Чудная деревня. Пятая часть. Тамбовский изгнанник [Татьяна Анатольевна Нурова] (fb2) читать онлайн

Татьяна Нурова Чудная деревня. Пятая часть. Тамбовский изгнанник

Все события в этой книге происходят на семь — десять лет раньше, чем в предыдущей истории.

***

Когда-то род Никиты носил фамилию Больших и носил ее гордо, древняя семья со славной историей и знаменитыми охотниками, особенно семья гордилась тем что их род никогда не прерывался. Они хранили знания от первого мужчины в роду, ведь сохранить прямую линию крови за несколько тысячелетий, ох как непросто. Существует легенда что первые охотники, посвятившие себя и близких этому сложному и опасному труду получили особое благословление и не от богов коих тогда было множество. Свет и тьма заключили договор о нейтралитете, а охотники стали на стражу его, как представители с обоих сторон. И каждый из них получил по искорке истинного света и тьмы. Искры меняли охотников, позволяя им сражаться с детьми Ночи почти на равных, темная искра усиливала возможности человека, а светлая не давала тьме захватить сознание охотника защищая его. Они по-прежнему считали себя людьми и жили среди них, скрывая свое занятие, убивая нежить и нечисть, тех, кто перешел грань дозволенного. Всех представителей нечисти убить было невозможно, да и не все были агрессивны к людям. Нечисть тоже разделялась по родам, как и люди, леса заселяли Лешие и Берегини, Берендеи, в горах и реках жили драконы их было много видов, просто перечислять их долго. Название вида Драконы на Руси как-то не прижилось, и их обычно иронично называли змеями, гадами крылатыми, гадами морскими. Так примерно делили на духов лесных и духов живущих среди людей, а еще в океане, и в пещерах, по землей. А до нашего времени дожили самые живучие, те что смогли уцелеть и спрятаться от человечества. Но когда заключался договор что людей, что нечисти примерно было поровну. Если человек чувствовал себя уверенно при свете дня, то нежить только ночью, хотя почти все они умели принимать человеческий облик и жить рядом с людьми. Но солнечный свет делал их слабыми и беспомощными, а некоторые виды так и совсем не могли переносить свет как допустим упыри и стриги, или гули. Оттого и пошло название — дети ночи. Под это определение попали и люди перешедшие на сторону тьмы получив магический дар, колдуны, ведьмы, чародеи. За несколько тысячелетий нечисть сильно повымерла и до нашего времени их дожило совсем немного видов. Договор света и тьмы тоже канул в лету, а охотники уцелели и сохранили способности, когда-то им дарованные и научились с помощью зелий и мазей развивать новые.

Охотой на нежить и нечисть род Больших занимался всегда. Еще прадед поговаривал маленькому Никите тетешкая его на коленях, — что на их век и век детей и внуков, чертовщины хватит с гаком. Да и как иначе, чем еще заниматься людям у которых способность по крови видеть представителей мира Ночи, — это колдунов, ведьм, и прочих обитателей, как бы они не закрывали себя мороком или чарами. Истребление нечисти во все времена было хорошо оплачиваемым и опасным заработком, а как вырастить лучших охотников? Только в роду, где кроме природных способностей мальчиков в добавок с пеленок обучают драться, и усиливают их таланты зельями собственного приготовления еще больше улучшая способности различать любое колдовство и правильно противостоять ему. Женщины в таких семьях тоже вносили свой вклад в общую лепту, обучаясь сбору трав, зелье варенью и лекарству. Ведь микстуры и настойки, усиливающие реакции тела, ночное зрение, готовили именно они по своим фирменным рецептам. А кому еще можно доверить жизнь охотнику, только своим родным людям. Но что-то пошло не так и давно уже почти в каждом поколении семьи Больших, находился охотник, который искал легких путей заработать денег, а то и перейти на сторону тьмы покупаясь на ее обещания. Забывая опыт предков, что тьма всегда обещает много, а вот оплату может и придержать.

Обо всем этом и размышлял сейчас Никита Больших, — когда-то хороший охотник с большим будущим, а нынче Тамбовский изгнанник. Его выгнали из сообщества охотников, вычеркнув его имя из всех списков и запретив появляться на территории центральной России. Он несколько дней за рулем своего дорогого внедорожника, пытается уехать от себя и своих мыслей. Ухитрившись хоть машину сохранить от всей своей прошлой жизни. Загнав машину на боковую дорогу в лесок он остановился на ночевку, и хоть не хотел, а все равно одно и тоже каждый раз. Каждый день он раскладывал в голове события, которые привели к такому финалу, каждый день терзая себя персональным адом, как он дошел до такой жизни, повторив в худшем варианте судьбу отца.

Вот и отец Никиты Григорий тоже поступил так же повелся на обещания тьмы взяв мутный контракт, да еще с таким же отступником семьи, как и он сам, — Степаном Черепановым. И скоро погибли оба при его выполнении, запятнав честь семьи и покрыв имена позором. На имя Григория был наложен запрет на упоминание не только в семье, но и в сообществе охотников. Семье было неприятны слухи вокруг его смерти, и они тоже помалкивали, делая вид что Григорий просто погиб. Только смутные недомолвки и оговорки слышал иногда Никита пока рос, а правды про отца как он не спрашивал не говорили.

— А, зря, — думал Никита частенько, — нужно было все ему рассказать честно пока он был мал, вместо того чтобы щадить его чувства и лгать ему.

Зная правду хоть и горькую о том, как поступок отца опозорил семью Никита бы не наделал столько ошибок в жизни. Умалчивание в семье привело к тому что он считал своего отца жертвой предательства, эдаким непонятым героем и когда только закончил обучение кинулся восстанавливать его честь послушав врагов, и вот к чему это все привело. Если бы он в свое время знал, отчего и как погиб его отец разве бы поверил словам Черепа, ведь он сам всего добился, его успехами гордились родные. Но что теперь тосковать, не плачут по волосам, потеряв голову. В то время уже от когда-то огромной семьи Больших остались дед и прадед из мужчин, а из женской половины мама да бабушка. Прадед долго жил надеясь на возрождение семьи и все надежды его и деда были связаны с маленьким Никитой. Прадед ухитрился дожить до его окончания учебы и умер легко радуясь тому, что Никита вырос именно таким как они и мечтали. Хорошо, что он не знает, что его правнук похоронил вскоре все надежды семьи и опорочил ее приведя к вымиранию. Мама Никиты когда-то была красавицей о которой мечтали почти все молодые и неженатые охотники, но ошибкой сломавшей и ее жизнь было ее замужество. Даже Никита не понимал мать, как она такая умная и правильная выбрала его отца, который к ней охладел сразу же после свадьбы и изменял ей открыто. Ходили слухи что Григорий, отец Никиты, ухаживал и женился на его матери чтобы просто досадить сопернику. Так это было или нет уже не узнать. Мать Никиты сделала свой выбор и его ей было уже не изменить, разводов в семьях охотников не бывает. После гибели отца она стала бледной тенью самой себя и жила только и — за Никиты. Все профессиональные охотники были объединены своими закрытыми сообществами, обучали вместе мальчишек из разных семей, экзаменовали их, а тем, кто желал работать отдельно, выдавали лицензию. Даже в таком вроде против магическом обществе зародился свой бюрократизм. Можно конечно было попробовать работать охотником и без лицензии, но Никита этот вариант отмел сразу, — кому нужен одиночка без семьи и репутации. Серьезный человек с таким охотником даже разговаривать не будет, а на мелких заказах сам ноги протянешь, а то и сгинешь, ведь оружие в работе и зелья дорогие, а заступаться за таких одиночек было некому, так расходный материал без роду и племени. Всегда было так, если охотник состоящий в сообществе погибал на задании, за него мстили, заканчивая за ним невыполненную работу или контракт, а семью погибшего обеспечивали и опекали. Охотник не должен нервничать на задании и переживать за свою семью. Но эти простые правила не касались отступников. Из — за отца Никите пришлось изменить фамилию, чтобы сдать экзамен на охотника. И Никита помнил, как ему тяжело училось под более пристальным вниманием, как сомневались в нем экзаменаторы и как долго они колебались, но очень он уж был с хорошими задатками и способностями и это перевесило в его пользу. Никита в своем выпуске был лучшим охотником и это было теперь ему больней и обидней всего. И как потом те же экзаменаторы жалели, что позволили ему стать одним из них и как они яростно открестились от него, но и это только его вина, он сам спустил все свое будущее в расход. Теперь даже если у Никиты будут дети, охотниками им быть не позволят, — веры в семью Больших уже не будет никогда. К репутации в таких кругах относятся всегда щепетильно. Он заскрипел зубами, вспомнив, что детей у него тоже теперь не будет и род Больших постепенно затухнет и исчезнет с лица земли. Да, он был лучшим в их выпуске охотников, а еще и высокий, симпатичный, ловкий, казалось ему тогда что и вся жизнь будет у него замечательной. Все девчонки из охотничьих семей смотрели на него с восторгом, любовью и ожиданием, только пальцем помани и любая к нему побежит.

Никита усмехнулся, — какой же он тогда был самовлюбленный и гордый, ну прямо индюк напыщенный.

Он горько засмеялся, воспоминания жгли его душу не утихая. Он был уверен, что его ожидают только почести и достаток, ну и славы немножко, а как иначе то, с такими данными. Три года вроде прошло с того времени, а каждую ночь до сих пор, Никита по — прежнему переживал свой персональный кошмар, без конца и края и ничего не мог изменить. Глупый, наивный, горделивый щенок, он сразу же поверил рассказам Черепа о том, что их отцы погибли неотмщенными, непонятыми, оболганными и их долг как сыновей все исправить. Череп был старше Никиты и выпустился раньше на пару лет с весьма средними успехами, сразу собрав свою команду из не очень сильных и обиженных на всех молодых охотников, исчез из-под контроля наставников. Это было нормально, многие охотники уходят из сообщества пытаясь найти свою дорожку в жизни, и Череп держался в тени, не давая поводов приглядеться к нему повнимательней. Да и ушедших с ним охотников никто не жалел, Череп ведь забрал самых слабых, которым и так в сообществе ничего не светило. Наставники, обязанные присматривать за молодыми охотниками первое время в самостоятельной жизни, тоже опрофанились, недосмотрели, как Череп мало того, что сам перешел на сторону тьмы, да и еще нескольких молодых охотников за собой увел. Такое бывает, когда все долго идет по накатанной дороге без проблем, это уже позже, как все произошло, охотники схватились за голову, поняв, что потеряли наработанную веками репутацию и стали каленым железом вычищать свои ряды, а тогда… Как Череп снюхался с чародеем из рода Горынычей теперь уже и не узнаешь, свидетелей не осталось. Никита снова застонал, стиснув зубы до хруста, — как он был слеп, ведь Череп уже был отмечен тьмой, когда он уговаривал Никиту уйти с ним и отомстить за родителей. И ведь слухи про него уже ходили давно, только доказательств не было. Вернее, было и подтверждение, да тогда все пустили на самотек, — вернулся один из ушедших с Черепом охотник, как же его звали то? Никита задумался ненадолго, он ведь знал парня. Антон вроде, да точно Антон, весь такой бледный и с весьма средними способностями, ушел с Черепом сразу после выпуска. Через год примерно Антон вернулся, Никита как раз после экзаменов отрабатывал несколько контрактов и часто виделся со старейшинами. Так вот Никита тогда и услышал, что Антон вернувшись пошел к старейшине Петру Анисимович. Что уж он ему рассказывал Никита не знал, но Петр Анисимович стал срочно собирать всех старейшин, а их обычно десять человек и в одном месте они не сидят, но пока они собирались на совет Антон неожиданно погиб в пьяной драке. Черепа и его компании рядом с Антоном никто не видел и поэтому все решили, что Антон просто оклеветал Черепа, он и до этого то был таким вечно недовольным и постоянно на всех обижался и жаловался и вот все решили, что и тут такой же случай. Когда Никита собрался уйти работать с Черепом, — его наставник Николай попытался поговорить с ним. Никита уважал Николая, но недолюбливал, считая его предвзятым к судьбе отца и к нему лично. Считал, что Николай и к нему часто придирается и требует от него невозможного, читает нотации ни к месту, слишком приглядывает за ним, ограничивает его свободу. То, что Николай переживает за него и любит его как сына, Никите и в голову не приходило, он как-то изначально относился ко всем наставникам в школе с предубеждением, вбил себе в голову, что они не хотят, чтобы он стал охотником и будут его заваливать на учебе и экзаменах. Никита вздохнул, как он тогда не понимал, что они все зная его характер и семейную склонность переживали за него. Вот и получилось, что разговор Николая о Черепе он сразу принял в штыки. Когда Николай стал рассказывать, что Череп по словам Антона насилует и истязает хорошеньких ведьм и колдуний перед тем как убить, да еще и любит затягивать их смерть как можно дальше держа пленниц в сознании.

Никита вспыхнул и резко ответил, — ты Николай как старуха сплетница собираешь слухи. — Антон сам знаешь приврет, недорого возьмет, да и погиб он по пьяни глупо, и что Череп и его убил? — Чтобы он не рассказал ничего, так его даже близко не было от Антона.

Николай попытался урезонить Никиту, — если бы во все верил, то и говорил бы с тобой по-другому, а так только прошу остерегайся, были бы доказательства другое дело и мне так же неприятен этот разговор, но ты мой лучший ученик и я переживаю за тебя.

Никита не стал дальше слушать, ушел гордо хлопнув дверью. Да и Николай ему хотел добра и поэтому не говорил правды про отца хотя все знал. Вот и получилось — все желали ему только хорошего, боялись что узнав правду он наломает дров, а получилось, как всегда. Незнание привело к трагедии, он уже узнал настоящую правду ценой собственной погубленной жизни. Охотники жестоки, но в меру необходимого, старались убивать быстро и сразу. Иногда приходилось и жестоко допрашивать дичь, чтобы получить информацию о сообщниках, все как на войне. Но просто так измываться над теми, на кого ты взял заказ, не принято, а уж насильников и садистов не жаловали сами охотники. В их профессии и так много боли и крови. К тому же Череп чаще всего брал заказы именно на молоденьких женщин, здесь слухи не врут. Но Череп не дурак и Никита был ему нужен и поэтому при нем ничего такого и не творилось. А что Череп любил ловить слабых ведьм и колдуний, — женщин, — одним словом и творил с ними что хотел, в меру своей извращенной фантазии, Никита узнал от дружков Черепа. А вот к от заказав против сильной нежити, нечисти и колдунов всех мастей, — Череп всегда отказывался. Долго ему все сходило с рук, охотникам доносились слухи что Череп и его люди любят поглумится и над обычными девушками, даже говорили, что в его окружении было несколько шлюх, которые затем бесследно пропали. Но это все были домыслы и слухи и им Никита не хотел верить, знал уже что человека оболгать легко. После выпуска Никита отработал на отлично в сборной команде охотников несколько заказов и это его как-то слишком вознесло. Теперь он и сам это понимал, а тогда ему казалось, что все завидуют него успехом и пытаются приземлить, зажать, отодвинуть от интересных контрактов. Многое в сообществе он не принимал, считая, что их старшины живут слишком ограниченно и не поспевают за современным ритмом и их молодых охотников тоже придерживают глупыми запретами и ограничениями. А тут Череп с таким потрясающим предложением, отомстить за невинно погибших отцов и спасти мир от злой невероятно сильной колдуньи Василисы, которую к тому же никому не удается прижать, разоблачить, настолько она хитро маскируется. Никита слышал о семье и отце Василисы и сразу поверил Черепу, — ведь это от ее проклятья погибли их отцы. Найти и наказать колдунью, спасти жизни обычных людей, открыть всем глаза, что их отцы погибли оболганными, — это ведь должно было изменить всю жизнь Никиты и его матери. Она ведь состарилась от предательства мужа и не смела смотреть в глаза другим охотникам, он ведь старался и ради нее тоже и ждал благодарности от своего поступка. А еще Череп напоминал Никите каждый раз, что раньше охотники занимались не только контрактами, а истребляли зло, это ведь было их целью и не за деньги. Ведь всегда охотники были защитниками обычных людей от зла во всех его проявлениях.

— А, как мы живем сейчас, — повторял часто он, — чтобы убить ведьму или колдунью, вампира или упыря, мы как бюрократы какие-то должны собрать и представить старейшинам доказательства их вины и пока мы занимаемся всей этой хренью, они спокойно убивают, проводят кровавые обряды, делая вид что они белые и пушистые.

Отчасти это было правдой, вину каждого, на кого они брали контракт нужно было доказать, и охотники следили несколько месяцев за очередным колдуном, собирали досье, и Никиту это злило. Зачем доказывать вину черного колдуна, если все прекрасно знают, что он никогда не откажется от своего пути, потому что только так он получает молодость, здоровье, богатство наконец. Добрыми делами капитал не скопить и их настоящих целителей, и знахарей которые не требуют денег не осталось, во всяком случае Никита таких не знал. Ему хотелось просто истреблять зло, и конечно, что бы это ценили. Да, вот такая чушь тогда виделась ему в мечтах. Теперь то он понимал, что Василиса просто бы не подошла к Черепу, от него уже тогда смердело тьмой, и уж точно бы не сказала ему о семейных секретах, о которых, и сама не знала ничего, ведь выросла сиротой и ничего не помнила о своей семье. Только для этой цели он и нужен был Черепу. Никита был красив, и девчонки гроздьями вешались на него, и его хоть это иногда и злило, но для самолюбия было приятно. Никита снова застонал, — как же он был слеп. Уже позже он стал подозревать что Череп не просто манипулировал им, а еще и подкармливал его настойками, ломающими волю и внимание. Как-то еще мать говорила, что семья Черепановых с под вывертом, и они умеют готовить зелья замутняющие сознание, и рассчитанные именно на охотников. Да наверняка, и Горыныч помогал своему слуге, тем более он был уже старый и матерый. Поэтому то, и другие семьи сторонились Черепановых, кому охота быть чей то марионеткой и основания были для этого тоже были. Часто друзья семьи Черепановых попадали в странные истории и неприятности, но все это было бездоказательным только на уровне слухов и сплетен. Никите в ту пору явно жала на мозги корона от головокружительных успехов и он так поддался обаянию Черепа что не задавал неудобных вопросов, да и вообще никаких, принимал слова Черепа на веру. А то что он нужен Черепу только как смазливый Жигало, которому нужно обольстить и разговорить неопытную девчонку он тогда даже не думал. Увидев первый раз Василинку в кафе, где он специально подошел с ней познакомится, Никита был поражен в самое сердце. Девушка его мечты и при этом злая колдунья, за что ему такие испытания. Но решил сначала все сам проверить и долго собирал о Василинке информацию и снова был поражен, — все ее любили и уважали и нигде она не была замечена в использовании своих способностей. Череп почти каждый день ему доказывал, что она просто хитрая, коварная и умеет маскироваться, и что только настоящие злобные колдуньи так себя и ведут, прячутся среди людей чтобы их не заподозрили.

— Вот ты и должен вывести ее на чистую воду, разговорить, очаровать, знаешь это важно, чтобы она сама тебе все рассказала, тогда и поймешь все и не жалей ты ее, таких колдуний на твоем пути будет еще много, это первую только жалко убивать, а потом привыкнешь, — шептал Череп Никите. — Она происходит с древнего рода колдунов, сам подумай, как она может быть не причем, тем более единственная в семье и убившая наших отцов проклятьем, а ведь она тогда была ребенком.

И Никита ведь верил, даже проверив всю информацию, он не вспомнил, что в ее семье сила передается по мужской линии, а проклятие произнес ее отец в момент смерти используя дочь как рупор, такое уже бывало и не являлось чем-то необычным. Колдуна такой силы убить сложно, вот он использовал свой шанс, а Василинка потом даже не помнила этого.

Ну — да Никита и старался разоблачить ее, так переживал что девушка не признается, а только молча терпит все его закидоны, да обхаживает терпеливо и любит. Даже то что он был у Василинки первым мужчиной не разжалобило его, но все-таки заставило задуматься всю ли правду говорит ему Череп. Так и жил как в кошмаре, травил ее, а дома с ума сходил переживая за нее и не знал с кем ему посоветоваться и что делать. То, что он тогда считал кошмаром оказалось только разминкой, прелюдией к его настоящей жизни. Череп ведь его тогда контролировал полностью, заставлял ездить по своим срочным поручениям, не оставляя Никиту без внимания, боялся что тот начнет думать и сопереживать Василине или разберется во всем раньше, чем нужно ему Черепу. Всю свою злость и неуверенность он вываливал на Василинку, разговаривал и обращался с ней грубо, даже сам себе поражался порой, почему он так делает, ему это было неприятно, он такое никогда себе не позволял в отношениях с другими девушками. А тут раскрылся перед ней во всех своей красе показав ей только самые плохие черты характера. Еще и переживал, что Васька даже напичканная ядом который и должен был ее разговорить, молчит и злит его своей хитростью и изворотливостью. И все-таки на каком-то этапе Никита стал понимать, что происходит что-то не то и выглядит так же, он перестал травить Ваську и попытался оглядеться вокруг. Никита избалованный женским вниманием вдруг непонятно для себя влюбился и хоть он издевался над Васькой и отношениях были далеки от идеальных, но именно тогда еще можно все было исправить, и он попытался сделать это. Васька любила его со всеми его недостатками и ему было не просто хорошо с ней, а он понимал, что вот именно с этой девушкой он и сможет прожить всю жизнь без жалости и сожалений о других подружках. Он решил, что не говоря ничего Черепу увезет Василину и женится на ней, а там все уляжется и месть ему не нужна, тем более его отец убил Васькину семью и ему не хотелось, чтобы она об этом узнала. Кровную месть нужно было оставить в прошлом. Он еще не решил, как поступит и как выберется из этой мышеловки как все закрутилось. Никита сорвался увидев Ваську в компании стрыги и даже попытался ее убить, и только лесной хозяин смог тогда удержать руку Никиты от убийства Васьки и своего ребенка которого она ждала и про которого он не знал. Его ребенок который так и не появился на свет, потому что Никита фактически убил его мать и свою единственную любовь. Никита снова застонал от мучительных воспоминаний, перед ним сразу же встало заплаканное Васькино лицо. Ну как ему теперь оправдаться и простить себя. Когда-то в семье Больших рождалось много детей, но вот уже несколько поколений даровался только один ребенок в каждой молодой семье и это поставило род на грань вымирания. Еще дед говорил, что это наказание за обращение к тьме. Никита верил, что когда ни будь он встретит ту единственную, что и станет его судьбой, а что она уже здесь и рядом, — не увидел и не понял. Никита, тогда в лесу убежал не смог убить Василинку и только тогда понял, что он натворил и что он подчинялся Черепу непонятно почему. Мозаика его странных поступков стала складываться причудливым образом, и все не по уму. Ведь хотел же он тогда не бежать сразу к Черепу, а понаблюдать за ним и его окружением. А сорвался и изменил свои планы, как только приехал в Тамбов, сразу же он приехав на квартиру к Черепу, хотел вызвать его на разговор, да узнать побольше, но…не сдержался, — кулаки чесались наказать Черепа за обман. Его терпения хватило только тихо войти в квартиру, ключ у него был, он ведь часто привозил Черепу какие-то посылки. Войдя услышал разговор Черепа, с приятелями который не предназначался для его ушей. Никиту последнее время Череп использовал как курьера на посылках, и собирался убрать как мусор, когда тот узнает Васькину тайну, все просто и незатейливо и нет никакой миссии справедливости, и отец Никиты подлец, который хотел срубить легких денег на девок и удовольствия до которых был охоч. Это все Череп и рассказывал своим приятелям, хвастаясь как ловко он использует Никиту и сколько они получат от Горыныча если добудут Васькин медальон. Тот самый который и их отцы когда-то хотели получить, убив семью Василины. Никита увидев Черепа понял, что тот уже давно стал упырем, как пелена с глаз спала, а он лучший охотник часто был рядом с ним и не видел этого. Тогда еще можно все было изменить, схитрить, обмануть нежить, но… Никита не сдержался. Гнев ударил ему в голову, и он кинулся на Черепа и его дружков, имен их он и не знал. Они тоже были уже упырями, как и Череп. Упырями не кровососущими, а бездушными, Никита еще с таким не сталкивался, но слышал, что такое возможно. Люди отдают душу в обмен на темные возможности, а у Черепа были не просто возможности, он к тому моменту как понял Никита стал правой рукой Горыныча и умел многое из запретных знаний. Череп не испугался увидев Никиту, и поняв, что тот все уже знает, только развеселился над его попыткой напасть на них. Череп слегка махнув рукой в сторону Никиты обездвижил его, превратив в куклу. Никита даже подумать не мог что есть такая магия, которая охотника как котенка связала, превратив его в бревно. Череп сначала сам избил Никиту с наслаждением, прямо там же в квартире, и сразу же рассказывал ему что тот уже хорошо помог Горынычу исполняя его поручения и даже дал время подумать, ведь Никита еще был ему нужен.

— Та вещичка которая должна хранится у Василинки и про которую она никому не рассказывает может изменить весь магический мир и и-за нее Горыныч вывернет всех наизнанку, — шипел Череп на ухо Никите.

Череп нашептывал ему в ухо о том, как сладостна тьма если он примет ее, и что награда его будет необычной, такой которую своей работой он никогда не заработает, что он сможет стать великим приняв предложение, как и его отец когда-то. Но их отцы не справились, а сейчас все как раз-таки исполнимо. Тьма исполнит все его мечты и желания, тем более ведь он уже увяз и возврата ему нет.

Поняв, что Никита уперся и его уже не переубедить Череп отступился, с легкой усмешкой он перечислил все что он сделает с Васькой, когда найдет ее после того как разберется с Никитой. Извращенный секс и долгие пытки лишь малая часть того что Череп приготовил для его девушки. Глядя с улыбкой на неподвижного Никиту который на слова Черепа мог только зло вращать глазами и хрипеть, он наслаждался. А приятели Черепа скалились подзуживая Никиту словами что они тоже примут участие в этом заманчивом развлечении. Именно в этот момент Никита и пожалел, что он сам не смог убить Василинку и что все слухи не отражают даже доли того что делает со своими жертвами Череп. Никиту вытащили из квартиры и так же как бревно утащив в парк избили уже всей компанией, без злости, молча и как-то обыденно, им важно было его наказать, сделать его беспомощным. Череп с дружками не стал добивать Никиту оставив помучится ожиданием того, что он сделает с Васькой, без возможности как-то повлиять на исход. Вот хотелось ему чтобы он умер не сразу, он ведь запланировал еще после встречи с Василиной навестить в больнице Никиту рассказать ему все подробно, а потом уж убить. Череп к тому времени уже жил, питался эмоциями именно такими на крови и пытках. Что Никита, когда ни будь выживет и встанет на ногти, Череп даже не верил в такую возможность. Хотел, чтобы Никита умер в полном отчаянии и с осознанием своей вины, но и здесь все пошло не по его плану. Василина оказалась не такой уж беспомощной и успела сбежать из дома до прихода Черепа и его друзей, кто-то ее предупредил. Никита не умер и попал в больницу, где и выжил вопреки всем прогнозам врачей, хотя и жалел об этом. А Черепу уже тогда было не до брошенного в больнице приятеля, его тогда закрутили другие события, и он не вернулся что бы добить Никиту. Жалеть то Никита жалел, что выжил, но скорее всего жажда мести и не дала ему умереть тогда, он мечтал, что встанет и доберется до Черепа, сам. Ведь Череп распустил слухи что Никита обхаживал молоденькую колдунью, а когда та оказалась беременной заказал ее смерть ему. К тому времени за Черепом уже началась охота своих же охотников, а так как Никита последний год был с Черепом то… Никита только сейчас с ужасом понял, что никто не поверит не единому его слову, да и он сам бы в такой ситуации поступил так же. Ведь Череп его не принуждал, он сам пошел с ним, сам стал выполнять его поручения, не замечая, что его приятель уже давно не человек, а нежить. А когда Никита узнал о гибели Васьки, то мир для него стал черным, он ведь надеялся, что сможет все объяснить ей, повинится, а мертвой то его покаяние и не к чему. О смерти Василинки принес ему вести наставник Николай, и когда уже прошло больше года бесплодных ожиданий. До этого Никита тщетно пытался хоть что-то узнать о ее судьбе, обзванивая знакомых, вернее просил соседей по палате, сам он тогда был парализован и так и лежал колодой не зная, что случилось ни с Василинкой, ни с Черепом. Но очень долгое время ничего никому не было известно, Василинка исчезла, Череп с дружками тоже. Никита никого не ждал, выживал, знал, что мать к нему не пустят родные, даже если она его захочет навестить. Дед и Бабушка были людьми старой закалки, тем более вкладывали в него столько надежд на возрождении семьи, что теперь то они его никак не примут, и его оправданий тоже, он теперь для них все равно что умер. Мать хоть и не пришла, но смогла отправить Никите лекарства, он ведь лежал к тому моменту около года парализованный и беспомощный. А друзья давно отвернулись от него, да и были ли они, ведь раньше то он сильно то и не с кем старался не сходится, держался всегда особняком, никто особенно ему был не нужен. Никита благодаря зельям стал двигать руками, ногами и садиться, когда неожиданно к нему в больницу пришел его бывший наставник Николай. Николай войдя в палату сразу не узнал Никиту долго разглядывая лежащих в палате мужчин. Кроме Никиты в палате лежали еще пятеро мужчин, а платить за отдельную он не хотел, уже тогда экономил деньги понимая, что скоро он зарабатывать не сможет и радуясь хотя бы тому что смог накопить и теперь хоть как-то существовать без помощи родных и знакомых. Николай пришел без гостинцев и даже не пытался замаскировать свою неприязнь к бывшему ученику. Узнав Никиту и подсев к его кровати, не стал здороваться только долго его рассматривал, и хмурился.

— Не буду читать нотаций, — хрипло произнес он, — что все у тебя закономерно. — Мы пытаемся разобраться во всех историях, связанных с Черепом, и я хочу, чтобы ты мне все рассказал, что ты делал для него, какие задания выполнял, в общем все что знаешь.

— А, где он сейчас и что делает, — не выдержал Никита, — я ничего не смог про него узнать, — сжал он кулаки.

— Боюсь и я тебе этого не расскажу, — спокойно произнес Николай, — Череп и его компания пропали, произошло многое за этот год, и мне нужно знать всю историю в целом.

Никита понимал, что толку молчать, и он без прикрас и прежнего гонора рассказал все Николаю, все что знал и вспомнил.

Николай был шокирован, и не скрывал этого, только произнес, — м-да, твоя гордыня Никита довела тебя до такого конца. — Мучить тебя не буду и утешать тоже, только скажу, что Василинка твоя мертва, и ей повезло, она не попала Черепу в руки.

Никита вскинулся, — может это ошибка?

И тут же угас под жестким взглядом Николая.

— Мы все проверили, — сказал он глухо, тело хоть и через год смогли опознать, да и вещи и рюкзак, документы тоже ее. — К тому же кому нужно подделывать смерть обычной девчонки, у которой ни блата ни влиятельных знакомых нет, да и с миром Ночи она никак не контактировала и своими способностями не пользовалась. — Если тебе от этого будет легче скажу только, что Череп ее не тронул, она смогла убежать от него, когда они вломились в ее дом. — Бежала через лес, ночью, споткнулась и улетела в овраг, головой приложилась о пень и погибла мгновенно, не мучаясь, вот как-то так. — Тело долго не могли найти, но там и место глухое совсем, хотя вроде и от жилья недалеко, вот недавно случайно наткнулись. — А вот про компанию Черепа мы еще ничего не знаем, пропали, а вот куда, нам бы это тоже хотелось узнать. — Про тебя ничего хорошего не скажу, прости, но оправданий тебе нет, ты всегда мог уйти от Черепа, силком он тебя не держал, и про Василину мог информацию проверить через нас, но тоже не захотел, — заключил Николай жестоко. — Так что жалеть я тебя не буду, если что узнаю сообщу, — добавил он сухо и ушел.

Даже мысли о мести оставили Никиту, как жить то без Василины. После ухода Николая все потемнело у него перед глазами и жить ему больше не хотелось. Он мечтал о смерти, но и тут ему не повезло, выжил, больше года проведя в больнице и став калекой, затем еще пару лет реабилитации, учился ходить самостоятельно, ухаживать за собой. Всему пришлось учится с нуля, да и ходить то стал проявив невероятное упорство, и не желая гнить в каком ни будь интернате для инвалидов лежа колодой. Никита понимал, что теперь его жизнь — это тоже наказание которого ему не избежать, ведь от него отвернулись все и семья тоже. А главное, мама, единственный человек который смог бы его выслушать и простить, — умерла узнав о подвигах Никиты. Кто ей сообщил обо всем произошедшем, как оно и выглядело со стороны, а Никита тогда не мог ей ничего рассказать сам, он в тот момент о матери не думал, а потом тоже стало поздно. А ведь мог позвонить и рассказать ей все сам, ее смерть тоже оказалась на его совести. Она хоть и передала лекарства, но ведь ему нужно было тогда чтоб хоть один человек поверил ему и поддержал. Она ушла потому что не верила ему. Сначала отец превратил ее жизнь в ад, а он любимый единственный сын, добил свою мать. Когда его выписали из больницы к нему пришел повторно его бывший наставник Николай, рассказал сухо о смерти матери, принес денег и предупредил что в Тамбовской области ему не рады, лучше ему уехать не задерживаясь, а еще лучше в течении суток. Убивать его не будут, руки марать никто не захочет, а вот сделать жизнь более невыносимой чем сейчас это запросто. Пока он скитался по больницам месть тоже отпала, он узнал, что маги из Чудной деревни сами без помощи охотников ухитрились убить Горыныча и Черепа с компанией. Никита понял, так и будет, здесь ему жить не дадут, не стал ерепениться отказываться от денег Николая. Пока Никита болтался по больницам, он истратил все свои сбережения, если лечили его бесплатно, то реабилитация встала ему в копеечку и то не хватило на все необходимое. Он быстро собрал все свои вещи, квартиру продал, благо хоть ее когда-то купил на первые доходы, и теперь смог выручить за нее деньги, правда меньше чем рассчитывал, ведь продавать пришлось в спешке и- за чего цена упала. Вещами он был не загружен, собрал что было ценного и направился Москву, надеясь потеряться в огромном городе. Но мир ночи мал и весть о нем даже в столицу долетела раньше, чем он до нее доехал. Никита понял работы ему не будет и здесь, и Василинку он будет видеть в каждой встречной женщине. Та девушка к которой он кинулся была не первой. Пока он размышлял что же будет и как ему жить его кто-то попытался убить, утопить в Москва реке, он даже не стал искать виновника, понимал все равно ему никто не будет помогать, да и какая разница, он сам был мерзок себе, что уж про других говорить. Выплыв чудом из ледяной уже воды, несмотря на теплую осень, Никита решил уехать совсем в глушь сибирскую в полном отчаянии. На тот момент у него осталась машина и немного денег. Основные то деньги он потратил на лекарства от хороших травников из мира Ночи. За счет сильных зелий он ведь и окончательно встал на ноги, надеясь подзаработать в будущем. Вылечится не смог, ведь Череп хорошо поработал над Никитой, переломанные ноги и руки, ушибленный позвоночник, внутри все отбито, несколько операций понадобилось, чтобы просто сохранить ему жизнь. Из цветущего, молодого, сильного, симпатичного парня Никита в одночасье превратился в хромого, немощного старика. Он высох, от долгого лежания мышцы атрофировались, кости вроде как срослись, но болели постоянно, позвоночник скрючился и не расправлялся несмотря на постоянные занятия. Теперь он хромал, а гладкое когда-то и красивое тело парня изуродовали страшные шрамы от операций и побоев Черепа. А вот лицо Никиты как в насмешку почти не пострадало, Череп сломал ему только нос и то хирург в больнице вправил ему его на место, только небольшая горбинка на месте перелома выросла, но и она не портила его внешности. Но Никита выглядел конечно пока далеко не красавчиком, но за это не переживал, ему бы ходить научится нормально. Никита еще в Москве достал из машины карту России, а карт в машине у него было много, не всегда он надеялся на навигатор. Колесить охотнику по стране приходилось много, поэтому то и у него была целая коллекция карт всех областей. Никита в своем съемном жилище разложил карту на полу сел рядом и просто ткнул в нее пальцем, — попав в Красноярск. И туда же решил ехать, доверив свою жизнь судьбе. Ему показалось что это не просто так, что-то вроде как екнуло у него в груди, чувство, что он там нужен. А так это или нет проверить можно только одним способом — приехать туда, что он и сделал. Уложил все свое барахло в машину, решив, что все пригодится и отправился в дорогу. Дорога вышла длинной и тяжелой, он экономил деньги и только пару раз остановился в дешевых гостиницах, помыться и постираться. Когда уставал за рулем, загонял куда ни будь машину в глухое место и спал, с его то болячками такая дорога была почти невозможной, но снова на упрямстве он двигался вперед. Вот и сегодня он также отоспался в машине, тело болело неимоверно, перекусил холодным и противным пирожком, купленным где-то по дороге в дешевой забегаловке. Все уже он близко у цели, еще пара часов, и он будет в Красноярске, а вот будут ли ему там рады- это вопрос и Никита решительно завел машину, надеясь не зря проделал такую дорогу.

Приехав в Красноярск огляделся в городе, остановился в недорогой небольшой гостинице, и только взглянув на девушку которая его оформляла понял, здесь он тоже не задержится.

Девушка внеся данные в компьютер, как-то занервничала, странно поглядела на него и сказала, — вам здесь не рады и вам здесь лучше не задерживаться надолго.

Никита посмотрел на нее в упор, — почему?

Хотя уже понимал, что разговаривает скорее всего с молоденькой ведьмой, которая его узнала, новости о нем уже добежали и сюда.

Девушка не стала отводить глаз, пожала плечами и спокойно ответила, — вы и сами знаете причины, вам здесь жить будет опасно.

Никита не стал спорить, устал и ему нужно было отлежаться в нормальной кровати и в тепле. Это в средней полосе еще была теплая осень, а здесь уже было ощутимо морозно и снежно. Отоспавшись он снова решил тыкнуть в карту, только теперь Красноярской области, ведь что-то его сюда тянуло и попал пальцем в заброшенное село Михайловка и горько засмеялся.

— Ну да куда же еще податься парню которому нигде не рады, только в мертвое село.

Он собрался, решив осмотреться перед дальнейшей дорогой и прокатится по городу. Увиденное не обрадовало его, теперь все понятно, почему ему здесь тоже не рады. В городе было слишком много детей Ночи, и его в любой момент могли опознать, дурная слава о Никите бежала впереди него, ему казалось, что все смотрят на него и ждут от него чего-то. Если его здесь узнают, что за гость к ним пожаловал, как и произошло в гостинице, то жизни не дадут, сибиряки народ гордый и со своими понятиями о чести, а уж если Никите не дали жить в Москве, где всем друг на друга плевать, то тут …. Он покрутился по городу осмотрелся, суток в Красноярске хватило на впечатления, больше побоялся, если уж ему придётся задержаться, то не нужно никому попадаться на глаза. И он поехал в Михайловку, заброшенное людьми село находилось всего в ста километрах от Красноярска, но попасть в него было сложно, — дороги здесь были обозначены на карте только условными, пунктиром или как еще говорят люди, — нет дороги, а есть направление. Вот он и искал место спрятаться, оправиться или же просто сдохнуть, его устраивал любой вариант. Он устал и хотел осесть хоть где, даже если в том селе живут бомжы, то им до Никиты дела нет, решил он для себя. Он рассудил, деваться ему некуда, а там наверняка найдется заброшенный дом. Если повезет, то он подремонтирует его, и как ни будь протянет, каких-то конкретных планов на будущее не было, он как раненый зверь искал угол потемнее забиться и отлежаться.

После яркой природы средней полосы здесь было как-то совсем все по-другому, пока Никита ехал в сторону Михайловки, все удивлялся, и слов не хватало описать разницу, но он и не поэт. Здесь природа не яркая, но какая то величавая, что ли. Здесь еще был резкий контраст в погоде, здесь уже была зима и Никита не понимал, когда он проехал ту грань что отделяла среднюю полосу и Сибирь. Там, где он жил было еще тепло и зелено, но ему уже казалось бесконечно далеким, тут уже голые деревья и снег. Красноярск ему понравился, было что такое в этом старинном городе, что цепляло его за душу, жаль, что он не может спокойно осмотреть город и остаться здесь хоть на какое-то время. Полюбовался на реку перед выездом из города. Могучая река неторопливо несла свои тяжелые воды, напоминая людям о том, что их жизнь быстротечна и бессмысленная. Огромные просторы вокруг, незнакомый запах, навевающий мысли о свободе, бунтарстве и о том, что он крохотная мошка без роду и племени. Мысли давили, куда он едет, будет ли там в Михайловке возможность жить или он просто погибнет на этих бескрайних сибирских просторах. Ему уже казалось вот закончится топливо в баке, и он замерзнет в своей машине, кому он здесь нужен, и никто его не знает. Дорога от села к селу становилось хуже. Никите повезло, морозы были уже крепкими, а снега мало, и машина шла довольно ровно на укатанной промерзшей дороге.

— А, весной здесь, наверное, и не проехать, вот уж точно глухомань, — думал он уже подъезжая к Михайловке. — Хорошо, что он еще в дороге набрал продуктов с запасом и всяких нужных вещей для выживания, осталось только надеяться, что все что он набрал пригодится и хоть здесь он найдет какой-то покой.

Двигался пока как не странно Никита без проблем, пользуясь навигатором. По навигатору да дорожным указателям он доехал до крохотной жилой деревушки перед Михайловкой, да и там ему просто махнул рукой прохожий направление в сторону уже почти заросшей разбитой дороги которая и вывела его к брошенному селу, не удивившись что кто-то едет в мертвое село. Въехав на пригорокперед селом Никита огляделся, — м-да все здесь выглядит печальненько и заброшенно. До снега или в слякоть он бы тут не проехал, но вот хоть здесь вроде как повезло, и он без приключений приехал куда его привела судьба. Село считалось заброшенным уже давно, еще при советской власти, и уже бывшие улицы все проросли деревами, постепенно сливаясь с наступающим на него лесом. Но центральная улица еще угадывалась и была явно заселена, не вся, в нескольких домах, разбросанных по ней жили живые люди. Дома стояли хоть и неухоженные, но жилые, и даже из многих труб тянулся слабый дымок от печей. Никита насчитал больше десяти дымящихся труб. Но те, кто жили в этих домах старались не привлекать к себе внимания, ограды домов выглядели заброшенными, если б не дым, то точно и не догадаешься что дома жилые.

Но наряду с целыми домами было много и завалившихся срубов, напоминавших кучи мусора, — и почему их на дрова то не разобрали, — удивился он про себя.

В самом начале села стояли даже два дома, вполне себе ухоженные, выбивающиеся по внешнему виду, — поленницы дров на виду полнехонькие, чистые стекла в домах, одна ограда соединяла два дома и была покрашена явно этим летом, да и двор выметен и вычищен, а вот дыма из труб нет, но это и не значит ничего, хозяев может просто дома нет. Явно за ними следят и значит подъезжать к ним не нужно, а что там дальше то, узнает позже. Когда люди бросают деревню, дома разрушаются быстро, превращаясь в неопрятные серые кучи трухи, а тут как-то на первый взгляд село почти живое, только совсем затерянное в глуши, Никита присмотрелся и у него так даже и сомненья появились туда ли он приехал. Но с другой стороны Никите с первого взгляда здесь понравилось, и он с сожалением подумал, что жаль будет если его и отсюда погонят. Он прислушался к своим ощущениям, его сюда тянуло это точно. К тому же он сразу заметил над селом полог тьмы, видимый только ему, может именно тьма и влечет его сюда. Когда он въехал сюда, огляделся и ему показалось на секунду что его тут ждут, и он тут нужен. Старые дома вроде как глянули на него с одобрением, своими темными окнами, обещая тишину и покой. Тишина то да, Никита заглушив машину как-то даже оглох от тишины, только тихий скрип деревьев и домов и все и то эти звуки нужно еще услышать, он то умел. Даже в последней живой деревушке которую он проезжал слышался гул состоящих из разных звуков, машины хоть и редкие, скотина, куры, звуки бормотания телевизоров, гудение проводов, а тут просто ветер что-то шепчет с деревьями.

Жители Михайловки были нелюбопытными и на шум приехавшей машины никто не вышел навстречу и даже не поинтересовался кого ж там на ночь то принесло. Никита слышал пока спрашивал про Михайловку прохожих по дороге, что здесь доживают несколько одиноких стариков, да и его принимали за родственника который ищет своих родных, — брошенных стариков то нынче много. Говорили Никите что здесь еще живут беглые от разных неприятностей в жизни бывшие городские люди. Никита решил, что нужно ему у кого-то узнать, спросить может даже разрешения, чтобы жить здесь и подъехал к крайнему дому на единственной как он понял жилой улице, из трубы которого тянулся дым и значит точно в нем был хозяин.

Как только Никита въехал в само село и встал у крайнего дома, то тут же, как по взмаху волшебной палочки, дверь заскрипела отворяясь. На крыльцо старенького дома со слепыми небольшими окошками как будто ожидая его, тут же опасливо выглянул древний старец, да поинтересовался, — что ему Никите здесь надо.

— Пожить хочу, не подскажете где здесь дом, в котором жить можно, — спросил Никита.

— Проблемы от тебя будут, — спросил старик сердито, его не удивила дорогая машина Никиты, всяких людей он уже повидал на своем веку, и богатые иногда прячутся и бывают в бегах.

— Нет, — твердо ответил Никита, — я просто хочу жить один без людей.

— Старик захихикал, — да здесь все такие одинокие, а вот что с тобой делать и куда тебя поселить то, — задумался он хитренько поглядывая на Никиту.

Никита намек понял и подал старику гостинец универсальный, бутылку водки, да пару разных пачек печений и упаковку конфет, пару банок тушенки, да еще чего по мелочи, понимал, старик не просто так интересуется, и от него многое здесь зависит, так уж жизнь устроена, даже в заброшенном селе и заранее приготовил пакет. Старику подношение и обращение Никиты понравилось, и он заулыбался, задумался.

— Ну дом есть, вот здесь проедешь, прямо до конца улицы, там поворот и до конца, там и стоит дом почти хороший, и печка в ем исправна и стекла почти все есть и соседей у тебя не будет точно, — обрадованно затараторил повеселевший дед. — Руки есть подделаешь, да приживешься, нет, так и говорить не, о чем. — Там уединённо, как и хочешь, и в лес сразу же за домом тропка есть, и к реке совсем рядом.

Старик заулыбался Никите как родному, — я это, дядька Мефодий, так меня кличут, запомни да если что заходи, только паря я тебя сразу предупреждаю, у нас тут нечистая сила шалит, имей в виду. — Веришь, не веришь, а предупредить я тебя должон обязательно, чтоб потом без претензий.

Никита деду сразу поверил, когда селение покидают люди, там обязательно заводиться нечистая сила, да и почувствовал уже что село под тьмой находится, но деду говорить этого не стал, а только помотал головой что все он понял. В дороге еще и устал сильно, растрясло его, пока двигался держался, а сейчас его усталость как-то сразу взяла за горло, а ему еще на ночёвку устроится надо и обезопасится на новом месте.

— А, совсем забыл старый пень, — вскрикнул дед поняв, что Никита вымотан и торопится, — подожди еще минутку, ключ от замка дам. — Поликарпыч то, когда уезжал, просил наведываться да приглядывать за домом, да сам уж помер как пару лет назад, родных нет, так что живи в доме как в своем.

Старик скрылся в своей избушке, чем-то долго там гремел, звенел и наконец вытащил Никите ключ.

Никита поблагодарил старика, обещал зайти в гости как устроиться и поехал, осторожно объезжая кусты и колдобины. Уже темнело, последние дни осени по календарю, а здесь в Сибири так уже и зима, самая настоящая, без оттепелей и потепления как в средней полосе. Никита поехал по описанию старика и уперся в одиноко стоящий большой бревенчатый дом. Выглядел дом снаружи так вполне себе целым, высоким, крепким и даже забор хорошо сохранился. На калитке во двор замка не было, а кривые ворота были закрыты почерневшей от времени жердей. Никита вошел во двор, огляделся, осторожно вытащил жердь, с трудом смог открыть ворота и загнал машину во двор. Обратно закрыть также ворота хоть и с трудом, но тоже получилось, нужно срочно подремонтировать их и нормально все будет, — решил он для себя. Поймал себя на чувстве что приехал в свой дом, который его ждал и сейчас оглядывался так себе совсем по-хозяйски, думая сразу же о том, что нужно сделать здесь, а что и переделать. Даже засмеялся над собой, вот ведь жизнь, приехал в заброшенное село и радуется, что позволили жить в старой развалюхе. Никита оглядел покосившиеся крыльцо, которое венчало округлая крыша, покрытая ржавым железным листом, низенькая щелястая дверь с амбарным замком ждала, когда он откроет ее. Но старик видно, что приглядывал за усадьбой, дом не выглядел заброшенным. Может даже старик сюда пускал постояльцев на время, — почему-то решил Никита. С крыльца вход в небольшую холодную терраску, и дверь в дом.

Дверь в дом тоже была низенькая, но поосновательнее, из толстых досок и без щелей, хотя утеплить и надо ее будет, — подумал Никита отворяя дверь с заметной натугой и скрипом. — И смазать петли тоже, — добавил он себе зарубку на память.

Никита знал, что в селе нет электричества, и купил еще по дороге несколько упаковок дешевых свечей и сейчас сразу же прихватил их с собой в дом. Если на улице еще что-то было видно, то дом его встретит кромешной тьмой.

Войдя осторожно в дом, боясь споткнутся о что-либо в темноте, сразу же зажег одну свечу, огляделся и пристроил ее на колченогий стол выплывший из темноты навстречу ему. Зажег еще пару свечей, чтобы оглядеть дом.

— М-да, — не думал он что ему придется когда-либо жить в таком жилище, но всяко лучше, чем ночевать на улице. — К тому же как уберется в доме, будет лучше, — мысленно утешал себя Никита оглядывая комнату и морщась от нежилого запаха пыли и запустения, сырости и какой-то безнадеги.

— Да, безнадега тоже имеет свой запах, и она с ним теперь надолго, — снова промелькнуло в голове у него.

Одна, неожиданно просторная комната, громоздкая печь посередине, топчан за печью, у входа рукомойник, вполне себе целый на вид и под ним даже ведро помойное сохранилось. Грязно, пыль на полу и подоконниках толстым ковром, стекла в окнах сто лет не мытые мутные, но хоть целые, хоть и в трещинах. Но главное крыша и полы целые, и печка тоже рабочая. В доме казалось холодней чем на улице и тянуло сыростью, так всегда бывает в домах, в которых долго никто не живет. Никита с тоской глянул на печь, нужно ее протопить, да скорее. Никиту знобило уже давно, долгая дорога вымотала его, но нужно было навести хоть какой-то порядок в доме, иначе здесь и ночевать невозможно. Ему бы по уму отлежаться в тепле несколько дней, но вот беда времени у него как раз и нет. Нужно срочно обживать дом и делать запас на зиму как сурку, да и осмотреться здесь в селе. Никита похвалил себя что додумался купить в Красноярске несколько ведер, пару эмалированных, и штук пять пластмассовых, но где ему сейчас взять воду. Вроде во дворе было, что-то вроде колодца, да и дрова нужно собрать, пока совсем не стемнело, и он зашевелился быстрее, стараясь не обращать внимание на боль по всему искалеченному телу. Он быстро хромая вышел во двор, поленница была рядом с крыльцом и чудо, дрова были, но немного. Никита стал собирать что там осталось. Крыша над поленницей разрушилась и дрова были сырыми, но и выбора то у него не было. Он таскал, складывая их у печи, сегодня дом обязательно нужно прогреть и чтоб хоть на завтра на растопку что — то было, а там уж дальше пока не загадывал, насобирает, лес рядом и сушняка то он точно наберет. Закончив таскать дрова, схватил чистые эмалированные ведра и пошел к обветшалому колодцу, который плотно был закрыт деревянными створками, с трудом ему удалось их открыть, надо же у колодца даже цепь с цинковым помятым ведром сохранились. Никита кинул в колодец ведро, и пробив тонкий лед, зачерпнул немного воды. Вытянул ведро, понюхал воду, вроде чистая, и ничем не пахнет. Колодец то уже давно никто не чистил, но он и закрыт был, мусор не попадал в него, так что вроде и нормально, главное вода прозрачная, а не мутная болотная. Никита быстро заполнил все ведра, что у него были, и перетаскал в дом. Ночью на улице было опасно оставаться, все инстинкты охотника вопили об этом, в брошенном селе ночь время нечисти. Да и полог что он заметил подъезжая сюда с сумерками сжимался, собирался над селом становясь осязаемым для обычного взгляда. Никита закрыл колодец, так надо было, хоть и нервничал, но знал, это необходимо, нечисть может испортить воду, ведь все то что не прибрано в ночь они считают своей добычей, и питьевая вода как раз из этого списка. Даже стоящие в доме ведра или бочки с водой обязательно держали прикрытыми в старину, что бы нечисть не плюнула, не загадила, особенно живущие в деревнях всегда соблюдали эти нехитрые правила, это уже современные люди не помнят и не соблюдают таких примет, оттого и болеют часто. Захватил несколько сумок из машины с самым необходимым и тоже ее запер, завтра уже разберет все свертки и пакеты, сам уже не помнит, чего накупил по дороге. Пока ехал брал все что казалось ему нужным для выживания, но бессистемно, так же, как и свечи, в каком-то поселке зашел в магазин, увидел и купил и радуется теперь что они ему попались на глаза. Затем забежав, в дом с облегчением запер дверь на терраску за собой, изнутри был хороший засов, дверь в доме так же закрывалась, и на засов и большой, тугой, самодельный крючок. Как спрятался от чего-то страшного, сразу же легче стало, ведь пока крутился во дворе было неприятно, чувство что кто-то страшный наблюдает за тобой и ждет момента ухватить. Теперь растопить печь, хоть Никита был горожанином, но умел многое, да и охотников учили всему в том числе и печи топить. Охотникам частенько приходилось жить в полевых условиях, в заброшенных хижинах, в охотничьих землянках и срубах в лесах, да и так только где они не мотались в поисках своих целей, так что всяко жить приходилось.

— Ну да, ну да, — подумал Никита, — одно дело несколько дней в лесу в палатке или охотничьей избушке, а потом домой в благоустроенную квартиру или здесь, ему ведь теперь постоянно нужно добывать дрова и воду, а то иначе он просто не выживет.

Это ему еще повезло, что морозов сильных нет, а вот скоро колодец замерзнет и где он воду то брать будет, но это все потом, а сейчас печь топить нужно, пока он тут не околел. Пока быстро двигался, да таскал все в дом вроде тепло ему было. А уже в доме Никиту снова морозить стало, купание в Москва — реке, тоже ему даром не прошло, и толком подлечится не успел, торопился уехать чтоб еще с ним не сотворили кроме купания. Предупреждают только раз, а его хотели убить, если б не его закалка охотника, он бы не выплыл никогда. Никиту всего аж передернуло, как он вспомнил черную ледяную воду над головой и боль в легких горящих огнем. Никита достал из сумки топор и стал расщеплять полено на лучины. За окном уже было темно, а свет свечи мрак почти не разгонял, холодный дом играл тенями, давил на непрошеного гостя, выгонял его, холод и грязь давили безнадегой. Костерок из лучин вспыхнул в печи и дом тут же наполнился тяжелым сырым дымом. Никита от неожиданности глотнул дыма и натужно до боли в легких закашлялся, и слезы хлынули ослепляя его.

— Ой как плохо, — испугался Никита, — если труба забита я здесь сегодня же или замерзну, или от удушья умру, — заговорил он сам с собою, пытаясь успокоится и найти выход, печка точно рабочая, значит, что он не так делает. Открыл входную дверь настежь на терраску и стал торопливо осматривать печь, — вот дурень, да здесь же несколько заслонок, ругал он себя громко.

Он их все быстро по открывал и печь сразу же ровно загудела, и стала ощутимо нагреваться.

— Ну, вот дело пошло, — обрадовался Никита, с потеплевшей печью сразу стало уютнее.

Одно ведро он приготовил под мойку полов, плеснул в него воды, огляделся стащил с топчана какую — то тряпку и стал убираться в доме. И хоть сам еле уже держался на ногах от усталости, но тряпкой елозил споро, а что делать, — в такой пыли даже одну ночь невозможно провести. Нашел закаменевший веник у порога, обмел паутину, протер все поверхности, оставив жирные разводы, здесь еще мыть и мыть. Но сегодня необходимо хоть как-то пока грязь прибить. На полу тоже высыхая, потянулись грязные дорожки, видимые даже при таком освещении, но дышать сразу стало легче и стало как-то уютней что ли, или не так ужасно. Теперь это уже был не брошенный дом, а просто пока неопрятный. Никита стал доставать из сумок привезенные вещи, — пара кастрюль, веселенький чайник, разнокалиберная пестрая посуда смотрелись инородно в грязной избе, как и новое постельное белье. Не распакованный комплект белья резал глаза яркими цветами на сером старом топчане, закрытым каким-то тряпьем. Консервы сложил в угол, крупы на стол пока, вдруг мыши объедят, а выкидывать или подъедать за ним он не мог, Никиту даже передернуло от брезгливости.

Никита прислушался и почувствовал, что в доме еще жив Домовой, и он очень сердит. Брошенные в старых домах хозяевами, домовые умирают, мучительно, долго. А этот выжил видимо, потому что старик присматривал за домом, но был сильно обижен на людей. Никита почувствовал, что этот домовой верой и правдой служил бывшим хозяевам, а они бросили его, и за долгое время одиночество и обида заполнила его до краев.

— Выходи, дух дома, знаю, что ты живой и обиженный, но пакостить тебе не позволю, я теперь здесь хозяин, — произнес Никита строго.

Решив про себя что Домового сразу же нужно окоротить, если он начнет пакостить Никита с ним не сладит, слишком слаб он воевать с домашним духом, а значит нужно сразу поставить того на место, даже руганью и угрозами, если не признает.

— Да какой же ты хозяин то, — из-под печки выполз замурзанный донельзя старичок, грязный и неухоженный, как и дом.

— Твой хозяин мертв, а старик дал мне ключ от дома, поэтому я новый хозяин, — повторил Никита строго, — и ты ведь уже понял, кто я такой и шалостей от тебя не потерплю. — Так что решай, будем жить дружно, или я проживу и без Домового.

— Экий, ты прыткий, — тут же обиделся Домовой, — знаю я тебя Никитушка, твоя слава впереди тебя бежит, а что делать, мне тоже не выбирать хозяина, так что сживемся лучше.

Никита только горько вздохнул, у Домовых свои способы все узнавать, и его дурная слава и сюда докатилась, но лучше уж он будет с ним общаться, а то один в глуши с ума сойдет. Первое время Никита мечтал о смерти, что бы вот так сразу получить покой, даже как-то стал думать наложить на себя руки. Но понял, будет еще хуже, он мучается сейчас, а если он покончит с собой, будет только хуже, — вечные муки не сказка он это точно знал, лучше уж отмучиться здесь на земле, да попробовать искупить то что он совершил.

Дом стал потихоньку прогреваться, сразу запахло плесенью, сыростью, протухшим тряпьем, но все равно приятно, хоть такой есть у него теплый угол и хорошо бы было чтобы его отсюда не погнали, как из других мест. Идти Никите не куда, никто его не ждет и никому он не нужен. Теперь, несколько дней нужно хорошо топить, что бы дом просох и прогрелся, но хоть успел столько сделать за сегодняшний вечер. Никита сутки не ел почти, все в дороге, и гнал он сюда без остановок, но сил что — то готовить уже не было, он быстро выпил горячего чая, (чайник то он сразу поставил на плиту), подкинул дров, и плотно закутавшись в новое одеяло сразу же уснул, — как провалился в такую приятную темноту. Утром проснулся от холода, вчера вырубился и не закрыл заслонки, печь прогорела и давно остыла, а дом, нетопленный много лет плохо держал тепло, да и щели вон уже образовались между бревнами, все чем когда-то дом утепляли, рассыпалось трухой. Никита все равно выспался и отдохнул, спал то все равно куда удобней, чем в машине, но лучше себя не чувствовал. Все переломанные когда-то кости болели нестерпимо, шрамы и рубцы тоже тянули и горели вымотанные дорогой и неудобными ночевками в машине. Он вздохнул, — лучше уже не будет, ему теперь мог только помочь настоящий целитель из мира ночи, а таких денег у него нет. Да и что об этом думать, нужно шевелиться, если он не приготовит дом и не натаскает продуктов, то точно не переживет эту зиму.

— Да что там зиму, не знаю смогу ли я хоть несколько месяцев продержаться, здесь столько работы, и денег совсем нет, справлюсь ли я, — шептал он тихонько рассматривая комнату при свете дня. — Рядом с Михайловкой есть небольшая деревенька Петропавловка, нужно в ней, в магазине набрать продуктов пока пройти можно, в морозы да, когда снегом все заметет, сильно до магазина то не побегаешь, дороги здесь точно никто не чистит, — продолжал он проговаривать для себя необходимое сделать и заодно унять боль, пытаясь расходится, двигаясь по комнате и внимательно все вокруг оглядывая.

С другой стороны, хоть и не хоромы, но жить здесь можно, не так уж все страшно выглядит в свете дня, и как все здесь приведет в порядок будет весьма уютно, а выбора у него все равно нет.

Никита вроде всю машину закидал продуктами, да нужными для села вещами, а сейчас перетаскав все в дом, с горечью понял, что для выживания ему этого не хватит даже на первое время. Хорошо хоть лыжи со снегоступами прикупил, еще бы снегоход иметь, но это ему пока не по карману. Пока расхаживался незаметно для себя оделся тепло и удобно, растопил печь, поставил полный чайник на плиту. Как ни крути, а жизнь потихоньку налаживается. Запихнув в прожорливую печь все принесенные вчера дрова, пошел собирать во дворе все, что хоть как-то годилось на растопку. Во дворе было несколько сараюшек, забитых хламом, а за домом Никита разглядел и баню. Баня — это очень хорошо и тут же направился к ней осмотреть в каком она состоянии. Баня немного завалилась, и топилась она по-черному, но мыться было можно, котел толстого чугуна кто пытался выворотить из печи, но бросил, так что оставалось немного подделать да пользоваться можно и необходимо, грязью Никита не собирался зарастать. Никита вернулся во двор и стал осматривать надворные постройки, ведь там для дома всегда можно было найти много полезного, обычно в деревнях никогда ничего не выкидывали и складировали вот в таких то как раз сараюшках рачительные хозяева. Пока в одном из сараев нашел уже колотые дрова, да старые полу гнилые бревна, хлама было много.

— Нужно все колоть да таскать на терраску, — решил Никита, — в морозы, где он будет дрова то собирать. — Все быстро здесь перебрать и вон в лес за сушняком ходить нужно, пока относительно тепло запас сделать.

Хорошо хоть хозяин дома оставил здесь, кой какой инструмент, и все это богатство сохранилось, никто ничего не растащил, Никита нашел лопаты обычные для копки огорода и уборки снега, вилы, все это он тоже перетащил на терраску, аккуратно поставив в углу, сразу нужно собирать да прибирать что ему может хоть как пригодится. Видно дед, что приглядывал за домом здесь уважаемый человек и правильно Никита рассудил, что спросил у него разрешения жить здесь и подарок ему сделал. Пока ходил глядел Никита как-то незаметно для себя включился в работу, хоть глаза и боятся, а руки делают, только ноги в ботиночках замерзли. Он вспомнил что купил валенки и резиновые сапоги в каком-то сельском магазине и похвалил себя, — нужно вернутся найти их и выходить теперь только в них, а в ботиночках я ноги на улице оставлю. Точно, огромный сверток Никита вчера откинул и не поглядел, а зря. Примерив валенки Никита расстроился, они были большеваты и ходить в них было неудобно, у него почему-то коленки в них не сгибались. Но вспомнив деда который покупные валенки тоже сразу подгонял под себя и брал их всегда на несколько размеров больше. Видимо, когда Никита их брал в магазине вспомнил советы деда. Острым ножом он обрезал валенки, померил, стало удобней, а теперь можно ноги обернуть газетами или портянками для сухости и тепла. Вот совсем другое дело, теперь можно и во дворе все рассмотреть и набрать дров пока светло на улице.

Всю неделю Никита занимался только домашними делами, поленница дров росла, но как мало этого, беспокоился он постоянно ее оглядывая хозяйским взором. Печка прожорлива, а еще настоящих морозов то нет, дальше еще больше дров понадобится. Зато уже знал сколько дров уходит на растопку в день и примерно подсчитал сколько еще надо, и вроде как уже и запас стал складываться на будущее. Днем Никита был занят сбором дров, тащил как запасливый крот каждую щепку что ему попадалась, и заодно разведка местности вокруг, поглядывал запоминал, вечером же тоже было у него занятие, густой глиной промазывал щели в доме, предварительно протыкивая их разным тряпьем и найденной в сарае дранкой. Глину в мешке он нашел там же, еще и немного извести в придачу. Раньше то хозяева постоянно и подмазывали, и белили, вот и сохранился остаток. Как закончит щели мазать, можно будет и все пробелить, а то от плесени лучшей защиты нет, чем известь. В сарае много чего полезного нашел еще Никита, это и лампа керосиновая, целая, она аккуратно была увязана в газеты и подвешена к балке в сарае, и стекло запасное на лампу и фитили он тоже нашел там же. Видать здесь раньше запасливый мужик жил, ничего не выкидывал, а складывал, да еще и упаковывал аккуратно, вот все сохранилось и пригодилось Никите. А вычистив сарай в самом углу нашел и заваленную ветошью бутылку с керосином еще старую стеклянную, неполную, но на первое время ему хватит. Зато теперь по вечерам в доме было веселей и светлей. В пустой иконостас Никита вставил небольшую икону, которую возил с собой постоянно в машине. Без икон дом тоже был как будто неполноценным и лишенным защиты, а все охотники были верующими и пользовались молитвами как оружием. В сарае он нашел еще хорошие, кованные, широкие санки, вот это подарок просто, подремонтировал их, и теперь каждый день впрягался в них, собирая сухой лес, рубить живые деревья на дрова он не посмел. Лесной Хозяин сейчас спит уже, но когда проснется, не простит. Лесовики тоже общаются между собой, а поссорившись с одним Хозяином в Тамбовском лесу, нужно быть готовым к тому, что тебя не взлюбит и Хозяин Красноярского леса. Да еще и контракт он не выполнил за который брался для Лешего. Никита вздохнул, снова перед ним как живая встала Василина, которую в тот вечер повела скрыга, за которой и охотился Никита. Скрыги падальщики, сродни упырям или вампирам. В Тамбовском лесу поселилась необычная семья скрыг, старых, может даже древних, опытных. Они поселились тоже в заброшенной деревне близ кладбища, прятались очень ловко. Никите их долго пришлось искать, очень осторожное семейство и удивительное. Обычно скрыги ловят своих жертв в темноте, а эти не боялись света и выходили на охоту днем, конечно не на прямое солнце, прятались в тени, но даже это уже удивительно, а как ловко мороком пользовались. Никита тоже их долго не мог вычислить, они казались живыми, и жили вроде как на виду у всех, а что к своему дому не подпускали людей, так странных жильцов в лесу всегда много. Он ведь сам сколько раз проходил мимо их жилья не подозревая что там живет нежить, считая их какими-то новыми отшельниками или небольшой сектой спрятавшийся в лесу от людей. Чисто одетые, Никита наблюдал как женщины семьи стирали и развешивали белье, возились с огородом, даже скотину держали, что для стрыг просто немыслимо. Это как сейчас понимал Никита, как у людей консервы лежат про запас, так у стрыг на случай голода животные были. Они контролировали свой аппетит, и это уже большая редкость для таких семей, умели подбирать жертвы так, что пропавших людей хоть и искали конечно, но всегда были правдоподобные причины пропаж. Ловить они могли больше людей, там ведь было несколько поселений и деревень в округе, но эта семейка брала столько людей сколько им необходимо для выживания. А люди всегда пропадают в лесу. Эти скрыги для пропитания отлавливали животных, вот лесной Хозяин и забеспокоился. Зверюшек то ему жальче чем людей, вот он и нанял охотника через своих знакомых, чтобы тот скрыг уничтожил. Никита невольно улыбнулся, нашел ли Леший другого охотника, или так скрыги и живут в его лесу. И тут же ему стало больно, даже сердце заломило. Скрыга под мороком маленькой девочки отловила Василинку и пока вела к себе домой на еду пожалела и отпустила. Чудовище — нежить пожалело его девушку, а он человек тут же попытался ее убить. Какой же он был идиот. Сейчас спустя три года ему больно вспоминать все что с ним происходило. Как со стороны он вспоминал свои поступки, с ужасом думая, ну почему же он был так слеп. Никита затряс головой, нестерпимо больно ему вспоминать все это, и он даже агрессивно переключился на работу, больше физической работы меньше дум и страшных болезненных воспоминаний. Никита заприметил еще несколько домов еще не совсем разрушенных, нужно их обследовать, может что найдет нужное себе для дома. Несколько дней он шарился осторожно в пустых домах, боясь что какой ни будь ветхий сруб обрушится на него, но не зря. Притащил несколько табуреток, и даже железную крепкую кровать. Ходил очень осторожно, боясь даже в некоторые дома входить, только заглядывал стоит ли вообще в него лезть. Дома скрипели и грозили развалится от его осторожных шагов, в одном доме он потянул на себя входную дверь, и она осталась у него в руках. Потолки сыпались, балки прогибались и опасно скрипели, гнулись, грозясь обрушится и похоронить его в завалах, но кое чего он набрал и теперь разбирал свои находки уже у себя дома. Топчан пришлось срочно ремонтировать он уже разваливался, и теперь обновленный и даже перетянутый стареньким ковриком со стены одного из бесхозных домов он был у него вместо тахты. Ковриков нашел Никита несколько, самый симпатичный он выбил хорошенько от пыли и повесил на стену у кровати, стало гораздо теплее и не дует от стены. А сильно потертыми ковриками покрыл пол, у кровати так настелил один на другой, прикрыв и щели в полу. Все эти мелочи добавляли уюта и обжитости дому. А еще Никита нашел несколько целых чугунков самых разных размеров, для печи самое то. В тех то кастрюлях которые он купил быстро прогорит от печи дно. Да и собирал все что попадается из посуды, чашки, ложки, вилки, — там сям вот и нагреб себе на бедность. Раньше то не задумывался о таких мелочах, зарабатывал он хорошо, а теперь ему нужно выживать и даже такие мелочи стоят денег которых у него нет. Село, когда-то было большим, больше тысячи человек жили здесь когда-то, Никита узнавал историю этого поселения в интернете, когда сюда ехал. Сейчас же Никита насчитал примерно десяток целых жилых домов по центральной улице, похоже весь человеческий сброд, сселился здесь убежав от своих проблем в глушь. Даже здесь люди селились не рядом, а на расстоянии одного или двух домов, чтобы даже здесь в глуши не сталкиваться друг с другом. Оттого и растянулись жилые дома по всей центральной улице. Работая во дворе и собирая дрова в округе Никита чувствовал к себе внимание живущих здесь людей. Они приглядывались к нему, оценивали, но знакомится не спешили. Никита тоже не торопился ходить по гостям и знакомится с соседями по несчастью, главное, что вражды он не чувствовал, только любопытство, а там со временем всех узнает. Люди здесь осторожные и приглядываться к нему будут долго, и Никита чувствовал, что так здесь правильно, пусть присматриваются, и ему тоже нужно время привыкнуть и обжиться здесь. Многие дома в селе были полностью разрушены, даже старое пепелище в стороне видел Никита пока ходил осматривался, еще удивился, как это село то не выгорело, повезло. Так то ощутимо страшновато здесь, даже хоть он и не один живет, — что два десятка людей на такое огромное мертвое село. Сначала, люди, живущие здесь, старались не попадаться ему на глаза, но через несколько дней местные поселенцы привыкли к нему. Все жители потрепаны жизнью, как и он, хоть и не подходили близко, но уже спокойно не дичась занимались своими хлопотами, тоже готовясь к зиме. Наверняка и судьбы у всех такие же вывороченные, как и у него, — размышлял частенько Никита, — по своей воле да от хорошей жизни кто полезет в такую глушь прятаться от всех нормальных людей. Да будет селиться в заброшенном селе в окружении нечисти.

— Да кстати нужно съездить пока можно проехать по дороге до крупного села в церковь и срочно, — решил Никита.

Он последнее время разговаривал вслух с собой и вроде чувствовал, как не один он, но лучше таких привычек не заводить, а то забудется на людях. Будут все думать, что он еще и сумасшедший, а с другой стороны, с психа то какой спрос.

Снег шел уже почти каждый день, но пока лежал на земле тонким плотным покровом, все-таки подтаивал на солнышке днем и трамбовался, а вот когда сугробы наваляться свободно уже не проедешь на машине. А это значит, что срочно нужно закупиться на зиму ему и основательно. С санками в мороз сильно то с его хромыми ногами и слабостью не набегаешься и много на себе не утянешь. Поэтому Никита пересчитал все свои накопления, подумал, что ему нужно еще докупить, записал для себя все на листок бумаги, чтоб уж точно не забыть необходимого и поехал за запасами. Очень осторожно не торопясь, что бы нигде не увязнуть он выбрался из Михайловки да уже спокойно заехал в первое же село, в котором увидел купола церкви. Обычно сумрачная погода сегодня его порадовала ярким солнечным светом, и Никита счел это добрым знаком. Зашел в небольшую почти пустую церковь, поклонился, перекрестился, — все охотники верующие, потому что знают, что их ждет после смерти. Набрал в двухлитровую бутылку святой воды, (с собой пустой бутылки не было, пришлось брать в церковной лавке, выбрав по вместимости самую малую). Никита всегда усмехался, когда люди несут из церкви по нескольку пятилитровых бутылей на семью, купаться они что ли в ней собираются, — всегда удивлялся он. Ведь достаточно немного набрать освящённой воды и можно пользоваться ей долго, добавляя по капельке буквально в обычную чистую воду.

Набрал церковных свечей, да несколько недорогих икон и взял еще лампадку с запасом масла, потом хлопнул себя по лбу и взял еще ладана, — чертей гонять, — как он выражался про себя.

Бесам запах ладана не приятен, он действительно гонит их, а в селе Никита почуял уже кого-то из нечисти, а еще и нежить может подтянуться. Зимой то не так, нежить обычно тоже засыпает, а вот с весны будет ему нелегко, это точно, он уже сейчас чувствовал, что их всех невероятно много расплодилось. А что, — для нежити и нечисти самое то для жизни заброшенное людьми село, вот они и вольготно себя чувствуют. Он еще, когда ехал первый раз в Михайловку, слышал разговоры о том, что здесь давно нечисто, даже подумал, что может судьба его и гонит в это место, где вокруг нет ни охотников, ни магов. А увидев, что в селе все куда как хуже, чем он слышал и вовсе решил, что его сюда потянуло неспроста. Горькая ирония, обычно за истребление детей ночи, охотникам хорошо платили, а вот Никите теперь в искупление придется поработать бесплатно, и может, какая живая душа скажет ему спасибо и его вина станет чуть полегче. Все это он обдумывал, пока покупал ему необходимое, затем выкинув все мысли из головы опустился на колени, да помолился. К исповеди он не пошел, не готов еще, но хоть уже на душе стало легче, светлей, спокойней. В селе быстро найдя магазинчик, он скупил почти весь хлеб что в нем был, сложив все в огромный заранее приготовленный мешок, да так еще набрал самых дешевых консервов, круп, сахара, макарон. Поинтересовался у продавщицы- полной симпатичной тетки без возраста внимательно разглядывающей его, — где можно еще керосину взять.

Тетка махнула пухленькой ручкой вбок проговорив торопливо, — промтовары в следующем доме.

Ей хоть и было любопытно поглядывать на Никиту, но она помалкивала, не расспрашивала его ни о чем, да и говорила только по необходимости. И хоть это показалось ему странным обычно то продавщицы во всех деревенских магазинах любят поболтать да посплетничать, но вот здесь оказалась она именно такой необщительной. А может просто приглядывалась к чужаку, здесь то он как на витрине, все его видят да смотрят на него, а он никого не знает. Точно промтоварный магазин оказался совсем рядом, в небольшом помещении на длинных полках все и мыло рыльные принадлежности и гвозди, краска, в общем все что не продукты, даже несколько рулонов простой ткани соседствовали с рулонами сетки рабицы и пленки для теплиц. Керосин продавался в пятилитровых бутылях и видно пользовался спросом, поскольку было его много и стоял он на виду.

— Ну да, — тут же пришло в голову Никите, — наверняка у местных по лесу много землянок да охотничьих избушек понастроено, а там то везде и керосинки и используют.

Никита все покупки уложил в машине аккуратно, да обратно поехал, самым необходимым затарился, теперь нужно обживаться. Вроде и рано утром уехал, и недолго по магазинам бегал, да и ездил то недалеко совсем, медленно только, а когда Никита вернулся в село, уже темнело. Дядька Мефодий его явно караулил возле крыльца. Увидев машину Никиты, он резво выскочил на дорогу и замахал руками, хотя Никита и так то собирался заехать к нему. Поздоровался Мефодий с Никитой, поручкался, боязливо косясь по сторонам и даже подпрыгивая от нетерпения, быстро переговорить с Никитой да вернуться в безопасный дом.

— Ты это Никита, завтра с утречка заскочи ко мне, будь ласков, — быстро проговорил он. — С соседями тебя познакомлю, пора уже, да о жизни то покалякаем, можешь и тёпленькую с собой взять, а с нас закусь будет, надобно тебе уже за знакомство то проставиться надоть.

— Хорошо, — завтра с утра обязательно приду, — пообещал Никита приготовив снова небольшой подарок для старика, который и отдал, чем вызвал у Мефодия довольную улыбку.

Радовался старик, что новый жилец с понятием оказался и оценил дом, что он отдал ему для житья.

Дядька Мефодий покивал довольно головой, — ты это по вечерам не выходи из дому, берегись, — и бегом припустил к своему крыльцу крепко держа в руках увесистый сверток, не оглядываясь.

Никита решил не смотря на плачевное финансовое состояние отблагодарить старика, понимал, что если бы сам самовольно искал себе дом, могли и устроить ему непростую жизнь, а то и подпалить. А так нехитрыми подарками, вроде, как и подружился со стариком и отношения соседские наладил. Никите даже показалось, что он услышал, как загремели многочисленные запоры на двери у старика, который торопливо запирался на ночь в доме.

Надо же подивился Никита, — даже не поболтал со мной, а ведь старик то явно любопытный, чего же они так боятся то.

Он уже заметил, что и все соседи его работают только до сумерек, а потом все бросают и бегом по домам под замки и запоры.

— Ну да что — то здесь есть, — проговорил Никита сам себе, только бы еще определится с чем ему придется столкнутся из нечисти или нежити, да и хорошо бы подготовится.

Он так — то еще пока не разобрался, кто шалит в селе, слишком много тьмы вокруг, непривычно, но звуки и топот по ночам слышал Никита часто, а вот определить кто ходит, не смог. Постарался каждый день потихоньку, как только умеют охотники защищать, закрыть свой дом от неожиданных гостей из мира ночи. Но работы ему еще предстояло много, не так просто закрыть такую большую территорию надежно, да и еще толком не зная от кого. И Никита надеялся от живущих здесь мутных мужиков, узнать более подробную информацию, да и познакомиться и присмотреться к соседям надо. Женщин здесь Никита тоже видел, но не разглядел, да и особо — то не присматривался, понимая, что женщины в этом селе появились явно не от хорошей жизни и красотой скорее всего не блещут. Соседи уже поняли, что он здесь остается на постоянное жительство вот и пустили старика парламентером для завязки дружеских отношений. Дома он быстро разгрузил машину, загнал ее под навес и закрыл брезентом, теперь пусть стоит до лета. Снег уже не шел, а валил и день два и проехать уже будет невозможно, чистить дорогу для проезда здесь явно никто не будет. А с одной стороны это и хорошо, ему важно сейчас пожить в такой глуши, успокоится, не боясь что его отсюда погонят, а весной что там будет, — кто знает, да и доживет ли он до той весны. Чем быстрее темнеет на улице, тем печальнее о будущем мысли. На улице уже и было темно и Никите сразу стало жутко, стойкое ощущение что его разглядывают со всех сторон как еду. О-о-очень неприятные ощущения, надо признать. Никита передернул плечами, по спине бежал ручеек страха, он слабый и так рисковать не стоит, стараясь идти, а не бежать, а с сумками в руках это вообще ему непросто. Не нужно показывать хоть кому-то свою слабость и страх, Никита спокойно вошел в дом, хотя больше всего хотелось бежать. Но дома он уже не таясь своего страха быстро закрылся на все запоры и выдохнул облегченно. Первым делом, когда разделся, подкинул дров в печь, это уже он делал автоматически. Затем достал все, что привез из церкви, он ведь сразу все положил отдельным свертком чтоб не спутать. Налил в чистую чашку воду, добавил туда несколько капель освященной воды, ведь ее тоже нужно экономить, и читая нараспев молитвы, сосредоточившись только на них, неторопливо обрызгал дом, стараясь не допустить темных пятен и углов, ему даже показалось, что кое где дым пошел от стен, и слегка потянуло запахом серы. Поставил иконы в вымытый накануне иконостас, повесил лампадку на крюк перед божничкой. Он не только заранее вымыл тут все, но и угол с иконостасом выбелил особенно тщательно и украсил как мог белоснежным полотнищем. На подвешенную к потолку лампадку неторопливо специальную жаровню пристроил, и бросил в нее несколько камушков ладана, пусть продымится дом. Затеплил лампаду, перекрестился и сразу ему стало уютней что ли и спокойней, он уже воспринимал этот дом как свой. Затем уже разложил сегодняшние покупки, пристроил на дрова повыше мешок с хлебом в холодной терраске. Здесь было морозно, и хлеб будет храниться долго, а если засохнет, то на сухари пустит, сам печь хлеб Никита не умел, да и печка у него была обычной, не русской хоть и громоздкой. Поставил чайник на плиту, печь уже разогрелась и стал неторопливо еду готовить. И сегодня поужинать что бы и завтра на весь день приготовить, днем ему некогда готовкой заниматься. Зимой дни короткие и только успевай. Трудно ему было пока приноровится, забывал, что печь нужно постоянно подтапливать и когда заслонки закрывать, чтоб не угореть, вот и в комнате было то жарко, то холодно. Да и готовить на печке целое искусство, это не газ в квартире, который можно регулировать как тебе удобно, в печи либо огонь слабый и кастрюля с водой может нагреваться бесконечно долго, либо сильный и у тебя все выкипает прямо на плиту и горит и воняет. А со стиркой то вообще беда оказалась, привык к стиральной машинке, а здесь то даже духа ее не было, и Никита накопил незаметно для себя столько грязных вещей. Раньше то это проблемой никогда не было, приехал домой собрал грязные вещи кинул в машинку и все, голова не болит. Только не забывай вытащить чистое белье, чтоб вдруг не завоняло забытое в машинке. Был у него и такой печальный опыт. Он нашел в сарае старое корыто для стирки, с ребристой боковиной, попробовал постирать белье. Пересыпал стирального порошка, все казалось ему вода не мыльной, да и оказалось, что порошок бывает разный, для автоматических машинок, и для не автоматических, оказалось и такие еще есть в природе, и для ручной стирки порошок нужен специальный. Такие премудрости невозможно запомнить обычному нормальному парню. Он долго пытался прополоскать белье в том же корыте, но получалось все хуже и страшнее. Ему даже показалось, что белье стало грязнее, пригляделся, оказалось оно почему-то все перекрасилось, были нарядные цветочки, превратились в страшные серо бурые кляксы. Покрутился в замешательстве, что же делать, в таком корыте явно невозможно прополоскать большие вещи, пододеяльники да простыни. Собрал все постиранное белье в тазик и пошел на берег реки, там, где были старые подгнившие мостки. Он теперь прорубал прорубь для воды каждый раз, — благо пока ледок был совсем тонким. Село стояло на реке Большой Терехтюль, как понял Никита, — вроде как это приток Енисея, неважно ему в общем, главное, чтоб вода текла. Берег реки рядом с домом Никиты был высоковат, но вниз шла крутая тропинка, на которой онне стал лениться и потратив день сделал широкие ступени и теперь ежедневно их чистил от снега и наледи. Понимая, что если слетит с этих ступеней, то уже сам не встанет. Вот с бельем в тазу он и спустился к реке, раскорячился на обледенелых от намерзшей воды мостках и прополоскал все белье в ледяном крошеве. Надеясь, что когда он набирает воду для питья кто-то так же, как и он сам сейчас, не полощет белье в воде реки выше по течению. И еле живой от холода вернулся домой, вспоминая как не ценил, как хорошо оказывается он жил раньше, — сунул белье в машинку и забыл. И какое это счастье не думать о стирке. Никита посмеивался над собой, но старался, несмотря на трудности стираться и мыться регулярно, знал, что легче всего опуститься, поэтому проще приучить себя к трудностям, через не хочу и не могу. Глаза бояться, а руки делают, сколько он тут, чуть больше недели, а уже многому научился и освоился, вот завтра с утра с местными аборигенами познакомиться и хорошо будет, нравиться не нравиться, а других соседей у него нет, и нужно им как-то общаться, что бы здесь выжить. Если не сживется с соседями беда, жить ему не дадут, особенно в таком странном месте как это, да и если хорошо подумать у одиночек нигде нет шансов выжить, только в книгах разве в фантастических романах. Утром он, взяв бутылку водки и буханку хлеба, пошел в дом к старику, рассудив, что и водка настоящая, и хлеб здесь редкость, да и дед намекал, пропустить по маленькой. Никита не пожалел денег и купил пару коробок с водкой про запас, считая, что она всегда пригодится. Водку то и в Тамбовских деревнях называли жидкой валютой и даже непьющие бабки всегда держали запас на всякий пожарный случай. Местные то скорее всего самогон гонят и брагу ставят, да наверняка со всякой гадости, а травится Никита точно не хотел. Вставали здесь рано, и Никита не стал тянуть с визитом, быстро умылся, оделся и направился к старику в дом. Как хорошо оказывается просто идти по тропинке к дому старика никуда не торопясь и спокойно осматриваться вокруг. Только вошел, а компания его уже ждала, ну как компания, два его ближайших соседа, живших в домах четырех от него по улице. Никита поздоровался со всеми под внимательными взглядами присутствующих. Понимал, что для них уже привыкших ко всему он все равно выглядел странноватым, дорогая машина, одежда и в то же время руками работать умеет. Наверняка гадают что это за гусь к ним такой интересный залетел и от кого он прячется и почему он такой искалеченный. Дядька Мефодий не мешкая пригласил Никиту к столу, на котором стоял чугунок с отварной картошкой, сковорода с жареной рыбой и бутыль с мутной жидкостью.

