Острова жизни (СИ) [Ольга Владимировна Гордеева] (fb2) читать онлайн

Ольга Гордеева Остров Колдунов-2. Острова жизни

Часть 1. Возвращение риана

Глава 1

(Сезон Холода, Тонхайр, Лахлайд.)

Каньон казался бесконечным. Черепа, весело постукивая клювами и клыками, роем кружились над ним, мешая двигаться, раскаленный воздух обжигал кожу и легкие, пламенные завесы хватали за руки, пытаясь остановить, и небо, черное и холодное, шептало ему сверху — стой, глупец! Куда несет тебя? Зачем? Что ты думаешь найти в конце Каньона? Спасение? Да они давно уже ждут тебя, разъяренные неудачей преследователи, распаленные жаждой мести, предвкушением победы, почестей, милостей их учителя… Они-то знают, куда он ведет. А ты? Что ты вообще знаешь об этом мире? Мало, очень мало…

Время от времени перед ним всплывало белое, неподвижное лицо Река. Иногда оно оживало, скаля зубы, смеясь, лицо оплывало, превращаясь в гниющую оторванную голову, летевшую вдоль Каньона, затем в веселый черепок, призывно клацающий зубами. Лигур и Линара исполняли в объятиях огня какой-то извращенный танец жадности и страсти, протягивая руки, превращающиеся в крохотные язычки пламени. Он вяло отбивался от них, переходя от отвращения к безразличию, и прекрасное лицо, обрамленное серебряными локонами, прорывалось в крохотный мир его личного ада все реже и реже, пока не исчезло совсем. Он ощутил себя бесконечно одиноким и потерянным, и огненная стена перед глазами стала медленно распадаться на отдельные обрывки. Кельхандар, странно измененный временем, склонялся над ним с выражением бесконечной озабоченности, столь не свойственной его веселому открытому лицу, тонкие зеленоватые руки подземных обитателей обхватывали его тело, производя какие-то странные манипуляции. Призраки Река, Лигура и Линары бродили рядом, рыча и выплевывая ярость, не в силах дотянуться до него, а на бесконечно дорогом лице застыло выражение отчаяния и надежды. Черное бесстрастное небо Каньона все никак не хотело светлеть, время превратилось в одну бесконечную ночь, огненные завесы вспыхивали все реже и реже. Он продирался сквозь них, отчаявшись призвать кэн-ли на помощь, потому что дух древнего искусства умер, выгорел в нем, словно гнилое полено, и лишь старый мастер-Творец, тот самый, что создал Остров, сочувственно шептал слова утешения.

Когда Стихиям Круговорота надоело, наконец, бесноваться вокруг единственного беспомощного человека, они ушли, то ли успокоившись, то ли найдя другую жертву, а он остался наедине с собой, в темноте и одиночестве, окутанный безмятежным и безвременным спокойствием. Призраки больше не тревожили его, ночное небо, так и не улыбнувшееся рассветом, укрыло тяжелым и мягким одеялом, окончательно остановив поток бессвязных мыслей и бредовых образов.

Очнувшись, Тэйн с удивлением обнаружил, что находится не в Каньоне. Он лежал на жестком ложе у стены, в какой-то сумрачной, едва освещенной комнате. Голова, пустая и легкая, слегка кружилась. Кое-как оторвав ее от подушки, он через силу огляделся. Не комната, а маленькая пещерка с низким неровным потолком, глубокими нишами в стенах, неуклюже пристроенной дверью, не имела ни одного окна, но и тюрьму не напоминала. Ложе, несмотря на жесткость, было широким и удобным, с полноценным теплым одеялом и жесткой маленькой подушкой, пол был застелен шкурами лаоша. В одной из ниш помещалось большое деревянное кресло, укрытое шкурами незнакомого зверья. Овальная форма низкого столика, пять гнутых ножек и витиеватый резной узор вдоль края напомнили Ройгу Риаллар. В другой нише он заметил тускло мерцающую оранжевым полусферу с эманациями сразу двух хэльдов — Тепло и Свеча. Любопытство оказалось сильнее слабости, и он зашевелился, наконец-то сообразив, что у него все еще есть тело, и оно после всех прошлых передряг почему-то способно двигаться.

С опасением откинув одеяло, Тэйн обнаружил, что кроме длинных лент сахгара, толстым слоем облепивших грудь, руки, живот и даже виски, на нем больше ничего нет. Он медленно сел, ожидая приступов боли, но ничего не произошло — почти ничего, только широкий браслет клейма неприятно саднило, словно он только что оцарапал кожу. Несколько полосок сахгара отлетело, он подобрал их и принялся разглядывать. Высохшая ткань подсказывала, что наложен лечебный пластырь был по меньшей мере пару дней назад. Он осторожно поднялся на ноги, все еще ожидая подвоха и сделал несколько шагов. Осмотрев поджившие синяки и ссадины по всему телу, убедился, что слабость и головокружение все-таки присутствуют, и решил не делать резких движений.

За выступом стены рядом с дверью нашелся туалет: бадья с водой и ведро с крышкой. Тщательно обыскав пещерку в поисках одежды, он не нашел ничего подходящего, зато обнаружил, что дверь не заперта, беги — не хочу, только в чем?

Зато была еда. Большая чашка с чуть теплым бульоном стояла у чуть теплого хэльда, по эманациям похожего на хэльд Тепло, на столе нашлось несколько лепешек и фруктов. Рядом стояла еще одна большая чашка, с травяным отваром, в котором он уловил искорки хэльда Исцеление. Он медленно выпил отвар, затем, выждав положенную паузу — бульон, закусил лепешками и, довольный и уставший до изнеможения, улегся обратно на кровать, и, завернувшись в одеяло, принялся неторопливо рассуждать.

Раз дверь не заперта — он не пленник. Раз нет одежды, значит, кто-то принял меры предосторожности, чтобы ограничить его свободу. Кто-то умело и качественно избавил его от последствий издевательств ард элларцев.

Возможно, он попал в какое-нибудь местное святилище, расположенное недалеко от второго Каньона. Это объяснило бы и сахгар, и полупещерное помещение, однако не могло объяснить, как он выбрался из Каньона. Тэйн хорошо понимал, что самостоятельно он вряд ли смог бы это сделать. Внезапно ему преставился самый простой и самый вероятный вариант: его все-таки приволокли обратно в Очаг Солнца, подлечили и заперли где-нибудь на нижних уровнях, чтобы впоследствии продолжить начатый разговор какими-нибудь другими, более извращенными способами. Какое-то время он не мог избавиться от ужаса, пытаясь погасить паническое желание бежать, но потом трезвая мысль об открытой двери привела его в чувство и живительной волной смыла холод и нервную дрожь. Может быть, он звал на помощь и кто-нибудь из местных обнаружил его на дне Каньона, привел подмогу из ближайшего селения, которая и вытащила его? Хорошо, если так…

Постепенно он провалился в сон, но на этот раз ему ничего не снилось — ни бредовых кошмаров, ни воспоминаний об Острове. Просто сон, лучшее лекарство от всех болезней.

Следующее пробуждение было более приятным: он понял, что самочувствие заметно изменилось в лучшую сторону, к тому же проснулся зверский аппетит. Тэйн поспешно бросил взгляд на стол и, кроме тарелок и кувшинов, обнаружил на столе и на кресле несколько весьма ценных предметов.

Меч лежал прямо по центру стола, в новых, красивых и удобных ножнах. Рядом с ним находились камни-защитники, все три, рядком, словно напоминая о его главной обязанности. Тэйн выругался, помянув всех небесных дьяволов по очереди в не самых лестных сочетаниях. Теперь его дальнейшая судьба неразрывно с ними связана, да и не только его — будущее Теллара зависит от того, в чьих руках они окажутся. Если бы можно было засунуть их куда-нибудь подальше и забыть навсегда… Нет, невозможно.

Одежда лежала на кресле — брюки из тонкой серой кожи, сильно похожие на ахтамарские ганчи, оказались немного длинны, но идеально сошлись в поясе. Рубашка, была чуть тесновата в плечах и длиннее по росту, словно то и другое носил человек выше его и тоньше в кости. На ручке кресла обнаружился странный плащ с неровным подолом, длиннее спереди и короче сзади, но, накинув его, Тэйн оценил прочность и мягкость ткани. Сапоги остались те же самые, что он позаимствовал у близнецов перед дракой.

Одевшись, Ройг с огромным удовольствием принялся за еду — бульон, запеченную целиком птицу, хлебные лепешки, фрукты и небольшой кувшинчик арали. Он отметил, что мясо птицы — острое, запечено с травами и специями, характерными для кухни Риаллара, а лепешки — подсохшие, словно пекли их несколько дней назад. В состоянии блаженной сытости он развалился в кресле и принялся строить догадки, где же он все-таки оказался.

Он узнал этот странный плащ — уже два раза он видел подобные плащи на плечах тех самых подземных существ, обитателей Джар Ил. И если второй Каньон, как и первый, имел выход в подземные чертоги Тонхайра, то весьма вероятно, что…

Что он стал их пленником. Но только зачем им пленники? И опять же, они вернули ему меч и камни. Почему?

Надев пояс с ножнами, он осторожно выглянул в коридор — обычный коридор нижнего уровня, какие он многократно видел в Джар Ил и в Джар Дахаре, прямой, ровный, с гладким полукруглым сводом, с редкими вкраплениями тусклых хэльдов-светильников, которые едва рассеивали мрак. Дойдя до конца тоннеля, Тэйн обнаружил зал с фонтаном воды, струящимся из стены, и несколько выходов из него, три из которых были закрыты деревянными дверьми на петлях, а один заканчивался извилистой лестницей. Засветив знак Небесного Огня, Тэйн осторожно спустился по ней, опираясь на стены. Лестница вывела его на просторную площадку на краю огромной пещеры, по дну которой протекала река уже знакомой светящейся субстанции. Лестница вела дальше, к реке, через которую был перекинут связанный из бревен неуклюжий мостик. Пока он стоял и смотрел на неспешное движение оранжевых потоков, на поверхности огненной реки вздулось, расплылось и лопнуло несколько золотистых пузырей; оранжево-красные круги поплыли по течению, медленно деформируясь и теряясь в золотистом сиянии, исходящем от странной субстанции.

Для проверки предположения Тэйн попробовал зачерпнуть Огонь жизни у окружающих его каменных стен. Не получилось, как и раньше внутри Очага Солнца — он ощутил старость камня, усталость пород, характерное чувство тяжести, возникавшее у него в старинной части Очага, той, которая была когда-то Тонхайром.

Итак, он действительно оказался под землей, в гостях у нечеловеческих обитателей, живой и здоровый, заботливо вылеченный с помощью родной илларской магии. Никто не удерживал его… хотя, возможно, отсюда так просто не уйдешь. Глядя, как река отзывается на его эмоции всплесками щупалец — ручек, большими оранжевыми пузырями, он подумал, что проще и разумнее остаться здесь, дождавшись появления хозяев, и выяснить, какую плату они потребуют с него за спасение.

На обратном пути он напился из фонтанчика, убеждаясь, что вода здесь, как и везде в подземных пещерах, вкусная и до невозможности холодная. Испытывая любопытство, толкнулся в одну из деревянных кривоватых дверей, закрывавших пещерки в зале с фонтаном, и обнаружил, что она тоже не заперта — за ней лежала подобная его собственной полупещера, но выше и просторнее. Из нее вело еще две двери, одна из которых свободно открылась и пропустила его в следующий полутемный зал.

Стоило ему войти, в пещерке вспыхнули два маленьких, но ярких светильничка на стене. Он шагнул вперед, и пятна света вырвали из темноты совершенно неожиданные предметы — высокие полки, заставленные толстыми фолиантами и заваленные рулонами свитков. Огромный, покрытый черным бархатом стол, на котором лежали предметы, чем-то напомнившие ка-эль, желтые листы бумаги и угольные палочки для письма, высокий старинный кубок, чаша на низкой ножке, на дне которой блестела подозрительная черная жидкость, загадочные предметы на полу, испещренные уже узнаваемой вязью шиаллаха, от одного взгляда на символы которого у него мурашки побежали по коже; бесформенная глыба чего-то то ли стеклянного, то ли ледяного, абсолютно прозрачная, как капля воды, теплый отблеск светильников скользил по ней и отражался, как от зеркала; фонтанчик воды в дальнем углу, возникавший словно ниоткуда, стекающий в огненный с черным цветочный бутон; пучки трав на противоположной стене. Кресло — жесткое, с высокой спинкой, покрытое шкурами с длинным ворсом, и рядом с ним — небрежно распахнутый деревянный сундук.

Тэйн мельком заглянул в него и потрясенно застыл: там, на дне, были небрежно свалены точные копии его собственного меча. Там же, в резной шкатулке без крышки, обнаружились амулеты из такого же металла, выглядевшие, как резной кулон на цепочке.

Он вернулся к полкам и взял в руки ближайший подвернувшийся под руку толстый фолиант. Под тяжелой обложкой в кожаном переплете четкими, без украшений и рисунков буквами стояло название «Пришествие Феоллона — правда и вымысел». Внизу, уже мельче, он прочел: «История и теория катастроф».

Он положил ее обратно на полку и взял другую. «Пришествие Феоллона: путь от начала и до конца», и дальше, мелкими буквами «Признаки и этапы развития». Он взял следующую, по сравнению с остальными — тонкую и маленькую. «Агваллар: иерархия святилищ, кланов, традиции и обычаи». Рядом с ней на полке стоял самый объемный из всех фолиантов — «Эпохи Теллара от создания Кэлленара до настоящих дней»

«А вот и теория, — подумал он с мрачной усмешкой. — И даже не легенды… хронология. Интересно, не рассердится ли хозяин библиотеки, если я временно позаимствую пару книг?»

Лихорадочно перебегая глазами от одной к другой, Ройг не знал, за которую схватиться в первую очередь. В конце концов, он остановился на той, что описывала признаки и этапы катастрофы. Уже собираясь уходить, он заметил небольшую по сравнению с остальными книжицу, с обложкой, обтянутой причудливо вышитым шелком. На форзаце изящным женским почерком было написано: «Шиаллах. Знаки, шайолы, системы».

Он осторожно взял ее в руки. Потом, зачем-то оглянувшись на дверь, быстро сунул за пазуху.

«Причины катаклизма, настигающего цивилизацию теллариан всю историю ее существования, и названного авторами Пришествием Феоллона, до сих пор мало изучены как жрецами Агваллара, наиболее глубоко посвященными в особенности Кэлленара, так и составителями сего труда, исследующими Пришествие на основе гораздо более скудных материалов. Из существующего разнообразия теорий наиболее обоснованными и заслуживающими внимания авторам сего труда представляются следующие из них.

Божественная. Содержание Арта Син Рен, книги Круговорота, сохранившейся в Зар Але, в Ард Элларе (Очаг Солнца), и в Джар Дахаре, убедительно доказывает существование бессмертных акторов, способных оказывать влияние на стабильность мироздания не только на Телларе, но и во всех остальных мирах Круговорота. Арта Син Рен выделяет три группы сил-акторов, имеющих влияние на Потоки: Творцы, Боги и Судьи. Все вместе они существуют в мире условного Истока, первичного мира-родоначальника остальных миров, однако авторы сего труда не убеждены в его физическом существовании, полагая, что понятие Истока может оказаться некоей центральной метафорой, описывающей первичную точку отсчета и место зарождения мироздания.

Творцы являются в этой системе созидающим и разрушающим началом. Деятельность их стихийна и не поддается контролю. Спектр воздействий Творца не ограничен лишь созданием систем, явлений и миров, но и их перестройкой и даже уничтожением. Арта Син Рен утверждает, что только Огонь жизни, равный по силе Огню Жизни Творца, в состоянии вывести равновесную систему из статики и дать ей толчок к развитию. Без них кольцо миров ждала бы смерть от вырождения, вызванного вечной неизменностью равновесных систем.

Судьи вмешиваются в Потоки исключительно редко. Анклав Судей — наивысшая инстанция, цель которой — избавлять Потоки от излишнего хаоса и от последствий неразумных деяний богов и Творцов. Судьи беспристрастны. Они вмешиваются в течение потоков только после анализа необходимости, обсуждения способов и принятия совместного решения. Это всегда точечное, просчитанное и аккуратное вмешательство; большую часть времени Судьи заняты наблюдением и отслеживанием последствий.

Боги — наиболее непредсказуемая часть обитателей Истока. Форма их существования весьма различна от одного мира к другому. Где-то они существуют в виде концентрированных стихий, принимающих людское обличье, где-то в виде свободных сил, не имеющих физического воплощения, где-то в виде коллективно созданного образа, наделяемого верующими рядом метафизических особенностей, реализующихся во времени и пространстве пропорционально силе веры, где-то это реальные люди, обладающие особым набором свойств и условным бессмертием. Учитывая особенности их возникновения и существования в кольце миров, их влияние зачастую оказывается наиболее негативным и разрушительным по сравнению с остальными. Одни и те же боги-сущности, имея в разных мирах близкие по сути креатуры, способны через них воздействовать на огромные массы людей, воплощая в жизнь те или иные идеи не хуже Творцов.

…Разрушительный катаклизм, происходящий на Телларе регулярно раз в тысячелетие, может быть следствием вмешательства на уровне Потоков любой из упомянутых высших сил. Причины вмешательства неизвестны и могут оказаться непостижимы для рядового обитателя миров Кругорота.

Духовная. Неоднократно за период от одного Пришествия до другого, на Телларе происходит утрата полезности хэльдов, причиной которого становится естественное развитие ремесла и искусства. Неудобная социальная система, ставящая в зависимость на бытовом уровне большую часть населения от значительно меньшей, вызывает естественное отторжение сложного магического искусства и поиск других, более простых способов получения материальных благ. Кэлленар, построенный на совокупных эманациях всех разумных существ, может реагировать на изменения эмоциональной окраски, либо на снижение самого эмоционального потока. Возможно, создателями Кэлленара в эту магическую систему заложена возможность улавливать только определенные, узконаправленные вибрации. При их отсутствии система, возможно, начинает улавливать и накапливать что-то другое, что изменяет ее составные части до неузнаваемости, вплоть до саморазрушения.

И, наконец, третья — манипуляционная. Жрецы Агваллара, где сосредоточена большая часть действующих артефактов Кэлленара более позднего периода (т. е созданная мастерами-людьми, а не теллами), встречая сопротивление цивилизаций Теллара и теряя власть и влияние на государства Наземного мира, нашли способ искусственно вызывать подобный катаклизм. В зависимости от развития ситуации, жрецы позволяют процессу завершиться разрушительным катаклизмом, либо вмешиваются в его течение, останавливая разрушения.

Божественная версия катаклизма имеет ряд косвенных подтверждений, в первую очередь благодаря участию в создании Ордена Феоллона одного из Творцов, однако считать ее единственно верной не представляется возможным в виду отсутствия достоверных доказательств. Духовная версия не может быть ни подтверждена, ни опровергнута так же, как и предыдущая, поскольку точный механизм создания и функционирования Кэлленара известен только его Творцу. Говоря о третьей, на сегодняшний день существует множество косвенных доказательств вмешательства жрецов Агваллара в течение катаклизма; однако наиболее убедительным подтверждением правоты манипуляционной версии является существование камней — защитников…

Орден Феоллона считает манипуляционную версию происхождения Катаклизма наиболее достоверной. Именно понимание причин Пришествия определило цель создания Ордена и его назначение: все жреческие кланы Агваллара, причастные к управлению Катаклизмом, должны быть уничтожены»

Тэйн очнулся от ощущения, что в комнате бродит кто-то посторонний. Он читал не отрываясь, пока сон не выключил его окончательно… Скрыть пробуждение не удалось: как только он открыл глаза, существо, возившееся около стола, замерло, повернулось к нему лицом и низко поклонилось. Глаза, огромные, выпученные, с вертикальными, как у животных, алыми зрачками, смотрели на Ройга серьезно и внимательно. Кожа существа казалась зеленоватой, как у рептилии, а вот морщины и дряблость лица были почти человеческие. Тот, встреченный когда-то в Джар Ил, казался моложе… Маленький рот был поджат в суховатой ухмылке, представляя собой безгубую неровную щель. Череп был наполовину прикрыт капюшоном, но Тэйн вспомнил, что все подземные обитатели, которых он видел, были абсолютно лысыми.

На столе он заметил очередную порцию пищи. Гость, опустив худые руки вдоль тела и спрятав их под плащом, терпеливо ждал.

— Д-доброе утро, — поздоровался он и сразу же сообразил, что сказал глупость: под землей нет смены дня и ночи. Существо еще раз поклонилось.

— Благодарю, — Тэйн кивнул в сторону стола, и, не зная, как продолжить разговор, задал очередной нелепый вопрос. — Вы не подскажете, где я нахожусь?

— В Лахлайде, — ответило существо неожиданно приятным глуховатым голосом.

— Я умер, что ли? — ляпнул он, донельзя удивленный неожиданным ответом.

— Вы, люди Наземного мира, называете его Тонхайром, по названию цивилизации предтечи, наших общих родичей. Мы называем его Лахлайдом. Так и должен называться подземный мир.

Тэйн тупо кивнул.

— А вас…как?

— Мы называем себя лайдами, — ответил тот. — Меня можно звать Шаух.

Тэйн кивнул.

— Далеко отсюда… до поверхности? И где я окажусь, если выйду наверх?

— Выходов на поверхность в этой части нет, — ответил лайд по имени Шаух. — Но если пересечь озеро кйти и подняться по стародахарским тоннелям, можно выйти в предгорья Хейранского хребта.

— Граница Хильдайра, — присвистнул Ройг. — Далековато…

— Есть несколько выходов из Лахлайда в ард элларской части Джар Дахара, — продолжил Шаух.

Тэйн снова кивнул.

— Да… спасибо.

— И есть несколько хэльдов Дверь, расположенных внутри Джар Дахара, ведущих в Тонхайр, доступных владеющим кэн-ли. Желаете отправиться домой? — спросил лайд, несколько раз моргнув, отчего Ройгу показалось, что тот волнуется.

— Хотел бы, но увы, не знаю, как теперь это сделать, — признался он искренне.

— Выйти через Хейранский хребет. Там есть несколько хорошо сохранившихся галерей хэльдов, не подверженных разрушениям Пришествия. Они скрыты внутри, но выше уровня кйти. Несколько Дверей соединяют разные части Тонхайра и Дахара между собой. Две из них ведут в западную часть Илломайнского хребта. Там мы спускаемся на нижние уровни и по рекам кйти плывем ко второму озеру, лежащему на нижних уровнях Джар Ил. Можно перемещаться по проложенным кйти тоннелям, лежащим под континентальным проливом. Это дольше, и люди не могут по ним передвигаться. Только лайды.

— Почему? — удивился Тэйн, потрясенный масштабами подземного мира

— Люди не могут обходиться без воздуха. Если вы хотите отправиться в путь, мой господин не велел вас задерживать. Лайды готовы сопроводить вас до любого места, которое вы укажете. Но он хотел, чтобы вы его дождались.

— Кто он?

— Человек, — ответил лайд торжественно. — Здесь, в Лахлайде, тоже обитают люди. Мы зовем его Карах. Люди раньше звали его по-другому. Длинное сложное имя, я не помню его. Он задержался в тех местах, где нашел вас. Мы ждем его возвращения.

— Я подожду, — согласился полностью растерявшийся Ройг. — Торопиться мне некуда.

— Карах попросил меня позаботиться о вас. И показать вам Лахлайд, когда вы поправитесь, — лайд отвесил ему полный достоинства полупоклон. — Он не сомневался, что вам будет интересно узнать о нашем существовании.

Глава 2

(Лахлайд)

Следующие несколько дней Тэйн в сопровождении Шауха бродил по окрестностям, расспрашивая старого лайда обо всем, что приходило в голову. Больше всего его интересовала странная светящаяся субстанция, которую лайды называли кйти. Лахлайд образовался давно, но ни сами лайды, ни люди, присоединившиеся к лайдам в последние несколько десятилетий, ни их предводитель Карах не знали, откуда она взялась. Судя по легендам лайдов, подземная река кйти существовала еще до последней катастрофы, уровень ее менялся несколько раз — именно так и возникло множество небольших пещер, лежащих еще ниже, чем Тонхайр.

По преданиям лайдов, они, как и современные обитатели Наземного мира, произошли от теллов — той их части, что сумела чудом пережить первую катастрофу. Cчиталz, что мира наверху не существует, они постепенно приспособились к обитанию под землей. Учитывая постоянный контакт с кйти, странной светящейся субстанцией с особыми энергетическими свойствами, их обмен веществ сильно изменился, так же, как и внешность. Размножались они так же, как люди, и постепенно расселились вдоль огненной реки, которая за тысячу лет проложила в толще Поднебесных гор не одно русло. В пищу они употребляли различных подземных тварей, выращивали вдоль светящихся берегов кйти мох и растения, малочувствительные к свету, а так же иногда пили и саму кйти, служившую им сильным энергетиком и источником жизненной силы. Умеренный прием кйти приносил лайдам только пользу, но у многих она вызывала зависимость: привыкнув к ней, они переставали есть другую пищу и постепенно умирали от истощения.

Лайды жили кланами, группировавшимися возле какого-нибудь притока кйти. Карах имел над ними власть, сравнимую с властью правителя в Риалларе. Лайды были весьма воинственны по своей природе, и только ему удалось объединить их всех, примирив веками враждовавшие кланы. Его слушались, как святого.

Тэйна они обнаружили в Каньоне, бредущего через его аномалии без малейшей на них реакции. Его подобрали, как и всех остальных, кто попадал в эти каньоны, когда он упал, не подавая признаков жизни. Сначала Карах лечил его сам, а потом, оставив на попечение лайдов, отправился куда-то в сторону Очага Солнца. Оказалось, что среди обитателей Лахлайда есть несколько илонов и илларов, кроме того, кое-кто из лайдов тоже владел кэн-ли. Тэйн уже не удивлялся — после новых знаний, полученных в Очаге Солнца, в нем поселилась уверенность, что для овладения древним искусством не нужно ни особых способностей, ни даже особых усилий: только желание да регулярные занятия. Шаух пояснил ему, что первые уроки дал лайдам все тот же Карах.

Лайды плохо переносили свет прямых солнечных лучей, зато свет Ночного солнца не раздражал их. Люди, жившие в Лахлайде, свободно выходили на поверхность, а для быстроты перемещения пользовались хэльдами, расположение которых знали не хуже илларов Наземного мира, а также держали арритов. Жили и те и другие общинами, которые организовывались и назывались так же, как и в Ард Элларе. Харраны (в произношении лайдов — хэрэн), состоявшие из нескольких семей, расположенные поблизости друг от друга, образовывали Очаг; Очаги, лежавшие под восточным континентом, до Пролива, делились на провинции Дахар и Аттон, те, что тянулись под Риалларом, назывались Тонхайром.

Катаклизм, именуемый Пришествием Феоллона, развивается по нарастающей в течение пяти сезонов; при тщательном наблюдении за каждым из этапов можно вычислить точную дату кризиса. Первыми всегда страдают районы, наиболее удаленные от обоих Колодцев. На Телларе такими являются средняя и юго-западная чать Ахтана, южный Хильдайр и почти вся территория Майра. Но самым удаленным от Колодцев местом, конечно же, является Агваллар. Свидетельства приближения Пришествия появляются там задолго до их явления на Телларе. За все прошедшие эпохи островные жрецы научились компенсировать слабость наполнения малых колодцев путем ряда кровавых ритуалов, которые они начинают проводить с появлением первых симптомов, с целью сохранить статус-кво.

Первым проявлением неблагополучия становится угасание наиболее энергоемких хэльдов, выглядящий как отказ повиноваться оператору. Постепенно угасание становится массовым, захватывая все больше территории, и в конце концов достигает Эргалона, ближайшего к северному Колодцу, и Беарского побережья, ближайшиего к Южному Колодцу, который еще несколько эпох назад опустился под воду вместе с частью южного ард элларского побережья. Первичное угасание хэльдов длится чуть менее двух сезонов, т. е. около 168 дней, при этом скорость угасания всегда одинакова, независимо от мер, принимаемых жрецами Острова и властями Теллара для того, чтобы стабилизировать обстановку. Почти одновременно с угасанием хэльдов, но несколько позже по времени, начинается первичное угасание малых колодцев — Кругов Власти. Круги теряют прозрачность, сереют, постепенно становясь неотличимыми от обычных каменных глыб. Дольше всех держатся те простейшие хэльды, которые минимального наполнения при работе с ними, а также Круги Власти, расположенные на удалении от скоплений народа. Раннее возникновение напряженности в городах и широкомасштабные кровопролития могут резко ускорить первичное угасание, за счет последующего удлинения второго этапа.

Вторым этапом Пришествия становится возгорание малых колодцев, причиной которых является не живой огонь как таковой, а невозможность накопления и удержания по-прежнему поступающих к ним энергетических потоков. Поскольку хэльды, выступающие первичными накопителями, самопроизвольно выключаются из системы, малые колодцы не способны удержать больший, чем рассчитано их Творцом, объем энергии, что ведет к их переполнению, и, как следствие, возгоранию. Этап возгорания кругов длится от тридцати до семидесяти дней и заканчивается вторичным, или окончательным, угасанием малых колодцев.

Третий этап Пришествия знаменуется появлением огненного смога в небе. Выглядит он как резкое изменение цвета небесной сферы, которая сначала становится оранжевой, затем красной. Появление огненного смога сопровождается резким скачком температур: дневная температура резко повышается, ночная — катастрофически падает.

Но самым достоверным и хорошо отслеживаемым признаком является повышение уровня кйти в Лахлайде, которая на 280 день поднимается до уровня затопления нижних чертогов Тонхайра, и между 350–380 днями выступает на поверхность Теллара. С момента выступания кйти на поверхность начинается обратный отсчет дней непосредственно перед катаклизмом. Все отметки о повышении уровня кйти можно наблюдать на Белом озере, самом большом кратере кйти, расположенном в северо-западной части Тонхайра…

«В первую очередь надо уточнить время, — подумал Тэйн, закончив книгу. — Сколько времени у нас есть в запасе. Судя по тем событиям, что мы наблюдали в Майре, пройдена где-то треть пути. И надо бы увидеть своими глазами эти отметки на Белом озере. Кажется, Белое озеро — это как раз тот кратер с кйти под Джар Илломайном. Очень хорошо… Близко от дома. Если что, можно будет постоянно наблюдать за ее движением»

В перерывах между прогулками по Лахлайду и рассказами Шауха Тэйн спешно дочитывал первый толстый фолиант, позаимствованный им в библиотеке по соседству. Шауху он и словом не обмолвился о своем визите в библиотеку. Теперь же, ожидая возвращения загадочного правителя лайдов, он пользовался возможностью собрать о катастрофе как можно больше сведений, пусть даже и самых противоречивых. Орден Феоллона, целью которого было уничтожение жреческих кланов Агваллара, не давал ему покоя. Он вспомнил, где и когда он слышал об ордене, боровшемся с островитянами — это Ивор рассказывал ему легенду о синем клинке, в точности похожем на его собственный.

Закрыв книгу, он решил вернуть ее хозяину библиотеки и взять следующую. Помнится, там было что-то об иерархии агвалларских кланов. Хорошо бы разобраться, что за семейка во главе с Кианейт правит теперь в Эргалоне… Он поднялся, привычным движением проверил клинок у пояса, и, сунув фолиант подмышку, неторопливо двинулся по уже привычному коридору в направлении речки кйти.

Дверь по-прежнему оставалась незаперта. Ройг толкнул ее и, миновав маленькую пещерку, не задерживаясь, оказался в следующей. Все тот же оранжевый свет, стол, покрытый черным бархатом, фонтанчик воды из ниоткуда, кресло с высокой спинкой, укрытое шкурами, но там, за ним… Тэйн вздрогнул — там, в глубине комнаты, находился человек. Резко обернувшись на звук, он застыл в неподвижности, устремив на гостя взволнованный и жадный взгляд. Светлые, почти серебряные глаза в огненном свете хэльдов показались Тэйну двумя золотыми монетами на снежно-белом, узком и остром, как кинжал, лице, а черные вперемешку с серебряными пряди волос, разметанные в беспорядке по плечам, — причудливым головным убором.

Дьявол. Тот самый белоглазый дьявол, шедший за ним по пятам в Ахтамаре и Карре. Тот самый, спасший жизнь ему, Ивору и его семье в день осады его дома безумной толпой.

Кельхандар Харриаберт, гордый хильд старого, легендарного в Хильдайре рода.

Не было у того, юного Кельхандара из почищенной островитянами памяти, такой белой, с голубым отливом кожи, таких светлых странных глаз. Не было и белых прядей в волосах. Тот, юный Кельх, был в меру светлокож, темноволос и сероглаз, худощав при зверском аппетите, и дьявольски обаятелен. Этот же, странно измененный временем и страданием, казался страше Ройга не на какие-то несколько лет — на целую вечность. Вокруг рта залегли жесткие складки, между двумя полосками инея — бровями — тоже образовалась глубокая и жесткая морщина. Лоб открылся, образовав залысины. Губы, в которых почти не было живого тепла, чем-то напомнившие ротовую щель лайдов, напряглись и сжались, словно пытаясь удержать рвущиеся навстречу слова. Он носил длиннополую куртку, похожую на ранд, но с поясом и ножнами, плотные кожаные штаны со шнуровкой по майрской моде, и длинный темный плащ. Поверх одежды на тонкой, изящной цепочке висел кулон из резного ящичка, замеченного Тэйном в прошлый визит.

— Изменился, да? — спросил он тихо и неуверенно. — Но ты хоть узнал меня?

— Сейчас — да, — кивнул Тэйн, приближаясь и разглядывая старого знакомого. — Но только сейчас. Там, в Карре, я тебя не узнал. Кстати, спасибо за помощь. Тогда и … теперь. Я про Каньон, — Тэйн сбился и замолчал.

Кельхандар отвернулся, словно смутившись, прошелся по комнате, затем упал в кресло. Движения его были нервными и быстрыми.

— Я шел за тобой с Ахтана.

— Я знаю, — кивнул Тэйн. — Зачем?

— Я знаю о поручении, которое дали тебе и твоему другу островные жрецы, — сказал он просто.

Тэйн промолчал, ожидая продолжения.

— Ты в курсе, что за камешки ты ищешь?

— Да, — ответил Ройг. Около стеллажей с книгами он обнаружил стул, подтащил его к столу и сел напротив Кельхандара. — Теперь — да. Когда уезжал — не знал. Я был в Очаге Солнца. Ты знаешь, что у них сохранилась часть Свода?

— Да, — ответил тот. — Только не знаю, какая.

Тэйн перечислил Книги Свода, обнаруженные им в Ард Элларе.

— Я прочел Арта Сач Сал.

Кельхандар молча кивнул. Потом, резко поднявшись, кивком предложил Тэйну следовать за ним.

Они вышли в маленькую пещерку, и там хильд выбрал вторую дверь, ключ от которой висел на цепочке у него на шее, и которая вела в крохотное помещение, где Кельхандар на правах хозяина засветил знак Небесного огня. В голубоватом свете урд-знака Ройг узнал их все: золотисто-желтую, тонкую и изящную Арта Аш Ар, первую книгу Свода, изумрудно-зеленую Арта Ран Кэй, книгу Мастеров, третью книгу Свода, четвертую, огненно-красную Арта Син Рен, книгу Круговорота, и наконец, черную Арта Сач Сал. Не было только второй книги — Книги Мудрости.

— Я тоже ее читал, — Кельхандар кивком указал на темный фолиант. — Ее и другие. Все.

На обратном пути хильд выглянул в коридор и, издав нечто, похожее на свист, вернулся обратно в кабинет. Почти сразу же в дверь робко постучали, и в проеме появился молодой лайд.

— Еды, — коротко приказал тот. — На двоих.

— Откуда они? — спросил потрясенный открытием Тэйн.

— Сохранились от выживших в первых катастрофах теллов, тех, от кого произошли лайды. Их отыскали в лабиринтах Тонхайра в прошлую эпоху члены Ордена Феоллона.

— Что это за орден?

В кабинете бесшумно появился лайд с подносом всяческой снеди явно риалларского происхождения, и большим кувшином вина.

— Потом расскажу, — отмахнулся хильд. — Ты лучше скажи мне вот что: ты понимаешь, что вспомнил меня, хотя не должен был?

И тут на его лице впервые появилась улыбка.

— Я давно тебя вспомнил, — буркнул Тэйн, потянувшись к кувшину. — Сразу же после того, как меч взял.

— Ага, значит, ты связал одно с другим… — удовлетворенно кивнул Кельхандар. — Детально вспомнить сможешь?

— Что? Как я меч взял? Или жизнь на острове?

— Первые моменты эффекта отчуждения, — пояснил хильд.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — ответил Тэйн. — Давай лучше вернемся к другому. Зачем ты следил за нами? И что ты здесь делаешь? Если я правильно помню, на Остров тебя отправило столичное святилище Илбара, куда ты должен был вернуться после обучения. Что с тобой случилось? Выглядишь ты, надо сказать… не так, как раньше.

Кельхандар долго молчал, делая вид, что занят едой.

— Мой рассказ в обмен на твой, — наконец сказал он. — Согласен? Я оставил тебя в Каррее, целого и невредимого, потом потерял и тебя, и твоих спутников, а несколько дней назад обнаружил в Каньоне Осколков в полуживом состоянии, с мечом Ордена на поясе, со всеми признаками эффекта отчуждения, но тем не менее с живым клеймом, и с тремя из пяти камней за пазухой.

Тэйн покачал головой.

— Не уходи от ответа, — бросил он раздраженно. — Что тебе было нужно в Ахтамаре и Каррее? Тоже… камешками заинтересовался?

— Да, — ответил Кельхандар с вызовом. Взгляд его стал очень внимательным и холодным. — Заинтересовался. У меня, знаешь ли, есть пара причин очень сильно ненавидеть Агваллар. Я не хочу, чтобы жрецы опять спаслись и проделали свой обычный фокус с Наземным миром. Ты, кстати, понимаешь, о чем речь?

Ройг кивнул.

— Еще раз повторю — я благодарен тебе за помощь, но твои действия кажутся мне подозрительными. Давай начнем с тебя, — и он вернул хильду холодный и пристальный взгляд.

Кельхандар снова замолчал. Бросив недоеденный кусок жаркого, он поднялся, побродил по кабинету, переставляя все, что попадалось под руку.

— Я не доучился, — отрубил он. — Ты ведь помнишь, после твоего ухода мне оставался еще год. Перед тем, как получить клеймо, я узнал кое-какие подробности… и решил, что не хочу его иметь. К сожалению, я совершил очередную глупость — позволил жрецам обнаружить, что я знаю… Они, как и раньше, терпеливо и обстоятельно разобрали мой проступок, с тем же исходом — стирание памяти, но в мои планы не входило забывать то, что я узнал. И к тому же, мне навсегда расхотелось быть илларом. И я сбежал.

Тэйн покачал головой.

— Они не пытались тебя вернуть? Уж через хэльд-то…

— Мой побег оказался не слишком удачным, — усмехнулся Кельхандар. — Я выскочил из Небесного столба на юге Ард Эллара и сразу же бросился бежать, потеряв на радостях рассудок и забыв об осторожности. Там в нескольких шагах от Столба — обрыв. Я свалился. Думаю, они видели мое падение и не сомневались в моей гибели. Да я, в общем-то, и умер… почти.

— И? — подтолкнул Тэйн опять замолчавшего хильда. Глядеть, как нервно дергается его щека, было выше его сил.

— Лайды иногда охотятся в тех местах. Они подобрали меня. Лечить людей они не умеют, а сами лечатся, замазывая раны кйти. Поначалу они так и сделали, но потом для верности еще и напоили меня ей.

— Шаух сказал мне, что она вызвает привыкание, — Тэйн снова пристально вгляделся в столь сильно изменившиеся черты хильда. Неужели это из-за кйти?

Видимо, он задал этот вопрос вслух, поскольку Кельхандар криво усмехнулся.

— Это особая субстанция… Она перестраивает организм, полностью изменяя обмен веществ. Делая его очень прочным, выносливым, живучим… Она изменяет внешний облик и химические процессы. Люди, к сожалению, привыкают к ней быстрее и сильнее, чем лайды. Я не сразу поправился. Долго, почти полгода, я лежал парализованный, а лайды и небольшая человеческая община выхаживали меня. Когда я в конце концов встал на ноги, пути назад для меня уже не было. Да его и так не было… — хмыкнул он. — Что бы я сказал, вернувшись в Арберт без клейма? Отец к тому времени окончательно свихнулся, сестры повыскакивали замуж, а мать… сейчас уже ее нет в живых. Не знаю, как жрецы объяснили родственникам мое исчезновение. Знаю только, отец не очень горевал.

Глядя, как он бродит по комнате, Тэйн вспомнил, что Кельхандар когда-то рассказывал о своей семье. Богатый и знатный хильдский род королевской крови, в котором все старшие сыновья становились илларами главного святилища Илбара. Деспотичный и властный отец. Строгая, молчаливая и холодная мать, глава семейства по обычаю хильдов. Пять младших сестер и еще один брат, самый младший из всех. Кельхандар Харриаберт терпеть не мог свою семью, за исключением младшей сестры. Учеба на Острове была для него долгожданной и желанной возможностью вырваться из-под влияния отца-деспота, ледяной и затхлой атмосферы хильдайрского родового замка.

— Должен сказать, мне пришлось приложить очень много усилий, чтобы не стать рабом кйти. Среди нас есть такие, — вздохнул он. — Они живут недолго… Но если употреблять ее не чаще раза в сезон, так, только для поддержки способностей, с зависимостью можно бороться. Внешность моя менялась постепенно. К счастью, я не потерял способности переносить прямые солнечные лучи, только в Ахтане мне было тяжеловато… жарко. Знаешь, я стал видеть в темноте. Слышать звуки, раздающиеся в толще пород надо мной. Обонять запахи, о которых ранее не имел понятия. Иногда я вижу сквозь камень и чувствую, как кто-то там, наверху, очень далеко от меня, использует кэн-ли. И не только это.

Постепенно я привык жить в общине лайдов и людей. Среди них я был тогда единственным илларом второй ступени. Это сейчас у нас, благодаря казням в Каррее, прибыло народу. Чтобы хоть чем-то заняться, я изучал хэльды Тонхайра, Дахара, Аттона, собирал разбросанные по подземным городам артефакты. В верхней части Тонхайра, там, где когда-то располагалась обитель Колодца, я набрел на хранилище Ордена Феоллона. Ознакомившись с их записями, я был потрясен. Мои догадки оказались верными. Там же обнаружил я и книги Свода, все, кроме второй. Впрочем, я в ней не нуждался — ты же помнишь, я все-таки одолел ее наОстрове. Кйти помогла мне безболезненно прочесть все остальные Книги, ее эманации живительны не только для тех, кто ее пробовал. Все последующие годы я продолжал изучать Кэлленар без участия Острова. Я прочел Арта Аш Ар по второму разу, усвоив ши-ала и принципы построения шайол. С превеликим трудом, но я все-таки осилил Арта Ран Кэй, книгу Мастеров. Именно там описано, как творить хэльды. Я стал пробовать… У меня получилось. Пока я могу создавать только самые простые хэльды, — улыбнулся он с гордостью. — Сейчас, к сожалению, чувствуется, что с Кэлленаром не все хорошо, первичные элементы хэльда практически не удерживаются в связке, — он вздохнул, — но если мы переживем Пришествие, я смогу многое сделать.

Постепенно я стал учить лайдов и людей тому, что умею сам. Дьявольский Каньон — наше творение, это был наш тренировочный полигон, где я пытался создавать хэльды, а наши бойцы отрабатывали навыки боя, как рукопашного, так и с помощью искусства. Так я натренировал небольшой отряд из лайдов и людей, который, если что, сможет хотя бы не испугаться островных жрецов с их боевыми шайолами. Потом майрцы стали сбрасывать туда людей, и я велел лайдам убрать оттуда все аномалии. Сейчас это просто трещина в земле.

— А второй Каньон? — спросил Тэйн, в тайне восхищаясь и завидуя хильду.

— У него другое назначение, — продолжил Кельхандар. — Он охраняет Аттон, один из самых больших подземных городов, до сих пор неразграбленный. Аттонские ворота находятся буквально в нескольких шагах от Каньона, и в последнее время туда зачастили охотники за сокровищами. Они ведут себя не слишком красиво — ломают, гадят, нападают на лайдов, когда те случайно сталкиваются с людьми. С тех пор, как мы проложили Каньон, походы в Аттон прекратились.

Кельхандар замолчал, разлив по чашкам остатки арали.

— Карах — это ты? — уточнил Ройг после паузы.

Кельхандар кивнул.

— Откуда взялся Орден Феоллона?

— В предыдущую эпоху существовало сообщество людей, пытавшихся бороться с властью Агваллара. Их было довольно много, но верхушка Ордена базировалась в Эргалоне. Движение против островитян родилось задолго до Пришествия, сначала они ставили целью независимость от Агваллара, основание собственной школы илларов, потом, когда нашли три книги Свода, в том числе и Арта Сач Сал, цели их изменились. Узнав о грозящей в неизбежно скором будущем катастрофе и махинациях жрецов, они предприняли все, чтобы получить камни-защитники в свое распоряжение. Камни выкрали из Зар Алы вместе с Арта Ран Кэй, книгой Мастеров. Как я понял из записей главы Ордена, островитяне не смирились с потерей драгоценных артефактов, и за них развернулась самая настоящая война. Постепенно члены Ордена были уничтожены поодиночке, но они сделали все, чтобы камни жрецам не достались. Как их архив оказался в верхней части Джар Ил, а именно там я их обнаружил, я не знаю. Есть догадка, что в живых остался хранитель Колодца, который в войне за камни поддерживал Орден, а не Остров, и именно он спрятал Свод, защитные амулеты и библиотеку в илломайнском лабиринте. Вот, собственно, и все. Теперь твоя очередь исповедоваться, — усмехнулся он.

— С чего начинать? — спросил Тэйн. — С Карреи?

Кельхандар задумчиво покачал головой.

— Лучше с начала. Про поручение и планы островитян я знаю, и даже побольше тебя, а вот как ты взял меч…

— Подожди, — прервал его Тэйн. — Откуда ты мог узнать про поручение островитян?

— Это личный вопрос, — после паузы ответил хильд. — Я не хочу на него отвечать, — и, видя, как изменилось лицо Тэйна, сразу же став жестким и замкнутым и приобретя то странное, холодно-пристальное выражение, которое уже несколько раз возникало у него в течение разговора, поторопился поправиться. — В агвалларском свадебном посольстве, прибывшем в Эргалон в начале сезона Ветров, у меня был свой человек, посвященный в подробности.

— А он, случайно, не был посвящен в подробности убийства, совершившегося чуть позже? — ядовито поинтересовался Тэйн.

Кельхандар печально покачал головой.

— Я клянусь тебе, — сказал он твердо, — что этот человек ничего не знал. Пока беда не свершилась.

— Ладно, — буркнул Тэйн. — Меч был у лайда. Он напал на меня в Джар Ил. Получилось как-то по-дурацки, я убил его его же мечом. Когда взял меч в руки — отключился.

— Первый момент помнишь? Ну, когда вырубился… Видения были?

Тэйн напрягся. Что-то было… Неожиданно перед внутренним взглядом всплыло лицо пожилого мужчины-островитянина, бледного и бесцветного, как и все они, схватившегося руками за горло и судорожно пытавшегося вырвать из волос маленьких паучков. Он пересказал эпизод Кельхандару и тот, задумавшись, потребовал показать клеймо. Тэйн закатал рукав.

Узор клейма потемнел, из разноцветного превратившись в однотонно-коричневый. Некоторые петли оказались наполовину стертыми.

— Странно… Судя по твоим самым первым воспоминаниям, твой Следящий умер. Поскольку меня ты вспомнил, да и по прочим признакам, тебя никто не контролирует. Но клеймо, хоть и поврежденное, живо. Кто-то тебя все-таки смотрит, — закончил Кельхандар с озадаченным выражением на лице. — Смотрит, но не вмешивается.

— Следящий? — переспросил Тэйн. — Ты что, веришь в этот бред?

Кельхандар вздохнул. Потом, после паузы, продолжил:

— Какой именно бред ты имеешь в виду?

— Что островитяне с помощью клейма управляют илларами. Что они следят за нами через специальные хэльды, — ответил Тэйн с насмешкой. — И как ты это представляешь? Илларов хоть и немного, но приставить к каждому из них шпиона — да на это всего населения Острова не хватит!

— Это правда, — ответил хильд печально. — Именно о назначении клейма и о клане Следящих я узнал тогда, на Острове. Именно из-за этого я сбежал, решив, что никогда не стану илларом. Я видел посвящение. Спрятался в храме и слышал все до последнего слова. Я видел Следящих своими глазами!

— Бред. Это нереально…

— Ты помнишь ритуал, во время которого ты получил клеймо? — перебил его Кельхандар.

— Нет, конечно, — ответил Ройг сердито. — Хотя, наверно, сейчас, если захочу, я смогу его вспомнить.

— Ты чувствовал боль? Хотя бы потом, после посвящения?

— Я не помню! — вскипел Тэйн. — Вроде бы нет, но какое это имеет значение?

— Хочешь, я опишу тебе, что я увидел тогда? Парня-выпускника привязали к столу, он был в полном сознании. Потом, после, он почти сутки лежал в пустом святилище, один, наедине со своей болью и страхом, ему не давали ни есть, ни пить, и только на следующий день они оттащили его к хэльду Память. Когда я пришел проводить его перед возвращением на Теллар, он уже ничего не помнил. Так вот, во время нанесения клейма, кроме наставников школы, там было трое посторонних. У всех троих на одежде был вышит паук, у двоих была брошь в виде паука, а третий, самый молодой из них, держал двух маленьких паучков в ладонях. Когда с клеймом было закончено, он прицепил их к вискам, потом отошел в сторону, нарисовал нечто, похожее на знак ши-ала и сказал: «Я слышу его. Мысли четкие, но видимость расплывчатая, вы все плаваете у меня перед глазами». «Это шок, — ответили ему. — И твоя неопытность как Следящего. Со временем ты научишься заставлять ведомого видеть нужную тебе картину так четко и в таком ракурсе, в котором это будет тебе необходимо». «Но как же тогда мои обязанности? — заволновался тот, что с паучками в висках. — Вдруг я что-нибудь пропущу?» «Пока у тебя только один ведомый, — успокоил его тот, что с брошью. — Будешь вести его через арангисов, потом, когда привыкнешь — через хэльд. Поначалу он не доставит проблем. Все начнется позже, через несколько лет. Кстати, поначалу тебе будут сниться его сны. Не пугайся, это пройдет, когда снимешь арагнисов. Если он вспомнит что-то об Острове, а такое иногда бывает поначалу, прикажешь ему забыть. А сейчас — пойдем. У тебя сегодня праздник…»

Троица ушла, потом, постояв, ушли наставники, а парень так и остался лежать привязанный. Я был настолько потрясен, что просидел в своем убежище до вечера. Только необходимость вовремя поспеть домой вынудила меня уйти оттуда. Я вернулся на следующий день, и мне удалось поговорить с ним — я узнал, что к нему так никто и не приходил. Я вернулся и принес ему воды и поесть. Утром его уже не было в святилище. Ошарашенный, я не сообразил, что молодой Следящий уже может видеть и слышать все, что происходит с его новым ведомым. Меня поймали, заперли там же, где и тогда, когда мы с тобой пробовали шайолу. Люди с паучками приходили ко мне в камеру, допытывались, что именно я успел узнать. В итоге мне было объявлено, что, несмотря на нарушение дисциплины, я все-таки пройду посвящение. Естественно, меня ждал хэльд Память. Я изобразил раскаяние, рыдал и бил себя в грудь, что подсматривал только для того, чтобы получше подготовиться к торжественному моменту. Меня отпустили ровно на один день, помыться и привести себя в порядок. Я не стал ждать, пока из меня сделают марионетку. Я собрал свои манатки и рванул к ближайшему Столбу.

Уже потом, после всего, оказавшись здесь, в Лахлайде, я прочел в одной из книг Ордена, где описывается структура и иерархия жреческих кланов, о том, что из себя представляет клан Следящих. Каждый иллар, отправляемый в Наземный мир, получает соглядатая, связанного с ним посредством клейма. Это не просто связь, Тэйн! Следящий знает все твои потаенные мысли. Он действительно может влиять на тебя, контролировать твои поступки, принимать за тебя решения… даже видеть твои сны. Понимаешь ты или нет, что все — ВСЕ — иллары Наземного мира тщательно контролируются кланом Следящих. Это не просто жрецы — это особенный, элитный клан, о существовании которого знают лишь немногие.

Только у молодого, неопытного Следящего-ученика один ведомый. Постепенно, когда он набирается опыта, ему передают под управление до 20 человек. Они смотрят за нами с помощью специальных хэльдов, похожих на Окна. Есть еще приспособления, которые они носят на висках, но это только для установления первого контакта и для особых случаев.

— Я не верю, — сказал Ройг шепотом, едва шевеля губами. — Я не хочу в это верить.

Все эти годы за ним следили? Некто посторонний наблюдал за всеми его шагами, слушал все разговоры, подглядывал за ним на ложе… Это покоробило его сильнее всего. Нет, этого не могло быть! Островитяне вмешались бы, увидев как он читает Арта Сач Сал, раскрывая одну из их самых гнусных тайн. Или они на самом деле могут управлять его поступками? Неужели все, что он делал с момента возвращения в Наземный мир, было продиктовано ему каким-то… каким-то…

— Ты сказал, что мой Следящий умер, — прошептал он, давясь воздухом. — Почему?

— Меч, — ответил Кельхандар. — Я не знаю, как именно его создали, но Орден Феоллона научился разрывать связь между Следящим и его ведомым. Это очень мощный артефакт, который разрушает внутренние связи клейма. Возникает стойкий эффект отчуждения. Выражается он в том, что визуальные хэльды тебя не отражают. Если меч при тебе, увидеть тебя в любом из хэльдов, где используется визуальное изображение, невозможно. Влиять на тебя — тоже. Кроме мечей, есть еще медальоны, — Кельхандар показал на свой. — При первом контакте с артефактом удар по Следящему настолько силен, что может убить его. Судя по реакции твоего Следящего, он действительно умер. Но связями клейма кто-то пользуется, хотя и не имеет на тебя влияния.

Кто-то, подумал Тэйн. Кажется я знаю, кто именно.

— Ты все еще сомневаешься?

Тэйн неопределенно пожал плечами.

— Почему, как ты думаешь, большинство илларов, несмотря ни на что, сохраняет свою лояльность Острову? Несмотря на гонения, на то, что Остров не оказывает им никакой поддержки? Ты вот, например, не хочешь даже признавать возможность существования системы Следящих, тогда как правда давно гуляет по Теллару в виде все того же «бреда», в которую, кстати, по-настоящему не верит никто. Да вам банально не позволяют даже подумать о подобном! Ты представь — сколько на Телларе святилищ? И в каждом — не по одному иллару. Хорошо еще, в последнее время Кэлленар стал не слишком популярен, а то агвалларских глаз было бы несравненно больше… И вся эта сила — сила, Тэйн, несмотря на ее отдаленность и замкнутость, пока что дремлет, ожидая приказа, который может быть отдан в любую минуту!

Ройг молчал. Аргументов не было. Кельхандар ждал, отвернувшись.

— Кажется, ты хотел услышать мой рассказ? — наконец выдавил Тэйн. — Так вот, после свадьбы в Эргалоне мы выехали в направлении Ахтамара…

Глава 3

(Сезон Холода. Тонхайр, Лахлайд)

Огненно-красный свод купола плавает перед глазами, лики богов глядят сверху отстраненно и равнодушно, как будто их вовсе не волнует то, что происходит в одном из множества посвященных им святилищ. Юноша, дитя Наземного мира, растянутый на высоком столе так, что нет возможности шевельнуться, двое унылых островитян, наблюдающих за процедурой, один колдует над его рукой — там постепенно, шаг за шагом, завиток за завитком, возникает сложный разноцветный рисунок, похожий на изящный женский браслет. Юноша обморочно бледен, но переносит боль с достоинством, осознавая, что это ненадолго, что теперь он принадлежит к касте избранных, что этот рисунок, чем-то похожий на фразу магического языка, навсегда свяжет его с Агвалларом. Он закрывает глаза, чувствуя, как со лба по вискам стекают капельки пота… а когда открывает их, над ним склоняются еще четверо, на вид постарше, со знаком паука на одежде. Один из них, совсем старый, с худым лицом и крошечным, скептически поджатым ртом, неторопливо прикладывает маленьких паучков, похожих на брошки, к вискам — сначала одного, потом — второго, и — о чудо! они остаются там, поблескивая разноцветными камешками, как живые. Юноша замечает, что рисунок на их спинке повторяет узор на его руке. Старик поправляет жидкие пряди волос, сразу же запутавшиеся в лапках паучков, и медленно кивает.

— Почему не кто-нибудь помоложе? — слышит юноша голос кого-то из наставников. — Ему всего двадцать лет и…

— Это очень опытный Следящий, — перебивает его властный голос. — Клан принял решение, — следует пауза, потом снова голос. — Вы сами жаловались на своеволие этого ученика.

Наставник шумно дышит, он не согласен, но лица Следящих холодны.

— Я его слышу, — скрипучий голос того, что с паучками, нарушает тягостное молчание. Потом он поворачивается и уходит, бросая жрецам лишь одно слово. — Заканчивайте.

…Юноша остается один в огромном зале с темно-красным куполом, наедине со своей растерянностью. Кто эти люди с паучками? Следящие… За кем они следят? Почему наставники им повинуются? Кого услышал тот старик, что прицепил паучков к вискам? Боль и усталость делают свое дело, он снова закрывает глаза, на этот раз — уплывая в странную реальность, сотканную из сна и яви, освобождающую его от необходимости искать ответы на эти вопросы…

Тэйн проснулся от жгучей боли в плече, которая стала стремительно утихать, как только он осознал, что находится не на Острове. Когда он отдышался, прогнав остатки сна, боль почти прошла, оставив о себе лишь легкое воспоминание. Не зная, сколько времени прошло с тех пор, как он заснул — а он так и не привык к местным мерам времени, делившим сутки на три части, — он решил, что можно не торопиться и поспать еще. Тем более, очередной сон-воспоминание подтвердил жестокие откровения Кельхандара.

А может быть, это был просто кошмар, навеянный рассказом хильда? Больше, конечно, похоже на воспоминание, из тех, что до сих пор посещали его время от времени. Тот юноша — он сам, и тот старик-Следящий — его Следящий… Человек, читающий при желании его мысли, контролирующий его поступки, незаметно навязывающий свою волю.

Неужели все годы после Острова прошли под контролем какого-то унылого старика? Нельзя сказать, что он был лояльным и послушным илларом. Скорее наоборот. Видимо, Следящие не так уж и стараются влиять на своих ведомых, раз позволяют ему, Даллану, да и многим другим противостоять Острову почти в открытую. Кельхандар, обитая в подземном Лахлайде, слабо представляет реальную степень свободы илларов в Наземном мире. Или…

Или это всего лишь видимость свободы?

Действительно, несмотря на неприязнь к Агваллару, никто из них не отказался от искусства. Даже в Каррее. Никто не отказался от кэн-ли, не пренебрег своими обязанностями. Некоторые же, взять хотя бы Вельга, продолжают, несмотря ни на что, стойко поддерживать Остров, время от времени поругивая его за перегибы.

Так есть у него Следящий или нет? То женское лицо, которое иногда в полусне всплывало перед внутренним взглядом… Кто она? Ройг вспомнил свои попытки сблизиться с Линарой. Вот тебе и правда о Следящих, усмехнулся он. Выходит, и Следящий у него есть, и влиять на него можно, несмотря на пресловутый «эффект отчуждения». Только это вовсе не тот старик, которого Ройг помнил на посвящении.

Тэйн хмыкнул, садясь на кровати и принимаясь одеваться. Спать больше не хотелось. Надо было решать, что делать дальше. Очень многое сейчас зависело от позиции, которую займет Кельхандар. Вчера они так и не пришли к общему мнению, как поступить с камнями. Ройг считал, что нужно попробовать договориться с островитянами, заставить их провести нужный ритуал под контролем самых сильных илларов и воинов. Кельхандар считал, что это невозможно.

— Единственное, что ты сможешь с ними сделать — это выкрасть оставшийся камни и провести ритуал самому, исключив Остров из круга защиты, — заявил он. — Я не верю жрецам. Ты лучше почитай, что писали члены Ордена об их жизни. Уж они-то знали побольше нас с тобой!

— Где и как ты собираешься искать пятый камень? — вспылил Тэйн. — Ты знаешь, где находится Колодец? Ты знаешь нужную шайолу? Большая часть камней все равно у меня. Я доберусь до Джерхейна, и мы вместе придумаем способ заставить жрецов защитить и Теллар, и Остров. Достаточно будет открыть людям правду о катастрофе, и тогда…

— Бар-упырь, да почему ты непростительно наивен! — возмутился Кельхандар. — Да стоит тебе выбраться из Лахлайда, как жрецы найдут способ заставить тебя отдать камни! Окажешься на Острове, там полно и хэльдов, и умельцев, с чьей помощью ты быстро изменишь точку зрения на противоположную. Даже если вам повезет, и вы заставите жрецов остановить Пришествие, они все равно найдут способ отомстить Теллару. Для начала, кто-то из вас умрет на Колодце во время ритуала. Шиаллах, знаешь ли, страшная штука, он жрет не просто Огонь Жизни — физические и духовные силы — он жрет саму жизнь. Знаешь, как островитяне поддерживают свои колодцы в период перед Пришествием? Они жертвы приносят. Какие? Обычные, человеческие!

— Бред, — устало огрызнулся Тэйн. — Кельх, я понимаю, тебе есть за что ненавидеть Остров, но может, не стоит повторять страшилки, рассказываемые перепуганными майрцами?

Полный возмущения и злости, Кельхандар резко вскочил на ноги, глаза его потемнели, худые руки нервно сжались в кулаки. Еще несколько мгновений он кипел, как гейзер в долине горячих источников, но внезапно что-то в нем выключилось, и нелепо взмахнув руками, как подбитая птица, он рухнул обратно в кресло.

— Возьми Арта Аш Ар, и открой ее во второй раз, — сказал он спокойно. — Знаешь, если ты собираешься бороться с островитянами на равных, начинать надо с шиаллаха. Они, конечно, не все, но многие им владеют.

Наскоро перекусив заботливо оставленными на столе лепешками с сыром и арали, Тэйн отправился в маленькую темную пещерку, где лежали книги Свода.

(Сезон Холода. Тонхайр, Лахлайд)

— Живой?

Дверь приоткрылась, в проеме, нагибаясь, появился хильд. Ройг открыл глаза, отметил, что сегодня старый друг выглядит лучше, чем вчера, вон, даже румянец на бледных щеках появился. Кйти, что ли, глотнул? Тэйн опустил окаменевшие веки. После сеанса чтения его тошнило, мир крутился перед глазами, не желая останавливаться. Набрать Огонь жизни, как в Очаге Солнца, было неоткуда.

— Вставай, пошли к речке, — приказал Кельхандар, беря его за руки и пытаясь поднять.

— Я не буду ее есть, — вяло запротестовал Тэйн.

— Есть ее не обязательно. Достаточно недолго посидеть рядом.

Там, на берегу маленькой сияющей речки, ему действительно стало легче. Кйти протягивала к нему свои маленькие многопалые ручки, и он кожей впитывал тонкие потоки силы, бурлящие в жилах, словно шипучее арали. Ему периодически казалось, что там, внизу, у его ног, движется нечто живое и разумное, нечто, знающее какую-то важную тайну мироздания, и нужно только задать правильный вопрос, чтобы тебе ответили. Когда он поинтересовался у Кельха разумностью кйти, тот недоуменно пожал плечами.

— Нет, конечно же. То, что она реагирует всплесками — так это на любую теплокровную живность. Даже на крыс. Кстати, ты прочел все сразу или тебя выбросило?

— Выбросило, — признался Тэйн. — Хотя я, кажется, проглотил довольно большой кусок.

— Сколько?

— Все символы ши-ала, — сказал Ройг, вспоминая. — И правила построения конструкций-шайол.

Да, мнемоническая сила Свода была просто убийственной: сейчас он помнил до мельчайших подробностей все до единого многомерные символы шиаллаха. Стоило только поднять и взмахнуть кистью руки, и они, один за другим, стекали с кончиков пальцев, обретая объем, силу и жизнь.

Кельхандар кивнул.

— Осталось немного — собственно, самые сложные ритуалы. Ты лучше не торопись, — посоветовал он, еще раз внимательно оглядев бледную физиономию друга. — Выспись, поешь.

— Мне нужно идти, — пробормотал Тэйн. — За четвертым. Орис и компания знают, где он находится. Боюсь, они уже забрали его у той женщины… Как ты думаешь, смогу ли я незаметно пробраться в Очаг Солнца и…

— Лайды смогут, если понадобится, — перебил его Кельхандар. — Но этого не потребуется. Помнишь, я говорил тебе, что знаю, у кого находятся камни — защитники?

Ройг молча кивнул.

— Когда я узнал, что их поиск поручен именно тебе, я надеялся, что мы сможем найти общий язык. Я собирался предложить тебе свою помощь еще в Ахтане, но оказалось, что ты путешествуешь не один, а в компании людей, которым я не был готов довериться. Я плохо ориентируюсь в Наземном мире, — сказал он с неожиданной горечью. — Я столько лет провел под землей, в маленькой, замкнутой и очень доброжелательной общине. Кроме того, мой внешний вид людей пугает. Я могу нанять охрану или соглядатаев, но войти в доверие к добропорядочному телларианину у меня уже никогда не получится.

— Я бы на твоем месте придумал душераздирающую легенду, как подлец-островитянин, белобрысый мерзавец, соблазнил твою мать и бросил, — усмехнулся Тэйн. — А ты — плод сего противоестественного союза, ненавидишь Остров и готовишь кровавую месть, — и, видя, что Кельхандар улыбается, продолжил. — Ты бы имел успех. Кстати, Иде Нар-Геллейн ты понравился.

Кельхандар насмешливо поднял брови.

— Я не сомневался, что ты добьешься своего у Нар-Геллейнов, — проворчал он. — Я оставил тебя и отправился в Сторожевой очаг, чтобы понаблюдать за Орой Ильне, хозяйкой четвертого камня, — продолжил он. — По правде сказать, я боялся, что с ней случится что-нибудь… нехорошее. Но когда рядом с ее домом появился Джерхейн Холгойн, я решил, что это твоя работа, что ты послал его охранять камень. Потом Холгойн уехал вместе с мужем ее дочери, в составе небольшого каравана, в сторону Пролива. Вернувшись сюда, я первым делом отыскал камень с помощью связки Окно-Истина. Ора Ильне подарила его своей дочери Лейт, судьба которой сложилась очень странно. Время от времени я поглядывал за девочкой через Окно, чтобы не потерять ее. Сейчас она в Риан Ал Джаре. Камень по-прежнему висит у нее на шее, как украшение. Думаю, достаточно будет попросить ее, рассказав правду. Она очень…неглупая малышка.

— Странно, — задумчиво проговорил Тэйн. — Вельг уверенно заявил мне, что Джерхейн погиб по дороге к Проливу, хотя в тот же день я видел его в Окне живым и здоровым. Там, в гостином дворе Карреи, между ними что-то произошло, в связи с чем их пути резко разошлись. Потом, в Очаге Солнца, я несколько раз вызывал Джерхейна через Окно, однако поговорить с ним не получилось. Видимо, Окно все-таки возникало, но черное, без меня. Джер думал, что это провокация островитян, злился, а то и вовсе толкал дурацкие речи.

Кельхандар пожал плечами.

— Тут я ничего не знаю. Вернешься домой — разберешься сам. Ну что, пошли?

Тэйн поднялся на ноги. Силы полностью восстановились, хотя очень хотелось есть и спать.

«Спасибо, — сказал он кйти, глядя, как на ее поверхности снова появляются маленькие многопалые ручки. — Ты не против, если я приду еще?»

Прошло еще несколько пауз — так здесь считали время, делившееся на отрезки в зависимости от интенсивности свечения кйти. Арта Аш Ар осталась позади, Тэйн наскоро пролистал книгу, где упоминался клан Следящих. Сомнений не осталось: невидимые поводыри-контролеры реально существовали. Он прислушивался к себе, пытаясь уловить присутствие постороннего разума, пытаясь вспомнить женское лицо с паучками в серебристых волосах, но оно, как назло, больше не появлялось. В конце концов Ройг объявил Кельхандару, что собирается возвращаться домой.

— И что ты собираешься делать, когда попадешь в Эргалон? — поинтересовался хильд. Сегодня он и Ройг выбрались на верхние уровни Дахара, в чертоги, сохранившиеся со времен цивилизации теллов. Здесь было сумрачно, прохладно и фантастически красиво. Ловушек, подобных ловушкам Джар Ил, здесь, по словам Кельхандара, почти не встречалось.

— Расскажу все Джеру. Поищу Даллана. Поговорю с Лейт Ильне. Попытаюсь договориться с островитянами, если не получится — попробую их шантажировать, — скороговоркой изложил Тэйн. — А ты? — спросил он с вызовом.

— Знаешь, я, конечно, не член ордена Феоллона, но с ними я согласен: все, кто причастен к регулярной гибели Наземного мира, должны быть наказаны. Смертью, — отрезал Кельх. — Я бы не стал с ними договариваться. Я бы сразу… Если Холгойн все-таки захватит Риан Ал Джар — а засевшие там жрецы не сдадутся без боя — то у него будет повод собрать армию и напасть на Остров.

— Через те два Небесных столба, что находятся на территории Риаллара? — насмешливо переспросил его Тэйн. — Да нас перережут прямо на выходе!

— Нужна очень хорошая подготовка. Строжайшая секретность. Объединение с остальными странами. Одновременная атака через все существующие на Телларе столбы. Я очень много над этим думал… — продолжал хильд. — Если скоординировать действия и держать их в тайне, успех обеспечен.

Тэйн покачал головой.

— Не мне судить, — ответил он. — Я не стратег, но я не стал бы вести военные действия, не имея ни малейшего представления, что я увижу на выходе. Если верить ожившим воспоминаниям, Остров — более чем странное место. И, кстати, без илларов в этом случае не обойтись, а как ты собираешься в этом случае решать проблему Следящих?

— Раздам им мечи и медальоны, — предложил Кельх. — Я думал и над этим…

— Дай мне сначала вернуться в Эргалон, — вздохнул Тэйн. — И вернуть туда Джерхейна. Как я понял, он все еще в Дарнейте?

— Не знаю, — ответил Кельхандар. — Говорят, он уже в городе. Замок ждет нападения со дня на день. Островитяне выстроили там защиту из боевых шайол. Боюсь, его просто обрушат на головы дружины, если он попытается взять его штурмом.

— Твой осведомитель все еще там?

Кельхандар кивнул. Какое-то время они брели молча. Тэйн разглядывал залы один роскошнее другого, замечал знаки ши-ала, изредка появлявшиеся на стенах и сооружениях. Теперь, зная их суть и назначение, он начинал понимать, для чего создан тот или иной предмет, ранее считавшийся исследователями лабиринтов мертвым хэльдом. Несколько раз он пытался оживлять знаки ши-ала, пробуя силу. Получалось прилично, несмотря на то, что Ройг осторожничал. Кельхандар, следя за его попытками, дал несколько полезных советов.

— Есть очень простой способ выстроить шайолу с минимальным расходом сил, — сказал он, глядя, как Ройг гасит очередной многомерный знак. — Кровь. В ней бездна силы. После своих первых хэльдов я падал в обморок, но потом вспомнил про жертвенные обряды островитян. Мне сгодились обитающие здесь мелкие зверьки, — пояснил он, видя, как напрягся Тэйн. — Капаешь кровью в чашу и потом создаешь шайолу. Видел бы ты, как быстро при этом испаряется кровь…

Тэйн медленно кивнул.

— Я учту.

Ему было гадко. Неужели мастера-теллы создавали хэльды, используя живую кровь? Вряд ли. Он хорошо помнил мастера-Творца, чья судьба открылась ему при чтении Арта Сач Сал. Тот ведь даже живого мяса не ел, только то, что искусственно создавали хэльды.

— Или свою собственную, — продолжил Кельхандар. — Ее нужно совсем немного. Неприятно, конечно, но результат тоже неплох.

Внезапно Тэйн понял, зачем Кельхандар затеял весь этот разговор. Именно таким образом островитяне, окопавшиеся в Риан Ал Джаре, могли удерживать замок до бесконечности. Жертв все равно будет много. Чем больше жертв, тем мощнее и легче создавать шайолы.

— Мне нужно попасть домой как можно скорее, — прошептал он.

— Воспользуешься Дверьми между Дахаром, Аттоном и Тонхайром. Их несколько, они пока держатся без изменений, но это не обычные двери — они доступны только илларам второй ступени и требуют несколько иного построения урд-конструции. От Тонхайрской Двери по течению кйти ты доберешься до Белого озера за пять наземных дней. Оттуда я могу проводить тебя прямо в замок. Но… Тэйн, я сделаю это в обмен на одну услугу.

— Спасти твоего соглядатая? — улыбнулся Тэйн. — Постараюсь сделать все, что в моих силах.

— А если это окажется выше твоих сил? — спросил его Кельх с неожиданным волнением в голосе.

— Все равно постараюсь. Кто он? Или это… она?

— Боюсь, Джерхейн Холгойн никогда не простит тебе, если ты это сделаешь.

— Джер, конечно, парень вспыльчивый, — хмыкнул Тэйн. — Но разумный. Если увидит, что неправ, может, конечно, не признается, но вредить не будет. Просто промолчит.

Кельхандар покачал головой.

— ЕЕ он никогда не простит.

— Ты хочешь сказать… — Тэйн потрясенно нашарил под собой каменную скамейку и сел. — Твой… твоя осведомительница — Кианейт?

— Я люблю ее, Тэйн, — ответил тот шепотом. — Она ждет ребенка. Этот ребенок — мой.

Глава 4

(Сезон Холода. Риаллар, Эргалон, Риан Ал Джар)

Когда через пару дней Лейт заглянула в гости к островитянке, та уже не выглядела несчастной и растерянной, как после разговора с Далланом. Собранная и холодная, увидев Лейт, она улыбнулась одними глазами, в которых вместо вчерашнего отчаяния светилась робкая надежда.

— Я поговорилас отцом, — начала она шепотом, оттаскивая Лейт к окну. — Он, конечно же, отмахнулся от всех предупреждений. Говорит, что покажет Холгойну Итту, наберет в городе еще детей-заложников, пригрозит сбросить со стены и все закончится. И, конечно, надеется на Кэлленар.

Лейт пришла в ужас от подобной перспективы. Не так пугала смертоносная магия, как бесконечная человеческая жестокость. Допустим, Итту они выведут, этот вопрос уже обсужден с Тиором и с Раммером, который по их совместному решению теперь выполнял обязанности связного. Но что же делать с другими детьми?

— Он связался со мной, — продолжила Кианейт шепотом. — Он обещал, что придет и вытащит меня отсюда. Главное, чтобы он успел до Джерхейна.

Лейт кивнула.

— Ваш друг — не из Эргалона?

Кианейт покачала головой.

— Он хильд, но живет не на родине, а в древнем подземном государстве, которое сохранилось со времен первой телларианской эпохи. Когда я спустилась с Острова, мы наконец-то смогли встречаться. Здесь, в толще Джар Илломайн, есть множество старых переходов, соединяющих разные концы Тонхайра. На самом деле Риан Ал Джар был построен еще в те самые времена, когда до нас здесь жили не люди, а теллы. Кельхандар разыскал один из таких переходов, и расчистил его. Мы встречались… пока отец неожиданно не решил, что старый Холгойн мешает его планам.

— А как же Джерхейн? — с ужасом спросила Лейт.

Кианейт покачала головой.

— Он, как и я, не хотел меня в жены. А я не смогла признаться, что уже принадлежу другому. После нашей свадьбы он сразу же уехал покакому-то поручению отца, вместе со своим другом-илларом, и больше не возвращался. Потом отец заявил, что Джерхейн погиб где-то в Майре. И я стала надеяться, что смогу отсюда сбежать.

— Как же так получилось? — удивилась Лейт, глядя, как на ее глазах меняется холодное и гордое лицо островитянки. — Я хочу сказать, где вы могли познакомиться?

— На Острове, конечно. В школе илларов. Тогда он был учеником — взрослым, необычным, красивым, а я — малолетней и любопытной дурочкой. Школа илларов находится очень далеко от столицы Острова, но всем нам было любопытно посмотреть на молодых и необычных парней из Наземного мира. И мы с подружками, раздобыв ка-эль, чтобы управлять Дверьми, несколько раз бегали во второй слой тарса, где располагалась школа. Встретились мы случайно — он куда-то шел, а я, привыкшая к строгой замкнутости ракана, где живет наш род, с перепугу заблудилась. Он долго расспрашивал меня, кто я и откуда, а потом отвел к той Двери, через которую мы с подругой туда попали. Он произвел на меня сильнейшее впечатление… Мне было тогда 16 лет, и, конечно же, я встречалась с молодыми людьми моего круга, но они не вызывали у меня ничего, кроме тоски. А уж замужество… Дочери высших жрецов выходят замуж только за сыновей высших жрецов, или хотя бы за богатых и знатных аристократов. Видела бы ты этих деточек! Пустые и безвольные, пресыщенные с самого детства!

Кельхандар оказался не таким. Я нагло подглядывала за ним через хэльд Окно, пока он это не заметил. Пришлось признаваться, — островитянка рассмеялась. — В качестве извинений он потребовал показать ему ту часть Острова, куда телларианам ходить запрещалось. Должна сказать, от этих тайных вылазок мы оба получали огромное удовольствие. Мы встречались все чаще и чаще, придумывая разные уловки, чтобы спрятаться от строгого надзора старших. Я не заметила, как влюбилась в него до безумия. К счастью, чувства наши оказались взаимными. Ему оставалось совсем немного до окончания школы, и мы не знали, что нам делать. Признаться отцу — так он убил бы Кельха без малейшей жалости. Мы стали любовниками… Он происходил из очень знатной и влиятельной хильдайрской семьи, и со временем стал бы главой храма Илбара в Арберте, столице Хильдайра. Может быть, у меня и был бы шанс стать его женой, но для этого пришлось бы слишком долго ждать…

А потом все неожиданно изменилось. Он узнал одну из самых сокровенных агвалларских тайн. Знание это изменило его отношение и к Острову, и к своему предназначению. Он решил бежать, не дожидаясь последнего посвящения. Он звал меня с собой, но я боялась, понимая, что отец все равно найдет меня. Я помогла ему выбраться с Острова, но по трагической случайности он чуть не погиб при этом. Точнее — почти погиб, разбился при выходе из Небесного столба, и если бы не обитатели Тонхайра, или Лахлайда, как они сами называют эту подземную страну, я уже давно бы оплакала его. Почти год я не знала, где он и что с ним, пока он сам не связался со мной через хэльд Окно. Он не только остался жив, но и полностью поправился. Мы открывали Окна все чаще и чаще, наше общение из встреч двух влюбленных перешло в область длительных и серьезных разговоров об истории, магии, политике. Я могла брать в отцовской библиотеке любые книги — пользуясь Окном, я читала их ему. Под влиянием этой странной связи из легкомысленной дурочки я превратилась в нечто совсем иное. Имея скудные способности к кэн-ли, я заинтересовалась историей наших миров и продолжила учебу. Отец стал прислушиваться ко мне. Иногда мы беседовали с ним на равных.

Конечно же, мы безумно тосковали друг по другу. Узнав о Лахлайде, я поняла, что именно там я смогу скрыться от своей семьи и от пресловутого долга перед родом. Да, может быть, жизнь моя была бы там не столь благополучна, как на Острове, в плане повседневных удобств, но это была бы моя собственная жизнь, настоящая, рядом с любимым человеком. Трудности меня не пугали.

Мы стали строить планы моего побега с Острова. К тому времени Кельхандар уже возглавил разрозненные общины лайдов и людей. У нас уже был план, вполне реальный — главное, чтобы меня не обнаружили по пути к Лестнице — у вас ее называют Небесным столбом, — ведущей в Наземный мир. В тех местах, где они расположены, нет Дверей, там надо идти пешком. Именно эта часть плана и была самой уязвимой. И именно тогда все изменилось, не начавшись — артефакты Зар Алы показали приближение Пришествия.

Это был удар. Хэльд Тревога показывает рождение будущего катаклизма в первый же день. Происходит это ровно за пятьсот дней до катаклизма. Я знала, что камни-защитники были рассеяны по Теллару в предыдущую эпоху, и мне слабо верилось, что отец сможет отыскать их в Наземном мире.

Жить нам всем оставалось полтора года. Кельхандар, узнавший о приближении беды, заверил меня, что лайды как-то переживали в Тонхайре все предыдущие Пришествия. Когда же группа жрецов во главе с отцом собралась в Наземный мир, преследуя свои цели, и для упрочения влияния отец договорился с Холгойном о браке между мной и его средним сыном, я поняла, что для меня это шанс попасть в Наземный мир на законных основаниях. Я была готова на все, даже на брак с ненависным Холгойном, лишь бы встретиться с Кельхандаром.

Я бы так не смогла, подумала Лейт с тихой завистью. Это же сколько лет они жили только мечтой друг о друге, мечтой и надеждой, и ждали… У нее самой так плохо получалось ждать.

И она пожалела Кианейт в ее бесконечном одиночестве.

Только один факт не давал Лейт покоя, пугая до судорожных спазмов сердца.

— Госпожа, объясните мне, о каком катаклизме вы все время упоминаете? — спросила она робко. — Я, к сожалению, не знаю, о чем речь.

Кианейт ответила не сразу.

— Хорошо, — решительно кивнула она. — Только пообещай мне, что не станешь рассказывать об этом никому. Для своего же блага, — добавила Кианейт с сомнением. — Да, лучше не знать. Знание посеет страх и панику, а ее достаточно уже сейчас.

— Обещаю, — ответила Лейт твердо.

— Тогда слушай.

Слухи о приближении войска Холгойна ходили самые дикие. Слуги, живущие в Эргалоне, каждое утро приносили ворох различных домыслов, однако все сводилось к одному: беспорядков не избежать. Островитяне продолжали всеми способами укреплять Риан Ал Джар. Был отдан приказ накопить в подвалах продовольствие, сделать запасы древесины, кож и лекарств. С Агваллара спустилось еще несколько новичков, а хильды, охранявшие замок, говорили, что из Арберта скоро должен прибыть еще один отряд. Прислуга косилась на них со страхом и подобострастием, но выполнять указания не спешила. Чейн и чьянши потихоньку отправляли молодых девчонок вон из замка, под предлогом предпраздничных приготовлений и заслуженного отдыха.

О торжественном праздновании Рождения Илбара в замке уже никто не заговаривал. Длинные ленты знаков магического языка, тускло мерцающие темно-красным светом, оплетали теперь защитные стены от скалы до скалы, на башнях постоянно дежурили дозоры из хильдов и островитян, крепостные стены и оба двора патрулировали хильды. От слуг Лейт знала, что из замковых Окон ведется наблюдение за всеми подъездами к Эргалону, за площадями, домами наиболее активных противников Острова, что Эргалон наводнен шпионами из местных, которым хорошо заплачено, чтобы они следили за подозрительными людьми и собирали сплетни. Гонцы то и дело прибывали в замок, Кимр и его ближайшие помощники почти не выходили из рабочего кабинета, и, по слухам, там все время висело открытое с Агваллара Окно.

Так продолжалось несколько дней. Накануне Рождения Илбара по замку прокатился слух, что дружина пришла, но самого Джерхейна с ней нет, и что воины распущены по домам, отдыхать и праздновать.

Лейт следила за приготовлениями с замирающим от страха сердцем. Тиор должен был сообщить, когда можно выводить Итту из замка, но, вернувшись из очередной вылазки в город, опроверг слухи о приходе войска.

— Вернулись отряды, патрулировавшие срединное кольцо, — пояснил он. — Обычное дело — смена дозоров. Они никуда не собираются в ближайшее время, по крайней мере, дальше праздничной площади и близлежащей трайты. После Рождения туда отправятся свежие силы. Весной твари опять полезут, — он серьезно и по-взрослому покачал головой. — Конечно, воины поддержат нового риана, когда придет время. Но это не войско.

Вечером этого же дня на кухне объявился Аррейн, нервный и встрепанный. Обычно он ходил в темно-бордовом илларском ранде, украшенном богатой вышивкой золотом, поверх которого всегда виднелся узорчатый браслет-усилитель, но сегодня он переоделся в обычный кафтан среднего горожанина, а браслет тщательно спрятал под одежду.

— Нынче на нас как-то плохо смотрят, — буркнул он в ответ, — как на островных прихвостней. Мол, все мы на стороне Острова. Мол, колдуны внушают илларам свою волю через клеймо. Надо же додуматься до такого бреда, — раздраженно воскликнул он.

Эти слухи уже не были для Лейт новостью. Странным образом ненависть к островным колдунам медленно, но верно превращалась в неприязнь к илларам, которых тоже считали колдунами — их глазами и руками. До открытого конфликта дело еще не дошло, но недовольство возрастало день ото дня. Лейт вспомнила, что отец рассказывал о беспорядках в соседней Каррее, потом — беспощадные откровения Кианейт о надвигающемся магическом катаклизме. Кианейт вела обратный отсчет, и, кратко описывая грядущие события, предрекала еще большие беды. Лейт поначалу ей не поверила, решив, что островитяне выдумали эти ужасы ради того, чтобы запугать Теллар, но, сложив воедино все, что слышала, видела и узнала, поняла, что островитянка ее не обманывает.

Кианейт говорила, что есть какой-то путь спасения, и что еще не все потеряно. Что многое зависит от Даллана и от его ученика Тэйна Ройга, который исчез где-то в Ард Элларе.

— Лейт, тебе нужно уходить из Риан Ал Джара, —заявил Аррейн решительно. — Рано или поздно Холгойн все равно явится. В замке будет резня. Чем бы оно ни кончилось, тебе лучше быть подальше отсюда.

— Мне некуда идти, — ответила она неуверенно. — Разве что домой, но это очень далеко.

— Ты мне нравишься. Я могу забрать тебя отсюда и поселить у себя дома. В этом нет ничего предосудительного, — поспешно заверил он ее. — Любимую женщину неженатого мужчины у нас называют лайне. Я не живу в храме, у меня есть полдома в южной части города. Клянусь Койе, Лейт, ты заслуживаешь большего, чем тяжелая и неблагодарная работа замковой прислуги.

И он притянул к себе ее плечи и поцеловал. Лейт, раздираемая чувством радости и вины, попыталась отстраниться, но он не дал. Ее захватили восторг и волнение, и когда он оторвался от ее губ, она уже была близка к согласию. Но потом вспомнила о маленькой девочке Итте, о надежде в глазах Джерхейна, об обещании, данном Кианейт. Но ведь может она ответить Аррейну уже после того, как выполнит обещание? А как же Жевр? Как мало не было бы им отпущено, она не могла просто так переступить через его память.

Именно последний аргумент она взволнованно и путанно изложила Аррейну. Выслушав ее, он бережно, как маленькую девочку, погладил ее по голове.

— Что ж, я готов ждать столько, сколько тебе нужно, — сказал он. — Но помни — в любой момент ты можешь прийти и остаться. Если что — попроси любого жреца из тех, кто здесь находится, открыть для тебя Окно. Я приду на помощь. Но в замке все равно оставаться опасно. Этот псих идет сюда, уже точно известно, что дружина ушла из Дарнейта, но куда — неизвестно. Здесь будет бойня, Лейт. Я неплохо знаю Джерхейна, он всегда был вспыльчив и не умел вовремя останавливаться. Если начнется осада, постарайся спрятаться в горной части замка, пересидеть где-нибудь в погребах или банях. Там безопасно.

Глава 5

(Сезон Холода. Тонхайр, Лахлайд)

На Белом озере Тэйн попытался найти отметки, показывающие высоту подъема кйти. Шаух, его проводник по Лахлайду, к сожалению, не знал, где их искать, однако даже сейчас он заметил, что уровень светящейся субстанции стал значительно выше того, что он видел, когда вытаскивал Ясмина из пещер. В книгах Ордена Феоллона говорилось, что незадолго до катаклизма кйти выходит на поверхность, заливает долины в предгорьях Илломайна и даже выступает на улицах Эргалона. К счастью, она не поднималась выше среднего уровня чертогов илломайнского лабиринта. Именно Поднебесные горы в Риалларе и Дахарский хребет Ард Эллара позволял лайдам благополучно переживать каждое Пришествие.

С Кельхандаром Тэйн расстался на нервной, напряженной ноте. История любви телларианина и островитянки тронула его, и он пообещал защитить Кианейт от безудержного гнева Джерхейна. Джер ее не простит, но вот расторгнуть брак и отослать ее подальше от Эргалона и Острова он вполне способен. Кельхандар пересказал ему последние слухи из Эргалона, и Ройг заторопился домой — Джерхейн явно собирался штурмовать Риан Ал Джар. Учитывая, что замок хорошо укреплен, шансов взять его без длительной осады и кровопролития у него было немного.

С Тэйном отправился Шаух. Без лайда Ройг ни за что бы не нашел дорогу ни до Белого озера, ни собственно до Риан Ал Джара, хотя Кельхандар нарисовал ему подробный план подземных путей лайдов и тот самый проход, что вел напрямую в замок.

— Так это тебя я видел в тот день, когда прибыло посольство, — ахнул Тэйн. — И во время свадебного арраса!

Кельхандар криво усмехнулся.

— Ты за ней следил?

— Следил, — подтвердил Ройг. — По приказу Даллана. Да я и сам ей не слишком-то доверял.

— Клянусь тебе, Кианейт ничего не знала о планах отца насчет Холгойнов, — вспыхнул хильд. — Она была потрясена не меньше тебя. Тем более, сам понимаешь, ее в этом и обвинили. Она не виновата, — закончил он, видя, как Ройг кривится. — Ну хочешь, поставь ее перед хэльдом Истина, когда придешь, и убедись сам.

— Надо будет — поставлю. Джер так просто не сдастся. И я, знаешь ли, давно уже не легковерный мальчишка, — проворчал Ройг. — Кстати, зачем лайды убили главу агвалларского посольства? Это ведь твоих рук дело, не так ли?

— Он застал Кианейт за разговором со мной через хэльд непосредственно перед нашей встречей. Он собирался доложить обо всем Кимру, — ответил хильд со злостью. — Жалеешь эту островную гниду?

— Нет. Но я все равно до конца не верю, что она непричастна. Что-то все равно она знала. Могла предупредить.

— Она знала, что Кимр собирается манипулировать Холгойном, чтобы найти Колодец и обосноваться в Эргалоне, пока ты не соберешь камни-защитники. Но не о планируемом убийстве. Ну подумай, — воскликнул хильд с отчаянием, видя брезгливое выражение на лице Ройга, — кто же доверит такие вещи молодой женщине?

— Колодец нужен для того, чтобы остановить Пришествие, — задумался Ройг. — На Телларе и на Острове. Везде. Если островитянам нужен был Колодец, значит, они планировали защищать всех, а не только Остров… Зачем же тогда убивать старого риана? Он бы поддержал островитян, если бы узнал правду.

— Вряд ли. За спиной Острова тысячелетия власти над Телларом. Они бы все равно устранили его рано или поздно. Теперь же, если Холгойн вышвырнет их из Риан Ал Джара, жрецы не смирятся, они будут мстить и попытаются вернуть утраченные позиции. А значит, вам будет необходимо развить успех. Сделать это можно только одним способом — напасть на Остров.

— Ты спятил с этой бредовой идеей, — рассердился Тэйн. — Я понимаю твою ненависть к жрецам, исковеркавшим тебе жизнь, но для того, чтобы напасть на Остров, надо хотя бы знать, что там находится!

— Тебе все равно придется искать последний камень. А он — на Острове. Кианейт могла бы тебе помочь, хотя бы советом, — упорствовал хильд.

— Хватит, — отрезал Ройг со злостью. — Доберусь до Эргалона — свяжусь с тобой.

Внутренняя Дверь между древними царствами Поднебесной империи теллов представляла собой начерченный на отполированных до блеска плитах, сияющий знаками ши-ала круг. Поместив в круг все, что требовалось для путешествия по подземным рекам, включая лодки, Кельхандар велел Шауху довести Тэйна до самого конца и самолично воспроизвел сложную урд-конструкцию, запускающую перенос. После спора о будущем Острова они так и не сказали друг другу ни слова.

Путешествие по рекам Лахлайда текло быстро и скучно. Шаух греб, Тэйн дремал в лодке. Поначалу он пытался наладить контакт с кйти, но скоро привык к ее эманациям и перестал обращать внимание на пузыри и маленькие многопалые ручки, тянущиеся вслед за лодкой. Перекусывали они на ходу, на берег выбирались, только чтобы набрать воды или перетащить легкую лодочку в тех местах, где речка кйти исчезала в закрытом каменном русле. Тэйн пытался считать дни пути, но так и не приспособился отличать три яркости свечения кйти, и быстро сбился.

— До замка пойдем пешком, — сказал Шаух, когда на Белом Озере они вытащили лодку на берег и отнесли в пещерку, в которой обнаружилось еще несколько подобных лодок разной величины. — Это долго. Коридор освещается хэльдами. Я не знаю, сколько времени отнимет путь.

— Неважно, — заверил его Ройг. — Дойдем.

— Лучше отдохнуть как следует, — предложил Шаух. — Карах сказал, в замке колдуны, а под замком — война. Можно, я не пойду туда с тобой?

— Можно, — улыбнулся Ройг. — Постараюсь справиться сам.

Перекусив, они расстелили плащи и улеглись спать прямо в лодках.

Всю дорогу Ройгу не давала покоя мысль о шайолах, с помощью которых островитяне собирались защищать Риан Ал Джар. Он хорошо представлял, как создавать шайолы, но как их разрушить? Кельхандар не знал. Его опыт ограничивался творением простейших хэльдов. В единственной книжке Ордена Феоллона о шиаллахе он нашел только описания знаков ши-ала, их силы и значения, и способы создания связок. Еще он боялся, что его Следящий, кем бы он или она ни были, может предупредить о его планах Кимра и его клику. Тогда все, что он задумал, окажется бесполезным.

