Берс в ребро (СИ) [Дмитрий Анатольевич Гришанин] (fb2) читать онлайн

Берс-1. Берс в ребро

Глава 1

Глава 1

— Дэн, че залип-то⁈ — окрик двинувшегося с тележкой дальше Гошана проскользнул мимо моих ушей. Я замер, как вкопанный, у фигуристого топора на стенде, просто не понимая своих друзей, способных вот так запросто пройти мимо столь изящного воплощения высоких технологий и дизайнерского искусства.

— Эй, оглох что ли?.. Денис, хорош тормозить, а! Мы здесь вообще-то по делу — пивас сам себя не купит!

— Гош, да оставь его. Знаешь же, как Савельев на этих железках повернут, — а это уже Ксю (подруга моя) решила вставить свои пять копеек. — Ща, полупит пару минут на топорик и догонит нас.

— Ну че, пошлите тогда дальше, — подытожил Игорек.

— Может, подождем? — робко предложила Вика, девушка Игоря. — А то тут народу кругом… Как он нас потом найдет?

— Не маленький, не заблудится, — отмахнулся Гошан.

— Не переживай, Викусь, не пропадет. Телефон у Дэна есть, звякнет… — Ксю еще продолжала что-то втолковывать своей подруге, но уже отдаляясь, на ходу, и окончание ее фразы потонуло для меня в гуле огромного людского муравейника.

Я же, даже не глянув в сторону сгинувших в толпе друзей, потянулся руками к стенду и аккуратно снял с подставки великолепный топор, оказавшийся, под стать своему монструозному виду, достаточно увесистым инструментом.

«Crazy» — прочитал я гравировку на торце обуха.

— Весельчаки, однако, работают в твоей компании-производителе, — хмыкнул я под нос, продолжая осмотр инструмента, — этот ж надо было додуматься так оригинально обозвать столь брутальную модель.

Русский перевод названия у меня вызвал невольную ассоциацию с героем-очкариком из любимой комедии, во все лопатки улепетывающего по пустой дороге из дурдома.

— Выходит, ты тоже Псих, — хмыкнул я, дурачась. — Что ж, будем знакомы, а я — Денис Савельев, студент… — дальнейшие слова застыли у меня на языке, потому что топор в руках вдруг полыхнул зеленым пламенем и исчез, а перед глазами, прямо в воздухе, загорелись такие же зеленые строки оповещения:

Примите искренние поздравления! Системный предмет признал вас своим хозяином.

Отныне и навсегда вы получаете доступ к Большой Игре.

Строки исчезли, как только я их прочитал. Но я продолжал еще какое время тупо пялиться на пустые ладони, в которых только что находился увесистый инструмент.

— Как это? Почему?.. Да че за хрень⁈ — озаренный догадкой, я стал затравленно озираться по сторонам, в поисках скрытых камер. Ведь, стопудово фокус этот был подстроен ради фиксации моей ошеломленной физиономии.

Однако, ничего подозрительного в округе разглядеть я не смог. И всюду натыкался лишь на равнодушные лица бредущих по своим делам с тележками покупателей, отрешенный вид которых показывал, что до меня здесь никому нет ну совершенно никакого дела.

— Что же это было? — ошарашенно пробормотал я, возвращая растерянный взгляд обратно на пустые руки.

И словно ответом на мой вопрос, перед глазами снова загорелись зеленые строки оповещения:

Внимание! В зоне действия сети не обнаружено ни одного доступного открытого Источника живы. В связи с чем временно приостановлено естественное восполнение расхода живы на стандартное обеспечение жизнедеятельности организма игрока. Текущего резервного запаса в 3 единицы живы хватит лишь на 3 минуты жизнедеятельности организма.

Игровое задание: изыскать любой источник живы до обнуления резервного запаса.

Награда за исполнение задания: вариативно.

Штраф за провал задания: конечное обнуление.

Снова, как и в первый раз, стоило мне прочесть строки, и они исчезли. Но на их месте тут же загорелся гигантский таймер обратного отсчета:

00:02:56… 00:02:55… 00:02:54…

— Эй, алё! Ваша дурацкая шутка слишком затянулась! — от моего раздраженного крика окружающие стали шарахаться и разбегаться в стороны. — Слышите, придурки! Мне совсем не смешно!

00:02:47… 00:02:46… 00:02:45…

Помигав несколько секунд перед глазами огромные цифры, к счастью, уменьшились и сдвинулись в левый нижний угол, где сделались практически незаметными на периферии зрения.

— Парень, ты пьяный что ли⁈…

— Ненормальный какой-то!..

— Ты ребенка мне напугал, скотина!..

— Саша, оставь его, не лезь!..

— Охрана! Позовите кто-нибудь охрану!.. — из поднявшегося вокруг хая, напуганных моими криками людей, стало понятно, что никакая это не скрытая съемка, и непонятная чертовщина творится со мной наяву — конкретно здесь и сейчас.

Вскоре к образовавшейся вокруг меня толпе озлобленных людей направилась пара чоповцев, выделяющихся своей черной формой на фоне разноцветных курток и пуховиков обычных покупателей. Не желая объясняться с блюстителями порядка, я попятился было прочь… Но, как вкопанный застыл, ошарашенный хриплым насмешливым голосом, раздавшимся вдруг прямо в моей голове:

И правда, че ты, как баба, разревелся, Денис. Это ж плевое задание. Ща скрута завалим — а в такой толпе этих ублюдков должно быть, как пауков в сарае… И, считай, первый уровень у тебя в кармане.

— Какого еще скрута⁈ Ты кто, нафиг, такой⁈ — взвыл я, схватившись за голову. Чем еще больше убедил окружающих в своей неадекватности.

Ну здрасьте вам, — фыркнул голос в голове. — Сам же ж только что обряд привязки инициировал. И уже нос воротишь⁈

Озаренный сумасшедшей догадкой, я гораздо тише (практически шепотом) уточнил:

— Псих, это что ли ты?

Он самый, — хриплый голос в голове оттаял и потеплел.

— Но как? Как такое возможно?.. Ты ведь предмет?

И че?

— Предметы не разговаривают.

Да иди ты!.. Охотно бы с тобой поспорил, Денис. Но сейчас у нас на это совершенно нет времени.

— Эй, парень, ты че за цирк здесь устроил! — прерывая наше с Психом объяснение, цапнул меня за рукав куртки один из пробившихся через толпу чоповцев. — Нам проблемы на участке не нужны!

— Ну-ка пошли парень с нами, — подхватил его напарник, хватая меня за второй рукав. — Потолкуем с глазу на глаз.

А дальше все случилось как-то само собой.

Не дожидаясь моего согласия, охранники потащили меня куда-то сквозь раздавшуюся в стороны толпу. Я инстинктивно пытался вырваться из их захвата, однако плечистые бугаи в начале не замечали даже моих отчаянных потуг. Но на четвертом или пятом рывке, со знакомой зеленой вспышкой, в моих руках вдруг вновь материализовался топор. И обоих чоповцев тут же отбросило от меня будто разрядом электричества.

Падая, бугаи посшибали еще несколько человек в окружающей толпе, и со всех сторон снова посыпались в мой адрес ругань и проклятья.

Че застыл, Денис? Шевели ходулями, пока стражники не очухались!

На сей раз у меня хватило здравомыслия не перечить хриплому голосу в голове, и я рванул прочь со всех ног, возобновив диалог с Психом уже на бегу:

— Как ты со мной разговариваешь? Через какой-то вживленный чип?

У-ууу! Какой же ты зануда!

— Че, сложно объяснить?

Чем языком без толку молотить, лучше б за таймером следил. Там, вон, уже меньше двух минут осталось.

Ставший неожиданной подмогой топор снова сгинул на бегу в очередной зеленой вспышке.

Выскочив в соседний торговый зал уже с пустыми руками, я перешел на шаг и, нырнув в самый оживленный овощной отдел, слился там с безликой толпой обремененных тележками покупателей.

Секунд через десять краем глаза заметил появившихся в центральном коридоре багровых от ярости чоповцев. Тут же, подхватив с прилавка гроздь бананов, я сделал вид, что придирчиво их изучаю. Маскировка удалась, враги не заметили меня в толпе других покупателей и отправились дальше по коридору, осматривать остальные отделы огромного зала. Я с облегчением выдохнул и вернул бананы обратно на прилавок.

— Дальше-то че делать? — шепнул я на сей раз едва слышно, чтоб не повторять устроенного в соседнем зале переполоха.

Обожди чутка. Я уже почти его запеленговал.

— Кого его?

Скрута.

— А это че вообще за хрень такая — скрут?

Просил же: не мешать!

00:01:33… 00:01:32… 00:01:31…

Таймер, неумолимо отсчитывал в углу секунды до нашего с Психом «конечного обнуления». Что бы это ни было, звучало жутко. И я с огромным трудом сдерживал нервное желание: снова заговорить о чем угодно, чтобы только прервать наконец мучительную тишину.

Когда мое терпенье уже затрещало по швам, Псих наконец порадовал новостью:

Вот он, падлюка. Все, никуда ты от нас, голубчик, больше не денешься!.. Денис, готов к ратному подвигу?

— Че делать-то?

Да ерунда. Сущая безделица. Видишь вон там, в правом углу, старушка сгорбленная картоху перебирает… Сейчас аккуратно зайди к ней за спину, призови топор и занеси над ее горбом. Дальше доверься мне, расслабь руки, и я все сделаю сам.

— Я бабушку убивать не хочу.

Не бздой, Дениска. Клянусь священным пламенем горна, старушка от моего лезвия не пострадает.

— А может…

Никаких «может»! На таймере уже меньше полминуты осталось! Шевели ходулями, если жить хочешь!

Пришлось подчиниться вульгарному шантажу.

Глава 2

Глава 2

Следуя инструкциям Психа, я поднял топор (с зеленой вспышкой материализовавшийся в руках, как только я добрался до старушки) над горбом и… тут же едва не выронил увесистый инструмент из рук, когда с лезвия топора вниз сорвался сноп зеленых искр, и привычный материальный мир перед моими глазами вдруг взорвался резанувшим с непривычки зрение ослепительно-ярким буйством красок.

Прилавок с картошкой налился фиолетовым холодным огнем, в мертвом свете которого, как на рентгеновском снимке, стали заметны все малейшие дефекты мебели и червоточины корнеплодов. Грязно-бежевый же бабкин пуховик, напротив, утратив четкость очертаний, утонул в сполохах поглотившего его целиком теплого перламутрового пламени. И в этом объявшем человеческую фигуру живом розовом огне мне тут же бросились в глаза отвратительные синюшные язвы, густо усеявшие старухин горб. Вместо живительного пламени, над язвами курился сизый дымок, струи которого не рассеивались в воздухе (как положено обычному дыму), а, курясь тонкими спиралями, расходились в разные стороны, исчезая дальше из моего поля зрения.

Движимый любопытством, я захотел обернуться и проследить путь до точки назначения хотя бы одной из сизых спиралей, но вдруг обнаружил, что моя шея… а следом и все остальные части тела, словно окаменели. Я превратился в подконтрольную Психу живую статую — но осознание всего ужаса случившегося пришло ко мне гораздо позже. Тогда же, на адреналине, я лишь досадливо выматерился, продолжая пялиться на тлеющий горб пылающей бабки… И через несколько секунд на личном горьком опыте получил ответ о нацеленности сизых спиралей.

Прямо на моих глазах на старухином горбу вздулось и лопнуло некое подобие огромного полупрозрачного синего чирья, и сизая спираль дыма, выскочив, из новой язвы устремилась мне в лицо. Глаза тут же зверски заслезились, а во рту появился привкус тухлых яиц — верный признак содержания в дыму немалой примеси сероводорода… Отравленное сизым дымом сознание вдруг выкинуло очередной фортель, и мне почудилось, что по дымной спирали, как по навесному мосту, к моему лицу то ли ползет, то ли летит сизый ком, целиком состоящий из десятков перекрученных щупальцев и жгутов.

К счастью, пытка отравлением продлилась недолго.

Топор вдруг ожил в моих непослушных руках, и стремительным росчерком совершив лихой рубящий удар в считанных миллиметрах от моего носа, мгновенно развеял дымную спираль от горба к моему лицу, и параллельно смахнул яркую иллюзию с бабки и прилавка с картохой.

Перламутровое пламя вокруг старухи и язвы на ее горбу сгинули так же мгновенно, как и появились. С глухим стуком бабка в обычном неприметном пуховике, как подкошенная, рухнула на гору картошки. А еще краем глаза я заметил, как на пол с мерзким шлепком рухнул клубок остановленных Психом щупальцев.

Одолевший обещанного «скрута» топор сгинул в очередной зеленой вспышке, вернув мне контроль над телом — чему я ничуть не обрадовался. И не успев даже толком осознать неожиданное воплощение в реальность пригрезившегося, казалось бы, мне кошмара, я тут же, зашипев от скрутившей тело чудовищной боли, согнулся пополам и выплеснул содержимое своего желудка поверх комка дергающихся в агонии щупальцев мифического скрута.

Казалось бы, все испытания уже остались позади. Но, проблевавшись, через считанные секунды я стал невольным свидетелем очередного игрового чуда. От практически растворившихся в моих рвотных массах щупальцев вдруг выскочила желтая искра (настолько яркая, что я отчетливо смог ее разглядеть в отлично освещенном зале магазина) и, молнией метнувшись ко мне, бесшумно вошла мне в живот в районе солнечного сплетения.

— Какого!.. — но слова возмущения так и непроизнесенными застыли на моем языке, когда, следом за вероломным вторжением, от места проникновения желтый искры во все стороны по телу пошла живительная волна облегчения, которая, как смывающая грязь и сор мыльная губка, ласково вбирала в себя все болячки и усталость.

А еще через секунду все окончательно прояснилось, когда перед глазами загорелись изумрудные строчки игрового лога:

Внимание! За убийство скрута вам единовременно зачисляется 26 единиц живы. Игровое задание исполнено, кризис истощения резерва предотвращен. В качестве награды от системного предмета вам начисляются бонусные 5 единиц живы.

Видишь, все как я и говорил: плевое дело, — отвлекая от чтения, раздался в голове насмешливый хриплый голос.

— Ни че се плевое! — зашипел я в ответку себе под нос. — Да ты использовал меня, как гребаную приманку!

Не без этого, — и не подумал отрицать наглый тип. — Но согласись: лихо в итоге все вышло.

— Да если б я!..

Потому и не упредил тебя. Слабоват ты еще, Денис, для самостоятельной-то охоты. А тут ведь как — сам видишь, права на ошибку не было у нас. Время поджимало, и все такое. Пришлось контролировать процесс от и до… Да не вешай ты нос, парень. Опыт — дело наживное. Вот поднакопишь уровней…

Словно в подтверждение слов Психа зеленые строки у меня перед глазами изменились в новый лог:

Внимание! Текущих запасов живы достаточно для активации 1 уровня развития игрока. Желаете немедленно активировать 1 уровень? Да/Нет

Че тут думать-то, конечно «Да».

Не спеши!.. — раздался в голове запоздалый совет Психа.

Строка лога перед глазами снова изменилась:

Внимание! Удержано 10 единиц живы на стандартную активации 1 уровня развития игрока. Процесс активации запустится через: 03… 02… 01…

И в следующее мгновенье мои беспечно распахнутые глаза пронзили две раскаленные спицы ослепительной боли и, погрузившись глубоко в мозг, стали там, с садисткой неторопливостью, ковыряться… Лишь чудом сразу не потеряв сознание, я ухватился обеими руками за полку ближайшего стеллажа, и лишь благодаря этой хватке смог устоять на ватных ногах и избежал позорного падения на залитый блевотиной пол.

Поспешил ты, конечно, — вернувшаяся способность слышать хриплый голос Психа в голове подтвердила, что процесс болючей активации уже близок к завершению. — Но чего уж теперь об этом… Сто часов в запасе для подготовки рывка у нас есть. Что-нибудь придумаем.

— Че еще за рывок? — прохрипел я, частым морганием пытаясь развеять застилающую взор кровавую пелену.

— Серега, ты глянь, этот урод еще и права качает! — вместо Психа за спиной откликнулся знакомый голос чоповца.

Неуклюже, как пьяный, обернувшись, я увидел ненавистную пару в черных одеждах местных блюстителей правопорядка. Похоже, пока я «медитировал» у стеллажей с огурцами и капустой, чоповцы вновь плотно сели мне на хвост — что, разумеется, неудивительно, после устроенного мною здесь недавно неистового метания харча на глазах десятков невольных свидетелей.

— Извините, водички ни у кого нет? — без особой надежды я обернулся к сгрудившейся неподалеку толпе. — А то че-то в горле пересохло…

— Гля, Серый, да этот урод над нами натурально издевается!

— Говорил же, он обдолбанный чем-то по самые бровищи, — соизволил-таки тоже подать голос второй чоповец по имени Сергей.

— На, милок, — бутылку минералки мне неожиданно протянула вынырнувшая из-за спин громил знакомая горбатая старушка.

— Василиса Иннокентьевна, этот хулиган вас чуть до инфаркта не довел, — проворчал первый (безымянный пока) чоповец. — А вы ему воду.

— Да какого инфаркта — бог с тобой, Андрюша, — отмахнулась одарившая меня водой бабка. — Наоборот. Я, как в себя пришла, словно лет на двадцать разом помолодела. Уже давно так прекрасно себя не чувствовала… Так что вы уж, ребята, с ним помягче.

— Разберемся, — фыркнул Сергей.

— Ну че, обдолбыш, напился? — вторил товарищу бугай Андрюша.

Запрокинув бутылку, я жадно слил в горло оставшуюся минералку. Разумеется, тут же едва не захлебнулся, закашлялся и облил куртку, зато успел утолить жажду до того, как бравые чоповцы вырвали у меня из рук пустую тару и, снова цапнув с двух сторон за рукава, куда-то меня поволокли.

— И давай, парень, в этот раз без глупостей, — стал затирать мне на ухо словоохотливый Андрей. — А то…

Че там «то» узнать, однако, мне было не суждено. Мы втроем как раз доковыляли до центрального коридора, когда в дальнем конце из винного отдела раздался отчаянный вопль Ксю:

— НЕТ! Не подходи! ДЭЭЭН!

В меня тут же словно бес вселился. И, не помня себя от ярости, я даже не понял как, но в считанные мгновенья, как угорь, вывернулся из цепких лап плечистых охранников, и вихрем понесся по коридору на голос любимой девушки.

В спину мне полетели проклятья от бросившихся в погоню неудачников-чоповцев, обещающие суровую кару моей окончательно проштрафившейся заднице. Но догнать меня на прямой у тяжелых громил не было шансов, привести же за собой на хвосте, для вляпавшейся в какую-то нехорошую историю Ксю, внушительную подмогу, в виде пары качков-чоповцев, сейчас было очень даже не лишним.

Свернув в винный отдел, краем глаза я отметил жмущихся к стеллажам с пивом и вином немногочисленных покупателей с тележками (среди которых взгляд выхватил и пару знакомых лиц друга Игоря и его девушки Вики). Как и все прочие люди здесь, знакомые ребята живыми скульптурами застыли напротив одной из полок и, не обращая ни малейшего внимания на творящийся в отделе беспредел, внимательно разглядывали ассортимент представленного там алкоголя.

Надрывающую горло подругу я увидел в противоположном конце винного отдела. Какой-то маньячина, в длинном сером бесформенном балахоне и с маской Перо на лице, волок мою девушку за волосы по полу к бортику балкона, отрывающего грандиозный панорамный вид на огромный открытый холл торгового центра, с высоким трехъярусным фонтаном по центру. А учитывая, что сетевой маркет, в котором мы сейчас находились, располагался аж под самой крышей здания — на шестом этаже — в случае падения вниз с этого балкона шансы выжить у человека были минимальны.

Чудовищной догадке, что тип в маске собрался скинуть вниз Ксю, я поверил сразу, без колебаний и сомнения. Как и в то, что помешать ему совершить это преступление я банально не успевал. Урод находился всего в шаге от ограды балкона, а мне до него предстояло бежать еще не меньше тридцати метров.

Но, разумеется, я не колебался ни секунды. Взревев от бешенства, я с максимальным ускорением понесся на ряженного. На бегу в зеленой вспышке снова материализовался топор, и удивительным образом это дополнительное отягощение в руках не замедлило меня, а, будто придав дополнительных сил, еще больше ускорило.

Сзади ворвались из коридора в винный отдел безнадежно отставшие чоповцы. Они что-то дружно заорали мне вслед. Краем глаз на бегу я стал замечать, как от крика чоповцев стали постепенно «оттаивать» и снова обретали подвижность застывшие фигуры покупателей с тележками у длинных стеллажей. Эти люди тоже пытались что-то мне говорить, некоторые на последних метрах моего забега даже бросались наперехват. Но я никого не слышал и легко уворачивался от чужих рук, загипнотизированный разворачивающимся впереди трагическим спектаклем.

Последний рывок…

И ублюдок в маске легко, как надувную куклу, подбрасывает Ксю с пола вверх…

— ДЭЭЭН!.. — надрывает в последнем отчаянном призыве голосовые связки любимая…

И я несусь вперед уже отчаянными прыжками, как гребаный кенгуру…

Роковой удар локтем в спину. И отброшенная убийцей девушка вылетает за пределы балкона…

Я уже рядом. Мне остается всего один прыжок…

Нет времени на драку с убийцей. И я не пытаюсь остановить маньяка в маске, когда, отправив в смертельный полет мою Ксю, он вихрем проносится мимо…

Ускорение от направленного удара слишком быстро гаснет, и под силой тяжести визжащая девушка начинает проваливаться в пропасть…

Но я уже на краю…

Последний прыжок…

Выскочив за пределы балкона, я пытаюсь ухватиться за рукав куртки проваливающийся вниз девушки…

У меня получается…

Дотягиваюсь…

Но пальцы, не встретив сопротивления ткани, легко прошивают рукав насквозь…

Фигура падающей Ксю вдруг исчезает в изумрудной вспышке…

Что это? Обманка? Фокус? Иллюзия?.. Но для чего? Зачем?

Однако я вполне реально оказался за пределами балкона…

Без паники! Пусть план и сумасшедший, но он у меня есть!..

Следуя отчаянному плану, пытаюсь ухватиться второй рукой (изначально отведенной назад) до оставленного за спиной поручня ограды…

Сюрприз! Забытый в горячке погони топор, оказавшись в страхующей руке, не позволяет ухватиться за поручень.

Через мгновенье в зеленой вспышке системное оружие исчезает. Но этого рокового мгновения оказывается достаточно, чтобы под действием силы тяжести я провалился на полметра вниз, и теперь мне тупо не хватает длинны руки, чтобы дотянуться до уносящегося ввысь поручня.

Короткий полет…

Удар…

Темнота…

Глава 3

Глава 3

Меня разбудил звонкий птичий щебет, а стоило разлепить заспанные глаза, тут же открылся и источник постороннего звука. Распахнутое настежь окно выходило в ухоженный сад, в тенистых кронах яблонь которого и прятались голосистые свиристелки.

Я лежал на широченной кровати, с мягким матрасом (где кроме меня запросто могло разместиться еще с полдюжины человек), под легкой кружевной простыней, заменявшей по причине летней жары одеяло, в просторной светлой комнате с резной старинной мебелью, драпированными шелком стенами и украшенным лепниной, высоким сводчатым потолком, без намека на люстру.

Вместе с птичьими трелями легкий ветерок снаружи занес в комнату аромат нагретой солнцем травы и цветов. И, невольно подавшись навстречу этому пьянящему аромату, я приподнялся на локтях и вздохнул полной грудью.

А следом окончательно пробудившееся сознание захлестнула волна воспоминаний о приключившемся накануне трагическом падении с шестого этажа, и я невольно замер на месте, прислушиваясь к организму, и ожидая волны боли в поломанном теле… Но, вопреки логике, ни единого намека на вывихи и переломы, удивительным образом, так и не последовало.

Да и убранство этой шикарной спальни ни разу не походило на больничную палату.

— Э-э, але! А че, вообще, происходит? Где я? — предъявил я стенам спальни, перемещаясь к краю кровати и усаживаясь там, свесив ноги на теплый паркет. — И где, черт возьми, моя одежда⁈ — добавил, завертываясь в простыню, обнаружив в процессе сползания с кровати отсутствие на теле даже трусов.

Последнюю фразу, на эмоциях, я практически уже прокричал. И это неожиданно возымело эффект. Часть стены в дальнем углу вдруг вспучилась под напором тележки (позже я выяснил секрет фокуса — там за шелковой, в тон настенной обивке, портьерой скрывалась обычная двустворчатая дверь) и, разметавшись в стороны, пропустила в комнату девушку в пышном старомодном платье и переднике горничной.

— Как почивалось, барин? — раздался с порога показавшийся знакомым услужливый голос.

— Это че еще за дичь? Какой я тебе, нафиг, барин? — возмутился я.

А когда девушка вывезла тележку из тени на солнечный свет, я окончательно убедился, что стал жертвой коварного розыгрыша подруги.

— Какого хрена, Ксю? Что все это значит?

— Барин, я вас не понимаю, — захлопала ресницами моя Ксю.

— Ксю, да хорош.

— Барин, я вас не…

— Вот заладила… Ладно, считай, уговорила, давай поиграем, — спрыгнув с кровати, я подскочил к девушке и, ничуть не смущаясь своей наготы, тут же по-хозяйски облапал ее за грудь и попу. — Спасибо, любимая, это было круто.

— Барин, как вы!.. — возмущенный писк Ксю я заткнул страстным поцелуем. И, подхватив девушку на руки, пулей метнулся с добычей обратно на кровать.

— Барин, я не должна. Ваша маменька… — опять понесла какую-то пургу Ксю, пока, на секунду оторвавшись от губ любимой, я сражался с завязками платья и стягивал симпатичные панталончики, оказавшиеся под платьем вместо привычных стрингов…

Однако подруга с этим квестом писец как заморочилась. Сперва приключение в вирте, с говорящим топором и сумасшедшим прыжком с шестого этажа. А потом шикарное возвращение в реал в этом декорированном под старину люксе, и самой Ксю, в виде прислуживающей барину дворовой девки, экипированной до мельчайших деталей туалета.

Очередная звонкая птичья перекличка совпала с нашим обоюдным оргазмом.

Устало поцеловав девушку в уголок распахнутых в страстном стоне губ, я соскользнул с Ксю и растянулся рядом на мягкой перине.

— Ну ты как? — пропыхтел я, обнимаю льнувшую ко мне девушку.

— Спасибо, барин, мне было очень хорошо, — слегка охрипшим голосом исповедовалась любимка, и после короткой паузы, словно спохватившись, испуганно добавила: — Только маменьке, пожалуйста, об этом не говорите. А то она шибко строгая у вас. Коли прознает, все космы мне опосля повыдирает.

— Да, блин, Ксю, завязывай уже, а! Ну правда, переигрываешь.

— Барин, вы должно быть запамятовали. Меня Аленкой кличут.

— А меня, что ли, типа, Ивашкой?

— Ну что вы, Денис Артемович, как можно…

— Не, ну правда, я серьезно… Слышь, Ксю, вот, хоть убивай меня, два момента в этом квесте я никак разгадать не могу. Первое — когда это вы исхитрились так ловко нахлобучить на меня шлем виртуалки, что я даже этого не заметил? Удобней всего провернуть затею было, разумеется, в тачке, но я же за рулем был, а потом первый выскочил, как тормознул на стоянке… И второе — с фига тут за окном лето, когда февраль на дворе?.. Ну че молчишь-то, Ксю, отвечай.

— Я не понимаю вас, барин. Аленка — я.

— Ксю, да хорош, говорю! — резко перейдя из лежачего в сидячее положение, я раздраженно цапнул заигравшуюся подругу за плечи и несколько раз сильно ее тряхнул.

— Барин, не надо, пожалуйста! — из испуганных глаз Ксю градом закапали слезы.

— Да ты задрала! Заканчивай этот спектакль!

— Успокойтесь, молодой человек, она вас не обманывает, — раздался вдруг за спиной строгий женский голос. — Бедняжка и вправду ничего не знает.

— Ба-ба-барыня, — заикаясь, проблеяла Ксю, вытаращенными от ужаса глазами таращась мне за плечо.

— Ну-ка брысь отсюда! — скомандовал женский голос. И Ксю, вырвавшись из моих объятий, цапнула платье с панталонами и, кое-как прикрыв ими наготу, метнулась к тележке.

Параллельно с метания подруги, я тоже, накинув на бедра простынь, развернулся лицом к возмутительнице спокойствия. Коей оказалась статная дама лет сорока, в элегантном атласном синем платье старинного покроя.

— Оставь, я сама помогу барину умыться и денься, — бросила дама схватившейся было за ручку тележки Ксю. — Ступай, в порядок себя приведи. А о случившемся мы поговори позже.

— Но барин сам… — захныкала потупившаяся Ксю.

— Брысь, я сказала! — прибавила дама в голос металла, и ревущую полуголую девицу тут же из спальни как ветром сдуло.

— Кто вы такая⁈ И почему?..

— Я обязательно отвечу на все твои вопросы, мальчик, — улыбнулась мне женщина. — Собственно, ради этого я к тебе и пришла. Но сперва, прошу, посмотри вот сюда.

Из складок платья дама добыла небольшое ручное зеркальце и сунула мне под нос.

Каково же было мое изумление, когда с зеркальной поверхности на меня глянуло чужое лицо парня, примерно моих лет. А чуть ниже, в районе солнечного сплетения, на голом животе обнаружилась татуировка с до зубовного скрежета знакомым топором.

Я отшатнулся от зеркала, как от гремучей змеи.

Даму же, судя по мелькнувшей на лице злорадной ухмылке, моя реакция вполне удовлетворила. Она спокойно спрятала зеркало обратно в скрытый карман и, без спросу присев на край кровати, начала обещанные объяснения…

Глава 4

Глава 4

— Сука! — прошипел я, сплевывая на грязный песок кровь, вместе с очередным выбитым зубом.

— Никак притомились, барин, — раздался сбоку насмешливый голос моего спарринг-партнера.

— Этому мы завсегда рады помочь, — тут же вторил ему зловещий шепот со спины бородача-секунданта.

Зная, что за этим последует, я в отчаянном рывке подскочил на ноги, и удар палки просвистел сзади, лишь самым кончиком оцарапав мне левую ягодицу.

— О! Вы уже вновь готовы продолжить бой? — продолжил провоцировать безусый пятнадцатилетний ублюдок по имени Горыня. — Это похвально и достойно. Прошу, барин, атакуйте. Я жду с нетерпением…

Навязанная мне в качестве оружия короткая деревянная палка (имитирующая кинжал) лишь мешала в драке, и я безо всякого сожаления метнул ее в Горыню при первой же нашей сшибке. А дальше привычно заработал кулаками — все же почти три года занятия боксом базу искусства мордобоя мне заложили знатную, и малолетнего парнишку (на полголовы ниже меня и чуть поуже в плечах), вызванного бородачом Демьяном из своих учеников для испытания молодого барина, я должен был уработать играючи.

Но…

Идеально исполненная серия из трех молниеносных джебов и коварного хука в конце — десятки раз четко срубавшая противников в школе, во дворе и даже на ринге — на сей раз целиком ушла в молоко. А словно растворившийся в воздухе перед моим стремительным наскоком парнишка, вдруг материализовавшись на полшага левее, бесхитростным рабоче-крестьянским тумаком с разворота так прописал мне между глаз, что из хрустнувшего носа струями брызнула кровь.

Попятившись в закрытой стойке, я замер в ожидании ответной добивающей атаки парни. Вместо которой мне дали секунд пять на спокойное восстановление, и предложили самому атаковать вновь. Взбодрив мою нерешительность внезапным шлепком палки пониже спины.

Я, как ужаленный, повторно ринулся в бой. Но, как не выцеливал удары, снова досадливо трижды пробил мимо цели. Ответная же плюха в челюсть от пятнадцатилетнего паренька запросто снесла меня с ног.

Я выплюнул первый выбитый зуб. И, схлопотав по заднице палкой, ринулся мстить обидчику… Так начиналось это беспросветное избиение…

Зарычав, как дикий зверь, я снова бросился на пацана, мечтая разорвать его глумливую лыбу. Его горло уже было у меня в руках, я даже будто бы ощутил пальцами упругость его кожи, и вновь бог весть какой по счету раз парнишка ускользнул от атаки «растворившись» под моими пальцами зыбким туманом. А через мгновенье страшной силы удар коленом по печени отдался яркой кровавой вспышкой у меня перед глазами, за которой последовала спасительная тьма…

— Перво-наперво, поздравляю тебя, сынок, со вторым днем рождения, — сказала, как плюнула, неприятная дама.

— Так вы мне…

— Не обольщайся, Денис. К счастью, тебе я всего лишь мачеха. И не рекомендую на людях обращаться ко мне: мама. Бореньке это точно не понравится.

— Бореньке? Это че, типа, мой отец.

Дама заливисто расхохоталась.

— И вправду, твоя память после ритуала, как решето.

— Очень смешно, — раздраженно фыркнул я в ответ.

— Борис Артемович Савельев — мой родной сын. Твой сводный брат. И наследник рода Савельевых.

Зашибись, мля! Выходит, я тут типа местный Золушок! Попадос! — скривился я про себя, вслух же равнодушно высказался совсем по-иному:

— Ну рад за него, че… А что вы там говорили про какой-то ритуал? И, кстати, как мне к вам обращаться?

— Стефания Власовна — я. Ритуал же, с призывом астрального двойника, по моей просьбе провели над твоим едва живым телом жрецы ордена Спящей Тени. Как видишь — все закончилось благополучно. Ты не только смог одолеть смертельный недуг, а даже настолько ожил, что аж девку, вон, в койку успел затащить до моего прихода.

— Это не девка так-то была! А Ксю — моя девушка! — возмутился я.

Чем вызвал у дамы очередной приступ гомерического хохота.

— Эк тебя, бедняга, переклинило, — простонала она свозь смех. — Сенную девку в невесты себе записал.

— Вы че издеваетесь!

— Успокойся, Денис. В ближайшие дни твоя память полностью восстановится и очистится от наведенного жрецами морока.

— Черт! Бред какой-то! — в сердцах я хлопнул кулаками по перине.

— А вот нечистого поминать не советую! — строгим голосом отчитала меня Стефания Власовна, мигом забыв про веселость. И через секунду в мне в грудь полетела стопка одежды с тележки.

— Че сидишь, штаны напяливай, — распорядилась мачеха. — Раз уж с девкой сдюжить с мог, с портками тоже, поди, совладаешь как-нибудь без помощников.

— Отвернитесь, — попросил я, встряхивая и настороженно рассматривая с разных сторон непривычную конструкцию из серых чулок, переходящих в расшитые серебром черные шорты-шаровары.

Дама фыркнула — дескать, че я там не видела! — но спорить не стала, отвернулась.

— Поторопись, Денис. Нам еще нужно на арену спуститься и, до приезда отца с братом, проверить потенциал твоего обновлённого тела…

Обрушившийся на голову поток ледяной воды привел меня в чувство.

— Это что такое, Демьян! — раздался рядом сердитый голос Стефании Власовны. — Я велела испытать Дениса, а не калечить! Если Артемом Любомудрович увидит его в таком виде!..

— Не гневайся, барыня, — откликнулся мой бородатый инквизитор раболепным голосом. — Это ж нулевого уровня болячки, их на алтаре за считанные минуты затянет. И станет наш барин краше себя прежнего.

— Это, ежели живу способен генерировать и направлять. А если он до сих пор инвалид, как раньше?

— Так ведь ритуал же ж…

— Ритуал дело темное, непонятное. С виду, вроде, получилось, но внутрь-то к нему не залезешь…

— Да как же, матушка…

— Ладно, чего уж теперь, коли дело сделано. Демьян, ну че столбом стал! Вели отрокам своим тащить барина на алтарь. Вот сейчас, заодно, до конца и проверим.

Несколько пар рук подхватили меня за четыре конечности и так же за пузырящуюся с боков окровавленную рубаху, и куда-то быстро потащили. Сквозь приоткрывшиеся веки я увидел летящий внизу песок арены между семенящими справа и слева ногами носильщиков.

И через секунд десять меня аккуратно взгромоздили на отполированную до зеркального блеска плиту розового гранита.

Находиться избитому телу на твердом камне было куда как больнее, чем на мягком песке, и я собрался уже было возмутиться и потребовать возвращения обратно. Как вдруг окружающее пространство пошло рябью и лопнуло во всполохе изумрудного сиянья.

— КАКОГО!.. — успел услышать я начало яростного вопля мачехи, а потом все внешние звуки словно отрезало.

Через мгновенье я обнаружил себя лежащим внутри тесной клетки, из переплетенных меж собой прутьев изумрудного пламени. Спасаясь от окружившего со всех сторон зеленого огня, я тут же инстинктивно отполз на середину — благо хотя бы на полу остался все тот же гладкий гранит алтаря.

— Ну и здоровый же ты кабан, Денис, — раздался сбоку знакомый хриплый насмешливый голос. — Ишь, развалился-то. Ну-ка подвинься, не дома.

Болезненный тычок в многострадальный правый бок вынудил сместиться обратно к прутьям, изумрудный огонь которых, к счастью, оказался не испепеляюще-жарким убийцей, а теплым ласковым другом. Убедившись, что опасности соседство с зеленым огнем не вызывает, изогнув шею, я глянул на соседа по клетке.

И почти не удивился, обнаружив сбоку объятую тем же изумрудным пламенем мужскую фигуру.

— Однако, долго ты добирался до алтаря, — обернулось ко мне залитое зеленым пламенем бородатое лицо. — Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

— Псих?

— Он самый, Денис.

— А где это мы, Псих.

— В нашем персональном игровом хранилище, мой юный друг.

Глава 5

Глава 5

— Да это ж клетка какая-то!

— Поскольку ты, Денис, находишься еще в самом начале своего игрового пути, хранилище выглядит вот так аскетично. По сути, сейчас это лишь его голый энергетический каркас. Но уже сегодня ты начнешь обустраивать персональное игровое хранилище под свои нужды.

— Что? Как это?

— Для начала, открой свой текущий статус… Сделать это очень просто, — опережая готовый соваться с моих губ вопрос, продолжил Псих, — сосредоточься на намерении и четко озвучь команду.

— Статус! — объявил я и, чувствуя себя клиническим идиотом, мысленно пожелал увидеть какие-то системные выкладки о себе.

Однако, вопреки моему скепсису, игровая система сработала четко и быстро. Перед глазами вдруг загорелся достаточно длинный столбец с перечнем разнообразных параметров:

Уровень 1 (начальное пробуждение)

Запас живы: 167 единиц

Резерв маны: 10 (20) единиц

Разум — 1(4)

Память — 0(1)

Логика– 1(2)

Интуиция– 0(1)

Тело — 5

Сила — 1

Ловкость — 2

Выносливость — 2

Воля– 3

Давление — 1

Сопротивление — 1

Медитация — 1

Техники — 1(2)

«Изумрудный берс» (пиковый мастер, тело) не активирована

??? (начальное пробуждение,???) — до окончания выбора осталось 12 часов 47 минут 24… 23… 22… секунд

Честно пробежавшись по списку глазами от и до, я понял, что нифига не понял, и решил запросить «помощь друга».

— Псих, ты тоже это видишь? — аккуратно закинул я удочку.

— Разумеется, — усмехнулся объятый зеленым пламенем бородач. — Я ж, в некотором роде, часть твоего сознания, измененная для удобства нашего взаимодействия высокоуровневым системным предметом.

— Тогда, будь добр, проконсультируй меня, темного, по каждому пункту статуса.

— Конечно, — кивнул Псих. — Верхней строкой статуса обозначается текущий уровень игрока. Сейчас у тебя первый. Его, надеюсь помнишь, ты активировал еще в магазине…

— Кстати, о магазине, а как это так вышло, что…

— Об этом позже, — решительно перебил меня Псих и продолжил ознакомительную лекцию: — Тут же в скобках указывается соответствующая уровню стадия и ступень развития. Как видишь, первому уровню соответствует начальное пробуждение. Стадий развития всего существует четыре: начальное, среднее, продвинутое и пиковое. После пиковой стадии, как несложно догадаться, меняется уже ступень развития. За пробуждением следует осознание, потом становление, а далее: подмастерье, мастер и пик эволюции игрока гроссмейстер. Высшая гроссмейстерская ступень, вместо стадий, делится на ранги, предела которым теоретически не существует. Но на практике достичь даже гроссмейстерской ступени первого ранга — это запредельно сложная задача, справиться с которой под силу лишь бессмертным богам.

— Да ну, дичь какая-то, — фыркнул я.

— Поясни, — нахмурился Псих.

— Если развитие каждой ступени, до последней, проходит по четыре стадии, а всего этих ступеней до гроссмейстерской — пять, получается: нужно набрать всего-то двадцать уровней, чтобы на двадцать первом выйти на гроссмейстерскую ступень. И такая ерунда называется божественным уровнем? Серьезно?

— Вполне.

— Да, блин! Ты че издеваешься⁈ Мне уровень всего за десять единиц живы прилетел. А сейчас вон… Кстати, а че так дофига-то живы вдруг у меня стало?

— Потому что, очутившись здесь, ты оказался неподалеку от открытого Источника живы, которым, собственно, и является алтарь рода Савельевых.

— Это с которого я сюда попал?

— Да… И пока ты восстанавливался после ритуала, запас живы накопился естественным путем.

— Так ты там в магазине уже знал о готовящемся ритуале?

— Догадывался.

— Так че же не упредил-то!

— В двух словах объяснить это было сложно. А там все так быстро закрутилось, что на долгий, вдумчивый разговор попросту не было времени.

— Ну сейчас-то времени у нас вагон. Объясняй.

— Я именно это и пытаюсь делать, но ты постоянно меня перебиваешь… Вторя строка статуса, как ты уже понял, указывает текущий запас живы игрока. А третья…

— Ну-ка стопэ!.. Я вспомнил, мы ж с уровнями не договорили. У меня сейчас сто шестьдесятсемь единиц живы…

— Уже сто шестьдесят восемь, — поправил Псих.

И, глянув на вторую строчку списка, я увидел, что запас живы за время нашего разговора, и впрямь, подрос на единичку.

— Тем более, — кивнул я. — Получается, считая по десять за уровень, я прям ща, не сходя с места, могу апгрейдить свой уровень развития до семнадцати. После чего до божественного гроссмейстера мне останется буквально рукой подать.

В ответ Псих зашелся в припадке хриплого хохота.

— Се-се-семна… дца-цатый урове-вень, — кое-как прокряхтел по слогам сквозь взрывы угарного ржача собеседник.

— Да че не так-то⁈

— Ну Денис, ну хохмач, до слез рассмешил, — прохрипел Псих, вытирая кулаками пылающие изумрудным пламенем щеки. — Разумеется, процесс игрового развития далеко не так примитивен, как ты его себе вообразил. Да будет тебе известно, что за каждый следующей уровень развития от игрока требуется выложить на порядок больше единиц живы. И если первый уровень, и правда, стоит ничтожные десять единиц, то уже второй — сто, а третий, соответственно, тысячу… Ну и так далее по возрастающей. Очень просто и удобно отслеживать. Первый уровень — один ноль за единицей. Второй уровень — два нуля. Ну а обозначенный тобой семнадцатый, не много ни мало, аж семнадцать нулей за единицей — или, если по-научному, сто квадрильонов единиц живы.

— Охренеть, — выдохнул я, сглотнув.

— Для выхода же на двадцать первый уровень, соответствующей гроссмейстерской ступени развития, игроку потребуется скопить какой-то жалкий секстиллион единиц живы, — добил меня Псих. — Так-то, Денис. Чтобы накопить такую невообразимую прорву живы, нужно, не сходя с места, прожить тысячи жизней в Обители Отступников — знаменитой наличием на ее территории аж семи проклятых алтарей. Потому как иного подобного скопления открытых Источников живы нет больше нигде в мире.

— Да понял я уже.

— На деле же просто копить живу на уровни в принципе невозможно, — не унимался Псих. — Потому как, помимо прямого уровневого развития, жива активно тратится: и на активацию техник, и восстановление организма после ран и болезней, а, так же, на выработку маны, и много на что еще.

— Угу, — буркнул я угрюмо, совсем загрустив.

— Третья строка статуса, кстати, показывает текущий резерв твоей маны — или магической энергии, — сменил тему Псих. — Мана расходуется в процессе исполнения игроком какой-либо своей техники. Техники бывают трех направлений: разума, тела и воли. И, соответственно, нацелены они на развитие какого-то из параметров Разума, Тела и Воли, представленных в следующих за резервом маны строках статуса. Сила же техники напрямую зависит от максимальной грани ее развития, которая указывается в кратком описании каждой техники, вместе с направлением… Как видишь, в последних двух строках статуса указаны доступные тебе на данный момент техники. Первая — техника Изумрудный Берс — досталась тебе от системного предмета. Направлена она, как указано, на развитие параметров Тела. И имеет весьма высокую грань развития — аж до пикового мастера. Иными словами, совершенствовать данную технику теоретически ты сможешь на протяжении двадцати уровней, если, разумеется, сможешь дотянуться в развитии до столь заоблачных вершин.

— Но здесь написано, что она не активирована.

— Все правильно. И к этому мы обязательно вернемся чуть позже. Пока же предлагаю определиться с последней строкой статуса. Она тоже отображает доступную тебе технику, но самой низкой, начальной грани развития — начального пробуждения.

— Так тут же нет ни названия, ни направления?

— Все так. Потому что технику предлагается выбрать тебе самому из развернутого системного списка. Возможность такого выбора открывается игроку при активации очередного уровня. И на данный выбор игроку предоставляется ровно сто часов времени. О чем, как не сложно заметить, информирует горящий рядом с последней строкой счетчик обратного отсчета.

— Так вот что ты тогда имел в виду, сказав, после получения мною первого уровня, что у нас в запасе еще сто часов… Это чего ж получается, если на таймере всего двенадцать сорок осталось, с того момента в магазине уже больше восьмидесяти семи часов пролетело?

