Безликие: Тени Агиона (СИ) [Александр Якубович] (fb2) читать онлайн

Безликие-2: Тени Агиона

Глоссарий первого тома (авторский, без редактуры)

Джамал де Гранж — глава ламхитанского дома де Гранж

Бренард де Гранж — младший брат Джамала, охотник

Валор де Гранж — старший сын Джамала

Алан де Гранж — средний сын Джамала

Алиша де Гранж — младшая дочь Джамала

Анно де Гранж — покойный отец Джамара, дед Алиши

Зейт Негор — ефрейтор, начальник Маловера Кейна

Юнкер — начальник участка, старший офицер

Вартан Рисс — сокурсник и друг Маловера

Гринн — староста потока

Господин Кваро — преподаватель

Пириус — личный охранник Алиши и наставник Маловера

Нагин — сокурсник

Валк — сокурсник

Присс — сокурсник

Тамал Варро — исправник (начальник полиции) города Агион

Франг — валюта Сонши, равняется 100 лигам

Лиг — минимальная монета Сонши

Ламхитанский Ам — валюта Ламхитана

Семь домов Агиона:

Эрмины — королевский дом

Тралмоны — старинный дом

Каулы — старинный дом

Скалины — новый дом

Пиолы — открещиваются от статуса «новой» аристократии и претендуют на титул старого дома

Бостады — новый дом

Чеваты — новый дом

Названия месяцев в году (отсчет с января):

1 Барагаз

2 Гудса

3 Сигшар

4 Шумун

5 Изгарра

6 Кинна

7 Далькуг

8 Апон

9 Ганэд

10 Абанэд

11 Зизга

12 Шегур

Краткий пересказ сюжета первой книги

Маловер Кейн, курсант агионской академии, проходит практику в третьем участке северо-западного округа. Район не самый богатый и не самый спокойный, там живут рабочие и простые люди. На месте пропажи одного из заявителей на странный шум за стеной, в разгромленной квартире, он находит странную латную перчатку, которую забирает в участок как вещдок.

Во время описи на участок нападает скребун — жуткая паукообразная тварь с огромной пастью и непропорциональными конечностями. Тварь убивает нескольких полицейских и пытается выпотрошить Маловера, но он запирается в клетке и с помощью перчатки отрывает скребуну лапу. Однако во время борьбы Маловер получает серьезное ранение в грудь и приходит в себя уже в королевском госпитале — лучшем лечебном учреждении Агиона. Там его навещают высокие полицейские чины, в том числе и исправник Агиона господин Варро, там же проводят мягкий допрос о случившемся. Маловер врет и не рассказывает о скребуне, справедливо считая, что его примут за безумца.

Параллельно в город прибывает Алиша де Гранж — дочь главы влиятельного ламхитанского рода и торгового дома де Гранж. Алиша имеет на родине статус храмовницы — последовательницы бога Пала, которые посвящают свою жизнь военному делу. Об этом говорят и выкрашенные в ярко-красный цвет волосы девушки, как делают все храмовники. Девушка прибывает в Агион на поиски своего пропавшего дяди Бренарда, последнего владельца магической реликвии рода де Гранж — латной перчатки, обладающей мистической силой. Под предлогом обмена опытом с Агионской Академией она получает доступ в учебное заведение в качестве приглашенного лектора. Ей надо выяснить, что случилось в участке и куда пропал ее дядя.

Алиша позже встречает самого Маловера. Девушка отмечает невероятное внешнее сходство молодого курсанта с ее пропавшим дядей, о чем сообщает отцу в письме. Так как официально отец Маловера был неизвестен, а мать фактически бросила сына на попечении государства, уехав из столицы, версия о том, что Бренард нажил на стороне бастарда принимается без раздумий. Официально семьи и детей у Бренарда никогда не было, так как он был главным охотником рода и носителем перчатки.

Пока Алиша выясняла, кто такой Маловер, а позже вела за ним слежку, главный герой решает самостоятельно дать бой неведомой твари, что напала на его участок. Он возвращается на крышу дома господина Наусса и, вспоминая протокол опроса жильца, проверяет вентиляцию. Именно там обитает скребун.

Маловер ворует из гаража при участке бензин и готовит засаду на скребуна в пустующей квартире бесследно пропавшего Наусса. Параллельно охранник Алиши, Пириус, сообщает девушке что их «подопечный» ищет на собственную голову проблем и его пора спасать.

Сорвавшись со знатного приема, Алиша с Пириусом приезжают на северо-запад Агиона, чтобы подстраховать Маловера. Алиша достает из багажника машины «матушку» — модифицированное противотанковое ружье под зажигательный патрон, разработка оружейников дома де Гранж для охоты на безликих — и в месте с Пириусом занимает снайперскую позицию на крыше соседней пятиэтажки.

В это время Маловер приманивает скребуна, поджигает квартиру и самого безликого с помощью бензина, но этого недостаточно — тварь идет в рукопашную и даже с поддержкой «матушки», огонь из которой ведет Пириус — Маловер получает смертельное ранение в грудь. Спасает его Алиша, которая заметив перчатку дяди на руке курсанта, в последний момент бросается в квартиру. Она обмакивает перчатку в кровь героя и заставляет того обратиться к силе артефакта за исцелением.

Маловер опять попадает в госпиталь, Алишу же задерживает подоспевшая полиция. Ей вменяется стрельба в городе, хранение тяжелого оружия и еще невесть что. Для того, чтобы вытащить храмовницу из-за решетки, в Агион прибывает лично Джамар де Гранж, ее отец. В ходе переговоров с исправником Варро, Джамар «сдает» чиновнику собственного племянника — обещает обучить его охоте и оставить в Агионе в качестве столичного охотника на безликих в обмен на освобождение Алиши. Сам Варро пытался лишь получить поддержку и знания ламхитанцев, даже не догадываясь, перед каким выбором он поставил Бренарда.

В дальнейшем Алиша и Пириус занялись исполнением договора с Варро — начали учить Маловера охоте, скрывая от парня его происхождение. Сам Маловер получает вместе с другом Вартаном королевскую стипендию за успехи в учебе и съезжает с опостылевшей казармы, подальше от конфликтов с мелочным и мстительным старостой Гринном. Парни снимают по дешевке небольшую квартирку и начинают обживаться.

Маловер постоянно пропадает в загородном поместье, которое сняли для Алиши, учась охоте на безликих, коих оказалось огромное число видов и целых шесть категорий — пять классов и бесклассовые твари. В это время на квартире Вартан мучается от шумных соседей, непонятных стуков в дверь и голосов на лестничной площадке, постепенно погружаясь в глубокий стресс и не менее глубокую апатию.

В поместье же Маловера с Алишей навещает директор торгового дома де Гранж, госпожа Дея Оверсонг, желая познакомиться с племянником Джамара и новым владельцем реликвии, ведь перчатка сама выбирает, кто из де Гранжей будет ее хозяином и кто будет иметь доступ к силе артефакта. Во время ужина она производит на Маловера неизгладимое впечатление и дает молодому охотнику несколько советов. Маловер отмечает, что Оверсонг крайне стара, но при этом очень мудра и опытна.

Главный герой не обращает внимания на перемены в поведении товарища, но узнает, что на площадке кроме них никто не живет — это заставляет его задуматься о природе шумов, что происходят на этаже. Изучая перед сном очередной дневник одного из охотников прошлого, он натыкается на описание пересмешника — твари, что имитацией голоса и шумами сводит своих жертв с ума, доводя их до ступора. Понимая, что его друг Вартан мог стать жертвой подобной твари, он вместе с Пириусом срывается в город, но приходит слишком поздно — пересмешник уже добрался до друга главного героя, нанеся ему чудовищные увечья. Герой убивает безликого, но спасти друга не успевает — Вартан покалечен, лишен зрения и возможности говорить.

В финале книги мы видим, как перед Варро ставят шкатулку с фрагментами бездны — черными камнями, что содержатся в телах безликих и дают им жизненную силу для существования. Именно извлечение «черных сердец», как их называют ламхитанцы, единственный верный способ убить тварь. Варро довольно отмечает, что его новое приобретение в лице Маловера добудет для него еще немало «черных сердец» с минимальными жертвами, а его задача, как исправника Агиона — обеспечить парню прикрытие и продвижение по службе.

Конец первого тома.

Запись № (без номера)

1288 год новой эры, девятый месяц Ганэд, Ламхитан, предместья Парты

Капли дождя барабанили по стеклу окна, оставаясь на нем длинными косыми росчерками. Парадный китель уже лежал на кровати. Рядом — белые перчатки, небольшой офицерский кортик. Верный «Виконт» отправился в чемодан, вместе с кобурой и запасными клипсами. Сегодня он был неуместен, да и оружие мне не пригодится.

Стены незнакомой комнаты давили на нервы. Особняк семейства де Гранж был старым, даже древним, и поражал воображение. Я не сильно смотрел по сторонам, пока лакей вел меня длинными коридорами к гостевой комнате, но даже то, что я успел увидеть, говорило о многом.

Но сегодня все эти красоты были мне чужды.

Я сел на край неприлично большой и подозрительно мягкой кровати, схватился пальцами за матрац и, повернув голову, посмотрел на разложенный китель, брюки, ремень. Церемония начнется через час, времени — вагон. Но единственное, на что я сейчас был годен — это смотреть в одну точку и слушать, как капли дождя отбивают одну им известную мелодию.

Тут было спокойно, тут было безопасно, тут было… Пусто.

Где-то в глубинах шкафа лежала вторая половина моего багажа. Небольшой кейс, с которым я не расставался уже почти год, который я берег, больше собственной жизни, а его содержимое — не раз спасало мою голову. Неожиданное наитие столкнуло меня с кровати и заставило подойти к шкафу, достать кейс и бухнуть его рядом с парадной офицерской одеждой. Щелкнули замки, крышка поднята и на меня смотрит чуть треснутая черная сталь странной латной перчатки, что я нашел когда-то на месте преступления. Все еще под действием порыва, я потянулся к артефакту и уже в следующий миг кусок доспеха сел на мою правую руку. Сел привычно, мягко, почти тепло.

Я поднял ладонь, аккуратно пошевелил пальцами, наблюдая, как тонкие сочленения ходят туда-сюда, будто перчатка эта была выполнена вовсе не из стали, а была живой.

— Маловер! — крик сопровождал настойчивый стук в дверь, такой мощный, что, казалось, колотили коленом. — Ты собираешься⁈

— Секунду! — крикнул я, срывая с руки перчатку и бросая ее обратно в кейс.

Будто бы меня застукали за чем-то неприличным…

— Ты чего тут возишься!.. — Алиша красноголовым вихрем ворвалась в комнату, едва не сорвав тяжелую вековую дверь с петель.

Я в последний момент успел захлопнуть кейс и повернуться к храмовнице, и принять при этом вид ленивый и почти скучающий.

— Еще не одет? — спросила девушка, недовольно поднимая бровь. — Нам надо быть там первыми.

— Сейчас. Мне надо буквально пять минут, — раздраженно ответил я.

— Ты тут торчишь уже час. Отец хотел переговорить с тобой до церемонии.

— Я понял.

Алиша недовольным взглядом окинула комнату и, наконец, зацепилась глазами за кейс. Но ничего не сказала — только поджала губы, показывая свое неодобрение. Она вообще не хотела, чтобы я брал перчатку с собой в Ламхитан — но я настоял. Мое главное оружие всегда должно быть при мне. Или хотя бы не на другом конце света.

Когда девушка вышла прочь, я все же начал собираться. Я видел Джамара де Гранжа лишь однажды, когда он прибыл в Агион, чтобы вытащить из тюрьмы Алишу. Тогда глава семьи был не в духе, и мне не удалось нормально пообщаться с ним. Вот только и сейчас повод для близкого знакомства был не самый удачный.

Казенная рубашка, пусть и из хорошей ткани, простые серебряные запонки. Жесткие шерстяные брюки, ремень из черной кожи с железной пряжкой. Черные носки, подтяжки, что привычно легли на икры вместо потайных кобур и ножен, что я обычно носил каждый день. Но не сегодня. Сегодня — парадная одежда.

Темно-синий полицейский китель с блестящими пуговицами, широкие лацканы, герб полиции Агиона на плече, герб королевства Сонша — на груди. Из-под погона на плече — тонкая белая нитка аксельбанта. Прихватить китель вторым поясным ремнем, уже шире, чем для брюк, но все того же скучного черного цвета. Белые перчатки и парадная фуражка под локоть. Стригся я коротко, еще по кадетскому уставу, так что о прическе можно было не беспокоиться.

Заглянул в зеркало. Оттуда на меня смотрел парадно одетый молодой полицейский. Только взгляд какой-то хмурый, исподлобья. Но тут уж не попишешь — слишком многое я увидел за последние полтора года. Да и вообще, улыбчивым парнем я никогда не был. Кейс оставил на кровати. Не хотел даже касаться его, даже смотреть. Слишком велик был соблазн опять погрузиться в созерцание черной стали.

Последний штрих — кортик, простенький, совсем крошечный, чуть длиннее ладони. Больше — не положено по званию, ведь даже не околоточный, а только старший унтер. Но над аксельбантом — все же погон с белым шнуром центрального управления и тремя золотыми гомбочками. В младших унтерах я ходил недолго. За каждую тварь — рост в звании. Вот, в очередной раз повысили этим летом, а новенькие погоны выдал мне сам господин Варро, когда я принес ему доклад по второму убитому мной за последний год скребуну вместе с моим личным ходатайством.

Может, не дал бы он мне звание, если бы прочел ходатайство первым, но этого я уже не узнаю. А просил я одного — перевода из центрального управления на район. Не мог я там. Душно, тесно, много лишних глаз. Мешало работать, а стремительный рост моих званий, который был необходим, чтобы продвигать меня все ближе и ближе к кабинету Варро — вызывал массу вопросов у многочисленных младших офицеров, что занимались бумажной работой и продвигались по службе только за счет выслуги лет. Им было не понять, что каждая полоса на погоне, каждая гомбочка — пролитая кровь безликих, а то и моя собственная.

Я еще раз заглянул в зеркало и провел ладонью по щеке. Борода расти так и не начала, сколько я не скреб лицо бритвой. Даже усы — и те толком не пробились, отчего лицо иногда казалось совсем юным. Спасали только скулы, что достались от кого-то из предков, да тот самый взгляд, взгляд человека, что видел безликого и после — выжил.

Когда я вышел в коридор, то понял, что совершенно не имею понятия, где искать Алишу. Храмовница упорхнула в неизвестном направлении, а слуга у двери не дежурил, так что, потоптавшись, я, одернув китель и проверив, ровно ли сидит ремень, отправился блуждать по особняку де Гранжей в поисках людей. В одном девушка была права — скоро церемония, а де Гранжи обязаны там быть первым. Все проверить, все устроить. Ну а я — вместе с ними, как владелец реликвии.

Через три поворота и одну лестницу я набрел на комнату с высокими дверьми, что была крайне похожа на рабочий кабинет. Несколько телефонных аппаратов за столом, фотографии в рамках, стеллажи древних книг. Библиотека? Весьма похоже, ведь одна из стен была заставлена столами, на которых громоздились какие-то пометки и тома. Наверное, тут ведется научная работа. Мои предшественники оставили много дневников и записей — за всю жизнь не прочтешь, даже если очень постараешься. Да и, строго говоря, эти тексты были не из легких. Это только в бульварных романах герой статен, умен и ему всегда везет. Многие же дневники обрывались в самом неожиданном месте, и ты понимал, герой — он же автор, ушел на охоту и более не вернулся, встретился с чем-то, к чему не был готов. И каждая такая запись будто бы убивала и кусочек тебя самого. Скольких мужчин потеряла семья де Гранж в этой невидимой войне? Наверное, почти всех. Алиша говорила, что от большого семейства осталась только одна ветвь — она и ее братья. Вся прочая родня мужского пола… Тут мне объяснять было не надо. Каждая встреча с безликим всегда может стать для тебя последней.

Я провел пальцем по корешкам фолиантов, что стояли у дальней полки, и уже подцепил ногтем один из самых увесистых, как из дверей донеслось:

— Не слишком увлекательное чтиво. Да еще и на староклерийском. Так что я бы рекомендовал не тратить время.

Голос этот был уверенный, глубокий. Почти жесткий.

— Ваше сиятельство, — мгновенно шаркнул я ногой и согнулся в поклоне.

Джамар де Гранж проигнорировал мой поклон. Подошел к стеллажу, совсем как я минуту назад, провел пальцем по корешкам, после чего подцепил ногтем один из томов.

— Вот эта книга будет полезнее для молодого охотника, — сказал мужчина, протягивая мне томик.

Судя по старой, но при этом опрятной обложке, это была одна из тех компиляций, что я уже видел ранее. Аккуратно переписанный и снабженный сносками текст, наполовину дневник, наполовину инструкция.

— Благодарю, Ваше сиятельство, — кивнул я, — но не думаю, что мне стоит брать книгу с собой…

А после демонстративно развел руки, показывая, что в парадном кителе девать мне ее было категорически некуда.

— И вправду, — хмыкнул де Гранж. — Тогда она будет ждать вас здесь, Маловер.

Хозяин дома небрежно бросил уникальный труд на стол, и только сейчас я заметил фотографии в рамках. Алиша и молодые мужчины, которых я не знал, но которые были крайне похожи как на девушку, так и на ее отца. Сыновья Джамара де Гранжа. А значит, это совсем не библиотека…

— Простите, я совершенно не знаю дом и просто заблудился, — стал я объясняться, как только понял, что вторгся в кабинет главы семьи, но граф де Гранж уже взял со стола конверт с какими-то бумагами и пошел к дверям.

— Значит, вы очень удачно заблудились, — не поворачиваясь, сказал мужчина, помахав мне конвертом, будто бы зовя за собой, — через десять минут выезжаем. Пойдемте, господин Кейн, я вас провожу.

Когда мы вышли на крыльцо, три черных автомобиля уже стояли с открытыми дверцами, готовые принимать пассажиров. Слуги прикрывали нас зонтами, пока вся делегация де Гранж рассаживалась по местам. В первом автомобиле ехала охрана, во втором — разместились Джамар и Алиша. Мне досталось место в третьей машине, где ехал я и распорядитель.

Я даже обрадовался тому, что де Гранжи поехали отдельно. Говорить сил не было, как не было сил думать о том, что произойдет дальше. Было тяжело.

— Ты как? — донеслось с переднего сидения, которое уже было занято, когда я залазил в машину.

— Пириус? Все же успел?

— Не мог не успеть, — ответил мой наставник и тренер. — Хотя перелет из Шаринии был не из простых.

— Что там было?

— Горный большеног, — хмуро ответил Пириус. — Огромная злобная тварь. «Виконт» даже не пробивал его шкуру, пришлось скакать по скалам с «Матушкой».

Водитель даже ухом не повел, впрочем, как и распорядитель. Они все были посвящены в главную тайну семьи, они все были в деле. Я же живо представил, каково было Пириусу — таскать на горбу огромное противотанковое ружье, да и которое к тому же делает, в лучшем случае, четыре выстрела в минуту. Иначе есть риск разорвать ствол.

Машины были высшего класса, так что ехали мы мягко, но при этом достаточно быстро. За окном мелькали виды столичного пригорода — восточный Ламхитан сильно отличался от Сонши. Дождь же, что сегодня зарядил с самого утра, вовсе был для этих краев в это время года аномалией. Впрочем, погода отлично передавала мое настроение.

Остановились мы у огромного древнего храма Семерым. В отличие от Севера и Запада, Ламхитан остался привержен старой вере, так что тут святилища древних богов уцелели, хотя многие и были заброшены. Кроме храмов Войны и Науки, само собой.

У входа уже собралась немалая толпа. Все — из наших, из охотников дома де Гранж. Были люди и из компании, они выделялись на фоне сосредоточенных, суровых лиц тех, кто пережил встречу с тварями, но и клерки были в курсе нашей войны. Видимо, люди из снабжения, логистики, юридического и финансового департаментов торгового дома де Гранж…

При появлении Джамара, все как один из присутствующих чуть склонили головы, приветствуя начальство. Граф же лишь мельком кивнул собравшимся, помог своей дочери выйти из машины, а после — проследовал в храм.

Я и Пириус пристроились следом за главой дома, стараясь не слишком отставать и не задерживать всю остальную процессию, что уже стихийно выстроилась за нами. На меня бросали непонимающие и любопытствующие взгляды, пытаясь понять, что служивый забыл на этой закрытой церемонии для посвященных. Вот, краем глаза я увидел, как по толпе пошли шепотки, а после недоумение сменилось хмурым молчанием. Видимо, самые любопытные все же узнали, что это за иностранный полицейский вышел из кортежа семьи де Гранж.

Внутри, среди огромных каменных статуй Семерых, посреди зала на постаменте лежало закутанное в белую ветошь тело. Так прощались с усопшими тысячу лет назад, так сегодня торговый дом и представители семейства прощались с госпожой Оверсонг.

Тело на постаменте казалось совсем крошечным, особенно на фоне статуй древних богов, что будто бы внимательно смотрели на смертных, пришедших в их святилище. Геора, Пал, Фор… Большая тройка, что расположилась прямо напротив дверей, нависала над постаментом, словно они тоже хотели принять участие в церемонии.

Госпожа Оверсонг, при всей ее активности, живом уме и ясной памяти, была крайне стара. Никто не знал точно, сколько ей было лет, но некоторые снабженцы клялись, что видели приказы, подписанные ее рукой, еще за двадцатые годы. А это означало, что покойная госпожа директор родилась еще в прошлом столетии.

Вот, все желающие вошли в храм и рассредоточились вдоль стен, а вперед вышли жрецы Фора. Пара мужчин в темных балахонах пронесли по храму лампы, что символизировали путеводный свет, который должен был привести душу Оверсонг в Чертоги, после чего была вознесена молитва владыке Фору. Некоторые люди склонили голову, вознося свое обращение богу Луны и Ночи, большинство же стояло по стойке смирно, глядя строго перед собой. Наконец, когда жрецы закончили обряд, и в храме стало пронзительно тихо, вперед выступ Джамар де Гранж.

Граф подошел к постаменту, что более чем на метр, возвышался над полом, и, коснувшись пальцами завернутой в ткань головы, произнес:

— Госпожа Оверсонг была бессменным директором нашего торгового дома и лидером нашего… предприятия долгие десятилетия. Но каждый присутствующий знает, что человек смертен, за каждым придет Фор и уведет в свои Чертоги. Для целых поколений охотников госпожа Оверсонг была не просто директором, а приемной матерью. Она налаживала связи, лично руководила снабжением и разработкой оружия, курировала боевую логистику… Почти каждый в этом зале обязан госпоже Оверсонг своей жизнью. Я точно знаю, что она неустанно трудилась, трудилась едва ли не больше, чем те, кто сталкиваются лицом к лицу с тварями, за которыми мы охотимся… Все для того, чтобы наш мир стал чище и безопаснее. Дея Оверсонг, твоя охота окончена.

— Твоя охота окончена… — выдохнула толпа.

На улице стремительно вечерело и, чтобы храм не погрузился во тьму, жрецы прошлись вдоль стен, зажигая лампы и свечи. Электрического освещения тут не было.

Вот, к постаменту с укутанным телом Оверсонг подошла Алиша. Я видел, как слезы застыли в уголках глаз храмовницы, но никто и подумать не мог упрекнуть девушку в слабости. Это слезы чистой скорби, слезы невосполнимой утраты. Джамар де Гранж был прав — для охотников Дея Оверсонг была как мать. Мы все понимали, что все те ресурсы и возможности, которые мы получали во время охоты — заслуга торгового дома. А значит, заслуга лично госпожи Оверсонг.

Следом за Алишей к постаменту подошло несколько высокопоставленных управленцев торгового дома, а после — и охотники. Пара пожилых мужчин, что совершенно не скрывали своих слез, Пириус и, наконец, очередь дошла и до меня.

Сколько раз я виделся с директором? Три? Четыре? В нашу первую встречу она была так внимательна, так умна, обаятельна. На нее хотелось произвести наилучшее впечатление, хотелось заслужить ее одобрение, она располагала к себе. И самое главное — она тебя понимала, понимала тот ужас, с которым ты столкнулся, как охотник, понимала пустоту, что оставляют после себя безликие. Каждое ее слово, каждый жест, каждый вопрос говорили «мне не все равно, ты не один». И от этого становилось легко и тепло на душе. Дея Оверсонг была как целительный бальзам для истерзанных душ охотников и оперативников, что жили в бесконечном ужасе и крови. И вот, теперь она ушла.

Я чувствовал десятки устремленных на мою спину взглядов.

Чеканя шаг, я подошел к постаменту, снял фуражку и, зажав ее под локтем, начал стягивать перчатки, чтобы коснуться лба покойной.

— Когда-то вы сказали мне, что семья де Гранж никогда не отворачивается от охотников, — тихо сказал я. — Я помню это. И я помню ваше наставление, госпожа Оверсонг. Я никогда не сдамся, чтобы не произошло.

Я положил пальцы на плотные бинты, в которые было закручено тело, и прикрыл глаза.

— Прощайте, госпожа директор.

После чего я натянул перчатки, напялил фуражку, вытянулся по струнке и отдал честь. Дея Оверсонг не была полицейским чином или даже гражданкой Сонши, но она была великим человеком, который делал важное дело. Так что тут никакого внутреннего конфликта у меня не случилось.

Резко опустив руку и развернувшись на каблуках, я на негнущихся от накативших волнения и тоски ногах вернулся к Пириусу, что сейчас тихо переговаривался с одним из старых охотников. Инструктор успокаивающе положил ладонь на мое плечо, пытаясь приободрить. Я же видел перед собой только белый бинт и очертания лица, что скрывались под ним. Что будет с охотой? Что будет с целой армией, которую содержал дом де Гранж? Я очень надеялся, что у них был кто-то, кто хотя бы отчасти сможет заменить госпожу Оверсонг на ее посту. Но все это будет потом. Сейчас же мы все предавались скорби и прощались с директором торгового дома, ведь с ее уходом из жизни ушла и целая эпоха в истории охотников. И какой будет следующая — никто даже представить себе не мог.

Дело №3. Палочник. Запись №1

Воздушная гавань Агиона находилась в десяти километрах от города. Раньше это был военный аэродром, который потом перестроили под гражданские нужды. Ангары, где когда-то стояли боевые самолеты, отдали под ремонтные цеха. Своего производства самолетов у Сонши не было, машины приходилось закупать у ламхитанцев или конфедератов. Были свои авиапроизводства и у токонцев или Кватта, но оттуда поставки были заблокированы по политическим причинам.

Тут же, рядом с сиротливо стоящим у самого края летного поля зданием аэровокзала, расположилась автобусная остановка и парковка для такси. Так что после контроля документов, в которые работник вокзала едва заглянул, я сразу отправился туда — ловить машину.

С собой у меня была сумка и кейс. В первой — моя парадная форма и оружие. В кейсе — перчатка. Летел в Агион я один. Пириус сказал, что у него дела в Парте, Алиша же осталась с отцом по очевидным причинам — торговый дом требовал внимания членов семьи. Ее братья не смогли попасть на похороны госпожи директора, чье тело было сожжено в полночь, под молитвы жрецов Фора, но скоро они должны прибыть домой. Тогда храмовница сможет вернуться к охоте и, как заверила меня сама Алиша в приватной беседе, она планирует посетить и Агион.

С момента убийства лирохвоста, который изуродовал Вартана, дочь Джамара де Гранжа убыла на родину, и виделись мы только за пределами Сонши. Буквально пару раз. Потом уехал и Пириус, так что на последнюю охоту я ходил в одиночку. Как сказал мой инструктор и тренер, если я не смогу справиться с уже знакомой тварью, да еще и при наличии перчатки — то грош мне цена и лучше бы мне погибнуть пораньше, чтобы реликвия дома выбрала себе нового хозяина. Конечно, Пириус шутил, но, как говорится, в любой шутке есть доля правды. Так что, оставшись в гордом одиночестве, я все же отправился убивать тварь, которая терроризировала один из кварталов на правом берегу реки. Именно за этого безликого — а он был мельче, чем тварь, с которой я столкнулся в первый раз — я получил свое очередное звание и удовлетворение ходатайства со стороны господина Варро.

На парковке стояло две машины с эмблемой центрального таксопарка. Я уверенно подошел к одной из колымаг, дернул дверную ручку и спросил у водителя:

— Свободен?

Мужик окинул меня взглядом, словно оценивая платежеспособность. Потом посмотрел на багаж, еще раз — на меня, но в итоге кивнул.

— Так точно, начальник, свободен.

Он помог мне загрузить мои пожитки в багажник, а когда я уселся на продавленное заднее кресло — лихо крутанул баранку, выруливая со стоянки в сторону города.

Хорошо было в Парте. Там два аэродрома. Первый — в черте города, почти в центре. Второй — за его пределами, для более крупных самолетов. Но то вольный Ламхитан с его военной демократией. У нас же, в Сонше, городской аэродром довольно быстро прикрыли — из-за жалоб знатных жителей центра, которым низкий гул моторов над головами мешал вести свой аристократический образ жизни. Так что гражданскую авиацию стыдливо выселили за черту столицы, а для дворян был построен свой, небольшой аэродром на самой окраине, на северо-востоке Агиона, который легко принимал малые самолеты и обслуживал частные машины.

— В увольнении али дембель? — внезапно спросил водитель.

— А?.. — спросил я.

Каюсь, сразу не понял, о чем идет речь — засмотрелся в окно, навалилась усталость. Мне не нравилось летать. Тяжело, шумно. Но невероятно быстро, тут не отнять.

— Говорю, окончил службу? Или в увольнении? — повторил свой вопрос водитель.

И так неприятно цокнул, будто пытался таким способом вытянуть из зубов застрявший кусок еды.

— А с чего вы взяли? — спросил я.

Мужик даже не повернулся — только лукаво посмотрел на меня в зеркало заднего вида, как на простофилю.

— Так, а как же по-другому? Самолет, есть деньги на такси. А прическа по уставу. Выправка, опять же, как у служивого. Сумка — армейская, хоть и черная. Оружейный кейс.

Я с удивлением посмотрел на водителя.

— Что, так заметно?

— Ну а как же! — воскликнул мужик. — Но это ты не пугайся, начальник, это у меня просто глаз наметанный, детали, значится, подмечаю хорошо! Работа такая! Да я и сам служил, так что военных издалека вижу.

— Нет, я не военный, — раздраженно покачал я головой, возвращаюсь к созерцанию пригородов за окном. — Полицейский.

— Ну, так тоже из этих! Кто в форме! — хохотнул водитель. — И что, хорошо нынче платят в полиции? Вроде же еще в курсантах должен ходить!

Я видел, что он немного нервничает, просто скрывает это за гоготом и болтовней. Видимо, пожалел, что взялся везти мальца, который может и не заплатить.

— Центральное управление, — спокойно ответил я, не отрывая взгляда от окна и подавляя желание потянуться рукой к голым щекам, проверить, не начала ли все же расти борода. — Просто молодо выгляжу.

Было видно, что таксист мне не поверил. Что-то там сам себе хмыкнул на тему того, что в легавые уже совсем детей набирают, видать, беда в Агионе с кадрами. Вот только эта его болтовня была мне совершенно неинтересна.

Впереди — арендная квартира, разбор вещей, а потом — на службу. Завтра утром истекают три дня отгулов, что я взял под конец своей работы в управлении. И уже с утра я должен явиться на участок, куда меня приписали старшим унтер-офицером, а по факту — помощником околоточного надзирателя, потому что… А потому что в то отделение никто не хотел идти работать. Несчастливым оно считалось, и я даже знал, из-за чего.

Я попросился в участок, где проходил практику, будучи курсантом, и где почти все сотрудники погибли от когтей скребуна полтора года назад.

В груди колыхалось какое-то непонятное волнение. Вернуться на старое место, а было ли это хорошей идеей? Наверное, да. Как показал прошедший год, служба в центральном управлении мне скорее мешала охотиться, чем помогала. Слишком строгий контроль, слишком много бумажной волокиты и лишних глаз. Я был стеснен в своих перемещениях, в свободе действий и гибкости графика. Получив же должность в одном из участков, я обретал большую свободу. Думаю, подчиненные господина Варро проинструктируют моего текущего начальника — я не был уверен, что Юнкер все еще служит на этом месте, особенно, после случившийся бойни — так что у меня будет некоторая свобода действий.

Я мечтал служить, сделать карьеру в полиции, возможно, годам к сорока пяти-пятидесяти получить персональное дворянство, если повезет. Но теперь, хоть погоны на моих плечах сменялись со скоростью летящей пули, все это было не так важно. За год в управлении я почти не занимался полицейской работой — только бесконечно строчил докладные записки и таскал дела в архив. Изредка готовил отчеты для господина Варро. Ну и тренировался, я много тренировался.

Несколько удачных охот вселили в меня уверенность, а Пириус замечал, что я показываю особое чутье. Будто бы вблизи безликих внутри меня включался какой-то компас, что указывал мне на опасность. Холодела шея, а руки моментально наливались кровью, готовые бить и рвать тварей с помощью черной перчатки. Но сначала — дела.

В руки таксиста из моего кармана перекочевала купюра в пять франгов — огромные деньги, если подумать, но со счетчиком, который показывал четыре шестьдесят, не поспоришь. Водила моментально отсыпал мне горсть мелочи на сдачу и даже помог вытащить вещи из багажника. Хлопнула дверь, рыкнул мотор, и я остался стоять у неприветливой пятиэтажки, куда меня расселило управление.

Ключ в замочной скважине, два тугих оборота. Казенная квартира на то и казенная, что всегда имеет вид и дух помещения жилого лишь частично. В коридорчике, да и по всей квартире, никаких обоев — слой немаркой коричневой краски на стенах и кое-где облупившаяся, серая от времени побелка на потолке. В ванной зеркало и пустой стакан для щетки и бритвенных принадлежностей; потертый десятками ног, невзрачный кафель на полу, в цвет стен. Даже шторки в чугунной ванне не было — лишь перекладина, на которую оную предлагалось повесить.

Комната была всего одна. Стол, косой стул, старый шкаф и узкая одноместная сеточная кровать с аккуратно скрученным матрацем в изголовье. Под потолком — одинокая лампочка на коротком проводе. На кухне — стол, два табурета и старая газовая плитка, что работает от баллона в шкафчике под раковиной. Холодильник был недоступной роскошью, а в ящиках обнаружилась только эмалированная кружка, да пара ложек. Небогато, но и так сойдет.

Я привык к такому аскетизму. В казарме и вовсе у меня в распоряжении была только маленькая тумбочка, кусок мыла, смена белья да пара полотенец, так что даже эта ободранная халупа была почти что хоромами. Я запустил руку в карман и выудил бумажник. Сто сорок франгов и еще несколько тысяч в банковской кассе… Очень хорошие деньги, если подумать. Смогу купить все, что потребуется. Остальные вещи перевезу со старой квартиры на неделе, а пока же — пора в гости.

Освободив сумку от парадной формы и прочих вещей, я переложил в нее перчатку. Пока не понятно, что это за дом и как тут с соседями — лучше держать реликвию при себе. «Виконт» лег в плечевую кобуру и спрятался под кофтой и легкой курткой. Табельный же револьверчик я оставил лежать рядом с формой, как и парадный кортик. Хватит и «Виконта», а где не справится этот убойный ствол — поможет перчатка.

Уже через полчаса после «заселения» я был опять на улице. Время обеденное, вокруг спешат горожане. Кто-то после смены, кто-то — на смену. У прочих выходной или самый разгар рабочего дня. Я чуть покрутил головой, ловя ориентиры, после чего безошибочно двинул к автобусной остановке, с которой постоянно ездил в академию с практики.

Все вокруг казалось до боли знакомым, но в то же время каким-то чужим. Будто бы я перерос этот район, и сейчас мне было здесь тесно. Но бесконечная возня в главном управлении настолько вытрепала все нервы, что я был готов даже к работе с алкашами и хулиганами, лишь бы оттуда вырваться.

«Виконт» почти приятно и так привычно оттягивал плечо, сумка с перчаткой мерно стучала по спине, а ноги несли меня к остановке. Доехать на тот берег, а потом — на север… Я хорошо знал дорогу в лечебницу, где содержался Вартан.

Как господин Варро и обещал, моего друга разместили в отличном пансионате. Конечно, не королевский госпиталь, но приличное, хорошее заведение. Внимательный персонал, сытная кормежка, а самое главное — нет того едкого, удушливого запаха хлорки, что за годы мытья полов и стен въедается в каждый шов и трещину. Нет, там, как и в любом лечебном заведении пахло лекарствами и дезинфекцией, в воздухе витали едва ощутимые «ароматы» болезни и старости, но все было не так безнадежно, как в обычном госпитале или гражданской больнице.

Туда и определили Вартана.

Добрался чуть больше, чем за час. На вахте мне уже привычно кивнули, как старому знакомому, я же так же привычно вписал свое имя в журнал визитеров. Прошел регистратуру, гардеробную и прямиком — на лестницу, на третий этаж, в дальнее крыло для тяжелых и особо больных.

Пять минут с местным врачом — все без изменений, все, как и всегда. А потом — знакомая дверь, небольшая, но чистая палата, Вартан, сидящий у открытого окна. Со стороны улицы — решетки, чтобы больные не сбежали или не выпали. Все же, пусть и третий этаж, но потолки тут были высокие, при падении можно и расшибиться.

— Привет, — бодро сказал я, опуская сумку с перчаткой на пол и устраиваясь на небольшом стуле у стены, откуда мне был виден только затылок и плечи друга. — Как ты? Я вот только с самолета, вернулся из Парты. Не поверишь, что стряслось…

После я рассказал Вартану последние новости. Как завалил последнего безликого, как попросил перевода у господина Варро, да еще и в свой старый участок. Как внезапно умерла госпожа директор, и мне пришлось спешно лететь на похороны — я не мог пропустить это мероприятие, ведь я был хранителем реликвии.

Вартан ничего не отвечал, все так же молча сидел у окна. Впрочем, как и всегда.

Сразу после нападения мой друг метался без остановки, едва приходил в сознание. Врачи его постоянно седировали дорогим ламхитанским морфием, чтобы успокоить и снять боль, а после, когда раны стали затягиваться… Вартан затих. Навсегда.

С того момента, как он проснулся на пятый или шестой день, дезориентированный, лишенный речи, слуха и зрения, единственный звук, которого от него сумели добиться — невнятное мычание.

Молодой, еще недавно активный парень, который ввязывался со мной в авантюры и помогал проучить мразоту Гринна, сейчас пребывал в состоянии овоща. Первое время его пытались растормошить, выйти на контакт, но через месяцы безуспешных попыток он был окончательно определен в эту палату. Вероятнее всего, до конца своих дней.

Это не мешало мне приходить к другу, когда появлялась возможность. Раз в неделю, максимум — в две. Я относился к этим визитам так же строго, как к явке на рабочее место. Наверное, даже строже, чем к охоте на безликих, хотя, казалось бы, что может быть важнее истребления монстров и спасение человеческих жизней? Но одну жизнь я не спас, не успел.

Я не винил себя в том, что жертвой пересмешника стал именно Вартан. Это мог быть кто угодно и, наверное, даже лучше, что тварь напала на моего друга — неизвестно, как много людей она бы еще свела с ума и убила, прежде чем на нее вышли бы охотники дома де Гранж. Если вообще вышли. Господин Варро был совершенно прав в своих оценках — Агиону, крупному городу, столице, требовался собственный защитник, а лучше несколько. После всех тех событий, уже работая в главном управлении, я поднял историю той квартиры, и вопрос дешевизны жилья отпал сам собой. Это была не квартира — а буквально столовая для мелкого и мразотного безликого.

Я не справлялся, это было понятно по вороху непонятных отчетов, которые время от времени появлялись на моем столе для «передачи в архив». Растерзанные, изувеченные, сведенные с ума люди. Но еще чаще — бесследно пропавшие. Этих дел, что подсовывали мне подчиненные высокопревосходительства исправника Агиона Варро, было так много — а учет велся последние пятьдесят лет довольно строго — что от одной мысли, сколько по улицам и подвалам города в ночи шастает тварей, мне становилось дурно.

Но вот, новости иссякли, в палате повисла тишина, а настроение, еще утром бодрое, стало стремительно портиться. Вартан же, как и в тот момент, когда я переступил порог, сидел абсолютно неподвижно, даже не смотря на то, что погода была уже не летняя и из окна ощутимо тянуло. Но сиделка говорит, поток свежего воздуха — это единственное, на что он хоть как-то реагирует. Впрочем, домыслы сиделки никак не вязались со словами врача и моими собственными наблюдениями: Вартан был больше мебелью, нежели человеком.

Тяжело хлопнув по коленям как пятидесятилетний старик, я поднялся на ноги и подошел к другу.

— Ты же помнишь, что я тебе еще денег должен? Ну, за квартиру? Ты же тогда больше заплатил, да и потом я у тебя денег брал на выпить и закусить для коменданта… Помнишь же? — как обычно, спросил я у Вартана.

Он же, как обычно, мне не ответил.

Порывшись в карманах куртки, я выудил горсть мелочи, которую насыпал мне кондуктор на пятифранговую купюру. Мерзкий мужик, едва не поднял вой, что я пытаюсь проехать бесплатно — ведь проезд стоил всего пять лигов — но монет на сдачу все же наскреб. И именно в этой горе железа я нашел, что мне было нужно. Плоскую и увесистую, монету в один франг.

— Вот, долг принес. Сам понимаешь, жалование полицейского… — усмехнулся я собственной лжи, держа меж пальцев монетку.

Ведья всегда рассказывал Вартану, сколько мне платит господин Варро от лица городских властей. Я был если не почти богат, то уж точно — зажиточен.

Я наклонился через плечо друга и, не заглядывая в его изуродованное лицо, потянулся к ладони, что лежала на подлокотнике кресла каталки. Перевернув его руку и разжав пальцы, я положил в ладонь Вартана франг, после чего закрыл пальцы друга кулак, будто бы он сам крепко ее сжал.

— Осталось еще шестнадцать франгов, — сказал я. — Ну, до следующего раза. Завтра на новое-старое место…

Вартан ничего не ответил. Пребывая в состоянии почти полной депривации и ступора, запертый внутри собственного разума и отрезанный от мира изуродовавшим его чудовищем, он смотрел пустыми глазницами в распахнутое настежь окно. За решетками, территорией лечебницы и невысоким забором, где-то там, за кронами деревьев и шелестом листвы, продолжал жить и ни о чем не подозревать огромный город Агион.

