Друзья мои, приятели и др. [Лев Иванович Давыдычев] (pdf) читать онлайн

Щщт
Друзья
Х

о и ,

прия­
тии
W A R

П ер м ск о е
книжное
■издательство

1976

Д авышев

ПЕРМСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

•

1976

АВТОРА ЭТОЙ КНИГИ ЗОВУТ ЛЕВ ИВАНОВИЧ
ДАВЫДЫЧЕВ.
ЕМУ 60 ЛЕТ.
И ЭТА КНИГА ИЗДАНА К ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЮ ПИСА­
ТЕЛЯ. А С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, ЭТА КНИГА —
ПОДАРОК ПИСАТЕЛЯ ВАМ, РЕБЯТА.
ТАКИЕ УЖ ЛЮДИ ПИСАТЕЛИ: ОНИ МОГУТ СДЕЛАТЬ
ПОДАРОК СРАЗУ ОЧЕНЬ МНОГИМ ЛЮДЯМ.
ОДИН МАЛЬЧИК КАК-ТО СПРОСИЛ ЛЬВА ИВАНОВИЧА:
«ОТКУДА ВЫ ВСЕ ПРО НАС ЗНАЕТЕ?»
НА ЭТОТ ВОПРОС МОЖНО БЫЛО БЫ ОТВЕТИТЬ ТАК:
ПИСАТЕЛЬ Л. ДАВЫДЫЧЕВ ТОЖЕ БЫЛ МАЛЬЧИШКОЙ.
НО ТОГДА МОГУТ УДИВИТЬСЯ ДЕВОЧКИ:
А КАК ЖЕ ЕМУ УДАЛОСЬ УЗНАТЬ ПРО ЛЁЛИШНУ
ИЛИ АДЕЛАИДУ?
НО ТАКИЕ УЖ ЛЮДИ ПИСАТЕЛИ.
КОГДА ОНИ ПРИДУМЫВАЮТ И ПИШУТ КНИГИ,
ИМ САМИМ ПРИХОДИТСЯ — НА ВРЕМЯ —
СТАНОВИТЬСЯ РАЗНЫМИ ЛЮДЬМИ.
ВЕСЁЛЫМИ И ГРУСТНЫМИ.
РАБОТЯЩИМИ И ЛЕНИВЫМИ.
ХОРОШИМИ и п л о х и м и .
А КОГДА ПОБЫВАЕШЬ
В ПОЛОЖЕНИИ ИВАНА СЕМЁНОВА
ИЛИ ВИКТОРА МОКРОУСОВА,
ЛЁЛИШНЫ ИЛИ ЕЁ ДЕДУШКИ,
ШПИОНА ФОНДИ-МОНДИ-ДУНДИ-ПЭКА
ИЛИ ТОЛИКА ПРУТИКОВА,
КОТОРЫЙ ЕГО ПОЙМАЛ, —
ТОГДА ВСЁ ПРО СВОИХ ГЕРОЕВ УЗНАЕШЬ.
ЭТО, КОНЕЧНО, ОЧЕНЬ ТРУДНО.
НО ЗАТО ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО.
А ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УЗНАТЬ,
О ЧЁМ ДУМАЕТ АВТОР,
ЧТО ЕГО БОЛЬШЕ ВСЕГО ВОЛНУЕТ,
НУЖНО ПРОСТО ПРОЧИТАТЬ ЕГО КНИГИ.

Д р узья
M OU.