— Ну, как говорится, лучше поздно, чем никогда, — пожал плечами Псих.

— Это, выходит, я три с половиной дня в отключке был!

— Денис, ты список техник-то просматривать собираешься? Там ведь не просто так сто часов дается. Он очень-очень длинный.

— Да. Разумеется. Что для этого надо сделать?

— Принцип такой же, как и со статусом. Сосредотачиваешься на намерении, и четко произносишь вслух команду.

— Список техник за первый уровень! — объявил я гораздо более уверенней, чем в первый раз, и пожелал лицезреть вышеозначенный список.

А через пару секунд строки статуса перед глазами, мигнув, преобразились в уходящий за периферию зрения бесконечный перечень:

«Абордажный крюк» (начальное пробуждение, тело) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 56 секунд

«Абрикосовый сон» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 55 секунд

«Абсолютный слух» (начальное пробуждение, разум) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 55 секунд

«Абсолютный шанс» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 54 секунды

«Авангардный лис» (начальное пробуждение, тело) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 53 секунды

«Авантюрный ход» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 53 секунды

«Аварийный откат» (начальное пробуждение, тело) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 52 секунды

«Аватар боли» (начальное пробуждение, разум) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 51 секунда

«Агатовый шлейф» (начальное пробуждение, разум) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 51 секунда

«Агрессивный пар» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 12 часов 38 минут 50 секунд

…

Глава 6

Глава 6

…

«Кабальный шанс» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 09 часов 27 минут 35 секунд

«Кабаний клык» (начальное пробуждение, тело) — до окончания выбора осталось 09 часов 27 минут 34 секунды

«Каблук тьмы» (начальное пробуждение, тело) — описание техники: образующиеся на ступнях чернильные сгустки тумана увеличивают вдвое прыгучесть игрока; время действия техники ограничено резервом маны: 1 секунда действия техники расходует 1 единицу маны — до окончания выбора осталось 09 часов 27 минут 28 секунд…

Вытаскивать из окутанных ореолом загадочности названий скрытые описания зашифрованных в них техник я наблатыкался без подсказки Психа. Впервые это вышло само собой, когда, подивившись очередному путанному словосочетанию в кавычках, я задержал взгляд на названии техники дольше обычного. И вдруг открылось описание техники с заинтриговавшим меня названием. Дальше опытным путем, задерживая взгляд на следующих названиях техник, я вывел закономерность: что скрытое описание техники открывается, если смотреть на ее название более дух секунд.

Увы, но из-за дефицита времени я не мог «вскрывать» все подряд техники из бесконечно-длинного списка предложенной системой халявы, приходилось ограничиваться просмотром описания лишь некоторых из них. В противном случае, возникал риск за оставшееся часы не успеть дочитать список до конца.

А че, вполне себе крутая абилка. Может ее и выбрать?..

— Ерунда, нам не подходит, — обломал мои размышления над прочитанным Псих. — Не отвлекайся, Денис, читай дальше.

— Блин, три часа уже тягомотину эту пинаю. А еще только до К добрались! Может?..

— Не может. Читай!

— У меня глаза уже слезятся.

— Дурку не гони. У тебя живы под две сотни. Значит, проблем с восстановлением зрения не может быть в принципе.

— Псих, да чего ищем-то? Уже хренову тучу техник отличных за бортом оставили.

— Я знаю чего. Читай дальше.

— Признайся уже. Ты просто надо мной издеваешься.

— Денис, завязывай с этой пустой болтовней. Драгоценное время уходит. Читай!

— Ладно, ладно, не нервничай…

«Кавалерийский напор» (начальное пробуждение, тело) — до окончания выбора осталось 09 часов 26 минут 53 секунды

«Казнь плоти» (начальное пробуждение, тело) — до окончания выбора осталось 09 часов 26 минут 52 секунды

«Каменный сад» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 09 часов 26 минут 51 секунда

«Камышовый плащ» (начальное пробуждение, разум) — описание техники: на плечах появляется сплетенный из листьев камыша плотный плащ, дающий игроку: 95% маскировки в болотной местности, 5% сопротивления огню, 15% сопротивления воде и 30% сопротивления ветру; время действия техники 1 минута, расход маны на запуск техники 20 единиц маны — до окончания выбора осталось 09 часов 26 минут 45 секунд…

— Эта тоже не годится, — тут же забраковал Псих очередную абилку. — Читай дальше.

На меня техника Камышовый плащ тоже не произвела особого впечатления, потому на сей раз я покорился без возражений.

«Кандалы страсти» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 09 часов 26 минут 43 секунды

«Капля крови» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 09 часов 26 минут 42 секунды

«Карающая длань» (начальное пробуждение, тело) — до окончания выбора осталось 09 часов 26 минут 42 секунды

«Каркающий ворон» (начальное пробуждение, разум) — до окончания выбора осталось 09 часов 26 минут 41 секунда

«Карнавальный колпак» (начальное пробуждение, разум) — до окончания выбора осталось 09 часов 26 минут 40 секунд

…

«Оживший морок» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 07 часов 53 минуты 16 секунд

«Озабоченный лик» (начальное пробуждение, воля) — до окончания выбора осталось 07 часов 53 минуты 15 секунд

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) — до окончания выбора осталось 07 часов 53 минуты 14 секунд

«Озверевшая тень» (начальное пробуждение, тело) — до окончания выбора осталось 07 часов 53 минуты 14 секунд

— Стоп! — пробудившийся голос Психа неожиданно прервал мое унылое блуждание глазами по набившим оскомину наименованиям техник. — Открой-ка описание предыдущей техники.

— Про тень что ли?

— Нет, до нее.

— Про феникса?

— Да, да, про него!

Я сосредоточил взгляд на указанной технике…

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) — описание техники: как феникс, возрождающийся из пепла, в голову игрока озарениями возвращаются воспоминания, в рандомном порядке поднимающиеся из самых глубин подсознания; время действия техники ограничено резервом маны: 1 секунда действия техники расходует 1 единицу маны — до окончания выбора осталось 07 часов 53 минуты 05 секунд…

— Отлично! Это то, что надо! — еще больше оживился объятый зеленым пламенем бородач и чуть не заплясал рядом от нетерпения. — Денис, бери технику Озарение феникса. Принцип действий такой же, как раньше. Сосредотачиваешься на намерении, и четко произносишь вслух команду.

— А может че другое поищем? Или из того, что раньше прочли возьмем? — запротестовал было я. — Там столько по-настоящему козырных абилок было. Здесь же какая-то ерунда с воспоминаниями. Вот как, спрашивается, такая нелепица сделает меня сильнее?

— Увидишь… Делай, как говорю — не прогадаешь!

— Так-то, у меня своя голова на плечах имеется.

— Ну если ты передумал узнать правду о том, как ты здесь очутился, сорвавшись в своим мире с балкона магазина… — хитро прищурился Псих.

— Так эта техника поможет мне в этом?

— Я в этом практически не сомневаюсь, — ухмыльнулся объятый зеленым пламенем бородач.

— Я сделал выбор! — обратился я уже к игровой системе. — Из предложенного списка техник мне глянулась: Озарение феникса.

До смерти надоевший бесконечный список заковыристых наименований снова поменялся на скромный набор строк статуса, где, ожидаемо, случилось единственное существенное изменение в последней строке:

…

Техники — 2

«Изумрудный берс» (пиковый мастер, тело) не активирована

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) не активирована

— И как активировать? — спросил я у Психа.

— Мог бы и сам догадаться, — хмыкнул в изумрудные усы бородач. — Принцип такой же, как с названием. Сосредоточь взгляд на последнем слове, ларчик и откроется.

Я сфокусировался на «не активирована» около техники начального пробуждения, и ниже тут же загорелся дополнительный системный лог:

Стоимость активации техники «Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) составляет 44 единицы живы. Желаете активировать технику: Да/Нет

У меня, за время чтения списка техник, в Запасе живы скопилось уже аж двести три единицы. Потому, я не колебался ни секунды.

— Разумеется, да, — буркнул я вслух.

Тут же двести три единицы живы сократились до ста пятидесяти девяти. А под запросом через мгновенье загорелась новая дополнительная системная строка:

Внимание! Производится активации техники «Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум). До завершения активации осталось 05… 04… 03… 01…

Как только счетчик обнулился, запрос с припиской об активации тут же сгинули без следа, а в нижней строке статуса после названия техники начального пробуждения «не активирована» сменилось на «активирована».

— Теперь просто озвучь технику, — опередив мой вопрос, подсказал Псих. — И будет тебе счастье.

— Озарение феникса! — выдохнул я.

А в следующую секунду едва не ослеп от полыхнувшей перед внутренним взором ярко-багровой вспышки обещанного озарения.

Глава 7

Глава 7

— Ваше лекарство, барин, — красавица в поклоне протянула мне поднос, с горсткой разноцветных пилюль на блюдце и стаканом воды.

— Аленушка, — прохрипел я, пытаясь приподняться на подушках, но даже это мизерное усилие мгновенно откликнулось болезненной судорогой в мышцах рук и настоящим армагеддоном в легких.

Тут же безвольно рухнув обратно, я зашелся в удушливом приступе кашля.

— Барин, вам плохо⁈ Я позову лекаря! — запаниковала девушка и, опустив поднос на кровать, метнулась к выходу.

— Сссто-той! — прошипел я сквозь кашель. — Это ер-ерунда. Сссейчассс всссе про-пройдет.

Болезненный укол в солнечное сцепление от закрепленного там под сорочкой артефакта волной лютой стужи прокатился по нутру, морозя судорогу в мышцах и заметая снегом огонь в легких.

В подтверждение моих слов, кашель после укола, как отрезало. И я даже попытался ободряюще улыбнуться растерянно остановившейся на пороге комнаты служанке. Но, почувствовав побежавшую по щекам и подбородку кровь, понял, что улыбка вышла не очень.

— Барин, да что же это! — испуганная служанка бросилась обратно к кровати и, плеснув водой из стакана на полотенце, стала стирать на моем лице кровь.

— Я так рад, Аленушка, что еще раз успел тебя увидеть перед смертью, — прошептал, наслаждаясь прикосновениями пальцев красавицы. — Ты единственная радость, ради которой стоило здесь терпеть все эти бесконечные муки.

— Барин, вы обязательно поправитесь, — успокаивала меня девушка.

— Нет, милая Аленушка, мои дни сочтены, и я знаю это.

— Вам нужно просто выпить лекарство, и вам сразу станет намного легче, — девушка поднесла самую большую пилюлю мне к губам, но я отвернулся.

— Никакие лекарства мне уже не помогут. Они лишь продлят агонию на пару дней. Какая разница, когда я сдохну: сегодня или послезавтра?

— Барин, не капризничайте. Я прошу вас! Если не примете лекарство, меня накажут.

Этого допустить я не мог и покорно раскрыл рот, принимая по очереди друг за дружкой все пилюли.

Как обычно после приема лекарства в голове зашумело, и я стал проваливаться в дремоту.

— Ты будешь оплакивать меня, когда я умру? — кое-как выговорил я заплетающимся языком. И тихий ее ответ, увы, уже не расслышал за собственным храпом…

Видение с Ксю было настолько ярким, что поначалу я принял его за собственное. И стал лихорадочно соображать, где и при каких обстоятельствах оказался в столь плачевном положение. Лишь после повторного обращения к подруге другим именем, до меня дошло, что это реалистичное воспоминание принадлежало вовсе не мне, а предыдущему владельцу тела.

Свернувшая воспоминание чернота буквально через секунду взорвалась яркой вспышкой следующего озарения.

На этот раз я различил вокруг лишь какие-то смутные тени, на повышенных тонах переговаривающиеся друг с другом:

— С чего вдруг такая спешка, уважаемые? — во властном женском голосе одной из безликих теней я легко узнал интонации мачехи. — Ведь только через неделю мы с вами ритуал проводить запланировали!

— У намеченной нами в качестве донора вашему мальчику…

— Он не мой мальчик, — фыркнула ведьма.

—…астральной тени случился внеплановый прорыв в развитии, — сделав вид, что не расслышал реплику дамы, продолжил вещать неторопливый мужской голос. — О чем нас четверть часа назад упредила куратор тени.

— Что еще за куратор?

— Голем, сотворенный по подобию той девушки — дамы сердца молодого барона.

— Это Аленка что ли дама сердца Дениса? — хмыкнула мачеха.

— Напрасно иронизируете. Поскольку астральная тень барона легко сошлась с копией ее образа, без сомнения ваш мальчик питает к той девушке самые искренние чувства.

— Да сколько можно говорить — он не мой мальчик!

Периодически перепалку смутных теней заглушал какой-то хриплый рокот. Каково же было мое изумление, когда примерно на пятом-шестом повторении «рокота» я узнал в нем собственный храп.

Тут же сама собой вскрылась разгадка безликих теней. Этот разговор, похоже, происходил возле моей кровати (вернее, разумеется, кровати предыдущего владельца тела), когда я (он) спал. И записанный на подкорку подсознания диалог сейчас вскрылся озарением запущенной техники.

— Теперь, если затянем с ритуалом хоть на час, астральная тень-донор наверняка вырвется из-под контроля куратора, — подхватил, следом за первым, эстафету уговора второй спокойный мужской голос.

— Но муж сейчас в отъезде, а затевать ритуал над его сыном в отсутствие мужа мне как-то не с руки, — заупрямилась мачеха. — Давайте вот как поступим: я сейчас попробую связаться с мужем техникой Зеркальный глаз. Для этого мне необходимо спуститься к алтарю, и…

— Уважаемая, у нас нет на это времени! — оборвал даму третий мужской голос. — Как видите, мы прибыли в ваш дом немедленно, после получения сигнала об опасности срыва ритуала. Экстренно собрались и, оставив все текущие дела, активировали, не считаясь с расходами, свитки драгоценных разовых порталов.

— Поймите, если астральная тень сорвется с поводка куратора, нам не удастся уже ее подчинить, — принял эстафету уговоров снова первый голос. — Придется искать нового подходящего донора в астральных мирах. А это, сами понимаете, сильно затянет процесс, и существенно увеличит стоимость ритуала.

— Ваш род потеряете время и деньги, — подхватил за первым второй голос. — Разрушатся планы. Ускользнут возможности… Подумайте, как отреагирует на случившееся ваш муж, когда узнает, что виной всему стала лишь ваша нерешительность.

— Это неслыханно! — возмутилась мачеха. — По вине ордена срывается утвержденный срок ритуала — а виной всему опростоволосившиеся жрецы объявляют моя нерешительность!

— Все, у вас нет больше времени! Решайтесь! Немедленно! — надавил на даму третий голос.

— Ладно, ладно!.. Я открою вам доступ к нашему алтарю. Начинайте ритуал…

Вспышка очередного озарения подвела черту второму воспоминанию и спровоцировала третий выброс из глубин подсознания.

Снова я услышал диалог смутных теней под собственный неистовый храп.

— А как сейчас, дорогой? Надеюсь, теперь тебе лучше видно? — на сей раз голос мачехи буквально лучился лестью и заискиванием.

— Да, зафиксируй Глаз в этом положении. Вот так и держи, — раздался басовитый властный голос.

— Как видишь, с Дениской все в порядке. Отдыхает, набирается сил…

— Ты точно артефакт сняла? — перебил басовитый голос.

— Не я. Жрецы сами сняли артефакт, сразу по завершении ритуала. И парнишка уже сутки, считай, без него живу сам гоняет.

— Ну-ка задери одеяло и покажи его живот.

Раздалось шуршание ткани, и мачеха восторженно зачастила:

— Дорогой, неужели у нас все получилась. И катькина родня теперь не сможет упрекнуть тебя…

— Ну-ка рот захлопни! — зло рявкнул бас, но после короткой паузы продолжил прежним спокойным голосом: — Стеф, ты чего? В округе менталистов, как собак…

У меня вдруг неприятно зашумело в голове, но, сцепив зубы, я твердо решил дослушать воспоминание до конца.

—…а ты по Глазу чушь какую-то несусветную несешь открытым тестом, — продолжил меж тем басовитый голос (за которым, вероятно, скрывался мой здешний отец). — Мало ли дураков, что, случайно подслушав наш разговор, напридумывают потом себе невесть че, и донесут твои сказки до князя? Оно нам надо?

— Правда твоя батюшка, Артем Любомудрович, — осознав промашку, поспешила исправиться мачеха. — Это ж я так, для смеху, про подругу Катерину вспомнила. А Дениска-то ее вон красавец какой! Гля, как щечки налились, порозовели. Думаю очнется, сердечный, уже через час-другой.

— Ты его там не торопи. Дай парню как следует выспаться… Ну все, будя, неси Глаз обратно к алтарю, а то чего-то рябить зеркало уже начинает, чую запас заряда подходит к концу.

— Как скажешь, дорогой…

Очередное воспоминание прервалось, но новой вспышки озарения не последовало.

Я снова оказался в зеленой клетке, ощутив неожиданно ломоту во всем теле, будто, вместо мысленного просмотра воспоминаний, с добрый час ворочал на спине тяжеленные мешки. По лицу, застилая глаза, градом катился пот. Привычным движением, я провел по физиономии ладонями, сметая досадливую соленую гадость… И в следующую секунду замер на месте каменным истуканом, разглядывая черные в изумрудном пламени клетки ладони.

— Это че, кровь? — пробормотал я сорвавшимся на фальцет голосом.

— Она родимая, — откликнулся сбоку ничуть не разделяющий моей тревоги Псих. — Не переживай, Денис, по первости такое часто случается. Ты ж игрок еще неопытный. Резерв маны контролировать не обучен. Вот и истощил его сверх меры, расплатившись за жадность свою расходом под конец на поддержание техники, вместо маны, жизненной силы. Впрочем, навредить себе сильно я б тебе не позволил. А эти приключившиеся царапины в хранилище излечится быстро. Благо, запас живы позволяет… Ща переждем с полчасика, чтобы ты в норму пришел. И продолжим.

— И что мне делать эти полчаса? — проворчал я.

— Как что? Спать, разумеется. Ведь во сне регенерация работает в разы быстрее. Да и после техники этой специфической, для закрепления взбаламученной памяти, восстановительный сон — это, считай, лучшее средство.

— Да я как бы выспался уже за три-то с половиной дня, проведенные безвылазно в постели.

— Ну да, ну да, — покивал Псих, а потом легонько ткнул меня горящей зеленым пламенем щепотью в окровавленный лоб. И безо всякого «спокойной ночи» я мгновенно провалился в глубокий беспробудный сон.

Глава 8

Глава 8

— Че опять не так-то? — психанул я, плюхнувшись задницей на зеленый песок небольшой арены. Где очутился полчаса назад, активировав вторую доступную технику.

— Да все не так! — всплеснул руками объятый изумрудным пламенем бородач. — Я как тебе велел стоять — в полуприсяде на пальцах ног, с прямой, как палка, спиной!

— Так я так и…

— Если было б так, то удар бы вышел, как надо. А не получилась бы эта нелепица, когда ты, вместо атаки меня, чуть ногу себе не оттяпал.

— Да блин! Просто на носках с непривычки стоять пипец как сложно — так-то я ведь ни разу не балерина.

— Че еще за балерина?

— А, долго объяснять, — отмахнулся я.

— Передохнул?.. Ну, поднимайся, продолжим.

— Да блииииин! — я, кряхтя, снова встал на ноги.

— И не блинкай мне тут. Три единицы живы вон, как корова языком слизнула. Значит, к мышцам энергия поступила. Усталость прошла. И ты снова готов к ратному подвигу.

И вот как тут поспоришь с сущностью, являющейся частью собственного измененного игрой сознания. Вот, Псих, зараза, как облупленного меня видит…

—…И слышит, между прочим, как наставника костеришь, — возмутился бородач. — За заразу, Денис, с тебя тридцать отжиманий. Ну-ка, давай: упор лежа принять!

— Да я ж ничего такого не говорил!

— Достаточно того, что подумал!

— Охренеть! Никакого личного пространства!

— Уже сорок отжиманий!

— А еще то десять с фига?

— За то, что много болтаешь и ничего не делаешь!

— Беспредел!

— Пятьдесят отжиманий!.. И если немедленно к ним не приступишь, я умываю руки, и изучай технику самостоятельно.

— Да понял-понял, — заворчал я, опускаясь на колени и принимая упор лежа. — Видишь, делаю уже.

— Раз, два… — менторским тоном начал отсчет Псих.

Я же, совершая не обремененные интеллектом сгибы-разгибы рук, невольно унесся в глубины перепрошитой Озарением феникса памяти.

Как и обещал Псих, короткий оздоровительный сон после манозатратных озарений, помимо исцеления телесных травм, адаптировал к теперешним реалиям и мою память, искусно вплетя туда и воспоминания предыдущего владельца тела. Потому, проснувшись, я просто знал уже практически все ответы на интересующие меня вопросы.

Мне стало понятно: почему и как я здесь оказался. Мир, в который меня занесло, в отличии от родного, являлся системным — где, наряду с привычными физическими, правили бал так же и игровые законы. Здесь в воздухе, помимо стандартного кислорода, присутствовала жива, вырабатываемая разнообразными открытыми Источниками (алтарь в доме Савельевых, как не сложно догадаться, был одним из них). И с помощью живы абсолютно любой разумный обитатель этого мира мог открывать уровни, получать навыки, развиваться и совершенствоваться по неписанным игровым законам.

Однако, как водится, случались здесь и исключения из всеобщего порядка вещей. Некоторые разумные в игровом мире рождались инвалидами, с организмом не способным воспринимать и надлежащим образом использовать для саморазвития живу из окружающей среды. Одним из таких несчастных инвалидов стал Денис Савельев (бывший владелец моего тела) — старший сын Артема Любомудровича Савельева, главы дворянского рода из ближнего круга князя Белгородского. Инвалидность моему предшественнику досталось с рождения. Его мать Екатерина Всеволодовна Савельева (в девичестве Загорская) скоропостижно скончалась от острого сердечного приступа примерно за неделю до родов, и извлеченный из утробы мертвой женщины младенец, не успев полноценно развиться в чреве родительницы, оказался инвалидом, не способным к поглощению окружающей живы.

В моем родном, лишенном игровой специфики, мире такой парень прожил бы нормальную, здоровую, полноценную жизнь, не испытывая от недостатка живы ни малейшего дискомфорта. Здесь же младенец-инвалид с первого вздоха был обречен на жалкое существование. Более того, родись Денис таким в простой крестьянской семье, он бы не прожил и десяти минут после рождения. Многочисленные постродовые болячки требовали прорвы живы для восстановления тельца младенца, потому лишенный доступа к ней инвалид был обречен на мучительную, но к счастью быструю, смерть. Но богатый родитель на много лет продлил несчастному агонию, добыв новорожденному сыну-инвалиду артефакт Скрытого дыханья — искусственно накачивающий тело разумного живой из съемного контейнера, который, как несложно догадаться, по мере опустошения заменялся лекарем на новый.

И следующие восемнадцать дет жизни Денис выживал лишь благодаря наличию на теле, закрепленного в районе солнечного сплетения, артефакта. Именно выживал, потому что полноценной жизнь его жалкое существование назвать было сложно. Лишенный возможности развиваться в игровом мире, несчастный ребенок рос в изоляции от общества, из-за телесной и духовной слабости практически прикованный к постели. Да артефакт снабжал его организм живой, однако данной малости хватало лишь на то, чтобы не умереть. Происходящий ежедневно с беднягой кошмар можно было сравнить с дыханием под водой аквалангиста кислородной смесью — некоторое количество часов продержаться на болоне сжиженного газа можно было вполне комфортно, но, чтобы нормально жить под водой, живому существу нужны были жабры, как у рыбы.

Несмотря на артефакт Скрытого дыханья, поддерживающие жизненный тонус пилюли, и великолепный уход, Денис медленно угасал. Накануне ритуала жить (а вернее выживать) в этом суровом для инвалида мире несчастному оставалось считанные дни. Приглашенные отцом лекари обреченно разводили руками. Организм страдальца был полностью истощен, и теперь только чудо могло избавить молодого барина от мучительного конца.

Однако Савельеву старшему нужно было кровь из носу любыми правдами и неправдами дотянуть старшего сыны до совершеннолетия (которое здесь признавалось по достижении девятнадцати лет). Дело в том, что, несмотря на внешний шик и лоск, род Савельевых сейчас переживал не самые лучшие времени, дом и земли рода были заложены и перезаложены, и от объявления банкротства Артему Любомудровичу кредиторов удерживало лишь завещание, оставленное отцом покойницы Екатерины Всеволодовны, почившим буквально следом за единственной дочерью, богатейшим купцом Всеволодом Загорским. Завещание дед составил на имя своего единственного прямого наследника — внука Дениса Артемовича Савельева. Вступить в права наследства Денис мог лишь по достижению девятнадцати лет. В случае же его смерти до совершеннолетия, все богатства купца отходили многочисленным двоюродным родственникам.

Вовремя осознав, что с помощью артефакта дотянуть доходягу-первенца до совершеннолетия у него вряд ли получится, Савельев старший решился обратиться за помощью к жнецам ордена Спящей Тени, и, под очередной вексель, оплатил проведение ритуала Призыва астрального двойника в тело едва живого Дениса.

Уж не знаю, как там жрецы ордена разыскали меня в неигровом мире. Но, вынужден признать, что, кроме вышеозначенного, этим крутым мэнам блестяще удалось свести меня с Ксю — неотличимым от живого человека големом, созданным по образу и подобию служанки Дениса, в которую несчастный смертник был безнадежно влюблен.

Ну а дальше, как не сложно догадаться, я стал жертвой ритуала. И в родном мире я разбился, грохнувшись с высоченного балкона на каменный пол торгового центра. Мой же подхваченный ритуалом дух был перенесен в тело астрального двойника из игрового мира — в тело умирающего Дениса. Получив заранее статус игрока, оказавшись даже в новом теле, я запросто смог самостоятельно генерировать живу из местного алтаря. И следующие несколько дней отсыпался, качая живу и восстанавливая болезненное тело отмучившегося с моим прибытием тезки.

Жалел ли я о случившемся? — сложный вопрос. С одной стороны, на родине остались родители и друзья, по которым я, конечно, скучал. Но в новом теле, с обновившейся памятью, я не испытывал теперь какой-то душераздирающей тоски по дому — лишь легкую светлую грусть. Да, там я разбился, и для родственников и знакомых эта трагедия стала, наверняка, огромным горем и тяжким испытанием. Однако, сейчас я понимал, что случившийся ритуал на самом деле и для меня стал в некотором роде спасением. Ведь, по сути, после получения там статуса игрока, я тоже оказался инвалидом в своем мире — разумным, оказавшимся способным поглощать живу в неигровом мире, где добыть эту самую пресловутую живу было огромной проблемой. Лишь бесконечная охота на тварей с изнанки мира делала возможным там продолжение моего существования. Да, Псих, разумеется, помог бы мне там в этом. Но даже с помощью системного предмета удовлетворить постоянно растущие потребности развивающегося игрока в неигровом мире было б чрезвычайно сложно, и, подозреваю, на каком-то этапе развития это стало б попросту невозможно.

Кстати, о системных предметах. Оказывается, в игровом мире это крайне редкий и практически бесценный девайс. Снять который со стенда в магазине здесь в принципе невозможно. Системные предметы в этом мире передаются из поколения в поколения, как величайшая родовая ценность…

Из глубокой задумчивости вывел меня легкий подзатыльник Психа.

— Ну вот, хоть какие-то умные мысли в бестолковке твоей завелись после отжиманий, — услышал я насмешливый хриплый голос наставника.

— Че, уже все? — пропыхтел я, чувствуя, как вздулись от притока крови и длительной нагрузки мышцы рук и груди.

— Полсотни отжиманий сделал, — кивнул Псих. — Пока сядь, передохни чуток. Впрочем, ежели не устал, можем продолжить…

— Да щас, — фыркнул я, опуская колени, и тут же переворачиваясь на задницу. — Так-то уговор был, что ты меня первой стойке Изумрудного берса обучать станешь, а не долбанным отжиманиям.

— Попробуй обучи такого, — фыркнул Псих. — Ни тела. Ни воли. На пальцах всего жалких десяток секунд истуканом замереть не можешь.

— Да блин, я ж стараюсь!

— Я вижу. Весь песок на арене задницей своей уже утрамбовал.

— Намек понял, встаю…

Подскочив на ноги, я тут же на полусогнутых поднялся на носки, распрямил спину и, не дожидаясь команды, легким касанием левой руки татуировки на животе призвал в поднятую над головой правую сверкающий хищным лезвием системный предмет.

— Держать позицию… Держать! — обходя меня по кругу, зловеще зашипел пылающий изумрудным пламенем бородач.

— БЕЙ! — его команда раскатом грома громыхнула где-то слева, и краем глаза я засек, как размытый зеленый силуэт метнулся мне за спину…

Да ты издеваешься, вражина! — завопил я (разумеется, мысленно).

Оттолкнувшись левым носком, я совершил полуоборот на правом, штопором зарывая ступню почти целиком в мягкий песок, и одновременно практически вслепую нанес косой рубящий удар в противоход Психу…

Увы, и в этот раз чуда не произошло — топор просвистел в полуметре от увертливой цели. Но сейчас я успел хотя бы тормознуть левой ногой вращение, и устоял на ногах.

— Уже лучше, — хмыкнул осклабившийся бородач. — Определенно, отжимания пошли тебе на пользу. Давай-ка, Денис, упор лежа, и еще два десятка раз.

— Сейчас-то за что?

— За вражину, конечно, — расплылся в зубастом оскале Псих. — Желаешь поспорить?

— Да ну нафиг, проще отжаться, — буркнул я, падая на песок и принимая упор лежа.

— Неее, нам проще не надо. Так что, считай, уговорил, пусть будет тридцать отжиманий. Или все ж таки желаешь оспорить?

Я счел за благо на сей раз промолчать, и молча стал отжиматься.

— Раз, два… — менторским тоном тут же начал отсчет Псих, прекратив придираться… Похоже я понял, как следует себя вести с этим неадекватным типом.

— Плюс десять отжиманий за неадекватного типа. Итого сорок, — свел на нет мое ликование насмешливый голос сверху. —…Пять, шесть…

Блиииин! — мысленно застонал я, энергично работая руками.

— Поворчи еще там… Девять, десять…

Я стиснул зубы и продолжил отжиматься.

Глава 9

Глава 9

— БЕЙ!

Тело среагировало на команду быстрее мысли, так что нанесенный удар пришлось анализировать уже постфактум. И это стало приятным послевкусием от победы, потому что впервые с момента беспросветно-неуклюжей отработки стойки я все сделал правильно и зацепил-таки краем лезвия полыхающий изумрудным пламенем рукав наставника.

Будучи иллюзорным объектом, пылающая рубаха Психа, разумеется, ничуть от топора не пострадала. И бородач довольно крякнул, признавая мое определенно возросшие умение обращения с системным предметом, однако вслух проворчал вечно всем недовольный тип далеко не похвалу:

— Плохо, Денис! Просто отвратительно! Носки в конце не удержал. Корпус завалил. Учишь тебя, учишь, и все, как об стену горох.

— Так попал же! — возмутился я.

— Это ж разве попал, — фыркнул Псих. — Просто зацепил слегка. Чисто случайно вышло. Ну должно же было тебе когда-нибудь тупо повезти.

— Так не честно!

— Хорош сопли жевать! В позицию!

Я привычно на полусогнутых вскочил на носки и, распрямив спину, вскинул над головой правую руку, с призванным топором.

— Вот и проверим сейчас, что ты стоишь в настоящем деле, — вдруг огорошил, вместо команды, насмешливый голос наставника. — Чую, это будет интересно…

Зеленый песок арены личного хранилища под моим ногами вдруг обернулся обычным песком, а голос наставника (как, впрочем, и сам объятый изумрудным пламенем силуэт) сгинул без следа.

По ушам резанул пронзительный девичий вопль, сопровождающийся треском рвущейся материи, и я увидел буквально в трех-четырех шагах перед собой следующую отвратительную картину.

На песке широкой арены (где несколько часов назад я имел несчастье крайне неудачно спарринговать с отроком Горыней) теперь троица молодчиков, при свете воткнутых в песок факелов, глумилась над пойманной и распятой на земле девушкой.

— Тверд, родненький! Ну пожалей ты меня! Не надо! — сквозь рыдания молила несчастная, с которой в шесть рук насильники сноровисто срывали остатки разодранного платья.

— Молчи, дура! — рявкнул на жертву задыхающийся от похоти злой голос центрального насильника и рыкнул тут же уже своим подельникам: — Крепче ее держите! И рот заткните чем-нибудь!

Стоящий на коленях между ног девушки ублюдок рывком сдернул вниз штаны, оголив дрожащий от желания член. Но вогнать свой орган в открытое лоно распятой на песке жертвы не успел.

Уж не знаю, что там мне помогло (то ли длительная тренировка под надзором Психа, то ли чрезмерное увлечение насильников бедняжкой на песке), но я смог, никем не замеченным, на цыпочках подкрасться вплотную к ублюдкам, и совершить почти идеальный рубящий удар из первой стойки Изумрудного барса по торчащему палкой отростку главаря.

— ААААА!.. — завопил мгновенно оскопленный детина и, зажив руками фонтанирующий кровью обрубок в паху, таки рухнул на девицу.

Ксю (а вернее Аленка), которая к моему немалому изумлению и оказалась жертвой несостоявшегося насилия, истошно заверещав, вырвалась из ослабевших рук подручных незадачливого насильника и, вывернувшись из-под тела воющего Тверда, голой бросилась по песку арены в сторону, белеющей неподалеку в лунном свете, лестницы дома.

— Барин, ты чего?..

— Мы не причем, это все Тверд!.. — практически одновременно заголосили двое парней-подельников. Вскочившие на ноги одновременно с бегством Аленки, они дружно отпрянули на пару метров с места кровопролития и замерли, выставив перед собой раскрытые ладони.

В одном из парней я признал своего недавнего спарринг-партера Горыню. И это узнавание, по понятным причинам, вынудило снова призвать в руку развеявшийся после исполненного удара топор.

— ААААА!.. — выл внизу на песке истекающий кровью Тверд.

— Барин, ты чего, успокойся, — стал увещевать меня Горыня, бочком смещаясь по широкой дуге влево.

— Барин, не шали, опусти топор, а, — вторил напарнику незнакомый парнишка, так же попятившийся боком, но уже вправо.

— А ну стоять, суки! — зарычал я, вновь принимая первую стойку Изумрудного барса.

Вспомнив наставления Психа, и глянул по очереди на заходящих по широкой дуге мне за спину молодчиков пристальным взглядом, и тут же зло выругался про себя. Оба парня имели аж четвертый уровень развития. Что означало наличие в загашнике у каждого минимум четырех системных техник. И глупо было предполагать, что, при таком изобилии вариантов, там не найдется средства против моего топора.

Корчащийся же на песке Тверд и вовсе имел монструозный пятый уровень (он и выглядел, кстати, годков на десять старше подельников — на вид ему было не меньше двадцати пяти лет), и то, что я смог так запросто завалить бывалого вояку, иначе, как чудом, объяснить было трудно.

— А ну-ка всем стоять! — донесся с крыльца зычный голос воеводы Демьяна, аккурат в тот момент, когда мы втроем приготовились к роковой сшибке.

И через считанные секунды арена оказалась буквально залита мерцающим светом десятков факелов, полыхающих в руках вооруженных ратников и отроков, взявших нас в широкое кольцо.

— Барин, уберите топор, от греха… Гавр, Степка тащите раненого к лекарю, — стал сыпать команды Демьян, по-хозяйски выступивший вперед из окружившей толпы.

Прекрасно осознавая, что даже против пары отроков (куда как более продвинутых в ратном деле) шансы мои на успешное отражение их дружного выпада были ничтожно малы, а против такой толпы их и вовсе попросту не было даже в теории, я без промедления вышелиз стойки и развеял топор в руке.

Пока скулящего от боли Тверда взвалили на плечи и потащили к дому товарищи ратники, воевода подошел ко мне вплотную и, жестом подозвав Горыню с приятелем, потребовал объяснений:

— И за что вы его так, барин?

— За дело, — буркнул я, нервно озираясь на окружение с факелами, не торопящиеся убирать в ножны обнаженные мечи и кинжалы.

— Горыня? — обратился к отроку Демьян, не дождавшись от меня вразумительного ответа.

— Так это… девку свою Тверд прилюдно проучить хотел, — тут же залепетал знакомый парнишка.

— За то, что с барином курва спуталась, — подхватил его приятель.

— Разложили мы ее, значится, неподалеку от алтаря, как водится, по-свойски, — продолжил снова Горыня. — И тут, откуда не возьмись, вдруг барин с топором. Ни слова не говоря, хвать Тверду уд под самый корешок!

— А девка где? — уточнил Демьян.

— Так это… знамо ж дело, испугалась крови курва и сбежала.

— Так было дело? — обернувшись ко мне, потребовал ответа хмурый воевода.

— Эти скоты втроем Аленку изнасиловать собирались! — возмутился я. — И разговоры с ними разговаривать уже времени не было. Если б я немедленно не вмешался, через секунду этот урод бы…

— Значит, девку пожалел, заступник, — сказал, как плюнул, Демьян. — Что ж ты ее не жалел, когда в койке под себя укладывал⁈

— Но…

— А Аленка, ведь, барин, до поругания твоего, в невестах Тверда цельный год, почитай, ходила. И ратник в праве был с товарищами девку беспутную по своему разумению за неверность наказать.

— Серьезно⁈ По-вашему, я должен был смотреть, как трое отморозков девушку мою насилуют⁈

— Она не твоя девушка, барин! — следом за мной воевода тоже перешел на крик.

— А чья? Этих, что-ль, отморозков⁈ — я кивнул на пару замерших рядом с раззявленными ртами отроков.

— Да хоть бы и так! Эка невидаль, порченную девку у алтаря разложили! С нее теперь не убудет, а ратникам рода, считай, немалая подмога в развитии!

— Это че за беспредел!

— Беспре… что?

— Ну, типа, безобразие!

— За девку никчемную вступаться — вот это безобразие! Ратника справного на пустом месте калечить — безобразие!

— Я не калечил никого, а предотвратил насилие над девушкой! Отморозок получил по заслугам!

— Тьфу ты!.. Все, хватит, — обуздав свой гнев, перестал драть глотку Демьян. — Как бы то ни было, не мне, барин, тебя судить. Как говорится, утро вечера мудренее. Ступай почивать, барин. А когда спозаранку, я доложу об этом происшествии твоему батюшке, вот ему и будешь про беспределы изгаляться… Все! Всем расход… Силка, проводи барина до его опочивальни.

Глава 10

Глава 10

Поначалу меня напрягло решение воеводы приставить ко мне ратника, я прекрасно помнил пройденный следом за мачехой путь от своей комнаты до наружной двери, и был уверен, что легко сориентируюсь в доме и отыщу обратную дорогу безо всякого провожатого.

Однако это на улице, в свете факелов и огромного полумесяца луны, было прекрасно все видно. И на крыльцо я взлетел первым, изрядно опередив провожатого. Внутри же дома, как оказалось, царила кромешная тьма. Потому, нырнув за дверь, я мигом растерял все имеющиеся в голове ориентиры и, изрядно поумерив прыть, растерянно заковылял куда-то вдоль стеночки.

Когда же через несколько секунд меня подхватил под локоть и уверенно потянул за собой нагнавший ратник, я мысленно помянул самыми теплыми словами прозорливость Демьяна.

По тому, как уверенно поднимался ратник в непроглядном мраке по ступеням ведущей на второй этаж лестницы, я сделал вывод, что у него имелась какая-то техника, позволяющая по-кошачьи видеть в темноте.

— Вот ваша опочивальня, барин, — шепнул мне на ухо Силка. И, опустив мою ладонь на ручку двери, честно исполнивший поручение провожатый тут же бесшумно растворился в окружающей чернильной тьме.

Скользнув за дверь, я с непривычки запутался в шелковом пологе и, едва не сорвав чертову занавеску со стены, проклиная все и вся, таки вывалился в окутанную таинственным полумраком комнату.

Выходящее в сад высокое окно, по ночному времени, было не просто закрыто, но и плотно зашторено, отчего льющийся снаружи лунный свет в комнату почти не проникал. Но после чернильного мрака коридора, здешний густой сумрак оказался уже ни разу не проблемой для моих привыкших ко тьме глаз, и я легко разглядел в полумраке спальни контуры огромной кровати и силуэт тележки с разнообразными яствами (особо заметный на фоне подсвеченных луной оконных штор).

Наличие в комнате запоздалого ужина подтвердил и исходящий от него умопомрачительный запах вкусной свежей еды, который за время ожидания моего прихода буквально пропитал здешнее замкнутое пространство. За бурными событиями дня, из-за буквально непрерывного притока в кровь адреналина, я совершенно забыл про еду и питье. И только сейчас, увидев и учуяв накрытую «поляну», я понял, что за весь день у меня ни крошки и ни росинки во рту не было, и я просто умираю от голода и жажды.

Однако мой естественный порыв к тележке с едой едва не обернулся наводнением. Потому как в полумраке комнаты меня поджидал еще один приятный сюрприз, который, из-за низкого расположению на полу, я увы по первости не разглядел. Здоровенная дубовая бадья с теплой водой опасно накренилась после моего слепого удара по ней коленкой. К счастью, устояла от опрокидывания. Но грохнувшись обратно на широкое дно, окатила меня с головы до пят бодрящим веером брызг.

— Твою мать! Какой дурак додумался вот так на проходе поставить! Чуть ногу не сломал! — зашипел я, массируя ушибленное колено.

— Ах ты ж, горе мне горе! — неожиданно раздался из дальнего самого темного угла писклявый девичий шепот. — Звиняйте, барин! Я ж как лучше хотела!

— А ты еще кто, блин, такая?

— Так Аленка ж я, барин. Пришла отблагодарить вас за спасение…

Ни че се поворот. Еще и часа не прошло, как девку едва не изнасиловали. Ее ж после такого ужаса пережитого с неделю должно колбасить. Психологическая травма, там, и все такое… А она уже тут как тут — здрасьте вам спаситель-барин! — мысленно прифигел я, но тут же сам себе и возразил: — Хотя, тоже ведь только что мужика достоинства лишил. И на брызнувшую из-под топора кровь, при этом, даже бровью не повел, будто вот так в роли средневекового палача на полставки впахивать — это для меня обычное дело. А ведь до попадания в этот суровый игровой мир был мирным, адекватным парнем, о каких в народе говорят: мухи бы не обидел…

— Так лучше, да? — вывел меня из задумчивости голос девушки. Аленка добыла из какого-то закутка внизу горящую масляную лампу и, подняв ее на вытянутой руке над головой, осветила разом практически всю комнату.

— Намного, — кивнул я девушке, которая, кстати, успела после своего голозадого бегства с арены раздобыть где-то платье горничной и выглядела уже вполне благопристойно. — Могла бы и сразу догадаться свет включить, — поворчал я все же для солидности, ковыляя к подносу.

— Прости, барин, растерялась…

— Ладно, Кс… то есть Аленка, завязывай там причитать, — перебил я ее, усаживаясь на край кровати перед заваленной едой тележкой. — Иди сюда. Садись. Ешь. Тоже, ведь, поди, с утра на голодном пайке.

— Да как же, барин⁈ Не положено ж мне с вами…

— Так, я не понял? — нахмурился я. — Ты спорить что-ль со мной решила?

Девушка тут же вихрем метнулась по комнате и, установив лампу на верхней полке шкафа напротив, аккуратно присела на край кровати возле меня.

— Неффефняйфя бери, фе флянеффя и еф, — прочавкал я кое-как, с набитым ртом, указывая до костей обглоданной куриной ножкой на гору еды в тележке.

Девушка не стала больше выпендиваться и тоже голодным зверем накинулась на содержимое многочисленных плошек и тарелок.

Следующие десять минут мы активно работали челюстями, отрываясь от этого славного дела лишь чтобы промочить горло глотком-другим кваса, полуведерный жбан с которым обнаружился на нижней полке тележки, с деревянным черпаком-ковшиком и шикарной глиняной кружкой. Кружку я уступил гостье, сам же по-простецски пользовался ковшиком.

Вдосталь наевшись и напившись, я решил ополоснуться перед сном в бадейке с водой.

Аленки, после того что утром между нами было, я понятное дело ничуть уже не стеснялся. Потому, спокойно разнагишавшись у бадьи, ежась от холода, я стал забраться в стылую воду. Девушка же, в очередной раз меня удивив, вихрем обежав кадушку сунула вдруг с другого конца руки в воду, опередив буквально на мгновенье погружение туда же моей задранной уже над бортом «ванной» ноги.

— Это еще зачем? — возмутился я, таки, опуская ногу в воду. — Я не прочь, разумеется, вдвоем с тобой здесь порезвиться. Но, боюсь, красавица, кадушка маловата, и одновременно нас двоих она не выдержит.

— Ну что вы барин. Я всего лишь подогрела для вас воду, — огорошила Аленка неожиданным признанием, разгибая спину, и стряхивая в бадью капли с намоченных рук.

— Че-че ты сделала? — ошарашенно пробормотал я, целиком опускаясь в бадью, и с изумлением подмечая, что вода в ней действительно стала гораздо теплей, чем когда секунд пять назад опустил туда первую ногу.

— Технику Уютной руки применила, — улыбнулась девушка, — вторую стойку — для нагрева воды… Ну как вам, барин? Не горячо?

— Не, норм… В смысле, отличная водичка, — пробормотал я, окидывая Аленку пристальным взглядом, и тут же мысленно матерясь от увиденного. Оказывается, даже горничные в этом повернутом на игре мире следуют по пути системного развития, а моя Аленка имела немного-немало — аж третий уровень развития. С набором, соответственно, минимум трех системных техник.

В следующее мгновенье я невольно сглотнул, наблюдая, как единым слитным движением девушка стянула с себя через голову платье, оказавшись вдруг полностью обнаженной.