Запись №2

1288 год новой эры, девятый месяц Ганэд, Королевство Сонша, град Агион. Точные день и время неизвестны

Барки был старым, опытным пропойцей. Глядя на таких, приличные женщины лишь качают головами, а мужики озадаченно чешут затылки да тихо приговаривают «да откуда же столько здоровья пить?».

Впрочем, мало кто задумываются, что все друзья и подруги Барки, коих во времена его юности и молодости у пропойцы было с избытком, уже лежат в земле, придавленные могильной плитой. Нет, кто-то все же спасся от зеленого змия и участи побираться на чекушку у гастрономов и лавок, миновав и переезд на кладбище, но таких было среди алкашей единицы. Те же старые пьяницы, что поддерживали миф о неистребимости алкоголиков и их большом здоровье, тихо загибались в своих халупах или на улицах, окончательно уничтоженные губительной силой спирта.

Но старый Барки еще держался. У него была армейская пенсия — выслуга минимальная, пятнадцать лет, но на эти деньги он сейчас и влачил свое существование. Кое-как платил за комнату в коммуналке, а остальное спускал на выпивку. Если же не хватало — собирал металл, бутылки, брался за мелкие подработки. Единственное, что Барки люто ненавидел — шабашить грузчиком. У него еще с армейских времен была надорвана спина, но если уж совсем близко подходил монстр алкогольного делирия, коего в простонародье называли просто — белочка — приходилось браться и за такую работу.

Так что сейчас Барки уныло брел по рассветному Агиону, сжимая в руках заветную пятерку франгов, что он получил за ночную разгрузку контейнеров в порте. Бригадир обещал по семерке на нос, но, как это обычно происходит, обманул. Заплатил только пятак. Ну да ладно. Чекушка «Особой» стоила 1 франг 49 лигов, как раз сейчас — поправить здоровье после физических нагрузок. Найти бы еще десять лигов, и можно купить флакон отличной «Агионской», что продавалась в магазинах по государственной цене в 3 франга 61 лигов. Но десяти монеток у него не было — все, до последнего лига выгреб из карманов и заначек еще позавчера, когда соображали с такими же двумя страдальцами на бутылку портвейна. Опять же, строго в медицинских целях — отсрочить наступление делирия.

Мужчина остановился, упер ладонь в ноющую поясницу и, чуть придерживая свободной рукой кепку, закинул вверх голову, оценивая яркость неба сквозь ветви деревьев. Уже светало — время было около шести утра, а значит, когда он дойдет до конца сквера, к родным общагам, в семь откроется и гастроном на углу. Туда он заскочит, возьмет маленькую, но такую сладкую, милую чекушечку, которая поможет унять боль в натруженных мышцах и больной спине, а потом, уже вечером, он что-нибудь себе сообразит. Может, возьмет портвейну, а может, и шиканет — денег хватит и на крепленое вино, и на нехитрую закуску.

От одной мысли о выпивке его руки мелко затряслись, так что Барки и не обратил внимания на то, что ветви деревьев над его головой пришли в движение, хотя погода стояла спокойная. Но вот, пьяница прошел еще полсотни метров и опять остановился — перевести дух. Рядом, под старой ивой, крайне призывно стояла лавочка, что приглашала присесть уставшего труженика и ветерана, и этому зову он сопротивляться не посмел — рухнул на лавку, по-хозяйски раскинув руки и, заломив кепи на затылок, уставился в сереющее агионское небо, частично скрытое от глаз тонкой листвой. Чекушка… Единственное, о чем мог думать Барки — как уверенным движением скрутит жестяную пробку и, дав винта, в три глотка осушит бутылочку на четверть литра. И довольный — пойдет отсыпаться.

Увлеченный своими фантазиями, пьянчуга не заметил и движения кроны, и того, что от ствола ивы, справа от лавки, отделилась темная тонкая линия, будто рядом выросло еще одно небольшое деревце. По шее мужчины пробежал холодок, отчего Барки недовольно поежился, крякнул и, встав с лавки, заспешил к гастроному. Тем более, вот, появились и первые прохожие — какой-то юнец в спортивной одежде пронесся мимо Барки, сверкая подошвами дорогих беговых туфель.

За спиной мужчины зашумела листвой вековая ива, а столь уютная лавка, на которой он сидел, довольно быстро скрылась за ближайшим поворотом и то, что происходило возле нее дальше, осталось для Барки тайной.

Запись №3

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 01 число, 08 часов 02 минуты, Королевство Сонша, град Агион, третий участок Северо-западного округа

Я едва не опоздал в свой первый день в участке.

Утро началось как обычно — с зарядки и пробежки. Это стало для меня привычкой, ведь еще в академии мы занимались физподготовкой, а Пириус вывел эти занятия на новый уровень. Хочешь орудовать перчаткой — будь силен и ловок, вот что постоянно твердил мне мой тренер. Заминка же случилась там, где я и не ждал — у гастронома. Я хотел купить бутылку молока и хлеба, перекусить после душа, но какой-то пьянчуга передо мной в очереди устроил сцену — уламывал хмурую и еще сонную продавщицу продать ему водки в долг. По лицу продавщицы же было видно, что с этим кадром она знакома хорошо и в долг ничего отпускать ему не будет, но стенания алкаша отняли у меня драгоценные десять минут.

Конечно, я пытался вклиниться и пробить товар вперед алкаша, но тетка только рыкнула что-то про очередь, после чего продолжила слушать стенания мужика, будто бы получала удовольствие от его речей. Так что, плюнув, я просто вышел из гастронома ни с чем — но время было потеряно.

В старый участок я ввалился без нескольких минут восемь, взмыленный, голодный и сильно злой как на продавщицу, так и на мужика. Надо будет как-нибудь улизнуть на полчаса, зайти в небольшой магазинчик тут, на углу. Молока там не раздобыть, но какого-нибудь печенья к чаю…

Дежурный сначала лениво скользнул по мне взглядом, но увидев погоны с тремя гомбочками, чуть привстал, козырнул, а после недоверчиво протянул журнал — отметиться.

— Здравия желаю, — сказал я, козыряя в ответ и вписывая свое имя, фамилию и звание в журнал. — Господин начальник участка уже пришел?

— Так точно, — кивнул дежурный, — господин Юнкер уже на месте.

Этого служивого я видел впервые, как и он меня, так что понять его было можно.

— Господин Юнкер? — удивленно переспросил я.

Юнкер остался в третьем участке! А я думал, выйдет в отставку или переведется после всего, что тут стряслось. Ан-нет, сидит, видимо, совсем прикипел к своему столу и стулу.

Дежурный было хотел выйти и показать мне дорогу к начальству — все же, я был старше по званию, а у молодого мужчины были погоны только младшего унтера — но я кивком показал, что помощь мне не нужна, и уверенно зашагал знакомыми коридорами.

Участок остался таким же, каким я его и помнил — хмурое место, вымазанное от пола до потолка казенной краской, совсем как стены моей служебной квартиры. Но если жилье я смогу обставить и привести в какой-то более-менее жилой вид, то тут уже только сжигать. Да, сжигать дотла и строить заново. Хотя, если посудить, так выглядели почти все государственные учреждения не только Сонши, но и вообще, по всему континенту.

Остановившись у двери начальника участка, я убедился, что мундир сидит на мне правильно, поправил ремень, кобуру, после чего пару раз стукнул костяшками по двери, дожидаясь раскатистого «Войдите!»

Юнкер сидел за своим столом. Чуть постаревший, чуть располневший, все такой же усатый, в расходящемся на пузе кителе с зелеными погонами околоточного надзирателя, хотя когда я уходил из участка, был он в звании старшего унтера, как я сейчас.

— Здравия желаю, — рявкнул я, отдавая начальству честь.

Юнкер поднял глаза, окинул меня взглядом, хмуро приподнялся со стула и сделал неопределенный жест ладонью в сторону головы.

— Здравия, — ответил надзиратель, — опаздываете, Кейн.

— Виноват! Исправлюсь! — ответил я, глядя перед собой. — Мои документы.

Это был важный момент. Я протянул Юнкеру пакет документов, которым меня снабдили в управлении люди Варро. По кислой мине надзирателя я понял, что он не слишком-то рад меня видеть. Хотя, если посудить, карьера Юнкера пошла в гору — два звания за год, так почти не бывает. Особенно если ты после тридцати задержался в унтерах, не получив образования. У Юнкера академии за плечами не было — только срочная служба и офицерская школа, так что сейчас мужчина находился в последней точке своей карьеры — дальше, в серые погоны и звезды, пути ему не было.

Околоточный забрал из моих рук пакет, вскрыл, открыл сопроводительное письмо. По взгляду Юнкера и тому, как менялось его выражение лица, я понял — все в порядке. Наконец, мужчина, усмехнувшись, отложил письмо в сторону и, сложив пальцы, поднял глаза на меня, чуть подавшись вперед.

— Что, Кейн, сослали обратно? — с какой-то горечью спросил Юнкер.

Я только сглотнул. Врать? Пусть считает меня неудачником, что вылетел из центрального?

— Душно там, — ответил я, деланно вздыхая. — Сил нет.

— В управлении-то?

— Слишком много блатных. Я пусть и герой, но не пробиться, — продолжил заливать я, глядя прямо на усы Юнкера. — Загнали в архив, пылью дышать, а я работать хочу…

— Что, сам попросился? — удивился Юнкер, откидываясь на спинку кресла и складывая руки на животе.

— Так точно, господин околоточный…

— Ай, прекрати, — махнул рукой Юнкер. — Ты уже выпускник, офицер.

И кивнул мне на стул для посетителей. Видно, что старый полицейский хочет потрещать о жизни с новым-старым подчиненным. Так сказать, поделиться мудростью со сменой — сейчас со мной и говорить не зазорно, молодой полицейский в звании старшего унтера! В двадцать с небольшим лет!

— Понял, господин Юнкер, — кивнул я, усаживаясь.

— Ну, так что там, в центральном? — спросил мужчина.

В этот момент мой пустой желудок предательски завыл, да так, будто я не ел добрую неделю. Юнкер сначала удивленно вскинул брови, а когда понял — усмехнулся в усы и, сняв трубку телефонного аппарата, набрал какой-то из кабинетов по внутренней сети.

— Алло! Алло! Зейт⁈ Алло! Чайнику принеси! Что⁈ Говорю, чайник поставь и принеси потом ко мне! Все! Добро! Давай! — положил трубку, еще раз усмехнулся и продолжил уже для меня, — Я уж думал, опаздываешь, что нос задрал, а, вижу, так собирался, что и не поел. Ну, ничего, Кейн, посидишь у меня, сейчас накроем, встретим… Документы я твои принимаю, на службу ко мне опять поступаешь, все хорошо. А пока — побеседуем…

— Про центральный…

— Да, так что там?

Я начал свой рассказ о работе в управлении. На каждое мое слово Юнкер важно кивал, иногда задавал уточняющие вопросы, иногда — просто важно надувал усы. Было видно, что своих знакомых у него там нет — поэтому он и молчал — но послушать, как живут старшие чины, все же хотелось.

Через десять минут в кабинет без стука, с чайником наперевес, зашел ефрейтор Негор. Вот только увидев меня, ефрейтор запнулся о порог, едва не вывернув на нас с Юнкером добрый литр кипятка.

— Тише ты! — воскликнул господин надзиратель, вскакивая со своего места.

— Кейн! — воскликнул Негор, после чего рассмотрел и мою офицерскую форму, и погоны с тремя полосами и гомбочками. — То есть… господин офицер Кейн! Рад видеть!

После этого выгнать ефрейтора из кабинета не представлялось возможным. Негор быстро достал чашки, где-то раздобыл подсохшего, но вполне съедобного печенья, притащил из соседнего кабинета табуретку и занял наблюдательную позицию у двери. Юнкер за всеми этими телодвижениями ефрейтора наблюдал с некоторой снисходительностью, не отвлекаясь от основного разговора об управлении.

Спустя почти час такого вот допроса господин околоточный надзиратель наконец-то удовлетворил свое любопытство. Чай уже давно был выпит, печенье — съедено. Я даже позволил себе чуть развалиться на стуле и расстегнуть верхнюю пуговицу, на что, казалось, мой начальник не обратил никакого внимания.

— Кейн, я все понимаю, героизм, досрочное окончание учебы, главное управление, внеочередные звания, рекомендации… — Юнкер многозначительно глянул на сопроводительное письмо, — но на земле ты совсем не работал.

— Совсем, — честно кивнул я.

— Зейт?

— А? — встрепенулся ефрейтор.

— Поможешь молодому офицеру влиться в полноценную работу? — спросил Юнкер.

Это был сложный момент. Негор был моим начальником, а я таскал за ним портфель и заполнял протоколы и пояснения с граждан. Сейчас же все переворачивалось с ног на голову, и справится ли Негор с этой переменой, было категорически непонятно.

— Конечно поможем! — ответил ефрейтор.

На том и порешили. Юнкер сдал меня на поруки Негору, а сам принялся заполнять документы о моем переводе — старшего надзирателя нашего участка ждало немало бумажной волокиты. Приказы, справки, распоряжения… Целый ворох документов требовали заполнения и все лишь для того, чтобы перевести меня обратно в третий участок северо-западного округа.

— Ну что, ваш благородие, — усмехнулся Негор, отпирая ключом мой будущий кабинет, — готовы к службе?

По пляшущим огонькам в глазах ефрейтора я понял, что он сейчас надо мной подтрунивает. Проверяет, буду ли задирать нос и вести себя как тот сноб из центрального.

— Конечно готов, — улыбнулся я в ответ, стараясь показать ефрейтору, что планирую с ним все же дружить.

Этого Негору было достаточно. Мужчина впустил меня в кабинет, по-хозяйски показал, где что стоит и где взять недостающее — на столе отсутствовала лампа, а стул повидал всякого — после чего сообщил, что в ближайшие пару дней никто меня трогать не будет. Все равно приступать к работе, пока Юнкер не заполнит все документы и не отправит копии в управление заказной почтой, я не имел права.

— Так что вот. Обжиться пару деньков есть, — сказал ефрейтор.

— Кто вообще остался из наших? — спросил я Негора.

«Из наших». Будто бы я когда-то был полноценной частью этого коллектива. Но, скорее, под «нашими» я имел в виду тех, кто пережил визит скребуна.

— Пара водителей, я, Юнкер. Все остальные перевелись, — нехотя ответил Негор.

Значит, в участке недобор. Сколько тут должно работать людей по штатному расписанию? Десятка два? Человек пятнадцать так точно, не считая патрульных. А сейчас сколько?

— Может, обои поклеить? — внезапно спросил я у Негора, разглядывая неизвестно когда и кем окрашенные казенной краской стены.

У Юнкера в кабинете были обои. Самые дешевые, почти без рисунка и какого-то землистого цвета, но с ними было, все же, уютнее.

Негор задумчиво почесал затылок, окинул взглядом кабинет, как бы прикидывая фронт работ, после чего подошел к стене и ковырнул ногтем старую штукатурку, которая готова была осыпаться едва ли не вместе со стеной.

— Можно, отчего же нет…

Ох, знал бы я, во что ввязываюсь! Это так, стоя посреди полупустой комнаты, переклейка обоев казалась плевым занятием. На деле же мы провозились следующие два дня. Причем к проекту пришлось подключить еще одного из водителей — ефрейтора Ламара. Он же свозил меня в хозмаг, а после, вместе с парой городовых, помогал нам с Негором все это добро лепить на стены. Благо, отбивать старую штукатурку и выносить мусор, пока мы были в магазине, Негор подрядил за бутылку пару алкашей, которые частенько заседали в камере при участке после очередного дебоша. Так что когда мы после обеда вернулись в участок, нагруженные пятком трубок веселого желтенького цвета, парой ведер и двумя пачками сухого клея, мой кабинет был расчищен и подготовлен к поклейке.

Юнкер, заинтригованный шумом, тоже выбрался в коридор, а как узнал, что я затеял ремонт — только похвалил за хозяйственность.

— Правильно, офицер Кейн! Все верно! В дурных условиях даже самый положительный человек черствеет и становится хуже злой собаки! Клейте! Клейте!

И скрылся в своем кабинете.

Но когда я уже приготовился разматывать первую трубку, прикидывая, откуда начать, меня остановил ефрейтор.

— Стоп! Ты что, Кейн! Все ж отвалится!

— В смысле?

— Нельзя на бетон клеить! Да и смотри, стены какие! — указал мне Негор.

Я внимательно осмотрел свой будущий кабинет, который сейчас был простой бетонной коробкой.

— Вот как надо! — усмехнулся ефрейтор, а через минуту передо мной легла увесистая стопка газет. — Сначала — их! А потом уже на газеты твои обои лягут…

Так как опыта в строительных работах у меня не было, я решил довериться в этом вопросе Негору. До самого вечера мы обклеивали стены старыми газетами, а только на следующий день в ход пошли обои. Когда мы закончили, часы перевалили за семь. Рабочий день подходил к концу и, благо, все это время на участке было тихо. Ни тебе драк, ни звонков, ни даже старушек, потерявших кошелек.

Потный, уставший, но довольный собой, я потянулся, осматривая только наклеенные на стены обои. Удачный цвет, да и поклеили мы с ефрейторами их почти ровно. В кабинете стало светло и вроде даже уютно. Сейчас занести обратно старый шкаф, стол, стул… Только запах клея будет стоять некоторое время, но это все выветрится за выходные. В график дежурств Юнкер меня пока не внес, а значит следующие два дня — выходные.

— Ну что ж, господа, предлагаю наш проект обмыть, — будто невзначай бросил я, наблюдая за реакцией Негора и Ламара. — Чтобы хорошо и крепко висели.

Ефрейторы переглянулись между собой. Одно дело, учить молодого офицера клеить обои и таскать с ним мебель, когда кители и рубашки повешены на гвоздь, а все присутствующие остались только в бельевых майках, а другое — пить с ним. Тем более, с таким молодым.

Но Пириус четко научил меня — ищи на рабочем месте если не друзей, то товарищей. Особенно среди младших по званию и просто подчиненных, если уж получил офицерское звание. Мой наставник советовал водить дружбу с уборщиками, дежурными, водителями и теми же работниками архива — со всеми, кому внимание офицера и его расположение могут польстить. Мне это ничего не стоит, а людям — добавляет чувства собственной важности. И в момент угрозы или просто нужды такие коллеги охотнее придут на выручку или окажут услугу.

Вся эта логика была мне ясна и понятна, хотя и не очень приятна — во времена учебы мы с Вартаном держались строго особняком — но пропускать мимо ушей советы Пириуса я не мог. В управлении мне не довелось обрасти контактами, а вот тут — самое место и время заиметь необходимые знакомства. Впрочем, ради этой попойки и затевался весь ремонт — получить благовидный предлог проставиться младшим по званию, но старшим по возрасту коллегам. Так-то, по чину из всего участка мне было пить только с господином Юнкером, но выглядело бы это исключительно как попытка заискивания перед прямым начальством.

— Маловер, — начал осторожно Негор. — Одно дело тебе с кабинетом помочь, тем более, ты сам вернулся в участок, а другое — с унтер-офицером…

— Без чинов! — воскликнул я, ожидая подобного развития событий. — Давайте, господа сослуживцы. Тем более, новенький всегда проставляется, так ведь? Или давайте уж до гастронома сходим, тут посидим…

Мужчины переглянулись, будто бы решая, что им делать.

— Ну, в участке пьянствовать совсем не дело, — покачал головой Ламар. — Есть тут на районе одно место, уютное, и недорого. На набережной. Вот только не думаю я…

— Вот и отлично! — перебил я ефрейтора. — Вы с ефрейтором Негором мне очень помогли, так какой я офицер, если не отблагодарю?

— Ну, если только так… — согласился Зейт. — Но только первый круг. Дальше мы сами, да, Ламар?

Это было мне и нужно. Я быстро сбегал в туалет — ополоснуть шею и грудь, натянул рубашку, накинул на плечи китель, подождал, пока умоются и приведут себя в порядок и ефрейторы. Потом зашли на гараж, где скучал сменщик Ламара — молодой городовой, что дежурил сегодня в ночь.

— Давай, заводи, — скомандовал Ламар подчиненному, — подбросишь нас с господином унтер-офицером.

Водитель не стал противиться — только покосился на меня, нового в участке офицера, после чего мы расселись в служебном автомобиле. Мне досталось место спереди, Негор и Ламар втиснулись на задние места. Водитель с чем-то там повозился, но мотор наконец-то рыкнул, и мы выехали из гаража в агионскую ночь.

Запись №4

Десять минут — и мы на месте. Высадил нас водитель у самой набережной и, покрутив головой, я понял, что мы не так и далеко от моей квартиры — две, может три улицы. Вон, виднеется и тот самый сквер, в котором я бегал утром.

Внутри заведения было довольно уютно. Тусклое освещение, полтора десятка столов, длинная барная стойка, небольшая сцена для живой музыки. Завидев форму, один из официантов проводил нас за свободный стол и я, повесив китель на спинку стула, чтобы не светить погонами, уселся с ефрейторами, предварительно заказав всем пива, освежиться. По довольному лицу Негора я понял, что с заказом угадал — на что-то покрепче перейти успеем, хотя я и не планировал сильно напиваться с сослуживцами.

— Удачно зашли! — сообщил Ламар, поднимая запотевшую кружку и делая большой глоток. — Ух, как в сухую воду! За обои в вашем новом кабинете, господин унтер-офицер!

— За обои! — поддержал я тост, и мы смачно стукнулись толстым стеклом.

— Ты о какой удаче? — спросил Негор, вытирая тыльной стороной ладони губы.

Пиво, рухнув холодным комом в пустой желудок, мигом стало впитываться в кровь, отчего лично меня буквально размазало по стулу. Тяжелые выдались деньки.

— Сегодня поют, и денег на входе не взяли, потому что с господином старшим офицером, — лукаво улыбаясь, довольно громко сказал Ламар.

Пока ефрейтор говорил, я осмотрел помещение и поймал на себе парочку недовольных взглядов из другого конца зала. Там разместилась группа вояк, что было видно по характерного цвета форме. Вот только знаки различия рассмотреть я не успел. Но вроде, лица все молодые.

По первой кружке выпили быстро, и я взял нам еще по одной, хоть ефрейторы и сопротивлялись. А вот от еды мужчины отказались — ограничились сушеной рыбой и орешками. Я же не стал прибедняться и заказал кусок мяса с гарниром. К этому сослуживцы отнеслись с пониманием — молодой организм требовал горячей пищи.

Как раз, когда принесли закуски, еду и еще по кружке пива, на сцену вышла артистка. Среднего роста девушка с бледной кожей и огненно-рыжими волосами, сразу видно, северянка. Одета она была абсолютно обычно для своей профессии — длинная светлая юбка в пол, рубашка, легкий зеленоватый жилет. Волосы убраны в ленивую косу.

Пока девушка усаживалась на стул и проверяла гитару, кто-то выключил музыкальный автомат, что стоял в углу заведения, и в зале стало резко тихо. Слышался только редкий стук приборов и посуды.

— О, новенькая, — шепнул мне Ламар, указывая на сцену. — Но тут всегда хорошо поют.

Я с интересом наблюдал за сценой. В голове уже чуть шумело, но не так, чтобы неприятно, наоборот, этот шум отвлекал от чувства усталости. Все шло своим чередом. В участке меня приняли, с Негором и Ламаром контакт налажен, кабинет для жизни обустроен. Как выйду на работу — перетащу из комнаты для вещдоков сейф, в котором буду хранить реликвию, пока на работе. Туда же отправится и «Виконт». Ну а как обживусь и окончательно притрусь — можно выходить на охоту. Были у меня на примете несколько старых дел, таких же загадочных, как и дело покойного господина Наусса, в квартире которого я нашел латную перчатку. Вот только теперь мне не придется шарахаться каждой тени и втихаря воровать бензин — у меня были статус, полномочия, деньги и оружие. Все, что требовалось для удачной охоты.

Пока я был погружен в свои мысли, девушка закончила приготовления и коснулась струн длинными пальцами. По залу пошла хорошо знакомая мелодия популярного романса. Я уже было подумал, что это очередная ресторанная певица, которая перевирает хиты, но к моему удивлению, исполняла она хорошо знакомую мне песню совершенно иначе. Версия девушки была более спокойная и тоскливая в отличие от более энергичного шлягера, но в тоже время легкая и умиротворяющая. Пальцы артистки нежно, бережно перебирали струны, отчего простая на вид гитара издавала совершенно немыслимый чистоты звук. Но совершенно оглушительным выступление стало, когда девушка стала петь. Глубокий, почти чарующий голос, мне было категорически непонятно, откуда могла исходить такая глубина — так могли петь только тучные эстрадные матроны и оперные примы, но уж точно не молодые девицы, что развлекают публику по ресторанам.

— Давайте, господа, за молодое пополнение в нашем участке, — сказал захмелевший Негор. — За вас, господин унтер-офицер Кейн.

— За полицию Агиона, — ответил я, поднимая кружку.

Стукнулись, пригубили. Одна песня сменялась другой. По залу пошли негромкие разговоры, что сливались в один сплошной гул, что шел к мелодии аккомпанементом. На третьей кружке с пивом покончили, а под конец выступления я заказал на всех холодных закусок и штоф лучшей водки. Ефрейторы одобрительно переглянулись, а Негор еще и крякнул в предвкушении. Он же и занялся обслуживанием всех за столом, взявшись разливать мне с Ламаром.

Уронив в себя еще пару стопок, я почуял, как окончательно захмелел. Ефрейторы же выглядели пусть и слегка окосевшими, но весьма бодрыми — сразу видна была сноровка в питейном деле. Так что я подозвал официанта, заказал еще по сто грамм для мужчин, а после попросил счет. Ламар пытался было сопротивляться этому, но чисто ради приличия. Так что я спокойно заплатил по счету чуть более восемнадцати франгов, положив в книжку две десятки и, хлопнув по столу ладонью, встал из-за стола.

— Пора мне, господа, завтра еще служебную квартиру обживать.

— Конечно, конечно. Обращайтесь, если что, Маловер, — кивнул Негор.

— Обязательно обращайтесь, офицер Кейн. Был рад знакомству, — поддакнул Ламар.

Мы едва заметно козырнули друг другу, после я подхватил со спинки стула китель и, сделав крюк через уборную, наконец-то вышел на ночную прохладу.

Времени было уже к полуночи. Ресторан закрывался только в два, и в зале было еще полно народу, но первая волна таких же, как и я — то есть тех, кто решил не засиживаться до закрытия — уже схлынула.

Я стал на тротуаре, проверил, на месте ли кошелек, документы, пистолет. Я, как офицер, мог не сдавать револьвер в оружейку, в отличие от младших чинов, но и ответственность за него я нес круглосуточную. Так что проверить сохранность оружия было не лишним.

Убедившись, что все в порядке, я поднял воротник кителя, опустил руки в карманы и побрел в сторону сквера, на другой стороне которого стоял мой дом. У тротуара на дороге ожидало несколько машин такси — любое заведение хлебное место для ночного извоза, если не боишься связываться с пьяными — но мне тут было буквально пешком. Тем более, в машине может и растрясти, а так двадцать минут пройдусь, хоть немного проветрюсь перед сном.

Как бы оценил мои действия Пириус? Наверное, сделал бы несколько замечаний, но в целом остался бы мной доволен. Если подумать, Негор был хоть и всего ефрейтор, но второй человек в участке после Юнкера. Старый, опытный сотрудник. Сильнее всего я опасался трений именно с ним — ведь два года назад, когда я пришел на практику, именно Негор был моим начальником. Я таскал за него портфель, заполнял документы и бегал ставить чай. А тут — я уже старший унтер. Но все обошлось.

Завтра надо бы зайти в хозмаг, посмотреть посуду. Может, даже, прикупить холодильник… За время жизни в поместье я привык к определенному комфорту и сейчас, имея на руках деньги, хотелось нормально обжиться. Мне с охотой и так не грозило счастье и покой, так зачем превращать собственное жилище в камеру?

Я шагал по скверу, кое-где освещенному фонарями, заторможено думая о том, какого размера кастрюлю брать. Алкоголь окончательно впитался в кровь, ноги стали тяжелеть, а веки — слипаться. До дома оставалось минут пять пешком, как под одним из деревьев я увидел несколько фигур.

— Ну, сыграй нам, чего ты ломаешься, красавица! — донеслось до меня.

Голос был грубым, а его хозяин, судя по интонациям — еще и пьян.

Скажу честно: был бы я по гражданке, то тихо прошел бы мимо. Не для того я усердно тренировался охоте на безликих, чтобы получить заточкой в темном переулке от местной шпаны. Да и девица, кем бы она не была, могла бы хоть закричать для приличия… Кроме того, еще в академии мы наслушались о том, что пьяные разборки с участием женщин крайне опасны. С одной стороны, ты пытаешься за нее заступиться, а уже через мгновение она бросается тебе на спину, потому что ты обидел ее ухажера, который еще минуту назад грозился ее саму и прибить.

Но сейчас я был пусть и не при исполнении, но по форме, и если эта история закончится плохо и шпана натворит бед, то виноват в этом буду только я.

— Эй, что тут такое? — спросил я как можно более грозным голосом, делая шаг в сторону с дорожки, под ветви старой ивы.

Глаза окончательно привыкли к темноте, и я увидел, как трое в армейских кителях обступили певицу, что выступала для нас в кабаке. Узнал я и вояк — те самые, что косились на меня и ефрейторов. Посмотрел на форму — курсанты академии, уже старшие курсы, но еще не офицеры…

— Кто тут? — вспылил один из вояк. — Шел бы отсюда, щенок!

— Ты как обращаешься к офицеру, курсант? — жестко спросил я, делая еще один шаг вперед, чтобы эти пьяни все же рассмотрели погоны на моем кителе.

Один из курсантов военной кафедры поменялся в лице — сразу видно, со зрением у него все было хорошо. А вот двое других продолжили грубить. Видимо, родом они были из малого дворянства.

— Ты кто такой вообще? Шел бы отсюда.

— Я старший унтер-офицер третьего участка северо-западного округа, а вы на моей территории, — спокойно ответил я, внимательно наблюдая за действиями всей троицы.

Девица же, воспользовавшись тем, что все внимание переключилось на меня, выхватила у одного из вояк свою гитару. Потертый кейс от нее лежал тут же, под деревом. Видимо, это и была причина, по которой она и не могла от них даже убежать — не могла бросить свой инструмент.

— Вы бы девушку отпустили, да шли отсюда, — примирительно сказал я.

— А то что, легавый? — спросил один из курсантов, делая шаг вперед. — Что-то мне кажется, указывать ты нам не можешь. Форму напялил, а толку? Или ты пьяный при исполнении? Прикиньте, парни?

И так гаденько, как умеют только солдафоны, рассмеялся.

— Не при исполнении, — согласился я, — но по форме. Так что повторю — идите своей дорогой.

Артистка уже упаковала свою гитару и отошла от троицы, встав за ивой — я видел, что она в любой момент была готова дать стрекача — но почему-то осталась стоять, наблюдала.

— Эй! Красавица! — гаркнул тот, самый наглый, тыча в артистку пальцем. — Ты нам еще должна спеть! Помнишь? Сейчас только со старшим унтером разберемся… А не маловат ты для своего звания? Может у папки форму спер, а, легавый?

Он был здоровый, зараза. На полголовы выше и кило на пятнадцать тяжелее. Да и друзья у него были под стать — крепкие парни. Впрочем, от армейских больше и не требовалось — хорошее здоровье и готовность исполнять приказы. Голова же им была нужна только для трех вещей: носить фуражку, отдавать честь и в эту самую голову есть. Все остальное для выпускника военной кафедры было категорически лишним и мешало продвижению по службе.

— Моя форма мне в самый раз, — ответил я, сбрасывая китель следом за предводителем тройки.

Фонарь был у меня где-то за правым плечом, метрах в тридцати, и едва до места наших разборок добивал. Но кобура на поясе, до этого скрытая кителем, от внимания вояк не скрылась.

— Слушай, у него ствол… — просипел один из курсантов, одергивая старшего.

— Достанет револьвер — ему же хуже будет! — воскликнул парень, показывая, что он был все же умнее, чем мне показалось сразу. Я очень рассчитывал, что вся троица при виде боевого оружия струхнет. — Я его в кабаке видел. Он пьяный вдрызг, так что за пистолет ему сейчас браться — сразу под трибунал.

От выброса адреналина вся картинка перед глазами сжалась в одну точку, а я стал обдумывать варианты. Пригрозить им стволом? Курсант был прав, если даже направлю на них оружие в таком состоянии — вылечу из полиции. И не факт, что заступничество господина Варро мне тут поможет. Неизвестно, чьи это были сыновья.

Что мне остается? Девушка все еще тут. Дать по педалям и избежать драки? Я сказал, где работаю и какой у меня участок. Очередной позор, который я не мог себе позволить.

Это был слишком, слишком хороший день для того, чтобы закончиться спокойно. От негодования я даже немного зашипел, как от острой боли. Да чтоб их безликие уволокли, этих придурков! Еще девка эта, шляется ночью где попало со своей гитарой…

Оставалось только одно — получать по морде. Надо только обставить все так, чтобы во время драки ничего такого непоправимого не случилось…

Деморализация — отличная тактика. Пириус много времени потратил на то, чтобы научить меня нести любую околесицу с максимально серьезным выражением лица. Забалтывать, запутывать, дезориентировать людей в форме, которые могут проявить излишний интерес к охоте или поймать прямо на месте убийства безликого — единственный способ выскользнуть из цепких лап местной полиции. И хоть в Агионе у меня была «крыша», навык этот был не лишним. И самое главное правило в таких ситуациях — действовать так, будто бы ты главный.

Так что когда я потянулся к кобуре, один из курсантов все же дернулся и едва не побежал — тот самый, третий, нервный.

На секунду я замер со стволом в руках, накручивая нервы своим противникам. Может, сдрейфят? Револьвер я не поднимал — так и держал в опущенной руке.

— Что, форма жмет? — поинтересовался старший, кивая на мое оружие.

Я видел истеричный блеск в его глазах и вдруг понял, что курсант был накачан по самые брови — этот щегол вообще не соображал, что нарывается сейчас на пулю. А промахнуться с десятка шагов даже пьяным почти невозможно. Даже из такого отвратительного по качеству оружия, как табельный револьвер агионской полиции.

— С учетом разных табелей я все равно старше по званию, — сказал я, поднимая ствол револьвера на уровень глаз, дулом в небо, будто готовясь стрелять на дуэли.

— Ты обычный пьянчуга, который где-то спер полицейскую форму, не больше, — оскалился в ответ курсант.

Я внимательно посмотрел на этого наглеца, мельком глянул на артистку. Все еще не ушла, хотя лицо ее от волнения было белое, как полотно. Только что не светилось в темноте. Никогда, никогда не ввязывайся в драки на улице! Один удар карманным ножиком обрывает жизнь так же успешно, как и удар когтей скребуна. Пириус, тренируя меня, постарался выбить любые зачатки героизма из моей молодой головы. Справедливости ради, стоит отметить, что героем я никогда и не был, а в драки ввязывался только в двух случаях: если меня загоняли в угол или если я был уверен в собственной победе. Но вот так, найти приключения посреди ночи, едва переведясь на новое место, после выпивки… Ох, какое счастье что ни Пириус, ни Алиша не видят этого и никогда не узнают об этом моем позоре! Конечно, если у меня получится провернуть все так, что эта стычка не перерастет в скандал столичного масштаба. Ведь я до сих пор не имел понятия, с кем имею дело, и как вообще зовут хоть кого-нибудь из этой троицы. Может, это сыновья каких-нибудь графов и господину Варро, дабы задобрить аристократические задницы, придется сослать меня в самый глубокий и сырой архив, который возможно будет найти во всем Агионе…

— Мой долг, как офицера, научить вас субординации, — продолжил я, — и для этого оружие мне не потребуется.

Одним движением я отбросил барабан револьвера в сторону и, стукнув по оружию ладонью, выбил из него патроны. Убедившись, что все каморы пусты, я защелкнул барабан и, перехватив револьвер за ствол, приготовился сказать еще что-нибудь оскорбительное.

Вот только кулак курсанта уже летел в мое лицо, время разговоров закончилось.

Запись №5

Я едва не пропустил нокаутирующий удар в подбородок, но в последний момент успел наклониться влево и кулак курсанта лишь слегка коснулся моей щеки и плеча.

Он был пьян, причем сильно, а я понимал, что драку надо заканчивать быстро и максимально жестко, потому что если на меня навалятся все трое, то просто запинают толпой.

Инерция тела увлекла курсанта вперед, я же, чуть присев, два раза приложил его по правому подреберью, прямо в область печени, после чего отпрыгнул в сторону. Мгновение ничего не происходило — курсант даже выпрямился и, подняв кулаки, попытался опять атаковать, но тут его догнало.

Для того чтобы бить в корпус, нужен хорошо поставленный удар, как у профессионального кулачного бойца. У меня такого удара никогда не было, поэтому во всех драках я метил или в ухо, или в челюсть, но учеба с Пириусом все изменила. Сама суть реликвии рода де Гранж как бы намекала — я обязан научиться боксировать, так что после событий с пересмешником Пириус всерьез взялся за мои бойцовские навыки. Нет, охотник не учил меня размахивать ногами или использовать холодное оружие, не было никаких удушающих приемов или бросков, как в борьбе. Только чистый бокс — уверенные нокаутирующие удары правой рукой и активная работа корпусом и ногами, чтобы я мог увернуться от когтей и клыков. Мы отрабатывали даже работу с кастетом или револьвером в левой руке в качестве ударного оружия. Но то — тяжелый «Виконт», а сейчас у меня в руке была табельная мелкашка.

Нервный пучок вокруг печени наконец-то среагировал, у курсанта скакнуло давление и начали отниматься ноги. Он качнулся раз, другой и стал скрючиваться, рефлекторно поджимая колени к груди — реакция любого, даже самого тренированного организма на пару поставленных боковых в туловище. Этого я и ждал — подскочил и одним мощным ударом рукоятки револьвера по уху отправил драчуна в глубокий нокаут.

Я уже решил, что вышел победителем из этой схватки без потерь, но окружающий мрак сыграл со мной злую шутку — я просто не увидел, как товарищ курсанта зашел мне в спину. Мощный прямой в челюсть, и я мешком падаю на опавшую ивовую листву. Из разбитой об зубы щеки сразу же хлынула кровь, наполняя рот мерзким железным вкусом, а земля перед глазами пошла кругом. Я пытался подняться на локте, но почти сразу же получил еще один удар в лицо — на этот раз коленом. Мерзко хрустнуло, а в глазах потемнело окончательно.

Кое-как у меня получилось перекатиться по земле, и я почти встал на четвереньки, но видел, что не успевал — второй курсант уже замахивался для того, чтобы окончательно вырубить меня ударом носка, который вколотит кости моего лица в череп или тяжело сломает челюсть. Если отделаюсь несколькими месяцами на больничной койке — еще повезло…

«Надо было стрелять. В воздух», — подумал я в последний момент.

Помощь пришла, откуда я вообще не ждал. Тихо, как лесная кошка, артистка подкралась к курсанту и со всей дури огрела наглого недовояку своим кейсом с гитарой по темечку. Инструмент внутри короба жалобно звякнул, но удар свое дело сделал — курсант нелепо замер, а после опал, словно озимые. Последний, третий противник, увидев, что его друзей раскидали, запоздало поспешил на подмогу. Оттолкнул девушку, приложив артистку затылком о ствол ивы, а после — навалился на меня, не давая поднять на ноги.

Мы покатились кубарем по сырой земле, нанося друг другу беспорядочные удары. Сознание уплывало, но почему-то мне вспомнилась душевая в казарме. Как нас с Вартаном метелили деревенщины, что ходили вокруг старосты, как мерзко улыбался сам Гринн, наблюдая за нашим унижением. Исключительно на силе собственного гнева, я выгнулся дугой, сбрасывая с себя курсанта, извернулся и, оказавшись сверху, уселся на вояку верхом и стал выбивать из него всю дурь. Без техники, без особых мыслей — просто молотил и молотил по наглой пьяной роже, разбивая губы, нос, ломая зубы и скулы.

— Офицер! Господин полицейский! Хватит! Хватит!

Я почувствовал, как кто-то тянет меня за локоть и уже был готов ударить в ответ, но увидел, что это та самая артистка, из-за которой все и началось. Позволив девушке оттащить меня в сторону, я оценил поле боя. Первый мой противник подавал признаки жизни и вот-вот был готов прийти в себя. Второй парень еще валялся без сознания, а вот моя последняя жертва только тихо скулила, держась за разбитое в мясо лицо. Я заторможено посмотрел на собственные кулаки — рассеченная кожа, кровь, а левый кулак еще и начал опухать, то есть я или выбил пару пальцев, или вообще что-то сломал.

— Давайте, быстрее… — сказала артистка, беря меня под руку и волоча в сторону освещенной аллеи.

— Туда, направо, — указал я в сторонусвоего дома.

Она была права. Надо делать ноги. Как только первый курсант придет в себя — мне конец. Руки нещадно болели, в голове гудело. Я смог справиться с этими амбалами только по причине того, что первый не ожидал от меня подобной прыти и ударов в печень, второго огрела чехлом девушка, а третий сам по себе был тряпкой. Но больше мне так не повезет.

Благо, я успел поднять с земли свой револьвер, а китель забрала девушка. Вроде бы, все на месте… Твою-то!.. Патроны! Они так и остались лежать в жухлой листве. Утром надо вернуться, поискать. За утерю казенных боеприпасов мне голову открутят…

Полученное от ударов в голову сотрясение навалилось, когда мы уже добрались до моего дома. Меня вывернуло прямо возле подъезда, но медлить было нельзя — может, курсанты очухались и сейчас рыщут по округе в поисках возмездия за причиненное унижение. Певица помогла мне подняться на этаж, отперла дверь ключом, который я кое-как смог достать из кармана, и сразу же повела меня в ванную — смыть кровь.