А что, если попробовать вывести Следящего из игры?

Ройг устроился поудобнее, закрыл глаза и сосредоточился на клейме. Вот он, сложный узор трех цветов — синего, зеленого и красного, который в последнее время стал совсем темным и изредка мешал свободному движению руки, стягивая плечо подобно металлическому браслету. Он тщательно представил каждый элемент узора, каждую петельку, сосредоточился и мысленно попытался почувствовать тоненькие ниточки-паутинки, тянущиеся от его сознания к той, что носит на висках маленьких серебряных паучков. Поначалу ничего не произошло, узор так и оставался перед его внутренним взглядом, неподвижный, тусклый, ничего не значащий. Тэйн вздохнул и расслабился, вспомнив то, чему его научили в Ард Элларе. Постепенно он вытеснил из своего сознания все, кроме узора клейма…

Через какое-то время безжизненный рисунок начал оживать, засветился и вспыхнул, а потом исчез, оставив вместо себя пятно, постепенно обретающее новые очертания. Комната со светлыми стенами, с одинокими предметами мебели, хэльды-светильники, рассеивающие бледный голубой свет… Одна из стен занята огромным, почти в два человеческих роста, зеркалом. Присмотревшись, он понял, что это не зеркало, а хэльд, только молчащий — в нем не отражалось ничего, даже комната, в которой он находился. Изображение неожиданно ожило и переместилось на пустой низкий стол, точнее — прозрачную глыбу-столешницу, плавающую невысоко от пола. Ройг догадался, что он смотрит на него глазами Следящего, который, кажется, еще не заметил, что инициирована обратная связь. Его взгляд — взгляд Следящего — переместился на дверь — сине-зеленую мембрану, колышущуюся, словно полотнище невесомой ткани. Дверь медленно приблизилась… Человек на том конце неожиданно остановился, повернулся в противоположную сторону и сделал несколько шагов к небольшому круглому хэльду. Впрочем, на этот раз Тэйн догадался, что это не хэльд, а обыкновенное зеркало. Следящий хотел взглянуть на себя, прежде чем покинуть комнату.

Да, именно это лицо он хорошо знал по сновидениям, по горячечному бреду после злоключений в Ард Элларе. Лицо юной синеглазки, удерживавшей его от смерти, когда призраки с Адовых облаков чуть не затянули его в Лахлайд. Она смотрела на себя в зеркало с чисто женской озабоченностью, поправляла локоны длинных вьющихся волос, густых и серебристых, трогала хрупкими пальчиками паучков на висках, драгоценные камни на спинках которых казались тусклыми по сравнению с серебром ее волос, одернула складки длинного серого платья, прямого, без единого украшения, облегавшего ее ладную фигуру. Ройг подумал, что она небольшого роста, едва достанет ему до плеча…

Эта девушка — и есть его Следящий.

Видимо, она почувствовала что-то неладное, потому что, нахмурившись, отошла от зеркала и направилась к хэльду. Тэйн услышал совершенно незнакомые слова урда, зеркальная поверхность затуманилась, следом на ней появился узор… Узор его клейма. Оно вспыхнуло и исчезло, хэльд так ничего и не отразил, вернувшись в исходное состояние. Она медленно подняла руки к вискам, туда, где находились паучки, и, видимо, в этот самый момент поняла, что происходит. Охнув, она схватилась за них и уже собралась было выдернуть их из волос, но Ройг успел крикнуть свое отчаянное «Нет!» за мгновение до того, как мысленная связь разорвалась. Ощутив бесконечную пустоту, он открыл глаза, собираясь встать, но буквально через несколько мгновений перед глазами появились яркие белые вспышки. Он опустил веки и попытался понять, что она собирается делать. Когда вспышки прекратились, в голове возник образ хэльда Окно, в котором появилось уже знакомое ему лицо. Образ хэльда растаял, чернота сменилась все той же светлой комнатой… Контакт восстановился, но теперь он видел не ее глазами, а своими собственными, а она смотрела на него с легкой укоризной.

— Какого дьявола ты за мной подглядываешь? — вопрос прозвучал требовательно и гневно, но Тэйн не торопился отвечать, продолжая ее рассматривать. Ресницы, такие длинные и такие густые, оказались не черного, а того же пепельно-серебристого оттенка, а рот, маленький и алый, поджался в недовольной полуухмылке.

— Я хотел спросить об этом тебя, — наконец нашелся он. — Ты первая начала.

— Не я, — ответила она серьезно.

— Неужели?

— Они, — продолжила она, оглянувшись на дверь-мембрану. — Ты ведь уже знаешь правду. Ни один иллар не уходит на землю без Следящего.

— Ты действительно Следящий?

Она кивнула, прежде чем ответить.

— Все мои предки, отец и мать, дед и прадед — все были Следящими, — пояснила она. — Я уродилась девчонкой, но способности у меня не хуже любого другого парня. Думаешь, мне доверили бы тебя, если бы считали, что я не справлюсь?

— Ты и не справилась, — поддел ее Тэйн.

Она улыбнулась.

— На человека, взявшего клинок Ордена Феоллона, влиять невозможно. Твоего предыдущего Следящего это просто-напросто убило. Он, между прочим, был очень сильным мастером. Ему было почти девяносто лет. Кроме тебя, у него было еще восемнадцать илларов. Представляешь, какая потеря для нашего клана, — неожиданно рассмеялась она.

— Тебе его не жаль? — удивился Ройг.

Ее милое личико исказилось в презрительной гримасе.

— Ни капли. Он был старым маразматиком, злобным, вредным, к тому же…как вы это говорите… — она прикрыла глаза, вспоминая, и Тэйн заметил, что веки у нее голубоватые и словно прозрачные. — Пузырь Утопленника. Правильно?

Он не выдержал и рассмеялся.

— Ты имеешь в виду, он любил выпить?

— Любил — не то слово. Напивался, как скотина, и орал непотребные песни. От вас, должно быть, научился.

— И после его смерти меня передали тебе, — закончил Ройг.

— Да. А что тебе не нравится?

— Сам факт подглядывания. Да к тому же ты еще и женщина. А если бы я был женат?

— Ты не женат, — оборвала она его с веселой усмешкой. — Был бы женат, все равно пришлось бы посмотреть, хотя бы поначалу, — и, видя, что Ройг шокирован, укоризненно покачала головой. — Не притворяйся ханжой, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

— Ты действительно стала бы смотреть?

— Так положено, — улыбнулась она лукаво. — Ничего уж не поделаешь. Хотя… если бы я, будучи полноценным Следящим, захотела, чтобы ты, например, не женился — так бы и случилось. Управлять клеймом не так уж сложно. Тут дело в опыте.

— Врешь, — разозлился Ройг.

— Вам только кажется, что вы не любите Остров, — ответила она миролюбиво. — На самом деле ни один из илларов не сможет пойти против него. Следящий этого не допустит.

— Не боишься, что я расскажу всем, зачем на самом деле нужно клеймо?

— Ничего у тебя не выйдет. Наши заставят вас забыть услышанное. Кстати, не могу сказать, что мне это нравится.

— Почему же ты стала Следящим?

— А кем еще? Наш клан узок, все наши мальчики обязательно становятся Следящими. Девочка может выбирать. Если у нее есть талант, она может учиться. Если таланта нет, или нет желания, ее выдают замуж в другой клан. У меня обнаружился дар. Я решила учиться.

— Могла бы заняться чем-нибудь другим. Не таким… мерзким и подлым делом.

Она обиженно, словно ребенок, надула губы.

— Когда твой Следящий умер, требовалось найти замену для девятнадцати человек. Свободных Следящих в тот момент было только четверо, но все они оказались новичками, без опыта работы. Я считалась самой способной. Когда всем четверым предложили установить с тобой контакт через арангисов, — она указала на паучков, — получилось только у меня одной. С отчужденными можно только через арангисов, — пояснила она, хмурясь. — Глаз, обычный наблюдающий хэльд, настроенный на клеймо ведомого, в вашем случае не работает.

— Ну и как? — спросил он серьезно. — Нравится подглядывать?

— Очень. Особенно — за тобой. С тобой не соскучишься!

— И что дальше? — спросил Тэйн сердито. — Ну, смотришь ты за мной. Повлиять не можешь. Зачем тогда это нужно?

— С тобой — особый случай. Ты был первый, кто нашел клинок отчуждения после долгого перерыва. Мы даже успели забыть об их существовании. Кроме того, тебе поручили искать камни-защитники, а мне — подробно докладывать, где ты и что делаешь.

— И много ты… доложила? — спросил Тэйн, холодея от мысли, что все его якобы свободные и самостоятельные поступки на самом деле продиктованы этой вот синеглазой девочкой.

— А ты думаешь, я могу промолчать? — внезапно разозлилась она. — Меня отстранят, а тебе найдут кого посерьезнее. Конечно, я рассказывала им, где ты находишься и что делаешь. И про Ард Эллар тоже, — опередила она его.

— Что именно?

— Что ты добросовестно выполняешь их поручение, — фыркнула она. — Не бойся, про книги они ничего не знают. Меня саму никогда бы не допустили к Арта Сач Сал и ко второму прочтению Арта Аш Ар. А так я прочла их вместе с тобой, — закончила она с гордостью. — Я рассказала им, что ты наткнулся на Очаг Солнца, украл у Ригойна камень и сбежал, а они тебя догнали и пытались убить. В общем, почти правду, но не всю. Все равно проверить ее они не могут. Еще я рассказала, что тебя приютили и вылечили лайды, но про Кельхандара я умолчала. Меня потрясла история Кианейт. Я ведь с ней знакома.

— И это все?

— Я добавляю красочные подробности.

— Какие?

— Про Линару.

— Тебе не стыдно?

— Не-а! Надо же что-то им рассказывать, — снова рассердилась она. — Или мне пойти выложить, что ты дозрел до того, что запросто прибьешь Кимра шайолой?

— Почему ты это делаешь? Вернее, почему не делаешь?

— Я могу иметь свое мнение? — почти закричала она, и Тэйн чуть не оглох — поток ее эмоций обрушился на него подобно водопаду: обида, гнев, и нечто, похожее на упрямство. Он заподозрил, что именно так она воспринимает его собственные эмоции, и мысленно посочувствовал ей.

— Так почему?

— Мне нравится твой мир, — ответила она, успокаиваясь. — Теллар совсем не такой, как наш Остров. Там все… сверх меры, что ли? Такие яркие цвета, аж глаза режет. Такие красивые люди, живые, с чувствами. Любят и ненавидят, не то, что наши! Думаешь, Кианейт просто так захотела сбежать на Теллар? У нас на первом месте стоит родовая честь и долг. Знаешь, что меня ждет в ближайшие пару лет? Меня выдадут замуж. За того, кого назначит глава клана. Выбор падет на того, от кого родится наиболее способное потомство. Потом я буду обязана родить детей, не менее трех. Если у них не будет дара, их отберут и отдадут на воспитание в дальний ракан. Потом мне добавят ведомых, и я совсем перестану жить нормальной, реальной жизнью. На нее не останется времени. Дети вырастут без меня — их воспитают няньки и учителя. Муж-Следящий будет подглядывать картинки своих ведомых и забывать обо мне. Муж не-Следящий будет завидовать и злиться. Знаешь, чем кончает половина Следящих? Они сходят с ума. Еще четверть спивается. Еще часть умирают вместе с ведомыми, если в момент смерти Следящий находится с ними в тесной ментальной связи. И все — или почти все — мечтают попасть на Теллар, хотя бы для того, чтобы просто увидеть ваш мир. Большая часть обычных людей Агваллара мечтают увидеть Наземный мир хотя бы однажды! Увидеть Теллар и умереть… И уж точно ни один из них не желает вам зла, гибели или еще какой напасти. Знаешь, какая у нас самая любимая детская книжка? Приключения трех молодых людей, случайно заброшенных в Наземный мир, где они путешествуют по разным странам, влюбляются, совершают подвиги, находят новый дом и остаются там навсегда!

Потрясенный Тэйн молчал. Не верить ей он не мог — тоненькие ниточки-паутинки тесно связывали их разумы. Он бы почувствовал ложь. Увидеть Теллар и умереть… Почему-то мы напрочь забыли, что Агваллар состоит не только из вздорных жрецов-интриганов, — подумал он, не обращаясь к ней, но она услышала эту мысль. — Почему-то мы всегда считали, что Остров — это воплощенное зло. А ведь Агваллар — это просто люди… Все, что они о нас знают — рядом, под тем же солнцем, есть другой мир, очень похожий на их собственный и одновременно совсем другой…

— У нас нет солнца, Тэйн, — напомнила она. — А мне бы очень хотелось ощутить на своей коже его тепло. У нас не растут цветы. Есть жалкое подобие растительности в первом слое Острова, тарсе, но оно именно что жалкое. У нас нет арали, только крепкие настойки вроде инты. У нас нет такого неба, как у вас, и ветер не дует и не пахнет. И гор нет. Да что я тебе рассказываю, сам все увидишь. Ты ведь все равно собрался к нам за пятым камнем-защитником.

— Я собрался? — удивился он.

— А разве нет?

— Я еще до дома-то не дошел, — хмыкнул он. — И вообще — запутался я со всеми этими вашими жреческими кознями.

— Для тебя так важно знать, хотел ли Кимр остановить катаклизм для всех наших миров, или только для Агваллара? — в ее голосе послышалась насмешка. — Или ты тоже будешь выбирать, когда соберешь все камни защитники — кого спасать, а кто спасения не заслужил?

— Я пока не знаю, — честно признался он. — Не готов ответить.

— Хорошо. Я попробую разговорить Риварда, главу клана Следящих. Он, в отличие от многих наших, не параноик, — сказала она, и Тэйн ощутил идущую от нее волну сочувствия.

— А можешь ты разговорить его на тему шиаллаха? — поинтересовался он. — Как уничтожить шайолу?

— Попробую. Кстати, мне придется сказать, что ты плывешь в Риаллар подземным путем. Я скажу, что ты идешь за четвертым камнем, который сейчас находится в Эргалоне. Пообещай мне, что никому из обычных илларов ты не расскажешь ни обо мне, ни о своих приключениях в Ард Элларе и Лахлайде. Обычным людям — можно, только пусть тоже при илларах не болтают.

— Обещаю, — сказал Тэйн.

— И еще — клинок отчуждения в Эргалоне взял кто-то еще.

— Откуда ты знаешь?

— Его Следящий умер, — пояснила она печально. — Это был мой дядя. Мой единомышленник и единственный друг. Он очень уважал своих ведомых, а этого — в особенности. И не торопился докладывать наверх о его поступках.

— Прости, — теперь Тэйн поделился с ней сочувствием, — но мы не знаем ничего о клинках отчуждения. И о Следящих тоже.

Она кивнула, а Ройг остро ощутил ее горе.

— Все, давай спать. Тебе надо отдохнуть, а мне — подумать, — приказала она, и Ройг почувствовал, как одна за другой рвутся нити паутинки.

— Подожди, — закричал он во всю ментальную мощь. Ее нежное лицо исказилось от боли. — Скажи хоть, как тебя зовут!

— Данира. Данира Зар Айне Син Чир, если уж полностью. Зар — значит благородный, Айне — имя рода, Син — ветви, Чир — семьи. Положено еще добавлять — из Клана Следящих Зар Алы. Ну что, запомнил?

— Кошмар, — рассмеялся Тэйн. — У нас даже у королей имена короче.

Глава 6

(Сезон Пробуждения. Риаллар, Эргалон)

Ее разбудило не солнце, расплавленным золотом врывавшееся в ее крохотную каморку каждое утро, а жуткий гул и грохот ударов камня о камень. Опрометью Лейт кинулась к окошку и увидела летящие на крепостные стены громадные камни. В свете первых неярких лучей дневного солнца зрелище казалось фантастическим и жутким: камни падали на стены и разбивались о невидимые преграды заклятий. Темные знаки магического языка, разросшиеся в размерах, объемные и зловещие, вспыхивали ярким светом, испепеляя их, а в некоторых местах отбрасывая обратно, словно детские мячики.

Лейт открыла окно и высунулась наружу. Из ее маленькой каморки на втором этаже скальной части Риан Ал Джара был хорошо виден дворец, хозяйственный двор, часть сада, Восточная башня и кусок стены. Во дворе суетились перепуганные слуги, к порталам Восточной башни бежали хильды.

Кое-как одевшись, она бросилась на кухню, где уже собрались почти все, кто остался в замке на ночь.

— Аш-чи пришел, — торжественно объявил чейн. — Все, у кого есть родственники в городе, уходите через лаз в погребах. Остальным держаться подальше от дворца и от стен. Старайтесь не выходить из скальной части замка.

Лейт поискала глазами Тиора. Того не было. Отлично…

Вчера, в праздник Рождения Илбара, они с Тиором вывели девочку из замка. Старой няньке Лейт подсыпала снотворного в вечернее питье, а молодая охранница отправилась гулять с симпатичным и отнюдь не бедным эргалонцем, предупредив чьянши, что вернется только утром. Когда стемнело, а нянька заснула, Лейт переодела девочку в одежду Тиора и вывела через погреба, где с той стороны лаза ее ждал мальчишка. Ей тоже можно было уходить, свое дело она сделала, но обещание, данное Кианейт, держало ее крепче страха.

Не дожидаясь указаний чьянши, она отправилась в замок через крытую галерею. Гул от ударов о защитные заклятия становился все сильнее, Лейт чувствовала, как сотрясаются стены от невиданной доселе магии. В какой-то момент ей подумалось, что замок не выдержит осады именно из-за мощи этих заклятий, что именно они, а не камни и стрелы, разрушат его такие прочные на вид стены.

Кианейт нашлась на самой высокой башне дворца, на смотровой площадке под самым куполом. Оттуда открывался отличный вид на окрестности Риан Ал Джара и на лежащий у его подножия Эргалон. Дорога к замку была перегорожена вооруженным отрядом. Вдоль крепостных стен, но на значительном удалении от них тоже расположилось войско, хорошо укрытое щитами и осадными укреплениями, за которыми размещались катапульты и требуши. По ближайшим к замку улочкам Эргалона к ним подтягивались все новые и новые боевые отряды. Катапутьты стреляли одна за другой, но камни, летевшие прицельно в стены замка, по-прежнему разбивались о магическую защиту.

— Это ненадолго, — сказала Кианейт, завидев девушку. Она выглядела холодной и спокойной, словно происходящее ее не касалось. — Холгойн не дурак, сейчас прекратит, только проверит, как именно срабатывает защита.

Действительно, вскоре град камней уменьшился, а вскоре и вовсе иссяк.

— Пойдем, — предложила островитянка, — туда, поближе. Меня пустят, вот увидишь. С башен хороший обзор, если стоять на верхней площадке. Не бойся, замок очень хорошо защищен. Холгойну просто так его не взять, только длительной осадой. Отец договорился с хильдским князем — пока войско осаждает замок, сюда придут дружины северян. Главное, чтобы там, в Арберте, не погасли нужные Двери, — закончила она шепотом и потащила Лейт за собой, в сторону внутренних башенных ворот.

Дальнейшие события слились для Лейт в сплошной поток хаоса, из которого она потом помнила лишь отдельные моменты. Кианейт сумела проскользнуть на верхнюю площадку Солнечной башни, где расположились хильдские лучники и один агвалларский жрец. На нее неодобрительно покосились, но прогнать не осмелились, и Лейт получила возможность видеть, что происходит внизу.

Позже из рассказов самого Джерхейна она узнала, каким образом ему удалось так неожиданно появиться в городе. Островитяне, привыкшие перемещаться по миру только через стационарные хэльды — Столбы, Двери и Ворота — совершенно упустили из виду пешие переходы. Вокруг Дарнейта имелось несколько Дверей местного значения, и Джерхейн воспользовался одним из таких путей — он перебросил часть дружины в Ромберк, городок на северо-западе Риаллара, по ту сторону Поднебесных гор, и часть — в Берт, еще один северный риалларский городок. В трех днях пешего пути от них лежала очень старая и неудобно расположенная галерея хэльдов, где, кроме прочих, находилась Дверь в Шанней — еще один небольшой городок, находящийся в полудне пути к югу от Эргалона. Шаннейская Дверь располагалась в галерее крохотного святилища, много лет ею никто не пользовался, поскольку и святилище, и галерея лежали в стороне от современных торговых путей. Там дружина и собралась, и в дальнейшем передвигалась только по земле.

Катапульты и требуши построили здесь, в Эргалоне, под тайным руководством Даллана, объединившим для этой цели мастеровых разных карн. Отряды просачивались в Эргалон постепенно, кто-то — под видом смены из срединного илломайнского кольца, кто-то — переодевшись торговцем, спешащим на праздничную ярмарку, кто-то — пользуясь многочисленными лазами под стенами города, кто-то — с толпой веселящихся и гуляющих эргалонцев. Именно так в город попал и сам Джерхейн — долго потом эргалонцы вспоминали огромного розового поросенка, украшенного цветочками, в сопровождении подвыпившей компании переодетых в прочую домашнюю скотину спутников, веселивших народ на площади.

Лейт видела, но не слышала переговоры Кимра и Холгойна под стенами Риан Ал Джара. Там, прямо над дорогой, открылось огромное Окно, к которому подошел хорошо знакомый ей рыжий воин. О чем они говорили, Лейт могла только догадываться, но через какое-то время со второго этажа башни к дворцу побежали островитян и стражник. «За Иттой» — прокомментировала Кианейт. Лейт молчала, зная, что именно они обнаружат в покоях девочки. Старая нянька сбежала утром через дыру в погребе, а молодая так и не вернулась из города. Вместо девочки на постели лежала искусная имитация, собранная из кома тряпья, обломков швабры и украденной из кладовой мелкой тыквы.

Окно вскоре исчезло, а к воротам Солнечной башни подполз весьма впечатляющих размеров таран. Хильды-лучники стреляли по воинам Холгойна и нещадно мазали — ни одна стрела не попала в цель. Кианейт заметила на щитах и на самом устройстве слабо светящиеся урд-знаки, вспомнила Даллана и талантливых илларов его святилища и лишь обреченно покачала головой. Уже потом они узнали, что поставленный островитянами глава храма Ильфейна, узнав о появлении в городе войск Холгойна, исчез, а его иллары покинули тщательно охраняемый хильдами храм, соединенный с замком галереей, и присоединились к своему бывшему главе в одном из маленьких городских святилищ.

Таран ударил в ворота, пробуя на крепость защитные конструкции, созданные островитянами. Ворота вспыхивали огненным свечением и отшвыривали обратно огромное окованное металлом бревно. Его откатывали назад, разгоняли и снова ударяли по воротам. Заработали катапульты, целясь в примыкающие к башне стены. Башня стонала и вибрировала от подобного насилия и, хотя ворота оставались целыми и невредимыми, без единой вмятины, в месте соединения стены и башни поползла зловещая трещина.

Нервы Кимра, узнавшего, что Итта исчезла, не выдержали, когда с западной стены, защищенной шайола-конструкциями не хуже других, и которую не достиг ни один камень, осыпался зубец. Поднявшись на открытую площадку башни, туда, где за осадой наблюдала его дочь, он перерезал горло узнику из темниц Риан Ал Джара и сбросил его вниз, к подножию башни, прямо на головы осаждавших. В это же мгновение с его рук вниз слетела череда ярких многомерных загогулин, на глазах превратившаяся в гигантский вихрь, который тут же втянул и закружил тело жертвы и вырос до воронки размером с башню. Воронка впитала, а затем расшвыряла по сторонам отряд у ворот, измолотила таран в мелкие щепки и двинулась прямо по дороге, туда, где вдалеке от замка находился наскоро возведенный шатер. К счастью, воины успели освободить ей путь, но шатер она смолола, как мельница зерно. Уменьшившись в размерах и замедлив движение, воронка поползла дальше по дороге, в сторону первых городских домов. К счастью, все они в преддверии осады были пусты. Налетев на близлежащий двухэтажный особняк, она отъела у него значительную часть стены и осела на мостовую мелкой пылью.

Несколько долгих мгновений над замком и полем боя висела мертвая тишина. Каким-то чудом пострадавших от шайолы оказалось немного, и только поэтому она так быстро иссякла, не набрав силы. Снова заработали катапульты и требуши, прицельно лупя камнями по всему периметру стен. С трех башен падали умерщвляемые пленники, срывались шайолы, подобные сотворенной Кимром, и другие, послабее, творимые островитянами на башнях. Кианейт сказала, что в замке всего четверо жрецов, считая Кимра, владеющих шиаллахом, и всем им впервые приходится применять эту страшную древнюю магию в бою.

К счастью, воины Холгойна очень быстро научились уходить от грозных боевых конструкций, которые, воплощенные и отпущенные их создателями, далее им не подчинялись и двигались только по одной траектории, к тому же перемещались недостаточно быстро. Были и раненые, и погибшие. Лейт, вспоминая странное предупреждение Даллана, кусала губы. Пролившаяся кровь может приблизить приход гибельного катаклизма, смертельной угрозой нависшего над их миром, и благополучный Эргалон станет таким же, как разоренная, зачумленная и голодная Каррея. Ей очень, очень не хотелось это увидеть.

Под конец силы иссякли у обеих сторон. Град камней постепенно сошел на нет, а у жрецов кончились пленники, чья жизнь становилась основой для убийственных магических конструкций. По внешним стенам замка змеились широкие трещины, некоторые зубцы осыпались, у Западной башни осыпался левый угол. Лейт с облегчением наблюдала, как отходят назад отряды осаждавших, откатывая катапульты, унося раненых и убитых. С башен спускались едва держащиеся на ногах жрецы. Она проводила глазами едва стоявшего на ногах Кимра.

Кианейт схватила ее за руку.

— Он не лгал, — прошептала она в панике. — Он разрушит замок… Кто-то сумел вытащить его сестру из дворца и теперь его ничто не удержит.

Лейт успокаивающе погладила ее локоть.

— Может, вам все-таки лучше сдаться?

— Может быть, — продолжила она шепотом. — Возможно, это действительно лучший выход. Я пойду к отцу… — спотыкаясь, она побрела вниз по лестнице, держась за стены, как слепая.

Лейт проводила ее до покоев Кимра, а сама, пошатываясь, отправилась на кухню, чтобы хоть как-то подкрепить силы. Что у нее за судьба такая… второй раз за короткое время ей приходится смотреть смерти в лицо. На этот раз было еще страшнее и еще горше. Ноги подкашивались, ее тошнило.

В кухне она упала прямо на руки чейна. Толстый суровый дядька оттащил ее на лавку, плеснул в стакан воды и подтолкнул ко рту. Лейт выпила одним глотком и задохнулась — ей налили чистой инты. Стащив со стола кусок лепешки, она быстро зажевала выпитое, на заплетающихся ногах подошла к котлу и налила себе полную миску похлебки.

Через какое-то время она обнаружила, что рассказывает чейну все, что видела, давясь и захлебываясь слезами. Он слушал ее хмуро и сосредоточенно, изредка кивая головой. Закончив, она попросила у него разрешения покинуть замок.

— Куда ты пойдешь? — спросил он с гневом и горечью. — Родственников ведь у тебя нет? К знакомым? Или… к дружку своему? Так не найдешь его теперь… Знаешь, что в городе творится?

Лейт помотала головой.

— Да то же самое, что и здесь, только без колдовства. Хильды, что расквартированы в городе, да прихвостни, которым заплачено островным золотом, поразгоняли всех с улиц. Любого, кто высунется, бьют до смерти. Дома тех, кто под подозрением, обложены охраной. Сил, конечно, у колдунов мало, на всех не хватит. Но самое страшное, девочка, не это…

— А что? — испугалась она.

— Иллары наши…молчат. Сидят в своих храмах и молчат. Глаза безумные… Только те, что с Ильфейна, правителя нашего поддержали, и то, говорят, Даллан над ними поколдовал. А так… Странно это, вот что. И страшно.

Лейт кивнула. Вспомнился Аррейн. Где он, что с ним? Он как-то обмолвился, что осуждает намерение Холгойна войти в Эргалон с войском и отомстить агвалларцам. Он считал, что власть Острова в нынешние неспокойные времена поможет избежать бедствий, постигших соседние Ахтан и Майр. В качестве примера он приводил Хильдайр, где остров и князь прекрасно поладили и где пока что не было беспорядков, а угасание хэльдов хоть и шло довольно активно, но не вызывало паники. Она не спорила, потому что не разбиралась в этом вопросе, она осуждала только убийство членов правящей династии. Ведь наверняка можно было решить дело мирным путем? Аррейн утверждал, что нет.

— Так что лучше тебе, малышка, по улицам не бегать. Сиди здесь, — и чейн обратил на нее тяжелый, не совсем трезвый взгляд. — В обиду мы тебя не дадим.

Глава 7

(Сезон Пробуждения. Риаллар, Эргалон)

Кусок скалы, казавшийся монолитным, отодвинулся бесшумно и плавно. Тэйн осторожно выглянул наружу, опасаясь наткнуться на охрану — недалеко находился хорошо известный прямой тоннель в святилище Ильфейна. Так и есть: к стене привалился в полудреме молодой хильд. Бесшумно, насколько мог, Ройг шагнул к нему и точным касанием погрузил в еще более глубокий сон. Шаух, выглянувший следом, помог оттащить тело в проход и показал, как сдвинуть дверь в складе со стороны замка.

— Я останусь в хэрэне около Белого озера, — сказал он на прощание. — Ты найдешь туда дорогу?

Тэйн кивнул.

— Если что, я смогу вызвать тебя через Окно, — предложил он.

— Можешь, — согласился лайд. — Я буду ждать.

— Договорились.

Оглядев хильда, Ройг присвоил себе серый плащ с гербом хильдского князя и кованую бляху с символом Агваллара, висевшую на поясе. Видимо, бляха была пропуском в замок. Потом махнул Шауху рукой и крадущейся поступью направился по хорошо знакомым галереям. Стояла гулкая, зловещая тишина, в которой даже его осторожные шаги казались оглушающими. Выйдя из скальной части замка, он убедился в собственной везучести — он вышел в ночь.

На пути ему не попалось ни одного хэльда Окно, и, хотя Ройг знал, где в илломайнском лабиринте их можно отыскать, Белое озеро лежало в стороне, и он не стал тратить время. Окна есть и в замке. Он сориентируется в ситуации на месте.

Хоздвор был в полнейшем беспорядке — бочки, телеги, битая утварь и ломаная мебель были раскиданы по всей его территории. Во дворце тускло светились только верхние окна. На стенах и башнях он сразу же разглядел мерцающие темно-красным светом знаки. По стенам медленно прогуливались часовые, изредка останавливаясь и бросая взгляды наружу, за стену. Неестественная, мертвящая тишина висела над дворцовым двором, изредка нарушаемая шагами караулов да отдаленным звоном оружия.

Тэйн начертил поверх плаща заранее подготовленную цепочку урда. Заклинание рассеивало чужие взгляды и глушило звуки шагов. Убедившись, что его никто не видит, он направился к трехстенной башне, примыкавшей к скале, где можно было подняться на стену. Караульные его не заметили, но при встрече со жрецами надо быть осторожным: они могут увидеть урд и развеять защиту.

К счастью, в башне колдунов не оказалось, только спящие вповалку на дощатом настиле хильды. Ройг осторожно переступил через них и поднялся выше, на открытую площадку третьего этажа башни. Хильды его не волновали — шайолы, вот что главное.

Там, наверху, он сумел оценить масштаб беды. Тусклые темные знаки густой сетью оплетали Западную башню. Стена между ней и скалой была защищена гораздо хуже, в основном — поверху, но и этого было достаточно. Ройг отметил, что и башня, и стена изрядно потрескались, а некоторые зубцы и вовсе разрушены. Шайола-конструкции были и здесь, на трехстенной башне. Чем пристальнее он в них вглядывался, тем более живыми, осязаемыми они становились, ему казалось, что он даже слышит их низкое, грозное гудение.

«Тэйн, — позвала его Данира, — послушай, что я вычитала насчет шайол. Если разбить связки между знаками, они рассыплются. Сами по себе они останутся опасны как неконтролируемая стихийная сила, но смертоносность потеряют. Ты сможешь разрушить их по отдельности, или вовсе бросить как есть. Связка же держится на Огне жизни. Существует два способа — разорвать нить направленным ударом того же Огня, или впитать, втянуть Огонь в себя, как бы поглотить его. Поглощение проще. Это как взять силу Огня у природы. Тебя ведь научили в Ард Элларе»

«Понял, — прошептал он. — Попробую»

Он сконцентрировался на ближайшей шайоле, висевшей на стене башни, чуть выше второго этажа. Под его взглядом она ожила, обрела трехмерность и загудела. Ройг почувствовал вихрь, сгусток сил и с трудом удержал его на расстоянии от себя. Удерживая хрупкое равновесие, он разглядел узлы конструкции, разделившиеся под его пристальным взглядом на отдельные ши-ала. Вот она, прочная нить, держащая их всех вместе и придающая смысл. Он представил свой Огонь в виде меча и ударил, разрубая нить. Последовала яркая вспышка, воображаемый меч дернуло болезненной отдачей. Не отрывая глаз от рисунка, он увидел, как ши-ала разлетелись в разные стороны и провисли, тускнея. К счастью, никакого хаоса не наблюдалось.

Ройг опасливо осмотрелся. Была ли вспышка на самом деле или это был всплеск магического огня? Видел ли кто этот огонь? Кажется, никто ничего не заметил, и он облегченно привалился к стене, чувствуя усталость. Вот так. А что ты хотел? Шиаллах — это тебе не игрушка…

Он нашел глазами еще одну шайолу, на этот раз на стене, примыкающей к башне. Надо бы попробовать второй способ… Дождавшись, пока она оживет под его взглядом, он вызвал в себе тот низкий, тягучий звук, который слышал при взгляде на них. Потом старательно отрешился от реальности, и когда ощущение материальности заклятия стало острым до боли, стал вливать в себя содержащийся в нем Огонь.

Когда он открыл глаза, ши-ала потускнели, а некоторые и вовсе бесследно растаяли. Тэйн боязливо шевельнулся и почувствовал прилив сил. Чужой Огонь бурлил в нем, кипел в жилах, колотился, заставляя мускулы сокращаться против воли, сердце — болезненно пульсировать. В горле появился неприятный, сладковатый и душный привкус крови.

Эта шайола стоила кому-то жизни.

Оба способа были отвратительными, но иного пути не существовало.

Чувствуя закипающую в теле нехорошую злость, Ройг ушел с башни и направился в галерею хэльдов. Ту самую, из которой так недавно и так давно разговаривал с Джерхейном.

Джерхейн спал в походном шатре. Как разбудить его через хэльд Окно, в котором к тому же ничего не отражается? Ройг увидел сбоку бодрствующего воина — стражника, и громко и многосложно обругал его, надеясь на соответствующую реакцию. Получилось немного не то, что он хотел: парень с диким воплем «Колдуны в лагере!» выскочил из шатра. Зато Холгойн проснулся. И сразу же схватился за меч.

Заметив темный овал Окна напротив своего ложа, Джерхейн недружелюбно уставился в черноту.

— Ну? — грозно вопросил он.

— Это я, — сказал Тэйн. — Ройг. Меня не видно в хэльде. Зато слышно.

— Голос похож, — согласился Джер. — Чем докажешь, что ты Ройг, а не островной засранец?

— На третий день знакомства мы с тобой чуть не подрались из-за рыженькой ахтанской танцовщицы. Помнишь такое? Ты тогда себе рукоятью меча по зубам сдуру съездил, язык прикусил.

— Помню, — рассмеялся Холгойн. — Она потом от тебя замуж сбежала. Так тебе и надо, — увидев, как в шатер вваливается целая толпа взволнованных соратников, он замахал на них руками. — Все в порядке, это свои. Дождавшись, пока обеспокоенные подданные уйдут, он продолжил. — Я дьявольски рад, что ты жив и нашелся. Где ты сейчас?

— В Риан Ал Джаре.

— Где??? — Холгойн вскочил на ноги, едва не сунувшись головой в Окно.

— В галерее скальной части. Замок почти пуст. Слуги разбежались. Здесь только хильды и колдуны.

— Как ты туда попал? — пробормотал Джер, падая на постель.

— Так же, как и дружок твоей женушки. Подробности потом. Я могу убрать шайолы со стен. Но учти — утром островитяне обнаружат и займутся их восстановлением.

— Не успеют. Ты сможешь подать мне знак, когда справишься?

— Попробую. Что тебе нужнее всего?

— Центральные ворота и башня. Ты можешь туда попасть? Сними с них заклятия, и я прорвусь внутрь. Даллан ведет отряд через скальный проход. Нет, не тот, о котором все знают, — перебил он Тэйна. — Какой-то другой. Там надо завал расчищать, чтобы пройти. Остальное — дело техники.

— Не совсем, — задумчиво проговорил Ройг, прикидывая, как не привлечь внимание островитян. — Ладно, следи за Солнечной башней. Увидишь вспышку, лети к воротам как можно быстрее.

— Хорошо. Ты управишься до рассвета?

— Не знаю. Попробую. Главное — готовь передовой отряд, потом поздно будет.

Джерхейн снова встал и шагнул к занавешенному проему, и неожиданно остановился.

— Слушай, а ты-то как? Живым-то выберешься?

— Не знаю, — усмехнулся Тэйн. — Попробую. Если что, живой я им нужнее мертвого.

По восточной стене Тэйн довольно быстро добрался до Солнечной башни. Восточную башню он миновал без приключений. Два островитянина, дежурившие на втором этаже вместе с двумя хильдами, дремали, прислонившись к стенам. Вид у них был изможденный. Ройг проскользнул мимо них и выбрался на стену, соединявшую Восточную и Солнечную башни. Остановившись посередине, высунулся в проем между зубцами в поисках защитных шайол. Цепочки знаков медленно проявлялись под его взглядом, и когда он увидел их все разом, принялся настраивался, а затем — осторожно переливать в себя поддерживавший их Огонь жизни.

Почувствовав, что полон, Тэйн остановился и снова взглянул вниз. Все шайолы распались, знаки потускнели, кое-что рассыпалось. По стене мерно вышагивала стража, не обращая на него внимания. Пропустив караул мимо и с трудом сдержавшись, чтобы не швырнуть им вслед какую-нибудь гадость вроде «Паука» или «Вихря», он отправился к Солнечной башне. Чужая и чуждая ворованная сила переполняла его нехорошей, неестественной агрессией.

Караулы в Солнечной башне были расставлены так же, что и на остальных: три островитянина и три хильда на втором этаже, три хильда на третьем, два хильда на открытой площадке наверху. Пользуясь тем, что заклятие на одежде, рассеивающее внимание, еще не выдохлось, Ройг поднялся наверх, на открытую площадку, и почти бесшумно прокрался на угол. Звуки все равно были, только хильды, вынужденные отвлекаться от их источника, нашли им другое объяснение. Ройг выждал, пока они обойдут площадку, забившись в самый угол, и, когда они успокоились, высунулся наружу, ища цепочки ши-ала. Далее все было так же, как и на стене, только под конец у него закружилась голова. Ему показалось, что еще немного — и он перегнется через стену и свалится вниз… Когда Тэйн отполз от зубцов, очертания предметов и людей расплывались у него перед глазами, в голове стоял звон, тошнило, руки судорожно сжимались и разжимались. Плохо соображая, что делает, он спустился на второй этаж башни, где находились островитяне.

Поначалу его не заметили. Сморенные предрассветной дремой стражники-хильды, привалившиеся к окнам-бойницам, даже не оглянулись на приоткрывшуюся дверь. Здесь, в караульной, окна которой выходили на дорогу, островитян не оказалось. Соседняя дверь вела дальше, в украшенный мозаикой зал с камином, где обычно размещались дежурные командиры дружин. Ройг, распираемый агрессивной жаждой действия, стремительно пересек караулку и почти что вломился в башенную палату.

Трое агвалларцев — Тэйна удивила их молодость — сидели спиной к двери, ближе к камину, в котором горел живой огонь, несмотря на мощный столб хэльда Тепло в углу палаты, и тихо о чем-то переговаривались. Они не обратили на него внимания. Ройг, готовый биться насмерть со всем скопом небесных колдунов, замер в неподвижности, не зная, что же теперь делать. Злость рвалась наружу. Глядя, как они потягивают арали из высоких кубков, с комфортом развалившись на мягких диванах, он принялся выстраивать на ходу изобретенную длинную цепочку знаков урда вперемешку с ши-ала. Влив в нее распиравший его чужой и чуждый Огонь, он обрушил конструкцию на головы ничего не подозревающих агвалларцев.

Эффект оказался ужасающим. С кончиков пальцев сорвалось что-то грозное и страшное, непроницаемым покрывалом упало на сидящих напротив, окутало серым туманом и сдавило живые тела. Островитяне судорожно дергались, пытаясь сопротивляться, один из них даже умудрился встать и выкрикнуть призыв о помощи, но очень быстро все попытки сопротивления прекратились. Нечто смертоносное лежало там, поверх диванов, поверх уже окончательно неподвижных тел, и это жуткое нечто было творением его рук.

Тэйн пятился назад, пока не уперся спиной в дверь. Проклятая конструкция медленно рассыпалась и прахом оседала на телах островитян, на полу, на мебели. Ройг обнаружил, что в палате пахнет гнилью и застарелой смертью, словно мертвые тела пролежали здесь не один день. Потрясенный содеянным, он поспешил вырваться наружу, жадно хватая воздух и пытаясь осмыслить, что же он натворил.

Он впервые осознанно убил, пользуясь Кэлленаром. И не только им. В его спонтанном изобретении было всего понемногу — и кэн-ли, и шиаллаха. И если все предыдущие случаи причинения им смерти были случайными, то сейчас он убил целенаправленно, потакая своей ярости. Пришла мысль о Данире — она видела все, что он сотворил. Он убил ее соотечественников…

Тут он обнаружил, что стоит прямо перед совсем не сонными хильдами, рассматривающими его с хмурым недоверием. Плащ хильда, знак Острова и типично риалларская рожа… Опять ощутив прилив злости, он почти не раздумывая шарахнул по ним другой заранее подготовленной конструкцией урда. Заклятие приняло форму шипастой булавы и, действуя отдельно от своего создателя, расшвыряло двоих. Третий бросился на Ройга с мечом. Тэйн с трудом парировал, едва уйдя от удара, левой рукой швырнул в хильда «Паука» и кинулся вон из башни. Сзади разнесся сигнал тревоги, но он, распаленный злостью, страхом и омерзением, бросал за спину одну за другой наспех собранные урд-конструкции. Позаимствованный из шайол Огонь никак не заканчивался, продолжая распирать ненавистью и подогревать злобный азарт.

Спустившись вниз, на первый этаж башни, Тэйн вспомнил о необходимости подать знак Холгойну. Возвращаться наверх значило привлечь к себе все оживившиеся караулы. Ворота… Обновив на плаще заклятье невнимания, он проскочил мимо ощетинившихся мечами и копьями хильдов прямо к подземному механизму в южном углу башни.

Решетка поднималась невыносимо медленно. Тэйн поспешно сплел в проеме, ведущем к подъемному механизму, простенькую, но весьма действенную ловушку, выскочил наружу, перекатился под решеткой и занялся тяжелыми засовами ворот. Два хильда тут же вляпались в невидимую паутину, остальные растеряно озирались, не понимая, что происходит. Ройг усилил руки урд-конструкциями, сбросил один за другим засовы и, изо всех сил толкнув ворота, швырнул в образовавшийся проем знак Небесного огня.

Там, по дороге перед замком, уже мчались, прикрываясь щитами, воины на арритах, а за ними, с небольшим отставанием, катился таран. Увидев, что ворота открыты, ударный конный отряд с победным кличем рванулся в еще пока небольшой проем. По стенам и по дружинному дворику уже бежали поднятые тревогой хильды и островитяне, но стремительность конной дружины смела первых, кто попался под ноги. К воротам подтягивались еще и еще воины, а со стороны Западной башни заработали катапульты, разламывая ничем не защищенные теперь стены. Хильды пытались отстреливаться из луков, с восточной стены слетела мощная шайола, разбросав часть пеших воинов, но не нанеся существенного вреда нападавшим.

Тэйн, разглядев среди следующей волны конных всадников фигуру Джерхейна, ввалился обратно в ворота, прикрываясь тараном, который как раз в этот момент вталкивали под арку. Навстречу дружине летели заклинания, но он легко научился парировать их с помощью наспех придуманной конструкции щита. Опять у него получилось некое месиво из урда и шиаллаха, но раздумывать над теорией магических построений было некогда. Ворвавшись вместе с войском Джерхейна в дружинный дворик, он свернул к лестницам, ведущим на западную стену, все еще оплетенную шайолами, настраиваясь на паутину заклятий прямо на ходу. Теперь это получалось легче. Он чуял ее кожей как нечто липкое и мерзкое, носом слышал тяжелый смрадный запах, исходящий от слабо мерцающих узоров. И, решившись, потянул в себя, чтобы потом вернуть заемный Огонь островитянам сполна. Сзади слышались крики, звон оружия, проклятия и стоны.

Бой за Риан ал Джар еще только начинался.

Глава 8

(Сезон Пробуждения. Риаллар, Эргалон)

Крики, доносящиеся откуда-то из дворцового дворика, разбудили ее. Лейт, измученная переживаниями предыдущих дней, не сразу пришла в себя. Одевшись, она выглянула из окна во двор. Битва шла уже на стенах замка, из Птичьих ворот яростной толпою вырывались воины. Хильды сражались отчаянно, но даже ей, неискушенной в сражениях, было видно, что их гораздо меньше, чем нападающих. То и дело вспыхивали урд-знаки, что-то вздрагивало и рушилось, крики, проклятия, звон мечей, топот ног, лязг доспехов смешались в один неровный гул, от которого ей захотелось съежиться и спрятаться куда-нибудь в тишину. Вместо этого Лейт еще сильнее высунулась в окно. Стены замка больше не светились, не гудели и не дрожали: видимо, хваленая агвалларская защита куда-то подевалась за ночь.

Накинув плащ, подаренный Аррейном на Рождение Илбара, она кинулась в кухню, чтобы узнать новости. Там царило приподнятое настроение, чейн распорядился варить для победителей похлебку, жарить мясо и готовить бочки с выпивкой. В том, что Холгойн своего добьется, он не сомневался.

— Кимр с прихвостнями уже удрал, — усмехнулся он. — Как увидел, что Холгойн прорвался в Дружинный дворик, и что все его заклинания куда-то делись, так и драпанул из замка по коридору в святилище Ильфейна. Дочку свою хотел прихватить, да мы ее заперли, в ее же покоях, — тут он гадостно ухмыльнулся. — Пусть господин порадуется.

Лейт ужаснулась. Она не сомневалась, что разгоряченные местью риалларцы убьют женщину, как только доберутся. Собрав в корзину небогатую пищу из завтрака слуг, она под тяжелым взглядом чейна взяла ключ от покоев Кианейт и отправилась во дворец, туда, где была заперта островитянка

К счастью, здесь, в замке никого не было — воины эргалонской дружины еще сюда не добрались, хотя она уже слышала крики и звон мечей прямо под стенами дворца. У покоев стоял одинокий охранник из числа слуг, вооруженный коротким мечом, поставленный чейном, чтобы отогнать оставшихся агвалларцев, если тем вдруг вздумается освободить Кианейт. К счастью, таких не нашлось. Она открыла дверь, шмыгнула в покои и забрала ключ с собой, еще до того, как парень успел открыть рот.

Кианейт напряженно смотрела в окно. Вид у нее был измученный.

— Поешьте, — потребовала Лейт. — Я могу попробовать вывести вас из замка.

Та медленно, словно во сне, покачала головой.

— Они узнают, кто это сделал. Хэльд Истина, — сказала она. — Тебя убьют вместо меня. Я на это не готова.

— Тогда ешьте, — Лейт выложила снедь из корзинки и чуть ли не насильно усадила Кианейт за стол. — Нам нужны силы и ясная голова.

— Нет, — сказала та. — Нам нужна удача. Только она…

Они прислушивались к шуму сражения, и очень скоро он ворвался во дворец, потек по этажам звонким эхом радостных и торжествующих голосов. Потом Лейт узнала, что в тот самый момент, когда она проснулась, в замок со стороны хозяйственных построек ворвался Даллан с отрядом воинов и верных илларов его святилища, которые все-таки успели расчистить какой-то старый проход из города в замок.

Сейчас они обе со страхом слушали топот множества ног, четкий и размеренный, как будто по коридорам двигался по меньшей мере отряд воинов. Шаги раздавались уже совсем рядом, Лейт расслышала голоса, уловила четкий хладнокровный приказ стать в дверях и не выпускать из покоев ни одной живой души… Тогда она попятилась, сообразив, что опоздала, и выхода нет, и прижалась к стене, сторонясь вваливающихся в покои одного за другим воинов эргалонской дружины. Кианейт на ее глазах выхватила откуда-то кинжал и замерла, спрятав его за спину, с безумным выражением на лице. Без боя она сдаваться не собиралась.

Он вошел последним, высокий коротко стриженный рыжий воин, одетый так же, как и все остальные члены дружины, разве что плащ его был длиннее, чем у них, да меч, покоившийся в ножнах, показался Лейт огромным. Она с волнением следила, как Джерхейн Холгойн стремительно приближается к Кианейт, застывает в нескольких шагах от нее, положив руку в кожаной перчатке на рукоять меча. Ярость пульсировала в его глазах, ярость и безумие. В таком состоянии он был способен только одно — убить, не раздумывая. Что он, кажется, и собирался сделать.

— Блевотина Прародительницы, — услышала она судорожный шепот человека, чьи ненависть и отчаяние совершенно отняли у него рассудок. А еще услышала визг вынимаемого из ножен клинка. И визг Кианейт, отшатнувшейся к стене, и звон кинжала, который она бросила в него и который звякнул о наруч и отлетел в сторону. И собственное «Стой», вырвавшееся из ее груди, как похожее на вопль поверженного врага.

Плохо соображая, что делает, Лейт бросилась прямо под стремительно опускающийся меч, вцепилась в его руку и повисла на ней. Металл лязгнул о камни пола, ее руки разжались, повинуясь резкому толчку в сторону, она отлетела назад и растянулась в нескольких шагах от него, прямо перед носками сапог, ушибла коленку и с трудом поднялась, прикусив губы и поспешно смаргивая слезы, но он, тоже плохо соображая, что творит, оттолкнул ее со словами «Вон отсюда». Кианейт бросилась к двери, налетела на вошедшего следом за Джерхейном высокого мужчину в очень грязном хильдском плаще с тем же, что и у Холгойна, боевым безумием в глазах, и метнулась обратно, к окну. Холгойн бросился за ней, но мужчина перехватил его и удержал, обхватив руками и толкнув к стене.

— Пусти меня, я убью ее, — зарычал Джерхейн и с легкостью вывернулся из его хватки.

— Остынь, — сказал его спутник. — Убить всегда успеешь. Цена твоей победы — ее жизнь. Я обещал, что не дам тебе ее убить, и отпущу к отцу ее ребенка.

— Что ты несешь… — прошипел Холгойн, провожая Кианейт ненавидящим взглядом. С лязгом убрав меч в ножны, он посмотрел на своего спутника хмуро и вопрошающе. Тот лишь покачал головой.

— Все рассказы — потом. Сейчас оставь ее в покое. Запри покрепче, чтобы никто из наших ее не тронул. Когда все утихнет, я выполню обещание.

— Почему я должен… — начал Джерхейн запальчиво и осекся, глядя, как его друг в изнеможении падает на первый попавшийся диван и закрывает глаза.

— Должен. Поверь мне на слово. Потом объясню.

В образовавшейся тишине Кианейт молчала и медленно переводила взгляд с одного на другого. Джерхейн смотрел на поднимающуюся с пола Лейт. На него она глядела со страхом.

— Тебе ее жаль? — спросил он вызывающе, окинув ее с головы до ног тяжелым, гневным взглядом, и она неожиданно ощутила, как леденеет тело, прикрытое тонким платьем, плотно облегающим фигуру. — Она убила моего отца, мать, брата, его жену и детей. Она почти убила меня руками человека, которому я доверял. Я жив только благодаря твоему отцу. Как ты можешь ее защищать? — закончил он яростно.

— Не она, — ответила Лейт, — они.

— Без нее бы Кимр не справился. Она была его глазами в моем доме, — продолжил Джерхейн. К нему постепенно возвращался прежний гнев, но теперь не в виде бешенства, а усталым раздражением. — А после всего — сняла с руки моего отца государственную печать и позвала папашу и его прихвостней помочь ею распорядиться. Небесные дьяволы, я не собираюсь ни перед кем оправдываться! — закричал он, видя, что Лейт собирается возразить.

— Тише, — поморщился его друг на диване. — Не позорься перед дружиной.

— Поставь меня перед хэльдом Истина, — наконец заговорила Кианейт. — И убедись сам. Да, я знала, что мой отец что-то замышляет. Да, я много рассказывала ему о твоей семье и о жизни в замке. Я считала, что он интересуется моим душевным состоянием и таким образом хочет отвлечь меня от тоски. Если бы я знала о его истинных планах, я бы попыталась его остановить.

— Врешь, — рыкнул Джерхейн злобно. — Какая тоска? Если бы ты не выставила меня вон, я бы не уехал!

— Я могу объяснить тебе причины, — ответила она дрожащим голосом. — Если ты изволишь выслушать.

— Видите, к чему привело ваше заступничество? — раздраженно спросил Джерхейн, оглядываясь на своего друга и затем — на Лейт. — Скоро она начнет уверять нас, что искренне любила меня, и что это я, подлец, бросил ее одну в чужом замке умирать от тоски. Что делать-то будем, а?

— Запри ее здесь и поставь охрану, — повторил его друг. — Позже разберемся, — затем он открыл глаза, отекшие и красные, и посмотрел на Лейт настороженным, пугающим взглядом. — Вы и есть Лейт Ильне?

Она испуганно кивнула, удивляясь про себя, откуда он ее знает.

— Мне нужно с вами поговорить, — продолжил он резко. Фраза прозвучала как приказ. — Потом, когда все утихнет. Это очень важно.

— Хорошо, — прошептала Лейт, косясь на Джерхейна, который демонстративно отвернулся от всех. — Я могу уйти?

Джерхейн молчал, отвернувшись и продолжая разглядывать гобелен на стене. Лейт почувствовала обиду. Она ждала от него благодарности за помощь, она рисковала жизнью, пробираясь в замок, она терпела неудобства, страх, ее могли разоблачить… Но он молчал, и она задохнулась от разочарования. Что ж, теперь, когда ее обязательства выполнены и совесть чиста, она может спокойно встретиться с Аррейном и обсудить их будущее. Может быть, ей не придется возвращаться домой, в унылый и холодный городок Улле. Может быть, они смогут пережить предстоящие бедствия вместе…

Она поклонилась всем присутствующим и с достоинством покинула покои Кианейт, оставив их самостоятельно разбираться в степенях вины.

А ночью ее разбудил осторожный стук в дверь. Решив, что это Улия, которой иногда не спалось по ночам, в одной тоненькой рубашке она открыла дверь и в то же мгновение оказалась в объятиях Аррейна, который поцелуем зажал ей рот, чтобы она не вскрикнула. Позволив себя поцеловать, она кинулась одеваться, а он в это время поспешно запирал дверь и тщательно задергивал занавески. Справившись с волнением, она наконец смогла поднять на него глаза и увидела в них совсем не то, что ожидала. Не пламя Койе, не нежность Тармил, а самый обычный страх. Страх и нервное, лихорадочное волнение.

— Я должен бежать из города. Он меня ищет, — торопливо начал ее друг, и ей не нужно было объяснять, о ком речь. Несколько раз в преддверии осады Аррейн упоминал, что он не в ладу с Холгойном, и его ждут неприятности, если тот вернется в Эргалон. Она только удивилась, почему немилость правителя настигла его так быстро.

— А может, ничего страшного… — начала она неуверенно. — Он ведь не зверь, если объяснить ему… — и тут она замолчала, понимая, что на самом деле ничего не знает о Джерхейне Холгойне. Как раз наоборот — то, что она видела своими глазами, характеризовало его как человека вспыльчивого и жесткого. Он вполне был способен сначала расправиться, а потом — подумать.

— Он отдал приказ прочесать город, схватить меня и доставить к нему как можно скорее. Я должен торопиться, — сказал Аррейн, опускаясь на ее постель. — Я пришел попрощаться.

Лейт кивнула, внутренне содрогаясь от горя. Как быстро рухнула ее мечта… Опять. Стоило только ей нарисовать в воображении картинку тихого счастья, почувствовать радость и надежду, как тотчас же все рухнуло под тяжестью беспощадной реальности.

— Нужно лишь немного подождать, — продолжал он уверенным шепотом, потянувшись к ней и усаживая к себе на колени. — Это ненадолго. Поищут, решат, что я сбежал. Потом станет не до меня… Забудут. Когда меня перестанут искать, я вернусь за тобой и заберу отсюда. Просто какое-то время мы не будем видеться…Ты потерпишь?

— Конечно. — Лейт поспешно закивала, проглатывая ком в горле. — А может быть, ты заберешь меня прямо сейчас? — предложила она неуверенно.

— Хотел бы, да слишком опасно, — ответил он взволновано. — А если я попадусь?

Она промолчала, глотая слезы.

— Ты мне не веришь? — неожиданно спросил он.

— Верю, — пробормотала она. Ответ почему-то прозвучал не слишком убедительно.

Он снял с руки изящный драгоценный браслет.

— Возьми это в залог моего обещания, — сказал он, целуя ей руки и надев браслет на запястье. — И постарайся убраться из замка поскорее. Сейчас здесь слишком много воинов, распаленных победой, и слишком мало хорошеньких девушек. Ты очень красивая… Знаешь, чем все может закончиться?

Лейт не выдержала и всхлипнула. Через мгновение слезы катились градом из ее глаз. Аррейн пытался утешать ее, но потом оставил эту затею, достал платок и принялся вытирать ее мокрые глаза и щеки.

— Я бы тебе тоже что-нибудь подарила… — пробормотала она, постепенно успокаиваясь. — Но у меня ничего нет.

— А эта штучка, наверно, слишком ценная для тебя вещь? — спросил он, указывая на талисман, подаренный матерью. Лейт обрадовалась, поспешно сдернула его с шеи и положила ему на ладонь.

— Возьми. Это память о доме, но я хочу, чтобы у тебя была память обо мне, — сказала она, перестав всхлипывать.

— Спасибо, — он поцеловал ее и бережно надел цепочку на шею и спрятал камень под одеждой. — Мне очень хочется верить, Лейт, что мы расстаемся ненадолго. И жаль, что сейчас я должен торопиться…

— Прощай, — она всхлипнула, когда он обнял ее и поднялся, собираясь уходить. — Пожалуйста, береги себя.

Когда едва различимые звуки шагов совсем растаяли в ночном безмолвии, она не выдержала и в голос разрыдалась.

Глава 9

(Риан ал Джар, Эргалон)

Утром следующего дня разбитая и усталая Лейт едва поднялась с постели. Надо было решать, что делать дальше. Оставаться прислугой в замке она не собиралсь, несмотря на доброе отношение и неплохую плату. Сколько ждать Аррейна? Может быть, стоит вернуться домой? Она пожалела, что не предложила Аррейну отправиться в Улле, отец бы принял его, она не сомневалась, и гнев Холгойна, чем бы он ни был вызван, не дотянулся бы до них обоих.

Лейт собралась с духом и решила обратиться к новому правителю Риаллара насчет своей судьбы, а заодно и попытаться выведать насчет Аррейна. Вдруг она сможет чем-нибудь ему помочь? Когда-то Джерхейн обещал ей проводника домой через Эргалонские ворота в Мениду, должен же он помнить о своем обещании, тем более теперь, когда он вернул себе законную власть, и не без ее скромной помощи, между прочим.

Она выглянула в окно и отпрянула в ужасе. В дальнем углу, на окраине сада, над стенами и деревьями до небес возвышался столб пламени. Второй виднелся из-за стены, в Дружинном дворике, огненно-оранжевый на фоне ярко-голубого неба, и вокруг него разливалось золотое сияние.

Лейт попыталась вспомнить, что там находится, и вдруг ее осенило: маленькие уличные галереи хэльдов, а неподалеку от них, в стороне — Круги Власти. В местах расположения Кругов и сияли теперь эти зловещие столбы. Она мгновенно вспомнила о предстоящем бедствии и о предупреждениях Даллана. Несомненно, произошло именно то, чего он так боялся.

Она поторопилась на кухню, где уже вовсю судачили слуги. Оказалось, Круги Власти превратились в огненные столбы не только в замке, но и в городе, но не повсеместно. Беда случилась в основном с уличными Кругами, те, что в святилищах, пока не изменились, но часть приобрела опасный оранжевый цвет и раскалилась. От столбов шел жар. В тех местах, где огонь вспыхнул рядом с деревьями и кустами, начались пожары. Потушить их не смогли — пламя не хотело утихать, пока дерево не выгорало дотла. Пожар в Дружинном дворике быстро потушили, растащив загоревшиеся деревяшки в сторону и залив водой. Круги тушиться не хотели, ни водой, ни землей. Вода испарялась, земля превращалась в пепел.

Но это было еще не самое страшное. В одночасье, как и предсказывал Даллан, умерли почти все благополучные ранее хэльды. Каким-то чудом уцелело всего лишь несколько — два в святилище Ильфейна, три — у Илбара, один — у Хэллиха, один — у Келара. Кое-что уцелело в домах на окраине — простейшие бытовые хэльды, снабжавшие дома теплом и светом. Вестей с предгорий о масштабе бедствия пока еще не приходило.

Панику в Эргалоне успокаивали воины дружин, пришедших вместе с Холгойном. Им радовались, разбирали по домам, кормили и поили, молодые женщины охотно строили им глазки. Недовольство илларами росло с каждым часом. Гибель хэльдов считали местью островитян, и то, что только храм Ильфейна поддержал Джерхейна в битве за замок, было расценено, как окончательный выбор. Иллары Эргалона поддержали ненавистный Остров Колдунов, а значит, восстали против законного правителя. Пока их не трогали, тем более, что все они сидели по своим святилищам, выходя на улицу лишь в случае крайней необходимости. Когда же по городу умерли хэльды и запылали Круги, народ и вовсе отшатнулся от них.

Самым тяжелым ударом оказалась почти полная потеря хэльдов Исцеление. Возвращение Риан Ал Джара досталось Джерхейну ценою множества погибших и раненых. Кимр успел увести с собой небольшую группу островитян, остальные погибли все до единого. Среди хильдов живых оказалось больше, но почти все выжившие были тяжело ранены. Раненых отправляли в храм Тармил, где при городской лечебнице чудом уцелело два хэльда. Легко раненых Джерхейн велел оставить здесь, в замке, им оказывали помощь иллары Ильфейна, пришедшие вместе с Далланом.

В тот печальный день она так и не решилась поговорить с Джерхейном.

Тем временем, общими стараниями везде активно налаживалась прежняя жизнь. В замок охотно возвращались слуги. Поспешно приводились в порядок внутренние покои, на телегах привозился камень и песок для ремонта стен, а из замка вывозили и хоронили погибших. Слуг на кухне в какой-то момент стало больше, чем достаточно, пища готовилась на четырех очагах и сразу же уносилась в жилые покои. Поскольку два хэльда Очаг с утра не работали, чьянши велела раскочегарить дровяные плиты. Теперь здесь было суетно, дымно, оживленно, появилось много незнакомых Лейт людей и она растерялась, чувствуя себя чужой и лишней. Как бы ни страшно ей было вновь встретиться с Холгойном, это следовало сделать, чтобы наконец прояснить свою собственную судьбу.

Со слов прислуги она знала, что он занял покои отца на втором этаже. От обитавших здесь островитян уже не осталось и следа: интерьеры поспешно сменили еще прошлым утром, вернув те, которые были при прежнем правителе. В зале Совета Карн тоже было людно, и на ее появление никто не обратил внимания. Холгойна здесь не было, но по разговорам она поняла, что он заперся в кабинете со своим другом илларом Тэйном Ройгом. Лейт вспомнила, что он хотел с ней о чем-то поговорить, и неуверенно направилась к дверям кабинета.

Караул, выставленный у входа, ее не пустил. Веселые эргалонские ребята с шутками преградили ей путь, объяснив, что правитель занят и что ему сейчас не до девушек, пусть даже таких хорошеньких. Убеждения не подействовал — ее вежливо, но твердо отправили назад.

Нет, второй раз ей не собрать решимость в кулак… Есть и другой путь — широкий балкон-галерея вдоль дворцовой стены, куда выходила одна из дверей кабинета. Начинался он в галерее, соединявшей скальную часть замка и дворец. Конечно, вход на галерею был закрыт, но Лейт, которой как-то раз пришлось пройтись по ней с метлой и тряпкой, убирая грязь и сухие листья перед Рождением Илбара, знала, где хранятся ключи.

Вернувшись с тяжелой связкой, она отперла двери и, пригибаясь, чтобы ее не заметили из зала совета карн, прошмыгнула до дверей кабинета, распахнутых настежь — входи не хочу. Остановившись за дверью, она прислушалась — вдруг все-таки не вовремя? Тут до ее ушей долетело имя Аррейна и она напряглась, стараясь уловить суть разговора. Голоса были слышны отчетливо и разборчиво. Говорил Джерхейн. Лейт слушала рассказ о собственных злоключениях на пути через Пролив глазами Холгойна, короткий, лишенный красок и чувств, и ей казалось, что все это произошло не с ней и не в этой жизни. Но имя того, кто по приказу Кимра предпринял почти удавшуюся попытку убить Джерхейна — отравить, подсыпав яд в кувшин с арали — имя этого человека заставило Лейт содрогнуться от ужаса и безжизненно сползти на пол.

Оказывается, тем самым третьим, с кем Джерхейн приехал в столицу Майра, и который отравил его по приказу Кимра, был ни кто иной, как ее Аррейн.

Ей нравилось звучание его имени, хотя в замке его чаще называли по фамилии — Вельг. Он улыбался, когда она повторяла — Аррейн, и признавался, что никто не произносит это имя нежнее, чем она.

Не хочу ничего знать, подумала она с тоской. И не могу не знать. Он же… он же ее… не обманывал? Или…

Она удивлялась, как легко, беспрепятственно он заходит в защищенный колдунами и ненавидимый местными Риан Ал Джар. Она не помнила знаков отличия на его ранде, иногда простом, иногда — богато украшенном. Она гордилась его знакомством с эргалонской знатью, она догадывалась, что в своем святилище он далеко не последний человек.

Только вот святилище оказалось другим, а она, дурочка, так и не разобралась, с кем имеет дело, влюбившись сходу, от первого же доброго слова и ласковой улыбки.

Когда Тэйн закончил свой рассказ, ночное солнце давно уже висело в сумрачном небе расплывчатым сиреневым пятном, а с галереи тянуло прохладой. Джерхейн молчал, закрыв глаза. Оказалось, что многое из его истории он уже знает от Даллана.

— Он нашел меня в Дарнейте. Просто в один прекрасный день появился на пороге дома, где я жил, — пояснил Джерхейн. — Ну да я уже говорил… Сказал, что нам грозит какая-то катастрофа, которую он называл Пришествием Феоллона. Уговаривал осадить замок и взять островитян измором, а самому обосноваться в городе. Боялся, что если прольется кровь, хэльды окончательно откажут.

— Рано или поздно это все равно бы произошло, — ответил Тэйн почти равнодушно. — Еще немного — и процесс станет необратим. А это значит — мне нужно на Остров, и как можно скорее.

— И когда станет совсем поздно?

Ройг пожал плечами.

— Точно не знаю. Кажется, когда погаснут колодцы. Сейчас они горят. Потом — погаснут совсем. Опять же, нужно еще найти главный Колодец…

— Что он из себя представляет? — спросил Джерхейн, поднимаясь на ноги и принимаясь расхаживать по кабинету. Выглядел он на редкость бледным и испуганным — никогда еще не видел Тэйн на его лице такой разрушительной смеси безнадежности и отчаяния.

— Что-то вроде самого главного Круга Власти. Я еще не виделся с Далланом. Вчера проспал почти весь день, потом пошел к целителям. Какая мерзость эти шайолы… — его передернуло от отвращения.

Джерхейн остановился в дверном проеме, глядя на мутно-сиреневое пятно Небесного Острова. Пока Ройг рассказывал, Холгойн пил, и на ногах теперь он держался нетвердо.

— До сих пор не укладывается в голове, что все эти штучки с хэльдами, — он кивнул на светящийся на ночном небе Остров, — не месть и не попытка запугать. Помнишь, что мы с тобой думали в Каррее? И значит, от нас — от меня, — в отчаянии он нелепо взмахнул руками, — ничего не зависит. Я плохо верил Даллану, до конца надеясь, что он просто начитался сказок. Но я чувствую, что он многое от меня скрывает… Про Следящих он точно знал — он заставил всех своих илларов, кто остался ему верен, взяться за рукоять его меча.

— Такого же? — Тэйн указал на свой собственный меч, с которым теперь не расставался.

— Да, — кивнул Джерхейн.

— Если он узнал про Орден Феоллона, он узнал и обо всем остальном, — продолжил Ройг. — Мне нужно с ним встретиться. Где он?

— В городе. Ушел разбираться, что осталось от Кэлленара.

— Я могу на время оживить и Круги, и хэльды с помощью камушков, — сказал Тэйн. — По крайней мере, Исцеление заработает.

Холгойн кивнул. Какое-то время они молчали, опустошая кубки.

— Значит, иллары — глаза и уши Острова, — буркнул Холгойн, звонко шлепнув кубком об стол. — Я думал, они просто свихнулись, когда сегодня утром старейшины трех святилищ потребовали от меня извиниться перед Кимром и попросить его вернуться. Знаешь, если бы не Даллан, я бы их точно убил. До сих пор трясет, — он поднялся на ноги и принялся бродить по кабинету, то и дело переставляя попадавшиеся под руку предметы. — Нет, дружище, если этой дрянью можно управлять, мы не должны упускать эту возможность. Полжизни отдал бы, чтоб стереть этот кусок лиловой грязи с небесной сферы!

— Исчезнет Остров — исчезнет и Кэлленар, — откликнулся Тэйн. — Никто в Наземном мире не владеет учением так хорошо, как они. Ард элларцы — те же островитяне, только знаний у них в два раза меньше. И полного комплекта Книг у них нет.

— Его нигде нет, — ядовито хмыкнул Холгойн. — Так ведь?

— Так, — согласился Ройг. — Ты вот о чем подумай. Кимр обосновался в Наземном мире, искал Колодец, собирал камни. Если бы он хотел защитить только свой Остров, он не сидел бы в ближайшем от Колодца городе и не искал пути к нему.

— Не верю, что эта жадная и злобная свора стала бы кого-то защищать, — отрезал Джер. — Поделились бы с отцом знаниями — он бы им помог. А так… Не верю. И, кстати, этот твой подземный демон прав насчет атаки на Агваллар. У нас мало времени на подготовку, но если нас поддержат Майр и Ахтан…

— Свет Илбара, ну как ты не поймешь! — воскликнул Ройг сердито. — Ни один из нас там не был!

— Ты был, — Джерхейн перестал бродить по кабинету, упал в кресло и приложился к очередному кубку арали. — Он был. Кианейт — та и вовсе оттуда родом. Расспросим с пристрастием — поделится подробностями.

— Да ты спятил! — рявкнул Ройг. — Ты собрался пытать беременную женщину? Кельх тебя за нее на кусочки разрежет!

— Пусть сначала дотянется, — огрызнулся Холгойн. — Или он предпочитает ручки своей подземной нечисти?

— Ты свихнулся, — констатировал Тэйн устало. — Выспись, что ли. А то наворотишь, как королева Нэлла…

— А ты-то почему их защищаешь? — спросил Джерхейн, уставившись на него мутными пьяными глазами. — Уж не врешь ли ты насчет этого своего Следящего? С которым ты, якобы, договорился и который на нашей стороне? Интересно только, о чем именно?

Тэйн пропустил оскорбление мимо ушей, не желая ввязываться в глупый и бессмысленный спор. Джерхейн был пьян от усталости, горя, груды свалившихся на него проблем. Еще раньше он признался Ройгу, что не видел себя дальше захвата Риан Ал Джара. Теперь, достигнув цели, он плохо представлял, что делать дальше.

— Я бы сжег этот дьявольский Остров уже только из-за одних Следящих, — продолжил Джерхейн яростно. — И за то, что они делали с Телларом. За вероломство. За мою семью. За… — он прервался, угрюмо уставившись в пол. — Мне не нравится этот подземный демон и его демонята. Хоть ты и убеждаешь меня, что они не опасны. А вдруг это они… делают и выпускают тварей?

— Нет, — ответил Тэйн. — Тварей они тоже боятся, но лайды убивают их лучше и быстрее нас с помощью ядовитого когтя. — А Наземный мир их не интересует

— О боги, почему ты так в этом уверен? — взъярился Джерхейн. — Он же колдун! Ты уверен, что он не обвел тебя вокруг пальца?

— Ну, отомстить Агваллару он хочет не меньше тебя, — хмыкнул Ройг. — Может быть, даже посильнее. Только вы оба почему-то забываете, что там, на Острове, есть и обычные люди. Наши собственные теллариане, молодые ребята, ушедшие учиться. Работники, нанявшиеся за островное золото. Послы пяти государств. Большая часть агвалларцев — обыкновенные обитатели, не жрецы и не Следящие — просто люди. Женщины, дети… Они-то чем провинились перед тобой?

— Ни о чем я не забыл, — огрызнулся Джерхейн. — Отца и мать вот только никак не забуду, Джайта, Глеойра, племянниц… Нет уж, дружище, у нас слишком много врагов, чтобы быть добренькими. Ты же видел, что они сделали с замком. Кимр чуть полгорода не снес этими своими шайолами. А мы, дурачки, слушали сказки о мирном искусстве, предназначенном для созидания! Теперь понятно, как они так удачно снюхались с хильдским князем — было, что предложить ему взамен, — он пьяно расхохотался. — Если бы меня научили швыряться такими штуками, я бы тоже… Кстати, хильды — это реальная военная сила… будь их побольше, полгорода в крови бы полегло. А ты твердишь мне, мол, пожалей бедных несчастных островитян, только потому, что среди них есть невинные младенцы и дураки.

Он потянулся за выпивкой, но Ройг властно отобрал у него кубок.

— Я не верю больше никому, понимаешь, ни одному живому существу, — сказал Холгойн, пнув валявшийся под ногами пустой кувшин. — Я готов на все, чтобы защитить свой дом. Если для этого мне придется размазать Остров по небесной сфере — я это сделаю. Колдуны, хильды, демон с демонятами, Пришествие это чертово… Тебе не кажется, что этого слишком много для меня одного?

— Из всего перечисленного реальный враг — это только хильды, — сказал Ройг. — Остальное — бред твоего распаленного страхами воображения.

— Да почему ты их защищаешь? — заорал Холгойн так, что задрожали стекла в окнах. — Ты же против своих! Да ты… чем ты отличаешься от тех психов, что пришли сегодня утром заступаться за Кимра?

— Тем, что не псих, — усмехнулся Тэйн.

— А это гораздо хуже, — пробормотал Джерхейн. — Их можно понять — их мозги распотрошили и дергают теперь за ниточки. А ты — сознательно… — в голосе его слышался ужас. — Добровольно. Сам.

Тэйн молчал, глядя на тусклые разноцветные пятна, расплывшиеся на полу кабинета. Отблеск ночного солнца играл на сложном узоре витража, превращая вытертый ковер под ногами в сплошной цветник. Почему ни Кельх, ни Джер не понимают…

— Все это я уже слышал, — выдавил он наконец, поднимаясь из-за стола. — От Кельхандара, от Лигура с Линарой. Очень жаль, Джер, что ты так думаешь. Прости, у меня больше нет времени на болтовню. Я пойду.

Глава 10

(Сезон Пробуждения. Риаллар, Эргалон)

Лейт метнулась к выходу, надеясь перехватить Ройга на галерее у входа в скальную часть замка, и остановилась, оцепенев от громкого гула собственных шагов. После услышанного за эти проклятые часы ее уже не держали ноги. В голове сидела единственная шальная мысль — остановить этого человека и рассказать ему о синем камешке, который она так беспечно отдала Аррейну Вельгу. Ройг сказал Холгойну, что именно она — владелица одного из камней-защитников, и она догадалась, что речь идет о ее талисмане. Обида и боль разочарования опустошили ее настолько, что страх перед разговором с незнакомым и опасным человеком мгновенно растворился. Аррейн разыгрывал влюбленного ради этого маленького камешка? А получив его, исчез. Сбежал, судя по всему, на Остров. Дура она, дура…

Потом она услышала, как Джерхейн зовет командира своей дружины. Приказ задержать Ройга и запереть его в любом надежном помещении замка ничуть не удивил ее, она только терпеливо переждала, пока Холгойн хорошенько напугает своих воинов страшными колдовскими умениями беглеца и необходимостью взять его живым. Убедившись, что командир ушел, она выскользнула из своего убежища и бросилась вдогонку.

Джерхейн предупредил своих воинов, что Ройг знает о короткой дороге через Риан Ал Джар до святилища Ильфейна, но за последнее время Лейт выучила коридорчики и закоулки древнего строения куда лучше его нынешних хозяев. Она очутилась у нужного ей тоннеля на несколько мгновений раньше Ройга и намного раньше самих воинов. Она смотрела, как он приближается, невидящими глазами уставившись себе под ноги и при этом чудом умудряясь не спотыкаться, и мысленно проклинала Джерхейна. Если все, что они говорили о Пришествии, правда, то именно такие, как он, виноваты в том, что оно приближается. Еще мгновение — и она отважно загородила ему проход.

— Он послал за вами стражу, — сказала она поспешно.

Тэйн усмехнулся, оглянувшись назад.

— Пусть попробуют меня задержать — мало не покажется, — голос его был злым и усталым, и тогда Лейт схватила его за руку и потащила обратно, прочь от злополучного коридора, через лабиринт старых комнат, заваленных хламом, темных грязных галерей, подальше от звонкого стука сапог и уже различимой ругани запыхавшихся воинов. Ройг не сопротивлялся, только изредка оглядывался назад, и она видела, как там, позади, вспыхивают знаки Небесного Огня, тусклым сиянием освещая темноту. Она выволокла его обратно, в жилую часть Риан Ал Джара, потащила через кладовые на кухонный двор, а оттуда — в маленькую дверцу, которая вела в жилые комнаты, облюбованные прислугой, в свою крохотную каморку, втолкнула его, заперла дверь и упала на кровать, задыхаясь от быстрого бега и навалившегося страха. А вдруг их здесь найдут? Тогда ей конец. Джерхейн и так… не слишком рад ее вмешательству в их с Кианейт отношения.

Ее гость думал то жесамое.

— Лучше мне подыскать другое убежище, — заговорил он, кончиками пальцев рисуя в воздухе какие-то знаки. — О тебе Джер подумает в первую очередь.

Она всхлипнула и поспешно стала рассказывать ему, как подслушивала под окном кабинета. Обо всем сразу. О Жевре. О Вельге. О Кианейт…

— Я отдала ему камень, — закончила она, совсем обессилев от этой горестной исповеди. — Если бы я знала, что мой талисман имеет такую ценность…

— Зато он знал, — отрезал Тэйн. — И воспользовался этим.

— Ты будешь его искать?

— Обязательно, — Ройг хмыкнул. — У меня для него найдется немало теплых слов. И не только слов. Кулак гораздо убедительнее.

Лейт вздрогнула и замерла, прислушиваясь к шагам за дверью, четким, хорошо различимым, чеканным. Тэйн тоже оцепенел, закрыв глаза, он что-то повторял одними губами, и ей показалось, будто вокруг него сгущается нечто, похожее на туман. Он подождал, пока шаги затихнут, и снова обратился к ней:

— Почему ты уверена, что он отправился именно на Остров?

— Он общался со здешними старейшинами. Он поддерживал островитян и хорошо о них отзывался. Я бы на его месте так и поступила.

Ройг медленно кивнул.

— Я его найду. Даже на Острове. Лейт, — он посмотрел на нее настороженными усталыми глазами. — Нам надо вытащить Кианейт отсюда. Я обещал. Сейчас, пока Джер не спятил окончательно. Пойдем, — он снова прислушался к тому, что творилось в замке и одновременно писал на своей одежде урд-знаки. Лейт отвлеклась на окно, потом зачем-то полезла в шкаф…

— Я здесь, — окликнул ее Ройг.

Она поискала его глазами — взгляд все время соскакивал в сторону, не позволяя сосредоточиться.

— Пойдем, ты проводишь меня в ее покои, откроешь и закроешь дверь, — сказал он, и наконец Лейт сфокусировала взгляд на стене напротив. Фигура Ройга казалась размытой и какой-то нереальной. — Если дверь откроется сама по себе, они сразу же подумают о колдунах.

— А где вы ее спрячете? — спросила она взволнованно.

— Отведу на Белое озеро. К лайдам. А дальше — забота Кельхандара.

Ройг вернулся в Риан Ал Джар через два дня. Кианейт не промолвила ни слова на пути к Белому озеру, хотя Тэйн чувствовал, что дорога дается ей с огромным трудом. Тяжелейшее волнение, страх, бесконечное и безнадежное ожидание изрядно истощили ее силы. Тем не менее, она шла по сумрачным, едва освещенным редкими хэльдами коридорам, не отставая от Тэйна.

Кельхандар, предупрежденный им в день взятия Риан Ал Джара, был уже на Озере. Ройг сдал островитянку с рук на руки и, пользуясь тем, что хильд занят возлюбленной, почти бегом бросился обратно. Он не был готов продолжить разговор о судьбе Острове. Там, в глубине сознания, ему виделись внимательные синие глаза, следящие за ним со страхом и надеждой.

Набросив ставшие уже привычным заклятие невнимания, он прошел через весь Риан Ал Джар, радуясь уже наведенному порядку. Наружу он выбрался, запрыгнув в Дружинном дворике на пустую телегу, следующую в город.

Никто его не заметил, никто не преследовал. Тэйн глядел на караулы и патрули, на почти восстановленные стены Риан Ал Джара, и думал о Джерхейне. Реакция Холгойна задела его до глубины души, хотя он хорошо понимал ее причины.

Страх. Джер, осознав свое кажущееся бессилие, потерял голову. Лучше схватить и запереть одного несговорчивого иллара, чем хорошенько пораскинуть мозгами и согласиться с его правотой. Что ж, скоропалительно и очень похоже на Джера. Он, конечно, пожалеет о поспешном решении, но, к несчастью, для раскаяния будет слишком поздно. Так же, как сейчас ему самому некогда предаваться обидам.

Хозяин телеги и его помощник обсуждали меры против островных колдунов и их приспешников, и меры эти лишь немногим отличались от мер майрской королевы Нэллы. К счастью, Джер догадался не трогать илонов, не имевших клейм, а значит, и связи с Небесным Островом. Илларам запретили ходить по улицам, посещать общественные места и разговаривать с горожанами, приставив охрану из воинов дружины к каждому храму. Нарушителей тащили в магистрат или в ближайший храм, или, в крайнем случае, прямо в замок. Круги Власти продолжали вспыхивать один за другим, в городе то и дело случались пожары, раздуваемые теплым ветром при сухой весенней погоде, живые хэльды остались только в некоторых святилищах, в которые никому не было доступа. Ройг понимал, что подобная политика до добра не доведет, но взывать к разуму Джерхейна сейчас было бесполезно: пока упрямство не заведет его в тупик, он не одумается.

Шпиль купола служб был виден издалека. Тэйн ускорил шаг, и почти сразу же притормозил — там, у массивных дверей стояло несколько дружинников, со скучающим видом оглядываясь по сторонам. Странно, Джер же знал, что все иллары Ильфейна полностью ему преданы благодаря своевременному вмешательству Даллана, которого Холгойн назначил своим личным советником с огромными, больше чем у главы совета старейшин, полномочиями. Значит, воины дружины здесь по его душу.

Они изо всех сил делали вид, что оказались тут случайно, изображали видимость ленивой беседы в ожидании поручений, но Тэйн прекрасно знал, что утренний распев к этому кругу уже закончился, посетители, если они и были, разошлись по домам, начинаются учебные часы, когда во всей открытой части святилища остаются лишь два-три илона и дети. Он тихо выругался, помянув Ллиха, и стал осторожно сворачивать обратно. Можно было бы пройти мимо, положившись на заклятие невнимания, но дверь-то все равно придется открывать… Скорее всего, те, кто ждал его, знают, на что он способен.

Тэйн осторожно отступил назад. Совет Даллана необходим ему как глоток воды! Рискнуть, что ли, восстановить с помощью камней какой-нибудь хэльд Окно, но это привлечет толпу, а дальше… Он поежился, вспомнив, что было в Каррее. Бросив взгляд на остроконечный купол святилища Хэллиха, иглой торчащий над деревьями, он замедлил шаг. Там его прекрасно знают и веревку с крюком, если что, одолжат без вопросов.

Проскользнув мимо пригревшихся на солнышке стражников, он легко протиснулся в щель чуть приоткрытой двери, ведущий под Купол Служб храма Хэллиха. Молодой иллар — старый знакомый — истолковал его просьбу по-своему и, многозначительно похмыкивая, принес Ройгу все, что нужно. О долгом отсутствии Тэйна в Эргалоне он словно и не знал, по крайней мере, вопросов задавать не стал, а Тэйн решил не напрашиваться, стараясь вести себя непринужденно.

У хозяйственных дверей родного святилища и у окна тоже топталось по паре стражников. Эти, заметил Ройг, были из городской дружины порядка, отвечавшей за спокойствие на улицах и в трайтах. Поднаторевшие в ловле воришек городские дружинники были хитрее и наблюдательнее воинов, но сейчас они лишь изредка кидали небрежные взгляды на лежащий перед ними проулок да расслабленно попыхивали палочками ал-за.

С восточной стороны стена здания была почти глухая, только на высоте пяти тагалов от земли находился ряд окон, частенько открываемых настежь даже во время холодов. Душные и пыльные помещения, располагавшиеся под самой крышей, требовали проветривания, и Ройг почти не сомневался, что найдет окна распахнутыми. Он убедился, что поблизости нет ни одной живой души, кроме одуревших от тепла и весны таффи, орущих не своими голосами с корявых веток дейда, размахнулся, закидывая веревку, с первого раза удачно зацепился крюком за подоконник и поспешно вскарабкался вверх по стене, радуясь, что щербатая старая кладка облегчила ему опасный подъем. Он едва успел убрать веревку — любители подымить докурили и двинулись в обход святилища, равнодушно поругивая того придурка, что вынудил их торчать здесь после ночного дежурства. Когда они свернули за угол, он сбросил заклятье невнимания, чтобы не пугать своих светящимися на одежде знаками, сунул веревку в мешок и отправился в Купол Служб.

По пути Ройг завернул в кладовую, где в одной из каморок хранились старая одежда для илонов и илларов. Он выбрал не обычный ранд, а безликое одеяние плакальщика: серую хламиду без пояса, с длинными, длиннее рук, рукавами, и капюшоном с черной вуалью. По обычаю Риаллара, плакальщиками становились пожилые илоны. Они не носили знаков отличия своих богов, им положено было скрывать лица, фигуры, и руки до кончиков пальцев. Безликие скульптуры плакальщиков предваряли вход в семейные и общественные склепы. К плакальщикам относились с особым почтением, помня, что рано или поздно их услуги понадобятся каждому.

Тэйн переоделся, спрятал тхон и мешок с артефактами среди другого белья, убрал пояс с мечом под хламиду, убедившись, что если придерживать его рукой, то при ходьбе он почти незаметен, спрятал руки в рукава, как и полагалось плакальщику, низко склонил голову и выскользнул в коридор.

По дороге к Куполу ему сказочно повезло — коридоры были пусты, но там, на месте, его ждало глубочайшее разочарование: за Далланом почти след в след с тоскливыми физиономиями волочились четверо хорошо знакомых дружинников. Его ждали. Ройг бережно прикрыл дверь и попятился назад, решив дождаться наставника в его спальной комнате.

Он медленно шел через пустое святилище, удивляясь тишине, сумраку, холоду, накопившейся в углах пыли, запертым дверям, пустоте и атмосфере всеобщей заброшенности. Его шаги были похожи на звуки тунда, отбивавшего стражу. До комнаты Даллана оставалось всего несколько шагов, когда кто-то, бесшумный и ловкий, бросился на него сзади, зажав рот рукой. Тэйн рухнул на пол. Бесформенная хламида сыграла с ним злую шутку, он запутался в ней, капюшон залепил лицо, а нападавший придавил его к полу тяжестью своего тела. Изловчившись, Ройг саданул противника коленом, тот ругнулся, но не слез, продолжая давить. После недолгой и нелепой возни Тэйн сбросил с себя высокое и костлявое тело и поспешно содрал чертов балахон, возвращая себе подвижность. И тут же едва увернулся от очередного удара, отпрянул к стене и оказался прижатым, а затем сильная мозолистая ладонь зажимала ему рот… Он попытался вырваться, но противник неожиданно отстранился, по-прежнему не отнимая ладони, и Ройг наконец разглядел его лицо. Худощавое и хмурое, большеглазое, скуластое и бледное лицо с очень светлыми глазами, черные и белые пряди волос…

Кельхандар, убедившись, что Тэйн узнал его, убрал ладонь и сказал едва слышным шепотом, указав кивком на дверь в комнату Даллана:

— Там засада.

Тэйн медленно кивнул. Кельхандар выпустил его, подобрал с пола злополучный балахон, сунул его Ройгу в руки и, вцепившись ему в плечо, потащил прочь от двери. Тэйн послушно оделся, кляня себя за тупость. Хильд привел его в крохотную келью удалившегося на покой илона и, заперев дверь, жестом предложил садиться на единственный в комнате стул, а сам повалился на кровать, пристально следя за своим пленником. Чувствуя, что Ройг сейчас взорвется вопросами, он поспешил начать сам.

— Хотел бы я знать, что ты сказал Холгойну, что он так взбесился.

Тэйн проигнорировал вопрос.

— Как ты здесь оказался? Откуда ты знаешь Даллана? Как попал сюда раньше меня?

— Киа рассказала мне, что он и есть — Хранитель Колодца, — пояснил хильд.

— Кто? — удивился Ройг.

— Даллан. Знание о Колодце передавалось на Телларе от одного хранителя к другому, — начал хильд. — Островитяне давно потеряли все карты Тонхайра, без Хранителя им не обойтись. Именно хранитель колодца создал когда-то Орден Феоллона и назвал катаклизм его Пришествием. Как хранители передают информацию и полномочия, я не знаю. Спросишь у Даллана сам.

— Хорошо, — Тэйн кивнул, настороженно глядя на хильда. — А теперь объясни, что тебе нужно от старика, — он прикинул, как лучше обезоружить Кельхандара, не причинив ему вреда, и смыться отсюда побыстрее. Он даже принялся развязывать дурацкие веревки на шее, стягивающие хламиду, чтобы в очередной раз не запутаться в ней, но Кельх лишь многозначительно хмыкнул.

— Я хочу встретиться с Джерхейном Холгойном.

— Он сначала зарежет тебя, а потом поинтересуется, зачем ты пожаловал, — проворчал Ройг. — Ты сидишь у него под боком в компании незнакомых и неуправляемых существ, являясь не то угрозой, не то подмогой, ты отобрал у него невесту, ты шастал по его замку у него под носом — и ты думаешь, что нынешний Джерхейн дослушает до конца твое мнение?

— Дослушает, потому что наши мнения совпадают, — заявил Кельхандар.

— Это насчет войны против Агваллара? — ядовито осведомился Ройг. — Я, кажется, уже говорил тебе, что это самоубийство.

— Кианейт может помочь нам обоим. Она неплохо знает Остров.

— Все, что она знает — это столица и ее окрестности, — отрезал Ройг. — Чтобы вести военные действия на чужой территории, воспоминаний изнеженной барышни недостаточно.

— Ты ведь собираешься на Остров за пятым камнем? — спросил Кельхандар с улыбкой.

— И за четвертым тоже, — и Тэйн рассказал ему, как Лейт отдала бесценный артефакт мерзавцу Вельгу, сбежавшему с ним на Остров.

— Я пойду с тобой, — сказал хильд. — Заодно соберу необходимые сведения. Нападение должно быть неожиданным, стремительным и очень точным. Бросок к Зар Але, захват, смена власти. Ты и Даллан будете заниматься своим делом, а мы с Холгойном — своим.

«Тэйн, — мысленно шепнула ему Данира. — Вельг действительно здесь. В Зар Але. Камень он отдал Менарту. Это старший жрец Илбара, сейчас он возглавляет Конклав жрецов — наш высший орган. И знаешь что, — тут он на мгновение увидел ее лицо, сердитое и серьезное. — Пусть этот шустрый хильд идет с тобой. Когда он увидит Остров изнутри, целиком, а не маленький кусочек тарса, где расположена школа, он поймет, до чего безумна его идея. Возьми его с собой»

Ройг с трудом удержался от смеха.

— С Далланом все равно надо встретиться, — сказал он весело. — А к Джеру я тебе лезть не советую. Покрошит в лапшу. Вернешься с Острова — вот тогда и поговоришь. Будет о чем.

Глава 11

(Сезон Пробуждения. Риаллар, Эргалон)

— Лейт, господин срочно требует тебя к себе, — сказал ей юный воин из личной охраны Холгойна. — Он в кабинете. Пойдем скорее, мне велено без тебя не возвращаться.