— В бадью к вам, барин, конечно, я не полезу, — хитро подмигнула мне бедовая девчонка. — Но уж спинку барину помыть помогу обязательно… Ежели, конечно, он не будет против? — томно изогнувшись, вопрос свой Аленка закончила, впившись мне в губы страстным поцелуем.

Разумеется, у меня и в мыслях не было ей возражать…

Глава 11

Глава 11

Переводя дух после очередного соития, мы лежали, крепко обнявшись, в моей огромной кровати.

— А с этим Твердом у тебя?.. — таки решился я задать давно мучавший меня вопрос.

— Нет, барин, мы с ним не разу не были вместе, — заверила Аленка.

— Погоди, но Демьян сказал, что вы вроде как жених с невестой?

— Да, это правда.

— Ничего не пониманию. Так, если это правда, значит…

— Нас сосватали против нашей воли, барин, — перебила меня девушка. — Мы не любили друг друга. Но через пару месяцев у нас на самом деле должна была состояться свадьба. Так часто случается среди дворовых людей, барин. Это вольные вправе сами решать свою судьбу. Мы ж с Твердом — люди подневольные.

— Выходит, я порушил твою свадьбу.

— Это так, барин. Но я ничуть об этом не жалею.

— Все равно в ток не возьму, Аленка: если Тверд тебя не любил, зачем он с дружками так зло отомстить тебе у алтаря намеревался?

— Так жених же.

— И че?

— Мой обнародованный позор дал ему такое право, — пожала плечами Аленка, будто бы растолковывая мне очевидные, с пеленок всем известные прописные истины.

— Право насиловать тебя с дружками⁈ — возмутился я.

— Нет, право на ритуальное убийство порченной невесты на алтаре, — огорошила очередным шокирующим признанием девушка. — Потешиться же с дружками над изменщицей напоследок — это лишь начало кровавого ритуала.

— Охренеть, тут нравы у вас, конечно! — прошептал я, откинувшись на подушку.

— Барин, что вы сказали? Я не расслышала.

— Алён, заканчивай мне выкать, просил, ведь, уже.

— Но как же? Вы же ж барин!

— Вот упрямая!.. Постой-ка, — снова подперев голову рукой, я придвинулся к любовнице, — получается, что ты догадывалась о готовящейся над тобой расправе?..

— Сразу поняла, как только маменька ваша в постели нас утром застукала, — тяжко вздохнула Аленка. — Она и раньше-то не больно меня жаловала. А тут, считайте, разом законный повод и от девки неугодной избавиться, и резерв алтарный живой пополнить. Мне б дуре тут же ноги в руки и бежать из дома к тетке в дальнюю деревню, а оттуда с ближайшим обозом в город — и ищи потом ветра в поле. Но вещи накопленные за время службы бросать пожалела. А пока тюки вязала, весть о позоре моем лесным пожаром по дому разлетелась, и дружки Тверда меня с тюками на выходе и схомутали. Сам-то Тверд с папенькой вашим на выезде был. Только к вечеру они вернулись. Тогда Тверду уже обо мне и рассказали… Ну а дальше вы, барин, сами все знаете.

— Ты вот обмолвилась: про резерв алтарный, который живой должен был пополниться? А это как?

— Барин, вы шутите? — захлопала ресницами Аленка, у которой, похоже, в голове не укладывалось, что я не знаю столь элементарных вещей.

— У меня, понимаешь, амнезия частичная — негативное последствие недавнего радикального лечения.

— Амне… что?

— Да не важно… Алён, те че трудно ответить на вопрос?

— Так ведь при ритуальном убийстве на алтаре происходит обнуление всех системных накоплений за жизнь, которые в резерв алтарный стекаются — это ж все знают.

— Все — да не все, — буркнул я, нахмурившись.

Вон оно, оказывается, как. Помимо естественного источника живы, и доступа к личному хранилищу, алтарь, оказывается, исполняет еще и функцию аккумулирования некоего объема живы. Формируя эдакий НЗ. Теперь понятно, к чему именно в алтаре мачеха давала доступ жрецам для проведения ритуала.

— Совсем заболтала я тебя, барин, — обвила руками мне шею Аленка и, потянув на себя, подставила под поцелуй трепещущие губки.

— Еще один маленький вопросик, — мягко отстранившись, я не позволил себя утянуть в омут разгорающегося желания.

— Ну, барин… — надула губки недовольная подруга.

— Последний вопрос.

— Ладно, спрашивайте.

— Это резерв алтаря, он только при обнулении ритуальном пополняется, или еще иным каким способом?

— Чудной вы барин, — хихикнула Аленка. — То совсем непонятные ученые словеса говорите, а то про ерунду всякую вопрошаете.

— Просто ответь, а.

— Разумеется, и по-иному резерв алтарный пополняется. Каждый из дворовых — за исключением воев, разумеется — обязан еженедельно часть скопленной живы на развитие рода жертвовать. Мне, к примеру, оброк в виде тридцати четырех единиц живы назначен. А у Маришки, подружке моей…

Дальше я уже не слушал, провалившись снова в пучину своих рассуждений… Не ведая того, Аленка только что дала мне ответ на еще одну местную загадку. Благодаря откровению подруги я разгадал источник неправдоподобно бурного роста уровней развития местных отроков и ратников. И если четвертый уровень у пятнадцати-шестнадцатилетних пацанов еще можно было с натяжкой объяснить накоплением планомерно поступающей ежедневно живы, потому как десять тысяч единиц живы (необходимый взнос за четвертый уровень) за три-четыре года скопить было все-таки теоретически возможно. То на пятый уровень (а это уже аж сто тысяч единиц живы) ратнику пришлось бы копить до глубокой старости — Тверд же имел этот уровень уже в двадцать пять. И здесь, совершенно очевидно, не обошлось без щедрых дотаций из алтарного резерва…

— Эй, барин… Денис… Дэн… Ну ты чего? — привела меня в чувство встряска за плечи, устроенная перепуганной моим отрешенным видом Аленкой.

— Спасибо, дорогая, ты очень мне помогла, — улыбнулся я и, навалившись на заждавшуюся девушку, тут же впился губами в ее охотно подставленные уста…

Глава 12

Глава 12

Я был уверен, что после последовавшего за ритуалом трехдневного восстановительного сна следующей ночью я точно не усну, но насыщенный ярчайшими событиями день и затянувшийся потом практически на всю ночь секс-марафон, с неутомимой и ненасытной Аленкой, таки исчерпали мой казалось беспредельный лимит сил, и на рассвете я как-то незаметно вдруг вырубился. Со мной приключилась какая-то нелепая пародия на сон без сновидений, промелькнувшая в моем сознании со скоростью щелчка пальцев.

Вот только что я лежал, крепко обнимая еще трепещущее после очередного обоюдного оргазма тело любимой, и мысленно продолжал строить планы грядущего непростого разговора с отцом. В которых намеривался разыграть подкинутый судьбой-злодейкой козырь, и выставить родителю условие, чтоб, взамен на мой отказ от претензий через полгода на дедово наследство (когда мне исполнится девятнадцать лет, и я, соответственно, обрету возможность распоряжаться дедовым капиталом), род Савельевых гарантировал безопасность в доме для заочно приговоренной к ритуальному убийству Аленки, и не мешал развитию наших с ней отношений… И вдруг — бац! — очнулся от крепкой плюхи по спине.

Аленки и след простыл, в кровати лежу один, едва прикрытый сбившейся в жгут вокруг бедер простыней, а сбоку у края кровати возвышается двухметровый плечистый мордоворот, в стандартной для местной знати сорочке и шароваро-чулках, со здоровенной саблей на боку, и, потирая припечатавшую меня по спине меня ладонь, с довольной лыбой заявляет:

— Здоров же ты дрыхнуть, братка.

Охренеть! Вот это вот монструозное чудовище, с бицухой объемом с мое бедро, мой младший семнадцатилетний братишка?.. Походу, «мамаша» ни разу не шутила, обещая люлей от капризного Бореньки.

— Денис, ты че замер-то? Мне сказали, что хворь свою многолетнюю ты на днях заборол. Но че-то ты, кажись, снова какой-то…

— Не дождешься, — зло перебил я.

— О! Ожил!

— Тебе бы так промеж лопаток прописали, посмотрел бы я на тебя, — заворчал я, рывком переходя из лежачего в сидячее положение.

— Че ты, братка, напраслину наводишь? Я легонько ж вдарил.

Уже привычным макаром глянув на брательника пристальным взором, я в очередной раз мысленно выругался. Этот семнадцатилетний акселерат шкафоподобного вида имел аж шестую ступень развития, стоившую гребаный миллион очков живы. На фоне моего жалкого первого, брат был реальным суперменом. Мне ж до него реально было, как пешком до Марса… Вот гадство!

И словно в утешение мне (посластить, так сказать, горькую пилюлю суровой правды жизни) игра расщедрилась вдруг на долгожданную плюшку. Перед глазами загорелись зеленые строки системного лога:

Внимание! Текущих запасов живы достаточно для активации 2 уровня развития игрока. Желаете немедленно активировать 2 уровень? Да/Нет

Тут думать нечего, конечно, «Да». И бегом к алтарю, усиливаться новой техникой и стойками… Твою ж мать, а про Аленку-то я совсем забыл. Нужно ж сперва о ней… Ой…

— ЙООО!..

Пока взбаламученные неожиданным сюрпризом мысли хаотично заметались в голове, под первой строкой лога загорелась вторая, о списании из моих накопленных запасов ста единиц живы, и запуске процесса активации второго уровня.

С головой уйдя в свои думки я не заметил обнуления обратного отсчета активации. Но рванувший следом в голове ослепительно-яркий взрыв пугающе-знакомой грибовидной формы, вместе с нереализованными планами, показалось, превратил в радиоактивную пыль и все содержимое черепной коробки…

Утратив на несколько секунд связь с реальностью, в себя я пришёл уже стоящим на полу, опираясь кулаками о край кровати. По простыне ко мне тянулось кроваво-зеленое зловонное пятно, а под мышками меня заботливо поддерживали здоровенные ручищи Савельева-младшего. И не надо было быть гением, чтобы догадаться: кому я только что оказался обязан спасением от отвратительной перспективы падения в лужу рвотных масс.

— Спасибо, брат, — прошипел я, отдышавшись.

— Да брось, ерунда, — убедившись, что я снова контролирую тело и могу стоять самостоятельно, громила убрал от меня руки и отодвинулся в сторону.

— Но вдругорядь, когда соберешься уровень поднимать, советую лекаря позвать, — добавил брат, подходя к окну и раздвигая шторы. — У него снадобье есть, которое смягчает изрядно процесс активации. Да и присутствие лекаря при активации лишним не будет, а то, знаешь, бывали случаи, что сгорали люди во время такой вот самостоятельного перехода на новый уровень.

— Понял, учту, — кивнул я, потихоньку распрямляясь.

Из распахнутого Борисом окна потянуло утренней свежестью и прохладой, и я невольно поежился.

— Шустер ты, брат, однако, — хитро подмигнул мне Борис. — Всего неделю назад нулевкой лежачим был. А теперь, малого того на ногах самостоятельно стоишь, еще и аж второй уровень уже поднял.

— Ой, блин, — отшатнувшись от зловонной окровавленной простыни, я вдруг осознал, что стою перед братом голым, и, изобразив футболиста перед пробитием штрафного, как смог, прикрылся ладонями.

— Да вон же одежда твоя на стульях разложена, брат, — хохотнул Борис, указав рукой мне за спину.

Обернувшись, я и впрямь увидел знакомые сорочку с переходящими в чулки шаровары, все чистое и свежее, а ниже, на полу, начищенные до блеска сапоги. Заодно акцентировал внимание на исчезновении из комнаты тележки с объедками и «ванной» с грязной водой.

— Сам-то одеться сможешь, или помощников кликнуть? — продолжал угорать за спиной брат.

Не отвечая на эту его подначку, я подошел к стульям и молча стал одеваться.

Понаблюдав несколько секунд за моими неуклюжими, но упорными, потугами впихнуть ноги в узкие чулки, Борис махнул рукой, отвернулся и зашагал в дальний конец комнаты, смотреть висящие там на стенах картины.

— Борь, а когда ты ко мне зашел, я тут один был? — спросил я, натягивая следам за штанами сапоги.

— А че еще кто-нибудь с тобой тут должен был быть? — обернувшись, полюбопытствовал братец.

И ведь рожу какую удивленную скорчил стервец. Пойди пойми тут: исполняет братишка, или реально не в курсе вчерашнего скандала с моей горничной?

— Просто, когда я засыпал, тут тележка возле кровати была, и кадка с грязной водой там дальше стояла, — прикинулся я тоже шлангом.

— Видимо убрали это все до моего прихода, — пожал плечами Борис. — Ну че, оделся? Пошли тогда уже. А то отец там уже, поди, нас заждался.

— Так тебя че, отец что ли за мной послал?

— Угу.

Мы вышли из комнаты, и в коридоре дальнейший наш разговор как-то не заладился. Дошагав до лестницы, мы молча спустились на первый, а дальше Борис отвел меня в левое крыло дома и, без стука отворив ничем не приметную дубовую дверь, завел в просторный зал столовой. Где за широким овальным столом сидело и завтракало уже несколько людей.

Во главе стала самое козырное место занимал крупный статный мужчина, с окладистой бородой, в хищных чертах лица которого легко угадывалось сходство с безусой пока (в силу юного возраста) физиономией Бориса. Это без сомнения был наш с братцем отец. Но на нем взгляд мой надолго не задержался, мазанув мелком по остальным лицам, взор застыл на знакомой до дрожи фигуре. Да и сам я, обернувшись соляным столбом, замер на месте.

За семейным столом рода Савельевых сидела и, ковыряясь серебренной вилкой в вазочке с пирожным, смущенно мне улыбалась моя пропавшая Аленка… Да как так-то? Что это⁈ Че за мракобесие нахрен тут происходит⁈ Уууу!.. Аааа!.. СУУУКААА!..

— Чего встал, как не родной? — вывел меня из ступора легкий хлопок по спине Бориса. — Выбирай любой стул и садись.

Больше всего мне сейчас хотелось: призвать топор и всё здесь к буям разнести…

Я сел напротив предательницы. И, глядя в ее лживые бегающие глаза, в дугу погнул подвернувшийся некстати под руку столовый прибор.

— Варька, поменяй Денису Артемовичу чайную ложку, — раздался рядом спокойный голос мачехи (чертова баба оказалась моей соседкой за столом). — Денис, позволь я за тобой поухаживаю. Начать рекомендую вот с этих оладушек…

— Да какого!.. — не помня себя от ярости, я прямо со стула попытался перейти в первую стойку Изумрудного берса, но… Меня тут же припечатали обратно к стулу могучие руки брата, который, как черт из табакерки, вдруг материализовался за спиной. Хотя всего секунду назад (я точно зафиксировал это краем глаза) облизываясь, перекладывал себе на тарелку, здоровенный кусок мясного пирога.

— Шалишь, братец! — раздался над моим ухом зловещий шепот наклонившегося силача.

— Борис, оставь его, — распорядился поднимающийся из-за стола отец. — Ну а ты, Денис, раз аппетита нет, пошли, со мной прогуляешься. Составишь компанию, заодно и побеседуем.

Удерживающие меня на месте тиски пальцев брата тут же послушно расцепились и исчезли с моих плеч. Я вышел из-за стола и зашагал следом за отцом.

Глава 13

Глава 13

Уставившись в спину отца пристальным взором, я на этот раз уже даже не удивился, выяснив, что глава рода в развитии преодолел рубеж седьмого уровня. Однако скопить сто миллионов единиц живы (обязательный минимум для перехода на восьмой уровень развития) стало неподъемной задачей даже для родовитого владельца полудюжины алтарей.

Да, именно алтарей — во множественном числе. Информация об этой архиважной подобности сейчас вдруг сама собой всплыла в моей памяти. Я «вспомнил», что, кроме известного мне алтаря на арене (который помимо родового дома Савельевых источал живу и на жителей села, раскинувшегося вокруг нашего родового гнезда, с ни разу неоригинальным названием — Савельевка), в подконтрольных роду Савельевых владениях находятся еще пять алтарей (источавших живу, соответственно, на крестьян пяти окрестных крепостных деревень). Еще мне открылась, что, по существующей в княжестве градации алтарей, центральный, что на арене близ родового дома, считался средним, а окраинные деревенские — малыми. Единственный же в княжестве большой алтарь, как несложно догадаться, находился в стольном граде Белгороде.

Сохраняя дистанцию в пару шагов, следом за отцом я пересек просторный пустой холл. Мы вышли на широкое крыльцо и, спустившись по его длинным ступеням, свернули от арены (где, несмотря на раннее утро, уже вовсю тренировались отроки под присмотром строгого Демьяна) на вымощенную деревянными плашками дорожку, уводящую от посторонних взглядов в тенистый сад.

— Отец? — не выдержав затянувшегося молчания, я первым решился обратиться к широкой спине неспешно бредущего впереди бородача.

В следующее мгновенье случилось нечто невообразимое: огромная фигура впереди вдруг сгинула, словно подхваченная неистовым порывом ветра. И в ту же секунду я услышал рядом спокойный отцовский голос:

— Мы оба знаем, Денис, что никакой ты мне не сын, а занявший его место пришелец из иномирья. Потому, давай договоримся, что наедине ты будешь обращаться ко мне просто по имени.

Обернувшись, я увидел целого и невредимого бородача, шагающего, как ни в чем небывало, уже рядом со мной. Объяснение случившемуся чуду могло быть только одно: глава рода Савельевых использовал какую-то ускоряющую технику, под действием которой двигался так быстро, что мои глаза просто не успевали разглядеть его движений.

— Ладно, Артем Любоми… то есть мудро…

— Достаточно одного имени, — поморщился бородач.

Я закивал, заливаясь краской… Это ж надо было так опростоволоситься! С другой стороны, все эти местные имена и отчества на старославянский лад — уууу! — просто жесть как вымораживают!

— У меня для тебя две новости, Денис, — продолжил бородач после короткой паузы. — Плохая и хорошая. С какой начать?

— Как, блин, в бородатом анекдоте, — фыркнул я.

— Что прости?

— Да это я так, о своем… Давайте с хорошей.

— Прими мои искренние поздравления, Денис. Через девять месяцев ты станешь отцом, — огорошил бородач.

— Чего⁈ — ошалело уставился я на него… А в голове параллельно все сразу встало на свои места. Появление ночью в моей спальни «благодарной» Аленки. Ее утреннее исчезновение по-английски. И наша неожиданная встреча потом за семейным столом, где бывшая горничная сидела уже на равных с семейством Савельевых… Не удивлюсь, если и сцену с изнасилованием возле алтаря спецом для меня эти суки разыграли.

— Алена Петровна беременна от тебя, Денис. Как глава рода, я получил об этом соответствующее системное уведомление, так что ошибки здесь быть не может.

— И зачем вам это было надо?

— Мне надо? — очень натурально изобразил удивление бородач. — Э нет, друг ситный, не надо с больной головы перекладывать на здоровую. Сдается мне, это тебе ночью от девки слишком многого захотелось. И так расстарался, что без пяти минут дедом под утро меня сделал.

— Послушайте, но если я не настоящий ваш сын…

— В узком кругу, между нами, не настоящий, — перебил бородач. — Но для всех окружающих ты, как прежде, мой сын. Соответственно, твой сын — мой внук.

— С чего вы взяли, что у нее родится именно мальчик?

— Говорил же, прочел системное уведомление, — хмыкнул Артем Любомудрович.

Гребаный игровой мир! Ничего сокровенного! Все напоказ!..

— Ну а теперь, как обещал, вторая новость, — продолжил бородач, обрывая мою мысленную истерию. — Поверь, мне нерадостно об этом говорить, Денис, но, в свете сложившихся обстоятельств, ты становишься мне больше не нужен. Даже более того, в некотором роде опасен. Ведь если мои враги узнают, об успешном проведении в доме Савельевых темного ритуала — чему ты являешься живым воплощением…

— Я никому не скажу, — заверил я, невольно замедляя шаг и опасливо озираясь по сторонам.

Как на зло, мы забрели куда-то в самые дебри сада. И вокруг, кроме жизнерадостно чирикающих птах на деревьях, на ближайшую стометровку не было ни души.

— Конечно не скажешь, — улыбнулся мне бородач, тоже останавливаясь, и я невольно шарахнулся в сторону от его акульей лыбы.

— Стопэ! Артем Любомудрович, при всем уважении, но че это за бред⁈ Как это я вам не нужен⁈ А как же наследство дедом, как там его… Всеволодом Загорским мне завещанное⁈ Я ж только через полгода войду в права наследования. И только тогда…

— Да нет уже там никакого наследства, — рассмеялся мне в лицо Артем Любомудрович. — Как твой опекун, я давным-давно в оборот его пустил. На совершеннолетие от тебя требовалась лишь формальность: подписать бумагу о наследовании давно растраченного состояния. Это до твоего появления здесь, когда существовал реальный риск, что мой несчастный инвалид-сынишка не доживет до девятнадцати годков, были опасения, что права на состояние Всеволода Загорского предьявят его дальние родственники, с последующим, сам понимаешь, обнародованием тайны растраченного раньше времени наследства. Это недоразумение мои недруги перед князем могли выставить, как воровство…

— Так все равно моей формальной подписи на совершеннолетие никто ж не отменял, — схватился я за оговорку бородача, как за спасательный круг.

— Теперь, когда системой официально подтверждено скорое рождение уже твоего наследника, в случае, скажем так, внезапного исчезновения Дениса Савельева, все права на наследование причитающегося ему по закону состояния переносятся на его сына, — убил надежду Савельев-старший. — И родственники Загорского остаются с носом еще практически на двадцать лет… Сам рассуди, Денис, что бы ты на моем месте в такой ситуации сделал?

— Вот дерьмо! — призвав топор, я принял первую стойку Изумрудного берса.

— И топор этот твой тоже, кстати, та еще проблема, — проворчал Артем Любомудрович, отчего-то не пытаясь меня сходу атаковать. Хотя я не сомневался, что преодолеть мою начальную стойку пусть и крутой, но еще толком не освоенной, техники для столь опытного и быстрого воина было, что высморкаться.

— Ратника опытного так им покалечил, что на целую седмицу парень из строя вышел. Да еще лекарю потом пришлось почти четыре тысячи живы отпустить, чтобы отрубленную начисто свистульку наместо пристроил… Кто, спрашивается, все эти расходы мне компенсирует?

— Между прочим, если б я его там тогда не того, потом ночью мы б с Аленкой не этого…

— Вот тут спорить не стану. Аргумент справедливый, — кивнул бородач. — Денис, да опусти ты уже топор-то, никто ж тебя убивать здесь не собирается.

— А где собирается? — фыркнул я, и не подумав, разумеется, подчиниться.

— Скоро узнаешь, — печально улыбнулся мне бородач. — Это будет непростое задание. Шансов справиться с ним у тебя, на мой взгляд, немного. Но все же они есть. И я желаю тебе удачи, юный берсеркер…

— Почему ты сейчас меня так назвал? — увы, этот мой вопрос повис в воздухе безответным.

Бородач вновь обернулся неуловимым порывом урагана. И я тут наудачу нанес отчаянный рубящий удар в противоход его атаке.

Увы, как и опасался, бездарно промахнулся мимо цели.

Однако и сокрушаться из-за неудачи мне не пришлось. Практически одновременно с промахом на мой затылок опустился пудовый кулак уже заскочившего мне за спину Артема Любомудровича.

Свет перед глазами мгновенно померк. И я лишился сознания еще до падения на замощенную деревянными плашками дорожку.

Глава 14

Глава 14

Еще до того, как я открыл глаза, перед внутренним взором загорелись строки системного лога:

Внимание! В зоне действия сети не обнаружено ни одного доступного открытого Источника живы. В связи с чем временно приостановлено естественное восполнение расхода живы на стандартное обеспечение жизнедеятельности организма игрока. Текущего резервного запаса в 3 единицы живы хватит лишь на 3 минуты жизнедеятельности организма.

Игровое задания: изыскать любой источник живы до обнуления резервного запаса (от 10 ед. живы), скопить достаточно живы для активации Хранилища игрока (1000 ед. живы), отработать наложенную главой рода виру для возвращения с Изнанки домой (19752 ед. живы).

Награда за исполнение заданий: вариативно.

Штраф за провал заданий: конечное обнуление.

— Не понял! Это че еще за привет из прошлого? — распахнув глаза, я обнаружил себя внутри каких-то развалин, буквально утопающих в потоках слизкой чернильной грязи.

Негативный эффект от и без того мрачного места изрядно усугубили еще затянутое свинцовыми тучами небо и льющийся оттуда сплошным потоком мерзкий холодный дождь. Удивительным образом, первые секунды пребывания здесь (с закрытыми глазами) я совершенно не ощущал заливающего все и все вокруг ливня, но стоило встрепенуться и оглядеться, как сразу ощутил стекающие по щекам и носу ледяные струи и липкий холод неприятно льнущих к телу насквозь промокших сорочки и штанов.

В стойку! — набатом громыхнул в голове прорезавшийся вдруг снова голос Психа.

— Слышь, бро, а че вообще происходит, а?

Все объяснения потом! Если выживешь! — продолжил нагнетать непривычно суровый голос Психа.

— Что значит: если выжи?..

Живо в стойку! — перебил Псих.

Панические нотки в голосе обычно спокойного, как слон, ворчуна-насмешника тут же на корню пресекли желание дальше с ним спорить. Ноги сами собой согнулись в напряженном полуприсяде и одновременно вытянулись на носках, спина сделалась прямее доски, а призванный в правую руку топор завис над головой, готовый к молниеносному рубящему удару.

На полную используя доступное периферийное зрение, я забегал глазами по чернильным лужам и мрачным руинам вокруг, но, как ни вглядывался, подбирающегося врага нигде не увидел от слова совсем.

БЕЙ! — громыхнувшая по мозгам команда Психа на миг словно сорвала закрывающую мне глаза пелену. В изумрудном всполохе, на секунду озарившем затянутую дождливым полумраком округу, я увидел кругом десятки (если не сотни) отвратительных белесых созданий, похожих на колобки из перекрутившихся меж собой дождевых червей, размером с мою ладонь. Твари, несмотря на свой неуклюжий вид, вполне сноровисто ползли по окружающей все и вся вокруг слизкой черной жиже, целенаправленно стекаясь отовсюду ко мне. И самые шустрые из черве-колобков уже почти подобрались к моим сапогам.

Эта жуткая картина открылась мне буквально на мгновенье. Как вспышка фотоаппарата выхватывает из ночи скрытые тьмой силуэты людей, на секунду превращая их в понятные фигуры и лица, так и зеленый сполох от команды Психа на короткий временной интервал сорвал иллюзию безопасной пустоши вокруг.

Нацеленный моим кратким прозрением топор рухнул точно наперерез паре самых быстрых «колобков». И хотя в момент удара иллюзия пустоши вернулась обратно на место, а белесые цели бесследно растворились в струях сумрачного дождя, просвистевшее над пузырящейся маслянистой грязью лезвие топора дважды моргнуло изумрудным сполохом. В подтверждение результативного удара, из пустоты под моими ногами сорвалось две знакомые желтые искры и, молнией метнувшись ко мне, бесшумно вошли в живот в районе солнечного сплетения.

Получилось, — раздался облегченный возглас Психа. — Ну теперь Денис мы с тобой еще повоюем.

Перед глазами загорелись изумрудные строчки игрового лога:

Внимание! За убийство 2 спаек вам единовременно зачисляется 18(44) единиц живы. Игровое задание исполнено, кризис истощения резерва предотвращен. В качестве награды от системного предмета вам начисляются бонусные 2(5) единиц живы.

Не отвлекайся! Потом читать будешь! Если выживешь! — незримым кнутом подстегнул меня окрик Психа.

— Да че происходит-то вообще? Где я?

На изнанке, — расщедрился-таки на пояснение Псих.

— А как я здесь?.. Ой, мля! — по правой ступне вдруг словно шарахнуло разрядом шокера.

В стойку! — рявкнул Псих.

Перед глазами тут же всплыл недавный стоп-кадр с надвигающимися со всех сторон черве-колобками или спайками (как идентифицировала их система), и удар током — это, похоже, последствие того, что какая-то из невидимых ползучих тварей добралась-таки до моей ноги, — это логичное объяснение случившемуся молнией пронеслось в голове, пока, до крови прикусив губу, чтоб не заорать, я с грехом пополам снова исполнял стойку на носках, стараясь сместить большую часть нагрузки влево с еще выкручиваемой судорогой боли правой ступни.

БЕЙ! — триггер-команда Психа снова изумрудной вспышкой на краткий миг преобразила иллюзорную пустошь вокруг. Уже зная, куда следует смотреть в первую очередь, за краткий миг я в деталях фиксирую положение с полудюжины подобравшихся почти вплотную к ногам спаек.

И умело корректируя уже обрушенный в стремительном рубящем ударе топор, совершив практически полный оборот на здоровой левой ноге, успеваю черкануть лезвием по каждому из шестерки снова растворившихся в дожде черве-колобков.

Хирургическую точность исполненного удара подтвердили: сперва, серия изумрудных вспышек на рубящем клинке, и последовавший затем в солнечное сплетение град желтых искр из-под ног.

Внимание! За убийство 6 спаек вам единовременно зачисляется 51(127) единиц живы.

На сей раз строка загоревшегося лога оказалась втрое короче. Оно и понятно, ведь предыдущим ударом я выполнил первое (самое легкое) из трех заданий. Для исполнения второго же, насколько я разобрался, требуется скопить уже аж тысячу единиц живы. Что, принимая во внимание обилие спаек вокруг, задачей кажется уже не такой уж и заоблачной…

Памятуя свой недавний болезненный опыт, я еще до команды Психа занял первую стойку Изумрудного берса, и замер в напряженном ожидании команды-триггера.

За прошедшие секунды боя от выброса адреналина я совершенно перестал ощущать окружающий холод, более того от моего тела в насквозь мокрой одежде под струями ледяного дождя сейчас поднимались даже видимые глазу струйки пара.

БЕЙ! — очередная изумрудная вспышка вновь позволила зафиксировать внизу очередную партию белесых паразитов, скопившихся в опасной близости от ног.

Крутанувшись юлой на левой носке, я снова бросаю вниз топор в широком рубящем ударе. Но, вместо нацеленных семи жертв, в этот раз поразить удается лишь пять. На две последних спайки банально не хватает вращения, и, соответственно, рубящий удар до них тупо не достает.

Пытаюсь тут же призвать обратно развеявшийся после совершенно удара системный предмет. Но мгновенно повторить стойку Изумрудного берса оказывается вдруг невыполнимой задачей. Ступни, словно налившись свинцом, не могут подняться на носки, а согнутые в коленях ноги предательски дрожат, не позволяя зафиксировать распрямленную спину в устойчивом положении.

Такое часто случается с новичками, не паникуй. Это у тебя просто выносливость просела, — раздался в голове спокойный голос Психа. — Нужно секунд на пятнадцать сделать паузу, и спокойно постоять на месте. Благо такой не самый шустрый противник, как спайки, это позволяет.

— Издеваешься⁈ — завопил я, прекращая бестолковые попытки зафиксировать стойку, выпрямляясь и обреченно замирая на месте. — Какая, в жопу, пауза⁈ Этими ублюдками тут кишит все кругом. Да за десять секунд!.. Ай-яй-яй, млять! — в подтверждение моих слов очередной подобравшийся паразит шарахнул разрядом по многострадальной правой ноге.

Терпи, Денис. Ничего не поделаешь, выносливость у тебя не развита пока что совсем, значит, надо терпеть, — увещевал меня Псих.

— Псих, друуужище, чем попустууу трепаться, придууумай че-нибууудь! А то я ща сдохнуууу! — провыл я, получив одновременно по разряду тока уже сразу в обе ноги.

Нее, не должен сдохнуть. Сапоги у тебя крепкие — спайки сходу не прокусят. А чтоб парализующие удары их, как должно сработали,нужно чтобы их вокруг тебя десятка полтора скопилось, не меньше. А пока что вон четвертая только подползает.

— Уже! Четвертая⁈ Аааа, сууукааа!

Да ты не переживай, Денис. Я ж слежу. Вон, пятая с шестой на убойную дистанцию выходят. Приготовься…

— МЛЯЯЯТЬ!.. Сколько там по времени осталось?

Четыре секунды, три… Готовься, седьмая ща шарахнет.

— Ааааа!

Все. Передышка окончена. Давай, живо в стойку!

— Да какая теперь уже нахрен стойка! Бро, я ж обеих ног не чувствую!

Так почувствуй, или через пять секунд умрешь! — в голосе Психа прорезался металл. — Еще десять спаек на подходе! В стойку, живо!

Каким-то чудом у меня получилось зафиксироваться непослушными ногами в полуприсяде на носках с первой же отчаянной попытки.

БЕЙ! — от открытого на миг зеленым сполохом зрелища внизу мне слегонца поплохело. Оказалось, что обе моих вертикально застывшие на носках ступни были буквально погребены в сугробах копошащихся друг на дружке белесых черве-клубков, и, направив на них топор, я всерьез рисковал вместе с паразитами покалечить и ноги.

К счастью, Проведение оказалось на моей стороне, и все облепившие стопу и подошву спайки сгинули в изумрудных всполохах, наградив меня очередной серией желтых искр.

Я тут же повторил стойку, и новым ударам топора начисто срубил вторую волну из десятка почти подобравшихся к ногам паразитов.

Последовавший через несколько секунд третий удар, увы, вышел уже в полсилы, с половинным, соответственно, результатом. Моя выносливость снова просела, и наступила пора очередной болезненной передышки…

Глава 15

Глава 15

Непрерывная круговерть истребления набегающих, как бесконечный морской прибой, волн белесых паразитов растянулась на целый день. Бесконечно длинный, полный боли и отчаянья, хмурый дождливый день. Несмотря на бесконечное напряжение и ни разу не экономные выплески сил в повторяемых снова и снова рубящих ударах, я удивительным образом все это время практически не уставал, и не испытывал так же ни жажды, ни голода.

Ну по поводу жажды — тут все было более-менее понятно. Беспрестанно льющийся с неба дождь в любой момент легко позволял напиться, нужно было лишь высунуть язык и слизнуть струи дождя с подбородка и щек. Отсутствие же естественной потребности в еде и отдыхе (короткие передышки для отката выносливости, разумеется, не в счет — это был чисто игровой момент, и переживаемые мною во время этих невольных пауз страдания выматывали еще почище исполняемых из стойки ударов) для себя я поначалу объяснял переизбытком в крови адреналина. Но где-то на втором часу затянувшегося противостояния с белесыми паразитами Псих растолковал мне, что адреналин здесь вовсе не при чем, а естественное восполнение растрачиваемых в бою сил происходит благодаря повышенному поглощению организмом игрока живы — благо стабильный приток ее, благодаря пачками умертвляемым спайкам, налажен был уже крепко. И, кстати, обогрев тела под ледяным дождем (ярким свидетельством которого был исходящий, не взирая на мокрую одежду, от рук и ног пар) тоже осуществлялся подпиткой организма дополнительными единицами живы.

Что же касаемо непрерывно накатывающихся волн спаек — поток сползающихся с округи белесых паразитов, несмотря на все мои отчаянные усилия отбиться, и давно перевалившее за сотню число жертв славного топора, не только не ослабевал, а даже от часа к часу определенно увеличивался. Отчего у меня начало складываться устойчивое впечатление, что окружающая грязь была для спаек чем-то вроде инкубатора, и паразиты здесь плодились просто с неимоверной скоростью. Потому на место каждого разрубленного топором ублюдка вскоре претендовало уже двое, а то и трое белесых черве-колобков.

Несложно подсчитать, что неизменно увеличивающиеся количественно волны осаждающих меня паразитов должны были довольно быстро задавить одинокого низкоуровневого игрока числом. И все так бы и стало, если б не одно «но» — я развивался в затянувшейся схватке пропорционально с ростом числа атакующих меня паразитов.

Первый абсолютно неожиданный для меня (но давно ожидаемый, как выяснилось чуть позже, Психом) системный бонус прилетел мне примерно на десятом по счету вынужденном перерыве. Скрипя зубами, я терпел последние секунды пытки разрядами «шокера» по уже буквально облепленным паразитами ступням, насчитав на этот раз рекордные двенадцать вспышек боли, как вдруг очередной тринадцатый по счету «удар током» оказался неожиданно гораздо слабее предыдущих, а перед глазами загорелась непривычно жирная зеленого строка разъяснительного лога:

Внимание! За стойкое противодействие на грани конечного обнуления совокупного Давления подавляющих сил противника, вам начисляется +1 к параметру Сопротивление.

Еще через некоторое время таким же макаром прилетела бонусная единица и к параметру Выносливость. После чего воевать с белесыми паразитами стало значительно проще…

Вообще-то, мне сильно повезло оказаться, после провала в Изнанку, в относительно безобидной локации с неторопливо наползающими белесыми паразитами — но об этом я узнал гораздо позже. Тогда же, как заведенный механизм, повторяя бесконечное количество раз единственную освоенную стойку Изумрудного берса, я с нарастающей, как снежный ком, злостью на главу рода, следил за колебаниями значений двух чисел внизу:

483/18289

Это были выведенные по совету Психа на периферию зрения величины, соответственно, моего текущего запаса живы и остаточной виры (тоже в единицах живы, разумеется).

Первое число, как несложно догадаться, периодически рывками росло, подпитываемое прилетающими за убийство спаек зачислениями живы. Вот только все остальное время запас живы удручающе проворно крутился в обратную сторону, фиксируя непрерывный отток живительной энергии на поддержание организма в критических условиях длительного боя и неблагоприятной внешней среды, плюс необходимое для техники воспроизводство маны, сгорающей при проведении ни разу не простого удара из стойки Изумрудного берса. В дополнение к расходам, буксующим рост живы, удручающе слабое пополнение запасов бонусными зачислениями объяснялось автоматической переброской львиной доли премии за убийство паразитов на погашение назначенной главой рода виры. Текущие остатки которой, собственно, и отражало второе число.

И эту пятизначную громадину мне надлежало обнулить, чтобы вернуться обратно под родное солнышко с враждебной всему живому Изнанки. Насколько я понял из сбивчивых объяснений Психа, «душка»-папочка провернул со мной на алтаре какой-то хитрый ритуал, с помощью которого решил разом списать с меня все скопившиеся за время нашего знакомства долги (и за ритуал астрального двойника, и за членовредительство Тверда, и еще хрен пойми за что) — на нереальную для неумехи жалкого второго уровня сумму в двадцать тысяч единиц живы. Частично долг сразу был сокращен на имеющиеся у меня перед ссылкой на Изнанку запасы живы, потому в задании я прочел указанный размер виры не в двадцать тысяч, а в девятнадцать семьсот… Теперь же, наблюдая за тем, как счетчик виры лихо сбрасывает по нескольку десятков единиц живы за раз (обогащая на них где-то там в неведомой дали резерв родового алтаря), и как эти отчаянные потуги каплей в море отражаются на моем непомерном пятизначном долге, и, в параллель подмечая, как за тот же временной отрезок мои личные запасы живы (необходимые, к слову, для активации хранилища, и спасения там хотя бы на время от вымывающего душу дождя Изнанки) подрастают на какие-то жалкие единицы, я просто сатанел от бешенства.

А когда один из таких спонтанных приступов ярости случайно совпал в нанесенным из стойки рубящим ударом, мало того, что за раз мне удалось неожиданно сразить на одного паразита больше намеченного при изумрудном озарении перечня целей, еще и живы за каждого паразита, на этот раз, в мой запас капнуло гораздо больше, чем обычно (практически в равных пропорциях с отчислением на виру).

Я, разумеется, сразу попытался разобраться в случившемся, и засыпал Психа вопросами. Но, вероятно ограниченный какими-то обязательствами дух системного оружия, тогда почему-то ушел от прямого ответа. Из-за дефицита времени, дорос тут же пришлось прервать. Я попытался повторить тот же фокус, направляя топор на следующую партию паразитов, и вроде вполне искренне вновь испытал в момент рубящего удара приступ ярости, но, лишенный видимо предыдущей спонтанности, на этот раз он никак не повлиял на вполне обыденный итог.

Наряду с вышеозначенными светлыми улыбками Проведения, увы, периодически случались и досадные происшествия. Из-за склизкой жижи под ногами, я неоднократно поскальзывался, терял равновесие и шлепался на задницу или колени. Разумеется, информированность о паразитах внизу каждый раз заставляла меня вскакивать обратно на ноги, как ошпаренному. И недостаточно проворные черве-колобки ни разу, к счастью, не успевали ужалить меня в подставленные в момент падения филейные части. Однако, перемазаться из-за этих досадливых падений мне пришлось с ног до головы, как черту, и к исходу последнего часа нашего с паразитами чересчур затянувшегося противостояния разило от меня, как от деревенского нужника.

За многочасовое непрерывное рубилово еще дважды лучами радости загорались у меня перед глазами жирные системные уведомления о дополнительных бонусных единицах к Выносливости и Сопротивлению.

Лишь под вечер, когда затянувшие небо тучи из темно-серых превратились в практически такие же чернильно-черные, как слизкая грязь под ногами, и вокруг в прямом смысле слова стало не видно ни зги, нанеся после очередной ослепительной изумрудной вспышки отточенный до миллиметра удар с круговым оборотом аж по семнадцати подползшим паразитам, я даже слегка завис, услыхав вместо ожидаемого «В стойку!» от Психа:

— Ну слава горну, докапало наконец-то.

Скосив взор на числа внизу, я тоже с облегчением перевел дух:

1002/16311

— Открыть хранилище! — интуитивно отдал я системе приказ. И ничуть не удивился, оказавшись через мгновенье в знакомой клетке из изумрудного пламени.

Интерлюдия 1

Интерлюдия 1

Глава рода Савельевых стоял у распахнутого окна, и с отрешенным видом взирал на предмет своей гордости: роскошный цветущий сад. Лицо мужчины, несмотря на радующие взор ряды аккуратно подстриженных кустарников, с багровыми, как кровь, и с белыми, как кость, розами, жизнеутверждающий щебет птах и пьянящий аромат любимых цветов, было нахмурено, а зажатый в правой ладони стакан с недопитой водой был смят так, словно вместо благородной бронзы он был изготовлен из податливого олова.

Дверь за спиной мужчины неслышно колыхнулась. Но бывалый воин, легко угадав движение по короткому сквозняку, не оборачиваясь, задал вошедшей вопрос:

— Чем порадуешь?

— Не гневись, Артем Любомудрович, но порадовать тебя снова нечем.

Обернувшись неуловимым порывом урагана, глава рода за доли секунды преодолел трехметровое расстояние от окна до массивного дубового стола, и вдруг оказавшись уже сидящим в его кресле, раздраженно швырнул на лакированную столешницу смятый практически в лепешку стакан.

— И чего ты там встала у порога, как не родная? Проходи, садись, — распорядился глава рода, указав затрепетавшей жене на кресло перед столом.

— А теперь, Стефа, давай по порядку, — потребовал он, дождавшись, когда женщина усядется на предложенное место.

— Да как обычно, все. Сперва две девки, под моим присмотром, перевернули верх дном все в ее комнате, — пряча глаза от строгого взгляда мужа, стала докладывать Стефания Власовна. — Потом я лично осмотрела в купальне каждый сантиметр тела Алены. Но ни самого топора, ни татуировки на ее теле, увы, вновь обнаружить не удалось.

— Да как такое возможно-то⁈ — раздраженно хлопнул ладонью по столешнице глава рода.

Жена вздрогнула, но благоразумно предпочла промолчать.

— Три недели! Уже три недели, как иномирянин благополучно сгинул на Изнанке! А его топор, нарушая все писаные правила Игры, от чего-то до сих не вернулся к наследнику.

— Артем, мы уже говорили об этом. Возможно все дело в том, что ребенок еще не…

— Прекрати, — поморщился глава рода. — Ты лучше меня знаешь, что раз система подтвердила зарождение наследника, то родился он уже или еще нет, не имеет принципиального значения. Системное наследие отца передается сыну! Это закон, Стефа! Который в нашем случае отчего-то отчаянно сбоит, и я всю голову уже сломал, пытаясь отыскать разгадку этой тайны.

— А может, все-таки, Денис там на Изнанке каким-то чудом смог уцелеть?

— Я вот этими вот руками, — мужчина, в приступе едва сдерживаемой ярости, выбросил вперед обе свои здоровенные пятерни, от чего его собеседница тут же невольно вжалась в спинку кресла, — наложил на парня виру Кровного долга! После чего, в алтарь пару дней с Изнанки от иномирянина исправно шел приток живы! А потом этот приток бац и оборвался! Хотя долг виры оказался погашен на тот момент едва ли на четверть! Смерть игрока, Стефания, — вот единственное разумное объяснение случившемуся!

— Впрочем, если ты можешь придумать иное логичное объяснение, — продолжил Артем Любомудрович после небольшой паузы немного успокоившись, откинувшись на спинку кресла и устало прикрыв глаза, — я, разумеется, внимательно тебя выслушаю.

— Нет. У меня нет предположений, — призналась Стефания Власовна.

— Вот и у меня нет, — кивнул глава рода. — Значит, нам остается только ждать… Как здоровье Алены Петровны?

— Аленки что ль? — фыркнула жена. — Да че ей будет кобылице-то стоялой…

— Стефа! — снова хлопнул ладонью по столу муж. — Смирись уже, наконец, с тем фактом, что она больше не девка, а часть нашего рода!

— Извини, Артем Любомудрович, вырвалось.

— Смотри у меня! Узнаю, что притесняла Алену в мое отсутствие, спрошу с тебя строго!

— Как это в отсутствие? — вычленила из фразы самое главное Стефания Власовна. — А куда ж ты собрался, муж мой?