В тот момент я был ей благодарен. Она не была виновата в том, что случилось, очевидно, вина лежит только на свиньях в зеленых кителях, что прицепились к девушке, что спокойно шла после работы домой. Я же допустил целый ряд ошибок. Первая — то что вообще ввязался в этот конфликт, но тут уже был просто вопрос того, смогу ли я смотреть потом в зеркало. Наверное, не смогу. Но все же, стоило сделать пару предупредительных выстрелов в воздух. Это привело бы к тому, что через десять, максимум пятнадцать минут, на месте уже был бы патруль из моего родного или соседнего участка — ночная стрельба, пусть и на этом берегу Агиона, событие из ряда вон. Да, пришлось бы написать пару отчетов, может, съездить на головомойку к господину Варро, но сейчас мне бы не пришлось сплевывать кровь в раковину и проверять, целы ли кости.

Артистка помогла стянуть с плеч рубашку, тихо ахнула, увидев, в каком состоянии мои плечи и шея после боя с третьим курсантом, после чего деловито спросила:

— Полотенце есть? Тут крови…

С меня на самом деле натекло, как с заколотой свиньи. Только доковыляв до дома, я понял, что последний вояка глубоко рассек мне бровь — поэтому глаза и лицо постоянно заливало, и я толком ничего не видел.

Полотенца у меня не было, а вот рубашке и майке — точно конец. Так что я молча взял одежду с края ванной и одним движением разорвал рубашку надвое.

— Вот, — протянул я артистке ткань. — Сойдет за полотенце.

Разбитые губы едва шевелились, но я попытался улыбнуться. Девушка недоуменно посмотрела протянутый ей кусок ткани, после чего выхватила половину рубашки из моих рук и засунула ткань под кран.

— Надо к лицу приложить, иначе совсем раздует… Я, кстати, Мелоди, — наконец представилась моя новая знакомая.

— Старший унтер-офицер Кейн, — ответил я.

— А у старших унтер-офицеров бывают имена? — язвительно спросила девушка, аккуратно прикладывая холодную ткань к моей брови.

— Маловер. Маловер Кейн, — после секундной заминки ответил я. — Вот только я сказал свое настоящее имя.

— А чем имя Мелоди не настоящее?

— Певица по имени Мелоди? — если бы мог, я бы поднял бровь, но и интонации тоже хватило.

Девушка только нервно улыбнулась.

— Мама хотела, чтобы я стала известной артисткой.

— И как?

— Пока в процессе, — ответила Мелоди.

— А фамилия у певицы Мелоди есть?

— А это допрос?

— Просто любопытство.

— Янг. Мелоди Янг.

— Приятно познакомиться, Мелоди Янг.

— Взаимно, офицер Кейн.

Девушка наконец убрала остатки рубашки от моего лица и с тревогой посмотрела на бровь.

— Надо зашивать, — со знанием дела сказала артистка, — глубоко рассекли…

— Совсем плохо? — с надеждой спросил я.

Певица только кивнула.

Но в больницу мне пока нельзя. Пьяная драка — не лучшая отметка в личном деле. То, что курсанты не пойдут в полицию я был уверен железно — если не вылетят с курса, то уж точно станут козлами, которых один в троих отделал молодой полицейский. Это буквально добровольно стать посмешищем для всей академии и загубить свою карьеру еще до выпуска. Нет, эти трое никому ничего не скажут, значит и мне стоит помалкивать.

Кряхтя от боли, я встал с края ванны и побрел в комнату. Вытащил из-под кровати сумку, покопался в вещах и выудил небольшую железную коробку — аптечка охотника.

Сначала — укол ламхитанского морфия, снять боль. В отличие от больничных шприцов, для охотников дома де Гранж морфий был расфасован в специальные одноразовые шприцы с короткой толстой иглой. Сбрасываешь колпачок, вбиваешь шприц в ногу прямо через одежду, нажимаешь большим пальцем на короткий, похожий на кнопку поршень, и готово. Одна доза — снять боль при легких ранах, две — при тяжелых, чтобы не умереть от болевого шока. Три — если не хочешь мучиться, а патроны закончились.

— Ого… — протянула Мелоди, заглядывая мне через плечо.

А удивляться было чему. В аптечке лежал специальный жгут, который можно затянуть даже на руку без посторонней помощи, стерильные бинты в плотных картонных пакетах, набор хирургических крючковатых игл, несколько видов хирургических ниток, щипцы, пинцеты, пачка хирургических тампонов и бутылочка на четверть литра медицинского спирта для стерилизации и еще кое-какие препараты по мелочи. Все — в единичном экземпляре, для работы «здесь и сейчас».

— Откуда у тебя это? — удивленно спросила девушка.

— В походы хожу, — ответил я, аккуратно перебирая содержимое аптечки и извлекая только нужное.

Спирт придется вскрыть, как и хирургические иглы. Все же, придется отправить запрос в Парту, чтобы получить новый набор…

Взяв все необходимое, я поковылял обратно в ванную — к зеркалу. Да… Отделали меня знатно. Но в одном Мелоди была права — бровь надо если не полноценно зашить, то обработать и хоть как-то стянуть. Отек уже рос во всю, времени оставалось мало и если ничего не сделать — в ближайшую неделю вообще глаз открыть не смогу.

Я аккуратно вскрыл флакон со спиртом, обработал руки и под ногтями — кости все же остались целы, но вот пару пальцев на левой я выбил. Обработал смоченным в спирте тампоном рассечение и приготовился шить.

— Дай сюда, — после первого же стежка сказала Мелоди, ополаскивая спиртом руки. — Только изуродуешься.

Я покосился здоровым глазом на артистку, но послушался — отдал девушке иглу, а сам сел на бортик ванной.

От морфия по всему телу пошла легкость, меня клонило в сон, шить у меня получалось с трудом.

Бледная, отчего на ее лице проступили веснушки, Мелоди наклонилась и стала аккуратно стягивать края раны. За десять минут артистка справилась, аккуратно продела нить в петельку, затянула шов и обрезала лишнее маленькими ножничками из аптечки.

Оценить работу певицы у меня не получилось — морфий сделал свое дело, как и остатки алкоголя с утомлением, так что я просто добрел до комнаты и рухнул на кровать. Даже не подумал выпроводить девушку — просто забил. Если она не сделала мне ничего плохого, пока зашивала рану, то не сделает ничего, пока я буду спать.

Проснулся я только к вечеру, когда на улице уже стало темнеть. Поднялся, сразу же проверил реликвию, оружие, бумажник. Все на месте, ничего не пропало. Дверь — не заперта, ключ в замке, но никто не входил. Ошметки рубашки и окровавленные тампоны после зашивания глаза аккуратно убраны и лежат в углу, за неимением у меня мусорного ведра, только на раковине остались небольшие капли крови. Но это я уже сам протру.

Заглянул в зеркало. Красавец! Рожа синяя, глаз — заплыл, но шов спас положение, послезавтра все будет выглядеть более-менее прилично.

Я еще раз покосился на кровавые тряпки в углу ванной, а потом подумал о перчатке. Я бы мог надеть реликвию, пустить себе кровь и попросить ее помочь… Перчатка исцеляла, могла практически воскресить из мертвых, но никто не знал, какую цену придется за это в итоге заплатить. Просто могла — и все тут. Под присмотром Алиши я освоил этот ценный навык, но аптечку де Гранжи выдали мне не просто так — взывать к древнему артефакту по любому поводу себе дороже. Так что как бы мне не хотелось оставить свои приключения в тайне, придется явиться в таком виде на глаза Юнкеру. А может, даже, дать ночной драке ход через господина Варро.

Нападение на офицера! О чем вообще они думали? Я понимаю, что вояки презирают полицейских, но то, что я старше их по званию, был по форме, должно было их остановить! Сейчас, на трезвую, пусть и разваливающуюся на части от боли голову, я понимал, что начудили курсанты на целое отчисление. Просто три опасных для общества придурка, уверенные в собственной власти и безнаказанности. Может, стоит их прищучить через управление, чтобы остальным неповадно было?

Как бы не было хреново, у меня оставалось незавершенное дело — патроны. Пока окончательно не стемнело, надо идти на поиски. Конечно, я могу просто решить этот вопрос через господина Варро и получить недостачу на руки, могу даже обратиться к арсеналу торгового дома, где хранится всякое интересное. Но в первом случае — злоупотреблять расположением исправника Агиона, во втором — тащиться за город, где обустроен тайник. Так что сначала надо просто попытаться найти проклятые патроны.

Вместо табельной мелкашки я закинул на плечи кобуру для «виконта», достал беговые туфли и нашел на дне сумки с вещами небольшой фонарик. Примечателен он был тем, что в его рукоятке стояли с виду обычные солевые «бочонки», но на деле это были очень редкие и очень дорогие батарейки с катодом из серебра, которые обычно используются только в наручных часах. Сила тока у таких батареек была значительно выше, при этом разряжались они плавно, отлично хранились и не имели никаких недостатков кроме своей дороговизны. Но дом де Гранж на охотниках не экономил, поэтому в моем кармане умещался фонарь, по мощности сопоставимый с тяжелой полицейской лампой, которую таскать возможно только двумя руками, да и то, недолго.

Голова болела просто нещадно, хотелось поставить еще одну дозу морфия, но я поборол этот соблазн и вместо этого насыпал на язык немного ацетилсалициловой кислоты из аптечки и запил водой из-под крана. Скоро всосется и станет легче…

В животе неприятно заурчало, и я понял, что уже почти сутки ничего не ел. А до этого был только алкоголь и одно горячее в заведении, которое, впрочем, почти целиком осталось у подъезда дома, когда меня вывернуло. Надо все же зайти в гастроном, может, хоть с такой рожей меня та тетка нормально обслужит, так сказать, начал походить на идеологически близкий социальный элемент…

Распахнув дверь, я нос к носу столкнулся с Мелоди, которая сейчас мялась на моем пороге.

— Офицер Кейн! — воскликнула девушка.

— А ты что тут делаешь? — удивился я.

Придя в себя, мне стало смутно вспоминаться, что ушла артистка еще рано утром.

— Я это… — помялась девушка. — Я это…

— Что стряслось? — спросил я.

Девушка залилась краской и стала буквально пунцовой, до самых кончиков ушей. Пряча глаза, она пыталась собраться с силами, чтобы что-то сказать, вот только все тянула. От этого на меня опять накатила головная боль и я резче, чем следовало, спросил еще раз:

— Что такое⁈ Не трать мое время!

— Я гитару разбила! — всхлипнула артистка. — Вчера, об голову кадета. Я еще тогда по звуку поняла, что каюк ей, но думала, что как-то все решу, починю или… Мне работать надо, я только в Агион переехала, а тут…

С каждым словом Мелоди начинала говорить все громче и я понял, что еще немного — и она сорвется в истерику.

— Так, я понял…

Я совершенно не соображал, куда клонит молодая певица, пока не услышал громогласное:

— Господин Кейн! Маловер! Дайте в долг! — воскликнула девушка, склонив голову. — На новый инструмент! Я все верну! Честно!

С этой фразы, произнесенной на лестничной клетке, начался очень долгий и сложный этап в моей жизни, имя которому — Мелоди Янг.

Запись №6

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 03 число, 01 час 04 минуты (ночь драки), Королевство Сонша, град Агион, сквер на правом берегу

Этот легавый отделал их знатно, нечего сказать. Антуа не понимал, откуда в мелком сухом полицейском такой силы поставленный удар, был уверен, что ему стоит следить только за защитой собственной головы.

Давно ему так не пробивали в печень! И эти соплежуи, Крис и Пауль, тоже выхватили. Да еще как! Если Крису просто дали по башке кейсом с гитарой, то вот Пауль… Даже в ночной темноте Антуа было страшно смотреть на лицо сокурсника — оно буквально было превращено в кровавое месиво.

— Вставай! — гаркнул кадет, дергая ноющего Пауля за локоть. — Хватит сидеть!

Сокурсник же только отмахнулся от него, продолжая держаться ладонями за лицо.

— Эта тварь мне зуб расшатала… — пробормотал Пауль, проверяя передний резец ногтем. — Ублюдок! Как он посмел! Я все расскажу отцу!

— Не смей! — рявкнул Антуа. — Если это и вправду унтер-офицер, то вылетим из академии.

— Папа́ с говном его смешает! Да ты вообще понимаешь, кто мой…

Антуа не выдержал — отвесил мощную затрещину и так избитому сокурснику, отчего парень завалился на бок и начал хныкать с новой силой.

— Нас! Отделал! Легавый!

— Меня девка оглушила… — встрял Крис.

— Легавый и девка! — продолжал шипеть Антуа. — Вы вообще понимаете, что это…

Он хотел сказать что-то еще, но заметил краем глаза какое-то движение. На самом краю зрения, будто бы ветки шевелились. Вот только стояли они под уже голой ивой, погода была совершенно спокойная и тихая.

— Антуа! С меня хватит! — прокричал Пауль, вставая на четвереньки и пытаясь подняться на ноги.

Он был дальше всего, под самым деревом.

— Пауль… — начал Антуа, наблюдая за тем, как ветви за спиной его товарища приходят в движение, — слушай сюда…

— Нет! Это ты послушай! — прокричал парень, тыча в лидера их тройки пальцем. — Я все расскажу папа́! Все расскажу! И мне плевать, кто нас там отделал! Это ты все виноват! А этот легавый должен ответить за свое неуважение! За мой зуб! За…

Антуа зачарованно наблюдал, как ветви ивы стали тянуться в сторону Пауля, будто живые.

— Пауль… — просипел испуганный Крис, который стоял рядом с Антуа. — Пауль, иди к нам…

— Пошли вы в жопу! — прокричал курсант. — Вы и ваши приключения! И ваше самомнение! Оба пошли!

Он увидел тонкий высокий силуэт за спиной Пауля. Это было похоже на человека, но не могло им быть. С туловищем толщиной с руку, не меньше трех метров в высоту, нечто опиралось на все четыре конечности, как на огромные ходули. Проходя мимо, он бы принял это за молодое дерево, но сейчас, сейчас он точно знал, что еще пять секунд назад никаких деревьев за спиной его товарища не было.

В ужасе наблюдая, как фигура медленно, словно стараясь не шуметь, приближается к Паулю, тянет к нему свои отростки, нервы у Антуа сдали. Он дрогнул. И побежал. Не выдержал, рванул от той ивы и лавки со всей доступной ему скоростью. Плевать куда! Только подальше! Рядом с ним бежал и Крис, который до этого в таком же ступоре наблюдал за происходящим.

— Антуа! Стой! — крикнул сокурсник. — Да стой же!

Он заставил себя перейти на легкую трусцу, а потом и на шаг.

Обернувшись, он посмотрел на Криса, что стоял под фонарем, а потом — на то место, где они бросили Пауля.

Под ивой было пусто. Лавка угадывалась в ночном сумраке, была видна и старая ива. А вот Пауль просто исчез. Без звука, без крика, как будто бы его там никогда и не было.

— Пауль! — повторил свой зов Крис. — Пауль, сучий ты…

Позвал товарища и Антуа.

Им никто не ответил, только легкий, неведомо откуда взявшийся порыв ветра шевельнул голые ветви деревьев.

Запись №7

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 03 число, 19 часов 43 минуты, Королевство Сонша, град Агион

Мелоди увязалась за мной, как я не пытался от нее отделаться. Не помогли даже пятьдесят франгов, что я одолжил ей на новую гитару. Хотя, одолжил ли? Выглядела артистка весьма ветрено, а послушав немного рассказ девушки о том, как она переехала в Агион и на что она вообще существовала в столице, я понял, что денег обратно мне не видать.

Почти смирившись с потерей пятидесяти франгов, я спешно шагал в сторону сквера. Сейчас у меня были проблемы посерьезней — найти патроны. Если кто-то их подобрал или не будет хватать хотя бы одного… Еще и эти курсанты военной кафедры…

— А как ты получил звание унтер-офицера так рано? — спросила Мелоди.

— Что? — не понял я, погруженный в собственные мысли.

— Говорю, молодой для унтера… Скорее курсант… — протянула девушка. — В смысле не молодой, а молодо выглядишь! Я хотела сказать, что ты молодо выглядишь для своего звания, а не то, что ты курсант!

— Было полтора года назад одно происшествие, — уклончиво ответил я. — Отметили за героизм.

— Это после него у тебя шрамы на груди и плече остались? — внезапно спросила артистка.

Я едва не запнулся. И успела же рассмотреть! Да, у меня остались шрамы от когтей скребуна. Вместе с лечением в королевском госпитале и последующим исцелением перчаткой они стали намного меньше, но целиком не исчезли. И было же у нее время рассматривать мою грудь и плечо!

— Да, после него, — хмуро ответил, показывая, что не хочу об этом говорить.

Мелоди только важно кивнула и, заложив ладони за спину, продолжила шагать. И чего ей от меня надо? Хочет помочь? Чувствует себя виноватой? Объективно, я сейчас был похож на человека, которого сбил товарный поезд. Лицо выглядело совершенно страшно — я это понял по испуганным и осуждающим взглядам прохожих. Как же с такой мордой на работу идти…

Лавка оказалась неожиданно далеко, почти в центре сквера. Никаких следов ночной стычки, даже листва, казалось бы, не примята.

— Так, — сказала Мелоди, выходя вперед, — ты стоял вот тут!

И указала на место в десяти метрах от того, где я находился в тот момент на самом деле.

— Слишком далеко от ивы, — покачал я головой, становясь в стороне, — я был где-то здесь.

Я пошевелил листву ногой, в надежде, что желтые гильзы блеснут в отсвете только что включившегося фонаря, но нет. Только сырая земля и сухие, тонкие листики ивы.

— Маловер… — позвала Мелоди.

— Слушай, не мешай! — огрызнулся я, опускаясь на колени и проводя ладонями по листве.

— Офицер Кейн! — повторила зов артистка, и мне пришлось поднять голову.

— Ну что там⁈ — спросил я, уставившись на рыжую певицу.

— А ты посмотри сам…

Девушка же просто замерла на месте, указывая пальцем куда-то на лавку.

— Ну, лавка. И? — спросил я, поднимаясь на ноги и подходя ближе.

Все пять патронов двадцать второго калибра аккуратно стояли в ряд на сиденье. Совершенно чистые, выставлены они были идеально ровно, будто бы кто-то принес даже не линейку, а штангенциркуль для того, чтобы выставить их таким образом. Эта их идеальная симметрия, то, как они будто бы ждали меня, подняло в груди неясное чувство тревоги. Шея резко похолодела, а руки сами сжались в кулаки. Это сделали не курсанты, точно. И не прохожий. Прохожий сдал бы патроны в участок или оставил себе. Но нет. Вот они, стоят тут, словно…

Ветер шевельнул голые ветви ивы, и гнетущее чувство тревоги только усилилось, а когда Мелоди коснулась моего локтя, я едва не развернулся и не ударил ее. В последний момент остановился, просто дернув плечами. Очень хотелось достать из кобуры «Виконта», но не при певице. Нечего ей видеть лишнее.

— Я говорю, чего застыл? — спросила девушка. — И чего дергаешься?

— Зябко тут, — ответил я, внимательно оглядывая темный сквер. — Пойдем, нашлись патроны.

— Думаешь, кто-то нашел и оставил? — легкомысленно спросила артистка.

— Думаю, да, — ответил я, сгребая боеприпасы и высыпая их в карман.

Девушку пришлось провожать до остановки на набережной. Учитывая ее приметную внешность и приключения, которые она нашла накануне, было бы глупо бросать ее одну ночью в том же сквере. Тем более, в груди еще теплилась надежда, что она вернет мне пятьдесят франгов.

Было в Мелоди что-то обезоруживающе-располагающее, ей хотелось верить. Поэтому я и ввязался в драку, толком ее не зная, поэтому спокойно уснул накануне, оставив ее в своей квартире без присмотра. Дал денег, провел на остановку. Краем глаза я поглядывал и на тонкую шею, и на высокую грудь девушки, но без каких-то грязных мыслей. Скорее, из обычного любопытства, когда ты просто заметил на улице красивого человека, и наслаждаешься видом его наружности.

С такими расходами надо будет заглянуть в сберкассу. Сколько я потратил за эти дни? Почти месячную зарплату унтера — около сотни франгов. Ремонт кабинета, пусть демонтаж провели алкаши, а клеили мы сами с ефрейторами, обошелся недешево. Потом посиделки в ресторане, Мелоди выклянчила…

Пара десяток в бумажнике еще оставалась, так что я все же решил попытать счастья в гасторономе. Как и предполагалось, моя избитая морда лица превратила меня в социально близкого продавщице элемента, так что обслужили меня быстро, четко и без лишних вопросов. Только когда я уже выходил из магазина, груженый булкой свежего батона, бутылкой молока и кольцом копченой колбасы, тетка покачала головой мне вслед. Мол, такой молодой, а уже такой синенький.

В животе предательски урчало, так что я не утерпел — сел прямо на лавке у подъезда, сорвал с бутылки фольгированную пробку, отломил немного хлеба, оторвал кусок колбасы, соорудив себе простенький бутерброд. Главное, чтобы в рот пролез, губы-то разбиты…

Я вгрызался в хлеб с колбасой, запивая все это молоком, и чувствовал, как ко мне возвращаются силы. Буквально, оживал на глазах. Я знал, что чувство это обманчиво — через полчаса-час меня буквально размажет, и я опять упаду спать, но поесть надо было.

— Унтер-офицер Кейн? — спросил кто-то.

Я недовольно поднял голову и увидел, как надо мной стоит пара амбалов. По гражданке, но рожи кирпича просят — точно из наших, из органов.

— У меня выходной, — бросил я, продолжая бороться с батоном.

Получалось с переменным успехом — рот открывался недостаточно широко.

Амбалы переглянулись, после чего один потянулся ко мне и положил руку на плечо.

От вспышки гнева хотелось вскочить, выхватить из кобуры «Виконта» и всадить в наглеца парочку «малышей» тридцать восьмого калибра — он же калибр три-пять-семь, что использовался для патронов «Виконта» — чтобы больше руки не распускал.

— Чем обязан? — хмуро спросил я, поднимая глаза.

— Распоряжение господина Варро, офицер Кейн. Пройдемте, — спокойно ответил один из мордоворотов.

— Я ужинаю. Не видите?

— Доедите в машине. Дело срочное, — подал голос второй амбал.

Я еще раз оценил протокольные рожи гонцов — старые боги свидетели, между полицией и бандитами иногда разница только в наличии погон — после чего хлебнул молока и поднялся с лавки. Даже первый бутерброд доесть не успел, ироды.

Свою добычу я бросать не собирался, так что в салон дорого черного автомобиля я уселся, роняя на тонкую кожу обивки хлебные крошки. А мог бы жирными руками все облапать! Колбаса была хороша, свежая, сочная…

Амбалы никак на этот мой демарш не реагировали. Даже когда я, разделавшись с первым бутербродом, вручил бутылку молока моему соседу по сидению для того, чтобы соорудить следующий.

— Так что от меня потребовалось господину Варро? — с набитым ртом спросил я.

Хотелось нарушать субординацию, хотелось бесить и издеваться над этими двумя. Зная, как высок чин моего покровителя, эти двое ходили с погонами не ниже участкового пристава, а то и титулярного советника. А тут какой-то парень возраста курсанта, возомнил себя унтер-офицером, да еще и хамит…

— Все узнаете на месте, офицер Кейн, все на месте, — спокойно ответил мой сосед, пока его товарищ выруливал из дворов на дорогу.

Едва трясти перестало — асфальт в дворах тут был препаршивый, мужчина, будто бы он занимался этим ежедневно, спокойно протянул мне початую бутылку с молоком. Я покосился на посыльного Варро, но молоко принял с уже почти благодарным кивком. Думаю, эти двое знают, чем я занимаюсь для исправника Агиона. А значит, я могу тут хоть на голове стоять — и это будет считаться нормой. Половина людей после встречи с безликими вовсе перестают связно говорить или впадают в ступор, совсем как Вартан…

Ехали мы недолго, дороги были пустые, так что к управлению добрались минут за двадцать. За это время я успел пропихнуть в себя почти весь батон и расправиться с кругом колбасы, так что из машины я вылез уже относительно сытый, почти добрый, но все еще с ополовиненной бутылкой молока. Прошли уже привычной боковой дверью технического персонала и, нырнув в коридоры для «особых визитов» проследовали прямо к приемной господина Варро.

Секретарь агионского исправника с удивлением посмотрел на бутылку с молоком, после — на мою фиолетовую рожу.

— Ах, вот оно что… — протянул себе под нос секретарь, жестом предлагая мне сдать оружие и молоко.

Скажу честно, с «Виконтом» я расстался легче, чем с недопитой бутылкой, но что поделаешь — даже моя наглость в этот вечер должна иметь свои границы. Двери кабинета распахнулись и я, оставив мордоворотов за порогом, шагнул внутрь.

— А вот и он! Наш специалист… — начал Варро и как-то осекся, увидев мою избитую морду. — Унтер-офицер Кейн!

В кабинете кроме Варро было еще трое. Какой-то мужик дворянской наружности — его выдавал вздернутый подбородок и кислое выражение лица — а также парочка курсантов, которых я отделал накануне.

С удивлением уставившись на вояк, я перевел глаза на агионского исправника, пытаясь понять, что тут происходит. Если бы Варро привез меня на показательную казнь, то не был бы так удивлен моим состоянием, потому что парочка, что сидела на диванчике у стены, выглядела не лучше. Не хватало только последнего, которого я отметелил сильнее всего. Господин исправник назвал меня «специалистом», а значит, дело касалось моего основного, не служебного профиля…

— Это он! Он! — воскликнул один из курсантов, вскакивая на ноги и тыча в меня пальцем. — Тот легавый!

Аристократ бросил на парня уничтожающий взгляд. Использовать такие выражения в присутствии высшего полицейского чина столицы — свидетельство крайней тупости.

— Офицер Кейн, вы знаете этих молодых людей? — нашелся Варро.

Я тяжело посмотрел на курсантов академии, что смотрели на меня исподлобья, после — на аристократа, что с каменной маской вместо лица также ожидал моего ответа.

— Знаю. Это парочка насильников, что вчера ночью напали на девушку в сквере, — ответил я.

Мое слово против их. Если надо будет — я подтяну и Мелоди, а уж что наговорит болтливая актриса, уже не имеет значения, ведь это будет свидетельствовать о том, что мои обвинения воспринимают всерьез. А адрес артистки лежал у меня дома, записанный на клочке бумаги. Она оставила свои координаты, когда брала у меня деньги.

— Мы не!.. — вскочил один из курсантов.

— Молчать! — прошипел аристократ, после чего недоделанный молодой вояка аж присел. — Вы в присутствии трех офицеров, молодые люди! И дело принимает совершенно иной оборот!

«Трех офицеров», — пронеслось у меня в голове. Вот так, просто, этот сноб спустился на одну со мной ступеньку.

— Унтер-офицер, потрудитесь объяснить, что вчера произошло, и почему вы называете двух друзей моего сына насильниками, — продолжил дворянин.

Он был совершенно спокоен, я бы даже сказал, флегматичен, но короткого взгляда на него, а потом на Варро мне хватило, чтобы понять — третий курсант, которого я отделал сильнее всего, отсутствует тут не просто так. Ведь если бы я уложил его на больничную койку, то отец говорил бы со мной совершенно иначе. А значит…

— Разрешите обратиться, — сказал я, глядя на Варро.

— Да, унтер-офицер Кейн, разрешаю, — кивнул исправник.

— Сын этого уважаемого господина — третий из этой компании? — спросил я, указывая курсантов.

— Все верно, Кейн, — кивнул Варро. — Вы говорите о курсанте Пауле Эссау.

— Могу я поинтересоваться, почему он не присутствует здесь? — продолжил я.

В кабинете стало как-то слишком тихо.

— Он пропал… — начал один из курсантов, тот, который заводила.

— Не пропал, а оно его забрало! — перебил товарища второй курсант. — Забрало!

— Кто забрал? — спросил я, видя, как мигом поменялся в лице аристократ.

Господин Варро прокашлялся, после чего прошел за свой стол и, найдя какую-то бумагу, передал документ мне.

— Мы взяли объяснение с курсантов, как только они в сопровождении господина Эссау прибыли в управление. Но если вкратце, Маловер, тебе нашлась работа.

— Как в последние разы? — намекнул я на Скребуна или Падальщика, как на наиболее активных и опасных тварей Агиона, о которых было четко известно, принимая из рук начальства протокол.

— Эти двое говорят, что моего сына забрало дерево. Клянутся всеми старыми и новыми богами, что это была ива возле лавки, — сообщил господин Эссау, глядя на бледных и испуганных курсантов.

Я с удивлением поднял глаза на Варро, но столичный исправник только пожал плечами. Я слышал и читал о десятках разных тварей, Пириус тренировал меня на отстрел черных сердец у самых странных монстров. Вот только в их числе никогда не было деревьев.

Запись №8

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 04 число, 00 часов 52 минуты, Королевство Сонша, град Агион, кабинет исправника Варро

— Что скажете, офицер Кейн?

Господин Варро старался не смотреть на мое помятое лицо, я же внимательно изучал документы. Господин Эссау был удален из кабинета вместе с курсантами. Перед уходом Варро заверил, что управление разберется в ситуации и, скорее всего, Пауль найдется целым и невредимым.

Это была необходимая ложь. Потомственный дворянин второго эшелона, Эссау все же имел определенные связи как в кабинете министров, так и среди правящих домов Сонши. Так что Варро, не моргнув и глазом, соврал Эссау, дабы выиграть для управления немного времени.

— Скажу, что мы вряд ли найдем даже тело, — ответил я, бегло читая документ. — Это тварь минимум третьего класса. А, скорее, и выше.

Варро важно покивал, усаживаясь на свое место за столом.

— Нам надо как можно быстрее добиться результата, унтер-офицер Кейн.

Я поднял глаза на исправника, одновременно борясь с желанием нахамить начальству.

— Они сами виноваты. Если бы не цеплялись к прохожим, не пролилась бы кровь. Не было бы крови — не пришла бы и тварь. А так…

— Меня не интересует, что заслуживают эти курсанты по вашему мнению, унтер-офицер. Меня больше беспокоит, что в одном из скверов города живет безликий, который способен без единого звука уволочь в неизвестном направлении взрослого мужчину, — ответил Варро, недовольно поднимая бровь.

Я только тяжело вздохнул. В этом исправник Агиона был совершенно прав.

— Дайте мне неделю. Осмотреться, запросить дневники из Парты, может, найдется что-то… — начал я.

— Три дня, — отрезал Варро. — Нужна хоть какая-нибудь информация через три дня.

— Мне на работу пятого, — ответил я.

— Так это же ваш участок, верно? — уточнил Варро. — Вот и займитесь разбирательством.

— Мое новое начальство не оценит.

— А это уже ваши проблемы, унтер-офицер Кейн. Сами запросили перевод, — ответил Варро.

Тут я понял, что мое прошение было, все же, ошибкой. Исправник все так же будет прикрывать меня на уровне города, но вот проблемы в участке мне придется решать самостоятельно.

Я поднялся со стула, прихватив с собой протокол, и уже собирался идти. Три дня — преступно мало, учитывая мое физическое состояние. Придется работать вслепую, возможно, самому выступать приманкой. Последнее — крайне опасно. Пириус бы не одобрил. А самое паршивое было в том, что сейчас в Агионе некому прикрыть мне спину. Не было в столице ни Пириуса, ни Алиши, ни вообще кого-либо из торгового дома де Гранж. После смерти госпожи директора ламхитанцы сильно сократили региональную активность, ограничиваясь только целенаправленными командировками. Да и в Агионе, строго говоря, никогда постоянно охотники не квартировались.

— Мне потребуется помощь, — ответил я.

— Скажете, с чем мы конкретно имеем дело — выделю людей, — отрезал Варро. — Из всей агионской полиции только вы достаточно… подготовлены для того, чтобы правильно отреагировать в случае непредвиденных обстоятельств, Кейн.

Я опять молча кивнул и пошел на выход.

— Унтер-офицер, — окликнул меня Варро, когда я уже был у дверей.

— Да, Ваше Высокопревосходительство?

— Вы сказали, что помешали трем насильникам, — продолжил исправник. — Это на самом деле было так?

Он понимал, что вина за пропажу Пауля Эссау частично лежит и на моих плечах. Если бы я не избил дворянского отпрыска в кровь, его не почуяла бы та тварь. Во всяком случае, она не была бы столь активна.

— Все к этому и шло, — ответил я. — Я должен был вмешаться.

— У вас есть контакты этой девушки?

— Да, Ваше Высокопревосходительство.

— Хорошо. Должен сказать, унтер-офицер, что я высоко оцениваю вашу подготовку и то, что вы не посрамили честь мундира. Благодарю за службу.

— Рад стараться, — я козырнул начальству, получил в ответ одобрительный кивок и наконец-то вывалился в приемную.

Там меня ждали два новых друга, револьвер и недопитая бутылка молока.

Вернулся я к подъезду тем же маршрутом, что и прибыл в управление. Время было далеко за полночь, так что едва я зашел в квартиру — тут же рухнул на кровать и отключился. Три дня. Варро, верно издевается. Что я могу выяснить за это время?

Уже засыпая, я решил, что завтра — передохну, восстановлю силы и приготовлюсь к выходу на службу. А уже в участке надо покопаться в архивных делах. Когда я сказал Варро, что это безликий третьего класса, я сильно занизил свои оценки, дабы не пугать исправника раньше времени. Вполне возможно, это была тварь четвертого или пятого класса, а то и вовсе вне классификации. А это значит, что у меня большие проблемы.

Но выяснить это можно только одним способом — понять, как часто оно питается, и сколько человек пропало в районе сквера за последние десять лет. И лучше бы эта тварь вылезала из своей норы бессистемно. В противном случае, если исчезновения будут цикличны, гибель Пауля Эссау могла запустить сезон кормежки, а это — новые смерти в ближайшие дни и недели, предотвратить которые я в одиночку просто не смогу.

В ту ночь мне снилась какая-то дичь. Лес, в котором деревья движутся сами собой. Ива, стоящая посреди пустой поляны на мертвой земле. Выстроенные в ряд пять патронов. Последнее было тревожнее всего. И когда я проснулся, то наконец-то понял, почему мне всю ночь приходилось смотреть на золотистые цилиндры, будто бы они имели какое-то особое значение.

За визитом гонцов от Варро я как-то забыл, что боеприпасы были выставлены на лавке, словно послание. Сейчас я был почти уверен в том, что патроны собрала и расставила тварь, что утащила Пауля. А это значит, что у нее есть некое подобие сознания и разума. А так бывает только у бесклассовых безликих и некоторых видов пятого класса.

От осознания, что я столкнулся не просто с хищником, а с другим «охотником», у меня похолодела спина. Я сидел на краю кровати, в одних трусах, и думал, что мне делать.

Пириус вечно повторял, что мое главное преимущество — в хитрости и интеллекте. Даже самый изворотливый безликий по-своему примитивен, предсказуем и имеет свои паттерны, которые можно предугадать и использовать против твари. Но если это монстр вне классов, то у меня появляется сразу две проблемы.

Враг умен и, скорее всего, он знает, кто я такой. Патроны безликий оставил как послание, с этим спорить глупо, ведь от меня несло силой латной перчатки, что манила тварей. Значит, элемент неожиданности уже отсутствует. Но что самое паршивое — безликий уверен, что выйдет победителем. И он буквально издевается надо мной, молодым охотником. Заманивает в свою игру.

Я поймал себя на мысли, что как только появилось предположение о том, что тварь имеет сознание, безликий из категории «оно» перешел в категорию «он». Не просто хищник — а убийца. Меня учили выслеживать и загонять опасных потусторонних животных, а теперь я должен противостоять чему-то, что способно мыслить. Не так, как я, но достаточно глубоко для того, чтобы общаться с противоположной стороной посредством символических посланий.

Курсанты сказали, что Пауля утащила ива. Конечно же, это полный бред. Безликие могут маскироваться, использовать камуфляж, сидеть в засадах. Но они должны быть и достаточно подвижны, мобильны, чтобы сменить место охоты при необходимости. Это было что-то, что жило в лесах, а потом, по какой-то причине, перебралось в город.

Но пока — зарядка и пробежка. Как бы мне не было паршиво, надо соблюдать режим, опять надо подумать о еде… Я не смогу вечно питаться батоном и колбасой, нужно что-то решать с холодильником. А значит, придется наведаться в сберкассу, снять еще денег, а потом — в какой-нибудь большой хозяйственный магазин в центре, выписать себе технику…

Три дня! Тут жить некогда, завтра выходить на работу, пытаться выстроить охоту… Варро, верно, слишком сильно верит в мои способности. Вот только мои предыдущие охоты были более тривиальны — то были твари с понятным почерком, с помощью Пириуса и знаний семьи де Гранж я довольно быстро смог классифицировать тварь, а зная своего врага — знаешь, как на него охотиться. Тут же у меня не было никаких догадок. С другой же стороны, если я найду подтверждение тому, что это тварь вне классов, исправник слезет с моей головы и начнет реалистично относиться к срокам.

Время по моим меркам было уже позднее — девять часов утра — так что во время пробежки я смог зарулить на местное почтовое отделение. Тут же располагался и пункт международного телеграфа, который мне и был нужен. Я сел перед телеграфисткой, записал молнию для Пириуса на клочке бумаги и передал женщине. Она пробежалась глазами по тексту, удивленно вздернула брови, но ничего не ответила, лишь заметила:

— Срочные телеграммы в Парту стоят по двадцать лигов за слово, молодой человек.

— Я в курсе.

— Можем выбросить предлоги, — предложила женщина.

— Нет, надо передать все, как есть, — ответил я. — Буква в букву.

— Оплатите в кассе, потом подходите.

Я раздраженно поднялся с места, забрал квитанцию, что выписала мне телеграфистка, и пошел в окошко кассы. Все послание обошлось мне в три франга восемьдесят лигов. В итоге в моем кошельке осталась одинокая десятка и немного мелочи — обычному человеку хватит на неделю, мне же срочно надо было в банк.

Убедившись, что телеграфистка настучала мою молнию для Пириуса, я вышел с почты и, щурясь от холодного осеннего солнца, прикинул, что буду делать дальше. Ополоснуться дома и надо выдвигаться в город. Перехвачу что-нибудь из еды там. Сниму деньги с книжки, закажу холодильник, присмотрю посуды… Надо вести себя совершенно обычно, особенно, учитывая, что вон те двое на черном автомобиле следят за мной с самого утра. Нет, это были не братья-близнецы от Варро, а какие-то наемники. Видимо, господин Эссау не поверил агионскому исправнику на слово и подтянул какие-то свои контакты. Значит, пока я хотя бы отдаленно не пойму, с чем имею дело, подходить к скверу в открытую нельзя.

Попрыгав на месте, я припустил по тротуару в сторону дома, делая солидный крюк по набережной. Пусть следят. Пока Пириус не ответит — я обычный унтер-офицер агионской полиции.

Запись №9

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 04 число, 19 часов 00 минут, Ламхитан, пригород Парты, поместье рода де Гранж

— Войдите! — крикнул Джамар де Гранж в ответ на уверенный стук в дверь его кабинета.

Это была не Алиша, кто-то из охотников.

— Милорд… — Пириус проскользнул в кабинет, словно уж, плотно закрыв за собой дверь.

— Что случилось? — не отрываясь от работы, спросил Джамар.

В ответ охотник, что подошел к столу, просто положил на стол перед мужчиной телеграмму. Глава рода взял узкую полоску бумаги и, чуть щурясь и поправляя очки, начал читать мелкий печатный текст.

«Дядя, проблемы с ботаникой. Очень сложная тема на высший балл. Срочно нужны учебники и помощь, экзамен через три дня».

— Кто? — спросил Джамар.

— Агион, — ответил Пириус. — У Маловера проблемы.

Джамар устало снял очки с носа и потер пальцами глаза.

— Ты хочешь отправиться в Соншу, я так понимаю? — спросил Джамар.

— Маловер пишет, что столкнулся с внеклассовым безликим, — указал на телеграмму Пириус. — Он не справится.

Джамар нахмурился, думая, что ему делать. Пириус был нужен тут, в Парте. Опытный инструктор, старый охотник и телохранитель Алиши, после смерти госпожи Оверсонг он планировал включить мужчину в работу по снабжению охотников на основных направлениях. И прямо сейчас Пириус этим и занимался — принимал дела и разбирался с тем, что происходит в доме де Гранж.

— Я уверен, что все будет в порядке, — кивнул Джамар. — Бесклассовых тварей не так много, я думаю, он просто сгущает краски. А вон на том стеллаже есть отличная антология по лесным безликим. Можешь отправить авиапочтой.

— Три дня! — заметил Пириус. — Начальство давит на парня.

— Он не мальчик, — покачал головой Джамар. — А охотник. Владелец реликвии рода. Если уж перчатка ему не поможет, то ты — и подавно.

— Бренард бы не одобрил такое…

— Бренарда тут нет, —отрезал Джамар.

— Мы должны чем-то помочь.

— Отправь книги, деньги, оружие. Свободных людей у нас нет, — отрезал граф де Гранж.

Пириус только сжал губы, но перечить больше не стал — поклонился и, забрав указанную книгу и еще несколько дневников, удалился из кабинета главы дома.

Джамар еще некоторое время поработал, но ситуация с племянником все не выходила из головы. Внеклассовый безликий? В Агионе? Там было довольно активно, это факт, но не настолько, чтобы посреди огромного города появилась такая тварь. Эти монстры растут столетиями, словно дети, что взрослеют с годами. Чтобы безликий обрел сознание и вышел за пределы их классификации, должны пройти годы, а трупы измеряться сотнями, если не тысячами. Как такое могло укрыться посреди столицы Сонши?

Правильно — никак. Безликие без класса — древние твари, что обитают в самых глухих и отдаленных краях. Горы, непроходимые леса, забытые богами острова Архипелага. Где-нибудь там, но точно не в Агионе.

Он еще пару минут посидел над документами, после чего встал и прошел к бару в шкафу. Хватит на сегодня. Бокал фирменного семейного бренди перед ужином — вот что ему сейчас необходимо.

Может, стоит отправить в Агион Алишу? Ее он точно в дела торгового дома вовлекать не собирается, не для этого его дочь прошла путь храмовницы. Она — прирожденный боевик, клинок семьи, так пусть поможет двоюродному брату…

При воспоминании о родстве с Маловером Кейном, Джамар поморщился, как от зубной боли. Проклятье! Если бы не та ситуация с арестом дочери, парень бы был здесь, при нем, в семье. Он бы смог официально сделать его семейным хранителем реликвии, ввести в дела дома, а Алишу передвинуть поближе к делам бизнеса. Тем более, после более близкого знакомства с Маловером, Джамар понял, почему перчатка выбрала его своим владельцем.