Лейт оторвалась от чистки овощей, вытерла руки, быстро поправила платье и волосы, которые теперь стала обвязывала тонким шелковым платком. После всего произошедшего она махнула на встречу рукой, пребывая в растерянности, близкой к отчаянию. Ей остался только один путь — домой, к родителям, и если всем им предстоит пережить страшный катаклизм, то она как хорошая дочь должна быть рядом и помочь им выжить. Но ей не хотелось… Стыдно было смотреть отцу и матери в глаза. Ввязалась в авантюру, будучи вдовой, вела себя как падшая женщина. Чуть не отдалась чужому, малознакомому мужчине… Отдала ему бесценный талисман, подарок матери. Полностью запуталась в собственных чувствах. Осмелилась пойти против воли риана, выпустив из-под ареста государственную преступницу…

Она едва поспевала за рослым пареньком, с тихой радостью отмечая, как изменился Риан Ал Джар за прошедшие пять дней. Замок вернулся к жизни. Таким, наверно, он и был раньше, до того, как островитяне захватили здесь власть. Позавчера домой вернулась Итта, но для девочки мало что изменилось: замок был полон воинов, брат, несмотря на искреннюю заботу, уделял ей мало внимания, детей-ровесников в ее окружении не было. Не дожидаясь указаний, Лейт, к которой девочка искренне привязалась, взялась заботиться о ней. Дни, проведенные в городе, пошли малышке на пользу, она поправилась и посвежела, из глаз ушла неизбывная и недетская тоска. Об исчезновении Кианейт шептались на кухне и во дворе, но подробностей никто не знал. Поговаривали, что Холгойн приказал тайно убить ее, но всерьез этому никто не верил; в основном болтали, что Кианейт выслали обратно на Остров.

В кабинете риана были распахнуты все окна, солнце и прохладный весенний воздух заливали каждый его уголок. Джерхейн, хмурый и осунувшийся, стоял на галерее, глядя вниз, на зацветающие сады. Рыжие волосы немного отросли и вились теперь мягкими медными завитками, лицо загорело еще сильнее. Несмотря на прохладу, он был в одной тонкой рубахе и брюках из мягкой замши, пояс с мечом в ножнах валялся на столе поверх бумаг. Увидев Лейт, он жестом подозвал ее к себе. На галерее было солнечно, легкий ветерок доносил сюда сладкий аромат зацветающих атлахов. Она молча поклонилась, но подходить не стала, оставшись в дверях. Теперь он был правителем самой большой и самой процветающей державы Наземного мира, а она — девчонкой из небогатой семьи маленького ард элларского городка, в настоящий момент — просто замковой прислугой. Он ждал, пока она подойдет, но Лейт не двинулась с места.

— Даже не знаю, чем отблагодарить тебя за помощь, — начал он, оглядев ее скромный наряд и задержавшись взглядом на платке. В эргалонском тонком платье и плотно обвязанном вокруг головы платке она выглядела нелепо. — Я обещал помочь тебе вернуться домой, но, к сожалению, наша Дверь в Мениду тоже угасла. Я могу дать тебе проводника до Дарнейта, а через Пролив ты переправишься на нашей галере. Я напишу письмо в магистрат Дарнейта, засвидетельствую твою личность и твой брак с Ас-Варденом, и ты немедленно получишь все, что положено. И, конечно же, все, что хочешь, по твоей просьбе.

Лейт молчала. Ей не нужны были деньги Жевра, и уж тем более она не хотела видеть его мерзкого компаньона. Больше всего на свете ей хотелось заглянуть в глаза Вельга. Неужели все, от начала и до конца, было ложью ради этого маленького кусочка стекла на ее шее? Не любовь, а лишь игра ради ценного приза, умелый обман, манипуляция чувствами неопытной и наивной девушки…

Разумнее было бы вернуться домой, приняв предложение Джерхейна, но она не могла просто так отпустить то, что случилось. Душа ее жаждала подтвердить — или опровергнуть обман.

— Благодарю вас, ваше величество, — ответила она сдержанно. — Я воспользуюсь вашим великодушным предложением немного позже, с вашего позволения, — тут она поклонилась. — Пока я хотела бы остаться в замке, если вы не возражаете.

— Конечно оставайся, — обрадовался Джерхейн. — И пожалуйста, не называй меня так высокопарно.

Лейт промолчала. Он, не дождавшись ответа, продолжил сам.

— Скажи, ты виделась с Ройгом?

— Нет, — соврала Лейт. Скажи она правду — и ей пришлось бы объяснять насчет талисмана, а делиться историей с Вельгом она ни с кем не хотела.

— Он исчез вместе с Кианейт, — сказал Джерхейн раздраженно. — Его не видно в хэльде, и отыскать его у меня нет возможности. Если ты его увидишь, дай мне знать.

Лейт медленно кивнула. Чтобы ты засунул его в каменный мешок только из-за того, что он не поддержал твою безумную затею, подумала она сердито. Ни за что.

— Я должен извиниться перед тобой за свои поступки тогда, в покоях Кианейт, — сказал он, отведя глаза. Слова давались ему с усилием, но он упрямо продолжил. — Злость ударила мне в голову. Теперь, поразмыслив, я рад, что не убил ее. Пусть идет, куда хочет. И хорошо, что у тебя хватило смелости меня остановить.

— И у вашего друга тоже, — тихо добавила Лейт. Джерхейн сделал вид, что не услышал.

— Теперь ты моя гостья, а не прислуга. Я уже приказал чейну освободить тебя от работы и переселить в дворцовые покои, на третий этаж, рядом с Иттой. Чем ты хочешь заняться, пока не уедешь?

— Не знаю, — растерялась Лейт. — Я об этом не думала. Мне бы Окно… с мамой поговорить. Посоветоваться.

— Ройг восстановил нам часть хэльдов, — сказал Джерхейн, — но это ненадолго. Скоро они снова угаснут. Только вот поймать свободного иллара ты не сможешь, те, кому можно доверять, сейчас наперечет и очень заняты. Лучше идти напрямую в храм Ильфейна, к Даллану. Дорогу знаешь? Или может быть, дать провожатого?

Лейт отрицательно покачала головой.

— Я знаю, где это. Благодарю вас, — и, несмотря на его протесты, низко поклонилась, и, боясь, что он спросит что-нибудь еще, торопливо вышла из комнаты. Ей не хотелось выдавать сумбур в мыслях и тоску на душе.

На кухне действительно уже знали об изменении ее статуса и истолковали это событие по-своему.

— Быстро же ты его приворожила, — неодобрительно хмыкнула чьянши. — Только смотри… Узнает, что ты с Вельгом путалась — мигом всего лишишься. Так что лучше оставайся ты здесь. С нами проще, да безопаснее.

Лейт поблагодарила ее за заботу и уточнила дорогу к Ильфейну.

— Окно ищешь? — догадалась чьянши. — Да, там работает. Говорят, вчера там все хэльды ожили. Народ, правда, боится заходить, уж больно гадкие слухи про илларов нынче ходят. Ты там осторожнее, в городе-то, неспокойные нынче времена… Пожары эти, опять же. В пригороде вон целый квартал сгорел, — вздохнула она.

Лейт поклялась, что будет исключительно осторожной.

К святилищу Ильфейна она добралась быстро и без приключений, радуясь яркому солнцу, зацветающим садам и общему весеннему оживлению. По пути ее занимала только одна мысль: если в храме восстановились хэльды, значит, Ройг именно там. Только он с помощью камней-защитников мог проделать это. А если так…

Храм Ильфейна показался ей самым красивым строением на свете. Ничего более изящного и величественного она еще не видела. На входе стояли два стражника из городской дружины порядка, один открыл ей дверь, а другой отпустил глуповатую, но добродушную шутку.

Под Куполом служб было сумрачно и пусто. Набравшись смелости, она пересекла его и нырнула в маленькую неприметную дверь, надеясь попасть во внутреннюю часть святилища. Короткий сумрачный коридор вывел Лейт на пятачок, откуда расходились в разные стороны несколько других, более светлых коридоров и лестниц. К счастью, почти сразу же она наткнулась на пожилого илона в сером ранде школьного учителя.

— Тебе нужна помощь, госпожа? — спросил он почтительно. Лейт смутилась — никто еще не называл ее госпожой. Поклонившись, она спросила почему-то шепотом, испуганно оглянувшись назад.

— А господин Ройг… здесь?

— А зачем он тебе? — спросил илон настороженно.

— У меня к нему личный… разговор, — ответила Лейт, сбившись. Илон многозначительно ухмыльнулся, видимо, сделав свои предположения о предмете разговора.

— Что ж, пойдем, — и он повернулся, приглашая Лейт следовать за ним.

Он привел ее в просторный зал-трапезную. Там, за широким деревянным столом, она увидела Даллана, Ройга, и странноватого незнакомца с внешностью хильда. Поклонившись им на ард элларский манер, она позволила усадить себя рядом на отдельную скамью, но от вежливо предложенного обеда отказалась.

— Пожалуйста, возьми меня с собой на Остров, — попросила она Тэйна. — Я должна увидеть Аррейна. Я… Я не могу жить дальше, пока не спрошу его, зачем он так со мной поступил.

— Это очень опасно, Лейт, — мягко возразил Ройг.

— Я не буду тебе обузой, — горячо заверила она.

Хильд, глядевший на нее с хмурым негодованием, принялся возмущаться, но быстро примолк, видя, что Даллан разглядывает девушку с внимательным, цепким прищуром.

— Это так важно для тебя, дитя? — спросил Даллан ласково. — Я вот пытаюсь их убедить, что во всей этой истории Вельг не мерзавец, а жертва. Пойми, очень трудно сопротивляться своему Следящему. От этого сходят с ума… Причем оба. Вельг же просто подчинился, а может быть, даже не понял, что им управляют. Он никогда не был сильным. Мне искренне жаль его.

— А мне — нет, — отрезал Ройг. — Зря ты так переживаешь, что отдала ему камень, — бросил он Лейт. — Я ведь не только из-за него собираюсь на Остров. Тебе не стоит лезть с нами на этот кусок небесной грязи. Мы можем оттуда не вернуться.

— Дело не только в Вельге, — дрожащим голосом сказала Лейт. — Я знаю, что нас ждет какое-то страшное бедствие, после которого Теллар опустеет. Уже сейчас весь наш привычный порядок вещей разрушился. И дальше будет только хуже. Я не могу сидеть и покорно ждать конца.

— Да ты с ума сошла, — возмутился Кельхандар. Видя, что она упрямо смотрит на Ройга, он повернулся к нему. — Тащить с собой девчонку? Неразумно! Она будет путаться под ногами да ныть. А если придется драться?

— Неразумно — брать с собой тебя, — буркнул Тэйн. — Любителя сунуть нос не в свои дела. Дерешься ты все равно плохо. У меня одна надежда — на помощь Даниры.

— Кто это? — ревниво поинтересовался Кельхандар.

— Мой Следящий.

Даллан по-прежнему очень внимательно глядел на нее, не обращая внимания на их препирательства. Потом вынес свой вердикт.

— Если у тебя получится вернуть ему совесть, — начал он, — и действительно не пугает путешествие на Агваллар, я уговорю их взять тебя с собой.

Лейт принялась робко и многословно благодарить его, хильд надулся, отвернувшись и что-то бурча себе под нос. Ройг смотрел на нее с грустью и сочувствием.

— И еще, — продолжил Даллан. — Сходи в замок за вещами и оставайся здесь. Есть сведения, что к нам идет большая боевая дружина хильдов. Они движутся по земле, не хэльдами, но, боюсь, Риан Ал Джар снова ждет осада. Здесь, несмотря на всеобщий психоз, безопаснее.

Лейт поспешно поднялась, радуясь этому предложению. Ей больше не придется встречаться ни с чьянши, ни с Джерхейном Холгойном. С тех пор, как он вернулся, ей было неловко и боязно смотреть ему в глаза.

Часть 2. Небесный Остров

Глава 12

(Сезон Пробуждения. Агваллар, первый слой тарса)

Небесный столб, ведущий на Агваллар, выглядел настораживающе тусклым. Не огненная воронка, уходящая высоко в небо, а бледно мерцающий столб серо-сиреневого дыма, унылый, как осенний туман в низинах. Глядя на него, Тэйн забеспокоился, что Столб может угаснуть, так же, как и хэльды. Неуверенно оглянувшись на озадаченного Кельхандара, он быстрым движением нарисовал знак Небесного огня, на что Столб тускло полыхнул и качнулся из стороны в сторону, подтверждая свою живучесть.

Тэйн последний раз оглянулся на Лейт. «Уверена?» — спросили его глаза, и она твердо кивнула головой: «Да», и решительно поправила заплечный мешок. Еще там, в святилище, она потребовала нагрузить ее наравне с мужчинами. Наравне, конечно, Тэйн не позволил, но взять часть вещей, так и быть, разрешил.

— Говорят, путь на Остров охраняет Голодная глотка, — заявил хильд насмешливо. Ему было явно не по себе: он все время щурился и оглядывался назад.

— Кианейт не говорила ни про какие глотки, — заволновалась Лейт. — Просто Столб и сразу же Дверь.

— Это он так шутит, — успокоил ее Ройг и повернулся к хильду. — Хватит дурака валять, иди уже.

Кельхандар обошел столб кругом и, потоптавшись, сделал решительный шаг вперед. Тусклый дым окутал его, очертания фигуры стремительно истаяли, подобно изображению в хэльде. Убедившись, что никто не выскакивает обратно с душераздирающими призывами о помощи, Тэйн подтолкнул к Столбу Лейт, опять подождал и, наконец, шагнул сам, привычно сжав рукоять меча. В последнее время он частенько прикасался к рукояти, словно заимствуя у холодной стали твердость и уверенность в себе.

Вихрь, падение, словно в бездну проваливаешься, и безумная мысль — почему падение, а не полет? И в это же мгновение все неожиданно закончилось.

Кельхандар и Лейт стояли поодаль, таращась вверх и пытаясь разобраться, что все-таки находится у них над головами. Небо? Воздух? Светящаяся оболочка Острова? Серебристо-белая дымка, вперемешку с сиреневыми и голубыми тенями, тускло мерцала, разливая вокруг неяркий холодный свет.

Ройг сделал шаг вперед и посмотрел вниз. Под ногами была знакомая по снам серо-серебристая субстанция, чем-то похожая на очень плотное облако. Он неуверенно потоптался на месте, убеждаясь в прочности материала, и неожиданно вспомнил, как он называется.

— Сиура, — озвучил его мысль Кельхандар.

Пока он разглядывал поверхность, его спутники осматривали окрестности. Кельхандар обнаружил овальное, затянутое пленкой отверстие в плоском вертикальном камне, похожее на Дверь, и, молча указав на него остальным, решительно направился в его сторону.

Что заставило Ройга обернуться, он потом так и не вспомнил. Резко сдавило виски… Оно скользнуло по правому краю облачного ковра и обрушилось на Кельхандара сверху, закрыв его от остальных. Тэйн бросился вперед, вытаскивая клинок из ножен, и даже успел взмахнуть им и ткнуть острием в странное бесформенное создание. Пытаясь на ходу разобраться, где у твари голова, а где конечности, он отскочил назад, одной рукой держа меч, а другой наспех рисуя цепочку урд-знаков. Учуяв еще одного противника, оно обернулось и уставилось Ройгу в глаза двумя темными, сверлящими кругляшами. Его засосало и понесло по неведомому лабиринту, сплошь состоявшему из поворотов и тупиков, отчего он сразу же потерял равновесие, врезался в первый же угол, резво поднялся на ноги, сделал пару шагов и снова налетел на препятствие.

Лейт потом рассказывала, как он принялся неразборчиво бормотать, поминая то Ллиха, то Ейра, с равнодушно-отрешенным, почти как у покойника, лицом. Огромная огненная пасть, распахнувшаяся в то мгновение, когда Тэйн сделал навстречу этому существу свой первый шаг, опалила ее жаром, и она, понимая, что их поход заканчивается, не начавшись, изо всех сил ударила Ройга своим заплечным мешком.

Выбитый из гипнотического транса Тэйн опустил на чудище меч, но остро отточенное лезвие не причинило тому никакого вреда. Ройг повторил попытку — бесполезно. Отбежав подальше от твари, он принялся лихорадочно соображать: раз меч не берет — значит, не существо, а наваждение.

Отскочив назад, он протянул к противнику невидимые руки- щупальца. Загадочное создание хлопало пастью и раскачивалось, подкрадываясь к Тэйну с осторожностью горного лаоша, а он так же медленно, шаг за шагом, отступал, лихорадочно перебирая варианты, и в итоге решил попробовать сплести паутинку-кокон. Он остановился, ожидая, пока оно подойдет поближе. Еще шаг. Еще… Медленно и кропотливо он заменял щупальца петлями урда, узлами которых становились урд-знаки, и когда, наконец, сторож сделал выпад и клацнул пастью у самой шеи Ройга, Тэйн произнес вслух только что законченную формулу. Сторож хрюкнул и резко уменьшился в размерах. Обрадованный Ройг поспешил закидать его знаками стихий, призвав для этого огонь и воздух. То, что оставалось от твари, вспыхнуло, разгорелось сиреневым пламенем и быстро потухло, оставив после себя омерзительную вонь.

Лейт окликнула его, как только он, выйдя из транса, отошел в сторону.

— Посмотри, что с Кельхандаром.

Кельх лежал у Двери, бледный и притихший. Ройг присел рядом, нащупал точки жизни и убедился, что его друг жив. Руки дрожали от напряжения, с трудом удерживая Огонь жизни, когда он, пробежавшись ладонями вдоль тела хильда, убедился, что ран нет.

— Он спит. Это даже не обморок, — облегченно пробормотал Тэйн, вставая. — Всего лишь глубокий сон. Видимо, сторож не должен никого убивать. Возможно, только усыпить и дождаться тех, кто занимается непрошеными гостями.

Лейт смотрела на него, тщетно пытаясь скрыть тревогу.

— Сколько еще легенд окажется правдой, Тэйн, прежде чем мы доберемся до цели?

Он задумчиво пожал плечами.

Кельхандар очнулся довольно быстро. Пока он спал, Ройг огляделся и даже прошел через Дверь, убеждаясь, что с той стороны их не караулит еще одна Голодная Глотка. Все обошлось. Там, дальше, неровными слоями стелилась такая же туманная поверхность, конец которой терялся где-то за горизонтом. Не разглядел Тэйн и привычных его воспоминаниям пузырей. Слои сиуры казались здесь более рыхлыми, рваными, словно клочки бумаги, небрежно разбросанные по полу. Он шел по ним с опаской, потом сел на корточки, окунул ладони в стелющийся над сиурой дымок и стал ждать, что ему подскажут обостренные до предела органы чувств. Сиура откликалась совсем как живая телларианская земля — теплом и покалыванием в ладонях. Она показалась ему плотной и надежной, и он перестал беспокоиться.

Свечение оболочки Острова медленно тускнело, и сияющий туман под ногами и над головой постепенно превращался в унылый серый кисель. Тэйн неожиданно вспомнил, как островитяне считали время. Один цикл свечения сиуры состоял из трех частей, которые назывались ир, ат и сут. Кажется, сейчас шел именно ат — нечто вроде телларианского дня, близившегося к вечеру.

Он вернулся к Кельхандару и Лейт и предложил им двигаться дальше. Поблизости не обнаружилось ни одной живой души. «Для начала — неплохо, — хмыкнул Ройг про себя, — если не считать Глотки. Впрочем, Глотка — это так, мелочи».

Облачный ковер слегка пружинил под ногами и полого опускался вниз. Сияние сиуры тускнело с каждым шагом. Вскоре все цвета потускнели, превратившись в однотонно-серый, сгустившийся до цвета телларианских сумерек. Туман под ногами уплотнился до консистенции вязкого киселя и прилипал к сапогам, сковывая движение. Тем не менее, они терпеливо двигались в сторону, противоположную Небесному Столбу, взволнованно озираясь по сторонам.

— Я ожидал другого, — смущенно признался Кельхандар. — Думал, нас сразу же обнаружат. Шайолы готовил, чтобы отбиваться. А оно вон как…тихо.

— Лучше молчи, — буркнул Ройг. — Накличешь.

Постепенно Тэйн стал различать под ногами не только киселеобразную массу. По мере отдаления от Небесного столба ее становилось значительно меньше, появились небольшие холмики, напоминающие камни, и тоненькие, мерцающие серебром волнистые стебельки. На некоторых висели темно-синие шарики, похожие на ягоды. Пробовать их, разумеется, никто не стал — вдруг это вовсе не ягоды? Кельхандар рискнул раздавить парочку шариков в ладонях, и в воздухе растекся кисловатый приятный запах.

Чем дальше уходили они от столба, тем больше на пути попадалось разнообразной растительности. Низенькие кустики с листьями розового и белого цвета, забавные волнообразные стручки, серо-сиреневые, на толстых кривых ножках; высокие и простые стебли с цветочными корзинками и каплями влаги внутри, переливающиеся издалека всеми цветами радуги. Потом стали попадаться тоненькие и хрупкие деревца высотой с человеческий рост, с тонкими, почти прозрачными листьями.

— Вот уж не думала, что на Острове что-то растет, — улыбнулась Лейт, нагнувшись над целым кустом переливавшихся всеми цветами радуги бутонов. — Они даже пахнут!

Кельхандар остановился, отпустив пару насмешек, Ройг ждать не стал, не стал даже поворачиваться, ускоряя шаг. Слишком уж все тихо. Спокойно. Идиллия… Цветочки-лепесточки, сполохи вон над головой появились, зеленовато-голубые, нежные, похожие на телларианские облака. Лейт восторженно ахнула, когда Кельхандар указал ей на туманный переливчатый шлейф, и они оба радостно засмеялись. Эйфория, подумалось Ройгу внезапно. Сейчас они забудут все на свете и решат, что оказались в раю…

Места тем временем действительно становились все более живописными. Появились растения, напомнившие Тэйну родные атлахи, только с нежно-зеленой, очень бледной листвой. Густые заросли хнума, самого настоящего, почти земного, только бледнее, чем в Наземном мире, вставали кудрявыми плетнями, от них шел знакомый запах — терпко-сладкий аромат зреющих ягод хнума. По представлениям теллариан, именно под атлахами отдыхал сам Илбар в те недолгие часы, когда не было ему нужды зажигать дневное или ночное солнце. Лейт ахала и наклонялась чуть ли не к каждому цветочку — кустику, и в конце концов отстала от двух мужчин настолько, что они потеряли ее из виду. Ройг, уставший оглядываться, велел ей идти между ним и Кельхандаром, и девушка послушно поплелась за ним, иногда тихо и печально вздыхая.

Тэйн все еще не был уверен, что Лейт стоило участвовать в этой авантюре. Хотя именно ей Кианейт доверила свой знак принадлежности к касте островных жрецов — три серебряных кольца искусной работы, какой Ройг никогда не видел на родине. Знаки урда едва читались на полустёртой гравировке на внутренней стороне колец, маленькие рубиново-красные камешки казались черными под ярким телларианским солнцем, а здесь обрели свой естественный цвет. Лейт любовалась украшением не меньше, чем необычными островными цветами.

Тем временем окружающая природа все больше напоминала бледную, словно выцветшую копию Наземного мира. По внутренним часам Ройга там, внизу, близился заход дневного солнца, но усталости до сих пор не чувствовалось, так же, как и голода. Тэйн планировал уйти как можно дальше от Столба, подозревая, что за ним каким-то образом должно вестись наблюдение, и затеряться среди слоев и пузырей Острова. На всякий случай он не предупредил Даниру, когда именно они появятся: на этом настоял Даллан. У него были свои соображения насчет клана Следящих, которыми он почему-то отказался делиться.

Когда сполохи над головой, так напоминавшие Тэйну облака, стали медленно гаснуть, их маленький отряд уже шел по узкой тропке через самый настоящий лес, мало чем отличавшийся от телларианского где-нибудь в долине Арах. Разве что насыщенность оттенков была иной. Небеса потемнели до серо-лилового, а радужные цветочные бутоны поблекли. Тэйн расслышал, как Лейт за его спиной тихонько вздохнула. Он на ходу обернулся к ней и спросил, не устала ли она, но девушка лишь отрицательно покачала головой.

Агвалларские сумерки были сиренево-синими, нежными и переливчатыми, густыми и непрозрачными. Казалось, что туман, клубящийся под ногами, поднялся и повис в воздухе. Стало слишком темно, чтобы продолжать путь. Уже несколько раз Кельх и Лейт запинались о корни деревьев, но Ройг не решался использовать кэн-ли, боясь привлечь внимание. Самым разумным казалось остановиться на ночевку, поспать и дождаться рассвета.

Посовещавшись, они выбрали уютный распадок между пологими, заросшими хнумом холмами. Лейт перебрала мешки и выложила на полотенце нехитрые припасы, взятые с собой в дорогу — вяленое мясо, сыр и лепешки интара. Остальное — мешочек крупы, сушеные овощи — она решила сберечь на случай, если представится возможность сотворить горячую похлебку. Тэйн обнаружил в стороне от тропы маленький ручеек, и пока она доставала и резала сыр и мясо, они умылись и набрали воды.

Припасы в дорогу Лейт собирала по приказу Ройга, имевшего определенный опыт путешествий. Она всего лишь следовала его указаниям, укладывая в мешок головки пряного сыра и про себя сетуя, что они берут с собой так мало крупы. Впрочем, здесь, в Эргалоне, выращивали совсем не те злаки, что у нее дома, предпочитая интару — руз, хлебные лепешки из которого были не белоснежные, как полагалось у них в харране, а темно-коричневые, с резким кислым вкусом. Увару, из которого варили кашу и пекли блины, риалларцы предпочитали рейс, прозрачные зернышки которого казались Лейт пресными. Сушеные и копченые плети мяса невозможно было жевать, но из них получалась вкусная и наваристая похлебка. К острой риалларской кухне Лейт привыкла не сразу, однако под конец стала находить свою прелесть в ее острых и ароматных блюдах.

Когда мужчины поели, она поблагодарила Тармил за дарованное угощение. В Риан ал Джаре ей приходилось делать это шепотом, чтобы не привлекать излишнего внимания к себе, потому что обитатели западного континента все делали по-другому. Перед едой они обращались к Илбару, прося благословить их пищу, а после трапезы собирали крошки и выбрасывали их на землю, делясь угощением с Фиал, чтобы не оскудевала земля жизненной силой. Ее народ считал разбрасывание крошек святотатством — их следовало завернуть в освященный на Рождение Илбара платок и когда наберется горсть — высыпать в огонь, прося Келара даровать им тепло и уют зимой, пощадить посевы летним зноем и уберечь дом от пожара. Было много всякого, смущавшего ее поначалу, хотя бы даже то, как они приветствовали друг друга: мужчины кланялись женщинам, которые отвечали кивком, когда на ее родине женщине полагалось кланяться мужчине в пояс. Она страшно робела, опасаясь сделать что-нибудь не так, выдав себя в мелочах, но привыкла быстрее, чем ожидала сама. Вот и теперь Тэйн смахнул крошки на землю, благодарственное слово было обращено не к Тармил, по ее обычаю, а к ней, Лейт, хозяйке, подававшей пищу.

Она проворно собрала остатки в мешок, Кельхандар принялся разворачивать тонкие стеганые одеяла, набитые легким и теплым пухом шиаза. Они почти не занимали места, а грели не хуже шкуры лаоша. Раскатав на земле одно такое одеяло, самое большое, хильд вытащил три поменьше и предложил ей устраиваться первой. Смутившись, Лейт пробормотала, что сначала хочет умыться и поспешно направилась к ручью. Поплескавшись в непривычно теплой для лесного ручья водице, она вернулась обратно и обнаружила, что мужчины уже устроились, Кельхандар — подложив под голову мешок и сложив руки на груди, привычный к теплым перинам севера, где он вырос, Тэйн — без всяких подушек, вытянувшись на животе. Оглядев их, она устроилась с краю, рядом с Кельхандаром, свернулась калачиком и заснула как убитая.

Глава 13

(Агваллар, тарс)

Спали они ровно столько, сколько по здешним меркам длилась последняя, темная часть триады — сут; первым проснулся привыкший к ранним пробуждениям Тэйн. Радужное сияние над головой было ярким и солнечным, зелень леса казалась почти настоящей, земной. Лейт вскочила следом за ним, побежала к ручью, смущаясь заспанного лица. Тэйн разбудил Кельхандара и занялся упаковкой вещей. Наскоро перекусив, они двинулись дальше.

Воздух медленно теплел. Над головой разгоралось уже знакомое золотисто-сиреневое сияние. Тропинка шустрой змейкой бежала через лес, оставляя позади густые бледно-зеленые заросли. К концу первого светлого периода триады, ира, компания оказалась на опушке, перед огромной, заросшей бледной травой поляной, на самом краю которой виднелось строение, напоминавшее телларианский дом. На всякий случай Тэйн велел своим спутникам спрятаться в ближайших зарослях хнума, и, подождав, пока они отойдут назад, улегся в траве так, чтобы видеть подозрительные постройки, и принялся усиливать зрение и слух.

Дом напоминал большой ахтамарский шатер-шра, без окон, конической формы, но с вполне традиционной дверью. Там, дальше, за редкой изгородью из невысоких корявых деревьев виднелось еще одно строение, очертаниями похожее на обычныйдвухэтажный дом, с плоской, а не покатой шатровой, крышей, с высоким дверным проемом и ступенчатым крыльцом. Оттуда доносились голоса, в то время как в доме-шатре было совсем тихо. Выждав немного, Тэйн осторожно отполз назад, туда, где затаились Лейт и Кельхандар, и откуда то и дело доносились приглушенные смешки.

— Сходим посмотрим? — предложил Кельхандар. — Пока в шатре нет никого…

— Может, не стоит? — заволновалась Лейт.

Шатер действительно пуст, — задумчиво сказал Тэйн. — Я бы осмотрелся. Как-то оно все… не совсем похоже на Остров, — и он требовательно посмотрел на хильда. — Ты помнишь что-либо подобное? И что рассказывала тебе Кианейт?

Первый слой Острова называется тарс. Люди там не живут, — ответил Кельх, — места не очень подходящие. Киа не знает дороги от Эргалонского Небесного столба до Зар Алы. Рассказывала, что они прошли через четыре Двери, и только между второй и третьей было какое-то расстояние.

К счастью, никто их не заметил. Кельхандар проскользнул внутрь, пока Тэйн и Лейт ждали его у дверей. Вернулся он весьма скоро, шепча, что ничего необычного там не нашел. «Там обитает человек десять, не меньше. Кровати, стол, личные вещи, разложенные на полочках. По-моему, мужчины. И похоже, что не островитяне. Одежда очень уж земная», — прошептал он, опасливо оглядываясь по сторонам. За шатром обнаружилась хорошо утоптанная тропинка, ведущая прямиком к домику поменьше. Окна прикрывали тяжелые расшитые занавеси, широкое крыльцо было чисто выметено. Из-за дверей доносился чей-то заливистый смех.

Тэйн постучал. Смех прекратился, но отворили сразу же, без задержек. В дверях стояла немолодая женщина, одетая в длинное, до земли, платье из плотной ткани со сложной и богатой вышивкой, цветами чем-то напомнившей Ройгу Майр. Приветливо улыбнувшись, она поклонилась им первая, Кельхандар, поспешно оттеснивший Ройга назад, ответил глубоким кивком и без слов шагнул через порог. Да, именно Майр. Тэйн хотел пропустить Лейт, но она на всякий случай отодвинулась назад.

В просторной комнате, куда привела их женщина, находились еще две молодые девушки и мальчик. На столе все еще стояли чашки с супом, на круглом блюде горкой лежали тонкие желтые лепешки. Пока Кельхандар отвечал на приветствие, втягиваясь в обмен ритуальными фразами знакомства под чужой крышей, Тэйн жадно вглядывался в лица, пытаясь понять, с кем свел их случай. Бледная кожа женщин и мальчика казалась почти такой же, как и у всех виденных им ранее островитян, но форма головы, цвет волос, глаз, телосложение говорили о том, что они — самые обыкновенные теллариане, давно не бывавшие под настоящим земным солнцем. «Наемные, — с облегчением подумал Ройг и принялся оглядываться. — Не местные. Эти не выдадут. Не должны».

Обитатели домика действительно оказались нанявшимися на работу телларианами. Старшая из женщин пригласила их разделить небогатую трапезу, и Кельхандар, лучше разбирающийся в традициях Восточного континента, согласился. Пока они ели горячее, хоть и не слишком вкусное по мнению Тэйна варево, женщина рассказывала об этих местах, считая их новичками, поднявшимися из Наземного мира с целью подзаработать островного золота.

— У нас тут в основном добытчики сура, — рассказывала она. — Ну, строительного материала, из которого островитяне выращивают раканы-пузыри. Да и не только их… Эти дома тоже из сура, — пояснила она поспешно, заметив недоумение на лице Лейт. — Тяжкая работенка, но и платят за нее лучше всех. Мужчины работают в ущельях, женщины сортируют сур по зрелости, — продолжала она, улыбнувшись Кельхандару, который витиевато поблагодарил ее за угощение. — Сегодня мы дома, потому что добыча идет плохо. Ущелье уже почти все выбрано, а пока новое расчистят, нам работы не будет. Вообще-то мы всегда рады лишнему дню отдыха, — закончила хозяйка, вздыхая. — У нас тут свой огород, растим земное помаленьку, — тут она внимательно посмотрела на Лейт, и в глазах мелькнуло что-то холодное и расчетливое.

Девушке захотелось съежиться под ее взглядом. «Все из-за штанов, — подумала она про себя. — Ни одна порядочная майрская женщина не наденет подобную мерзость». Темно-зеленые брюки, тхон самого маленького размера и короткие кожаные сапожки, но тоже мужского, не женского покроя, широкий пояс с кинжалом на бедре, сколотые на затылке волосы добавили Лейт возраста, но ничуть не убавили очарования.

— Думаю, мы не станем наниматься в добытчики сура, почтенная, — заговорил Кельхандар, когда хозяйка замолчала, ожидая его реплики. — Есть ли здесь поблизости еще какие-нибудь…поселения земных? Или местных?

Та покачала головой.

— Алареи здесь не живут. Это ведь тарс, внешний слой Острова, слишком похожий на Теллар. Они этого не любят.

— А карта местности?

Поморщившись, она качнула головой.

— Нет у нас ее. Не доверяют. Скажу точно, здесь вокруг на много тагалов — лес, такой, какой вы наверняка уже видели, пока сюда шли. Там, дальше, тропинка разделится на две: правая — к ущелью, левая — через лог к поселку травников. Их там поболе будет. Да и семейных там много. Они тоже скоро уйдут. Им все время норму повышают, а лес у нас небогатый, слишком уж близко к сиуровым болотам. Пар ядовитый там землю выжигает. На болотах тоже есть добытчики, но туда только безумцы идут, кому жизнь не дорога, — в голосе женщины зазвучало осуждение.

— Так значит, островитяне совсем здесь не показываются? — продолжил Кельх.

— Бывают иногда, — проворчала хозяйка. — За работой смотрят, забирают добытый сур и выдают заработок.

— Но живут они где-то в другом месте? — спросил до сих пор молчавший Тэйн.

— Конечно, — женщина скорчила брезгливую гримасу. — Нас они терпеть не могут.

— И хэльдов здесь нет?

— Не знаю. Ни одного не видела, — сказала хозяйка.

Кельхандар тем временем принялся расспрашивать ее о здешнем житье-бытье, женщина отвечала охотно и подробно, но больше ничего полезного они так и не услышали. Поблагодарив за угощение и беседу, Кельхандар сделал знак уходить.

Тропинка разделилась сразу за домом, справа сворачивая на широкую просеку в лесу, а слева исчезая в редких зарослях хнума. Ройг свернул направо и подождал остальных.

— А почему туда? — поинтересовалась Лейт.

— Там есть Дверь.

— Откуда ты знаешь? — удивился Кельхандар.

— Если островитяне здесь не живут, но тем не менее каждый день появляются и наблюдают за работами в ущелье, значит, как-то они сюда попадают, — пояснил он. — Может быть, там не только Дверь, но и Ворота. Через которые они переправляют сур.

— Верно, — хмыкнул Кельх. — Думаешь, стоит попробовать?

— Есть другие идеи? — ехидно поинтересовался Тэйн.

— А ты не хочешь спросить Даниру?

— Она знает еще меньше, — Ройг нахмурился. — К тому же, чем дольше она остается в неведении, где мы, тем лучше для нее самой. Мало ли что, — добавил он совсем тихо.

Маленький отряд добрался до каньона к концу светлой части триады — ата. Почти все работы уже были завершены, люди один за другим выбирались из каньона наверх. И все же Тэйну удалось увидеть, что представлял из себя строительный материал сур и почему его добыча была такой важной для агвалларцев.

Земля неожиданно оборвалась вниз прямо у них под ногами, они едва не свалились в густые клубы серого тумана, испускавшего, ко всему прочему, отвратительный едкий запах. Через пропасть был закреплен узкий висячий мостик, до того ненадежный, что Лейт засомневалась, хватит ли у нее мужества перейти по нему над бездной. Впрочем, бездны не было. Там, в клубах тумана, копошилось множество едва различимых тел, им показалось, что они висят в воздухе, но потом, присмотревшись, они разглядели тонкие полоски сиуры, хаотично разбросанные в пространстве ущелья, на которых и держались добытчики сура. Тэйн усилил зрение, пытаясь разобраться, что же именно они там добывают, и долго ждал, пока один из тех, за чьими рискованными движениями он наблюдал, не выхватил наконец из проплывавшего мимо дурно пахнущего слоистого облака тугой радужный шар величиной с кулак. Сдавив шар в ладонях — тот сжался и упруго выпрямился — мужчина кинул его в большой мешок за спиной. Мешок, как показалось Тэйну, был наполовину пуст.

Ему хотелось посмотреть и дальше, но следовало торопиться, пока очередная партия добытчиков не поднялись из ущелья и не отправились домой по мостику. Он принялся исследовать другой берег ущелья, на котором так же, как и здесь, высился почти родной на вид лес. Там, слева, обнаружилась просторная, хорошо очищенная от всякой растительности площадка, на дальнем краю которой высилось загадочной формы сооружение — не то купол, не то гриб, не то зонтик. Именно туда тянулись добытчики, прежде чем сменить свои покрытые вонючим налетом рабочие робы на обычную одежду. Ни один из них пока что не двигался в сторону моста, поэтому Тэйн подтолкнул Лейт и Кельхандара вперед.

— Пошли, спрячемся в лесу, пока нас не заметили.

Пропасть оказалась шире, чем виделось вначале. Мостик благополучно выдержал всех троих, даже ни разу не качнувшись. Скрывшись в зарослях хнума, они подобрались к самому краю расчищенной площадки, внимательно следя за людьми.

Тэйн заметил Дверь, только когда ущелье опустело. Она находилась прямо под грибом-зонтиком, неприметная, сливающаяся со стенкой. Он смог увидеть ее только потому, что тусклое сияние островной материи померкло с наступлением сута, а радужная мембрана Двери продолжала отсвечивать на сером фоне стен неярким, но чистым светом.

Около зонтика он насчитал пятерых островитян. Спутать их с добытчиками было невозможно: бледные до синевы лица и длинные пепельные волосы, гладко расчесанные по плечам, худые костистые фигуры выглядели нелепо среди здоровяков мужчин, небрежно бросающих мешки им под ноги. Когда на площадке не осталось ни одного телларианина, островитяне сложили весь сегодняшний «улов» в большие мешки и, волоча их за собой, шагнули в радужную пленочку. Через несколько мгновений под зонтиком не осталось ни одной живой души.

Тэйн облегченно вздохнул, поднимаясь с земли и отряхивая пропитавшиеся серой слизью штаны. Здесь, вблизи ущелья, воняло нещадно. Клочья серого киселя, из которого добывался сур, взлетали вверх, словно из кратера вулкана, и падали поблизости, заваливая окрестные кусты хнума. Кельхандар с отвращением счищал слизь ножом, Лейт опасливо отошла подальше от каньона.

— Рискнем? — спросил Кельхандар, не отрываясь от своего занятия. Ройг покачал головой.

— Пожалуй, я все-таки поговорю с Данирой.

Тот лишь кивнул, а Лейт невозмутимо взялась за котомку:

— Кушать будете?

— Подождем.

Ройг закрыл глаза, нащупывая уже привычную тоненькую ниточку. Получилось легко и привычно, так, будто он делал это множество раз. Лицо Даниры, возникшее из вспышки, хранило насмешливо-сердитое выражение.

— Предупреждать надо, — сказала она с укоризной. — Твое счастье, что у Столба никого не оказалось!

— А Глотка? — спросил Тэйн обиженно.

— Глотка не в счет. Я говорю о людях. Как ты думаешь, почему вас до сих пор не обнаружили?

— Почему?

— Да потому что я уже третий раз подряд вру, что ты мирно сидишь в святилище и страдаешь из-за подлеца Джерхейна. Кажется, я не сделала тебе ничего такого, чтобы ты мне не верил, — обиженно закончила она.

— Так получилось, — виновато вздохнул он, стараясь не думать о возможных последствиях. — Лучше скажи, стоит ли соваться в эту Дверь?

— Нет! — ответила она и лавина ее страха хлестнула его, словно пощечина. — Она ведет не в санар, а во второй слой тарса, туда, где находится школа илларов.

— Что такое санар? — перебил он

— Внутренняя часть острова, то место, где мы живем. Там нет сплошной плоской поверхности, как в тарсе. То, что ты вспомнил о своей вылазке из школы вместе с Кельхандаром — это и есть санар. Пузыри-раканы на ножках, облака сиуры, на которых тоже есть строения…

— Главное святилище Илбара находится именно там? — спросил он.

— Да. Сердце Острова — это город на самом большом облаке сиуры. У нас нет городов, Зар Ала — единственная на всем Агвалларе. Это очень необычный город… для нас. Может быть, не для вас, теллариан, потому что он похож на ваши города. Зар Ала видна из любой части санара, если знать, куда смотреть. Там есть место… Туманный город. Там находятся все главные святилища Девятерых. Там обитают все высшие жрецы. Это маленький закрытый мир, состоящий только из жрецов и их помощников. И твой Вельг сейчас там, вместе с Кимром и Менартом. Думаю, туда можно будет добраться незамеченным, если идти не хэльдами, а внешним путем. Хотя это долго…

— Каким внешним путем?

— Спускаясь по стеблям, к которым крепятся раканы, и обходя их по поверхности. Впрочем, как только ты выйдешь в санар, я тебе объясню. Сейчас ты меня не поймешь.

— Как выйти в санар? — снова перебил ее Тэйн.

— Лучше всего — естественным путем, через перегородку между слоями.

— Это возможно?

— Вполне. Просто у нас так никто не ходит. Это… утомительно, к тому же, тарс интересует нас только как источник пищи и строительного материала.

— Есть же еще и второй слой…

— Тут, я слышала, неподалеку сиуровы болота, — прервала его Данира. — Там, где болота, только один слой тарса — первый, он же и последний. Если ты попробуешь пройти через перегородку около сиуровых болот, сразу окажешься в санаре.

— А что это за болота?

— Ядовитая трясина и вонючие клубы пара. Пройти вполне возможно, главное — не оступиться и не надышаться, — она наморщила свой прелестный точеный носик. — Стенку надо будет раздвигать руками. Она мягкая, поддается легко, а когда пойдешь — облепит тебя, словно кисель. Не останавливайся, когда пойдешь, чтобы не застрять. Когда будешь выходить наружу, смотри, чтобы не свалиться вниз. Слой сиуры у краев в санаре очень узкий. Хочешь, я позову тебя, когда выйдешь?

— Хочу, — согласился он.

— Тогда иди быстрее. Время, сам знаешь, играет не в нашу пользу.

Болота действительно оказались на редкость вонючими. Бесконечная серая масса, от которой поднимались густые и ржавые клубы пара. От них слезились глаза и душил кашель. Тэйн и его маленький отряд укрыли лица, кто чем мог. Тропинки не было. Через болото тянулась цепь маленьких ненадежных островков, выступающих из трясины. Приходилось прыгать. Ноги скользили и проваливались в ядовитую серую кашу, которая жглась не хуже кипящего масла. Казалось, конца не будет этому издевательству. Когда начался ир, болота из серых превратились в голубые, а пар — из ржавого в красный, запах стал еще удушливее, чем раньше. Ройг, прокладывавший дорогу, уже не оглядывался на остальных, зная, что они порядочно отстали, а подгонять их у него не хватит духу. Даже выносливый Кельхандар выдохся и тяжело опирался на шест. Что уж говорить о Лейт… Впрочем, девушка молчала, так ни разу и не пожаловавшись. Кельхандар забрал ее мешок, но легче ей не стало — одежда, пропитавшаяся потом и ядовитыми испарениями, набухла и липла к телу, глаза слезились, рот и горло горели так, словно она хлебнула кипятка. Она давно уже перестала отличать стенку тарса от сплошного ковра болот, и когда, наконец, ноги ступили на относительно твердую поверхность сиуры, а впереди замерцало нечто серебристо-белое, чистое, она не поверила, что они, наконец, дошли.

Ройг воткнул шест в плотный слой серебристого вещества, из которого состояла перегородка, и нажал на него. Шест исчезал медленно, плавно, но без особого сопротивления. Тэйн попытался вытащить его, но палка основательно застряла и никак не хотела вылезать обратно.

— Вот так, — усмехнулся он. — Обратно не пустят. Попробуем?

Лейт ничего не ответила — ей хотелось упасть и больше не вставать. Если бы хоть немного отдохнуть… Она огляделась по сторонам, убеждаясь, что везде, куда бы ни падал взгляд, твердый слой сиуры был не шире заброшенной лесной тропки. Даже сесть, не то что лечь, некуда, подумала она и покорно вздохнула. Сама напросилась. Ее ведь предупреждали.

Слой вещества перегородки нужно раздвинуть руками… Тэйн погрузил в него ладони и развел их в стороны — действительно, плотная стена подалась и расступилась, словно ткань, образовав небольшую брешь. Он решительно вдавился в нее и сразу же ослеп и оглох. Наугад вытянув руки вперед, снова сделал раздвигающее движение и провалился в брешь… Ощутив, как за его спиной сомкнулась разведенная в стороны масса, поспешил сделать еще шаг вперед. Потом еще и еще. Отважившись открыть глаза, он обнаружил, что масса не прилипает к открытым частям тела — только к одежде.

После этого дело пошло быстрее. Тэйн не ожидал, как быстро все закончилось — перегородка в очередной раз расступилась перед ним, и он оказался на узкой полосе сиуры, концы которой свешивались в пустое пространство подобно бахроме. Осторожно пройдясь по краю и поглядывая на стену в ожидании друзей, он ощутил осторожное мысленное прикосновение, но лица Даниры не увидел — прозвучал только голос..

— Видишь пузыри справа от тебя?

Он медленно повернулся. Там, далеко, в пустом мерцающем серебром и лазурью пространстве, снизу вверх тянулись огромные, густо облепленные пузырями-раканами стволы. От стеблей-основ ответвлялись ветки-гроздья, усыпанные такими же раканами поменьше. Их концы, похожие на усики, цеплялись за густые бело- голубые облака сиуры, на которой контурами проступали рукотворные купола.

— А теперь посмотри вниз.

Внизу реял слой сиуры, в которую корнями уходили здешние стволы.

— Смотри дальше. За этим облаком есть еще одно.

Вдалеке действительно виднелось еще одно подобное образование, со множеством раканов и стеблей, концы которых терялись в рассеянном серебристом тумане, затянувшем целый кусок пространства. Тэйн усилил зрение. Там, где туман заканчивался, снова тянулись стебли с пузырями.

— Туман окружает самый большой остров сиуры во всем санаре, — пояснила Данира. — Там, на поверхности, находится Зар Ала. Спускайтесь сначала по веткам ближайших к вам корсов (стеблей с раканами), до самого облака. Там по краям есть движущиеся островки — то, что ты называл льдинами, мы называем их реусами. С их помощью переберетесь на другой корс и через туман опуститесь на землю. Там может быть охрана, а на ветках корса — ловушки. Простейшая предосторожность от любопытных и воришек — у нас есть и те и другие. Ловушки простые, они больше на любопытных мальчишек рассчитаны. Надо всего лишь просмотреть корс сверху донизу, прежде чем спускаться. А насчет охраны я узнаю и тебя предупрежу. Вы пока идите…

В этот момент из перегородки выпростался Кельхандар, и голос Даниры стал тише.

— Если что случится — позови меня. Я постараюсь помочь.

Он не успел ответить — тоненькая ниточка связи резко оборвалась.

Отдыхали, примостившись на узкой полоске сиуры. Перекусив и почистив одежду, сетуя на отсутствие воды, чтобы обмыться, Ройг с Кельхандаром принялись разглядывать корсы, по которым предстояло спускаться. Стебли казались толстыми, но со множеством мелких выступов, узелков, коротких веточек и пеньков — видимо, мест, где раньше крепились или могли бы крепиться раканы. Изможденная Лейт, устроившись у самого края перегородки, мгновенно уснула.

— Почти как по деревьям лазать, — хмыкнул Кельхандар. — У нас, помнится, был большой запущенный сад — лучший способ от папаши спрятаться.

Тэйн пожал плечами. Он вырос в селении выше срединного кольца городов Илломайна, растительность там была скудная, и он с друзьями предпочитал шастать по каменным лабиринтам и древним развалинам. На Острове он видел только раканы, впрочем, именно по стеблям корса он спустился во внутренний храм наставников, когда они с Кельхом набедокурили в святилище. Помнилось, что особых трудностей со спуском он тогда не испытывал.

Далековато этот город, — пробормотал Кельхандар, пытаясь разглядеть огромное облако тумана. Он растянулся на краю сиуры и глядел вниз, лежа на животе. — Интересно, а спать мы тоже будем на ветвях?

— Там видно будет, — проворчал Тэйн, оглядываясь на свернувшуюся калачиком Лейт. Вот уж кому придется несладко.

Глава 14

(Сезон Пробуждения. Агваллар, санар)

Тэйн осторожно подтянулся на руках и выбрался на ровную плотную поверхность. Пять триад безостановочного пути по стеблям корса вымотали маленький отряд окончательно. В тех местах, где к стеблям крепились раканы, тонкими слоями лежала сиура и они устраивали короткие передышки на еду и сон. Сложнее всего было с водой — всего лишь раз им удалось пополнить запасы. Продовольствие таяло на глазах, Лейт шутила, что с каждым днем тащить приходится все меньше. С каждым местным рассветом Ройга охватывало беспокойство, что посещение жилого ракана окажется неминуемым. Пока что везло неслыханно: их пути до сих пор ни разу не пересеклись ни с охраной, ни с местными жителями, а попадавшиеся у каждого пузыря ловушки оказались простенькими. Тэйн видел их издалека, заранее подбирал ключи или просто обходил их. Ему пришло в голову, что среди рядовых жителей Агваллара мало кто изучал кэн-ли, а Дверьми они умеют пользоваться с самого детства, для них это обыденность. Возможно, жрецов среди жителей раканов так же мало, как и илларов в Наземном мире. Возможно, жизнь их очень похожа на земную…

Последний отрезок пути оказался самым трудным. Виною был густой белесый туман, плотно облепивший стебли с ветвями. Данира обещала встретить их у ворот города, опасаясь, что стража заметит их раньше, чем они отыщут сами ворота. Ройг надеялся, что она сдержит свое обещание. Он признался себе, что плохо представляет, что делать дальше, и надеялся на ее помощь. В первую очередь, следовало что-то сделать с броской и необычной телларианской внешностью. Даже если в город они проникнут незамеченными, передвигаться по улицам, где их загорелые лица и темные волосы так разительно отличаются от бледных островитян, будет очень рискованно. Нужно обзавестись постоянным пристанищем и найти способ слиться с толпой, стать неотличимыми от местных жителей, или хотя бы не вызвать удивления. Данира легкомысленно заявила, что это не проблема. Тэйн сомневался.

Он выпрямился и отошел в сторону, не забывая оглядываться и прислушиваться. Пока что все тонуло в уже привычном белесом тумане. Казалось, что он набивался в уши и в нос, мешая дышать, и уже на расстоянии вытянутой руки Тэйн не мог различить, что и где находится. Он осторожно попятился и замер. Так и свалиться недолго.

Голос Лейт донесся с самого края сиуры, и он поспешно протянул ей руку, помогая подняться. Выпрямившись, она принялась сосредоточенно дуть на поцарапанные о жесткие волокнистые стебли корса ладошки. Поднималась она ловко и быстро, гораздо увереннее, чем Кельхандар, тащившийся последним. Когда, наконец, в тумане возникла его голова, Ройг перехватил его запястья и резко вытащил на поверхность.

Он привычно попытался усилить восприятие, но то ли туман мешал, то ли в окрестностях Зар Алы было что-то, сильно влияющее на способности адептов Кэлленара обращаться к своему источнику силы. В ожидании Даниры он поймал себя на непривычном волнении. Сейчас они встретятся в реальности, а не в воображении друг друга, и неизвестно, какой окажется эта встреча.

— Небесный огонь им в глотки, — донесся до него раздраженный голос Кельхандара, — да я чуть не свалился обратно. Тэйн, ты видишь, где здесь край?

Ройг обнаружил, что Кельх балансирует на самом краю облачной поверхности, и поспешно оттащил его в сторону.

— По моим ощущениям, город где-то там, — Тэйн махнул рукой в направлении, где в туманной стене ему привиделись просветы. Через несколько мгновений его подозрения подтвердились, потому что именно оттуда донеслись приглушенные голоса.

Оказалось, их давно уже обнаружили. Похоже, местным обитателям белесое марево никак не мешало ориентироваться, и они давно уже наблюдали за странной компанией, нелепо барахтающейся на краю облака. Тэйн замер, а за ним и остальные. Прятаться было негде, ввязываться в потасовку не хотелось.

В конце концов они материализовались рядом — четверо высоких худых парней неприятного вида. Двое из них носили светло-желтые халаты, перетянутые зелеными поясами, в точности как эргалонские пейеры. Ножны на поясе оказались пусты — длинные ножи перекочевали в ладони. Еще у двоих пейеры были грязно-серого цвета, под ними виднелись темные широкие шаровары. Тэйн не помнил, как одеваются обитатели раканов, поэтому понятия не имел, с кем пришлось столкнуться.

— А они темненькие, — удивленно пробормотал тот, что крадущейся походкой приближался к Ройгу. Судя по скупым и плавным движениям, оружием он владел великолепно. — Беглые. Только бежали не в ту сторону, — тут он гаденько хихикнул. — И девочка прехорошенькая. Если не покалечим — оно может быть еще и выгоднее окажется…

И он диким аргом бросился к Ройгу, сбил его с ног и молниеносно прижал к земле. Тэйн ударил его и вырвался из захвата, на ходу отшвыривая заплечный мешок, чтобы не стеснял движений. С трудом увернувшись от удара ножом, он откатился в сторону и успел вскочить на ноги до того, как получил следующий удар. Несколько раз ему удалось увернуться, потом он изловчился перехватить нападавшего в самом начале движения, выбить нож и швырнуть на землю. Вдавив его в густой слой сиуры, Тэйн ударил по сонным точкам шеи быстро и сильно, вскочил на ноги и отыскал глазами Лейт.

Девушка отбивалась с бешеной яростью, размахивая подаренным Вельгом кинжалом. Двое островитян, пытавшиеся ее схватить, растерялись и не знали, как приблизиться. Ройг набросился на того, что стоял спиной, сразу же подмял под себя и, поскольку тот все еще пытался вырваться и верещал, как безумный, огрел рукоятью его же ножа по голове.

Второй быстро оглянулся и, увидев, что Кельхандар стоит один на краю сиуры, брезгливо вытирая руки мягким краем тхона, без слов бросился бежать. Тэйн метнулся было за ним, мгновенно сообразив, что тот может привести подмогу, но почти сразу же потерял его в тумане. Махнув рукой, он отыскал свой мешок и, закинув его за спину, сказал так, словно ничего не случилось.

— Пошли дальше?

Кельхандар сосредоточенно и аккуратно расправлял складки тхона, а Лейт лишь тихонько вздохнула. Тэйн в который раз посочувствовал ей и подивился ее мужеству и терпению. Ей нужно было отдохнуть и выспаться, но сейчас требовалось уносить отсюда ноги, и как можно скорее. Поэтому он только мягко подтолкнул ее вперед, в том направлении, куда скрылся недавний нападавший.

Пройти пришлось совсем немного. Неожиданно слои тумана расступились, и перед ними встала высокая серебристо-серая стена, похожая на перегородку между слоями. Стена простиралась в обе стороны, ее дальние края терялись все в том же тумане. Тэйн досадливо поморщился, остановился, собираясь усилить зрение, но донесшиеся справа звуки насторожили его. Сделав знак Кельхандару, который вытащил из ножен свой короткий изящный клинок и стал у него за спиной, шепотом велев Лейт отступить подальше, Ройг быстро сплел ставшей уже привычною ловчую сеть. Урд-знаки тускло вспыхивали и гасли с непривычной для них быстротой, словно встречая сопротивление.

Шаги превратились в топот, из тумана слева вырвалась невысокая фигура, завернутая в светло-синий плащ, полы которого разве что не волочились по земле. Капюшон слетел с головы и Тэйн с облегчением узнал Даниру. Уничтожив все, что успел к этому времени сплести, он велел Кельхандару убрать меч в ножны.

Лейт опасливо выглянула из тумана.

— Что у вас произошло? — задыхаясь, выкрикнула Данира вместо приветствия. Тэйн разглядывал ее, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, не зная, что и отвечать — то ли подробно рассказывать о стычке с горожанами, то ли сказать ей, как он рад ее видеть, то ли вообще промолчать… Он решил молчать, и Данира, наткнувшись на его внимательный взгляд, внезапно остановилась и вспыхнула непривычным для островитян румянцем. Ростом она была чуть выше, чем ему представлялось, но такая же тонкая и хрупкая. Глаза показались еще больше, а ресницы — тяжелее, волосы растрепались, в них не было привычных его глазу паучков, серебряные кудри сбились назад. Кельхандар поспешил загладить неловкость, отвесив церемонный, но очень телларианский поклон, на что она ответила серией совершенно незнакомых жестов. Потом засмеялась.

— Ну вот и познакомились. Так что же здесь случилось? Я слышала крики и ругательства, а потом кто-то побежал в направлении ворот…

Кельхандар подробно рассказал о стычке. Ройг уже не смотрел на нее, он стоял, опустив глаза, думая, что сказать ей наяву и не находя слов. Данира потребовала, чтобы ей показали тех нападавших, что остались лежать у края сиуры.

— Это не горожане, — облегченно вздохнула она, осмотрев их. — И не стража. Хм…кажется, это обыкновенные грабители.

— Кто? — удивилась Лейт.

— Понимаешь, — смущенно начала Данира, — мы не так уж отличаемся от вас. Подонков и у нас достаточно. А в Зар Але — тем более. Эти, судя по одежде, живут где-то на окраине города и промышляют грабежом. Обычные отбросы… Перед часом ира у ворот нет стражи — они заходят вовнутрь перед сменой караула, в город пройти легко, в домах все спят… Так что нам повезло.

Она достала из сумки красивые золотые браслеты и протянула каждому из них по два.

— Наденете на запястья, если по пути возникнут трудности.

Тэйну показалось, что в ее голосе при этом проскользнули нотки смущения.

Ворота в Зар Алу представляли собой широкую гладкую арку в серебристо-серой стене высотою в два человеческих роста. Охраняли ее четверо стражников, вид которых показался телларианам смешным: черный короткополый халат, широкие узорчатые шаровары точь-в-точь как у разбойников, головной убор, напоминавший ахтамарский тюрбан. Лицо скрывала тонкая черная кисея. У одного из них пейер был расшит ярко-желтыми узорами, а тюрбан был в два раза выше прочих. Кельхандар хихикнул, но Данира оглянулась и наградила его столь свирепым взглядом, что он смущенно потупил глаза.

— Лейт, иди передо мной, — шепнула она быстро. — А вы оба — назад, на два шага, и глаза в землю, руки в рукава, быстро! — и поспешно набросила на голову капюшон, прикрывая лицо наполовину. — Оружие — спрятать!

Стражники скользнули по ним сонно-равнодушными взглядами, и только тот, что в узорчатом пейере, с оценивающим прищуром обшарил глазами стройную фигурку Лейт, но, наткнувшись на следующую за ней Даниру, почтительно наклонил голову. На мужчин никто не обратил внимания.

За аркой следовал длинный пустырь. Данира ускорила шаг, требуя от них смотреть под ноги и не задавать вопросов. Когда впереди замаячили стены домов, она пояснила, задыхаясь:

— Полоса контроля. Здесь, в земле — наблюдающие хэльды. Там, в стене рядом с аркой, Окно слежения. За стенами наблюдать туман мешает, а здесь, если что, и видно лучше, и ловить легче.

Вслед за Данирой они шли по широким просторным улицам, каких Тэйн не видел ни в одном из государств Наземного мира. Чистые, серо-белые, рыхлый слой сиуры утоптан настолько, что напоминает камень. Те пространства, что предназначались для передвижения, он вряд ли бы назвал улицами. Странные, сферообразные или похожие на цилиндры, иногда и вовсе бесформенные строения — трудно было назвать их домами — вырастали из слоя сиуры, словно слепленные из тумана. Почти все были серебристого с синим или серого с сиреневым цвета, без окон, с дверьми-мембранами, с причудливыми рельефными украшениями, иногда — в виде кружев, наброшенных на здание сверху. Попадались и заборы, высокие, в два, а то и три человеческих роста, тоже ажурные, словно кружево, но прочные, как металл. Тэйн отвлекся на один такой забор, заинтересованный тонкой вязью узора, но недовольная Данира схватила его за руку и поволокла дальше, сердито мотая головой. Он вздрогнул от ее прикосновения, словно от удара, но она не заметила, обеспокоенная, как бы их не заметили любопытные и вездесущие глаза.

Данира петляла между строениями. Их архитектура изменилась — теперь они напоминали башни с украшенными ажурными переплетениями куполами или крышами. Вокруг самых высоких башен лепились башенки поменьше, а когда Лейт, которая по команде Даниры продолжала возглавлять процессию, решилась спросить, живут ли в них люди, или это просто украшения, та поспешно и взволнованно принялась объяснять, что дома-башни принадлежат либо древним аристократическим кланам, либо очень богатым людям.

— Мы такие же, как вы, — оправдывалась она. — Ваши потомки. Иногда смешиваем свою кровь с вашей. Там, в раканах, есть система карн, похожая на телларианскую. И ведем себя так же…

— А Следящие? — спросил Кельхандар. — И семьи жрецов и старейшин, если они есть? Где они живут? В ЗарАле?

— Только некоторые. Высшие жрецы Кэлленара обитают в Туманном Городе — Зар Изране. Там же находятся их семьи. Жрецы помладше и старейшины с семьями — тем приходится довольствоваться Зар Алой. У Следящих отдельный ракан. В нижнем кольце Туманного города есть святилище, где находится Дверь в наш ракан. Единственная, — вздохнула она. — Больше путей нет. По крайней мере, из Зар Алы. Может, конечно, я просто о них не знаю… — смутилась она под конец. — Опыта у меня маловато. Я и сейчас боюсь, что делаю что-нибудь не так.

— А чего тебе бояться? — хмыкнул Кельхандар. — Думаешь, следит кто?

— Не должны, — ответила она серьезно. — Это не принято. Следящим у нас — полное доверие. Отчет я даю только своему куратору и главе клана. В моем случае — это одно и то же лицо. Но все- таки…

Она привела их в одну из подобных башен. Башня очень сильно напоминала Ройгу устройство школы илларов: те же радужные лестницы, висящие в воздухе предметы, отдаленно напоминающие привычную мебель, множество маленьких прохладных и светлых комнат. Во всей башне сверху донизу не было ни одного человека.

— Это дом моей хорошей подруги, — рассказывала Данира, объясняя, что здесь к чему. — Не из Следящих, из семьи жрецов, с которыми поддерживал дружбу отец. Сейчас она давно уже замужем, но дом продавать не хочет — для нее это возможность иногда сбегать от немолодого и занудливого мужа.

Лейт сочувственно вздохнула, а Данира пояснила, откликнувшись на любопытный взгляд Кельхандара:

— Да, да, да, именно для того, что ты подумал. Браки по любви у нас большая редкость.

Хильд хмыкнул, вопросительно изогнув брови.

— И что ты ей наплела, когда просила разрешения воспользоваться домом?

— Неважно, — Данира порозовела и отвернулась. Потом решительно продолжила, ни на кого не глядя. — Теперь надо решить, как вы будете передвигаться по городу. Я предлагаю, — тут она повернулась к Кельхандару, — сделать из вас, господин Харриаберт, благородного зарда.

— Кого? — переспросил хильд.

— Ты вылитый аларей, — пояснила она. — То есть, местный житель. Так мы себя называем. Тебе нужно только перекрасить волосы. Завтра я принесу нужную краску, — она перевела взгляд на Лейт, не обращая внимания на возмущенное бурчание Кельха, — тебя, Лейт, мы переоденем покрасивее… по местной моде, — на Тэйна она посмотрела последним. — Ты, Тэйн, вписываешься хуже всех, — виновато вздохнула она. — Впрочем, если мы сделаем из Кельхандара аларея… — она задумалась, барабаня пальчиками по столу, и они терпеливо ждали ее решения. — Я вам объясню, как ходить по Зар Але и не вызывать подозрений, — решительно заявила она. — До завтра постарайтесь не попадать в неприятности. Останьтесь дома, пока я не приду. В холодильном шкафу — масса еды.

— Ты не пыталась узнать, где Вельг? — спросил ее до сих пор молчавший Тэйн.

— В Зар Изране он, — сказала Данира с брезгливостью. — Шляется по веселым домам. Я познакомилась с его Следящим — молодой оболтус, под стать вашему дружку. Вельга он почти не контролирует. У него еще шесть ведомых на Телларе, так что этот его не интересует. Думаю, у меня получится с ним познакомиться.

— Не надо, — прервал ее Ройг.

— Почему? — возмутилась она. — Он получил знак особого расположения жрецов — это ключ ко всем воротам Зар Израна и к внутренним святилищам Девятерых. Он бывает в святилище Илбара чуть ли не каждый день. Если втереться к нему в доверие…

— Или набить ему морду, — усмехнулся Тэйн, — и отобрать знак…

— Ну уж нет, — закончила она весело. — Морду ты ему бить не будешь — Следящий почувствует. Не дай бог увидит или заподозрит.

— Давай я ему морду набью, — предложил Кельхандар. — Тем более, говоришь, я на аларея похож. Решит, что свои его, за дело. А теперь пошли наверх, а то я сейчас умру с голоду.

Лейт подхватила брошенные прямо на пол заплечные мешки и побежала следом за ним, радуясь, что наконец-то сможет помыться и приготовить что-нибудь горячее. Ройг и Данира остались одни.

Она долго разглядывала его в полном молчании, потом неожиданно протянула руку и дотронулась до плеча.

— Ты совсем не такой, как я тебя представляла, — сказала она тихо. — Я ведь вообще ни разу не видела тебя в хэльдах. Ты в них не отражаешься.

— А какой же? — спросил он серьезно.

— Настоящий. Это не передать, — она смутилась и опустила глаза. — Каждый Следящий втайне мечтает встретить своего ведомого в реальной жизни. Только этого никогда не случается.

Тэйн смотрел на тяжелые крупные завитки серебряных волос, там, у висков, где всегда были маленькие паучки со сложным узором на спинках. Его узором. Сам не осознавая, что делает, он преодолел те несколько шагов, что их разделяли, и обнял ее.

— Случается.

Она вздрогнула, но не воспротивилась. Когда дрожь прошла, Данира осмелилась поднять на него глаза.

— А я?

— А ты… — он провел ладонью по ее волосам, — именно такая, какой я тебя представлял.

— Врешь ведь, — хмыкнула она.

— Не вру, — заверил он, и она тихонько высвободилась, облегченно вздохнув.

— К началу ата я приду, — пообещала она. — Надену арангисов, и ты в любое время сможешь позвать меня, — и шепотом добавила, так, что он едва разобрал. — А я тебя услышу.

В овал дверного проема робко заглянула Лейт.

— А где взять воду? — спросила она, удивленно разглядывая их смущенные лица.

— Пойдем покажу, — Данира торопливо схватила ее за руку и кинулась вон из комнаты так, словно хотела убежать от целого сонма небесных дьяволов

Глава 15

(Сезон Пробуждения. Агваллар, Зар Ала)

Окон в доме-башне не оказалось. Проспав весь ат и сут, с началом ира — следующего дня, Тэйн и Лейт глазели на город через овальный дверной проем, затянутый серой пленкой. К середине ира обнаружилось, что улицы заполнились разношерстным народом. В повседневной суете и толкотне мешались укутанные с ног до головы в переливчатые ткани личности, торговцы с лотков, стражники в разноцветных пейерах, уличные певцы и попрошайки, грациозные хрупкие горожанки, шумные и шустрые дети, паланкины с мускулистыми темнокожими носильщиками явно телларианского происхождения. Все это живо напоминало Тэйну родной Эргалон в периоды ярмарок. Чужой мир оказался как две капли воды похожим на родной. Чем дальше, тем больше он убеждался, что стать своим в этой пестрой многоликой толпе будет легче легкого.

В разношерстной уличной толпе попадалось немало обитателей Наземного мира. К удивлению Ройга, стражи порядка в черных пейерах совершенно не обращали на них внимания, словно присутствие теллариан среди жителей Зар Алы было для них абсолютно естественным. Впрочем, постепенно Тэйн заметил, что большинство теллариан, свободно разгуливающих по улицам Зар Алы, на самом деле были не так уж свободны. Чаще всего они сопровождали кого-то из алареев, двигаясь чуть впереди или на шаг позади, в том же порядке, в котором выстроила их Данира на входе в город. Алареи, сопровождаемые телларианами, выглядели словно близнецы: в светлых пейерах с широченными богато расшитыми шароварами, головы и лица укрыты белыми или серыми вуалями, как у мужчин, так и у женщин. Поначалу это показалось диким и странным, но позже они поняли причину: даже за то короткое время, когда Лейт выходила до калитки и обратно, на волосы осел тонкий слой влажной серой пыли, отчего они намокли и выглядели седыми.

Некоторые горожане носили тюрбан с кисеей, по форме такой же, что и у стражи, отличавшийся высотой и вышивкой. Перед такими поспешно расступались, подкрепляя свое уважение своеобразными движениями кистей — знаками почтения. Стражников в черном было много, но они редко во что-то вмешивались, больше наблюдали, изредка заговаривая с уличными торговцами, чаще всего — за людьми в желтых или серых пейерах. Видимо, цвет пейера здесь означал определенный статус. Теллариане головных уборов не носили, одевались по-разному: кто в разноцветный пейер с шароварами, кто — так же, как дома.

Кельхандар, с самого рассвета жаждавший действий, отодвинул их в сторону.

— Я пройдусь вон до тех ворот, — он указал на две высоченные башни, огороженные серебристым кружевным забором, находившиеся довольно далеко, но хорошо различимые отсюда.

— Давай подождем Даниру, — миролюбиво предложила Лейт.

— Я всего-то потолкаюсь среди народа, — проворчал он. — Надо бы разобраться, носит ли здесь оружие кто-нибудь, кроме стражи. И еще — есть во всех этих тюрбанах и пейерах какая-то разница в статусе, хорошо бы понять. Помнишь, в тарсе нам сказали, что островитяне терпеть не могут людей из Наземного мира?

Тэйн кивнул

— Получается, очень даже терпят, — хмыкнул Кельх. — Что-то не вяжется одно с другим.

И, больше не слушая возражений Ройга, выскользнул из башни и смешался с неторопливо идущими мимо горожанами.

— Хорошо хоть тхон снял, — сказала Лейт с неодобрением. — И меч оставил.

В конце улицы хильд пропал из виду, и Ройга сразу же охватило беспокойство. Он мысленно позвал Даниру, но отклика не дождался — видимо, она еще не надела арангисов, или была слишком занята, чтобы ответить. Посомневавшись, он решил последовать за Кельхом, но не подходить к нему, а понаблюдать за происходящим со стороны, ни во что не вмешиваясь. Лейт восприняла это решение с еще большим недовольством.

— Это неразумно, —заявила она твердо и решительно. — Вы оба — как малые непоседливые дети. Данира хотела, чтобы до ее прихода вы оставались дома. А если вас раскусят?

— До сих пор же не раскусили, — виновато пробормотал Тэйн. — Я возьму те браслеты, помнишь, Данира нам давала перед входом в город?

Лейт недовольно покачала головой. Спорить с ними у нее не хватило решимости. Тэйн надел на руки два светло-золотистых браслета с незнакомыми символами урда, вплетенными в цветочный орнамент. Браслеты плотно обхватили запястья, словно врастая в плоть. Чем-то они напоминали Ройгу илларское клеймо, но он, боясь совсем потерять Кельхандара в толпе, отбросил неосознанные подозрения. Потом, все потом.

За домами-башнями серебристо-сиреневым конусом маячила Туманная гора — Зар Изран. Глядя на нее, вспоминался Илломайн. Чем-то они были похожи, Эргалон и Зар Ала, города у подножия огромных гор, испещренных древними строениями и такими же древними тайнами. Он неторопливо шел по улице, скользя взглядом по необычным зданиям, исподтишка вглядываясь в непривычные лица. Знаки стихий дрожали у него на кончиках пальцев, в любую минуту он был готов исчезнуть, раствориться среди горожан, но они и так не обращали на него внимания.

Создавалось впечатление, что в городе нет ни одного растения. Тэйн уже знал, что даже на стеблях корса вырастают мхи, а на узких полосках сиуры под раканами можно обнаружить целые заросли, почти такие же, как в тарсе. Были на Острове и животные — мелкие зверушки, насекомые, подчас такие же зловредные, как и в Наземном мире. Ройг уже заметил, как тщательно вычищены от всяких, даже самых мелких сорняков обнесенные кружевными изгородями внутренние дворики. Здесь, в Зар Але, он не заметил пока ни одной мухи. Странно, если учитывать, что на окраинах города отбросы вываливают прямо на улицу — по дороге к дому он не раз видел неаппетитные кучи мусора, по которым шныряли маленькие белые существа едва симпатичнее крыс. Потом он понял, что к чему, понаблюдав, как во дворике башни, мимо которой он прошел, сгорбленный старичок-телларианин сгребал трупики таких крысок в кучку, завернул их в тряпицу и унес в дом. Присмотревшись, Тэйн заметил в тех местах, где старик подбирал крыс, некие подобия ловушек, а вокруг дома на земле и на стенах были разбросаны едва заметные урд-знаки. Все вместе сложилось в отпугивающее мух заклятие. Да, магии здесь было больше, чем в Наземном мире, где ни одному нормальному человеку не пришло бы в голову использовать искусство кэн-ли для отпугивания мух и крыс. Хотя почему нет, если оно так хорошо помогает?

Тэйн огляделся по сторонам, убеждаясь, что не потерял из виду башню, где поселила их Данира. Кельхандара нигде не было, появилось ощущение тревоги, которое медленно нарастало, превращаясь в страх. Где-то там, за толпой, что-то пошло не так. Еще раз бросив взгляд на башню, он двинулся вперед, туда, где только что затерялся хильд.

Там, у двух башен, собиралась толпа, в которой Тэйн разглядел и алареев, и своих. Местные были рассержены, теллариане молчали с окаменевшими лицами. По отдельным репликам и комментариям Ройг догадался — стражники в черном только что кого-то схватили. «Беглого, — раздавались возмущенные голоса, — без замков! Хорошо еще, стража сразу заподозрила». Ройг уже не сомневался, что речь шла именно о Кельхандаре. Протолкавшись вперед, он действительно разглядел его, с заломленными за спину руками, болтающегося между двумя стражниками. Один что-то говорил, второй деловито связывал запястья и локти. Закончив, он подтолкнул хильда вперед и Кельхандар послушно поплелся, не сопротивляясь. Вид у него был хмурый и растерянный.

Хоть кулаками не начал размахивать, раздраженно подумал Тэйн. Могло быть и хуже. Не отрывая глаз от хильда, он сосредоточился, пытаясь мысленно позвать Даниру, но она не откликнулась. Требовалось действовать очень быстро, искать ошибку Харриаберта они будут потом. Лучше всего попробовать освободить его по дороге, да так, чтобы ни стражники его не искали, ни горожане ничего не поняли. Что же делать?

Владеют ли стражники кэн-ли? Как проверить, заметят ли они его манипуляции? Стражники как раз свернули с центральной аллеи на малолюдную, узкую и грязноватую улочку, и Тэйн ускорил шаг, догнал их, поравнялся, а затем и обогнал конвой. Нарисовав простейший урд знак, он влил в него каплю огня жизни, ровно настолько, чтобы тот не распался мгновенно, и уронил его на дорогу, ожидая реакции. Потом посторонился, давая им и Кельхандару пройти мимо него. Стражники ничего не заметили, а Кельх завертел головой по сторонам, увидел Ройга и сразу же отвел глаза.

Посчитав эксперимент удачным, Тэйн принялся плести заклятие невнимания и почти сразу же остановился. Руки слушались плохо, запястья, окольцованные браслетами, отозвались резкой болью, а пальцы, чертившие урд-знаки, стремительно немели. Он попытался снять браслеты — не получилось, они словно приросли к коже, не получалось даже сдвинуть их с места. Стиснув зубы, Тэйн с усилием доделал задуманное, повесил на себя нужную урд-конструкцию и создал вторую такую же, для Кельхандара. Чтобы прицепить ее на хильда, требовался физический контакт, хотя бы на несколько мгновений. Тэйн приблизился к страже, двигаясь шаг в шаг, повторяя в такт все их движения и задержав дыхание. Потом схватил хильда за плечо, отчего тот вздрогнул, и, перекинув на него заклятие, поспешно отшатнулся назад и в сторону, к оградам башен. Теперь требовалось дать хильду понять, когда именно следует драпать. Но как, если один из стражников крепко держит его за плечо, одновременно таща вперед?

Кожа под браслетами горела, пальцы все так же плохо слушались, но Тэйн упорно плел заклятия дальше. Убедившись, что все нужные петли урда завершены, он сформировал цепочку урд-знаков «Вихрь», сделав их невидимыми и маломощными, и по одному стал пускать их друг за другом по улице на уровне груди, создавая порывы ветра. Вот только ветра в Зар Але не существовало… Обдав Кельхандара и стражников холодным потоком воздуха, Вихрь опрокинул наземь всех троих, а на хильде активировал заклятие невнимания. Теперь ни Кельхандар, ни Тэйн не видели друг друга, но Ройг надеялся, что хильд сообразит, что к чему.

Он отошел с дороги в сторону и огляделся. Стражники, сыпля проклятиями, поднимались на ноги и недоуменно озирались в поисках пленника. Никто не бежал по улице, никто не расталкивал спокойно идущих людей. Улочка просматривалась из конца в конец, но задержанного на ней нигде не было. Встревоженные, они тщательно осмотрели место исчезновения, задержали прохожего в начале улочки, допытываясь, не видел ли он высокого худого телларианина, в белой рубашке навыпуск и без замков. Недоумевая и все больше заводясь, они заторопились обратно, на людную площадь.

Когда они скрылись из виду, Тэйн, не снимая заклятия невнимания, и нервничая не меньше стражи, бросился домой. Искать Кельхандара под заклятием собственного изготовления было бесполезно.

«Тэйн! — услышал он в сознании испуганный возглас Даниры. — Что с твоими руками?»

«Надел твои браслеты, — сообщил Тэйн, и быстро представил в сознании все случившееся, снабжая короткими комментариями. На какое-то время его затопил поток страха, хлынувшего от Даниры, который отступил, когда она увидела освобождение.

«Ваше счастье, что в этой части города нет наблюдающих хэльдов, — воскликнула она. — А среди стражей, патрулирующих улицы, нет владеющих кэн-ли. У нас, кстати, вообще мало кто им владеет. Система та же, что и в Наземном мире. Двери между раканами сами забирают частички Огня жизни, необходимые для их открытия. А все остальное искусство либо сосредоточено в храмах, либо сугубо прикладное и узкопрофессиональное. Таким навыкам учат с детства в специальных школах, — тут она снова облегченно вздохнула. — Ты иди домой, найди Кельхандара, а я скоро приду»

«А как мне снять браслеты? — спросил ее Тэйн. Запястья горели словно обожженные, пальцы рук оживали, но медленно и неохотно.

«Я принесу ключ, — ответила она. — Или сам попробуй подобрать отмыкающее заклинание, если очень больно. На внешней стороне есть ключевые урд-знаки, если разберешься в конструкции, то сможешь отомкнуть их сам. Только… сделай это дома, пожалуйста. На улице тебе лучше оставаться в браслетах»

«Почему? — полюбопытствовал он.

«Потом объясню», — от ее ответа веяло смущением и чем-то, похожим на стыд.

Тэйн посмотрел на свои руки, потом поискал глазами других теллариан. Их запястья были по большей части скрыты одеждой, но у некоторых он разглядел на руках такие же золотистые браслеты.

«ЗамкИ, — неожиданно вспомнилось ему. — Кельха задержали, потому что на нем не было замков, — понял он. Смутное подозрение оформилось в догадку. Осталось только дождаться Даниру…

Кельхандар уже был дома. Непохоже, что происшествие его напугало.

— Какого дьявола тебя понесло гулять! — рявкнул Ройг, отыскав его на верхнем этаже башни. — Ты хоть понял, что произошло?

— Еще как, — хмыкнул он. — Как раз то, что от нас так тщательно скрывают. Здесь мы — рабы, дружище. Эти штуки, что ты нацепил на руки, предназначены для рабов.

Данира маленьким безумным вихрем ворвалась в башню.

— Свет Илбара, как вы меня напугали! — в руках у нее был большой мягкий сверток, она бросила его на пол и дрожащими руками подтянула к себе одну из плававших в воздухе прозрачных глыб в форме кресла, и упала в него. — Ну почему тебя понесло погулять? — набросилась она на Кельхандара. — Так трудно было подождать еще немного?

Тот виновато улыбнулся.

— Я бы хотел кое-что уточнить, — заговорил Тэйн, демонстративно поднимая руки в браслетах. — После этого происшествия выводы напрашиваются оч-чень интересные…

На глазах у них Данира сникла и опустила голову, пряча глаза.

— Это только в Зар Але, — сказала она тихо. — В раканах теллариан нет.

— То есть, все теллариане, что мы видели на улицах… Они несвободны? — уточнила вошедшая в комнату Лейт. — Они действительно в рабстве у тех, кого сопровождают?

Данира кивнула.

Лейт и Кельхандар молча переглянулись, и Тэйн продолжил за них всех, понимая, насколько неприятны Данире эти вопросы, но им следовало разобраться в проблеме раз и навсегда.

— Как это… случается? И вообще — откуда в Зар Але берутся теллариане?

— Иногда забредают из любопытства. Таких хватает стража и продает в богатые дома. Люди с Наземного мира считаются чем-то вроде дорогой игрушки, — она порозовела от стыда под испытывающими взглядами всех троих, но мужественно продолжила. — Или их используют в качестве прислуги. Часто — как любовниц и любовников.

Кельхандар хмыкнул, Лейт смутилась. Тэйн молчал, ожидая продолжения.

— Вы очень необычные, — пояснила Данира, оправдываясь. — Женщины экзотичные, а мужчины — физически сильные и выносливые, не то, что наши.

Кельхандар презрительно рассмеялся, за что получил от Лейт локтем в бок.

— Есть целая группа ловцов, — продолжила Данира. — Они работают в тарсе. Завлекают обещанием более выгодной работы, привозят сюда, и опять же, продают… Там, в тарсе, откуда домой на Теллар возвращаются почти все, о рабстве не знает ни одна живая душа, иначе… Сами понимаете. Браслеты-замки содержат заклятие, не позволяющее тем, кто их носит, выходить из города. Открыть замок можно или ключом, или, если владеешь кэн-ли — заклятием. Насколько я знаю, из рабов отсюда еще никто и никогда не убегал.

Тэйн потер запястье с браслетом, которое все еще болело, а Данира удрученно покачала головой.

— Гнусно, да?

— Очень, — ответила Лейт. Кельхандар хмыкнул и отошел к окну.

Ройг пожал плечами.

— Не гнуснее, чем на Телларе. На юге Ахтана, если ты знаешь, среди кочевых племен рабство — норма. И у вас в Хильдайре, — повернулся он к Кельхандару, — с пленниками, взятыми в набегах, обращаются точно так же, разве что рабами не называют.

— Пленников выкупают, — буркнул Харриаберт. — Или они могут добыть себе свободу в поединке. — А здесь…мерзость. Ненавижу Остров, — закончил он тихо и яростно.

Данира вопросительно посмотрела на Ройга.

— Сними их с меня, — потребовал он.

Обхватив пальцами его запястья, она принялась что-то бормотать; в воздухе между ними вспыхнула и погасла цепочка урд-знаков. После звонкого щелчка замки сами упали на пол. Протягивая ей руки, Тэйн спросил:

— Они все время так жгутся или только поначалу?

— Они вообще не должны. Тебе очень больно?

Он продемонстрировал широкие красные полосы на запястьях, похожие на ожог.

— Да. И еще вот здесь, — он хлопнул себя по плечу с клеймом. — Кэн-ли давалось мне с огромным трудом.

Данира смотрела на его руки с ужасом, словно они обуглились у нее на глазах.

— Видимо, дело в заклятии… Знаки клейма конфликтуют с теми, что в замках. Лучше тебе их не надевать, — пробормотала она. — Я хотела сделать Кельхандара зардом-алареем, а тебя и Лейт — его рабами. Значит, придется как-то сделать зардом тебя…

Кем? — переспросил Тэйн.

— Зардом. Горожанином высокого статуса, — поспешно пояснила Данира. — Я добыла только один комплект знаков отличия… Ничего, найду второй. С Кельхандаром проще, он, как я уже говорила, похож на аларея.

— Ладно уж, обойдусь и браслетами, — фыркнул Тэйн. — Я не гордый, ради дела могу и рабом побыть. У Лейт, — он ухмыльнулся и подмигнул ей.

Первый раз за все время Данира неуверенно улыбнулась.

— Ты — смуглый, тебе придется очень тщательно скрывать руки и лицо. Все высокородные зарды носят чару — те самые головные уборы, которые вас так развеселили. Здесь считается, что взгляд пришлых, не горожан, может оскорбить высокородного, вот они и закрываются…

— А у вас как считают? — полюбопытствовал Тэйн.

— Так же, — кивнула Данира. — Следящие часто скрывают свои лица даже друг от друга.

Подняв с пола узел с одеждой, она принялась объяснять, что это и как носится. Постепенно неловкость, повисшая в зале после неприятного разговора о рабстве, растаяла.

Взявшись за Кельхандара, она перекрасила его черные и белые пряди волос в однотонно серую массу. Высокий и худой, беловолосый, белокожий, светлоглазый, теперь он практически не отличался от коренного островитянина-аларея.

Золотые браслеты она настойчиво всучила каждому из них.

— Пусть будут. Стража никогда не трогает тех, у кого они есть.

Она заставила Тэйна и Кельхандара выучить ключи ко всем трем замкам и заявила, что переоденет Ройга немедленно, поскольку он слишком сильно бросается в глаза, а заодно и научит соответствующему этикету — всем ритуалам принятых здесь приветствий и ответов. Утащив его вниз, в полупустой зал, стены которого были задрапированы разноцветным шелком, а детали обстановки плавали чуть выше уровня пола, Данира начала с того, что заставила Тэйна раздеться и показать ей клеймо. Беспокойство не было напрасным: рисунок стал совсем черным, кожа вокруг него воспалилась.

— Я не знаю, как тебе помочь, — призналась она растеряно. — Прости. И не вздумай больше надевать эти браслеты…

— Боишься, что и тебе достанется? — хмыкнул он.

— Не боюсь, — обиделась она. — Хотя, если одену арангисов, то почувствую. Хотя Следящие умеют отстраняться от эмоций ведомых, но с тобой у меня никогда не получалось, — Данира вздохнула. — Тогда, в Ард Элларе, я чуть не умерла, — она боязливо пробежала пальчиками по его запястьям, где краснота уже начала понемногу исчезать. Тэйн, для которого это нежное прикосновение значило гораздо больше, чем все сказанные ранее слова, привлек ее к себе. Данира предприняла робкую попытку отстраниться, но он ее не отпустил. Когда она подняла на него глаза, Тэйн поцеловал ее, а она обвила его шею руками, пробежав пальчиками по смуглой коже и смутившись собственной смелости.

— Не прошло еще и триады, как мы знакомы.

Он покачал головой.

— Неправда. Мы знакомы очень давно. Вечность, если не больше. Ты же сама говорила, что знаешь меня лучше, чем я сам.

— Я так хотела встретить тебя наяву, — прошептала она. — Ты изменил всю мою жизнь с того момента, когда я надела арангисов и услышала тебя впервые. Знаешь, чего я боюсь больше всего на свете?

— Чего же?

— Попасться. Тогда все закончится и для тебя, и для меня. Для нас обоих. Пожалуйста, будь осторожен.

Он поцеловал ее снова, не будучи уверен, что ей нужен иной ответ.

Глава 16

(Сезон Пробуждения. Агваллар, Зар Ала)

Тэйн осторожно оглянулся по сторонам, убеждаясь, что ни один из стражей не обращает на него внимания, а если и обращает, то лишь для того, чтобы выразить свое почтение. Несколько дней (а он уже привык называть светлую часть триады днем) в роли высокородного зарда его кое-чему научили. Труднее всего было прятать кисти рук под длинными рукавами пейера — именно смуглая кожа рук могла выдать в нем телларианина. Кельхандару было проще: ему, благодаря стараниями Даниры превратившемуся в обычного аларея-горожанина, не приходилось надевать весь этот ворох темно-синего шелка вместе с дурацким тюрбаном и глядеть на мир сквозь длинную кисейную накидку. Оружия высокородные зарды не носили, и Тэйну пришлось расстаться со столь привычным ныне мечом. Кельхандар имел право на ношение кинжала. Теллариане, сопровождавшие хозяев, часто исполняли роль телохранителей. По словам Даниры, на острове холодного оружия не делали, все оно привозилось с Теллара.

Еще в самом начале ира Харриаберт ушел в противоположный конец Зар Алы, туда, где у городских стен располагался местный рынок. Торговля здесь шла не менее бойко, чем на земле. Выходцев с Наземного мира здесь тоже было немало — им частенько доверяли участвовать в сделках вместо высокородных господ. Островитяне- хозяева давно убедились, что в искусстве торговли обитатели Наземного мира давно превзошли даже жрецов.

Кельхандар хотел отыскать на рынке хоть какую-нибудь карту Небесного Острова. По словам Даниры, жрецы запрещали изображать на бумаге внутреннюю структуру Острова. Карты, конечно, делались, но подпольно, и стоили баснословно дорого. Карта Острова или хотя бы санара со всеми его Дверьми была необходима Ройгу, как воздух. Полагаться на скудные географические познания Даниры Тэйн опасался, хотя она старалась изо всех сил. Он помнил о том, что в случае успеха безумной вылазки им придется быстро и незаметно выбираться, сначала из Зар Алы, потом — из санара в тарс, затем — домой, в Наземный мир. Познакомившись поближе с цивилизацией островитян, он очень хорошо понимал, как сильно рисковал, отправившись сюда наобум, надеясь лишь на удачу, да на помощь Даниры. Тэйн никогда не считал себя безрассудным, но в этот раз признался сам себе, что его рискованную вылазку на Остров иначе как безумной считать нельзя. Островитяне тщательно следили за тарсом, за всеми Дверьми, которые вели из первого слоя тарса во второй, и за всеми Небесными столбами. Чудо, что на них не обратили внимания наблюдатели в святилищах. Данира считала, что их приняли за ищущих работы беженцев, поток которых в последнее время увеличился. Искушать судьбу во второй раз Ройг не хотел. О путях отступления с Острова требовалось позаботиться как можно раньше.

Сегодня его целью было маленькое святилище на самом краю Туманной горы. Требовалось установить, где и у кого хранятся два оставшихся камня-защитника. Сделать это Тэйн планировал с помощью хэльдов Окно и Истина, используя образ Вельга. Еще дома Лейт нарисовала Ройгу образ своего талисмана. Он лежал у Вельга в кармане, но в тот момент, когда Ройг с друзьями отправился на Остров, Вельг все еще оставался его хозяином. Данира точно знала, что теперь камень передан высшим жрецам, но получить более точную информацию у нее не получилось — она боялась выдать себя неуместными расспросами.

Зар Изран окружало множество мелких святилищ, хранимых двумя-тремя жрецами. Именно туда приходили жители Зар Алы, чтобы воспользоваться услугами древней магии. Ройга удивляло, что несмотря на обилие Дверей и близость школ Кэлленара, рядовые жители Агваллара мало что смыслили в старинном искусстве. Чтобы поговорить со своими родственниками, обитающими в дальнем ракане, горожанин шел к Туманной горе, платил деньги и только после этого жрец святилища приводил его к хэльду Окно. Или к какому- нибудь другому хэльду. Данира говорила, что общий доход от маленьких святилищ в Зар Але и раканах настолько велик, что позволяет содержать на эти деньги чуть ли не все внутренние храмы Туманной горы, всех до последнего Следящих, их семьи, и даже часть школы илларов во втором слое тарса. Тэйна это удивляло. В Наземном мире святилища существовали за счет сотрудничества с цеховыми объединениями карн, на добровольные пожертвования горожан и все тех же цехов. Брать плату с горожан за повседневные ритуалы считалось позором; платить полагалось только за сложные, нестандартные воздействия с двумя и более хэльдами.

Сложность заключалась в том, что все святилища хорошо охранялись, но не городской стражей, а обыкновенными магическими ловушками. Тэйн уже успел разузнать, что ловушки по большей части сигнальные, предупреждают жрецов, что в святилище кто-то есть, и ограждают, не причиняя вреда, доступ к хэльдам. Он был уверен, что справится и с теми, и с другими. Сложнее было сделать так, чтобы его не застали во время работы. Сначала он хотел пойти в святилище в период сута, когда все спят, но Данира отсоветовала шататься по Туманной горе в темное время, утверждая, что с наступлением сумерек там включаются сторожевые хэльды, препятствующие свободному передвижению. Лучше сделать это в конце второго периода триады, ата, когда большинство жрецов обязаны присутствовать на вечерней службе во внутренних храмах. В это время город пустел, жители его готовились ко сну, караулы стражи удваивались, но Тэйну нечего было опасаться городских блюстителей порядка. Наоборот… Что может быть естественнее, чем высокородный зард, собравшийся провести вечер в одном из роскошных домов удовольствий, расположенных в первом круге Зар Израна?