— Дьяк из канцелярии княжеской час назад через Глаз со мной связался. От князя срочный вызов передал. Завтра на рассвете велено с малой дружиной прибыть в стольный град.

— Неужто война, — схватилась за щеки жена. — Ой, беда, беда…

— Не каркай, дура, — строго осадил женщину глава рода.

— Бориску-то хоть оставь, не бери греха на душу. Мальченка ведь еще совсем…

— А ну цыц! Этот мальчонка на охоте последней медведя матерого в одиночку на рогатину взял.

— Ой, не губи кровиночку…

— Цыц, сказано!.. В общем так. В наше отсутствие снова за старшую здесь остаешься ты. И твоя главная задача, Стефа: искать топор. Он обязательно должен рано или поздно возле матери наследника проявиться. Ну а как только сыщешь наследие иномирянина, сама знаешь, что с ним тут же нужно будет сделать.

Глава 16

Глава 16

Троица гончих мрака, свозь дождь Изнанки, бежала за своим вожаком. Похожие на ожившие кошмары твари сплошь состояли из шипастой брони, когтей и клыков, и в холке даже простые рядовые особи достигали метровой высоты, а возвышающийся на добрую голову над тройкой сопровождения вожак — почти полутораметровой.

Стая обегала дозором свою территорию, где гончие считались безоговорочными хозяевами, потому, разумеется, они двигались открыто, всем своим брутальным видом давая понять прочей забившейся в щели и норы живности, что немедля растерзают любого, кто дерзнет бросить им здесь вызов.

Пробегая мимо очередного грязевого холма, вожак вдруг замер в защитной стойке, и остальные три его спутника тут же забегали по округе, азартно порыкивая и щерясь в поисках затаившегося врага. Однако поиски гончих мрака не увенчались успехом, и «оживший» через примерно четверть минуты вожак, как ни в чем небывало, побежал дальше.

Гигантскими прыжками рванув вдогонку за лидером, рядовые особи почти сразу же его догнали, и пристроившись по бокам и в хвосте, привычным порядком продолжили дальнейший дозор.

А за спинами неспешно убегающей четверки вдруг шевельнулся привлекший внимание вожака грязевой холм, и абсолютно беззвучно трансформировался вдруг в охотника с топором. Который стремительными смазанными движениями тут же стал метать вдогонку сбежавшим монстрам свое, казалось бы, малопригодное для дистанционной атаки громоздкое оружие.

Именно метать (во множественном числе) — потому что его единственный топор, настигнув первую цель, тут же исчез в изумрудной вспышке, оставив пронзительно заверещавшую тварь с перебитым хребтом валяться в чернильной грязи, и в тоже мгновенье топор вновь появился в отведенной для очередного броска руке охотника, чтобы через мгновенье изумрудной молнией метнуться в спину следующей жертвы… Так за три секунды ловкий метатель свое единственным топором положил троицу рядовых гончих.

И лишь один вожак стаи, кроме силы и роста, отличающийся от собратьев и куда как более развитыми реакцией и интуицией, успел, почуяв смертельную опасность, вовремя отскочить от летящего в хребет топора.

Тут же развернувшись, огромный монстр сгустком свирепо ощерившегося мрака понесся на своего незадачливого обидчика. Но, к чести последнего будет сказано, охотник ничуть не испугался атаки вдвое превосходящего размером монстра. И, обозначив пустыми руками перед собой серию стремительных пасов, он сделал плавный шаг назад, проваливаясь под тянущимися уже к нему в финальном прыжке лапами вожака, одновременно призывая в отведенную в бок правую руку свой вернувшийся после промаха топор.

А дальше все случилось так быстро, что сторонний наблюдатель в мешанине столкнувшихся тел и последовавших ударов не смог бы разглядеть абсолютно ничего, ровно до того момента, когда покатившийся по грязи клубок тел не замер бы на месте, и над трупом поверженного вожака гончих мрака не поднялся бы одолевший противника охотник…

И че ты лыбишься? — тут же ожидаемо раздался в моей голове голос вечно всем недовольного Психа. — Третью стойку Стального вепря едва-едва ведь успел наложить!

— Так успел же, — фыркнул я, блаженно щурясь под смывающими грязь с лица струями дождя, от короткой волны эйфории из солнечного сплетения после поглощения желтой искры достойного противника.

В последний миг успел! Когти монстра почти дотянулись до твоего беззащитного горла!

— Но по факту — не дотянулись же.

Перед глазами загорелась строка системного лога:

Внимание! За убийство вожака гончих мрака вам единовременно зачисляется 6129 единиц живы.

— Ого! Нормально так за зверюгу эту мне прилетело. Псих, зацени.

Денис, ты, вообще, меня слышишь⁈ Тренироваться, говорю, больше надо! А то зазнайство это твое, что я наблюдаю последнее время, помяни мое слово, до добра не доведет!

— Не, ну правда, хорош уже, а… Неужели тебе не интересно, сколько за остальных собачек система отварит?

Я ему о вещах серьезных, а у него все мысли только о наживе!

— Нее, просто о живе, без на, — хохотнул я, довольный своей остротой.

О горн! Дай мне терпенья!

Три простых гончих с перебитыми хребтами, напрочь утратив свой недавний грозный вид, обреченно скалились на приближающегося меня и отчаянно пытались отползти. Но я, разумеется, легко их догнал, и кончил классическим рубящим ударом из первой стойки Изумрудного берса.

С добитых тварей совались желтые искры, и, по очереди войдя мне в солнечное сплетение, вызвали появление перед глазами очередного системного лога:

Внимание! За убийство 3 гончих мрака вам единовременно зачисляется 8257 единиц живы.

— Вот такая охота мне по душе. Не то что паразитов на пустошах без счета за гроши жалкие долбить.

Живо тренироваться марш, охотник! — продолжил выносить мне мозг неуемный Псих. — С Дыханием пепла, ведь, тоже промашка у тебя вышла. Вожак почти пробился через давление твоей иллюзии! Значит нужно кровь из носу четвертую стойку техники осваивать!

— Да я чуть не сдох, пока третью освоил, — возмутился я. — Три дня в клетке кровью умывался!

Это от того, что Медитация до сих пор у тебя, как у инвалида! Зря что ли Крыло бабочки активировал? Вот и осваивай давай, а то пристрастился лишь топором махать! Охотник, блин!

— Да если б не Изумрудный берс, я такую стаю гончих до сих пор на пушечный выстрел обходил! А с освоенной пятой стойкой, вон оно как лихо ща вышло.

В этот раз, Денис, тебе просто повезло сразиться со слабым врагом…

— Эта стая-то гончих мрака — слабые враги? — перебил я.

…Если следующий твой враг окажется чуть сильнее и проницательнее, — продолжил вещать в голове Псих, игноря мое возмущение, — то из славного охотника, Денис, ты мигом превратишься в загнанную добычу. И, чтобы этого не произошло…

— Да понял, я понял, тренироваться надо, — обреченно выдохнул я и отдал системе приказ: — Открыть хранилище!

Глава 17

Глава 17

— Статус! — распорядился я, оказавшись в ставшей мне за последний месяц домом клетке из изумрудного пламени.

Перед глазами загорелся знакомый перечень позиций:

Уровень 5 (начальное осознание)

Запас живы: 47452 единицы

Резерв маны: 37(60) единиц

Разум — 12

Память — 4

Логика– 3

Интуиция– 5

Тело — 19

Сила — 4

Ловкость — 6

Выносливость — 9

Воля– 16

Давление — 3

Сопротивление — 11

Медитация — 2

Техники — 6

«Изумрудный берс» (пиковый мастер, тело) активирована, освоено 5 стоек из 20

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) активирована, освоено 1 стойка из 1

«Эхо изнанки» (среднее пробуждение, разум) активирована, освоено 1 стойка из 2

«Стальной вепрь» (продвинутое пробуждение, тело) активирована, освоено 3 стойки из 3

«Дыхание пепла» (пиковое пробуждение, воля) активирована, освоено 3 стойки из 4

«Крыло бабочки» (начальное осознание, воля) активирована, освоено 2 стойки из 5

Начал я, по сложившейся традиции, с призыва Озарения феникса. Эта самая простенькая из техник начального уровня, погружением в чертоги разума и повторной прокруткой там недавних событий, помогала со стороны увидеть свои действия в бою, отметить сильные и слабые моменты, и построить, с учетом даже такого поверхностного анализа, максимально сбалансированную и эффективную тренировку остальных техник.

Кстати, именно Озарение феникса, после первого затянувшегося на целый день многочасового рубилова с белесыми паразитами спайками, помогло потом вычленить незаметные в процессе боя моменты, возымевшие в конечном итоге судьбоносное значение на мою ссылку в Изнанку, обернув ее из каторги в место обретения Силы.

При сторонним взгляде на тот бой, в моменты проявления паразитов вспышками изумрудного пламени я подметил важную деталь: скапливающийся вокруг моих ног спайки напрочь игнорили густо заляпанные грязью участки сапог, предпочитая для атаки относительно чистые места на моей обуви, где комки грязи отвалились. Вычленив эту особенность поведения врага, я сделал вывод, что паразиты попросту не замечали объекта атаки под толстым слоем привычной им среды обитания. И предположил, что, если обмазаться жирной грязью изнанки с ног до головы, то я перестану вызывать гастрономический интерес у местной фауны.

Зловонные обноски, в которые превратилась за предыдущий день моя некогда стильная одежда, вряд ли могли еще больше пострадать от воплощения следующим утром этой отчаянной задумки, потому превратиться в чумазое чудище я не боялся. Но не без основания опасался, что под непрерывным проливным дождем моя маскировка удержится надолго. Если же придется часто обновлять слой грязи на теле, у меня тупо не останется времени на геноцид паразитов, и, соответственно, на приток жизненно необходимой живы…

Возникшую дилемму помог разрешить совет Психа, подсказавшего подыскать для «закрепления» маскировки специфическую технику. Благо, после недавнего скачка на второй уровень у меня как раз имелась такая возможность. Так, с его подачи, в моем загашнике появилось Эхо изнанки. Эта техника так же, как Озарение феникса, воздействовала на разум, но уже не только мой, а и противника, позволяя вступать с ним в некое подобие ментального диалога.

В итоге, при поддержке Эха изнанки, моя маскировка грязью после выхода из хранилища имела успех, превзошедший все мои самые смелые ожидания. Налепленная на тело грязь временно превратила меня для окружающих паразитов в не вызывающую агрессии безобидную высокую кочку. И под прикрытием этого безобидного образа, использовав первую ступень Эха изнанки, я постарался внушить невидимым белесым ублюдком (воздействуя на коллективный разум всего сообщества примитивных паразитов), что я ни разу не вкусный голем из грязи, и не стоит даже пытаться когда-либо ужалить меня.

Внушение сработало, да еще как. Спайки больше никогда не предпринимали попыток напасть на меня. Даже когда дождь через какое-то время полностью смыл с меня грязевую маскировку, даже когда, решив испытать освоенную ночью вторую стойку Изумрудного берса, наносящую топором горизонтальные секущие удары понизу на манер косы, я по сути возобновил геноцид белесых черве-колобков, эти очарованные Эхом изнанки паразиты не проявляли в мой адрес и намека на агрессию.

Но еще более потрясающий эффект от применения первой ступени Эха изнанки я осознал чуть позже, когда жива, начисляемая мне за убийство спаек, стала отправляться в мой запас вдруг в полном объеме, без вычета на погашение назначенной главой рода виры. Внизу так же исчез не заполненный и на четверть счетчик исполнения долга… Видимо, признание меня за своего паразитами Изнанки, в моменте было воспринято системой, как пожирание моего тела спайками. И, как со ставшего частью Изнанки «трупака», с меня слетел кабальный долг главе рода. Так, совершенно случайно, помимо прочного союза со спайками, Эхо изнанки избавило меня от сдерживающего развития ярма в виде виры.

Увы, эта открывающая шикарные перспективы к замирению с тварями Изнанки (видов которых, к слову, здесь обреталось немерено) техника имела ахиллесову пяту: в виде всего двух доступных к применению стоек. Проще говоря, стать в доску своим с помощью Эха изнанки я мог лишь с двумя видами тварей Изнанки. И, использовав первую стойку на никчемных, по сути, спайках, вторую, по понятным причинам, разбазаривать я не спешил. Благо, получив безопасный плацдарм на территории черве-колобков, я мог спокойно там тренироваться, оттачивая применение боевых стоек Изумрудного берса, как на самих спайках, так и на соседствующих с ними колониях паразитов, в локации которых я регулярно совершал карательные набеги с безопасной территории.

Кстати, по достижении мною пяти единиц в Сопротивлении (которые, к слову, появились у мня уже на третий день пребывания на Изнанке), я смог, наконец, различать примитивных паразитов в грязи без зеленых всполохов стоек Изумрудного берса. Что, разумеется, тут же существенно сказалось на эффективности истребление мелких гадов, и, соответственно, на изрядном увеличении притока живы за них.

Дальнейший рост показателя Сопротивление (через пару дней до шестерки) позволил мне свободно наблюдать и тварей Изнанки более высокого уровня развития, ореолы обитания которых располагались дальше за пределами начальных локаций примитивных паразитов. Но первая попытка охоты на этих похожих на шипастых черепах созданий едва не закончилась для меня фатально — весь израненный я сбежал «зализывать раны» обратно к миролюбивым спайкам. Схватка с «черепахами» показала, что помимо атакующих стоек Изумрудного берса, для победы над врагом серьезней примитивных паразитов, мне необходима еще и хоть какая-то защитная техника.

В ту же ночь, словно на заказ, я получил от системы предложение об активации третьего уровня (благо тысяча единиц живы для его активации за предыдущие дни скоплена уже была у меня в запасе сторицей). По совету Психа момент апгрейда в этот раз я пережидал в Хранилище и, благодаря ускоренному притоку там к организму живы, все прошло на диво гладко — я отделялся всего-то терпимой ломотой в висках и легким головокружением.

Освоенная на третьем уровне развития техника Стальной вепрь снабдила меня нужным набором щитов-стоек, эффективность которых напрямую зависела от значения моего параметра Сила. Первая, самая простоя, базовая стойка ограничивались лишь защитой ног и рук, формируя вокруг конечностей нечто наподобие подвижных воздушных пластин. Вторая стойка защищала остальное тело, формируя вокруг головы и туловища еще несколько подвижных пластин побольше. И, наконец, самая сильная третья стойка — она формировала один большой метровый щит-экран, парящий в воздухе примерно на расстоянии в полметра метра от моей фигуры, который устремлялся навстречу атакующему противнику, и замедляя, как натуральный щит, его продвижение, давал несколько мгновений мне на ответную контратаку… Как, собственно, и случилось в последней схватки с вожаком гончих. Когда могучая тварь, завязнув когтями в стрельнувшем наперехват щите третей стойки, тянулась к барьеру массивной башкой, чтоб ее массой пробить воздушную пробку, эта секундная заминка атаки позволила мне применить против монстра четвертую стойку Изумрудного берса, и нанести по открытой бочине вожака стремительную, как барабанная дробь, серию крушащих ребра боковых ударов топором…

После обретения и освоения ступеней Стального вепря, охота на территории шипастых черепах стала для мня безобидной прогулкой.

А чего, спросите, за шило в заднице меня толкало в дальние рейды на территорию более развитых опасных тварей Изнанки? И почему мне не сиделось на «хлебных» локациях относительно безопасных паразитов? Ответ прост: быстро скудеющий, по мере моего развития, приток живы от слабых противников. Ведь, даже находясь на том же втором уровне развития, но получив за три дня существенный рост параметров в Разуме, Теле и Воле, приток живы за убийство паразитов за эти три дня у меня просел примерно в четыре раза, по сравнению с первым днем охоты. При переходе же на третий уровень, охота на примитивных паразитов и вовсе потеряла для меня смысл, ввиду отрицательного притока ресурса. Проще говоря, живы, на поддержание организма и на выработку маны для применения техник, у меня стало уходить больше, чем ее поступало в запас от системных премий за убийство паразитов.

Успешная охота на третьем уровне за относительно развитыми тварями Изнанки позволила за следующую неделю мне скопить достаточный запас живы для дальнейшего роста. По примеру предыдущего удачного опыта, системное предложение об активации четвертой ступени развития я принял в Хранилище, и перенес апгрейд там даже легче, чем предыдущий. На четвертом уровне, помимо освоения очередной — четвертой стойки Изумрудного берса, я освоил иллюзорную технику Дыхание пепла.

Необходимость в таком дополнении возникла из-за перехода на новые более развитые объекты охоты. Хитрые и шустрые твари, с которыми теперь приходилось ежедневно иметь мне дело, не желали, как примитивные собратья, по одиночке бросаться на пришлого чужака, и, увязнув в его защите, покорно встречать судьбу-злодейку под ударами тяжелого топора. Биться же одновременно с целой стаей изворотливых противников — для меня чревато было большими неприятностями. Наведенная же стойками Дыхания пепла иллюзия, позволяла, до поры до времени, не привлекая внимания, таиться на территории врага и, подкрадываясь к тварям поодиночке, разить их внезапными ударами из засады.

Однако, для эффективной работы с иллюзорной техникой, как несложно догадаться, игроку необходимо было развивать параметр Давление, который до этого, за ненадобностью, у меня пребывал на базовой единице. Из-за чего поначалу я мог использовать лишь самую примитивную первую стойку Дыхания пепла. И за следующие недели мне пришлось пролить немало кровавого пота на болезненных тренировках, чтобы разогнать Давление до тройки, и освоить еще две, более эффективные, стойки. Самую же совершенную иллюзию Дыхания пепла — четвертую стойку, я не смог еще освоить до сих пор.

Помимо развитого Давления (отвечающего за качество иллюзии), продолжительность действия любой техники (а уж такой специфической, как Дыхание пепла, в первую очередь) напрямую зависело от Резерва маны игрока, который рассчитывался по простой формуле: сумма значений показателей Памяти и Медитации умноженное на десять. В текущем моменте для меня это выглядело следующим образом: (4+2)х10=60. Восстанавливался резерв за счет живы, но естественным образом это происходило довольно долго (примерно десять единиц маны на одну минуту), что в условиях напряженного боя, с применением массы энергозатратных атакующих, защитных, иллюзорных и прочих стоек, могло очень быстро привести к обнулению Резерва маны.

Передо мной вышеозначенная проблема, после освоение Дыхания пепла и активного применения его энергозатратных стоек на практике, что называется, встала в полный рост. Потому следующей моей техникой после активации пятого уровня развития (копить сто тысяч единиц живы на который здесь, к слову, мне пришлось всего две с половиной недели, и потом еще четыре дня ждать от системы предложения на апгрейд) стала Крыло бабочки — техника заточенная на расширение и ускоренное заполнение Резерва маны.

Эффективность Крыла бабочки, как не сложно догадаться, напрямую зависела от развития показателя Медитация. Соответственно, тренировка и частое использование данной техники развивали у игрока Медитацию, увеличение которой напрямую влияло на размер Резерва маны. Мне Медитацию так же, как и Давление, пришлось развивать от базовой единицы. Соответственно, поначалу доступной для применения мне оказалась лишь первая стойка Крыла бабочки, вдвое ускоряющая процесс восстановления маны в Резерве. Тренировками и практикой удалось на данный момент развить Медитацию до двойки, что позволило освоить вторую стоку Крыла бабочки, уже вчетверо ускоряющую восстановление маны в Резерве. Как несложно догадаться, по достижению пятерки в Медитации, я освою пятую ступень техники, что приведет к десятикратному ускорению воспроизводства маны в Резерве.

Ну и самым главным сюрпризом на пятом уровне для меня стала, разумеется, пятая стойка Изумрудного берса, позволившая мне освоить бросок топора, обогатив тем самым мой арсенал стоек наконец-то и дистанционной атакой.

Денис, хорош уже сачковать, — выдернул меня из навеянного Озарением феникса потока воспоминаний голос Психа. — Стальной вепрь сам себя не отработает. Живо на арену.

Даже не пытаясь тратить нервы на бестолковый спор с наставником, я покорно закрыл глаза, вызывая в памяти нужный образ, и когда их снова открыл, обнаружил себя сидящим на изумрудном песке…

Глава 18

Глава 18

Выбранная мною в качестве объекта для охоты пара багровых жрутов (тварей изнанки размером с кабана, являющие собой отвратительную смесь крысы с тараканом) самозабвенно пировала в зарослях болотной травы. Жруты вырывали закованными в роговую броню лапами и носами из бурлящей под дождем грязи целые пласты земли, густо оплетенные белесыми веревками корней, и, утыкаясь зубастыми мордами в добычу, нащупывали резцами среди переплетения корней в изобилии обитающих под болотной травой листовидных пиявок, выщелкивали паразитов, как блох из шерсти, и тут же их пожирали.

Но, как только я приблизился к жрутам на дистанцию убойного броска топором, буквально на считанные секунды упредив мою уже практически готовую атаку, из пустоты возле копошащихся в грязи багровых жрутов вдруг вынырнула двухметровая серая, как мышь, гориллоподобная образина, со здоровенным заточенным бревном в руке, назвать которое копьем у меня попросту не повернулся язык.

Бесстрашно скаканув на скользкий от грязи панцирь ближайшей твари, образина еще в прыжке метнула бревно-копье во второго жрута. И этот небрежный с виду бросок ее оказался столь точным и сильным, что, угодив аккурат в шейное сочленение роговых пластин твари, буквально оторвал второму жруту башку. Первой же твари пережить товарку так же удалось ненадолго.

Придавленной вдруг весом рухнувшего на спину крупногабаритного врага и ошарашенный одновременно внезапной смертью сородича, первый жрут, позабыв о жратве, на секунду оцепенел от шока. И этой крохотной его заминки умелому охотнику с лихвой хватило, чтоб сверху ударить когтистыми пятернями по выпущенным глазным яблокам неподвижной жертвы. Превратив тут же глазницы твари в кровавое месиво, охотник дотянулся и поразил вбитыми внутрь пальцами мозг жрута, и последний, обмякнув, засучил в агонии лапами.

Описывать случившееся на моих глазах действо пришлось гораздо дольше, чем оно заняло времени в действительности. Невероятная гориллоподобная образина управилась с убийством двух могучих жрутов буквально за пару секунд. Мне о подобной скорости умерщвления таких развитых тварей изнанки, как жруты, даже сейчас спустя месяц по достижении пятого уровня, и вполне достойно уже набитой на техниках рукой, приходилось только мечтать.

К счастью, освоенная четвертая стойка Дыхания пепла укрывала меня сейчас безупречной иллюзией, и как бы ни был хорош могучий гориллоподобный охотник изнанки, его Сопротивления оказалось недостаточно, чтобы вскрыть мою маскировку. Впрочем, как и мне его (ведь приближение к багровым жрутам скрытого иллюзией охотника я так же не видел вплоть до сбившего скрыт начала его атаки).

Спрыгнув меж тем с туши затихшего жрута, охотник могучим рывком вырвал бревно-копье из второй своей жертвы и, отступив на пару шагов от места схватки, сделал глубокий вздох и вдруг пронзительно засвистел.

На любителя художественного свиста ублюдок не походил от слова совсем, потому не надо было быть гением, чтоб догадаться, что таким нехитрым макаром гориллоподобная образина подает сигнал своим подельникам. С появлением же здесь целого отряда охотников изнанки вероятность разоблачения моего иллюзорного скрыта рядом с ними возрастала в разы.

Нужно было немедля рвать отсюда когти. Но просто так развернуться и сбежать я не мог. Любые резкие движения мгновенно разрушали стойку Дыхания пепла, и делали меня видимым охотнику. Соревноваться же с крутым аборигеном в скорости бега по местной грязи (даже без учета моих дырявых и хлюпающих сапог) для игрока на моем этапе развития было смерти подобно.

Мне ничего не оставалось, как решиться на рискованную авантюру и, отринув сомнения, атаковать гораздо более сильное существо. Благо, на моей стороне была внезапность. Стоящий вполоборота ко мне охотник, опустив руку с бревном-копьем, полностью сосредоточился сейчас на своем свисте. И, разыгрывая эту единственную значимую карту, я метнул в него топор из невидимости, срывая маскировку.

Как я и опасался, ублюдок оказался фантастически быстрым и с развитым, как у матерого хищника, чутьем на опасность.

Практически лежащие на земле всего мгновенье назад бревно-копье смазанной дугой взмыло в защитном жесте, и раздавшийся тут же звонкий удар дерева о железо оповестил, что моя карта бита.

Оборвав свист, гориллоподобная образина плавным текучим движением развернулась в мою сторону, и только что использованный ей в качестве защиты массивным снаряд тут же, практически без замаха, выстрелил в мою сторону.

Дальше все случилось само собой. Бесчисленными тренировками доведенные до автоматизма техника Изумрудного берса сработала быстрее мысли, и по новой материализовавшийся в руке топор из третьей стойки широким боковым ударом слева-направо снизу-вверх с тем же металлическим звуком «облобызался» с направленное в меня острым бревном.

От жесткого столкновения меня отшвырнуло влево.

Пролетев несколько метров, я рухнул лицом в грязь.

Памятуя о оставшемся где-то там за спиной противнике, разумеется, тут же стал подниматься, параллельно проделывая пальцами в грязевой маске отверстия для глаз. Но, увы, встать на ноги не успел.

Налетевший, как ураган, противник зверским пинком по хребтине вбил меня обратно мордой в грязь. От прострелившей в момент удара спину вспышки боли я был уверен, что словил перелом позвоночника, и больше стопудово уже не встану.

Впрочем, самому вставать и не пришлось. Потому как еще через секунду когти ублюдка, буквально смяв в кровавое месиво мое левое плечо, легко, как пушинку, подбросили мою изломанную тушку снова вверх. И вторая когтистая пятерня твари превратила в кровавый фарш еще и мой правый бок.

Упивающийся своей силой ублюдок, со сморщенным, как печеное яблоко, серым лицом, стал что-то втолковывать мне на незнакомом, похожем на звериное рычанье, гортанном наречии. Из-за чудовищной боли в плече и боку, на которые я буквально оказался насажен, чувствуя раздирающие и дальше края ран когти садиста внутри себя, я несколько раз к ряду в теченииэтой жуткой пытки терял сознание от боли, но тут же приходил обратно в чувство опять же из-за боли.

И в одно из таких полуобморочных «пробуждений» сквозь кровавую пелену боли до сознания добрался резкий, как выстрел, приказ:

Бей! Сейчас!

Откуда в моем переломанном, потерявшем надежду на спасение теле вдруг появились силы? — этот вопрос навсегда остался для меня покрытой мраком тайной. Но навыки, намертво вбитые в меня на зеленой арене хранилища Психом, сработали сами собой, стоило ожившей правой руке ощутить тяжесть материализовавшегося топора.

Сил у меня хватило лишь на один стремительный, как удар барабанной палочки, боковой удар справа из четвертой стойки.

Превратившееся в зеленую молнию лезвие топора просвистело аккурат под подбородком чересчур беспечного палача.

Меня тут же обдало жаркой соленой волной…

Ослабевшие когтистые пальцы палача безвольно разжались…

Лишившись опоры, я снова полетел лицом в черную пузырящуюся грязь внизу…

В этот миг свободного падения боль исчезла, и я почувствовал себя настолько счастливым, что даже успел улыбнулся…

А дальше последовал удар. Очередной взрыв боли. И отрезающая жестокую реальность темнота…

Интерлюдия 2

Интерлюдия 2

— Здрав будь, Артем Любомудрович, — в пояс поклонился родителю переступивший порог комнаты юный великан.

— Борис, и туда же, — поморщился глава рода Савельевых и жестом указал сыну на стул напротив. — Просил же…

— Так ведь, батюшка, в стольном граде этикет блюсти полагается, — словно оправдываясь, заворчал молодой богатырь, усаживаясь на указанное место.

— Так, то ж на людях. А здесь-то, в отчем доме, чай не чужие, можем и по-свойски… Хотя, конечно, этот скворечник отчим домом величать, ты прав, язык не поднимается.

Они сидели в светелке под самой крышей похожего на башню здания, и добрую треть пространства помещения здесь занимал добротный дубовый стол — точная копия оставшегося за сотню верст в родной вотчине. С просторным кабинетом в поместье рода Савельевых эту светелку так же роднило еще и огромное, в полстены, панорамное окошко. Однако, серый унылый вид на соседние неказистые высотки, открывающийся из окна здесь, не шел, разумеется, ни в какое сравнение с прекрасном видом из домашнего кабинета на цветущий сад.

Увы, но ограниченность пространства и серость заоконного вида, являлись платой за проживание в стольном граде Белгороде, дома в котором, из-за ограниченности окаймленного городской стеной пространства, даже родовитые дворяне вынуждены были строить на скромных клочках земли, компенсируя привычные ширину и размах хором функциональным минимумом многоэтажной башни.

— Напрасно вы так, батюшка. Справный у нас дом в стольном граде. Не хуже, чем у других.

— Ну да, ну да, — покивал глава рода, задумавшись.

— Батюшка, дозволь спросить?

— Валяй, дозволяю, — встряхнул головой, словно прогоняя мрачные думки, Артем Любомудрович.

— Что там на княжьем Круге-то порешали вы, батюшка? Когда ж против супостатов выступаем, наконец? — подался вперед Борис.

— Эх, Бориска, голова твоя бедовая, — тяжко вздохнул глава рода. — Слабоваты мы пока против супостатов-то…

— Да где ж слабоваты-то, батюшка! — аж вскочил от переизбытка эмоций парень. — Две тысячи воев под началом князя в стольном граде скопилось! Все не ниже пятого уровня! Это ж такая силища! Такая!..

— Сядь, сын! Не мельтеши! — врезал кулаком по столешнице отец и, когда наследник послушался, продолжил, перейдя на заговорщицкий шепот: — Такого мощного прорыва с Изнанки в наших краях давно не случалось. То, что я тебе сейчас открою, Борис, это тайна, в которую посвящены лишь ближники Круга… Впрочем, шила в мешке не утаишь, и скоро об этом станет известно всем несчастным жителям Белгородского княжества… Так вот, жрецами Единого на сегодняшний день официально подтверждено, что на территории нашего княжества одновременному искажению разом подверглись двадцать шесть малых и семь средних алтарей. Получается, твари изнанки хлынули к нам, считай, тридцатью тремя неудержимыми потоками. И за час искажения их на этот раз набежало даже не десятки, а, вероятно, сотни тысяч. Тридцать три армии, во главе с высокоуровневыми погонщиками-орками, сливаясь в единую орду сейчас направляются к стольному груду. Выходить князю сейчас против такой силищи, даже с объединенной ратью родов, в чистое поле — это самоубийство чистой воды. Единственный наш шанс пережить нашествие тварей изнанки — это встретить орду здесь, на неприступных стенах стольного града. Лишенные подпитки родной стихии Изнанки, твари будут слабеть с каждым новым днем в нашем мире. Если нам удастся сдержать атаки тварей на стенах в течении первых двух недель, дальше супостаты ослабеют настолько, что их можно будет рвать голыми руками. Вот тогда-то князь и выйдет с объединенной ратью за стены стольного града… И ежели мы с тобой, Бориска, доживем до этого светлого дня, то по итогам побоища можем так пополнить запасы живы, что оба шагнем на новый уровень развития.

— А как же матушка? — прошептал ставший белее собственной сорочки здоровяк.

— На все воля Единого, сын, — снова тяжко вздохнул глава рода. — С ней остался Демьян и отроки. Не бог весть какая защита, конечно, но, если наша вотчина не окажется на пути собирающихся армий изнанки, то от набегов отдельных стай тварей Демьян дом наш должен защитить.

— Как защитить-то⁈ Ведь там воев у него не осталось почти! Под началом Демьяна два десятка малолеток, которые супротив меня одного всем скопом не сдюжат! Отроки, с уровнем развития не выше жалкой четверки! Да они тварям изнанки на один зуб! — не сдержавшись, в конце Борис снова перешел на крик.

За что через мгновенье поплатился, получив от молниеносно обогнувшего стол отца звонкую оплеуху.

— Прекрати истерику, щенок! — зашипел на сына глава рода, цапнув сникшего после пощечины Бориса за ворот сорочки. — Думаешь, мне легко? Думаешь, я не понимаю?.. Но мы княжьи люди, Бориска, и обязаны исполнять его волю!

— Батюшка, дозволь хоть пару ратников домой свезти! — рухнув на колени, взмолился Борис. — Для этого даже ворота открывать не придется, мы прям по стене по веревке спуститься смогем!

— Дурак! — сказал, как плюнул, глава рода. Тяжело ступая, он вернулся обратно к своему креслу и занял место за столом. — Все тракты в округе уж давно тварями изнанки заполнены. Орда не сегодня завтра будет под стенами стольного града.

— Мы лесными тропами…

— Нет сказал! — хлопнул кулаком по столу отец. — Лишь попусту головы сложите. На стенах же каждый защитник уже, считай, на вес золота. Обожди чутка сын, обещаю, в скором времени у тебя появится не один шанс поквитаться с тварями изнанки. А пока, как и я, моли Единого, чтобы уберег наших там, пока, по воле князя, мы заперты тут… Все понял?

— Понял, — тяжко вздохнул, поднимающийся с колен юный богатырь.

— Тогда ступай пока к себе, — махнул сыну на дверь глава рода, а, когда тот, нырнув в низкий проем, выбирался уже в коридор, добавил вдогон: — И мой тебе совет, ложись-ка, пока есть возможность, спать. А то, когда осада начнется, выспаться нам уже вряд ли удастся.

Глава 19

Глава 19

После такой пирровой победы, по логике, я должен был сдохнуть дважды. И в обоих случаях железобетонной причиной моего скоропостижного прижмуривания являлось фатальное обилие ран, нанесенных мне гориллоподобным ублюдком. Во-первых, на вытекающую из многочисленных порезов и ссадин кровь просто обязаны были откликнуться листовидные пиявки (а этих тварей в локациях с болотной травой, как я уже упоминал ранее, тусовалось немерено) и, облепив со всех сторон мою бессознательную тушку, элементарно высосать все жизненные соки из меня до суха. Во-вторых же, я обязан был отбросить копыта от сепсиса, потому как всевозможные инфекции Изнанки, после моей отключки, получали беспрепятственную возможность из ни разу не стерильной местной грязи перекочевать через открытые раны в ослабленный увечьями организм.

Однако, я чудом выжил. И «чудом» (покачиваясь на широкой спине которого, я очнулся от продолжительного забытья) оказалась похожая на рогатого бегемота тварь изнанки.

— Псссих, ты мнэ ссслышшшишшшь? — прошипел я кое-как, стоически превозмогая накативший тут же отклик боли от растревоженных из-за тряски свежих ран, и стараясь не быть услышанным неспешно бредущим под дождем по грязи монструозным «транспортом».

Очухался наконец-то! Ну слава горну! — тут же откликнулся в голове дух системного предмета до отвращения бодрым голосом с фирменной хрипотцой.

— Ччче происссходит, а? Почччему я на этом?..

Роскошный зверь, скажи. Поздравляю тебя, Денис, с обретением такого замечательного питомца, — огорошил меня Псих. И пока я оху… то есть переваривал невероятную новость, продолжил: — Ты, кстати, можешь не таиться, и разговаривать в полный голос. Все локации с опасными тварями остались далеко позади. Здешние же обитатели сами до полусмерти боятся твоего грозного пита…

— Псих! Какого хрена? — из-за возмущения, я даже забыл о боли и перестал шипеть. — Ты нормально объяснить можешь: че стряслось пока я был в отключке? И как у меня появилось это?..

Каюсь. Мне пришлось злоупотребить твоим доверием и малясь посвоевольничать, — без капли раскаянья в голосе, повинился Пузырь.

— В смысле?..

Я честно пытался до тебя докричаться, когда, одолев орка, ты рухнул без сознания…

— Орка? — ошарашенно пробормотал я, невольно вспоминая киношных фэнтезийных громил, с которыми гориллоподобное серое, как сухой асфальт, существо имело весьма отдаленное сходство.

Если быть до конца точным, то погонщика-орка — именно так убитое тобой существо изнанки обозначила система в своем уведомлении, — уточнил Псих. — Кстати, если тебе интересно, то за его убийство от системы прилетело аж тридцать две тысячи единиц живы.

— Так, с орком понятно. Но откуда рогатый бегемот-то взялся?

Глыба-бык.

— Чё?

Правильнее питомца называть: глыба-бык. Так это существо изнанки обозначила система…

—…в логе своем, — закончил я за Психа раздраженно. — Да мне параллельно, как скотину эту величают! Как я у ней на хребтине очутился спрашиваю⁈

Но моя предъява Психу неожиданно вылилось в трубный рев «транспортного средства», и от морды рогатого бегемота прилетела какая-то влажная вонючая мерзость, которая в одно касание обслюнявила мне все лицо.

— Тьфу-тьфу… млять! Это че… тьфу… ща было⁈

Не ругайся на пита, Денис. Это он язычком тебя облизал — заботу свою так проявляет, о любимом хозяине, — пояснил Псих.

— Фига се у него язычок! Это ж он метра на два махать им, что ль, может?

Между прочим, своим замечательным языком пит зализал все твои раны. И только благодаря ему ты до сих пор жив! — выдал очередною дозу откровений Псих.

— Да… тьфу-тьфу… хватит уже, млять! — ругнулся я, разумеется, снова на проявление ласки языкастого питомца. — Псих!.. Тьфу-тьфу… Как его заставить прекратить… тьфу… это делать⁈

Твой питомец — тебе и решать: как с ним контакт налаживать, — откровенно угорал Псих, наблюдая над моими неуклюжими попытками увернуться от вонючего языка рогатого бегемота, или по-местному глыба-быка.

— Тьфу!.. Да отстань ты, зараза!..

Перед глазами вдруг загорелись строки системного лога:

Внимание! Вашему глыба-быку пришлось по душе имя Зараза. Он рад и горд. За умелое налаживание контакта с питомцем, вам начисляется +1 к параметру Интуиция.

— Ага, значит понимаешь меня… тьфу ты, млять!.. Зараза, ну-ка прекрати… тьфу-тьфу!.. слюнявить меня своим языком!

И сработало! Отправленный питом через плечо в очередное слюнявое обмусоливание меня-несчастного язык вдруг замер на полпути и через секунду, так и не дотянувшись до цели, втянулся обратно.

— Молодец, Зараза. Хороший ма… Гм, Псих, кстати, а кто он у нас мальчик или девочка?

Твой пит, сам и разбирайся, — хмыкнул Псих.

— Ага, разберешься тут как же, — запыхтел я, пытаясь на ходу переместиться и поменять лежачее на сидячее положение, благо широкая спина и неторопливый шаг пита позволяла проделать эти несложные акробатические па даже в моем покоцанном когтями орка состоянии.

— Фига се! Псих, ты это видел⁈ — ошарашенно воскликнул я, наблюдая, как длиннющий язык пита, метнувшись в ничем не приметную лужу, через мгновенье выдернула оттуда грязно-желтую извивающуюся тварь, похожую на полуметровую мокрицу. И, сунув добычу в рот, глыба-бык тут же смачно ей захрустел.

А чего тебя удивляет, — фыркнул Псих. — Как и все твари изнанки глыба-бык добывает живу, пожирая более слабых.

— Зараза, фу блин, как ты можешь такое жрать, — скривился я, лихорадочно стирая с лица остатки слюны пита.

Не беспокойся, слюна глыба-бык, наоборот, нейтрализует любой яд, — хмыкнул Псих, и вдруг с явным осуждением попенял мне: — Получше имя-то ему не мог что ли придумать?

— А Заразе понравилось. Да, Зараза?

Очередной трубный рев пита стал подтверждением моих слов.

Разумеется, ему понравилось, он же твой питомец, — и не подумал смягчиться Псих. — Но у самого-то голова на плечах должна быть. Это ж кем надо быть, чтоб Заразой назвать существо, фактически выдернувшее тебя из когтистых лап смерти?

— Я не специально. Так само собой получилось.

Само собой, — передразнил Псих. — Вот вечно ты, Дениска…

— А ну стопэ! — возмутился я, с изумлением осознав вдруг, что из меня на пустом месте начинают делать терпилу. — Нормально имя Зараза — понял! Оригинальное и грозно звучит для врагов! И, вообще, как ты сам сказал: это мой питомец! Значит, только мне решать, какое имя ему лучше всего подходит! Посему повторяю для тех, кто в танке, нам с питом это имя нравится!..

Ладно-ладно, че разошелся-то, Зараза — так Зараза, хозяин — барин, — дал заднюю стушевавшийся Псих.

— Ничё не ладно, — фыркнул я, войдя в раж. — Слышь, умник, хорош с темы сруливать. Ты ж так и не рассказал: откуда Зараза у меня появился. Колись, че ты там насвоевольничал, пока я в отключке был?

Ничего я не сруливаю, — заворчал пристыженный Псих. — Хорошенькое дело, сам постоянно в сторону от разговора меня уводил, и я же, в итоге, крайний.

— Псих, я жду?

Так вот, как я уже сказал: пытался до тебя докричаться, когда глыба-быка набегающего увидел…

— Откуда он там взялся-то? — не удержался я от очередного уточняющего вопроса.

Подозреваю, на свист хозяина прискакал, — хмыкнул Псих. — Помнишь, орк засвистел перед тем, как ты свару с ним затеял?

— Это чего ж? Получается, Зараза его что ли питом раньше был?

Вряд ли. Скорее, просто прирученным транспортом. Питомцы доступны только игрокам, владеющим системным предметом. А у убитого тобой орка такого предмета не было точно. Если б был, я б почувствовал… Ну а дальше все просто, — из-за столь резкой смены темя, я даже не сразу понял, что Псих вернулся обратно к прерванному объяснению. — Ты умирал, истекая кровью. Без твоего осознанного решения в Хранилище вернуть тебя я не мог. Докричаться до тебя не получалось. А набегающая махина глыба-быка грозила затоптать тебя через считанные секунды. И мне пришлось взять на себя смелость и применить против глыба-быка вторую стойку Эха изнанки. Благо, являясь изолированной игрой частью твоего сознания, я имел возможность оперировать этой ментальной техникой. Дальше, как ты понимаешь, под воздействием внушения Эха глыба-бык признал тебя своим хозяином и, соответственно, как смог, позаботился о тебе, зализав раны и унеся на спине в безопасные земли… Надеюсь, Денис, ты не в претензии за мое самоуправство?

— Да-ну нет, конечно, — откликнулся я, и по раздавшемуся тут же в ответку смешку запоздало сообразил, что последний вопрос Психа был риторическим. Подавив волну возмущения, я искренне добавил: — Спасибо, Псих! Выходит, я теперь должен тебе жизнь?

Никогда не разбрасывайся такими обязательствами, Денис, — неожиданно строго откликнулся Псих. — Я сделал лишь то, что должен был сделать. Никто никому ничего не должен. И давай поставим на этом точку.

— Как скажешь, — кивнул я и после неловкой паузы снова спросил: — Псих, а как же теперь с Хранилищем быть?

Не понял?

— Так Заразу ж здесь в одиночестве не оставишь. Сбежит тварюшка, как только я в Хранилище скроюсь.

С чего ты взял?

— В смысле?..

Чем спорить, просто возьми и сделай.

Озадаченно пожав плечами, я сделал, как было велено, и, прямо сидя на спине пита, отдал системе приказ:

— Открыть хранилище!

Глава 20

Глава 20

Широкая, как каменный валун, спина пита тут же испарилась из-под моей задницы, и я оказался на зеленом граните, окруженный привычной клеткой из изумрудного пламени.

— И нахрена, спрашивается, нужен был этот эксперимент? — фыркнул я. — Ежу ж понятно было, что Заразе сюда путь заказан. Вот, блин, послушал советчика, бросил питомца под дождиком на произвол судьбы… А если бедняжку обидит там кто, пока я тут?

— Не нуди , — хмыкнула материализовавшаяся рядом огненная фигура Психа. — Никого ты не бросил.

— Псих, да хорош уже угорать.

— Чем трепаться попусту, лучше зенки открой пошире, и к ячейкам клетки приглядись.

Я растерянно стал озираться по сторонам. Густая мгла, царящая за пределами зеленых пылающих прутьев, непроглядной чернотой маячила в каждой ячейке. И, не заметив поначалу нигде никаких отличий, я собрался уже было в очередной раз возмутиться, как вдруг…

Краем глаза я засек в одной из ячеек движение.

— Быстро ты, однако, — тут же одобрил мою заминку Псих, внимательно наблюдающий за мной со стороны.

Сосредоточив внимание на подозрительной ячейке, я поначалу снова увидел в ней лишь обманчивую черноту, один-в-один такую же, как в соседних. Но придвинувшись ближе к подозрительному фрагменту клетки, я с изумлением разглядел, что чернота внутри ее вовсе не была однородной, а являла собой нечто вроде чернильной воронки, спиралью уходящую за периметр освещенной изумрудными сполохами клетки куда-то в густую наружную мглу.

Под моим пристальным взглядом чернильная воронка вдруг ожила, и беззвучно завертевшаяся спираль за неуловимые доли секунды затянула мое сознание в горловину воронки. Все случилось так быстро, что я просто не успел никак среагировать… Бац! И вдруг оказался лежащем на мягкой пуховой перине в уютном полумраке спокойствия и неги, слегка подсвеченным изумрудным ночником. От накатившей следом волны сонливости я широко зевнул и, сунув руки под подушку, провалился щекой в мягкость лебяжьего пуха…

Не, ну ты нашел, конечно, время, — насмешка Психа в голове взбодрила засыпающее сознание не хуже ледяного душа.

Я резко сел в кровати. И тут же ощутил мягкий толчок невидимой силы, под воздействием которого мгновенно снова оказался на первоначальном месте — внутри клетки хранилища.

Догадаться, где я только что побывал, не составило труда и без подсказки Психа. На точно такой же замечательной перине, почти неразличимой в тусклом свете ночника, я оказывался каждый раз, когда в хранилище (то бишь клетке) запускал технику Озарение феникса. Получается, найденная мною черная воронка внутри ячейки являлась эдаким моим личным персональным порталом к месту воплощения техники. И когда, в предыдущие разы, я озвучивал хранилищу желание запустить Озарение феникса, меня на самом деле точно также затягивало в эту случайно обнаруженную ячейку.