— День короткий, — проговорил он, — а нам обсудить надо скоко, так за столом и снюхаемся и обглядимся еще.

Никита тут же выставил на стол хлеб и водку, что было встречено одобрительными возгласами и потеплевшими от такого угощения взглядами.

— Н-да, — не часто им видно нормальная водка и хлеб перепадают, — подумал Никита, но про себя.

Быстро скинул куртку и шапку и тоже присел к столу. Мефодий жил скромно, да и внутри обстановка похожая, почти все как у Никиты, только дом поменьше, да вместо побелки на стенах старые выцветавшие обои, которые уже все потрескались и повисли клочьями. Тоже старая разбитая мебель, только вид дома, более обжитой. Тоже иконостас с почерневшими ликами святых, так же даже днем, тлеющей лампадкой. Только удивительно книг много, которые в беспорядке свалены стопками по дому, и в стареньком серванте вместо посуды и связки книг на небольшом одежном шкафу, у обшарпанного кресла у печи.

Дядька Мефодий представил Никите двух мужиков бомжеватого вида, с явно пропойными лицами. Они спокойно ждали, когда же их хозяин дома представит новому жильцу.

— Это Борис, — указал он на того что повыше и крепче, а на второго, — а это Петр, они здесь в селе за старших и все вопросы Никита можешь решать через них, ну там если вдруг бабу захочешь или продать что.

Никиту так внутри аж передернуло от пожелания здесь найти себе бабу, представив себе какие они здесь могут быть, но он улыбнулся и протянул руку познакомится. Мужики пожали руки, и коротко рассказали о себе, Никита не ошибся, Борис любил выпить, и даже семья не смогла его остановить, так он и оказался на улице, где и познакомился с Петром. Петр тоже был запойный смолоду и даже, и — за этого и семьей не обзавелся и все спустил к тридцати годам, что у него было, квартиру, вещи в ней и потерял работу. Мужики понимали, что бомжи долго не живут, и что — то им там в голове стукнуло, они перебрались в заброшенную деревню и жили который год уже натуральным хозяйством. Мужики были рукастыми, умели все делать по хозяйству, и в огороде у них все росло на удивление хорошо, и даже пить они стали здесь меньше намного, жили можно сказать намного лучше и счастливей чем раньше в городе. Вот так оказывается тоже бывает. К тому же мужики не отказывали в помощи и другим более неприспособленным к тяжелой жизни поселенцам и поэтому пользовались авторитетом как самые хозяйственные и трезвые по сравнению с другими жителями, не считая конечно старика Мефодия. По местным меркам Мефодий считался вообще непьющим и уважаемым старцем, тем более он с рождения жил в этом селе и никуда не собирался уезжать ни раньше, ни позже.

— Так — то мы на тебя посмотрели, мужик ты вроде хозяйственный и непростой, не хошь не говори, почему ты сюда попал, — начал неторопливо и степенно разговор Борис, а Петр поддакивал в нужных местах. — Нам бы это, так помогать иногда по — соседски надо, да и спуск у тебя к реке удобный, мы раньше там тоже рыбу ловили, но ты там все обустроил, ступени удобные к реке сделал, и вроде как пометил территорию, вот хотели узнать ты не против будешь, ежели мы там рыбачить будем, да тебе рыбку подкидывать, ежели конечно поймаем, не всегда сам понимаешь улов есть.

— Нет, — удивился Никита, — рыбачьте, только не мусорите, да лед со ступеней и мостков тоже отбивайте, мне тяжело одному чистить. — А если вы помогать будете чистить и укреплять лестницу, так еще лучше и мне и вам.

Тут в беседу вступил дядька Мефодий, — я вот еще что сказать хотел, наблюдали мы за тобой и поняли, что ты не боишься того что вокруг происходит, — начал он издалека. — Я давно живу, видел таких «знающих», но не понимаю, кто ты, вот и мы тут посовещались и узнать то хотим, ты нам — то сможешь чем помочь? — Я видел, как ты смог свой дом закрыть, был около тебя и даже около твоего дома дышать свободно, не страшно, а отойдешь так прям давит.

Никита не стал делать вид что не понимает, о чем речь идет, да и дед довольно прямо выразился и теперь напряженно и прямо не мигая глядел с явным ожиданием правдивого ответа.

— Я стараюсь, и кое что умею, но дело тут долгое, уж много чего непонятного вокруг села расплодилось, — начал Никита, — вы мне расскажите, кто, что вас беспокоит, подробней бы. — Мне важно все знать, так легче будет защиту строить, я хочу закрыть защитой все жилые дома, а со временем и избавится от всей этой чертовщины. — Но вы понимаете ведь, что все я за один день и без достоверной информации сделать не смогу, это дело не быстрое и на сколько мне сил хватит не знаю, помощь мне ваша нужна будет.

Мужики загрустили и задумались, ну да как рассказывать о чем-то совсем непонятном, видно привыкли что им не верят и на смех поднимают, привыкли сами по себе выживать, да и как классифицировать всю эту чертовщину вокруг. Тем более от пьющих синяков кто поверит то в рассказы о нечисти, все только с легкостью решат, что им белочка от перепою привиделась. Дядька Мефодий разлил по мутным стаканам водку, все также молча, выпили за знакомство, закусили. Никита пока мужики думу думали пристроился поближе к жареной рыбке, сразу чувствуется свежая, вкусная, он уже, сколько дней одной дешевой тушенкой питается, и смотреть ему на нее противно, а сколько еще и предстоит, — добавил он мысленно. — Да и мужикам с мыслями собраться надо вон как Борис напрягся, наверняка думает, как рассказать.

Борис вздохнул, — Ты не подумай, что мы совсем уж испитые и нам белочка мерещится, — прямо повторив мысли Никиты слово в слово. — Ходит к нам упокойник, и непонятно что ему надо, ведь все честь по чести было, как могли мы его схоронили.

— Вы мне с самого начала рассказывайте, что за упокойник, откуда, — еле выговорил жующий с аппетитом Никита.

— Дак, я тебе и пытаюсь, с самого начала, — дернулся Борис не понимая, чего еще надо Никите, все же конкретно сказал.

— С самого, самого, — повторил Никита, — мне же все понять нужно, раз упокойника вы похоронили, то до этого он умер естественно. — А, как и откуда он вообще взялся, непонятно, а от его смерти, ну в смысле какая она у него была, нужно и определить, какой это мертвец, их много разновидностей, тех, кто встает после смерти.

Борис аж поперхнулся от таких слов и даже глянул на Никиту исподлобья, не издевается ли мужик над ним. Но Никита не улыбался, а смотрел на Бориса внимательно с ожиданием и тот продолжил говорить.

— В прошлом году по зиме уже только позже чем ты, пришел сюда в село странный парень, зашел сначала к нам, узнать, что да как, и где здесь можно пожить пока, — собрался с мыслями, наконец Борис. — Одет хорошо, вернее не сам пришел, подбросил его на машине кто-то к селу там до поворота, чтобы он значит здесь отсиделся, он как оказалось потом, в карты проигрался и расплатиться не смог, и здесь на время значить укрыться решил. — Так значит с такой здоровой сумкой сюда пришел, еле допер, по нему видно, что он тяжелое то таскать не привык. — Ну, там ничего интересного не было, так тряпки модные, такие и не наденешь то засмеют нормальные люди, да еда, тоже такая для богатеев, нарезки всякие, хрень какая морская замороженная, много было чего непонятного импортного, и как люди такую гадость жрут. — Мы предложили ему у нас пожить, видно же, что городской он и жить сам здесь не сможет, не выдюжит, руки с маникюром, представляешь, у мужика!!!.

Бориса аж передернуло от таких воспоминаний.

— Так он нас так брезгливо — то оглядел и ушел в дом, ну ты видел между нами дом такой аккуратный целенький стоит, хотя мы говорили, что там совсем плохо. — Мы ведь с Петром, когда сюда жить пришли, тоже сначала туда сунулись, Мефодия не послушались, думали он для кого-то этот дом держит. — Заселились в него, а там страшно стало сразу же, вроде пока мы туда вошли и устраивались ничего было, дом нас как будто звал, заманивал. — А остались и тут же он нам показал, что мы, — тут Борис задумался, — в ловушке что ли. — Мы прямо ночью оттуда сбегли и заселись в дом где и сейчас живем. — Плохой дом одним словом сказать, и как ни топи все в нем холодно и мерещится там всякое, мы там немного по времени то выдержали и сбегли оттуда, и думаю, что если б задержались, то там бы и остались. — Сложно мне описать, что там, но вот уверен, что мы смерти там избежали, да поганой к тому же.

Петр быстро замотал головой, подтверждая слова Бориса, а Никита призадумался. Он ведь тоже обратил внимание на этот дом и тоже хотел к нему сначала поехать еще в первый день здесь, но притормозил рядом постоял присмотрелся, и ему показалось странным, что такой старый дом целехонек, и заметно — так выделяется из общего ряда, да и пахнуло чем — то очень неприятным оттуда на Никиту. Был он тогда уставший, вымотанный и поэтому решил не рисковать и выкинул этот дом из головы подумав, что позже со всем разберется.

Дядька Мефодий тоже не удержался внести свою лепту в разговор, — в этом доме еще, когда село с людьми было, мужик повесился, — стал торопливо рассказывать он, словно боясь что его перебьют, — и с тех пор дом стоит так же, как и сейчас, туда и раньше никто не ходил. — Неприятно там находится, внутри то, шепоток слышится, то кто — то вроде ходит по нему, а страшно — то как, вроде кто на тебя в упор глядит и зло так, до печенки пробирает морозом.

— Вот, вот, — закивали Борис и Петр, — точно так и есть.

— Вы не отвлекайтесь, поближе к упокойнику, — попросил Никита, обсасывая рыбью кость.

— Так вот, — продолжил рассказ Борис, — этого парня звали как его, Петь, вспомни, ну.

— Дык вроде как, ну забавно так он представился, — а точно Стасик, — прокричал Петр радостно, — представляешь взрослый мужик, а говорит нам, я Стасик из города. — Можно подумать, что мы тут все родились, сюда знамо дело все из города и бегут, как накуролесят, прятаться значит.

— Да, — снова заговорил Борис, — Стасик этот ушел туда жить, и вроде мы поглядывали в сторону дома, печка топиться, шума оттуда нет, еще удивились, что Стасик там ужился, целых два дня и тихо, ни криков, ни суеты, мы то его в тот же вечер к нам ждали, даже дверь долго не запирали, думали спугается да прибежить, а мы ж не звери, впустили бы. — А, потом глядим, а он не выходит, и печка больше не дымится, а морозы как раз сильные ударили, ну как в такой холод без печи. — Мы это вечером то только приметили, торопится уже не стали, решили спозаранку разобраться, тут ведь как получается, если помер, так уже не поможешь, а идти в тот дом по темноте, дураков нема. — Ну, мы с Петром, с утра, значит, оделись, потеплей, да в дом этот пошли, проверить Стасика, надеялись конечно, что он просто ушел, не выдержал здесь тяжелых условий, а с нами что ему прощаться, мы ведь так, никто ему, а тут такое дело, вошли, а он уже мертвый, и вроде и непонятно от чего он загнулся.

— Лежит себе, лицо, только удивленное такое было, — добавил Петр перекрестившись, — и замерз уже совсем.

— Ну, мы к Стасику то со всем уважением значит, как смогли, обмыли, одели, да к кладбищу на салазках свезли на другой день. — А морозы такие стояли, что не передать, снега много было, кладбище значит, по оградки занесло, где там Стасику место искать, ну мы с Петром ямку и рядом с оградой вырыли, столько леса сожгли, чтобы хоть небольшую яму выдолбить, я даже как мог молитву над ним прочитал. — Весной и летом нормально все было, мы даже ходили, проверили, как он там лежит, боялись что по весне зверье может раскопать. — Земли подкинули, холмик сделали, камнями вокруг обложили, даже красиво получилось, а осенью этой, он к нам первый раз пришел, хорошо мы в доме были и то как перепугались не передать. — Глядим с Петром в окошко, а за окном Стасик стоит, прям как живой и смотрит на нас, мы то его и впрямь приняли за живого и чуть ему двери то не открыли. — Бог отвел тогда, я прям у порога споткнулся то и угол двери влетел, и от боли то вспомнил что Стасик помер уж год как.

— Повезло вам, — вклинился в разговор Никита, — видно Стасик на это и рассчитывал, а ты с болью его установку и скинул, мертвые как встанут первое время совсем слабые и не могут полноценно загипнотизировать, а вас к тому же и двое.

Борис замотал головой что он так тоже решил.

— Приходит теперь почти каждую ночь и стоит у крыльца, а перед рассветом обратно значит уходит, и не только к нам Стасик то зачастил, и к Мефодию тоже и к остальным жильцам значит. — Ходит и молчит, а страшно — то как, жуть просто, мы только ентим первое время и спасались, — Борис щелкнул пальцем у горла, показывая, как пришлось много им пить, — а потом привыкли почти к нему, стараемся на него не смотреть, что б значит под взгляд его не попасть. — Мне в детстве Бабка моя как-то рассказывала, что нельзя смотреть на таких упокойников и слушать их и точно работает правило. — Хотя к то б мне раньше то рассказал, что будет ко мне такое ходить, в жизни бы не поверил, а вот даже тебе рассказываю, — пробормотал Борис растеряно и развел руками.

— Ясно, что ничего не ясно, — пробормотал Никита в ответ, — я подумаю, что сделать можно, а что еще беспокоит здесь. — Я вроде как с нескольких мест чего-то непонятное почуял, вот и спрашиваю, чего еще ожидать.

— Да много чего, в лес то мы зимой только ходим, те, кто летом туда ушли, так с концами, у болот страшно, и в лесу самом, — задумался Борис. — Мы нынче то лето из села то и не выходили почти, да и то хорошо, пока светло, а чуть стемнело так по домам, боязно. — И по селу идешь, а за тобой тени непонятные и шепоток, думал мне мерещится, ан нет у всех здесь живущих такое же. — И года два у нас тут мужичок пропал в гостях засиделся, пошел по темноте домой да не дошел, его мы тоже не нашли и не видели больше. — Податься ему некуда было, да и кому он нужен был, совсем больной он был, мы думали долго что плохо ему стало, да где прислонился и помер, а потом снегом и занесло. — Летом искали, но ничего не нашли совсем и вот теперь конечно опасаемся и бдим.

— Ты Никита, то сможешь нам как-то помочь, — настойчиво спросил дядька Мефодий, — очень надо, а то чую что скоро нам кранты придут, а мы то что сделать сами можем, не знаем мы как с такими Стасиками справляться то.

— Я что смогу сделаю, но быстро не получится, по мертвяку, нужно понять еще, что он такое, а пока за несколько дней вокруг жилых домов я защитный круг поставлю, а там даст бог и начну нечисть успокаивать, много ее здесь, а я один и не совсем здоров как видите. — Я то, так получилось, не в силе, калека теперь и полностью уже не восстановлюсь, но смогу многое сделать, но тоже может помощь мне ваша понадобится.

Борис с усилием кивнул, видно было, что ему ввязываться то ему неохота, но понимает, что Никита один может и не справится.

— Мы если что поможем, но так простое, принести, подтолкнуть, — произнес он, — сам понимаешь, мы тут живем, а в чертовщине не разбираемся.

— Вы уже выжили и это хорошо, пока только, как и раньше по темну не ходите, дома у огня безопасно и приглядывайте друг за другом, а то вдруг что кому послышится, — произнес Никита задумчиво. — Если что услышите, то правильно не слушайте, или отвлекитесь на что-то другое, или вот боль хорошее средство, в смысле ущипнуть себя или вот соседа.

Никите нужна была их помощь и добровольная и он хотел, чтобы они сами решились помочь ему. Мужики переглянулись на его слова, видно, что было, что-то такое уже у них.

— А, как себя защитить то дома, если что, — спросили они хором.

— Да только молитвой и огнем, — снова задумался Никита, — в домах безопасно, главное двери никому не открывайте и вечером в дом никого не приглашайте, запоров на двери побольше наделайте, да похитрее, чтобы открыть вот так сразу сложно было, да что б они скрипели шумели, если вдруг один из вас по чары попадет, то что б другой смог услышать. — Вообще подумайте на досуге, я пройдусь сейчас же по вашим дворам, кой какие знаки нарисую, пока поможет, а там может что и лучше придумаю.

Никита вытер жирные от рыбы руки, — хорошо с вами сидеть, но пойду, день совсем короткий, что успею по защите поставлю, а то если вы уже что — то слышите, то это плохо, тянуть дальше не стоит.

Задерживать его не стали, даже облегченно вздохнули, когда он вышел, Никита понимал, что люди напуганы и надеются на него. Защитный круг он в любом случае собирался установить, и почти с первого дня собирал с печи древесную золу в ящик. Пришел домой, достал приготовленные травы для обряда травы, и готовый порошок в баночке, — жаль совсем мало его осталось. Только теперь лета ждать надо, чтобы приготовить новый порошок. Ничего, когда-то он был лучшим из выпуска охотников и найдет выход обязательно, он ведь знает много способов защиты от нежити, вот теперь пришло время использовать знания, которым его учили, и проверить на практике, так ли он был когда-то хорош. Никита освятил золу, проговаривая тихо и четко молитвы, добавил толченый ладан, от смеси легонько потянуло магией. Кто бы, что не говорил, но у охотников за многие столетия тоже выработалась своя магия, просто она другая, не похожая на ту, которой пользуются маги. Никита задумался, вот каждый вид магии имеет свой запах отпечаток, — чары даже светятся по — другому совсем иначе, чем волшба, также у колдунов и ведьм. Так же, как и всех магов просто передергивает от запаха охотников, зелья, которые принимают охотники перед работой специфические и отличаются своим необычным рисунком. Да и мертвец этот непонятный не выходил у него из головы, что-то он упускает, нужно самому его увидеть, а то все непонятно. По описанию упырь классический, но как Стасик этот им стал и по какой причине тоже узнать нужно, и на людей не кидается, может, они, что-то другое видели, вон как зенки от страха заливают. Пока размышлял, поставил на санки ящик с золой и вперед. Протаптывая тропку в снегу и посыпая ее золой, он повторял слова молитвы, не отвлекаясь ни на что, пока хватит вывести полукруг и закрыть жилые дома от леса, скоро морозы и Ледяной старик с удовольствием отправит сюда своих слуг пощипать на прочность душ беззащитное поселение. Закончил полукруг, золы осталось совсем мало, сначала нужно защитить дом старика Мефодия, он первый в селе, и также старик первый под ударом, он их тех, кто понимает, а нечисть, да нежить таких тоже особо чует. Начертал вокруг дома защитные знаки, тоже вот подумалось некстати, что знаки охотников близки к рунам и также напитываются магией, раньше такие мысли ему и в голову то не приходили. Никита обратил внимание, что в самом начале села стоят два ухоженных дома с опрятным подворьем, даже отсюда были видны поленницы дров, и никто из селян на них не покушался, да и не пытался общипать дома, что уже странно. Да и когда только приехал сюда сразу же обратил внимание на эти дома, они сильно выбивались из общего фона своей ухоженностью. Нужно будет узнать у старика, что это за дома, и не только. Старик явно знает больше всех, и живет здесь постоянно, нужно с ним завтра же поговорить без лишних ушей, обо всем расспросить. Нужно еще узнать точно сколько здесь людей проживает, да кто они, ведь такая публика здесь мутная. И кто из них тоже мог с собой притащить сюда проблемы, такое тоже бывало. Николай как-то рассказывал про проклятья. Переезжает проклятый кем-то человек в новое место не зная даже о своей ноше и все вокруг как бы заражаются от него его проклятьем, здесь тоже возможно такое, тем более проклятье в таком месте тянет к себе всю нежить с округи.

Ночью мертвяк пришел к его дому, обычно Никита в это время уже спал как убитый, измученный тяжелой работой. Нет, присутствие зла он чувствовал, но также знал, что в доме пока ему безопасно и спал себе спокойно. Тут ведь как. Никита здесь очень изменился, и жил по непривычному для него графику, в далеком прошлом остались сон, когда хочет даже днем или валяние в постели перед телевизором в выходной день. Теперь он вставал в четыре или пять утра каждый божий день. И пока за окном светлело он неторопливо одевался, расхаживался, завтракал по возможности плотно. И весь день работал пока было светло на свежем воздухе, на морозе, забегая домой только на короткий обед, да в печку дров подкинуть. Тяжелой физической работы у него теперь было в избытке и сил хватало вечером только снова растопить печь и приготовить нехитрый ужин и еду на следующий день, затем молитва и сон. Сны он к счастью теперь не видел, и благодаря этому высыпался отдохнувшим, а вот в больницах кошмары были у него постоянными, но это пока все в прошлом.

А сегодня он еще не уснул, да и мертвяк этот все с головы не шел, он ведь ко всем уже приходил, может и у его дома бывал, — размышлял Никита вечером, когда услышал, как кто-то бродит под окнами. Когда снег заскрипел под чьими то тяжелыми шагами, что ходит кто-то из местных Никита отмел сразу, видел, как они боятся.

— Видно я просто раньше засыпал, а в доме безопасно, вот я его и не слышал никогда, — думал Никита прислушиваясь к звукам за окном. Вот кто — то подошел к крыльцу, потоптавшись, медленно пошел вдоль дома, — полметра примерно от стен, — так и должно быть, — прошептал про себя Никита.

Первый защитный круг, он сделал сразу же на второй или третий день, как здесь поселился, на всякий случай. Вот мертвяк и шагал теперь мерно по кругу не в силах перешагнуть защитную черту.

— А ведь я даже внимание не обратил днем, что снег то под окнами вытоптан, — раздраженно пробормотал Никита, — ну и олух же я, совсем хватку и осторожность потерял.

Да и лампадка, мерно тлевшая до этого слабеньким огоньком, пошла всполохами и дымом, для этого Никита ее и купил, хорошая сигнальная метка для опознавания нежити рядом. Никита сначала подошел к окну, чувствуя себя голым, — надо срочно чем-то завесить окна, а то свечусь, как наживка для нежити, — подумал он с раздражением.

Сегодня хоть и полнолуние и на улице довольно светло, оконные стекла мутные и ничего не было видно сквозь них, а гадать что там — не дело, Никита быстро оделся, собрался с духом, перекрестился и шагнул за порог.

Остановил его возглас Домового, — опасно хозяин, там нежить.

— Да знаю я, — отмахнулся Никита, — глянуть то надо с чем столкнулся, — и вышел на терраску.

— Н-да, а приятно, когда за тебя переживают, — тепло подумал Никита, — они хоть с Домовым и не в ладах, а связаны вместе домом.

Стекла на терраске были чище и Никита, шагнув к окну, сразу же столкнулся взглядом с мертвяком, глаза которого светились красноватым огнем и притягивали взгляд. Казалось, тот его ждал. Ну да, под голубоватым светом луны, мертвец с горящим взглядом смотрелся эффектно, прям как в кино про вампиров, — улыбнулся Никита, — любой бы режиссёр удавился за такой красочный кадр, а ему одному все это достается бесплатно и с доставкой на дом. Но как он себя не подбадривал, даже ему было страшно.

— Так в глаза не смотреть, мне он ничего не сделает, — зашептал себе под нос Никита, и стал его, искоса, осторожно разглядывать.

Прямой взгляд человека мертвяк если поймает, то может и загипнотизировать, бывало и опытных охотников ловил взгляд упыря и заставлял замешкаться и отвлечься, приводя к беде. Поэтому осторожность необходима даже с самыми простыми проявлениями нежити. Заставить пустить его себе в дом он не сможет, с Никитой такой номер не пройдет, но остерегаться все равно нужно. Все, как и говорил Борис, довольно молодой парень, чуть за тридцать, высокий, холеный, когда-то симпатичный, но после смерти черты лица оплыли, разгладились сделав лицо простым, неярким, как в общем и у всех мертвых людей. Ведь недаром говорят, что все мертвые на одно лицо. Упырь терпеливо топтался, пытаясь ментально достать Никиту. В модных легких одежках мертвяк топчущийся на снегу в такой мороз, смотрелся сюрреалистично, да еще красиво искрящийся вокруг лунной дорожки снег добавлял невероятности происходящему, ну точно, как в красивом кино про вампиров.

В голове у Никиты сначала тихо, затем громче зазвучали слова, — выйди ко мне, помоги, открой дверь мне холодно, впусти меня.

Холод пополз по спине, сознание Никиты стало мутиться, и он неосознанно потянулся к двери скинуть крючок и открыть засов. Вот так и попадаются на крючок у упырям, — дернулся в испуге Никита, — вот ведь, опытный охотник вроде, а чуть не попался как мальчишка.

Никита взялся за крест на шее и стал читать молитву, голос в голове исчез, — И чего это нежить вечно зовет на помощь, выйди, помоги, — ничего другого придумать то не могут что ли, — раздраженно пробормотал он снова тихо, успокаивая себя.

Это был упырь, теперь Никита не сомневался, пока слабый, он ведь никого не порвал, и это очень хорошо. Сейчас он ничего не сделает, слишком устал за день, а уже утром отдохнувший подумает, что же делать со Стасиком.

— Так неохота раскапывать могилу по зиме, да и справится ли он калека с такой работой, а если не успеет за день, так упырь его на месте порвет и сожрет, вот радость то ему будет, обед сам к нему пришел, с доставкой в могилу. — Может поставить магическую ловушку, да сжечь этого упыря Стасика? — Нет, не пойдет, если что-то пойдет не так, то упырь просто порвет меня, — продолжал дальше размышлять вслух Никита, — у меня не хватит сил бороться с мертвецом который больше меня и сильнее физически, он ведь меня просто массой задавит, навалится и ничего ему я не сделаю. — Да и костер посреди села не лучший выход.

Никита почувствовал, как замерз, вот только простыть ему еще не хватало разглядывая пришлого упыря, он быстро вернулся в дом, успокоил взглядом Домового, запер хорошенько дверь на все запоры от греха подальше и нырнул в кровать, кутаясь в одеяло. И уже засыпая, все слушал, и слушал, мерные шаги покойника вокруг дома. Утром Никита понял, почему упырь такой странный, просто давно он с такими мертвяками не сталкивался, привык, что упыри получаются от недоеденных вампирами людей. А ведь должен был вспомнить, что не все упыри происходят от вампиров, еще на каждого человека есть свой бес, а то и не один. Детей бесы старались раньше не трогать, до определенного возраста душа детей была для них закрыта, сначала за этим следили жрецы древних богов, затем православная церковь. Только в последний век стали под власть демона попадать дети, никто за этим и не следит, а если кто понимает и говорит молодым родителям что ребенка не только покреститься надо, но и молитвам научить, да кто ж его слушает. Все сейчас все от моды зависит. Вот модно стало в церкви ходить и все сразу же и покрестились и на праздник почему-то обычно в Пасху стали ходить массово на службу, чтобы красиво постоять со свечами в руках и снисходительно поглядывая на соседей, кто же из набожней выглядит и разумеется моднее. А что б каждый день ходить на службу в храм и каждый день читать молитвы и соблюдать пост не как диету, а как покаяние, нет, к этому люди не готовы, это уже тяжко. И молитвы выучить или понять зачем вообще им вера нужна, это тоже людям неинтересно и не нужно для жизни, тем более церковные книги они такие нудные и непонятные. Ведь все нормальные люди заняты важными вещами, им нужно зарабатывать деньги и желательно много, чтобы потратить их удачно и купить много ненужных, но таких модных вещей, без которых невозможно жить в современном мире. Вот и не понимают простых вещей, что суета их никогда не закончится, так и пройдет их жизнь без покаяния и смысла. Дети рано у таких родителей знакомятся с бесами, ведь родители не заморачиваются их духовным воспитанием. А если и замечают проблемы, когда детей еще можно спасти то отводят не к священнику, а к врачу психотерапевту. Конечно это все утрировано, но близко к жизни. А что касается взрослых, бес с ними всегда рядом, и следит за каждым человеком, а как только тот совершает заведомо плохой поступок, бес уже в нем. И теперь только ждет расширить квартиру, ведь для начала бес поселятся в маленьком темном уголке души, его поначалу не видно и не слышно. Один плохой поступок тянет за собой другой плохой поступок и так далее, и каждый следующий поступок хуже и страшнее, и бес постепенно захватывает всю душу и тело носителя, и через какое-то время уже не понятно кто из них кем руководит. Недаром пословица есть, — бес попутал, он и путает, даже если в него не верят. Но не все люди принимают власть беса, даже некрещеные, есть и такие люди, кто просто живет, стараясь не гадить ближнему, по совести, но таких совсем мало, и они выбиваются из общей массы людей, слывут юродивыми. Или как сейчас говорят обычно, — да лохи они просто, жить для себя не умеют. В тех же, кто принял беса, он поселяется с комфортом и друзей приводит, и несет уже человека по жизни, карты, пьянки, женщины, у кого какая склонность. Лишь единицы могут изменить свою жизнь и изгнать из себя нечистую силу, люди с сильной волей или уходят в веру, или же стараются жить, избегая соблазнов, в аскезе, но их еще меньше. Покойник Стасик был игроком и значит, был уже давно под властью бесов, а попав сюда, что-то увидел в этом странном доме и умер. Хотя тоже умер то он странно, Борис сказал, что Стасик был не напуган, а удивлен перед смертью. Возможно, — подумал Никита, — что сущность, живущая в странном доме пыталась вселится в Стасика, чтобы выбраться из дома. То, что там живет заперто, и хочет воли. Но не получилось, Стасик погиб, а попытка вселения духа в его тело запятнало его тьмой и это в добавку к бесам что уже были в нем. Эта же тьма — это тело и подняла уже после смерти, а бесы только рады такому союзу. Тьма безликая, слабая, поэтому Стасик и получился слабым, но если он получит возможность получить чужую жизнь, убить кого-либо, напитаться кровью, вот тогда это будет сильный упырь, который со временем может и до вампира дорасти, ведь бесы могут развить его разум для собственного выживания, сейчас они на такое неспособны. Борис и Петр как смогли, похоронили его без отпевания, да за пределами кладбища, вот бесы и тьма подняли его. Никита задумался, — кладбище то тоже неспокойно, село построили уже при советской власти, и церкви здесь естественно не было изначально. Даже если бы Стасика на кладбище похоронили, он бы встал. Здесь ведь людей всегда хоронили на неосвященной земле, и теперь, когда над этим местом стала сгущается тьма — это может стать большой проблемой. На каждом кладбище есть Хозяин, первый похороненный мужчина, и он получает необычайную силу, но ограничен только своей территорией, которую обычно освящают, показывая ему границы. Здесь же получается, границ кладбища нет, и теперь Хозяин погоста считает и деревню своей территорией. Тем более село то считается мертвым, а живые что здесь находятся тоже попадают под власть тьмы, они уже мертвы для тех, кто их когда-то знал. Корявое рассуждение, но по смыслу правильное, вот Никиту тоже ведь вычеркнули из списков живых и среди нормальных людей ему нет места, и другие жители села все с такими же историями. Зимой Погостник спит, а слуги его пакостят, где хотят, и как хотят, приструнить их не кому, ведь их ничего, и никто не держит, недаром так все здесь боятся кладбища даже стараясь не забредать туда днем. Стасик первая ласточка если так можно выразится про упыря, теперь за ним и другие появится могут. Никита аж вздрогнул от догадки, ранней весной первым делом нужно освятить границы кладбища и договориться с Хозяином, и будет это наверняка непросто, Погостники и так добрым нравом не отличаются, а тут то, как бы с ним и воевать не пришлось, а справиться ли он. Да, в этом селе ему скучать не придется, так что же с упырем то делать, Никита глянул в окно, вот еще как не вовремя — то снег выпал, который нужно обязательно почистить, пока он коркой ледяной не покрылся. Был бы здоров, ерунда, а так Никита уже знал, свежевыпавший снег чистить гораздо легче, чем лежалый. Ночью была метель, и снега навалило много, ну его упыря этого, — решил Никита, село до весны закрою и все. Хотя понимал, что скорее всего отложить ничего на потом не получится, и как бы он себе не обещал придется ему все равно через не хочу заниматься проблемами, пока они не переросли в огромный снежный ком, который его позже просто завалит. Еще со странным домом, где Стасик умер, надо как-то разобраться, такое место у себя под боком держать опасно. Все эти дни он работал как проклятый, пытаясь хоть что — то успеть сделать до сильных морозов и утеплить дом, а с его здоровьем такие нагрузки не шутка, вот и сейчас он еле ходил, пытаясь размяться и прогнать боль, но сломанные кости, выворачивало, выкручивало от боли. Чувствовал он себя плохо, попил чай с лечебными травами, которые должны были облегчить боль, но толи уже не помогали, либо еще не подействовали и Никита никак не мог отстранится от выматывающей боли. Запас трав был небольшим, и Никита с тоской подумал, — дотянет ли он еще до лета, чтобы пополнить запас новыми сборами. Есть не хотелось, и Никита растопил печь и стал неторопливо одеваться, нужно пока светло сходит к погосту с санками, послушать, осмотреть кладбище, да и дров набрать, там много сухого валежника, а местные бояться там собирать дрова. Снега за ночь навалило много и Никите пришлось сначала очистить двор, пока работал, все в голове крутился этот дом, где Стас умер.

— Ну, какой же я стал деревянный, — вздохнул он, ведь только когда эту историю про повешенного услышал, нужно было сразу насторожиться, там ведь тоже или упырь, или злой дух, проведу я черту закрою село и что тогда будет, нас ведь тогда запросто изнутри порвут. — Что толку от защитного круга, если нежить внутри. — Принесло же меня в это чертово место, где упырь на упыре и злым духом погоняет, и как я со всем этим справлюсь, хромой да кривой, ведь еле на ногах держусь, а еще как-то выжить надо, — выпалил он в сердцах, что бы как-то снять напряжение и злость на самого себя.

Только он дочистил снег и впрягся в санки как хромая крестьянская лошадь, мимо него прошли Борис с Петром, они оказывается, с утра пораньше на рыбалку рванули и теперь возвращались мимо дома Никиты.

Борис, увидев Никиту аж руками замахал, — Спасибо, непонятно что ты вчера делал, но мы первую ночь спокойно спали, а то уже устали себя самогонкой глушить, этот Стасик нас первую ночь не мучил воплями, чтоб впустили.

Никита вздохнул, — вы пока то не расслабляйтесь, здесь еще много чего не понятного и как бы вашего дружка то по морозу откапывать не пришлось, что бы совсем — то успокоить, а я сам увечный не справлюсь.

Петр нахмурился, явно ему не хотелось копать могилу снова, а Борис хоть и в восторг не пришел, все равно сказал, — надо так надо, если что говори, когда мы пойдем, а то, я то понимаю, что мы долго так не выживем. — Да и без тебя мы эту зиму точно не переживем, уж много чего завелось непонятного. — А пока держи рыбку, мы хорошо сегодня половили, да сразу там же и почистили, так что ее сразу можешь на сковородку кидать, — и Борис протянул Никите связку крупной рыбы, вдетую на короткую проволоку кольцом.

— Спасибо, — Никита отнес рыбу на терраску да пошел к кладбищу, а Борис с Петром еще долго опасливо и с надеждой смотрели ему вслед.

К самому кладбищу Никита подходить не стал и так все ясно, покойники беспокойники, хорошо хоть зима, да они лежат мирно, только духи очень злые здесь, Никита чувствовал столько злых взглядов, что лучше здесь не задерживаться, но и слабость нельзя им показывать, тогда точно не дадут уйти отсюда живым. Духи они такие, не боишься их они и не лезут, а чуть показал страх, так они вцепляются в человека и пьют этот страх вместе с жизненными силами, как вино, выпивая досуха, до смерти. Он стал быстро рубить дрова и укладывать на сани. Наполнив возок, затянул поленья веревкой чтоб по дороге не рассыпались и неторопливо пошел обратно, больше всего мечтая рвануть как можно быстрее, страшно здесь и это ему, приученному к нежити, а каково тут обычным людям то ходить. Только втянул сани во двор, уже вечерело, как услышал истошный женский визг от начала села, от тех опрятных домов, про которые забыл спросить старика.

— Вот память то дырявая стала, — подумал Никита и побежал на крик.

Ну как побежал, похромал, как смог, там уже толпились другие селяне, окружившие вопящую женщину.

— Что случилось то, — протолкался в толпу, Никита.

Женщина перестала кричать, и быстро стала визгливо рассказывать, — меня там как кто схватил, за сердце больно, оглянулась никого, страшно, а оно непонятное хватает.

— Люська уймись, снова озорничала, — рядом с ней оказался дядька Мефодий, — скока тебе говорить, когда убираешься к зеркалам не подходи.

Никита застонал про себя, — какие еще зеркала, только в этом заброшенном селе ему зачарованных зеркал не хватало, с магией которых иногда и опытные колдуны справится не могут.

— Да не подходила я к зеркалам, там, у дверей меня хватать начало, и холодно так, — махала руками женщина, — визгливо и непонятно быстро крича.

— Умолкни дура, — прикрикнул Мефодий, — голова раскалывается от твоих визгов, жива и здорова, коль кричишь так оглашено.

— Иди к себе в дом и успокойся, а я вон с человеком поговорю, — строго сказал Мефодий, — и быстро все разошлись, ничаго здесь топтаться, вечеряет уже, давайте бегом по домам и не вылазить никуда из дома пока все не успокоится.

Он махнул рукой Никите, пригласив его в дом.

— Люська кредитница, дура, вечно, что ни будь, творит, не будет больше ей халтурки в тех домах, — сердито бормотал Мефодий.

— Да что это за дома, и какая там халтурка, — спросил Никита, прерывая словесный поток Мефодия.

— Да эти дома выбрали городские бизнесмены, мать их, они там перевалочный пункт организовали и что — то типа гостиницы, но ночуют в них редко, — стал быстро рассказывать Мефодий, не забывая поглядывать в окно. — Бизнес у них, зимой они, каких-то богатеев на охоту- рыбалку возят через нас, но в другую сторону, у нас то беспокойно. — А летом тоже и еще туристов водят группами, есть такие дурные, сталкерами себя называют, ходят по заброшенным деревням, для адреналину, те им ужасы всякие про это место рассказывают, а мы пока они ходят, прячемся, вроде как дома нашит брошенные, а обстановка и дух сохранилась. — А за этими домами присматриваем, я договариваюсь, я же местный, а не бродяга, а они мужики эти мне продукты привозят, водку, да так иногда и денег подкидывают, а я слежу и печи подтапливаю, чтоб дома не корежило. — Старший я за домами приглядывать получается, вот и слежу и ответственность на мне только, слежу еще что бы там убирались всегда к приезду и дома прогревали, ты вот завтра утром протопись и все, и в это сторону не ходи. — К тому говорю, что б не знали, что ты еще здесь живешь, я ведь говорю, что нас здесь совсем немного обитает. — А кто знает их возможности, они ведь к власти близко, пригонят летом бульдозер, да сровняют здесь все у чертям собачьим, вот тогда и будет точно мертвое село.

— Да понял я все, — остановил Никита Мефодия, — завтра никому не показываюсь и что дом жилой тоже скрываю, печь топлю по темноте чтобы не заметили, так?

Старик успокоился, кивнул Никите, что тот его понял правильно и продолжил рассказ про дома.

— В ентих домах мы убираемся по очереди, вернее я приглядываю, чтоб значит, двор от снега чистили и дрова носили, воду, а Люська в доме уборку делает, полы там моет и пыль трет. — Чтоб значит к приезду гостей свежо было и чисто. — В тех домах тоже не спокойно, давно уже, а Люська еще в зеркало насмотрится, а потом ей кошмары снятся, зеркало там старинное большое в рост, дура, у нас и так чертовщины хватает. — А уж как она сейчас выглядит, так и свого мужика пугает, а он к ей привык, знает ведь сама как выглядит, а все равно смотрится, все надеется, что похорошеет вдруг, дура, одним словом. — Ты Никитка посмотри завтра там с утра пораньше, хорошо, ты там работать не будешь, а продуктовая твоя доля тебе пойдет за нечисть, мы ж понимаем, без тебя мы не выживем. — Они после двенадцати приедут, не раньше, ты уж будь ласков, с утра глянь, что да как, я там сам буду печи топить, и двери тебе все открою, хорошо.

У Никиты много еще вопросов было, но старик замахал руками, — темно уже, ты давай домой беги, а то тебе еще мимо энтого дома идти, завтра все скажу.

Никита тоже глянул в окно и домой, только быстро попрощался, и в путь, точно на улице темно уже, а сегодня еще смурно, тучи тяжелые все укутали, даже от луны слабого отсвета нет. Когда в городе живешь, забываешь, что бывает так темно, а уж в таком страшноватом селе иподавно, мрак просто ощутимо давит, и он зашагал быстрее, скорее тепло в свой дом под защиту. Около странного дома притормозил немного, посмотрел на черные окна, показалось, что кто на него смотрит оттуда, тяжело с ненавистью, и звуки оттуда идут странные, как будто ходит кто, говорит что-то, бубнит, вроде ведь и далеко, как услышишь то с дороги. А все равно такое чувство есть, и поневоле шаги ускоряешь пройти быстрее, миновать скорее этот дом. Никита только в свой дом успел вбежать, как снова мертвяк Стас пришел, и снова всю ночь нарезал круги вокруг дома. Это он нового жильца в селе почуял и решил измором взять, раз другие не поддаются, но пусть лучше тут ходит. Никита и поужинал, и уснул под мерный хруст снега вокруг дома.

— Это не дело, придется мертвяка выкапывать, да убивать, иначе покоя не будет, найдет он себе жертву и тогда еще труднее справиться с ним будет, — решил он очень рано утром, жаря свежую рыбу и подкидывая дров в печь. — Но хоть с голоду не дадут помереть, вот уже рыбки подкинули, там может, что за эти дома отдадут, так и проживу, если вся нежить местная меня раньше не прикончит, — размышлял он пока завтракал. — Так сегодня днем не забыть не топить печь и что ни будь успеть сделать в тех домах до двенадцати часов, прям Золушка, только что дневная, — рассмеялся Никита.

В домах для приезжих, оказалось, балует дух. Зеркало оказалось к счастью обычным и даже не старинным, а вот рама у него да, оказалась непростой, сделанной с душой и искусством. Видно нашли мужики бизнесмены раму, когда дома обставляли. Наверняка или в каком-то заброшенном доме пустую раму нашли сталкеры доморощенные или у какой деревенской старухи купили в ближайших селах, да вставили обычное зеркало для антуража. Дух жил в раме, вернее спал, а тут зеркало вставили, возможно он увидев свое изображение и поняв, что он такое и решил пошутить над глупой бабой. Духи иногда не понимают кто они такие, пока не увидят свое отражение. Повезло еще, что в раме не было озлобленного приведения, так только скучающий и проказничающий дух оказался. Никита не стал уничтожать духа, только приструнил и запечатал его в раме, оставив спать дальше. А вот сами дома Никита закрыл от любых духов, запечатал подворье. Побрызгал святой водой, обнес дома защитой и вроде пока там все должно быть спокойно, тем более люди здесь постоянно не живут, так только редкие ночевки бывают и теперь они вполне безопасны. Он в тот же день успел еще закрыть соседский плохой дом, входить пока он туда не решился, просто запечатал нежить, живущую там, решив уже весной разобраться, что же там такое живет. Любопытничать и смотреть потихоньку кто там приезжает, он не стал, люди и ладно, ему пока до них дела нет. А что-то понадобится, так успеет познакомится. Так то его дом со стороны не видно совсем, и Никита сегодня старался все делать не показываясь, как старик и просил, ну и соответственно не шумел. Таскал на санях сушняк да складывал под навес, гости уедут, он тогда и порубит спокойно дрова. Навес над дровяником он починил, да закрыл его с боков и теперь заполнял его, как муравей без устали и отдыха, и терраску заполнял дровами, чтоб в морозы можно было не бегать во двор. Никита уже слышал, что бывает тут, неделю другую морозы лютые держатся, а ему так и непривычные.

Покойный Стас теперь ходил к его дому как на работу, и Никита договорился с Борисом и Петром на следующий день, что они помогут ему и раскопают могилу, а то беда будет. Уж очень Стас стал быстро двигаться, покойники тоже чуют, что их убить второй раз собираются и становятся злее и настойчивей. Никита догадывался, что его приезд сюда спровоцировал всю нечисть, и нежить в округе, слишком вольготно они привыкли жить здесь и уже не остановятся, надо торопиться. Мужики не подвели, как и договорились, только стало светать они пришли к дому Никиты с орудиями труда, лопатами да ломами. Никита тоже загодя упаковал рюкзак, который бросил на санки, и они втроем пошли к могиле Стаса. Да мужики хоть боялись сильно, зато работали быстро, на совесть, хотелось быстро все сделать по светлу. Повезло еще, что земля не успела сильно промерзнуть, только верхний слой им пришлось подолбить, дальше легче пошло. Даже не пришлось землю кострищем греть, верхний слой ломами расколупали и все. Копать Никита не помогал, толку в такой работе от него калеки не было, но это не значило что он бездельничал. Он быстро развел хороший костер рядом с могилой, приготовил несколько импровизированных факелов, если что пойдет не так, чтобы было чем отбиться от упыря. И пока мужики махали мотыгами, неторопливо обошел все кладбище, освятив его границы. Снега намело много и освящение кладбища оказалось непростым делом, но стразу же, как Никита запечатал границы погоста, стало легче, исчезло чувство давящего взгляда, и как-то страх отступил, стало гораздо спокойней и не только ему. Работающие мужики расслабились, успокоились и даже стали перебрасываться шутками, а то все поглядывали в сторону кладбища, готовые в любую минуту все бросить и бежать отсюда сломя голову. Закончив копать с явным облегчением крикнули Никите, который как раз и запечатывал вход на погост. Могила Стасика оказалась глубиной всего в метр, покойник лежал прямо, плотно завернутый в простыню, как и похоронили его когда-то, мужиков поразило что даже простынь не посерела, а ведь летом дождливо было. Сибирь Сибирью, а все-таки год уже пролежал в земле, какие-то изменения должны быть с телом, чай не Крайний Север с его вечной мерзлотой и где из земли еще свежих мамонтов иногда выкапывают. Когда мужики откопали Стасика, Никита, молча мужикам, махнул рукой, чтоб выбирались из могилы. Говорить не хотелось, мужики вылезли, опасливо прижались к костру, вопросительно поглядывая на Никиту.

— Ну, с богом, — тихо сказал сам себе Никита, и бросил приготовленный мешок в могилу и спрыгнул сам к мертвому телу с наточенным топором в руке.

Остальное все должен сделать он сам, хорошо бы еще мужики не сбежали, а то вдруг чего не так и помочь то ему будет некому. А с другой стороны, это не их работа, они и так уже хорошо помогли ему выкопать тело, и если сбегут сейчас он их не осудит. Мертвяк хоть было еще светло, словно почуяв Никиту, зашевелился, стал извиваться в яме как червяк при этом не пытаясь скинуть саван, видно понимал, что ткань единственная защита от солнечного света. Почуял свет, забеспокоился, для молодого упыря ведь как огонь по телу дневное освещение. И Никита мешкать не стал, чего ждать то, упырь есть, вот он под ногами шевелится, а день то уже к концу идет. Не разворачивая саван, в несколько ударов он отрубил голову упырю топором, крови вылилось немного.

— Точно никого не успел слопать, — радостно подумал Никита, — мне повезло.

Тело трогать не стал, а голову не удержался, открыл на секунду буквально, да и хотел убедится, что это действительно Стасик, а не какой еще приблудный упырь. Так и есть, мертвец за год даже не разложился, лицо только умершего человека, и тело хоть еще и дергалось как в агонии, на лице уже проступила печать спокойствия окончательной смерти. Никита торопливо уложил голову лицом в землю. Тело продолжало дергаться как в судорогах, но встать Стасик уже не мог, вернее для этого теперь нужно Никите закончить неприятную часть работы, что бы мертвый окончательно покинул этот мир, без возможности возврата. Никита достал бутылку полуторку с заготовленной горючей жидкостью, тщательно облил тело и голову и выкинул рюкзак из могилы, этого количества должно хватить. Так — то у Никиты были заготовлены и осиновые колья, и святая вода, даже наговоренные кованные гвозди что бы забить в руки и ноги, но покойник был относительно спокойный, хватит и сожжения. Стал вылазить из могилы сам, Борис подскочил, протянул руку, Никита, облегченно вздохнув, ухватился, в тяжелой одежде он бы долго возился, а мертвяк, почуяв окончательную гибель, заворочался сильнее и даже пытался сесть. И обрадовался, что мужики его не бросили здесь одного. Борис, из любопытства заглянул в яму, увидев шевелящийся труп, не выдержал, и вытащив Никиту, сразу же отбежал в сторонку и стал блевать от страха. Никита же спокойно зажег факел и бросил в могилу, быстро уковыляв подальше в сторонку. Жар от костра в могиле шел нешуточный, специальный состав, придуманный охотниками сжигал до пепла любое тело буквально за десять минут. Пока тело горело все молча стояли у костра и ждали, Петр хоть и не видел, как мертвяк шевелится, но все равно понял по реакции Бориса, что там, что-то страшное было, и стоял бледнее снега, да и звуки, доносившиеся из могилы, не давали расслабиться. Мертвец пытался сначала закопаться в землю, затем смог привстать, уже пытаясь просто выбраться из ловушки могилы и даже буквально на секунду мужики увидели обезглавленный силуэт над ямой, все дернулись назад, но горящее тело осело, и у всех вырвался вздох облегчения. Обычным способом сжечь его бы они не смогли, Стасик несмотря на голод, оказался весьма крепким и стремился выжить всяко разно сражаясь за свою не жизнь. Никита радовался, что мужики крепкие оказались, и не испугались, не сбежали, сибиряки, одним словом. Когда костер прогорел, Никита заглянул в яму, все прогорело дотла, только черный костяк еще тлел, но лежал уже спокойно, да и он чувствовал, не — жизнь ушла, теперь можно спокойно закидывать могилу землей и домой, Стасик больше их не побеспокоит. Они, втроем не сговариваясь, споро заработали лопатами, как на соревновании, торопясь быстрее все закончить. Подровняли могилу и домой, и Никита почувствовал, что сегодняшние испытания их как-то породнили, сделали семьей. Они здесь все отверженные, но именно он был им всем чужой, а вот сегодня Никита влился в их семью. И может здесь собрались не самые лучшие представители людского рода, но семью не выбирают, и Никита теперь отвечает за них всех, как более приспособленный и ловкий в жизни за пределами этого села.

Первая зима была очень нелегкой для Никиты, он понимал, что нежить будет пакостить и через Мефодия, оповестил всех, что бы запаслись дровами, в морозы обязательно, Ледяной старик со своими помощниками попытается запугать, а то и убить, привык он здесь хозяйничать. Сколько людей живет, он по-прежнему еще не знал, и знакомится пока не хотел, хоть и понимал нужно. Ледяной старик не нежить, а сущность, его знаками, да рисованным кругом не остановишь, и как в воду Никита глядел, в морозы в этом месте стало особенно жутко. Люди сидели по домам, только днем выбегая за дровами про запас, да набрать снега на растопку для еды. Никита даже не пытался ходить к реке, боялся, что слуги Ледяного старика, снежные вихри, будут шалить и могут скинуть его на лед, не дадут прорубить прорубь, а уже если и прорубит, то могут и утопить, для них такие поступки забава. Поэтому он как все, днем выскакивал на улицу, набирал в ведра снега, таскал приготовленные дрова с улицы в дом, пусть лучше дома сохнут, чем остаться с сырыми или промороженными дровами в такой мороз. А Ледяной старик злился, стучал в окна по ночам, у многих даже стекла от мороза потрескались, а кто- то даже говорил, что видел белое злое лицо, подглядывающее в затянутые инеем окна. А уж буранчики то, как шалили, и днем и ночью пели голоса вокруг домов, звали на улицу людей, пели и женскими голосами, и детскими. После Нового года в самые страшные морозы Никита слег с высокой температурой, организм не выдержал тяжелых физических нагрузок, а еще и плохое питание, отсутствие необходимых ему лекарств, в общем все было плохо. Вот так просто он однажды проснулся и понял, что скоро умрет, сил доползти до печи и подбросить дров, не было, все перед глазами плыло, он попытался хотя бы сесть, но не смог. Бессильно упал в кровать, понимая, что скоро дом промерзнет и все ему каюк, помочь некому, с этой же мыслью он и потерял сознание. Очнувшись Никита, даже не понял где он находится, в доме жарко, Домовой хлопочет у печки, чайник кипит, свистит, он прислушался, вроде как что-то льется.

Через пару минут к нему подошел Домовой с горячей кружкой, — Ты это пей, тебе поможет, это мое лекарство, не отрава.

Никита обалдел слегка, с Домовым у него как-то сильно отношения так и не сложились и такой заботы он не ждал. Тем более знал, что Домовые многое умеют и знают, но с людьми делиться знаниями и умениями не торопятся, а помогают обычно только тем хозяевам, с которыми крепко дружат, а это редкость.

— Чего это ты решил мне помочь то, — хрипло просипел Никита.

— Да приглядываюсь я к тебе, с той поры как ты здесь появился и думаю, что не все слухи о тебе правда, да и нужен ты здесь, без тебя это село пропадет, и люди эти, — тихо прошелестел Домовой.

Он тоже все время подчеркивал своим поведением что Никита ему никто.

— А, тебе то, что с тех людей, — полюбопытствовал Никита, прихлебывая отвар.

— Так нет людей, и мы погибнем, мы ж с вами — то, сколько вместе живем, а вы нас чаще то на смерть бросаете, а нам жить тоже охота, — снова прошелестел Домовой. — Лучше уж с тобой, чем…

— Это — то да, — согласился Никита, — а у меня и правда, не все, так как говорят, но я сам во всем виноват и надеюсь, что смогу искупить свои грехи.

— Бывает, — согласился Домовой, — видно не зря тебя сюда потянуло, возможно, здесь твоя судьба изменится, всякое значит бывает.

Дядька Мефодий потеряв Никиту из виду, через несколько дней прибежал к нему спозаранку с продуктами.

— Живой, — первым делом вскричал он от порога, только Никита отпер ему дверь.

От снадобья Домового Никита стал поправляться, но был еще слаб и старался не выходить из дома пока не выздоровеет.

— Да тебя, сколько уже никто не видит, но дым от печи идет, и я так и подумал, что ты заболел, вот прибежал навестить, да принес тебе кой чего из еды, — затарахтел дядька Мефодий. — Хоть и не деликатесы какие заморские, а все ж и не для всех еда.

Никита тоже обалдел от банок с консервированными ананасами, хорошей белорусской сгущенки, сыра, копченой колбасы.

Мефодий теперь частенько подкидывал Никите продукты, в этом селе жили белорусы, уж незнамо каким ветром принесло их в Сибирь, дядька Мефодий и не помнил уже, он то здесь и родился уже, но приметы знал, и про людей которые с нечистью борются и видят ее, знал тоже. И по-своему пытался удержать здесь Никиту, что бы ему здесь жилось хорошо, боялся что тот просто исчезнет, как и не было, или же помрет, разница для жителей села небольшая. А им то без охотника в таком мраке не выжить.

Вот и рассказывал теперь торопливо Никите, — последние лет пять, а то и шесть у нас тут совсем худо стало. — Когда-то мои родители еще молодые говорили, что село не уму построили, наплевали на приметы, и будет, когда, ни будь, здесь плохо. — А, мне здесь жить нравится, прикипел я к этому месту, я ведь не один когда-то остался, да и жил здесь со своей старухой, а вот теперь один доживаю, да за вами неразумными приглядываю. — Народ, здесь конечно битый озлобленный на всех собрался, а вот здесь прижились, и идти всем им некуда. — Я то что старый уже, помру и никто не заметит, а вот хочется, что бы, и они как люди пожили. — Да и ты ведь совсем молодой еще, может сможешь это место изменить.

Никита улыбался словам старика, догадывался, что тот многое скрывает, и теперь слушая его торопливый рассказ, понимал, что его основные неприятности еще впереди.

— Здесь ты утихомирил бесовство покуда, но дом еще этот плохой проблем то добавит, — продолжал рассказ дядька Мефодий. — Еще мои родители говорили, что изначально дом на плохом месте построили, там какое-то капище было, так то вроде высокое сухое, а там и до этого место страшноватое было, даже когда село уже построили, там был огромный пустырь.

— А, кто там повесился то, и по какой причине, — поинтересовался Никита, собирая на стол.

— Парень молодой, Иваном вроде звали, я то тогда совсем малым был, а потом уже и спросить не у кого было. — Помню, что про него слышал, и я то эту историю со слов сельчан знаю, какой-то он упертый был, идейный вроде, комсомолец, одним словом. — Говорили, что даже он кому-то доказать хотел, что мол басни это и суеверия, что место плохое и назло всем стал дом строить. — Сам строил, и вроде как стало за ним странное что-то водиться, даже родители его уговаривали бросить затею эту с домом, но нет. — Он жениться собирался, и дом то на большую семью строил, а уж стройку заканчивал, люди уже тогда от него шарахаться стали, он и так — то грубый был, резкий такой, а тут замкнулся совсем, стал злой и как сыч на всех смотрел и не с кем не общался, на соседей чуть ли не рычал и кидался, чтобы они к его забору даже не подходили. — Все наблюдал за ними и дом охранял, казалось ему, что его разграбить хотят, свихнулся, одним словом. — Чего в пустом доме грабить то. — А тут и невеста его бросила, сбежала из села, и пропала, никому ничего не сообщив, как и не было ее, даже родным никакой записки не оставила.

У Никиты заломило в висках, как бы невеста этого Ивана, не оказалась замурованной в этом подвале. Если Иван попал под действия капища, запросто мог невестушку строптивую в жертву принести, и тем освятить дом во зло. Такие случаи были довольно часто, и смутную догадку Никиты нужно будет проверить обязательно.

А дядька Мефодий продолжал, — То, что Иван то повесился, тоже сразу не заметили, к тому времени, он прям дикой стал, дома сидел не с кем не общался. — И он дома в петле пару недель провисел, хорошо хоть холодно было, и говорят, что он хоть и вонял, но целый был еще. — Родители его дом заколотили и даже продавать не стали, так вот и стоял, а потом уже, когда столько то лет прошло стали все удивляться, стоит дом без хозяина, а не ветшает. — И ходить возле него тошно, даже малышня туда не лазала боялись.

— А, дети не пропадали в селе, — поинтересовался Никита.

— Так просто нет, были и несчастные случаи, и утопленники, а в этом доме нет, я, во всяком случае, не припомню.

— Это хорошо, — пробурчал Никита, разливая чай, и выставив на стол чугунок с распаренной картошкой.

Рыбные консервы он уже к картошке открыл, хлеб, сало нарезал, достал только водку и налил по рюмочкам. Дядька Мефодий одобрительно крякнул, выпил, закусил и продолжил рассказ.

— В лес мы уже несколько лет не ходим, там тоже проблемно, да и люди стали часто пропадать, и наших селян в прошлом году двое не вернулись. — Раньше — то шишки кедровые собирали, грибы, да бруснику с клюквой, а теперь все, боимся.

— А, чего конкретно — то боитесь в лесу и где самые плохие места, — уточнил Никита.

— Так за селом болота, небольшие, но ягода там хороша всегда, — говорил дядька Мефодий, нежно поглядывая на бутылку с водкой. — Там туристы дикие, в прошлом году в составе аж пятерых людей пропали, а один выбежать успел, — только совсем он с ума то сошел, но сначала — то говорил, что к ним с болот девушки вышли красивые, голые, а потом в чудовищ оборотились, и стали всех зубами рвать. — А он, ну тот, который выжил, приотстал, ногу натер, да как все это увидел, убег, хотя говорит, за ним и гнались.

Никита поморщился и налил еще водки, — а вы — то ходили их искать?

— Нет, — сразу же резко ответил дядька Мефодий, — там девок голых и раньше видели, а последнее время кто туда уходит, то уже не возвращается. — А уж дальше болот кто шалит, мы не знаем, охотники одно время зимой туда ездили, да что там показалось, про глаза, горящие говорили, да вой, но не волчий, а такой совсем жуткий. — Они то на снегоходах и с ружьями и то одного из своих потеряли, — сказали, шел и исчез, вот есть следы, дальше нет, и нет крови, ничего.

— М — да, — Никита налил еще по рюмочке, — чем дальше в лес, тем страшнее.

— А, то, — оживился Мефодий, — ты главное не болей, тебя ведь к нам судьба послала. — Слышал я про таких как ты, охотников, но никогда не видел. — Люди здесь в селе собрались неплохие, просто к жизни не приспособленные, вроде посмотришь на каждого, ведь неплохой человек и жил вроде хорошо, а вот сюда попали все, да сжились. — Нет среди нас отморозков, тюремных, просто все люди с тяжелыми судьбами, — заключил Мефодий, — а ты наша защита теперь.

Уже после ухода старика Никита задумался, — ясно, что в лесу и мавки свободно живут, а девки голые, — кикиморы, они любят сначала мороком красоты заманить, а затем уже истинное лицо показывают, только вот с ними воевать тяжело. — Справится ли он, ну а с другой стороны старик прав, помочь местным некому, а для него это долг, как ни крути. — И уж лучше от клыков кикиморы погибнуть в бою, чем ему снова кто — то будет вспоминать старое. — Но до весны еще дожить надо, а пока время есть, нужно готовиться, инвентарь для походов в лес приготовить, разобрать остатки трав и зелий, оружие то же приготовить. — Ну как оружие, ножи надо будет ядом промазать, теперь то он понимал, с чем ему столкнуться придется. — Да еще наделать путы специальные, так и порошок, обязательно, трав должно хватить, что бы в случае можно было нежить притормозить, хоть, ненадолго.

Вот так и разговаривая с собой, Никита готовил инвентарь и отлеживался, на морозы дров он набрал, и пока дни короткие спокойно наберется сил для тяжелой работы весной. Беспокоило его и другое, те мысли он гнал от себя еще лежа в больнице в Тамбове, понял тогда еще, что его раны не совсем обычны. Он видел во что превратился Череп и его дружки и был уверен, что и его тоже Череп собирался обратить в упыря. Боялся что заражен тьмой, и хоть гнал такие мысли понимал, что прав и даже где-то не понимал почему еще жив. Он старался выгнать из себя тьму постом и молитвами, не хотел умирать не очистив душу и знал, что боли — это его испытание. Это не кости так болят, а его душа терзается. И пока он сопротивляется злу ему будет мучительно больно, может и еще будет больней, но менять ничего не собирался, он сильный и выдержит, но душу сохранит. И Никита снова выкинув все мысли уткнулся в свой инвентарь.

Инвентарь охотника за нежитью в глаза не бросается и места мало занимает, особенно если все по уму приготовить заранее. Когда морозы отступили, Никита пару раз ходил на лыжах за продуктами в магазин. Сам себе удивлялся, в городе то еле ноги носил, а сейчас уже такие расстояния стал ножками проходить, а ведь когда-то сомневался, будет ли он вообще своими ногами двигать, вот что делают экстремальные условия и жизнь в заброшенном селе, лучше, чем дорогая реабилитация в клинике. Никита все посмеивался над собой, пришлось горя хлебнуть, чтоб теперь ценить простые радости жизни. Он и правда, тяжелой ежедневной работой окреп, а как еще назвать добывание льда из реки и на еду, на стирку и мытье. Ежедневная чистка печи и дрова, тоже легким времяпровождением не назовёшь, и не пропустишь, не отложишь на потом всю эту работу. Ближе к весне Никита осмелился сам ногами сходить в ближнее село в церковь, то что оно ближнее это не значит рядом. Но он сам дошел и даже смог отстоять утреннюю службу, только к священнику не подошёл, и увидев, как тот к нему направляется, уклонился от встречи. Он еще не готов к исповеди, и к разговору тоже. Хоть Никита ушел очень рано из дома и как не торопился обратно, только в церковь, да в магазин заглянул, домой вернулся только к полуночи, и даже удивился, страшновато ходить по темноте еще, но уже вполне безопасно. Все — таки он смог, что-то реальное уже здесь сделать за короткий срок, по осени он бы пешком просто не дошел, попал бы на зуб нежити, и не факт, что смог бы отбиться. Тогда ведь он еще даже не понимал куда его судьба привела, видать действительно его сюда толкало предназначение, а как еще объяснить, что бездомный отверженный охотник попал именно в то место где он нужен. А так пока шел в село домой по самому последнему и опасному участку пути, слышал и шаги рядом, и странное бормотание вокруг, видел, как анчутки роятся вдоль тропинки, но не нападают. Он ведь не ленился и всю тропку знаками защитными огородил, каждый день, отвоевывая у нечисти часть земли заброшенного села. Он даже что-то вроде вешек поставил, объясняя жителям заброшенного села где можно ходить спокойно хоть и с опаской, а куда не стоит вообще пока лезть, опасно. Село хоть и числилось мертвым, но Никита уже знал, что все люди в округе прекрасно знают поселившихся там бедолаг, и он сам как-то незаметно уже примелькался, хотя вроде к людям выходил только несколько раз ненадолго в магазин. Теперь, когда он выходил в обычное село и к таким же обычным людям, с ним здоровались, сибиряки спокойно относились к поселенцам мертвой деревни, даже жалели их, главное им чтоб они сидели тихо, и не пакостили, а что так получилось, так с кем не бывает, мало ли по какой доле в тяжелые обстоятельства попадешь. Но не зримая черта все-таки людей делила, там обычные люди, а здесь живут отверженные обществом, и они между собой не смешиваются, как воду и масло сбить вместе не возможно. Их жалеют и стараются не замечать, а вот если они вылезут на свет божий со своей глухомани, мигом заткнут обратно. И вроде об этом прямо никто не говорил, но как-то это чувствовалось отчетливо. Но Никиту и это устраивала, здесь он спокойно ходил в магазин, жил среди людей и его не гнали отсюда, а остальное его не волновало пока, там будет видно, как все сложится. Даже местная власть за ними отверженными присматривала, но не гнобила. По весне заехал в заброшенное село участковый, ну как по весне, это там в родной средней полосе была весна, ручьи и первые цветы и трава из-под снега. А здесь снег еще даже не думал таять, он только уплотнился под солнечными лучами. Днем яркое солнышко, ночью крепкий мороз, это сибирская весна наступала здесь в этой части страны пока только по календарю. Участковый района ехал именно к Никите. Утром неожиданно заглянув в дом Никиты, представился назвавшись Василием Степановичем, не торопясь оглядел комнату Никиты, его самого, проверил документы, поспрашивал о жизни. Никита то сначала напрягся, думал, не все загремит в кутузку, прописки то у него уже давно нет, или ожидал что участковый ему скажет, чтоб он убирался отсюда.

А полицейский, пожилой мужик, с усталым взглядом вдруг участливо поинтересовался, — как же ты такой молодой то изгоем оказался, без жилья и прописки. — Смотрю вот на тебя весь ты искореженный, может, воевал, у нас таких неприкаянных тут много, — спросил он тихо, — так то я ведь тобой интересовался, ты не пьешь, не колешься, дом почти в порядок привел, значит и руки у тебя из нужного места растут, а живешь то здесь с человеческими отбросами. — А ведь и ты сам и даже дом твой от них отличаются.

Никита не знал, что ответить, как объяснить или рассказать свою историю чужому человеку, но он служил и как раз в Чечне, поэтому ухватился за слова участкового и признался, — да воевал и после службы случайно под замес попал, избили меня, думали убить, а я вот выжил, и как-то не смог на работу устроится, пошлялся по стране, да вот тут оказался.

Знал, что если будет проверять его документы полицейский, то расхождений с рассказом не будет. Он ведь и в свои — то неприятности как раз скоро после армии и попал. Отслужил в армии, сдал экзамены, ведь охотников, не служивших в природе не бывает, так принято у них, сначала долг Родине отдать, затем заниматься своим ремеслом. Быстро выполнил несколько контрактов показав, что он профессионал и многое умеет, обозначил свое будущее и тут же потерял его связавшись с Черепом.

— Я твои документы пробью обязательно, — спокойно сказал полицейский, — так что лучше мне не лгать, а Мефодий за тебя особенно просил, говорит, что ты парень неплохой, случайно здесь, или по глупости оказался. — Так что если за тобой ничего страшного нет, живи спокойно, мне главное, чтоб тихо здесь было, без блатных и наркош, а если человек нормальный… — Время такое, что не все в большом мире выжить могут. — А, ты если со временем что — то в жизни изменить захочешь, обращайся, помогу чем могу, ну может документы какие восстановить или еще что. — Ты не думай о людях плохо, я ведь тебе могу и с работой и жильем помочь, у нас вон сколько тут деревень с пустыми домами, и работу помогу найти, но ты сам должен этого захотеть.

Полицейский то вроде, как и служивый и чертовщину верить не должен, а в окно все поглядывал, пока с Никитой говорил, долго задерживаться не стал и быстро попрощался, обещав еще заехать скоро. Ну понятно участковый приехал сам лично на Никиту взглянуть. Теперь Никита был уверен, что его приезд участковый сразу на заметку взял, но тревожить не стал, решил присмотрится к нему за зиму, теперь проверит его документы, и наверняка еще заедет.

— На чем он сюда добрался то, — удивился Никита, вышел почти сразу за полицейским и услышал звук снегохода, — а ясно теперь.

Надо же, как все сложилось, ну так даже и лучше, Никита не привык скрывается и с властью по долгу службы ладил всегда, да и этот участковый из «знающих» явно. Даже если узнает про Никиту настоящую правду никуда не погонит, здесь он нужен, как охотник, тем более живет тихо, денег за свои услуги не требует. Никита как-то сразу и успокоился, все складывается потихоньку, не может же все в его жизни быть постоянно плохо.

Уже совсем по весне, когда снег осел, уплотнился до тонкого слоя, но по утрам был еще морозным крепким, Никита еще раз освятил границы кладбища. Летом придется ему, и сам погост внутри освятить. Сам над собой теперь он частенько посмеивался, где истреблять, а где и договариваться ему теперь придется с нежитью, раньше бы ему и в голову такое не пришло. Вот весна только чернеть проталинами стала, вокруг радость от первого тепла, обновление природы вокруг, все зеленеет робко, а Никита думает только о том, как ему с водяником договорится, дядька Мефодий говорил, что часто люди тонуть стали на неглубоких местах, особенно весной. С Лесным Хозяином договориться тоже проблема будет, с ними — то ведь как бывает. С одним Лешим поссоришься и все они как один, будут, на тебя сердится по всей нашей огромной стране. Хвалили бы так, хоть изредка, так нет же, если благодарность, то проскрипят тебе ее еле, еле, а вот гадость сделать это всегда в радость, всем соседям тут же наябедничают. А Никита уже накуролесить успел, Тамбовского Хозяина обидел, и значить и здешний Леший ему это припомнит.

— Ну да ладно, — задумался Никита, — буду решать проблемы по мере их поступления, сейчас нужно водянику угодить.

Что бы угодить водянику, Никита поспрашивал дядьку Мефодия, кто здесь кур на продажу разводит и пришлось ему отправился не в самое ближнее село, уже по слегка талому снегу. Решил он, не откладывать на потом, когда снег растает, а то дороги расползутся совсем, и не успеет Никита с подарком. А здесь просто, не успеешь, твои проблемы, это если бы он вел дружбу с водяником, тот бы подождал, поверил ему на слово. А этому Водянику местному даров видимо давно никто не приносил, вот и он зол он на всех. С ним Никите только предстоит наладить отношения и дружбу.

Добравшись до дома тетки, что торгует курами, а это было не просто, утром он еще хоть как-то свободно прошел по замерзшей грязи. Хорошо еще что когда только собирался сюда купил сразу же огромные валенки и болотные сапоги, а ведь сомневался. Как бы он смотрелся сейчас смешно в своих весенних модных ботинках. Пока шел сюда, лужи и грязь под яркими лучами солнца стали стремительно таять, а как он попрется обратно да с тяжелым мешком за спиной, даже думать страшно. Найдя дом птичницы в деревне Никита долго стучал в калитку, вот будет смешно если тетка вдруг уехала в центр по своим делам, и вся эта дорога окажется пустой.

Стучал долго, пока кто — то из соседей не крикнул ему, — Не долбись ты дятел, Алевтина за домом в курятнике весь день почти, иди туда покликай ее, она глуховата.

Никита опасливо тронул калитку, она и вправду оказалось открытой, большой двор и тропка между множества покосившихся сарайчиков вела за дом причудливо изгибаясь между ветхих строений.

— Снести бы весь этот бардак, — пробормотал Никита пробираясь по подмерзшей скользкой тропинке к курятнику.

Курятник оказался капитальным теплым строением, ухоженным в отличие от всей территории вокруг, с огромным закрытым сеткой двором перед ним где важно ходили куры и яркие, и белые, маленькие и большие, все они кудахтали что там свое и оказались вблизи очень шумными, недаром тетка которая копошилась среди своих кур не слышала стука и воплей Никиты. Вблизи Алевтина оказалась полной теткой с простоватой неяркой внешностью, но голосистой, как и ее куры.

Она явно раздраженная незваным гостем, который отвлек ее от работы, грубовато спросила, — чагой тебе надо то оглашенный, чего ты так орешь то.

Никита даже растерялся, — вроде как ей надо, что бы у нее кур покупали, и быстро озвучил просьбу, решив здесь не задерживаться и как можно быстрее свалить с этого куриного царства.

— Мне бы нужно петушков несколько штук, — произнес он торопливо, — таких уже съедобных.

— А, чагой то именно петушков тебе надо, и каких именно, — сразу насторожилась тетка, посмотрев на Никиту очень неласково и настороженно, — ты небось, из энтих сатанистов, задолбали уже все им черных петухов подавай. — И тебе тоже таких же надо?

— Мне без разницы, какой они будут расцветки, — раздраженно бросил ей Никита, — мне в суп, таких которых уже кушать можно, не растить еще.

— А- а- а, — успокоилась немного тетка, — тебя то я не знаю, а то ходют тут всякие, повадились приезжие тут в лес ходить, обряды бесовские справлять и все черных петухов по селу требуют, я и думала, что ты из них.

Никита бы и от черного тоже не отказался, но после такой реакции, ну его, — водянику и цветной петух подойдет, главное, чтоб не курица была.

— А, чего куриц то не хочешь, — еще не отойдя от подозрений, спросила тетка внимательно рассматривая его с интересом.

— Ну и ведьма, — разозлился про себя Никита, — целый допрос мне устроила, а мне нужно просто петухов живых купить, и все. — Так курочек на яйца берут, а мне купить да порубить их на еду пока еще холодно, — разозлился Никита, — без разницы каких, хоть зеленых продайте.

— Погодь, так ты же с этого заброшенного села, слышала я про тебя, молодой симпатичный, — пригляделась к нему тетка.

Она задумалась видимо вспоминая что слышала про этого парня. Никита только вздохнул тяжело, вроде и живет он не заметно, а во всех селах его уже знают, сельское радио везде исправно работает.

— Ох тыж, молодой такой и живешь то где, — запричитала вдруг Алевтина, — взял бы еще и курочек, все летом еда будет.

— Нет, — отказался Никита, — не до них мне, да и не умею я за ними следить, с голоду они у меня передохнут, а вот петушков штук пять шесть я бы купил, давно кур не ел.

Алевтина потопталась в раздумьях, и решилась все-таки продать ему петушков, — тебе их счас порубать или сам, — только и поинтересовалась она.

— Сам, сам, все сделаю, я их несколько дней еще подержу, потихоньку и разделаю, — поспешил объяснить Никита, — холодильника у меня нет, а сразу всех я не съем.

— Ладно, — она, наконец, решилась, — петушки есть и много, даже черного дать могу, — и снова хитро посмотрела на Никиту, видно до конца ему не веря или проверяя его по свойской методе.

— Да говорю же все равно мне, каким цветом они будут, лишь бы толще, покидайте в мешок, какие есть, тех и есть буду — и он протянул Алевтине обычный мешок.

Та уже не стала допытываться больше, ушла в свой птичник. Оттуда донесся шум и гам, хлопанье крыльев, птичьи вопли, перепуганных ловлей кур, хотя Никита и не понимал, зачем она их там ловит, когда их и во дворе толпа.

Вскоре она вернулась с шевелящимся мешком, — вот наловила тебе, как и хотел, пяток петушков молоденьких, по цвету не выбирала. — А ежели, надумаешь завести курочек, приходи, объясню, как за ними следить, и будешь всегда с яйцами.

Поняв, что она ляпнула двусмысленность, Алевтина неожиданно покраснела, а Никита засмеялся, но колкостью отвечать не стал, чтобы больше не вгонять хозяйку в краску. Рассчитался за кур, закинул мешок на плечо, да домой, торопясь успеть до темноты, по грязи с трудом сдерживаясь от проклятий такой дороге, скользко, мокро, холодно и тяжело. Еще пока шел домой переживал, ведь за кур отдал почти последние деньги, если сейчас не сможет заработать, как жить, то он будет и на что. Здесь — то в селе какая ему работа. Вернее, работы в селе как раз-таки и много, а вот здоровья у него нет, может и правда кур развести, и продавать будет и с мясом. Жить захочется хорошо, и за курами научишься ходить. С трудом добравшись до дома, он в изнеможении осел тяжело на табуретку, не в силах даже стащить сапоги, а надо и кур пристроить и печку протопить, Никита аж застонал, тяжелая работа никогда не кончается. А что у него все болит никому неинтересно, хочешь жить ползи, но делай. Дома он уже огородил угол заранее, и теперь радовался, что хоть этим ему не придется заниматься. Придется конечно какое-то время пожить с курами вместе в одной комнате, и еще ему работа добавиться, за ними убирать, но с другой стороны Никита представил, что бы было, если бы он пошел за ними совсем по распутице и захотел бы купить одного петуха, да еще и черного. Точно бы от подозрений этой тетки до конца жизни не отмазался, надо же, даже здесь в Сибири в такой вроде глухомани и то какие — то сатанисты бродят, вот бы их в болото к кикиморам, сразу бы в церковь побежали, увидев такую нежить. Никита даже сплюнул от злости, сколько мутной людской пены всплывает везде в смутное время.

Выпустив петушков дома в отведенный им угол Никита засмеялся, черный среди них тоже был, ну и хорошо, — отнесу водянику черного и вон того яркого разноцветного петушка, и как раз задобрю, если примет конечно подарок. — А, вот остальных можно и съесть, надоели консервы, даже рыба уже надоела, а скоро ледоход начнется, и рыбы той тоже долго не будет, пока еще река успокоится, — так разговаривая сам с собой Никита.

Постепенно и петушков пристроил и печь растопил, и ужин приготовил, в общем все как обычно.

Сегодня Никита хоть и смотрел кровожадно на петушков, но рубить не стал, сил уже не было, а вот на следующий день на ужин у Никиты получился уже наваристый вкусный суп, он ведь хоть и городской, но с дичью обращаться умел, охотников учили обязательно выживанию в дикой природе.

— А, петух если разобраться та же дичь, — уговаривал себя Никита, когда разделывал петушка, и все у него получилось, особенно когда долго живешь на консервах, кур — это уже деликатес.

С курами жить в доме, ой, как печально, Никита хоть и убирал каждый день, но пыль и вонь раздражали безмерно. С другой стороны, снег начал таять и по селу стало сложно пройти, а уж даже в ближайшую деревню за продуктами то, просто невозможно. Вместо дороги сплошные лужи, внизу которох еще скользкий лед, и местами глубина ям чуть не до макушки, так что Никита терпел, местные его уже предупредили, что они в осаде почти месяц сидят, и все необходимым заранее запасаются. Когда лед на реке прошел, Никита отнес петушков к реке, но не всех, черного дома оставил на всякий случай, и покликал водяника, как учили, стоять ему пришлось долго, тишина кругом, даже рыбьего плеса не слышно. Никита уже решил, что водяник не выйдет, вся нежить с зимней спячки не в настроении просыпается и придется ему еще недельку с петухами жить и уж собрался обратно идти, когда услышал за спиной.

— И чего орешь, чо надо то, придут, орут, без почтения, — проскрипел, прохрипел кто-то очень недовольно.

Никита оглянулся, Водяник мрачный и какой-то опухший, прямо как с похмелья мужичок, глядел на него не ласково, но с интересом. Почему-то Никита сразу вспомнил хозяйку петухов Алевтину, и засмеялся в душе, а произнес торжественно и с поклоном.

— Знаю Хозяин вод что рано пришел, не ко времени, — начал он речь вести, — но я с подарками к тебе пришел, поговорить, попросить, чтоб местных жителей не трогал ни ты, ни девки твои.

— Хм, — выдохнул Водяник с явным ожиданием, — жители то вы есть, только вроде как вы и ненастоящие, вас же нет официально, вы люди без бумажки, и здесь не хозяева что б со мной договор могли заключать.

