взял? — спросил я.

— Да, повелитель, — ответил он. — Выходим?

— Ага, — кивнул я и поднял руку вверх. — Открывай рюкзак.

Разместившись в рюкзаке с пластиковым окошком, чтобы следить за тылами, я скомандовал:

— Открывай врата!

Бобби Котик открыл бункерные гермодвери, мы вышли в ангар. Раньше гермодверь закрывалась автоматически, но мы приватизировали все генераторы, аккумуляторы и вообще всё, что было электронного, поэтому сейчас Котик запирал её вручную.

— Водить ты не умеешь, да? — спросил я, на всякий случай.

— Нет, повелитель, — ответил Котик.

Откуда бы ему уметь водить? Да и нахрена? Если мы на своих двоих в тот раз привлекли внимание, то на колёсах будем светиться на местности новогодней ёлкой…

Снегоходов Кирич не предусмотрел, поэтому мы поедем на Ниссане Пешкае.

— Котик, слушай анекдот! — заговорил я, когда немёртвый начал движение по очень твёрдому и почти не скрипящему снегу. — Утонул корабль. Пассажиры барахтаются в воде, торчат одни головы. Матросы на лодке торопятся спасти их: хватают за волосы и затаскивают в лодку. Вдруг рядом со шлюпкой появляется абсолютно лысая голова. Один матрос несколько секунд озадаченно смотрит на нее, затем бьет по лысине веслом: «Блядь, нам тут не до шуток!»

— Ха-ха, повелитель, смешно, — произнёс Котик сугубо из вежливости.

— Эх…

Я вижу удаляющуюся заснеженную гору, в которой расположен ограбленный нами бункер, а впереди нас ждёт непрерывный путь к берегам.

/Земли ругов, у города Эрарихея/

— Огонь! — скомандовал новоиспечённый рыцарь-командор Иван Точилин.

Рыцарем-командором его назначил епископ Паисий, в честь начатого похода против ругов. Это лишь формальное подтверждение всех полномочий Ивана, который и так был первым человеком в Ордене тернового венца, но это было нужно, чтобы начинать продвижение новых братьев по иерархии.

Рыцарем-капитаном теперь был Степан Савушкин, с перспективой стать рыцарем-магистром, которого Иван перескочил.

Валентина Горенко и Давыд Некипелов являются рыцарями-лейтенантами, как прежде, а вот Елизавета Машко перед походом получила звание рыцаря-прецептора, (2) ответственного за учебно-научную часть их ордена, ведь не зря у неё класс «Учёная».

С обучением братьев дела идут ни шатко, ни валко, арифметику и грамоту на минимальном уровне осваивают, но Ивану этого мало.

Он прекрасно знал расхожую фразу, приписываемую канцлеру Отто фон Бисмарку, но на деле принадлежащую не ему, а профессору Оскару Пешелю: «Когда пруссаки побили австрийцев, то это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем».

После успешного завершения похода на ругов, Иван собирался форсировать обучение братьев Ордена. В идеале он видел картину, в которой они могут изъясняться на нескольких языках, владеют грамотой, а также умеют и любят читать.

С книгами особых проблем не наблюдается, потому что с притоком серьёзного финансирования Елизавета сумела заставить мастеров изготовить печатный пресс. Тут люди, если не понимают, что делают, склонны неосознанно противиться этому непонятному, впрочем, как и на Земле. Как только Лиза на пальцах объяснила мастерам, чего она хочет и что они получат в итоге, работа заметно ускорилась и у них появился собственный печатный пресс.

Пока что, ввиду объективных причин, печатают на пергаментах, но Валентина и Елизавета постараются решить вопрос с бумагой, которую местные прекрасно знают, но используют ограниченно, так как королевская монополия, сравнявшая бумагу с пергаментом по стоимости. За контрабанду бумаги положена смертная казнь, но никто ведь не схватит их за руку, если бумага не будет покидать пределов их учреждений?

Рецептура бумаги в общих чертах им известна, осталось только воспроизвести её и начать выделку. А с бумагой у них лихо разовьётся образование и сильно расширится документооборот.

«Раньше бы пришли к святошам…» — с сожалением подумал Иван, глядя, как артиллеристы подпаливают фитили на пушках.

Пушки — это эксклюзивная технология Ордена тернового венца, применённая сегодня впервые.

Местные только слышали, что где-то на северо-западе что-то такое изобрели и применяли, но инновация до франков не дошла и вряд ли дошла бы, потому что стояночники точно ни с кем не будут делиться. К счастью для франков, в их жизни случились бывшие милиционеры…

Обтёсанные гранитные ядра, окованные бронзой, врезались в городскую стену и сразу же создали несколько опасных трещин. Если удастся попасть туда несколько раз… Но не удастся, потому что у их пушек чудовищный разброс, несмотря даже на то, что они постарались привести их к минимальному зазору между стволом и ядром.

«Надеюсь, что, хотя бы к вечеру, пробьём…» — подумал Иван, разворачиваясь к осадному лагерю.

Руги подкинули сюрпризы ещё на подступах к их столице. Отряды конных рейдеров атаковали их ночами, селяне вооружались и уходили в леса, чтобы совершать атаки на обозы, но всё это было тщетно, потому что они не поняли, с кем имеют дело.

Иван уже прекрасно знал, как ведётся средневековая война и сам начал обучать братьев партизанской войне, отсечению обозов и прочим хитростям. Неприятно, что руги тоже не брезгуют чем-то подобным, но не смертельно.

Против ночных рейдеров они засевали окрестности бронзовым «чесноком», а обозы охранялись усиленными конными отрядами.

Закономерным итогом тщетных попыток замедлить их войско стало лишь то, что они перевешали старост и вождей во встреченных деревнях и забрали в полон всех мужчин боеспособного возраста. Таких было немного, ведь остальные уже давно в лесу, но зато хотя бы есть рабочие руки, которые можно будет использовать для засыпания рва под городской стеной…

— Чего валяетесь без дела? — спросил Иван, войдя в шатёр. — Какой пример вы подаёте подчинённым?

— Вань, ну не начинай, а? — взмолилась Валентина. — У меня до сих пор ноги ноют и жопа болит от седла, так что я заслуживаю поваляться пару-тройку дней.

— И вообще, товарищ майор, наша работа начнётся, когда пробьём стену, — добавил развалившийся на спальнике Савушкин. — Но, так тому и быть, я вздрючу сегодня своих замов, чтобы знали…

Длительный период благополучия изнежил их, поэтому они с большой неохотой пошли в поход, ныли и жаловались всю дорогу, а теперь не желают участвовать ни в чём, кроме штурма.

— Подъём! — приказал Точилин. — Вы офицеры или случайный сброд⁈

— Начал… — с тоской вздохнула Валентина. — А где Лиза?

— Проводит занятие с личным составом, — ответил ей Иван. — Вот человек делом занимается, а вы… Некипелов, особое приглашение нужно⁈

Старлей, лежавший на медвежьей шкуре, проснулся, поднял голову и недоуменно уставился на Точилина.

— Подъём, — повторил Иван, после чего окинул их взглядом. — С сегодняшнего дня распорядок дня касается и вас, особые вы мои. Подъём на рассвете, завтрак, обед и ужин по расписанию, в столовой, а не у костра — мы не варвары, отбой после заката. Сейчас стройте не задействованный в оцеплении города личный состав и проводите физо. Сами тоже, своим примером, как полагается. Как поняли?

— Отлично поняли, — вздохнул Савушкин.

— Исполнять.

После взятия столичного города им предстоит заключить с ругами мирный договор, гарантирующий безопасность колонистов и предусматривающий щедрые репарации за понесённый ущерб. А там и домой…

Примечания:

1 — Ассигнации — от лат. assignatio — назначение — конкретно в произведении, Душной подразумевает ассигнационные рубли, имевшие хождение в Российской империи с 1769 по 1849 год. Выпуск бумажных денег был вынужденной мерой, потому что серебра остро не хватало и широко применялась медь, которая, в пересчёте на серебро, весит дохрена. Например, в середине XVIII века, чтобы вывезти пятьсот рублей медью, нужно было организовать отдельную подводу, потому что серебряный рубль медью весил около килограмма. Полтонны меди — пятьсот рублей. Вот и задумалось правительство, а как это дело разрешить и надумали ассигнации, этакие векселя, символизирующие государственные обязательства. Постепенно эти ассигнации обесценивались, потому что государство попало во власть печатного станка. На излёте существования ассигнаций, серебряный рубль стоил три рубля ассигнационных. Потом ассигнации постепенно упразднили, обменивая их по три с половиной ассигнационных рубля за рубль серебряный, но им на смену пришёл государственный кредитный билет, который гарантировал, что эту бумажку можно было обменять в госбанке на золотую монету без ограничений суммы. Принципиальной разницы между кредитными билетами и ассигнациями не было, ведь ассигнации тоже обменивались на монеты в госбанке, но кредитные билеты выпускались в ходе реформы с позиционированием, типа, вот теперь точно-точно не обесценятся, как ассигнации. Тут можно было подумать, дескать, наверное, опять прокинули население, но, ко всеобщему удивлению, кредитные билеты строго обеспечивались золотом и выпуск ничем не обеспеченных бумажек начался только в 1915 году, потому что война и денег уже не очень-то хватает, ибо очень дорогое удовольствие.

2 — Прецептор — от лат. præcipere — «учить» — наставник, в общем и целом.

Глава восьмая. Паразиты

/13 июля 2027 года, ледяные пустоши Сахалина/

— Ох-хо-хо! — удивлённо изрёк я, получше встав на плечо Котика.

— Что это такое? — спросил немёртвый.

— Это мыс Крильон, — ответил я. — Отсюда мы выйдем в море и доберёмся до Японии. Давай в здание маяка, нам ещё ритуальный круг чертить и лодку сюда тащить…

Подходим к зданию и я сразу различаю посторонние шумы изнутри.

«Оружие к бою».

Видно, что с маяком что-то не так, потому что окна его забиты ветками и мусором, причём очень плотно, а дверной проём не закрыт дверью, как это сделали бы нормальные люди, а задвинут толстым куском металла. Ощущение, что эту хреновину содрали с какого-то танка…

Твари устроили себе отличную ночлежку в здании маяка и сидят там, кукуют.

Но и хрен бы с ними, мне больше интересно, что они жрали всё это время. Люди кончились, как и, скорее всего, все консервы, поэтому тут из покушать есть только лёд, снег и собственные собратья. Так как я не видел этих мутантов-ниндзя в быту, не исключено, что они подъедают сами себя, но тогда это многое говорит об их численности, раз их всё ещё дохрена…

«Отступаем и ищем что-то другое».

Котик послушался и пошёл назад. Идём по серому снегу, лежащему здесь уже давно…

— Давай, всё-таки, проверим те остовы, — решил я.

Пока мы шли к маяку, видели какие-то руины зданий, едва выглядывающие из-под снега. Там вряд ли найдётся что-то интересное, но я рассчитывал найти что-то относительно ровное для начертания ритуала. Мы тут сотню километров прошли до Крильона, нам нет пути обратно. Ещё повезло, что по пути ни разу не встретили мутантов, также известных, как вегмы.

Любопытно, что на мысе Крильон мы впервые увидели землю. Видимо, по причине открытости мыса всем ветрам, снег там никак не мог задержаться и ныне мыс представляет собой смесь льда и промороженной земли.

— Так, — произнёс я, когда мы дошли до руин. — Давай, выкапывай вон тот кусок крыши. Похоже, что это дом из контейнеров или вроде того.

Бобби приступил к маханию лопатой, а я поглядывал за окрестностями.

Мне на холод совершенно пофиг, я в кукле, а Котик обёрнут в двухслойную утеплённую куртку и ватные штаны с валенками, но его, как я понял, постепенно пробирает. Сутками шататься по ледяной пустыне — это может прикончить даже мёртвого.

И да, это оказалось здание, сооружённое из морских контейнеров, в которых вырезали окна и двери — я такое видел всего пару раз в жизни, на стройках, но это распространённая тема.

Вход был выкопан где-то за сорок минут и мы проникли в сравнительно небольшой домик, который, как я понимаю, был поставлен для временного обитания строителей или иных рабочих.

Тут не было практически ничего полезного, кроме пары давным-давно севших ноутбуков, ведра с давно засохшими продуктами жизнедеятельности, засохших пятен крови, человеческих костей и всякого хлама типа рваной одежды, кроватей-раскладушек и прочего.

— Расчищай пол, Бобби, — приказал я.

Немёртвый перекидал хлам в один угол, после чего мы начали работать над ритуальным кругом.

Это заняло полтора часа, потому что работал я через куклу и это всё замедляло.

— Всё, поехали! — хлопнул я в кукольные ладоши и начал крутить маленькие пальчики в замысловатой формуле. — Май апсе пель карата хун, даанав! Хамани кубани хубульферма!

Чувак, разрабатывавший ритуал, похоже, не говорил на русском и даже на латыни. Возможно, он вообще никогда не слышал о нас и давно уже мёртв, но его однажды произнесённые слова продолжают повторяться тысячами и тысячами людей и нелюдей, желающими установить связь между двумя мирами…

Портал замерцал правильным цветом, гарантирующим, что из него не вылезет сейчас лавкрафтовское щупальце и не утянет нас с Котиком в своё измерение.

— Иди в портал, — приказал я. — Встретимся там.

— Слушаюсь, повелитель, — поклонился Котик и утонул в портале.

Я же покинул куклу, вышел из кукольной комнаты и пошёл в ритуальный зал.

— И снова здорово! — улыбнулся я Бобби Котику. — Иди отогревайся и вообще, следующие два дня у тебя освобождение на диагностику и отдых. Аллен Адам, «Близзард» в боевую готовность!

Сам я быстро облачился в пластинчатую броню, после чего надел зимнюю одежду и двинул в лодочную, где у меня уже начертан ритуальный круг для нашего судна.

— Адам, отправляй первый взвод, пусть начинают сносить там, нахрен, всё! — приказал я. — Стены разрушить и перенести сюда, одежду всякую, мебель, то есть вообще всё, что там увидят, кроме снега и льда! Нужно расчистить место для нашего флагмана. Как понял?

— Понял прекрасно, повелитель, — ответил немёртвый и начал раздавать своим приказы на языке Смерти.

Сам я обулся в валенки, уже в этом мире дополнительно обитые мехом, после чего ступил в портал.

Ребята пошли вслед за мной и сходу начали мародёрство. Мне процесс выполнения поставленной им задачи был неинтересен, поэтому я вышел на улицу, чтобы разведать тут всё — может, ещё чего полезного найду?

Наши руки не для скуки, поэтому беру в них снеговую лопату и начинаю выкапывать второй домик.

Если мои ощущения меня не обманывают, тут рядом была какая-то стройка, причём немаленькая, если судить по количеству контейнерных домов.

«Спиздить экскаватор или бульдозер — а чего нет?» — посетила меня мысль.

Экскаваторы позволят рыть глубоко и быстро, а бульдозерами можно ровнять площадки под фундаменты и вообще, я буквально вижу дороги, которые мы построим с помощью этих девайсов…

Быстро выкапываю вход в контейнерный дом и сразу же напарываюсь на запертый замок в двери. Ну, это не проблема.

Одним ударом кулака деформирую китайскую поделку и беспрепятственно проникаю в дом.

— М-м-м, повеяло общагой, — оценил я запах. — Нестиранные носки, немытые яйца и обосранная плита…

Этот специфический запах долго сохраняется в помещениях, даже если в них больше никто не живёт. Тут он тоже был, видно, что люди тут обитали, но я не вижу костей и пятен крови. Скорее всего, в момент начала апокалипсиса тут никого не было, поэтому всё осталось точно так, как было до него.

«Аллен, троих ко мне», — приказал я. — «Выкопал вход, есть ценности».

В основном, раскладные кровати, два стола, стулья, целая газовая плита, пусть и в состоянии шока, металлические шкафы, какие-то ящики с неопределённым содержимым, а также какая-никакая еда в виде бичпакетов. Но главное…

— К папочке, мать твою! — схватил я со стола пачку «Черчилля». — М-м-м, наконец-то!

Вытаскиваю из пачки сигарету и чиркаю зажигалкой. Затягиваюсь и… не чувствую ничего. С недоумением затягиваюсь ещё раз, но снова будто втянул воздух. Какого хрена⁈

— Какого хрена, сука-твою-мать⁈ — вытащил я вторую сигарету и повторил процедуру.

Снова нихрена… но почему?

А-а-а, слышал о таком! Пачка пролежала вскрытой хрен его знает сколько времени, поэтому табак окончательно выдохся. Вытаскиваю третью сигарету и начинаю её нюхать — вообще никакого запаха. Значит, я прав.

Бросаю это бесполезное дерьмо и начинаю копаться в личных вещах строителей. Мне нужна хотя бы одна невскрытая пачка сигарет, а в, идеале, нужен невскрытый блок…

И, будто мне сегодня благоволила сама Смерть, я нашёл в одной из спортивных сумок целых два блока «Черчилля», один начатый, а другой в полиэтиленовой обёртке поверх бумажной — идеально. Вытаскиваю одну пачку из начатого блока и распечатываю её. Сразу запахло табаком.

— Отлично, — удовлетворённо произнёс я и закурил. — Наконец-то, блядь, нормальные сигареты…

Выкурив пять сигарет подряд, я почувствовал удовлетворение и сразу же начал обстоятельный обыск помещения. Восемь смартфонов разных марок, один кирпич из старых Нокий, два дохлых ноутбука, четыре планшета — это всё домой, потом разберёмся. Сигарет больше никаких, поэтому я потерял интерес к этому помещению и пошёл дальше.

Копаю третий дом, но чуть промахиваюсь с дверью. В итоге пришлось сделать несколько пробных подкопов, чтобы найти эту проклятую дверь, которую, конкретно в этом доме, сделали в другом месте.

Начинаю ощущать холод, пробивающий усиленные валенки, но на возможное обморожение мне плевать, ведь однозначно отрегенерируется — вокруг полно некроэнергии и непрофильную магию я больше не применяю, ну неё нахрен.

Ударом кулака разбиваю дверной замок, вхожу в помещение и сразу же вижу баррикаду, сооружённую из поломанных кроватей и шкафов. Вижу, что ребята зря трудились, потому что за баррикадой полно человеческих костей и обрывков одежды посреди лужи в порошок засохшей крови.

Тут я сумел найти ещё четыре смартфона, один ноутбук, три удивительно качественные биты с шипами, уже использованные в деле, судя по засохшим кусочкам кожи и мозговой ткани, а также травматический пистолет «Макарыч» без патронов. Польза от последнего сомнительна, но пусть будет…

В общем-то, ценностью этих домов являются не трофеи, которые мы можем в них найти, а сами они, как источник листового металла, стекла и утеплительной набивки.

«Аллен, троих в третий дом», — приказал я. — «Продолжайте потрошить их и заберите вообще всё».

«Понял, повелитель», — ответил командир «Близзарда».

Выхожу на улицу и внимательным взглядом осматриваю небеса. Вроде никого, но это ничуть не обнадёживает, ведь если у тех неизвестных есть реактивные самолёты, могут быть и спутники или шпионские аэростаты — я в душе не подозреваю, какие средства наблюдения сейчас в ходу. Не должно было быть никаких, по идее, но реактив в небе был…

Шатаюсь по местности, выкапываю входы в дома, а мои ребята потрошат их содержимое, а также уничтожают первый дом, чтобы перетащить сюда корабль.

— Опа-на! — изрекаю я, открыв дверь очередного здания. — «Алан, двоих ко мне, тут есть повод для второго портала».

«Сейчас пришлю, повелитель», — ответил тот.

Тут я наблюдаю склад, который мы просто должны были обнаружить, рано или поздно. Хранился тут инструментарий пополам с расходными материалами. Комплекты одежды для строителей, прямо в полиэтиленовых упаковках, пластиковые каски, несколько отбойных молотков, строительные уровни, носилки, тачки, вёдра — вообще всё, что хорошему строителю надо.

Я-то, поначалу, подумал, что это какой-то не связанный с контейнерами ангар, типа, заброшенный с советских времён, но оказалось, что тут настоящий Клондайк…

— Ох… — сдёрнул я брезент с некоего объекта и увидел перед собой вилочный погрузчик. — Не-не-не, не может быть…

Болгарки лежали на стеллажах, будто на витрине, перфораторы, дрели, шуруповёрты, лопаты — знаете, как мне не хватало всего этого⁈

Лично берусь за ближайшую метлу и начинаю тщательно выметать бетонный пол, чтобы поскорее создать здесь ритуальный круг для тотальной экспроприации всего,что есть.

Трачу полтора часа на это, ребята даже отрапортовались, что вынесли всё из домов, а также полностью разобрали первый, но я зову всех сюда и приказываю готовить сверхценные грузы к отправке.

— Погнали! — приказал я, когда ритуальный круг загорелся синим светом. — Быстрее, быстрее, быстрее! Нам ещё наш флагман вытаскивать!

Где-то полчаса спустя, склад был абсолютно пуст, потому что мы вытащили даже стеллажи и деревянный стол завхоза. Вилочный погрузчик, правда, пришлось раскручивать и освобождать от вилок, потому что не влезал, но нужные инструменты были прямо на месте.

— Стрейн, нырни-ка домой, спроси, лёд нужен или нет? — приказал я. — Можем наколоть сколько надо. И скажи, чтобы флагман готовили, скоро начнём!

Мертвец ушёл в портал, но вернулся спустя тридцать секунд.

— Кумбасар говорит, что льда пока не надо, — сообщил он. — А корабль уже готов.

— Ладно, — кивнул я. — Теперь идём к первому порталу, пришло время вытаскивать наш флагман…

Этот ритуальный круг я потушил, после чего одним лёгким телекинетическим импульсом сдул весь песок. Если бы сюда пришли какие-то учёные, у которых есть с собой дохрена спецоборудования и времени, они бы могли понять, что здесь что-то не так, а остальные будут недоумевать и нихрена не поймут.

— Ныряй, Аллен, руководи передачей! — приказал я, когда мы собрались у портала.

Лидер отряда «Близзард» исчез в ритуальном круге, а, спустя пару минут, из круга показался нос нашего гордого флагмана моего личного флота — баркаса «Рассекающий волны».

— Взялись! — скомандовал я и сам присоединился к извлечению пропитанного некроэнергией баркаса.

Шириной он всего три метра, а длина всего десять, поэтому много людей на нём не перевезти, но нам и не надо много, лишь бы волной не перевернуло…

Поставили наш баркас на снег, после чего получили вёсла и такелаж, который ещё надо обустроить на «Рассекающем волны».

— Занимайтесь, — распорядился я, после чего пошёл к торчащему из снега нечто.

Это нечто расположено метрах в пятистах к востоку, причём заметил я его уже давно. Я не знаю, что это такое, если бы я знал, что это такое, но я не знаю, что это такое. Страшно, очень страшно. Пхаха, олдскул…

В общем-то, надо проверить эту синюю хрень, а то так и буду о нём думать всю дорогу.

Иду туда, но не забываю поглядывать по сторонам и в небеса, чтобы не пропустить никого и ничего.

— А-а-а, теперь понятно… — подошёл я поближе.

Это нечто оказалось капотом легкового автомобиля, почти полностью погружённого в снег, но, скорее всего, кто-то ещё задолго до ледяной эпопеи въехал во что-то твёрдое и повис тут свечкой.

Счищаю с лобового стекла снег и вижу, что у машины было выбито боковое водительское стекло, а также дверь изодрана какими-то аномально мощными когтями — вероятно, какой-то бедолага пытался уехать от смертельной угрозы, но не уехал.

Решаю оценить свою силушку богатырскую и хватаю машину за бампер. Но дури моей хватило только на то, чтобы вдавить себя по пояс в снег… М-да…

— Не единственная машина на Земле, — решил я. — Найдём ещё дохрена новых…

Машины — это ведь, в наших реалиях, не транспортное средство. Это источник отличной стали, стекла, которое можно много где приспособить, неплохие сиденья, зеркала, а также резина для изготовления элементов поддоспешника. Польза несомненна, поэтому я всегда буду рад, если мы сможем вытаскивать тачки в иной мир.

Залезаю в салон и копаюсь в бардачке и в багажнике, к которому получил доступ через пассажирские сиденья.

В бардачке не нашёл ничего полезного, кроме не нужных никому документов, бумажек всяких и зарядок, а вот у пассажирских сидений нашёл ещё один травматический пистолет, тоже пустой, а также такую же шипастую биту, что и во втором доме.

В самом багажнике забрал запаску, домкрат и набор инструментов. Считай, не зря сходил.

Когда я вернулся, немёртвые уже закончили крепить вёсла и оборудовать такелаж. Двигателей для моторных лодок у меня нет, поэтому поедем на восьми вёслах, что небезопасно, учитывая то, что мы идём по морю, но тут сорок километров, поэтому шансы есть. А у баркаса, если что-то вдруг, радикальная плавучесть — дно уставлено закреплёнными пенопластовыми блоками из термоизоляции морозильной камеры, а все участники нашей одиссеи будут закреплены цепями, чтобы не смылись волной и не потерялись в пучине.

— Всё, потащили! — приказал я, когда всё уже было готово к штурму моря.

И сам тоже взялся за баркас и потащил вместе со всеми. Спуск к морю был пологим, поэтому мы сами не заметили, как вышли на лёд. Ах, да, прибрежная часть заморожена где-то метров на двадцать вперёд, а я даже в душе не представляю, как это вообще получилось. В школе меня учили, что моря вообще не замерзают, но вот, у меня перед глазами, опровержение. Хотя минус семьдесят градусов же…

Пока я думал на отвлечённые темы, мы достигли края льдины и услышали отчётливый хруст.

— Все на баркас! — приказал я. — Приковать себя цепями к поясам на номерных скамейках! Я сейчас нас подтолкну!

Ставим баркас на лёд, немёртвые поднимаются на него, а я становлюсь сзади. Когда все закрепились, начинаю толкать махину в воду.

Метров восемь спустя, лёд начал уходить под воду, но я не позволил себе промокнуть и запрыгнул на баркас.

— Кто рулевой? — спросил я. — Ты, Аллен? Давай, рули тогда!

Пришла пора покинуть пределы Сахалина и посмотреть, что там у японцев…

/Фема Эллада, г. Фивы/

— Что мы здесь забыли? — спросил Сергей Стрельников, когда они с Марией вошли в снятую комнату постоялого двора.

— У меня есть кое-какие дела на форуме, а потом мы продолжим наш путь, — ответила витамант.

— Ты практически ничего не рассказываешь мне, — констатировал Сергей. — Не корми меня говном — расскажи, что за дела тобою движут.

— Я тебе ещё не настолько доверяю, Сергий, чтобы делиться своими планами и целями, — покачала головой Мария.

— У нас был секс! — удивился Сергей.

— И сегодня будет ещё, но ты и сам знаешь, для чего мне это, — не смутилась Мария.

До этого момента, он думал, что её слова о том, что она так пополняет магическую энергию, были лишь оправдывающей её похоть отмазкой, но, похоже, она не шутила.

— Просто скажи, зачем мы пришли в Фивы, — попросил Сергей. — Или ты боишься, что я побегу на улицу и буду кричать о твоих планах на весь белый свет?

— Хорошо, — кивнула Мария после недолгой паузы. — Я пришла сюда, чтобы поделиться с коллегами сведениями, которые получила о некромантах и личах. Давно следовало это сделать, но путь в Фивы был слишком опасным и я исчерпала почти все свои силы. Ты подвернулся мне очень удачно, дорогуша, потому что не только послужил отличным и изобретательным источником витаэнергии, но ещё и существенно облегчил мне трудности путешествия.

— Так, — кивнул Сергей.

То, что Мария использует его в собственных интересах — это не скрывалось с самого начала. То, что она имеет какие-то сведения о некромантах и личах — это Сергей и так подозревал, потому что она несколько раз обмолвилась о том, что была на Стоянке и даже производила какие-то манипуляции с Алексеем Душным, пребывающим в немёртвом анабиозе лича.

«Жаль, что он умер…» — подумал Стрельников. — «Жаль, что мы с ним вообще попали в ту ситуацию у гаражей изначально…»

— Поэтому я объявляю тебе, Сергий, что ты отработал своё выживание и можешь идти на все четыре стороны, — продолжила витамант. — Или же продолжить путь со мной, но на особых условиях вита-источника.

— То есть… — начал Сергей.

— Я буду платить тебе по силикве за каждый половой акт по запросу… — произнесла Мария.

— Нет, я не шкура, — покачал головой Стрельников. — Собой никогда не торговал и не собираюсь. Давай замнём эту тему.

— Жаль, — с искренним сожалением в голосе произнесла Мария. — А мне нравилось, с каким пылом ты создавал со мной витаэнергию…

— Значит, наши пути здесь расходятся, — произнёс Сергей.

— Выходит, что так, — кивнула Мария. — Что ж, была рада путешествовать с тобой, но… не мог бы ты оказать мне ещё одну услугу?..

Через полтора часа, Сергей вышел из номера, на ходу застёгивая брючные пуговицы. Мария — очень странная баба.

Его опыт взаимодействия с магами подсказывал ему, что они все странные, но Мария ещё страннее тех, с кем он когда-либо имел дело. Будто не от мира сего, во взаимоотношениях с людьми практически не разбирается, как инопланетянка какая-то. Шуток вообще не выкупает и начинает смеяться только тогда, когда понимает по лицу собеседника или по реакции других людей, что надо смеяться.

«Странная, но зато трахается всегда как в последний раз», — подумал Сергей, выходя на улицу.

Понятно, что это ей нужно больше для дела, но она не упускала возможности получить удовольствие в ходе восполнения энергии.

«Что же делать теперь?» — спросил себя Сергей.

От Фив не так далеко до Адрианополя, но тот разрушен и вокруг него расселились людоеды, с которыми дел иметь ему ну вот совсем не хотелось.

Иным путём, кроме как не через земли бывшей Фракии, на Стоянку попасть можно, но это будет очень долго. Если бы он не был вынужден отрабатывать своё спасение…

А теперь у него почти нет денег — не хватит на провиант в дорогу, пороха мало — большая часть отсырела, пока он лежал в отключке, ну и дальнейший маршрут непонятен — идей, как быть дальше, пока что, ему в голову не приходит.

Скорее всего, как в «старые добрые» времена, придётся наниматься на работу к местным ремесленникам и упорным трудом зарабатывать себе деньги в дорогу.

«Или рискнуть и наняться в охрану каравана?» — спросил он себя. — «Можно наняться на путешествие в Ираклион-на-Эвиносе, оттуда в Сиракузы, а уже из них в Сузы. Да, путь неблизкий, сильный крюк, но так можно избежать Террора и Нимейских болот…»

Последние две локации — горная цепь, названная Ужасом не просто так, а из-за повышенной концентрации разной нечисти, обитающей в них, а болота — они на то и болота, что там вечно водится какое-то смертельно опасное дерьмо. Начиная от особого вида гадюк, чей яд широко известен среди любителей гарантированно устранять конкурентов, заканчивая настоящими нильскими крокодилами. Вот последние — это главная беда тех мест, но, в то же время, главное их спасение. На людей они нападают редко, особенно когда люди не суются на болота, но зато активно питаются ходячими мертвецами.

У Нимейских болот не наблюдается сильных мертвецов, потому что, на определённом этапе, тамошние мертвецы забредают на болота и там их ждёт незавидная участь. Стрельникову очень не хотелось пересекаться с подобными тварями, потому что их пули точно не берут…

— Надо приводить оружие и экипировку в порядок, расчехлять НЗ и покупать хоть какую-то броню… — принял Сергей решение.

Он не видел причин не идти на Стоянку, ведь там есть ответы, и он их получит.

Глава девятая. Удача мертвецов

/15 июля 2027 года, холодное синее море/

— Волна! — крикнул Майк Морхейм.

— Приготовиться!!! — скомандовал я.

В следующую секунду нас накрыло очередной волной ледяной воды.

«Рассекающий волны» был покрыт наледью, вёсла были покрыты наледью, мы были покрыты наледью, кто-то из ребят ослеп, потому что их глаза получили холодовое повреждение, но мы держались курса.

Идея с цепями, как оказалось, была блестящей, потому что как только мы прошли по морю километров пять, как началась убийственная херня с волнами. Очень повезло, что мы повысили плавучесть баркаса пенопластом, поэтому совершенно неважно, что волны перехлёстывают через борт, ведь баркас непотопляемый.

— Все за вёсла, джентльмены! — дал я команду, когда волна сошла. — Мистер Стрейн, дайте ритм!

Сам я тоже сидел за веслом, в носовой части по правому борту.

Застучал обледенелый барабан, дающий ритм для гребцов. Немёртвые прекратили сидеть неподвижно и начали грести, подчиняясь ударам барабана.

Я, почему-то, опасался морских туманов, которые собьют нас с курса и мы выйдем в Тихий океан, где сгинем без следов, но видимость была отличной, на километры вокруг, а главная опасность — это волны ледяной воды, способные укокошить даже мертвеца…

Шли часы. Фрэнк Пирс, кое-что сведущий в мореходстве, говорит, что мы идём со скоростью где-то два-три узла в час. Я не знаю, сколько это в километрах, но, по ощущениям, очень медленно.

— Земля! — вдруг заорал Морхейм.

— Это не земля, твою медь! — ответил я ему. — Это сраный айсберг! Ох, сука-твою-мать, всем приготовиться — волна!!!

Нас опять окатило ебучей морской водой, после чего мы опять были вынуждены восстанавливать ритм с помощью барабанщика.

А если Пирс уже облажался и мы прямо сейчас идём вглубь Тихого океана или заходим в Японское море?

Не хочется думать о том, что будет в любом из этих случаев…

Но мои страхи и опасения не оправдались, потому что лично я увидел перед нами землю, примерно в пяти-шести километрах прямо по курсу.

— Земля! — вновь заорал Морхейм. — Земля, повелитель!

— Я и сам вижу! — ответил я. — Пирс, давай туда! Похоже на причал! Гребём живее, джентльмены! Скоро встанем на твёрдую землю!

До берега шли ещё где-то полтора-два часа, ведь увидеть землю — это одно, а добраться до неё — совсем другое.

— Как встанем, сразу оружие к бою, — приказал я. — Территория, безусловно, враждебная, потому не расслабляйте булки!

Тут тоже береговая линия была покрыта льдом, но зато на самом берегу снега было не так много, как на юге Сахалина — связываю это с общей открытостью местности и сильными северными ветрами.

— Гребите! Гребите! — приказал я, когда мы заехали днищем на льдину.

Так мы проехали по льду метров десять, после чего окончательно встали.

— По одному, с носовой части! — дал я распоряжение. — На льду не кучковаться, сразу идти на берег!

Длинной цепочкой мы сошли на берег, оставив баркас.

На японском берегу в глаза бросался волнорез, представленный в виде металлической решётки, ныне покрытой толстым слоем полупрозрачного льда.

— Вот эту срань надо будет забрать, — указал я рукой на волнорез. — Сталь должна быть неплохая, с антикоррозийными присадками. Ого! Вы тоже это видите⁈

— Да, повелитель, — ответил Аллен Адам.

— Это же сраные корабли! — воскликнул я.

Решетчатый волнорез укрывал искусственную бухту для катеров и кораблей, которые так и вмёрзли во льды, никем не востребованные. Значит ли это, что тут всё происходило гораздо жёстче, чем в России, где мы видели древние следы сопротивления и попытки людей смыться куда-то? Или это какие-то японские культуральные штучки, ну, типа, самурай гибнет вместе с островом, Призрак Цусимы и вся херня? Хрен его знает.

Лёд под нами очень толстый, поэтому катера и кораблики вмёрзли основательно. Можно будет, в перспективе, выдолбить их изо льда и перетащить в иной мир. Вон там есть военные катера, судя по камуфляжной расцветке — с такими будет очень легко навести шорох и террор на реках…

— Все за мной, — приказал я.

Идём к ближайшему зданию — маленькая одноэтажка с иероглифами на вывеске. Что это, кого это, зачем это — без понятия. Скоро выясним.

Характерных следов деятельности вегмов нет, хотя мы не самые большие эксперты по их следам деятельности…

— Я захожу, остальные за мной, — решил я, взявшись за ручку двери.

Оказалось не заперто, но внутри обнаружилось что-то вроде автобусного вокзала. Прохожу чуть вглубь и понимаю, что это и есть автобусный вокзал, но очень маленький. Учитывая, что его поставили для обслуживания столь миллипиздрического городка, размеры его, скорее, нормальные.

Внутри кости, пыль, снег у выбитых окон, старые пятна крови, разбросанные шмотки, сумки и остальные атрибуты внезапной и массовой гибели людей. Я, примерно, посчитал видимые пары обуви и понял, что тут погибло около двадцати человек разного возраста и пола.

— А это интересно… — пошёл я к мятой железной двери, обладающей тремя пулевыми отверстиями.

Вела она, как я понял, к кассе. Не особо разбираюсь в устройстве автовокзалов, но что ещё тут может быть?

Заражённые эту дверь отворить не смогли, остановившись на полпути, но я завершил их начинание прицельным ударом ноги по замку. Качественная японская вещь, выдержавшая длительную и интенсивную бомбардировку кулаками и ногами заражённых, оставивших на ней свои кровь и фрагменты кожи, не вынесла точного и мощного удара злобного лича.

У меня в голове уже сложилась кое-какая картинка произошедшего, поэтому я не сильно удивился, когда увидел два засохших тела в синей форме. Одно тело было японской бабой, а второе японским мужиком — полицейские, как я понимаю. Судя по тому, что у них прострелены головы, а в мумифицированных руках лежат револьверы, групповое самоубийство.

Оружие этим двоим больше не нужно, поэтому изымаю его, а также кобуры и дополнительный боекомплект. Женщина-полицейский потратила почти всё, у неё было лишь два патрона в барабане, а мужчина-полицейский почти ничего не тратил, поэтому я нашёл в патронташе целых двенадцать патронов в специальных пачках для ускорения заряжания. Вот это мне нравится!

— Как хорошо меня встречает японский край! — восхитился я, бросая револьверы и боеприпасы в свой рюкзак. — Жаль, что калибр какой-то не наш…

Поднимаю с пола револьверную гильзу и вижу, что там написано «38 SPL», а-а-а,.38 Спешл, американский патрон! Японцы же под американской оккупацией как были, так и остались до самого конца, поэтому неудивительно, что у них в полиции патроны американские…

Телефоны тоже забираю, будем надеяться, что там есть русская локализация, которую не надо устанавливать.

Настенную аптечку ограбили сами господа полицейские — бинты жгуты и баночки лежат на полу и покрыты пылью годов.

Тут был и отдельный туалет для персонала и он был заперт. Я выбил замок и увидел шерстяного мутанта, что сходу попытался напасть на меня.

— Ух, сука! — шарахнул я его по морде резким джебом.

Ублюдок, носящий на себе полуистлевшие обрывки делового костюма, большей частью лежащего на полу, ошеломлённо отпрянул, но я не дал ему передышки.

Хватаю его за глотку, затем за правую руку, после чего ломаю сначала руку, а затем и шею. Готов.

В туалете ничего интересного, только дипломат, окровавленные бинты, шина лежит и всё. Видимо, бедолагу пытались спасти менты, потерпели неудачу, после чего заперли в туалете, а сами свели счёты с жизнью.

Решительно не понимаю логику действий этих ментов. У вас стволы, а это значит, что уже есть неоспоримое преимущество перед другими гражданскими — рвать на прорыв к лодкам, а дальше по ситуации.

Хотя, в итоге-то, глобальное похолодание, поэтому всё равно смерть, но пару-тройку лет можно было побарахтаться…

— Джентльмены! — вышел я из кассы. — Начинайте собирать все ценности! Всё сносите к этой железной двери!

Воины, только и ждавшие приказа мародёрить, начали демонтаж всего прикрученного и перетаскивание всего не прикрученного, а я смиренно взялся за метлу, чтобы расчистить от пыли участок пола и начертать на нём ритуальный круг. Пора домой, чтобы дать ребятам из «Близзарда» согреться и вообще, разобраться, как там дела и всё ли спокойно.

Прикидываю габариты экспроприируемых, в пользу бедных, вещей, после чего черчу ритуальный круг радиусом в два с половиной метра, как раз такой же, что стоит у меня в ритуальной комнате № 3. Вспоминаю схему того ритуального круга и повторяю его на полу автовокзала.

— Итак, поехали! — воскликнул я, спустя три часа работы. — Грабь награбленное!

Сам тоже хватаю открученную лавку с четырьмя посадочными местами и запрыгиваю в портал.

В ритуальной комнате уже знают о нашем прибытии, потому что там на часы поставлен отдельный немёртвый — у меня все порталы под охраной, чтобы не случилось чего, а если и случилось, то чтобы мы вовремя об этом узнали.

— Принимайте грузы! — бросил я лавку в руки прибывшему Кумбасару. — Там много! Я обратно!

Возвращаюсь в Японию, вот так быстро это у меня получается, где выхожу с вокзала и иду к каким-то клеткам через дорогу. А-а-а, это тут, наверное, почта такая! Вроде бы, во Владивостоке что-то такое, но в хай-тек исполнении, тоже внедряли. Будто бы посылку помещают в ячейку, а ты потом по QR-коду сканируешь и вбиваешь номер посылки с паролем и забираешь — на бумаге должно быть работоспособно. Тут же сильно проще, но тоже с какими-то электронными замками и специальным монитором — Японь всегда была близка к киберпанку…

— Адам, выдели людей, чтобы выдрали эту хреновину из креплений! — приказал я. — Это решётки и даже какие-то замки, потому очень нам нужно!

Сам иду дальше и натыкаюсь на зелёный гараж с двумя белыми подъёмными дверьми. Выглядит перспективно.

Обхожу сооружение по кругу, но не нахожу больше входов, поэтому хватаюсь за левую дверь и выдираю её замок с мясом. Дверь никак не желала подниматься самостоятельно, поэтому я подсобил ей мускульной силой. Внутри обнаружился японский мотоцикл Когосаки ВН1600 Минстрик, если верить шильдику. Это точно забираем…

«Адам. Лично своими руками укатывай этого красавца в портал», — велел я. — «И чтобы аккуратно. Эта штука, в своё время, стоила дороже твоей жизни».

Сейчас я не любитель мотоциклов, но в подростковом возрасте, как и все, мечтал и сильно интересовался. Конкретно Минстрик набирает, максимально, двести километров в час, разгон до ста занимает чуть меньше пяти секунд, а весит это счастье примерно полтонны. Оружие самоубийцы, как и всё гоночное от японцев…

Читал версию, что все эти максимальные скорости на моделях типа «пауэр крузер» — это галимая хуйня, потому что без ветрового стекла, которое на такие модели почти никогда не ставится, хруста сдует ещё на ста пятидесяти. В общем, все эти задранные характеристики машина достигает, но нужны они, чтобы пощекотать яйца обеспеченным покупателям. Может, я читал лажу, но сам не пробовал, жизнь была дороже. А когда поработал достаточно в морге, понял, что мои опасения за жизнь были не беспочвенны — хрусты имеют очень ограниченный срок годности, исчисляемый сезонами…

— Повелитель, а что это такое? — спросил Аллен.

— Это железный конь, — усмехнулся я. — Ездит с потрясающими скоростями, самое оно для отбитых покойников вроде нас, но только по дорогам. Кати его осторожно, а то чувствую, что может пригодиться.

Вскрываю вторую дверь и обнаруживаю за ней какой-то мелкий автомобиль непонятной модели, но, судя по всему, электрокар. В ширину, примерно, полтора метра, а в длину метра четыре, поэтому спокойно влезет в портал.

«Адам, четверых ко мне», — приказал я. — «Будем нести тяжесть, поэтому покрепче кого-то».

«Слушаюсь, повелитель», — донёсся до меня ответ.

Если эта электротачанка на ходу, то у меня появляется дополнительный повод строить основательную дорогу. Буду кататься по межгороду на электронной хреновине, назло Ариамену и всем остальным.

Источником энергии будет угольная электростанция, которую мы где-нибудь обязательно замутим, чего бы это нам ни стоило. Я точно знаю, что есть портативные решения, позволяющие получать необходимые нам количества электроэнергии, но я не знаю, где их искать.

— Хватайте по сторонам, — приказал я прибывшим воинам. — Если не влезет в дверной проём, вооружайтесь кувалдами и расширяйте проход. Поняли меня?

— Да, повелитель, — ответил Джей Брэк.

— Несите ровно, — приказал я. — С машиной ведите себя предельно осторожно, это хрупкий механизм.

— Будем осторожны, повелитель, — заверил меня Стрейн.

Сам я осмотрел помещения гаражей, но не увидел почти ничего полезного. Инструментария нет, всякого хлама, которому самое место в гараже, тоже нет — японцы странные. Единственное, пара невскрытых канистр с моторным маслом и какие-то детали от мотоцикла, в заводской упаковке. Масло мы любим, масло мы ценим, поэтому забираем его домой…

Вернувшись на улицу, оглядываюсь по сторонам и вижу двухэтажный жилой дом салатового цвета, возле которого стоит такой же зелёный гараж с двумя дверьми, а рядом с тем ещё один гараж, но уже серого цвета. В самом салатового цвета доме тоже оборудован гараж. И слева ещё один такой же дом, но с коричневым фасадом… и там тоже есть гараж.

— Да это просто праздник какой-то…

Японцы в этой деревеньке обитали зажиточные, потому что дальше по улице я видел такие же двухэтажные дома с гаражами, а также выделяющиеся сугробы, которые, вероятно, являются машинами.

Вскрываю гараж и обнаруживаю разобранный мопед, а также кучу инструментов вокруг него. Видимо, его предыдущий владелец не брезговал гаражным апгрейдом, потому что инструменты висели и на стенах, а стеллажи были забиты всяким металлическим хламом, имеющим отношение к мотоциклам. Переплавим — обратим в мечи…

«Адам, четверых сюда», — приказал я. — «Тут очень много металла».

По-хорошему, надо бы и местные дома стащить. Они делаются из лёгких материалов, потому что землетрясения, а это значит, что раскурочивать их будет легче лёгкого. Ещё лучше будет найти какой-нибудь контейнерный парк, откуда натырить тысячи контейнеров, чтобы тоже обратить их в мечи и доспехи…

Это Японь, поэтому тут точно полно городов, где дохрена портов, ранее сильно задействованных в транспортировке всяких ништяков в США, Китай и Южную Корею.

Следующий вскрытый гараж не дал вообще ничего, там пустота.

— Чего тебе стоило оставить свои колёса в гараже и поехать на велике? — с недовольством вопросил я, обращаясь к давно мёртвому владельцу гаража.

Домашний гараж был не заперт, но тоже пуст. Видимо, на работу свалили перед самой смертью. Как глупо, наверное, умереть на работе…

Хлама никакого нет, инструментов нет, только стиралка стоит, а также комплект запасок на зиму. И многолетняя пыль, естественно.

Японцы вообще ненормальные какие-то. У меня бы, владей я такой недвижкой, тут стоял форменный срач из «нужного» и «очень нужного» хлама, который вообще никогда не пригодится, а у этих порядок и пустота.

— Дорогая, я дома! — громко возгласил я, войдя в дом через гараж.

Со второго этажа раздался частый топот, после чего по лестнице спустился вегм со слаборазвитыми когтями и выраженной талией. Он кинулся на меня, но напоролся на прямой удар в физиономию.

Беру ублюдка, ещё не успевшего очухаться, в шейный захват, после чего начинаю усиленно и неотвратимо душить. Не задыхается, сука…

Перехватываю шею поудобнее и сворачиваю её на бок. Теперь готов.

Бросаю тело в гараж, после чего прохожу в гостиную.

Ну, тут точно обитали богатенькие японцы, потому что ЖК-телевизор сходу внушал уважение габаритами, на особом постаменте стоит какая-то редкая ваза, закрытая стеклянным коробом, на стене висит катана в ножнах, скорее всего, декоративная, а площади помещений намекают, что у этой семьи не было проблем с деньгами. У японцев, насколько я знаю, настолько дорогая недвижка, что они предпочитают снимать, а не покупать.

«С машиной закончили?» — спросил я у Адама.

«Да, повелитель».

«Тогда четверых ко мне, тут есть, что пограбить».

Начинаю разбор имущества, причём начинаю с катаны. И, к моему глубочайшему удивлению, эта хреновина оказалась настоящим боевым оружием. Вынимаю клинок из ножен и рассматриваю его со всех сторон. Что-то не похоже на средневековую поделку, поэтому полагаю, что эта катана как-то связана с тем парнем в военной форме цвета хаки, что смотрит на меня с чёрно-белого фото на шкафу.

Не знаю боевых качеств этого оружия, но мне понятно, что совсем плохую вещь массово производить не будут. Хотя, это японцы, поэтому гарантий никаких. Но берём. Мертвецам всё это больше не нужно.

Отсоединяю телевизор, приставку, аудиоколонки, размещённые на стенах, а также разбираю диваны и прочее — мои ребята на такое не способны, потому что не догоняют, почему именно вот этот провод выдернуть можно, а вот этот нельзя.

На втором этаже я обнаружил логово стримера, фанатеющего по корейским айдолам. Даже не представляю, что именно он стримил, но теперь это всё моё, начиная от мощного компа, заканчивая набором микрофонов и камер. Если всё это заработает после стольких лет ебучего холода, буду безумно счастлив…

Разобрав и приготовив всё к транспортировке, спустился в гостиную, где сел на подоконник и закурил.

Как источник огнестрельного оружия, Япония не годится совершенно: тут даже у всяких якудз с огнестрелом были определённые проблемы, насколько я знаю, а среди населения вообще, вроде как, считалось моветоном хранить дома огнестрел. Если память мне не изменяет, а она так никогда не делает, верная сука, Япония — это страна, где у населения самый минимум огнестрела на руках.

Так что одна надежда на доблестную японскую армию, которая оставила кучу оружия в своих холодных руках, а также на не менее доблестную японскую полицию, продавшую свои жизни достаточно дорого. Ну, надеюсь, не слишком дорого, потому что, если к оружию не будет патронов, то нахрена оно мне вообще нужно?

Несмотря на то, что Японь якобы демилитаризована, силы самообороны у неё есть, а это значит, что есть военные базы и всё такое. На военных базах обычно есть дохрена боеприпасов и прилично огнестрела, что выводит нас на мысль, что надо идти на их военные базы и потрошить склады, потому что даже с японским огнестрелом будет лучше, чем с нашими карамультуками…

— М-м-м, как же мне этого не хватало… — произнёс я, делая очередной затяг. — Тут, небось, говно всякое курили… Бля…

Вскакиваю с подоконника и бегу к самому важному заведению в этой деревне.

— Яркие вывески — верный способ привлечь внимание покупателей, — констатировал я, увидев здание с ярко-красной вывеской, почему-то навевающей мысли о Владимире Ильиче, а не о гастрономе.

Иду по улице, по ходу отмечая, что сугробы у домов — это действительно замороженные тачки. Сворачиваю к гастроному и пробую открыть его дверь. Заперто.

— А чего это я? — спрашиваю я себя.

Обхожу здание и ломаю дверь чёрного хода. Для засевшей там твари это был настоящий сюрприз, потому что она ждала угрозы со стороны торгового зала.

— Добрый вечер, — произношу я и хватаю тварь за шею. — Чпок.

Голова твари врезается в гипсокартонную стену, пробивает её, после чего я впиваюсь рукой в шейный отдел позвоночника вегма и с силой поворачиваю один из позвонков. И всё.

Прохожу на склад и вижу, что всё там приведено в негодность — изодранно, погрызено, изъедено или обосрано. Переворачиваю коробки и ящики в поисках единственной ценности. И нахожу её. Уцелевшим можно считать лишь один блок японских сигарет, но и это можно считать за счастье. Прижимаю его к сердцу, после чего помещаю в свой рюкзак.

В торговый зал, к слову, пришлось прорываться через баррикаду из торговых стеллажей. Владелица магазина, отгородившаяся от вегма, лежала в торговом зале, где вскрыла себе вены — большое пятно засохшей крови и характерные порезы на мумифицированной коже.

— Что ж вы все тут такие ранимые-то… — неодобрительно покачал я головой. — Я бы предпочёл сдохнуть с оружием в руках, жажда выжить толкала бы меня бороться и биться против этих тварей, какими бы они ни были, а вы…

Менты в автовокзале тоже предпочли отъехать на своих условиях, как и эта женщина. Странные они тут все, пусть и мёртвые, пусть и понятные.

Хотя хрен его знает, как бы себя повёл я, окажись в такой ситуации.

— Вообще-то…

Да я, в своё время, оказался в более жопной ситуации, чем какой-то там апокалипсис! Подумаешь — апокалипсис! Меня прямо в другой мир, мать вашу, фактически принесли в жертву! Я оказался в сраной серой пустыне, в которой выжил только чудом! А тут какие-то предельно понятные мертвецы, жаждущие только одного. И никаких тебе мозготрахающих тварей, обитающих в ульях, никакой некромантии и восстающих мертвецов, никаких тебе интриг между стратигами и сатрапами — ничего такого. Тут было даже проще, чем у меня. Поэтому этих японцев понимаю, но их выход из ситуации не приемлю.

«Пару человек в здание с красной вывеской», — приказал я Аллену Адаму. — «Стекляную дверь сейчас открою».

Нашёл ключ в кармане фартука самоубившейся японки и отворил им входную дверь. Тут всё ещё есть, чем поживиться, хотя бы в торговом зале.

«Продолжаем грабить этот город, ребята», — произнёс я. — «Сегодня нам, наконец-таки, повезло!»

Глава десятая. Немертвый дрифт

/17 июля 2027 года, Япония, префектура Хоккайдо/

— В смысле, в одежде? Люди? — недоуменно спросил я, передавая компьютерный монитор ожидающему воину.

— Не люди, повелитель, — покачал головой Леви. — Те же вегмы, но в одежде.

У нас тут произошло небольшое расширение ограниченного контингента немёртвых войск в Японии, увеличившая численность моих бойцов в этом мире до ста шестидесяти. Леви я поручил разведку близлежащей местности и это сразу принесло свои плоды: до этого нам казалось, что тут нет никаких праздношатающихся мутантов, но теперь ясно, что они шатаются по ледяной пустоши крупными отрядами до пятидесяти голов.

— Они видели вас? — спросил я.

— Нет, — ответил Леви. — Мы наблюдали за ними через артефакты, повелитель.

«Артефакты» — это бинокли, кои мы реквизировали в доме одного орнитолога. Также мы разжились там экстремально дорогостоящими фотоаппаратами, штативами, линзами и прочим мерчендайзом отечественного для японцев производства. Не знаю, пока что, где мы это используем, но обязательно используем.

— Значит, нужно звать ещё сотню воинов, — решил я. — Укрепляйте оборонительный периметр, а также поднимайте дозорные башни. Я хочу, чтобы мы знали о приближении противника сильно заранее.

— Сделаю, повелитель, — ответил Леви. — Разреши приступать?

— Действуй, — дал я ему разрешение.

Японская деревня, названия которой я не знаю, оказалась слишком жирным куском, чтобы мы могли себе позволить просто избежать боя с вегмами. Я пожертвую хоть сотней немёртвых, но отстою эту деревеньку, потому что мы ещё не выдолбили корабли изо льда. Даже если не сможем реанимировать их, пустим на металл — здесь практически нет ничего, что не имеет смысла тащить в иной мир…

Захожу в портал и сразу же хватаю Кумбасара за плечо.

— Сотню воинов из «Юбисофта» и «Кодзимы» — в теплую одежду и за речку, — приказал я.

Пора уже задумываться о формировании нового отряда, потому что существующие отряды уже превышают численностью роты, а «Юбисофт» вообще перешёл грань разумного — так много у нас посредственных по качествам немёртвых.

На вооружении у нас, до сих пор, дульнозарядные мушкеты, хреново работающие на холоде, но ребята Кумбасара занимаются вопросом и пытаются решить проблему с помощью капсюлей. Сами капсюли мы производить не умеем, но если достанем их на Земле, то проблема решится.

Ещё я рассматриваю вариант разработки гладкоствольного казнозарядного оружия под земные патроны, что-то вроде винтовки Бердана, только без нарезов в стволе, потому что последнее — это вне понимания моего и моих мастеров. Как именно делать нарезы — это утраченная человечеством технология, которую мы, если и откроем заново, то очень нескоро.

Но для того, чтобы разработка кустарных самопалов имела смысл, необходимо разжиться на Земле достаточным количеством боеприпасов. И, скорее всего, наши модерновые карамультуки будут часто взрываться и вздуваться, потому что человечество разрабатывало стволы винтовок и автоматов под конкретное давление пороховых газов, а не просто делало стальные трубки подходящего калибра…

В общем, я всей своей немёртвой душой ощущаю неполноценность нашего технического развития, поэтому необходимо как-то восполнять эти пробелы. Или же срочно искать нетронутые армейские склады и пользоваться оружием из них.

— Повелитель, — обратился ко мне Сюнтаро Фурукава, ныне вечный дежурный по казематам.

— Чего хотел? — повернулся я к нему.

— Военнопленный под номером «16» предпринял попытку к бегству, — сообщил Фурукава. — Попытка была пресечена, но мы потеряли двоих воинов временно вышедшими из строя. Необходима твоя помощь для их восстановления.

— Волобуев опять изволит буянить? — усмехнулся я. — Сильно поломал наших?

— Раздробление нижней челюсти и множественные переломы левой руки у одного, — сообщил Фурукава. — Множественные переломы правой ноги и черепно-мозговая травма у другого.

— Дай угадаю, — попросил я. — Во время кормёжки один из них подошёл слишком близко, Волобуев захватил его руку, после чего начал бить о решётку, а когда понял, что не получается убить быстро, сломал ему руку? Второй, естественно, кинулся на выручку, попытался оттолкнуть Волобуева ногой и это была его главная ошибка?

— Да, повелитель, — ответил наш тюремщик.

— Впредь подавайте кормёжку в вёдрах и с помощью шестов, — распорядился я.

— Это не моё дело, повелитель, но… — заговорил Фурукава. —… но когда вы будете заниматься пленными?

— Пусть посидят ещё, потомятся, — ответил я. — Сейчас недосуг.

На самом деле, у меня ещё нет чёткого видения того, что делать с моими самыми важными пленниками. Волобуев и Пападимос отказываются вступать со мной в контакт, делают вид, что меня не существует.

— А, всё-таки, пойду, проведаю этих уродов…

В родном мире всё под контролем, если что, быстро наших не размотают, не те люди, чтобы их можно было снести с наскока, поэтому немножко времени у меня есть.

Покидаю ритуальный зал и иду к казармам, под которыми и находится подземная темница.

— Здоровья усопшим! — машу я рукой двоим индивидам, сидящим в стальных клетках. — Ну что вы как не родные, а? Проявите хоть капельку уважения к своему создателю!

Не проявили. Пападимос отвернулся к маленькому окошку, а Волобуев как смотрел в стену, так и смотрит. Между собой они не общаются, будто друг другу они тоже чужие. Знают, суки, что у меня специальный немёртвый денно и нощно сидит и слушает тишину.

— Даже руку не пожмёшь? — просунул я правую руку в клетку Волобуева. — Ну? Что, уже пропитался тут АУЕ-шными понятиями и тюремному начальству руку жать западло?

Не шевелится, пристально смотрит в стену.

— Ладно, — убрал я руку. — А хотите анекдот?

Молчат.

— Молчание — знак согласия, — заулыбался я. — Тогда слушайте. Из зоопарка в Африке сбежал большой самец гориллы. Знаете же, что такое горилла? Да знаете, не можете не знать! Вот и пробегает эта горилла мимо ручья, а там лев стоит и пьёт воду. Горилла, выращенная в неволе, не боящаяся хищных зверей, хватает льва сзади и давай резво трахать его в зад. В общем, горилла кончает и убегает, а разъярённый лев помчался за ней…

Вытаскиваю из кармана сигарету и закуриваю.

— М-м-м, ништяк… — выдыхаю я облачко дыма. — В общем, горилла петляет по джунглям и умудряется оторваться, а затем видит английский сафари-кемпинг. Сафари-кемпинг — это когда зажиточных иностранцев привозят в дикие края, чтобы они посмотрели на львов, носорогов, слонов, зебр и всяких-разных антилоп. Ну так вот. Горилла забегает в этот сафари-кемпинг, срывает с сушилки одежду и надевает на себя куртку, брюки, рубашку и шляпу. Далее она садится у костра, берёт местную газету и делает вид, что читает, ну, чтобы скрыть свою морду. Тут в кемпинг вбегает лев и кричит: «Кто-нибудь видел здесь гориллу⁈» Горилла, прикрываясь газетой, спрашивает: «Ту самую, которая трахнула льва в задницу?» И лев такой: «О Боже, это уже в газетах⁈»

Приоткрываю рот и перевожу взгляд с Волобуева на Пападимоса и обратно. Ноль реакции.

— Да смешно же, мать вашу! Ха-ха!

Но, видимо, не смешно. Или у меня с чувством юмора что-то не так?

— Ладно, тогда ещё один, раз никто не против! — решил я. — Идёт зайчик по лесу, встречает белку и влюбляется. И говорит: «Белочка, а давай сойдёмся?» Белочка отвечает: «А давай». Живут они дальше счастливо, но детей у них никак не получается. Зайчик говорит: «Наверное, это потому, что я зайчик, а ты белочка». Белочка отвечает: «Наверное». Зайчик предлагает: «Пойдём к сове, спросим совета, что можно сделать?» Пришли они к сове и зайчик говорит: «Сова, вот живем мы вместе, любим друг друга, а вот детей нет. Это, наверное, потому что я зайчик, она белочка?» А сова отвечает: «Бля, мужики, вы чё, серьёзно?»

И снова… А, нет, вон, Пападимос едва заметно дёрнулся. На сегодня достаточно.

Демонстративно вздыхаю с сожалением, после чего покидаю казематы.

На улице сажусь на лавочку в небольшом скверике, специально оборудованном для обитателей казарм, которые им, почему-то, никогда не пользуются, и курю, размышляя о вечном. Я сам вечный, поэтому размышляю о себе.

Хочу ли я покарать этих двоих? И да, и нет. Могу хоть сейчас принести набор инструментов с пилой по костям и свести их в Нихил, то есть в Ничто, но зачем? Получу какое-то удовольствие от свершённой мести, но потом останется пустота и обострённое желание найти остальных. Лучше оттянуть это удовольствие на чуть позже, ведь никуда они не денутся…

Возвращаюсь в ритуальное помещение и вновь перехожу в родной мир.

А тут рутина…

Группа воинов таскает картины и мебель, потому что всю электронику и провизию мы уже вытащили и складировали в Душанбе, а потом настанет черёд и самих домов, которые мы разберём, буквально, по кирпичикам. Тут и сама природа была на нашей стороне, потому что раствор, коим крепили кирпичи, сильно сдал при таких климатических раскладах и стал рыхлым. Ну, или они изначально использовали в качестве раствора какое-то говно — теперь хрен угадаешь…

— Быстрее, вашу мать! — поторопил я носильщиков. — У нас ещё волнорезы не срезаны, корабли не выдолблены и дома надо разбирать!

В целом, добыча с этой деревеньки бедная, если сравнивать с моими оценками прибыльности грабежа более крупных городов. Никакого тебе полицейского участка, машин мало, грузовиков всего два на всю деревню, провизии тоже мало, но мы не из четы недовольных снобов, чтобы брезговать даже этим.

Выхожуиз ритуального помещения, поставленного в некоем буддийском храме, идеально подходящем по размерам ко всем нашим запросам, после чего иду к искусственной бухте.

— Адам, как успехи⁈ — спросил я.

— Работы ещё много, повелитель! — ответил тот.

Его ребята активно работали стальными кирками и пилами, выдалбливая и выпиливая блоки льда, сковавшего рыболовецкую шхуну от фирмы «Накаджима». Не буду удивлён, если на ней браконьерили в наших территориальных водах…

Топлива на такую не напасёшься, конечно, но посмотрим по ситуации. Может, найдём где-нибудь нефтяной танкер, с которого перельём готовое к использованию топливо прямо через портал? Мечты, мечты…

— А если… — прислушался я к своим ощущениям.

Некроэнергетический фон тут густой, чувствуется, что Смерти некуда его девать и он движется по границе реального мира и эфира как бесконечные приливные волны. Тысячи лет пройдут, прежде такая прорва энергии Смерти развеется по космосу, но эфир будет пахнуть тухловатым ароматом погибели десятки тысяч лет.

Это как машина, в которой пару летних месяцев гнил труп — с запахом уже ничего не поделаешь, все моющие средства спасуют и придётся только мириться с этим тошнотворным фоновым запашком. Мир закоррапчен, но мне от этого только лучше, потому что не надо рожать артефакты с некроэнергией и можно применять сильные колдунства прямо сходу.

Кручу пальцами кульбит и запускаю «Иглу Смерти» прямо в лёд под ногами.

Нерукотворная игла шутя пробила лёд и оставила существенное отверстие, в глубине которого я увидел воду. Значит, пробило лёд насквозь. Ещё это значит, что искусственная бухта промёрзла не до самого дна.

— Так, всем разойтись! — приказал я людям Аллена Адама. — Работает профессионал!

Начинаю практические стрельбы вокруг рыболовецкой шхуны, с целью высвободить судно из ледяного плена.

Кучность выбрал плотную, чтобы ребятам было меньше работы, потому что я — неуверенный в себе лич и не хочу задерживаться в этом мире в атмосфере незнания истинной численности противника. Ещё я не знаю его истинных способностей, потому что одетые вегмы — это тревожный звоночек.

«А ты не отвечай, ха-ха…» — вспомнил я старинный прикол.

Где-то минут за двадцать, со скорострельностью, примерно, пятнадцать-двадцать выстрелов в минуту, я обогнул всю шхуну. Лёд уже усиленно стонал, потому что шхуна начала проседать, а когда я закончил, оказалось, что судно ушло вниз где-то на полметра.

— Выдалбливайте пандус, — приказал я. — Скоро разберусь с трактором и тогда поднимем это судно на прицеп!

К слову, два грузовика на всю деревню — это два лодочных прицепа. Один мы выкопали и отогреваем в условиях общественного центра, в котором разведено шесть костров. В качестве тяги я собираюсь использовать трактор, обнаруженный в одном из гаражей. Завести я его не смог, потому что хрен его знает, сколько он стоял и непонятно, был ли он на ходу, когда предыдущий хозяин оставлял его.

Свечи проверил — вроде нормально всё, бензонасос тоже в порядке, насколько я могу судить, а дальше мои полномочия, это самоё, всё, окончены. Нет, я пытаюсь вспомнить что-то ещё, но на ум ничего не приходит…

— Начинаем, — Адам лично взял в руки лом и начал долбить лёд у носовой части шхуны.

Ребятам есть чем заняться, а я пошёл к трактору…

Закрыл за собой гаражную дверь, упёр руки в поясницу и уставился на этот кусок японского железа озадаченным взглядом.

— Предохранители! — вспомнил я.

У отца в машине, помню, была с ними проблема. Довольно яркое воспоминание из детства, потому что я полез туда и получил небольшой ожог указательного пальца.

— И где же здесь эти предохранители? — спросил я себя. — Давай искать, хуле делать…

Потратил кучу времени, но нашёл этих поганцев. Оказалось, что они не в салоне, как в легковой тачке, а в двигательном отсеке. Только вот там чисто иероглифы и нихрена непонятно. Но, вроде бы, всё норм, ничего не перегорело.

— Аккумулятор заряжен, тут не приебаться, стартер… — задумчиво произнёс я, потирая подбородок. — А хули я сделаю, если стартер полетел?

Сам стартер я нашёл — если стереть пыль, то выглядит совсем новеньким. Хрен его знает, короче…

В гараже лежит некоторое количество деталей от трактора, но я в душе не подозреваю, что к чему.

— А, давай ещё разок! — решил я попытать личную удачу.

У меня её нет, на самом деле, я же мёртвый, но чем чёрт не шутит?

Тут на приборной панели есть инструкция с рисунками и японскими иероглифами, из которой ясно, что надо выдвинуть какой-то штырь из гофрированной херни, после чего чуть подождать и начинать заводить.

Повторяю, как и в прошлый раз, всю процедуру, трактор начинает тарахтеть, но не заводится. Ничего нового, сука.

— Может, всё дело в холоде? — предположил я. — Это у меня в башке нет ничего надёжнее трактора, а на деле ведь и при минус десяти не всякую машину заведёшь…

Вот блин, а ведь действительно! Сколько типов зимой во двор жилого дома у общаги вызывали согревателей? Да дохрена!

Сбегал за дровами, коих прилично запасено в доме, где был оборудован камин, разжигаю в гараже три костра и жду. Угарный газ и вся херня мне по боку, только дым снижает обзор и всё, поэтому я никуда не ухожу.

Где-то час-полтора покурил, после чего решил повторить процедуру зажигания. Не автомобилист ни разу, своей тачки у меня не было, поэтому много чего, что надо бы знать каждому уважающему себя водиле, я в душе не представляю. Ну-с, погнали!

Выдёргиваю штырь в предельное положение, после чего поворачиваю ключ.

— По полям, по полям… — бормочу я, слушая надрывное тарахтение.

И… о чудо, движок вдруг подхватывает обороты и начинает работать в стандартном режиме.

— Оно живое! Живое! — воскликнул я.

Выпрыгиваю из трактора и открываю ворота. Надеюсь, японцы предусмотрели работу трактора при минус семидесяти…

— Поехали! — запрыгнул я в кабину.

На улице лёд и снег с экстремально низкой температурой, поэтому колёсная резина быстро превратится в каменную, но я предвидел такое, поэтому ещё вчера намотал на колёса бронзовые цепи, доставленные из иного мира.

Выкатываю спокойно тарахтящий трактор из гаража, вижу, что снующие по деревне немёртвые смотрят на источник шума обеспокоенно, но я машу им, типа, всё нормально, всё так и задумано.

Трактор едет по снегу с пробуксовками, но, сука, едет! И даже набирает скорость!

С разгона спускаю его на лёд искусственной бухты и сразу начинается звиздец. Цепей оказалось недостаточно, чтобы обеспечить сцепление с ледяной поверхностью, поэтому трактор понесло в занос.

— Ай вондер иф ю ноу! — заорал я. — Хау дей лив ин Токио! Иф ю си ми, ден ю мин ит, ден ю ноу ю хау ту го! Фаст энд фуриос!!! Дрифт! Дрифт! Дрифт! Фаст энд фуриос!!! Дрифт! Дрифт! Дрифт!

Тормоза жать нельзя, это бесполезно, поэтому надо выруливать, типа, создавать контролируемый занос. Получалось через жопу, потому что трактор очень склонен к опрокидыванию, а я даже не представляю, что с этим делать.

— Ох, блядь! — выкрикнул я и врезался в левую дверь.

Естественно, трактор перевернулся, но другого и нельзя было ожидать.

Переключаю КПП на нейтралку, после чего открываю правую дверь и выбираюсь наружу. Глушить двигатель нельзя, а то можно потом и не завести…

— Хули встали⁈ — крикнул я немёртвым. — Помогите перевернуть его обратно!

Переворачиваем трактор обратно, я вновь сажусь за руль и уже аккуратно еду к шхуне. С моими водительскими навыками, в идеале, лучше ездить только вперёд и назад, а ещё идеальнее будет ездить не по льду. Но надо как-то сманеврировать, чтобы установить трактор у носа шхуны…

— Так, тут я точно примостить трактор не смогу! — сообщил я Аллену Адаму. — Давайте толкать, а я буду рулить!

Трое немёртвых воинов, обувь которых снабжена бронзовыми шипами на специальной рамке, быстро поняли, что от них требуется и, под моим чутким руководством, сумели установить трактор жопой к носу шхуны.

— Вяжите тросы! — приказал я. — Адам, выдели четверых, чтобы выщербили лёд перед трактором кирками, а то не выедем же нихрена!

Пока мы возились, вода уже начала замерзать, но один рывок трактором, и вся эта херня треснула, после чего шхуна тронулась на импровизированный пандус.

— Остальной маршрут к берегу тоже выщербите! — крикнул я из кабины. — И толкайте судно!

Поддаю газу и тяну шхуну на сушу. Движок надрывно ревёт, но прогресс есть, шхуна медленно, но верно выбирается из ледяного плена.

— Быстрее щербите, вашу мать!

Скрипел лёд, ревел движок, а я ругал ребят с кирками. Надо было заранее продумать этот момент…

Это извращённое подобие кёрлинга продолжалось где-то полчаса, в течение которых мы тащили шхуну к уже выкаченному на берег прицепу.

Загрузка на прицеп была отдельной рубрикой извращений, потому что с глыбой льда шхуна на него не влезала, что вынудило нас вновь браться за кирки и колоть лёд.

Извлекать лодки и суда изо льда — это трудозатратный процесс, занимающий, как мы видим, дохрена времени. Но ребята не жалуются, а делают.

Погрузили шхуну на прицеп и повезли её к буддийскому храму.

— Дальше ручками толкайте, а я поехал к следующей лодке!

Гоню трактор сразу к военным катерам.

Шхуну я выбрал первой, потому что она выглядела менее трудозатратной по извлечению, но «Иглы Смерти» упрощают процесс многократно, поэтому можно и нужно брать самые крупные из доступных кораблей.

Мы, первым делом, исследовали военные корабли на предмет вооружения, потому что даже одна 20-миллиметровая пушечка изменит местные расклады радикально, но ничего такого на этих патрульных катерах не обнаружилось. Думаю, это катера даже не военных, а береговой охраны.

Тем не менее, движки дизельные, корпуса выглядят прочными, поэтому в речных и береговых баталиях иного мира эти штуки будут просто незаменимы. Да и здесь тоже, думаю, будет гораздо лучше путешествовать по морю на современных судах, а не на деревянных баркасах…

В общем, последовательно раскурочил лёд, освободив катер береговой охраны, после чего дал немёртвым воинам сделать их работу: сформировать пандус и убрать лёд с носовой части. Сам я сбегал за канистрой с бензином, чтобы не дать трактору заглохнуть.

На этот раз, действовали уже со знанием дела и вытащили катер без затруднений. Прицеп рассчитан на тридцать тонн, но он даже не скрипнул, когда мы подняли на него этот катер, а это значит, что катер весит до тридцати тонн.

Доставляю прицеп к буддийскому храму, после чего ребята утягивают добычу в портал.

— На сегодня хватит, думаю… — произношу я. — Всем обратно в пор…

«Не менее четырёх сотен вегмов в двух километрах от деревни, повелитель», — сообщил Леви. — «Наблюдаю оружие ближнего боя и элементы индивидуального бронирования на вражеских бойцах».

Выходит, эти твари не только утепляются, но ещё и вооружаются…

— Джентльмены, все по боевым постам! — распорядился я. — «Оперативное командование передаю Джиму Леви, Аллен Адам, переходишь под его начало».

Сам я в тактике вообще никакой, но знаю, что Леви в этом очень хорошо разбирается, поэтому логичнее будет передать управление ему.

«Леви, рожай план обороны, с учётом моей огневой поддержки», — приказал я. — «Такую крупную партию ублюдков упускать нельзя!»

Глава одиннадцатая. Битва за ресурсы

/18 июля 2027 года, Япония, префектура Хоккайдо/

«Каплан и Миллер, занять позицию у оранжевой крыши», — дал распоряжение Леви. — «Стройте воинов в фалангу, три линии, огонь по готовности — тишину можно не соблюдать. Миллер за старшего».

По снежному холму заражённым будет неудобно идти, поэтому Леви ожидает, что они воспользуются существующей асфальтированной трассой, очищенной от снега морскими ветрами. И этот маршрут отлично перекрывается со стороны дома с оранжевой крышей.

«Уайтхед, Адам, занять позицию у Тропы», — продолжал командовать лидер «Активижна». — «Три линии, огонь по готовности. Адам за старшего».

Тропа — это открытый участок за домом с оранжевой крышей, ведущий к Колючему долу, как мы назвали территорию бывшей лесной рощи, в которой теперь торчат только обледенелые ветки из снега. Эта Тропа может показаться отличным местом для наступления, если не знать, что снег там рыхлый и можно попасть в ловушку из веток, заледеневших до стекольной твёрдости. Бедняга Осман Сойкут заплатил высокую цену, чтобы мы узнали об этом. Но, вероятно, местные вегмы прекрасно осведомлены о таких особенностях и с юга в наступление не пойдут…

«Адам, будь готов переместить подразделения к белой крыше», — дал Леви новое указание. — «Братья Гиймо, с „Юбисофтом“ стоять в резерве».

Приказы были приняты к исполнению и мои немёртвые начали перемещаться по указанным местам.

Если что-то пойдёт не так, мы смоемся в портал, но мы рассчитываем сегодня победить.

— Что делать мне? — спросил я у Леви.

— Ждать, повелитель, — пожал плечами тот. — Твоя помощь может потребоваться позже, когда мы увидим, как сложится картина боя. Пока что, можешь забраться на оранжевую крышу и влиять на ход боя «Иглами Смерти».

Чувствую, что надо идти в Серые земли, как всё слегка успокоится, и мы встанем на рельсы устойчивого развития. Дефицит убойных заклинаний заставлял меня испытывать комплекс неполноценности, поэтому надо срочно искать новинки, чтобы не полагаться во всём на мертвецов.

На самом деле, в этом-то и суть некроманта — ковыряться в носу и смотреть, как мертвецы делают всю работу за тебя, но я-то теперь лич и должен уметь противопоставить врагам неебическую магическую мощь. Другие личи узнают, что я пользуюсь базовыми заклинаниями — засмеют-с…

«Пятьсот метров», — сообщил дозорный с двадцатиметровой вышки.

Там, наверху, лютая холодрыга, чрезмерная даже для немёртвых, но нам нужны сведения о продвижении противника, поэтому я готов пожертвовать воином, чтобы обеспечить их. После такого конечности сразу на выброс, как и часть внутренних органов и почти все кожные покровы, поэтому парень, стоящий там, смертник. Не помню, как я его назвал, но знаю, что он из «Юбисофта».

— Как зовут этого парня, что на вышке? — спросил я у Леви.

— Дукс Лиженс, — ответил тот.

— Даг Литтлджонс, — поправил я его.

Теперь вспомнил. Играл месяц назад в очередную игру от Тома Клэнси, изданную Юбисофт, поэтому запомнил имя исполнительного директора дочки Юбисофта. Если Литтлджонс уцелеет, быть ему лидером нового отряда, имя которому «Рэд Шторм». Характеристики, с натяжечкой, позволяют, насколько я помню…

— Да, повелитель, — кивнул немёртвый командир.

Так как битва уже совсем скоро, я бегу к оранжевой крыше и забираюсь на неё.

Вот, помню, при жизни, до того, как оказался в нежных руках Эстрид, такие фокусы проворачивать не мог. Потом, конечно, физической дури у меня прибавилось, но лишь в посмертии я обрёл настоящую телесную мощь.

Успеваю как раз вовремя, потому что раздаётся нестройный залп по наступающим противникам.

Вегмы наступают чётко определяемыми отрядами, возглавляемыми самыми крупными и хорошо экипированными ублюдками, идущими на острие атаки. Это была большая ошибка с их стороны, потому что пулям, даже таким плохим, как у нас, плевать, что там у тебя за статус в своём племени или стаде.

Теперь этих тварей отлично видно и они действительно носят одежду, а также держат в руках какое-то оружие.

Только вот одежду они носят весьма специфически: десяток рубашек на одном теле, две-три куртки, трое-четверо штанов, обуви нет, на головах какие-то толстые намотки из случайных элементов одежды, а некоторые, особо догадливые, умудрились обмотаться цепями и навешать на себя сковородки и дорожные знаки. И почти все элементы одежды исцарапаны когтями. И вот тут я понял, что это не одежда, а броня. Многослойная одежда, как бы глупо она ни выглядела, может отлично задержать вражеские когти — это давно поняло человечество, это недавно поняли вегмы.

Оружием у них выступали, преимущественно, стальные трубы, расплющенные чем-то тяжёлым в некое подобие мечей или вроде того. Видно, что они пытались их точить, поэтому понятно, что они знают обо всей выгоде режущей кромки.

У вожаков оружие и броня сильно лучше — на некоторых видно снарягу из американского футбола, (1) хрен знает где добытую, ведь я не слышал, чтобы в Японии увлекались этой сугубо американской темой, а в качестве оружия они используют шипастые дубинки, полученные забиванием гвоздей в хреново обработанные деревянные бруски. Видимо, это лучше, чем мятые стальные трубы.

В лучших традициях фильма «Барри Линдон», который я взял в качестве источника вдохновения при организации моих пехотных частей, первый ряд встал на колено, после чего сразу выстрелил второй ряд и тоже встал на колено, а за ним выстрелил третий.

Когда три залпа были произведены, первый ряд почти закончил перезарядку, сильно осложнённую тем, что тут лютая холодина и даже немёртвые пальчики дубеют.

Тем не менее, войско противника было сильно прорежено свинцом, а затем по ним шарахнул залп первого ряда, а за ним второго, а после и третьего.

Кубрик, оказывается, показал в «Барри Линдоне» работоспособную тему! Правда, там такое применяли против главного героя, наступавшего в составе британской армии на французскую. Но это работает, а это главное.

Большие потери не смогли сломить поистине самурайский дух японских вегмов, из-за чего, после сокращения дистанции, наша заварушка перетекла в фазу холодного оружия.

Вегмы кинулись не единым валом, что могло иметь какой-то практический смысл, а обособленными кучками, возглавляемыми израненными вожаками.

И тут я понял, что оружие эти твари взяли не просто так и лучше бы не брали…

Сначала мне показалось, что строй вот-вот рухнет, ведь местами он прямо нехило так изогнулся, но немёртвые воины погасили вражеский натиск и начали уверенно закалывать вегмов. Против трёхгранных штыков многослойная одежда защищает не очень, поэтому положение выправилось, но не без потерь.

Кому-то из воинов проломили голову, кого-то покалечили до полной потери боеспособности, а кого-то сумели выдернуть из строя и утащить. Жрать хотят, суки…

Я спрыгнул с крыши и побежал по снежному холму, в обход места сражения.

Маловероятно было, что я смог бы догнать двоих юрких вегмов, утаскивающих тело моего воина, но они сами облегчили мне задачу. Вместо того, чтобы свалить с добычей куда подальше, они спрыгнули в снежный овраг и начали там жрать.

Голова воина была свёрнута на 180 градусов, но вырвать её они не смогли, руки уже искусаны, но вегмы испытывают проблему с поеданием добычи, так как в мясе паутина из А1581.

Вбегаю в овраг и сходу проламываю затылок ближайшего вегма ударом кулака. Холодного оружия у меня с собой нет, потому что я заманался таскать на поясе меч, но зато есть Зиг Зауэр, патроны к которому я берегу, ибо не бесконечные.

— Лови! — прикончил я второго вегма «Иглой Смерти» в серое лицо.

«Контролирую» первого вегма буквальным отрывом башки, после чего поднимаю труп воина и несу обратно, тем же путём, которым пришёл.

Паутина из высокопрочного сплава — это хорошо, она делает моих воинов малопригодными для приёма в пищу, но она не защищает от вегмовских методов убийства особо прочных врагов. Свернули шею, суки…

Когда я вылез из оврага, сразу же увидел отступающих вегмов, несущих своих убитых и их оружие. Мечу в них «Иглы Смерти», но достаю только троих, после чего понимаю, что остальные уже слишком далеко.

Возвращаюсь к своим и вижу, что бой перешёл со стадии «Стрельба в спину бегущего врага» в стадию «Добивание раненых на поле боя».

Леви не видно и я думаю, что он у Тропы, откуда до сих пор раздаются выстрелы.

— Миллер, собери сведения об убитых и раненых, — приказал я.

— Есть, повелитель! — ответил тот и начал созыв десятников.

О южном фронте нашей обороны можно не переживать, потому что если бы там нужна была помощь, Леви бы уже позвал резерв.

Вот что-что, а тактическая соображалка у Леви работает лучше и быстрее, чем у меня. Вроде бы, тактика обороны была простой, но я бы потратил на такую простую вещь существенно больше времени и придумал бы какую-нибудь херню.

Никому в этом не признаюсь, ибо неактуально и верховный главнокомандующий должен быть непогрешимым, но мой первый и умозрительный план обороны базировался на отступлении в буддийский храм, в котором удобнее было бы удержать натиск врага. Только мы бы просрали там возможность дистанционного прореживания врага и резерв бы сразу участвовал в бою, без каких-либо тактических опций. С другой стороны, мы бы могли почти мгновенно смыться домой.