Отыскав первый портал, я уже со знанием дела начал целенаправленно вглядываться в другие ячейки клетки. И мои старания вскоре оказались вознаграждены.

Неподалеку от первой «занятой» ячейки (всего через четыре пустые дырки) обнаружилась еще одна чернильная воронка, утянувшая меня уже на ненавистную, затянутую туманом лужайку, в высокой мокрой траве которой мне не то что сидеть, даже стоять в своих дырявых, как решето, сапогах было противно. Увы, отработка стоек Крыла бабочки требовала нахождения игрока в позе лотоса среди это мерзкой травы. И по тому, что за целый месяц я смог продвинуться в изучении данной техники лишь до третьей стойки из пяти (отрабатывая стойки Крыла бабочки ежедневно не меньше часа под надзором неумолимого Психа), несложно догадаться, что данное место я ненавидел в хранилище больше всего.

Следующая найденная чернильная воронка затянула меня на до боли знакомый зеленый песок арены, где было пролито мною литры пота и крови за отработкой стоек сразу трех техник: Изумрудного берса, Стального вепря и Дыхания пепла. Причем, стойки последней иллюзорной техники давались мне в разы труднее, чем адские физические нагрузки для овладения техниками топора и щита.

Идентифицировав арену хранилища, я собрался, как в предыдущих двух случаях, вернуться обратно в клетку, но неожиданно подвергся вероломному обслюнявливанию.

— Тьфу, млять! Зараза! Прек… Тьфу-тьфу-тьфу…

Материализовавшийся буквально через секунду после меня на арене питомец, ничуть не растерявшись, тут же «выстрелил» мне в лицо своим слюнявым вонючим языком, и начал старательно вылизывать там каждую складочку. Гумму ощущений, которые я при этом испытывал, в двух словах можно описать как-то так — премееерзкая гадость.

Видишь, а ты переживал, — подлил маслица в огонь моих страданий голос Психа в голове (ушлый прохиндей, чтоб не переманивать на себя внимание питомца, не рискнул сейчас появиться рядом в своей огненной аватаре). — Туточки он голубчик, в хранилище обретается. Гля, как по хозяину, сердешный, стос…

Во время этого ехидного монолога хранилище в кой-то веки раз сжалилось надо мной и без команды (а как я мог ее, блин, озвучить, когда рот не мог открыть, из-за слюнявого вонючего языка Заразы?) вернуло меня обратно в тишь и покой тесной клетки.

—…ковался. А ведь еще и пяти минут не прошло, — продолжал меж тем угорать Псих, в клетке мгновенно представ рядом во всей красе изумрудного пламени. — Представляешь, Денис, чего он сотворит с тобой через час разлуки? А через два?

— Отвали, — буркнул я, стирая с лица вонючую слизь слюны пита.

— Фу, как грубо! — наигранно всплеснул руками Псих.

— И как мне теперь на арене техники отрабатывать? Этот ж лизун мне там проходу не даст!

— А ты разве решил его там навечно поселить? — с напускным удивлением ухмыльнулся пылающий бородач.

Будто у меня есть выбор!

— Не горячись, Денис. И рассуди здраво, — перестав паясничать, Псих включил привычного наставника. — Вы с питомцем перенеслись в хранилище одновременно. Так?

— Ну, так.

— А потом, через несколько минут, ты его встретил на арене, куда Зараза перенесся следом за тобой. Так?

— То есть, ты хочешь сказать, что изначально пита на арене не было?

— Так ты ж своими глазами только что видел, как питомец материализовался на арене уже после тебя.

— Да, но… Это че ж получается? А где тогда Зараза до этого обретался все время?

— Хороооший вопрос, — фыркнул в огненные усы Псих. — И ты знаешь, что нужно делать, для ответа на него, — многозначительный кивок наставника в сторону решетчатой стены послужил мне очередной молчаливой подсказкой.

Пожав плечами, я продолжил исследовать оставшиеся ячейки клетки. Отдавая себе отчет, что все выходы к тайным местам изучения доступных мне техник я уже открыл ранее, я не очень-то рассчитывал отыскать в ячейках очередную чернильную воронку, и искал дальше исключительно в угоду Психу.

Каковым же было мое изумление, когда практически в самой последней ячейке (в нижнем углу клетки) я вдруг снова ухватился взглядом за знакомую спираль мрака.

Привычно провалившись в воронку, на сей раз я оказался перед квадратом небольшого добротно сработанного бревенчатого загона (примерно пять на пять метров), мощные дощатые ворота которого (изнутри, для надежности, обшитые толстыми стальными листами) оказались сдвинутыми примерно на метр — расстояние вполне достаточное, для протискивания через образовавшийся проем глыба-быка. Внутри загона беглеца, разумеется, сейчас не было.

— Видишь, — материализовавшаяся рядом фигура из изумрудного пламени ткнула пальцем в сорвавшуюся с гвоздя плашку, бывшую некогда запором на воротах загона, — хлипковата преграда-то оказалась для нашего Заразы, вот он и сбежал.

— И че делать? Как вернуть теперь пита обратно?

— Для начала, думаю, следует наладить воротный запор, — расплылся в широкой ухмылке Псих.

— Чем налаживать-то? У меня ж и инструмента здесь никакого нет.

— Как это нет! А топор?

— А, ну да…

Приколотить плашку-запор на место призванным системным предметом оказалось гораздо проще, чем придвинуть обратно к косяку тяжеленную (под тонну, не меньше) воротную створку.

Опустив в паз ворот плашку запора, я повернулся к Психу:

— Сделано. Дальше че?

— Чего-то сомнения меня гложут, Дениска, что запор твой вдругорядь сдюжит, — скептически покачивая головой, Псих, вместо ответа, стал осматривать мою работу. — Заразе ведь меньше пяти минут хватило, чтоб его уже однажды сорвать. А тот первый, сдается мне, еще понадежней на гвозде-то сидел.

— Ну извини. Плотник из меня, конечно, так себе. Но сделал, что смог.

— Ой-ли, Дениска? — обернулся хитро прищурившийся псих. — Так уж и все?

— Да блин! Сам же велел запор этот тухлый чинить. Ну вот, я починил. Че не так-то⁈

— Чего-то не припомню, чтоб велел тебе чинить здесь запор, — хмыкнул Псих.

— Да ты, блин, издеваешься! Сам же сказал…

— Что следует наладить воротный запор, — напомнил злорадно ухмыляющийся Псих. — Наладить, Денис, не чинить. А разве ж ты с этой хлипкой висюлькой воротный запор-то наладил?

— Гадство! — призвав снова топор, я стал выковыривать обратно удерживающий планку гвоздь — благо, после повторного заколачивания тот знатно искривился у шляпки, и поддеть его теперь не составило особого труда. — Че сразу-то не мог нормально сказать? Видел же, что я с гвоздем этим долбанным, как папуас, корячусь.

— Ты был так увлечен делом, что не хотелось тебя отвлекать.

— Гадство!

Выковыряв наполовину гвоздь, я выломал плашку из косяка. И, наскоро заточив топором один ее конец, тупо вколотил обухом в землю, как кол, впритык к воротам, заклинив таким образом тяжелую створку намертво.

— Ну вот, можешь же, когда захочешь, — осклабился огненный лик Психа, как только я закончил махать топором и развеял системный предмет. — Это же совсем другое дело. Теперь вижу, что загон заперт надежно.

— Толку-то! Пит же беснуется уже где-то там на арене. И как мне, спрашивается, вернуть его теперь обратно на место?

— Элементарно, — Псих хитро мне подмигнул и щелкнул пальцем.

В следующую секунду я оказался снова под дождем изнанки верхом на Заразе. В отличии от меня, питомец возвращение в родные пенаты воспринял с явным воодушевлением, о чем тут же и огласил унылую округу своим трубным ревом.

Глава 21

Глава 21

Повторно вернуться в хранилище нам можно было теперь лишь спустя час — данный временной интервал, разумеется, не был моей или Психа прихотью, а являлся минимальным периодом перезагрузки хитрого игрового девайса, которым по сути являлось хранилище игрока.

Кроме обязательного часового ограничения на повторное открытие хранилище, еще жестко блокировался доступ туда во время боевых действий — включающих, к слову, не только саму драку, но и предварительный выбор потенциального противника, и последующий отход на нейтральную территорию. Проще говоря, как только я начинал подкрадываться к выбранной в качестве цели твари или группы тварей изнанки, хранилище блокировалось для меня до тех пор, пока, разобравшись с намеченной целью, я не сбегал от возможных мстителей куда-нибудь на соседнюю безопасную локацию. Это ограничение, как не сложно догадаться, было введено системой в изнанке, дабы уровнять шансы местных тварей с игроками и лишить и без того доминирующих над аборигенами владельцев системных предметов дополнительной читерской убер-плюшки: в виде бегства в критической ситуации в хранилище. Собственно, из-за этого чертова ограничения я и не смог сбежать в хранилище недавно от когтей погонщика-орка… Ну да ладно, че теперь об этом, выкрутился с орком и слава богу (или, как говорят в княжестве, Единому).

Че пригорюнился-то? — вывел меня из задумчивости раздавшийся в голове голос Психа.

— Просто задумался о своем… — проворчал я, рассеянным взглядом обозревая ненавистную стену дождя, превращающую и без того унылый болотистый ландшафт кругом в совсем отвратительную мешанину из луж и грязи. Однако питомец мой шлепал своими широченными копытами по слякоти с уверенностью бывалого следопыта, мне же сидеть на его практически плоской спине было вполне удобно. А накопленный изрядный запас живы в прямом смысле слова отменно грел мне не только душу, но и тело, да так, что даже в жалких лохмотьях я чувствовал себя под ледяными струями будто после парной — вода приятно охлаждала кожу, от которой в окружающее пространство поднимались настоящие клубы белесого пара.

Зазнобу что ль свою снова вспомнил? — хмыкнул Псих.

— Не угадал, — поморщился я.

Как, то бишь ее?.. Аленка, вроде? — продолжил гнуть свою линию неуемный тип.

— Угу, Аленка — лопни ее селезенка!

Дааа, тяжко ей, бедняжке, поди, там приходится, без твоего крепкого плеча рядом.

— Псих, ты издеваешься⁈ Эта стерва подставила ж меня своим залетом! И, в итоге, из-за нее, считай, я здесь оказался!

Ну, во-первых, не стоит на девчонку наговаривать, Денис, ибо она сама стала пешкой в чужой игре, — неожиданно жестко возразил мне Псих. — И то, что хозяева поставили на нее и сделали на какое-то время проходной в ферзи, вовсе не ее заслуга. А, во-вторых, я че-то в толк не возьму: с какого перепуга ты бочку катишь на место, где волей родителя оказался?.. Да, тут не райский уголок, дождик непрерывно шпарит неприятный, и твари местные, при встрече, норовят оттяпать кусок мясца с твоей задницы. Но! Ты всего за первый месяц в изнанке смог развиться аж до пятого уровня. А за второй — скопил уже семь сотен тысяч живы, и теперь до перехода на шестой уровень осталось добрать всего три сотни. Еще пара недель охоты здесь и наверняка накопишь их тоже… Там, наверху, такую прорву живы тебе бы пришлось копить десятилетиями. А тут, считай, на все про все всего два с половиной месяца. И у тебя еще после этого язык поворачивается обижаться на ссылку в изнанку?

— Ничего я не обижаюсь! — фыркнул я в ответ. — Прирост живы стабильный — это, конечно, здорово, но у меня уже, между прочим, два месяца секса не было. И это, млять, в изнанке реальная неразрешимая проблема!

Ну ты и… — недоговорив, Псих обиженно примолк.

— Сам же меня спровоцировал, напомнив об этой предательнице, — проворчал я в свое оправдание.

Короче. Раз так уж приперло, что невмочь, валяй, закрывай последнее задание, и прям ща валим отсюда, — решительно объявил вдруг Псих.

О способе возвращения обратно из изнанки в княжество, с подсказки Психа, я узнал еще в тот же день, когда благодаря неожиданному союзу со спайками получил вдруг бессрочную отсрочку погашения наложенной главой рода виры. Для это нужно было в хранилище вызвать перед глазами строку текущего задания, и из скопленного запаса живы просто погасить оставшийся по вире долг. Тогда третье задание закрывалась следом за предыдущими двумя, и наградой за пройденный квест, практически со стопроцентной гарантией, становилось мое возвращение из изнанки обратно в княжество.

— Так договорились же, что после шестого уровня, — возразил я, ошарашенно.

Ты уж, голуба моя, определись с приоритетами-то! — фыркнул Псих. — Чего те больше по жизни надо: до шестого уровня дорасти, или поскорее потрахаться?

— Псих, ну че ты к словам цепляешься. Разумеется, развитие важнее.

Так какого ж рожна ты мне разум выносишь своей озабоченностью⁈

— Вырвалось случайно. Извини.

Ладно, проехали, — сбавил накал Псих. — И по поводу предательницы, кстати, это ты, Денис, опять же в корне неправ.

— Да, как неправ-то, когда факты на лицо…

Обожди, ща поясню, и сам все поймешь… Для начала ответь мне, дружище, на архиважный и по сути краеугольный для всей этой истории вопрос. Как считаешь: зачем на самом деле отец отправил тебя на изнанку?

— А че еще, кроме живы, я могу ему отсюда принести? — озадаченно пожал я плечами.

Свой системный предмет, например, — хмыкнул Псих.

— Как это?.. Я же… Но тогда… Мляяяяять…

Очень точно подмечено… Разумеется, отправляя двухуровневого неумеху в кишащее смертоносными тварями место, глава рода Савельевых делал основную ставку вовсе не на получение от тебя виры в двадцать тысяч живы, а на твою геройскую погибель в неравной схватке с чудовищами изнанки. Достаточно весомая вира одновременно ограничивала приток живы в твой резерв и вынуждала двигаться вперед на поиск новых тварей — единственных источников живы на изнанке. То есть, ограничивая вирой твое развитие, тебя той же вирой, словно плетью, непрерывно гнали вперед. Будь ты тогда силен, как сейчас, с погашением двадцатитысячной виры ты, разумеется, справился бы играючи. Но на втором уровне развития… Если бы не фантастическая удача с нашим выбором Эха изнанки, боюсь ты не смог бы выжить даже на локациях с примитивными паразитами.

— Ну это уж ты, бро, хватил, — фыркнул я. — Первый день от спаек я вполне достойно отбился. А уж после того, как в хранилище еще и вторую стойку Изумрудного берса освоил…

Тебя в первый день паразиты одолеть не смогли из-за высоких сапог, — перебил меня Псих, — толстую кожу которых они не могли пробить жалом. Не припомнишь: когда у тебя первая дырка-то в сапогах появилась? К вечеру второго дня, вроде. Надо объяснять, что бы с тобой случилось, если б к тому времени у тебя не образовался союз со спайками?

— Гребаные паразиты.

Теперь ты тоже согласен, что отец послал тебя сюда на убой. И сделан он это с вполне очевидной целью: заполучить после твоей гибели бесценный системный предмет. Который по игровым законам обязан был достаться твоему пока что не родившемуся наследнику. Алена, как мать будущего наследника, получила б топор во временное пользование. И, подозреваю, ее бы вынудили в скором времени отречься от топора в пользу твоего отца — изначально затеявшего всю эту сложную многоходовку. Ну а уж с ритуалом передачи системного предмета у такого тертого калача, как глава рода Савельевых, думаю проблем бы не возникло.

— Вот ведь крыса бородатая!

Как видишь, твоей Аленке в придуманном отцом плане тоже отводилась роль жертвы, а ни разу не победителя. И я ничуть не удивлюсь, если уготованная ей участь там, после отъема топора, оказалась бы не менее жестокой, чем твоя запланированная родителем смерть здесь, на изнанке.

— Да какой мне этот козлина родитель!

Тише ты! Че разорался-то? Вот, даже Зараза испугался.

Пит и правда вдруг резко тормознул и, озадаченно уставившись куда-то вдаль, утробно заворчал. Проследив направление взгляда глыба-быка, я различил свозь струи дождя на расстоянии примерно в три сотни метров пару знакомых поджарых фигур.

Две гончие мрака, неспешно перебирая лапами, сквозь дождь трусили в сторону исполинской фигуры глыба-быка. Несмотря на свой брутальный вид, у пару кровожадных матерых убийц, достигших в развитии (судя по росту) стадии вожака, мой питомец страха не вызывал. Более того, судя по целенаправленному движению тварей в нашу сторону, глыба-быка вожаки-гончие считали своей законной добычей.

— Не ссы, Зараза, ща будет весело, — прошептал я, в лихорадочном темпе формируя руками и пальцами перед собой все знакомые стойки защитной техники Стальной вепрь, иллюзорной — Дыхание пепла и качающей ману — Крыло бабочки.

Чуткий пит, похоже услыхав мое оптимистическое напутствие, грозно заревел в сторону врагов и, опустив голову, засеменил навстречу гончим, целя в них своими почти метровыми рогами-копьями.

Бегущие навстречу друг дружке твари сошлись уже через считанные секунды.

Увы, здоровяк Зараза, оправдав мои мрачные прогнозы, позорно пронесся в своем яростном броске мимо цели. Гончие играючи отскочили в сторону, в последний миг вырвавшись прямо из-под удара рогов гиганта. Ставшего жертвой собственного ускорения глыба-быка, несмотря на экстренное торможение всеми четырьмя конечностями, потащило дальше по скользкой грязи за промазавшими рогами-копьями.

Гончие же, словно невесомые кузнечики, отскочив на пару метров по разные стороны от глыба-быка, тут же снова взмыли в воздух, распластавшись уже в смертоносных прыжках, нацеленных в горло и шею моего неудачника-пита.

Но тут в бой из иллюзорного скрыта вступил я, и коса нашла на камень.

Первый, брошенный мною из пятой стойки Изумрудного берса практически в упор топор, обязан был разворотить оскалившейся в прыжке левой гончей хлебало. Ничуть не сомневаясь в успехе броска (с двух метров промахнуться было попросту невозможно), не глядя что там с гончей сотворил метательный снаряд, я тут же безоружным бросился наперехват не менее зубастой угрозе справа. И, ошарашив правую гончую неожиданным десантом со спины еще мгновение назад беззащитной жертвы, врезался в ее оскаленную пасть заранее выставленным воздушным щитом.

Тварь завязла в моей защите всего на секунду. Но этого времени оказалось более чем достаточно, чтобы в отведенной в четвертую стойку Берса правой руке материализовался вернувшийся после броска топор. И еще пока мы оба со сбитой гончей летели в пузырящуюся низу лужу, я успел в падении совершить стремительную серию из пары молниеносных ударов по загривку и ребрам противника.

Мгновенно вскочив обратно на ноги после падения, я обнаружил у себя под ногами бьющуюся уже в агонии тварь с наполовину отрубленной башкой и вскрытой грудной клеткой. Развернувшись ко второй гончей, увидел развороченную надвое морду, из которой заливая осколки зубов на деснах точками выплескивалась густая черно-красная кровь. Но несмотря на страшную и стопудово смертельную рану живучая образина, отчаянно сопротивляясь зову костлявой, пыталась отползти подальше от страшного меня на своих дрожащих лапах.

Мне даже стало интересно, сколько раненая гончая сможет так продержаться на морально-волевых. Я развеял топор (уже на автомате вкинутый для добивающего удара) и, оставшись на месте, просто стал смотреть на ползущую м черепашьей скоростью тварь.

Увы, моим грандиозным планам на драматическое шоу помешало возвращение пита. Затормозивший таки метрах в семи далее от меня глыба-бык, развернулся и тут же катком прокатился по уползающему смертнику, буквально вколотив бедолагу широченными копытами в черную земляную жижу. После чего, развернувшись ко мне, вскинул рогатую башку и трубно взревел… Дескать, смотри хозяин, какой я у тебя герой.

Я же, тяжко вздохнув, попенял выпендрежнику:

— Все ж таки правильное я тебе имя подобрал. Зараза — ты зараза и есть.

Глава 22

Глава 22

— Статус! — распорядился я, переместившись по истечении часа перезагрузки обратно в хранилище.

И на фоне изумрудного пламени клетки загорелся знакомый перечень позиций, с неожиданным сюрпризом, в виде довеска в конце:

Уровень 5 (начальное осознание)

Запас живы: 724328 единиц

Резерв маны: 118(120) единиц

Разум — 21

Память — 8

Логика– 5

Интуиция– 8

Тело — 27

Сила — 6

Ловкость — 9

Выносливость — 12

Воля– 22

Давление — 5

Сопротивление — 13

Медитация — 4

Техники — 6

«Изумрудный берс» (пиковый мастер, тело) активирована, освоено 5 стоек из 20

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) активирована, освоено 1 стойка из 1

«Эхо изнанки» (среднее пробуждение, разум) активирована, освоено 2 стойки из 2

«Стальной вепрь» (продвинутое пробуждение, тело) активирована, освоено 3 стойки из 3

«Дыхание пепла» (пиковое пробуждение, воля) активирована, освоено 4 стойки из 4

«Крыло бабочки» (начальное осознание, воля) активирована, освоено 3 стойки из 5

Питомец: глыба-бык (Зараза)

Стадия развития: бывалый

Запас живы: 9829 единиц

Тело — 30

Сила — 14

Ловкость — 1

Выносливость — 15

Улучшения — 3

Тяжеловоз

Длиннорог

Слюна-бальзам

— Ого, а наш Зараза-то, оказывается, не слабо так прокаченный зверь, — фыркнул над моим ухом материализовавшийся рядом в клетке огненным аватаром Псих. — Я-то думал он всего лишь середняк. А вишь, как вышло, не иначе погонщик-орк лапу приложил, чтоб разогнать ездового зверя до бывалого.

— Че это за стадия развития такая: бывалый? — поинтересовался я тут же у наставника.

— Обозначает третий этап эволюции зверя, — ответил Псих, но заметив прежнее недоумение в моих глазах, тут же разъяснил подробнее: — Все звери изнанки на начальном этапе развития (то бишь после рождения) имеют нулевой статус, который называется: молодняк. На этом этапе, как несложно догадаться, они практически беспомощны перед угрозой извне, и паразитируют в стае (или, как в нашем случае, стаде) за счет более развитых сородичей.

— Да понятно, звереныши первое время возле мамки трутся, — кивнул я.

— Не совсем, — покачал головой Псих. — У зверей изнанки напрочь отсутствует материнский инстинкт. И мать отворачивается от своих детенышей практически сразу же после их рождения. Никакой заботы от родительницы они дальше не получают, и вынуждены с первых же дней выживать самостоятельно, сражаясь с окружающей мелюзгой за объедки старших сородичей. Благо, из стаи зверят не изгоняли, а каннибализм внутри контролируемых стай жестко пресекали вожаки.

— Жесть какая. Тут, даже если свои не сожрут, один фиг с голодухи загнешься. Откуда силы-то у новорожденных, чтоб за хавчик бодаться?

— Изнанка — суровый мир, Денис…

— Вот ща прям Америку открыл!

— Что, прости?

— Да забей. Это я так… Суровый мир — и че?

— Здесь выживают лишь сильнейшие. Слабые загибаются в младенчестве… Как ты уже сам догадался, начальную стадию молодняка удается пережить единицам из сотен. Но, поскольку звери изнанки весьма плодовиты, несмотря на удручающий процент смертности местных зверят, локации изнанки вовсе не выглядят безжизненной пустошью… Те счастливчики, кому удается накопить достаточно сил для самостоятельной охоты, начинают копить живу за убийства прочих тварей изнанки — сперва примитивных паразитов, а дальше уж как пойдет. Первая эволюция со зверем изнанки происходит, как правило, по накоплении в запасе живы пятидесяти единиц. Тело зверя трансформируется, становится крепче и сильнее. А в стадии развития молодняк заменяется отличником…

— Да ты гонишь! — не сдержавшись, снова перебил я и от переизбытка эмоций даже расхохотался.

— В чем дело? — нахмурился Псих.

— Да так, воспоминание из былой жизни, — кое-как простонал я свозь смех. — Прикинь, у нас отличниками в школе самых-самых зубрил называли. А тут стадия зверя изнанки, после первой эволюции. Умора ж, блин!

— Ничего смешного не вижу, — проигнорил мой восторг хмурый бородач. — Вполне логичное, на мой взгляд, название стадии. Молодой зверь отличился на фоне сверстников, накопил необходимый для эволюции минимум живы…

— Да понял я, понял, что он отличник, блин, — закивал я, стирая льющиеся из глаз слезы. — Не обращай внимания. Это типа нервное, ща пройдет… Валяй дальше.

Псих не стал спорить и продолжил просвещать меня далее:

— Для второй эволюции, как несложно догадаться, зверю требовалось скопить уже пятьсот единиц живы. После чего повторно преобразившийся зверь получал стадию развития: середняк. И только после третей эволюции, ценник за которую уже задирался до пяти тысяч живы, в очередной раз трансформировавшийся зверь получал стадию развития, как у нашего Заразы: бывалый. Дальнейшая эволюция зверя изнанки предполагает еще четыре возможные стадии развития: вожак, король, динозавр и легенда. Каждая последующая эволюция стоит десятикратное увеличение объема живы от ценника предыдущей. И для подавляющего большинства неразумных зверей изнанки стадия вожака за пятьдесят тысяч единиц живы уже становится фактически камнем преткновения в развитии. Лишь единицам из миллионов зверей удается за относительно короткую жизнь скопить полмиллиона единиц живы для эволюции на стадию короля. Запредельные же стадии динозавра и легенды возможны лишь при искусственной накачке зверя живой от донора.

— Вот жопой чую, что про донора — это сейчас был камень в мой огород, — проворчал я.

— Ну хоть какой-то прок от прокаченной до восьмерки Интуиции, — хмыкнул Псих.

— Серьезно⁈ Предлагаешь мне отдать свою кровью заработанную живу долбанному рогатому бегемоту⁈ — возмутился я.

— Да не всю же…

— Спасибо, млять!

—…Всего-то сорок семь тысяч…

— Скока-скока⁈

—…Чтобы Заразе нашему на эволюцию до вожака хватило. А то ведь, сам видел, каким он неуклюжим оказался на текущей стадии супротив гончих-вожаков. Тебе же противники слабее вожаков уже бесполезны — слишком мало живы приносят. И, чтоб использовать пита в охоте, на данном этапе необходимо слегка вложиться в его текущее развитие.

— Сорок семь тысяч единиц живы — это, по-твоему, слегка⁈

— Ладно, ладно, раз уж ты такой скупердяй, закинь питомцу хотя бы сорок шесть с половиной тысяч — этого, хоть и впритык, но должно, по идее, хватить.

— Че-т, Псих, у тебя с математикой, гляжу, совсем беда, — фыркнул я, предварительно повторно глянув в статусе на текущие запасы живы питомца. — У него, вон, почти десять штук своей живы уже накоплено. И подгона сорока с половиной тысяч живы Заразе для эволюции хватит за глаза. Нахрена, спрашивается, мне лишние шесть тысяч-то перекидывать?

— Тут вишь какое дело, Денис, — забегал из стороны в сторону своими хитрющими зенками пламенный лик. — Система за перевод живы между питомцем и игроком процент снимает. Где-то пределах десяти-пятнадцати примерно. Первоначальные сорок семь тысяч я предложил из расчета максимальной комиссии. Но думаю за достаточно внушительный объем живы процент будет ниже, потому сорока шести с половиной, хоть и с натяжкой, но должно хватить.

— Ваще здорово! Выходит, часть отправленной питомцу живы и вовсе до него даже не дойдет⁈ Корячишься тут каждый день, добываешь, блин, через боль и раны… И, спрашивается, нафига? Чтобы потом… Стоп! Ты сказал: перевод между питомцем и хозяином. Значит, процесс и в обратку сработать может?

— Разумеется, — кивнул Псих. — Но не советую отбирать живу у Заразы. Неразумная животинка крепко за это на тебя разобидится. И из любимого хозяина ты разом превратишься для него в злобного деспота и тирана.

— Офигеть! Значит, Денис, будь добр, вынь живу и питу ее подгони, потому как Заразе это ну очень надо. А если самому Денису вдруг понадобится позаимствовать чутка живы питомца, то фигушки — Зараза страшно на это обидится и злобного хозяина нахрен забодает.

— Не забывай, Денис, Зараза недавно тебя фактически вытянул из могилы, которой бы тебе стала, если б не пит, лужа грязи на изнанке.

— С козырей зашел, блин! — фыркнул я.

— К тому же, после четвертой эволюции у питомца появится еще одно новое улучшение. Которое, наверняка, окажется не менее полезным, чем исцелившая тебя недавно Слюна-бальзам.

— Ой, да ладно уже. Считай уболтал… Ну, давай, рассказывай, че там нужно сделать, чтобы живу питу перевести.

Глава 23

Глава 23

Существенный убыток моего запаса, из-за переброса сорока семи тысяч единиц живы Заразе, поначалу, разумеется, серьезно замедлил процесс накопления миллиона живы на шестой уровень. Но благодаря Манку — четвертому улучшению пита (в виде создающего ультразвуковые волны рогового веретена на конце хвоста глыба-быка), прилетевшему от системы за эволюцию до стадии вожака — твари изнанки уже через день (после того, как питомец приноровился к улучшению и освоил управление «веретеном» на своем хвосте) сами стали сбегаться нам на встречу.

Едва попадая в пятидесятиметровую ультразвуковую зону действия Манка питомца, теперь практически любая живность в округе выбиралась из подземных нор, чтобы типа засвидетельствовать нам свое почтения. Ну а мы с Заразой, не будь дураками, разумеется, валили тварей изнанки направо и налево пачками (пит с гастрономическим интересом — бедняге для поддержания своей огромной туши, помимо живы, походу, требовалось еще немерено белка, ну а я чисто из-за лютой ненависти ко всем тварям изнанки, ежедневное общение с Заразой которую ничуть не ослабило). От чего охота, едва начавшись, через считанные минуты неизменно превращалась в кровавую бойню. Конечно, в подавляющем большинстве под топор мой летела всякая никчемная мелочевка начальных стадий развития, живы за которую скупая система отмеряла сейчас уже сущие слезы, но, поскольку количество ежедневно уничтоженных тварей теперь измерялось не десятками, как раньше, а сотнями (порой доходило даже до тысяч), то на выходе за день все одно неизменно набегали десятки тысяч единиц живы.

И спустя две недели, как и предсказывал Псих, я накопил-таки в личном запасе миллион очков живы.

Но вот беда — капризная система отчего-то не торопилась, по достижении мною заветной суммы, с предложением: об активации шестого уровня. Испытывая мою нервную систему на прочность, вот уже четвертый день она напрочь игнорила семизначное число в графе Запас живы, с завидной регулярностью отправляя мне лишь потоки логов, о прибытке живы за продолжающийся геноцид тварей изнанки.

Подросший накануне до пятнадцати показатель Сопротивления позволил мне наблюдать (в виде белесых теней) затаившихся в мокрых норах изнанки тварей на глубине аж до полутора метров — благо выковыривать их оттуда теперь не было нужды, а достаточно было просто задержать Заразу поблизости от замаскированной лужей глубокой норы, и, под действием Манка пита, тварь вскоре сама выползала под мой топор.

Но куда больше подземного сканирования меня порадовала еще одна неожиданно открывшаяся способность — волей случая я узнал, что моему развитому в достаточной степени Сопротивлению теперь по силам даже прорываться свозь иллюзорный скрыт местных разумных (погонщиков-орков). Темно-серый контур знакомой гориллоподобной фигуры, опустившейся на четвереньки, и по-вараньи плавно подкрадывающийся к Заразе с правого бока, я заметил на расстоянии примерно метров в двадцать. Под плотными струями дождя этот гребаный ниндзя почти сливался с черной землей.

На высокоразвитого аборигена изнанки Манок пита, разумеется, не действовал, и подкрадывающийся враг действовал явно по собственному почину — погонщик-орк охотился.

Моя четвертая стойка Дыхания пепла орку не поддалась, и скрытого иллюзией наездника на спине глыба-быка стадии вожак враг не заметил. Я, разумеется, тоже затаился в ожидании неминуемой схватки, больше не реагируя на привлеченных Манком тварей изнанки, затаптыванием которых теперь единолично занялся страшно собой довольный и ревущий от восторга Зараза.

Нам повезло, что погонщик-орк задался целью не убить, а захомутать могучего зверя, для последующего превращения в ездовую животину. Потому страшное копье-бревно оказалось закреплено за спиной подкрадывающегося орка, а в безоружных руках он сжимал лишь связку толстой веревки.

Подкравшись на четвереньках до пятиметровой дистанции с Заразой, беззаботно пирующим останками очередной расплющенной твари, орк молниеносно распрямился и резким кистевым броском отравил веревочную петлю точно на один из здоровенных рогов пита. Заарканенный Зараза тут же возмущенно заревел и попытался вырваться из ловушки, но гориллоподобный орк, несмотря на гораздо более скромные габариты, играючи переборол яростное сопротивление огромного глыба-быка и, наматывая веревку на локоть, стал подтягивать к себе бестолково упирающуюся в склизкую землю добычу.

Лишь когда дистанция между питом и орком сократилась до убойных трех метров, в бой вступил я.

Никак не ожидавший появления у уже практически плененного гроза-быка защитника, орк вообще никак не успел среагировать на мой первый бросок топора. Но пущенный практически в упор тяжелый брусок бритвенно-острой стали засел в левом плече громилы, как в сыром сучковатом сосновом стволе, не дотянув доброй ладони до сердца монстра.

Раненый здоровяк, зарычав от боли, смахнул с локтя веревку и метнулся здоровой правой рукой к копью за спиной. Но уже вернувшийся после первого броска обратно ко мне в руку топор через мгновенье снова ворвался в фонтанирующую черной кровью рану, прорубая дорогу к сердцу еще на три четверти ладони.

После повторного попадания в одну точку левое плечо орка буквально раскололась на две части, и почти отрубленная левая рука на лоскутах кожи, жил и обломках костей повисла неуклюжей гирей, заливаемая уже настоящим потоком черной крови. От чудовищной боли орк зашатался и, вместо прыжка на меня, его напружиненные ноги подкосились. Он рухнул коленями в кровавую лужу, а почти извлеченное из-за спины копье-бревно, вывалившись из ослабевших пальцев, покатилась в сторону по черной грязи.

Мой третий бросок через секунду поставил точку в страданиях врага — на сей раз, дотянувшись до сердца, лезвие топора перерубило его практически пополам. И уже мертвого орка снес и окончательно заколотил копытами в грязь жаждущий отмщения за недавнее унижение Зараза.

Развеяв снова вернувшийся в руку топор, я не стал мешать кровавой джанге питомца, и сосредоточил внимание на строках загоревшегося перед глазами системного лога:

Внимание! За убийство погонщика-орка вам единовременно зачисляется 29358 единиц живы.

Внимание! Текущих запасов живы достаточно для активации 6 уровня развития игрока. Желаете немедленно активировать 6 уровень? Да/Нет

— Ну наконец-то! — широко улыбнулся я, мысленно командой поручая системе: отложить активацию уровня до возвращения в хранилище.

Я же говорил, что сегодня точно тебе активацию предложат, — раздался знакомый хриплый насмешливый голос в голове.

— Ну да, говорил. Только ты, ведь, и вчера это же мне говорил. И позавчера. Поза-поза…

Ой, да ладно. Дениска, ты ж парень у меня, вроде, молодой. А, как старикан сварливый, к мелочам всяким пустяшным цепляешься.

Закатив глаза, я прекратил бесполезный спор и, хлопнув кулаком по хребту пита, приказал:

— Зараза, домой!

Хлюпающий копытами по кровавым ошметкам орка питомец затряс башкой и недовольно заворчал, дескать: сбрендил что ли, уважаемый, ведь день еще на дворе, и локация эта нами еще до половины даже не исследована, значит, там, под землей, стопудово еще «вкусняшек» туча таится, нас дожидаючись.

— Зараза, не беси меня! — я подбавил метала в голос.

И понуривший голову питомец, покорившись сумасброду-хозяину, заковылял в сторону накануне зачищенных локаций, превратившихся теперь на день-другой в необитаемые пустоши, и потому ставшие для нас обоих очередным абсолютно безопасным временным домом.

Глава 24

Глава 24

— Да ты издеваешься что ли! — шипел сидящий рядом на мокрой гранитной плите клетки огненный аватар Психа. — Я битый час тебе талдычу: нельзя воду там хлебать до срока!

— А то я не знаю, — вяло огрызнулся я, закончив отхаркивать из легких проникшую туда воду. — Стараюсь сколько могу. Но млять! Это долбанное единение нифига не приходит!

— Потому что торопишься слишком. А нужно плавно, размеренно, текуче, как сама вода.

— Куда уж плавнее-то! Я эту стойку дурацкую пять раз воспроизвел, двигаясь тише черепахи.

— Не надо пять. Нужно один, но правильно… Эх! Я бы показал, конечно… но, сам понимаешь, огонь и вода стихии несовместимые. Нельзя мне в омут.

— Так нахрена ж ты мне насоветовал этот долбанный Омут силы брать⁈

— Потому что обычные занятия на арене теперь для тебя уже малоэффективны. Для прогресса нужны тренировки в непривычной среде. И глубоководье, с его давлением и сопротивлением, сейчас для тебя самое то, что надо… Чего, передохнул? Тогда давай обратно снова ныряй.

— Дай хоть еще минутку отдышаться, изверг. Сдохну ведь, к хренам, от такого тренинга.

— Исключено. Ты находишься в личном хранилище. И оно не позволит умереть своему игроку.

— Садисты вы, блин, оба с хранилищем. Один Зараза меня любит, понимает и даже облизывает. И мне, кстати, нужно срочно навестить пита, чтобы проверить, как он там в загоне поживает.

— Не надо тебе никуда. Я уже глянул в загон, пока ты купался. Нормально у него там все.

— Не-не-не. Извини, Псих, я тебя, конечно, уважаю. Но пит мой! И забота о Заразе мой долг, как…

— Хорош мне тут зубы заговаривать. Ишь разболтался! Раз языком чесать так можешь, значит уже на все сто оклемался. А раз так, то делаем глубокий вздох, и вперед!

— Нет! Пост… буль-буль…

В очередной раз, не дожидаясь моего согласия, Псих щелкнул пальцами возле ячейки с порталом в Омут, и вырвавшаяся оттуда черная воронка мгновенно засосала мою несчастную мокрую тушку обратно на илистое дно кошмарной техники…

«Омут силы» (среднее осознание, тело) — описание техники: образующиеся после слияния со стихией воды за ушами игрока жаберные щели позволяют ему дышать под водой, как рыба; время действия техники ограничено резервом маны: 1 стойка забирает за 1 вдох 64 единицы маны, 2 стойка забирает за 1 вдох 32 единицы маны, 3 стойка забирает за 1 вдох 16 единиц маны, 4 стойка забирает за 1 вдох 8 единиц маны, 5 стойка забирает за 1 вдох 4 единицы маны, 6 стойка забирает за 1 вдох 2 единицы маны.

Так-то, конечно, техника офигительная — позволяющая даже на первой освоенной стойке совершить аж два «рыбьих» вздоха под водой (после первого вздоха мой текущий резерв маны в 120 единиц, разумеется, тут же пустел больше чем наполовину, но за время до следующего вдоха он частично восстановится за счет переработанной в ману живы, и маны в нем накапливалось достаточно на еще один подводный вдох). С освоением же следующих стоек расход маны за вздох, как следовало из описания техники, сокращался в геометрической прогрессии. И, добравшись до шестой стойки, я фактически мог уже дышать на глубоководье вообще без ограничений, потому как 2 единицы маны за вдох — это вообще ни о чем, потраченная на вдох мана, при таком раскладе, восстанавливалась в резерве в разы быстрее следующего вдоха.

Но все это здорово оказалось, увы, лишь в теории. Воспроизвести даже первую стойку техники Омут силы глубоко под водой оказалось тем еще геморроем. Нужно было одновременно совершить разными частями тела серию движений, малейшая неточность в исполнении любого из которых тут же ставила жирный крест на попытке слияния с водной стихией.

Вначале, разумеется, я отработал первую стойку на арене, под надзором Психа. И там у меня, со слов наставника, все вполне годно получилось уже на третьей попытке. После десятой же на арене я наблатыкался исполнять первую стойку Омута идеально. Но…

То, что без проблем удалось проделать в привычной воздушной атмосфере, оказалось адски трудно повторить под водой, когда любое движение имело побочный эффект гребка. А одновременное совершение целой серии разнообразных движений образовывало вокруг тела настоящий водоворот, воздействие которого сносило тело с места и губило стойку.

И так из раза в раз.

Я пытался воспроизвести стойку быстро, медленно, ооочень медленно, но результат каждый раз выходил один и тот же. Слияния с водной стихией не происходило, запас кислорода в моих легких заканчивался, я захлебывался… И тут же оказывался на полу клетки, отрыгивая потоки воды, и слушая опостылившую нудятину недовольного очередной моей промашкой Психа…

—…буль-буль-буль-буль! — от души обматерив Психа и связавшую меня с ним судьбу-злодейку, я постарался занять в зыбком иле дна устойчивое положение.

Провалившись практически по колено, мне худо-бедно удалось это сделать, и я замер, собираясь силами для очередной попытки.

Мееедленно, — раздался в голове голос Психа… Ну вот, и здесь уже тоже гад достал, хотя плакался что-то там про свою гидрофобию.

— Буль-буль-буль! — возмутился я.

Я тоже рад, что у меня хватило решимости на этот шаг, — хмыкнул несносный тип. — Все,Денис, не отвлекайся… Давай, начинай. Только мееедленно…

Я стал с черепашьей скоростью одновременно разводить причудливо загнутые руки в стороны и поворачивать вокруг оси корпус, приседая на опорной левой ноге, правую же задирая коленом к подбородку.

Поначалу все выходило идеально, но примерно на середине движения чертовы завихрения в воде дали о себе знать. Мой корпус предательски качнуло, и очередная попытка сотворения стойки провалилась, как и десятки (если не сотни!) предыдущих.

Не, так это бесполезно, — вынес тут же неутешительный вердикт Псих.

— Буль-буль-буль! — закивал я.

Я кажется понял, в чем твоя проблема, — продолжил Псих. — Ил сковывает движения ног.

Я молча закатил глаза, всем своим насупленным видом демонстрируя умнику, что думаю о его ВЫДАЮЩИХСЯ дедуктивных способностях.

Раз так, то замедление отменяется, — продолжал отжигать аналитик в моей голове.

Меня аж распирало от желания воскликнуть: «Да ладно!», но по понятным причинам пришлось промолчать.

Сейчас попробуй создать стойку максимально быстро.

«А то я не пытался!» — в очередной раз не сдержавшись, возмутился я… Увы, получилось, разумеется, снова лишь нейтральное: — Буль-буль-буль!

Но, прежде чем начнешь движение, подпрыгни так высоко, как сможешь, — огорошил неожиданным требованием наставник. — Ты ведь плавать умеешь, Денис? Вот и поднимись над илом хотя бы на метр. И сразу же резко строй стойку. А поворот, вместо опорной ноги, делай махом разведенных рук… Давай, пробуй.

Оттолкнувшись от илистого дна, я попытался проделать все так, как сказал Псих… Но с первого раза у меня, разумеется, ничего не получилось.

Пробуй еще, вышло почти идеально, — азартно подбодрил меня Псих.

Попробовал… Снова облом.

Еще!..

Еще!..

Еще!..

После пятой попытки у меня в груди начал стремительно разгораться пожар от катастрофической нехватки кислорода. Виски чудовищно заломило от избыточного давления. Темно зеленая муть омута окрасилась кровавым туманом, застилающим мой взор…

В голове же злым набатом звучал стальной хрип Психа:

Еще! В тот раз у тебя почти уже получилось! Не сдавайся, Денис! Еще! Ну же! ДАВАААЙ!

Поддавшись внушению наставника, я не понял даже как, в очередной раз оттолкнувшись от вязкого ила, поднялся на метр над дном и… Даже находясь уже на грани потери сознания вымуштрованное бесконечными повторениями тело на автомате совершило очередную попытку построения первой стойки…

Затылок резануло вспышкой боли…

И я совершил наконец вожделенный глоток воздуха…

По привычке, собрался тут же сплевывать воду. Но на этот раз в этом не возникло необходимости.

Окружающая меня кровавая мгла рассеялась, и я с изумлением обнаружил, что до сих пор пребываю на дне. Более того, темно-зеленая окружающая меня муть стала вдруг прозрачной, как бутылочное стекло. Я смог разглядеть «туман» взбаламученного ила под ногами, какие-то водоросли на примерно трехметровом отдалении на дне, и даже мелькнувшую на пределе видимости чешую какой-то рыбины… Я таки сделал это! Освоил первую стойку Омута силы и прошел слияние с водной стихией.

Молодчина, Денис! — прилетела заслуженная похвала и от довольного моим прорывом Психа.

В легких снова начал разгораться жар, заломило виски и я, с замирающим сердцем, решился снова вздохнуть.

И лишь после того, как вместо окружающей воды, легкие наполнились живительным кислородом, я окончательно уверовал, что справился с труднейшей задачей.

Вторую стойку Омута помнишь?.. Так чего стоишь? Давай. Время попусту не ведем, движения отрабатываем…

— Буль-буль-буль! — возмутился я в ответ.

Ничего не знаю! — припечатал мгновенно утративший благодушие садист-наставник. — Пока вторую стойку Омута не освоишь, я тебе шестую Берса не открою.

— Буль-буль-буль! — воззвал я отчаянно к справедливости.

Потому-то доводить до ума ее будешь здесь, под водой. А всего на двух вздохах, уж поверь, сделать это будет нереально!