Никита слегка так обалдел, Водянику то, какое дело до бумажек, вот же бюрократ от нежити, бумагу ему подавай и паспорт с пропиской.

— Ты вроде тоже без паспорта живешь, — не выдержал, и все-таки засмеялся Никита, — а я за местных прошу, и он протянул Водянику мешок с петухами.

— А, рано ты пришел, но приятно, — голос Водяника заметно подобрел, он заглянул в мешок, деловито ощупал петушков, — ты мне еще одного черного петушка принеси через пару недель, и я не только твоих людей не трону, а и рыбку подкидывать буду тебе. — Что уж скрывать, давно мне никто не угождал, да подарков не дарил, приятно, и я в ответ тебе всегда отблагодарю. — Хоть вы и без бумажки, но с уважением.

Никита довольный поклонился, — принесу, обещаю, — сам же старался снова не захохотать, вот ведь нарвался на ученую нежить, может у него в реке там и списки есть, кто права имеет по прописке ему приносить подарки.

Водяник тоже отвесил поклон ушел в воду, держа мешок над головой, — приходи вечерком через пару недель, поговорим, а пока дела, занят я.

У Никиты камень с души упал, он знал, что пришел слишком рано, но Водянику давно жертвы не приносили, и он здесь совсем осерчал, дядька Мефодий говорил, что именно в это время люди и гибнут часто, вот он и поспешил и черного петуха придержал, как чуял. Одного то кура он потерпит еще пару недель, тем более то и толком то дома его не будет, в лес пойдет, а там как еще все сложится, там тоже одни заморочки непонятные.

Через пару дней буквально Никита взялся во дворе порядок наводить, когда дядька Мефодий привел к нему во двор двух незнакомцев. Поглядев как они одеты, Никита сразу сообразил, что они травники. Одежда удобная не маркая, легкая, на поясах ножи, лопатки специальные и у каждого за плечами короб плетеный огромный. Старший из них сделал знак Мефодию, чтоб тот уходил, не мешал. Старик не и не стал задерживаться, тут же и ушел, обещав Никите заглянуть позже.

Старший из травников, не ходя вокруг да около, присел на скамеечку у дома, а Никита сел, напротив него на пенек, на котором дрова рубил и уставился в ожидании, тоже не став заводить разговоры первым. Они к нему пришли, а не он к ним, вот и пускай говорят, что им надо от него, а он послушает. Второй травник сел в сторонке, на небольшое бревнышко, показав, что в разговоре участвовать не будет.

— Слышали мы про тебя охотник Никита, и скрывать не буду, в обычной ситуации мы бы к тебе не обращались, — начал старший травник, не представляясь по имени.

Никита только усмехнулся на такое обращение, видать травников хорошо припекло, что они к изгнаннику охотнику пришли и явно с просьбами.

— Ты уже здесь освоился и понимаешь, какая с этим местом беда случилась, нам в эту сторону дорога закрыта, мы не воины и двоих на болоте уже потеряли, продолжил травник внимательно глядя Никите в глаза. — Тебя ведь учили правильно травысобирать?

Никита мотнул головой подтверждая.

— Скоро на болоте кикиморка зацветет, по ночам еще заморозки и для травы самое то время такое. — Если соберешь ее, хорошо заплатим, а если сможешь и хозяйку убить, за голову и сердце и лапы отдельно заплатим, — травник запнулся, отвел взгляд и продолжил тихо, но настойчиво. — Если договоримся, то будешь для нас травы собирать, в этом околотке они уникальные, ты ж понимаешь их стоимость, и платить больше будем, если конечно все правильно собирать будешь. — Ты ведь совсем без денег остался, а так будешь хорошо зарабатывать, нам еще долго сюда дорога закрыта будет, даже если ты чисткой займёшься и всю нечисть за лето выведешь. — Лес ведь еще долго восстанавливаться от таких ран тьмой будет.

То, что Никите предлагал травник, было смертельно опасно, но с другой стороны все равно это его работа, откажется от предложения, будет бесплатно работать. Никита посидел подумал, но больше для порядка, сразу на такое соглашаться как-то не принято в их кругах.

— Обещать я не могу что получиться, — тихо начал он говорить, — все равно иду на болото, завтра. — Так что, не знаю, сколько там пробуду, вы, когда в следующий раз подойдете?

— Ну, тогда через недельку, две, — задумался травник, — тебе что надо, инструменты какие.

— Да, — не стал отказываться Никита, — мне бы короб как у вас, нож и лопатку деревянные нужны, для сбора трав, своих у меня нет.

Травник молча все лишнее вытащил со своего короба, словно боясь что Никита передумает.

И оттуда же из короба достав запасные нож и лопатку, протянул их Никите, — Держи- работа хорошая правильная, хоть что — то из того что я просил, добудешь, подарю их тебе.

На том и расстались, травники ушли не прощаясь, а Никита стал подгонять лямки короба под себя, перетянул их удобней. Затем разложил перед собой лопатку и нож, стал рассматривать их, все правильно, они дорогие, вырезаны с особыми знаками и из правильного дерева, хороший мастер делал с магией. Вроде мелочь такая, — деревянный нож, да лопатка, а сколько труда в них вложено, что бы и нужную травку правильно срезать и корешок подкопать. Да и саму травку с заговором брать надо, чтобы ее силу усилить, не растерять ее свойства. Одни и те же травы и на здоровье идут, и на то чтобы этого самого здоровья лишить. Куда Никита собирается, там все травы плохие, но тем и дороги, их сложно собрать, даже для травника невозможно. Он ведь правильно сказал, они не бойцы и с Кикиморой болотной, даже сонной справится не смогут. А когда Кикиморы просыпаются, то злы они невероятно, договорится с ними в этот период невозможно, а если их больше одной, то убивать нужно все равно. Ту травку, что кикиморкой травники назвали, обычные люди вообще не знают, и Никита правильного ее названия не знал, собрать ее можно только в короткий срок, когда снег еще в лесу полностью не стаял. Она растет только в болоте, где спит Кикимора, а уж если не одна, так травы там должна быть много. Даже не трава, прямо из воды еще с ледяным крошевом выползают бледные стебельки с цветами похожими на ландыши, и запах у них нежный, тонкий, смертельно опасный. Цветы эти выходят, перед тем как Кикиморы должны проснутся. А как их рвать начинаешь, то Кикиморы то, как раз и выскакивают, злые, голодные и наглеца рвут в клочья, оттого и траву так в просторечии зовут кикиморкой. Цветы добыть сложно и трудно, их и на лечение можно использовать и во вред, и ясно, что они редкие и дорогие, заманчиво конечно, но сможет ли их собрать Никита, никто не знает. Но идти ему все равно придется, он уже все приготовил давно, что может ему понадобится в этой охоте, тем более эта травка ему самому нужна для выживания, если он сможет сам себе собрать редкие травы, то сможет оплатить лечение у целителя. И любой целитель не будет от него нос воротить если он сможет заплатить именно очень редкими травами. А пока нужно закончить уборку, Никита еще шуршал по хозяйству как снова прибежал старик Мефодий.

Сразу с калитки торопливо, оправдываясь заговорил, — Никита они уже знали про тебя, пришли, попросили проводить, вот я и привел.

— Да нормально все, — отмахнулся Никита, — если смогу им помочь, может, денег заработаю.

— Так — то оно так, — за горюнился старик, — просто они тебя в опасное место отправляют, а справишься ли ты? — Деньги — это хорошо, но ты нам нужен живой, не только потому что ты охотник, а и привыкли мы к тебе.

— Все равно туда собирался, так что можно сказать это судьба, — отшутился Никита, но слова старика были ему приятны, давно никто за него никак не переживал.

— Ты вроде и с Водяником договорился, — удивил Никиту своей осведомленностью дядька Мефодий.

— А, вы как догадались?

— Видел, как ты петухов относил, я тоже пробовал, но от меня он не принял, да и …, — старик торопливо перекрестился, — ни одного утопленника в этом годе нет. — Конечно рано говорить, но. — Он со злости в эту пору кого ни будь, уж утаскивает к себе в реку. — Ты уж там, в лесу берегись, — вздохнул старик, — пропадем ведь без тебя, я то ладно старый, помру скоро, а эти соседи наши и так как дети, к жизни не приспособленные, и дальше им всем уже куда бежать то, нету дли них места уже нигде.

Никита все собрал в дорогу, Домового обязал за петухом смотреть, если вдруг задержится и пораньше спать лег, отдохнуть надо. С утра хоть и раньше обычного соскочил, но собирался внимательно, а проще еще тянул время, немного боялся выходить из дома. Привык что все заботы рядом у дома, а вот лес — это страшно ему пока, что его там ждет. Никита вздохнул и вышел, поклонился дому прощаясь и пошел навстречу лесу размышляя по дороге. Кикиморы обычные болотные охотятся на одиноких путников и топят их, так считается людьми. А если мимо пройдешь, так и не тронут, обычно. Так — то оно так, но когда Кикимора начинает убивать и ничего не боится, чувствует себя полной хозяйкой, тогда беда, а уж если их несколько… Приходилось ему уже сталкиваться с духами болот, такими же злобными, как и эти Кикиморы. Вспомнил он как несколько лет назад, еще учеником, когда был и с такими же, как и он мальчишками пришлось им охотится на такую же опасную тварь. Поручили им убить Кикимору которая уже губила людей и оттого была сильной и опытной. Их четверо тогда было на охоте, три ученика и наставник. Кикимора сразу поняла, кто перед ней и с немыслимой скоростью прыгнула на наставника, определив его как самого опытного и опасного в группе. Полоснула его когтями, пробив усиленный бронежилет как бумагу. Они тогда с трудом ее завалили втроем, тупо затыкали ножами, навалившись на нее толпой и голову срубили, пока она терзала их преподавателя. Никита сам не мог вспомнить подробностей как им удалось с ней справится, от страха ему все воспоминания вышибло, помнил только мельканье каких-то теней перед собой, крики парней, и что он с яростью бил ножом и все не мог остановится. Голову уже, отрубленную оторвать от наставника не смогли, намертво в него она зубами вцепилась. Так и тащили еле живого учителя к примотанной к нему же головой Кикиморы. Они смогли его выволочь в безопасное место и вытащить из леса. Карьера наставника в тот день и закончилась, сам хоть жив, остался, но калекой. А лечился сколько, и ведь у целителя. Когти Кикиморы ядовиты и вцепляются в жертву насмерть, как рыболовные крючки, чем больше трепыхается жертва, тем глубже и насаживается. Кикиморы не просто топят заплутавших прохожих, а они их любят рвать и есть, живых между прочим, а привыкнув к человечине, сами охотятся, не ждут уже, когда там еще кто-то забредет к ним в болото, да и забредет ли. Они уже первые нападают, даже далеко уходя от своего болота в поисках людей. Вот и здесь в болоте из не меньше трех, судя по рассказам, что по себе уже необычно, они так — то не очень общительны и себе подобных плохо переносят, конкуренция. А здесь выходит им раздолье, раз они такой толпой в болоте живут. Это значит, что они часто убивают, Никита понял, что дурней в округе много шляется, так что Кикиморы точно не голодают. Кикиморы, обычно то в жизни, опасаются, стараются к себе не привлекать внимания, маскируются, прячутся от всех. Бывает ведь, долго живут, на каком ни будь болоте, и охотники на них только случайно наталкиваются. А здесь вся нечисть, и нежить в округе, как с цепи сорвалась. Такое бывает в плохих местах, но редко, Никита уже давно не слышал, что так может быть взаправду. В наше время леса сократились так, что нечисти или нежити просто жить негде, а здесь на небольшой площади проживания они друг на дружке сидят и еще и уживаются. Дорогу ему хорошо объяснили, да и с картой он сверялся пока шел. Так то лес начинался сразу за селом, но… он как бы делился, слева был безопасным обычным, а вот справа от тропинки, даже чувствовалось обычному человеку что туда не стоит ходить. Вроде и деревья такие, как и слева, только сухостоя больше, но Никита чувствовал напряжение, исходящее от него, слышал звуки непонятные, страшные не присущие живому лесу. Пока стоит на тропке вроде и не страшно, а при попытке войти сразу становилось жутко, и вроде день светло и тепло, а шаг в сторону и сразу темно и жутко. Но он дошел до болот быстро по местным меркам. Оказалось, не так далеко от села, эти болота и находятся, в паре часов примерно, до нашествия Кикимор тут народ массово ягоду собирал. Дорога с утра была подмороженной, в ледяных лужах. В лесу еще лежал снег, тоже льдистый и шагалось Никите пока хорошо, легко, вот обратная дорога, когда все подтает, будет сложной, но ему пока переживать за обратную дорогу не стоит, рано, дело бы сделать, а домой его ноги хоть как донесут. Никита огляделся вокруг, снял короб, ну его, только мешать будет, — он расположился подальше от болот, решив разбить лагерь в безопасном месте. Нашел открытое место, четко делившее лес на плохой и хороший, огромную поляну вокруг которой и лес был редким. Оставил подарок для Лешего на пеньке, поклонился, произнес слова приветствия, тот только просыпается и встречаться с ним пока не желательно, но уважить обязательно надо. Никита отошел только от пенька, вроде и шума никакого не слышал, оглянулся назад, а подарка уже нет. У него даже настроение поднялось, замечательно что Леший подарок принял, вредить ему он уже не будет. Никита прошелся по окраине леса, и не решился со всем скарбом идти в него, не зная, что там теперь живет. Здесь на поляне оказалось, что и чистый ручеек есть, чем не место для лагеря, с огромным деревом которое как зонтик укроет от дождя и ветра. Никита все обошел, осмотрелся, и поставил короб, здесь будет хорошо, — решил он. Нарубил еловых лап, вдруг ночевать придется, дров немного натаскал, тоже на всякий случай. Пригодится или нет неважно, пусть будет, место так то неплохое под постоянный лагерь, пока не разберется что там за опасности его в глубине леса поджидают. Снова поймал себя на мысли, что ему не хочется идти к болотам, но и тянуть больше нельзя, он залпом выпил последние снадобья и стал собираться. Все время пошло и ему нужно торопится, пока они действуют, а то такой коктейль как он принял его убьёт запросто и обидно будет что окажутся все его мучения зря. Быстро приготовил простой матерчатый рюкзак, легкий и двигаться мешать не будет, повесил его вперед на грудь, открыл, проверил ножи и надел на лицо самодельную маску респиратор. Маску для лица сам делал, специальная она, прослойку в нее, в нужном отваре прокипятил, что бы от цветков не надышаться, перчатки тоже, особо обработал, что бы безопасно траву рвать. Такую же тряпочку проваренную, завернуть цветы приготовил, и расстелил у короба, навряд, ли будет время траву у болота спокойно упаковывать, оттуда бы ноги унести с головой вместе и целой тушкой. Постоял минутку, собрался с духом и вперед. План у Никиты был простой, зайти в болото как можно глубже, нарвать чего успеет, и уже бегом отступать обратно, быстро. Утром он выпил первый настой еще дома, ускоряющий возможности организма и обезболивающий, теперь к нему добавил те настойки которые его ускорят еще больше, но ненадолго, а еще настойка что бы видеть и слышать лучше, в общем страшный состав который позволит ему двигаться невероятно быстро, быть невероятно сильным и ловким, и слышать, что вокруг происходит как дикому зверю. Двигался Никита пока легко и быстро, знал ждет его откат болезненный, потом будет ему так плохо, что он пожалеет если выживет что не погиб, но понимал, что своими силами он точно не справится. Тихо, легко как пушинка он двигался по краю болота, вот уже своим усиленным зрением заприметил россыпь тонких бледных стебельков, торчащих из воды, даже услышал, как они шевелятся, но пошел еще дальше и удивился, столько стебельков в одном месте он еще не видел никогда, а это показатель того что под ними спят Кикиморы, и они сильные. Чем сильнее нежить, тем больше цветов. Нагнулся, раскорячился и стал торопливо и аккуратно рвать стебельки, задерживая дыхание, зловоние болота пробивалось даже сквозь маску, но аромат цветов он пока не ощущал.

— Если ощущу, то уже поздно будет, — подумал он торопливо и еще быстрее стал рвать цветы и бросать их в рюкзак на груди.

Сколько прошло времени, он и сам не понял, ему казалось много, работал он быстро, когда над поверхностью болота треснул тонкий ледок и вспучился огромный грязевой пузырь. Это первая Кикимора почуяла что кто-то рвет цветы, проснулась и стала всплывать, за едой. Никита быстро переместился как можно дальше, но продолжал рвать цветы, вошел в азарт, хотя уже собрал непривычно много. И тут же рядом с ним начал вспухать еще один пузырь, затем еще, Никита огляделся, да и решил бежать, все пора. Но не удержался, увидев буквально крупный пучок цветков. Резко нагнулся за ним, чуть не упав в воду, поскользнувшись и это спасло ему жизнь. Тут же над ним пролетело тело Кикиморы, обдав его смрадом. Метилась то она в него, а он нагнулся, вот она как торпеда и пролетела над ним, буквально вскользь прикоснувшись к Никите, но не зацепив. Никита даже испугаться не успел, слишком быстро все это произошло. И как он ее не услышал, как так она ухитрилась бесшумно подкрасться к нему. Повезло, что она еще толком не проснулась, и, не рассчитав своих сил, перелетела через него, упав в болото, подняв кучу ледяных брызг и подарив ему время собраться и убежать. Никита припустил по краю болота, постоянно оглядываясь назад, и снова облажался, чуть не врезавшись в поджидающую его впереди Кикимору, та даже не пыталась гнаться за ним, а спокойно ждала, когда же он сам до нее добежит. Никита затормозил буквально в метре от нее.

Впереди одна, а сзади выбираются еще две и еще виден огромный пузырь на поверхности болота, — да сколько же их здесь, — закричал от злости Никита, уже не беспокоясь о маскировке.

Никита не раздумывая, когда остановился, схватился за древко привязанного к поясу топора. Раскрутил и рубанул топором по Кикиморе, она упала, и он быстро отрубил ей голову, ох, сам не ожидал, что сладит так быстро и легко с таким чудищем. Но с другой стороны, он напичкан зельями и двигается невероятно быстро, для обычного взгляда человека, его даже зафиксировать невозможно, просто смазанное пятно, а Кикиморы сонные еще. На поясе висел пустой мешок, он быстро кинул туда отрубленную голову, ножом вспорол грудину, достал сердце и туда же в мешок. Рубанул и по рукам-лапам, они тоже дорого стоят. На этом его удача закончилась, вторую подбежавшую к нему Кикимору убить он успел, также отрубив голову, но трофеи собирать было уже глупо, еще две шли на него, а он уже чувствовал, что вымотался, нужно уносить ноги пока еще может. Секунда и он вытащил пузырек из кармана, вылил по половинке содержимого на обеих Кикимор, даже подтащить их поближе к друг дружке успел, голова второй убитой откатилась.

— Ладно прихвачу, успеваю, так что ж терять деньги, — успел подумать Никита, при этом не на секунду не замедляясь.

Быстро бросил спичку на тела, подхватил откатившуюся голову и бегом с болота, ноги уносить. До ушей донесся громкий крик — рев, так по ушам криком ударило, что Никита надолго оглох. Кикиморы испугались яркого жаркого огня и отступили в болото. Пожар устроить, Никита не боялся, уже наловчился работать такой сложной смесью. Пламя, хоть и необычно жаркое, но быстро гаснет само по себе, да и земля там мокрая. Выбрался с болота на ватных ногах, все тело уже болело нестерпимо, все действие снадобий подошло к концу. Неплохо он выложился по скорости, даже здоровый так не бегал. Снадобья переставали работать и Никите резко поплохело. Доковылял он уже с трудом до короба и уселся на пенек лицом к болоту, на всякий случай. Вдруг они решатся покинуть болото, отомстить ему, редко, но тоже бывает. Стал осторожно перекладывать цветы в тряпицу, читая наговор, сам не ожидал, что так много соберет, теперь нужно правильно сохранить все что добыл с таким трудом. Никита даже про боль забыл, ведь он сейчас еще в перчатках и маске, нужно торопится. Уложив стебельки аккуратной стопкой, завернул плотно в полотно и завязал, обернул еще в бумагу, снова перевязал. На обычную траву читают наговор, пока срезают, а вот на эту, как только с болота вынесут, если смогут, у него вот получилось. Теперь все по уму сделать надо, а то ведь после такой удачи и в безопасности траву испортить, обидно будет вдвойне.

С болота доносились громкие злые звуки, крики, какие-то пощелкивания, — да разворошил я муравейник сегодня, — подумал Никита, — но зато удачно.

Достал мешок с приготовленной наговоренной солью, вытряхнул головы Кикимор из мешка и сердце, которое еще сокращалось. Так сразу все разобрать нужно, сердце в маленький мешочек и посыпать солью, с болота сразу раздался крик, почувствовали оставшиеся в живых Кикиморы, что делает охотник. Лица на отрубленных головах поплыли, стали меняться, были похожи на девичьи, теперь же старились на глазах, смотреть жутко. Но Никиту хоть и трясло, он быстро головы пересыпав солью, запаковал их по отдельным мешкам, так теперь отрубленные руки. Да не руки это уже, они и сразу то, на человечьи были не очень похожи, а теперь то, напоминали, сухие палки с когтями пятисантиметровой длинны, острые как бритвы. Повезло ему, что ночь морозная была и Кикиморы сонные. Никита все уложил очень аккуратно в короб, закрыл его, не хватало потерять так тяжело доставшиеся ему богатство. Никита снял маску, дышать свободно теперь можно, весь в крови, хорошо хоть куртку нашел в сарае старую, но прочную, не отстирает ее от крови, так выкинет. А воняет то от него как, не передать, дойдет до дома, помыться сразу же надо, кровь тварей ядовитая, вроде нигде на кожу не попала, а все равно. Никита поклонился в сторону леса, перекрестился, закинул короб на плечи и медленно пошел домой. Шел еле, еле, уже на подходе к селу ему стало совсем плохо, перед глазами все потемнело, и он присел на корточки, прислонившись к дереву спиной. Отдышался с трудом, и снова еле переставляя ноги вперед. Домой дошел на одном упорстве, оставив короб на терраске, запер входную дверь и там же на терраске скинул грязную верхнюю одежду. Все он дома на своей территории, и Домовой не позволит никому что-то взять здесь. В коробе у него примерно лежит по деньгам шикарная московская квартира в центре, даже больше, но представить себе еще что-то Никита уже не мог. Его колотило отходняком от снадобий, но он еще заставил себя помыться в тазу, первое дело после такой охоты и уж затем почти дополз до кровати, и все перед ним стало черно от боли и усталости. Он как сноп повалился на кровать, натянул на себя одеяло уже теряя сознание. Еще сутки он пролежал не в силах встать, слышал, видел, но встать не мог, тело взрывалось от боли только от легкого шевеления. Домовой его отпаивал каким — то чаем, но были моменты, когда Никита думал, все отбегался он уже на этой земле. После таких стимуляторов ему и здоровому то раньше казалось, что умирает, а в таком состоянии он уже не думал, что вообще выживет. А затем хоть и качало его от слабости, но смог сам встать и даже походить по дому, удивляясь тому что еще живой. Хоть и слаб, но кое — что нужно сделать срочно, а то все его труды пойдут насмарку и дело даже не в деньгах, он совершил невозможное для такого калеки. Никита достал две бутылки с водкой, с закручивающимися пробками, открыл их и вынес на терраску. Затем разделся догола и нацепил на себя одноразовый медицинский комбинезон на липучках. Запасная маска и перчатки были приготовлены заранее, теперь Никита, одев все на себя, не в доме, а по-прежнему на терраске развернул сверток с травой кикиморкой. По пять тоненьких стебельков на бутылку, и плотно закрутить пробки, оставшуюся траву так же осторожно упаковал обратно, но уже на пять пакетиков, и четыре из них нужно спрятать сразу. Он их сам засушит и приготовит к продаже на потом, черный день. Отдать такое количество травы сразу, это подписать себе смертный приговор, травникам его убить проще, чем рассчитаться с ним. Так теперь все рассортировать что на продажу спрятать здесь, что его спрятать в доме. Спрятать, пока не получит деньги не отдаст ничего. Травники знают, что из дома где есть Домовой они не смогут забрать ничего, так то они могут его только на деньгах обмануть и сделают это обязательно, он ведь изгой. Лучше подстраховаться, ведь убить и не платить ему они могут по той же самой причине, кто за него вступится. А бутылки с настоем кикиморки— это тоже его запас на будущее. Через полгода эти бутылки водки с травой, настоянные правильно, будут на вес золота. Остался последний рывок, Никита открыл подполье. Небольшое пространство подпола было обшито доской, которая кое — где уже прогнила и рассыпалась в труху. Никита легко отодрал пару гнилых досок, за ними рыхлая земля, вот в нее то, он и закопал бутылки с кикиморкой, и пакетики с травой, помещенные еще для сохранности в стеклянные сухие банки. Полгода в темноте и при постоянной температуре, в прохладе, самое — то для такой настойки и трав. Одну лапу Кикиморы Никита тоже прикопал, тщательно упаковав в вощеную бумагу, пока подождет, с нее тоже он может много лекарств редких наделать сам и для себя, а при нужде и на продажу хватит. Попозже нужно будет здесь все замаскировать, а пока и Домовой, если что глаза отведет, Никита уже снова еле на ногах держался. Откат от настоек страшный, такая скорость, которую дает ускоряющее зелье, сжигает, убивает организм, еще дня три он будет так двигаться, и это хорошо, мог и не очнуться в его то состоянии. Никита подозревал, что жив только благодаря чаям Домового, тот просто не хотел оставаться один, вот и не давал помереть хозяину. Да забавный у них симбиоз получился, калека охотник и не желающий умирать в пустом доме Домовой. Никита почти выполз из подполья, отлежался сутки, снова почти без сознания. Зато на другой день смог встать на ноги и даже немного убраться в доме, пока на плите варилась картошка с тушенкой, есть ему не хотелось, но надо, иначе снова сляжет. Обычно после приема ускоряющего зелья волчий аппетит, организм восстанавливается, а Никите есть совсем не хочется, но он заставляет себе через силу.

— Надо, — уговаривал он себя, — я ведь только жить начал, столько невозможного в своем положении сделал и даже м — мм семья у меня получилась, о который мне теперь заботится нужно.

Никита уговаривал себя и ел и как-то легче ему стало, задвигался. Жить то все равно хочется, даже так больным изгоем в мертвом селе, и Никита заставляя себя двигаться, есть, следить за собой через силу, понимал, что только так он сможет добиться прощения за все зло что он сотворил. На следующее утро, стук в дверь с утра пораньше, Никита не торопясь встал с кровати, оделся, и только потом открыл дверь, знал, что травник не выдержит, пожалует в гости раньше. Даже наверняка оставил кого ни будь из своих понаблюдать за домом Никиты и терпеливо ждал пока он оклемается для разговора. Опытной травник он понимает, что за средства использовал Никита для этого похода и какой откат будет в его состоянии.

В дом к себе Никита травника приглашать не стал, вышел к нему на терраску, стараясь не показать свою боль, двигаться ровно, а не дергано.

Тот же ожидаемо нервничал, таких редкостей давно не было на рынке магических снадобий, и он очень надеялся, что Никите повезет что ни будь достать из его списка.

— Ну как получилось? — не выдержал травник, ты вернулся ведь, что ты принес??? — засыпал он вопросами.

— Да, — я принес две головы, одно сердце, лапу, и почти грамм на триста сырого веса травы, — не стал мучить ожиданием Никита.

Пока травник от удивления открывал рот и подсчитывал сколько это стоит хоть примерно, Никита продолжил говорить.

— Тебя я не знаю и товар пока не получу деньги, не отдам. — Поговорим сначала о цене, и очень надеюсь, что ты не будешь наглеть, я конечно изгой, но такой товар как я принес, тебе все равно нигде самому не взять. — Покажу чтоб ты не сомневался, потом жду деньги и только тогда все отдам, — сказал он твердо.

Травник обалдевший от перечисленного Никитой, долго смотрел на него, пытаясь сосредоточится.

— Нет, я тебе на слово верю, а с собой у меня ни маски не перчаток нет- пробормотал он огорченно, видно забыл взять или решил, что Никита не смог собрать ничего.

Затем поняв, что тот все-таки не шутит замялся, пытаясь все снова мысленно перевести в деньги, которые нужно отдать охотнику за работу. Понимал, что Никита цены знает, и обманывать его смысла нет, сезон трав только начинается, тем более только охотник может все лето добывать диковинки из плохой части леса. Но торговались они долго, и хоть сумма получилась внушительная, особенно для обычных людей, Никита понимал, что это копейки, но сам он все распродать не сможет, нет у него такой возможности и связей.

— Да ты и на эти деньги и лес и село себе выкупить можешь, — уже разозлился травник после часа жарких споров за каждую копейку, — и, кстати, меня Валентином зовут, и мы с тобой только начали работать, все лето впереди. — Слышал я про твою жадность, но чтоб так ты со мной торговался, даже не ожидал. — Ты столько можешь заработать и на квартиру в Москве и деньги на безбедно там же жить за сезон.

— Москва мне нафиг не нужна, — отрезал охотник, — и ты тоже не прибедняйся, ты только волосы с голов Кикимор поштучно продавать будешь, я же не считаю, сколько ты заработаешь на этом.

— А, у тебя и нет возможности продать то, — парировал травник Валентин, — а я тебе предлагаю постоянное сотрудничество и смогу помочь здесь легализироваться, не бомжом жить, а нормальным человеком, не боясь потерять дом. — И с настойками лекарственными помогу, тебе ведь лечится надо.

— С деньгами я и сам здесь легализируюсь и где надо подмажу, все оформлю при желании, — парировал Никита, — у меня уже свои связи есть.

— Ну да ты шустер как я погляжу, — выдохнул Валентин, — но поверь нам лучше дружить, моя помощь тебе тоже пригодится, все равно все необходимые именно тебе лекарства ты только можешь добыть только через меня, я здесь старший. — И зачем тебе столько денег наличкой — то, давай счет на твое имя открою в банке, могу быстро это сделать, есть у меня там подвязки, да хотя бы половину туда денег переведу, сам подумай я, что с мешком к тебе ходить буду, узнают, ограбят меня, запросто, лихих людей здесь в округе хватает.

Ругались, рядились, но договорились и не только на тот товар что добыл Никита, но и на будущее сотрудничество. Никита дал номер банковской карты, на которую Валентин должен был перевести большую часть денег, остальное он наличкой принесет завтра, или если успеет сегодня вечером. Тот обрадовался, что хоть в банке ему оформлением не заниматься. Никита был уверен, что Валентин и сегодня успеет обернуться, и не ошибся. Валентин хоть и знал, что сейчас кроме его травников в селе других нет, но очень боялся, что охотник еще кому-то перепродаст такие редкости. Вечером после заката, он не побоялся темноты, прибежал, проверил товар, упаковал, увидев, сколько собрал Никита кикиморки, Валентин аж побледнел. Чуть маску с лица не сорвал в волнении пока просматривал собранные травы, давно столько за раз не удавалось собрать никому на его памяти. Долго перебирал в молчании не веря глазам своим бледные стебельки цветов, поглаживая нежно пальцами невзрачные цветы. Несколько стебельков ухватить у Кикимор считалось большой удачей, а уж хозяйку болот вдобавок к цветам пустить на ингредиенты для редких зелий, так и подавно.

— Что ж ты второе сердце и остальные лапы там то оставил, — не удержался Валентин, жадно пожирая взглядом головы Кикимор, сердце и лапу, которые он тоже разложил прямо на полу терраски и уже несколько раз перебрал, проверил, словно боясь что они сейчас исчезнут.

— Ну ты, блин, умник, — вызверился Никита, — сам туда сходил, там их до хрена в одном месте, я двух уложил, а три еще остались, и я не уверен, что всех их увидел, даже не думал, что их в одном месте там столько окажется, сам знаешь, они поодиночке живут. — Повезло что они сонные были и за мной в погоню не рванули, я еле ноги унес оттуда.

— Ладно, ладно, не злись, — сбавил обороты Валентин, я придержу информацию что там их столько, а ты может мне еще принесешь, тебе ведь все равно их нужно будет ликвидировать, слишком их много, поэтому и цену полную не дам, потом еще подкину денег, когда окончательно все распродам. — Сам знаешь, что если все сразу на продажу все выставлю, цена упадет, одну голову обработаю да придержу пока, позже дороже продам, а тебе процент будет, обещаю.

Он кроме денег еще прихватил для Никиты карту, где произрастали нужные Валентину травы и корешки, календарь для сбора, даже тексты наговоров для редких трав, пузырьки для сбора росы.

Никита быстро проглядел карту, — а что сюда — то не ходите, — ткнул он пальцем, — здесь же вроде все чисто должно быть, лес же темным совсем не бывает, а здесь ни болот, ни оврагов.

— Да черт его знает, — почесал в затылке Валентин, — туда, сколько травников уже ушло, а ни один не вернулся, вот и я боюсь туда идти, и ты осторожней будь. — Эта часть леса сильно испортилась, никто не знает почему, и что там может быть, вроде то у нас и чудовищ в лесу никогда не было, в общем, темное дело и тебе с ним разбираться. — Ты давай то с календарем сверяйся, лето здесь короткое, успевать надо, отлежись еще пару дней, и сюда вот за росой и лопухом, ну и там глянь, что еще попадется. — Список трав я тебе оставил, запомни, а я через недельку загляну. — Тебя видимо само провидение сюда отправило, мы ведь давно сюда пытались охотников зазвать, да не спешат они к нам, что-то у вас в сообществе в последние годы в тоже неладное творится, а нежить тем временем разрастается, надо же сам не верю, что столько Кикимор на небольшое болото. — А чего удивляется, если подумать, там столько людей последние годы пропадает, — Валентин вздохнул, — только моих людей сколько пропало, а уж туристов да охотников и не считает никто.

Валентин все упаковал в свою корзину, тепло простился Никитой, сказав на прощанье, — хорошо работаешь охотник, и люди тебя хвалят, я конечно тебя мало знаю, но теперь тоже верю, что в твоей истории не все так просто как говорят. — И может со временем тебе удастся изменить мнение о себе.

Никита покрутил в руках пакет с деньгами, после ухода Валентина, столько он еще не зарабатывал никогда, а радости не было. Хотя добрые слова Валентина приободрили его, он ведь не стал оправдываться перед травником, а ведь тот ждал что Никита будет оправдываться, и даже показал ему, что готов ему поверить. Насторожили Никиту слова Валентина что сообщество охотников стало другим, люди им перестали доверять, и он тоже чувствовал свою вину в этом. Им сейчас тяжело, охотники потеряли веками наработанную репутацию и теперь чистят кадры, искореняя зло в своих рядах, а обычные люди снова страдают. Ведь сюда давно уже должны были прибыть охотники и все зачистить, а они оказывается даже не отвечают на просьбы и никак не объясняют почему. Свою вину Никита не пытался переложить на Черепа, даже если его одурманили и очаровали, он в первую очередь охотник и должен был почувствовать ложь. А теперь что жалеть о прошлом, просто жаль, ведь если б ему эти деньги заработать, когда у него семья была и любимая, а теперь то что, ради кого ему жить. Никита вздохнул, дорога в Москву и Тамбов ему закрыта навсегда, даже если он здесь будет героем, там не простят. Здесь то нужен и то вон как его каждый встречный из мира ночи попрекает, но хоть жить можно спокойно, осесть навсегда. Если лето проживет, можно будет этот участок земли с лесом выкупить, деньги уже точно будут заработает, да будет здесь приживаться, а что делать, здесь он хоть нужен, а там что дальше будет, кто знает. Может, местным бедолагам поможет, да это хоть часть грехов ему в зачет пойдет. Смерть Василинки и своего ребенка ему никогда не замолить и никакими добрыми делами не исправить, он это точно знал. Ладно, что теперь думать да без конца рану ворошить, нужно жить, тем более у него и так проблем выше крыши. Продуктов в обрез осталось, нужно после похода в лес еще в магазин съездить, да уже можно будет закупиться надолго, дорога как раз просохнет. А лето здесь и впрямь короткое, нужно уже думать и планировать, как местные жители, а работы у него больше чем хотелось бы. В лес сходить, затем к водянику, затем на кладбище и переживет ли он все эти встречи, Никита вздохнул, печалится рано. С Водяником уже договорился, Леший хоть к нему не вышел, но подношение принял, значит жизнь налаживается и местные постепенно принимают его и с остальными сладит и договорится постепенно. Никита поглядел на оставшегося петушка, вот ведь дурень, нужно было не съедать всех сразу, а оставить одного куренка себе. Совсем забыл, что петухи тоже нечисть гоняют, вот он сейчас здесь один в доме, а каждое утро поет, так что на все село слышно и люди здесь улыбаться стали, слыша петушиный крик, вроде как даже тьма над селом рассеивается стала, даже вон травник не испугался к нему по темноте прибежать. После того как Никита отлежался, да отоспался несколько дней дома, в лес стал собираться с охотой и теперь перебирал все что ему может понадобится. Палатка и спальник у него были, а вот дотащит ли он все. Пока здоровый был, об этом не думал, а сейчас как представит, что с собой нужно брать, уже страшно. Никита никогда не убивал зверей в лесу, не охотился на них даже если голодал, ведь и раньше ему приходилось по нескольку дней выслеживать какую ни будь нежить. Но вот зверей жалко было всегда, и всегда он таскал продукты с собой, чем вызывал насмешки других, охотников которые не понимали, как можно с тушенкой ходить в лес. Да, а ведь кроме продуктов нужно и котелок тоже прихватить. А что мучится, в лесу мало кто теперь ходит, нужно будет постоянный лагерь сделать, да там все и оставлять, а уже осенью домой все сразу и притащит. Ничего отнесет основное, и там все спрячет, может даже какой навес на первое время сколотит, и ему гораздо легче уже будет. Хорошо, что крохотных озер много в округе, без воды он не останется. С такими мыслями, он и собрался, уложив все максимально плотно, пойдет в лес медленно, не торопясь, лучше день потратит на устройство лагеря, там же и переночует, а уж отдохнувший пойдет на охоту, заодно может и поймет кто там бродит в ночи. Защитить свою стоянку от любой нежити он сможет, так чего заранее переживать, он и так последние три года живет в долг.

Первый раз ушел в лес на четыре дня, ну если не считать, что нагруженный тащился целый день, далеко в лес на первый раз не пошел, и так пришлось круг делать чтоб болото не зацепить. Выйдя из дому в сторону леса Никита удивленно приостановился, еще вчера деревья были грязно серыми, зимними. А тут вроде всего несколько дней прошло, и хоть грязь и лужи вокруг, но трава стремительно зазеленела, на деревьях появились крохотные почки, превращаясь в разворачивающиеся зеленые листы, а запах то какой, весенний яркий, насыщенный именно весной и молодой зеленью. Он ведь сомневался, когда шел, какие растения, когда еще в некоторых местах снег лежит, ан нет, уже что-то растет, и даже цветет. Весна и лето здесь короткие, но стремительные, неяркие, но такие нежные краски разлиты вокруг. Никита сразу же оставил подношение Лешему на тот же пенек. И с радостью отметил, что оно принято, только положил на пенек пакет с нехитрыми дарами, хлеб сахар, конфеты, отвернулся на секунду буквально, как и в прошлый раз, а уже пенек пустой, как и не было ничего на нем, и это без звука или шороха. Хорошее начало для установления отношений с лесным Хозяином. Ведь Леший хоть и являлся сам по себе нечистью, а чертовщины, нежити, и тьмы в лесу не терпел. Никита подумал, что именно по этой причине Леший к нему и благоволит, надеется на помощь, а значить и сам помогать будет. Сколотил простой навес из сухих деревьев, закрыл его сосновыми лапами, там он сделал тоже из сухостоя подобие небольшого столика, притащил удобный чурбан вместо стула, выложил очаг из камней, запалил костер и сразу же повесил над ним котелок. Рядом поставил палатку, а пока ее благоустраивал, наварил кашу с тушенкой. Вот и будет ему на первое время удобный лагерь, а там если все сложится будет продвигаться постепенно в глубь плохого леса, так Никита стал его называть для себя. В первую же ночь в лесу удивился, спокойно, тихо, и тревоги нет, удивительно конечно, но выспался он прекрасно и встал легко. Утром встал до восхода солнца на сбор росы, все пузырьки ему Валентин заранее пронумеровал. Никита посмеялся, но отметил на карте где будет собирать первый пузырек и во сколько он начал сбор росы. Никита собирал росу, когда обучался, но это было давно, и он был здоров, да и скорость сбора с него не требовали. А теперь ему за это платят и требуют четкого исполнения, и от каждой капли зависит его заработок, так что пришлось ему поскакать по лесу и вприпрыжку, да с поклонами. Тем более что на сбор росы дается очень мало времени, пока темно еще нельзя, когда расцвело, то уже нельзя, вот он и скакал как заяц, но быстро понял, что так больше проливает, и вроде только дело у него пошло и все время уже вышло. Не так это оказывается просто собирать росу, когда выглянул солнечный луч, пузырек был не заполнен даже на половину. Но делать нечего, сколько смог, столько и собрал, и Никита карандашом подписал время окончания сбора, вернулся в лагерь и сразу же упаковал пузырек, еще раз проверив все ли правильно он сделал. Валентин сразу предупредил, росу не смешивать и не халтурить, у них есть свои способы проверить правильно ли собран заказ. И здесь никаких оправданий или поблажек, слишком большие деньги платятся за правильные ингредиенты и зелья. Никита промок насквозь и весь, хорошо, что взял запасную одежду. Развел костер и пока переодевался в сухое вскипятил в котелке воду для чая, решив вчерашнее варево поесть холодным. После легкого завтрака сразу же в путь уже за травами, да корешками. Валентин дал большой список, включив все что здесь произрастает. Никита только отошел от лагеря и понял, что здесь никто уже ничего давно не собирал, все перечисленное в списках свободно растет. Никита решил, ну травы то будет собирать гораздо легче чем росу. Ведь ему уже приходилось, если случайно наталкивался во время контрактов, связанных с работой в лесу собирать для себя травы. Но быстро понял, что ошибался, одно дело срезать кустик, когда ты случайно наткнулся на него в лесу, и совсем другое заниматься сбором планомерно, переходя о одного растения к другому. Нашел, определил, встал перед ним на колени, пока срезаешь нужно прочитать заговор чисто и четко и так без конца и края. Колени и спину ломило нестерпимо, в глаза как пыли сыпанули от яркого мельтешения, голос осип. Никита механически орудовал деревянным ножом и лопаткой, только успевал собирать и сразу же аккуратно все укладывать в короб, но не расслаблялся, не просто же так тут постоянно люди пропадают Сколько он так провозился даже не понял, оглянулся в один момент и увидел короб полон, нужно возвращаться в лагерь и разложить травы для просушки. Спину выкрутило от боли, когда он попытался выпрямится и нацепить на себя короб, а еще до лагеря идти, хорошо хоть рядом. Дотопав до лагеря, расслабится не получилось, Никита сразу же стал сортировать травы, перевязывать их, подписывать название, место сбора, и дату, и затем уже развешивать для просушки под навесом. Пока возился уже вечереть стало, да и устал он непривычно сильно, вроде привык же к постоянной физической работе, а сегодня то напрыгался, наклонялся и теперь у него болело все что только могло. Есть не хотелось, только спать, но Никита заставил себя развести костер и плотно покушать, понимая, что сегодня он выложился, а завтра снова такая же предстоит работа и ему нужны будут силы, а откуда им взяться то если он не будет есть. Вторая ночь тоже прошла спокойно, Никита спал как младенец, хотя и прислушивался ко всем звукам в лесу, он верил своей интуиции которая пока молчала. Вот только встать утром было гораздо тяжелее, но Никита мужественно встал, оделся не мешкая, взял пузырек и снова на охоту за росой. Видимо от того что сегодня он не торопился, и от боли в суставах собирал росу аккуратно не бегая от капельки к капельки которая кажется больше, чем та что рядом. Ему удалось собрать росу до первого луча в пузырек почти под пробку, все равно он расстроенно вздохнул про себя, ему казалось, что он соберет больше и не один пузырек, но как говорится мечтать не вредно. Наполнил короб травами так же примерно, как и вчера и та же монотонная сортировка, и развешивание для просушки, скромный ужин и сон. Третий день тоже ничем особенно не порадовал, только что Никита уже всю работу стал делать ловчее и быстрее, к росе это не относилось, третий пузырек также был заполнен не до конца. Но вот короб он заполнил уже до обеда и сегодня же решил вернутся домой. Дотопал уже привычным маршрутом до лагеря, перебрал все собранное, подписал и снова уложил, только плотнее в короб, собрав и подсохшие растения, которые за короткое время усохли значительно. Даже расстроился глядя на свои труды, вроде столько много всего собирал за эти дни, а все влезло плотно правда, но в этот же короб, который он каждый день таскал наполненный с горкой. Так он за лето ничего и не заработает, но быстро отогнал хандру, собрал палатку пристроив ее под навес, все убрал, прикрыл еловыми лапами и домой, нагруженный как мул. Хорошо хоть все оставил в лагере, порадовался он своей предусмотрительности, вроде столько всего оставил там, а еле тащусь. Короб, сменная одежда, термос, и прочие мелочи, оказались весьма тяжелым грузом, но вечером Никита был дома главное цел, почти здоров, только уставший. Следующим утром только встал, а Валентин уже у дверей ждет, стучит, Никита удивился, караулит он его что ли. Вместе с ним и короб разобрали, Никита быстро вытащил на терраску табуретки и небольшой столик и вот теперь сидя напротив друг друга они и занимались тем, что Никита вытаскивал сверток, а Валентин проверял и оценивал, записываячто-то себе в блокнот и подсчитывая тут же на калькуляторе свои вычисления. Валентин все выспрашивал, где и как собирал травы Никита, сверялся с картой, что-то шептал под нос, крутя какое ни будь растение в руках, проверяя правильность сбора трав.

— Ты сильно — то не расслабляйся, — тебе просто повезло, что никто не напал, берегись, может специально ждут, что ты расслабишься, или просто не заметили, ты ведь глубоко не заходил в лес еще, — напомнил Валентин охотнику, когда сговорились о цене, и он стал собрался уходить. — Мне понравилось, как ты работаешь, так что будем сотрудничать и дальше. — У тебя талант к сбору, и травы все как на подбор, хорошо, я рад, что мы с тобой договорились. — Отдыхай до следующего сбора, в календарь посматривай старайся не пропускать дат, а я тебе снова все расписал, что мне особенно нужно, держи вот, — протянул Валентин Никите плотно исписанный тетрадный лист памятку.

Махнул на прощанье рукой потащил как муравей добытое Никитой богатство. Хоть Никита и переживал что мало собрал, но блеск в глазах Валентина, а главное сумма, полученная от него подтверждала, что он поработал весьма неплохо. Деньги Валентин скинул в тот же день целиком на карту Никите. Никита от машины периодически подзаряжал телефон, тем более он ни с кем не общался и теперь глядя на пришедшее сообщение из банка радовался, что деньги дают ему чувство уверенности и их у него уже много, особенно если считать, как ему пришлось жестко экономить последние годы, и здесь он даже представить себе не мог именно сейчас на что он их потратит. Первые успехи Никиту не расслабили, он считал, что теперь то только началась его жизнь и нужно успевать. Закрепить, придержать у себя удачу, ведь как давно он с ней не сталкивался, а деньги потом придумает на что потратить.

Никита пару дней занимался домашними делами, собирать дрова это стало его персональным проклятьем, прогулялся к погосту, но подойти к нему пока было невозможно, само кладбище хоть и на холме, а внизу непролазная грязь, пока еще не просохшая. Он только поглядел с тоской в сторону кладбища, идти туда ему ну очень не хотелось, и он решил, что время пока подождать с визитом к Погостнику. А дров Никита притащил много, заметив про себя, что после его освящения ограды, находится там теперь спокойно, но сам Погостник этому вряд ли рад, привык он к свободе и как еще отреагирует на ограничение его прав, непонятно. Поработав пару дней на свою печь, и уложив хорошую поленницу дров, Никита упаковал петушка в мешок, и пошел вечером к Водянику, как и обещал, хотя петушка ему стало жаль, привык к нему, но решил, что теперь персонально для себя заведет и петушков, и кур тоже на яйца. Проглотив слюну от видения сковороды яичницы с салом, Никита завтра же решил заняться ремонтом курятника, который обнаружил во дворе в полуразрушенном состоянии. Пока планировал да размышлял, уже оказался на мостках у реки. Водяника даже звать не пришлось, он уже Никиту ждал, и нервничал, явно переживая что не получит черного петушка.

— Не обманул меня, принес, — встретил он такими словами Никиту и облегченным вздохом.

— Так договорились же с тобой, я, знаешь ли, слово всегда держу, а ты не всем слухам, про меня верь, не все в них, правда, — довольно резко ответил Никита, понимая откуда идет нервозность Водяника.

— Не сердись, уже верю, — водяник расслабился, — меня уже обманывали, и вроде как уважаемые люди, вот и опасаюсь, сам знаешь, петух мелочь, а нам уважение надо, без него мы умираем. — Забыли люди традиции, что им петуха жалко, — снова заныл обиженно водяник, — а я тебе тоже подарок приготовил.

Никита понял, что с Водяником действительно уже никто не общается, и он переживает, что и Никита пропадет, обманет, вон как весь извелся, и подарок ему приготовил, — доброе слово и нечисти приятно.

Водяник достал мешок из-под петушков, которых Никита приносил раньше, — ждал тебя надеялся, вот тебе рыбки крупной наловил. — Ты не серчай, приходи почаще, хоть поболтаем, да может девкам моим еще, когда подарки принесешь, они, то злые что ты про них забыл и выходить не хотят.

Никита засмеялся, — Не забыл я ничего, на днях съезжу за продуктами, да посмотрю и на них подарки, а что правда поболтать не с кем, вроде здесь травники ходят, да и наверняка кто — то из мира ночи здесь живет.

— А, мне то что с тех травников, они ведь не в моей реке свои корешки собирают, хотя и прав, ежели бы они ко мне с вежеством, то я бы мог им кое что, что на берегу растет да скрыто от людей подсказать, но им не надо, а я и не предлагаю сам. — А как-то так получилось, и уже давно, что здесь и нет никого из детей Ночи, даже ведьмы редкость и тех давно не вижу. — Есть пара бабок в селах, но мне с ними и говорить неохота, слабые они и глупые, о чем с ними общаться то.

Водяник и впрямь заскучал без общества, долго они еще сидели на мостках с Никитой болтали. К тому же Никита заинтересовался что же там необычного растет у Водяника на берегу и спросил его об этом, пояснив, что сейчас помогает травникам, подрабатывает.

Водяник не стал набивать цену или что-то выпрашивать для себя, ответив просто, — трава это необычная и растет не каждый год, она годна для сбора только день в году на Илью пророка, вот потом если она выйдет в это лето он Водяник Никите ее покажет и поможет собрать, расскажет, как использовать, и какие настойки с нее готовить.

— Ты через недельку приходи еще, — попросил Водяник, — просто так без подарка, меня дядькой Ерофеем зови, и не забывай, а я тебе еще рыбки наловлю. — Да может посидим тут с тобой у костерка, картошку пожарим в углях, страсть как люблю, а не ел уже давно, и вкуса даже не помню.

Никита только обрадовался такой незатейливой просьбе Водяника, пообещав и костер, и картошку, да и ему самому было интересно с ним поговорить. Даже если селяне и знают про водяного, с ними об этом не поговоришь, не поймут. А вот наоборот с Водяником можно хоть и о чертовщине рассказывать, что про мужиков спросить, ему все интересно и запретных тем нет. Жаль, что он с местным Погостником не дружит. Распрощались они тепло, Никита подняв мешок удивился, тяжел, а дома так и обалдел даже немного, крупные чистые рыбины, и уже еще и вычищенные, такого он точно не ожидал, как тут картошкой то за такой отдарок отделаться. Затем вспомнив хлопнул себя по лбу, мне же еще русалкам подарки купить не забыть и всем хорошо будет.

Вот и налаживаю местные связи с нечистью, — думал Никита разбирая подаренную рыбу, Домовой крутился рядом.

— Хозяин вот эту лучше посолить, может я ей займусь, уж больно она хороша, а вот эту лучше пожарить, — вмешался он приятно удивив Никиту.

Ведь до этого Домовой хоть и лечил его и помогал ему, но до сих пор не назвал ему своего имени и держался отстраненно. А тут вроде как оттаял, и даже вот сам помогать Никите взялся. Никита в северной рыбе не сильно разбирался, только щуку знал, как выглядит, а Домовой заглянув в мешок, стал сыпать названиями ему совсем незнакомыми.

— О хариус то какой хороший, — о- хо- хо и осетр есть, а сорога то какая крупная да жирная, и нельма есть, — радостно перебирал рыбу Домовой. — Угодил ты Водянику раз он тебе такой рыбки то положил, да много.

Никита улыбнулся, — да еле дотащил, мешок тяжелый оказался.

— Вот тебе на жареху, а остальное вкуснее посолить будет, — Домовой быстро выложил для Никиты рыбу отдельно в чашку, а сам закрутился по комнате маленьким смерчем.

Откуда то достал небольшую совсем деревянную кадушку, хорошую, крепкую, Никита такую ни в доме не в сараях ни разу не видел, значит Домовой где-то ее припрятывал. Он так ловко укладывал рыбку в кадушку, пересыпая ее солью и сахаром, осыпая какими-то приправами, что Никита загляделся и забыл, что сам собрался жарить рыбу. Поглядывая краем глаза за Домовым он тоже принялся за работу и вскоре скворчащая на тяжелой огромной сковороде рыба наполнила комнату потрясающим запахом. Никита только слюну глотать успевал, такой рыбкой Борис с Петром его ни разу не угощали, видно им на удочки она и не попадалась.

— Лихо тебя отпускать стало, — сказал вдруг Домовой, — твоя жизнь Никита только сейчас настоящей стала, и ты собой, постарайся так и жить не оглядываясь на прошлое. — Отпусти все что было ведь уже ничего вернуть нельзя, может это и к лучшему.

— Я бы все отдал чтобы вернуться на три года назад, — глухо произнес Никита, слова Домового зацепили его неожиданно больно. Он не понимает, о чем говорит.

— А, про лихо это так к слову или… — спросил он.

— Нет, кто-то с помощью Лихо на тебя столько всего повесил, не видать бы тебе и дальше удачи, но ты сам изменился, и оно ушло.

— Как это, — удивился Никита.

— А, вот так тоже бывает, прокляли тебя молодого, наглого, гонористого, и все что ты делал против тебя и обернулось. — А жизнь то вон как тебя выкрутила, переломала и ты изменился, но не сломался, мудрость к тебе пришла. — Ведь как бывает то, многих так крутит, а они этого понять не хотят и гибнут, а ты ведь не стал переть против ветра, пошел куда тебя потянуло, да в работу ушел без требования награды, вот Лихо и отступило, — рассказывал неторопливо и певуче Домовой изумленному Никите. — Ты ведь даже здесь, когда появился, Лихо у тебя за плечом стояло, я ведь думал ты никогда от него не избавишься и боялся тебя. — Знал про твой характер гонористый, а ты не только меня удивил, но и Лихо тоже, вот оно и ушло, его ведь к одному человеку цепляли, ты изменился и совсем другим стал, перегорел. — Вот как-то так, лучше не объясню.

— Мм, — не знаю даже, что сказать в ответ, удивлен, а что говорить все равно сам я тогда дров наломал и не изменить ничего, — пробормотал Никита, понимая, что никому ведь не расскажешь, что оказывается Череп смог на него Лихо натравить, оттого Никита так плохо поступал, не оправдаешься никогда уже.

Домовому он поверил сразу, они нечисть и видят больше знающих людей, особенно такие редкие проклятья, и не лгут о таких вещах в разговоре, утаивать могут, это да, а вот соврать нет, это только привилегия людей. Да и прав Домовой, думал Никита я ведь раньше то какой упрямый был с норовом, гонором, какими-то амбициями, все кому-то чего-то доказать хотел, а сейчас пытаюсь просто жить со всеми в ладу и мне это нравится.

— А, можно все изменить… — Спросил вдруг Никита, — может есть такой способ…

— Что ты, что ты, — замахал руками Домовой, и думать об этом забудь, невозможно это, и не мучай себя. — Тут ведь как, — посмотрел на Никиту Домовой опасливо, — даже если б ты вернул все, то свою Василину ты бы потерял. — Не думай, что я что вызнал, ты сам во сне часто говоришь или кричишь в кошмарах, так я всю твою историю и понял.

Никита расстроено отодвинул сковороду с рыбой на край и как-то зло поинтересовался, — почему ты так уверен, что не вышло.

Домовой не смутился, только посмурнел, — может она тебя и любила, когда вы только познакомились, но ты ее ведь отравил поцелуями своими, и как ты с ней обращался то, вспомни. — Очнувшись она бы тебе ничего не простила и ушла бы все равно.

Чистая правда была в словах Домового, ведь иногда охотники используют специальное зелье чтобы поймать ведьму или колдунью на ядовитый поцелуй, лишая их воли и заставляя говорить правду, пользуются своей мужской привлекательностью для охоты, так когда-то Никита и с Василиной поступил.

— Зато бы она жива осталась, просто ушла от меня, мне бы легче было знать, что с ней все хорошо, — упрямо произнес Никита.

У него перед глазами все потемнело, и болью снова скрутило грудь, он бы все отдал чтобы Васька просто жила себе дальше.

— Ой ли, — не поверил ему Домовой, — не верю я что бы ты ее отпустил, но теперь то судить об том и глупо, отпусти ее, прошлого не изменить.

В комнате наступила напряжённая тишина, спорить Никита не хотел, этот разговор вымотал его. Домовой забив бочонок рыбой унес его в подполье настоятся, а вернувшись опасливо присел у печи на корточки, видно было что он сам уже жалеет, что начал этот разговор. Никита поглядев на него решил, что не стоит на него злится, и попытался перевести разговор.

— М-мм… А ты случайно нашего Погостника не знаешь, в смысле нужно мне идти на кладбище к нему скоро, а я боюсь немного, не знаю, как с ним договорится можно, не подскажешь чего, — проговорил Никита миролюбиво обращаясь к Домовому.

Тот тоже обрадовался смене разговора, задумался, — так то характер у него особливо среди остальных Погостников скверный, но потому что он как бы то сказать считает себя не совсем правильным.

— Как это понять, — снова удивился Никита, — что с ним не так?

Домовой усмехнулся, — здесь все селения старые и жили тут либо беглые люди или старообрядцы, в Сибирь на поселение всегда тянулись сильные духом, но все они были как сказать то с традициями что ли. — Здесь уже на местах свои правила сложились, но при каждом селении кладбище делали с умом и ритуалами, высокое, сухое место, землю освящали, много там чего, тебе это не нужно знать. — А в этом селе получилось плохо, место то с умом выбрали для кладбища высоко, сухо, а освещать не стали, и люди как село мертво стало не приезжают почтить память покойных, забросили это место, а мертвые тоже силу черпают от внимания живых и их памяти. — И наш Погостник вроде Хозяин кладбища, а границ его владений нет, вроде как получается, что и кладбища то тоже нет, можно сказать вся эта местность погост. — И он сам как безродный, к нему не ходят, не просят ни о чем, как других Хозяев, и те его за ровню то и не считают, тоже изгой среди своих.

Никита аж руками всплеснул, — такое тоже бывает, он даже и не слышал подобных историй, но Домовой выручил его снова, дав ключ к тому, как теперь ему разговаривать с Хозяином кладбища. Никита и так был рад разговору с Домовым, вроде, как и отношения у них стали налаживаться, тот ведь ему помогать стал давно, а вот так доброжелательно, только вот. Информация о Погостнике важна, и теперь он думал, как ее правильно использовать.

— Спасибо тебе Хозяин дома, — обратился Никита к Домовому, помог ты мне и уже не впервой раз.

Они ведь хоть и общались постоянно, но Домовой так еще и не назвал своего имени.

— Хозяин ты, — вдруг улыбнулся Домовой, а меня зови Птахом, так меня в роду нарекли.

Никита молча поклонился, понимая, что теперь их отношения стали по-настоящему дружескими. Все складывается потихоньку и теперь нужно уже идти к Погостнику. Но перед тем как идти на кладбище знакомится, нужно приготовить ему подношение и съездить в магазин. На другой день Никита завел машину, дорога просохла и потихоньку не торопясь, проехать уже было можно, только к дядьке Мефодию заскочить нужно обязательно. Так и сделал. Старик, увидев Никиту искренне обрадовался.

— Выбраться решил в город, — спросил он выглянув в окно и увидев, что Никита на машине.

— За продуктами съездить нужно, и вот к вам зашел узнать, что вам привезти, да где мне мяса свежего купить можно.

— Это — то я тебе скажу, не проблема, а мне привезти, что ты можешь, я ж совсем без денег, живу, кто что подаст, так что, — грустно понурился старик, — заказывать мне нечего.

Никита улыбнулся, — благодаря вам я выжил и денег заработал, так что куплю все что вам нужно. — Остальным жителям тоже привезу продукты и оставлю все у вас, а вы уж занимайтесь распределением.

Это другое дело, — обрадовался старик, — но особых запросов для себя лично у меня нет, ты уж возьми, что и себе, может сладенького чего, давно уже не пробовал, да хлебушка, водочки можешь взять.

Никита ехал и переживал, непросто так на старости лет оказаться никому ненужным и жить на милость. И ведь всю зиму еще и с ним Никитой продуктами делился, знать удача ему улыбнулась с травником, что бы он на всех с ней и поделился. Хочет не хочет, а придется ему заботиться о всех жителях, конечно на шею он их садить не будет, но и с голоду помереть не даст, да и надо будет как-то всем оформится, людям дать второй шанс, пусть хоть здесь живут, но как граждане страны, а не ее обмылки. Никита вдруг понял, что переживает за всех кто живет в мертвом селе и отвечает за них, хотя многих еще даже в лицо не знает, а уж по именам тем более. Может кому и смешно, с чего это он будет заботится, да просто так о тех, кого давно вычеркнули из нормальной жизни, а Никита понял, — он будет делать это. Потому что так правильно, и даже не для того что бы заработать там, где-то наверху, скидку на свои грехи. Эти люди слабы, а он поможет поверить в себя, и даже если не сможет изменить их жизнь, просто даст возможность спокойно существовать, не оглядываясь и не убегая, тем более им и некуда больше бежать, все конечная станция. М-да езда без дорог в России не экстрим, а выживание. Никита даже вымотался пока выезжал из села на более-менее похожее что-то на дорогу. До этого то он проезжал здесь по снегу и не знал, что здесь так сложно проехать, это он мягко оформил свои мысли, стараясь не матюгаться на каждой кочке. При въезде в село, которое ему дядька Мефодий указал, Никита притормозил, взялся за телефон, который пока он выбирался успел зарядится нормально, решив проверить все ли деньги перевел Валентин, тут как, доверяй, но проверяй, и делать это нужно после каждой сделки, а то пропадет травник и где его искать и с кого требовать и общую сумму. Деньги Валентин перевел все правильно, а вот ни одного пропущенного вызова у Никиты нет, за год никто им не заинтересовался и не вспомнил, а сколько друзей, знакомых раньше было, не перечесть. Вроде и знал, что оно так будет, а все равно на душе сразу тоскливо стало, никому он не нужен.

Фермер, которого порекомендовал Мефодий продавал мясные продукты почти прямо с дома. Рядом с домом стоял крохотный магазинчик, где хозяйничала крепкая тетка, одетая как капуста, в магазинчике было ощутимо прохладно. Она поторопила Никиту, оказывается магазинчик работает только до обеда, и Никита подъехал уже к его закрытию. И тоже понятно почему, нос у нее уже был сизым от холода, а руки в перчатках красные обветренные, местные покупатели то уже все прошли, и она уже мысленно была дома с горячим чайником в обнимку, а тут еще Никиту принесло. Но ей было любопытно посмотреть на новое лицо и потом всем рассказать такую интересную новость, а как же молодой симпатичный парень, искалеченный живущий в мертвом селе, приехал на шикарной машине, все соседки от зависти помрут и теперь можно неделю сочинять версии про таинственного парня. Теперь же она быстро перечисляла Никите весь ассортимент, хитро поглядывая на него и ожидая что он расскажет. Но Никита таинственно молчал о себе только откладывая себе непривычно много по местным меркам продуктов. Продавщица себя мысленно утешила, ей в любом случае хорошо, и выручку сегодня перевыполнит и сплетни будут самые интересные. Никита же догадываясь о ее мыслях и потихоньку улыбаясь чтоб она не заметила, накупил и свежего мяса, фарша, колбас разных по не многу, но на всех, а еще сало копченое, грудинку и … Холодильника то нет, как и электричества в селе, а попробовать всего хочется, тушенка за зиму осточертела, а здесь пахнет так что он уже слюной захлебывается, а один он давится колбасой все равно не сможет, не привык так жить. И ему уже казалось, что как только он привезет эти деликатесы в село все сбегутся на запах. Домашней тушенки Никита здесь тоже взял, дядька Мефодий ее очень хвалил, дороговато, но Никита уже может себе позволить себе такие траты и это тоже приятно осознавать. Продавщица и несколько картонных коробок дала ему, куда Никита сразу же и раскидывал купленные продукты, это мне, это тоже мне, а это Мефодию и остальным жителям. Сам он сразу же решил для себя что он не будет никому ничего давать сам, а вот дядька Мефодий пусть и заведует выдачей продуктов, тем более он и так распределял в селе еду, и знает всех. Да и старику дополнительное уважение будет.

Только вышел из магазина, да стал укладывать купленные продукты, неожиданно подошли к нему два мужика, помявшись представились местными строителями Василием и Егором.

Василий покхекал вроде как смущенно и произнес, — мы знаем, где ты живешь, и хотели предложить тебе домик твой подремонтировать, расширить, благоустроить или если хошь перестроить.

Что здесь все про всех знают, Никита уже давно понял, но удивился, — Как благоустроить, если электричества, то нет.

— Да котел то можно и на дровах поставить, и батареи по всему дому пустить, а с ним и мыться уже можно, в смысле с дровяным котлом, а септик сделать в пристрое, вот тебе и благоустройство. — Да и дом можно быстро перестроить или достроить, и все внутри облагородить, только твое желание и деньги, а мы все могем.

— А, сколько все примерно стоить будет, — поинтересовался Никита, почесав затылок, он ведь и сам думал о ремонте, да ему некогда, скоро снова в лес идти, и Домовому лучший подарок чем ремонт не придумать.

Пока он думал заговорил Василий, — я знаю в каком доме ты живешь, сам сколько раз на него посматривал, когда в той стороне бываю, с него такую конфетку сделать можно и не дорого, даже хотел его выкупить да себе усадьбу отгрохать, типа как загородную.

Все рассмеялись, свободной земли вокруг больше чем жителей.

— А, что ржете, — обиделся Василий, моя супружница так иногда допечёт, хоть из дома беги, вот и мечтаю, и сделал бы, только в мертвом селе жить страшновато.

Все сразу замолчали вопросительно посмотрев на Никиту, а он только плечами пожал, мол живу и ничего.

— Так что думай, ремонт не дороже денег, — засмеялся Василий над своей шуткой, — мы дорого не берем, а делаем хорошо, у кого хочешь, спроси, просто пока без работы оказались, а точно сумму все обсчитать надо на месте, мы ж не знаем, что ты захочешь. — Хочешь, так я через пару деньков заскочу, да все обсчитаю.

Никита даже растерялся как-то, но с другой стороны, почему бы и нет, пусть приедет, да посмотрим. Надо же уже даже знают, что у меня деньги есть, удивился про себя Никита, а ведь Валентин то не из болтливых, сами догадались, что не просто так ко мне травник постоянно мотается, и тот то как в воду глядел, когда говорил, что не хочет с наличкой ко мне бегать.

— Валентин то у тебя травы берет, значит, есть деньги, — он хорошо платит, но не всем, — подтвердил его мысль Василий. — У нас — то травы все заготавливают, а покупает он только у двоих, да вот у тебя теперь, даже у нашей знахарки отказался брать, а уж та то все о травах знает.

Ну да, — тут же подумал Никита, они ведь не знают, что Валентин травы только у тех берет, кто дар имеет и заговоры знает, и умеет их правильно собирать не для людей, а знахарок без дара везде много. Вернее, правильней их травницами называть, они может что и шепчут, а силы то у них нет.

Но на предложение ремонта он согласился, подумав, что это будет замечательно, но ему сначала нужно с Домовым переговорить. Ударил по рукам с Василием, решив, что еще с дядькой Мефодием посоветуется, отказаться то еще успеет, если что.

Василий понял, что клиент почти готов и вручил Никите настоящую визитку с телефонами, — звони как надумаешь.

Никите еще в обычный продуктовый магазин надо было заскочить, картошки мешков пять взять, сахара так же, наверное, круп. Еще вроде дядька Мефодий говорил, что некоторые селяне огород сажают, если есть чем, неплохо бы им семян взять, а если что вырастит, то они поделятся с Никитой осенью.

Только стал в магазин входить, как столкнулся лоб в лоб с участковым Василием Степановичем, тот обрадованно с ним поздоровался, — значит пробил он мои документы и история его устроила, как-то сразу успокоился Никита. Никита и сам думал с ним встретится, а участковый как почувствовал и попался ему навстречу и искать его не пришлось, да еще и с хорошим отношением.

— Мне бы с вами поговорить, — попросил Никита, как они только поздоровались.

Участковый предложил, — ну давай у тебя в машине и потолкуем, кабинет у меня в другом селе, а здесь я только набегами. — Хочешь, наверное, землю прикупить для себя, чтобы нормально жить, — спросил он, хитро поглядывая на Никиту.

— Хочу, — не стал скрывать Никита, — мне здесь хорошо и хочется жить спокойно, не боясь, что выкинут меня как бомжа безродного и без прописки.

— Хорошее дело, — задумался участковый, — ты только кусок с домом своим выкупить хочешь.

Никита достал карту села и окрестностей, — Не совсем, вот все что заселено от дядьки Мефодия и до моего дома включительно конечно.

— Рабовладельцем решил, стал, — насторожился участковый Василий Степанович.

— Да ну вас, не поверите, но хочу и им шанс дать, а деньги только у меня есть, поэтому хочу все сделать тихо, а уж потом как, ни будь, сделать им всем документы, кто захочет, конечно, — дернулся Никита.

— Хорошее дело, — снова пробормотал Участковый, — думаю, помогу тебе, поговорю на днях с главой района, так эти земли никому не нужны, только вот тут сам знаешь, два дома трогать нельзя, там, у главы свои интересы, и процент придется проплатить.

— А, я и не собираюсь в это лезть, — отмахнулся Никита, — мы все поодаль живем, и пусть все как есть, так и идет. — Процент тоже заплачу, только хотелось бы, чтоб по-божески, я ж деньги не штампую, а зарабатываю.

— За это не переживай, много не возьмут ни за земли, ни за посредничество, говорю же они не нужны никому.

— Знаю, что зарабатываешь, в лесу пропадаешь, Валентину травы носишь, да видно хорошо, он сам ведь бегает к тебе договариваться, а такая честь у него не к каждому, да и придирчив он, а ты вот нужное ему носишь.

— У меня что табличка на лбу что я с Валентином работаю, — разозлился не выдержав Никита.

Участковый захохотал, — не привык ты еще к нашим реалиям. — Это да, вроде глушь у нас, а новости с космической скоростью разносятся. — А по остальному завтра уже к тебе заскочу, да можно будет все решить сразу, проблем у тебя с землей точно не будет, обещаю, мое слово тут тоже не последнее, а это село надо как-то уже оформлять, — пообещал Участковый, да побежал по своим делам.

Никита сам опешил, как у него все складывается, хорошо бы и оформить все без проволочек, он не хотел делать ремонт в чужом доме и на чужой земле, а если все сложится будет заманчиво. Купил Никита и картошку, ему продавщица там же в продуктовом магазине подсказала к кому нужно обращаться в деревне и с дому купить хорошую, а вот семян он набрал в магазине и по ее же рекомендации.

— Ты бы еще милок, заехал к бабке Насти, — предложила продавщица, — да рассады у нее взял, ваши у нее каждый год берут, а вот нынче видно совсем без денег, не приходили еще ни разу весной.

Еще взял в магазине пять мешков сахара, круп по мешку, тушенки всякой и рыбных консервов ящиками, хлеба пару мешков, конфет разных несколько небольших коробок, чая на всех, а кофе и шоколада уже только себе. Шоколад ему в лесу нужен, и легкий и питательный, а по кофе он просто соскучился.

Продавщица тоже обрадовалась богатой выручке, только сказала, — последний раз так тебе даю, ты заказывай мне заранее, а я тебе все приготавливать буду, ты ж на всех берешь, и если так будешь и дальше предупреждай, завтра новый приход, поэтому я все тебе и отдаю, но в следующий раз так уже не будет, а то здесь же тоже люди живут.

Никита не стал спорить и тут же набросал новый список, пояснив — пока лето надо запас консервов сделать, — и он еще скоро приедет, недельки через полторы.

Продавщица что там у себя посчитала и уточнила, — рано будет, а вот ровно через две недели нормально будет, все приготовлю.

На том и договорились.

Выйдя из магазина Никита снова почесал в затылке, непривычно много новостей и информации, — да заехал еще и за рассадой. Уже не удивившись что бабка Настя ждала его, как родного и у нее была приготовлена рассада в ящичках, все для его села.

— Ты это милок, если еще понадобится заезжай, раньше то они на себе таскали, и много не унесешь, все им не хватало, а ты на машине, да все равно думаю этого мало, но ты сам смотри, решай, — произнесла бабка прощаясь с Никитой.

— Надо же, — хорошо, что спросил, — подумал Никита, — я же сейчас один работаю, а у остальных что-то и с рыбалкой последнее время никак, откуда у них деньги то на рассаду будут, а тут сразу все привезу и продукты на первое время и огороды люди посадят.

Никита забил всю машину покупками и очень аккуратно и еще медленней поехал домой, по дороге вспомнив, что еще кур хотел взять домой.

— А ладно, если с землей срастется, то сразу и возьму, а нет, так позже съезжу.

Черепахой въехав в село Никита сразу же направился к дядьке Мефодию, изумив того до онемения. Никита решил оставить продуктов себе совсем немного на случай ремонта, а нет так себе еще возьмет, все равно скоро ехать узнавать про документы на дом и землю. Дядьке Мефодию он сразу сказал, что все взял на всех, а распределять будет также, как и раньше сам старик, он ведь всех знает, и пусть и решает кому что нужно. И пусть помалкивает, что это Никита покупает, и также Мефодий ему список бы хорошо приготовил что еще кому надо, может лекарства какие, он то не понимает в них, а вот по списку бы привез, ездить он пока будет часто и довезет еще что нужно. Тут же подумав про себя, что надо было мыло да шампуней набрать на всех и для стирки, не зарастать же им тут грязью, но это уже все равно в следующий раз и так еле прополз нагруженный по бездорожью считай. Дядька Мефодий опомнился пока Никита еще и на себе мешки в избу к старику таскал, а на последок отдал ему коробки с деликатесами от фермера. Старик унюхав подарок аж заплакал и про водку забыл, Никита тоже забыл ее совсем купить, решив уже в следующий раз точно взять, о чем ему и сказал.

Мефодий руками замахал, — с колбасой милый я без беленькой протерплю, тем более есть у меня заначка, я колбасу энту уже такую свежею да вкусную ох как давно не ел, а тут еще и сало копчененькое и еще чего только нет, я вон то не знаю, как называется, а пахнет божественно. — Ты и так вон сколько всего набрал и нам всем надолго хватит, и ведь рассаду даже взял, — довольно закряхтел Мефодий, — хорошо Никитушка, что ты этих горемык не бросаешь, потом они тебе отдарятся добром, не сумневайся.

— Помочь я готов, — только не хочу, чтобы на шею садились, — заметил Никита, — совсем дармоедов не люблю. — Так что вы подумайте, как наш Старший, как все лучше распределить, что бы и помочь, и чтобы у них желание работать появилось.

Старик от таких слов Никиты совсем размяк, приятно, когда тебя старшим не просто по возрасту называют, а с уважением как к мудрому старшему в семье.

— Не, Никита не переживай, нормальный здесь народ собрался, — засмеялся Мефодий, — они тебе помогут к зиме подготовиться, пока ты другими делами занимаешься, с дровами там, во дворе прибраться, да мало ли чего.

— Ну да, ну да — протянул Никита, — с этим бы неплохо, а то я еле управляюсь и еще вот чего спросить хотел тут мне какой-то Василий ремонт предложил сделать, вы не подскажете, надежный человек или так халтурщик.

Мефодий долго не думал с ответом, — если Василий обещал сделать не обманет, и работает его бригада хорошо, берет конечно дорого для местных то, но он и делает по-городскому, даже институт кончал, специалист хороший, если потянешь его услуги, то соглашайся, не пожалеешь.

Никита вымотался за день и от людей вернее от общения с ними устал, отвык, и попрощавшись домой заторопился, к тому же проголодался невероятно.

Втащив все купленное в дом Никита отметил с радостью, что домовой Птах сразу же кинулся ему помогать и уже заранее и печь затопил, как чуял, когда Никита приедет, даже чайник шумел на плите и ждал его. Как ни крути, а это уже его дом. Дома Никита сразу же приготовил и вынес на терраску пакет со свежим фаршем, дополнительно мелко нарезал в отдельный пакет свежего мяса для Погостника, решив сегодня же ночью идти на кладбище. Хочешь, не хочешь, а вот деваться ему некуда.

Оставшийся фарш и мясо которое он оставил для себя, пришлось готовить тут же, хотя еле на ногах держался от усталости, но холодильника то нет, а что бы все испортилось Никита допустить не мог. Пока борща наварил, да котлет наделал, уже темнеть стало. Вроде и есть хотел, умирал просто, а про Погостника вспомнил и весь аппетит ушел.

Пока он готовил, танцуя от плиты к столу, Домовой сделал на стол нарезку из копченостей и колбас, остальное тут же прибрал в ящик и унес в подвал пояснив, — там место есть где все это не испортится.

— Ох и хитрец же у меня Домовой, — поглядывая на него исподтишка, думал Никита, — до этого он мне не вредил, но и относился как пустому месту, а тут прямо оттаял и характер другой.

Никита пригласил Домового поужинать вместе с ним, тот не стал отказываться, и они вдвоем взялись за ложки. Домовой не сколько ел, сколько показал Никите как хозяину дома уважение.

Поев плотно и налив себе кофе, а Домовому чая, Никита заметил, — тут мне предложили ремонт сделать, да дом расширить благоустроить, как ты думаешь, без твоего согласия я делать ничего не буду.

Домовой печально оглядев комнату тихо сказал, — ремонт нам нужен, да и все остальное неплохо бы, а ты протянешь, да ведь и дом без документов, не боишься его потерять.

— Документы тоже предложили сделать и на дом, и на землю, только уже не на село, а типа усадьбы лесной оформить.

— Так это и разговор другой, — воспрянул Домовой, только переживаю я, не пожалеешь ты что здесь задержался.

— А, ты знаешь, не думал, что скажу, но мне здесь хорошо и все равно нигде я не нужен, а здесь вот пригодился, — произнес Никита. — Ладно, главное Птах что ты согласен, и с ремонтом решим через пару дней, а я пока полежу да к получи на погост пойду, надо, ты уж меня если что разбуди, хорошо, а то устал сегодня, ноги хоть ненадолго вытяну.

Никита вроде как прилег на минутку и даже сразу не понял, что его трясет за плечо Домовой Птах, — вставай Хозяин пора собираться, время.

Он испуганно соскочил с кровати, Птах вырвал его из кошмара, видно сегодняшний день был слишком многолюдным, и Никите снилось что он с коробкой в руках, которая была набита колбасами и копченостями. Мечется бестолково по темному кладбищу, спотыкаясь о могилы, и хочет отбился от темной фигуры в плаще и капюшоне как раз-таки палкой колбасы, которая вызывающе торчала из коробки, а взять ее в руки он как раз и не мог, руки то заняты коробкой.

— Какая же чушь снится, нужно чаще вкусняшки теперь покупать, а то от жадности по вкусным продуктам переел и вот получил кошмар в тему, — произнес он пытаясь прогнать остатки сна.

За окном темно, Никита глянул на часы половина двенадцатого ночи, самое время идти на кладбище, сердце испуганно затрепыхалось, но он решительно встал и пошел к умывальнику, освежится. Никите приходилось видеть Хозяина кладбища, но сам лично он с ними не разговаривал и боялся их до дрожи в коленях. Тот единственный раз он с старшим охотником ходил ночью на погост чтобы получить информацию, но все переговоры с Погостником вел старший товарищ. А Никита просто пытался весь визит не показать свой страх, вспомнив свистяще шипящий голос Хозяина кладбища, он поежился.

— Все будет хорошо Никитушка, главное свой страх не показывай, да веди себя наглее, ты в своем праве, — как поняв, чего бояться Никита, произнес тихонько Птах.

Никита невольно улыбнулся, так ласково, Никитушка, его называла только мама, больше никто и никогда, даже Василина, и как странно слышать мамины интонации от Домового.

Он быстро оделся и приготовился выходить, махнув молча Домовому, говорить не хотелось. Взяв по пути на терраске пакет с фаршем и мясом, Никита зашагал по дороге к кладбищу, боязно уже не было. Фонарик брать с собой не стал, хоть способность Никиты после травм видеть в темноте снизилась, но не пропала и дорогу он различал. Не стал и принимать каких-либо зелий, понадеялся на то что сможет договорится, расслабился, а если что пойдет не так и тот попробует напасть на него сможет ли он отбился. Он ведь ограничил Погостника в правах, освятив кладбище, и наверняка тот будут в гневе, привык уже здесь хозяйничать. Но глаза бояться, а ноги шагают. Никита еще раньше, когда бывал у погоста днем, присмотрел сухое старое дерево, крепко стоящее на кладбище и спокойно войдя в калитку сразу же направился к нему и выложил подношение, стараясь не смотреть по сторонам. Вокруг него роились привидения, синевато белыми туманными сгустками, а некоторые даже пытались напугать схватить его или что — то прошипеть ему в лицо.

Никита распрямился, усмехнулся и произнес громко и четко, — чем пугать меня лучше к хозяину отведите, меня вам не испугать.

Призрачные фигуры отпрянули от него, образовав полукруг и устремились впереди него, зароились по дорожке почетной свитой показывая куда ему идти. Никите тоже было интересно, где же здесь обитает Хозяин кладбища, ведь это погост советского времени, склепов старинных здесь нет, только могилы с деревянными, да железными крестами. Погостник ждал Никиту, расположившись на мраморной плите с громоздким камнем. — Н-да надо же кого интересно в такой могиле похоронили, может председателя какого местного, — подумал Никита с нездоровым любопытством, хотя вот надо ли ему эта информация прямо сейчас.

Погостник сидел как на троне, облокотившись на могильный камень, а вот балахона с капюшоном у него не было, Никита аж как-то странно крякнул от удивления и такого разрыва шаблона. На Хозяине кладбище из темного серого тумана был соткан вполне узнаваемый костюм советского периода знакомый Никите по фильмам, туман начинался облаком от ног поднимался выше становясь компактней создавая фигуру Погостника, и заканчиваясь над головой, завершал облик Хозяина. А вот глаза Хозяина кладбища привычно горели рубиновыми огнями, что диковато смотрелось в приложении к лицу простого мужика с носом картошкой, лохматыми бровями и большим ртом. Черты лица, сотканные из серого тумана плыли, но образ сохраняли твердо. Да и сам туман был явно живым, неприятным даже на взгляд.

Никита поклонился, — доброй ночи тебе Погостник, и не удержавшись снова уставился на Погостника с удивлением, хоть и понимая, что это не вежливо, но….