Кельхандар, наверно, давно уже вернулся домой, подумал Тэйн с завистью, сидит себе в плавающем кресле, болтает с Лейт, жует здешний фирменный суп из непонятно чего, вполне, кстати, съедобный. Нужный час еще не наступил, и Тэйн неторопливо кружил по улицам, приглядываясь к медленно редеющей толпе народа. Зардов было немного, его приветствовали, он не отвечал. Данира объяснила, что благородным зардам позволено игнорировать приветствия граждан более низкого статуса и даже некоторых стражников — тех, кому не положено иметь при себе холодное оружие. Закон об оружии в Зар Але разрешал только высшим чинам стражи носить сабли, а высокородным зардам позволялось вручать клинки своим телохранителям. Та часть стражи, которой по рангу не позволялось иметь холодного оружия, носила за поясом кнут или дубинку. В их руках они становились опаснее мечей, поскольку применять их можно было, не опасаясь последствий. Тэйн видел, как орудовали дубинками низшие чины черных пейеров. На рынке, когда кто-нибудь из них брался за ее рукоять, толпа немедленно рассеивалась, исчезали даже вездесущие в таких местах крысы.

Нужное святилище располагалось на северном склоне. Он торопливо поднялся по утоптанной тропинке между огромными рыхлыми валунами сиуры, напоминавшими большие кучевые облака, осевшие на землю, святилище выступало из хаотичного нагромождения сиуры гладким неправильным пузырем. Струящийся полог-мембрана был заметен издалека, и даже с расстояния Тэйн заметил тускло мерцающую вязь урда на пороге. Простые знаки, предупреждающие хозяина о госте. Не приближаясь, Тэйн протянул к ним руки, мысленно превращенные в щупальца, и осторожно изменил ключевые знаки заклятия. Конструкция распалась, он перешагнул через порог и оказался внутри.

И сразу же замер. Святилище оказалось больше, чем выглядело со стороны, неожиданно просторный зал был богато украшен уже знакомым кружевным орнаментом, вдоль стен рядком тянулись скульптурные изображения причудливых животных. Птицы с человеческими глазами и ярким оперением, звери, неуловимо похожие на современных и в то же время измененные до неузнаваемости… Если святилище создали еще при старом Мастере-творце, подумал Тэйн, значит, все эти существа вполне могли населять Теллар когда-то. Эх, жаль нет времени рассмотреть их всех повнимательнее.

Увлеченный историей телларианской фауны, он едва не забыл, зачем пришел. Хорошо, хватило ума не двигаться с места, поскольку он почти сразу же обнаружил паутину ловушки, расставленной вокруг скульптур. Исследовав ее узлы, он разобрался, что она предназначалась, чтобы запутать посетителя около скульптурной композиции, не давая ни вернуться к двери, ни переместиться дальше. Посетители и не подозревали, что, блуждая среди каменных птиц и зверей, заворожено таращась на странные, порою хищные, порой умильные морды, они всего лишь подчиняются нескольким хорошо сработанным заклинаниям. Конструкция ловушки, судя по некоторым специфическим узлам, была не моложе самого святилища — некоторые элементы урда давно уже вышли из употребления.

Он возился с ними бесконечно долго, устал и растерял весь свой энтузиазм, когда древние чары наконец поддались его упорству. Паутина рассыпалась, позволив ему сделать несколько шагов вперед. Тэйн с удовольствием обошел несколько скульптурных композиций, с любопытством трогая гладкий камень изваяний. Сделаны они были не из сура, а из различных природных минералов Наземного мира. Некоторые были сродни тем, что он видел в подземных тонхайрских городах. Видимо, секреты теллов еще очень долго хранились в поколениях островитян, прежде чем исчезнуть окончательно. «А может быть, они и не исчезли, — усмехнулся он сам себе. — Может быть, у жрецов есть записи. Хотя наличие записи еще ни о чем не говорит. Мертвое знание — не более чем бессмысленный груз, если нет мастера, способного вдохнуть в него жизнь».

Он уже добрался до овального проема в стене, затянутого привычной серо-сиреневой мембраной, когда ощутил за спиной подозрительное движение. Застыв на месте, Тэйн приготовился отразить нападение или вовсе исчезнуть из поля зрения неожиданного посетителя, но, обернувшись, не обнаружил ни единой живой души. Он постоял, не двигаясь, несколько мгновений, затем снова сделал шаг вперед, и ощутил нечто — то ли колебание воздуха, то ли движение энергий. Стремительно развернувшись, он заметил, что положение двух дальних скульптур изменилось. Он решительно шагнул им навстречу, и обе тотчас ожили, среагировав на его шаги. Птица с разноцветным оперением и тяжелым клювом расправила крылья, намереваясь взлететь, а чудовище размером с лаоша, но с длинной бурой шерстью и неуклюже короткими лапами, собралось в комок, изготовившись к прыжку.

«Они не могут быть настоящими, — подумал Ройг, рефлекторно пятясь назад и краем глаза замечая, как оживает еще одно, с крыльями и когтистыми лапами. — Это хэльд. А раз хэльд, значит, и управа на них та же, — увернувшись от атаки разноцветной птицы, он поспешно пригнулся и ползком попятился к выходу. — И уничтожить-то их нельзя, — усмехнулся он про себя, ползком перекочевав на порог и успев пребольно получить клювом по спине. — Иначе жрецы мигом догадаются, что здесь побывали не в меру сообразительные гости, а с помощью все тех же хэльдов узнать, кто именно, будет не очень трудно…»

Не успел он увернуться, как существо с лапами и крыльями, при всей своей кажущейся неуклюжести, весьма метко отвесило ему затрещину. Лохматого лаоша он отшвырнул пинком, ускользнул от второй затрещины, перехватил крылатого зверя за лапы и грохнул об стену святилища. Полежав немного, оно неторопливо поднялось и похромало к своему обидчику, недружелюбно скалясь. Птица набрала высоту, изготовившись для очередного удара, и Тэйн шепотом ругнулся и выскочил наружу.

Усевшись на пороге, он заставил себя вспомнить все, что когда-либо знал о подобных видах иллюзий. Получалось немного, но лучше пробовать, чем сидеть в нерешительности. Он составил первую цепочку урд-знаков и вернулся — звери были на своих местах. Он пошел к следующей двери — зверюга с крыльями метнулась ему наперерез. Он воспроизвел конструкцию, но зверь только волчком закружился на месте, зато оживились остальные, и Тэйну снова пришлось поспешно выметаться из святилища.

Только с четвертого раза ему удалось запереть статуи на месте. Урд-конструкция получилась сложной и забрала огромное количество Огня Жизни, но, завершив воздействие, Ройг преисполнился гордости за свое искусство, забыв о том, что чертов лаош все же умудрился укусить его за ногу. Хотелось надеяться, что здешнему жрецу не стукнет в голову бредовая идея навестить свое святилище этой ночью.

В зале хэльдов стоял несколько непривычный для Острова полумрак. Чем были покрыты стены, выращенные все из того же сура, Ройг не знал, однако эффект оказался потрясающим: в сумраке зала светились только хэльды. Тэйн поспешно подошел к хэльду Окно, нарисовал простейший из знаков Небесного огня и убедился, что хэльд отозвался, как надо. Данира предупреждала, что симптомы катастрофы появились на Острове раньше, чем на Телларе, и с каждым днем ее приближение чувствуется все сильнее. Пока что жрецы поддерживали систему в рабочем состоянии с помощью жертвенных ритуалов. Когда Ройг нервно поинтересовался, чью именно кровь они используют, Данира заверила его, что для сложных заклинаний шиаллаха в тарсе специально выращивают животных, правда, дядя ее, глава клана Следящих, как-то обмолвился, что скоро крови животных станет недостаточно. В первую очередь это повлияет на Двери, связывающие разные части Острова. Перемещаться между отдаленными раканами станет возможно только по стеблям корса да с помощью пленочных дорожек.

В дальнем углу помещения Тэйн отыскал Круг Власти, маленький и невзрачный, и, к счастью, почти нетронутый умиранием. Ему нужны были всего два хэльда — Окно и Истина. Неуверенно оглянувшись по сторонам, он мысленно потянулся к Данире.

«Я здесь, — эхом донесся ее голос. — Давай».

Тэйн мысленно представил талисман Лейт, увидел его в хэльде Окно, связал урд-конструкцией стоящий рядом хэльд Истина и сформулировал вопрос. В голубом овале Окна возникло изображение огромного храма. Купол его терялся где-то в вышине, фигуры богов, грозные и сумрачные, лишь угадывались в нишах. В центре гигантского зала он увидел нескольких алареев, одетых в длинные серые одежды. Они показались ему одинаковыми, но возглас Даниры дал ему понять, что она кого-то узнала. Вглядевшись, он и сам разглядел в одном из них Кимра. Стоявший рядом с ними Вельг казался жалким коротышкой. Тэйн наблюдал, как Вельг отдает синий камешек на цепочке одному из жрецов.

«Менарт, старший жрец храма Илбара и глава Конклава», — шепнула Данира.

Тэйн сместил изображение. Старший жрец Илбара Менарт шел по извилистым коридорам куда-то вглубь строения, минуя залы, большие и маленькие, поднимаясь и спускаясь по лестницам.

«Зар Изран», — услышал он голос Даниры. Чем-то он напомнил Ройгу Тонхайр — те же круглые залы, украшенные скульптурами животных, гладкие стены с вязью урда и незаметными объемными знаками шиаллаха, коридоры и лесенки, сумрачность, торжественность и тишина. Жрец остановился перед мембраной, сделал неуловимый знак кистями и шагнул в нее.

Это оказались личные покои: кабинет, уставленный типично телларианской мебелью, спальня, такая же, как в их собственной башне, с возвышением-ложем на полу. Библиотека, полная книг и свитков. Персональный хэльд Окно. Ванная комната, роскошная, с бассейном и множеством ароматических и косметических средств.

«Ух ты, — восхитилась Данира, — как у него здорово. Завидую…»

Менарт положил камень на полку рядом с книгами. Там же обнаружился еще один, двойник первого, только урд-знак в синем камне отличался от своего соседа. Оставив камень, жрец направился в ванную, а Тэйн остановил движение на камешках.

"Я так и думал, что камни — у кого-то одного, — прокомментировал он. — Теперь ясно, где их искать"

«Осталось всего-то — забраться к Менарту в спальню, — хмыкнула Данира. — Незаметно»

«Был бы я смышленой девчонкой, рискнул бы, — улыбнулся Тэйн»

«Он мальчиков любит, — ответила Данира насмешливо. — Темненьких. Так что можешь попробовать. У тебя получится…»

Ройга перекосило от отвращения.

«Слушай, а можно задавать хэльдам вопрос о будущем? Ну, так, например, чтобы та же Истина подсказала ответ?», — спросил он ее.

«Можно, — ответила она. — И даже получишь ответ. Только вот расшифровать его…Хэльд отразит нечто важное для спрашивающего. Если ты сможешь понять, о каком именно событии идет речь, то это и станет ответом на твой вопрос. Только вот… Очень трудно понять, что именно отражает в этом случае хэльд — важное событие в прошлом, важный этап будущего или событие в настоящем, которое повлияет на исход дела. Кроме того, многое зависит от точности формулировок — спросишь одно, подумаешь о другом — и в результате не поймешь, на что именно ты получил ответ».

«Я все равно попробую», — упрямо заявил Тэйн.

Он тщательно обдумал вопрос, на который хотел получить ответ, выстроил цепочку-урд знаков и пристально вгляделся в хэльд. Поверхность медленно ожила, показав сначала Туманную гору, потом гроздь раканов, и, наконец, небольшое светлое помещение с множеством ячеек-Окон на стене. Около стены стоял невысокий плотный аларей, на вид — не старше Ройга, лысоватый, с серыми глазами навыкате, и другой — высокий и худощавый, в жреческом платье, сухой и морщинистый, с проницательным и властным взглядом.

«Это Следящий Вельга, — раздался голос Даниры. — И один из старейшин нашего клана, из тех, кто распределяет ведомых»

Следящий Вельга протянул старейшине арангисов. Потом они оба повернулись к стене с ячейками. В центральной из них отражался Вельг, который спал в какой-то просторной неприбранной комнате. Старейшина приложил одного из паучков спинкой с узором к углублению под хэльдом, другой рукой начертил в воздухе что-то быстрое и сложное. Вспыхнула и потухла урд-конструкция, Вельг исчез из хэльда, но сам хэльд не выключился — его поверхность осталась живой, словно ожидая следующей команды. Старик вынул паучка и сунул в карман вслед за первым. Потом что-то сказал молодому, отчего тот расплылся в улыбке и удовлетворенно закивал головой.

«Они собираются его убить», — услышал он испуганный голос Даниры

«Почему ты так думаешь?»

«Следящий Вельга сдал арангисов старейшине, а тот снял настройку наблюдающего хэльда. Потом забрал арангисов и освободил Следящего от ведомого. Через какое-то время комплект арангисов будет уничтожен, а связь клейма с комплектом арангисов разорвется навсегда. Это делают с помощью специального хэльда… Принцип действия у него тот же, что и у клинков Ордена Феоллона, только высвобождающаяся при разрыве связки энергия бьет не в обе стороны, а в одну — по ведомому с клеймом. Так поступают, когда надо гарантированно убить ведомого».

«А не проще приказать ему умереть?» — удивился Тэйн

«Нет. Для этого нужна психическая сила, которой большинство из нас не обладает. Арангисов вообще уничтожают редко. Технология клейм и арангисов — очень старая, комплекты паучков используют столетиями, а новые делают очень редко. Должна сказать, что недостатка в арангисах пока нет, — усмехнулась она. — Илларов становится все меньше. В общем, жить Вельгу осталось несколько дней»

«Лучше я его сам убью, — мрачно заявил Тэйн. — Если Следящий сдал арангисов, значит, за Вельгом никто не наблюдает?»

«Да, — ответила Данира. — Он свободен. Он сделал свое дело и больше никому не нужен. Что ты задумал?»

«Скажи мне лучше, если я суну ему свой меч, почувствует ли это его Следящий?»

«Не знаю. Вроде бы не должен… Кстати, клинок не разрывает связь арангисов и клейма, а лишь ослабляет ее и делает его хозяина невидимым для тех хэльдов, где есть визуализация. Меч не спасет Вельга от смерти»

«А что спасет?»

«Что-то более радикальное. Например, если отрубить руку с клеймом… Были такие случаи в прошлом…»

«Я-то конечно не против, — хмыкнул Тэйн. — За все, что этот мерзавец натворил. Только возиться потом с одноруким Вельгом — то еще наказание. Есть способы попроще?»

«Может быть, уничтожить часть клейма? Если рубленая рана, например, поперек рисунка, то связь с ведомым становится или очень слабой, или вовсе теряется. Если повредить, а лучше — уничтожить главные элементы рисунка…

«Можно попробовать, — согласился Тэйн. — Это лучше, чем отрубание руки. Хотя я бы еще язык ему…или кое-что другое. За Лейт. Кстати, ты уверена, что Следящий ничего не почувствует в этом случае?»

«Уверена. У Вельга больше нет Следящего. Единственный риск — если после сжигания арангисов старейшина проконтролирует, умер ведомый или нет. Но это вряд ли. На всякий случай повесим ему на шею амулет Ордена Феоллона, тот, что у Кельхандара».

«Сколько у нас времени?»

«Думаю, пара дней, не больше, — вздохнула Данира. — Действовать надо быстро»

«Хорошо. Я поищу через Окно, где живет и куда ходит Вельг»

Все еще ощущая ее далекое присутствие, Тэйн вызвал в Окне образ Вельга и снова связал его с хэльдом Истина.

«Это гостиница в Зар Але, недалеко от центральных ворот в Зар Изран», — прокомментировала Данира. Тэйн внимательно следил за чередой сменяющихся картинок, состоявших из видов богатого убранства дворца, пьющего и развлекающегося с девочками Вельга, или его же, спящего то на полу, то на кровати в маленькой комнате гостевой башни. Вид у него был безобразный — круглое загорелое лицо посерело и осунулось, под глазами появились темные круги, волосы и одежда были грязными и неухоженными.

«Думаю, если мы подстережем его в Зар Изране во время одной из его пьянок, никто ничего не заподозрит, — сказала Данира. — Главное — поторопиться».

Тэйн вышел наружу, в серо-синий сумрак сута. Переплетения ловушек слабо светились в темноте, ничем не замаскированные, предупреждая любопытных или неосторожных жителей, куда не следует соваться. Трогать все эти ловушки было бессмысленно и опасно: наверняка они стояли здесь с древнейших времен, знаний Ройга могло не хватить для того, чтобы быстро и правильно разобраться в их особенностях. Тэйн зевнул, вдыхая прохладный воздух и жалея, что здесь, на Острове, почти нет естественных запахов, кроме солоноватого запаха сиуры. Постояв в полумраке, он сообразил, что нужно вернуться в святилище и уничтожить следы своих заклинаний, сделав так, чтобы поутру здешние жрецы ничего не заметили.

Это отняло еще больше времени и сил, чем на поиски ключей к ловушкам. Закончив, Тэйн снова выбрался наружу и улегся прямо на тропинке перед святилищем. Заходить обратно, после того, как он восстановил и паутину, и предупреждающее заклятие на пороге, было глупо. Судя по оттенкам сиуры, начинавшей медленно светлеть, спать ему оставалось совсем немного. До первого проблеска света. Затем следовало убираться с тропинки как можно скорее.

Глава 17

(Сезон Пробуждения. Агваллар, Зар Изран)

Дворцов развлечений в Зар Але было всего два. Их называли Ала Ари — «город радости». Тэйн выследил Вельга в тот же день, проведя конец ата и весь сут в одном из них, желая посмотреть, на что это похоже. Оказалось, Ала Ари действительно смахивает на крошечный город, состоящий из множества связанных между собой причудливых башенок. К некоторым из них крепились уже хорошо знакомые пузыри-раканы. Казалось, что дворец полупустой, лишь изредка им с Кельхандаром попадались хорошенькие полуобнаженные девушки. Они обследовали несколько ближайших башенок, с надменно- скучающим видом завсегдатаев болтаясь из зала в зал. Для островитян с их привычкой к холодным цветам, бледным оттенкам и минимализму в интерьере, Ала Ари был воплощением роскоши: буйство красок, искусная мебель, дорогая посуда и разноцветные ткани, привезенные из Наземного мира, очаровательные смуглокожие обитательницы, от красоты которых перехватывало дух даже у Ройга, изысканные угощения и напитки. Сначала — непринужденная беседа, потом — дегустация блюд, затем — созерцание танца… Тэйн убедился, что столь популярный в Эргалоне танец Пламени исполняется в Ала Ари ничем не хуже, чем дома. Они с Кельхандаром застряли в одном из роскошных залов дворца, попавшись в сеть очарования, сплетенную из музыки, пряных запахов и женской красоты. Чувствуя, что его затягивает, Тэйн вырвался из сладкой паутины сам и вытащил хильда. Вельга, оставшегося где-то по соседству, пришлось бросить.

На пути Харриаберт возмущался, что ему не дали досмотреть танец, допить вино, и вообще… почему Вельгу можно, а ему — нет?

— У тебя жена беременная, — злорадно хмыкнул Тэйн. — Дома ждет, переживает.

Данира следила за Вельгом через обычный хэльд Окно в домашнем святилище своего клана. Она считала, что медлить нельзя. В любой момент его арангисы могли отправиться в пламя.

На следующий день они снова выследили Вельга, проводив в другой Ала Ари, в противоположной части Зар Израна. Вельг быстро исчез в одном из бесчисленных роскошных залов и маленьких сумрачных комнат, а Тэйн, переодетый зардом, и Кельхандар в одежде простого аларея-горожанина тоже позволили увлечь себя вглубь башен. Пока две холодные, как снег, островные красавицы показывали им здешние достопримечательности, наперебой рассказывая, какие удовольствия ждут высокородного зарда, как только наступит сут, они быстро успели заметить, какие залы уже заняты — толстые тканевые портьеры отделяли их от прочих. Ни струящихся пленок, ни дверей здесь не было.

Задержавшись в круглом зале с жиденьким фонтанчиком, Тэйн отправил Кельхандара на поиски Вельга, а сам принялся глазеть на хорошеньких юных танцовщиц, откровенно забавляясь возникающими в сознании ревнивыми репликами Даниры. Бросив им маленький кожаный мешочек с монетами, он дождался угощения и вина; Кельхандар вернулся и шепотом сказал, что нашел Вельга. Две смуглокожие темноволосые красавицы подсели к низко плавающей прозрачной глыбе, на которой были сервированы закуски. Тщетно они пытались втянуть высокородного зарда в разговор — отвечалв основном хильд, и то — неохотно. В конце концов они, разочарованные необщительностью клиентов, оставили их в покое. Перекусив и опустошив кувшин с вином, они покинули зал и нахально ввалились туда, где Вельг, развалившись на подушках, наблюдал за танцем двух таких же смуглянок. Кельхандар уселся рядом с Вельгом, не обращая внимания на его вялые протесты. Он опять был изрядно пьян. Тэйн, наложив на себя заклятие невнимания, вошел следом и сел в стороне, наблюдая за происходящим. Мутные глаза Вельга расширились, видимо, лицо хильда кого-то ему напомнило, но, отведя взгляд, он снова приложился к кувшину.

Когда танец окончился и девушки присели рядом с ними на подушки, Харриаберт умело завязал беседу, переключив на себя их внимание. Тэйн не прислушивался к его приглушенной болтовне, наблюдая за Вельгом, который откинулся на подушки, глядя на троицу разочарованными осоловевшими глазами. Обняв за талию сначала одну, а затем — другую девушку, Кельхандар увел их из зала, ославив невидимого Тэйна наедине с Вельгом.

— Пузырь Утопленника, — хмыкнул он, не скрывая отвращения. — До чего ты докатился…

— Кто здесь? — взвизгнул Вельг, принимая сидячее положение.

— Я, — сказал Тэйн, не снимая невидимости. — Твоя совесть.

— Кто бы ты ни был — иди к дьяволам, — огрызнулся тот, нервно оглядываясь по сторонам.

— Не пойду, — Ройг говорил через вуаль, усилив голос с помощью простенького заклинания, отчего тот стал глухим и эхом разносился по залу. — Твой приговор уже подписан. В любую минуту ты можешь сдохнуть. Знаешь почему?

— Я позову охрану, — Вельг попытался встать, споткнулся и упал на ворох подушек. Перекатившись на живот, он поднялся на четвереньки, продолжая испуганно озираться по сторонам.

— Зови. Кто поверит спившемуся и обкурившемуся смугляку? Тебя выкинут вон из Ала Ари. Там-то ты и кончишься.

— Иди к дьяволам!!! — заорал Вельг, наконец-то поднимаясь на ноги и бросаясь к выходу. Ройг швырнул ему под ноги урд-знак, от которого тот снова споткнулся и упал, не добежав до арки.

— Тебя убьет клеймо, — продолжил Тэйн, наблюдая, как Вельг садится, больше не пытаясь бежать. — Уже сейчас твои арангисы лежат в кармане старшего наставника клана Следящих. Как только он выбросит их в жерло хэльда Пламя, они расплавятся вместе с твоими мозгами.

— Иди к дьяволам! — продолжал вопить Вельг.

— Знаешь почему? Предатели никому не нужны. Предал один раз — предашь и второй, и третий. Ты мусор, Вельг. Сделал свое грязное дело — и тебя сожгли, как мусор. Кому ты нужен?

— Менарт лично поблагодарил меня за помощь, — выкрикнул тот, вытирая обильно вспотевший лоб и начиная дрожать. — Кимр обещал мне спокойную и обеспеченную жизнь, почет…

— И ты поверил? Да ты хоть знаешь, зачем нужен тот камешек, который ты обманом выманил у беззащитной и наивной девочки?

— Знаю, — всхлипнул он.

— Ну?

— Нас ждет гибельный катаклизм, — сказал тот, вздохнув. — Камни защитят оба мира от разрушения.

— Что же они не защитили его в прошлый раз? И в позапрошлый? А может быть, защитили, но не Теллар?

— Их потеряли, — Вельг осекся и замолчал. Видимо, несмотря на преданность Острову, сомнения и раньше пробивались в его задавленное Следящим сознание. — Кто ты такой? Что тебе нужно от меня?

Тэйн сбросил заклятие, позволив Вельгу себя увидеть. Вспомнив, что на нем балахон зарда, поспешно откинул вуаль и снял тюрбан.

— Ты… как ты здесь… — Вельг захлебнулся и умолк, глядя на Ройга со смесью ненависти и восхищения.

— Пошли отсюда побыстрее, — приказал ему Тэйн. — Если мы не сделаем что-нибудь с твоим клеймом в самое ближайшее время, ты умрешь.

— Я… я не пойду. Я… ты это выдумал. Я… не хочу… — всхлипнул он.

— Сдохнуть захотел? — рявкнул Тэйн. — Так тебя даже не похоронят. Тела умерших смугляков скармливают сиуровым болотам. Они от этого твердеют, и сур хорошо растет.

— Ты, Бар-упырь, — выкрикнул Вельг. — Ллах-козлище… Это ты — изменник. Иллар-убийца. Ты… это ты сделал так, что Холгойн прорвался в замок. Сколько людей погибло по твоей вине! Ты… да что тебе от меня надо? — он снова вскочил на ноги, снова оступился и рухнул на пол. Ты…Нет… — он замотал головой и принялся что есть силы тереть лицо, словно пытаясь проснуться. — Тебя здесь нет…тебя не может быть! Ты опять мне снишься, скотина… Убирайся вон, я ничего тебе не должен…

«Свихнулся», — подумал Тэйн, глядя на захлебывающегося хохотом вперемешку со всхлипами Вельга. Подойдя и почти не встречая сопротивления, он нажал на нужные точки, отчего Вельг в очередной раз кулем свалился на пол в глубоком сне. Лицо его было мокрым от пота и слез. С трудом взвалив на плечо грузное тело, Тэйн снова набросил на себя заклятие невнимания.

Пора было возвращаться домой.

*****

— Какого дьявола ты сюда притащился? — Вельг баюкал больную руку как ребенка, время от времени кряхтя и постанывая. — Совсем свихнулся! Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

— Я-то понимаю, да получше тебя! — огрызнулся Ройг. — Ты живой. А был бы мертвый. Забыл, что с тобой вчера было? Подох бы, как арг паршивый.

Позавчера ночью Ройг и Харриаберт, притащив Вельга домой, под руководством Даниры разрушили центральный элемент узора его клейма, содрав слой кожи с плеча. Очнувшийся и протрезвевший Вельг впал в бешенство, пытался уйти, проклиная Ройга всеми известными проклятиями, но почти сразу же его свалил удар. Его корчило в судорогах и трясло от невыносимой боли во всем теле, но, к счастью, быстро отпустило. Рана на руке, качественно обработанная снадобьями из храма Тармил и сахгаром, открылась, узор клейма выглядел как ожог. Данира, больше обрадованная, чем расстроенная таким исходом дела (все-таки Вельг остался жив, несмотря ни на что), снова убежала к Тармил за лекарствами.

— К дьяволам такую жизнь, — выкрикнул Вельг, все еще не желая никого слушать. — Все мы скоро подохнем, как арги паршивые. Я предпочел бы подохнуть здесь, в Ала Ари, а не в чокнутом Наземном мире! С голоду или от какой-нибудь дряни! И наплевать мне, что там насчет меня замышляли! Это все твои бредовые выдумки! — он с ненавистью уставился на Ройга.

— Успокойся, — сказал Кельхандар, наблюдавший за их перепалкой с любопытством исследователя редкой фауны. — Ты жив, хотя я бы ни за что не стал тебя, подонка, спасать. Никому больше, кроме нас, ты не нужен. Кстати, тебе не кажется, что ты должен объясниться с девушкой, которую обманул и бросил?

Вельг перевел взгляд на Лейт, которая тоже тихо сидела в сторонке. В круглой комнате на верхнем этаже башни, служившей им гостиной, было светло и прохладно, яркий свет ата врывался в окна, заливая зал струящимися полосками лучей. Вельг так и не привел себя в порядок: обрюзгший, растрепанный и обросший щетиной, в мятом пейере и грязных шароварах, он выглядел отталкивающе. Сейчас Лейт не понимала, что именно привлекало ее раньше. Чувства ушли, словно их и не было. Словно это было всего лишь наваждение…

— Зачем ты так? — спросила она с упреком, но без горечи. — Если бы ты мне все объяснил, я бы и так отдала тебе талисман. Но ты предпочел морочить мне голову… Влюбить в себя провинциальную дурочку, — она усмехнулась. — Слава Тармил, ты вовремя сбежал — я не успела влюбиться окончательно.

Вельг замолчал, глянув на нее искоса и отведя глаза. Вопить и ерзать он перестал, сел на диване, пригладил волосы, запахнул перекошенный пейер. Потом поднял на нее взгляд, и на этот раз в нем не было ни следа истерики. Только решимость.

— Я все поставил на карту ради цели, которая казалась мне настоящей. Важной, жизненной. И не жалею, — заявил он. — Прости, Лейт, ты мне на самом деле очень нравилась, но сказать тебе правду я не мог. Ты бы мне не поверила.

— Я же поверила Кианейт, — ответила она. — Когда та рассказала мне о грядущем катаклизме. Может, я и наивная, но не слепая. А тебе я бы поверила сразу же.

— Так тебе Кианейт рассказала, — хмыкнул Вельг с удивлением в голосе. — Ну еще бы, это очень достоверный источник информации. Кстати, она тоже поставила на карту все, что у нее было, когда ввязалась в папашин заговор. Уж не знаю, какие у нее были цели… — он презрительно ухмыльнулся, но, увидев, как нехорошо насторожился хильд, он поспешил поправиться. — Наверно, те же, что и у меня — она верила, что вместе с Кимром может исправить создавшееся положение. Пожертвовать личным счастьем ради чего-то более важного.

Они молчали. Рассказывать ему о мотивах Кианейт никто не собирался. Вельг, видя, что от него ждут продолжения, снова обратился к Лейт.

— А как ты думаешь, малышка, эти двое, что притащились сюда, делают это ради развлечения? Или ради безумной идеи, что втемяшилась им в голову? — он повернулся к Ройгу, который молчал, наблюдая за ним с очень недобрым выражением лица. — Нет, у них тоже свое видение правильного пути… и они идут по нему, а заодно и других совращают. А ты уверена, что они правы?

Лейт медленно кивнула, потом оглянулась на Тэйна. Тот молчал.

— Пока Остров и Ройг отнимают друг у друга камни, время уходит. Я уверен, что теперь никто из них не успеет. Ни островитяне, которые честно хотели хоть как-то защитить Теллар, собрав камни, найдя Колодец и прочитав шайолу, — Вельг быстро глянул на Кельхандара, убедившись, что тот не удивляется и не переспрашивает, — ни этот ненормальный, — он кивнул в сторону Ройга, — который откуда-то взял, что их всех обманывают, и кинулся в одиночку воевать с целым островом. Ты можешь внятно объяснить, почему ты решил, что Агваллар желает нам гибели?

— Могу, — сказал Тэйн. — Но это долгая история.

— А я точно так же могу рассказать тебе, что они этого не желают! И нам с тобой надо было просто выполнить их поручение. Каким бы амбициозными жестоким не казался Кимр, он хотел сделать как лучше. А ты решил, что умнее всех, и все испортил, — закончил Вельг со злостью.

— А как же Джерхейн? — спросил обескураженный его гневной отповедью Ройг. — Да не только он — все Холгойны? Чем они ему помешали?

— Ни один из Холгойнов, которыми давно уже исподтишка управлял Даллан, не позволил бы островитянам приблизиться к Колодцу. Он никогда не пустил бы Кимра в Эргалон, не поверил в надвигающуюся катастрофу из простого упрямства и неприязни к Агваллару. Их все равно пришлось бы убрать, всех, рано или поздно. Ты вспомни, вспомни! — Вельг почти кричал, — даже в самом начале вы с Далланом считали, что беда с хэльдами — это происки островитян! А если бы открылась правда — Холгойн бы начал против Острова войну!

— Тебе-то откуда знать? — насмешливо спросил Кельхандар.

— От Кимра. Он знал это от своей агентуры в Риан Ал Джаре.

— Это от Следящих, что ли? — усмехнулся хильд.

— Какие, к дьяволам, Следящие! — Вельг снова сорвался на крик. — Да вы помешались на этой бредовой идее!

— Тебя провели, как младенца, — так же горячо и зло ответил Тэйн. — Еще и купили к тому же. Ты лучше скажи мне, почему ты полдня назад чуть не подох?

— Откуда я знаю, — рявкнул Вельг. — Может, вы меня отравить пытались! Нет никаких Следящих, вы, два чокнутых…

— Меня, значит, нет? — прервал его тихий и насмешливый голос, и Данира, бросив на пол сумку с лекарствами, встала перед ним, уперев руки в бока. — Тэйн, как ты думаешь, — тут она повернулась к Ройгу, окинув его веселым взглядом, — я бред твоего больного воображения?

— Очень может быть, — улыбнулся тот.

— Я — Следящий, — сказала Данира, в упор глядя на Вельга. — Не твой, конечно, хвала Илбару. А ты — не труп только потому, что тебя пожалели эти люди. Кстати, если не веришь, могу кое-что рассказать тебе про тебя самого. Сказать, например, что ты сделал, когда увидел в стойбище кочевников в Сухом море рассаженные на кол человеческие головы?

— И что же я сделал? — обалдело переспросил Вельг. Данира оскорбительно засмеялась.

— Упал с аррита. А потом стал умолять Джерхейна вернуться домой. Чуть в штаны не наложил. В красные такие, кожаные. Ганьчи называются. Как ты думаешь, откуда я все это знаю? Так вот, Аррейн Вельг, жрецам ты больше не нужен. Радуйся, что они считают тебя мертвым. Раз у тебя нет Следящего, думаю, можно рассказать тебе то, что знаем мы. С одним условием.

— Каким?

— Если ты, ублюдок, побежишь докладывать Кимру, я достану тебя даже в чертогах Феоллона! — Данира перешла на шепот, но так, что Вельг подпрыгнул на месте. — Нам нужно вернуть талисман Лейт и забрать последний из камней. Но если ты, трус черномазый, откажешься нам помогать, или, того хуже, станешь нам мешать, я…

— Подожди, Дани, — перебила ее Лейт с торжественной и кровожадной улыбкой. — Сначала я. Кстати, без вот этого, — Лейт бесцеремонно сдернула с его пейера сложную узорчатую брошь — знак особого расположения высшего жречества Острова, — он всего лишь раб, да к тому же беглый. Достаточно выгнать его на улицу — и ему конец.

— Данира удовлетворенно кивнула головой.

— Тебя арестуют, высекут, а затем продадут в Ала Ари, где ты будешь исполнять обязанности наложника, — продолжила она, подхватив кровожадные интонации Лейт. — Кстати, не обязательно у женщин. Среди островитян есть очень много любителей красивого мужского тела с телларианским цветом кожи. Это, знаешь ли, так необычно… Открою тебе секрет, — она неприлично хихикнула, — среди жрецов немало мужеложцев. И среди Следящих тоже.

— Ну, девочки, вы разошлись… — смутился Кельхандар.

— Так ты хочешь сказать, что Следящие… существуют? — еле выдавил из себя потрясенный Вельг.

— Можешь поставить меня перед хэльдом Истина, — торжественно заявила Данира.

****

— И что теперь? — спросил Ройг Даниру через несколько дней, когда буря, поднятая ее рассказом и яростными возражениями Вельга, наконец утихла. Поверил ли он их доводам, или просто смирился с произошедшим, Тэйн так и не понял. Даже не поверив до конца, Вельг сменил маску и не слишком охотно, но подробно объяснил, как и когда можно попасть в Зар Изран кратчайшим путем, и где среди остальных строений находится святилище Илбара, где обитают высшие жрецы, управляющие Островом — Кимр и Менарт.

«Оно огромное, — с восхищением рассказывал он. — Там множество залов с хэльдами, в которых запросто заблудиться, библиотека, хранилища ка-эль, залы общих собраний. Кимр говорил мне, что у них есть внутренняя охрана от посторонних, но в этой брошке содержится заклятие, которое позволяет беспрепятственно ходить мимо элементов системы охраны. Я был в некоторых местах, но не могу сказать, что хорошо их знаю. Там, наверно, много всего остального, одному человеку вовек не разобраться…»

— Теперь вы с Кельхандаром изучите окрестности Зар Израна, проникнете в святилище Илбара под видом послушников, затем найдете личные покои Менарта и стащите камни, — ответила Данира. — Значок, что отдал Вельг, вам поможет. А я, кстати, берусь раздобыть еще один. Есть у меня одна идея… — ухмылка у нее стала неожиданно кровожадной. — И кстати, надо бы как-то с помощью хэльда установить точное местонахождение покоев, — закончила она.

Все эти дни Данира ночевала в башне, рискнув оставить свое маленькое жилище в ракане Следящих. Тогда, в первый день, в сумерках, окутавших башню сиреневыми тенями, Тэйн увидел ее призрачный силуэт на пороге своей комнаты и сначала забеспокоился, решив, что с Вельгом что-то случилось, но она только приложила палец к губам и решительно скользнула к нему под одеяло. Прижимая ее к себе, он задохнулся от нежности и счастья…

Утром она поспешно убегала домой, чтобы проверить, не ищут ли ее, изобразить ответственное отношение к делу, а к концу ата снова возвращалась в башню, довольная и немного смущенная. Поужинав все вместе, они обсуждали дела и планы, потом Кельхандар и Лейт делали вид, что озабочены хозяйственными хлопотами, или хотят прогуляться, или побеседовать с Вельгом, который не торопился покидать свою комнату и предпочитал проводить время отдельно от остальных, а Ройг и Данира оставались вдвоем. Им было о чем поговорить. Им было, чем заняться наедине…

— Кстати, ты еще не пробовал погулять с этим значком по городу?

— Пробовал, — улыбнулся он, глядя, как она, уютно устроившись в плавающем кресле, лениво листает какой-то толстый фолиант. Знак особого расположения жрецов, серебристая замысловатая брошь, крепящаяся на поясе пейера, перешла к Тэйну, и сегодня, отправившись в город, он решил надеть ее и посмотреть на реакцию стражи. Реакция была что надо. Высшие и низшие чины черных пейеров не только кланялись, завидев его в толпе, они принимались очищать дорогу от простолюдинов, образовав перед высокородным зардом живой коридор из кланяющихся горожан и стражников. Лейт, сопровождавшая его, пока Кельхандар сторожил Вельга, с трудом сдерживала улыбку, глядя на их подобострастие. — Мне понравилось. Кстати, я и сейчас собираюсь прогуляться.

— Куда? — забеспокоилась она.

— Вельг просил меня принести ему одежду из дома, — объяснил Тэйн. — Взялся, наконец, за ум. Вымылся… Я, пожалуй, схожу, пока еще не очень поздно.

— Может, мне с тобой? — спросила Данира неуверенно. Тэйн видел, что ей не очень хочется выбираться из уютного кресла, но и его не хочется отпускать. Тем не менее, к вразумлению Вельга было приложено столько совместных усилий, что грех было отказывать ему в такой малости.

— Да я быстро, — улыбнулся он. — Одна нога здесь, другая — там.

Кельхандар, деятельная натура которого требовала развития событий, и которому время от времени надоедало сидеть в башне, тоже изъявил желание прогуляться, но Тэйн опасался оставлять Вельга без присмотра. Кроме того, Лейт не хотела оставаться с бывшим возлюбленным один на один… Хотя бы из-за того, что пришлось бы есть вместе и поддерживать беседу, которую так легко первести с нейтральных тем на отношения. Вельг уже пытался заговаривать с ней о возвращении домой, легкими, словно случайно оброненными фразами напоминая ей, как хорошо им было вдвоем в то короткое время, пока он ухаживал за ней в Риан Ал Джаре. Она сильно запуталась в своих чувствах и, в конце концов, поведав все это Данире, последовала ее совету отстраниться и отложить обсуждение отношений на потом. На как можно более позднее «потом».

Кельхандар, услышав намек, вежливо, но неохотно согласился остаться дома.

Глава 18

(Сезон Пробуждения. Агваллар, Зар Ала)

Возвращаться пришлось совсем поздно. Тэйн долго провозился с вещами, пытаясь отыскать хоть что-то чистое в омерзительном беспорядке, устроенном Вельгом в своем жилье. Пепельные сумерки сута уже превратили город в мрачный лабиринт из безликих башен. Ройг плутал между ними, кляня однообразие местной архитектуры и отсутствие хоть какого-нибудь освещения. В потемках он пропустил нужный поворот и теперь оказался на противоположной окраине города, в грязном квартале, ничуть не похожем на центральные улицы-площади с башнями. Здесь были только корявые домики, жмущиеся друг к другу, горы отбросов и полчища крыс. "Ничего себе город жрецов", — подумал он с отвращением. Чем дальше от Зар Израна, тем больше мерзости. Ничем Зар Ала от телларианских столиц не отличается…

Тэйн свернул обратно, собираясь вернуться к дому Вельга, и оттуда попробовать найти верный путь. Здешних мест он совсем не знал. Можно, впрочем, было бы спросить дорогу у ночной стражи, те наверняка проводили бы его до нужного дома, да еще спокойной ночи пожелали на прощание, но это лишний и необоснованный риск. К тому же, говорить по-здешнему, растягивая гласные и проглатывая шипящие, он так и не научился, поэтому старался отмалчиваться. Даже у Кельхандара получалось лучше.

Он плелся по тесным грязным переулочкам, ругая себя за невнимательность и привычно проклиная островитян. Зажечь знак небесного огня Тэйн опасался: одно дело зард, заплутавший на окраине, другое дело — некто, владеющий кэн-ли в одежде зарда. Улицы были непривычно пусты: местные жители не любили выходить наружу в темное время, то ли из-за неистребимых суеверий, то ли из общей островной нелюбви ко всему темному. Для Ройга это была не темнота — так, ранние эргалонские сумерки как раз перед восходом ночного солнца. Поскольку свет исходил от сиуры, то с ее потемнением темнело все — и стены домов, и земля под ногами. Отсутствие окон в жилищах превращало улицы в сплошные стены, сливающиеся с общим фоном, и только сточные канавы, где порою журчали тоненькие ручейки, да изредка попадавшиеся по сторонам неаппетитные кучи отбросов нарушали атмосферу безликой, унылой чуждости этих скверных мест.

В одном из переулков Ройг заметил человеческие фигуры и решительно свернул к ним. К счастью, это оказались не ночные грабители — Данира упоминала о ловких воришках, забиравшихся в дома даже в присутствии хозяев, а ночная стража. Четыре человека в черных пейерах, один — в чару высшего чина, совершали традиционный обход, двигаясь по соседней улице. Тэйн, не будучи уверен в направлении, решил на всякий случай следовать за ними.

Какое-то время они не обращали на него внимания, но вскоре заметили и остановились, дожидаясь. Тэйну ничего не оставалось, как подойти к ним. Разглядев его одеяние, они поспешно поклонились, а тот, что в чару, выговорил длинное приветствие, на которое Тэйн по привычке ответил легким кивком. Потом, отважившись, и старательно подражая местному выговору, он небрежно признался, что заплутал в незнакомой части города, отправившись в гости без сопровождающих. Те поспешно закивали, согласившись проводить до центра.

Они шли по темному городу в полном молчании, младшие — впереди, старший — почтительно отстав на один шаг. Когда вдалеке появились хорошо знакомые очертания ближайших к дому Даниры башен, Тэйн испытал облегчение. Надменно кивнув страже, он собрался свернуть в сторону, чтобы дать им уйти подальше, прежде чем возвращаться домой, но тот, что в чару, неожиданно положил ему руку на плечо, заставив остановиться, и окликнул остальных. Тэйн собрался было изобразить положенное зарду негодование, но стражник опередил его. Перехватив запястье той руки, что держала узел с одеждой Вельга, он вытянул ее перед собой, так, чтобы остальные хорошо разглядели смуглую кожу кисти и запястья — именно то, что заставило стражника усомниться в подлинности зарда.

Тэйн лихорадочно соображал, что же теперь делать. Он и раньше опасался, что руки выдадут его. В своих прогулках по городу он старательно прятал их в складках длинных и просторных рукавов пейера.

— А ну-ка тихо, — рявкнул капитан стражи, когда Ройг попытался вывернуть руку, подавшись назад в расчете, что держат его не слишком крепко. Капитан пресек его попытку, быстро и ловко заломив ему локти за спину.

— Этот пойдет с нами, — кивнул он остальным. — Надо бы разобраться, что это за черномазая крыса в одежде высокородного. Если не вор, — он кивнул на сверток, — то беглый раб. Если не раб, так все равно беглый, из раканов или вовсе — с тарса. А ну, пошли, — он подтолкнул Ройга, позволив ему выпрямиться, и тут же положил саблю ему на плечо, как раз рядом с шеей. В то же мгновение другой стражник защелкнул на его руке широкий и тесный браслет. — Рыпнешься — убью.

*****

— Если это и беглый раб, то чрезвычайно опасный, — хмыкнул дознаватель, бледный и длинный, как и все островитяне, но слишком уж щуплый на вид. — Браслетов, как видишь, на нем нет.

— Тот капитан стражи, что привел Тэйна в участок городской охраны, в задумчивости запустил руку в серые космы.

— Может, просто вор?

— Без браслетов, в городе? Пробрался сюда из тарса, чтобы промышлять воровством? Бывало и такое… — вздохнул дознаватель, и снова повернулся к Тэйну. Тот, не зная, какая версия покажется им наиболее достоверной, продолжал молча разглядывать обоих.

— Его ни о чем не расспрашивали. Приведя сюда, первым делом раздели, убеждаясь, что телосложением он ни в чем не похож на островитянина. Затем пристегнули к браслету цепь и прикрепили к поручню у стены. Ройг все ждал, что они скажут по поводу илларского клейма, но ни дознаватель, ни капитан стражи не обратили на него внимания, как будто оно и вовсе ничего для них не значило.

— Посмотрим в хэльд? — предложил капитан. — Чего голову-то ломать?

Дознаватель кивнул. Капитан отстегнул цепь и велел Ройгу подниматься.

— А ну пошли. Шаг в сторону — прибью.

Еще в дороге Ройг мысленно подготовил все необходимые ему заклятия, и теперь ждал лишь удобного случая, чтобы освободить кисти рук. Знать бы еще, куда они дели его одежду. Разгуливать по городу в таком виде означало в тот же момент оказаться водворенным обратно. Заклятие невнимания на голое тело не повесишь… Пока он ломал над этим голову, капитан втолкнул его в каморку с хэльдом Истина. Ну вот и все. Пришли. Конец всей маскировке. Единственная надежда, что эти двое не разберутся в тех необычных картинах, что покажет им хэльд.

Дознаватель щелкнул пальцами, нарисовав знак Небесного огня, Тэйн услышал целую цепочку слов урда, произнесенных скороговоркой и вслух, что говорило о самом примитивном владении кэн-ли, а капитан подтолкнул его поближе к мутной зеркальной поверхности. Тэйн понадеялся, что хэльд не работает, все-таки прозрачность оставляла желать лучшего, однако хэльд вспыхнул, как и полагалось, начал светлеть, ожил, послушно отразив стоящего напротив Ройга.

А потом стремительно потемнел и угас.

Дознаватель оттолкнул Тэйна назад, погасил хэльд, затем снова инициировал, стал перед ним сам, убеждаясь, что хэльд исправен. Затем толкнул Ройга поближе, пробормотал нужные слова, снова увидел вспышку, отражение, державшееся не более двух мгновений, и опять — черноту.

Тэйн с облегчением перевел дух, надеясь, что озадаченные островитяне не слышат его радостного вздоха. Эффект отчуждения… Он совсем забыл, что не отражается в визуальных хэльдах! Он осторожно отошел в сторонку и с усмешкой наблюдал, как капитан с дознавателем, удивленно переругиваясь, по очереди испытывают хэльд друг на друге. Его опять толкнули к хэльду, с тем же результатом, дознаватель и капитан принялись сыпать такими изощренными проклятиями, что Ройг пожалел, что их нельзя записать. На память. В конце концов оба махнули рукой на хэльд и уставились друг на друга с раздраженным недоумением.

— Ну и что с ним делать? — с откровенной неприязнью буркнул дознаватель.

— Пойду доложу начальству, — проворчал капитан. — Пусть сами разбираются. Он разгуливал в одежде зарда. Вдруг убил кого или ограбил… Да еще и хэльд почему-то отказывается его показывать. Странно все это. Не мне, конечно, решать, но лучше было бы поставить в известность жрецов, — закончил он, направляясь к дверям.

— А пока запри-ка ты его отдельно от остальных.

Дознаватель оглядел Ройга с задумчивым недоумением.

— Если найдется пара свободных черных браслетов, можно будет оставить его здесь, — сказал он, зевнув. — Все равно никуда не сбежит.

Тэйн хмыкнул про себя, удивляясь чужой самонадеянности. Сидеть здесь и ждать, пока жрецы сами придут, чтобы посмотреть на любопытный экземпляр, не отражающийся в хэльде Истина, он не собирался. Дорогу к выходу он запомнил, и как только хоть один из них выйдет, никакая цепочка его не удержит.

Капитан ушел и сразу же вернулся, неся в руках браслеты из черного металла, по виду похожие на обычные рабские. Ройг с трудом сдержал ухмылку: с ключом рабских браслетов он научился справляться на следующий день после того, как Данира его с ними познакомила. Ничего сложного, нужно лишь увидеть урд-знаки, вписанные в узор по ободу, и с помощью Огня жизни разомкнуть цепочку между звеньями. Сейчас он останется один, и…

Металл щелкнул у него на запястьях. Тэйн вспомнил, как жгли золотые, но к счастью, ничего не почувствовал. Его так и оставили в каморке с хэльдом, даже не потрудившись закрыть за собой дверь, и Ройг с ухмылкой проследил, как дознаватель и капитан уходят, переговариваясь о чем-то своем, совершенно забыв о необычном арестанте. Что ж, прекрасно. Можно попробовать прямо сейчас.

Дождавшись, пока шаги в коридоре стихнут, он первым делом подошел к двери. Тело, необычно тяжелое и неповоротливое, почему-то отказывалось слушаться, сделавшись вялым и чужим. Следом отяжелела голова, словно после хорошей попойки, мышцы сковала судорожная боль. Удары сердца, словно звуки ритуального тунда, заглушили все остальные звуки в мире. С трудом отодвинувшись от двери, он рухнул на пол посреди каморки. Не понимая, что случилось, Тэйн попытался перевернуться на спину, но тело снова взбунтовалось, ответив волной судорог, прокатившейся по мышцам. Какое-то время он лежал без движения, отдыхая, потом снова попытался пошевелиться — и снова скорчился от боли.

Вскоре он оставил свои безнадежные попытки принять менее позорную позу. Любое, даже самое простое движение провоцировало дикую боль в мышцах. Передвинув руки так, чтобы черные браслеты были прямо перед глазами, он с ненавистью уставился на них, вызывая перед глазами цепочку урд-знаков, нарисованных по внешней стороне.

Заклятие оказалось вдвое длиннее и сложнее того, что на рабских браслетах, а боль мешала ему разобраться в структуре.

Он так и остался лежать на полу, бросив бесплодные попытки разобраться в конструкции и отгоняя приступы паники. Надо просто подождать. Ситуация изменится сама собой, нужно только дождаться благоприятного момента и сэкономить силы.

****

Лейт и Кельхандар вздрогнули, когда утром, прямо на кухне, над столом появился овал хэльда Окно. Лицо Даниры было серым и измученным, глаза — испугаными, арангисов на висках не было. Лейт мгновенно захлестнуло ужасом, таким, что она даже не расслышала самые первые слова.

— … арестовали. Все из-за рук, — она всхлипнула, с ненавистью посмотрев на свои белые, как снег, ладошки. — Хорошо, хоть хэльд Истина ничего не отразил…

— Подожди, давай сначала, — перебил ее Кельхандар. — Как получилось, что он попался?

— Ночная стража заметила его руки, — повторила Данира. — И задержала. У нас вина устанавливается очень быстро — в каждом участке есть хэльд Истина и специально обученные ими пользоваться дознаватели. Но когда его поставили перед хэльдом…

Кельхандар перебил ее.

— Я понял. Эффект отчуждения. Дальше что?

— Утром позвали жреца, чтобы принять окончательное решение, — всхлипнула Данира, и Лейт неожиданно поняла, что большую часть времени она проревела навзрыд, и что проку от нее теперь будет немного. — Тот всю ночь где-то развлекался, больше всего на свете ему хотелось поправиться с похмелья… Разбираться он не стал. Раз браслетов нет — значит не раб, а слишком шустрый работник из тарса. У нас для этого случая существует только одно решение.

— И какое? — выдавила она с трудом.

— Рабство. Его продадут, — снова всхлипнула Данира. Услышав облегченный вздох Лейт, она гневно тряхнула головой. — Думаешь, у нас хватит денег? Я даже не знаю, куда его дальше отправят. В Окне он не виден, а арангисов я не могу… — она опять всхлипнула. — Я не могу с ним даже поговорить.

— Почему? — встревожился Кельхандар, до сих пор остававшийся спокойным.

— Я не могу… — из глаз Даниры потекли слезы, она принялась их вытирать, размазывая по щекам, как маленькая девочка. — Эти проклятые черные браслеты. Ему очень больно, а меня они просто сводят с ума. Я ничего не могу сделать, — тут она полностью потеряла самообладание и разрыдалась.

— Перестань, — оборвала ее Лейт, внутренне сжимаясь от нехорошего предчувствия. — Лучше приходи сюда, вместе подумаем, как быть.

— Не могу, — повторила она, как заколдованная. — Мне кажется, старейшины клана что-то заподозрили.

Лейт похолодела.

— Кажется? Или у тебя есть основания так думать? — спросил Кельх.

— Уже два дня никто не требует от меня отчета, где он и что делает, — сказала она, слегка успокоившись. — А раньше интересовались регулярно. В особенности дядя…

— Глава клана Следящих? — уточнил хильд. Данира кивнула.

— Расскажи хотя бы, как это у вас делается, — по-прежнему сохраняя спокойствие, попросил Кельхандар. — Скажи, где хотя бы приблизительно его искать. Мы попытаемся сделать что-нибудь сами.

Глава 19

(Сезон Пробуждения. Агваллар, Зар Ала)

Из забытья его вывел увесистый пинок пониже спины. Разлепив глаза, Тэйн увидел две склонившиеся над ним головы — мужскую и женскую. Оба алареия — высокие, худые, некрасивые. Там, за их спинами, стояли еще двое. Один из них — телларианин, низенький толстячок с плотоядно блестящими глазками, выглядел совсем как местный житель и, кажется, браслетов на руках не имел.

Там, в городской охране, ему в красках живописали картину свободных торгов, где продавали рабов, пойманных или обманутых в тарсе или в дальних раканах, но события стали развиваться совсем по другому сценарию. Позже он узнал, что почти всех молодых мужчин и женщин по негласной договоренности с начальством отправляли в Ала Ари, но не в тот, где Тэйн совсем недавно побывал, прикидываясь зардом, а в другой, расположенный в черте Зар Израна. За это всем черным пейерам высокого ранга тайно разрешалось посещать Ала Ари бесплатно. Браслеты с него так и не сняли, даже когда заставили подняться и пешком идти за новым хозяином почти через весь город. Там, в каком-то помещении, Тэйн свалился прямо на пол и потерял сознание — слишком уж много душевных и физических сил потребовалось, чтобы заставить себя двигаться, избежав «помощи» кнута. Еще во время разбирательства, превратившегося в фарс из-за едва успевшего протрезветь жреца, Тэйн продолжил свои бесплодные попытки нащупать ключ к браслетам, но его усилий хватало ненадолго — когда лежишь, привязанный к скамье, смрадное дыхание синего от постоянного пьянства чиновника наполняет тесную каморку, где, кроме дознавателя и охраны, на полу валяются еще двое в таких же черных браслетах, сосредоточиться на конструкции сложнейшего заклятия просто невозможно.

Те двое, кстати, были обыкновенными островитянами, и чего уж они там натворили, что потребовалось вмешательство жреца, Ройг даже не мог предположить. Тоже, что ли, посмели не отразиться в хэльде Истина? К счастью, вникать в суть проблемы жрецу не хотелось. Раз без браслетов, значит — беглый из тарса. Раз в одежде зарда — значит, вор. Продать и забыть.

— Поднимись, — раздался над ним надменный женский голос. Тэйн медленно поднялся с пола, глядя на них с откровенной ненавистью и стараясь удержаться на ногах и не взвыть от боли. Быстро оглядевшись, он сделал несколько шагов назад и прислонился к стене. Стало немного легче, но голова продолжала кружиться, все мышцы словно взбесились, протестуя против малейшего движения. Проклятые браслеты… Тут он сообразил, что на нем по-прежнему ничего нет, кроме повязки-извара, похожей на очень короткую юбку, и с кривой ухмылкой откровенно уставился на женщину, ожидая увидеть ее смущение, но она разглядывала его холодно и оценивающе. Мужчина предпочитал смотреть во всех направлениях, только не на Тэйна. Толстенький телларианин высунулся из-за спин хозяев и удовлетворенно ухмыльнулся.

— Неплохо, — наконец соизволила вымолвить женщина. — Хорош. Молод, красив, силен. Ты откуда? — на этот раз она обращалась к нему, но Ройг предпочел отмолчаться. Вступать в разговоры он считал бессмысленным и опасным.

— Откуда-то с Западного континента, — прокомментировал толстый. — Риаллар, я думаю, откуда-то с отрогов Илломайна.

— Почему? — вяло поинтересовался мужчина.

— Стоит перед женщиной почти голый и ничуть не смущен, — хихикнул толстый. — На востоке так не умеют, там мужики сразу начинают за причинное место хвататься и краснеть, — глядя на его масляные глазки, Тэйн перестал сомневаться в ориентации этого выходца Наземного мира. — Далее… Кожа смуглая, но без красноватого отлива, характерного для тех, кто живет в Ахтане или на юге Риаллара. Не воин — волосы длиннее, чем удобно для ношения шлема, однако подстрижены, значит, не кочевник. Татуировка на руке похожа на илларскую, хотя и черная, а не разноцветная, как положено, однако, судя по мускулатуре, на иллара этот парень не тянет. Скорее, украшение, в некоторых местностях такие рисунки в виде браслетов очень популярны. Скорее, из карны Металла или Огня, сбежал на Остров за легким заработком, поболтался по тарсу, понял, что не для него, дома лучше, решил вернуться сам, да не вышло, забрел в санар, с голодухи стал промышлять воровством. Прослышал про столицу, решил, что, как и в больших городах Теллара, порядка там нет и прокормиться будет легче. Вот и все. Типичная история.

Женщина кивнула и посмотрела на мужчину-аларея.

— Мне он не нужен, — покачал головой тот. — Сейчас у меня достаточно рабочих рук.

— К тому же он слишком упрямый, — улыбнулся толстячок.

— Почему? — оживилась женщина.

— Вам когда-нибудь надевали черные браслеты, высокородная заар? — поинтересовался толстячок плотоядно. — Мне — да. Я до сих пор помню весь букет ощущений. Как валялся на полу и орал, пуская слезы и слюни. А этот — стоит, да еще и живьем готов сожрать… — он хихикнул и многозначительно подмигнул Тэйну. — Берите его, госпожа, не пожалеете. Подержите десяток триад в браслетах, упрямство пообломаете, шелковый будет. А когда очухается — еще и обрадуется, что есть-пить дают да кнутом не оглаживают.

— Сам-то почему не хочешь? — на лице женщины проступило некое подобие улыбки. — Или этот мальчик тебе не нравится? — усмехнулась она.

Ройга аж передернуло, когда он понял, что они имеют в виду.

— Мне — нравится, — кивнул толстячок. — Но переучивать его будет слишком долго и сложно. К тому же, мои клиенты предпочитают совсем молоденьких. Я подожду следующего.

Женщина еще раз оценивающе оглядела Тэйна.

— Хорошо. Пусть пока останется здесь. Десять триад, говоришь… Много… сумасшедший мне не нужен. Пусть будет пять. И надо еще посмотреть, каков он на ложе — есть среди них такие, у кого наша раса не вызывает никаких чувств. Кроме отвращения, — добавила она презрительно.

Глядя, как они выходят, один за другим, толстый — последним, Тэйн медленно опустился на пол, подождал, пока успокоится боль, вызванная очередным движением, и снова уставился на браслеты. Снять их теперь было важнее всего на свете. Скрипнув зубами, он нарисовал в воздухе урд-знак Глаз. Его использовали крайне редко, поскольку даже неопытные иллары после посвящения видели структуру заклятий Кэн-ли без особых усилий. Подождав, пока после очередного движения утихнет боль в руках, он добавил к Глазу урд-знак Солнца и один за другим все символы стихий. Поднявшись на ноги, он тщательно связал знаки воедино и сделал шаг в образовавшийся кокон, вытянув руки ладонями навстречу Глазу. От браслетов пошел дым, знаки стихий исказились до неузнаваемости, но узор заклятия на браслетах возник прямо перед глазами в виде огромных светящихся символов. К счастью, все до последнего были ему известны, хотя силу, удерживающую урд-знаки в связке, он не распознал. Не Огонь жизни, основа основ Кэлленара, а что-то другое, к традиционному Кэлленару не относящееся.

Боль, причиненная излишними усилиями тела, в этот момент стала невыносимой. Понимая, что сейчас свалится, он внимательно рассмотрел каждый элемент, такой обыденный и привычный, все еще недоумевая, что удерживает противодействущие друг другу знаки вместе. В ушах уже звенело, Тэйн покачнулся, налетев на собственную сетку линий, взвыл от ощущения, будто его хлестнули молнией, испугавшись до безумия, что нарушенная структура очень сложного заклятия, воспроизведенного с таким трудом, его и уничтожит. Когда он восстановил равновесие, волна страха схлынула, а висящее перед ним заклятие браслетов тускло полыхнуло и уменьшилось в размерах.

«Страх, — подумал он с горечью и облегчением, — в основе заклятия лежит обыкновенный страх. — Каков же должен быть тот мерзавец, что сумел выстроить заклятие, удержав с его помощью элементов Кэлленара! И как это вообще возможно — привязать его к каноническим урд-знакам?» Это была последняя мысль, потому что потом он все таки упал, конструкция полыхнула алым и исчезла, надолго выключив его из реальности.

В себя он пришел опять же, от уже хорошо знакомого пинка в бок. Толстый телларианин разглядывал его с противной ухмылочкой, поставив перед ним поднос с едой. По запаху Тэйн убедился, что еда вполне приличная и голодом морить его никто не собирается. Хотя сам процесс вряд ли будет приятным. Сначала нужно было дотянуться до подноса.

— Может, поделишься своими приключениями, а, парень? — спросил толстый, разглядывая его с плотоядным удовольствием. — Послушаю, глядишь, и словечко за тебя кому надо шепну.

Ройг осторожно перекатился на бок, сел, уставившись в маленькие, глубоко посаженные глазки.

— Шел бы ты отсюда, — сквозь зубы процедил он.

Пока толстяк описывал ему подробности жизни здешних рабов, Тэйн ел с демонстративным равнодушием, стараясь не обращать внимания на болтовню. Подробности вызывали злость, от которой его тошнило, и мысль, что его сейчас вывернет прямо на роскошный, тонкой работы пейер болтуна-сластолюбца, доставила мрачное удовольствие. Завершив скудную трапезу, он бросил столовые приборы на пол и отполз назад, к стене, прислонился к ней спиной и закрыл глаза. Толстяк бормотал себе под нос, вынужденный собирать за ним тарелки, и в конце концов убрался, пообещав что-то невразумительно-угрожающее. Тэйн презрительно хмыкнул в ответ. Посмотрим, кто кого.

Толстый приходил еще два раза, принося еду, прежде чем Тэйн закончил ломать голову над конструкцией заклятия и составил ключ. Браслеты глухо щелкнули, разломившись пополам, боль отпустила в то же мгновение. Тэйн осторожно отодвинул их в сторону и, пошатываясь, поднялся на ноги. Прежде чем бросаться размахивать кулаками или кидаться знаками Небесного огня, следовало немного прийти в себя. Несмотря на пьянящую радость победы, тело слушалось плохо и настоятельно требовало сна. Тэйн улегся на живот, спрятав руки с широкими следами от браслетов, и сами браслеты, на груди. И почти сразу же заснул, вяло подумав, что неплохо бы отыграться на толстом за издевательство…

Глава 20

Образ Даниры возник на грани снаи яви, словно прорвался сквозь плотную завесу беспамятства.

«Наконец-то я тебя слышу!»

«А я — тебя. А что, браслеты тебе мешали?»

«Да. Тэйн, все пропало. Все кончено. Они знают»

«Жрецы? Кто из них? Кимр? Менарт?»

«Да. Оба, наверно. Кимр со жрецами храма Феоллона уже пришел в мой дом, но меня там нет, я в одной маленькой часовне в Зар Изране, слежу за ними через хэльд. Какое-то время я побегаю от них, но потом меня все равно поймают».

«Могут и не поймать, если ты уйдешь в раканы. Или из санара. Ты же помнишь, какой путь проделал я, когда добирался сюда…»

«Бежать в Наземный мир? Куда я там денусь? Без тебя?»

«Бери Лейт и Кельхандара, уходите отсюда в Наземный мир. Я справлюсь сам. И Вельга заставлю…»

«Мы не успеем, — крикнула она в отчаянии. — Еще немного, и меня выследят! А у жрецов есть такие способы допроса, что мне не выдержать. И я могу… я вас всех выдам, Тэйн, я ведь не такая сильная, как ты или Лейт!»

«Успокойся, — ответил он внезапно исказившемуся в его сознании облику. — Я что-нибудь придумаю. Кстати, откуда Кимр мог узнать о нас с тобой?»

«Через илларов твоего святилища. Кто-то, кроме Даллана, узнал, что ты отправился на Остров. Следящий сообщил об этом одному из старейшин клана, а тот — Кимру. Естественно, тот сразу заподозрил меня в измене. Вчера я обнаружила, что за мной следят. Тэйн, честное слово, тебе лучше оставаться там, где ты есть. Хэльды не помогут им тебя искать, а обыкновенная, городская система сыска тут бессильна, пока ты не попытаешься вернуться в ту башню…»

«Попытаюсь хотя бы потому, что там остались Кельхандар и Лейт. И мой меч. Да и этот паршивец Вельг, если уж честно… А что, ты предлагаешь мне остаться в Ала Ари?» — спросил он с усмешкой.

«Так вот ты где! — ахнула она, и Тэйн едва успел отгородиться от шквала возмущения и ревности. Успокоившись, она продолжила уже совсем другим тоном. — Может быть, так даже лучше. Там тебя точно не найдут…»

«Данира…Тот человек, что предупредил тебя… Может он спрятать тебя хотя бы на время?».

«Помнишь, я говорила, что меня выдадут замуж? Так вот, меня предупредил тот самый человек, которого прочат мне в мужья. Он будет очень рад, если я попрошу у него помощи, но после этого я больше никогда не выйду из его ракана»

«Тогда беги в нашу башню и возьмись за мой меч. На Острове, среди своих, они тебя не найдут».

Он почувствовал волну облегчения, прокатившуюся в их соединенных разумах.

«Я попробую, — сказала она чуть более уверено. — Может быть, и правда поможет.»

"Будь осторожна, — предупредил он ее на прощание. — Сейчас ты не Следящий, а беглянка, за которой началась охота»

«Знаю, — ответила она со смешком. — Стану простой горожанкой, немного вульгарной и ужасно высокомерной. Никто не обратит внимания. А ты сиди тише мыши и не высовывайся»

«Предлагаешь заняться тем, что мне наобещали?» — хмыкнул он. Ответа не последовало — рассерженная Данира протянула руки к арангисам и образ ее растворился в темноте.

Он сел, потягиваясь и убеждаясь, что тело достаточно отдохнуло от власти черных браслетов. Браслеты, кстати, лежали здесь, рядом. Полезная вещь, если что… Теперь оставалось только хорошенько подготовиться, выбрав из созданного за недолгий срок запаса ловушек и боевых заклинаний самые необходимые.

Ждал он недолго. Когда толстяк, многозначительно улыбаясь, снова появился в его каморке с подносом еды, Тэйн перехватил его за лодыжку и уложил на свое место, оседлал толстое туловище и выкрутил руки к лопаткам. Тот попытался заорать, но Тэйн живо пресек эту попытку, прижав ладонью рот.

Задушу, — пригрозил он, вытаскивая у толстяка из-за пояса длинный кинжал телларинаской работы. Осмотрев оружие, усмехнулся. — Что, не доверяешь здешним девочкам? Правильно, я бы на твоем месте тоже не доверял. Ну-ка, раздевайся, — приказал он, отпуская толстого. — И имей в виду — ты немного ошибся, когда рассказывал своей хозяйке мою биографию. Видишь это клеймо? А как я держу нож? — Тэйн демонстративно прокрутил кинжал в руке. — Я- иллар. И воин тоже. Колдун — убийца — как тебе такое нравится?

Толстяк затрясся, покорно снимая роскошный ярко-синий пейер и серые шаровары.

— Тебя все равно поймают, — прошептал он дрожащими губами, глядя, как Тэйн одевается. Пейер сидел неплохо, а вот шаровары оказались коротковаты. — Темнокожий без браслетов…

— Браслеты я себе найду, — пообещал Тэйн весело. — Золотые браслеты — игрушка по сравнению с черными. Кстати, — он наклонился и забрал их с собой, спрятав в просторный внутренний карман пейера. — Какая сейчас часть триады?

— Ир, — буркнул толстяк.

— Прекрасно. Ты, наверно, устал после тяжелой трудовой ночи, — хмыкнул Тэйн. — Отдохни немного.

Нажав нужные точки на толстой и не очень чистой шее, Ройг осторожно уложил обмякшее тело на пол.

В этой комнате была почти телларианская дверь, только овальная, запиравшаяся на замок. Никакой охраны с той стороны не обнаружилось. Быстро оглядевшись, он бросился искать выход.

Было совершенно непохоже, что он находился в башнях Ала Ари. Слои сиуры, из которых состояли стены, казались мертвенно-серыми, на ощупь плотными, как слой земли. Не было ни украшений на стенах, ни светильников, да и сама сиура не светилась. Здесь оказалось почти так же темно, как ночью на Телларе.

Ощупью он определил двери. Множество узких и низеньких запертых на замки дверок. Видимо, здесь было что-то вроде подвалов, где не только хранились хозяйственные запасы, но и содержались особо строптивые рабы. А может, и не только рабы.

Тэйн осторожно зажег крохотный знак Небесного огня, чтобы немного рассеять мрак. Лестницу наверх он обнаружил почти рядом, только она была не прозрачной, как всегда, а серой, видимой, и кажется даже грязной. Пахло от нее земной подворотней. Ройг хмыкнул и, перепрыгнув через скользкие ступеньки, принялся подниматься.

Через десяток ступеней возникла площадка, от которой в разные стороны расходилось три одинаковых, как братья-близнецы, прохода. Тэйн сориентировался по запаху: из одного тянуло кислятиной и мочой, из другого — сыростью, из третьего приятно пахло съедобной пищей. Тэйн свернул туда почти не раздумывая, хотя и опасаясь слишком уж быстрой встречи со здешней прислугой.

Светлее не становилось, лестниц тоже не встретилось. Вскоре он увидел вверху несколько отверстий, откуда шел густой, будоражащий аппетит запах кухни. Убедившись, что поблизости нет ни дверей, ни лазов, он вздохнул и потащился обратно на площадку.

Выбрав тот, из которого тянуло кислятиной, и перепрыгнув через очередную лужу, он отправился вглубь по коридору.

Он искал лестницу, но ее не было. Коридор привел его к очередной развилке, на этот раз с двумя совершенно одинаковыми ответвлениями. Ройг выбрал то, воздух которого казался суше и чище, и ускорил шаг. Толстяка могли хватиться; хотя, зная, что он понес еду новому рабу, и помня о его пристрастиях, вряд ли кто-то забеспокоится раньше, чем завтра.

Тоннель оказался сухим и чистым, без отбросов и вонючих луж, и полого поднимался вверх. Ощупав стены, Ройг обнаружил, что сиура здесь немного иная, чем в домах Зар Алы — более плотная и шершавая, такая, как на стеблях корса, жесткая и прочная, старее, чем сиура раканов или городских построек. Из любопытства он попытался продавить ее пальцем — обычно при сильном нажатии на ней оставался медленно исчезающий след, но сейчас на шероховатой поверхности не оказалось даже вмятины. Сиура этого места больше походила на земной камень, чем на привычную материю Острова.

Он прошел еще немного и остановился перед очередной развилкой. По пути казалось, что тоннель пользовался популярностью: несколько раз Ройг замечал в пыли стертые следы, наткнулся на рваный башмак, подобрал пару местных монет, не самого мелкого достоинства и не очень старой чеканки. Кто-то ходил в Ала Ари тайком, пользуясь этим хорошо скрытым от посторонних глаз тоннелем. Любопытно, кто именно… В Дома удовольствий наведывалась чуть ли не половина населения Зар Алы, в этом не было ничего предосудительного. Тот, кто пользовался тоннелем, не хотел быть узнанным. Видимо, репутация не позволяла. Высокородные зарды прятались под своими черными одеяниями, богатые горожане и вовсе не скрывали своих пристрастий, жрецы…

Жрецы. Они, больше некому. Скорее всего, тоннель приведет куда-нибудь вглубь Зар Израна. А вот хорошо это или плохо — надо еще подумать.

И он свернул вправо, сделав в пыли отметку на тот случай, если придется возвращаться этим же путем. Почти сразу же коридор резко пошел вверх, потом появились ступеньки, воздух стал не таким тяжелым и затхлым. Там, где лестница окончилась, цвет сиуры приобрел привычный светло-серый оттенок.

Лестница заканчивалась пленочной дверью, однако Ройг сразу же заметил, что это не совсем дверь. Едва заметный розовый оттенок по краям переливавшейся серебром пленки подсказал ему, что скорее всего это дверь-хэльд.

Он уже несколько раз сталкивался в Зар Але с подобными хитростями. Обычные двери-мембраны пропускали в следующее за ними помещение, если же добавить несколько слов или жестов на урде, замаскированный хэльд переносил входящего совсем в другое место. В башне, где они жили, был один подобный дверь-хэльд, переносивший в маленькую комнатку под самой крышей, куда не было доступа по лестницам. Ключ к ней был предельно прост, как и все элементы бытовой магии на Острове, однако отличить дверь-хэльд от обыкновенной двери-мембраны могли только посвященные — для этого требовалось знать особенности традиционных хэльдов Дверь и хотя бы основы кэн-ли, недоступные для большинства рядовых островитян. Тэйн остановился. Будь он в своем доме, он бы принял меры, чтобы о потайных путях знало как можно меньше народу, и чтобы по ним не шастали посторонние. Очень вероятно, что чужак попадет в ловушку, или, по крайней мере, в тупик, или сработает какой-нибудь сигнал тревоги…

Он уселся напротив двери, сосредоточился и принялся терпеливо подыскивать нужный ключ.

Ключ подобрался быстро — та же конструкция, что и дома, плюс пара дополнительных урд-знаков. Урд-знаки были не из легких, требовали хорошей концентрации, из чего следовало, что жрецы маленьких святилищ, оперирующие общедоступными хэльдами, здесь вряд ли ходят. А значит…

Воспроизведя ключ, он решительно шагнул сквозь пленку.

Та же серая лестница, только пологая, да и света побольше… Он взбежал по ней и оказался еще перед одной, на этот раз обыкновенной, дверью.

За ней шли уже совсем иные покои. Гладкую поверхность стен покрывал синий с черным узор-паутинка, изящный и сложный. Сверху и снизу тянулся ряд маленьких, размером с яйцо, тусклых светильников. Из небольшого коридорчика открывался зал, высокий и просторный, как Купол Служб в наземных святилищах, круглый, с гигантскими ликами девяти богов, изваянных явно не из сиуры, а из настоящего телларианского камня. Гладкий черный пол был весь испещрен мерцающими в темноте символами. Приглядевшись, Тэйн распознал в них длинные и сложные цепочки шиаллаха. Осторожно обходя их и одновременно пытаясь понять их смысл и назначение, он пересек зал и оказался на пороге столь же необычно высокой галереи. Окон здесь, как и везде на Острове, не было. Стены галереи сплошь были покрыты картинами из истории миров. Тэйн пожалел, что у него нет времени рассмотреть их подробнее, но все же задержался на несколько мгновений, зацепившись взглядом за изображения теллов. Высокие и худощавые, с желтовато-зеленой кожей, безволосые, на вид — уроды-уродами, но было в них что-то магически-притягательное. Верно ли древний художник передал выражение их лиц, или это была всего лишь его фантазия — спокойные, умиротворенные, чуть задумчивые и в то же время слегка насмешливые, они смотрели на своих потомков с затаенной иронией…

Следующий зал был меньше, тоже круглый, с хэльдом Окно в центре и двумя рядами плавающих кресел. В нишах стен обнаружилось несколько канонических хэльдов, размерами в два раза больше обычного. Из любопытства Тэйн отправил к голубой поверхности хэльда Окно знак Небесного огня, убеждаясь, что тот исправен. Отыскав очередной проем в стене, он отправился дальше.

В следующем зале находилось двое жрецов. Небольшое уютное помещение, обставленное привычной для острова мебелью, стены украшены ажурной паутиной синего и черного, светильники на стенах больше и ярче обычных. Жрецы ели, лениво перекидываясь фразами, комментируя качество приготовленных блюд. Тэйн вспомнил, что давно не ел и ощутил приступ голода.

Пришлось подождать, пока они закончат, поболтают, и в конце концов уйдут, а затем совсем юные адепты в серых одеждах без единого узора уберут посуду и кувшины с напитками. Когда, наконец, помещение опустело, Тэйн осмелился выбраться из ниши со скульптурным изображением Мейра, за которой он скрывался, и вступить в зал.

Оттуда нашлось два выхода. Ройг решил направиться следом за молодежью, надеясь, что попадет в жилые покои или в кухню — там обязательно должны иметься выходы наружу, предназначенные для хозяйственных целей. Богато украшенная галерея привела его в круглый зал с девятью нишами-мембранами. Нет, это были не хэльды, просто двери. Тэйн выбрал наугад.

И очень удачно… Перед ним сразу же появился целый ряд хэльдов. Все они оказались незнакомыми, но в том, что это именно хэльды, он не сомневался. Ему требовались традиционные, расположенные в тихом и укромном месте, так, чтобы он мог беспрепятственно с ними работать хотя бы короткое время. Риск, конечно, безумный, но другого пути уже не было.

Он вернулся обратно и наугад опробовал еще две двери. За каждой из них обнаруживались хэльды, но только за пятой по счету дверью он нашел то, что искал.

Тэйн начертил на полу зала цепочку урда сродни той, что когда-то встретил на пороге святилища в Зар Изране. Если кто-нибудь войдет сюда, раздастся едва заметный звон, предупреждающий об опасности. Потом нашел хэльд Истина и для начала убедился в его пригодности. Хэльд работал, хотя поверхность его, как и в здании городской стражи, уже немного помутнела.

Для начала требовалось определить собственное местонахождение. Он мысленно сформулировал вопрос, связал хэльд и себя Огнем жизни и добавил цепочку урд-знаков. Поверхность хэльда ожила, показав ему бесформенное нагромождение белесой сиуры, похожей на клубы тумана, слегка подкрашенные голубым. Тэйн уточнил мысленный вопрос, спросив, какому из божеств посвящено святилище — в глубине изображения всплыло широкоскулое лицо с зелеными миндалевидными глазами и зеленой же кудрявой гривой и бородой. Мейр. Тэйн поинтересовался, главное это святилище или одна из подчиненных мелких часовен — в ответ в хэльде появилась огромная статуя Мейра, окруженная не менее величественными зелеными и синими каменными чашами, находившимися под гигантской высоты куполом. Изображение сместилось к выходу, в галерею, неотличимо похожую на ту, по которой Ройг шел только что, и привело в еще один зал, не менее роскошный, затем — к Двери, за которой оказался уже известный ему зал с хэльдами.

Итак, если он правильно распознал образы, это — главное агвалларское святилище Мейра.

Тэйн отошел в сторону, к хэльду Окно. Теперь требовалось разобраться, что происходит с друзьями. Окно и Истина всегда находились рядом, поскольку существовало множество возможностей их совместного использования. Хэльд Окно подернулся мутью, однако поверхность его послушно ожила под его мысленным воздействием. Тэйн представил Даниру и стал ждать отклика хэльда. Ответ пришел не сразу. Он увидел белую, без единого постороннего цветового пятна комнату, плавающую в воздухе плоскую поверхность, на которой лежало обнаженное женское тело. Черты ее лица были искажены настолько, что он сначала усомнился в нормальности хэльда, и только маленький рост да пепельно-серебряные локоны позволили ему узнать ее. На шее, запястьях и лодыжках были уже известные ему черные браслеты.

С трудом сдерживая ярость, он сместил изображение, пытаясь понять, где именно она находится и нет ли кого рядом, но комната оказалась маленькой и совершенно пустой. Сохраняя картину в Окне, он оживил хэльд Истина, добавил нужные урд-знаки, и время повернуло вспять, открывая шаг за шагом неизвестные ему подробности. Череда залов ослепительно белого святилища, перекошенное ненавистью лицо Кимра, люди в серых хламидах со знаком паука, толкающие Даниру от одного жреца к другому. Их вечно бесстрастные физиономии искажены яростью и безумием, бесконечный, всепоглощающий страх в глазах Даниры выдает ее с головой. Она не глядит на своих соотечественников, отводя взгляд в сторону…

Город, Зар Ала, людная улица, высокородная заар, к которой со всех сторон подступают черные пейеры, впереди которых идут два тощих жреца, один в золотистом, другой — в ослепительно белом чару… жрец Илбара иСледящий.

Тэйн резко разорвал контакт с хэльдом. Что с остальными? Лейт, Кельхандар, Вельг? Сначала — хэльд Окно, узнать, что сейчас. Хэльд послушно ожил, показав Лейт в такой же ослепительно белой комнате, только совершенно пустой, не только без висящей кровати, но и без обыкновенных удобств. Девушка лежала на полу, подперев голову кулачком; на хрупких смуглых запястьях красовались золотые обручья. Спасибо хоть не черные.

Кельхандар. Такая же белая камера, но он раздраженно метался из угла в угол, вызывая к действию разные заклинания урда. Тэйн некоторые время наблюдал за ним и убедился, что тот пытается воспроизвести не только урд, но и шиаллах. Знаки ши-ала вспыхивали, оборачиваясь языками пламени и плавно затухали, оставляя за собой лишь серые пятна на полу и на стенах. Оно и понятно — жрецы должны были защитить свою тюрьму для избранных чем-либо посильнее обыкновенных стражей с дубинками.

Вельг. Этот, к счастью, обнаружился в Зар Але, где-то поблизости от здания городской охраны. Он по-прежнему разгуливал в старой одежде, нацепив на себя знак расположения жрецов. Он пытался что-то высмотреть у здания. Ройг презрительно хмыкнул: если этот идиот пытался найти их в городской охране, то ему даже не стоило помогать. Пусть пытается. Если же нет…

Вникать в поступки Вельга было некогда. Требовалось немедленно закончить дело, ставшее из просто рискованного безумным. Выбор был невелик: вернуться на Теллар с поражением и погибнуть через пару сезонов, попасться здесь, прямо в руки жрецов, и тоже погибнуть, чуть раньше, и может быть, более болезненно, или все же попытаться отобрать у Кимра два оставшихся камня и сделать то, ради чего они сюда направились, и будь что будет…

Где лежат камни и как добраться до Кимра с Менартом?

Он не стал ломать голову, адресовав вопрос хэльду Истина. Ничего путного он не ждал, однако хэльд показал ему Дверь в святилище Илбара и череду залов, ведущих в личные покои жрецов. Тэйн нервно рассмеялся. Глупые вопросы — глупые ответы. Что ж, пусть никто не ждет тогда он него умных поступков.

Двери были в одном из соседних залов. Тэйн отыскал нужную, с изображением Илбара и, не думая, шагнул вперед. Здесь может сработать только везение, никаких хитростей, никаких планов, расчетов и ловушек. Повезет — там, по ту сторону Двери, никого не будет.

Повезло.

Глава 21

(Сезон Пробуждения. Агваллар, Зар Ала)

Лейт вертела на пальце кольцо с темно-красным камнем, которое дала ей Кианейт перед путешествием на Остров. Всего колец было три, но камни украшали только это. Те, кто пришел их арестовывать — несколько черных пейеров высших чинов и необычайно мелкий для аларея желчный жрец, — обращались с ней и с Кельхандаром как с обыкновенными беглыми рабами, то есть, защелкнули золотые браслеты и отвели туда, куда велел жрец. Лейт видела, что Кельхандар запоминает путь, считая пройденные Двери, храмы и залы, но очень быстро убедилась, что самим, без чьей-либо помощи, им этот путь не пройти. Тэйн исчез, Данира — тоже, кажется, ее все-таки схватили, несмотря на то, что она почти целую триаду успешно водила жрецов за нос. Что ж, хвала Илбару, ее саму заперли в этой пустой ослепительно белой комнате и забыли о ней хотя бы на время.

Лейт ломала голову, как воспользоваться колечками. Кианейт говорила, что покажи она их любому из жрецов помладше, тот обязан исполнять все ее приказы, пока не вмешается кто-то выше рангом. Кольца символизировали особые заслуги владельца перед высшей жреческой кастой и означали доверие жрецов его владельцу. Поначалу она собиралась ткнуть их в лицо пришедшим арестовывать людям, но потом испугалась, что жрец сразу же обратится за уточнением к старшим по рангу, и кольца отнимут. Ее не сразу хватятся, не того полета она птица. Вот и славно. Пусть только кто-нибудь из здешних соизволит принести ей пищу.

Ждать пришлось достаточно долго, но она уже давно научилась терпению. Дверь-хэльд ожила, появился молодой на ее взгляд человек с зажатыми в руках тарелками и кувшинчиком с алой жидкостью. Лейт подождала, пока он поставит все на пол, потом обогнала жреца, оказавшись между ним и дверью, и выставила вперед руку с кольцами. Жрец замер, таращась на нее с непониманием, и она, совсем недавно научившаяся ценить свою красоту и пользоваться ею, позволила губам растянуться в нежной, волнующей полуулыбке.

— Ты ведь знаешь, что они значат? — спросила она полушепотом.

Покрасневший молодой жрец сделал несколько жестов, убеждаясь, что кольца подлинные — они вспыхнули радугой, откликаясь на его воздействие, и лишь потом склонился перед Лейт в почтительном полупоклоне. Подавив искушение заставить его снять золотые браслеты, она выдавила очаровательную улыбку и попросила его самым милым голосом, на который только была способна в этот момент.

— Я должна поговорить с его светлостью первым жрецом наедине, без свидетелей. Дело особой важности, никто не должен заметить меня на пути в его покои.

Жрец задумчиво потер переносицу.

— Здесь особая система охраны. Если у вас нет охранного знака, сработают сигнальные хэльды.

— А ты можешь добыть мне этот знак? — спросила она с волнением.

— Наверно смогу, — нерешительно сказал он. — А вы уверены, что больше никто не должен знать о вашем визите? Мне было бы проще отвести вас к Риварду, он тут недалеко…

— Нет, — твердо сказала она. — Только первый жрец. Это, собственно, его приказ, — добавила она, полагаясь на интуицию. — Потом я должна буду исчезнуть из святилища так же незаметно, как и попала сюда.

Жрец хмыкнул.

— Попали-то вы достаточно заметно. Лейт уверенно покачала головой.

— К сожалению, это был единственный безопасный для нашего дела способ, — и видя, что у жреца вытянулось лицо, она сделала глаза предельно серьезными. — Вы обязаны мне помочь. Речь идет о безопасности риалларского Колодца…

Парень вздрогнул, изменившись в лице.

— Я попытаюсь.

Когда он ушел, Лейт, чтобы успокоиться, принялась есть. Съедобно, но невкусно. Пока они тут жили, готовил или Тэйн, или она сама, или они вместе — он с удовольствием отыскивал на Острове телларианские продукты и рассказывал ей и Данире, как с ними обращаться. Данира кухни не знала и даже с ножом обращаться не умела, что изрядно позабавило их обоих…

Что же все-таки произошло с Ройгом, неужели все так плохо, как нарисовала Данира, неужели он не сумеет найти выход из создавшегося положения, как находил раньше? Может, ей самой попытаться… Она успела убедить себя, что ни осложнившиеся отношения с Джерхейном, ни желание объясниться с Вельгом, ни страх перед возвращением домой, в однообразно патриархальный мирок харрана с перспективой вести жизнь вдовы, а именно страстное желание вернуть бесценный талисман было истинной целью ее путешествия. Страх давно отступил на задний план, она отбоялась свое еще в Риалларе, выполняя поручение Холгойна. Ее тихая жизнь бесповоротно изменилась в тот момент, когда она уехала из родного дома, и теперь уже никогда не станет прежней. Лучше не обманывать себя: даже если Пришествия не случится, жить так, как жила раньше, она уже не сможет. Не захочет.

Жрец вернулся с маленькой брошкой, такой же, как и у него самого, и велел Лейт приколоть ее к одежде.

— Ты можешь узнать, чем сейчас занят его светлость? — спросила она, пока он вел ее по лабиринтам ослепительно белых коридорчиков.

— Уже узнал, — улыбнулся он. — Разговаривает с женщиной из клана Следящих. Скоро должен освободиться.

Лейт вздрогнула. Это наверняка Данира… Если бы можно было ей хоть чем-то помочь…

До покоев Менарта они добрались быстро и беспрепятственно, никого не встретив на пути. Перед дверью Лейт остановилась — здесь была не просто Дверь, а Дверь-хэльд.

— Ключ простой, — успокоил ее юный жрец и заставил повторить несколько бессмысленных на ее слух слов. — Он тут везде одинаковый, больше от случайных посетителей, чем от своих.

Шагнув вперед, она очутившись в просторном полутемном зале. Интересно… Первый жрец Кэлленара неравнодушен к темноте — как это странно, как непривычно для островитянина. Лейт обошла комнату с затемненными стенами, украшенную светильниками и узорами паутины, почти без мебели, потом отправилась в другую, потом — в следующую…

Талисман нашелся в той из комнат, что Лейт сочла спальней. Удобное плавающее ложе, несколько ниш, прикрытых узорчатыми портьерами, за которыми обнаружилась одежда и предметы домашнего обихода. Она остановилась у висящих ступеньками полок с разными бытовыми мелочами, и тут увидела два синих камня рядом с несвежим полотенцем и изящным кувшинчиком из телларианского металла. Беспечность это или презрение, подумала она, протягивая руку за своим талисманом и за последним из оставшихся артефактов, и не решаясь их взять. Он так уверен, что никто не осмелится забрать столь важную вещь или…

Да кому она может показаться важной, усмехнулась она сама себе. Простенькое украшение, ничем не примечательное. Чтобы пробраться сюда, нужно пройти десятки заслонов, ловушек внутренних храмов, обмануть те самые охранные хэльды, о которых упоминал молодой жрец. И, наконец, мало кто понимает, что это за штуковина.

Лейт схватила камни и поспешно сунула их в карман шаровар. Пусть только попробуют отобрать… Оглядевшись по сторонам, она обнаружила на одной из полок короткий кинжал с искусно украшенной рукоятью, и удовлетворенно улыбнулась. Первый жрец Кэлленара не слишком-то доверял хэльдам-стражам и хэльдам-дверям. Она взяла оружие и, осторожно спрятав его в рукав, торопливо вернулась к выходу и, произнеся нужные слова, выскользнула в коридор.

Глава 22

(Сезон Пробуждения. Агваллар, Зар Ала)

Везение кончилось в тот момент, когда в зал Дверей вошел немолодой жрец. Вошел и застыл, увидев чужака, да еще телларианина, без браслетов, в неподобающе коротком пейере и шароварах и с такой физиономией… Тэйн коротко ругнулся и скользнул к жрецу, вскинувшему руки, на кончиках пальцев которого уже проступило кружево урд-знаков. Еще немного, и он получил бы в лоб защитным заклятием. В ту же секунду он разгадал, что это будет за конструкция, и перехватил запястья жреца, не дав соединиться ладоням. Один знак все же сорвался, Тэйна слегка оглушило, но рук жреца он не выпустил. Оттолкнув его от себя, Ройг подался вперед, скользнул под взмах руки и обхватил шею. Жрец мягко опустился на пол, погружаясь в сон, а Ройг принялся поспешно стаскивать с него одежду. Дело было даже не в жреческом балахоне, а в маленьком значке, пришитом к вороту. Ройг, помня рассказы Вельга и Даниры о внутреннем устройстве Зар Израна, знал, что без этой маленькой броши ему в центральном святилище делать нечего.

Он оттащил голое тело в угол и оставил там, бросив поверх свою бывшую одежду. Потом, поразмыслив, направился обратно к хэльду Дверь, ведущему в святилище бога морей.

Там по-прежнему было тихо и пустынно. Тэйн вернулся к хэльду Окно и, больше не ни секунды не колеблясь, вызвал изображение Вельга.

Тот, как ни странно, все еще болтался у здания городской охраны.

— Наконец-то от тебя будет польза, — заявил Ройг, не давая тому прийти в себя. — Возьми мой меч и иди в святилище Илбара. Знаешь, где там залы хэльдов?

— Найду как-нибудь, — ответил Вельг со злостью. — Вот ты и попался, придурок. Да еще и Лейт подставил. И эту свою белобрысую…

Ройг не дал ему продолжить.

— Давай быстрее, у меня мало времени.

И погасил Окно, ни на мгновение не сомневаясь, что Вельг сделает все, как надо. Пора бы уж ему перестать быть законченным идиотом.