Стрельба у Тропы стихла, а это значит, что победа над слегка превосходящими численностью противниками успешно состоялась.

«Леви, как обстановка?» — спросил я.

«Враг разбит», — коротко ответил тот. — «Собираем раненых и убитых».

«Сразу сносите их в буддийский храм, дома разберёмся, кому ещё можно помочь, а кого в утиль», — дал я приказ. — «Как закончите, вегмов в общую кучу, обложить дровами, полить бензином и сжечь».

Нехрен кормить противника…

Несколько раненых доковыляли до меня.

— Повелитель… — заговорил Котик.

— Что случилось, мой хороший? — по-отечески улыбаясь, спросил я.

— Рука, повелитель… — ответил тот и показал левую руку, как вижу, вывихнутую.

Дури у вегмов с запасом, поэтому удары их наносят ущерб даже неплохо бронированным воинам. Надо бы латы где-то раздобыть или как-то освоить их производство…

— Иди сюда, родной ты мой, сейчас всё починим…

Вправляю бедолаге руку и сращиваю разорванные связки заклинанием «Мёртвое соединение».

Ещё два десятка с лишним немёртвых воинов получили какие-то травмы, поэтому я быстро подлатал их, после чего отправил трудиться во имя благополучия лича.

Тела вегмов были собраны в одну большую горку посреди деревенской площади, обложены дровами, политы бензином и подожжены. Густой белый дым сменился чёрным, и почти сразу запахло жареным с примесью вони горелой шерсти.

— М-м-м, обожаю запах напалма по… — смотрю на часы. —… по вечерам.

Посчитано, что мы прикончили триста сорок девять вегмов, а остальные смылись, чтобы разнести весть о своём сокрушительном поражении.

Как я и думал, эти ребята находятся на очень низком уровне развития, где-то на этапе позднего палеолита. Стальное оружие? Если бы первобытные люди получили в своё распоряжение практически неисчерпаемые запасы стали, тупо разбросанные повсюду, нахрен бы не сдались им камни и кости.

С другой стороны, я видел, что вегмы строго делятся на банды, подчинённые одному лидеру и обособленные от остальных. Весь бой мне казалось, будто они тут типа сами по себе и просто так совпало, что здесь и сейчас их гастрономические интересы пересеклись, а так бы они атаковали самостоятельно.

Вероятно, они спалили нас, сумели перехитрить разведчиков Леви и установить нашу точную численность, после чего сведения разнеслись по окрестностям и к деревне стянулись все действующие банды вегмов.

Это не союз племён, не коалиция родов и так далее — это независимые лидеры девяти небольших банд.

Но что они едят? И едят ли вообще?

Та заражённая тварь, что обитала в бункере, кушала всего лишь единожды, после чего годами бесцельно шаталась по бункеру, иногда вспыхивая голодной яростью. Нормальный человек бы, в подобных условиях, сдох за месяц-полтора, а эта тварь даже не ослабла.

А-а-а, вегмы в домах! Они же тоже не могли выйти, поэтому всё это время томились взаперти и не ослабли нихрена. Из этого можно сделать вывод, что ублюдки тут надолго, но непонятно, чего они так сильно хотят жрать…

Придётся истреблять их, ведь договориться не получится. Они кое-что соображают, но сейчас находятся даже не на уровне первобытных людей. Я-то знаю, что кроманьонцы, теоретически, были способны решать логарифмические уравнения, «железо» позволяло, но они тупо не знали, что это такое. Но косвенным свидетельством интеллекта кроманьонцев являются вещественные доказательства в виде орудий труда и оружия — делали аккуратно и прилежно. Археологические находки останков одежды показывали, что кроманьонцы любили и умели одеваться красиво, в нечто наподобие одежды североамериканских индейцев, а не в те херово обработанные шкуры, кои долгое время изображали в иллюстрациях и кино.

У вегмов же логарифмами и не пахнет, трубу взял — тяп-ляп, стук-среньк — вот тебе и меч. Одежду делать они не умеют, но им хватает ума собирать шмотки в магазинах и супермаркетах, но ценники и бирки срезать они ещё не научились…

— Полейте ещё, — дал я распоряжение. — А то уже затухает…

Я не хочу угощать вегмов барбекю на очень свежем воздухе, поэтому трупы должны сгореть дотла.

«Леви, как обстановка?» — поинтересовался я на языке мёртвых.

Он ответил не сразу — узнавал информацию у наблюдателей.

«Признаков противника не наблюдаем», — ответил Леви. — «Когда уже сворачиваемся?»

«Сними Литтлджонса с вышки, замени кем-нибудь ещё», — приказал я. — «А сворачиваемся мы где-то через… пару недель, наверное».

Мы продемонстрировали вегмам силу и они будут очень глупы, если полезут к нам снова. Потери они понесли серьёзные и в ближайшее время я новых атак не ожидаю. Надо ограбить эту деревню до фундаментов и двигаться дальше — перед нами вся Япония.

/1 августа 2027 года, Япония, префектура Хоккайдо/

— Залезайте в кузов, — приказал я первому взводу «Активижна».

Работоспособный грузовик мы нашли в соседней деревне, где тоже есть порт с катерами и суднами. Там мы тоже помародёрствовали на все деньги, но добыча была какая-то жиденькая, потому что местные, в день Апокалипсиса, оказали заражённым ожесточённое сопротивление и даже выживали какое-то время. Наверное, это было как-то связано с тем, что поселение находится на возвышенности.

Судя по оставшимся на причалах тросам, часть из которых была грубо перерезана, плавсредств было гораздо больше, чем сейчас.

В общем, по поселению видно, что его грабили до нас, причём основательно. Но мы получили некоторое количество электроники, мебели, кое-чем из бытовой техники и даже обзавелись двумя малоразмерными сейфами. Зато там не было никакой еды и ничего похожего на оружие — даже кухонные ножи кто-то утащил…

Впрочем, мы неплохо поживились в местном СТО, откуда налутали много непонятных приборов и специализированных инструментов. Но больше ничего ценного там не нашлось.

Из глобального: мы срезали решетчатые волнорезы в первой деревне, а также спёрли бетонные волноломы во второй — столько, сколько смогли выдолбить изо льда. Нахрена нам волноломы? А это ведь халявный стройматериал, который можно использовать в фортификации — стену, состоящую из таких волноломов, просто хрен снесёшь.

Из-за этих волноломов из иного мира прибыло шесть сотен немёртвых, которых я задействовал в извлечении этих штуковин. В итоге, перетащили домой где-то две с половиной тысячи штук. Это немного, но это честная работа…

Ах, да, в ходе разведки мы выяснили, что кто-то понаставил по всему поселению кучу хитрых ловушек, большая часть из которых уже давно сработала, что видно по обглоданным костякам у них. Бедолага Уайтхед, полезший в один из домов, чуть не лишился ноги из-за самодельного капкана. Ногу удалось спасти, но впредь Боб трижды подумает, прежде чем врываться в чужие жилища как к себе домой.

Грузовик мы взяли у местного мини-маркета — это был рефрижератор, перевозивший полуфабрикаты. Я отлично знаю о термоизоляции таких машин, поэтому, если не врубать морозильную установку, внутри будет сравнительно тепло. Иронично, конечно, что от лютого холода извне можно спрятаться в передвижном морозильнике…

Аккумулятор мы перенесли в иной мир, зарядили и вернули обратно.

Мы перекатили рефрижератор в СТО, заперли гаражные ворота, разожгли пять костров вокруг машины, после чего я провёл посильную диагностику. По итогам диагностики я установил, что эта штука работает и почти ничего не мешает просто взять и поехать на ней куда-нибудь.

Это вам не трактор, поэтому с зажиганием и управлением у меня особых проблем не возникло. Но мы не стали глупить и ехать как есть, а провели продуманный апгрейд нашего транспорта: утеплили движок специальной тканью, залили снаружи теплоизоляционной пеной, а также оборудовали колёса цепями и шипами. Проходимость всё ещё говно, зато не пешком.

Первый взвод «Активижна» забрался в кузов, запер за собой дверь, а я сел за руль. В утеплённом салоне было уютно и комфортно, я вытащил сигарету из пачки и закурил.

Леви сел на пассажирское сидение и уставился на дорогу. Движок тихо гудит, ждёт своего часа, а я хочу нормально покурить перед долгой дорогой…

Мы нашли карту на английском языке и установили, что предыдущее поселение называлось Киохама, а то, в котором мы экспроприировали рефрижератор — Соямисаки. Самые ценные, на данный момент, приобретения из этих деревень — это плавсредства.

В ином мире мы их складировали в пределах городской стены, но в будущем, когда настанет благоприятный момент, начнём заниматься покорением доступных акваторий. Но это в будущем.

— Ладно, чего уж… — сделал я последнюю затяжку и выкинул бычок в приоткрытое окно. — Пора и в путь.

Впереди нас ждал Вакканай — настоящий город. Там обязательно будет прилично вегмов, но мы создадим опорную базу в прибрежном поселении Томиисо, с блек-джеком и шлюхами, то есть с частоколом и оборонительными башнями. Древесину, конечно, придётся завозить из иного мира, но на что только не пойдёшь ради такого хабара, да⁈

/3 августа 2027 года, Япония, префектура Хоккайдо/

— «Японское качество», блядь!!! — с разбега пнул я по колесу никак не желающего заводиться грузовичка.

Похоже, что эта хреновина встала насовсем, потому что я уже три часа пытаюсь привести её в норму, но с каждой минутой шансы на успех становятся всё более и более призрачными. Движок уже промёрз, а масло вытекло к хренам — похоже, где-то что-то лопнуло, но источника истечения масла найти я так и не смог. Так-то у нас две запасных канистры с высококлассным маслом, но было три. Одну канистру я просрал в попытках выявить источник маслотечения.

— Дальше пешком, — вздохнул я, обратив взор на ожидающих разрешения ситуации немёртвых. — Забирайте манатки из кузова.

Мы проехали всего шесть километров. Всего шесть километров! И как мы, блядь, их проехали! Ползли как улитки, задерживались на выкапывание машины, объезжали ледяные глыбы, хрен знает как оказавшиеся на трассе — надо было идти пешком…

Зато теперь вдоволь нагуляемся, мать его…

При таком экстриме любая техника спасует, поэтому хорошо, что вообще проехали хоть сколько-то.

— Э-э-эх, дороги, пыль да туман! — зашагал я по обледенелой трассе.

Немёртвые следуют за мной. Тридцать воинов, если считать с Леви, все самые лучшие из «Активижна» — на случай, если кто-то попытается прессануть нас по дороге.

Трасса тут прикольная, кстати. С небольшим наклоном, а за отбойником сразу отвесный склон и вода. Ну, то есть, раньше была вода, а сейчас лёд на тридцать метров вперёд.

— Вот эти хреновины надо не забыть собрать, как освоимся тут, — указал я на снегозащитную решётку. — Металл говённый, но ограда должна получиться неплохая…

— Да, повелитель, — подтвердил Леви.

Но видно, что снега здесь раньше были хиленькими, потому что решёточки так себе. У нас, в Приморье, ставили титанические хреновины, будто их скоро урук-хаи из Изенгарда штурмовать собираются. Наверное, я чего-то не знаю о наших снегопадах…

А ведь действительно быстро идём!

По ощущениям, уже прошли два километра. Так, глядишь, дойдём до будущей опорной базы до рассвета.

«Повелитель», — обратился ко мне Леви. — «Враги. Восемь часов».

Смотрю в указанном направлении и вижу вегмов, выглядывающих из-за холма. Всего двое, но это, скорее всего, разведчики. Я уже давно ничему не удивляюсь, поэтому допускаю, что вегмы освоили и азы боевых действий, с разведкой, маскировкой и так далее.

— Эх… — вздохнул я устало. — Приготовиться к бою.

Примечания:

1 — Американский футбол в Японии — впервые появился он в Японии где-то в 30-е годы, но на уровне университетских соревнований, то есть мало ебёт общественность и вообще, сугубо нишевая тема для обеспеченных детишек, пытающихся подражать заокеанским соседям. Но во время американской оккупации движение американских футболистов в Японии набрало новую силу, поэтому сейчас у них существует около 400 команд по американскому футболу и более чем 17 000 игроков, поэтому столь специфическую снарягу найти в Японии не легко, а очень легко.

Глава двенадцатая. Конкиста

/1 августа 2027 года, Япония, префектура Хоккайдо/

— Залп!

Встретить крупный отряд вегмов таким малым числом воинов — хорошего мало, но поднимать лапки вверх мы не собираемся.

— У кого мой меч⁈ — вопросил я.

— Здесь, повелитель! — подбежал Бобби Котик, на вытянутых руках несущий мой меч.

Меч мне сделали ребята Кумбасара и Кодзимы, из двух марок стали — 1095 и 9260. Первая снаружи, а последняя внутри. Не знаю, что всё это значит, но металл мы получили на одном из складов в первом поселении и ребята Кумбасара протестировали материал, определив, что сталь 9260 более упругая и отлично гнётся, а сталь 1095 имеет высокие прочностные характеристики. И, как они говорят, лучше всего сделать эдакую котлету с начинкой, где снаружи твёрдо, а внутри упруго.

На выходе получилась широкая и тяжёлая скьявонеска, малопригодная для пользования нормальному человеку, но я-то ненормальный, поэтому мне самое оно.

Почему именно скьявонеска? А потому что мне нравится идея захватывать вражеские клинки гардой — «Пляска Смерти» отлично сочетается с таким подлым стилем ведения боя. А так, клинок для своего времени устаревший, функционал не хуже и не лучше романского меча, но мне без разницы, потому что эта штука достаточно тяжела, чтобы наносить сокрушительный ущерб, а также достаточно остра, чтобы распарывать плоть до кости.

Длина лезвия этого чудовища — метр, как в оригинале, но рукоять сделали одноручную, потому что моя физическая дурь позволяет свободно махать чем-то и потяжелее. Два с половиной килограмма — это сущая ерунда, на самом деле…

— Держать строй, а я в атаку! — воскликнул я и помчался к приближающимся врагам.

Врагов где-то около сотни, они сильны и злы, но мы сильнее и злее.

С разбега наношу горизонтальный рубящий удар и срезаю голову издалека видного вожака, решившего, что у нас тут дуэль. Чёрная кровь малой струйкой выпрыскивает из рассечённой артерии, а я уже выпускаю две «Иглы Смерти» подряд в ближайших вегмов.

Легко уклоняюсь от размашистого вертикального удара стальной дубиной из трубы, после чего лёгким мазком меча распарываю глотку ударившего, до самого шейного отдела позвоночника.

Тело предыдущей жертвы ещё не успело упасть, а я уже втемяшиваю левый кулак в обмотанную джинсами башку, после чего приседаю, чтобы уйти от удара шипастой булавой.

Колющий удар в лицо очередного вожака, а затем серия из трёх «Игл Смерти» на поражение.

Мой пуховик быстро покрылся чёрной кровью, брызгающей из разрубаемых тел, но хрен бы с ним, с пуховиком, мне бы убить как можно больше…

Парирую колющий удар стальной трубой и в ходе парирования наношу уже свой укол прямо в морду вегму. Убить не убил, но зрение противника сузилось до одного глаза.

Вегмы пытаются окружить меня, но я контролирую эту схватку, поэтому подрезаю парочке самых хитрых ноги, после чего, в ходе стремительного броска, добиваю одного из них «Иглой Смерти», а второго «Мясным копьём», полученным из ранее убитого вегма.

Вхожу в конфетти из разорванной одежды и замерзающих прямо в воздухе кусков мяса и белоснежных костей и отступаю к своим.

А тут идёт своё противостояние: стихийный строй вегмов и ровный двухлинейный строй Леви. Перекрыть всю трассу сплошным строем из тридцати человек не получится, поэтому-то я и рванул в атаку, чтобы нейтрализовать вражеский левый фланг. И у меня, судя по всему, отлично получается!

Грохнул залп со второй линии, а я вспомнил о пистолете. Сейчас самое время, чтобы пустить его в ход.

Втыкаю меч в снег, вынимаю Зиг Зауэр из кобуры, взвожу затвор и начинаю стрелять.

Стрелок из меня, наверное, паршивый… но не на такой дистанции!

Почти каждая пуля нашла себе место в груди вегма, но останавливающее действие у пуль калибра.357 оказалось недостаточным, чтобы валить этих крепких тварей наповал. Впрочем, здоровья им эти попадания не прибавили…

Вновь поднимаю меч и иду в решительную атаку.

— Сюда, шлюшка!!! — проревел я прямо в морду нанизанному на меч вегму.

Толкаю меч вбок, вываливая внутренний мир вегма наружу, после чего наношу стремительный удар в шею жертвы.

От следующего удара уклониться не удаётся, поэтому принимаю его на лезвие, которое от этого точно не похорошело, после чего стреляю из Зига в морду атакующей твари. Перевожу прицел на уже летящего на меня вегма и разряжаю в него остаток магазина.

Меч по рукоять в чёрной крови, парящей на морозе, но вегмов ещё дохрена и больше, поэтому кровавая работа ещё далека от завершения…

Новый залп на фоне — стреляет только вторая линия, поэтому так медленно. Эх, надо было пешком идти, в составе полного отряда, а не как сейчас.

Для меня эти вегмы, как враги, не очень, хилые и предсказуемые, а вот для обычных некрохимероидов из «Активижна» они представляют нешуточную угрозу и если для меня всё происходящее — это как интенсивная разминка, то ребята борются за выживание.

Хотя надо понимать, что мне хватит одной ошибки, чтобы быть поваленным и разорванным на куски. Наверное, это неоправданный риск — вот так вот лезть в залупу, но что за нежизнь без риска?

Слегка отрезвлённый промелькнувшими мыслями, я начал, постепенно, сдавать назад, поближе к своим. Вегмы не спешат лезть на меня, они многое поняли на примере своих соратников, поэтому я беспрепятственно отступаю и сразу же врезаюсь во фланг других вегмов, занятых сейчас немёртвыми.

Эти твари не боятся смерти, не смотрят на потери, а мы нанесли их прямо-таки ощутимо, поэтому, как я полагаю, битва будет до последнего стоящего на ногах…

— Р-р-р-ах! — прыгнул на меня один из вегмовских вожаков, прорвавшийся через толпу соплеменников.

Апперкот с участием рукояти моего Зигги, а затем добивающий укол прямо в череп упавшего заражённого.

Вот тут-то я и увидел изменение мимики некоторых из вегмов. Яростные оскалы разгладились, боевой пыл поутих и они перестали рваться к нам. Неужели у них всё настолько завязано на вожаков? В предыдущей схватке было слегка не до этого, поэтому я легко мог пропустить такое…

«Приоритет на вожаков», — приказал я на языке мёртвых. — «Они теряют дух со смертью своих предводителей, почти как у живых людей».

А мои ребята потеряют дух, если я внезапно ненадолго отъеду?

Нет.

Подчинение начнёт спадать только через три-четыре месяца и окончательно спадёт где-то через полгода-год, в зависимости от прижизненной внушаемости.

Как известно, люди делятся на три категории: первая — невнушаемые, это примерно 33% от популяции, вторая — внушаемые, тоже 33% от популяции, третья — факультативно внушаемые, что тоже 33% от популяции. (1) Последние поверят во что-то только в случае, если это уже устоялось, как мнение большинства. И вот с этими 66% от популяции работают государственная пропаганда и всякие инфоцыгане с тренерами личностного роста. Поэтому из телевизора раньше старались подавать информацию как заведомо общепринятую и очевидную для всех, а потом точно так же начали подавать информацию и из интернета.

Что инфоцыгане, что госпропаганда, стараются уверить зрителей и слушателей в очевидности и общепринятости подаваемых сведений, что это не аргументы, а непреложные факты, с которыми просто глупо спорить.

Инфоцыгане любили ссылаться на какие-то там с первого раза уважаемые авторитеты, обязательно с невыдуманными историями, о которых невозможно молчать и яркими, точно не берущими корни в Воображляндии, примерами ошеломительного успеха.

Госпропаганда работает с напором на авторитеты. Ведь не может целый министр здравоохранения или главный эпидемиолог РФ нести хуйню, так же? ВИ-грипп показал, что эти ребята могут нести отборнейшую хуйню, потому что оказалось, что человечество со столь летальным и стойким говном ещё не сталкивалось и у правительства тупо не выработано ещё механизмов, чтобы справиться с ним. Кто-то верил, кто-то не верил, а кто-то начал видеть то, чего нет. Но последние — это отдельная категория сказочных долбоёбов, верящих в теории заговоров планетарных масштабов. Миллионы налогоплательщиков погибли, блядь, а некоторые долбоящеры уверяли, что это правительство избавлялось от лишних ртов, ведь еды на всех, какого-то хуя, не хватит, чёрные вертолёты распыляют порошок с заразой, маски заражены, вакцины тоже заражают и вообще, вызывают аутизм… Ох, что за безумное было время…

У личей примерно так же, но немножко иначе. Есть невнушаемые, есть внушаемые, а есть факультативно внушаемые немёртвые, но заранее определить категорию нельзя, потому что проверить можно только на практике.

Вот отъеду я в царство невечной охоты, и в течение трёх-четырёх месяцев от сплочённого дохлого коллектива отвалятся все невнушаемые, а за ними потянется некоторое количество факультативно внушаемых, но останутся те, к которым ритуал переподчинения можно больше не применять, но лучше, всё-таки, применять. Оставшиеся — абсолютно верные своему немёртвому повелителю, служащие не по воле подчиняющего ритуала, а по совести. И здесь нет никакой роли человеческого отношения или вроде того, как я ошибочно полагал при жизни, тупо психология — внушаем или невнушаем…

Хотя я, по юнойглупости, не учёл того, что пересечение некромантом порога Смерти обнуляет все подчинительные связи с немёртвыми.

Я этот порог уже перешагнул, поэтому подчинительные связи сразу терять силу не будут, но начнут. Поэтому обязательно надо систематически обновлять их через ритуал.

Сразу же может прийти на ум заключить со своими немёртвыми договоры на все случаи нежизни, но есть одна МАЛЕНЬКАЯ проблема. Договор имеет силу только в случае добровольного его подписания. Прикажу подписать хоть тысячу раз, они подпишут, все подпишут, но Дар учтёт, что это было подписано недобровольно и потом я даже жопу вытереть этими договорами не смогу, потому что их не существует на бумаге.

Размышляя об актуальных проблемах, я передал управление телом, фигурально выражаясь, спинному мозгу, поэтому рубил вегмов практически на автомате, уделяя этому минимально необходимое внимание.

Леви воспринял мой приказ и лично зарубил двоих вожаков, орудовавших на острие атаки. Там, где сражались подчинённые этим двоим войска, наметилось ослабление натиска и позорное бегство вегмов. Ещё одно подтверждение того, что банды сколачиваются вокруг лидеров и только вокруг них. Чрезмерная роль личности и вот такая досадная уязвимость…

Из распоротой глотки вегма женского пола брызнула чёрная кровь и попала мне прямо в лицо. На пару долей секунды сбиваюсь и расплачиваюсь за эту заминку прямым попаданием стальной дубины в шлем. Я ожидал, что меня ошеломит, но организм стойко перенёс удар и я сразу же нанизал «счастливчика» на меч, после чего распорол от пупка до грудины. Кишки вывалились на окровавленный снег и начали парить.

«Парю где хочу, законом не запрещено, ха-ха!» — пронеслось у меня в голове.

Далее следует несколько удачных попаданий «Иглами Смерти», а затем я вышел на настоящего босса качалки, стоявшего в центре хаотического подобия строя вегмов.

Ублюдок был ростом где-то два двадцать, если мой глазомер меня не обманывает, шириной он был в метр, но туловище не жирное, а плотно утрамбованное развитыми мышцами. Чтобы подчеркнуть всю эту мощь, босс качалки носил лишь дверцу от буржуйки на груди, а также шлем из продырявленного ведра. Видно, что «форточку» делали когтями, а не инструментом. Вооружён он полутораметровой трубой, неожиданно качественно сплюснутой в подобие глефы. (2)

— Сюда иди, бройлер хуев!!! — воззвал я к нему.

Походя разрезаю лицо отважному вегму, облачённому в капусту из джинсовых рубашек с яркими принтами — чувак был на стиле. Челюсть его упала на грудь, а язык вывалился на манер «колумбийского ожерелья». (3)

Отталкиваю потерявшего желание сражаться вегма ударом ноги, после чего ввязываюсь в вооружённый клинч с боссом качалки. Заскрипел металл превосходного меча и хреновой глефы. Тварь приняла правила игры и пыталась передавить меня своей дурью, но у меня дури гораздо больше.

— Fuck you!

Выпускаю «Иглу Смерти» в грудь этого особо крупного вегма, ощущаю, что он дал слабину и использую особый финт из арсенала мертвецов. То есть, я ослабляю давление на вражескую глефу и позволяю нанести по себе хиленький, от неожиданности ослабления, удар, после чего атакую сам, аккурат в очень маленьком «окошке» в момент нанесения врагом удара.

Такая хитрость отлично работает с живыми фехтовальщиками, а обычные рубаки, владеющие лишь азами фехтования, попадаются на неё в девяти из десяти случаев.

Босс качалки стукнул мне глефой по левому плечу, после сразу лишился головы. Вот и всё.

Подхватываю падающую голову за прорезь в шлеме-ведре и поднимаю над собой.

— Р-р-а-а-а!!! — яростно реву я и ищу взглядом следующую жертву.

Почему-то, чувствую себя в этот момент жестоким варваром-поработителем.

Гибель самой большой шишки крайне негативно сказалась на вегмах, особенно на оставшихся вожаках, которые вдруг поняли, что ловить тут совершенно нечего, ведь они столкнулись с необоримой силой. Это проявилось в виде отступления сначала тыловых банд, а затем побежали и непосредственно сражающиеся банды.

Бросаюсь вдогонку и рублю всех, кого успеваю догнать. Вегмы лучше приспособлены к движению по снегу, поэтому я сумел догнать только нескольких подранков.

Забив до смерти последнего пойманного, разворачиваюсь к полю уже прошедшего сражения.

Снег залит чёрной кровью, ведь что у немёртвых, что у вегмов, кровь одинакового цвета. Тела убитых уже окоченели, что облегчит нам их транспортировку — своих мы не бросаем, а чужих… Сжечь их не получится, но можно ведь поступить иначе…

Мои воины до сих пор стоят в строю, но строй сильно прорежен.

— Сколько убитых? — спросил я у Леви.

— Восемь, повелитель, — ответил тот. — Ещё семь выведены из строя.

«Выведен из строя» — это, в контексте немёртвых воинов, означает, что этот воин самостоятельно уже никуда не пойдёт и сражаться не сможет. Надо позаботиться о более качественной защите конечностей, а то ломают ноги и руки, мать его распять.

— Складывайте тела убитых вегмов в линию у того бетонного столба, я займусь ими, — приказал я.

Очень не хочется поднимать их, потому что чутьё подсказывает мне, что этого делать не надо. Последствия могут быть какими угодно, вплоть до того, что снова придётся драться, только уже против усиленных некромантией мертвецов. На них нет времени и вообще, окоченевшие трупы поднимать — удовольствие так себе.

А вот о чёрных скелетах моё чутьё загадочно молчит. Да даже если всё пойдёт не так, раздолбаем сукиных детей в костяные щепы.

Сначала пробую «Мясное копьё» на ближайшем дохлом вегме. Целюсь в бетонный столб.

Труп рванул к столбу со скоростью пистолетной пули и взорвался на осколки из костей и обледенелого мяса. Похоже, что всё работает.

Следующего вегма я оттащил от остальных и начал юзать заклинание поднятия чёрного скелета. Это заклинание из раздела неизвестной мне дисциплины некромантии, которую я знал исключительно из пугающего мрака подсознания. Когда у меня начинает ехать крыша и сознание тонет в гневе, я интуитивно пользуюсь всякой мрачной хуйнёй, которая, порой, бывает очень эффективна. И иногда даже удаётся вспомнить некоторые заклинания.

— Вставай, шкелет! — призвал я.

Туловище жертвы покрылось чёрным дымом, выжигающим плоть, то есть всё, пока что, идёт по плану. Плоть быстро облетела с костяка, после чего белые кости начали стремительно чернеть, причём не в цвет антрацита, как обычно, а во что-то более чёрное, интенсивно поглощающее свет. Наверное, если сфотографировать эту хрень, то на кадре будет виден только чёрный контур, без подробностей.

Скелет, к слову, у вегмов несколько видоизменён. Общие черты с человеческим скелетом видны, но руки сильно длиннее нормы, встроенные когти, как оказалось, имеют «кармашек» для безопасного размещения, а ещё у них рёбра вдвое толще, чем у человека. Ну и череп ещё уплощённый, с непонятно нахрена нужным горизонтальным гребнем на затылке — в норме он сокрыт жёстким мехом. Я это всё и так знал, вскрывал уже этих тварей, но тут прямо наглядный анатомический образец.

«А-а-а-а-а-а!!!» — раздалось нечто оглушительное. — «А-а-а-а-а!!!»

«Потише, твою мать…» — попросил я нового скелета. — «Ничего страшного не случилось, ты просто умер».

«А-а-а-а-а!!!» — продолжал вопить скелет. — «А-а-а-а-а!!!»

Я понял, что с таким каши не сваришь, поэтому приготовился разбить ему башку мечом, но скелет, продолжающий орать на языке мёртвых, вдруг стремительным кабанчиком сорвался в бегство.

«Стой!» — приказал я ему.

Но он, какого-то хрена, не послушался, а продолжил бежать по шоссе. Чем-то ему обледенелый асфальт не понравился и он рванул на холм.

— Что-то будем с ним делать, повелитель? — поинтересовался Леви.

— Да пусть бежит, хрен с ним, — махнул я рукой. — Должен развеяться, когда истечёт срок годности. Или не должен. Да насрать вообще — видно же, он нам не помеха. А что, если…

Можно посеять на острове хаос и ужас, подняв всех убитых вегмов в виде чёрных скелетов. Не, как-то жестковато. Хотя…

— А хули я теряю от этого? Следующий!

Последовательно поднял ещё сто сорок шкелетов, которые также омерзительно-пронзительно вопили, все, как один. И все, как один, не подчинились моим приказам. Ну, пусть бегают, резвятся по местности…

Так я избавился от халявного мяса для других вегмов и, скорее всего, навёл тут шороху на следующие пару-тройку недель.

Дополнительно это утвердило меня в мысли, что я если и буду поднимать вегмов как классических немёртвых, то только в приемлемых лабораторных условиях. Когда ещё удастся создать тут такие?

— Убитых и раненых на подводу, — приказал я. — Строиться в походную колонну, Леви, со мной в передовой дозор.

— Слушаюсь, повелитель, — ответил немёртвый командир.

/3 августа 2027 года, Япония, префектура Хоккайдо, у деревни Томиисо/

Леви был рад, что именно ему выпала возможность служить военным лидером похода в родной мир повелителя. Его высокое положение в иерархии остальных мертвецов на службе лича дополнительно упрочнилось, поэтому почти все признают его Правой рукой.

Но чтобы оставаться на вершине, нельзя было допускать ошибок, которые, нет-нет, а случаются. Например, это его провал, когда их чуть не застали врасплох на прибрежном тракте.

Повезло, что для вегмов это столкновение тоже стало сюрпризом, а ещё повезло, что они пренебрегают тактикой. Натиск в лоб был удержан, после чего началось ожесточённое противостояние с разменом ударами на удары, что невыгодно, когда у тебя мало воинов, но тут сильно помог лич. Стихийно сформированный строй вегмов был разрушен, а ещё повелитель сумел разглядеть то, что вегмы сильно завязаны на своих вождей.

Леви лично пристрелил троих вождей, прямыми попаданиями в головы — помог отчасти случай, потому что, сразу по выходу из ствола, пули их мушкетов летят почти что в произвольном направлении. Ещё сильно портит всё адский холод, служащий причиной осечек и замедления перезарядки. Возможно, имеет смысл попросить повелителя отказаться от мушкетов в пользу пик и мечей?

— Троих в разведку, — распорядился лич. — Не нравится мне эта тишина…

Сейчас они находились у деревни со странным названием, непривычно звучащим для ромейского уха, и размышляли о способах её завоевания. Точнее, размышлял лич, а немёртвые стояли и ждали приказов.

Этот мир совершенно чужд всему, что Леви знает о жизни и нежизни. Странные материалы, из которых давно мёртвые люди строили свои дома, невероятные технологии, брошенные на обращение в прах, вегмы, непонятно как выживающие в таких плохих условиях — всё это удивляет Леви, но виду он не подаёт, а только радуется этому живому чувству — удивлению.

— Я иду с разведчиками, а вы занимайте оборону, — приказал лич. — По моему сигналу срываетесь и идёте на подмогу.

— Принято, повелитель, — ответил на это Леви.

Лич пошёл вперёд, разведчики последовали за ним, а Леви быстро раздал приказы и велел держать мушкеты наготове.

— О, нихуя себе! — обрадованно воскликнул лич. — Волноломы! Ребята, у нас сегодня праздник!

Вот ещё одно. Сверхпрочные камни, которым самое место в крепостной стене, местные люди использовали, чтобы гасить волны прибоя.

Лич походил по льду, посмотрел на вмороженные в него камни, после чего пошёл дальше, вглубь этой небольшой деревни, протянувшейся вдоль побережья.

Минут двадцать ничего не происходило, дозорный, выставленный на холме, молчал.

«Тут всё чисто», — сообщил повелитель. — «Продвигайтесь на четыреста метров вперёд, занимайте оборону в квадратном доме».

— За мной, — приказал Леви.

Они продвинулись к указанному зданию и увидели, что разведка с личем пошла дальше, к большому сооружению, сверкающему стеклянными окнами. Драгоценное стекло феноменальной прозрачности тут использовали даже не особо богатые люди, но повелитель объяснял, что это возможно, потому что оно дешёвое и производилось не кустарными мастерами, а гигантскими заводами, где трудились тысячи и тысячи людей.

«Наблюдаем группу вегмов», — сообщил лич. — «Но помощь не требуется — они бегут».

Леви вошёл в здание, ранее являвшееся чьим-то жилищем. В глаза бросилась прекрасная картина, изображающая парусный корабль неизвестной конструкции, объятый бушующим морем.

— Достать инструменты и снять окна, — приказал Леви. — Аккуратно.

— Сделаем, — ответил Крэйн.

— Как закончите, распределитесь по окнам, — продолжил Леви. — Костич и Уайтхэд — на крышу наблюдателями.

— Есть, — синхронно ответили двое немёртвых.

Сам Леви уселся на красивейшей работы диван, обшитый непонятным материалом и достал бутылку с неким «виски». Повелитель разрешил взять себе несколько бутылок, хоть и сказал, что это напрасное расходование ценного товара.

Наступил момент, когда можно испробовать этот напиток.

Отвинтив диковинную крышку, Леви понюхал напиток. Пахнет дымком, дубовыми винными бочками, а также парой непонятных запахов. Непонятных, но приятных.

Вытащив из котомки стальную кружку, Леви налил себе «виски» и осторожно отпил. Слабое жжение в горле позволило понять, что это точно алкоголь, но напиться немёртвый даже не надеялся, потому что лич сказал как-то, что в его голову спирт попасть никак не сможет.

— Но всё равно неплохо, — произнёс Леви, прикрыв глаза.

Раздался стук пальцем по металлу.

Открыв глаза, Леви увидел Котика и Крэйна, стоящих с протянутыми стальными кружками.

— Сегодня не подаю, — усмехнулся Леви.

— Давай не выделывайся, — поморщился Котик. — Налей, по-братски.

— Ладно, — решил Леви. — Цените мою щедрость.

Но не успел он разлить «виски» по кружкам нетерпеливо ожидающих немёртвых, как заговорил повелитель.

«Йобаный рот этого казино! Леви, блядь! Всех к ружью! Вегмы!»

Примечания:

1 — О делении людей на категории — на самом деле, люди делятся только на две категории: на тех, кто делит людей на категории, и на тех, кто не делит. Какие-то сведения о степенях внушаемости у нас есть, но Душной слишком строго определяет границы, без учёта нюансов и корректирующих факторов, таких как возраст и пол. Нельзя сказать, что конкретно 33% внушаемые, потому что это не учитывает степень прилагаемого внушения, а также контекст, окружающий это внушение. Во время боевых действий пропаганда, как правило, более действенна, а инфоцыганство, обещающее баснословные заработки, более действенно, когда человек почти вплотную подошёл к границе бедности или уже за ней и спасти его может только персональное экономическое чудо, вот совпадение, обещаемое каждым первым инфоцыганом…

2 — Глефа — древковое пехотное оружие ближнего боя, представляющее собой наконечник, имеющий длину 40–60 сантиметров, насаженный на увитое железной лентой древко, имеющее длину 1,2–1,5 метра. Наконечник имел одностороннюю заточку, на манер фальшиона. Дополнительно, к наконечнику присобачивали длинный шип, предназначенный для прокалывания бронированных противников. Впервые глефа появилась во Франции, где-то в XIV веке н. э., но в Японии была нагината (бронебойным шипом не оборудовалась), известная, примерно, с конца VII века н. э. — вероятно, разработки возникли независимо друг от друга. Что глефа, что нагината, применялись, преимущественно, для рубящих ударов.

3 — Колумбийское ожерелье — способ умерщвления человека, осуществляемый нанесением глубокого горизонтального разреза на глотку, с извлечением языка на манер мясного ожерелья. Есть более известная разновидность этой казни, называемая «колумбийский галстук» — отличие от «ожерелья» только в том, что разрез делается вертикальным. Впервые практиковать такое начали, как ясно из названия, в Колумбии, во время гражданской войны 1948–1958 годов, известной также как «Ла Виоленсия». Любителем применять «колумбийский галстук» прослыл также самый известный наркобарыга Пабло Эскобар.

Глава тринадцатая. Цельнометаллический лич

/3 августа 2027 года, Япония, префектура Хоккайдо, у деревни Томиисо/

— Сука, сука, сука, сука! — бежал я обратно к двухэтажному коттеджу.

Наверное, раньше он стоял в живописном месте, но сейчас это ледяная жопь, как вся остальная Япония и Сахалин.

Почему Кирич не устроил базу на каком-нибудь тропическом острове поближе к экватору? Почему именно Сахалин? Если он всё ещё не помер, я обязательно спрошу его, как найду…

«Свои!» — уведомил я немёртвых, выглядывающих из оконных проёмов.

Уже сняли стеклопакеты — хозяйственные, ха-ха!

— Леви, там их дохрена! — предупредил я своего полевого командира. — Готовьтесь держать оборону, а я буду чертить ритуальный круг! Продержитесь столько, сколько нужно, иначе все отправитесь в Пустоту, а я восстану через пару-тройку лет и начну всё заново, но уже без вас.

— Мы выстоим, повелитель, — заверил меня Леви.

Не трачу время напрасно и начинаю мести пол. Слишком медленно! Решаю, что сейчас не до разборчивости и применяю телекинетический удар, чтобы сдуть всю пыль в стороны.

Отвалится кожа, отвалятся яйца — похуй. Зато призовём сюда подкрепление и порвём шерстяных пидарасов на японский флаг!

На всякий случай, во избежание, достаю из внутреннего кармана флакон с альбедо и залпом выпиваю его содержимое. Может, надо было заранее выпить? А, уже всё равно.

Извлекаю из поясной сумки богородский нож, оборудованный ограничителем для облегчения и ускорения резьбы по любой поверхности мягче стали. Можно, конечно, просто насыпать пентаграмму в круге песком, но с бороздками меньше шанс обосраться и отправить нас совсем не туда. Или туда, но не тогда. Или выйти на той стороне мелкой стружкой. Или вновь попасть в план Судьбы, чего бы мне очень не хотелось.

Я уже начал вычерчивать внешний круг, как началась стрельба.

В Вакканае вегмов дохрена, как я понял. Не знаю прежнюю численность населения этого города, но я своими глазами видел около тысячи голов. Все, сука, вооружены, все одеты в от-кутюр, причём настроены они пипец решительно. И, как я понимаю, обитают они где-то недалеко отсюда, потому что появились здесь они не просто так, а по наводке разведчиков, коих я видел не так давно.

Из окон начало затягивать пороховой дым, а затем в окна начали пытаться ворваться вегмы. Их встречали штыками, закалывали быстро и безжалостно. Но тварей слишком много, чтобы мы могли удержать этот домик.

Вегмы полезли на крышу, о чём сообщили наблюдатели сверху. Леви направил туда дополнительных троих, чтобы твари не завладели входом через крышу.

Лихорадочным темпом черчу пентаграмму, сразу насыпая песок. Ошибаться нельзя.

Ребята держатся, не позволяя врагам проникнуть в дом. Рык и рёв, грохот мушкетов, звон металла и хруст костей.

«Чуть не потеряли одного», — сообщил Каплан, что ушёл на крышу. — «Внимание. Они хотят захватить нас живьём».

Так не получится у них, ха-ха, живьём-то…

Пентаграмма готова, примерно, на 30% — ставлю личные рекорды, блядь!

Эх, надо было отступать к ближайшей деревне и уже оттуда тащить сюда подкрепление. Стратег из меня так себе, как погляжу.

75%, примерно, готово. Ещё чуть-чуть и всё, наша нежизнь резко и радикально наладится.

— Ах, грязная ты гейша! — увидел я пролезшего в окно вегма.

Уничтожаю суку двумя «Иглами Смерти». Одна в грудь, а вторая в шею. Декапитация, какая она есть.

Продолжаю чертить пентаграмму, стараясь не отвлекаться на доклады немёртвых. Пусть Леви отрабатывает две бутылки хорошего вискаря.

Завершение пентаграммы близко, но мимо занятого схваткой с вегмом Котика проскочило двое противников. Берусь за кинжал и бегу к ним. Две «Иглы Смерти» убрали одного, а второго я, отмахнувшись от удара когтями, насадил на кинжал, после чего распорол от паха до глотки, как рыбу. Добил его забиванием кинжала прямо в головной мозг. Вытаскивать оружие нет времени, поэтому возвращаюсь к начертанию пентаграммы.

— Всё, сука-твою-мать! — обрадованно воскликнул я. — Котик, ныряй в портал и зови сюда всех! Закиньте за ним раненых и убитых!

Без лишних колебаний, Бобби Котик вошёл в портал, а я вступил в схватку с его противником, слегка растерявшимся от резкой смены диспозиции. Резерв начал закидывать в портал раненых и убитых, но тут их сравнительно немного.

Эх, меч тут не прокатит, пространства мало, поэтому пускаю в ход свои кулаки.

Джеб, уворот корпусом от хватательного удара, апперкот, захват шеи и поворот на 180 градусов — уноси готовенького.

— Кто на новенького⁈ — заорал я и выдрал из головы своей предыдущей жертвы кинжал.

Леви был в трёх окнах от меня и я увидел, что он отомкнул штык от мушкета и орудует им так, молниеносно прокалывая черепа лезущих в его окно вегмов. Надо будет извлечь уроки из прошедших сражений и внести корректировку в выдаваемое воинам снаряжение…

Из портала вышел Котик, а за ним последовала непрерывная цепочка воинов из «Активижна».

— Пятеро — наверх! — приказал я, когда набралось двадцать немёртвых. — Остальные — усилить бойцов у окон!

Теперь противостояние заиграло новыми красками, потому что качественное усиление начало решать. Вегмов всё ещё дохрена, но нас с каждой секундой будет становиться всё больше и больше. Надо будет, я притащу сюда хоть всё население Душанбе!

— Ур-ра, мы ломим, гнутся вегмы! — воскликнул я, когда увидел, что противник перестал проникать в окна.

Вегмов отстреливали из мушкетов и закалывали штыками, а я удовлетворённо наблюдал за этим. Воспитал, вот этими вот руками вырастил, орлов! Теперь бы увеличить их численность раз в сто и можно смело брать города…

Прошло минут двадцать бездумного вегмовского штурма, после чего они отступили. Это напрягло меня, потому что могло свидетельствовать о какой-то степени организации.

— Леви, какого хрена они отступают⁈ — спросил я.

— Почти всех вождей выбили, повелитель, — ответил тот.

— Тогда затащите в дом тридцать трупов! — приказал я, доставая пачку сигарет из кармана. — С приоритетом на вожаков!

Мои ребята привыкли быстро выполнять приказы, не смея их обсуждать, поэтому я не успел докурить сигарету до половины, как передо мной лежало тридцать вегмовских тел, шесть из которых были особо крупных размеров.

— Так, начнём…

Дармовой некроэнергии тут полно, почти готовый мир смерти же, как-никак, поэтому я не стал озадачиваться расходованием собственного запаса некроэнергии и заюзал ту, что шумит нематериальными морскими прибоями прямо вокруг меня. Если прислушаться, можно услышать звук волнения этой безграничной энергии — он, по-своему, прекрасен.

Вытягиваю руку над трупом вегма, облачённого в жестяную броню, и воссоздаю внутри себя то ощущение, что возникало при первом применении этого заклинания. Пассы руками и слова не нужны, это другой уровень некрологии…

Плоть убитого вегма сгорает в чёрном дыму, облетая эфемерным пеплом, после чего бывший вожак восстаёт чёрным скелетом. И сразу, сука, начинает орать.

«А-а-а-а-а-а!!!» — завопил он на языке мёртвых и сразу побежал.

Скелет врезался в стену, чуть не рассыпавшись нахрен, затем развернулся, вновь побежал и вышел в окно. Я не пытался его задерживать, потому что моя цель — нанести ущерб боевому духу вегмов. Их вожак, легко узнаваемый по жестяной броне, сильно повлияет на царящие среди воинов противника настроения, а главное, неизбежно скажется на мышлении других вожаков. Если у них есть мышление, а оно точно есть, то так и будет.

Поднимаю, таким образом, все тридцать тел и не ощущаю даже намёка на истощение окружающего меня некроэнергетического фона. Наоборот, к возникшей пустоте устремились новые массивы некроэнергии и я даже почувствовал кратковременный прирост потенциала заклинаний.

Все тридцать скелетов как начали орать, так и орали, пока не скрылись за горизонтом.

— А зачем всё это, повелитель? — поинтересовался Леви.

— Я хочу устроить панику, — ответил я, глядя вслед стремительно удаляющемуся чёрному скелету, — но буду не против, если они вернутся к своим и устроят бойню.

Не знаю, к каким последствиям приведут эти мои действия, но знаю точно, что скучно не будет, а это главное.

— Всё, джентльмены, — посмотрел я на свои инструменты. — Котик, сообщи домой, что подкрепления больше не нужны. Мы идём дальше.

Мы ведь ещё даже не в Вакканае, но уже чуть не встряли. А если их там десятки тысяч? Хрен его знает, как тут дело было.

Тем не менее, от плана по созданию тут опорной базы я отказываться не собираюсь.

— О, заправка! — обрадованно воскликнул я.

Меня, конечно, расстраивает то, как ведёт себя местное топливо. В автомобильных баках оно в виде желе, иногда замёрзшее нахуй, в согретом состоянии горит заметно хуже, чем то, как я помню, поэтому даже не знаю, как быть дальше с вопросом моторизации.

Насколько я помню, по истечении года, топливо теряет октаны порядками, то есть высокооктановое топливо превращается в обычное, обычное топливо превращается в жидкое говно, а жидкое говно в ничто. Возможно, движок рефрижератора сходил нахрен не только по причине экстремального холода, но и из-за говённого топлива. Бак мы отогревали в помещении, при кострах, но не исключено, что сделанной теплоизоляции бака оказалось недостаточно и в движок пошло подмороженное топливо.

С дизелем тоже не всё слава Смерти, потому что в спизженном из бункера баке нами обнаружено дохрена осадка, но генератор на этом нечто работал. Возможно, потому что условия хранения были отличным, а может, дизель не так подвержен старению — без понятия, как там на самом деле.

Если всё идёт согласно моим худшим прогнозам, то у нас из моторизации будут только тачки типа Ниссан Ходисам, потому что нефтеперерабатывающие заводы мы не поставим в ближайшие лет пятьдесят. Поэтому надо разбираться с октанами и как-то выходить из этого незавидного положения.

Быстро нахожу на заправке зарытые в землю цистерны. Надо будет выкопать и отправить в Душанбе. Даже если содержимое их полное говно, цистерны — это хороший листовой металл, который прямо-таки напрашивается на изготовление латных доспехов. Если в нас не будут стрелять из особо мощных мушкетов, даже такая сталь отлично защитит от холодного оружия. Одна цистерна — это же целых дохренища комплектов брони! Это ценная мысль, достойная записи в дневничке. Дорогой дневник…

— Вот это место особо важно для нас, — указал я на заправку. — Как разберёмся с обороной, надо будет заняться им.

Воины согласно покивали, но воздержались от комментариев, хоть и видно, что им непонятно, чего тут особенного.

Умозрительно представил ситуацию, где немёртвые исследуют этот мир без меня. Они бы книги пустили на костры, а станки разобрали на ценный металл, как пить дать.

Здание заправки было основательно разграблено, что видно по разбитым окнам и перевёрнутым стеллажам.

— В таких местах люди заправляли автомобили, — посчитал нужным сообщить я немёртвым. — И, пока машина заправляется топливом, водитель мог купить себе чего-нибудь перекусить. Сладкие батончики, напитки, чипсы — вы ведь уже пробовали чипсы?

— Да, повелитель, — подтвердил Дэвид Крэйн. — Те, что с луком — мои любимые.

— А я люблю с перцем, — поделился гастрономическими предпочтениями Уайтхед.

— Жаль, что эту заправку когда-то давно ограбили, — вздохнул я. — Так бы разжились чем-нибудь вкусным.

К заправке были пристроены мойка и СТО. Последняя — ценный источник качественных инструментов. Если СТО хорошее, то там не будут пользоваться всяким говном с Алика, ведь качественные инструменты — это сэкономленное время, а время — это деньги.

Идём дальше, мимо лодочных гаражей, мимо очередного ограбленного супермаркета, называемого «Сейкомарт», после которого натыкаемся на очередную заправку. И тут я прямо почувствовал, что нам сегодня прёт…

— Признавайтесь, кто из вас с утра выпил «Феликс Фелицис»? (1) — обернулся я к немёртвым.

— Я выпил, повелитель! — сразу же признался Котик.

— Я тоже, повелитель! — дополнил Крэйн.

— Чего? — не на шутку удивился я.

— Нас Леви угостил! — сдал своего командира Котик.

— Да, — неохотно кивнул Леви.

— Что? — всё ещё не догонял я. — А-а-а, вы о виски? Ха-ха! Ха-ха-ха! Вот бестолочи! Я говорил о… Да забейте! Вы посмотрите только на этого красавца!

Через дорогу от заправки стоял ниссановский седельный тягач с прицепленной топливной цистерной. Правда, её раздуло к хренам и топливо уже давно вытекло, но так даже лучше! Листовой металл недостижимого для наших кузнецов качества! Да я весь «Активижн» и «Близзард» в латы одену!

Насколько я знаю, в таких цистернах предусмотрена защита от вздутия и деформации, но конструкторы точно не предусмотрели вариант, когда топливо замерзает к хренам собачьим…

— Подождите-ка… — прошёл я на два десятка метров вперёд, чтобы обойти тягач. — Ох, я сейчас обоссу себе штаны кипятком! Ещё один!

Второй седельный тягач с топливной цистерной, правда, вдвое меньшего размера, стоял у лодочного гаража. Похоже, приехали пополнять запасы заправки, но не успели. Вторая цистерна не вздулась и с этой стороны видимых дефектов не имела, поэтому я смею надеяться, что топливо там есть.

— Вот эти штуки забираем первыми, — решил я, а затем огляделся по сторонам. — Надо только найти подходящее местечко для гигантского портала…

У меня уже давненько зреет идея сделать вертикальный портал, чтобы начертать его на стене и ходить туда-сюда, как в Гарри Поттере. Только вот ритуал придётся разрабатывать с нуля, с шансом не получить ничего.

Шестопалов сидит в изолированном кабинете и пилит мне программу для расчётов ритуалов, но его работа ещё не сделана даже наполовину. Как сделает всё, я обязательно забью правильные вводные данные и замучу себе вертикальные порталы, с блек-джеком и шлюхами. Вроде бы и ерундовая тема, при наличии горизонтальных порталов, но как облегчит нам работу по ограблению Японии! Можно будет замутить небольшую рельсовую систему, чтобы грузить партии товаров и быстро доставлять их на централизованный склад.

Я даже готов потратить время и ресурсы для создания такого гиперсклада, чтобы с отдельными секциями для разных наименований грузов и с гравитационными стеллажами.

О лифтах и горизонтальных порталах я уже думал, но тема бесперспективная, потому что опять надо переделывать ритуальный круг и на выходной точке чертить его на потолке, потому что в нынешнем варианте лифт тупо будет выезжать жопой кверху, ведь на той стороне на него будет влиять трос. Проще ручками перетаскать, чем устраивать себе этот никому не нужный геморрой.

— Идём дальше, — приказал я немёртвым.

Следующими были непонятного назначения здания, а также жилые дома. Исследуем и ограбим, естественно. А вот после них мы увидели пожарную станцию. Надписи на японском, ничего не понятно, но торчащий из гаража зад пожарной машины как бы намекает.

Внутри я разглядел традиционный для западных пожарных шест для спуска личного состава на первый этаж, а также некоторое количество пожарной экипировки на вешалках. Там должны быть дыхательные баллоны и маски, а также ударопрочные шлемы.

Но здания вокруг какие-то миниатюрные, непригодные для организации центрального штаба, а это значит, что надо искать дальше.

Движемся по пустой трассе, мимо жилых домов и непонятных зданий с иероглифами на вывесках и натыкаемся на большой мусоровоз. Кузов металлический, с гидравлическим подъёмником для мусорных баков — это ведь ништяк. Распилим болгарками на листы и пустим на пользу бедным, то есть нам.

Где-то через километр пути, нам снова улыбнулась удача.

Перед нами стоял комплекс из трёх больших двухэтажных зданий, одно из которых было оборудовано уличным торгоматом с Кока-Колой.

Это, наверное, какой-то производитель чего-то связанного с рыбой, потому что рядом с иероглифами на вывеске было схематичное изображение рыбы. Рыбой там уже, наверное, не воняет, а если и воняет, то нам, мертвецам, по барабану. Здания эти размещены слева от трассы, а справа только океан и волноломы. Дохрена волноломов.

— Наконец-то нам начало переть! — воскликнул я. — Вот это здание мы оккупируем и я объявляю его опорной базой для нашего ограниченного контингента войск в Японии! Леви, возьми с собой пару воинов и забирайся на холм — я хочу получить полную диспозицию по окрестностям и концепцию по организации местной обороны!

В Душанбе уже приготовили стройматериалы и работяги там сидят на краешках кресел, в неудержимом нетерпении начала работ по строительству нашего первого форта на Земле.

Не сомневаюсь, что придётся заказывать много стройматериалов из дома, потому что даже сейчас я вижу, что местность сложная, с неприятными холмами слева от поселения, что, возможно, потребует основание дополнительного форта на возвышенности, для защиты основного форта от атак с холмов.

Хотя дальше от рыбзавода видно снижение холмов, что можно как-то использовать. Скорее всего, придётся ставить на холмах форты и уже от них танцевать нашу оборону.

Сначала поставим деревянный частокол с обшитыми сталью оборонительными башнями, а потом, если тут всё пойдёт достаточно хорошо, поставим рамные стальные башни со стальными стенами.

Вегмы, как я понимаю, слишком тупы, чтобы догадаться до осадных башен и камнемётов, но они отлично карабкаются, благодаря своим острым когтям, поэтому надо позаботиться о колючей проволоке и острых шипах. Ещё сигнальную систему из жестяных банок было бы неплохо поставить — чувствую, скоро дам Леви целую кучу ценных указаний.

На поверку оказалось, что это не рыбзавод, как я изначально подумал, а логистический отдел рыбзавода, где уже готовую и упакованную в консервы продукцию развозят куда попало. Думаю, сам рыбзавод мы найдём в Вакканае.

Консервы эти уже давно просрочены, как я полагаю, а ещё здание было ограблено мародёрами, которые проверяли продукцию на месте и результаты тестов им не понравились — пара-тройка вскрытых консервов валялась на полу. Значит, кто-то прибывал сюда уже во времена развитого постапокалипсиса, когда на всех выживших еды уже не хватает и они начинают искать её в других местах.

Если заражённые настолько быстры и агрессивны, как было на видео из бункера, Японь должна была быть уничтожена. Не знаю, сколько людей проживало на Хоккайдо, но я часто слышал, что Японь уже сталкивалась с проблемами перенаселённости городов, что на один шаг приближало её к киберпанку. Зараза, вероятно, распространялась по островам со скоростью молнии, поэтому тут быстро не осталось никого живого. Страшно, блядь, представить, что же происходило в Китае…

— Начинайте чистить вот этот зал, — указал я на складское помещение. — Стеллажи вынести, пол отполировать до блеска кошачьих яиц, как закончите — зовите меня.

Паллеты с протухшими консервами были вынесены на улицу, а стеллажи раскручены и перенесены в соседнее помещение, после чего немёртвые сменили мушкеты на мётлы и начали наводить тут красоту.

Тягачи сможем затолкать через ворота, но придётся сделать из чего-то пандус, потому что ворота эти предназначены только для загрузки-выгрузки товара, а не въезда. Надо будет — раздолбаем бетон, но затолкаем сюда тягачи с цистернами, чтобы переслать их в иной мир, аккурат в уличный портал под высоким навесом.

Пока немёртвые наводили благолепие, я сидел в кабинете начальника цеха, ну или какой-то большой шишки этого завода, и курил. Сижу в кресле-вертушке и смотрю на собранный в сумку ноутбук, фотографию счастливой японской семьи из трёх человек, а также на опрокинутый монитор стационарного компьютера, размышляя о том, как же хорошо, что я оказался в ином мире до апокалипсиса. А ещё о том, как же плохо, что я сдох.

У выхода в цеха было большое пятно засохшей крови, что свидетельствовало о какой-то старой драме. Тут почти в каждом доме своя драма, поэтому неудивительно.

— Повелитель, мы всё сделали, — сообщил мне Котик, семь сигарет спустя.

Выхожу в цех и вижу, что бетон был очищен и готов к ритуалу.

Берусь за богородский нож и начинаю работу.

Тут пришлось нехило так заморочиться, потому что ритуальная пентаграмма выходила просто гигантской. Вообще, надо найти поскорее ЧПУ-станок и изготовить матрицы на сборных панелях. Это неслабо ускорит процесс начертания ритуального круга.

Можно ещё дополнительно запариться и сделать модульную конструкцию со смысловыми блоками, чтобы собрать нужный ритуал как паззл. Только это, даже умозрительно, сложнейшая задача, на решение которой могут уйти годы, так что не сейчас.

— Джентльмены! — воскликнул я, спустя десять часов и сорок две минуты. — Пришло время для грабежа!

Надо ставить опорную базу в родном мире, налаживать тут оборону, после чего идти обратно в иной мир. С людоедами надо кончать, что здорово перекликается с моей программой по радикальному приросту численности немёртвого населения.

Примечания:

1 — Феликс Фелицис — зелье удачи из Гарри Поттера. Согласно внутренней логике сеттинга, выпившему это зелье начинает переть практически во всём.

Глава четырнадцатая. За зипунами

/12 августа 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

—… примерно так же распилить на листы болгарками, после чего начать гнуть на кирасы и другие элементы бронирования, — продолжал я давать техзадание мастерам. — На самом деле, тут задача предельно простая. Не надо расковывать куски стали в листы, а миновать этот этап и использовать сразу готовые.

— Это-то понятно, повелитель, — произнёс Кумбасар. — Но что брать за образец брони?

— М-м-м, — задумчиво протянул я. — Да, проблема… Уйгун, бумагу и карандаш мне! Живо!

— Есть, повелитель! — ответил подчинённый Кумбасара и умчался в пристройку.

Пока ждём, закуриваю.

— Невероятная сталь, повелитель, — пощупал Кумбасар вырезанный нами кусок листа от топливной цистерны.

— Ещё бы мы стали рисковать нашими нежизнями ради говённой стали! — усмехнулся я. — Хотя? даже если бы там было всякое ржавое говно, мы бы всё равно пошли туда. Так ты потянешь изготовление латных доспехов?

У Кумбасара всего восемьдесят уровней «Ремесла», а у меня аж двести девяносто. Я знаю, что могу сделать латные доспехи и сам, но очень неохота тратить на это время. А вообще, если создать только эталонный образец — почему бы и нет?

— Не уверен, повелитель…

Значит, так и сделаю.

— Уйгун, где ты там⁈ — позвал я, затушив бычок об ладонь.

Так я проверяю скорость регенерации после применения телекинеза. Сигаретный ожог на ладони должен полностью зажить в течение пяти минут и сорока семи секунд — проверено неоднократно и сбоев никогда не было. Врубаю на телефоне таймер. Это очень важный эксперимент, проводимый мною в течение последней недели. На краткосрочном отрезке никаких отклонений, регенерация идёт с той же скоростью, но я, как медик, должен удостовериться наверняка.

— Я здесь, повелитель! — примчался Уйгун, держащий в руках пачку листов А4 и восемь карандашей.

— Давай сюда… — вздохнул я.

Разместив лист на столе, я начал соображать. Метрической системой ребята Кумбасара уже владеют, поэтому размеры можно писать в привычных единицах. Сначала развёртку кирасы, она, при наличии готового листового металла, самая лёгкая часть доспеха, затем наплечники, после них наручи, а затем и поножи.

Черчу больше для себя, потому что Кумбасар и его команда вряд ли смогут сделать нечто вразумительное на совершенно нехарактерных для этих мест и времён чертежах.

— Пока зажимайте тот здоровый лист, а я сделаю полноразмерный бумажный макет, — даю распоряжение немёртвым мастерам.

Рисую на куске ткани контур, после чего вырезаю его ножницами. Далее накладываю контур на лист стали и кернером размечаю будущую заготовку.

Вооружаюсь болгаркой и вырезаю заготовку из листа, после чего приступаю к приданию ей формы. Кузнечный молот в руки и поехали.

Мои руки будто всю жизнь занимались чем-то подобным, потому что я с лёгким восторгом наблюдаю за тем, как из невнятной заготовки начинает формироваться выпуклый нагрудник.

Когда с приданием формы было покончено, дрелью высверливаю отверстия для крепежей, а затем приступаю к спинной части.

Работа эта долгая и трудозатратная, но зато приятная. Создавать что-то из бездушного металла…

Закаливать сталь нам нечем, нет современного мне горна, а делать его не хочется, поэтому, пока что, сойдёт и так.

С наплечниками я заморочился: исполнил их из тонкого металла, но усилил гофрированием, исполненным с помощью зубила и молотка. Задумал я их с шарнирами, чтобы не сильно мешали движению рук и получилось сразу отлично.

Кумбасар смотрел на эти процессы с приоткрытым ртом, впрочем, как и остальные ребята из его отряда.

Шли часы, Солнце зашло, вышла Красная луна, но работу я прерывал только на непродолжительные перекуры. Сигарет всё ещё слишком мало, на заправках всё спиздили какие-то поганые мародёры, но в Вакканае, я думаю, мы найдём приличный склад.

Кираса с наплечниками и наручами была готова, но я не стал делать металлические перчатки, ввиду их общей сложности и чрезмерных затрат времени. Если и буду их делать, то только в самом конце.

Выковал высокий горжет, прикрепляемый к нему бувигер, прикрывающий нижнюю половину лица, а затем приступил к изготовлению шлема-мориона. Мы же, мать его, конкистадоры! А у всех уважающих себя конкистадоров должен быть морион!

Решил не заморачиваться, а сделать его с применением электродной сварки. Есть ещё аргонный сварочный аппарат, но во всех найденных баллонах с аргоном нихрена не обнаружилось, поэтому пользоваться этой крутой темой мы не можем — время и холод беспощадны.

Неполноценность нашего технического уровня сильно расстраивает меня, но поделать с этим я ничего не могу. Где я рожу сейчас аргон? Да нигде! Поэтому старые добрые электроды, которые, к тому же, перекрывают все наши нынешние запросы.

Поле мориона сделал длиной в десять сантиметров, чтобы дополнительно увеличитьзащищённость от вертикальных рубящих ударов — эта штука предназначена именно для этого. Морду лица носителя защитит бувигер, а если попадут в щёлку между бувигером и морионом — что ж, значит, не повезло. Зато взамен носитель получает отличный обзор и сравнительно неплохую защиту лица.

Сделал морион с широкими нащёчниками и слегка опущенными полями, после чего взялся за бронированную юбку. Тут мудрствовать не стал и нарезал болгаркой стальных полос, из которых шарнирами соорудил птеруги, предусматривающие закрепление кольчужных элементов.

С поножами сложности было почти столько же, сколько и с наручами, потому что пришлось формировать замкнутую деталь и наваривать внутри временный каркас, чтобы не повело во время основной сварки. Потом выбил каркас зубилами и зашлифовал внутренние поверхности поножей до полного исчезновения следов сварки.

Жаль-жаль-жаль, что нет нормального горна с автоматом поддержания заданной температуры. В таком можно как накаливать заготовки, так и медленно отпускать их. Закалка может существенно повысить прочность изделия, но даже без закалки эта листовая сталь имеет неплохие характеристики, поэтому сойдёт и так. Как достанем нормальный горн, можно будет разобрать эти доспехи и закалить все ответственные детали, а можно и не делать этого, потому что это образец, которому не суждено участвовать в настоящем бою.

На рассвете доспех был полностью готов. Семнадцать часов прерываемой только на перекуры работы — изделие, покрытое чёрной автомобильной краской, покоится на сколоченном специально для него стенде.

— Вот, примерно так, — заключил я, установив шлем на голову деревянного манекена. — Такого качества я от вас не жду, но должно быть что-то наподобие этого доспеха.

— Боюсь, что не смогу повторить такое качество, повелитель, — произнёс Кумбасар.

— Я же говорю, что не надо вам повторять такое качество! — воскликнул я. — Даже хреновый латный доспех будет многократно лучше, чем обоссанная кольчуга! Я даю вам три месяца на отработку технологии производства стандартных лат — тратьте материал, учитесь, но добейтесь быстрого изготовления подобных доспехов. Будь на каждом из ребят такой доспех, вегмы бы вообще не смогли никого убить!

Тут мне пришла в голову мысль, что можно начать делать доспехи типа древнеримской лорики сегментаты, но потом я всё прикинул и понял, что так будет сложнее, а защищённость слегка упадёт. Сложнее, потому что придётся нарезать полосы, сверлить больше отверстий для крепежа — это трата не бесконечного ресурса болгарок и дрелей, а также больше работы по сгибанию этих полос и кузнечной обработке.

И сплошной лист-то будет защищать гораздо лучше, чем набранные полосы — поэтому идея, в наших реалиях, глупая. У древних римлян стоял вопрос оптимизации производства, потому что они, я даже не сомневаюсь, дошли до идеи сплошных стальных панцирей, ведь бронзовые-то у них были, но сочли такую броню слишком нетехнологичной в производстве. Слишком нетехнологично, потому что, как и средневековым кузнецам, древним римлянам пришлось бы плющить лист из заготовки, а это сложно и долго. У нас такой проблемы нет. Оставим это прошлому, в общем…

— Ну так что? — спросил я.

— Будем стараться, повелитель, — неуверенно ответил Кумбасар.

— Это экипировка стратегической важности, поэтому просто стараться недостаточно, — вздохнул я, а затем выработал решение. — Будем улучшаться. Скоро идём в земли людоедов, в бывшую фему Фракию — всем своим отрядом тоже идёшь. Задача будет развивать «Ремесло». Будете много убивать, мужчин, женщин, детей, стариков и даже домашних животных! Чтобы не погибать напрасно, постарайся экипировать своих бойцов в латы — это для вашего же блага.

— Сколько у нас есть времени, повелитель? — спросил наш мастер.

— Выходим через пару-тройку недель, — ответил я. — Хочешь наделать доспехов?

— Хотя бы сколько-нибудь, — произнёс Кумбасар.

— Тогда выделяй мне тут угол с набором инструментов, — приказал я. — Тоже немного поработаю в пользу сирых и убогих…

/29 августа 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Строиться! — скомандовал Аллен Адам, облачённый в латы цвета голубой металлик.

Отряд «Близзард», насчитывающий в своём составе сто двадцать немёртвых, быстро сформировал построение шириной двадцать воинов и глубиной шесть воинов.

Броню командирам отрядов ковал лично я, с применением листовой стали, а также синтетических материалов. Делал их по образу и подобию тех доспехов, что изготовил как образец, а окрашивал в цвета отрядов.

«Активижн» — белый матовый. «Близзард» — голубой металлик. «Кодзима» — чёрно-белый металлик в полоску. «Кумбасар» — красно-золотой металлик в полоску. «Юбисофт» — фиолетовый металлик.

Автомобильной краски у нас до жопы, благодаря нескольким ограбленным СТО в Японии, поэтому все отряды будут иметь свои цвета, чтобы облегчить их опознавание на поле боя. А ещё, это красиво.

Всего у нас теперь девяносто четыре комплекта лат, из которых сорок восемь выковал лично я.

Скорость работы нашей кустарной мастерской очень низка, мы работаем несравнимо медленнее, чем тот же Ворлунд, на Земле специализировавшийся на изготовлении экипировки для реконструкторов, но как только найдём нормальные станки, нежить станет лучше, нежить станет веселей.

В каждом отряде теперь есть свой десяток латников, специально предназначенных для штурма особо мощных укреплений, но кумбасаровские мастера, идущие в поход, облачены в латы поголовно, потому что им предстоит участвовать в самом мясе…

— Мушкет — на грудь! — продолжил Адам. — Отставить! Мушкет — на грудь!

Дисциплина мертвецов всегда повышенная, но ослабленный посмертием «Интеллект» сказывается на скорости и качестве выполнения команд. Ослабляется он не у всех, но некоторые ещё при жизни были туповаты, поэтому не вкладывали очки характеристик в «Мудрость», что имеет негативные последствия уже для меня. С другой стороны, будь они умными, может, не оказались бы, в итоге, в моих холодных руках.

— Мушкет — на ремень! — дал Адам команду. — Повелитель, отряд «Близзард» построен!

— Отлично, — кивнул я. — Кхм-кхм. Джентльмены! Как вы уже знаете, нас ждёт очередной поход в земли людоедов! На этот раз, они будут ждать вторжения, потому что даже не сомневаются, что мы вошли во вкус! И они, мать их гиена, правы, как никогда!

Скорее всего, людоеды думают, что мы либо живые, либо крупное скопление мертвецов с лидером. Последнее более вероятно, потому что я широко применял чёрных скелетов при штурме укреплённых поселений.

Стихийно поднятые мертвецы, если поимели успех на какой-то территории, склонны оставаться там на долгие годы, потому что воспоминания об успехе не дают просто так бросить всё и отправляться дальше. Поэтому особо крупные скопления мертвецов представляют высокую опасность для живых. Ведь появление мертвецов на какой-то территории — это не набег, а полноценная экспансия, опустошающая деревни и небольшие городки.

Но всё это верно только для мертвецов без лидера. Если есть лидер, скажем, какой-нибудь вурдалак, стригой, морой или ещё какая-нибудь тварь из широкой классификации сортов мертвечины, то чуть более организованное скопление мертвецов продолжит свой путь. Будут резать, будут бить, пока не закончатся все штатные единицы.

К счастью для живых, налёты мёртвых случаются очень редко, потому что некроприрода жестока ко всем своим детёнышам и особые мертвецы часто упокаиваются в схватках между собой. Схватки эти обусловлены отчасти агрессией, а отчасти объединительными целями — скопление проигравшего переходит под власть победителя. Удача в ожесточённых поединках без правил очень изменчива, поэтому иногда гибнут оба участника, или победитель калечится, что обязательно ведёт к его коллективному пожиранию бывшими подчинёнными.

— Отправляйтесь вслед за «Активижном», — приказал я Адаму. — Догонять не надо, но двигайтесь по следу.

— Отряд, в походную колонну! — скомандовал Аллен Адам.

— Кумбасар, Кодзима! — воззвал я. — Стройте телеги! Идём следом за «Близзардом».

Пора закончить все дела с людоедами, раз и навсегда.

/5 сентября 2027 года, земли людоедов, окрестности руин Адрианополя/

— Ого, расстроились тут… — отметил я.

Людоеды не сидели на месте и дополнительно укрепили оставшиеся поселения, за счёт уже разорённых нами крепостей. Это им поможет мало, но пусть надеются.

— Мне нравится вон то, — указал я на ближайшее поселение, отличающееся от остальных наличием пятиэтажного донжона посередине. — Сначала осаждаем его. За работу.

Немёртвые воины начали разбирать обоз и строить позиции для нашей примитивной артиллерии.

Пушки, отжатые у Ариамена, здорово упрощают процесс осады, поэтому грешно было бы не использовать их ещё разок.

Моим ребятам без разницы, вести обстрел ночью или днём, но процесс перезарядки орудий небыстрое дело, поэтому лучше начать обстрел пораньше, чтобы не возиться с этим поселением слишком долго.

Котик сбегал в обоз и притащил мне обитое тканью кресло, а также поставил перед ним кофейный столик.

— Принеси ещё пару кресел, будь любезен, — попросил я Бобби Котика.

— Величайший из повелителей, — прибежал немёртвый Бренн с подносом. — Обозники желают тебе бесконечности правления и крепости руки!

Он с поклоном поставил на столик поднос с сухофруктами, орешками и конфетами, после чего отступил на два шага.

— А где… — заговорил я.

— Здесь, повелитель! — вытащил Бренн из-за пазухи три бутылки местного пива.

Пиво, конечно, сильно отличается от того, что делали на Земле, но зато натурпродукт. Если напоремся, когда-нибудь, на пивной завод, обязательно наладим производство адекватного пива в Душанбе. Сейчас мои ребята, специально для меня, переливают местное пиво в стеклянные бутылки из-под японского пива, но всё равно хочется попробовать нормального, настоящего…

— Вот молодец! — похвалил я Бренна. — А пепельница где?

— Сейчас принесу, величайший из владык! — спохватился немёртвый.

Вынимаю обточенную винную пробку из пивной бутылки и начинаю дегустировать пиво. Проблема местного пива в том, что нет какого-либо стандарта и у каждого пивовара оно своё. И вообще, по большому счёту, никакое это не пиво, а эль, почему-то называемый местными пивом.

Пью, закусываю орешками и наблюдаю за тем, как немёртвые устанавливают пушки на позициях. Скоро начнём стрелять по стене слева от ворот, раздолбаем её и заштурмуем ублюдков.

— Вот пепельница, повелитель! — вновь примчался Бренн.

Достаю пачку из кармана, вынимаю из неё сигарету и закуриваю. Откидываюсь на кресло и смотрю на голубые небеса. Всё-таки, красиво в этом мире, почти как на Земле прошлого…

Людоеды на стенах нервничают, бегают туда-сюда и скрипят чем-то деревянным за стеной. Вероятно, хотят заблокировать врата телегами или ставят баррикады. Значит, умрут размявшимся.

Котик принёс ещё два кресла.

— Леви и Адама ко мне, — приказал я.

Алкоголь вообще не оказал какого-либо влияния на мой немёртвый организм, что было очень жаль. Как покончу с людоедами, надо будет сделать себе небольшой отпуск и попробовать нажраться вискаря напополам с водярой — если получу даже слабый эффект, это меня неслабо обнадёжит.

— Звал, повелитель? — прибыл Леви.

— Звал, — кивнул я. — Сейчас дождёмся Адама и поговорим. Садись.

Командир «Близзарда» прибыл спустя пару минут.

— Садись, — указал я ему на свободное кресло.

Вновь закуриваю, после чего прикладываюсь к бутылке.

— Вооружите своих латников булавами, — приказал я. — Вражеских воинов пусть стараются брать живьём — конечности можно ломать без ограничений, но по голове не бить. Это будет новое пополнение для нас.

— Принято, повелитель, — произнёс Леви. — А что с мирными жителями?

— Нет там никаких мирных жителей, — недобро усмехнулся я. — Они сраные людоеды, все они. Людоедских рабов тоже брать в плен, при сопротивлении ломать конечности. Детей в расход, как и слишком преклонных годов стариков — они всё равно не выживут после того, что мы скоро тут натворим.

А если выживут, будет даже хуже, потому что они точно не откажутся от своих методов добычи пропитания. Не понимаю я их, если честно. Ну уже есть у вас плодородная земля! Пашите, сейте, пожинайте! Нет, сука-твою-мать, опять жрать людей!

Как компетентный специалист по людям заявляю: в людях мало пригодного в пищу мяса! Только сорок три процента человеческой массы, если в среднем, приходится на мясо, а остальное — нечто трудноупотребимое или вовсе неупотребимое. У среднестатистического барана или быка около семидесяти процентов убойного выхода, при более высокой, чем у человека, массе, что делает людоедство чем-то, к чему можно прибегнуть из отчаяния, но не из рациональных соображений. Полагаю, у людоедов каннибализм перешёл в разряд самобытных культурных аспектов, граничащих с их ебанутой религией, иначе не объяснить тот идиотизм, коим они до сих пор занимаются.

— Повелитель… — произнёс Адам, указав на стену.

— О-о-о, хотят поговорить, — заулыбался я. — Отлично. Леви, сажай тридцать воинов на коней и дай мне одного коня.

Кони у нас все немёртвые, пугающе спокойные и послушные. Не дуркуют, ибо эмоций у них больше нет, кушать не просят, ибо не нуждаются, не боятся, ибо уже мертвы. Идеальные скакуны.

Через десяток минут мы выехали к стенам города.

— Мертвецы! — крикнул глава едущего нам навстречу отряда переговорщиков. — Зачем вы снова пришли к нам⁈ Мало страданий причинили⁈

Экипирован в пластинчатую броню византийского типа, с набранным из крупных пластин зерцалом на груди, на голове византийский же шлем, причём мне кажется, что я его уже где-то видел. Скорее всего, снаряжение его происходит из потерянных в ходе осады Адрианополя доспехов. Как и мы, тоже мародёрят на руинах мёртвого прошлого…

— Я ещё даже не начинал причинять вам настоящих страданий, твою мать! — ответил я. — Чего вы хотите⁈

— Мы хотим договориться! — ответил тот. — Меня зовут…

— Мне насрать, как тебя зовут, ещё живой! — перебил я его. — У вас не получится договориться со мной, поэтому валите нахрен в свою дыру и ждите — я приду за вашими погаными душами!

— Что мы тебе сделали⁈ — с искренним недоумением вопросил переговорщик.

Всегда умиляло вот такое мироощущение некоторых людей. Творит дичь, нарушает законы, беспределит по-чёрному, а потом, когда приходит возмездие, необязательно от тех, кого он обидел, с по-детски наивным удивлением спрашивает: «Что я тебе сделал⁈»

— Тебя это действительно интересует, людоед⁈ — с усмешкой вопросил я. — Просто смирись с тем, что ты скоро умрёшь, ублюдок! Не трать воздух на бессмысленные слова — скоро тебе будет сильно не хватать его!

Переговорщики развернулись и поехали обратно за стену.

— Как вернёмся, начинайте обстрел, — приказал я командирам отрядов, пока мы ехали обратно. — Раздолбайте стену и, пока они не очухались, начинайте штурм.

По возвращении, снова сажусь в кресло и наблюдаю за активизацией артиллеристов.

У каждого орудия по два больших ящика: один с дозированным порохом в мешочках, а другой с медными ядрами. Чугун слишком дорогое удовольствие, чтобы лить из него ядра, не говоря уже о стали, поэтому применили такое вот эрзац-решение с медью. Бронзу пробовали, особой разницы не заметно, поэтому льём сразу из меди, что гораздо проще, чем морочить себе голову с бронзой. Если найдём залежи свинца, начнём лить ядра из него, хоть это и не очень экологичное решение, загрязнение почвы и всё такое.

— Огонь! — скомандовал Леви.

Зашипел порох, после чего раздались громкие выстрелы и в стену поселения людоедов полетели ядра. Существенного ущерба не видно, но никто и не ждал, что их стены рухнут после первого залпа.

— Надо завести себе женщину, чтобы было, перед кем демонстрировать свою влиятельность и успешность, — пришла мне в голову мысль. — А то уже скучно как-то, без мозготраха…

Эстрид, эх, Эстрид. Жаль, что у нас всё закончилось так печально. Сраная Судьба.

Глава пятнадцатая. Мертвый урод

/6 сентября 2027 года, земли людоедов, окрестности руин Адрианополя/

— Стена пробита, повелитель, — пришёл в мой лабораторный шатёр Котик.

— Хорошо, — кивнул я, возвращая скальпель на поднос.

Группа жителей поселения попыталась сбежать накануне ночью, взяв с собой только то, что можно унести в руках. Эти глупцы не знали, что мертвецам даже лучше охотиться, когда у их жертв ухудшен обзор.

— Подкинули работёнки, конечно… — вздохнул я, посмотрев на свои труды.

Всего было поймано живьём шестьдесят девять людоедов из восьмидесяти одного беглеца, остальных убили в ходе поимки. Небольшая подмога нам не помешает, поэтому я решил, что надо бы поднять пару десятков, а остальных в лагерь для временного содержания.

Обновляю «Мёртвый стазис» на препарируемой покойнице и иду на холм, где размещена моя наблюдательная позиция.

Леви и Адам уже начали движение к завершённому пролому, выдолбленному артиллеристами, а Кумбасар и Кодзима держали свои отряды на подходе, вне зоны действия вражеских луков.

Самые сильные мертвецы «Активижна» и «Близзарда» несли тяжёлые деревянные щиты 2×1 метр, формирующие с фронта почти сплошную стену для защиты от стрел и камней.

Артиллерия долбит по стене справа от врат, специально игнорируя эти самые ворота — это мой приказ, потому что я не сомневаюсь даже, что в воротный проём накидали камней и мусора, чтобы затруднить нам продвижение.

Немёртвые не стреляют из мушкетов, приберегая заряд для врага, стоящего за проломом, и лишь упорно движутся в плотном построении.

Стрелы попадают в мертвецов последующих рядов, но никого ещё не выбили, потому что, чтобы уничтожить мертвеца, необходимо очень хорошо попасть прямо в голову, на которой, вообще-то, шлем. И то, если не заденет мозг, мертвец не будет уничтожен — в этом их главное преимущество перед живыми.

И вот, «Активижн» проник в свежий пролом в стене и сразу же вступил в бой на баррикадах.

Раздался мушкетный залп, а затем до меня донеслись хлопки взрывающихся бомб на чёрном порохе. Закричали раненые людоеды, а «Близзард» был уже очень близко к пролому.

Леви знает, что делает, поэтому я сажусь в кресло и с довольной улыбкой пью сверхкрепкий кофе, поданный Бренном. Шестопалов варит лучше, но брать его в походы я не могу, потому что он занят ответственной работой. Как допилит всё, обязательно разберу его на запчасти, а пока — пусть работает…

— Сраные власовцы… — процедил я с ненавистью.

За стеной наметился какой-то успех, выделенные из отрядов воины начинают вытаскивать покалеченных и пленённых врагов, которых вяжут и укладывают вдоль стены.

Немёртвые пробились к башне и сумели выбить из неё защитников, потому что бой перешёл уже на стену, к вражеским лучникам.

— Кумбасар! Кодзима! Ведите отряды к пролому! — приказал я. — Пришло ваше время!

Сам я остался пить кофе в кресле.

Где-то полчаса ничего не происходило, я устал гонять Бренна за очередными порциями термоядерного кофе, поэтому позвал Карину, задействованную в обозе как лекарь-ассистент.

— Зачем позвал? — спросила она меня.

— Просто так, — пожал я плечами. — Садись, выпей кофе и покури.

Карина взяла пачку сигарет и зажигалку с кофейного столика и решительно закурила.

— Ф-ф-ух… — выдохнула она с наслаждением. — Скажи своему интенданту, чтобы выдавал мне по пачке в день.

— Сигареты — это дефицит, — с грустным лицом покачал я головой. — А дефицит доступен только немёртвой партноменклатуре и особо отличившимся ударникам труда…

— Серьёзно? — Карина подняла на меня недоуменный взгляд.

— Да шучу я! Ха-ха-ха! — рассмеялся я. — Скажу, как вернётся. Выходит, ты просила у Кумбасара, а он не дал?

— Не знаю, как звали тот труп, но я просила, — вздохнула Карина.

— Это немёртвые, а не трупы, — поправил я её. — Труп не сможет свернуть тебе шею, если ему что-то не понравится, а немёртвый сможет. Прояви толику уважения.