ПРИЯШМ
или
ПОВЕСТЬ О ТОМ, К А К Ж И­
ЛИ РЕБЯТА В НИЖНИХ ПЕ­
ТУ Х А Х , ЛОВИЛИ ТИ ГРА,
СТРОИЛИ ВЕЗДЕХОД, ВОЕ­
ВАЛИ С КРАПИВОЙ, ПРОВИ
НИЛИСЬ, И ЧТО и з э т о г о
ПОЛУЧИЛОСЬ

Mftb ЖРВЫй
мнь вжо?ой
ммь жтежий
Mftb чежветжый
Mftb тжыа
Mftb шесжоа
Mftb седьмой
Mftb восьмой
Mftb мвяжмй
самыйваж
ный

мнь ягтыа
ЧМо произошло на речном, fn/taaitfae,
когда он н[юнлыбал
нод мселезнодо/гожнмм мос/ном
Речной трамвай отвалил от пристани дачного вокзала
и полыл вниз по реке. Лёгкий и быстрый, он весело раз­
резал воду, и встречные волны разбивались о него в мел­
кие брызги.
Мимо проплывали огромные белые теплоходы и широ­
кобокие буксиры. За собой буксиры тащили длинные пло­
ты. Брёвен в плотах было столько, что и сосчитать невоз­
можно даже десятикласснику.
А суда на подводных крыльях! Они неслись над водой,
будто действительно готовые взлететь.
А белопарусные яхты! До сих пор жалею, что в детст­
ве не догадался поступить в яхт-клуб. Был бы я сейчас ка­
питаном.
Но больше всего на Каме мне нравятся буксирные ка­
тера. Величиной они чуть побольше автомашины «Моск­
вич» старой марки, а какие баржи тянут! Смотришь: ма­
лышка-катер тащит баржу раз в двадцать, а то и в три­
дцать больше себя. Вот вам и малышка! Ему великан
позавидует.
Есть что посмотреть на Каме!
И неудивительно, совсем неудивительно, что у левого
борта стоял мальчик и глядел во все глаза. На голове у
мальчика была матросская бескозырка, и, конечно, сей­
час ему казалось, что он настоящий моряк.
Завыла сирена — впереди железнодорожный мост. По
мосту грохотал поезд. Когда трамвай проплывал под мос­
том, мальчик поднял лицо вверх.
С этого места читайте внимательнее:

начинаются С О Б Ы Т И Я ,
разные С Л У Ч А И .
Когда трамвай проплывал под мостом, Павлик Мерку­
шев (так звали мальчика) поднял лицо вверх. От этого

8

движения бескозырка сорвалась и полетела вниз, в воду.
Павлик едва не бросился за ней. Попробуйте-ка потерять
новую бескозырку, тогда поймёте, как это обидно.
Павлик перегнулся за борт, но было уже поздно.
— Достанется вам на орехи, — весело сказала старуш­
ка в белой пионерской панаме.
— Не надо мне никаких орехов, — пробормотал Пав­
лик.
Старушка рассмеялась и двумя руками надвинула
свою панаму на свою голову.

— Цела твоя шапка, — произнёс дяденька с длинны­
ми висячими усами, — кто-то её внизу подхватил.
— Уж лучше бы она в воду упала, — с сожалением
проговорила старушка. — Всё равно не отдадут. Плакала
ваша кепочка.
Павлик не знал, что головные уборы могут, оказы­
вается, плакать, но не стал расспрашивать, а по лестнице
спустился в нижний класс.
Здесь все места были заняты пассажирами. Ни на од­
ном из них бескозырки не было. Павлик решил вернуться
на палубу, но вдруг услышал за спиной шёпот:
— Эй ты, разиня!
Он обернулся и увидел свою бескозырку. Она была на
голове белобрысого веснушчатого мальчишки с облуплен­
ным розоватым носом.