Вельг действительно пришел, принес пояс с ножнами, в которых лежал меч. Ждать пришлось долго, но Тэйн использовал это время с пользой — побродил по залам святилища, прикинул, где что расположено. Дважды он едва не наткнулся на жрецов, и оба раза удачно успевал отступить и спрятаться. В святилище было удивительно пусто. Пустота быстро перестала удивлять — учитывая гигантские размеры залов и бесчисленное множество комнат, здесь можно было потеряться так же, как и в илломайнском лабиринте.

Спрятав пояс с мечом под жреческим балахоном, Тэйн в двух словах пересказал Вельгу историю своих приключений. Хмуро и сосредоточенно выслушав его, Вельг заявил, что следует сматываться с Острова как можно скорее.

— Собери вещи, купи на базаре как можно больше припасов в дорогу и жди поблизости от входа во вторую Ала Ари, — велел ему Ройг, морщась от мысли, что придется ему довериться. — Если к началу сута я не появлюсь или не свяжусь с тобой через Окно, делай, что хочешь.

Когда Вельг ушел, Тэйн отправился на поиски какого-нибудь жреца. Ему нужен был проводник, а уж средство убеждения у него теперь имелось. Черные браслеты он хотел приберечь на будущее, для более достойных противников. Прорезав в хламиде дыру, так, чтобы удобно было вытаскивать меч, он отправился в сторону Купола Служб. Нужный человек нашелся в следующем зале. Тэйн незаметно наблюдал за ним, выбирая момент и осматривая очередное помещение — темный и тесный зал, освещенный не привычными на Острове хэльдами, а телларианскими свечами. Гигантское скульптурное изображение Илбара, нависавшее над двумя рядами низких каменных скамей, было покрыто черно-красными знаками ши-ала, огненные волосы божества — заплетены в косы, глаза мерцали отблеском множества свечек — редкая ипостась "Илбар Гневающийся", не слишком популярная на Телларе, встречалась только в самых крупных наземных святилищах.

Ройг осторожно вытащил меч из ножен и бесшумно направился к сгорбленной фигуре на первой скамье. Несколько мгновений он стоял за спиной жреца, ожидая, что тот обернется, но жрец что-то тихо шептал себе под нос и, казалось, даже не заметил незваного гостя. Тэйн осторожно дотронулся до него острием меча и подождал, пока перепуганный насмерть жрец перестанет дергаться и обретет возможность членораздельно разговаривать. Потом поймал его, рванувшего к ближайшему выходу, за руку и приказал, для убедительности ткнув рукоятью под ребра:

— Пошли к Менарту.

— Но я…но он… — забормотал жрец.

— Все что от тебя требуется — это показать мне дорогу, — объяснил Ройг терпеливо.

Жрец оказался на удивление послушным — то ли никогда не видел настоящего оружия, то ли как раз слишком хорошо знал, что это такое. Он шел быстро, не пытаясь удрать, сворачивал в боковые коридоры, если видел впереди других жрецов, не задавал лишних вопросов — видимо, решил, что первый жрец Кэлленара во всем разберется сам. Хотя, может быть, тихий послушный жрец вел его в ловушку…

Жрец остановился перед дверью-хэльдом и кивком указал на нее Ройгу.

— Это личные покои его светлости. Я не имею права входить туда.

Серебристая с розовым оттенком пленка двери неожиданно подернулась поволокой и расступилась, выпуская кого-то не слишком похожего на владельца покоев. Смуглая девушка в одежде богатой горожанки — белоснежный пейер и шаровары, густая масса шелковистых каштановых волос убрана белоснежными паутинками — материализовалась прямо перед ними и, осознав, что она не одна, отпрыгнула назад, выставив навстречу кинжал. Тэйн придержал жреца за плечо, потому что бедняга шарахнулся в сторону с тяжким стоном, и узнавшая его Лейт облегченно вздохнула, опустила руку с кинжалом, но рукоять не выпустила. Оглядев проводника, она лишь коротко кивнула и вытащила из-под пейера камешки.

— Боюсь, помочь Данире будет непросто, — сказала она, пряча их обратно. — Я слышала, что ее поставили перед хэльдом Истина…

— Где они? — рыкнул Тэйн, встряхивая проводника. Тот послушно тронулся вперед.

Ни в зале хэльдов, неотличимо похожем на тот, в котором Ройг побывал в святилище Мейра, ни в просторном пустом зале с одним единственным хэльдом Истина никого не оказалось. Тэйн и Лейт переглянулись испугано и растерянно.

— Где они еще могут быть? — снова тряхнул Ройг своего проводника. — Я хочу сказать — Кимр, Менарт, кто там еще… Эти ублюдки Следящие…

— Я покажу… — пробормотал жрец.

Он провел их почти через все святилище, мимо хранилища Свода — Тэйн узнал его, вспомнив хэльд, отделяющий от него маленький светлый зал, — через помещения поменьше и поскромнее, явно предназначенные для самых обыденных вещей — занятий, трапез, отдыха, и остановился еще перед одной дверь-хэльдом, опять же, неуверенно затормозив на пороге. Тэйн толкнул его к противоположной стене и аккуратно усыпил давно отработанным способом. Усадив жреца на пол, Ройг повернулся к Лейт, разглядывающей розовую пленку двери с поразительным хладнокровием.

— Ты уверен, что справишься с ними? Менарт и Кимр вдвоем — серьезные противники. К тому же они наверняка не испугаются твоего меча, — спросила она будничным голосом.

Тэйн пожал плечами.

— Мне терять нечего. Тебе же лучше уходить отсюда и вместе с камнями вернуться на Теллар. Думаю, у Вельга и Кельха получится вывести тебя с Острова. Мы вытащим Кельха, затем сходим в галерею хэльдов, я вызову сюда Вельга и он проводит вас через все святилища Горы. А мы с Данирой… Если получится, мы выберемся отсюда следом за вами, если нет… Даллан и Кельхандар прекрасно справятся и без нас.

Она покачала головой.

— Мы пойдем вместе. В конце концов, у меня есть кольца Кианейт. Очень убедительная оказалась вещь.

Ройг с легкостью нашел нужный для Двери ключ. Взяв Лейт за руку, он шагнул вперед, готовясь, если понадобится, молниеносно вытолкнуть ее обратно.

Там, на другом конце сумрачного прохладного зала, утопая в огромных креслах, похожих на телларианские, потягивая что-то из прозрачных кубков, вели неторопливую беседу трое старейшин. Кимр, расслабленно прикрыв глаза, прислушивался к тихому монотонному голосу Менарта. Ройг узнал его по росту — глава Конклава был выше остальных чуть ли не на голову. Третий собеседник — невысокий и щуплый, ничем не примечательный человечек, казался самым безобидным из компании, если бы Тэйн вовремя не разглядел черного паука на груди его хламиды. Следящий. И скорее всего, не простой, а старейшина клана. Ройг уже несколько раз уловил свое имя и имя Даниры. Следящий слушал молча, Кимр недовольно покачивал головой, Менарт продолжал бормотать.

Оставаясь незамеченным, Тэйн пересек пустой зал. Лейт неслышно двигалась следом, а когда их наконец обнаружили, мгновенно оказалась напротив Ройга, почти рядом с Менартом. Нож лежал у нее в ладони, прикрытый широким рукавом пейера, рука покоилась на бедре в одном броске от главы Конклава.

Следящий не шевельнулся в своем кресле, лишь на лице его отразилось удивление, которое он быстро подавил, приняв бесстрастный вид. Кимр вскочил на ноги, по-рыбьи хватая воздух ртом, Менарт растеряно переводил взгляд с одного на другого. В конце концов он, не скрывая страха, уставился на Ройга, предоставив Кимру право первому начать выяснение обстоятельств.

— Как ты… — начал третий жрец, но Тэйн перебил его.

— Мне нужна Данира.

Кимр споткнулся и продолжил.

— Как ты вообще здесь оказался? Как у тебя хватило наглости…

— Коли уж ты здесь, нам нужно задать тебе несколько вопросов, — Менарт явно пришел в себя и торопился перехватить инициативу. — Мы не одобряем тех теллариан, которые посещают нашу столицу без нашего дозволения. Тем более ты пробрался в святилище обманом. Трудно поверить, что ты преследовал некую благородную цель, совершив по пути столько преступлений, к тому же вынудив встать на путь обмана жреца касты Следящих. Думаю, Тэйн Ройг, у тебя еще есть шанс объясниться. Если твое объяснение будет правдивым.

— Никаких объяснений, — отрезал Ройг. — Мне нужна Данира.

Кимр побагровел, но, покосившись на Менарта и убедившись, что тот спокоен, сдержал гнев. Глава клана Следящих (тут Ройг вспомнил, что его звали Ривард) с любопытством и хладнокровием наблюдал за всеми действующими лицами.

— Она предала нас, — огрызнулся Кимр.

— Она предала весь Остров, поддавшись ведомому, — добавил Менарт.

— Мне было бы интересно услышать подробный рассказ о том, как тебе это удалось, — сказал Ривард. — В нашей истории случались подобные вещи, но так редко, что последний, наверно, был до прошлой телларианской Катастрофы. Если бы ты, мальчик, не схватился тогда за Проклятый клинок, я бы настоятельно рекомендовал тебе остаться на Острове. В тебе что-то есть. Но увы… Ты умрешь уже за то, что пробрался на Остров без разрешения. Не говоря уж обо всем остальном.

— В твоих интересах быть покладистым и сговорчивым, и тогда ты просто уснешь, не заметив смерти, — процедил Кимр сквозь зубы, однако, увидев на пальце Лейт кольца свей дочери, застыл, медленно закрыв рот. Тэйн насладился его идиотской физиономией и насмешливо закончил:

— В противном случае вы наденете на меня вот это, — он достал черные браслеты, погремел ими, и затем, бесцеремонно вытащив замешкавшегося Кимра из кресла, защелкнул их на его запястьях. — Всю дорогу для тебя берег, — ехидно прокомментировал он, когда третий жрец попытался оттолкнуть его и сразу же со стоном оперся о стол. — Ключ от этих штучек я перенастроил, пока осматривал местные достопримечательности, — Тэйн толкнул смертельно бледного Кимра в кресло и с отвращением сморщился, когда тот взвыл от боли. — Так что снять их могу только я, — он достал меч и двинулся к Риварду. — Лейт, подержи Менарта, он нервный, может ненароком обо что-нибудь повредиться, — подождав, пока она усадит обратно попытавшегося вскочить главу Конклава, угрожая ему кинжалом, он обратился к Следящему. — Мне нужна Данира. Немедленно. Я вижу, здесь есть Окно, — Тэйн кивнул в сторону трех хэльдов на противоположной стене. — Прикажи привести ее сюда.

На лице Следящего появилось и исчезло странное выражение, то ли страха, то ли сомнения, но как только он поднял на Ройга глаза, оно сменилось насмешливым любопытством.

— Это и есть тот самый клинок? — спросил он, подавшись вперед и глядя на меч в руке Ройга. — По правде сказать, всегда мечтал наяву увидеть легендарное оружие, одно лишь прикосновение к которому способно убить Следящего.

— А попробовать на своей шкуре? — хмыкнул Тэйн, бесцеремонно вспоров балахон как раз по центру паука и обнажив худую впалую грудь, на которой тоже обнаружился паук — татуировка, клеймо клана. Ривард вздрогнул и попытался отстраниться, но сзади была только спинка кресла, поэтому он вжался в нее, с опасением следя за острием.

— Мне нужна Данира.

— Ничем не могу тебе помочь, — вмешался Менарт. — Она так боялась выдать твои тайны, что убила себя, когда мы приблизились к хэльду Истина. Каждый посвященный Кэлленара знает необходимое сочетание слов и знаков…

Тэйн даже не оглянулся на него.

— Мне нужна Данира, — острие меча ткнулось прямо в центр татуировки. — Немедленно.

— Это правда, — выдавил Следящий, на лбу которого выступили капельки пота. — Это случилось незадолго до твоего появления… здесь. Если не веришь, можешь посмотреть в хэльд, — он осторожно кивнул в сторону хэльдов.

Тэйн молчал. Потом, перебросив меч в левую руку, правой поднял Следящего за шиворот и потащил к хэльдам, по ходу дела отметив, что Менарт повернулся в их сторону настолько, насколько ему позволила Лейт, и даже Кимр, скованный черными браслетами, слегка развернул тело, охая и кривясь от каждого движения. Страх и ненависть, бушующие в его душе подобно пожару, позволили беззвучно оживить Окно, он отметил удивленный возглас Менарта, но тут поверхность хэльда показала женщину в белом балахоне Следящих, лежавшую уже не на плавающей кровати — на полу. Бледное лицо ее стало совсем серым, глаза… Увидев остекленевшие глаза, Тэйн понял, что жрецы его не обманули.

Погасив хэльд, он сгреб Следящего за распоротую хламиду.

— Пошли туда, я хочу убедиться сам.

Когда Ройг и Ривард покинули зал, Лейт осталась наедине с Кимром и Менартом. Глава Конклава сразу же попытался подняться, но Лейт проворно усадила его обратно, при этом, правда, слегка оцарапав шею.

— Я не очень ловка с оружием, — предупредила она холодно. — Лучше сидите тихо.

Менарт откинулся в кресле и попытался поднять голову, чтобы увидеть ее, но Лейт бесцеремонно шлепнула его по макушке.

— А что понадобилось на Острове несовершеннолетней девочке из ард элларского харрана? — спросил он, пригнувшись. — Неужели Аррейн Вельг так запал тебе в душу, что ты бросилась его разыскивать? — в голосе появилась насмешка, и Лейт снова надавила на клинок, так, что он дернулся, но заставил себя сидеть смирно. — Поверь мне, девочка, он самый обыкновенный мерзавец и совершенно не стоит твоего внимания. Я думаю, тебе следовало бы вернуться домой, к родителям, они давно беспокоятся, почему ты не с ними.

Лейт терпеливо ждала, пока он закончит, потом, подумав, решила не отвечать, опасаясь, что он отвлечет ее разговором и вырвется. Кимр замер в своем кресле в нелепой позе, с перекошенной физиономией и тяжело дыша. Заметив, что Менарт шевелит пальцами, она изо всех сил стукнула его кулаком по затылку.

— Я ничего не понимаю в кэн-ли, — сказала она рассержено, — но если ты соберешься что-нибудь выкинуть — нож я всадить успею.

Его руки успокоились, хотя она заметила в воздухе над столом тающие золотистые огоньки.

— И все же хотелось бы узнать, зачем вы предприняли эторискованное путешествие, — продолжил первый жрец после паузы. — Только ради Вельга и Даниры? Верится с трудом.

— Если я скажу, вам и с трудом не поверится, — отрезала она.

— А ты попробуй, — Менарт попытался улыбнуться, однако улыбка вышла кривоватой из-за приставленного к шее ножа. Не дождавшись ответа, он вздохнул. — И чего вам дома не сиделось? Как вы собираетесь отсюда выбираться? Да как только вы выйдете из этого зала, вас остановят на следующем же повороте. Даже если каким-то чудом вы выберетесь из святилища, в Зар Але вы не успеете добежать даже до ворот!

Лейт не ответила. Добрался же сюда Тэйн! Она решила не разговаривать и не слушать их, сосредоточив свое внимание на руках Главы Конклава. Пальцы его пытались что-то нарисовать, она испуганно оглянулась по сторонам, пытаясь обнаружить следы магических действий, но ничего не нашла и стала ждать, надеясь, что Тэйн успеет раньше, чем Менарт выкинет какую-нибудь гадость.

Ройг вернулся не один — с Кельхандаром. Риварда он по-прежнему тащил за шиворот. Взглянув ему в глаза, Лейт убедилась, что жрецы не обманули насчет Даниры. В них плескалась такая бездонная боль, что она невольно вздрогнула и отвела взгляд. Тэйн отпустил Риварда настолько неожиданно, что тот едва не рухнул на пол, перехваченный Кельхандаром, который бесцеремонно снял с того изящный плетеный пояс и принялся деловито связывать ему руки. Ройг остановился перед Менартом, глядя на него со странным выражением, таким, что Лейт стала опасаться за жизнь главы Конклава. К счастью, меч его не покидал ножен, но…

Менарт неожиданно взмахнул руками, явив в воздухе кокон пылающих огнем линий, заключивших Тэйна в сияющую сферу, и, воспользовавшись тем, что его противник замер в неподвижности, вывернулся из-под клинка Лейт и бросился к двери. К счастью, Кельхандар, оттолкнув Риварда, взмахнул руками и что-то невнятно выкрикнул, и Менарт рухнул, как подкошенный, на пол, словно споткнувшись о невидимый барьер.

Тэйн медленно высвобождался из светящегося кокона. Лейт казалось, что волокна его реальны — тоненькие и прочные ниточки, застывшие в воздухе. Когда она протянула руку, чтобы прикоснуться к ним, Ройг замотал головой, а Кельхандар крикнул ей остановиться. Менарт уже спал, усыпленный хильдом, Кимр, попытавшийся встать из кресла, кулем валялся на полу, тихо постанывая.

— И все-таки, — раздался насмешливый голос Риварда, — какова была цель вашего визита в Зар Алу?

Он стоял в стороне от места схватки, благополучно справившись с некрепко наложенными путами, и глядел на всех троих с прежним насмешливым любопытством.

— Должен же кто-то попробовать остановить катаклизм, — огрызнулся Ройг, только что высвободившийся из кокона.

Ага, благие намерения… — хмыкнул тот. — Что ж, похвально. А ты в курсе, мальчик, что умрешь прямо на Колодце, если попробуешь?

— Хотите сказать, что Колодец меня убьет? Или дело в шайоле? — переспросил Тэйн с издевкой в голосе. — Ничего, я попрошу кого-нибудь оттащить меня подальше от Колодца, когда все закончится.

— Шиаллах вытянет из тебя жизнь, всю до капли, — ответил Ривард серьезно. — Наши предки использовали жертв, чтобы провести и благополучно завершить ритуал защиты. Иначе никак — сил не хватит. Шиаллах, знаешь ли, язык безжалостный…

— Значит, умру, — отрезал Ройг. — Кстати, раз уж мы заговорили о ритуале, почему бы вам не рассказать, как он проводится и что там за шайола.

— Самоуверенный дурак, — хмыкнул Ривард. — Впрочем, я готов поделиться с тобой этим знанием. Если у тебя получится, у нас станет одной заботой меньше. Там, на столе — перо и бумага, предлагаю сесть и обсудить вопрос в более спокойной обстановке.

Тэйн покосился на двух старших жрецов, беспомощно лежащих на полу. Ривард уже вернулся за стол, сел в кресло, вытащил письменные принадлежности и принялся быстро чертить что-то на листе бумаги. Лейт осторожно обогнула неподвижные тела и остановилась за спиной Риварда, следя за его движениями. Почему он неожиданно сменил гнев на милость? Вряд ли он испугался… Она не прислушивалась к тихому диалогу Ройга с Ривардом, к их коротким язвительным репликам. Лицо Тэйна было угрюмым и злым, в глазах иногда появлялось нечто такое… она не была уверена, что все трое старейшин останутся в живых. Кельхандар стоял вполоборота к ним, она не видела, но чувствовала, как постепенно зал оплетается сложной паутиной боевых заклятий, она понемногу стала ощущать их давящую, парализующую тяжесть.

Наконец Ройг поднялся, кивком поблагодарив Риварда.

— Самое главное для вас — успеть вовремя, — усмехнулся Следящий. — После вторичного угасания колодцев повернуть катаклизм вспять будет уже невозможно.

— Как оно выглядит? — спросил Тэйн.

— Горящие Круги Власти потухнут и станут обыкновенным мертвым камнем. Хэльдов не останется, но Камни-защитники по- прежнему будут способны восстановить работоспособность Кэлленара на очень короткое время — на день-два, не более, за счет личной силы того, в чьих руках они находятся. Ну и конечно, шиаллах, как язык более древний и не имеющий такой жесткой привязки к сетке колодцев, будет вам доступен. Но я повторюсь — шиаллах — язык сильных и беспощадных людей, не знающих сомнений. И он требует жертв.

— Если моя попытка окажется успешной, как будут выглядеть… обратные изменения? — спросил Ройг, пряча бумагу под одежду.

— Поначалу — никак, — ответил Ривард. — Процесс стабилизации займет какое-то время. Через два-три дня после удачного воздействия потухнут горящие колодцы, постепенно заработают хэльды. Труднее будет вернуть доверие общества к илларам, но постепенно и оно восстановится. Потом…

Ройг смотрел на него, не мигая.

— Мне все равно, — ответил он холодно, — что произойдет потом. Я попытаюсь закончить то, за что взялся.

Первым делом они направились в зал с хэльдами, где Тэйн сразу же вызвал Вельга.

— Ждешь?

Тот взволнованно кивнул.

— Нужны три пары золотых браслетов и одежда попроще, карта Острова и наши дорожные вещи, — выдавил он сквозь зубы. — Ты можешь вернуться в башню и поискать?

— Постараюсь, — кивнул Вельг. — Где вас ждать?

— Там же, где и раньше. У входа во вторую Ала Ари. Погасив хэльд, он повернулся к друзьям.

— Она действительно умерла, — сказал он, глядя куда-то в сторону. — Еще ночью, — он поднял взгляд на Кельхандара. — Насчет Острова — ты и Джер были правы. А я — нет…

— Возвращаемся? — спросил хильд с усталостью в голосе.

— Да. Теперь я знаю, как поступить.

Лейт вздрогнула, услышав ненависть в его голосе.

Глава 23

(Сезон Пробуждения. Агваллар, санар — тарс)

Они добрались почти до границы санара и тарса, когда Тэйн ощутил легкий холодок чужого присутствия, словно кто-то исподтишка подглядывал за ним в замочную скважину. За пять триад безостановочного убегания от погони он привык прислушиваться к ощущениям, зачастую предупреждавших о приближении врага задолго до того, как черные пейеры или маленькие группы жрецов, отряженных на его поиски, появлялись в пределах досягаемости. Он уже смирился с пустотой и глухой тоской, воцарившейся в душе со смертью Даниры. И теперь, когда сквозь болезненно дорогие воспоминания стало пробиваться нечто… Он не столько испугался, сколько рассвирепел.

Они продвигались вниз по стеблям корса, почти не отдыхая, разрешая себе лишь короткие периоды сна на хрупких полосках сиуры под раканами. Кто-нибудь из мужчин оставался наблюдать за пространством, поскольку количество патрулей, передвигавшихся на реусах — летающих прозрачных глыбах, — увеличивалось с каждой триадой. Их спасал непроницаемый туман, часто окружавший наиболее населенные раканы, который к концу ата густел и держался до середины следующего ира. По его прикидкам, остался один бросок до стен санара, и переход через саму перегородку. В тарсе, среди псевдотелларианского пейзажа, будет гораздо проще укрыться от преследователей.

То, что он увидел, приведенный Ривардом в маленькую каморку где-то в глубине храма, всплывало перед его внутренним взором каждый раз, когда он закрывал глаза. Данира, спокойная и холодная, с бесконечно усталым лицом, с немного виноватой полуулыбкой… Как же ему теперь жить — одному, без нее… Без ангела-хранителя, без любимой…

И поэтому, когда он сообразил, что именно означает этот подозрительный холодок в сознании, решение пришло само собой. Или этот новый Следящий станет его сознательным помощником, или… или он избавится от клейма.

Ройг нащупал тоненькую невидимую ниточку, связавшую его сознание с чужим. Вот оно, зеркало, в котором отражается холодное узкое лицо. Немолодое, с жесткими морщинами. Следящий почти сразу же понял, что его ведомый взял инициативу знакомства на себя, и попытался разорвать связь. Тэйн цепко держал его глаза прикованными к себе, не позволяя отстраниться. Через несколько мгновений он ощутил сильное желание расслабиться и заснуть, но, догадавшись, что именно так им пытаются управлять, прогнал сонливость и снова приковал его глаза к своим. После нескольких попыток навязать усталость, страх, волнение, сомнение и так далее, Следящий с ненавистью выругался, послав своему ведомому изощренное проклятие, и сорвал арангисов с висков.

Остановившись на отдых на узкой кромке перед стеной санара, почти там же, где они вышли из тарса какое-то время назад, Тэйн попросил у Лейт кинжал, который она сохранила еще с бегства из Святилища Илбара, тщательно протер его остатками еще риалларских запасов инты из маленькой фляжки, и подозвал Кельхандара:

— Сможешь? Я хочу от него избавиться.

И он закатал рукав, открыв однообразно черное, но живое клеймо. Хильд покачал головой.

— Может, лучше на Телларе?

— Он наблюдает за мной, — раздраженно буркнул Ройг. — Он не имеет надо мной власти, но он тихо смотрит, куда мы идем, и как только мы шагнем в тарс…

— Это ослабит тебя, а нам еще проходить через перегородку, — возразил Вельг, услышавший разговор и решивший вмешаться.

— Иллар ты или нет? — почти закричал Тэйн. — Все, чего мы добились, может пойти прахом из-за одного ублюдка-Следящего!

— Не кричи, — сказал Харриаберт спокойно и устало. — Если ты считаешь, что он действительно опасен, тогда… это единственный выход.

На краю сиуровых болот, когда едкая вонь испарений уже не разъедала легкие, Лейт свалилась, изможденная тяжелейшим переходом и нервотрепкой, и долго лежала неподвижно, слыша озабоченное перешептывание Вельга и Кельхандара. Тэйн упал рядом, тяжело дыша. Лейт чувствовала, что ее поднимают и поят разведенной водой с интой, обтирают лицо и шею, но не было сил, чтобы разглядеть, кто из них двоих делает это. Только бы не Вельг… Ей было страшно до обморока, что он может прикоснуться к ней.

До Небесного Столба, ведущего домой, оставалась всего триада пути.

Глава 23

(Сезон Пробуждения, Риаллар, Эргалон)

Первое, что бросилось в глаза Тэйну при выходе из едва живого Небесного столба — раскаленное докрасна небо и выжженные необычной для этого времени года жарой поля. Сезон Пробуждения — весна — и такая жара? Не может быть…

Ройг остановился, потрясенный внезапной догадкой.

— Опоздали? — спросил Кельхандар.

— Может, нет еще? — прошептал Тэйн. — Надо проверить, что там с Кругами Власти…

Эргалон встретил их раскаленным дыханием огня и гробовым молчанием. Пустынные, настороженно тихие улочки столицы оказались непривычно грязными, заваленными обломками камня и дерева, голые ветки раад вздрагивали от порывов горячего, пыльно-песочного ветра, высокие красавцы атлахи кое-где оказались обугленными по самый ствол. Чадили пепелища недавно выгоревших домов, в некоторых местах в прах превратились целые кварталы. Некоторые Круги Власти на площадях и перекрестках все еще пылали мощными столбами пламени, но уже во многих местах некогда прозрачный камень Кругов превратился в мертвый булыжник, мало чем отличавшийся от булыжников мостовой. Часть хэльдов была изуродована людской яростью, часть разрушена, а некоторые и вовсе превратились в груды песка и камней. От пыли, жара и пепла слезились глаза и перехватывало дыхание. Редкие прохожие, завидев вооруженных путников, старались побыстрее прошмыгнуть мимо, и только бродячие таффи и арги, грязные и облезлые, но удивительно наглые, чувствовали себя в родной стихии.

Они ушли из одного Эргалона, а вернулись в совершенно иной, ничем не похожий на прежний.

Озираясь по сторонам с мрачным изумлением, Тэйн торопился к святилищу Ильфейна. Кельхандар, Вельг и Лейт подавленно молчали. Они отсутствовали не так уж долго, но изменения, произошедшие за этот короткий срок, оказались столь разрушительными, что слов не находилось.

— Это еще хуже, чем Каррея, — пробормотал Харриаберт.

— В общем-то, это должно было случиться, — ответил Тэйн хриплым шепотом. — Но я надеялся, что успею.

Он не стал пояснять, что все чаще и чаще вспоминает историю мастера, открывшуюся ему в Арта Сач Сал. Если уж мощное и высокоорганизованное общество Поднебесной империи скатилась в варварство всего за несколько сезонов перед Пришествием, то чего уж ждать от современного Теллара… Что ж, может быть, он еще успеет, ведь не все колодцы разрушились. Впрочем, ему было уже почти все равно. Он решил. Он все решил…

С момента гибели Даниры его ненависть к Агваллару обрела форму и превратилась в навязчивую идею мести: разрушить Остров с помощью шайол, оперируя силами возрожденного Колодца с помощью шиаллаха. Он считал, что у них с Кельхандаром должно получиться. После того, как он остановит Пришествие… А если последнее не удастся, то тем более стоит избавиться от этого проклятого богами куска небесной грязи, чтобы некому больше было вмешиваться в естественное течение жизни в Наземном мире. Джерхейн и Кельхандар были правы, тысячу раз правы, желая уничтожить Небесный Остров Агваллар, хотя бы за то, что его хозяева сочли себя равными богам, присвоив себе право управлять чужими жизнями. Нет у него больше сомнений, как поступить.

Оставалось только добраться до Колодца.

Святилище Ильфейна уцелело, однако и здесь виднелись следы разрушительного влияния надвигающейся катастрофы: стены носили следы пожара, опустевший Купол служб — погрома, Круги Власти по углам зала превратились в булыжники. К счастью, внутренняя, жилая часть здания уцелела, а малые Круги Власти сохранили прозрачность и были полностью пригодны к работе, так же, как и хэльды поблизости.

«Даллан использовал камни, — догадался Тэйн. — Хорошо. Хоть где-то что-то уцелело».

Иллары, встреченные по дороге в святилище и во дворе, вели себя странно: отрешенно молчаливые, какие-то уж слишком углубленные в себя, они то и дело натыкались на стены и стволы деревьев, а то и на идущих мимо людей. Когда Ройг окликнул старого знакомого, тот и вовсе не отозвался, будто не слышал. «Следящие», — услышал он шепот Кельхандара и стиснул зубы в приступе ярости. Ничего… Еще немного… Уже скоро.

Даллан нашелся у себя в кабинете, у окна, выходившего на боковую улицу. Тэйн вздрогнул, заметив, как поседел и осунулся глава святилища. Ножны меча, ранее скрываемые рандом, висели теперь напоказ, и, судя по манере двигаться, Даллан давно уже привык к их присутствию. Впрочем, глаза у него были те же — умные, живые и проницательные. На скрип открываемой двери он развернулся стремительно и молодо, бросая руку на клинок, но сразу же убрал ее, узнав гостей.

— Ага, все-таки вернулись, — улыбнулся он, и Ройгу стало муторно от этой искренней радости. — Хорошо хоть все живы, — он окинул каждого быстрым и внимательным взглядом, задержавшись на Вельге, но тот лишь задрал подбородок и выдержал его пристальный, чуть насмешливый взгляд. На Ройга он глянул лишь мельком и сразу же отвел глаза. — Пойдемте-ка в трапезную, — предложил он. — Вы, наверно, устали и хотите есть.

Очутившись там, откуда начался их путь на Остров, Тэйн почувствовал заметное облегчение. Здесь, в отличие от всех остальных мест, ничего не изменилось и никого не было. Он понял, что боится встретиться со своими бывшими собратьями и наткнуться на невидящий взгляд, и поспешил задать вопрос прежде, чем Даллан сам начнет их расспрашивать.

— Всего несколько дней, — подтвердил тот с горечью в голосе. — Они словно спят наяву. Кроме наших, тех, кого я заставил взяться за меч. Кто-то впал в буйство, похватал оружие, но мы таких изолировали. Кто-то бредит, спорит с воображаемым противником. Илонов, как ты понимаешь, это не коснулось

— Следящие, — повторил Кельхандар, и Даллан согласно кивнул.

— Я и сам так думаю. Что-то они затеяли, эти островные крысы. Ну а теперь расскажите мне вкратце…

Повисло тяжелое и неловкое молчание. Потом Кельхандар, скосив глаза на Вельга, взялся рассказывать. Опуская подробности, убирая эмоции, он немного остановился на описании Агваллара, Зар Алы и всего, что удалось узнать о жрецах. Тэйн не прислушивался к его рассказу, молча обдумывая предстоящий поход к Колодцу. Задерживаться не стоит. Потухшие Круги и красное небо — серьезный сигнал о том, что катаклизм вступил в свою последнюю фазу. Лучше уж поспать в горах, где-нибудь на переходе к Колодцу. Рука заживала хорошо и почти его не беспокоила, хотя он все еще опасался брать в нее тяжелые предметы или сильно сгибать в локте. Лайдов он не боялся, ловушек и хэльдов Тонхайра — тем более.

Кельхандар продолжал свой отчет, прерываемый резкими комментариями Вельга. Лейт, расслабившись, с трудом поддерживала руками отяжелевшую голову. Измотанные погоней и постоянной опасностью, последнюю триаду они шли не останавливаясь. Она слушала Харриаберта, плавая в полусне и видя перед собой только сумрачные, полные нехорошей решимости глаза Ройга, и никак не могла понять произошедшей с ним перемены — будто не он сидел перед ней, а кто-то другой, столь похожий на демона. Она хотела спросить, что пришло ему в голову, но усталость до того овладела ею, что слова не выговаривались. Потом, решила она про себя. Завтра.

— Я хочу отправиться к Колодцу сегодня вечером, — сказал Тэйн, как только Кельхандар замолчал.

— Джерхейн очень ждал тебя, — сказал Даллан медленно. — Ты не хочешь повидаться с ним, прежде чем уходить? Мне кажется, ему есть, что сказать тебе. Например, извиниться.

— В этом нет необходимости, — отрезал Ройг. — Я тороплюсь. Даллан кивнул.

— Что ж, возможно, ты прав.

— Я пойду с вами, — добавил Кельхандар.

Лейт нагнала Ройга почти у дверей его комнаты. Услышав за спиной ее шаги, он терпеливо ждал, пока она подойдет, не сделав ни шага ей навстречу.

— Ты хочешь уничтожить Остров, — сказала она прямо, догадавшись, что именно это читалось в его непривычно похолодевшем взгляде. Так и не дождавшись ответа, она продолжила. — Там же люди… ты же сам был против, когда Джерхейн…

— Там Зар Изран, — сказал он все с тем же холодом в глазах. — Кимр. И еще много чего.

— Тэйн! — Лейт почти кричала. — Неужели и ты тоже?

— И я, — согласился он безжизненно.

— Но ведь Данира откуда-то взялась, — сказала она с отчаянием, — значит, есть такие, как она. Даже среди Следящих, — не зная, как заставить его изменить свое решение, она добавила. — И жители раканов. И молодые ученики — иллары.

— Последних ждет незавидная судьба, — усмехнулся он. — Лучше умереть, чем сойти с ума или превратиться в растение… или в куклу на ниточках.

— Не надо, — повторила она умоляюще. — Это же… несправедливо.

— Пусть, — в его голосе прозвучало отвращение. — Я не вижу другого пути. Остров должен заплатить за все.

— Это гадко, гнусно… — Лейт захотелось встряхнуть его хорошенько, чтобы вывести из состояния бездушной убежденности, но она не была уверена, что он не оттолкнет ее, протяни она руки. — Это… настоящее убийство! Ты… ты же иллар, — схватилась она за последний, важный для него аргумент.

— Пусть, — он повернулся, чтобы уйти. — Теперь мне все равно.

Глава 24

(Риаллар, Джар Илломайн, Тонхайр)

Путь к Колодцу оказался далеко в стороне от изученной части илломайнского лабиринта. Тэйн, считавший себя знатоком Джар Ил, здесь никогда не был. Вереница маленьких и запутанных коридорчиков-лесенок, начинающаяся от Усыпальницы и замаскированная каменными украшениями так, что до сих пор ее никто не обнаружил, уводила резко вверх и закончилась в гигантском зале неописуемой красоты. На противоположном конце чертога обнаружились еще коридоры, из которых Даллан безошибочно выбрал нужный. Ройг пожалел, что никогда здесь не был. Кельхандар тоже восторженно озирался по сторонам, шепча, что лайды никогда сюда не забирались. Тонхайр, сердце Поднебесной империи теллов, лежал нетронутый, словно его жители только что покинули свое обиталище и вот-вот вернутся обратно, оживляя всю эту величественную и мертвую красоту дыханием жизни.

Опять череда темных коридорчиков и тесных лесенок, уводивших вверх… Хэльды послушно вспыхивали и гасли на пути, освещая проход. Вереница чертогов поменьше, но таких же роскошных, украшенных драгоценными камнями и причудливыми орнаментами на полу и потолке… Хэльды, надписи на урде, множество отдельных знаков ши-ала и коротких шайол на стенах, арках, на полу. Тэйн скользил по ним взглядом, и постепенно, само собой и без усилий, приходило понимание их предназначения. Исчезнувший мир теллов становился все более ясным, простым и гармоничным, безумно красивым и… безжалостным. Он догадался, что они давно находятся в обители Кэлленара Темного, средоточия знаний о Кэлленаре, неоднократно всплывавшего в воспоминаниях старого мастера. Шайолы, усиливающие Огонь жизни тех, кто приходил в эти чертоги, охраняющие и защищающие, исцеляющие и убивающие — залы были буквально напичканы древней магией. По сравнению с теллами, современные адепты Кэлленара были даже не учениками — детьми.

Когда путь, наконец, закончился перед узенькой лестницей, уводившей во тьму, Даллан резко остановился.

— Колодец — там. Я не пойду, лестница очень уж длинная, — и он пристально посмотрел на Ройга. — Я думаю, что жрец сказал тебе неправду, утверждая, что Колодец заберет у тебя жизнь. Если что, — он перевел взгляд на хильда, — он тебя вытащит. Ну все, идите. Илбар с вами, мальчики…

Лестница, узкая и неудобная, круто поднималась вверх и под конец уперлась в такую же узкую и высокую арку. В просторном сумрачном зале, лежавшем за ней, не обнаружилось ни одного светильника, потолок и дальние его части терялись во мраке, и лишь неправильный овал с рваными краями светился в самом центре, излучая отталкивающий красный свет. От него веяло активной, злобной агрессией, осязаемой, почти разумной неприязнью, волнами распространявшейся в такт едва заметной пульсации.

Колодец.

Тэйн, сдерживая страх и волнение, медленными шагами подошел к нему. Ровная, гладкая поверхность реагировала почти так же, как кйти — вспышками цвета, игрой бликов, едва ощутимой вибрацией пола и стен. Он обошел вокруг него, надеясь обнаружить что-то кроме бесформенной красной кляксы, но зал, в котором находился Колодец, был самой обычной пещерой, без привычных для теллов украшений и орнаментов. Кельхандар тоже осмотрелся, потом вернулся к выходу и сел на пол, неотрывно следя за Ройгом.

Один за другим Тэйн выложил камни на поверхность Колодца и поспешно отошел назад. Он надеялся, что с Колодцем произойдет то же самое, что и с Кругами, но реакция была совершенно иной — красное свечение уменьшилось, а свод пещеры отозвался слабой, но отчетливой вибрацией. Теперь следовало решиться сделать именно тот шаг, который он столь тщательно обдумывал всю дорогу во время бегства из Зар Алы. Да, мощи Колодца должно хватить, чтобы направить силу разрушения, им накопленную, против ненавистного Острова. Шайола, длинная и труднопроизносимая, была выстроена в его воображении и продумана до мелочей. Принцип воздействия был тот же, что использовался островитянами во время осады Риан Ал Джара, только многократно усиленный и точечно направленный. Ройг не сомневался, что шайола не причинит ему никакого вреда — перед ним был неисчерпаемый источник Огня жизни, главное, чтобы у него хватило умения совладать с ним.

А если он все-таки не справится… Кельхандар до мелочей знает, как именно ему поступить дальше.

Он убрал камни с поверхности Колодца, отложив их в сторону. Итак… Медленно и осторожно, один за другим, он нарисовал над серединой Колодца знаки ши-ала, и когда они обрели видимость, объем и налились бордовым светом, он зачерпнул Огонь жизни прямо из Колодца и связал их прочной невидимой нитью. Шайола ожила, воплотившись в сложный живой узор, ужасающий в своей мощности и смертоносности. Кельхандар ахнул у Ройга за спиной, прошептав «ты сошел с ума…» и попятился в безопасную тьму лестницы. Тэйн выдохнул и взмахнул двумя руками, инициируя воздействие.

…Очнулся он на полу у стены, оглушенный и не соображающий, что произошло. Шайола по-прежнему висела над Колодцем, такая же, как и была, гул и вибрация усилились, багровая поверхность подергивалась алыми вспышками. Отдышавшись, Тэйн поднялся на ноги и повторил жесты. И снова оказался на полу, отброшенный невидимой яростной силой. Подобравшись на четвереньках к краю Колодца, он упрямо повторил жесты, влив в них как можно больше позаимствованного Огня жизни. И снова его ударило невидимым ветром, сбивая с ног и отбрасывая к стене.

Что ж, у него были и другие идеи.

Несколько раз он перестраивал шайолу, меняя в ней ключевые элементы, добавляя те знаки ши-ала, что несли смерть и разрушение, связывая их не просто Огнем жизни, а ненавистью, пропущенной через свое сердце. И каждый раз результат был одинаков — некая почти разумная сила отшвыривала в сторону, оставляя неизменными плоды его безумных трудов.

В конце концов вмешался Кельхандар и оттащил его подальше от безнадежного единоборства с полуразумной стихией, в спасительную тень лестницы.

— Хватит уже, — проворчал он. — Попей вот, — протянул он фляжку с водой.

— Попробуй ты, — сказал Ройг, жадно отхлебывая. — Может, у тебя получится?

— Вряд ли, — ответил тот. — Я тут подумал… Уничтожить Остров может только равный тому, кто его создал. Творец, понимаешь? Тот, кому дано изменять миры. Я читал об этом в Арта Син Рен, Книге Круговорота. Ты не Творец… да я тоже. У нас не получится.

Тэйн подумал о телле, мастере хэльдов, создавшем Остров. Возможно…

— Ты же умеешь создавать хэльды, — обратился он к хильду. — Попробуй.

Тот лишь покачал головой.

— Я знаю, что у меня не выйдет, — твердо ответил он.

— Тогда надо сделать то, зачем пришли, — прошептал Ройг.

Посидев в успокаивающей, приятной тишине, он поднялся на ноги и снова шагнул к Колодцу. Видимо, придется исполнить то, к чему они стремились так давно и так упорно.

…Счет времени он потерял, еще когда первый раз очутился лицом к лицу с древней стихией. Слова той, правильной шайолы, гремели подобно громовым раскатам, и бело-огненный вихрь рассеял мрак старинной обители Колодца, осветив каждый уголок погребенного под тяжестью горы самого первого и самого последнего святилища теллов. Он управлял и контролировал поток стихий с помощью одного из камней, остальные артефакты откликались ярким, чистым светом и музыкальными тонами, сливаясь в одну странную, торжественно-печальную мелодию. Порой она ослабевала под напором резкого диссонанса, вносимого Колодцем, но, набирая силу, с каждым мгновением становилась все громче и громче. Ройгу казалось, что завершение близко, когда багровые волны, сорвавшиеся с поверхности Колодца, заглушили мощное и слаженное звучание артефактов, сметая вместе с музыкой и сам вихрь. Тэйн чуть было не упал на колени от неожиданного толчка, но, устояв и отдышавшись, принялся строить все с самого начала.

…Ему приходилось начинать снова и снова, потому что нечто чуждое и неуправляемое, не имевшее определения, истекало из Колодца и каждый раз оказывалось сильнее. Ройг был упрям, дав клятву, что не уйдет, пока не одержит верх над враждебной стихией. В конце концов музыка, создаваемая камнями-защитниками, пересилила мрачную какофонию Колодца, и алые вспышки, словно множество злобных ненавидящих глаз, перестали метаться по пещере, сменившись спокойным малиновым сиянием.

Тогда он отошел назад, еще не осознавая своей усталости и не чувствуя опустошенности, и оставил камни на поверхности Колодца. Кельхандар помог ему спуститься по лестнице и уложил на каменное ложе в одной из пещер неподалеку. В душе воцарилось странное спокойствие, сравнимое разве что с мрачным молчанием родовых усыпальниц. Хильд сунул ему лепешки и сыр, Тэйн механически сжевал их, не чувствуя вкуса, полежал, вспоминая произошедшее, поднялся на ноги и побрел обратно к лестнице.

Надо было убедиться, что все получилось.

Когда он снова шагнул под свод большой и сумрачной пещеры, багровое отталкивающее пятно неправильной формы вновь испускало свои убийственные волны. Камни молчали, темные и безжизненные, словно сгоревшие.

— Адовы облака… — ахнул Кельхандар.

Колодец откликался на каждый шаг, встречая его почти осязаемым противодействием. Тем не менее Тэйн забрал каждый из предметов и, повернувшись к Колодцу, сказал ему, словно живому, со всей ненавистью, на которую был способен:

— Посмотрим, кто кого…

Колодец полыхнул, впитывая его слова, словно сухая земля воду, и засветился сумрачно-красным сиянием. Осознав, что лишь добавил ему силы, Ройг поспешил убраться, разглядывая потемневшие камни. Впрочем, они лишь потускнели. Полежав в его руках, они снова обрели прежнее синеватое свечение.

…Тэйн пытался снова и снова, каждый раз побеждая музыкой камней возмущенный голос Колодца, и каждый раз после паузы все возвращалось в прежнее состояние. Он отдыхал, позволяя себе длинные перерывы на сон и восстанавливая силы, а затем снова кидался в атаку. Он попытался изменить слова шайолы, предложенной Ривардом, усиливая ее. Огненный вихрь становился не просто огромным — гигантским, но тем не менее, с каждой попыткой голоса камней-защитников становились все слабее и слабее, а ему самому стоило огромного труда поддерживать их звучание и сопротивляться песни смерти и хаоса, прорывавшейся сквозь их мелодию. И когда, наконец, после очередной попытки их некогда чистые голоса замолкли совсем, он в отчаянии швырнул камень в руке в дальний угол пещеры и проклял Колодец, коротко и страшно. Кельхандар, обнаруживший лежащего Ройга почти у самой границы багрового сияния, силой выволок его из пещеры.

— Я попробую завтра, — пробормотал Тэйн, закрывая глаза и вытягиваясь на каменном ложе. — Нужно подождать, пока…

Он не договорил, потому что не знал, чего именно ждать.

Кельхандар мягко покачал головой.

— Когда я увидел багровое небо, я был почти уверен, что мы опоздали, — сказал он тихо. — Так и случилось.

— Все равно надо было попробовать, — буркнул Ройг.

Они молчали. Тэйн лежал, не шевелясь, опустошенный и равнодушный. Ничего не получилось. Ни Остров разрушить, ни Теллар уберечь. Все. Конец.

— И что дальше? — спросил Кельхандар буднично.

— Ничего, — пробормотал Ройг. — Доживем до Пришествия. Может быть, выживем… Выживали же раньше люди после катастроф, — тут он вспомнил о втором острове, созданном старым мастером, и рассказал о нем Кельхандару.

— Отсюда нет пути на Ночное солнце, — ответил хильд печально.

— Ночное Солнце? — изумление на некоторое время притупило горечь, и Ройг даже умудрился принять вертикальное положение. — Так это тот самый, второй небесный Остров?

— Ты не знал? — в свою очередь изумился хильд. — Я думал, ты видел это в Книгах…

Тэйн покачал головой.

— Я видел, как его создали. Но что это — наше Ночное Солнце… Откуда мне знать?

— Там не бывает Пришествия, потому что там нет Кэлленара, — сказал Харриаберт.

— А ты уверен? Откуда ты знаешь об этом?

— Оттуда же. Прочел в Книге Круговорота.

— А там случайно нет ответа, как туда попасть?

— Не знаю, — вздохнул Кельх. — Сам же понимаешь — каждый читает в Книгах что-то свое. И не всегда понятное… Я видел Ночное Солнце как пример силы Творца, когда вникал в устройство нашего мира.

Тэйн медленно опустился на свое каменное ложе и снова закрыл глаза.

— Может быть, где-нибудь в Книгах есть ответ, как остановить Пришествие?

— Думаешь, его не искали в них до тебя? — усмехнулся хильд. Ройг молчал.

— Пойдем, что ли? — предложил тот.

— Зачем?

— Надо сказать Даллану и Лейт… Я, пожалуй, вернусь к себе в Лахлайд, — Кельхандар насильно поставил Ройга на ноги и подтолкнул в обратную от Колодца сторону. — Лайды и раньше переживали Пришествие. Главное — следить за подъемом кийти и вовремя подняться выше уровня земли и тех мест, где она вытечет на поверхность.

— Зачем? — тупо повторил Тэйн.

— У меня есть народ, который считает меня своим лидером, — сказал тот твердо. — У меня есть жена и будет ребенок.

Тэйн покачал головой.

— Мне все равно.

— Если хочешь, можешь присоединиться, — небрежно бросил хильд, искоса на него поглядывая. — Переживем Пришествие, освоим шиаллах, а потом можно будет повторить попытку отомстить Агваллару. Остров ослабнет после катаклизма…

Тэйн криво ухмыльнулся.

— Может быть… Знаешь что? Я хочу прочесть Арта Син Рен. Когда я был в Ард Элларе, она мне не далась. Может быть, сейчас?

Кельхандар согласно кивнул.

— Идем домой. Все равно придется встретиться с Далланом и объяснить, что мы опоздали.

Глава 25

(Эргалон, Сезон Пробуждения)

Сквозь сон услышав ритмичные звуки тунда, Лейт нехотя открыла глаза. Еще один бесцельный и бессмысленный день. До чего же не хочется вставать…

С усилием она поднялась и в первую очередь выглянула в окно, выходившее на небогатый, но аккуратный и спокойный жилой квартал. Ее комната под самой крышей жилой части святилища Ильфейна предназначалась для высоких гостей и была чуть ли не самой роскошной во всем здании, и глядя на богатое убранство, на живой столб хэльда тепло в углу, она испытывала сильнейшее желание остаться здесь навсегда, слишком уж велик был контраст с тем, что происходило за стенами святилища.

И тут же ей бросилось в глаза, что хэльд Тепло больше не светится, как положено, тускло оранжевым, едва заметным светом, и в комнате стало ощутимо прохладнее.

«Тэйн так и не вернулся, — подумалось ей горько. — Действие камней-защитников закончилось, снова оживить хэльды в Ильфейне больше нечем. Теперь здесь тоже станет холодно, мертво и пусто».

Тем не менее, она все равно выглянула в окно, надеясь увидеть хоть какие-нибудь изменения к лучшему. Ривард говорил, что если Ройг преуспеет, вначале прекратится горение колодцев. Отсюда издалека был виден большой Круг Власти на соседней площади — яркий столб огня по-прежнему рассекал небо. Нет, ничего не изменилось. Тэйн ушел десять дней назад, если бы у него что-то получилось, они бы уже заметили хотя бы крохотные положительные сдвиги. Если бы он погиб, Кельхандар бы вернулся в столицу с камнями — по крайней мере, так они договаривались с Далланом.

Приведя себя в порядок и одевшись, она вышла во дворик и сразу же наткнулась на Вельга. Тот, отоспавшись и отъевшись после тяжелого броска домой и оказавшись в родной стихии, снова до боли напоминал ей того обаятельного парня Аррейна, в которого она тогда так опрометчиво влюбилась.

— Есть хорошие новости? — спросила она, стоически пережив его попытку поймать ее руки и прижать их к своей груди — одно из общепринятых неформальных приветствий между мужчиной и женщиной в Риалларе.

Вельг отрицательно покачал головой.

— Нет. И, думаю, уже не будет. Мы опоздали.

Она печально кивнула.

— Идиот Ройг все испортил, когда вмешался, — продолжил он с раздражением. — Возомнив себя разоблачителем заговоров и спасителем человечества. А так у нас был шанс…

Она отвернулась и безмолвно пошла прочь, не желая слушать продолжение. Она уже знала, каким оно будет.

Трапезная была почти пуста — илоны и иллары завтракали раньше. Здесь, в храме Ильфейна, до сих пор велись службы, но не под Куполом Служб, а во внутреннем святилище, куда каждый день набивалось очень много народа: в этом безумном мире, стремительно теряющем знакомые очертания, для многих древние боги и привычные ритуалы неожиданно оказались точкой опоры. Кроме того, маленький домик, одной стеной примыкавший к жилой части храма, тоже — как и раньше — не пустовал: илоны продолжали учить детей грамоте.

За столом у окна Лейт заметила Даллана. Поклонившись ему на ард-элларский манер, она немедленно получила приглашение присоединиться.

— Тэйн не возвращался?

— Вчера вечером вернулся Харриаберт, один. У них, естественно, ничего не вышло — время упущено. Ройг жив, хотя за его разум наш полухильд — полулайд не ручается. Пока он пожелал остаться в Лахлайде, но с какой целью и надолго ли, он не знает.

Лейт тяжело вздохнула.

— Давай лучше поговорим о тебе, — Даллан бросил на нее пристальный взгляд. — Что ты собираешься делать дальше?

Лейт пожала плечами.

— Не знаю. Надо, наверно, возвращаться домой, но как? Теперь только по земле и морем, а это, как я понимаю, очень долго и дорого. Да и возможно ли… Сколько дней нам еще отпущено?

— Достаточно, — Даллан махнул рукой молодому пареньку, и он тут же поставил перед девушкой скромный, но сытный завтрак. — Весь сезон Света Фиал как минимум, но каким он будет, сложно предсказать. Безопаснее будет пережить его вместе с семьей и заранее решить, где вы укроетесь, когда начнется сам катаклизм.

— Как же мне добираться? — спросила она с тоской и содроганием от мысли о долгом, непростом пути.

— Джерхейн тебе обещал? Он сдержит слово. Да, теперь, без хэльдов, дорога до Дарнейта займет минимум дней двадцать, три дня на путь через пролив, а там …

— Восемь дней до Улле, — вздохнула она. — Так долго… Тэйн добрался из Джар Дахара по реке кйти, в сопровождении лайдов. Может быть, у меня получится повторить его путь?

— Наш глава лайдов не уверен, работает ли Дверь между Дахаром и Тонхайром. Все зависит от малых колодцев-кругов власти. Пока он не видел горящих колодцев в подземных чертогах Тонхайра, но по его словам, они и выглядят, и функционируют по-другому. Он сам не уверен, сможет ли добраться к себе в Аттон традиционным путем.

— А нетрадиционным?

— Насколько я понял его объяснения, под Проливом кйти тоже проложила свои реки, но если ее уровень слишком высок, по ним не проплывут даже лайды… Одна надежда на Ройга и камни-защитники, которые могут на короткое время возродить колодцы. Но, как ты понимаешь, без них ничего работать не будет, и чем дальше, тем хуже. Если собираться в дальнюю дорогу, надо делать это сейчас.

— Какая разница, где умирать, — бросила она с отчаянием.

— Умереть мы всегда успеем, — усмехнулся старый иллар. — Дурное дело нехитрое. Нет, тут никто на встречу с Феоллоном не торопится. И тебе не советую. А вот подумать о том, как выжить во время Пришествия, надо заранее.

Она понуро кивнула, принявшись за еду.

— Можно я пока побуду здесь? — робко попросила она, видя, что Даллан поднимается из-за стола. — Мне нужно время, чтобы подумать…

— Конечно, — улыбнулся тот. — Тебя никто не гонит. Если решишь остаться с нами, дело тебе найдется всегда.

После завтрака она отправилась гулять по городу, наблюдая, как постепенно возрождается после первого шока обычная человеческая жизнь. Народ потихоньку возвращался на улицы, разбирая завалы, чиня поломаное, пытаясь восстановить сгоревшее. Человек привыкает ко всему, подумала она с печальным облегчением, даже к катастрофам. Воздух за прошедшие дни чуть посвежел и остыл — колодцы начали потухать, дождь, пришедший с севера, прибил летающие в воздухе пепел и гарь. Природа, несмотря ни на что, потихоньку оживала — деревья, не затронутые пожарами, покрывались молодой нежной листвой, на газонах и клумбах, в парках пробивалась трава и цветы. У храма Тармил сидели парочки, кошки таффи неожиданно облюбовали превратившиеся в камень бывшие Круги и грелись теперь, развалившись, под лучами солнца.

Так, радуясь первым признакам оживления, Лейт и сама не заметила, как дошла до городских ворот, откуда выходила дорога к Риан Ал Джару. Проведать, что ли, бывших подруг, узнать у них новости?

Центральные ворота оказались закрыты, по сторонам стоял внушительного вида караул, но Лейт и не собиралась идти этим путем — не того она полета птица. Ворота хоздвора были, как всегда, более гостеприимны. Стража стояла и здесь, совершенно незнакомая, ее внимательно опросили, к кому она идет и зачем, но пропустили без препятствий, занеся ее данные в толстый журнал.

На кухне при виде нее случилось радостное оживление. Ее усадили за стол и, накормив, принялись выспрашивать, где она пропадала, а потом пересказали все свежие сплетни.

— А мы уж думали, что ты сбежала с Вельгом, — насмешливо заявила Сейна.

— Про него нехорошие слухи ходили, — добавила новенькая по имени Лейла. — Будто он агвалларский шпион и пытался убить нашего аш-чи.

Лейт ответила уклончиво.

— Когда я об этом узнала, мы расстались.

— Так это правда? — удивилась чьянши. — Что-то с трудом верится…

Лейт поспешно переменила тему.

Все еще подогреваемая ностальгией, из хоздвора через Скальную башню она поднялась на западную стену, чтобы посмотреть на сад в Дворцовом дворике, в котором они с таким удовольствием играли с Тиором и Иттой. Сад уцелел, более того, за ним явно старательно ухаживали: деревья и кусты были аккуратно подстрижены, дорожки чисто выметены, каменные скамейки снабжены деревянными покрытиями, клубмы цветов образовывали сложный многоцветный рисунок. Круг Власти в противоположном конце сада полностью потух, превратившись в серый камень, и даже тут Лейт разглядела на нем парочку таффи, лениво растянувшихся поперек гладкой каменной поверхности.

Она медленно прошлась вдоль стены, вспоминая дни осады. У восточной стены садика кто-то гулял и заливисто смеялся, караул у ворот Птичей башни неторопливо вышагивал туда-сюда, воины у входа во дворец стояли по сторонам крыльца почти неподвижно, провожая вглядами и едва заметными поворотами головы входящих и выходящих. На дворцовой галерее второго этажа дымил трубкой какой-то очень полный старик, и почтительный юноша в скромном сером одеянии терпеливо ожидал его распоряжений. Вся эта будничность, уютная и размеренная упорядоченность привела Лейт в странное настроение: казалось, никаких катаклизмов здесь не было и быть не может.

Створки роскошной дворцовых дверей распахнулись и из них стремительно, разрушая это кажущееся спокойствие, вылетел высокий широкоплечий мужчина, за которым, едва успевая, семенили еще двое в традиционной городской одежде. Он остановился и отдал им какие-то распоряжения, махнув рукой в сторону Птичей башни, куда они и последовали, он же сам на несколько мгновений задержался и поднял глаза на стену.

Это же Джерхейн, вдруг узнала его Лейт. Вернее, его величество риан Джерхейн Эйнир Холгойн, законный правитель Риаллара.

Между тем молодой риан заметил ее, приветственно махнул рукой и тем же стремительным шагом направился в башню, откуда можно было подняться на стену. Волна паники окатила Лейт, она попятилась назад, в сторону Скальной башни, собираясь спасаться бегством, но он уже шел по стене, соединявшей Птичью башню с внешней стеной, и ей пришлось остаться, сделав вид, что она всего лишь прогуливается туда-сюда.

— Как хорошо, что ты к нам заглянула, — он отвесил ей традиционный риалларский поклон, и она неловко повторила его женскую версию. Подняв на него глаза, она отметила отросшие рыжие кудри и посуровевшее, обветренное лицо с заострившимися, почти чеканными чертами. — Я и сам хотел выбраться к вам в храм Ильфейна, да все некогда, — тут он бросил недовольный взгляд на дворец и снова вернулся к ней. — Ройг так и не появился?

Лейт покачала головой.

— Даллан сказал, что вчера вечером пришел Кельхандар, сообщить, что у них ничего не получилось, и что Ройг пока решил остаться в Лахлайде.

— Мне очень нужно с ним поговорить, — напряженным голосом продолжил Джерхейн. — Есть такие новости, которые он должен знать.

— Если он вдруг появится… — кивнула Лейт. — Я передам.

— Расскажи лучше поподробнее, что произошло с вами на Острове? — он перевел на нее тревожный, напряженный взгляд. — Даллан, конечно, изложил мне вкратце вашу эпопею, но, боюсь, он многое утаил или отредактировал.

— А что именно ты хочешь знать?

— Да в общем-то, все… — вздохнул он. — Понимаю, это длинная история, и ради нее нам стоит встретиться еще раз, раз уж у меня так мало времени сейчас, но ты хотя бы коротко…

Даже короткий рассказ получился долгим. Джерхейн слушал ее, периодически кивая и задавая короткие уточняющие вопросы, а за это время под стеной образовалось двое людей, почтительно ожидающих риана и нервно переминающихся с ноги на ногу. Джерхейн время от времени бросал на них отрывистые взгляды и снова возвращался к Лейт

— Хорошо, что вы смогли вернуться, — заключил он с энтузиазмом. — Только что теперь делать с Вельгом? Я б его изловил да повесил… Жаль, он подчиняется Даллану, а не мне.

— До чего ж вы, аш-чи, на расправу скоры, — усмехнулась она невесело.

— Да уже не аш-чи, — он вернул усмешку. — Предатели бывшими не бывают, помяни мое слово. Намучаетесь вы еще с ним, и Даллан, и Ройг, пожалеете, что не прикончили там, на острове.

Лейт глянула на небо, которое за это время успело затянуться серыми с синевой облаками. На стену упало несколько крупных капель, и ожидающие внимания риана — а их стало уже трое — беспокойно зашевелились и уставились на молодого правителя с явным упреком.

— Надо идти, — вздохнул он. — Никогда я не хотел править… Радовался, что Джайт, а не я, наследует Риан Ал Джар. Все равно пришлось… Даже отомстить не дали, — он улыбнулся, покосившись на Лейт, но улыбка вышла кривой, неискренней. — Некогда, неразумно, бессмысленно. Убедили.

— Я тоже хотела… — Лейт смотрела, как воины дружины неторопливым дозором обходят стены, внимательно осматривая Дворцовый дворик сверху. — То ли мстить, то ли… — она сбилась. — А когда добралась до него, увидела, какой он… жалкий, удивилась… Что я в нем нашла?

— Сложная штука — любовь, — кивнул Джер с неожиданной теплотой в голосе. — Знала бы ты, сколько я в молодости глупостей наделал… смеялась бы в голос. Ты теперь домой поедешь, да?

— Еще не решила, — призналась она. — Дороги боюсь.

— Я найму тебе лучшего проводника, только скажи, когда. У вас будет все, что нужно, чтобы доехать с комфортом. В Дарнейте переправитесь на наших торговых судах, через Пролив они ходят под конвоем боевых галер. Хильды даже близко не подходят, хотя флот у них лучше нашего.

— Я бы попрощалась с Тэйном и Кельхандаром, — продолжила она со вздохом. — Да где ж их теперь найдешь.

— Ройг появится, — уверенно заявил Джерхейн. — Он не из тех, кто бросает начатое на полпути. Если уж что втемяшится ему в голову — пиши пропало. Не переубедишь.

Попрощавшись с ней, он так же быстро, как и поднимался, сбежал вниз, к изнывавшим от нетерпения помощникам, а Лейт, постояв еще немного на стене пока не начался настоящий дождь, вернулась сначала на хоздвор, а потом, чтобы переждать хлынувший еще сильнее ливень, решила проведать Итту. Девочка визжала от востогра, бросившись ей на шею. Лейт слушала взахлеб пересказываемые события ее скудной и скучной жизни. Итте хотелось компании сверстников, хотя бы того же Тиора, а ее держали в замке, пичкая едой и дворцовой премудростью с этикетом, которую она теперь яростно ненавидела. Поиграв с девочкой и рассказав ей то, что можно было рассказывать про ее путешествие на Остров, Лейт с сожалением засобиралась домой.

Возвращаясь по умытым дождем улицам, остро пахнувшим мокрой землей, молодой листвой и чем-то сладким от бурно цветущих деревьев, она вдруг почувствовала невыносимую усталость. Непринятое решение давило на нее грудой камней. Еле дотащившись до Ильфейна, она присела на скамейку перед входом в жилую часть. Молодой служка в ранде без знаков отличия старательно мел двор; на крылечке напротив, глядя на него с обожанием, сидела совсем юная девушка. Лейт ощутила неожиданную зависть. На нее ни разу в жизни не смотрели… вот так. Словно нет в мире ничего важнее.

Уже в своей комнате, приоткрыв окно и впуская теплый и влажный весенний воздух, она не выдержала и расплакалась. Меньше чем за сезон с ней случилось столько событий, сколько у некоторых за всю жизнь не случается. Словно жизнь прожила… а теперь живет вторую. Слишком много перемен, которые некогда было осмыслить, некогда посмотреть в будущее и решить, а что дальше то? Как ей дальше жить, чем заняться? Пришествие это проклятое, то ли будешь ты жив, то ли нет… И как понять, что ей нужно делать?

«Подожду еще немного, — решила она, засыпая. — Еще несколько дней. В конце концов, меня отсюда действительно никто не гонит».

Часть 3. Ворота в спасение

Глава 26

Новый небесный остров, безлюдный и полный жизни, был прекрасен. Мастер назвал его по имени одной из своих бывших возлюбленных, которую он долго не мог забыть. Текли дни, недели, месяцы… Он завел свой календарь, меряя дни по восходам и закатам одного единственного солнца, отсчитывая времена года по желтеющим листьям, первому снегу, первой капели. Он исследовал его, отправляясь в длительные путешествия по рекам и озерам, даже до моря доплыл. Где-то на юге лежали горы, он видел очертания их заснеженных вешин. Он мечтал, что когда-нибудь доберется и до них. Он приручил местное зверье, так похожее и непохожее на то, что водилось на Телларе, он научился ездить на огромном волке, который стал его верным другом. Жизнь текла в одиночестве и долгожданном покое, но ни дня не проходило, чтобы он не вспомнил о брошенном им мире. Каким он возродился на этот раз? Да, остров-Ночное Солнце казался раем, но безыскусная тихая жизнь быстро надоела Мастеру. Беспричинная тоска порой одолевала его, пока он в конце концов не понял, что мучит его пустыми ночами — ему не с кем было разделить этот остров жизни, этот мир, такой прекрасный и такой пустой.

Оставшись без привычных инстументов, он был вынужден изобретать их заново. В мире, где не было Кэлленара, магия все же существовала, но это была даже не сама магия… нечто иное. Глубинное понимание языка творения приходило к нему в простейших действиях, он словно бы снова открывал его для себя, шаг за шагом, постепенно осознавая его необычайную простоту и пугаясь этой удивительной легкости, от которой, как ему казалось, один лишь шаг до всемогущества. Он создавал из ничего предметы быта, ожеду, строительный материал, еду — и уничтожал: ему самому требовалось очень мало, а все остальное — для кого оно? Уж точно не для себя. Впервые мастер почувствовал бессмысленность бытия, которое не с кем разделить. Ему остро нужен был тот, ради кого стоило бы творить…

Он продолжал исследовать новый мир и даже создал карту, выровняв для нее скалу и выгравировав на ней исследованный кусок территории. От нечего делать он выстроил дом-дворец, вырезая каменные блоки силой слова и перемещая их взглядом, но пусто было в его роскошных хоромах, ветер гулял в них, и мастера охватывала тоска.

Желание быть нужным постепенно превращалось в навязчивую идею. Кому нужны все его волшебные умения, если их, кроме него, никто не увидит? Решение вернуться зрело постепенно, но в один прекрасный момент он понял, что сыт одиночеством по горло.

Дверь на Теллар открылась не сразу. Странно, что у него не получалось подобрать слова, те самые, что сложились когда-то, казалось бы — вечность назад. Он перебирал символы и знаки, а потом задавался вопросом, что с ним не так… Может быть, дело в том, что он боится возвращаться? Да, он боялся. Боялся увидеть, что очередной катаклизм выбросил его родные острова жизни из мировых Потоков, но еще сильнее его страшило, что они изменились до неузнаваемости, и эти изменения ему не понравятся.

Но нет — Теллар жил, жил и Небесный Остров Агваллар, и мастер, проведя там еще одну жизнь, задумался: если он способен создать целый мир, возможно, это умение доступно и другим… таким как он. Где-то должны существовать другие острова жизни. Мысль эта постепенно захватывала его все больше и больше, вопрос, как отыскать их, как открыть туда дорогу, давно уже не давал ему покоя, и вот однажды… Однажды перед ним возникло видение. Шумный и странный город, состоящий из множества стеклянных башен, между которыми летали драконы со всадниками, распахнулся в небесах прямо перед ним. Дорога — узкая лента, так похожая на обычный тракт, начиналась прямо у его ног и заканчивалась там, на небе, плавно перетекая в улочку между башнями. Видение подержалось и исчезло, и мастер решил, что это или сон, или бред, но через несколько дней оно возникло снова. И снова… Сомнения все еще мучали его, он сопротивлялся искушению, но в какой-то момент искушение неизвестностью стало настолько невыносимым, что он не выдержал и шагнул вперед.

Сезон Ветров, Эргалон. 78 дней спустя

Тэйн спешился у постоялого двора на въезде в Эргалон, все еще удивляясь равнодушию караула Северных ворот: стражи покосились на него с подозрением, но пропустили, не задав ни одного вопроса. Видимо заморенный аррит и его собственный потрепанный вид не произвели сколь-нибудь тревожного впечатления. На что, впрочем, он и рассчитывал. Меч он предусмотрительно убрал во вьюк, притороченный к седлу, из которого торчало старое одеяло да свисал мятый рукав потертой и пропыленной куртки.

Постоялый двор, расположенный неподалеку, был переполнен, но Ройг не собирался задерживаться здесь надолго — только оставить аррита, накормить его, перекусить да задать местным пару вопросов; по нынешним временам соваться в храм Ильфейна, не разузнав обстановки, становилось опасно.

Аррит чудом довез его до столицы — Ройг не на шутку опасался, что бедное животное издохнет в дороге, однако другого он выпросить не смог, даже за большие деньги — пять агвалларских ларов и раньше были почти состоянием, а уж теперь… Теперь в первую очередь требовалось позаботиться именно о нем, поскольку Тэйн не представлял, как долго он тут пробудет; возможно, уносить ноги придется очень быстро.

Сунув на конюшне приличную мзду, он поднялся наверх, в душную и пыльную каморку, окна которой смотрели на соседние неказистые домишки. В нише с умывальником стояло ведро с водой, но, посмотрев в мутное грязное зеркало, он решил ничего не менять в своей внешности, несморя на сильнейшее желание отмыться от дорожной пыли — худо-бедно, а маскировка.

Спустившись в трайту, Тэйн заказал маленький кувшинчик арали, поразившись выросшим в несколько раз ценам, местную мясную похлебку и, внимательно осмотрев постояльцев, подсел к одному из них.

Худой, но крепкий мужик, по одежде — горожанин, неторопливо хлебал все то же мясное варево, заедая огромными ломтями черствого хлеба.

— Давненько я здесь не был, — Ройг плеснул ему полчашки арали из кувшина и сделал глоток сам. — Первый раз вижу, чтоб тут есть нечего было.

— Хильды забрали все, что могли, — ответил тот со злой усмешкой. — Земля не уродила из за жары, жрать и так нечего, а тут еще эти рейды…Гарнизону, да прихвостням илларским кормиться надо.

Ройг кивнул. Про неурожай он уже неоднократно слышал по дороге, да и вид разоренных городов и селений с оскудевшим населением говорил сам за себя.

— Как вышло, что хильды Риан Ал Джар взяли? — спросил он, когда трактирщик поставил перед ним миску с похлебкой. Он не был особо голоден, припасы с Алуре выручали его всю дорогу с Илломайна до столицы, но, увидев, во что превратился Риаллар за время его отсутствия — всего лишь за сезон, решил приберечь их на будущее. Пришествие неуклонно приближалось, и раз урожай, считай, погиб, голод в ближайшее время неминуем.

— Пришли неожиданно, — буркнул горожанин, залпом опустошив чашку. — И скрытно. Взяли город, обложили замок. Риан наш оборонялся, сколько мог, почти сорок дней держался, да гниды эти островные его предали…

— Иллары? — удивился Ройг. Его собеседник утвердительно кивнул.

— Ворота в Эргалон открыли именно они. Хильдов с распростертыми объятиями в храмах встертили.

— Погоди, Холгойн всегда на Ильфейна опирался, там тех, кто Агваллар поддерживал, не было никогда.

— Может и не было, — проворчал горожанин. — Да вырезали их хильды в первую очередь, когда город заняли. Может и уцелел кто, я не знаю. Даллана уже позже взяли, он тут долго по верным риану домам прятался, да выследили его. Казнить хотят, народу показать, да все никак не соберутся. Риан-то наш жив, в Джар Ил ушел и дружину увел, спать он им спокойно все равно не даст. Боятся они его.

— Непохоже, что боятся, — бросил Тэйн, вспомнив, как легко его пропустили в город.

— А его люди днем не ходят. — пояснил собеседник, покосившись на кувшин, и Ройг плеснул ему еще. — Ночью все ворота запрут да патруль по улицам пустят. Да без толку — все равно по утрам трупы находят. Даже илларов ихних белоглазых. Никак им заступничество колдунов не помогло, хоть тыщу раз Острову поклонись…

— Так Холгойн, получается, из замка сам ушел?

— Ушел, и всех, кто там был, с собой увел. Хильды замок заняли, штаб там свой посадили да илларов своих, что с ними пришли. А на пятый день дружина вернулась не пойми откуда, и штаб тот перерезала почти весь. И снова исчезла. Хильды теперь в храме Хэллиха обосновались, а в замке только привидения гуляют. Нечисти подземные, говорят, подкоп из под горы вырыли…

— Даллана давно схватили?

— Да пожалуй давно уж. В конце Света Фиал, — задумался тот. — Не помню точно. — Говорят, ранили его, ну да он по слухам без боя не сдался, — в голосе горожанина прозвучала неожиданная гордость. — Никогда у нас тут никого на потеху публике не казнили. Мерзость это, да кто ж пришлым колдунам это объяснит.

— В городе есть жрецы с Агваллара? — удивился Ройг.

— Не знаю, не слышал. Я про хильдских колдунов говорю. Хэльдов не осталось, Круги все сгорели, а им все нипочем, знай себе колдуют.

Посидев еще немного в трайте и расплатившись, Ройг отправился к храму Ильфейна. Там, в каморке жилой части лежали его вещи — немного денег, одежда и прочие полезные для выживания предметы. Тогда, почти сезон назад, он стремительно ушел к Колодцу, после — застрял у Кельхандара в Лахлайде, сначала — провалившись на дно отчаяния, а позже — пытаясь прочесть Арта Син Рен, книгу мастеров, позволяющую научиться творить хэльды. Потом он застрял надолго, случайно застрял… Сейчас возвращаться обратно в подземное логово Харриаберта ему не хотелось: теперь он знал, что делать. А значит, надо торопиться, и в первую очередь, отыскать Джерхейна.

Новость о хильдах, захвативших Эргалон, он услышал в первом же селении, в которое завернул по пути с предгорьев Джар Илломайн. Новость шокировала только в первый момент: с хильдами и раньше возникали проблемы. Северо-восток Риаллара и Хильдайр разделяла водная гладь Пролива, сужающегося к северу. Пересечь ее можно было меньше чем за полдня. Стычки с хильдами на северой оконечности Риаллара случались часто. Искусные мореходы, они высаживались вдоль северо-восточного побережья и разоряли окрестные деревни, успевая уйти до того, как королевская дружина из Дарнейта и Легрима приходила на помощь. Джерхейн неоднократно участвовал в подобных рейдах, опасения, что хильды могут воспользоваться сложным положением Риаллара из-за агвалларского переворота, были у него еще тогда, перед походом на Остров.

Тэйн шел по разоренной столице, морщась от духоты и пыли. Слишком жарко для осени… Сезон Ветров нынче был похож на разгар лета где нибудь на границе с Ахтаном. Там, на склонах Илломайна, солнце тоже палило нещадно, съедая снежные шапки, но ночью воздух остывал до ледяного и остужал перегретую землю. Здесь же высохли даже всегда полноводные колодцы, питающиеся из подземных вод.

Вид родного святилища вызвал у него оторопь. Последнее, что он помнил, уходя — то, что огонь Пришествия, огонь горящих колодцев не затронул его, но теперь стены некогда белоснежного Ильфейна были черны от копоти. С ужасом и горечью он заглянул под Купол служб, чтобы увидеть там отражение Карреи. Стоят ли эти люди спасения, подумал он с отвращением, раз для них нет ничего святого… Стоп, он уже искал ответ на этот вопрос, и нашел его, и хватит мусолить одно и то же. Прервав тягостное созерцание, он добрался до своей комнаты, обнаружил там беспорядок — видно, что по каморкам илларов успели пройтись обычные грабители, но то, что ему требовалось, воришек не интересовало. Простая городская одежда, походный комплект с Агваллара — спальные принадлежности, не новые, но добротные сапоги, куртка… Денег не было, но пока ему хватит того, что сунул ему Кельхандар перед уходом. Тщательно упаковав все в мешок, он вернулся на постоялый двор, пытаясь понять, за какую из проблем стоит взяться в первую очередь.

Даллан жив, но ранен и в плену у хильдов.

Джерхейн жив, прячется где-то в горах.

Лейт? Что с Лейт, как сложилась ее судьба в этом безумном городе, можно ли ее отыскать? Он испытывал странную ответственность за судьбу девушки, втянутой в историю камней-Защитников волей случая.

И не проще ли вернуться к Харриаберту, чтобы получить от него все ответы разом? Все равно Кельхандар нужен ему, ведь Арта Ран Кэй так и не далась Ройгу в руки, а без творца хэльдов ему не совершить то, что он задумал.

Нет, подумал он. Прошло почти восемьдесят дней с тех пор, как они виделись, и судя по слухам, преследующим его всю дорогу, Кельхандар затеял какую-то свою игру.

Растянувшись на кровати, Ройг устало вслушивался в привычный шум постоялого двора. Нет, тут ничего не изменилось, несмотря на отчаянное положение города. В трайте кто-то шумно гулял, из водворотни доносились возбужденные возгласы, заливистый женский смех, где-то вдалеке лаяли арги, громыхали по булыжной мостовой колеса запоздалой телеги… Как он отвык от этих живых, естественных звуков, в тиши Лайхлайда, в безлюдье Алуре. Нет, все это не должно закончиться одним махом, вот так, просто по прихоти или по вине неких высших сил, приговоривших Теллар к циклическому умиранию и возрождению. Он — не мастер-творец хэльдов, увы, Арта Ран Кэй, книга мастеров, так и не ожила в его руках. Ничего удивительного — тот, в чьем сердце горит огонь разрушения, творить неспособен. Зато другая книга Свода, Анта Син Рен, неожиданно снова показала ему старого телла, чьими глазами Тэйн когда-то увидел Пришествие, и он продолжил вместе с ним постигать устройство вселенной.

Жизнь бесконечна. Миров — множество…Надо только найти или построить к ним путь.

Постепенно сон сморил его, а когда крики и звон оружия выдернули обратно в реальность, город уже погрузился во тьму. Фонари-хэльды давным давно не горели, Агваллар светился тускло, Ночное солнце сегодня и вовсе оказалось затянуто облаками. Привлеченный шумом, Ройг выглянул в окно и увидел в дальнем конце улицы короткую и странную схватку: патруль хильдов облепили вдруг уплотнившиеся ночные тени. Взмахи плащей, короткие проклятия и лязг клинков… через несколько мгновений тени бросились врассыпную, оставив после себя лишь одного живого. Второй остался неподвижно лежать на мостовой, а третьего… Тэйн изумился — тело третьего они уволокли с собой.

Ройг отошел от окна. Пожалуй, в деревнях не врали, заявляя, что подземные демоны похищают людей, но зачем лайдам пленные?

Завтра утром стоит наведаться в Риан Ал Джар, посмотреть, что осталось от горных галерей, а также восстановить с помощью камней-защитников какой-нибудь внутренний Круг Власти, чтобы ненадолго оживить хэльд Окно. На пару сеансов связи его точно хватит, и там, вдалеке от вездесущих любопытных глаз, это будет безопаснее, чем в городской черте.

Глава 27

(Сезон Ветров, Риаллар, Эргалон)

Подождав, пока сгустки темноты исчезнут в простенке между домами, Тройвен опасливо выглянул из переулка, и только убедившись, что улица пуста, позволил Лейт сделать шаг вперед. Вынырнув из проулка между домами, они торопливо двинулись вдоль улицы, прижимаясь к стенам домов и не забывая оглядываться по сторонам. Было непростительно поздно, темнота висела плотной и душной завесой, и лишь красное сияние Небесного Острова, да редкие проблески Ночного Солнца освещали окутанные мраком улицы.

— Зря мы так поздно, — сердито бросила Лейт, неодобрительно косясь на своего спутинка.

— Жалко было уходить, — вздохнул молодой иллар.

Вечер они провели на празднике у одного из его друзей, засидевшись слишком поздно. Нынче ходить по Эргалону в темноте стало небезопасно — патрули хильдов отлавливали неподчинившихся Острову и хильдскому князю илларов, ночные грабители пытались разжиться любым добром, вплоть до целой одежды и обуви, а еще появлялись в темных городских переулках загадочные ночные тени. Ужас от ночных визитеров, вытворявших со своими жертвами такое, что волосы становились дыбом, давно уже лихорадил и без того многострадальный Эргалон. Поговаривали, что они утаскивают горожан в Озеро Кипящей грязи, принося жертву грозному богу времени Феоллону и тем самым ускоряя его Пришествие.

Закончился сезон Света Фиал, необыкновенно жаркий для здешних широт. Сезон Ветров был в самом разгаре, однако дни все еще стояли жаркие, и по мрачным предсказаниям городских сумасшедших, расплодившихся за трагические два сезона, похолодания не ожидалось. Лейт пыталась вспомнить, что рассказывали ей Тэйн и Кельхандар об этапах Пришествия, и пришла к выводу, что вспоминать почти нечего: надеясь на удачный исход, они не говорили, что будет дальше, если остановить гибельный катаклизм не удастся. Сколько им еще осталось времени? Даллан знал, но Даллана тепень не спросишь…

Благополучно пробежав длинную улицу, они выскочили на небольшую площадь, в центре которой стояло несколько мертвых теперь хэльдов. Существование без хэльдов в мире, где многое держалось на Кэлленаре, оказалось невыносимым. Вторичное угасание колодцев завершилось, Круги Власти давно превратились в обычный серый булыжник. Когда хильды подступили к стенам Эргалона, город пережил настоящий шок: все иллары, кроме илларов Ильфейна, стали на сторону завоевателей, открыв им ворота города. Лейт знала, что каждый из них пережил короткое помрачение рассудка, вызванное, как считал Даллан, вмешательством Следящих в их разум. Те, кто пережил его, не сойдя с ума, теперь полностью поддерживали новую власть. Даллан успел спасти большую часть своих, заставив тех, кто еще не взялся за синий клинок отчуждения, пройти через эту процедуру, но этого оказалось недостаточно: через короткий промежуток времени связь начинала восстанавливаться, большинство испытывало ощущение постороннего присутствия, а иногда и попытки давить. Пришлось поступить более радикально: Даллан и его ближайшие помощники удалили у себя и у остальных часть клейма, полностью разрушив таким образом связь с Островом. Пережив несколько штурмов святилища, они оставили его на пару дней позже, чем Джерхейн ушел из Риан Ал Джара. Лейт знала, что не все ушли с рианом в горы — кое-кто остался здесь, в городе, для связи. Молодой иллар Тройвен был одним из таких…

Лейт сделала несколько шагов вперед и тут же отпрянула обратно, схватившись за руку Тройвена — там, на другом конце площади, из темноты соседней улицы выступили трое. Через несколько мгновений стало понятно — хильдский ночной патруль, завидев их, двинулся наперерез, на ходу вытаскивая мечи из ножен.

— Спокойно, — сказал Тройвен дрожащим от волнения шепотом. — Мы люди мирные, никого не трогаем… Пошли.

И они, взявшись за руки, уверенно тронулись хильдам навстречу.

Хильды патрулировали город небольшими группами по трое-четверо воинов. Обычно горожан не трогали, если те сами не нарывались на неприятности, но поздних путников обычно останавливали и допрашивали, опасаясь незваных гостей с предгорий: с Джерхейном ушли многие, не только воины дружины, иллары Ильфейна и верные ему люди, но и кое-кто из знати и горожан; эргалонская дружина, пополнившись добровольцами, время от времени совершала эффектные вылазки в город и окрестности, нанося хильдам короткие и чрезвычайно болезненные уколы.

— Доброй ночи, — приветлио поздоровался рослый немолодой хильд, остановившись в трех шагах и пристально оглядывая Лейт. — Кто вы, куда идете, почему так поздно?

— Девушку провожаю, — откликнулся Тройвен, сжав ее руку. — Были на празднике наречения имени у друга. Тут уже недалеко, — он кивнул в сторону той улицы, откуда вышел патруль.

— Может лучше мы девушку проводим? — хмыкнул другой хильд, выступивший из-за спины первого. — А то ночь сегодня темная, нечистей что-то на улицах многовато.

— Благодарю вас, — поспешила ответить Лейт, вздрогнув от такой перспективы. Хотя хильды женщин силой не принуждали — почтительное отношение к женщинам было одной из особенностей их культуры, но случаи непонимания на поведенческом, ритуальном урове бывали, и не раз. — Я полностью доверяю своему спутнику.

Старший усмехнулся, еще раз окинув ее оценивающим взглядом, и не менее пристально уставился на Тройвена. Лейт знала, что он нервничает: в городе все еще выискивали скрывшихся илларов Ильфейна. Их так и вычисляли — по наполовину срезанному клейму, заставляя в случае подозрений всех горожан закатвать рукава.

— Саблю-то держать умеешь, герой? — спросил он с насмешкой, кивнув на ножны. — А ну достань.

Это было одной из проверок: иллары, подчинившиеся Острову, до сих пор не носили оружия, странным образом сохранив часть своей силы. Лейт, знакомая с основами системы, догадывалась, что Следящие подпитывают своих ведомых Огнем жизни, а те используют те навыки, что не требуют применения хэльдов. В их руках все еще работали некторые ка-эль, из тех, что требовали только личного Огня Жизни, вспыхивали урд-знаки, зажигались урд-конструкции. Те же, кто скрывался, обращался с оружием не очень ловко.

Тройвен улыбнулся и одним взмахом выдернул из ножен облегченную ахтамарскую саблю. Лейт знала, что друг-именинник, неплохо владеющий клинком, каждый день до седьмого пота гоняет товарища по двору.

— Ладно, убедил, — проворчал тот. — Идите быстрее, а то мы уже дважды за вечер подозрительных тварей распугивали.

Тени привязались почти сразу же, как только хильдский патруль исчез в темноте улиц. Кто-то шел за ними следом, прячась в отдалении, сливаясь с ночным сумраком. Тройвен и Лейт ускорили шаг, пытаясь оторваться, но те, кто крались следом, не отстали.

В дом, где жила Лейт, они заскочили почти бегом.

— Ночуй здесь, — велела она юноше, выглянув в тусклое маленькое окно в прихожей, но разглядеть там что-либо оказалось невозмоно. — Обратно я тебя не отпущу.

Стуча зубами от холода, при скудном свете свечей они разожгли кухонную печку, чтобы хоть немного нагреть комнаты. Хорошо еще, дом, в котором ее поселил когда-то Даллан, имел свою крохотную кухню и большой камин в гостиной, а во дворе, куда выходила кухонная дверь, имелся глубокий старый колодец. Шаги Пришествия делали обычную жизнь все труднее и труднее — днем город превращался в печь, после захода солнца резко холодало, поднимался ледяной ветер, к полуночи выстужая и выдувая из домов накопленное за день тепло. С печами тоже было непросто — дрова в Эргалоне стали теперь на вес золота. К счастью, те, кто приходил к ней с вестями, регулярно приносили и топливо, и пищу…

Затопив камин, она устроила Тройвена на диване в гостиной. Между кухней и гостиной находилась маленькая спальня, самая теплая комната в доме, в которой обычно ютилась она сама. Лейт знала, что юноша влюблен в нее и надеется на взаимность, но ответить не могла — в душе у нее ничего не загоралось. Иногда приходило в голову, что из него получился бы хороший, заботливый, любящий муж, но осознание того, что ей нечего ему дать в обмен на искренние, пылкие чувства и трогательную заботу, горечью отравляло ей и без того нелегкое существование.

Она была в храме Ильфейна в ту ночь, когда в город вошли хильды. Даллан предлагал ей уйти вместе со всеми, укрывшись в пещерах Джар Ил, но Лейт отказалась, оставшись в городе — она все еще надеялась на призрачную возможность добраться до дома, хотя разумом давно понимала, что с каждым днем этот путь становится все менее исполнимым. Раммер помог ей устроиться в городе, Даллан время от времени навещал ее, оставляя послания для верных Джерхейну людей и даже изредка ночуя на все том же диване напротив камина.

Дождавшись, пока Тройвен уснет, она вышла на кухню, к печке, и тщательно умылась нагретой на печи водой. В маленькое кухонное окно был виден темный внутренний двор с засохшими атлахами, с мертвым Кругом Власти и онемевшими Окном и Свечой. В доме стояла тишина, прерываемая только завываниями ветра: соседи несколько дней назад сердечно попрощались и уехали в южные предместья к родственникам, надеясь, что там у них будет возможность пережить надвигающийся сезон холода.

Заснуть ей удалось только под утро. В завываниях ветра ей все время слышались испуганные голоса, звон оружия и крики о помощи.

Утром она обнаружила, что Тройвен уже ушел, черкнув ей коротенькую записку со словами благодарности. Вновь раскочегарив печку, Лейт сварила себе большую порцию каха и, неторопливо позавтракав, собралась на площадь Совета Карн и на Южный рынок — главный нынешний источник новостей. Привычно пристегнув ножны кинжала на пояс поверх одежды, она решила для начала заглянуть в гости к той же Сейне, подруге по службе в Риан Ал Джаре, с которой она до сих пор поддерживала отношения. Спустившись по ступенькам, она задрала голову вверх, и потрясенная, застыла в неудобной позе.

Небо… Небо было похоже на вылившуюся и опрокинувшуюся вверх кровавую реку. Там, над головой, светлело неаккуратное пятно солнечного диска, а Небесный Остров Агваллар и вовсе утонул в этой ярко-бордовой небесной реке. Алое небо нависло над городом, давило, угрожало, душило… Маленькие аккуратные лужицы густой золотистой субстанции, образовавшиеся в щербинках мостовой, переливались драгоценными капельками под тускло-красными лучами. Воздух был прохладным и свежим, не таким, как раньше, но в слабых порывах ветра чувствовался привкус гари и чего-то постороннего, неестественного и неприятного.

Кйти, вспомнила Лейт это странное слово. Огненная река, протекающая под Тонхайром.

Тут же, недалеко от крыльца, лежало несколько трупов в одежде хильдской стражи. Невдалеке, на другой стороне улицы Лейт разглядела странное существо, медленно и невозмутимо шлепающее по лужам, одетое в какое-то не слишком удачно сидящее на нем человеческое одеяние. Существо, заметив ее внимательно-испуганный взгляд, вылезло из лужи кйти, и, постояв немного, будто бы решая, стоит ему с ней связываться или нет, невозмутимо потопало прочь.

Оно было чудное и странное, худое, с длинными когтистыми руками и лягушачьими лапами, с голубоватой чешуйчатой кожей. Его голова выглядела бы совсем человеческой, если бы не круглые выпученные глаза под тяжелыми веками, гладкий череп и прижатые к нему большие уши. Оно казалось неуклюжим и неловким, но двигалось складно и быстро.

Это же лайд, вдруг сообразила она. Именно так описывали лайдов Тэйн и Кельхандар. Лайды? Утром? В городе? Кажется, они боялись солнечных лучей, подумала она с горечью. Теперь солнце скрылось за красным туманом, и подземной нечисти стало больше нечего бояться. Неужели именно лайды держали в страхе Эргалон все это время? И сегодня ночью, когда последнее препятствие исчезло, они выбрались на поверхность…

Она шла по узким улочкам, перепрыгивая через блестящие лужицы, повсюду наталкиваясь на следы ночных стычек. К счастью, среди тех, кто без движения лежал на камнях, почти не было горожан — только хильды и лайды. И лайдов — не в пример меньше.

Услышав характерные звуки сражения, она вихрем промчалась через площадь. Там, где раньше было несколько хэльдов, целая толпа лайдов добивала хильдский отряд. В ход шло все — зубы, когти, булыжники, даже тела убитых; хильдский иллар, раненый, но еще живой, пытался призвать на помощь свое искусство, зажигая Знаки небесного огня, выходившие у него тусклыми, и швыряя их в противника. Лайды вопили и морщились от редких попаданий, но продолжали нападать с еще большей яростью.

Они пришли через Риан Ал Джар, вдруг подумала она, глядя на в ужасе прячущихся в дома горожан. Кельхандар упоминал о прямых тоннелях, ведущих из замка к Белому озеру, через которые он сам навещал Кианейт, пока островитяне не устроили переворот.

Со странным предчувствием Лейт резко повернула назад, в сторону северных ворот. Замок, возвышавшийся над городом угрюмой серо-желтой громадой, был виден издалека, и даже издалека казался безжизненным. К нему опасались приближаться даже хильды, и не только из-за нынешней печальной репутации бывшей королевской резиденции. Было в нем что-то… жуткое. Поговаривали, что ночью там хозяйничают небесные дьяволы, днем — призраки невинно убиенной королевской семьи, а вокруг замка бродят погибшие и неупокоенные души агвалларцев, защищавшие замок от его законного владельца, и хильдов, павших под стенами и внутри.

Под ногами она неожиданно обнаружила очередную блестящую лужицу и боязливо обошла ее. Рукоять кинжала на поясе привычно добавила уверенности, хотя Лейт сомневалась, что сумеет применить его против опытного воина. Оружие давало иллюзию защищенности. Тройвен пытался научить ее простейшим приемам, и она даже запомнила кое-что, но убежать или обмануть казалось ей более надежным способом спасения.