— Так ты уже начал чётко разделять сорта мертвецов? — с усмешкой спросила Карина.

— Давно уже, практически с самого начала, — ответил я. — А как сам умер, так тем более. Не знал, кстати, что ты курящая. Не очень похоже на образцовую старосту, лучшую в потоке.

— Лучшей считалась Кира, — не согласилась Карина. — А курить начала на интернатуре, там по-другому никак.

— Эх, жаль, что не доучился, — посетовал я. — Сколько интересного и полезного узнал бы…

— Так было бы хуже для этого мира, — произнесла Карина. — Ты ведь понимаешь, что ты зло?

— Отлично понимаю, — подтвердил я. — Но что поделать? Умереть я не могу — уже умер, как-то остановить происходящее тоже не в моих силах — этого уже не остановить. Остаётся только делать хоть что-то, стараясь придерживаться здравого смысла.

— Сказал лич, воины которого штурмуют сейчас город, — Карина в четыре затяжки подряд добила сигарету и достала новую.

— Штурмуют город людоедов, — уточнил я. — Ты вообще видела здесь хорошие государства? Куда ни посмотри, везде мудаки или маньяки. Даже Алексей Комнин, с которым я некоторое время работал, тоже, если подумать, тот ещё мудак. Не говоря об Ариамене или вот этих…

— Но это люди! — попробовала парировать Карина.

— Мудаки или маньяки, — стоял я на своём. — Кто тебя ослепил? Не мертвец, не сверхъестественное чудовище — живой человек. Кто вернул тебе зрение? Миллиардер, филантроп, лич и просто отличный парень!

— Ты тоже повёл себя со мной, как мудак, — недобро усмехнулась Карина.

— Я дал тебе выбор, — произнёс я. — Остаться слепой или работать на меня. Не я тебя ослепил, поэтому не я поставил тебя перед этим выбором — исток твоей беды не во мне, но в сатрапе Ариамене. Я лишь пожал плоды чьего-то мудачества. Так этот мир и работает, ха-ха…

Карина посмотрела мне в глаза очень острым взглядом, с солидной примесью гнева и обиды.

— Ты собираешься делать что-то с Ариаменом? — спросила она, справившись с негодованием.

— Торговать, — пожал я плечами. — Мы заключили очень выгодный для меня пакт о взаимном ненападении, который не будет нарушен ни мной, ни Ариаменом. Так что ничего, кроме торговли. Помогать тебе сводить с ним счёты я не буду, но и мешать не стану. Правда, где бы тебе найти столько свободного времени? Ха-ха-ха…

В городе вновь прогремел слитный мушкетный залп, после чего мертвецы замогильно заревели и, как я понимаю, бросились в штыковую атаку.

— Не жаль тебе людей, да? — спросила Карина.

— Жаль, — произнёс я, с философским видом посмотрев на стены города, — поэтому я здесь.

— А-а-а, я поняла! — усмехнулась бывшая староста. — Убивая этих людей, ты спасаешь тысячи жизней в будущем?

— Ну, ведь так и есть, если подумать! — ответил я. — Когда мы были здесь в прошлый раз, вынесли наглухо несколько поселений, в которых обнаружили рынок, где торговали человечиной и живыми людьми, откормленными на убой — это я сейчас без шуток, они действительно тут этим занимаются. Когда их называют людоедами, то имеют в виду прямой смысл этого слова, а не какую-то метафору несправедливых социальных взаимоотношений и всё в таком духе. Так что я сейчас, буквально, спасаю тысячи, а может и десятки тысяч жизней. Спасаю людей, которых никогда не увижу, а если и увижу, то не узнаю, от участи стать забойным скотом.

На самом деле, мне нужен путь на восток, который лежит, как раз, через бывшую фему Фракию. Параллельно с этим, я ублажаю остатки своей человечности такими душеспасительными мыслишками о перспективе спасения многих людей. На самом деле, на людей мне уже почти что насрать, поэтому больше греет мысль о сохранении неопределённого количества ценного для лича ресурса от нерациональной и необратимой растраты.

— Выходит, ты у нас хороший лич? — криво усмехнулась Карина.

— Я себя таким никогда не позиционировал, — равнодушно пожал я плечами. — Общественное мнение и репутация, на данном этапе, для меня не значат ничего, но вот в будущем… Впрочем, ты сама всё увидишь и во всём поучаствуешь.

Судя по её лицу, она не особо рада перспективе участия в моих грандиозных планах.

— На Земле всё очень плохо? — решила сменить тему Карина.

— Адская холодина, — ответил я. — Снег кругом и агрессивные твари, мешающие нашему честному мародёрству. Живым там делать нечего.

— Я думала, что там мертвецы, почти как здесь… — потрясённо произнесла бывшая староста.

— Ну, видимо, произошло что-то ещё, — усмехнулся я. — Но меня не особо парит, что там произошло, потому что повлиять на климат я не могу. Пока что. В данный момент, меня интересуют металлы и энергетика — что я сюда и тащу.

— Не будь ты личем, я бы подумала, что твои действия на благо этого мира, — вздохнула Карина. — Но ты всё обратишь во зло, такой ты по своей сути.

— Милочка, а кто ещё, на твоей памяти, обратил дары Земли на благо хоть кому-то? — с усмешкой спросил я. — Стратиг Алексей Комнин? Увы, но его интересовали только деньги и оружие. Сатрап Ариамен? Тоже что-то нет, потому что он заинтересован в… деньгах и оружии. Кто ещё? Земляне, прибывшие сюда по допущению Кирича? Тоже нет! Устроили, блядь, курортный отдых, а окружающие как жили херово, так и продолжили!

Теперь пусть похуярят на полях и в шахтах, суки…

— Ты вообще ничего не питаешь к своим соотечественникам? — спросила Карина.

— Ненависть, наверное, — ответил я.

— За что? — недоуменно спросила бывшая староста.

— За проёбанный потенциал, — усмехнулся я. — И за то, что держали меня в коме, сукины дети.

— Ты себя не контролировал и убивал людей, — выдала она контраргумент. — Какой у них был выбор?

— Это не отменяет того, что из меня выкачивали кровь и стреляли всякий раз, как я прихожу в себя, — посмотрел я ей прямо в глаза. — С чего это меня должны хоть как-то колыхать их резоны?

— Инфантильно, — хмыкнула Карина.

— Обязательно проконсультируюсь со своими тарологом и нумерлогом на эту тему, — усмехнулся я. — Ты вот обижаешься на Ариамена за то, что он тебя ослепил?

— Обида? Нет, — ответила Карина.

— Не пизди мне, пожалуйста, — попросил я её. — Я же устанавливаю с тобой доверительные отношения, а пиздёж рушит их, если говорить поэтически, как селевый поток.

— Да, обижаюсь, — вздохнула она.

— В-о-о-от, — поднял я указательный палец правой руки к облачным небесам. — А у него ведь было дохрена резонов поступить именно так. Ты повела себя как шлюха, трахнулась с каким-то мутным типом, будто до этого не выиграла джекпот в самой важной лотерее в жизни. Если бы он не сделал ничего, это был бы сильный удар по его репутации. Тебе повезло, что он не приказал тебя обезглавить или… что они там ещё делают? А! Или забить камнями! Или сварить в бронзовом быке! Я, окажись на его месте, выбрал бы последнее, чтобы ты ещё и погудела перед смертью! Ха-ха-ха!

— Я не шлюха, — твёрдо произнесла Карина.

— Сказала женщина, которая предлагала ходячему трупу трахнуть её в обмен на исцеление слепоты, — покивал я. — Смотри правде в глаза, теперь ты это можешь.

— Ну ты и урод, — процедила Карина.

— Мёртвый урод, — усмехнувшись, поправил я её. — А вообще, мой таролог-энерголог как-то говорил мне, что целостная личность — это та, которая признаёт свои ошибки и принимает себя такой, какая она есть.

— У тебя не могло быть своего таролога-энерголога, — ответила на это бывшая староста. — Насколько я помню, ты был тем ещё нищебродом.

— Тарологи-энергологи реально были? — удивлённо спросил я. — Просто я эту херню прямо только что придумал.

— Были, — подтвердила Карина.

— Охренеть, — вздохнул я. — А насчёт моего нищебродства… Зато посмотри, как богат я сейчас!

Моему нынешнему состоянию может позавидовать любой обитатель этого мира…

— У тебя же ещё девушка была? — спросила Карина. — Скажи мне: в чём твой секрет? Как ты сумел уломать девушку, являясь нищебродом?

— Ты о Дарье? — я достал сигарету и слегка помял её. — Полагаю, всё дело в моём большом члене…

Карина уставилась на меня с недоумением.

— Шучу, дело вовсе не в моём большом члене, — заулыбался я и закурил. — Наверное, ей был нужен кто-то, чтобы заполнить пустоту в графе «Отношения». И вообще, я в скорой вкалывал, как раз в тот период, так что деньжата у меня водились.

— Ну, тогда всё понятно, — покивала Карина. — А здесь что?

На фоне, в очередной раз, громыхнул мушкетный залп и раздался гул от яростного рёва немёртвых воинов. Берут город, сученьки мои…

— А здесь у меня была одна женщина, но она решила уйти, когда дела мои начали уверенно катиться в пизду… — вздохнул я. — Теперь хожу один-одинёшенек, бедный-бедный кроха-лич…

— Хочешь, чтобы пожалела? — спросила Карина.

— Что-то не очень, — вздохнул я. — Лич — это звучит гордо! Лич! Надо уважать лича! Не жалеть! Не унижать жалостью! Уважать надо! Выпьем за лича, Карина! Бренн, тащи бутылку бурбона!

— Это же из Горького, да? — уточнила моя ассистентка.

— О-о-о, а ты, я смотрю, эрудированная! — восхищённо воскликнул я. — Моя любимая пьеса — «На дне». Я бы сказал, определяющая мою жизнь!

— В Питере на постановку ходила, — ответила на это Карина.

Бренн примчался с бутылкой бурбона «RogueGoose» и двумя стаканами.

— Хотел в более спокойной обстановке нажраться, но взятие города — чем не повод? — спросил я, разливая напиток по стаканам. — Бренн, тащи закуску для дамы, а также ещё три бутылки.

Немёртвый умчался в сторону обозов, а я понюхал алкоголь. Не знаю, что люди в нём находят. Запах неприятный, отдаёт сивухой или чем-то вроде того. Японцы, видимо, тоже не особо любили этот вискарь, потому что в японском магазинчике было всего восемь бутылок — будь спрос, сделали бы складские запасы.

— Ну, за твоё здоровье и моё нездоровье! — поднял я стакан.

Залпом выпиваю и прислушиваюсь к ощущениям. Ни-хре-на. Значит, надо дополнить.

Карина цедила свою порцию и пристально смотрела на то, как я вливаю в себя стакан за стаканом.

— Хочешь нажраться? — поинтересовалась она.

— Пытаюсь, — ответил я, допивая остаток бутылки с горла.

— Тогда пей с трубочки, — посоветовала она мне.

— Эх, ещё бы трубочку где-то достать… — вздохнул я.

— У меня есть, повелитель! — подошёл Бренн.

— Эх, что бы я без тебя делал? — усмехнулся я. — Давай сюда.

Вставляю коктейльную трубочку в начатую бутылку и с задумчивым видом пью. Так чуть острее чувствуется алкоголь, а это хороший знак.

— С этой будет полторы бутылки, — сказала мне слегка захмелевшая Карина. — Не многовато?

— Есть риск, что это вообще напрасный перевод продукта, — вздохнул я. — Но надо проверить.

Покрутил головой по сторонам, но знакомых по живой юности спецэффектов не замечено.

— Эх… — вздохнул я с сожалением и достал из пачки сигарету.

И вот, где-то на второй-третьей затяжке, меня слегка заштормило. Сразу стало приятно так, ощущение пиздеца, который происходит будто не со мной, ушло на задний фон и я краями ушей начал слышать ту самую мелодию, которая звучала в Солнечном городе, где сейчас находятся мои родители.

— Ох, как же всё это… — с улыбкой смотрел я на ярко пылающее поселение.

Немёртвые выводили из пролома пленённых горожан и воинов, а также выносили какие-то сундучки и ящички.

— С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила Карина.

— Да-а-а, я в порядке… — отвечаю ей и встаю из кресла.

Координация движений не нарушена, но в голове шумит так, будто вот-вот должно начать шатать.

— Похоже, надо прилечь, — произнёс я и пошёл к своему шатру.

Тут меня посещает отличная мысль, что надо найти в родном мире автодом, чтобы не только ночевать, но и путешествовать с комфортом, а не в седле или на своих двоих. За рулём сидеть не охота да и бензина нормального практически нет, поэтому надо найти что-то в виде прицепа, чтобы можно было оснастить конной тягой. А можно достать ещё пару таких прицепов и оборудовать их как передвижную лабораторию и прозекторскую, чтобы не ковыряться в трупах в походных условиях.

По ходу движения к шатру, шум в голове усиливается, а музыка утихает. Нездоровая херня всё это, зря я начал эксперименты…

Ложусь на кровать и прикрываю глаза. Секунды спустя я отключаюсь.

/неопределённое время спустя, земли людоедов, окрестности руин Адрианополя/

—… взят без потерь, всё ценное вынесли, а жилища и здания подожгли, повелитель, — продолжал Леви доклад.

— А-а-а, понятно, — окончательно пришёл я в себя.

Мы стоим у какого-то другого горящего города, сейчас, судя по всему, утро или день, а не вечер. Ещё я в домашнем — на поясе ни ножен, ни кобуры.

— Пленных заковали в цепи, и мы готовы к выдвижению, — после недоуменной паузы, продолжил Леви. — Всё в порядке?

— Да, отлично! — ответил я ему. — Сколько всего у нас пленных?

— Это к Кумбасару вопрос, повелитель, — покачал головой Леви.

— Где Кумбасар? — спросил я.

— В Душанбе, повелитель, как вы и приказали, — ответил слегка недоумевающий немёртвый.

— А, да-да, точно, — стал я вспоминать.

Все поселения людоедов захвачены и сожжены. Враги пытались оказывать сопротивление, даже проявляли чудеса героизма, ведь сражались за себя и своих близких, но у нас мушкеты и отсутствие страха смерти. Пороха мало, правда, но кое-какой запас есть, а ещё есть перспектива достать некоторые ингредиенты в родном мире.

Раб… пленных что-то около шести с половиной тысяч — Кумбасар докладывал мне. Но четыре тысячи из них являются несовершеннолетними и я, почему-то, не приказал их казнить. Находясь под аффектом, я обычно склонен находить рациональные решения, зачастую расходящиеся с моралью и этикой, но в этот раз что-то пошло не так. Но что?

Память услужливо подкинула мою идею провести эксперименты по пропаганде и работе с массовым сознанием на самых сложных образцах. Детишки будут подвергнуты перевоспитанию, обучены, с целью повышения «Мудрости» и получения полезных специальностей, а затем принудительно обращены в немёртвых. В прошлый наш визит это не имело особого смысла, потому что с едой у нас была напряжёнка и лишние рты я прокормить не мог, а сейчас могу, во многом опираясь на запасы провизии из родного мира.

— Тогда давайте собираться и идти обратно в Душанбе, — решил я. — Как я понимаю, часть людоедов смылась?

— Да, повелитель, — кивнул Леви. — Мы можем выделить пару сотен воинов, чтобы найти их.

— Не нужно, — махнул я рукой. — Мы и так получили достаточно людского материала. Пора домой.

/Королевство франков, г. Орлеан, монастырь ордена Тернового венца/

— Его Величество Людовик VI, помазанный Богом король всех франков, шлёт вам, слуги Господни, свой привет и желает вам дальнейшего процветания! — сообщил майордом Оттон.

Как понял Иван, это кто-то вроде самого главного распорядителя королевского двора, но Елизавета рассказывала, что у франков их родного мира это была очень большая шишка, фактически управляющая королевством — так было при Меровингах. Как дело обстоит здесь — Иван не знал, но если бы майордом был настолько значимой фигурой, король бы не гонял его как ходячий Ватсап, чтобы пообщаться с Орденом Тернового венца.

— Мы желаем Его Величеству непрерывной вечности правления и дальнейших успехов дальновидного лидера и освободителя добрых христиан, — ответил Иван, сидящий на командорском троне.

Трон изготовили королевские мастера, после королевского указа, требующего, чтобы братья священного ордена перестали играть в демонстративную скромность и обеспечили исполнение полагающихся им придворных стандартов. Каким-то образом, Людовик VI высчитал феодальный ранг рыцаря-командора и определил его равным графу, а епископ Паисий установил, исходя из решения короля, что рыцарь-командор приравнен к аббату.

Свой монастырь у Ивана есть, хоть он и просил всего лишь опорную базу для подготовки войск, поэтому их участок земли теперь одновременно графство и аббатство, именуемое командорством Ордена Тернового венца. И к Ивану теперь можно обращаться «патер», потому что его возвели в сан. И никого не волнует, что он даже «Отче наш» наизусть не знает.

— Его Величество желает узнать о ваших дальнейших планах, — продолжил майордом. — Славная победа над нечестивыми ругами порадовала нашего благочестивого владыку и он рассчитывает, что одним этим дело не кончится.

— Я рад, что Его Величество денно и нощно пребывает в заботе о судьбах добрых христиан — нам всем повезло, что Бог послал нам столь благочестивого правителя, — подчёркнуто вежливо начал Иван. — И я сей же час подробно расскажу тебе, майордом Оттон, о наших дальнейших планах.

Людовик VI, естественно, очень рад, что практически бесплатно на долгие десятилетия покончил с ругской угрозой. Их армия разбита, укреплённые города пали, варварский король сожжён на костре, как якшающийся с нечестивыми силами культист, а затем на их территорию вошли войска франков и начали тотальное истребление язычников. Король франков был слегка недоволен тем, что братья Ордена не занялись этим самостоятельно, но его недовольство было удовлетворено трофеями, доставшимися ему в ходе этого геноцида.

«Геноцид в этом мире не считается чем-то плохим», — в очередной раз напомнил себе Иван. — «Особенно, когда мотивирован религией».

— Я внимательно выслушаю вас и дословно передам ваши слова Его Величеству, — с готовностью кивнул майордом.

Видимо, у франков это в крови — склонность разводить переусложнённый этикет. Иван вынужден говорить на франкском, причём на его «высокой» версии, то есть на салическом франкском, который пришлось учить, а майордом владел им с детства, как и вся франкская знать. Вхождение майордома в тронный зал тоже было тем ещё мероприятием, будто входит не главный управляющий королевского двора, а целый император Китайской империи…

— Следующим нашим шагом мы видим поход в Серые земли, с целью уничтожения независимых городов, своим существованием подпитывающих обитающих там тварей, а также, как мы слышали, якшающихся с нечистыми силами, — заговорил Иван, собравшись с мыслями. — С купцами пришли сведения, что в одном из тех городов, Таеране, к власти пришёл настоящий некромант, активно убивающий людей и превращающий их в восставших мертвецов.

Судя по лицу майордома, Иван начал говорить что-то не то.

— Это, безусловно, против Христа и дела Божьего, но… — после недолгой паузы заговорил Оттон, —… не следует ли сперва решить проблемы более близкие? Серые земли далеко отсюда, добраться до них будет непросто.

— Некромант становится сильнее день ото дня, — покачал головой Иван. — Каждый час нашего промедления ему на руку — мы уже опаздываем.

— Тебе следует поговорить лично с Его Величеством, — испытал недостаток контраргументов майордом. — Я не знаю всех обстоятельств, но считаю, что есть более серьёзные угрозы в обозримых землях.

— Если Его Величество готов принять меня, то я готов отправиться к нему сию же минуту, — заявил Иван.

Нужно было обсудить вопрос поставок новых добровольцев в Орден, а также возможность выделения пары-тройки рот из действующей армии в пользу командорства, потому что предыдущий поход нанёс им ощутимые потери, которые нужно поскорее возместить.

— Так идём же, — заулыбался майордом. — Его Величество уже готов принять тебя!

Глава шестнадцатая. Страна высокой культуры быта

/29 сентября 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Ты — кто таков и чем занимался? — ткнул я в грудь очередного кандидата.

— Альвгот, дружинник, — представился тот.

— Хороший дружинник или так, топором помахать? — уточнил я. — Отвечай правдиво, от этого зависит твоя дальнейшая судьба.

— Служил в дружине херцога во время похода на юг, — ответил тот. — Бился против тебя в день побоища.

«Побоище» — так они называют тот день, когда стратиг Комнин расстрелял людоедов из Максимки. Потом он заплатил за это страшную цену, потому что Дар не приемлет тут такого, но людоеды об этом уже не узнали.

— В ремёслах что-нибудь смыслишь? — продолжил я опрос.

— Только в войне, — покачал тот головой.

— Покажи табулу, — потребовал я продемонстрировать характеристики.

Все присутствующие уже знают, что будет, если не слушать дядю, поэтому Альвгот показал мне свою статистику. Не соврал, в «Ремесле» у него три уровня, а это полное дерьмо. Зато «Ближний бой» аж триста десять уровней. Хороший воин.

— Этого в команду «А», — приказал я немёртвому Миллеру.

Пленного повели к большой деревянной клетке с табличкой «А».

Фильтрация будущих мертвецов — это тягомотное, но нужное дело. Так я заранее узнаю, на кого не стоит тратить время по причине тупизны или отсутствия навыков, поэтому считаю фильтрацию важнейшим из этапов.

Касательно же образцового послушания пленных — в десятке метров от меня на х-образном кресте распят самый непослушный. Кодзима мелкой сеткой исполосовал его канцелярским ножом, после чего его поливали круто посоленной и щедро поперчённой водой. Он орал очень громко и очень долго, поэтому его услышали все пленные в нашем милом лагере.

— Следующего ко мне! — приказал я.

Привели седого мужика, на вид где-то пятидесятилетнего возраста. Сразу видно, что воин, потому что руки выдают и на физиономии три очень старых шрама — такие случайно не получишь.

— Имя и чем занимался, — потребовал я.

— Эбербрехт, воитель, — ответил тот хорошо поставленным властным голосом.

— Что, всю свою жизнь командовал войском? — поинтересовался я.

— Было такое, — ответил тот.

— Покажи табулу, — велел я ему.

И, действительно, «Тактика» у него на четырнадцатом уровне, что очень даже хорошо, «Ближний бой» на четырёхсотом уровне, а ещё есть «Ремесло» на сорок пятом уровне.

— Этого тоже в команду «А», — велел я конвоирам. — Следующий!

Так я и отрабатывал всю эту толпу живых. Похоже, это займёт несколько недель, а поднятие из них немёртвых вообще затянется на месяцы.

— Как звать и чем занимался? — спросил я у очередного будущего немёртвого.

— Квинт, землепашец, — ответил тот.

— Ромей, что ли? — удивился я.

— Ромей, — кивнул тот. — Я тут случайно…

— Да-да, конечно, — покивал я. — Все тут случайно. Даже я. Показывай табулу.

Квинт, как я вижу, не хотел «светить» свои характеристики, что меня заинтересовало.

— Хочешь, чтобы мы тебя посолили? — спросил я у него. — Крест сколотить — это дело пары минут.

— Нет-нет, вот, смотри! — запаниковал тот.

— О-о-о, это интересненько! — воскликнул я. — Ты что, совсем ебанутый или просто так хорошо влился в коллектив?

У этого индивида графа «Особенность» была не пуста, как у большинства остальных, а содержала черту «Сердцеед». Чтобы получить эту черту, нужно было, как я понял, съесть около двух сотен свежих сердец в сыром виде. Взамен даруется некий скрытый бонус и скрытый штраф. Надо быть ебобо на голову, чтобы подписаться на такое. Даже встреченные людоеды не имеют такой особенности, за исключением пары-тройки дегенератов из жрецов, а тут ромей…

Остальные характеристики и навыки не впечатляли, потому что этот тип действительно был землепашцем, со средненькой «Мудростью» и посредственным навыком «Ближний бой».

— В команду «С» этого долбоёба, — приказал я конвоирам.

Команда «А» — это у нас воины, которые скоро станут пополнением для действующих отрядов, а также костяком уже анонсированного мною отряда «Ред Шторм» и, пока что не анонсированного, «Максиса».

Отряд «Ред Шторм» получит где-то пятьсот немёртвых из самых лучших воинов и будет заниматься тем же, чем и уже действующие отряды, а отряд «Максис», в котором я планирую содержать, примерно, две тысячи немёртвых, будет заниматься исключительно строительством фортификаций, зданий и дорог. Пора кончать со строительно-производственной направленностью «Кумбасара» и «Кодзимы», сфокусировавшись на создании специализированных отрядов.

Команда «B» — это у нас будущие строители и ремесленники, обладающие высокими уровнями полезных навыков. Таких среди людоедов тоже много, потому что общество, даже раннесредневековое, всегда будет иметь запрос на производственных специалистов. Разве что в Палеолит такого запроса не было, потому что каждый умел делать всё, что ему надо для жизни, но это и не общество, если строго определять рамки, а никак не связанные между собой человеческие стаи.

Команда «C» — это землепашцы, животноводы и прочие сельхозработники, которые будут денно и нощно обрабатывать землю, ухаживать за скотом и производить для нашего нездорового сообщества простой продукт, коим мы будем кормить новых пленных и торговать с северными странами. Ну и я люблю есть свежий хлеб, вызывающий у меня ностальгию по раннему детству.

В принципе, этими тремя командами моя фильтрация и ограничивается, а не таких как все среди людоедов практически не встречается, потому что всех жрецов и прочих бесполезных идиотов я уже давно определил на разбор.

— Имя и род деятельности, — произнёс я стандартную фразу где-то на двухсотом опрашиваемом индивиде.

— Анатолий, свадебный фотограф, — ответил очередной кандидат.

— Да ну, нахуй⁈ — воскликнул я. — А как ты оказался среди людоедов⁈

Земляне рассосались по этому миру как тараканы после включения света на общажной кухне, поэтому где их только, сука, не встретишь…

— В плен попал, — ответил тот на голубом глазу.

— Мне кажется, что ты мне пиздишь, — заявил я. — Выкладывай, свадебный фотограф, как так получилось, что людоеды держали тебя за своего?

— Да клянусь тебе, в плен попал! — ответил Анатолий.

— Подробнее, — потребовал я. — Как попал, с кем попал, почему выжил, не сотрудничал ли с врагом — всё рассказывай.

— Сначала я попал в плен к персам, ну, когда Стоянку разорили, — начал Анатолий. — Но там мне было совсем кисло, не могу в неволе, поэтому сбежал и подался на север.

Бегунов от Ариамена, так-то, прилично, потому что они разом получили целую кучу рабов, часть которых банально раздали дехканам, чтобы те их кормили и эксплуатировали.

— Так, — кивнул я. — Пока складно.

— Потом добрался до Никомедии, где меня поймала городская стража и отправила на допрос к тамошнему бигбоссу, — продолжил Анатолий. — Ну, тот уже имел парочку иудушек из нашего брата, поэтому новые ему были не нужны — ещё, сука, прислал этого Евгения Петровича, чтобы тот опросил меня… Как поняли, что я ничего не умею, посадили на караван в земли людоедов. И тут меня продали.

— И как же тебя не сожрали? — поинтересовался я.

— Да понравился одной знатной бабе… — вздохнул землянин. — Мать местного вождя, Алариха, поэтому зажиточной оказалась, вот и купила понравившуюся вещь на рынке. А я наслышан о том, как тут местные к живому товару относятся, поэтому начал кривляться, много говорить и много умничать…

— Жарить её начал, да? — усмехнулся я.

— А как иначе-то? — спросил Анатолий. — Хоть и старовата, на мой вкус, но баба в соку, так что я…

— Человечину жрал? — перебил я его.

— Нет! — быстро ответил он.

Слишком быстро.

— Пиздёж зафиксирован, — констатировал я. — Эх, такую красивую историю рассказываешь, а как плохо заканчиваешь…

— Ел, — признался Анатолий. — Но тут иначе было не выжить! Сам бы оказался в таком положении, как бы поступил⁈

— Да мне насрать на то, ел ты человечину или нет, я тут похуже вещички вытворяю, — усмехнулся я. — Только лжецов до сих пор терпеть не могу. Откуда сам будешь?

— С Артёма, — ответил тот. — С Тигровой — слышал о такой?

— Слышал, — кивнул я. — Даже бывал там разок, на авторазборе. Ладно, у меня для тебя есть только один вариант, как быть. Сначала показываешь мне статистику, после чего определяем тебя в крестьяне — будешь землю пахать, сеять и жать, продавая продукт за деньги. Мы тут поселения ставим, естественно, с крепостными стенами и боевым охранением, но нужны рабочие руки, чтобы работать на полях. Меня твоя судьба волновать не будет, поэтому живи себе — может, новую бабу заведёшь? Неплохое предложение, как думаешь?

— Это отличное предложение! — заулыбался Анатолий. — А бабу можно ту же?

— А что, она как-то выжила? — поинтересовался я.

— Вон в той клетке, — указал Анатолий.

Лицо белокурой женщины исказилось в ужасе. Наверное, думает, что Толян её сейчас сдаёт с потрохами и жить ей осталось недолго.

— М-хм… — произнёс я задумчиво. — Людей жрать, как я понял, вы перестали прямо с сегодняшнего дня, да?

— Меня заставляли, — напомнил землянин.

— Да-да, слышал, — вздохнул я. — Узнаю я или кто-то из моих людей, что вы опять за своё, станете моей неживой собственностью. Понял?

— Понял-понял, — закивал Анатолий. — Так я Алприку могу с собой взять?

— Да бери, — махнул я рукой. — Кумбасар, вытащи из клетки ту бабу, на которую укажет этот джентльмен — определить их двоих в какую-нибудь приличную квартиру и под наблюдение, чтобы не сбежали.

— Сделаю, повелитель, — ответил Карим Кумбасар. — Иди за мной, чужак.

Местные называют чужаками всех землян. Немёртвые, попавшие в этот мир «сверху», тоже называют всех их так же. Всех, кроме меня. Я-то свой, рубаха-парень, закадычный друг всех мёртвых, можно сказать!

— Следующий! — позвал я конвоиров. — Побыстрее! Их ещё тьма!

Конечно, считать и оценивать своё новое пополнение приятно, но их реально очень много. А их ещё кормить два раза в день, дерьмо за ними убирать, пиздить тех, кто учиняет междусобойчики или пытается нападать на стражу…

С мёртвыми работать гораздо легче.

/16 октября 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Передай-ка, — протянул я руку.

— Держи, — передала мне Карина печень.

— Ого… — рассмотрел я орган. — Действительно, цирроз. Где он только успел? На гепатит не похоже, картина не та…

— Скорее всего, гепатит В или С, — пожала плечами ассистентка. — На алкаша не похож, но организм конченый.

— Да, конченый, — согласился я. — С таким циррозищем было бы удивительно, будь иначе. Эх, его даже на органы не разобрать, беспонтовый совсем. Промашечка вышла, мда. Ханс, Рудольф! Уносите это в бойню!

Мои верные носильщики утащили тело и понесли его на окончательный разбор. По такому претенциозному названию можно подумать, что мы вдруг начали жрать людей, но нет, это лишь место, где непригодный материал измельчают и готовят к селитрянице. Селитра нам всё ещё нужна, поэтому мы и заполняем селитряницы всем, что можно достать. Ссанину и дерьмо туда бросаем, измельчённые человеческие субпродукты, хирургические отходы, трупы животных и людей — всё, что по итогу может дать селитру. Аморально так поступать с телами людей, но экономика диктует. Не будет селитры — мы почти ничем не будем отличаться от местных армий.

Тот же Ариамен точно знает, как получать селитру и у него, сто к одному, уже полно селитряниц, а это значит, что мы отстаём. Вот кончится он ненароком и следующий сатрап обязательно пойдёт на нас войной. Оборону нужно крепить…

— Винтик и Шпунтик! Несите следующего! — приказал я.

Бесконечный конвейер уже два раза отправил Карину в обморок, потому что такое количество препарированных трупов в день — это слишком даже для такого прожжённого врача, как она. Это тяжёлая работа, не только морально, но и физически, поэтому она быстро устаёт и ей требуются перерывы.

Мне нужно больше компетентных специалистов, но новые медики что-то по пути всё никак не встречаются, сукины дети…

Винтик и Шпунтик показали себя посредственно, их надо учить всему с нуля, а у меня нет на это времени, потому что некоторые пленные отлетают в Асгард будто бы сами по себе, несмотря на приемлемый уровень снабжения. Убивают друг друга, суки, а кто-то умирает просто в силу естественных причин, поэтому нужно торопиться, но у меня нехватка квалифицированных рабочих рук.

— О-о-о, это же сам Эбербрехт! — обрадовался я, увидев следующего покойника. — Ах, да, я же его позавчера приготовил…

Мы с Кариной начали отрабатывать новый режим препарации трупов: два дня исполняем первый этап, а затем ещё два дня второй этап, после чего один день третий этап — так Карина меньше устаёт, потому что работаем вместе, и работает чуть продуктивнее, чем при предыдущем режиме. Может показаться, что так медленнее, но, ввиду того, что она меньше устаёт, в отдалённой перспективе выходит, что быстрее.

Прямо сейчас мне не хватает ещё человека четыре, чтобы на каждом этапе препарации было по два спеца — тогда бы получился полноценный конвейер по бесперебойному производству боевых единиц. А у нас, пока что, вынужденно действует правило двух…

— Во славу Плети… — произнёс я после серии движений пальцами и посмотрел на школьную доску со списком имён. — Эрик Армстронг!

Мертвец восстаёт, а я сразу смотрю в его характеристики.

Отличный зам для Дуга Литтлджонса, уже принявшего звание командира отряда «Ред Шторм». Будет тактические советы давать и планировать локальные боевые действия, когда придёт время отправки моих бравых ребят на исследование ледяных пустошей или экспансию на соседние страны…

Если покажет себя хорошо, назначу новым командиром «Ред Шторма», а пока пусть в замах походит.

— Карина, будь добра, зачеркни имя, — попросил я. — А ты лежи и не шевелись до особого распоряжения.

Моя главная ассистентка взяла мел и перечеркнула имя Эрика Армстронга. Чтобы составить список, мне пришлось, впервые в жизни, включить игру, чтобы войти в пункт главного меню «Об авторах» — никогда такого специально не делал, а тут вдруг понадобилось. А вообще, есть такие игроки, которые специально заходят туда, чтобы посмотреть, кто же делал эту игру?

— Да, вождь, — ответил тот.

— Вождь? — переспросил я с усмешкой. — Ха-ха! Я Чингачкук Гроссе Шланге! Винтик, Шпунтик — доставьте этого бледнолицего в госпиталь! Я вам всё сказал! Хау!

Нового воина отнесли в госпиталь, где уже отлёживает себе спины шесть с лишним десятков таких же, как он, в том числе и бывший Альвгот, ныне известный всем как Том Клэнси. Красный шторм поднимается! У-у-у…

Работа кипит и спорится! С каждым поднятым мертвецом, могущество моей державушки становится всё больше и больше, а я начинаю планировать всё грандиознее и грандиознее! Даже замахнулся в своих планах на постоянный контингент в Японии, чтобы кошмарили вегмов 24/7!

Нет, пока что, это рановато, поэтому надо планировать более приземлённо. Например, нужно всерьёз обдумать разветвлённую сеть фортов, охватывающую все мои территории. Чтобы отряды немёртвых регулярно прочёсывали местность с тщательной зачисткой всех встреченных диких мертвецов, а также мародёров и разбойников.

Вот удивительное, мать его, дело, кстати! По причине того, что все в окрестностях знают, что тут поселился всамделишный лич, никто не хочет присылать сюда войска, чтобы не спровоцировать меня, нидайбох, поэтому окраины моих земель облюбовали разбойники, прекрасно знающие об этом щекотливом обстоятельстве. На меня они не лезут, ибо страшно, но охотно нападают на идущие ко мне караваны, поэтому я официально объявил им войну.

Летучие отряды немёртвых ищут ублюдков в самых глухих дырах, но результативность низка, потому что разбойники предвидели, что мне не понравится такое соседство и тщательно зачищают следы. Зато мы нашли логово недобитых оборотней, где обитало четырнадцать особей, чьи органы теперь находятся внутри наших самых выдающихся новичков, таких как, например, Эрик Армстронг.

С организацией системы укреплённых фортов эффективность поиска и уничтожения разбойников повысится и мы ещё поборемся за почётное звание страны высокой культуры быта!

/Серые земли, город-государство Таеран/

— И что это? — вежливо спросил Флавий Велизарий.

— Поставьте мишень, — приказала Эстрид.

Воины подняли с пола уже начавшего гнить мертвеца из неудачной партии и прислонили его к стене.

— Огонь, — приказала Эстрид.

Раздался залп из пяти мушкетов, осыпавший гниющего мертвеца, равнодушным взглядом смотревшего на Эстрид, свинцовой дробью. Ему оторвало обе руки, вскрыло бронзовую кирасу, а также раскололо шлем и череп. Это должно выглядеть наглядной демонстрацией сокрушительной мощи нового оружия некромистресс.

— О-о-о, впечатляет, — произнёс Велизарий. — Магия?

— Никакой магии, — покачала головой Эстрид. — Это оружие не сложнее лука или аркобаллисты, а освоить его может даже не очень умный воин. Высокой точности не требуется, нужно лишь направить ствол в сторону врага.

Аркебузы ей пришлось делать самостоятельно, потому что мастера Таерана, как оказалось, не способны понять принципы работы столь простого оружия.

На её счету теперь совершенно уникальная магическая инновация, которая значительно уменьшила объём работ с бронзовыми стволами для аркебуз. Телекинез, не самое любимое её направление магии, пришёлся очень кстати при литье стволов: расплавленную бронзу заливали в телекинетическую форму, подпитываемую преобразуемой некроэнергией из накопителя, после чего Эстрид «ковала» бронзу давлением, что позволяло создавать прямые стволы, без щербинок и каверн. Телекинетическая форма не имела никакой влаги и никаких посторонних включений, поэтому бронза формовалась идеально. Некроэнергетические расходы получаются роскошными, на такое количество некроэнергии можно было бы поднять пятнадцать немёртвых, но зато качество стволов было даже лучше, чем у поделок Алексея.

Пулелейки она делает в точном соответствии с калибром аркебузных стволов, но точность стрельбы всё равно неприемлемая. Именно поэтому она предпочитает снаряжать своих воинов свинцовой дробью. Против диких мертвецов и чудовищ из пустошей дробь показала лучшие результаты, поэтому можно предположить, что и против живых она будет достаточно эффективна.

— И это должно как-то повлиять на меня? — спросил капитан наёмников. — Я должен устрашиться и отказаться от штурма твоего города?

— Это ещё далеко не всё, что у меня есть, поэтому у тебя, изначально, нет никаких шансов, — усмехнулась Эстрид. — Но я не ожидаю, что ты устрашишься и убежишь. Я предлагаю тебе заключить контракт со мной.

— Я не из тех наёмников, которые предают своих нанимателей, — покачал головой Велизарий. — Поэтому твои попытки переманить меня обречены на неудачу. Если бы ты знала, какая молва ходит обо мне в землях живых…

— Наслышана, — произнесла Эстрид. — Но ты рискуешь потерять свой отряд под этими стенами, если откажешься от моего предложения.

— Я не могу принять его, но хочу решить дело миром, — Велизарий принял из рук своего подчинённого пергаментный свиток. — И у меня есть компромиссное предложение для тебя, владычица.

— Капитуляция? — с усмешкой спросила Эстрид.

— Нет, — ответил на это капитан наёмников, разворачивая пергамент, оказавшийся картой Серых земель. — Я знаю, какие цели ты преследуешь ультиматумом. Ты хочешь создать плацдарм для дальнейшей экспансии в Шипохолмье, где расположено много вампирских руин, а от Таерана к ним лежит путь либо через Пентены, либо через Маркбург.

— Проницательно, — одобрительно улыбнулась Эстрид.

— Маркбург — это крепкий орешек, его стены не взять с наскока, а вот Пентены — это торговый город, выглядящий лёгкой целью, — продолжил Флавий Велизарий. — Ты могла бы взять его так же, как Таеран, если бы не одно «но»: бургомистр Пентен уже нанял всех наёмников, какие были только доступны в этой части Серых земель. А ещё он заручился поддержкой деспотии Маркбурга, поэтому будь готова к тому, что тебе просто не дадут начать осаду Пентен.

Эстрид задумчиво рассмотрела этого человека, так складно описывающего её перспективы. Всё так: ей нужно в Шипохолмье, где только на окраине исследовано два десятка вампирских поместий разной величины, а из отрядов, ушедших вглубь, ещё никто не возвращался. У Эстрид есть всё, чтобы начать экспансию на Шипохолмье, но Пентены никогда не позволят ей предпринимать какие-либо действия на их территории, поэтому единственным способом для достижения её целей была война. В Серых землях все решают свои проблемы только так, потому что это такой край. И путей к Шипохолмью, действительно, только два…

— И что ты предлагаешь? — спросила она после недолгого раздумья.

— У меня нет никаких договорённостей с Маркбургом, — улыбнулся Флавий Велизарий.

Глава семнадцатая. Лич с пометкой эко-френдли

/13 ноября 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Вот тут-то вы и заживёте! — обвёл я рукой окружающее нас пространство. — Обрати внимание на карту — в пятидесяти километрах к северу будет стоять форт «Б-1», а в десяти километрах к северу мы поставим форт «А-1».

— Ага, — безразлично произнёс Анатолий.

Его благоверная, Алприка, с опаской выглядывала из-за дверного проёма их нового жилища. Боится меня до усрачки, не верит, что отделалась лёгким испугом.

Мои ребята привезли разборные дома и возвели их за сутки, а за следующие сутки обнесли это небольшое поселение о десяти домах разборной стеной, которую ещё нужно заложить камнями — форма готова, но её нужно заполнить содержанием. Временно забили пустые пространства деревянным частоколом, но это такое себе, поэтому ребятам будет чем занять себя в свободное время…

— Это, как я понимаю, будет два оборонительных пояса? — уточнил Михал Степаныч, бывший комбайнер, указав на две точки на карте.

— Да, именно! — заулыбался я. — В каждом по двести немёртвых воинов, снабжённых немёртвыми конями — они не знают усталости, поэтому патрулирование будет круглосуточным, без выходных и праздничных дней. Ни один дикий мертвец не подойдёт к вашей деревне, а если подойдёт, то территорию в радиусе пяти километров вокруг деревни патрулирует пятьдесят немёртвых — зарежут его, как собаку. Я предоставляю вам максимальный уровень безопасности, поэтому сможете смело заниматься земледелием и не переживать о риске быть укушенными за жопы.

— Это-то понятно, — произнёс Михал Степаныч. — А спецтехника будет? Слыхал я, что у тебя какие-то подвижки на Земле…

— Спецтехники там до жопы — это правда, — ответил я на это. — Только вот проблема в том, что топливо выдохлось и гробит движки. Что с этим делать — я в душе не подозреваю…

— А спирт? — спросил Михал Степаныч.

— С бухлишком проблем никаких, вы тоже получите свою долю, в разумных пределах, естественно, — пообещал я.

— Да нет, ты не понял, — вздохнул бывший комбайнер. — Ты не думал, что в бензобаки можно заливать спирт?

Я замер поражённо.

— Моторесурс, конечно, будет так себе, но нерешаемых проблем в текущем ремонте нет, у тебя же есть доступ к безграничным объёмам запчастей, — продолжил Михал Степаныч. — А ещё можешь найти специализированные машины, изначально приспособленные к биотопливу — тогда вообще никаких проблем.

— Вот знал бы раньше, что ты гений, Михал Степаныч! — воскликнул я. — Премия тебе! Разрешаю носить оружие и им же награждаю!

Без тени сожаления снимаю с пояса кобуру с Зигги и передаю удивлённому Белову.

— Вот три сменных магазина — с патронами небольшая напряжёнка, поэтому трать экономно и только в крайнем случае, — передал я извлечённые из котомки магазины. — И вообще, советую держать заряженным только один магазин, а то пружины, сам понимаешь.

— Спасибо тебе, конечно… — заговорил Михал Степаныч.

— Да брось! — отмахнулся я. — Ещё назначаю тебя старостой этой деревни! Будешь отчитываться Кумбасару раз в декаду, по радиосвязи и решать возникающие проблемы.

— Да я бы не… — решил начать отказываться бывший комбайнер.

— Это большая честь и какая-никакая власть, — покачал я головой. — Ну и привилегии, естественно!

— Я не лидер никакой, управлял только комбайном! — воскликнул Михал Степаныч.

— Вот и удостоверишься, так это или нет! — заулыбался я. — Может, в тебе всё это время спал заправский староста? Дай себе три месяца — если не твоё, назначу кого-нибудь другого. Хорошо?

— Эх, — вздохнул потенциальный староста деревни. — Ладно, попробую.

— Должностную инструкцию получишь у Кумбасара, там несложно, — ободряюще похлопал я его по плечу. — Втянешься — сам потом будешь смеяться, чего это ты, поначалу, отказывался! Всё, я поехал к форту «А-1», а вы подумайте над названием деревни!

— Да уже есть название, мы по дороге придумали, — сказал на это Михал Степаныч. — Ульяновкой решили назвать — Серёга родом из Ульяновска, я там бывал пару раз в комадировке, ну и название приятное.

— Так и запишем в реестр, — задумчиво произнёс я. — Ладно, давайте, обустраивайтесь. И, если что-то надо, обращайтесь к Кумбасару, он круглосуточно на рации.

— Всё, понятно, — кивнул Михал Степаныч и протянул руку. — И… спасибо тебе, Лексей Иваныч, без тебя бы нам амба, а ты не только от рабства спас, но и жить даёшь…

— Окупилось моё благородство! — пожал я ему руку и хлопнул по плечу. — Ну, ты гений, Михал Степаныч! Самородок! Вернее будет сказать, гигант мысли! А я идиот!

Запрыгиваю на пегую кобылку, давно уже мёртвую, но всё ещё бойкую, и еду к выезду из Ульяновки.

Десять километров на север, по старому грунтовому тракту, ведущему к бывшим землям людоедов. Так-то они с севера, просто исторически недавно «спустились» во Фракию, а оттуда продолжили экспансию в сторону Сузианы.

Их ещё дохрена, на самом деле, но местами их наголову разбили и вынудили отступить обратно в их бесплодные земли, а местами договорились, поселив на границах. Грандиозное переселение, по итогу, закончилось пшиком, но нанесло ощутимый удар по естественному ходу дел во всех затронутых регионах…

Самое паскудное — эти твари буквально приспособлены к суровому разбойничьему быту, поэтому некоторая часть ублюдков и выродков, терроризирующих мои пограничные тракты, ещё и жрёт людей. Надо разбираться, блядь, с этими скотами, а то мой имидж чуткого и заботливого правителя страдает при каждом нападении на торговые караваны!

— Вечного владычества тебе, повелитель! — приветствовали меня немёртвые.

— Здоровья усопшим! — помахал я им и спешился. — Ну, как успехи?

— Почти закончили планирование форта, повелитель, — ответил мне Уилл Райт, ранее известный как Альберт, глава клана каменщиков.

Людоед был ещё тот, человеческую печень любил жрать, сука, но теперь вообще ничего не жрёт, ибо без надобности. Зато строитель каких поискать — строил Медовый зал в их главном поселении, а также отвечал в войске за строительство кораблей — универсал, мать его…

— Когда фундамент насыпать планируете? — поинтересовался я.

— Если сегодня додумаемся, как приспособить твои требования к местности, то завтра начнём насыпать, повелитель, — ответил Райт. — Но слышал я от других воинов, что у тебя есть какая-то магическая машина…

— Да, будет вам машина! — воскликнул я. — Буквально тридцать минут назад я нашёл решение, как сделать так, чтобы она заработала, поэтому работать будете с моторизацией!

— А что такое «тридцать минут», повелитель? — спросил недоумевающий Райт. — И «моторизация» — это название магии?

— Эх… — вздохнул я. — «Тридцать минут» — это тебе другие ребята объяснят, а «моторизация» — это когда не вы лопатами машете, а за вас работает бульдозер, который я сюда обязательно доставлю уже завтра к утру. Забей, в общем и целом, это всё неважно. Главное — чтобы форт был поставлен в срок и в том виде, в каком я его вам описал.

— Постараемся, повелитель, — ответил на это Уилл Райт.

Отряд «Максис», исполняющий роль стройбата, я определил под его руководство, потому что у него опыта управления целым кланом, специализирующимся на строительстве и кораблестроительстве, больше, чем я жил и не жил. Приятно было найти такого профессионала среди массы почти бесполезных варваров…

— Большего и не требую — очень постарайтесь, — усмехнулся я. — Как там Джефф? Надо его проверять?

— Он мой племянник, я его знаю и не сомневаюсь в нём, — уверенно заявил Райт. — Но можешь потратить время и проверить, повелитель.

В день фильтрации я сразу же, как наткнулся на одного из сыновей Райта, отделил весь его клан и в полном составе определил в будущий отряд «Максис». Для наименования всех членов нового отряда пришлось покопаться в трофеях и найти «Симс 4», которая, по умолчанию, была на японском. Ох и намучался я с поиском смены языка!

Джефф Браун стал замом Райта по строительству, причём, как уверил меня последний, чуть ли не такой же компетентный, как сам Райт. Вот и отправил я Брауна, с половиной отряда «Максис» и боевым охранением из отряда «Близзард», на строительство форта «Б-1».

Моя задумка заключалась в создании эшелонированной обороны, где во все стороны света расставляются форты, имеющие подконтрольную зону в радиусе десяти-двадцати километров, объединённых системой порталов.

Порталы будут односторонними, над чем я уже работаю, ведущими с Земли в форт. На Земле я задумал создание хаба с десятками портальных комнат, ведущих в конкретные форты, а источником для снабжения фортов материалами и немёртвыми будет Душанбе. На двусторонних порталах уже проверял, всё работает, поэтому у меня уже есть система быстрого перемещения грузов и личного состава — таким не могли похвастать даже Безос и Гейтс!

Вот разберусь, как сделать порталы односторонними и дистанционно деактивируемыми с условного пульта — вот тогда и развернём всю сеть в обозримом пространстве.

С такой портальной системой не страшны никакие осады, а форты будет практически невозможно взять, потому что численность немёртвых может быть увеличена десятикратно в течение получаса! Правда, портальные комнаты я хочу сделать из железобетона с гермодверями, чтобы их нельзя было захватить с наскока. А то отряд вражеских диверсантов в самом сердце Душанбе — такого мне нахрен не надо!

— Я тут похожу, посмотрю, — произнёс я и направился к немёртвым, ожесточённо спорящим над картой.

—… говорю тебе, что тут наших холодин нет и наш фундамент тут не нужен! — размахивал руками Род Хамбл, зам Райта по работе с конструкционными материалами.

На самом деле, этот пожилой людоед был мастером по строительному и корабельному лесу, а также знатоком по расчётам нагрузок, но я решил, что надо как-то веско обозначить его должность, поэтому нарёк его главным специалистом по конструкционным материалам.

— А ты нихрена не знаешь о фундаментах, а я, между прочим, старший… этот… старший инжиролог! — парировал Шон Бейтси.

— Старший инженер-технолог, — поправил я его.

— Повелитель! — резко развернулись немёртвые и поклонились мне в пояс.

— Расслабьтесь, — махнул я рукой. — В чём суть проблемы?

— Хро… Тупорылый Шомбейсир говорит, что надо делать фундамент, как принято у нас! — начал жаловаться Хамбл. — А я говорю, что тут климат другой и не надо тратить время на эту ерунду! У нас были ледяные бури, снежные крысы рыли подкопы — а тут-то я вообще ни разу не видел снежных крыс! Их тут не водится, как я чую! Только материал зря потратим, как есть говорю!

— А я говорю, что так надёжнее! — разъярился Шон Бейси. — Мы тут укрепление ставим, а не жильё какое-то! Южане вообще ничего не знают о правильном зодчестве и нехрен их слушать, тюлений хуй тебе в затылок, Ронхам!

— Мда… — задумчиво изрёк я. — А вы умеете делать другие фундаменты?

Мой вопрос озадачил всех присутствующих.

— Южанское же… — неуверенно произнёс Бейси. — Чего там уметь-то?..

— Делайте лучше так, как умеете, — решил я. — Моё главное требование — чтобы было крепко и надёжно. И чтобы могло переносить холод и жар в равной степени — осады всякие бывают…

И это истина в последней инстанции — осады тут бывают как очень горячими, так и очень холодными. Это не фигура речи, а описание действительности. Магистры стихий, то есть самые сильные из стихийных магов, способны вызывать изменение климата на ограниченной территории. Это целый комплекс сложных заклинаний, но я уже слышал о том, что такое применялось при особо значимых осадах. Не то, чтобы это могло как-то повлиять на фундаменты строений, но лучше будет, если все наши здания в фортах обретут защиту от резких перепадов температур.

— Я же говорил! — торжествующе произнёс Бейси. — Делаем, как сказал повелитель!

— Эх, ладно… — сдался Род Хамбл.

— Занимайтесь, леди и джентльмены, — улыбнулся я. — А я поехал.

— Доброго пути, повелитель! — пожелали мне члены отряда «Максис».

Вновь запрыгиваю на лошадку и скачу обратно в Душанбе. До города всего шестьдесят километров, что вообще смешная дистанция для немёртвой лошади. Неприятно, конечно, что приходится трястись по тракту, но скоро мы, раз уж пошла такая пьянка, решим вопрос с топливом и я начну рассекать тут на Когосаки Минстрик, разгоняющемся до ста километров в час за пять секунд и максимально набирающем двести километров в час. Буду добираться до любых мест, куда ведут дороги, в фантастические для этой планеты сроки. С порталами это не сравнить, но когда они ещё будут? А Когосаки уже в гараже стоит.

По дороге решаю подумать над нашими спиртовыми перспективами.

Самогонный аппарат сделать — это не проблема. То есть проблема, но чисто технического вопроса. Инструкцию по изготовлению качественного образца я отлично помню, потому что зазубривал её вместе с остальными данными, переданными мне Валентиной Горенко, которая бывший старлей. Интересно, как она сейчас? Слышал от ребят со Стоянки, что майор Точилин не сошёлся во взглядах с руководством города, взял своих ребят и ушёл куда-то на юго-восток. Живы ли они ещё? А вот хрен их знает. Может и живы, а может и нет.

Этот мир — экстремально опасное место и выжить, иной раз, не удаётся даже таким подготовленным сурвайвл-экспертам, как я. Ну, я и не выжил, ха-ха…

Возвращаясь к самогону. Чистый спирт гнать из зерна — это не проблема. Это даёт нам дополнительный смысл выращивать как можно больше зерновых, чтобы превращать их в топливо, а топливо — это электрогенераторы, металлургия и прочие прелести высокоразвитой цивилизации. И вот тут сразу проблема.

Проблема в том, что классические самогонные аппараты, представляющие собой довольно-таки простой в принципах устройства перегонный куб, не позволят удовлетворить наши непомерные запросы, которые возникнут сразу же, как сюда заедет первый бульдозер. Можно, конечно, увеличить количество и размеры аппаратов, чтобы взять числом, но надо сразу намечать задел под будущее расширение. Тракторы и бульдозеры, эксплуатации которых, к слову, ещё нужно будет как-то научить немёртвых, начнут жрать спирт так, как и не снилось самым профессиональным алкашам, поэтому нужно какое-то иное решение по промышленному производству спирта, причём, необязательно этилового.

Этиловый спирт получать легче лёгкого, дрожжи у нас есть, спасибо всем покойным японцам, а вот о метиловых или бутиловых спиртах я знаю преступно мало. Возможно, за остальные спирты, кроме этилового, не стоит даже браться.

Сворачиваю на развилке налево — направо угольная шахта, где я уже побывал с инспекцией. Немёртвые дают стране угля, применяя средневековые методы добычи. На что-то более продвинутое у нас нет технологий и ресурсов, поэтому выход маленький, но зато стабильный. Местным уголь, как оказалось, всё это время был нахрен не нужен, поэтому запасы здесь богатейшие. Древесины здесь всегда до жопы, тут леса тоже поддаются воздействию Оранжевой луны, усиливающей рост всех растений, поэтому выгоднее пережигать древесину в древесный уголь и не маяться с каменным углём. А новые леса вырастут лет за тридцать-сорок. Деревья тут всецело исповедуют принцип «Живи быстро — умри молодым»…

Еду себе спокойно, полностью предавшись государственным думам, как замечаю краем глаза какое-то движение. Поворачиваю голову и никого не вижу. А, нет, вижу.

— Выходи, — приказал я.

Фигура, стоящая за широким и высоким дубом, не шевелится. Не желает сотрудничать, значит…

— Не заставляй меня спешиваться и идти к тебе, — произнёс я. — Тебе не понравится узнать, на что я способен, когда раздражён.

Из-за дуба вышел какой-то низкий человек в бесформенной мантии с капюшоном — как в дешёвом фильме о маньяках-культистах. Только вот на спине этого «культиста» связка веток на растопку. Хотя, разве культистам не нужны дрова, чтобы приготовить еду?

— Ты кто такой? — спросил я на латыни.

— Такая, — поправила меня культистка. — Аня я.

— О, зёма, — улыбнулся я. — Какими судьбами в моём лесу?

— А кто ты такой и с чего решил, что это твой лес? — поинтересовалась Аня.

— Алексей, — представился я. — А решил я, что это мой лес, по закону силы. Желающие оспорить моё право либо присоединились к моей армии, либо бежали к себе домой, по пути роняя кал.

— Тот самый Алексей? — напряжённо спросила Аня.

— Если ты о том Алексее, который кровожадный лич, то именно тот самый, — улыбнулся я. — Что ты здесь делаешь?

— Живу я тут, — ответила она.

— А нахрена? — спросил я.

— Нахрена живу или нахрена живу именно тут? — уточнила Аня.

— Да, — ответил я на это.

— Нахрена живу — не знаю, просто живу, как и все, — пожала плечами она. — А нахрена именно тут — здесь спокойно и тихо.

— Устала от городской суеты и всё такое? — усмехнулся я.

— Да, — кивнула Аня. — А ты что здесь делаешь?

— Проездом, — ответил я. — Осматриваю владения, можно сказать.

— Почему твои мысли крутятся вокруг того, чтобы любым способом узнать мою статистику? — спросила вдруг Аня.

— Так ты телепат? — удивился я. — Любопытно! А-а-а, ещё и не контролируешь свою силу! Поэтому и смылась из Стоянки, да?

— Верно мыслишь, — вздохнула Аня. — Это настоящее проклятье — постоянно чувствовать, что люди думают на самом деле.

— О чём я сейчас думаю? — спросил я.

— Не знаю, — пожала плечами Аня. — Ты закрылся.

— А сейчас? — спросил я.

— Сейчас… — она задумалась. — Хочешь приехать домой и открыть ледяную бутылочку какого-то напитка.

— Кока-колы, — усмехнулся я.

Интересно, знает ли она, что Стоянка кончилась?

— Что? Стоянки больше нет? — удивлённо вопросила Аня. — А как же…

Ариамен взял её и поработил всех — этого она, естественно, тоже не знает.

— Теперь знаю, — вздохнула Аня. — Но не очень жаль, там все были такими мудаками…

Как и везде.

— Ага, — кивнула Аня. — А ты неплохо контролируешь свои мысли. Бывают моменты, когда я совсем тебя не слышу.

Наверное, сказались методики из учебника по некромантии уровня «неофита», раздела «Противодействие ментальным воздействиям». В этом мире мозготрахов пруд пруди…

— У тебя есть учебник по телепатии⁈ — воскликнула Аня.

— Нету, — усмехнулся я. — Это мой учебник по некромантии — надо читать мысли внимательнее.

— А можешь одолжить его ненадолго? — попросила Аня.

— Надоело жить в вечном шуме из тысяч неумолкающих голосов? — поинтересовался я.

— Я даже животных слышу… — призналась Аня. — Как и с людьми, ментальные образы, складывающиеся в идейные конструкты, но гораздо более примитивные. Всё равно мерзко слышать, то, о чём думает барсук, когда спаривается с самкой…

— Сочувствую, наверное… — изрёк я.

Обиднее всего, как я полагаю, что она этого даже не просила, просто Дар решил дать ей такой вот «подарок».

— Обиднее всего не это, а то, что я не могу заставить это «подношение» утихнуть, — покачала головой Аня. — Так дашь учебник?

— А что мне будет за это? — спросил я. — Моя деятельность очень редко пересекается с благотворительностью, поэтому просто так от меня ничего не получить.

— Что тебе нужно? — спросила Аня.

— Я помогу тебе с твоей проблемой, а взамен мы с тобой заключим трудовой договор на пять лет, — предложил я. — Будешь работать на дядю, конечно, но обещаю тебе, что ты второй получишь все добываемые сведения по телекинезу и всему с ним связанному.

— А кто первый? — поинтересовалась Аня.

— Я, естественно! — ответил я ей. — Ну? Есть желание пересесть с иглы лесного одобрения на телепатическое лицо?

— Пошляк, — криво улыбнулась Аня из-под глубокого капюшона. — Ладно, я в деле. Но договор подпишу только после обсуждения.

— Сначала покажи характеристики, — попросил я. — А вот потом и поговорим.

Аня не стала выделываться и открыла мне доступ к своей статистике.

— О, да у тебя талант! — воскликнул я. — Впервые вижу такую фигню!

— Это проклятие, — не согласилась Аня.

Я резко вытащил из ножен кинжал и воткнул его себе в левую ладонь.

— Вот ЭТО проклятье, — показал я пальцем на торчащий из ладони кинжал. — А у тебя талант. Проклятье — если ты ничего с этим не можешь поделать, а ты можешь.

— Чего плохого в том, что ты не можешь быть убит? — с искренним любопытством поинтересовалась Аня.

— А того, что я мёртв и с этим остаётся только смириться, — ответил я. — Если на секунду возникнет мысль стать такой же, как я — лучше отступись. Ничего хорошего. Я обожал вкусно кушать — теперь это мне не надо. Я обожал трахаться и был не дурак поспать — это мне больше не нужно. Вся эта срань, которую я вижу перед глазами — будто долбанные глюки торчка-солевика, который не спит уже двенадцатые сутки… И ещё это ощущение, будто весь этот пиздец происходит не со мной…

Вытаскиваю кинжал из руки и протираю его платочком.

— Тогда покажи свои характеристики, — потребовала Аня. — Наше партнёрство же будет на равных условиях?

— Я не предлагал тебе партнёрство, — покачал я головой. — Я предложил тебе согласиться пять лет поработать на дядю, а взамен получить интересующие тебя сведения. Но, так и быть, в знак хорошего расположения к тебе — смотри.

— А я, выходит, тут мелко плавала, да? — спросила Анна, вернув фокусировку своему взору.

— Выходит, — кивнул я. — Впрочем, у меня было преимущество — я не боюсь Смерти, потому что служу Ей. С таким мироощущением как-то даже не страшно кидаться на врагов.

— А почему первые три навыка так плохо развиты? — спросила Анна.

— Потому, что для поднятия их уровня нужно вкладывать сотню очков навыков, — ответил я. — Зато каждый раз я узнаю дохрена нового без регистрации и СМС, а не постепенно, как вы.

— Никогда такого не видела, — призналась телепатка.

Ещё бы ты, блядь, видела такое в своём дремучем лесу…

— Эй! — возмутилась Анна.

— А, мои извинения, — улыбнулся я. — Насмотрелась? А теперь давай пройдёмся куда-нибудь на удобную опушку и заключим трудовой договор.

— Сначала я хочу увидеть хоть немного сведений о телепатии, — покачала головой Анна. — А то заключим сейчас договор, а в твоём учебнике не обнаружится ничего полезного.

— М-хм… — погрузился я в изучение учебника по некромантии. — Вот это, думаю, будет безобидно.

Анна, наконец-то, сняла капюшон.

Кареглазая брюнетка, выглядит на свой возраст. Правда, низковата — где-то метр пятьдесят пять, плюс-минус пару сантиметров. Черты лица миниатюрные, потому может показаться, в том числе из-за роста, что ей лет пятнадцать. Видимо, плохо питалась в детстве, но на мозгах это не сказалось, хотя я читал исследование, где доказывали, что если ребёнка недокармливать, то это напрямую скажется на его интеллектуальных способностях. Правда, это касалось детей Африки, которые прямо реально голодали и это на всю жизнь сказалось на их интеллекте…

В общем, миловидная внешность у этой Анны Бояровой, хотя я больше ценитель женщин со статью — как та же Эстрид… Ох, почему я всегда её вспоминаю?

— Вот тебе фрагмент, — передал я Анне малую крупицу сведенийиз учебника. — Можешь сразу на месте проверить.

Она изучила переданный фрагмент и начала испытывать методику очищения разума. Это из базовой телепатии, помогает сконцентрироваться и приготовиться встречать ментальный удар. А дальше нужны другие защитные практики, сильно завязанные на то, с кем ты имеешь дело. Но Анна и этого не знала…

— О-о-ох… — выдохнула она поражённо. — Я слышу только тебя!

— Круто, да? — снисходительно усмехнулся я. — Итак?

— Пять лет, да? — спросила она. — Но мне же не придётся есть человечину и приносить в жертву младенцев?

— Ты за кого меня принимаешь? — спросил я недоуменно. — Я, между прочим, кое-где и кое-кем уважаемый, лич! Стал бы я напрасно переводить человеческое мясо и тратить время на младенцев?

— Ну, личи и прочая нежить — они же… — заговорила Анна неуверенно.

— Это стигматизация, — заявил я. — Я лич. У меня есть конкретные цели, которые я преследую и буду преследовать вплоть до их исполнения. И в эти цели не входит каннибализм с жертвоприношениями малолеток. Правда, если это поможет достичь моих целей…

— Но я ни в чём таком участвовать не буду! — сразу же провела границу Анна.

— У меня и без тебя хватает подручных, — усмехнулся я. — Ты всё ещё не ответила.

— Да разве непонятно? Согласная я, — ответила Анна. — Только в договоре подробно пропишем, что я буду делать, а чего не буду.

— Разумеется, — заулыбался я. — Поехали в Душанбе, там всё и обсудим, и пропишем.

— Куда⁈

Глава восемнадцатая. Немясо

/13 ноября 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

Завожу свою новую сотрудницу в госпиталь на Личной площади.

— Это Карина — мой главный ассистент, — представил я бывшую старосту. — Знакомься, Кариночка, это Анна Константиновна, мой штатный телепат!

— Телепат? — Карина перевела взгляд с меня на Аню.

— Ага, — кивнула Анна. — Мы с тобою виделись пару раз на Стоянке. Ну, то есть, в Душанбе. И не забывай, что я телепат.

— Прости, — сразу же извинилась стушевавшаяся Карина.

— Что я должна буду делать? — спросила у меня телепатка.

— Ровно то, что в трудовом договоре — работать по специальности, — ответил я. — «Юриспруденция» у тебя есть, пусть и в зачаточном состоянии, но это гораздо лучше, чем мои познания в этой отрасли. Твоя задача — подробно узнать, чем живут и чем дышат мои подданные и разработать адекватную законодательную систему. И вообще, я уже вижу, как ты становишься главным дознавателем моей державы.

Конечно, сейчас учреждение этой должности несколько неактуально, потому что у меня подданных три с половиной человека, но лиха беда начало, как говорится…

— Далеко смотришь, — усмехнулась Аня.

— В вечность, как мне и положено, — ответил я на это. — Это вы здесь временно, а я навсегда…

— Мне положены кабинет и жильё? — поинтересовалась телепатка.

— Конечно! — воскликнул я. — Кабинет получишь на Личной площади, у меня во дворце, а жильё неподалёку, в трёхэтажке. Там, кстати, Карина рядом живёт… Кстати, как справляешься с техниками?

— У меня было только два часа, которые я провела на половинке твоего седла, — произнесла Аня. — Мешает концентрации, знаешь ли.

— Понял, — вздохнул я. — Докладывай об успехах, как появятся.

— Единственный успех, пока что — я научилась фокусироваться на одном разумном, — ответила Аня.

— За мебелью и прочим хозбытом обращайся к Кумбасару, он, обычно, в складской зоне — спросишь любого воина, укажет путь или даже проведёт, — сообщил я ей. — Они паиньки у меня и без моего приказа ничего тебе не сделают. Всё, я пошёл дальше, а вы тут знакомьтесь и всё такое…

Выхожу из госпиталя, где отлёживают бока почти готовые к труду и обороне новые члены отряда «Ред Шторм», и иду в главный ритуальный зал.

Там меня уже ожидает весь отряд «Активижн», пополнившийся дополнительными тремя сотнями воинов — все из бывших людоедов, все прошли стандартный апгрейд, но некрохимероидов среди них нет. Оборотней, сука-твою-мать, остро не хватает, и я даже начинаю скучать по ним…

— Все готовы? — спросил я у Леви, начав облачаться в зимнюю экипировку.

Ватные штаны с лямками, толстая «Аляска», дополнительно обшитая набитой ватой тканью, шапка-ушанка в совдеповском стиле, с опущенными ушами, а также длинный шарф, намотанный на шею и лицо в три слоя. Две пары перчаток в карманы, шерстяные портянки на ноги, а затем ноги в валенки. Был бы живой, уже бы зажарился к хренам.

— Да, повелитель, — ответил Леви. — Обмундирование и оружие проверили, мы готовы к рейду.

— Тогда со Смертью, — активировал я ритуальный круг.

/13 ноября 2027 года, остров Хоккайдо/

— А это ты неудачно сюда забрался, — произнёс я, нанося апперкот ошалевшему от нашего неожиданного визита вегму.

Полетели зубы и брызги чёрной крови, а затем я перехватил лапу бедолаги и потянул его на себя, аккурат на подставленное колено. Переворот вражеского тела и перехват шеи. Хрумк.

— Оцепить периметр, всех найденных вегмов — на штыки, — дал я распоряжение. — Охренели совсем, раз лезут в запертые помещения…

Исследование оставленного нами коттеджа показало, что эти твари разобрали заложенную кирпичами стену, которой мои ребята заложили оконные проёмы. Раствор не встал нихрена, как я и ожидал, поэтому там даже начального школьного образования не надо, чтобы догадаться, что к чему.

«В помещениях противников не обнаружено, повелитель», — доложил Леви со второго этажа. — «В обозримом пространстве противников не наблюдаю».

— Тогда все наружу, — приказал я. — Надо дать возможность выйти остальным.

С пятью сотнями немёртвых мы половину города в один портал утащим. А любых тварей, посмевших лезть к нам, разберём на составляющие части.

Выхожу на улицу и сразу ощущаю лютый холод, усугубляемый порывами северного ветра. Япония, нынче, суровее Сибири…

— Если я правильно понял карту, следующим по пути нам встретится аэропорт, — произнёс я, глядя в белую пустоту впереди. — Если окажется, что он полное дерьмо с оборонительной точки зрения, а так может быть, то возвращаемся к первоначальному плану и ставим фортификацию здесь.

Я долго думал над этим вопросом и пришёл к выводу, что с такой мощной армией можно не перестраховываться почём зря и брать своё решительно, смело и без промедления. И с аэропорта, как ни крути, делать вылазки в город будет легче. В тот раз, под впечатлением от натиска вегмов, я включил режим трусливой и перестраховывающейся сученьки, поэтому начал думать от обороны. Но надо думать от атаки, потому что надо нести домой больше и чаще, чтобы превратить всё награбленное в оружие и товары, на которые можно купить и завоевать больше рабов.

— В походную колонну, — приказал я. — Идём на аэропорт!

Движемся по обледенелой трассе, все мои воины и сам я в белых маскхалатах, чтобы не бросаться в глаза всевозможным наблюдателям, в том числе и летучим.

Следы вегмов тут частые, они сюда ходили большой толпой — Леви и шестеро следопытов задержались у коттеджа, чтобы определить примерную численность делегации.

Есть в этой ледяной пустыне своя красота, мертвенная…

Где-то минут через десять, нас догнал Леви со следопытами.

— Не меньше трёхсот вегмов, повелитель, — сообщил он. — Плюс-минус пятьдесят.

— Значит, их тут ещё дохрена, — произнёс я задумчиво. — Но три сотни мы раскатаем как каток, поэтому переживать нечего. Идём дальше.

Первое, на что мы наткнулись по пути в аэропорт — вертолётная взлётно-посадочная площадка. Странно, что она расположена так далеко от комплекса зданий, но это же японцы… Под площадкой было некое помещение с дверью и окнами — выкопали вход и проверили внутренности. Ничего полезного. Ну, кроме кровати-раскладушки и складных стульев с алюминиевым столом. Пригодится. И окна забираем — за это в Сузах можно выручить бешеные бабки, вообще-то!

Передаём грузы воинам в центре походной колонны и идём дальше.

— Эх, этот забор даже как ограду не применишь… — посетовал я, глядя на отличный забор из сетки-рабицы. — Сопрут же…

Все встреченные заборы из сетки мы срезали и забирали домой, потому что проволока — она и в Африке проволока. В худшем случае, пойдёт на переплавку, но, в основном, на кольчуги. Сталь на рабицу используют оцинкованную, поэтому кольчугам сносу нет, можно таскать их десятки лет подряд — самое оно для немёртвых. Мягкая, правда, слишком, но всегда чем-то приходится жертвовать…

Зато мы нашли необычное применение монтажной пене — заливаем ею внутреннюю часть кирас, что обеспечивает лучшую амортизацию ударов. Амортизация даже лучше, чем у специально разработанных под это дело поддоспешников, а это о многом говорит. Воняет герметиком, конечно, но защита важнее.

В целом, нам приходится проявлять изобретательность, потому что мы мародёрим то, что под руку попалось, а японцы, какими бы они ни были воинственными в прошлом, совершенно не готовили свои жилища к Апокалипсису. А вот будь в каждом доме по катане и автомату, эх…

— Тачки помечайте, джентльмены, — велел я. — Всё заберём.

В день апокалипсиса тут было настоящее столпотворение — сотни автомобилей, набитых вещами и пустых, поехали куда? Правильно! К аэропорту. А почему? Да потому, что люди склонны считать, после пережитого пиздеца, что где угодно будет лучше, чем там, откуда они. Наверное, все хотели свалить на мелкие острова Юго-Восточной Азии, чтобы там дождаться, пока всё наладится…

— Периметр под стражу, — приказал я, когда мы прошли взлётку и добрались до здания диспетчерской. — Первый взвод — за мной.

Назначенные немёртвые воины рассредоточились по местности, а основная масса зашла под рукав для подачи пассажиров на борт. Понятия не имею, как эта штука называется, я сам вообще никогда не летал — слишком беден был. Ну, пусть будет рукав.

Стеклянная дверь была разрушена, поэтому половина холла была покрыта неглубоким слоем снега, практически не скрывающим свидетельства пиздеца, что здесь когда-то творился. На полу лежат сотни сумок с колёсиками, пятна крови размазаны на стенах, груды костей свалены у пункта выдачи билетов, а у входов в служебные помещения стоят самодельные баррикады из лавок и стульев. Скорее всего, сопротивление живых закончилось печальным провалом и заражённые вдоволь попировали…

— Разбирайте баррикады, — приказал я воинам первого взвода. — Похоже, вегмов тут нет.

Помещение не продувается, поэтому я удивлён, что тварей не видно. Они, может, дикие, но не тупые, поэтому в открытых всем ветрам помещениях не водятся, это уже замечено, поэтому я удивлён, что тут их нет. Впрочем, с жилплощадью в этом мире нет затруднений ни у кого.

— Хм… — задумался я, вспоминая путь по взлётно-посадочной полосе. — А где самолёты?

В авиации, насколько я знаю, широко применяется титан, а это ценный металл, пригодный для изготовления полезных вещей. Но самолётов на взлётной полосе не было — надо будет проверить ангары.

Баррикады были разобраны и мы пошли в служебные помещения.

На транспортных лентах и вокруг них лежит дохрена сумок и костей с изорванной одеждой. Видимо, многие из тех, кто бежал из Вакканая на машинах, успели даже багаж сдать — какие, однако, дисциплинированные японцы. Я бы, окажись в их ситуации, визжал, как сука, и прорывался к самолёту.

— О, столовка! — указал я на вывеску на японском, с иллюстрацией в виде вилки и ложки. — Леви!

В столовой, из уцелевшего, обнаружился только автомат с напитками. Тут тоже происходила массовая бойня, с кровавыми следами и костями. Только вот видно, что сюда приходили другие люди, забравшие часть провизии со склада — только чтобы поесть здесь и сейчас, судя по всему. На складе мы нашли немного условно пригодной еды — консервы, печенье, восточные сладости, кукурузные хлопья и так далее. Остальное сгнило и заплесневело.

— В мешки, — приказал я. — И идём дальше.

Слишком мало пространства для серьёзного ритуального круга, удовлетворяющего все наши запросы, но малый круг мы тут поставим. Думаю, самолётный ангар подойдёт идеально.

Выходим из здания аэропорта и идём к ангару. Только вот, когда мы выкопали заметённые врата, оказалось, что это не самолётный ангар, а гараж для спецтехники. Тут самолётных ангаров вообще нет — видимо, аэропорт считался слишком маленьким.

Гараж содержал в себе две снегоуборочные машины и два самоходных трапа. А! Вспомнил! Вот эта хреновина, которую я называл рукавом, на самом деле тоже трап! Кругом одни трапы… Куда мы катимся? Ха-ха!

— Сейчас, выставлю на нейтралку, после чего выкатывайте тачку наружу, джентльмены! — велел я, забираясь в первую снегоуборочную машину.

Выталкивать спецтехнику, оборудованную широкими отвалами, оказалось нелегко и долго, потому что я тот ещё рулевой и пару раз мы цеплялись отвалом за гаражный косяк.

Пол гаража представлял собой бетонную заливку, очень ровную, но пыльную. Я лично взялся за метлу, чтобы ускорить процесс.

— Начинайте стаскивать сюда всё, что плохо лежит, — приказал я, вынимая из подсумка богородский нож с фиксатором. — Леви, поставь десяток на то высокое здание, именуемое диспетчерской — оттуда будет превосходный вид на окружающую местность.

— Сам хотел предложить, повелитель, — кивнул командир отряда «Активижн».

И понеслась, блядь…

На огромный ритуальный круг, несколько иного масштаба, нежели предыдущие его собратья, я потратил восемь часов кропотливой работы. У этого круга была копия в ином мире, для которой мы построили новый ритуальный зал из камня и дерева. Он оборудован удобным подъездом с мощёной дорогой и расположен недалеко от складской зоны, чтобы быстрее оприходовать награбленное.

— Ох, шлюшья сыть… — разогнулся я и подкурил извлечённую из кармана сигарету. — Джентльмены, на старт.

Активирую ритуальный круг, он загорается синим светом, свидетельствующем, что «всё в порядке, шеф», после чего я лично помещаю в него первый ящик с металлическим хламом.

— Леви, как закончите с мародёрством, — заговорил я, наблюдая за цепочкой немёртвых, передающих хабар в портал, — дожидаешься «Близзарда» и «Юбисофта», после чего помогаешь им строить тут укрепления.

— Слушаюсь, повелитель, — ответил Леви. — А ты куда?

— А я пойду дальше, с отрядом «Ред Шторм», — сообщил я. — Протокол действий при ЧП знаешь. Пора, уже давно пора сделать тут постоянную базу и ограбить Вакканай до основания!

Мне даже страшно представить, сколько в этом городе никому не нужных сейчас ресурсов. Огнестрела мы найдём дохрена, как я полагаю, потому что полиция у японцев, как я понял, ходила вооружённая, а ещё у них обязательно должен был быть полицейский спецназ, использующий более тяжёлое оружие.

Но главное, что мы там можем получить — это станки и инструменты, которых всегда до жопы в городах. Не может быть, чтобы в целом городе не было никого, кто интересовался гаражным производством или зарабатывал этим себе на жизнь. ЧПУшников даже у нас, во Владивостоке, было как тараканов под общажным холодильником, поэтому у меня нет оснований полагать, что в преуспевавшей Японии было не так.

Сразу после утащенного в иной мир самоходного трапа, из портала начала выходить первая рота отряда «Ред Шторм».

— Литтлджонс, командуй, — приказал я. — Я на фоне пойду, понаблюдаю, как ты справляешься.

— Принял, повелитель! — ответил тот.

Когда мы покидали зону аэропорта, остальные отряды уже начали чистить снег и выносить из гаража поступающие из иного мира стройматериалы для будущей крепости.

«Ред Шторм» вышел на некий «Милк Роуд», о чём нам сообщил единственный уцелевший указатель, после чего пересёк промороженную реку и двинулся через скопление нежилых зданий. Скорее всего, найдём что-то ценное, но мы сейчас идём с целью разведки, а не грабежа.

Я прикинул, от аэропорта до этого скопления зданий где-то два километра, поэтому очень скоро сюда прибудут отряды моих ребят и вынесут вообще всё. Раскручивать то, что можно раскрутить, они уже наловчились, поэтому моё личное присутствие уже не требуется.

Метров через шестьсот, мы напоролись на очередное скопление зданий, только теперь тут преобладали двухэтажные корпуса, скорее всего, производственные — средний бизнес японцы поддерживали, насколько знаю, поэтому очень рассчитываю, что мы встретим тут великое множество полезных предприятий…

А вот после этого поселения я искренне и незамутнённо охуел.

— Литтлджонс, ты тоже видишь это? — тихо спросил я.

— Синие… штуки, повелитель? — недоуменно уточнил Дуг.

— Значит, я действительно это вижу, — произнёс я. — Это же джекпот, мать его!

Я быстро посчитал — двадцать рядов солнечных панелей частично погребены под снегом, но я вижу, что на открытых частях повреждений нет. И это не хернюшки для частного дома, а крупные промышленные установки! Если даже пять-шесть штук из всего этого многообразия уцелело, перестанем жечь полувыдохшийся дизель в генераторе и переключим нашу электронику на Солнце!

Вижу тут три технических здания с проводами и прямым подключением к ЛЭП, ведущей дальше в город — ещё бы мне разбираться в устройстве всего этого… Среди землян точно должны быть люди, шарящие в энергообеспечении, но это надо идти к Ариамену, договариваться…

— Контакт! — сообщил дозорный.

И, как всегда, сраные вегмы. Почему этим мудакам в их норах не сидится?

/13 ноября 2027 года, остров Хоккайдо, г. Вакканай, станция водоочистки/

Злое время пришло.

Суровый быт на этом суровом снегу и без того не радовал племенных жителей, но недавно появились новые чужаки, коих уже прозвали «немясом». Говорят, их нельзя победить, говорят, что они не ведают смерти, а ещё говорят, что люди прогневили божество и это кара за чьё-то богохульство.

В прошлый раз были небесные ангелы, убивающие светом, а теперь немясо, пришедшее из ниоткуда…

Вожак Ауо, возглавляющий самую крупную среди прямых камней стаю мюрё, «свободных», лежал между двумя спящими самками, согревающими его своим слабым теплом, и размышлял о том, как всем им пережить новую беду.

Небесные ангелы потребовали жертву и они пожертвовали восемь голов мяса, отловленного в южных пределах снегов — это обошлось им в пять сотен хороших мюрё, но зато ангелы ушли, спустя восемь солнц. Это значило, что жертва была принята и вновь спокойствие вернулось в их снега. Но что жертвовать теперь?

Беда была бедой не полностью, ведь конкурирующие вожаки со стороны рассвета были убиты немясом. Это было бы хорошо и выгодно, если бы они не были обращены в пепел — очередное подтверждение, что это кара от божества, ведь будь он благосклонен, то приказал бы своим карателям оставить обращённых в мясо замерзать в снегу. Даже небесные ангелы оставляли обращённых в мясо — значит ли это, что в этот раз божество разгневано их грехами сильнее?

— Вождь… — приполз Каго, верный раб вожака. — Немясо…

— Где? — Ауо растолкал самок в стороны и сел. — Где⁈

— Они на каменном плато… — тихо сообщил Каго. — Их очень много…

— Насколько много? — встревожился Ауо.

— Неизвестно точно, но много, — ответил Каго. — Дозорные видели очень много немяса, вышедшего на каменное плато. Их было как две твои стаи.

— Слишком много для нас… — тихо произнёс Ауо. — Божья кара…

— Да, вождь, божья кара… — согласился Каго.

— Надо к отосу Гууо, — произнёс вожак Ауо. — Пусть толкует знамение.