В подтверждение ультиматума Психа, в легких у меня снова начал разгораться пожар. Организм требовал очередную порцию живительного кислорода, но, увы, чересчур затратная первая ступень Омута силы уже выдоила из моего резерва почти всю ману.

Глава 25

Глава 25

Все случилось точно так, как напророчил Псих, стоило мне закинуть недостающий объем живы на покрытие двадцатитысячной виры, обозначенной в задании, как неодолимая сила вынесла меня из хранилища, и на спине верного Заразы я оказался в широкой песочнице арены, рядом с родовым домом.

По отвыкшим от яркого света глазам резануло солнечными лучами погожего дня, и в тон моим проклятьям снизу раздался возмущенный рев так же на пару секунд ослепшего глыба-быка.

Когда же зрение прояснилось, я реально прифигел, обнаружив, вместо набежавших ратников отца, на песке арены пару так же озадаченно на меня пялящихся гончих мрака, пребывающих на начальной стадии отличников.

— Бро, это че еще за хрень⁈ — растерянно пробормотал я.

Но ожидаемого отклика от Психа, увы, не последовало. Из-за испытанного шока я запарил, что в центральном игровом мире прямая связь с духом системного предмета под запретом, и для разговора с Психом тут мне необходимо было переместиться в хранилище на алтаре.

Зато не знакомый с реалиями центрального игрового мира пит воспринял встречу с собратьями по изнанке, как должное, и, проморгавшись, тут же ломанулся охотиться за слабаками-гончими.

Последние, утробно зарычав на несущуюся на них гору мяса, попытались повторить маневр своих матерых сородичей. Но, во-первых, отличникам до вожаков было, как копейке до гоночного болида. А, во-вторых, не зря же в свое время я вложил фигову тучу живы в развитие пета до стадии вожака; Зараза стал куда как проворней, чем был. Потому, легко разгадав маневр гончих, глыба-бык перед столкновением вильнул вправо и ловко насадил одного из противников на метровый правый рог. «Счастливчик» же, кому выпал отскок влево, пережил собрата всего на пару секунд — сбежать второй гончей не позволил длинный язык пета, которым Зараза, бодая первого противника, подсек под задние лапы второго. В итоге, мне не пришлось даже в этот раз призывать топор; резко тормознувший на месте Зараза, широким прыжком с места нагнал сбитую с ног гончую, и своими здоровенными копытами тут же буквально вколотил бедолагу в песок. Дальше, сбросив в кровавое месиво труп первой жертвы, он и его так же замесил в бесформенную темно-багровую лепешку.

Однако, на схватке с этими двумя гончими мрака наши злоключения не закончились.

Под действием ультразвукового сигнала Манка пита песок арены пришел в движение, и, будто море волнами, взбугрился разом десятками нор, из которых (прям, как из грязевого месива изнанки) полезли выползни, хрюкачи, заройники, мохнорылы, бородавщики и прочая хищная мелочевка изнанки, которой здесь, в центральном игровом мире, априори не могло было быть.

Но твари изнанки на моих глазах волной перли из-под земли на Манок питомца, и, глянув пристальным взором под песок арены, я заметил там в глубоких норах еще десятки шевелящихся белесых пятен.

— Это че, млять, за инкубатор тут на песочке папаша устроил⁈ — зло выдохнул я, призывая-таки в правую руку топор.

Перед началом схватки, я оглянулся на родовой дом. При первом взгляде на него (сразу после хранилища), из-за последствий короткого ослепления, я увидел лишь общие знакомые контуры, но не заметил деталей, которые бросились мне сейчас в глаза. На всех окнах, несмотря на солнечный день, до сих пор, с какого-то перепуга, были захлопнуты ставни. Следом резанула мой взгляд не до конца закрытая, перекошенная входная дверь. Ну и под занавес я отметил непривычно грязное, неухоженное крыльцо, обилие пятен и потеков на широких ступенях которого определенно имело бурый оттенок, как у давно запекшейся человеческой крови.

— Млять! Че за дерьмо здесь стряслось⁈ — зло попыхтел я под нос очередной риторический вопрос и, поддерживая атаку скакнувшего на ближайшего заройника Заразы, из пятой стойки отточенным движением метнул топор в набегающего питу с боку хрюкача.

Похожее на свиное рыло, только с рядами акульих зубов в широченной пасти, и с роговой чешуей, вместо нежной кожи, на пятаке, под страшным ударом отправленного мною практически в упор топора раскололось в кровавую мешанину из мяса, костей и мозгов. Фонтанирующий черной кровью хрюкач завалился на песок, а его убийца, как должно, мгновенно снова материализовался в моей правой руке. И через секунду вдругорядь запущенный мною топор крушил башку уже следующей злобной твари изнанки…

Удачно стартовавшая кровавая бойня на арене понеслась вскачь, лишь набирая по ходу обороты… И «вскачь» здесь было отмечено вовсе не для красного словца, потому что вошедший в раж Зараза реально скакал по арене, как слоноподобный кузнечик, каждым своим прыжком буквально вколачивая в песок арены очередного выползшего оттуда врага. От многотонных скачков пита не только подскакивал песок арены, но ходуном ходила и земля вокруг нее в радиусе нескольких сотен метров. Подозреваю, отголоски устроенного Заразой землетрясения доносились и до стен родового дома. Но даже, если там внутри что-то при этом и гремело, сильно сомневаюсь, что это кого-то беспокоило, потому как родовой дом (интуиция подсказывала мне) уже далеко не первый день пустовал без жильцов.

Твари начальных стадий развития (а в лежбище под песком арены обнаружились лишь такие), несмотря на свой подавляющий численный перевес, нам с Заразой (поднаторевшим на изнанке в такого рода схватках) оказались, что называется, на один зуб. Полная зачистка арены от тварей изнанки растянулась почти на час, и закономерно завершилась нашей безоговорочной викторией.

Всего на двоих в этой бойне мы умертвили порядка полутора сотен тварей, превратив еще недавно желтый песок арены, в черно-бурое грязное месиво из мяса, драных шкур, и обломков костей. Виновником данного беспредела, разумеется, оказался Зараза, потому как крайне щепетильно относящийся к своей «роботе» пит, вбивая копытами в песок туши своих противников, не забывал, попутно, перемалывать в кровавую кашу и падающие штабелями рядом трупы жертв моего топора.

За бойню на арене одному лишь мне система щедро сыпанула почти десять тысяч единиц живы, разом компенсировав этим подгоном две трети от недавних затрат на возвращение из изнанки в центральный мир. И еще примерно половина от вышеозначенной суммы, наверняка, перепала в копилку Заразе, своими могучими копытами лично затоптавшему не менее полусотни тварей на арене.

Из боя мы оба вышли залитыми чужой кровью, что называется: с головы до пят. И если моему брутальному напарнику такой «прикид» был стопудово по кайфу — Зараза с довольным урчанием (чисто кот) облизывал свои ноги, морду и бока (благо двухметровая длина языка позволяла ему запросто это делать), смакую коктейль из наслоения крови различных тварей изнанки. То я же, наоборот, едва сдерживал позыв к рвоте, под подсыхающими слоями вонючей черной крови тварей изнанки чувствуя себя словно провалившимся в чан с прокисшим дерьмом. Ведь даже на изнанке, из-за тамошнего непрерывного дождя, так изгваздаться в чужой кровищи мне не доводилось ни разу, а когда час назад вернулся оттуда, я и вовсе благоухал чистотой после многочасового отмокания в Омуте силы, и, вот те на, всего за час превратился в гребаного говномеса. Сейчас я, пожалуй, согласил бы даже на вылизывание вонючим языком пита, но получивший в свое время от меня конкретную головомойку Зараза строго на строго усвоил, что лизать меня можно лишь в случае ранения, а поскольку из бойни я вышел невредимым, питомец старательно игнорил меня, вылизывая строго лишь собственную тушу.

Учитывая вышеозначенную проблему, первым делом я направил пита вовсе к дому, а к колодцу, благо характерный квадратный сруб с подвешенной над ним ручной лебедкой находился аккурат по соседству с ареной, дабы тренирующиеся на арене отроки и ратники в любое время имели возможность, не прерывая тренировочного процесса, утолить жажду и смыть пот.

Когда посланное вниз ведро на ржавой цепи, вместо ожидаемого всплеска об воду, звонко врезалось во что-то ни разу не мокрое, еще до раздавшегося снизу возмущенного рева, я уже отскочил в сторону от колодца и призвал в правую руку верный топор. Всегда рвущийся забодать всех наших врагов Зараза сейчас отчего-то вдруг застремался, и попятился мне за спину. Такому поведению питомца имелось единственное объяснение: зверь изнанки почуял в колодце существо гораздо сильнее себя.

Похоже, я потревожил в колодце кого-то, кого тревожить явно не стоило.

— Млять, разбудили лихо. Эх, надо было в дом идти. Там же стопудово тоже заныканы где-нибудь кадушки с водой… — забормотал я нервно себе под нос.

Но сбегать в дом сейчас было уже поздно. Рев потревоженного монстра в колодце быстро стих, и но на смену ему там внизу началось интенсивное шевеление. Раздался треск сминаемых бревен колодезного сруба под чьими-то когтями, загремела ржавая цепь провокатора ведра… Кто бы то ни был там в колодце, он уже во все лапы карабкался наружу.

Я же, хищно ухмыльнувшись, занял шестую стойку Изумрудного берса. Потому как интуиция набатом била в подсознании, сигнализирую о приближении смертельной опасности. А значит бой с карабкающийся из колодца неведомой тварью придется сразу начинать с козырей, к каковым безусловно относилась эта только-только освоенная и самая убойная в моем арсенале абилка.

Глава 26

Глава 26

Явление огромной трехметровой жабы из колодца вышло воистину эпическим. Лишь благодаря изрядно развитым параметрам Сопротивления и Ловкости игрока шестого уровня, я смог сперва различить исполинский полупрозрачный силуэт взмывшей вверх твари на фоне разлетевшихся ворохом обломков лебедки и крыши колодца, а потом уследить за молниеносным рывком твари в мою сторону. Да и то, если б не препятствие на выходе, которое могучая, но тупая животина, выпрыгивая из колодца, тупо снесла башкой, уследить за невероятно проворной жабой у меня вряд ли бы получилось. Но, на нашу с Заразой удачу, столкновение с лебедкой и крышей колодца изрядно притормозило разгон твари изнанки, что позволило мне четко отследить ее следующий маневр, и попытаться сработать на опережение.

Увы, пит меня разочаровал.

Одновременно с появлением гигантской жабы, за спиной раздался цокот копыт и полный первобытного ужаса скулеж ополоумевшего от ужаса питомца. Но времени оборачиваться и взывать к совести трусливо сбежавшего глыба-быка у меня уже не было от слова совсем.

Взвившись в самоубийственном прыжке навстречу исполинской жабе, как учил Псих, я нанес топором единственный косой рубящий удар сверху вниз, вложив в него без остатка всю сконцентрированную в правую руку силу и напитав ее ускорением встречного прыжка.

Метил я жабе в район левого выпученного глаза, но как там в реале вышло на самом деле сходу разобрать не успел, слишком запредельной даже для игрока шестого уровня вышла та скорость, на которой мы сшиблись с жабой в полете.

Дальше был страшной силы удар.

Резкая, как удар током, вспышка боли в правом боку.

И все. Чернота.

Последующего падения на землю я уже не почувствовал.

В чувство меня привел уже влажный язык пита на щеке, слюна которого воняла, пожалуй, еще почище нашатыря.

— Бросил меня, сука, значит, врагу на растерзание, — прохрипел я, щурясь от бьющего прямо в глаза солнечного света, — а теперь подлизываешься?

— Муууу! — тут же взялся доказывать мне Зараза всю удручающую глубину моего заблуждения. Мол…

…никуда он на самом деле, разумеется, не убегал, а совершил хитрый отвлекающий маневр, чтоб запутать врага. Который, желая заполучить более упитанную добычу, наверняка, сосредоточил все свое внимание на удирающем во все копыта грома-быке. На бросившуюся же наперехват костлявую букашку-игрока положил с прибором, сочтя, что в легкую сметет ее с дороги за счет своего колоссального преимущества в весе, — слишком заторможенно еще реагируя, после таранного столкновения с жабой, на происходящее, я далеко не сразу сообразил, что это не мои собственные мысли, а до дрожи знакомый хриплый голос, вещающий прямо у меня в голове. — И просчитался, ведь, ублюдок самоуверенный. Отвлекшись на удирающего грома-быка, злот проглядел твой направленный ему в глаз топор…

— Псих! Но как ты?..

Опять же Заразе спасибо скажи, — хмыкнул дух системного предмета. — Он тебя на алтарь переволок. На котором ты до сих пор и лежишь.

— Но ведь связь с тобой возможна только в хранилище?

Не обязательно. Даже когда ты просто положишь руку на алтарь, мы сможем уже общаться, — пояснил Псих и, развивая мысль, продолжил: — Просто в хранилище наше общение протекает более эффективно. Но пока ты пребывал в бессознательном состоянии, хранилище было заблокировано… Да это и не плохо. Ты хоть на солнышке малехо полежал. А то после изнанки белый стал, как покойник. Теперь, вон, чутка загоришь, и на нормального человека походить начнешь.

После слов Психа я тут же почувствовал, что практически голое тело (последние сплошь дырявые обноски одежды смыло с меня во время отработки стоек Омута силы) нехило так уже припекает от длительного нахождения под солнцем, и попытался сменить позу, чтобы убрать с солнца обгоревшие участки. Но стоило мне шевельнуться, как я тут же буквально взвыл от боли в раненом правом боку.

Окружающее просторы тут же сменились тесной клеткой из изумрудного пламени.

— Спокуха, Денис. Ты главное пока не шевелись, — тут же поспешил успокоить меня материализовавшийся рядом огненный аватар Психа. — Заразу на бок тебе немерено уже слюны своей напускал. Скоро края ран должны полностью сойтись и зарасти.

— Фу, блин! Вот нафига ты мне о слюне его сказал⁈ — меня аж передернуло от омерзения.

— Ну извини, — хмыкнул без капли раскаянья в голосе ухмыляющийся бородач.

— А че ты там про какого-то злота обмолвился?

— Злот — это тварь изнанки из колодца.

— Та прозрачная жаба что ли?

— Точно, она самая. Только не прозрачная, а волне себе плотная тварь, в весьма прочной роговой броне. Зараза пытался копытами ее проломить, чтоб до плоти твари добраться, и, прикинь, даже наш здоровяк расколоть доспехи твари не смог… Ну потом, когда бок зарастет, вернешься, глянешь. Злот там так у развороченного колодца и осталось лежать, куда рухнул после того, как ты ему мозг через глазницу повредил… Тебе, кстати, за ее убийство двадцать четыре тысячи живы прилетело.

— Да иди ты!

— А что тебя так уж удивляет? Ты, Денис, только что не абы кого завалил, а стража захваченной локации — зверя изнанки стадии короля.

— Твою ж мать!

— Полностью с тобой согласен. Безрассудный, конечно, шаг был с твоей стороны: бросать вызов такому монстру.

— Я не специально. Так вышло.

— Да видел я все. Ты молодчина, Денис, правильно все сделал. Хотя, конечно, если б не смекалка Заразы…

— Издеваешься⁈ Какая там, в жопу, смекалка⁈ Рогатый ублюдок позорно дал стрекача, просто бросив меня на растерзание этому гребаному злоту!

— Муууу!.. — обиженное мычание из загона донеслось даже до центральной клетки хранилища.

— Вот че на животину свою наговариваешь, — укоризненно покачал головой Псих, хотя глаза у хитреца буквально лучились от сдерживаемого внутреннего смеха. — Говорю же тебе: хитрый маневр Зараза совершил. Внимание злота на себя переключил. Что позволило тебе нанести прицельный смертельный удар в единственное уязвимое место.

— Эй, хорош уже мне лапшу эту на уши вешать!

— Ладно, будь по-твоему. Глыба-бык сбежал, не выдержав Давления короля…

— Муууу!.. — вновь послышалось возмущенное мычание из загона.

— Заткнись! — практически одновременно мы с Психом рявкнули в сторону выводящей в загон пита ячейки.

— Но, к чести Заразы, констатирую тебе: что пит тут же вернулся обратно, как почувствовал, что Давление смертельно раненного тобой короля сошло на нет, — продолжил убалтывать меня Псих. — И еще. Его бегство, как не крути, в итоге, сыграло вам обоим на руку. Потому как действительно отвлекшийся на удирающего глыба-быка злот только из-за этого пропустил твой бесконечно далекий еще до совершенства удар топором. А что эта тварь могла с тобой сделать, если б изначально восприняла серьезным противником, ты можешь судить по разодранному в клочья правому боку. Злот едва не прикончил тебя просто небрежным взмахом когтистой лапы. Как я уже говорил, на свою беду он решил банально отмахнуться от букашки-игрока. Если б злот изначально воспринял тебя всерьез, уж поверь, он смог бы увернуться от твоего далеко не идеального удара, а дальше за мгновенья растерзал бы тебя в лоскуты. И, останься гроза-бык у тебя за спиной, он совершенно ничем не мог тебе помочь против на голову превосходящего его по всем параметрам зверя, и зазря бы сложил свою рогатую башку тут же следом за тобой.

— Ладно, считай, убедил, — проворчал я, — объявлю, при встрече, сикуну этому благодарность.

— И правильно сделаешь, — неожиданно серьезно подхватил Псих. — Питомец сам уже тяжело переживает свое предательство. Пусть и невольное, под Давлением короля, но, как не крути, бегство с поля боля. И если продолжишь утюжить его за это, зверь может перегореть, сникнуть и закрыться. Подумай, Денис, нужен ли тебе потом будет такой равнодушный помощник?

— Да понял я, понял… Слушай, а что ты там про стража захваченной локации мне затирал? Это ж княжество наше. Центральный игровой мир. Откуда тут,вообще, твари изнанки взялись?

— О, это и впрямь интересно, — хитро прищурился Псих. — Я, конечно, могу ошибаться, но, сдается мне, в наше отсутствие там случилась вот какая оказия…

Интерлюдия 3

Интерлюдия 3

Баюкая зафиксированную в лубке правую руку, вот уже пару дней как бесполезным балластом болтающуюся на шейном шнурке, Борис с городской стены обозревал окраинное поле, чередой предыдущих штурмов уже стоптанное до подземных голышей, и усеянное тысячами трупов пришельцев с изнанки. Кривясь от смрада разложения снаружи и вони много дней толком не мывшихся товарищей-ратников (сейчас вповалку спящих кто-где практически у него под ногами), наследник рода Савельев честно исполнял роль дозорного, компенсируя соколиным зрением свою временную ущербность, как воина.

Пока еще там, внизу, среди нагромождения трупов и камней, все было тихо и покойно. Но эта зловещая тишина была так же обманчива, как полный штиль в преддверии девятого вала. Затаившие в лесу за полем орды супостатов (куда тварей изнанки вынудили сбежать меткие княжеские лучники) зализывали раны и собирались силами для очередного бешенного навала на стену — который мог стартовать в любую секунду.

Считать штурмы супостатов Борис перестал, еще будучи с невредимой правой рукой, когда отраженных ратью князя попыток захвата стольного града перевалило за второй десяток.

— На алтаре был? — озадачил, вместо приветствия, Бориса вопросом как всегда незаметно подобравшийся со спины отец.

— Здрав будь…

— Прекрати, — поморщился Артем Любомудрович, вставая рядом с сыном у парапета. — Борис, я задал тебе вопрос…

— Нет, не успел еще.

— От чего же, стесняюсь спросить?

— Ну, сперва кашу воям разносить помогал. А теперь уже, сам видишь: дежурить вызвался, и стою на посту.

— Каша… Пост… Бориска, ты совсем что ли дурачок у меня? — закатил глаза глава рода Савельевых. — Будто, без тебя ратники со всей этой ерундой не управятся.

— Батюшка, но…

— Сперва на саблезуба в одиночку попер! А теперь, что, в разносчики каши подался?

— Так там ж, я рассказывал, сподручно мне показалось, когда саблезуб в прыжке раскрылся…

— Прошу, не начинай по новой пересказывать мне этот бред, — фыркнул Артем Любомудрович. — Сподручно ему, дураку, видите ли, показалось… А, в результате, почти сожранную руку твою по клочкам уже нам с лекарем пришлось восстанавливать. Хорошо еще я рядом тогда оказался — успел вовремя брюхо твари рассечь!

— Благодарствуйте, батюшка, — пробурчал насупившийся Борис.

— И рожу свою наглую ты мне тут кривить не смей!.. Видали, обижается еще! Бориска, тебе что лекарь велел⁈

— По пять рас в день на четверть часа прикладывать раненую руку к большому алтарю, — скороговоркой оттараторил Борис, раскрасневшийся под взглядами ратников, разбуженных их ни разу не тихой перебранкой.

— Так какого ж рожна, сын, ты указаниям этим лекаря не следуешь⁈ Безруким калекой, что ль, задумал на всю жизнь остаться? Так душу мне не трави, а просто скажи, как есть: так, мол, и так, отец, понравилось мне таскать на шее сосиску эту, что теперь у меня, заместо правой руки, навсегда останется!

— Ну, батюшка…

— Ты знаешь в какую прорву золота мне обошлось восстановление твоей руки⁈ Лекарю три часа биться пришлось за спасение твоей руки. Просто чудо, что ему удалось токи живы в ней восстановить! Если же их дальше регулярно не прочищать на алтаре, они на раз-два снова забьются, и рука твоя превратиться в сухую ветку!.. От тебя, болвана, требуется сущая малость: периодически поддерживать на алтаре жива-ток в собранной руке. Ты же, вместо алтаря, кашу воям разносишь… Будто прислуги для этого нет!

— Да понял я, понял. Пост сдам, и тут же пойду…

— Считай, сдал уже, — хмыкнул в усы родитель. — Ступай, Борис, к алтарю. А я тут за тебя додежурю… Эй, а вы че уши развесили⁈ — рявкнул глава рода Савельевых уже на косящихся со всех сторон в их с сыном сторону ратников. — Ну-ка живо всем спасть!

Ратники мигом зажмурились, и стали эмитировать сонное сопенье.

— Так-то лучше, — тут же перешел с рева на полушепот Артем Любомудрович. — Отдыхайте, ребята, пока возможность такая есть. Набирайтесь сил. Чую, передышки этой ненадолго уже нам осталось, и скоро выкормыши изнанки снова ринутся на штурм наших стен.

Уже ступивший на первые ступени уводящей со стены низ лестницы Борис остановился и, обернувшись к отцу, задал навеянный его словами вопрос:

— Батюшка, когда ж мы уже супостатов от стен стольного града погоним? Ты обещал через две недели, а уже третья к концу подходит?

— Скоро, Бориска, уже очень скоро. Чуть-чуть осталось еще потерпеть. Враг подавлен нашей стойкостью…

— Батюшка, но твари изнанки слабее день ото дня, вовсе, не становятся, — осмелился перебить сын.

— Бориска, ты что ли жрец Единого, чтоб утверждать такие вещи⁈ — возмутился Артем Любомудрович.

— Нет, конечно, но…

— Вот и не суй свой нос куда не следует!.. Враг уже значительно ослабел. Но на стороне тварей изнанки по-прежнему огромный численный перевес. Сокращать который пока — подчеркиваю: ПОКА! — нам выгодней на стенах стольного града.

— А как же маменька? Родовой дом? Деревни наши?..

— Увы, пока мы бессильны что-либо для них сделать. И нам остается лишь уповать на Единого: что он смог их там как-то спрятать от нашествия и уберечь. Но очень скоро мы обязательно вернемся с победой домой, и освободим наших…

— Когда скоро? — перебил Борис.

К продолжению разговора между старым и молодым барином снова стали жадно прислушиваться окружающие ратники. И, заметив это, Артем Любомудрович решил тут же в корне его пресечь.

— Так! А ты почему до сих пор здесь⁈ Ну-ка, бегом к алтарю!

Борис вынужден был подчиниться, и скрылся на лестнице.

А еще примерно через десять минут от далекой лесной полосы хлынула широкая, как море, лавина тварей изнанки.

Орда супостатов ринулась на очередной штурм города. И у поднятых по тревоге защитников стены временная передышка сменилась кровавым ратным трудом.

Глава 27

Глава 27

Очередная серия попыток по освоению третей стойки Омута силы, увы, закончилась позорным провалом, как и предыдущая (еще на Изнанке) — мне банально не хватало пака под водой мощи рывка, чтоб раскрутить тело до необходимой силы вращения… Зато утешительным призом за мои старания стало: полное исчезновение (в процессе многократного «купания») с тела зловонной крови тварей изнанки.

Покинув хранилище с зарубцевавшемся боком и полностью восстановившимся резервом маны, я снова верхом на Заразе оказался на заваленной трупами чудовищ изнанки арене. Солнце за время моего отсутствия здесь проделало по небосклону внушительный путь, и клонилось уже к закату. Вечерело. Растянувшиеся на пол арены тени родового дома и садовых деревьев, недвусмысленно намекали на скорое наступление ночи.

Впрочем, надвигающиеся сумерки не очень-то меня пугали. Мой самый развитый на текущий момент показатель Сопротивление позволял измененным игровой мутацией глазам видеть в кромешной тьме, как сова.

Первым делом я, разумеется, направил пита обратно к колодцу. Вода мне после Омута была пока что без надобности (да и вряд ли, после обитания на дне колодца жабоподобного злота, тамошняя, оскверненная тварью изнанки, жижа теперь была пригодна даже для мытья), но труп могучего стража локации в спокойной обстановке осмотреть было необходимо…

Да-уж, вынужден признать, уведенное меня впечатлило. То, что в момент схватки оказалось частично скрыто маскировкой Давления высокоразвитой твари, теперь предстало предо мной, что называется, во всей своей чудовищной «красе». И, вместо полупрозрачной тени здоровенной жабы, я увидел распластавшегося на земле закованного в роговые латы исполина, в два моих роста, имеющего определенное сходство с вышеозначенным представителем семейства бесхвостых земноводных, однако впечатляющий набор: из десятидюймовых клыков в широченной пасти и из полуметровых когтей на верхних и нижних конечностях, сделал теперь злота больше похожим на чудовище из популярного ужастика моей родины — чужого. Кстати, обуглившаяся земля под изувеченной моим топором башкой твари указывала, что пролившаяся туда кровь злота так же, как и у монстра из фильма, содержала изрядную примесь кислоты.

— Твою ж мать! — прошептал я, невольно поежившись. — Неужто я реально смог завалить такое?..

Утвердительный трубный рев Заразы тут же развеял мои сомнения. Гордящийся своим хозяином пит вызывал на бой всех окрестных тварей. Вторя хотелке хозяина, Манок юлой завертелся на кончике его короткого хвоста, ультразвуковыми волнами сканирую землю в округе. Но, ожидаемо, смена перебитым нами в первой половине дня тварям изнанки в округе еще не успела зародиться, и, к разочарованию рвущегося в бой глыба-быка, его воззвание к врагам на сей раз осталось безответным.

Нерастраченную агрессию пит решил выместить на трупе злота и, закончив реветь, яростно заколотил тяжелыми копытами по броне роговых доспехов мертвого монстра.

Вопреки недавним заверениям Психа: о неуязвимости стража локации, роговая броня последнего под ударами Заразы практически сразу же стали покрываться сетью трещин. Видимо, крепость доспехов трупа, из-за естественных процессов разложения мертвой плоти, тоже начала постепенно истончаться. Иного объяснения тому, что наикрепчайшие с виду роговые пластины лопнули, как пластмассовая обманка, буквально поле дюжины ударов Заразы, я найти не могу.

Из треснувшей роговой пластины на бедре злота пахнуло прокисшим дерьмом и выплеснулся фонтанчик фиолетовой мути, который практически на лету тут же оказался слизнут проворным языком питомца.

— Фу, Зараза! Выплюнь эту гадость! — заверещал я, навалившись на рогатую башку неразборчивого обжоры, как наседка на хаванувшего опасного жука цыпленка. — Там же кислота, дебил! Она те ща все нутро прожжет, и звездец! Плюй бяку! Живо!..

Но рогатый ушлепок, забив на голос разума в моем лице, продолжил крушить копытами броню монстра и самозабвенно слизывать выплескивающиеся здесь и там из расходящихся трещин фиолетовые струйки зловонной жижи. К счастью, мои опасения: относительно наличия большого процента кислоты в фиолетовой жиже, оказались преждевременными — лакавший ее недуром Зараза оставался бодрым и полным сил, без намека на проблемы с пищеварением. Если в фиолетовой дряни и имелась кислота, то, походу, лишь в ничтожной доле, так что могучий организм глыба-быка усваивал ее только в путь, без какого бы то ни было вреда здоровью.

Питомец определенно кайфанул от трупного сока злота, который неожиданно подействовал на него, как на кота валерьянка. Зараза, с головой уйдя в процесс добывания и слизывания фиолетовой дряни, совершенно перестал реагировать на мои команды, пришлось спрыгивать с его спины и пытаться вручную оттащить ошалевшего пита от коварной кормушки.

Увы, многотонная туша глыба-быка — это ни разу не пушистый котейка, и моего параметра Сила не хватило даже чтоб сдвинуть монументального пита с места, не то, что оторвать и увести от вожделенного трупа злота. В сложившейся патовой ситуации на ум пришло лишь два варианта решения возникшей проблемы: либо зарубить к хренам гребаного упрямого наркомана, либо оставить его возле трупа злота, чтоб пит обожрался фиолетовой дрянью по самые бровищи и тихо отрубился потом где-нибудь неподалеку. Благо округа от тварей изнанки нами ранее благополучно была зачищена, и спящего Заразу в ближайшие сутки тут вряд ли кто-то был способен обидеть.

Как несложно догадаться из выше приведенной аргументации, мочить временно неадекватную зверюшку я не стал, и выбрал второй вариант.

Бросив неистово поглощающего «фиолетовую дурь» рогатого нарика у трупа злота возле колодца, я направился к дому, разобраться, наконец, что там да как, исследовать тамошние потаенные чуланы и раздобыть себе хоть какую-то одежду. А то последнее недели ощущаю себя каким-то голозадым индейцем с томагавком, честное слово. На изнанке это было норм, но в цивилизованном обществе (куда, по идее, я должен был возвратиться) быть дикарем считалось ни разу не комильфо.

Забежав на крыльцо, я юркнул в зазор покореженной двери и, на автомате скастовав стойку Дыхания пепла, тут же иллюзорной тенью растворился во мраке пустынного холла.

Глава 28

Глава 28

Из-за захлопнутых ставней на всех окнах дома, несмотря на еще самое начало вечера и обилие света снаружи, внутри дома царила кромешная тьма, в которой для идеальной маскировки мне более чем достаточно было первой стойки иллюзорной техники Дыхание пепла. Пустяшные затраты маны на ее поддержание, в легкую компенсировались естественным притоком самовосстанавливающийся маны в резерв. То есть, по сути, задействованный мною иллюзорный минимум на деле практически ничего мне стоил, обеспечивая, тем не менее, достойную защиту от разного рода неприятных сюрпризов, которые в огромном заброшенном доме, интуиция подсказывала, просто обязаны были быть.

Развитое в вечном полумраке лишенной солнца Изнанки ночное зрение помогло мне вполне сносно ориентироваться и в непроницаемой для зрения обычного человека тьме дома. Оглядевшись, я легко распознал стены огромного холла и контуры мебели вдоль них, и различил в дальнем углу пустынного зала ступени лестницы, уводящей снизу на второй этаж, а по сторонам — темные арки-выходы из холла в коридоры левого и правого крыльев первого этажа.

Когда через несколько секунд глаза окончательно адаптировались к густому мраку вокруг, я разглядел на однотонном паркете пола россыпь подозрительных темных пятен. Присев на карточки у ближайшего из них, я осторожно дотронулся до пятна рукой. Подушечки пальцев наткнулись на твердую корку, ковырнув ее ногтями (которые, к слову, и на руках и на ногах у меня за почти три месяца вынужденной «командировки» отросли, как когти у дикого зверя), я поднес оторванный от «пятна» кусочек у носу, и характерный медный оттенок в запахе подтвердил мою догадку, что это засохшая человеческая кровь.

Как я уже говорил, кровавых пятен на полу в холле имелось предостаточно, и, хотя ни трупов, ни даже каких-либо частей тел погибших здесь людей возле этих пятен не наблюдалось, я легко представил себе кошмарную резню, устроенную больше недели назад в холе тварями изнанки, сорвавшими входную дверь, и прорвавшимися через образовавшуюся щель в дом. Отсутствие возле луж крови мертвой плоти убитых объяснялось до банальности просто: прожорливые твари изнанки, разумеется, сожрали всех перебитых ими людей. Эти вечно голодные, ненасытные ублюдки и кровь бы всю здесь вылизали без остатка, но немалая часть ее успела впитаться в дубовый паркет пола, а древесину, даже окровавленную, плотоядные твари из пола выгрызть не стали.

Решив начать исследование дома с первого этажа, поднявшись снова на ноги, я направился в левую боковую арку — по той простой причине, что в этой части дома я уже бывал однажды (этот коридор вел к господской столовой, куда меня в роковой солнечное утро три месяца назад конвоировал на завтрак великан-братик), и в левом крыле я хотя бы примерно представлял, что-где находится.

В коридоре на полу пятен крови нигде практически не было, но этого безобразия, к несчастью, с избытком хватало в примыкающих к коридору боковых помещениях. Коридорные двери всюду были либо сильно покорежены, либо вовсе сорваны с петель и валялись на полу. И без слов было понятно, что люди, в панике спасающиеся от внезапного вторжения в дом тварей изнанки, пытались прятаться от волны кровожадных преследователей за этими дверями. Несчастные забегали в помещения, захлопывали двери, задвигали засовы (где они имелись, разумеется) и баррикадировали дверь всем до чего успевали дотянутся — горы битой мебели, обнаруженные мною у порогов практически всех боковых помещений, были неопровержимым тому подтверждением.

Но для своротивших окованную сталью, массивную входную дверь монстров выбить эти тонкие деревянные перегородки, разумеется, не составило труда. Забаррикадированные людьми двери лишь немного оттянули час кровавой расправы над ними. В помещениях за пробитыми извне дверями засохших следов крови было в разы больше чем в холле. Здесь кровавыми пятнами паркет пола был заляпан практически целиком, кровавые потеки в изобилии имелись даже на обоях стен, а в некоторых помещениях капли засохшей крови я заметил даже на побелке потолка.

Находящаяся практически в самом конце примерно пятидесятиметрового коридора господская столовая, как все предыдущие помещения, была превращена тварями изнанки в безобразные руины. Сваленные возле сорванной с петель двери лавки и стулья превратились в гору переломанного хлама. Уцелел лишь огромный овальный стол по центру комнаты (этот многотонный монумент спасающиеся в столовой несчастные, вероятно, попросту не смогли сдвинуть с места), но его некогда лакированная столешница теперь зияла обилием глубоких царапин от когтей монстров, в одном месте край стола и вовсе был основательно погрызен тварью изнанки, зубастая пасть которой (судя по глубине пропила в изуродованной древесине) запросто могла конкурировать с лучшими бензопилами моего родного мира. Огромное кровавое пятно у изуродованного зубами края столешницы, темной коркой засохшее на лакированной поверхности, наглядно объясняло причину гастрономического интереса твари-пилы к столу.

Следующим за разгромленной столовой последним помещением в левом крыле первого этажа оказалась кладовая, дверь в которую не была выбита полностью, а лишь скособочена на сторону, как входная в дом. Протиснувшись в достаточно широкую щель между дверью и косяком, я неожиданно оказался внутри достаточно чистой (сравнительно со всеми предыдущим помещениями) комнаты. Здесь у порога не обнаружилось битой мебели, и на полу нигде я не заметил пятен крови — что очевидно указывало на то, что в кладовой никто из людей от тварей не хоронился. Заваленные же мешками с мукой и крупами, кадками с соленьями и маринадом, бочонками с медом и вареньем и проченной съестной всячиной стеллажи кладовой для жаждущих кровавой плоти выходцев с Изнанки гастрономического интереса не представляли, потому, подломив дверь, твари скоренько прочухали, что поживиться здесь им нечем, и свалили штурмовать другие помещения огромного дома. Почему дверь эта оказалась заперта без наличия внутри прячущихся людей? — так, ведь, дверь кладовой в большом доме всегда запирается на ключ, дабы не провоцировать слуг на воровство хранящихся здесь барских припасов. Кстати, из-за того, что дверь кладовой в момент нашествия тварей уже была заперта на замок, здесь и не смог спрятаться никто из убегающих от тварей людей — по близости не оказалось никого с ключом от кладовой, а времени вышибать запертую дверь у спасающихся от монстров людей не было, потому несчастные попрятались по другим помещениям, что их, увы, все равно не спасло.

Обилие съестного на полках кладовой неожиданно сыграло злую шутку с моим истосковавшимся по нормальной еде организмом. На глаза вдруг словно опустилась кровавая пелена, и на какое-то время я полностью утратил связь с реальностью…

Рывком очнувшись, я обнаружил себя уже внутри кладовой, жадно пожирающим содержимое кадки с мочеными яблоками. Вокруг меня на полу и полках стеллажей рядами стояли еще десятки бочонков и кадок, с выбитыми крышками, и еще большее количество холщовых мешков и мешочков, буквально разодранных ногтями-когтями напополам.

Чего тут только не было: соленые/маринованные грибы разных сортов, соленые капуста, огурцы, помидоры и даже какие-то сливы, моченые яблоки, груши, ягоды — это, разумеется, в бочонках и кадках; и из разодранной мешковины виднелись горки сухарей, сухофруктов, изюма, орехов, семечек, так же корзинки и лукошки свежих (неделей-другой ранее собранных) ягод, фруктов и овощей… Мои голые ступни буквально по щиколотку утопали в горе скопившейся под ногами шелухи и объедков, а недавно впалый, как яма, живот, теперь выпирал баскетбольным мячом, как у без пяти минут мамочки на последнем месяце беременности.

— Твою ж мать!.. Ик!.. Это ж с какого… Ик!.. хрена-то так⁈ Псих… Ик!.. зараза, почему не сказал… Ик!.. что такое скотство… Ик!.. после диеты живовой… Ик!.. возможно⁈ — пропыхтел я сквозь икоту, взывая к коварному всезнайке.

На предъяву мне, разумеется, никто не ответил.

И я стал опасливо ощупывать перемазанными во всякой всячине руками выпирающий безобразно живот.

Ожидаемо, через считанные секунды обожравшееся пузо ударом тока пронзила боль несварения.

— Мляяяяять! — взвыл я, ощущая, что раздувающийся, как воздушный шар, живот с секунды на секунду разорвется к хренам в районе пупа.

Но лопнуло, в итоге, совсем не там.

Заглушая мой крик, за спиной вдруг раздался хлопок взрыва, от децибелов которого разом заложило оба уха. И перед моим ошалелым взором загорелись тут же строки системного лога:

Внимание! Критический уровень массы тела восстановлен! Вам начисляется: +2 к параметру Сила, +1 к параметру Выносливость.

Нажранный живот мгновенно сдулся, словно его и не было никогда, зато люто заболела порванная жопа. И ударившая в нос волна сероводорода подсказала неприглядную разгадку случившегося, еще до того, как я обернулся и увидел залитые фонтаном жидкого дерьма стеллажи.

— Фига се просрался! — пропыхтел я и затрясся в припадке нервного хохота. От накатившего волной облегчения, у меня предательски подкосились ноги и, чтоб не рухнуть голой задницей в собственное дерьмо, я ухватился за торчащий из стеллажа здоровенный кованный гвоздь.

Раздавшийся после этого моего спонтанного действия где-то под ногами металлический лязг пробудившегося механизма заставил мгновенно взять себя в руки и приготовиться к бою.

И когда метровый кусок пола между стеллажами впереди вдруг рывком распахнулся в стороны, в моей правой руке уже материализовался верный топор.

Глава 29

Глава 29

Заметив на краю секретного лаза уходящие вниз ступеньки, я сунулся было в дыру, но, на интуитивном уровне почуяв встречное движение в густом мраке подвала, решил задержаться пока на верху и проверить кто это там выбирается мне навстречу. Подкрепляя и без того отменную маскировку, руки на автомате тут же скастовали подряд вторую и третью стойки Дыхания пепла.

Ждать пришлось не долго.

Через несколько секунд из дыры в полу показалось сперва лезвие меча, и следом вынырнула знакомая вихрастая шевелюра.

— Горыня, ну че там? — тут же вдогон из подземелья донесся взволнованный мальчишеский голос.

— Не разобрал пока, — фыркнул шепотом старый знакомый невидимому напарнику внизу.

— Ох ты ж! Ну и вонь! — снова донеслось снизу.

— Ага, воняет тут знатно, — шепнул Горыня. — Но тварей нигде не вижу пока. И чем воняет не понятно. Из-за темноты все вокруг серое.

— Кто ж тогда снаружи ход-то открыл?

— А я знаю?.. Эй, есть тут кто? — второй вопрос отрока, заданный чуть громче перешептывания с приятелем, адресовался уже, без сомнения, мне. Но я решил потянуть интригу, и понаблюдать: как будущие ратники станут решать нарисовавшуюся проблему.

А то они тут, похоже, как тараканы, попрятались по щелям и, вместо того, чтоб техники свои, на арене отточенные, против тварей изнанки направить и слуг беззащитных от нашествия мечами и телами заслонить, шкуры свои драгоценные перво-наперво спасать стали — крысы позорные. Не воины, а жалкие сикуны!

— Горыня, ну че?..

— Вроде нет никого… Лампу давай.

Снизу донесся приглушенный стук огнива, сопровождающийся короткими всполохами искр, через считанные секунды сменившийся ровным светом зажженной масляной лампы.

Мои пальцы тут же сложились в четвертую иллюзорную стойку — самую энергозатратную, но гарантирующую идеальную маскировку игроку-носителю в состоянии покоя. Меня под иллюзией четвертой стойки не заметил на спине Заразы даже высокоуровневый погонщик-орк. У уступающего же мне пару уровней отрока пробиться сквозь маскировку четвертой ступени Дыхания пепла вряд ли получится сейчас даже с подсветкой лампы.

Ждать подтверждения моим умозаключениям пришлось не долго. Вскоре из подземелья показалась левая рука парнишки с горящей лампой. Луч ее фонаря мазнул по моей затаившейся у стеллажа фигуре, как по пустому месту, и, нырнув мне за спину, ожидаемо надолго завис над местом преступления.

— Фууу! Гадость какая! — скривился узревший мои невольные «художества» Горыня.

— Ну че там? Че? — снова оживился задавальщик вопросов снизу.

— Поверь, Следок, лучше тебе этого не видеть. Вообрази, какая-то скотина недавно нажралась тут от пуза и обдристала затем добрую треть наших запасов.

— Чего⁈

— Потому и вонь такая доносится отсюда.

— Да ты, верно, смеешься надо мной, Горыня?

— Да уж какой тут смех… Слышь, братка?

— А-юшки?

— Ты за Твердом пока ступай. Ему лучше на это самому глянуть. А я тут пока осмотрюсь, — на последней фразе осторожный отрок рискнул-таки возобновить подъем наверх.

— Горыня, может, не стоит в одиночку-то? — донеслось в спину поднимающемуся по лестнице отроку.

— Да нет тут никого, — отмахнулся парень и, для наглядности, перед последним шагом наружу даже меч спрятал к ножны. — Тверда веди!

— Лады, я мигом, — раздалось снизу напоследок, и я расслышал в подвале шлепки быстро удаляющихся шагов.

— Это каким же надо быть ур… — злобное шипенье проходящего мимо меня парнишки оборвал на полуслове мой коварный хук.

Подхватив обмякшее тело оглушенного отрока левой рукой, правой я следом поймал вывалившуюся из его разжавшихся пальцев лампу, и, уложив то и другое на пол кладовой, никем не задерживаемый тут же сбежал по каменной лестнице секретного хода вниз.

Короткий подвальный коридор вывел меня на порог достаточно просторного помещения, оборудованного добрым десятком добротных кроватей, столом, стульями, и даже каменной печкой для приготовления горячей пищи (в очаге которой, подтверждая мою догадку, сейчас томились какие-то закопченные горшки). На равной удаленности друг от дружки под потолком горело четыре масляных лампы, отчего в подземном помещении (назвать которое подвалом, после увиденного, уже просто не повернулся язык) было светло почти как днем.

Затаившись в тени за порогом, никем, разумеется, не замеченный, я наблюдал, как посыльный Тверда подбегает с докладом к знакомому ратнику, который — сука! — мило о чем-то ворковал с моей Кс… то есть Аленкой, обнимая девушку при этом за талию (не особо, кстати, располневшую за почти три месяца беременности) ни разу не по-братски. Оба сидели на кровати, и общались, как близкие друзья; или как — сука! — любовники, что, учитывая отсутствие какого-либо интереса со стороны остальных присутствующих в помещении людей к воркующей у всех на виду паре, было вполне себе вероятно.

Кроме приковавшей (по понятным причинам) магнитом мое внимание пары Тверда с Аленкой, краем глаза я успел, разумеется, приметить и всех остальных обитателей секретной подземной комнаты. Еще двое незнакомых отроков дрыхли на дальних от входа кроватях. Три дамы: Стефания Власовна Савельева и две ее то ли родственницы, то ли близкие подруги (обеих я точно видел за семейным столом во время того скомканного завтрака трехмесячной давности), сидели за большим обеденным столом и о чем-то весело перешептывались, раскладывая параллельно на столешнице гигантский карточный пасьянс. И еще две женщины в униформе служанок (молодуха и битая жизнью баба, годами годящаяся первой в матери) суетились у очага печки, периодически извлекая ухватами оттуда горшки и проверяя ложками степень готовности блюда.

Всех вышеозначенных обитателей помещения наметанным глазом бывалого следопыта (а трехмесячные приключения на Изнанке слепили из вчерашнего студента того еще охотника) я зафиксировал буквально за мгновенья, пока Следок подбегал к Тверду и коротко пересказывал ему наказ товарища.