Что-то подозрительно блеснуло впереди. Подойдя совсем близко, она ужаснулась сильнее, чем при виде бордово-красного неба. Риан Ал Джар был окружен целым озером золотой субстанции, он словно вырастал прямо из самой его середины, угрюмый и величественный, освещенный тусклыми багровыми отблесками и ярким сиянием огненной лужи. Это странное вещество затопило все подступы к замку, оставив сухим только узкий перешеек единственной дороги. Поверхность сияющего озера не была ровной — то и дело на ней образовывались пузыри и воронки, вверх иногда выбрасывались тонкие щупальца, похожие на многопалые человеческие руки.

С трудом поборов отвращение, Лейт подошла к самой кромке озера. Потом, уверив себя, что ничего страшного с ней не случится, торопливым шагом, почти бегом добралась до Солнечной башни и, пройдя через ворота, очутилась в дружинном дворике.

Тягучая, неестественная тишина обволокла ее, парализовав волю. Здесь было пусто и сумрачно, разрушенные постройки и вывороченные камни успели покрыться рыжеватой пылью, клубы которой разносились слабым дуновением ветра. Она испуганно попятилась обратно, краем глаза уловив в простенках какое-то движение. Тени — лайды мелькнули и исчезли, оставив после себя облачко рыжей пыли. Передернувшись от отвращения и страха, она шмыгнула под защиту стен Солнечной башни и поспешно завязала на решетке центральных ворот ярко-красную ленту — условный знак для тех, кто приходил к ней за новостями для Джерхейна, о том, что у нее есть очередное письмо. Потом, не оглядываясь, бегом бросилась прочь.

Назад она оглянулась, только добравшись до городских ворот. И опять — сумрачный вид пепельно-серой громады, окруженной золотистым сиянием кйти на огненно-красном небе, заворожил ее своей гибельной красотой. Сколько Пришествий выдержал этот замок, сколько осад и падений, горящих Кругов, сколько человеческого безумия — ненависти и страха, боли, радости, торжества повидал он на своем очень длинном веку? Вот и теперь, наверно, он выстоит, вопреки всем катаклизмам. Лейт печально улыбнулась, представив себе мир после Пришествия, голый и безлюдный — и роскошный, торжественный и неприступный королевский замок, никому не нужный в своем гордом и одиноком великолепии.

Некоторое время она глядела на эту картину, затаив дыхание, и потом решительно отвернулась, собираясь возвращаться домой.

И чуть не врезалась в человека, незаметно подошедшего совсем близко к ней.

— Это кйти, — сказал он негромко. — Вышла на поверхность. Вместе с лайдами, — усмехнувшись, он поддержал оступившуюся Лейт под локоть. — Знаешь, что они делают с трупами?

Лейт пожала плечами.

— Ведь не едят же? — спросила она с омерзением, осторожно вытаскивая локоть из жесткой хватки Вельга. Он отпустил ее, и, повернувшись спиной к замку, повел вниз по узкой улочке в направлении центра города.

— Стаскивают сюда, к озеру, и бросают в него. Кормят кйти. Интересно, Харриаберт уже забрался в замок или еще нет?

— Зачем ему это? — удивилась Лейт, вспомнив тени лайдов в Риан Ал Джаре и оглядываясь назад.

— Дьявол его знает, — хмыкнул Вельг. — Поди пойми логику сумасшедшего. Зачем ему вообще вся эта война лайдов с людьми?

— С хильдами, — поправила она.

— На местных они тоже нападали, — парировал Вельг. — Кстати, разве хильды не люди?

Лейт поморщилась.

— Захватчики, — сказала она.

— Харриаберт сам — хильд. Нужно быть безумцем, чтобы натравить этих зверенышей на своих же соплеменников, — продолжил Вельг. — Знаешь, что мне кажется… здесь не обошлось без Ройга.

— Может быть, — прошептала Лейт.

— Кстати, ты не знаешь, где он может находиться? — поинтересовался Вельг с делано равнодушным видом, но она догадалась, что на самом деле этот вопрос волнует его гораздо больше выступившей на поверхность кйти и странного поведения Кельхандара.

— Нет, — честно ответила она. — Я не видела его с момента возвращения с Колодца.

Они дошли до одной из торговых площадей города, где тоже виднелись следы побоища. Торговые ряды, нынче скудные и жалкие, были окончательно разворочены, в ямках и канавках блестели тонкие лужицы кйти. Обойдя площадь по краю и косясь на неподвижные тела, Вельг собрался свернуть на центральную улицу, ведущую к храму Хэллиха, но Лейт остановилась, не желая двигаться дальше. Она не пойдет с ним. Ни за что.

Это была уже не первая их встреча в Эргалоне с тех пор, как в него вошли хильды. Вельг объявился после победы хильдов среди тех эргалонских илларов, что признали над собой власть северного князя. Властью Койдра, хильдского коменданта Эргалона, его назначили главой храма Феоллона, только илларов под его управлением осталось совсем немного. Получив новое назначение, он быстро отыскал Лейт и предложил ей свою защиту, от которой она решительно отказалась. Она не хотела его видеть. Тем не менее, он стал все чаще и чаще попадаться у нее на пути, пугая опасностями одинокого житья в городе и предлагая переселиться под защиту его храма. К счастью, выбираться в город слишком часто он не мог — его хорошо знали в Эргалоне и достаточно сильно ненавидели; ходить ему приходилось с охраной. Сегодня он был один, что несказанно ее удивило. С трудом удержавшись, чтобы не отпустить язвительное замечание на эту тему, она свернула в переулок, намереваясь вернуться домой. Вельг тотчас же последовал за ней.

— Кстати, ты слышала последнюю новость? — бросил он тем небрежным тоном, с которого часто начинался разговор о преимуществах жизни под защитой хильдов. — Казнь Даллана состоится послезавтра.

Она резко остановилась, отчего он налетел на нее и опять схватил за локоть. Лейт раздраженно вырвала руку.

— Как? Ты же сам говорил, что хильды не собираются его казнить…

— Передумали, — усмехнулся тот. — Живой он опаснее мертвого.

— Он же твой бывший наставник, — Лейт попятилась, с трудом сдерживая яростное желание выхватить кинжал и всадить его прямо в его ухмыляющуюся рожу. — Да если бы не он, Тэйн и Кельх ни за что не стали тебя спасать!

— Меня вполне устраивала моя островная жизнь, — холодно парировал он. — Так что, я думаю, мы будем квиты. Времена теперь иные… Он — враг и подлежитуничтожению.

— Это ты подлежишь уничтожению, — выдавила она сквозь зубы. — Жаль только, что мы не поняли этого раньше.

Глава 28

(Риаллар, Эргалон)

На следующее утро Лейт обнаружила, что предместья, лежащие на восточном склоне от Риан Ал Джара, утонули под волнами кйти. Кипящая грязь Лахлайда — так называли ее в городе, несмотря на то, что она явно была холодной. Схватки между хильдами и лайдами постепенно прекратились, кто из них взял верх, в городе не знали. Лайды, не таясь, прошмыгивали небольшими группами, прижимаясь к стенам домов, собирали тела убитых, как своих, так и чужих, стаскивали к озеру вокруг замка и топили в кйти. Поначалу их пытались останавливать, но, получив несколько ударов ядовитыми когтями, перестали отнимать у лайдов добычу. Лейт сходила посмотреть на разросшееся озеро, на узкие лодочки лайдов, которые теперь стремительно и ловко скользили по сияющей поверхности; она поискала разумное объяснение, зачем им все это нужно, и не нашла.

В городе поговарили, что хэльды, которые кйти затопила в восточных предместьях, растаяли, как снег под лучами солнца. Шептались, что она разъедает камень домов, и только живые деревья не подвержены ее странной разрушительной силе. Если так продлится и дальше, кйти поглотит весь город и разъест дома… Потрясенные горожане паковали вещи и грузили телеги, собираясь бежать куда-нибудь подальше от подземных нечистей, не зная, что бежать уже некуда, да и незачем — конец все равно наступит, он приближается с каждым днем.

В день казни Лейт в сопровождении верного Тройвена пришла на площадь перед храмом Хэллиха. Так же, как и тысячи горожан… Никогда ранее в Эргалоне не проводилось публичных казней. Преступников, приговоренных к смерти, казнили в отдельной часовне при храме Феоллона, после специального ритуала. Остальных передавали другим храмам, туда, где они должны были отбывать исправительные работы — на рудники, в каменоломни, на строительство дорог., но чаще всего нарушителей наказывали большими денежными штрафами да публичным позором — имена нарушителей с подробным перечнем прегрешений вывешивались на стене позора при храме Илбара. Стена служила в городе нездоровым источником сплетен, слухов и свар.

— Может, Холгойн все-таки придумал, как его вытащить? — спросила Лейт шепотом, глядя на появившийся за последние несколько дней деревянный помост-эшафот, оцепленный хильдами. Сейчас вокруг него собрался почти весь город, и хильды с трудом сдерживали оцепление. Из толпы время от времени раздавались угрозы и проклятия, смельчаки из толпы кидали на помост камни, толпа то и дело давила на оцепление, волной придвигаясь к возвышению и отступая назад, теснимая алебардами и пиками.

— Хотелось бы верить, — вздохнул Тройвен. — Ты же знаешь, его прятали и перепрятывали, наш риан не знал, где его держат. И Окно с Истиной теперь не откроешь…

Площадь перед храмом Хэллиха представляла собой вытянутый прямоугольник, с одной стороны которого стояла огромная статуя Хэллиха, а с противоположной начиналась длинная пологая лестница, которая вела к подножию храма. Изображение бога огня и войны перед его собственным святилищем было особенным: обычно Хэллих представал перед людьми в образе обнаженного рыжеволосого юноши с лепестком огня в одной руке и кубком арали в другой. Здешнее изваяние, самое старое в столице, существенно отличалось от традиционных — Хэллих представал перед жителями мускулистым обнаженным гигантом с пышной кудрявой шевелюрой до лопаток и такой же кудрдявой бородой. Расставив ноги, он опирался на меч, доходивший ему до груди. Площадь окружали скульптуры воинов в доспехах, вполовину меньше, чем статуя бога. В солнечный день тень от огромной скульптуры падала через площадь и касалась макушкой лестницы к храму.

— Как его казнят? — спросила Лейт, отступая под натиском какого-то толстяка, изо всех сил рвавшегося в первые ряды.

— Голову отрубят, — голос Тройвена был сух и полон горечи. — Надеюсь, что быстро.

Рванулась вверх очередная волна протестующих криков, и в ответ на нее из храма на площадь спустились два хильда в илларских рандах, опоясанных мечами. Не глядя друг на друга, они синхронно вскинули руки к небу, и вокруг помоста стремительно пробежала огненная змейка; замкнувшись, она вспыхнула и исчезла.

— Что это? Защита? Или предупреждение?

— Я ничего не чувствую, — Тройвен на мгновение замер, закрыв глаза. — Нет, не защита.

Меж тем крики и проклятия возобновились с удвоенной силой, и тогда те же двое швырнули вверх несколько урд-знаков, которые, взлетев в воздух, рассыпались мелкими искрами над всей площадью. Лейт почувствовала, как у нее закололо в горле и онемел язык. И сразу же установилась тишина, прерываемая сдавленным мычанием онемевшего народа. Онемение постепенно отошло, но попытки выразить всеобщий гнев прекратились.

— Вот ты где! Надо же, оказывается, не всех ильфейнских мы переловили…

Лейт вздрогнула и отшатнулась назад, но Вельг, оказавшийся как раз за ее плечом, ловко ухватил ее за руку, ухмыляясь Тройвену насмешливой и довольной улыбкой. Свет Илбара, ему надо срочно уходить, пока его не схватили. Она покосилась на юношу — тот смотрел на Вельга с едва сдерживаемым бешенством.

— И не переловите, — бросил он, с силой отрывая его пухлую кисть от руки Лейт.

Вельг уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент гулко и протяжно ударил гонг, и под эти звуки из храма спустилось нынешнее хильдское командование, ведомое главой храма Хэллиха Койдром. Следом за ними вывели Даллана. Лейт с жадностью и страхом всматривалась в его лицо, но издалека не смогла ничего разглядеть. Шел он твердо, ровно, прямо, не шатаясь и не спотыкаясь, руки его были свободны.

— Уходи сейчас, — шепнула Тройвену Лейт, косясь на Вельга, который тоже пристально следил за тем, как процессия поднимается на помост. — Пока он никому не стукнул.

— Не успеет, — фыркнул тот. — Уйти несложно, важнее тут продежраться.

Койдр лично зачитывал приговор. Из толпы, вернувшей себе голос после заклинания немоты, изредка летели возмущенные вопли и отрывочные проклятия, но после первого же возгласа глава храма Хэллиха скупым жестом усилил голос, накрывая им все пространство площади.

— Как он это делает без урд-знаков? — удивилась Лейт. — Он же должен воспроизвести их в воздухе…

— Думаю, за него это делает Следящий на Острове. Иллар второй ступени способен создавать урд-конструкции в уме, для реализации достаточно одного жеста. Он же, видимо, делится с ним Огнем жизни.

— Барр-упырь, — ругнулась она всердцах, чего никогда не делала, и Вельг с изумлением повернулся к ней. — Если бы я умела сражаться…

Услышав с его стороны смешок, она с трудом сдержалась, чтобы не ударить его и не выплеснуть всю ту ненависть, что копилась в ней все эти дни.

Даллан меж тем повернулся и что-то доверительно сказал одному из конвоиров, кивнув на что-то справа. Лейт попыталась проследить его взгляд… похоже, старый иллар указывал на статую Хэллиха. Она подняла глаза на бога и вздрогнула: ярко-голубые глаза божества, сделанные из драгоценных камней, у нее на глазах наливались кроваво-красным огнем. Следом вспыхнул и его клинок, отсвет которого кровавой полосой лег на землю и принялся расти, расти… пока не достиг помоста. Хильд, на которого пала огненная тень ожившего меча, с воплем ужаса отшатнулся в сторону. Койдр на несколько мгновений замолчал, глядя прямо в лицо ожившего бога, потом, снова встряхнув кистями, продолжил свою громогласную речь. Даллан подался вперед, тоже с любопытством разглядывая статую, и его растерянные конвоиры не стали его удерживать. Огненная копия клинка на земле неожиданно сместилась, перечеркнув помост и уткнувшись острием в Койдра. Из толпы кто-то крикнул «Хэллих гневается! Вы прогневали собственного бога!», и волна ругани и проклятий поднялась с новой силой, заглушив речи хильда.

— Смотри, — шепнул Тройвен, легонько развернув ее в противоположную от бога сторону, туда, где на краю помоста, на возвышении, находились нынешние правители Эргалона и верхушка хильдов. Почти рядом с ними с краю стояло несколько плакальщиков в традиционных балахонах, полностью скрывавших лица и руки.

— Всего трое… что ж так мало-то, — бросила она с горечью. — Даже плакальщиков пожалели.

— А ты уверена, что их трое? — неожиданно улыбнулся Тройвен.

— А сколько же?

— Приглядись. Между толстяком и тем, что опирается на столб…

Лейт присмотрелась и с удивлением обнаружила, что между ними еще одного, на голову выше остальных. Он неестественно двигал руками, то поднимая, то опуская плечи, но при этом стараясь держать кисти за спиной толстяка и чуть в стороне от себя. Кого-то эта манера ей напоминала… Взгляд Лейт зацепился за толстого, нелепо топтавшегося на месте, за кривоватые доски помоста, за вытянутую физиономию нового главы храма Илбара… Когда она снова попыталась отыскать странного плакальщика, их опять оказалось трое.

Вельг вертелся рядом, напряженно оглядываясь по сторонам и едва не подпрыгивая и расталкивая людей — видимо, тоже искал источник колдовского воздействия. Койдр убрал свиток, по которому читал речь-приговор, и отступил назад, махнув рукой двум палачам, стоявшим у круглого камня, формой похожего на бывший Круг власти и вытащенного на помост. Один из конвоиров взял Даллана за плечо, но второй отпрянул назад, не в состоянии оторваться от налитых огненным гневом глаз Хэллиха. Койдр что-то тихо приказал, первый конвоир с силой толкнул Даллана в сторону камня, и огненный клинок мгновенно отреагировал, вспыхнув еще ярче, а потом неожиданно потух. Потускнели и глаза бога…

Койдр снова махнул рукой Палач сделал шаг навстречу старому иллару, который неожиданно проворно отпрыгнул назад и… ловко выдернув меч из ножен парализованного страхом хильда, подался вперед и… палач с глухим стоном осел ему под ноги, прижав руки к животу. Несколько хильдов бросились к ним обоим, но в этот момент Лейт вдруг почудилось, что там, на помосте, в воздухе на миг вспыхнуло нечто, похожее на густую паучью сеть, тоненькие ниточки которой сплелись над всеми, стоявшими поблизости от помоста. В это же мгновение на площадь обрушилась непроглядная тьма, волна ледяного ветра неистовой силы пронеслась сначала в один конец, затем — в другой, валя с ног всех без разбору, а статуя бога опять вспыхнула огненно-кровавым светом.

В панике народ рванул во все стороны, прочь от дьявольского кошмара, не разбирая дороги и сшибая все подряд. Несколько тусклых знаков Небесного Огня, запущенных с помоста, ненадолго рассеяли мрак, но, судя по крикам, паника охватила не только эргалонцев, но и самих хильдов. В этот момент только что поднявшаяся на ноги Лейт почувствовала, как кто-то обхватил ее руками, стиснув и прижав к себе.

— Пусти, гад, — она попыталась вырваться, но не тут-то было.

Разрываемая вспышками Небесного Огня искусственная тьма быстро рассеялась, но было уже поздно — на площади царил хаос. Даллана, естественно, на помосте не оказалось, зато обнаружилось еще двое распростертых на досках хильдов. Лейт поискала глазами плакальщика, не сомневаясь, что не найдет его. Тройвена тоже на месте не было… Переполняемая радостью, она попыталась вырваться из хватки Вельга, но тот еще сильнее прижал ее к себе, стиснув руки так, что она не могла даже вздохнуть.

— Он все-таки пришел, — процедил он сквозь зубы. — Так я и думал. Эх, жаль, упустили… Ну ничего, — и он еще сильнее сдавил Лейт, которая и так уже бессильно обвисла у него на руках. — Еще не все потеряно. Пойдем, — он встряхнул ее и принялся выбираться из толпы по направлению к храму Хэллиха. — Теперь твоя очередь быть приманкой.

Глава 29

(Сезон Ветров. Риаллар, Эргалон)

Ночь Лейт провела, колотясь в двери своей темницы и проклиная Вельга всеми проклятиями, которые только сумела вспомнить. Комната — обычная келья илона или иллара, не предназначенная для содержания пленников, сухая и теплая, не имела решеток на окнах, однако находилась весьма высоко от земли. Загоревшись идеей побега, она внимательно осмотрела постельное белье и убедилась, что даже ее небольшого веса оно не выдержит, да и зацепить его не за что. Храм Хэллиха хорошо охраняется — заметят ее посредине стены, нелепо висящую на тряпках — вот смеху то будет…

Когда гнев изрядно поуменьшил ее силы, она вытянулась на кровати, размышляя над целью своего пленения. Хотел бы Вельг силой заполучить ее в любовницы — давно бы уже это сделал, но он обмолвился насчет приманки… Кого же он ждет? Холгойна? Вряд ли Джерхейн явится сюда сам только ради нее одной, скорее пошлет кого- нибудь на выручку, да и то — не скоро. Пройдет несколько дней, прежде чем станет известно, что она исчезла. Даже если он явится, то уж точно не безоружным. Сегодня хильды убедились, что имеют дело с необычным противником, а значит, стеречь ее будут с особой тщательностью. Нет, риск слишком велик…

Промаявшись страхами полночи, к утру она все-таки заснула. Проснувшись только к обеду, она тщательно привела себя в порядок и съела все, что обнаружила на столе — вполне приличный по нынешним отчаянным временам обед. Что ж, отлично, морить ее голодом никто не собирается. Немного воспряв духом, она забралась на подоконник и принялась наблюдать за улицей.

Окошко выходило на противоположную от площади Хэллиха сторону, раньше оживленную, теперь — пустынную. Зная, что именно в храме Хэллиха разместилось хильдское командование, эргалонцы старательно обхдоили его стороной. Лейт наблюдала, как дозор совершает регулярный обход святилища, отмечала, куда и в какую сторону направляются отряды и конные патрули. Складывалось впечатление, что хильды прочесывают город, видимо, пытаясь отыскать Даллана и его спасителей, и Лейт искренне пожелала им успешно скрыться от преследователей.

Небо над городом по-прежнему оставалось багровым, Остров Колдунов светился на нем тусклым золотисто-лиловым пятном, и только ночи теперь напоминали прежний Теллар: Ночное солнце поднималось, светило и садилось, как и раньше, ярким белым диском на иссиня-черном небосводе. Наземный мир превратился в настоящий ад — раскаленный душный день сменялся ледяной ночью. К вечеру холодало до заморозков, мостовые и крыши покрывались колючими кристалликами инея. В домах, где имелись дровяные печи, сжигали последнюю мебель, заколачивали окна, утепляли двери.

Лейт не знала, сколько дней осталось до конца. Но раз кйти выступила на поверхность — немного… Вечером, уже после восхода ночного солнца, дверь ее каморки отворилась и Вельг, галантный и довольный собой, предложил ей разделить вечернюю трапезу вместе с ним и Койдром. Мгновенно разозлившись, Лейт хотела выдать ему очередное проклятие, но поспешно прикусила язычок и согласилась с милейшей улыбкой. Пора было провести небольшую разведку и вызнать, что хильдам от ее нужно.

Под куполом Служб святилища Хэллиха стоял хорошо знакомый запах благовоний. Изваяния и чаши были целы, пол чист, окна вымыты, факелы на стенах обновлены и не чадили. Еще бы, подумалось ей, Хэллих единственный бог, которому действительно поклоняются в это смутное время. Вельг ни на минуту не задержался здесь, хотя ей захотелось остановиться хотя бы ненадолго… Запахи трав и полумрак, освещенный живым огнем, живо напомнили ей прошлое, такое спокойное и благополучное, мирное, домашнее. В юности ей так хотелось приключений… Что ж, она получила их сполна, но почему-то совсем этому не рада. И ведь не вернешься в прошлое, не отменишь того, что случилось, и не вернешь себя-прежнюю — добрую, наивную, не осмеливающуюся ругаться именами небесных дьяволов и проклинать.

Миновав Купол Служб, они оказались в небольшом помещении со множеством выходов во внутренние части святилища; оказалось, внутри все святилища устроены одинаково. Вельг свернул в сторону, уведя ее в просторный полутемный зал, освещенный двумя тусклыми факелами, и на этом сходство закончилось.

За столом сидело всего двое — Койдр, комендант Эргалона, и еще один хильд, чем-то напомнивший Лейт Джерхейна — такой же высокий, широкоплечий, с открытым надменным лицом. Вельг пригласил ее к столу, усадил, налил арали и сам принялся за трапезу. Лейт, не стесняясь, разглядывала обоих. Полумрак мешал получше рассмотреть лицо Койдра. Привыкнув, она убедилась, что в нем нет ничего отталкивающего: обыкновенное мужское лицо, немолодое, худощавое и в чем-то даже красивое.

— Как Вас зовут? — мякгий баритон и душевность в голосе обезоружили Лейт. Она представилась.

— Госпожа Ильне, я приношу вам свои извинения за то, что мы так грубо принудили вас задержаться в нашем доме, но вопрос очень важный, а вы вряд ли бы согласились добровольно, — начал он витиевато.

— Не согласилась бы, — подтвердила она и принялась есть.

— Мужчины подождали, пока она перекусит, и Койдр продолжил.

— В общем-то, и публичная казнь Даллана нам не была необходима, если бы мы не надеялись, что кое-кто попытается его спасти. Как видите, мы были правы.

— Если вы думаете, что Холгойн придет сюда ради меня лично, — ухмыльнулась она, — то вы сильно заблуждаетесь.

— Джерхейн Холгойн, конечно, представляет собой серьезную угрозу, но нас интересует не он, — продолжил Койдр.

— А кто же? — удивилась Лейт, допивая арали.

— Тэйн Ройг.

Удивленная Лейт со стуком поставила бокал на стол. Ройг?

И тут она вспомнила плакальщика на площади. Конечно же, Тэйн… Именно его характерная манера держать кисти рук чуть на отлете, когда он работал с конструкциями урда, привлекла ее внимание. Конечно же, Тэйн не мог бросить своего наставника в беде. И конечно же, он был жив и никуда не пропадал…

Вельг, внимательно следивший за выражением ее лица, схватил ее за руку и сжал изо всех сил, отчего она вскрикнула и выдернула руку.

— Ты что-то знаешь, — сказал он резко. — Ну?

— Не больше, чем ты сам, — огрызнулась она, — Вчера на площади был именно он, а не кто-то из отряда Холгойна. — Ты узнал его по почерку кэн-ли. Так же, как и я.

— Это уже не кэн-ли, — заговорил тот, что сидел рядом с Койдром. — И не шиаллах. Это какая-то варварская, ни на что не похожая смесь. Многие из нас научились использовать кэн-ли, опираясь на личный Огонь Жизни, да на силу, которой делятся с нами наши Следящие, но то, что творил Ройг… Это что-то дьявольское.

— Вы даже не скрываете свою связь с Агвалларом, — произнесла Лейт потрясенно.

— Зачем? — удивился Койдр. — Об этом и так все знают. Сознательный союз Следящего и иллара — это огромные возможности, сила и мощь, и знание…

— Именно Ройг это доказал, — вставил Вельг. — Островитяне усвоили урок.

— Так зачем вам Ройг? — поинтересовалась Лейт, не надеясь, что они ответят. — Убить — не убьете, сами же понимаете, сил не хватит. Опытом он все равно не поделится — он упрямый. Что вы будете с ним делать?

Лейт, а вы хотите пережить Пришествие? — с улыбкой спросил Койдр.

— Хочу, — кивнула она. — Но уже не надеюсь.

— А мы вот… надеемся. Вы слышали о втором небесном острове?

— О том, который Ночное солнце? — спросила Лейт с любопытством. — Слышала. От Даллана, — пояснила она. — Там нет Кэлленара, а значит, нет и Пришествия. Но туда нет путей.

— Ройг там был.

— Откуда вы знаете? — ревниво спросила она. — Он же не отражается в хэльдах.

— Не обязательно наблюдать за ним самим, — сказал второй хильд. — Жрецы Агваллара наблюдали за самим Островом. Кроме того, есть другие способы установить истину… если знать, о чем спрашивать.

— Тэйн Ройг нашел туда дорогу. Или построил сам, — продолжил за него Койдр. — Второй небесный остров — наш единственный шанс выжить. Главное — поторопиться, времени у нас осталось немного. Нам очень нужно, чтобы он пришел сюда. Мы хотим с ним поговорить… Думаю, мы сможем найти аргументы, чтобы убедить его показать нам дорогу. Может быть, вы знаете, как его найти?

— Да лучше я из окна выпрыгну, — заявила Лейт со злостью. — Чем буду вам помогать. Я не знаю, где Ройг. Да, я видела его на площади. Но откуда он взялся и куда делся — это выше моего разумения.

Окно в ее комнате заделали решеткой — на всякий случай, чтобы действительно не выпрыгнула. Вельг, прощаясь, долго доказывал ей, как она не права, и что намерения у Койдра самые добропорядочные — переселить на остров женщин и детей, организовать эвакуацию, спасти оставшиеся книги, рукописи и знания. Она не слушала. Вернее, слушала, да не верила.

Потянулись длинные, тоскливые дни и еще более тоскливые ночи. Она глазела на улицу, бродила вдоль стен, делала зарядку, чтобы хоть как-то занять себя, а по вечерам ужинала в компании Койдра, Вельга и других хильдов, то и дело присоединявшихся к трапезе. Они вежливо расспрашивали ее на посторонние темы, но больше разговаривали о своих собственных делах, словно ее не было, из чего она сделала вывод, что в живых ее не оставят. Хотя Вельг пытался, как мог, наладить отношения. Неужели он на что-то надеялся?

Так прошло пять дней. На шестой они ужинали вдвоем с Вельгом, в том же холодном и полутемно зале. Вельг вел себя развязано, много болтал, выпил в одиночку кувшин арали и, провожая в комнату, полез целоваться. С трудом ей удалось вырваться из его рук и вытолкать вон. К счастью, у двери имелся хлипкий внутренний запор, она задвинула его и поспешно отошла подальше, боясь, он начнет ломиться и стучаться. К счастью, он не стал, только пробубнил что-то неразборчивое и ушел прочь.

Тут она серьезно задумалась. Положение ее становилось угрожающим: не факт, что кто-то знает, где именно она находится, к тому же, она единственная женщина среди множества мужчин, и радо или поздно все закончится вполне определенным образом. Когда им надоест ждать, а им надоест. Пришествие приближается с каждым днем, жажда жизни и страх перед неизбежностью возьмут свое.

Полночи Лейт в отчаянии металась по комнатушке. Потом, успокоившись, осторожно открыла дверь — снаружи та оказалась незапертой — и выглянула наружу. Молодой хильд в конце коридора, казалось, дремал, но стоило ей сделать шаг наружу, как он сразу же проснулся. Бесполезно… Придумать, что ли, какую-нибудь душераздирающую историю? Ведь поверил же ей тот жрец на Острове.

Лейт отступила назад и в бессилии упала на кровать. Близилось утро, в окне уже появились ярко-красные проблески зари, но сон не шел. Она лежала, слушая шорохи в коридоре, так непохожие на обычные звуки шагов, приглушенные голоса хильдов, звон оружия. Потом насторожилась, услышав, как кто-то снаружи пробует ее дверь, пытаясь открыть. Вельг? Вряд ли, слишком уж тихо и аккуратно, Вельг здесь свой, ему все позволено. Кто-то из хильдов решил развлечься? Тогда он убедится, что она надежно заперта, и уйдет. Лейт ждала, на всякий случай подтянув к себе трехногий табурет и рассчитывая оглушить им непрошеных гостей, если дверь все же не выдержит их натиска, но звуки за ней не были похожи на грубое вторжение. Толчок, затем дверь осторожно потянули на себя, затем снова толкнули. Пауза. Осторожный, едва различимый стук.

Лейт встала, волоча за собой табурет, дернула задвижку и отпрыгнула назад. Дверь приоткрылась, но ей почему-то остро захотелось оглянуться, и она не удержалась, дернулась, зацепилась взглядом за некрасиво смятую кровать, потянулась поправить подушку… А когда сообразила, что ее намеренно отвлекли, испугалась и вновь кинулась к табуретке, но ее гость уже закрыл дверь.

— Переодевайся быстрее и уходим, — сказал Джерхейн Холгойн, протягивая ей сверток с одеждой.

— Как ты сюда попал? — шепотом, полным изумления и восторга, спросила она. Разглядеть его не получалось — взгляд все время соскальзывал на что-нибудь постороннее. Заклятие невнимания, вспомнила она.

— Потом расскажу, — сказал он, улыбаясь. — Давай быстрее, мы вошли не так тихо, как рассчитывали.

Пока Лейт переодевалась, Джерхейн через щель разглядывал коридор. Одежда превратила ее в мальчишку-подростка, волосы она завязала в узел и спрятала под шапку. Оглянувшись, Джерхейн взял ее за руку и бесшумно выскользнул в коридор.

Купол служб, который требовалось пересечь, чтобы выйти из святилища, оказался полон народу — хильды замерли в странных, неловких позах, словно заснули на ходу, но их глаза, живые, полные ненависти, внимательно следили за каждым движением.

— Что с ними? — испуганно спросила Лейт.

— Ловушка, — пояснил Джерхейн. — Это ненадолго.

Тэйн Ройг появился откуда-то сбоку, одетый в точности как хильдский воин, таща за собой молодого парня, который выглядел избитым и нетвердо стоял на ногах.

— Тройвен! — воскликнула она с ужасом, и юный иллар слабо улыбнулся ей в ответ.

— Быстрее, они скоро оживут, — бросил Тэйн, кивком приветствуя Лейт. — Да и остальные тоже.

— Говорил же, не суйся сюда в одиночку, — буркнул Джерхейн.

Уже у дверей, обойдя все расставленные Ройгом ловушки, за их спинами раздались проклятия, топот ног и звон оружия. Хорошо знакомый голос Койдра выкрикивал приказы.

Тэйн обернулся и наскоро сплел очередную ловушку, перегородив проход, но выйти они не успели — двери распахнулись им навстречу, впустив хильдов. Джерхейн схватился за меч, но те, не зная, что происходит внутри, растолкали беглецов и один за другим бросились навстречу застрявшим с той стороны воинам.

— Река кипящей грязи затопила улицы! — закричал один из них.

— Она течет по двум переулкам прямо сюда! — добавил другой.

Тэйн отодвинул Лейт и Джерхейна назад и первый выбрался на улицу.

Глава 30

(Сезон Ветров. Риаллар, Эргалон)

Там, на противоположном конце площади, за статуей Хэллиха, уже блестела знакомая золотистая жидкость. Казалось, она стоит на месте, но все уже знали, как быстро и незаметно она может двигаться.

— Подождите здесь, — велел Ройг, спускаясь по ступеням на площадь. Джерхейн и Лейт остановились, Холгойн поднял меч, готовясь, если понадобится, сражаться хоть со всей засевшей в храме шайкой хильдов. Не доходя до края, Тэйн остановился, следя, как кйти медленно, но верно прибывает и подбирается к ногам статуи. Статуя может рухнуть, если кйти разъест основание… Он попятился, оглядывая крыши домов, но здесь они отстояли друг от друга на значительном расстоянии. Вряд ли Тройвен и Лейт осилят такой путь отступления… Хорошо бы спрятаться в доме и соорудить нечто вроде плота, чтобы переплыть на не залитую часть улиц и отыскать нормальную лодку, но там, в храме, осталась целая свора одержимых, им не дадут такой возможности.

Кйти ползла по камням мостовой с удивительным для нее проворством, она уже вылилась из переулков и теперь медленно заполняла площадь. Чахлые деревца дейда и колюче кустики дивоки погружались в нее без вреда для себя, а вот ближайший хэльд Свеча распался прямо у него на глазах, растаяв, словно кусок льда. Лейт и Джерхейн пятились назад с ужасом и отвращением, Тройвен зачаровано глядел на маленькие многопалые ручки, вскинувшиеся там, где только что был хэльд, а Тэйн сделал несколько бестолковых шагов навстречу, оказавшись у самой кромки. Там, за спиной, он скорее почувствовал, чем увидел, Койдра и еще одного хильда в синем ранде, оцепеневших на ступенях, и Джерхейна, прижавшего Лейт к себе, словно собираясь защищать ее от всех на свете, и неожиданная ярость бешеной волной нахлынула на него. «Ах ты гадина, да что же ты с нами делаешь! — он закрыл глаза и поддался невыносимому потоку отвращения — ему казалось, что золотистая вязкая субстанция уже обволакивает его, пожирает и переваривает, как тела погибших лайдов и людей, и он сам превращается в кйти и течет, течет по улицам Эргалона…

Он непроизвольно вскинул руки к лицу и почувствовал невыносимый жар, словно окунулся в жидкий огонь, который, казалось бы, стеной окружил и отрезал его от остального мира. Щупальца кйти змеями ползли по телу, жгли и душили, и он дико закричал, отбиваясь инстинктивно и бестолково, сбрасывая их с себя с удвоенной силой, и когда, наконец, ни одного из них не осталось, он пришел в себя и снова увидел площадь, дома, друзей, храм Хэллиха…

Но кйти на площади не было. Не было ее и на улицах, по которым она стекалась к святилищу. Лейт, Даллан и Тройвен смотрели на него с восхищением и ужасом, второй хильд на крыльце храма пропал, испуганный Койдр выглядывал из-за двери, очумело глядя на опустевшую площадь.

— Что здесь…было? — выдавил из себя Тэйн, вспомнив стену огня и ползущие по телу щупальца кйти.

— Ты закрыл лицо руками и закричал, — прошептал Тройвен. — Потом она, — он кивнул на землю, — кйти… стала таять…

— Она впиталась в землю, — добавила Лейт неуверенно.

— И растаяла совсем, — закончил Джерхейн.

— Я не…не делал никаких движений?

Лейт покачала головой.

— Ты стоял неподвижно. Кйти так до нас и не дошла, остановилась вон там, — она показала на край постамента статуи Хэллиха, — а потом стала исчезать, словно впитываясь в землю. Как ты это сделал, Тэйн? С помощью Огня жизни?

Ройг медленно покачал головой.

— Не знаю. Мне показалось, что… — он бросил взгляд на храм, — потом расскажу. — Может быть, кончено, я сам не зная, применил какое-нибудь заклятие. Может быть, я…

Он не договорил — из распахнувшейся с лязгом двери один за другим вываливались воины, следом за ними вышел Койдр, лицо которого все еще носило следы пережитого потрясения.

— Живыми всех четверых, — раздался отчетливый приказ.

Холгойн сгреб Тройвена и толкнул Лейт в ближайший переулок. Ройг шел последним, на ходу сплетая и бросая за собой урд-знаки и простенькие ловушки-препятствия. Улица перед ними была удивительно чистой, здесь не осталось и следа кйти, не осталось даже специфического острого запаха, но бежать было тяжело — Тэйн осознал, что изрядно выдохся. Хильды же не чувствовали себя уставшими, они топали в нескольких шагах, Тройвен тяжело спотыкался, Лейт и Джерхейн поддерживали и тянули его за собой. Имевшийся в запасе план отхода провалился из-за потерянного по вине кйти времени, срочно нужен был новый. Поравнявшись с Холгойном, Тэйн шепнул ему «У Риан ал Джара» и отстав на шаг, неожиданно развернулся, сбил налетевших на него хильдов с ног и кинулся в ближайший переулок, к его великой удаче, тоже очистившийся от кйти. Он бежал, увлекая за собой большую часть погони, постепенно проигрывая им в скорости, затем принялся петлять, сворачивая в каждый попадавшийся на пути переулок, в конце концов заскочил в тупиковый дворик и оказался лицом к лицу с пятерыми разозленными хильдами. Его почти сразу же окружили, и тот, что казался старше всех, вежливо предложил сдаваться.

«В ранде, подумал Ройг, — значит, иллар» Он вытащил меч из ножен и осторожно вытянул его вперед, демонстрируя хильду клинок. Расчет его был прост — если Следящий смотрит, реакция последует незамедлительно.

— Клинок отчуждения, — сказал Ройг тихо. — Слышал о таком? Иллар повторил свое предложение сдаваться.

— Коснешься его — выпадешь из Кэлленара, а твой Следящий умрет.

«Вряд ли им обоим известны подробности", — мелькнула мысль.

До Следящего, видимо, стал медленно доходить весь ужас ситуации, потому что лицо хильда-иллара задергалось, но он все еще пытался сделать все по-своему.

— Попробуй…

Ройг сделал выпад, который хильд легко отбил, и тут же закричал не своим голосом:

— Отойдите от него подальше!

Тэйн воспользовался секундным замешательством, оттолкнул ближайшего из воинов, заехал в лоб знаком Небесного огня другому и бросился к выходу из дворика, засовывая меч в ножны и на ходу пытаясь плести узлы ловушки. Свернув за угол, он выкрикнул ключевое слово, и трое из пяти запутались в невидимой паутине. Он бросился дальше, тяжело дыша и шатаясь, потом заскочил в пустой дом, дождался двух оставшихся преследователей, саданул одного стулом, поплутал по дому, найдя черный ход, выскочил во двор, из которого, к счастью, обнаружился выход, выбежал на улицу, остановился, прислонившись к стене и пытаясь отдышаться, сплел еще одну ловушку, нечто вроде лабиринта иллюзий, дождался последнего из хильдов, прошептал три слова урда и убедился, что несчастный воин принялся бродить от стены к стене, кружимый иллюзорными людьми из своего прошлого, и сразу же кинулся прочь — все его ловушки были слабенькими, Огня жизни в нем совершенно не осталось… Даже бежать не было сил. Он побрел, надеясь, что запутал следы окончательно и хильды его не найдут.

Оказалось, кйти затопила далеко не все кварталы в городе. Или он странным образом уничтожил её всю? Ответа не было. Тэйн вышел к дороге на Риан Ал Джар, туда, где начиналась кромка озера, и, обнаружив там несколько аккуратно привязанных лодок и плотиков, присвоил одну из них и стал ждать. На другом конце озера лайды соорудили нечто вроде небольшой пристани. Там тоже нашлись лодки и плоты, вроде тех, что строили в подземном Лахлайде. Ройг разглядел лодку с лайдами, пересекающую блестящую гладь в направлении замка. Интересно, можно ли сейчас попасть в Риан Ал Джар, минуя центральные ворота?

Когда появились Лейт, Джерхейн и Тройвен, он уже начал беспокоиться. К счастью, все трое были цели и невредимы.

— Куда теперь? — спросила Лейт, взволнованно глядя то на Ройга, то на Холгойна.

— Пешком до Шераха, это маленькое селение недалеко от Эргалона, — начал Джерхейн. — Там у надежного человека ждут наши арриты. Это один день пешего перехода. Потом на арритах до лагеря — он в верхних пещерах Джар Ил, недалеко от Колодца. Кйти туда никогда не поднимается…

— Она и Эргалон никогда не заливала, — буркнул Ройг, перебив его. — Выходила на поверхность ниже столицы в местах разломов и глубоких трещин в горной породе, и все. Но чтобы в Эргалоне…

— Ты уверен? — с сомнением переспросил Холгойн.

— Даллан уверен, — сказал Тэйн. — Он очень хорошо изучил наследие Ордена Феоллона. — Кстати, я с вами не иду.

— А как же… — начала Лейт, но Ройг ее перебил.

— Арритов всего три.

— Но я могла бы…

— Мне надо прогуляться в Риан Ал Джар, — усмехнулся Тэйн. — Есть у меня разговор… к его нынешнему владельцу.

— Лицо Джерхейна исказила болезненная гримаса.

— Я не понимаю, чего этому упырю надо, — прошептал он.

— Кельхандар — не упырь, — строго сказала Лейт, неодобрительно глядя на Холгойна. Тот почему-то смутился от ее строгой отповеди. — Он разумнее многих из нас.

— Ты не видела, что вытворяют его упырята в горных селениях.

— Ничего особенного, — отрезал Тэйн. — То же самое, что и твои воины — режут зарвавшихся хильдов и особо опасных островных прихвостней.

— Дьявол с ним, с Харриабертом, — гневно заявил Джерхейн. — У нас мало времени… чтобы вывести людей. Ты должен…

Тэйн бросил на Джерхейна т а к о й взгляд, что тот моментально осекся и замолчал, отвернувшись к озеру.

— Кельхандар Харриаберт — единственный в нашем мире мастер хэльдов, пусть и начинающий, — сказал Ройг сухо. — Без него ничего не сделать. На Алуре нет пути, — и он, кивнув Тройвену и слабо улыбнувшись Лейт, повернулся и пошел по дороге на Риан Ал Джар. Джерхейн проводил его обеспокоенным взглядом и тяжело вздохнул.

— Что такое Алуре? — спросил Тройвен.

— Ночное Солнце, — ответил Джерхейн. — Небесный Остров, где нет Пришествия.

Этот мир был ярким и пестрым, полным жизни и красок, и Мастер осел в нем почти на две человеческие жизни. Мирный и красивый город, не очень древний, но тем не менее полный очарования и покоя, друг и любимая женщина, дети и ученики… Даже лица богов, такие знакомые по путешествиям из мира в мир, давно опостылевшие, вызывающие лишь циничную усмешку, мелькали здесь совсем редко. Он спохватился, когда умерла жена. Он так и не научился не привязываться. Он не смог разучиться любить и ненавидеть, несмотря на цепочку лет и событий, терявшихся где-то очень далеко в прошлом. Сила чувств то затихала, погружаясь в странный, похожий на смерть души, сон, и тогда он шел дальше, задерживаясь лишь для того, чтобы осмотреться и составить представление об очередном мирке Круговорота, то жажда жизни вспыхивала с новой силой, и тогда он задерживался на одном месте надолго, пока очередное угасание сил не погружало его в отчаяние и не толкало в дальнейший путь…

Мастер шел по мирам Круговорота. Каким-то чудом он научился открывать пути между мирами; впрочем, на самом деле это оказалось несложно для мастера хэльдов, для которого дверь — это всего лишь Дверь, простой хэльд, открывающий дорогу. Во всех языках всех миров ему слышались отголоски того единственного языка, языка творения, того самого, что был для него основой для любого действия. Миры, столь разные и столь похожие на его собственный, принимали чужака с радостью, как родного, впитывали, растворяли в себе, и он жил в них, иной раз подолгу, обрастая друзьями, домом, порою даже обзаводясь учениками. В каждом из миров он обнаруживал нечто, походящее на Кэлленар — магическую систему или просто учение о силах, религию, веру, тайное знание — тем не менее, в их основе лежали все те же силы стихий, связанные элементами изначального языка. Знание о Круговороте и Кольце миров то появлялось, то исчезало, и только боги были неизменны везде, куда бы он ни пришел. Называли их, конечно, по-разному, и количество их оказывалось неодинаковым, но сама сущность каждого из богов оставалась той же, и даже изображения их мало отличались от виденных ранее. С каждым шагом, с каждым новым миром будто из кусков мозаики складывалась перед глазами мастера истинная картина мироздания. Боги, вечные и неизменные, разумные существа все с теми же пороками и добродетелями, изредка — такие же, как он, мастера, слабые и беспомощные, не умеющие понять, кто они такие, не осознающие своей истинной силы и потому быстро и бессмысленно гибнущие… В некоторых мирах он натыкался на признаки начинающейся Катастрофы. Признаки были неодинаковыми, ведь и системы власти были другими, но мастер не мог не увидеть в них все те же, до боли знакомые приметы. Обычно его не слушали — странные, тревожные происшествия казались местными обитателям несомненно подозрительными, но тем не менее им всегда пытались найти простое и понятное объяснение. Мастер пытался спорить, доказывать, предостеречь, но быстро прекратил бесполезные попытки. Зачем? Его все равно не слушали. Катастрофа в той или иной форме присутствовала во многих местах, но встречались и благополучные миры, никогда ее не знавшие, и тогда мастер пытался понять, каким образом местным обитателям удается ее избежать. Ответ пока не находился, но мастер не отчаивался — он умел искать и ждать. Однако в мирах, где обнаруживались признаки Катастрофы, он больше не задерживался. Однажды он услышал легенду об Истоке, откуда происходят и куда возвращаются все истинные боги, гости и путешественники по мирам Круговорота, и решил, что обязательно доберется до него.

Ему очень нужно было узнать правду о себе самом. Неужели и он бог? Бессмертие, или что там с ним произошло, уже давно не радовало мастера, уже не раз случалось, что он оказывался на краю гибели, тем не менее он постоянно задавал себе вопрос — откуда оно?

Бог. Пробуя на вкус это слово, мастер ощущал его приторный, липкий вкус. И еще — приторность отдавала гнилью.

Неужели?

Глава 31

(Сезон Ветров. Риаллар, Эргалон)

Ворота Солнечной башни оказались закрыты. Подергав за кольцо, Тэйн убедился, что они еще и заперты. Он постучался и подождал. Через некоторое время из маленькой дверки в воротах высунулась лысая зеленоватая голова.

— Кто ты и зачем пришел? — спросил его лайд, быстро оглядев с головы до ног.

— Я к Караху. Поговорить.

Дверь закрылась и открылась снова, и Тэйн с трудом просунулся в пригодную только для лайдов щель.

— Зря запираетесь, вас все равно никто не тронет, — буркнул он, оказавшись в темноте, которую рассеивали только мерцающие глазищи подземного существа. — Хильдам не до вас, они меня ловят. Где Карах?

— Во дворце. Там, на самом высоком этаже под крышей, — когтистая лапа указала на шпили дворцовых башен. — Ты найдешь, — утвердительно закончил лайд.

Тэйн кивнул ему и выбрался из темноты башни в Дружинный дворик. Да, давненько он здесь не был… Как все изменилось. Замок выглядел зловеще безжизненным, словно его покинули не пару сезонов, а пару столетий назад. Миновав Птичью башню, он оказался в Дворцовом дворике, носившем следы тщательной, но нечеловеческой уборки. Лайды очистили его от мусора, но оставили без изменений разрушенные строения, искореженные сады и обгоревшие деревья.

Идеальная чистота и уродство. Ройга передернуло от отвращения.

По пути он несколько раз натыкался на лайдов, которые, завидев его, здоровались на человеческий манер, не выказывая ни малейшего любопытства. Встречались и люди. Ройг спросил у одного из них, где найти предводителя, на что получил путаный и не совсем понятный ответ. В конце концов он обнаружил его в бывших королевских покоях.

«Вряд ли Кельхандар знал, что именно эти комнаты принадлежали когда-то старшим Холгойнам, — подумал Тэйн с мрачной усмешкой, — просто они уютные и устроены со вкусом и любовью. Джерхейн не хотел занимать их, потому что чувствовал угрызения совести. Не отправься он со мной, не оставь отца одного, может быть, был бы он жив до сих пор. Хотя вряд ли. Островитяне все хорошо продумали…»

Кельхандар бродил по бывшему кабинету Холгойна, перекладывая с места на место попадавшиеся под руку предметы. Вид у него был утомленный. Необычный облик, наводивший неискушенного человека на мысль о тяжелой болезни, лишь подчеркивал его усталость и озабоченность. Он ссутулился, щеки ввалились еще сильнее, под глазами легли зеленоватые тени.

— Ага, вернулся, — бросил он, завидев Ройга. — Долго же ты бродил… Я уж думал — все. Или хильды, или островитяне до тебя добрались.

— Нет, они только собираются, — усмехнулся Тэйн.

— Слышал, — кивнул Харриаберт. Потом неожиданно зевнул, извинился и пожаловался на усталость и бессонницу.

— Спатьхочется, а заснуть не могу. Ничего не помогает, — он с каким-то странным, почти умильным выражением уставился на Ройга. — Полечил бы, что ли, колдун-самоучка…

— Тебе, наверно, мое лечение не поможет, — усмехнулся Тэйн, продолжая изучать только что подмеченные изменения в его облике — оформившиеся щели зрачков, углубившиеся залысины, более резкие, чем раньше, угловатые, порывистые движения. — Хотя можно попробовать. Хочешь?

— Хочу, — Кельхандар неожиданно улыбнулся и уселся за письменный стол, какое-то время нервно ерзал на стуле, потом постепенно успокоился. — Только сначала поговорим, так? Есть хочешь?

— Хочу, — кивнул Тэйн. — И пить. И выпить.

Они рассмеялись почти непринужденно, и когда лайд принес кувшин с арали и горячую еду, Тэйн первое время молча ел, следя за Кельхандаром, который в одиночку выпил почти целый кувшин, судя по запаху — самой настоящей инты, закусывая чем-то своеобразно приготовленным — аромат от его блюд шел острый, но уж очень непривычный.

— Я туда все-таки попал, — сказал Ройг, когда они оба насытились.

— На Алуре? Как?

— Сам не понял. После Арта Син Рен во мне что-то изменилось… Я видел Алуре в книге, опять же, глазами того же мастера хэльдов. Помнишь, когда я ушел из Лахлайда, хотел податься к Даллану, поговорить? Так вот, до Эргалона я не дошел. На третью ночь я остановился в брошенной деревушке. Глядел на Ночное солнце, думал, что спастись от Пришествия можно только там. Стал прикидывать, можно ли создать Небесный столб. Начал экспериментировать со знаками ши-ала и сам не понял, как там оказался.

— И? — Кельхандар подался вперед, от волнения узкие его зрачки расширились.

— Очень красивое место, — вздохнул Тэйн. — Леса, реки, озера, зверье разное… Одно солнце на небе. Агваллар не виден. Людей нет.

— Как же ты вернулся?

— Просидел я там довольно долго, — усмехнулся Тэйн. — Не знал, как выбраться. Рыбу ловил, охотился…хозяйством обзавелся. Старый мастер построил там два каменных дома, так вот, они до сих пор целы. Поначалу не знал, что делать, думал, тут и подохну. Когда успокоился и привык, стал пробовать шиаллах — он же от Кэлленара не зависит, он сам по себе. Так и вернулся — после долгих попыток нашел, наконец, нужное сочетание знаков. Получилась не шайола, а кое-что странное… — Тэйн сделал жест, нарисовав нечто вроде спирали. — Попал, кстати, точно туда, откуда ушел. Даже вещи мои лежали нетронутые. Пришел в Эргалон — оказалось, Даллан схвачен хильдами, лайды по ночам хильдов режут,… Я вытащил его и нашел Джерхейна, но оказалось, что с Лейт случилась та же беда.

— Где она?

— Да все уже, вытащили мы ее с Джером… Еще я успел мило пообщаться с Вельгом. Этот мерзавец сделал у хильдов успешную карьеру, — Ройг с отвращением дернул щекой. — Оказывается, островитяне прекрасно знают, где я болтался все это время и очень хотят попасть туда же за мой счет. Хотел я его зарубить, да противно стало…

— Мне бы не стало, — пробормотал хильд. — Ну и гнида!

— Да и некогда было. Я к тебе по делу, — Тэйн внимательно посмотрел на Кельхандара, и тот неожиданно смутился, отведя взгляд.

— Для начала объясни мне, какого дьявола ты пугаешь людей, натравливая на них лайдов? И зачем тебе такое количество кйти на поверхности Теллара?

— Причина Пришествия — Кэлленар, ведь так? — задумчиво начал хильд.

— Возможно, — согласился Тэйн. — Точного ответа нет.

— Значит, его можно остановить, уничтожив то, что его порождает.

— Уничтожить сам Кэлленар, — кивнул Ройг. — Может быть. Только как ты собираешься это сделать? Расколотить каждый из существующих хэльдов? А как же те, что на Острове? Да и Тонхайр велик…

— Ты заметил, что когда кйти затопляет хэльд или Круг власти, они рассыпаются в пыль?

Тэйн кивнул.

— Ну утопишь ты кйти Эргалон, ну, допустим, Риаллар, Тонхайр, ну даже Ард Эллар…А дальше?

— Выходы Тонхайра есть везде, — с гордостью заявил Кельхандар, будто сам построил подземное государство. — И в пределах Хильдайра, и в Ахтане.

— И на Острове? — усмехнулся Тэйн.

— Я думаю, затоплять весь мир необязательно, — сказал Харриаберт серьезно.

— Хвала Илбару, — буркнул Тэйн.

— Достаточно затопить Колодец на Илломайне.

— А как насчет твоей башки? Давай проверим, что там — все еще мозги или, может, уже кйти? — злорадно поинтересовался Тэйн. — Ты хочешь сказать, что устроил это только из-за бредовой идеи затопить Колодец?

— Идея не бредовая, — упрямо проворчал хильд. — Поразмысли сам — если Колодец рассыплется, связь между остальными элементами исчезнет. Не станет Колодца, не станет и Пришествия. Может быть и Кэлленар останется…

— Ты сам себе противоречишь.

— Это выход. Других никто не предлагает. Ни островитяне, ни хильды, ни Холгойн. Ни ты сам. Даже если ты позволишь людям добраться до Алуре, тот мир, что мы знали, погибнет. Каким он родится снова, и будет ли в нем Кэлленар, неизвестно, а так…

— А так ты утопишь добрую половину населения в кйти, пытаясь ускорить ее рост, — оборвал его Тэйн. — С ума ты сходишь, вот что. Ложись поспи, может, полегчает. Как ты вообще до подобного додумался?

— Идея разрушить Кэлленар с помощью кйти пришла ко мне во сне, — Кельхандар печально улыбнулся. — С тех пор я словно заболел ею. Иногда мне кажется, что со мной творится что-то странное. Кажется, я знаю то, что никогда не знал раньше. Видения Потоков, Круговорота, мест, где я никогда не был. Они находятся вовсе не на Телларе, а где-то еще, вроде Острова или Лахлайда. Другие люди, не люди вовсе, а существа, и боги, многоликие, но все время одни и те же. Я оказываюсь там, среди этих людей, живу среди них, а потом иду дальше, иду, не останавливаясь, иду куда-то, сам не понимая, зачем, и что толкает меня в это бесконечное путешествие. Потом просыпаюсь и обнаруживаю, что помню чужой язык, чужие имена, названия, помню странные вещи, которые видел там, и их еще более странное назначение. Знаешь, я видел во сне оружие, стреляющее огнем. Это очень страшно, поверь мне. Надеюсь, что никто больше не видит таких снов… Иногда мне кажется… — он взволнованно перевел дыхание. — Я не просто знаю, что это такое. Я мог бы сделать это…

Тэйн медленно кивнул. Это было похоже на его собственные сны, в которых он продолжал переживать судьбу старого мастера-телла. Эти сны словно вели его куда-то, к ответу на вопрос, который он никогда не задавал. Или все-таки задал неосознанно, когда впервые взял в руки Арта Сач Сал, Книгу без названия?

— И ты решил попробовать? — спросил он сочувственно.

Кельхандар поднялся из-за стола и снова принялся нервно метаться от стены к стене.

— Я уверен, что это поможет. Пусть мир изменится. Зато он останется жить! Не так уж и сильны те изменения, что приносит кйти. Я сам, да и те люди, кто ее пробовал, чувствуют себя гораздо лучше, чем раньше. Мне кажется, Тэйн, я мог бы многое изменить к лучшему…

— А ты не сомневаешься в своей нормальности? — проворчал Ройг, пытаясь уследить за его быстрыми нервными передвижениями по комнате.

— Только иногда, — ответил тот шепотом. — Может быть, так и должно происходить с тем, кто медленно превращается в лайда. Тэйн, — сказал он после паузы, — я все равно это сделаю. Хочешь ты этого или нет.

— Я могу остановить кйти, — проговорил Ройг медленно, словно с трудом — он вовсе не был уверен, что Кельхандару стоит об этом рассказывать. — Сегодня я уничтожил кйти на нескольких улицах, и думаю, что смог бы и больше.

Кельхандар остановился, замер на месте, перестав метаться, уставился на него со странным, испуганно-обиженным выражением.

— Лайды говорили мне, что в районе святилища Хэллиха вся кйти неожиданно ушла в землю, но я решил, что там, вероятно, есть какие-нибудь пустоты под улицами…Ты.

Он опустился в кресло, откинулся назад и закрыл глаза.

— Ты должен мне помочь, — взгляд хильда стал сердитым и требовательным. — Почему ты все время отказываешься? Ты можешь сделать несравнимо больше, чем я, в тебе есть что-то особенное, только ты не хочешь этого понять, и мне ты не хочешь поверить. Послушай… Может быть, Колодец можно разрушить с помощью камней?

Тэйн пожал плечами.

— Я над этим не думал. Кстати, они прекрасно заменяют источник Огня жизни при использовании шиаллаха. Каждый по отдельности и все вместе. Я пробовал на Алуре… Именно благодаря им я сумел вернуться.

— Может быть, именно в этом их истинное назначение, — глаза Кельхандара расширились. — Если попробовать… — и он замолчал, уставившись куда-то в окно. Взгляд его застыл, лицо исказило безумие. На мгновение на нем появилось хищное выражение, но сразу же исчезло, сменившись усталостью и отчаянием.

— Кстати, ты так и не сказал, что у тебя ко мне за дело, — очнулся Харриаберт.

— Ты еще не забыл, как создавать хэльды? — спросил Тэйн.

— Нет, — удивленно ответил хильд. — Но не забывай, у меня было очень мало опыта. И я пробовал с самыми простейшими.

— Все они — простейшие, если знать — как, — хмыкнул Тэйн. — Я хочу, чтобы ты создал Небесный Столб, а лучше — Ворота, ведущие на Алуре. С моей помощью, конечно.

— Вряд ли у меня что-то выйдет, — вздохнул хильд после долгой паузы. — Это… слишком сложно.

— Тогда мы все обречены. Я не смогу таскать людей поодиночке туда-сюда, — сказал Тэйн, не сводя с него взгляд, видя, что Кельхандар ошарашен предложением, но первое удивление уже схлынуло и он, как настоящий мастер, задумался о том, как воплотить его в жизнь.

Они молчали, глядя друг на друга, один — растеряно, другой — устало.

— Как ты это себе… представляешь? — спросил Кельхандар после длительной паузы.

— Выберем место, которое Джерхейн смог бы охранять. Синхронно воспроизведем заклятие переноса и заклятие творения хэльда. Если у нас получится, Джер организует переселение людей. Чем скорее мы с тобой соберемся, тем больше будет для этого времени. Предлагаю выйти завтра. Тебе есть на кого оставить эту дикую семейку? — Тэйн кивнул на окно, имея в виду лайдов.

— Да, — кивнул хильд. — А почему не сегодня?

— Тебе нужно отдохнуть, — ответил Тэйн, зевнув. — И мне тоже. Кстати, почему ты не спишь?

— Я же сказал — не могу.

— Это не причина. Что именно тебя беспокоит?

— Пришествие… А как ты собираешься добираться? Проход между Риан Ал Джаром и Белым озером затоплен, если открыть дверь, кйти хлынет из нее в замок. Так что идти придется пешком…

— Или на арритах.

— Где ты их возьмешь? — горько усмехнулся Кельхандар. — В деревнях их всех сьели с голодухи.

— Украду у хильдов, — ответил Тэйн, зевнув. — Это несложно. Именно так я привез Даллана к Джеру. Пошли спать, что ли?

Тэйн увел Кельхандара в покои за кабинетом. По их убранству было заметно, что хильд ни разу ими не пользовался, возможно, и впрямь не спал с тех пор, как попал сюда. Заставив друга раздеться и лечь, он принялся лечить его самыми обычными илларскими методами, отыскивая на теле нужные точки, находя нервные центры, успокаивая тревогу, боль, изгоняя усталость. Кельхандар заснул быстрее, чем Тэйн предполагал — видимо, человеческого в нем все еще было больше, чем чуждого. Ройг прикрыл за собой дверь, шугнул сунувшегося было лайда, и направился в спальню Джерхейна. Он был уверен, что она свободна, и что тот не станет возражать, если Ройг ей воспользуется.

Глава 32

(Сезон Ветров. Риаллар, Джар Илломайн)

— Таких, как ты, очень мало, — сказал ему человек с нечеловеческими глазами. Что в них было нечеловеческого, мастер не смог сформулировать, и потому решил не торопиться с суждениями, понаблюдать и присмотреться. И, кончено же, послушать. Этот странный тип подсел к нему за обедом. Его чуждость бросилась в глаза сразу же — мастер вот уже год как обитал в этом мире, пытаясь разобраться, что же делает его столь непохожим на все виденные ранее

то ли молодость культуры, то ли низкий уровень цивилизованности обитателей, то ли неуемная, жадная и страстная жажда жизни, материальных благ, счастья, в которое можно вгрызться зубами и не выпускать, пока оно не кончится; этот человек казался изящным и возвышенным, высокомерным и снисходительным. Мастер поначалу хотел отделаться от него, но быстро передумал.

Этот человек знал о нем все. Или почти все.

— Ты не бог. Боги — это всего лишь существа, родившиеся у Истока и получившие при рождении дар передвижения по мирам. В их руках — мастерство рожденных в уникальном месте, которое само по себе есть источник Огня жизни, но в них самих его нет. Как ты уже понял, существует некий изначальный язык, который, будучи применен в обычных мирах, становится языком творения — или разрушения, смотря для каких целей его использовать. Там, у Истока, это обычный разговорный язык. Только очень немногие изрожденных у Истока обладают даром превращать обычные его слова в магические конструкции — заклинания силы. Они и становятся богами. Есть роды и дома, в которых этому умению обучают с рождения, обычно они используют при этом ту или иную стихию. Отсюда и берется их своеобразная специализация — бог воды, бог света, бог земли… Как их не называй — Феоллон или Наджар, Хэллих, Марс или Вицлипуцли, Тармил или Исида, сущность от этого не меняется. Должен сказать, что немногие из них рискуют выглядывать за переделы Истока, и, поверь мне, хождением по Кольцу занимаются далеко не самые лучшие. Иногда они вселяются в человеческие тела, превращая их в аватары или в полубогов, обладающих частью силы Истока, обосновываются в мирах Кольца и воплощаются, меняя тела носителей и пытаясь как-то влиять на выбранные ими миры. Но большинство из них просто живут, как люди — любят, ненавидят, рожают детей и внуков, умирают от болезней или несчастных случаев. Магия изначального языка, та, что доступна им, гонит некоторых в другие миры, так же, как жажда знаний и приложения умений гонит по мирам тебя, и некоторые вполне удачно осваиваются на чужбине. Они очень похожи на людей в своих поступках, желаниях и целях…

Мастер растеряно смотрел в нечеловеческие глаза своего собеседника.

— Ты уже знаешь, что Потоки, образующие Великий Круговорот, омывают не только твой родной Теллар, но и еще множество других миров. Каждый из миров Кольца приносит в бесконечную реку времени что-то свое, особенное, тем самым придавая ей полноту и разнообразие. Каждый из Великих Потоков, таких, как Поток Разума или Поток Любви, будучи изменен в одном из миров, через которые проходит его путь, понесет это изменение дальше, дальше, через все остальные острова жизни на его пути, и изменит их сам, или, приняв новое изменение, направит свои вечные воды дальше. Но изменить Потоки способен далеко не каждый. Богам, например, этого не дано. Есть совершенно иные существа… Они рождаются на островах жизни с искрой истинного Огня в душе, и, если им удается сохранить ее, эти люди меняют миры до неузнаваемости, тем самым меняя течение самих Великих потоков. Творя их. Создавая новые острова жизни. Или разрушая… Мы зовем их Творцами. Почему-то Творцы никогда не рождаются в Истоке. Они всегда появляются только на Островах жизни. Искра гонит их по мирам, заставляя стремиться к месту, где их мятежная душа могла бы успокоиться. Только там, у Истока, они могут остановиться и отдохнуть, чтобы потом снова уйти…вернуться опять, для короткой передышки, и потом начать новый путь. Всегда найдется мир, в котором мятежная душа Творца захочет задержаться на какое-то время. И так — пока не потухнет искра. Ты уже понял, о ком я?

Мастер уткнулся носом в тарелку — они беседовали, сидя в крохотном ресторанчике на берегу моря, и шум разбивающихся о каменистый берег волн служил аккомпанементом к странному разговору. Собеседник смотрел на него холодными нечеловеческими глазами, и в них мастер увидел глубочайшее почтение. И сочувствие.

— Ты — Творец. Ты ведь давно уже это понял, ведь так? Просто не мог признаться себе. Догадывался, но не мог осознать своего предназначения. К сожалению, никто не поспешил к тебе на помощь, чтобы вовремя объяснить, что с тобой происходит.

Мастер смотрел в окно. Море, неспокойное и хмурое, швыряло на берег волны с яростным ожесточением, словно хотело навсегда смыть с лица земли этот ресторанчик и двух собеседников, буднично обсуждающих основы мироздания.

— Возможно, ты и прав, — сказал он, с трудом выговорив слова. — Но тогда кто — ты? И зачем пришел сюда?

— Я — из Анклава Судей. Мы тоже существуем на земле Истока. У нас много обязанностей… Я пришел за тобой. В храме Творцов горит твой огонь, но никто из них так и не явился открыть тебе истину. Может быть, потому что с каждым витком их становится все меньше, и они так редко возвращаются к Истоку. Пойдем, — гость встал, оказавшись неожиданно высоким и величественным, и мастер, глядя на него, застыдился своего небольшого роста, некрасивой с точки зрения человеческих островов внешности, и седых волос. Разве он похож на Творца, обитателя бессмертного Истока?

— Пойдем, — повторил судья. — Я покажу тебе дорогу.

Джерхейн, Лейт и Тройвен добрались до Шераха уже в лучах Ночного Солнца. Жара и холод, сменившие друг друга к вечеру, сделали переход невероятно утомительным. К счастью, в маленькой хижине на окраине Шераха, у верных людей, для них нашлись и подходящая одежда, и арриты, и горячая похлебка с куском лепешки.

Они устроились на ночлег в крохотной каморке, на связках трав, веток и тюках шерсти — бесценный запас, драгоценность по нынешним временам. Тройвен, которому было тяжелее всех, заснул сразу же, как только повалился на тюки. Лейт, у которой болело все, что только может болеть, долго возилась, устраиваясь поудобнее и поглядывая на Джерхейна, который соорудил себе роскошное ложе из тюков и теперь с наслаждением стягивал сапоги.

— Откуда вы узнали, где я? — шепотом спросила она, когда они оба улеглись и задули свечу.

— Каллед прислал гонца, — пояснил Холгойн. — Ройг и Даллан как раз добрались до нашего лагеря в горах. Мы пришли бы быстрее, если б могли, — виновато проговорил он, подняв взгляд на Лейт. Если бы хэльды были целы…

— Спасибо, — с чувством ответила она.

— Не за что.

— Ты знаешь, что на самом деле им был нужен не ты, а Ройг? — спросила Лейт.

— Уже знаю, — усмехнулся Джерхейн. — Он побывал на Ночном солнце — оказывается, оно называется Алуре. Островитяне надеются, что он покажет им путь.

— Ты веришь, что у него получится?

— Я уже ни во что не верю, — вздохнул Джерхейн. — Сопротивляюсь по инерции, потому что так воспитан и не умею сдаваться. Да и люди… их не бросишь. Всем нам нужна какая-то цель, смысл, чтобы не превратиться в зверье от отчаяния. Я надеюсь, что в верхних чертогах Тонхайра, там, где Колодец, мы пересидим Пришествие. Мы знаем, что именно нас ожидает, мы готовимся. Запасаем продукты, инструменты… все, что может понадобиться в первое время после катаклизма. В общем-то, никто на самом деле не представляет, как это будет выглядеть. Тэйн рассказывал, что видел в Книге ураган, сметающий все на своем пути. Даллан вычитал в летописях Ордена Феоллона описание землетрясений и огненного града. Может, в разных местах оно по-разному… Не знаю. И никто не знает.

— Островитяне знают, — сказала Лейт. — Тогда, в Зар Але… Глава клана Следящих говорил Тэйну, что произойдет, если у него получится.

— Их не спросишь, — отрезал Джерхейн. — А если и спросишь — не ответят, сволочи.

В путь они двинулись рано утром, пока было еще прохладно, однако воздух под багровым небом стремительно нагревался. Ехали медленно, жалея арритов. Труднее всего приходилось с водой. Джерхейн сказал, что все дорожные колодцы давно пересохли, а теперь в них и вовсе плещется кйти. Арриты шарахались даже от крохотных серебристых лужиц, выступавших в оврагах, ямах и трещинах пересохшей земли. Тройвен напомнил, что на развилке пяти дорог, где они планировали переночевать, есть не один, а несколько колодцев, и в последний раз, когда он проезжал тем путем, во всех на дне плескалась вода. Перекресток лежал выше по склону Илломайна, и оставалось надеяться, что так высоко кйти еще не поднялась.

К середине дня небо стало похоже на раскаленный в кузнице металл. Каждое движение причиняло боль и людям, и арритам, и маленький отряд был вынужден сделать остановку в тени двух старых хэльдов и высохшей рощицы кней. Тень от каменных арок принесла небольшое облегчение, и какое-то время Лейт и Тройвен дремали, а Джерхейн поливал арритов из баклаги с водой. Потом заставил Лейт и Тройвена сесть в седло и ехать дальше — ему хотелось укрыться в Тонхайре как можно скорее. Недолгий отдых — безвольное сидение в душной тени развалин, несколько глотков воды и кусок лепешки придали Лейт сил, и она с неожиданной легкостью взобралась на аррита.

Холгойна беспокоили не лайды, как поначалу думала Лейт, а банды местных разбойников, которые после захвата хильдами Эргалона разрослись, как грибы после дождя. Беженцы из столицы и местные жители сбивались в банды, грабя случайных путников и нападая на чудом выжившие поселения. Да и сами хильды в последнее время не брезговали разбоем, чтобы подкормиться. Дружина Холгойна старательно отлавливала и карала всех, промышлявших разбоем: Джерхейн считал, что опускаться до бандитизма нельзя ни при каких обстоятельствах.

Во второй половине дня жара начала стремительно спадать, и Джерхейн пустил арритов рысью. Они мчались мимо перекрестков, разрушенных хэльдов, мертвых камней прежних Кругов Власти, сожженных поселений, пепел от которых до сих пор разносил ветер. Лейт глядела на агонию родного мира с удивительным равнодушием. Как быстро ко всему привыкаешь… Тройвен мотался в седле, вздрагивая каждый раз, когда взгляд его натыкался на нечто подобное. Лейт подумала, что по возрасту они с ним ровесники, но ей пришлось повидать несравненно больше. Взять хотя бы тот же Остров Колдунов.

Долгожданная развилка пяти дорог уже маячила впереди, до нее оставалось совсем немного, когда окружающая обстановка стремительно изменилась до неузнаваемости. Прямо на глазах небо, темно-красное, с проблеском солнца и ярко-лиловым диском Агваллара, стало заволакивать грязно-синяя дымка, словно кто-то опрокинул чернильницу; небо стремительно превращалось в черную грязную тряпку, разом исчезли не только видимые предметы, но и одновременно все звуки, а ощущения ослабли и притупились. Остался только страх, который в первую очередь обуял животных. Лейт едва не свалилась с аррита, ее спасло то, что Джерхейн, быстро спешившийся, перехватил поводья. Тройвен, кулем свалившийся на землю, вставать не пытался — сидя он сумел засветить крохотную искорку Небесного огня, которая вспыхнула и сразу же потухла.

Сквозь завесу черноты прорвался огненный дождь. Горячие светящиеся брызги, словно град, валились сверху и гасли, как только касались земли. Темнота продолжала давить, словно пресс, огненный град с неба ничуть не рассеял ее, он только больно лупил по лицу, плечам, и укрыться от него было негде. Лейт испуганно закричала и Джерхейн прижал ее к себе, чтобы не потерять, потащил вперед по дороге, потому что стоять и ждать было не в его характере, а если это Пришествие, то им все равно не спастись, так уж лучше… Пришествие? Огненный град валил, не переставая, они бежали что есть сил, чувствуя под ногами гладкие плиты древней дороги и лишь интуитивно понимая, что не сбились с пути. Когда в конце концов Джерхейн налетел на долгожданную арку, целую и невредимую, они получили короткую передышку.

— Стой здесь, — выкрикнул он, поворачивая обратно, туда, где остался Тройвен с арритами, но Лейт, глядя, как падают и скатываются по крышам огненные градины, догадалась, где именно находятся строения постоялого двора, и, не дожидаясь возражений, бросилась туда, под крышу. Проскользнув в такое же темное помещение, она осталась в дверном проходе, ожидая остальных. Волна паники и ужаса схлынула. Если это и есть Пришествие, то ничего страшного… Хотя… Джерхейн и Тройвен тащили за собой упирающихся арритов.

Огненный град очерчивал контуры строений, и им чудом удалось загнать арритов в загон и запереть двери. Джерхейн ушел искать сырье для костра, а Тройвен, застряв в дверном проеме, знакомо взмахивал кистями.

— Это не Пришествие, — выдавил он после того, как слова урда застряли у него в горле. — Это… на атаку похоже. Помните, аш-чи, когда мы под Риан Ал Джаром были? Островитяне тогда шиаллах использовали. Похоже…очень.

В следующее мгновение, словно подтверждая его слова, огненный дождь прекратился, и прямо посреди черноты проступили контуры гигантского Окна. Величественный среброволосый жрец со строгими и правильными чертами лица взирал на Наземный мир с печалью и осуждением. Какое-то время он молчал, пока Окно, занявшее полнеба, обретало резкость, и, дождавшись тишины, заговорил. Голос его глухим рокотом разносился в воздухе. Лейт не сомневалась: его слышали везде — во всех землях Теллара.

— Вы прогневали богов, — заговорил он с печалью и укоризной в голосе. — Вы осквернили Кэлленар и его святыни. Вы усомнились в его чистоте и могуществе. Вы изгнали илларов, продолжателей нашей воли и нашего дела, вы осквернили храмы — и теперь вы прокляты. Грядет Пришествие Феоллона — справедливая кара за все неправедно содеянное.

— Началось, — проскрипел Джерхейн.

— Он ступит на землю, и твердь содрогнется от ужаса, расколется, извергая огонь. Поднимет руки, и смерчи обрушатся на Теллар, сметая все на своем пути. Шагнет — и океаны выйдут из берегов, перехлестывая через горы. И раскалится, а затем — замерзнет небо и земля, и день поменяется с ночью…

— Интересно, а это правда? — хмыкнула Лейт, которой моментально надоела пафосная и бессодержательная речь. — Кстати, Джерхейн, Тройвен, знакомьтесь — это Менарт, глава Конклава Жрецов. Эх, жаль Тэйн его не пристукнул, — вздохнула она.

— Какая ты стала кровожадная, — улыбнулся Холгойн. — Где та маленькая добрая девочка, которая защищала островитянку Кианейт от злобного дикаря-муженька?

— Спряталась, — подумав, ответила Лейт. — Пришествия испугалась.

— Они терпеливо внимали Менарту, который продолжал описывать нависшие над Телларом беды.

— Но есть путь к спасению, — сказал глава Конклава, выдержав паузу. — Мы готовы помочь.

— Ага, все-таки есть, — хмыкнул Джерхейн.

— Врет он все, — прошептала Лейт.

— В обмен на единственную услугу, — продолжил Менарт. — Нам нужен человек по имени Тэйн Ройг, телларианин, риалларец. Нужен живой и невредимый. У нас самих нет возможности его найти, и нам требуется ваша помощь. Тот из теллариан, кто передаст его в руки действующим илларам или сможет самостоятельно привести к Небесному Столбу и переправить на Агваллар, будет первым, кому откроется путь к спасению. Поторопитесь. Поступь Феоллона уже слышна… Вы видели своими глазами, как он приближается. Сегодня мы смогли задержать его пришествие, но с каждым днем он все ближе и ближе. Торопитесь.

Окно с Менартом еще долго висело в воздухе, тая и рассеиваясь, словно туман. Густая и плотная тьма по-прежнему держалась, к ней добавился невыносимый леденящий ветер. Тройвен что-то пробормотал и взмахнул кистями, пошатнувшись, но Джерхейн и Лейт вовремя его подхватили.

— Ветер тоже… ненастоящий, — сказал он, задыхаясь. — Какая… мерзость.

Джерхейн ушел вглубь дома и принялся разводить огонь в очаге.

— Давайте поедим, — предложил он, когда на скудных поленьях заплясал крохотный огонек. — И погреемся. И подумаем…

— Тэйну не выжить, — прошептал Тройвен. — Вокруг столько мерзавцев… И никто ведь на самом деле не знает, что Агваллару нечего им предложить. Жизнь одного в обмен на жизнь многих… А вдруг они и правда знают, что делать?

— Они не знают, — твердо ответила Лейт, чувствуя, что они оба смотрят на нее, ожидая ответа. — Там, в Зар Але, они сами в этом признались.

— Этот подземный демон его не сдаст? — поинтересовался Холгойн хмуро.

— Не беспокойся, — улыбнулась Лейт. — Вдвоем они не должны пропасть.

Глава 33

(Сезон Ветров. Риаллар, Джар Илломайн)

Демонстрация силы Небесного острова застала Ройга и Харриаберта в пути. На арритах, которых Тэйн благополучно увел у хильдов из храма Хэллиха, они уже подъезжали к срединному кольцу городов. Тэйн ехал обходными путями в сторону родного городка — оттуда вело несколько известных лишь пастухам троп на высокогорные пастбища, расположенные, как оказалось, недалеко от заброшенных ворот в Обитель Колодца.

С трудом успокоив обезумевших от страха арритов, они вынуждены были спешиться и под огненным градом тащили их в поводу, проклиная островитян. То, что тьма и град были искусственного происхождения, оба поняли сразу же.

Объявление Менарта застало их врасплох.

— Теперь тебе лучше не появляться в лагере Холгойна, — буркнул хильд. — Сдадут.

— Вряд ли, — ответил Тэйн задумчиво. — Ребята из дружины знают меня много лет. Зря ты так плохо о них думаешь.

— Не все же, — невозмутимо продолжил тот. — Обязательно найдется какой-нибудь упырь или просто дурак, который поверит.

— Я не собираюсь рассказывать всем подряд, кто я такой.

— По-моему, нам не стоит задерживаться в твоем городе, — сказал Кельхандар после очередной паузы. — Еда у нас есть, арритов найдем чем напоить… И тебе лучше присоединиться к общине лайдов, чем к своим сородичам.

— Я подумаю, — буркнул Ройг.

После выступления Менарта огненный дождь слегка ослаб, но не утих, да и искусственно наведенная тьма не рассеялась. Снова оседлав арритов, они с трудом засветили жалкую искру Небесного огня и поехали верхом, ориентируясь почти интуитивно. Городок показался на горизонте, но Тэйн, следуя совету хильда, решил в него не заезжать. Остановившись на развилке, он дождался Харриаберта, который съездил в одиночку к ближайшему колодцу, чтобы наполнить баклаги с водой.

Кельхандар вернулся обратно, когда перед Тэйном образовалось небольшое Окно, в центре которого оказался Кимр.

— Я не вижу тебя, но знаю, что ты здесь, — заявил тот, глядя в пустоту. — Нам нужно с тобой поговорить. Ты не спрячешься от всего мира — теперь за тобой будут охотиться все, кроме, может быть, самых близких, — циничная усмешка появилась на его лице, и Тэйн уже собирался ответить жрецу как подобает, но Кельхандар перехватил его, бесцеремонно зажав рот рукой. — Я предлагаю тебе сделку: ты приходишь сам, а мы обеспечим всем, кого ты назовешь, укрытие на время катаклизма, у нас на Острове. Здесь есть убежища, где можно благополучно пережить Пришествие.

— Постыдились бы, — буркнул Тэйн, освободившись от хильда. Слушать Кимра он больше не собирался. Пройдя сквозь изображение, он оседлал аррита, собираясь решить проблему самым простым способом — уехать от Окна подальше, пусть, если хочет, вещает в темноту. Потом, повернувшись, бросил со злостью. — Устроили тут цирк под названием «Конец Света». Скольких рабов вы убили ради этого представления? А, ну да, «темненьких» в тарсе много, до Пришествия хватит… Продержитесь. Только здесь, в Наземном мире, об этом теперь знает достаточно людей, чтобы устроить вам веселенькую жизнь после того, как все закончится.

— Не думаю, — огрызнулся Кимр. — Ты плохо представляешь себе, что ждет вас во время и после Пришествия.

— А ты поделись, — съязвил Тэйн.

— Тогда ждем тебя в гости, — с той же злобной и ехидной интонацией ответил жрец.

— Я подумаю над твоим предложением, — сказал Ройг, разворачивая аррита в сторону гор.

Когда городок остался позади, Тэйн неожиданно затормозил.

— К Джеру я не поеду, — сказал он, дождавшись Кельхандара.

— И то верно, — кивнут тот.

— Не будем терять времени. Надо как можно скорее открыть путь на Алуре. Предлагаю сделать это сразу же, как только мы подъедем поближе к плато, где находятся ворота в Обитель Колодца.

— Лучше сначала подыскать подходящее место, — подумав, сказал Харриаберт. — Оно должно быть доступным и скрытым одновременно. В стороне от известных троп, но так, чтоб легко добраться.

Тэйн кивнул.

— Когда рассветет, поищем.

— Если рассветет, — сказал Кельх с нехорошей ухмылкой. — Есть у меня подозрение…

По ощущениям, утро давно должно было наступить, но оно не наступило. Неестественная тьма так и висела над Наземным миром, и в ее душной и липкой тяжести чувствовался кровавый привкус замешанных на чужой смерти шайол. Огненный дождь иссяк, но вместо него в воздухе разливался заунывный и тоскливый вой, словно тысячи одичавших аргов одновременно вышли на охоту. Арриты бесились и пугались, удержать их стоило теперь огромных трудов.

К счастью, темнота не сбила Ройга с пути, и в конце концов они оказались на плато, в глубине которого в полуобрушенном куске скалы угадывались очертания некогда величественных колонн, открывавших вход в Обитель Колодца. Обогнув плато, они оказались в распадке между горами, внизу которого лежало небольшое горное озеро. Вода оказалась чистой, нигде поблизости не было и следов кйти.

— Последний нетронутый уголок, — хмыкнул Кельх, спешиваясь. — Ну что, здесь и останемся?

Тэйн кивнул. Идти куда-то еще, искать другое место ему не хотелось. Да и сил не было.

Давай передохнем немного, — предложил он. — Костерок запалим, жрать сварим. И я по ходу дела расскажу тебе, как я все это вижу. Открытие ворот, — уточнил он.

К вечеру запасы Огня жизни у островитян стали понемногу таять. И хотя темень по-прежнему держалась, голоса тварей разносились леденящими порывами ветра, тусклое багровое пятно Острова постепенно проступило сквозь наведенный мрак, а следом появился и серебристый диск Алуре. Кельхандар ежился, плотнее запахиваясь в плащ, и растирал замерзшие пальцы, готовясь к работе. Тэйн облюбовал себе один из камней и прислонился к нему спиной. Камни-защитники они поделили: Тэйн взял себе два, Кельхандар, на которого ложился основной труд по созданию хэльда — три. Оба опасались, что для задуманного собственного Огня жизни может не хватить.

— Если что, я надрежу руку, — сказал Ройг мрачно. — Кровь должна помочь.

— Хорошо бы без этого, — поморщился Кельхандар. — Наши предки творили хэльды без всякой дьявольщины.

Тэйн напряженно разглядывал Алуре, вызывая в памяти картины острова. Чувство, что он близко, совсем рядом, словно за мембранной дверью в Зар Але, появлялось у него при взгляде на серебристый диск. Все было уже обдумано и подготовлено, каждое слово, каждый жест, и сейчас оставалось только вызвать их к жизни, преодолев сопротивление магической тьмы, чувствительно давившей на обоих.

Кельхандар выжидающе следил за ним. Бросив последний взгляд на долину, Тэйн кивнул ему. Положив камни перед собой и не отрывая глаз от Алуре, он медленно воспроизвел то самое заклятие, не заклятие даже, а мольбу, подкрепленную чем-то похожим на танец знаков ши-ала и страстным потоком Огня жизни. И сразу же, в тот же миг тьма перед ним разошлась в стороны, образовав небольшую щель, в проеме которой он увидел заросшую цветами опушку леса, голубое небо над ним, по которому проплывали тяжелые белоснежные облака. Его неистово потянуло туда, в образовавшийся проход, но он не шевельнулся, тщательно сконцентрировавшись на картинке. Главное — не дать ей исчезнуть. Вот он, проход в другой мир. Теперь дело — за Кельхом.

Краем глаза он видел, как медленно, с трудом загораются знаки небесного огня — изначальные элементы сложного заклятия. На мгновение он усомнился, что у них обоих хватит сил — слишком уж давит эта искусственная тьма. Потом он услышал, как Кельхандар вплетает в слабую, еле живую конструкцию нечто более мощное и властное, чем родной и простой Кэлленар. Взмахнув руками, он влил в заклятие весь накопленный Огонь жизни, и, тяжело дыша, перешел к следующему этапу: рисунок заклятия проявился в воздухе прямо перед щелью в пространстве, откликнувшись какофонией звуков, как когда-то Колодец, и зазвучал нестройным рядом разрозненных аккордов. Кельхандар добавил что-то еще, и поющая картинка свилась в огромный кокон, который по мере вливания в него Огня жизни рос и превращался в похожую на ураган воронку, и наконец, сдвинувшись с места, покатился по черному небосводу… Тэйн сконцентрировался на воронке и поймал ее, усилием воли толкнув прямо в щель между мирами. Она двинулась в нужном направлении, но потом вернулась обратно, завертелась на месте, и вновь принялась медленно дрейфовать по небу.

— Не так, — глухо отозвался Кельхандар, распластавшись по скале и глядя на вихрь, гуляющий по небосклону. — Она не хочет останавливаться.

Давай вдвоем.

Вихрь упорно не хотел двигаться куда надо, хотя в конце концов приблизился к щели и почти закрыл ее собой. Тэйн, все еще удерживающий связь с Алуре, принялся вплетать в нее те же ши-ала, с помощью которых он открывал проход. Уже после первого знака его начало трясти, скала под ногами задрожала, а Кельхандар заорал что-то плохо различимое в усилившейся какофонии тонов и аккордов. Тэйн, почувствовав уверенность, один за другим вписывал недостающие знаки, гигантский вихрь крутился быстрее, звуки стали невыносимо громкими. Предельно сконцентрированный на воронке, он все же успел заметить покатившиеся по склону камни и жутковатое белое свечение, идущее от пальцев Кельхандара прямо в небо. Теперь все казалось правильным — щель исчезла, на ее месте сияло нечто очень похожее на Небесный столб, только не сиреневого, а нежно-голубого цвета, в переливах которого виделись опушка леса, цветы и бегущие по небу облака. Только теперь он не мог пошевелиться, намертво связанный с только что созданными воротами, шайолой и Огнем жизни, который продолжал сочиться из него прямо туда, в небесно-голубой вихрь. Он попытался разорвать связь — не вышло, он словно стал частью созданной ими конструкции, и теперь уйди он — неизвестно, что случится. «Надо оторвать его от себя… — подумал он лихорадочно, чувствуя, как к горлу подкатывает знакомый комок, говорящий об истощении Огня жизни. — Кельх у нас творец… это его творение… вот пусть и идет первый». И, странно уверенный в правильности догадки, он поднялся с земли — столб двинулся за ним, как приклеенный — и толкнул ничего не ожидавшего Харриаберта в воронку.

Кельхандар, неловко взмахнувший руками, свалился в столб света и исчез. Столб мигнул, на мгновение потемнев, и засиял с прежней яркостью. Тэйн почувствовал, как что-то рвется, словно выбрасывая его наружу. Ощущение оказалось до того болезненным, что он закричал, не выдержав, хватаясь за голову, за грудь — рвалось именно там, в глазах помутнело, по губам потекло что-то теплое — из носа хлынула кровь. Обрушившаяся следом тишина оказалась не менее оглушающей, чем грохот от воронки… Он оглох, а от последующей вспышки еще и ослеп. Яркое огненное сияние сделало весь мир одним гигантским солнечным диском и, увидев, как из этого сияния вываливается Кельхандар с невероятно восторженным лицом, Тэйн почувствовал, как подгибаются ноги, и провалился в этот ослепительно чистый свет. Затем свет померк, сменившись темнотой.

Глава 34

(Сезон Ветров. Риаллар, Джар Илломайн)

Огненный дождь прекратился, но рассвет так и не наступил. Джерхейн разбудил своих спутников, снова развел потухший за ночь очаг, на котором Лейт по-быстрому сварила нехитрую кашу. Позавтракав, маленький отряд поспешно тронулся в путь.

К полудню на грязно-черном небосклоне стали проявляться багрово-фиолетовые очертания Острова Колдунов. Лейт подумала, что большинство, пожалуй, не подозревает, что до настоящего Пришествия еще далеко. Поделившись соображениями с Джерхейном, она выслушала поток нечленораздельной ругани — тот боялся за оставшихся в лагере людей.

— Лишь бы не запаниковали, — пробурчал он.

— Там же Даллан, — вступил Тройвен. — Он же разберется.

— Все равно плохо, — бросил Холгойн. — Все эти фокусы можно считать объявлением войны Наземному миру. Эх, был бы я дома, и если бы Пришествие не было так близко…

Холод переносился легче жары, быстрые движения лишь помогали согреться, но Лейт мучилась от боли в перетруженных накануне мышцах. К счастью, они достигли узкой горной дороги, ведущей к Нефритовым Воротам, необыкновенно быстро. Джерхейн позволил им передохнуть, перекусить, и пока Лейт дремала, прислонившись к обугленным останкам какого-то деревянного строения, сам он пристально разглядывал окрестности. На вопрос Тройвена, почему они едут к Нефритовым воротам, а не выше, к замаскированному входу в лагерь, он пояснил, что передвигаться по Тонхайру теперь безопаснее, чем по земле. Почти все ловушки рассеялись или ослабли, дорога выйдет длиннее, зато спокойнее.

В темноте то и дело возникали тоскливые монотонные голоса — то ли ритуальное пение, то ли голодные завывания неизвестных существ, то ли чей-то тоскливый плач. Иногда голоса прерывались воплями и стонами, и тогда в небесах вспыхивали красные и желтые зарницы, а из земли вырастали призраки. Тройвен сразу определил, что существа, возникающие вместе с воем — всего лишь иллюзия, они безвредны и недолговечны, несмотря на отталкивающий вид. Призрачные звери множились, шкуры и глаза их тускло мерцали, они бродили, кружили в темноте, но нападать — не нападали. Арриты на них не реагировали, словно не видели вовсе. Тройвен попытался сложить простенькое заклятие, чтобы прогнать призраков, но тяжесть кровавого шиаллаха словно придавила ему руки. Отогнать их палкой не получилось, они вереницей выстраивались в хвосте кавалькады и трусили, подвывая и ни на что не реагируя.

Джерхейн ругался, что из-за темноты потерял ориентацию во времени и пространстве. Сполохи на небосводе иногда вырывали из тьмы знакомые ему с юности очертания гор, и он убеждался, что движется в правильном направлении. Хотя, по его же заверениям, сбиться с дороги здесь было трудно… По его догадкам, оставалось еще полдня пути, когда на небе опять появилось гигантское Окно с Менартом. Жрец повторил те же слова, что и накануне, многозначительно повисел в воздухе и растаял. Лейт и Джерхейн молча переглянулись, но не остановились, продолжая путь.

— По крайней мере мы знаем, чтоРойг все еще на свободе, — сказал Тройвен, догнав их.

Оказалось, что арка Нефритовых Ворот слабо светится в темноте, и Лейт с Тройвеном несказанно обрадовались, увидев издалека ровное зеленоватое мерцание. Лейт, уставшая до изнеможения, с трудом держалась в седле, и даже выносливый, привыкший к изнуряющим переходам и частым ночным столкновениям Джерхейн признался, что устал. Тройвен и вовсе скис — он сильнее всех чувствовал тяжесть кровавых шайол.