Выбравшись из гнезда, сооружённого из веток, твёрдых палок и одежд старого мяса, он вышел в соседнее помещение, где спали его мюрё, после чего, тычками и пинками, начал их будить.

— Вставайте! — прорычал он. — Враг!

Пока мюрё медленно отходили от сна, что небыстро, ведь спят они крепко, Ауо прошёл в зал божества, стены которого были покрыты многочисленными изображениями мяса, где встретил уже не спящего отоса Гууо.

— Что случилось, муско? — обеспокоенное спросил Гууо.

— Отос, пришло немясо, — сообщил ему Ауо. — Их очень много и я хочу узнать, что об этом говорят знамения. Что нам делать дальше?

Будь это другое племя, будь это те, кого можно убить, Ауо бы ни за что не пошёл за советом к отосу, но тут понятно, что божество прогневилось на них и хочет наказать.

— Как отвратить наказание, отос? — спросил Ауо.

— Нужно пожертвовать мясо, муско, — быстро ответил Гууо. — Иначе они так и будут убивать нас и обращать в прах, не давая обратиться в мясо…

— Но где взять новое мясо? — недоуменно спросил вожак. — Последнее найденное лежбище мяса было потрачено… когда?

— Много солнц и лун назад, — ответил отос Гууо. — Но надо искать, иначе мы не заслужим прощения божества.

Раньше мяса было намного больше. Были времена, когда они отлавливали и ели мясо каждый день, пожирая его без остатка, всё, что смогли поймать, но сейчас всё очень плохо и приходится голодать. Но так можно выживать, пусть и очень тяжело от сосущего живот голода.

— Принесём в жертву побольше мяса — будем жить, а нет… — продолжил давить Гууо.

— Не рассказывай мне о последствиях, — взмахнул когтистой лапой Ауо. — Надо сообщить остальным вождям, что немясо снова здесь. Пусть тоже ищут мясо для жертвы.

Людей, обращённых в мясо, в жертву приносить нельзя, потому что запрет божества, единожды говорившего с праотосом Кууо многие солнца и луны назад, поэтому просто решить эту проблему не получится. Хотя Ауо, задумывавшийся об этом решении, с радостью бы обратил в мясо хоть сотню враждебных вожаков, претендующих на его снега.

Немясо тоже движется всё ближе и ближе к его снегам, лежащим среди прямых камней. Раньше они были на севере, где убили неизвестных Ауо вожаков и обратили их в прах.

А чёрные кости, что до сих пор бегают по окрестным снегам? Безмолвные вестники смерти, не нападающие на них, но пугающие. Почему-то сразу понятно, что это работа пришедшего неизвестно откуда немяса.

И немясо двигалось дальше, к прямым камням, потому что… груз вины за грехи, скорее всего, лежит на жителях каменных камней.

Биться с немясом бесполезно, более сильные вожаки пали со своими мюрё, поэтому нужно какое-то другое решение.

— Мы уходим отсюда, — выработал решение Ауо. — Собирайтесь все! Мы уходим!

— Нельзя уходить! — воскликнул отос Гууо. — Святое место! Как мы можем бросить святое место?

— Божество прогневано, — спокойно ответил Ауо. — Будет глупо, если немясо придёт сюда, пока мы ищем для божества мясо. Но ты остаёшься.

— Нет! — Гууо начал пятиться.

— Рюуо, Сасуо, взять его! — позвал Ауо самых верных своих мюрё. — Сломайте ему лапы!

Два крупных человека, вошедшие в зал божества, догнали побежавшего ко второму выходу отоса и прижали его к каменному полу. Четыре последовательных рывка и вопящий отос Гууо остался без рук и ног.

— За что⁈ — закричал он.

— Плохо молился, — ответил Ауо. — Не уследил за совершением греха. Теперь молись истово, вымоли у божества больше времени для себя и для нас. А мы уходим на юг.

Это обязательно вызовет войну — другие вожаки не будут рады такому исходу. Но людей можно убить, а немясо нельзя. Что выбирать — очевидно.

Глава девятнадцатая. Золото вместо меди

/13 ноября 2027 года, остров Хоккайдо, г. Вакканай, пригород/

— Огонь! Огонь! — заорал я и начал стрелять по толпе вегмов, прущих на нас сплошным потоком.

В револьвере всего шесть патронов, преступно мало, если подумать, но у меня ещё есть Зигги, новый… ну, то есть не новый, а отмытый от требухи и крови бункерной команды Кирича. Зато настрела практически нет, ствол почти девственный!

Шесть пуль калибра.38 Спешиал растворились в толпе спешащих к нам вегмов, а затем я извлёк Зигги.

«Иглы Смерти», выпускаемые с левой руки, имеют более ощутимый результат, потому что убивают вегмов наповал, но стрельба тоже даёт какие-то результаты, ведь я, иногда, умудряюсь попадать по головам.

Громогласный мушкетный залп, затем ещё один и ещё один. Вегмов скосило, как пшеницу комбайном, но это лишь ненадолго замедлило их, а затем дистанция сократилась до интимной и началась рубка в ближнем бою.

Я бросил Зигги в кобуру, после чего извлёк из ножен свой меч.

Оказалось, что эта сука склонна к коррозии, но у меня есть люди, которые готовы чистить меч хоть десять раз на дню — вот такие исполнительные и чуткие у меня инструменты. В следующий раз такую промашку с выбором металла мои кузнецы не допустят.

Уже сейчас они выбирают подходящий металл, чтобы выковать мне новую скьявонеску, над которой не властна коррозия. Я попросил изготовить её тяжелее на килограмм, потому что нынешняя легковата и менее убойна.

Да, выгоднее иметь лёгкий меч, чтобы размахивать им, как пушинкой, но во мне обнаружилась склонность к более надёжным и более убойным решениям, для чего нужен по-настоящему тяжёлый меч. С моим «Телосложением» я могу очень долго махать хоть пятикилограммовой бандурой, причём в"Пляске Смерти" предусмотрено применение хоть чугунной рельсы — это очень глубокий стиль фехтования, ведь разрабатывался он специально для восставших мертвецов, которые никогда заранее не знают, каким оружием доведётся сражаться…

Декапитация! Голова вегма падает у него за спиной, а я отправляю «Иглу Смерти» в голову соседнего с ним ублюдка и выродка, посмевшего атаковать наш мирный ограниченный контингент немёртвых войск в Японии.

Немёртвые воины закалывали традиционно хреново оснащённых вегмов штыками и, повинуясь команде Литтлджонса, двинулись в контратаку.

— Давить этих шлюх!!! — проревел я, сшибая вожака вегмов ударом ноги.

Колющий удар мечом прямо в морду, после чего посылаю «Мясное копьё» из уже остывшего трупа в толщу врагов.

Твари упорно продолжали кидаться на нас, но видно, что им до безумия страшно. Кто-то получал несмертельное попадание, скулил как шавка и трусливо бежал прочь от боя, а кто-то, наоборот, яростно рычал от боли и лишь усиливал натиск — настолько разная реакция на раздражители, совсем как у людей…

Где-то через три полных мушкетных залпа, вегмы окончательно дрогнули и вновь бежали. Мы постреляли им в спину ещё несколько раз, но с каждым метром шансы на попадание стремительно падали.

— Всё, — констатировал я, когда поле боя опустело. — Хорошая работа, ребята! А теперь — добейте выживших.

Эти твари поднимали руки в защитных жестах, скулили и пытались отползти, но ублюдкам и выродкам нет пощады. Когда дело было закончено, немёртвые начали считать потери, а я занялся оценкой максимального объёма ритуального круга, чтобы вытащить отсюда всё…

— Повелитель, — подошёл ко мне Литтлджонс. — Тебе нужно это увидеть.

Поворачиваюсь к нему и вижу в его руках штурмовую винтовку. Потрёпанную, лишённую магазина и с уничтоженными прицельными приспособлениями, но штурмовую винтовку. Беру её в руки и внимательно осматриваю.

Никогда не видел ничего подобного. Наверное, какая-то японская разработка для внутреннего пользования. Шильдик имел пару японских иероглифов, цифру «20» перед ними, а также надпись «5.56×45 mm». А, вот, над магазином надпись «Howa. Made in Japan». Значит, точно отечественная для японцев разработка. Скорее всего, стояла на вооружении японской армии и оказалась в руках вегмов хрен его знает как.

— Как вы её нашли? — спросил я.

— Один из вожаков вегмов использовал её как дубину, — ответил Литтлджонс.

Предполагаю, что вегмы прочувствовали смертоносность штурмовой винтовки на собственных шкурах и сочли, что такая убойная штука достойна быть оружием вождя. Разум у них точно есть, но почему они постоянно нападают на нас?

Степень разумности и уровень агрессии — это взаимосвязанные вещи, поэтому меня слегка удивляет то, что они всё никак не идут с нами на контакт. Чуть появились мы, как обязательно эти идиоты собирают ватагу, чтобы об нас убиться. Возможно, надо взять хотя бы одну тварь в плен, чтобы попробовать разговорить её? А можно ли будет использовать для этого Аню? Она ведь говорила, что читает мысли даже у животных…

Когда периметр вокруг солнечной электростанции был установлен, я занялся начертанием ритуального круга в генераторной — тут сухо и достаточно просторно для небольшого кружка.

Демонтаж солнечных панелей проходил штатно — старательно выкапывали, вдумчиво раскручивали и осторожно уносили в портал. Только Смерть знает, сколько из них окажутся работоспособны, но даже одной штучки будет достаточно, чтобы запитать мой дом. Ну, теоретически. На самом деле, я в душе не ебу, какая мощность у этих батарей и как их подключать.

Радиосвязью мы не пользовались, хотя очень хотелось, поэтому приказы остальным я передавал через иной мир — с ребят, пользующихся реактивными летательными аппаратами, станется мониторить радиоэфир на предмет чьих-то переговоров. Это до Апокалипсиса радиосвязь была настолько интенсивна, что в этой мешанине нельзя было вычленить ничего толкового, а сейчас может оказаться, что мы будем единственными, кто юзает рации.

Маловероятно, конечно, что кто-то пасёт эфир по всей планете, но не исключено.

Через иной мир я вызвал два взвода из «Максиса», чтобы дополнительно ускорить разбор важных элементов электростанции.

Шли часы. Сам я тоже крутил болты и шурупы, потому что опасался, что вновь придут вегмы и испортят нам наше технократическое веселье, но вегмы всё не приходили и не приходили. Даже как-то подозрительно. Уж не надумали ли они собрать максимум сил для массированного удара?

Тем не менее, надеюсь на лучшее и всеми силами ускоряю демонтаж солнечной электростанции. Тут есть, что разбирать, но всё здесь модульное, чтобы легче было заменять выходящие из строя элементы — японцы всегда слыли продуманными ребятами.

Где-то через двенадцать часов, когда мутное Солнце вновь вышло из-за горизонта, мы забрали всё — Кумбасар оприходовал и доложил о завершении размещения грузов на складе.

— Идём дальше в город, — решил я. — Нужно пройти всего пять километров до полицейского участка.

Оборачиваюсь на опустошённую электростанцию, которая больше ничем, кроме ведущей в город линии электропередач, не напоминает о своей былой функции. Сработали на «отлично» — один хороший снегопад и ничего не будет намекать на то, что мы тут помародёрили на все деньги.

Выходим на главную городскую улицу, поворачивающей на север нитью пронизывающую город. Куча брошенных машин на улице, едва выглядывающих из-под снега, поваленные столбы, сгоревшие здания — что-то я совсем не учёл, что пожары в ходе тотальной разрухи более чем вероятны. Как бы не оказалось, что остальная часть города сгорела дотла…

Пересекаем промёрзшую реку и попадаем в зону кузовщиков и СТОшников. Тут прямо много вывесок с изображением автомобилей, гаечных ключей и шин. Перспективно.

Моё пристальное внимание привлекает двухэтажная мастерская, во дворе которой стоит двадцать с лишним машин. Не выдерживаю и сбиваюсь с пути.

Вегмы эту мастерскую не трогали, человеческому мародёрству она не подвергалась, поэтому есть внушительные шансы найти прямо очень ценные станки…

Врываемся внутрь и видим полуразобранный Мерс, движок которого висит на цепном подъёмнике.

Обхожу пространство мастерской и сразу же натыкаюсь на фрезерный станок с ЧПУ.

— Ох, сейчас сознание потеряю… — произнёс я и кинулся к станку.

Эта штука решит подавляющую часть наших производственных проблем, позволит изготавливать капсюльные замки с высочайшей точностью, а также вытачивать настолько сложные изделия, что аж дух захватывает!

Погладив пыльный станок, иду дальше и натыкаюсь на пару токарных станков, один ленточнопильный и один шлифовальный станок — зачем бывшему владельцу этой автомастерской нужно было столько станков? Наверное, шабашил изделиями из металла или даже изготавливал некоторые безответственные детали самостоятельно. Считать, что это только наши отечественные Левши находчивы и предприимчивы — это большое заблуждение. Люди — это один вид, поэтому всем им, в некоторой степени, свойственно находить необычные решения и мутить какую-то не совсем профильную фигню. Впрочем, не исключено, что это просто мастерская занималась ещё и выполнением разных задач по металлообработке, помимо автосервисной деятельности. Но полностью вариант с японским шабашем не отбрасываю, могло иметь место.

— Мётлы к бою, джентльмены!

/23 ноября 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе, личный дворец/

— Ох-хо-хо, да, детка!!! — воскликнул я, когда фрезерный станок начал обработку первой детали.

Прежде чем ставить аппарат, я тщательно обследовал его, очистил от пыли, смазал всё, что имело следы старой смазки, проверил контакты, после чего провёл пробный запуск — всё работало, как часы. Затем я его установил на бетонное основание, чтобы не дрожал, зараза, а затем приступил к проектированию деталей. Ну, как приступил…

Пришлось отвлекать айтишника Шестопалова от его основной работы и вместе с ним осваивать АвтоКАД. Сам-то я застопорился на этапе смены языка с японского на русский, поэтому без квалифицированного специалиста проектирование пробной детали могло занять у меня несколько дней.

Сам Дмитрий с АвтоКАДом работал только на заре своей деятельности, в студенчестве, потому что кушать хотелось и он искал способы подработки. В те времена, почти двадцать лет назад, спецов, разбирающихся в АвтоКАДах, всё ещё было мало, поэтому он счёл неплохой идеей освоить программу и зарабатывать на разовых проектах, как фрилансер. Но оказалось, что большая часть средних и крупных предприятий уже имело своих спецов, а ещё они не желали работать с человеком без образования. Шестопалов признался, что это он сам нашёл для себя отмазку, а так-то на этом можно было неплохо зарабатывать. При условии, что шаришь в АвтоКАДе от и до, естественно.

В общем, я начал осваивать программу вместе с ним, его полузабытые познания оказались очень полезны и актуальны для такого профана, как я, поэтому мы тщательно спроектировали прототип стандартного штыка для новых мушкетов и пустили его в работу. Шестопалов, как и я, не шарил в станках с ЧПУ, но в электронном нутре его разобрался, поэтому я сумел избежать досадного недоразумения с почти сточенной фрезой. Оказалось, что в аппарате был предусмотрен контроль состояния расходников, но недостатком этого контроля было то, что это надо лезть в специальное меню и смотреть там. Ещё и русского языка нет, что неприятно. Английский язык — это, конечно, прикольно, но на русском было бы гораздо легче.

Фреза делает математически выверенные движения, срезая пласты стали с болванки, медленно, но верно ваяя первые очертания длинного четырёхгранного штыка. Потом мы его обточим, закалим, и можно будет смело сдавать его на склад.

— Я могу возвращаться к своей основной работе? — спросил айтишник Дмитрий. — У меня там прорыв намечается.

Бедолага даже не подозревает, какую судьбу я ему уготовил. Он обречён на окончательную смерть, потому что с такими знаниями нельзя не то что жить, даже нежить противопоказано. Я, можно сказать, доктор, у меня диплом врача общей практики где-то лежит, не знаю где и лежит ли, но, тем не менее, поэтому диагноз Шестопалову ставлю однозначный — окончание своей работы он не переживёт. Хотя допускаю, что он всё прекрасно понимает, но противиться прямому приказу своего повелителя не может.

Я бы мог оставить его нежить, но риски слишком велики. Программа, модулирующая работоспособные порталы — это такая штука, ради которой ко мне может нагрянуть Протекторат. Савол как-то говорил, что у них тысячи одарённых профи тратят десятилетия, чтобы выковырять что-то работоспособное, а моя программа позволит искать новые порталы за часы и с участием одного человека. Шестопалов, какой бы хороший кофе не варил, обречён.

— Да, конечно, — кивнул я ему. — Уайетт, Стрэйн, сопроводите нашего айтишника к его месту работы.

Шестопалов ушёл, а я продолжил наблюдать за работой станка с ЧПУ.

Пробная деталь имеет малые размеры, но скоро мы перейдём на ещё более мелкие детали — капсюльный замок, который я помню из чертежей, переданных Горенко, имеет пятнадцать деталей, которые мы будем производить массово. Это самый простой капсюльный замок из доступных, который вообще можно было теоретически воспроизвести в моих хуёвых условиях Адрианополя — я тогда из компетентных мастеров имел только себя… Сейчас же, с обретением фрезерного станка с ЧПУ, мастера вообще не нужны, достаточно специально обученной обезьянки, которая будет устанавливать заготовки и выбирать правильные проекты. Обучим обезьянку, достанем нужное количество заготовок и будем производить мелкосерийные мушкеты с капсюлями.

— Посмотрите на этого красавца! — воскликнул я, когда освободил от держателя почти штык.

Шероховато, конечно, но тут нет ничего, чего нельзя устранить шлифовальным станком.

Иду к ленточнопильному станку и срезаю два держателя, после чего иду к шлифовальному станку.

Новая лента с абразивом уже установлена, поэтому я быстро шлифую грани штыка и любуюсь результатом. Впервые в жизни и нежизни работаю с фрезерным станком, а уже получается такая красота!

Фиксирую штык в тиски и беру в руки метчик. Делаю резьбу, сдуваю стружку и начинаю накручивать штык на образец ствола мушкета. Чтобы резьба не стиралась, наварил на стальной ствол ограничитель, который и будет принимать на себя всю ударную нагрузку от штыка. Наверное, резьбовое соединение — это так себе решение, но зато без склонных к разбалтыванию и ослаблению пружинных защёлок и требующих отвёртки хомутиков, также не очень надёжных.

Стволы мушкетов будут стальными, как тестовый образец — высверливаем на станке, сверлом одностороннего резания, найденным в одном из японских СТО. Я лично наварил это сверло на длинный стальной шест такого же диаметра и сейчас мы почти не ограничены в глубине сверления ствола. Как делать нарезы я знаю, но, пока что, обойдёмся гладкостволом. Средневековый способ создания нарезов показался мне слишком нетехнологичным, а современный оказался слишком технологичным, поэтому пуля Нейслера (1) — это наше всё!

— Так, следующая деталь… — подошёл я к компьютеру при станке, исполняя роль специально обученной обезьянки. — Пошла!

Фреза переехала на соседнюю заготовку и начала пробуривать себе путь к полю будущей заготовки. Шестопалов обмолвился, что это старый станок, созданный в конце 00-х годов, а сейчас есть лазерные резаки, но это, как я понял, имеет мало отношения к фрезерованию. Впрочем, на ус намотано.

Курок с ударником был изготовлен за четыре минуты, его только на ленточнопильном отсечь и слегка отшлифовать. Следующей деталью было замочное ложе, после него пошла личинка… Смотрю на это, как мотылёк на лампочку — завораживающее действо.

Когда станок отработал положенное, взялся за доводку изготовленного, после чего предварительно собрал и понял, что всё идеально точно — от моих мастеров такой точности ни в нежизнь не добьёшься.

Ставлю посуду и наливаю в неё состав для холодного воронения. Благо, на баночке пишут не только на японском, но и на английском языке.

Выжидаю отмеренное время и извлекаю воронённые детали. Теперь надо дать им обсохнуть и всё, можно пользоваться.

К сожалению, всё на фрезерном станке не сделать, поэтому некоторые вещи я изготавливал на других станках. Например, подстержник, затравочный стержень и прочие детали, требующие винтового соединения. Пружины ещё пришлось делать из пружинного металла, что никак не получится на ЧПУшнике. Восемь деталей из пятнадцати требуют приложения ручками, поэтому полной автоматизации не получится. Тем не менее, почти половина деталей по нажатию левой кнопки мыши — это круто!

Занимаюсь изготовлением остальных деталей. В принципе, ничего сложного, главное — не проебаться с резьбой…

Уложился в тридцать минут, если считать с холодным воронением деталей. Сильно выручает то, что тут их всего пятнадцать. Это прямо круто.

Собираю итоговое изделие и размещаю его в ствольной коробке тестового образца.

— Сейчас и посмотрим…

Выхожу во двор, где размещено стрельбище и заряжаю бумажный патрон в патронник. Пистолетный капсюль помещаю на носик затравочного стержня, после чего взвожу мушкет. Беру прицел на центр деревянной мишени, разбитой на сектора с миллиметражом, после чего нажимаю на спусковой крючок. Шипит капсюль, затем происходит детонация пороха — где-то полсекунды на всё про всё. Пуля вылетает с шиком и блеском, после чего врезается в мишень, на пять сантиметров выше центра. Тут двадцать метров и такой разброс — это говённый результат. Для современного оружия, но не для гладкоствольного мушкета. Впрочем, нужно больше статистики.

Перезаряжаю мушкет и делаю очередной выстрел. Восемь с половиной сантиметров отклонения и передо мной завеса из дыма. Что круто сейчас на Земле — дым очень быстро оседает, потому что все продукты горения быстро замерзают к хренам. Тут же облако от двух выстрелов существенно ухудшает обзор. Казалось бы — десять с половиной грамм, а сколько дыма…

Последовательно отстрелял ещё восемь выстрелов, с паузами на оседание дыма, после чего пошёл уточнять результаты. Максимальное отклонение в произвольном направлении — четырнадцать сантиметров и восемь миллиметров, минимальное — пять сантиметров и три миллиметра. В среднем, пули ложатся с отклонением где-то в шесть-восемь сантиметров. В центр мишени не попал ни разу, но это неудивительно. А вообще, с такой возросшей точностью стрельбы, не портящейся от работы ударно-кремневого замка, с которым никогда не можешь быть уверен, что вот сейчас точно выстрелишь, работать приятно.

Теперь осталось найти капсюли. Вот только где?

До полицейского участка мы так и не дошли, потому что я искал медь, но нашёл золото. К слову, токарный станок питается от солнечной батареи, установленной на крыше. Пока одна, но в планах уставить всю крышу её сёстрами, причём сделать так с каждойтрёхэтажкой этого города, чтобы каждый дом был энергетически независим и дизель мы врубали бы только в самом крайнем случае. Аккумуляторы я поставил в подвале, но это временное решение, потому что надо строить отдельное помещение, где будут подключены все имеющиеся аккумуляторы, а то ёмкость у них не безграничная и объёмов подвальных помещений будет мало, чтобы пережить ночь. Опять копать и провода тянуть…

Но выходом в Японию я был крайне доволен, хоть и не удалось добраться до полицейского участка. Есть шансы, что мы достанем там мощные стволы, которые обратим против вегмов. Ещё полицейские бронежилеты, которые обеспечат отличную защиту от мушкетов, на которые у меня нет монополии, ещё спецсредства — куча всего полезного.

— А теперь придётся поработать, — произнёс я, возвращаясь в мастерскую и садясь за компьютер.

Пришла пора сделать портативный ритуальный круг из стали. Чтобы можно было не маяться с начертанием, а насыпать песок в углубления — это ускорит создание портала с часов до минут. Можно было давно изготовить что-то подобное из дерева, но я не такой рисковый, пусть и мёртвый. Одна активация с нарушением целостности круга — пацаны, доставайте серебро, к нам пиздец пришёл…

Даже вспоминать не хочется тот день, когда Эстрид целенаправленно наебнула портал. Вот тогда-то всё и пошло наперекосяк, как я понимаю. В тот день Судьба начала играть со мной в жестокую игру и последствия этой игры привели меня к сегодняшнему дню. Мда…

Короче! Я, как известно, сторонник надёжных решений, поэтому буду использовать стальную основу для ритуальных кругов. Сделаю конструкцию разборной, сразу размером в двадцать восемь целых и двадцать шесть сотых метров квадратных, то есть с радиусом три метра. Основную массу мародёрки такой портал пропустит, а для габаритных грузов спроектирую хуюмболу с радиусом в десять метров — с фрезерным станком с ЧПУ это осуществить не так уж и трудно. Труднее перевести эту штуку в проект АвтоКАДа…

Примечания:

1 — Пуля Нейслера — также известна как колпачковая пуля Нейслера. Представляет собой оборудованный выемкой в жопе свинцовый колпачок, который, при воздействии на него пороховых газов, расширяется, обеспечивая неплохую обтюрацию. Это значит, что пороховые газы не прорываются за пулю и не создают болтанку в стволе, что позволяет добиться неплохой, как для гладкоствола, кучности. Есть ещё пуля Минье, широко известная штучка, но для неё нужны нарезные стволы, потому что она длинная и в гладком стволе не получит вращения, что резко негативно скажется на её баллистических качествах. Удивительно, но эта идея посетила человечество только в XIX веке, на самой заре магазинных винтовок, впрочем, как и пуля Минье — слишком поздно, чтобы на что-то повлиять. Это представитель редчайшего типа инноваций, который не требует массивов технологических достижений и может быть использован прямо в момент изобретения аркебуз. Стоит только догадаться.

Глава двадцатая. Залезть в голову

/31 декабря 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе, личный дворец/

— Так, джентльмены, — поднял я взгляд на командиров отрядов. — Какие есть предложения по дальнейшей экспансии?

Земли людоедов, буквально, опустошены, все либо порабощены, либо убиты, либо сбежали обратно в свою северную дыру.

— Никомедия, повелитель, — сразу же произнёс Леви. — Бывал там — богатый город, но армия сильная.

— Ещё варианты? — спросил я.

— Можем пойти войной на Фивы, что за Никомедией, повелитель, — предложил Адам. — Но тогда придётся договориться с Никомедией. Лучше, конечно, сразу на Никомедию, потому что от неё открываются пути к остальным фемам.

— Значит, Никомедия, — вздохнул я. — План вторжения должен лежать у меня на столе через две недели. Генеральное сражение, потом стремительный захват стратегически важных поселений — чтобы каждый шаг моих воинов был продуман вами заранее, в кабинетах, а не по ситуации и на вражеской территории!

— Мы уже думали об этом, повелитель, — заговорил Леви. — Нам только и надо разбить войска Флавия Макрония и его наёмников, а гарнизон самой Никомедии очень слаб — Макроний привык обеспечивать безопасность своей державы договорами и союзами.

— Видимо, у него это хорошо получалось, — усмехнулся я. — Но ваша задача — показать ему, как сильно он ошибался.

— Макроний располагает четырьмя тысячами воинов в собственной армии и всегда держит при себе отряд наёмников — «Толетские соколы» насчитывают две тысячи мечей. Сильная армия.

— Но у них нет огнестрела и латной брони, — ответил я на это. — Раздолбаем сукиных детей в пух и прах, после чего обратим их в новобранцев для нашего войска. Думаю, надо увеличить штатную численность каждого отряда до двух тысяч воинов.

Экспансия потребует много воинов, а это значит, что мне придётся поработать.

Желающих поселиться на моих землях всё ещё нет, потому что все знают, что я мертвец, от которого хрен его знает, чего ждать, ведь очевидно же, что лич не может нести добра. Только купцы, не все, но самые отбитые, что ценят барыш дороже жизни, ездят к нам и имеют отличные прибыли, потому что я оживляю товаропоток уникальными товарами.

Какими товарами? В основном слитками стали, но ещё и продуктами питания с Земли, сахаром, просроченным японским шоколадом, который прямо очень заходит местным, а ещё хитом сезона — просроченными картофельными чипсами, идущими по двадцать силикв за пачку. Чужеземные лакомства, обёрнутые в невиданную упаковку, пришлись по вкусу знати, в том числе и Флавию Макронию, который является серьёзным покупателем наших товаров. Но это не помешает мне разрушить его фему и обратить всех его воинов в немёртвых. Люди, так и так, будут покупать мои товары, я не буду слишком сильно трогать селян и горожан — пусть только признают мою власть и делают то, что я говорю, поэтому сильно в товарообороте я не потеряю.

Чем расплачиваются купцы? Рабами, золотом и серебром, бронзой, а также накопителями некроэнергии и витаэнергии. Рабов я стараюсь покупать физически крепких, желательно, чтобы в прошлом они были воинами. Серебро я пускаю на закуп бронзы и алхимических ингредиентов, а золото на накопители. Бронза нужна, чтобы не тратить трудочасы немёртвых шахтёров, сфокусированных на добыче ртути, мышьяка и угля — купцы, наверное, очень удивляются, ведь у нас есть целых три медных и две оловянных шахты, но продают бронзу. Накопителей витаэнергии очень мало, а накопителей некроэнергии будто бы и нет вовсе. За последние три месяца я купил лишь три накопителя витаэнергии, что есть почти ничто.

Нахрена мне эти вита-накопители? А чтобы не достались хреновым витамантам! Чем меньше этих хреновин у потенциальных врагов, тем спокойнее мне жить.

Ещё я довожу недвусмысленный месседж до всех прибывающих купцов: лич готов платить килограммами золота за любые темномагические артефакты и манускрипты. Тоже, пока что, ничего, но нужно больше времени, чтобы барыги достаточно осмелели. Если кто-то принесёт мне новые темномагические заклинания или могущественные артефакты — я засыплю счастливчика золотыми монетами.

Пока же, ввиду отсутствия прогресса с магией, необходимо развивать технологии.

Вообще, я тут начал производство хлора, чтобы пройти несложную и короткую дорогу к бертолетовой соли — архив Горенко здорово помогает мне не биться головой о стену в поисках верных рецептов.

Гремучую ртуть я получить не могу, потому что есть только два способа получения азотной кислоты — традиционный, с применением селитры, которой и так безбожно мало, а также современный, который требует больших объёмов чистого аммиака. Аммиак я, тем более, синтезировать не смогу, это технологии начала XX века, а без азотной кислоты гремучую ртуть не получить вообще никак, поэтому я иду путём наименьшего сопротивления.

А наименьшее сопротивление — это бертолетова соль, перемешанная с толчёным стеклом. В таком виде бертолетова соль детонирует от малейшего удара, поэтому капсюли будут срабатывать не хуже, чем с гремучей ртутью, но и с бертолетовой солью всё не так уж и просто.

Освою получение хлора, у меня будет два способа получения бертолетовой соли. Первый — пропуск через каустический поташ полученного хлора или электролиз поташа совокупно с гашёной известью. Второй способ мне кажется перспективным, ведь он проще, но надо ещё посмотреть на результаты испытаний.

Выхожу из генерального штаба, расположенного в бывшем здании школы — стояночники поселились тут основательно, у них даже были дети, но сейчас мальчишки и девчонки, а также их родители, находятся в рабстве у Ариамена. Возможно, многие из них уже мертвы. Жизнь — жестокая штука. Нежизнь гораздо мягче.

— Есть успехи? — спускаюсь в темницу под казармами.

Аня устало потёрла виски и откинулась на спинку кресла.

— Есть, — ответила она. — Эти двое знают очень много, чувствуется на грани сознания и подсознания, но думают сейчас только о том, как бы сбежать отсюда.

— Узнала что-то конкретное? — спросил я.

— Если не считать очень печальные воспоминания Волобуева, связанные с людоедами, узнала о том, как они отражали персидский штурм, — Аня поморщилась. — Волобуев лично убил, за весь трёхдневный штурм, около двухсот персов и троих ликантропов. Очень опасный воин.

— Сам делал, — с гордостью произнёс я. — И что, ни капельки благодарности ко мне?

— Что угодно, кроме благодарности тебе, — вздохнула Аня. — Они очень хотят выбраться отсюда и отомстить Ариамену за разрушение их жизней.

— Нежизней, — поправил я её. — Не забывай, что они мёртвые. Почти как я.

— Тем не менее, мыслят они как живые, почти что, — мой штатный экстрасенс протянула ко мне руку. — Дай курить.

— Ты в завязке, — вздохнул я. — Не начинай, а то это тебя погубит.

— Лёш, не выёбывайся, а? — попросила Аня.

Я достал из кармана зажигалку и мягкую пачку сигарет. Подкуриваю сразу две сигареты и передаю ей одну.

— Ф-ф-фух… — выпустила облако дыма Аня.

— Узнала что-нибудь о тёмномагических практиках? — спросил я.

— Ничего, — ответила она. — Они этого не знают — двух недель хватило, чтобы удостовериться в этом окончательно.

— Тогда они мне не нужны, — произнёс я разочарованно.

Была робкая надежда, что эти двое окажутся полезными. А ещё я питал к ним ностальгические чувства. По тем временам, когда со мною была Эстрид, когда мы только начинали… Эх…

Вытаскиваю из кобуры револьвер и иду к камерам.

— Обрети мир хоть так, — произнёс я и прострелил голову Волобуеву.

Немёртвый упал на бетон камеры. Разрушение мозга — это гарантированная смерть.

— Подожди! — поднял руки Пападимос, когда я подошёл к его камере.

— Неа, — ответил я и выстрелил ему в голову.

Это не принесло ни грамма удовлетворения. Вся эта месть за предательство — дерьмо собачье. Когда я сходил с ума и терзался от обиды, я обижался не на предателей. Я обижался на суку-Судьбу, лишившую меня жизни. Моя жажда мести — это нечто вроде бессильной ярости, вымещение злобы на тех, до кого можно добраться. Все личи через это проходят.

Вытаскиваю две дымящие гильзы, помещаю недостающие патроны в барабан, после чего возвращаю револьвер в кобуру. Надо будет не забыть почистить.

— Столько работы псу под хвост, — недовольно посетовала Аня.

— Свою работу ты выполнила, — не согласился я. — Тебя не должно волновать, что итогом её стало уничтожение двух немёртвых.

— Всё равно обидно, что я не докопалась до их подкорок, — покачала головой Аня. — За Волобуевым было интересно подслушивать.

Практик из учебника по некромантии хватило, чтобы частично перекрыть запросы Анны — она научилась практикам концентрации, а также техникам постановки ментальной защиты. Оказывается, менталы блокируют окружающий когнитивный фон почти теми же способами, какими обычные маги защищаются от менталов и владеющих менталом существ. Она жалуется, что блокируется не всё, но так жить гораздо лучше, чем в лесу. Но главное, чего она добилась — сумела принять свой дар.

— Я обещаю тебе, что, в будущем, тебя ждёт множество интересных индивидов для «подслушивания», — заверил я её. — А пока — можешь отдыхать. Мои ребята притащили из некоего игрового зала десяток японских аркадных автоматов, только и ждущих, как бы в них кто-то поиграл.

— Мне и моего компа достаточно, — поморщилась Аня. — Никогда не любила аркады.

— Ну, дело твоё, — пожал я плечами. — Ладно, пойду займусь трупами…

Два отличных комплекта внутренних оборотничьих органов, уже приготовленные мною когда-то давно, ждут новых хозяев. Хватаю тела Волобуева и Пападимоса, после чего несу их в свою лабораторию.

— Приберись в камерах, — приказал я дежурному по казематам, вроде бы, он из «Ред Шторма». — И пошли кого-нибудь за Цузимото и Чобаном — пусть прибудут в лабораторию.

— Слушаюсь, повелитель.

В лаборатории уже трудилась Карина. Она проводила назначенную мною серию экспериментов с некромутагенезом. Испытываем открытый мною валидный мутаген — сульфат никеля. Мы нашли много реактивов в лаборатории при полиции Вакканая, что нехило так продвинуло меня в исследовании некромутагенеза — как правило, хорошими мутагенами являются различные токсичные вещества, но далеко не все. Скипидар не даёт ничего, как и формалин, который я использую уже очень давно.

Зато, что удивительно, отлично срабатывают разные соли тяжёлых металлов, такие как хлорид свинца или хлорид молибдена.

К сожалению, лаборатория судебно-медицинской экспертизы оказалась единственной полезной находкой в полицейском участке. Его разграбили настолько давно, что разбросанный мусор и опрокинутые предметы мебели успели покрыться многолетней пылью. Мой дедуктивный метод подсказал мне, что грабители приходили с моря, совсем как мы, но во времена, когда ещё не началось глобальное похолодание.

Эти мерзопакостные и бесчестные мародёры утащили оружие, боеприпасы, спецсредства, даже бронежилеты с касками были нагло спизжены, хотя против заражённых они помогают очень не очень. Впрочем, если на море была такая активность, то заражённые — это далеко не единственная угроза для выживших мореходов. Человек человеку волк и всё такое…

Но мы, несмотря на скудность добычи, по-взрослому зарейдили полицейский участок и вытащили оттуда всё полезное, начиная от лавок в зале ожидания, заканчивая решётками камер для арестованных. Всё вынесли, а затем сложили стальной портал и пошли дальше.

Зато в остальном городе мы сумели найти ещё три полицейских револьвера и целых тридцать семь патронов к ним. Сняли мы их с давно засохших трупов полицейских, умерших в здании мэрии. В том же здании мы обнаружили запертых вегмов, находящихся прямо в своих кабинетах. На них была человеческая одежда, правда, совершенно изношенная, а на одном мы увидели бейджик посетителя — другие вегмы, как я понял, не особо старательно ищут своих собратьев.

К слову о вегмах! Вглубь города мы заходили с твёрдой уверенностью, что нас ждёт кровавая мясорубка, но город оказался пуст. Вегмы свалили к хренам, оставив город армии победителей. Всегда знал, что они разумны, но своим последним действием они окончательно уверили меня в собственной разумности.

Вегмов нет, грабь на нездоровье, поэтому мы пользовались предоставленной возможностью со всем размахом. Нашли магазин промтоваров, в которых достали, примерно, четверть полезных мне мутагенов, но на основную их массу мы наткнулись в магазине химических реактивов. Конечно, часть реактивов, с течением времени, отправилась в царство вечных реакций, но среди складских запасов нашлось немало полезного. С этим всем и работает Карина, исполняя роль специально обученной химической обезьянки, смешивающей реактивы с нигредо и альбедо, в поисках работоспособных составов.

— Так-так-так… — закинул я тело Волобуева на прозекторский стол.

— Решил покончить с ними? — поинтересовалась Карина, ожидающая, пока закончит крутиться лабораторная центрифуга.

— Да, — начал я. — Негуманно держать их за решёткой, вот я и…

—… пристрелил их, как собак, — закончила за меня Карина. — В этом мире ты стал совершенно другим человеком.

— Я больше не человек, я зверь, нахуй! — с усмешкой воскликнул я. — Эх, Карина-Карина… Ты меня совершенно не знала при жизни, но говоришь сейчас с лицом человека, взрастившего меня с пелёнок. Пока человек не окажется по макушку дерьме, и ты не увидишь, как долго и какими способами он из него выкарабкивается, ты просто не имеешь права говорить, что он изменился или остался прежним.

— Чтобы увидеть настоящую личность, человека нужно втоптать в грязь? — спросила Карина скептически.

— Звучит очень по-ницшеански, — произнёс я задумчиво. — Наверное, да. Только мне больше нравится метафора с дерьмом. Ты меня не знала и не знаешь до сих пор, Кариночка, поэтому не питай напрасных иллюзий. Учебники по психологии и семинары личностного роста с распиаренными коучами не помогут тебе понять лича.

— С чего ты взял, что я читала учебники по психологии и ходила на семинары личностного роста? — спросила Карина.

— Да у тебя на лице написано, — усмехнулся я. — Астрология, кармоведение, энергетические практики, ещё какая-нибудь хуйня из этой области — я буквально вижу перед глазами сцены, в которых твой хахаль или муж отстёгивал тебе котлеты денег, чтобы ты от него, наконец-то, отъебалась, ха-ха! Скажи, что я неправ.

Карина так не сказала, поэтому моё чутьё меня не подвело.

— Я не осуждаю! — сказал я ей, ножницами разрезая одежду на Волобуеве. — Сам не без грешка. Только вот мои охуительные спиритуалистические практики, стерва такая, работают.

— Почему ты не прекратил заниматься этим сразу же, как узнал, что это ведёт тебя к печальной судьбе? — поинтересовалась Карина.

— Наверное, потому, что я был обречён на это, — пожал я плечами и сделал разрез скальпелем. — Судьба, сука её мать. Но с нею покончено, теперь я свободен… о, сейчас… Под музыку и работать приятнее.

Достаю телефон и включаю кипеловский трек «Я свободен».

— Я-я-я-я свобо-о-о-оден… — начал я подпевать, извлекая органы Волобуева и помещая их в оцинкованные ёмкости на передвижном столике. — Цузимото, мой дорогой инструмент! Ложись на соседний стол! Сегодня ты станешь некрохимероидом!

— И всё-таки? — продолжила пытаться расколоть меня Карина.

— В выборе между нежизнью вурдалаком и личем я бы предпочёл стать личем, — вздохнул я. — Вурдалаки сильны, могут существовать сотни лет, причиняя мучительную боль и неся погибель всем, кому не посчастливилось жить в их ареале обитания. Я бы жрал женщин, детей, стариков, всех. Но не просто жрал, а измывался над своими жертвами, насиловал бы их и вообще, безобразничал на все деньги. Савол, если тебе это имя о чём-то говорит, предположил, что объёма конденсированной в моей плоти некроэнергии хватало на вурдалака или стригоя — не знаю даже, что хуже.

— А в чём разница? — показала пробелы в знаниях об этом мире Карина.

— Вурдалак — строгий индивидуалист, прибегающий к сотрудничеству с другими неупокоенными только в уникальных случаях, — пинцетом взяв сигарету с подноса. — Не могла бы ты…

Карина подошла, взяла с подноса зажигалку и подкурила мне сигарету.

— Благодарю, — кивнул я ей. — А стригои — это социальные твари. Где-то через сотню-полторы лет, стригой имеет шансы стать матриархом, для чего у него отрастает настоящая пизда и вторичные половые признаки в виде двух-трёх пар сисек. Далее он находит себе жертв мужского пола и начинает их трахать. И вот с этого момента можно отсчитывать время до того, как неудачливому краю, где завёлся матриарх стригоев, настанет форменный и безальтернативный пиздец. Умрут многие тысячи, прежде чем удастся вывести эту заразу из каждой дыры, куда не попадают лучи Солнца. Хотел бы я стать стригоем? Нет, мне ещё дорог мой член. И трахать мужиков… не, не моё.

— А ты не думал, что лич — это худшая участь для этого мира? — спросила Карина.

Делаю серию затяжек и выдыхаю густое облако дыма.

— Думал, — ответил я ей, отставляя пинцет с сигаретой на столик. — Но вот он я, перед тобой. Я занимаюсь созидательным трудом, даже науку не забываю, в моих землях безопасно и выгодно жить, но люди, сукины дети, всё никак не хотят идти под мою руку. Это расстраивает меня, ведь я столько всего подготовил…

— Ты мертвец, источник первородного зла, — напомнила мне Карина. — Я бы тоже добровольно не пошла под руку лича.

— Ну, это дискуссионный вопрос, — поморщился я. — Я ведь хороший, ты же знаешь. Я же хороший?

— Это тоже дискуссионный вопрос, — усмехнулась Карина. — Но твой имидж сильно испорчен тем фактом, что ты лич и ведёшь себя, как лич.

— Мда… — задумчиво произнёс я. — Мне нужно нанять хорошего имиджмейкера… Ты знала кого-нибудь из стояночников с такой профессией?

— Вадим был кем-то вроде того, — припомнила Карина. — Но его убили при нашествии мертвецов. Ещё Евгения в прошлом была пиарщиком, но я точно знаю, что её казнили по приказу Ариамена. А! Владимир! Его продали на ферму под городом, потому что он показался персам бесполезным, но я припоминаю, что он раньше был имиджмейкером при каком-то депутате, с которым имел дело Кирилл Кириллович.

— Ты Кирича только по батюшке называешь? — слегка удивился я.

— Это для тебя он просто Кирич, а для нас он был спасителем и благодетелем, — ответила на это Карина. — Оплатил моей матери лечение, а также устроил двоих моих братьев на хорошие должности в крупных компаниях — он для меня Кирилл Кириллович.

Кирич развернулся во всю ширь, сорил дармовым баблом направо и налево, причём так интенсивно, что даже другим перепадало…

— А где сейчас твои мать и братья? — поинтересовался я.

— Мертвы, — ответила Карина. — Они не пожелали переходить в этот мир, а когда началось, было уже слишком поздно что-то менять.

— Трагически, — изрёк я. — Владимир, говоришь?

— Владимир Лужко, — сообщила Карина. — Если ещё не мёртв, то должен находиться на пригородных угодьях.

— А вообще, соображает что-нибудь или так, просто состоял при депутате? — поинтересовался я.

— Вроде бы учился на это, — не очень уверенно ответила Карина.

— Тогда я отправлю пару своих бойцов, чтобы выкупить его, — решил я. — Стража!!!

Немёртвый из боевого охранения примчался спустя пять секунд.

— Сходи к Кубмасару, скажи, чтобы со следующим караваном в Сузы отправил покупателя рабов, — велел я. — А теперь записывай. Мне нужно, чтобы был куплен Владимир Лужко — он может представлять определённый интерес. Денег пусть не жалеют, но в разумных пределах. Если он уже мёртв, то пусть найдут того, кто занимался раньше пиаром и имиджмейкингом. Правильно написал? Эх, что у тебя с ушами? Дай сюда! Как купят Лужко или других, пусть обращаются бережно, но не позволяют сбежать. Передай Кумбасару и скажи, чтобы не задерживали.

— Будет исполнено, повелитель, — поклонился немёртвый стражник.

Возвращаюсь к кишкам Волобуева. То есть перехожу к Цузимото, уже вскрытому Кариной.

— До сих пор вымораживает видеть, как вскрытый человек внимательно наблюдает, как ты вскрываешь его и извлекаешь органы… — произнесла она.

— Это не человек, — поправил я её. — Ставь кишки на новое место.

— Внутренности как у человека, ходит, как человек, говорит, как человек, — произнесла Карина в ходе установки кишечника. — Можешь относиться к ним как угодно, но он человек.

— Немёртвый, — вздохнул я, вновь поднимая пинцет с тлеющей сигаретой. — Инструмент.

— Как скажешь, — сказала мне Карина. — Кстати, я тут добилась кое-каких результатов с фульминатом серебра. Нигредо распадается при концентрации 0,001 грамм на литр, а вот альбедо, при минимальных концентрациях, начинает какие-то сложные реакции.

Фульминат серебра, также известный как гремучее серебро, это взрывоопасная серебряная соль, особо токсичная для всех немёртвых. При достаточной концентрации, это дерьмо взрывается, как говорят, даже от прикосновения падающего пера. Я хотел использовать это для разработки капсюлей, но производство фульмината серебра — это сложный и опасный процесс, более сложный и опасный, чем производство гремучей ртути. Но требует он одного — азотной кислоты. Я счёл, что выгоднее будет идти по пути бертолетовой соли, через электролиз гашёной извести.

— Надо будет посмотреть, — произнёс я. — Ты ведь записала всё в лабораторный журнал?

— Я бы обиделась на тебя, но ты меня тоже не знаешь, — усмехнулась Карина.

— Никогда не считал, что знаю тебя, — ответил я на это. — Давай тогда поскорее закончим с этими двоими, после чего перейдём к лабораторным опытам.

Нужно где-то достать побольше оборотней или выведать рецепт их создания. Самостоятельно этого не узнать, нужен кто-то, кто знает. Ариамен…

— Стража! — выкрикнул я. — Отменяйте отправку посыльного! Я сам поеду в Сузы!

Глава двадцать первая. Допрос без пристрастия

/3 января 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Сузы/

— Эх, у нас в это время была бы холодина… — вздохнул я, глядя на оживлённую главную улицу города моего конкурента.

Сейчас в России тоже холодина, как почти везде на Земле. Интересно было бы узнать, что послужило причиной, но спросить не у кого. Кирич, наверное, знает. Или Савол. Или его дружок, как там его? Ниалль? Найти бы этих шерстяных индивидов…

— Чего ты забыл в моём городе? — не очень вежливо поинтересовался сатрап Ариамен. — И зачем ты взял с собой эту?

Мы ехали в паланкине, который несёт восемь немёртвых — у Ариамена есть свои некроманты и он пользуется всеми благами, даруемыми этой наукой. Карина пристально смотрела на него своими исцелёнными глазами.

— Я пришёл заключить с тобой несколько сделок, — ответил я. — А Карину я взял по причине того, что это она меня попросила. Хотела посмотреть на тебя.

— О каких сделках идёт речь? — уточнил сатрап.

— Во-первых, у меня в обозе есть четыре тонны отличной стали, — сообщил я ему. — А во-вторых, там же находится сто пятьдесят килограмм золота. Всё это плата за сущую безделицу…

— И что это за безделица? — поинтересовался Ариамен.

— Секрет создания ликантропов, — ответил я.

— Зачем они тебе? — спросил Ариамен.

— Ты знаешь, зачем они мне, — вздохнул я, достав из кармана пачку японских сигарет. — Скажи сразу, мы можем договориться или я сейчас напрасно трачу свою вечность?

— Я не знаю, зачем тебе ликантропы, что бы ты ни думал, — ответил на это перс. — Мы почти приехали. Поговорим во дворце.

Дворец Ариамена мог похвастаться панорамными окнами, не очень органично вписавшимися в общий ансамбль, настоящим газоном, украшающим весь сад перед дворцом. Тут даже живую изгородь вырастили, с вырезанными из неё фигурами животных. Животные были представлены, преимущественно, львами, потому что Ариамен любит львов и любит ассоциировать себя со львом.

Сомнительная ассоциация, если знать, что львы большую часть дня спят и практически никогда не охотятся самостоятельно. У них задача защищать свой прайд от себе подобных, чтобы какой-то другой лев не пожрал его детёнышей и не начал трахать его львиц вместо него, но это выглядит несколько жалко. Хотя это отличная аллюзия на деятельность, которой занимаются все людские правители.

— Здесь мило, — похвалил я вкус Ариамена.

Мы вошли во дворец, миновали прихожую, прошли мимо тронного зала и сразу направились в зал обеденный. Тут уже приготовили скромную трапезу.

— Зачем тебе ликантропы? — спросил Ариамен, когда мы расселись за длинным дубовым столом. — Хочешь натравить их на мои земли?

— Я что, по-твоему, идиот? — усмехнулся я, принимая от него половину тандырной лепёшки. — Ликантропы — это бегающая и трахающая всё подряд проблема, не знающая государственных границ. Мне они нужны как источник полезных ингредиентов.

— Как я могу доверять тебе? — спросил сатрап, макая свой кусок лепёшки в клубничное варенье. — Ликантропы — это не прямая атака, если они сбегут от тебя.

— Я лично поручаюсь за то, что они не сбегут, — заверил я его. — Мои воины достаточно сильны, чтобы убивать ликантропов даже в схватках один на один. Косвенным свидетельством тому является то, что я убрал за тобой в Душанбе и его окрестностях.

Воспоминание о частично удачном применении биологического оружия отразились на лице Ариамена. Он поморщился, словно испытал острую зубную боль. Да-да, оборотни позволили ему взять Стоянку, но с Адрианополем он обосрался, потеряв часть войска от собственных оборотней, преследовавших его до того момента, пока я их лично не уничтожил. И, вроде бы, прибылей он получил много, но сами по себе деньги не способны взращивать новых солдат. А ведь оборотни не просто убивают, а ещё и очень деморализующе ебут их перед смертью. Скорее всего, Ариамен больше не будет давать шансов ликантропии, потому что результаты её неоднозначны.

— Четыре тонны стали? — спросил Ариамен. — Хорошей?

— Хоть завтра куй мечи и доспехи, — ответил я. — И сто пятьдесят килограмм золота.

Мой сосед задумался. Наверное, сейчас конвертирует новомодные килограммы в привычные единицы измерения. Метрическая система очень удобна, но её победное шествие к тотальному доминированию только началось.

— Откуда у тебя столько стали? — поинтересовался Ариамен. — И не думаешь ли ты, что в будущем эта сталь будет обращена против тебя?

— Если она будет обращена против меня твоей рукой, то это лишь развяжет мне руки, — усмехнулся я, — а тебя покарает так сильно, что ты захочешь умереть. Твои потомки, конечно, могут попробовать испытать удачу и пойти на меня войной, но задумайся: если я так легко расстаюсь с четырьмя тоннами стали…

— Я тебя понял, — произнёс сатрап. — Условия приемлемые. Я передам тебе человека, сведущего в создании ликантропов.

— Я приму такое только при условии, что этот человек раскроет мне секрет их создания, — покачал я головой. — Не хочу хоть в чём-то зависеть от какого-то жалкого смертного.

— Посмотрим, что можно с этим сделать, — ответил на это Ариамен. — Когда я смогу получить свои золото и сталь?

— Как только я удостоверюсь, что твой человек знает секрет создания ликантропов, — ответил я.

— Позовите сюда Самайру! — велел Ариамен своим гвардейцам.

— И ещё кое-что, — произнёс я. — У меня тут для тебя небольшой подарок и новая сделка.

Я подозвал Кумбасара и вытащил из его рюкзака деревянную коробочку.

— Револьвер Нью Намбу М60, — поведал я сатрапу, открыв коробку. — Может сделать шесть выстрелов, а затем его придётся перезарядить. Пуля способна пробить кольчугу и пластинчатый доспех из закалённой стали, но с латной бронёй будут определённые проблемы. Очень хорошая штука, если надо защититься от внезапного нападения. Кобура входит в комплект, как и двадцать четыре патрона.

Мне не жалко, а отношения налаживать надо. Плохо, когда соседи не доверяют друг другу.

— Это очень щедрый дар… — сдавленным голосом произнёс Ариамен, слегка утративший контроль над собой.

— Мы же соседи! — легкомысленно махнул я рукой. — А соседи должны помогать друг другу!

— Что ты хочешь за это оружие? — спросил сатрап.

— Это подарок, — вздохнул я. — А теперь предложение. У тебя в рабстве находится некто Владимир Лужко. Он может быть полезен мне, поэтому я хочу его выкупить. Как ты на это смотришь?

— А кто он такой? — поинтересовался Ариамен, с огоньком в глазах рассматривая тщательно вычищенный револьвер.

— Он занимался в прошлом благоприятным образом государственных вельмож, — пояснил я. — Для тебя он бесполезен, ты верно его оценил, поэтому сейчас он работает на усадьбе. Триста грамм сахара — это хорошая цена?

— Он тебе нужен, поэтому килограмм сахара, — улыбнулся сатрап, оторвав взгляд от оружия.

— Сделка, — ответил я. — Найдёшь его для меня?

— Распоряжусь, — ответил Ариамен, вновь погрузившись в разглядывание японского револьвера.

Как оружие он говно, но за неимением гербовой, как говорится…

— Самайра, — произнёс персидский правитель, когда в обеденный зал завели потрёпанную женщину в льняной робе. — Ты раскроешь секрет создания ликантропов своему новому господину и будешь служить ему столько, сколько он захочет.

Ростом где-то метр пятьдесят три, вообще низкая, тощая, но это по причине скудного питания, как я вижу по впалым щекам, волосы представляют собой скомканный хаос, но на личико ничего такая, отдалённо напоминает ту индийскую актрису, что играла Зиту и Гиту. Чистая арийская кровь, хрена ли поделаешь…

В общем-то, по возрасту ей где-то лет тридцать, но в этом мире, особенно среди магов, внешность очень обманчива.

— Я не могу раскрывать тайну, — ответила она.

— Я сказал, что ты раскроешь ему тайну, а не спрашивал, можешь ли ты это сделать, — покачал головой Ариамен. — Или я отдам тебя Ростаму и он медленно снимет с тебя кожу с головы до пяток.

— Пусть так, но тайну я не раскрою, — ответила на это Самайра.

— А знаешь, она мне нравится, — заулыбался я. — Беру и так, хрен с ним. Кумбасар, вели разгружать оплату.

Четыре тонны стали — это, в основном, всякий металлолом, преимущественно конструкционная хрень, выдранная из зданий и автомобилей. По-настоящему качественную тему мы оставляем себе, а местным любая конструкционная сталь идёт за броневую, потому что местные кузнецы ещё не освоили правильную очистку металла от примесей.

— Эту в наручники, держать под круглосуточной охраной, — приказал я Костичу. — Ссать или срать идёт — под вашим внимательным наблюдением. Спит — рядом должен лежать и внимательно наблюдать воин. Понял меня?

— Да, повелитель, — ответил Костич, застёгивающий наручники за спиной Самайры.

Новая заключённая убыла в наш обоз, стоящий в пригороде, а я вернулся к беседе с Ариаменом.

— Выпьешь? — предложил тот.

— Воздержусь, — покачал я головой. — Становлюсь буйным, а ты бы не хотел видеть буйного лича в своём городе.

Мои слова произвели на него впечатление. Никто не хочет видеть буйного лича вообще нигде.

— А так, в целом, как успехи? — поинтересовался я. — Как промышленность и торговля?

— Ты мешаешь моим купцам, — честно ответил сатрап. — Внакладе мы не остаёмся, но твои предложения не позволяют сдирать с остальных по три шкуры — торговля приносит меньше прибыли. Я ожидал большего.

— Ну, это рыночная экономика, — пожал я плечами. — Честная конкуренция и всё такое…

— Честная? — переспросил Ариамен с усмешкой. — Ты ходишь в свой родной мир и грабишь его обледенелые руины, в то время как мы можем продавать только то, что ты нам продал.

— Откуда ты знаешь, что там обледенелые руины? — заинтересовался я.

— Мы пробовали отправлять туда немёртвых, но они почти никогда не возвращаются, — ответил Ариамен. Кого-то удаётся вытащить за верёвку, но он, обычно, изуродован до неузнаваемости.

— Когтями, как я понимаю? — усмехнулся я. — Да, есть такая проблема. Кстати, раз уж мы заговорили ещё и об этом. Если тебе не нужна твоя точка входа — может, продашь мне и её?

Ритуальный круг с братом-близнецом в том месте, где раньше был хаб снабжения Стоянки — это прямо лакшери.

— Нет, — покачал головой Ариамен. — Дать вход в место, откуда Стоянка получала свои баснословные богатства — это было бы неразумно.

— Ладно, — поднял я руки в жесте капитуляции. — На нет и суда нет.

— Что ещё ты можешь продать мне? — спросил сатрап. — Какие богатства ты нашёл на своей земле?

— Стекла у меня что-то прямо дохрена, — пожаловался я. — Уже всё, что только можно, застеклили, а оно всё никак не кончается. Я приторговываю им, но поступает гораздо больше, чем могут купить проезжие купцы.

— Твои купцы привозили к нам несколько сотен целых стёкол, — покивал Ариамен. — Но ты хочешь продать разом крупную партию?

— Я гарантирую тебе большую скидку, — пообещал я. — Продаю партией от тысячи стёкол. По два солида за стеклопакет. Всё почти новое, снимали аккуратно, поэтому за качество можешь не переживать — я, может и лич, но не кидала.

— Ты заинтересовал меня, — произнёс Ариамен задумчиво. — За морем есть десятки стран — думаю, там обязательно заинтересуются новым товаром.

— Вот и договорились, — усмехнулся я. — Пришлю к тебе человека, чтобы утрясти все детали, он придёт в ближайшие недели. Когда мне найдут Владимира Лужко?

/6 января 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Сузы/

Назад возвращались через портал. Сначала в Ад, а затем домой — прямо как в «Думе». Под «Адом» я подразумеваю Землю, естественно. Вместо путешествия длиною в дни, возвращение заняло у нас часы. Владимира Освобождённого и Карину же привезла охрана, на двух мотоциклах, заряженных спиртом. Мотоциклы передали через портал на Землю. То ещё путешествие, думаю, практически по бездорожью. Но, вроде бы, ещё живые…

В будущем, как подготовлю на Земле капитальный хаб, начну использовать порталы как способ быстрого перемещения моего войска — вперёд идёт мобильный отряд, который юзает накопитель некроэнергии над ритуальным кругом и вот, в назначенном месте, развёртывается моя армия. Не надо разводить никакой логистики, не надо переживать об ударах в тыл и так далее, потому что мы уже будем в глубине территории противника. Такую тактику можно законтрить разве что применением витамантов, которые могут засрать некроэнергетический фон на ограниченной области и сделать невозможным проведение ритуалов. Но это не очень надолго и очень дорого.

— Устраивайся поудобнее, теперь это твой дом, — запустил я Самайру в её камеру. — Трёхразовое питание, душем и сортиром, надеюсь, пользоваться умеешь, подъём в шесть, отбой в десять. Смена белья раз в неделю. Банный день в субботу. Тебе тут понравится.

— Пытки не помогут тебе узнать от меня ничего, — заявила она.

— Не будет никаких пыток, — ответил я на это. — Тебе я уготовил нечто новенькое.

Покидаю казематы и иду к лаборатории. У нас, кстати, случился небольшой прорыв.

Соединение фульмината серебра с альбедо показывает обнадёживающие результаты, обещающие открытие новой некромутации или даже чего-то больше.

Карина сумела обнаружить некие изменения в клетках альбедо, подвергшихся воздействию фульмината серебра — они вытягиваются и образуют некую особую структуру, усиленно конденсирующую некроэнергию. Причём конденсация идёт некими рывками с длительными паузами, но это непрерывный процесс. Не знаю ещё, что это нам даст, но если это новая стабильная форма альбедо, то впору открывать шампанское и обливать пеной прикрытые майками сиськи стриптизёрш.

Мне доподлинно известно, что если нигредо можно как-то изменять, оптимизировать и улучшать его свойства до состояния, очень близкого к альбедо, то сам альбедо проявляет внушительную устойчивость к изменениям и его невозможно превратить во что-то иное, помимо цитринитаса.

Знания об альбедо из моей личной подкорки, потому что в учебниках по некромантии опущено всё, кроме нигредо, который тоже представлен на страницах очень скупо, будто обучаемый должен это прекрасно знать и сам, как и об альбедо и цитринитасе. Рубедо, который, по логике вещей, должен существовать, чему я находил косвенные подтверждения, вообще не упоминается ни в одном моём учебнике. Полагаю, что рубедо — это слишком круто для учеников, а альбедо и цитринитас они получали в готовом виде. Даже предположу, что у кровосись было промышленное производство этих веществ, поэтому не надо школьникам знать, как именно производят реактивы…

А тут мы, с богатым перечнем химических веществ, применили метод тупого перебора. Надеюсь, ни для кого не секрет, что вся земная наука строилась на тупом переборе вариантов, с целью найти что-то новое и полезное? Поэтому выдавались гранты, писались сотни миллионов монографий на разную тематику, а самых упорных, сумевших выдавить сверхценную воду из камня, награждали престижными премиями. Только удача и упорство помогали учёным Земли находить что-то новое, даже, может быть, не очень полезное, но новое — на этом и стояла цивилизация. Поколения учёных не добивались в каких-то направлениях вообще нихрена, но потомки, опираясь на их плечи, дотягивались до вещей, не один раз переворачивавших мир с ног на голову…

Метод тупого перебора работает, поэтому мы и добились успеха с… чем-то. Предстоит узнать, что делать с новым альбедо, но первым делом установить, это вообще ещё альбедо или уже что-то совершенно другое.

— Эй, Вован! — позвал я своего новоиспечённого PR-менеджера. — Идём в кафе, угощаю!

Ещё три часа назад персидский сельскохозяйственный раб испуганно оглянулся на меня, после чего стремглав бросился ко мне.

Он обрит наголо, чтобы не заводились вши, причём хреново обрит, с едва начавшими заживать ранами на голове — видно, что его парикмахеру было глубоко похуй на свою работу. А так, если опустить рабский прикид и причёску, Владимир — голубоглазый блондин с приятным лицом, ныне слегка испорченным пожелтевшими синяками и старыми шрамами. Зубы, к слову, белоснежные, сразу видно, что искусственные. Это значит, что жил богато, при депутате-то…

— Мне обычный перцовый карнаж, а ему жареного гуся и бутылочного пива, — велел я официанту.

Кафе я назвал «Серый рассвет», потому что настроение тогда было такое. В этом кафе трудится десять человек, расово-половой состав в лучших традициях «Уорда Писнея», то есть вок, уебок и так далее — пять женщин, пять мужчин, есть негры из африканских племён, есть выглядящий как полупокер официант и одна мужиковатая баба в качестве повара. Квихров-хуиров у нас ещё нет, не завезли, поэтому пока так…

— Будет исполнено, повелитель, — ответил полупокерского вида немёртвый.

Спустя минуту ожидания, уже готовые, но ждущие своего часа в печи, блюда были поставлены на стол. От жареного гуся исходил соблазнительный аромат, а мой перцовый карнажбуквально дымился.

— Спасибо, господин! — упал Лужко на колени.

— Я тебе не господин, — вздохнул я. — Зови меня Алексеем Ивановичем. Или просто Алексеем. И начинай есть. Твои страдания закончились.

— Спасибо! Спасибо! — Владимир вскочил и чуть ли не запрыгнул за стол. — Век буду благодарен!

Я взялся за ложку и начал смаковать термоядерной остроты карнаж. Карнаж — это моё личное название блюда, представляющего собой смесь перловки и гречки, политую из перцового баллончика. Чистейший олеорезин капсикум способен начисто выжечь вкусовые рецепторы живого человека. А для мертвеца это просто охренительно острое блюдо, жестокими методами принуждающее ненадолго почувствовать себя живым.

— М-м-м, ништяк… — выдохнул я, проглотив тщательно пережёванную кашу.

Владимир же быстрыми движениями разрывал горячего гуся и, почти не жуя, проглатывал крупные куски сочного мяса. Судорожными глотками он запивал блюдо размороженным японским пивом. Оно, скорее всего, сильно просроченное, но никто ни разу не жаловался.

— Итак, — заговорил я, раскуривая сигарету. — Ты, насколько я слышал, имиджмейкер?

— Да, Алексей Иванович! — с готовностью подтвердил Владимир. — Восемь лет был ответственным за общественный имидж депутата думы города Владивостока Николая Жоржевича Сипачёва!

— От какой партии депутат? — поинтересовался я.

— КПРФ, — ответил Лужко, отодвигая тарелку с костями.

Гусь был совсем не рекордсмен, среднего размера, но Владимир силён, раз так быстро умял его в одну харю.

— Значит, опыт имеешь, — произнёс я задумчиво. — Я тебя выкупил, как ты догадываешься, не просто так. У меня есть некоторые проблемы с имиджем — все, почему-то, считают, что я воплощённое зло и ничего хорошего от меня ждать не следует. Наоборот, меня лучше поскорее завалить, чтобы я не придумал чего нехорошего.

— Ну, лич же… — неуверенным тоном произнёс Владимир.

— Володя, — заговорил я. — Это всё социальная стигматизация. Ты посмотри, что я тут отстроил! Восстановил проёбанную вами Стоянку, превратил её в цветущий Душанбе! Кто уничтожил всю популяцию оборотней в окрестностях? Я это сделал! Кто избавил этот мир от целых шестнадцати поселений людоедов и их боеготовой армии, только и ждущей удачного момента, чтобы напасть на невинных селян? Алексей Иванович Душной! Сами бы они смогли? Да ни в жизнь! А я смог. Кто добывает экзотические для этих мест товары, рискуя нежизнью на Земле? Я. Кто наладил водо- и электроснабжение в Душанбе? Я! Но всем насрать! Лич же!

— Вам нужно улучшить свой имидж не в городе, а у соседей? — спросил Владимир.

— Естественно! — ответил я. — Мне нужны новые поселенцы, с которыми мы сможем разделить блага цивилизации и настоящей законности. Кто-то должен заниматься сельским хозяйством, кто-то должен заниматься ремеслом — мне нужна полноценная жизнь в этом регионе. И главное препятствие к этому — сраная стигматизация личей! Ты же специалист — поправь мне имидж, чтобы живые перестали видеть во мне чудовище из их детских кошмаров. Сумеешь?

— Мне нужна сначала информация, а затем и ресурсы, Алексей Иванович, — ответил на это Владимир. — Сперва я пойму, с чем мы будем работать, а затем уже и начнём давить на нужные точки.

— Будут тебе ресурсы, будет тебе информация, — махнул я рукой с зажжённой сигаретой. — Главное, чтобы были видимые результаты, а остальное неважно!

— А каковы условия? — перешёл к личным шкурнякам Лужко.

— Читай, — передал я ему контракт. — Постоянное трудоустройство, обеспечение отдельным жильём, десять немёртвых в PR-команду, с перспективой расширения, зарплата пять солидов в месяц, а также доступ к некоторым благам с Земли. Личный телефон, персональный компьютер, даже бабу, если надо, предоставим. Правда, она будет из немёртвых жителей Душанбе. Но у тебя всегда есть вариант найти себе живую бабу, если такая не устраивает. Отличные же условия, да?

— Великолепные! — заулыбался мой личный имиджмейкер, после того, как подписал прочитанный договор. — Когда приступать?

— Сегодня же.

/земли ререгов, опорный лагерь Ордена Тернового венца/

—… только вырезать поголовно, других способов не вижу, — закончил доклад Савушкин.

— Вот всё бы тебе вырезать, всё бы тебе истребить! — раздосадованно воскликнул Точилин. — Мягче надо! Мягче.

— Нежнее, Виктор, — с усмешкой произнёс Некипелов. — Ещё нежнее.

— Ха-ха! — хохотнул Савушкин.

— Не понял, — нахмурился Точилин.

— Реклама такая была, шоколада, вроде бы, — пояснил бывший капитан милиции.

— Сейчас не до шуток, — процедил рыцарь-командор Точилин, вспомнивший эту старую рекламу. — Эти ререги (1) должны быть замирены в течение следующих трёх месяцев, иначе не видать нам похода в Серые земли. Есть ещё какие-нибудь идеи, помимо геноцида?

— Угнать всех женщин и детей на нашу землю, а мужиков истребить или продать в рабство, — предложила Горенко. — Так мы не уничтожим их, но обезопасим на годы.

— Тьфу ты, опять людоедство какое-то, — посетовал рыцарь-командор. — Мы военно-религиозный орден, а не гитлеровцы какие-то, поэтому давайте вырабатывайте нормальное решение!

Король франков дал слово, что всецело поддержит поход на Серые земли только при условии, что его рубежи будут в полной безопасности.

Орден разобрался с ругами, замирил вандалов, а также нанёс сокрушительное поражение бургундам, но вот ререги… Этим невозможно навязать генеральное сражение, они регулярно совершают ночные набеги на лояльные Ордену поселения и даже на военные лагеря, а ещё очень любят партизанить в тылу врага. Все предыдущие противники неверно оценивали мощь, против которой выступали, а вот ререги всё прекрасно понимают и их воинский культ не имеет откровенно вредных атрибутов о чести и правилах ведения войны. Они воюют, как им удобно, а сейчас удобно истощать вторгшегося врага ночными нападениями и вырезанием усиленных охраной обозов.

— В моей роте уже двадцать три окончательно выбывшими вне прямого контакта с противником, — пожаловался Некипелов. — По-человечески с ререгами уже не получится, они любое наше послабление обращения воспримут как слабость. Они понимают только закон силы.

— Нехорошо это, — Точилин протёр лицо платком. — Славяне же.

— У них даже язык на наш не очень похож, — покачала головой Елизавета Машко. — Насколько я могу судить, это полабы, то есть предки поляков и прочих чехов.

— Всё равно ближе, чем франки, — хмыкнул Савушкин. — Но это не должно влиять на твоё решение, командор. Сам же постоянно говоришь, что надо в Серые земли, потому что некромант, только дай ему время, будет становиться всё крепче и крепче.

— Возможно, мы уже опоздали и его не взять без тяжёлых потерь, — произнёс Иван.

— Может, да, может, нет, — пожала плечами Горенко. — Пока не придём туда, не узнаем. Но некроманта надо валить, пока не стало слишком поздно. Поэтому решай, что делать с ререгами.

Иван крепко задумался. Репутация Ордена, от региона к региону, очень разная: в землях франков его боготворят, потому что он борется с чудовищами и замиряет соседние племена, а вот в племенных землях его ненавидят, за то, что мешает совершать налёты и отнимает земли. Мягкое отношение с ререгами ни на что не повлияет и будет воспринято как слабость…

— У нас нет другого выхода, — больше для себя произнёс Иван. — Валя, действуем по твоему плану.

Примечания:

1 — Ререги — также известны как бодричи — племя из полабских славян. В VI веке н. э. существовали в рамках союза племён ободритов, представленных бодричами, ваграми, полабами и варнами. Бодричи жили к северу от Эльбы, у них был город Велиград, ныне известный как Мекленбург. У вагров был город Старгард, ныне Ольденбург, а у полабов Ратибор, ныне Ратценбург. Во времена франкского короля Карла I, выступали его союзниками в войне против союза племён лютичей (известных тогда немцам как венеды или велеты) и племени саксов. В реалиях действия романа, как и все обитатели «верхнего» мира, частично просачивались в место действия через стихийные порталы, случайно или целенаправленно, поэтому представляют собой определённую силу, прямо и косвенно влияющую на более организованные государственные образования.

Глава двадцать вторая. Плодотворное сотрудничество

/7 января 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

Со всеми этими хлопотами совершенно упустил, что у нас тут прошёл Новый год! Надо почаще смотреть в календарь или вообще издать бумажный вариант и назначить отдельного специалиста, ответственного за его ежедневное перелистывание. Ладно, в следующий раз не проебусь.

— Так-так-так… — я вошёл в допросную, повернул стул и уселся на него животом в спинку. — Самайра, дочь Аджая…

— Чего ты от меня хочешь, мертвец? — спросила она с нескрываемым презрением.

— Просто поговорить, — ответил я и подкурил сигарету. — Ты ведь не против простого разговора?

— Я не раскрою тебе секрет ликантропии, — заявила Самайра и непокорно отвернула голову.

— Как давно ты родилась? — спросил я.

Вопрос застал её врасплох. Не такого начала допроса она ожидала, как я понимаю.

— Почему это тебя интересует? — с подозрением вернула она на меня взгляд.

— Интересно же, — пожал я плечами, после чего сделал глубокую затяжку. — Невежливо, конечно, спрашивать женщину о её возрасте, но не могу сдержать любопытства. Ты очень хорошо выглядишь, несмотря на то, что тебя, как я вижу, держали в подземной темнице…

— Пытаешься меня соблазнить? — неверно поняла меня Самайра.

Она вообще не понимает, зачем я всё это затеял и это, прямо-таки, отлично.

— Зачем мне это? — усмехнулся я. — Будто не знаешь, чего могут, а чего не могут хотеть личи.

— Прекрасно знаю, но это может быть игра, — ответила на это индианка, будто размышляя вслух. — Лучше не отвечать тебе ничего.

— Ладно, тогда где ты родилась? — задал я следующий вопрос. — В этом мире или в «верхнем»?

— Это тебя не касается, — ответила Самайра.

— Хорошо, — кивнул я и сделал паузу.

Пауза длилась несколько минут. Она лихорадочно размышляла, искренне недоумевая от содержания этого странного разговора.

— Ты помнишь своих родителей? — спросил я. — Я вот, постепенно, забываю, как выглядели их лица. Это искренне печалит меня.

— Моего отца, как ты уже знаешь от персов, звали Аджаем, а мать звали Аванти, — ответила Самайра. — Я не забывала их лиц.

— Повезло тебе, — устало вздохнул я. — А я видел их так давно… Но теперь даже фотографий не осталось.

«Вообще-то, Кирилл Кириллович достал фотографии твоих родителей», — сообщила мне Аня телепатически. — «Ты не знал, да?»

Открываю разум. И где он их нашёл?

«Он съездил к твоему родному дому и опросил соседей», — транслировала мне Аня. — «История была громкая, так как твоя бывшая соседка передала ему альбомы твоей семьи только после того, как он заплатил ей пятьдесят тысяч рублей. Ещё вещи, вроде бы, какие-то были…»

Пиздец.

«И не говори», — согласилась Аня.

И где мне теперь достать эти альбомы?

«Они были в архиве Стоянки — я слышала, что при первом твоём восстании ими пытались пробудить в тебе человеческие чувства», — ответила Аня. — «Сейчас они, скорее всего, у Ариамена».

Вот мудак. Даже не сказал. Придётся выкупать.

«Такой уж он человек, видимо», — сказала Аня у меня в голове.

Блокирую разум и перевожу взгляд на Самайру. Ну и сейчас уже, наверное, понятно, зачем я задаю все эти странные вопросы, да?

Если у тебя есть талантливый телепат, ждать ответов на вопросы и не надо, нужно лишь просто их задать. Человек, когда слышит однозначный вопрос, просто обречён обдумать ответ, даже если не собирается его давать. Ассоциативные ряды возникнут против его воли, и телепат срисует их прямо у него из головы.

— Ты, наверное, специально училась на создателя ликантропов, да? — спросил я.

— Да, — ответила Самайра.

— Процесс создания ликантропов тесно связан с альбедо, ведь так? — продолжил я. — Неотъемлемая часть, я бы сказал. Это ведь зелье, создание которого требует многих этапов, ведь так?

— Чего ты добиваешься? — спросила индианка. — Если знаешь всё сам, то зачем спрашиваешь?

— Не знаю, — признался я. — Но очень хочу узнать.

— Зачем тебе ликантропы? — спросила Самайра. — Хочешь создать из них армию? Чтобы сеять ужас на всех окрестных землях? Мало страданий причинил Ариамен с Лакшаем?

— О-о-о, мой старый знакомый, — заулыбался я. — Эх, жаль, что я его казнил…

Бедолага очень мучился перед смертью. Но поделом.

— Я слышала, — поморщилась Самайра. — Но ты не ответил.

— Они нужны мне как источник органов, — ответил я. — Требуха ликантропов нужна мне, чтобы создавать некрохимероидов — качественных воинов, сильных и быстрых. Искать выживших оборотней по окрестностям — это низкопродуктивно, поэтому я бы хотел иметь возможность создавать их самостоятельно. Вот только узнать бы, как именно…

Делаю паузу, якобы на раздумья. Для достоверности закуриваю очередную сигарету и сосредоточенно курю её.

«Есть что-то», — сообщила мне Аня. — «Нежно дожимай её».

— Наверное, ты не захочешь рассказать мне секрет, ведь у тебя есть какие-то религиозные запреты… — вновь заговорил я.

«Это не религиозный запрет, а страх неминуемой смерти», — ответила Аня. — «Некий культ садху, который сразу же узнает, что кто-то слил информацию. Как — непонятно, но она убеждена, что они узнают».

— Или это что-то другое? — спросил я.

— Я не могу… — сдавленно ответила Самайра.

«Они действительно узнают, Алексей», — сообщила Аня. — «Уже были прецеденты».

— Но ведь способ создания ликантропов есть, — убеждённо произнёс я. — А если он точно есть, то я смогу найти его. Ты лишь сэкономишь мне десятилетия, Самайра.

«Пошло», — транслировала Аня. — «Очень много информации. Оставь её».

Встаю со скрипнувшего стула и покидаю допросную, после чего иду в кабинет следователя, где сидит Анна.

— Что накопала? — спросил я, усаживаясь напротив неё.

— Не отвлекай, — попросила она меня.

Она быстро писала что-то на листе формата А4. Ручка вдруг перестала писать, поэтому Аня схватила карандаш и продолжила.

— Готово, — произнесла она, закончив писать. — Вот тут ингредиенты, но с оригинальными названиями и описанием внешнего вида — как смогла. Здесь действия, которые делал её гуру, а здесь действия, которые делала она, когда занималась зельем самостоятельно. А вот тут информация, как превращают человека — сколько давать зелья и так далее. Могут быть неточности, я собирала картинку по кусочкам, поэтому будь готов, что что-то не сработает или сработает не так.

— Разберёмся, — ответил я, поднимая со стола лист бумаги. — Хорошая работа, Анна Константиновна. Лич не забудет.

— Не забудь, не забудь, — улыбнулась она. — А с ней что дальше?

— Будем продолжать беседы, — сказал я на это. — Меня интересуют многие вещи, касающиеся этих индусов. Что за культ, что за гуру, какого хрена они вообще отправляют в такие дали своих адептов — очень интересно.

— Значит, я не останусь без работы, — сказала на это Аня. — Могу идти?

— Хочешь анекдот? — спросил я.

— Как обычно или что-то смешное? — уточнила она.

— Ну, это тебе решать, — ответил я.

— Эх, давай, — махнула она рукой.

— С балкона матери-одиночки валил сигаретный дым, — заговорил я. — Выбрали нового папу.

— Ха-хах! — хохотнула Аня. — Дай курить.

— Держи, — передал я ей пачку. — Меня окружают курящие женщины…

— Какие-то проблемы с этим? — спросила Аня.

— Нет у меня никаких проблем… — покачал я головой.

… кроме новых культистов. Если у них интересы в Сузиане, то надо ожидать ещё больше агентов влияния, а Лакшая я иначе, как агентом влияния, назвать не могу. Лакшай потерпел провал, за что очень жестоко поплатился, с моей подачи, а ему взамен прислали Самайру, к которой у сатрапа Ариамена было уже совершенно другое отношение. Значит ли это, что пришлют ещё одного или одну?

Они ведь узнают, что Самайра не мертва, как Лакшай, а это может вызвать у них острое желание выцарапать ценного агента из моих холодных рук.

— Я могу идти? — напомнила о себе Анна.

— Иди-иди, — отпустил я её.

Наверное, можно было обратить Самайру в немёртвую рабыню, чтобы надёжно выведать все сведения о ликантропах и принудить к их форсированному производству, но интуиция подсказывает мне, что это неправильный путь. Скорее всего, культисты не конченые долбоёбы и предвидели такой способ изъятия ценных сведений, поэтому на ней, с вероятностью 95,5% стоит посмертный блок, который уничтожит эти сведения с последующим инсультом.

Мог удостовериться в этом ещё с Лакшаем, но тогда было не до того. Я умирал, мне было похуй.

Встаю из-за стола и вновь захожу в допросную комнату.

— Твой разум ведь снабжён запретом, ведь так? — спросил я.

— Откуда ты знаешь? — спросила Самайра.

— Могла просто сказать «да», — усмехнулся я. — Это называется дедукция — главное оружие гениальнейшего сыщика Шерлока Холмса.

— Не понимаю, что ты говоришь и кто это такой, — ответила на это Самайра. — Чего ты хочешь от меня? Зачем задаёшь эти странные вопросы?

— Более важный вопрос — чего хочешь ты? — добродушно улыбнулся я. — Я могу помочь тебе.

— Как мне может помочь лич? — спросила Самайра.

— Какова была твоя задача? Это ведь не секрет? — задал я следующие вопросы.

— Не секрет, — кивнула она. — Я должна была занять место при сатрапе, оказаться полезной и незаменимой при его дворе. А в будущем я должна была стать его правой рукой. Способов много. Лакшай решил создавать ликантропов, чтобы впечатлить Ариамена их мощью, но просчитался. Я же собиралась покорить его чудесами нашего лекарского искусства, но здесь нашлось что-то более совершенное. Их некроманты знают секрет давно утраченного зелья «Тёмного спасения»…

— Ха! Это я накапал! Ха-ха-ха! — рассмеялся я. — Но продолжай.

— Лекарское искусство персов, благодаря твоим сородичам, достигло невообразимых высот, поэтому сатрап счёл меня бесполезной и приказал запереть в темнице, — продолжила Самайра. — Думаю, он опасался, что я могу оказаться полезной для его соседей. И он был прав, потому что я собиралась пойти в Никомедию, чтобы втереться в доверие к стратигу Флавию Макронию.

— Только и разговоров нынче, что о Макронии… — вздохнул я. — Повезло, что ты не успела смыться из Сузианы. Иначе мы бы встретились чуть позднее. Геополитическая ситуация сложилась таким образом, что я собираюсь взять Никомедию на меч. Так что наша встреча была неизбежна.

— Наверное, — пожала плечами Самайра.

— Но чего ты хочешь сейчас? — поинтересовался я.

— Свободы, — ответила она.

— Это невозможно, — усмехнулся я. — Давай что-то более реалистичное. В условиях, когда тебе никуда не деться из Душанбе.

— Позволь мне служить тебе, — решилась Самайра.

— На каких условиях? — поинтересовался я. — Будешь пытаться влиять на меня и постараешься стать моей правой рукой?

— Я хочу обычной жизни, — произнесла Самайра. — Как жила раньше, до встречи с моими господами.

— А как ты жила раньше? — спросил я.