Такой же, как Бренард. Жесткий, почти жестокий, но при этом умный и спокойный. Кейн не доверял людям, но чем-то располагал к себе, что было отличным для охотника качеством. А еще в нем чувствовалась стать, в нем чувствовалась кровь древнего рода. А это означало, что даже в текущих условиях, когда племянник существует в качестве полицейского-простолюдина, перед ним будет распахнуто множество дверей. Породу не скрыть: любой дворянин в одной комнате с Маловером будет смотреть на него, как на равного.

Знал ли агионский исправник, что вырывает из семьи одного человека в обмен на другого? Джамар думал, что нет. И в этом было их преимущество. Пусть Маловер работает и тренируется в Агионе, играет в полицейского. Наступит момент, когда город станет для него мал и ему придется уйти. И тогда семья его примет.

Джамар надеялся, что сумеет обставить все так, будто бы они не знали о его происхождении до самого конца. Даже были кое-какие заготовки, записи Бренарда, которые должны были «внезапно» всплыть и вернуть блудного племянника в лоно семьи. Но пока нельзя, пока рано. Текущая ситуация — крайне важна. Пусть он увидит, каково быть за пределами рода, самому по себе. Исправник требует от него результата, но не дает ничего взамен. А вот род де Гранж помогает ему, в меру своих возможностей. Может, на это стоит сделать ставку? На безусловную помощь со стороны дома де Гранж?

Джамар снял трубку, набрал пару цифр и дождался ответа.

— Уже собрал сумку? — спросил Джамар.

— Милорд…

— Собрал?

— Так точно. Собрал.

— Хорошо. Высылай груз спецрейсом, посмотри логистику по югу Токонии и Шимсе, там, вроде как, можно пополнить запасы. С этим самолет и отправишь, а то почта может везти до недели.

— А потом?

— Через пару дней полетишь и сам. Не все сразу, Пириус.

— Спасибо, милорд.

Джамар положил трубку на рычаг и внимательно посмотрел на телефонный аппарат. В своем стремлении помочь парню Пириус был прав. Вне зависимости от его официального статуса, Маловер — часть семьи.

Запись №10

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 05 и 06 число, Сонша, Агион

Два рабочих дня пролетели, словно их и не было. Утром первого дня у меня состоялся непростой разговор с Юнкером, который был недоволен моим внешним видом, но узнав некоторые подробности того, как я докатился до жизни такой, начальник чуть оттаял. Даже сказал:

— Ну, Кейн! Точно герой! — хмыкнул Юнкер в свои усы. — А то, что предотвратил насилие — это хорошо. Пусть и был не при исполнении. Хвалю! Но постарайся в следующий раз не получать по лицу, а давай предупредительные в воздух, договорились?

— Но господин Юнкер… — пытался я перечить.

— Не спорь! — хлопнул ладонью по столу начальник. — У меня и так людей нет, а чтобы всякие проходимцы мне молодых офицеров калечили — не позволю! Так что стреляй без раздумий, а с бумажной волокитой разберемся.

— Так точно, — козырнул я. — Могу идти?

— Идите, унтер-офицер Кейн, идите, — махнул рукой Юнкер.

В эти дни я наконец-то обзавелся сейфом, в который легли кое-какие рабочие документы, мешок с перчаткой и «Виконт». Последний, кстати, попался на глаза Негору, который проявил к оружию большой интерес.

— Что там у тебя, Маловер? — спросил ефрейтор, кивая на рукоять револьвера, что выглядывала из-за приоткрытой дверцы сейфа.

— Это? — включил я дурачка. — А, просто личное оружие. Знаешь, после налета на участок как-то увлекся, подкопил и…

Ефрейтор же в этот момент уже по-хозяйски нырнул в мой сейф, извлекая «Виконта».

— Ого! — взвесил мужчина в руке ствол. — Это что, ламхитанский?

— Ага, — кивнул я.

Зейт с любопытством покрутил «Виконта» в руках, взвесил, прицелился, заглянул в каморы, пощупал патроны.

— По мне, великоват. Особенно рукоять. Не схватиться, будто болтается в руке, — сообщил ефрейтор. — И отдача небось плечо выбивает?

— Есть такое, — улыбнулся я.

Сослуживец даже не догадывался, почему у моего револьвера такая рукоять. Чтобы можно было стрелять прямо в латной перчатке.

— Ну, оружие хорошее дело для мужчины, — подытожил ефрейтор. — Господин Юнкер, вот, ножи собирает.

— Правда? — удивился я.

Ефрейтор важно кивнул.

— Если надо будет подмазать… поблагодарить господина Юнкера, можешь смело дарить что угодно по уходу за клинками. Масла, шелковые тряпочки, точильные камни… Бархат на обивку футляров — тоже хорошее дело.

— Понял, спасибо за совет, — кивнул я ефрейтору.

Не зря я сводил мужчин тогда в ресторан, это наладило отношения с младшими чинами. Казалось, Негор решил, что ему обязательно надо взять надо мной негласный патронаж и помочь молодому офицеру втянуться в трудовые будни участка. Я на самом деле многого не знал о реальной службе и совет или подстраховка мне не помешают.

То, что ефрейтор увидел «Виконта» меня тоже мало беспокоило. На самом деле, я вообще планировал специально его «забыть» на столе или вот так, в сейфе. И то, что Негор так рано заметил мое основное оружие, было мне даже на руку. В моих планах было «нормализовать» ношение «Виконта», как часто это делали офицерские чины в управлении. Если не как основное оружие, то хотя бы как дополнительное, в кобуре под кителем. Безликие не будут смотреть на мой график, выходной я или на службе, а столкнуться с тем же скребуном, имея на руках только табельную хлопушку — верная смерть.

Тут важно понимать, что безликие сами вылезали на мой «запах», который давала мне реликвия де Гранжей. Как скребун из квартиры господина Наусса пришел по следу собственной крови и шлейфу перчатки в участок, так и на меня со временем должна начать переть всякая мерзость. На самом деле, я был почти уверен в том, что Пауль Эссау пропал, потому что на том месте ранее побывал я, а не потому что я избил парня в кровь. Так что постоянное ношение нормального револьвера — вопрос выживания.

Позже, когда ефрейтор ушел на какой-то вызов, я проскользнул на цокольный этаж, где расположился архив третьего участка. Там, среди чуть косых рядов стеллажей и стоек, на которых хранились папки и коробки с делами, я начал искать все, что касалось сквера и пропажи людей в том районе.

В итоге набралась внушительная стопка пустых папок только за последние десять лет. Сорок шесть заявлений о пропаже людей, протоколы опроса, пара служебных записок и… Больше ничего. Ни одной зацепки, ни одного тела. Полсотни человек будто бы растворились в пустоте. Я выбрал еще десяток дел, которые показались мне подозрительными, и, перетащив все это добро в свой кабинет, стал разбираться с бумагами.

На чтение протоколов и объяснительных у меня ушел остаток дня. Все они были сделаны как под копирку: кто-то из родственников или знакомых по прошествии суток приходил в участок, чтобы заявить о пропаже. Все эти люди просто вышли по делам и не вернулись. Опросы на рабочих местах тоже ничего не дали. То есть исчезали они где-то посередине между работой и домом.

Если я пойму, скольких людей уволок безликий, я смогу предположить его класс. Больше двух трупов в год — уже большая проблема, а папок у меня около полусотни. Значит, надо исключить тех, у кого были хоть малейшие причины исчезнуть.

До конца следующего дня я перебирал дела. Выбросил из выборки тех, кто жил и работал в другом конце района от сквера и не мог оказаться там случайно. Потом — исключил молодых девушек из неблагополучных семей. Эти могли податься в бега. А вот десяток тихих работяг и алкоголиков, на исчезновение которых никто толком не обратил внимания — меня заинтересовал.

В жизни столичного алкаша происходит не очень много необычного. Маршруты у этих людей одинаковые, к бродяжничеству они если и склонны, то в пределах какой-то своей территории. С рабочими вообще все понятно — эти тянут свою лямку, тихо выпивают по вечерам дома и с переменной интенсивностью поколачивают жен и детей, если с характером не повезло. Так куда же они делись?

Я раздобыл карту района у Негора, выписал адреса и места работы пропавших, и стал строить маршруты. По моим самым смелым оценкам, жертвами безликого за последние десять лет стали семь человек. Не так и много, на самом деле. Не похоже на кормежку по весне или осени, совсем не похоже. Ведь если бы это была сезонная охота, трупов было бы минимум один в год, а скорее, и два.

Не знаю, что там наплел Негор моим прочим коллегам и даже Юнкеру, который был на месте во второй день, но меня никто не трогал. Я, конечно, заполнил пару бланков и даже принял в работу дело об одной краже — абсолютно бесперспективное заявление о том, что кто-то вскрыл пустую квартиру и вынес «ценности» в виде старого чайного сервиза и пары одеял — но вообще меня не трогали.

К концу второго рабочего дня я чувствовал себя абсолютно разбитым. От пыли старых папок, мелкого почерка предшественников и казенных формулировок протоколов голова шла кругом, но дома было покати шаром, так что после работы ноги сами вынесли меня к гастроному на углу.

Все та же хмурая тетка за кассой, небольшая очередь, которая грозила вот-вот перерасти в толчею. Я тихо встал в очередь и стал ждать, когда обслужат людей передо мной. Впрочем, продавщица особо не торопилась — ее коллега куда-то отлучилась, и женщина томно перемещалась между двумя отделами, мясо-молочным и бакалейным — словно и не было в помещении полтора десятка голодных агионцев.

Какая-то бабка зло покосилась на меня, стоящего с разбитым лицом, но по форме, после чего громко, так, чтобы слышала вся очередь, шепнула товарке:

— Ишь! Пошли полицейские! Морда как у моего соседа, синяя вся! Совсем молодежь от рук отбилась!..

На меня стали бросать любопытные взгляды — в основном женщины. Мужчины, завидев и офицерские погоны, и табельный револьвер в кобуре, вели себя как-то тише.

Буквально за пять минут группа из четырех старух уже вовсю мыла мне кости на тему пьянства и распутности современных городовых, я же стоял и ждал, когда это все закончится.

— Чего вам? — грубо спросила тетка-продавщица когда подошла моя очередь, вылупившись на меня так, словно я отвлекал ее от крайне важных дел государственной важности.

— Макарон пачку, масла, бутылку молока… — начал перечислять я.

— Из мясного отдела что надо⁈ Я что, бегать буду⁈ — нахамила тетка.

Это едва не стало последней каплей. В глазах потемнело от злости и мне очень захотелось потянуться через прилавок и сделать с хамкой что-нибудь травмирующее. Но пара глубоких вдохов, каменное выражение лица, волевое усилие и я, улыбнувшись разбитыми губами, отвечаю:

— Конечно-конечно. Сосиски есть?

— Есть! Вот, лежат! «Любительские» и «Диетические»! — рявкнула тетка.

Я посмотрел на холодильник, в котором лежала указанная продукция, и прикинул, что в диетических мяса не будет совсем. В «Любительских», впрочем, тоже ситуация так себе, но там будут хоть вкрапления жира. Надо поискать тут в округе мясную лавку и начать покупать вырезку и птицу, или заказывать у мясника фарш. А то с этим ассортиментом ноги протяну…

— Дайте кило любительских, — ответил я.

Закупив провизии, я погрузил все в сетку и двинул домой. Поездка в город увенчалась покупкой кое-какой посуды. Сейчас сварю макарон, сосисок, выпью стакан молока и спать. А завтра, до того, как я двину на разведку в сквер, надо будет поискать нормальных магазинов. Может, присмотреть какую столовую. Вроде недалеко стояло пара предприятий, куда можно попробовать сходить договориться о покупке готового. От пятка казенных котлет или банки супа я бы не отказался, тем более, к концу недели должны привезти выписанный холодильник. Смогу делать запасы, готовить хотя бы на несколько дней…

Бытовые вопросы выматывали. Все было намного проще, когда в столице находились Алиша и Пириус. Хорошее трехразовое питание, уйма времени для охоты. Даже когда я работал в управлении, все было проще — там была ведомственная столовая, откуда за умеренную плату я перед закрытием брал себе ужин на вынос, как и многие другие одинокие офицеры. Тут же, на правом берегу, все было менее радужно.

Пока готовил, мне почему-то вспомнился Вартан. Он, в отличие от меня, любил это дело. Даже на казарменном положении он умудрялся найти приличную столовку или кафе, куда можно было сходить полакомиться, договаривался с поварихами на дополнительную котлету, умудрялся проносить мимо коменданта и всех прочих курсантов печенье. Хотя хранение продуктов к тумбочке каралось жестоко! Очень! Но у нас оно не особо залеживалось.

Макароны я переварил, впрочем, как и всегда. Изначально серые и какие-то ломкие, сейчас они превратились в липкую кашу, которую не спасало даже масло. С сосисками ситуация была не лучше — они выглядели так, будто бы их добрых полчаса выворачивал изнутри скребун, да и по вкусу они были очень так себе. Из-за того, что сосиски лопнули, все капельки жира, на которые я так надеялся, остались в кастрюле, плавать тонким слоем. Не испортил я только молоко и кусок батона, что отломил себе на десерт — это испортить было просто невозможно.

Стук в дверь застал меня с бутылкой у рта, так что я едва не вывернул на себя молоко. Время было позднее, ближе к полуночи. Осторожно утерев разбитые губы, я поднялся с табурета, вытащил из кобуры, что висела на вбитом в стену гвозде, «Виконта», и уже вооруженный рявкнул:

— Кто⁈

— Посылка! Лично в руки! — ответили с той стороны.

Я вспомнил о своей телеграмме и понял, что из Парты мне пришли гостинцы. Открыл дверь, встретил курьера — усатого мужчину в годах, по всей видимости, члена экипажа самолета, потому что формы на нем не было, только летная куртка.

— Пириус просил передать, — сказал мужчина с сильным ламхитанским акцентом.

И протянул мне вещмешок, набитый чем-то увесистым. Книги.

— Благодарю, — кивнул я, забирая посылку и совсем забыв, что сжимаю в руке «Виконта».

— Неспокойно в Агионе? — кивнул мужчина на оружие.

Он был в курсе.

— Да, есть такое, — ответил я. — От Пириуса что-нибудь слышно?

— Сказал, скоро вместо посылки сам прилетит, — ответил летчик. — Мы так, первый рейс, пока на обслуживании стоим, вот я и смог заскочить. А потом дальше, по маршруту.

— Понятно. Спасибо за визит, — сказал я, прощаясь с ламхитанцем.

Какая удача, что мужчина решил сам заехать по адресу! Я держал Парту в курсе, где проживаю — это было важное условие, сообщать о смене места жительства де Гранжам, чтобы в случае чего, они смогли хотя бы правильно взять след без промедления — но то, что книги и дневники прибудут так скоро, я даже и не мечтал. Думал, что их отправят почтой, а это неделя, не меньше.

Книги все меняли. Надеюсь, Пириус правильно понял мою телеграмму и выслал то, что мне поможет. Но даже если я не найду ответов в дневниках и записях прошлого, мне стоит попытаться. Слишком странно выглядела эта тварь, если опираться на слова курсантов.

Нет, в нападении из засады не было ничего необычного, но только если бы оно произошло посреди дремучего леса. Но сквер на западном берегу, возле самой набережной? Звучит как плохая шутка. Поэтому мне нужно хотя бы отдаленно понимать, с чем я имею дело. Например, может ли быть у этой твари несколько гнезд и встречалось ли подобное охотникам в прошлом.

Внутри мешка был один увесистый альманах и пара дневников в старых переплетах. К сожалению, оба были написаны еще старым стилем, что немного затрудняет чтение, но и у меня впереди вся ночь. Даже если я не обнаружу ничего в поле, для господина Варро у меня уже есть стопка пустых дел о пропавших, полудюжина потенциальных жертв и, как я надеялся, зацепки из записей охотников семьи де Гранж. А это уже — немало.

Я уже уселся обратно за кухонный стол, выбрав дневник потолще, как в дверь опять постучали. Летчик что-то забыл передать? Эти люди, вроде, отличаются ответственностью.

— Что-то забыли? — спросил я, распахивая дверь.

На пороге стояла Мелоди с кейсом для гитары в руках.

— Привет, — тихо сказала девушка.

— Привет-привет, — ответил я, выглядывая на лестничную площадку. — Что случилось? Кто-то приставал?

Я совершенно не ожидал увидеть артистку на своем пороге, да еще так поздно, почти ночью.

— Нет, никто не приставал, я тут по другому поводу… — ответила девушка. — Мне в «Хмельном» не заплатили, а на автобус я опоздала и… Можно я у тебя до утра побуду?

От такой просьбы у меня глаза полезли на лоб, но я понял, что Мелоди чувствует себя не лучше. Пунцовая, смущенная, она выглядела крайне несчастной и растерянной.

— Что, доехать домой не можешь? — спросил я, вспоминая, что артистка оставила адрес в Новом Агионе, на другом берегу реки.

— Угу… Слушай, я понимаю, что я уже надоела и… Но они просто сказали, что денег нет! И в кассе нет! И что я вообще пропустила два выступления и поэтому!..

Крупные слезы покатились по веснушчатым щекам и я понял, что ситуацию надо спасать.

— Давай, заходи, — открыл я дверь шире, пропуская внутрь девушку, — в ночь я тебя точно не выгоню. Зря в прошлый раз спасал что ли?

Шутка не удалась. От напоминания о том, что она и так передо мной в долгу, Мелоди стала плакать только сильнее. Она стояла посреди узкого коридорчика, со своей гитарой в кейсе, не зная, куда деваться.

— Может, тебе такси поймать? — спросил я. — Поедешь…

— Я даже за гитару долг не скоро отдам! Нет! Ты что! Не надо! — взвилась артистка. — А вообще, извини! Зря пришла. Первый автобус всего в пять, пойду, погуляю, дождусь. Ты и так сильно потратился и…

Я поймал девушку за локоть у самой двери. Нельзя ее отпускать в таком состоянии. Она была будто бы магнитом для выродков, особенно сейчас, заплаканная и расстроенная. Точно прицепятся.

— Есть хочешь? — спросил я, забирая из рук певицы инструмент. — У меня тут только макароны с сосисками есть, минут пятнадцать и будет готово. Я на полу лягу, а утром спокойно домой поедешь. У меня завтра выходной, не помешаешь.

Мелоди подняла на меня свои голубые глаза и, шмыгнув носом, едва заметно кивнула. Ох, она еще не знала, на какую гадость в моем исполнении подписалась — едой это можно было назвать с большой натяжкой — но я не стал портить «сюрприз».

Единственное, чтение придется отложить до утра, а потом — еще и наведаться в тот самый «Хмельной», спросить, почему они кидают на деньги сезонных работников. Зря что ли я форму ношу?

Запись №11

Когда Мелоди уснула, я еще сидел на кухне и листал дневники.

Бесполезный хлам! Я так надеялся, что записи охотников помогут мне, но все, что я читал, никак не вязалось с происходящим. Это была не лесная ведьма и не древесный страж, это не был вообще ни один из видов лесных монстров, что упоминались в этих записях.

Я с раздражением оттолкнул от себя дневник и уставился на пустой угол кухни, в который должен встать холодильник. Наверное, не зря древние молились Софу как богу знаний и покровителю ученых, ведь их изобретения сильно облегчают повседневную жизнь. Боги! Храните прогресс! Когда приедет эта проклятая железная коробка, уйдет столько забот!

А потом меня осенило. Я посмотрел сначала на дневники, потом — в пустой угол. Для верности даже встал и выглянул за окно, мельком подумав, что тут не помешали бы простенькие занавески. А то, как на ладони.

Скребуны живут на технических этажах и перемещаются по вентиляционным шахтам. Пересмешники научились искать пустующие квартиры. Так почему эта тварь не могла адаптироваться к жизни в городе? Что, если она научилась жить тут, как десяток других тварей? Поколениями этот вид привыкал к изменениям в жизни людей, адаптировался, изобретал для себя что-то новое…

От посетившей меня идеи захотелось кричать. Очевидно! Вот почему дневники чем дальше в древность — тем бесполезнее. Вот почему я не могу ничего найти среди лесных тварей — я не там ищу! Лесные твари таковыми и остались. Все эти гиганты, большеноги, ящеры и прочие мрази, они не изменились! А вот эти безликие, которым надо кормиться почаще, чей голод и тупость не позволяет им охотиться вдали от человеческого жилья, вот они-то и приспособились.

Это означает, что… Книги мне не помогут. Вообще никак. Этот безликий не описан, а если и описан — то описан как городская тварь. Но какого региона? Записей из Сонши и вообще, этой части континента, не очень много. Да и сам Пириус говорил, что в Агионе все сложно…

Я тихо пересек кухню и, выйдя в коридор, потянулся за кобурой и цивильной курткой. Быстро прыгнул в туфли, взял ключ и вышел за дверь.

Мне надо в сквер. Я могу сколько угодно бегать от этой твари, но пока я не нащупаю, где ее гнездо — прочитай хоть всю библиотеку де Гранжей, ничего не поменяется. А значит, мне надо выйти. Приметить странные места, чтобы потом осмотреть их при свете дня. Если повезет — увидеть краем глаза безликую тварь.

От мысли, что я могу столкнуться с чудовищем сегодня же ночью, кровь приятно забурлила в венах. Я постоянно испытывал это легкое, но такое дурманящее чувство возбужденного предвкушения, когда выходил на охоту. Это значит, я делаю свою работу, это значит, сегодня, завтра, да все равно когда, но одной тварью станет меньше.

Это был старый район, почти такой же старый, как исторический центр города. Просто раньше тут, за рекой, стояли деревни и села, после — частные дома, что окружают любой старый город, и которыми же этот город потом питается, разрастаясь во все стороны, словно болезнь. Надо поискать старые уголки сквера, фундаменты, развалины. До новых стройных посадок в рядок мне дела нет. Место, которое я ищу, должно было дойти до наших дней из времен, когда тут стояли косые лачуги, это должно быть место, где древние корни тянутся под землей, пытаясь насытить давно несуществующие стволы деревьев.

Ива, которая стояла у самой аллеи — лишь начало старой части сквера. Став напротив темной лавки, что зловеще выглядывала в свете фонаря, я начал крутить головой. Холодало, температура опустилась почти до нуля, а оглушительная тишина ночи давила на уши. Чуть расстегнув куртку, я потянулся к кобуре и положил пальцы на рукоять револьвера. Приятная, уверенная тяжесть, широкий, размашистый хват. Неподготовленный стрелок сломает себе кисть, стреляя из «Виконта», в моей же ладони длинный ствол лишь огрызнется, рванет в сторону, но вернется на исходную позицию.

Я отодвинул большой палец и потянул на себя курок. Мягкий щелчок смазанного и идеально подогнанного ламхитанскими оружейниками механизма. Я будто чувствовал, как резцы, покрытые сплавом редкого и крайне дорого карбида вольфрама и кобальта, сотка за соткой, проходили по стальной заготовке, зажатой в кулачках патрона токарного станка, чтобы выточить этот ствол, барабан, курок и спусковой крючок. Никакой штамповки, никакого дешевого, неопрятного литья. Тонкая, качественная, почти ювелирная работа даже не токарей — мастеров-художников, все для того, чтобы я был способен уложить два выстрела в пятно шириной сантиметр с тридцати метров.

Тяжесть револьвера придала мне уверенности. Я сделал шаг вперед, с асфальтированной дорожки, и ступил на сырую, уже готовую к зимнему сну землю. Посеревшая, окончательно мертвая листва под моими ногами глушила всякие шаги и единственное, что нарушало ночную тишину — мое собственное дыхание и стук крови в ушах. Она, будто стремительный поток, отбивала ритм этой охоты, ритм самой жизни.

Некоторое время я бродил меж деревьев, старых и новых. Нашел несколько пустых пятен с остатками битого кирпича — тут когда-то стояли дома или другие постройки. Но никаких огней, активности или заброшенных зданий. Просто пустой, довольно крупный, но все же городской сквер.

Я повернул назад, туда, где вдали виднелся свет фонаря. Удивительно, как под сенью деревьев скрадывается, будто растворяется электрический свет. Еще совсем недавно я стоял в этом ярком пятне, а передо мной была тьма и пустота рукотворного леса, а уже спустя пару минут — я сам стал частью этой тьмы.

Идти назад не хотелось, наоборот, хотелось остаться здесь, в темноте, наедине с неизвестным ужасом, что уволок парнишку-курсанта. Я замер, почти перестал дышать, и просто наслаждался ночной тишиной, будто бы сам стал безликим и сейчас находился в засаде, выжидая свою добычу.

Тонкая, высокая фигура появилась внезапно. Вынырнула из тени слева от меня, чуть попав в свет фонаря. Шум крови в ушах сразу же стал громче, но я не шевелился — ждал, смотрел, что будет дальше.

Безликий, похожий на огромное четвероногое насекомое без головы и тела, целиком состоящее из лап, не спеша двинулся вдоль кромки света, не решаясь выйти на дорожку. Он двигался плавно, бесшумно, но при этом до ужаса медлительно. Могло показаться, что таким образом тварь экономит силы или вовсе не опасна, но сейчас, будучи охотником, я понимал — эта медлительность обманчива. Как скребун тихо водит когтями по бетону, как пересмешник, что нашептывает на ухо своей жертве, как кричащая ведьма, что едва слышимо плачет в ночи — все это лишь способ отвлечь, обмануть, показаться слабым и безопасным. Подойди ближе — и тварь мигом бросится на тебя, пронзая когтями и разрывая клыками.

Револьвер настойчиво тянул руку, но я не дал воли первому порыву — сегодня обойдется без стрельбы. Не время.

А теперь, как учил Пириус.

Три метра. Три с половиной. Четыре? Три с половиной в спокойном состоянии. Движется медленно. На свет не выходит. Делает остановки. Обходит территорию? Охотничьи угодья? Где тело? Сколько лап? Три? Четыре? Плохо видно. Четыре. Головы не видно. Либо прячет, либо крайне мала. Оно же как-то питается? В рукопашной шансов нет — как идти на копья. Надо стрелять. Какой класс? Второй? Нет, слишком большой. Третий, не меньше. Третий. Так, черные сердца. Сколько? Два, три? Скорее, четыре — по одному, в каждой конечности. Это худший вариант. Ширина лапы? Сантиметров пять. Черт, маленькая мишень. Четыре выстрела. А если быстрый? Он очень быстрый. Курсант пропал мгновенно, его дружки только отвернулись и все, нет его. Тогда как справиться? «Виконт» не поможет. Один, два выстрела. Если сердец больше — я труп. Оно большое. Где-то прячется? Где? Найти. Подготовиться. Чем брать? «Матушка» мимо. Гранаты? Много шума, это улица. Думай. Смотри. Запоминай. Как это убить? Что ты видишь, Маловер? Вернуться к истокам? Огонь. Это универсальное оружие. Обязательно перчатка. Может быть, топор. Или секира? Алебарда. Мне надо какое-то рубящее оружие. Безумие. Дождаться Пириуса? Может быть. Но слишком долго. Мне нужна помощь сейчас. Я знаю, как оно выглядит. Три с половиной метра, засадное, ночное. Гнездо или в сквере, или где-то рядом. Достаточно, чтобы пойти к Варро. Пустить днем людей, найти гнездо. Сжечь. Вот мой план.

Когда тонкий профиль твари исчез где-то в тени деревьев, я досчитал до тридцати, после чего сделал первый шаг. Готовый в любой момент к атаке безликого, я всматривался в темноту, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Тихо.

Странно. Тварь должна была почуять мой запах, почуять шлейф реликвии, что тянется за мной. Или мной все тут провоняло еще во время драки? Крови-то пролилось немало. Я внимательно смотрел и вверх, на кроны. Понятно, почему оно выбрало сквер — не зная, что оно есть, никогда и не заметишь подобное существо. Это был какой-то странный лесной безликий, без когтей, лап и клыков. Больше похожий на огромное насекомое. Сам пришел в город? Или он был тут всегда?

Я вышел на асфальт и сразу же направился в сторону набережной — прочь от дома. Уже научен, еще в свою первую охоту — с дела можно привести что-нибудь за собой. Так что, сделав крюк, я вышел к тому самому заведению, где мы заседали с ефрейторами.

Время было позднее, машин такси уже не осталось. Тихо выругавшись, я опустил руки в карманы куртки, проверил, хорошо ли лежит в кобуре «Виконт», после спешно зашагал вдоль реки, на север.

Где-то справа стало сереть небо, а мимо проехал первый автобус. Значит, утро, значит, скоро рассвет. Сколько уже? Пять часов? Шесть? Сна не было ни в одном глазу, но я понимал, что это обманчивое чувство. Надо прийти домой, растолкать Мелоди и, отправив артистку восвояси, урвать часа два-три. А потом — галопом в управление.

Уже подходя к дому, я увидел какую-то возню. Машина нашего участка, ефрейтор Ламар, пара патрульных. И Мелоди, сидящая на лавке у подъезда с браслетами на руках.

— Что случилось? — спросил я, подходя к Ламару.

— О! Кейн! — обрадовался ефрейтор. — Уже обыскались. Ты бы не бросал табельное без присмотра, когда в квартире посторонние!

— Что произошло? — повторил я свой вопрос.

Ламар недовольно посмотрел на артистку, потом — на меня, но все же ответил:

— Ты пока вышел, девка твой револьвер нашла и стрельбу устроила. Хорошо, хоть не сбежала, а сама вышла сдаваться. Только вот сидит, молчит, единственное, требовала тебя найти.

Я с удивлением уставился на заплаканную Мелоди, но девушка отводила взгляд и ничего не говорила. Стрельба? Зачем?

— Уже поднимались? — спросил я.

— Да, но там в квартире пусто. Вот, тебя пытались найти, я пока протокол заполнял… Там на лестнице патрульного оставил, чтобы никто не вошел.

— Хорошо, — кивнул я.

— Слушай, Маловер… — Ламар взял меня за локоть и отвел чуть в сторону. — Вижу, девица хороша, но ты бы поаккуратнее, хорошо? Я ничего пока Юнкеру передавать не буду, как на смену выйдешь — сам разберешься.

— Конечно, — согласился я, — разберусь.

— Ты поговори с этой девчонкой, придумайте что-нибудь… — продолжил Ламар. — Я пока записал, как самострел по неосторожности, тем более, там просто штукатурку с потолка сбило.

Ефрейтор понимал, что если дать делу полный ход, то на моей карьере появится жирное черное пятно. Халатное обращение с оружием, оставление табельного револьвера без присмотра, да еще когда меня не было на месте. Но при этом ефрейтор понимал, что в участке недобор, да и отношения у нас сложились неплохие.

— Вот, держи, — сказал Ламар, протягивая мне бумагу с планшета, — почитай, подумай, как правильно все обыграть. Зачем вышел, куда, что случилось. А как на смену пойдешь, сделаем чистовой и подошьем. Идет?

— Идет, — ответил я.

— Все, будешь должен, — подмигнул ефрейтор, пожимая мне руку, и я понял, что когда вся эта шумиха уляжется, мне придется снова проставляться. — Парни! Собираемся! Поехали!

С Мелоди сняли браслеты, вся группа погрузилась в машину и уже через минуту мы остались на улице вдвоем.

— Что это было? — спросил я у музыкантки, внутренне закипая. — Зачем к оружию полезла?

— Это не я, — ответила тихо девушка, наконец-то поднимая заплаканные глаза.

— В смысле?

— Сходи и сам посмотри, — зло ответила Мелоди.

— Пойдем, покажешь.

Я схватил артистку за локоть и потащил в подъезд. Поднявшись на этаж, я толкнул дверь и в нос сразу же ударил запах казенного пороха. Но когда я увидел кухонный стол, то понял, почему она ничего не сказала моим коллегам и требовала, чтобы дождались моего возвращения.

Прямо посреди стола лежал мой табельный револьвер, а перед ним, ровным рядком, совсем как на лавке, выставлено четыре патрона и одна стреляная гильза.

Запись №12

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 07 число утро, Сонша, Агион

Я сидел на кухне и смотрел на патроны, будто бы они могли меня укусить.

Мелоди я спровадил, ничего не объяснив. Я видел, что девушка была перепугана ночной стрельбой, но сейчас у меня не было ни сил, ни желания посвящать ее в курс дела. Единственное, я сказал, что сам к ней заеду на днях. И все — весь разговор.

Пять патронов, одна гильза. Это было послание, вот только от кого? Девушка клялась, что в квартире никого не было, а значит — это был не человек.

Но я видел в сквере тварь, что уволокла курсанта. Это третий, ну хорошо, если совсем сгущать краски — четвертый класс. Не пятый. Не вне категорий.

Но эта насмешка и послание — а это были именно они, несомненно — дело рук кого-то разумного. Кого-то, кто знает, чем я занимаюсь.

Я был уверен в том, что это какой-то отсчет. Что произойдет, когда патроны в барабане закончатся? Для кого уготованы все прочие пули, или это намек, что меня загоняют в угол?

В безвыходной ситуации охотник оставляет для себя выход. Это правильно, это проще, это гуманнее, чем погибать от когтей. В нашей работе не место героизму. Это в окопе, сражаясь с чужаком, ты можешь выпустить весь магазин или барабан, бросить в морду врага ствол и приготовиться к расстрелу или удару штыком в грудь. Но тут не штыки — тут когти и клыки, тут смерть более жуткая, чем в бою с любым человеком.

Так что охотник всегда должен беречь последнюю пулю для себя.

У меня осталось пять выстрелов. В кого я должен их сделать? Или в кого их сделает неизвестный шутник, что до смерти перепугал молодую певицу, что пришла ко мне заночевать?

Бессонная ночь давала о себе знать, но у меня было слишком много дел. Одеться по форме, взять оружие, сумку для перчатки — нельзя больше оставлять реликвию де Гранжей без присмотра — после чего надо поймать такси. Мне нужно в управление.

Едва я успел спуститься, как увидел моих новых друзей — те самые мордовороты, которые привезли меня ночью к Варро.

— Офицер Кейн, — сипло поприветствовал меня один из оперативников.

— Господа, — кивнул я.

— Вижу, вы готовы, — подал голос второй мордоворот. — К его высокопревосходительству?

— Конечно, — согласился я, уже двигаясь в сторону черной машины.

В голове же нехотя, но все же стала крутиться какая-то мысль. Оформить ее окончательно не удавалось всю дорогу, но только подъезжая к зданию управления я понял — а как они узнали?

По спине сразу пробежал неприятный холодок. Я знал, что я у Варро под колпаком, но чтобы настолько плотно? И что это, подстраховка для ценного актива в моем лице, или же просто соглядатаи, которые фиксируют каждый мой шаг?

В приемной было более людно, чем я привык. Несколько крупных полицейских чинов, какие-то люди в цивильном, видимо, из агионской управы, тройка гражданских просителей. Я привычно кивнул секретарю, сдал свое оружие, после чего, немного стесняясь, но попросил кофе.

Секретарь сначала было удивился, но после все же заглянул мне в лицо и все понял. Бессонная ночь легла темными кругами под глазами, так что довольно быстро был добыт и кофейник, и небольшая фарфоровая чашечка.

Закинув под неодобрительный взгляд высоких чинов в напиток аж четыре кубика рафинада — сам факт того, что какой-то унтер-офицер будет ожидать своей очереди, потягивая кофеек, их возмутила, но мне сейчас было глубоко фиолетово на их мнение — я устроился со своей добычей на свободном стуле в углу приемной и стал ждать.

Едва я пригубил приторно-сладкой жижи, дверь в кабинет агионского исправника распахнулась, откуда вышла целая делегация.

— Офицер Кейн, — кивнул секретарь, поднимаясь со своего места.

Я спешно, шумно и совершенно по-плебейски всосал обжигающий кофе, едва не разбил из-за неловкого движения чашку о край стола секретаря, после чего одернул китель и под уже уничтожающие взгляды всей приемной ломанулся в кабинет непосредственного начальства.

— Докладывайте, времени мало, — резко бросил Варро, едва за мной закрылась дверь.

— Я нашел его. Живет в сквере, довольно опасен. Тварь территориальная, то есть имеет охотничьи угодья.

— Я надеюсь, все уже решено? — спросил Варро.

Я опешил от постановки вопроса.

— Извините?..

Варро раздраженно бросил на стол ручку и, сложив руки на животе, перефразировал свой вопрос:

— Вы убили тварь, что унесла курсанта?

— Нет.

— Почему?

— Имеющееся у меня оружие неэффективно. Цель слишком… тонкая, — ответил я.

Варро раздраженно фыркнул.

— Тогда почему вы здесь? — спросил исправник. — Я дал вам три дня, Кейн. Если угроза не устранена, вы должны прямо сейчас рыскать в поисках цели.

Я был слишком уставший, чтобы держать себя в руках.

— Мне нужны люди, ресурсы, — ответил я исправнику грубее, чем следовало. — Прочесать сквер, найти гнездо.

— А что еще вам надо, унтер-офицер? — сладким голосом уточнил Варро, на что я не обратил внимания.

— Бочка топлива и бочка масла, сделать смесь. Выжечь гнездо и саму тварь, — не моргнув глазом ответил я.

— Наверное, и транспорт нужен? — улыбаясь, уточнил Варро.

— Ну да, — согласился я. — Пара машин точно. Вообще, лучше всего подошел бы огнемет…

— Так! — рявкнул Варро, хлопая ладонью по столу. — Знайте свое место, унтер-офицер! Огнемет⁈ Людей⁈ Вы на моем персональном попечительстве! И если помните условия нашего уговора, то все, что касается безликих — ваша проблема! Я лишь прикрываю вашу эту… охоту! Чтобы вас не бросили в тюрьму! Вот и все! Так что отставить эти разговоры про огнеметы и ресурсы! Вы — сам себе ресурс, унтер-офицер! А если вы не справляетесь с задачами, которые сами же на себя возложили, то я…

Лицо Варро покраснело от гнева, и я понял, что когда я ступил в кабинет, агионский исправник уже был, как говорится, «на конях». Видимо, ему нехило прищемили хвост в этой истории и сейчас, понимая, что быстро и легко ничего не будет, он срывался на мне, как непосредственном исполнителе и, частично, виновнике этих проблем.

— Знайте свое место, офицер Кейн! — повторил Варро. — Тварь найдена — уже хоть что-то! Приступайте к решительным действиям! Немедля!

Совершенно ошарашенный напором исправника, я только козырнул, после чего вывалился из кабинета. Под насмешливые взгляды старших чинов я пересек приемную, забрал у секретаря свое оружие, а после — удалился восвояси.

Что это вообще было? И какая муха укусила Варро? Исправник всегда тонко откликался на любые нужды охоты, он прекрасно понимал, чем я занимаюсь. Сейчас же господин Варро вел себя так, будто его подменил мелкий чиновник-самодур — только кричал и пыхтел, старался меня унизить.

Голова стала раскалываться от боли — кофе сделал только хуже — так что я кое-как поймал машину и поехал домой. К демонам! Мне надо поспать хотя бы три часа. Лучше — шесть. А если мне не помогут в управлении, значит, надо брать ситуацию под собственный контроль. Что у меня остается? Надо подумать.

Придя домой, я проверил, заперта ли дверь, натянул на правую руку перчатку, положил под подушку «Виконта» и почти моментально вырубился — даже форму не убрал, китель, рубашка и брюки так и остались лежать горой на табурете.

Проснулся я совершенно разбитым. Пусть за окном было еще светло — отключился я буквально на пару часов, и сейчас было около трех — рука замерзла из-за холодного металла перчатки и едва двигалась. С шипением разминая одеревеневшие связки и мышцы до самого локтя, я поднялся с кровати и стал думать. Мне надо найти гнездо. Времени — часа два-три, пока не наступили сумерки.

Гражданская одежда, беговые туфли, сумка со снаряжением, «Виконт». Я был категорически против поспешных действий, но Варро наседал. А если исправник давит на меня — кто-то давит на самого Варро. А это значит, что если я не выполню это задание, меня могут бросить за решетку.

Я был на плотном крючке. Стрельба Алиши во время боя со скребуном, непонятные травмы Вартана. Последнее дело вообще замяли и не дали ход — но кто знает, где и когда всплывет эта папочка с куцым протоколом опроса, где через строку фигурирует мое имя.

Боги, в какое говно я вляпался! И нужно было мне поднять эту перчатку в квартире господина Наусса? Пусть бы кто-нибудь другой разбирался со всей этой грязью…

«Не ной», — шепнул внутренний голос.

Это все недосып и нервы. Это был странный безликий, непонятный. Пусть бы у него были клыки и когти — так было бы намного привычнее. Но нет, этих курсантов угораздило нарваться на совершенно непонятную лесную тварь, у которой ни начала, ни конца — одни ноги… Будто бы я охочусь на огромную ветку.

Я хлопнул дверью и, бодрясь, побежал по ступенямподъезда вниз. Где пусть и в большом сквере, который в некоторых местах более походил на парк, может спрятаться гнездо подобного монстра? И как оно вообще может выглядеть? Это будет не нора и не пещера — зачем палке нора? Тогда что это будет?

Я пересек улицу, завернул за угол и вышел к гастроному. Тут же начинался и сквер. Еще раз прохлопав через легкую куртку, на месте ли револьвер, я уже приготовился начать свои поиски, как заметил машину. Ту самую, что срисовал в день заказа холодильника.

Два хмурых мордоворота старательно делали вид, что крайне увлечены углом ближайшего дома. Но я-то знал, по чью они здесь душу.

Я демонстративно прошел мимо машины и свернул в сквер. Десять шагов, двадцать, тридцать. За спиной хлопнули дверцы автомобиля. Едва слышно, но до меня звук все же долетел. Значит, пошли за мной.

Охотиться резко расхотелось. Точнее, расхотелось рыскать по скверу при свете дня. Если они будут следить за мной «ногами», то им же хуже — лучше бы оставались в машине.

План созрел сам собой. Тем более, у меня есть и личные дела — надо заглянуть в ресторанчик и потолковать с управляющим на тему эксплуатации граждан с музыкальными талантами.

Уже подходя к тому самому заведению я с усмешкой подумал, что сейчас стану «крышевать» Мелоди. Буквально, буду размахивать своей ксивой перед носом администратора и требовать заплатить девушке причитающееся.

Впрочем, к моему удивлению, когда я, весь боевой и нацеленный на разборки, вошел внутрь, там уже стояла знатная ругань:

— Что значит, пропустила выступления⁈ — кричала Мелоди. — Я честно отработала три вечера!