На краю плато Джерхейн неожиданно остановился, сделав знак остальным.

— Там кто-то есть, — тихо сказал он.

Они глядели на него со страхом. Тройвен закрыл глаза, прислушиваясь и едва заметно шевеля пальцами.

— Люди, — пробормотал он. — Зрение усилить не могу, тьма мешает, а вот слух… Вооруженные. Нас они, кажется, уже обнаружили.

— Возвращаемся, — приказал Джерхейн, разворачивая аррита, однако было уже поздно — один, второй, третий силуэт, плохо различимый во тьме, отделился от бесформенной громады камня. С другой стороны возникли еще четверо. Топот ног, шумное дыхание и отдаваемые шепотом команды…

— Скачите к Воротам, отпустите арритов и ныряйте внутрь, — прошептал Холгойн. — Трой знает дорогу. Я их задержу.

Но она не успела. Что-то темное ударило аррита и он стал заваливаться на бок. Лейт чудом успела вынуть ноги из стремян и спрыгнуть в сторону, неожиданно для себя самой сбив кого-то с ног и едва удержав равновесие. Джерхейн с громким боевым кличем направил аррита на кинувшихся к нему людей, Лейт услышала характерный свист и хруст, сопутствующий ударам меча, и со всех ног бросилась к светящейся арке. По пути она всем телом врезалась в кого-то, с неистовой силой и яростью, не дав ему опомниться, ударила коленом в пах, оттолкнула, чудом увернувшись от удара мечом, и бросилась дальше. Удачно проскочив мимо еще двоих, собиравшихся схватить ее одновременно и помешавших друг другу, она нырнула под арку и неожиданно провалилась в абсолютный мрак. Потеряв ориентацию, она в панике бросилась дальше, дальше — и через несколько мгновений-шагов оказалась в светлом и красивом зале. От неожиданного великолепия у нее захватило дух… Звуки битвы не долетали сюда, тишина окружила, обволокла, очаровала… Льющийся с потолка свет, чудесные колонны-деревья, каждый листик которых можно было разглядеть и потрогать, сложный и прекрасный узор на полу… Пораженная красотой и величием в самое сердце, она стояла, тяжело дыша, и оглядывалась.

К реальности ее вернула боль — тело, надорвавшись от непомерных усилий, требовало покоя. Она несколько раз вдохнула и выдохнула, думая, что там, снаружи, остались друзья, и решительно повернулась назад, к темному провалу. Она не воин и не маг. Что она может, кроме как не путаться у них под ногами?

Осторожно миновав кусочек мрака, она снова оказалась под сводом светящейся арки.

Арриты куда-то исчезли. Она увидела Холгойна, яростно защищавшегося от атак двоих очень умелых мечников. Еще один пытался отвлечь его со спины, но Джеру удавалось увертываться.

Сияние арки немного рассеивало темноту на плато, и теперь она могла лучше разглядеть нападавших. Хильды. Уже было несколько убитых, двое молотили друг друга, катаясь по земле. Тройвен, поняла она, все еще чудом сопротивлялся. Чуть в стороне, у самых скал, Лейт разглядела скрытую тьмой фигуру — некто спокойно наблюдал за происходящим на плато, не вмешиваясь. Руки его были вытянуты вперед, кисти знакомо двигались. Через мгновение с них сорвалось что-то темное и полетело в Джерхейна, ударив его в спину, отчего он упал, но удачно перекатился через бок и быстро поднялся на ноги. Схватка продолжилась, только Лейт видела, что движения Холгойна стали не такими быстрыми и ловкими, он потерял в скорости и оглядывался, ища источник атаки и рискуя пропустить опасные удары. Иллар-хильд снова вытянул руки и она поняла, что нужно срочно вмешаться. С воинами Джерхейн справится, а с колдуном, пусть и слабеньким — вряд ли. В этот раз в Холгойна полетел огненный сгусток, но Джерхейн уже обнаружил колдуна и толкнул в его сторону одного из атаковавших хильдов. Того обожгло — он вскрикнул, неловко взмахнул руками и напоролся на меч.

Лейт поискала глазами Тройвена. Тот неподвижно лежал на земле, а хильд сидел рядом, держась за голову. Против Холгойна оставалось еще двое. Колдун сделал несколько шагов вперед и снова поднял руки, с них сорвалась серия знаков, прицельно ударивших Джерхейна в грудь и по ногам. Он упал, но снова перекатился, отшвырнул от себя одного из хильдов, второго сбил с ног и мгновенно подмял под себя. Лейт видела, с каким усилием, шатаясь, он поднимается на ноги. Оба его противника поднялись раньше него и теперь наступали, тесня Джерхейна спиной прямо на колдуна.

Лейт выскочила из-под арки и тут же споткнулась о булыжник. Набрав в подол куртки камней, она подошла сзади к сконцентрированному на заклятиях иллару и швырнула камень ему в голову, но попала в плечо, сбив рисунок заклятия. Швырнула еще один камень, попав в бок, но тот мгновенно нашел источник, откуда они летят, и, развернувшись к ней, стремительными шагами пошел навстречу, а она, уронив булыжники, бросилась обратно к пещерам, понимая, что ни тьма, ни свет его не задержат…

И упала на землю, сбитая с ног кем-то стремительным и высоким. Один, второй, третий… Глядя снизу вверх, Лейт не поняла, сколько их, откуда взялись и на чьей стороне. Двое сразу же налетели на иллара, опрокинув его на землю, остальные ринулись на помощь Джерхейну. Глядя на них, Лейт сообразила, что оружия у неожиданных помощников нет, они нападают врукопашную, причем весьма успешно: длинные руки с цепкими когтистыми пальцами мгновенно дотягивались до горла, душили или ломали шеи. Через несколько мгновений все было кончено.

Джерхейн, тяжело дыша, отыскал ее глазами и кивнул. Лейт бросилась к Тройвену. К счастью, тот был жив, только оглушен и избит, кроме того, противник успел тщательно его связать.

— Живыми хотели взять, — прохрипел Холгойн, мечом распарывая веревки. Лейт попыталась привести парня в себя, и тот со стоном открыл глаза.

Неожиданные помощники — лайды — меж тем хладнокровно и методично обыскивали трупы. Их интересовало только оружие и меховые плащи. Собрав добычу, они, не говоря ни слова, развернулись и направились к пещерам. Один из них, видимо, командир, подошел к Джерхейну и коротко, на человеческий манер, поклонился.

— Спасибо, — сказал тот, глядя в круглые глаза лайда. — Долг за мною. Чем я могу его вернуть?

— Не трогай Караха, — ответил лайд сдержанно. Джерхейн медленно кивнул. Тогда лайд развернулся и догнал остальных, которые уже скрылись в темном провале Ворот.

Лейт помогала Тройвену подняться на ноги.

— Ничего, дойду, — прошептал он.

Холгойн, глядевший вслед лайдам недоуменно и растеряно, очнулся и подошел к ним.

— Давайте, пока другие не подтянулись, убираться отсюда, — поддерживая Тройвена, он побрел к пещерам.

Миновав темный провал, Приемную и еще несколько лежавших за ней чертогов, не менее прекрасных и величественных, чем самый первый, они остановились в уютном зале с ручейком, текущим прямо из стены, и исчезающем на дне небесно-голубой каменной чаши. Джерхейн, отцепив ножны с мечом, в первую очередь напился и сунул голову под ледяную струйку. Тройвен и Лейт последовали его примеру, а затем повалились без сил на каменные гладкие скамейки.

Лейт вытянулась на каменном ложе. От усталости и пережитого страха причудливый свод пещеры кружился перед глазами, и она закрыла их. Ну нет больше сил, совсем нет… Когда же наконец закончится этот кошмар… Пусть уже скорее. Неожиданно для себя она всхлипнула: слезы навернулись на глаза и высохли, невыплаканные.

Джерхейн сел рядом с ней, и она ощутила, как его тяжелая рука легла на ее лоб. Она открыла глаза и попыталась улыбнуться — у нее даже получилось. Но его взгляд оставался серьезен.

— Ты меня почти спасла, — сказал он хрипло. — Но лучше не рискуй так больше. Если с тобой что-то случится, я не переживу.

Глава 35

(Сезон Ветров. Риаллар, Джар Илломайн, Обитель Колодца)

Пещеры Тонхайра, обжитые воинами дружины и обитателями срединного кольца, произвели на Лейт самое негативное впечатление. Люди устраивались, как могли, приспосабливаясь к непривычным условиям подземной страны — жгли костры в парадных залах, варили похлебку из местной жутковатой живности, завешивали тряпками и шкурами залы поменьше, обустраивая их по образу и подобию тех жилищ, что когда-то имелись у них на поверхности. Никакая вентиляция не спасала в таких случаях — тяжелый запах пищи, отбросов, которые некуда было девать, немытых тел, испражнений, для которых не было ни оттока, ни ям, а если что и было приспособлено тогда, много тысячелетий назад, то нынешние обитатели Тонхайра об этом не имели даже понятия; чад от постоянных костров на угле, редко теперь приходилось использовать настоящие дрова… Лейт показалось, что здесь и вовсе нет воздуха. Джерхейн, впрочем, даже не морщился, а когда она пожаловалась, напомнил, что там, на поверхности, кроме свежего воздуха есть еще хильды, лайды и островные колдуны. А так же жар, пыль, кйти и прочие прелести.

Элементы шиаллаха, лежавшие в основе многих загадочных предметов Обители Колодца, светились теперь даже сквозь камень, а в некоторые места лучше и вовсе было не забредать — почти всегда случалось что-нибудь пугающее. Традиционные хэльды замолчали, ловушки не выполняли своих функций, но конструкции заклятий все еще держались, и лишь причудливая, величественная красота этих мест оставалась неизменной.

Личные покои Холгойна и командиров его небольшого войска располагались в самой Обители Колодца. Здесь оказалось тихо, прохладно и пустынно. И гораздо красивее, чем в Риан Ал Джаре. Тогда, по пути в подземный лагерь, зачарованая Лейт то и дело отставала, спотыкалась, замирала от удивления и восторга, норовила свернуть не туда, и тогда Джерхейн возвращался за ней и с усмешкой выводил обратно, а однажды даже пригрозил закинуть ее на плечо и дотащить, как поклажу.

Их успешному возвращению были рады все, от мала до велика. Джерхейн уединился с командирами и Далланом, Тройвена утащили воины дружины, а Лейт, воспользовавшись гостеприимным предложением занимать любой из малых чертогов, поспешно выбрала самый крохотный, в двух переходах от роскошного гигантского зала с чудесным каменным деревом по центру. Осмотревшись, она обнаружила, что ее очередное жилище — овальной формы и имеет маленькую нишу с глубокой каменной раковиной в полу, напомнившей ей сложенные лодочкой ладошки, и бесшумным крохотным ручейком чистой, чуть теплой воды. На уже хорошо знакомом каменном ложе с низким и покатым изголовьем были навалены шкуры. Дверей в тонхайрских лабиринтах не существовало, однако вход в пещерку был создан в виде плавного завитка с сужающимися стенами, отчего она казалась полностью изолированной от остальных залов.

Оставшись одна, она долго и с наслаждением умывалась и приводила себя в порядок. Напившись воды, ощутила безумный голод. Пожалев, что не расспросила, где здесь можно перекусить, Лейт выбралась на поиски еды.

Как ориентироваться в залах Обители Колодца она не имела не малейшего понятия. Настороженно прислушиваясь, она уловила приглушенные, но хорошо различимые звуки, и, верная слуху, вышла к залам, обставленным в точности, как в домах Риаллара. Столы, стулья, ковры на полу, темноту освещали разбросанные по стенам хэльды, которые, хоть и потускнели, но работали вполне исправно. Здесь обнаружились Джерхейн, Даллан, Раммер, два иллара Ильфейна, которых она хорошо помнила по Эргалону — они сгрудились вокруг стола с картами и книгами, списками и свитками, пустыми тарелками и незнакомыми артефактами.

Лейт была удивлена, как обрадовались все эти люди ее появлению. Зашумели и засуетились, предлагая сесть, отдохнуть, расспрашивали о самочувствии, а когда она робко попросила поесть, один из илларов поспешно убежал и вернулся с целым подносом еды и кувшином с вином. Глядя на все эти блюда, Лейт поняла, что она лопнет от жадности. Она подсела к Даллану — левая рука у него висела на перевязи, но выглядел он здоровым и энергичным, как и раньше. Джерхейн на другом конце стола о чем-то горячо спорил с Раммером, тот не соглашался, упыри и утопленники сыпались с его языка словно камни горного обвала, Даллан прислушивался краем уха, но не вмешивался, расспрашивая Лейт. Лейт безумно обрадовалась, когда он предолжил ей проведать Итту, которая тоже находилась здесь, и взять на себя присмотр за девочкой. Она уже собралась идти к своей любимице, когда в зал стремительно вбежал один из воинов дружины. Следом за ним ворвались еще двое.

— Там, на северном склоне… в долине у рухнувших ворот… там Небесный столб!!! Новый!

— Два отряда в долину, склоны оцепить, прочесать, столб окружить, поставить илларов и людей с клинками отчуждения, — отчеканил Джерхейн, подавшись вперед. — При прорыве войск с Агваллара — убивать безжалостно, пленных не брать.

— Погоди, — требовательно прервал его Даллан и повернулся к гонцу. — Расскажи подробнее, как все произошло. И столб опиши.

Тот замялся, подбирая слова.

— Все началось с бури на небе. Сначала сполохи, потом — сияние, огненный вихрь… Вихрь швыряло через все небо. Потом он остановился и превратился в столб.

— Столб такой же, как агвалларский? — уточнил Даллан.

— Нет. Неяркий, но светится на всю долину. И не лиловый, а голубой.

Даллан повернулся к Холгойну.

— Иди туда сам. Это не островитяне. Ищите двоих — хильда и риалларца. Может быть, они без сознания, а может, сами идут сюда. Только осторожно, не спугните.

Глава 36

(Сезон Ветров. Небесный Остров Алуре.)

Белые пушистые облака, гонимые ветром, медленно и величественно плыли вдоль реки. Воздух вкусно пах травой и свежестью, пьянил, вызывая приступы безудержного немотивированного счастья. Тишина стояла такая, что закладывало уши. На много тагалов вокруг был только лес, да речка, да облака…

Постояв на берегу, Тэйн неохотно двинулся обратно к Воротам. Маленький отряд разведчиков разбрелся по опушке леса, и только одна Лейт сидела на крылечке старого каменного дома, выстроенного когда-то мастером и недавно обжитого Ройгом. Джерхейн с Калледом и Далланом обсуждали наипервейшие шаги для организации колонии — необходимые инструменты и мастера, сроки, за которые можно переместить сюда как можно больше жителей и как поудобнее и побыстрее разместить их под открытым небом, кого переправлять в первую очередь, а кто может и подождать…

Ройга хозяйственные заботы не интересовали. Он свое дело сделал. Здесь, на Алуре, ему хотелось забыть обо всех проблемах Наземного мира. Он бы с удовольствием остался здесь надолго, но иррациональное чувство тревоги, давящее ощущение незаконченного дела требовало вернуться обратно.

Он пришел в себя в Обители Колодца, увидев перед собой взволнованные лица Даллана, Джерхейна и Лейт. Кельхандар исчез. Тэйн помнил, как Харриаберт выходил из только что созданных Ворот, видимо, именно он и отнес его сюда, но не пожелал связываться с Холгойном и вернулся к своим лайдам и к своей безумной идее с кйти. Тем не менее, путь на Алуре — это результат совместных усилий их обоих, они не просто создали хэльд, они открыли Ворота в другой мир, на другой остров жизни — так называли на языке Истока их маленькие миры. Возможно, и сам Теллар — такой же остров жизни, как Агваллар или Алуре, и где-то в других мирах он виден на небосводе ярким светящимся кругляшом. Пережив Пришествие, они вдвоем смогут возродить Теллар, и может быть, даже вернуть Кэлленару былое могущество, величие и силу. Только что делать с Островом Колдунов и одержимыми, засевшими там у власти?

Он подошел к Воротам, собираясь возвращаться на Теллар. С этой стороны столб света был меньше, чем дома, не требовалось никаких усилий или магических действий чтобы им воспользоваться. Джерхейн, заметив, что он собирается уходить, поспешил догнать его.

— Остался бы ты здесь, — сказал он с нажимом. — Так надежнее. Ты хотя бы местность знаешь…

— Ничего сложного, — хмыкнул Ройг. — Дальше по берегу есть пологий спуск, на берегу — лодка.

— Островитяне объявили за тебя такую награду, что выше уже некуда, — продолжил Джер.

Ройг махнул рукой.

— Как-нибудь выкручусь. Дел много… Кстати, кого ты поставишь главой колонии?

— Хотел тебя, но если ты уходишь… Даллана, — ответил Холгойн недовольно. — Куда делся этот подземный демон?

— Вернулся к своим демонятам, — улыбнулся Ройг

— Я так с ним и не познакомился, — буркнул Джерхейн. — Хотя бы одним глазом посмотреть…

Тэйн пожал плечами. Встреча Кельхандара и Холгойна представлялась ему преждевременной, особенно, пока Кельх одержим идеей залить весь Наземный мир кйти.

— Ну, я пойду? — спросил он.

— Давай я дам тебе охрану, — предложил Джерхейн.

— Не надо. Никуда дальше Обители Колодца я не собираюсь. Пока. А там — видно будет. Надо бы проверить отметки на Белом озере. Можно попробовать определить точную дату Пришествия…

Джерхейн мрачно кивнул, всем своим видом показывая, что не согласен с Ройгом, но возражать считает бессмысленным. Тэйн хлопнул его по плечу и шагнул в голубое сияние.

Лейт, сидевшая на кривенькой ступеньке, задумчиво рассматривала бегущие облака. Поначалу у нее перехватило дыхание от необыкновенной красоты, представшей перед глазами. Голубое чистое небо, зеленый ковер травы, пестревшей цветами, лес вдалеке, такой, какой она не видела ни в родном Ард Элларе, ни в Эргалоне, золотистый маленький солнечный диск, чистый воздух, напоенный ароматом трав, ласковое, нежаркое тепло и легкий свежий ветерок… Недаром на этот Небесный Остров никогда не было пути. Проводив глазами Ройга, исчезнувшего в сиянии Ворот, она перевела взгляд на Джерхейна, хмурого и недовольного, который, постояв у перехода, двинулся в направлении хижины. Подойдя к ней, он уселся рядом и некоторое время так же задумчиво глазел на облака.

— Завтра же отправлю сюда первый отряд, — сказал он после паузы. — Для начала — мужиков с инструментом и походными шатрами, пусть хотя бы навесы соорудят. Потом — баб с детишками и скарбом, арритами и прочим скотом.

— Подростков отправь и юношей, — добавила она. — Нечего им там, внизу, болтаться. Тут от них будет больше пользы. И стариков.

— Ага, — согласился Джер. — Само собой. Ты вернешься или останешься?

Лейт задумалась.

— Я хочу вернуться к родителям, — сказала она неуверенно. — Несправедливо, что они там, а я здесь, в безопасности.

— Ты это заслужила, — резко ответил он. — И в конце концов, именно они отдали тебя замуж за этого дурня Ас-Вардена, который даже уберечь тебя не смог.

— Разве они в этом виноваты? — удивилась Лейт.

— Конечно. Разве твой отец не видел, что выдает дочь замуж за недалекого и жадного хвастуна? Почему он отпустил тебя в дорогу на другой континент в такое опасное время?

Резкий ответ чуть было не сорвался с ее губ, но она удержалась. Ссориться с Джерхейном не хотелось.

— У нас так принято, — возразила она спокойно.

— Они далеко, — сказал он твердо. — Они зрелые, сильные люди, у них есть взрослый младший сын, твой брат. Улле — спокойный маленький городок, иллары Ард Эллара знают о Пришествии и наверняка помогут своим подопечным пережить его. Тебе до них все равно не добраться, — заключил он.

— По подземным рекам — можно, — напомнила она.

— Кйти сильно поднялась, — возразил Джер. — Возможно, русла и пустоты залиты ею. — Если получится, я попробую узнать, что с твоими родителями. А тебе стоит остаться здесь. Завтра я отправлю сюда Итту. Я хотел попросить тебя присмотреть за ней.

Ей опять захотелось возразить, просто, чтобы не соглашаться с ним так легко, но подумав, она молча кивнула. На самом деле там, в Наземном мире, ее больше ничего не держит.

— Я все же хочу иногда возвращаться на Теллар, — добавила она твердо. — Время от времени.

— Разве тебе здесь не нравится? — спросил он.

— Очень нравится, — сказала она с чувством. — Здесь так… спокойно. Но в последнее время я жила совсем другой жизнью. Мне будет ее не хватать.

— А мне уже надоело геройствовать, воевать, измышлять хитроумные ловушки и планы мести, — усмехнулся Джерхейн. — Я хочу жить, а не бороться со смертью. Я хочу носить шелковый пейер, а не тхон. И делить ложе с женщиной, а не с боевым мечом. Послушай, ты ведь не из-за Вельга хочешь вернуться? — вдруг встрепенулся он, и на его лице проступило отвращение.

— Кстати, а ты не знаешь, что с ним?

Джерхейн пожал плечами.

— Предполагаю, что жив и здоров. Такие живучи. При любой власти приспособятся.

Лейт не ответила. Дьявол с ним, с Аррейном Вельгом. Больше всего ей хотелось никогда больше его не видеть.

— Мой брак с Кианейт объявлен недействительным, — заговорил он, глядя, как Каллед с Далланом о чем-то бурно спорят, энергично размахивая руками. — Пока вы были на Острове, — пояснил он. — Если я переживу Пришествие, я женюсь. Надо возрождать династию.

— У тебя есть кто-то на примете? — спросила она со старательным равнодушием. Почему-то мысль о том, что рядом с ним будет какая-то незнакомая, красивая и властная женщина, и никогда больше они не смогут поговорить вот так, запросто, сидя рядом на перекошенном крылечке, причинила ей неожиданную боль.

— Есть, — кивнул он. — Только сначала надо пережить Пришествие.

К ним большими шагами приближался Даллан.

— Ты подумал, как мы будем охранять переход? — спросил он требовательно, и Джерхейн, вскочив на ноги, принялся взволнованно, как мальчишка, излагать планы охраны лагеря внизу и поселения на Алуре. Они направились к Воротам, а Лейт, у которой неожиданно испортилось настроение, поднялась на ноги и побрела к реке, разглядывая по дороге незнакомые цветы и ярких бабочек.

Что ждет ее в будущем? Пришествие она переживет, теперь она в этом не сомневалась. Гибельный катаклизм не коснется этого чудесного мира. Люди придут сюда, построят небольшую колонию, которая постепенно разрастется в город. Многие захотят остаться тут навсегда. Начнется новый мир, с другим бытом, другой культурой и обычаями. Джерхейн с молодой королевой будут править там, внизу, а она останется здесь и никогда больше его не увидит. Возможно здесь она встретит кого-нибудь, кто возьмет ее в жены, вдову, до сих пор не знавшую мужа, даст ей почет, уважение, свою дружбу, а позже, возможно, когда она привыкнет к нему, то и детей…

Лейт схватилась за пылающие щеки и прикрыла глаза. «Вспомни Ард Эллар, милая, — раздался все тот же насмешливый голос, — где у себя на родине ты видела, чтобы девушка выходила замуж по большой любви? Вспомни, какая участь ждала бы тебя дома! Даже если ты не найдешь никого, ты уже повидала достаточно, чтобы просто жить дальше…»

Слезы сами закапали прямо в ладони. В Ард Элларе не признавали Койе, ей не плели венков, не просили быть милостивой и даровать частичку своего щедрого пламени. Только Тармил, хранительницу домашнего очага. В Риалларе изображения прекрасной богини увивали самыми лучшими цветам, приносили обильные дары, слагали оды, пели песни, рисовали на предметах домашней утвари, вышивали на скатертях и покрывалах… Ее не стыдились, ей — радовались, восхищались, а пламя ее считали драгоценным даром. Она же, истинное дитя Ард Эллара, воспитана в строгости, если не сказать ханжестве, ничего не знает о ложе любви и ничего не умеет. Быть другом и советчицей прекрасно и почетно, но, наверно, слишком уж тоскливо одинокими ночами наедине со своими собственными бедами, страхами, горестями…

Перестав всхлипывать, она запретила себе думать о будущем.

Вечером на Алуре поднялась первая группа переселенцев, из тех, кто бежал из опустевших селений срединного кольца и нашел убежище в пещерах Илломайна. Лейт, чтобы не бередить душу, осталась вместе с Далланом и Иттой и устроилась на ночлег в старой хижине. Сумерки надвигались постепенно, совсем не так, как дома. Солнце плавно и торжественно опускалось за горизонт, утопая в пепельно-фиолетовых тучах, как в перине, заливая небо расплавленным золотом. Кое-где лазурь неба и облака приобрели нежный розовый оттенок, и еще какое-то время после захода солнца небосвод переливался огненно-оранжевыми тонами. На опушке леса, вокруг хижины, уже вовсю сооружали временный лагерь, дымились костры, и небольшой отряд воинов уже вернулся из леса с первой добычей — там обнаружились кролики и несколько птиц, похожих на шиаза, только без его роскошных перьев. Женщины разворачивали походные шатры, мужчины рубили ветки для подстилок, орава детей носилась по луговине с довольными воплями. Вот и все. Первый шаг, который так пугал Джерхейна и Даллана, сделан. Дальше все пойдет своим чередом.

Глава 37

(Сезон Холода. Риаллар, Джар Илломайн.)

Следующие десять дней пролетели, как один. Слухи о спасительном месте, где нет ни катаклизмов, ни колдунов, постепенно расползались по Наземному миру, и в Эргалон потянулись беженцы со всех концов Теллара. К счастью, точное место расположения Ворот удавалось обнаружить лишь немногим. На плато перед Нефритовыми воротами образовался большой хорошо охраняемый лагерь: одержимые надеждой риалларцы собирали последние силы, чтобы добраться до своего правителя и попросить о последней милости — о спасении. Джерхейн никому не отказывал, но переправлял вновь прибывших не сразу: поначалу их селили в лагере перед входом в илломайнский лабиринт, в опустевших палатках, где специально обученные люди присматривались к новичкам. В конце концов их либо отправляли на Алуре, либо оставляли ждать дальше. Списки переселяющихся оглашали по вечерам, чтобы наутро начать отправку. Тех, у кого не было скарба, вели через чертоги Тонхайра к разрушенным воротам Обители Колодца, чтобы потом переправить через Ворота. Те, кто приходил с вещами и скотом, шли длинным путем, с ночевкой в горах. Воины Холгойна следили за порядком; надо сказать, навести и поддерживать порядок в этом полном горя, отчаяния и надежды лагере оказалось дьявольски сложно — то и дело вспыхивали конфликты, которые приходилось жестко пресекать, иногда даже путем казни зачинщиков.

Центральная часть пещер была затоплена кйти, и Кельхандар упорно поднимал ее уровень все выше и выше, пытаясь подобраться как можно ближе к Колодцу. Лайды вели себя как хозяева, но никого не убивали, только попугивали иногда, не позволяя беженцам углубляться в лабиринты Тонхайра.

С каждым днем все острее вставала проблема продовольствия. Воды пока хватало — маленькое горное озерцо, лежавшее в распадке у подножья плато, исправно снабжало лагерь чистой водой. Из беженцев Джерхейн сформировал охотничьи отряды, которые отстреливали всю попадавшуюся на их пути съедобную живность, и обыскивали брошенные селения в поисках остатков провизии. Иногда им удавалось обнаружить скудные запасы овощей и злаков.

Когда положение с едой стало совсем отчаянным, охотничьи трофеи и рыбу стали спускать с Алуре. Идея эта принадлежала Тэйну, который стал в наземном лагере универсальным заместителем Джерхена по всем вопросам — от поддержания уцелевших хэльдов в рабочем состоянии до разбора конфликтов между беженцами. Самой тяжелой проблемой для илларов Ильфейна, кто сохранил разум и умения, стало врачевание: запасы трав давно истощились, нужных хэльдов под рукой не было, а тонкости целительского искусства пришлось вспоминать совместными усилиями. Спасало их только удачное расположение лагеря, поблизости от которого обнаружилось брошенная деревня карны Келара со стандартной галереей хэльдов — Окно, Зеркало, Истина, Исцеление. Каждое утро Тэйн восстанавливал тамошний Круг Власти с помощью камней-защитников, и к вечеру тот снова превращался в мертвый камень. За это короткое время они успевали хоть что-нибудь, и только поэтому многие из них были еще живы.

Путешествие к Белому озеру отняло у Тэйна совсем немного времени: лайды, повинуясь приказу Караха помогать Ройгу во всем, проводили его короткой дорогой туда и обратно и показали нужные отметки. Судя по древним свидетельствам, у них еще оставалось около двадцати пяти дней в запасе, но сопровождавший Тэйна Шаух, предупредил его, что в ближайшее время уровень кйти на озере резко подымется — Карах-Кельхандар собирается продолжить свои эксперименты с кйти

Возвращался он уже без проводника, через илломайнский лабиринт, надеясь застать Джерхейна в Обители Колодца, а не в лагере беженцев, переговорить без свидетелей и затем хорошенько выспаться — он знал, что в лагере ему не дадут сделать ни первого, ни второго. Мысли по дороге приходили странные. Неужели нет никакого иного пути, иной возможности остановить Пришествие? Способ, избранный Харриабертом, не лишен смысла, вот только слишком уж он разрушительный — не хуже самого Пришествия. А бегство на Алуре спасет немногих — только тех, кто успеет до него добраться.

Проходя мимо зала-Усыпальницы, он задержался, отмечая его изменившийся облик. Знаки на древних камнях-тумбах, в которых он теперь узнавал символы ши-ала, обрели трехмерность и ярко светились в сумраке зала, а кольцо-надпись, мерцавшее, когда он шел искать Ясмина, сейчас превратилось в вертикальный огненный колодец-столб, чем-то напомнивший горящий Круг Власти. Ройг осторожно приблизился к надписи и попытался прочесть ее, с трудом разбирая символы, слепившие глаза. Знаки ши-ала складывались в нечто поддающееся осмыслению, и он зашевелил губами, пытаясь воспроизвести то, что пришло на ум. Знаки, что были начертаны на каменных тумбах, неожиданно откликнулись немелодичной какофонией звуков…

Тэйн резко прервался, отскочив назад и ругая себя за беспечность. Экспериментировать с шиаллахом, да еще поблизости от старых хэльдов, несмотря на их пассивность, было больше чем безумием — самоубийством. Подождав, пока разбуженные им силы успокоятся, он собрался было уходить, но с другой стороны зала, оттуда, где за гладкой нефритовой колонной начиналась внутренняя дорога, уводившая в обыденный Тонхайр, возник силуэт, поначалу показавшийся силуэтом лайда, но в ту же секунду Ройг сообразил, что для лайда он слишком высок ростом. Осторожно обойдя пылающий круг, человек остановился перед одной из тумб.

— Хотел бы я знать, что означают эти знаки… — усмехнувшись, он повернулся к Тэйну. — Мне иногда кажется, что они — теллы — тоже не знали. Смотрели, как они светятся, и гадали.

— Наши считают, что это что-то вроде склепа, — пояснил Тэйн. — Ты хотел поговорить?

Кельхандар медленно покачал головой и пригладил волосы, заплетенные сзади в аккуратную косичку. Черных волос в ней почти не осталось.

— Нет. Не совсем… Я вообще не собирался тащиться в такую даль, прямо к Джеру в лапы. Я поплыл с лайдами в одно из здешних мест, потом отправился бродить по верхним этажам, хотел посмотреть на знаки ши-ала, что еще сохранились, вспомнил про Усыпальницу… Совпадение, хотя и странное. Я не знал, что и ты бродишь где-то здесь. Знаешь, у меня ведь сын родился. Я еле успел тогда, после Ворот.

Тэйн хлопнул его по плечу.

— Прими мои поздравления. Жаль только, время не самое спокойное. Может, лучше переправить Киа и ребенка на Алуре?

Харриаберт покачал головой.

— Нет уж, здесь, под землей, спокойнее. Кстати, что островитяне? Все ловят тебя?

— Нет, заявлений больше не было, — ответил Тэйн. — Притихли. Мы думаем, что скоро они явятся сами, прямо к Воротам на Алуре. Что-то будет… — вздохнул он.

— Может тебе лучше остаться с нами? Лайдам наплевать на островные деньги, да и то спасение, что предлагает Агваллар, им не нужно. Мы тебя точно не выдадим.

— Мне и здесь хорошо, — хмыкнул Тэйн. — Да и среди твоих достаточно людей. Кстати, ты не передумал насчет кйти?

— Нет, — отрезал тот.

— Если не получится, — Тэйн пристально посмотрел ему в глаза, — не жди, пока грянет. Собирай народ и тащи всех к Воротам.

В обители Колодца Холгойна не оказалось. Выспавшись и вымывшись в чистом и прохладном подгорном источнике, он добрался до лагеря в долине. Ворота были в целости и сохранности и по-прежнему мерцали слабым голубым светом. Насланная островитянами тьма почти развеялась, явив ставшее уже привычным багрово-красное небо и удушливый жар оголтелого солнца.

На входе в лагерь его перехватил Каллед.

— У нас гости, — предупредил он быстро, кивнув на шатер неподалеку от Ворот, в котором обычно ночевал Джерхейн. — Очень неожиданные.

— Кто именно?

— Ард элларцы. Из Очага Солнца.

— Ничего себе, — опешил Тэйн. — Как они сюда попали? И что им нужно?

— То же, что и всем. Хотят переправить на Алуре библиотеку и книги Свода, и всю школу Кэлленара в очаге Солнца. Переселить туда илонов, илларов и учеников, а также тех людей, кого они успеют переправить до Пришествия.

— Быстро же они добрались, — раздраженно буркнул Тэйн. — Когда только успели разнюхать… Что, сами прямо сюда пришли?

— Нет, их сдуру кто-то из наших притащил. Впечатлился рассказами, — вздохнул Каллед.

— А что Джер?

— Поселил их под охраной в соседнем шатре и приказал срочно разыскать тебя. Он хорошо помнит твои рассказы, — ответил Каллед с раздражением в голосе. — Я бы прогнал их взашей. Но он почему-то засомневался… Очень уж красиво они говорили — о Кэлленаре, традициях и мести Острову.

— Так вот оно в чем дело, — пробормотал Тэйн, останавливаясь. — Он о мести вспомнил… Дьяволы небесные и адовы облака! Ну уж нет… На Алуре не должно быть никаких колдунов, ни старых, ни новых.

Посланцев Ард Эллара было шестеро. Из них Ройг сразу же узнал двоих. Не узнать их было невозможно. К счастью, совет только начался, и он поспешил разместиться так, чтобы они его не заметили — спрятавшись за спинами командиров дружины и тех илларов Ильфейна, что находились сейчас в лагере. Даллан, заметив Ройга, как- то очень незаметно отодвинулся назад, за спины других участников совета, и, пробравшись к Тэйну, поспешно вывел его из шатра.

— Знаешь кого-нибудь? — поинтересовался он встревожено.

— Полный полуседой мужчина в возрасте, который сидит в самом центре — Ригойн, — сказал Тэйн с отвращением. — Слева от него — Линара. Сейчас она, наверно, уже иллар.

— Та самая?

— Да.

— И как она насчет искусства? Тэйн пожал плечами.

— Была не очень. Не знаю, как сейчас. Следящих у них нет, они сами по себе.

— Хоть это радует, — проворчал Даллан. — Плохо то, что они хотят протащить Кэлленар на Алуре, да еще неизвестно, что на самом деле замышляют. Джерхейн, конечно, молодец, держится по-королевски, и окончательное решение старается оттянуть. Сам-то ты не хочешь поучаствовать?

— Хочу, — ответил Тэйн серьезно.

— Тогда идем. Джер ждет именно тебя.

И Даллан откинул занавес шатра, предлагая Ройгу войти. Тэйн остановился на пороге, с удовольствием разглядывая резко меняющиеся выражения лиц Линары и Ригойна. Неторопливо обойдя остальных участников совета, Тэйн подошел к Джерхейну и уселся рядом с ним, поймав мгновенное облегчение на лице Холгойна, которое тут же стало прежним.

Ригойн, говоривший в этот момент о необходимости перевезти библиотеку, замер на полуслове. В глазах его появилась растерянность, однако он быстро взял себя в руки и продолжил с той же уверенностью и красноречием. Тэйн покосился на Линару не без тайного злорадства, однако она лишь молча отвела взгляд. Когда же она все-таки подняла на него глаза, в них светилось такое… Ройга обожгло ее страхом и радостью, желанием и вызовом — и тотчас же окатило холодной волной неприязни.

Он и не думал, что воспоминания об Ард Элларе до сих пор живы в нем, да еще так ярко. На фоне произошедшего те события казались теперь такими далекими… Словно в другой жизни, где он был моложе лет на сто и наивнее в тысячу, и Данира была еще жива.

Тем временем Ригойн, кажется, закончил свое пространное обращение к правителю Риаллара.

— Чем раньше мы начнем эвакуацию, тем лучше, — сказал он. — Книги и архивы будут переправлять самые достойные иллары Очага Солнца, которые потом возьмут на себя все заботы по их сохранению.

— А кстати, как Книги Свода отреагировали на Пришествие? — вмешался Тэйн.

Ригойн недоуменно замолчал, пытаясь облить Ройга презрительным взглядом, но Джерхейн величественно кивнул, ожидая ответа, и Ригойну пришлось продолжить.

— Выглядят они так же, но открыть и прочесть их с некоторых пор невозможно, — пояснил он. — Именно поэтому мы хотели бы…

— На Алуре нет Кэлленара, — перебил его Тэйн. — Вы уверены, что его длительное отсутствие не причинит Книгам вред? Вдруг они потеряют свои необычные свойства?

— Мы надеемся, что после Катаклизма Книги Свода немедленно вернутся домой, — сказал Ригойн уверенно.

— Если агвалларские жрецы не будут ждать вас у Ворот с распростертыми объятиями, — язвительно заявил Тэйн. — Кстати, как вы узнали о Воротах на Алуре?

Ригойн снова вопросительно посмотрел на Джерхейна, и тот снова величественно кивнул, требуя ответить.

— У нас остались некоторые хэльды… в рабочем состоянии, — вздохнул он. — С их помощью мы узнали об открывшемся пути к спасению. Мы надеемся, что после Пришествия наша школа — кстати, единственная на Телларе — поможет возродить Кэлленар и противостоять Агваллару. Кроме того, мы считаем, что на Алуре можно было бы попробовать заложить основы привычного уклада.

Ройг и Холгойн многозначительно переглянулись.

— Мы считаем Алуре территорией Риаллара, — заявил Джерхейн, с трудом сдерживая раздражение. — В наши намерения не входит превращение уникального мира Алуре в еще один остров колдунов.

— У вас есть обученные мастера хэльдов? — поинтересовался Тэйн, глядя на Линару, которая как-то очень внимательно разглядывала Холгойна. Было в выражении ее лица что-то холодное и расчетливое.

— Мы планируем перенести те хэльды, которые доступны перемещению, на вновь открытый небесный остров, — сказал Ригойн. — Не торопитесь возражать насчет отсутствия Колодца, — оборвал он Тэйна, который уже собрался перебить его, — мы тщательно обдумали этот вопрос. Агвалларский Кэлленар функционирует за счет Колодца, находящегося на Телларе. Мы считаем возможным функционирование хэльдов на Алуре.

— Агваллар был создан как часть Теллара, — сказал Ройг, продолжая следить за Линарой — та улыбалась Джерхейну одной из своих самых обворожительных и загадочных улыбок. — Алуре — как мир, в котором никогда не будет Кэлленара. Не думаю, что у вас получится хоть что- нибудь. Кстати, для того, чтобы хэльды заработали, нужны малые колодцы. На Агвалларе их достаточно, чтобы поддерживать систему.

— Откуда вы знаете? — спросил Ригойн с раздражением.

— Я был там, — ответил Тэйн.

— Ваше величество, — Линара, которая сегодня изменила строгой традиции Ард Эллара покрывать волосы, взволновано поправила золотистые пряди, выбившиеся из гладкой прически. — Вы доверяете этому человеку? Некоторое время назад он был у нас в Очаге Солнца и запятнал свою честь поступками, недопустимыми не только для иллара, но и для обычного человека.

Лицо Джерхейна стало медленно краснеть, дрогнули ноздри — его терпение явно подходило к концу, но тут вовремя вмешался Даллан.

— Кажется, сейчас мы обсуждаем вопрос доверия вам, уважаемые гости, а не присутствующим здесь советникам его величества. Если он позволит, — Даллан поднялся на ноги, — я считаю необходимым сделать перерыв и обсудить некоторые вопросы узким кругом доверенных лиц.

Джерхейн резко кивнул. Даллан поклонился ему и первым вышел из шатра.

Холгойн медленно поднялся на ноги и, не проронив ни слова, направился следом за ним. Остановившись на пороге, он сделал знак Тэйну, предлагая присоединиться.

— Не могу понять, в чем именно они нас обманывают, — сказал Тэйн, когда они отошли подальше от шатра и остановились неподалеку от Ворот. — Не могли у них остаться целые хэльды. Неоткуда.

Джерхейн мрачно кивнул.

— Меня другое насторожило, — сказал он, оглядываясь на шатер, откуда один за другим выходили остальные участники совета. Ригойн и Линара пока не появлялись. — Как они так быстро сюда попали? Путь от побережья Ард Эллара до Эргалона по земле или морем через северные порты занимает гораздо больше времени. Арриты их не выглядят усталыми, как если бы они скакали без остановок от побережья до столицы.

— Сколько их?

— Двадцать три человека, — ответил Даллан. — Здесь только шестеро, остальные — у Нефритовой Арки. Сколько среди них илларов — неизвестно. Клейм-то нет.

— Увидим, — усмехнулся Тэйн. — Если за ними понаблюдать, это станет заметно. Гораздо важнее, сколько среди них бойцов.

— У меня не так много воинов, чтобы уберечь беженцев от этих незваных гостей, — отрезал Джер со злостью.

— Можно обратиться за помощью к Харриаберту, — предложил Ройг, но Холгойн лишь поморщился. — Уверен, он не откажет.

Даллан улыбнулся, но промолчал.

— Только в самом крайнем случае, — сказал Джерхейн. — Я послал ребят проверить дороги… не идет ли кто следом.

Тэйн смотрел на Ворота. Каждые несколько минут они вспыхивали ярким голубым светом, пропуская все новых и новых людей.

— Не боишься, что они прорвутся туда силой? — спросил он.

— Я другого боюсь, — вздохнул Джерхейн. — Бунтов в лагере. А Ворота я уж как-нибудь защищу.

— Я возвращаюсь на Алуре, — сказал Даллан. — Распоряжусь насчет… возможных неожиданностей. А вы тут… поосторожнее с Ригойном. Что-то у него есть в запасе, иначе не пришел бы он сюда столь нагло.

С делегацией ард элларцев поступили со всей возможной вежливостью: Ригойна и его спутников разместили по соседству с шатром риана, остальных — тех, кто остался в лагере на плато перед Нефритовыми Воротами — расселили в свободные шатры только что отправленных на Алуре беженцев, накормили из запасов риалларской дружины и выставили рядом пост охраны, выказав опасение, что постоянные обитатели лагеря могут не слишком хорошо отнестись кнеожиданным гостям. Несмотря на скудное пиршество, гости из Ард Эллара казались вполне довольными приемом. Ригойн сообщил, что должен отправить гонца в родной Очаг, чтобы сообщить об удачном окончании путешествия. Джерхейн согласно покивал головой… Ройг даже не спрашивал, выслал ли он следом за ним соглядатаев.

Линаре выделили отдельный шатер чуть в стороне от остальных. Тэйн старался избегать ее, но она упорно попадалась ему на глаза, впрочем, не пытаясь привлечь к себе больше внимания, чем нужно. Зато Джерхейном она явно интересовалась, ненавязчиво и умело, применяя весь арсенал женских хитростей. За несколько последующих дней, проведенных Ройгом в лагере перед Воротами, она весьма и весьма преуспела. Впрочем, Джерхейн тоже был не лыком шит.

— В один прекрасный момент я обнаружу ее у себя под одеялом, — заявил он Ройгу, провожая ее взглядом после совместной вечерней трапезы, на которую, как на военный совет, собирались все преданные Джерхейну командиры, иллары, старейшины селений и главы Карн — все, кто составлял сейчас верхушку Риаллара и пытался хоть как-то упорядочить нынешний безумный мир. — Только вот не уверен, вышвыривать ли ее вон, или объяснить, что значит настоящий воин…

Тэйн не выдержал и рассмеялся.

— Ты ее недооцениваешь. Сам не заметишь, как она начнет учить тебя, с какой стороны одеяло теплее…

Джерхейн перевел взгляд на сияющие голубизной Ворота.

— Пойду-ка я прогуляюсь на Алуре, — неожиданно заявил он. — Там как-то… спокойнее.

Каждый день Ройг совершал на остров кратковременные вылазки, больше для отдыха, чем для дела. Только там ему удавалось поспать. Лейт, которая неожиданно приобрела в новоиспеченной колонии значительную власть, всегда встречала его с искренним радушием, кормила, поила, выслушивала новости, делилась своими и, при необходимости, прятала его от жаждавших пообщаться соратников.

Колония очень быстро отстроилась, за счет бескрайних лесов и неистового трудолюбия переселенцев, чем-то напоминая юго-восточные риалларские деревни, вытянувшиеся вдоль берегов рек, с их деревянными постройками, высокими островерхими крышами, размеренным неспешным укладом. Шатров пока было больше, чем домов, но Тэйн каждый день подмечал небольшие изменения. Дом, где жили Даллан, Лейт и Итта, был уже почти закончен. Его за глаза называли Риан ар Айле — «дворцом правителя на реке». Поселение же иначе, как Новым Эргалоном, уже не называли.

Как-то само собой получилось, что на плечи Лейт лег круг проблем, который испокон веков считался женским. К ней шли, как раньше шли в храм Тармил — чтобы получить совет, напутствие, помощь. Неожиданно для себя она оказалась арбитром в бытовых спорах, возникавших ежедневно, и которые она пыталась решать по справедливости. Ее честность и беспристрастность быстро выделили ее среди прочих, а терпение и добросердечность — снискали любовь и уважение. Кроме того, ей приходилось решать множество хозяйственных вопросов. От Даллана она знала обо всех делах колонии, от Джерхейна, который тоже любил сюда наведываться, как только выдавалась свободная минута, — о делах Наземного мира, от остальных жителей — обо всех происшествиях и мелких событиях, о быте, проблемах и радостях жителей Алуре. Формально правителем Нового Эргалона считался Джерхейн, его наместником — Даллан, но на деле колонией управлял совет, состоящий из Даллана, Ахира — одного из самых верных холгойнских командиров, Маррена, возглавлявшего карну Быка Срединного кольца городов Риаллара, двух эргалонских старейшин, имевших богатый опыт управления городскими цехами, и ее, Лейт. Слушали ее, если она решалась высказать свое мнение, с большим вниманием и неприкрытым уважением.

Джерхейн с трудом выкраивал свободные часы, чтобы навестить свои новые владения, но уж если вырывался на Алуре — то возвращался оттуда счастливый и умиротворенный.

Проводив его глазами и с трудом подавив усмешку, Тэйн вернулся к своим повседневным обязанностям. Через Ворота шла большая группа людей, и, убедившись, что Ворота стабильны, он пошел к следующей, только что прибывшей из другого лагеря. Нужно было осмотреть их, найти больных, подлечить, обнаружить илларов или просто шпионов, заставить их замолчать… Когда стемнело, а Джерхейн так и не вернулся с Алуре, Тэйн, поужинав вместе с Калледом, ушел спать в его шатер. Что ж, он очень хорошо понимал Холгойна. Его притягивали на Алуре не только красивая природа, безопасность и спокойствие.

Сквозь щель в пологе он наблюдал, как Линара бродит по лагерю, поглядывая на Ворота. Ригойн сегодня так и не вышел из своего шатра. Остальные гости из Ард Эллара вели себя скромно, к Воротам не подходили, гуляли по окрестностям, осматриваясь, да ухаживали за своими арритами. Складывалось впечатление, что они чего-то или кого-то ждут. Джерхейн предложил им оставить Книги Свода в Обители Колодца, и Ригойн, посовещавшись со своими спутниками, согласился, с условием, что вместе с Книгами там останутся двое его илларов, которые будут охранять, заботиться и наблюдать за Книгами. Джерхейн не возражал, опять же, приставив к ним своих соглядатаев. Остальным было предложено перебраться на Алуре в качестве подданных Риаллара, предварительно принеся Холгойнам клятву верности. Ригойн подумал и заявил, что должен узнать мнение всех остальных прибывших вместе с ним людей.

Тэйн бросил взгляд на самодельный календарь, который они с Джером соорудили, чтобы отсчитывать дни, оставшиеся до Пришествия. Что-то около двадцати дней. Все меньше и меньше…

Вести с Эргалона приходили одна страшнее другой. Город, по словам разведчиков, почти опустел, в колодцах вместо воды плескалась кйти, часть улиц была ею затоплена. Остатки хильдского гарнизона грабили уцелевшие дома, их самих то и дело трепали сбившиеся в разбойничьи банды горожане. Резкие перепады температур уничтожили последнюю живность и растительность, чистая вода и скудная еда стали самой главной ценностью. Многие уже пробовали кйти. Результат Ройг знал от Кельхандара. Лайды, умеренно употребляющие кйти, жили долго и отличались особой выносливостью и силой, но люди привыкали к ней, как к наркотику, и, употребляя ее во все возрастающих количествах, стремительно мутировали и так же стремительно угасали. По словам все тех же холгойнских лазутчиков, сейчас по улицам Эргалона бродило немало людей с полуседыми волосами, белокожих и светлоглазых, совершавших дикие, не поддающиеся никакому объяснению поступки и не гнушавшихся, как одичавшие арги, хлебать кйти из придорожных канавок и лужиц. Ахтан, по слухам, вымер еще раньше, чем Эргалон. Земли Хильдайра, по рассказам Ригойна, лежали погребенные под слоем льда, а в Майре свирепствовали морозы и болотница. На севере Ард Эллара обитатели харранов еще как-то держались, прячась от холода и жары в тех пещерах Джар Дахара, которые еще не залило кйти, на юге Ард Эллара шла война: княжества воевали друг с другом за остатки ресурсов.

Он лег на постель и закрыл глаза. Шум в лагере утихал, голубой свет, исходивший от Ворот, рассеивал черноту и заливал плато, на котором разместился лагерь, торжественным сиянием.

Шелест отодвигаемого полога заставил его вынырнуть из предсонной дремы. Линара медленными и плавными движениями опустилась на одеяло рядом с ним.

— Ты простил меня? — спросила она шепотом, одними губами, пристально глядя ему в глаза.

— Почти, — улыбнулся он. — Хотя это было не так просто.

— Меня вынудили обстоятельства, — сказала она.

Он кивнул. Тонкая и грациозная, она положила руку на его запястье и слабо сжала его. Пушистые, распущенные по плечам волосы лучились в голубом отблеске Ворот, проникавшем сквозь щели в неплотно прикрытом пологе. От нее веяло сладким и терпким, очень приятным ароматом…

— Как там, на Алуре? — спросила она, наклоняясь ближе.

— Там хорошо, — прошептал он. Линара поцеловала его первая, в губы, и аромат, ставший неожиданно сильным, закружил-завертел его в сладостном предвкушении, он почувствовал себя легким и свободным от всего — от прошлого и будущего, от долга, обиды, ненависти. Захотелось засмеяться, вскочить и выбежать на свободу, туда, где нет ни Пришествия, ни страха, ни боли, а есть только покой. Небо… трава и запах…

И темнота.

Глава 38

(Сезон Холода. Небесный остров Агваллар. Зар Изран)

Мастер стоял в храме творцов. Странное это было здание — и не храм вовсе, а так, пещеры, выдолбленные в скалах, в которых везде, в нишах и углублениях, горели огоньки. Только камень скал был особенным, похожим на розовый лед, прозрачный и холодный, и вечный, как небо над миром Истока. От множества горящих в нем огоньков пещеры казались светящимися изнутри.

Огоньки — искры Творцов — тоже были разными. Яркими и пламенными, тусклыми, едва живыми, чадящими, столбами света и снопами искр похожими на фейерверки. Ниш и углублений было столько, сколько островов жизни насчитывалось сегодня в кольце великого круговорота. В каждой из них было нечто, позволявшее узнать тот остров жизни, которой она принадлежала.

Мастер задумчиво переходил от одного к другому. Огоньков оставалось так мало… Он печально оглядел очередную пустую нишу и вспомнил этот остров жизни — умиротворенный, уютный и спокойный, с особой философией и неторопливым течением жизни, с его древней культурой, старинными зданиями, печальной меланхоличной природой. Он ушел оттуда, потому что, несмотря на очарование, душа его не откликнулась ни на что. Он побыл там и ушел дальше. А вот еще одна ниша, тоже пустая. Здесь он прожил целую жизнь, насыщенную и бурную, оставил свой след и в конце концов был вынужден бежать, преследуемый теми, чья судьба из-за его появления повернулась в другую сторону, и кто не разделял те перемены, что пришли вместе с ним. Да, были времена… Он улыбнулся и двинулся дальше, к странной строенной нише — три небольших углубления словно перетекали одно в другое, образовывая единое целое, разделенное тонкими перепонками. Его родной остров жизни и те два, что он сам создал… И тут он вздрогнул — там, на донышке центрального, самого большого углубления, теплился крохотный, но очень яркий и уверенный огонек.

Вне себя от радости мастер глядел на него, умоляя не гаснуть. Потом, осознав, что произошло, и вспомнив, как это было с ним самим, решительно повернулся и пошел к выходу. Если его остров жизни создал еще одного Творца, его обязанность — найти его, помочь как можно скорее разобраться в себе и не погибнуть раньше, чем он осознает свою силу и свое бессмертие.

Тэйн понял, что не спит, когда образы из очередного сна о мастере-творце резко оборвались, оставив после себя нарастающие изумление и чувство, будто он вот-вот поймет что-то очень важное. Он попытался сесть и неожиданно понял, что не может шевельнуться. Тела словно не было — оно полностью потеряло чувствительность. Вспомнилась Линара, ее плавные, притягательные движения, обволакивающий аромат, и настороженные, тревожные глаза. Было ли что-то между ними или… Он с удивлением осознал, что ничего не помнит. Вот она наклонилась, поцеловала его… Дальше — темнота. Сон о мастере…

Тэйн зажмурился и открыл глаза. Несомненно, он был не у себя в шатре. Окружающий мир терялся в белом сиянии, в глубине которого играли множеством маленьких радуг кристаллы льда и объемные, похожие на трехмерные знаки ши-ала, узоры.

В тишине, по мере того, как он вглядывался в узоры, нарастала какофония не связанных мелодией звуков. Он попытался уловить мотив, но, казалось, его не было вовсе. Он попробовал найти границу, где заканчивается свет и начинается твердь, и опять провалился в бред.

Мальчишка, играющий разноцветными камешками. Юный Кельхандар, экспериментирующий с ка-эль. Мастер-телл из снов, создающий свой первый хэльд. Мужчина, склонившийся над чертежом. Хрупкая девушка-подросток, сосредоточенно следящая за какими-то неведомыми зверушками. Опять Кельх, уже измененный, бредущий с огоньком света в руках по темным подземным лабиринтам.

Неоконченная фраза, недосказанная мысль опять резко оборвалась — и он снова вырвался на поверхность омута.

Неужели Кельхандар — тот самый? Новый Творец?

Он открыл глаза во второй раз. Сквозь светящееся марево проступали все те же узоры, но свет теперь был другим — зеленый с серебром, в хаосе пепельных теней. Тэйн пошевелился и наконец-то ощутил свое тело, тяжелое и неповоротливое, словно неживое, каждая клетка в нем ныла и болела, словно он умер и воскрес против своего желания. И тут в ноздри ударил тот запах — хорошо знакомый запах шайол, сотворенных на крови. Вонь.

Медленно, тем особым взглядом, позволяющим иллару видеть структуру магического языка, он стал рассматривать окружающие его конструкции. Сеть из шайол, наполненных чужой болью, образовывала плотный кокон вокруг него, несколько цепочек, к его ужасу, тянулись сквозь его тело. Дальние цепочки замыкали кокон, делая его непроницаемым изнутри. Он находился в невидимой, но достаточно прочной клетке, существовавшей, кроме чьей-то крови, за счет его собственного Огня жизни.

Все-таки нашли, подумал он с раздражением.

Осторожно и медленно поворачивая голову, Тэйн осмотрелся. Там, за пределами силовой клетки, виднелись светло-серые, чуть мерцающие стены. С усилием подняв руку, он уронил ее вниз и не нашел опоры, на которой держалось его вынужденное ложе.

Агваллар. Любопытно, как он все-таки здесь оказался? И кто, кто его предал?

Линара, вот кто. Последняя, кого он видел… Если быть честным с самим собой, все появление ард элларцев в Эргалоне было странным от начала до конца. Если предположить, что Ард Эллар и Агваллар договорились… становилось понятно, как именно Ригойн и его спутники сумели так быстро попасть в Эргалон. Там, в Очаге Солнца, в их распоряжении был Небесный столб, ведущий на Остров. Небесные столбы, в отличие от всех остальных хэльдов, зависели не только от колодцев Теллара, но и колодцев Острова, которые худо-бедно, но подпитывались Огнем жизни, пусть даже таким варварским способом, как человеческие жертвы, и до сих пор кое-как работали.

Видимо, два острова колдунов, небесный и земной, нашли точки соприкосновения, несмотря на многолетнее тайное противостояние. Если Кимр, к примеру, пообещал им спасение в обмен на жизнь Ройга, а в случае удачи — и земли Алуре, обиженные на него адепты ард элларской школы не могли не согласиться. Переправить их потом в предместья Эргалона, где никто давно уже не следил за Небесными столбами, ведущими на Агваллар, было фантастически легко.

А он опять попался, как идиот. Линара действовала все тем же проверенным способом — попыталась соблазнить и потом отравила. На этот раз это был запах. Запах… Терпко-сладкий, навязчиво ядовитый. Что-то очень простое и знакомое, но тем не менее, неожиданное настолько, что он даже не заподозрил ловушки.

На Алуре захотели, думал он со злостью. Не дождетесь… Не так уж много времени осталось до Пришествия. Он будет морочить им головы как можно дольше, а там… а там, может быть, получится выбраться. Чем ближе к катаклизму, тем сильнее жрецы будут нервничать, тем больше вероятность ошибки.

Прикрыв глаза, Тэйн принялся изучать структуру сплетенного вокруг него силового кокона, стараясь не обращать внимания на тяжелое, неподвижное, тупо ноющее тело. Первые результаты не слишком его обнадежили: Ройг понял, что, попытавшись ударить Огнем жизни по цепочкам шиаллаха, он лишь укрепит внешнюю оболочку кокона через те шайолы, что проходят сквозь его тело. Можно было попробовать выпить энергию, удерживающую связки знаков ши-ала вместе, потянув ее через те же шайолы, что выполняли роль цепей. Эта идея вызывала омерзение — Тэйну казалось, что от них исходит тяжелый запах разложения.

И все же, видимо, это единственный способ.

Ройг продолжал терпеливо изучать переплетения узоров и паттернов. Под конец ему показалось, что связи между знаками слабее, чем в тот момент, когда он очнулся и их обнаружил. Возможно, конструкция выдыхается сама по себе, требуя постоянного вливания Огня жизни, и поскольку именно с этим компонентом Кэлленара нынче проблемы, то есть шанс, что она распадется сама или хотя бы ослабнет настолько, что можно будет рискнуть. Надо только подождать…

И он настроился на длительное ожидание. Ждать не получилось — его почти сразу же утянуло в сон, на этот раз без сновидений.

Проснулся он от резкой, неожиданной головной боли и яркого света, резанувшего по глазам. Там, за границей кокона, он увидел несколько нечетких фигур. Постепенно они оформились и обрели объем, и он узнал в одном из них Кимра. Он переговаривался с сопровождавшими его алареями, но слов Тэйн не разобрал. Кимр казался сильно осунувшимся и похудевшим, глаза, в которых усталость странно сочеталась с яростью, светились нездоровым блеском. Там же, на самом краю кокона, на пределе видимости, он разглядел некрасивое лицо Риварда, главы клана Следящих. Поймав его пристальный, оценивающий взгляд, Ройг съежился и мгновенно растерял часть своей уверенности.

— Слышишь меня? — гулко разнесся по залу голос Кимра.

Ройг кивнул. Отвечать не хотелось. Вообще не хотелось заводить с островитянами какие-либо разговоры.

— Давай поговорим по-человечески, — продолжил жрец, вздохнув непритворно тяжело. — Причину, по которой ты здесь находишься, ты и сам хорошо знаешь. Алуре — единственное спасение для всех нас. Одного пути — того, в горах Илломайна, недостаточно. Катаклизм сметет его, так же, как сметает каждый раз столбы, ведущие на Агваллар. Конечно, потом он восстановится… Но не сразу. Нужен второй, в более защищенном месте. Я предлагаю тебе создать его на Агвалларе. Мы точно так же, как вы с Холгойном, начнем переправлять туда наших людей — детей, женщин, больных и немощных. Ну и конечно, то, что считаем наиболее ценным для себя — книги Кэлленара и наших ученых. Ты причинил много зла всем нам, но сейчас не время сводить счеты. Мы забудем прошлое.

— Я вас не прощу, — выдавил Тэйн, с трудом ворочая языком. — За смерть Даниры. Я вам не верю. И вот еще что… жрецам и книгам Кэлленара нечего делать на Алуре. Я и своим-то не позволил… А уж вам тем более. Вас я не смогу контролировать.

— Почему? — удивление Кимра было вялым, как будто на самом деле причины его вообще не интересовали.

— Надо дать людям шанс не зависеть от магии, как от наркотика, — ответил Тэйн после долгой паузы. — Кэлленар — это цепи, которые нас связывают. Зачем совершенствовать ремесло, если до нас давным давно все придумано… Нужно только прийти в святилище и за малую плату взять ка-эль, махнуть ей… Зачем строить дороги и корабли, если есть Двери и Ворота… Кэлленар — тупик. Мы должны иметь возможность сами найти свой путь. А пока что мы способны только быть рабами дряхлой, умирающей системы, за которую мы почему-то цепляемся, как тонущий за бревно.

— Тем не менее, она живет и существует уже много тысячелетий, — буркнул Кимр. — И возрождается каждый раз, несмотря ни на что. Это ли не показатель ее истинности?

Ройг молчал. Дурацкий разговор, пустое сотрясение воздуха. Кимр не поймет, его не интересует его мнение, потому что он считает свое собственное непогрешимым. Можно было бы и вовсе замолчать, но что-то толкало Тэйна к ответу, что-то раздражало его, вызывая желание высказаться.

— Мир Алуре должен быть свободным от колдунов. Этого хотел его Творец. Ах да, вы не знаете… — пробормотал он, вспомнив, что никто, кроме Кельхандара и Даниры, не знает о старом мастере-Творце. — Надо дать Алуре возможность развиваться естественным путем, своим собственным, а не тем, что навязали нам древние теллы много тысяч лет назад. Неизвестно, каким было бы сейчас ремесло и мастерство на Телларе, если бы не рабская зависимость от хэльдов и ка-эль.

— А было ли бы оно вообще? — усмехнулся Кимр. — Ремесло и мастерство? Без Кэлленара-то? Да после парочки Пришествий люди скатились бы в варварство!

— Люди — не животные, — огрызнулся Тэйн. — Выкарабкались бы. А Кэлленар — это тупик… Может быть, именно поэтому каждый раз все кончается катаклизмом… Словно мир сам пытается избавиться от него, как бы давая понять, что этот путь — ошибочен, а люди упорно восстанавливают его, и снова приходят к гибели.

Кимр долго не отвечал. Ройгу показалось, что тот погрузился в раздумья, и он немного приподнялся, пытаясь разглядеть его лицо, и снова наткнулся на внимательный взгляд Риварда.

— В твоих словах есть резон, — наконец заговорил Кимр. — Но подумай, неужели люди до тебя ошибались столько лет? Не ты первый задумался об этой проблеме. И все же Кэлленар существует. И выживает каждый раз. Неужели ты думаешь, что умнее всех тех, кто до тебя пытался найти выход?

— Нет… — прошептал Тэйн, падая обратно и закрывая глаза. — Но, возможно, придя к этим же самым выводам, они просто не знали, что с ними делать. Тот, кто найдет способ разрушить Кэлленар, навсегда изменит этот мир к лучшему.

«Кельх, — вспомнил он неожиданно, — с его бредовой идеей насчет кйти. — Творец в нашем мире… Он ищет путь, решение проблемы, он ищет… — лихорадочный страх, что истина была рядом, но он не мог разглядеть ее так долго, парализовала его решимость и желание что-то доказать жрецам. — Он такой же мастер, как тот старый телл… Если пришло время Творца, значит… мир изменится…»

Взволнованный этой мыслью, Тэйн замолчал, боясь сказать лишнее. Кельхандар должен сделать свое дело, каким бы бредовым оно не казалось.

— Хорошо, мы не станем создавать Кэлленар на Алуре, — неожиданно согласился Кимр. — Это действительно не так просто — переносить туда Круги Власти, устанавливать хэльды, тем более, что они всегда плохо переживают переезд с места на место… Мы просто переждем там Пришествие и вернемся домой. Но это ничего не меняет. Нам нужен путь, желательно в другую часть Алуре, подальше от подданных Холгойна.

«Кельхандар, — думал Тэйн. — Нужно отвлечь от него внимание. Возможно, мне нужно попытаться… изобразить согласие…»

— Допустим, я соглашусь, — выдавил он сквозь зубы. — Как вы это себе представляете?

— Опишешь подробно весь процесс создания шайолы и открытия пути. До последней детали, — сказал Кимр, подойдя к нему вплотную и глядя в глаза. — Творить открытие будут наши люди. Ты будешь рядом, руководить процессом под нашим присмотром, но участвовать в нем не будешь. Сам понимаешь, особого доверия к тебе нет. Кстати, сфера контроля вокруг тебя останется до самого конца. Мы ее ослабим, так, чтобы ты смог двигаться, но не снимем.

Тэйн задумался. Делиться плодами своих трудов с Кимром ему не хотелось. Кроме того, он сильно сомневался, что, получив желаемое, жрецы оставят его в живых.

— Где гарантия, что вы не прикончите меня после? — спросил он прямо.

— Окажемся на Алуре, тогда и поговорим о гарантиях, — улыбнулся Кимр. — А если что пойдет не так, у нас есть на тебя управа.

— Да ну? — хмыкнул Ройг. — Пытать будете, что ли? — Что помешает мне в этом случае морочить вам головы, каждый раз выдавая что-то новенькое? Пока вы будете пробовать, наступит Пришествие и все мы благополучно подохнем.

— Все гораздо проще, — Кимр вернул ему усмешку. — Ты догадался, как именно создана сфера, удерживающая тебя на месте? Каждую триаду мы приносим по жертве, чтобы удержать тебя. Знаешь, кто они? Люди из тарса. Мы переловили всех. Запас живой крови достаточно велик, чтобы спокойно продержаться до Пришествия. Потом, конечно, будет труднее, какое-то время, но шиаллах работает и после Пришествия, только слабее. Мы будем убивать их у тебя на глазах, питая твою клетку и свою силу, пока у тебя не проснется совесть.

— Никогда не сомневался в том, что ты мерзавец и последняя сволочь, — с чувством сказал Тэйн. — Надеюсь, во время Пришествия ты сдохнешь.

— Вряд ли, — ответил жрец со спокойной уверенностью. — У нас есть убежища, полностью изолированные от внешнего мира. Так же, как и Тонхайр, кстати. И запас пищи и воды. Мы продержимся. Жители раканов, конечно, сильно пострадают, но постепенно, медленно, Кэлленар восстановится, и мы приложим все усилия, чтобы вернуть прежний уклад.

Тэйн в бешенстве стиснул зубы. Подонки. Какие тут, к дьяволу, переговоры?

— Вы не попадете на Алуре, — процедил он сквозь зубы. — Никогда.

— Кого принести в жертву на этот раз, чтобы ты перестал выделываться? — вздохнул Кимр почти буднично. — У нас там есть ученики из школы илларов. Подростки. Ты сам был таким. Есть женщины из тарса. С детьми, кстати. Правда, дети дают мало Огня… их невыгодно использовать, — он посмотрел на Ройга с насмешкой. — Лучше всего — таких, как ты, злобных и неуступчивых.

Тэйн скрипнул зубами, потому что иных возражений, кроме нецензурных, ему на ум не пришло.

Так и не дождавшись согласия, Кимр выполнил свою угрозу, когда сфера контроля заметно ослабла. Тэйн заставил себя досмотреть ритуал до конца. Жертва оказалась пожилой женщиной, но не телларианкой, а алареем. Она не сопротивлялась и почти не реагировала на происходящее. В момент, когда один из жрецов приставил нож к ее горлу, Ройгу удалось подняться с ложа и ударить его по руке, но жрец успел податься назад. Движение, замедленное сопротивлением все еще живого кокона, не достигло цели. Его схватили и уложили обратно, на всякий случай застегнув черные браслеты на руках и на ногах, а необходимый ритуал был доведен до конца. Ройг сквозь пелену слез и дикой боли смотрел, как льется и сразу же испаряется в воздухе кровь, превращаясь в видимые объемные знаки, сливающиеся в цепочки и постепенно рассеивающиеся. Сфера контроля светилась, став видимой.

Когда они ушли, унося синее бескровное тело, он закрыл глаза и застонал. Легче не стало — и он закричал, давая выход ярости и боли.

Потом он долго лежал, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Боль от браслетов быстро утихла, поскольку он перестал шевелиться и лежал неподвижно. Вместе с болью ушла и ярость, и он снова обрел способность трезво мыслить. Пошагово воспроизведя в памяти ритуал, он увидел в нем крохотную лазейку. Главное — завладеть ножом до того, как они принесут следующую жертву.

Задремав, он очнулся, когда целая делегация жрецов явилась по его душу с одинокой миской чего-то, похожего на кашу. Усилий, чтобы это съесть, не потребовалось — он быстро проглотил полужидкую пищу и уставился на визитеров с нескрываемым раздражением. К счастью, никто не стал его беспокоить — жрецы, удовлетворившись кормежкой, ушли.

Кимр появился через какое-то время, в сопровождении четырех человек и очередной жертвы — насмерть перепуганного телларианского подростка. Мальчишку явно вытащили из школы илларов во втором слое тарса, и он плохо понимал, что происходит, но жрецам доверял, хоть и с опаской. Тэйн, злой как дьявол и психологически готовый увидеть любую жертву, только сжал зубы, сохраняя неподвижность и внешнее равнодушие.

— Решил что-нибудь? — спросил Кимр будничным голосом.

— Убирайся, — ответил Тэйн тихо, неотрывно глядя на жреца, следя за его движениями.

— Тогда продолжим, — тот повернулся и кивнул своим спутникам. Мальчишку вытолкнули вперед, он увидел нож в руках жреца, но, все еще не веря происходящему, гордо выпрямился и сам сделал шаг навстречу.

Сейчас, подумал Тэйн. Не сводя глаз с Кимра, он всем телом рванулся к жрецу, державшему нож. От боли потемнело в глазах и на несколько мгновений перехватило дыхание, но не парализовало, а лишь вызвало волну злости, благодаря которой он и смог вцепиться в рукоять и вывернуть нож из рук. К нему сразу же бросились два крупных для Агваллара аларея, но Ройг успел полоснуть себя по руке так, что капли крови брызнули веером в разные стороны. В следующее мгновение он воспроизвел заранее подготовленную шайолу. Впитав его кровь, она стала зримой, повиснув перед ним громоздкой негармоничной конструкцией; он резко, изо всех сил потянул на себя весь Огонь жизни, вложенный в сферу контроля. Вонь мертветчины затопила сознание, но Тэйн ждал этого, поэтому сразу же, быстро пропустив его через себя, создал следующую шайолу, опять брызнув на нее кровью из пореза на руке. Шайолы сплелись, образовав черную, угрожающего вида воронку, в которую сразу же затянуло ложе, на котором он только что лежал, и аларея, находившегося рядом. Задетый краем черного вихря, он закричал, лицо мучительно исказилось, и, судорожно сжав голову руками, он рухнул на пол. Остальные мгновенно отшатнулись, но воронка, медленно и неуклонно увеличиваясь в размерах, занимала все больше и больше места. Когда рост ее остановился, Тэйн, повинуясь приступу яростного безумия, снова полоснул себя ножом, по другой руке, добавляя изрядную порцию крови и бросая в воронку еще одну ши-ала. Мелко подрагивали стены комнаты, а ее очертания потекли и стали расплываться.

— Что ты делаешь? — заорал Кимр. — Эта твоя… штука… Она высосет из тебя жизнь… Да и из нас тоже! И разнесет все вдребезги…

— Именно, — пробормотал Тэйн отстраненно. — Она сожрет кусок пространства вместе с вами и со мной, насытится кровью и Огнем жизни, вырастет и пойдет жрать дальше. Пока не сожрет весь Остров. А поскольку в пространстве над Телларом, — он поднял глаза на Кимра, — жрать нечего, она выдохнется, как только Агваллар перестанет существовать. Процесс займет какое-то время, — он хрипло рассмеялся, чувствуя безумие от того, что только что совершил, и радуясь своему безумию. — Кто-нибудь успеет сбежать на Теллар. Ненадолго. Чтобы погибнуть во время Пришествия.

И он сосредоточенно принялся наблюдать за процессом формирования своего смертельного творения, то и дело добавляя в него небольшие порции крови.

Кимр размахивал руками, отдавал приказания спутникам, но никто его не слушал — один за другим алареи исчезали из поля зрения — видимо, бросались вон из помещения, спасаясь бегством.

В конце концов черная воронка оформилась в сферу диаметром в человеческий рост, переливающуюся разными цветами, в которых преобладали красный и фиолетовый. Оторвать взгляд от ее зловещей, завораживающей красоты было невозможно. Ройг чувствовал, как, наливаясь силой, она пульсирует в такт биению его сердца.

Осознание сути своих действий приходило интуитивно, словно всплывало откуда-то со дна памяти. Сфера разрушения — так называлась эта убийственная штука тогда, при повторном чтении Арта Аш Ар, а сейчас знание пришло с неожиданной легкостью, будто он знал о ней всегда, и только сейчас вспомнил на практике.

Что дальше? — спросил Кимр, оставшийся наедине с Ройгом в пустой, заполненной голодным хаосом комнате. Голос его был до странности спокоен.

— Если я вступлю в нее, процесс активизируется, — ответил Тэйн. — Она ждет только жертвы.

— Ну, давай, — усмехнулся Кимр. — Хватит сил-то?

— Хватит, — отрезал Тэйн.

— Ты никогда не казался мне самоубийцей. Безумцем-да. Наглецом.

— Но не самоубийцей.

«Тянет время или провоцирует?» — подумал Ройг с раздражением. Кимр стоял по ту сторону воронки, достаточно близко, чтобы при желании утянуть его с собой. Неожиданно рядом с ним появился глава клана Следящих. Склонившись к Кимру, он принялся что-то негромко ему втолковывать, отчего на лице Кимра проступило выражение хмурого недовольства. Тэйн напрягся. Ривард и раньше производил впечатление человека проницательного, стоящего словно бы в стороне от интриг старших жрецов Конклава. Глядя, как злится и упрямо сжимает губы Кимр, Ройг, неожиданно решившись, шагнул в самый центр воронки.

Его сразу же пронзило тысячами раскаленных иголок. Сквозь пелену боли он увидел, как из пор по всему телу выступает кровь. Воронка распалась на множество стремительно вертящихся колец, ближние из которых прошли сквозь него — он ощутил, как весь набранный им Огонь жизни стремительно вытекает наружу, делая вращение колец все яростнее и хаотичнее. Сознание вспыхнуло и распалось на мириады крохотных огоньков, тело словно взорвалось и разлетелось множеством осколков, он сам будто бы перестал существовать… и совершенно неожиданно из этого хаоса боли, смятения и страха вынырнуло лицо Даниры. Возникнув словно бы ниоткуда где-то на самом краю воронки, она кинулась ему навстречу, сметая и разрушая на ходу жадные, напившиеся его жизнью кольца. Он испугался за нее, закричав что есть силы «Не подходи!», и, понимая, что не успеет выбросить ее из сферы разрушения, бросился навстречу, пытаясь вытолкнуть ее вон. Потом вспомнил, что ее нет в живых… Иллюзия, созданная никем иным, как Ривардом… Как бездарно он попался в ловушку простейшего обмана… И в этот момент тиски голодного хаоса, выпущенного им на волю, стали столь сильны, что он потерял сознание.

Часть 4. Творец

Глава 39

(Сезон Холода. Небесный остров Агваллар. Зар Изран.)

— Вам ни за что не поверят, — вздохнул Тэйн печально. — Да и мне, скорее всего, тоже. Я уже пытался когда-то защищать Агваллар, и сами знаете, что из этого вышло.

Ривард кивнул. Отойдя от окна, из которого открывался редкой красоты вид на Зар Алу, он отпил из высокого бокала нечто мутное и белое, и, как Тэйн уже знал, слабоалкогольное, и неловко опустился на плавающий диван.

— И не надо. Не трать силы и время. Вопрос равновесия — это теперь вопрос отдаленного будущего. Теллар нас сейчас не интересует. Все силы брошены на защиту раканов от стихийных бедствий, на сбор пищи и воды. Тарс эвакуирован полностью, сейчас мы занимаемся переселением людей из дальних раканов поближе к Зар Але. Здесь, в тоннелях и укрытиях Зар Израна, безопаснее всего.

— Кто теперь глава Конклава жрецов? — спросил он, тоже дотягиваясь до своего бокала. Двигаться все еще было больно, несмотря на целую триаду, проведенную на ложе хэльда Исцеление, да и слабость, вызванная потерей крови, не желала быстро уходить. Хотя молодой жрец храма Тармил, занимавшийся его лечением после того, как голодный хаос, выпущенный им на охоту, разворотил подземелья храма Илбара почти полностью, обещал, что через пару дней рваные раны по всему телу затянутся, а силы — восстановятся. Ройгу хотелось ему верить. Уж больно мерзким было его нынешнее самочувствие.

— Я, — ухмыльнулся Ривард. — Состав Конклава сменился почти полностью, за исключением некоторых жрецов — тех, кто и раньше придерживался менее агрессивных взглядов. Тех же жрецов Тармил, например. Или Ильфейна, которые и на Агвалларе имеют схожие с вашими взгляды.

— Узнаю старину Ильфа, — буркнул мастер с другого дивана, — хвала Истоку, у него всегда хватало ума поддерживать прогрессивные начинания. И уж легкомыслием он никогда не страдал, даже в молодости, говорят.

— Хотите сказать, что это — божественное влияние? — уточнил Ривард почтительно, повернувшись к маленькому сутулому теллу с длинной белой косой, переплетенной множеством разноцветных ленточек.

— Отзвук, скажем так, — ответил тот. — Мы называем это Отзвуком. Кстати, нетерпимость илбарцев — это тоже Отзвук божественной сущности Илбара, воплощаемой им на тысяче различных островов жизни.

— Вы давно… готовили этот переворот? — спросил Тэйн, глядя на мастера. Потрясение от встречи до сих пор не прошло, он не был до конца уверен, что не бредит, видя вживую того самого старого Творца, персонажа и спутника своих странных откровений-снов. Ройг так и не признался, что знает о нем из очень необычного источника.

Мастера звали Арбонн. Когда Ройг пришел в себя, тот отругал его за опасные и беспечные эксперименты со стихийными силами, и кратко объяснил, что произошло, пока Тэйн валялся под сферой контроля, а потом — в хэльде Исцеление. Оказалось, политика Менарта и его приближенных давно вызывала раздражение у большей части жрецов, не видевших никакого смысла в агрессивных действиях Главы конклава в отношении Теллара. Кроме того, постоянный жесткий контроль над ведомыми сильно подорвал как физические силы клана Следящих, так и доверие к власти. Менарта отстранили незадолго до того, как Ройг обратил сферу контроля в сферу разрушения. Арбонн, который изредка наведывался на Агваллар, и хорошо знакомый со многими из тех, кто был против порабощения Наземного мира, торопился, чтобы вмешаться и помочь Риварду, и, к счастью, успел вовремя — без его мастерства истинного Творца от Агваллара вскоре не осталось бы даже пятнышка на небе, и уж тем более ничего не осталось бы от самого Тэйна Ройга. А так… Все закончилось почти благополучно, не считая самоубийства Менарта, нескольких раненых в храме Илбара и злобно рычащего Кимра, надежно запертого под такой же сферой контроля.

— Что с ним будет? — поинтересовался Тэйн кровожадно — очень уж хотелось отыграться на жреце за собственные мучения.

— Пока — ничего, — ответил Ривард. — Кимр не дурак и не трус. Хочется верить, что он остынет и пересмотрит свою позицию, когда поймет, что на самом деле его никто больше не поддерживает.

— А что с кланом Следящих?

— Давно пора было отказаться от этой глупости, — проворчал Арбонн.

— Следящие…пока что отозваны. Если ведомые начнут гибнуть, мы потеряем всех до единого, — вздохнул Ривард. — И так резонанс неизбежен.

— И что дальше? — настаивал Тэйн

— Скорее всего — ничего. Я сам, как бывший глава клана, считаю, что мои люди не заслуживают столь убогой и жестокой участи — жить чужой жизнью, не имея собственной. Клан и так не слишком велик, а уж во время Пришествия неизбежно уменьшится наполовину. Резонанс чужой смерти все равно нас накроет. Тем, кто останется в живых, найдется, чем заняться и без ведомых. Например, нам необходимы люди, хорошо знающие жизнь и обычаи Наземного мира, чтобы хоть как-то налаживать отношения.

— Да уж, — хмыкнул Тэйн. — Боюсь, мы вернулись к тому, с чего начали — вам ни за что не поверят.

— Сразу — нет, — заговорил телл. Голос у него был низкий, бархатный, с чарующей хрипотцой. — Но со временем — возможно. И зависеть это будет не только от Агваллара, но и от Наземного мира.

— Смотря что от него останется после Пришествия, — вздохнул Тэйн

— Останется, — заверил его старый мастер.

— Скажите, — продолжил Ройг после паузы, — Кимр действительно договорился с ард элларцами?

— Договорился, — Ривард кивнул, разливая по бокалам белый напиток и протягивая Тэйну его бокал. Ройг с благодарностью взял его, радуясь возможности не вставать с кровати. — Это оказалось не так уж трудно. Они не слишком боялись Пришествия, у них под боком пещеры Джар Дахара, зато за книгу Арта Кон Ла — вторую, недостающую в их своде — они готовы на все. Ну и конечно — Алуре, маленький недоступный рай, где изначально все равны перед природой и людьми.

— А зачем Кимру был нужен союз с Хильдайром?

— А как же? Хильдайр — рельная военная сила и без илларов. Лучшее войско Наземного мира. Самые мощные корабли, самая боеспособная армия, жесткое подчинение вождям, неукоснительная вера в богов. В последние десятилетия влияние Конклава жрецов в Наземном мире сильно ослабло. Кимр нашел способ его поддержать. Не такой уж плохой, надо сказать.

Арбонн улыбнулся, видя, как Ройга перекосило от ненависти.

— Дайте мне Кимра, у меня руки чешутся что-нибудь с ним сделать, — зарычал он. — Пусть бы его дом завоевала толпа варваров…

— Не такие уж они и варвары, — парировал Ривард. Тэйн не ответил, залпом допив бокал. Питье ему нравилось — легкое, кисло-сладкое, оно слегка пьянило и приносило приятную расслабленность телу.

— Как скоро ты собираешься домой? — спросил его Арбонн.

— Чем скорее, тем лучше, — ответил Тэйн мрачно, вспомнив, что передвигаться ему все еще чертовски больно. — И желательно тайком, а то Данира собралась со мною.

Ривард поморщился.

— Если уж что-то втемяшилось ей в голову, переубедить ее сложно. Подмогой, конечно, она тебе вряд ли будет, но и обузой тоже не станет.

— Как вам удалось сохранить ей жизнь? — спросил Тэйн о том, что мучило его с самого начала. — Я же сам видел ее тело. Она была… мертва.

— Смесь яда и шайол, почти смертельная для человека, если вовремя не дать противоядие и не пропустить через хэльд Исцеление. Риск был огромным, но он того стоил. Кимр поверил, что она мертва, а я, как глава клана, успел забрать тело, пока не стало поздно, — пояснил Ривард.

— Ей, пожалуй, безопаснее будет остаться здесь, — сказал Тэйн. — Там, внизу… опасно.

— Не получится, — Ривард ухмыльнулся, видя его тревогу. — Не расстраивай девочку, ей и так достался… слишком уж беспокойный ведомый.

Тэйн молчал. Если Данира все-таки увяжется с ним, он отправит ее прямо к Лейт, на Алуре. Пожалуй, так будет лучше для всех — и для него самого, и для Риварда, который явно беспокоился за судьбу своей неугомонной племянницы.

— Как все-таки выглядит… Пришествие? — спросил он после паузы, неуверенно глядя на мастера. — И, самое главное — почему? Никто ведь так и не нашел ответа.

— То, что вы называете Пришествием — естественный катаклизм, — пояснил тот, задумчиво глядя в окно, на туманные очертания города. — Изъян системы. Жрецы Агваллара, при всех своих заблуждениях относительно реальной власти над миром, всегда пытались найти причину и устранить ее навсегда. Те камешки — всего лишь попытка, одна из многих. Очень многих. Я сам всю жизнь ищу ответ на этот вопрос… Тот Творец, что создал Кэлленар, кстати, его так и звали, автор множества систем подобного рода в разных мирах Кольца. Везде, где он прошел, остался след одного и того же конфликта, словно система, накопив множество ошибок по ходу работы, в какой-то момент саморазрушается и затем воссоздает себя заново, иногда — полностью, иногда — с ошибками и потерями. Ваше трехмирье — одно из многих, обреченных гибнуть и рождаться заново по одному и тому же сценарию.

— Если Творцы… бессмертны, так может, стоит спросить его самого? — неуверенно предположил Тэйн.

— Творцы не бессмертны, — печально покачал головой Арбонн. — Когда искра бессмертного огня гаснет, Творец еще долго может жить обычной человеческой жизнью в мире Истока, где время течет иначе, чем на островах жизни. Но в конце концов он умирает, как все живые существа. Что касается Кэлленара… Я искал его. Уже когда я пришел в храм Творцов, от него остались одни легенды, а Огонь его, по словамобитателей Истока, давно потух. Говорили, что он до сих пор чудом жив и бродит по мирам. Есть легенда, что он вернулся на тот остров жизни, что породил его, и до сих пор живет там в образе какого-то мелкого божества. Есть слух, что он давно умер от обычной человеческой старости. По правде говоря, я придерживаюсь именно последней точки зрения, — усмехнулся мастер.

— Есть одна любопытная теория, — заговорил Ривард, — что Пришествие — это роды Творца.

— Тогда все мироздание было бы заполнено Творцами, — усмехнулся Арбонн. — Хотя… возможно, все реально состоявшиеся Пришествия — это так и не ставшие Творцами потенциальные творцы. Кто знает? Возможно, истинный Творец может войти в силу и осознать себя только в шаге от смерти.

Тэйн снова подумал о Кельхандаре. Неужели?

Глава 40

(Сезон Холода. Риаллар, Джар Илломайн)

Лейт еще раз окинула взглядом долину. Жаркий, наполненный гарью воздух с каждым вздохом жег легкие. Да, отвыкла она от такого в благословленном краю Алуре. Озерцо, видимое отсюда, из шатра Джерхейна, как маленькое сияющее пятнышко, стало совсем крохотным и мутным, остатки растительности, покрывавшей горные склоны, пожелтели и кое-где обуглились. Ворота на Алуре по-прежнему сияли чистым, ярким синим светом надежды, заменяя солнце на бардово-красном сумрачном небе. Остров Колдунов почти слился с небом и выдавал себя лишь редкими оттенками оранжевого и лилового.

Джерхейн вздохнул, переминаясь с ноги на ногу.

— Даллан пытался оживить Окно в долине, — он кивнул в сторону озера, за которым находилась маленькая галерея хэльдов. — Но, кажется, от камней теперь тоже нет проку.

— Да, он вернул мне камень матери, — кивнула Лейт. — Правда, без объяснений. Так что же случилось?

— Не знаю, — тяжело вздохнул Джерхейн. — Ройг просто исчез. И эти ублюдки тоже. Что говорит об их причастности.

— Кто именно?

— Линара и двое парней. Ригойн и еще двое остались здесь, клянутся, что понятия не имеют, куда делись остальные, и причем здесь Ройг. Но он не мог просто так взять и уйти, никого не предупредив, — с досадой воскликнул он. — Люди видели, как эта тварь ошивалась около него в тот вечер. Мои воины с пристрастием допросили тех ард элларцев, что сейчас сидят у Нефритовых ворот. Выяснились любопытные подробности…

Она повернулась к нему, так как голос Джерхейна дрогнул.

— Меня очень интересовало, как они сюда попали. Я привык за последние полгода путешествовать по земле, не пользуясь Дверьми-Воротами, и хорошо представляю расстояния и скорости. Но вот что оказалось… Те, кого мы тряхнули, признались, что пришли сюда через два Небесных столба. Один располагался внутри Очага Солнца и привел их на белую землю в клубах тумана, через которую они шли, пока не стемнело, и пришли к Небесному столбу, ведущему в окрестности Эргалона.

— Они шли через тарс, — охнула Лейт.

— Вот и я так думаю, — кивнул Джерхейн. — Что Ригойн сумел договориться с островитянами. И как мне теперь вытаскивать оттуда Ройга, я не представляю.

— Попросить Харриаберта, — взволнованно предложила Лейт.

— Похоже, придется, — буркнул Джер. — Даллан очень обеспокоен. У нас осталось ровно семь дней до Пришествия. Если мы не успеем найти Тэйна за это время, считай, что Пришествия он не переживет.

— А ты сам не беспокоишься? — поинтересовалась Лейт осторожно.

— Не знаю, — ответил Холгойн после паузы. — Если честно, то не очень. За последнее время Ройг так часто исчезал, что я привык. Но он возвращался… Всегда.

— Пока что — всегда, — поправила его Лейт.

— Это меня и пугает, — Джер напряженно вглядывался во что-то, движущееся со стороны озера, и Лейт, заметив его тревогу, тоже обратила туда свой взгляд. Два всадника на арритах стремительно приближались к лагерю. Еще немного, и оба они притормозили у сторожевого поста, который без задержки пропустил их. — Свои, — сказал Джерхейн. — Вести из Эргалона. Что-то нерадостное…

Спешившись, оба воина почти бегом бросились к нему.

— На всех трех тропах к долине — хильдские войска, — выпалил первый, задыхаясь от волнения. — Пока еще далеко, но они определенно идут сюда.

— Мы докладывали о движении пеших войск по основным трактам, — начал второй более спокойно, и Холгойн кивнул, хорошо помня пришедшее два дня назад тревожное сообщение, в ответ на которое он приказал усилить посты вдоль троп и следить, не вмешиваясь, за всеми перемещениями хильдов.

— Вооружены как обычно, для ближнего боя. Снаряжение минимальное. По нижней тропе, через распадок, идет конный отряд. Они опережают остальных и продвинулись достаточно далеко. По остальным топам — пешие, но идут быстро, с короткими привалами.

— Количество воинов? — коротко спросил Холгойн, быстро осматривая лагерь и словно подсчитывая что-то в уме.

— Двадцать арритов. На южной тропе — сорок шесть пеших, — ответил первый, отдышавшись. — Позападной тропе пока нет данных, они только появились.

Джерхейн кивнул, велев гонцам отдыхать, но быть поблизости, и повернулся к Лейт.

— Найди Даллана, передай, что я жду всех у себя в шатре как можно скорее.

Пока собирался совет, прискакал еще один гонец, из лагеря на плато перед Нефритовыми Воротами. Ночью на них было совершено дерзкое и неожиданное нападение. Днем внимание сторожевых дозоров вокруг лагеря умело и ловко отвлекла группа новых беженцев, словно бы заблудившихся в горах, а как только стемнело, на лагерь напали, причем было неясно, где именно до этого скрывался отряд хильдов. После короткого боя, перебив больше половины хильдов, с минимальными потерями лагерь быстро свернули, переправив всех оставшихся беженцев внутрь пещер. После этого арку Нефритовых Ворот доверху заложили камнями, оставив в боковых нишах усиленные дозорные группы.

Джерхейн выслушал доклад, время от времени согласно кивая — все эти действия были тщательно спланированы и проработаны заранее.

— Что с отрядом ард элларцев? — спросил он, когда его военный совет полностью собрался, и когда прозвучали все тревожные новости.

— Кое-кто исчез, кого-то прикончили в бою, остальные присоединились к хильдам, — пояснил гонец. — Та часть отряда, что осталась в живых, отошла вниз по дороге и теперь следует по тропе, ведущей к Воротам в обход пещер.

— Быстро не дойдут, там в последнее время были обвалы, — сказал Каллед. — Они верхом?

— Не полностью.

— Так и должно было случиться, — сказал Даллан, глядя на расстроенное лицо Джерхейна. — Мы и так продержались дольше, чем я рассчитывал, и успели гораздо больше, чем казалось возможным. Хотелось бы, конечно, чтобы они не добрались до нас до самого Пришествия, но… У нас есть шанс продержаться, если грамотно спланировать оборону.

Джерхейн обвел всех присутствующих хмурым взглядом.

— Всех, кто остался — в Ворота. Ждать больше нельзя. Здесь останутся только воины. Все, кто хочет уйти на Алуре — не удерживать, пусть идут, потом разберемся. Защищать долину с Воротами останутся только те, кто сам этого захочет, но они должны осознавать, что могут не успеть уйти и встретить Пришествие здесь. Все подходы к долине перегородить, организовать засады. Вырыть, где успеете, ловушки…

Когда обсуждение перешло в область тактики, Лейт, незаметно присутствовавшая на совете, так же тихо и незаметно покинула шатер.