— У меня был дом, была семья, — ответила индианка. — Я была свободна и жила лекарским делом.

— Прямо свободна-свободна? — скептически спросил я. — А как же касты и всё такое?

— Откуда ты знаешь о кастах? — удивилась она.

— Просто прими тот факт, что знаю, — ответил я на это. — И ты ответь: как же касты, стихийные групповые изнасилования женщин и всё такое, сочетается с твоей личной свободой?

Мой вопрос смутил её.

А я был наслышан об Индии. Недаром ведь туристок предупреждали, что без сопровождения мужчин на улицах индийских городов лучше не появляться, а то самобытные культурные традиции индусов могут «слегка» воспрепятствовать дальнейшему беззаботному проведению отпуска. Если в арабских странах местные жители будут очень раздосадованы появлением гяурки на улице без платка на голове и без мужчины в сопровождении, после чего доложат куда следует, то в Индии есть риск группового изнасилования кучей случайных мужиков.

— Я была лекарем, — ответила она после паузы. — Мне позволялось гораздо больше, чем остальным женщинам моего народа.

— И ты хочешь некой метафорической свободы, так? — подытожил я. — Тебе повезло, у меня есть такая метафорическая свобода! Будь она материальной, ты могла бы черпать её совковой лопатой прямо с бетонных тротуаров! Душанбе — это город настоящей свободы! Сословные ограничения и касты? Не в мою смену! Политические преследования по цвету кожи, языку или вероисповеданию? Я против этого дерьма! Право на труд? Да у нас все работают и тунеядцев я не потерплю! Личным жильём обеспечиваем, работу даём, занимайся, чем хочешь! А ещё, скоро будет налажено снабжение всех обитателей Душанбе сахаром и экзотическими сладостями — как в лучших дворцах соседних стран.

— Зачем всё это делать личу? — недоверчиво посмотрела на меня Самайра.

— В мире, из которого я пришёл, люди жили именно так, — ответил я. — Хочу, чтобы Душанбе стал похож на мой родной мир. Так что у остальных мудаков, называющих себя королями, герцогами, сатрапами и стратигами, нет никаких шансов. Скоро будет налажена работа моего специалиста по моему благоприятному образу и моё победное шествие будет не остановить…

— Но зачем? — недоуменно спросила Самайра.

— Как это зачем? — спросил я удивлённо. — Чтобы захватить этот грёбаный мир! Это ведь можно сделать разными путями!

И после этих моих слов она крепко задумалась.

— Что я должна буду делать? — спросила она.

— Создавать мне ликантропов, — ответил я.

— А если придут мои господа, ты сможешь защитить меня? — задала она ключевой вопрос, свидетельствующий о том, что она уже всё решила.

— Сильно зависит от того, что они могут… — заулыбался я. — Ты ведь расскажешь мне?

— Только после заключения устраивающего меня соглашения, — улыбнулась Самайра в ответ.

— А вот такой подход мне нравится!

/пригороды города-государства Маркбург/

—… если я подохну, пообещай мне… — попросил Велизарий.

— Зависит от того, что ты хочешь, — сказала на это Эстрид.

— Я не хочу становиться немёртвым… — выдохнул он.

Конечности его были обморожены ледяной бомбой, а затем руки и ноги треснули от веса его тела. Нательная броня и глухой шлем надёжно защитили тело, лишь обморозив кожу, но руки и ноги так хорошо защищены не были. Велизарий сейчас слеп на один глаз, а лицо его имеет чёрный ледяной ожог в форме буквы «Т».

Первые два штурма маркбургцы успешно отразили, существенно сократив численность штурмовых отрядов Эстрид, но воинов у неё ещё много. Более того: с каждым днём их становится всё больше и больше, потому что это только Маркбург может похвастаться крепкими стенами, чего нельзя сказать об окрестных городках.

Флавий Велизарий же пострадал от действий секты убийц, защищающей Маркбург. Они действуют вне стен, активно пользуются скрывающими чарами и создают большие проблемы осаждающим, но они не бессмертны и умирают от мечей воинов Эстрид. Очень сложно скрытно подобраться к тому, кто никогда не спит.

— Не могу пообещать тебе ничего подобного, — покачала головой Эстрид. — Но ты не подыхаешь, Велизарий. Выпей это.

Она поднесла к его рту фиал с концентрированным «Тёмным спасением».

«Алексей так легко делился со мной сокровенными знаниями, будто они не стоят вообще ничего…»

— Что это такое?.. — отодвинув голову, спросил Велизарий.

— Это «Тёмное спасение», — ответила она. — Не опасайся понапрасну, желай я тебя убить, использовала бы более надёжные средства, нежели яд.

В её арсенале имелось новое заклинание, полученное из архивов Таерана — «Поцелуй Смерти». Это заклинание, как уже сумела установить Эстрид, дарует жертве мгновенную смерть, не повреждая при этом мозг. Боевой потенциал был бы отличным, не будь оно столь долгим в применении…

Велизарий выпил содержимое фиала и откинулся головой на подушку, закрыв глаза.

— Не знаю, как быстро отрастут конечности, но от этих смешных ледяных ожогов ты избавишься до сегодняшней ночи, — сообщила ему Эстрид. — С этого дня тебе запрещено применять «Тёмное спасение» в течение следующих трёх лет.

В ходе научных изысканий Эстрид сумела найти способ усилить «Тёмное спасение» — отфильтровать через угольный фильтр, а затем выпарить из полученного всё лишнее. Многократная очистка позволяет улучшить качество зелья примерно на 67% — данные неточны, потому что Эстрид не посчитала необходимым проводить всестороннее исследование ускорения регенерации, проведя лишь два десятка экспериментов на живых рабах. Главное, что она установила — концентрированное «Тёмное спасение» обретает свойство регенерации утраченных человеком конечностей. Оно восстанавливает даже сломанный позвоночник.

А всего-то и надо было найти правильный способ фильтрации, предусматривающий полную изоляцию зелья от внешних загрязнителей. Впрочем, зелье и в оригинальной форме работает отлично, перекрывая большую часть потребностей живых воинов, но ампутированные конечности не восстанавливает, что есть существенный недостаток.

— Чешется всё… — пожаловался Велизарий.

— Это значит, что работает, — улыбнулась Эстрид. — Теперь ты мне должен.

— Я отплачу сполна, — пообещал Велизарий. — Когда я исцелюсь от этого?

Он поднял перебинтованные культи рук.

— Три декады, не больше, — ответила Эстрид. — Ты лишь восьмой человек, испивший нового «Тёмного спасения», поэтому возможны побочные эффекты.

У испытуемых рабов возникали случайные искривления костей, поэтому Велизарию нужно будет, когда придёт время, надеть на конечности специальные каркасы, а также есть много витаминов, преимущественно витамин D и кальций. Тоже очередное знание от Алексея, который так просто рассказал ей о самых сокровенных тайнах человеческого тела. Витамины, гормоны, белки, жиры и углеводы. Походит на магию, но это не магия…

— Как там мои люди? — спросил Велизарий.

— Твой старший лейтенант передал мне восемьдесят девять убитых — завтра к утру я сделаю из них немёртвых, — ответила Эстрид. — Не из всех, некоторые больше непригодны для поднятия.

— Поганые душегубы… — процедил капитан наёмников с искренней ненавистью.

— Как закончим с Маркбургом, займёмся уничтожением культа убийц, — сообщила ему Эстрид. — У меня есть подозрение, что они играют не последнюю роль в управлении этим городом.

Стена проломлена в шести местах — пушки, созданные по новой методике, с использованием телекинеза, пробивали эти тонкие стены, как ложка студень, но это не решало их проблемы. За проломами вражеские маги земли создавали каменные шипы, полностью закрывающие проход.

Артиллерия работает непрерывно, взорвалось уже четыре из них, проломы появляются каждый день, но… вражеские геоманты придумали методику укрепления трескающихся стен каменными шипами, стягивающими их и укрепляющими многократно. Возможно, Эстрид наймёт себе пару геомантов, чтобы перестроить стены Таерана с укреплением камней длинными и монолитными шипами.

Из-за неожиданной проблемы, связанной с магами земли, штурм проходил классическим способом, то есть они соорудили осадные башни, а также задействовали магию — передвижные «Завесы Смерти», питаемые накопителями некроэнергии, мантелеты, а также подкопы, медленно, но непрерывно двигающиеся к стенам Маркбурга. Но подкопы роются не с целью повалить стену, а с целью подойти к ней под защитой грунта — дальше сапёры Эстрид взорвут стену сразу в десяти местах. Маркбургцы полагают, что у них есть шансы, но это не так. Они обречены.

/город Маркбург, месяц спустя/

— Этих в темницу, а вот этих в лагерь для пленных, — распорядилась Эстрид. — А вот этого — сразу в лабораторию.

— Лабораторию ещё не оборудовали, повелительница, — сообщил ей Фенрир Первый.

У неё появилось много немёртвых тысячников, которых она теперь называла по порядковым номерам. Много новых имён она придумывать не стала, использовав кое-что из мифологии своего народа, она ведь не Алексей, который любил называть своих немёртвых какими-то смешными для него именами…

— Так ускорь работу, я хочу, чтобы эта жирная свинья лежала у меня на столе через полчаса! — разозлилась Эстрид.

Осада потребовала заплатить высокую цену. Город был взят, гарнизон убит или взят в плен, а горожане теперь в ужасе от печальной участи, что их ждёт.

Тысячу девятьсот двадцать семь немёртвых воинов окончательно сложили свои головы под стенами Маркбурга, но их могло быть и больше, не восстанови Эстрид тех, кого можно было восстановить. И некоторые восстановлены лишь условно — маркбургцы обеспечили её непростой работой на следующие две декады. Подсчёт потерь не мог не повлиять на её настроение. И настроение её было пасмурным, если говорить мягко.

«Жирная свинья» — это деспот Маркбурга, Антон ауф тир Маковий, захвативший единоличную власть что-то около ста пятидесяти лет назад. В подражание ромеям, назначил себя не бургомистром, как это делают обычные узурпаторы, а деспотом. То есть нарёк себя императорским титулом, равным базилевсу Юстиниану I. Всем должно быть плевать, это Серые земли, но это было претенциозно даже для них.

Политика ауф тир Маковия была экспансионистской, как все и ожидали, армиями, как все и ожидали, но не воинов, а послов, чего не ожидал никто. Союзы о взаимопомощи, установление стандартов междугородной торговли, регламентирование совместных атак на гнездовища песчаных чудовищ, договора коллективной безопасности — это всё работа деспота, оказавшегося завзятым бюрократом и, в то же время, отличным дипломатом. Поэтому Маркбург был готов выставить своё ополчение в защиту Пентен, которые тоже должны были прислать своих воинов для защиты Маркбурга, но так и не решились на подобный шаг — грош цена этим договорам, как оказалось…

Такого человека Эстрид терять никак нельзя, к тому же, ходили слухи, что Антон зажрался и начал страдать какими-то кишечными болезнями. Немёртвые рабы не страдают от обжорства и не умирают от кишечных колик.

Ёрмунганд Третий, исполняющий роль временного слуги, пока не найдутся достаточно умные девицы для превращения их в служанок и воительниц, принёс столик с заварником и чашкой. Осталось мало чая, потому что Эстрид неумеренна в его потреблении, а взять его, пока что, неоткуда.

— М-м-м… — с наслаждением она вдохнула аромат душистого чая.

Настроение стремительно улучшилось, даже появилась мысль отложить обращение Антона и заняться подсчётом городской казны, но она отбросила её. Продуктивнее будет обратить деспота в немёртвого раба и принудить его к указанию на наиболее полезных функционеров городской бюрократии. Маркбургцы даже не заметят, что у них произошла решительная смена власти — лица будут почти всё те же, только немёртвые.

Временная лаборатория была установлена на пустующем складе, всё ещё пахнущем перебродившим вином.

— Чего ты хочешь от меня⁈ — завопил деспот, растягиваемый кожаными ремнями на прозекторском столе. — Я ничего тебе не сделал!

— Нечего было выступать в поддержку Пентен, — усмехнулась Эстрид, проверяющая остроту скальпеля на пятке ауф тир Маковия.

— Это договор о коллективной обороне! Я был вынужден!!! — выкрикнул бывший деспот. — Это стандартная практика!!!

— Не я заключала этот договор с Пентенами, — ответила на это Эстрид. — А ведь ты мог уцелеть, просто позволив мне взять Пентены. Но теперь получи, что заслужил.

Она произвела сложные и долгие пассы рукой над головой Антона и в завершении коснулась его лба указательным пальцем правой руки. А затем сразу «Мёртвый стазис». Затем «Очищение плоти» на всё тело, с щедрой порцией некроэнергии в составе, чтобы убить всевозможные мелкие опухоли. Средние и крупные, если таковые есть, необходимо будет скрупулёзно искать.

Опухоли, как известно, полны магией жизни и живут некоторое время после смерти хозяина. «Очищение плоти» почти не берёт их, но здоровья убавляет, что даёт возможность быстро локализовать опухоль. Рутина.

Малый круг нафтонигредовращения с индюшачьим сердцем, большой круг, затем сшивание всего «Мёртвым соединением», а после и подъём мертвеца.

— Восстань! — приказала Эстрид, завершив пальцевую формулу. — Гарм Первый!

Бывший деспот и новоиспечённый губернатор Маркбургской области восстал и дёрнул кожаные ремни. Эстрид освободила его от них и жестом велела слезть со стола.

— Садись за стол и пиши список твоих наиболее толковых заместителей и работников, — приказала она ему. — Как закончишь — найди меня.

— Слушаюсь, повелительница, — поклонился Гарм.

Эстрид же пошла искать Велизария, который первым делом пошёл принимать у сдавшегося гарнизона городской арсенал. Она застала его за изучением какого-то гроссбуха.

— Прекращай это и следуй за мной, — приказала она ему и развернулась к выходу.

— Я не один из твоих дохлых рабов, — покачал он головой.

— Ты должен мне свою жизнь, — развернулась она к нему. — Или я уже могу называть тебя неблагодарным ослом?

— Я отплачу, — уверенно ответил Велизарий.

— Поэтому ты должен идти за мной, — произнесла Эстрид и направилась на выход из арсенала. — Я хочу поговорить о способах оплаты долга жизни.

Флавий Велизарий тяжело вздохнул и пошёл вслед за ней.

— Как ты уже знаешь, у меня есть доступ в непокорённый мир, ломящийся от неописуемых богатств… — заговорила Эстрид, когда они пошли к башне деспота. — Сам ты туда отправиться не можешь, но я хочу, чтобы ты помог мне тщательно подготовить моих немёртвых к тому, что ждёт их в ином мире…

Глава двадцать третья. Доступные опции

/8 января 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Что-то не напугала нифига, хоть ты и старалась, — заключил я. — Какие-то душители одноглазых змеев, а не могущественный культ, способный свергать королей.

— Зря ты их недооцениваешь, — сказала на это Самайра.

Договор с ней мы уже заключили, а потом она рассказала мне о культе садху, также известных как «добродетельные». Никогда раньше не слышал о таком говне, но Самайра сказала мне, что это название индийских святых, йогинов и аскетов, которые всеми силами пытаются получить мокшу, которая есть что-то вроде освобождения.

Вот о йогинах я слышал, но как-то не понял связи между сидением на гвоздях и оборотнями. Но эти ребята тысячу лет развивались в условиях существования реальной магии, позволяющей творить такое, что потом заманаешься предъявлять на каждую новую хуюмболу религиозные обоснуйчики. Неудивительно, что они изменились и стали «перезагружать» людей с «плохой» кармой — так они называют физическое устранение жертвы.

Похоже, что это классическая тоталитарная секта, очень ревностно хранящая свои секреты, поэтому особой угрозы от неё я не вижу. Ну наделают они оборотней, ну нашлют на нас — да я объявлю этот день вторым Новым годом!

Впрочем, они могут попытаться убить Самайру, присылать убийц, убийц-магов, может, выкопают где-то витамантов, чтобы попробовать избавиться от меня на пару-тройку десятилетий, но, перед этим, всей этой орде специалистов придётся пройти через мою немёртвую армию. Через «Юбисофт», через «Ред Шторм», через «Близзард», а затем и через «Активижн» — весь крупный игропром на моей стороне! У них нет шансов! В общем, я с нетерпением жду, когда они начнут что-то предпринимать, ведь это добавит небольшую перчинку в мою давным-давно распланированную нежизнь.

— Они меня слегка заинтересовали, поэтому я и хочу посмотреть, что они выкинут, когда узнают, что за ерунда случилась с их секретом, — улыбнулся я. — Пойдём в кафе, тебе, как я полагаю, нужно поесть.

Вечно забываю, что живым надо есть — когда сам в этом больше не нуждаешься, это становится таким неважным. Так зажиточные барыги становятся глухи к потребностям бедствующих работяг, потому что для них это уже ерунда и вообще, им становится непонятно, как можно заморачиваться о таких сущих мелочах, как квартплата или поиск скидок на еду…

«А ты можешь быть таким милашкой, когда хочешь понравиться», — раздалось у меня в голове.

Думаешь, я хочу её трахнуть?

«Я не знаю, чего ты хочешь», — ответила на это Аня. — «Но ты ведь этого ещё не пробовал в своём новом состоянии, так?»

Знаешь, что-то не хочу этого с тобой обсуждать. Вон!

«Как скажешь», — донеслось от моей штатской телепатки. — «Но знай, что её будет нетрудно уломать — триста девяносто девять дней и ночей без секса — с ума сойти можно. Даже ходячий труп не выглядит совсем уж плохим вариантом».

А как же без этого обходилась ты?

«У меня есть одна милая фиолетовая штучка», — ответила Аня. — «Спасибо, кстати, за батарейки».

— Всегда пожалуйста, — ответил я вслух.

— Спасибо, — неверно поняла меня Самайра.

— Официант, мне как обычно, а ей филе миньон и красное вино, — сделал я заказ, когда к столику подошёл парень, выглядящий как завзятый полупокер.

Получаю свой перцовый карнаж и поливаю его чистейшим альбедо — это у меня вроде усилителя вкуса. Перец от альбедо обретает ошпаривающе-сладкий привкус, создающий ощущение, будто я действительно живой.

Самайра взяла стейк рукой и начала откусывать от него куски. Бескультурщина-с…

— Его надо резать ножом, который справа от тарелки, а затем есть вилкой, которая слева от тарелки, — сказал я ей.

— С чего бы это? — спросила Самайра.

— Правила этикета, принятые в моём мире, — пожал я плечами. — У нас так заведено, а ты работаешь на меня.

Индианка, которая, к моему удивлению, охотно ест говядину и вообще отлично питается мясом, положила стейк обратно в тарелку, взяла нож и начала не очень умелыми движениями разрезать мясо на куски.

— А разве у вас нет запрета на поедание мяса коров? — задал я интересующий меня вопрос.

— Я — садхви, поэтому мне можно, — ответила Самайра. — Но только не в родных землях. Обычаи чужаков принято соблюдать.

— Как-то совсем не сочетается с аскетизмом, — вздохнул я.

— Мы много путешествуем, что требует много сил, — произнесла индианка. — Дома запреты снова начинают действовать.

— Понятно, — ответил я на это. — Ешь, а затем пойдём варить зелье. Не торопись, мы не спешим.

Сам я взял ложку и начал с удовольствием уплетать перцовый карнаж. У живого бы поджелудочная отлетела к хренам, а я просто ощущаю, что у меня в ротовой полости черти разжигают большой костёр. Это бодрит!

Прикончив карнаж за тринадцать ударов ложкой, я откинулся на спинку лавки и закурил. Самайра неловко тыкала вилкой в куски стейка и не забывала пить свежевыжатый сок — апельсины поставляют из Сузианы.

Вообще, торговое партнёрство с Ариаменом — это выгодная тема. Денежный поток становится всё больше, потому что персы перепродают купленные у меня товары в соседние страны, тогда как внутренний рынок уже перенасыщен. Это стимулирует купцов пускаться в небезопасные плавания за море, а также наращивает спрос на земную экзотику.

— Всё, пойдём, — сказал я, когда садхви закончила с трапезой.

Доходим до лаборатории, где я сразу же начинаю собирать нужные ингредиенты. У меня тут большой лабораторный шкаф, упёртый из отдела судебно-медицинской экспертизы полиции Вакканая, а также небольшие холодильники для хранения чувствительных к высокой температуре ингредиентов.

Сложность рецепта зелья ликантропии я оцениваю в чуть выше среднего. То есть, это для меня чуть выше среднего, а для средневековых алхимиков его сложность где-то на уровне «охуеть как тяжело!», потому что они отмеряют количества ингредиентов практически на глаз, что требует высокой интуиции и большого практического опыта. У меня же есть лабораторные весы с I-м классом точности, с погрешностью 0.005 — 0.015 миллиграмм, что фантастически точно, как для этих средневековых палестин.

Надеваю фартук, лицевой щиток и медицинские перчатки. Взрываться или агрессивно окисляться ничего не должно, но Смерть хранит лишь осторожного.

— Приступаем к работе, — произнёс я, затянув полиэтиленовый фартук.

Опытным путём, мы определили необходимые дозировки ингредиентов, что было бы гораздо сложнее, не начни Самайра со мной сотрудничать.

Приготовление зелья состоит из двенадцати этапов, каждый из которых можно определить по оттенку состава. Бесцветный с постепенным помутнением в сторону зелёного на первых шести этапах, переход в коричневый с седьмого по девятый и переход в белый с десятого по двенадцатый. Лакшай, судя по всему, был настоящим профи, раз исполнял такое в полевых условиях…

Кожа кимасской лягушки, которую ловят в омутах далеко на западе — два целых и восемь сотых грамма, чёрная плесень из Серых земель — полграмма ровно, корица — четверть грамма ровно, молотые перья птицы Рух — семнадцать миллиграмм. Индианка несколько раз ошиблась с дозировками, поэтому мы запороли четыре варки, но зато впредь ошибок не будет, ведь теперь всё зафиксировано.

— Перерыв, — сказал я, внося новые данные в лабораторный журнал.

Самайра смотрит на шариковую ручку в моих руках со смесью настороженности и изумления. Шариковые ручки она знает, не может не знать, но именно такую ручку, как я понимаю, видит впервые. Моя личная ручка имеет розовый цвет с белыми звёздочками, а также набалдашник в виде плюшевой головы кошки из «Hello kitty». И, при каждом нажатии пишущим наконечником на бумагу, глаза этой головы загораются розовым светом — там дешёвый китайский светодиод.

— Что мне делать? — спросила она.

— Иди в бытовку, полежи, отдохни, я прикажу принести туда еду — у тебя ровно час, — ответил я ей.

— А это сколько? — не поняла она.

— Я позову тебя, — прикрыл я глаза.

— Еды не надо, я ещё не голодна.

Всё было бы гораздо легче, знай она сколько вешать в граммах, но это я хочу слишком дохуя,ведь тут вся медицина и алхимия строится на щепотках и горстях, а иногда, в особо редких случаях, на крупицах — это предельный уровень их точности.

Я вышел на улицу и засел в беседке, где никто, кроме меня, не бывает. Немёртвым нет никакого смысла отдыхать, поэтому они семь дней в неделю на боевых постах или на производствах. Но я же не зверь, поэтому у них есть целых восемь часов личного времени. Раз в две недели.

— Эх, балую я их… — выдохнул я облачко сигаретного дыма.

Надо будет запланировать очередное личное посещение Земли. Орудующие в Вакканае отряды докладывают, что обнаружили изменение погоды. Сколько я там был, термометры показывали нечто в интервале от минус пятидесяти до минус семидесяти, но впервые были зафиксированы приемлемые для человека минус сорок. В полдень, на пару часов, но систематически. Значит ли это, что вечная мерзлота там не навсегда? Знать бы причину, вызвавшую этот анал-карнавал, а то сейчас я могу только гадать.

Если это дерьмо носит временный характер, то можно строить планы повторного заселения Земли людьми. Вдобавок, это сильно облегчит нам мародёрство, потому что сейчас большую часть зданий приходится выкапывать из-под снега, что отнимает кучу времени. С другой стороны, таяние снегов безнадёжно испортит большую часть металлических изделий, мебель точно сгниёт, и начнут рушиться здания. Может, я излишне драматизирую, но выходит, что мне выгоднее, чтобы снега и холода остались. Но повлиять на это я никак не могу, поэтому посмотрим, что будет дальше.

Скуриваю ещё восемь сигарет — мёртвым лёгким всё равно на такую разминку, а мне нехилое, но кратковременное, ощущение эйфории. Бэк ту зе лаб.

— Время вышло! — вернулся я в лабораторию.

Самайра вышла из бытовки, которую сегодня впервые использовали по назначению.

— Пора?

— Ага, — кивнул я, заглядывая в лежащий на столе лабораторный журнал. — Мы остановились на десятом этапе.

Два часа спустя, я получил полный перечень ингредиентов с точной дозировкой и всеми манипуляциями для создания зелья ликантропии. В качестве бонуса, в моём распоряжении появилась первая порция этого зелья, уже готового к употреблению.

— Стража! — позвал я.

В лабораторию вошёл дежурный стражник.

— Притащите заключённого № 89–565, — приказал я.

Пока ждём доставки испытуемого, до конца заполняю страницу лабораторного журнала, после чего готовлю камеру испытаний. Тут у меня есть отдельное место для работы с ещё живыми биоматериалами — специальное помещение, обшитое сталью, оборудованное воздушным буфером с избыточным давлением, чтобы всевозможная зараза не покинула её пределы, а также средствами фиксации подопытных.

Заключённый — разбойник, вышедший в отставку. В отставку он вышел сразу после встречи с конным патрулём, прочёсывавшим окрестности форта С-3. Поймали только пятерых из двадцати, потому что остальные всеми силами постарались умереть, чтобы не попасть в руки к личу. Жаль, что поймали так мало, но зато это дало мне репутационный бонус, потому что патруль застал разбойников прямо в разгар их схватки с охраной каравана. Купцы уже разносят весть, что лич занимается какой-то хернёй с уничтожением разбойного люда.

— А вот и наш голубчик… — увидел я рыжеволосого бедолагу, первого испытателя зелья ликантропии. — Страж, можешь возвращаться на свой пост, дальше я сам.

Скулящий бывший разбойник был проведён через буфер, после чего закреплён на вмонтированных в стену фиксаторах.

Вставляю в рот подопытного расширитель, после чего помещаю в его пищевод пластиковую трубку для кормления, оборудованную воронкой. Не успел бедолага и вякнуть, как в него уже была залита первая порция зелья.

— Теперь нужно подождать пару-тройку дней, — поведала мне Самайра. — Желательно завести серебряный кинжал, для безопасности.

— Думаю, это лишнее… — отмахнулся я, после чего посмотрел на переживающего паническую атаку подопытного. — Эй, как самочувствие? Нормально, да? Скоро станет совсем отлично!

Покидаем комнату для испытаний, оставив уже начавшего себя херово чувствовать бывшего разбойника в одиночестве. Становлюсь за закалённым стеклом и задумчиво смотрю на то, как подопытного начинает колбасить.

— Имей в виду, что мы дали ему порцию вожака, — сообщила мне Самайра. — Это значит, что он будет сильнее и сохранит свой разум.

— Чего ж ты не предупредила? — спросил я с недовольством. — Мне не нужны вожаки, мне нужны обычные оборотни, чтобы разбирать их на органы.

— Такова традиция — без вожаков стаю ликантропов не создают, — пожала плечами индианка. — И органы вожаков должны быть лучше.

Я знаю, что они во всём лучше, чем органы обычных оборотней, но лучшее — враг хорошего. Мне нужны нормальные некрохимероиды и в больших количествах, а не небольшое количество экстраординариев.

— Какова дозировка, достаточная для создания обычного неразумного оборотня? — уточнил я.

— Восьмая часть от того, что мы дали этому рыжему, — ответила Самайра. — Ох, сердце моё чует беду…

— Со мной не пропадёшь! — заулыбался я. — Кстати, что говорят ваши культурные традиции о сексуальных отношениях с, скажем так, почти живыми?

Самайра отвлечённо кивнула, а потом осмыслила вопрос.

— Что? — вскинулась она.

— То самое, что ты услышала, — ответил я. — Вот, допустим, есть разумный и со всех сторон успешный лич — может ли он, чисто теоретически, заняться сексом с живой? Как на это смотрят ваши моральные ориентиры?

— Это запрещено, — ответила Самайра. — А зачем это тебе?

«Скажи, что тебе важно это знать», — посоветовала Аня.

Лезущий не в свои дела телепат — горе в семье…

«Я хочу помочь», — ответила на это Аня. — «Ты получишь очень много очков, если сейчас скажешь именно это. Но скажи это нейтрально, без закидонов».

— Мне важно это знать, — ответил я.

Что-то промелькнуло в глазах индианки. Непонятно, что именно, но какую-то реакцию я, прямо-таки, вызвал.

«Так ответил её очень давний возлюбленный, перед тем, как она отказалась от него в пользу культа», — сочла нужным сообщить Аня. — «Теперь рекомендую сходить в парк и показать ей цветы».

Какие ещё, нахрен, цветы?

«Твои подручные посадили в парке семена цветов, добытых в экспедициях», — объяснила Аня. — «Кое-что взошло. Выходит, ты вообще не ходил в разбитый по твоему приказу парк?»

Где бы время найти на праздные прогулки…

«Она любит жасмин, поэтому сделай вид, что они тебе тоже нравятся», — продолжала инструктировать меня Аня.

Чего ты, блядь, добиваешься?

«Просто хочу помочь».

Закрываю разум и начинаю обдумывать ситуацию. Идти на поводу у Ани желанием не горю, как и жарить Самайру. Нахрен это всё.

— На сегодня это всё, — сказал я индианке. — Стража! Вызвать сюда Винтика и Шпунтика — сказать, что я велел вести круглосуточное наблюдение за подопытным. Я в прозекторскую.

Вариантов вернуть Эстрид нет. Она порвала со мной, прошли годы, но…

… нет никаких «но». Насрать — забыть.

Втыкаю сигаретный фильтр в лицевой щиток. Сука! Поднимаю щиток и закуриваю.

Если бы Эстрид можно было просто так забыть, я бы забыл её сразу после смерти. Но теперь это со мной, это часть меня — сосущая пустота глубоко в груди.

— Заключённого № 85–565 — в прозекторскую, — сказал я стоящему на посту у входа стражнику.

Надо погрузиться в работу, а то ведь и клапан может сорвать ненароком. Опять сотворю какую-нибудь хуйню…

/Королевство Мерсия, г. Нью-Тамуэрт/

— Как рыцарь-командор Ордена Тернового венца я требую предоставить нам право беспрепятственного прохода, — уставился Точилин в глаза короля саксов Икеля III. — От лица Ордена клянусь, что мы не будем чинить неудобств простолюдинам, купцам и знатным людям.

От Елизаветы он слышал, что такого государственного образования, как Мерсия, вообще не должно быть. Если верно то, что в мире-доноре уже тысячу лет правит базилевс Юстиниан I, при котором в тот мир проникли ветра магии, то там давно уже должны были состояться вторжения викингов и экспансия Уэссекса, который должен был создать королевство Англию. Но этого там не случилось, поэтому сюда попадали саксы из независимых королевств: Мерсии, Уэссекса, Сассекса, Эссекса и прочих Нортумбрий. И здесь они создавали маленькие копии своих родных государств, с самобытной культурой и собственной феодальной иерархией.

Магия законсервировала тот мир на одном историческом этапе, длящемся уже почти тысячу лет. Победить друг друга они не могут, потому что армии их завязаны на магов, а маги по-настоящему сильны только на своей территории, что делает экспансионистские успехи какой-либо стороны весьма маловероятными. Впрочем, как говорит Елизавета, в средневековой Европе государственные границы и без того отличались высокой стабильностью, а такие факторы, как могущественная магия и практически бессмертные правители, только усугубили эту тенденцию. По её словам, феодализм и сам по себе крайне устойчив и если не давать ему революционного роста производственных мощностей, он может существовать неограниченно долго. С магией, как показала история того мира, революционного роста производственных мощностей можно не опасаться…

— После того, что случилось с ререгами, репутация вашего ордена вызывает сомнения, — задумчиво произнёс Икель III.

С ререгами получилась неприятная ситуация. План Горенко сработал, но лишь частично. Где-то половину поселений таким образом они переселили, это было тяжело, долго и вызвало ожесточённое сопротивление ререгов, но братья Ордена справлялись. А потом ререгам на помощь пришли живущие южнее лютичи, с армией в пять с лишним тысяч воинов. О численности их армии Точилин узнал лишь постфактум, потому что генеральное сражение никто ему давать не собирался — та же партизанская тактика, но теперь уже с более многочисленными воинами, точно так же отлично приспособленными к войне в лесах.

Когда стало ясно, что оставшиеся поселения уходят в глухие чащи и всеми силами помогают партизанской армии, Точилин был вынужден отменить исполнение плана Горенко и перейти к плану Савушкина — к поголовному уничтожению ререгов и их союзников.

Оказалось, что такое слишком даже для этого довольно жестокого мира, поэтому о действиях Ордена пошла дурная слава. Очевидцы начали сочинять, баснописцы начали приплетать, поэтому во всех окрестных землях ходят тихие, но устойчивые, слухи о том, что орденцы распинали ререгов на крестах, что очень не по-христиански. Правды в этом нет, потому что они вешали и резали, а не распинали…

Жажда побыстрее закончить с ререгами сыграла с Иваном злую шутку, потому что даже король франков выразил свою обеспокоенность методами Ордена.

Зато они закончили с этим племенем и обескровили лютичей, которые ещё нескоро смогут восстановиться и возобновить набеги на франков.

Но больше всех от всего этого выиграл епископ Паисий, получивший бывшие земли ререгов для религиозной колонизации. На ближайшие лет двадцать у него не будет причин отправлять безоружных колонистов в недружелюбные страны, что он считал большой победой. Правда, Точилин вынужден держать в землях ререгов контингент из двух тысяч братьев, которые борются с трупоедами, одичавшими псами и разбойниками.

И теперь, когда Орден подмочил себе репутацию, но выполнил поручение короля, пришла пора идти в Серые земли, но тут король Мерсии строит из себя важную шишку.

— У нас есть ровно два способа, как решить эту проблему, — заговорил бывший майор милиции. — Первый — ты, король, подписываешь договор и мы проходим дальше. Второй — ты ничего не подписываешь, но мы всё равно проходим. Только проходим не так, как в первом случае, а с огнём и мечом.

— Ты бросаешь мне вызов? — слегка удивлённо спросил король саксов.

— Я озвучиваю доступные тебе опции, — ответил Иван. — Мы идём в Серые земли — так хочет Бог.

— Некромантка? — усмехнулся Икель III. — У вас нет против неё и шанса. Она уже взяла три крупных города, отделяющие земли людей от пустошей мёртвых.

— Это наша проблема, — сказал на это Иван. — Подписывай.

— Что я получу за причинённые неудобства? — перешёл король к истинной цели этой многочасовой нервотрёпки.

Морального удовлетворения от помощи благому делу ему, как отчётливо понимал Точилин, будет слишком мало, поэтому он сейчас в открытую спрашивает: «а что перепадёт мне?»

— Мы платим золотом — за каждого воина по серебряной монете, — ответил Точилин на вопрос. — Грузы налогами не облагаются, потому что это грузы военного назначения.

— Сколько воинов ты собираешься отправить на смерть? — с усмешкой спросил Икель III.

— Я собираюсь отправить их к победе, а не к погибели, — покачал головой Иван Точилин. — И отправлю я семь тысяч воинов. И мы победим — так хочет Бог.

— М-хм… — изрёк король саксов. — Увидим…

Глава двадцать четвертая. Лич Душной — народный кандидат

/10 января 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Да, видно, что всё получилось, — покивал я, глядя на оборотня, растянутого у стены.

От бедного рыжего разбойника не осталось и следа, а на его месте сейчас был здоровенный оборотень с рыжей шкурой. И он качественно отличался от всех встреченных мною до этого — лапы в обхвате как моё бедро, когти длиной сантиметров тридцать, клыки мешают пасти закрыться, а маленькие зенки смотрят на меня без агрессии. Бывший разбойник сохранил разум и даже не пытается вырваться из оков — уже установил, что сталь так просто не порвать.

— Дали слишком много зелья, — заключила Самайра.

— Что ж, — я дёрнул за рычаг включения вентиляторов в буфере. — Тогда пора вскрывать.

Запираю за собой дверь буфера, после чего захожу в испытательную камеру. Оборотень смотрит на меня оценивающим взглядом, прикидывает, наверное, как бы вырваться и прикончить меня…

Подхожу к нему и начинаю готовить инъектор. Мозг его мне не нужен, там нихрена интересного, поэтому я собираюсь вколоть ему прямо в мозг дозу рицина, который убьёт его мгновенно, не успев оказать никакого токсического влияния на остальные внутренние органы.

Задачкой будет, конечно, найти такую тушку, в которую можно будет уместить настолько крупногабаритную требуху…

Хватаю голову рыжего оборотня за пасть, после чего подношу к его виску инъектор с заряженной ампулой рицина.

Оборотень задёргался, начал рычать сквозь стиснутую моей рукой пасть.

— Спокойно, скоро всё закончится, — сказал я ему, после чего ввёл длинную иглу прямо в висок. — Прямо сейч…

Рыжик приложил сверхусилие и выдрал крепление правой лапы. А вот это неожиданно, мать твою! Давлю на спуск инъектора, после чего отлетаю вправо, врезавшись в стальную стену.

Поднимаюсь на ноги и смотрю за тем, как рыжий оборотень выдирает крепление второй лапы и недружелюбно смотрит на меня.

— Хочешь анекдот? — спросил я.

Но выслушать анекдот оборотень не захотел. Он кинулся на меня, выставив вперёд длинные когти, чтобы нанизать меня, как на шампур, после чего разорвать в клочья. Ну, такой расклад меня не устраивает.

Бросаю ему «Иглу Смерти» в правое колено, он спотыкается, подставляет под себя лапы, а я очень резко сокращаю дистанцию и наношу удар кулаком прямо в покрытое рыжей шерстью темечко. Хруст кости черепа, ещё не достигнувшей полноценной прочности, а затем я ощущаю рукой теплоту чужого мозга.

— А хотел сделать всё красиво… — вздохнул я, накладывая на туловище рыжика «Мёртвый стазис».

— Всё в порядке? — обеспокоенно спросила Самайра, успевшая вооружиться двумя скальпелями.

— Ага, — ответил я. — Но надо будет здесь прибраться. Винтик, Шпунтик!

Два немёртвых ассистента принесли каталку, на которой мы и вывезли тело рыжего оборотня из лаборатории и доставили в прозекторскую, где уже ждала Карина.

Одевшись подобающе моменту, то есть в экипировку патологоанатома, начинаю вскрытие.

— Тебе придётся найти очень большой труп, чтобы вместить в него всё это… — посмотрела Карина на содержимое грудной клетки рыжика.

— Сделаем стартер-пак, — решил я. — Когда-нибудь, рано или поздно, попадётся какой-нибудь здоровяк, которого можно будет оснастить этими органами.

Тут видно, что прирост характеристик будет феноменальным. Даже сердце рыжика, на фоне сердца обычного оборотня, выглядит как элитный Моллс-Войс Призрак на фоне ржавой Жиги. Но где бы достать такого амбала, чтобы в него влез этот стартер-пак? Ладно, поищем. А теперь — за работу.

Через двадцать минут, всё было кончено. Остатки рыжика были помещены в контейнер для биологических отходов и отправлены на бойню, где их превратят в компост для селитряницы, а стартер-пак был отправлен в морозильник.

Вообще, сейчас прикинул объёмы уже произведённого компоста — через пару лет у нас будет прилично селитры. Нынешних запасов хватит на пару-тройку недель интенсивной войны, поэтому я приказал не тратить боеприпасы на тренировку бойцов, до момента, как мы найдём какой-нибудь крупный склад аммиачной селитры.

Мои ребята уже нашли небольшой склад с удобрениями, но аммиачной селитры там было только десять мешков, причём эта селитра никак не желала загораться и взрываться. Тогда я вспомнил, что в селитру для удобрений добавляют мел, чтобы обезопасить её и исключить варианты немирного применения.

Только вот я в школе неплохо изучал химию и уже выработал способ, как безопасно вывести это дерьмо из селитры. (1) Техпроцесс этот небыстрый, трудозатратный, но на выходе мы получаем чистую аммиачную селитру, которую можно сразу же смешивать с углём и серой, получая качественный чёрный порох.

Нам прямо позарез нужно найти большой склад какого-нибудь агрохолдинга, чтобы обеспечить себе ресурсную безопасность. Без огнестрела мои мертвецы превращаются пусть и в очень сильных, но обыденных для этого мира воинов, что вообще неприемлемо. Даже у Ариамена есть селитряницы, обеспечивающие его артиллерию боезапасом, а у меня с этим, пока что, полный швах…

— Теперь будешь превращать людей в чудовищ? — поинтересовалась Карина, запускающая автоклав. — Что дальше?

— Люди и без меня отлично справляются с превращением в чудовищ, — усмехнулся я. — А дальше — больше. Я вижу бесчисленную армию некрохимероидов, покорных моей воле. Они будут стоять на рубежах моей постоянно расширяющейся державы, надёжно охраняя их от злокозненных посягательств всяких местных тиранов.

— А себя ты тираном, выходит, не видишь? — поинтересовалась Карина с усмешкой.

— Да если сравнить с тем, что в будние дни вытворяет Ариамен, я просто душка! — возмущённо воскликнул я. — Даже этот рыжий оборотень — разбойник с длинным послужным списком!

— И ты пошёл на сделку с совестью, — покивала Карина. — Если человек преступник, то у тебя, в его отношении, полностью развязаны руки, так?

— А когда было иначе? — удивлённо спросил я.

— На Земле было иначе, — ответила на это бывшая староста. — Там был суд, там была Конституция…

— А вот это интересная идея… — вдруг осенило меня. — Сам болтаю тут направо и налево об обеспечении законности, а до формальностей так и не снизошёл. Ты молодец, Кариночка! Заканчивай с уборкой, можешь подключить Винтика и Шпунтика, а я пошёл на встречу с имиджмейкером.

Снимаю с себя униформу патологоанатома, мою руки и иду в личный дворец.

— Лужко! — позвал я, зайдя в холл.

— Я здесь! — донеслось из кабинета сразу за ресепшеном.

За стойкой стоит немёртвая в чёрном деловом костюме с белой рубашкой — слишком слабая для боевых отрядов, слишком неумелая для производственных отрядов, но зато с достаточно симпатичным личиком для обслуживания населения. Правда, населения что-то всё нет и нет…

Закуриваю и захожу в кабинет Лужко.

— Рад вас видеть, господин лич! — встал тот из-за стола.

Он тоже приодет в чёрный деловой костюм с белой рубашкой, гладко выбрит и аккуратно причёсан. Даже не скажешь, что этот человек практически вчера был рабом и махал бронзовой мотыгой в поле.

— Либо Алексей, либо Алексей Иванович, — напомнил я ему. — Мне не нравится, когда мне напоминают, что я лич.

— Прошу прощения! — испуганно извинился Владимир. — Больше не повторится.

— Уже есть какие-нибудь соображения об улучшении моего имиджа? — поинтересовался я.

— На самом деле, да, я уже придумал кое-что, — ответил мой личный имиджмейкер. — Вы сказали мне, что в средствах избир… рекламная кампания не ограничена, поэтому мы можем тратить серьёзные средства, чтобы привлечь новых поселенцев. В связи с этим предлагаю сделать уникальную подписку на обработку земли.

— Подписку? — не понял я.

— Термин «аренда земли», как я уже узнал, имеет негативные коннотации, потому что арендодатели в этом мире практически никак не ограничены в своих правах в отношении арендаторов, — начал объяснять Владимир. — Арендодатель предоставляет землю и защиту арендаторам, поэтому возникает сильная зависимость арендаторов, что создаёт широкое поле для злоупотреблений со стороны арендодателя.

— И ты предлагаешь…

— Я предлагаю оформлять подписку на землю, — заулыбался Владимир. — Разбить пахотную землю на участки, со строгой градацией стоимости и уровня подписки, зависящих от близости к городу и защитным фортам, а также в зависимости от интенсивности патрулирования этих участков вашими правоохранительными органами.

— Звучит очень выгодно, — произнёс я. — Но в чём принципиальная уникальность?

— Гарантия защиты подписчиков, начиная с «Бронзовой» подписки, — Лужко вытащил из стола лист бумаги. — Всего будет шесть уровней подписки: «Медный», «Бронзовый», «Душнилиевый», «Серебряный», «Золотой» и «Железный». В «Медную» подписку не включено ничего, кроме подписки на участок земли, но зато стоимость подписки лишь 5% от чистого дохода надела. В «Бронзовой» — бронзовые инструменты и базовое жильё за счёт Правообладателя, то есть вас, но подписка стоит 10% от чистого дохода надела.

— Ага…

— В «Душнилиевой» — железные или душнилиевые инструменты, а также жильё класса «комфорт», но подписка стоит 15% от чистого дохода надела. В «Серебряной» — стальные инструменты, жильё класса «бизнес», право вызова группы быстрого реагирования и плата 20% от чистого дохода, — продолжал Владимир. — В «Золотой» — стальные инструменты уровня «Земля», жильё класса «премиум», приоритетная защита при нападениях, право вызова группы быстрого реагирования, но оплата 40% от чистого дохода. А в «Железной» — стальные инструменты класса «Земля», жильё класса «люкс», исключительный приоритет защиты при нападениях, исключительное право вызова группы быстрого реагирования… Но главное — в эту подписку включена помощь сельскохозяйственной техники с Земли для вспашки, посева и уборки урожая, а взамен 80% от чистого дохода.

Вижу, что не зря выкупил этого паренька за мешочек сахара…

— Ещё будут дополнительные расширения, включающие в себя крупный рогатый скот, мелкий рогатый скот, кур и индеек — всё за временное увеличение подписки, — Владимир перелистнул страницу. — Я хорошо узнал нравы местных крестьян, поэтому даже не сомневаюсь, что спрос на «Серебряную», «Золотую» и «Железную» подписку будет небольшой, поэтому загруженность техники ожидаю на низком уровне.

— Отлично, — улыбнулся я. — Но добавь возможность вдвое снизить стоимость подписки взамен за службу в народном ополчении. Оснащение за счёт Правообладателя, то есть за счёт моей казны. Ополченцы будут иметь право ношения оружия, но обязаны будут встать под ружьё по первому зову.

— Великолепная идея! — преувеличенно восторженно воскликнул Лужко.

— Это всё отлично, да, — произнёс я. — Но как мы будем доносить это до потенциальных поселенцев?

— Я рассказал о мясе, но теперь скажу о гарнире, — привёл не очень удачную метафору Владимир. — Предлагаю распространить по окрестным пределам глашатаев с заранее заготовленным текстом, чтобы они посещали поселения ваших соседей и ненавязчиво сманивали крестьян. Для более эффективного сманивания лучше организовать отряды охраны, чтобы формировать конвои поселенцев и доставлять их в Душанбе организованно.

— Где ты всему этому научился? — спросил я.

— Ну, на самом деле, при Сипачёве я был не только имиджмейкером, но и менеджером по работе с общественным мнением, а до этого работал соцработником в мэрии Владивостока, — пояснил Владимир. — Хорошее было время…

— Любое время на Земле хорошее, если сравнивать с настоящим в этом мире, — сказал я на это. — Но тебе повезло, что ты владеешь настолько правильными навыками. А чего не смог заинтересовать сатрапа?

— Мне не дали и шанса, — вздохнул Владимир. — Я просил, но он не проявил заинтересованности.

— Ладно, с информированием будущих поселенцев разобрались, но есть ещё кое-что, — перешёл я к своей идее. — Нужна вертикаль власти. Один я на самой вершине — этого хватает для управления немёртвыми, но этого отчаянно не хватит, чтобы управлять живыми. На низшем уровне я вижу самоуправление, которое будут проводить сельские старосты, а вот дальше надо крепко поразмыслить.

— Строгая и чёткая вертикаль власти — это отличная идея! — воскликнул Владимир.

— Ещё я хочу организовать три ветви власти, а также написать Конституцию, — продолжил я. — Чтобы у каждого жителя моего государства были неотъемлемые права и обязанности, чтобы о Душанбе говорили не как о логове злобного лича, а как о цитадели социальной справедливости и истинной свободы! Ну, как?

— Превосходно! — Лужко был в преувеличенном восторге от моих идей. — Нужны юристы, чтобы всё это надлежаще оформить и…

— Ты знаешь юристов в Сузах? — понял я его. — Надо заняться выкупом полезных людей из персидского рабства.

— А как вы смотрите на то, чтобы выкупить у персов вообще всех землян? — спросил Владимир и, судя по лицу, испугался собственной смелости.

Я посмотрел на него ничего не выражающим взглядом.

— Нет, если это не входит в ваши планы, то я, ну, я… — он начал давать задний.

— Это хорошая идея! — заулыбался я. — Я и так выкупаю тех, кого персы готовы мне продать, ты же знаешь… Только вот эти суки перестали привозить мне землян — наверное, уже закончились.

— Меня не привезли, Алексей Иванович, — заметил Владимир. — В рабстве у персов томятся ещё многие сотни таких же «бесполезных», как я.

— Наверное, нужно обменять часть следующей поставки на выкуп соотечественников, — решил я. — Расселю их всех у форта С-4.

Давно надо было выкупить всех, кого можно, но беда в том, что никого полезного Ариамен добровольно не продаст. Юристов, похоже, придётся выкупать на вес золота, потому что Ариамен, под влиянием землян, провёл ряд значимых реформ в делопроизводстве и даже в государственном устройстве. Сузиана сейчас уже совсем не такая, какой была во времена противостояния Фракии.

Я заметил тенденцию, что все вокруг старательно «качаются»: Ариамен, Макроний, даже я! У персов тоже есть ручной огнестрел, но это неудивительно, а удивительно то, что теперь они им ещё и торгуют. Видимо, Ариамен испытывает комплексы насчёт заработка наличности, поэтому толкает эксклюзив на сторону, чтобы снять с рынка сливки. Скорее всего, он торгует стволами по причине того, что этим мог бы начать заниматься я и видит Смерть, я всерьёз раздумывал над этим, так что перс не так уж сильно ошибался на мой счёт!

— Так можно будет найти кого-нибудь полезного, — покивал Лужко. — Ведь не всё, чем пренебрегают персы, является бесполезным.

— Ты переделывай свою телегу с учётом правок, а также набросай чего-нибудь по вертикали власти, её ветвям и Конституции, — дал я указание. — Завтра вечером — доклад.

— Всё сделаю, — встал из-за стола Владимир. — Я вас не подведу, Алексей Иванович!

Киваю ему и иду на выход из личного дворца. Почему я вообще называю его личным? Я сюда как на работу прихожу, а живу в доме напротив. Надо будет подумать, как назвать этот дворец и прилегающую к нему площадь. А то дворец, блядь, личный, площадь ещё личная…

— Повелитель, — встретил меня в дверях Кумбасар.

— Здоровья усопшим, — кивнул я ему. — Чего хотел?

— Нужно твоё личное присутствие у первой команды прокладчиков, — ответил тот.

— Опять какое-то говно случилось? — вздохнул я устало.

— Точно не знаю, но там что-то новое, — покачал головой Кумбасар.

Прокладка кабеля в Сузы — это мой жест дружелюбия в сторону сатрапа Ариамена. Я собираюсь поставить постоянный торговый пост на рынке Суз, а также провести к нему подземный кабель для мгновенной связи. Аналогов нет, поэтому мы будем знать о ценах на рынках Суз сильно заранее и вообще, иметь прямую связь с правительством соседнего государства — это стильно, модно, молодёжно.

— Эх, опять жопу трясти… — произнёс я недовольно. — На каком километре?

— Тридцать седьмой километр, повелитель, — ответил Кумбасар. — Но портал стоит на тридцатом километре.

— Значит, семь километров пути…

Иду в ритуальный зал, по дороге зацепив байк Когосаки Минстрик. Я называю его Монстриком.

Въезжаю в портал и оказываюсь в аэропорту Вакканая.

— Вечного правления повелителю! — воскликнули немёртвые стражники.

— И вам творческих успехов… — махнул я им рукой. — Всё спокойно?

— В Вакканае всё спокойно, повелитель, — ответил страж в латных доспехах. — Без происшествий.

Удовлетворённо покивав, качу байк к ритуальному кругу, над которым висит табличка «Прокладчики кабеля, команда 1»

Перепады давления, конечно, некомфортные. Давление на Земле и в ином мире случается разное, поэтому при переходе иногда закладывает уши. Терпимо, но неприятно.

Я и Когосаки оказались на давно заброшенной пашне, где сейчас растёт одичавшая пшеница, напополам с сорняками. Стальной ритуальный круг стоит на каменной площадке посреди лагеря прокладчиков кабеля.

— Что там случилось-то? — спросил я у немёртвого, затачивающего лопату.

— Не знаю, повелитель, — ответил он. — Вроде бы, как я слышал, нашли что-то в земле.

— Эх, вечно всё самому узнавать, — проворчал я и завёл двигатель байка.

Этот байк не предназначен для бездорожья, но зато мчит как бешеная сука, а травм я не боюсь, я уже умер.

Рёв двигателя, жрущего спирт высочайшей очистки, оповестил всю округу, что едет воин дороги. По бездорожью, ага…

Сам не заметил, как пролетел семь километров и настиг отряд прокладчиков, озадаченно чешущих затылки у некой ямы.

— Что тут случилось? — спросил я, заглушая мотор.

— Вечного правления повелителю! — развернулись немёртвые работяги.

— Да-да, спасибо, — ответил я. — Кто здесь старший? Что за яма?

— Типокин, повелитель, — вышел вперёд дюжий мужик в рабочей спецовке и строительной каске.

А-а-а, Трип Хопкинс. Бывший людоед, ныне глава строительной артели.

— Копали траншею, повелитель, — продолжил он. — Прокладывали капиль, а потом Андреас Уилссон пропал.

Эндрю Уилсон, помню такого. Тоже из людоедов и при жизни работал на Хопкинса каменотёсом.

— Как пропал? — не понял я.

— Копал-копал, а потом пропал, — пояснил Хопкинс. — В дыру.

— А что за дыра-то? — спросил я.

— Не знаю, повелитель, — пожал плечами Хопкинс.

Подхожу к тёмной дыре в траншее и озадаченно чешу затылок.

— Верёвку, как вижу, скинули, — произнёс я. — Звали его?

— Звали, повелитель, — кивнул Хопкинс. — Не отвечает. Либо поломался, либо упал слишком далеко.

— Зовите боевое охранение, — приказал я. — Шести воинов хватит.

Надо вытаскивать этот ценный инструмент, умеющий отлично тесать камень. И вообще, он у меня в списке на некрохимероидов, поэтому будет жаль, если окончательно упокоился.

— Пирс! — увидел я немёртвого воина из «Близзарда». — Как нежизнь?

— Приемлемо, повелитель, — ответил тот. — Планируешь спуститься туда?

— Ага, — улыбнулся я. — Надо найти нашего Эндрю Уилсона, а то жалко будет терять такого хорошего каменотёса. Кто вообще назначил его в прокладчики?

— Он сам вызвался, когда я сюда напросился, повелитель, — сообщил мне Хопкинс.

— А, вот оно как, — погладил я подбородок. — Давайте сюда верёвку, я первым пойду.

На самом деле, мне безумно интересно узнать, что же там такое. Это не природная пещера, потому что видно каменную кладку, облицовывающую стенки этого колодца…

— Если не вернусь, считайте меня коммунистом, — сказал я, схватившись за верёвку. — Но тогда ждите через двадцать-тридцать лет — и не дай бог, вы не построите за это время коммунизм!

/Серые земли, у города-государства Неморр/

— Десятый месяц уже пошёл, Ваня… — прошептала Валентина, водя пальцем по его груди.

Наверное, это было неожиданно для всех, что Горенко вновь переметнулась в противоположный лагерь, но не для Ивана. Между ними всегда была какая-то искорка. А когда Валентина порвала с Елизаветой, как-то само собой получилось, что в одну из походных ночей они с Иваном заночевали вместе.

— Они не смогут сидеть там вечно, — уверенно произнёс Точилин, после чего поцеловал её в шею.

Она говорила, что просто хотела вновь попробовать, потому что предыдущие её опыты с мужчинами закончились плачевно, но прошло достаточно много времени, чтобы дать этому дополнительный шанс. И вот они вместе, а Елизавета крепко обиделась на Ивана и с тех пор не разговаривает с ним.

— А если смогут? — спросила Горенко. — Как быть, если у них есть иные способы снабжения?

— Ты что, не слышала, что говорил беглец? — удивился Иван.

— Который спрыгнул со стены и напоролся во рву на кол? — уточнила она. — Я слышала, что он впал в кому.

— Перед этим я успел с ним переговорить, — сообщил ей действующий рыцарь-командор Ордена. — В Неморре свирепствует голод. Запасы на исходе и их правительству осталось совсем недолго.

Они шли сюда почти год. Расстояние немаленькое, поэтому пришлось ставить цепочку складов снабжения до самых Серых земель, чтобы их войско не разбежалось от голода и нищеты.

Доходы от внедрённых в королевстве франков инноваций позволяли Ордену и не такое длинное логистическое плечо, поэтому снабжение было бесперебойным, а заказ снаряжения осуществлялся через систему световых сигналов. Цепочка высоких башен позволяла обученным братьям передавать между собой световые сигналы посредством азбуки Морзе, поэтому не было больше нужды в почтовых голубях или конных гонцах.

О ключевых событиях их великого похода и актуальных запросах снабжения в королевстве франков узнавали в течение двух-трёх часов, и за такое же время отправляли ответы. Пик активности передачи данных приходился на ночь, когда яркому свету не может повредить даже лёгкий туман.

В целом, их войско из семи тысяч братьев успешно взяло в осаду верный некромантке город Неморр, но с пробитием стен возникли кое-какие проблемы. Оказалось, что стены сделаны из монолитного камня, пустые пространства которого забили каменной кладкой. Стрельба из пушек показала свою неэффективность, потому что этот монолит бронзовые ядра могли только царапать. Ворота защитники завалили камнем, башни тоже оказались несокрушимыми для артиллерии, поэтому единственным вариантом была только осада.

— Ладно, пора и честь знать, — Валентина встала с кушетки и начала одеваться. — Пойду проверю своё подразделение.

— Через три часа летучка, — предупредил её Иван.

Сам он тоже оделся и пошёл в генеральный штаб, где его офицеры должны были бессмысленно мусолить варианты штурма.

— Рыцарь-командор! — окликнул его один из братьев. — Тут визитёр какой-то непонятный.

— Из города? — развернулся к нему Иван.

— Нет, пришёл из песков, — покачал головой воин. — Странный какой-то. Кожа почти чёрная, говорит со странным акцентом, а одет в какой-то кусок ткани.

— И чего хочет? — поинтересовался Иван.

— Говорит, что будет обсуждать это с самым главным, — ответил воин. — Уверяет, что это касается некромантки.

— Веди его сюда.

Примечания:

1 — О выведении мела из аммиачной селитры — способ есть, но здесь я его описывать не буду, я же не долбоёб. Просто поверь RedDetonator’у на слово, уважаемый читатель.

Глава двадцать пятая. Расхититель гробниц

/10 января 2028 года, сатрапия Сузиана, подземелье/

Принюхиваюсь. Воздух сухой, но снизу несёт слабой затхлостью. Спускаюсь по верёвке в странной, на первый взгляд, позе — голова моя повёрнута в сторону, потому что я сейчас вглядываюсь во тьму внизу. Да, ночь для мертвецов не помеха, но у тьмы есть оттенки, некоторые из которых непроглядны даже для них.

Шахта не кончается, а я уже достигаю конца верёвки — метров тридцать уже преодолел. Увязываю вторую верёвку к концу первой, после чего бросаю её.

Ещё где-то двадцать метров спуска, и верёвка вновь кончается, но я уже вижу, что внизу есть твёрдая поверхность с каким-то объектом на ней. Отпускаю верёвку и падаю.

Объектом оказался засыпанный землёй каменотёс, поломанный везде, где только можно. Он окончательно упокоен, потому что у него уничтожен позвоночник, разомкнувшийся в области стыка с черепом, то есть в шейном отделе. Рядом лежит погнутая лопата.

С трёх сторон глухие каменные стены, а с одной стороны бронзовая решётка из очень толстых прутов, а за решёткой какая-то хреновина…

— А-а-а, мы с тобой попали в вентиляцию! — поделился я с трупом своей догадкой. — Это лопасти вентилятора!

Подхожу поближе к решётке и удостоверяюсь в том, что эта штука крутилась и принудительно гоняла воздух, но эти времена прошли очень давно. Неужто подземный комплекс Древних?

О подземных комплексах Древних ходят очень старые, но устойчивые легенды, повествующие нам о баснословных сокровищах и необоримом могуществе — счастливчик, нашедший такой комплекс, может стать королём или императором. Брехня, конечно, потому что я прекрасно знаю, что когда Древние вдруг передохли, на эту планету налетели все соседи, начавшие растаскивать всё, что не приколочено к полу. Потом настал черёд того, что приколочено, а затем и того, что тщательно спрятано. Как говорил Савол, крупнейшие игроки межмировой политики ограбили планету до основания, а затем потеряли к ней всякий интерес.

Потом были другие анал-карнавалы, среди которых числится заселение этого мира вампирами, и вот это очень важный момент. Скорее всего, мы напоролись на составную часть инфраструктуры вампиров. Вот и выясним.

«Пирс, спускайся со своими», — приказал я. — «Тут есть что-то интересное».

Чтобы не тратить время зря, прикладываю физические усилия и демонтирую старые бронзовые пруты, чтобы добраться до вентилятора.

Исследование вентилятора показало, что с известным мне техническим устройством его роднит только назначение. Вижу в моторном блоке конденсатор, который подаёт стихийную энергию на некую непонятную хрень, которая как-то заставляет блок лопастей крутиться. Интересная штука, заберём её для детального изучения и, чем чёрт не шутит, реверс-инжиниринга. Вряд ли что-то получится, но попробовать стоит.

Достаю плоскую отвёртку и откручиваю вентилятор от креплений. Первый хабар! Уже не зря упал сюда каменотёс.

— Отправь одного наверх, пусть поднимет эту штуку, — приказал я Пирсу. — Доставить в Душанбе — аккуратно, блядь, без лишней тряски.

Самый шустрый из воинов начал подниматься по верёвке, а я приготовил Зигги к бою и пошёл вперёд.

Шахта прямая, как стрела, ведёт к какой-то металлической двери.

— Резик всё это напоминает… — прошептал я, осторожно ступая по каменному полу.

В этой шахте было дохрена маленьких вентиляционных отверстий, ведущих сюда воздух со всех помещений комплекса. Подсчёт показал, что тут, минимум, пятьдесят комнат, а это ведь может быть не единственная вентиляционная шахта, поэтому масштабы могут быть гораздо больше.

Дверь оказалась исполнена из душнилия, причём не из ширпотреба, а из качественного, без включений, возникающих при тупорылой переплавке в средневековом горне. Вампиры душнилий знали и широко применяли.

— Приготовиться к бою, — приказал я, берясь за ручку. — За дверью нас может ждать, что угодно.

Но дверь оказалась заперта. Вооружаюсь отвёрткой и начинаю раскручивать замок. Механизм тут, несмотря на серьёзность организации, был донельзя примитивным, поэтому полностью сдался после снятия внешнего щитка. Видимо, его ставили для защиты от законопослушных граждан.

— Дверь снять, — приказал я. — Душнилий на дороге не валяется.

Эх, вспоминаю самую зарю моей деятельности. Поместье кровосись, первое обнаружение мною душнилия — сейчас это вспоминается как нечто светлое и весёлое, хотя на деле это был тот ещё пиздец…

За дверью обнаружился зал площадью где-то метров двести. Шесть дверей, на полу старая пыль и серый прах, есть какие-то лавочки у стен, пустая клумба с растительным прахом, пять картин на стенах, а также стеклянное бюро с креслом внутри.

— Похоже, что здесь некого опасаться, — произнёс я после недолгой паузы. — Но займите оборону, а то мало ли.

Смотрю на картины. Одна изображает мрачное местечко, какой-то трёхэтажный дом посреди безжизненной пустоши. Рядом с домом стоят два улыбающихся типчика в очень готичном прикиде. Кровосиси, инфа сотка. Другие картины содержали изображение луны, причём не местной и не земной, потому что эта луна имела красные полосы, на манер шрамов от звериных когтей. Вероятно, это луна родного мира вампирюг, того самого, с которого они свинтили в ограбленный мир трёх лун. Интересно, а есть ли что-нибудь в космосе вокруг этой планеты? Ну, спутники там, космические станции… С моим средневековым уровнем развития хрен узнаешь. Савол бы мог просветить, но где теперь этот котяра?

Лавочки были исполнены из душнилия, они были не лучше аналогов из Японии — холодная функциональность и всё. Но мы их, всё равно, заберём, лишний душнилий — не лишний душнилий.

В стеклянной будке тоже был прах, а также какая-то металлическая штука, похожая на пистолет. Беру эту штукув руку и вижу, что это действительно пистолет, только стрелял он странными пулями, заряжающимися в интуитивно понятный магазин, выскакивающий из рукояти при нажатии. Гильз у патронов нет, это цельный боеприпас, что необычно. Всего в магазине десять патронов, что где-то на пять патронов выше моих ожиданий.

Вставляю магазин обратно, выхожу из будки и целюсь в стену. Спуск — нихрена. Скорее всего, время надёжно угробило эту штуку. Но это всё ещё сталь, причём очень хорошая. Позже разберёмся.

Ещё в будке, помимо кресла, был стол. Ну, то есть, это, скорее всего, был стол, но сейчас от него осталась только душнилиевая рама, под которой лежала груда праха.

Как я понимаю, в момент Х тут находился охранник, вооружённый вампирюгским пистолетом, но потом он сдох, а, со временем, обратился в прах. Или сразу обратился в прах, хрен его знает, как там у кровосись с посмертными спецэффектами.

— Надеюсь, нас не ждёт за дверью какая-то сверхъестественная тварь, жаждущая крови крохи-лича… — подошёл я к двери с непонятной надписью на табличке.

Вглядевшись в надпись, понял, что там написано «Муаг Ти’Орт, начальник стражи». Дар переводит текст с задержкой — так же, как было в поместье.

Внутри помещения за дверью обнаружился прах, прах и ещё раз прах. Два душнилиевых шкафа, остатки стола, какое-то металлическое устройство среди праха, а также ещё один пистолет. Если окажется, что это вундерваффе галактического масштаба, разящее наповал фантастических тварей прямо в местах их обитания — буду безумно счастлив. Но надо быть реалистом и принять тот факт, что охране выдают оружие самообороны, чтобы можно было отстреливаться, пока к объекту на пативэне (1) едут по-настоящему серьёзные ребята.

Следующая дверь вела в «Санузел», где не было ни одного унитаза, зато наблюдались четыре раковины и четыре душа, а вместо полноценных унитазов были только четыре дырки в полу, на манер нашего общажного сортира. Видимо, кровосиси знали, что срать в унитазы не совсем полезно для здоровья и, в идеале, лучше срать на корточках. Хотя допускаю версию, что они просто не изобрели классический унитаз, но в это трудно поверить, ведь идея, буквально, витает в воздухе — стоит лишь одному обосраться на стуле, как тут же будет проложен путь к гениальному изобретению.

— Раскрутить и забрать раковины, — приказал я.

Ещё одна дверь, помеченная как «Каустин Ган’Кайт, начальник логистического отдела», содержала в себе прах и картину с важным типом в вампирской стилизации средневековой мантии, стоящим на фоне фонтана с чёрной водой. Больше ничего полезного, кроме канцелярщины из душнилия, обнаруживаемой среди праха. Являются ли скрепки и зажимы для бумаги доказательством широко развитой бюрократии среди кровосись? Естественно. Уже тот факт, что мы попали на некий режимный объект, с кабинетами важных кровопийц — это зримое доказательство того, что они очень любили перекладывать бумажки со стопки на стопку.

Очередная дверь была двустворчатой и оборудованной рычагом. Подозреваю, что это лифт. Попытки раздвинуть створки ни к чему не привели, поэтому я забил. Зато дверь справа от лифта вела на пожарную лестницу, что открывало нам доступ на остальные уровни.

За другими дверями обнаружилось практически нихрена, кроме шести пистолетов кровосись в помещении для охранников. В комплекте было по три магазина к каждому пистолету, а также ещё около пятисот патронов среди праха. Брони кровосиси не носили, что очень жаль. Или носили, но она была не из металла и пала под натиском времени.

Вообще, обрывочные сведения о вампирах сообщают нам, что это были сильные и живучие твари, считающие себя венцом творения, а всех остальных жалким кормом. Возможно, броня им была тупо не нужна, потому что их так просто не убить и достаточно природной защиты. Не хотел бы я пересекаться с цивилизацией вампиров, потому что даже вендиго на их фоне лишь досадная хуйня, ведь он тупой и агрессивный, а у вампиров на службе почти что человеческий разум, способный изобретать и хитрить.

— Ладно, давайте дальше, джентльмены, — решил я не задерживаться. — Чувствую, что мы сорвали джекпот… или подписали себе смертный приговор.

Лестничные пролёты устроены совсем как у нас, в наличии пожарный кран с остатками шланга, имелось нечто вроде огнетушителя, а также ощущался поток воздуха — это значит, что лестница незадымляемая.

Вперёд послал ребят Пирса, а сам иду за ними, параллельно ковыряясь в пистолете кровосись. Наверное, надо найти затвор или что-то вроде того, а то ведь и из наших пистолетов не шибко постреляешь, если не знать, что надо взвести затвор. Щёлк!

— Ох, блядь! — выкрикнул я, когда крышка пистолета отделилась и полетела в стену.

Громкий металлический лязг оповестил всю лестницу, что тут кто-то есть. Подхватываю падающую по ступенькам железяку и пытаюсь поместить её на место.

Тут, из-за душнилиевой двери, находящейся на этаж ниже, раздался яростный рёв.

— Ох, блядь… — произнёс я.

Не ожидал, что здесь кто-то выжил. В дверь кто-то с силой шарахнулся. Появилась небольшая вмятина на нашей стороне. Силён, сучара…

— Оружие к бою, джентльмены, — сказал я, сумев поставить крышку пистолета на её законное место.

Наконец, я догадался, что нажатая мною кнопка — это фиксатор кожуха-затвора. Теперь мне всё понятно. Отодвигаю кожух в заднее положение и чувствую рукой слабую вибрацию внутри пистолета.

Навожу пистолет на дверь, прямо во вмятинку, и нажимаю на спусковой крючок. Сверкнула яркая вспышка и раздался инфразвуковой гул. В двери появилась маленькая дырочка, а из-за двери раздался рёв, полный боли. Есть попадание.

Об убойности боеприпасов сказать ничего не могу, но отверстие в двери, честно сказать, не впечатлило. Видывали мы лилипутов и покрупнее…

— Сейчас эта шлюха выломает дверь, а потом мы вскроем ей ебало, — озвучил я план действия. — Залп из мушкетов и сразу в штыки.

Тварь была не одна, потому что два следующих удара произошли почти одновременно. Координация или случайность?

Было жалко хорошую душнилиевую дверь, которую можно было бы поставить на какой-нибудь склад, но теперь только на металлолом.

Неизвестным тварям потребовалось ещё семь ударов, чтобы запоры двери дрогнули и она распахнулась настежь.

— Огонь! — скомандовал я и сам начал палить из кровосисевского пистолета.

Скорострельность где-то двадцать выстрелов в минуту, судя по весьма неспешному темпу досылания патронов в патронник. Я всё ещё не вижу тварей, потому что впереди нас густой пороховой дым.

Тут из дыма вылетает какая-то ревущая хуйня со склизкой кожей и повисает на штыках моих ребят. Ребята быстро опрокинули тварь на пол и начали закалывать её торопливыми уколами. Я сую пистолет кровосись за пояс, а сам вооружаюсь своим верным Зигги.

Вторая тварь, как я вижу, пытается отползти, оставляя за собой кровавый шлейф.

Ревущая хуйня, обладающая очень развитой мускулатурой, острыми ушами прямо над головой и небольшим хвостом, как я понял, не несущим никакой функции, была проколота в десятке мест, отчего и сдохла. Даже мне бы от такого не поздоровилось, ведь штыки покрыты серебром, а тут какая-то некромутантская хрень вылезла на серьёзных мертвецов…

Из-за неких разбитых стеклянных конструкций выскочило ещё четыре мутанта. С яростным рёвом они кинулись к нам — одну я срезал двумя попаданиями куда-то в область туловища, несмертельно, а вот с оставшимися тремя пришлось драться моим воинам. И силы были неравны: твари оказались быстрее и злее, поэтому мне пришлось браться за меч и поправлять баланс в нашу пользу.

— Н-на, шлюха! — вонзил я меч в шею занятой Фрэнком Пирсом и Тимом Мортеном твари.

Плоть поддавалась мечу с трудом, очень уж жёсткой оказалась. С усилием веду меч влево, распарывая глотку мутанта и повреждая ему шейный отдел позвоночника. Уноси готовенького!

+600 единиц опыта

Ого! Прямо жирненько отслюнявило! Обычно по двадцать-тридцать единиц опыта за жёстких врагов, а тут аж шестьсот!

«Игла Смерти» в морду противнику Брайана Бирмингема, более известного среди друзей и соратников как Бран Бирген. Удивительно, но тварь перенесла уничтожение части мозга, что меня несколько озадачило. Бирмингем не растерялся и добил ошеломлённую тварь двумя штыковыми уколами в морду.

Судя по расширившимся глазам немёртвого, его тоже очень щедро наградили опытом.

Пирс, освободившийся от своего противника, подскочил к твари, наседающей на Роба Пардо, и штыком проткнул ей затылок.

А вот Джейсон Чейз и Крис Метцен справились самостоятельно, насмерть забив исколотую тварью прикладами своих мушкетов. Против огнестрела и штыков хрен попрёшь…

Пирс добил подстреленного мутанта, пытавшегося оказать какое-то сопротивление, но это было заведомо обречённое на провал действо.

Больше противников не наблюдалось, поэтому я жестом приказал всем замереть и прислушался.

Тишина. Либо остались самые хитрые твари, не склонные лезть на острие атаки, либо мы убили всех ублюдков, что тут обретались. Выясним на практике.

— Мушкеты на ремень, мечи к бою, — приказал я. — И вооружайтесь трофейным оружием.

— Но как его использовать? — озадаченно спросил Пирс.

— Показываю, — передал я ему свой меч и взял пистолет кровосись. — Вот эту деталь отводишь назад, до появления слабой вибрации. И всё, можно нажимать на спусковой крючок и стрелять. Друг на друга и на меня не наводить, стрелять только по врагу. Прицельные приспособления такого же принципа, что и на мушкетах, но удобнее. Перезарядка осуществляется следующим образом…

Показал дважды и заставил трижды повторить процедуры перезарядки и приведения к бою. Вроде бы, как мне кажется, усвоили. Позволил сделать по два выстрела, после чего указал на северный конец помещения — надо удостовериться, что больше никого нет.

А в этом помещении, как я понял, было что-то вроде инкубатора. Всё в пыли, на которой отчётливо видно множество следов лап, а вдоль стен установлены стеклянные баки, большей частью разбитые.

Сзади раздались шаги, разворачиваюсь и вижу ребят из «Близзарда», несущих разобранную портальную установку.

— Собирайте её тут, — указал я на свободное пространство в центре помещения.

Чтобы никто ничего не напутал, я оснастил каждую деталь портала порядковым номером, что существенно облегчает и ускоряет сборку.

Баки, сугубо по моему предположению, являют собой что-то вроде инкубаторов для искусственного выращивания различных химер, иначе я не объясню трубки и катетеры, имеющие назначение выводить дерьмо и вводить питательные вещества. В целых баках плавали разложившиеся тела собратьев ушастых тварей — жидкость имела коричневый оттенок, держа обтянутые кожей кости на плаву. Возможно, я смогу как-то использовать эти штуковины, потому что я сам тоже далеко не дурак в некрохимерологии.

Чтобы не дать биологическим трофеям пропасть зря, накладываю «Мёртвый стазис» на трупы некромутантов. Глядишь, удастся извлечь из них органы и оснастить ими новых бойцов — а чего нет-то?

— Всё готово, повелитель, — сообщил Билл Роупер, закончивший насыпать песок.

Я тщательно исследовал ритуальный круг, чтобы нидайбох, после чего начал крутить пальцы в заклинательной формуле.

—… хубульферма!

Жду результата, десять секунд, двадцать, тридцать и ничего не происходит. Я не мог накосячить с произношением формулы и кручением пальцев, это у меня уже на автомате. Но попробую ещё.

И снова нихрена. Сука! Как это понимать⁈

— Что-то не так, повелитель? — обеспокоенно спросил Пирс.

Пребывая в лёгкой панике, бросаю в ближайшую стену «Иглу Смерти». И всё работает. Значит, дело в другом, потому что магия работает. Возможно ли, что тут стоит всё ещё действующий блокиратор ритуальных порталов? Я не знаю о принципиальной возможности чего-то подобного, но допускаю, что такие обязаны существовать, иначе у магических цивилизаций были бы огромные проблемы с госбезопасностью.

В этот же момент у меня появилась великолепная идея, как быстро брать города…

Недоуменное выражение на моём лице изменилось на недобрую улыбку.

— Джентльмены! — воскликнул я. — Начинаем демонтаж всего, что можно демонтировать — доставить всё к месту входа в комплекс. Придётся поднимать награбленное на тросах, поэтому будьте готовы, что придётся много таскать и усердно работать.

— Всегда готовы, повелитель, — заверил меня Пирс.

Пионеры, блядь…

— Отправьте кого-нибудь на поверхность, чтобы вызывали две роты «Активижна», — дал я следующий приказ. — Надо зачистить комплекс до конца, после чего забрать отсюда всё, что можно.

Без моего участия, Пирсу с ребятами пришёл бы конец, потому что сейчас я вижу, что Чейзу выкололи левый глаз — твари показали себя отличными бойцами, быстро понявшими, что латную броню когтями не пропороть и надо бить по уязвимым местам.

Закуриваю и жду, пока ребята закончат с мародёрством.

— Повелитель… — обратился ко мне Тим Мортен. — Мы тут нашли…

Разворачиваюсь к нему и вижу две ветхие книжки в его руках. А это уже интересно!

Принимаю первую книгу. «Поцелуй меня перед восходом», автор — Хал Ти’Кин. На первой странице я узнал, что эта книга посвящается «блистающему и процветающему» ковену Ти’Кину. Листаю дальше.

— А-а-а, это любовный роман, — догадался я, закрывая книгу. — Что там дальше?

Вторая книга носила название «Тринадцать оттенков багрового» за авторством Миры Ти’Куаг. Даже по названию понятно, что это ещё один любовный роман. Посвящения нет, но зато есть аннотация, которая сообщает мне, что есть некая Лиура Пан’Гуант, молодая обитательница древнего ковена Пан’Гуанта, в которую безумно влюблён Кай Маунк, не вышедший ковеном, их любовь запретна, патриарх ковена Лиуры против подобного мезальянса, поэтому… дальше уже насрать — это сраная бульварщина.

— Эх… — вздохнул я с сожалением. — А я уже понадеялся, что будет какая-нибудь полезная тема, типа лабораторного журнала…

— Там есть ещё, повелитель, — сказал на это Пирс.

— Так чего же ты молчал⁈ — воскликнул я. — Веди!

Литература была обнаружена в кабинете, расположенном сразу слева по коридору, ведущему в неизвестное помещение.

Тут сохранился деревянный стол, такое же кресло, а также горка праха с металлическими украшениями. Склоняюсь к праху и вытаскиваю из него золотые серьги, золотой кулон, а также одно золотое кольцо.

Как я понимаю, дверь в кабинет была закрыта, а собственной вентиляции здесь нет. Здесь же кто-то весь день работал, поэтому минус балл этой шарашкиной конторе. Но за сохранение литературы в целостности — плюс балл.

Выдвижной ящик лежит рядом со столом и там лежат какие-то журналы, тетради и пара неприглядного вида книжечек.

— Хм… — беру я одну из простых книжек. — О-о…

«Ведьмовство. Пособие для начинающих». Аннотация сообщает мне, что этот труд предназначен для вампиров, освоивших азы тёмных искусств и готов начать освоение сложной ведьмовской науки. Полагаю, в сообществе кровосись ведьмовство не считалось чем-то предосудительным, раз такую литературу можно найти в столе режимного объекта. Ещё бы, блядь, считалось…

Первый раздел этого пособия был выделен для детального разбора основных понятий и терминов, а затем пошли базовые практики: выбор покровителя, что мне уже сильно не понравилось, вызов фамильяра, тип которого зависит от покровителя, сглазы, проклятья и чары. Первое — боевая тема, представленная в ознакомительном формате, второе — вообще голая теория, потому что, как я понял, для начинающего такое использовать рановато, а вот третье представлено наиболее широко.

Бытовые чары касались укладки волос, приведения кожи в образцовый порядок, латания и очистки одежды и так далее. В первой главе выделено, что сила сглазов и проклятий сильно зависит от чистоты тела и красоты облика — некоторые покровители внимательно следят за тем, чтобы на них работали ухоженные и аристократичные особы, но некоторым абсолютно насрать, а кое-кто наоборот, хочет, чтобы адепты были грязными и вонючими прошмандовками.

Всё это значит, что ведьмовство не для меня, потому что между строк читается, что это направление для кровосисек безписюкатых, то есть для вампирш. Интересно, но бесполезно. Что там дальше?

— О-о-о, а вот это мне нравится! — воскликнул я, взяв следующую книжку. — «Некрокинез».

Что за интересная ведьмочка тут работала?

Присутствует пометочка «для служебного пользования», то есть тема не для каждого кровосиси. В первой главе сходу объясняется, что некрокинез — это опасная тема, применять с особой осторожностью, потому что можно нанести себе непоправимый ущерб, а потом сразу же идут заклинания и ритуалы, предназначенные для исправления ситуации, когда что-то пошло не так: «Некрорегенерация», «Прах мрака», «Мрачный сосуд» и «Вуаль мрака».

Первое — восстановление немёртвой плоти к исходному состоянию, то есть быстрая регенерация порванного или порезанного мяса. Быстро, но не очень качественно. Второе — создание некоего порошка, предназначенного для приёма внутрь, чтобы восстановить немёртвые ткани. Эта штука нужна, чтобы полноценно восстановить плоть. Третье — это зелье для восстановления повреждений мозга. Отмечено, что желательно заранее создать большой запас, чтобы потом своевременно принять. Четвёртое — заклинание, создающее щит для ограждения себя от облучения избыточной некроэнергией. Последнее мне нахрен не всралось, уже поздняк метаться…

Настоятельно рекомендуется полноценно освоить эти четыре практики, прежде чем приступать к освоению следующих заклинаний и ритуалов.

— Пардо, пойди сюда, — приказал я, перечитывая схемы всех четырёх заклинаний. — Левую руку выставь.

Изучена схема заклинания «Некрорегенерация»

Изучена схема ритуала «Прах мрака»

Изучена схема ритуала «Сосуд мрака»

Изучена схема заклинания «Вуаль мрака»

Достаю кинжал и втыкаю его в левую ладонь немёртвого. Делаю возвратное движение и распарываю его ладонь до выхода кинжала между указательным и средним пальцем.

— Так, как эта штука… — встряхнул я правую руку. — Сейчас-сейчас…

Есть словесная формула, на случай, если рук больше нет, но есть и пальцевая, что, лично для меня, удобнее. Исполняю нужную комбинацию и кладу свою правую руку на рассечённую ладонь Роба Пардо.

Под моей рукой возникло слабое чёрное сияние и я прямо почувствовал, как разошедшаяся ладонь Пардо постепенно начала сходиться. Убираю свою руку и вижу, как из разрезанной плоти немёртвого к противоположной части раны тянутся чёрные жгутики, сводящие края друг к другу. Затем эти жгутики слились в единое целое, начав слабо бурлить на стыке. Минуты полторы, и процесс прекратился, а рука обзавелась чёрным шрамом, с которого капало нигредо.

— М-хм… — кивнул я удовлетворённо. — Работает. Ну-ка…

Исполняю формулу «Вуали мрака» и перед моей правой рукой возникает отлично видимое искажение воздуха. Двигаю обеими руками и расширяю это искажение где-то на полметра. Вот тебе и щит от некроэнергии. Любопытно.