— Ничего не знаю! — фыркнул управляющий, пытаясь проскользнуть мимо артистки и скрыться где-то в стороне кухни. — Ты себя в табель внесла? Внесла! Выступать пришла? Нет! У меня два вечера музыки не было из-за тебя!

— Я инструмент разбила! — кричала в ответ девушка. — Отдайте мои деньги!

— А нам кто убытки покроет? Знаешь, как чек упал и посадка просела⁈ — вызверился управляющий.

Я присмотрелся к мужчине, привыкая к мраку зала. Ничем не примечательный, немного хлыщеватый и долговязый, но совершенно обычный агионец. Только что геля, или чем он там укладывает волосы, на голове было многовато — а так совершенно обычный мужчина.

— Никуда я не пойду! — Мелоди от отчаянья вцепилась в локоть мужчины, не давая ему уйти.

— Так! Я сейчас охрану вызову! Или в полицию позвоню! Дебоширка! — рявкнул управляющий, сбрасывая руки девушки резким рывком.

О! Мой выход…

— Не надо никуда звонить… — начал я, после чего нарвался на полный презрения взгляд со стороны мужика, и если минуту назад я относился к нему вполне нейтрально, то сейчас он стал мне противен.

— Что, дружка привела? — фыркнул управляющий на Мелоди. — Вали отсюда, пацан. Даю две…

Он осекся в тот момент, когда в тусклом зале железными уголками обложки сверкнуло удостоверение.

— Я говорю, не надо звонить в полицию, она уже здесь, — холодно ответил я управляющему. — Старший унтер-офицер Кейн, третий участок северо-западного, как раз ваш район.

— Э-э-ы-ы… — протянул управляющий, разглядывая ксиву.

— Я услышал, вы госпоже артистке отказываете в оплате? — уточнил я, вытаскивая из холодных пальцев мужчины документы.

Мелоди же, смекнув, что происходит, сделала вид, что мы совершенно не знакомы.

— Господин унтер-офицер! — девушка схватила меня за плечо, будто ища защиты. — Все именно так! Я провела выступления, а господин Хойс отказывается платить!

— Она не выполнила условия договора! Она заняла кучу дней в табеле и не пришла! — продолжал брызгать слюной управляющий.

Я демонстративно спрятал удостоверение во внутренний карман куртки, после чего задал очень простой и очень очевидный вопрос:

— Так, а тот договор, о котором вы говорите. Можно взглянуть?

Хойс осекся, перевел взгляд на Мелоди, что сейчас картинно пряталась за моей спиной, после — на меня, и только хмуро кивнул.

— Все решим, — ответил мужчина, — если позволите, господин унтер-офицер.

Я важно кивнул, после чего, дождавшись, когда управляющий скроется где-то за стойкой, повернулся к девушке:

— Ты что тут делаешь? — шепнул я Мелоди.

— Деньги свои добыть пыталась… Я же не думала, что ты придешь сюда разбираться… — пробормотала артистка.

Я только махнул на нее рукой и занял один из многочисленных пустых столов. За мной был хвост, а значит, надо посидеть, помотать этим недоделанным шпионам нервы. Тем более, можно и устроить ранний ужин — еда мне сейчас не повредит.

Обслуживал меня и Мелоди лично управляющий, да с таким лицом, будто бы я надругался над всей его родней до десятого колена. Но ничего не говорил — молча принес Мелоди заработанное, а после принял заказ на отбивную с овощами и чашку горячего кофе. Не было у них никакого официального договора с артисткой, а значит — я мог, как минимум, сдать их налоговой инспекции. А чем встречаться с ними — лучше уж сразу закрываться. Если не разорят — душу достанут так, что уйдешь в монастырь Единого. Пятнадцать франгов, что они задолжали Мелоди, того очевидно не стоили.

— У-у-у, сразу мне его рожа не понравилась, когда договаривалась о помосте, — пробормотала девушка, пряча кровно заработанные куда-то в свой жилет, видимо, в специально нашитый кармашек.

— Помосте? — переспросил я.

— Ну, о выступлении, — пояснила девушка. — Вон, помост.

Я посмотрел на мини-сцену, которая состояла из весьма высокой, но все же ступеньки, а после перевел взгляд на девушку.

— Может перекусишь? — спросил я для приличия.

— Чаю, если только, — кивнула девушка, так что пришлось лицезреть кислую мину Хойса еще раз.

Еду несли невероятно долго, или мне так показалось — потому что между мной и артисткой повисло неловкое молчание. Я глубокомысленно ковырял ногтем столешницу, Мелоди — смотрела в угол.

— Это был злой дух! — не выдержала артистка, когда передо мной встала тарелка с горячим, а перед ней ее чашка чая и пирожное.

— Ась?

— Злой дух! У тебя в квартире водятся бесы! У меня бабка была верующая, она бы сказала, что это бесы! — продолжила Мелоди.

— Нет там никаких бесов, обычная служебная конура, — ответил я, берясь за приборы.

Мелоди замолкла и осуждающе наблюдала, как я отправляю в рот кусок за куском, деланно-увлеченно двигая челюстями. Мне этот разговор был настолько не в дугу, насколько вообще возможно. Не хватало еще объясняться с девушкой тут, посреди заведения, откуда нас очень хотели бы выпроводить.

— То есть, ты хочешь сказать, — елейным голосом начала артистка, — что пока тебя не было в квартире, твой пистолет сам достался из кобуры, сделал выстрел, разрядился, выставил патроны на столе и…

— Револьвер, — перебил я Мелоди.

— Что? — не поняла девушка.

— У полицейских револьверы, а не пистолеты, — повторил я, продолжая смотреть в тарелку.

— Тогда как он оказался на столе? — продолжила наседать артистка.

— Никак. Я его там оставил. Чистил.

— Не ври мне.

— Не вру. Оставил на столе, казенные патроны паршивые, случился самострел.

Я чувствовал тяжелый взгляд девушки, но ничего ей не отвечал — продолжал уничтожать свою еду, все так же глядя в тарелку. Давай же! Верь мне! Я сделал для тебя столько хорошего!

— Я видела книги, — наконец-то сказала Мелоди. — Ничего толком не поняла, но…

Черт!

По моему загривку пробежал холодок. Видела дневники? А где я их оставил? Неужели…

— Так вот, эта охота…

Я с силой грохнул ножом и вилкой по столу, отчего Мелоди аж вздрогнула, но заткнулась, после чего взял чашку с кофе и сделал большой глоток. На артистку я все еще не смотрел — пялился в пустоту, прокручивая в голове варианты.

Пириус говорил, что открываться можно только тем, кто увидит безликого своими глазами. Все прочие посчитают тебя безумцем и хорошо, если просто покрутят пальцем у виска. А так могут и в дурку попытаться сдать…

— Чего ты хочешь? — спросил я у девушки.

— Правды, — ответила Мелоди.

Я наконец-то перевел взгляд на артистку и заглянул в ее полные решимости голубые глаза. Бледная, испуганная — представляю, каково было проснуться от звука выстрела, а потом понять, что в квартире кроме тебя ни души — но при этом какая-то боевая.

У меня же в голове стал зреть план.

— Хорошо, — сказал я, берясь за приборы. — Я расскажу. Про дневники, и про выстрел. Все что знаю, клянусь.

— Ну, так… — подалась вперед Мелоди, а ее глаза заблестели от лихорадочного предвкушения.

— Не тут! — ответил я. — Сначала надо кое-что провернуть. Зайдем в сквер, посидим на лавочке…

Прямо сейчас мне надо было решить вопрос, точнее, целых два, два очень любопытных вопроса.

Запись №13

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 07 число, 19:15, Сонша, тот самый сквер

— Куда мы идем? — спросила Мелоди, шагая рядом.

— Ты обещала мне помочь, — ответил я, аккуратно оглядываясь.

— Обещала, но…

— Вот и помогай! — отрезал я.

Одного шпиона я засек. Шел в пятидесяти метрах сзади, упорно делая вид, что абонент не абонент, и вообще, он там совершенно случайно. Возможно, если бы его рожа не просила кирпича, он бы и смог кого-нибудь обмануть, но уж слишком колоритным был мужик.

Бывший военный? Стрижка уставная, под машинку, с окантовкой, как носят младшие чины что в армии, что в полиции. Вот только парочку, которая решает вопросы для господина Варро, я знал уже в лицо. Да и не прятались они особо никогда, всегда заходя в лоб. А эти двое жмутся по углам, как девицы, или сидят в машине и всячески прикидываются ветошью.

— Ты кого-то высматриваешь? — догадалась артистка.

— Как у тебя с актерскими талантами? — спросил я в ответ.

Глаза Мелоди задорно блеснули, а по прямой осанке певицы я понял, что на этом поприще у нее все отлично. Девушка схватила меня за локоть, прижалась и мы зашагали по скверу уже в ногу, словно молодая парочка.

— Так волнительно… — шепнула артистка.

— Смейся, — скомандовал я. — Только не искренне, а так, будто бы ты пытаешься показать мне, что я такой весь веселый и забавный.

— Вы знаете слишком много девичьих секретов, унтер-офицер Кейн, — со смешинкой ответила певица, но в следующий момент выполнила указание.

Мелоди постаралась на славу. По скверу понесся совершенно деревянный, но громкий смех, как смеются девицы в кабаках или молодые гимназистки, что бегают на свидание с курсантами военной кафедры. Для верности певица еще сильнее прижалась грудью к моему локтю, отчего мне стало даже как-то неловко.

— Не краснейте, унтер-офицер, вам не идет, — лукаво шепнула артистка, я же только повел глазами по скверу в поисках второй цели.

Нету. Нигде нету. Может, пошел к машине или где-то затаился? Ладно, это все хорошо, но пора переходить к активным действиям.

— Направо! — скомандовал я и мы с Мелоди, как крейсер с эсминцем, синхронно повернули в сторону и спешно зашагали к небольшой беседке, скрытой с двух сторон кустарником. Я ее приметил, еще когда шел в кабак, а тут так удачно встретилась певица…

— Так, смотри за дорожкой. Как пройдет мужик в коричневой куртке — дай знать, — сказал я Мелоди, а сам отвернулся от тропы и стал делать вид, что что-то ей увлеченно говорю. — Ой! Я в академии был самым лучшим по физической подготовке! Сто метров бегал — моргнуть не успеешь! Да и с гирей…

Мелоди сосредоточенно смотрела мне в глаза, но я был уверен, что она при этом отлично видит и аллею за моим левым плечом. Вот, артистка поерзала на месте, будто поудобнее усаживаясь, после чего приосанилась и, внезапно обвив мою шею длинными руками, поцеловала.

От неожиданности у меня все мысли вылетели из головы, но широко распахнутые глаза артистки и искры, что прыгали в ее зрачках, однозначно говорили, что все это — часть нашего спектакля.

— Все, ушел, — выдохнула певица, отстраняясь. — Стоял и пялился, зараза! Будто сомневался.

Я ничего не ответил — в груди стучало, а в ушах звенело. Но так даже лучше, Мелоди молодец, вжилась в шпионскую роль.

— Давай сюда гитару.

— Играть мне будешь? — шутливо спросила девушка. — Может, лучше я? Если уж я делаю первые шаги…

Я пропустил насмешку певицы мимо ушей, потянулся к чехлу с инструментом, поставил его рядом с собой на лавку, а в после стал снимать куртку. Уже темнело. Маневр так себе, но должно сработать.

— Через пять минут он или его напарник пойдут в обратную сторону, — спешно иснтруктировал я Мелоди, вылезая из верхней одежды. — Так что посиди, поговори со своей гитарой. Можете даже обняться.

В сумерках хищно показалась кобура «Виконта» и сам огромный револьвер, отчего глаза Мелоди вылезли на лоб.

— У тебя же был другой…

— Это личный, — ответил я, проверяя, как сидит кобура и потянувшись уже к своей сумке, где лежала в том числе и перчатка.

Реликвия де Гранжей на месте, но брать ее с собой мне не стоило. Если все пойдет не по плану, шпионы получат не только меня, но и артефакт дома.

— Если что-то случится — забери мою сумку. Даже если придется бросить гитару. И не волнуйся, я куплю тебе новую чуть что, — серьезно сказал я девушке, пододвигая мешок поближе к Мелоди, и накидывая куртку на гитару. Издалека должно быть похоже на мой силуэт.

— Не нужны мне подачки… — ответила певица, но сумку со снаряжением все же приняла, удивленно взвесив ее в руке. — Ты что, кирпичи таскаешь в ней?

— Может быть, — уклончиво ответил я. — Все, не подведи.

И перемахнул через перила беседки, вывалившись прямо в кусты.

— А поцелуй на прощание… — недовольно протянула певица, все еще продолжая издеваться.

Я только отмахнулся, не до игр. После чего достал из кобуры револьвер и, пригнувшись, словно дикий зверь, быстро, но тихо, устремился по широкой дуге лесопосадки к аллее.

Это место я выбрал не случайно. Тут была и беседка, и изгиб аллеи, и самые густые заросли, то самое широкое место, где сквер ненадолго превращался почти в городской парк. Пока я сосредоточенно крался по опавшей листве, используя кусты и стволы деревьев как укрытие, в голове крутился десяток мыслей. На кого я сейчас охочусь? Господин Варро требовал результатов, а вместо этого я устраиваю шпионские салки с каким-то амбалами. А если они тоже из управления? Значит, я просто зря теряю время. С другой стороны, а чего моим коллегам прятаться от меня? Наоборот, было бы спокойнее, если бы за спиной было два оперативника, подчиняющихся лично агионскому исправнику. Но нет, это были какие-то мутные личности, которые совали нос не в свое дело. Сбросить этот хвост у меня не получится — слишком они были наглые и настырные. Значит, как говорил Пириус, надо брать «языка» и устраивать допрос с пристрастием.

Мне еще ни разу не приходилось брать кого-то в плен и угрожать оружием. Задержания алкашей во время практики — совсем не то. Тут у меня должна быть твердая рука и полно решимости, чтобы все выглядело убедительно.

Я не собирался калечить шпиона, но пригрозить ему придется. Надеюсь, эта дубина разбирается в калибрах и оценит потенциал ламхитанского ствола.

А вот и мой «хвост». Стоит под фонарем в сотне шагов от поворота к беседке. Что он высматривал? Продолжение тропы? Мелоди удалось убедить неизвестного шпиона в том, что я просто снял в кабаке девицу и, как и любой другой молодой парень, повел ее куда-нибудь, где нам не будут мешать обжиматься. Выглядит натянуто, конечно, но если девушка сразу согласится идти с тобой на квартиру, то это повод крепко задуматься.

Мелоди молодец, постаралась на славу, если бы она не прожигала свой талант по заведениям, а пошла учиться, из нее бы вышла отличная певица или актриса. Я почти ничего не знал о прошлом и жизни девушки, но было понятно, что в столицу она перебралась не от хорошей жизни. Может, строгая мать, может, ублюдок-отец. Кто знает, что происходило в родном доме девушки. А может, она вообще одна в этом мире, совсем как я.

«У тебя есть охота и род де Гранжей, не прибедняйся», — шепнул внутренний голос.

Вот только те люди, которых я бы мог назвать своей новой семьей, сейчас были далеко. А смерть госпожи Оверсонг сделала все еще сложнее. Когда вернется Алиша, если вообще вернется? Но храмовница ладно, по-настоящему я скучал по Пириусу.

Воспоминания не мешали движению, так что довольно быстро я подкрался к мужчине почти вплотную. Лежа брюхом на холодной земле, я оценил позицию. Кусты, пара метров — и я рядом с ним. Аккуратно раздвинув ветки, я пауком выполз на аллею, весь грязный, сжимая револьвер в руках. Поднял какой-то камушек и бросил в сторону, привлекая внимание мужчины.

Он был неплохо обучен, но все равно дернул головой в сторону, отслеживая источник шума. Я же, в несколько шагов приблизился к мужчине вплотную и упер ствол «Виконта» в спину соглядатая, аккурат промеж лопаток.

— Это ламхитанский ствол калибра три-пять-семь, видал такие? — шепнул я мужчине, кладя руку тому на плечо и прижимая ствол еще сильнее к спине.

— Н-н-нет… — нервно ответил мужик.

— У меня заряжены экспансивные, такие малыши с палец размером, с распиленной головой в форме розочки. После выстрела они раскрываются в теле, и на выходе у тебя останется дыра в груди размером с кулак. Понял?

Мужик нервно кивнул, косясь на меня через плечо.

— Где твой товарищ? — спросил я.

— В машине, — ответил мужчина.

Я видел, как капля пота стекает по его виску. Он боялся. Видимо, не ожидал от меня подобного финта. Впрочем, я и сам не ожидал от себя подобного — это буквально подсудное дело и если мои методы дойдут хоть до одного чиновника, я моментально вылечу из полиции. А если дрогнет рука — дорога мне будет только одна, в Ламхитан, в бега. С другой стороны, тут еще как посмотреть: непонятная слежка за офицером, с еще менее понятными мотивами… наша служба полна опасностей, откуда мне было знать, что это не парочка бандитов?

— Давай, веди, — для убедительности я опять ткнул стволом в спину мужика. — Я иду за тобой.

— Что вы будете делать? — хрипло спросил мужчина.

Они точно были не от Варро. Значит, мной заинтересовался кто-то из влиятельных людей Агиона. Кто-то достаточно наглый, чтобы устроить слежку за подопечным агионского исправника.

— Повезете меня к своему начальству. Или сам понимаешь…

Повторять не пришлось. Любые переговоры проходят успешно, если у тебя в руках оружие.

Запись №14

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 07 число, 21:44, Сонша, район центральной набережной

Герцог Эрих Каул рассеянно крутил в пальцах бокал с вином, размышляя о том, что происходит в городе.

После того как к нему пришел Эссау и рассказал о «новейших» методах агионской полиции в поисках пропавших без вести, герцог заинтересовался происходящим прямо у него под носом. И был крайне удивлен тем, что Варро, по всей видимости, начал вести какую-то свою игру.

Вот только герцог Каул достаточно пожил на этом свете и хорошо знал таких людей, как Варро. Трусливые карьеристы, что существуют в тени более сильных, в тени аристократии. Чья-то длинная рука кормила агионскую полицию вопреки всеобщему презрению к этим служивым. Причем он был уверен, что это была рука кого-то из великих семей. Каулов, то если самого себя, он исключил, как и царствующий род Эрминов. Осталось пять подозреваемых…

Пожилой мужчина с сожалением посмотрел на пустеющий бокал с вином. Глоток, может, два. Врачи запретили пить больше бокала после ужина — печень не в порядке, кровь густая, что старое моторное масло. Говорят, надо больше прогулок, больше овощей, меньше тревог. Но куда там, меньше тревог! Если ты глава третьей по силе семьи государства, вся твоя жизнь — бесконечная тревога, которую так удачно получалось притопить в бокале коллекционного, еще довоенного токонского…

Ему было плевать на щенка мелкого дворянчика, этого Пауля Эссау. А вот то, что Варро с перепугу пришлось засветить какого-то своего непонятного протеже, о котором высокомерно отзывался проситель, герцога заинтриговало.

Почти сразу старый и опытный Эрих навел справки об этом Маловере Кейне и чем больше он узнавал о молодом унтер-офицере, тем сильнее кричало его внутреннее чутье, что тут что-то нечисто. Появившийся ниоткуда парнишка, который переживает нападение на полицейский участок. Героически выживает, а потом почти сразу же едва не гибнет при пожаре. После чего съезжает из казармы и светится в компании представительницы одного из древнейших и влиятельнейших семейств Ламхитана, да и вообще, всего Востока, в компании Алиши де Гранж. Что общего у юного Маловера Кейна и дочери арха Джамара де Гранжа? Он не мог представить свою дочь в обществе полицейского курсанта даже в самом страшном сне. Конечно, ламхитанцы славятся своими вольными взглядами, да и дочь Джамара — храмовница, что снимает с нее ряд ограничений знатной леди, но все же…

В итоге Эрих Каул принял решение приставить к этому Маловеру Кейну слежку. Так будет правильнее всего. Прежде чем бить тревогу и идти к правящему дому на разговор, надо убедиться в том, что в Агионе что-то зреет. Токонская агентура? Ламхитанское влияние? Подготовка переворота или революции? В обществе давно созрел запрос на реформы, к которым правители не были готовы. Может, Ламхитан планирует дестабилизировать весь регион через волнения в Сонше, а этот Маловер Кейн — лишь кусочек мозаики? Эриху Каулу было жизненно необходимо узнать, с кем и по каким вопросам контактирует молодой унтер-офицер, чем он занимается и что замышляет, потянуть за ниточку, чтобы размотать весь клубок.

Старый герцог не хотел принимать во внимание кое-какие слухи, которые давно ходили в высших кругах. Слухи о каких-то странных вещах, об исчезновении людей, о тех самых ламхитанцах, что непосредственно замешаны во всем этом. От этих разговоров Эрих отмахивался, как от пустой болтовни. Люди пропадают постоянно: кто-то сбегает сам, кого-то прикапывают на два метра за долги, кому-то просто не везет. Ламхитанцы же, что те тараканы — пытаются влиять на все и повсюду, лишь бы продавать собственные товары. В особенности — оружие. Ламхитанские оружейники были лучшими в мире, это неоспоримый факт. А де Гранжи — находились вовсе на оружейно-промышленном троне. Вот только что здесь делала храмовница? Готовила ячейку для будущего переворота? Диверсантов? Что именно?

Мысли о том, что же творится вокруг Маловера Кейна и полицейского управления Агиона всецело захватили разум Эриха Каула. Он каждую свободную минуту размышлял о том, на что же ему довелось наткнуться благодаря доносительству Эссау.

— Ваша светлость… — голова слуги протиснулась между дверью и косяком, сверкая залысинами.

— В чем дело? — спросил Эрих.

— Ваша светлость… — повторил слуга, но кто-то его отпихнул, и в следующий момент в комнату ввалился один из тех, кому Каул вместе с начальником своей охраны поручили слежку за унтер-офицером.

Выглядел мужчина как-то нервно, глаза бегали, а сам он был потный, хотя в доме держалась вполне комфортная температура. Герцог Каул многозначительно поднял бровь, намекая, что охраннику стоит объясниться.

— Ваша светлость, случилась ситуация… — начал мужчина без всяких формальностей, заметно нервничая. — Унтер-офицер психованный оказался! И требует встречи с вами!

Герцог только усмехнулся и залпом допил вино из бокала. На ловца, как говорится, зверь сам бежит! Сегодня, возможно, он получит ответы на все свои вопросы из первых рук.

Запись №15

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 07 число, 21:47, Сонша, район центральной набережной

Как я и ожидал, машина остановилась у какого-то богатого дома на центральной набережной — район, куда простой смертный даже не всегда зайти может, не говоря о том, чтобы жить здесь.

Дом был по местным меркам ничем не примечательный — такие же стояли слева и справа по улице. Крыльцо в пять ступеней, колоннада, кустики под окнами, невысокий кованый заборчик.

— Унтер-офицер, ты хоть понимаешь, куда лезешь? — спросил тот из шпионов, что сидел за рулем. Второй, сидящий рядом со мной на заднем сидении, особо не шевелился, так как в его бок упирался ствол «Виконта».

— Это вы не поняли, куда сами полезли, — огрызнулся я. — Давай, вылезай, иди договаривайся о встрече с главным, а я пока с твоим другом тут посижу. Жду пять минут.

Мужчина вернулся, конечно, не через пять минут, но довольно быстро. Я неловко вылез из машины, держа на прицеле свою жертву, а после — ухватил заложника за плечо и двинул внутрь дома.

Я понимал, что сейчас сую голову в пасть медведю — внутри могло произойти что угодно, но остановиться я просто не мог. И не только потому что идти в чей-то дом, угрожая оружием, было хоть и тупой, но необходимой затеей, но и потому что кровь бурлила в венах, отбивая в ушах барабанным боем. Внутри не только причина слежки за мной, но и причина нервозности господина Варро. Вот только я — охотник, и я не был скован социальными условностями в виде чинов и положения в обществе. Мои погоны и звание унтер-офицера — лишь пыль, прикрытие. Я уже смирился с тем, что полноценным полицейским мне никогда не стать, пусть у меня и была корочка об окончании академии экстерном. А значит, я сейчас ввалюсь в этот дом и задам пару неудобных вопросов.

А еще это был перехват инициативы. Если кто-то мной интересовался, значит им что-то от меня нужно. Варро оказался слабым союзником — Пириус и Алиша твердо вбили в мою голову то, что прикрытие крайне важно. Без прикрытия я умру в течение пары лет, просто в кризисной ситуации никто не придет мне на помощь. А пока в Парте неспокойно, пока дом де Гранж переживает смерть госпожи Оверсонг, я должен справляться как-то сам. Так что если у этого неизвестного есть ресурсы следить за мной, может, он будет полезен чем-то еще.

Я прошел узкими коридорами старого дома к тяжелой дубовой двери, упирая ствол промеж лопаток пойманного шпиона и придерживая свою добычу за плечо.

Внутри была довольно просторная комната. Вдоль стен — стеллажи с книгами, письменный стол с лампой, кушетка для того, чтобы передохнуть или вздремнуть. У окна стояло несколько кресел и небольшой чайный столик, за которым меня и ждали. Неизвестный мужчина, почти старик. Седой, с острыми, благородными чертами лица, ухоженной бородой и глубоко посаженными серыми глазами.

— Молодой человек, чем обязан визиту? — спросил мужчина, покачивая в руках полный бокал вина.

— Я так понимаю, это вы приказали этим двум остолопам следить за мной? — вопросом на вопрос ответил я.

Старик только покачал головой, после чего заметил.

— Я думаю, вы можете отпустить этого несчастного, вы своего добились, — заметил аристократ.

«Куда ты вообще полез? Совсем жить надоело?» — спросил внутренний голос.

Вслух же я ответил:

— Предпочитаете, чтобы я направил оружие на вас?

Дерзость, наглость, напор. Единственное, что у меня сейчас есть. Я поставил на кон собственную безопасность в тот момент, когда подкрался к следящему за мной мужчине и упер ствол «Виконта» ему в спину. Отступать уже некуда.

«Пириус выбил бы из тебя все дерьмо за такие выкрутасы», — подсказал голос.

— Поверьте, унтер-офицер Кейн, вы практически окажете мне услугу, если спустите курок, — с улыбкой ответил старик, но его глаза оставались холодны и безжизненны.

Старый, но очень опасный, невероятно опасный хищник.

Но намек я понял — чуть опустил ствол и буквально вытолкнул мужчину за дверь. Со мной хотели поговорить без лишних ушей.

— Вы довольно проницательны для столь молодого человека, — заметил мужчина, делая небольшой глоток.

— С кем имею честь общаться? — прямо спросил я. — Обо мне, как я понял, вы знаете достаточно.

— Вы в доме рода Каул, в моем доме. Но вы можете обращаться ко мне просто господин Каул или господин Эрих.

Старик внимательно наблюдал за моей реакцией. Оказался в доме герцога? Да хоть в родовом гнезде Эрминов! Я никогда не испытывал чрезмерного пиетета перед аристократами, а общение с Алишей и ее отцом окончательно лишило меня всякого страха перед благородными. Тем более, я отдаленно догадывался, куда приведет меня эта тропа.

— Приятно познакомиться, ваша светлость, — ответил я, убирая револьвер в кобуру.

Выглядел я не очень. Грязные штаны и рубашка, огромный «Виконт», подозреваю — весьма безумный взгляд. Адреналин застилал глаза, требовал двигаться, бить, крушить, но сейчас мне нужно было успокоиться. Раз уж я прорвался так высоко, надо попытаться хотя бы сбросить «хвост», что так навязчиво следовал за мной все эти дни.

— Как я понимаю, причина беспокойства моего начальства заключается в вашем вмешательстве в дела управления? — прямо спросил я.

— Ох, молодой человек, присядьте, — добродушно предложил герцог, — конечно, я не планировал нашу встречу, но раз уж вы сами напросились в гости…

Если я не скажу ему то, что он хочет услышать — я отсюда не выйду. За дверью в коридоре было подозрительно тихо, а это означало только одно: охрана уже собрала штурмовую группу и готова ворваться сюда в любой момент. Только ждут сигнала.

Я сел в предложенное кресло, стараясь не запачкать землей дорогую обивку, хозяин же дома с любопытством наблюдал за мной, как за интересной зверюшкой в зоопарке.

— Чем вы занимаетесь, Маловер? — прямо спросил герцог.

Повисло молчание. Я смотрел прямо в глаза старику, он отвечал мне тем же.

— Я специалист. Узкого профиля, — ответил я.

Герцог хмыкнул и покачал головой.

— Поиск людей?

— Скорее причин их исчезновения.

— Для этого нужен узкопрофильный специалист?

— В некоторых случаях — несомненно.

— Зачем вы господину исправнику? — продолжил задавать вопросы герцог Каул. — И что это за случаи?

Он хотел знать. Жгучее любопытство на секунду прорвалось на лицо старика и я увидел, что он сгорает от нетерпения. В жизни столь богатого и влиятельного человека осталось не так и много развлечений, особенно, если эта жизнь подходит к концу. Нездоровый вид кожи, желтые белки глаз, чуть трясущаяся рука. Я был готов поставить реликвию де Гранжей на то, что герцог был глубоко болен и сейчас просто искал, в чем бы отвлечься. А тут подвернулась пропажа Пауля Эссау, господин Варро и моя собственная, крайне таинственная и противоречивая персона.

— За любую информацию принято платить, — нагло ответил я.

Герцог громко рассмеялся, едва не закашлявшись.

— Неужели всему виной деньги⁈ Не поверю. Молодой человек, не пытайтесь меня обмануть. Унтер-офицер Кейн, я знаю, что вы как-то связаны с ламхитанскими оружейниками и что Варро дает вам некие поручения. Этого достаточно, чтобы обвинить вас в измене государству и короне, а следовательно…

— Тогда почему не обвинили? — перебил я старика.

По лицу герцога промелькнуло раздражение вперемешку с удивлением, но довольно быстро старик взял себя в руки. Нечасто его так прерывали, ой не часто.

— Я люблю, когда все стройно и логично, молодой человек. Пока же я не до конца понимаю, чем вы занимаетесь.

Мы опять посмотрели друг другу в глаза.

— Вы боитесь темноты, господин Каул?

— Нет, юноша, не боюсь, — ответил старик.

— А стоило бы.

Жирный, почти кричащий намек. Я видел, как чуть дрогнула щека старика, как он медленно, задумчиво пригубил вина, как медленно движется его рука с бокалом.

— Так что же такого страшного в темноте?

— Страшна не сама темнота, а то, что она может скрывать, — ответил я.

— Расскажите.

— За любую информацию принято платить, я уже говорил.

Герцог разочарованно цокнул языком, посчитав, что я все же говорю о деньгах.

— Мне не нужен ваш кошелек, ваша светлость, — быстро уточнил я.

Брови мужчины взмыли вверх в удивлении, а после он довольно оскалился и пригубил еще вина.

— Ох, не зря я рискнул налить сегодня второй бокал, хоть и нельзя. Вам все же удалось меня удивить. Так что же в качестве платы принимают нынче молодые унтер-офицеры, если не деньги? Только учтите, что жену я вам искать не стану.

Я невесело улыбнулся в ответ.

— Не все простолюдины мечтают проснуться в клетке дорогого поместья, господин Каул, — ответил я. — Плата за мои ответы будет немного непривычна. И да, косвенно она потребует от вас вложений.

— И каких же?

— Мне нужны люди и ресурсы. Дюжина рабочих, пара бочек топлива, инструмент.

— Могу я поинтересоваться, зачем? — опять улыбаясь, спросил герцог. — Собираетесь обустраивать дачу?

— Нет, нужно провести санитарную вырубку в одном сквере, — с такой же улыбкой ответил я. — Пожечь старые корни, срубить кое-какие деревья.

— Могу я взглянуть на ваш револьвер, унтер-офицер? — внезапно спросил герцог Каул.

Без всякой опаски я потянулся к кобуре и извлек на свет «Виконта», протянув пушку рукоятью вперед.

Я не боялся, что старик меня застрелит, такие люди не марают руки в чужой крови.

Герцог внимательно осмотрел револьвер, даже чуть цокнул языком, взвешивая ствол в руке, после чего спросил:

— Лахмитанский?

— Да, ваша светлость.

— Мой охранник сказал, что тут какие-то особые патроны…

В следующий момент старик отбросил в сторону барабан и высыпал на ладонь содержимое камор. В мягком свете комнаты хищно блеснули латунные гильзы, что ярко контрастировали с темными головками экспансивных пуль.

— Разрывные? — спросил герцог.

— Экспансивные. При попадании в тело, пуля раскрывается розочкой, нанося страшные увечья, — поправил я аристократа.

— И вам доводилось из него стрелять?

— Постоянно практикуюсь.

— И по вашим глазам я вижу, что вы уже убивали с его помощью, верно?

— Конечно.

— Скольких людей вы убили из этого ствола, унтер-офицер?

— Ни одного, ваша светлость.

Поймет? Вроде, понял. Он знал, где и как пропал Пауль Эссау. Он знал, что я постоянно трусь возле сквера. Он догадывался — но не хотел верить. Мужчина молча вернул мне оружие, я же ловко загнал все патроны обратно в барабан и спрятал револьвер в кобуру.

Герцог крепко задумался, я же не мешал ему переваривать полученную информацию. Старый аристократ никак не стеснялся моего присутствия, не играл во всезнайку и не пытался показать, что я пытаюсь его обдурить. Видимо, сказанного было достаточно для того, чтобы картинка моей жизни стала складываться в голове Эриха Каула.

— Я сообщу вам о своем решении, унтер-офицер Кейн, — сказал наконец хозяин дома, поднимаясь из кресла. — И если решите нанести еще один визит, пожалуйста, воспользуйтесь более стандартными способами попасть внутрь. Можете просто постучать, вам откроют.

Я так же вскочил на ноги, готовясь к любым неожиданностям, но герцог лишь вежливо указал ладонью на дверь, к которой меня сам и проводил. При любых других обстоятельствах это было бы огромной честью, но я-то ввалился в дом Каулов, крепко сжимая в руке рукоять «Виконта»…

За дверью, как я и ожидал, стояла целая штурмовая команда. Десяток человек с оружием, у кое-кого даже были не просто пистолеты или револьверы, а винтовки.

— Проводите уважаемого унтер-офицера Кейна, — скомандовал герцог, пока никто не успел издать и звука. — Вас подвезти, Маловер?

— Было бы неплохо, — ответил я, совершенно теряя всякий стыд, — я оставил бумажник в куртке, да и в таком виде ни один таксист…

Все присутствующие мигом оценили мой колоритный вид, особенно пристально мужчины косились на огромный револьвер под моим локтем.

— Тоже верно, — согласился герцог. — Марк, — окликнул он какого-то усатого мужика, с виду начальника, — распорядись, чтобы нашего гостя довезли домой.

— Сей момент, Ваша Светлость, — ответил мужчина, после чего вся толпа пришла в движение, чтобы пропустить его в сторону выхода.

— Всего доброго, унтер-офицер, — кивнул мне герцог. — Господа, расходитесь, кризис миновал.

Едва дверь за герцогом закрылась, весь коридор неловко зашевелился. Толпа вооруженных мужчин выглядела бы почти комично, как и то, что я прошелся мимо всей этой вооруженной группы, словно наглый кот мимо псарни, вот только мне было как-то не слишком смешно.

Что я сумел выторговать? Прямо я ничего Эриху Каулу не сказал, но какими последствиями это грозит? И самое главное: что бы на это все сказал Пириус?

«Пириуса здесь нет, и когда будет — неизвестно. Нужно действовать по обстоятельствам», — возразил внутренний голос.

Да, все верно. По обстоятельствам.

Уже в салоне дорогого автомобиля меня буквально размазало от адреналинового отката. Заболела голова и шея, руки налились тяжестью. Кризис миновал — я в безопасности, хотя бы на сутки, пока герцог не решит, что со мной делать. Может, рвануть в Парту и ну его, этот Агион?

Я посмотрел за окно, наблюдая несущиеся мимо огни родного города. Нет, бежать от проблем — лишь расписаться в собственном поражении. Я не был опытным интриганом, но я точно знал, что ласковый теленок найдет, к кому присосаться. Так что если у меня получится выцарапать немного независимости от Варро и заручиться в противовес поддержкой любопытного герцога — уже хорошо. Тем более, я почему-то был железно уверен, что Варро — лишь говорящая голова. Мои настоящие покровители были намного выше, и именно они отдавали исправнику приказы.

Уже поднимаясь на свой этаж я понял, что меня не было довольно долгое время. Интересно, где Мелоди?

Глядя на дверь служебной квартиры я внезапно понял, что в куртке остался не только бумажник. Ключ. Я оставил во внутреннем кармане еще и ключ от квартиры.

Без какой-либо надежды я дернул дверную ручку — я точно помнил, как закрыл дверь на два оборота — но к моему удивлению оказалось не заперто. И пока я успел понять, что происходит, ноги сами занесли меня в коридор.

На другом его конце, за кухонным столом сидела Мелоди, а перед ней было разложено содержимое моей сумки: две гранаты, быстрозарядные обоймы для «Виконта», которые позволяли загрузить сразу весь барабан, фонарик, пара ножей и, конечно же, черная латная перчатка.

Прямо сейчас девушка листала один из дневников, что прислал мне Пириус.

— А теперь ты мне расскажешь, что тут происходит, — сказала Мелоди вместо приветствия, отрываясь от чтения и многозначительно окидывая взглядом предметы на столе.

Я только тяжело вздохнул. Душ и сон, по всей видимости, мне пока не светят. Тем более, в кабаке я обещал артистке, что отвечу на все ее вопросы.

Запись №16

— И что это такое? — спросила Мелоди.

Я скинул туфли и потянулся, игнорируя вопрос девушки. Хотелось поступить просто — вытолкать любопытную певицу за порог, сказав, что она сует нос не в свои дела.

Но Мелоди мне помогла, и сильно. Может, на нее можно положиться?

«А еще она должна тебе денег», — привел сомнительный аргумент внутренний голос.

— Это мое снаряжение, — ответил я, усаживаясь на свободный табурет.

— Ты музей ограбил?

— С чего ты взяла?

Мелоди демонстративно брякнула об стол латной перчаткой де Гранжей, да так, что я аж вздрогнул.

— Нет. Это… инструмент. Оружие.

Девушка с сомнением посмотрела на меня, будто бы мое психическое здоровье было вопросом дискуссионным.

— Ты сделал, что хотел? — продолжила допрос артистка.

— Да. Я узнал, кто за мной следил, — ответил я.

— И кто же? — спросила девушка.

Я внимательно посмотрел в ее голубые глаза. Он была полна решимости. Немного напугана, но скорее возбуждена, взбудоражена. Жгучее любопытство смешивалось в ней с какой-то первобытной отвагой, она сейчас будто бросала вызов.

— Мелоди, послушай. Это все очень непросто, я бы даже сказал очень и очень непросто… И я не уверен, что тебе стоит во все это влезать.

— Кто. За тобой. Следил? — отчеканила она. — Давай, унтер-офицер! Ты обещал!

И вздернула подбородок.

Я устало прикрыл глаза и потер переносицу. Ну зачем тебе это, девчонка? К чему ты тянешься в грязь, от которой не отмыться? Единожды вляпавшись в тьму безликих, в сам факт их существования, уже никогда не будешь чистым, никогда не выберешься из этой ямы.

Она все так же ждала моего ответа, непреклонная, полная решимости. У нее были какие-то догадки, я видел по ее глазам, но она даже не могла представить, как все обстоит на самом деле.

— Это были люди герцога Каула, — ответил я на последний вопрос. — Они следили за мной.

— Откуда ты это узнал? Этот мужик сказал? — мигом спросила Мелоди.

— Нет, — покачал я головой. — Я имел удовольствие пообщаться с их нанимателем.

Она мне не верила. Я — и говорил с герцогом?

— Ты хочешь сказать, что ты подошел к тому мужику, задал пару вопросов, а потом он отвез тебя на прием к самому герцогу? — уточнила артистка.

— Примерно все так и было, — покивал я головой из стороны в сторону, — правда, я вломился в его дом на набережной с револьвером наперевес.

— И тебя оттуда выпустили? — уточнила Мелоди. — И ты все еще при звании и не в бегах? Может, мне тебя стоит скрутить и вызвать полицию…

— Нет, я не в бегах! — воскликнул я. — Что за тупые вопросы? Не хотели бы выпустить — не вышел бы. Там целый взвод встречал…

— Ладно. Предположим, герцог Каул впускает-выпускает вооруженных унтер-офицеров каждый день. А это что? — она указала глазами на содержимое моей сумки, живописно разложенное на столе.

— Я уже сказал. Снаряжение.

— Снаряжение для чего?

— Для охоты, — медленно ответил я, глядя Мелоди прямо в глаза.

На этих словах девушка вздрогнула, неправильнопонимая мои слова.

— Ты наемный убийца?.. — начала она.

— Боги! Нет! С чего ты взяла?

— Ну ты сказал, что ты охотишься… А тут столько оружия…

— Ты считаешь, я куском древнего доспеха людей насмерть забиваю? — спросил я.

Ситуация начинала выглядеть почти комично.

— Тогда на кого ты охотишься?

Долгая, почти невыносимая пауза. Я собираюсь с духом. Сейчас она услышит мой ответ, вскочит с места и, ляпнув дверью, навсегда уйдет прочь. Жаль, мне она стала нравиться, у меня не было друзей в Агионе.

«А еще плакали твои денежки», — шепнул внутренний голос.

— На то, что прячется в темноте, Мелоди, — выдавил я из себя. — Я охочусь на то, что прячется в ночи.

Страх темноты — первобытное чувство. Сейчас она должна понять, что здесь что-то не так, встать, и уйти. И плевать на полтинник, плевать на то, что Мелоди мне нравилась, а у меня в Агионе — совершенно никого. Она должна успеть выскользнуть из этой истории.

— Так зачем тебе эта перчатка? — спросила девушка.

Я посмотрел на реликвию де Гранжей, которая лежала между нами. Черная сталь. У основания тонкая сетка едва заметных трещин, будто бы от мощного удара, хотя реликвия держала не просто укусы или удары когтей, а даже выстрел из «Матушки» — Пириус давал голову на отсечение, что это проверяли. Также по рассказам моего тренера любое керно или сверло просто обламывалось, не способное оставить на черной стали даже малейшей отметины. Так что же такого случилось с латной перчаткой и откуда взялись эти трещины?