— И тебе не хворать, — ответил Погостник погладив себя по серой лысине огромной лапой с когтями.

Никиту передернуло от такого диссонанса образа и Погостник это заметил. — Не нравится мой облик тебе, — засмеялся Погостник, так словно заскрежетал стеклом по стеклу, — а я вот такой, ни на кого не похож, и кладбище мое тоже до недавнего времени было не совсем традиционным.

— М — м — м, не то что бы, — растерялся Никита и пожал плечами, — думал вы все похожи, а такого как вы вижу то второй раз в жизни, хотя что скрывать удивлен, необычно.

— Вот значит ты какой, изгой охотник Никита, — произнес Погостник, — ты тоже необычен для охотника, тоже диковинка.

От его ржавого голоса у Никиты скрутило желудок от страха, но он выпрямился и посмотрел прямо на Погостника, — не помню, что бы я представлялся вам по имени, — произнес он спокойно.

— Мы хоть и в Сибири живем, а не дикие же, а про тебя столько слухов ходит и что ты здесь осел тоже уже давно ни для кого ни тайна, — произнес Погостник явно веселясь над Никитой.

— Я может и изгнанник, но работу свою знаю, и не позволю твоим призракам пугать живущих здесь людей, — произнес Никита твердо.

— Людей, надо же, защищаешь отбросы общества, такие же, как и ты сам, — проскрипел насмешливо Погостник, — не сильно ли замахнулся на мои владения.

— Владения тебе не я определил, — ответил Никита, — сам знаешь, на сколько, твоя власть простирается, — перешел Никита на ты, решив, что достаточно уже побыл вежливым, пора к грубости переходить. — А избавишься от меня, так сразу же другие придут охотники, не изгои, слишком тут много темного вокруг, и договариваться с тобой никто уже не будет.

— Ну как сказать, — протянул Погостник, — может и так, может и нет, но лишнее и мне не надо, но услугу с тебя стребую и только потому, что ты с уважением пришел.

— Какую услугу, — разозлился Никита, он то уже приготовился к войне, — Теперь ты Хозяин полноценного кладбища со всеми древними традициями и укладом и все благодаря мне.

— А, может мне нравилось быть таким вот неповторимым, а что услуга мне, так это и в твоих интересах тоже. — Не бойся, — ничего такого, — снова засмеялся Погостник, и от его смеха Никиту чуть не вывернуло. — Приведешь кладбище в порядок, негоже мне быть хуже остальных, а уж если себя людьми считаете, то и это место обиходить надо. — И вернешь мне мое, больше мне ничего пока от тебя не надо.

— С уборкой то понятно, я тоже об этом думал, и сделаю, а вот… — Что ваше вернуть нужно, не понимаю, — спросил Никита.

— Упыриха у тебя в селе, я ее и пытался обратно к себе получить. — Успела улизнуть она и спрятаться, знаю где она и взять ее не могу, нет моей власти над ней там, где она прячется.

— Как это, у тебя же не было границ, и ты ее мог забрать давно, — Никита уже понял, что Погостник говорит о пропавшей девушке в странном доме, что зовут странным. — Она же вроде пропавшей считается, а если ее не хоронили, то и она вроде как не твоя, это я просто уточняю.

— Тут все непросто, ты видел дом и как я понял ты с ним еще не разобрался, поэтому и расскажу, а тебе уже решать, как за эту задачку браться. — Вместо села этого лес был, с поляной, да непростой капище это было в древности еще, даже я не слышал каким богам там молились, но что темных это и к гадалке не ходи. — Первые жители села белорусами были в основном, а беглянка то хохлуша и не простая, ее семья тоже беглая была от охотников кстати. — И хоть время было советское, но среди народа были «знающие». — Они, когда лес вырубали под дома, решили, что эту поляну оставят незаселенной, видишь ли перенести строительство или как-то его остановить, у них не было возможности. — Капище было древним, и они надеялись, что если его не трогать, то и не проснется тот, — кто там спит. — Так бы и получилось, но был у нас глуповатый, но активный паренек, Иваном его звали, услышал как-то разговоры стариков и решил доказать, что все это глупости и стал дом на этом месте ставить. — Когда дом ставить стали, Иван решил сразу яму под погреб сделать, да не просто яму, а подвал основательный, чтоб в полный рост ходить, даже не подумав зачем ему это, с того и началось. — Видишь ли если бы он просто поставил дом с небольшим погребком как у всех ничего бы и не было, видно своими действиями он разбудил сущность что там обитала, и она уже до строительства руководила им, направляла в действиях. — При жизни я был не особым рассказчиком, — Погостник в извиняющем жесте развел руки, — да и сейчас не стал лучше, пытаюсь как могу все объяснить, рассказать.

Никита закивал головой что все понимает и тоже жестом попросил продолжить рассказ.

— Мм, когда трактор ковшом стал копать глубокий подвал, нашли много костей, человеческих и звериных, они тожездесь закопаны, но рассказать про них ничего не могу, душ с ними в нагрузку не прилагалось. — Стали старики Ивана отговаривать и не ставить на этом месте дом, так тот уперся как баран и продолжил строительство. — Как Иван попал в плен к этой сущности я не знаю тоже, ко мне сюда на кладбище принесли только тело его, а души уже не было, думаю, что эта сущность его и прибрала. — Затем ты, наверное, понял, он убил свою невесту Оксану по неведомому мне обряду и что-то пошло не так как планировал Иван, он принес ее труп сюда под утро и похоронил, а сам вернулся домой и повесился. — А, уже вечером только солнце ушло, одержимая душа ускользнула отсюда вместе с телом, выкопалась проще сказать, еще до моего пробуждения. — Тут сложно, сущность что обитает в доме, пыталась выбраться на свободу, но у нее не получилось, она привязана к поляне, предки хоть и приносили жертвы, но смогли привязать ее к месту. — Я тоже не могу туда попасть, для меня это место закрыто. — То, что обитает там уже второй раз пытается сбежать, ты же успокоил упыря зимой, и женщина охраняет территорию в упыриной ипостаси. — Разрушь защиту дома, и уничтожь упыриху, не сделаешь, так кровь уже на тебе будет, она будет отлавливать еще людей, чтобы выполнить пожелания сущности.

— За столько лет и всего две жертвы, так не бывает, — подозрительно напрягся Никита.

— Погостник поерзал, затем нехотя произнес, — были, но люди просто погибли, сущность выпила души став сильней конечно, но упырями тела не восстали, упырице то тоже питаться нужно.

— А, сумею ли я что-то сделать, — запереживал Никита, — такому я не обучен, только убивать умею, как разрушить защиту, это тоже для меня загадка, я обучение до конца не прошел.

— Знаю я, и помогу, — проскрипел Погостник, — больше то все равно некому. — Найдешь ее, убьешь снова, тело сожги, а когда оно гореть будет, произнесешь слова нужные, я тебе кольцо дам, так вот после мне кольцо с ее душой и принесешь, а там я уже сам с ней разберусь. — А вот защиту как снять, это и для меня загадка, нет у меня опыта и знаний, мне только говорили, что огонь все почистить может и защиту порушить тоже, подумай.

— И еще подскажу, девушка Оксана не совсем жертва как кажется со стороны, и Иван ее убил защищаясь, оттого и повесился. — Она из рода хохлятских ведьм, и семья ее здесь спрятаться хотела, да не получилось ее родителей охотники позже все-таки нашли. — Поэтому берегись ее, говорят хитра и ловка она, моих слуг она обводит вокруг пальца легко, и будет еще хуже, — и Погостник протянул Никите простое медное вроде кольцо по форме как обручальное. — Мне как ни забавно это село еще родное, и чувства не перегорели, ты стал помогать здесь живущим, постарайся еще. — И кстати, хорошо ты первого упыря успокоил, не поленился, — снова засмеялся Погостник, и давай там организовывай субботник что ли, а я никого не трону обещаю, да и ты заглядывай, с тобой весело.

На том и договорились, Никита вздохнул с облегчением, правда, когда уже от кладбища отошел подальше, что бы Погостник не заметил, ругаясь про себя, — точно Погостник необычный, и я теперь при нем клоуном подрабатывать должен.

Да и работу он потребовал такую, что Никита и сам должен был уже сделать, но чуть позже, сейчас с текущими делами надо разобраться и в лес бежать, там еще много непонятного. Когда Никита вернулся домой, светать стало. Домовой Никиту ждал с горячим чайником и накрытым столом, как приятно оказывается, когда кто тебя ждет и переживает за тебя, отвык ведь он от таких чувств. Никита пересказал что произошло на кладбище и Птах задумался, пока Никита ел он даже не казалось не вздохнул смотря в одну точку так погрузившись в свои думы. Ранний завтрак пришёлся вовремя, оказывается Никита так проголодался от переживаний и пережитого страха.

— Ты поспи, Никитушка, — произнес тихо Домовой, — время пока есть, мы то на оберег дома предназначены, но я попытаюсь узнать, как можно снять защиту, и ты подумай, тебя ведь учили и такому, попробуй вспомни, а пока поспи немного.

М- да, а вот поспать и не получилось, только Никита прилег, как в дверь забарабанили.

— Ну кого в такую рань то приперло, — возмущался про себя Никита торопливо одеваясь.

Открыв дверь обнаружил за ней неприлично бодрого и свежего травника Валентина.

— И чего тебя принесло, — взъярился на него Никита, — по графику в лес я через два дня иду.

Валентин виновато улыбнулся и уселся на терраске, — забыл я, а не ты вот и прибежал предупредить. — В этом году на начало лета приходится праздник Семик «зеленые святки», не знаю в курсе ли ты, но в ночь можно некоторые травы собрать именно с твоей территории. — На них цена особая будет, двойной тариф если добудешь, вот и прибежал я пораньше тебе график сбора принести, да карту на которой указано где что росло раньше.

Никита застонал, он и так выматывается, а еще ночью мотаться по лесу, то еще удовольствие и денег не захочется.

Валентин развел руками, — у меня заказчик есть, а у того дочь при смерти, вот и прошу, тем более платит хорошо, а решать только тебе.

Никита посопел минутку и протянул руку взять карту и список трав, — тут похоже одной дочери много будет трав то?

— Ну он не единственный заказчик у меня, остальные тоже не бедствуют, а вот собрать кроме тебя некому.

Никита внимательно просмотрел список, — вот эту траву и эту я знаю, но что читать над ними не знаю.

Валентин снова расцвел в улыбке, — на ночной сбор и заговоры особые, вот тебе принес, держи тетрадку, знаешь ведь, что их выучить нужно обязательно заранее.

Никита снова застонал, — знаю, да и в темноте читать не могу, так и так учить надо, а ты ведь заранее все приготовил, — спросил он подозрительно?

— Не — а, не поверишь, сам писал с прошлого вечера и до глубокой ночи, как вспомнил, сам закрутился с работой и так вот оплошал, — просто я мало сплю в это горячее для нас травников время, — научился экономно спать. — Хотя, — он оглядел растрёпанного Никиту, тебе тоже не мешает так же научится. — Это глубокий сон на короткое время.

— Я умею, — уже разозлился Никита, — только для этого надо хоть сколько то спать, а я еще только прилег.

— Да знаю, — ты парень на расхват, и у меня времени нет, так что я побежал, — засмеялся Валентин, — приду теперь как обычно.

Никита убрал все что принес Валентин, отложив только тетрадь с заговорами, учить нужно уже сейчас, а когда выспится да повторить как раз они в память и лягут. Выглянул в окно, утро яркое весенние, ну да все правильно еще пара дней и уже лето, а он ничего не успевает, и сам не заметил, как весна пришла. Весна для него по привычке ассоциируется с волшебным запахом сирени, ярким и праздничным цветением яблонь и вишен, а здесь этого нет. Природа здесь приглушенная, какая то сдержанная что ли, и трава вон везде уже зеленая и пахнет хорошо, но по-другому, не так как дома и это ему не привычно. Он так и не смог принять ее и ждет, когда же, когда она придет, а она уже здесь и вот — вот лето начнется. Никита потер виски руками, — что ж нужно привыкать и к долгой зиме и таким вот необычным весне и лету, теперь он здесь навсегда и сам еще не понял к добру ли это или… Спать ложиться уже смысла нет, тяжело, но приятное чувство, что он нужен кому-то, вроде забота о нем травника да Домового чужая и у каждого из них своя корысть, а все-таки… И еще, лето пробежит быстро, а он сможет заработать на очень долгую зиму, так что работать и не ныть, належался уже. Никита раскрыв тетрадь тщательно прочитал вслух первый заговор, тщательно выговаривая слова, зубрежка началась. Все равно бы не дали поспать, и часа не прошло как приехав Василий Степанович участковый и весь день для Никиты закрутился снова непривычно как колесо с горки, быстро и суматошно. Участковый, обрадовал, что можно хоть сегодня все оформить Никите в собственность, заодно и прописку сделать, он ему как обещал, так и сделал, везде договорился.

— Что б хоть ты один, но по документам был оформлен правильно, а уж кто здесь живет с твоего согласия, конечно тоже вопросы могут возникнуть, но потом их решим, — решил Василий Степанович. — Ты один здесь без судебного прошлого, да и Главе местному спокойней, что кто-то будет здесь хозяином и приглядывать за всем, ну и спрос с тебя будет соответствующий.

— Это — то понятно, — поморщился Никита, — давайте тогда и не будем ничего откладывать и стал быстро собираться.

Весь день они мотались с Участковым по райцентру, но без него бы Никита ничего быстро не делал, зато все оформили как надо, и Никита со спокойной душой заплатил процент, понимая, что иначе нельзя. Сдав документы на регистрацию, а паспорт на прописку, Никита аж выдохнул, он уже не надеялся, что все успеет, осталось только теперь готовые документы забрать через пару недель. Да и все — таки здесь не Москва и земля Никите обошлась совсем недорого, если судить по тем меркам, к которым он привык. Возвращаясь уже вечером в свой дом с документами, Никита снова заехал к дядьке Мефодию, поговорить о кладбище и организовать уборку.

— Значит, договорился с Хозяином, — обрадовался Мефодий, — хорошая новость, сделаю, только, ты как поедешь в магазин, краски побольше прикупи, оградки да забор покрасить, а уборку завтра же начнем потихоньку, не переживай.

— Вот и славно, — обрадовался Никита, — через пару дней я в лес на несколько дней ухожу, так что мне помочь вам не получится, а краску куплю как вернусь уже и людям за работу продуктов наберу, пусть список составят кому чего надо. — Пока там и внутри кладбища работы много, могилки в порядок привести поправить, сухие ветки убрать и сорняки выщипать.

Мефодий согласно кивал и обещал все сделать и самолично проверить. Старик радовался переменам в селе и то что здесь теперь земля узаконена, он не сомневался, что Никита не будет никого выгонять, и теперь все живущих здесь людей не выгонят по чей либо прихоти и ему вроде как спокойней теперь что похоронят его, когда придет срок на нормальном ухоженном погосте и как полагается. У стариков уже в его возрасте мечты остаются только на достойное погребение.

Подъехав к дому Никита снова как в первый раз огляделся, теперь это все его собственность и можно перестраиваться, и делать ремонт, и снова в душе у него потеплело. Надо же прижился и ему здесь нравится и есть свой дом где ему рады. Прикинув что можно сделать с домом разговор он уже предложил в доме с Домовым, рассказав ему уже по привычке как день прошел и как им теперь ремонт сделать. Но как-то, и Никита в ремонте мало что понимал, а Домовой и вовсе растерялся, ему чисто и выбелено уже ремонт и решили, что уже будут отталкиваться от Василия, который строитель, что он посоветует, а они уже и решат, что лучше. Никита несколько раз бестолково прошелся по единственной комнате, большой конечно, но куда сюда еще и благоустройство приделать он не понимал и не представлял, и решил, что утром позвонит и договорится со строителями. Но на следующее утро только Никита встал, как в дверь снова нахально и требовательно постучали, приехали строители Василий с Егором, они не стали дожидаться звонка Никиты, когда он там еще созреет и примет решение, а так вроде и придется ему уже подумать и может согласится. Не обращая внимания на не выспавшегося Никиту, мужики помахав ему руками вместо здрасти, быстро прошлись по двору, все обсмотрели, обстучав все бревна по кругу и поковыряв их зачем-то. Повздыхали над крыльцом и терраской и вошли в дом. В доме поздоровавшись с Никитой тоже все оглядели, поковыряли, попинали печь на которой уже закипал чайник, бесцеремонно заглянули в подпол, что-то посчитали и подсели к столу на котором уже был собран завтрак и разлит по кружкам свежезаваренный чай. Мужики от еды отказываться не стали и плотно покушав и с шумом похлебав чай приступили к переговорам.

Василий сказал, — сруб дома в хорошем состоянии и его можно не трогать, а вот кривую, покосившуюся терраску снести надо, и сделать просторный пристрой из бруса на две стороны, там же и удобства разместить. — Часть пристроя сделать неотапливаемым, то есть холодную кладовку вместо холодильника.

— А, вот в дому решай сам, сделать тебе сразу и хорошо, и комфортно или же дешево и как получится.

Никита думал недолго, деньги есть и если не помрет еще будут, а каждый год что-то подделывать ему не хотелось. И жить хотелось с хорошей мебелью в уюте, тепле, как он привык.

Задавив жабу в себе Никита произнес, — что входит в хороший ремонт по твоим меркам?

Василий не смутился, — я тут уже прикинул что можно и качественно сделать под твои условия. — Для начала разбираем пол, он гнилой уже и делаем двойной утепленный, потолок обдирает до потолочного бруса, так модно сейчас делать и смотрится хорошо, балки ошкурим, облагородим и лишние пол метра примерно высоты потолку добавятся, а то низковато тут у тебя. — Стены выровняем гипсой и как хочешь или побелим или обои наклеим. — Печь переложим или уберем совсем.

— Совсем не надо, — забеспокоился Никита, с ней мне спокойней.

— Хорошо, просто переложим, печи и я люблю, сделаем ее небольшой, только для дополнительного тепла спальни. — Подпол под домом тоже переделаем, утеплим, и сделаем тебе тут внизу хранилище небольшое под соленья. — Комната большая разделим ее на две, спальню и гостиную. — Под терраской пробьем скважину для воды, утеплим и поставим ручной насос и будет у тебя в доме вода. — Там же в пристройке будет котел, душ и туалет, это у нас даже не пристрой, а почти новый дом. — Кухню тоже туда сделаем с рабочей печкой, в общем все будет красиво и функционально. — Канализацию сделаем в пристройке и выведем за дом, там септик зароем. — В двор и к пристрою на стену можно повесить несколько хороших фонарей с солнечными батареями, зимой света маловато, но и они не много берут, тем более они с датчиками движения и попусту гореть не будут, а вот за дровами в ночь выскочить или посмотреть кто пришел самое то. — Вот примерная стоимость работ и Василий показал Никите выведенную сумму, может обойдется на треть дороже, расчеты примерные, дешевле то точно не выйдет, ну как ты согласен?

Сумма выглядела внушительной, но эти деньги у него уже были, Никита обрадовался, эта зима его сильно вымотала, а раз по деньгам он укладывается, да еще скоро заработает, если все сделает как надо. А если что случится с ним, так и ему все равно уже будет, и он заключил договор с Василием. Тем более, накануне спрашивал Мефодия о строителях и тот сказал, что мужики нормальные, все хорошо сделают. Он уже знал, что так — то они без работы не сидят, это вот у них случайно получились простои и нужно этим пользоваться. Обычно их нанять непросто и люди ждут долго.

Проводив строителей Никита забеспокоился, в подполе у него спрятанные настоящие сокровища, лапа Кикиморы и трава и их нужно срочно спрятать, куда только.

Домовой понял метания Никиты и успокоил его, — не нервничай, есть тут место, и я сейчас же все спрячу, и они пусть себе работают спокойно, лишнего не увидят. — Знаешь я даже не верю, что они тут все сделают так как обещали, но хочется, — мечтательно улыбнулся Домовой. — Надо же придумали туалет и душ в доме, я скоко слышал, но никогда не верил, а куда же все литься то будет?

Никите же пришлось после ухода строителей заняться упаковкой и выносом вещей из дома, вроде и ничего не нажил за зиму, а барахла несколько тюков вынес в сарай. Самое ценное, свободные пузырьки, да книги по травам, в машину сложил и запер. Домовой то, как обрадовался, что дом теперь еще и ремонт увидит, и хозяин у него теперь вроде как настоящим стал с документами, суетился непривычно, даже мешаясь под ногами, помогая Никите собирать вещи, все никак не мог поверить, что выпало ему такое счастье. Никита сначала хмурился от новых проблем, а поглядев на Птаха и сам заразился хорошим настроением и ожиданием праздника.

— Ремонт в доме — это праздник главное, чтобы этот праздник не затянулся, — про каламбурил он про себя, не желая огорчать Домового.

В доме Никита оставил стол с табуреткой, да голую кровать.

— После ремонта, если деньги будут, можно и мебель какую симпатичную купить, — решил Никита, — а что вживаюсь понемногу, хоть здесь, человеку нужен свой дом и желательно благоустроенный.

Перетаскав вещи, стал собираться в дорогу, в лес уходит на несколько дней, теперь вглубь за болота, где люди пропадают, нужно идти, да и травник все его туда направляет, уже всю душу ему вымотал. Хорошо, что додумался сделать лагерь в лесу, все же таскать теперь меньше, и нужно подумать какое оружие с собой взять. Под оружием Никита имел в виду не ружье, а ведь он так и не знает кто или что в лесу орудуют. Никита достал посеребрённый серп, обычно он его против оборотней брал, но любую нежить им тоже убивать можно, а к серпу Никита привык, набор заговоренных клинков, бутылки со святой водой и смесью для сжигания. О, еще топор наточить, он хоть и обычный, но Никита тоже как-то им стал махать умело и привычно, колья на всякий случай от нежити и самое главное небольшой арбалет. Никита разобрал арбалет, смазал где надо, проверил болты, все их заговорил. Весной он с собой арбалет брать не стал, и переживал и-за этого. За время охоты клинок и арбалет приросли к нему. Клинок он свой потерял по глупости, тот ведь рассыпался в его руках ржавой пылью, Никита нарушил условие которым тот был заговорен, замахнулся им на невиновную. Чего вздыхать, виноват и не исправишь, он упаковал вещи добавив к ним продукты, взял больше, лишнее есть где оставить, а лучше набрать запас если придется задержаться. Никита посмотрел на собранные вещи, вздохнул, тащить много и ничего не выкинешь. Утро следующего дня началось традиционно с шума и стука. Во дворе Никиты было непривычно шумно- людно, Василий быстро со всеми договорился, да может и заранее, но утром рано привезли брус и теперь рабочие складировали его во дворе. Кроме бруса привезли еще чего много, только и успевали разгружать складывая во дворе все аккуратными стопками, оставив только проезд для техники. Василий сразу пригнал технику под рытье септика, шум, гам, Никита чувствовал во всех этой суматохе себя явно лишним, но сегодня он еще был нужен здесь. Василий приветливо помахал ему рукой поздоровался, вручил ему пачку счетов на оплату.

— Мы быстро работаем, так что терпи, — радостно завопил он, — не успеешь оглянуться как мы тебе усадьбу отгрохаем.

В промежуток между разгрузками больших машин, Никита ухитрился выгнать свою, и теперь ждал Василия с последними бумажками. Никита сначала хотел Василию просто перевести деньги, чтобы тот сам занимался покупками, но тот решил иначе.

— Некогда мне возится сейчас с счетами, лучше съезди все оплати, да на вот этот счет мне денег закинь на текущие расходы, — быстро проговорил он выпроваживая Никиту со двора. — Уеду так тут все встанет, а нужно все быстро и качественно делать, у нас то затишье думали на долго образовалось, а ты нам удачу принес, заказов море, надо успевать. — И не переживай качество работы не пострадает.

— Хорошо хоть кур не успел взять, — успел подумать Никита, — вот бы еще и несчастные птицы по двору сейчас до кучи бегали, кудахтали в панике.

Проездил он весь день, а когда вернулся то двор и дом не узнал, слегка обалдев от рабочего напора Василия. За домом стрекотал трактор, роя яму, во дворе тоже произошли изменения. Машину ставить было некуда, но Василий увидев, что Никита подъехал, показал на место за забором и даже притащил кусок брезента, укрыть машину.

— Не боись, никто не тронет и не полезет в нее, — прокричал он сквозь шум Никите, — у нас как в банке, ничего не пропадет.

Никита ухмыльнулся, современные банки то и делают что воруют деньги клиентов, так что поговорка нынче не актуальна.

Терраски тоже уже не было, ее не просто разобрали, — на дрова, крышу тоже сняли, Никита увидев в каком состоянии был шифер поежился, ему повезло что дождей не было и Домовой говорил, что крыша течет.

— Терраску сам на дрова распилишь, или я кого тебе оставлю за отдельную плату, так то сам видишь, прогнило все, она сама бы завалилась скоро, — возник ниоткуда Василий, — шифер сам видишь какой был. — Шифер поколоть и на дорожки, — продолжал Василий, все деревянное гнилье на дрова, печка кстати тоже на честном слове держалась, как ты с ней зиму прожил, удивительно.

Домовой ее берег, — понял Никита, — без его заботы дом бы уже давно развалился, ну и я вовремя успел с ремонтом.

Мужики домой уезжать не собирались, далековато кататься каждый день, Василий только рабочих для несложной работы возил откуда, а бригада расположилась здесь до окончания ремонта. Во дворе был разложен костер над огромным казаном и там что-то шипело, скворчало, Никита принюхался, пахло замечательно или он голодный, весь промотался туда-сюда, купив где-то по дороге пару пирожков и все. Никита вошел в дом, — потолок ободрали оголив крепкие с виду стропила, и высота стен сразу выросла, вместо печи в полу и на потолке дыры, его как-то даже больно кольнуло по сердцу, привык он к печи, комната и впрямь без нее была огромной. Полы уже были вымыты от сажи и пыли. Весь дальний угол комнаты занят уже разложенными спальниками. В общем, завтра Никита с утра решил уходить из дома, в лесу будет спокойно, а от такого количества людей он уже отвык, да и мешает здесь только всем. Василий обещал сделать основные работы за пару недель, так что потерпеть, в сущности, нужно немного, и еще край неделя на отделку, звучит вроде не страшно.

После плотного ужина с рабочими спал Никита плохо, в доме столько народу набилось, как сельди в бочке, он даже по именам запоминать никого не стал, когда вернется, большинства из них уже не будет. Бригада у Василия оказалась большая, и вся в этот момент свободная, такое редко бывает, но вот случилось, и поэтому — то сделают все быстро, через пару недель у них будет уже другая работа, поэтому мужики и торопились, но делали все исправно. Тем более дядька Мефодий сказал, что будет приглядывать за работами и обещал Никите следить за домом пока его не будет, ему то эти хлопоты в радость, а его все уважали. Утром Никита попрощался с Василием и Мефодием, нагрузился как ослик и не торопясь поковылял в лес, радуясь хоть тому, что ума хватило все нужное заранее собрать, где бы он что собирал сегодня с утра. Мефодий его даже перекрестил в дорогу, понимал, что будет опасно и что Никита не только на заработки в лес уходит. Никита шел медленно, не торопясь, часто присаживаясь на короткий отдых, суматоха последних дней не дала ему полноценно отдохнуть. На привалах он доучивал заговоры, переданные ему Валентином травником, думая и здесь ему повезло. Прочитав заговоры он понял, такие знания чужакам не дают, и если бы не крайняя нужда Валентина, он бы и не узнал, что такие заговоры существуют, а что вот выбьет всю нежить в округе и будет занимается только сбором трав, платить будут меньше и то не беда, ему хватит на жизнь. Еще пока шел думал про то что сказал ему Домовой про Лихо, и ведь правда, пока Никита пытался хоть как-то выпрямится и вернутся к прежней жизни, доказать что-то кому-то, неприятности обрушивались на него лавиной. Никита ведь тогда надеялся, что все образуется и пытался найти работу, он ведь так не хотел уезжать даже в Москву. Он вырос и работал на Тамбовщине и не представлял свою жизнь в другом месте. Приезд сюда он ведь воспринимал как изгнание, конец его жизни, считая себя сломанным, а вот как перегорел да махнул на себя рукой, Лихо от него и отвалилось. Он и сам видел все изменения что с ним происходили, раньше ведь он как порох был, чуть не так он взрывался, даже зная, что не прав, а уж общаться с нечистью и договариваться с ними, такое ему и в голову не приходило. Никита засмеялся, ну что сказать был упертый баран, да перегорел и весь вышел, вспомнив как заставлял себя общаться с тем же Лешим, с трудом скрывая свою неприязнь и раздражение, ему было проще убить, чем как он считал унижаться перед нелюдьми. А сейчас вон радуется похвале Домового, потому что тот спас ему жизнь, радуется разговору с Водяником и принимает от него дары, даже с Погостником почти договорился. По хорошему то и в лес бы ему пока не ходить, но у травника сроки, лето зиму кормит, и пришлось Никите, через не хочу, себя заставлять, да и боялся он, а то раз себя пожалеет, потом еще раз, и ничем хорошим это не кончится. Он хоть только обживается здесь, но лес нужно сделать безопасным как можно скорее, кроме трав еще грибы, ягоды, и орехи можно собирать, хотя бы для себя и для живущих здесь людей. Да кстати нужно травы и для себя откладывать, ведь он знает много рецептов несложных, но очень эффективных зелий, мама научила когда-то и заставила все записать, а вдруг пригодится. А здесь то как раз и нужны будут его знания, мама как в воду глядела, ведь Никита может простуду вылечить, воспалительный процесс, головную боль снять, и обезболивающее он уже сам делал, а зимой его настойки не только ему, но и живущим рядом людям могут понадобиться. Мефодий ведь говорил ему что зимой порой бывают такие морозы что им не выбраться с села, и у них кто-то ведь уже умирал от воспаления легких, так что нужно ему взять на заметку, а свои травы там в лесу пока и оставлять. А ремонт закончится все притащит домой и будет настойки готовить, травы то пока тащить ему просто некуда. Рабочие сегодня утром собирались в сарай заселится, полы сегодня вскрывать же собрались в доме. С такими мыслями и дотопал до своего лагеря, который никто не тронул, чужого присутствия Никита не увидел. Уходя он тут секреток своих на оставлял по привычке, и все они оказалось на месте. Только хозяин леса мог обойти его секреты, но и его присутствия Никита не уловил, что тоже странно. Ночевать пока он решил здесь, а вот на разведку сходить нужно, и Никита разложив все что принес с собой, налегке, только с небольшим рюкзачком, вдруг что очень редкое попадется, собрался идти вглубь леса, присмотреть где что растет и вообще, что там есть. Он оставил подношение для Хозяина леса на привычном уже месте на пне неподалеку от лагеря, вроде как даже шуршание слышал, но сам Лесовик к нему не вышел, но вроде и не плутал его, хотя и дорожек перед Никитой не стелил, но пусть хоть так, без вражды. В первый день он только прошел болота и углубился в лес, к вечеру вышел на сухую опушку, тут вроде было еще безопасно по рассказам Валентина. Лес казался обычным, как не прислушивался к своим чувствам Никита, птички поют, зверье шуршит убегая от него, нет негативных ощущений присущих плохим местам. Он прошелся вспоминая что из растений ему заказал Валентин и сразу помечая на карте где что растет. Часть растений можно было собрать и сегодня, и Никита не откладывая на потом наполнил рюкзак собранными травами и кореньями, не торопясь, осматриваясь, прислушиваясь, но причин для беспокойства так и не учуял. Увидев, что стало смеркаться быстро вернулся в лагерь и стал торопливо разбирать травы, сразу подписывая их и ставя дату сбора. Устал он сильно и не стал заморачиваться костром и готовкой, нарубил еловых свежих лап, бросил на них спальный мешок, решив сегодня ночевать не в палатке, а у костра под открытым небом, открыл какую — то банку рыбных консервов, съел с хлебом, запил водой и стал буквально засыпать на ходу. Перед тем как залезть в мешок на всякий случай, сделал защитно- сигнальный круг из порошка, который приготовил еще дома и сам не понял, как уснул так быстро. Нет так — то охотники всегда настороже, но было у него ощущение безопасности этого места, и поэтому выспался он замечательно. Утром легко встал, быстро собрался взяв с собой спальник и еду вдобавок к коробу, и арбалет. С арбалетом у него сложились отношения еще в детстве. Охотники на нежить редко используют огнестрельное оружие, громоздкое оно и не всегда надежное, попробуй-ка в темноте пострелять упырей хотя бы, которые прут на тебя, сминают, и одним выстрелом убить их сложновато, даже со специальными патронами. Пока убьешь его из пистолета, — упырь дуршлаг напоминает от дырок, а ножом только успевай бей, главное умеючи. И выстрелом можно нежить еще похлеще привлечь или людей, иногда не знаешь кто из них хуже, к тому же с ружьем всегда можно попасть в милицию, и даже с разрешением задолбаешься объяснять на кого ж ты здесь охотишься. Вот охотников с детства и приучали к холодному оружию, ножам серпам, топорам, все что можно использовать в хозяйстве и что не привлечет внимания излишне любопытных. Когда-то охотники ходили с луками, но лук он капризный, требует тщательного ухода и может подвести, одно преимущество — бесшумный. В доме Никиты висел лук как напоминание о каком-то далеком предке, будучи ребенком он не раз крутил его в руках, но что-то ему не нравилось, не его это оружие было. А когда он был уже подростком ему в руки попал арбалет, плохонький из некачественного метала, с короткими кривыми болтами, опасная игрушка которую привез в подарок его приятелю отец и-за границы. Арбалет у приятеля быстро развалился, и он собирался его выкинуть, а Никита его на что-то обменял, он уже и сам не помнил, что отдал. Приятель довольно потирал руки, получив за сломанную игрушку какую-то хрень. Никита же притащил арбалет деду, тот был прекрасным слесарем, и он сразу же понял, чего от него хочет внук. Даже прадед заразился с ними этой игрушкой. Дед сделал несколько арбалетов, но один был тяжел и громоздк, второй был слишком легким и быстро сломался, у третьего никак не работала пружина взвода, но в конце концов получился тот единственный, неприхотливый и надежный арбалет, который сопровождал Никиту уже многие годы, а болты он сам научился делать какие ему нужны. Стрелять метко Никита тоже научился легко и на звук даже в темноте, прадед говорил, что видно Никита не зря так хотел его получить, каждому воину полагается свое особенное оружие. Никита погладил арбалет как живое существо, он единственное что напоминает теперь о деде и прадеде. Арбалет он еще дома положил в короб, что бы мужики не видели, повесил ножи на пояс и верный топорик снова в лес решив для себя сегодня остаться с ночевкой, а не возвращаться в лагерь, тяжеловато ему бегать уже туда-сюда. Легко пройдя вчерашний путь невольно притормозил, вот дальше уже шлось не так хорошо, да и лес вокруг становился темнее и страшнее что ли, Никита и сам не мог четко сформулировать свои ощущения. Тропа, которая вела в лес когда-то была широкой натоптанной, теперь она почти заросла, но вилась между деревьями тонкой пунктирной линией, а идти по ней было удобно. Чем дальше заходил в лес, тем острее становилось чувство опасности, хотя вокруг никого, что-то же здесь происходит то, — даже стал переживать Никита. Хоть бы просто понять, в чем же заключается эта опасность. Он шел так же не торопливо, только взяв в руки арбалет и готовый в любой момент скинуть короб. Темнело здесь быстрее тоже, почему-то, хотя такого точно не должно быть, лес то самый обычный, без магии, во всяком случае Никита ничего не почувствовал. Никита остановился и сверился с картой, да примерно здесь пропали травники, а еще раньше туристы. Идти дальше было темно, и Никита нашел большую поляну, натаскал побольше хвороста до темноты, костер — это тоже защита и нужно обеспечить его топливом на всю ночь. Все вещи он тоже подтянул ближе к костру, воду набрал в складные пластиковые фляги, еще раньше у чистого ручья, вода чистая не мутная, в любом случае Никита ее прокипятит. Теперь начертить защитный круг, так ему еще спокойней будет. Сделал стойку над костром, да и поставил котелок, пока с краю. Вот костер прогорит до углей, он и приготовит себе ужин, а пока отдохнет, да приготовится к незваным гостям на всякий случай. Знать бы еще кто сюда к нему пожалует. Никита еще раз просмотрел карту, болота с Кикиморами он прошел, те, что остались в живых почуяли его и не вышли, боятся. Дальше была полоса обычного леса, которую он прошел вчера и в которой он почувствовал ничего странного, а здесь что- то есть. Вроде трясина небольшая идет дальше, а так по карте обычный лес, вот только страшно и тягостно в нем, почему-то. Сначала было все как обычно, потемнело вокруг, ночь опустилась сразу без сумерек, только огонь костра освещал поляну, даже звезд не было, хотя и туч на небе тоже, поляну как хмарью затянуло. Никита уже приготовил макароны с тушенкой, и поставив небольшой котелок рядом на пенек как на столик стал орудовать ложкой, когда услышал слабые голоса.

— Мы здесь, иди к нам, нам скучно, поиграем.

Голоса были разные, взрослые детские, женские и мужские, они звали, манили куда — то. Обычный человек, может быть, и пошел бы на них, а вот Никита их просто слышал, считается, что охотника очаровать невозможно, ментальный блок им с детства ставят.

— Аука что ли плохой завелся, — подумал Никита, вроде их всех поуничтожали давно, извели в лесах, независимо от того какие они злые или игривые, да видимо или уцелел кто, либо народился новый.

Ауки или Эхо, духи лесные, разные по характеру, как и люди, могут помочь выбраться заплутавшим в лесу людям, а могут и в топь или чащобу увести, из баловства или вредности. Но тут слишком голосов много, для одного или даже двух Аук, а больше то их в обычном — то лесу и не бывает. Хотя конечно если лес испортился, то и Ауки в нем тоже должны быть злыми. Только вот с кем они еще заодно, не для собственного же удовольствия они людей убивают, да сами они и не могут этого делать, это уже вопрос и Никита пока продолжал неторопливо есть, но рюкзак с оружием против нечисти, подвинул поближе все — таки. Только доел макароны, вымыл котелок и поставил чай, услышал вокруг поляны шаги, тоже разные, вроде как кто и бегает, и ходит, но на поляну не ногой. Никита прочертил головней с нужными словами второй круг вокруг костра, засыпал порошком и спокойно сел пить чай, пугают пока его и не нужно показывать страх. На ночь выпил заготовленное заранее зелье для улучшения зрения в темноте. Никита удивился про себя, страха не было у него, вот идти в лес боялся, это да, а сейчас даже если что — то страшное и непонятное ему навстречу выйдет, он готов. Здесь рядом его дом и этот лес тоже его, и он не даст никому поганить его, Никита даже засмеялся от таких мыслей, быстро он привык жить здесь и ему нравится такая жизнь. Пока пил чай, шаги вроде стихли, наступила тишина, такая непростая, зловещая даже, можно сказать. Никита подбросил в костер дров, лег на спальник не разворачивая его, отдохнуть надо, а ночь пока теплая. Но лежал он держа руку на своем ноже, и удобно подложив рядом арбалет, и даже задремал в какой-то момент. Как что толкнуло его, он открыл глаза и увидел тени вокруг защитной полосы, сразу подобрался, подскочил, бросил охапку хвороста в костер. Огонь как по команде вспыхнул, ярко все освятив вокруг, духи за кругом растаяли приманив что-то сюда. Никита поежился увидев, кто пришел к нему, мертвые пропавшие травники двое, причем давно мертвые, вид у них был жутковат. Как вместе погибли, так и ходят тоже вместе. Они топтались перед защитном кругом не в силах перешагнуть его. Никита же рассматривал мертвяков и не мог понять, что они такое, не упыри — это точно, и от мертвяков разило магией, но это глупо. Никита мог представить себе, что здесь в Сибирских лесах есть некромант, но так бездарно тратить магическую энергию не может позволить сильный маг, а слабый мертвяков не поднимет. А эти все мертвецы были сначала убиты магией, затем подняты и просто бродили без надзора по лесу, глупо и как-то по-детски что ли, — это похоже на то как ребенок игрался новыми игрушками, надоели, сломал их и бросил. У некромантов особая энергия, мертвая, и когда обучают, сначала приучают экономно, скупо расходовать ее, чтобы не навредить окружению и не выдать себя, ведь их энергию не спутает с обычной магией. Это ведь даже вопрос их выживания. И еще каждое поднятие опустошает некроманта, забирая частичку его души и просто так, без цели, поднимать толпу мертвяков никто не будет. Некроманты любят окружать себя мертвыми слугами, удобно, не нужно платить за работу, мертвые не выдадут секретов хозяина и преданны ему. Но все слуги привязаны к создавшему их как ниточками, а эти мертвецы бродят без цели. Если бы их хозяин погиб, то они уже тоже бы получили окончательную смерть, а так непонятно, пока загадка, — поправил свои мысли Никита, которую я обязательно разгадаю, а пока нужно уничтожить тех что пришли сюда.

Он ухватил топор из рюкзака, и приготовил бутылку с горючей смесью. Как-то он понял сразу, что этих зомби не убьешь ударом в голову, они напичканы темной энергией их нужно обездвижить и сжечь и никак иначе. Никита снова поразился, что он не боится, и действует как машина, быстрый рывок в сторону первого мертвяка, подрубить ему ноги, отбежать. Нельзя попасть им в руки, они вроде как двигаются неуклюже, неторопливо, но цеплючие, ухватят, уже не вырвешься. Никита рывком также подрубил ноги и второму мертвяку, потом руки, ему нужно, что б они немного полежали спокойно. Вытащил шевелящиеся тела на открытое место, быстро ливанул на них из бутылки горючей смеси и головней от костра поджег мертвяков, — только так можно справится с ними. А огонь их убьёт окончательно и очистит. Мертвяки вспыхнули, корежась и шевелясь, прогорели быстро, Никита подозревал, что может встретиться в лесу с умертвиями и зажигательную смесь приготовил с запасом. Откуда — то их леса донесся жуткий крик злости и даже, наверное, обиды.

— Ага привыкли что вам никто еще сдачи не давал, — засмеялся Никита, руки еще дрожали, адреналиновый откат, а расслабляться нельзя, могут прийти еще такие же мертвяки или их хозяин.

Никита еще раз прочертил круг, который сам же и нарушил, и снова прилег. Еще пара мертвецов, по всей видимости, из пропавших туристов пришла под утро, в очень плохом состоянии, с них плоть просто опадала при каждом их шаге. Никита поморщился, вонять он будет теперь также, как и они, но быстро подрубил их топором, оттащил и спалил.

— Какие-то они неправильные, опасные, — но в тоже время … он никак не мог сформулировать характеристику встреченных им умертвий.

Почему-то в голове Никиты крутились слова Алевтины птичницы про сатанистов.

— Не удивлюсь, — думал он, — что проводили они тут свои ритуалы бесовские, да что — то у них и получилось. — Одно радует не в полную силу.

Справится, ему не впервой, но здесь работы надолго хватит лес чистить. Никита, не к месту вспомнил, как он снял квартиру в Тамбове в чистенькой новостройке и где-то через месяц, подъезды кто-то стал загаживать, стало на всех площадках вонять мочой и дерьмом, в лифт было страшно войти, кнопки оплавлены зажигалками, чистенькие стены расписаны похабными рисунками. Жильцы ругались и долго не могли поймать хулиганов, а может и совсем их не нашли, Никита в то время уже съехал оттуда. Вот и лес здесь был такой же, как та новостройка, кто-то пришел и захламил, и нагадил, а сам лес себя очистить никак не может, ему помощь нужна. Никита проснулся до рассвета, точно ему же еще росу собирать, ночной бой с мертвецами вытеснил мысли о еще одной цели похода в лес. — И воюю и корешки собираю, мастер на все руки теперь, — подумал Никита со смешком.

Удивился про себя тому, что спал совсем мало, а чувствовал себя хорошо, даже пока нога хромая не беспокоила. Может Хозяин лесной так его благодарит за помощь. Ведь Лесовик хоть и сам является нечистью, а вот не любит он в своем лесу нежить и темные плохие места от выплеска черной энергии. Пока Никита раздумывал, да размышлял, успел набрать росы в пузырек до восхода солнца и ловко так, снова сам себе удивился. Подписал пузырек, переоделся в сухую одежду, взял нож да лопатку деревянные и пошел травы да корешки собирать, не торопясь, сразу же стараясь их перебирать и упаковать как надо. Чувствуется, что давно здесь травники не ходят, редкие растения свободно растут и искать их не надо, только ходи да собирай. Далеко уходить не стал, ему сегодня нужно еще днем отдохнуть, чтобы ночью еще выйти на сбор травы и следующим утром собрать росу. Вчера он сюда добрался уже ближе к вечеру и не увидел проплешин, раскиданных возле тропки, хорошо, что по темноте сюда не поперся. Черные пятна земли, на которых ничего не росло, каждая проплешина место смерти человека и снова это показалось Никите необычным. Лес ведь он живой, и даже совершенное в нем убийство, вернее выплеск энергии умирающего человека рассеивается в нем быстро. Смерть и жизнь естественный процесс, а убийство хоть и насилие, но таких следов не оставляет. Какой же силы некромант здесь так глупо орудует, когда вернется в село нужно будет ему расспросить и людей про непонятных сатанистов и узнать, что здесь еще происходило, такой силы некромант должен просто еще где-то отметится. Никита осторожно присел у проплешины, на ней то ничего не росло, а вокруг нее пучками нужные ему травы, насосавшиеся темной энергии. Выглядели они неважно, пожухлые листья, перекрученные стебли и сами травы невероятно ядовиты, но они были особенно дороги. Такими травами можно убивать, а можно и лечить особенно эффективно. Валентин догадывался что такие места могут встретится Никите и приготовил особый складной короб из ткани, которая была расписана защитными рунами. Обычные растения и взятые с таких плохих мест смешивать нельзя, и Никита собрав короб, увидел вложенную в него простую деревянную лопатку, одноразовую и несколько пар перчаток. Подивившись прозорливости травника натянул перчатки и стал осторожно собирать корешки и вершки, сразу же заворачивая их в тонкую плотную бумагу, подписывал и плотно укладывал, разбирать их будет уже Валентин сам. Таких проплешин было много, Никита присвистнул, это сколько уже здесь уже людей положили. Некоторые пятна были уже старыми, по их краю и постепенно прорастали травы, но было и пару свежих проплешин, от которых просто смердело смертью.

— Нужно двигаться тише и не привлекать внимания, — вспыхнуло огнем в голове Никиты, — а то ведь этот некромант так же и меня и-за дерева шарахнет и все, буду здесь также, как и эти мертвецы скитаться. — Завтра утром посплю и пройду вглубь еще на разведку, — решил он.

Поработал он хорошо, уже после обеда вернулся в свой временный лагерь выложил травы, приготовил еду, пока варилось еще прочитал ночные заговоры, вроде хорошо все выучил. Поев спокойно поспал до полуночи, очертив себя кругом. Хоть и ждал, но этим вечером к нему никто из мертвецов не вышел, а вот присутствие их он чуял. Показалось ему что те мертвецы которые прячутся, умнее или пуганней, а к нему вчера отправили слабых проверить его. Ночь у него получилась тяжелой, с нежитью ему столкнутся не пришлось, а вот слышал он шаги вокруг себя постоянно и чувствовал тяжелые мертвячьи взгляды или казалось ему, но то что здесь жутко даже днем, так ночью и подавно. Пришлось ему побегать по лесу собирая нужные Валентину травы, в темноте и с опаской что вот сейчас вылезет на тебя мертвец, читая при этомзаговор, — экстрим одним словом, но он справился. Но это ему нужно что бы выжить дальше, это его заработок. Сбор трав оказывается не такая простая работа как считал Никита раньше. Уже утром собрав росу он еле- еле доковылял до лагеря разложил короб очертил круг и вырубился в глубокий сон. Ведь снова нагрузки для него непосильные, а еще он и зелья использовал, вот и эффект. Проснувшись ближе к вечеру Никита решил отнести травы в постоянный лагерь и еще отдохнуть, а затем задержаться здесь еще на пару дней и разобраться хоть как-то, понять, что здесь происходит. Радуясь, что все что хотел Валентин он достал. За эти дни он набрал трав с гаком и теперь можно заняться прямыми обязанностями охотника. Нужно выследить тварь что творит здесь такое, заодно и почистить уже загаженный тьмой лес.

Место, которое он выбрал для постоянного лагеря было надежным и безопасным, особенно после приключений Никиты за эти дни, он снова похвалил себя за выбор места. Хоть и не хотел, но поневоле расслабился, прямо как дома, приготовил ужин, разложил на просушку травы, решив, что пойдет снова в лес налегке и поголодает, а пока отдых и сон. Никита всегда на опасных заданиях не ел, боялся что выдаст себя запахом, да и голодный человек всегда на стороже, а сытый может зазеваться и подпустить врага к себе. А за пару дней от голода он не помрет. После отдыха, обвешанный оружием, взяв с собой только небольшой рюкзачок, (а вдруг какое редкое растение попадется), Никита вернулся в лес. Здесь в лесу и вправду чувствовал он себя намного лучше, даже откат от принятых зелий прошел легче. И сейчас даже не шел, бежал, стремясь быстрее разобраться с непонятками в лесу. Прошел вдоль топи и точно нашел место, которое кто-то определил под поганое капище. К нему привели черные пятна, они были раскиданы по тропинке и теперь Никита лицезрел вокруг самодельного алтаря раскиданные кляксы черной земли, оставленные злом в чистом виде. Кляксы незаживающей земли смотрелись чуждо инородно на свежей траве, как оспины больного человека.

— Да кто мог такое непотребство сотворить, — не выдержал он и произнес вслух.

Но если некромант и был, то точно не один, а с компанией. Самодельный алтарь, сложенный из небольших камней окружал небольшой круг так же составленный из булыжников.

Алтарь весь уляпан бурыми пятнами, в старом кострище под ним кости животных, видно точно петухов да кошек жгли, — разозлился Никита.

Он присмотрелся внимательно, а ведь сюда часто приходят, вот уже земля черная, без травы, взяв сухую ветку он присел над кострищем и поворошил его, нет кости только мелких животных. Трава на пятачке перед алтарем не растет, она больна, опоганена злом, место истоптано множеством ног, сколько людей здесь было точнее Никита сказать не мог, следы были старые, но судя по небольшому кругу вокруг алтаря компания сюда наведывается небольшая. Никита прикинул сколько человек может встать в круг, и ну не как больше пяти человек здесь поместится не могло. Он покружил вокруг алтаря и увидел из-под одного камня торчит кусочек полиэтилена. Камень подался в сторону легко и из-под ямы под этим камнем, Никита вытащил плотно завернутую в пакет книгу, осторожно вытащив ее засмеялся.

— Бред какой, — книга была из серии «все о магии» так наводнивших последние годы книжные магазины и называлась «посвящением в демонологию».

Сама книга была полнейшим бредом, никак иначе не назвать то что в ней было написано и к счастью к настоящей демонологии она отношения не имела. Вызвать демона по букварю для первоклассников было бы шансов больше.

И еще одно страшное открытие ждало Никиту, чуть дальше от самодельного алтаря в густых зарослях он обнаружил тяп ляп слепленый сарайчик в котором обнаружил восемь неуспокоенных мертвецов. Сарайчик был разделен на несколько секций и две из них за зиму обвалились. Вот скорее всего отсюда и пришли мертвяки что напали на Никиту в первую ночь во временном лагере и скорее всего еще несколько болтается по лесу. Пятеро из мертвяков были мужчинами, те, кто видимо случайно тут подвернулся сатанистам или вышел ночью на их костер, парочка охотников и трое туристов, судя по одежде. А вот оставшаяся троица мертвецов была жестоко убитыми девушками, даже девочками. Сложно было определить возраст по серым мертвым лицам, но все же все они были не старше пятнадцати лет. Все мертвяки днем спокойно стояли, солнечный свет убить их не мог только тормозил. Вот и стояли они тихо покачиваясь и пялясь бельмами вместо глаз на Никиту. Его дрожь пробрала от их взглядов и волосы встали дыбом по всему телу, а не только на голове. Мужчины были одеты их просто убили за то, что они оказались не в том месте и не в то время, а вот девочки были голыми, с бурыми потеками между ног и следами пыток на худеньких синих телах. Никита понял, что он видит, несколько подростков скорее всего из небедных семей решили, как в кино устроить вызов сатаны, таких подражателей сейчас в по всей стране много. Почему богатые, — тоже просто, птичница говорила, что приходили к ней чужаки, а вряд ли здешние пацаны могут себе позволить постоянно кататься на своих машинах. Развлекались от скуки с книгой и приносили в жертву животных, судя по пустым бутылкам, разбросанным там же у алтаря, пили спиртное и возможно употребляли еще и наркотики и один из них оказался с магическим даром. Первое убийство наверняка было случайным, некромант убил случайного прохожего, а затем и поднял в виде нежити, такое случалось в жизни. Обычно маг осознавший свои способности пугается и ищет учителя, а здесь что-то пошло не так, а может им просто понравилось новое развлечение и безнаказанность толкнула на новые подвиги и садизм. Темные пятна вдоль дорожки объясняют, что парни устроили охоту на всех, кто входил на их территорию, не хотели огласки, убирали свидетелей, ведь шалости с девушками им явно понравились. И теперь понятно откуда столько Кикимор в болоте. Видно первое время они топили там свои жертвы и убитых девочек должно быть больше. Утопленные девушки обрели новую не жизнь и другое воплощение в виде Кикимор. Первое время они даже прибирать за собой не умели, отсюда и столько жертв в лесу, а затем вошли во вкус, считая себя самыми крутыми властителями мира. Успокаивать окончательно у них тоже не получилось, и они стали собирать мертвяков в загон, а те периодически вырывались. От загончика для мертвецов шла тропка и по ней Никита пошел прислушиваясь, встречается с развеселой компанией даже случайно, ему не хотелось, насмотрелся уже на их игры. Пройдя немного Никита неожиданно вышел на утоптанную широкою тропу в сторону Красноярска, накатанную судя по следам шин мотоциклами. Никита быстрым шагом пошел по ней, кипя как чайник на плите, вот же подонки, что творят. Прошел он явно больше десяти километров, поражаясь пустоте леса от людей, потом понял, что ему говорил участковый. В эту часть леса просто не пускают обычных людей, здесь же где-то находятся охотничьи домики богатых людей города и важных чинуш которые любят здесь устраивать пьяные охоты. И еще губернаторское поместье, вроде такое название он слышал от людей. Видно их детки тоже себе нашли развлечение, чтобы не отставать от родных, у них хватило ума свои развлечения перенести вглубь леса, скрыть от родных свои увлечения, да и не пешком же они ходят сюда. Нечто подобное было и в Тамбове, Никита даже удивлялся, почему люди нахапав денег становятся хуже зверей, и их всех тянет на одни и те же забавы, начинается обычно все с саун с девками, затем насилия и убийства, от своих детей они забавы не скрывают и те растут такими же. Встретится ли ему, когда ни будь чиновник или богатей с обычной как у всех людей жизнью, чудно ведь. Вроде и девяностые прошли, даже закон стал работать, корявенько, но работать, а некоторые люди все никак остановится не могут или не хотят. Не даром говорят, что власть пьянит слаще вина и пьяные берегов не видят. Идти пришлось ему долго, теперь понятно, что молодняк катается на мотоциклах, что бы ноги не бить. Уже в темноте Никита увидел просвет между деревьями и яркий электрический свет. Перед ним среди леса вырос помпезный дворец, с высоченным забором, охраной, дорогими машинами, где как раз гуляли с музыкой и криками, яркой иллюминацией, явно взрослые хозяева жизни. Никита не выходя и-за деревьев осторожно нашел место где особняк хорошо просматривается и залег, — с этой стороны леса охранники никого не ждут. Лица охранников, стоящих толпой у ворот устремлены в сторону хорошей дороги через лес в сторону Красноярска. Никита уже собрался уходить, когда понял, что все собравшиеся собираются уезжать отсюда, по пьяным крикам, он понял, что они открыли летний сезон охоты и хорошо отдохнули и собираются уезжать. Он залег и дальше прислушиваясь к разговорам, но ничего интересного уже не услышал. Если охрана тут останется, то он все равно ничего не сделает, он точно не Рембо и вообще ему нужно для начала узнать кто некромант, сколько сатанистов, вся та бюрократическая работа по сбору информации, что раньше раздражала Никиту. Никита удобней устроился в кустах решив понаблюдать за домом. Часа через три все гости разъехались вместе с охраной, завтра рабочий день и им нужно управлять людьми и зарабатывать деньги. Большая часть прислуги уехала уже утром, на небольшом автобусе стоящим до этого в гараже. Днем было скучно, охранники тоже отдыхали, после отъезда господ, да они здесь были вместо сторожей, кому из людей придет в голову лезть в богатые дома к местным власть имущим. Только после обеда приехала грузовая газель привезя партию продуктов и бытовой химии, судя по коробкам. Вся прислуга жила в небольшом домике в глубине поместья, у сторожей был свой крохотный домик пост у ворот, куда повариха в течении дня приносила еду и остатки спиртного, видно, что осталось с барского стола. Сторожа выпивали, но в меру и пост обходили регулярно и все около дома без фанатизма. В нападение на усадьбу они не верили, но проверок начальства побаивались, место работы хоть тут и было муторным, но и оплачивалась хорошо. Никита слушал разговоры и приглядывался запоминая все выходы, количество людей и их обычный распорядок. Дом после отъезда гостей отмыли, вычистили и закрыли на замок, но только главный вход, а вот дверь для прислуги не закрывали совсем. Пока он просто фиксировал что видит, запоминая и слушая все, не зная пока что ему потом пригодится. По разговорам охранников и прислуги Никита понял, что еще приедут молодые господа только на пару дней, и что их прислуга особенно не любит, считая их странными. Он решил дождаться и посмотреть, может они те, кого и он ждет. Вечером приехали четыре парня на дорогих спортивных машинах. Никита особенно не присматривался, боясь выдать свое присутствие, за то время что он пролежал под усадьбой он хорошо отдохнул и даже выспался вполглаза. На склоне росли старые кедры и под ними было сухо и тепло, толстый слой перепревших иголок пружинил как толстый ковер и лежать было хорошо. Ему приходилось охотится и в гораздо худших условиях. Иллюминации уже не было, двор почти не освещался, и Никита решил, что пора уходить, все необходимое он уже увидел, если это те парни, то засаду нужно устраивать у алтаря. Под утро он дошел до алтаря, мог бы дойти и быстрее, но решил не рисковать и шел обратно не по тропе, а рядом. Устроил лежку в густых кустах, тоже найдя место с хорошим обзором если парни что приехали в охотничий домик те, — то в любом случае они придут сюда, нет, так ему придется караулить дальше. Никита правильно все рассчитал, он хорошо выспался в своем убежище, решив на всякий случай не болтаться днем, успеет еще оглядеть здесь всю местность. Лежку свою помня о шатающихся по лесу мертвецах, тоже обнес защитным кругом и хорошо замаскировал, теперь парни даже если подойдут вплотную, его не заметят. Никита ждал гостей уже ранним вечером, но со стороны усадьбы звуков не доносилось, уже думая, что зря остался и решив уйти, как только рассветет, примерно после полуночи, он услышал рев мотоциклов, а через какое-то время и толпу шумно идущую сюда. Толпа оказалась из четырех человек мальчишек, которым было не больше семнадцати лет, и именно их он и видел въезжающими в усадьбу на дорогих машинах. Что несовершеннолетние носятся без прав его тоже не удивило, страна огромная, а нравы получается везде одинаковы, малолетним прожигателям жизни можно было делать все, уж если в Москве по центру носятся такие же мажоры, то что говорить про Красноярск. Парни шли шумно, не таясь, чувствуя себя хозяевами жизни, держа в руках мощные фонарики, и Никита порадовался что замаскировался. Осветив загончик и увидев сломанные стены долго матерились увидев, что часть мертвецов разбрелась по лесу.

— А, ничего страшного, соберем их потом, не первый раз, — заявил невысокий белобрысый рыхлый подросток, — может нам мужика найти что бы нормальную клетку сделал, а Сева его потом здесь же и успокоит.

— Заткнись Ден, мне твои выходки и так уже достали, подбирать за тобой постоянно, отец сказал, чтоб никаких скандалов пока не было, у нас тут московские гости под наших предков копают, — ответил худой пацан небольшого роста.

Какой-то он был неказистый, сутулый, страшненький, даже дорогая одежда выглядела на нем тряпьем большего чем он размера. Они достали из рюкзака яркие бутылки со спиртным, уселись у алтаря и стали пуская бутылки по кругу одну за другой выпивать и просто болтать, эдакий вечер воспоминаний и планов на будущее.

— Любят же они всякую дрянь типа мартини или виски, — захихикал Никита — никакой фантазии, все, как и у всех.

Тем временем слушая их разговоры перед Никитой сложилась картинка которая и подтвердила его первоначальные догадки.

Пять лет назад началось это все, подростки несмотря на влиятельных родителей оказались самыми настоящими изгоями в школе для таких же, как и они богатых мажоров. Их конечно не дразнили памятуя о их родителях, но и не принимали в компании не приглашали на тусовки. Все четверо не блистали знаниями ни внешними данными. Маленький бесцветный пухлый Денис, долговязый худой Гена, высокий, но туповатый качок Сергей, и откровенно страшненький Семен, держались особняком и скучали не зная, как изменить ситуацию чтобы стать круче. Кто-то из них купил книгу про магию, и они насмотревшись фильмов решили вызвать сатану, тогда им было по двенадцать лет, и они часто катались на машине не в городе, а по глухим дорогам между селами. Как бы не были родители влиятельны, но им разрешали только гонять по сельским малолюдным дорогам, вот они и выбрали направление до брошенного села Михайловка. Места там малолюдные, даже дикие, сильно не разгонишься, дороги убитые и они там осваивали вождение. Там же они и покупали первых петухов, а кошек отлавливали в городе. Первые попытки вызвать сатану были неудачными, но им понравилось их тайное место, дававшее им чувство чего-то такого необычного. Но однажды ночью к костру у алтаря вышел под заблудившийся турист и Сева его убил, случайно приложив силой. Видно от страха с ним случился такой вот выброс энергии. Они пытались его оживить и так Сева первый раз поднял мертвеца. Сначала они не поняли, что произошло, затем испугались и сбежали. Никита тоже был удивлен, для мертвого существует только один хозяин, некромант который его поднял, а здесь подростки выступали единым организмом. Вернее, убивал и поднимал Сева, но мертвец слушался их всех. Вернувшись через несколько дней они обнаружили уже несколько мертвецов, турист нашел своих товарищей и убил их, и они также встали. Подросткам было страшно, но место здесь было глухое, к тому же их связала кровь и новые ощущения которые им очень понравились. Общая тайна их и изменила, теперь им нужны были другие компании, они стали держаться уверенней, и одноклассники потянулись к ним. А вот подростки поняли, что они ничего не могут ни показать, ни рассказать ровесникам, у них на четверых настоящая тайна с кровью и смертью. И развлечения в которые их раньше не приглашали им теперь казались пресными и детскими. Велика важность нажраться и пьяным погонять по городу в отцовской машине или повыпендриваться в клубе, а они уже убивали, и им это понравилось.

Никиту уже тошнило от их разговоров и созерцания, когда он услышал, как они разговаривают о девушках. — Без девок веселья нет, сказал кто-то из них, через две недели мы сможем приехать сюда и развлечься по полной программе, только утром клетку починить надо.

— А, кто, то есть на примете?

— Серж с двумя совсем малолетками познакомился, за то чтобы на его машине покататься они на все пойдут.

— Две лучше, а то одна нас всех не выдерживает.

Никиту затошнило, и он тихо вылез из кустов, уходя отсюда. Если сорвется все подозрения упадут на него сразу, а ему нужно убрать их всех тихо и без шума и что бы никто их не мог связать их имена с ним. Уже пройдя с километр от алтаря Никита приметил двух мертвяков, запутавшихся в кустах, трогать их не стал, если подростки будут искать их, то лучше им не знать, что кто-то следит за их шалостями. Те первые мертвяки сгорели дотла, а место где Никита их сжег похожи на обычные пятна от кострищ, так что они их и увидев не поймут, что произошло. Что бы они ничего не заподозрили ему просто пока не нужно трогать мертвяков которые бродят, и уборку в лесу придется отложить тоже. Дойдя до лагеря он быстро упаковался, собрал травы и домой, где он не был целую неделю, надеюсь они там не решили, что я погиб, вроде я предупреждал что задержусь. С первой девочкой тоже получилось случайно. Они познакомились с ней на улице, худенькая, плохо одетая девочка с явно неблагополучной семьи смотрела открыв рот на них и их машину. Они предложили ей провести с ними хорошо время и привезли ее в усадьбу днем. От волнения они перебрали с выпивкой и таблеточками и сами не помнили, что они с ней делали, когда очнулись поняли, она мертва и бродит, как и остальные убитые до этого. В доме видеокамер не было, а вот весь двор и дорога ими были увешаны и Сева предложил замечательный выход. Ведь никто не знает, что она мертва, они ее сейчас оденут, она сама выйдет своими ногами, в темноте то не разглядишь что ее взгляд и выражение лица изменились, они вроде как отвезут ее живой и здоровой из дома, а там на мотоциклах к алтарю, такое приключение. Они понимали если увидят, что девочка мертва, им это с рук не сойдет даже со связями их родителей, а видеокамеры — это их алиби, кто поверит, что покойница вышла своими ногами. Теперь им нравилось еще больше то что они делают и им снесло крышу напрочь, они подсели на изнасилования и убийства как на наркотик. Они уникальны и круты неимоверно, то что они творят доступно только им, остальные о таком могут только мечтать. Первых девочек они топили в болоте не понимая, как умертвить их окончательно. Но как-то притащив очередную жертву к болоту они еле оттуда ноги унесли, потому что утопленная ими раньше девочка изменилась невероятно и пыталась их убить. Они даже сейчас боялись ходить в сторону болот вспоминая со страхом горящие белым светом мертвые глаза и длиннющие острые когти на руках убитых ими девочек. Но они поняли, что жертва привязана к болоту и не может отойти от него и отомстить им. Первое время они привязывали мертвецов веревкой к кустам, но так как те постоянно находились в движении то быстро перетирали путы и разбредались и им пришлось сколотить сарайчик. А в этом году после зимы они приехали сюда впервые и сарайчик оказался частично разрушенным.

Нужно приехать да снова собрать всех в кучу, — с трудом произнес Гена, пьяно икая, — да нужно тоже сезон открыть.

— А, есть кто на примете? — спросил кто-то.

— Ага, я тут уже признакомился с дурочкой, мечтает о большой и чистой любви, — рассмеялся Дима, — думаю, что она ее скоро и получит.

— Да найдем кого ни будь не впервой, всю зиму без развлечений скукота такая, а я тут еще таблетки достал суперские, — произнес вроде как Гена.

Подростки еще какое-то время пообсуждали свои планы решив, что ровно через две недели, жаль, что не раньше, но экзамены не отложишь, они соберутся и отметят сразу все события.

Никита узнав главное, тихо вылез из своего убежища и бесшумно ушел в сторону лагеря, его мутило от того что он услышал. Торопился уйти боясь сорваться и кинуться на них, но… Они хоть и подростки, но их четверо и если некромант убьет Никиту, то они и дальше будут пакостить, таких уже не остановишь. Он даже болото пробежал на одном дыхании, забыв о Кикиморах которых там теперь много. Уже в лагере он долго умывался у ручья чувствуя себя грязным от их разговоров, даже отметив про себя что теперь понимает чувства охотников, которые отвернулись от него узнав, что он натворил. Он не ангел, но такого как эти детки не творил никогда, старался убивать быстро и чисто. Садистов и насильников сам терпеть не мог и вот насмешка судьбы с такими и связался когда-то, да и с Васькой он поступил не лучше. Никита аж голову засунул в ледяной ручей, пытаясь отогнать неприятные воспоминания. И теперь ему нужно успокоится и решить, как он убьет их всех, они гнойник который нужно вскрывать хирургически, они уже никогда не исправятся и это его работа. Первым нужно убить некроманта Севу, иначе никак, он слишком силен, а затем остальных и нужно сделать так чтобы его не заподозрили.

Никита умывшись и немного отдохнув, навел порядок в своем лагере, теперь он не переживал что подростки могут сюда прийти, они боятся болот. Аккуратно набил короб, набрал он много сырья за эти дни, теперь осталось дотащить. Он подхватил тяжелый короб охнув от его тяжести и в путь домой с трудом переставляя ноги. С полным коробом почти весь день домой добирался, нагрузился с гаком, это он еще оставил в лагере травы для себя, — остальное пер молча, что-то оставить ему и в голову не приходило. Да и Валентин ему все расписал как срочное, куда деваться раз взялся. Все мысли о некроманте он выкинул из головы пока шел, работа это одно, а домашние проблемы совсем другое.

К тому же денег как он рассчитается со строителями полностью совсем немного останется, а ему еще дом обставить, к зиме приготовится, да и отложить немного надо на будущее.

— О вот уже и о будущем думать стал, — смеялся он над собой, когда шел, — сюда умирать приехал, а уже и дом, и работа есть, и жить, как-то хочется, и неплохо к тому же.

А на душе тепло было при мыслях о доме, его здесь приняли, и ему здесь нравится, он очистит это место и будет жить сколько ему отпущено. Войдя во двор, он обомлел, дом его изменился, став новым, чужим пока еще, и очень, очень большим. Вместо терраски огромный просто пристрой из бруса на две стороны дома. Пристрой больше по размеру основного дома, и все вместе венчает новая крыша из металла темно зеленого цвета. Новое широкое крыльцо, над которым мужики крышу заканчивают.

Василий его как ждал, только Никита во двор вошел он тут же ему навстречу вышел, увидел, обрадовался, — пойдем дом твой показывать буду, принимай работу, почти все сделали, окна осталось поменять, дня через три стеклопакеты готовы будут, и за день все вставим.

Никита присел, осторожно скинул короб с плеч, и пошел за Василием, удивляясь, как они все так ловко сделали и столько успели.

А Василий, явно гордясь своей работой рассказывал, — Вот видишь в этой части пристроя у тебя теперь будут душ, туалет, и котел, от него трубы идут по пристрою и по дому. — Их еще нет, завтра монтировать начнем, но трубы уже раскидали. — В доме у тебя теперь жарко зимой будет, и топить меньше будешь. — Вон под крышей бак поставили и утеплили, тебе хватит и помыться спокойно и на посуду, а вон смотри на баке поплавок, показывает, сколько там воды. — Под пристроем скважина, а ручной насос выведен в котельную, вот здесь будешь жать, чтобы бак наполнить, понятно, и зарядка тебе через день будет обеспечена. — Говорил же мы быстро работаем, да и материалы хорошие, только собирай да прикручивай, умеючи естественно, а у меня все мастера.

Никита только головой успевал крутить, да кивать.

— Полы в пристрое двойные утепленные, вот прихожая с улицы, просторная какая, здесь можно вешалку сделать для одежды, дальше кухня столовая, глянь как удобно и просторно, а вот и кладовка холодная за кухней, вроде как холодильник под рукой и просторная получилась, но мало места не бывает.

Кладовка, — часть пристроя без отопления, большая комната с окнами под потолком и стеллажами по стенам была огромной.

— Знаешь ты ее всегда можешь в теплое помещение превратить, — произнес Василий видя, как глаза Никиты округлились. — Со временем мож свет то проведешь и пусть будет, чем еще пристраивать. — Окна мы тебе везде сделали, и в душе и туалете, света то здесь нет, так хоть что бы днем с лампой не ходить и мимо унитаза не сесть, — и Василий захохотал над своей шуткой довольно.

Никита обрадовался кладовой, теперь мясо после морозов спокойно брать можно, хоть не одни консервы всю зиму есть, да и много чего сюда сложить можно. И на кухне столько места, это хорошо будет настоящая столовая и травами спокойно можно будет заниматься не ютясь, и гости вдруг придут, тут спокойно толпа поместится. А у большого окна надо будет стол поставить, будет зимой в большое окно смотреть как в телевизор. Окно и вправду Василий сделал во всю стену кухни и низкое, а если на него подушки кинуть будет подоконник вместо лежака, но ему все нравилось. Василий как будто угадывал его потаенные желания, сам Никита то так не смог объяснить, чего он хочет. Ну а унитаз и душ так вообще сказка.

Василий потянул в дом, — дверь ты не захотел менять, правильно конечно, так — то она хорошая, но вся уже покоцаная, вот мы ее под реставрировали и покрасили, и обшили, красота глянь.

— Ага, — только и пробормотал Никита, увидев, как изменилась, его дверь, а открыв ее увидел, что когда-то, единственная комната тоже изменилась до неузнаваемости, а главное все новшества и отделка пришлись ему сразу по душе.

Он долго не мог объяснить Василию свои желания и переживал и — за этого немного, а тот его понял и сделал все даже лучше. Высокий потолок обшитый между балками гипсокартонном был белоснежным, а сами балки отшлифованные и покрашенные в черный цвет тускло оттеняли потолок, создавая уютную атмосферу старинного дома, именно дома, а не домика, что был раньше.

— Полы здесь полностью поменяли, — продолжал Василий, — как ты еще с теми — то жил, там такое гнилье было, труха. — Полы здесь тоже двойные, доска широкая, красиво и все под лак. — Стены обшили гипсокартонном и покрасили, вот гостиная серая, глянь как цвет лег и не раздражает, а спальня глянь желтая, а цвет как греет, спать будет уютно.

— Да, — выдохнул Никита, потрясающе все оглядывая.

Он до этого плохо себе представлял и серый цвет и желтый на стенах, если бы Василий ему сказал раньше он бы возможно отказался, а увидел уже готовую работу и понял только эти цвета здесь и нужны.

Конечно, может такой ремонт кому и покажется смешным, подумаешь, гипсой обшили, покрасили, а вспомнить, что было раньше, так разница огромная. Стены обшиты ровненько гипсокартонном и выкрашены, на полах тоже светлый лак, яркий, еще блестит как-то празднично. Хоть и получилось вместо одной бывшей теперь комнаты, — две, но они выглядели просторными. Печь, сделали маленькой, выложив ее похожей на голландку только не круглую, а плоскую с широкой трубой — стеной для тепла, и всю ее обложили незатейливыми изразцами, неяркими, терракотовыми, теплыми. В спальне оставили одно окно, второе заложили, и- за того что с той стороны теперь холодная кладовка, но Никите это даже понравилось, раньше в доме были окна на все стороны, и он чувствовал себя как на витрине.

— Тебя то не было и стены я на свой вкус покрасил, но побелка пока на один слой и если что переделаем, — продолжал Василий рассказывать и показывать.

— Нет, мне все нравится.

— Это хорошо, как я и сказал все покрашено на раз, второй раз покрасим уже после установки окон. — Тут еще такое дело, — продолжал Василий открывая люк в подпол, он явно засмущался и продолжил, — тут, когда мы начали работать нашли….

Никита аж похолодел от догадки что они могли найти.

— …Нашли бочонок с рыбой….

Никита аж выдохнул, точно он же про него совсем забыл.

— Рыбка оказалась потрясающей, невероятно вкусно посоленной, и ты прости брат, мы все съели, — виновато развел руками Василий. — Вроде сами ловим, а твоя рыбка вся как на подбор и посол такой необычный.

— А, ничего, — засмеялся Никита, — это не беда еще насолю.

— Подполье мы тебе переделали, вон глянь как все обшили, у тебя здесь теперь все удобно и функционально будет, и тоже утеплили.

Никита заглянув в люк увидел удобную лестницу с широкими ступенями, а Василий поманил оглядеть все внизу, держа в руках большой фонарик. Подпол был обшит ровненько доской, и полы настелены, его углубили, и Никита мог теперь стоять свободно не боясь удариться головой.

— Мы не только обшили, хоть подпол и небольшой примерно два на три, но смотри, сразу сделали ящик под картошку, закинешь его осенью и тебе на зиму хватит, эти ящики поменьше под свеклу и морковь, все как себе делал, — продолжал рассказывать Василий. — С этой стороны полки, вишь какие крепкие, под всякую мелочь. — Кстати если хочешь дам адресок бабки Матрены, она в нашем районе лучше всех соленья делает, в район поедешь купи десяток пятилитровых банок, да отвези ей, она скажет, когда забрать, вот их здесь и поставишь. — Красота вкуснота будет, — зажмурился от блаженства Василий, — у меня хоть, и жена есть, но я у нее тоже заказываю и вот тебе советую, я тебя ей порекомендую, а то она так с улицы заказы не берет, ей тех что есть хватает.

Никите даже показалось что в подполье рассолом запахло, так вкусно рассказывал Василий.

— А, зачем там много, десять банок?

— Много, — фыркнул Василий выбираясь из подпола, — это на зубок, но тебе пока попробовать хватит. — Матрена огурцы и помидорки солит по-разному, вот каждая банка будет с новым вкусом, капусту тоже и просто капуста и с брусникой и морошкой, а еще грибочки и с капустой, и без. — Так, я тут тебе еще и мебель заказал, — продолжил говорить Василий таща Никиту к спальне. — Вот глянь, сюда в угол встанет шкаф, я размеры на него уже отдал, шкаф хороший не сомневайся из дерева, а не опилок, сюда тебе кровать двуспальную, такую… Василий развел руками, — основательную и крепкую, комната узковатой выглядит, а со шкафом будет квадратной. — К кровати этажерку чтоб было можно и лампу поставить и положить чего. — Или может ты что другое планировал, так я отменю заказ, ты не переживай.

— Нет, — замахал Никита руками, — просто я немного ошарашен и пытаюсь все переварить, а так я согласен с тобой, тем более если мебель хорошая будет, сам понимаешь хочется в новый дом чего-то мм…м… и красивого, и практичного.

Никита и правда не думал, что в какой цвет покрасить стены, какую мебель купить, а то что ему Василий предлагал, ему уже нравилось, и он положился на его вкус. Ведь Василий уже столько лет ремонтом занимается и поможет с обстановкой.

Василий довольно улыбнулся, — а то, плохого не предложу, мне здесь жить и не хочу перед заказчиками краснеть в будущем.

Спальня была выкрашена в солнечно желтый цвет, и Никита ощутил от стен идущее тепло и здесь уже было уютно, а гостиной серый цвет придавал комнате элегантность.

— Сюда бы шкаф книжный угловой хорошо встал, считай от входной двери, до двери спальни, — показал в угол Василий. — Ты как к книжкам относишься, зимой то скучно и тут все читают.

— А, что может сразу мне и закажешь, — легко согласился Никита, и книжки куплю, я в детстве много читал, и теперь буду с таким то ремонтом, — эту зиму то мне было не до этого.

Он вспомнил грязную холодную комнату, да только книг ему тогда и не хватало, а вот теперь в самый раз будет, Никита даже представил себя лежащим на широкой кровати с книгой в руках и засмеялся.

— Ты б хоть поспорил со мной, а то со всем соглашаешься, мне уже как-то неловко, — посмурнел Василий.

— Так если ты все правильно предлагаешь, о чем спорить то, — удивился Никита.

Василий покрутил головой в удивлении, покладистостью заказчика и тут же продолжил, — раз так то сюда тебе столик закажу и кресло, а сюда небольшой диванчик и все больше ничего тут не нужно. — А вот на кухню уже тебе буфет заказал и стол царский, в смысле он небольшой, на таких красивых ногах, а разложишь он огромный, так запросто толпу посадишь.

Теперь у Никиты гостиная и спальня, кухня столовая, душ, туалет. Даже над окнами прибили палки под шторы, или как они там правильно называются, только вот окна пока таращатся грязными бельмами.

Василий, показав на окна, напомнил, — скоро и их поменяем, и все остальное по дому закончим, нравится? — Работаем как негры на плантациях, но приятно, когда красиво выходит. — Я тут тебе схемку комнат накидал и размеры кровати, высоту стен, по делам поедешь- бери уже новое постельное для кровати, шторки и там чего по мелочи, — и Василий протянул Никите бумажный лист в прозрачном файлике.

— Да, — ответил Никита коротко, он еще сам никак не мог привыкнуть к дому, все так изменилось, и он был в приятной растерянности пытаясь все запомнить, осмыслить, принять.

Он рад, ведь в этом домике теперь можно просто жить, радуясь всему, а не только переживать зиму, вернее выживать. Зима теперь будет у него с комфортом, он не верит еще, что воду с реки таскать больше не нужно, и в туалет на улицу в мороз бегать. Никита вымотался и слишком за эти дни много впечатлений, он мечтал поесть и поспать, только вот как вырваться из цепких лапок Василия, а тот как будто угадав его мысли произнес.

— Никита потерпи еще минутку, мне край нужно еще несколько вопросов решить, — и потащил его, как тряпичную куклу, дальше. — Снаружи дом сайдингом обошьем и будет не отличить новую часть дома от старой, все будет в едином стиле. — Кстати, — я тут твою баню посмотрел, доплатишь, мы с нее игрушку сделаем, — поинтересовался Василий, — или тебя душ устраивает.

— Нет, — баню тоже хочу, — сразу же подскочил Никита, — он и правда хотел сразу же и насчет бани договориться, да со всеми хлопотами и забыл.

— Ну так несколько дней у нас еще есть, успеем, — обрадовался Василий, и они стали договаривается о сумме. — А еще тут такое дело, — вспомнил Василий, хлопнув себя по лбу. — Тут у Мефодия крыша течет, мои уже стали делать, если ты не будешь платить мы поймем, да и твои жители просят там сям подделать, я набросал список чего надо и во сколько обойдется, старик сказал с тобой об этом говорить. — Ты не думай, Мефодию то мы и за свой счет все сделаем, уважаем его, но ему бы еще материала подкупить, а вот остальным как… — Еще мужики подходили Борис и Петр, просили на всех баню сделать, тоже около дома Мефодия, сруб там есть, хорош, только предбанник сделать, печку подновить, делов там тоже немного, но кто платить будет.

Никита взял лист с подсчетами Василия, просмотрел прикинув сколько у него финансов и решил, что их потянет.

— Оплачу все работы, — успокоил он Василия, — нужна баня и Мефодию бы не только крышу, а хоть в доме сделать надо, там не знаю побелить, окна заменить, да и печка у него еле живая, дымит.

Он и сам хотел предложить ремонт Мефодию, да закрутился с делами и с остальными жителями теперь в неловкую ситуацию попал. Ведь если всем все отремонтирует, то вроде как барин им будет, денег то у них нет, а баня им нужна и ремонт хоть какой. Так то он что-то такое ненужное, как побелка у здоровых мужиков у которых свои руки есть, оплачивать не собирался. А вот крыши, печи, баня нужны край, это уже на выживание. К себе всех мыться пускать Никита не готов, брезглив. Ладно пусть делают, а там уже он разберется как с мужиками обговорить неловкие моменты. Простился с Василием взяв у него снова кипу счетов на оплату и адрес Матрены, обещав, что завтра все сделает, а сам в нерешительности затоптался, куда ему идти, где спать, где есть пристраиваться.

Только выскочил во двор, а там уже Борис с Петром стоят, ну точно, как на какой-то старинной картине — холопы перед барином поклоны бьют. Борис вон стоит глаз не поднимает, а Петр шапку в руках ломает и голову опустив не знает, как к Никите теперь обращаться.

— Так мужики, — разозлился от их униженного вида Никита, — давайте, как и раньше общаться ко мне просто, вот без этого… — Василий мне просьбы ваши озвучил, и я все оплачу и это не благотворительность, а я не господин вам. — Вы мне помогали, а я вам чем смогу. — И еще, вы уже делаете работу о которой я вас прошу и такой еще будет много. — И, найду я вам работу и давайте там уже дальше сами живите, своей головой, хорошо, сами будете решать, а если что я всегда помогу.

Речь у него получилась сумбурная, но мужики его поняли, даже лицами просветлели, расслабились. Видно тоже уже узнали о том, что Никита эти земли выкупил и решали между собой, выгонит он их или батрачит заставит.