Ритуалы буду испытывать дома, потому что тут нет условий.

— Ладно, идём дальше, — произнёс я с некоторым воодушевлением.

Мы прошли всего-ничего, а я уже получил неслабое пополнение своей коллекции заклинаний. Ещё и «Некрокинез» обещает дать мне много нового и полезного — раз предупреждают, что опасно, то это, однозначно, ценно и интересно.

Примечания:

1 — Пативэн — от англ. party van — «микроавтобус для организации вечеринок» — слэнговое обозначение для автозаков или воронков, на которых полиция приезжает за нарушителями правопорядка. Есть версия происхождения от «paddy wagon», которая происходит от Пэдди — обозначения ирландцев в Северной Америке, среди которых популярно имя Патрик. Было время, когда в американскую ментуру вербовались, преимущественно, ирландцы, поэтому все полицейские машины называли paddy wagon, то есть «ирландскими машинами». Как-то так получилось, что название сократили до пативэна, но это только версия.

Глава двадцать шестая. Нечистая работа

/11 января 2028 года, сатрапия Сузиана, подземный комплекс вампиров/

— Лиура, нам не суждено быть вместе… Ха-ха-ха! — рассмеялся я, закрывая любовный роман. — Вампиры пишут о вампирах, ха-ха… Как можно быть изощрённым сердцеедом и жалким пиздострадальцем одновременно?

Я тут жду, пока прибудут две дополнительные роты немёртвых, чтобы начать полноценное наступление. Что-то у меня есть устойчивое подозрение, что это не единственный инкубатор фантастических тварей, а главное, высока вероятность, что это не единственный вид тварей, которых мы тут увидим. Косвенным подтверждением тому послужили многоголосые вопли вампирских некромутантов, пытающихся сейчас раздолбать бронзовую гермодверь, ведущую к чему-то особенно важному и просторному. Поэтому я решил повременить с продвижением дальше и дождаться двух рот «Активижна».

Подкрепления прибудут где-то через полчаса-час, поэтому я начал думать, чем бы себя развлечь. Любовные романы, что у людей, что у вампиров, продукт для особенного ценителя, то есть не для меня.

— Пирс, ты читать умеешь? — спросил я у своего подчинённого.

— Умею, повелитель, — ответил тот. — Но только на русском.

А-а-а, значит, при жизни был неграмотен и Дар сообщал ему его стату картинками… Научился русскому языку он на экспресс-курсах от русскоязычных немёртвых, поэтому, наверное, сильно охренел, когда Дар начал давать ему информацию в более удобном формате.

— Книжки читаешь хоть? — поинтересовался я.

— Когда появляется возможность, — ответил Пирс. — Вот, читаю сейчас…

Он раскрыл подсумок и вытащил из него сшитые в примитивном переплёте листы формата А4. Принимаю эту импровизированную книгу и читаю заглавие: Джанни Родари «Приключения Чиполлино».

— Хм, любопытно… — произнёс я задумчиво и отдал книгу. — Но, ты молодец, что находишь время просвещаться. Смерть — это недостаточно веская причина, чтобы оставаться тупым.

Вообще, для меня, как для правителя, Чиполлино — это опасная сказка. Архетипы там предельно понятны, параллели провести очень легко, поэтому среди немёртвых может возникнуть чёткое понимание истинного положения вещей. Сегодня Чиполлино, завтра Незнайка, а послезавтра что? Карл Маркс⁈

— Интересная история, повелитель, — Пирс бережно спрятал книгу обратно в подсумок. — Вроде сказка, а открывает глаза на многие вещи.

— Уж не думаешь ли ты, что в наших реалиях принц (1) Лимон — это я? — с усмешкой спросил я.

— Нет, повелитель, не думаю, — ответил Пирс. — Принцы Лимоны — это сатрапы, стратиги, короли и герцоги.

— А я тогда кто? — спросил я.

— Эм… — Пирс почесал затылок. — Я ещё не дочитал.

— Как дочитаешь, обязательно расскажи, ха-ха-ха! — рассмеялся я.

Я-то знаю, что в этой сказке нет благородных и влиятельных защитников простолюдинов, есть только угнетаемые и угнетатели. Мысль простая. «Никто не даст нам избавленья: ни бог, ни царь и не герой. Добьёмся мы освобожденья, своею собственной рукой»…

Сажусь в кресло-вертушку и закуриваю, начав медленно крутиться. А ведь действительно, надо как-то обозначить мой официальный статус. Кто я? Сеньор Помидор или принц Лимон? Или вообще старик Чиполлоне? Это следует обдумать. Не для немёртвых подданных, на них насрать — это лишь инструменты, а для живых.

Мне нужна киллер-фича, (2) чтобы выгодно отличаться от всех остальных правителей. Может, устраивать выборы? Люди любят демократию, и особенно сильно они её любят, когда у них нет власти и их личную жопу делить никто не собирается.

Когда же у человека есть власть и демократические преобразования грозят перерасти в делёж его личной жопы, то он, обычно, монархист. Если же у человека нет ни власти, ни зажиточной личной жопы, но он монархист, то это однозначный долбоёб. Монархия — это когда 2–4% ебут остальные 96–98%, иначе никак.

На примере Великой Французской революции: против революции и за сохранение традиционного уклада были те, кто от революции что-то терял. Но большинство ело хуй без соли, на завтрак, обед и ужин, поэтому победило. Правда, там буржуа всех, по итогу, перегнули через колено и трахнули, Вандейский мятеж стоит только вспомнить и колонны смерти, только глобальный принцип сохранялся — буржуа тоже были в составе угнетённого большинства.

Чему учит меня эта революция? А тому, что опираться надо на крестьян и обычных работяг. Адам сеял, Ева ткала, а что в это время делали сатрап со стратигом? А нет в Писании никаких стратигов и сатрапов с прочими королями и императорами. Во-о-от…

Я заулыбался от нахождения правильной идеи.

Религия — вот моя киллер-фича. Надо найти священников, зороастрийских и христианских, достаточно сговорчивых и простых, чтобы принять мою идею и начать распространять её по всем окрестным землям.

Конституция, неотъемлемые права, справедливость судов и неотвратимость наказания — это, конечно, хорошо, но местные обитатели живут больше по божьим законам, нежели по мирским. Мирские законы насаждаются местным жителям насилием правительственных аппаратов, впрочем, как и на Земле до Апокалипсиса, жестокими наказаниями, мощью армий, а божьим законам они следуют как-то сами, ибо веруют. А тех, кто не верует и не следует, дополнительно припечатывает правительственный аппарат, имеющий широкий перечень статей, по которым можно привлечь вообще любого.

И моя идея заключается в том, чтобы обратить божьи законы против правительственных аппаратов. Если Ариамена свергнут верующие и посадят жопой на штык — где моя вина? Прямо или косвенно я в этом участвовать не буду, потому что всю эту религиозную катавасию затеваю не с целью свалить Ариамена, а с целью привести людей к справедливости. Если на всю голову религиозные фанатики придут к мысли, что это Ариамен — главный источник их бед, то эту мысль им в голову вложу не я и даже не проплаченные мною священнослужители. Более того, целенаправленно отправлять в Сузиану агентов влияния я не буду, они как-то сами туда дойдут. В итоге, должно получиться, что сатрапия порушена, знать вешают на фонарных столбах, хаос, раздрай, велосипеды перевёрнуты и подожжены, а я такой весь в белом, адмирал Колчак, стою на палубе и задумчиво смотрю в закат…

Где-то час я предавался восхищению своим гением и продумыванием деталей, таких как применение принципа сетевого маркетинга в «новом» осмыслении христианства и зороастризма, а затем прибыли ребята из «Активижна».

— Леви, родной! — встал я с кресла. — Рогатки захватили?

— Да, повелитель, — ответил тот. — И осадные щиты тоже. И органное орудие. И вентиляторы. Сейчас всё спускают.

Органное орудие — детище наших мастеров, соорудивших широкий лафет, на который ставится девять мелкокалиберных орудий в три ряда. Орудие лёгкое, мобильное, а также пригодное для применения в узких коридорах. Так-то я задумывал его для охуительно мощного залпа по плотному строю вражеских воинов, но здесь, в подземном комплексе кровосись, его применение прямо-таки напрашивается.

Мы не средневековые цеховики, поэтому каждый ствол заряжается с казны, а поджиг пороха производится искрой с автомобильной свечи зажигания. Перезарядка быстрая, поджиг надёжный — техническая скорострельность: залп в полторы минуты. Но, на практике, орудие отстреливает по три ствола за раз, для чего наводчику нужно поочерёдно перекидывать аккумуляторные клеммы на новые свечи.

Можно было, конечно, сделать одну большую пушку, но я хотел себе полевое орудие без регистрации и СМС, то есть быстро, а заодно прояснить все резоны земных средневековых мастеров, делавших такие орудия, поэтому заказал вот такую вот штуку…

— Вот какие же вы у меня молодцы! — заулыбался я. — Идём, покажу тебе фронт работ.

Если там этих тварей больше сотни, то нас задавят и сомнут, потому что твари гибкие и ловкие, поэтому способные создать невыносимый натиск, напрочь нивелирующий наше численное превосходство. Ещё я помню фильмы о вампирах, где любили показывать, как уродливые кровосиси лезут по стенам и потолкам, что нам здесь было бы очень неприятно.

Поэтому, немножко посоображав, я выработал решение: выставить впереди бронзовые рогатки, оснащённые серебряными шипами, а за ними органное орудие, чтобы давать залпы по напирающим некромутантам. Ну и немёртвые воины с мушкетами на подтанцовке.

— Вот за этой дверью, как ты слышишь, беснуются некромутанты, — сообщил я Леви. — Битва ожидается ожесточённая, их там много и все они хотят убивать, поэтому подготовь бойцов и всё тщательно спланируй.

— Придумаю что-нибудь, повелитель, — ответил Леви.

— Давай-давай, думай-думай, — улыбнулся я. — Мы и так тут кучу времени потратили…

Возвращаюсь в кабинет одухотворённой и тонкой натуры, почитывавшей любовные романы и предаюсь обдумыванию многообещающих перспектив.

Религиозный сетевой маркетинг — это интересно. Не надо отдельных священнослужителей, пусть каждый распространяет среди окружающих новую религию, как свидетели Иеговы или адвентисты седьмого дня, это понизит порог вхождения в религию, а также даст чувство сопричастности и родного плеча. Нужна секта.

Естественно, их объявят еретиками, будут жестоко пиздить, но реакция наступит чуть потом, поэтому надо юзать золотые месяцы на все деньги. И под «на все деньги» я подразумеваю буквальное значение этого выражения — реферальная программа будет жёсткой, буду засыпать звенящим баблом всех, кто пожелает участвовать в распространении новой религии. Эх, надо будет по речкам походить, как следует…

— Мы готовы, повелитель, — уведомил меня Леви.

— Тогда погнали, — вскочил я с кресла.

/11 января 2028 года, сатрапия Сузиана, подземный комплекс вампиров/

— Армес, Девис, готовы? — спросил Леви.

Командиры первой и второй роты отряда «Активижн» синхронно козырнули.

— Отпирайте! — приказал Леви.

Четверо воинов потянули за заблаговременно закреплённые тросы и створки монструозных врат, называемых повелителем непонятным термином «гермодверь», начали расходиться.

И сразу же, как появился достаточный для протискивания промежуток, в него начали лезть ушастые некромутанты.

— Первая рота — огонь! — своевременно скомандовал Леви.

Свинцовые шарики, облитые миллиметровым слоем серебра, с грохотом вылетели из стволов и поразили первых противников. Органное орудие нужно придержать для более плотного натиска…

В узкой щели уже около тридцати злобных тварей, но половина из них уже окончательно мертва.

— Вторая рота — огонь! — приказал Леви, видящий, что трупы вываливаются вперёд, а кровососы продолжают напирать.

К сожалению, он не учёл, что под вражеским натиском щель начнёт расширяться. Противники никак не желали заканчиваться, хотя кучные мушкетные залпы превращали тела в кровавую кашу и прошивали их насквозь. Леви решил, что картечь будет недостаточно эффективна, поэтому приказал заряжать пулевые боеприпасы и не прогадал.

Тут натиск внезапно утих, последних кровососов в щели убили, а следующий залп первой роты был сделан напрасно. Неужели кончились?

— Не расслабляй булки, Леви! — донеслось от наблюдающего за ходом противостояния лича.

И он оказался прав, потому что за створки двери взялись две огромные лапищи, резким рывком расширившие прозор. Обладатель этих лапищ имел мускулистое туловище, а также уродливую морду, похожую на морду летучей мыши. Подробности разглядеть не удалось, потому что здоровяка облепляли твари помельче, вроде как защищая своего лидера от обстрела.

— Орудие — огонь! — выкрикнул Леви.

Повелитель говорил, что это орудие, кажущееся Леви всесокрущающим — «старинное дерьмо» из тупиковой ветви развития оружейной мысли. От многоствольной артиллерии земляне отказались довольно быстро, но затем, спустя столетия, вернулись к ней, когда у них появились некие «ракеты». Леви видел эти «ракеты» в фильмах и хоть понимал умом, что это не вымысел, но до сих пор не мог до конца поверить, что подобное вообще возможно.

Ещё повелитель сказал, что органные орудия у них надолго не задержатся, потому что не оправдали его ожиданий и они, как только мастера научатся делать гильзы, перейдут к одноствольной концепции скорострельных нарезных пушек с начинёнными взрывчаткой снарядами. Но это — дело далёкого будущего, до которого ещё надо как-то умудриться досуществовать.

Зашипел порох, после чего верхний ряд стволов дал свой залп десятками острых стрел из покрытой серебром меди. Леви слышал, что мастера предлагали сделать стрелы из бронзы, чтобы была потвёрже, но повелитель настоял именно на меди. В тот раз у него было неплохое настроение, по меркам лича, конечно же, поэтому он объяснил, что когда снаряд активно деформируется внутри тела — это хорошо, а не плохо. Так повреждается больше тканей и снаряд передаёт больше некой «кинетической энергии», а потом сказал, что «вообще-то, вас это ебать не должно, делайте, как я сказал».

Здоровяка порвало в клочья, оторвало ему обе руки, оставшиеся висеть на створках, а также очень неаккуратно обезглавило. Что творилось с тварями поменьше — описать словами очень трудно. Возможно, подойдёт «кровавый пунш», но это лишь приблизительное определение. Впрочем, на настрой тварей такая мощная пощёчина ничуть не повлияла.

— Орудие — огонь! — приказал Леви.

Средний ряд стволов был начинён цепными ядрами, называемыми повелителем «книппелями». Эффект был ожидаемо слабым, хотя Леви успел зафиксировать, как прыгнувшего в проём мутанта располовинило цепью.

Ядра эти были маленькими, весом по сто грамм каждая, но, из-за мощи порохового заряда, их малый вес имел второстепенное значение. Но Леви больше понравился стреловидный боеприпас, хотя на подходе ещё и третий тип…

— Приоритетные цели — здоровяки! — выкрикнул Леви, увидев приближающиеся высокие и широкие фигуры.

Загрохотали мушкеты, отправляющие в сторону врага жужжащую и воющую погибель. Здоровяки не смогли ничего этому противопоставить и почти одновременно рухнули на спины, нашпигованные свинцом и серебром. Немёртвые воины же давно заученными движениями перезаряжали свои мушкеты.

Повелитель рассказывал, что в конце эпохи дульнозарядного оружия на Земле, некие англичане, чьё название забавно похоже на название варварского народа северных земель, стреляли по три выстрела в минуту, тогда как отряд «Активижн» добился скорости семь выстрелов в минуту. Это достигается за счёт нового капсюльного замка, поступившего на вооружение, пока что, только «Активижна», бумажного патрона и особой пули, которую не нужно забивать шомполом.

Ещё два здоровяка, раздвигая толпу мелких собратьев, ринулись к щели во вратах, но, как и предыдущие, пали под смертоносным залпом мушкетов.

Видимость тут должна была быть околонулевой, но за воинами стоят мощные вентиляторы, сдувающие пороховой дым вглубь большого помещения, из которого рвутся некромутанты — повелитель предусмотрел всё.

Когда здоровяки кончились, вновь попёрла основная масса некромутантов, причём они впервые смогли прорваться к посеребрённым рогаткам, на коих и повисли.

— Орудие — огонь! — приказал Леви.

Третий ряд содержал в себе калиберные снаряды, оснащённые оперением. Повелитель объяснял, что это оперение должно придать снаряду вращение, что позволяет ему лететь далеко и набирать неплохую скорость. Бронепробитие такого снаряда должно быть крайне высоким, потому что он имеет массу шесть килограмм, что очень много для пушки калибра шестьдесят миллиметров. Круглые ядра весят в два с половиной раза меньше, поэтому пороховой заряд двойной.

И эффект точно определить не получается, потому что в толщу кровососов врезалось всего три снаряда, бесследно утонув среди мяса и крови. Но Леви надеялся, что снаряды сумели повторить результаты пробных стрельб — тогда было пробито, минимум, пять миллиметров стали…

К моменту, когда дым был сдут вентиляторами, уже был готов к стрельбе верхний ряд стволов.

— Орудие — огонь!

Вновь стреловидные боеприпасы, вновь кровавое месиво, но тут Леви уже отчётливо уловил момент, когда стрелы взорвали толщу мутантов в кровавую взвесь.

Но это не сумело существенно повлиять на натиск противника, поэтому рогатки были перекрыты десятками тел, а остальные некромутанты начали карабкаться по трупам собратьев и прыгать на строй немёртвых воинов. Начался ближний бой, в котором первобытная ярость противостояла холодной стали дисциплины.

Леви отступил, чтобы не участвовать во всеобщей потасовке и контролировать ход боя. Орудие, как было оговорено заранее, отъехало назад, а его место занял резерв из трёх взводов второй роты.

Численность противника установить не представляется возможным, но Леви оценивал эту орду где-то в тысячу с лишним голов. Если не прорвут строй, шансы на победу есть…

Тут на образовавшуюся на рогатках гору трупов забрался очередной здоровяк. Он начал реветь и стучать по груди кулаками, после чего быстро лишился головы — вмешался повелитель, запустивший в него «Иглу Смерти».

— Сюда тащите пидараса! — приказал он.

Твари сами толкали тело собрата вперёд, поэтому не задействованные непосредственно в бою немёртвые воины передали обезглавленный труп личу, который наложил на него несколько заклинаний и сразу же потерял к телу всяческий интерес.

Леви старался не отвлекаться, но было интересно увидеть повелителя за работой. Всё-таки, это очень умный лидер, строящий с их помощью нечто грандиозное…

— Гранаты! — приказал Леви.

Шарообразные гранаты, начинённые готовыми поражающими элементами и зарядами из аммиачной селитры, полетели в дверной проём, где начали взрываться, разрывая некромутантов в клочья. Это оружие может похоронить старые тактики ведения боя, но для него ещё не пробил час.

Временный интервал в натиске противника позволил отбросить врага к вратам и выровнять строй.

— Эх, не хотелось, но, похоже, выхода нет, — посетовал лич. — Леви, зажигательные!

— Зажигательные! — скомандовал Леви.

Стеклянные гранаты с огнесмесью, созданной на основе бензина и некоего порошка, были брошены в проём. Часть не сдетонировала, но взорвавшихся хватило, чтобы создать с той стороны врат огненную феерию.

Натиск некромутантов слегка поутих.

— В контратаку! — приказал лич.

Воины загудели немёртвым воем и создали мощное давление на врагов, сумев опрокинуть несколько рядов некромутантов. Добивание опрокинутых штыками — шаг, добивание опрокинутых — шаг, добивание — шаг.

Отсечённые пламенем от остальных собратьев, некромутанты утратили свою ярость и не знали, куда себя деть. В огонь не пойдёшь, а впереди враги. Для Леви выбор был бы очевиден — лучше умереть на штыках, с яростью борясь за свою жизнь или нежизнь, а не подохнуть, как облезлая шавка в зубах ягуара, обсыкаясь и скуля.

Контратака получила своё развитие уже за вратами. Немёртвым, облачённым в латные доспехи, не страшны ни огонь, ни дым, поэтому они помчались через распалённое вентиляторами пламя и начали убийство некромутантов, закалывая и забивая всех, кому не повезло оказаться у них на пути.

И, как оказалось, противника было не так уж и много. Не тысяча, как посчитал Леви, а гораздо меньше. Просто эти твари не считались с потерями и лезли напропалую, лишь бы дорваться до плоти…

Леви присоединился к своим подчинённым, взявшись за мушкет, но когда он преодолел гору трупов, всё уже было кончено.

Немёртвые добивали пытающихся отползать некромутантов штыками, целя преимущественно в голову, потому что их органы могут оказаться полезными личу — на это было особое указание.

Многие из них сгорели в неугасимом пламени, но большую часть покрошило в мясной салат картечью, стреловидными боеприпасами и мушкетными залпами. В воздухе висел отвратительный запах серебра, причём настолько плотный, что Леви с трудом дышал — каждый вдох причинял лютый дискомфорт.

— Леви-Леви, дорогой ты мой… — перебрался через завал повелитель. — Я тобой доволен. Обеспечь безопасность периметра и начинай раскладывать тела, критерий отбора — физическая целостность тушки. Как понял меня?

— Отлично понял, повелитель, — ответил Леви, которому неожиданно приятно стало услышать похвалу от САМОГО. — Армес, Девис! Обеспечить периметр! Вилкинсон, Зампела — начинайте отбирать тела!

Немёртвые, без какой-либо передышки, сразу же начали самую грязную часть своей работы — отбор подходящих повелителю тел.

В отличие от воинов живых, им мало просто убить.

Примечания:

1 — Принц Лимон — любопытно, что в оригинале его титул — «principe», что с итальянского обычно переводится как государь или правитель. Труд Макиавелли «Государь» в оригинале имеет название «Principe». Но локализаторы не стали называть Лимона князем или государем, хотя я в детстве недоумевал, чего это работяги борются против принца, ведь главный виновник всего происходящего с ними дерьма — это король или император, а борьба против принца ничего коренным образом не изменит. Но в оригинале у Родари с этим полный порядок, потому что Лемон там государь или князь.

2 — Киллер-фича — от англ. «killer feature» — некая особенность проекта, которой нет у конкурентов, благодаря чему проект выглядит более привлекательным для инвесторов. Покупатели и потребители тут играют незначительную роль, потому что на них всем насрать, важнее инвесторы, которые вольют в проект мегатонны бабла, а всё потому, что киллер-фича всем своим видом обещает гарантированные окуп и прибыль, ведь «не имеет аналогов»®. Прекрасным примером, на мой взгляд, является Вкусно и точка Макдональдс, который своей киллер-фичей, представленной в виде экстремально быстрого обслуживания покупателя, уничтожил всех конкурентов и фактически создал тот фастфуд, который мы все вокруг себя и видим. Но тот же Макдональдс показывает нам, что киллер-фича, сама по себе, ещё ничегоне значит, потому что братья Макдональды, до появления на горизонте Рэя Крока, топтались на месте, хотя весь концепт изначально был у них в руках.

Глава двадцать седьмая. Эльдорадо

/12 января 2028 года, сатрапия Сузиана, подземный комплекс вампиров/

— Ух, какие… — метнулся я к следующему металлическому шкафу. — Ох, какие!

После хомутания двух десятков недобитков и разбора трупов, который занял у нас часов четырнадцать, настал черёд оценки трофеев.

Зал, из которого на нас пёрли некромутанты, имел размеры в пару школьных спортзалов, но его фишка была в открытом сообщении со смежными залами, имеющими не меньшие размеры. И во всех этих залах были инкубаторы, разбитые и целые, полные и пустые — как я понимаю, некромутанты вылезли из них.

Что тут было? Фабрика биооружия?

Повезло, что эти твари оказались неспособны размножаться. Хотя кому нахрен сдалось оружие, которое может распространяться на своих четырёх и самостоятельно размножаться?

Надо почитать лабораторные журналы, кои уже упаковали в большие зип-локи — для лучшей сохранности. Детальным разбором займусь дома.

Сейчас же меня интересуют бесчисленные инструменты и приборы, в изобилии расставленные по металлическим шкафам и настенным полкам — это склад медицинского оборудования, размещённый рядом с толково организованной прозекторской. Скорее всего, это был некий научно-исследовательский институт, изучавший некромутантов. То есть это не постижение тупого алхимического колдунства, а основанное на научном методе исследование интересных и, в теории, полезных явлений.

А прозекторская?

Тут есть великолепные секционные ножи — малые, средние и большие, будто взятые из лучших патолого-анатомических заведений Земли, прекрасный ассортимент пил, включая даже маятниковую пилу, привода которой я не наблюдаю! Если эта штука работает на магической тяге и, при этом, даёт нужные обороты, то это джекпот!

Вижу сотни видов мензурок, колб, бюреток, кювет, реторт и чашек. Кое-что я даже различил. Например, некую фантазию на тему колбы Бунзена — никто не обещал, что кровосиси выработают в точности такую же лабораторную посуду, как на Земле…

Испытываю сейчас патолого-анатомический оргазм мозга, потому что в Японии меня потчевали инструментарием очень скупо, а тут я будто оказался в пещере патологоанатома Али-Бабы. Всё это качественно улучшит ход моей работы и даже насрать, что большей частью металлический инструментарий изготовлен из душнилия — душнилий чуть хуже, чем сталь, но сильно лучше, чем бронза.

Химики Стоянки пытались разгадать секрет душнилия, но сумели выделить лишь алюминий, никель, кобальт, кремний и магний. Но технологию изготовления воссоздать они не смогли, хоть и очень хотели. Ввиду преступно малого содержания железа в земной коре этой планеты, цивилизацию стали, как на Земле, построить не удастся, поэтому им нужно было найти альтернативу и они её старательно искали.

Слышал от Карины, что ребята экспериментировали с бериллиевыми бронзами, характеристиками схожими с инструментальными сталями, но Ариамен всё забрал и статус исследований, на данный момент, неизвестен. Так-то сатрап отлично впитал шпиономанию и секретность стратегически важных научных исследований: никто, кроме первых лиц сатрапии, не знает, что происходит на запретных территориях. Ходят слухи, что там трудятся ценные земляне, крепящие промышленную мощь сатрапа Сузианы.

У меня тоже будет крепкая промышленная мощь, но с блэкджеком и шлюхами — я работаю над этим каждый день. И сегодня, словно вознаграждение от Смерти, я получил в своё распоряжение бесценные сокровища.

— Повелитель, мы нашли ещё одни врата, — сообщил мне Леви. — Заблокированы.

— Вот это вот всё, — обвёл я рукой помещение склада, — аккуратно собрать, упаковать и приготовить к транспортировке. Ничего не ломать и не терять — это трофеи высочайшей важности. Веди к вратам.

Мы прошли по залу инкубатора, я с любопытством смотрел на плавающие в баках трупы некромутантов, а на фоне трудились ребята из «Активижна», разбирающие стены и полы, изготовленные из душнилия. Ценный металл не должен пропадать зря, ведь если в прочностных характеристиках стали он уступает, то вот по сопротивляемости жестокой окружающей среде превосходит любую сталь. Не знаю, как, но кровосиси добились почти полной инертности душнилия к окислителям и этот металл отлично подходит для лабораторного оборудования и механизмов, работающих в агрессивной среде.

— Так… — увидел я прямо-таки огромную гермодверь. — Эта хреновина поднимает дверь. Тут нужно найти пульт или аварийную систему открытия…

Щиток обнаружился в паре метров справа от двери, но будет ли он работать — это мне и предстоит выяснить. Внутри щитка находились два рубильника, помеченных «Откр» и «Закр».

— Установите рогатки, орудие и воинов на позиции, — приказал я. — Если эта штука до сих пор запитана, то сейчас откроем.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы роты «Активижна» бросили всё, привели экипировку в порядок и установили всё требуемое у гермодвери.

— И… Поехали, — дёрнул я за рычаг «Откр».

Где-то в глубине стены что-то с металлическим стоном заработало и, спустя десяток секунд, гермодверь начала своё медленное движение вверх.

— Приготовиться! — скомандовал я.

Немёртвые воины держали мушкеты наизготовку и спокойно ждали дальнейшего развития событий.

В предыдущее боестолкновение мы потеряли четырнадцать воинов, но безвозвратно только шестерых — сказались латы и мой персональный апгрейд в виде паутины в плоти.

Гермодверь опустилась наполовину, но я уже видел, что наши приготовления были напрасными — впереди был коридор со множеством дверей и больше ничего. Никаких тебе некромутантов, никакого праздника…

— Отправляй первый взвод первой роты, — приказал я Леви. — Кабинеты проверить, ничего не трогать, я лично всё осмотрю.

— Есть, повелитель, — ответил мне тот.

Первый взвод, облачённый в матово белого цвета латы, как и все остальные члены отряда «Активижн», вошёл в коридор и начал проверять двери. Большая часть них, как я вижу, заперта, но незапертые не содержали в себе ничего опасного, иначе мы бы сразу узнали.

Иду к ближайшему коридору и вижу табличку «Кроу Ти’Катин, начальник хозяйственной службы». Внутри стоит металлический стол, полуистлевшая картина на стене, превратившийся в труху диван, горка праха в остатках кресла и всё. Работали ребята в аскетичных условиях, даже не скажешь сразу, что кровосиси.

В выдвижных ящиках стола обнаружилось несколько блокнотов, сильно потерпевших от времени, ручки, карандаши, чёрно-белая фотография какой-то очень красивой кровосиськи, а также брелки, канцелярский мусор и прочее дерьмо, коим, обычно, наполнены выдвижные ящики офисных работников.

Обыскиваю остальные кабинеты и понимаю, что тут ничего полезного найти не удастся. Лишь в кабинете «вице-президента по научному производству» обнаружился большой сейф, ключи от которого лежали посреди горки праха.

Открываю сейф найденным ключом и обнаруживаю красивые золотые слитки, сложенные в пирамидку, а также новый пистолет кровосись. Это не обычное табельное оружие, а украшенный позолотой наградной девайс с надписью «Полковнику Кирту Пан’Гину за беспорочную службу в Военно-морских силах Гуртийского Халифата». Это что, вампиры-мусульмане⁈ Хотя, Дар переводит близко по смыслу и, скорее всего, он просто нашёл в моей памяти подходящий аналог, потому что я не верю, что эти кровосиси имеют что-то общее с мусульманами. У них даже колба Бунзена совершенно другой формы, поэтому случайное сходство в религии весьма маловероятно.

Наградной пистолет помещаю в кобуру предыдущего, а табельное оружие охраны передал одному из ребят Леви. Тут всё ветшает, портится и обращается в прах, но оружие продолжает работать. Оружие для убийства себе подобных всегда стараются сделать самым надёжным — это общая черта всех разумных. Максимально эффективно и очень надёжно. Животные, в ходе эволюции, получают ровно такую убойную мощь своих клыков и когтей, чтобы было достаточно для эффективного убийства природных противников, но не больше. Мы же стараемся сделать с запасом, чтобы перекрывало все возможные потребности.

Если всеми нами движут такие ценности, то верно ли утверждение, что разумность — это не эволюционный тупик?

— Нашли лифт, повелитель, — сообщил Леви. — И выход в какой-то новый коридор.

— Веди.

В новом коридоре также были кабинеты, где раньше работало очень много кровосись, а лифт вёл только вниз — створки мы открыли и обнаружили сверху бетонный потолок, а на этаж ниже висела кабина лифта. Значит, мы на самом верхнем уровне, что логично, потому что вентиляцию бы не стали делать прямиком к нижним уровням. Это подземное сооружение проектировали далеко не идиоты.

Стою у лифта и думаю, как бы вызвать лифт…

— Здесь ещё одни врата, повелитель, — сообщил мне пришедший Леви.

— Может, это будет выход на поверхность? — предположил я.

— Похоже на то, повелитель, — ответил он. — Выглядит так, будто выход.

Следую за ним и оказываюсь в полноценном холе, с ресепшеном, будкой охранников, турникетом и большой вывеской «НИИ Биоарх». Так и знал, что это НИИ…

Гермодверь стояла после турникета, поэтому очень высока вероятность, что это действительно выход. Нахожу щиток и дёргаю за рычаг «Откр».

На этот раз дверь открывалась с недюжинным усилием приводов. И причиной тому была толща земли, осыпавшаяся в холл сразу же, как пропало сопротивление.

У меня есть версия, что кто-то успел нажать общую блокировку входов в НИИ, потому что понимал, что умирает. Это значит, что гибель кровосись была не мгновенной и кто-то даже успел что-то предпринять.

— Полагаю, что если будем рыть под углом сорок пять градусов, сможем быстро выбраться на поверхность, — произнёс я задумчиво. — Леви, отправь кого-нибудь на поверхность, пусть там озадачатся доставкой сюда шанцевого инструмента и подпорок. И определитесь с точной локализацией холла на поверхности, чтобы заранее определить место выхода подкопа.

Дав указание, я пошёл к вентиляции, чтобы выбраться отсюда — надоело мне шататься в кромешной темноте. Да, здесь непроглядная тьма, потому что все настенные и потолочные лампы, питаемые некими магическими источниками, давно уже выдохлись.

Причину несрабатывания ритуалов я так и не установил, но оно и не особо важно, если мы пророем тут прямой проход — с таким подспорьем мы вытащим отсюда вообще всё. А мне пора уже возвращаться в Душанбе, чтобы начать полноценное препарирование трупов некромутантов. И найденную литературу почитать очень бы хотелось.

/13 января 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Любопытное решение… — произнёс я, глядя на строение грудной клетки препарируемого некромутанта.

— Привет! — вошла в прозекторскую Карина. — Уже вернулся?

— Привет, — ответил я.

— А это что такое? — удивлённо спросила она, когда увидела голову некромутанта.

— Пока не знаю, — ответил я. — Но скоро выясню.

— Расскажешь? — спросила Карина, начав облачаться в униформу патологоанатома.

— Нашли подземный комплекс вампиров, — ответил я. — А это его обитатель.

— А-а-а, вот откуда столько грузов… — поняла Карина. — Как обычно, начали с грабежа?

— Ну не пропадать же добру! — усмехнулся я. — Зато инструментов нашли вчера — закачаешься! Там даже пилы на магической тяге есть! Правда, предстоит узнать, что нужно для их работы…

— Помочь чем-нибудь? — спросила моя главная ассистентка.

— Готовь кюветы для органов, — дал я указание. — Надо разобраться, что за что отвечает, а то нифига не очевидно что-то…

Анализ крови некромутанта показал, что классических нигредо и альбедо в её составе нет или есть, но в иной форме. Если у них кровь как у меня, то ничего толкового из этого не выжать.

«Любопытным решением» было разделение групп органов капсулами из костной ткани — это, как я понял, сделано для повышения живучести субъекта.

Сердце вообще закрыто толстым костяным щитком, имеющим искривлённую форму — все ведь знают, что вампира можно убить уничтожением сердца. Это роднит его с живыми — они тоже помирают, если проткнуть им сердце чем-нибудь острым.

Фактура сердца необычная, какая-то жестковатая — обычно сердца гладкие, а тут прямо против правил. Разрезанию сердце поддаётся очень плохо, а после разреза с трудом поддаётся «Мёртвому соединению», что тоже очень необычно.

Сердечно-сосудистая система очень скупая на разветвления, но зато каждый сосуд двуствольный — в одну сторону перегоняет венозную кровь, а в другую сторону артериальную, но это лишь моя гипотеза. Чуть позже проясню у недобитков. Эти твари неразумны, на контакт не идут и не могут идти, поэтому прояснять я всё это буду хирургическим путём.

Но интересно, что разветвление на артериолы и венулы, а затем и на капилляры, происходит только в конкретных местах, где это надо, например, прямо во внутренних органах и критически важных скоплениях мышечных тканей, а остальные ткани питаются хрен его знает как. Надо будет провести полноценные гистологические исследования, чтобы вкурить, как работало всё это безобразие. Важно помнить, что это не химеры, а искусственно выращенные мутанты, возможно, созданные с помощью генной инженерии с применением магии. Выглядит многообещающе.

Особо сильными эти твари мне не показались, поэтому, возможно, что в их задачи и не входил боевой контакт с противником, но тогда непонятно, нахрена они вообще были нужны…

Может, принеси-подай на поле боя? А нахрена тогда те гиганты? Непонятно.

Органов в туловище всего шесть, что лишь на один меньше, чем у человека, есть лёгкие, есть сердце, а дальше начинаются какие-то непонятные штуки. На месте печени большой орган с непонятной студнеобразной субстанцией, там, где должны быть почки, нет ничего, а кишечник короче человеческого на пять метров и это даже в окончательно мёртвом состоянии.

Ещё есть желудок, который имеет три камеры, в самой большой из которых находится микробная масса, то есть говно. Ещё скажите, что я имею дело с коровами! А затем добавьте, что эти некромутанты питались травой! (1)

Любопытно, конечно, но особенности пищеварения проверять будем на недобитках. Пока сложно сказать, какие процессы тут происходят. Ещё литература может подсобить, ведь не могли же кровосиси не описать хоть где-то тактико-технические характеристики своих подопытных объектов?

Короткий кишечник может объясняться тем, что все процессы происходят в желудке и после него всасывать особо-то и нечего…

Лёгкие никакого удивления у меня не вызвали, потому что их функция у всех одна, там нового ничего не придумаешь. Кислород этим тварям был нужен, в отличие от нас, но замеры газоанализатором показали, что в подземном комплексе высоченная концентрация углекислого газа при критически низком уровне кислорода — это значит, что они высосали из воздуха весь кислород, но всё равно не сдохли. То есть кислород им, зачем-то, нужен, но существовать без него они могут.

Остальные органы загадочны и я даже не знаю, с чего начать их «раскалывать»…

Мышечные ткани развиты средненько — как бойца эту тварь я бы использовать не стал, даже несмотря на острые когти. Либо кровосиси не знали, что делают, либо назначение этих некромутантов было каким-то иным…

— Эх, какая же всё это хуйня… — произнёс я страдальческим тоном, когда обнаружил в рассечённом хвосте выдвижной шип. — Что ж ты за тварь такая, а?

— Может, ты рановато приступил к вскрытию? — спросила Карина. — Мне вот вообще непонятно, что это такое и зачем именно оно такое…

— Ты права, — согласился я. — Сперва надо изучить теоретическую часть.

— У тебя же ещё остались образцы? — поинтересовалась Карина.

— Четыреста восемьдесят сравнительно целых тушек, — ответил я. — Их уже должны были доставить в наши холодильники.

— Сколько⁈ — поражённо воскликнула Карина.

— Мы напоролись на целое подземное НИИ, выращивавшее таких вот тварей, — ответил я. — Ладно, сворачиваемся. У тебя как успехи с подготовкой людских трупов?

— Работаю, — пожала она плечами. — То есть ты хочешь сказать, что вы просто вошли в подземную лабораторию и убили там всех?

— Это было непросто, — покачал я головой. — Но, если опустить подробности, то так всё и было. Эти твари первыми напали, так что мои полномочия, как говорится, всё. Окончены.

— Ну, тогда я, наверное, рада за тебя, — улыбнулась Карина, после чего напряглась. — А есть риск, что вы подхватили там какую-нибудь древнюю заразу?

— Такой риск всегда выше нуля, когда речь идёт о темномагических подземельях, — улыбнулся я ей в ответ. — Но уже поздняк метаться, я думаю. Так что, если тебя прикончит какая-нибудь древняя зараза, буду очень рад увидеть тебя в нашем дружном немёртвом коллективе, ха-ха-ха!

/Серые земли, Империя некромистресс, столичный город Таеран/

— Повелительница, бургомистр Неморра сообщает, что город взят в осаду, — сообщил Фенрир Первый.

— Значит, уже пришли, — констатировала Эстрид. — Какова численность вражеских войск?

Слухи ходили уже давно. Купцы сообщали, что у Ордена тернового венца, сравнительно новой организации в королевстве франков, есть какие-то интересы в Серых землях. Ещё они говорили, что интересы вполне конкретны — уничтожить нарождающуюся империю некроманта, то есть её империю.

Потом пришли сведения, что этот Орден закончил все свои дела на рубежах королевства и планирует начать некий «крестовый поход» в Серые земли.

И это было очень несвоевременно, потому что Эстрид только два месяца назад начала экспансию на Шипохолмье. Они уничтожили четыре очень старых вурдалачьих гнезда, веками делавших невозможным даже теоретическое освоение людьми прилегающих окрестностей, а также выследили особо подлую химеру, способную завладевать людскими разумами — эта опасная тварь стоила Эстрид двух сотен немёртвых воинов, целой прорвы кропотливой работы…

Но взамен они получили доступ к двум вампирским поместьям, уже разграбленным многие сотни лет назад. Ценного там было мало, в основном слишком тяжёлые для переноски по пескам предметы искусства и роскоши, но это был перспективный задел — они вошли туда, куда не ступала нога человека уже сотни лет! И теперь неожиданно вылез этот Орден.

«Дайте мне хотя бы тридцать спокойных лет…» — подумала Эстрид.

— Их около восьми тысяч, — ответил Фенрир Первый. — И у них есть артиллерия.

— Метательные машины? — уточнила некромистресс.

— Нет, — ответил немёртвый. — Пушки, как у нас.

Это была плохая новость. Вообще, неудивительно, что чудо-оружие уже добралось до земель франков, но всё равно неприятно.

— Отправь две тысячи, — приказала Эстрид. — Боя с основными силами избегайте, но если они пошлют дозорных в сторону Пентен — вырезать из засад. Они не должны знать ничего, что происходит в глубине наших территорий. Ещё две тысячи приготовь к отправке через портал…

— Порталы не работают, повелительница, — сразу ответил немёртвый воин. — Сведения об осаде получены от конного гонца.

Значит, Орден откуда-то знает её ключевое преимущество. Но больше удивляет их знание заклинания запрета… Впрочем, если при них есть компетентные маги, то они могли установить запрет просто на всякий случай, даже не целенаправленно против ритуальных порталов, а против боевых темномагических ритуалов. Но так они связали руки и себе, ведь стихийные маги и витаманты тоже не могут использовать боевые ритуалы своих дисциплин. Впрочем, Эстрид от этого запрета пострадала больше.

— Тогда добавь две тысячи к своим и выдвигайся к Неморру, — решила Эстрид. — И отправь с торговым караваном лазутчиков — пусть проникнут в лагерь осаждающих и постараются выведать планы фанатиков.

— Всё будет по твоей воле, повелительница, — поклонился Фенрир Первый.

— Иди.

Особую несвоевременность этого вторжения подчёркивал успех с Землёй.

Того обитателя загаженного дома в ином мире больше не было, он либо ушёл, либо погиб, поэтому ничего не помешало Эстрид начертать ритуальный круг, через который ею и было отправлено четыре сотни немёртвых воинов. Сама она туда проникнуть не может, но зато там её кукла, через которую она и управляет деятельностью своих подчинённых.

Они вытащили семь сотен килограмм отличной стали, одно двуствольное ружьё с двадцатью семью патронами, а также множество интересных артефактов, среди которых было три комплекта полезных инструментов. В ходе исследования территории было обнаружено двадцать чудовищ, но эти твари оказались смертны и пали бесславно. Вот на теле одного чудовища они и нашли двуствольное ружьё, ныне находящееся на вооружении Фенрира Двенадцатого, её личного немёртвого стража.

Там повсюду джунгли, видимость почти нулевая, командир отряда, Скрюмир Девятый, сообщает о том, что смерти эти чудовища не боятся и атакуют всякий раз, когда видят чужаков — их совершенно не смущает превосходство противника.

Есть отличные шансы найти больше стали и оружия. Если найти большие количества скорострельных штурмовых винтовок, как в фильмах, которые показывал Алексей, ни один враг в этом мире не будет страшен…

Но, чтобы найти всё это, нужно время. И Эстрид решила, что не будет обострять конфликт, позволив Ордену основательно заняться осадой стоящего на пути к Пентенам, а затем и к Таерану, Неморру. Стены всех подвластных ей городов усилены монолитными шипами, поэтому их не взять ни магией, ни артиллерией. Пусть Орден попытается разбить стены, а Эстрид с любопытством посмотрит на это.

И пока длится осада Неморра, Эстрид будет искать на Земле чудо-оружие…

Примечания:

1 — О заблуждениях Душного насчёт коров — на самом деле, коровы питаются не травой. Все думают, что травой, но на деле не травой. У коров многокамерный желудок, в который поступает трава, которая, при попадании в первую камеру, конвертируется из крахмала в сахар, после чего едет во вторую камеру, где этим сахаром начинают питаться микробы. Но сахар там для затравки, потому что микробы ещё и перерабатывают клетчатку. После того, как выросла огромная популяция микробов, их доставляют в третью камеру, где вся эта масса геноцидится, превращаясь в неимоверное количество энергии, позволяющей корове наращивать приличную мышечно-жировую массу. В траве нет белка, но в микробах есть, поэтому коровы питаются калорийной белковой пищей. В траве ещё есть витамины и некоторые аминокислоты, но подавляющую массу калорий коровы получают от высокобелковой диеты. Эволюционно предками коров были насекомоядные существа, не брезговавшие и чем-то покрупнее, поэтому не надо удивляться, когда в сёлах коровы иногда пробуют жрать кур и мелких животных.

Глава двадцать восьмая. Алеманнский священник

/24 января 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Работает? — спросил я у Шестопалова.

— Да, работает, — ответил он равнодушным тоном. — Ошибок быть не должно.

Сажусь за компьютер и начинаю изучать программу расчёта ритуалов.

Уже с первого взгляда видно, что Дмитрий отработал свою часть добросовестно. В рабочем поле присутствует ячейка для первой руны, вокруг которой всё и пляшет в дальнейшем. Пробую собрать портальный круг диаметром в двадцать сантиметров — я такой не использую, в нём мало смысла, но он собирается достаточно быстро.

Создаю первый круг и начинаю расставлять в нём руны, а программа подсвечивает их зелёным ореолом — свидетельство того, что в комбинации нет противоречий. Умышленно помещаю неправильную руну, и программа мгновенно определяет это. Охуительно.

Формирую второй круг, перепроверяю всё и не нахожу нестыковок. Это рабочий ритуал: так считает программа, так считаю я. Сохраняю эту версию — Шестопалов сделал сохранение версий ритуалов, для пущего удобства.

Перехожу к ритуалу посложнее. Это когда-то начатый мною расчёт ритуальной «Вуали Смерти», то есть щита из некроэнергии. По памяти восстанавливаю первую треть ритуала, после чего начинаю соображать…

— Я могу идти? — спросил Дмитрий.

— Куда? — спросил я вместо ответа.

— Я сделал свою работу, — произнёс он. — Я могу возвращаться к своим предыдущим обязанностям?

— Мне нужна будет техподдержка, — покачал я головой. — Баги, недочёты и глюки — сам знаешь, что это неизбежно.

— Исключено, — ответил на это Шестопалов. — Я никогда в жизни не работал так тщательно — эта программа совершенна.

Я посмотрел на него с сомнением.

— Не убивай меня, я тебе всё ещё нужен, — попросил он.

— Я не могу тебя убить, ты уже мёртв, — усмехнулся я.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, — Шестопалов нервным движением поправил воротник рубашки. — Я нужен тебе.

— И для чего же? — поинтересовался я.

— Брэйнфак, — ответил он.

— Мозгоёбля? — недоуменно спросил я. — Я и сам большой специалист по мозгоёбле и я сомневаюсь, что ты откроешь для меня что-то новое.

— Брэйнфак — это код, на котором написана программа, — объяснил Дмитрий. — Ты не найдёшь в этом мире программиста, который сможет работать с ним — я знал всех стояночников, кто владел этим языком — все они уже мертвы. И я его дополнительно видоизменил, чтобы даже знающие его специалисты потратили неоправданно много времени, чтобы разобраться.

Начинаю припоминать, что да, был такой язык программирования. И, вроде как, его назвали мозгоёблей не за просто так. Смутные воспоминания доносят до меня мысль, что это какое-то слишком примитивное говно, на котором можно сделать всё, что угодно и это будет работать, но в процессе разработки создатель поймает пару десятков инфарктов жопы.

— Это очень пидорский поступок — написать код на неизвестном никому языке, — произнёс я.

— Ты собирался убить меня, как только я закончу работу, — ответил на это Дмитрий.

И ведь, сука, формально он выполнил задачу, никакого конфликта с отданным мною приказом нет.

— С чего ты так решил? — поинтересовался я.

— Я узнал слишком много, — ответил на это Дмитрий. — Как я понял, ритуалистикой владеет ограниченное количество людей, а ещё все эти люди считают ритуалы на бумаге. Я дал тебе необоримое преимущество перед остальными — то, что они будут считать годы, ты посчитаешь за часы.

— Так, — кивнул я.

— Уже сам факт, что я знаю всё это и всё ещё, зачем-то, дышу воздухом — для тебя неоправданный риск, — продолжил айтишник. — Я был обречён с самого начала, но мириться с этим не могу и не буду.

Это заставляло задуматься. Хитрожопый Шестопалов своими холодными руками вырвал у меня право на нежизнь, вольно трактовав мой приказ.

— Хорошо, мне всё понятно, — произнёс я. — Каковы твои условия?

— Мне нужны гарантии безопасности, — ответил айтишник. — Заключим договор. Чтобы я мог быть уверен, что ты меня не убьёшь, а ещё мне нужны приемлемые условия для жи… для существования.

— А мне какие гарантии? — спросил я.

— Я ни слова не скажу вообще никому, — ответил Дмитрий.

— Этого мало, — покачал я головой. — Ты вообще понимаешь, как сильно перевернёт этот мир знание о том, что ритуалы больше не нужно рассчитывать десятки и сотни лет?

— Я подозревал что-то такое, — вздохнул Дмитрий. — Но если хочешь сохранить эти знания в секрете — обеспечь мне надёжную охрану.

— Дороговатый айтишник выходит, — озадаченно почесал я затылок. — Впрочем, хуй с тобой, Дмитрий…

— И я хочу стать некрохимероидом, — добавил Шестопалов.

— Ладно, — махнул я рукой. — Но взамен будешь считать мне ритуалы и совершенствовать программу до блеска кошачьих яиц. Ёбаный власовец, блядь…

Приходится работать со всяким отребьем, ещё и через хуй меня проворачивают… Хотя ещё посмотрим, насколько он хорош как юрист…

/25 января 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Доноры? — недоуменно спросила Карина.

— Доноры, — кивнул я.

— Но… — моя главная ассистентка перевела взгляд на прозекторский стол. — Доноры чего?

Там лежал мелкий и сухопарый некромутант, готовый к препарированию.

— Крови, — ответил я. — На картинках они выглядят иначе. Они и так не красавчики, но в исходном виде вообще вершина уродства. Представь, что вот эта тварь вдобавок оснащена коричневого цвета кожаными бурдюками по всему телу — в этих бурдюках и накапливалась кровь.

— Мерзость… — покачала головой Карина.

— Как я понял из документации, вампиры столкнулись с серьёзной проблемой, поставившей под вопрос само существование их цивилизации — что кушать, — продолжил я. — Людей у них было мало, ведь привезённый с собой запас самовоспроизводился слишком медленно, поэтому они нашли решение в нетрадиционном использовании упырей — низшей формы вампиров. Методами селекции и прямого вмешательства в генетический код они вывели две породы упырей, отличавшихся приемлемым вкусом крови, на девятнадцать процентов похожую на человеческую, и начали их ускоренно выращивать, попутно совершенствуя.

— И в том подземном комплексе они занимались выращиванием ходячих пакетиков с кровью? — спросила Карина. — Но почему под землёй?

— Исследования стратегической важности, — пожал я плечами. — Их ковены конкурировали друг с другом, как я понимаю. Тот, кто всех кормит — тот имеет над всеми власть. Естественно, что владельцы НИИ очень хотели сохранить свои достижения в секрете.

— А люди как жили? — спросила она.

— Судя по всему, очень паршиво, — ответил я на это. — Раз их естественное воспроизводство не поспевало за растущими запросами кровососов. Выкачивали до последнего. Печальна была участь людей, попавших в неволю к вампирам…

Сам долгое время с содроганием вспоминал, как продавал свою кровь Беттис, только я тогда именно продавал свою кровь, чтобы получать жизненно важные ништяки, а людей под игом кровососов никто даже не спрашивал.

— В общем, НИИ «Биоарх» принадлежало ковену Пан’Буагу, возглавляемому патриархом Карро Пан’Буагом, являющимся членом совета двадцати архонтов Гуртийского Халифата, — продолжил я.

— Прямо халифата? — недоуменно уставилась на меня Карина.

— Нет, они не были мусульманами, — сказал я на это. — Просто Дар перевёл название близко по смыслу. Их верховный правитель сочетал в себе как религиозную, так и светскую власть. Видимо, Дар нашёл титул халифа наиболее подходящим.

— И как жили вампиры? — поинтересовалась Карина.

— Шикарно жили, судя по всему, — ответил я. — Гостил я в одном древнем поместье — там, несмотря на прошедшие сотни лет, прямо-таки сквозило былой роскошью. Если бы ноосфера не херакнула, эти суки, рано или поздно, культивировали идеального упыря-донора и решили проблему с пропитанием. Но, к счастью для нас с тобой, ноосфера сказала своё веское слово и история этого мира началась с почти что чистого листа.

— Какая-то польза от этих упырей будет? — спросила Карина после недолгой паузы.

— Едва ли, — ответил я. — Органы у них хуже, чем даже у обычных людей, единственная функция этих упырей — генерировать максимум крови и чтобы погуще. Жрали они специально выращиваемых насекомых, поэтому два отдела желудка были остро заточены под последовательное переваривание хитина и белка с помощью особой микрофлоры. Но кровососы не смогли полностью избавиться от природной защиты органов и прочих вредных для кормового животного систем — раньше эти упыри были оружием. И кое-какие идеи я из их природных приспособлений, всё же, почерпну… Ну и сердца их использую, ибо получились удачными.

Повисла пауза, в ходе которой я пятью движениями скальпеля отделил сердце упыря от сосудов. Будет большой проблемой найти подходящих реципиентов для сердец упырей второго типа — здоровые хреновины, не для каждой грудной клетки.

— Я слышала, что ты собираешься атаковать Никомедию, — прервала паузу Карина.

— Солдатня болтает, — посетовал я. — Да, собираюсь.

— А зачем? — спросила моя главная ассистентка.

— Не хочу оставлять тебя без работы — во-первых, а во-вторых — мне нужны подданные, которые будут обрабатывать землю и вообще, производить натуральный продукт — я уже рассказывал тебе об этом, — ответил я. — Простолюдинам же плохо под властью стратига! Какой бы он ни был хороший человек, а он нихрена не хороший человек, если послушать, что о нём говорят, но прогрессивные методы управления есть только у меня. За мной прогресс и процветание, за мной наука, за мной передовые социально-экономические отношения! Я — счастливое будущее этого мира! Нет! Двух миров!

— Почти убедил, — улыбнулась Карина. — Мировой пожар Революции и всё такое, да?

— Помыслы у меня благие, но я хочу построить капитализм с человеческим лицом, а не социализм, — ответил я на это. — Местное аграрное общество ещё тупо не доросло до социалистических отношений. Образованность населения находится на ужасающем всех посвящённых уровне, промышленности, как таковой, ещё не существует, нет ещё прекрасно знакомых нам барыг, а есть только правящий класс аристократов и небольшая прослойка купцов, которые спекулируют, а не производят что-то сами. В такой кастрюле НАШЕЙ каши не сваришь.

— А что мешает купцам начать производить товары и стать промышленниками? — поинтересовалась Карина, в этот момент принявшая от меня кишечник упыря.

— Объективные обстоятельства, — пожал я плечами. — Бабок у них куры клевать перестали, в той же Никомедии есть крупная купеческая династия, не говоря уже об остальных государствах, но точек для приложения этой массы бабла не так уж и много. Возможно, влияние Земли скажется, появятся новые производства и новые способы хозяйствования, но феодальные отношения будут тормозить все эти прогрессивные процессы, начнутся революции…

— У тебя же никаких революций не будет, я правильно понимаю? — усмехнулась Карина.

— Революция — это я, — ответил я со значением.

— Ха-ха! — рассмеялась Карина. — Может, не такой уж ты и пропащий…

— Главное — я неплохо понимаю все эти социально-экономические процессы, о которых слыхом не слыхивали стратиги, сатрапы, герцоги, короли и прочие повелители Вселенных, — произнёс я. — А ещё я готов пойти на то, на что ни за что не пойдёт тот же Ариамен. Надо дать местное самоуправление в руки самих людей? Да на, нахуй! Надо выборы, чтобы никто не выёбывался? На, сука! Надо незыблемость законов, чтобы все были по-настоящему равны? Открывайте мешок, насыпаю!

— Вот как увижу своими глазами… — ответила на это Карина.

— Увидишь, — заверил я её. — Душанбе станет лучшим городом планеты. А теперь давай работать — телимся с этим трупом уже полчаса. На подходе ещё четыре десятка разбойников.

— А они точно разбойники? — с сомнением спросила моя главная ассистентка.

— Их поймали прошлой ночью, в месте, сильно напоминающем разбойничий лагерь, — ответил я на это. — Моя казна оприходовала несколько тонн экзотической древесины и почти три килограмма персидских золотых монет — этим я расплатился за парочку древних фолиантов с купцами из земель франков. Думаешь, им подкинули, да?

— Но соразмерно ли наказание? — спросила Карина.

— Они наглухо убили девятнадцать человек и ещё тридцать шесть обратили в рабство, — вздохнул я. — Купца и его сыновей порезали на куски и разбросали по кустам — очень хотели у него что-то узнать. Это долбанные психопаты, нерационально тратящие ценные ресурсы, поэтому наказание охренительно соизмеримо. Теперь они будут работать на меня и вечность возмещать понесённый мною репутационный ущерб.

Скоро мы полностью перекроем рубежи моей небольшой державы, сделав её максимально безопасной. Разбойники уже ловят купцов на окраинах, но окраина с каждым днём расширяется всё дальше и дальше…

Жаль, что соседи очень плохо относятся к вооружённым конвоям, состоящим из немёртвых, а то я бы отправлял своих ребят вместе с купцами до конечного пункта, а не до моих рубежей.

Надо срочно заводить егерский корпус или что-то типа того. Мой нынешний подход, когда разбойников ловит регулярная армия, работает, но можно сделать гораздо лучше. Это будут специальные отряды, состоящие из бывших охотников, задачей которых будет не охранение рубежей, а поиск разбойников, диверсантов и прочих пидарасов, посмевших явиться к нам с целью подленько поднасрать и нажиться на этом.

— Эх, надо не забыть передать разбойничьи трофеи пострадавшим… — вспомнил я. — Нет, до чего же охреневшие ублюдки! Спланировали всё, бляди грязные, проникли на охраняемую территорию, за полчаса вырезали купеческую охрану, захватили караван и смылись!

Возможно, эти мрази неплохо сгодятся в егерский отряд. Кто лучше разбойника знает повадки других разбойников?

— Шпунтик, Винтик, готовьте первого заключённого из свежих разбойников, — приказал я своим ассистентам.

— Можно я не буду присутствовать при их убийстве? — попросила Карина.

— Окей, — пожал я плечами. — Но какая же ты нежная девочка…

— Буду считать, что это комплимент.

/29 января 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

— Чего ты хочешь? — спросил я. — Только без богоугодных изречений, а на самом деле. Что движет тобой по-настоящему?

Пастор Афанасий сидел передо мной и смотрел куда-то в сторону.

Этот приятного облика дядечка, возрастом, примерно, в сорок с лишним лет, прибыл в Душанбе с караваном из земель германцев. Он хочет нести слово божье среди персов, поэтому Душанбе для него лишь один из множества городов на долгом пути. О том, что в городе обосновался всамделишный лич, он узнал слишком поздно, потому что, фиванский купец, к каравану которого присоединился пастор, никакой проблемы в моём статусе не видел. Ну, подумаешь, мёртвый, подумаешь, что зло во плоти — деньги у него настоящие, платит щедро и не кидает людей.

«Он хочет войти в каноны церкви», — сообщила мне Аня. — «В странствие он ушёл с целью присоединить Сузиану к общей пастве Алеманнии».

— Моя цель — нести слово божье заблудшим, — ответил пастор. — Большего я не жажду.

— Ты этого ещё не знаешь, но ты прибыл в нужное место! — воскликнул я. — Я тоже хочу, чтобы кто-то нёс слово божье заблудшим и большего не жаждал!

Пастор Афанасий посмотрел на меня с нескрываемым скепсисом.

— Эй, когда-то я был живым и, где-то в глубине души, религиозным человеком! — сказал я. — Мне тоже не нравится, когда всякие охреневшие верят в то, что надо кушать людей и приносить человеческие жертвоприношения! Думаю, тебе тоже?

— Людоеды… — с ненавистью процедил Афанасий.

— Знаешь, что сделал с ними, а? — с улыбкой спросил я. — Десятки их поселений предал огню и мечу! Разрушил их капища, сжёг самых ярых язычников — мы с тобой на одной стороне!

«Не верит».

Естественно, блядь, не верит! Это как если бы Адольф Гитлер сел перед каким-нибудь евреем и начал ему лечить о Земле Обетованной и о том, что неплохо было бы вернуть её евреям, если надо, то силами Вермахта.

«Но он сейчас подумал, что тебя можно как-то полезно использовать, если ты не трепло, конечно».

А вот такой конструктив мне нравится!

— Как ты относишься к знати? — спросил я у пастора.

— Бог определил, что кто-то должен править, а кто-то подчиняться… — осторожно ответил тот.

«Не любит он аристократию, по причине того, что его практически насильно забрили в монахи», — сообщила Аня. — «Чтобы не мешал младшему брату наследовать баронство — братца своего он тоже ненавидит».

В Средневековье это была обычная практика. Монахи не наследуют, это все знают. Только непонятно, как он стал пастором, ведь монахам из монастыря выхода нет…

— «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто дворянином был тогда?» — процитировал я классика.

Рифма на латыни пропала напрочь, но я по глазам пастора понял, что это критическое попадание.

«Он поражён», — уведомила меня Аня. — «Что-то такое он слышал среди восставших крестьян в землях Штрасбурга».

Не надо быть экстрасенсом-телепатом, чтобы понять, что мои слова легли в уже основательно пропаханную почву.

— Ну, так вот, — заговорил я после недолгой паузы. — Почитал я накануне Добрую книгу…

И понеслась.

Я начал выдавать ему политинформацию, о равенстве людей перед богом, о вопиющей несправедливости, чинимой аристократами, о несовершенстве современного религиозного устройства, а также о необходимости совершить «бэк ту зе рутс». (1) Речь перед кандидатами в распространители моих деструктивных для этого мира идей я подготовил заранее, поэтому лишних слов тут нет.

Естественно, подключил сведения об Иисусе, который жил скромно. Его звали царём Иудеи, но жил он как честный простолюдин. Нестяжательство, праведный образ жизни, неприятие установленной силой власти — всё это я заливал пастору в уши с методичностью грамотно выученного политрука. У бедолаги не было и шанса уйти из моего кабинета прежним.

— Думаю, тебе надо обдумать всё это, — сказал я в заключение. — Вот тебе материалы, на случай, если забудешь что-то. Располагайся в гостевых покоях моего дворца, завтра встретимся вновь и я рассчитываю на дискуссию — докажи мне, что я неправ.

«Не будет он тебе ничего доказывать», — сообщила мне Аня. — «У него в башке сейчас пожар. Всё встало на свои места и он сейчас очень хочет уединиться с бумагами, чтобы выучить всё это наизусть».

А нахрена ему учить это наизусть?

«Он думает, что ты дал ему это не навсегда», — ответила Аня. — «Бумага тончайшей работы, текст фантастически аккуратен, он даже не знает, что и думать и впечатлён, что ты вообще позволил ему прикасаться к такому чуду».

А-а-а, точно. Это для меня за пять минут распечатать на японском принтере, а тут дикое Средневековье, рукописные тексты и так далее.

— Это мой дар тебе, пастор, — указал я на пресс из листов А4. — Можешь использовать на благое дело.

— Я… — растерялся пастор. — Но я не могупринять такое сокровище… Это же…

— Бери-бери, у меня ещё много, — махнул я рукой. — Нужна Добрая книга на таких же листах?

— Я не смею просить… — пастора ломало между скромностью и жаждой получить такой баснословный дар.

У меня же целых пять немёртвых переводят тексты на латынь и греческий, в том числе и Библию, и распечатывают материалы на принтерах. Дальше в жёсткий переплёт, кожаную обложку и на склад.

— Завтра получишь себе книгу, — решил я.

Рукописи — это, конечно, хорошо, но нормальный проповедник должен иметь нормальный агитационный материал.

«Куплен с потрохами», — констатировала Аня. — «Не стыдно тебе?»

Неа. Не стыдно.

/Серые земли, у города Неморр/

— Гаубицы — огонь!!! — скомандовал Точилин.

Гаубицами это назвать можно было лишь с большой натяжкой, потому что, по сути, это были короткие дульнозарядные пушки, установленные под большим углом. Огонь навесом оказался востребованным при осадах, поэтому они разработали новое орудие на основе стандартной полевой пушки.

«Всесокрушающее ядерное оружие…» — с усмешкой подумал рыцарь-командор.

Сейчас же их гаубицы применялись в немного нетипичной для них роли — как противопехотные средства. В основном, они использовали на гаубицах зажигательные бомбы, чтобы сжигать строения за крепостными стенами, но у них есть и шрапнельные бомбы, чтобы отрабатывать по пехоте.

Правда, враг попался неожиданно живучий…

Мертвецы, служащие некромантке, облачены в бронзовые доспехи, преимущественно кольчуги, что ерунда для шрапнели, но под бронёй трупы, которые не выходят из строя даже при серьёзных для живого проникающих ранениях. Хотя ущерб от шрапнели есть, а это главное.

У противника тоже есть артиллерия, но только одного вида, то есть обычные дульнозарядные пушки, стреляющие примерно в направлении врага. И сейчас эти каменные ядра летят куда угодно, но не по войскам Ордена.

Точилин выставил против армии некромантки пять тысяч воинов, тысячу оставив в резерве — на непредвиденные случаи.

Неморр взят, Иван поставил в него временную администрацию в виде епископа Александра, одного из вернейших его людей из духовенства — когда придёт время, власть будет передана Истинному кресту, а пока, на время завоевательной кампании, Точилин не хочет терять прямого контроля над столь важным узлом снабжения.

Осада стоила им почти двух тысяч воинов, но пополнение прибывает бесперебойно и сейчас к Серым землям движутся два полка святого воинства. Через полгода сюда прибудет дивизия Некипелова — в настоящий момент она проходит подготовку.

Некромантка уже отметилась набегами на пограничные поселения саксов, что сопровождается угоном селян и грабежом, но это лишь свидетельство того, что воинов у неё меньше, чем она бы хотела.

В следующем году она обречена, ей потребовался почти год, чтобы понять это. Поэтому её войска пришли к Неморру только сейчас, но зато их было очень много. Примерно девять тысяч, но почти половина живые люди, скорее всего, силой поставленные под копьё.

Сражение развернулось почти у стен города, на отличном пахотном поле, на создание которого, как говорят, было потрачено около двухсот лет — землю покупали в землях саксов, обменивая её на золото, серебро и душнилий…

«Алексей оставил глубокий след в истории этого мира, пусть и только для русскоязычных…» — подумал Иван.

Гаубицы дали первый залп. Из двадцати шрапнельных бомб по боевым порядкам врага попало только три, но зато ущерб был выше, чем ожидал Иван.

Свинцовые шарики обрушились прямо на головы мертвецов, вминая шлемы и ломая кости. Следующий залп будет только через пять-семь минут, потому что перезарядка их гаубиц занимает кучу времени, а ещё их артиллеристам нужно взять поправку, а считают они медленно — битва будет идти долго…

Обычные полевые пушки тоже дали залп, но ядрами, причём методом рикошетирования от земли, чтобы медные ядра проникали на всю глубину вражеского строя. Попасть сложнее, но зато урон гораздо выше.

Враги терпят ущерб, но даже не пытаются минимизировать его доступными способами. Либо вражеский командующий не знает, как противодействовать артиллерии, либо ему плевать на потери.

— Что-то не похож их командующий на талантливого тактика, — скептически произнёс Савушкин, стоящий рядом с Иваном.

— Чтобы ты ещё понимал в тактике, — усмехнулся Точилин. — Но, да, он действует как-то непонятно.

Через несколько минут состоялся следующий гаубичный залп, который показал лучший результат — несколько бомб рухнуло, не сработав, так бывает, но большая часть разорвалась прямо над боевыми порядками немёртвой пехоты, нанеся сокрушительный ущерб.

После этого, в строю врага началось какое-то брожение, после чего от него отделилось несколько подразделений, несущих странное оружие.

— Бинокль, — протянул Иван руку к своему оруженосцу.

— Возьмите, господин, — передал тот потрёпанное китайское изделие.

Он у Точилина ещё со Стоянки — можно было взять и получше, но штука оказалась надёжной и до сих пор исправно выполняла свою функцию.

Приложив бинокль к глазам, Иван крутанул ролик, увеличивая кратность.

— Срочно командуй атаку!!! — выкрикнул он, разглядев, что именно несут эти мертвецы. — Всеобщую атаку!!!

После его слов немёртвые открыли автоматический огонь. Штурмовые винтовки неизвестного образца задрожали в руках вражеских воинов и начали изрыгать оболочечные пули в направлении плотных боевых построений Ордена.

Примечания:

1 — Бэк ту зе рутс — англ. back to the roots — возвращение к корням/истокам. Это любимый приём охуевших барыг, которые почувствовали, что продукт вдруг перестал давать ожидаемую прибыль, по причине неоправданных ожиданий потребителей. Из недавних примеров — серия игр «ЖопаЖопаВстяжку» от Юбисофта — конкретно грядущий «Мираж». Гриндовое дрочилово с древними греками и чуть менее древними викингами людей разочаровало, потому что эти штуки хорошо умели душить и кроме саундтрека, реализованного блестяще, там особо-то и нет ничего такого, ни по сюжету, ни по механикам. И вот Гиймо предлагает гениальный план «бэк ту зе рутс», сказав, что да, ребята, мы пошли в неверном направлении, но теперь-то точно не обосрёмся, ибо бэк ту зе рутс — на конференциях они используют это выражение даже чаще, чем я в этом примечании. Бэк ту зе рутс. Бэк ту зе рутс. Бэк ту зе рутс. Нет, всё ещё чаще. Очень подозрительно, короче. Но увидим. Хотя я сейчас подключу вангование и сделаю громкое заявление: обосрутся.

Глава двадцать девятая. Вундерваффе

/14 февраля 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

Захожу в производственный цех, в который переоборудовали бывшее здание клуба. Да, у стояночников был клуб, где стояла полноценная барная стойка, следы крепежа которой можно было увидеть на полу, танцпол, здоровая люстра, пара сортиров и даже своя VIP-зона.

Но мне клуб был не нужен, поэтому я приказал переоборудовать здание в оружейную фабрику. Теперь тут стоит восемь фрезерных станков, шесть токарных — всё японское, три фрезерных с ЧПУ, один пневматический молот, а также двенадцать рабочих мест кузнецов.

Каждый мастер занимается только одним процессом, поэтому можно назвать происходящее поточным производством. В капсюльном мушкете всего восемнадцать деталей, не считая деревянных элементов, изготовляемых в деревообрабатывающем цеху, поэтому в сутки выпускается комплектующих для двухсот семидесяти мушкетов. Работа ведётся непрерывно, смены у мастеров длятся по двенадцать часов, поэтому тут трудится два наряда, циклично сменяющие друг друга.

— М-да, вот это, конечно… — изрёк я, наблюдая за тем, как немёртвый мастер освобождает оружейный затвор из крепления фрезы и фиксирует новую заготовку.

Операторы станков, без суеты, без лишних движений, выполняли обработку деталей, а мастера у верстаков напильниками и шлифовальными кругами доводили уже обработанные детали до совершенства.

Двое суток работы этой фабрики — я полноценно вооружаю целый батальон. Как только полностью оснастим мою армию и сформируем резерв в двадцать тысяч винтовок, надо будет начинать перепрофилирование фабрики на что-то новое. Главное — чтобы сталь продолжала поступать бесперебойно.

Отряд «Юбисофт» в полном составе на Земле, город Вакканай постепенно исчезает, потому что мы тащим сюда даже бетонные плиты и брусчатку, не говоря уже обо всей доступной стали. Бродячих вегмов они не видели уже давно, но в зданиях попадаются часто. Причин лезть на Землю лично я, пока что, не вижу, поэтому сейчас полностью фокусируюсь на юном Душанбе, который должен процветать.

Покидаю производственный цех и иду в деревообрабатывающую фабрику, расположенную в бывшем здании ресторана.

Внутри пахнет не ароматами экзотических блюд, а смесью запахов свежей древесной стружки, лака и морилки. Тут стоит всего четыре токарных станка, но зато размещено целых сорок рабочих мест — поточного производства никакого нет, потому что цевья и приклады оказалось сподручнее изготавливать индивидуально. Можно было бы, конечно, наладить конвейер и тут, но деревообработчики и так опережают металлообработку, поэтому улучшать и без того отлично работающее — только напрасно создавать себе головную боль.

Здесь тоже идёт интенсивная работа: деревянная часть мушкетов изготавливается единой, сравнивается с эталоном и отправляется на лакировку, а затем и на сушку. Многозначительно хмыкаю, после чего иду дальше, в сборочный цех.

За сборку отвечает пять мастеров, работающих в бывшем обувном бутике. Сейчас этот бутик, как я понимаю, находится в Сузах. Обувное производство Стоянки целиком переехало к сатрапу, который, как говорят, восхитился земной обувью и приказал платить мастерам золотом.

У нас тоже есть обувное производство, но масштабы, конечно, поменьше. Ну и ориентировано это производство, преимущественно, на нужды моей армии. Я не стал усложнять себе нежизнь и отказался от первоначальной идеи снабжения войск берцами, потому что они показались мне недостаточно технологичными в производстве. Мой выбор, в итоге, пал на сапоги.

Кирзу мы не знаем, технология её изготовления нам неведома, поэтому делаем сапоги из кожи и смародёренных японских синтетических тканей. Деревянная подошва, сорок восемь гвоздей, дублёная кожа — высокая ремонтопригодность и приемлемая носкость, что есть самое оно для солдат.

Но самое главное преимущество — портянки, незначительно снижающие требования к размеру обуви. Тем не менее, я поручил Кумбасару сделать замеры всех немёртвых ног среди нашего личного состава и сформировать конкретный заказ. Благодаря этому, мы полностью исключили размеры ниже тридцать четвёртого и добавили сорок шестые и сорок седьмые размеры. Оптимизация-с.

— Как идёт работа, джентльмены? — спросил я у собирающих мушкеты немёртвых мастеров.

— Укладываемся в срок, повелитель, — ответил Гектор Санчез, усатый перс, проданный нам на рабовладельческом рынке Сузианы.

В рабство он попал за долги, а в долги влез в связи с нечастным случаем — мастерская его сгорела, он был вынужден взять деньги на восстановление, но не рассчитал бизнес-план и полностью пролетел. Повинуясь великой жалости сердца, Кумбасар выкупил всю семью Санчеза, с прицелом заселить их у форта С-6. Очень чувствительный немёртвый, наш Карим Кумбасар…

— Сегодня передали мастеру Кумбасару пятьсот тринадцать полностью готовых мушкетов, — сообщил Гектор. — На восемьдесят больше запланированного.

— Отлично, — кивнул я. — Как семья?

— Прислали весточку, что всё хорошо, — ответил тот. — Спасибо тебе, повелитель.

— Благодари Кумбасара, — махнул я рукой. — Это благодаря его тонкой душевной организации твоя семья была выкуплена.

Так-то выкуп и освобождение рабов я не приветствую, потому что это очень плохо сказывается на отношениях с Ариаменом, торговля с которым идёт на пользу нам обоим, но тут было исключение, под личную ответственность Кумбасара.

Почему массовый выкуп персидских рабов не нравится Ариамену? А потому, что это ломает его рабовладельческую систему, важную часть экономики, между прочим, поэтому он выразил сильное недовольство, когда мои ребята, на ранних этапах, пытались решить нашу проблему с народонаселением таким простым способом. В прошлом, не будь при нём экономистов-невольников со Стоянки, он бы и не понял ничего, но сейчас Ариамен внимательно прислушивается к советам по экономике и внимательно следит за тем, чтобы его экономическая система не рухнула по причине перепроизводства, недопроизводства или иного дисбаланса в сегментах.

Эх, раньше мне было выгодно вечное перемирие, а сейчас, когда у меня в войсках капсюльные мушкеты и стальные латы, уже очень хочется прихлопнуть Ариамена, чтобы завладеть всем, что у него есть. Но приходится сдерживаться. Одно успокаивает — Ариамен не вечен, вот я…

Беру случайный готовый мушкет со стойки и иду к испытательному стенду, расположенному на заднем дворе. Беру из пинала на столе перед мишенью готовый патрон и рассматриваю его.

Патроны у нас бумажные, несущие сразу заряд пороха и пулю. Бумага папиросная — было жаль её расходовать на всякую ерунду, но только она даёт минимум нагара. Учитывая, что чёрный порох и так засирает ствол как очень грязная свинья, усугублять это ещё и остатками бумаги мне очень не хотелось.

Затвор у мушкета клиновый, то есть надо нажать на него, чтобы задвижка утонула в специальном пазу, открыв доступ к стволу. Отжимаю пальцем задвижку, вставляю патрон, после чего отрываю ему жопу, а уже после этого нажимаю на задвижку снизу.

Читал в архивах Горенко, что на Земле клиновый затвор исполняли с рукоятью, как на винтовке Шарпса, но это пришлось бы добавлять дополнительную деталь, поэтому я решил, что мои воины будут активно работать пальчиками.

Вставляю капсюль в отверстие на затворе, после чего взвожу курок.

— О, да, детка! — вскинул я мушкет.

Беру прицел на мишень в пятидесяти метрах и нажимаю спуск.

Ударник врезается в капсюль, раздаётся короткое шипение, после чего мушкет гремит выстрелом и лягает меня в плечо.

Дыма дохрена, как и всегда, когда стреляешь из оружия на чёрном порохе. Но когда дым опустился, я увидел, что попал в мишень, правда, в поле с цифрой шесть, что хреново для нарезного, но неплохо для гладкоствольного.

Возвращаюсь в сборочный цех и ставлю мушкет на стойку.

— Продолжайте работу, — сказал я мастерам и продолжил обход своих промышленных мощностей.

Следующим пунктом была химическая фабрика, эдакий краеугольный камень моего военного могущества.

Здесь производят хлор и бертолетову соль. Причём производят в промышленных масштабах. Тут трудятся две сотни немёртвых сотрудников, но все они нихрена особо не умеют, а просто следуют чётким инструкциям, полноценно описывающим определённые элементы техпроцессов.

Здание мы поставили новое, на месте футбольного поля, подальше от важных сооружений и с высокой бетонной стеной вокруг — если херакнет, то пожар не распространится на соседние здания. Сотрудники не покидают фабрику вообще никогда, а передача готовой продукции осуществляется через охраняемые ворота. Сомневаюсь, что кто-то сможет спереть и воссоздать технологию изготовления бертолетовой соли, но Смерть благоволит предусмотрительным.

Бертолетову соль мы смешиваем с серой и растёртым стеклом, после чего помещаем в медные капсюли. Производство капсюлей происходит на территории химической фабрики, суточная выработка — три тысячи капсюлей. Мало, преступно мало, но это только пока.

Конечно, капсюли на бертолетовой соли неидеальны, потому что осечки случаются где-то раз в сто выстрелов, но гремучую ртуть я в адекватные сроки не получу. Да и нормальная это статистика. Осечка раз в сто выстрелов — это вообще херня, если подумать. Ударно-кремнёвый замок даёт в пятнадцать раз больше осечек и это вообще никак не удерживало военных прошлого от его использования. А тут ещё и скорострельность, отсутствие вспышки пороха и вообще, как-то сразу чувствуется, что это совершенно другой уровень — огнестрел времён XIX века…

— Здорово, конечно, что мне удалось решить проблему с капсюлями так просто… — изрёк я, глядя через стекло за работой немёртвых «химиков».

А там, в стеклянной ванне, размешивали каустический поташ в рассоле. Идёт электролиз, из ванны исходит желтоватый дым, как в фильмах о Первой мировой. А-а-а, хлор же использовали как химическое оружие!

Для нас варианта с химическим оружием нет, потому что способ получения хлора у нас какой угодно, но не промышленный, поэтому применение его в бою будет сравнимо с золотыми ядрами для пушек — это будет эффективно, но слишком лухури для бедного лича.

— Повелитель, — подошёл ко мне заведующий фабрикой, грек Штраус Зельник.

Раньше он был приказчиком у весомого купца Аркадия, что жил в Адрианополе — я этого купца даже знал и даже толкал ему сахарок. Купец не пережил злосчастную «волчью ночь», как прозвали первое в истории этих окрестностей применение биологического оружия, читай, оборотней, а приказчик его пережил. Я даже смутно припоминаю это лицо, которое было среди выживших. Потом Зельник жил на Стоянке, работал в сельском хозяйстве, узнавал новое, а затем пришли персы и поработили его. И вот, как-то так получилось, что его выставили на продажу и один хитрожопый персидский купец оплатил им десять банок консервированных ананасов.

— Здоровья усопшим, — повернулся я к нему. — Я тут просто пришёл, посмотреть, как у вас работа идёт.

— Замечательно, повелитель, — ответил Зельник. — Производство бертолетовой соли уже перекрывает запросы других фабрик и мы начали делать запас.

— Знаю, — кивнул я. — Вижу, что тут всё в порядке. Успехов.

В целом, я доволен тем, как у нас идут дела.

Мой имиджмейкер Лужко начал работу по разработанному нами плану, с купцами расходятся вести об уникальных условиях, предлагаемых добрым дядюшкой личем, а в дополнение, к границам расходятся специальные отряды, предназначенные для охранения караванов будущих поселенцев — потребность возникла быстро, потому что моя репутация, не словами, но делом, постепенно улучшается. Я уже не такое однозначное зло, раз у меня спокойно живут уже четыре с лишним сотни селян.

Мои ребята даже доносили до меня слухи, якобы то, что я лич — это напраслина от злопыхателей, а на деле я просто некромант и, в целом, адекватный человек. Раз некромант адекватный, то с ним, получается, можно и дела иметь, он же не лич. Забавно, конечно…

Наверное, влияет то, что уже прошло много дней без инцидентов, когда у меня срывает крышечку и я начинаю мочить всех, кого встречу. Люди быстро забывают такое, когда им выгодно.

Выхожу из химической фабрики и иду в казармы.

Надо бы озаботиться заселением пустующих квартир. Часть, конечно, занимают мои немёртвые ребята, но большую часть дня они на работе, поэтому город выглядит пустовато. А для полного соответствия процветающему городу нужна жизнь на улицах. А то зайдёшь на рынок — пара десятков купцов, прибывших из далёких стран, немёртвые лоточники толкают казённые товары и всё.

В кафе должны сидеть живые люди, по парку гулять, не знаю, болтать, веселиться…

Закуриваю и иду по пустой улице, старательно подметаемой нарядом немёртвых.

— Леви, где ты там⁈ — вошёл я в казарму и поднялся на третий этаж.

На третьем этаже расположен штаб — на Стоянке было точно так же, это мы не стали менять, а на четвёртом арсенал — это мы поменяли, выделив под арсенал отдельное бетонное здание.

— Я здесь, повелитель, — вышел немёртвый из своего кабинета.

Он у нас теперь генерал, как и все лидеры отрядов.

Скоро у меня появится свой «Нинтендо» и своя «Тейк Ту», два отряда с узкими специализациями: «Нинтендо» будет заточена под сапёрно-штурмовые задачи, поэтому надо будет набирать туда только самых рослых и сильных кандидатов, а «Тейк Ту» я собираюсь сделать артиллеристами.

Артиллерией надо заняться обстоятельно, но только при условии, что научимся правильно опрессовывать сталью тонкие нарезные стволы.

Технология мне известна, но у мастеров всё никак не получается. Эта технология изготовления родом из архивов Горенко, которая очень подробно описала процесс изготовления полевой пушки Армстронга, первого в мире нарезного и казнозарядного орудия. И подробные картинки в «сохранённом» мною материале есть, и метрики, и даже способы опрессовки, но либо составитель накосячил, либо у нас руки из жопы.