Дальше, чуть отступив вглубь коридора, мне оставалась дождаться бросившихся на выход Тверда и Следка, и молниеносная серия из пары встречных зубодробильных апперкотов поставила точку в моей диверсионной деятельности.

Два нокаутированных молодца пятого и четвертого уровня с развороченными хлебальниками ухнулись «отдыхать» на энное количество минут. Я же, выскользнув из тени коридора на всеобщее обозрение, душевно всем улыбнулся и громогласно объявил:

— Ну здАровА, крысы подвальные!

Коллектив приветствовал мое явление долгим продолжительным истошным визгом.

Глава 30

Глава 30

— Да, барин! Да! Пожалуйста, только не останавливайтесь!..

— И не подумаю! — в тон охающей Василисе откликнулся я и, со скоростью отбойного молотка, продолжил плющить сзади ее пышные ягодицы.

— О да, барин! Какой же вы неутомимый!..

Ну еще бы! Три месяца воздержания на Изнанке, уже сами по себе, кого угодно секс-машиной сделают. Поддержка же нехило так прокачавшейся за эти месяцы Выносливости и вовсе превратила меня теперь в неутомимого Казанову, — это все, разумеется, я подумал про себя, в слух же выдал партнерше дежурную похвалу:

— Ты тоже красотка!

— О-о, барин! Да, да, да…

За двадцать минут непрерывной интенсивной долбежки я успел уже раз пять (или шесть, сбился со счета) излить семя в лоно любовницы, но детородный орган до сих пор оставался крепким, как скала, и я продолжал неистово утюжить зад страстной служанки.

— Да, да, ДААА!.. О, барин, что вы со мной делаете?..

Я б тебе ответил, милая, но воспитание не позволяет, — хмыкнул я про себя. — И нечего на меня бочку катить. Как говорится: сучка не захочет, кобель не вскочит. А у нас все сошлось и заладилось, как по сценарию порнофильма. Не верите? Ну, судите сами.

Короче, дело было так: вдрызг разругавшись с очухавшейся после моего эффектного явления мачехой, я получил от мымры суровый «материнский» наказ: чтоб на глаза ей не попадался, до тех пор, пока не приведу себя в потребный божеский вид; и был выставлен по ее распоряжению из подземного убежища обратно в кладовую… Ну нет, так вообще лажа какая-то получается. Давайте все же по порядку…

Оно, конечно, Стефанию Власовну можно было понять: завалился к ней в подземное убежище обросший волосней, как дикий зверь, маньяк, без порток, на пороге отправил в аут пару ее лучших стражей, и сходу предъявлять начал за учиненный в отношении него три месяца назад в отчем доме форменный беспредел.

Впечатленная моей легкой победой над Твердом (ратником, весьма достойного по местным меркам, пятого уровня!), Стефания Власовна поначалу так струхнула под моим напором, что на полном серьезе вознамерилась уже нырять под стол следом за своими боле расторопными родственницами, но, услыхав от меня про три месяца, мигом сложила два плюс два, и робко так проблеяла в мою сторону:

— Де-де-дениска?

Получив подтверждение своей догадки, ушлая баба тут же гордо расправила плечи, победно выпятила грудь и начала так лихо чихвостить меня в хвост и гриву, что я и слова поперек ей вставлять уже не успевал.

Пока я выслушивал: про вопиющее неуважение к старшим, про вульгарное поведение, и про непотребный барину бесштанный вид, очухались и поднялись с пола нокаутированные Тверд со Следком, вернулся из кладовой помятый Горыня, и к этой тройке бойцов подтянулась еще пара отроков, разбуженных воплями хозяйки. Теоретически, находясь на шестом уровне развития, я все одно должен был справиться даже со всей пятеркой местных стражей, но взявшие меня в кольцо парни обнажили свои мечи, сведя тем самым на нет теперь возможность разрешения конфликта интересов относительно безобидным мордобоем, рубить же воинов рода топором с моей стороны было б очевидным перебором.

Ну и, во избежание кровавого побоища, мне пришлось, в итоге, покорно снести «материнский» наказ и отправиться на верх за одеждой и потребным видом. Ну а чтоб молодой барин не заплутал в огромном доме и сподручней ему было «чистить перышки», урезоненная моей покорностью мачеха расщедрилась приставить мне провожатой одну из своих служанок — ту, что помоложе, по имени Василиса.

Аленка во время моих препирательств со Стефанией Власовной старательно делала вид, что изучает стены и потолок. Ну да, млять, там же в изобилии имелись писец какие интересные узоры из трещин… Понятное дело, на подругу свою, после такого показательного игнора, я обиделся люто и, покидая подвальную комнату в сопровождении фигуристой служанки, тоже даже не глянул в ее сторону.

Из-за не обладающей ночным зрением Василисы, наверху мне пришлось по новой зажечь оставленную Горыней лампу и дальнейший наш путь освещать лучом из нее.

Оно, на поверку, так даже вышло и лучше. Управляя лучом лампы, я освещал самые благопристойные участки сперва кладовой, затем коридора, потом холла, лестницы и снова коридора (но уже второго этажа), и моя спутница практически не видела даже мельчайших пятен крови на полу. Раскуроченные же двери боковых помещений и царящую за ними разруху, от нашествия тварей изнанки, надежно скрыла от взора служанки окружающая нас всюду в доме непроницаемая тьма.

Гардеробная с господскими вещами, куда привела меня Василиса, оказалась аккурат над кладовой. И я даже пошутил, первым пробираясь внутрь через пролом свернутой тварями изнанки в сторону двери, что проще было на стеллаж в кладовой забраться и через потолок ход сюда прорубить. А дальше я и понять ничего не успел, как с пронзительным визгом за мной следом в гардеробную ломанулась Василиса и, с ходу запрыгнув мне на руки, всем телом тут же вжалась в меня… Позже девушка призналась, что в освещенном лампой конце коридора ей почудилась какая-то метнувшаяся зубастая тень. Но это уже было потом, а тогда…

Я еще, пока по коридором с этой красотулей «гулял», слюной захлебывался от каждого ее невольного прикосновения ко мне. А че вы хотите, три месяца без секса для молодого половозрелого мужчины — это ни разу не шутки. А тут рядом идет вся такая… бедрами качая… Короче, трудно было, но я держался, стараясь не зацикливаться на идущей рядом Василисе, и ловко маскируя свободной от лампы рукой давно восставший орган…

Когда же деваха вдруг сама запрыгнула на меня и обхватила за поясницу ногами, бесстыже задрав при этом до пупа свое платье, естественно долго сдерживаемую плотину моего желания тут же к хренам прорвало. И девчонка даже охнуть не успела, как оказалась в роли мотылька, насаженного на крючок.

Ну а дальше у нас все завертелось по-взрослому, в полумраке на пороге гардероба, едва озаряемом светом забытой в коридоре лампы… И затянулась эта бешенная скачка вот уже на добрые двадцать минут.

— Ты лучшая! — со стоном выдохнул я в шею девушке, ощущая приближение очередного извержения вулкана.

— Барин, вы только барыне про меня не говорите! — откликнулась сквозь страстные всхлипы Василиса.

— Угу, не скажу, — выдохнул я, ловя, после просьбы служанки, невольный призрак дежавю, когда три месяца назад бывшая подруга в страстном танце любви на непривычно огромной кровати просила меня о чем-то похожем.

— И Алене Петровне тоже, — словно подслушав мои мысли, добавила любовница.

— Не ска-ААА!.. Какой кайф!

Разрядившись в очередной раз, я наконец испытал чувство полного удовлетворения и, оторвавшись от лоснящихся от пота в полумраке ягодиц партнерши, привалился мокрой спиной к стене, по которой, как на салазках, скользнул на пол.

С тихим стоном мне на руки тут же свалилась едва живая после затянувшегося любовного марафона Василиса. Наши губы сами собой тут же потянулись друг к другу, и языки заплелись в страстном поцелуе.

Глава 31

Глава 31

Когда мы малехо отдышались, я перетащил из коридора лампу, и работа закипела.

Наверняка у Василисы в загашнике имелась какой-то специфическая техника (типа Уютной руки, как у Аленки), иначе как еще объяснить, что среди нагромождения разнообразного барахла в гардеробной (и лежащего в аккуратных стопках на полках стеллажей, и висящего в защитных чехлах на длиннющих стойках, и просто пылящегося в тюках на полу и на верхушках стеллажей) совсем молоденькая девчонка чувствовала себя, как рыба в воде. И пока я ошарашенно разглядывал стопки передников и каких-то платков на ближайшем ко входу стеллаже, рванувшая вглубь гардеробной Василиса за считанные минуты раздобыла мне по размеру: сорочку, модные минишаровары с чулками, сапоги и даже здоровенный кожаный плащ с капюшоном…

— Так осень же, барин. Сентябрь на дворе, — затараторила добытчица, отвечая на мой немой вопрос по поводу последней обновки. — Сегодня тепло еще. Но через день-другой непременно дожди зарядят. Потому никак не можно вам остаться без плаща.

Накинув на плечи брутального вида макинтош, я был приятно удивлен тому, как ладно вещица села по фигуре. Решив тут же испытать обнову на тесноту и скованность движений рук, я решил полностью надеть плащ и затянуть на крючки всю веревочную шнуровку вещицы. Но моя попытка сунуть руку в рукав сразу была мягко, но решительно, пресечена Василисой.

— Разрешите, барин, я вам волосы сперва подровняю и ногти?

— Так-то не помешало б, конечно, — хмыкнул я, позволяя девушке стащить с моих голых плеч плащ. — Но че-то ножниц я у тебя, красотуля, не приметил?

— А зачем мне ножницы, барин, я ж не портниха? — озадачила меня встречным вопросом Василиса.

— Это че, типа, шутка такая?.. Ты чем стричь-то меня собралась, милая?

— Как это ВАС стричь?

— Тьфу ты! Вечно забываю, что у вас все тут через одно место!

— Ка-какое ме-место, ба-барин? — уже чуть не плача, дрожащим голосом уточнила Василиса.

— Да забей, это я так, о своем!.. Э-ээ, ну че ты разнюнилась-то на ровном месте? Я ж это не того… В смысле: не кричал на тебя, а просто громко разговаривал.

— П-п-правда?

— Кривда, блин… Давай, сопли подтирай и показывай, чем волосы и ногти ровнять мне собралась?

— Так стойкой же второй Заботливого сада, — поведала, как о само собой разумеющейся очевидности, Василиса.

— А, ну да, конечно. Техника, ведь, специальная для данной цели имеется, — покивал я с умным видом, дозволяя девушке: усадить меня на один из тутошних тюков, и приступить к наведению порядка на моей заросшей голове.

Хотите верьте — хотите нет, но с головой моей эта доморощенная стилистка управилась всего за минуту. Убрав, при этом, все лишнее не только с бывшей нечесаным одуваном шевелюры, но и преобразив торчащую во все сторону волосню под носом, на щеках и горле, в короткие и стильные усики и бородку. И все это волшебство(иначе и не скажешь) девушка спокойно створила голыми руками.

Частыми прикосновениями своих нежных пальчиков Василиса словно сметала с моих гривы и бороды невидимую пыль, чудесным образом реально испаряя этими прикосновениями торчащие вихры и лохмы.

Но если за ее работой нам волосами, в силу отсутствия в гардеробной зеркала, я мог лишь подглядывать краем глаза, то, когда Василиса переключилась на «стрижку» ногтей, весь процесс с начало до конца мне фартануло лицезреть из первого ряда.

И снова применение бытовой техники буквально заворожило меня своей чудесной простотой. Девушка своим ухоженным ногтем указательного пальца правой руки по очереди очерчивала на каждом отросшем «когте» моих пальцев контур будущего нормального ногтя, и, по завершении каждой такой двух-трех секундной процедуры, просто дергала за «подпиленный» столь оригинальным образом «коготь» пальцами уже левой руки. Практически ороговевший за три месяца нарост отделялся точно по обозначенному контуру и летел на пол, а, вместо звериного когтя, на моем пальце появлялся нормальный идеально подстриженный ноготь… Управившись за полминуты с обеими моими руками, Василиса опустилась на корточки и занялась «когтями» на ногах… И вскоре мои нижние конечности тоже сияли идеальным педикюром.

— Вот теперь, барин, вам можно одеваться, — улыбнулась Василиса, закончив с последним ногтем, и первой поднялась на ноги.

— Слушай, а ты часом воду руками подогревать не умеешь? — спросил я, знакомым макаром пеленая ноги сперва в чулки, а потом натягивая поверх них короткие шаровары.

— Увы, нет, — грустно потупилась служанка. — Технику с такой стойкой дозволено лишь личной прислуге барина постигать. Мы же с мамой из общей обслуги дома…

— Погоди, а та женщина, с которой ты у печки тусовалась…

— Туса…что?

— Забей!.. В смысле, готовили вы с ней вместе. Это, ведь, твоя мама была?

— Барин, а как вы догадались?

— Вот такой я у тебя догадливый, — хмыкнул я, натягивая на ноги уже сапоги. — Цени!

— Ой, барин, я очень-очень ценю ваше внимание!

— Ну тогда технику подогрева воды осваивай. Потому как шибко понравилась ты мне, Васька, и в личную прислугу я тебя перевожу, — торжественно объявил я, поднявшись на ноги. И выхватил из рук остолбеневшей Василисы свою сорочку.

— Но как же матушка ваша, и Алена Петровна?.. Они мне не дозволят… — отморозилась служанка, когда, заправив сорочку в штаны, я снова переключился на тестирование плаща.

— А мы и спрашивать у них не будем, просто перед фактом поставим — всего и делов-то, — хмыкнул я, энергично вращая корпусом и руками, «упакованными» в плащ.

Несмотря на толстую кожу, непривычно-громоздкая верхняя одежда ничуть не сковываламоих движений. Слегка раздражал лишь легкий скрип кожи во время движений — но этот дефект, интуиция подсказывала, будет докучать лишь по первости, вскоре толстая кожа размягчится в местах частых сгибов, и скрип пропадет.

— Как это? — охнула, схватившись за щеки, моя впечатлительная собеседница.

— Ща в спальню мою пойдем, где ты, на правах горничной, останешься со мной, типа, сказку на ночь рассказывать, — продолжил я рушить устои отчего дома. — О! А так ваще зачет! — невольно вырвалось у меня в догон, когда, накинув на голову кожаный капюшон, я ощутил себя в плаще почти также козырно, как в оставшемся на далекой Земле старом добром пуховике.

— Но как же маменька ваша?.. Она ж строго-настрого наказала вернуться, как только оденетесь, — снова затянула свою волынку Василиса.

— Да пошла она! Указывать еще мне тут будет!

— Но…

— Василиса, — перебил я, снимая плащ, в котором, из-за царящей в закупоренном доме духоты, даже за пару минут примерки я уже прилично так взопрел, — ответь мне: я кто?

— Вестимо кто — барин вы.

— Ну а коль я сам барин, значит, с прибором могу положить на решение барыни. Так?

— Вы можете, да, — очаровательно зарделась смущенная «прибором» служанка. — А я… мне…

— А тебе я — твой барин — приказываю проводить меня в спальню. И точка! — припечатал я.

— Слушаюсь, барин, — прошептала разом сникшая девушка. Ее губки задрожали, а из глаз брызнули слезы…

— Блин, Василиса, че не так-то! — возмутился я. — Ведь мы ж с тобой только что тут, как кролики угорелые, пыхтели… Ты явно была не против, тебе все понравилось. А теперь я зову тебя в спальню, на нормальную кровать — но, вместо радости, с какого-то фига, наблюдаю рыдания. Че, блин, происходит, а?

— Ба-ба-барин, не гнева-вайся, — сквозь всхлипы запричитала Василиса, — но та-там же ж чу-чудища…

— Когда мы с тобой по дому шли, ты много чудищ видела?

— Не-нет, — мотнула девушка головой, — то-только в конце…

— Да не было там никого в темноте, — отмахнулся я, — тебе показалась.

— Во-воля ва-ваша, ба-барин…

— Да че ты заладила! — вспылил я, но уловив панику в глазах служанки, поспешил объясниться: — О тварях изнанки можешь не беспокоиться, их ни в доме, ни в ближайших его окрестностях точно нет. Мы с За… то есть, сам я днем всю зубастую живность возле дома на корню извел. А если какая приблуда вдруг сюда заявится, я тут же ее приближение почувствую, спущусь и кончу вражину… Василиса, ты уровень мой видеть можешь?

— Да как же ж⁈ Вы ж!..

— Я дозволяю, смотри!

Глазу у Василисы послушно сузились, и я на мгновенье ощутил волну легкой щекотки, пробежавшую по всему телу.

— О-оо! Барин! — глаза осознавшей мою реальную крутость девушки обратно округлились.

— Че, веришь теперь?

— Верю, барин, — закивала робко улыбающаяся мне девушка.

— Вот и ладушки. Веди тогда в спальню барина своего…

Когда мы уже шагали по коридору еще секунду назад улыбающаяся Василиса вдруг снова разом сникла и тяжко вздохнула.

— Ну че опять не так? Говори! — потребовал я.

— Мама… Моя мама… Она ж не знает, что мы с вами…

— Ладно, считай уговорила, — развернувшись я поволок девушку в сторону лестницы. — Пошли навестим родительницу твою. Заодно и пожевать с собой наверх что-нибудь прихватим. Вы ж там в горшочках что-то готовили?

— Ужин.

— И че у нас на ужин?

— Суп грибной, и кажа на меду с толчеными лесными ягодами.

— Вот и зашибись, ща заценим.

— А?..

— С барыней я все разрулю, не бздой… Блин, мне даже интересно стало на рожу ее посмотреть, когда я ее прилюдно лесом пошлю.

— Барин, может ну его, давайте лучше в спальню пойдем…

— Позняк метаться, Василиса. Сама маму проведать просила.

— Но…

— Да все уже, мы, считай, пришли… Лезь давай. Только аккуратней там. Стой на месте, жди меня…

— Ой, а что это… Фу! Какая вонь!

— Говорил же на месте стой!.. Блин, сам виноват, не надо было лампу давать…

— Откуда здесь столько какашек?

— Несварение у кого-то случилось. Экстренная ситуация. Форсмажор!

— Форс…что?

— Забей!.. Да где же этот гребаный гвоздь?.. Ага, вот он, паразит… Ну вот, Василиса, добро пожаловать обратно в подвал.

Глава 32

Глава 32

— Да много-ль я знаю-то… Вам бы, барин, лучше матушку обо всем ентом безобразии расспросить. Барыня-то, уж подано, лучше меня все про всех знает.

— Ты ж слышала: как мы с ней вчера поцапались?..

— Да уж! У меня аж сердце в пятки ушло, когда она на вас ругаться начала…

Мы с Василисой лежали в моей огромной постели, а из распахнутого окна, вместе с утренней свежестью и первыми робкими лучами восходящего солнца, доносился восторженный щебет какой-то чудом пережившей нашествие тварей изнанки отважной пичуги.

Окно я распахнул еще ночью (разумеется, вместе с наружными ставнями), когда мы, сбежав из подвального убежища, вернулись наверх в мою спальню, в пыльной духоте которой, без притока свежего воздуха, находиться оказалось реально опасно для жизни. И, дабы не загнуться от астмы, пришлось устраивать среди ночи спасительный сквозняк.

Несмотря на случившийся в подземелье скандал, Василиса успела раздобыть нам по пайке ужина, и даже донесла, не расплескав, полученные от своей маменьки миски наверх. Потому спать мы завалились на сытый желудок.

Как водится, сперва занялись любовью. Потом, обнявшись, заснули под теплым пуховым одеялом, убаюканные страстным сексом и притоком кислорода из распахнутого окна…

А минут пять назад, практически одновременно, мы проснулись. Очаровательно зардевшаяся в рассветном полумраке Василиса попыталась тут же сбежать — дескать, не дело прислуге ляжки тянуть в барской постели. Но я ее, естественно, удержал рядом и, дабы не рыпалась, занял делом… Нет, не тем, о чем вы подумали. Любовные утехи с очаровательной крошкой усилием воли я задвинул на задний план, сейчас же стал пользовать служанку исключительно, как доступный источник ценной информации.

— Ой, да брось, — досадливо поморщился я. — Это лишь понты одни с ее стороны были…

— Пон…что? — смешно захлопала ресничками Василиса.

—…Сейчас реальной силы у мамаши нету, — продолжил я, отмахнувшись. — Я это знаю. И она знает, что я это знаю. Марку, просто, перед челядью своей пыталась удержать, вот и подняла хай на ровном месте.

— Чудные слова какие у вас, барин. Марка, челядь, хай — что это?

— Да забей!.. Ну давай, рассказывай уже все, что знаешь.

— После вашего исчезновения, барин, — (я неоднократно просил Василису называть меня просто по имени: Денисом или Дэном, но упертая девица ни в какую не желала отказываться от вбитого ей с младенчества стиля общения к хозяйскому сыну, и, по-прежнему, именовала меня исключительно «барином») — месяц у нас все было тихо и спокойно. Потом родитель ваш с дружиной уехал в стольный град… На кухне судачили, что вызов Артему Любомудровичу от самого князя пришел, вот он и того… Но и без барина потом в большом доме все было чин-чинарем, пока монстры эти проклятущие на село наше не нагрянули. Это случилось примерно месяц назад. Дядька Демьян с отрядом отроков тогда спустился вниз, отстаивать частокол от супостатов. И больше я его не видела. Через неделю в дом вернулся Горыня — весь израненный, он единственный уцелел из отряда наших защитников. Горыня принес страшную новость, что монстры ворвались в село, и разоряют уже там дома наших сельчан, а скоро они поднимутся наверх к большому дому и алтарю. Оставленный дядькой Демьяном за старшего при барыне ратник Тверд, — (которого князь не взял с собой в стольный град из-за небезызвестного пикантного ранения — додумал я про себя) — велел спешно запирать ставни и наружные двери, и готовить дом к осаде. Барыню, двух ее сестер и Алену Петровну Тверд спрятал в тайной подвальной комнате, а нам с маманей повезло стать там при них прислугой. Сам Тверд, с небольшим отрядом выделенных под его начало отроков, остался наверху руководить обороной дома… Что там происходило — я не знаю, потому что, как уже говорила, находилось в это время при барыне в подземном убежище… На третий день к нам вниз спустились израненные Тверд и отроки, с трагической вестью: что дом тоже захвачен монстрами… Мы выходили раненых, и все вместе стали скрытно жить в подземном убежище. Благо, печка для готовки там имелась, а выход из убежища в кладовую, куда периодически совершали вылазки отроки, обеспечивал нас разнообразной снедью. Монстрам, к счастью, наша еда не по нраву пришлась, и они запасы кладовой не тронули… Так мы и жили в убежище, света белого не видючи, больше двух недель. Пока вчера вечером к нам не спустил ты, барин.

— А Демьян, значит, внизу у частокола сгинул… — выделил я из услышанного самый важный для меня момент.

Потому как этот местный воевода, как и я теперь, тоже находился на шестом уровне развития, и параметры его, учитывая солидный возраст дядьки, наверняка, были уж точно не ниже моих. Однако прорвавшиеся в село твари изнанки схарчили этого далеко неслабого воина. Значит, и на меня среди разбежавшихся по окружающим просторам кровожадных выходцев из Изнанки управа найдется.

Да чего тут далеко-то ходить. Взять хотя бы, для примера, того же стража локации. На самом деле мне ведь чертовски повезло, что злот отнесся к моей атаке наплевательски, если б эта броне-жаба выбрала своей первоочередной целью меня, а не удирающего Заразу…

— Барин! Что с тобой, барин⁈ — испугавшись моего отсутствующего взгляда, Василиса стала энергично трясти меня за плечи.

Вернувшись мгновенно от мрачных думок в солнечную реальность (действительно, кстати, солнечную, потому как выкатившееся наконец из-за горизонта солнце залило золотым светом всю нашу огромную кровать через распахнутое окно) я обнаружил перед глазами призывно скачущие девичьи груди, ну и разумеется не устоял перед соблазном тут же заграбастать их разбушевавшуюся хозяйку и повалить рядом на спину.

Василиса даже пискнуть не успела, как я уже подмял ее под себя.

— Барин, вы… Ох!

— Что-то не так?

— Нет… То есть, да… То есть… Ах! Умоляю, только не останавливайтесь!

— Как скажешь, красотка.

— О-оо, барин!..

Еще примерно через четверть часа весьма довольные солнечным утром и друг другом, мы по обоюдному согласию дружно подорвались с кровати, оделись (не нужный пока из-за солнечной погоды плащ в свернутом виде я упаковал в нечто на подобие вещевого мешка, в котором Василиса вчера притащила миски из подвала, и закрепил его за спиной на манер рюкзака) и отправились проведать обитателей подземелья, чтобы, заодно, у них и позавтракать.

Однако нашим «наполеоновским» планам не суждено, увы, было сбыться. Когда спускались по лестнице (несмотря на день на дворе, в густом мраке по-прежнему закупоренного дома я снова подсвечивал Василисе путь масляной лампой), через перекошенную входную дверь со двора донесся призывный трубный рев пита. По тревожным интонациям которого я догадался, что Зараза встрял там в какую-то очередную передрягу и звал теперь меня на помощь.

Вручив лампу перепуганный зловещим «трубным» звуком спутнице, я приказал Василисе самостоятельно спускаться в подвал (благо, гвоздь, отпирающий ход туда, я ей вчера показал, и повернуть его в нужное сторону хватит сил даже у хрупкой девушки) и ждать там, под охраной Тверда и отроков, моего возвращения.

Сам же я, со всех ног, бросился на подмогу надрывающемуся питомцу, материализуя в руке топор еще в холле, за пару скачков до выхода наружу.

Глава 33

Глава 33

— Блин, Зараза! Вот и нафига так надо было делать? — я сурово взирал на своего бегемотоподобного питомца, который, потупив взор, виновато ковырялся правым передним копытом в кровавых ошметках раздавленных только что гончих. — Зачем меня от дел оторвал, раз сам уже все тут в одно рыло замечательно порешал?..

Устроенная минутой ранее рогатым прохиндеем тревога оказалась буффонадой чистой воды. Вообразите, я, весь такой озабоченный судьбой угодившего в переделку пита, выскакиваю, значится, на крыльцо, с уже занесенным для броска топором, и наблюдаю, как рвущий глотку в отчаянном реве грома-бык спокойно стряхивает с рогов на травку пару бьющихся в агонии матерых гончих.

Направленный мною тут же на умирающих тварей изнанки пристальный взор подтвердил невероятный факт победы пита в одиночку над равными по силам врагами, потому как оба нашпиленных Заразой на рога монстра оказались на сходной с ним стадии развития вожака… Уж не знаю что тому поспособствовало (возможно, поглощенная питом в немереном количестве накануне плоть злота стадии короля), но за ночь мой Зараза из неповоротливого увальня превратился, похоже, в весьма подвижного зверя.

— Хорошо, конечно, что так ловко вожаков на рога наматывать ты научился… — вдохновленный моей похвалой Зараза тут же взметнул озорные бусины глаз от земли и гордо проревел мне в лицо че-то типа: да я еще и не такие фокусы теперь могу, начальник!

— Плохо, что героем несокрушимым себя после этого возомнил… — метнувшись вперед, я обухом топора от души приложил по рогу не успевшего увернуться пита. И потрясенный моим коварным ударом грома-бык, зашатавшись, едва не рухнул на останки поверженных врагов.

— Это, чтоб впредь не показушничал, а звал меня строго по делу, –отчитал я насупившегося питомца. — Эх, Зараза… твой хозяин, в кой-то веки раз, с девушкой позавтракать собирался. И тут ты, с ревом своим беспонтовым…

Зараза фыркнул и, стрельнув языком, оставил мутный слюнявый след на моих новеньких блестящих сапогах.

— Да, Зараза, блин! Че за манера: по-собачьи подлизываться⁈ — возмутился я. — Ладно, считай прогиб засчитан… В дом пока что возвращаться мне не с руки. Пошли, что ли, тогда глянем: че там от села нашего внизу осталось. Заодно и обстановку в округе разведаем.

Чутко уловив перемену моего настроения, верный пит мгновенно припал на передние колени, позволяя мне поскорее забраться на его широкую спину, и, как только я там устроился, по натоптанной тропинке меж деревьев «оседланный» Зараза бодро затрусил вглубь сада.

Оказавшись на «втором этаже» среди нагромождения зарослей из веток яблонь, груш и прочих садовых деревьев, я по дороге стал невольным сборщиком урожая, больше, разумеется, сшибая спелые плоды на землю своим телом. Но с десяток груш и яблок мне удалось-таки сорвать в этой суматошной неразберихе целенаправленно — эти трофеи я сберег от падения, спрятав за пазуху, отчего моя слегонца растрепавшаяся из-за встречных веток сорочка еще и вспучилась на животе «грыжей» из фруктов, которые я с удовольствием стал грызть во время последовавшего сразу после деревьев острожного спуска пита по достаточно крутому откосу.

Холм родового дома на поверку оказался практически горой, с перепадом высот в добрую сотню метров, от пологой макушки до крестьянских избушек села Савельевка, сгрудившихся у подножья и окаймляющих возвышенность широким кольцом.

Не богатый деревьями и кустарником открытый всем ветрам склон холма в основном покрывал ровный травяной ковер, лишь местами сменяющийся проплешинами голого камня. В его каменистой основе тварям изнанки проблематично было пробуривать лежбища для потомства. Потому во время нашего спуска, несмотря на периодически запускаемое питом веретено Манка, ни одного выходца с Изнанки под землей обнаружить нам не удалось.

Но, разумеется, этого «добра» в изобилии отыскалось внизу. Стоило Заразе сойти с камней тропинки откоса на нормальную плодородную землю у основания холма, как заагренные Манком твари поперли из-под земли ковром зубасто-когтистых страшилищ. Не таким, конечно, плотным, как на арене — там, из-за близости алтаря и максимально удобного для рытья лежбищ песка, кишел тварями буквально каждый квадратный метр. Здесь же твари изнанки выбуривались из-под земли примерно по штуке на каждую квадратную сажень.

В подавляющем большинстве это был бестолковый молодняк, с редкими вкраплениями зверей на стадии отличника. Потому, несмотря на обилие зубастых врагов под лапами пита, вся эта шевелящаяся, злобно шипящая и скалящаяся масса даже Заразе была, что называется, на один зуб. Вдвоем же с питомцем мы косили выбирающихся из-под земли тварей (в пределах видимости, разумеется) сразу, как только их морды только-только выныривали из земли.

Соответственно, производимый нами, по мере продвижения, геноцид тварей изнанки практически никоим образом не отражался на скорости нашего перемещения по селу. Мы с питом спокойно перебегали от дома к дому, исследуя (где позволяли провалы развороченных пришельцами с Изнанки дверных или оконных проемов) внутренности разоренных лачуг, и истребляя всюду десятками молодую поросль тварей изнанки.

Периодически, отвлекаясь от бесконечных бросков в разные стороны топора, я оглашал разоренную округу призывом:

— Народ! Есть кто живой⁈ Выходи! Я — Денис Савельев, гарантирую всем уцелевшим защиту и сопровождение в безопасное убежище!

Но, увы, мои призывы среди покореженных нашествием с Изнанки избушек, с многочисленными бурыми пятнами на полу и стенах (эти жуткие следы побоища погожим солнечным днем легко были заметны через развороченные дверные и оконные проемы, и чтоб увидеть их не нужно было даже заходить внутрь крестьянских жилищ), разносились лишь мертвым, безответным эхом…

За три часа беспрестанной работы копыт Заразы и моего топора, на пару с питом нам удалось зачистить от тварей изнанки всю землю в периметре частокола, который, к слову, не смотря на полдюжины широких проломов на разных его участках, порой в противоположных даже друг от дружки концах, по большей части уцелел и по-прежнему служил надежным ориентиром границ Савельевки.

За истребление более трех сотен тварей изнанки (это, разумеется, лишь мною лично) от системы мне прилетело около двадцати трех тысяч единиц живы и (что гораздо более ценно!) по дополнительной единице к показателям Ловкости и Медитации.

Заразу, судя по его восторженному реву в конце затянувшейся «прополки» земли на территории Савельевки, система так же не обидела достойным бонусом.

Управившись с зачисткой земли вокруг последней крестьянской избы примерно в районе полудня, я уже нацелил было пита обратно на каменистую тропу обратно наверх по холму, к родовому дому, дабы поделиться с прячущимися там людьми печальной вестью, что внизу выживших отыскать мне, увы, не удалось. Ну и, разумеется, чтобы отведать стряпни тетки Марши (матери Василисы), а то после скудного завтрака из фруктов, мой вернувшийся в естественному способу восстановления растраченных калорий организм уже возмущенно урчал от голода.

Но в последний момент, резко передумав, вместо холма, я направил Заразу к не приметной избушке, располагающейся аккурат за поваленными тварями воротами частокола. Это строение, принявшее на себя первую волну прорыва тварей изнанки, я уже исследовал (с него, собственно, мы и начали зачистку территории села сразу после спуска с холма) и не обнаружил тогда внутри ничего заслуживающего дополнительного внимания — там так же, как и везде, внутри была единственная достаточно просторная комната, с большой каменной печью, и с заляпанными засохшими пятнами крови полом и стенами.

Однако, что-то необъяснимое потянуло меня вдруг заново осмотреть и исследовать этот дом. А за три месяца в Изнанке я привык доверять зову своей интуиции. Потому понукаемый мною Зараза вновь прошелся по разбитому в груду щепок крыльцу и через широченную дыру, возникшую на месте сгинувшей бесследно двери, без проблем забрался внутрь избы.

Следуя зову интуиции, оказавшись внутри, я тут же задрал голову к потолку и увидел пролом в правом его углу, через который виднелся деревянный остов соломенной крыши.

Заставив пита встать под проемом, я ухватился руками за края дыры в потолке и, подтянувшись, вскарабкался на затянутый паутиной, пыльный чердак. В лицо тут же ударила волна смрада, и пред глазами неожиданно загорелась строка очередного системного лога, информирующего: о бонусной единице к параметру Интуиция.

Когда глаза приспособились к царившему на чердаке мраку, я разглядел за печной трубой тело у дальней стены чердака. Вернее, увидел прислоненный спиной к стене безобразный обрубок без обеих ног и левой руки, с кровавым месивом на месте лица, и со вспоротым животом, из которого на пол свисали черные от запекшейся крови жгуты кишок. От огромной, на полчердака, лужи крови под телом (в основном, разумеется, в виде бурой корки, но с вкраплениями ближе к обрубкам ног еще влажных пятен) доски пола вспучились и растрескались. Для меня так и осталась неразгаданной загадкой: как кровь, при таком ее обилии, не просочилась отсюда вниз, и почему ни единого бурого пятнышка не проступило на побелке потолка.

Но самая жуть случилась, когда я, подобравшись к телу, потянулся рукой к поясу изуродованного тела, за висящем на ремне сбоку кошельком (содержимое которого возможно могло пролить свет на личность несчастного). «Труп» вдруг шевельнулся и с пола, с быстротой атакующей гадюки, мне в грудь ударил ржавый от крови клинок меча, невидимая рукоять которого, позже, была мертвой хваткой зажата в ладони единственной уцелевшей правой руки «мертвеца».

Даже реакция игрока шестого уровня не позволила мне в тесноте чердака полностью увернуться от мастерского удара. Покатившись по доскам чердачного пола, я ощутил, как из широкого разреза в левой части груди хлынул настоящий поток крови.

Внизу отчаянно взревел почуявший мое смертельное ранение пит.

Перед глазами все поплыло. И из последних сил я дернул стремительно немеющее тело в направлении крика перса.

Кажется, я провалился и полетел вниз.

Дальше потеря сознания. Чернота…

Глава 34

Глава 34

— Учишь тебя, учишь, и все, как об стенку горох… — сквозь постепенно стихающий шум в ушах донеслось знакомое хриплое ворчанье сбоку. И еще до того, как сами собой распахнулись глаза, я уже догадался: где очнулся после продолжительного беспамятства.

Открывшееся в следующую секунду моему взору мягкое изумрудное свечение, исходящее от окружающих со всех сторон огненных решеток, ожидаемо, подтвердило мою догадку.

— За-ааа-за? — кое-как пролепетал я еще плохо слушающимся языком.

— Разумеется, он родимый, — тут же живо откликнулся на мою реплику сидящий рядом огненный аватар Психа. — М-да! Повезло тебе, Дениска, с питом — просто страсть, как повезло. Второй раз грома-бык жизнь тебе уже спасает. И если в первый раз там до алтаря было рукой подать, то сейчас питомец твой подвиг, считай, настоящий совершил…

В подтверждение слов Психа, из скрытого в обособленном пространственном кармане загона донесся гордый рев Заразы.

—…Мало того, что рану твою нехорошую слюной целебной вовремя залить успел, — продолжал меж тем петь дифирамбы питу дух системного предмета, — еще потом исхитрился беспомощного хозяина на хребет себе языком забросить, и им же придерживать тебя все дорогу до самого алтаря, карабкаясь сперва в гору, и продираясь затем через садовые деревья.

— Ну спасибо ему, че, — прокряхтел я уже более внятно, параллельно ощупывая руками разорванную сорочку и толстую корку свежего длинного шрама на груди.

— Нет, вы только гляньте на него, — всплеснул руками Псих и передразнил меня: — Спасибо, че…

— Хорош нагнетать, а, — поморщился я. — Работа у Заразы такая — хозяина своего из беды выручать. На то он и питомец.

— А твоя, значится: лупцевать, по чем зря, несчастную животину топором по рогам!

— Мууууу!.. — возмущенно вторил заступнику из загона невидимый грома-бык.

— Это че за предъява, ваще! — я попытался сесть, но, из-за резкой боли в не до конца зарубцевавшейся ране на груди, пришлось опуститься обратно спиной на гранит пола. — Зараза тогда конкретно был не прав, и отхватил за дело! К тому же, я его легонько, можно сказать: приласкал обухом — чисто для острастки…

— Мне-то сказки не рассказывай, — фыркнул Псих. — У бедолаги от твоей приласки чуть мозготряс не приключился.

— Мууууу!.. — вновь зашелся в одобрительном реве Зараза.

— Ябеда, — устало выдохнул я в направлении ячейки с порталом в загон.

— Вместо того, чтоб удальца пита дрессировать, лучше б ты, Денис, самому себе обухом разочек по лобешнику прописал, — продолжил выносить мне мозг Псих. — Может после этого мозги твои, наконец, встали б на место, и ты перестал бы совершать идиотские ошибки… Че, сложно было там, на чердаке, сперва топор в руку призвать, и под его защитой уже соваться к незнакомцу?

— Да блин! — закатил я глаза, принимая справедливость упреков наставника. — Там от человека-то, считай, практически ничего не осталось. Весь в гниющих ранах и засохшей крови. С выпотрошенными кишками. Он же ж не дышал даже совсем…

— Однако ж все вышеперечисленное не помешало ему нанести неотразимый удар, — парировал Псих. — К которому ты оказался совершенно не готов. Если б не быстрая помощь Заразы, этот удар стал бы для тебя смертельным.

— Вот же ж дерьмо! — капитулировал я.

— Надеюсь, этот урок научит тебя впредь быть осторожнее, и опасаться подвоха даже в безобидных, на первый взгляд, обстоятельствах.

— Такая же фигня, — буркнул я.

— Не понял?

— Тоже надеюсь, что научит.

— Чувство юмора — это хорошо.

— Ага, офигительно! Какому-то почти трупу подставился, как…

— На самом деле, избежать раны, при контакте с вестником, тебе, по любому, вряд ли бы удалось, Денис, — огорошил вдруг неожиданным признанием Псих и, воспользовавшись моим немым изумлением, продолжил шокировать дальше: — Но, вовремя прикрывшись топором, ты избежал бы столь серьезной раны, и, вероятнее всего, обошелся бы безобидной царапиной руки или ноги. Через кровь которой точно так же получил бы от вестника право на квест, и смог бы ознакомиться прямо на месте с системным оповещением о нем и сопутствующими бонусами.

— Че-че-че?.. — выдохнул я наконец.

— Но для извлечения карты из Кротовой норы, тебе все равно пришлось бы возвращаться к алтарю, — окончательно добил меня Псих.

— Да ты задрал уже разговаривать загадками! — возмутился я.

— Задавай вопросы, и я с удовольствием на них отвечу, — осклабился пылающий изумрудным огнем бородатый лик.

— Че еще за вестник? И откуда он взялся в разоренном тварями селе?

— Вестник — это носитель игрового квеста, направленного, как правило, на восстановление пошатнувшегося, в силу каких-либо обстоятельств, баланса игровых устоев. В нашем конкретном случае данные устои безусловно существенно исказило нашествие орд тварей изнанки на Белгородское княжество, обернувшееся катастрофой и геноцидом местных жителей. В поддержку же оказавшихся на грани вымирания людей игра отреагировала созданием вестников, которые стали появляться в местах особо жарких и отчаянных схваток с ордами захватчиков, из погибающих от смертельных ран воинов. Игровые квесты, заложенные в вестниках, должны открыть скрытные уязвимости орд с Изнанки, позволив получившему квест герою, соответственно, нанести удары по данным уязвимостям, и выровнять баланс сил. Передается квест вестником через кровь, нанесением раны потенциальному герою. Как это происходит в действительности, ты недавно испытал на собственной шкуре.

— Идиотский способ, — фыркнул я, невольно вспомнив разящий, как молния, удар калеки-мечника. — Это ж не передача квеста, а убийство чистой воды.

— Не скажи, — покачал головой Псих. — Потенциальный герой должен быть достаточно развит, чтоб суметь увернуться от смертельного удара вестника. В противном случае квест попадет человеку, который априори с ним не справится. И жертва развеявшегося после передачи квеста вестника окажется абсолютно напрасной.

— Но я, ведь, зевнул смертельный удар полутрупа там, на чердаке. Значит, по твоей логике, я недостаточно развит, чтоб стать героем, достойным пресловутого квеста.

— Во-первых, ты оказался достаточно удачливым игроком, чтобы выжить после смертельного удара вестника, — парировал Псих. — А, во-вторых, в твоем случае, квест вовсе никакой не пресловутый, а вполне реальный. И, чтоб убедиться в этом, тебе достаточно просто проверить свой статус, герой.

Последнее слово упивающимся моей растерянностью бородачом было произнесено не без издевки. Но я не стал заострять внимания на этой безобидной подколке и, закрыв глаза, четко произнес подсказанную Психом команду:

— Статус!

Глава 35

Глава 35

На фоне изумрудного пламени клетки загорелся знакомый перечень позиций, с предсказанными Психом неожиданным дополнениями:

Уровень 6 (среднее осознание)

Запас живы: 418237 единиц

Резерв маны: 150 единиц

Разум — 27

Память — 9

Логика– 6

Интуиция– 12

Тело — 39

Сила — 10

Ловкость — 13

Выносливость — 16

Воля– 27

Давление — 6

Сопротивление — 15

Медитация — 6

Техники — 8

«Изумрудный берс» (пиковый мастер, тело) активирована, освоено 5 стоек из 20

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) активирована, освоено 1 стойка из 1

«Эхо изнанки» (среднее пробуждение, разум) активирована, освоено 2 стойки из 2

«Стальной вепрь» (продвинутое пробуждение, тело) активирована, освоено 3 стойки из 3

«Дыхание пепла» (пиковое пробуждение, воля) активирована, освоено 4 стойки из 4

«Крыло бабочки» (начальное осознание, воля) активирована, освоено 4 стойки из 5

«Омут силы» (среднее осознание, тело) активирована, освоено 2 стойки из 6

«Кротовая нора» (продвинутое пробуждение, разум) активирована, освоено 0 стоек из 3 (на хранении: 1 агон квеста, карта квеста)

Питомец: глыба-бык (Зараза)

Стадия развития: вожак

Запас живы: 218736 единиц

Тело — 41

Сила — 18

Ловкость — 4

Выносливость — 19

Улучшения — 5

Тяжеловоз

Длиннорог

Слюна-бальзам

Манок

Каратель

Пробежавшись глазами по списку, я тут же зацепился за пару появившихся новинок, но сразу требовать у Психа объяснений не стал, решив, для начала, с помощью пристального взгляда самостоятельно ознакомиться с игровым описанием новинок.

Задумано — сделано, итак…

«Кротовая нора» (продвинутое пробуждение, разум) — описание техники: позволяет визуализировать запечатанные в чертогах разума предметы; время действия техники не ограничено резервом маны, хранение в чертогах разума запечатанных предметов бессрочно и не требует расхода маны, мана разово забирается из резерва игрока, из расчета 1 единицы маны на каждые 33 грамма веса предмета, забор маны происходит: при запечатывании в чертоги разума предмета и при последующей визуализации из чертогов запечатанного предмета. Одна стойка техники позволяет игроку запечатать в чертогах разума один предмет. 1-ая стойка позволяет запечатать в чертоги разума предмет весом до 1 килограмма, 2-ая стойка позволяет запечатать в чертоги разума предмет весом до 2 килограмм, 3-я стойка позволяет запечатать в чертоги разума предмет весом до 3 килограмм.

Каратель — описание улучшения: позволяет питомцу один раз в 30 минут удвоить на 5 секунд все свои физические показатели.

Разобраться с бонусным улучшением пита труда не составило. Раз в полчаса Зараза теперь имел возможность, при желании, аж на пять секунд удвоить свои Силу, Ловкость и Выносливость. Что теперь легко объяснило его легкую победу над парой равных по стадии развития тварей изнанки. Превратившаяся мгновенно из четверки в восьмерку Ловкость сделала увальня грома-быка достаточно шустрым, чтоб успеть среагировать на одновременный бросок пары гончих. Взлетевшая до невероятных тридцати шести Сила позволила питу пробить во встречно ударе своими рогами крепкие, как сырая древесина, тела матерых тварей, как хрупкий пенопласт. Ну а подскочившая так же до заоблачных тридцати четырех единиц Выносливость позволила вращать насаженные на рога туши врагов, как невесомые флюгеры.