Борис так тот посмотрел на него растеряно, не верящим взглядом, — Конечно Никита, — спасибо что понял, и с работой бы хорошо, мы с Петром не откажемся, а там и сами себе ремонт отгрохаем, только говори, чем помочь надо. — Мефодий говорил, что ты помочь хочешь, а, как и за что нам непонятно и как дальше то все будет теперь…

— Чуть позже все обговорим, но менять в селе я пока ничего не собираюсь и гнать кого-то тоже, постараюсь вам помочь, но это не сегодня и не быстро, хорошо, — улыбнулся в ответ Никита, — я устал сильно, столько в лесу пробыл, и голова моя не очень соображает.

Борис с Петром кивнув синхронно, что поняли тут же исчезли, как и не было их.

Никита присел на пенек у дома и растерянно огляделся, где ему спать то и есть, пока все не закончится, он так и не решил, в сарае и то теперь строители спят. Поднял глаза и увидел приближающегося к дому дядьку Мефодия.

— Никита к тебе Валентин пришел, ко мне просил подойти, с корзиной, — прокричал он пытаясь переорать мужиков, стучащих молотками по крыше и еще тех что колотили что-то к стенам дома и работающий трактор.

Никита загрузил короб на спину да поплелся к дому Мефодия, мечтая где ни будь упасть по дороге, шепча под нос себе, — ох, как деньги то летят, — вспоминая Василия и его счета. Снова он со всем что предложил ему Василий согласился, а сколько Валентин ему заплатит, хватит ли у него денег за все рассчитаться, — тут же полезли ему в голову страшные мысли. — И не откажешься никак, вон как Мефодий обрадовался узнав, что Никита пообещал за все заплатить и всю дорогу ему бубнит какой тот молодец и как ему будут благодарны люди, лучше бы тащить помог, — подумал Никита и устыдился своих мыслей о старике.

Валентин ждавший его в доме Мефодия сразу встретил его радостными причитаниями и объятиями, — Жив чертяка, задержался ты в лесу, ты все собрал что я просил, что ты там видел, — засыпал он Никиту вопросами, не забывая поглядывать и на короб к которому сразу же потянул руки.

Никита скинув короб ему в руки, тяжело разогнулся и подняв в примиряющем жесте руки произнес, — и тебе тоже здравствуйте. — Давай все тебе сдам, обсчитаем, а там и расскажу о своем походе.

Мефодий сразу же из избы вышел, оставив Никиту с Валентином договариваться без него.

— Старик тактичный, — заметил Валентин, — с ним тоже приятно работать.

Валентин, пока Никита присаживался, уже приготовил стол освободив его, и они усевшись рядом стали разбирать корзину. Вернее, Никита доставал сверток, Валентин тут же разворачивал его проверяя качество, сверяясь с картой и отмечая что-то в своей тетрадке и тут же выписывая на отдельный лист суммы. Увидев все, что собрал Никита аж языком прицыкнул довольно.

— Радуешь ты меня Никита, честно говоря мои то травники раньше и вдвоем не таскали мне столько, сколько ты один теперь носишь. — У тебя явный талант к сбору, все бы мои так же работали, — похвалил он еще, все тщательно перекладывая уже в свою корзину.

Особенно он обрадовался травам которые Никита собирал ночью и с проклятых мест.

— За эти травы плачу втройне, как и обещал, — пробормотал Валентин показывая Никите выведенную сумму за все собранные травы.

Сумма Никите понравилась, ему не только хватало рассчитаться за всех, но и прикупить запасов на зиму и отложить, но показывать он этого не стал, недовольно нахмурившись для порядка.

Валентин тут же подобрался и немного виновато заговорил, — ты не думай, что я тебя обманываю, да я плачу тебе не все, но договорился для тебя о зельях и настойках, знаю ведь, что тебе необходимо. — К концу лета все привезу, сам знаешь некоторые настойки долго готовятся.

Никита обрадованно улыбнулся, он ведь думал, что ему придется Валентина уговаривать и платить ему отдельно, а тот ему уже все заказал, значит нужен он ему и их сотрудничество надолго. Никита махнул рукой показывая Валентину что все нормально.

— А моих- то травников, не находил в лесу, — поинтересовался Валентин напряженно разглядывая Никиту, видно, что он переживал за их судьбу.

— Они меня сами нашли, в первую же ночь пришли, — поведал Никита, — вы бы сами их не упокоили, мне с трудом то удалось и то не успокоить, а сжечь их. — Мертвяками они встали, кто это сделал, не знаю, говорили, что вроде тут сатанисты балуют, в общем, я четверых успокоил, а сколько там еще бродит, не знаю. — Я только чуть дальше топи прошел, но понял, что плохих мест много, а почему тоже не знаю, это работа не на один день, — рассказывал Никита, умолчав о своих подозрениях, о том, что в лесу есть некромант и он уже знает кто пакостит.

Валентин приуныл, — пока лес не очистится, нам точно туда дорога закрыта, мои люди не воины, а вещи ты их нашел.

— Никита задумался, — странно, но ничего не было, ни палатки, ни коробов, и я как-то не задумался, где они могли лагерь то разбить. — Я ведь свой лагерь разбил далеко в хорошем месте, побоялся в плохих местах ночевать, да и страшно там, только когда в ночную выходил в том лесу остался, а мертвяки еще вечером ко мне на костер вышли.

— А, обязательно было так с ними поступать?

— Пришлось успокоить сожжением, так они не умирали, а что я еще мог, — дернулся Никита. — Вот по карте я все отметил, где их нашел, где травы брал, территория небольшая, вперед я пока совсем мало прошел и многого не понимаю.

— Я надеялся их хоть похоронить, поэтому и спрашиваю, так то я все понимаю, не заводись, — горестно махнул руками Валентин, — у них же семьи остались, дети. — Н- да, и по карте ничем не помогу, — поморщился Валентин, — я то с ними не ходил никогда в ту сторону, хотя счас толку от их вещей, просто непоняток много, кто их поднял, а перед тем убил.

— Для меня пока только тоже сплошные загадки, с таким мне сталкиваться не приходилось, — признался Никита, — еще спросить хотел, много ли здесь сильных магов живет? — Мне показалось что твоих травников магиейубило, но это может быть и редким природным выбросом, — вот и спрашиваю, мне сейчас все интересно, слухи, сплетни.

Валентин не задумывался, — магов нет точно, только две бабки в селах со слабой искрой, но они и не смогут ничего такого сотворить. — Так что здесь я тебе ничем не помогу, а вот еще… — Там километрах в двадцати от того места в сторону Красноярска, стоит усадьба губернатора, вернее ее так называют, она вроде как государственной числится, типа того- дом отдыха, но только для своих. — Туда наши шишки с бля. ми отдыхать ездят и на охоту, там же и детки их отрываются, так вот… не ходи в ту сторону, забыл прошлый раз тебя предупредить, вон на карте отметку поставь. — Там и охрана, да и они частенько по лесу пьяные бегают, расслабляются от трудов, стреляют во что шевелится, один из моих людей чуть не полег там как заяц, они его за дичь приняли, еле ноги унес.

Никита рассмеялся, — мне бы здесь со всем справится, а туда ходить мне тяжеловато, так что не переживай.

— Ну, хоть ты травы хорошо собираешь, так что думаю, мы с тобой еще несколько лет плотно поработаем, — перевел разговор Валентин. — Деньги утром тебе до девяти на карту скину, все как обычно. — И кстати, рад за тебя, что ты здесь остаться решил и обживаешься, дом уже под себя делаешь, я ходил смотреть, понравилось, ты здесь к месту оказался. — И правильно что в дом вкладываешься, все равно обратной дороги тебе нет.

Никита дернулся от слов Валентина, но тот над ним не злословил, а просто сказал ему, что думал.

— Завтра ты поедешь счета гасить, — продолжал Валентин, а потом может снова в лес уйдешь на недельку, уж больно дни по календарю для сбора хорошие. — Понимаю, что тебе отдохнуть хочется, но ведь тебе еще пару недель домой не попасть, так хоть заработаешь и отоспишься в лесу. — Твои строители так шумят, в Красноярске слышно.

— Да так и сделаю прав ты, — задумался Никита, крутя в руках календарь и принимая новый список, — получается, послезавтра мне и выходить. — Я там лагерь неплохой в лесу сделал, если много соберу там и оставлю, есть где сушить, а то я этот короб еле донес. — Лучше пособираю больше и потом просто еще раз сбегаю.

— Хорошо, тогда через две недели жди меня, не раньше, — подвел итог Валентин. — Жаль парней не похоронить, родные то их мертвыми так и не видели, — потеребил голову Валентин, — ты там осторожней. — В этом районе больше двадцати человек пропало, а ты успокоил только четверых.

— Так много, ты точно знаешь, — удивился Никита, подумав про себя, что столько в этом сарае мертвяков не было, а это значит, что лес опасен и полон сюрпризов. — Сколько там их еще бродит неизвестно, — это я про тех знаю, кто официально там пропал, а сколько их на самом деле … Валентин любовно погладил короб, — не понимаю, как ты его допер, мне то как тяжело, помоги мне его на спину закинуть.

— А, то, — засмеялся Никита, — я с утра рано вышел, и с передыхами тащил его весь день, жадность одолела оставлять половину трав там, но зарекся больше такие тяжести таскать.

Он вышел на крыльцо проводить Валентина и распахнув перед ним дверь, на улице уже было темно, а со стороны Никитиного дома доносился шум и отсвет огня.

— Вон как работают, — произнес Валентин, — подключают прожектор от трактора и до полуночи, и только расцветет уже снова работают, хорошая бригада у Василия, они ведь тоже основные деньги, как и мы летом зарабатывают, зимой у них так мелочи и вкалывают не жалея себя и не отказываясь от любых заказов.

Никита только вздохнул, — все так живут своим трудом.

Он попрощался с Валентином и вернулся в дом Мефодия раздумывая где же он будет спать. А тот за него уже все и решил, пока Никита провожал Валентина старик быстро собирал на стол нехитрый ужин.

— Я тебе на диванчике постелил в комнате, оставайся Никита, утром вставать рано, перекусим и спать. — Ты как завтра по делам или в лес?

Никита уже качался от усталости, — завтра, завтра я по делам, а послезавтра в лес и надеюсь вернусь уже к окончанию работ с моим домом.

Он не стал отказываться от предложения старика поесть у него и лечь спать, сил что-то искать уже не было. За печкой у старика комната оказалась неожиданно просторной, — точно книг не хватает, — подумал Никита уже засыпая на стареньком продавленном диване, — видно по соседям разнес на время ремонта.

Утрам Никита не смотря на прошлый тяжелый день встал легко приятно отметив, что стал двигаться лучше, несмотря на боль, она как-то притупилась что ли. — Я, наверное, и здоровый столько не бегал, — размышлял Никита, а здесь и хожу, и работаю, вот это у меня реабилитация, одно дело себя в спорт зале заставлять разминки делать, а сейчас необходимость выживать дала лучший результат.

Он понимал конечно, что видимые улучшения — это ненадолго, все вернется и в большем объеме, но Валентин принесет зелья, и он сам для себя наготовит лекарств, а если зимой еще и отлежится в новом доме с благоустройством, то…. Пока он одевался размышляя о своих болячках старик уже шуршал на кухне.

— Доброе утро, — улыбнулся ему Никита, — у вас в комнате непривычно пусто.

— И тебе доброе, — отозвался Мефодий, — ты же сам договорился о ремонте, хотя я только крышу подлатать хотел, но тоже выселяют меня завтра, обещали печку переделать и еще вроде как окна какие-то новые поставить хотят, но я думаю Никита — это очень дорого и нужно ли оно мне.

— Нужно и еще как, потерпите чуток, зато зимой теплее будет. — А, где вы будете ремонт переживать, — рассмеялся стариковым жалобам Никита, ведь видно, что ему приятна забота.

— А, не беда у сектантов поживу, я у них часто бываю.

— Это ж кто такие, я ведь кроме Бориса и Петра остальных только мельком видел, — заинтересовался Никита.

— Несчастные они все люди, — все москвичи и жили вроде не плохо, а потом в секту попали все отдали своему Гуру, — старик в гневе сплюнул, — они все теперь больные на голову, заторможенные, сами то думать не могут, вот и хожу к ним, учу как жить.

— Вы бы мне список всех составили, скоро буду свободен и хочу со всеми познакомится, — задумался Никита, — есть у меня планы как улучшить жизнь и что бы они на себя работали, но надо узнать кто что может и как это использовать.

— Это ты хорошо задумал, — отозвался Мефодий, — тут все такие, но не безнадежные, их только подталкивать надо.

После завтрака Никита бегом домой, выгнал машину с космической скоростью боясь столкнутся с Василием, чтоб тот его снова не заговорил, собрал документы просмотрел их все решая с чего начать и поехал в райцентр в банк.

Деньги от Валентина поступили как он и обещал, и Никита стал закрывать счета, просмотрев список работ, которые будет делать бригада в других домах. Мефодию крышу починить и побелить в доме, окна новые, еще кому-то перебрать печь, Борису и Петру срочно тоже печь переложить, еще в двух домах крыши подлатать и двери новые, еще в одном доме полы провалились. Вроде мелочи, но выскочили на весьма круглую сумму. А еще общая баня тоже отдельной строкой пошла, но в селе она была необходима. Хитрец Василий уже догадался, что Никита не сможет отказаться, и начал работы заранее, но и молодец, Никите проще все оплатить до кучи, он был прижимистым всегда, но не жадным. Еще тем лучше, что быстрее закончат, а Никита для новоселья решил приятных мелочей себе прикупить, годы скитаний по больницам и последующее изгнание из дома, ему пришлось и пожить в машине и съемных углах. Никите захотелось теперь тепла и уюта, — видно старею, — решил он и улыбнулся. — И для общей бани тоже нужно прикупить полотенец да мыла на новоселье.

Теперь даже мысли о своем доме вызывали у него улыбку и поднимали настроение. В райцентре он сразу же заказал в магазине шторы на все окна, и долго их выбирал, стараясь представить, как вон та ткань будет смотреться в гостиной, а та в спальне, — договорился, что пока он по бегает ему их подошьют по размеру. Шторы, новое постельное белье, а еще новые одеяла и подушки. Кровать то у него теперь будет новая двуспальная и Никита покупал новые вещи с удовольствием представляя, как они будут смотреться, вроде мелочи, а давно ему не было так приятно. А еще подушки на окно кухни, а на широкий подоконник можно постелить узкий ковер. Купил Никита и посуду новую, еще кучу мелочей, для душа, туалета. И оказывается, он давно так не радовался таким простым вещам, покупкам, сам себе удивляясь, как его жизнь изменилась за это время.

Зайдя в хозяйственный магазин Никита вспомнил что для кладбища еще и краски нужно набрать и тут же посмурнел, у него долг перед Погостником который сразу как уйдут рабочие, нужно закрыть. — Ага, а еще обещание Водянику и разобраться с некромантом, — за что хвататься непонятно. — Все успею, пусть все катится своим чередом, нужно решать дела по мере их поступления. — Буду собирать травы и готовится к охоте на подростков. — Пока он будет снова в лесу пусть красят кладбище, и им будет как взаиморасчет за ремонт, не так унизительно, а когда с села уйдут чужаки, займется проклятым домом, — размышлял он передвигаясь по магазинам. — Зарплату то точно он не сможет платить односельчанам, или как ему их правильно называть раз он теперь владелец лесной усадьбы, за проделанную работу на кладбище и помощь. — Столько не зарабатывает, но планы у него есть, но это потом.

Пока выбирал краску увидел в продаже пятилитровые стеклянные банки, а что удобно и закрываются они тоже удобно. Никита покрутил банку в руках, — и на горловинах ручки пластиковые, носить тоже удобно, — вот ведь заклинило на словах.

Никита не раздумывая сразу взял десять упаковок, вместо десяти штук. Банки шли замотанные в пластик по четыре штуки, отдаст сколько надо Матрене под засолки, а остальные приспособит под крупы — расставив их в своей новой кладовке.

Побегав по магазинам вспомнил, что нужно забрать готовые шторы. А уже беря готовый пакет из рук симпатичной девушки продавца вспомнил просьбу Водяника и поинтересовался, — а вы не подскажете где гребни для волос купить можно.

Девушка засмеялась, — никак русалкам подарок задумал, у нас рыбаки их часто берут на удачу, — и высыпала перед ним ворох ярких разноцветных гребешков. — Мы и ими торгуем.

Никита взял их все чем удивил девушку, но спрашивать она его не стала ни о чем, а он решил, — часть подарю в этом году, а часть в следующем, пусть лежат, а то мало ли как, а мне с Водяником дружить теперь долго.

Сам не ожидая от себя такого порыва зашел в ковровый магазин, — овальный яркий в цветах ковер красиво ляжет в гостиной, — прямо увидел Никита поглаживая этот самый ковер, — будет меня такая теплая клумба в мороз и снег радовать. — Небольшой кремовый ковер идеально подойдет для спальни, а вот и ковролин в прихожую, а вот и узкий ковер в теплых желто коричневых узорах на окно.

Возвращаясь уже домой, Никита все-таки заехал к Матрене, он немного сомневался нужны ли ему соления да капуста, раньше он не был их особым любителем, да еще в таком количестве как сказал ему Василий. Но заехав порадовался, у Матрены был магазинчик, тоже пристроенный прямо к дому как и у фермера и пахло там просто потрясающе, а на полках стояли образцы того что она делает, и Никита сразу же захотел все.

Небольшого роста подвижная старушка в тетрадь записывала заявки и принимала тару, поглядев на Никиту и поздоровавшись с ним сразу же сказала, — заказов много, но Василий за тебя попросил. — Ты тару то привез?

Никита опешив от такого приветствия, только спросил, — это все что вы делаете или еще есть, хочу все попробовать.

Бабка уточнила ехидно, — ага, наберешь, а потом есть не будешь.

И ловко откуда то достала белоснежную тарелочку на которую и выложила быстро несколько небольших огурчиков, и томатов, несколько щепоток капусты, огурчиков, грибов.

Никита оценил и чуть язык не проглотил, — хочу, хочу все, — заявил он обрадованной бабке.

— Примета у нас есть такая, — засмеялась она, — кому моя продукция нравится, легко приживаются у нас. — Тащи двенадцать банок и будешь пробовать всю зиму, гарантирую на следующую партию запишешься, как только снег сойдет.

Никита мухой метнулся в машину за банками похвалив себя что взял их с запасом.

— Банки я взяла, деньги можешь счас, можешь при получении, но счас все — таки лучше, тогда точно не забудешь забрать, — выпалила старушка хитро поглядывая на него.

Никита спорить не стал, заплатил сразу, — а когда забирать то, — поинтересовался он.

— Теперь приедешь в конце сентября, — Никита удивленно приподнял брови, а бабка засмеялась. — А что ты хотел, я ведь со своего всего делаю, а только вот посадила все, так что жди, у меня как в аптеке.

— А если урожая не будет? — озадачился Никита.

— Бабка засмеялась, — что ни будь вырастет, не переживай сынок, зять мой растит, он уже давно в аренду земли взял и теплиц наставил, капусту в поле садит, так что у меня как в аптеке, — повторила она, всегда со всеми рассчитываюсь.

Вернувшись в свое село уже в легких сумерках, Никита по привычке подъехал к дому Мефодия, но вместо старика там уже суетились рабочие. Они выносили строительный мусор, выдирали старенькие окна, в общем Никита постоял да поехал к своему дому, решив все покупки оставить в машине. Продукты сегодня он взял только для похода в лес на две недели, короб уже собран, и Никита уложив все нужное быстро пошел в сторону леса. Лучше там выспится и отдохнет нормально от суеты.

Рабочие понятливо заулыбались поглядев на бегство Никиты из дома, но разговорами задерживать не стали. Хоть и лето, а темнело быстро, а ему идти еще долго, а у них и своей работы еще больше чем хотелось бы.

К своему лагерю у леса Никита пришел уже по темноте, радуясь своей запасливости, он быстро разжег костер, дрова он готовил перед уходом, как раз на такой случай. Поставив котелок и готовя ужин Никита думал, как же ему все сделать то, убивать ему приходилось — только не людей. Но здесь ситуация безвыходная, убив некроманта он не может, не имеет права оставить подростков в живых, они уже попробовали людскую кровь и не исправятся. Ему же нужно позаботится что бы на него не попали даже случайно подозрения. Ежу понятно, что если у него все получится, то убийцу богатых подростков будут искать усиленно и со всем старанием. А он подходит по всем статьям, ведь даже не зная его настоящей истории тот же участковый первым заподозрит искалеченного Никиту, как служившего в Чечне обиженного на весь мир солдата с нездоровой психикой и мотив придумают, что-то на почве неприязни к богатым бездельникам. Дорога, которой ходил Никита к губернаторскому дому, идет отсюда большим полукругом, и успеет ли он сделать все что задумал и вернуться домой до рассвета. Нужно поискать короткую прямую тропку, этим он и займется в свободное время. На сбор необходимых трав у него уйдет четыре дня, а остальное время он будет искать короткую тропку, разведает местность и позаботиться о своем алиби. После принятого решения ему стало легче, все теперь только подготовка, план он продумал и теперь будет его прорабатывать. Никита лег в спальный мешок у костра под открытым небом.

— Звезды какие сегодня яркие, и как мне здесь спокойно и хорошо. — А, главное нет Василия и его рабочих.

Раньше Никита был типичным городским жителем. Ему больше нравилось охотится на нежить в городских джунглях, а теперь, когда его жизнь круто переменилась, вот стала нравится тишина, покой, и ночевки под открытым небом. Здесь он живет меньше года, а уже вроде, как и стал своим, прижился, столько всего уже у него произошло здесь и еще сколько неоконченных дел ждет его. И боль на сердце, не ушла, нет, но стала тупой, тягучей.

Никита прожил в лесу полторы недели, поставив цель он уже методично добивался ее исполнения. В положенные дни собирал травы без отдыха, работая механически и аккуратно. Первые два дня он безуспешно искал короткую тропу к губернаторскому дому. Но сначала ему не везло, он то заходил в болото, чуть не сорвался с крутого склона в глубокий овраг или путь ему перекрывала плотная чащоба. Он уже так расстроился от пустых попыток, что когда нашел хороший проход, в первую минуту не поверил, прошел туда-сюда несколько раз пока не убедился, что все запомнил правильно. Здесь не даром не было прямого пути, а тут ему как по заказу удалось найти возможность прямо пройти коротким путем, и по времени это занимало минут двадцать. Не в пример нескольким часам ходьбы. По такому временному разрыву Никита и решил, вернее стал подозревать, что это Леший поняв, что он хочет сделать, решил помочь ему и открыл свою волшебную тропу. Если он подумал правильно, то это замечательно, так даже лучше будет, ведь после того как он все сделает Леший так закроет эту тропу что ее с собаками не найдут, а по времени Никите какой выигрыш, можно все сделать все спокойно, не торопясь. Леший принимал дары Никиты, но не выходил, но он и не настаивал, на все свои причины, за ним приглядывают и ждут. Добрые отношения нужно заработать и у него уже получается, а иначе бы Леший ему не помогал, просто он пока не хочет показывать это Никите явно. К алтарю Никита решил пока не ходить, не нужно оставлять своих следов, и даже мертвяков трогать пока не нужно, если некроманта он убьёт, то все его создания умрут окончательно. Плохо что он не знает местных раскладов, и не у кого ничего уже спрашивать нельзя, его расспросы могут обернутся против него. Раньше то у него везде были информаторы которым он и приплачивал за нужную информацию, теперь пора знакомится с людьми здесь и заводить полезные знакомства. Интернетом тоже пользоваться нельзя, его поисковик проверят в первую очередь. Расслабился он после больницы и всех неудач что сыпались на него так долго. Эту зиму он провел как раненый зверь зализывая раны, а сейчас радовался всему, — своей работе с травами, и то что он снова стал охотится, и хоть устает и нагрузки у него такие что он еле, еле отходит от страшной боли возвращаясь из походов, но он чувствует себя живым и нужным, а этого чувства ему давно не хватало.

Что в этот раз враги у него молодые и глупые подростки, это не причина их недооценивать, его наставник всегда говорил ему что к любому врагу нужно подходить как к самому умному и опытному. А расслабишься, и все, и эти подростки тебя в клочья порвут. Одна беда их четверо, а он один и убить их нужно бесшумно и быстро, если промешкает они размышлять не будут.

Никита теперь все свободное время наблюдал за усадьбой, прислушиваясь к разговорам охранников, боялся что подростки передумают или еще кто кроме них нагрянет, он использовал настойку которая называлась «длинное ухо». Залегал подальше от дома что бы охрана или обслуживающий персонал, даже его случайный силуэт не засекли, и пока все шло по его плану. Гадко только было, все работающие на губернаторскую усадьбу считали, что парни насильники и наркоманы, и даже подозревали их в пропажах девочек. Но при этом каждый работающий здесь боялся потерять теплое место и когда приезжали молодые господа, они все сразу глохли и слепли боясь увидеть лишнее. Никита решил воспользоваться арбалетом, никто из местных его не видел, здесь же в лесу он и приготовил для него тайник. А несколько дней у него ушло что бы правильно приготовить болты, некроманта нужно было убить сразу первым выстрелом, чтобы он даже в агонии не смог произнести проклятье. Для этого у охотников было специальное снадобье, весьма сложное по составу. Никита сварил его здесь же в лагере, пропитал ядом болты, и несколько дней наговаривал их на удачный выстрел, — да таким охотники тоже занимались. Теперь главное в некроманта только попасть и его тут же парализует, но он силен, и Никита продумывал все возможные риски и тренировался. Когда ты занимаешься делом время летит быстро, Никита набил короб, — трав он и вправду насобирал больше, как и планировал. Ему пришлось оставить в лагере сырья еще на две ходки, и если одна пойдет Валентину, то еще одну партию, Никита приготовил только для себя и принесет ее домой после ремонта. Валентин знал, что Никита умеет варить зелья, но какие — нет, а глубину своих знаний он не собирался демонстрировать никому, это его козырь на выживание. Через полторы недели лесной жизни, а Никита почувствовал, как он не смотря на работу еще и отдохнул и такой каламбур бывает. Он нагруженный, как и прошлый раз, притащился к своему дому и замер в восхищении… слов у Никиты не было. Он конечно представлял себе конечный вариант, но такого не ожидал.

— Это конфетка, — вырвалось у него через пару минут, в течении которых он только открывал рот и хлопал себя руками убедится, что не спит.

Дом, вернее ДОМ и никак иначе во всех красе смотрел на него свысока, высокий покрытый сайдингом нежно фисташкового цвета, новыми окнами, высоким широким крыльцом, в общем перечислять можно было до бесконечности.

— Правильно конфетка, — тут же послышался голос Василия.

Никита поискав взглядом приметил Василия на длинной лестнице сбоку дома, тот что-то увлеченно прикручивал к стене.

Василий степенно слез и уточнил на всякий случай, — Нравиться.

Никита молча развел руки и застонал, прихватило спину, а там у него короб. Василий понял все правильно, помог стащить короб и торжественно произнес, — пойдем еще раз покажу тебе твой дом и научу пользоваться техникой, которую мы поставили. — А я тут по всему периметру дома тебе фонари развешал, как обещал, на солнечных батареях и датчиками движения, теперь или сам если будешь ходить или кто в гости пожалует так сразу светло будет во дворе как днем, и сигнализация и видно все.

Никита как во сне поднимался по крыльцу которое тоже было покрашено в тон дома, еще не веря, что вот все закончилось, и он может в такой красоте жить.

А Василий привычно, подталкивая Никиту в спину говорил, — вот душ и унитаз, два в одном, видишь какие панельки сделали белые, на полу линолеум, кафель лепить не стали, дом деревянный будет слетать. — На кухне тоже панели пластиковые сделали и ими же потолок обшили.

— Не слишком ли светлые, — попытался придраться Никита, — у меня же керосинка да печь.

— Не переживай моются они легко.

Василия сбить с намеченного курса невозможно.

— Вон глянь какой буфет собрали, а стол, а стулья какие и табуретки вот новенькие, — разливался соловьем Василий, — все успели закончить к твоему возвращению.

Буфет и правда был потрясающим и напомнил Никите дом, у них стоял почти такой же только темный. Здесь же он был покрыт светлым лаком и дерево светилось медовым оттенком, как и вся деревянная мебель в доме.

— Пойдем в котельную, покажу как пользоваться, мы уже его испытали, работает вся система как часы, — продолжал рассказывать Василий. — И еще котел можно топить дровами, а можно и углем, тебе дешевле это обойдется, протопил дровами закинул ведро угля и всю ночь тепло, а в морозы чуть больше.

Котел был огромный, от него отходили трубы с какими-то рычагами.

— Смотри сюда, — теребил Никиту Василий, — летом перекрываешь этим рычагом отопление и топишь только нагрев воды, понятно. — Давай как сам пробуй, а то я уйду, а ты забудешь куда чего крутить.

И он заставил Никиту все повторить и сделать самому.

— Ну как насчет угля, дать телефончик, привезут в сарай у въезда закидают.

— Да, да, — отозвался Никита подумав, что уголь и в самом деле здорово. — А, на кухне я печь не видел, — спросил он растеряно.

— О, печь есть, есть и газ, то есть в баллонах конечно, но ты пяток их можешь купить и готовить на них всю зиму, а потом обменяешь.

Никита понял почему Василий говорил не покупать стандартную кухню, раковина тоже была вделана в красивую тумбу из дерева под стать буфету от нее отходила небольшая совсем столешница с полкой под ней, рядом газовая плита и огромный газовый баллон к ней.

— Я не умею пользоваться таким газом, — растерялся Никита, — у нас там дома природный был.

— А, я все тебе покажу, удобно привыкнешь, — успокоил Василий, а чтоб совсем тебе спокойно было, вот у стены и печь.

Печь была необычной небольшой, пузатой и на ножках, чем-то напоминая буржуйку с плитой.

— У нас многие такие печь на кухню ставят, дров совсем мало нужно, нагревается быстро и готовит хорошо. — С ней сам разберешься не сложно, пошли в дом покажу мебель и убегаю, мы еще здесь работать будем дней пять, ты осваивайся и если что прибегай, поможем разобраться, — быстро проговорил Василий и потащил Никиту в дом.

Ну что сказать, мебель была великолепной, вся светлая, угловой книжный шкаф смотрелся благородно и как будто был здесь всегда. Небольшой столик и кресла тоже выглядели лучше магазинных образцов и подходили этому дому как родные. Небольшой диванчик тоже оказался к месту, и комната казалась просторной. Строители подремонтировали божничку, освежили лаком и выставили иконы, подвесив и лампадку как тут и была, только не на страшный крюк из гвоздя, а вкрутив вполне такой симпатичный. Никита перекрестился облегченно, он в суматохе забыл убрать иконы и уже переживал где они. Василий довольно кивнул, как будто это он сам все сделал и ему понравилось, что Никита перекрестился.

— Мм, рад что у тебя иконы не для красоты, — заметил он тихо.

Кровать в спальне оказалась как Никита ее и представлял, большая, но не громоздкая, с красивыми резными спинками, и на высоких ножках. Ему с больной спиной лежать на новомодных кроватях- низких почти на полу было неудобно, а в доме с печкой и холодно. Шкаф был огромным и незаметным одновременно, он занял всю боковую стену до потолка, и комната смотрелась квадратной, просторной, в общем все, как и мечтал Никита.

— Вижу понравилось все, — засмеялся Василий, — ну все оставляю тебя заниматься милыми домашними хлопотами, за день до окончания работ забегу, подобьем все что бы без обид было. — И там еще ребята баньку заканчивают, сам не ходи, я снова хочу все тебе показать.

Никита засмеялся, — боишься что без тебя мне все не понравится и откажусь.

— Вот еще, — делано обиделся Василий, — мне просто приятно смотреть на твое лицо, когда ты принимаешь работы и счета просматриваешь.

— Спасибо, мне все понравилось, может еще стол накрыть в знак уважения, — предложил Никита.

— Нет, пить нам нельзя, может зимой к тебе в гости в баньку заедем, тогда можно, а так нет, — сразу отрезал Василий.

Никита провожая его вздохнул, — все хорошо, жаль только стиралки механической нет, мелкие вещи еще ладно, а вот постельное стирать замаялся я на руках.

— Тоже мне беда, — фыркнул Василий, — купи десятка два комплектов белья, полотенец побольше и вози раз в полгода стирку в райцентр, у нас все холостяки так делают.

— Адресок дашь, — засмеялся Никита уже привыкший к тому что Василий знает все, — и какие там условия.

— Условия там зовут Евдокия Петровна, она работает в хозяйственном блоке поликлиники и подрабатывает стиркой. — В холодную кладовую складируй белье аккуратно, а как накопится, так и езжай с ней, она постирает и отгладит, не сама конечно, у нее там машины на все случаи жизни.

— Н-да, — почесал Никита затылок, — много брать нужно, отсюда то зимой не выехать.

— И это не беда, — уже хохотал Василий, — дам тебе телефончик и за малую денежку будет приезжать в вашу сторону мужичок на тракторе и чистить дорогу по необходимости. — Да кстати, завтра, не сегодня, а именно завтра зайди с утра к Мефодию, он сегодня заселяется после ремонта и мешать ему не нужно, а вот завтра приди зацени нашу работу. — И теперь точно все, все я уже убежал.

— Ну Василий, ну жук, все знает, все умеет, — произнес Никита уже спине Василия.

Тот полетел дальше поглядывая в свой блокнотик, проверяя в нем что-то прямо на ходу, а Никита стал спокойно осматривать дом, планируя что ему делать.

— Достану что уже купил сюда из машины, притащу вещи из сарая и буду обживаться, — решил он.

Перетаскав тюки и присев на кухне Никита еще раз огляделся, его беспокоило отсутствие Домового Птаха, и он уже переживал что может в доме что не так сделали и Домовой исчез.

— Здесь я Хозяин, — раздался голос и-за новой пузатой печи, — все оглядываю, привыкаю, радуюсь.

Никита восхищенно присвистнул, — Красавец то ты какой стал.

Это всегда так, чем ухоженнее дом, тем лучше выглядит, и Домовой и теперь Птах выглядел совсем иначе чем в первую встречу. Вместо колуна на голове непонятного цвета волосы Птаха теперь были белоснежными и расчесанными. Одежда новая и чистая, только вместо валенок или тапок на ногах Птаха были толстые белоснежные носки домашней вязки, а по верх них блестящие новые калоши, в которые можно было смотреться как в зеркало.

— А, почему калоши, — удивился Никита.

Домовой засмущался, — ну нравятся мне они, давно такие вот хотел блескучие, они чистенькие я их ведь только в доме.

— Да носи что хочешь, лишь бы тебе нравилось, — отмахнулся Никита, — я просто соскучился и за переживал, когда ты сразу не показался.

— А, так я ждал, когда точно все от дома уйдут, там ведь еще рабочие баню делают. — Что-то тебя гложет Никитушка, ты давай рассказывай, что с тобой за это время произошло, — попросил Домовой с тревогой поглядывая на Никиту. — Давай я пока чайник поставлю, мне тоже к плитке привыкать надо, да вещи мы с тобой вместе быстро переберём, а ты мне все подробно говори, что с тобой произошло.

Никита и сам мечтал о том же, как-то незаметно Домовой стал ему советчиком и другом, и он ему рассказал, что видел в лесу и о своих планах.

Домовой какое-то время молчал задумчиво, а потом сказал, — Ты прав Никитушка, их нужно убирать всех, и я тебе помогу, и лесной Хозяин тоже.

— А, ты то чем мне поможешь, — удивленно поинтересовался Никита, — до этого ему в охоте помощь не предлагали.

Птах посмотрел на Хозяина строго, — твое зелье для быстроты тебя убьёт, а я тебе другое дам, оно и дольше работает и откат меньше будет, это одно. — Завтра, послезавтра покрутись среди людей и скажись больным и уйди домой, все знают, что ты отлеживаешься после леса и беспокоить не будут, а я вместо тебя в окно если что покажусь и с лесным Хозяином пошепчусь чтоб он тебе сразу с села тропку открыл, так еще быстрее будет, но и ты постарайся, не подведи.

— Спасибо, — поклонился Никита, — не знаю, чтоб я без тебя делал.

— Жил бы так же, но скучно, — заулыбался Домовой, ему понравилось, что Никита его поблагодарил. — Все старые вещи нужно убрать в кладовку под крыльцо, может кому еще пригодятся, хорошо, что ты свежее белье купил, — похвалил Домовой. — Все нужно новое брать под новый дом, ты список составляй да может завтра что и купишь, а пока топи котел, грей воду, помоешься с лесу то, и кушать надо что приготовить, у нас ведь продуктов совсем то нет.

Так и закрутились приятные хлопоты. Все вещи Никиты и правда в новом доме смотрелись ужасно, особенно линялое постельное белье и они все уложили в пакеты обратно. Строители под крыльцом оставили дверку и получилось что-то вроде кладовой куда Никита и отнес все вещи, выкидывать не стал, вспомнив как искал по домам старье. Может еще кому пригодится. Разобрав покупки Никиты, которые он сделал в прошлый раз, развесили шторы по комнатам, они слежались и помялись. Но после поглаживаний Домового они расправлялись на глазах и смотрелись как выглаженные без складочек.

— Эх, канделябру бы нам сюда еще, — произнес Птах оглядывая гостиную, — вот такой, — он показал выше себя, — и добавил благовейно, — и вот на такой ноге.

— Что за канделябра такая? — уточнил Никита.

— Ну свечи на ней стоят, и она вся такая большая и красивая, — попытался объяснить Птах.

— А, понял, напольный подсвечник, а знаешь, ты прав, я посмотрю такой в комиссионке, — обрадовался Никита, ему тоже казалось, что канделябра здесь будет смотреться хорошо.

Продуктов тоже оказалось немного, банки которые приготовил Никита для круп, стояли пустые.

— Это Хозяин моя вина, — рабочие брали часто, и крупы и консервы, и рыбу я не убрал, — но они так старались, все торопились и главное про тебя ни одного худого слова не сказали, только жалели, что ты в этой глуши живешь, и я не стал он них продукты то прятать.

— Не велика беда, — пробормотал Никита составляя список. — Завтра с утра поеду за покупками, а потом к Мефодию заеду, надо ему тоже что-то на новоселье взять.

День прошел быстро, Никита с удовольствием постоял под душем, привыкая к новому, все в доме работало замечательно. Вечером они впустую сели пить чай, сладости кончились давно, и Никита их тоже внес в список покупок. Но не смотря на это они с домовым с удовольствием попили чай привыкая к новой кухне и восхищаясь ремонтом, Птах такой красоты не ждал и хоть он был в доме пока все строилось и ремонтировалось, все равно ходил и ощупывал результат, обещая Никите следить за чистотой и порядком. Никита с еще большим удовольствием завалился на новую кровать со свежим красивым бельем, и под новое одеяло. Забытые ощущения комфорта и дома, а не берлоги радовали, — наполняя душу покоем.

Никита встал до солнца решив выехать пораньше, ему не хотелось встречаться с Мефодием без подарка, так казалось ему будет правильней. В машине лежал тюк еще с прошлой поездки, покупки для общественной бани и краска для кладбища. Их Никита быстро выгрузил у крыльца Мефодия, старик знал о покупках и разберется с ними. В райцентр Никита приехал рано, но магазины уже открылись, и он с азартом принялся брать что они на планировали с Птахом. Забавно, что даже неплохие здоровенные канделябры Никита купил в сувенирном магазине, новодел конечно, раньше то их делали чаще всего из бронзы, и они были тяжелы и монументальны, но и эти были неплохи. Продавщица похвалилась, что канделябры снова вошли в моду, и их раскупают довольно быстро, до этого были они небольшие, а вот эти хозяин привез огромные и они как-то зависли в магазине. Два монументальных канделябра из металла и дерева, Никита их оглядел представив их в доме, картинка ему понравилась, и он их забрал. Прикупив тут же к ним огромные толстые свечи разных цветов, жаль, что они с отдушками, но продавщица уверила что запахи не резкие и ему понравятся. Постельного белья он тоже взял много, — решил разорится сразу и взять двадцать комплектов, и также пачками разные полотенца- от банных до кухонных, по деньгам выходило дорого, но. Никита сразу же вспомнил свои постирушки в тазике и полоскание белья в реке, а возить на стирку по одному комплекту тоже накладно и неудобно. Ладно трусы, носки он сам себе постирает, а вот те же полотенца, он сразу вспомнил как ему казалось, что после его постирушек пятна на них просто равномерно растекались по ткани, их же вроде как-то особенно стирать нужно, или даже кипятить. Раньше то с умной стиральной машиной от него требовалось только разобрать белье на цветное и белое и включить программу, где постельное белье и полотенца шли отдельной строкой. Ничего может он и в этот дом со временем электричество проведет. Никита заехал узнать к рекомендованной прачке Евдокии Петровне и тоже не пожалел, найдя ее, — Василий точно описал и ее и где она работает. Никита в первую минуту зайдя в прачечную оглох и вспотел, здесь было невероятно жарко и влажно, несколько машин крутили белье, а еще стояли и шумели какие-то шкафы от которых ощутимо тянуло жаром и разные приспособления для глажки. Все шумело, крутилось отдавая жаром, и он не сразу заметил худенькую высокую женщину которая и управляла всем этим хаосом. Увидев Никиту женщина показала ему на другую дверь, где было тихо, прохладно и они спокойно поговорили. Эта комната оказалось кладовой, на огромных стеллажах лежали стопками белье, полотенца, куртки, халаты в общем все что стирается. Евдокия Петровна сразу поняла, что нужно Никите и быстро объяснила, что да как, продав ему несколько огромных мешков из плотной чистой ткани и к ним бирки. Все белье ему нужно было укладывать для стирки в эти мешки аккуратно и подписывать, сколько комплектов и чего еще он сдает на стирку. И что забрать готовое он сможет только примерно через неделю, таких желающих как он много, Никита уже заметил на стеллажах подобные мешки, а что удобно для одиноких мужиков, да и стоило это не дорого. Евдокия Петровна еще перечислила что она берет на стирку и чистку, а также штопает за дополнительную плату. Договорившись с ней Никита заглянул в список, ему еще купить газовые баллоны и договорится о покупке угля. По списку Василия у него нигде задержек не было, тот уже всех обзвонил, предупредил и Никиту по нужным местам уже ждали и знали куда доставить. Так что там у него осталось по списку, деду Мефодию подарок и продукты. Мефодию на новоселье Никита вспомнив ночевку в его доме, тоже набрал несколько комплектов белья, пару одеял и подушек. Старик был очень чистоплотным и стирал лучше Никиты, но его белье уже было застирано до дыр и все было покрыто заплатами, а одеяло было тонким как, впрочем, и подушки. Никита все старался укладывать в машину плотно, но получалось плохо, а ему еще продукты покупать, но проявив чудеса трамбовки он впихнул все необходимое. Да теперь и он сам за лошадь скачет по лесу и машину использует как грузовую, грузит ее без меры и ничего не сделаешь, нужно. Так то он быстро все успел провернуть, но ехать пришлось медленно, груженная машина шла тяжело и дороги здесь только направления на карте. На обратном пути заехал в церковь, набрал свечей, освященной воды и ладана, нужно сегодня же освятить заново дом, — решил он. Вернулся в село уже привычно к вечеру, Мефодий его ждал припрыгивая на обновленном крыльце. Никита уехал еще по темноте и обновленного снаружи дома не рассматривал, а вот теперь разглядев расхохотался. Строители делали ему все бесплатно, а с Никиты взяв только за материалы, но не наглели и наружную обшивку собрали из разноцветных кусков сайдинга которые видимо у них набрались от старых ремонтов и строек. Но они так ловко подобрали цвета по тону, что теперь дом не просто был разноцветным, а казался что над ним поработал модный дизайнер. Дом стал не только ярким, но и непривычно красивым и казалось он теперь сам не понимает, как он оказался в такой глуши.

Никита вылез из машины, — с новосельем тебя дядька Мефодий, в гости то теперь пригласишь?

Старик аж чуть не захлебнулся от возмущения, а потом понял, что Никита шутит и засмеялся, — а то, я тебя уже заждался, спасибо Никита, таких подарков мне, и дети не делали. — Хоть может еще немного поживу в такой красоте лепоте, — и быстро отвернулся что бы Никита не увидел его мокрых глаз.

— Ты дядька Мефодий давай долго живи, я к тебе привык, и подарки на новоселье привез, — сказал Никита строго.

— Что ты еще удумал, — замахал руками старик, а глаза то все равно заблестели любопытством.

Никита стал таскать уже приготовленные тюки на крыльцо, а старик несмотря на немощь быстро утаскивал их в дом, словно боясь что Никита передумает.

Вытащив все Никита степенно поднялся на крыльцо, разглядывая перемены. Раньше, рядом с покосившимся крыльцом была огромная куча мусора, теперь же было чистенько, да и само крыльцо стало широким, сбоку от двери дед уже и старое удобно кресло поставил, присматривать за окрестностями. В доме строители со стен и потолка содрали распухшую от времени фанеру, которой был оббит изнутри дом, также, как и Никите обшили все стены гипсокартонном и покрасили в белый цвет. Старую печь перебрали, сделав ее гораздо меньше и аккуратней, так же трубой стеной разделив комнату на две половины.

— Эта печка и дров меньше есть и теплее гораздо, — похвастался дядька Мефодий, и полы перебрали утеплили и окна заменили, тепло теперь будет. — А еще теперь вода у меня в доме.

Оказывается, куча мусора у крыльца прикрывала колодец Мефодия, это он так его пытался утеплить. Мужики все завалы разобрали, колодец почистили и утеплили его как надо и расширив крыльцо закрыли его, а Мефодию на крышу сварили бак в который и сделали ручной насос в дом. От канализации Мефодий отказался наотрез, сказав, что не привык гадить в доме, а мыться и стираться теперь будет в общей бане. Мебель строители ему тоже перебрали и многое заменили, теперь у Мефодия стояли в спальне не новая, но хорошая простая кровать с новым матрацем и диван, тоже явно не из магазина, но чистенький и не продавленный. Шкаф починили, и он теперь гордо, прямо как новый стоял на своем месте. На кухне добавилась небольшая раковина, встроенная тоже в пользованный, но в хорошем состоянии кухонный гарнитур. Видно кто-то из строителей привез из дома старую мебель. Гарнитур смотрелся непривычно уютно и к месту. Дед обомлел от подарков, пока Никита все осматривал, он уже просмотрел все свертки и только ахал, да охал открывая их, и Никита понял, что угодил ему во всем. Никита к прочему купил и шторки на все окна, старик не любил длинные до полу, и Никита не заморачиваясь взял яркие цветастые, которые продавались вроде как для кухни, а деду они в самый раз и в комнату. Еще и сластей взял старику, и продуктов как обычно.

Мефодий оглядев все принесенное Никитой засуетился с чайником, — знаю ты устал, еще пол часика посиди со мной, — попросил он Никиту. — Валентин передал через Василия, что завтра после пяти придет к тебе за травами.

Никита только вздохнул, с утра нужно бежать в лагерь в лесу и принести все, что он там оставил чтобы сразу же и сдать Валентину.

Мефодий опасливо поглядев на Никиту спросил, — выглядишь ты совсем вымотанным, тебе б отдохнуть малость.

Никита снова устало вздохнул, ему и притворятся не нужно, — завтра я с утра в лес, не все принес для Валентина, а сдать ему все хочу, а то ведь он как клещ не отцепится. — И хотя бы сутки отлежаться, ты прав, я уже все слишком вымотался.

— Я все понял и прослежу чтобы тебя не дергали, — затараторил дед, — а то ты и так на для всех выкладываешься, но и надежа наша только на тебя.

Никита улыбнулся старику, — мне хоть сутки отлежаться, а там я приду, нужно многое нам сделать, дом этот нехороший как бельмо, и с людьми мне нужно познакомится, есть у меня планы как нашу жизнь улучшить, но хочу всех увидеть сам.

— Спасибо тебе Никита что ты заботишься о всех нас, не знаю, как тебе правильно сказать, но это правильно, и тебе за это, — старик указав пальцем в потолок, — зачтется.

Никита только головой помотал что не ради этого старается, он и сам не мог понять зачем тратит деньги на чужих ему людей, да и не самых лучших, но вот считал сам что так нужно и все.

— И правильно, что ты их теребить собрался, — продолжил разговор Мефодий, — пора. — Если ты им будешь работу подгонять это хорошо, нече им на твоей шее сидеть. — Кстати краску ты мне для кладбища оставил?

Никита мотнул головой в знак согласия.

— Я так и понял, как разобрал тюки что ты утром на крыльце оставил, сразу же собрал всех и отправил красить оградки, кресты. — Бориса старшимпоставил, он толковый, но с утра завтра все сам проверю, сегодня вот тоже уборкой займусь.

— А, на что ты Никита столько мыла, шампуней и полотенец с простынями набрал и утром под моим крыльцом оставил, я их у себя в шкаф сложил, тебя ждал спросить, что с ними делать.

— Это на общественную баню, людям мыться нужно и вытираться чем-то, вот я и набрал, а ты правильно прибрал, будешь выдавать кому что нужно и сколько, да мне еще список составь на будущее. — Я не знаю, что еще понадобится из самого необходимого. — И еще, дядька Мефодий, у нас конечно стало безопасней, но еще нужно опасаться, смотрю все по вечерам гулять стали, ты поговори чтоб пока еще не расслаблялись, я стараюсь, но везде поспеть не могу, — попросил Никита.

Он чувствовал, что зло не ушло, а затаилось, — люди сейчас со всеми переменами что он затеял со своим ремонтом расслабились и может случится беда, и так себя корил, что нужно было сначала все дочистить, а потом уже благоустраиваться. Но что теперь делать то, и жить лучше хочется и работает он как может.

Посидели с Мефодием они действительно недолго, Никита был голоден и рвался домой, старику хотелось перебрать обновки, договорились что через пару дней Никита сам к нему придет, и они пройдутся по людям, и Никита со всеми познакомится, он ведь так и не узнал толком то жителей, кроме Бориса и Петра.

Наконец то дома и длинный суматошный день заканчивается, хотя ему еще желательно сегодня сходит к Водянику, тянуть нельзя, раз обещал. Никита первым делом перетаскав все покупки прямо на кухню, вручил Домовому канделябры и свечи, тоже растрогав его до слез.

— Не ожидал Никитушка, что ты как быстро выполнишь мою просьбу, тем более они нам и не к спеху, керосинка, то есть, не совсем в темноте живем, — говорил он натирая чистой тряпкой как раз те же канделябры. — Я котел протопил, воду нагрел, ты давай мойся, а я на стол соберу, вижу, что ты голодный, — засуетился Домовой опомнившись и доставая откуда то стопку белья и полотенец.

Никита устал и кивая молча на слова Домового заторопился в душ, днем было жарко и пыльно, и он сам мечтал, как приедет сразу смоет с себя пыль и усталость.

— Хоть Домовой раз мне и заботится обо мне, и еду приготовил и воду нагрел, — думал Никита пока мылся, — хоть и нечисть, а как приятно.

Вышел из душа, а его уже ждет накрытый стол, да и все купленные вещи Домовой уже почти все раскидал, разложил по местам. Усадив Хозяина за стол Домовой отчитывался за весь день.

— Все банки перемыл и высушил, — рассказывал он негромко, пересыпая как раз в те самые банки крупы, купленные Никитой и таская их в кладовку. — Ковры я тоже в кладовку определил, по снегу все в доме расстелем, чтоб значит по напрасно не пачкались пока. — Тебе бы еще сегодня к Водянику сходить?

Никита только кивнул, — собери мне пакет с картошкой, в костре запечь, да часть гребней русалкам.

— Ага, и мешок для рыбы положу, бочку я уже для засолки приготовил, — закивал Птах.

— А если не даст, — лукаво поинтересовался Никита.

— У, кто ж с ним так еще с уважением обращаться то будет, — сразу разозлился Домовой, — да с его рыбами холодными тоже. — Девки его уж, наверное, и забыли, как те гребни выглядят, так что рыбу он обязательно добудет. — Вижу Никитушка ты совсем вымотался, но потерпи, скоро легче будет, да и с домом, проклятым я придумал как поступить.

— Как, — заинтересовался Никита, он ведь себе уже голову сломал, не зная, как безопасно решить эту задачку.

— Пока не забивай голову Никитушка, там тоже тебе нелегко придется, тем более тебе послезавтра работа тоже тяжкая предстоит.

— Ага, мне еще утром за травами сбегать, завтра Валентин к вечеру за ними придет, — загрустил Никита, — снова не отдохну.

— Не забивай голову, все сложится, иди пока поспи, а я тебя разбужу как идти пора придет.

Никита вроде поспал немного, а когда его Домовой разбудил часов в десять вечера, встал легко. Птах вручил ему мешок, в котором уже лежали собранные подарки для Водяника. Никита вышел на крыльцо и чуть не ослеп от яркого света, про фонари у дома он и забыл совсем. Так то здорово, а как он теперь ночью на дело из дома выходить то будет, все село знать будет что он вышел ночью во двор.

— Не переживай Хозяин, — донесся голос Домового с прихожей, — я, когда надо будет их смогу выключить, не переживай.

Никита подхватив мешок не торопясь пошел к берегу, прихватив с собой дров, заранее то не приготовил там на берегу как хотел раньше, ничего со временем и там запас отложит. Спустился к берегу, насобирал еще там сухой травы да веток, развел костер, сказал нужные слова с мостков воде и стал ждать Водяника. Костер прогорал, а Водяника все не было, но Никита не торопился, высыпал в угли картошку и когда по берегу поплыл ароматный запах запечённой картошки услышал плес воды.

— Добрый вечер Никита, боялся что ты меня не дождешься, да уйдешь, я туда вниз по реке по делам уплывал, торопился хоть обратно да быстро все одно не вышло, — проговорил Водяник выходя к костру.

Никита поклонился, — и тебе добрый вечер, извини что долго до тебя шел, забот у меня слишком много, но про тебя я не забыл, только вот под задержался.

Никита подозревал что Водяник задержался не потому что был занят, а то что Никита к нему долго не приходил.

— Мой Домовой Птах говорит еще немного и легче будет, а пока вот и зарабатываю на жизнь и лес чищу и перед Погостником еще долг закрыть не могу, — рассказывал неторопливо Никита не таясь, и помешивая палкой картошку. — Твоим русалкам гребни еще две недели назад купил, а занести вот не мог.

— Главное, что ты их принес и мою просьбу не забыл, — заметил уже гораздо миролюбивей Водяник, — я хоть и нечисть, а все понимаю и не сержусь, знаю, как ты вкалываешь, по-другому и не скажешь. — А все сразу, ты прав не сделаешь, так что обид у меня нет, думаю и Погостник переживет, он ведь точных сроков не давал.

— До морозов мне управится надо, — вздохнул Никита, — а то и нам еще зиму зимовать с проклятым домом неохота. — Ты сам своим девушкам передай подарок, — попросил он передавая сверток Водянику. — Устал сегодня, а мостки там подгнили, — пояснил он, — боюсь упасть в воду, к вечеру ноги заплетаются.

— Да передам, — махнул рукой Водяник, — чувствую твою боль и сам порой удивляюсь как терпишь, да еще и работаешь, к тому же очень неплохо.

Посидели они неплохо, Никита и сам с удовольствием ел печеную картошку посыпая ее солью. Водяник обходился без соли, но картошку наворачивал исправно. Хоть Водяник и жил в реке, но местные новости знал хорошо, и тоже похвалил Никиту за то, что тот собрался осесть здесь.

— Не обижайся Никита, но даже получив прощение тебе уже нет обратной дороги, охотники после того что произошли сильно поменяли свои правила, такую чистку в рядах своих провели. — Старейшин всех поменяли, выразив им недоверие, — рассказывал Водяник, — теперь твоим товарищам заново в мире ночи и перед «знающими» людьми доверие зарабатывать надо. — И тобой интересовались, но мы решили, что ты нам здесь нужен и заступились, пришлось им обещать, что тебя они не тронут.

Никите было больно все это слышать, и он знал Водяник не лжет и не пытается как-то пожалеть его чувства. Никита здесь сразу стал правильно работать и поэтому они за него и вступились, а что его хотели уничтожить свои же, так он этого и ждал, даже удивляясь почему его не убрали сразу.

А Водяник как подслушав его мысли добавил, — наставник твой хлопочет за тебя, считает, что в произошедшем не только ты виноват, говорит не надо было тебе лгать и остановить сразу, проверить Черепа, ведь с ним много охотников ушло, и никто не вернулся, а ваши старейшины все чего-то ждали.

Никита молчал оглушенный новостями, но тоже понимал, что все обстоятельства все равно его вину не снимают, что о чужих говорить, когда он сам себя простить не может. Водяник оказался замечательным собеседником не лез куда ни надо, и они помолчали уютно у костерка, когда картошка закончилась Никита еще немного подкинул дров, и они сидели каждый со своими мыслями.

— Спасибо за компанию и еще приходи, — попросил Водяник прощаясь под утро. — Знаю тяжело тащить тебе будет, но вот рыбку возьми, а то твой Домовой обидится на меня, и приходи, когда нужно, я тебя всегда угощу.

Никита засмеялся, — я прошлый раз только немного жареной рыбки поел, ох и вкусная была, а соленую даже не попробовал, так уж сложилось, а хочется. — Спасибо тебе хозяин вод, приду еще, не ради подарка, приятно мы с тобой посидели, и я даже отдохнул.

На том и расстались довольные друг другом, мешок правда снова оказался тяжелым, и Никита еле — его допер ругаясь про себя на Домового. Неспроста ведь Водяник упомянул его, неужели Птах считает, что ему дают мало рыбы.

Дотащив мешок с рыбой и передав его Домовому Никита пошел в лес к лагерю, ведь Валентин мог приехать и раньше, а не вечером как обещал. Даже чай пить не стал, Птах обижено махнул руками и пообещал к его приходу нажарить свежей рыбки и уху наварить.

Никита сглотнул и с видом мученика похромал в лес с пустым коробом и снова удивился, дорогу на которую у него уходит пара часов он прошел примерно за минут двадцать. Значит Домовой с Лешим договорились о помощи. Никита оставил ему угощение как обычно и не спеша уложил короб, забрав все приготовленное для Валентина, но и своего уже набралось много, тоже надо таскать и срочно- в холодной кладовой места много, травы там будут хорошо хранится. Лето здесь не просто короткое, а моментальное, только вот Никита сюда начал по снегу еще за первыми травами ходить, а уже серединка лета, не успеет оглядеться, и зима придет, а у него то еще столько дел, аж самому страшно. Обратно Никита вернулся также быстро, — интересно это одноразовая акция будет от Лешего или он постоянно ему помогать будет? Никита аж головой помотал размечтавшись, но когда это было что бы постоянно помогать так, — сейчас они союзники, все понятно. Тем более он ведь и не слышал никогда чтобы кто-то пользовался такими услугами по дружбе.

Домовой поджидал его дома уже с готовой жареной рыбкой, наложенной в большую тарелку крупными красивыми кусками, успевая помешивать в кастрюле. Из нее тоже пахло потрясающе наваристой ухой.

— Быстро ты Никитушка, — заметил Домовой, нарочито безразличным тоном.

— Спасибо, что договорился с Лешим, ко мне он сам знаешь не выходит, — отвесил поклон Домовому Никита.

Лишний раз поблагодарить ему не сложно, а Домовому приятно.

— Ты кушай и ложись отдыхай, — стал суетится Птах, явно польщенный словами Никиты, — успеешь поспать и отдохнуть.

— А, зелье что ты мне обещал, — напомнил Никита.

Птах махнул рукой, — ешь и отдыхай, я все приготовил, дам, когда время придет, тем более обойдёшься только им, больше дополнительно тебе пить ничего не нужно, просто доверься.

Никита и не стал спорить, навернул рыбки и просто вроде прилег ненадолго не раздеваясь, а уже оказывается дело к вечеру.

Домовой разбудил его, когда травник Валентин только вошел в село.

— Я тут кой чего добавил тебе в рыбку, — признался он тихо, — ты не нервничай все в порядку и чувствуешь ты себя хорошо, а выглядишь не очень. — Скажешь, ежели что в разговоре, что плохо себя чувствуешь и будешь отлёживаться, а он если что и подтвердит где надо, что ты совсем плох, тебе же это нужно для как его там правильно то, алиби, вот.

Никита глянулся в небольшое зеркало в душе, другого у него и не было, и сам обомлел, изможденное лицо, красные запавшие глаза измученного человека. А чувствовал он себя и правда не плохо, покачав головой на хитрость Птаха Никита умылся и пошел на кухню ставить чайник. Есть он сегодня уже не будет, а чай с конфетками попить можно, время еще есть. Два в одном и голод заморит и не будет чувствовать себя тяжелым ночью. Домовой перед приходом Валентина исчез, он всегда так делал, травник мог его учуять, а они с Никитой скрывали свои хорошие отношения от понимающих людей. Не хотел Никита что бы Валентин заподозрил что Птах ему помогает. Чайник еще не зашумел как Валентин постучал в дверь, Никита не стал накрывать на стол, сначала нужно все пересчитать да сдать. Он поздоровался и пригласил Валентина на кухню, тот оглядывался с интересом.

— Хорошо у тебя стало, даже не сравнить, теперь настоящий дом у тебя, только выглядишь ты хреново, — после приветствия сразу выложил ему Валентин.

— Нормально все, просто устал, — отмахнулся Никита, — еще пару дней дома отлежусь и в норму приду, я много собрал, как ты потащишь то все.

— А, я и не один пришел, там меня Игорь дожидается у крыльца, — рассмеялся Валентин, — знал ведь, что ты постараешься и не ошибся.

Они принялись за пересчет и проверку, Валентин упаковав один короб, сразу стал укладывать второй. По деньгам уже выходило гораздо меньше несмотря на объем, ведь до этого Никита притаскивал редкости, а последний сбор был плановым. Но Никита знал это и не переживал, итак он хорошо заработал в это лето. Он сюда с копейками считай приехал, и ничего, и зиму выдержал и вот дом отремонтировал и прикупился и другим помог, да еще деньги на счету лежат, на зиму ему за глаза хватит. И лето еще не кончилось, значит деньги будут.

— Чай будешь, — предложил Валентину Никита.

— Нет, тоже работы много, ты не в обиде за такой расчет?

Никита пожал плечами, — за что, травы хорошие, но не уникальные.

Валентин улыбнулся, — боялся что избалую тебя деньгами, многие головы теряют от удач. — Кстати об уникальных, скоро большой праздник, пойдешь на сбор?

Никита тоже улыбнулся, — куда я денусь, ты небось и список принес.

— Принес, только вот ты выдержишь, выглядишь ты совсем хреново.

Никита посмотрел даты, — так к этим дням я отлежусь, устал сильно, и вчера пришлось проездить день, уголь купил должны завтра привезти, продукты и так по мелочам.

— Ага, — уже расхохотался Валентин, — от твоих мелочей машина брюхом ползла, Игорь видел. — Ты и остальным слышал подарков набрал, — неодобрительно произнес он, — лучше бы собой занимался.

— Это не твое дело Валентин, кому и что я покупаю, а тебе точно говорю отлежусь и буду работать, за это не переживай.

— Хотел бы, да не получается, в кои то веки мне травник хороший попался, боюсь за тебя, так что отлеживайся, и ты прав не мое это дело, просто не понимаю тебя. — Тебе ведь деньги с неба не валятся, я сам в лесу работаю и знаю, как это тяжело, а я здоров. — Так что не обижайся на мои слова и пока домом позанимайся, а там я как всегда приду как узнаю, что вернулся, — миролюбиво и подчеркнуто дружелюбно сказал Валентин. — Может тебе еще какие лекарства дополнительно заказать, — поинтересовался он уже выходя.

— А, нет, я просто устал, отосплюсь, отъемся несколько дней, и буду как огурчик, — отмахнулся Никита.

Валентин передав один короб молодому парню, стоящему у крыльца, другой закинув сам- произнес, — вот тоже смену готовлю, да и тебе может ученика взять, есть у меня на примете, подумай, а то в следующий выход бы хоть как рабочую силу с собой взял.

Никита задумался, — а он не напугается, сам знаешь, что может в лесу встретится.

— Ну так у тебя лагерь в безопасном вроде же месте, совсем в глушь бы его и не брал пока, а так подумай, пока ты по лесу сбегаешь он тебе и еду приготовит и поможет разобрать травы и дотащит, — предложил Валентин, — думаю, что сможешь хорошо ученика за два, три сезона обучить.

— Я тоже пока подумаю, привык в одиночку работать, твое предложение меня просто огорошило.

— Если что через Мефодия сообщи, — крикнул уже уходя Валентин.

— М- да и что мне с учеником то делать, — пробормотал Никита входя обратно в дом.

— Гонять и учить, соглашайся, — как чертик из коробки вынырнул Домовой, — Валентин хоть и проверяет травы, а все равно сомневается в тебе поэтому и предлагает с собой ученика взять, а тебе что скрывать, бери, как ты ходишь, так он быстро с тобой упарится. — А тебе с травником еще работать, так что соглашайся, а пока давай чаек попьем, — предложил Птах уже суетясь у стола и притащив вместо керосинки канделябр. — С ним как-то уютней, — застеснялся он, — и так празднично.

Домовой правильно рассуждал, Никита все-таки еще чужак хоть и влился уже в местную жизнь и придется ему потаскать ученика, так что сделать, если получится сегодня убить некроманта так лес станет безопасней.

Никита попив чай снова прилег, он нервничал, стараясь загнать страх поглубже и не стыдился своих чувств. Всегда страшно, когда ты что делаешь и только глупец не признает этого, а ему сегодня предстоит сложная и кровавая охота. Часов в девять вечера Домовой принес Никите стакан с густой жидкостью темно бурого цвета. Выглядела она отвратно. Но Никита выпил не морщась, хотя и вкус был тоже не очень.

— А, чего так много то? — спросил он.

Обычно зелья он принимал глотками, а тут полный граненый стакан.

— Так надо, не бери в голову, — тихо прошелестел Домовой.

Когда они разбирали после ремонта вещи, Никита нашел старый перештопанный комбинезон камуфляж, все выкинуть его было жалко и сегодня он решил его использовать в последний раз. Они с Домовым уже все обговорили подробно, и Никита просто ждал. Вот вроде все звуки затихли, даже строители угомонились, тоже вымотались и доделывали последнее уже днем.

— Пора Хозяин, удачи тебе, выходи спокойно, фонари у дома не будут на тебя сегодня реагировать.

Никита молча накинул небольшой рюкзак на плечи, переоденется он уже в своем лагере, и присев на секунду на табуретку, — на удачу, не мешкая вышел во двор. У бани в его огороде еще суетились строители, но Никита их обошел бесшумно, сделав петлю. Действие зелье сначала он не почувствовал и даже хотел потихоньку от Домового принять свое, но заколебался и все-таки решил тому доверится. Те препараты которыми пользовался Никита давали резкий эффект, только принял и с болью улучшалось зрение и слух, движения становились неуловимо быстры, правда и откат тоже был резким и очень болючим даже для здорового охотника, человека он бы наверняка убил. Зелье же Домового действовало мягко, Никита выйдя на улицу ослеп, а через несколько секунд очертания предметов стали проступать и вскоре он видел, как днем. Слух тоже не ударил ушам, а Никита стал слышать все на что он смотрел и пытался услышать, но не все сразу. При движении тот же эффект, пошел он тихо и бесшумно как обычно и незаметно нарастил темп, две три секунды, и он в лесу оставив жилые дома далеко за спиной. Дорогу ему Леший открыл, и он был у лагеря уже минут через десять неторопливого бесшумного бега, ощущения от зелья были невероятными, давно забытая легкая движения, быстрота, все это вызывало восторг, и Никита заставил себя успокоится. В лагере он переоделся, на голое тело натянув только комбинезон, раскрасил лицо специально краской чтобы не выдать себя белым пятном лица в темноте, одел тонкие перчатки, оставил в лагере все свои вещи, достал из тайника арбалет, проверил его и в путь по новой открытой волшебной дорожке, — сегодня у него инспектором дорожного движения работал сам Хозяин леса и Никите везде был зеленый цвет. Никита переживал и-за девочки которую привезут сегодня подростки, ему хотелось ее спасти, понимая, что шансов на это мало. Дорога к усадьбе губернатора тоже заняла несколько минут, Никита залег на удобном месте и стал слушать разговоры охраны. Ну почему он решил, что они приедут к вечеру, оказывается подростки приехали с девушкой с утра и давно развлекаются в усадьбе запретив прислуге входить. Чувство, что он уже опоздал с помощью ударило его больно, хотя он прекрасно понимал, что в этот дом днем ему никак не попасть и не уйти из него тем более. Охранники испытывали непонятную тревогу всегда, когда в усадьбе появлялись молодые господа, понимали, как те развлекаются, вернее думали, что понимают. Они ведь считали подростков просто насильниками, которые откупаются затем от девчонки. Ведь каждый раз очередная девушка выходила из дома сама своими ногами и не жаловалась некому, то что она уже мертва им и в голову не приходило. Они потихоньку друг от друга уже по нескольку раз приложились к бутылке и теперь несли службу в немного сонном состоянии. Остальная прислуга выйдет на уборку только завтра и тоже сидит эту ночь пока мальчишки гуляют, безвылазно в своем доме. Никита бесшумно пробежал усадьбу по кругу, с другой стороны леса, рядом с дверью для прислуги был только высокий забор без охраны. В обычные дни охранники периодически обходили территорию, но сегодня им было страшно, и они сидели в своей будке у ворот тихо напиваясь и прислушиваясь к звукам из дома. Хотя в доме была прекрасная звукоизоляция, а окна плотно завешаны. Дом был темен и глух, выглядев пустым. Никита ловко и бесшумно влез на забор, свет был только возле ворот и дома прислуги, так что его могли заметить если бы только стояли у двери господского дома. Дверь оказалась незапертой, нет Никита мог бы вскрыть ее легко, но зачем шуметь и оставлять следы взлома. Приоткрыв на секунду дверь он вскользнул в нее, осторожно закрыл и прислушался. Нет, никто его не заметил, а днем бы он был как на ладони, укрыться во дворе было негде. Никита осторожно прислушался, в доме тоже было тихо, только сонное сопение и мерные шаги одного человека доносились сверху со второго этажа. Внизу было темно, не горела ни одна лампа. Он так же бесшумно поднялся по лестнице, забрезжил неяркий свет от выключателей на площадке над лестницей, дальше он направился по длинному коридору, который его привел к двери комнаты откуда и доносился легкий, мерный топот. Приоткрыв дверь, Никита увидел огромный зал, почти пустой освещаемый только десятком огромных свечей, расставленных в беспорядке у стен, в центре зала огромный ковер, сейчас застеленный какой-то темной тканью, два кресла, тоже прикрытые тканью, что бы скорее всего не испачкать их, — на которых лежали голые Семен некромант и Денис, Гена и Сергей тоже голые и в крови валялись в блевотине на полу прихрапывая во сне по очереди. Количество пустых бутылок из-под спиртного, рассыпанные по полу таблетки показывали, что подростки оторвались на славу. А ходила по залу издавая тихие скулящие звуки девушка, мертвая и жестоко с выдумкой изнасилованная. Никита с трудом погасил гнев от увиденной картины, а мертвая девушка стала принюхиваться, почуяв как собака чужого. Медлить было нельзя, секунда и арбалет в руках у Никиты, первая стрела в голову Семена, он дернулся и от его тела стал подниматься черный сгусток, — мертвая девушка стала подвывать громче. Перезаряд и вторая стрела в Дениса, перезаряд и третья в Геннадия и четвертой Никита добил Сергея. Но девушка еще была жива в не жизни, она скулила и извивалась, некромант никак не мог умереть. Никита перекрестился что протравил стрелы, Семен смотрел на него в упор горящими белыми бельмами глаз, тело его сотрясалось, но темная сущность упорно пыталась поднять своего хозяина. Никита на автомате перезарядил арбалет и выстрелил еще раз, но тело так же и дергалось не умирая. Что ж он готов и к этому, достав из кармана пузырек с горючей жидкостью он быстро проскользнул по залу окропляя их всех, заодно и выдергивая болты и сразу убирая их в рюкзак. Девушка увязалась за ним, но двигалась она плохо, медленно, что ж, и она пригодится тоже. Никита выплеснув последний пузырек на тела, убрал его в карман, надо торопится пока некромант не дай боже не оправился, он действительно был невероятно сильным и Никите здорово повезло что он не научился владеть своим даром. Он взял свечу и поджег сначала некроманта, тот задергался сильнее, но огонь в сочетании с горючей смесью не должен оставить ему шансов. Никита снова пробежался молнией по залу уронив все свечи по пути, все нужно уходить, через минуту здесь будет невероятный жар и прибежит охрана и прислуга. Девушка шла за ним и только внизу у подножия лестницы успокоилась теперь уже навсегда, упав грязным кулем у подножия лестницы. Ее увидят слуги и охранники, как только вбегут в дом, и родители этих подростков не смогут скрыть факт ее смерти, как и то что с ней сделали их детки.

Никита молнией метнулся к забору, еще пара секунд, и он уже на той стороне услышал крики, — пожар, горим.

Что пожар потушат быстро он не сомневался, но зал к тому времени прогорит дотла, тела частично, Никита брызгал своей фирменной жидкостью на тела так чтобы уничтожить дыры от арбалета, ну кроме некроманта, пожалуй, от него и пепла теперь не останется. При определенной удаче могут решить, что они погибли случайно, они ведь пропитаны наркотой насквозь и могли сами уронить свечи. Девчонка мертва и родителям вряд ли удастся утаить этот факт от следствия, даже если они будут и платить, и давить, хотя шума то не будет точно, такие скандалы никому не нужны. Никита добежал до лагеря, еще раньше он из ручья сделал небольшую мелкую заводь поработав лопаткой, чтобы мыться, там вода хоть как-то нагревалась. Сняв перчатки и комбинезон он их плотно скомкав сжег облив жидкостью, — только крохи пепла остались через десять секунд. Тщательно вымылся, опасаясь брызг крови и оделся уже в свою обычную одежду. Так теперь надежно спрятать арбалет, конечно лучше избавится от него, но нет так Никита поступить не мог. Ну какой же он дурень, а болты, они же в крови, как и рюкзак. Он тщательно протер арбалет, завернул его сначала в промасленную ткань, затем положив в пакет, спрятал его. Место он тоже подобрал заранее, его не найдут даже если будут прочесывать лес с натасканными собаками, а вот рюкзак и болты он утопил в болоте с Кикиморами, не сомневаясь, что они сразу же поймут, что он убил их мучителей. И ему позже легче будет с ними договариваться и болты они перепрячут, это для них особый подарок со следами крови их палачей. След Никиты взять тоже не возможно, как и найти дорожку, ведущую к нему. Теперь бегом домой, тоже короткой волшебной дорогой. Проскользнув в дом сразу же направился в душ и тщательно вымылся еще раз, привычка чистить за собой и почувствовал отходняк от зелья, в глазах потемнело, кости изогнуло судорогой. Домовой молча принес воды, расстелил постель и сел рядом с Никитой. Но корчило Никиту недолго и вскоре он с удивлением понял, что страшная боль ушла, и он страшно голоден.

— Есть хочу, — произнес он глядя на Домового.

— Тебе сюда принести еду?

— Нет, хочу на кухне, могу встать, — тихо прошептал Никита, после зелья немного стягивало рот и говорить он мог только тихо.

— Во сколько я вернулся, — спросил он Птаха.

— В третьем часу, я уже беспокоится стал, — произнес Домовой наливая уху, и накладывая Никите жареную рыбу, и как — то тут же успевая нарезать хлеб. — Голод — это хорошо, — проговорил он, — значит все прошло хорошо.

Никита утолив первый голод признался, — я думал вообще прошло около часа всего, никак не чувствовал время.

— Ну да зелье то тебе считай чужое, ты рассказывай, как все прошло, — поторопил Домовой, — и подробно.

Никита рассказал, стараясь не упустить ни одной детали, Домовой слушал внимательно и подумав сказал, — все правильно по-другому никак. — И не вини себя, девчонку ты бы не спас, и с трезвыми бы ты тоже не управился, и так сделал больше своих возможностей.

Утром Никиту разбудил громкий стук в дверь, он еле — еле доковылял до двери и открыл замок.

На пороге стоял участковый Василий Степанович, — который вместо здрасти воскликнул, — ну и видок у тебя.

— Так я и работал две недели как проклятый, вчера Валентину травы сдал и вот отлеживаюсь, — проскрипел Никита.

— Может тебя в больницу отвезти, а то помрешь.

— Легче мне не будет, и помочь они мне не смогут, так что отлежусь, — и Никита поставив чайник предложил, — по кофейку с утра. — Вы ко мне в гости?

— Не совсем, поговорить нужно.

— Я весь внимание.

— Когда я отправлял запрос, то и поговорил кое с кем знакомым там у вас и узнал, что ты хоть и был ранен в Чечне, но основные травмы получил не на войне, тебя кто-то избил, когда ты подрабатывал в какой-то частной сыскной конторе, а выйдя из больницы ты уехал оттуда очень быстро, говорят тебя предупредили что бы ты в Тамбове не задерживался. — И все твои товарищи по работе исчезли, в живых вроде только ты и остался.

— А, я и не скрывал и раньше, и мы уже на эту тему говорили, — пожал плечами Никита, — и если вы хорошо слушали, то знаете, что я был в конторе- подай принеси, дел не знал, у начальника была голова большая.

Это была официальная версия и он с компанией Черепа действительно работал в Тамбове под прикрытием детективного агентства.

— В какой замес он влез я не знаю, меня избили, но не убили именно поэтому, что я ничего и не знал, информацией не владел, да мне угрожали, так без протокола, и я уехал. — Я крови еще в войну хлебнул и больше не хочу, дурак был, романтичным казалось в таком агентстве работать, но я здесь и меня все устраивает.

— А, как насчет оружия, есть у тебя, — напирал участковый.

Никита глянул на него с раздражением, но спокойно сказал, — мне оружия на войне хватило, и я никогда не любил игры с оружием, особенно после службы. — Я даже не охотник, в лес с собой консервы таскаю и ружье мне не нужно.

— Н-да, ты здесь неплохо устроился, — протянул Василий Степанович, — А, пожар ты, когда успел устроить.

— Какой пожар, когда, — растеряно произнес Никита, он и правда все что было ночью как-то выкинул все из головы, и теперь рассеянно щурился на участкового.

— Не здесь, не беспокойся, в губернаторском доме, ты был там, — спросил он доверительно.

— А, что мне там делать, я в ту сторону не ходил, меня Валентин просит травы в определенных местах собирать.

— И что не знал, что в той стороне губернаторский дом стоит, — спросил, как бы случайно участковый.

Никита снова пожал плечами, — почему знал, Валентин прошлый раз предупреждал чтоб я туда не ходил, а мне и не надо, свое бы обойти.

— Я тоже говорю, что ты не причем, да и видели тебя вчера столько людей, а быстро туда не дойдешь, да еще и с твоими травмами, но спросить был должен, — повинился участковый.

— М-да, — пробурчал Никита разливая кофе и собирая на стол, — не хватало чтобы на меня еще поджог повесили. — Им что нужно с кого-то деньги содрать за эту усадьбу, я к тому что я здесь чужой и меня не сделают козлом за чужие деньги.

— Нет, — твердо произнес участковый, — я уже всех обошел, показания снял, чтобы как раз подобного и не произошло. — Люди конечно разные бывают, но ты уверен нормальный, попал под случайный замес и вроде мстить не рвёшься.

Никита передернулся, — это уже глупо и мне здоровье не вернет.

Участковый немного расслабился и с удовольствием пил кофе с пряниками.

— Там ведь не только пожар, еще четверых подростков положили в доме, — сообщил он доверительно.

Никита опешив уставился, — а я к ним каким боком, я ведь и не знаю здесь никого, тем более мажоров местных.

Участковый махнул рукой, — во всех районах шуршат, все бегают проверяют своих подопечных, там много странного в этом доме произошло говорят, чего не знаю, но все как наскипидаренные бегают. — А ты прав в чужих всегда легче поверить, а еще все знают, что здесь живут бичи, вот я и приехал, хорошо, что здесь бригада Василия работает, его рабочие не пьют, и они говорят, что тебя ночью в доме видели, ты не спал.

— Спал я, но урывками, болело все, вставал часто, а когда это было не помню, — произнес Никита потирая лоб, — черт второй раз в райцентр езжу, а все никак не подстригусь.

— Да грива у тебя отросла ой е-ей, и вроде не паленая, — пригляделся к Никите участковый. — Покажи еще мне все свои вещи и куртку, короб, обувь, так на всякий случай.

Никита закатил глаза, но молча показал участковому что он может пройтись и посмотреть все сам. Тот скромничать не стал, обошел дом, открыл шкаф с одеждой, все потрогал.

— Книжный шкаф чего у тебя пустой, — крикнул Василий Степанович.

— Куплю скоро книжки, пока вот только ремонт закончил.

— Н- да, — участковый проверил одежду в прихожей, понюхал подозрительные пятна на куртке, — во что это вляпался.

— Да смола же вроде, я в лесу же и ползаю, и сижу, и к деревьям прислоняюсь, — растеряно произнес Никита, — не знаю где чего цепляю на себя.

Но участковый уже окончил осмотр и его явно все устроило.

— Вроде ты к людям и не навязываешься, а они тебя уважают, — сказал участковый уже обуваясь на выход.

— О чем вы, Василий Степанович, я людей то редко вижу, — удивился Никита.

— Вот и я о том, что живи спокойно, а я еще скоро заеду, как что ясно будет, — и участковый попрощавшись уехал.

— Ты Никита как в воду глядел, — тут же вынырнул Домовой, — но доказать они ничего не смогут.

— Лишь бы крайним не сделали, — прошептал в ответ Никита.

День сегодня выдался беспокойным, прочим как всегда в последнее время. Только Никита вернулся к столу перекусить нормально, кофе с участковым не в счет, так тут же за забором материализовалась огромная машина с углем. Никита поздоровался с водителем и его напарником, стал отрывать ворота, отгонять свою машину от сарая. Сарай был огромный и на удивление хорошо построен, Никита за зиму сжег все что в нем было, полностью освободив его, ворота в нем были здоровые и он даже хотел превратить в его в гараж. Он быстро проверил все ли вытащил оттуда ведь там хранились вещи во время ремонта и строители жили в нем.

Водитель раздраженно махнул рукой Никите, — не суетись хозяин сделаем все хорошо.

Водитель оказался асом, большая часть угля оказалась сразу в сарае, а остальное он с напарником быстро и ловко закидали в сарай, снова отогнав Никиту и отказавшись от его помощи. Хотя он и так мало чем бы им помог, чувствовал он себя еще скверно. Только пустая машина уехала во дворе оказались Мефодий и Василий бригадир, их обоих явно распирало от новостей и необходимостью ими же поделится.

Василий поглядев на Никиту уже привычно бросил, — Н-да ты как-то совсем заработался, — Мефодий сочувственно покачал головой.

Никита понимая, что ему не отвертится пригласил всех на чай. Пока он шуршал ставя на плитку полный чайник и накрывал на стол, — гости стали взахлеб рассказывать новости.

— Ночью дом губернатора полыхнул, — начал рассказ Василий, — пять трупов там нашли, ты знаешь?

— Участковый говорил про пожар и погибших, но сколько их не уточнял, — отозвался Никита.

— Трупов больше, — сделал огромные глаза Мефодий, — говорят, что мальцы те что сгорели людей убивали и девок насиловали и потом тоже убивали.

— И что вот так просто о таком говорят, — не поверил Никита.

— Что ты, что ты, — замахали руками гости перебивая друг друга.

— Менты молчат, им сказали кто проговорится того сразу и уволят.

— Там столько трупов что вся верхушка полетит.