Jleftfibte сведения
о посёлке Нижние JleitafXu
— Отдай бескозырку! Моя! — сказал Павлик и протянул
руку.
Белобрысый ловко увернулся, подмигнул и поманил
Павлика за собой. Они вышли на корму.
— Не твоя это бескозырка, — проговорил белобры­
сый. — Твоя в К ам у упала.
— Моя! Вон буквы вышиты— «П» и «М». Значит —
Павлик Меркушев. А Павлик Меркушев — это я и есть.
— Откуда я обязан знать, что ты «П» и «М»? А вот
я — Петя Масалкин. Это уж точно.
— Точно, но нечестно!
Петя Масалкин улыбнулся и сказал:
— Не твоя это бескозырка. Твоя в реку упала?
— Упала.
— Простился ты с ней?
— Простился.
— Если бы я её не подхватил, где бы она сейчас была?
— В воде.
— Значит, не у тебя?
— Не у меня, — и Павлик вздохнул.
— Так об чём вопрос? — Петя поднял вверх указатель­
ный палец. — Упала — пропала. А то, что я руку протя­
нул, так уж это моё дело. Моя рука. Захотел — протянул.

10

Правда? Уж лучше я бескозырку носить буду, чем ле­
жать ей в сырой воде. Правда?
— Правда, — со вздохом согласился Павлик. — Но ес­
ли бы ты уронил свою бескозырку, а я бы её поймал, то я
бы отдал. Поносил бы и отдал.
— Но ведь я — не ты! — воскликнул Петя. — Иди по­
дыши свежим воздухом. Приятно.
Дышать свежим воздухом, конечно, приятно, но беско­
зырку всё-таки жалко. Павлик постоял ещё немного и
поднялся на верхнюю палубу.
— Нашёл свою кепку без козырька? — спросила ста­
рушка в пионерской панаме.
— Нет, не отдали.
— А что я тебе говорила? — обрадовалась старуш­
ка. — Ты куда едешь?
— В Нижние Петухи.
— В Нижние Петухи?! — с ужасом переспросила ста­
рушка. — Бедный ребёнок! Вернись, пока не поздно! Там
живут такие противные, неприятные, страшные, невоспи­
танные, грубые мальчишки, что даже днём опасно пока­
зываться на улице! Тебя изобьют! Они всех бьют, даже
самих себя!
Старушка поёжилась и замолчала.
Павлик тоже поёжился.

Сведения о Нижних Jletnqxax
НОНОЛНЯКНйСА
Завыла сирена. Трамвай, миновав пристань, чуть замед­
лил ход, повернул против течения и стал приближаться к
барже. Она и служила пристанью. Здесь строился новый
речной порт, и настоящей пристани ещё не было.
На берегу красовались высокие подъёмные краны.
Своими вытянутыми шеями-стрелами они напоминали гу­
сей. Ковшами краны-гуси поднимали каменный уголь из
вагонов и высыпали его на берег.
Павлик загляделся и вдруг почувствовал на своей го­
лове бескозырку. Её ленточки пощекотали ему шею.
Он обернулся и увидел Петю Маеалкина. Тот улыбал­
ся, наморщив облупленный розоватый нос.
— Вот молодец! — обрадованно воскликнул Пав­
лик. — Если ты что-нибудь когда-нибудь потеряешь, а я
найду, то отдам.

11

— Не надейся, не потеряю. Не такая я разиня, как не­
которые. Ты куда едешь?
— В Нижние Петухи. К дяде. Отдыхать.
— Известное дело — раз в Нижние Петухи, значит, от­
дыхать. Это, брат, такое место, где все отдыхают с утра до
вечера.
— И не работают? — удивился Павлик.
— Нисколечко, — подтвердил Петя. — Наши, мест­
ные, все работают, а приезжие, городские, — нет. Их ещё
дачниками зовут. В полосатых штанах ходят, как клоуны,
а тётеньки в халатах. Смехота!
— Они только летом не работают, — догадался Пав­
лик, — а зимой работают, я знаю.
— А штаны у них полосатые, — упрямо сказал Пе­
тя. — Не будем спорить, не маленькие. Нижние Петухи —
замечательное место. И ребята у нас хорошие. Морские
бои часто устраиваем.
— А это как? — восторженно спросил Павлик.
— Очень просто, — ответил Петя. — Берём лодки и —
в бой! Ура!
Между прочим, когда я был маленьким, я тоже любил
морские бои на реке. Один раз меня в суматохе так стук­
нули веслом, что я ревел. И всё-таки морские бои на ре­
ке — хорошее дело, хотя без синяков и шишек никак не
обойтись.