А вот с новой бонусной техникой сразу появились вопросики. Судя по описанию, она должна была стать для меня чем-то вроде игрового инвентаря — и это, разумеется, было писец как круто! Но… Во-первых, из прочитанного пространного описания техники я ни хрена не понял, как ей пользоваться. Во-вторых, там в скобках указывалось на пару предметов, уже типа находящихся на хранении техники. Однако, как, спрашивается, такое возможно в принципе, при моем нуле освоенных стоек техники? Ведь, в описании четко обозначено, что под каждый предмет нужна отдельная стойка. Я же стоек не знаю, но два предмета, тем не менее, уже имею на хранении. Как так-то?..

— Тут проще показать, чем рассказать, — неожиданно откликнулся Псих. И я не понял, то ли наставник исхитрился прочесть мои мысли, то ли, уйдя с головой во внутренний монолог, я не заметил, как начал рассуждать вслух.

— Ну валяй, тогда, показывай. Я весь — внимание.

— Э, нет, — хмыкнул несносный тип. — Фокус показывать на этот раз тебе придется самому.

— Да как?.. Если я секрета создания стойки не знаю! — возмутился я.

— Глаза-то разуй, Дениска, здесь же все вначале доходчиво написано: позволяет визуализировать запечатанные в чертогах разума предметы, — процитировал первую строку описания техники Псих.

— И че?

— Так у тебя ж уже два предмета в чертогах разума запечатаны — и ты сам недавно по этому поводу сокрушался.

Значит, все-таки мысли прочел, телепат чертов, — хмыкнул я про себя, в слух же снова включил дебила:

— И че?

— Ты специально что ли решил меня довести⁈ Два плюс два-то сложи!.. Раз что-то незнакомое уже находится в ТВОИХ чертогах разума, уж, наверное, ТЫ запросто сможешь это ТАМ найти⁈

Сообразив, наконец, чего от меня добивается наставник, а закрыл глаза, расслабился и легко сотворив стойку «Озарения феникса», растворился в омуте своих воспоминаний.

Привычно наблюдая картинку как бы со стороны (находясь будто во сне), я увидел… Как фонтанируя кровью из рассеченной груди, на включившемся автопилоте мое тело неуклюжими рывками стремилось к спасительной дыре вниз… Как смертельно ранивший меня полутруп, вместе со своим ржавым клинком, стал вдруг стремительно покрываться трещинами и осыпаться черным прахом на окровавленные доски чердака… Как невесть из каких щелей появившийся вдруг на чердаке сквозняк подхватил этот осыпающийся прах и ураганным порывом метнул его вдогон за моим телом, уже почти добравшимся до дыры вниз… Как мое тело в мановение ока накрыло мрачным облаком праха исполнившего свое предназначение вестника… Как это черное марево над моей головой мгновенно разделилось на две равные половины, которые, закрутившись угольными спиралями близнецов-вихрей, вонзились наконечниками своих оснований мне в виски и тут же забурились в голову, будто затянутые мощным насосом… И как в следующую секунду отправилось в спасительный полет вниз добравшееся-таки до дыры в полу тело…

Увиденные в «Озарении феникса» воронки угольных вихрей напомнили мне похожие воронки-порталы, скрытые в некоторых ячейках изумрудной клетки хранилища. И эта невольная ассоциация неожиданно помогла мне предельно четко визуализировать перед мысленным взором сперва первый угольный вихрь, и следом за ним, практически без паузы, второй.

— Ну вот, а плакался, что не заешь как, — раздалось рядом насмешливое ворчанье Психа.

Я тут же распахнул глаза и ошарашенно уставился на два папирусных свитка из ниоткуда вдруг появившихся на моем животе.

— А теперь попробуй их обратно запечатать, — предложил по-прежнему сидящий рядом наставник.

— Но как?

— Ты же видел, как это сделал вестник.

Чертов телепат! Все-таки мысли мои читает…

Уставившись на свитки на животе, я попытался представить, как они трескаются и рассыпаются прахом, и подхваченные каждый свои вихрем просачиваются мне…

— Апчхи! — чертовы спирали вместо того, чтобы, как в первый раз, чинно-благородно забуриться в мне голову через виски, сейчас с какого-то перепуга рванули через ноздри носа. И не то, чтобы я при этом испытал какой-либо дискомфорт, скорее от неожиданности — внушил себе тут же дикую щекотку в носу, после чего, разумеется, звонко чихнул.

— Будь здоров, Дениска, — хмыкнул Псих. — Ну вот, видишь, как все просто. За один чих сразу пару стоек новой техники освоил.

— Издеваешься? — проворчал я, растерянно ощупывая снова опустевший живот.

— Не веришь, открой по новой статус и сам посмотри, — пожал плечами аватар из зеленого пламени.

— Статус! — скомандовал я системе.

Уровень 6 (среднее осознание)

Запас живы: 418229 единиц

Резерв маны: 148(150) единиц

Разум — 27

Память — 9

Логика– 6

Интуиция– 12

Тело — 39

Сила — 10

Ловкость — 13

Выносливость — 16

Воля– 27

Давление — 6

Сопротивление — 15

Медитация — 6

Техники — 8

«Изумрудный берс» (пиковый мастер, тело) активирована, освоено 5 стоек из 20

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) активирована, освоено 1 стойка из 1

«Эхо изнанки» (среднее пробуждение, разум) активирована, освоено 2 стойки из 2

«Стальной вепрь» (продвинутое пробуждение, тело) активирована, освоено 3 стойки из 3

«Дыхание пепла» (пиковое пробуждение, воля) активирована, освоено 4 стойки из 4

«Крыло бабочки» (начальное осознание, воля) активирована, освоено 4 стойки из 5

«Омут силы» (среднее осознание, тело) активирована, освоено 2 стойки из 6

«Кротовая нора» (продвинутое пробуждение, разум) активирована, освоено 2 стойки из 3 (на хранении: 1 агон квеста, карта квеста)

Питомец: глыба-бык (Зараза)

Стадия развития: вожак

Запас живы: 218736 единиц

Тело — 40

Сила — 18

Ловкость — 3

Выносливость — 19

Улучшения — 5

Тяжеловоз

Длиннорог

Слюна-бальзам

Манок

Каратель

Фига се! И впрямь, вместо нуля освоенных стоек техники «Кротовая нора» теперь появилась двойка. А затрат маны на визуализацию и запечатывание пары предметов ушло у меня всего ничего, резерв уже практически восстановился… Кстати, когда я сейчас повторно глянул на него, он уже снова был полный: 150 единиц.

Это ж, получается, я точно так же прям ща и третью стойку освоить могу. А что, если…

— Э-э, че задумал-то? — насторожился Псих, наблюдая, как я, с кряхтением приподнявшись над полом, рывком вытащил из-за спины мешок с плащом. — Давай, Денис, этой фигней ты потом страдать станешь, а пока визуализирую обратно свитки, и посмотрим че там…

Отмахнувшись от увещеваний наставника, я сосредоточил взгляд на мешке, представляя, как он рассыпается прахом и затягивается…

— А-ааа! Млять! Че как больно-то⁈

— Вот болван, — закатил глаза Псих. — Ограничения-то по весу для кого были писаны?

— Я думал плащ меньше трех кило весит!

— Это кожаный-то? Да еще и вместе с громоздким мешком?

— Да я их веса за спиной ваще не ощущал!

— Ну еще бы, с десяткой-то в Силе и Выносливостью аж в шестнадцать единиц.

— Но мешок-то исчез!

— Исчез-то он — исчез. Но, как видишь, тебя выворачивает теперь изнутри от перегруза стойки.

— Засада, блин, Псих! Мне обратно визуализировать эту хрень отчего-то не получается!

— Разумеется, не получается. У тебя резерв маны разом на три четверти просел. Теперь жди, когда восстановится. А, чтоб ускорить процесс, рекомендую со стойками «Крыла бабочки» попрактиковаться.

— Да какая мне ща «Бабочка», Псих. Перед глазами от боли все плывет. А там стойки сложные, требуют концентрации.

— Ну хотя бы попытайся. Все лучше, чем попусту на полу корчиться.

— Да я сдохну ща!

— Это вряд ли. В собственном хранилище отбросить копыта игроку нереально. А вот рубец свежий на груди твоей по новой разойтись запросто может. После чего все регенерация, считай, насмарку. И придется тебе, Дениска, тогда куковать здесь до морковкина заговенья.

— Аааааа!..

Глава 36

Глава 36

— Денис! Чего на людей бросаешься, как полоумный! — дерзнула-таки дать мне окорот «маменька». Но грозный вид топнувшей по полу женщины с легонца подпортил дергающий в нервном тике левый глаз.

— Ай-яй-яй, матушка, — хмыкнул я, ухмыльнувшись до ушей. — Замужняя женщина. Уважаемая, можно сказать, дама. И так скабрезно пареньку молоденькому совсем подмигиваете.Не, я все, конечно, понимаю, долгая разлука с мужем, да и мы с вами так-то по крови ни разу не родственники…

— Как ты смеешь⁈ Мне⁈ Такое!.. — схватившись за сердце, Стефания Власовна стала картинно заваливаться на руки подскочивших сестер-приживалок.

Ко мне же, отстаивать достоинство барыни, сунулись было трое не битых пока отроков… Тверд с Горыней сполна огребли еще пару минут назад, когда, спустившись в подвал, я обнаружил синяк под глазом моей Василисы, и теперь оба отлеживались на дальних койках…

Там, короче, ваще водевильная история вышла. Кинувшаяся мне на шею Васька, увидав разорванную на груди сорочку (кровавые пятна с одежды удалось полностью «отстирать» в Омуте силы, где мне, к слову, покорилась-таки в этот раз коварная третья стойка) и длинный толстый рубец над сердцем, тут же разрыдалась, и уже я, заметив синяк под ее глазом, потребовал объяснений.

Василиса пожаловалась на рукоприкладство Алены Петровны, которая предъявила моей новоиспеченной фаворитке за то, что у всех на виду шашни завела с ее типа будущим мужем. Я, разумеется, тут же направился побазарить с «женушкой» на тему ее охренительной верности и самоотрешенного ожидания сплавленного на Изнанку меня. А придурок Тверд, с приятелем Горыней, решили включить блюстителей правопорядка на вверенной им подземной территории, и заслонили мне путь с объявой: мол, Алена Петровна не желают с вами, барин, сейчас разговаривать. Пришлось выбить по паре зубов тому и другому, а неразговорчивой стерве пригрозить, что, если еще хоть пальцем Василису тронет, я, наплевав на ее беременность, так жопу ремнем отделаю, что неделю потом сидеть не сможет… И лишь после моего ора на забившуюся в истерике стерву Аленку, решилась-таки включить «коменданта общаги» барыня Стефания Власовна, за что тоже чутка огребла под горячую руку от меня словесных люлей…

Дрожащие, как осиновые листья пацаны, невольно отшатнулись под моим яростным взором, но, положив руки на рукояти мечей, снова сделали шаг вперед.

— Че, парни, тоже зубы жмут? — хмыкнул я и, для острастки юных самоубийц, звонко ударил кулаком о ладонь.

— Следок, оставьте его, — простонала Стефания Власовна, усаженная сестрами на лавку за столом.

Отроки с видимым облегчением шарахнулись от грозного меня в сторону.

— Куда же вы, девочки, — беззастенчиво угорал я им вслед.

— Денис, толком объясни: чего тебе от нас надо? — устало спросила «матушка».

— Поужинать соберите и весы дайте! — распорядился я.

— Марфа, Васька, ужин барину! — отдала приказ прислуге Стефания Власовна.

До этого момента безучастной тенью стоявшая у печки мать Василисы, тут же загремела горшками, наливая в одну миску густой наваристый суп, и следом накладывая в другую — ароматную рассыпчатую кашу. Стоявшая возле меня Василиса тоже метнулась помогать родительнице.

Я же, усевшись напротив барыни за стол, от дивного запаха свежеприготовленной еды, потянувшемуся от печи, начал грызть деревянную ложку еще до появления передо мной супа с кашей. Когда же руки любимой выставили, наконец, на столешницу долгожданные миски, я заработал покоцанной зубами ложкой со скоростью отбойного молотка, аж порыкивая от удовольствия.

— Да, успокойся. Никто у тебя не отнимет. Ешь спокойно, — скривилась «мамаша». — Марфа, повтори ему то же самое, а то наш молодой барин сейчас миски грызть начнет.

— Ффуффо оффеффь, ффоффо! — кое-как прочавкал я в ответ.

— Прожуй сперва, непонятно, ведь, ничего, — фыркнула Стефания Власовна.

— Говорю: вкусно очень, просто! — перевел я, проглотив.

— Благодарствуйте за слово доброе, боярин, — поклонилась у печки васькина мать. — Кушайте на здоровье.

— Да он и так уж уплетает так, что щеки трещат, — хмыкнула Стефания Власовна.

— Эффо фофофуффо…

— Ой, да хорош уже, а, — отмахнулась Стефания Власовна. — Ешь спокойно…

Выждав, когда после пары мисок супа и миски каши частота мелькания моей ложки над четвертой миской (с остатками каши) замедлилась до сытой неторопливости, Стефания Власовна возобновила беседу:

— А весы-то тебе на кой?

— Плащ облегчать буду, — тщательно облизав ложку, снизошел я таки до ответа.

— Это еще зачем?

— Надо, раз спрашиваю, — пожал плечами я, отправляя в рот очередную ложку удивительно вкусной гречневой каши.

— Ишь ты, деловой какой! А не боишься, — Стефания Власовна мстительно прищурилась, — что об самоуправстве теперешнем твоем я потом, когда все это безобразие закончится, Артему Любомудровичу расскажу?

— Не-а, — ответил я ей широкой самоуверенной любой. — Я знаю, что ты, по любому, ему все расскажешь, и от себя еще с три короба небылиц приплетешь. Но мне плевать. Знаешь почему?

— Любопытно?

— Потому что, прежде, я сам с отца строго спрошу за устроенную им для меня командировку в один конец!

— Кома…что?

— За ссылку на Изнанку, из которой по задумке коварного родителя я не должен был уже вернуться от слова совсем, — по тому, как снова предательски дернулся левый глаз «мамаши», я окончательно убедился, что наша с Психом догадка попала точно в цель. — Но как видишь, матушка, я вернулся. И стал в разы сильнее того бедолаги, которого папенька отправил подыхать в когтях и зубах тварей изнанки.

— Да что ты такое говоришь, Денис Артемович? — зачастила очнувшаяся от оцепенения Стефания Власовна. — Эти твои домыслы — ошибка. Отец никогда…

— А когда, как ты выразилась, это безобразие закончится, — бесцеремонно перебив барыню, снова заговорил я, — я стану еще на порядок сильнее, чем сейчас, и с могу на равных бросить вызов предавшему мое доверие главе рода Савельевых.

— Как ты смеешь, мальчишка! Это…

— МОЛЧАТЬ! — от моего удара кулаком стол жалобно затрещал, и по широкой его столешнице во все стороны зазмеились трещины.

Стефания Власовна и обе стоящие за ее спиной приживалки-сестры испуганно взвизгнули.

— Просто дай мне весы. Я облегчу плащ и сразу отсюда уйду, — потребовал я в воцарившейся гробовой тишине, глядя в глаза до полусмерти перепуганной женщины.

— Ма-марфа, вы-выдай ему ве-весы, — слегка заикаясь, распорядилась Стефания Власовна.

И через считанные секунды передо мной на столешнице, вместо грязных тарелок, появились метровой высоты весы-маятник, с шикарным набором гирей от десятиграммовых крошек до десятикилограммовых исполинов.

Вытащив из-за спины злосчастный мешок — источник десятиминутки недавних чудовищных страданий в хранилище — перво-наперво на чашу весов я опустил его целиком, как есть, чтобы узнать, наконец, из спортивного, так сказать, интереса, каков же реальный вес предмета, в запечатанной стойке Кротовой норы обернувшегося для меня «воспалившимся аппендиксом».

Трехкилограммовая гиря на противоположенной чаше весов, ожидаемо, даже не всколыхнула опустившуюся на столешницу чашу с тяжелым мешком. Добавленная килограммовая гиря заставила чашу с мешком лишь чуть-чуть приподняться. Однако следующая килограммовая гиря уже притянула к столешнице чашу весов с железными грузилами… Заменой килограммовой гири на несколько стограммовых я выяснил, что вес мешка с плащом составлял примерно четыре килограмма триста грамм (на этом весе грузил чаши весов в воздухе практически уравнялись).

Действуя аналогичным макаром, дальше я взвесил плащ без мешка. И, оказалось, он весил чуть меньше четырех килограмм (причем чуть в данном контексте означает разницу буквально в десять-двадцать граммов).

Ну а дальше, привычно призвав в правую ладонь топор, (под взглядами ошалело пялящихся на меня со всех сторон людей) я расстелил на свободной от весов столешнице плащ и стал аккуратно срезать острейшим лезвием нижнюю кромку плаща диной примерно сантиметров в тридцать. После такой радикальной модернизации плащ до колена должен был перейти в разряд длинной кожаной куртки и, потеряв при этом изрядно в весе, целостность свою: уберегающей от непогоды одежды, полностью сохранить. Благо, до центральной шнуровки, стягивающий полы кожаного одеяния в единое целое, мои манипуляции с урезанием низа плаща не доставали.

Пока я, высунув кончик языка, как заправский портной, колдовал над перекроем верхней одежды, остальных жителей подвала от молчаливого созерцания моего труда оторвал страшный грохот, вдруг раздавшийся над нашими головами.

Я вполуха услышал распоряжение Стефаний Власовны отрокам: быстро метнуться в кладовую и разведать: что там стряслось.

И примерно через четверть минуты краем глаза наблюдал белое, как мел, лицо Следка, докладывающей барыне о ужасной беде…

—…У него один рог был размером со всего меня! Истину реку, барыня: это грома-бык стадии короля! Не представляю: как гигант такой смог сквозь наружную дверь в дом протиснуться? Он там тоже все должен был порушить. Но ведь раньше грохота оттуда мы не слышали?..

Ха, не представляет он, — мысленно хмыкнул я. — Зато, хозяин этого беспредельщика рогатого был еще как в курсе. Но открывать абилки своего пита всяким там «мамашам», разумеется, я не имею ни малейшего желания…

Глава 37

Глава 37

Но вам, разумеется, расскажу…

Таки да, я снова вбухал львиную долю живы из своего запаса в копилку пита, доведя его закрома, как не сложно догадаться, до полумиллиона единиц живы, что позволило эволюционировать моему зверю на стадию короля. С учетом выплаченных системе процентов (на дозволение подобной операции), я разом попрощался с тремя сотнями тринадцатью тысячами единиц живы, после чего в моемом запасе осталась какая-то жалкая сотня тысяч, зато слышали бы вы какой был щенячий восторг в реве моего рогатого шалуна.

Но, разумеется, решение апгрейдить пита в первую очередь было продиктовано трезвым расчетом. Многие из тварей изнанки, на владения которых мне в скором времени придется покуситься (выполняя задание 1-го агона квеста), уверен, окажутся не уступающими по силе злоту, и с помощником стадии короля, согласитесь, мои шансы на выживании в схватках с подобными монстрами будут существенно выше, чем с питом стадии вожака. Ну и, конечно же, немалое влияние на принятие мною этого непростого решения оказал тот факт, что Зараза, как ни крути, уже дважды выручал меня из смертельных передряг, а спасенная дважды жизнь, всяко, стоила трехсот тысяч живы, дарованных моему спасителю. И, кстати, за тот обидный удар топором, нанесенный мною на эмоциях по рогу верного боевого товарища, тоже нужно было рассчитаться. В общем, я закрыл накопившиеся перед питомцем долги, и подскочивший по моей прихоти на стадию короля зверь был счастлив, как до отвала налопавшийся красной икры кот, полюбив щедрого хозяина-благодетеля еще больше.

Кстати, ставшая маниакальной привязанность Заразы ко мне и послужила, похоже, причиной неожиданного визита гроза-быка в родовое гнездо Савельевых. Зараза еще с арены увязался за мной, с твердым намерением проникнуть тоже в дом. Но мне удалось обхитрить питомца, поручив тому ответственную задачу: прочесать сад вокруг дома на предмет новых затаившихся под землей тварей изнанки. Однако, я недооценил, похоже, подросшие вместе со стадией развития возможности грома-быка. С территорией, где питу стадии вожак пришлось бы рыскать минимум пару часов, питомец стадии король управился всего-то за полчаса. После чего, двинул докладывать горячо любимому хозяину о честно исполненной работе, и, для данной цели, по моему следу Зараза проник в дом… Благо, у грома-быка, после очередной эволюции, добавилось шестое хитровыдуманное улучшение Следопыт, позволяющее зверю, зацепив след хозяина, телепортироваться за ним сквозь любую щель (разумеется, достаточно широкую для самого хозяина, проходящего ее ножками, и оставляющего за собой следы). Но, как и с Карателем, у нового улучшения имелось ограничение на применение: один раз в полчаса. Из-за чего увязавшийся-таки за мной питомец, использовав Следопыта для быстрого и бесшумного прохождения первой преграды в виде уличной двери, застрял перед вторым дверным проходом в кладовую, слишком узким для его слоноподобной (теперь уж точно) туши, и начал его методично расширять рогами под свой размер.

— Ну, как вам? Неплохо, кажись, вышло, — продемонстрировал я жителям подвала свой укороченный плащ, отрывая последних от нервного перешептывания.

— Денис, ты чего не слышишь, что происходит⁈ — накинулась на меня Стефания Власовна. — Раз уж так вышло, что ты здесь самый сильный воин, может, сделаешь уже что-нибудь⁈

— Обязательно сделаю, ща только с плащом закончу, — кивнул я, сворачивая подрезанную вещицу в тугой валик и укладывая на чашу весов.

— Да там же ж тварь здоровенная сюда рвется! — сорвалась на истерику не выдержавшая моей напускной беспечности барыня. — Денисочка, ну пожалуйста!

— Да не беспокойтесь, маменька, в нашем доме стены каменные, крепкие, и никакой грома-бык их вот так, с кондачка, не порушит, — заверил я рыдающих женщин (потому как пример барыни оказался заразителен, и ее вой тут же подхватили сестры, Аленка и прислуга), с трудом сдерживая ликующую лыбу от того, что трехкилограммовая гиря запросто склонила чашу весов в свою пользу.

— Барыня, там монстр ентот рогатый уже полстены вокруг двери снес! — завопил ворвавшийся из ведущего наверх коридора отрок.

— Денис!..

— Барин!..

— Дэн!.. — тут же понеслась со всех сторон в мой адрес адская многоголосица ошалевших от ужаса людей. В начавшемся трэше я даже не смог разобрать, кто из любовниц обозначила меня Дэном — бывшая или нынешняя.

— Да иду уже, иду… Угомонитесь! — рявкнул я в ответ и, натягивая поверх дырявой сорочки превращенный в куртку плащ, зашагал из залитой светом подвальной комнаты в темный коридор.

Шуганув с лестницы третьего отрока, я стал подниматься к распахнутому люку и, на ходу, сосредоточив внимание на раскачивающих полах куртки, стал мысленно представлять их разрушение до невесомого праха… Угольный вихрь третьей ступени Кротовой норы запечатал развеянный кожаный верх в таинственных чертогах моего разума, и еще до того, как мои ноги одолели последнюю ступень крутой лестницы, я снова оказался в одной лишь нательной сорочке. Правда мана в резерве просела разом аж на восемьдесят пять единиц, но, на фоне почти полного обнуления резерва недавно в хранилище, это грандиозное разорение резерва выглядело уже вполне терпимым. К тому же, после эксперимента в хранилище, я наверняка знал, что резерв естественным путем восполнит потерю восьмидесяти пяти единиц маны примерно через семь минут. Но самое главное: какого-либо дискомфорта в этот раз я не ощутил, в связи с чем поздравил себя (мысленно, разумеется) с очередной маленькой победой. Вслух заговорил же я с рогатым бульдозером, превратившим полстены на месте выхода в коридор в груду битого камня, и затянувшим всю кладовую плотной завесой каменной пыли.

— Зараза, хорош людей пугать! Эти бедолаги в подвале и так от каждой тени трясутся, а тут ты еще такой красивый нарисовался… Ну, здравствуй, здравствуй, громила, я тоже по тебе соскучился, — последнюю фразу, как несложно догадаться, я говорил, уже подойдя к питу вплотную, и глядя ладонью закрытый роговой броней широкий нос грома-быка стадии король.

— Твою ж мать! Зараза, блин! — разомлевший и заурчавший от непривычной ласки пит решил сделать алаверды хозяину — и что думаете этот чудик отчебучил? да бинго, блин! — стрельнул в меня лопатой своего языка, и мгновенно залил вонючей слюной мне и лицо, и сорочку, и даже штаны. — Э-эээ, а куда это собрался? Ну-ка иди сюда…

— Муууу!.. — покаянно заревел питомец, дескать, ты, хозяин, человек хороший, но дружеских приколов совсем не понимаешь, и лучше я пережду волну твоего неадеквата на безопасном расстоянии.

— А ну стоять морда рогатая! — я бросился вдогонку за питом. — Мы ж договаривались! И ты обещал так больше не делать!

— Муууу!.. — энергично перебирая ногами, зверь стадии король даже задним ходом легко выдерживал темп моего бега, и несмотря на все старания, мне ни на метр не удавалось приблизиться к улепетывающему хвостом вперед в сторону холла питу.

— Издеваешься, Зараза⁈ Я те дам: ну извини!

— Муууу!..

— Ага! Ну вот ты и попался, дружок! Коридор-то кончился. А в холле с твоими габаритами ты долго от меня так… Твою ж мать! На хрена ж было, до кучи, еще и дверь входную выламывать? — схватившись за голову, я застыл на куче битого камне, которым, по воле Заразы, в мановение ока обернулся порог родового гнезда Савельевых.

Сам же Зараза, разворачиваясь в лихом прыжке, на секунду завис в воздухе, как в киношном замедлении перелетая лестничное крыльцо в ареоле разлетающихся веером по округе досок и стальных пластин — останков расколотой вдребезги каменной задницей грома-быка бронированной двери.

Над объяснением случившемуся чуду долго ломать голову не пришлось, вид распластавшегося, подобно горному козлу, в шикарном высоком и длинном прыжке грома-быка все объяснил мне без слов. Из-за отката Следопыта, втихушку запустившего пита в дом, обратно так же просто Заразе еще не выйти было минимум четверть часа. Но в возникшей, казалось бы патовой, ситуации башковитый зверь стадии короля сходу придумал ни разу не изящное, но стопудово эффективное решение — питомец попросту активировал другое свое улучшение Каратель, и получив на пять секунд двухкратное увеличение физических параметров (и без того изрядно подросших после недавней эволюции), попросту вынес к хренам жопой преградившую путь к отступлению дверь, вместе с косяком и несколькими метрами несущей стены дома.

— М-да! Какого же монстра я из тебя сотворил, — пробормотал я, наблюдая, как врезавшийся в песок арены здоровяк, буквально по брюхо провалился всеми конечностями в мягкий песок, легко пропахал в нем, гася ускорение, четыре трехметровые колеи и, запросто выскочив из песчаного сугроба, обернулся ко мне, азартно помахивая задранным вверх хвостом.

— Муууу?.. — дескать, че, хозяин, поймал удалого пита?

— Ну спасибо тебе, Зараза. Думал: задержаться здесь еще на денек, погостить, подхарчиться, как следует, перед дорогой долгой…

— Муууу!..

— Между прочим, вечер уже на дворе. А отправлять на охоту за тварями изнанки среди ночи…

— Муууу!..

— Понятно, что тебе так даже больше по кайфу. А о хозяине ты подумал?..

— Муууу?..

— И че такого⁈ Да, с девушкой любимой уединиться разок-другой перед квестом тоже не помешало б. А то, фиг знает, на сколько это все в итоге снова затянется…

— Муууу!..

— Ой, хорош гундеть, а. Куда ж я теперь без тебя… Ладно, Зараза, иди уже сюда. Погнали, бро, дадим всем тварям прикурить!..

— Муууу?..

— Че такое прикурить, спрашиваешь, — возобновил я наш беспонтовый треп, забравшись на широкую спину пита и направив его в сторону проторенной утром тропы вниз. — Ну как тебе это объяснить… Короче, курят сигареты, в которых никотин. А капля никотина убивает лошадь. А лошадь — это животина типа тебя, только без рогов. В общем, тебе, дружище Зараза, курить смертельно опасно, и Минздрав не рекомендует…

— Муууу?..

— Че за зверь Минздрав, спрашиваешь? Ну как тебе это объяснить…

Интерлюдия 4

Интерлюдия 4

— Здрав будь, Белан Тихомирович, — глава рода Савельевых в пояс поклонился князю, переступив порог его кабинета.

Что-то пишущий за столом худой, как жердь, остроносый блондин с пышными усами и бакенбардами, и гладко выбритым подбородком, оторвавшись от бумаг, кинул грозный взгляд на вошедшего, но тут же расцвел в улыбке, признав в нежданном визитере не раз доказавшего ему верность ближника.

— Да полно те, Артем Любомудрович, к чему между старыми боевыми товарищами весь этот пошлый официоз. Чую, не спроста ты решил навестить меня за час до общего собрания военного совета.

— Батюшка-князь, у меня…

— Артем Любомудрович, ты с порога что ль собрался докладывать? — перебил князь и, по-мальчишечьи легко выскочив из-за стола, зашагал к мнущемуся у двери посетителю.

— Да я коротко хотел…

— Глупости, — князь по-отечески обнял здоровяка Савельева. — У меня от писанины пальцы уже, как деревянные. И твой визит — прекрасный повод для перерыва, — подхватив под локоть визитера, хозяин кабинета повел того на распахнутый балкон, с панорамным видом на стольный град Белгород, улицы которого сейчас, из-за оттока практически всего населения к возвышающимся в отдалении городским стенам, наводили тоску своей гнетущей пустотой и тишиной.

Помимо шикарного вида на опустевший город, на балконе имелись также: пара удобных мягких кресел и десертный столик с вином и фруктами между ними. Усадив гостя в одно из кресел, князь присел на край второго и самолично стал наполнять кубки вином.

— За нашу скорую победу, князь-батюшка! — вскинул принятый из рук князя кубок Артем Любомудрович.

— Да ты, дружище, гляжу, оптимист, — хмыкнул, салютую свои кубком, правитель осажденного города и отпив крохотный глоток, с удовольствием откинулся с кубком в руках на мягкую спинку кресла.

— Ну, что там у тебя? — перешел наконец к делу князь.

— Сын мой, Бориска…

— Это тот герой, что в одиночку рывок саблезуба рискнул остановить? — хмыкнул князь. — Как же, помню-помню удальца. Как его рука?

— Вашими заботами, князь-батюшка удалось сохранить десницу полностью.

— Не гневи Единого, Артем Любомудрович, я-то тут при чем?

— Ну как же… Присланный вами лекарь оказался сущим кудесником. Он буквально собрал руку парню моему из кусков. И сейчас Бориска уже начинает потихоньку ее разрабатывать на арене. А дня через три, волей Единого, глядишь, снова займет свое места в строю на стене.

— Рад за сына твоего, Артем Любомудрович. Вижу: достойный наследник славного рода Савельевых в силу входит.

— Благодарю на добром слове, князь-батюшка.

— Я тебя перебил. Что ты там про сына своего еще хотел сказать?

— Мать он шибко любит, князь-батюшка. А она в родовой вотчине осталась. Волна же орд супостатов-треклятых, как нам теперь доподлинно известно, по всем белгородским вотчинам прокатилась…

— А род Савельевых у нас, что, какой-то особенный? — от мгновенно утратившего радушие княжеского голоса повеяло могильным холодом, и серебренный кубок в его тонких, как у скелета, пальцах вдруг смялся, словно под давлением стальных тисков. — Многие рода близких лишились из-за нашествия нынешнего. Но никто до тебя, Артем Любомудрович, не осмеливался своему князю в упрек это общее горе ставить. — Вместо полетевшего на пол смятого гармошкой кубка, в залитой вином ладони князя будто из воздуха материализовалось двухметровое копье, наконечник которого оказался нацелен в лицо собеседника. — Разочаровал ты меня, товарищ боевой…

— Батюшка-князь! Благодетель! Ты не так все понял! — запричитал повалившийся с кресла на колени Артем Любомудрович. — Молю, дай до конца договорить! И, Единым клянусь, ты поймешь, что о совсем ином поведать я хотел.

— Заинтриговал, — хмыкнул князь, чуть отодвигая сверкающий наконечник от глаз Савельева. — Дозволяю. Продолжай.

— Поскольку, из-за ранения, от ратного дела временно Бариска мой был отстранен, и у него появилось законный допуск к главному алтарю, сын, во время ежедневных оздоровительных процедур на алтаре, отчаянно пытался связаться с матерью через технику Зеркальный глаз, амулет с которой паршивец без спросу стащил из моего сундука. Как я уже говорил, он чересчур сильно привязан к своей матери…

— А сразу с этого начать не мог, — раздраженно перебил князь, развеивая системный предмет. — Кубок отличный на пустом месте из-за тебя испортить пришлось, и вино все из него зазря разлил.

— Дык я ж…

— Дык я ж… — передразнил собеседника князь. — До седых волос в бороде дожил, а докладывать толком князю так и не научился. Я ж в измене лютой товарища временем проверенного едва было не уличил… Да сядь ты уже обратно в кресло, Артем Любомудрович. И продолжай. Ведь не из-за пустых попыток сына связаться матерью ты ко мне в неурочный час пожаловал.

— Истинно так, благодетель, — закивал глава рода Савельевых, перемещаясь с пола обратно на кресло и с благодарностью принимая от князя новый кубок с вином, взамен первому, улетевшему куда-то за кресло, при падении на колени.

— Две недели у него ничего не выходило, — продолжил доклад Артем Любомудрович, промочив горло добрым глотком из кубка, — оно и понятно, оскверненные тварями алтари за переделами стольного града попросту не могли принять сигнал чистой техники Единого. Однако, сегодня утром у Бориски нежданно-негаданно вдруг получилось связаться с матерью. О чем, разыскавший меня тут же сын, мне и поведал.

— Так-так, интересно, — улыбнулся князь. — Но ты ведь, прежде чем отправиться ко мне с докладом, удостоверился в исправной работе техники Глаза лично?

— Конечно, князь-батюшка. И от Стефании Власовны — это жена моя — узнал, что очищением от скверны главного родового алтаря мы обязаны моему старшему — Дениске.

— Да что ты говоришь? — беззвучно хлопнул в ладоши князь. — А мне говорили: будто первенец твой здоровьем дюже не вышел. И так слаб, что с кровати, без посторонней помощи, подняться не может.

— До недавнего времени все так и было, — закивал Артем Любомудрович. — Но волею Единого на наш род снизошла Его благодать, и Денис за одну ночь вдруг полностью исцелился от врожденного недуга.

— Ишь ты, прям-таки Единого благодать? — прищурился князь.

— Меня самого в ту ночь дома не было, — отвел глаза глава рода Савельевых. — Но Стефания Власовна заверила…

— Ладно, не суть, — отмахнулся князь. — Закрою на твои темные делишки, товарищ боевой, глаза. ПОКА закрою… Значит, Дениска твой за ночь выздоровел. Кстати, а когда благодать-то на него снизошла?

— Примерно три месяца назад.

— Так-так. Очень интересно. Что же это у нас получается — поправь меня, если что-то скажу не так. Твой сын Денис, три месяца назад был овощем, то бишь игроком, с нулевым уровнем развития и нулем во всех физических показателях, и по прошествии всего трех месяцев он теперь вдруг оказывается способным избавить от скверны изнанки захваченный супостатами алтарь?

— По факту все так, — понурил взор Артем Любомудрович, вдруг осознавший, что попытка завоевать важной новостью еще большее расположения князя, оборачивается теперь полным разоблачением его темных делишек. С другой стороны, эта выскочившая из-под контроля ситуации с Денисом все одно рано или поздно дошла бы до князя, и, если б информация пришла к князю от его соглядатаев, хоть как-то оправдаться у старшего Савельева тогда вообще не было бы ни единого шанса. Сейчас же, важная новость, ставшая последствием неудачных теневых махинаций Артема Любомудровича, возможно чуть пригасит гнев князя на проделки подданного.

— Мне что, и дальше все из тебя клещами вытаскивать⁈ — хлопнул ладонью по подлокотнику кресла князь. — Рассказывай, как пацан твой за считанные месяцы развился на столько, что смог одолеть стража захваченной тварями локации? И только попробуй соврать! Под корень весь род Савельевых изведу! А я могу — ты меня знаешь!

Решившись, Артем Любомудрович, как на духу, поведал князю о появившемся у Дениса, после чудесного исцеления, системном предмете — топоре берсеркера. О появившемся тут же у главы рода меркантильном желании заполучить себе бесценный предмет. О подложенной для этой цели под Дениску симпатичной ему дворовой девке, опоенной предварительно зачаточным зельем, чтоб та гарантированно понесла от Дениса сына. О том, как Артем Любомудрович собственноручно сотворил ритуал на родовом алтаре для отправки Дениса на Изнанку, когда с потенциальным наследником системного предмета вопрос был решен. О том, как коварный родитель потом впустую целый месяц прождал появления татуировки на теле носительницы дитя Дениса. О том, что он прождал бы и дольше, но приказ князя: об общем сборе войска в стольном граде, вынудил покинуть с дружиной вотчину. И, наконец, о том, как сегодня узнал от жены: про шестой уровень развития вернувшегося с Изнанки Дениса, про странные манипуляции Дениса в последний визит с кожаным плащом, изрядно укоротившим его ради снижения веса до трех килограмм, и, наконец, про наличие у сына в питомцах могучего гроза-быка стадии король. Жена рассказала мужу, что один из отроков рискнул подсмотреть бой молодого барина с рогатым монстром стадии король, но, вместо боя, смельчак-отрок увидел душевное общение человека с разворотившим полдома зверем, вот так и вскрылось наличие у Дениса крутого пита.

Вместо ожидаемого нагоняя, по окончании исповеди, князь задал главе рода Савельевых единственный уточняющий вопрос:

— Как изменились глаза Дениса после так называемого исцеления?

— Князь-батюшка, откуда вы?..

— Просто ответь на вопрос! — рявкнул князь.

— Они стали зеленые, как у кота, — торопливо залепетал Савельев. — Сам бы я не обратил внимания, но жена подсказала приглядеться.

— Что ж, хорошая у тебя жена, Артем Любомудрович, — хмыкнул князь. — При следующей встрече или, вероятнее всего, разговоре, передай ей от меня личную благодарность. И открою тебе по секрету, как старому товарищу, что наблюдательность Стефании Власовны сегодня спасла тебе жизнь — но пусть это останется уже только между нами… Все, товарищ боевой, аудиенция окончена. Ступай, Артем Любомудрович, тебе пора готовиться к общему собранию.

Мигом вскочивший из кресла здоровяк Савельев в пояс поклонился князю и, пятясь задом, покинул балкон.

С исчезновением из поля зрения главы рода Савельевых, князь до заседания совета (которое должно было начаться примерно через четверть часа) погрузился в мрачные раздумья.

Идиот Савельев даже не представлял какую кашу заварил своими несуразными интригами. Мало того, что темным ритуалом Призыва астрального двойника(а догадаться об этом по множеству косвенных улик князю не составило труда) Савельев старший, совершенно случайно, разумеется, призвал в центральный игровой мир игрока с системным предметом, что автоматически делало последнего очевидным конкурентом князю, как единственному в Белгородском княжестве обладателю системного предмета (копья легионера). А потом в нелепой надежде: переиграть систему и очевидной аферой заполучить топор берсерка, отправил конкурента в единственное место, где попаданец смог, опять же, не без доли везения, разумеется, под руководством опытного наставника (будучи сам обладателем копьем легионера, князь не понаслышке знал о существовании духа системного предмета) быстро развиться до достойного уважения шестого уровня. Но самое паршивое: именно этот внезапный, спонтанный заброс потенциального героя на Изнанку, развязал руки системе, в ответном ходе неожиданно сыгравшей на стороне орков, когда погонщики с ордами тварей изнанки через месяц атаковали Белгородское княжество. Из-за системной поддержки ожидаемое вторжение тварей изнанки обернулось небывалом по силе нашествием, сходным с настоящим стихийным бедствием. И практически потерявший за считанные дни свое княжество князь оказался заперт вместе с войском в стольном граде, не имея возможности вырваться оттуда, потому как только воля игрока одиннадцатого уровня оказалась способна удержать невероятно могучих тварей изнанки (пригнанных вечными противниками на его территорию в этот раз) за стенами Белгорода. При всем своем могуществе, князь не мог за пределами городских стен так же, как сейчас, контролировать весь периметр стольного града. Существовала большая вероятность, что почуявшие в его отсутствие слабину защиты Белгорода могучие твари за его спиной тут же ворвутся в город, разоряя последний оплот сопротивления людей, и окончательно вбивая гвоздь в крышку гроба Белгородского княжества. С другой стороны, бесконечно отсиживаться за стенами стольного града князь тоже не мог, твари изнанки развивались на территории захваченного княжества в разы быстрее отсиживающихся за стенами защитников города, и однажды неизбежно должен был наступить момент, когда совокупная мощь орд изнанки продавит волю князя, и лавина жадных до людской крови монстров, захлестнув стены, накроет Белгород.

Однако, в очередной раз подтверждая незыблемый постулат: что игра в отчаянной ситуации всегда дает обреченной на погибель стороне последний шанс на спасение, очень кстати из трехмесячного рейда в Изнанку вдруг возвращается развившийся до шестого уровня сын Савельева, да еще и с внушительной поддержкой пита стадии король. Оказавшись глубоко в тылу захваченной выходцами с Изнанки территории княжества, не растерявшийся парень затевает свою маленькую партизанскую войну и выводит из-под контроля захватчиков главный алтарь рода, но — самое важное! — встречает вестника, оказывается достаточно сильным, чтоб пережить его контрольный удар и, уплатив кровавую виру, получает квест на спасение Белгородского княжества… Об этом князь догадался по наличию у Дениса техники Кротовая нора(которую опытный игрок легко вычислил по забавным манипуляциям конкурента с облегчением плаща аккурат до весового ограничения третьей стойки этой техники индивидуальных пространственных карманов), выдаваемой системой лишь в совокупности с квестом. У самого князя в загашнике тоже имелась пара Кротовых нор, а за плечами, соответственно, два пройденных квеста, океаны бонусной живы за которые, к слову, и стали краеугольным камнем теперешнего его величия.

Будучи сильнейшим воином своего княжества, князь имел достаточно высокие шансы выжить в финальном сражении с ворвавшимися в стольный град ордами тварей изнанки. Одержать с войском победу — это без шансов, а вот пробиться с верным копьем через лавину тварей и живым вырваться из мясорубки — эта задача была ему вполне по силам. И, чего уж греха тать, в тайне от обреченных на лютую погибель ближников, князь тешил себя надеждой, вырвавшись из эпицентра бойни, третий раз в жизни встретить системного вестника и получить от него освободительный квест. Исполнение которого не только вернуло б ему контроль над захваченными тварями территориями, но и вознаградила б за ратные старания очередным океаном живы, с которым он, без сомнения, покорил бы не только вожделенный двенадцатый уровень, но и существенно придвинулся бы к освоению немыслимого пока что тринадцатого… Увы, после появления сына Савельева, с топором берсерка, теперь его тайным грандиозным планам вряд ли суждено было сбыться в ближайшие годы.

Впрочем, благодаря наблюдательности жены идиота Савельева-старшего, в голове князя, взамен предыдущего, созрел очередной коварный план обогащения живой уже за счет поверженного героя-новичка.

Редкие в землях мелкого приграничного Белгородского княжества системные предметы на просторах необъятной Империи Россов не считались уже такой невероятной ценностью, как здесь. Там системные предметы имелись у всех практически (даже самых захудалых) вельможных родов. А в личном хранилище Императора, по слухам, таилось не меньше десятка сетов из родственных духовной сутью предметов, превращавшие и без того непобедимого монстра двадцать третьего уровня развития, в неуязвимого атакам техник любых стихий и боевых стилей полубога. И многие вельможные рода Империи, по примеру со своего Императора, так же собирали сеты объединенных духовной сутью предметов… Так уж вышло, что князь Белгородский был лично знаком с главой рода Палачевых не последнего вельможного рода Империи, собирающего сет системных предметов сходных духовной сутью с топором конкурента.

Взвесив все за и против, князь утвердился в решении послать весточку Илье Палачеву и, вынырнув из задумчивости, стремительной походкой принявшего судьбоносное решение человека зашагал на военный совет.

* * *

Где-то… в полумраке глухо зашторенной от яркого утреннего солнца и со вкусом обставленной спальни мелодично тренькнул телефон.

Загорелая мускулистая рука потянулась с кровати и подхватила с тумбочки тонкую, как блин, пластинку гаджета непонятной модели. Приставленный к сенсору палец тут же пробудил от спячки матово-черную панель. И на мягко озарившемся салатовой подсветкой экране обозначился одинокий ярко-зеленый значок доставленного сообщения. Палец тут же мазнул по нему. И значок сообщения раскрылся бирюзовым овалом убористого текста следующего содержания:

«Илья, в моем княжестве объявился носитель Изумрудного берса. Подробности при личной встрече. Белан».

— Не разочаруй меня, князь, — хмыкнул хриплый со сна мужской голос.

И хлопнувший по краю панели палец погасил экран.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Спасибо всем, кто помогал дельными советами, лайками и наградами. Это вдохновляло сделать книгу интереснее.

А кто еще не поставил, не забудьте поставить лайк прочитанной книжке:-)

Продолжение здесь: https://author.today/reader/239365

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Интерлюдия 1

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Интерлюдия 2

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Интерлюдия 3

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Интерлюдия 4