— У меня там родственница работает, говорит, одну убитую девку в доме нашли, поиздевались над ней страх, а собачку пустили, хотели убийц найти….

— А, она их привела, говорят, в такое место, О-О-О…

— Они, детки эти сатанистами были и людей убивали и складывали в лесу, и кто им попадался, и давно уже этим занимались, там говорят трупов много, сосчитать не могут еще.

— Тебе Никита повезло что ты не ходил далеко, менты твой лагерь тоже нашли, говорят если бы ты в ту сторону ходил и тебя прикончить могли.

— А, как они поняли, что я туда не ходил, — удивился Никита.

— Так менты там все облазили, твои то следы свежие, а в ту сторону за болото вся тропа проросла и сушняком там все усыпано, там не пройдешь не убрав.

Никита сразу понял, что это работа Хозяина леса, он ловко скрыл все его следы, что бы на него не пало подозрение.

— Хотели на тебя повесить прокурорские, а тут даже менты возмутились, ты ж вон еле ходишь и неизвестно что было бы если б эти детки на тебя нарвались, да и ты здесь только зиму прожил, а там трупы больше пяти лет говорят примерно лежат. — Мальчишки считай детьми совсем стали убивать, и чего им не хватало, — костяков нашли только гору и на всех трупах следы этих пацанов.

— Пропал бы ты если бы им попался, — как и все туристы да охотники здесь.

— Кстати точно, они вон каких здоровых да опытных мужиков положили, ну охотников то которые сгинули, и с ружьями вместе.

— А, убийцу то нашли? — не выдержал Никита.

— Нет конечно, да и сильно то никто искать не хочет, народ здесь резкий, если все выплывет про такой разбой местных мажоров, то…

— Они здесь накуролесили, сейчас пытаются просто все тихо прикрыть без шума, понимаешь там ведь детки непростые, а народу они уже давно надоели со своими скандалами…

Посидев у Никиты пару часов и переругав новую власть и их избалованных до не могу детей которые от скуки уже убивают и насилуют, — мужики ушли.

Василий попрощался, — мы сегодня последний день работаем, так что пока, осенью загляну еще проверю как все работает.

Никита проводив их задумался. — Да хорошо, что он не стал убирать все трупы как хотел сначала, через пару недель, когда все уляжется пойдет чистить это место от энергии некроманта, там работы теперь по уборке на пару лет. — Но он молодец, такой гнойник вскрыть, — подростков жаль ему не было, они прекрасно понимали, чем занимаются.

Сил сегодня работой заниматься уже не было, и он просто провалялся остаток дня на диване, приготовил ужин и ушел спать. Домовой тоже тихо шуршал по дому, но с Никитой на разговор не шел, тоже видимо дал тому отдохнуть.

На другой день уже Никита и Домовой стали решать, что им делать с проклятым домом.

— Пока ты другими делами занимался, — произнес задумчиво Домовой, — я все про этот дом думал. — Пропало там больше людей, только они не восстали, видно упыриха что в ем живет их как пищу оставила. — Хитра она, и как я думаю девка с силой магической была, ведьмочкой скорее всего. — Только они даже после смерти такие хитрые, ведь про нее даже местные не знают. — Сильна она, — вздохнул Домовой, — снаружи ты ничего не сделаешь, она сама срослась с защитой и теперь она и дом неразрывно связаны, только вытащив ее на свет ты сможешь разрушить колдовство.

Никита тоже вздохнул, про таких сущностей от только слышал, и сталкиваться с ними ему не приходилось. Рисковать то ему не привыкать, но как все сделать правильно, опыта у него нет, да и знаний тоже. Охотники не универсалы во всем, кто-то воин, кто-то с духами лучше общается, кто-то только лесных чудищ вылавливает. А Никита тут оказался один и теперь пытается выполнять и не свою специализацию.

— Ага, тут же толкнулась в голове у него неприятная мысль, — твоя специализация только мордашкой молоденьких колдуний очаровывать и убивать, а на что ты еще то способен.

Никиту перекосило от боли только не физической, к ней он уже привык, а к душевной. Ему даже показалось что она, боль эта, стала тупее что ли, забываться, а вот так торкнуло и Васькино лицо стало перед его глазами и не с упреком, так было бы проще. Василинку он всегда видел с жалобной улыбкой, она так смотрела на него и не могла понять, чем он недоволен, как ей сделать лучше для него.

— Э — э — э парень успокойся, это уже все давно прошло, — услышал он голос Домового и его похлопывания про плечу. — Ничего себе как тебя прошлое то мучит, ты давай не думай о том, все прошло и не вернешь, а тебе жить надо.

— Да все нормально, — затряс головой Никита.

— Есть способ вытащить ее из дома, но ты погибнуть можешь, — продолжил разговор Домовой. — Но я постараюсь что бы ты вышел живым, что думаешь?

Никита пожал плечами и спокойно сказал, — давай излагай план, у меня его вообще нет, так что будем все делать, по-твоему.

— План простой, — нахмурился Птах, — дам я тебе затычки в уши, да завтра с утра ты и пойдешь в этот дом.

Никита дернулся вопросительно, но Птах остановил его жестом, — затычки не простые, они выдержат магию упырицы не более пяти минут, она очаровывает голосом, и ты будешь слышать все что она говорит, но сможешь ей противостоять. — Когда она подойдет вплотную кинешь ей в лицо приготовленный мной порошок, это ее парализует. — Ты ее хватай и на свет солнечный тащи, не управишься, ее второй раз уже на этот фокус не возьмешь, а если она разозлится и выживет, то… — А если все сложится так ты ее сразу же и спалишь своим составом.

— Звучит просто, — протянул Никита, задумчиво.

— Так то да, — согласился Домовой, — но хорошо выполненная работа и должна выглядеть просто, обыденно, — пойми у тебя нет права на ошибку.

— Может мне еще отдохнуть, а то я как-то еще не очень себя чувствую, — спросил Никита.

— Так тебе и не надо по лесу бегать или тяжелое таскать, тут главное все правильно сделать, а твой вид ее расслабит, она ведь знает уже кто ты. — Говорю же сильная она, а твои слабости ее обманут, так что откладывать не будем, — произнес Домовой строго.

— А, что будет с этим местом, когда мы ее убьём, заинтересовался Никита.

Домовой задумался, а затем раздраженно махнул рукой, — давай ка пока это сделаем, а там уже увидим, что выйдет и еще подумаем.

Хоть Никите и не хотелось тащится в этот страшный дом, но и причин отказываться не было, да и сколько тянуть можно то. Поэтому он согласно кивнул Домовому, — хорошо я все сделаю как надо, и мысленно добавил, — если получится.

План Домового выглядел действительно просто, зайти, вытащить, убить. Никита не знал, как правильно называется та сущность, за которой он завтра пойдет на охоту, точно не упырица. У нас в России народ не заморачивается классифицировать нежить точно, относится без пиетета и всех одинаково обзывает. Даже в специальных книгах частенько идут расхождения по виду нежити, только внимательно прочитав описание можно понять о какой такой очередной упырице идет речь. И частенько упырица вполне может оказаться демоницей. Но Никита знал точно, что на таких тварей идут сильные охотники и не по одиночке, те, которых специально натаскивали на обольстительниц с сильным ментальным даром. А он хоть и когда-то был лучшим, но всегда был просто бойцом, пехотой за которым шли асы, а его задачей было принять первый удар и отвлечь на себя. Тогда он не переживал за это, охотники учатся долго, и он планировал перейти через год на другой уровень обучения, он тогда все не мог решить на какую специализацию ему обучаться дальше, все выбирал и просто пробовал себя беря разные контракты, а здесь ему приходится тяжко делать все самому, а знаний и умений не хватало. Домовой, который раз выручает его. Сам он кроме пожара придумать ничего не смог, хотя понимал, что это глупо, нежить в доме этого просто не допустит. Она спокойна пока не видит угрозы, ей сейчас вполне комфортно, и она совсем не хочет отпугивать людей, а вот если разозлится спалит все село, это без вариантов. Никита уже понял, что она, когда голодна то в состоянии заманить к себе человека и ей еды хватает надолго.

— Кстати Птах, а как думаешь почему она Стасика несъела?

Птах постучал по лбу своим сухеньким кулачком, — зима, морозы, она спала, душу выпила и снова сытая уснула, а Борис и Петр его утащили да похоронили. — А летом тем же мужик пропал, думаю она его как раз-таки и спрятала, оставила на еду целиком.

Никиту сегодня никто не тревожил, видно и все вправду решили, что он на ладан дышит и боялись беспокоить его. Он тоже решил, что нужно отдохнуть, когда еще будет такая возможность просто повалятся весь день на кровати, отвлекаясь только на готовку и еду. Ночь тоже проспал хорошо, организм наверстывал упущеное и совсем не протестовал против такого вот отдыха.

А утром Никита до рассвета встал на молитву, ему нужно было очистить себя, настроить, ведь его враг будет бить в первую очередь по его душе. Выворачивать его тяжкие мысли и обиды, обещать награду, и он просил сил у Бога сил противостоять всем искушениям и не дать душе погибнуть.

Домовой молча дал ему кусочек воска перемешанный с порошком трав, — заклей уши сразу, действует, как только она заговорит, помни пять минут не больше, в подвал не спускайся- смерть, и удачи тебе.

Никита размял воск в руках, разделил комочек и залепил тщательно слуховые проходы, но звуки не исчезли. Как и обещал Домовой этот воск должен гасить только ментальную атаку упырицы. Взял в руки небольшой матерчатый мешочек с порошком, положил его в карман. Бутылки с зажигательной смесью он тоже взял просто в руки, их он оставит у дома. Идти не хотелось, но Никита вздохнул и вышел, оборачивается не стал, но знал, что за его спиной Домовой ему поклонился, вместо прощания и он будет переживать за него и ждать. Никита не спеша дошел до проклятого дома, он ведь и не приглядывался к нему никогда, а так то дом хорош. Высокий, просторный, кажется хозяева недавно покинули его, плотно закрыв ставни, заходи и живи, если сможешь. Никита стер защитные знаки вокруг дома и немного нервничая направился к крыльцу, протянул руку к двери, с непонятным ожиданием потянул на себя. Дверь открылась легко и без скрипа, Никита вошел в полную темноту, но страх исчез, темнота казалась уютной. Дверь за ним захлопнулась сама с громким стуком. Никита достал пару свечей из кармана, зажег их и стал оглядывается куда их пристроить. Невероятно, в доме все сохранилось так, как будто хозяин вышел на минутку. Яркие ковры на стенах и на полу, шторы до полу такие же яркие и новые, — Иван же толком здесь и не жил, — мелькнуло у Никиты в голове. Нарядный сервиз в серванте, даже древний телевизор в углу, тогда, наверное, этот дом был обставлен по той моде, — снова подумал Никита. Огромная печь так и стояла посреди дома свежевыбеленная, нарядная. Люк в полу был открыт приглашающе, но Никита не спешил, Домовой запретил спускаться вниз, пригрозив что если Никита так сделает, то обратной дороги ему уже не будет. Упырица сама должна выйти. Никита бесцеремонно прошелся по дому, присел на огромную железную застеленную белым кровать, покачался на ней, заставив кровать жалобно заскрипеть. Открыл комод и стал перебирать вещи, затем небрежно неплотно прихлопнул ящик. На комоде лежали современные вещи, пара бумажников, перстень, крестик с цепочкой, несколько зажигалок, — трофеи нежити от тех, кто сюда забредал. Домовой как в воду глядел, когда сказал, что в доме идеальный порядок, Оксана при жизни была очень чистоплотной девушкой и лучший способ ее разбудить и выманить это устроить легкий беспорядок. Но пока ни звука не доносилось ни откуда, и в доме казалось звуки звучат глухо, вязнут в такой плотной темноте. Время здесь как бы тоже застыло, сколько он уже здесь, вдруг прошло не несколько минут, а часов. Никита знал, как бывает обманчиво время в таких местах. Никита ждал шагов, но молодая женщина возникла за его спиной неслышно и угрозы он не почувствовал. Упырица при жизни была красавицей, настоящей жгучей хохлушей. Темные густые волосы слегка вились даже в толстой косе, перекинутой через плечо на высокую грудь, огромные черные очи глядели на Никиту с лукавинкой, а рубашка вышиванка и длинная широкая юбка с яркими цветами по подолу завершали образ. Никита невольно залюбовался и заулыбался забыв обо всем.

— Хороша я, а охотник, — произнесла упырица игриво, приятным грудным голосом.

— Хороша, — хрипнул от волнения Никита.

— Ждала я тебя давно, да не ожидала что ты такой.

— Какой такой? — подобрался Никита.

— Раненый и недужный, охотник в изгнании, — засмеялась женщина, — я не хочу тебя убивать, в тебе есть магия, хоть вы охотники ее и не признаете, но она в вашей крови и сильная, ты мне нужен.

Никита хмыкнул, — зачем, я знаешь не любитель жить по подвалам.

— А, ты и не будешь, — засмеялась женщина, смех был приятным и рассыпался колокольчиками. — Хозяину нужен человек снаружи, пора уже немного заявить о себе, сил он набрал.

— А, где он сам?

— Я за него и говорю за него, — снова засмеялась женщина подходя к нему и заглядывая к нему в глаза.

— Зачем мне это, — отмахнулся Никита.

— А, он может дать тебе новую жизнь без боли, может вылечить тебя насовсем, ты нужен ему здоровым и крепким, все что ты хочешь ты получишь, даже может вернуть твою девушку, — убеждала его сладко упырица.

Никита не ожидал что поймается на ее магию, и только упоминания о девушке заставили скинуть чары полностью, и еще он почувствовал, как воск в ушах нагревается угрожая рассыпаться в пепел, время вышло. Он осторожно нащупал мешочек с порошком рукой и тихо достал его, женщина стояла перед ним, не ожидая нападения. Никита взмахнул рукой и упырица оказалась в облаке. Она застыла как манекен с раскрытым в удивлении ртом.

— Никита время, давай быстрее, — услышал он в голове голос Домового.

Подхватил женщину под мышки и поволок ее в том же положении, несгибаемую к выходу. Каждый шаг давался с невероятным трудом, казалось воздух вокруг него застыл и превратился в желе, шаг, еще один, Никита тащил ее собрав все свое упрямство. Женщина выглядела маленькой и худенькой, а казалось весила сейчас не менее тонны. Вот наконец и дверь, еще один шаг, и он чуть не слетел с крыльца оступившись, удержался и облокотился на перила которые тут же опасно заскрипели под его весом. С крыльца он ее практически сдернул, она так и была застывшей, только тело начало содрогается мелкой судорогой. Теперь рывком он уложил ее во дворе на открытое пространство, схватив бутылку облил ее горючей жидкостью.

— Кольцо забыл растяпа, — вскрикнул он и рывком одел кольцо на палец упырихи и прошептал слова которым его научил Погостник.

Бросив спичку на тело женщины, Никита стал отступать к выходу со двора. Вдруг из него как стержень вытащили, адская боль скрутила его тело.

Никита упал на колени и пополз на четвереньках пятясь, — прочь, нужно уйти дальше, — билось у него в голове.

Огонь горел жарко и быстро, и когда Никита решил, что уже все кончилось, раздался визг, звук был невероятно высоким, сильным, и он почувствовал, что оглох и по ушам потекла кровь, он упал плашмя на землю и почувствовал напряжение. В воздухе как струна разорвалась, такой странный звук, у Никиты все перед глазами стало черно серым, — секунда и все рассеялось, вернулись звуки и зрения. Он шатаясь встал, дома больше не было, совсем. Пустое место, покрытое густым слоем сажи, праха и трухи. От Упырицы тоже осталось только черное пятно сажи, на котором Никита увидел целехонькое кольцо Погостника. Давление дома на все село исчезло, даже как-то дышать стало легче, наверняка все жители это почувствовали. Он подобрал кольцо, оно было ледяным, и шатаясь пошел к своему дому, чувствуя себя, как будто в одиночку разгрузил состав с углем, совсем молодым он как-то подрабатывал и помнил свои ощущения после разгрузки. Дома он немного посидел на крыльце, чувствуя себя грязным и в комнаты входить не хотел. Затем ему стало легче, и он почувствовал на себе запах мертвечины, скинул всю одежду на крыльце и в душ. Терся и мылся он долго, запах оказался въедливым. Домовой суетился, принес полотенца с чистым бельем, шуршал на кухне, нетерпеливо ожидая Никиту, не скрывая свое любопытство. Никита помывшись есть не хотел, его слегка мутило. Домовой ему что-то накапал в стакан и заставил выпить, только после этого Никита немного оживился и стал рассказывать Птаху все с подробностями. Домовой ахал и охал, и подпрыгивал на табуретке, удивляясь рассказу Никиты.

— Сильная тварь была, даже мою защиту обошла, но ты справился, и я этому рад, — произнес он позже, накладывая Никите в тарелку картошку с тушенкой.

Никита хотел отказаться, но понял, что голоден.

— Тебя приложили сильно, — бормотал Домовой, — я здесь то почувствовал и мне больно было, а ты там рядом, как вообще выжил, удар то ой — ой какой силы был. — Ты ешь, набирайся сил, тебе еще сегодня к Погостнику идти.

Никита застонал, но Домовой прав, дело он сделал и кольцо с душой Оксаны ведьмочки не дело в доме держать.

— Ты бы подстригся что ли, — вдруг сказал Домовой, — тебе можно волосы уже в косицу плести.

— А, смысл, — лениво отозвался Никита, — зимой вон и так себя на глаз обстригал, да и сейчас некогда ездить на стрижки, косицу мне не надо, а хвост можно поносить.

Волосы у Никиты были красивые и густые, даже слабо вились, и он не заморачиваясь нашел аптечную резинку, собрал волосы в хвост, пока небольшой.

— Так лучше?

— Ай, — что с тобой спорить, — махнул Домовой рукой, — делай как хочешь.

После еды Никита набрав из колодца воды замочил все вещи в которых ходил в проклятый дом, поставив тазик во дворе, а кольцо припрятал на крыльце, в освещенный дом такую пакость он вносить не хотел. И снова побрел к кровати, отлеживаться, какой-то у него отдых дома совсем не правильный и устал он больше чем до этого работал в лесу. Хоть жители заброшенного села и заметили исчезновение дома, и поняли кто это сделал, наверняка ведь и подглядывали. Но сегодня к нему никто не пришел с вопросами и расспросами, и Никита был им за это благодарен. Вечером он только поинтересовался у Домового, что ему теперь делать с этим местом.

— Я поспрашиваю, — рассеяно отозвался Домовой, — так то зло ушло, это точно.

— М — м — м, а как я к Погостнику то пойду, подарка у меня нет ему, не банку с тушенкой же с собой тащить.

— Обойдется без подарка, — отрезал Домовой, — кладбище вон как игрушка чистенькое, ухоженное, а кто все организовал, — ты. — А еще ему душу сегодня вернешь и сильную, думаешь зря он ее получить хотел, она ему сладка очень и могущества прибавит. — Так что перебьется пока, уже в конце лета отнесешь и хватит. — Пусть радуются, что ты с ними вообще возишься.

— С кем это, с ними, — поинтересовался Никита, хотя догадывался и угадал.

— Водянику петухов, его девкам гребни, да какие красивые, а они уже забыли, как они вообще выглядят, да картошечку ему и поговорить, Лешему ты каждый раз подарки таскаешь, со всем уважением, и тоже лес ему чистишь, вон какого некроманта завалил, так что все перебьются. — К ним уже давно так никто не подкатывал с всем вежеством, — разнервничался Домовой.

Никита улыбнулся, Птах за него сильно испугался и сейчас руганью прятал свой страх и переживания и это было приятно.

Ночью Никита направился на кладбище, днем он так и не побывал, не проверил работу, но не переживал, если что время еще есть. Но пока все что он видел, было очень даже неплохо. В смысле даже на подходах к погосту. Дорожку очистили от веток и сора, ямы подсыпали и идти было приятно, хотя про дорожку Никита ничего не говорил. Да и ворота и калитка на кладбище была не только покрашена, а и подправлена и внутри все было непривычно чисто. Все могилы аккуратно подровнены и подсыпаны землей, заросли сорняков исчезли, кресты блестят свежей краской, чистота лепота, одним словом. Духи встретили его поклонами и снова выстроились провожая к Хозяину и уже не пытались его щипать или напугать.

— Уважают, — усмехнулся Никита про себя.

Так то ему было все равно зябко идти к Погостнику, но такого страха как в первый раз уже не было.

Погостник встретил его на том же месте, Никита увидев знакомую фигуру в костюме поклонился.

— Доброй ночи тебе Хозяин кладбища, прости, сегодня я к тебе без подарка, но вот что обещал исполнил, — и протянул кольцо.

Погостник бережно принял кольцо из Никитиных рук.

— А, говоришь без подарка, — почти пропел он и Никита содрогнулся, пел он еще неприятней и страшней чем говорил. — Слышал я сегодня, даже во сне, как ты смог эту сущность уничтожить, даже сейчас глядя на тебя живого удивляюсь. — Никак тебе твой Домовой помогать стал, прям чую, удивительно.

— А, тебе что до того, кто мне помогает, — разозлился и стал грубить Никита.

Погостник захохотал и Никиту чуть не вывернуло.

— Не морщись, просто ты ведь не понимаешь чью помощь принял, твой Домовой совсем не прост, он ведь не здесь появился, здесь то Домовых почти не было и те что были без людей перемерли сразу. — Этого еще предыдущий хозяин с собой привез, а сын его забыл забрать в новое жилье и то вон сколько он продержался пока ты не появился. — Мм, — верь не верь, но мы его побаиваемся, знает он много, помогает тебе со смыслом, но имей в виду с такой же легкостью он от тебя и избавится может, — тихо произнес Погостник.

— Ну если у вас все, то я пойду домой, — ровно ответил Никита, прижав свой гнев и понимая, что Погостник просто хочет его позлить или настроить против Домового, по принципу сделал пакость вот и радость.

— Да не кипятись ты Никита, экий ты горячий, я тебя просто предупредил, ты мне столько хорошего сделал, и я твой должник, думай, что ты для себя лично хочешь, — сменил тон Погостник. — Золота или еще каких сокровищ на моем кладбище нет, но чем другим отплатить могу, ты ведь знаешь наши возможности.

— Не поверишь, работал не ради награды и дать ты мне что я хочу не можешь, — пожал плечами Никита.

— А, ведь не врешь, — удивился Погостник. — Ну это тебе сейчас ничего не надо, но обещаюсь тебе выполнить две твоих просьбы, — произнес Погостник подумав, — не люблю я так вот словами кидаться, но и не хочу, чтоб ты на меня зло или обиду держал. — Давно никто мне таких подарков не делал, что уж скрывать и хочу, чтоб ты ко мне заходил иногда.

— Это можно, — повеселел Никита, — в гости я рад ходить.

— А, вот еще, знаю ты на Валентина работаешь, так вот приходи если надо, я тебе и землицы отсыплю и трав дам, это просто так без обязательств, тебе подзаработать надо, а я помогу, тем более надеюсь, что ты и дальше будешь за кладбищем ухаживать, — предложил миролюбиво Погостник.

— Спасибо, от трав и землицы не откажусь, и пока я здесь то да обещаю следить за твоей землей, — поклонился Никита.

— Землю я тебе сегодня дам, а травы какие нужны то и приходи, сверься там с календарем, Валентин знает, что здесь растет, он ко мне подкатывал, но я не захотел с ним дел иметь.

— Почему так, — удивился Никита.

— Ты сделал много для кладбища и то награды не просишь, и не ноешь про расходы, а он начал с обещаний, — вот и разница.

Погостник тряхнул кольцо и из него выплыла тень, которая превратилась в Оксану, такой ее сегодня, и Никита видел, только уже не плоть, а дух предстал.

— Ну все Никита иди себе домой, у тебя день тяжелый был, а я тоже хочу вот с беглянкой пообщаться, а времени до рассвета уже немного осталось, — произнес Погостник и откуда то извлек небольшой мешочек. Протянув его Никите торжественно произнес, — Клянусь под луной, что сам по доброй воле даю тебе эту землю без обязательств от тебя.

Никита принял в руки мешочек, и поклонившись направился домой, у Погостника теперь новое увлечение и ему хотелось пообщаться с беглянкой без свидетелей. Никита не завидовал этой душе, Погостник устроит ей ад на земле, но и знал, что больше положенного он себе не позволит, знать и правда душа ведьмочки уже была заляпана тьмой и не жалел ее.

Вернулся он еще трех часов не было, спрятал мешочек с землей уже привычно под крыльцо. Домовой удивился что Погостник так рано его отпустил. Никита уже по привычке пересказал весь разговор не утаив слова Погостника и о нем Домовом, но преподнес это не как донос, а как зависть Хозяина к нему Никите.

— Мне показалось, — произнес он, — что Погостник боится и уважает тебя и не хочет, чтобы ты мне помогал.

Домовой спокойно ответил, — а так и есть, я и правда древний и много что знаю, а ты не беспокойся, я никогда не причиню вреда Хозяину дома и желаю, чтобы ты жил подольше, я и раньше помогал, просто о таких вещах никому не говорят.

— Я понимаю, и прости если что поклонился Никита Птаху, я так и подумал, без тебя бы я еще зимой не выжил.

Домовому было приятно, но он строго отмахнулся, — спи иди, утро скоро, а там у тебя дел больше чем хочется и все срочные.

— Твоя правда, — зевнул Никита и нырнул в кровать.

— Пора со всеми познакомится, — решил Никита утром, — у меня есть несколько дней до леса, вот и пойду налаживать контакты.

У Никиты были планы как немного подзаработать всем здесь живущим людям, но сначала на них нужно поглядеть и узнать кто что умеет делать. После завтрака он отправился к дому Мефодия. Старик как чувствовал и уже ждал его на крыльце.

— Знал, что ты придешь, — засуетился он, — спасибо тебе Никита за этот дом, мы все вчера это почувствовали, а дышится то как хорошо, как проклятый дом рухнул. — А как теперь с этим местом то, что теперь с ним делать то, боюсь что такое вернутся может.

— Я еще и сам не знаю, но пока там лучше не ходить и ничего не искать, это место просто знаками закрою. — Оно безопасно если там не ходить и ничего не трогать, — даже как-то растерялся Никита от напора старика. — Я то по другому поводу пришел, хочу со всеми познакомится и понять кто что умеет и чем заниматься может.

— Это ты хорошо придумал Никита, — обрадовался старик, — давно пора, а то помогаешь много даже не зная их. — Пойдем пока баньку глянем, поставили ее за моим домом считай, и оттуда к сектантам.

— А, пока не забыл, вы дядька Мефодий Валентину скажите, что я согласен ученика взять, он через вас передать просил.

Никите не хотелось возится с учеником, но он помнил совет Домового и решил снова его послушаться.

— Да, конечно, даже не переживай, — замахал старик рукам и быстро потянул Никиту куда по тропинке за дом на ходу рассказывая про новую баню.

— Баня уже была моя кстати, но под завалилась от старости, а Василия ребята ее перебрали, подняли. — Нашли рядом еще хороший сруб, ну дом рядом по той улице стоял сам то уже все, уже и крыша провалилась, а сруб еще ничего оказался. — Они своей техникой его за день перекидали и такой предбанник сделали сказка, теперь стирать то можно и помыться спокойно.

Баня получилась знатной, Никита оценил, огромный предбанник раза в три больше самой бани в котором стоял большой длинный стол и скамейки, на печурке чайник. В дальней части натянуты веревки, на которых висит чистое белье. У стены аккуратно сложены тазики, на стене висят мочалки. Небольшой шкаф без дверок в которой стопками чистые простыни и полотенца, мыло и шампуни. Пол строители залили цементом, сделав слив чтобы сырости не было и закрыли деревянными щитами, чтобы можно было ходить по теплому. В саму баньку они входить не стали, там кто-то как раз мылся. У предбанника большой навес под дрова, уже почти заполненный.

— У нас то народ не шикует, — продолжал рассказывать Мефодий, когда они уже вышли, — сразу постирается и пока все сохнет намоется от души. — У нас так то грязнуль нет, при этих словах он погрустнел, — ну почти. — Жаль саму баньку не видел, там трое четверо свободно помещаются, ну и сам видел дрова уже на зиму натаскали, воду тоже таскать будут, и ухаживать.

— Да это хорошо, — согласился Никита, — без мытья нельзя, а в доме такая морока в тазике мыться, как вспомню.

Никита хоть и жил в селе уже больше полугода, но даже никогда не рассматривал дома, и кто там живет, все бегом, все в спешке, а сейчас рассматривал все как на экскурсии. Их улица уцелела, и выглядела не совсем плохо, порядок навести и вполне себе живое село получится. А вон на соседней улице два дома тоже в хорошем состоянии, Василий про них говорил и даже стоимость работ прикинул, да и там дальше домик вроде не плохой.

Никита засмотрелся и только очнулся, когда Мефодий стал его дергать за рукав, — пришли Никита к сектантам.

Большой высокий дом, бригада Василия и здесь отметилась, хорошо подлатала крышу, поправила крыльцо, еще бы его покрасить и будет как новый. Войдя в дом Никита оторопел, чистота с крохотных сеней была хирургической, и еще в доме ничем не пахло, совсем, особенно едой или ее готовкой.

— Даже жилого духа нет, — воскликнул он удивленно.

— Так они и не живут, существуют, даже готовят редко, могут крупу сырой жрать, — тихо произнес Мефодий. — Они только приказам подчиняются, это сейчас они хоть живчики, а когда пришли, это было что-то, — торопливо рассказывал он. — Чуть не перемерзли, даже печь без понукания не топили, я первый год с ними намучался как с детьми малыми.

Войдя в дом Никита огляделся, огромная пустая комната, ну если не считать за мебель большую печь. Только слева от входа стоял небольшой стол с горкой чистой посуды, да у самой двери бочка с водой закрытая деревянной крышкой, а свершу кружка. Группа людей, одетая в белое тряпье сидела на полу, руки вытянуты ладонями вперед в просящем жесте и все вместе они тянули заунывное о-о-о-о. На вошедших ноль внимания. Дальше виднелось что-то похожее на спальни, одна крохотная с единственной кроватью, в большей сколочены нары, на которых тоже только жалкое тряпье.

Дядька Мефодий скомандовал, — встать и представится, это Никита и он здесь главный.

Сектанты встали и окружили Никиту с Мефодием полукругом.

Он снова скомандовал, — представьтесь и расскажите, как вы сюда попали.

Никите уже доводилось видеть жертвы тоталитарных сект, но привыкнуть к этому невозможно. Старший из мужчин, вроде как зовут его Юрий стал рассказывать, представлять всех, но Никита запомнил только имя женщины Ирина, остальные были для него на одно лицо и истории их жизней тоже как под копирку. Все москвичи, все имели хорошие квартили и деньги и все эти люди еще до секты были пустыми, один из мужчин был критиком, другой модным тусовщиком, кто это Никита не очень понимал, даже юрист оказался в этой веселой компании, и они все были одиноки, вроде в окружении людей, но ни настоящий друзей или родственников у них не было. Так их Гуру вращаясь в тех же сферах и вычислял свои жертвы. Ирина единственная дочка обеспеченных людей, летала без забот как бабочка, от дискотеки до модного клуба. Родители погибли и ее гуру тут же прибрал к рукам, пока она пыталась осознать утрату. Гуру помог им всем избавится от денег и жилья отправил их в коммуну на Алтае, там они научились голодать и работать. Так бы они там и умерли. Но Гуру где-то напартачил и в коммуну пришла милиция. Как они отбившись от основной массы сектантов смогли уйти, — они и сами объяснить не могли. Никита же подумал, что просто всем было на них наплевать, и никто не захотел их там искать или бегать за ними. Как они здесь оказались тоже непонятно, шли без цели, даже вроде потеряв кого-то по дороге и сколько дней или месяцев они шли тоже не понимали. И вот только дядька Мефодий увидев их группу ночью, вышел к ним и отвел в дом, растопил им печь и присматривал за ними и кормил их из своих скромных запасов.

Увидев круглые глаза Никиты Мефодий растерялся, — а что было делать, говорю же они как дети, и едят совсем мало. — Их бы еще приодеть, носят вот только они все белое, а у меня ничего такого нет, я им и так что могу отдаю.

Никита никогда не злорадствовал над такими людьми, хотя считал и небезосновательно таких людей именно пустыми, они бы все равно погибли, но такой участи он не желал и для них.

— Ирина, — обратился он к молодой женщине, — составь для меня список людей и сразу рост, размер одежды и обуви и напиши, что нужно там из женского тебе лично.

Он уже понял, что не может их оставить на шее у Мефодия, и ему придется следить за ними, и одевать и кормить тоже. Ирина поняла его совсем иначе, не обращая внимание на остальных она остановившись перед Никитой стала стягивать с себя свой балахон, когда до Никиты дошло что это она так пытается его отблагодарить, он не выдержав выматерился, хотя так никогда не делал.

— Оденься, — приказал он ей и больше так не делай.

У него давно не было женщины, но Ирина даже после долгого воздержания вызывала у него только жалость, а уж спать с этой рыбой, да и все-таки Никита был очень брезглив, а женщина в окружении шести мужчин явно не всегда читает мантры.

Ирина не обиделась, также без эмоций натянула свой дранный балахон и уставилась на него пустыми глазами.

— Список и срочно, — повторил ей Никита, — ты поняла.

Она закивала головой, как китайский болванчик.

— А, что они умеют делать, — спросил Никита у Мефодия.

— Дак, — озадачился он, — корзины красивые плетут из тальника, а так им нужно конкретно ставить задачи, я вот им сказал сколотить нары, они и сделали, а до этого спали на полу и чуть не перемерли, — холодно же. — Летом вот их гоняю чтобы они дрова собирали, они ловко работают, если им разжевать и приказать. — Никита, а ты и правда им поможешь, — попросил жалобно Мефодий, — они ж как дети, — повторил он уже в который раз.

— Ага, если сам ласты не загну раньше на них глядючи, — ответил сердито Никита и потащил Мефодия на выход.

— Мне тоже первое время было с ними тяжко общаться, привыкнешь, только одежду им белую бери, другую они не носят.

Никита чуть не взвыл, — где я возьму на них всех белую зимнюю одежду.

— Не кипятись, тут старушка в селе живет, так она им уже дарила, шапки теплые из белой шерсти, носки, даже безрукавки пару штук, жалко ей их, и она все им так передавала, но ей тяжело, если ты ей нитки купишь или денег дашь.

— Да понял я, понял дядька Мефодий, скажите, как ее найти, и я все сделаю, только этого мало.

— Так в магазинах бывает такая грубая белая шерсть в рулонах, вот бы им и купить. — Ирка хоть и тормозная, но шить ее научили в секте, и она и так им и чинит всю одежу то, и машинка у нее есть, мы в одном доме нашли вот она на ней и работает. — А что ты хочешь то, здесь собрались все вот такие ненужные и убогие, ой прости, я тебя не имел в виду.

Никита засмеялся, — дядька Мефодий не оправдывайся и не переживай, я и правда такой, просто тяжело вот так сразу, а я привыкну. — Ну кто у нас дальше по списку.

— Дальше дом где Лилька с тремя мужиками живет, — сплюнул зло Мефодий. — Лилька редкой лени баба, и днем лежит и ночью, считает себя королевой, а грязнуля и вонюча, только и говорит какая она красавица и умница. — Мужики то с ней живут нормальные, только без бабы не могут вот и обслуживают эту кралю, сейчас их дома нет, и мы к ним заходить не будем. — И так не удивлюсь если эта лахудра к тебе припрется.

— Зачем, — озадачился Никита.

— Так она ж королева, а здесь баб всего- Ирка, она да Люська. — Она как услышала, что ты зарабатывать стал и решила, что к тебе переберется, уже и всем растрезвонила, думаешь, чего мужиков нет, рыбки ей захотелось, а то обещалась если не будет ей рыбки, то к тебе уйдет, вот они и переживают. — Ты, если что гони ее сразу, она наглая, и ты с ней только грубо говори, она нормальных слов не понимает, вежливое обхождение за слабость, и здесь по этой причине и оказалась. — Теперь как в раю живет, и мужиков гарем наоборот и не хрена не делает, все как она мечтала.

Никита аж поежился представив эту королеву у себя дома.

— Дальше Люська с Герасимом живут, — продолжал рассказывать Мефодий. — Люська баба хорошая работящая и со своим Герасимом хорошо живет, он тоже мужик рукастый, все в доме сам сделал и подшивает всем одежду за так, да валенки штопает. — Как его зовут на самом деле не знаю, Герасим — это кличка.

— Он что немой? — влез в рассказ деда Никита.

— Нет, что ты, а понял, точно, Му — Му, кстати Люську кличут, а он просто малоразговорчивый и большой, и зимой в таком огромном, черном тулупе ходит. — К ним на минутку из уважения заглянем, Герасим уже сказал, что помогать тебе будет, они ж теперь вроде как на твоей земле живут. — Не они хорошие, но для жизни с людьми не приспособлены, здесь вот счастье свое нашли, семья у них настоящая.

Дом Люськи и Герасима был совсем небольшим, но очень опрятным. Да и сама Люська уже выглянув в окно, радостно размахивала руками.

Секунда и она выскочила на крохотное нарядное крылечко, — добрый день, добро пожаловать к нам на чай, — затараторила она.

Никита растеряно потопал за Мефодием, который чувствовал себя явно как рыба в воде и рванул на приглашение прытко. Герасим их встретил за столом, накрытым в единственной большой комнате.

При виде гостей он неуклюже встал и неловко затоптался на месте явно не зная, что говорить и делать, выдавив натужно, — зовите меня Герасимом, я привык и больше он не произнес ни слова.

Никита с Мефодием присели за стол что бы не обидеть хозяев, видно было что Люське приятно видеть гостей. Она налив всем чай и подав домашнюю выпечку засыпала вопросами, что Никита будет делать теперь с ними, выгонит или ему нужно платить.

Никита поднял руки ладонями вперед, — Я никого гнать не буду и денег от вас мне не нужно, хочу познакомится и поговорить. — Есть у меня планы немного здесь изменить жизнь и дать вам возможность заработать и обосноваться легально и это не моя прихоть. — Участковому постоянно замечания делают что у него на участке проживает подозрительный люд, и он просил поговорить с вами, может кому помочь паспорт сделать.

Люська погрустнела, но гордо вздернув подбородок ответила, — есть у меня паспорт, но только пропишусь меня тут же кредиторы найдут, а там за эти годы такие проценты выросли что мне легче в лес уйти или в болото головой.

— Нет, речь не о об этом, он знает ваши проблемы и предложил мне другой вариант, оформить вас как временных работников, а в случае проверки я просто буду платить штраф о несвоевременном оформлении, — успокоил Никита. — Помощь мне нужна, но я буду платить и никого не буду заставлять насильно, вот и пришел познакомится да спросить для начала кому чем помочь и узнать также что, и вы умеете делать.

Высказав Никита стал пить чай поглядывая на реакцию хозяев, да и по сторонам. Комната в доме хоть и была единственной, но все в ней было расставлено с умом и уютно. За печью большая кровать, вся в кружевах и покрыта красивым лоскутным одеялом, у печи удобный шкаф с посудой и крупами и крохотный столик для готовки. Стол, за которым они сидели был большим и круглым, с нарядной скатертью, стулья хоть и разные и видно, что совсем старые, но починенные и свежеокрашенные. Чувствуется что есть хозяин в доме. Да и Люська хоть и болтушка, но тоже, и хозяйка замечательная и своего Герасима вон как обхаживает.

Герасим снова выдавил, — Ты много чего сделал для всех, и мы тебе поможем, но хотим жить, как и жили.

Никита не стал спорить, — хорошо, вы мне тоже нравитесь, и не беспокойтесь или если что будет просто приходите и спрашивайте.

Герасим кивнул что понял, а Люська жалобно выдохнула, гости явно уходили.

— У вас потрясающая выпечка, — произнес Никита, — спасибо, как дома побывал.

Люська покраснела от похвалы и быстро наложила сдобы в пакет с собой ему и Мефодию. Никита и не стал отказываться. Взял с поклоном, чем вогнал в краску хозяйку еще больше, и еще раз поблагодарив хозяйку, они вышли из дома.

— Приятная пара, — произнес Никита, — жаль, что они боятся людей.

Никите уже встречались подобные люди, и он всегда поражался почему судьба так с ними обходится. Приятные, работящие, не сказать, что глупые, скорее простодушные они не выживают в современном мире, не умеют врать, выворачиваться и часто попадают в долги к мошенникам.

— Дядька Мефодий, вы с ними еще поговорите чтоб не боялись, вас они знают, я не буду их дергать или еще что.

— А, зря, — неожиданно резко ответил старик, — они хорошие, но пора им выползать из своей скорлупы и наладить свою жизнь, но я поговорю не переживай.

Никита расслабился, Люська с Герасимом смягчили впечатления от сектантов и рассказе о Лильке, еще бы и остальные были бы хоть как-то адекватны, — загадал Никита.

Дальше был дом где жили трое мужчин, — дед Тихон уже в этом селе был старожилом, кто он и откуда никому не рассказывал и лет пять назад принял себе на постой мужика Славу с сыном тогда еще маленьким, а теперь уже подростком Костиком. Их дом тоже был довольно аккуратным и большим, строители им подремонтировали крышу и перебрали печь. Дед был старым и ходил уже плохо, Никиту и Мефодия встретил Слава, мужчина непонятного возраста. По нему было видно, что он городской, и хоть он научился многому, но здесь с сыном они выживали. В доме было чисто, но без уюта, все-таки им было тяжело без хозяйки, хотя Никита и обратил внимание что они все явно следят за собой. Одежка у всех хоть и заношенная, перелатанная не очень аккуратно и умело, но выстиранная. Подростку явно было стыдно за их неприхотливый быт, и он поздоровавшись с гостями ушел в небольшую комнатку. Никита глянув на него решил, что тот чем-то переболел серьезным, выглядел он худым, бледным и напомнил Никите его самого, когда он только вышел из больницы.

И оказался прав, история Славы и Кости была тяжелой и к сожалению, типичной для обычных жителей нашей страны, не самых ловких и доверчивых. Семья, когда-то была полной, все как у всех, жили небогато от зарплаты до зарплаты надеясь на то что когда ни будь будет лучше. А когда у Костика выявили онкологическое заболевание, мать убежала от них не выдержав бесконечных больниц и очень долгого лечения без надежды. Слава вскоре потерял работу, но долго барахтался, продав из квартиры почти все, и на последнем этапе лечения ему пришлось обратиться в мутный благотворительный фонд. Он не проверил их документы, не глядя подписывал документы и дал снять копию паспорта. И выйдя из больницы, они думали, что все их неприятности закончились, Костик вылечился, теперь ему нужен был долгий курс реабилитации, но это после того что они уже прошли, казалось незначительным. Но оказалось квартира большая в центре города уже не принадлежала им, как и дача, оставшаяся Славе от родителей в престижном нынче месте и вдобавок на нем висела куча кредитов, которые мошенники набрали на его имя. В общем узнав все это Слава схватил сына в охапку и вот они здесь живут уже пять лет боясь высунуть нос. Слава радовался хотя бы тому что успел все-таки вылечить сына. Дядька Мефодий тоже подкармливал их и даже кой какую одежку приносил. Слава летом собирал грибы и ягоды, орехи, таскал дрова, Костя ему помогал, но что делать и как жить дальше они не понимали. Слава даже в какой-то момент хотел Костю сдать в детдом чтобы хоть тот как-то жил по документам и с людьми, но мальчишка отказался наотрез. Слава был офисным работником и что-то руками делать раньше не умел, здесь он научился ходить по лесу, рубить дрова, таскать воду и сажать картошку, но для выживания в глуши его навыков не хватало. Теперь Слава боязливо посматривал на Никиту, не зная, что тот потребует за ремонт дома.

— Н-да, — протянул Никита выслушав нехитрую историю. — Я помогу вам с работой и Косте нужно закончить школу, поговорю с участковым, он мужик не плохой поможет и боятся вам не нужно.

— Да я толком то и делать ничего не умею, — развел руками Слава, так подай принеси.

— Да я уже понял, — отмахнулся Никита, — мальчишке нужно хорошо питаться после болезни, да и вам тоже. — Поможете разбирать старые уже рухнувшие дома в селе, как раз и дровами запасетесь.

— А, можно, — удивился Слава.

— Теперь да, — я выкупил землю, а дома на ней не значатся, и еще у меня тут планы есть так что работа будет, а там и решим, как вас легализировать. — Главное, чтобы вы сами хотели работать.

— Я не подведу, — воспрянул духом Слава, — и научусь если что, ради Костика я на все готов, только вот не знаю, что делать.

— Я со всеми переговорю и сразу соберу всех, кто хочет работать на небольшое собрание и уже конкретно поговорим о работе, а пока просто не переживайте, требовать за ремонт я с вас ничего не буду, еще передам продукты и одежду, возможно договорюсь о лекарствах Костику, это вы отработаете теми же разборами завалов, да и на кладбище вы тоже работали?

Слава пожал плечами, — а как же надо, дело то благое.

— И не бесплатное, — ответил Никита, — но я с вами не деньгами пока буду рассчитываться, да думаю вы и сами в райцентр не пойдете покупать одежду и продукты.

Слава снова потупился, — вы правы, мы из села ни ногой, боимся.

Никита шепнул Мефодию, — вы составьте список что им надо, и тот понимающе кивнул в ответ, и они пошли дальше.

— Ох- ох, — выдохнул Никита на выходе из дома, — я от их бед и общения с ними всеми, так вымотался как будто мешки таскал. — Забавно, я думал здесь все пьющие живут, а пока еще никого из запойных синяков и не встретил.

Мефодий засмеялся, — а знаешь и правда, алкоголики были, но они почему-то или сбегают отсюда или в первый же год помирают. — Так то дальше мужики пьют, но в меру, даже Борис с Петром, ты ж их хорошо знаешь и то теперь почти не пьют, эту зиму они так только и-за Стасика квасили.

В следующем доме Никиту и Мефодия хозяева встретили во дворе.

Во дворе дома трое мужчин обновляли завалинку у дома, к Никите обернулся первым светловолосый крепыш с рукопожатием, — Я Ромка, — представился он, вон тот худой и длинный Артем, а тот толстячок Савва.

Мужики покивали головами, а Роман продолжил, — в дом не зову, мы там тоже ремонт продолжить решили и все что могли покрасили, нам строители остатки краски отдали вот мы и … — Спасибо кстати, мы без твоей помощи бы могли эту зиму не пережить, пойдемте на скамейку, посидим, — предложил он.

Мефодий и Никита послушно присели на скамейку у дома, а Роман продолжил.

— Так то мы сами все делаем и неплохо, но вот дом повело, да и печка сыпалась, еще раз тебе спасибо, и мы все можем отработать. — Тут Люська вперед вас пробежалась и уже растрезвонила что ты Никита работу предлагаешь и вроде как нам помочь хочешь с документами.

— Ох Люська то язык без костей, — разозлился Мефодий, — уже как помело всех оббежала.

— Ромка звонко захохотал, — ага, она такая и ее не изменишь. — Никита мы согласны работать, мы знаем, что ты пашешь и дома то не бываешь, так все вопросы можно и через Бориса решать, он у нас тут заместо бригадира. — И еще, — добавил он, — знаю тебя интересует кто мы и как здесь оказались, скажу за всех, все мы из города и все неудачники, но без криминала, а рассказывать тебе свою жизнь мы не готовы, уж прости. — Жить хотим лучше, но тихо, как и раньше. — Мы и огород научились обрабатывать, картошка у нас лучше всех, осенью угостим, так что многому здесь научились. — За баню отдельное спасибо, даже слов нет, как хорошо стало, и мы будем за ней следить. — Еще, ты нам помог сильно с чертовщиной, и даже мы это поняли¸ в твои разборки мы не лезем, но уважаем, и ты можешь всегда рассчитывать на нашу помощь. — А вот красоту наведем, обязательно пригласим на посиделки, — шутливо поклонился Роман, — и не вздумайте отказаться.

— Устал Никита, — спросил Мефодий, когда они вышли со двора.

— Устал, я думал нас тут немного, — отозвался Никита.

— Все, теперь к Борису и Петру поговорить, они уж ждут, Люська наверняка и у них уже отметилась, — развел руками дед.

И точно Петр ждал их во дворе, увидев поздоровался и пригласил в дом, где Борис уже собирал на стол. Почему-то Никита вспомнив свое первое впечатление считал мужиков запойными и бомжеватыми. Войдя в дом он понял, что неправ, у них, пожалуй, было самое обжитое жилье, ну если не считать дом Люськи и Герасима.

Борис угадав воскликнул, — думал у нас тут шалман, не мы с Петькой хоть и бывшие интеллигенты, но за домом следим, а с твоей помощью нам и совсем хорошо стало жить.

Большинство изб в селе было однотипным, различаясь по размеру. Никите дом сначала снаружи показался небольшим, а вот внутри оказалось просторно. Как и у Никиты спальни Петра и Бориса за печкой, вернее просто пространство огорожено стеной, создает иллюзию одиночества. Тяжеловато всю зиму смотреть им друг на друга, вот и сделали себе по личному уголку. Пространство перед печью разделено на кухню и столовую, чистенько, стены оклеены недорогими обоями. В доме совсем не было сивушного запаха присущего пьющим людям.

Когда все уселись за стол Борис спросил прямо, — что ты планируешь сделать и какую работу думаешь предложить.

Никита растеряно посмотрев на Бориса ответил, — мне тут Василий предложил проект, но сам я все не потяну.

— Ты ближе к телу, — улыбнулся Борис.

— Пытаюсь, — Никита потер лоб, — в общем тут есть несколько домов под ремонт, Василий обещал прикинуть смету если мы решимся. — Он предложил создать что-то типа эко деревни, типа экскурсия в прошлое, сдавать дома на время, чтобы люди пожили при лампе с печкой, как-то так.

Борис рассмеялся, — а знаешь я думал об этом, только у меня возможностей нет такое провернуть, да и ты ли потянешь?

— Если только с вашей помощью, а вот денег на бухгалтерию, обслуживающий персонал у меня нет, — развел руками Никита.

— Это то понятно, а на каких условиях мы будем, если что?

— На паях, — твердо ответил Никита, — нужен профессионал который бы и составил договор между всеми жителями, кто сколько и в каком виде, что бы потом не было разногласий, да я не хочу быть барином эксплуататором, тем более я только вкладываюсь деньгами.

— Ничего себе, только деньгами, но я понял.

Мефодий и Петр только переглядывались, они были удивлены, ждали чего-то проще.

— А, как ты видишь все в целом, — поинтересовался Борис.

— Ну, — пожал плечами Никита, — хочу в этом же году разобрать обрушенные дома на дрова, всю территорию почистить. — Василий осенью может пару домов подновить, крышу, печи, септик, а косметику уже весной.

Борис задумался, — к домам нужен большой теплый гараж, что бы люди и зимой жили, как составить рекламу я знаю и смогу даже все оформить и даже знаю где распространить, в смысле какой клиент пойдет сюда и рассчитать цены. — Петька хороший бухгалтер, только вот в свое время не глядя бумажку подмахнул и здесь оказался.

Петр вздохнул и опустив глаза закаменел.

— Он все и рассчитает, тем более зарплаты не будет первые несколько лет и всем придется работать бесплатно за еду и одежду, — и Борис посмотрел на Никиту вопросительно.

Тот развел руками, — сделаю что могу.

— Петр может рассчитать зарплату всех жителей, и когда прибыль пойдет, высчитать с наших паев твои расходы, вернуть долг, ну как-то так.

Борис закрыл глаза, откинулся на спинку стула и на несколько минут погрузился в своимысли, все остальные за столом смотрели на него с ожиданием.

— Общем так, разборы завалов начнем завтра, я хоть и не строитель, но хорошие бревна отличить могу, да срубы целиком еще есть, а гнилье все на дрова, — произнес Борис подумав, — ты же тоже еще запасы на зиму не делал?

Никита кивнул головой, — уголь хорошо, но дрова все равно нужны.

— А, кого ты бригадиром поставишь, приглядывать за всеми работами.

— Так тебя и хотел попросить, — ответил Никита не раздумывая, — тебя уважают, и никто против не будет, я только с Лилькиными мужиками не говорил.

— А, эти то, их согласие и ненужно, — отмахнулся Борис, — они как все. — Знаешь идея замечательная, хоть и выглядит пока неисполнимой, но… — Кстати два дома будет маловато, но как уже сказал наберем еще на десяток домов это точно. — Ты кстати, когда в следующий раз поедешь в райцентр, — спросил он Никиту.

— Да завтра и собираюсь, — ответил Никита, — сектантов хоть как-то приодеть надо, они хуже всех живут.

— Купи пожалуйста несколько журналов и общих тетрадей с ручками для Петра, — попросил Борис. — И лето уже почти на излете, нужно спешить, я еще сам с Василием поговорю, не то что бы за твоей спиной, просто тебя то нет, ты и так вкалываешь не разгибаясь, поэтому я займусь бизнес планом и всеми текущими вопросами, если доверяешь конечно.

Никита засмеялся, — я рискну, такой ответ устроит.

Все за столом расслабились и тоже стали смеяться, все-таки Никита предложил безумный план, и они вписались в него все.

— Даже не знаю ты идиот или святой, такое предложить нам и вложиться в это, — произнес Борис, — но обещаю мы постараемся. — Это хороший шанс жить здесь спокойно и изменить свою жизнь к лучшему.

Они еще немного посидели, пообсуждали как что лучше сделать, когда Борис вспомнил про дома что стоят в начале села, — Там же мужики какие-то мутные тоже чем-то подобным занимались, только это лето они не приезжали.

— Участковый меня сразу предупредил эти дома не трогать и не лезть в их дела, а вся остальная земля уже на мне и здесь мы можем хоть что делать, — ответил Никита.

— Да и фиг с ними, я то немного губу на те дома раскатал, но перебьемся, — решил Борис.

Никита домой вернулся, когда уже смеркалось и вымотанный до не могу, не понимая правильно ли он поступает или выглядит глупо в глазах тех же кому хочет помочь. Дома уже по привычке сначала в душ, затем за стол, где Домовой уже приготовил ужин и накрыл на стол ожидая его Никиту. Покушав рассказал Домовому Птаху все что сегодня сделал, где был, и что предложил селянам и про свои сомнения тоже.

— Даже не знаю, что тебе сказать Никитушка, — развел руками Птах, то что ты им предложил не глупо выглядит, непривычно да, в такое время не принято кому-то помогать, но твое предложение как раз нормально и было раньше нормой. — Ты можешь потерять деньги, заработанные тяжелой работой. — Но ведь ты и жить не сможешь тратя все только на себя, когда рядом люди беспомощны и голодают, не могут постоять за себя. — Мефодий прав они все как малые дети, но можно их просто кормить и содержать, а можно заставить учиться жить. — Ты дашь им шанс, а уж как они поступят, тебе не изменить и только доверится своему чутью. — Но ведь это не все, что-то тебя еще гложет, — вдруг забеспокоился Птах.

Никита встряхнул головой как бы отгоняя непонятные мысли, — знаешь, когда я только увидел Бориса и Петра, познакомился с ними, то принял их за обычных синяков и разговаривали они так как …, — он задумался, — как обычные пьяньчужки, а чем больше их узнаю то удивляюсь, неужели я так был слеп.

— А, это, — тоже протянул Домовой, — а ты то сам как выглядел, когда пришел сюда, забыл. — Да даже не в этом дело, здесь все изгои и стараются спрятаться не только внешним обликом, но и лицо и душу закрыть, это естественно, маскировка. — Они всех боятся, а узнав тебя понемногу открываются. — Ты пришел сюда уже перегорев, изменившись до неузнаваемости, а они здесь стали такими постепенно, думаю, что тебя ждет много открытий и не всегда приятных.

Никита не стал ничего отвечать, голова была тяжелой, — завтра я с утра в город и пусть все идет как получится, — решительно произнес он.

Утром забрав у Мефодия списки, составленные Ириной и самим Мефодием на троих деда Тихона, Славу и Костика Никита рванул сначала к старушке которая вяжет вещи, Марфе.

Старушку Никита нашел легко и поразился в какой нищете она живет и еще дарит сектантам вещи, далеко не дешевые. Вроде бы бабке о себе думать нужно, а она вон еще и помогает. Узнав с какой целью Никита к ней пожаловал Марфа растрогалась,-

— Конечно сыночек помогу, я с тебя деньги за работу брать не буду, мне тяжело шерсть хорошую покупать, а если ты поможешь, то навяжу я быстро и хорошо, — запричитала она.

Цену она назвала смешную и Никита слегка рассвирепев от общения с блаженной старушкой дал ей денег намного больше попросив навязать носков больше. Он уже осмотрел ее работы и ему понравилось, себя он тоже решил обеспечить себя такими же толстыми теплыми домашними носками. Заказал он не только носки, а еще длинные свитера на всю секту, шапки с ушами и варежки, выложил деньги примерно посчитав все сам. Бабка увидев такие деньги снова запричитала, что это слишком много, но Никита объяснил, что нужно много, и она теперь будет его персональным поставщиком домашних вязаных вещей, и он хочет, чтобы и ему лично она навязала все что умеет. Старушка так обрадовалась, что у нее работа есть, Никита сначала то не понял, а только позже догадался, — ну правильно кому она здесь вещи продать может в селе то. А сама то уже еле ходит и одинокая, чем-то другим подработать не может, а на пенсию не поживешь. Выйдя из ее дома он решил к ней в следующий раз прихватить сладостей и продуктов. Приехав в райцентр он понял, что все что он задумал купить просто не влезет ему в машину и позвонил всезнающему Василию. Тот не подвел и выяснив где Никита сейчас стоит сказал, что к нему минут через десять подъедет грузовая газелька, и ему Никите нужно будет заплатить за бензин и немного сверху, и водитель будет сопровождать его по магазинам и увезет все в село. Так и получилось, Василий умел организовывать все быстро и надежно. Молоденький парень на газельке прилетел еще быстрее, и Никита стал закупаться, ругая себя в душе за расточительство, но при этом считая, что поступает правильно. Начал он с покупок для сектантов, — матрацы, одеяла, подушки, белое белье по паре комплектов. И там же увидел рулон белого технического войлока, захватил и его, если они застелют им пол в доме будет намного теплее, а что они чистоплотны он уже знал и как они будут его чистить ему фиолетово. Себе бы такой белый он бы точно не постелил. Продавщицы его узнавали уже во всех магазинах, удивляясь количеству покупок, но хоть и хихикали, вопросов не задавали. В магазине с тканями он приглядел рулон толстой грубой шерсти грязно белого цвета и тоже забрал его целиком удивив продавцов, те просто не понимали куда ему столько. Но это на зиму, а летом сектантам тоже нужно в чем-то ходить, и Никита взял грубоватую на вид хлопковую ткань еще тоже белого цвета. Он бы может взял и более качественную, но вот однотонная белая как они носят была только в таких вариантах. Никита же не знал сколько уйдет на пошив и решил пусть будет лучше больше, радуясь, что взял им ткани много и надолго. Продавщицы посматривали на него уже странно, но покупатель всегда прав… Валенки он взял не только на сектантов, но и на себя и Мефодия и троицу, как он про себя окрестил деда Тихона Славу и Костика. Еще для сектантов взял он по паре комплектов нижнего термобелья белого цвета, выбор был из нескольких оттенков голубого цвета и белого. Ирине тоже, решив, что так ей будет все одно теплее в термобелье и смотреться гораздо лучше нынешних лохмотьев на ней. Купил немного одежды для Костика решив, что деду и Славе пока можно и подождать, а мальчишке все-таки будет приятней. Еще в хозяйственно магазине увидел и купил большие кастрюли и чугунки для тех же сектантов, решив, что Мефодий пусть стоит над ними и заставляет их готовить нормальную пищу. Иначе они эту зиму не переживут, истощены все они сильно, а знать, что рядом с ним будут умирать люди от голода, Никиту приводила в ужас. К кастрюлям он еще взял несколько коробок консервов, разных, круп несколько мешков, и ухитрился всеми покупками забить газель полностью. В свою машину он взял только прикупленные тетради и книги учета для работы Петру, ну и ручки карандаши, посмотрев и подумав взял пару удобных блокнотов и себе. Слишком много информации нужно держать в голове, и Никита решил теперь все записывать, ведь это еще не суета, дальше будет хуже, раз он взялся опекать это село. Уже собираясь обратно прикупил немного продуктов и себе, скоро снова в лес, да и сладкого хочется. Суетно и тяжело, но впервые за последние годы Никита почувствовал себя живым. Все эти люди нужны ему больше чем он им, поняв это он перестал дергаться за деньги и переживать как он выглядит в глазах других людей, и кто что о нем думает ему тоже все равно.

Выгрузить газель решили у сектантов, а уже позже Мефодий распределит продукты и проследит чтобы они все разложили, в том числе вещи и постельные принадлежности. Никита снова вернулся вымотанным, пришлось ему сегодня потаскать все это на себе из магазинов в машину.

Мефодий взглянув на него только руками всплеснул, — да на тебе ж лица нет.

— Я толком не ел, — признался Никита, — быстрее бы машину разгрузить да домой хочу отдохнуть.

Мефодий мухой построил мужчин, и они молча не возмущаясь медленно и плавно, разгрузили машину, перетаскав все в дом и сложив все аккуратными кучами. Никита рассчитавшись с водителем отпустил его и уже переключившись на Мефодия стал объяснять, что купил и для кого.

Старик понятливо покивал, — не переживай, я тут пока останусь, заставлю постели застелить нормально и прослежу за готовкой. — Завтра войлоком весь пол в доме закроем, это ты правильно придумал. — А за Славой сейчас и отправлю, они совсем там без еды сидят и Костику обновки в радость будут, все распределю.

— Дядька Мефодий термобелье и валенки я и на тебя взял, тоже сразу забери, — вспомнил Никита, — и продукты возьми тоже. — А я все домой, устал сил нет.

Никита только успел поесть и рассказать все Домовому, уже предвкушая после чаепития упасть в кровать, как во дворе материализовался травник Валентин.

— Вот же нелегкая принесла ближе к вечеру подарок, — выругался Никита, — нет приятно чувствовать себя живым и нужным, но не до такой же степени.

Он прихрамывая вышел на крыльцо, догадываясь что травник ему привел ученика и немного ошалел увидев маленькую худенькую фигурку мальчишки лет четырнадцати, которого не было видно за худым, даже высохшим Валентином. Он то рассчитывал на Игоря, тот вроде тоже был без дела и помогал пока Валентину, а на этого пацана что он нагрузит то, его еще вырастить и откормить нужно. Никита разозлился и совсем не ласково встретил взглядом Валентина.

Валентин же увидев Никиту радостно завопил, — А, я ведь знал, что согласишься и вот привел тебе ученика, хороший парень, Нурланчиком зовут.

Никита поперхнулся, — какой Нурланчик, я думал ты мне Игоря отдашь, он большой, а с этим мальчишкой я что делать буду, какой из него помощник, он же совсем мал.

Валентин развел руками, — Игорь уже при учителе, сам его напрокат беру таскать что, а вот Нурланчик присоединился к нам с опозданием и мне его некому отдать. — И ничего он не мал, зато жилистый, ты на себя глянь тоже не Геракл, а таскаешь больше себя, вот и он такой. — Побудет с тобой до осени, а там он на всю зиму на практику, ты может знаешь, но у нас тут в соседнем районе что-то вроде школы и лаборатории по переработке трав есть. — А на следующий год не захочешь, так и не бери, я его пристрою куда ни будь.

— Э-э-э, а Нурланчик у нас кто? — поинтересовался Никита.

— Мама у него наша русская, а вот папа сильный маг из Кыргызстана, а мальчик получился у них совсем с небольшим талантом, — не маг, а для травника хватает, вот его и приписали к нашей школе, а он припоздал, хоть и по уважительным причинам, но… — Некуда мне его пристроить пока.

— Ясно, — отмахнулся Никита, — я не знаю, что входит в отношения учитель ученик, объясни сразу.

— Так это просто, — обрадовался Валентин, — все стандартно, ты его кормишь, поишь, одеваешь, а он делает домашнюю работу и то что необходимо по обучению. — Так я пошел?

— Подожди Валентин, — я тут вспомнил что ты землей могильной интересовался, надо?

— Значит договорился с местным Погостником, — улыбнулся Валентин потирая руки, — покажи.

Никита достал из-под крыльца небольшой мешочек, Валентин взял его в руки и застыл. Могильная земля которую по доброй воле дал Хозяин кладбища невероятно ценная вещь, они ее просто так не раздают, а заинтересовать их чем-то сложно. Такой землей можно убивать, если ей потравить человека добавив буквально щепотку в еду и произнеся нужные слова — спасения нет, и главное яда в организме ни одна экспертиза не найдет, можно проклятие смертное навести и с точностью до наоборот, так можно лечить сложные магические болезни, — привороты, проклятья.

— Да настоящая, — протянул Валентин явно сражаясь со своей жадностью. — И ты что в дом ее не заносишь, тоже правильно. — Дать меньше чем она стоит я не могу, Хозяин рассердится на меня, — пробормотал жалобно Валентин, — конечно я куплю, но может ты мне еще бы принес трав оттуда же, мне же надо отбить все расходы. — Заплачу по правилам, тем более ты тут столько затеял в селе и деньги тебе нужны, — попросил вкрадчиво Валентин.

Никита закатив глаза насмешливо произнес, — я попрошу, но не обещаю, а ты как обычно список и даты приготовь.

— Утром все у тебя будет, — довольный сделкой твердо пообещал Валентин, — и деньги за землю утром переведу, даже не сомневайся. — А пока я уже ушел.

Никита позвал мальчишку так и стоящего у калитки, — ну пойдем ученик, как тебя там правильно зовут, наверное, Нурлан, а не Нурланчик, будем знакомится.

— Да мне все равно, — обижено отозвался мальчишка, — говори формулу, а то убегу.

Никита снова закатил глаза и произнес, — я Никита Больших беру себе в ученики Нурлана и обещаю заботится о нем, предоставить кров и пищу, одежду и обучить всему что умею сам.

Мальчишка расправил плечи стараясь казаться выше и гордо произнес ответную клятву. Никита разглядывал его и все переживал, что он будет с ним таким мелким делать.

— Ты мне еще в зубы загляни, — не выдержал мальчишка разглядываний Никиты.

— Надо будет и загляну, а ты не дерзи мне больше, — нахмурился Никита.

— А, то что, — задиристо спросил мальчишка, — бить будешь.

— Мм, а надо? — Давай в дом и сразу постель нужно приготовить, света в доме нет, не хочу все тебе потом по темноте собирать, — заворчал Никита. — А где твои вещи, кстати или ты мне так и достался без комплектации.

— Меня по дороге обворовали, и да я вот без ничего, — произнес мальчишка покраснев от унижения.

— Не беда не переживай, — миролюбиво произнес Никита.

Никита тут же полез в шкаф радуясь, что взял запасные одеяла и подушки, достал белье и вручив Нурлану отправил стелить постель на диванчике в гостиной, а сам снова залез в шкаф пытаясь подобрать что-то из своей одежды что бы переодеть мальчишку.

— А, диван то совсем маленький, — услышал он его вопль.

— Ты и сам не большой поместишься, на мою кровать не рассчитывай, — отрезал Никита.

— А, мне правду сказали, что ты бывший охотник и …, — Никита перебил Нурлана, — я охотник и сейчас, а еще и травы собираю, умею может быть не много, но на первый этап обучения тебе достаточно и не смей лезть ко мне с расспросами, ясно.

Мальчишка обиженно засопел, поглядывая искоса.

Никита вышел с вещами в руках, — Ты голоден?

— Очень.

— Тогда вот пока возьми чистые вещи и в душ пока вода теплая, а потом покормлю, а новое тебе уже завтра все купим.

Никита даже застонал мысленно представив, что завтра снова пойдет по тем же магазинам что и сегодня, уже с мальчишкой.

— Я свое можно постираю, все до утра высохнет, — смущаясь попросил Нурлан.

— Обязательно, надеюсь ты умеешь это делать, машинки в доме нет.

— Что и постельное белье тоже на руках стирать нужно, — с ужасом поинтересовался Нурлан.

— Нет, крупное я прачечную отвожу, — обрадовал его Никита и услышал в ответ облегченный выдох.

После душа в Никитиных вещах Нурлан выглядел забавно, все вещи были ему длинными и большими, он быстро развесил свои постирушке в кухне, на веревках у дальней стены.

— А, у тебя хорошо, я думал в заброшенной деревне живут совсем плохо, а тут уютно и душ, и туалет есть, — произнес мальчишка все оглядывая с любопытством.

— Иди за стол и давай-ка я тебя с Домовым познакомлю.

— Ого, а Валентин сказал, что в селе Домовых нет, — удивился Нурлан.

— Есть и я тебе сразу предупреждаю, — произнес Домовой появившись прямо из воздуха перед Нурланом и заставив того испуганно отскочить. — Если ты будешь шпионить в доме и обо всем докладывать, неважно кому, я найду способ наказать тебя.

Мальчишка побледнел, — Валентин просил рассказывать все что мы будем делать.

— А, ты и не скрывай, об обучении, и все что происходит, только о некоторых вещай умалчивай, вот и все, ябед никто не любит, — строго произнес Домовой глядя Нурлану в глаза. — А то ведь как, — продолжал строго он, — будешь сначала шпионить за учителем, потом тебя еще попросят за кем ни будь, что ни будь рассказать, а потом бах и тебе никто не верит и не хочет с тобой общаться, только потому что ты выдаешь все тайны, понимаешь, о чем я.

— Понимаю, — мальчишка виновато опустил глаза, — но я честно так и собирался сделать, клянусь.

— Верю, — торжественно принял слова мальчишки Домовой, — и если вдруг Валентин будет настаивать, скажи, что связан клятвой.

Никита не вмешивался, хоть Птах и превысил свои полномочия, эту клятву должен был взять Никита да забыл, а Домовой его выручил.

Мальчишка с удовольствием кушал, Никита рассказывал Домовому за чаем сегодняшние новости. Чуть позже Никита разложив блокнот расписал для себя передвижения и памятки по дням, с радостью отметив что через пару дней нужно уходить в лес. Лес как-то незаметно стал не только работой, а и местом отдыха от суеты, хотя теперь уже нет, у него ученик. Нужно прикупить второй спальник, одежду и обувь мальчишке, тоже одни расходы, и зачем он послушал Домового.

— Нурлан, — обратился он к ученику который сидел рядом и тоже о чем-то раздумывал. — Тебя Валентин предупреждал что со мной ходить опасно, места плохие и я еще не знаю кто там водится.

— Да, он говорил, но я не боюсь, — глаза мальчишки вспыхнули радостью, предвкушая приключения.

— Мне нужно что бы ты в лесу слушался меня беспрекословно, могу и избить. — Это проще чем потом тебя оплакивать и винить себя в твоей смерти, — произнес Никита и посмотрел на Нурлана строго.

Тот съежился под его взглядом и просто кивнул что понял.

— А, защитные амулеты у тебя есть, здесь только Ауки сильны необычно, пытаются затащить даже меня, а они одни из самых слабых видов нечисти, — пояснил Никита.

— Нет, у меня были амулеты, честно, но меня обокрали и все как-то с тех пор идет криво, — признался мальчишка, — как кто сглазил.

— Нет на тебе сглаза, — прошелестел тихо Домовой проходя мимо, — сам растяпа.

— Ладно, сегодня спать, а завтра я что ни будь придумаю- решил Никита.

Да, жизнь Никиты стала явно бурной, особенно заметно, когда ты не выспался и тебя будят еще до рассвета.

Никита вприпрыжку добежав до двери и пытаясь попасть ногой в штанину раздраженно прикрикнул, — да все иду уже, кого там принесло то, счас открою.

В дверях стоял довольный Валентин с коробкой под травы с погоста, покрытой защитными знаками, такую же коробку он приносил под травы, собранные с черных проплешин в лесу.

— Извини, но пришлось так рано, везде не успеваю, — без сожаления со смешинкой в глазах произнес Валентин. — Вот список и даты, сегодня хороший день сходить на погост и завтра в лес, макушка леса и там же и останетесь на Купалу, что бы зря не бегать, а я приду уже сразу за всем.

Никита просматривал записи Валентина матерясь про себя, снова неделя сплошной беготни. Но тут же мысленно и оборвал себя, очень денежной беготни. На шум выглянул и заспанный Нурлан.

— Ну как тебе тут, — спросил его Валентин.

Нурлан поздоровался и неопределенно повел плечами, он еще сам не освоился и не привык.

Да и Валентин особенно то не интересовался ответом, — все я уже убежал.

Странно, но сегодня Никита с Нурланом успели все сделать быстро, видно выработалась привычка на магазины. Никита одежды, белья и носков набрал мальчишке на все случаи жизни, хороший спальник и удобные ботинки для леса, даже тапочки для дома. И Нурлану все вещи явно понравились. На обратной дороге заехали в магазин к фермеру, и Никита обалдев от вкусных запахов снова набрал всего и много, не забыв и про подарок для Погостника. Они с Нурланом сразу раскидали продукты по коробкам, им, Мефодию побольше, все равно старик поделиться. Только выехали пришла смска из банка, Никита даже машину остановил, нули посчитать. Да неожиданно. Кикиморы обошлись ему гораздо дешевле, но зато теперь можно вложится спокойно в проект что они задумали, на первый этап хватит точно. Нурлан весь извелся переживая, что Никита не возьмёт его ночью на кладбище.

— Я боятся не буду, обещаю, — ныл он весь день, постоянно напоминая, что учитель должен брать своего ученика везде и всему учить.

Никита долго молчал, он и сам все никак не мог решить, как ему поступить правильно, устав от воплей мальчишки вздохнул и произнес, — я сам боюсь и не стесняюсь этого, а у тебя ночные кошмары начнутся и что я буду делать.

— Да мне уже семнадцать, я взрослый, — заерзал на сидении Нурлан.

— А, ведешь себя как маленький, ладно если не уснешь, то пойдешь со мной, — решился Никита, приучаться надо, да и какая разница, он тоже чуть старше был, когда увидел Погостника и ничего выжил.

— А, как мне себя вести там, — ну на кладбище, — снова задергал он Никиту.

— Никак, — отрезал тот, и постарался смягчить, — тебе нужно просто молчать за моей спиной, я поклонился, ты тоже, для первого раза этого достаточно и еще имя свое никому не называй. — Духи на кладбище злые, но меня они не тронут, а на тебе могут отыграться, назовешь имя и дух в тебя вселится.

— Это мне говорили, — снова запрыгал от возбуждения Нурлан, — точно я все вспомнил.

В селе Никита уже привычно отдал коробки Мефодию и немного поболтав с ним предупредил, что его не будет с неделю, и если что пусть Борис свяжется с Василием, деньги Никита нашел.

— А, они сегодня уже все работают, Борис организовал, так что все в порядке, — обрадовал Мефодий, — а Петр с расчетами дома сидит.

— Точно, нужно же ему канцелярию отдать, она у меня и так в машине, — вспомнил Никита и заторопился.

Петр действительно был занят расчетами и на каких- то листах увлеченно выписывал цифры, что-то считал. Никита отдал ему пакет с канцелярией, повторил что уже сказал ранее Мефодию для Бориса.

Петр подняв глаза произнес, — у нас может все получится, спасибо за журналы, я все распишу, приятно работать по специальности, раньше я это не ценил.

Въехав в ворота дома, Никита выгрузил Нурлана с покупками и отправив его сразу же разбирать обновки. Сам взял коробку с продуктами от фермера и на кухню сразу же пошел готовить. День замечательный и полдня дома, без беготни, предвкушая как он нажарит котлет, нарежет прочие вкусности, — Никита блаженно потянулся. Ну да хочешь насмешить бога, поведай ему о своих планах. Только Никита отложил подарок Погостнику в сторону и стал разбирать вкусняшки, как раздался стук в дверь.

— Дядя Никита можно вас попросить, — в дверях стоял Костик в новых вещах с мольбой в глазах.

Высокий, худой, неуклюжий он топтался в нетерпении и тараторил.

— Я узнал, мне дядька Мефодий сказал, что вы завтра в лес идете, возьмите меня с собой.

Никита растеряно захлопал глазами, — Костик э-э-э-. дело в том, что…

— Я знаю, — снова завопил Костик. — Вы необычный травник, вы колдун и я вам не смогу помочь собирать травы. — Но я могу таскать вещи, готовить кушать, я много чего умею, я не хочу просто так принимать подарки. — Вы не смотрите что я худой, я умею ходить в лесу и знаю, что там опасно, но я не буду обузой, буду слушаться вас во всем, вы не пожалеете.

Никита завис, он понимал чувства Костика, сам был такой и проще всего взять его с собой что бы отбить охоту к таким походам, а то ведь увяжется за ними и заблудится.

— Э-э-э, — снова начал он, — мы на несколько дней и мешка спального для тебя нет, может потом…

— Я могу и одеяло взять, ничего страшного, — наступал Костя, — я уже ночевал в лесу, когда грибы собирал и холоднее было намного.

— А, твой отец, он не рассердится, — снова попытался Никита.

— Нет, он разрешил, сказал с вами безопасно, вы умеете защищать место.

Никита исчерпал все доводы кроме последнего, — там опасно и это не шутка.

— Знаю, — снова завопил Костик, — я сам видел что-то, но я не буду капризничать или уходить от вас, буду очень слушаться.

Нурлан тоже вышел на крики Костика и смотрел теперь с интересом на происходящее.

— Мм, — промычал Никита, — мы утром рано выходим и в шесть уже пойдем и….

— Я приду раньше, — теперь уже радостно заорал во все горло Костик и развернулся к двери.

— Э-э-э, Костик подожди, — теперь уже закричал Никита, Костик обернулся, — одевайся плотнее и одеяло не бери, у меня старое есть.

Костя припрыгнул от восторга и с грацией очень худого слона побежал домой, чуть не вынеся старенькую калитеу.

Никита сморщившись смотрел ему вслед, — чуть забор мне не вынес, и калитку, ей же как он ходит то.

— Учениками обрастаешь, — раздался ехидный голос Домового.

Никита развел руками, — вот такой я дурак — не смог отказать.

— А и правильно, хороший мальчишка и под боком можно сказать, к тому же он с крохотным даром, поэтому его и тянет к тебе. — Оттолкнешь, беда будет и тебе и ему.

Нурлан слушал просто с открытым ртом, затем опомнившись спросил, — он и правда пойдет с нами.

— Ну если не проспит, — уже философски спокойно ответил Никита и занялся котлетами. — Еще и амулеты защиты приготовить нужно.

— Уже, — засмеялся Домовой и протянул Никите два шнурка, на которых болтались привязанные щепки.

Никита принял амулеты в руки и почувствовал исходящую от них силу.

— Когда же ты успел, да еще и два, как ты узнал, — вскипел он поглядывая на Домового.

— У меня свои способы получения информации, — степенно ответил Птах, — и запомни, все что не делается все к лучшему.

Никита потряс головой, — я скоро с ума сойду от такой жизни.

Домовой снова засмеялся, — ты только к ней идешь.

— Амулеты невероятно сильные, — заметил Никита.

— Да, мальчишки будут в безопасности и тебе меньшая головная боль.

— Спасибо тебе Птах за помощь, и Никита поклонился.

Нурлан услышав тоже поклонился и проговорил за Никитой, — спасибо!!!

— Вот, а ты жалуешься, а мальчишки то и не плохие, — засмущался и Птах.

Котлеты получились замечательные, а еще столько других вкусностей они набрали у фермера снова не подумав, что хоть это все копчености, но хранить их негде.

Никита махнул рукой, — что не доедим возьмем с собой в лес, тем более двое голодных пацанов быстро все сметут. — Так нужно отдохнуть перед походом на погост, Нурлан мой посуду и тоже отдыхай, а я уже.

Только Никита встал и — за стола как увидел, что во двор кто-то снова входит. Он сразу же вышел на крыльцо, ну не нравились ему незнакомцы в доме. Только незваный гость оказался незнакомкой. Никита даже потряс головой, не понимая, что же такое он перед собой видит и не сразу вспомнил про местную знаменитость Лилечку. Невысокая пухлая баба, с редкими белыми коротенькими волосами пушком, бледной кожей. Возраст не определить, она была какая-то помятая и припухшая. Мефодий говорил, что Лилька не пьет, это да, а опухшая она от постоянного лежания на кровати, ей даже ведро вместо туалета, мужики к кровати таскали даже летом. Она могла бы быть даже симпатичной, если бы немного двигалась, толстой ее не назовешь, а так как она и покушать любила и полежать тоже, то все ее складочки на теле были похожи на желе. Маленькие глазки Лилька старательно подвела и теперь водила ими туда-сюда, старательно изображая скромницу. Двигалась Лилька тоже смешно, немного враскорячку переваливаясь сбоку на бок как утка, и сразу было видно, что ходить ей очень тяжело, непривычно. Одета она тоже была как-то неряшливо или выглядела так всегда. Никита уже знал, что Лилькин гарем ее обстирывает и следит за ее одеждой. И видно, что вроде вещи на ней свежие, но пока она шла что-то жевала и это все было на веселенкой розовой футболочке в виде пятен, у нее и сейчас был в руках огрызок яблока. Она откусив, небрежно бросила огрызок прямо во дворе, обтерла липкие от сока руки о футболку и ощерилась в улыбке, зубов у нее не хватало.

Никита, когда до него наконец дошло кто же к нему пожаловал, рассматривал ее сначала даже с интересом, затем он разозлился на огрызок, он любил порядок и не позволял мусорить во дворе никому. А уж как он увидел, как она обтирает руки о чистую недавно футболку его затошнило от брезгливости. Внимательный взгляд Никиты Лилька приняла как очередное ухаживание, что она может не понравится она даже не представляла, себя она очень любила.

Она смешно изогнулась и приложив грязноватую ладонь к лицу кокетливо воскликнула, — какой симпатичный, а я вот решила зайти сама, раз ты мимо моего дома прошел, Мефодий меня не любит и всяко старается меня опорочить перед новенькими. — Но я и сама пришла, Мефодий меня постоянно оскорбляет, и ничего не дает, а ты даже не знаешь какая у меня судьба тяжелая, я устала, ты меня чаем то напоишь? — А, какой дом то у тебя хороший, хочу посмотреть все сама, а то тут столько всего наговорили. — Ты не такой как все здесь и тебе нужна настоящая женщина, которая сможет навести здесь порядок. — И хоть Мефодий меня оговаривает, знаешь я какая хозяйка и какая женщина.

Говоря всю эту чушь Лилька перла к крыльцу Никиты как танк к цели, только к счастью медленно.

— Ты даже этим блаженным всего накупил, вчера им целую машину выгрузил, а ко мне даже не зашел в дом, и не спросил, как живу и что мне надо, я то бы тебе рассказала столько и глаза на всех открыла, — укоряла она Никиту. — Чем я хуже, я слабая и меня все обижают, а я ведь ни на кого не сержусь, я ведь настоящая женщина.

Никита от ее слов навалился на входную дверь спиной, как бы закрывая ей вход и чувствуя себя защитником крепости. Он шагнул по ступеням, снова перекрывая ей вход, Лилька уже занесла ногу над ступенькой, когда он наконец опомнился и раздраженно крикнул.

— Мм, пошла ка ты отсюда, я не зову кого попало в дом и тебя сюда точно не приглашал.

Лилька не поняла и обиженно застыла. Никите в нос ударил смрад давно немытого тела, Лилька была у него в опасной близости, и он не произвольно поморщился от ее запаха.

— Тебе не нравится, как пахнет женщина, — завопила она, — может ты мужиков любишь и поэтому меня отталкиваешь. — Да я не могу мыться со всеми в общей бани, но я чистая и за собой слежу, и у тебя душ есть свой, а не общий, — напирала она.

Никита вызверился, — пошла отсюда и духу что б твоего не было здесь, а иначе я тебе сейчас придам ускорение, подарю волшебный пендаль.