«Можешь за палеи, укусшпь,
не пикну!»
— А меня играть примете? — спросил Павлик.
— Если ты правильный парень, если нюни не распус­
каешь...
— Никогда!
— Чем докажешь?
— Можешь за палец укусить, не пикну!
— Вот уж врёшь!
— На, кусай! Если пикну, бескозырка твоя.
— А если не пикнешь?
Павлик подумал и ответил:
— Будешь целый час на одной ноге стоять. На, кусай.
Павлик протянул указательный палец левой руки:
правую ему было жалко.

12

Петя оглянулся по сторонам и осторожно взял палец
зубами; потом сжал зубы крепче...
...ещё крепче...
... ещё...
Мимо плыл пароход. Таких Павлик не видел ни разу
в жщзни: колёса у этого диковинного судна были не по бо­
кам, а сзади. Чтобы не закричать от боли, мальчик стал
читать название парохода сзаду наперёд. Получилось:
АНИЖУЧМЕЖ
Боль в пальце становилась нестерпимой. Павлик ре­
шил: «Сосчитаю до трёх и пикну».
Р азРаз с половиной...
Два...
Два с половиной...
— У меня зубы устали, — виновато сказал Петя, от­
пустив палец.
— Вставай на одну ногу, — смахнув со щеки слезинку,
сказал Павлик.
— На левую или на правую?
— Хоть на какую, только честно.
Петя согнул левую ногу в колене.
'
— Руки по швам опусти, — приказал Павлик. — Стой
как милиционер.
— Они-то на двух стоят. Им легче... А вот и Нижние
Петухи!
Справа начинался высокий обрывистый берег. Вдоль
по берегу стояли гладкие, как карандаши, и прямые сос­
ны. Ветви у них были лишь у самых макушек.
Среди сосен — сады, а в садах — красивые разноцвет­
ные домики.
— Это и есть дачи, — объяснил Петя. — Близко по­
дойдёшь — увидишь, что балкончики резные, а на кры­
шах деревянные петухи. Вон дом отдыха, вон детский са­
наторий, пионерский лагерь...
Всё это так понравилось Павлику, что он разрешил:
— Ладно уж, вставай на обе ноги.
— Нет, — со вздохом отказался Петя, — я, к сожале­
нию, честный человек. Если надо один час на одной ноге
стоять, час и простою. Всё равно мне дальше ехать. К де­
душке.
Завыла сирена, и трамвай стал поворачивать к берегу.
Рядом с Павликом оказалась старушка в пионерской па­
наме.

13

— На целых две с половиной минуты опоздали! — воз­
мущённо сказала старушка и обратилась к Павлику: —
Нашли свой головной убор? Редкий случай! Ну, конечно,
собирается дождь! — она взглянула вверх, и панама сле­
тела с её головы.
Павлик протянул руку, но опоздал.
Панама покачивалась на волнах.
— Капитан! Капитан! — кричала старушка. — Оста­
новите пароход! Панама за бортом! Остановите пароход!
— Это не пароход, — сказал Петя, — а паротеплоход.
Трамвай пристал к двухэтажному, выкрашенному го­
лубой краской дебаркадеру. Павлик пожал Пете руку.

Л/гедсказанил ctfiafuftuiai
в нионе/гасой панаме сЗм£аюй1ся.