— Ты должна уйти, — Джерхейн был в ярости, когда она сказала, что останется. — Ты не представляешь своей ценности. Ну подумай, чем ты можешь здесь помочь?

— Будут раненые, — ответила Лейт невозмутимо, словно и вовсе не заметила его гнева. — Кто-то должен помочь им добраться до Ворот.

— У меня достаточно людей, чтобы о них позаботиться, — рыкнул он. — Я отправлю тебя туда силой!

— Попробуй, — сощурилась она насмешливо. — Что помешает мне вернуться? Что, будешь таскать меня туда-сюда, вместо того, чтобы защищать лагерь?

— Ты… — но его ярость сломалась о ее спокойствие. — Упрямая, как сто небесных дьяволов.

— Упорная, — поправила Лейт сдержанно.

— Будь хотя бы осторожна, — буркнул он, отворачиваясь.

И тут она сделала то, что никогда не сделала бы в другой обстановке. Обойдя его и встав на цыпочки, Лейт поцеловала его в краешек губ. Хотелось, конечно, в губы, но она не дотянулась, а он, растерявшись, не успел наклониться к ней. И, мгновенно смутившись, поспешила выйти из шатра.

Глава 41

(Сезон Холода. Риаллар, Джар Илломайн)

Хильды ударили на вторую ночь, в самое темное время суток, когда свечение Алуре, и без того неяркое в нынешних условиях, тускнело сильнее всего. Скрытно и стремительно придя в долину с западной, самой труднодоступной тропы, они ловко обошли дозоры и почти сразу же прорвались в лагерь. С окрестных скал лагерь лежал как на ладони благодаря сияющим посреди долины Воротам, которые освещали окрестности, оставляя склоны гор в темноте. Положение спас Даллан, подоспевший вместе с Тройвеном и еще двумя илларами, которые сумели с помощью серии урд-знаков, применяемых горнодобытчиками, расколоть горные породы прямо под ногами у захватчиков, и вызвать сильнейший камнепад. Склон западной тропы завалило, часть хильдов погибла, тех, кто прорвался в долину, вырезал Джерхейн с группой лучших воинов, поднявшихся по тревоге.

Со стороны озера в распадке было организовано несколько засад, из тех мужчин-беженцев, кто не ушел на Алуре, оставшись защищать лагерь. Даллан поставил невидимые сети-ловушки, спуски троп в долину были тоже обрушены и завалены камнями, а по склонам рассажены арбалетчики и лучники. Разведчики доложили, что отряд хильдов, шедший нижней тропой, спешился, оставив арритов под охраной нескольких воинов в горном ущелье в самом начале тропы.

Следующим днем с южного склона прицельно полетели арбалетные болты. Стрелки засели так, что в сектор обстрела попали подходы к Воротам и центральные шатры, где находился сам Джерхейн и его командиры. Стрелков быстро вычислили и, осторожно подобравшись, сняли, но почти сразу же со стороны озера прорвался самый большой отряд. Засады и ловушки на пути поуменьшили число хильдов, но разведчики сообщили, что на нижней тропе появился новый отряд. Наспех сложенные каменные стены какое-то время удерживали хильдов, но в конце концов те проломили в них проходы и прорвались в долину. Одновременно последовал удар со стороны южной тропы, но крутой спуск в той части долины позволил риалларцам держать нападавших под обстрелом.

Лейт и еще несколько наиболее отважных женщин занимались ранеными. Число защитников Ворот уменьшалось с каждым часом. Бились за каждый кусок земли, за каждый шаг в сторону Ворот. Хильды с боевым безумием в глазах бросались под град стрел, камней, горящего тряпья, швыряемого укрывшимися за жалкими баррикадами беженцев. Своих раненых оттаскивали в сторону Ворот, где женщины по одному переправляли их на Алуре. Кто-то возвращался, перевязанный, чтобы снова кинуться в бой. К вечеру атака хильдов захлебнулась: оттащив раненых и бросив убитых, они отошли за озеро и, выстроив на месте каменных барьеров свой собственный маленький лагерь, устроились на ночлег.

— Еще пара таких атак, и не останется ни их, ни нас, — сказал Джерхейн, когда стало ясно, что хильды устроили передышку. На совет в его шатре собрались почти все, кто остался жив, кроме дозорных.

— Думаю, стоит попробовать поговорить с ними, — предложил Даллан. — По крайней мере, выяснить намерения.

— Их намерения ясны, как солнечный день, — буркнул Джер. — Что мы можем им предложить?

— Алуре, конечно же, — улыбнулся Даллан. — На наших условиях.

Ночь прошла спокойно, не считая пронизывающего ледяного ветра, поднявшегося ближе к рассвету. Лейт, ненавидевшая холод, натянула на себя все, что нашлось в шатре, и все равно так и не согрелась. Страха она не испытывала. Мысль о том, что в любой момент она может ускользнуть в безопасный и комфортный мир Алуре, согревала и поддерживала силы лучше теплых одеял и защитных укреплений. Только вот ни Даллан, ни Джерхейн не собирались спасать свои шкуры таким образом, и она считала себя обязанной оказывать любую, пусть даже самую скромную, помощь. Кроме того, она безумно боялась за них обоих. Об исчезнувшем Ройге она думала со смутной надеждой, но, скорее всего, на самом деле его уже не было в живых.

С утра в лагере противника были заметны какие-то передвижения, но, когда небольшой отряд переговорщиков рискнул приблизиться к озеру, им навстречу вылетел град стрел. К счастью, никто не пострадал — они успели быстро отступить под защиту дружины.

— Нужен кто-то, кто выглядел бы наиболее мирно, — сказал возглавлявший делегацию Каллед, когда они вернулись в лагерь. — Женщина, например. Или кто-то из беженцев постарше.

— Могу пойти я, — заявила Лейт. — Меня никто не тронет.

— Нет, — сквозь зубы прорычал Джерхейн.

— Да, — сказала она и повернулась к Даллану. — Вы ведь согласны?

— Конечно, — кивнул он с улыбкой. — Пойдем. Нас обоих не тронут.

Джерхейн пытался высказать свое несогласие, но у него от возмущения отнялся язык. Остальные воины дружины ждали его распоряжений, но под сурово-ироничным взглядом Даллана он смог лишь вымученно кивнуть.

Вдвоем, неторопливым шагом, перекидываясь шутливыми репликами, Лейт и старый иллар беспрепятственно добрались к озеру.

Хильды, успевшие за ночь устроиться всерьез и надолго, встретили их сдержанным почтением. Биувак командира отряда находился почти у самой кромки озера, их проводили к костру, на котором в объемистом котелке что-то равномерно булькало, испуская вполне съедобный запах. Лейт узнала в сидевшем на уложенных вокруг костра камнях одного из своих собеседников за столом, в бытность пленницей хильдов в эргалонском храме Хэллиха. Она с трудом вспомнила — его звали Реорг. Жестом он пригласил их сесть и, подождав, пока Лейт поудобнее устроится на камнях, и пока их окружат плотным кольцом воины его отряда, приветствовал их сдержанным кивком.

— Рад вас видеть в своем лагере. Предполагаю, что вас привела сюда необходимость обсудить некоторые… вопросы нашего совместного будущего, — витиевато начал он.

— Прежде всего, от имени риана Холгойна я хотел бы знать, какая цель привела подданных хильдского князя в его земли, — сказал Даллан с едва заметной усмешкой.

— Та же, что и подданных риана Холгойна, — вернул ему усмешку Реорг. — Надежда на спасение в виде Врат в Небеса.

— Своеобразное название, — прошептала Лейт.

— Мы знаем, что находится за ними, — продолжил хильд. — Мир без Кэлленара. Шанс выжить для всех, кто успеет добраться до Врат.

— Мы можем дать вам такой шанс, — сказал Даллан.

— На каких условиях? — голос хильда остался невозмутим и холоден.

— В качестве пленных. Каждому, кто пожелает сдаться и принесет клятву верности Холгойнам, будет дана возможность подняться на Алуре и переждать там Пришествие. В дальнейшем, если они не захотят стать его подданными, мы позволим им поступить согласно вашей традиции: драться на поединке или быть выкупленными родичами.

Среди окружавших их воинов прокатился недовольный ропот, но Реорг жестом приказал всем замолчать.

— Таково предложение Холгойна, — утвердительно проговорил он. — Он хорошо рассчитал свои силы?

— Достаточно хорошо, учитывая скорое Пришествие и тот факт, что Агваллар вас больше не поддерживает.

Лейт с трудом сдержала удивленный возглас, но, видимо, Даллан знал, что говорил.

— Холгойн должен понимать, что за нами идут другие отряды. Он может не дожить до Пришествия, — в голосе хильда прозвучали угрожающие ноты.

— Так же, как и князь и его подданные должны понимать, что в любой момент он может подняться на Алуре и уничтожить за собой Ворота так же, как и создал их.

— Ворота создали Ройг и Харриаберт, — улыбнулся Реорг, проявляя удивительную осведомленность. — Только я не вижу ни того, ни другого в ваших рядах.

— Что ж, придется попросить их обоих заявить о себе, — ответил Даллан с неожиданной сталью в голосе. — Боюсь только, что для вас это будет иметь печальные последствия.

— Мы почти у цели, — сказал хильд, глядя ему в глаза с ледяным спокойствием. — И я не вижу причин для столь позорного исхода.

— Каждый шаг до этой цели будет полит реками крови, — Даллан чуть возвысил голос, так, чтобы его слова раскатились по всему лагерю. — Может статься так, что некому будет входить в эти Ворота.

— Возможно, — согласился Реорг. — Но условия, предложенные Холгойном, для нас унизительны.

— Предложите свои, — сказал Даллан мягко. — Возможно, так, шаг за шагом, мы найдем понимание.

— Возможно, — кивнул хильд. — Ждите моих послов за вон тем скальным выступом, — он указал на кусок отвесной скалы, немного сужающий проход к озеру, и находящийся между двумя лагерями, чуть ближе к риалларскому. Проводите их, — тихо приказал он тем же воинам, что привели их сюда.

На обратном пути, когда они уже подходили к шатрам, Лейт спросила Даллана:

— Почему вы уверены, что островитяне больше не поддерживают хильдов?

— А ты заметила, что они не использовали ни одного урд-знака во время нападения? Теперь, когда Огонь жизни неоткуда подчерпнуть, за исключением собственных сил, а сложные урд — конструкции даются только тем, кто долго учился этому, хильды стали беспомощны. Вся их сила была заемная, от Следящих. Сила Следящих в их илларах почему-то исчезла. Мне кажется, на Агвалларе что-то произошло.

Пока Даллан пересказывал результаты их дипломатической миссии и свои наблюдения насчет расположения и укрепленности лагеря хильдов, Лейт напряженно рассматривала окрестные скалы. Что-то мелькнувшее на краю сознания насторожило ее. Еще один отряд хильдов на подходе? Так наблюдатели давно бы обнаружили его. Иссохшая земля давно покрылась трещинами, с каждым днем становившимися все шире, ступать по ней днем было нестерпимо горячо. Сейчас, в самый разгар дня, стояла одуряющая духота, и только ветер, чуть более прохладный, чем стоячий воздух долины, врывавшийся со стороны озера, давал возможность хоть как-то дышать и двигаться.

Через лагерь цепочкой тянулись беженцы. Иллары прикрывали их заклятиями невнимания, которыми были исписаны все окрестные камни и скалы, но, к сожалению, держались они очень недолго: приходилось постоянно их обновлять, чтобы хоть как-то скрыть перемещения людей. Лейт казалось, что земля вздрагивает под их ногами, словно в преддверии землетрясения, трещины углубляются, а кое-где и проседают вширь. Подумав о том, что они могут и ошибиться с точной датой начала Пришествия, она поежилась и неожиданно решила вернуться на Алуре при первой же возможности: скорее всего, теперь здесь без нее действительно обойдутся. Джерхейн только нервничает, глядя, как она лезет под стрелы. Конечно, если он погибнет, у бедняжки Итты вообще никого не останется…

Гонец с письмом от хильдов прибыл очень скоро. Передав запечатанное по всем правилам дипломатии письмо, он поклонился и, не дожидаясь ответа, поспешил обратно в свой лагерь. Джерхейн быстро пробежал его глазами и передал Даллану. Собравшиеся вокруг него воины шепотом пересказывали друг другу его содержание.

Что ж, я считаю их предложение вполне приемлемым, — сказал Даллан, вернув Джерхейну письмо. — Клятва верности тебе и нейтралитет в отношении риалларской колонии, с последующим возвращением на Теллар сразу после Пришествия, но без унизительного для них рабства.

— Невозможно, — отрезал Джерхейн. — Там, на Алуре, люди, у которых они убили родных, разрушили дома, чью жизнь они сделали невыносимой. Наши будут мстить, и им не удастся удержать нейтралитет. Они развяжут войну.

— Вряд ли. Если хильды не станут отвечать ударом на удар, если наоборот, попытаются наладить дружеские связи с Новым Эргалоном… Смотри, — ухмыльнулся Даллан, провожая глазами вереницу переселенцев, — там, наверху, уже налажена другая, мирная жизнь, и там достаточно хорошеньких девчонок, которые станут заглядываться на молодых и сильных мужчин, добытчиков, воинов, защитников. Когда придет время, многие из них уже обзаведутся семьями и сознательно не захотят возвращаться в свои холодные, суровые земли.

Джерхейн отвернулся. Лейт знала силу его неприязни к хильдскому князю, захватившему его город, и видела, чего ему стоит сейчас попытка прислушаться к разумному совету старого иллара. Угрюмое его сосредоточение было прервано одим из командиров, сопровождавшим отряд беженцев, шедших сейчас через Ворота, и Холгойн переключился на его доклад.

— Сколько людей еще остается в Тонхайре? — спросил он, глядя на ежесекундно вспыхивающие Ворота.

— Около трехсот в Обители Колодца и более двухсот в Джар Ил. Я знаю, что на днях из Эргалона вышла еще одна большая группа, но, боюсь, они уже не успеют до нас добраться. Я послал им навстречу гонца, чтобы они или торопились, или прятались… Все зависит от состава группы — много ли больных, детей, есть ли арриты и прочий скот.

— Скота давно уже не осталось, — перебил его Джерхейн. — Поторопи их. Запрягите телеги, может хоть так успеют. Эта группа, скорее всего, последняя. Не нравится мне обстановка, — он нервно огляделся. — Мне только что доложили, что с обеих троп приближаются большие группы хильдов, а нас осталось тридцать два воина и десять мужиков-добровольцев. Так что лучше всего сейчас заложить ворота в Обитель Колодца и ждать окончания Пришествия. И вот еще…

Лейт, одолеваемая смутным беспокойством, перестала их слушать. Яркая пульсация работающих Ворот освещала противоположные склоны гор и в ало-багровом полумраке ей виделись странные живые тени, ползущие вниз по склонам. Чуть выше входа в Обитель Колодца, на пологом скальном выступе, она заметила странный, черный и резкий человеческий силуэт. Она долго не могла оторвать от него взгляда. Он стоял неподвижно, словно следя за лагерем. Потом медленно поднял руки…

Ей показалось, что земля под ногами вздрогнула. Джерхейн с Далланом оторвались от обсуждения насущных проблем. Среди группы беженцев, торопливо двигавшейся к Воротам, раздались испуганные вскрики, а Лейт в очередной раз ощутила, как дрогнула и просела под ногами почва. К Джерхейну уже бежали воины, указывая на склоны гор, где теперь уже отчетливо были видны стремительно спускающиеся по ним фигуры.

— Хильды с южной тропы атакуют, — крикнул один из гонцов, и тут же на них обрушился град стрел. Лейт юркнула под чей-то щит, но стрелы быстро иссякли. Крики со стороны озера говорили о том, что и оттуда началась очередная атака. Она подняла глаза к фигуре на скале и в ужасе вцепилась в первого попавшегося воина: по отвесным склонам гор на четырех конечностях ловко спускалась стая тварей, одетая в человеческую одежду. Достигнув ровной поверхности, они выпрямлялись, и Лейт неожиданно узнала в них лайдов. С того же склона, но уже человеческими, проходимыми тропами, шли люди, одетые в такие же темно-коричневые, хорошо знакомые лайдские плащи. Она отыскала глазами Джерхейна, который уже командовал, организуя оборону, и, обратив на себя внимание, показала на человека на скале.

— Харриаберт, — воскликнул Холгойн и грязно выругался. — И неизвестно еще, на чьей стороне. Он же хильд княжеского рода… Дьяволы его заешь!

Тут землю снова тряхнуло, на этот раз с такой силой, что многие, не удержавшись, попадали с ног. Лейт, с трудом увернувшись от ринувшихся к воротам последним беженцам, вытащила из-под одежды камень-защитник. Даллан говорил, что когда начнется Пришествие, все пять камней засветятся. Не обнаружив видимых изменений, она снова огляделась и тут же отпрыгнула назад. Глубокие трещины, зазмеившиеся по земле после этого толчка, засветились знакомым бело-золотым сиянием.

С воплями боевой ярости прорвавшиеся в долину хильды смешались с толпой беженцев, с защитниками Риаллара, настигаемые валящимися со склонов лайдами, бросавшимися на них с остервенением голодных животных. Где-то впереди, в направлении озера, мелькнула рыжая шевелюра Джерхейна, и безумно испуганная Лейт услышала голос Даллана «Я сам к нему поднимусь! Тебя он не будет слушать, займись тем, чем умеешь — сражайся!» Она видела, как Даллан поспешно рисует на себе заклятие невнимания, одновременно пробираясь через хаос обезумевших людей в направлении восточного склона. Вот он уже ступил на тропу, ведущую к воротам Обители Колодца, ловко оттолкнул от себя шального лайда, удачно прыгнул вперед, избежав удара очередной стрелы… и взгляд Лейт соскользнул с него, зацепившись за яростную схватку риалларцев и хильдов в узком проходе между озером и долиной.

Кто-то сгреб ее в охапку и потащил в сторону Ворот, но в этот момент земля снова дрогнула, и огромная трещина расколола долину на две неравные части. Почва под ногами просела, из трещины стремительно, тоненькими ручейками просачивалась кйти. Она едва успела отпрыгнуть, чтобы не попасть в нее ногами, и тут же оказалась на земле, придавленная телом своего спасителя — арбалетная стрела пробила ему грудь. Лейт попыталась поднять его и подтащить к Воротам, но сил у нее не хватило, да и жить бедняге оставалось всего ничего. Поднявшись на ноги, она огляделась и обнаружила, что змеившиеся по земле трещины образовали посреди долины небольшую речку кйти, от которой отходило все больше и больше тоненьких сияющих ручейков. Хильды, лайды, люди Лахлайда, воины Холгойна и беженцы смешались в бешеную толпу, в которой уже никто не разбирал своих и чужих в единой безумной попытке добраться до Ворот. Осознав, что ее затопчут при малейшей попытке приблизиться, Лейт кинулась вслед за Далланом, намереваясь укрыться в Обители Колодца. Карабкаясь по крутой тропинке, стараясь не смотреть вниз, чтобы не ужасаться происходящему там смертоубийству, она снова отыскала глазами Кельхандара. Он по-прежнему стоял на скале, время от времени резко взмахивая руками.

Одолев первый подъем и очутившись на маленьком плато, она невольно оглянулась и в очередной раз захлебнулась ужасом. Весь распадок был теперь пронизан светящимися ручейками, кое-где слившимися в маленькие озерца кйти. Полуразумная субстанция вздувалась огненными пузырями, всплесками брызг, которые фонтаном разлетались в разные стороны. Убитые и раненые падали в ручейки и озерца, кто-то из последних сил выбирался из них, кто-то тонул, погружаясь в кйти целиком, отчего ее всплески становились все сильнее и ярче.

Лейт отступила и спряталась за камень, увидев, как рядом с ней пронесся лайд, следом за ним — два хильда из пришедшего только что подкрепления. Свистнуло несколько стрел, и в общем хаосе лязга мечей, криков ярости, боли и страха ее обостренный инстинктом самосохранения слух выхватил горестный вопль знакомого голоса, пришедший откуда-то сверху, и следом, словно отзыв, яростный крик из самой гущи боя. Она выглянула из своего укрытия и увидела совсем недалеко от нее появившуюся из красного сумрака фигуру Даллана, медленно оседавшую на землю. Из его спины торчало несколько арбалетных стрел.

Растеряв последний страх и остатки соображения, Лейт на четвереньках поползла к нему, но тут над ее головой снова засвистели стрелы. Переждав атаку, явно направленную сверху вниз, потом — топот и ругань с хильдским акцентом, лязг мечей и сочное хаканье, глухие удары тела о камень и снова лязг оружия, она в конце концов подползла к нему и вцепилась в безжизненно тяжелую, еще теплую руку. Жизнь уже ушла из его тела. Глаза Даллана, требовательно строгие, смотрели не вверх, а куда-то вбок. Проследив его посмертный взгляд, она увидела Ворота… Вся долина вокруг Ворот была изрезана потоками кйти. Ворота были отрезаны от запертых на небольших клочках суши людей, яростно пытавшихся перебраться к ним поближе, падавших и тонувших в неожиданно глубоких ее руслах. Как зачарованная, продолжая стискивать ладонь Даллана, Лейт глядела, как ширятся потоки кйти вокруг Ворот, как быстро уменьшается часть суши под ними… Она моргнула, морщась от стекающего по лбу пота, глядя, как падают в поток мертвые тела, как бурные всплески светящейся субстанции захлестывают основание небесно-голубого столба, жадно протягивают к нему свои многопалые тонкие ручки, растекаясь, проникая, сливаясь с этой драгоценной синевой… Небесный столб мигнул, тускнея. Кйти хлынула со всех сторон, ручейки переплелись, погребая под собой оставшиеся островки земли, земля снова дрогнула, словно давая выход бурному потоку, бившему из ее недр, и в это же мгновение синее сияние Ворот иссякло. Истошный, мучительный стон пронесся над нею, и захлебываясь слезами, она увидела, как истаял последний след прохода между мирами.

Ворот на Алуре больше не существовало.

Лейт положила голову на тело Даллана. Какая-то часть ее сознания, словно отделившаяся от измученного тела, наблюдала, как в долине снова вскипает яростный бой всех со всеми, как карабкаются по склонам уцелевшие, как вслед им свистят еще оставшиеся у кого-то стрелы. Она слышала голоса, странно знакомые, нереальные, голоса людей, которые давно мертвы, проклятия и крики о помощи. Пролежав в оцепенении неизвестно сколько, она все-таки сумела сесть. Что ей теперь делать с телом Даллана? Не бросать же его здесь без погребения… Плохо соображая, что творится вокруг нее, Лейн поднялась на ноги и снова попыталась отыскать Кельхандара, но того уже не было на скале. Бросив взгляд вниз, она увидела в багровой тьме, слабо подсвеченной мерцанием образовавшегося озера кйти, карабкающихся вверх по тропе людей. Бой перенесся на чистые от варварской субстанции склоны гор.

Поцеловав Даллана в лоб, она по обычаю своей родины накрыла его лицо платком и на четвереньках поползла вверх по тропе. Ее хватило всего на несколько шагов — кто-то, возникший рядом, отшвырнул ее ногой и, не удержав равновесие, она сорвалась с узкой тропки и покатилась вниз по склону. Попытавшись зацепиться за скальные выступы, она неловко ударилась всем телом обо что-то острое и почувствовала, что летит. Потом был удар и блаженная, долгожданная тишина.

Глава 42

(Сезон Холода. Риаллар, Джар Илломайн..)

Изломанную фигуру на скале Тэйн заметил издалека, когда подъезжал к долине. Вернее, ее заметила Данира и обратила его внимание. Ройг торопился: на горных дорогах встречались большие отряды хильдов, двигающиеся от Эргалона к Илломайну. Они свернули с проезжих путей на потаенные тропки, но и там Тэйну чудились голоса хильдов, долетавшие с неожиданных сторон. На верхней тропе к долине, где располагались Ворота на Алуре, обнаружились недавние следы военного отряда, что немало насторожило их обоих и заставило поторопиться. В некоторых местах приходилось спешиваться и вести арритов в поводу.

Заветная мечта Даниры увидеть Наземный мир обратилась жестокой насмешкой — Теллар лежал в руинах, сожженный зноем, измученный междоусобицами, обозленный и обезлюдевший. Путешествие превратилось для нее в настоящую пытку — она не умела ездить верхом, но после двух дней кое-как приспособилась держаться в седле и поладила со своим арритом. Жара действовала на нее отупляюще: до сих пор она не знала, что такое резкие перепады температуры, не представляла, каким иссушающим может быть жаркий ветер в лицо, каким колючим он становится ночью, когда жара стремительно превращается в холод. Для нее были в новинку сильные запахи, зачастую оглушающе неприятные, пыль, забивающая нос и глаза, а главное — бессилие при обращении к такой родной и привычной магии Кэлленара, приходящей в мире Теллара лишь на несколько мгновений, и то — ценою больших усилий. Но, несмотря ни на что, она терпеливо сносила все тяготы пути и была счастлива, о чем не уставала повторять Ройгу, словно заклинание.

Когда землю сотрясли первые толчки, они подумали, что Ривард ошибся со сроками Пришествия. По агавлларскому счету у них было в запасе еще три дня. Потом Данира, прислушавшись к неспокойной тишине гор, заявила, что слышит крики и звон оружия. Тэйн не слышал ничего: наоборот, ему казалось, что в воздухе разлита напряженная, удушающая, неестественная тишина…

Выйдя к распадку, где находились лагерь и Ворота на Алуре, он усомнился в реальности происходящего. Кйти тоненькими огненными ручейками заливала долину, на уцелевших островках суши без разбору убивали друг друга люди и лайды. Фигура Кельхандара была отчетливо видна издалека, движения его рук, тела, головы показались Ройгу настолько неестественными, что он заподозрил друга в безумии. Данира зацепила поводья аррита за камень и требовательно повернулась к Ройгу:

— Он же сошел с ума! Надо его как-то остановить!

Тэйн сунул ей поводья аррита и принялся карабкаться вверх по склону, туда, где находился Харриаберт. С ним явно творилось что-то неладное: взмахи рук сделались бессистемными и истеричными, он несколько раз падал на колени и с трудом поднимался на ноги. С каждой минутой кйти в долине становилось все больше, а островков суши — все меньше, она уже почти окружила Ворота. Тэйн очень хорошо понимал, чем это может грозить. В какой-то момент, бросив взгляд вниз, он на мгновение увидел Даллана, тоже карабкающегося вверх, и с тревогой подумал, что ему не одолеть этот рискованно опасный подъем. Ройгу оставалось совсем немного, когда, при очередном взгляде вниз, он увидел, как падает с уступа пронзенное стрелами тело наставника. Ему захотелось броситься вниз, перехватить, попытаться что-то сделать, но холодная частица разума подсказала, что его вмешательство уже ничего не изменит. А вот Кельх…

Он сбил Харриаберта с ног, когда вскарабкался на маленькое, удивительно ровное плато над долиной. Где-то рядом виднелась изящная каменная арка, украшенная хорошо знакомыми узорами — еще один неизвестный вход в Обитель Колодца. Кельхандар бросился на него с рычанием дикого зверя, и они покатились по плато в рукопашной драке без правил. Кельх явно был не в себе. Он остановился, когда Ройг прижал его к земле на самом краю плато и яростно встряхнул, всем телом ударив о камень:

— Посмотри, что ты наделал!

И в этот момент оба они увидели, как неожиданно исчезло голубое сияние, освещавшее распадок. Сдавленный вопль боли и ужаса прокатился по долине. Тэйн, осознав, что именно это означает, отпустил Кельхандара и тот, поднявшись, ошарашено уставился вниз.

В багрово-красном сумраке светилось теперь только озеро кйти, полностью залившее долину. Уцелевшие люди и лайды карабкались на склоны, переместив туда попытки уничтожить друг друга.

— Я хотел ее остановить, — пробормотал Кельхандар жалко. — Я собирался только припугнуть обе стороны… Расколоть долину с помощью всего одного ручейка, и спустить свои отряды, чтобы они вмешались и остановили бойню… Но все как с цепи сорвались… Я пытался остановить движение кйти, чтобы она больше не росла, но… она меня больше не слушается!!! — закричал он.

— Она питается тем же Огнем жизни, что и Кэлленар, — устало бросил Тэйн, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. Данира стояла внизу, держа арритов, потрясенно глядя на светящееся озеро. — И плотью тех, кто в нее упал. Раненых, убитых. Конечно, она будет расти независимо от твоей воли.

— Ты… тогда, в Эргалоне, ты смог ее остановить, — выкрикнул Харриаберт, хватая Ройга за плечи и тряся. — Ты… и сейчас можешь?

— Наверно, — равнодушно сказал ТЭйн.

— Останови ее!

— Зачем? Она остановится сама, когда некого будет есть.

— Мы откроем новые Ворота на Алуре, — растерянно ответил Кельхандар, потрясенный равнодушным ответом друга. Отпустив его, он отступил назад и отвернулся.

— Для кого? — спросил Тэйн шепотом. — Там, внизу, мало кто выживет. Уцелевшие переждут Пришествие в Обители Колодца. А если не будет Ворот, не будет и повода напасть на нас снова. Может, нас хотя бы теперь оставят в покое…

И он стал спускаться вниз, к неподвижному, изломанному телу Даллана. Лайд, карабкавшийся снизу вверх, чуть не сбил его с ног, но Ройг удержался и удержал за полу плаща обезумевшее во всеобщей резне существо.

— Отзови их, — крикнул он Харриаберту. — Пусть хоть они… спасутся.

Глава 43

(Сезон Холода. Риаллар, Джар Илломайн.)

Погребальный костер развели на узкой кромке плато перед входом в Обитель Колодца. В распадке, на месте лагеря, образовалось большое озеро кйти, которая, насытившись, остановила свой рост. Оставшиеся в живых — тринадцать риалларцев, шестеро хильдов, четверо людей Лахлайда — укрылись в Обители: им было уже все равно, на чьей стороне они были до бойни. Джерхейн, к счастью, уцелел, хотя и его зацепил хильдайрский меч. Ард-элларцев не обнаружили: то ли они успели прошмыгнуть в Ворота во время всеобщей паники, то ли все погибли. Лейт чудом уцелела: Тэйн нашел ее, едва очнувшуюся, неподалеку от тела Даллана, и сразу же вытащил наверх, в пещеры.

Лайдов выжило гораздо больше, благодаря вовремя отданному приказу отступить. Сейчас, когда связь с Алуре была прервана, опять встал вопрос о снабжении уцелевших продовольствием; воды в Обители Колодца, к счастью, пока хватало на всех. Кое-какие запасы провизии в подгорном лагере еще оставались. Они позволяли продержаться в режиме жесткой экономии дней десять, но не больше. Люди надеялись, что после Пришествия все вернется на круги своя, но Джерхейн и Ройг, прикинув реальное положение дел, сильно сомневались, что в разрушенной, иссушенной стране что-то быстро изменится к лучшему в короткие сроки. Тэйн был готов снова создать Ворота на Алуре, но только после того, как хаос Пришествия утихнет. Кельхандар, второй создатель Ворот, молчал, угрюмо кивая. К счастью, лайды слушались и почитали Кианейт не меньше, чем его самого. Именно благодаря ей лайды поделились с людьми накопленными ими самими запасами продовольствия, и показали людям несколько неизвестных ранее чертогов Тонхайра, удобных для жилья, и безопасных путей во внешний мир.

У Кианейт неплохо получалось находить общий язык и с лайдами, и с людьми. Джерхейн нехотя признал, что теперь, когда они не связаны ничем, кроме общей беды, они прекрасно ладят на деловой почве. Сын Кельхандара и Кианейт, названный Келлиахаром в честь какого-то героического предка хильдской княжеской династии, крепкий и здоровый малыш, засыпал на руках своей няньки-лайды гораздо быстрее, чем на руках родной матери.

Когда ритуал был окончен, Тэйн собрал пепел в урну, заявив, что собирается положить прах учителя в Усыпальницу, находящуюся в срединной части Джар Ил. Там частичка Даллана обретет бессмертие вместе с древними тумбами. Тонхайр переживет еще множество Пришествий, и Даллан — вместе с ним. Потомки будут гадать, глядя на светящиеся в темноте надписи, об их истинном назначении, и вряд ли кому придет в голову простая мысль, что это всего лишь кладбище… Просто кладбище тех, чьи родственники, друзья, последователи и ученики хотели сохранить частичку памяти о них в веках.

Урна с прахом уместилась на самом краю второго кольца тумб — там словно бы умышленно было оставлено место для еще одного камня-надгробия. Его сделал один из выживших ремесленников Эргалона — простой камень с отрогов Илломайна, аккуратно обточенный, с выбитым внизу именем и годами жизни, с узким стаканом для праха внутри. Ройг закрепил его в небольшом углублении, равноудаленном от остальных тумб, и камень словно врос в пол, идеально войдя в нишу, словно именно это место ждало его в течение многих веков. Завершив дело, Тэйн отошел назад, глядя на пылающие огнем объемные знаки внутри третьего кольца, издававшие тонкую и печальную мелодию. Если вслушиваться, если внимать этим едва слышимым переливам печальной и вместе с тем светлой темы, казалось, что они рассказывают ему какую-то сложную печальную историю — словно чью-то жизнь, длинную, полную перипетий, пришедшую к величественному и справедливому финалу, но в то же время незаконченную. Перед его внутренним взором появился человек или телл? Кто-то, похожий на телла, но с узнаваемыми человеческими чертами, брел по такому яркому, полному жизни, но в то же время безлюдному миру. Где-то там, позади, остались только что созданные Ворота, впереди лежал новый мир, невинный, неискушенный, такой чистый и прекрасный. Человек — или телл? — обернулся, улыбаясь, глядя на величественные горные вершины, на нетронутые, еще не обжитые долины, зеленые, цветущие, столь прекрасные в своей первозданной чистоте… Камень, плоский грубый камень, светлеющий от его слов, повиновался одному только его искреннему, неистовому желанию.

И город, встающий на этом самом месте. Прекрасный, наполненный жизнью и магией, принесенной желанием Творца и прижившейся здесь, словно родная… И он сам, человек — или уже телл? — нет, все-таки человек — поднимающийся обратно в горы, туда, откуда он пришел, туда, к самым первым своим Воротам в этот мир — далеко не первым на самом деле, но здесь — здесь… есть всего один путь извне, туда, дальше, меняя один за другим великие Потоки, бродя по мирам, задерживаясь в них надолго, чтобы потом снова, снова продолжить путь…

Ворот не было. Там, в глубине гор, в странных, источенных древними тварями подгорных пещерах, не было ничего, кроме тьмы, и тварей, и отчаяния.

Вздрогнув, Тэйн вырвался из водоворота видений, навеянных Усыпальницей. Очнувшись, он ощутил отчетливое подрагивание пола под ногами и вибрацию стен. Мелодия, издаваемая камнями Усыпальницы, стала нарастающе тревожной.

— Тэйн! — обернувшись, он увидел Даниру, испуганно- встревоженную, в проходе между залами. — Джерхейн просит тебя прийти. Кажется, оно началось.

— Что? — не понял он.

— Пришествие!

— Вы уверены, что это оно?

— Да… Кельхандар ушел с плато над распадком, говорит — небо и земля исчезли, смешались, горы дрожат… С неба упал ураган, он принес с собой снег и огонь одновременно… И земля дрожит… Там, снаружи, дышать нечем!

— Ну так пусть не сидят снаружи, — раздраженно буркнул Тэйн. — В пещерах достаточно места.

— Так ты идешь? — спросила она осторожно, видя его отстраненное состояние. — Что мне передать Джерхейну? И Кельхандару?

— Что хочешь, — ответил он, неистово желая вернуться в круг Усыпальницы. — Впрочем, я приду. Попозже.

Он даже не заметил, как онаушла. Пройдя в круг, в самый центр Усыпальницы, туда, где яркими объемными фигурами висела надпись на шиаллахе, он неожиданно понял, о чем именно она говорит. Медленно и четко, словно по тексту книги, он повторил ее с точностью до малейшего завитка. На самом последнем знаке и звуке тумбы задвигались — отъехали назад, оставляя в центре ровный круг, который неожиданно вздыбился полусферой плит, открывая нечто вроде хрустального саркофага. Там, под переплетением радужных арок, он увидел тело человека — или телла? Нет, все-таки человека… почти как живое, словно бы уснувшее. Человека, который по каким-то странным причинам не смог покинуть этот мир и уйти дальше по Кольцу миров, реализуя свое предназначение. Который, создав одно из самых прекрасных своих творений, почему-то перестал быть Творцом, навеки оставшись в этом не родном, но таком близком, прекрасном и понятном мире…

Со страхом и благоговением Тэйн приблизился к нему. Тело не распалось — оно казалось живым, как будто уснуло глубоким, близким к смерти сном. Внезапно он понял, что тело Кэлленара-Творца действительно мертво, но дух каким-то образом жив. Но как? Почему? Тэйн чувствовал частичку сознания в воздухе, окружавшем Усыпальницу, и само осознание присутствия повергло его сначала в трепет, потом — в хаос неверия.

«Знаешь, я хотел бессмертия, — неожиданно услышал он шелест, похожий на отдаленный шепот. — Они не хотят. Старые Творцы, те, чей огонь давно горит в храме. А я — хотел. Мне хотелось… Мне хотелось, чтобы люди — и не только — знали обо мне. Чтобы помнили мое имя. У меня тогда еще было имя… У них — уже нет. Все они безымянные. А я не хотел…»

«У Арбонна есть имя, — возразил Тэйн, вспомнив старого мастера. И тут же усомнился в своих словах. Кто на самом деле помнит его имя? Никто. Он ведь просто представился ему и Риварду для удобства общения. Он ведь так и сказал «Можете называть меня…» Даже в воспоминаниях Ройга, навеянных Книгами, на самом деле он был безымянным.

«Они смирились с безликостью, — продолжило эхо. — Они смотрели на вещи — на весь мир, на смысл своего существования совсем по-другому. Я же хотел величия. Я хотел, чтобы меня узнавали, помнили, чтобы повторяли мое имя. Они — Творцы — давно потеряли свои имена. Мое, к несчастью, осталось. Я понял это только спустя века, лежа здесь в неподвижности и забвении. Имя привязало меня к этому миру, извратив саму идеюбессмертного Творца. Я перестал им быть. Я не могу умереть, я не могу жить, я не могу вернуться, я не могу идти дальше…

«Я… чем тебе помочь?» — спросил Тэйн, потрясенный до глубины души ужасом положения этой бессмертной тени.

«Творец и корысть — вещи несовместные, — донесся до него глухой шепот. — Никогда нельзя жалеть, когда отдаешь. Нельзя ждать благодарности или награды. Ошибка… Моя ошибка. Творец не может быть тщеславен по определению, иначе он не Творец — он обычный смертный. Творец отдает душу, всю до последней капли и черпает ее снова и снова в окружающем мире и в его людях. Я слеп и глуп… Я жаждал признания, я давал имена вещам, которые должны оставаться безымянными… Я любил возвращаться в те миры, где творил, чтобы увидеть свое величие и память обо мне. Я ждал благодарности за то, что создал, но слышал только проклятия. Величие и гибель, замкнутые в кольцо, словно само мироздание, преследовали меня. Прости меня…"

— За что? — оторопело спросил Тэйн, глядя, как ярко вспыхивает пульсацией контур тела под хрустальным саркофагом.

«Никто не знает обо мне, и все каждый день повторяют мое имя. Я бессмертен — и мертв. Я понял свою ошибку, — он услышал смешок. — За столько лет. Творца судят по делам его. Не по имени. О настоящем Творце вообще… не помнят. То, что он сделал, не имеет словесного выражения. Это как воздух, как огонь, как сама жизнь… Прости меня от лица всех вас. И сотри, уничтожь мое имя."

Плохо понимая суть происходящего, но испытывая величайшую растерянность и жалость к существу, удерживаемому здесь множество веков, Ройг нарисовал и бросил в саркофаг простейший знак Небесного огня. Сотворить его оказалось неимоверно трудно… Там, где-то за каменными стенами пещер, бунтуют и беснуются стихии. Жалкая искра, рожденная гигантскими усилиями, вспыхнула, упала и исчезла в свечении радужных арок, и тело на воздушном ложе, казавшееся невесомым, словно сделанным из тонких нитей паутины, вспыхнуло и сгорело, как сухая щепка. Свечение стремительно потухло, саркофаг растаял, оставив после себя жалкую горстку пепла в самом центре Усыпальницы, прямо на голых камнях, словно и не было никакого саркофага с бессмертным обитателем.

Просто горсть пепла. И не более.

Тэйн, постояв в растерянности, приблизился к нему, собрал прах в ладонь и, не зная, что делать, вынул камень Даллана, смешал прах Творца Кэлленара с его прахом. Потом, повинуясь странному душевному порыву, вытащил из кармана все камни-защитники, кроме камня-талисмана, оставшегося у Лейт, и бросил их в ту же самую урну. И поместил могильный камень на место.

Вот и все. Свечение Усыпальницы исчезло, знаки ши-ала потухли, унеся с собой все загадочное волшебство этого места. Теперь это был один из множества залов Тонхайра. Даже хэльдов здесь не было. Никаких. Даже самых простейших.

Неожиданно его разобрала злость. Неужели все так глупо и просто? Гордыня Творца, не позволившая ему должным образом завершить собственное творение? Уродливое посмертие, извратившее идею истинного бессмертия? Эх, шарахнуть бы чем-нибудь по этому гнусному месту, чтобы следа от него не осталось… Чтобы навсегда стереть из памяти этого мира гордыню его самого первого творца, избавить от ошибок, и найти, наконец, тот единственный путь — выход для всех…

А потом, словно повинуясь чему-то извне, чему-то, идущему из души, он понял, что и как именно он должен сделать.

…И он принялся за работу, не зная, в какую форму выльется его творение потом, после, но вкладывая в то новое, что рождалось под его рукой, всю свою душу, свою любовь, ненависть, страсть и блаженный покой, и в особенности — свою мечту о будущем, мирном и свободном, со множеством дорог и возможностей, и главное — с возможностью счастья для каждого, кто решится пойти своим путем. Призывая на помощь все силы вселенной, он что-то выкрикивал — то ли отдельные слова, то ли целые заклятия, то ли настоящие сложные конструкции из гармоний, символов и стихий — на самом деле он и сам не понимал, что делает; и в какой-то момент он неожиданно осознал, что там, вовне, за его спиной, за надежными каменными стенами вокруг него что-то неумолимо и безвозвратно переменилось. Музыка Потоков, прекрасная, всесильная, разрушительная для одного маленького и слабого человеческого тела, звучала в нем с нарастающей мощью и совершенной, невыносимой гармонией, и он запретил себе отвлекаться, продолжая работу, повинуясь не разуму и не памяти, а какому-то постороннему чувству, побуждавшему его воспроизводить те самые, забытые мирозданием, неясные, а по сути — никогда и никем не понятые слова. Слова, порождения странных, на грани безумия образов, которые теперь, повинуясь некоей силе, льющейся прямо из сердца, становились реальностью…

Многоцветная и неожиданная вспышка перед глазами, а может быть, и в глубине сознания, ослепила его. Камни падали сверху, он плохо понимал, что происходит, содрогания свода, стен, пола, из слабых стали резкими и ритмичными, и он, неожиданно осознав, что свод Усыпальницы рушится прямо над ним, то ли от его неосторожных и безрассудных действий, то ли в результате Пришествия, вошедшего в этот момент в полную силу, — он рванулся наружу, за пределы круга тумб, но не успел, сбитый с ног очередным камнем, придавленный остальными, даже не успевший по-настоящему отделить сон от реальности…

Он очнулся в той же самой каморке в Обители Колодца, где жил когда-то еще до создания лагеря у Ворот. Тут до сих пор лежали его вещи, книги, оружие. Рядом, на низенькой табуретке около стены, закутавшись в лайдский плащ, сидела Данира, с каким-то рукоделием в руках. Зрелище было до того необычное, что он решил, что еще не проснулся, но, заметив его удивленный взгляд, она отложила в сторону одежду, которую зашивала, поднялась и присела на край ложа рядом с ним. Глаза у нее были усталые, но спокойные, словно она не слишком волновалась за его самочувствие.

— Как ты? — улыбнулась она, глядя, как его рассеянный взгляд блуждает по потолку и стенам.

— Не очень.

Голова и ребра болели: видно, тот камнепад ему не привиделся, и камешками его приложило основательно. Он осторожно сел, обнаружил, что двигаться не так больно, как он боялся, и, спустив ноги, уперся требовательным взглядом в Даниру.

— Что со мной было?

— Часть пещер вокруг Усыпальницы неожиданно начала рушиться. Случился обвал.

— Я бы сказал, что это сама Усыпальница начала рушиться, — перебил ее Тэйн.

— Тебе виднее, — кивнула она. — Потом все неожиданно прекратилось. Тебя оглушило, но не завалило. К счастью. Там, где были тумбы, теперь куча камней и провал в соседнюю пещеру.

— Жаль, — вздохнул он. — Я хотел, чтобы к могиле Даллана можно было бы приходить… — тут он вспомнил о Кэлленаре-Творце, но рассказывать Данире пока не стал. Потом. Успеется еще. — А что снаружи?

— Ничего.

— То есть?

— Понимаешь, примерно тогда же, когда обрушилась Усыпальница, хаос снаружи резко пошел на убыль и постепенно исчез совсем. Сейчас там…Я даже не знаю, как это описать. Может быть, ты сам посмотришь? Только возьми куртку потеплее.

Отыскав куртку, он, встревожено оглянувшись на Даниру, побрел по направлению к выходу из пещер.

Там, на плато над долиной, была ночь. Тэйн обнаружил Кельхандара, стоявшего на самом краю с неподвижностью статуи. Озера кйти не было. Распадок был девственно чист, там не осталось ни следов лагеря, ни следов сражения, даже окрестные валуны были сглажены, словно на морском берегу. Темноту ночи рассеивал свет Алуре, ночного солнца Теллара, и Небесного Острова Агваллар, привычно сиреневого с серебристыми разводами. В чистом морозном воздухе кружились большие, искристые снежинки, медленно падали вниз и застилали землю ровным пушистым слоем снега. Тэйн неожиданно вспомнил, что по обычному календарю сейчас где-то начало сезона Холода. Воздух был чист и вкусен, дышалось легко, словно не было никакого Пришествия, не пылало жаром небо, не горела земля, не дули адские раскаленные ветра.

— Так оно было или нет? — спросил он раздраженно, ни к кому не обращаясь.

— Не знаю, — откликнулся Кельхандар, пятясь от края. — Но то, что оно началось — я уверен. Сам видел, своими глазами. Кажется, оно закончилось, едва начавшись. А может быть оно такое и есть… В общем, что бы ни случилось, нам повезло.

Тэйн долго молчал, переживая догадку, которая возникла сразу же, как только Данира связала камнепад в Усыпальнице и прекращение хаоса. Потом все-таки отважился пересказать им все, что произошло с ним, когда он хоронил прах Даллана.

— Кэлленар-Творец… — задумчиво проговорила Данира. — Арбонн рассказывал мне о нем, но я не придала значения, если честно. Получается, он был жив?

Тэйн пожал плечами.

— Теперь-то он точно мертв. Неужели все было из-за него? — спросил Кельхандар. — И Пришествие? Нет, я ничего не понимаю, — решительно заявил он. — Пришествие прекратилось, едва начавшись, как только рухнула Усыпальница. Мы с Киа так и решили, но… — его взгляд требовательно уставился на Тэйна. — Что именно ты сделал с ним и с ней?

Ройг долго молчал, глядя на заснеженную долину.

— Если бы я понимал, что именно.

Эпилог-1. Десять лет спустя. Королева

(Сезон Холода, за день до Рождения Илбара. Риаллар, Эргалон, Риан Ал Джар)

— Потрясающая женщина. Такая маленькая, такая милая и…

— Каменная.

— Вот-вот. Точеная статуэтка. Куда там королеве Аурелии… Должен сказать, двор Тар-Наридов вообще не блещет утонченностью. А вот Холгойны всегда славились умением выбирать красавиц.

Вельг поморщился. Его спутник, крупный делец из Карреи, успел надоесть ему излишней разговорчивостью и бурными восторгами. Его собственная свита застряла где-то в самом начале Зала Приемов, но Вельгу повезло — его вынесло вперед вместе с толпой гостей, прямо следом за делегацией Майра, от которой отстал этот восторженно разговорчивый купец.

Пришлось пропустить делегацию Агваллара — их было двенадцать, и Данира скромно затесалась в самом конце. Вельг знал, что после официального приема в честь прибытия гостей на праздник Рождения Илбара состоится заседание Конклава Сил, несмотря на то, что глава Конклава до сих пор не вернулся в Эргалон. Заседание будет кратким: алареи, алурийцы и теллариане коротко обменяются новостями и пойдут отдыхать. Риан Джерхейн Холгойн еще не прибыл в Эргалон, его ждут сегодня ночью или завтра утром. Вельга, к сожалению, на Конклав не допустят: Агваллар и Ард Эллар до сих пор не подписали мирный договор, а к школе Очага Солнца все остальные представители школ Искусства Сил относятся с плохо скрываемой враждебностью.

Вельг усмехнулся, провожая взглядом главу школы Лах с женой. Никаких серьезных вопросов на Конклаве поднимать не будут, пока не вернется его глава. Впрочем, информации и так достаточно, надо только потолкаться среди гостей во время праздничного арраса в честь Рождения. Усиленный с помощью простейших приемов слух хорошо помогает разбирать любые разговоры, не предназначенные для чужих ушей.

Харриаберт, однако, весьма популярен, подумал Вельг, наблюдая, как Кельхандар и Кианейт сердечно беседуют с членами агвалларской делегации и с эргалонцами. У него репутация человека опасного, непростого, с сумасшедшинкой. И кстати, не совсем человека… Крепость Лах, которую он выстроил на северном склоне Илломайнского хребта, говорят, постепенно обрастает ремесленными кварталами и слободками, и скоро превратится в полноценный город. Школа илларов, опять же… Учение Лах нынче не менее популярно среди молодежи, чем традиционная школа Кан. Говорят, адептов Харриаберт отбирает лично, да еще устраивает такие испытания, что мало кто доходит до конца целым и невредимым. И как Конклав не запретит ему играться… Хотя школа Шиал тоже проводит испытания среди илларов, желающих стать ее адептами. И только Кан берет всех, кто хочет научиться Искусству Сил, не выдвигая никаких особых требований, кроме прилежания и усидчивости.

Да, времена изменились, сильно изменились за прошедшие десять лет. Адептов Искусства Сил по-прежнему называли илларами, только вот учений о силах теперь стало три, а школ, где обучали их применению — и того больше. Учение Кан строилось на традиционных основах исчезнувшего вместе с Пришествием Кэлленара — на триединстве урда, хэльдов и ка-эль на основе Огня Жизни, накапливающегося в малых колодцах — Кругах Власти. Его адепты начинали с изучения истории и основ урда, потом, как и раньше, в агвалларской школе илларов, читали Книги Свода и учились применять урд на практике. Полный Свод теперь был в Эргалоне, в святилище Ильфейна, которое стало первой телларианской школой илларов учения Кан. Свод собирали по частям: что-то нашлось в хранилищах Зар Израна, что-то — в хранилище Ордена Феоллона. Только Арта Сач Сал, Книга без названия, теперь не открывалась никому. Жрецы Агваллара предположили, что она наполняется смыслом только тогда, когда перед миром стоит угроза гибели. Пока что Арта Сач Сал молчала: потухли знаки на ее форзаце, книга не откликалась даже на призывы зрелых и опытных адептов.

Учение Лах, основателем которого стал Харриаберт, занималось исключительно созданием новых хэльдов, ка-эль и прочих артефактов, так необходимых всему миру после Пришествия, всяческими экспериментами с кйти и вообще — нетрадиционными способами применения сил.

Адепты учения Шиал набирались исключительно из илларов, уже имеющих начальную подготовку. Они изучали шиаллах и его практическое применение, и, поскольку этот язык требовал огромных затрат энергии, заодно работали над созданием новых способов накопления и концентрирования нужных объемов силы.

В храмах богов теперь служили адепты самых разных школ. Ритуалы поклонения остались прежними, и карны сохранили свои традиционные связи со святилищами, и только школа Целителей вышла из-под пяты храма Тармил, добавив к Искусству знахарское мастерство.

Народ начал расходиться, и Вельг поспешил смешаться с толпой. Ему не хотелось, чтобы королева заметила его. Конечно, ничего ему не сделают, и вон не выставят, он — официальное лицо, представитель делегации Ард Эллара, но лучше не афишировать свое присутствие. Королева его недолюбливает, хотя всячески это скрывает. Что ж, у него и так достаточно дел в Эргалоне. Надо повидать старых друзей, кое с кем связаться, да и от главы Очага Солнца у него есть несколько особенных поручений, знать о которых не должен никто, кроме его самого и его партнеров.

Приятно вернуться в Эргалон после столь длительного отсутствия и убедиться, что, несмотря на годы, здесь по-прежнему людно, празднично и весело. Город неплохо отстроился после Пришествия… Хотя и пострадал-то он не сильно. Пришествия-то почти что и не было, неизвестно почему. Закончилось, фактически не начавшись. Агваллар, где он пересидел эти неприятные моменты, почти не задело. Ураган повыбивал пленочные перегородки в раканах, да всколыхнул сиуровы болота в тарсе, после чего сигнальные хэльды, предупреждающие о Пришествии, благополучно потухли, а затем и вовсе разрушились, что не бывало еще ни разу за множество предыдущих Пришествий. Странно… Если и были тому объяснения, Ривард, глава Конклава жрецов, держал их при себе.

Тем не менее, он замешкался и очутился посреди зала прямо напротив ее величества. Время только прибавило ей красоты и строгости. Темные волосы уложены в сложную прическу, фигура, округлившаяся после рождения троих детей, казалась еще более женственной и зрелой. Высокая грудь, приоткрытая ровно настолько, чтобы притягивать завистливо-жаждущие взгляды, красивое платье из тонкой материи, изящные и бесценные украшения. Строгие и серьезные карие глаза, полные и нежные губы… Вернувшись в Эргалон после Пришествия, Джерхейн подтвердил расторжение брака с Кианейт и через два сезона женился повторно, а в положенный срок у него родился первый наследник. Королеву — точнее, рианессу в Риалларе почитали едва ли не больше риана. О ее красоте, рассудительности и мудрости ходили легенды.

Низко поклонившись, он поспешил убраться с ее глаз. Незачем Холгойну и его приспешникам знать, когда и с кем он прибыл в Эргалон.

Когда все церемонии закончились, Лейт поспешно оторвалась от свиты, торопливо укрылась в личных покоях, и там в изнеможении упала в большое кресло в кабинете за спальней. Еще в первый год жизни в Риан Ал Джаре ей приглянулась эта комната на самом верху северной башни, и привычка глядеть из окна на лежащий у подножья замка Эргалон доставляла ей удовольствие вот уже много лет. Она помнила, каким он был десять лет назад, когда они вернулись из Обители Колодца в опустошенный, иссушенный и замороженный город, она наблюдала, как постепенно в столицу возвращалась жизнь. Сейчас ничего уже не напоминало о прошлом. Сияла Алуре на вечернем небосводе, переливался Агваллар, пылали хэльды, освещавшие столицу в темноте, мерцали огоньки-урд-знаки, которыми нынче было модно украшать дома в праздники, в приоткрытое окно тянуло холодком, буйным весенним цветением, залетали шальные запахи с кухни. Есть ей не хотелось, но она пообещала себе, что поужинает с Данирой — у той всегда был хороший аппетит и вкус к еде и выпивке. Данира скоро освободится, и они вдоволь наговорятся…

Настроение у нее чуть-чуть улучшилось. Муж обещал вернуться к Рождению, но она все равно беспокоилась. Лейт знала от старшего иллара замка, что дружина во главе с рианом, успешно отразив очередной набег хильдов на северо-восточное побережье, уже в пути к ближайшей Двери. Знала она, что серьезно никто не пострадал, есть несколько раненых, которых уже ждут целители, чтобы поставить на ноги в самые короткие сроки.

Риан Холгойн, встревоженный новостями с севера, в этот раз самолично возглавил выезд боевой дружины, не столько, чтобы помахать мечом и развеяться, сколько оценить все своими глазами и допросить пленных на месте. Шесть лет назад война с хильдами закончилась, риан Холгойн и князь Харрадиаргон подписали хартию о столетнем перемирии. Война длилась почти два года. Хльды, рассеявшиеся по Риаллару после Пришествия, никак не проявляли себя первые два года после него. Потом на восточное и северо-восточное побережье неожиданно высадилось множество хорошо подготовленных отрядов, вооруженных последними изобретениями оставленных без контроля хильдских илларов — взрывчатым порошком, новыми видами боевого и осадного оружия. Разведка пропустила сей факт, и только предупреждение Кельхандара, поддерживавшего в Арберте кое-какие связи, спасло Джерхейна от серьезного разгрома в первые дни войны.

Хильды захватили Дарнейт, Дардан и Карред, крупный порт, лежащий на северо-востоке страны, но Джерхейн не дал им закрепиться на побережье, быстро выбив из Дардана, ценного тем, что под ним находились самые мощные Ворота в Эргалон, а затем и из Карреда, откуда в столицу вело множество Дверей. Здесь ему сильно помогли крепнушие адепты школы Шиал. Князь, лишившийся поддержки Следящих, полагался теперь только на воинское мастерство и поддержку тех хильдов, что обосновались в Риалларе за прошедшие годы. Укрепив Дарнейт и обосновавшись в нем, хильды двинулись вглубь страны, перемещаясь в основном по центральной артерии срединного Риаллара — реке Пейре, и один за другим захватывая и укрепляя небольшие города на ее берегах. До Эргалона они так и не дошли. Ройг, научившийся создавать Двери и Ворота в любые концы Теллара, открывал для риалларских дружин пути прямо в лагерь врага, и постепенно с хильдами на риалларских равнинах было покончено. Точно так же вернули и Дарнейт, но восточное побережье и долина реки Пейре жестоко пострадали от развернувшихся на ее землях сражений.

А через год после победы над хильдами опомнился давний враг Риаллара — Ахтан. Здесь Холгойну пришлось гораздо тяжелее, поскольку опыт, приобретенный в войнах с хорошо вооруженными, но пешими, передвигающимися по воде хильдами, в приахтанских степях никуда не годился. Джерхейн предпочел отдать поначалу часть спорных территорий, позволив сильной, но немногочисленной коннице шаха рассеяться по захваченным землям и осесть в многочисленных плодородных долинах юга. Выждав чуть больше года, он стремительной атакой через все Двери и Ворота восстановил границы и безжалостно вырезал небольшой ахтанский гарнизон. Мирному населению, переселившемуся из Ахтана на захваченные ранее риалларские земли, было все равно, кому платить налоги, лишь бы их не притесняли.

Джерхейн пошел дальше: не дав шаху опомниться, он, во главе дружины с адептами школы Шиал, появился в Ахтамаре, прямо во дворце шаха, через специально созданные для этих целей Двери. Дружина захватила дворец, не пролив при этом ни капли крови и взяв в заложники двух малолетних сыновей шаха. Шах подписал мирный договор, отказавшись от захваченных территорий, а его дети на пятнадцать лет отправились воспитываться в Эргалон.

Когда-то Лейт была возмущена этим политическим шагом до глубины души, и даже какое-то время не разговаривала с Ройгом, автором жестокой идеи, но потом убедилась, что это было не самое плохое решение: дети шаха росли, воспитывались и получали образование в Риан Ал Джаре, среди эргалонской знати и вместе с сыновьями Холгойна, окруженные заботой и симпатией; меньше всего, вернувшись домой, они будут видеть в Риалларе врага. У шаха же после поражения в войне рождались почему-то исключительно девочки.

А теперь и хильды оправились от поражения и изменили тактику, учиняя краткие набеги на побережье на своих драккарах. Этот был уже не первый за год. Ситуация снова становилась тревожной…

Данира, сопровождаемая двумя слугами, сама принесла ей ужин.

— Конклав Сил уже закончился, — сказала она, выгоняя слуг и сама разливая сахди и накладывая кушанья. — Так, обменялись новостями, и разошлись. Кстати, почему я не вижу Итту?

— Она с братом, — вздохнула Лейт. — Сама знаешь, адептка она очень сильная, шиаллах дается ей играючи. Это уже не первый ее боевой поход. Я давно махнула рукой, — видя, как неодобрительно Данира качает головой, сказала она. — В конце концов, если ей это нравится… Пусть.

Данира пожала плечами

— Надо было в детстве оставить ее на Алуре.

— Джер не захотел. Она часто болела, он все время переживал из-за нее, баловал… Когда подростком она тайком сунулась к первой книге Свода, было уже поздно отступать: инициировавшись, у нее оставался один путь. Ну, да что я тебе говорю, сама знаешь.

Данира кивнула и подняла бокал.

— Ждешь? Открыть для тебя Окно? Лейт отрицательно покачала головой.

— Не надо. Я никогда этого не делала, не буду и сейчас, иначе это будет похоже на слежку. Он скоро будет здесь, я это чувствую. Все в порядке.

Они выпили холодного, искрящегося напитка, и не торопясь, перекусили.

Замужество ничуть не изменило Даниру: живая, насмешливая, прямолинейная, она живо интересовалась делами Наземного мира, часто от имени Зар Израна посещала Эргалон, представляя интересы Острова на Телларе. Лейт знала, что у нее есть дочь, воспитание которой брошено на плечи отца, и о которой Данира очень редко упоминала. Серебряная, сияющая ее красота со временем немного поблекла, уступив место типичной аларейской бесцветности. Рождение ребенка не добавило ей округлостей, наоборот — то ли от слишком насыщенного образа жизни, то ли из-за особенностей агвалларского климата, она еще больше похудела. С Кианейт они соревновались дороговизной и изысканностью нарядов и язвительными замечаниями. Время от времени Лейт приходилось выступать в качестве миротворца в мелких женских войнах, то и дело вспыхивающих между ними. К счастью, они редко пересекались.

Я бы не смогла так легко оставить детей нянькам, подумала она. Двое ее сыновей то и дело по очереди заглядывали в комнату, но видя, что мать занята, корчили удрученные рожицы и исчезали. Старшему было восемь, младшему — шесть. Трехлетняя дочь, подчиняясь строгому распорядку дворцовой детской, уже лежала в кроватке, отходя ко сну, и Лейт мучилась угрызениями совести, что сегодня малышке досталось слишком мало материнского внимания.

— В толпе гостей я видела Вельга, — задумчиво сказала Данира, когда, насытившись, они отодвинули тарелки. — Опять он растолстел, — в ее усмешке чувствовалось презрение. — Тогда, во время войны на Острове, он был диво какой стройный и энергичный. Подонок, — добавила она с чувством.

Лейт недовольно покачала головой.

— Наши люди в курсе, — сказала она. — Он в ард-элларской делегации. От Очага Солнца.

— Да-да, знаю, правая рука Ориса, — отвращение в голосе островитянки усилилось. — Принят при дворе Владыки Ард Эллара, пользуется влиянием, несмотря на неудачу в Островной войне. Князя Гераниона, возглавлявшего войска, казнили за неудачную военную кампанию, а Вельг как-то выкрутился, да еще и положение укрепил.

— Выставить его нет повода, — продолжала Лейт. — Но за ним следят, и очень внимательно. Линара здесь не появляется — знает, что Джерхейн до сих пор не снял награду за ее голову.

Данира медленно кивнула.

Линара и Ригойн успели спастись, удрав на Агваллар, как только узнали о приближении хильдов к долине. Вельг, чудом уцелевший в Эргалоне, тоже сбежал туда незадолго до Пришествия. Там, в первом слое тарса, в большом, хорошо обустроенном телларианском поселении добытчиков сура они и встретились. Понимание нашлось быстро — все трое сильно не любили Ройга, а вслед за ним — Даллана и династию Холгойнов. Во время Пришествия порыв ураганного ветра сорвал переправы и взбаламутил сиуровы болота, отчего дышать первые несколько дней после него было не слишком приятно из-за специфической вони, однако жизнь там очень быстро вернулась в обычное русло.

Побродив по раканам и понаблюдав за жизнью островитян, они с Линарой вернулись в Очаг Солнца. Орис и Ригойн, быстро сообразившие, насколько беззащитны и беспечны жители раканов, и что именно сейчас у них есть шанс открыто заявить о своей школе, утвердить ее положение и по возможности сделать ее единственной на много лет вперед, выложили перед Верховным Владыкой готовый план военной кампании против ослабленного внутренними распрями и Пришествием Агваллара. Разведка местности не составила труда: Небесные столбы никто не охранял, наблюдение через еще не до конца восстановившиеся хэльды пока не велось. Хорошо обученное, закаленное в пограничных стычках войско Владыки повторило тактику, описанную в записях, сохранившихся в Очаге Солнца после прочтений Арта Сач Сал: отряды прошли одновременно через все имевшиеся в Ард Элларе Небесные столбы, и, проникнув в санар тем же путем, что и когда-то Тэйн Ройг, напали сразу на несколько густо населенных раканов. Жители раканов и Зар Алы, совершенно беспомощные перед сильными и наглыми телларианами, долго, с переменным успехом вели позиционную войну.

Перелом в войне произошел благодаря вмешательству Риаллара: Ривард обратился за помощью к Ройгу. Тэйн, которому Холгойн дал две дружины, предложил Харриаберту и отряду людей Лахлайда принять участие. Они быстро выбили ард элларцев из Зар Алы, а затем постепенно вытеснили их из раканов. Война длилась три сезона и изрядно истощила Остров. Несколько лет после войны на Агвалларе было очень неблагополучно: ард элларцы пронюхали, что если перерубить стебель ракана, пузырь сиуры чах, сох и постепенно увядал. В ракане пропадала вода, жители задыхались от нехватки воздуха, сиура темнела и засыхала. Ард элларцы погубили немало раканов, нарушив тем самым необычную экологию Агваллара. Конечно, со временем ученые Острова нашли способ сращивать перерубленные волокна, некоторые раканы удалось спасти, но это не решило проблему в целом: очень много алареев после войны остались не только без крова, но и без тверди под ногами.

— Как дела у твоего мужа? — поинтересовалась Лейт с искренним любопытством. — И почему он не с тобой?

Данира вздохнула.

— В последнее время мы так часто ссоримся… Мне иногда кажется, что он никогда меня не поймет. Наверно, я вообще не создана для брака, — она снова вздохнула, запив огорчение бокалом сахди. — Я тебе так завидую, Лейт! Как ты умудряешься жить в ладу со своим?

Лейт улыбнулась.

— Мы тоже часто спорим, и очень даже энергично. Но не ссоримся… Получается как-то, я сама не знаю. Так почему Арен не с тобой?

— Остался дома с родителями и дочерью, — ответила Данира с обидой. — Он, видите ли, им обещал…

Лейт подумала, что и ей тоже следовало остаться, но Данира, как всегда, выбрала то, чего больше хотелось ей самой, а не ее семье.

— А где Тэйн? Странно, что его не было на Конклаве Сил. Глава Конклава не явился на Конклав, — усмехнулась она. — Он же всегда такой принципиальный… Ничего не хочет выпустить из-под контроля.

— Скорее всего, на Алуре, — ответила Лейт, про себя отмечая ревнивые нотки в голосе Даниры. — Он должен был открыть новые Ворота из Майра, и были еще у него какие-то дела в Каррее. Я не знаю подробностей.

— Застрял на Алуре, — фыркнула Данира. — Ему там всегда нравилось, насколько я помню. У него там кто-нибудь есть? Ну, ты понимаешь, о чем я, — бросила она с деланной небрежностью.

— Не могу сказать точно, — улыбнулась Лейт. — Кто-то был, но я, знаешь, ли, в Окно за ним не подглядывала.

Данира, заподозрив намек на ее бытность Следящим, обиженно надула губы.

— Жалеешь, что расстались? — задала Лейт вопрос, который давно уже терзал ее любопытство.

Та откинулась на спинку кресла и долго молчала, задумчиво разглядывая пузырьки в бокале.

— Не знаю. Наверно… Он был все время занят, — с горечью воскликнула она. — Все время где-то далеко. Я ждала его с хильдской войны, затем — с ахтанской, он появлялся и исчезал, озабоченный всеми проблемами мира, кроме проблем нашего с ним маленького мирка. Были моменты, когда я думала, что он погиб. Когда же он наконец появлялся, то не мог понять, почему я так злюсь, обижаюсь, переживаю за него. Чего я так страшусь… почему я так хочу, чтобы он был рядом, а не где-то там, на шхуне в Северном море, в очередном горном форте, в ахтанских степях. Или на этом дьяволовом Алуре! Искусство Сил, война, политика, ползанье по лесам и болотам этого куска небесной грязи оказались для него важнее, чем моя любовь! — обиженно закончила она.

Лейт вздохнула и промолчала. Ей было жаль Даниру. Мужчина не может отдавать женщине всего себя, подумала она, это главная женская ошибка. Они должны уходить, чтобы воплотить себя в деяниях, и счастье, что они возвращаются к нам. Ей и в голову не приходило удерживать Джерхейна, когда он, зачастую стремительно приняв решение, срывался в очередной поход, когда днями пропадал в Совете Карн, обсуждая экономические новшества, или с членами Конклава Сил, испытывая новое оружие. Но он всегда возвращался — к ней одной, и делился всем, что пережил и испытал в период разлуки. Все эти десять лет она была единственной его женой, он так и не взял вторую, у него не было наложниц в замке. Возможно, в походах кто-то и делил с ним ложе — темперамент у него был еще тот, но она об этом не знала, да и не хотела знать. Она верила в то, что она — единственная.

— Я хотела, чтобы он остался в Зар Але, — продолжала Данира с той же обидой в голосе. — После войны с Ард Элларом Риварду был очень нужен помощник из числа теллариан. Он бы стал вторым в Конклаве Жрецов Агваллара, правой рукой моего дяди. Но он отказался… Дядя до сих пор жалеет. Он каждый раз уговаривает его остаться, когда они встречаются! Но только я теперь этого не хочу! — гневно закончила она.

Зато он вернулся на Теллар и создал свой собственный Конклав Сил, подумала Лейт. Объединил и примирил все три одновременно возникшие вместо Кэлленара школы. Фактически, школу Кан он создал заново, а для школы Шиал разработал методики обучения и до сих пор лично экзаменует всех адептов. Итта — лишь одна из его учениц. Данире лучше не знать, что девушка до сих пор влюблена в своего учителя и лелеет надежду на взаимность. Зря лелеет.

— Думаю, Тэйну было очень важно остаться у себя на родине, — миролюбиво сказала Лейт Ильне Холгойн, прислушиваясь к тяжелым, таким родным шагам где-то в самом начале коридора. — Возможно, если бы ты сама захотела остаться в Наземном мире…

— Мне здесь жарко, — раздраженно заявила Данира. — Солнце жжет. Ветер, опять же, дождь, снег. Я не привыкла к этой гадости!

— Когда-то ты хотела увидеть и испытать именно это, — напомнила ей Лейт, отмечая на грани слышимости тихий скрип двери в ее покои. Ну, еще несколько шагов…

— Мне не понравилось! — фыркнула островитянка.

Тяжелая дверь распахнулась. Джерхейн, огромный, лохматый — буйная рыжая шевелюра до плеч была его гордостью — ввалился в комнату, гремя ножнами, стягивая с себя тхон, обдав их резким запахом дороги, арритов, костра. Протянув руки вскочившей ему навстречу Лейт, он сгреб ее в объятия и, не обращая внимания на гостью, поцеловал долгим и жадным поцелуем.

— А, Данира, привет, — вскользь поздоровался он, отпустив жену. Упав в кресло, он окинул островитянку долгим внимательным взглядом, в котором постепенно проступило раздражение, и которое он быстро, но неохотно подавил, насколько был способен. — Ты на праздник Рождения или по делам?

— Совмещаю, — ответила та, взяв себя в руки после предшествующей гневной отповеди.

— Супруг с тобой? Или дома, деток нянчит? — ехидно осведомился его величество правитель Риаллара. Он не простил Данире расставания с Ройгом, и мужа ее недолюбливал.

— Дома, — подтвердила она и поднялась, вежливо прощаясь и собираясь уходить. Что бы ни связывало ее с Лейт, она понимала: теперь она здесь явно лишняя.

Эпилог-2. Странник

(Рождение Илбара, Алуре, Новый Эргалон)

Тэйн вспомнил о празднике Рождения Илбара, когда выбрался из своих покоев и сразу же попал в объятия девушек в цветах, которые, пользуясь своим правом вестниц Илбара, по очереди и без малейшего стеснения его целовали. Это был чисто местный обычай — здесь, на Алуре, Рождение Илбара праздновали совершенно не так, как дома.

В Королевских Палатах — так называли здесь дом правителя Нового Эргалона, место заседания Совета Карн, Совета Старейшин и Конклава Сил — всегда было шумно и многолюдно. Совсем недавно Палаты перестроили, превратив в настоящий королевский дворец, но Тэйн жалел, что жилище не осталось деревянным: в нем лучше и легче дышалось, было теплее и уютнее.

Вырвавшись из веселой сутолоки, он побрел на кухню, и, отмахиваясь от поварих, норовивших выставить его в парадную трапезную и накрыть подобающий завтрак для главы Конклава Сил, поел, с унынием глядя на царившую вокруг суету. Разыскать Ахира— правителя Нового Эргалона и наместника Холгойнов на Алуре в этой праздничной суете казалось ему задачей посложнее открытия очередных Врат.

Новый Эргалон вырос на высоком берегу реки, окруженный роскошным сосновым бором. Часть его зданий уже оделась камнем, медленно, но верно поднимались крепостные стены, строились башни и ворота, а под ними появлялись одна за другой ремесленные слободки. Тэйн провел немало времени, путешествуя по Алуре вместе с разведчиками, открывая новые пути-Ворота в разные части Теллара и Агваллара. Решение открыть Алуре для всех далось им с Джерхейном мучительно трудно, однако оно было единственно верным. Пять лет различных войн — сначала с хильдами, потом — с окрепшим и опомнившимся Ахтаном, — показали, что вернуть в Риаллар мир и покой можно только одним способом: позволив всем, кто захочет, осваивать этот райский уголок. Просторов там хватало. За прошедшие десять лет разведчики обнаружили, что река Ариона, на которой стоял город, впадает в огромное пресное озеро, которое наполняли еще несколько рек. Командир разведчиков предложил Тэйну назвать озеро его именем, за что Ройг предложил утопить командира и назвать озеро в его честь. Судьбу Кэлленара-творца он запомнил на всю жизнь. В конце концов озеро назвали в честь Даллана — Далларским, а землю вокруг Нового Эргалона — Далиаром.

По договору с Майром он открыл очередные Ворота на полпути от Карры к Ард Эллару, неподалеку от Дьявольского Каньона, который несколько мгновений Пришествия превратили в обычный, ничем не примечательный овраг. Тем не менее, название осталось. На обратном пути он завернул в гости к Ивору Нар-Геллейну, который так и не вернулся в Майр, пережив Пришествие в загородном имении, и после него успешно занялся разведением арритов. Его дочь Райна, выйдя замуж за молодого талантливого архитектора, ученика школы Лах, собиралась за ним на Алуре: он готовился строить там крепость для сына королевы Нэллы, Асахара Тар-Нарида, после Пришествия взошедшего на Майрский трон. Столица будущей Майрской колонии была заложена в верховьях реки Хирра, в двадцати днях водного пути от Нового Эргалона — достаточно далеко, чтобы интересы Риаллара и Майра не пересекались в ближайшие сто лет.

Ивору затея не нравилась, он гневно возражал, не желая терять связь с единственной дочерью. Тэйн зазвал его с собой в Новый Эргалон, после чего Ивор не только дал свое согласие, но и выразил желание основать там хозяйство по разведению арритов. Ездовые животные на Алуре были нужны больше, чем на Телларе.

Ройг договорился с Кельхандаром, что как только майрское поселение разрастется, Харриаберт создаст между городами хотя бы одну Дверь. Хильду, ныне — мастеру хэльдов, создателю собственного направления в Искусстве Сил, удавалось открывать Двери даже на Алуре, где не было ни Колодцев, ни Кругов. Он делал это на собственном Огне Жизни с помощью энергетических кристаллов, на выращивании которых специализировались лайды. Исходым материалом служила кйти. Кельхандар и его последователи научились заключать ее в оболочку, которая потом превращала порцию кйти в компактный и емкий сгусток пригодной для применения в Искусстве энергии — «звездочку». Правда, использовать Искусство в мире Алуре получалось пока только у них двоих — у Ройга и у Харриаберта.

Тэйн неоднократно бывал у Кельхандара в крепости Лах, но ему там не нравилось. Лайды, приверженцы строго функциональных построек, и люди, одержимые только одним — исследованиями, создали нечто примитивное, унылое, полуподземное. Ройгу крепость Лах напоминала помесь тюрьмы с пещерой. Но тамошних обитателей она устраивала, и Тэйн, хоть и продолжал посмеиваться над архитектурным провалом Кельхандара, в душе давно махнул на него рукой: пусть живет, как хочет. Гениальность хильда и раньше балансировала на грани безумия, и только разумное влияние Кианейт удерживало его от совсем уж странных выходок, которые он изредка устраивал, заставляя Джерхейна хвататься за меч и бросать по ту сторону Илломайнского хребта отборные боевые дружины. Он выращивал полуразумных тварей, имея целью создать универсальных бойцов, которые потом разбегались и нападали на местное население; пока он научился выращивать «звездочки», на воздух взлетело немало экспериментальных лабораторий, вызывая обвалы в горах. Прочие его эксперименты тоже зачастую приводили к неожиданным и опасным результатам. Холгойн ворчал при упоминании об опасном соседе, по-прежнему называя Харриаберта не иначе как белоглазым дьяволом.

Был путь на Алуре и с Агваллара. Именно таким образом Ривард, Джерхейн и Ройг в свое время решили проблему людей, оставшихся без крова в результате гибели раканов.

Агвалларская колония — город Зар Азира — лежала на другом берегу озера, в четырнадцати днях водного пути от Нового Эргалона и в шестнадцати — от майрского поселения. Алареи поначалу с трудом приживались на землях Алуре — их мучило солнце, их пугала ночная тьма, их ставила в тупик необходимость обрабатывать землю и строить жилища из камня и дерева, но постепенно они освоились и привыкли. Свой край они уже называли Аларией, селились общинами на расстоянии дня пути друг от друга и размножались гораздо быстрее и успешнее жителей Далиара. К счастью, миролюбие было их самой главной чертой, и Ахир с Ройгом не опасались угрозы с их стороны.

Тэйн поблагодарил женщин и покинул гостеприимную кухню. Надо было возвращаться на Теллар. Джерхейну может понадобиться его помощь, на севере опять появились хильдские отряды, он знал, что Холгойн сам возглавил рейд по северо-восточному побережью, откуда опять приходили тревожные новости. Более того, он узнал от Ивора, что майрская корона, демонстрируя Эргалону мирные намерения, на самом деле тайно поддерживала хильдов ресурсами и иногда — людьми. Это его тревожило. Если Хильдайр и Майр объединят усилия против Риаллара, Джеру снова придется туго. Хотя теперь, после открытия собственных Алурийский Врат, все внимание и силы Тар-Наридов будут прикованы к новым землям, и это надолго отвлечет их от событий на Телларе. Ройг считал, что Холгойну пора самому напасть на Хильдайр, чтобы прекратить постоянные набеги хильдов на северное и северо-восточное побережье.

Подойдя к Воротам, он увидел очередь. Ворота ежеминутно мигали, народ толпился и нервничал, отправляясь в оба конца: в гости к родственникам в Наземный мир, или сюда, на Алуре, на отдых. Времена года не совпадали: здесь завершалось лето, по Рождению Илбара здесь начинали отсчет нового года и осени, а на Телларе весна только вступала в свои права.

Если быть честным самим с собой, торопиться на Теллар ему не хотелось. Там его закружит, захватит поток повседневных дел, большой и малой политики, которая надоела ему хуже комаров летним вечером. Она и раньше никогда его не увлекала. Искусство стало привычным. Он знал все, на чем держались все три учения Сил и Стихий. Даже тонкости применения шиаллаха в мирных целях уже не будили его азарт исследователя и экспериментатора. Безумные идеи Кельхандара не находили отклика в душе, будучи слишком уж бредовыми и фантастическими, далекими от реальной жизни, а создавать и копировать канонические хэльды школы Кан — классического искусства, мало изменившегося после Пришествия, он научился в первый год после восстановления Колодца и Кругов Власти. Это оказалось несложным: он прочел Арта Ран Кэй, книгу Мастеров, давшуюся ему на одном дыхании, за один подход, и постепенно научился создавать хэльды и ка-эль, используя Огонь Жизни малых колодцев. Он обучал адептов во всех школах, изредка давая практические уроки, но наставничество не было его сильной стороной — Тэйн убедился, что вообще не умеет объяснять то, что для него самого было элементарно простым.

Повседневная суета, свары Конклава, войны и угрозы войн, дележ земель, соперничество школ, усиливающееся с каждым годом, скрытое противостояние Харриаберта и Холгойна надоели ему до безумия.

Жизнь летела мимо, он по-прежнему оставался один, изредка заводя и бросая любовниц. Его образ давно уже стал легендарным, не имея ничего общего с настоящей жизнью реального Тэйна Ройга, все его решения считались неизменно мудрыми, поступки — героическими, а подобострастное отношение риалларцев, кроме самых близких друзей, вызывало тошноту и тоску. Здесь, в Новом Эргалоне, дело обстояло проще, но и здесь он был легендой — создатель Алурийских Врат, первооткрыватель самого Алуре и всех земель в округе, победитель островных колдунов (кого?) и илломайнских чудовищ (каких именно?). Может, уехать куда-нибудь подальше от Нового Эргалона, поближе к Далларскому озеру, поселиться на берегу в маленькой, недавно построенной деревушке… Впрочем, там ему будет еще тоскливее. Все-таки он иллар, а не рыбак и не охотник.

Он вернулся в Палаты, нашел-таки Ахира, который почтительно выслушал его и предложил расчистить дорогу к Воротам с помощью стражи, но Тэйн решительно отказался. Какая разница, сегодня он попадет в Эргалон, или завтра? Он уже знал, что Джерхейн благополучно вернулся домой, успешно разогнав очередную наглую шайку хильдов. Ройг неоднократно внушал ему, что риану необязательно самому принимать участие в таких вот походах, но в душе понимал Джера: таким образом тот вырывался из дворцовой рутины.

Фейерверк он посмотрел с удовольствием: на Телларе это было представление-соревнование в мастерстве учеников школы Кан и Шиал, здесь — искусство карны Огня, не имевшее ничего общего с урд- знаками. Когда его попытались вытащить на танцы, он с трудом отвязался и ушел за город, на речку.

В толпе у Речных Ворот его кто-то окликнул. Тэйн, раздраженный слишком навязчивым вниманием, собрался улизнуть, сделав вид, что не расслышал, но кто-то вежливо, но твердо придержал его за рукав.

Арбонн, одетый по местной моде, украшенный цветочной гирляндой, с сочным яблоком в руке, улыбался и осуждающе качал головой.

— Забыл, зазнался, значит… Не здороваешься…

Тэйн рассыпался в извинениях, сразу же запутался в оправданиях и, подхватив телла под руку, потащил прочь из толпы. Почему-то на мастера, несмотря на его нетипичную для местных жителей внешность, никогда не обращали внимания, словно интуитивно чуя в нем законного обитателя этих мест. Выбравшись из города на высокий берег реки, туда, где собирались, но еще не построили белокаменную набережную, он усадил мастера на деревянную скамеечку: с этого места открывался отличный вид на реку и близлежащие деревеньки.

— Любопытно тут у вас, — похвалил мастер, с удовольствием оглядываясь. — Ну, рассказывай все по порядку. Впрочем, по порядку не надо. Я только что от Риварда, приблизительно представляю, что к чему. Расскажи то, о чем хотел бы сказать.

Тэйн начал говорить о новых школах, о Кельхандаре с его безумными идеями и странными открытиями, но постепенно сбился и замолчал, чувствуя, что Арбонн ждет совсем не этого. Ожидая, пока Ройг соберется с мыслями, старый мастер разглядывал его с молчаливым и внимательным спокойствием. Тэйн знал, что изменился. Волосы, ранее темные, изрядно поседели, лицо стало жестким и замкнутым, в фигуре и облике было больше воина, чем иллара-ученого. И взгляд… Тэйн знал, что во взгляде его зачастую сквозит тяжелая, застарелая усталость. Лейт, заботившаяся о нем гораздо больше его самого, уговаривала его остановиться и передохнуть, передать часть забот ученикам и помощникам, а самому осесть, обзавестись семьей и собственным домом. Она даже собиралась найти ему достойную супругу, в лучших традициях Ард Эллара. Он был благодарен ей за заботу, но представить себя главой семейства, хозяином дома, уважаемым и респектабельным, у него не выходило даже спьяну. Тоска накатывала сразу, и он отшучивался и выкидывал подобные мысли из головы.

— Несколько раз у меня получались Ворота, — наконец выдавил он и понял, что именно это и хотел сказать Арбонну-Творцу. — Они… не такие, как на Алуре. И получаются как-то… легко, совсем не так, как Ворота на Алуре, или новые Двери и Ворота внутри Теллара. На Алуре — всегда усилие, приходится творить стационарный универсальный хэльд для всех, строящийся на Огне Жизни.

— Это — работа, — понимающе кивнул мастер. — Все правильно.

— Эти, новые Ворота открываются просто так… Как зов. Как соблазн, — Тэйн вздохнул и заговорил быстрее. — Там, на другой стороне море, пряный запах, замок на скале, высокие деревья с треугольными кронами, белые птицы с пронзительными голосами… сиреневое небо и четыре бледные луны. И музыка — звенящие струны аэрии…

— Другой Остров Жизни Кольца миров, — кивнул Арбонн уверенно. — Ты понимаешь, что происходит?

— Нет, — ответил Тэйн.

— Тебя тянет туда твое истинное предназначение.

Ройг молчал, глядя на облака. Теплый ветер убаюкивал его, отвлекал, и над словами старого мастера совсем не хотелось задумываться.

— Ты ведь понимаешь, кто ты на самом деле? — мягко подтолкнул его Арбонн.

Тэйн молчал. Он уже думал об этом. Слишком много всего произошло, и слишком много он узнал, чтобы позволять себе быть слепым.

— Ты все равно уйдешь, — продолжил старый телл ласково. — Творцы, состоявшись хотя бы раз, не могут жить в ладу с самими собой в одном и том же мире. Они от этого стареют. Им нужно идти дальше. И если тебе неоднократно открывается один и тот же путь — ты должен идти. Это значит, ты нужен там. Там есть нечто такое, что зовет тебя, что нуждается в твоем присутствии, участии, в частичке твоей души.

Творец. Слово сказано. Он — Творец.

— А как же Кельхандар? — задал Тэйн давно мучивший его вопрос.

— Когда я пришел в ваше трехмирье, я подозревал, что Творец — именно он. Но, увидев тебя на Агвалларе, понял, что ошибался. Прости меня, мой мальчик…

— За что? — голос Ройга дрогнул — никогда еще в своей жизни он не испытывал большего смятения.

— За мое длительное молчание. Нельзя вмешиваться в становление Творца. Ты должен был родиться сам, или умереть. Это очень важно… Только сам.

— В чем же заключалось…мое вмешательство в Потоки?

Арбонн улыбнулся.

— Теллар вырвался из бесконечного кольца саморазрушения. Кэлленара больше нет, забыто само название странной, уродливо замкнутой системы, само по себе ставшее темной шайолой. Я думаю, вы можете забыть о Пришествии навсегда.

Не согласиться с этими словами Ройг не мог. Мир после краткого вступительного аккорда Пришествия изменился до неузнаваемости, и никогда он уже не станет прежним. Нигде — ни на Телларе, ни на Агвалларе, ни на Алуре. Искусство Сил развивается, на пользу людям и во вред им, служа созиданию и разрушению, и если оно принесет людям гибель, то только по вине их самих, по их собственной воле, а не по ошибке древнего существа, пойманного в ловушку собственной гордыни.

— Неужели для этого всего лишь нужно было разрушить Усыпальницу… — прошептал Тэйн, постепенно справляясь с потрясением.

— Не совсем. Видишь ли… Разрушение Усыпальницы и смерть Кэлленара-Творца лишь подтолкнула тебя к самоосознанию. Видишь ли… Творец — это тот, кому на самом деле не нужна никакая магическая система, чтобы изменить течение мировых Потоков. На самом деле Вселенная подчиняется Слову, сказанному велением души. Творец меняет миры без паттернов и костылей, он находит свой путь Огнем жизни собственного сердца. Ты вспомни, как все произошло уже после того, как ты обрушил Усыпальницу.

Тэйн поднялся с бревна, разминая затекшие ноги. Он помнил. Помнил то особое состояние легкости и всесилия, а главное — желание увидеть мир новым, освобожденным, очищенным. Может быть, именно поэтому ему так не хочется возвращаться домой? Этот, нынешний Теллар — его состоявшееся творение — как взрослый ребенок, который вырос и страстно желает жить своей собственной жизнью, и которого надо отпустить хотя бы для того, чтобы он остался с тобой навсегда в новом качестве. Им нужно расстаться, чтобы потом, когда нибудь, встретиться снова.

Он резко обернулся, увидев за спиной странный отблеск, и замер, удивленный. Прямо перед ним струилась призрачная лестница в небо, со ступеньками, похожими на пленочные дорожки Агваллара. Там, наверху, постепенно проступала хорошо знакомая картина…

— Видишь ли, это не совсем Ворота, — пояснил ничуть не удивленный мастер. — Это разовый портал, твой собственный, и никто больше, кроме тебя самого, не может пройти через него. Когда ты поднимешься по этой лестнице, она исчезнет.

Глядя себе под ноги, туда, где сочным зеленым контрастом лежала примятая трава, Тэйн покачал головой.

— Здесь столько всего, во что я вложил душу…

Арбонн кивнул.

— Именно. Пора уходить, пока ты не разочаровался в содеянном и не возненавидел его. Захочется уничтожить — поверь мне — и, к сожалению, у тебя найдутся для этого силы. Разрушение — тоже акт творения… Оно так же меняет Потоки, как и другие шаги.

— Мне нужно подумать, — прошептал Тэйн в смятении.

— Конечно, — улыбнулся Арбонн. — Рад, что повидал тебя. Сейчас мне нужно возвращаться, — он дружески похлопал Ройга по плечу. — До встречи.

Сделав шаг вперед, непривычно резким для него жестом маленький сутулый телл разорвал пространство перед собой. Повеяло холодом, из прорехи хлестнуло стылым и вкусным соленым ветром, сбившим Ройга с ног и подхватившим старого мастера. Мгновение — и он исчез, оставив после себя брызги холодных соленых капель.

Тэйн повернулся туда, где все еще призрачным видением висела лестница в небо. Под его взглядом она обрела четкие очертания, ее ступеньки превратились в твердый камень. Неожиданно решившись, он поставил ногу на ступеньку. Навстречу пахнуло терпким ароматом нездешней листвы, острым запахом соленого, теплого моря, и он снова увидел мир с сиреневыми небесами, на которых молочными пятнами проступали контуры четырех разных лун. Белоснежный и величественный замок на скале казался изящным и легким, словно ажурным. Ему показалось, что там, на самом конце лестницы, виднеется тонкая женская фигура — черные как смоль волосы, ослепительно белая кожа, волнующие движения тела…

На самом деле у меня нет ничего, что могло удержать бы меня на Телларе, подумал он с горечью. Данира могла бы, но у Даниры давно другие интересы и цели… Она даже не друг: все чаще они сталкиваются в открытом и недобром противостоянии. Даже сожаление осталось в прошлом.

Джерхейн прекрасно справится без него. У него достаточно умелых помощников и мудрых советников, и он научился править. Конклав Сил поддерживает его магическим искусством, а дружина — воинским мастерством. Он счастлив в семье. У него есть наследники.

Кельхандар добился того, что хотел — основал свое собственное учение и по макушку утоп в изобретениях. Попасть в крепость Лах и быть принятым в его школу настолько престижно, что талантливая молодежь годами ждет, что бы их приняли, проходит сложные испытания, уходит ни с чем и на следующий год повторяет свои попытки. Кианейт часто бывает и в Эргалоне, и дома, на Агвалларе, силами лайдов и осевших на северных территориях Риаллара хильдов строит вокруг крепости город, интригует понемногу в меру своих сил и способностей, поддерживая хрупкий нейтралитет с Холгойном. Джер опасался ее, называя дьяволицей, а Крепость Лах — дьяволовым гнездом, но Ройг знал, что до открытого противостояния дело не дойдет: Кианейт никогда не забудет тот день, когда он ворвался в ее покои с намерением убить, и только мужественное заступничество Лейт спасло ее от неотвратимой гибели. И, кстати, Киа сейчас ждет ребенка — девочку, столь желанную сердцу отца.

Друзья в Новом Эргалоне, коллеги по школе и Конклаву… Что ж, и у них своя жизнь.

Мы сами создаем этот мир, подумал он, глядя вверх, туда, где в сиреневом сиянии дрожало предзакатное марево. Мыслями, поступками, чувствами — всем нашим существованием. Только мы сами. Всесильные боги, даже если они есть, не в силах остановить это бесконечное творение мироздания, его бесконечное повторение и обновление. Жаль только, что осознать это под силу немногим.

Чужой Остров Жизни звал его, манил, затягивал, и не было сил сопротивляться.

Что ж, кажется, это его судьба…

Он резко отвернулся от Ворот, и лестница растаяла. Никуда она от него не денется.

Он вернется, но ненадолго. Нужно кое-что закончить и попрощаться с друзьями.

Оглавление

Часть 1. Возвращение риана

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

Часть 2. Небесный Остров

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

Часть 3. Ворота в спасение

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

Часть 4. Творец

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

Эпилог-1. Десять лет спустя. Королева

Эпилог-2. Странник