Лилька стала громко визжать понося Никиту, слова вылетали из нее как из помойной ямы, и уходить она не торопилась, Мефодий предупреждал, что скандалить она тоже любит.

Никита занес кулак над ее головой и прорычал, — мотай отсюда.

Лилька съёжилась и завизжала сильнее, — убивают, насилуют, помогите!!!

Никита сгреб ее за футболку брезгливо морщась, прикасаться к ней ему было противно и потащил ее к калитке.

— Еще раз здесь тебя увижу, просто убью, — пригрозил он вытолкав ее и заперев калитку.

Лилькины визги еще долго доносились, и она даже ногами от злости постучала по забору.

Нурлан услышав крики тоже выбежал на помощь с половником в руках, но Никита жестом отправил его обратно.

— Ох и гадкая же и мерзкая баба она оказывается, — произнес он Нурлану и Домовому которые с интересом следили за этой битвой из окна кухни и побежал умываться.

Когда вышел Домовой произнес, — гадкая точно и умеет неприятности создавать.

— Ведьма что ли, я не почувствовал.

— Нет, хотя в ее роду были, она сама гнилая кровь, не могу объяснить, просто прими как данность, что она опасна, — произнес Птах, такие как она сеют зло и поганят все к чему прикасаются.

Всех в доме после визита Лильки ощутимо потряхивало, но Никита распорядился, всем отдыхать. Если все сложится, то ночь им с Нурланом не спать, а утром в лес и работать до заката придется. Никита умел спать урывками используя любую возможность для отдыха, как и просыпаться без будильника. Он проснулся вечером, за окном темно, в доме тихо, глянул на часы пора собираться. Нурлан мирно сопел на диванчике. Никита зажег свечи и затеплил лампадку, встал на молитву, отрешившись от всего. Молился Никита не каждый день, но перед походом к Погостнику или на охоту, работу обязательно. Нурлан проснувшись удивленно посмотрел на коленопреклоненного Никиту, но мешать не стал и тихонько скользнул на кухню.

— Ты всегда молишься перед работой- спросил Нурлан, когда Никита вышел в кухню.

— Мне так спокойней. — Возможно и тебе будет легче, если и ты будешь так же делать, — ответил Никита.

— Ну я как-то не знаю, не думал об этом, да и отец мой мусульманин вроде, — как-то замялся Нурлан.

— Какая разница, — хмыкнул Никита, — бог то один.

— А, как же остальные?

— А, ты что кому из них покланяешься или посвящен? — уже ехидней поинтересовался Никита.

— Нет, — замялся Нурлан, — я просто, наверное, пока не определился.

— Ну, ну, думай дальше.

Никита после молитвы прошелся по комнатам, и ему понравилось, что Нурлан не раскидывает вещи по дому, а все обновки аккуратно сложил или развесил в шкафу в комнате Никиты и про постель ему не пришлось делать замечание. Сразу после разговора Нурлан вернулся в комнату и аккуратно застелил диван, без напоминания или замечания.

Он явно нервничал перед походом на кладбище, и Никита поглядев как тот мается, не зная, как себя успокоить, предложил.

— Если боишься не ходи, — и пояснил сразу насупившемуся мальчишке, — Погостник чувствует страх и может тебя еще больше напугать, для него это как нам сладость к чаю, допустим если сравнить.

— Привыкать то нужно, — резонно заметил Нурлан, — думаешь я завтра боятся перестану, — надо. — К тому же, мне может в жизни пригодится такой опыт.

— Не всегда так выходит, — тихо сказал Никита, — я знаю даже очень храбрых охотников которые после первого же визита на кладбище больше туда не ходили. — Погостник не только пьет эмоции, он со страхом щупает твою душу, дашь слабину и тебе обеспечены кошмары в лучшем случае.

Нурлан только упрямо стиснул зубы, Никита понял, что отговорить его от посещения не получится.

— Ладно одеваемся и идем, — скомандовал Никита.

— А, разве не после двенадцати нужно идти?

— Не обязательно, стемнело и он проснулся, так что шевелись, — поторопил ученика Никита.

— Ой как темно то, — занервничал Нурлан, когда они отошли от дома, — как ты дорогу то видишь Никита.

— Держись моей спины, а у меня ночное зрение.

— Ого, а у …

— И молчи, — оборвал Никита, — все разговоры мы оставили дома и постарайся не показывать свой страх, идти не долго, так что соберись.

Если Никита шел тихо и легко как тень, то Нурлан спотыкался, кряхтел, сопел, но до кладбища они все-таки дошли без приключений. Нурлан у самой калитки перестал трястись и даже смог придать своему лицу равнодушно — скучающее выражение. Никита вроде и привык к виду Погостника, но боялся его еще больше, несмотря на их неплохие отношения. Погостник все-таки не зря являлся одним из самых живучих и ужасных видов нечисти, это не заботливый Домовой. Так же их у входа встретили висящие в воздухе облаками и немного светящиеся в темноте синевой духи, почуяв подарок они повели гостей к дереву, Никита с поклоном положил сверток с фаршем и свежайшим мясом на сухую и широкую ветку. И дальше под предводительством духов, цепочкой они пошли к трону Погостника. Нурлан держался в шаге от Никиты и повторял все его движения, тому даже показалось что он его дразнит. Затем понял, мальчишка напуган и неосознанно копирует его движения.

— Быстро ты вернулся, но я рад, — сказал Погостник увидев Никиту, — и не один, тоже слышал, что ты учеником обзавелся, похвально что учишь его на совесть и берешь с собой даже сюда, не боишься что разболтает.

Никита поклонился заметив, что Нурлан запомнил его слова и тоже отвесив поклон снова встал ему за спину.

— Добрый вечер Хозяин Кладбища, — произнес Никита ровно. — Ты прав, я вернулся за тем что ты мне предложил прошлый раз сам, доброй волей. — А ученик связан клятвой, так что боятся нужно ему, — если будет рассказывать обо всем.

— Мудреешь никак Никита, — засмеялся Погостник, стал осторожней, да и ученик — это тоже награда и уважение к тебе. — Землю ты отдал уже и еще трав пообещал принести?

— Продал, — уточнил Никита, — и не обещал, сказал, что спрошу, а там как получится, деньги мне нужны, но лишние обязательства, — нет.

— Какие обязательства Никита, я тебе сам предложил, доброй волей и от слова не отказываюсь, помогу, — ответил Погостник. — И приятно что не врешь, только спросить хочу, все отдаешь, а что же до себя, не пожалеешь потом.

Никита улыбнулся, — себе я тоже оставляю, и я не благотворительностью занимаюсь, пытаюсь изменить этот уголок и со временем заработать, но это долгосрочные инвестиции. — А не получится, что ни будь еще придумаю.

— Надо же и снова ведь не врешь, а то я сначала подумал, что ты просто ораву бездельников хочешь на шею посадить. — Валентину передай, что я за ним наблюдаю, пусть не смеет хитрить с расчетом, таких трав как я дам, точно знаю, — никто ему не предложит. — Он ведь небось и список тебе дал?

— Дал, и я удивлен твоей покладистостью Погостник, ты так легко мне все дашь, просто без обещаний, — тихо спросил Никита, как то это мне непонятно.

— Мм, мне это тоже выгодно Никита, ну твой проект, хочу, чтобы здесь люди жили, — сказал нехотя Погостник.

— Зачем?

— Ну а ты как думаешь то, — громыхнул Погостник так что Никита и Нурлан слегка присели от страха. — Люди живут, сколько им там кому отпущено, а потом умирают и ко мне, а то у меня кладбище небольшое совсем, душ то мало.

— А-а-а, — выдохнул Никита облегченно, — я как-то забегался и не подумал об этом, круговорот жизни.

— Да что ты заработался это и видно, постарайся пока все не сделаешь ко мне не переселятся насовсем, очень разочаруюсь. — И чего сидеть попусту, пойдемте сам тебе все соберу, цени мое отношение.

Травы, которые собраны на кладбище с позволения Хозяина невероятно ценны, а уж данные его рукой будут стоить как золотые, а может и еще дороже, Никита это знал, Нурлан похоже тоже об этом слышал, судя по округлым от удивления глазам у мальчишки даже страх прошел.

Но Никита его привел в чувство дав легкую затрещину и прошипев, — слушай внимательно и запоминай.

Кладбище было совсем небольшим и Погостник прослушав список нахмурился, — не все могу дать тебе Никита и не потому что жаль, просто нет. — Но взамен дам другие не менее интересные, например, вот это могила старика, он ухитрился прожить до старости почти потеряв легкие от туберкулеза, характер у него был обычный, но. — Сегодня ночь перед летним солнцестоянием и травы имеют особую силу и вот этот подорожник, может как убить скоротечной чахоткой, так и вылечить, разница в дозировке, рецепте и наговоре, а я тебе их скажу и надеюсь, что ты все запомнишь правильно.

Никита достал из кармана куртки отточенный огрызок простого карандаша и небольшой блокнотик, — Запишу, — тихо сказал он, — я умею быстро.

— Не боишься что украдут?

— Не, я пишу семейной скорописью, никто не сможет прочитать, — ответил Никита.

Да было у них в семье и такое искусство, которому его обучила мать, и сколько раз это умение его выручало.

— Ну, — ну,— протянул Погостник и продолжил, — так вот этот подорожник уникален.

Погостник выдернув жирный, плотненький сорняк, стал рассказывать, как и что с него можно приготовить, затем протянул его Никите. А тот и успел уже все записать и уложить сорняк в чистую тряпицу. И так они обошли почти все могилы, то что рассказывал Погостник было невероятно интересно. Никита даже не понимал почему он так легко все это им отдает, — как будто поняв сомнения Никиты Погостник сказал.

— Я тебе даю малую часть, и не все здесь уникально, к тому же некоторые травы растут крайне редко, и смысл мне держать у себя тот же подорожник, который пропадет, не достанется никому. — Не переживай если наше сотрудничество продолжится, ты еще многое узнаешь из по-настоящему ценных секретов.

Почти всю ночь они ходили от могилы к могиле и слушали рассказы Погостника, трав набралось немного, это не сбор пучками в лесу. Некоторые кладбищенские травы выходили в эту ночь одиноким чахлым бледным стебельком, но которому цены не было в мире ночи. Даже Нурлан так устал, что перестал боятся и по его бледному лицу было видно, что хочет он только одного — домой. Кладбище еще имеет свойство опустошать, вытягивать из живого человека жизненную силу.

— Но вот и все, — сказал Погостник, — скоро рассвет и нам пора прощаться, но приходи еще. — В это лето трав больше не дам, а вот наследующие лето обещаю повторить экскурсию, если захочешь.

Никита поклонился, — спасибо тебе Хозяин кладбища за бесценные дары, а на будущее как получится, что сейчас загадывать, но я помню, что если что, — ты сам предложил.

Они засмеялись все дружно, и Погостник слегка наклонив голову в знак прощания растворился в светлеющей темноте. Никита и Нурлан, тоже уже на выходе отбили поклоны и пошли домой.

— Нурлан потряс головой, сказав только, — невероятно и так в кроватку хочется.

— Не получится, — с сожалением ответил Никита, — взбодримся под душем, поедим и в лес, до вечера нам собрать еще обычных трав много нужно.

Вернувшись они обнаружили сидящего на крыльце взъерошенного и сонного Костика, — я так боялся что вы уже без меня ушли, стучал, но хорошо хоть не ушел, дождался.

Никита вздохнул, — вот же привалило мне счастье, — и пошел прятать коробку с кладбищенскими травами подкрыльцо.

Пока Нурлан плескался в душе Никита поставил чайник и собирая на стол расспрашивал Костика что тот взял с собой, он пришел с каким-то пакетом в руках.

— Да я тут покушать взял и воды, — признался Костик, — вы же сказали одеяло не брать.

Так то мальчишка оделся правильно для леса, грубая простая, хоть и убитая в хлам одежда.

— Носки с собой взял?

Костик посмотрел виновато, — я не подумал, зачем, — замямлил он.

— Так давай ешь плотно, вернемся возьму тебе нормальную одежду для леса.

Никита заранее приготовил Костику свой старый рюкзак, вставив в него картонную коробку чтобы травы не помялись. Он не привычно много набрал продуктов раскидав их нести на мальчишек, сам то он старался есть мало в работе, но учеников морить голодом грешно, особенно Костика. Мальчишки растут и голодные постоянно, вон Нурлан вроде маленький, а ест как не в себя, Никита и сам был таким, а Костика до осени вообще откормить надо. Никита достал из своих вещей пару футболок на переодевание Костику и легкие спортивки, достал из старых запасов толстые шерстяные носки, и добавил несколько пар носков обычных недорогих. Никита себе носки закупал упаковками. Это, наверное, генетическое свойство мужчин терять их, Никита хоть и был аккуратистом, а все равно постоянно недосчитывался носков. Завернул плотно кучку вещей для Костика в недорогое темное полотенце.

Вынеся сверток он показав его Костику сказал, — это все твое, рабочая роба, — и положил в рюкзак в который он раньше упаковал кроме продуктов два стареньких одеяла. Вздохнув про себя что срочно снова нужно ехать за покупками, одеть Костю, и взять ему спальный мешок, с ним удобней в лесу, раз уж взял его в обучение. Нурлана он из душа сразу погнал за стол, велев и одеться быстро пока он сам моется. Выйдя в прихожку Никита заметил разбитые кроссовки Костика, и аж взвыл про себя, ходить в них уже невозможно у мальчишки будут постоянно мокрые ноги. Обуви такого размера у него не было, и он быстро достал приготовленные для валенок обычные толстые войлочные стельки. Валенки то он брал себе большего размера и стельки соответственно тоже. Размер подошёл, и Никита потребовал, что бы Костя их вставил в кроссовки и запасные положил в рюкзак, на один поход хоть как-то сойдет. Никита немного нервничал, он привык жить один своими заботами, а теперь нужно было учитывать все бытовые мелочи, проверять как его ученики одеты, обуты, да и тормозили они его сильно. Сам бы он в одиночку уже в лесу собирал травы, а вместе они никак из дому выйти не могут, то одно — то другое мешает. Но решив, что сегодня они уже заработали с Нурланом, не нервничать, соберут сколько успеют. Никита уже просто втянулся в работу травника и ему больно было пропускать хороший день для сбора. Выскочив из душа и бегом одевшись, Никита налил себе только кофе и пока пил его собирал все со стола, что не съели из мясного, даже прихватил оставшиеся котлеты, раскидал еду на мальчишек, осмотрелся и хлопнул себя по лбу.

Вручив им амулеты от Домового сказал, — Так одели, хорошо, теперь правой рукой зажали сам амулет, правой Костик, правой. — Постарайтесь почувствовать его тепло и принять.

— Зачем, — тут же оживился Костя.

— Амулет должен принять вас, чтобы защитить или наоборот, неважно. — Все ходу, уже светло на улице, а мы еще здесь.

Мальчишки выскочили подхватив, — Костя рюкзак, а Нурлан короб больше себя. Домовой пока при Косте не показывался, но был рядом. Никита поклонился ему, а тот ему в ответ подмигнул, закрыл дверь аккуратно и подхватив свой короб, пошел вперед.

— А, как же дверь то, — забеспокоился Костя, — может что украдут, у нас такое было.

— В наш дом не войдут, — толкнул его Нурлан.

— А, значит Никита точно колдун, — оживился Костик, — я же говорил.

— Заткнулись все, — рявкнул Никита, — или домой некоторые, и за мной не отставая.

Никита сразу задал быстрый темп, что бы мальчишки не болтали и проснулись, расходились. Все они не спали эту ночь, если Нурлан и Никита провели ночь на кладбище, то Костя с полуночи на крыльце дома Никиты, боясь что его не возьмут или проспать. В лесу все успокоились, сбавили постепенно темп, Никита один шел бесшумно, а за ним сипел носом Нурлан, а дальше пыхтел и топал на вес лес Костя. До лагеря Никиты они дошли быстро, видно снова Леший помог, все то час и они на месте.

Только скинули короба Костик завопил, — а я знаю это место, был здесь не раз, но мы не могли так быстро сюда прийти, дорога занимает больше двух часов, как это?

Нурлан напрасно пихал его в бок что бы тот заткнулся.

Никита строго посмотрел на Костика, — в лесу можно говорить тихо, ходить тоже и молчать, со временем поймешь, а пока держи глаза открытыми, а не рот.

Никита достал приготовленный подарок Лешему, пошел к знакомому пню, мальчишки держались рядом.

Положив подарок на пень Никита поклонился, — Добрый день тебе Хозяин леса, я сегодня пришел не один, а с учениками, прости если что они сделают не так, они только начали обучение. — Спасибо тебе за то, что ты помог дойти быстро сегодня и за то, что помог мне прошлый раз.

Краем глаза Никита заметил, что мальчишки тоже испуганно поклонились пню. Только стали отходить как Костик оглянувшись снова не сдержался и завопил, — Никита сверток исчез с пня.

— Не исчез, — Никита залепил затрещину, легкую, но обидную. — Молчи, ты уже воплями своими всю нежить в округе подманил, и живность распугал.

Костик напугано стал озираться.

— Может тебя домой отвести, — спросил Никита, — если ты не можешь себя вести, то что будет вечером, напугаешься, а нам за тобой по лесу бегать.

— Нет, — покраснел Костя, — просто столько всего нового узнаю.

В лагере Никита заставил мальчишек все что они принесли, продукты, одежду выложить из рюкзака и коробов.

— Слушайте меня внимательно, я делаю, а вы слушаете и смотрите, ваша сегодняшняя задача тащить короба, а мне собирать и все это по возможности тихо и молча.

Мальчишки синхронно кивнули и молча принялись за работу, выложив все быстро и аккуратно они уставились на Никиту, а тот сверялся с картой, куда им идти в первую очередь.

Так гуськом буквально через пару минут они отправились в глубь леса, Костя помня, что он уже сегодня накосорезил, хоть с трудом, но сдерживался, Нурлан был уже уставшим и ему говорить было лень. Но слушали они Никиту внимательно и старались. Никита увидев нужное растение присаживался у него, и медленно и четко читал наговор, выговаривая каждую букву, затем привычным движением срезал растение сразу же передавая кому ни будь из мальчишек. А они уже по очереди связывали бечевкой и укладывали в короб, суеты не было. Никита и раньше то работал быстро, а с такой помощью, да еще и без ноши шел вперед как комбайн, собирая все на пути. Четыре часа работы и два короба под завязку. Вернулись в лагерь, еще час все разложить и развесить и все по новой. Когда стало смеркаться Никита остановился, так еще два короба под завязку, Валентин будет удивлен. Никита ведь еще брал растения очень аккуратно, что бы и на следующий год можно было бы здесь также спокойно работать. А некоторые корешки даже не трогал, если считал, что они еще молодые или их просто мало. Сразу же рассказывал мальчишкам почему он не хочет брать вот это растение, и что лучше оставить его на развод, а вон те заросли можно срезать под корешок, они восстанавливаются быстро и такая стрижка им даже полезна. Мальчишки еле ноги тащили и коробы перли уже из последних сил, но Никита им не помогал, пусть приучаются, все равно впереди два дня свободных от сбора, отоспятся. В эти дни он планировал их погонять по лесу, только так научатся правильно ходить, да и приглядеть нужно что где растет из трав которые они будут собирать на Купалу. Нужно еще проверить место где был алтарь некроманта, там много работ по очистке, и один он не справиться. До лагеря дотащились еще по светлу, Никита поставил мальчишек развешивать травы, а сам быстро разжег костер. Притащил воду из ручья в котелке и чайнике, у него здесь уже был настоящий обжитой лагерь со всем необходимым, как-то незаметно даже здесь он оброс вещами. Завтра уже всю эту работу он повесит на мальчишек, а сегодня лучше все сделать самому, так быстрее. Палатка у Никиты двухместная и он еще дома решил, что положит там мальчишек, а сам привычно ляжет у костра, на охрану лагеря их в любом случае еще не поставишь. Пока нарубил лапника в палатку и себе, насобирал мох, вода в котелке закипела. Бросив в кипящую воду крупу с тушенкой перемешал и пока все тушилось, утеплил палатку бросив туда спальник Нурлана и сделав постель Костику. Мальчишки уже заканчивали свою работу, когда Никита заварил чайник и собрал на чистое полотенце вместо стола, готовые нарезки и сладости. Когда все было готово повел мальчишек к ручью, заставил умыться, помыть ноги сменить носки, еще и состирнуть их, и все на своем примере.

— Ну ты и зверь Никита, ты еще и бегаешь, а мы молодые и здоровые, еле на ногах стоим, — восхитился Костик.

— Быстро научитесь.

— С тобой то да, — застонал Нурлан, — если выживем.

Мальчишки после еды осоловели, и Никита только проследил чтобы спать они легли не в верхней одежде и натянув толстые шерстяные носки на ноги.

— Так жарко же будет, — заныл Нурлан.

— Ага первые два часа, здесь тебе не юга и спорить со мной не нужно, — отрезал Никита.

Самому ему хватило только обувь мальчишек поставить на просушку, — я теперь как мамочка с ними нянчится буду, — подумал он перед тем как уснуть в своем спальнике у костра.

Все-таки хорошее я место выбрал для лагеря, правильное, как бы не устал накануне, а ночи хватило выспаться и отдохнуть. И главное, что Никита чувствовал, что здесь безопасно. Конечно он все равно спал в пол-уха, это уже рефлекс вбитый с пеленок, но здесь он отдыхал и чувствовал себя лучше. Мальчишки тоже несмотря на усталость встали с солнышком, сами себе удивляясь, как это у них получилось. Быстрый плотный завтрак и вперед. Никита решил начать с алтаря, работы там много и место чистить придется не один год, но начав сейчас он окажет уважение Лешему, тому это место больная рана.

Он поглядел на мальчишек, — сейчас пойдем в плохое место, сразу возьмите себе рабочие перчатки и голыми руками ничего не сметь трогать, а еще идем через болото в котором живут Кикиморы, не зевать, если вас утащат в воду я не смогу помочь.

Мальчишки притихли, переглядываясь, но думали недолго, — хорошо мы идем и будем вести себя тихо и слушаться.

— Это не игра, могу вас пока в лагере оставить, здесь тоже работы много.

— Нет, нет, — завопили они в два голоса, но что примечательно тихо.

Никита повел их внимательно прислушиваясь ко всему вокруг. Мальчишки затихли, здесь действительно было страшновато, у этого места была темная аура, казалось даже солнце здесь греет слабо и тускло. Все шли друг за дружкой напряженно и поеживались, как-то здесь морозило что ли. А по краю болота мальчишки пока шли, стараясь не шуметь и дышать то через раз. В болоте что хлюпало, то вдруг слышался долгий стон, а звонкий звук чпок прозвучал как будто кто-то кого-то только что пропихнул и проглотил огромной глоткой, — заставил идущих застыть на секунду на месте. А уж шуршащие звуки или что-то вроде бега по лужам, заставляли вглядываться откуда это и кто. Но болота прошли быстро, и выйдя на заросшую тропу в первую минуту вздохнули с облегчением, но тут, и там впереди были черные пятна проклятой земли, Никита предупредил, наступив в такое пятно можно заболеть и умереть, никто уже не поможет. Он пояснил что на этих проплешинах убили людей, темной энергией, чистым злом, можно сказать. Те мертвецы что здесь ходили успокоились окончательно со смертью некроманта, а вот если на этих пятнах кого-то еще убьют или даже сам человек умрет, и такой вариант возможен, то в лесу могут появятся новые шагающие мертвецы, ищущие чем бы утолить их жуткий голод. Мальчишкам было страшно, но теперь Никита знал, что они одни даже из шалости сюда не зайдут одни. Ему их придется оставлять в лагере, и он хотел показать и напугать их, что бы они не полезли в такие места просто из любопытства. Когда вышли к поляне с алтарем, там все было как в тот последний раз, полицейские только очистили загончик от трупов, возможно прошлись здесь гребенкой ища тела, но без фанатизма. В любом случае всех пропавших они повесили на сатанистов, а дорогу сюда скорее всего перекрыли у губернаторского дома, посчитав дорогу у болот непроходимой. Во всяком случае Лешему не хотелось показывать, что отсюда можно пройти в заброшенное село, Никита это знал от Домового. Постояв у алтаря Никита все никак не мог решится с чего бы начать уборку этого места, мальчишки и вовсе стояли молчаливые, готовые делать хоть что, лишь бы свалить отсюда быстрее. Никита с мальчишками стали осторожно разбирать алтарь, таская камни рядом в топь, тоже плохо, стоячая вода долго не сможет смыть всю негативную энергетику, но топь можно и освятить, и тогда уже будет проще. Хоть было тяжело, но никто не жаловался, хорошо еще сатанисты были ленивы и алтарь собирали не из самых крупных камней и сляпав его на скорую руку. Когда камни перетаскали, Никита усадил мальчишек на чистое место наказав ни куда ни отходить и пока отдохнуть- подождав его. Сам же достав принесенную с собой святую воду, освятил с молитвами мутную жижу в топи, и ему даже показалось, что она на секунду стала прозрачной и засияла. Лопаткой вырыл неглубокую яму, закопав в нее кости из кострища. Расплескал остатки святой воды по поляне обошел ее трижды с молитвой и понял, что сильно устал, но ему показалось, что на поляне стало немного по — другому, легче дышать что ли. Время здесь тоже шло явно иначе, Никита собрал весь раскиданный мусор, бросил его на проклятое пятно и облив фирменной жидкостью поджег, решив в следующий раз проверить уйдет ли пятно после очищения огнем. Забрав мальчишек он увел их обратно и те хоть и устав, так рванули в лагерь что и край болот пролетели не приглядываясь, не прислушиваясь. Когда вышли в безопасное место Никита притормозил учеников заставив набрать хвороста для костра.

— А, как мы потащим в руках дрова, — попробовали они возмутится.

Они заметно спелись общими невзгодами. Никита молча достал три куска веревки и показал, как увязывать охапку дров и тащить.

— У лагеря я уже сушняк весь выбрал, а на костер много дров уходит, и запас должен быть всегда, — сказал он тихо.

Ученики жалобно вздохнули, но спорить не посмели, а быстро заработали руками собирая сухие ветки. Вернулись еще засветло, уже без понуканий сложив дрова, побежали мыться и стирать носки, футболки, заодно и набрать воды в котелки и чайник. Никита показал, как нужно правильно разводить костер, а после ужина показал защитный круг у лагеря и объяснил, как его сделать из золы и что говорить, если вдруг случится ночевка в лесу, а под рукой ничего нет.

— Но если я произнесу этот заговор, ничего не будет, — удивился Костик, — я же обычный человек.

— Можешь, — быстро произнес Нурлан, — наш Домовой увидел в тебе небольшой дар, ты тоже можешь собирать травы и учится как я, поэтому Никита тебя и взял, — это все он произнес скороговоркой.

Увидев укоряющий взгляд Никиты, Нурлан в испуге зажал рот, — ой я не хотел, просто не удержался.

Зато теперь запрыгал Костя, обрадованный донельзя, он стал задавать вопросы со скоростью пулеметной очереди.

— Как выглядит домовой? — Почему он к нему не вышел. — Кем теперь может стать Костя, и как ему с этим жить, и кто такой Никита на самом деле.

Никита зажав уши руками прорычал, — всему свое время, иначе твое ученичество закончится, толком и не начавшись.

Загнав мальчишек после ужина в палатку, Никита запретив любые разговоры лежал долго без сна наслаждаясь тишиной и красотой небесного свода. Нурлан и Костя ему нравились и возился он с ними с удовольствием, но вот уставал невыносимо просто. Следующий день Никита посвятил ученикам, приучая их к распорядку, — умывание, костер, готовка. День они пробегали по лесу собирая дрова. Никита кое что задумал сделать в купальскую ночь и собирал отдельно толстые ветки и стволы, чтобы костер продержался подольше.

Вечером перед ужином Никита предупредил, — купальская ночь особая и травы сильны в течении суток, поэтому им придется поработать очень старательно, тем более нужно будет собрать росу дважды, и подъем утром будет в четыре утра, как раз на первый сбор.

Особо то Никита не рассчитывал собрать больше росы, но мальчишки то думали, что все будет просто, подумаешь какая сложность. Он ухмылялся слушая их разговоры, он тоже был таким же наивным в первый раз. Подняв их по темноте он дал каждому в руки по пузырьку и повел на выбранную заранее поляну, мальчишки стояли еще сонные зябко ежась, утром в лесу всегда свежо. Какое-то время им пришлось постоять, подождать, когда ночь станет светлеть.

— А, теперь вперед, не торопясь собирайте кто сколько сможет, — скомандовал он.

Мальчишки рванули галопом по поляне как они предполагал, больше сбивая росы чем собирая. Сам же Никита присев собирал росу аккуратно, стараясь лишний раз не шевелится, чтобы не вызвать капелепад. Нурлан первый догадался что бегать глупо и подражая Никите так же стал собирать на одном месте, а затем и Костик угомонился, только он был неуклюж и даже так больше сбивал, чем набирал. Но втроем они собрали неплохо, приятно удивился Никита, крикнув буквально перед полоской света, встающего солнца команду стоп. Тут же объяснил, как пометить пузырьки, зачем нужно ставить дату сбора и отмечать по карте. В лагере сразу же заставил их переодеться в сухие, старенькие вещи которые он приготовил заранее, и сам одев такие же. Мальчишки покрутили в руках обноски, которые учитель судя по их виду, точно отобрал у сектантов, но спорить не стали. Кормежку Никита тоже отменил, дав им по куску хлеба с водой.

— Сутки пост, — сказал он коротко, сам же и хлеб есть не стал, только воды выпил немного.

И снова за травами, Никита собирал и читал заговоры, попутно объясняя, как трава называется и как ее можно использовать. Сделав, как и прошлый раз два захода и развесив все собранное на сушку. Накануне они сняли собранное ранее и все пучки трав подписав сложили отдельно. Никита объяснил почему травы нельзя смешивать, и что плохая работа или промашка станет им не только зарплаты, а утерей доверия навсегда.

За день они упрели, но Никита не позволил умываться и менять одежду рассказав, что хочет провести обряд на здоровье.

Нурлан удивленно спросил, — но я то здоров, зачем мне то это делать?

Никита спокойно ответил, — Здоровья много не бывает, и оно быстротечно, а огонь купальского огня защитит тебя на весь год.

Но мальчишкам было любопытно, и они с большим удовольствием стали собирать под руководством Никиты костер особым образом. Про этот обряд Никите рассказывала когда-то мать, но он еще никогда его не проводил. Ему то с его болячками купальский огонь не поможет, но Никита мечтал хотя бы частью снять боль, все же будет легче. Костик здоров относительно, но болезнь может вернутся и ему такой обряд может пойти на пользу, ну а для Нурлана это просто защита на год, как он ему и сказал.

Когда стемнело Никита обошел готовое кострище трижды читая наговоры на укрепления здоровья, затем по его знаку Костя с Нурланом зажгли кострище с двух сторон и огонь сразу же вспыхнул ярко поднявшись рыжим языком, как будто желая дотянутся до звездного неба. Так же под причитания Никиты сначала через прогоревший костер прыгнул Нурлан. И перепрыгнув тут же скинув с себя всю одежду в костер, пошел не оборачиваясь переодеваться в нормальную одежду, затем Костик и наконец сам Никита. Они еще какое-то время посидели просто у костра отдыхая и снова в лес дальше собирать травы и корешки. Ну много они не собрали как ни старался Никита, купальская ночь бывает коварна, вроде вот на этой поляне днем рос нужный кустик, а сейчас это место было пустым. Но Никита не переживал Купальская ночь дает сколько, сколько считает нужным, зато и травы которые дались в руки особенно сильны.

— А, цветок папоротника искать будем? — поинтересовался Костик. — Он же вроде цветет в эту ночь.

— Вроде да, — передразнил Никита, — но для его поисков нужно много условий и чистые помыслы.

— А, мы что не такие, — возмутились в два голоса ученики.

Никита хмыкнул, — как может сочетаться желание найти клад с кучей золота и чистые помыслы.

Закончили Купальскую ночь они сбором росы и тут им удача шла в руки, три полных пузырька они набрали легко в короткий срок, Никита даже сначала глазам не поверил увидев, как в первых лучах сверкают бриллиантами полные под пробку пузырьки. Проспали они до обеда и встали такими бодрячками что сами удивились.

— Это, наверное, купальский костер так действует, — заметил Нурлан задумчиво, — а какие у нас теперь планы.

— Мы все собрали, можем укладываться и идти домой, — решил Никита. — Теперь можно будет пару недель точно отдохнуть, хотя в лес ходит будем, а то у вас пока это плохо получается.

Уложив все собранное сырье они ахнули, — а допрем ли мы все это?

— Ну можно половину оставить, вернутся за остальным завтра, — предложил Никита.

— Нет, это наша добыча, — сказал вдруг Нурлан, — я слышал, что про тебя другие травники говорят, что тебе черт ворожит, не может человек столько собирать, хотели даже твой лагерь обнести из зависти или травы испортить.

— Не получится это у них, — усмехнулся Никита.

— Давайте все возьмем, просто пойдем медленно, — включился в разговор Костик.

— Все не получится, здесь много трав которые я для себя собрал, — вздохнул Никита.

— Валентина травы унесем сегодня, он небось нас уже ждет у дома, а за твоими придем через день другой, — предложил Нурлан.

Никита только развел руками, уложить все в короба и рюкзак не получилось. Но Никита еще смастерил рюкзак на грудь из мешка.

— Что я один, что с учениками, а таскаю еще больше, — пробормотал он смирившись с участью тягловой лошади, — но тоже стабильность, а это уже неплохо.

Он боялся что мальчишки не выдержат, но они хоть и вымотались, но дотащили до дома и еле внесли на крыльцо. Притащив все короба в кухню, Костя заторопился домой, — обещав дома не рассказывать всего что касается магии, — как он выразился. О необходимости сохранять некоторые вещи в тайне Никита поговорил с Костей еще в лесу, тот и сам был не против, понимая, что если расскажет отцу что у него есть магический дар, пусть крохотный, тот ему не поверит. А вот помогать Никите запретит точно. А уж в лечение Купальским огнем он и сам не верил. Никита только успел ему накидать продуктов с собой, Костя покраснев пытался отказаться. Но Никита напомнил их уговор о зарплате и Костив помявшись взял. Никита уже понял, что Костя очень самолюбив и принимать подарки ему не приятно, и он не хочет жить так, фактически на пожертвования. Никита его чувства понимал прекрасно, и так ему было даже проще общаться с Костей, и мальчишка будет стараться работать лучше. Поэтому он сразу объяснил Косте что каждый раз продав травы Валентину шестьдесят процентов это его прибыль, а оставшиеся сорок он будет делить на учеников. Но так как Нурлан официально под опекой Никиты, то все покупки на него он делает сам и часть денег откладывает на школу травников. Ведь Нурлану зиму жить только на то что он заработает с Никитой, так принято. А Костя получается, как наемный работник и будет получать зарплату, но пока ему нужно одеться и помочь родным, да и возможности у Кости или его отца бегать по магазинам все равно нет. Никита будет записывать все расходы на еду и одежду, а когда сезон закончится отдаст остатки денег наличкой. Костик понимал, что он столько не может заработать таская травы, но это хоть какой-то компромисс с его совестью. Тем более он может помогать Никите и дальше хотя бы по хозяйству. Так что сейчас он покраснев и смущаясь принял тяжелый мешок с продуктами что накидал ему быстро Никита, облегченно вздохнул и побежал, обещав завтра прийти утром без опоздания. Никита решил их на следующий день свозить в Красноярск. В лесу он слушал их разговоры в палатке, — Нурлан хоть и рос в семье, но его явно не баловали, а Костик пять лет сидит в глухом селе и забыл, как выглядит город и мечтой мальчишек было сходить в кино. Вот он и подумал сразу и на всех включая и себя обновки купить. Мальчишек отвести в кино, сам он не хотел и терпеть не мог подобные развлечения, а пока они будут развлекаться то закупить продуктов. Костя последние несколько лет прожил здесь и ему уже выехать за пределы этого богом забытого угла будет праздник, Нурлану тоже все интересно, так что Никите оставалось только все это пережить и не свихнуться. Он уже с тоской переживал сколько будет ему суеты с двумя подростками и как ему не сойти с ума от их болтовни.

Проводив Костика они накинулись на еду, Домовой как знал, когда они придут, и приготовил им горячее, отварив свежей картошки и нарезав ломтями посоленную рыбу от Водяного. Рыбка по особому посолу от Птаха получилась невероятно вкусной, не зря строители первый бочонок слопали не подумав получить разрешение хозяина, съев ее раньше, чем опомнились.

Нурлан уже знал происхождение рыбы и объедая очередной кусочек поинтересовался, — Никита мы же еще к нему сходим?

— Ты эту доешь сначала, а там посмотрим, — пробормотал Никита тоже жуя, но уже понимая, что от посещения Водяника ему не отвертеться.

У него теперь два едока включая Костю добавились, и готовка и покупка продуктов теперь стояла совсем остро. Если Никита жил до этого скромно, то мальчишек кормить хорошо было необходимо. Никите было тяжеловато, приходилось теперь заботится о стольких мелочах, как те же носки, горячая пища. Он уже составил список необходимых вещей которые нужно было купить срочно, еще вчера. Следить чтобы их ноги были в сухости, чтобы они вовремя мыли руки и много — много того что ему не приходилось делать раньше. Он теперь за них отвечает и это как ни странно ему нравилось. Или он устал жить только в своих проблемах, мальчишки за такой короткий срок стали ему дороги.

Только Никита с Нурланом поели и стали лениво убирать со стола раздался стук в дверь. Валентин как Нурлан догадался раньше поджидал их приход, только не на их крыльце, а в доме дядьки Мефодия. Новости здесь разносились быстро и Валентин прихватив Игоря в качестве носильщика сразу же направился принимать собранное сырье, он переживал еще смог ли Никита принести травы с кладбища.

На этом товаре перекупщики вроде Валентина делали состояния, а Никита уже принес ему невероятную прибыль и только ради этого стоило дожидаться их на крыльце. Да и из леса Никита приносил не самое простое сырье. Травы с плохого леса ценились дороже, а уж с проклятых или особенных мест шли чуть дешевле кладбищенских. Сырье Никита собирал первоклассное, его сразу же проверяли многократно, но брака не было никогда и это тоже повышало его стоимость. Нурлан был прав, когда говорил, что другие травники завидуют Никите, они и Валентина долго доставали своими претензиями, но тот как отрезал.

— Хотите зарабатывать как он, идите туда же где он собирает сырье, Никита для меня шкурой рискует и работает так, что я сам офигиваю, так что ваши жалобы мне не интересны, к нему по качеству претензий нет, а вы вечно жалуетесь, чем так как он работать.

Слухи что Никита собирает нечестно или разбавляет редкие травы с обычными Валентин даже не слушал, ремесло травников доверия не терпит, опытные маги проверяют собранное им сырье. А они сразу определяют с какого места сорван тот же лопух и его силу, даже время, а затем еще сверяются с записями Никиты для проверки расхождений, травы пройдя все обработки становятся золотыми почти в прямом смысле, и каждая фирма по переработке трав переживала за свою репутацию в мире ночи. Даже кладбищенские травы различаются от сорванных травником и Погостником только по ауре растения и глупо говорить об обмане. Никита собирает там, где уже давно не ходят травники, оттого и собирает много, и работает не жалея себя. Валентин с первых дней как нанял Никиту присматривал за ним, часто проверял лагерь Никиты, проверял что он собирает для себя и это не простое любопытство. Он никому не верил на слово, тем более Никите с его репутацией, и регулярно за ним шпионил, но пока тот все делает для него правильно он будет с ним работать. Вон и мальчишку в помощь дал, а Никите это по статусу не положено, и платить будет хорошо, тем более за Никитой не только он один приглядывает и обманывать его все-таки не стоит. Валентин ведь тоже не простой сборщик — это его обычная работа.

Валентин с улыбкой вошел в дом Никиты, — знал, что вы вернетесь и не ошибся и что много принесете не сомневался, вон и Игоря уже таскаю к вам как грузчика.

Никита поздоровался, жестом пригласил Валентина к столу, быстро освободив его от посуды.

— Мефодий сказал, что ты и Костика с собой брал, — спросил он.

— Да у мальчишки крохотный дар есть, для травника ему хватит, — ответил Никита рассеяно, — кстати сразу хотел спросить, как его можно будет к вам на обучение пристроить.

— В этом году никак, — развел руками Валентин, — мест мало, а вот на следующий его точно запишу по твоей рекомендации, а кто за него платить будет, это я так уточняю.

— Да сам и насобирает, я может доложусь если не хватит.

Вопрос был не праздным, обучение стоило дорого и с улицы всех желающих тоже не брали, но Никите Валентин сразу пошел навстречу подчеркнув тем его высокий статус сборщика трав. Нурлан возился с посудой и с интересом грел уши.

Никита жестом приказал ему уйти и закрыть за собой дверь в комнаты.

— Ты с ним уже наладил контакт смотрю, — заметил Валентин, — мальчишка ершистый и тоже еще со школой под вопросом.

— А, за него кто платит или тайна?

— Нет, — поморщился Валентин, — он по обмену, мы одного ученика в Кыргызстан отправили, а взамен вот его взяли, оплату раньше взяли услугами и другим сырьем, только вот документы на Нурлана неправильно прошли вот и морока, но вроде я все уладил. — На следующий год то его с собой возьмешь или другому учителю отдашь, — спросил он с явным любопытством.

— Как он решит, — отмахнулся Никита, — я не против, даже не думал, что интересно окажется учить других.

Валентин сам чуть раньше их из леса вернулся, он был обязан знать, как сложились отношения ученика и учителя, и здесь успел немного пошпионить, что слушать рассказы других, проще самому все контролировать и ему понравилось, как Никита следил за своими воспитанниками. В лесу не слышалось ни ссор, ни ругани, как часто это бывает у других воспитателей. Никита все показывал, рассказывал на своем примере и голос не повышал, заботился и все это естественно у него получалось без понуканий, Валентин не в первый раз подумал, что не все так просто в биографии Никиты и то что оказался здесь и с такой репутацией, тоже может быть частью чей то большой игры. Ну не может себя так вести разбойник и злодей, и даже притворятся так нельзя, Валентин чувствовал такие вещи. И ребенка бандиту бы тоже не посоветовали отдать в ученики, а на него ведь надавили. Но Валентин тоже не мог терпеть давления, мальчишку то он отдал и все эти дни сам следил, готовый его в любой момент забрать, отобрать если понадобится, ведь это вопросы репутации школы. А где не мог наблюдать сам так ему доносили, тот же Леший ему был должен, вот и водил его незаметно к лагерю Никиты. Валентин не мог наблюдать за Никитой постоянно, но был неплохим психологом и даже сейчас наблюдая за ними он сделал выводы что Никита нашел ключик к действительно ершистому Нурлану, ведь дерзкий подросток не хамит, и слушается его беспрекословно и не боится учителя, это видно. Наблюдение он не оставит, но уже спокоен за мальчишку.

— Так, — опомнился Валентин от своих мыслей, — ты пока просто скажи, тебе Погостник что ни будь дал из трав?

Никита молча протянул список и короткое описание каждого вида. Валентин застыл с открытым ртом.

— Не ожидал, не ожидал.

— Он тебе просил передать еще и личное послание, — вспомнил Никита и постарался точно передать слова Погостника не добавляя от себя ничего.

— Мм, Никита, ты умеешь удивить, ладно мне нужно подумать, ты ведь понимаешь, что я не могу тебе сразу за все заплатить, пусть все лежит у тебя пока я не найду на все покупателей, это несколько дней. — Кстати, а Погостник тебе случайно к травам рецепты не дал, — с надеждой в голосе поинтересовался Валентин.

Рецепты к травам от Погостника это всегда еще большие деньги и не только. Как правило рецепт, и трава от Погостника дают самый сильный эффект.

— Дал, — только они за отдельную плату и мне их еще нужно расшифровать и переписать, это тоже несколько дней, — отозвался Никита.

Они сели пересчитывать принесенное из леса сегодня, это уже была почти рутинная процедура, но Валентин снова удивился и качеству сырья, и количеству.

— Все мои травники жалуются на учеников, а ты и принес еще больше и в качестве не потерял, — похвалил Валентин. — И заработали вы очень неплохо.

Он привычно вывел примерную сумму на бумажке. Валентин был одним их лучших оценщиков сырья, но суммы ставил примерные, за ним эти травы пройдут сегодня же несколько рук, их еще просмотрят, взвесят и только затем дадут точную сумму оценки, а Валентин переведет за работу деньги. Лето, когда идет основная заготовка сырья все работают на износ, а уже зимой начнется переработка этих трав в зелья, порошки, заготовки травники отдохнут и сходят в отпуск.

Валентин все добытое в лесу за эти дни сырье не смог запихнуть в свои короба. Никита притащил с кладовой еще большую картонную коробку куда и уложили остальное, перевязав удобно бечевкой что бы можно было тащить Валентину вдвоем с Игорем, как за ручки.

— Мог оставить да завтра забрать, — предложил Никита.

— Нетушки, и бегать неохота, других дел много и тащить то здесь совсем недалеко, — засмеялся Валентин, — это и моя зарплата тоже. — Ты мне покажи подарки Погостника, хочу подержать в руках, оценить их, — попросил Валентин.

Никита тоже засмеялся, помог выволочить Валентину короба и коробки на крыльцо. Игорь увидев сколько продеться тащить взвыл и с воплями, но осторожно, стал перетаскивать их к калитке.

— Подожди меня за забором, — крикнул ему Валентин.

Никита достал коробку с травами из-под крыльца.

— Не боишься что сопрут, просто из баловства, — поинтересовался Валентин, — это ведь и мои деньги тоже.

Никита отмахнулся, — у меня свои секреты и отвечаю, что здесь безопасно.

Крыльцо — это тоже территория Домового, а он лучше всех умел прятать доверенное ему имущество, и они уже давно с Никитой договорились как раз по таким случаям. Домовой хоть и нечисть, но держать в доме травы с кладбища не желал, энергетика от них была убийственной, и они договорились на компромисс, крыльцо- охрана.

Валентин осторожно перебирал свертки с травами, чувствуя силу трав даже не прикасаясь к ним.

— Невероятно, я с таким давно не сталкивался, — прошептал он.

Что бы Хозяин кладбища, да еще добровольно дал такие сокровища в руки человека, изгоя, — невероятно и еще раз подтверждало мысли Валентина что Никита далеко не прост и явно не тот, кем его считают. Не то что бы Хозяева кладбищ разделяли людей на плохих и хороших, им все люди были не ближе муравьев, ползающих по земле, одним больше одним меньше, они уже перешли грань смерти, обладая знаниями уже не этого мира. Слишком уж эти сущности отличались от обычной нежити и жили по своим непонятным никому даже из мира ночи меркам. Бывало, что кто-то из людей смог добиться их внимания и что-то получить, но что бы так просто и в таком количестве, да еще и пообещав такое же еще раз через год, — невероятно. С трудом Валентин оторвался от коробки, вернув ее Никите с большим сожалением. У него действительно не было таких денег, заплатить Никите, но он уже знал кому он предложит часть содержимого, и постарается выкупить себе основное. Обманывать он и не собирался, Погостник просто намекнул ему что Никиту следует уважать, а это он и так уже понял.

— Через пару дней жди меня, у вас пока отдых, и лучше просто отлежись, а то глядя на тебя я стал переживать что потеряю лучшего травника, — пошутил неуклюже Валентин на прощанье.

Никита же проводив Валентина задумался, — отлежишься тут, завтра в город учеников повезет и весь день в хлопотах пройдет, а так и местные потянутся с проблемами, но лучше так, он хоть себя живым и нужным чувствует.

Но следующее утро началось совсем не так как планировал его Никита, хотя тоже со стука в дверь, когда солнце еще не встало. Вот уж кого не ждал Никита так участкового Василия Степановича, да еще в таком дурном настроении.

— Что случилось то, — спросил Никита сонно протирая глаза и не понимая, чем он мог обидеть участкового и почему тот с ним не здоровается и ведет себя довольно странно.

Неужели все-таки решили его арестовать за убийство некроманта, других грехов Никита за собой не помнил.

Участковый без разрешения промчался отодвинув Никиту в дом, осмотрел спальню, глянул подозрительно на спящего Нурлана и уже немного успокоившись вернулся на кухню, плюхнувшись устало на табуретку и посмотрев на заспанного Никиту странным взглядом наконец поинтересовался, — откуда у тебя мальчишка взялся и не вздумай врать.

— Так это Нурлана Валентин привел, травы собирать, учеником, — пробормотал Никита потирая глаза и никак не понимая при чем тут мальчишка то.

— Давно?

Никита посчитал, — да вроде с неделю как, а что?

— А, вчера что вы делали весь день?

Никита уже стал злится, — Мы в лесу несколько дней были, вчера днем вернулись, а потом Валентин уже поздно пришел, травы принимал.

— А, в лесу вы вдвоем с мальчишкой были?

— Нет, с нами Костик Славин сын ходил, помогал таскать короба. — Василий Степанович, да что вам надо то, — мы всю неделю работали и никого даже толком то и не видели, не сорились ни с кем, — Никита уже понимал, что что случилось явно неприятное.

— Вчера поступил звонок на тебя к нам в отделение, и мне так хвост надрали что я и приехал к тебе чуть свет.

Никита затряс головой явно не понимая, о чем речь идет.

— Так вот, — участковый понизил голос, — женским голосом по телефону сообщили что ты приютил беспризорного мальчишку, и за одежку, еду и спиртное растляешь его. — И вчера как раз-таки весь день и вечер тут в доме была оргия, которую слышала эта сознательная женщина.

Никита сначала не понял, потом стал бледным как мел, а потом уже только понял кому перешел дорогу, — вот ведь дрянь, — произнес он со злостью.

— Ты про Лильку то, — подхватил участковый, — она это, я так и подумал сначала что она снова пакостит, а уже вечером заехал в магазин у нас что, ты одежку на подростка покупал, — все до трусов и тапок, вот я и сам себя накрутил. — Извини, но проверить я должен был. — Лилька не первый раз такое устраивает, она ухитрялась мужиков до поножовщины стравливать, такие здесь свары устраивала, даже Люську с Герасимом сорила, и все знают ее поганый язык, и каждый раз, все равно бегу проверять. — Она тебе что предлагала себя, а ты отказался?

Никита еще ошеломленный просто кивнул, — а чего сейчас успокоились то, вдруг не соврала?

Участковый устало махнул рукой и вытер от волнения мокрый лоб, — я здесь всю жизнь живу, Валентин ты тебе фиг мальчонку оставил, если бы ты был из этих…, ну ты понимаешь.

— Э-э-э, — Валентин, что показатель моей благонадежности?

Участковый развел руками, — как-то так, он мог попросить тебя о разовой услуге, но вы сотрудничаете с весны, и он сам привел к тебе ученика. — Я не совсем понимаю в травах, и тем более понимаю, что все что вы делаете немного…м, за гранью понимания, моего. — А я тоже тебе поверил еще в первый раз и не ошибся, у меня и своя чуйка есть, а эта поганая баба так все в дерьме измажет, что даже говорить о ней неприятно. — Прости еще раз, напишу в рапорте проверил, что у тебя племянник на лето в гости приехал, в общем отпишусь и мой тебе совет. — Это твоя земля, и ты ее просто гони отсюда, она тебе жизни не даст, — участковый передернулся, — она и-за своего языка здесь и оказалась, но ее не исправишь. — Кофе то мне Никита нальешь или обиделся.

Никита поставил чайник и стал собирать на стол, — мм, Василий Степанович, я сегодня двух пацанов повезу по магазинам, так что…

— А, ты же про Костика говорил, а зачем ты его то с собой таскаешь, — недоуменно снова глянул на Никиту участковый.

Никита вздохнул, — Костику неприятно получать вещи бесплатно, и я дал ему работу, у него есть способности и Валентин обещал на следующий год взять в школу…. ну там, где и травников учат.

Участковый засмеялся, — понял я, о чем ты.

— Вы же понимаете, — продолжил Никита, — что Валентин мне платит хорошо и мне лишние руки нужны, и с Нурланом они ровесники и уже подружились.

— Понял, понял, — произнес участковый быстро, — это ты здорово придумал, я же тоже привозил им одежку, знаю, о чем ты, — Костик прям зверенышем смотрит, стыдно ему. — Да и твои все довольны, я ведь и с Василием говорил, вроде как вы тут кое что затеяли, и работа у всех будет.

— Ну это кто захочет работать, — заметил Никита, — понятно, что я не оставлю совсем беспомощных, как Мефодия или этих сектантов. — О-о-о, — вспомнил Никита, я же к вам и собирался попросить, что бы вы на них запросы отправили, ведь на них нет криминала и надо им как-то паспорта всем сделать, а я заплачу.

Участковый беря кружку с кофе кивнул согласно.

— И еще, я, когда сюда ехал еще прошлой осенью, читал в газете что прокуратура Красноярска занимается деятельностью левых благотворительных фондов и что много пострадавших от них людей, подумал, может узнаете вы про Славу. — Понятное дело квартиру они уже не вернут, но если левые кредиты и их долги отменят, то им хоть жить можно будет спокойно и прописаться.

Участковый глянул уже на Никиту с уважением, — а ты сообразил, узнаю и приеду на днях.

Никита тоже налив себе кофе подсел к столу, — о Костя идет, — увидел он в окно и крикнул на стук в дверь, — входи.

Костя влетел в кухню, чуть что-то громко зацепив по дороге и радостно закричал, — доброе утро, а вот и я!

Увидев участкового улыбнулся ему, — и вам тоже доброе утро, а где Нурик, спит еще.

Никита тихо заметил, — Костя не сокращай имена, только Нурлан, и он в комнате, иди к нему.

Костя развернулся бежать дальше, но участковый его притормозил.

— Подожди сынок, ты говорят на Никиту работаешь теперь?

Костя вспыхнул, — я взрослый и мне можно, не могу уже в доме сидеть, а тут интересно.

— Да я не против, просто хотел спросить не тяжело ли тебе, ведь вы в лесунесколько дней жили, спать то, наверное, на земле непривычно, — спросил тихо участковый.

— Так мы с Нурланом в палатке спали, — пожал плечами Костик, — там тепло.

— А Никита где спал, если вы в палатке, — удивился участковый.

— Так в мешке у костра, — смутился Костя, — блин точно мы ж твою палатку выходит отжали, а Никита.

— Я ее для дождя приготовил, а так всегда в мешке сплю под открытым небом, — успокоил он Костю, — и собирайтесь скоро поедем, я вам на стол собираю уже.

Костя ушел в дом, и Никита тихо добавил, — пытаюсь его откормить.

Василий Степанович понимающе кивнул, — я рад что ты не злишься, я ей сейчас пистон вставлю, припугну, но думаю она тебе сегодня же что ни будь устроит, такая дрянь, — добавил он с чувством.

Никита засмеялся, — я знаю таких людей и сейчас повезу мальчишек, как и планировал пусть выбесится, вечером поговорю с Борисом или Мефродием как лучше сделать с ней.

Нурлан с Костей вышли после отъезда участкового поникшими, — Никита, — начали они на перебой, — может нам не ездить ни куда, потом, а то и-за этой…

— Тихо, — слегка прикрикнул Никита, — никаких откладываний, тебя отец отпустил, — спросил он Костю.

Тот закивал головой.

— Не нужно уподобляться дурным примерам, я раздерусь обещаю и что ни будь придумаю, — пообещал он.

— А Домовой мне покажется, — спросил Костик, — я не кому не скажу.

— Хм, а кто тебе поверит то, — засмеялся Птах появляясь перед Костиком.

— Обалдеть, а я думал вы меня все-таки разыгрываете, — почему-то шепотом заговорил Костик, — невероятно.

Домовой позвал Никиту в комнату, и они оставив мальчишек завтракать вошли в гостиную закрыв дверь.

— Пока ты будешь думать беда случится, говорю же эта баба и без магии умеет делать подлости так что не отмоешься, и я знаю, как тебе помочь, — слушай и Птах зашептал Никите что делать.

Лилька получив нагоняй от участкового пришла в дикую ярость, мало то что Никита ее выкинул со двора не пустив в дом, так еще и участковый пригрозил что она может вылететь даже с этой заброшенной деревни. Она привыкла здесь к вниманию мужчин, а тех, кто на нее не смотрел она презирала считая их просто недостойными ее. А вот Никита калека, хотя и богач по местным меркам, но убогий, ведь кто на него взглянет то кроме нее и то из жалости. И то что он убогий посмел ее выставить, вызверило ее так, что инстинкт самосохранения у нее выключился. Она уже знала, что Никита повезет каких-то сопливых щенков развлекаться в город и завалит их покупками, — их, а не ее. И она решила, что по любому испортит им праздник, а если, тут она мечтательно улыбнулась, он ее ударит, так она такое устроит, что ему только и останется бежать отсюда бросив все, если успеет конечно. Пакостить виртуозно она умела с детства и ей это нравилось, и даже то что она оказалась тут ее особо не волновало, жить можно везде, а ее кормят, поят, а она хочет, чтоб получше, всего то, и этот Никита мог бы и откупится, а раз не хочет по-хорошему…его проблемы. Лилька уселась во дворе поджидая машину Никиты, услышав шум мотора она выскочила на дорогу и начала вопить, собирая толпу, зрители тоже входили в ее планы. Ругаться она могла долго и виртуозно и рассчитывала сразу же вывести его из себя, втянуть в скандал, да такой чтобы у него до конца жизни было плохое настроение.

Никита же напротив был спокоен, может несколько лет назад он так и поступил, не выдержав бы двинул злой бабе по морде, но …

Дорога была в колдобинах и ездил тут только Никита и очень медленно, вон что Валентин, что Участковый свои машины оставляли на краю села. Лильку он заметил сразу и притормозил, слышал от участкового только что историю, как она уже кидалась кому-то под машину и потом долго тянула деньги с бедолаги, хотя и сама при этом осталась хромой, кость зажила плохо, но вот такая она была и исправляться не желала. Лилька немного опешила в ее планах было оказаться под капотом, а Никита остановился как чуял за пару метров от нее. Она стала дергаться в судорогах и кричать стуча руками по капоту по стеклам машин, но осторожно, разбивать она ничего не хотела ей нужно было его просто разозлить. Никита открыл окно и расхохотался, а зрители вместо того чтобы за нее заступится тоже стали хохотать. А она ведь собирала всех жителей своими криками не для того чтобы ее и обсмеяли. Лилька упала звездочкой на пыльную дорогу и завопила забилась в припадке, ругая Никиту со всей своей фантазией. Уж даже на что привыкшие к ее выходкам люди застыли испуганно, боясь взрыва Никиты, понимая уже, что Лилька достанет его любой ценой.

Никита сделав знак мальчишкам сидеть тихо, вышел из машины такой же спокойный, достал бутылочку воды из кармана, обычной из магазина, открутил крышку с бутылки и просто полил ее водой. Этого она не ждала и заткнулась, толпа в ожидании тоже.

Никита нагнулся над Лилькой и тихо, но почему-то услышали все, произнес, — Ты настолько поганая баба что ругаться с тобой нельзя, ты слышала о том, что плохому человеку все зло что он совершил возвращается, в три, пять и семь раз, все зависит от поступка.

Лильку от тихого голоса Никиты парализовало от страха, и она вспомнила что он водится с Валентином, а тот точно колдун, не меньше.

А Никита так же тихо продолжал говорить, — я хотел тебя выгнать отсюда, но ты куда не уйдешь везде будешь творить зло и ссорить людей, зачем на кого-то перекладывать свою беду и портить свою карму. — Ты больше в жизни не сможешь никому и никогда сказать плохого слова, ни слова лжи или проклятия, ты наполнена дерьмом и тебе нужно очистится или умереть.

Никита топнул ногой, — мое слово крепко и отменить его не возможно.

Сел в машину, аккуратно объехал Лильку, и увез мальчишек развлекаться в хорошем настроении, бросив ее тут валятся как грязную тряпку. Лилька от такого поворота событий завизжала как резаная, заставив людей испуганно от нее отбежать. Увидела довольную ухмылку ненавистного дядьку Мефодия, усмешку Бориса, закрывшую от смеха ладошкой рот Люську. Поднявшись с земли она решила обматерить всех стоящих людей, но вместо слов у Лильки изо рта полезло дерьмо, самое настоящее и пахучее. Окружающих тоже затошнило, а некоторые даже согнулись в рвотных спазмах, зрелище то оказалось не для слабонервных. Оказывать ей помощь никто не рвался, наоборот, люди разбегались кто куда, словно боясь заразится, даже ее гарем разбежался от нее. Люди расходились от Лильки молча, никто над ней не смеялся и не злословил. Она живя здесь успела всех перессорить много раз и ее дом уже давно обходили стороной, вот и получилось, что и смеяться над никто не хотел, и жалеть тоже, просто Лилька наконец стала сама собой, кучкой дерьма, не более. Сама же Лилька долго не могла успокоится, но странное явление не проходило, когда она додумалась что ее рвет дерьмом только тогда, когда она пытается сказать гадость, она успокоилась. Но даже к себе в дом она не могла войти в таком виде, и она отряхнувшись как сумела вспомнила про общую баню, решительно направилась в ту сторону. Но мужики уже догадались о ее планах посетить баню. И общую баню они поганить не хотели и встретили Лильку с длинным дрыном наперерез, они молча, боясь прикоснутся к ней даже случайно, гнали подталкивая палками ее обратно к ней во двор. Лилька даже обругать их не могла уже понимая, что тут же согнется в рвоте. Молча вошла во двор, и увидела трех своих сожителей со страхом смотревших на нее, она хотела привычно прикрикнуть на них, но не получилось. И ей пришлось знаками сначала, просить их о помощи, боясь уже что они насмотревшись на то как ее только что гнали от бани, тоже не пустят ее в дом. Она еще не могла осмыслить что произошло, думая, что все равно этот кошмар с ней вот- вот закончится, и она тогда отомстит и им. Но оказалось, что и мысли вызывают рвоту тоже, но вот беда ни говорить, ни думать по-другому она не могла. И ее выворачивало снова и снова — пока она не потеряла сознание.

Никита же с Нурланом и Костей неплохо провели день, они приехав в Красноярск начав покупки с необходимого, с магазина «охотник», где Никита купил Косте спальник, обувь, и удобную одежду для походов в лес. Костя смотрел с опаской на ценники, и Никита показал ему смску из банка, о поступлении денег за выполненную работу. Костя пару секунд пошевелил губами и сказал, все равно я могу не уложится в сумму, взяв все необходимое.

Никита удивленно глянул на него, а Костик пояснил, — дед Потап был когда-то крутым математиком, и мы с ним все время занимаемся, правда еще по старым советским учебникам, — он вздохнул, — дед говорит они самые лучшие, но вот бы еще купить новых.

Поняв, что Никита его не понял, пояснил, — считаю я хорошо, к этому я и веду денег что заработал я за эту работу может не хватить.

Никита вздохнув воздух призвал себя к спокойствию произнес тихо и четко, — Костя, это только твой первый заработок, будут еще. — А ездить каждый раз за покупками в такую даль мне уже дороговато, бензин, ремонт машины и прочее. — Нужно взять все необходимое, а рассчитаешься постепенно.

Костя покраснел, о том, что машину нужно заправлять он не подумал, но тут же ощупав камуфляжную куртку прошептал, вот бы такие деду и папе.

Никита закатил глаза, это стало входить у него в привычку. Он достал бумажку с размерами деда и отца Кости, и они продолжили покупки. Следующий по плану был торговый центр, — Никита сразу же объяснил, — так необходимое есть у всех нас, но вы видите, что мы одеты не очень, нам всем троим нужна хорошая одежда, вам еще и модная. — Берем, меряем и откладываем что нам нравится не глядя на ценник, ясно, заодно и там же переоденемся, вас в таком виде я никуда в кино не поведу. И добавил, — хорошая одежда — это не роскошь, если нет, то это поездка последняя. — Взяв вещи сегодня мы уже приедем только сюда же за зимней одеждой.

Мальчишки глянув виновато кивнули, но шопинг захватил всех. Никита то тоже сильно обтрепался и уже переживал что выглядит, как и остальные жители села. Через пару часов они закончили с покупками, Никита их отвел еще в парикмахерскую, Костя был сильно напуган, он отвык от такого количества людей, шума, запахов. Никита даже боялся что Костя не сможет зайти и в парикмахерскую, но тот увидев, что Нурлан спокойно идет и садиться в кресло. Костя собрался с духом и тоже сел в кресло на стрижку, а затем долго рассматривал себя в зеркало. Отец его стриг дома как мог, а это отличалось сильно даже от недорогой стрижки профессионалом. А затем и в кафе, Костя все посматривал на Нурлана, просто копируя его, для него это все было дико, ново и интересно. Никита порадовался что мальчишек двое, сам Костя уже так одичал в лесу, и боялся людей, что его одного Никита не смог бы даже затащить в магазин. После кафе решили сразу в кино, но ближайший сеанс начинался только через час, Никита взял им билеты, и они пока есть время решили купить Косте задачники, увидев совсем рядом книжный магазин.

Пока Костя метался увидев сразу столько сокровищ по математике, Нурлан заметил, — Никита у нас дома большой книжный шкаф, но пустой.

Никите понравилось, что Нурлан говорит наш дом и предложил что-нибудь купить и украсить шкаф книгами, только желательно интересными.

Хоть выгонять из книжного мальчишек пришлось силком, обещав им теперь заезжать сюда постоянно, в кино они успели вовремя. Никита отдал им билеты, впихнул им в руки денег на карманные расходы, сказал, чтоб ждали его если он задержится и…снова по магазинам, только по продуктовым. Вкусный фермерский уже будет закрыт, когда они вернутся. И Никита покупал здесь дивясь цене непонятно из чего сделанной колбасе, которая гораздо дороже фермерской из мяса. Продукты он уже привычно раскладывал на три коробки, — Мефодию, Косте и им с Нурланом.

— М- да жизнь у меня стала как у озабоченной домохозяйки, одеть, обуть, накормить, — посмеялся над собой Никита.

Уже возвращаясь за мальчишками Никита приметил кулинарный магазин и прихватил еще и тортики на всех, решив, что это самое то для завершения праздничного вечера для его учеников. Никита даже как-то не думал, что он старше этих пацанов всего ровно на десять лет.

Хоть обратная дорога и прошла тихо, мальчишки в кинотеатре объелись мороженого, и еще чего то сладкого, были заметно перепачканы как маленькие и ко всему прилипали, но Никита не стал делать замечания, решив в следующий раз просто дать Нурлану влажные салфетки с собой. Никита вроде и ничего такого не делал, а чувствовал себя вымотанным, тоже отвык от сборищ людей и высоких зданий, а ведь всегда считал себя городским жителем, а теперь с удовольствием возвращается домой в глухомань как с тяжелой работы. Вначале села у дома Мефодия Нурлан глянув на бледноватого Никиту вызвался сам отнести старику коробки. У дома Кости он тоже помог все вещи перетащить приятелю. Уже подъезжая к дому Никита глянув на чумазого Нурлана сказал строго, — ты, сладко- липкое недоразумение, таскаешь пакеты в дом и сразу в душ, — и добавил ворчливо, и не к чему не прикасайся пока не помоешься, а то….

Нурлан скорчил обиженную мордашку и засмеялся, — Спасибо Никита, день был классный!

Никита тоже улыбнулся, — нужно вас чаще возить к людям, чтобы вы здесь не одичали.

Помывшись Никита почувствовал себя лучше, и как заправская домохозяйка сразу пошел на кухню, готовить, поручив Нурлану разбирать покупки. Только он хотел рассказать Домовому все новости дня раздался стук в дверь.

Никита даже злится не стал, крикнув, — Заходите, открыто.

Борис с порога стал извиняться, — Знаю, что вы только вернулись, но. — Тебя не было неделю, и я хочу тебе коротенько рассказать о наших делах.

— Рассказывай спокойно, а я буду готовить, и тебя приглашаю, — предложил Никита.

Ему было интересно, получится ли что-то из его затеи.

— А, не откажусь, — заявил Борис, — пахнет уже вкусно. — Так значит, Василий тоже хочет войти в долю, и клиенты у нас уже есть без рекламы.

Никита удивленно поднял брови, но переспрашивать не стал.

— Петька все обсчитал, работы конечно много, но осенью два домика мы запустим. — Завтра зайду к тебе и покажу что мы уже сделали, мы тут предварительно решили без тебя конечно, но, сделать деревню начала тридцатых годов советской власти, до электричества. — Сдавать дома на срок не менее трех дней, дело пойдет, мы уже составляем заявки, вот стоимость одного дня проживания, и она будет только расти.

Никита глянув на сумму округлил глаза, — ты серьёзно считаешь Борис что за такие деньги богатые люди поедут в глухомань отдыхать в рубленной старой избе при керосинке.

— Ты не в тренде Никита, богатые люди тоже хотят хлебнуть адреналина, и заявки на такой отдых идут даже с Москвы. — Я знаю, о чем говорю, столько лет был в бизнесе.

— И где оказался в итоге, — миролюбиво заметил Никита.

Борис засмеялся, — понимаю звучит смешно, но когда-то я был действительно богат, сначала мне просто хотелось заработать, потом появился азарт, больше, больше. — И сам не заметил, как изменился, не даром говорят в бизнесе акулы, это правда и интерес только один нажива, для остального нет места. — А потом я понял, что совсем один и жене, и детям на меня просто плевать и вот оказался здесь.

Никита вздохнул, — а не боишься что снова так же получится.

— Я думал об этом, — признался Борис, — но я переболел деньгами, теперь хочу просто жить. — Мы бы вымерли здесь, я ведь тоже планировал подобное, но боялся, а посмотрел на тебя и решил смогу, надо.

— Я то как на тебя смог повлиять, — удивился Никита.

— А, ты тратишь деньги легко без сожаления и выгоды для себя, — грустно произнес Борис, — повесил себе на шею сектантов с Мефодием, помогаешь Славе, хотя деньги тебе легко не даются, я ж не Лилька и понимаю, как ты вкалываешь и знаешь, умеешь больше нашего. — Вон Стасика успокоил, я ведь, когда сюда попал думал, что за грехи свои такое вижу и дом этот, и Лильку проучил.

— Мне не оставалось ничего, как только так поступить с ней, хотел сначала выгнать ее, но она беды принесет всем, к кому приткнется, — тихо признался Никита.

— А, пустое, — отмахнулся Борис, — в ее случае наказание как раз по ней, не больше не меньше.

— Дядька Мефодий говорил тебе кто я, — поинтересовался Никита осторожно.

— Ага, у нас поселился изгой охотник за нежитью, — горько засмеялся Борис, — нет так то все понятно, но скажи кому такое. — Нашу жизнь все равно нужно менять, и этот проект даст всем работу и позволит жить нам здесь в тишине и покое до…, сколько нам осталось.

— Я тоже не хочу радикальных перемен, — произнес Никита, — и такая жизнь как сейчас тоже не нужна, нужно постараться нам всем сделать что-то такое что всех устроит.

— Да, золотая середина и мы ее получим, — заверил Борис.

— Я хочу сразу объяснить, — добавил Никита, — будешь всем заниматься ты, тут не очень хорошее место и мне нужно его вычистить, это моя цель, а все остальное вторично.

— Да понял я уже, понял, но советоваться буду ходить к тебе и завтра у нас первая рабочая планерка с Василием.

Они долго еще сидели после ужина за разговорами о будущем села, как они его видят, Борис оказался интереснейшим собеседником, он сам изменил свою жизнь радикально поняв, что в его жизни не осталось человеческих чувств, а деньги как цель всей жизни его не устроила.

Утро традиционно началось со стука в дверь, Никита быстро оделся, жестом успокоил подскочившего Нурлана, — спи пока, Костя придет, вместе покушайте и дома чем ни будь займитесь или во дворе порядок наведите.

— Может кофе выпьем сначала, — произнес Никита вместо приветствия увидев за дверью ожидаемо Бориса и Василия.

— Позже, — позже, — закричали они, — у нас еще дел много, — и подхватив Никиту с обоих сторон потащили смотреть на сделанные уже работы, по дороге к ним присоединился Петр, весь такой торжественный и с папочкой под мышкой.

Никита понял, что пропал, против них ему не устоять. Но все оказалось проще и интересней. Борис очень эффективно составил бригады и все люди теперь напоминали муравьев снующих и занятых важным делом. Никита сам обалдел увидев сколько уже сделано, вся центральная улица была разобрана от старых домов и как он вчера всего не увидел, снова так торопился домой и по сторонам не смотрел. Теперь дома стояли друг от друга на изрядном расстоянии и это было красиво, — в лесу россыпь аккуратных старых ухоженных избушек. Село проросло деревьями уже давно, трогать их не стали, только обозначили дорожки от дома к дому отсыпав их строительным мусором.

— Завтра начнем дорожки и дороги отсыпать гравием, будет совсем красота. — Эта часть села будет для вас, а вот дальше, — рассказывал Василий, — будет зона для отдыхающих, вот первые дома, они целые и их ремонт начнется завтра, сегодня подвозим необходимые материалы.

Две избы из потемневших бревен с низкими крышами стояли по соседству, но вокруг них разобрали все старые постройки, сарайчики, и оказалось, что вокруг них столько места, Никита их видел несколько раз, но ему всегда казалось, что там все захламлено и уже все разрушено.

— Сделаем септики и скважины, поставим новый забор штакетник, и будет нарядно. — Борис из старых домов при разборке вытащил всю мебель, кровати, лампы, в общем все что можно отремонтировать. — Вот только электричество проводить сюда не будем специально, это оговорено отдельной строкой в договоре по сдаче домов.

Никита только головой качал, его бы по доброй воле никто в такую глушь не загнал, а неужели кто-то и вправду поедет за такие деньжищи.

Борис с Василием накинулись на него почуяв его мысли, — у нас уже хотят оплатить бронь и кстати Петр составил договор, нужно только у юриста заверить с тобой, а дальше он сам бегать будет.

— Нам срочно нужно дать имя этой усадьбе.

— А, зачем что-то менять, пусть и будет Михайловка, название то хорошее, звучное, — пожал плечами Никита.

— Мужики тоже потерли лбы, — а мы то что уже только не думали, и «светлый путь» и «заря коммунизма», — признались они.

Василий снова взял разговор в свои руки, — вон там из хороших старых бревен, сложим теплый гараж для гостей, большой и твоя машина тоже там в зиму встанет.

Никита обрадовался, — здорово можно хоть не ногами в магазины бегать будет.

— Вон там тоже расчищаем, там планируем еще пару домиков для ремонта подготовить.

— В дома которые стоят около Мефодия мы решили персонал поселить.

— Какой персонал, — икнул Никита.

Василий посмотрел на него как на слабоумного и очень медленно произнес, — Никита в селах народ сидит без работы и живет, как и вы, — только с электричеством. — У нас глухомань, а этот проект даст людям работу и в домике мы поселим баб которые будут убирать за гостями.

— Знаешь, — прервал Василия Никита, — мне хочется в тишине жить, а не смотреть на пьяные хари которые тут будут этих баб голых гонять.

— Не переживай не будут, это идет отдельным условием, к тому же бабы именно и выглядят как бабы, — рассмеялся Василий, — местные красавицы или уже сбежали или замужем, а те что остались просто хорошие и работящие.

— А-а-а.

— Мы тоже хотим жить тихо, и обеспечено, — подхватил разговор Борис.

— Подождите- воскликнул Никита, — но те дома что около Мефодия, мне же ясно сказали не трогать.

Борис насмешливо глянул на него, — Думаешь нам тут нужны чужие, и ты нас не дослушал. — Вот эту землю ты выкупил, — Борис примерно очертил границы владений Никиты, а Василий буквально вчера оформил землю от въезда в село и вон ту территорию, так сказать во избежание и с главой мы уже договорились. — Нашему главе тоже хочется и денег, и порядка, а что взять с нищего населения, понимаешь? — Мы тебя хотели удивить и сразу все объяснить, мы втроем будем здесь главные распорядители, и вложимся сюда в равных долях деньгами.

Борис говорил еще долго объясняя Никите механизм работы сформированного сообщества, сыпя мудреными словами. Никита в бизнесе был не силен, только ухватил главное, он Никита, Василий и Борис будут владельцами, остальных жителей не обидят, но иметь они будут небольшие доли или акции, он уже запутался, даже Петр. То есть работать будут на зарплату и здесь тоже все просто, работаешь больше- получаешь больше, не хочешь — твои проблемы, голодай.

— Это не жестокость, — сказал Борис твердо, — работы много и ты, и я все будем вкалывать, но и дармоедов не нужно.

— А, что будет с сектантами? — поинтересовался Никита.

— С ними то как раз все просто, они работают хорошо, хоть и медленно и они станут нашей изюминкой- засмеялся Борис, — а мы их будем холить и лелеять, как и нашего Мефодия.

— Как это?

Василий не выдержав влез в разговор, — ну Никита, ты что, они тут такие все странные загадочные и все в белом, народ будет ездить только чтоб на них поглядеть, таких даже если захочешь специально не придумаешь. — Я туда к ним работника своего отправил, он с их помощью такую конфетку из их дома сделает, белоснежную. — В доме все покрасим, снаружи, даже забор, порядок во дворе наведем и им нравится и всем чужим необычно.

Никита замотал головой представляя картинку.

— Ты не переживай, все будет нормально, — хлопнул его Борис по плечу, — мы никого обижать не будем. — Странно сказать, — Борис немного замялся, — но вы все мне как-то дороже семьи стали. — Завтра Никита смотаемся в райцентр, подпишем договор, Петр займется оформлением, счетами, а ты переходишь в разряд зрителей, но. — Но, — повторил он подняв палец, — если тебя посетят идеи или предложения сразу говори, да и мы к тебе заглядывать станем, это ведь не только коммерческий проект, но и наш дом.

Никита вздохнул, поглядел на Василия, не зная, как сказать при нем, затем все-таки решился, — тут это … еще не все спокойно, к вечеру я закрою защитой дома, в которых будут работать строители, но Василий поговори что бы не шастали ночью в лес.

— Не переживай, — неожиданно серьезно ответил Василий, — я в курсе местных проблем и рабочие мои тоже. — Про местную нечисть далеко известно и это тоже притягивает людей сюда.

Они еще немного пообсуждали детали будущей работы и разбежались, у всех было много работы. Никите хотелось вернутся домой, но он решил все-таки прогуляться к дому сектантов, глянуть как они там, а то повесил все на старика. Пока шел размышлял, как так получилось, что его появление сдвинуло здесь все с мертвой точки, то что его сюда привели неведомые силы он уже не сомневался и вдруг понял, только что у него было три возможности изменить свою жизнь, выбор. Стать очень богатым человеком — это первый и самый явный вариант, целиком уйдя в бизнес одиночкой. Второй вариант — это просто жить одиноко, (как он и планировал, только попав сюда), зарабатывая себе на жизнь сбором трав, ни во что не вмешиваясь. И третий который он и выбрал, послужить толкачом для пробуждения живущих здесь людей, помочь им, но не мешать и заниматься учениками и работать дальше как он и должен. Он даже остановился от своей догадки, понимая, что можно еще обыграть любой из этих вариантов, но он уже сделал свой выбор, и Никита с легким сердцем пошагал к дому сектантов. Войдя во двор, Никита увидел организованный муравейник, которым руководил дядька Мефодий. Сектанты не торопясь, но и не совсем медленно, выносили свой нехитрый скарб в огромный сарай. Молодой парень видно тот самый которого отправил сюда Василий, уже заканчивал складывать временную печь прямо в середине двора. Увидев Никиту он улыбнулся, махнул приветственно рукой заляпанной глиной и дальше стал обмазывать печь. Мефодий тоже увидев Никиту замахал руками подзывая к себе. Стараясь никому не угодить под ноги Никита пробрался к нему поближе.

— Как вы тут?

— Твоими молитвами, — отозвался Мефодий, — тут мы с Василием поговорили, он столько придумал, знаешь я то сначала против был, ну всех этих перемен, а подумал и решил, что так все-таки правильно. — Да и они вон, вроде и совсем безмозглые, а тоже оживились, что будут зарабатывать. — Глянь как их Ирка то обшила всех, ну из той ткани что ты привез, и хорошо получилось, теперь у них, и летняя одежа есть и зимнюю она скоро пошьет.

Сектанты и впрямь выглядели лучше, Ирина всем и себе тоже, нашила свободные штаны на завязочках и длинные свободные рубахи с рукавами. Никита им еще купил что-то вроде тряпочных кроссовок белого цвета и теперь удивлялся как они ухитряются в такой маркой одежде и обуви на грязных работах выглядеть так аккуратно.

— Они нормально то хоть едят?

— Да, я то же что раньше не думал и упустил этот момент, — потер лоб Мефодий, — таскал им продукты, а как они их употребляют не касался. — Вот ведь старый дурень, сам теперь удивляюсь как они у меня выжили. — Как ты продукты да кастрюли привез, я сам с Иркой стоял каждый день у плиты заставлял ее готовить, учил как, и вон глянь, они даже поправились. — Ты это Никит не обижайся, мы в доме все красить будем, оттого все и вытаскиваем вон в сарай, там они пока и спать будут, а ты через недельку приходи, только обязательно. — Посмотришь, как все сделаем, да глянем что им еще надо, Василий тоже сказал, что если что поможет, но я как-то тебе больше верю.

Никита улыбнулся нехитрой лести деда, но мешать не стал, попрощался и домой только обойдя большой дугой дом где жила Лилька. Причина его маневра была простой, он не боялся встречи с ней, а того что от дома сильно несло дерьмом.

— И как это ее мужики то терпят, — поразился он, — они сейчас даже не работали, Борис сказал, что их всех пришлось отпустить, они хоть и следят за собой, но воняют также сильно и люди с ними рядом работать не хотят, отказываются. Вот они теперь и сидят в своей ограде безвылазно, убираются и дом проветривают.

Нурлан с Костей дожидались Никиту во дворе, хорошо поработав метлой и даже помыв крыльцо.

— Вы позавтракали, — поинтересовался он.

Нурлан с Костей кивнули, — Никит мы весь борщ доели, а ты, наверное, голодный, не завтракал ведь, — забеспокоились они.

— Так там еще бульон с курицей, — вспомнил Никита, лапши кинуть и нормально, я то точно без завтрака и голодный, а вы со мной есть будете?

Парни дружно кивнули, есть это они всегда готовы. Никита задумчиво покачал головой, вчера он приготовил огромную кастрюлю борща, лапша из курицы им на обед, вечером картошку с рыбой и снова нужно покупать продукты. Теперь он стал понимать заполошных женщин на рынке и в магазинах, с вечно большими пакетами в руках. Раньше посмеивался над ними, куда они столько накупают, и вот теперь сам такой же, вместо размышлений о чем-то важном, все думы только что приготовить.

Пока Никита готовил обед разговаривая с Домовым, который тоже ему помогал с легкой опаской косясь на комнату в которой парни что-то громко обсуждали.

— Никита, а мы их прокормим, — спросил как-то зябко поеживаясь Птах, — все понимаю, они молодые и растут, но они голодные даже на меня как-то кровожадно поглядывают.

Никита засмеялся поняв, что Домовой так шутит. Мальчишки тоже ему нравились, и он теперь помогал постоянно Никите на кухне, а не как раньше изредка.

— Приятно, когда в дому дети даже такие великовозрастные, — как-то мечтательно произнес Птах, — может и малышей доведётся потешкать. — Или ты Никита женится не будешь?

— Пока не на ком, а так как получится, — ответил он неохотно.

Говорить на эту тему ему совсем не хотелось.

Но Домовой не унимался, — а ты думай, жизнь то она не окончилась, только началась у тебя, и присматривайся.

К счастью тут мальчишки вбежали на кухню и неприятный для Никиты разговор оборвался, но хитрый взгляд Домового он ловил на себе весь обед.