Мелоди же все ждала моих ответов. Сидела на месте, со спиной, прямой как струна. Бледная, губы сжаты в тонкую нить, взгляд блестит. Страшно. Вижу же, что страшно.

— Ну… — начал я, но мои слова оборвал истошный крик, который прорвался в комнату даже через закрытую форточку.

И было в этом крике что-то такое…

Я вскочил с места, опрокидывая табурет, и бросился к окну.

— Свет! Выключи! — скомандовал я Мелоди.

Девушка сначала не поняла, что происходит, но команду все же выполнила. Кухня погрузилась в абсолютный мрак, и вместо своего отражения я наконец-то увидел улицу.

Спотыкаясь, оглядываясь назад и истошно вопя, по двору бежал какой-то мужик. Бежал со стороны сквера. Я присмотрелся — фигура показалась мне знакомой. Местный алкаш, кажется, я видел его во время пробежки, а потом точно пару раз у магазина.

— Что там⁈

Не успел я оглянуться, как прямо под моей рукой просунулась любопытная рыжая голова. Только что носом в стекло не уткнулась.

— Кто кричит? Что случилось? Опять что-то происходит? — продолжила сыпать вопросами Мелоди.

Я поборол первый порыв — дать девушке затрещину, чтобы не лезла, а потом распахнул окно и прокричал мужику:

— Давай в подъезд! Эй! Сюда! — крикнул я и для верности помахал рукой.

Мужик замер, поднял голову, ища источник звука, а после, затравленно оглянувшись, ломанулся на мой голос. Хорошо. Пусть бежит сюда. Даже если он просто поймал белку — это человек с моего участка. Ведь я был все еще полицейским.

Игнорируя Мелоди, я развернулся к столу и замер перед перчаткой. Поможет ли мне реликвия де Гранжей?

Совпадения происходят, но не в моей жизни. История с Вартаном четко дала мне понять — надо всегда слушаться своего чутья, иначе может случиться непоправимое. А сейчас затылок у меня похолодел, а по шее побежали мурашки — где-то рядом был безликий, я знал это.

— Маловер! Унтер-офицер! — воскликнула Мелоди, для верности топнув ногой.

Я не обратил на нее никакого внимания, продолжил собираться. Так. Граната? Как она мне поможет. Верно, никак. Хотя ударной волной тварь может и отбросить. Я поднял в воспоминаниях тонкий силуэт, что видел в сквере. Высокое, как на ходулях существо, осторожное, но смертельно опасное. Мне нужен огонь, много огня. Вот бы стать колдуном, как в сказках, да наколдовать огненный шар, который бы размазал странную тварь…

Граната много огня не даст — взрыв только поднимет пыль. Транспортных средств во дворе не было — откуда им взяться? Нужно…

— Маловер! — опять подала голос Мелоди, наблюдая за моими сборами.

Я посмотрел на девушку, которая стояла сейчас у окна, окинул взглядом комнату.

— Что? — спросил я.

— Я хочу помочь!

— Уверена?

— Да!

— Иди к плите.

Щеки девушки вспыхнули, а глаза яростно засверкали.

— Ну ты и скотина! Мужлан!

— Я говорю, иди к плите! Достань баллон с газом! Вдвоем дотащим! — рыкнул я, продолжая лихорадочно думать, натягивая на правую руку реликвию. — Гитара с собой?

— Ну да… — с какой-то тревогой ответила Мелоди, не отрывая взгляда от черного металла перчатки. — В комнате стоит…

В голове появилась идея. Осталось только ее как-то воплотить в жизнь.

Не успела Мелоди сказать и слова, я метнулся в комнату, взял в руки инструмент артистки и осмотрел гриф. Хорошая, крепкая гитара. Совсем новая. Проверив, пальцем струны, я оценил качество — в стальной оплетке, совсем новые. Сразу видно, Мелоди на инструменте не экономила.

Я поудобнее перехватил гитару за гриф, замахнулся и со всей силы саданул ею об стену. Инструмент жалобно звякнул, но первый удар выдержал, так что пришлось повторить сию процедуру еще пару раз.

— Ты что творишь⁈ — заорали у меня где-то над ухом.

Но бросаться на меня Мелоди не рискнула — стояла, ошарашенная, наблюдая, как я ломаю ее имущество.

— Нет времени объяснять, — ответил я, обламывая гриф у верхнего порожка, оставляя в руке только «голову» с барашками регулировки струн.

Еще движение — и я выломал и нижний порожек с подставками. Левой рукой взялся за голову, на ладонь правой, которая была в перчатке, намотал лишнее, пропустив струны между пальцев. Вроде удобно и довольно крепко.

Дернув ладонями из стороны в сторону, я прикинул, смогу ли поймать ими лапу чудища. Смогу. Должен. А остальное сделает сила перчатки.

Мелоди же смотрела на меня, как на умалишенного. Разбил гитару, вот, теперь наматываю на руки струны… Конструкция была не слишком надежная — я рисковал лишиться части или даже всех пальцев на левой руке, но без риска в моей работе никуда.

В этот момент в дверь забарабанили.

— А вот и гость, — кивнул я девушке. — Открой бедолаге. Баллон достала?

Мелоди, бледная, напуганная, только молча кивнула в ответ.

— Хорошо, — довольно оскалился я.

Кровь в венах забурлила. Охота вот-вот начнется.

Запись №17

После ухода унтер-офицера герцог Каул еще долго не мог успокоить собственные мысли.

Визит молодого полицейского его взбудоражил. Какая наглость! Взять его людей в заложники, ворваться в его дом, угрожать оружием. В этом юнце определенно чувствовался стержень — мало кто был способен вести себя столь хладнокровно в присутствии столь влиятельного человека!

При этом Кейн был совсем не тупой, это герцог тоже успел в нем разглядеть. Он понимал, что угодил в засаду и если наломает дров — из дома Каулов уже не выйдет. В лучшем случае — в наручниках, а оттуда прямой наводкой в тюрьму или вовсе, на каторжные работы.

Чистая отвага, граничащая с безумием! Герцог покачал в пальцах бокал с вином, глядя, как плещется рубиново-красная жидкость. Он думал, что такие мужчины уже и перевелись в этом мире, вымерли, остались на полях великой войны с токонцами, в грязных окопах, засыпанные грунтом после ударов артиллерии или скошенные пулеметными очередями. Ан, нет! И кем оказался этот смельчак? Простым полицейским унтером, а не выпускником военной кафедры, как можно было ожидать!

Вот только так ли он прост?

Эрих Каул в очередной раз стал прокручивать в голове личное дело Маловера Кейна. Записи герцогу были ни к чему — на память он не жаловался, так что казенные листы характеристик и описаний, с такой же казенной фотокарточкой, были у него, что говорится, будто бы перед глазами.

Вырос в неполной семье. Мать — разнорабочая, исчезла из виду года три-четыре назад, оставив сына на попечение государства. Сам Маловер рос юношей самостоятельным и независимым. Урожденный агионец. Вот только было в его внешности что-то то ли с севера, то ли с юга. Примесь в крови. Видимо, заслуга отца, а вот кем был второй родитель — совершенно неизвестно.

Может, эта отвага, эта стать, что он увидел в молодом офицере — заслуга того самого неизвестного папаши, что бросил Маловера и его мать?

Герцог чувствовал, что что-то нащупал. Давай, Эрих! Ты всегда любил загадки и ребусы, этот ничем от прочих не отличается! Прекрасное упражнение для твоих старых мозгов — разобраться, что не так с этим унтер-офицером Кейном.

Он еще раз посмотрел в бокал. Вина осталось на пару глотков — уже третий за сегодня. Доктор будет ругаться, утром герцог будет мучиться от болей в боку, но оно того стоило. Рубиново-красная…

Его озарило. Эрих, будто молодой парень, вскочил со своего кресла и зашагал по комнате. Вот оно! Вот! Вот объяснение! Как же он был глуп и слеп! И незачем было следить за парнем, незачем было раскрывать свой интерес к этим делам! Теперь все стало на свои места! Теперь все — очевидно!

Герцог подошел к столу, на котором стоял телефонный аппарат, снял трубку и набрал на диске несколько цифр.

— Моего секретаря ко мне, срочно, — коротко бросил Эрих.

Положил трубку обратно на высокий рычаг и вернулся в кресло — наслаждаться последними глотками токонского.

Дверь распахнулась через десять минут. Немного помятый, но вполне бодрый, его личный секретарь и помощник вытянулся перед ним, ожидая указаний.

— Дело срочное, Лабберт, — сразу обозначил причины, по которым Каул выдернул мужчину так поздно, — надо найти кое-какие записи и документы.

— Что именно, Ваша Светлость? — с легким кивком уточнил помощник.

— Родовые книги Ламхитана. С фотокарточками.

— Просто списки не подойдут? — уточнил мужчина.

— Нет, нужны именно последние записи, три поколения. Обязательно с фотокарточками, — уточнил герцог Каул.

— Сроки?

— Как можно быстрее.

— Понял вас, Ваша Светлость, приступаю немедля, — Лабберт с достоинством поклонился, после чего покинул кабинет.

Хороший, надежный исполнитель. Герцог был уверен, что необходимые книги будут у него на столе не позже полудня завтрашнего дня. А еще он был уверен, что не ошибся, ведь это единственное объяснение, почему гордая ламхитанская храмовница, с волосами ярко-рубинового, совсем как вино в его бокале, цвета, столько времени проводила в компании тогда еще курсанта полицейского факультета академии Агиона.

Завтра, с помощью родовых записей и фотокарточек он надеялся выяснить, чьим же бастардом был этот Маловер Кейн и кем был его отец. Ведь все те качества, что он увидел в молодом унтере сегодня вечером, буквально кричали о том, что парень — потомок древнего и сильного рода. В таких вещах герцог разбирался отлично.

Запись №18

Сбивчивое, едва слышное дыхание. Я стараюсь втягивать воздух носом, по чуть-чуть, чтобы унять бьющееся в груди сердце. Баллон газа у моего плеча неприятно холодит кожу даже через куртку, а пара привязанных к нему гранат хищно смотрят на мир гладкими боками своих корпусов. Перчатка на руке, в отличие от железного баллона, наоборот, будто бы согревала. Я чувствовал, как древняя, какая-то потусторонняя сила, исходящая от реликвии, не давала коже замерзнуть, сохраняла подвижность кисти и мою готовность к бою. В квартире сидит Мелоди, наблюдает за двором. Задача у девушки простая — подать сигнал, когда она увидит какое-нибудь движение.

Я знал, что безликий придет. Перчатка не просто так была теплой — она чуяла рядом тварь, да и мурашки на затылке и шее никуда не делись. Значит, нужно ждать.

Мужик, которого мы перехватили на улице, был напуган до смерти. Бледный, трясущийся, от него несло дешевым пойлом, но взгляд был вполне осмысленный — весь хмель выветрился из крови после пробежки и осознания того, что он едва не попался в лапы какого-то чудища.

Барки — так звали мужичка — рассказал, как возвращался домой через сквер. И как понял, что кусты вокруг него шевелятся слишком активно для столь тихой и безветренной ночи.

Он был готов рассказать что-то еще, он знал больше — ведь не просто так его напугало шевеление ветвей, но и услышанного было достаточно. Мы с Мелоди выволокли на улицу баллон от плиты, нашли укромное место возле бетонной стены помойки, установили ловушку и я остался ждать гостя.

План был простой: приманить в нужный момент к себе тварь, зайти за бетонную стену и, с помощью одной из струн, вырвать уже заранее разогнутую чеку из гранаты. Бетонная стена должна сработать как экран, и вся сила взрыва будет направлена на безликого. А если ее не посечет ударной волной и осколками, свое дело сделает огненный шар, который поднимется от взрыва газа.

«Что бы сказал на этот план Пириус?» — спросил внутренний голос.

Я только мотнул головой. Не время сомневаться. Тем более, у меня есть струны от гитары Мелоди.

Я еще раз сжал пальцы и сконцентрировался на перчатке. Тепло, исходящее от черной стали усилилось, и я почувствовал, как струны стали нагреваться. Совсем как когда я оторвал руку скребуну; реликвия дома де Гранж расплавила плоть мерзкой твари, что позволило мне в тот день выжить. Так что и сегодня погибать я не намерен.

Время тянулось бесконечно долго. Наручными часами я так и не обзавелся — хотя по офицерскому статусу стоило бы, так что прошло пять минут или полчаса — точно знать я не мог. Сильно ли затекли ноги и плечи? Невыносимо! Сколько прошло времени? Минут десять от силы.

Окончательно успокоить дыхание, вспомнить, чему меня учили Пириус и Алиша.

Безликие — тупые животные. У меня есть револьвер, перчатка, гранаты. Но мое главное оружие — разум. Именно поэтому я не прусь вперед, словно осел, а сижу в засаде, готовый расправиться с монстром одним рывком руки.

Баллон, казалось, уже окончательно примерз к моему плечу, но едва я успел пошевелиться, послышался какой-то тонкий свист, будто пела маленькая птичка.

Что за?..

Я замер, пытаясь осознать, что происходит, но вот, свист повторился, исходил он от моего окна и я понял, что это Мелоди не придумала ничего лучше, чем вспомнить детские шалости. Ох! Рыжая девица как-то не подумала, что страшный монстр, который гнался за Барки, не говорит на токонском! Я приподнялся с корточек, высунув голову из-за края бетонной ограды, и сделал максимально страшное лицо, на которое был вообще способен.

— Словами говори! Откуда идет⁈ — прошипел я на весь двор.

— Что⁈ — прошипела в ответ Мелоди, едва не вываливаясь из окна.

— Говорю, откуда оно идет⁈ Что видела⁈

— А так можно⁈

— Нужно!!! — уже почти в полный голос прокричал я.

Перчатка стала почти обжигающе горячей, а волосы на загривке вообще зажили собственной жизнью.

— Слева! У соседнего дома!

Я резко повернул голову и стал всматриваться в угол панельной пятиэтажки, что стояла на два часа от моей позиции.

— Да не это лево! Другое! — шикнула Мелоди.

Старые боги! Спасите мою задницу с такой помощницей!

Резко переведя взгляд на семь часов, я увидел, о чем говорила Мелоди.

Тонкая, едва различимая тень двигалась вдоль стен. Сперва могло показаться, что это просто ветви деревьев, что росли во дворе, создают такой причудливый эффект, но если смотреть долго, не отводя глаз, можно было увидеть, что тени двигались сами по себе. Раз, два, три, четыре, пять… Сколько у него лап⁈

Этот безликий был осторожен, почти невидим. Если бы я не знал, куда смотреть, то никогда бы и не заподозрил в пятне теней своего противника. Но нет, теперь, по наводке Мелоди я четко видел, что это было что-то живое. И сейчас безликий двигался прямиком в мою сторону.

И как артистка все это рассмотрела⁈ Правду говорят, что девушки намного внимательнее к деталями…

Облизав едва начавшие заживать губы, я оскалился и сконцентрировался на противнике. Главное не упустить момент, когда оно подойдет к ближайшим кустам и приготовится броситься на меня, попытается пронзить грудь острыми лапами-ветвями. Пауля Эссау забрала ива? Сейчас же! Я не охочусь на деревья, а вот на монстров, которые в прячутся в их ветвях — очень даже.

Движение на углу дома стихло. Я больше не видел теней, как не вглядывался, от Мелоди тоже никаких сигналов. Где же он? Куда делся?

Перчатка все еще была теплой, но будто бы тварь стала удаляться. Или я просто замерз на холоде? Погода была хоть и тихая, но довольно свежая, так что доверять своим ощущениями не стоило.

Наконец, мне надоело сидеть — прошло не меньше пятнадцати минут. Я поднялся в полный рост, осматривая двор и стену соседнего здания.

— Видишь что? — прошипел я в сторону окна, но Мелоди ничего не ответила.

Ушел! Все же что-то почуял!

Я развернулся и стал аккуратно обезвреживать растяжку, которую соорудил на баллоне с пропаном. Аккуратно загнуть предохранительные усики чеки, чтобы она не выпала сама собой, после чего надо брать баллон и тащить в сторону дома. Не оставлять же плиту в нерабочем состоянии. А завтра, как высплюсь, надо будет снова наведаться в сквер, только теперь я не буду опасаться слежки со стороны людей герцога Каула. Кстати, а какой сейчас вообще день? Мне на работу завтра или послезавтра?..

— Кейн! Офицер! — крик Мелоди разорвал ночную тишину, но я и сам почувствовал что-то неладное.

«Его забрала ива!», — вроде так сказал один из курсантов об исчезновении Пауля Эссау.

Перчатка резко стала горячей, волосы на шее вздыбились, словно иглы на спине ежа, но было поздно — утоптанная земля за кустами, на которой я просидел последние полчаса ожидая приближения безликого, пришла в движение.

Гибкий корень обвился вокруг моей лодыжки, а земля на секунду поднялась бугром, открывая проход в нору, что прорыла неведомая тварь. Под землей! Конечно! Вот почему Барки говорил о шелесте опавшей листвы! Движение грунта! Но что же тогда за длинные палки-конечности я видел в сквере?..

Дальше рассуждать было некогда, вот-вот меня утащит под землю и поминай как звали.

Правой рукой я схватился за корень и сжал, что было сил. Трещины в основании латной перчатки пошли кроваво-красным светом, а из под стали брызнуло черным — кровь безликих, я никогда к ней не привыкну.

Оторванный отросток мгновенно потерял гибкость и повис на моей ноге безжизненной деревяшкой, сочащейся черной жижей, а нора, жерло которой я наблюдал еще мгновение назад — опала, словно ее и не было.

— Маловер! Маловер! — прокричала Мелоди, но я так и не понял, что она хотела мне сказать.

Очередной «корень» — именно так стоило говорить о конечностях твари, что меня атаковали — вылез из-под земли слева и на этот раз устремился к моему горлу, но теперь я был готов. Струны, натянутые между моих рук, вспыхнули тем же красным огнем, что и трещины на перчатке, перерубая плоть безликой твари, словно масло. Правда, эта контратака не обошлась мне даром — пальцы левой руки обожгло болью, и я почувствовал, как по ладони заструилась кровь. Руку надо было обмотать чем-нибудь или вовсе оставить в качестве снаряда голову от гитары, но тогда конструкция теряла всякую подвижность… Лучше так, чем неловко умереть от пропущенного удара в грудь или шею.

На месте рассеченного металлом корня тут же появились еще несколько. Я прижался спиной к бетону помойки — там, за ним, был асфальт и я надеялся, что это прикроет хотя бы мои тылы — готовясь отражать очередные атаки.

Безликий же будто прощупывал мою оборону, ища в ней бреши. Он привык хватать и уносить во тьму своей норы — ему никогда не давали отпор. Эта должна была быть трусливая и весьма тихая тварь, но моя кровь вкупе с потусторонней силой реликвии де Гранжей толкали его вперед, в атаку. Алиша наверное тысячу раз повторила, что твари теряют от силы перчатки всякий рассудок, будто бы она была для них особой приманкой, чем активно пользовались ее хозяева. Вот только по мне лучше бы этот безликий уполз обратно в сквер, а я бы вернулся с целой цистерной топлива для того, чтобы выжечь там все дотла…

— Маловер! — крик Мелоди донесся до меня, словно сквозь слой ваты, настолько я был сосредоточен на узких и юрких корнях, что постоянно меня атаковали.

Кровь из порезов заливала руку уже не просто до локтя, а подо мной натекла целая лужа, струны тоже окрасились багрянцем, и теперь этот цвет им давала не только сила перчатки.

— Уходи! — крикнул я, не поворачивая головы. — Живо!

Краем глаза я видел, что Мелоди замерла у самого бордюра, твердо стоя на асфальте двора. Вот только девушка не послушалась — шагнула мне навстречу.

Почуяв новую цель, безликий сделал то, что делает любой хищник — пробует его на зуб. Авось эта добыча будет более сговорчивой.

Едва артистка оказалась на мягком грунте, земля под ней вздыбилась. Мелоди тонко вскрикнула, а после — завизжала во всю мощь своих певческих легких, я же, проклиная тот день, когда решил переклеить обои и проставиться коллегам, бросился ей на выручку.

— Дура! Жить надоело⁈ — прокричал я ей в лицо, срывая с тонкой лодыжки девушки корень, что пытался утащить ее под землю. — Вали от…

Закончить мне не дала тонкая плеть, что обвилась вокруг моего горла и рванула назад. Струны оказались тут бессильны, а перчаткой я все не мог ухватить основной жгут, который болтался у меня где-то за спиной.

Я почувствовал, как тварь поволокла меня по земле, к очередному вздыбившемуся горбу грунта. Пара секунд — и все, я сгину без следа, как сгинул и предыдущий владелец перчатки, родной дядя Алиши.

В глазах потемнело, я начал терять сознание. Еще пару раз пошарил рукой за спиной — но без какого-либо результата. Вот и все. Хреновый из меня, все же, охотник…

За спиной глухо ухнуло, а от ударной волны из меня вышибло весь дух. Оглушенный, придушенный, я закашлялся и кое-как встал на колени. И первое, что я увидел — бледная от ужаса Мелоди, с чекой от гранаты в трясущейся руке. Глаза девушки были совершенно стеклянные, как у человека, который только что заглянул в лицо смерти и неожиданно для самого себя до сих пор оставался жив.

— Ты что сделала? — прохрипел я, поднимаясь на ноги.

— Я это… закинула ее… туда, — ответила девушка, указывая на развороченную яму на том месте, где еще недавно был смертельно опасный бугор.

Старые боги! Вы меня когда-нибудь все же услышите! Ну зачем мне эта самоубийца в товарищи⁈

Я с ужасом представил, что случилось бы, если бы тварь просто «выплюнула» из своей ямы инородный предмет или если бы Мелоди просто не попала. Пусть граната была атакующая — в гладком корпусе, с разлетом осколков всего до пятнадцати метров, но мы-то стояли с девушкой буквально в упор… Размотало бы на лоскуты.

— Дай сюда…

Я вырвал из пальцев артистки уже бесполезную чеку, для верности проверил вторую гранату, что висела привязанная к баллону с газом. Но если мы до сих пор не подорвались, значит Мелоди все сделала правильно.

Мне подумалось, что Мелоди спасла ловкость рук — все же играть на гитаре непросто, а зарабатывать этим на жизнь еще сложнее. В какие-то мгновения она успела развязать узлы на тряпках, которыми была зафиксирована одна из гранат, при этом не задев струну растяжки или второй заряд. После вырвала ослабленную чеку и, к удаче всех присутствующих, выбросила в бугор она именно гранату, а не маленькое колечко. Хотя при первом броске вероятность остаться с гранатой в руках стремиться к пятидесяти процентам, особенно без подготовки и тренировки.

Окровавленными пальцами левой руки я аккуратно загнул предохранительные усики чеки, переводя гранату в сравнительно безопасное состояние, после чего снял всю конструкцию с баллона и переложил снаряд в карман куртки. Там будет надежнее. Но вот с баллоном с газом придется попрощаться, и сделать надо все, пока на шум не приехали мои коллеги, потому что ухнуло знатно. Какая-нибудь бдительная старушка, что страдает старческой бессонницей, уже небось сидит у соседки с первого этажа, у которой подключена телефонная точка — так было заведено в этом районе.

— Отойди к подъезду, — скомандовал я девушке, открывая клапан и толкая ногой красный цилиндр баллона в образовавшуюся после гранаты воронку.

Через двадцать минут во дворе уже была служебная машина, а ефрейтор Ламар заполнял протокол происшествия, записывая с моих слов.

— То есть, я правильно понял, что ты услышал свист под плитой и решил вынести баллон на улицу? — спросил ефрейтор, переводя взгляд то на Мелоди, то на меня.

— Все так. Боялся, что подъезд сложится, — ответил я.

— А господина Баркиаса встретил во дворе?

— Именно. Когда ухнуло, ему поплохело, я думал, сердце прихватило, — ответил я.

Алкаш был строго проинструктирован молчать и на все кивать головой, а для верности я продемонстрировал ему «Виконта» — и вроде подействовало.

— А на кухне в начале первого ночи ты оказался…

— Водички пошел попить, и мне принести, — внезапно выдала Мелоди. — Знаете, как это бывает.

Ламар только фыркнул в усы, что-то добавляя в лист опроса.

— А то ж, знаем-знаем. Вы, конечно, господин унтер-офицер, везде поспеваете, да? — подмигнул ефрейтор. — А с рукой что?

— Порезался о проволочку, — ответил я. — Которой шланг был обмотан. Очень торопился.

— О проволочку… — пробормотал Ламар, выводя последние мои слова в качестве строк опроса. — Понятненько…

Понятного было мало — Ламар видел, что рука у меня была изрезана вдоль и поперек, будто бы я ее в пасть медведю засунул, но ничего не сказал. Видимо, решил оставить эти догадки при себе.

Я же краем глаза посмотрел на Мелоди, которая столь дерзко выгораживала меня перед коллегами.

Когда Ламар наконец-то отвернулся, что-то записывая в протокол, я коснулся кончиками пальцев ладони девушки и одними губами сказал:

— Спасибо.

— Ты должен мне новую гитару, — шепнула в ответ Мелоди, после чего тихо хихикнула.

— Справедливо, — кивнул я.

Девушка поймала мои пальцы и на мгновение крепко сжала — будто бы на этом мы договорились и пожали руки, а когда Ламар повернулся, чтобы козырнуть и отдать мне на ознакомление свою писанину, Мелоди уже сидела, как и прежде, с траурно-оскорбленным выражением лица девицы, которой безнадежно испортили вечер.

Вот только ее смешок еще долго стоял в моих ушах, и от этого становилось как-то спокойнее. У меня определенно появился в Агионе новый друг.

Запись №19

1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 16 число, 13:02, Сонша, Агион, район центральной набережной

Герцог Каул ждал высоких гостей. Его шоферы выехали в агионский аэропорт больше часа назад, самолет уже сел, так что ждать осталось недолго.

Старый аристократ встал и прошелся по обеденному залу, где собирался принимать желанный визит. Главный ламхитанский оружейник и промышленник, глава дома де Гранж, все же принял его приглашение погостить некоторое время в Агионе.

— Отец? — молодой мужчина в строгом костюме замер в дверях, наблюдая за задумчивым главой рода.

— Леви? Да, дорогой, в чем дело? — ласково спросил старик.

Младший сын, Леви Каул. Гордость и радость герцога Каула. Нет, он гордился всеми своими тремя детьми, но старшие — Свен и Мари, уже покинули гнездо, живут своей жизнью, а Леви пока остался в отчем доме, при нем. Активно занимался делами семьи. Хороший, способный мальчик. Хотя какой мальчик? Уже двадцать пять лет парню! Леви был высок, почти худощав, с чуть вьющимися, темными волосами, серыми, навыкате, как у его матери глазами, и носил небольшую, модную сейчас бородку.

— Какое вино подавать на стол?

— Ламхитанцы предпочитают красное, — ответил герцог.

— Но ведь будет рыба…

— Это все условности, — махнул рукой Эрих, — поверь мне. Пусть слуги достанут пару лучших бутылок токонского. Из моей коллекции.

Леви удивленно вскинул брови, глядя на отца, но ничего не сказал. Коллекция — неприкасаемый запас герцога, бутылки, которые стоили целое состояние. В юности Леви имел наглость стянуть один из этих пыльных сосудов, чтобы покрасоваться перед девчонками, за что жестоко поплатился. Настолько жестоко, что с тех пор предпочитал исключительно белое, а лучше — пиво или ламхитанский бренди.

— Как скажешь, папа, — кивнул молодой человек, — кстати, звонили из аэропорта, кортеж тронулся. Минут через пять-десять будут тут.

— Хорошо, — ответил герцог. — Очень хорошо.

Он спланировал небольшой семейный обед. Он, Леви, Джамар и его дочь. Возможно, будет кто-то из приближенных де Гранжей, он слышал, что некий Пириус имел статус инструктора, телохранителя Алиши и был доверенным лицом главы семьи. По тем самым, щепетильным вопросам.

Эрих довольно улыбнулся, а когда услышал, как захлопали дверцы автомобилей во дворе, поправил галстук и направился встречать дорогих гостей.

Как и ожидалось, в прихожей стояло трое. Глава дома де Гранж, его младшая дочь и хмурый, сосредоточенный мужчины с холодными глазами. Похожий взгляд он видел и у Маловера, но юный бастард еще не успел зачерстветь душой окончательно. Этот же человек был будто бы мертв внутри, что делало его идеальным исполнителем, преданным служащим и идеальным убийцей.

— Арх Джамар! — воскликнул герцог, кланяясь гостю по ламхитанскому протоколу.

— Глубокоуважаемый Эрих! — ответил поклоном де Гранж. — Пожалуйста, обращайтесь ко мне граф, мне так привычнее и приятнее.

Герцог Каул удивился, но отложил вопрос на потом — аристократы с улыбками пожали друг другу руки, представили своих отпрысков.

— Это мой помощник, господин Пириус, — сказал Джамар, указывая глазами на убийцу, стоящего у него за левым плечом.

— Да, очень наслышаны, — улыбнулся герцог Каул. — Вас проводят в комнаты.

Когда гости скрылись за поворотом коридора, Леви тихо шепнул:

— У меня мурашки по коже.

— От этого Пириуса?

— От всех троих, папа, от всех троих.

— Это Ламхитанцы, сынок, привыкай, — усмехнулся герцог.

Спустя полчаса все четверо уселись за столом. Пириус остался стоять у дверей. Все прочие, в том числе и слуги Каулов, после сервировки удалились.

— Джамар, скажите, почему вы попросили обращаться к вам, как к графу? Ваш род — довольно древний род ламхитанских архов с тысячелетней историей, что по титулу выше…

— Это традиция, — ответил Джамар, элегантно разложил на колене салфетку, его примеру последовала и его дочь, Алиша. — Почти такая же древняя, как и сам мой род.

— Очень интересно, — заметил герцог Каул. — Расскажете?

— Ничего необычного. Просто мои предки были родом из Клерии, но эмигрировали в Ламхитан еще при Сании Великой. Тогда же был и основан торговый дом де Гранжей. По клерийским записям я до сих пор являюсь графом, у нас даже есть немного земли на востоке конфедерации. А использование клерийского титула — лишь дань семейной традиции.

— Традиции то, на чем держится мир, — ответил герцог Каул, поднимая бокал. — Рад, что вы нашли время принять мое приглашение, не смотря на все дела.

На этих словах дочь Джамара зло зыркнула на герцога, но довольно быстро отвела взгляд. И если Эрих этого не заметил, то от Леви реакция девушки не скрылась.

«Видимо, не очень и хотелось», — подумал молодой мужчина.

Он знал, как именно его отец вынудил Джамара прилететь в Агион. Знал и о Маловере Кейне, и о странных вещах, что творились в столице. Отец ничего от него не скрывал.

Как и предсказывал Эрих, глава дома де Гранж похвалил выбор вина и отменное качество благородного напитка, через некоторое время слуги вынесли горячее, и за столом застучало серебро приборов.

За едой о делах не говорили. Гости и хозяева расправились с горячим, немного внимания уделили десерту, а только когда в ход пошла вторая бутылка вина — из той же личной коллекции Эриха Каула — герцог аккуратно стал подводить беседу к основной теме.

Едва заслышав о торговле, Джамар обратился к дочери:

— Милая, я не думаю, что тебе это все интересно. Сходи с Пириусом, спланируйте, когда мы отправимся в город.

— Леви проводит, покажет дом, — поддакнул герцог. — Сын, распорядись подготовить машину, если госпожа храмовница пожелает выехать в Агион.

Все прекрасно понимали — два старых аристократа хотят остаться с глазу на глаз.

— Конечно, папа, — согласился Леви, поднимаясь со своего места и галантно предлагая уже поднявшейся с места Алише локоть.

Девушка нехотя, но взялась за руку мужчины, после чего молодежь, в сопровождении Пириуса, удалилась.

— У вас очень послушный сын, — заметил Джамар де Гранж, после того как двери за парой закрылись.

— А у вас очень активная дочь, — парировал Эрих Каул. — Перейдем в кабинет?

Оба аристократа синхронно поднялись со своих мест, после чего Эрих оставил несколько указаний слугам и повел гостя в комнату, где он имел удовольствие принимать Маловера Кейна.

— Так вот. О делах торгового дома. Я слышал, у вас возникли кадровые проблемы?

— Вы о смерти нашего директора? Да, невосполнимая утрата, — кивнул Джамар.

— Бренди?

Джамар удивленно посмотрел на Каула — в этой части мира предпочитали вина или легкие настойки, так что предложение было неожиданным. Хозяин дома открыл один из штофов, плеснул на пару пальцев в хрустальный стакан, после чего передал напиток гостю.

— Вы? — намекнул Джамар на то, чтобы хозяин тоже выпил.

— Мой доктор будет вне себя от ярости, — усмехнулся Эрих. — Так что мне остается только с завистью наблюдать.

Джамар чуть качнул жидкость внутри стакана, оценил аромат напитка и только после чуть пригубил.

— Знакомый вкус. Где вы его раздобыли? — спросил Джамар, узнав очень старый и очень дорогой бренди производства его имени. — Даже в семейных погребах осталось не больше десятка бутылок.

Герцог только лукаво улыбнулся. Он обхаживал де Гранжа, как танцуют молодую девицу. Лучшее вино, прекрасный обед, а теперь они вдвоем, в его кабинете. Он готовился перейти к главной теме, но всячески расслаблял жесткого ламхитанца перед тем, как огласить свои планы.

— На неделе ко мне заходил ваш племянник, — начал в лоб Каул.

— Вы подготовились, — ответил Джамар.

— Визит Маловера чистая случайность, граф, — ответил Эрих. — Впрочем, этой случайности я премного благодарен. Потому что у нас появился повод для встречи.

— И чего вы хотите? — прямо спросил Джамар.

— Я не собираюсь вас шантажировать, как это сделал исправник, — ответил герцог. — И вы можете отказаться от моего предложения без всяких последствий для Маловера, Алиши или вашего торгового дома.

Он видел, как напрягся де Гранж. Болезненная, тяжелая для него тема. Оставить в Агионе единственного племянника, чтобы вытащить из-за решетки дочь. Герцог Каул докопался и до этой истории с ночной стрельбой.

— Очень благородно с вашей стороны, — холодно ответил Джамар. — Так чего же вы хотите, Эрих?

— Стать вашим партнером, арх Джамар, — он специально упомянул ламхитанский титул собеседника. — Оружие, алкоголь, промышленное производство. Ваш торговый дом переживает не лучшие времена, это всем известно, но я вижу в нашем партнерстве определенный потенциал.

— Торговля?

— В том числе и она. Вы знаете, кто дергал за ниточки, привязанные к рукам и ногам агионского исправника?

— Только догадываюсь, — прямо ответил Джамар.

Герцог нехотя поднялся из кресла и, подойдя к столу, взял в руки довольно пухлую папку. Эта информация стоила ему целое состояние, но каждая буква стоила того. Его люди нашли очень много любопытного за последнюю неделю.

— Вы знаете, что в Сонше существует семь основных аристократических фамилий, — начал герцог. — Эта история касается дома Пиолов, которые, скорее всего, пользуются покровительством второго дома, Тралмонов.

— И чем же Пиолы и Тралмоны насолили Каулам? — морщась, спросил Джамар, но папку из рук герцога принял.

— Как минимум тем, что занимаются каким-то странными вещами. Например, пытаются повторить достижения дома де Гранж в области убийства того, что, как сказал ваш племянник, прячется в темноте. И активно собирают что-то, под названием «ФБ» и «ЧС». Я так и не понял, что это, но две эти буквы постоянно фигурируют в секретных отчетах. Как и буква «Б».

Он сидел и наблюдал, как Джамар перебирает документы. Большая часть из них — копии, но попадались и оригиналы записей нападения. И он чувствовал, как ламхитанец все сильнее и сильнее тревожится от увиденного.

— Я все еще не понимаю, зачем это вам, — сказал наконец-то Джамар, откладывая документы на столик перед собой.

— Я не люблю, когда что-то странное происходит в моем родном Агионе, в моей стране. Особенно, если в этом замешаны Пиолы. И при этом это что-то напрямую касается вашего племянника и вообще, всего дома де Гранж. Я предлагаю вам партнерство, поддержку, и помощь в Агионе. Не только для вас, но и для Маловера. Обустроенные склады, свои люди в аэропорте и морском порту, жилье для сотрудников торгового дома и членов семьи, причем без лишних глаз и вопросов. Покрытие всех расходов на содержание этой инфраструктуры. Вы не обзавелись этим всем, потому что законодательство Сонши весьма ограничивает в свободе действий иностранцев, да и стоит это недешево. Теперь у вас такой проблемы не будет.

Джамар, не отводя глаз, смотрел на герцога, размышляя над его словами.

— Что вам удалось узнать от Маловера?

— Немногое. Он лишь намекнул, что наш мир намного более мрачное место, чем принято считать, — серьезно ответил герцог.

— И что я буду должен вам за это?

— Партнерство, — улыбнулся герцог. — Моя семья может стать представителем вашей продукции на рынке Сонши. Начнем с элитных товаров. Например, меня очень впечатлил револьвер вашего племянника.

— Это штучное производство, — отрезал Джамар.

— Тем лучше, — кивнул герцог. — Я не знаю, почему у него такая рукоять и скоба вокруг спускового крючка, но даже в подобном виде я бы с удовольствием приобрел сотню подобных стволов и десять тысяч патронов. Для рекламы и первой волны продаж.

— Это очень дорогое изделие, герцог, поймите…

— Граф, — перебил собеседника герцог Каул, — дело не в деньгах. Нет, наше предприятие должно быть прибыльным, чтобы о нем не судачили лишнего, но вы должны довериться мне. Я очень серьезно отнесся к словам вашего племянника.

— О темноте? — уточнил Джамар.

Он с самого начала понял, что отпираться не имеет смысла, еще когда получил заказное письмо от герцога, которое доставил личный курьер. То, что Маловер Кейн — сын Бренарда, неоспоримый факт для любого, кто видел его брата живьем или хотя бы на фотокарточке.

— Расскажите мне об этих «ФБ», «ЧС» и «Б», вы знаете, что это такое. И уверяю вас, вы получите в моем лице надежного союзника и партнера, потому что я совершенно не доверяю семьям, которые затеяли игру с агионской полицией и вашим родственником, — серьезно ответил Эрих.

Джамар внимательно посмотрел на старого аристократа. Нездоровый цвет лица, болезненный взгляд. Герцогу Каулу осталась пара лет, в лучшем случае — года три-четыре. С другой стороны рынок Сонши довольно богат, а представитель в лице Каулов может поправить их дела, особенно того отдела, который занимается передовыми вооружениями.

— Прямо сейчас у нас есть двадцать револьверов и три тысячи патронов к ним, — ответил Джамар. — Я могу предоставить на пробу половину.

Герцог Каул довольно улыбнулся. Лед тронулся — Джамар не оттолкнул его руку, принял помощь. Ламхитанский аристократ понимает, в какой опасности находится его племянник. И он же заигрался в секретность, когда не рассказал молодому унтер-офицеру о том, кто его отец. Герцог обещал — и искренне собирался сдержать данное слово — не шантажировать де Гранжа. Вот только Джамар не мог до конца знать, как поступит Эрих Каул. И решил, что дружить с ним будет безопаснее.

— Прекрасно! — воскликнул герцог. — Прекрасно! Мы уладим технические моменты в присутствии моего сына, если вы не против. Я предпочитаю подключать Леви ко всем новым делам семьи.

— Тогда ему надо будет переговорить с Пириусом, — ответил Джамар.

— И еще, секунду, оцените план, — герцог опять подошел к столу и взял еще одну папку. — Это решит текущие проблемы Маловера. Я взял на себя смелость вмешаться. Все же, моя дочь замужем за племянником короля и по совместительству министром архитектуры Сонши.

Джамар сам встал и подошел к столу, на котором Каул разложил большой чертеж.

— Это то место, о котором я думаю? — спросил ламхитанец.

— Именно. Ваш племянник запросил людей, инструменты и топливо, когда я имел удовольствие с ним общаться. Я же решил, что стоит подойти к этому вопросу более… Глобально.

— Как вы это согласовали в столь сжатые сроки?

— План лежал под сукном лет десять. Мой зять просто дал ему ход, — улыбнулся герцог.

Джамар по достоинству оценил размах, с которым герцог Каул подошел к вопросу.

— Ну что же, герцог Каул, присаживайтесь, нас ждет долгий разговор, — сказал Джамар, возвращаясь в кресло.

— Итак, уважаемый граф, что же значат эти буквы «ФБ», «ЧС» и последняя, «Б»? — опять спросил старый аристократ, усаживаясь в кресло.

Его руки неприятно похолодели, будто бы он стоял на краю крыши и готовился спрыгнуть вниз. Но Каул морально был готов к этому. А еще он любой ценой не должен позволить Пиолам добиться чего бы-то ни было, вне зависимости от того, что замышляют эти выскочки. По-настоящему правящих домов в Сонше три, настоящих, древних семей, и он сделает все, чтобы так это и оставалось.

Запись №20

Следующие несколько дней прошли спокойно. Если Мелоди не убила броском гранаты безликого, то уж точно — знатно припугнула. Так что у меня было некоторое время на перегруппировку и зализывание ран. Лицо мое приняло желто-коричневый оттенок, бровь активно заживала — скоро надо будет снимать швы, а на службе все было спокойно, как в участке, так и в управлении.

Тяжелое молчание господина Варро напрягало, но лучше так, чем пустые обвинения в бездействии и отсутствии результата. Герцог Каул тоже никак не давал о себе знать. До определенного момента.

Я отработал четыре смены и в свой выходной планировал посвятить себя домашним делам. Надо было выбраться за продуктами, сегодня же после обеда привезут выписанный ранее холодильник. Наконец-то! Приличной столовки на районе я так и не нашел, так что питаться приходилось буквально чем попало.

Выйдя в начале восьмого на пробежку — я разрешил себе поспать чуть подольше — я с удивлением увидел какое-то нашествие в районе сквера. Гусеничные тракторы и бульдозеры на прицепах грузовых машин, какие-то краны, куча рабочих в серых, немарких спецовках.

— Уважаемый, а что происходит? — спросил я у первого попавшегося мужика, который больше других походил на начальника, от того, что стоял руки в боки и сосредоточенно осматривал окрестности.