Но это мы ещё за изготовление казёнников не брались. Там я решил использовать клиновый затвор, как и на мушкетах, но кратно увеличенный в размерах. Решение простое, но что-то подсказывает мне, что каждый казённик изготавливать буду лично, потому что нет у меня мастеров со столь же высоким «Ремеслом».

Нужны только стальные стволы с нарезами, потому что в артиллерии я задумал применять хлоратный порох, изготавливаемый из бертолетовой соли, для чего и запланировал создание запасов бертолетки. Ни разу не безопасная хуйня, склонная к самоподрыву, но зато почти в два раза мощнее чёрного пороха, что позволит эффективнее долбить вражеские стены и вообще, станет перспективным применение артиллерийских бомб на основе этого пороха.

Бомбы на чёрном порохе показали себя как какашки, потому что взрывной мощи не хватает, чтобы нормально раскидать бронзовые осколки. Да, бронза — это хреновый вариант, если хочешь делать нечто, что должно разрываться на осколки, но мы решили эту проблему добавлением избыточного количества олова — при содержании в сплаве олова около 30%, отлитый шар разбивается в мелкие щепы даже от слабого удара молоточком. Осколки разлетаются, но чёрный порох не может придать им ультимативной убойной мощи, как это легко сделал бы тротил или гексоген. Но чего нет, того нет, поэтому надеюсь на то, что хлоратный порох встанет за кафедру и скажет своё веское слово.

— Настало ли время для приключений? — спросил я у Леви.

— Почти, повелитель, — ответил тот. — Разведчики ещё не доложили о готовности.

— Сообщи мне сразу же, как всё будет готово, — сказал я. — Я буду в своей технической лаборатории, решать проблемы, которые не могут решить мои слабоумные ремесленники.

Надо лично ручками пощупать концепцию пушки Армстронга и разобраться, почему именно у моих ребят ничего не получается…

/16 февраля 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

М-да.

Двое суток потратил на эту работу и результат — пшик.

Этого времени мне хватило, чтобы понять ошибочность материалов, переданных Горенко. Опрессовка относительно тонкой стальной трубы, на которой, как делать нехрен, вырезаны нарезы, ничего не давала, потому что эти хреновины исправно разрывались от хлоратного пороха, хоть и годились к применению с порохом чёрным. Но чёрный порох меня не устраивает, потому что я замешал хлоратный порох с небольшим количеством парафина и это дерьмо перестало произвольно детонировать. Нет, на самом деле, подбор пропорций пороха и парафина отнял у меня двенадцать с лишним часов, потому что, при избыточном содержании парафин, это дерьмо вообще переставало взрываться, а при недостаточном вновь начинало взрываться самостоятельно. В итоге, я добавил серу и выработал оптимальный состав хлоратного пороха, отлично детонирующего даже от мушкетных капсюлей.

Можно было рассмотреть применение этого пороха и в мушкетах, но что-то подсказывает мне, что я разорюсь на мушкетах, потому что хлоратный порох очень хреново влияет на сталь, прямо очень хреново. Если с пушечными стволами проблему можно решить сменными стволами, пушек всегда будет немного, то вот регулярно менять стволы мушкетов многотысячной армии — это удовольствие для отдельных извращенцев, в число которых я не вхожу.

Но открытие неплохого артиллерийского пороха никак не продвинуло меня в деле создания нормальной пушки.

— Похоже, пришло время для бэк ту зе рутс…

/19 февраля 2028 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/

Из технической лаборатории раздавался частый стук пневматического молота и очень громкая музыка.

— Повелитель! — приветствовал своего хозяина вошедший в лабораторию Леви.

Но увиденное заставило его недоуменно отступить на шаг.

Лич, голый по пояс, мотал головой в такт громкой музыке и обстукивал некую стальную заготовку на пневматическом молоте.

— Леви! — произнёс лич, не сводя глаз со сминаемой заготовки. — Докладывай!

— Разведчики прибыли на место! — прокричал тот. — Портал проверили, всё работает!

Повелитель отключил музыку, но продолжил обрабатывать заготовку.

— Ждём твоей команды, — закончил Леви.

— Я почти закончил, ждите, — ответил лич. — Начинай подтягивать войска к Фивам, но ждите моего сигнала.

Леви кивнул, после чего огляделся. В технической лаборатории лича редко что-то происходит, потому что он редко тут работает — основной его интерес фокусируется на исследовании живых и неживых, а технологии он, обычно, поручает мастерам.

Его внимание сразу же привлекло орудие, стоящее на большой металлической платформе. Оно отличалось от стандартных полевых орудий тем, что было изготовлено из стали, причём ствол выглядел как раздвижная подзорная труба, найденная и присвоенная Леви в одном из домов на Земле.

Лафет орудия был оборудован двумя резиновыми колёсами, а ещё имел изогнутый щиток, предназначенный для защиты расчёта от вражеских пуль — что-то такое Леви видел в фильмах о Великой Отечественной войне.

Казна орудия была сквозной, в ней, как догадался Леви, не хватало какой-то детали. Но он уже понял, что это будет нечто вроде «сорокапятки», как в фильмах, то есть заряжаться пушка будет с казны.

Лич, тем временем, перехватил заготовку клещами и понёс её к сверлильному станку, сделал там три отверстия, после чего пошёл к ленточному шлифовальному станку.

Действия его были скупы на движения, работал он чётко и выверенно, будто всю жизнь посвятил ремеслу металлообработчика.

— Эврика, твою мать!!! — внезапно воскликнул лич, после того, как перестал обрабатывать деталь. — Смотри сюда, Леви!

Он подошёл к орудию и с торжественным видом вставил деталь в казну. Далее он вставил шесть болтов и ещё одну деталь, после чего тщательно всё закрутил.

— Вот теперь отлично, — произнёс лич, начав дёргать рычаг на детали вверх и вниз. — Помоги мне выкатить этого монстра на улицу!

Леви взялся за лафет слева и покатил пушку через открытые двустворчатые врата, ведущие во внутренний двор технической лаборатории повелителя.

Он любит давать разные сложные названия зданиям, в которых работает сам или работают его немёртвые. Недавно он «порадовал» всех новым названием — учредил некую «зону консервации ксенотехнологий», а до этого учредил «отдел по теологическим вопросам», где уже работает какой-то пастор с группой непонятных людей.

— Сейчас нас либо взорвёт нахуй, либо одарит вундервафлей, какая и не снилась Алоизычу! — провозгласил повелитель и вставил в открытую казну сначала нечто, похожее на снаряд, а затем и некий медный цилиндр. — А, капсюль чуть не забыл! Леви, отойди на пару метров, а то может порвать в клочья!

Лич вставил в отверстие на казне медный стаканчик толщиной в мизинец, после чего закрыл это отверстие неким устройством, размещённым в салазках.

— Стреляю! — воскликнул повелитель и дёрнул за некую верёвку.

До отошедшего Леви донеслось шипение, после чего сильно громыхнуло.

В четырёхметровой толщины глиняную стену, армированную толстыми брёвнами в три слоя, врезался снаряд, а орудие отъехало на полметра.

— Неплохо! Неплохо! — довольно выкрикнул лич. — Леви, как тебе такое⁈

— Выглядит работоспособно, повелитель, — сдержанно ответил тот.

— Мы ещё не сдохли от стальных осколков, а это значит, что надо пробовать ещё! — лич улыбался безумной улыбкой.

/20 февраля 2028 года, фема Никомедия, г. Фивы/

— Зачем ты привёл своё войско к моему городу, лич? — с нескрываемой ненавистью спросил Флавий Макроний.

— Я слышал, что ты алчный, бесчестный, гомосек и педофил, — произнёс я. — Но никто не говорил мне, что ты ещё и тупой. Ты что, не понял, зачем обычно приводят войска к чужим городам?

— У меня договорённости с соседними фемами и сатрапом Сузианы, — заявил стратиг Макроний. — Ты переступил запретную черту, ты зарвался. Тебе придётся дорого заплатить за это.

— Относись к взятию твоего города как к уже состоявшемуся факту, — улыбнулся я ему. — Когда твои вестники, те из них, кто сможет прорваться через облавы, прибудут к адресатам, я уже буду ужинать в твоём дворце.

— С твоей мерзотностью может посоперничать только твоё самомнение, гнилой труп! — процедил сквозь зубы стратиг. — Я не желаю тратить своё время на общение с покойником! Хочешь завладеть Фивами — попробуй их взять!

— Так я и собирался молча взять их, — усмехнулся я. — Но ты, зачем-то, вызвал меня на эти бессодержательные переговоры. Возвращайся в свой дворец, я разрешаю побыть тебе стратигом ещё пару десятков минут.

Разворачиваю свою немёртвую лошадку и еду обратно к моим войскам.

Никакого осадного лагеря не будет, никаких позиций для обстрела, никаких подкопов и прочей дребедени. А всё потому, что в Фивах уже сидит полторы тысячи моих ребят, прямо в старых вампирских катакомбах, куда не достаёт свет трёх лун.

— Пусть уже начинают, — приказал я Леви. — Хочу, чтобы этот индюк был захвачен прямо у врат.

«Миллер, начинайте штурм», — послал команду тот.

Сейчас из тьмы старинных катакомб уже должны начать выбираться мои воины, только и ждавшие сигнала извне. Леви уже переговаривался с ними на языке мёртвых, поэтому мы точно знаем, что «сигнал» добивает до ответственных немёртвых.

У Макрония на пути возникла какая-то задержка, ворота всё никак не желали открывать, а с крепостной башни кто-то что-то панически кричал ему. Стратиг не понял, разозлился и направил свою дворцовую стражу ломать ворота.

— Выдвигай войска, — приказал я Леви.

Воины Макрония, стоящие на стенах, неслабо охуели от того, что армия мертвецов просто двинулась к запертым вратам, но больше всех от этого охуел сам Макроний.

К его облегчению, врата, всё-таки, отворились, но облегчение это было недолгим, потому что за ними его ждал ощетинившийся стальными штыками строй немёртвых воинов. Я велел им уничтожать вражеский заслон у врат без стрельбы, чтобы не всполошить весь город раньше времени, но теперь тишина потеряла всяческий смысл, поэтому по дворцовой страже Макрония был произведён мушкетный залп.

Бедняжка Флавий Макроний не знал, куда деваться, впереди враги, сзади враги. В итоге он, с двумя десятками выживших из свиты, поскакал влево, к двум непонятным строениям из корявого дерева — хлев или что-то типа того, наверное. Но с той стороны тоже мои войска.

Эх, после такого ко мне больше не выедут на переговоры, моей репутации конец, я, наверное, не смогу жить с этим… ха-ха!

— Съездите за ним, — приказал я. — Приведите сюда.

Пять десятков немёртвых вскочили на коней и поехали за бывшим правителем этого города.

— Езжай в город, займись там разоружением гарнизона и взятием под контроль основных точек, — приказал я Леви. — У меня что-то нет настроения ужинать во дворце.

Иду к костру и сажусь на бревно. Кашевар подаёт мне уже готовый шашлык из баранины. Сразу видно, что мариновали с душой и огоньком, даже побрызгали перцовым баллончиком, для остроты — куски крупные, сочные, какие бывают только в рекламе кетчупов и приправ.

Поливаю мясо альбедо и начинаю, с резко проснувшимся аппетитом, есть.

Где-то минут через пятнадцать, привели слегка помятого и очень испуганного Флавия Макрония, бывшего стратига фемы Никомедия.

— Я же говорил, — изрёк я снисходительно. — Сколько ты пробыл стратигом после нашего разговора? Пару минут, пока ехал к вратам? Садись, угощайся шашлыком.

Бывший стратиг, под давлением лежащих на его плечах холодных рук, уселся рядом со мной.

— Убьёшь меня, да? — спросил он. — Просто так? Ты этого хотел, да? Что я тебе сделал⁈

— Что тебе сделал Комнин? А что сделали люди со Стоянки? — с усмешкой спросил я в ответ. — Но ты не подумай, что я мщу за них. Я просто хочу сказать тебе, что там, где большая политика, а мы с тобой по уши в ней, ты виноват уже тем, что хочется мне кушать.

— А⁈ — в ужасе отшатнулся Макроний.

— Это изречение из одной старой басни, — поморщился я. — У сильного бессильный виноват — это ещё одно изречение оттуда же. Крылов — легенда… Я, конечно, мог бы оправдать нападение на тебя тысячей и одним поводом, но мне лень тратить на такое время и ресурсы. Скоро ты вернёшься в свой город и будешь править от моего имени. Но уже не стратигом, а временно исполняющим обязанности губернатора региона Никомедии.

— Ты сохранишь мне жизнь⁈ — не на шутку удивился Макроний.

— К сожалению, для тебя, не сохраню, — улыбнулся я.

/у города Неморр, среди серой пустоши/

—… всё, что вам нужно — это отказаться от ваших притязаний и оставить город, — продолжала Эстрид. — Из уважения к памяти Алексея, я не буду добивать вас. Но ноги вашей не будет в Серых землях.

— Алексей? Какой Алексей? — спросил Иван с недоумением.

— Алексей Душной, — вздохнула Эстрид. — Мой… Это неважно. Я знаю, что это благодаря ему вы, бывшие стражи, проникли в этот мир. А я-то полагала, что вы не протянете с ним и пары лет…

Точилин вспомнил её. Она — бывшая Душного, женщина, которая помогала ему. Некромантка. Была какая-то неприятная история, в результате которой Эстрид ушла, бросив Душного, что нехорошо на него повлияло. Возможно, он так легко пошёл на сведение счётов с жизнью по этой причине, хотя его бывшие слуги утверждали, что он заведомо был обречён, что-то связанное с терминальным поражением кровеносных сосудов, поэтому это не самоубийство, а эвтаназия. Впрочем, в глазах ныне не существующего законодательства это всё равно самоубийство.

— Протянули, — произнёс бывший майор милиции. — Мы должны просто уйти?

— Если не хотите потерять остатки своей армии — уходите, — с добродушной улыбкой ответила Эстрид. — Мне не хочется тратить время на полное ваше уничтожение.

Штурмовые винтовки, происхождение которых теперь стало предельно ясно Точилину, закончили битву в момент её начала. Стремительная атака Ордена, нацеленная на быстрое уничтожение стрелков, не привела ни к чему, потому что ошеломительные потери быстро низвергли боевой дух святого воинства в ничто.

Воины, ранее безжалостно приводившие к покою племена германских варваров, сражавшиеся с неописуемыми тварями, несущими беды целым регионам, испугались грохота, вспышек и тяжёлых потерь, наносимых каждую секунду. Стрелков было около сотни, стреляли они умело, но, в конце боя, когда воинство Ордена уже испуганно бежало обратно в осадный лагерь, они уронили своё оружие и упали в корчах.

Это, как понял Точилин, было прямым последствием, оградившим Стоянку от широкого применения земного огнестрела. Но есть ещё и косвенное — недовольство Судьбы. Душной получил, буквально себе на голову, вендиго, а что ждёт Эстрид? Ивану было очень интересно это узнать.

— Мы уйдём, — принял Иван решение. — Но ты отпустишь нас так просто?

— Не так просто, — Эстрид дала знак своему немёртвому подручному.

Тот извлёк из синтетической сумки для ноутбука листы бумаги.

— Вот по этому соглашению вы, в течение двадцати следующих лет, обязуетесь ежегодно привозить сюда, к Неморру, по двадцать тонн плодородной почвы, а также по сотне тонн зерна, — передала Эстрид бумаги Ивану. — Взамен я дам вам право торговать с Серыми землями — разрешено будет покупать иномирные товары из приложенного списка. Никакой электроники, никакого оружия, никакой стали.

Иван перелистнул страницы и увидел, что покупать они смогут немногое. В основном канцелярию, обработанную древесину, стекло, экзотические продукты, типа консервов и лапши, а также произведения искусства. Книги запрещены, потому что могут содержать в себе полезную информацию, чего бы некромантке очень не хотелось. Будет сидеть на стопках книг, как собака на сене, лишь бы никому не досталось…

— Если не подпишешь сейчас, сразу после завершения переговоров присоединишься к тем мертвецам, — Эстрид указала на уже отсортированных покойников, длинными линиями лежащих на поле.

— Наших убитых ты нам не отдашь? — спросил Иван.

— А сам ты как думаешь? — вместо ответа спросила Эстрид.

Глава тридцатая. И в Смерти мы служим

/25 февраля 2028 года, фема Никомедия, г. Фивы/

— Кхм-кхм! — кашлянул я в микрофон.

Не думал, что после смерти начну собирать стадионы…

… хотя это не стадион, а амфитеатр, стоящий в этом городе ещё с времён вампиров…

Всё население Фив, так и не пострадавшее от действий кровожадных захватчиков, хоть и сильно этого боялось, было собрано в амфитеатре. Люди напуганы, думают, ну, вот, он собрал нас всех, чтобы прикончить разом.

— Меня всем видно? — спросил я и оглянулся на два больших экрана за моей спиной.

Мы доставили их сюда из Душанбе — я, честно сказать, до этого не знал, куда их приспособить, поэтому они пылились на складе. Зато теперь меня отлично видно со всех посадочных мест этого бетонного амфитеатра.

— Итак, дамы и господа… нет, вернее будет — товарищи! — с максимально добродушной улыбкой начал я. — Как вы могли заметить, в этом городе произошли некоторые перемены!

Я имел в виду не только скоротечный штурм, но ещё и полную замену гарнизона на отряд «Близзард», а также замену старой бюрократии на новую — предыдущие дельцы меня не устраивали, поэтому я полностью распустил предыдущее правительство и назначил своих немёртвых. Это ненадолго парализовало жизнь города, но мы всё пофиксили и за пять суток ситуация стабилизировалась.

К моему несчастью, часть пограничных селений снялось с мест и смылось в Сузиану, к сатрапу, но основную массу будущих фермеров мы удержали. Не силой, но военным присутствием.

В целом, я могу описать нынешнее состояние Никомедии как форменный ахуй. Мы не грабим, не насилуем… Даже не убиваем, как это обычно делает дикая нежить, но устанавливаем свою власть, как это обычно делают всем понятные и привычные захватчики. Это, мягко говоря, очень необычно, поэтому жители Фив искренне недоумевали и только гадали о том, что же будет дальше.

— Вы привыкли, что перемены — это всегда к худшему, но спешу вас обрадовать, дорогие вы мои — к вам пришёл я, а это всегда к лучшему! — заулыбался я ещё шире, чуть ли не до треска в ушах. — С этого дня объявляю Никомедию регионом моей державы, временному правительству региона выделяю ровно год на приведение дел в порядок, а затем мы устроим всенародные выборы!

Я сделал паузу и внимательно впитывающие слушатели начали тихо перешёптываться.

— Демократия, товарищи! — воскликнул я. — Я люблю демократию! Я люблю республику! Да, по мне не скажешь, но это правда! И я принёс в ваш город много демократии! Макроний, скажи же!

— Да, повелитель принёс нам много демократии, уважаемые граждане, — подскочил к микрофону бывший стратиг.

— Именно! — подвинул я его. — В следующем году, когда срок полномочий временного правительства истечёт, состоятся выборы! Каждый сможет поучаствовать! Баллотироваться можно будет на любые административные должности! Захотите стать губернатором — оформляйте заявку и начинайте предвыборную кампанию! Да более того! Через полгода состоятся выборы президента всей республики! И у меня даже есть список кандидатов, из которых можно будет выбрать!

Нажимаю на пульт и на экранах появляется моя фотография, где я в смокинге, с сигарой в правой руке и коктейлем в левой, стою у барной стойки в своём дворце. Волосы прилизаны, на лице высокомерная улыбка хозяина жизни — минут двадцать репетировал ради одного снимка.

— Вашему вниманию, кандидат в президенты — Алекс Стаффи, успешный бизнесмен, чьё состояние оценивается во всё, что у вас есть! Он намерен привести промышленность республики к процветанию. Конечно, чем-то придётся пожертвовать, например, благополучием граждан, но что это такое, если на кону экономическая мощь республики⁈

Переключаю экраны на следующую картинку. Там снова был я, но в военной форме цвета хаки, в кепи а-ля Фидель Кастро, с сигарой в зубах и с накладной бородой. Взгляд суров, а серьёзность намерений подчёркивает японский револьвер в правой руке.

— Алехо Каргадо, полковник в отставке, и бывший наёмник, — проанонсировал я кандидата. — К Алексу Стаффи у него личные счёты, берущие начало в далёком прошлом, где-то в опасных джунглях Амазонки, а может и в глухой тайге России — данные разнятся. Полковник Каргадо видит будущее республики в необоримой военной мощи, в превосходстве душанбинско-фиванского оружия! Он поклялся на флаге Кубы, что, если его изберут эль-президенте, он добьётся торжества Революции в отдельно взятой стране, чего бы это ни стоило ему и его избирателям!

Следующая фотография. Снова я, но уже в хиппарьском прикиде, с косяком в руке и блаженной улыбкой на лице. На голове искусственный афро с вплетёнными в кудри цветами, а на теле кислотного цвета футболка, поверх которой надет вязаный халат коричневого цвета.

— Лекс «Релаксирующий Слон» Убао, просвещённый гуру, годами преисполнявшийся мудростью тибетских и индийских мудрецов в труднодоступных горных храмах, — представил я кандидата. — Он готов дать избирателям подлинный расслабон и полностью отпустить ситуацию. Обещает, что каждому избирателю будет положен ежедневный косяк с травой, а по выходным будут проводиться массовые занятия йогой с последующим боди-массажем. Экономика, наука, промышленность, военная мощь? Да кому оно вообще надо? Мир, любовь, жвачка!

Новая фотография. И снова я, но в образе голландскоготорговца. В чёрной широкополой шляпе, чёрном одеянии, как у ребят, сжигавших салемских ведьм, а также с гроссбухом в руках. Накладные бакенбарды, постное выражение лица, как у человека, который уже продал тебя с потрохами, а также смиренная поза.

— Старший торговец Голландской Ост-Индской компании Алексис Ван Бенауд! — заговорил я, глядя на охуевшие лица зрителей. — Он честный человек, как почти все предыдущие кандидаты, поэтому он сразу заявляет: торговля, торговля и ещё раз торговля. Под его прямым управлением будет продано всё, что не приколочено к полу гвоздями, а на вырученные средства будет закуплен высоколиквидный товар, чтобы вновь быть проданным. Он не обещает, что каждый из здесь присутствующих обязательно разбогатеет, но гарантирует, что каждый подержит в своих руках какие-то деньги!

Нажимаю на пульт и включается камера, направленная на меня.

— И последний в списке, но не по значению, кандидат — Алексей Душной! — презентовал я себя. — Я обещаю вам, что буду сбалансированную политику, без перекосов и перегибов, чтобы всем всего хватало. Ну, не прямо всего, но до этого вы такого изобилия не видели! Буду поощрять развитие вооружённых сил, медицины, науки, торговли, гарантирую вашим детям среднее школьное образование, а также трудоустройство на хорошо оплачиваемые должности — это в моей власти, поэтому я прямо-таки рассчитываю, что вы не захотите себе в правители предыдущих джентльменов!

Люди были в ахуе. Средневековые полугорожане-полупейзане, ночи коротающие за стенами, а утром упорно идущие на поля, испытывали полноценный футурошок, потому что всё происходит слишком быстро. Меньше недели назад они жили под предсказуемой властью стратига Макрония, а потом заявился лич со своим блицкригом, но, вопреки обыкновению, не стал сжигать поселения и убивать людей, а теперь они увидели некие «магические иллюзии», потом им принесли демократию…

Да, может показаться, что я устроил тут бессмысленную клоунаду, но это ощущение верно лишь отчасти. Я неплохо развлёкся, ведь я люблю вызывать у людей форменный ахуй, но выборы состоятся.

У меня есть некоторые трудности с выбором стратегии развития моей державы, поэтому, как и положено херовому правителю, я перекладываю бремя выбора на самих людей.

Захотят, чтобы их взяли за яйца и ограбили как липку — выберут образ барыги и я буду следовать этой политэкономической стратегии. Захотят лишений и ужасов военного времени с постоянной экспансией на соседние страны — выберут хунту в лице одного правителя. Захотят расслабона, чтобы я их не трогал и занимался своими делами, а жизнь пусть идёт своим чередом — выберут хиппаря. А если захотят торговой экспансии, колонизации и прочих радостей Нового времени — изберут голландского торгаша. А если захотят всего понемножку — выберут обычного русского паренька…

Выборы будут проводиться без шуток, аппаратура у нас есть, подсчётом голосов займутся немёртвые, и я не собираюсь фальсифицировать результаты. Какой в этом смысл, если я сам это затеял? Выборы, выборы, кандидаты… кхм-кхм.

— Новоиспечённый губернатор хочет сделать несколько заявлений, — произнёс я и отступил от микрофона. — Флавий Макроний, твой выход.

— Граждане! — заговорил бывший стратиг, читая написанный мною текст. — Я должен попросить у вас прощения за все эти десятилетия угнетения, за жертвы, что вы принесли ради моего невероятного самомнения. За то, что тратил все доходы казны на ко… кокейн… кокаин и… ох… на кокаин и шлюх, вместо того, чтобы заботиться о вашем благополучии. Простите меня, я был плохим правителем, но обещаю исправиться и оставить о себе лучшие воспоминания.

После этих слов он поспешно ушёл за кулисы, а я вернулся за микрофон.

— С сегодняшнего дня открываются пункты медицинской помощи, куда можете приводить хоть совсем безнадёжных больных — в честь освобождения Фив я провожу беспрецедентную акцию по базовому исцелению населения, — сообщил я. — Лекарств хватит на всех, поэтому не стесняйтесь — мы поможем всем!

Я решил начать с популизма, чтобы все эти люди поверили, что я пришёл с миром и несу им процветание. Пусть отойдут от ахуя, поправят здоровье и начнут размножаться…

Какие-то другие личи ни за что бы не пошли на такое, но я — не какой-то другой лич. Мой стратегический план по форсированному воспроизводству населения и постепенному выделению части этого населения в немёртвое войско. Живые в армии меня категорически не устраивают, ибо они боятся за свою жизнь, жрут, срут, болеют, ещё родственные связи всякие, амбиции — нахрена оно мне надо? Первый шаг к построению надёжного государства будет сделан сегодня. Я завоюю сердца населения, стану лучшим правителем за всю историю и эти люди сочтут за честь стать частью моего немёртвого воинства.

— Я не шучу! — ткнул я указательным пальцем в камеру. — Прямо сейчас открываются пункты по оказанию целительской помощи! Вылечим любую болезнь, кроме смерти!

Покидаю трибуну и оставляю публику слушать музыку. Чтобы окончательно не травмировать психику жителей, было решено начать не с рока, а с классики. Вивальди, Бах, Бетховен, Вагнер, Шопен. На сцену выкатили большие колонки, после чего я дал знак и заиграл «Шторм» Вивальди.

Так, постепенно, завладею монополией на культуру, а ведь скоро на улицах поставят цифровые экраны, с которых будут транслироваться пропагандистские ролики, срежессированные лично моим имиджмейкером Лужко. Сначала пропаганда медицинской службы, затем планирования семьи, потом реклама всякой всячины, а уже после этого, чуть попозже, мягкая пропаганда превосходства моей Личной республики над всеми остальными странами.

Обязательно сделаем кинотеатр, но перевод фильмов и мультфильмов на народную латынь займёт кучу времени, поэтому я планирую прокат кино уже после выборов.

Ещё всюду устанавливаются биллборды с предвыборными лозунгами кандидатов. Типа, от полковника Алехо Каргадо: «Долой коррупцию, долой бюрократов! Только сильная рука президента наведёт порядок в нашей стране!» Или от негоцианта Алексиса Ван Бенауда: «Торговля — основа нашего выживания и благополучия. Сегодня не продал — день зря потерял!»

Выхожу из амфитеатра и иду в свой новый дворец. И тут как раз из дворца выносили какую-то бабу, одетую в земной прикид: синие джинсы, белая блузка и, почему-то, ковбойские сапоги. На вид ей лет тридцать, но сразу видно, что ухоженная женщина, никогда не утруждавшая себя непосильной работой. На одни ручки взгляни и всё сразу поймёшь.

— Господин, помилуй!!! — выкрикнула она.

— Ты кто вообще? — спросил я с лёгким удивлением.

— Бывшая жена стратига Флавия Макрония, — сообщил мне один из воинов, несущих эту женщину. — Гизелой звать, вроде как.

— Да-да, я Гизела, дочь короля Людовика III, правителя всех франков! — ухватилась за шанс эта женщина. — Помилуйте меня, господин! Пожалуйста!

— А почему бывшая? — спросил я у немёртвого воина.

— Так умер же Флавий Макроний, — ответил тот.

— Тоже верно… — покивал я.

Как это было в случае со мной, даже при переходе в немёртвое состояние человек считается мёртвым и все его предыдущие взаимоотношения, договорённости и союзы официально лишаются действительного статуса. Так живые надёжно оберегают себя от немёртвых правителей.

— Куда несёте её? — спросил я.

— Сказали, чтобы она покинула дворец, потому что он ей больше не принадлежит, — ответил воин. — Но она не хочет. Вот мы и…

— Так, погоди-ка, — задумчиво посмотрел я на Гизелу. — Вроде как сейчас у власти Людовик VI, а Людовик III умер так давно, что я даже не знаю… Сколько тебе лет, женщина?

— Сто семьдесят пять, — ответила та, поняв, что появились какие-то шансы на сохранение своего статуса.

— А ты отлично сохранилась для такого возраста, — похвалил я её. — Давайте, заносите её в обеденный зал — хочу поговорить.

Прохожу в холл, украшенный мрамором и экзотическими деревьями — Макроний тратил на это серьёзные деньги. Больше денег он тратил только на покупку малолетних рабынь для своих нездоровых утех. Больной ублюдок… был.

Усаживаюсь во главе стола и закуриваю, пристально глядя на Гизелу.

Макроний, несмотря на то, что на голову больной, выбрал себе породистую жену: белокурая и голубоглазая бестия, волосы прямые, черты лица такие, что можно смело на агитплакаты Адольфа Алоизыча. Ростом где-то метр восемьдесят, что высоковато, если смотреть в среднем по женской популяции, где надо всё есть, и, как я уже говорил, ухоженная и аккуратная, потому что ни дня не работала. Благородие-с.

— Как так получилось, что ты стала женой Макрония? — спросил я.

— Когда отец погиб, мой августейший брат посчитал, что пришло время раздать всех сестёр замуж, — ответила та, без разрешения сев за стол.

— И тебя «раздали» в эту глушь? — усмехнулся я. — Да уж… Ты ведь понимаешь, что как раньше больше не будет? Никакого обновления ритуалов бессмертия, никакой роскоши, вообще ничего?

— Прошу… — скорчила жалобную рожицу Гизела. — Я могу быть полезна…

— Например? — слегка заинтересовался я.

— Я знаю много людей из королевства франков, — начала она. — Ещё я знаю, какие интриги строили друг против друга фиванские знатные дома, я очень много знаю!

— Ты меня заинтересовала, — честно ответил я. — Но не интригами знатных домов, а связями у франков. Расскажи мне, что там творится, а я заплачу тебе за это золотом. В зависимости от полноты и ценности сведений.

— Я могу связаться со своим августейшим племянником, — предложила Гизела. — Я уверена, что он не будет против установить с тобой дипломатические отношения.

— Ладно, пятьдесят солидов ты себе на жизнь заработала, — улыбнулся я.

— Ещё я могу давать советы по управлению… — начала она.

— Не интересно, — покачал я головой. — Лучше скажи мне — у тебя есть знакомые маги?

Маги Фив в обороне города не участвовали и технично смылись, что самое забавное, через вампирские катакомбы, ведущие, как оказалось, в том числе и из города. Знал бы о них заранее, не устраивал спецоперацию с доставкой разборного портала в Фивы. Надо забетонировать их нахрен, чтобы меня не выкурили из города тем же способом.

Ещё, как оказалось, есть некий ритуал запрета, который маги начали, но не закончили — в башне магов лишь недоделанный ритуальный круг и рассыпанный мел. Макроний сообщил мне, что дал этим ребятам поручение установить запрет, чтобы я не мог проводить злокозненные ритуалы, способные отравить жизнь осаждённым. Но они опоздали с этим запретом на пару недель…

Вообще, я очень мало знаю о том, на что способны и на что не способны маги разных дисциплин, потому что контакты с ними практически не имел, не такие уж они часто встречающиеся ребята. Если некромантом можно стать, пусть это долго и тяжело, то вот магом стихии можно только родиться — генетика и ничего больше. Витамантом тоже можно стать, но это тоже небыстрое и трудоёмкое дело, если у тебя нет генетической предрасположенности к такому делу, как, впрочем, и у некромантов, но стихийник — это только по праву рождения.

— Они бежали из города, — ответила Гизела. — Они предали моего бывшего мужа и я больше не хочу иметь с ними ничего общего.

— Если не хочешь восстановить часть былого благополучия — пожалуйста, — развёл я руками. — В ином же случае, будь добра наступить на горло своей гордыне и становиться полезной. За устойчивый контакт с компетентным магом стихий я подарю тебе большой дом в Душанбе. Скоро стоимость жилья там взлетит до небес, поэтому награду можешь считать крайне роскошной и незаслуженной.

Бывшая стратигисса опустила взгляд на пустой стол и задумалась.

— Хорошо, я попытаюсь связаться с магистром Валерием, он адепт воздуха и может быть тебе полезен, — кивнула она после напряжённых раздумий.

— Вот это мне нравится, — улыбнулся я. — Скажи ему, что я даю гарантии безопасности и предлагаю работу стихийным магом при аппарате президента. Комфортабельное жильё включено, заработная плата не менее пяти тысяч солидов в год, отличные условия для работы, определённая свобода в творческой деятельности и вообще, лучших условий он нигде не найдёт.

— Пять тысяч солидов⁈ — воскликнула бывшая стратигисса. — Золотом⁈

— Ну, если не нравится золото, то могу и серебром или железом платить, — пожал я плечами. — Лишь бы работал.

Мне надо разобраться с вентилятором, добытым в НИИ «Биоарх» — привод работает на каких-то рунах, причём до сих пор функциональных. Но начертание рун на точной копии привода ничего не дало, хотя я рискнул нездоровьем и подал на копию рун преобразованную из некроэнергии энергию стихий. Скорее всего, нужен какой-то инициирующий ритуал, чтобы руны перестали быть просто чёрточками. Методом тыка такой ритуал разрабатывать слишком долго, поэтому мне нужны хоть какие-то подсказки, которые могут быть у профильных специалистов.

Эта тема, с разгадкой секрета стихийного привода, откроет мне дверь в мир невероятных возможностей: если удастся запитать условный электрогенератор стихийным приводом, то даже японские солнечные батареи будут не сильно-то нужны. Это будет начало новой эры этого мира — техномагической. Стояночники чесались в том направлении, но все их скромные достижения теперь у Ариамена в закромах, а я добыл технологии кровосись, которые, как я понимаю, не чурались немагических технологий.

Читал накануне одну книжку — история вечных. Кровосиси себя называли не кровосисями и даже не вампирами, а вечными, потому что были условно бессмертными, что было свойственно всей их цивилизации. Практика показала, что не вечные они нихрена и слава всем богам…

Так вот, в истории вампиров весьма загадочно пишется об их происхождении, но есть кое-какие намёки на то, что в этом как-то задействованы люди. Возможно, что на одном из этапов развития человечества в родном мире кровосись было в моде увлечение радикальной генной инженерией и всё привело к столь печальному исходу, а возможно, что они напоролись на какую-нибудь магическую херню, благодаря которой и превратились в кровососущую цивилизацию.

Любопытно, что у них в истории нет каменного, медного, бронзового веков, а начинается всё с феодальных отношений, в которых прирождённые рабы, то есть люди, обрабатывают землю, кормят, во всех смыслах, множащихся вампиров, а вампиры воюют между собой. Скорее всего, там случился небольшой апокалипсис, после которого человечество вернулось в родо-племенной строй, но верх взяла причина апокалипсиса, успешно паразитирующая на живых.

Кровосиси начали осваивать тёмную магию, но параллельно развивались и люди, поэтому легко можно объяснить определённое техномагическое развитие их цивилизации. Но вечная беда паразитов — паразитические взаимоотношения не могут длиться вечно.

Рост популяции вампиров превышал рост популяции их кормильцев, поэтому кровь стала дефицитным товаром, а она ведь основа их существования. Начались войны, сначала локальные, а затем и глобальные. Было применено что-то вроде ядерного оружия, хотя напрямую об этом не говорится — просто написано наименование «Скверна». Эта «Скверна» как-то корраптила окружающую среду и делала её непригодной для обитания и людей, и вампиров.

Пригодных для обитания территорий становилось меньше, люди, как менее защищённые от климатических и социальных катастроф, начали вымирать ещё быстрее, то есть конфликты лишь усугубили кризис, что поставило вампиров на грань выживания.

И тут, очень кстати, появляется свободный и уже никому не нужный мир, оставшийся после архидревних или, как я их называю, древних. Межмировая организация, также известная мне как «сборище сраных буквоедов», позаботилась о вымирающих вампирах и обеспечила доставку «лучших представителей вида», то есть наиболее влиятельные ковены, как я понимаю. Остальные же остались подыхать на родной планете. Способствовало этому то, что сохранившие достаточно сил ковены изъяли у всех, кто слабее, запасы людских ресурсов, где-то силой оружия, а где-то угрозой её применить.

В этом мире всё было разграблено и вывезено в секретные лаборатории межмировых сверхдержав, но кровосиси были рады и тому, что у них осталась не засранная планета, на которой они вновь могут попивать Кровавую Мэри или Кровавого Джона, и не беспокоиться о том, что их вновь захлестнёт буря скверны.

Паразитическую суть их катастрофа не изменила, поэтому они продолжили размножаться и держать людей в чёрном теле. Правда, у вампиров, по моим оценкам, всё было не так уж и плохо, они могли выработать адекватный заменитель крови на основе упырей и существовать себе дальше, но вмешался случай, что и повлекло печальный финал. И заебись.

— Будет работать! — отвлекла меня от размышлений Гизела. — Он мой двоюродный правнук и рос у меня на глазах!

— Ладно, — кивнул я. — Когда я могу рассчитывать на его прибытие?

— Путь неблизкий, — ответила на это бывшая стратигисса. — Только на переписку я потрачу не меньше четырёх месяцев.

— Понятно, — вздохнул я. — Ладно, расскажи мне, что происходит у франков, а то сведения от редких купцов очень противоречивы и обрывочны. Ты же поддерживаешь связи с родственниками?

— Да-да! — заверила меня Гизела. — Я знаю о королевстве очень много!

— Так расскажи же, — доброжелательно улыбнулся я ей.

Женщина, годящаяся мне в прапрапрабабушки, закрыла рот и задумалась, наверное, чтобы привести мысли в порядок и подать мне информацию максимально подробно и интересно. Правильно, ведь от этого зависит её дальнейшее благополучие.

Правит там король Людовик VI, причём правит уже семьдесят восемь лет, но это я знал и так. Интереснее то, что там возник и набрал силу некий религиозный орден, поначалу очень эффективно решавший проблемы государства, но потом, после сокрушительного провала в Серых землях, они вернулись и начали наводить шорох в до того спокойном королевстве.

И главным виновником торжества, как выяснилось, оказался Иван, блядь, Точилин! Майор МВД Российской Федерации! Гизела передала его имя как рыцарь-командор Ордена тернового венца Иоанн Тотильон, но я сразу понял, что за херня тут происходит. История проста, как пять копеек.

К религиозной секте Истинного креста прибился отряд наёмников, среди которых были некие Иоанн Тотильон, Стефан Савиньон, Валентина Горье, Давид Непилье, а также Георг Кровинье. Последний, если мне память не изменяет, в земном прошлом был непосредственным начальником всей этой камарильи.

Хрен его знает, чем они занимались всё время до этого, но в итоге они предложили Паисию, епископу христианской секты, решение всех его проблем с недоброжелателями, за деньгу малую. Как-то быстро всё это переросло в полноценное сотрудничество, которое привело их к практически тотальному доминированию во франкском королевстве — король там теперь за говорящую куклу, а последнее слово даже не за епископом Паисием, а за Иваном Точилиным. Ох, не ожидал я, что вообще когда-нибудь услышу об этих ребятах. Я думал, они уже померли давно…

Орден тернового венца преследует своей целью искоренение нечисти, уничтожение немёртвых и истребление некромантов. И в Серые земли они пошли за… За Эстрид, мать её, Бранддоттер!

Моя бывшая успешно реализовала свой план по завоеванию Таерана, где сейчас благополучно стоит у штурвала и расширяет свои территории всё дальше и дальше на север — Гизела знает об этом по обрывочным сведениям от своей кузины, которая живёт при дворе Людовика VI.

У Эстрид всё отлично, она успешно отразила вторжение Ордена, применив некую ультимативную магию, которая выкосила чуть ли не половину вражеского войска. Все настолько обосрались от оглушительного грохота и сокрушительной мощи этой магии, что практически сразу бежали. Думаю, это пулемёты или автоматы — свидетельство того, что у Эстрид есть доступ к Земле.

Из свежих новостей — её муж был у франков почти год назад, договаривался о торговле сталью в слитках. Муж, блядь…

Вот сука…

— Ох, блядь, спокойно! — стукнул я по столу, прервав Гизелу на полуслове. — Ты продолжай, продолжай!

И она продолжила. Как, кстати, называть женщин из франков? Франкка? Франкуха? Стали бы уже давно французами и не парились, а то создают тут мне геморрой на ровном месте.

В общем, по каким-то непонятным причинам, Эстрид не стала добивать франков. Зачем? Почему? Хрен её знает, честное слово. Они активно торгуют, не только дармовой сталью с Земли, но ещё и редкими алхимическими ингредиентами, которые можно достать только в Серых землях — основной поток этих ништяков идёт из Франкии, это правда.

Орден держит торговлю с Серыми землями монопольно, поэтому денежек у него просто дохуя. Там и до этого всё было неплохо, потому что Точилин развернул серийное производство различной бытовухи, начиная от бронзовых утюгов на углях, заканчивая белоснежной бумагой. До нас эти товары тупо не доходят, потому что тут ещё свежа в памяти Стоянка, поэтому Точилин даже не рассматривал это направление для торговой экспансии, чтобы не ссориться с зёмами и сатрапом Ариаменом. Ну и Флавий Макроний тоже не последнее лицо, у него были союзы с кучей влиятельных дядек, в том числе и с королём Людовиком VI.

Только вот до Точилина уже давно должны были дойти сведения, что Стоянки больше нет, а на её месте стоит сияющий неживым благополучием Душанбе… Формальный повод для военного вторжения я уже дал самим фактом того, что я лич, но усугубляет всё это то, что я раздолбал Макрония. Эх.

Ещё Гизела говорит, что до этих земель Ордену идти долго, поэтому вторжения можно не опасаться, но я-то знаю, что религиозных деятелей хлебом не корми, дай пойти в затяжной крестовый поход…

— Мне всё предельно понятно, — вновь прервал я Гизелу, которая уже дошла до деталей придворного этикета. — Домик в Душанбе ты себе заслужила, а также ещё пятьдесят солидов.

— Но почему так мало⁈ — возмутилась она.

— Ты, уважаемая, пожалуйста, не охуевай, — нахмурился я. — Это щедрая награда за то, что ты открывала рот. Некоторые ртом не по профилю работают — им и то меньше платят, так что будь довольна тем, что получила. Что надо говорить, когда тебя щедро наградили?

— Спасибо… — ответила Гизела.

— «Спасибо» кто? — уточнил я.

Она посмотрела на меня недовольно, будто я требую чего-то неприличного.

— Спасибо, господин, — всё-таки переступила через себя бывшая стратегисса.

— Вот здесь сто солидов, — передал я ей кошель, после чего обернулся к ожидающим немёртвым воинам. — Отведите её обратно в покои. Охранять, кормить три раза в день, в туалет только в сопровождении.

— Я не собираюсь никуда бежать! — воскликнула Гизела.

— Сейчас не собираешься, а потом засобираешься — женщины иногда бывают такими ветреными… — ответил я на это.

Бывшую стратигиссу увели, а я не стал засиживаться и пошёл в свой новый кабинет. Нужно вызвать своих прихвостней и начинать прорабатывать план того, как нам сделать Душанбе снова великим…

/24 февраля 2028 года, Империя некромистресс, г. Таеран/

— Что значит «начали проявлять активность»? — уточнила Эстрид.

Она восседала на железном троне, сваренном из отполированных до блеска рессор земных автомобилей. Из этих рессор получались отличные мечи и доспехи, они стали самой ценной вещью, доставляемой с Земли, поэтому Эстрид решила, что будет выгодно подчеркнуть своё богатство и могущество подобной роскошью. У иных королей троны лишь с элементами стали, а у неё полностью стальной. Неудобный и холодный, но это отчасти решается мягкими подушками.

— Это значит, что они опять задумали поход в Серые земли или я не знаю, как ещё это понимать, — ответил Велизарий, официальный муж Эстрид и самый выдающийся из её полководцев.

Мужем он ей стал два года назад, практически сразу же, как они начали встречаться. А встречаться они начали после очередного ранения Велизария, лично отражавшего вторжение орды мертвецов с обледенелого севера. Его практически убили, обгрызли всё, что не было сокрыто под доспехом, страшная кровопотеря не оставляла ему и шанса на выживание, лекарь при его отряде лишь разводил руками, но его доставили к Эстрид вовремя и она его спасла. В тот день он признался, что уже давно питает к ней особые чувства…

— Что говорят твои разведчики? — поинтересовалась Эстрид, сменив позу на более удобную.

С троном надо что-то делать, но идей, что именно, у неё, пока что, не было. Трон стал символом её власти — стальной и незыблемой, поэтому сильно менять его нельзя, но сидеть на нём приходится регулярно.

— Они говорят, что Орден вновь бросил клич знати и начал снимать братьев с гарнизонов — они собираются в поход, — пожал плечами Флавий Велизарий. — Мы должны отреагировать.

— Отправь послов — пусть узнают причины, — приказала Эстрид. — И одновременно приводи войско живых в боевую готовность. Эх, как же жаль, что их религиозность взяла верх над разумом…

В первую и последнюю битву против Ордена Эстрид лишилась сотни немёртвых, но нанесла врагу сокрушительные потери, предопределившие всю дальнейшую историю. Её победа полностью изменила баланс сил в регионе, а также позволила полностью посвятить себя Латинской Америке, то есть городу Порто Кальво, богатому на редчайшие трофеи. Особенно много там огнестрельного оружия…

Местные живые, выжившие в значительных количествах, охотно идут на контакт и меняют ценности на любую еду, поэтому Эстрид даже не нужно рисковать своими немёртвыми воинами. Пусть и приходится пропитывать еду некроэнергией, ведь иначе на Землю её не доставить, но у самих землян этой некроэнергии так много, что ею пронизано практически всё.

Немёртвые воины, возглавляемые Фенриром Пятнадцатым, уже давно отказались от мечей, полностью перейдя на земное огнестрельное оружие. И несмотря на то, что Эстрид практически лишена необходимости отправлять воинов на рискованные вылазки, стрелять им приходится очень часто. Неживые твари, оккупировавшие Землю, крайне агрессивны и сильны, поэтому упорно предпринимают попытки уничтожить островок жизни, вокруг которого сплотились выжившие бразильцы.

И эти выжившие были очень сильны. У всех у них был могущественный Дар, не такой, как в мире Трёх лун, а нечто потрясающее — они были способны создавать вещи будто бы из ниоткуда, становились радикально сильнее и быстрее, по мере наращивания стадий Дара, но при пересечении границы миров полностью утрачивали все свои сверхъестественные силы. Они превращались в обычных людей, в «нулёвок», которые были раньше так нужны Эстрид. Жаль, что её идея по усилению собственного могущества провалился…

Так всё бы и продолжалось, она бы грабила бразильские города и наживалась на конвертации земных ценностей в золото и серебро, если бы не произошёл очередной катаклизм, сильно сказавшийся на мире и всех его обитателях.

Резко потемнело и похолодало, а люди стали слабее, лишились фантастических возможностей. Неживые же тоже претерпели радикальные изменения — с них слетела вся белая броня, они стали меньше и слабее, но более умными и приспособленными к изменившейся обстановке. Они отрастили себе шерсть, стали сколачиваться в стаи и проявляли некоторую степень разумной деятельности. Но главное — они начали размножаться. Земля обречена, все это понимают, даже живые, поэтому высшая награда для живых бразильцев — попасть в мир Трёх лун…

И Эстрид щедро награждает наиболее ценных землян, способных приводить в порядок генераторы и иные машины. Так у неё появился «Cascavel Mk.VI» — почти что танк, хотя Эрнандо называет его боевой разведывательной машиной. Главное — он неуязвим для пуль и вооружён пушкой! Это танк!

Такую машину достаточно просто выкатить на поле боя и дать один выстрел рядом с противниками, после чего поле боя будет за ней. А ещё бронебойные снаряды его пушки способны пробивать крепостные стены, вгоняя осаждённых в ужас — даже убивать никого не надо.

— Я бы посоветовал тебе нанести превентивный удар, потому что если мы позволим им полностью собрать свои силы, то война будет идти иначе, — покачал головой Велизарий. — Можно избежать этого, если она начнётся на их территории.

— Рано, — не согласилась Эстрид. — Отправляй дронов, разведчиков — следи за каждым их шагом. Они подтягивают войска к нашим границам?

— Ещё нет, — ответил на это Велизарий. — Они будто подчёркивают, что не хотят с нами войны, с гарнизонов на наших границах снята большая часть войск. Но это может быть обманным манёвром.

— Пока я не удостоверюсь в их недружественных намерениях, никаких наступательных действий, — приказала Эстрид. — Сейчас война будет лишней.

Она не стала запрещать Точилину завоёвывать саксов — лишний транзитный узел, берущий налоги с купцов, а ещё их король был не очень дружественно настроен к Эстрид. И откровенно не хотелось влезать в войну после уже состоявшейся победы Ордена. Точилин был предупреждён, что остальных соседей трогать нельзя, поэтому в приграничных землях, наконец-то, установился долгожданный мир. Теперь же они хотят его нарушить… Или не хотят?

— Повелительница, — в тронный зал вошёл Фенрир Первый.

— Слушаю тебя, — разрешила ему начинать доклад Эстрид.

— Послы от франков прибыли в город, — сообщил немёртвый. — Они готовы к аудиенции сразу же после твоего разрешения.

— Разрешаю, — кивнула Эстрид. — Запускай.

Поклонившись, Фенрир Первый покинул тронный зал, чтобы вернуться спустя минуту, но уже в сопровождении послов.

— Здрасьте, — с улыбкой пошла к ней одна из доверенных людей Точилина, Елизавета Машко.

На ней нет латных доспехов, в коих она расхаживала во время мирных переговоров, но есть поддоспешник с вышитым на груди чёрным крестом с надетым на него терновым венцом. Штаны от спортивного комплекта, на ногах кроссовки фирмы «Mike», в изобилии доставляемые Эстрид из Бразилии, а на голове бейсболка с вышитым крестом и терновым венцом. Вероятно, это они надевают под доспех, ведь одежда для спорта отлично подходит и для боя…

— Здравствуй, — дежурно улыбнулась ей Эстрид. — С чем пришли?

— Пришли мы заявить о мирных намерениях, — изобразила поклон в пояс Елизавета. — Челом бьём, не начинайте против нас войну!

— Не кривляйся, пожалуйста, — попросила её Эстрид. — Если вы заявляете о мирных намерениях, то почему собираете войско?

— Давай я сначала дары тебе передам, а то Ванька прямо очень просил, — предложила эта учёная, открыв сундучок, что был в руках у хмурого воина. — Ему пришлось раскошелиться, но вот тебе талмуд по тёмной магии, а также целых пять накопителей некроэнергии. Изъяли у некроманта, что имел дурость забрести под Орлеан.

— Передай мою благодарность Иоанну, — медленно кивнула Эстрид. — И сразу же переходи к делу.

— Бизнес-леди, да? — усмехнулась Елизавета. — А дело следующее. На территории известной тебе Стоянки завёлся всамделишный лич, который известен тебе под именем Алексея Ивановича Душного, бывшего студента ТГМУ, бывшего некроманта и стратига фемы Фракия. Ныне он немёртв и очень деятелен.

— Что⁈ — воскликнула потерявшая самообладание Эстрид.

— Да мы сами тоже охуели, — заулыбалась Елизавета. — Савушкин вообще предложил всё бросать и сваливать за горизонт. Лич же. Кто знает, какие воспоминания о нас он сохранил?

На самом деле, полной неожиданностью это не было. Он должен был восстать, должен был стать личем, но сведения об этом не доходили буквально до сегодняшнего дня.

Информация об уничтожении Стоянки сатрапом Ариаменом до Серых земель доходила, но никто не сообщал, что на её месте появился Алексей. Эстрид бы совершенно не удивилась, если Ариамен захватил город, воспользовавшись случаем, то есть, атаковав тогда, когда земляне борются с личем, но тогда бы уже не шло никакой речи об Ариамене и его сатрапии. Если он до сих пор жив, это значит, что личу он не интересен. Но тогда что ему интересно?

Главная проблема — понять, что им движет. Если он хочет вернуться домой, то Эстрид бы о нём не услышала, он уже давно бы вернулся на Землю, точнее, в ледяное Ничто, коим сейчас является Земля, но раз он здесь…

— Вижу, ты начинаешь понимать, — покивала Елизавета. — Мы, как-то, упокоили одного лича, не успевшего набрать силу. Он пришёл в наши земли от вас. Просто брёл вперёд, не собирал немёртвое войско, никого не убивал. Он хотел найти короля франков, Людовика I, чтобы отомстить ему. Только вот король этот в «верхнем» мире, а не здесь. И умер давно этот король.

— Как вы с ним справились? — поинтересовалась Эстрид.

— Взорвали, — пожала плечами Елизавета. — Думаем, что он возродится в «верхнем» мире, потому что его, явно, закинули к нам именно оттуда. Ха-ха, миры совершенно разные, а проблемы те же.

Эстрид посетила бросающая в пот мысль, что это был лич по её душу. За то, что она сделала.

— Ты понимаешь, чем нам всем грозит активизация Душного? — спросила Елизавета.

— Понимаю, — вздохнула Эстрид. — И вы собираетесь идти в столь далёкое путешествие, чтобы остановить его? Надолго ли?

— Если выиграем этому миру хотя бы сотню лет… — произнесла Елизавета. — Это вам, любителям подзадержаться на этом свете, пятьдесят лет за год насыщенной жизни, а вот нам, любящим естественный порядок вещей, почти что жизнь.

— Я не собираюсь умирать, — ответила на это Эстрид. — Мне нельзя.

Рубеж, когда можно было восстать вурдалаком или стригоем, то есть неплохо убиваемым немёртвым существом, она уже, по ощущениям, давно пересекла, поэтому миру грозит ещё один лич.

— Знаю, — ответила Елизавета. — Но это только твоя вина.

— Тщательнее выбирай слава, не забывай, где ты находишься, — предупредила её Эстрид.

— Релакс, я без претензий! — подняла руки Елизавета. — Так ты всё поняла? На тебя мы переть даже не собираемся. Я слышала, что у тебя ещё и танк появился…

— Это все слышали, — улыбнулась Эстрид.

— Нам надо кончать с личем, поэтому, если тебя не затруднит, нам не помешает небольшая помощь… — Елизавета почесала нос и вопросительно уставилась на некромистресс.

— Хотите, чтобы я выслала армию вам на подмогу? — уточнила Эстрид.

— Да! — заулыбалась Елизавета. — Ну, там, десять-пятнадцать тысяч твоих дохляков — вот это бы нам очень не помешало!

— Вы знаете, какими силами располагает Лич? — поинтересовалась некромистресс.

— Только примерно, — ответила на это посланница. — Минимум пять тысяч тяжелобронированных немёртвых воинов, вооружённых мушкетами. Можно считать их элитой, потому что лич поднимает только убитых воинов. Ну, по слухам.

— А сколько у вас? — спросила Эстрид.

— Вы и так прекрасно знаете, — усмехнулась Елизавета. — О ваших шпионах мы прекрасно осведомлены и знаем, что они докладывают тебе и твоему начальнику тайной службы. У нас есть пятнадцать тысяч бойцов, из которых только восемь тысяч являются полноценными воинами-братьями, а остальные годятся только как вспомогательные войска. У нас есть восемь тысяч мушкетов, тысяча орудий и тысяча тяжёлых конников. Вдобавок, у нас есть тринадцать магов разных стихий, а также четыре опытных витаманта.

— О магах я не знала, — призналась Эстрид.

— Теперь ты понимаешь, что мы оголяем перед тобой жопу? — спросила Елизавета.

— Понимаю, — кивнула некромистресс и фактическая владычица Серых земель. — Нужно тысяч десять мертвецов?

— Больше — лучше, — улыбнулась Елизавета. — Твой бывший, судя по всему, очень неприятный парень. Он там развёл какую-то суету, захватил Никомедию — слышала о такой?

— Флавий Макроний? — поинтересовалась Эстрид.

— Да, — кивнула учёная. — Город захвачен — наши лазутчики докладывают, что это произошло буквально пять дней назад.

— Так быстро получаете сведения из таких далей? — слегка удивилась Эстрид.

— У нас есть свои способы, — ответила на это Елизавета. — Но это не особо важно, как мы получили эти сведения, важнее их содержание. Макроний захвачен, обращён в ходячего и даже думающего мертвеца, что не означает для жителей Фив ничего хорошего. Мы полагаем, что лич хочет обратить всех живых в мертвецов, которые будут покорно служить в его войске. Ты-то адекватная, живых не прессуешь, а вот лич…

— Мы не знаем, какая цель им движет, — пожала плечами Эстрид.

— Скорее всего, он хочет отомстить, — вздохнула Елизавета. — И мстят они обычно тем, с кем были знакомы до смерти… Короче, всё это будет очень опасно, поэтому нам нужны надёжные воины, как можно больше.

— Ты убедила меня, — произнесла Эстрид. — Я выйду с десятью тысячами воинов тяжёлой пехоты — встретимся на южных пределах земель саксов.

— И даже не будешь у нас ничего вымогать? — удивилась Елизавета.

— Я, пока что, приняла принципиальное решение, а вот договариваться о деталях буду не с тобой, а с Точилиным, — усмехнулась Эстрид.

— Тогда я свяжусь с ним и обговорю организацию встречи, — произнесла учёная.

— Надеюсь, ваши намерения серьёзны и вы готовы потерять половину своей армии, а то и всю…

/27 февраля 2028 года, фема Никомедия, г. Фивы/

— Всё в порядке? — поинтересовался я у нервного типа, сидящего в кресле-каталке.

— Д-д-д… — издал он некий звук.

— Он что, умственно отсталый? — перевёл я недоуменный взгляд на Карину.

— С ним всё хорошо, Алексей, — сообщила она мне. — Был парализован последние три года — САКнулся (1) в результате падения с высоты.

— И что, его уже поправило? — со скептическим выражением лица спросил я.

— «Тёмное спасение», вопреки моим сомнениям, работает и с САКом, — удивлённо констатировала Карина. — Ещё пять-шесть сеансов и он сможет жить полноценной жизнью. Раньше он не мог вставать, а теперь сидит и даже говорит.

— Что-то не очень похоже, что он говорит… — произнёс я задумчиво. — Ладно, хрен с ним. То есть поправится, значит… Это хорошо! Кто ещё есть?

Лужко сказал, что для моего имиджа будет лучше, если я буду присутствовать при исцелении больных и раздаче провизии — это очень простой и дешёвый способ заработать себе народную любовь. Только для достижения ощутимого эффекта надо потратить прямо очень много времени.

— Вон там пациент с опухолью головного мозга, — указала Карина на иссушенного тяжёлой болезнью юношу. — Дала ему двойную дозу, но сильно лучше не стало.

— Нужно больше времени, — пожал я плечами. — Володя, начинай запись!

Имиджмейкер вскинул камеру и начал запись.

— Доброго дня, дорогие мои сограждане! — заговорил я с максимально дружелюбной улыбкой. — Сейчас мы находимся в центральном пункте оказания бесплатной лекарской помощи! Вот этот человек, упавший с большой высоты и потерявший от этого способность к хождению, лежал дома и не имел никакой возможности жить полноценной жизнью! Но, как вы видите, он уже сидит и даже пытается говорить! Это ли не свидетельство действенности новых протоколов оказания лекарской помощи⁈ Если вы больны, лишены надежды на исцеление и не знаете, как быть дальше — приходите к нам! Мы поможем, сделаем всё, что в наших силах, но поставим вас на ноги! Я, Алексей Душной, говорю вам: «Мы лечим всё, кроме смерти, но даже со смертью есть кое-какие привлекательные опции!»

Уличные рекламные телевизоры уже установлены на форуме, на малых торговых рынках и у значимых фонтанов — горожане должны видеть меня каждый день, поэтому нужно создать достаточно контента, чтобы основательно выебать им всем мозги.

— Володя, идём дальше! — позвал я завершившего запись Лужко.

— А куда теперь? — спросил он.

— У нас съёмки в казарме стражи — надо показать людям, кто стережёт их покой! — ответил я.

Город тут, на самом деле, не особо-то большой. Всего сорок семь квадратных километров, опоясанных стеной. Но застройка тут очень плотная, с высотностью до пяти этажей. Дома, конечно, говно собачье, строили без соблюдения норм, но скоро мы перейдём к расселению этих горожан-крестьян по разворачиваемым на пригодных участках укреплённым поселениям. Но это будет потом, ведь нам ещё надо развернуть сеть фортов на манер душанбинских, чтобы установить тотальный контроль над занимаемой территорией и дать ей долгожданную безопасность…

Заходим в казарму, где ребята из «Кодзимы» принимают новобранцев, поднятых из убитых в ходе штурма гарнизонных воинов Макрония. Я решил, что негоже добру пропадать совсем зря, поэтому поднял их и отправил делать то, чем они занимались до этого. Только теперь они не берут взятки, не имеют домов и личной жизни, а также готовы буквально головы сложить во имя правопорядка. Местных это, пока что, напрягает, но мы с Лужко постепенно исправим ситуацию.

Главное преимущество мертвецов — почти полный иммунитет к коррупции. Это такое преимущество, достигаемое с помощью гиперконтроля создателя над созданиями. Прикажу, чтобы брали взятки — будут брать, скажу, чтобы взятки не брали — не будут брать ни за какие деньги!

Вообще, всё чаще прихожу к выводу, что мертвецы во многих аспектах гораздо удобнее живых… Единственное — самостоятельно творить и генерировать нечто новое они не будут и не могут, потому что им это не нужно, в силу обстоятельств существования.

— Джентльмены, доброго дня! — приветствовал я немёртвых.

Морхейм сейчас показывал строевые приёмы с мушкетом — новобранцы такие только видели, причём в не самых приятных для себя обстоятельствах. Теперь же они досконально изучат новое оружие, сначала как атрибут в строевой подготовке, а затем, когда привыкнут к обращению с ним, как инструмент войны.

— Вечного правления, повелитель! — слитно рявкнули немёртвые воины.

— Блин, такой отличный кадр мог получиться! — с сожалением воскликнул я.

— Я записывал, повелитель! — сообщил Лужко, держащий окуляр камеры у правого глаза.

— О, тогда отлично! — заулыбался я. — Обрежешь потом, чтобы сразу после приветствия началось моё общение. Ну, орлы, как ваша нежизнь⁈ Всё хорошо⁈

— Так точно, повелитель! — снова слитно рявкнули немёртвые.

— Возвращайтесь к отработке приёмов, — разрешил я Морхейму.

— Есть возвращаться к отработке приёмов, повелитель! — ответил тот.

— Как вы видите, уважаемые телезрители, подготовка у нас проводится с соблюдением самых передовых идей военного дела, — обернулся я к Лужко. — Наша армия могущественна, верна делу привнесения демократии в самые дикие края, а также многочисленна!

Подхожу к ближайшему окну, придаю своему лицу философско-грустное выражение лица и смотрю на мощёный плац, раскинувшийся перед казармой.

— Если ты владеешь воинскими навыками, не находишь себе места в мирной жизни, если твои близкие не понимают, каково это, вернуться домой и не понимать, как жить дальше… — изрёк я тихо, после чего резко развернулся к камере. — У нас есть великолепное решение! Живая ауксилия ждёт тебя в своих сплочённых рядах! Она предлагает тебе, да-да, именно тебе, не только гордость и почёт славного защитника нашего просвещённого государства, но ещё и щедрейшие льготы!

Я прошёл к заблаговременно распечатанному и повешенному на стену плакату.

— Первое! Высокая зарплата! — воскликнул я, ткнув в нужный пункт. — Весомые пять силикв в день для обычного солдата, то есть воина! Солидные пятнадцать силикв в день для сержанта, то есть десятника. Ошеломительные тридцать силикв для лейтенанта, то есть сотника! Невероятные шестьдесят силикв для капитана, то есть полутысячника! А также запредельные два солида для майора, то есть тысячника. Ну и невероятные четыре солида для полковника, то есть полководца!

Опускаю палец к следующему пункту.

— Четырёхразовое питание за счёт казны! — продолжил я преувеличенно восторженным тоном телепродавца. — Комфортное спальное место в отапливаемой казарме! Передовая медицинская помощь! Каждый год положен месячный отпуск! Обеспечение жён и детей солдат, то есть воинов, за счёт казны — пятьдесят силикв в месяц! По окончании двух пятилетних сроков службы солдату, то есть воину, становится доступен выход в почётную отставку и ежемесячная пенсия в один солид ежемесячно! Невероятно, правда⁈ Но я гарантирую вам, что так и будет!

Перевожу палец на следующий пункт.

— Рост в воинских званиях не ограничен сословными, национальными и цензовыми преградами! — воскликнул я. — Нам всё равно, кто твой отец, нам важен ТЫ! Твои воинские навыки, твои волевые качества и твоя способность обучаться чему-то новому!

Живые — так себе воины, работать с ними — изнурительный геморрой, но они мне нужны. Я решил, что будет гораздо продуктивнее готовить живых и уже на этой базе создавать немёртвых с более или менее прогнозируемыми характеристиками.

Ауксиларии будут задействованы в боях, они обязательно будут умирать, чем автоматически создадут мне немёртвый призывной резерв. С каждым из них будет заключён договор, что если он отъезжает к своим богам, то его бессмысленная оболочка переходит в собственность федерального правительства, то есть в мою собственность. «Тёмное спасение» не всесильно, врачи не вездесущи, но «Мёртвый стазис» теоретически возможно перенести в ритуал, а ритуал можно выгравировать на стальной доске. Шестопалов работает над вопросом, ему потребуется пара-тройка недель на тупой перебор вариаций ритуала, поэтому я сейчас смотрю не на годы вперёд, а на месяцы.

Живые учатся быстрее, им легче забить в рефлексы нужные навыки, они способны быстро получать новые навыки, поэтому лучше подходят для подготовки образцовых кандидатов в немёртвые солдаты. Это эффективно, а значит, так и будет.

Пристально смотрю в камеру.

— Демократию, настоящую, нашу, надо защищать, — произношу я твёрдым тоном. — К нам обязательно придут враги, чтобы отнять её. Чтобы вернуть стратигов, сатрапов, седоков на шею. Никто, кроме тебя, не защитит её. Записывайся в живую ауксилию в приёмном пункте, развёрнутом на форуме.

Владимир останавливает запись.

— Ну, как оно? — поинтересовался я.

— Великолепно, повелитель! — ответил тот. — Аж самому захотелось записаться добровольцем!

— Прекращай лизать мне жопу, а то я исполню твоё желание, — пригрозил я. — Идём дальше, нам нужно отснять километры материала…

/27 мая 2028 года, фема Никомедия, г. Фивы/

—… сальдо составляет девяносто четыре тысячи семьсот семь солидов дефицита, — закончил министр экономики, Пётр Игоревич Фролов.

Он бывший главный бухгалтер предприятия «Агропром», а ныне немёртвый сотрудник администрации лича.

Местные счетоводы не знают вообще нихрена о дебете и кредите, не в курсе, что такое сальдо, впрочем, как и я, поэтому пришлось брать в администрацию уже поднятых из мёртвых землян.

— А теперь по-человечески, — попросил я.

— Это значит, что у нас дефицит бюджета девяносто четыре тысячи семьсот семь солидов, — ответил министр.

— То есть надо где-то родить эту сумму? — уточнил я.

— Нет, — покачал головой Пётр Игоревич. — Вливание денег не решит проблему, а лишь отсрочит и усугубит последствия дефицита.

— Я же попросил по-человечески, — вздохнул я, доставая сигарету из пачки. — Что там не так с этим сальдо? В чём причина?

— Деньги уходят, но не возвращаются, — ответил министр. — Подозреваю, что население склонно делать накопления, потому что не верит в будущее нашего государства.

Ну, да. Платим золотом и серебром, за все виды услуг, которых нужно очень много, но, как выяснилось, граждане предпочитают закапывать полученное бабло в землю или прятать в тайники, а не тратить.

Тридцать семь тысяч жителей, блядь, и все, как один, запасливые бурундуки!

Даже я, с экономикой связанный практически никак, понимаю, что бабло должно перетекать из казны в карман, из кармана в другой карман, а из другого кармана в казну, чтобы снова перетечь в карман и так далее. Так живёт экономика, так развивается капитализм, который я хочу тут построить.

Феодальные отношения с местной спецификой меня категорически не устраивают, как и аграрный характер всех, без исключения, стран этого мира, поэтому я пытаюсь создать предпосылки для перехода в капитализм. Желательно, чтобы он не получился диким, как оно было в истории Земли, а имел человеческое лицо. Интенсивный рост промышленных мощностей я обеспечу, частную собственность на средства производства создам, превращение рабочей силы в товар осуществлю — все предпосылки для буржуазной революции находятся под моим прямым управлением. И вроде бы всё нормально, но вот тебе первая кочка, мать твою…

Несмотря на агрессивную пропаганду, отлично работающую на неискушённой аудитории, ходит устойчивый слушок, якобы это всё постанова, лич — злой хуй, замысливший поработить и истребить честных фиванцев, а также, до кучи, род людской, поэтому верить ему не надо.

Пусть болтают, суки, ведь передо мной статистика: в живую ауксилию записалось уже шесть с половиной тысяч взрослых и юных мужиков, желающих вкусно жрать и много зарабатывать. Им по боку слухи, поэтому они пришли в вербовочный пункт и отправились в тренировочный лагерь, где проходят первичную подготовку. Желудок решает, как ни крути, поэтому всегда ведёт туда, где платят больше.

— И что же делать? — спросил я.

— Похоже, что придётся форсировать проект «Полимер», — ответил Пётр Игоревич.

— Но ещё, как всегда, нихрена не готово, — вздохнул я.

— Нихрена не готово, — подтвердил министр экономики. — Но дефицит бюджета начнёт явственно сказываться уже в следующем месяце, что будет иметь неприятные последствия.

— Давай-ка какое-нибудь быстрое, но временное решение, — щёлкнул я пальцами. — Может, японские иены?

— Я изначально предлагал начать чеканить собственную монету, как это делают и… — заговорил главбух.

— Исключено, — прервал я его. — Будет та же проблема, что и с остальными местными монетами — кто-то захочет закопать их поглубже, на чёрный день. Бабло должно стоить чего-то не само по себе, а на основе доверия к государству.

— Да, это увеличит гибкость банковской системы, — согласился Пётр Игоревич. — Но банк…

— Что там с банком? — спросил я.

— Я начну работу над учреждением банка сразу же после того, как станет определена судьба наших денег, — ответил на это главбух. — Вы начинаете неправильно, никто не делает экономические реформы так быстро. Это уже вызывает недопонимание среди совета купцов…

Совет купцов — это новый консультативный орган, учреждённый мною с целью выработки настоящих бизнесменов. Чисто технически, купцы — это барыги, то есть перекупщики и спекулянты, которые не заслуживают столь значимого места в экономике истинного капитализма, какое имеют сейчас.

Спекуляция — это неотъемлемая часть рыночной экономики, её базис, без которого её тупо не будет, но истинный капитализм — это когда бизнесмен, используя сырьё и рабочих, производит продукт и выгодно его продаёт, в том числе и спекулятивными методами.

А купцы — это чистые барыги, зарабатывающие на разнице цен на товар в различных регионах и даже странах. Купил в Фивах за тысячу, продал в Орлеане за три тысячи, и вот на эти два процента потом живёт… Здесь нет никакого места для интенсификации производства, острой конкуренции, вынуждающей совершенствовать средства производства и расширять его, поэтому купцы должны исчезнуть как класс. Поэтому и создан совет купцов, целью которого и стоит помочь купцам перейти в класс промышленников.

— Они и не должны ничего понимать, они должны чувствовать, — усмехнулся я. — Настоящие бабки будут только у тех, кто сам производит товар. Многие согласились на мои условия?

— Единицы, — покачал головой министр. — Остальные хотят посмотреть, что у них получится.

Моя прогрессивная методика по созданию промышленников состоит в учреждении товариществ с ограниченной ответственностью, оснащение этих ТОО отечественной техникой, позволяющей производить продукт, снабжение этой техники компетентными немёртвыми работниками, а затем в запускании этих ТОО в свободное плавание. Под «отечественной техникой» я понимаю созданные в этом мире примитивные станки, пригодные для ремонта и модернизации силами местных мастеров. Весь японский хай-тек остаётся в Душанбе и постепенно выходит из участия в экономике, потому что с наличием такой техники, ни о каком развитии индустрий не может идти и речи. Пусть сами изобретают и рожают себе лучшее будущее, а я буду смотреть.

Все эти местные кустарные мастерские, цеха, артели и прочие атавизмы, обречены на погибель, а бывшие мастера, подмастерья и рядовые работники пойдут либо на заводы к новым бизнесменам, либо в живую ауксилию, либо в фермеры.

Массовое производство всегда уничтожает кустарей, если, конечно, речь не идёт о чём-то мегаредком или эксклюзивном. Впрочем, разница в объёмах капиталов нередко нивелирует это преимущество эксклюзивных кустарей, потому что кустарные производства всегда стоят дешевле фабрик.

— Пусть смотрят, — произнёс я задумчиво. — А я тоже посмотрю.

— Всё же, считаю, что необходимо начать чеканку монет, но не медных, серебряных и золотых, — заговорил Пётр Игоревич, — а стальных. Они не будут стоить нам почти ничего, стального лома поступает к нам очень много, зато местные такие монеты будут очень ценить.

Слышал я, что были попытки сделать железные монеты, которые стоили бы дороже золотых, даже знаю, что такие расчётные единицы существуют у местных персов и византийцев, но железо ржавеет и для обращения среди сотен тысяч рук лучше подходят серебро и золото, поэтому идея не стрельнула. Но мы-то не такие как все, мы-то совсем другие! Нам-то достаточно начать чеканку монет из легированной стали и это будет очень твёрдая валюта, не меняющая своих свойств в течение многих лет.

— Это отличная идея! — воскликнул я. — Даже удивительно, что я сам не догадался. Значит, легированная сталь, покрытая толстым слоем прозрачного пластика. Это защитит монеты от окружающей среды и от порчи злоумышленниками.

— Примерно это я и хотел предложить, — кивнул Пётр Игоревич. — Но есть риск, что эти монеты станут составной частью классических валют и их тоже начнут закапывать.

— Давай так, — упёр я руки в стол. — Выпускаем стальных монет в эквиваленте на сто восемьдесят тысяч солидов, причём желательно мелким номиналом, примерно в полсиликвы каждая, закидываем их на рынок, что даст нам дополнительное время, в течение которого мы решаем проблемы с «Полимером».

Я хочу запустить пластиковые деньги, чтобы не хрустящие зелёные бумажки захватили этот мир. Моя идея заключается в создании золотого резерва, который будет покоиться в грандиозном подземном хранилище, куда будут водиться регулярные экскурсии туристов и школьников, а каждая зелёная бумажка будет обеспечена золотом по номиналу. Бреттон-Вудская система и всё такое, если коротко. Бумажки будут печататься в Душанбе, для чего мои сталкеры на Земле ищут печатающие бабло станки, но всё никак не находят.

Если печатные станки найдены не будут, придётся применить редко встречающиеся ультрафиолетовые принтеры и чуть чаще встречающуюся полимерную бумагу. Пластиковые деньги, если не мять их и не истирать, обладают потрясающей долговечностью, уступая золоту лишь в перспективе пятисот лет — пластик разлагается столько только в условиях суровой окружающей среды, а если его беречь, то продержится даже дольше.

Нахерачим так зелёных бумажек с моим портретом, строго по количеству золота в хранилищах, а потом распространим их в народе, одновременно запустив производство портмоне и одежды с карманами.

— Соблазн запустить железные деньги будет очень велик, — покачал головой Пётр Игоревич. — Вы выпустите джинна из бутылки.

— Я себя контролирую, а без моей воли такой фигни не случится, — уверенно заявил я. — Я же тебе не наркот безвольный, а целый лич! Один раз, а больше ни-ни!

— Как скажете, — кивнул министр моей экономики.

— Всё, приём окончен, — встал я из-за стола. — Леви, дай мне два десятка бойцов, пойду в народ!

/27 мая 2028 года, фема Никомедия, г. Фивы/

—… а я ему говорю — ты с ними лучше не шути, — продолжал Георгий. — Он, может и немёртвый, но они очень хорошо соображают, понимают, когда над ними смеются.

— И что потом? — настороженно поинтересовался Лука.

— Этот неподвижный стражник перевёл взгляд на меня и улыбнулся, — ответил Георгий, после чего перекрестился, достал нательный крест и поцеловал его. — Я чуть в штаны не напрудил.

— М-да… — изрёк Лука. — А чего хотел-то он?

— Да если бы я знал, — пожал плечами Георгий. — Он после этого из города сбежал.

— Ты прав, шутки с ними лучше не… — заговорил Лука.

В этот момент дверь таверны с грохотом распахнулась и через порог переступил тот, чьё лицо можно увидеть на каждом магическом артефакте, что днями и ночами показывают всякое. Лич, владыка этого города и окрестных земель.

— Доброго вечера, дорогие мои сограждане! — воскликнул лич и прошёл к новомодной стойке, за которой замер тавернщик Борис.

— Э-э-эм… Э-э-эм… Чего изволите? — сумел издать тавернщик.

Лысина его запотела, второй подбородок мелко дрожал, а выражение лица было как у невинно осужденного на казнь.

— Вина мне креплёного! — с добродушной улыбкой заказал лич. — И поесть чего-нибудь — работаю и работаю, днями и ночами, даже перекусить некогда!

Георгий, как и все остальные посетители таверны «Пузатый бочонок», смотрел на это действо с выпученными глазами.

— Есть баранина с луком и… жареная рыба есть ещё… — озвучил меню Борис. — Но я могу лично сходить в «Царскую харчевню» и доставить сюда более… эм…

О посещении «Царской харчевни» Георгий мог только мечтать. Её строили на манер «Радости Хосрова», элитной сузианской ресторации, где одна посуда стоит дороже десяти жизней Георгия.

— Баранину с луком давай! — махнул рукой лич. — И, для аперитиву, сразу стопку водки налей!

Водка — это очень дорогое удовольствие, которого точно нет в ассортименте у Бориса.

— Мне надо… — замялся Борис.

— Нету водки? — верно понял всё лич. — Ладно, тогда крепкого чего-нибудь. Брага есть?

— Есть! — преувеличенно бодро ответил тавернщик. — Сейчас же налью!

На стол была поставлена лучшая стопка этой таверны, хрустальная, самая любимая у Бориса. В стопку было налито знаменитое на все Фивы пойло, способное сбить с ног кабана. Рядом со стопкой была поставлена маленькая медная тарелка, на которую, с превеликой осторожностью и почтительностью, был помещён кусок ржаного хлеба и половина свежего огурчика.

— Ну, всем живым здоровья, а неживым нездоровья! — изрёк лич и молниеносным рывком выпил содержимое стопки.

Прислушавшись к ощущениям, он взял половину огурчика и с усилием внюхался в него.

— М-м-м, неплохо! — заулыбался он. — Знаешь толк, выходит, в браге!

— Это семейный рецепт… — скромно улыбнулся Борис.

Георгий вообще не видел, чтобы тавернщик был с кем-то столь любезен и душевен. Ну, да, страх смерти творит с людьми необыкновенные вещи…

— А вы чего все замерли? — оглядел лич всех присутствующих. — Продолжайте, будто меня здесь нет!

Пришедшие с работы люди отвели взгляды. Кто-то уткнулся в тарелку, а кто-то начал изучать потолок.

— Да расслабьтесь вы! — потребовал лич. — Я же народный лич: брат людям, смерть врагам! До сих пор считаете, что это какой-то хитрый план? Для этого, думаете, я тут ради вас стараюсь? Эх, какие же вы… Ладно, любезный, сегодняшний вечер все напитки, для всех желающих, за мой счёт.

Георгий верно понял посыл владыки этого города и первым встал из-за стола.

— Пиво давай, — потребовал он у Бориса. — Не то говно, что ты наливаешь, а эмпориумное!

«Эмпориумное» — это пиво в тёмных бутылках, которое привозят из Душанбе. На нём ещё каракули странные. Кисловатое, но в голову даёт получше, чем то пойло, выдаваемое за пиво, что разливает Борис.

— Импортное, — поправил его лич. — Его тут не делают, а завозят издалека, потому и называют импортным.

— А… Ага… — растерянно ответил Георгий. — Буду знать, ага…

Недовольный чем-то Борис вручил ему заветную бутылку. Георгий, вдруг покрывшийся холодным потом, на с трудом гнущихся ногах вернулся за свой стол и посмотрел на бутылку. Он даже не понял, что на него нашло, раз он счёл риск смерти недостаточно веским, чтобы отказаться от заветной роскоши.

Взявшись за специальный крючок на крышке, он открыл бутылку, подставил деревянный стакан и налил туда пенящийся напиток. Лука подвинул к нему свой стакан.

— Хочешь пить — иди сам, — отодвинул стакан собутыльника Георгий. — Лич угощает.

Но первый шаг был сделан, поэтому остальные посетители начали подходить к стойке и заказывать самые дорогие напитки этой таверны. Вечер только начался, поэтому завтра Борис будет вынужден пополнять свои запасы.

Лич получил себе глиняную бутылку вина и порцию баранины с луком.

Георгий задавался вопросом — а надо ли немёртвым есть? Воины лича, сколько бы за ними не наблюдали, вообще ни разу не ели и не пили. Выходит, что им это не надо, а вот лич полил баранину некой белой жидкостью и начал уплетать блюдо с видимым удовольствием.

Лука встал и присоединился к очереди у стойки. Борис наливал в протянутые стаканы с двух рук, а его подручные начали поднимать из погреба бочки — всем понятно, что есть тут сегодня будут очень мало…

— Лука, мне возьми ещё пару бутылок! — крикнул Георгий.

— Ща возьму! — ответил тот.

Лич смотрел за происходящим с улыбкой.

— А неплохой он мужик, стало быть, — заключил Лука, усевшись за стол. — Угощает… На твоей памяти, тут вообще хоть раз кто-нибудь угощал?

— Было дело, — припомнил Георгий. — Анисим, рыбак.

— Э, ну это был веский повод! — отмахнулся Лука. — Если бы я вытащил неводом труп с сотней солидов — я бы тут неделю не просыхал! Я же спрашиваю, чтобы просто так, зашёл — угостил.

— Нет, не было такого, — покачал головой Георгий. — Но не думаешь ли ты, что это тоже часть его замысла?

— Если часть его замысла состоит в том, чтобы я сегодня приполз домой — мне этот замысел очень нравится! — заулыбался Лука, после чего поднял стакан. — Ну? Будем!

— Будем! — поддержал его Георгий.

Они выпили кислого пива, синхронно довольно крякнули и начали наливать по новой.

— Что думаешь об этой демократии? — спросил вдруг Лука. — И вообще, что будешь делать дальше?

Георгий занимался очень интересной деятельностью — упокоением мертвецов. При стратиге воинам было лень этим заниматься, поэтому они складывались между собой на серьёзную сумму и нанимали желающих в отряд упокоителей. Риск высокий, мертвецы попадаются всякие, но платили хорошо. Достаточно, чтобы Георгий мог себе позволить напиваться в средней руки таверне «Красный бочонок».

— Демократии? — переспросил Георгий. — Не думаю ничего о ней. Блажь это всё. Не скажу, что лич нас обманывает, но не верю я во всё это. Да, пару знакомых избрали в этот районный совет, но я с ними пообщался — сидят они там, мелочью всякой занимаются…

— Что за мелочь? — недоуменно поинтересовался Лука.