Скинув с себя хлопоты по селу на Бориса, Никита решил, что свободное время будет учить мальчишек ходить в лесу и потихоньку продолжать разведку плохой части леса, будет примечать где что растет и учить этому же учеников. Хороший травник всегда знает за чем он идет в лес, заранее приметив нужные растения. Плохо что мальчишки были и гирей, он ведь не мог рисковать их жизнями и уходить глубоко в лес, а что там он и сам пока не понимал. Сегодня уже поздно идти в лес, завтра с утра ему оформлять договор с Василием и Борисом и магазины, тоже непонятно сколько это отнимет времени, а ученикам просто болтаться без дела вредно для ума. И он после обеда стал им объяснять и показывая на примере, как составлять и рисовать простейшую карту, предложив для примера отобразить дорогу от дома до лагеря.

— Но ведь можно карту просто купить? — удивился Нурлан, Костя поддержал его взглядом.

— Можно, — согласился Никита, но проще на небольшие расстояния ходить со своей. — Вы не обратили внимание, что Валентин каждый раз мне приносит именно такую рисованную от руки карту с отметками в каком месте и что мне нужно собрать и с каждой партией сырья я сдаю эту карту с отметками, где что взял.

Мальчишки растеряно переглянулись.

— Это не сложно умеючи, а еще у каждого травника своя секретная карта, где он заносит места растущих редких растений и корешков. — У меня пока такой нет, вот мы и будем ходить в лес просматривая небольшие участки и зарисовывая их.

У Никиты получалось интересно и понятно рассказывать и вскоре они втроем ползали по полу вокруг листа бумаги на котором они пытались точно нарисовать маршрут и коротко записать как это делал Никита все что они вспоминали из растущих там трав.

— Да что ты помнишь то, — злился Костик, — здесь был куст «мать и мачехи», я точно помню, растение на одуванчик похоже было.

— Сам ты одуванчик, — не остался в долгу Нурлан, — там и был одуванчик, я еще удивился зачем такой сорняк нам нужен.

Никита спокойно прекращал перебранку, — вот что бы так не спорить, я и ставлю отметки, память не всегда надежна.

Пометки мальчишек не помещались на полях карты, расползаясь каракулями.

— Ну Никит что не так, — сдался первым Нурлан, — я же видел ты много пишешь, а все аккуратно у тебя, места совсем не занимает.

— Писать нужно много и мы, тут ты прав, прибегаем к сокращениям, но так что бы карту могли легко расшифровать другие люди, мы ведь напоминаю карту отдаем с сырьем. — Сложного ничего тут нет, и вы будете учится писать сокращенно, — вот держите листы и карандаши, десяток или чуть больше слов сегодня, завтра пока меня не будет повторите и на практике уже будет понятно, что вы запомнили.

Вечером после ужина Никита придержал Костика и усадив их за стол надиктовал им несколько простых наговор на самые обычные травы пояснив, — это нужно выучить травы несложные и вы будете собирать их каждый раз, когда идете на сбор. — Их нужно не просто выучить, а так что когда вы будете склонятся над растением нужные слова были уже естественной частью движений.

На другой день после подписания договора и покупки продуктов Никита решил заехать к бабке Марфе, забрать, если что она там навязала и снова был поражен. Бабка Марфа встретила его как родного и прослезилась от простых подарков Никиты, все эти дни она работала не покладая рук. Никита обалдел увидев гору свитеров, носков и шапок из прекрасной качественной шерсти и это за те копейки что он ей дал. Он прекрасно знал сколько подобные вещи стоят в магазине, тем более бабка вязала виртуозно. Свитера были все разные, в смысле не рисунка и цвета, так как все они были белыми как он и просил, а узоров на них. Один свитер весь был перевит косами, которые переплетались и расходились правильными квадратами, другой был связан красивого плетения вязкой, из пяти штук которые бабка успела связать не было двух одинаковых.

Увидев интерес Никиты она улыбнулась, — ой сынок, это я уже вяжу считай, что слепая, а какие я раньше вещи делать умела, да в несколько цветов.

Носков она уже навязала много, они лежали перетянутые по пять пар ровными стопочками, кроме белых она приготовила подарок и Никите.

Стопочку разноцветных ярких носков она и положила отдельно, сказав тихо, — это сынок тебе и не за деньги, это от души.

Никита посидел с ней немного, ей, как и всем одиноким старикам хотелось немного живого общения.

Он оставил ей еще денег, объяснив, что теперь она будет работать только на него, а ему важно, чтобы его самая лучшая работница была сыта и здорова и не переживая о насущных проблемах, а вязала такие прекрасные вещи.

Вернувшись домой он объявил ученикам, — проверять как вы подготовились я не буду, но. — Завтра мы идем в лес в наш лагерь, забрать растения, по карте которую вы нарисовали, и по дороге туда и обратно вы будете читать на память что выучили, а уж какой наговор пригодится не знаю.

— Так мало совсем времени то было учить, — вскинулся Нурлан, — мы ж еще дрова таскали.

Рядом совсем с домом Никиты шел разбор старого дома и мелкие деревяшки мужики сразу откидывали на дрова. Борис сам обещал помочь заполнить поленницу Никите, но он, что бы мальчишки не маялись бездельем и поручил им таскать и складывать не дожидаясь никого. Никита и сам уже переживал, уголь хорошо, но без дров ему никак не обойтись, а сам он еще и щепки домой не принес, некогда.

На следующее утро Никита повел их в лес и оказалось, что карта которую они составили какая то неправильная. Вот он и взяв маркер в руки и по ходу движения исправлял, показывая, как нужно, зачем и почему. Ученики и наговоры выучили корявенько, но Никита не ругался, а пока шли то вместе повторили несколько самых простых вслух. Уже подходя к лагерю Никита достал веревки и предложил всем вот здесь набрать немного дров в лагерь.

— Но мы же натаскали их достаточно, — вспомнил Нурлан, — зачем еще, потом как ни будь еще наберем.

— Сегодня мы идем с свободными руками и не нагружены, почему и не собрать дрова, завтра может и не получится, а лагерь нам понадобится и осенью и на следующий год и…

— Да понял я, — засмеялся ученик.

Когда они вернулись домой у ворот стояла машина Степана Васильевича участкового.

— Ого, никак Василий дорогу отсыпал раз вы тут на машине, — произнес Никита.

Участковый ездил и по работе тоже на собственной машине, а не служебной и берег ее и всегда приезжая в Михайловку оставлял ее далеко от села, не желая ее добить на колдобинах.

— А, то, прям красота у вас становится, — засмеялся участковый, — село как игрушечное стало. — Я к тебе Никита с хорошими новостями, на всех твоих сектантов запросы пришли, вопрос с их пропиской тоже. — Вот привез тебе бумаги на штрафы и пошлины, и фотки их нужны, а здесь я и не знаю, как тебе помочь, в город они не хотят ехать.

— Да это как раз и не беда, я уже думал, — отмахнулся Никита и жестом пригласил участкового в дом. — Сфоткаю их да в Красноярске послезавтра распечатаю, все одно продукты уже нужно брать.

Мальчишки стали разбирать растения из коробов, а Никита с участковым присели попить чайку.

— Для Костиного отца у меня тоже хорошие новости, и я у него уже был, ему продеться несколько дней поездить дать показания на мошенников и тоже можно оформлять паспорта, долги с них снимут, — рассказывал Участковый.

Костик услышав новости радостно повернулся к участковому и поблагодарил.

— А, это моя работа, — отмахнулся участковый, — и Никиты внимательность.

Костик покраснев стал снова благодарить, но Никита жестом его успокоил, — Все бы устроилось и без нашего внимания, и не нервничай ты так.

— И еще я тут к Лильке заехал и не понял, что она молчит то, только глаза пучит как рыба об лед и в доме у них так дерьмом воняет, раньше такого не было, — растеряно произнес Участковый.

Никита развел руки, — не поверите, обхожу ее дом и даже не знаю, как она там живет.

— Что-то хитришь Никита, — погрозил пальцем участковый, — но мне то главное, чтобы тихо да спокойно было, да мне и нравится стало у вас бывать чисто, красиво.

Жизнь Никиты наладилась и обрела смысл, он также занимался с учениками, тем более начался сезон ягод, и они часто пропадали в лесу. Между делом он съездил в Красноярск взяв с собой учеников и один день они посвятили отдыху, сначала конечно сделав необходимые для сектантов фотографии и платеж всех штрафов, но это заняло не много времени.

А когда через неделю они стали собираться за травами для Валентина на несколько дней, Костик не пришел как обычно. Нурлан попросился проведать приятеля, мало ли что случилось, Никита и сам переживал, Костик мальчишка вроде как обязательный и отпустил его.

Нурлан вернулся быстро и растерянный, — Костя сказал, что с нами пока не пойдет, с оформлением документов они с отцом там что не успевают, только он предупредить то мог и странный он немного, снова дерганый.

— Мм, ну главное, что он жив и здоров, а нам нужно уходить, вернемся сам схожу если что, — решил Никита.

Костик и пару дней до этого вел себя странновато, мялся, краснел и домой не спешил.

Никита отослав Нурлана по какому-то поручению спросил его прямо, — что случилось, — решив, что Костик не хочет говорить при друге.

Так и оказалось.

— Папа сильно изменился, — сказал он прямо, — дома теперь разговоры только как бы отсюда уехать, отец хочет снять пока квартиру в Красноярске, найти работу, а меня отправить в школу.

— Ну это тоже вариант, — тихо заметил Никита.

— Ты не понял, он хочет оставить деда Потапа, а тот один не переживет зиму, он ведь нас принял когда-то, помог, последним делился, это предательство, — всхлипнул Костя, — отец говорит, чего его с собой брать, он ведь почти не ходит, обуза нам. — И еще, я не хочу в школу и затем в институт.

— Это ты сейчас так говоришь, — снова заметил Никита.

— Пойми Никита хоть ты, я хорошо знаю математику, умею писать читать, рисую карты и о живой природе знаю больше чем бы в школе узнал. — Но я и не хочу жить в городе, мне хорошо здесь, я чувствую, что это мое и хочу учится в этой школе травников, а он даже слышать об этом не хочет, — почти закричал Костя, — мне не нужен диплом юриста как хочет отец и я его не потяну. — Ему плевать стало на всех, у него такие планы. — Раньше он казался таким тихим, неумехой, а получив паспорт он как с ума сошел. — Он ведь пока в город ездил на дачу показаний с кем-то познакомился и теперь ищет деньги, говорит, что ему обещали вернуть квартиру, а я то знаю, что он снова с мошенниками связался.

— Костя, но ведь ты уже взрослый, я видел твой паспорт, тебе через пару месяцев восемнадцать, хочешь, чтобы твоя жизнь пошла по-другому думай и решай сам.

Костя глянул на Никиту обижено и ушел тогда, а на другой день делал все как обычно, только прятал виновато взгляд, а сегодня вот не пришел и скорее всего когда они вернутся с Нурланом из леса то ни Кости ни его отца здесь уже не будет, но ученику он этого говорить не стал. Никита подумал, что снова он ошибся в людях, считал Славу жертвой и жалел, а тот не только ему ни разу спасибо не сказал за помощь, но и бросил беспомощного старика который им спас жизнь обоим. Костя наоборот, все время благодарил, кричал что все отработает, хотя Никита не требовал и сразу сказал, что переживет и без этих денег, все время требовал самостоятельности, мечтал, как будет жить дальше. Он ведь хотел от Никиты услышать совета как жить ему дальше, что делать, надеясь услышать от Никиты что тот примет заботу о старике, сам боясь принять решение. А как тут посоветуешь, это должен быть его выбор. Жаль, если Костик уйдет бросив Потапа, тот много сделал для мальчишки, но вмешиваться не собирался. Потапа конечно они не бросят, Никита не пошел к ним в дом не желая видеть Славу, но знал, что Мефодий позаботиться. Никиту просто угнетало что он Славу так и не понял, привык что здесь почти все люди как-то перегорели, изменились. А Слава был как все, — робкий, скромный, а оказался…обычным подлецом. Да ну его, и Никита выкинув все мысли о нем стал рассказывать Нурлану как правильно определить направление в лесу если он заблудился. Уже в лагере вечером, после тяжелого дня они сидели с Нурланом у костра и тот спросил Никиту.

— Я знаю о проблемах Кости, он мне жаловался и знаешь я ему посоветовал…

— Зря, посоветовал, Костя взрослый и сам примет ему решение, пойми ты это, — перебил его Никита. — Я могу сказать Кости оставайся и живи как раньше, он послушается, а потом будет винить меня в том, что у него что там не сложилось.

— Но у него и так может не сложится!!!

— Но это будет его личный выбор, пойми. — Никогда нельзя давить на человека, помочь да нужно и то если просят, а так…

— Но ты же помогаешь? — удивился мальчишка.

— И уже жалею об этом, — признался Никита.

— Но почему?

— А, ты подумай, я предложил людям изменить жизнь в этом селе, помог чем мог, а вспомни как к нам вломилась Лилька, желающая получить всего и много и обиженная что ей досталось мало. — Попросил помочь Василия Степановича Славе и сам знаешь, как вышло, а что еще будет дальше — неизвестно.

— Как все сложно то, — вздохнул Нурлан, а я как-то даже не думал, что ты так переживаешь и мне кажется,что ты слишком много думаешь, все проще, человек или хороший или…

Никита расхохотался и упал в траву вытянув конечности, — хорошо то, как и знаешь раньше, и я так думал.

Собрали в этот раз трав они немного, Нурлан упаковывая короба грустно заметил, — Валентин мало заплатит.

— И что, всех денег не заработаешь, зато ты теперь знаешь, как это самому собирать травы.

Никита решил, что в этот раз побудет наблюдателем и помогал Нурлану, следя за тем что бы тот все делал правильно, не понукая его и не подгоняя. Валентина давно не было видно, Никита даже как-то растерялся, ведь тот даже кладбищенские травы еще не забрал и на этот сбор они вышли без его предупреждения по календарю. Ну с травами то не беда если Валентин от них откажется, Никита найдет им применение, но что случилось с бригадиром травников?

К счастью ничего, Валентин сияя как новый чайник ждал их возвращения из леса на крыльце на их же крыльце, а у забора стояла машина.

— Как хорошо, вы уже живете цивилизовано, к вам можно ездить, — сказал он увидев Нурлана и Никиту. — А что так мало то взяли, — возмутился он вычислив их по легкой походке.

— Ну так получилось, я плохо разведку провел и трав мало оказалось, на последнем сборе наверстаем, — развел виновато руки Никита.

— Ну да, — сварливо заговорил Валентин, — ягоды себе собирали вместо разведки нового места.

Никита виновато склонил голову, все так, начался ягодный сезон, и они еще втроем собирали как с испуга. Никита любил компоты, а уж с лесной ягоды это не компот, а витаминный коктейль получается. Он настоял, что бы Костя собирал на свою семью, и привез им сахара что бы ягода не испортилась. А у Никиты ягоду обрабатывал Домовой и пришлось еще купить огромных банок с запасом, ведь сезон закончится брусникой перед заморозками.

Приняв быстро что они насобирали, Валентин сказал, — я короб с кладбища тоже забираю, ты написал рецепты от Погостника, как обещал.

Никита достал пачку исписанных листов и протянул Валентину.

— С тобой приятно работать, а деньги будут приходить за эти травы, — Валентин потряс листами несколькими суммами так что сразу не переживай, пока я все пристрою может время пройти, потом приеду распишу что за сколько отдал и еще проверка для этих трав тоже время.

Прихватив все он уехал.

Нурлан накрывая на стол заметил, — мне кажется сейчас к нам народ пойдет косяком.

У Никиты тоже было подобное чувство, и в калитку вошел Слава, которого они точно не ждали.

С порога он нервничая стал кричать с надрывом, патетикой, — Никита вы должны отговорить Костика, вы его лишаете будущего, знаю мы вам многим обязаны, но …, это мой сын и…

Никита его резко оборвал, — я вам ничего не должен, и я не вмешиваюсь в вашу жизнь, и не собираюсь давать советов вам или Косте, тем более он уже может сам решать, как ему жить. — Если это все, то лучше уходите.

Слава вскинулся, — ну да вам легко рассуждать, вы из другого теста, что плохого что я теперь, когда есть возможность хочу отсюда уехать, дед Потап я бы его взял, но мы сами пока в подвешенном состоянии.

Никиты выдохнул, — я вам не судья и не советчик.

Слава успокоился и заговорил тише, — просто я не знаю, что делать и кого просить, вы не думайте мне юрист, там же в прокуратуре, когда я давал показания, пообещал за определенную мзду вернуть квартиру, я не могу как вы сразу столько заработать, и у меня хоть я и работаю, откладываю, столько нет и …

— Сколько вам нужно.

Слава назвал сумму, Нурлан не выдержав присвистнул.

Никита молча ушел к комнату на книжной полке он всегда держал наличные деньги на всякий случай и сейчас сумма была больше чем просил Слава. Никита вынес деньги вложив их в руки ошеломленному Славе.

Тот схватив их снова засуетился, — я отдам, как только заработаю, я только в долг, — и убежал как обычно забыв сказать спасибо.

Нурлан ошалело поглядел на Никиту, — он ведь не отдаст.

— Еще заработаю, делов то.

Нурлан хотел еще что-то сказать, но в дверь постучав и поздоровавшись влетел Костя.

— Никита зачем ты дал деньги отцу, он ведь снова отнесет их мошенникам.

— Успокойся и сядь, — прикрикнул уже Никита, — не велика беда деньги, но я не хочу быть виноватым в том, что не дал ему шанс.

Костя плюхнулся на табуретку, как будто из него выпустили воздух, — я отказался с ним уезжать, жаль, что с вами не пошел, вы совсем мало собрали. — Вы не думайте, что я вот так просто говорю, я принял решение, хоть отец пару дней истерил и орал на меня. — Так я завтра на занятия приду как обычно?

— Если у тебя нет других дел, то тогда конечно, — ответил Никита.

Костя снова плюхнулся на табуретку, — я ведь и — за деда с вами не пошел, боялся его оставить, он совсем перестал говорить, и плохо ходит, Никит, а ты можешь ему какую ни будь настойку сделать из тех трав что мы собрали.

— Какую ни будь не могу, диагноз нужен.

— Да дед он такой молчит, — махнул рукой Костик, — знаю, что он от боли, а никогда не жалуется, может ты с ним поговоришь. — Отец уже уехал, и …

— Хорошо, — вздохнул Никита схожу, — попробую.

Никита и сам понял, что старик боится от боли шевельнутся, такое было и с ним, и он тоже сидел молча застыв, боясь движением расплескать боль.

Никита вошел избу, старик сидел в темноте у окна, Никита поздоровался, зажег керосинку. Старик казалось даже не заметил его, так и сидел молча не шевелясь.

— Костя хочет вас подлечить, но не знает ваш диагноз, попросил меня поговорить с вами, он беспокоится.

Старик тихо прошептал, — Он хороший мальчик, не такой как отец, но я слышал про вас, я материалист и думаю мне настойки не помогут.

Никита засмеялся, — а я и не колдун, а травник, и чтобы проверить нужно попробовать, могу вам только обещать, что мои настойки и мазь абсолютно безопасны.

— Плацебо, — прошептал старик, я так и думал, — хорошо, чтобы сделать приятное Кости я приму ваше лекарство.

Никита спорить со стариком не стал, посмотрев на распухшие руки спросил, подагра или артроз.

— Вы разбираетесь в медицине?

— Немного, на уровне фельдшера, — ответил Никита.

Это было правдой, охотники могли оказать первую помощь, зашить рану, и обучались этому с детства, ведь эти знания могли им спасти жизнь.

— Артроз, запущенный и с осложнениями, — выдохнул старик бледными губами, — давно перестал принимать лекарства.

Никита осторожно пощупал пульс, осмотрел старика слегка его касаясь, для травника ночи это был не самый сложный диагноз.

— Вылечить полностью вас я не смогу, а снять воспаление и боль, — это запросто, слушайтесь Костю и принимайте все мои настойки, — И Никита попрощавшись ушел.

Вернувшись в дом пришлось срочно делать отвар и мазь для старика, тот действительно терпел сильнейшую боль, и Никита не стал откладывать на завтра, хоть мальчишки и помогали, но времени работа отняла много. Пока делали лекарства Никита подробно объяснил Костику как что давать и мазать. Отвар делать нужно теперь каждый день пока болезнь не отступит. Костик успокоился, он боялся за деда и получив отвар и мазь бегом рванул домой. Никита вышел за ним убедится, что тот дошел до дома, прогулялся услышав, как хлопнула дверь дома Кости успокоился, повернулся и увидел Бориса.

Тяжелый вечер у тебя, — засмеялся тот, — я тоже хотел зайти к тебе, но увидев твоих гостей решил, что еще я, — это будет слишком. — Надеюсь ты не расстроился и- за Славы?

— А, бывает, — улыбнулся устало Никита, — думал, что разбираюсь в людях, да это его проблемы, я его судить не собираюсь.

Борис засмеялся, — вот смотрю на тебя и в людей верить начинаю. — А так у нас все идет хорошо, а ты давай домой иди, еле стоишь уже от усталости, я то не тебя ждал, просто подышать вышел.

Конец лета, погода солнечная днем и жаркая, а вечерами уже превращалась в прохладные вечера. Никита даже стал печурку подтапливать, похвалив себя за то, что ее сохранил в доме, с ней было уютно. Дни летели невероятно быстро, и Никита всегда удивлялся, но почему у них лето такое короткое, а если Сибирь сравнить с Тамбовом, то считай его здесь и не было. Ягоды было много, а вот грибов попадалось совсем мало, погода стояла сухой и жаркой. Каждый день был наполнен хлопотами, с утра Никита варил настойку для старика Потапа и готовил еду. Деду кстати стало значительно лучше, и он уже свободно передвигался по дому и выходил во двор. А еще и поездки в магазины, в прачечную, все бегом, занятия с учениками вместе с бытовыми хлопотами. Никите нравилось так жить, и он уже переживал что Нурлан скоро уедет, но хоть эту зиму он будет не один. Костя то остается. Никита многое успел дать своим ученикам даже за такой короткий срок, и он это понимал, они успели за этот месяц сходить пару раз на посиделки у костра с печеной картошкой и сладким чаем с Водяником, возвращаясь каждый раз домой с мешком потрясающей рыбы. Несколько раз Никита успел учеников сводить и на кладбище, только днем. Кладбище весной хорошо привели в порядок, но даже здесь регулярно скапливался мусор, сломанные сухие ветки в дерев, сорняки. В селе все жители занимались до сих пор строительством и расчисткой старых домов, и Никита решил, что поддерживать порядок на погосте они могут пока и втроем. И ходили туда теперь как на работу, поправляя могилки, выщипывая сорняки и собирая ветки В лес они втроем ходили регулярно и даже составили карту плохой части леса, пока только небольшой полосой, но и хоть что-то, за такой то короткий срок. Когда они прочёсывали эту полосу в поисках трав и корешков нашли несколько человеческих скелетов. Это все что осталось от бродящих мертвецов поднятых, когда некромантом. Никита с учениками, похоронил их там же где и находили, пояснив что души погибших не привязаны к найденным костям. Люди тоже уже официально мертвы и дело закрыто, и привлекать внимание снова не нужно, так будет спокойней всем. Они нашли и похоронили пятерых, значит в лесу еще подобных подарков много.

В лесу у учеников Никиты были значительные успехи, они многому научились, даже Костя стал ходить тихо, и не ломать веток на пути. В конце августа они сдали Валентину последнюю летнюю партию трав и на полмесяца оказались свободными от сборов сырья.

Так то травники работали все лето, но у Никиты была особая территория и поэтому травы он собирал только по определенным дням. Теперь только в середине сентября предстояло сходить за корешками и все сезон будет закрыт, но он уже пойдет на сбор один. За кладбищенские травы Валентин до сих пор переводил деньги частями, суммы были даже для Никиты заоблачными и теперь он просто не знал куда он сможет потратить такие деньги. Он то изначально планировал все вложить в новый проект, но после того как Василий и Борис вложились своими деньгами поделив расходы, прибыль от кладбищенских трав вся осталась у Никиты. Он решил, что пусть и лежат пока эти деньги на счету отдельно, ему надолго хватит того что он заработал раньше. Став богатым он не захотел ничего менять, его все устраивало и работу травника он бросать не хотел. Валентин договорился что Костя со следующей зимы идет в школу, и Никита сразу же заплатил за пять лет обучения. Вручив Косте сертификат о зачислении он с минуту любовался как меняется лицо мальчишки от удивления до восторга. И ему понравилось, что Костя сразу же вспомнил о старике Потапе.

— Никита — это здорово, но Потап, я же не смогу его бросить!!!

— Ты и не бросаешь, Потап не смертельно болен, у тебя есть время его хорошо вылечить, обеспечить продуктами и дровами, летом будешь возвращаться сюда и так же ему помогать. — В школе есть каникулы, которые ты также можешь проводить с ним, — разъяснил Никита.

От отца Косте досталась нервность характера, перепады эмоций и настроения, но Никита надеялся, что это пройдет, травники обычно спокойные, мало эмоциональные и казались порой даже слегка сонными, работа то у них обычно в одиночестве и требует внимания и выносливости, и не терпит суеты. Никита сам был, когда взрывной и резкий и считал, что Костя со временем также станет уравновешенным. В последний день лета Валентин приехал забрать Нурлана в школу травников. Накануне Никита взяв обоих учеников свозил в Красноярск, они прошлись по магазинам, купив Нурлану все необходимое для школы, список Валентин приложил заранее, а также хорошую одежду на зиму на всех троих, сходили в кафешку, накупили вкусняшек, в общем устроили проводины. Никита уже дома, когда они остались одни, вручил Нурлану банковскую карту, он оформил на ученика ее давно, положив достаточно денег на разные непредвиденные расходы и вручив еще и деньги наличкой.

Нурлан попробовал отказаться, но Никита сказал просто, — помогать тебе некому, а я не хочу, чтобы ты чувствовал себя как-то обделенным среди других учеников, не потратишь, не беда, пусть будут, ты их заработал.

Нурлан понял, — Никита никогда не хвалил и не ругал мальчишек, относясь к ним подчеркнуто спокойно и уважительно, но привязался к ним, а сказать этого не мог. И вручил деньги Нурлану не за работу, а как младшему брату на мелкие расходы и проживание, был бы Никита старше, — то как отец.

Валентин приехав за Нурланом только руками всплеснул увидев мальчишку в окружении нескольких чемоданов, почти с него ростом.

— М- да, как же я тебя в свою машину теперь впихну.

Никита с Костей проводив Нурлана и помахав руками погрустили, но с приходом осени дел у них было еще больше. Никита теперь занимался только с Костей, научив для начала правильно варить настойки для деда, это теперь входило в его каждодневную обязанность. А так все по-прежнему, насущные проблемы и запасы на зиму. Борис с Василием тоже забегали частенько рассказывая о проделанных работах, и Никита обещал в ближайшие дни пройтись и все посмотреть лично.

А буквально через пару дней после отъезда Нурлана Никита утром увидел у крыльца саженцы кедра. Он вышел и в растерянности осмотрел их, саженцы были с него ростом, такие вроде правильно называют крупномеры, Никита видел раньше подобные растения продавали на специализированых ярмарках по осени, большие саженцы в горшках с закрытой корневой системой для лучшего приживания. Эти саженцы тоже были с землей, только вместо горшка земляной ком оплетали листья, плотно и надежно. Никита оглянулся не понимая кто мог их притащить.

— Это тебе от Лешего подарок, — услышал он недовольный голос Домового.

Птах тоже скучал по Нурлану и после его отъезда все время был в дурном настроении.

Никита вернулся в дом, — и зачем мне они?

Домовой раздраженно дернулся, — ну Никиты ты бы хоть подумал, сам же мучился как тебе обезопасить пустырь где стоял проклятый дом.

Это да, Никита не знал, как закрыть это место и все время боялся что там может что ни будь случится. Дом разрушился и зло ушло, но место было плохим, за лето этот пустырь даже травой не зарос и стоял выделяясь как бельмо голой землей.

Никита налил себе кофе, — а чем эти кедры то помогут?

Домовой тоже налил себе чая и заговорил уже мягче, — я же обещал поспрашивать как нам от этой напасти избавится, а Леший то знал долго решался, жалко ему саженцев было, но вот все-таки дал. — Он к тебе в этом году хоть и не выходил ни разу, но ты ему понравился, и ученики твои, говорит давно так никто ему в лесу не помогал и травы ты берешь аккуратно, вот он и решился все-таки подарок тебе сделать. — Тут такая история. — Когда-то наш лес посетила сама Жива, а сам знаешь богиня она светлая, в ней сразу все есть, и весна как начало жизни, плодородие и любовь. — Жива это сама жизнь во всех ее красках. — Но рождение и жизнь без смерти невозможны, и она еще символизирует круговорот жизни.

— А, к нам то она с какого боку?

Домовой укоризненно вздохнул, — ты то должен знать, что Жива своим благословеньем вытягивает тьму. — Так вот она когда-то взяла здесь в руки кедровую шишку, и уронила орешек, а Леший подобрал да посадил, там, где она и стояла. — Кедр этот до сих пор стоит, Леший его надежно укрыл от всех, говорит, что этот кедр ему весь лес охраняет, а ростков с него немного и над каждым он трясется как Кощей над златом. — Он те ростки в порченые места садит, и они меняются постепенно, становясь обычной землей. — Вот ты в лесу лагерь разбил как раз то под таким же кедром, и чувствуешь, что это место спокойное и безопасное. — А, ведь Леший когда-то посадил этот самый кедр в черную проплешину проклятой земли, причем в самую сердцевину. — Кедр не только не погиб, но и вытянув все зло из земли сделал ее безопасной, вот как-то так.

Никита слушал внимательно, он слышал уже такие истории, но вот так столкнутся с легендой вживую ему не доводилось. Когда-то боги оставляли подарки на земле и даже не всегда хорошие, попадались и предметы с темной энергетикой. Большая часть была утеряна или уничтожена, а вот оказалось, что Леший сумел сохранить и найти применение подарку Живы.

— Ты это Никита, — затеребил его Домовой видя, что тот задумался, — ты это, не спи и слушай что с ними делать то. — Леший сказал, что кедры нужно посадить вокруг места где дом стоял на все стороны света, надеюсь сможешь определить их или компасом если что воспользуйся. — И тогда не только это место очистится, но и нам на это место удача придет. — Подарок дорогой, а Лешего уже тем летом поблагодаришь, все, спать он ушел, сказал, что хоть и лето нынче было жаркое, а зима ранней да холодной будет.

У Никиты как гора с плеч упала, подарок царский что и говорить, и он оделся, вооружился лопатой и пошел садить кедры. С работой он управился быстро, дело то нехитрое. Вернул лопату домой и взяв с собой Костю, решил осмотреть отремонтированные и готовые к приему гостей дома. До этого мотаясь по делам Никита видел изменения в селе, знал, что и первые постояльцы въедут уже скоро. Строители закончили работы в этой небольшой части где стоят дома и сейчас перетаскивали технику подальше на другой край, чтоб не беспокоить людей которые будут жить. Останавливать ремонтные работы Василий не хотел, но понимал, что за такие деньги рядом с постоянно работающим трактором или стуком молотков, желающих жить не будет, тем более деньги за проживание уже поступили. Михайловка занимала большую территорию, и Василий изначально разбил ее на сектора, общими усилиями была почищена основная улица от дома Мефодия до дома Никиты и вот небольшой участок с двумя готовыми домами. Теперь работы перенесли в другой сектор, Василий заверил что он все рассчитал и самые шумные работы будут производится в отсутствие гостей. Он в состоянии справится со всеми трудностями тихо и как всегда быстро. А то что с восстановленными домами рядом в зоне видимости еще не убрали завалившиеся избушки, так это для антуража еще пригодится. Ведь люди платят за проживание в заброшенном селе, а не в глуши, а вот когда порядок наведем везде тогда будем брать плату за сохранившиеся в глуши село. Никита в споры не вмешивался понимая, что Борис и Василий в таких вещах понимают лучше него. Даже дорога, тщательно недавно отсыпанная выглядела хорошо сохранившийся, но старой. Никита не знал, как Василий добился такого эффекта, но и не спрашивал, зачем ему лишние знания. Главное, что теперь ездить можно было без опаски. Дорога шла до дома Бориса и Петра на котором висела зашарпанная вывеска «Михайловский сельсовет». Никита сомневался, что ее нашли или сохранили еще с тех времен, когда село было живым, но подделка выглядела колоритно. Костя остался во дворе он уже все видел и знал, и просто пошел за компанию с Никитой. А Никита то был очень удивлен, одно дело слушать планы, другое совсем видеть эти планы вживую. По замыслу и плану Бориса гости, купившие тур по этой самой дороге должны доехать до дома с вывеской сельсовет и зарегистрироваться в конторе.

Никита поднялся на крыльцо постучал и услышал голос Петра, — входите.

Он вошел и удивился еще, теперь он попадал не в дом к своим знакомым, а в кабинет к заму председателю, бухгалтеру, завхозу и по совместительству регистратору прибывших гостей. Петр важно встретил его в кабинете где были только обшарпанный стол того времени, несколько разных стульев у стены для посетителей и длинная полка на стене, на которой стояли большие журналы учета, обернутые газетами. На корешках подклеенные белой бумагой и подписанные, — табель учета, журнал регистраций, расписание дежурств. Журналов было много, и Петр их вел постоянно, компьютеров здесь не было, и он все оформлял на бумаге как когда-то и ему это даже нравилось. На столе керосиновая лампа и забавный тяжелый стакан из бронзы под карандаши, тоже раритет, Никита видел такой же в своем доме у деда. Это теперь было рабочее место Петра по-настоящему, и он вел здесь всю бухгалтерию, составлял разнарядки, заявки, ну и еще что там ему входило в обязанности. Встречал гостей он теперь в кургузом сером костюмчике и темной полосатой рубахе, с черными нарукавниками до локтя, что бы рукава не пачкать. Смотрелся он теперь колоритно и как-то по-настоящему, может потому что он здесь жил и работал, а не играл роль. Никита был впечатлен, Петр как будто вышел живьем из старой киноленты. Петр и сейчас работал, он видя изумление Никиты достал еще и положил на стол старые тяжелые, замызганные и абсолютно здесь к месту счеты, которые он и использовал как калькулятор для расчетов.

— Ты умеешь на них работать, — выпалил Никиту.

— Учусь еще, но получается, такая гимнастика для ума, не представляешь, — засмеялся произведенный эффектом Петр.

Никита уже с интересом, чуть не забыв, возмущенного этим поступком Костика, и они двинулись дальше. Дорога у дома Бориса и Петра изгибалась и вела к восстановленным домам, но на повороте стоял огромный гараж из толстых бревен. В него спокойно входило больше десятка машин и было место для машины Никиты. Гараж был необходимостью, гости явно не будут прибывать сюда пешком. Еще гараж полностью перекрывал вид на дом Никиты. Ведь дом Никиты и Мефодия отремонтировали и оформили по-современному и теперь эти дома резали глаз, не вписываясь в общий фон. Переделывать их уже не хотелось и решили пусть дом Мефодия так и остается красивой и яркой игрушкой, подчёркивать контраст между тем что есть и что было, да и деда расстраивать никому не хотелось. А дом Никиты решили вот таким образом просто скрыть от чужих глаз и его это устраивало вполне. Огромный гараж разбили на зоны, что бы было проще отапливать не весь целиком, пока планировалось использовать его малую часть, и около печи в этой самой зоне огородили уголок, поставили топчан и стол для дежурного истопника. Борис уже составил график дежурств, он в работах задействовал всех жителей села, да и кто бы был против. Всем надоело так жить и люди теперь работали радуясь своему новому статусу, от бездомных изгоев став совладельцами нового проекта и вкладывались старательно, ведь от этого зависело как они будут жить сами.

Первые два дома были готовы к приему гостей, и отличались только размерами, первый дом был на одну комнату изначально, — второй на семью из нескольких человек. Дома смотрелись колоритно, черные от времени бревна, небольшие окошки поблескивали любопытными стеклами, никаких современных материалов, крыша из собранного же здесь шифера. Никита знал, что шифер уже не годен, но Василий сначала закрыл крыши металлом, а поверх закрепил шифер, как он чего делал Никита не спрашивал. Василий заверил что в домах будет тепло и сухо, и все сделано на совесть, дома крепкие и еще простоят сто лет не меньше при хорошем уходе, а он за этим уходом сам лично и проследит. Василий подновил фундамент домов, очистил стены до бревен, изнутри и снаружи, чем-то там пропитал их для крепости и сохранности, щели между бревен затыкали мхом и дранкой. Костя идя за Никитой обижено сопел, но когда они вошли в первый небольшой дом, забыл обиды и тоже стал все оглядывать с любопытством, лазя руками куда не нужно. Никита его не одергивал, самому все хотелось ощупать, тем более Василий разрешил пока, сказав, что перед гостями там все уберут, а пока пусть хотят смотрят. В домах еще пахло ремонтом и двери были распахнуты для проветривания настежь и постелена мешковина на пол, что бы грязи не натаскали. Никита знал уже что в этом доме внутри менять пришлось все полностью, постелены новые полы, их пропитали вместо краски олифой и утепли, печь поставили обычную отделив около нее кухонный уголок, в котором расположили раковину вместо умывальника. Небольшой стол для готовки и полка с кухонной утварью. Благоустройство, а это как у Никиты ручной насос качающий воду в бак под крышей, душ и туалет строители закрыли новой стеной из старых бревен. Внутри дома на стенах и потолках обычная побелка известкой. Окна Василий заказал новые, но деревянные, как и были раньше, сектанты ловко их законопатили и заклеили щели сваренным клеем из крахмала полосками из газет. На всех окнах повесили коротенькие шторы задергушки закрывающие половину окна, белые, крахмаленые, обшитые домотканым кружевом. Мебель и железные кровати, найденные при разборах домов тщательно отремонтировали, у Никиты тоже всю старую мебель и кровать кстати забрали. Какая то тетка из соседнего села умела плести кружева, и Василий ей сразу же как включился в этот проект заказал обшить белое постельное белье, грубоватое даже на вид из льна, кружевом как принято было раньше в деревнях. И вот теперь в единственной комнате в маленьком доме старинный пузатый шкаф, узкая кровать вся в кружевах накрыта лоскутным одеялом и с горой подушек, стол, несколько разных стульев и табуретов. Иконостас в углу с потемневшими ликами, украшен, как и принято белым полотнищем обшитым ручной работы кружевом. Все белье от полотенец, шторок, до постельного в едином стиле. Василий заказывал все именно комплектами. А еще законченный вид придавали две керосиновые лампы, одна подвешенная к потолку, вторая на столе, несколько домотканых полосатых дорожек по полу. Нет так то получилось миленько чистенько, но убого на современный взгляд Никиты, наверняка даже про тем древним временам эта комната выглядела богаче, но свои мысли он придержал при себе. Обстановка была самой настоящей и это чувствовалось, а такое не подделаешь. В большом доме почти все также, Василий решил убрать межкомнатные перегородки, печь была русской огромной, ее восстановили и даже обклеили впереди найденными старыми изразцами. Кровать была больше, на русской печи лежал матрац, набитый сеном и также застеленный белоснежной простыней с кружевом, пришитым по одной стороне, так же стоит важно пузатый шкаф, добавились только буфет у круглого стола, диванчик с высокой деревянной спинкой, и длинная широкая скамья с сундуком. Вещи отремонтировали старательно, новыми они не выглядели, а были именно настоящими, как и в обычном доме. Костику все понравилось, а вот Никита все-таки сомневался, что люди за такие деньги поедут в глушь отдыхать, что бы еще топить печь и котел для подогрева воды, да кстати рубка дров тоже ложилась на гостя. За много лет вокруг домов все проросло деревьями, строители их постарались сохранить все, вырубив только молодую поросль и проредив заросли кустов, получилось ухоженно и естественно. Заборы вокруг домов для гостей ставить не стали, сделав редкий высокий палисадник впереди каждого дома с калиткой на вертушке, тоже из куска дерева. Смотрелось все очень неплохо и ухоженно, как и полагается в хорошем доме и все в меру. Люська с удовольствием взялась за озеленение гостевых домов, уже сейчас высаживая декоративные многолетники из кустов и цветов, весной обещая их разбавить небольшими клумбами из однолеток, сделать яркие пятна и не только здесь, но и по всему селу. Все найденные в развалах вещи Борис тщательно собирал, комплектовали мебель и отдавали на ремонт родственнику Василия. Иконы и книги, еще какие-то безделушки которые жители не забрали уезжая, собрал тогда-то еще дядька Мефодий и теперь все отдал на общее дело, как он выражался. По ближним селам собирали ручную вышивку в рамках, патефоны и еще много чего, всем этим заведовал Борис. Василий выделил несколько рабочих, и они с хозяевами приводили в порядок и дома селян. Восстанавливали деревянную резьбу на ставнях и наличниках, сносили старые сараюшки.

— Извини Костик, — повинился Никита, — я немного ошарашен, вроде и живу здесь, а как-то не обращал внимания что все так изменилось вокруг.

— Да я уже понял, — видел бы ты себя со стороны, — расхохотался довольный мальчишка.

Село изменилось, обновилось, но удалось и сохранить дух что ли. Село теперь было жилое и настоящее. Никита уже видел подобные деревни для туристов еще дома, в Тамбовской земле, и они были какими-то подделками под быт и старину, в них работали для туристов, а здесь просто жили, как и сто лет назад. Даже дом сектантов вызывающе белый смотрелся естественно. Бревна зачистили и покрасили, как и все на их территории в белый цвет, забор, крыльцо, беседку, — даже деревянный тротуар во дворе у крыльца. Забор обновили сделав его низким и редким. Двор вычистили от старых построек, сараев, поставив одну большую открытую беседку. Сектанты медленно сновали по своим делам в своих белых одеждах, и все это было смотрелось со стороны как-то тоже обыденно. Никита их уже обеспечил на зиму теплыми вещами и валенками, а Василий где-то прикупил им белые овчинные полушубки. Сектанты по-прежнему не высказывали эмоций, принимали что им дают, безропотно шли на все работы куда бы их не отправляли, не интересуясь зарплатой. Но Никита уже и смотрел на них проще зная, что они не голодают и тепло одеты, Борис открыл им как на общину счет переводя туда их же зарплату, и сам на себя оформив доверенность теперь покупал им все что нужно. Внутри дома была такая же белизна, даже ярче, войлок плотно уложен на полу, те же полати в спальни, но теперь они с постелью, а не тряпками как раньше смотрелись даже уютно. Тем более теперь на их окнах появились те же занавески с кружевами, как и в гостевых домах, скатерть в тон и было уже уютно, пахло едой, а не безысходностью как раньше. Никита задерживаться не стал, вышел постоял у дома Мефодия. Старик сейчас был со строителями на новом участке работ, там вроде собирались восстановить уже три дома. Самые первые дома в начале села Василий уже прибрал к рукам, в одном жили сами строители, второй приготовили женщинам которые будут заниматься уборкой в гостевых домах. Никита посмотрел на село и снова поразился, вот ничего такого вроде не сделали, только порядок навели, а вид как изменился. В нашей стране заборы любят, а вот ухаживать за ними нет. Но тут Василий и Борис были непреклонны, хотите оставляйте, но он должен быть редким, люди ведь деньги платят и на чужую жизнь подсмотреть. И весь забор должен быть ровным, ухоженным, а двор чистым. Все сараюшки разобрали на дрова, во дворах разобрали все какие-то непонятные кучи мусора и старый хлам, копившийся годами, и вся картинка села поменялась. Заросли сорняков рост человека куда то тоже исчезли.

— Кость, а сорняки что руками так вычистили?

— Ну ты Никита, — засмеялся Костя, — это было выполоть невозможно, и Василий с города на каждый дом привес травокосилки на бензине, сказал за заросли у дома будет зарплаты лишать. — Я уже все у своего дома выкосил.

— А, мне чего не дали, — обиделся вдруг Никита.

— Так я сказал, что буду сам следить и косить, Василий и не стал лишнюю покупать, зачем, а это лето мы с Нурланкой так и руками у тебя все выщипали, у тебя то и раньше чисто было.

— Завтра пойдем с тобой на гостевые дома защиту ставить от нежити.

— А, ты меня научишь Никит?

— А, для чего я тебя беру, ладно возвращаемся, поглядели и пошли дальше работать.

Проходя мимо Лилькиного дома Никита обратил внимание что чисто, как и везде, видно, что мужики которые с ней живут и забор привели в порядок и во дворе чистота идеальная, все ямки отсыпаны, а воняет дерьмом, как и раньше.

Костик сморщил нос, — Василий и Борис их уже выгнать грозят, говорят сил нет нюхать. — Скоро заморозки может и вонять перестанет как подмерзнет все.

— А, что Лилька так говорить и не стала?

— Пытается, но мало, не умеет она без мата и гадостей, — рассмеялся Костик.

— Н-да сильна баба, уже месяц прошел, а никак не привыкнет просто говорить, — восхитился Никита.

Ее гарем приходил к нему с просьбой снять с Лильки проклятье, устали они за ней убирать. Никита обалдел, — какое проклятье, перестанет гадости делать и людей проклинать и все, она здорова и аппетит у нее наверняка хороший остался.

Мужики запечалились все так, но…

— Никаких, но, — отрезал Никита, — пусть хоть на дерьмо изойдется, и ко мне больше не ходите.

И вот до сих пор Лилька никак не вылечится от своей беды.

За корешками в последний в этом году сбор Никита ушел один, Костик хотел, но у него на руках дед Потап. Настойки нужно варить каждый день свежие. Никита объяснил, настойка эффективная, но недолговечная с накопительным эффектом и ее необходимо принимать свежезаваренной и каждый день в одно и тоже время. Вот только дед Потап оправится, тогда уже ему они будут варить другую, на несколько дней.

Перед уходом он похлопал Костика по плечу, — не переживай, зато ты следующий сезон откроешь.

— Мы же лагерь весь упаковали, все законсервировали, — переживал Костик.

Они в последний раз еще втроем, собрали палатку. Спальники, одеяла решив их не тащить домой, а плотно завернуть и привесить на ветки кедра, так и сделали. Столько они туда ненужного натаскали оказывается за такое короткое время. Котелки, чайник и другую посуду сложили под навесом, да и сам навес и дрова закидали сухим лапником которые срезали раньше.

— Спальник у меня еще есть, теплый, котелок и чайник достану если что, дрова тоже, — пожал плечами Никита, — чего ты так переживаешь.

— Нет, просто завидую, ночью заморозки, дождь накрапывает. — Я в такую погоду дома сижу, лень во двор за дровами из тепла выходить, а уж ночевать в лесу, — Костик поежился, — а тебе все нипочём, я тоже так хочу не боятся.

Никита расхохотался, — ну у тебя и зависть, черная прямо.

Закинул короб на плечи и как не было его. Костик до сих пор поражался как ловко Никита умеет ходить, без шума и топота. Костик боялся другого совсем, отец его исчез, как Никита и думал он снова отдал деньги мошенникам. Он пару раз украдкой приходил домой, Костя ему предлагал остаться, но отец начинал орать, истерить и снова уходил. Хоть его Никита и не собирался упрекать за деньги, и Костик отцу сказал об этом, но Слава не верил, или не хотел, даже Костя понимал, что его отец не способен изменится.

Никита и собирался в лес один, он бы нашел предлог оставить Костю дома даже если бы дед Потапа не болел. Догадывался и о переживаниях Кости, но в семейные отношения влезать не хотел. Костя уже взрослый и разумный, да и то что Слава ушел только пошло ему на пользу. Никита еще хотел пройти сам по плохому лесу на разведку, с мальчишками он боялся, не за себя- за них. С ними ему хорошо, он привязался к ним, и рисковать ими не мог, а ведь его работа не только травы собирать, но и лес он нежити чистить, а последние месяцы он расслабился, ведь ничего толком не сделал, защиту обновил вокруг села, да новую поставил у гостевых домов.

Накануне прошел сильный дождь, ночью приморозило, и сейчас моросило, мелко, нудно, прав был Леший зима уже почти началась. Идти тоже теперь было долго, дорогу ему некому было открывать, но Никита понял, что и по таким вот походам соскучился. Тоже оказывается нужно бывать в одиночестве, поразмышлять спокойно, разложить свои мысли. Никита чувствовал, что что-то его тяготит, что-то он упускает, и это тянется за ним еще из Тамбова. Вот и решил, что может побыв наедине с собой он вспомнит. Он дотопал до лагеря, вытащил спальник положив его под навесом, продукты здесь в лагере еще остались, ему хватит и сразу пошел на сбор за корешками. Никите сегодня предстояла тяжелая работа, он надеялся, что дождь не промочит землю в лесу, но… Быстро и сам вымок и в грязи умазался, пару раз чуть не укатился, поскользнувшись по мокрой земле. Корешки что он добыл тоже были в грязи, и Никита около часа отмывал их в ручье в ледяной воде. Добыл он не много на первый взгляд, сложив все в короб, места осталось еще много. Уже темнело, когда Никита развел костер, поставил котелок. Можно было и не варить, но нужно горячее поесть после такого дня обязательно. Пока варево готовилось, он переоделся в сухое и сразу стало комфортней и тепло. Не торопясь еще подвигался, разогревая тело, развешал все свои мокрые вещи, высохнет вряд ли, а вот грязь может и осыплется. Начертил привычно защитный круг вокруг костра и шалаша. Вроде и снова слякотно, дождь так и не прекратился, а у костра под шалашиком, сделанным на скорую руку так уютно и хорошо. Привык он здесь и лес ему как дом, здесь он отдыхает. Никита поел, вымыл чашку и поставил чайник.

— Вот еще горячего выпью и совсем хорошо будет, — пробормотал он под нос усаживаясь удобнее.

— А, меня к костру пустишь?

Никита поднял глаза, перед ним стоял мальчик лет пяти, одетый вроде и тепло, но не по сезону. Хороший такой мальчик упитанный домашний, фуфайка с капюшоном из меха, поверх джинсовая куртка, ботинки обычные. Страха тоже не было, как и тревоги, хотя Никита понимал ребенку тут неоткуда взяться и на нежить он не похож.

— Проходи, садись к костру, — улыбнулся Никита.

— Пахнет вкусно из твоего котелка, — произнес малыш потянув странно носом. — Странно и не боишься ты меня?

— А, должен?

— Ну ведь гадаешь кто я, и смогу ли твою защиту обойти. — А боятся всегда нужно, тебе ли не знать, но я к тебе пришел не как враг, — мальчишка неожиданно громко и звонко засмеялся, показав острые клыки, не зубы. Он перешел защитную черту и не изменился, сел рядом у костра на чурбан и кивнул на котелок, — Угостишь.

Никита наложил ему варева в чашку и подал вместе с ложкой. Мальчишка с удовольствием стал есть горячую тушенку с кашей. У костра Никита увидел, что на мальчишке не фуфайка с мехом, а он весь покрыт темным густым мехом, а уж поверх меха на нем курточка джинсовая. Мех был влажноватым блестел капельками влаги, и мальчишка пах диким зверем.

Никита достал вторую кружку и кусковой сахар.

— О, сладкое я тоже люблю, — заметил мальчишка, не отрываясь от каши.

Никита уже понял кто к нему в гости вышел, было любопытно зачем он берендеевичу понадобился, тем более тот к нему с миром пришел. Мальчишка не торопился начинать разговор и с удовольствием переключился на чай, заедая его крупными кусками сахара. Никита тоже не хотел начинать разговор, он пошарился по карманам и вытащил пару конфет. Глаза мальчишки жадно блеснули, увидев лакомство.

— Знал бы что гость такой пожалует больше бы прихватил, — сказал Никита с сожалением.

Мальчишка вздохнул расстроено, — а некому было больше идти, я один человек здесь на всю округу, ну почти человек. — Ты ведь догадался кто я, — добавил он пряча конфеты, — по дороге съем, идти долго. — Я от отца пришел, того, кто всем лесам русским Хозяин.

— Значит от Михайла Потаповича, — уточнил Никита, — великая честь. — Чем я мог его внимание привлечь не понимаю.

Он действительно знал, что это великая честь и то что он ее не достоин. Медведь — это сильнейшая сущность, его боится и уважают, он мудр и жесток, но справедлив, он людям редко кажется, даже вот так через посредников. Говорить о нем можно бесконечно долго, одних сказок только не перечесть и не пересказать. Никита опомнился подскочил и поклонился, — Прости меня Михайло Потапович, я не знал, не думал, что вы лично…

— Сядь ты спокойно то, — произнес мальчик, — отец тебя слышит и понимает твои чувства, я сейчас как видеотелефон.

— Ты за него говоришь?

— Теперь да, — произнес мальчик уже другим голосом, более грубым. Он внимательно рассматривал Никиту, — гм…, э-э-э, явно не зная, как сказать ему что он хочет.

Никита знал, медведь умен, хитер невероятно, но косноязычен, и не думал даже улыбаться слушая это э-э-э, м-м.

— Э, я знаю твою историю, — сказал он наконец, — наблюдал за тобой, натворил ты знатно и это не исправить, но жить нужно, твоей помощи ждут. — Теперь ты здесь под моей защитой, и … ты будешь жить, как и жил, работай, чисти лес, мне это по нраву. — Жаль, что ты так болен, выглядишь ты не очень, вылечить я тебя не могу…, я над тобой не властен. — Тьма в тебе, вот с ней помогу, очистится тебе надо, но тебе решать, будет тебе плохо…но решать тебе.

Мальчик берендей протянул Никите прозрачный флакон, красивый как кусочек хрусталя. Никита с благоговением принял флакон в руки, ощущение тепла даже жара шло от него.

— Если решишься… э — э, утром уже перед домом выпей его, будет плохо, но станет легче потом, если переживешь. — Жди, ты важен… — Пока тебя не призовут, ну то ты и сам поймешь. — Ты нужен, важен, но… выбор — это только будет твой, я же дам тебе защиту, как обещал, не тебе… — Прощай, может еще увидимся, если поступишь правильно.

Никита еще раз поклонился, а мальчик выдохнул с облегчением.

— Отец ушел совсем, нальешь мне еще чайку с сахаром, не больно, но неприятно после, — тихо проговорил мальчик.

Никита убрал флакон во внутренний карман и налил мальчишке чаю, пододвинул к нему сахар, — как тебя то зовут.

— Меня не зовут, я сам прихожу, — сострил мальчишка, — а имя тебе рано знать, конфет мало.

Мальчишка пил чай и доедал сахар, а Никита погрузился в мысли, вроде и много чего сказал Михаил Потапович, а все слова сплошная загадка, кто его попросил, какой выбор, кто призовет и куда. А вот тьма — это тоже правда, Никита ее чувствовал и мучился, и боялся что поддастся ей.

Мальчишка слопав весь сахар облизал пакет, — ну я пойду, далеко топать.

— Тебя проводить?

— Мальчишка засмеялся, — да кто ж меня тронет, а вижу в темноте я лучше тебя, прощай, летом загляну, только ты конфетки не забудь.

И пропал, без всяких побочных эффектов вроде таяния или еще чего, стоял и нет его. Никита помотал головой, может он заснул да все это ему привиделось, но карман у сердца нагрелся, он осторожно хлопнул по нему, флакон был на месте, как и пустой пакет из-под сахара и вторая кружка. Никита думал не уснет после такого явления, но только влез в мешок как выключился до рассвета. Утром он быстро навел порядок в лагере, завтракать не стал, быстро собрался и домой.

Пока шел все думал, что же делать, — пить иль не пить вот в чем вопрос, — продекламировал он громко, — извечный русский вопрос.

Но у дома уже не сомневаясь, достал флакон, полюбовался на игру граней под солнцем и открыв его залпом выпил, ничего не произошло. Даже жидкость несмотря на буроватый цвет по вкусу была как вода, только флакон вдруг просто растворился в руке. Никита зашагал быстрее к дому, устал и хотелось в тепло, но.

Валентин ждал его уже у крыльца какой-то бледноватый, — как ты под защиту хозяина то попал, спросилвместо здрасти.

— Э-Э-э, это что у меня на лбу написано, — растерялся Никита.

— На доме знак, люди его не видят, а мы все да, — ругнулся Валентин, — вон же над крыльцом.

Над дверью как выжженный виднелся отпечаток медвежьей лапы.

— Я тебя Никита уже боятся начинаю, давай сырье, — деньги скину как обычно и не бойся не обману.

— Да я вроде и раньше не боялся, — разозлился Никита, — я и сам много не понимаю, и ты еще взъелся.

Валентин взглянул на него странно, — может и не врешь, просто тебя так защищают все, вот я и не пойму, кто ты на самом деле и боюсь, что скрывать. — Говорят про тебя сам знаешь, что, а ведь Хозяин наш не будет такого покрывать.

Никита устало плюхнулся на ступеньку, — я вообще ничего не понимаю, веришь, нет.

Валентин махнул рукой, — все, когда ни будь наладится, а ехать мне и в самом деле надо.

— Короб тоже заберешь?

— Зачем, или ты уже не хочешь на следующее лето работать, — огорчился Валентин.

— Так ты же вроде как меня боишься?

— И что тебе это работать что ли мешает, и Нурлана к тебе привезу, он и так меня достал, переживает как вы тут с Костей без него, — всплеснул руками Валентин быстро прощаясь

Никита вошел в дом разделся глядя на растерянного Домового, тот не мог не заметит знака над дверями дома и по его виду это для него загадка и он ждал рассказа Никиты. Никита прошел на кухню, так было уже привычно, и приступил к подробному рассказу встречи, Домовой слушал приоткрыв рот, все это было и для него необычно.

И тут Никита понял, что у него начинается жар, накатывается волной, голова у него закружилась, и он с трудом встал и еле перебирая ногами поплелся к кровати, — что-то мне не хорошо, прилягу, — успел он шепнуть Домовому и потерял сознание.

Он пролежал в горячке почти две недели, Домовой ухаживал за ним как за малым ребенком, варил отвары, обтирал пот. Костик тоже был перепуган болезнью Никиты, но его Домовой не подпускал к кровати больного.

— У него необычная болезнь и для тебя это опасно, я сам справлюсь.

Но Костя приходил каждый день и понимая, что раз его не подпускают, то и других тоже не надо, так и делал, — отгонял всех желающих попасть в дом Никиты.

Сам же Никита чувствовал только жуткую боль. Чувствовал, что из него с жаром и потом выходит что-то темное и страшное, что уже сжилось с ним и стало его частью. Как это больно, когда из твоих костей, крови, мышц вырываются что-то сопротивляясь при этом, его одновременно рвали на части сотни, тысячи крохотных болезненных уколов, выворачивали его и казалось, что эта пытка никогда не закончится. Две недели страшных пыток, и он не сошел с ума и выжил. Когда Никита очнулся, был слаб как новорожденный ребенок, истерзанное тело болело, но это уже было не страшно и даже приятно. Приятно чувствовать себя, и понимать, что было в нем ушло навсегда.

— Ох, и напугал же ты меня Никитушка, — я столько белья твоего сжег, столько комплектов, новых ненадёванных, тьма была в тебе и мучала тебя, я не смог ее вытащить хоть и пытался, а вот Хозяин смог.

— Какое белье, какие комплекты ненадеванные, — переспросил Никита, — про Хозяина я и сам понял.

— Да белье с постели пришлось все сжечь, а оно то новое совсем, такая утрата то добра. — Я ж тебя мыл и чистое стелил, а тьма с кровью и потом вся в него уходила и только сжечь и оставалось.

— Да ну его, оклемаюсь, новое куплю, — и тут Никиту как ушибло, — ты ко мне…

— Нет, нет, не боись никого к тебе не подпускал, — завопил обиженный Домовой, — я же все понимаю, а ты …

— Это я от страха, — повинился Никита, — прости, я б без тебя не выжил.

— Это да, — не стал спорить успокоившийся Домовой.

Никита поправлялся, — несколько дней к нему приходили, и Борис с Петром, дядька Мефодий обязательно, и Василий прибегал. Костик так тот и полдня у его постели проводил и готовил, и убирал как мог.

После его ухода Домовой все перемывал и готовил заново, — ну вот в кого он такой, старается ведь, а руки не с того места растут.

— А, то ты не знаешь в кого он такой, — смеялся Никита, ничего он научится.

Боль не ушла совсем, но и стала не такой как была, Никита стал поправляется и ходить почти без хромоты, да и раны все на теле его выглядели уже не так страшно.

— Ты сильный Никита и это удивительно, ты ведь был заражен тьмой давно, да еще и Лихо было в придачу, а ты сопротивлялся, не дал ей овладеть собой, невероятно. — Я давно живу, а о таком не слышал. — Зачем кому-то было так важно испортить твою кровь и погубить твою душу, — размышлял Домовой у кровати Никиты.

Никита и сам всего не мог понять, и беспокоило его то что он не может вспомнить многих вещей, вот когда он был с Черепом, все время же куда то с ним ездил, что-то делал для него, слушал разговоры с кем-то. Пытаясь представить хоть один день из тех, полностью, что он делал и где был, а нет не получается.

Домовой его успокаивал, это и-за болезни, и ты все вспомнишь еще.

— Да у меня такое чувство, — признался Никита, — что я знаю что-то важное, что может помочь кому-то, а вспомнить не могу.

Ты не мучай себя Никита, — все разъяснится, — живи как велел Хозяин и жди, когда призовут, — посоветовал Домовой, — думаю все сложится, а как иначе, ведь ты столько перетерпел.

Никита бы и рад был все изменить или понять, что произошло и сколько ждать, но понимал, что Домовой прав. Нужно восстановится, все вспомнить и ждать, когда позовут, и сколько ждать, год или два или всю жизнь.

Тогда он еще не знал, через семь лет его жизнь снова изменится, но это уже другая история.

***

А примерно в это же время, когда и происходили все эти события с Никитой, в своей однокомнатной пустой квартире в Тамбове сидел его наставник Николай. Квартиру его недостаточно назвать маленькой и скромной. Он не уделял ей внимания совсем, купил потому что нужно где-то жить, простенький диван и шкаф, вся меблировка комнаты, на кухне крохотный стол с минимумом необходимой посуды, Николай даже шторы не стал вешать. Он здесь просто иногда спал или приезжал подумать в тишине. Выключив свет вечером он усаживался на подоконник с ногами и смотрел в окно на ночной Тамбов. Квартира была в центре Тамбова и вид из окна был на парк и проспект, а там всегда что происходило. Но это тоже было не важно именно здесь ему хорошо думалось, и он любил сидеть так бездумно глядя в окно вниз, хоть это и случалось редко. Николай давно уже жил только работой, а здесь бывал так изредка, хотелось побыть в одиночестве и вроде как на своей территории, разложить все свои мысли по полочкам и принять решение. Конечно он хотел, когда-то давно себе другую жизнь, но вот не сложилось. Сейчас он размышлял о том, как причудливо прошлое влияет и на современное время. Все дело в пророчестве, черт его побрал. Пророчество должно произойти скоро и здесь на Тамбовских землях, а началось …, точно теперь и никто не знает, скорее с самого основания сообщества охотников.

Каста охотников была закрытой всегда и от всех живущих на земле и людей и детей ночи, они всегда жили на грани между луной и днем, не относя себя ни к тем ни к другим. Когда-то много, много веков назад, первый мужчина смог переборот свой страх и столкнувшись с тьмой, не отступил, стал защищать, — себя, семью, соседей и основал род охотников. Конечно он был не один, хотя таких людей всегда было мало, да и сейчас так же, — кто хочет вместо нормальной жизни мотаться выискивая нежить или истребляя колдунов, все время быть настороже и никому не доверять и знать, что тебя в любой момент убьют или оставят калекой. Но так повелось, от отца у сыну стали накапливаться знания и опыт всех ошибок и сложностей с которыми они сталкивались, сначала устно, пересказывая в форме сказок, а затем стали и письменно составлять книги журналы где и описывали все с чем им приходилось сталкиваться и как это можно победить. Так стали скапливаться знания, — охотники учились защищаться сами и свой дом, — выслеживать свою дичь. Они находили таких же, как и они сами, делились знаниями и так постепенно образовалось сообщество, сильное, обладающее тайными знаниями. Сейчас точно уже не знает, но как-то все охотники смогли собраться вместе, принять свой устав, правила единые для всех и вот именно с того момента охотники и приобрели свой статус, общая клятва была принята не богами, — свет и тьма пометили всех, кто был там. Это изменило их и их кровь, и отсюда пошло выражение первый рода. Первый рода, тот, — кто сумел сохранить непрерывную линию от отца к сыну до сих пор. В семьях рождались не только мальчики, и девочки естественно тоже и их воспитание было необычным. Ведь только девочка, выросшая в семье охотников будет воспитывать своих детей как нужно для общих целей и профессии. Девушки занимались не только воспитанием детей, они все были великолепными травницами, делали лекарства и не только, — не доверяя чужим жизнь своих мужчин. Обычному человеку почти невозможно справится с любым представителем мира ночи, ну что может сделать с вампиром или оборотнем, — только быстро умереть. Так появились эликсиры, зелья, мази, которые увеличивали скорость реакции, позволяли видеть во тьме, защищаться ментально от колдунов или вампиров и изготавливали их женщины, — свои. И хоть сами охотники этого не признавали, но они изобрели свою магию, действительно непохожую ни на одну которую используют дети ночи, а изменённая клятвой кровь легко принимала и меняла охотников, делая их не совсем людьми. Те, кто сохранил прямую кровь не пользовались типовыми зельями, они уже рождались сильнее выносливее обычных людей, в каждом роду определились свои таланты. Не всем удалось сохранить прямую линию крови, всякое бывало, иногда единственный сын погибал не оставив наследника и убитые горем родители что бы не прервать охотничий род брали ребенка в семью со стороны. Сообщество охотников знало об этом, но старалось как бы не замечать, ведь никто не знает, как у тебя в семье сложиться, может долгожданный наследник просто не родится, а род прерывать нельзя. Такое и сейчас случалось, поэтому зелья всегда были в ходу, ведь даже если ты родился с нужной кровью, какие-то способности не передавались при рождении и их также развивали используя зелья. Считая себя людьми они уже ими не являлись, скрывали свой возраст, ведь на самом деле охотники живут долго, почти так же, как и все, кто под покровом ночи, только охотники погибали чаще или получали ранения и уходили на покой. Эту тайну они хранили особенно тщательно и до сих пор, даже уж насколько пронырливые и умные создания ночи считали охотников недолго живущими, как обычных людей. Как, — да все просто, охотники принимали заказы только через посредников, часто их меняя. Работали меняясь по разным регионам и главное все тоже зелье, вернее мазь, которую охотники втирали в кожу лица перед любой охотой. Мазь делала любое лицо и голос типовыми, неприметными, не зря говорили, что все охотники на одно лицо, оно так и было. Охотники никогда не требовали денег, если к ним приходил человек с просьбой о помощи и сейчас так же, — это традиция сохранилась. Просто немного все изменилось, примерно столетие назад, тогда же и появилось понятие, — взять контракт. И даже когда стали охотники брать контракты, бесплатно все же работали, как и раньше, просто как обычно умалчивали, но кто это знал пользовался их услугами бесплатно. Но даже несмотря на контракты у них была репутация, заработанная кровью и веками, и вот ей они дорожили.

Никто, почему-то не задавался вопросом, почему охотники сами не требуют денег, ведь все имеет цену, а уж их работа была уникальной. А зелья и артефакты которые использовали охотники были ведь невероятно дорогими, да и вырастить охотника, обучить это стоило состояния, каждый охотник уникален.

Обычные люди не задумывался куда же девалось имущество погибшего колдуна, допустим, а ведь нищих магов никогда не существовало. Охотник убивая нечисть или нежить получал доступ ко всему его имуществу. А вот дети ночи сразу поняли, что аскеза охотников — это маска. Не совсем конечно правильно, но охотники забирали черные книги убитых врагов, уничтожить их было почти невозможно, а оставлять опасно, и артефакты понятно сюда же. И охотник ведь не работает как обычный мужик к примеру, а семью ему кормить надо, поэтому из логова дичи забиралось все имеющее цену, а нищих среди них не наблюдалось никогда, как уже говорилось раньше. В каждом сообществе охотников существовали сокровищницы, хорошо спрятанные и защищенные. Совет старейшин распределял куда пустить их, на какие цели, и конечно плата самим охотникам шла оттуда же. Но как-то само получалось что среди охотничьих семей не было ни бедных не богатых, необходимый комфорт и достаток- норма жизни, они старались не выделяться из людей и жили как большинство, предпочитая старость встретить в семье в какой ни будь глухой деревушке спокойно, как и его предок до этого, и это традиция.

Николай потер лоб и заерзал, ему было неприятно, и он знал, стоит отойти от истоков как начинается хаос.

Охотники не меняли своего уклада не столетия, тысячелетия, переживая незаметно все смуты которыми так богата наша страна, а тех, кто отходил от традиций или хотел нажиться, или предавал род, редко ведь попадались и такие отступники. Охотники наказывали своих отступников сами, убивая их тихо без шума. Правило было одно или живешь как все или уходи, редко, но и такое бывало. Жаль конечно если охотник допустим решал стать купцом и больше не бегать в поисках зла, его отпускали. А убивали только тех, кто живя в общине становился врагом.

А затем как-то незаметно получилось, что место старшины перешло его сыну который не заслужил уважения и дом у него вдруг превратился в закрытый от товарищей дворец, а его внук не пройдя обучения не только получил звание охотника, но и не работая, тоже вроде уже находился близко от этого совета и получал суммы больше чем работающие охотники. Затем пошли слухи, что многие фолианты, веками хранящиеся в закрытых сокровищницах вдруг всплывают у детей ночи. Когда Николай был еще совсем молодым учеником охотники уже стали бурлить, такое положение никого не устраивало. Они спокойно врали чужим, но между своими такое недопустимо. Николай понимал сейчас, что именно тогда была попытка уничтожить охотников, нелюди враги- долго претворяли этот план, мечтая уничтожить охотников одним ударом, стереть их и упоминания о них. Когда началась смута в сообществах охотников всплыло пророчество и его обсуждали открыто, начиналось оно просто.

В сердце земли русской два рода по прямой крови соединившись, общей кровью изменят порядок вещей в момент опасности, вернув все, как и должно быть.

Тамбовская земля всегда считалась сердцем России, хоть это не признавалось официально, на то другие причины. Но не важно признание властей, они всегда далеки от народа, и на тамбовской земле на тот момент было три рода по прямой крови.

Николай как раз-таки и был одним его представителем, и красавица Лика или Леокадия ее полное имя, живущая по соседству в другом подъезде. Девочка жила естественно не одна, со своей семьей, родителями и с сестрой и братом. Девочка из древнего рода по крови, а третьим был Григорий Больших. Николай слышал о пророчестве, но оно его интересовало только как лишний повод помечтать о Лике, ему казалось, что он любит ее всегда, как только с ней познакомился знал, что она будет с ним всегда и не скрывал этого. Лика тоже была не против его ухаживаний, даже еще детских, Николай не был красавцем, но лицо приятное, высокий ловкий. Смотрелись вместе они замечательно, и родители их были не против, пророчество это исполнится или нет неизвестно, а соединить две линии прямых родов — это хорошо, тем более они никогда не пресекались. Николай и Григорий тоже были знакомы с детства, вместе обучались, оба были лидерами и постоянно соперничали, старшины считали, что это только на пользу обучения, ведь у них самые лучшие результаты. Но сам Николай никогда Григория серьезным соперником ни в обучении, ни в любви не считал, род Больших был запятнан тьмой и хоть они сами уничтожали своих отступников, соблюдая все традиции, но… Григорию позволили стать охотником, но дорога выше была ему закрыта, и взять девушку из их среды ему не светило, никто не хотел рисковать, и Григорий это знал. Когда они только сдали экзамены и стали работать профессионально, только вступив в взрослую жизнь Григорий обставил Николая уведя Лику у него из-под носа, и ее родители дали согласие на брак. Лика всегда такая рассудительная и спокойная уперлась, угрожая если не получит согласие родных, сбежит, характер у нее был сильный и они согласились, тем более что у них еще подрастали дети. Николай ничего не мог изменить и был вынужден отойти в сторону. Но и Григорию Лика была нужна только чтобы сопернику досадить, хотя женится ему пришлось. Он привез Лику в дом родителей, пожил с ней недолго что бы соблюсти приличия и оставил ее там. Сам же продолжая жить, как ему нравится. Нравились ему разные девушки без обязательств, неотягощённые моралью, а еще пристрастился он к игре и вскоре денег ему стало не хватать, и он стал браться за любые контракты. Старейшины пытались его образумить, Григорий обещал исправится, но только старательней таился. Рождение сына его не отрезвило, он несколько раз побывал дома, но жить с Ликой не хотел, главное он оставил наследника, как хотели родители, и считал, что больше он не обязан притворятся. Николай все знал, но не вмешивался, не принято, да и что он мог сделать. Лика мужняя жена, а разводы в их кругу не приветствовались. Что Григорий живет плохо сейчас с женой это их личная беда, захотят помирятся, а если Николай влезет, да попробует увести Лику из семьи, это уже он будет виноват и все будут смотреть на него косо. Как-то разговоры сошли на нет про пророчество, Григорий прогиб выполняя левый и как оказалось незаконный контракт, неприемлемый для охотников. Охотники не убивали всех бездумно, давно еще был заключен негласный пакт со всеми детьми ночи, и невозможно убить всех¸ — пробовали. Поэтому охотники выслеживали опасных тварей, которые начинали лить кровь людскую как воду, но потомство не трогали. Покон — закон, определяющий отношения людей, детей Ночи и охотников, прямо запрещал убивать детей и стариков. Григорий же убил колдуна который хоть и был темным, но жившим по закону, и его жену с еще не рождённым ребенком. Пытался и дочь убить, но колдун был сильным и уже мертвым смог кинуть проклятье на своих убийц произнеся его устами девочки. Григорий участвовал в этой акции со своим другом, и тот перед смертью признался, что чародей Афанасий из рода Горынычей подбил их на это и отказался снять проклятье, рассерженный что они плохо выполнили работу. Сообщество охотников снова зашумело как рассерженный улей, да что это такое и когда такое было, чтобы охотники принимали заказ от врага людского. Но шум быстро стих, Афанасия искали, но он как испарился, Николай тогда уже подозревал что кто-то из старшин потихоньку закрыл расследование и поимку чародея. Лика стала вдовой и это еще больше отдалило ее от Николая, и он сам не хотел ее видеть, обида жгла, променять его на врага. Сыну Григория и Лики дорога в охотники была закрыта. Но отец и дед Григория были уважаемыми охотниками из рода Больших и умоляли не губить род и дать последний шанс их внуку Никите. Старейшины посовещались да вынесли половинчатое решение, — пусть учится под особым присмотром, а там поглядим со временем что из него получится. Впервые Николай увидел Никиту, когда тому уже исполнилось двенадцать лет. До этого возраста мальчики воспитывались в семье, а затем их собирали на первое лето на детской базе охотников. В деревне под Тамбовом работал детский оздоровительный лагерь, оформленный по всем правилам, в него попадали только мальчики, будущие охотники. Первое лето им давали возможность познакомится с ровесниками, воспитатели из охотников и целый штат опытных психологов в игровой форме пытались раскрыть способности каждого ребенка, определить его возможности что бы обеспечить правильно дальнейшее его развитие. Ведь хоть глупых и хилых среди них не было, но отбор детей на тех, кто будет управлять или подчинятся шел с самого начала. Результаты ставились пока ориентировочно и все года обучения детей тестировали, ведь бывали и так что ребенок не смог раскрыться в первые годы обучения. А явные фавориты по первым результатам иногда вырастая теряли лидерские качества. Николай в тот год работал в лагере как воспитатель и Никита как он не хотел это признавать понравился ему, он был похож на Григория, но мягче, Ликины черты тоже проступали. Николай иногда с болью видел, как Никита, типичным Ликиным жестом смахивал челку с лица или смеялся озорно поглядывая по сторонам. Никита сразу же по всем показателям был лучшим, и даже сильнее чем, когда-то его отец, — который тоже подавал большие надежды. Но все результаты мальчика ставились под сомнения и требовали от него больше чем от остальных учеников. От Никиты скрывали как погиб его отец, считая, что так будет лучше, Николай был против, но ему запретили поднимать эту тему разговаривая с ребенком. У Николая была возможность взять Никиту под свою опеку, но он не стал этого делать, чего-то боялся, считал, что так будет лучше и в какой — то момент оттолкнул таким поведением его от себя.

Николай, сжал руками голову, слез с подоконника, прошелся по комнате, — сколько же он ошибок тогда совершил. Он виноват во всем что случилось с Никитой. Никто тогда не подозревал, что враги уже среди них. Афанасий научился так заражать людей тьмой, что этого не было заметно очень долго, а охотников всегда проверяли тщательно, особенно тех, кто работал с детьми. Теперь то Николай знал Никиту уже тогда стали отталкивать от товарищей, сообщества. Кто-то Никите нашептывал что его не признают, правду о отце скрывают потому что он был особенным, а вот Николай, тогда как ослеп. Никита блестяще отучился до конца обучения, сходил в армию. Армия тоже была обязательным условием, там будущий охотник впервые сталкивался с трудностями и показывал себя. Не зря раньше говорили, что армия школа жизни, боевая подготовка мало что значит если парень не может сжиться с коллективом, показать себя лидером, уметь принимать решения. Никиты выполнил блестяще и это условие и его допустили к экзаменам на охотника который он сдал отлично. И вот тут бы Николаю насторожится, проследить за мальчишкой самому, а может даже одернуть где-то, но события стали развиваться совсем плохо в сообществе охотников. Девяностые годы ударили по всем слоям населения, зацепив и детей ночи. Если люди кинулись зарабатывать или в бандиты, то дети ночи как с цепи сорвались убивая людей средь бела дня. Охотники тоже взорвались, оказалось, что среди них много уже ренегатов, которые не скрываясь уходили служить тьме, украв из сокровищницы гремуары и превращая их в золото. Никиту фактически увели в мутную банду из охотников ренегатов и снова Николай не смог ничего сделать, вернее не захотел. Считая, что если суждено Никита сам справится, наверно, что уж таить он и хотел, чтоб так получилось, жалкая месть Григорию за Лику, тому он ничего не смог сделать, а вот сыну не протянул руку помощи в нужный момент. Николай снова уселся на подоконник и невидяще уставился в ночь. Он опомнился, когда стало совсем поздно, Никита лежал в больнице измазанный в дерьме предательства, маги Чудной деревни стали выполнять работу охотников, они убили Афанасия Горыныча и многих его приспешников в том числе и охотников. Питирим лидер магов Чудной деревни вызвал Николая на переговоры как мальчишку и заявил, что если тот не наведет порядок с своем сообществе как лидер, то они их уничтожат. Ведь охотники впервые за долгое время допустили такое скопище темных сил на Тамбовщине, а город Моршу чуть не отдали на растерзание вместе с жителями, и выпустили с проданными книгами тьму запрещённых заклинаний. Николай тогда только в полном объеме увидел, что они допустили и ему пришлось собрать друзей которые его поддержали и устроить кровавую чистку в рядах охотников, половина старейшин тогда была убита, а те, кто остались лишились доверия. Началось все на Тамбовских землях и прокатилось по стране, охотники смертью чистили свои ряды и впервые за тысячелетия потеряли доверие перед людьми и детьми ночи. Но они справились и выстояли и с жаром включились в борьбу с теми, кто был мечен тьмой. Все было очень сложно, ведь Афанасий хоть и погиб, но успел вырастить себе достойную смену и огромную. Связи у него были на высшем уровне, и он ведь метил тьмой не обычных людей, что с них взять, — а руководителей предприятий, чиновников, власть и не только в Тамбове, он и до Москвы дотянулся. И всех убрать охотники не могут до сих пор, ведь одно дело убить маскируя под несчастный случай обычного человека, а когда он при власти, все время на виду и с охраной, это совсем другое дело. Тогда Николай и не вспоминал про Никиту, не до этого ему было, но Лика пришла сама в эту квартиру. Она была похожа на тень, и он тогда понял, что она умирает.

— Мне не позволили навестить моего сына родные, — тихо прошептала она, — я дорого заплатила за свой поступок, тебе есть за что злиться на меня, но прошу, помоги сыну, дай ему шанс выжить.

Она протянула небольшой пакет с зельями и ушла. Николай не стал ее останавливать, что он мог ей сказать и тем более утешить, но отказать в просьбе не мог. В первое посещение он не стал показываться Никите, передал посылку и проследил что бы ее отдали. Не удержался поглядел как он, и удивился. Никита был жив и сопротивлялся тьме в нем, смог ее взять под контроль даже парализованным. Обычно люди не принимая тьму погибали, никому не удавалось излечится. И еще он почувствовал, что за ним следят, и за Никитой тоже. Он ведь тоже поставил на него крест, а то что меченые тьмой следят за ними означает что все еще не так однозначно, и Никита не пешка, которую смахнули с доски, а нечто большее и с этим нужно было разобраться. Он осторожно стараясь не привлекать внимания особенно в своих рядах проверил историю Никиты и был еще более удивлен. Никиту пометили тьмой давно, и он давно должен был быть мертвым или упырем, а сейчас на нем еще и Лихо повисло, им пытались управлять давно, да не получалось, и его оболгали, но не убили. Николай пришел к Никите после смерти Лики, выслушал его рассказ, мальчишка сам не понимал, как он мог сотворить такое и не понимал почему он не видел, что примкнул к врагам. Никита не пытался переложить на кого-то свою вину, раскаивался хоть и не говорил об этом, и Николай понял, что и он виноват не меньше. Он сухо поговорил с Никитой рассказал о смерти матери, но сдержался от сочувствия видя, как гаснут от горя глаза Никиты. Знал их слушают и если он попробует помочь мальчишке, то его убьют. Стал лихорадочно искать выход и нашел его. Он сказал Никите что лучше ему отсюда уехать, прощенья не будет. Жаль не успел его придержать от поездки в Москву, где Никиту чуть не убили, но Николай смог отправить его в Красноярск, спрятать от всех и это было сделать невероятно трудно. Помог ему маг должник, направив Никиту так что он решил, что сам так поступает. Договорился с Хозяином лесов Михаилом Потаповым что тот поможет, возьмет Никиту под защиту и главное сможет изгнать из него тьму. Михаил Потапов знал о важности Никиты в будущем, но поставил условие что он поможет если сам Никита захочет измениться. И вот сегодня Николай получил весточку что Никита здоров душевно конечно, ведь его искалечили не только тьмой. Сейчас охотники растягивали хоть и очень медленно сеть в которую должны попасть кто выжил и прячется. Это займет несколько лет, слишком уж хорошо попрятались те, кто не хотел, чтобы пророчество исполнилось. Ведь для того что бы все получилось одних охотников недостаточно, им нужно объединиться и с представителями ночи. Ведь те тоже хотят исполнения пророчества и изменения жизни на земле. Пророчество скрывает главную тайну, — земля чистилище и выхода из нее нет даже праведным душам, как было когда-то и выход закрыт с обоих концов. Кому-то нравится такой порядок на земле, и они всячески пытаются убрать тех, кто может это сделать, не понимая, что земля напоминает кипящую, закрытую кастрюлю и может рвануть в любой момент. Даже праведные души, цикл за циклом проходя мучения на земле начинают бунтовать, творить зло. Зачем вести себя достойно если с тюрьмы нет выхода, как бы ты не искупал свою вину. Если человек не догадывается, то его душа знает точно, есть другие миры, долгая жизнь и совсем не похожая на эту, а ей обрезали крылья без права выйти отсюда.

Николай встал и стал собираться, у него еще работы море, здесь он может немного побыть сам с собой. Никита жив, и он действительно избранный, раз смог выжить и побороть себя, и он, когда придет время станет с теми, кто и откроет выход с земли. А Николай проследит что бы Никита восстановился в правах и если у него будут дети, то они продолжать славный род охотников по праву славного и древнего рода по крови.