— Что? Спортсмен? — вопросом на вопрос ответил мужик, глядя на мою одежду и беговые туфли. — Радуйся!

— Так чему?

— Стадион тебе будет, физкультурой заниматься! — хохотнул один из мужиков, проходящих мимо. — Правда, года через три, но все же!

Стадион? Я походил, поспрашивал среди праздно шатающихся рабочих, и оказалось, что все так, власти решили на месте сквера построить стадион. А где останется место — встанет торговый дом. А пока они — первая волна. Спилить или выкорчевать все, что растет, выжечь все корни, снять верхний слой плодородного грунта, особое распоряжение министерства архитектуры. Короче, стройка будет большая, а все, что раньше было сквером, уже по весне зальют монолитом.

«В твоей жизни совпадений не бывает», — шепнул внутренний голос, и если обычно я от него отмахивался, то тут сложно было не согласиться.

Неужели герцог Каул настолько впечатлился, что решил радикально подойти к вопросу истребления чего-то, живущего в сквере? Я просил у него полтора десятка людей и цистерну горючки, а получил — стройку размером с квартал.

Да, герцог определенно умел решать проблемы.

Впрочем, мне же легче. Единственное — Варро. Проклятый исправник как с цепи сорвался и все требовал от меня предъявить труп безликой твари, как я делал в прошлые разы. Мол, нет никаких доказательств, что я уладил этот вопрос. То, что бросок гранаты в исполнении Мелоди как минимум сильно припугнул, а скорее — покалечил тварь — Тамила Варро не устраивало. «Нет тела — нет дела», как говорится. Вот только «тело» предоставить я не мог, отчего высший полицейский чин Агиона приходил в форменное исступление.

Сегодня надо было решить все дела. Днем прилетает Пириус и, возможно, Алиша, а на завтра мы договорились о встрече. Значит, надо съездить к Вартану.

Пробежка прошла по набережной. Потом легкий завтрак остатком батона и молока с вечера, душ и вот, я, чистый и свежий, готов ехать в город, на центральный рынок. Куплю наконец-то нормального мяса, положу в морозильную камеру. Кое-каких овощей, может, что-нибудь из молочных продуктов. Почему-то очень захотелось сыра. И не плавленого, в фольге, а настоящего, желтого и с дырками от ферментации молока. Или можно зайти в какую-нибудь из пекарен или кафе на набережной. Там не только свежая выпечка, но можно сразу купить свежезаваренного кофе, прямиком с Архипелага, взять прекрасную булку с сыром и тончайшей копченой ветчиной…

От мыслей о таких кулинарных изысках рот у меня моментально наполнился слюной. Нет! Не сегодня! Вот завтра, когда встречусь с Алишей и Пириусом, обязательно сходим пообедать в какой-нибудь ресторан. Сейчас же, пусть мое лицо почти пришло в норму, мне придется влезать в офицерский китель — иначе просто не пустят.

Но мысли о еде меня все же раззадорили, так что было принято решение — сходить после получения холодильника в «Хмельной», отметить крупную покупку. Тем более, сегодня там выступает Мелоди, а мы как несколько дней не виделись.

У девушки все наладилось. Былое недопонимание было преодолено, в том числе и благодаря господину Юнкеру, который лично знал владельца заведения. В прошлую смену мы чаевничали в его кабинете, и к слову пришлась история с артисткой. Мой начальник только недовольно фыркнул в усы, уточнил, о той ли я девице говорю, что фигурировала в протоколах Ламара, после чего сделал один звонок. Кстати, за протоколы мне от начальства ничего не было. Вариант с любопытной девушкой и самострелом всех устроил, а история с газовым баллоном прокатила вовсе, будто такое происходит ежедневно. И пусть взрывов было два, а не один — мне верили на слово, Мелоди и Барки говорили про один взрыв, а что там услышали бдительные старушки и прочие жильцы — уже не имело значения. При этом среди коллег обо мне стали поговаривать, как о молодом и горячем унтере, который живет на полную катушку. Слышал я шепотки среди патрульных и шоферов, что кидали на меня косые взгляды, когда я проходил мимо.

К обеду я сделал все свои дела. Вернулся домой, груженый куском говяжьей вырезки из мясной лавки на левом берегу. В том же районе взял пшеничной муки, нормальных макарон, специй. Кроме этого на рынке удалось раздобыть свежего козьего сыра, овощей. Ну а, направляясь домой, уже у самого выхода с рынка, купил у старого деда-лоточника кухонный нож, сделанный из пружинистой, тонкой стали, причем всего за три франга. Еще за пятьдесят лигов дед дал мне небольшой точильный камень — чтобы не портил донышко тарелок или чашек.

Разложив на столе свой улов, я довольно упер руки в бока. Отлично! Просто прекрасно! В ближайший час будут грузчики — привезут холодильник. В кармане уже лежала пятерка — заплатить мужикам, чтобы затащили эту дуру на мой третий этаж, да поставили к сиротливо торчащей из голой стены розетке. Может, ну его, этот ужин в «Хмельном»? Просто зайти, пригласить после выступления к себе Мелоди. Может, купить пива или вина, потушить мясо с овощами. С такой нехитрой готовкой я должен был справиться — главное не дать мясу сгореть, и получится отличная и наваристая похлебка, тем более, все ингредиенты в наличии. А чего нет?

Так, наверное, и поступлю. Приму холодильник, съезжу к Вартану, на обратном пути — заскочу в «Хмельной» и даже если Мелоди там еще не будет — оставлю ей записку. А потом — домой, готовить!

Это было для меня важно. Пока мама жила в Агионе, готовкой занималась она, а потом, когда я стал старше, то уже попал в училище-пансионат, а после — поступил в академию, а там все — на казенных харчах. А ведь это серьезная черта самостоятельного мужчины! Я знал, что тот же Пириус очень недурно готовит и, по словам Алиши, мой наставник был способен организовать обед из трех блюд с помощью котелка, горсти приправ и подошвы от ботинка. Так чем я хуже?

Мне казалось, если я загружу себя делами, моя тревога уйдет. Я не знал, был безликий мертв, ранен или действия Мелоди вообще не нанесли ему вреда. Не пострадает ли кто-нибудь из рабочих? Или он просто сбежит из сквера, забьется в какую-нибудь нору и продолжит убивать?

Не все охоты заканчиваются успехом. В дневниках и записях де Гранжей были и десятки, если не сотни провалов. Иногда охотникам не удавалось найти монстра, иногда — они просто добивались того, что безликий сбегал. Могу ли я считать свою работу оконченной сейчас?

Эта мысль билась в моей голове, я гонял ее по кругу, словно белку, я старался от нее отмахнуться, но она возвращалась вновь и вновь. Что я знал о монстре? Это территориальная тварь. Как часто она убивала? Недостаточно, чтобы я смог найти схему пропажи людей. Тот же скребун выходит на охоту вполне себе систематически, утаскивая жертв в свою нору или, как это происходит теперь в крупных городах — в подвалы и вентшахты. Мои действия привели к тому, что герцог Каул решил сравнять сквер с землей и залить тысячами тонн бетона. А значит укрытие, территория этой твари, будет уничтожена. А еще я спас Барки, и меня совершенно не беспокоило то, что это просто глубокий алкаш — он был живым человеком.

Грузчики опоздали почти на час. Сказали, какие-то проблемы с машиной. Я, раздраженный и недовольный, все же сунул старшему из парочки купюру, чтобы они затащили аппаратуру в мою квартиру.

— Два франга за этаж! — сообщил грузчик. — А у вас третий! Добавить надо!

— Так вы мне еще и должны значит, — возразил я.

— В подъезд на первый этаж сами потащите? — хитро прищурился мужик. — То-то! Сколько этажей, столько франгов на каждого!

С трудом сдерживая раздражение, которое было готово выплеснуться из меня потоком едких комментариев, я пошарил в кармане мелочь и наскреб еще франг. Проклятье! Опять не осталось ничего на проезд…

Уже затаскивая холодильник в квартиру, грузчики заметили и мой служебный китель, и «Виконта», висящего в кобуре на гвозде возле дверей. Вид револьвера подобных размеров крайне их впечатлил, так что эти двое молча заволокли технику на кухню и даже установили к розетке.

— Пусть постоит часок-другой, хладон, значит, пущай сольется куда надо, а то наклоняли сильно, — тихо сообщил мужик, когда работа была окончена. — Вы, господин офицер, извините, мы ж того…

— Все хорошо, господа, спасибо за работу, — ответил я, не глядя на грузчика. — Включать пока не буду.

Мужики синхронно кивнули и скрылись за дверью, я же еще раз осмотрел свое приобретение.

Чем дольше я рассматривал холодильник, тем лучше становилось настроение. Не последняя модель, но очень хороший! Камера для заморозки, четыре сетчатые полочки для продуктов и посуды. Высотой почти полтора, шириной — чуть меньше метра. Новенькая резинка уплотнителя, уверенный, надежный щелчок ручки и запирающего механизма. Единственное, не было внутри лампочки — но это уже мелочи, справимся!

Я проверил, как там мясо в вощеной бумаге. Сетку с ценным продуктом я оставил за окном — второй месяц осени, на улице было довольно свежо.

Дорога к Вартану заняла чуть больше времени, чем я ожидал. Так как я зашел в кабак оставить записку для Мелоди, то немного не рассчитал по времени, и автобус ушел из-под самого носа. Я даже пробежался за ним — может, водила увидит и сжалится, но столь желанный рейс укатил, чадя трубой. Следующего же я прождал не меньше получаса — день был выходной, транспорт ходил настолько изредка, что, казалось, его вовсе на улицах города и не было.

Обычно пустынная, лечебница тоже словно вымерла. Если в рабочие дни тут нет-нет, да и встретишь врача, медсестру или пару санитарок с ведрами наперевес, то сегодня здание казалось вовсе заброшенным. Только в крыле «тяжелых», где лежал Вартан, ощущалась какая-никакая жизнь.

Привычно кивнул дежурному — сегодня это был какой-то то ли практикант, то ли вовсе студент-медик — я вошел в палату Вартана.

Мой друг все так же, как и обычно, сидел у окна. Я подошел, открыл створки, пуская свежий воздух в душное помещение, а сам уселся на свой привычный стул у стены.

— Многое произошло за последние недели… — начал я свой рассказ. — Представь, едва перевелся в участок — опять там безликий! Какая-то лесная тварь… А еще я умудрился вломиться в дом герцога Каула! Он оказался, правда, довольно интересным стариком, но все же…

Я трепался обо всем подряд. Как сделал ремонт в кабинете, как меня встретил Юнкер, как я проставлялся ефрейторам за помощь. Упомянул я и Мелоди — в красках рассказал, как подрался с курсантами, как потом смотрел на меня господин Эссау в кабинете исправника Варро.

— Ну ладно, — сказал я, вставая со стула, — мне пора, уже темнеет. Сейчас, только монету найду…

Я пошарил в кармане, ища заветный франг, после подошел к Вартану. Ладонь моего друга была крепко сжата, и мне пришлось постараться, чтобы отогнуть пальцы. Указательный, средний… В вечернем полумраке блеснуло что-то желтое. Спина мигом похолодела, а волосы на затылке встали дыбом.

Вартан крепко сжимал пустую гильзу двадцать второго калибра.

Вытащив из ладони друга латунный цилиндр, я внимательно посмотрел на внезапную находку. Точно двадцать второй, от табельного револьвера. Но как…

Вартан не шевелился — смотрел пустыми глазницами куда-то сквозь комнату. Я с некоторой опаской все же положил монету в один франг в ладонь друга, на замену гильзе, после чего тихо сказал:

— Увидимся. Пока.

И пулей выскочил в коридор.

Скорее, домой!

В груди стояло неприятное чувство, липкое ощущение первобытного страха. Как оно добралось так далеко? Почему Вартан? И почему гильза была у него? Что все это значит?

Домой я добрался, когда уже совсем стемнело. Перепрыгивая через ступеньки, залетел на свой этаж, в два оборота отпер дверь, включил свет и…

На кухонном столе в рядок стояли пустые гильзы и патроны. Вот только между ними был зазор, будто бы одной гильзы не хватало. Я пошарил в кармане, достал свою находку и, словно завороженный, поставил латунный цилиндр, найденный в ладони Вартана, на предназначенное ему место. Две гильзы, четыре патрона…

Я стоял и смотрел на кухонный стол. Мысли словно увязли в киселе — двигались нехотя, медленно, словно я был во сне.

Что делать?

Что случилось?

Как?

Почему?

В кухне стоял странный запах. Мотнув головой, я перестал смотреть на боеприпасы и открыл окно. Неужели мясо стухло?

Мои покупки были в полном порядке, что им сделается по такой погоде? Закрыв окно, я еще раз принюхался и замер. Газ? Новый баллон неправильно поставили?

Мои догадки подтвердились тонким, едва слышимым свистом. Открыв шкафчик под раковиной, я нырнул туда едва ли не целиком. Баллон был цел, как и все шланги и соединения. Да и писк прекратился.

Еще раз стал посреди кухни, стараясь не смотреть на гильзы и патроны, не думать о том, кто же этот загадочный стрелок. Свист. Тонкий свист и странная вонь. Вот моя проблема.

Через пять минут, облазив все уголки кухни, я все же нашел источник проблемы.

Со стороны стены, прямо в одной из медных трубок контура холодильника была обнаружена значительная вмятина с несколькими трещинами, через которые методично выходил хладон. Неужели ударили, когда заносили на этаж⁈

Я в сердцах стукнул кулаком по сломанному холодильнику, после вскочил и несколько раз пнул ногой бесполезный теперь железный ящик. Патроны на столе жалобно звякнули и покатились на пол, привлекая мое внимание.

Завороженно глядя на латунные цилиндрики, я поднял один из неотстрелянных патронов и медленно прислонил тупой носик казенной пули к вмятине в трубке.

По размеру подошло почти идеально.

Рассмеявшись, я сжал в ладони патрон и осел прямо там, рядом с холодильником, заходясь от нервного хохота. Я оценил послание, которое оставила мне эта тварь. Оценил! Я понял, что ничего не кончилось. Кто получит следующую пулю? Вартан? Пириус? Алиша? Мелоди?..

Дверь тихонько скрипнула и я машинально рванул из кобуры на плече «Виконта», целясь в темную фигуру на пороге. Но выстрелить все же не успел.

— Ой! — пискнула Мелоди, которую я чуть не отправил к праотцам. — Маловер!

Я убрал взвод курка, опуская тяжелый ствол, и еще раз с нервной улыбкой посмотрел на холодильник и те вмятины, что я оставил своими ударами на железном корпусе техники.

Я теряю самообладание, а значит, долго не проживу. Так всегда повторял Пириус, когда занимался моим обучением, и я был с ним полностью согласен.

Запись №21

Мелоди осталась у меня на ночь. Девушка довольно быстро отошла от испуга, который заработала, заглянув в дуло «Виконту», и увидев мое совершенно разбитое состояние, взяла ситуацию в свои руки.

— Даже не думай приближаться! — сказала артистка, наставив на меня новенькую деревянную лопатку, словно это был меч. — Мне твои макароны до сих пор снятся! Я сама!

Так что мне пришлось сидеть на табуретке и наблюдать, как певица хозяйничает у плиты.

С какой-то сверхъестественной ловкостью Мелоди разделала мясо. Часть зажарила на раскаленной сковороде, остальное — пустила на гуляш, который можно было хранить в кастрюле на подоконнике. Ну а апогеем нашего ужина стала бутылка дешевого, но довольно неплохого вина, которое Мелоди выудила из чехла для гитары.

Поев и пропустив по бокалу, меня наконец-то отпустило. Я смог рассказать артистке, что произошло, и почему я чуть не пустил ей экспансивную пулю в грудь.

— Может, эта та же тварь из той ямы? — задумчиво спросила девушка, потягивая вино из простого граненого стакана.

— Точно нет, — покачал я головой. — У безликих есть свои классы, согласно табелю де Гранжей. И по их градации разумом обладают только бесклассовые монстры, которых-то и видели пару раз за тысячу лет. А то, что ты жахнула гранатой, тянет от силы на третий класс, а впереди еще четвертый, пятый, потом целая пропасть и, наконец, твари вне класса.

Девушка задумчиво покачала головой, отправила в рот пару кусков мяса, запила вином. Ужин удался просто отличный! При минимуме специй и посуды Мелоди сотворила просто чудо — я купил хорошей вырезки, но максимум, на что я рассчитывал — просто кусок довольно вкусной, но все же жесткой говядины. А тут каждый кусочек буквально таял во рту, а само мясо сочилось соками, словно его приготовил один из лучших поваров, сопровождавших Алишу де Гранж.

— Значит, у тебя на хвосте сразу два чудовища… — задумчиво продолжила Мелоди. — Та тварь, что живет в сквере, и еще какая-то, хитрая, умная и невидимая.

— Последнее меня беспокоит сильнее всего, — ответил я, отправляя в рот еще кусок, — ты видела, кстати, что в сквере творится?

— Ага, — кивнула Мелоди. — Какая-то стройка.

— Это все герцог.

— Да ладно⁈

— Представь. Вот это я понимаю, решение проблем!

— А ты не боишься, что оно нападет на рабочих? Когда они найдут его логово? Ну, та тварь из двора, — уточнила артистка.

Я задумался.

— Знаешь, нет. Работают они днем, когда светло. Безликие опасны, агрессивны, но конкретно этот — чистый засадник. Это если скребуна припереть к стене и облить бензином, он на тебя бросится, а вот этот — не уверен.

— Скребун? — спросила Мелоди.

— Ага. Мой первый вид безликих.

— Расскажи.

Девушка сложила руки перед собой и наклонилась вперед, отчего ее грудь стала едва не вываливаться из рубашки. С немалым трудом глядя певице в глаза, я уточнил, хочет ли она это знать.

— Конечно, хочу!

— А ты не думала, что стоит просто забыть обо всем этом и больше со мной не общаться? — спросил я. — Мелоди, рядом с охотником опасно. Мы дохнем, словно мухи, а еще страдают и люди вокруг.

Артистка только поморщилась и махнула на меня рукой.

— Поверь мне! Петь в кабаках для пьянчуг, вот где настоящая опасность! Тем более у тебя есть огромная пушка! И эта странная перчатка! И даже гранаты! Я в тебе не сомневаюсь!

До глубокой ночи я рассказывал Мелоди о том, как столкнулся со скребуном. Вино давно закончилось, в голове неприятно гудело от выпитого, но остановиться я не мог. Будто бы пришел на исповедь в церковь Единого, излить душу.

Пириус меня понимал, но долго обсуждать с ним охоту было сложно. Он постоянно все переводил в плоскость тренировок. Алиша была холодна и немного высокомерна — она-то охотилась еще со своим дядей и, строго говоря, она вытащила меня с того света в тот вечер. А вот Мелоди — совсем другое дело. Она еще недавно была ни сном, ни духом о теневой стороне реальности, так что именно с девушкой я мог обсудить то, что меня тревожило и рассказать все так, как я не мог рассказать другим охотникам.

— Какой ужас… — выдохнула Мелоди, когда я рассказал, что пересмешник сделал с Вартаном. — И что, он в ступоре, но ты все равно к нему ездишь?

Я только пожал плечами и покрутил пальцами пустой стакан. Хотелось выпить еще, но нечего.

Уже привычно я уступил свою кровать Мелоди, а сам лег на полу.

«С такими темпами надо будет покупать вторую койку. Или лучше двуспальную кровать», — шепнул внутренний голос.

«Заткнись».

«Ты видел, как горят ее глаза, когда она смотрит на тебя?»

«Это просто вино и усталость».

«Она тебе приготовила ужин».

«Мелоди просто спасла хороший кусок мяса от моих кривых рук».

«Она пропустила выступление ради тебя», — шепнул голос и затих.

Пропустила выступление? Я прикинул, во сколько Мелоди пришла ко мне. Часов в восемь, девять? Уж точно намного раньше, чем я ее ждал.

— Мелоди… — тихо позвал я девушку, но в ответ услышал только ровное сопение.

«Крепкие нервы и чистая совесть — залог хорошего сна», — любил говаривать наш комендант, и был абсолютно прав.

Я перевернулся на другой бок и закрыл глаза. Надо отдохнуть, а завтра что-то решать с холодильником.

— Маловер! Маловер!

Я повернулся на спину и увидел склонившуюся надо мной Мелоди. Рыжие локоны девушки едва не падали мне в глаза, а сама артистка выглядела какой-то встревоженной.

— В дверь кто-то ломится!

Бух! Бух! Бух! Три жестких, поставленных удара кулаком. Я даже знал, кто именно оказался на моем пороге. Вот только удивительно — как крепко я спал и как давно Пириус ломится в мою квартиру?

Без задней мысли я, только накинув на плечи рубашку, чтобы прикрыть ею зад в белых трусах от взгляда Мелоди, двинул к двери и дернул за дверную ручку.

— Пириус… — начал я, но нос к носу столкнулся с Алишей.

За спиной храмовницы стоял мой наставник, а рядом с ним — какой-то хлыщ в подозрительно дорогом костюме.

Не найдя ничего лучше, я резко захлопнул дверь перед троицей, заглянул в комнату, где на кровати сидела растрепанная и такая же сонная, как и я, Мелоди.

— Кейн! — донеслось из-за двери, и стук повторился.

На этот раз я аккуратно приоткрыл дверь, высунул голову и сказал:

— Вы бы не могли подождать внизу? Минут пять…

Глаза Алиши пылали гневом, а ее сдвинутые брови не сулили мне ничего хорошего. Пинком ноги храмовница открыла дверь целиком, отпихнув меня в сторону, после чего ввалилась в квартиру.

— Я не собираюсь торчать в этом гетто у всех на виду, тем более… — начала дочь Джамара де Гранжа, но в этот момент ее взгляд наконец-то скользнул за мое плечо и устремился в комнату.

— А… — протянула Алиша.

— Понятно, — крякнул Пириус, который появился за спиной подопечной. — А там что?..

Мой тренер и наставник многозначительно осмотрел кухню, особенно его заинтересовала распитая бутылка вина, которая красовалась посреди пустых тарелок и стаканов. Мыть ночью посуду не было никакого желания, как и убираться.

— Я думаю, нам стоит прислушаться к просьбе господина Кейна, — сказал дорого одетый незнакомец, всем своим видом показывая, что его совершенно не забавляет эта ситуация.

— Думаю, да, — поддержал молодого мужчину Пириус. — Госпожа?

Алиша с такой скоростью развернулась на каблуках, что ее красные косички, вплетенные в волосы, больно хлестнули меня по лицу и шее, совсем как пощечина.

Хлопок, шаги по лестнице. Нежданные визитеры ушли.

— Который час? — спросил я у Мелоди.

Девушка совершенно невозмутимо выглянула в окно и посмотрела на небо.

— Часов десять…

— Да вон же будильник! На полу!

— А… Десять минут одиннадцатого, — ответила артистка. — Видишь, я была права.

Раздраженно цыкнув, я бросился в ванную — каждая секунда дорога. Пириус присылал телеграмму. В 10 утра меня ждали на улице, подобрать на машине, а потом мы должны были ехать завтракать. Зная мой распорядок дня, Пириус был уверен, что времени мне хватит. Десять утра! Мы вчера крепко засиделись с Мелоди, а будильник я просто не завел… Идиот!

Пока я спешно натягивал штаны, рубашку и приводил в порядок помятое лицо, в голове крутилась только одна мысль:

«А что это за щеголь был вместе с Алишей и Пириусом?»

Тогда я еще не знал, сколько времени буду проводить вместе с Леви Каулом.

Запись №22

— И когда вы планируете поговорить с племянником? — просил Каул.

— Мне кажется, герцог, дела нашей семьи вас не касаются, — грубо ответил Джамар.

Герцог только покачал головой, перекладывая бумаги. Его канцелярия подготовила документы в кратчайшие сроки и сейчас они с Джамаром обсуждали детали, с глазу на глаз, пока молодежь отправилась в город.

— Но все же, Джамар. Мы без пяти минут партнеры, так что я был бы не против некоторой откровенности. Когда вы узнали, что у вашего пропавшего брата есть сын?

Джамар нахмурился, но все же ответил:

— Около полутора лет назад. По весне.

— Тогда же и пропал Бренард?

— Именно.

— Вам не кажется это странным, граф?

— Что именно? — усмехнулся ламхитанец.

— То, что едва ваш брат исчез — в поле зрения появился его сын. А ведь он успешно скрывал его почти два десятка лет! Хотя ваше семейство славится навыками поиска и наблюдения.

Джамар отложил в сторону очередной лист договора и откинулся на кресле, уставившись на герцога Каула в упор.

— Чего вы от меня хотите, Эрих? Хотите знать, были ли у меня причины следить за родным братом? Доверял ли я Бренарду? Так вот, доверял. И доверяю до сих пор.

— Но он скрыл от семьи отпрыска мужского роду… — возразил герцог.

— И я прекрасно понимаю и принимаю его решение. Бренард отказался от брака не просто так, а если бы он привел Маловера в дом де Гранж, как того требовали правила, то парень занял бы место отца.

— А так вам пришлось подписывать на это дочь.

Каул словно пальцем ковырялся в семейных ранах де Гранжей. Но его любопытство было сильнее всяческих условностей вроде манер. Слишком опасное и щепетильное предприятие они затеяли с ламхитанцами.

— Матерь Геора наградила меня еще и двумя сыновьями, — возразил Джамар. — И я еще до рождения Алиши знал, какой путь ей предстоит. И кстати, наличие Маловера в нашем доме никак не изменило бы то, что моя дочь должна была бы отправиться в храм Пала на обучение. Я глава семьи, она — третий отпрыск. Таковы правила.

— Ну, тут не поспоришь, — вздохнул герцог. — Давайте вернемся к вопросу арсенала. Вы хотите установить опорный пункт в Агионе?

— Да, было бы неплохо, — кивнул Джамар. — У нас есть что-то вроде холодного склада для Маловера, но он далеко за городом и…

— У меня есть склады в порту, подойдет?

— Идеально, — согласился Джамар.

— С вас оборудование.

— Конечно.

Небольшой бланк, два росчерка пера — герцога Сонши и арха Ламхитана.

Касательно процента продаж договорились оставить этот вопрос бухгалтерам. Джамар не мог сразу назвать полную сумму издержек вместе с накладными расходами, а Эрих Каул — не желал уступать. Договорились только о минимальных объемах. Каул хотел получить до конца года минимум несколько десятков револьверов и боеприпасы, а также противотанковые ружья, винтовки и оптику восточного производства. Джамар де Гранж был более сдержан в оценках, но документально намерения они все же зафиксировали.

— Мне нужен будет десяток стволов ручной работы, — сказал герцог.

— Они все делаются вручную, — возразил Джамар.

— Вы понимаете, о чем я. Лучшая подгонка, гравировка. Можно даже сделать ограниченный серийный номер. Футляры.

— Готовите подарки?

Герцог Каул довольно усмехнулся, после чего откинулся на спинку стула, глядя Джамару в глаза.

— Мой дорогой партнер, вы же знаете, чем вооружены агионские полицейские? Довоенные хлопушки. Не лучше дела обстоят и в армии. У нас до сих пор огромный процент винтовок и довоенных пулеметов в войсках, а о стандарте офицерского вооружения и речи не идет.

— Я слышал, у вас отличные связи в палате министров, — кивнул Джамар. — Но вы же должны понимать тщеславие знатного сословия, Эрих. Едва вы сделаете мою продукцию обязательной к ношению среди офицеров — она тут же потеряет свою привлекательность.

— Ох, получить заказ от Министерства обороны тоже входит в мои планы. Через несколько лет. Но для личного оружия у меня другая задача.

— Сделать их модными? — предположил Джамар.

— Вы и все сами прекрасно понимаете, граф! Я держал в руках оружие вашего племянника, и знаете… У него есть свой дух. Если ты берешь в руки обычный револьвер, то понимаешь, что он делался для массового использования. Штампованная продукция, без души и истории. Но ваше оружие… Из него не просто стреляют. Из него нужно убивать. И сразу видно, что для того, чтобы им пользоваться, надо быть умелым стрелком с твердой рукой. Если обычные пистолеты и револьверы — рабочие лошадки, то ваша продукция — гордые боевые скакуны. Проявишь слабость — и он укусит тебя, будешь достоин его мощи — и это оружие сделает для тебя невозможное.

Джамар с удивлением выслушал тираду старого герцога, лениво складывая бумаги в папку.

— Не думал, что вы в душе поэт или романтик, герцог Каул, — сказал де Гранж.

— Ох, дорогой граф, проживете с моё — поймете, — рассмеялся Эрих Каул. — Но вы уловили суть. В Агионе скоро установится новая мода на оружие, и я хочу быть ее законодателем.

Джамар только посмеялся про себя хваткости южного герцога. Эрих Каул создавал преятное впечатление. Конечно, скользкий и хваткий, как и многие южане, он был все же достаточно прямолинеен, чтобы с ним можно было вести дела. А сейчас, когда дела дома идут не слишком хорошо — даже такой рынок сбыта им на руку. Чем боги не шутят, может со временем ему удастся получить армейский контракт. Ламхитанская армия была давно и качественно вооружена, как и основные ударные подразделения Клерийской Конфедерации. На прочие государственные рынки их не пускали — хватало своих оруженийков.

— Скажите, граф, — опять подал голос герцог. — А вы не думали над изготовлением чего-нибудь более современного, нежели револьвер? Скажем, обычный пистолет.

— Под такой патрон сложно сделать одноручное оружие, которое бы не повторяло весом и профилем аркебузу, — ответил Джамар. — А в нашем деле, как вы понимаете, калибр имеет решающее значение. Кроме того, пистолет подразумевает движение затворной рамы, а в условиях… охоты, это ненадежное решение.

— Больше движущихся частей — больше проблем, — согласно кивнул герцог. — Но у вас есть какие-нибудь наработки?

Джамар внимательно посмотрел на Каула. Что знает старик? Что ему известно? Неужели он сумел прознать и про святая-святых его семьи — исследовательский отдел?

— Мы не вывозим опытные образцы за пределы Ламхитана, герцог. И не торгуем сырыми изделиями, — расплывчато ответил граф де Гранж.

Эрих Каул расплылся в довольной улыбке. Он собирался выжать из неприступных ламхитанцев все, что возможно. Редко удавалось подцепить такого партнера, да еще и в столь важной сфере, как вооружения.

— Я думаю, мы с Леви с удовольствием посетили бы Ламхитан, — ответил герцог. — Конечно, когда вы убедитесь в том, что дом Каулов является надежным партнером для дома де Гранж.

Мужчины продолжили работу с документами. Время приближалось к двум часам — скоро надо будет прерваться на обед, да и из города должна вернуться Алиша, Пириус и Леви. Эрих Каул был доволен собой, Джамар де Гранж — чувствовал, что допускает стратегическую ошибку. На его месте должна была быть госпожа Оверсонг, она бы мигом скрутила настойчивого старика в бараний рог, выбила бы лучшие условия для их семьи.

Но директора больше с ними не было, значит, придется учиться справляться самостоятельно, пока ей не вырастет достойная замена.

Запись №23

1289 год новой эры, месяц Барагаз, 08 число, вечер, Агион

На Агион опустилась зима. Как и в любом портовом городе, близость моря просто превращала зимние месяцы в отвратительно холодное и слякотное продолжение осени. Даже если в Агионе шел снег, то довольно быстро он превращался в грязное месиво, которое мешало передвигаться и людям, и автомобилям. Температура стабильно стала опускаться по ночам ниже нуля, но уже к десяти часам дня устанавливались мерзкие зимние «плюс три».

Я благодарил судьбу за то, что стал офицером раньше срока. Казенная полицейская шинель для младшего состава одновременно была невероятно тяжелой и при этом имела столь глубокие отвороты, что совершенно не защищала от стылого зимнего ветра. Кое-как спасал положение шарф, который, по тому же уставу, надлежало носить строго на груди, никак не прикрывая при этом большую часть шеи.

Офицерский гардероб был получше, да и вольности некоторые мы имели. Например, нелепые зимние шапки можно было заменить обычной фуражкой — все равно и там, и там уши торчали наружу, но темечко при этом зазря не потело — а еще офицерам разрешались тяжелые кожаные перчатки, которые можно было подбить овчиной или шерстью. Ну и конечно же, офицерская шинель была на порядок лучше того тулупа, в котором предлагалось нести службу рядовым. Тут был и высокий воротник, который в совсем дурную погоду можно было по-щегольски поднять к ушам, да и отвороты на груди можно было запахнуть, застегнувшись под горло. Впрочем, удобство на этом заканчивалось — ткань была все такая же колючая и тяжелая. В шинели было прохладно на улице, и ты моментально покрывался липким, отвратительным потом от жары, едва зайдя в помещение.

Я смирился со своей участью, неся службу еще в управлении, но последней каплей стал вопрос Леви, когда я в очередной раз ввалился на стрельбище весь красный и потный. Я учил молодого маркиза боевому владению оружием де Гранжей — не той потешной стрельбе, которой увлекаются в академии будущие военные офицеры или отпрыски аристократических фамилий, а той, которой меня когда-то обучил Пириус.

Сын герцога Каула лишь повел бровью, глядя на мое потное лицо. Маркиз уже размялся, ожидая меня, я же был готов к стрельбе в любой момент. После занятия же Леви будто бы невзначай бросил:

— Заглянешь завтра к нам?

— Милорд Джамар советовал лишний раз не появляться в районе набережной, — ответил я, проверяя свой револьвер.

— Брось, Маловер, отец всегда рад тебя видеть. Весь Агион и так уже знает, что ты мой учитель по стрельбе. Уверяю, не пожалеешь.

Я с недоверием посмотрел на улыбающегося Леви. Для столь высокородного человека он был удивительно приятен и прост в общении. Нет, время от времени на его лице мелькала тень стальной маски старой аристократии, но Леви всегда держал ее под контролем и в основном выглядел как вполне комфортный и приятный молодой мужчина.

В первую нашу встречу он не особо мне понравился — мне вообще в тот день мало что нравилось — но после, когда мне довелось пообщаться с ним еще, я свое мнение изменил. А едва из Ламхитана прибыли первые ящики с револьверами «Виконт» и патронами к ним, мне поступило предложение, от которого я не смог отказаться: обучить Леви основам боевой стрельбы.

Младший сын герцога Каула был человеком глубоко гражданским и все, что касалось оружия, казалось, было ему чуждо. Нет, как любой мужчина он кое-что смыслил в огнестреле и технике, но интерес этот был сдержанный, почти поверхностный. До этого Леви несколько раз стрелял из винтовки и обычного револьвера-мелкашки, то есть имел навык достаточный, чтобы не застрелиться по неосторожности в случае, если к нему в руки попадет оружие. Но не более. Так что при всем моем небольшом на фоне того же Пириуса или Алиши опыте мне было чему поучить молодого маркиза.

Начинали мы, конечно, с физподготовки и стрельбы из моего табельного оружия — тут Каулы дали промашку и зря ждали прибытия ценного груза. Но давать новичку в руки «Виконта» и надеяться, что его кисть и плечо после этого уцелеет, я не стал. Нет, я все же позволил Леви сделать выстрел, всего один, с двух рук и с широко расставленными ногами для устойчивости.

Я помню, каким надменным был мимолетный взгляд маркиза, как он лихо расставил ноги на ширину плеч и поднял длинный ствол «Виконта» вровень с мишенью, как защурил один глаз, целясь.

Чтобы пробивать шкуры безликих требуется огромная мощь, и даже «Виконт» справляется не всегда — приходится браться за «матушку». При этом револьвер охотника бьет в руки с силой талантливого боксера и не каждый мужчина способен сделать выстрел, не получив травм. Большинство же женщин отдача либо повалит с ног, либо ударит тяжелым револьвером по лицу. Кстати, я до сих пор не мог понять, какие законы физики нарушает Алиша для того, чтобы так точно и так бегло вести огонь из «Виконта». Но у храмовников свои секреты.

Так вот, первый выстрел из тяжелого револьвера дома де Гранж расставил все на свои места; Леви плавно спустил курок, а в следующий момент едва не получил в лицо самим револьвером, так сильна была отдача. Да и сам маркиз ощутимо качнулся, просто не ожидая такой мощи от ламхитанского оружия. Я помню, как он молча опустил револьвер, подошел к столу и аккуратно положил ствол со словами:

— Определенно, рано.

Но это было несколько месяцев назад. К новому году мы уже стали делать по три-пять выстрелов из «Виконта», а во второй половине зимы полностью перешли на тренировку стрельбы одной рукой.

— Ну, так что, заедешь? — повторил свой вопрос Леви.

Деваться было некуда — завтра у меня был выходной, а отказ выглядел бы слишком грубо.

На следующий день, к полудню, я был на пороге знакомого дома. Слуга молча открыл дверь, принял мою фуражку и шинель. Нормальной зимней одеждой, в которой можно было бы показаться в доме герцога, я еще не разжился, так что решил ехать по форме. Только хорошенько почистил китель и надел белую, парадную рубашку, вместо повседневной сине-серой.

— Господин Леви ждет вас в гостиной, — чопорно сообщил слуга, предлагая проследовать за ним.

Застал я маркиза на табуретке. Леви стоял, слово памятник дому Каулов, а вокруг него сновало несколько мужчин с мягкими портными метрами и булавками.

— Я не вовремя? — спросил я.

— Маловер! Проходи! Нет, все, как и было запланировано! — воскликнул Леви, спрыгивая на мягкий ковер. — Наши занятия благотворно сказались на моей форме и разрушительно — на гардеробе. Почти все приходится перешивать и подгонять в плечах заново.

Я с интересом посмотрел на маркиза, после — на гору пиджаков, и рубашек, что лежала на одном из гостевых диванов у стены.

— Господин унтер-офицер, подойдите, — подал голос один из портных.

Ничего не понимая, я подошел к мужчине, после чего как-то мигом оказался на табуретке, минутой ранее с которой спрыгнул Леви.

— Я больше не могу смотреть на твое красное лицо, Маловер, извини, — ответил на мой вопрошающий взгляд маркиз.

Портной же почти брезгливо ковырнул ногтем ткань моего кителя, чуть помял в пальцах манжет рубашки, после чего приступил к замерам, диктуя какие-то совершенно случайные цифры своему коллеге.

— Ганс и его мастерская просто волшебники, — с улыбкой сообщил Леви, наливая воды из графина в массивный хрустальный стакан. — И у них лучший выбор тканей в городе.

— Поднимите руки, господин унтер-офицер, — скомандовал портной которого, по всей видимости, звали Ганс.

— Ваша светлость… — начал я, но Леви только недовольно цыкнул.

— Ни слова! Вчера ты был совершенно прав — весь Агион в курсе, что я учусь стрельбе из какого-то особого оружия. И я не могу позволить своему наставнику шарахаться по столице с красной рожей!

Все присутствующие мигом смутились от таких выражений, Леви же только улыбнулся и отпил еще воды.

После снятия мерок портные совершенно бесцеремонно стали прикладывать к моей груди и лицу отрезы тканей, а через десять минут — вовсе удалились из помещения, гордо подняв головы и неся в руках свое добро.

— Ганс выглядел немного оскорбленным, — сказал я Леви, глядя на то, как спины портных скрылись за дверью.

— Он всегда такой, — махнул рукой маркиз. — Его семья шьет для Каулов и еще десятка домов поменьше уже лет триста, если не дольше. Есть чем гордиться.

Я только с удивлением покачал головой. Триста лет! Это сколько поколений одной семьи обшивает этот дом? Восемь? Двенадцать?

— Я все же думаю, что снятие мерок было лишним, — сказал я.

Леви только покачал головой.

— Маловер, у тебя крайне опасная работа и покровительство сразу двух влиятельных семей двух разных государств. Ты должен иметь некоторые привилегии. Кстати, не думал перебраться на этот берег?

— На работу далеко. И слишком дорого, — ответил я.

— Так переведись в управление. Или в какое министерство. Я могу поговорить с зятем, он пристроит тебя инспектором в архитектурное. Максимум свободы, минимум вопросов почему ты лазаешь по подвалам…

Принесли чай и закуски. Я тяжело посмотрел на Леви, я понимал, куда он клонит. После стычки с безликим во дворе, у господина Варро я бывал всего дважды — сразу после столкновения и еще через несколько недель — и эти встречи сложно назвать приятными. Исправник был мной недоволен, но сейчас я четко понимал причину его плохого настроения. Каулы, дело было во влиятельных старых аристократах, которые проявили интерес к моей персоне.

Выбирать лагерь не хотелось, меня целиком устраивал нынешний паритет.

Каулы не могли на меня давить, так как связали себя контрактом с де Гранжами. Отец Алиши в приватном разговоре, перед самым своим отлетом из Агиона, объяснил мне, что к чему. Если Каулы попытаются как-то использовать меня в своих придворных и политических игрищах, я просто должен дать знать об этом Пириусу, а граф де Гранж сделает все остальное. Каулы тоже это понимали, так что была выбрана сама простая,но при этом эффективная тактика — мягкий подкуп и дружба.

Между мной и Леви Каулом была социальная пропасть, этого было невозможно скрыть, это было невозможно игнорировать. Но, к моему удивлению, Леви довольно легко опустился на мой уровень, не нагружая наше совместное времяпрепровождение лоском высшего света. Мы встречались с ним на стрельбище, иногда выходили пообедать в довольно простые заведения на левом берегу, пару раз он приглашал меня в дом своего отца, где мы потягивали вино или бренди и болтали о всяком. Я рассказывал об учебе в академии, уроках Пириуса и прочих вещах, Леви тоже вспоминал эпизоды своего детства и юности, которые сводились, в основном, к актам непослушания и бегства из дома, чтобы покутить с сокурсниками и случайными знакомыми. Сложных тем старались не касаться, да я и не настаивал.

— Ни один инспектор не носит с собой револьвер на работу, — ответил я маркизу. — Я считаю, что мне стоит остаться в полиции, если исправник позволит.

— Какие-то вести из управления? — мигом включился Леви.

— Нет, все тихо. Что и смущает, — ответил я, отпивая чаю и выбирая слоеную булочку пожирнее.

Свежая выпечка. Булочка еще теплая. Серебряные приборы, посуда из тонкого фарфора. Крепкий, настоящий чай с архипелага. Идеальной жирности, чуть солоноватое масло и лучшие фруктовые джемы. Орудуя тонким столовым ножом, я с грустью подумал о том, насколько же чужд я миру Леви. Уверен, маркиз даже не обращает внимания на подобные мелочи.