— Да как дорогу латать будут, как помочь строителям лича воду провести — ерунда всякая… — ответил Георгий, прикончив очередной стакан пива. — Эх, закусывать бы, по-хорошему, но жаль переводить такое роскошное пойло…

— Не, я сегодня не закусываю, — покачал головой Лука. — А делать чего будешь дальше? Вашему брату ныне работы совсем нет. Немёртвые на упокоителей не скидываются, сам знаешь.

Георгий уже знал. Немёртвые исправно патрулируют территорию вокруг города и безжалостно истребляют своих диких собратьев. Трупы стаскивают на Чёрный холм, где при осаде стояла ставка лича, где сжигают на большом костре — говорят, что они так показывают городу, что хорошо делают свою работу. Георгий же считал, что это чтобы лич видел, а на людей им плевать.

— Что дальше? — озадаченно спросил Георгий. — Ну, наверное, поспрашиваю, какие работы есть.

— Слышал, что люди говорят… — вдруг сбавил тон Лука. — Будто бы мастеровым скоро конец придёт. Говорят, будто бы купцы начали ставить новые мастерские, где будут выделывать новые товары, такие же, как у мастеров, но больше, дешевше и быстрее.

— Ну так пусть выделывают, мне-то что? — усмехнулся захмелевший Георгий.

— Дык, если больше и дешевше, то, значит, у мастеровых никто покупать ничего не будет, — ответил на это Лука. — Я сам не разбираюсь, но с приказчиком одним говорил, пару дней назад — вот он уверяет, что это значит, что всё, конец мастеровым. Разорятся, обеднеют и по миру пойдут. Не нужны они личу, стало быть.

— А кто же тогда будет товар производить, без мастеровых-то? — озадачился Георгий.

— Так купчишки же, со своими фабриками! — постучал кулаком себе по голове Лука. — Только больше, дешевше и быстрее. Обувников уже начали теснить — за домом Николая поставили фабрику, где делают обувь пусть чуть хуже, чем у цеховиков, но зато очень много и на рынке можно купить дешевле. Смотри.

Лука сдвинулся на лавке и вытянул правую ногу. На ней обнаружился кожаный сапог.

— Бронзовые гвозди, — с гордостью изрёк Лука, показав подошву. — Две силиквы всего, представляешь? Да я в таких полжизни прохожу!

— А в сапогах от мастера Феодосия мог бы всю жизнь проходить, — усмехнулся Георгий. — Не знаю… Если ценой потеснят обувных цеховиков…

— Ты сам денег не пожалей, купи сапоги — я вот хожу и нарадоваться не могу, — начал его агитировать Лука. — А у Феодосия бы отдал шесть силикв, пусть и за хорошую обувь. Тут и думать нечего!

— Так ты к чему этот разговор-то завёл? — приложившись к стакану, поинтересовался Георгий.

— Я толкую к тому, что не будет скоро мастеровых, по миру все пойдут, — ответил Лука. — Надо другое что-то искать.

— А ты сам что? — задал Георгий вопрос.

Лука огляделся по сторонам, а затем уставился на него испытующим взглядом.

— В живую ауксилию пойду, — тихо сообщил он. — Корабелам тоже конец, как я понимаю. Дерево тоже будут обрабатывать быстро, я сам слышал, что в Душанбе делают лучшие доски — много, быстро, дёшево.

— Ты уверен? — недоуменно спросил его Георгий. — Я думал к тебе податься…

— Я уже почти решился — завтра-послезавтра подойду к мастеру Никодиму, скажу, что всё, надо уходить, — ответил Лука. — Говорят, что в живой ауксилии хорошо учат, в бой, как ополченцев, не бросают, дают хорошую науку, чтобы не сдох, как собака. Ну и платят хорошо — пять силикв в день! Да я так смогу хоть каждый день в новых сапогах ходить!

— А ежели война? — спросил Георгий.

— Ты сам каждый день на войне был, считай, — вздохнул Лука и залпом выпил содержимое стакана. — Живой же. А там лекари могучие, даже, говорят, глаза кому-то вылечили — убить-то могут всегда, это война, но если ранят, то спасут, а не бросят, как моего братца…

Георгий слышал эту историю. Виктора, брата Луки, ранило стрелою в ногу, во время вторжения людоедов. Войска стратига отступали, поэтому его бросили, даже не добили. Так как Виктор до сих пор не вернулся домой, то выходит, что он закончил в людоедском котле.

— Так-то, да, — изрёк почувствовавший крепкое опьянение Георгий. — Но ты уверен, что тебе точно надо идти к личу в рать?

— Вот не уверен, — ответил на это Лука. — Но где ещё работать-то? На фабриках немёртвые, а из живых не берут кого попало, в землепашестве я ничего не смыслю и желающих хоть отбавляй, одно остаётся. Ну и платят хорошо…

Слова собутыльника заставили Георгия задуматься. Но получалось у него откровенно плохо, потому что хмель путал мысли и склонял их к тому, что ему срочно надо в портовой бордель.

Лич уже ушёл, поэтому празднество набрало высокий оборот, ведь больше не нужно было никого опасаться. Все пили, будто сегодня последний день, а Борис с довольно улыбкой считал деньги, оставленные личем.

/28 мая 2028 года, фема Никомедия, г. Фивы/

— Нелюбимая-а-а ждёт меня у-у-у окна!!! — кричал я, нетвёрдо, но триумфально шествуя по мощёной улице. — Вечера-а-ами тёмными! Как всегда! У окна! Ждёт меня-а-а-а… Ждёт меня-а-а-а…

— Повелитель, может, лучше во дворец? — предложил один из немёртвых воинов.

— ВЕЧЕРАМИ ТЁМНЫМИ!!! — прокричал я ему в лицо. — КАК ВСЕГДА!!! У ОКНА!!! ЖДЁТ МЕНЯ!!!

Продолжаю свой путь, из окон домов высовываются удивлённые лица горожан, но быстро исчезают во тьме. Страшно им, блядь…

— Кхм-кхм… Эм… — попытался я вспомнить куплеты. — А, хуй с ним… НЕЛЮБИМАЯ!!! ЖДЁТ МЕНЯ!!! У ОКНА!!!

— Повелитель, люди спят же… — попытался вразумить меня немёртвый воин.

— Это свободная страна! — выкрикнул я. — И это Мурат Насыров, ёб твою мать! Легенда, нахуй! Я — ЭТО ТЫ, А ТЫ — ЭТО Я, И НИКОГО НЕ НАДО НАМ!!! ВСЁ, ЧТО СЕЙЧАС ЕСТЬ У МЕНЯ, Я ЛИШЬ ТЕБЕ ОДНОЙ ОТДАМ!!!

— Приносим свои извинения, — сказал кому-то немёртвый воин. — Мы скоро пройдём.

— Где здесь найти ещё больше бухлишка⁈ — обернулся я. — Эй ты, как тебя там! Спроси у этого дядечки, где здесь можно прибухнуть!

Воин не смел ослушаться приказа, поэтому подошёл к двери и постучал. Короткий разговор, извинения, после чего воин указал нам вперёд по улице.

— О-о-о, «Царская харчевня»! — увидел я вывеску. — Как, блядь, не по-революционному звучит! Приказываю переименовать в «Республиканскую харчевню»! Нет! Отставить! Приказываю переименовать в «Демократическую харчевню»! Ты.

Я ткнул пальцем в латный доспех командира отряда.

— Ты ответственный за переименование и новый дизайн вывески, — приказал я. — Демократическая харчевня, вашу мать! Патамушто димократия, ёб вашу мать! Ха-ха!

Врываюсь в здание, где разносчицы уже вытирают столы и убирают мебель. Резные стулья, блядь, лампы на каждом столе, на стенах земные картины — лухури!

— Водку, — потребовал я, усевшись за барную стойку. — Отставить! Виски! Сразу три бутылки! Вот деньги.

Вжимаю в стол кошель с золотыми монетами.

— И пожрать чего-нибудь, из того, что осталось, — расширил я своё требование.

Персонал в ахуе, но меня все узнали, поэтому лишних вопросов не возникло.

— Ну, здоровья усопшим! — сказал я короткий тост и опрокинул в себя стопку вискаря.

Виски — это одна из немногих вещей, которой пошёл на пользу состоявшийся Апокалипсис. Бутылки лежали себе спокойно в подвалах и погребах, набирались кондиции, а потом появились мы. А вот пиво постепенно превратилось в говно. Кислое, как неспелые ранетки, горчит ещё, но местным очень нравится, хрен его знает, почему.

Хотя, если всю жизнь пить говённый крафт, даже просроченное пастеризованное пиво покажется за божественный нектар. Не все марки пива пережили конец света, что-то окончательно скисло, но есть особое пиво, которое стареет хорошо, хоть и теряет при этом часть свойств.

— Между первой и второй… — изрёк я и выпил вторую стопку.

Моя охрана стояла ровной коробочкой у входа. Я бы их с радостью угостил, но опьянеть они не могут, потому что два отдельных кровеносных цикла и из желудка ничего никуда не попадает. К тому же, нигредо без остатка впитывает спирт и неплохо так стабилизируется, так что даже при едином цикле толку было бы не особо много…

— Мальчик хочет в Тамбов, ты знаешь чики-чики-чики-та!!! — заорал я после третьей стопки. — Но не летят туда сегодня самолёты и не едут даже поезда!!! Но не летят туда сегодня самолёты и не едут даже поезда!!!

— Повелитель, это ведь неприлично… — шепнул мне на ухо немёртвый воин.

— Но ты ведь понимаешь, что… — перевёл я на него взгляд. — МАЛЬЧИК ХОЧЕТ В ТАМБОВ! ТЫ ЗНАЕШЬ ЧИКИ-ЧИКИ-ЧИКИ-ТА!!!

Отбираю у бармена бутылку и начинаю пить с горла. Сразу попёрли другие ощущения.

— Ух! — выдохнул я. — Но не летят туда сегодня самолёты… и не едут… ох…

Встав из-за стойки, я сделал пару нетвёрдых шагов, после чего меня резко повело влево. Меня перехватывают немёртвые воины и ведут на выход.

— Стоя-я-я-ять… — издал я полуосознанный звук. — Ви-и-иски идёт со мной… Ты, как тебя там, дай мне новую бутылку.

Получаю требуемое в руки, со стеклянным хрустом отламываю горлышко и заливаю содержимое в себя.

— А-а-ах, нишя-я-як… — изрекаю я, после чего моё сознание тонет в алкогольном мраке.

/13 июня 2028 года, г. Орлеан/

— Его Величество хочет видеть тебя у себя в резиденции, рыцарь-командор, — сообщил королевский посыльный.

— Что-то важное? — поинтересовался Иван, до этого размеренно колотивший покрышку кувалдой.

Новый вид тренировки братьев-рыцарей стал доступен с расширением торгового сотрудничества с Серыми землями. Эстрид Бранддоттер потребовала по два с половиной солида за каждую тракторную покрышку, хотя применений автомобильной резине было мало. В Серых землях из неё делают броню для лёгкой немёртвой пехоты и новобранцев, а больше никаких применений не придумано. Ну или Иван не знает, как именно использует её Эстрид.

Сам же он купил покрышки, чтобы развивать у элитных рыцарей силовую выносливость, координацию движений и ударную мощь — в юности, занимаясь боксом, он только слышал о такой технике тренировок, но вновь повстречался с нею в зрелом возрасте, когда записался на кроссфит.

Можно, конечно, махать тяжёлыми тренировочными мечами, но эффект сопротивления покрышки и высокий вес кувалды делают нагрузки более высокими и быстро повышают выносливость и силу тренирующихся.

Тренирующиеся братья-рыцари часами колотят тракторные покрышки, строго соблюдая время на подходы и отдых, что уже, за полгода подобных тренировок, качественно увеличило их выносливость и силу. Выразилось это в увеличении характеристики «Телосложение» на одну-две единицы. Это очень много, если учитывать затраченное время. Похоже, что они нашли оптимальное упражнение для быстрого приведения новобранцев к минимально необходимым уровням физических кондиций…

Иван тоже не пренебрегал тренировками, поэтому колотил покрышки кувалдой не реже, чем остальные, но у него прирост составил всего одну единицу «Телосложения».

— У Его Величества не бывает чего-то неважного, — поджал губу посланник.

Положение вещей в политике королевства франков таково, что это Ивану в пору вызывать к себе короля, потому что вся фактическая власть давно уже находится в его руках. Только вот в планы Ивана не входило становиться королём, поэтому он предпочитал, чтобы всё оставалось таким, каким было сейчас.

Он уже на вершине иерархии, аристократические дома считаются с ним, король с ним считается, купцы полностью на его стороне, а народ считает, что это господь наградил их Орденом тернового венца за все их страдания.

Состояние франкского общества можно назвать сбалансированным, потому что Орден не трогает аристократов, поддерживает купцов, почитает духовенство, а король… король остался не особо-то нужен. Живёт в своём Палас ду То, даёт приёмы, охотится на благородных оленей, наслаждается жизнью и правом с выгодой для себя решать дрязги между знатными домами.

— Я прибуду в течение полутора часов, — ответил Иван посланнику, вытирая пот со лба. — Нужно привести себя в порядок, ведь встреча не с заурядным купчишкой, а с самим королём…

Посланник лишь недовольно поморщился.

Кивнув братьям-рыцарям, вернувшимся к избиению покрышек, Точилин поднялся в личные покои, в которых служки уже приготовили ванну.

— Вань, у тебя встреча с теми купцами через полчаса, — сообщила ему Валентина. — Поэтому долго в ванне не залёживайся.

— Придётся перенести эту встречу, потому что меня вызывает к себе король, — покачал головой Точилин, забравшийся в ванну.

Вода была горячей, как он любит, а ещё в ней была пена — в прошлой жизни Иван такими вещами пренебрегал, но Эстрид напоролась на Земле на крупный склад с гигиенической продукцией, поэтому Иван выкупил часть награбленного по выгодной цене.

— Они говорят, что у них есть ценные сведения о личе, — Валентина встала с кровати и подошла к ванне. — Мы собираемся идти туда, вот я и подумала, что нужно бы нам…

— Зови их прямо сейчас, — решил Иван. — Мне где-то через час с лишним надо быть в королевском дворце, а там я задержусь неизвестно насколько. У них есть время сейчас или завтра после обеда.

— Хорошо, — кивнула Валентина и вышла из покоев.

Спустя минуты в покои вошла группа из пяти человек, предположительно, индусов. Кожа коричневая, глаза карие, черты лица как у индусов, одеты в робы и на головах их чалмы — скорее всего, это индусы.

— Чего вы хотите от меня? — поинтересовался Иван. — У меня мало времени.

— Мы хотим помочь, — ответил самый низкорослый и самый богато одетый из них. — К нам пришли сведения, что вы собираетесь избавить этот мир, хотя бы временно, от лича. У нас к нему есть некоторые претензии, детали которых вас мало интересуют, поэтому мои господа решили, что мы можем друг другу помочь.

Ивану же, напротив, было особо интересно, чем мёртвый Душной успел насолить этим индусам. Но видно, что делиться этот тип не будет.

— Как тебя звать? — спросил Точилин. — Меня ты, как я понимаю, уже знаешь.

— Зови меня Раджарамой, — ответил тот. — И я наслышан о том, сколько ты сделал для белого короля…

— Помощь — это всегда полезно, но я хочу знать, чем именно вы можете мне помочь, — произнёс Иван.

— Что, если я скажу тебе, что есть способ навсегда избавиться от лича? — спросил Раджарама.

/неизвестно где/

—… се-е-ердце поё-ё-ёт!!! Эти слова-а-а-а… О тебе, Москва-а-а-а… — донёсся до меня голос Муслима Магомаева.

Открываю глаза и вижу женщину в белом халате и с солнцезащитным козырьком на голове.

— Двадцать две копейки, — произнесла она с добродушной улыбкой.

— А-а-а, сейчас… — полез я в брючные карманы.

Но бумажник обнаружился во внутреннем нагрудном кармане пиджака — я никогда не носил не только портмоне в этом кармане, но ещё и никогда не носил пиджаков. Охренительно странно…

Деньги были, как минимум, странными. Две трёхрублёвки с Кремлём и гербом СССР, одна десятка с Лениным. Ха-ха, сразу вспоминается анекдот.

Владимир Ленин и Максим Горький стоят на Красной площади и целуются в обнимку. Ленин говорит: «Какой же ты Горький, когда ты сладкий?» А Горький отвечает: «Никакой ты не Ленин, ты мой!»

Написано, что это билет государственного банка СССР. Советские рубли, значит.

— Вы долго ещё будете? — чуть недовольно спросила мороженщица.

— Я сейчас, — заторопился я, открыв кармашек для монет.

Монеты тоже непривычные, года на них от 1961 до 1977. Выбираю четыре пятикопеечных и две однокопеечных монеты, после чего передаю их женщине.

Она передаёт мне мороженое на палочке и в фольге. Не люблю такое, то есть люблю, но это дорогое удовольствие для бедного студента…

Распаковываю мороженку и впиваюсь в это белое месиво, будто передо мной каким-то образом сгущённый альбедо. Оказалось очень вкусно, прямо против всего, что я ощущал за время всей своей нежизни.

Прикрыв глаза, наслаждаюсь этим невероятным ощущением, говорящим мне, будто бы я снова жив.

— Сынок! — позвал меня до боли знакомый голос.

Я уже почти забыл, какой у неё голос…

Оборачиваюсь. Вокруг тот же цветущий город, будто сошедший с плёнки советских фильмов. А ведь действительно, всё как в старых фильмах, просмотренных в далёком детстве. Как в непонятом мною «Москва слезам не верит», как в прекрасно понятом «Джентльмены удачи» и почти как в «Вам и не снилось».

Такие же машины, люди ходят в такой же одежде, атмосфера непринуждённой жизнерадостности, как-то даже не хочется думать о грустном. Но придётся.

«Лучше расслабься и получай удовольствие».

Тебя ещё, сука ты такая, здесь не хватало!

«Тут мама и папа, Лёша, просто наслаждайся незамутнённым счастьем».

Ах, ты теперь ещё и отвечаешь мне, а не попёздываешь скупыми фразами! Тварь, тебя долго не было, но поверь мне, я ни секунды не скучал! Что тебе нужно⁈

«Не мешай себе делать то, что тебе предначертано».

А вот хуй!

Картинка перед глазами пошла рябью. Так и чувствовал, что всё вокруг сплошной обман.

В моём подсознании нет ничего, что было бы жизнерадостнее и приятнее, чем картины из отличных фильмов времён СССР, которые мы любили смотреть всей третьей «семьёй». Третья «семья» — эта группа воспитанников детдома, а не моя настоящая семья, которую я даже толком не знал. С теми людьми я больше никогда не общался и это всё, что нужно знать об этом.

Блядь, даже глупо как-то. Самое приятное и жизнерадостное, что я видел, я видел с экрана телевизора…

«Ты сам потом будешь жалеть. В конце».

А это мы ещё посмотрим!

«Твой выбор».

/неизвестно где и неизвестно когда/

— Да-да-да!!! Ещё! Ещё! Ещё!

Рывком прихожу в сознание и вижу потную Карину, извивающуюся подо мной.

— Лёш… — прошептала она. — Не останавливайся.

По инерции продолжаю двигать тазом, но затем останавливаюсь.

— Какого хуя? — спросил я недоуменно.

— В смысле? — столь же недоуменно спросила Карина.

— Не помню, как здесь оказался и тем более не помню, как оказался прямо в… в тебе, — сообщил я ей. — Где я?

— У меня в квартире, — ответила насторожившаяся Карина.

— Я же был в Фивах, а квартира у тебя в Душанбе, — начал я соображать. — Какое сегодня число?

Вынимаю из неё член и сползаю вправо.

— Бли-и-ин, так хорошо же было… — недовольно протянула Карина.

— Мы ещё вернёмся к обсуждению этого вопроса, — пообещал я ей, слезая с кровати. — Какое сегодня число?

Бывшая староста, на моей памяти, 607 группы, взяла с прикроватного столика телефон и показала мне экран. Ёб твою мать, 29 августа!

— Ёб твою мать… — произнёс я.

— Ты не мог, она уже давно умерла, — ответила на это закурившая Карина. — Может, не будешь вести себя странно и закончишь то, что начал?

— Я не помню вообще ничего, что было после ночи с двадцать седьмого на двадцать восьмое мая… — сказал я ей. — И не помню, как так получилось, что у нас дошло до секса…

— Реально? — недовольно поморщилась Карина.

— Реальнее некуда, — ответил я и задумался.

Моё подсознание, как я понял, не совсем моё. То есть моё, но знает о какой-то важнейшей цели, ради которой надо брать меня на ручное управление, а сознание отправить нахрен. То есть не нахрен, а в искусственно созданный манямирок. Тот, где мороженое по двадцать две копейки, винтажные машины, счастливые люди и вообще, торжество социалки.

Я даю себе отчёт, что в реальном СССР было не так радужно, как сложились о том мои детские ощущения, но подсознание рисовало максимально приятный для обитания мир, в котором я бы и загибался себе тихо, наслаждаясь иллюзорной жизнью, вкусной едой и якобы новыми впечатлениями. Но это был бы обман. Не знаю, быть может, я просто сам по себе такой, но обмана не люблю, даже самообмана. А кто любит?

— Зачем только давала тебе… — посетовала Карина. — Чувствовала же, что с тобой что-то не так.

Так, стоп.

Какое предназначение должно быть у меня, если в него входит трахнуть Карину?

Я, пребывая в состоянии концентрированной и отлично контролируемой ярости, ничего не делал просто так.

Взрывал стены и убивал стояночников? Мне нужно было на свободу, потому что с живыми каши не сваришь, они будут связывать меня по рукам и ногам, морализировать, ныть о слезинке ребёнка — тогда мне казалось, что я мог бы договориться, но теперь я понимаю, что не мог. Охуевший в атаке я это понимал с самого начала.

Истребил приграничные персидские деревни? Мне нужно было срочно пополнить личный состав моей немёртвой армии. По словам очевидцев, я поднимал трупы так быстро, как только мог, больше ничем, кроме этого, не занимаясь. Накопление первоначального людского капитала, какое оно есть.

Безжалостно уничтожил людоедов? Так это была часть многоступенчатого плана, в который входило и уничтожение персидских деревень. Больше немёртвых воинов и немёртвых работников, чтобы… чтобы что?

Земля.

Земля!

Мне что-то очень сильно нужно на Земле. То есть, мне надо туда, но не сейчас.

Нужно накопить силы, укрепить тылы, чтобы никто больше не мог мне помешать. Но причём здесь Карина?

— Ты чегозавис? Курить будешь? — напомнила она о себе, встряхнув пачку «Черчилля».

— Давай, — сел я на кровати. — Тебе курить, вообще-то, вредно.

— Курить вообще вредно, — парировала Карина, поджигая кончики сигарет себе и мне. — Всем, кроме тебя. Но с чего это ты обеспокоился моим здоровьем? И мы продолжим или как? Я, вообще-то, только начала получать удовольствие.

А я чуть не выронил сигарету изо рта. Нет, этого дерьма нам не надо. Или надо?

— Ты странный какой-то, — продолжала Карина. — Больше, чем обычно. Что случилось?

Воспоминания же пробуждались бурным калейдоскопом, заставляя мой мозг пылать. Подсознание услужливо передавало мне в безраздельное пользование непрерывный поток ценных сведений.

— Вот дерьмо… — изрёк я, затягиваясь сигаретой. — Вот дерьмо…

Я трахал Карину не просто так, а с определённой целью.

Кровосиси, если сильно постараются, могут иметь детей от живых людей, только детишки будут очень странными, с необычными свойствами и очень скверным характером. Смертные, чувствительные к Солнцу, но очень и очень сильные. А что будет, если кого-то попробует трахнуть лич?

Я не знаю, моя неизбирательная в методах ипостась тоже не знает, но очень хочет узнать.

Это пиздец как неэтично по отношению к Карине, но основания…

— Что случилось-то? — спросила та. — Потеря памяти? Ты опять отмочил что-то нехорошее?

— Я должен тебе кое в чём признаться, — заговорил я. — Я всё вспомнил и понял сейчас, что делаю нечто неэтичное.

— Ты живых людей умертвлял и поднимал ходячими мертвецами, — ответила та с усмешкой. — Мне сложно придумать что-то более неэтичное.

— Я не сказал тебе, с какой целью звал на «Бедфликс и чил», — вздохнул я.

— С целью весело провести время, потрахаться там, кино посмотреть… — предположила Карина.

— Думаешь, мне всё это действительно надо? — усмехнулся я.

— Ну, говорю же, ты непредсказуемый, — улыбнулась Карина.

— Я хотел, чтобы ты залетела, — сообщил я ей.

— Я проверяла на двадцати немёртвых — семенной материал абсолютно бесплоден, — уверенно ответила она. — Так что хоть ведром в меня заливай… Но ты же сам сказал, что хочешь попробовать…

— Личи и искусственно поднятые умертвия — это совсем не одно и то же, — вздохнул я. — Если я, как ты говоришь, заливал в тебя вёдрами, а у тебя был подходящий период…

— Ах… — отшатнулась Карина.

— Не повезло, значит, — развёл я руками, после чего затянулся сигаретой. — Бросай курить.

— Но я не хочу детей! — воскликнула она.

— Относись к этому как к практически состоявшемуся явлению, — ответил я. — Не переживай, классических проблем материнства у тебя не будет.

— Это почему? — спросила она.

— Я точно не знаю, что выйдет в итоге, но это точно не будет обычным ребёнком, — пожал я плечами. — Это существо изначально будет иметь невероятную склонность к некромантии, может быть, что окажется смертным, а ещё может быть, что будет агрессивным и недоговороспособным. Я позабочусь о том, чтобы этот детёныш не стал для тебя проблемой.

— Твою мать… — прошептала испуганная Карина. — А можно как-то…

— Нельзя, под страхом смерти, — покачал я головой. — Я ведь не настаивал, ты сама очень опрометчиво поставила ноги рогаткой.

— Но так же нельзя, я же думала… — растерянно произнесла Карина.

— Слушай, один раз и всё, — заверил я её. — Ты вообще когда-либо была матерью?

— Если не считать двух абортов, то нет, — ответила та.

— О-о-о, целых два аборта… — изрёк я. — Здесь даже не пытайся выкидывать чего-то подобного, иначе я превращу тебя в немёртвую.

— Но я же сама видела… — продолжала рефлексировать всё ещё ошарашенная Карина.

— Надо было чесать манду либо с кем-то ещё, либо пальчиками, — усмехнулся я. — Никогда не связывайся со Смертью, в любом её проявлении.

— Ты сам связал меня с нею… — озлобленно процедила Карина.

— Ты даже кончика хуя Смерти не видела, — снисходительно усмехнулся я. — Я, будучи некромантом, думал, что познал её и разбираюсь в вопросе, но оказалось, что я вообще ничего не знал. Теперь знаю, но это меня совсем не радует. Если настанет день, когда тебе придётся выбирать, выбирай умереть окончательно, ведь там, где я, нет ничего хорошего.

— Я даже думать не буду, зная, какой же ты мудак, — пообещала Карина. — И что теперь?

— Можем продолжить, — предложил я.

Она задумалась.

— Но только с презервативом.

/30 августа 2028 года, регион Никомедия, г. Фивы/

— Так, блэт… — засел я за документацию.

Навертел я, конечно, фигурально выражаясь…

Живая ауксилия расширила штат до пяти тысяч солдат, что хорошо, но это расширение утверждено мною на прошлой неделе, а фактическая численность личного состава составляет три тысячи сто восемьдесят солдат. Желающих, конечно, дохрена, ведь цеха разоряются и бунтуют, после чего происходит жестокое подавление этих бунтов. Бывшим работникам и подмастерьям идти особо некуда, ведь механизация устраняет традиционную неутолимую потребность в рабочих руках, поэтому остаются лишь соблазнительные льготы военных.

Даже примитивный ткацкий станок, собранный по моим эксклюзивным рукожопным чертежам, напрочь лишил работы три с лишним тысячи человек, половина из которых женщины. С женщинами надо что-то решать, но вторая половина уже нашла себя в рядах доблестной живой ауксилии, являющейся ныне основным источником расходов моей очень демократической казны.

Женщин я думаю тоже, постепенно, пустить в живую ауксилию, но уже отдельную, чтобы тоже проливали кровь во имя самой демократической из ныне существующих республик. Но сначала надо решить одну тяжёлую проблему, которую легко решали в XXI веке на Земле, но прямо не знают, что с нею делать здесь. Менструация, мать её за ногу три раза.

Для поддержания должного уровня санитарии в крупной армии без хуёв нужно либо поставлять сотни километров ткани ежегодно, либо наладить производство продвинутых олвейсов с оби или как там ещё. А, тампаксы и хрень с крылышками или с чем там ещё. Не вдавался в подробности, но в Японии всё это дерьмо есть, правда, решительно непонятно, как быстро привить культуру пользования всем этим…

Надо консультироваться с разбирающимися людьми и вводить оптимальные стандарты, чтобы наши безъяйцевые солдаты тоже могли совершать длинные марши, а также торчать безвылазно в полях.

Поставки с Земли могут помочь, там же дохрена всего осталось, но надо как-то налаживать отечественное производство. Предполагаю, что там должен быть абсорбент, хлопок, влагонепроницаемая сторона, клейкая сторона, чтобы крепко держалось на трусах — ох, трусы! Вот ещё одна проблема! Как навязать этому миру трусы? Местные вообще их не признают и считают, что земляне совсем охренели. Греки носят что-то наподобие трусов, только в виде куска ткани, подвязанного верёвкой, но полноценные трусы не признают. Но никого, блядь, не смущает применение земных подгузников у детей, ведь это, мать вашу, удобно! Но это же фактически трусы, в которые можно и нужно срать! Не понимаю.

Можно, конечно, приказывать носить трусы и использовать прокладки, ведь это будут безъяйцевые солдаты, но инновации, внедрённые насильно, дают существенно меньший эффект. Не говоря уже о том, что такая инновация тупо не приживётся. А мне надо, чтобы прижилась, чтобы стала частью нового общества, поставляющего мне неограниченный источник солдат.

Стояночники — это затупы, которые просрали огромный потенциал. Взяли бы Фивы, как это сделал я, воспользовались бы своими потрясающими возможностями, берущими источник из ещё живой Земли — их было бы невозможно сокрушить. Ариамен бы обоссался ещё на подступах. Но, увы.

Я такой ошибки совершать не собирался, не совершаю и не собираюсь совершать. Мои будущие промышленники начнут экономическую экспансию, моя мощная и многочисленная армия защитит их интересы, как это было заведено у очень серьёзных дядь на Земле, а окружающие будут вынуждены склонить головы и принять наш прогрессивный образ жизни.

К слову, купчишки, внезапно для себя ставшие промышленниками, усердно накапливают капитал и пускают его на расширение, готовясь к торговой экспансии на весь этот сраный проклятый мир. Я, конечно, помогаю им из казны, чтобы не тратить время на никому не нужное первоначальное накопление капитала, сопровождающееся, как правило, различной неконтролируемой хуйнёй, но они и сами делают поразительные успехи. Жажда наживы — вот главный движитель их разумов. Они станут лучшими или будут растоптаны ногами тех, кто окажется быстрее.

Банк открыт, ссуды даются под смешные проценты, предприятия растут, но растут с прицелом на внешний рынок — внутренний до смеха мал, поэтому на нём всерьёз никто не фокусируется. Окружающие страны, если они не обретут яйца и не закроют торговое сообщение с нашей крайне демократической республикой, обречены терпеть непрерывный шквал из дешёвых и качественных товаров, а когда всё доступное место будет занято, в дело вступит антимонопольный комитет.

Я не хочу, чтобы осознавшие ограниченность пространства промышленники начали всеми силами жрать друг друга, поэтому начну дробить их не очень демократичными методами, чтобы торгово-промышленный хаос продолжался долгими веками.

Так можно избежать смертельно опасного застоя, намечавшегося на Земле XXI века. Главное, не совершать тех же ошибок, что были совершены землянами. Например, не нужно нам это ЛГБТ и прочая вок-уебок культура.

Я предполагаю, что это было зачинено в 70-е, когда всерьёз считали, что планете грозит перенаселение, ресурсов мало, на всех не хватит, поэтому надо срочно контролировать численность плебеев, чтобы не тратили кислород уважаемых людей. Вот тогда-то и начался всплеск всех этих феминистических движений, которые топят даже хуй его знает за чьи права, а также очень крепко якшаются с пидарасами и прочими трансухами. Этот паровоз стремительно набирал разгон, а как его останавливать никто даже не знал. Никто и не собирался, потому что цель благая. НКО финансировались, пидарастические идеи и чайлдфри продвигались с нездоровым энтузиазмом…

Только вот в 70-е почти никто не знал о демографическом переходе, которому оказались подвержены развитые страны. Нет, я допускаю, что в 80-е очень легко было поверить, что Земля скоро переполнится и даже истощённые от голода трупы будет некуда девать, потому что послевоенный демографический взрыв и беспрецедентный рост численности населения прямо говорил, что всё будет именно так. Но не учли, что высокая рождаемость — это ответ на высокую смертность. Люди, когда могут умереть от любой хуйни, как-то подсознательно более склонны рожать больше детей, а вот когда смертность низкая…

Собственно, демографический переход, выступающий против всего, за что топили западные правительства, сильно напугал эти правительства, но эти фраера уже не могли сдать назад. Гомосеки, трансухи, лесбухи, и прочие бесполезные члены общества, не дающие естественного прироста населения, продолжали продвигаться и продвигаться. Детей толкали к смене пола, хотя я же знаю, некоторые взрослые очень тупые, а уж дети — это, блядь, по умолчанию. Потом продвигали эту пидарасню во власть — новости восторженно верещали об этом. Сначала один адмирал-пидарас, потом какие-то министры-пидарасы, а там, глядишь, до президента-пидараса бы дошли — но бог миловал. Ниспослал благодать в виде Апокалипсиса, хе-хе…

В общем, ключевых ошибок Земли я постараюсь избежать. У меня горизонт планирования на сотни лет вперёд, поэтому всё выглядит вполне реалистичным. Главное, чтобы никто не мешал.

— Повелитель, завершили прогноз экономического развития, — сообщил мне министр экономики Фролов. — Если всё будет идти такими же темпами, как сейчас, с коррекцией на растущий масштаб, к следующему году ожидаем прирост промышленных мощностей примерно на 900%. Главное — не вмешиваться сверх нынешнего уровня вмешательства в экономику.

— Да я и не собирался, — ответил я на это. — Мне всё очень нравится. Рыночек будем постепенно расширять, где-то дипломатией, где-то армией, а эти пусть сами варятся — это их единственная задача.

Главное, за что я считаю себя гением — решил проблему, куда девать лишних работяг, возникающих вследствие роста механизации. На Земле их бросали нахуй, на них всем было насрать, а у меня для них есть несколько путей. В фермеры, в солдаты или в работяги на новых заводах и фабриках. Нигде, блядь, такого гуманного подхода не было вообще никогда! Пора уже всем признать, что я — лич-гуманист…

— Как банк? — спросил я, хоть и имел все нужные данные.

Мне интересно услышать личное мнение нашего экономиста.

— Ссужаем слишком много, слишком много купцов готовы принять гражданство и начать дела в границах Никомедии, — вздохнул тот. — Надо либо повышать процентную ставку, либо срочно повышать налоги.

— Это я знаю, — отмахнулся я. — Уже думаю об этом. Меня интересует, что ты думаешь — выглядит ли наша экономика жизнеспособно?

— Так никто ещё не делал, — пожал плечами Пётр Игоревич. — Все шишки, которые мы набьём — будут уникальными и новыми. На Земле не происходило ничего подобного, потому что промышленность, несмотря на эпизодические рывки, всё же, развивалась эволюционно. Мы же внедряем передовые методики и технологии, перепрыгиваем через столетия развития, учим этих бывших купцов тому, к чему наше человечество шло веками — это будет иметь весьма непредсказуемые последствия.

— Будем решать проблемы по мере поступления, — легкомысленно заявил я. — Главное, чтобы выработалась культура уплаты налогов. С Риккардо контакт наладил? Сработались?

Риккардо Заккони — это немёртвый, поднятый из бывшего главного карнифекса Никомедии. Он работал на Макрония, но теперь работает на меня. Ворюга и хапуга был ещё тот, как говорят, но теперь — ни грамма в рот, ни сантиметра в жопу, как говорится.

Занимался Риккардо тем, чем занимаются палачи с привилегиями — пусть формально его задачей была пытка уже пойманных подозреваемых, но к своему двухсотлетнему юбилею главный карнифекс заведовал ведомством, занимающимся самостоятельным сыском и пыткой подозреваемых. Сами искали, сами выбивали показания, потом стратиг подписывал список на казни и карнифексы приводили приговоры в исполнение. Система ниппель, блядь!

Одно хорошо — во всей этой уголовно-процессуальной бюрократии новоиспечённый Риккардо Заккони разбирается на пять с плюсом, поэтому я назначил его главным прокуратором по финансовым преступлениям. С разбоями и прочей тупой уголовкой у меня занимаются другие немёртвые, а этот сфокусирован на финансовых махинациях и неуплате налогов. В плотной спайке с министром экономики, естественно.

— Да, работаем, потихоньку… — ответил Фролов без особой радости в голосе.

— Ты помни всегда — вы вдвоём отвечаете за воспитание этих утырков, — посмотрел я на него требовательно. — Лет через пятьдесят не должно остаться ни одной скотины, которая даже подумать посмеет, что можно уклониться от налогов. На этом будет держаться наше общество — честная уплата налогов, честное распределение этих налогов на нужды граждан и государства. Без кидалова. Только по-настоящему солидарное общество.

— Я прилагаю все усилия, чтобы воплотить ваши планы, повелитель, — чуть испуганно ответил Фролов.

М-да, общение с другим мной, тем самым хладнокровным ублюдком, лишённым каких-либо эмоциональных оттенков, как рыба с самого дна океана, оставило свой неизгладимый отпечаток…

— Теперь к обороне, — переключился я на Леви. — Что за гомосеки там пробовали прощупать наши рубежи?

— Некий Орден тернового венца, повелитель, — ответил тот. — Пленных взять не удалось, но найденные личные документы косвенно указывают на религиозный орден.

— Не прячутся уже, суки… — произнёс я неодобрительно.

Уже пару месяцев доходят до нас смутные слухи, якобы в королевстве франков неспокойно и готовится большой поход на нечестивцев. Судя по всему, главным нечестивцем назначили меня. Точилин, я же тебя спас, бесчестный ты сукин сын…

Другие слухи доносят, что некромистресс Эстрид Бранддоттер, моя бывшая, решила поддержать это славное начинание и начала плотный вась-вась с орденцами. Эстрид, я же к тебе не лез, бесчестная ты сукина дочь…

Наверное, они думают, что я коплю силы, чтобы выбрать особо удачный день и разбить их, чтобы отомстить им за что-то. Эстрид точно чувствует за собой вину, а вот Иван, наверное, наслышан о каких-то других личах.

Но я-то не какой-то другой лич, моя генеральная задача находится вне этого мира, этот мир для меня лишь опорная база.

Впрочем, надо понимать, что когда-нибудь я бы до них добрался. Победоносное шествие союза вооружённых сил и ненасытного капитала, рано или поздно, достигло бы и Серых земель и уж тем более земель франков. Сферы интересов бы обязательно пересеклись, мы бы начали ругаться, ссориться, потому что своих барыг я бы защищал, обязательства того требуют, что привело бы к масштабному конфликту. С пригоняемыми к берегам авианосцами, бурями в стакане и так далее.

А ведь у Эстрид с Иваном есть шанс! Если они относятся к проблеме максимально серьёзно и подготовились к войне на истощение, у них есть нехилый шанс.

— Что говорят разведчики? — поинтересовался я.

— Пока что, мы наблюдаем летучие отряды, производящие рекогносцировку, — ответил Леви. — Дальняя разведка в землях Селевкии докладывает, что встречает недружелюбные действия от территориальных войск стратига Ираклия II — препятствуют разведке, было уже четыре стычки.

— Значит, договорились уже… — заключил я.

— Дополнительно началась необычная торговая активность с фемами Пелопоннес и Кефалления, — добавил Фролов. — Покупают у нас существенно больше, чем обычно. Я-то подумал, что это за аномалия. Для меня это непрофильная деятельность, но мне интересно следить за торговой динамикой у соседей — я отразил это в письменном докладе две недели назад.

— Теперь припоминаю, — кивнул я. — Необычная торговая активность может быть преддверием подготовки к войне. Если принципиальное решение было принято, то купцы узнают об этом одними из первых.

Пётр Игоревич отличился, конечно. Обладая такими сведениями… Впрочем, это действительно не его профиль, поэтому никто не требовал от него отслеживать такие косвенные показатели. В отрыве от угрозы войны из этих показателей сложно вывести конкретные выводы.

— Какие наши действия, повелитель? — спросил Леви.

— Сталкеров обратно на родину, — приказал я. — Оставить там контингент в тысячу воинов, а остальных в лагеря под Душанбе. Что там с подвижками, кстати?

— В пригородах Асахикавы тяжёлые бои, — ответил немёртвый генерал. — Вчера принял решение оставить Фукагаву и перебросить освобождённые отряды к Асахикаве. Наступление осложнено снежной бурей, не утихающей уже вторую неделю.

Припомнил диспозицию, подумал и кивнул. Тактик из меня так себе, Леви лучше разбирается, но даже мне понятно, что при штурме города решает число нападающих.

Вегмы, сукины дети, стремительно эволюционируют — строят баррикады на улицах, догадались использовать человеческие инструменты как оружие, что есть маленький шаг для вегма, но большой шаг для вегмовечества, а также укрупняют отряды. Откуда, почему, кто виноват — хрен его знает.

Только предполагаю, что это реакция на внешний раздражитель. До этого им было нормально бить друг друга сплюснутыми водопроводными трубами, но появился сильный и жестокий враг, поэтому срочно нужны были новые способы его преодоления. Одно то, что они активно ищут и юзают кувалды, топоры, кирки и прочее, дополнительно свидетельствует о том, что эти твари умнеют. Латные доспехи нельзя разрезать, но можно пробить.

Хотя огнестрел они не законтрят, это можно сделать только другим огнестрелом.

— Правильно всё сделал, — произнёс я. — Но придётся сворачивать наступательные действия и уходить в глухую оборону. Асахикаву вскроем позже, а то религиозные деятели в тандеме с моей бывшей могут лишить всё это какого-либо смысла. Ограбление незанятых поселений пусть продолжают, но штурм Асахикавы прекратить.

Но какой же это огромный город…

Триста пятьдесят тысяч жителей, если путеводитель для англоязычных не соврал, куча больниц, два полицейских участка, штаб сил самообороны Японии, а ещё где-то расположены лагеря 2-й дивизии сухопутных сил самообороны.

— С военным лагерем какие-нибудь перспективы есть? — поинтересовался я.

Мы атакуем город с севера лишь по одной причине — так ближе до военного лагеря Асахикава. Мощнейший автопарк, с японскими танками, если данные из книг и журналов были актуальны на 2021 год, а огнестрела там должно быть просто дохрена, потому что я смею предполагать, что в сердце острова дела начали сразу обстоять очень и очень плохо. Судя по тому, что в малых поселениях всё было просто пиздец, во втором по населению городе Хоккайдо должна была произойти форменная жопа. Оружие на складах, я в этом почти уверен…

— Мы застряли на улице Асахикава Новая Ву, — ответил на это Леви. — Против нас вся продукция автодилерских центров, повелитель. Вегмы создали из машин сплошные баррикады, ограничивающие наше продвижение только по улице Натль — каждую нашу попытку преодоления этих баррикад они отражали с ожесточённостью последнего боя. Всё сильно осложняет бушующая буря.

— Ладно, я тебя понял, — вздохнул я. — Тогда войска никуда не отводи, я лично прибуду и буду делать за вас вашу работу. Через три часа дай мне знак — я буду готов выдвигаться. Теперь к здравоохранению, уважаемая Карина…

/30 августа 2028 года, Хоккайдо, пригороды Асахикавы/

— Родина аниме, блядь! — пнул я небольшую снежную кучу.

Под кучей обнаружилось тело замученного до смерти вегма. Ну, то есть, ему раскроили черепушку, судя по всему, но тоже, наверное, мучительно.

«Какого хрена не убрали⁈» — зарычал я на ближайших немёртвых. — «Хотите покормить этих сук⁈»

Воины быстро подбежали и выдрали из снега и льда окоченевший труп.

«Ведите меня к линии фронта», — приказал я. — «Пришло время разобраться с вашими проблемами».

Снежная буря чуть сбавила обороты, потому что ребята докладывали о видимости в метр-полтора, а сейчас я вижу метров на пять — это значит, что плотность снежного шквала снизилась. Одно плохо — это не снегопад.

Если снегопад, то это значит, что подъехал циклон, экстремального холода можно не ждать. Но тут просто начался безумный ветер, поднявший когда-то выпавший снег, раздробивший его в порошок и крутящий его в воздухе.

«Вон там баррикады, повелитель», — указал один из воинов «Близзарда» на юг.

Вглядываюсь в тёмную стену, практически заметённую снегом. Действительно, нагромождение машин, проткнутых фонарными столбами. А они не любят сложных решений…

— Ставьте шатёр, надо разложить ритуальный круг, — приказал я.

Работать снежными лопатами во время снежной бури — так себе занятие, но мои ребята не ноют и не обсуждают приказы. Десять воинов с лопатами быстро расчистили подходящую площадку и подняли военный шатёр.

— Песочек сюда, — потребовал я, когда стальные пластины были сложены в правильном порядке.

Настоящий лич, ублюдок без страха и упрёка, полноценно заюзал Шестопалова, причём с использованием непонятно откуда взятых вводных для нового ритуала. Я вот был ограничен парочкой ритуалов, никак не связанных с боевыми действиями, а настоящий я знаю гораздо больше или имею некий способ узнавать больше.

Насыпаю песок в выемки, после чего проверяю, чтобы без разрывов.

— Мясо и сложите там, где я разложил кости, — приказал я Леви. — И поживее, немёртвые!

Свежее мясо, преимущественно баранина, доставлено из иного мира. На такой холодине оно окоченеет за минуты, поэтому ребята Леви должны оперативно вытащить его из отапливаемого шатра. Но скоро холод станет неважен…

— Маэти кумана, икеа ати ультумухуа! — прочитал я заклинательную формулу и ритуальный круг вспыхнул.

Снаружи донёсся костяной треск, после чего раздался хруст мороженой плоти. Выхожу из шатра и смотрю на пятиметровую тварь, облепленную парящим на морозе мясом. Костно-мясной голем, новая модификация, вобравшая в себя всё лучшее, что есть в предшественниках. Но жрёт некроэнергию как самая жадная сука, поэтому я даже с пары метров чувствую, как в воздухе повисает кратковременный дефицит некроэнергии.

«Сломай стену и убей всех мохнатых тварей, каких только увидишь», — велел я голему.

Безголовая тварь, не имеющая глаз и ушей, но видящая и слышащая, развернулась к вегмовским баррикадам и побежала.

— Эрен Йегер, титаны атакуют!!! — заорал я, но меня никто не услышал.

Видно было хреново, но зато стало отлично слышно — звук столкновения плоти и металла, затем лязг сминаемых машин.

«Подготовь два батальона», — приказал я Леви. — «Как только станет ясно, что голем завяз, атакуйте».

«А он точно завязнет, повелитель?» — с сомнением спросил тот. — «Если он разомкнул такую баррикаду»…

«Ты сам говорил, что их там дохрена», — ответил я на это. — «Если у них нет УПМ, то единственный их шанс — самоотверженно облепить его со всех сторон и повалить. Это возможно, потому что примерно такой тактикой подобных тварей будете убивать и вы, если придётся».

Я знаю, что быстро уничтожить эту тварь можно только огнём, ну или молнией. Если огня или молнии под рукой нет, то всегда поможет старый добрый топор. Содрать плоть, измельчить кости, а потом сжечь в буржуйке — но чтобы сделать это всё, надо обездвижить эту тварь, которая обязательно будет сопротивляться до последнего.

Если не сделаем переносных огнемётов, а, пока что, не похоже, что сделаем в разумные сроки, будем валить подобных тварей на четыре кости, своими телами или верёвками с крюками, после чего рубить топорами и тесаками. На пули и стрелы голему насрать, а наша артиллерия недостаточно подвижна, чтобы выцеливать такую вёрткую тварь.

Два батальона «Активижна» выстроились в колонны по пять, после чего подошли к новому пролому. Вегмы не затыкали его, не пытались контратаковать, потому что у них более актуальная проблема.

Ветер доносит яростный рёв, а также вопли раненых тварей. Голем делал свою работу на десять из десяти, поражая тварей шипастыми лапами, утыканными позвоночниками и рёбрами.

«Поставь кого-нибудь на баррикаду, пусть смотрит», — приказал я Леви. — «И продвигай войска — у меня предчувствие, что сегодня мы разживёмся бронетехникой и оружием…»

Один из немёртвых забрался на баррикаду из японских мятых колымаг, а два батальона прошли через достаточно широкий пролом.

Голем уже был повален и его начали забивать непрофильным инструментарием.

«Огонь», — приказал я.

Первыми разрядились два ряда, затем следующие два и так далее. Перезарядка очень быстрая, поэтому вегмы даже не успели пробежать и двадцати шагов, как в них вновь выстрелили первые два ряда, а затем следующие и следующие…

Пули Нейслера, то есть тяжёлые свинцовые колпачки, вырывают из вегмов куски плоти, игнорируя примитивную броню и плотную одежду, снося десятки за залп.

Я подошёл поближе и дал несколько залпов «Игл Смерти», убив троих-четверых вегмов. Тоже лепта.

Пока вегмы оправлялись от тяжёлых потерь, рассредотачивались по местности и соображали, встал голем.

— М-м-м, сейчас что-то будет… — произнёс я, но меня снова никто не услышал, потому что к буре добавились раскаты мушкетных залпов.

Вот, кстати, непонятный момент. Мушкет — это гладкоствольное дульнозарядное оружие, детонация пороха в которой происходит с помощью фитильного или ударно-кремнёвого замка, а у нас эти девайсы имеют гладкий ствол, заряжаются с казны и детонацию производят с помощью капсюля. Чисто технически, это уже не мушкет, но я, почему-то, всё ещё называю его так.

Это же ружьё! А тот, у кого ружьё — тот прав!

Теперь у меня появилось желание назвать наши вооружённые силы «Праведной армией», ведь у нас есть ружья…

А себя я нареку «праведным президентом», потому что у меня тоже есть своё ружьё, причём позолоченное и с прикладом из сандалового дерева, то есть я даже более прав, чем остальные обладатели ружей. Ну, на то и президент, вообще-то…

Во! Праведная республика!

Голем, пока я размышлял о вечном и правильном, стремительным ураганом носился между разбегающимися вегмами и дробил их шипастыми лапами, упиваясь чёрной кровью. Хорошая штука. Жаль, что в ином мире эта тема практически неприменима…

Хрясь! Вертикальный удар и голова вожака вегмов была втиснута прямо в его же жопу. Хуякс! Горизонтальный удар и бегущий мимо рядовой вегм располовинен в области таза. Хорошо работает, сучара, очень хорошо!

Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что полноценного столкновения не произошло, мы раздолбали этих сволочей ещё на подходе, поэтому путь к военному лагерю открыт. Ненадолго, до тех пор, пока эти твари не решатся на очередное контрнаступление, но нам надолго и не надо.

«Вперёд!» — приказал я. — «Все вперёд!»

Мои немёртвые выстроились в походные колонны и мы помчались в направлении военного лагеря Асахикава.

/30 августа 2028 года, Хоккайдо, г. Асахикава, военный лагерь/

— Это что такое⁈ — воскликнул я, оглядев бетонный ангар.

— Я не знаю, повелитель, — ответил Леви. — Но предполагаю, что это какой-то танк.

— Я знаю, что это танк! — выкрикнул я раздражённо. — Какого хрена его движок лежит на земле⁈

Судя по тому, что поля военного лагеря были пустыми, силы самообороны Японии предпринимали какие-то активные действия в первые дни Апокалипсиса и сумели выкатить большую часть бронетехники навстречу ордам заражённых. В этом ангаре валяются стреляные гильзы, а также есть несколько старых костяков со следами зубов. Заражённые сгрызли часть личного состава, как я понимаю…

Подхожу к ближайшему костяку и обнаруживаю в пыли обрывки военной формы, а также ржавый пистолет. Гильзы преимущественно пистолетные, 9×19 миллиметров, поэтому предполагаю, что стреляли офицеры, из табельного оружия. Рядовому составу свободно носить оружие, обычно, запрещено, поэтому в самом начале шансы на выживание имели только офицеры и бойцы вокруг них.

Ржавый пистолет — Зиг Зауэр Р220, такой есть и у меня, только под другой калибр. Видимо, стоял на вооружении у японцев.

Танк, стоящий посреди ангара, был неработоспособен — полуразобранный движок мы обратно не соберём, а если и соберём, то в неразумные сроки. Надо искать дальше.

— Инструментарий забираем, танк тоже, — решил я. — Раскладывайте портал.

Если удастся распилить танк, то там броневая сталь, противоснарядная — тонкие детали точно есть, поэтому можно будет что-нибудь придумать по элементам индивидуального бронирования.

Я вот знаю, что наши отечественные танки, типа Т-72 или Т-80, созданные ещё в Союзе, на детали не попилишь, у них слишком толстая броня, поэтому только на переплавку, что невозможно в наших полукустарных условиях. А вот танки НАТО и всяких прозападных Японий с Южными Кореями, традиционно тонкостенные, потому что концепция стеклянной пушки у них в ходу. Лобовая броня может быть в полном порядке, с этим не поспоришь, но борта должны быть тонюсенькими. БМП ещё с БТР всякие бы найти, они тоже отлично пилятся на металл. Броневой алюминий — это не только прочно, но ещё и легко.

В целом бронежилеты и шлемы бы ещё поискать, потому что против гладкоствольных дульнозарядных мушкетов это самое оно…

Ребята быстро установили малый портал, после чего вытащили из иного мира самый большой наш портал и собрали его на открытом пространстве у выхода.

Ублюдочные вегмы, поняв, что мы не собираемся держать оборону у их баррикад, решили расправиться с нашим сравнительно небольшим отрядом. Но японский военный лагерь сам по себе, благодаря ограде с колючей проволокой и вышкам, отлично подходит для обороны, поэтому мои ребята прямо сейчас отражают непрерывный штурм по всему периметру. Но это похер, потому что нам только найти хоть один М2 Браунинг с боеприпасами…

— Толкайте усерднее, блядь! — скомандовал я, когда мои ребята не смогли сдвинуть танк с места. — Тросы берите, на корпусе есть крепления — быстрее! У нас тут ещё два десятка ангаров!

После присоединения дополнительной тягловой силы танк тронулся с места и покатился в сторону портала.

Заехав в зону захвата, танк начал тонуть в портале, дополнительно ускоренный тягой с той стороны — мы передали стальные тросы на ту сторону.

— Ушёл, сучара! — воскликнул я, после чего продолжил исследование ангара.

Инструментария дохрена, запчастей хоть жопой ешь, но главное — я нашёл пулемёт!

Зенитный пулемёт М2 Браунинг, калибра 12,7 миллиметров, то есть, как говорили американцы, калибра.50, что суть одно и то же. Вечно у них всё не как у людей.

— Патроны есть! — обнаружил я в цинке готовую ленту.

Видимо, прикатили действующий танк на ремонт, но завершить его так и не успели.

— Стереть пыль, смазать свежим маслом, после чего вытащить его на улицу! — приказал я ближайшим воинам. — Поднять на вышку, установить и начать расстреливать вегмов! Скажите Леви, чтобы сам выбрал подходящее место!

На столе, рядом с которым висит полуразобранный двигатель, обнаруживаю инструкцию по ремонту, на двух языках — на японском и на английском.

— Тип 10… — изрёк я, прочитав надпись. — Никогда не слышал.

Внешне эта штука сильно напоминала ФРГшный Леопард такая же острая башня, напоминающая в профиль зубило, а также даже по ощущениям тонкие борта. Не удивлюсь, если орудие такое же, а основу японцы сделали отечественную. Впрочем, неважно всё это, ведь танк 100% уходит на, хе-хе, болгарский и аргонский распил. Катки переплавим, это точно конструкционная сталь, с бронелистами что-то придумаем, а фронтальные плиты приспособим на ДОТы — ядрами такое не пробить вообще никак. Ах, там же ещё всякие составы из ультрафарфора (2) или ещё какой-нибудь хрени… Посмотрим.

Следующий ангар порадовал меня целыми четырьмя внешне исправными американскими HMMWV, сразу с пулемётами. Также тут была куча костяков в обрывках японской военной формы — сожрали на месте, судя по всему, не дав пройти процесс заражения. Благодаря этой трагедии экипажи не успели занять бронированные внедорожники и теперь я могу использовать эти машины на благо своё. То есть во имя торжества демократии, конечно же.

Наверное, в первый день тут происходил ебаный ужас, но японцы прямо хорошо выступили: выгнали всю технику в город, наверное, давили заражённых гусеницами, поливали из крупнокалиберных пулемётов. Но всё это было тщетно, потому что в Асахикаве проживало триста пятьдесят тысяч человек…

— А вот это я люблю! — воскликнул я, подобрав чуть поржавевшую штурмовую винтовку. — Снова Howa! Но уже Тип 20. М-хм. Почистить, смазать и будет почти как новая! Леви, оприходуй.

Тут нашлось ещё четыре штурмовые винтовки, в разном состоянии затраханности, а также целых восемь пистолетов, но уже некие HK VP9 под тот же 9×19 миллиметров Парабеллум — самое оно на нашу бедность…

— Портал отключить и перетащить сюда — всё, что здесь есть, перенести домой, — дал я приказ немёртвым. — С машинами осторожнее — это прямо ноу-хау в наших реалиях.

Иду в следующий ангар и обнаруживаю там танк Тип 10, но уже не разобранный, а, вроде как, готовый к бою. Люк механика-водителя открыт, а внутри лежат старые кости и танковый шлем. И вообще, всё заляпано давно засохшей кровью и электроника побита — очень плохо. Ладно, на распил, если что-то вдруг…

Шастал по ангарам ещё два часа, но большая часть из них была преступно пуста. Вывели всё на отражение атаки со всех сторон, сгубили бронетехнику, которая стоит теперь где-то ржавая и сгнившая — жаль-жаль-жаль…

Когда закончили с ангарами, пошли в казармы. Металлические двухъярусные кровати — это круто и нужно. Окна, двери, всё по стандарту. Трупы с оружием — это актуально. Налутали двенадцать относительно целых штурмовых винтовок Хова Тип 20, где-то две тысячи патронов, восемь гранат, четыре штык-ножа, три малые пехотные лопатки, заточенные до бритвенной остроты, отчего сразу почувствовался самурайский дух, а также шесть пистолетов VP9. Уже есть, что сказать орденцам, есть что заявить!

Оружейка же, сука, жестоко разочаровала. Всё огнестрельное оружие аккуратно забрали, но зато оставили шлемы и бронежилеты — аж сто двадцать шесть комплектов в большом хранилище со стеллажами. Утешительный приз, короче.

А чтобы совсем меня утешить, Судьба подкинула в штаб целых четыре пуленепробиваемых щита. Это спецназерская тема, простым армейцам такое не нужно, поэтому мы внимательно изучили штаб и нашли восемь карабинов М4А1 с тактикульными приблудами, три осколочные гранаты, две дымовые, одна светошумовая, а также восемь тактикульных шлемов и бронежилетов, которые придётся отмывать от крови и дерьма. Четверо застрелены в затылки, видимо, были укушены, ещё четверо погибли по неизвестным причинам и застрелены уже на полу, а оставшиеся двое найдены с пистолетами в руках и дырками в головах. Меня поражает склонность японцев к суициду…

Ну не убивайся ты, дурачок, посмотри на мир под другим углом, поешь других неудачников, походи, а там, глядишь, на тебя напорется кто-то более сильный и всё, достойный конец альтернативной жизни. Счастья не обещано, но, как минимум, точно будет интересно. Но нет, блядь, пуля в башку — трусливенько как-то.

Понятия не имею, что эти восемь спецназеров искали в штабе, но тут мы не нашли нихрена, кроме двух вегмов, запертых в камерах временного содержания. Зарезали сук и приступили к демонтажу всего, что поддаётся отвёртке и гаечному ключу. Девять сейфов из броневой стали! Стальные решётки! Ладно-ладно, я был разочарован, потому что ожидал тут изобилие оружия и бронетехники, а получил остатки былой роскоши. Пушки японцам были нужны и так, поэтому я подозреваю,что в запасниках, на которые можно напороться по наводке из документов, уже давно ничего нет. Я бы, окажись на месте командования, вооружил гражданских всем доступным огнестрелом, поставил над ними военных командиров и начал играть в опасную игру на время. Но перед этим бы вызвал авиаудары, чтобы испепелить этот сраный городишко дотла. Этого, как мы точно знаем, не произошло, поэтому командование всю свою задачу не выполнило, увы. Увы — для них и к счастью — для нас.

— Ува… Ува… И голова барбарадает с плеч… — изрёк я, легонько толкнув череп прислонённого к стене спецназовца.

Может, удастся поднять что-то из этого?

— Соберите этого типа в один мешок и перенесите в Душанбе, — приказал я. — Остальных тоже. Но кости не перепутайте, а то знаю я вас…

Ни одного вертолёта, ни одного самолёта, блядь. Танка всего два, но один конченый. Зато снарядов к ним дохрена. Ну и «Хамви» будут очень полезны.

На фоне грохотал М2 Браунинг, старинный, но всё ещё очень эффективный. Пулемётчик уже приноровился и долбил по продолжающим упорно наступать вегмам. 12,7 миллиметров — это по-взрослому. При попадании вырывает из тела жертвы сочный кусок, кости почти не видит, ломая их как сухие тростинки, а при попадании в голову гарантирует 100% смерть. Джон Браунинг знал, что делает. Мощнее только крупнокалиберный пулемёт Владимирова, но эту штуку на зенитный станок внедорожника поставить сложнее и не покантуешь особо. Но японцы такого оружия на вооружении не имели, поэтому придётся ограничиться калибром.50, что бы это ни значило у американцев.

— Продолжаем грабёж, джентльмены! — воскликнул я. — У нас мало времени, ведь эти твари никак не хотят останавливаться!

/3 сентября 2028 года, Хоккайдо, г. Асахикава, военный лагерь/

— Я календарь… переверну… — убираю я телефон во внутренний карман.

Буря закончилась внезапно. Просто будто тумблером щёлкнули.

Уже был день и я впервые увидел родное Солнце. Вышел на улицу, опустил шарф и поднял голову к небесам — ништяк.

Погода минус тридцать, считай, что тепло, а это значит, что климат меняется в лучшую сторону. Вон, солнышко родимое увидел — какая радость. Правда, жжётся, сука…

Мои ребята работали как пчёлки, поэтому мы дошли до извлечения бетонных плит аэродрома. Тут я узнал, что эти штуки залегают на глубину около двух с чем-то метров. Плиты эти мы пустим на благо демократии, можно даже не сомневаться, ведь японцам они больше не нужны.

Вегмы, суки, прекратили атаку сразу же, как сошла на нет буря, потому что мои ребята лучше всего в жизни умеют стрелять из ружей. Ружей правоты.

Стало тихо, поэтому мы решили спалить нахрен накопленные тела. По оценке Леви за эти дни мы прикончили около шести тысяч вегмов, которые продолжали упорно переть на нас, будто мы переехали на пикапе всех их любимых айдолов. (3)

Горы трупов были сложены вперемешку с импортной древесиной, политы керосином и подожжены. Прямо как в той тупой серии восьмого сезона «Игры престолов»…

— М-м-м, незабываемый аромат жарящихся шашлыков… — принюхался я. — Леви, сколько нам тут ещё торчать?

— Остались лишь бетонные плиты с взлётной полосы и ограда, — ответил тот. — До конца дня должны закончить, но можем и б…

— Ну-ка, тихо! — остановил я его. — Все тишину поймали! Замерли! Ты слышишь это?

Рокот реактивного двигателя. Снимаю капюшон и срываю с себя шапку, после чего активно кручу головой.

Направление северное. Чёрная точка среди туч. С каждой секундой она становится всё больше и больше.

Затем от неё отделяется нечто с густым белым шлейфом, разгоняется до ебических скоростей и влетает куда-то в центр города Асахикава.

Стою и смотрю на приближающийся с громким рокотом самолёт.

— Всех, блядь, в иной мир! — выкрикнул я. — Всеобщая эвакуация!

Леви не привык задавать ненужных вопросов и начал раздавать приказы.

Мои немёртвые инструменты побежали в первый ангар, где всё ещё действовал большой портал.

Я же установил вокруг себя четыре «Завесы Смерти» и ждал дальнейшего развития событий.

Ракета, взорвавшаяся в городе — это демонстрация силы, чтобы мы не дурковали. На фоне, высоко в небесах, вижу ещё четыре таких же самолёта с вертикальным взлётом-посадкой.

Готовлю «Иглы Смерти», думаю, если будет очень надо, попаду в этот самолёт, и хорошо ему от этого точно не будет.

Неизвестный самолёт же, тем временем, сменил вектор тяги и завис над взлётной полосой.

Он от меня в сотне метров, отсюда вижу две авиационные пушки на подвижной турели, а также закрытые ячейки для ракет. Восемь штук — одну он уже потратил, а значит, осталось семь. Мне, как я думаю, будет достаточно одной.

Покрытие у самолёта серое, фонаря кабины не видно, будто пилота нет и не нужно, что наводит на мысли о том, что это беспилотник. Хай-тек, блядь, запредельный. У меня железо переплавить не сразу получилось, а тут кто-то на многоцелевых СВВП летает и ракеты разбрасывает так, будто у него их дохрена…

Самолёт приземлился на остатки полосы, после чего из его бомбового отсека выпрыгнуло два металлических существа гуманоидного типа. Роботы, выходит? Что за безумие?

Я стою, жду говна, а эти роботы даже оружия извлекать не стали, хотя я вижу две хай-тек винтовки.

— Что ты здесь делаешь, человек? — спросил один из роботов механическим голосом.

Лицевой щиток его, оборудован двадцатью с лишним постоянно двигающимися датчиками с зелёным светом, а комплекция почти как у человека — две руки, две ноги, туловище пропорциональное, на груди некая эмблема с надписью «Z-tech». Корпус исполнен в сине-белых тонах, с закосом под паттерн «цифра». Военная машина, это как пить дать.

— Я? — недоуменно ткнул я себя в грудь. — Да просто гуляю.

— Биометрия показывает, что ты не человек, — вдруг произнёс робот. — Но ты и не постинфицированный.

— Ни слова не понял, — признался я.

— Зачем ты здесь гуляешь? — спросил робот. — Что это за силовое поле вокруг тебя?

Но не успел я ответить, как этот робот вздрогнул, датчики его мигнули красным, после чего сменили цвет на синий.

— Кто ты такой? — раздался совершенно иной голос.

Холод механики из него практически исчез, мне даже на секунду показалось, что со мной говорит человек.

— Алексей Иванович Душной, студент ТГМУ, проживал во Владивостоке, по адресу… — начал я представление себя.

— Пропал без вести, скорее всего, мёртв, — спустя секунду ответил робот.

— А ты-то откуда знаешь? — усмехнулся я. — Вот он я, стою перед тобой.

— Ты пропал без вести и, скорее всего, умер, задолго до начала периода вымирания, — сообщил мне этот синий робот. — Это не можешь быть ты.

— А с кем я, собственно, говорю? — поинтересовался я.

— Мой создатель нарёк меня Захаром, — ответил робот. — Значит, ты Алексей Душной, но ты мёртв. Как так получилось и что ты делаешь на Хоккайдо?

— Знаешь, мне не нравится, что ты тут меня допрашиваешь, поэтому давай-ка я пойду отсюда, — предложил я.

— Ответь на серию вопросов, и я дам тебе то, что ты ищешь, — предложил робот.

— Так, это уже интересно, — усмехнулся я. — И что же я ищу?

— Ты ищешь базовые материалы — всю доступную сталь, электронику, алюминий, провизию, бетон, всё, что плохо или хорошо лежит, — поведал мне робот Захар. — Перемещаешься ты с помощью трудно поддающихся объяснению порталов, которые невозможно повторно воспроизвести.

— Всё возможно воспроизвести, надо просто знать, как, — ответил я на это.

Значит, эта железяка заинтересовалась мною ещё на Сахалине, где я чуть пограбил краешек города. Потом она искала меня, нашла Вакканай и те две деревни, которые мы опустошили до фундаментов и глубже, а затем, спустя время, начал следить за нами с небес. Он хорошо изучил следы и для него моя деятельность в этих палестинах не составляет никакого секрета. Но чего эта железяка хочет от меня?

— Что ты можешь мне дать в обмен на ответы? — поинтересовался я.

— Пятьдесят тонн стали заданной характеристики, — предложил робот Захар.

— А что это за штуки у твоих бойцов? — спросил я, указав на оружие роботов. — Какая-нибудь лазерная херня?

— Ты верно всё понял, — кивнул Захар штуковиной, которая у него в качестве головы. — Твои силовые поля едва ли смогут удержать даже один выстрел.

— Проверять не хочу, честно сказать, — вздохнул я. — Пятьдесят тонн стали? У тебя её прямо дохрена, да?

— Примерно столько, — подтвердил Захар. — Готов отвечать?

— Ладно, за пятьдесят тонн стали, в листах, марки М390, — назвал я условие, — я готов отвечать. Десять вопросов. Спрашивай.

— Ты перемещаешься порталами из иного мира, где наблюдается острый дефицит качественной стали, электроники, медикаментов и прочих благ земной цивилизации? — спросил Захар.

— Ага, — ответил я.

Мои ребята продолжают убывать в портал, а роботам на это насрать.

— Ты прибыл в этот мир с целью грабежа? — спросил робот.

— Неа, — ответил я. — У меня в планах найти способ перемещать сюда живых из моего мира и повторно заселить эту планету.

— Ты знаешь слишком мало, иначе бы отказался от этого плана, — произнёс робот. — Следующий вопрос. Ты владеешь аномальными пси-способностями, позволяющими тебе создавать порталы?

— Неа, — ответил я.

— Тут нужен развёрнутый ответ, — потребовал робот.

— В мире, откуда я прибыл, есть м-м-магия, Гарри, поэтому я использую ритуалы создания проколов в мироздании, благодаря чему могу перемещаться на Землю и обратно, — ответил я развёрнуто. — Тебе, наверное, будет трудно принять это, но такой хернёй занимались до меня и будут заниматься после меня.

— В Бразилии — это тоже ты? — спросил робот.

— Понятия не имею, о чём ты, — пожал я плечами.

— Готов ли ты поделиться со мной технологией ритуалов, не безвозмездно? — спросил Захар.

— Неа, — ответил я. — Где гарантии, что ты не попытаешься захватить тот мир? Я тебя встретил пять минут назад.

— Меня интересуют другие миры, с достаточным техническим развитием, — сообщил Захар. — Судя по тому, что я узнал о тебе, ты мог воссоздать технологию выплавки железа, но не сделал этого, что косвенно свидетельствует о дефиците железа в земной коре мира, из которого ты прибыл. Меня не интересуют такие бесперспективные миры.

— Тут ты охеренно прав, — усмехнулся я. — Так какой вопрос-то?

— Готов ли ты поделиться технологией ритуалов, но с гарантией, что я не буду трогать твой мир? — спросил робот.

— Всё ещё не готов, — вздохнул я.

— Тебе ведь необязательно дышать, — сообщил мне охуительную новость Захар.

— Знаешь, сила привычки, — ответил я на это.

— Можешь ли ты продемонстрировать какие-нибудь другие пси-способности? — спросил робот.

— Легко! — ответил я и метнул в ближайший ангар «Иглу Смерти». — Я зову эту штуку «Игла Смерти». Пробивает, по свежим данным, восемь миллиметров стали.

— Повтори ещё раз, — попросил Захар.

Мне не тяжело. Метаю иглу в тот же ангар. Второй робот резво побежал к местам попаданий и завис у них, видимо, анализируя данные.

— Это невозможно, но это происходит, — констатировал Захар. — На чём основаны твои пси-способности?

— На некроэнергии, — ответил я. — Ты её, скорее всего, не видишь, а я вижу, как она пронизывает твои машины, твой самолёт, как она обволакивает и впитывается в меня… Крутая тема, всем советую!

— Любопытно, — изрёк Захар. — Можешь ли ты дать мне несколько своих воинов для экспериментов?

— Это за отдельную плату, — покачал я головой. — Например, за пятьдесят тонн титана заданных характеристик. В листах.

Охуевать тоже не надо, а то если запрошу сто тонн титана, он меня ещё нахрен пошлёт и пристрелит, отложив мои планы на десятилетия.

— Разумеется, — кивнул робот. — Меня устраивают твои условия.

«Леви, притащи мне пару самых слабых воинов из „Юбисофта“, я сдам их этому стрёмному типу, безвозвратно», — приказал я.

— Могу ли я рассчитывать, что ты ограничишься островом Хоккайдо? — спросил робот.

— В обмен на что-то, — улыбнулся я максимально подкупающей улыбкой. — Например, на сто тонн алюминия заданных характеристик.

— Меня это устраивает, — кивнул робот. — Ты не знаешь этот мир, пусть когда-то он и был для тебя родным. Он сильно изменился и мутировавшие заражённые — далеко не самая главная угроза для тебя.

— Ты это намекаешь на себя? — спросил я.

— Есть и другие, — ответил на это Захар. — Не могу гарантировать тебе безопасность, если ты свяжешься с ними.

Прямым текстом говорит, что лучше дружить с ним, а с другими не дружить. Понятно.

— Какие у тебя цели? — поинтересовался я. — Ты же что-то типа искусственного интеллекта, я верно понимаю?

— Мои цели находятся вне твоего понимания, — ответил Захар. — И да, я искусственный интеллект, хотя мне приятнее называть себя настоящим интеллектом.

— Окей, настоящий интеллект Захар, — кивнул я. — Когда я получу честно заработанные материалы?

— Как только я отгружу их тебе, покинь этот мир, — попросил Захар. — Скоро в этом регионе начнётся активность тех, с кем тебе не хочется встречаться. Они узнают, что я был здесь и захотят проверить. Я уже устранил все следы твоего пребывания в предыдущих поселениях и скоро устраню их здесь. И ещё одно предложение.

— Валяй, — улыбнулся я.

— Могу ли я отправить в твой мир небоевую автономную платформу, чтобы снять метрики? — спросил робот Захар. — Лишь безобидное исследование, ничего серьёзного.

— Десять танков Т-80БВМ, пять тысяч осколочно-фугасных выстрелов, свежее дизельное топливо в количестве пяти тысяч тонн, сто тонн чёрного пороха… — начал я перечислять.

— Это не настолько ценно для меня, чтобы я создавал производство чёрного пороха и дизельного топлива, — невежливо перебил меня Захар. — Могу дать тебе десять танков Т-80БВМ с высокоёмкими электродвигателями, изготовленные из передовых материалов, а также десять тысяч осколочно-фугасных выстрелов к ним.

— М-хм… — погладил я подбородок задумчиво. — Ладно, меня устраивает.

— Нам необходимо максимально сократить взаимодействие, — сообщил мне Захар. — Они внимательно смотрят.

— Кто — они? — спросил я недоуменно.

— Тебе не хочется этого знать, — покачала головой платформа. — Для тебя они опасны больше всего. Стоит им проникнуть в твой мир и закрепиться там, как он уже никогда не будет прежним. Поэтому тебе стоит прекратить всяческие попытки экспансии на этот мир — это смертельно опасно для тебя и для всех, кто тебе доверился.

— Ладно, я очень серьёзно обдумаю всё, что ты сказал, — ответил я.

— Обещай мне, нечеловек, что ты прекратишь всяческие контакты с этим миром, — настоял робот Захар. — Иначе мне придётся тебя уничтожить.

— Но мне нужна перевалочная база! — возмутился я. — Ты хоть представляешь себе, как долго перемещаться сухопутно⁈ Да куда там! Откуда ты можешь знать? Ты жопу об седло хоть раз стирал⁈

— Я могу позаботиться о создании для тебя безопасной перевалочной базы, — предложил робот. — Подводное решение тебя устроит? Это ведь не повлияет на твои пси-порталы?

— Это не пси-порталы, — поморщился я. — Сай-фая перечитал, что ли? Нет, не повлияет.

— Через семнадцать дней и восемь часов тринадцать минут я жду тебя в пригороде Южно-Сахалинска, — сообщил робот.

— Не-не-не, — покачал я головой. — Ритуальный круг там ты сам уничтожил, поэтому давай-ка ты возьмёшь вот эту вот куклу, а когда база будет готова, просто поставишь её в пустой комнате, где есть коробка с песком и маленький ножичек?

— Хорошо, я понял тебя, Алексей Душной, — кивнул робот Захар. — Теперь ты можешь идти. Через четыре часа сюда будут доставлены требуемые тобой материалы и изделия.

Херассе у него промышленность и логистика! Что-то я сильно сомневаюсь, что у него на вооружении стоят Т-80БВМ! Значит ли это, что он их изготовит за четыре часа и сразу же доставит в эту глухую жопь? Опасная железяка, очень опасная…

Ладно, пойду я, а то и так сильно задержался.

— Здоровья усопшим, — попрощался я и пошёл в сторону большого ритуального круга. — Невоспроизводимые, блядь… Ха-ха…

Конец книги.

Это была последняя глава пятой книги о некроманте, а теперь ещё и личе Алексее Душном. Впереди заключительная часть — будет начата согласно графику.

Примечания:

1 — САК — субарахноидальное кровоизлияние — кровоизлияние в субарахноидальное пространство, что есть полость между паутинной и мягкой мозговыми оболочками. В норме, крови там быть не должно, поэтому САК относят к формам острого нарушения мозгового кровообращения. Обычно это происходит в результате артериальной аневризмы (этакого «мешочка», возникающего в ходе выпячивания стенки сосуда) или в результате черепно-мозговой травмы. Где-то 50% случаев САКа заканчиваются летальным исходом, а остальные приводят к тяжёлой инвалидизации, причём стата никак не меняется даже в случае раннего обнаружения — потому что эта хуюмбола имеет очень серьёзное выражение лица. Пострадавшие говорят, что это похоже на резкий и мощный удар по голове, сопровождающийся частой пульсацией в затылочной области. Короче, отъехать от этого можно быстро, но в надлежащих условиях можно продлить агонию на достаточно продолжительное время, а в 50% случаев даже сохранить потерпевшему некое подобие жизни, очень хуёвой и не такой уж долгой. Хотя бывало, что ущерб был недостаточно серьёзен и потерпевшие жили достаточно долго. В общем-то, от САКа отъехать намного менее болезненно, как от того же туберкулёза или цирроза печени — последний, это вообще, как говорят, форменный пиздец, с точки зрения жертвы.

2 — Ультрафарфор — керамический материал из смеси глинозёма, глины и карбоната бария. Изначально применялся в радиотехнике, но затем, в ВНИИ-100 приспособили его для башни перспективного танка Т-64, чтобы радикально увеличить его защиту от кумулятивных снарядов. В гомогенную стальную броню там установили ряды шариков из ультрафарфора, что было, на мой взгляд, гениальным решением. Фишка в том, что кумулятивная струя не изгибается и не меняет направления, поэтому обязательно столкнётся с таким шариком, который радикально прочнее стали, но хрупче. Последнее, в контексте противодействия кумулятивной струе, не особо важно. Так была решена острая проблема наращивания брони для достойной защиты от кумулятивных снарядов, но дальше было только лучше. Душной, кстати, ошибается насчёт японского Тип 10 — там применяется состав NERA (пирожок керамика-резина-сталь), как на танке М1 Абрамс, что есть более продвинутый тип бронирования, предусматривающий также отличную защиту от оперённых подкалиберных снарядов, поэтому что М1 Абрамс, что Тип 10 в лоб башни и корпуса большей частью старинных советских снарядов не пробивается. Современные же снаряды пробивают всё это и в лоб, но практика показывает, что решает дистанция и угол встречи. Вообще, на том же М1А2 заявлено бронирование эквивалентное 600 мм гомогенной стали, а советские бронебойные оперённые подкалиберные снаряды пробивают по 400–500 миллиметров гомогенной стали. Читал материал, что в 90-е годы, на разлагающихся остатках былой роскоши, разрабатывались передовые снаряды, достигающие бронепробития и в 700–800 миллиметров, но что-то мне подсказывает, что это всё пиздёж, потому что даже у преуспевающих американцев максимум 600 миллиметров бронепробития на очень близкой дистанции, но наверняка только хрен его знает, если честно. Впрочем, это всё лобовая броня, а с бортов все современные танки традиционно уязвимы. Тот же Леопард в ходе известных нам всем событий, получил новую заявку на модернизацию, включающую наращивание бронирования бортов, хотя уже разработаны модификации с противокумулятивными бортовыми экранами. Это на крутящемся стенде и в рекламе его хорошо показывать, а когда суровая реальность вносит свои коррективы, нужно срочно принимать меры и я уверен, следующая модификация будет лишена недостатков, возникших от слишком долгого мирного времени. Хотя существует такая штука как предел модернизации, из-за которого приходится бросать исчерпавшую свой модернизационный запас основу и создавать что-то совсем новое.

Вот так это и выглядело в разрезе (первая в мире тема в серийном танке, серьёзно говорю):

3 — Айдол — от англ. idol — «кумир» — молодая медиа-персона с привлекательным имиджем. Позиционируются как «чистый и светлый идеал», а также «недосягаемый эталон красоты и любви». Эта персона поёт, танцует, тусит на публику, а фанаты на всё это чистосердечно дрочат. Квинтэссенция фанатизма по кумиру. Обычно эта жертва скована жёстким контрактом, потому что индустрия эта насквозь коммерческая, потому что индустрия и иначе быть не может, поэтому айдолу запрещено встречаться с кем-то, большую часть дохода у этой жертвы забирает правообладатель, за лишние граммы веса положены жестокие санкции, в общем, у айдола жизнь несладкая. Главное — знать, что происходит с айдолом, когда его кондиции больше не устраивают агентство. На мороз, нахуй! Это крайне нездоровая хуйня, по моему мнению, но всем всё нравится. Все эти БТС и прочие полупокеры отлично продаются, малолетние девочки писяются и какаются в их присутствии, но индустрия полная хуйня, в силу вышеуказанных причин. Есть японские айдолы, есть корейские айдолы, даже, блядь, казахстанские айдолы, нахуй, где-то и как-то существуют. В случае с последними так совпало, что если убрать коня и кумыс, то хрен отличишь от японца или корейца.

Nota bene

С вами был Цокольный этаж(через VPN), на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Понравилась книга?

Наградите автора лайком и донатом:

Лич добра и поддержки

Оглавление

Глава первая. Личные вещи

Глава вторая. Незаконная иммиграция

Глава третья. Иллюзии

Глава четвертая. Сверхнелюди

Глава пятая. Одиссея Жака Ива Душно

Глава шестая. Эксперименты

Глава седьмая. Мертвый зема

Глава восьмая. Паразиты

Глава девятая. Удача мертвецов

Глава десятая. Немертвый дрифт

Глава одиннадцатая. Битва за ресурсы

Глава двенадцатая. Конкиста

Глава тринадцатая. Цельнометаллический лич

Глава четырнадцатая. За зипунами

Глава пятнадцатая. Мертвый урод

Глава шестнадцатая. Страна высокой культуры быта

Глава семнадцатая. Лич с пометкой эко-френдли

Глава восемнадцатая. Немясо

Глава девятнадцатая. Золото вместо меди

Глава двадцатая. Залезть в голову

Глава двадцать первая. Допрос без пристрастия

Глава двадцать вторая. Плодотворное сотрудничество

Глава двадцать третья. Доступные опции

Глава двадцать четвертая. Лич Душной — народный кандидат

Глава двадцать пятая. Расхититель гробниц

Глава двадцать шестая. Нечистая работа

Глава двадцать седьмая. Эльдорадо

Глава двадцать восьмая. Алеманнский священник

Глава двадцать девятая. Вундерваффе

Глава тридцатая. И в Смерти мы служим

Nota bene