— Ты знаешь уговор с… графом де Гранжем, — с небольшой паузой сказал Леви. — Твой нейтралитет и свобода действий одно из основных условий нашей с ним работы. Но действия исправника…

Я молча отпил чаю и только кивнул. Знаю я, знаю! Нейтралитет, независимость… То, что я целиком и полностью подчиняюсь дому де Гранж как-то во внимание не бралось. У меня было два пути — стать охотником дома, потому что меня выбрала перчатка, или обеспечить ситуацию, при которой реликвия могла бы сменить хозяина. Вот только загвоздка была в том, что это происходило только со смертью предыдущего. И то, что ламхитанское семейство не стало по-быстрому кончать меня, чтобы вернуть домой ценный артефакт, уже заслуживало благодарности. А они могли. Наверное, будь я на месте графа Джамара де Гранжа, то так бы и поступил.

— Кстати, я через пару дней устраиваю танцы, — внезапно сообщил Леви. — Я бы хотел познакомить тебя с парой сокурсников. Они уже проявили интерес к стрельбе.

— Собираешь себе ударную группу? — усмехнулся я, отпивая чаю.

— Почти, — улыбнулся Леви. — Почти все гости будут гражданскими, так что никакой неловкости с армейскими не предвидится. Потанцуешь немного, выпьешь, выберешь, кого мне позвать на стрельбище в следующий раз.

— Я так понимаю, визит обязателен? — деловито спросил я.

Леви недовольно поморщился.

— Маловер, я не отдаю тебе приказы. Но Мой отец и твой покровитель работают вместе. А на вырученные от продажи револьверов и других товаров деньги в том числе будут организованы склады и конспиративные квартиры как для тебя, так и для твоих коллег. И не только в Агионе, но и по всей Сонше.

— Какая щедрость со стороны дома Каулов, Ваша светлость, — ответил я.

— Мы несем половину расходов, — проигнорировал мою шпильку маркиз. — Но продвигать торговый дом де Гранж на рынке Сонши и в твоих интересах.

— Во сколько? — спросил я.

— Первые гости будут к десяти, а закончим во сколько получится.

— Я в это время спать ложусь уже, — удивленно сообщил я.

Леви осекся, а после — громко расхохотался.

— Ох, Маловер! Большинство молодых аристократов предпочитают вылезать из постели самое ранее после полудня. Десять — лучшее, что я могу тебе предложить. Хорошо, что не в полночь!

Пакет с одеждой прибыл через два дня с курьером. Я как раз только пришел с дежурства и готовился пойти в кабак, увидеться с Мелоди и поужинать, как в дверь постучали.

— Доставка для унтер-офицера Кейна! — отчеканили с лестничной площадки.

Уже через две минуты и одну подпись на бланке я стоял у стены, а посреди комнаты расположилась весьма объемная коробка. Дорогой, плотный картон, толстая бечева, совершенно чистая. Даже коробка сама по себе выглядела дорого.

После разлада с господином Варро я сел на голый оклад. Ремонт холодильника влетел в копеечку и сейчас я старался экономить. Неизвестно, что будет дальше.

А тут — такие подарки.

Словно робкая девица, я с опаской подошел к посылке. Охотничьим кинжалом срезал бечевку, аккуратно намотал ее на кулак, после чего — поддел края коробки, прихваченные железными скобами.

Слой плотной бумаги — защитить содержимое от влаги. А под ним — новенькая серая шинель, поверх которой лежала простая записка, написанная рукой Леви:

«Сегодня в десять. Не забудь револьвер».

Отложив бумажку в сторону, я взглянул на шинель.

Цвет был хоть и уставной, но одного взгляда на идеально прямые лацканы, воротник и богатую подкладку мне хватило, чтобы оценить уровень изделия. Они это пошили за два дня⁈ Даже если портные ателье Ганса и в самом деле владеют магией, это было им не под силу. Значит, Леви разместил заказ заранее. Мастера сделали выкройку, а потом уже делали подгонку по точным размерам…

Я был не силен в портном ремесле, так что просто извлек обновку из коробки. Благородный серый оттенок. Не тот, дешевый цвет мокрой шерсти, который больше походил на грязный асфальт, а ровный, похожий на графит.

Стараясь не дышать, я с удовольствием достал шинель из коробки и почти сразу же накинул на плечи. Под китель будет идеально! Немного приталенная, новая шинель приятно облегала тело, оставляя пространство в плечах и на уровне локтей для ношения кобуры. Все продумали!

На мне впервые была одежда, пошитая по моим размерам, и ощущение это было ни с чем несравнимое. А внутри коробки был еще и новый парадный китель, пара брюк, несколько белоснежных рубашек, тонкие, такие же белоснежные перчатки и пара дорогих, из мягкой кожи ремней с хоть и уставными, но посеребренными пряжками, а так же пара шарфов. Даже мои знаки различия уже были нашиты — погоны с гомбочками, выполненные не из помятой меди, а ровные, с тонким слоем позолоты.

Заглянув на самое дно коробки, я увидел комплект простого, но добротного белья и пару высоких зимних сапог, нечета моим казенным.

Все больше и больше ощущая себя девицей, которую умело обхаживает Леви Каул, я все же не удержался и сразу же напялил на себя все это добро. Даже усталость двух рабочих дней как рукой сняло, такой эффект имели на меня новые вещи. Зашел в ванную, посмотрел на себя в зеркало.

Унтер-офицер? На меня смотрел молодой полицейский звания не ниже секретаря, а то и вовсе титулярного советника. Только стрижка немного портила эффект — была слишком короткой и скучной, но тут уж не попишешь.

Кое-как уняв накативший восторг, я все же снял перчатки, но все равно, я чувствовал себя главным полицейским модником Агиона. Ежедневная служебная рутина перемежалась с ослепительной работой ателье Ганса.

До кабака, где сегодня играла Мелоди, я буквально долетел. В новой одежде было тепло и комфортно, спина оставалась сухой, единственное, новые сапоги нужно было еще разнашивать. Но после рабских колодок, которые выдают на службе, даже они казались мне крайне удобными.

В зале было как обычно довольно темно. Нестройный гул голосов, снующие официанты, редкие взрывы смеха. Кивнув управляющему, я сбросил с плеч новенькую шинель и передал ее работнику на входе, после чего занял место у самой сцены, за небольшим столиком для двоих.

Я постоянно приходил на выступления Мелоди, один-два раза в неделю точно. Пока она играла и пела для гостей, я потягивал рюмку настойки или сидел с кружкой светлого пива, а после мы с девушкой ужинали. Я понимал, куда все движется, видел, как Мелоди мне улыбается, как она изредка касается тонкими пальцами моей ладони, как мило смеется над моими простыми историями, но духу пригласить ее хоть раз к себе после ужина у меня не хватало. Все и так было слишком хорошо, я боялся все испортить, а еще я боялся не совладать со взрывным характером артистки. Ситуация же в сквере, когда мы с Мелоди поцеловались и артистка откровенно со мной заигрывала, ясности в наши отношения не вносила, а наоборот, только все запутывала. Вдруг я неправильно понимаю ее? Одно дело курсантом сбегать из казармы, чтобы погулять с девчонками из рабочих кварталов, а другое — быть осмеянным и отвергнутым сейчас.

Так что я не спешил, предпочитая не форсировать события.

Сегодня мы с Мелоди будто бы сговорились. Девушка была при параде. Я в своих обновках, деланно-лениво потягивая на этот раз неплохой бренди — визиты к Каулам давали о себе знать — Мелоди же была в изумрудно-зеленом платье и коричневых сапожках на высоком каблуке. Старые боги, какого же она на них роста? Наверное, вровень со мной, если не выше. В приталенном платье с высоким лифом под старый стиль, с убранными в ленивую прическу волосами и выбивающимися на лицо вьющимися локонами, Мелоди была похожа на лесную фею из сказок. Красоту артистки заметил не только я. В зале резко стало тихо — только слышались редкие шепотки и сальные комплименты от выпивших мужчин — девушка заняла свое место на высоком стуле, ухватив поудобнее гитару.

Я помню, как мы вместе ездили выбирать ей новый инструмент взамен того, что я расколотил об стену. После боя с безликим мне стало так стыдно за то, что я испортил чужую вещь, что даже настоял на том, что съезжу вместе с Мелоди. Для моего кошелька это было фатальной ошибкой — за инструмент пришлось выложить месячное жалование унтера, но оно того стоило. Темная лакированная древесина — или гитары делают из фанеры? — качественно выполненный гриф, дорогие, отлично звучащие струны. Даже барашки настройки были не простые, железные, а хромированные, сейчас они приятно поблескивали в неверном свете зала питейного заведения.

Наши взгляды встретились, и я увидел, как Мелоди удивленно выгнула бровь. После чего девушка улыбнулась, мотнула головой, чтобы отбросить упавшую на глаза прядь, и, наконец, коснулась пальцами струн, начав выступление с довольно бойкой и энергичной песни.

В какой-то момент я вовсе прикрыл глаза и, вращая в пальцах резной стакан с бренди, просто наслаждался идеальным голосом своей подруги. Определенно, вечер становился все лучше и лучше.

— Кто тут у нас такой нарядный? — хохотнула Мелоди, плюхаясь на стул рядом со мной.

Выступление закончилось, мы наконец-то могли поужинать.

— Ты сегодня очень красивая, — сказал я, пропустив риторический вопрос Мелоди мимо ушей.

— Разве только сегодня? — кокетливо спросила артистка, заставляя меня густо краснеть. — Ой, Маловер! Успокойся! Лучше скажи, ты ограбил своего начальника? Прекрасная форма!

— Это все Леви, — уклончиво ответил я.

— Мне надо начинать ревновать? — со смешком спросила Мелоди. — Он делает тебе очень двусмысленные подарки.

— Нет. Он просто сказал, что не может позволить своему тренеру ходить абы в чем.

Мы сделали заказ. Я был не особо голоден, так что взял еще одну порцию выпивки и пару горячих бутербродов, Мелоди ограничилась печеными овощами.

В голове крутилась только одна мысль.

— Мелоди, слушай… — начал я.

— Говори уже! Сидишь, загадочный весь, — улыбнулась артистка.

— У Леви сегодня танцы, в десять. Собирает своих сокурсников, и я тут подумал…

— Поехали! — артистка громыхнула столовыми приборами об тарелку и уже стала подниматься со стула.

— Да подожди ты! — воскликнул я и ухватил девушку за руку, усаживая на место. — Это же дом Каулов! И там будут всякие аристократы и разговоры…

— Если боишься, то зачем предложил? — с удивлением спросила девушка.

— Я пока ничего не предлагал, — смутился я.

Мысли в голове бились, как бешеные белки, угодившие в клетку. Я совершенно не понимал, чего хочу и что вообще делаю.

— Леви позвал меня, чтобы я покрасовался вот с этим, — я поднял левую руку, показывая под кителем кобуру с «Виконтом», — понадувал щеки и решил, кого он может позвать с нами на стрельбище.

— Маловер! Это танцы в доме герцога Каула! Идем! — ответила Мелоди, хватая меня за руку. — И мы уже опаздываем!

Девушка мигом сорвалась с места, подхватила кейс с гитарой и потащила меня на выход. Я едва успел оставить на столе пятерку за ужин, как уже оказался у дверей.

— Давай, шевелись! — Мелоди уже накинула на плечи свое пальто, ожидая меня. — Поймаем машину на набережной.

Не успел я оглянуться, как мы оказались в такси. На названный адрес водитель только удивленно поднял бровь, но все же рассмотрел мою форму в зеркало заднего вида, а погоны были скрыты шинелью, так что лишних вопросов о том, что унтер забыл в таком престижном месте, не последовало.

Мелоди же пребывала в состоянии радостного возбуждения.

— Всегда хотела посмотреть, как живут герцоги, — шепнула девушка мне на ухо.

От ее дыхания у меня по спине пошли мурашки, да еще и машина в этот момент подпрыгнула на какой-то кочке и певица повалилась на меня всем телом. Водитель выругался сквозь зубы, а я почувствовал, что отстраняться Мелоди даже и не думала; девушка обвила руками мое плечо, крепко прижавшись ко мне грудью, и продолжила шептать на ухо:

— Я уверена, мы отлично проведем время, господин унтер-офицер. Тем более я слышала, что на такие вечера в одиночку не ходят, а мы отлично смотримся вместе.

Я покосился на нее и увидел, как горят глаза Мелоди. Она на самом деле была очень рада появившейся возможности заглянуть в жизнь высшего света.

Довольная собой и предстоящим весельем, Мелоди уронила голову мне на плечо и стала что-то мурлыкать себе под нос, немножко притопывая в такт ногами. Я же сделал вид, что смотрю в окно, сначала в свое, а потом — с ее стороны, чтобы понять, где мы находимся, а сам втянул носом аромат ее волос. Немного влажные, у них был чуть цветочный, едва различимый аромат, от которого сердце забилось чаще. Я аккуратно поерзал на сиденье, после чего нащупал ладонь девушки. Она все поняла и с готовностью переплела свои пальцы с моими и покрепче прижалась грудью к плечу.

— Ты же сегодня со мной потанцуешь? — спросила она. — Офицеры должны танцевать.

— Как-то я пропустил эти занятия в академии, — ответил я.

На самом деле армейских офицеров обучали и этикету, и танцам. Но не нас — полицейских. Нам доставалась только физподготовка.

— Я уверена, ты справишься, это у тебя в крови, — шепнула Мелоди.

Я не был столь высокого мнения о своих способностях, но Мелоди поверил. Справлюсь — значит справлюсь.

Свист тормозов, рассчитаться с водителем, помочь Мелоди выйти из машины. Мы стояли перед высокой кованой оградой, словно два вора, что планируют дело. Девушка едва тронула мои пальцы и взяла за руку, я сжал ее ладонь в ответ.

— Идем? — спросила она.

Я только кивнул в ответ, сделал шаг вперед, привлекая внимание охранника. Мне даже не пришлось ничего говорить — мужчина хорошо знал меня в лицо.

— Господин унтер-офицер, — кивнул мужчина, едва завидев нас из сторожки. — Его светлость ждет вас.

Охранник скользнул взглядом по Мелоди, что держала меня под локоть, но ничего не сказал. Пусть Леви и не предупреждал, что я приду не один, характер вечера допускал наличие спутницы.

Едва мы переступили порог дома, нас уже встречал хозяин вечера. Видимо, охранник позвонил из сторожки, пока мы пересекали небольшой двор и подъездную дорожку, и доложил о нашем прибытии.

— Маловер! — воскликнул Леви, улыбаясь во все зубы. — Я уже было потерял надежду на твой визит!

— Как видишь, я справился, хоть и в последний момент. Доброго вечера, ваша светлость.

— Сколько раз я тебе говорил, что светлость — мой отец, а не я, — возмутился Леви, после чего повернулся к Мелоди. — Представишь свою спутницу?

— Мелоди Янг, моя подруга, музыкант, — ответил я.

Мелоди же, которая уже успела передать кейс с гитарой и свое пальто слуге, чуть отставила ногу назад, взяла полы платья кончиками пальцев и совершила такой естественный и элегантный поклон, что я совсем опешил от удивления. При этом девушка направила взгляд в пол всего на мгновение, после — дерзко подняла глаза и улыбнулась хозяину дома.

— Приятно познакомиться, Ваше Сиятельство.

— Взаимно, — улыбнулся впечатленный манерами неожиданной гостьи Леви. — Говоришь, решился в последний момент?

— Леви! — донеслось из коридора.

— Пойдемте! У нас сейчас в самом разгаре дегустация вин и сыров, — заторопил нас молодой Каул.

Я передал шинель слуге, проверил, хорошо ли сидит китель, поправил ремень и заплечную кобуру. Я так не волновался, даже когда первые разы ходил на ковер к Варро.

— Не волнуйся, ты просто неотразим, — шепнула Мелоди, кладя ладонь на мое плечо, — пойдем, господин унтер-офицер.

Следующие четверть часа я запомнил плохо. Череда лиц, имен, титулов и профессий. К моему удивлению, не все гости были аристократами — часть сокурсников Леви, который оканчивал королевский университет, оказалась простолюдинами, получивших стипендию Его Величества. Было и несколько сыновей купцов и промышленников, а также их спутницы.

После короткого знакомства с присутствующими, большинство из которых вообще никак не отреагировали на мое появление, мы подключились к упомянутой Леви дегустации и обсуждению вин. Я в этом напитке ничего толком не смыслил — мне было более по душе пиво, бренди или просто холодная водка с хорошей закуской, но влиться в процесс пришлось. А вот Мелоди, к моему удивлению, показала довольно глубокие знания в области вин. Но это женщины — я всегда знал, что они чувствуют тоньше и ароматы для них важнее.

— И как нынче дела в полиции? — спросил молодой долговязый мужчина по имени Кристиан, покачивая в руке бокал. — Слышал, в органах нынче совсем плохо с кадрами, берут всех подряд.

— Не говори глупостей, Крис, — возразил подошедший Леви, — Маловер точно так же, как и ты, королевский стипендиат.

— Вот как? Получили при поступлении? — спросил мужчина, мигом сменив тон и признав во мне «своего».

— За отличие в учебе, — ответил я. — И закончил обучение экстерном.

«Ага, закончил. Варро просто выдал тебе диплом, вот и все», — шепнул внутренний голос.

— Впечатляющие, — согласился один из гостей, что стоял рядом и слушал нашу беседу.

В очередной раз мысленно поблагодарив всех возможных богов за то, что со мной Мелоди — а в одиночку я бы смотрелся совсем бобылем — я понял, что со знакомствами покончено, а все присутствующие уже потеряли к моей персоне интерес.

— Маловер отмечен господином исправником Агиона за доблесть и проявленный героизм во время налета на участок, — ввернула свой комментарий Мелоди, демонстративно поглаживая меня по локтю.

— Налет?

— Третий участок северо-западного, пару лет назад, — коротко ответил я.

— О, да! Помню! Было что-то такое в газетах, или отец рассказывал… — включился кто-то из гостей.

— Да, точно! Там была форменная бойня!..

— Говорят, пытались взять арсенал…

— Всю смену перебили…

— Маловер, к счастью, выжил, — улыбнулся Леви, видя, что эта тема мне неприятна.

Маркиз знал, что на самом деле случилось в моем участке, как и Мелоди.

— И как вам удалось? — выдохнула одна из девушек.

— Получил ранение, забаррикадировался и дождался подмоги. Потом госпиталь и обратно на службу.

— Ну, по всей видимости, ранение было не столь серьезным, раз уж вы тут, на своих двоих, — заметил Кристиан.

— Маловер! Наш дорогой Леви без умолку рассказывал о ваших занятиях! — сказал один из гостей. — Вот только по его описаниям стреляете вы не из пистолета, а из какой-то ручной гаубицы!

Я переглянулся с хозяином вечера и, получив едва заметный кивок, расстегнул китель, потянувшись к кобуре. Пришло время, так сказать, презентации.

— Ну, на самом деле Его светлость немного приукрасил, но все же…

Взявшись за рукоять, я вытащил свой револьвер из кобуры. По появившемуся в глазах мужчин блеску стало понятно — все их безразличие было довольно-таки напускным. Они ждали, когда я покажу свое оружие.

— Производство торгового дома де Гранж, Ламхитан. Точеный ствол, ручная работа рукояти. Шестизарядный, под калибр три-пять-семь…

— Никогда о таком не слышал, — сказал кто-то из гостей.

Я отбросил барабан и высыпал на ладонь патроны под удивленные взгляды присутствующих.

— Вот такие «малыши», — сказал я, протягивая боеприпасы гостям, чтобы они могли рассмотреть их получше.

— Да такой быка уложит…

— А что это за насечки на пуле?

— Боги… И из этого по людям стреляют?

— Скажу честно, это больше похоже на винтовочные патроны, — прокомментировал Кристиан, держа патрон прямо перед носом.

— И поверь, друг мой, отдача у них соответствующая, поэтому мне и потребовалась помощь Маловера. Первый выстрел едва не выбил мне плечо. Но ламхитанский «Виконт» крайне грозное оружие, да еще и произведение искусства, не побоюсь этих слов, — сказал Леви, забирая из моих рук ствол. — Посмотрите, какие линии, материалы!

— Леви, мы и так впечатлены, — усмехнулся Кристиан. — Сколько ты говорил будет стоить сия прелесть?

Маркиз улыбнулся.

— Когда прибудет первая партия, я обязательно сообщу.

Дальше беседа пошла по совершенно обычным рельсам, когда речь заходит об оружии. Я в основном стоял молча, изредка отвечая на вопросы, но ситуацию в свои руки взял Леви. Единственное, за чем я строго следил — чтобы никто из гостей не умудрился зарядить револьвер, который вместе с патронами уже пошел по рукам.

— Маловер! — шепнула Мелоди. — Посмотри!

Девушка указала куда-то в угол гостиной и я, чуть вытянув шею, увидел предмет ее интереса. Пианино. Больше, почти огромное, оно стояло и ждало своего часа.

— И что? — спросил я.

— Дурак! Пойдем! У маркиза Каула все под контролем…

Леви и в самом деле полностью включился в беседу со своими гостями, активно продвигая грядущие оружейные новинки, что появятся в скорой продаже. Так что мы с Мелоди выскользнули из беседы и направились в угол комнаты.

— Только посмотри… — выдохнула артистка.

Девушка провела пальцами по крышке инструмента, будто бы знакомилась со зверем. Деликатно, ненавязчиво, дабы не спугнуть.

— Господа, вам помочь? — донеслось со спины.

К нам подошел мужчина в чопорном фраке. Лицо его было скорбно, а веки — чуть опущены, будто бы он и не желал находиться тут.

— Вы сегодня будете играть? — сразу поняла Мелоди.

Я взглянул на руки мужчины. Такие же длинные сухие пальцы, как и у моей подруги. Музыкант.

— Именно, госпожа, — ответил мужчина. — Это ценный инструмент, но я вижу, вы кое-что смыслите.

— Да, — ответила Мелоди, блеснув глазами. — Я неплохо играю, но такой роскоши никогда не видела…

Мужчина хмыкнул, после чего, поправив фрак, умостился на лавке и открыл крышку, показывая миру ряды черных и белых клавиш. Было видно, что он чуть оживился, а еще, как преданный своему делу человек, он не мог не удовлетворить любопытство гостя.

— Послушайте, как звучит…

Подняв кисти, музыкант плавно опустил пальцы на клавиши, беря первые аккорды.

По залу пошел ровный, чистый звук благородного инструмента. Не слишком громкий — чтобы не мешать гостям — но достаточно отчетливый, чтобы слышать мелодию.

Мы так и остались у пианино, слушая, как играет мужчина. Через некоторое время к нам подошел Леви, держа в одной руке мой револьвер, а во второй — горсть патронов.

— Вижу, музыка вам интереснее высшего общества, — усмехнулся маркиз, — Маловер! Как ты мог меня бросить?

— Я слишком косноязычный для того, чтобы продавать оружие де Гранжей этим людям, — честно ответил я, принимая из рук маркиза оружие и боеприпасы.

Леви посмотрел на меня, потом — на Мелоди, что завороженно наблюдала за игрой музыканта, держась за мой локоть. Маркиз хмыкнул, а после спросил:

— Госпожа Мелоди, вы играете только на гитаре?

— Нет, Ваше Сиятельство, не только. На пианино тоже.

— Тогда, может, порадуете нас? — спросил Леви.

Я благодарно посмотрел на маркиза. Мелоди буквально пожирала глазами и мужчину за клавиатурой, и сам инструмент. С первой секунды было понятно, что она хочет оказаться на его месте и попробовать свои силы.

Если Леви думал, что Мелоди надо будет уговаривать или она откажется — он жестоко ошибался. Едва он попросил девушку сыграть, она едва ли не пинками выгнала из-за клавиатуры наемного музыканта и уселась перед инструментом сама.

Это не осталось без внимания прочих гостей, к нам подошло несколько человек.

С прямой спиной, грудь вперед, Мелоди была похожа на лесную фею в своем зеленом платье. А когда она коснулась клавиш, то я вовсе забыл, где нахожусь.

Сначала неуверенно, будто знакомясь с инструментом, девушка все ускорялась и ускорялась, вплетая все новые и новые ноты в свою мелодию. Я раньше никогда не слышал этой композиции. Это точно было не из обычного репертуара артистки. Произведение, которое сейчас играла девушка, было одновременно печальным и величественным, Разговоры в гостиной окончательно смолкли: все присутствующие погрузились в игру моей подруги.

Остаток вечера прошел под звездой Мелоди. Девушка играла на пианино, в том числе и свой обычный репертуар, после, когда она все же уступила инструмент обескураженному музыканту, слуги принесли ее гитару и играть они уже стали вдвоем. Вино сменилось настойками и бренди, гости разбились по парам и начали танцевать. Присоединилась ко мне и Мелоди — мы закружились в простеньком танце под бодрый бой клавишного инструмента.

Несколько раз ее у меня крали — сначала Леви, потом Кристиан и еще несколько сокурсников маркиза, но я был даже рад тому, что они дали мне передышку. Мелоди была неподражаема. В своем зеленом платье, с ниспадающими на лицо и шею локонами, она казалась совершенно неумолимой, оказавшейся в своей стихии. Были и завистливые взгляды от других девушек — слишком много артистка привлекала внимания и себе позволяла на паркете.

Градус веселья только повышался. Время давно перевалило за полночь, но меня это волновало слабо, ведь завтра выходной. А когда я еще окажусь на таком вечере.

Все изменилось в тот момент, когда в одном из перерывов, когда я разговаривал с одним из сокурсников Леви, обсуждая различия между Академией и Королевским университетом в плане обучения, по гостиной прокатился звук звонкой пощечины, буквально у меня за спиной. Сначала я даже не понял, что случилось, но обернувшись, увидел шатающегося от выпитого Кристиана, держащегося за щеку, и Мелоди, вытянувшуюся в струну и пышущую гневом.

— Убери руки! — выплюнула девушка.

«Твою…», — пронеслось в голове.

— Безродная сучка! Да как ты смеешь! — прорычал мужчина, а в следующий момент он наотмашь ударил Мелоди по лицу, отчего девушка повалилась на пол.

В моей голове полыхнула вспышка и единственное, что я успел сделать, прежде чем прыгнуть на Кристиана — вырвать из кобуры револьвер и бросить его на стол с закусками. Сейчас будет драка и лучше мне остаться без оружия. Пока все в шоке замерли, наблюдая за дебошем пьяного гостя, меня никто остановить не мог.

Я налетел на эту пьяную скотину, даже не окликнув. Просто с размаху, совершенно по-деревенски, из-за плеча, вмазал Кристиану по уху, пытаясь свалить того одним ударом. Впрочем, алкоголь нивелировал силу моего удара, и мужчина только качнулся, пытаясь поймать фокус и разглядеть новую цель.

— Ублюдок! — прорычал он, бросаясь в мою сторону.

Но в отличие от сокурсника Леви, я был тренированным человеком, да и танцы с Мелоди неплохо так меня протрезвили.

Так что, поймав противника на противоходе, я поднырнул под его размашистый удар и от всей души всадил ему двоечку с левой по печени и диафрагме.

Обычное окончание этой комбинации в боксе — мощный удар в челюсть с правой, который отправляет противника в бессознательное состояние, но я вовремя остановился — такой удар мог и убить выродка, а становиться убийцей я сегодня не планировал.

Кристиан захрипел, хватаясь за живот и бок, но на ногах устоял. А через секунду — просто бросился на меня, валя на пол.

Он был выше минимум на полголовы и тяжелее, совсем как те курсанты в парке. Мы покатились по паркету, нанося друг другу беспорядочные удары. В итоге мне почти удалось вывернуться и усесться верхом на своего противника, как прогремел выстрел.

Я мигом скатился с мужчины и, немного оглушенный стрельбой, уставился на Леви. Маркиз замер с моим револьвером в руках, направив дуло вверх, а на голову хозяина дома сыпалась побелка потолка и каменное крошево — экспансивная пуля выгрызла солидный кусок из потолка.

— Хватит! — крикнул Леви и я понял, что он призывал нас остановиться добрую минуту. Вот только единственное, что я видел — лицо Кристиана, которое я хотел превратить в отбивную. — Маловер!

Я вскочил на ноги и подошел к маркизу. Леви протянул мне револьвер рукоятью вперед, и я вернул оружие в кобуру под холодным взглядом хозяина вечера.

— Я… Извини… — начал я, но Леви только мотнул головой.

— Не утруждайся.

— Думаю, нам пора.

— Думаю, да, — согласился Леви.

В полной тишине — она нарушалась только мычанием Кристиана, которого я успел хорошенько отделать — мы с Мелоди вышли в коридор.

— Твоя гитара… — начал я.

Инструмент остался там, рядом с пианино.

— Забудь, пойдем, — ответила девушка.

Ее щека пылала красным, но она совершенно не подавала вида.

— Ты как? — спросил я.

— Ничего, заживет. А ты опять за меня получил…

Я посмотрел на костяшки пальцев и понял, что Мелоди права. Руки были разбиты, а что творилось с лицом, я даже думать не хотел. Рукав кителя надорвался, новенькая белая рубашка — вся в крови, причем как моей, так и Кристиана. Неплохое окончание вечера.

Мы выскочили за территорию дома, довольно быстро поймали машину, поехали ко мне. В дороге адреналин стал отпускать и я почувствовал, что все не так и плохо. Пара ссадин на лице, разбита губа, немного опухает бровь. Все остальное было, вроде как, в порядке.

Ехали молча, каждый думая о своем. Уже дома повторилась сцена нашего знакомства. Я сидел на краю ванной, а Мелоди, наклонившись надо мной, вытирала влажным полотенцем кровь. Да, за эти месяцы я все же разжился всем необходимым. Вырез платья девушки находился у меня прямо перед глазами, но я стоически смотрел либо в сторону, либо вверх.

— Не надо было, — шепнула девушка.

— Надо, — ответил я, поднимая глаза на певицу.

Удар Кристиана был скорее неожиданным, чем серьезным. Почти никаких следов на лице Мелоди не осталось, и выглядела она сейчас скорее растрепанной и взволнованной.

Ее пальцы скользнули по моей щеке, и я понял, что тянусь к талии девушки. Миг — и она уже рухнула в мои руки, схватившись за мои плечи. А потом я почувствовал касание наших губ, но не игривое и дразнящее, как было в парке, а робкое, будто бы мы оба боялись спугнуть этот момент. Мои ладони скользнули по талии Мелоди, вверх, по спине, к застежке платья, она же стала стягивать с меня рубашку, слегка царапая мою грудь и плечи своими ногтями. Ее волосы упали тяжелыми прядями вниз, закрывая наши лица от всего мира. Наше дыхание обдавало лица жаром, в груди все сжалось от напряжения, а когда застежка все же подалась, и платье девушки стало сползать с плеч, она только сильнее прижалась ко мне.

И я понял, что зря боялся, зря опасался, что все испорчу, если сделаю следующий шаг, потому что все, что сейчас между нами происходило и произойдет дальше — единственно верное и правильное развитие событий. Это было предопределено еще там, в сквере, когда я еще не знал ее, когда понял, что не смогу бросить девушку в беде. Уже тогда эта ночь, наша ночь, была предрешена.

Запись №24

1289 год новый эры, месяц Барагаз, 12 число, Ламхитан, Парта, 00 часов 23 минуты

Джамар весь вечер просидел за документами.

В углу стола, уже совершенно не скрываясь, стоял почти допитый хрустальный штоф с семейным бренди, из особой коллекции. Тут же — несколько пустых тарелок из-под ужина и закусок, опустевшая корзина с фруктами. Он даже не пускал слуг внутрь, убрать посуду — она так и стояла грязной стопкой прямо за штофом, рискуя свалиться на пол.

Дела шли на лад. Герцог Каул со своим предложением дал тот небольшой толчок, который был так нужен Джамару после смерти госпожи Оверсонг. По возвращению домой вместе с Алишей и Пириусом, он вплотную занялся делами, и оказалось, что директор будто бы готовилась к своей смерти. На складах лежали запасы материалов для производства оружия и боеприпасов, все контракты с поставщиками были обновлены, трудовые договоры с ведущими инженерами и мастерами — продлены на пять лет. Часть нагрузки по логистике легла на их главный филиал на Архипелаге, еще часть — спущена в непосредственные подконтрольные ведомства и представительства. Все, что требовалось от Джамара — вовремя финансировать всю эту машину и подписывать ключевые документы, во всем остальном, к его удивлению, его участие было не столь критично.

Единственное — исследовательский отдел. Тут требовалась твердая рука, ведь число посвященных в святая-святых дома де Гранж сократилось до трех человек: его, Джамара, его старшего сына, Валора де Гранжа, и главного инженера и руководителя лаборатории. Последний, впрочем, лишь догадывался о некоем источнике знаний, никогда не видя книгу воочию, но благоразумно помалкивал. Для всего прочего мира факт существования фолианта был тайной.

Джамар не знал, кто написал этот фолиант, кто был автором, откуда он знал слова и термины, которые только-только внедрялись в повседневную жизнь. Единственное, что было ему известно доподлинно — эта книга была в семье всегда, с момента основания торгово-промышленной империи де Гранжей еще во времена клерийской королевы Сании Великой.

Джамар отложил в сторону ручку и взял в руки резной бокал для бренди. Пара глотков янтарной жидкости плескалось на самом дне, но хозяин кабинета не спешил, думал о своем.

Маловер. Все хорошо, кроме ситуации с Маловером. Он подставлял племянника под новые и новые удары, навешивал на него новые и новые путы, втягивая все глубже в семейные проблемы. Точнее, Джамар хоть и боялся себе в этом признаться, но он просто увяз в бесконечной лжи: скрывать от парня, а теперь и молодого мужчины его происхождение было ошибкой. Едва он увидел фотокарточку, которую прислала ему когда-то Алиша вместе с письмом, нужно было дать команду к эвакуации парня в Ламхитан, домой, к семье. Вместо этого он решил поиграть в наблюдателя, решил, что сын Бренарда будет полезнее в Агионе. А потом — арест Алиши, торги с этой свиньей, исправником Варро, очередной виток лжи.

— Ты много пьешь, — донеслось от окна.

От этого голоса у Джамара застыла кровь, но в следующий момент мужчина тряхнул головой, пытаясь прогнать галлюцинацию. Сделал глоток.

— А мне ты не позволял брать эти бутылки когда захочется.

— Потому что ты вылакал бы весь погреб, — зло ответил Джамар голосу.

Вероятно, он перетрудился и на самом деле крепко напился. Мерещится всякое.

— Я здесь, — сказал голос.

— К сожалению, я слышу, что ты здесь, — ответил Джамар.

— Ты не рад встрече?

— С мертвецом? Нет, не рад. Это значит, что у меня проблемы с головой.

Тень, что стояла у окна и говорила с Джамаром, сделала шаг вперед.

— А кто сказал, что я мертв? — спросил Бренард.

— Перчатка на руке твоего сына, вот что, — ответил Джамар, ставя на стол стакан и наливая себе еще бренди.

— Не предложишь брату выпить? — спросил Бренард.

— Галлюцинации не пьют коллекционный бренди, извини, — ответил хозяин кабинета.

Бренард хмыкнул, подошел к стене, взял второй стакан и, вернувшись к столу, под удивленным взглядом Джамара налил себе сам.

— Как ты избавился от реликвии? — выдохнул Джамар. — Мы были уверены, что ты…

Бренард демонстративно отпил из стакана, поджал губы и, пропустив воздух сквозь зубы, наконец-то сделал глоток.

— Превосходный напиток. Почему ты так напряжен, брат?

Джамар внимательно смотрел на «покойника».

Простая, даже потрепанная одежда, короткая стрижка, седые виски. Тонкий шрам через все лицо — итог одной из охот. А еще жесткий, холодный, почти беспощадный взгляд. Бренард никогда не был душевным человеком, и Алиша была единственной, кто мог найти с ним общий язык.

— Ты бросил семью. Ты скрыл своего сына. Ты обманул меня, — начал чеканить Джамар.

— А, то есть теперь я жив? — улыбнулся Бренард.

— Это сложно отрицать. Слишком бодро хлещешь бренди.

В подтверждение слов Джамара, Бренард опрокинул почти половину стакана одним залпом, стукнув стаканом об рабочий стол старшего брата.

— Ты знаешь, зачем я пришел, брат. Отдай ключ по-хорошему. Мне нужен меч.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — ответил Джамар.

Бренард закатил глаза.

— Ох, все как обычно! Семейные тайны! Перчатка, книга и меч. Три вещи, которые хранятся в этой семье поколениями! Перчатка в Агионе, книга мне не нужна, оставь себе. Отдай меч, и я просто уйду.

— Нет, — ответил Джамар.

Он был напуган. Вцепился руками в край стола и следил за каждым движением внезапно воскресшего родственника. Хотя был ли это Бренард? Какой-то незнакомец с его лицом и голосом, который даже не просил — требовал! Но даже если его брат жив, то как он смеет⁈ После того, как они его похоронили⁈

— Эх, — Бренард демонстративно опустил голову, после чего посмотрел на старшего брата. — Все же, она была права.

Блеск ствола, сухой, одинокий выстрел. Он не хотел, чтобы Джамар мучился — девяти миллиметровая пуля вошла ровно между глаз его старшего брата. Мгновенная, почти милосердная смерть. Удар отбросил Джамара на спинку кресла и казалось, мужчина просто задремал за работой.

Подойдя к убитому, Бренард постоял рядом, после положил ладонь на лоб, прямо над аккуратным, круглым отверстием.

— К сожалению, она была права. Упрямый глупец, — сказал он, опуская веки Джамара.

Ключ, что носил старший брат на цепочке на груди, Бренард сорвал одним движением. Он знал, где хранится третья реликвия, но надеялся, что брат отдаст ее добровольно. Не получилось.

Когда в кабинет ворвался Пириус и другие охранники с оружием наперевес, в кабинете уже никого не было. Только открытое окно пускало внутрь холод зимней ночи.

Запись №25

1289 год новый эры, месяц Барагаз, 12 число, 04 часов 19 минут, квартира Маловера

Она резко открыла глаза и прислушалась к тишине в квартире. На кухне жужжал холодильник, мерно тикал будильник, спрятавшийся где-то под кроватью, а Маловер тихо сопел рядом, упершись лбом в стену. Она коснулась пальцами тонких шрамов, что остались на его спине после встречи со скребуном, словно проверяя, крепко ли спит молодой унтер. После выскользнула из-под одеяла и, опустив ноги босые ноги на холодный пол, совершенно не прикрываясь и не стесняясь собственной наготы, вышла в коридор.

Темная тень парила рядом с кухонным столом, над которым, нарушая все законы физики, зависли латунные гильзы двадцать второго калибра. От этой картины у любого человека кровь должна была бы застыть в жилах, а крик — застрять в горле.

— Так это ты, — тихо и совершенно холодно сказала певица.

Ее голос будто дрожал и входил сам с собой в унисон, а на кухне будто резко стало темнее.

Тень дрогнула, после уплотнилась и приняла человеческую форму, пусть и лицо было скрыто во тьме.

— Я предупреждала тебя, чтобы ты не приближалась, — продолжила Мелоди.

— Ты мне не указ. А вообще, неплохо проводишь время. Прошло столько лет, а ты все еще считаешь, что приносишь этой семье что-то кроме горя и боли потерь? — продребезжала тень.

— С чего ты вообще вылезла из своей норы? — спросила девушка. — Ты всегда презирала мир смертных.

— Ты слепая и тупая девчонка, жизнь в человеческом теле, эти твои бесконечные личины и маски… Ты совсем отупела, — рассмеялась тень. — Не видишь дальше собственного носа, не понимаешь, что происходит.

— Убирайся, — бросила Мелоди, — убирайся немедленно и не смей больше показываться мне на глаза, иначе…

В подтверждение ее слов, глаза артистки зажглись изумрудным огнем, а лицо стало бледным и каким-то вытянутым, больше походя на резную маску.

— Иначе что? Ты убьешь меня?

И тень опять засмеялась.

— Ты все мечешься среди потомков того виконта, ищешь, кто сможет взять в руки меч моего сына и найти для тебя последний артефакт, все надеешься, что их кровь поможет тебе в поисках… А может, его уже нашли?

По голосу было слышно, что тень улыбается, наслаждается этой беседой. Слова давались ей тяжело, их приходилось словно выталкивать из пустоты, но судя по интонациям — оно того стоило.

— Бред! Если бы это было так, то ты бы тут не занималась слежкой, не жалась бы в тенях. Его не нашли, а если найдут — я узнаю первой, — ответила Мелоди. — И поверь, лучше тебе держаться тогда от меня подальше.

— Девочка! Ты так мечтаешь открыть эту дверь, так надеешься, что это все исправит. Все твои грешки, ошибки и промашки… — Тень сдвинулась с места и поплыла навстречу Мелоди. — Целые поколения семьи де Гранж легли в землю из-за твоей гордыни. Основа мироздания была сотрясена, в мир вышли безликие твари. А все, на что ты способна — лишь отправлять на смерть глупых потомков глупого виконта, что когда-то доверилсятебе. Но ты не способна признать собственного поражения. Даже я осознала свои промахи. А ты раз за разом совершаешь одну и ту же ошибку.

— Ты лживая тварь, убирайся, или… — прошипела артистка.

Воздух в помещении словно уплотнился, как перед грозой. Еще немного — и произойдет взрыв.

— Еще увидимся, — ответила тень, после чего исчезла.

Латунные гильзы, что до этого момента парили в воздухе, рухнули на стол, со звоном катясь в разные стороны. Она замерла, прислушиваясь. Нет, Маловер не проснулся.

Огонь в ее глазах угас, цвет лица пришел в норму. Ошибки и грехи? Попытка найти искупление? Нет, она всего лишь держала слово, которое когда-то дала первому владельцу латной перчатки из семьи де Гранж, вот и все. Именно это придавало ей сил жить дальше, не превращаясь в бесплотную тень.

Оглавление

Глоссарий первого тома (авторский, без редактуры)

Краткий пересказ сюжета первой книги

Запись № (без номера)

Дело №3. Палочник. Запись №1

Запись №2

Запись №3

Запись №4

Запись №5

Запись №6

Запись №7

Запись №8

Запись №9

Запись №10

Запись №11

Запись №12

Запись №13

Запись №14

Запись №15

Запись №16

Запись №17

Запись №18

Запись №19

Запись №20

Запись №21

Запись №22

Запись №23

Запись №24

Запись №25