Тропинка вела вверх по берегу. Павлик вспомнил слова
старушки в пионерской панаме о том, что здесь, в Ниж­
них Петухах, живут ужасные мальчишки, которые бьют
всех, даже самих себя.
А вдруг вот сейчас налетит кто-нибудь и настукает?
Павлик оглянулся — никого.
Он двинулся вперёд, прошёл несколько шагов и вздрог­
нул. Откуда-то сверху на тропинку спрыгнул мальчишка.
Был он загорелый или чумазый — не разобрать. Остри­
женная под машинку голова казалась непомерно боль­
шой и неестественно круглой. Он презрительно сплюнул
и опросил:
— Из города? Дачник?
— Из города, — тихо ответил Павлик, — может быть,
дачник. Ещё не знаю.
— По шее хочешь?
— Нет.
Ответ озадачил большеголового мальчишку. Он поче­
сал затылок и сказал:
— Я вот как дам тебе по шее...
— Зачем? — удивился Павлик.
— Зачем? — переспросил мальчишка и снова почесал
затылок. — Не так надо отвечать. Я тебе скаж у: «По шее

14

хочешь?» Ты говори: «Попробуй». Ну слушай: по шее хо­
чешь?
— Попробуй.
— Во! И попробую! Теперь говори: «Слабо!»
— Я тебе не попугай, — сердито ответил Павлик. —
Если хочешь драться, давай, а болтать мне некогда.
Мальчишка обошёл Павлика и крикнул:
— А ну, попробуй стукни!
— Зачем мне тебя стукать? Ты лучше скажи, как те­
бя зовут.
Мальчишка сделал страшное лицо, скрючил пальцы,
затряс большой головой и прорычал:
— Ррррррррр! Меня зовут Вилька Чудиков! Меня все
боятся! Я сухопутный пиррррат! Никому пррроходу не
даю! Любому настукаю! Во! — он погрозил кулаком, гряз­
ным или загорелым — не разобрать. Ви дал -м и>нд ал?
Струсил?
— Конечно, — признался Павлик. — Стоит человек,
рожи строит, кулаками размахивает, кричит, рычит. Мо­
жет быть, ты ненормальный?
— Я? — Вилька задумался. — По-моему, нормаль­
ный. — Он сплюнул и добавил: — А в общем, топай отсю­
да. Мы с тобой ещё 1встретимся.
Вилька скрючил пальцы, хрюкнул и убежал.

fano (исисой Лавмис Mefuctfiue#
и почему он nftuexcu б Нижние Jlejnyxu
один
Совсем забыл рассказать вам, кто такой Павлик Мерку­
шев, как он оказался на речном трамвае один и зачем при­
ехал в Нижние Петухи.
Павлику почти семь лет. Семь лет ему исполнится пер­
вого сентября. Понимаете?
Родители его — инженеры, работают на заводе. Лето
они решили провести на Кавказе. А сына они решили от­
править в Нижние Петухи к дяде Семёну.
— Какие такие Нижние Петухи? — спросил Павлик.
— Почему Нижние? А Верхние есть? А Средние?
— Обо всём узнаешь у дяди Семёна, — сказал папа. —
Поедешь туда один. Пора тебе быть самостоятельным че­
ловеком. Вот письмо дяде Семёну, вот деньги на билет.

15

А что может быть лучше, чем ехать куда-нибудь одно­
му, без папы и мамы? Сам себе хозяин! Но чтобы это за­
служить, надо доказать, что можешь вести себя на пять,
да ещё с плюсом.
Сами понимаете: не всем это удаётся.
Здесь я должен рассказать вам об одном печальном
случае из моей жизни. И хотя это было очень давно, вспо­
минать об этом стыдно. Но я расскажу.
Было мне тогда лет девять. Жили мы в Березниках,
есть такой чудесный город на свете. Весь он в зелени, хотя
находится не на юге, а на суровом Урале.
И задумал я сбежать из дому, и знаете, куда?
В Африку!
Решил я добраться до неё пешком. Насушил сухарей
и отправился в путь...
Попало мне здорово. Папа мой в гражданскую войну
был партизаном и не любил нарушителей дисциплины.
Поэтому я завидую Павлику. Меня одного ездить не
отпускали. Видимо, (вёл я себя на пять, но без плюса.

fCftanu&a
Чтобы стать хорошим футболистом, надо быть ловким,
выносливым и...
— Не бояться крапивы, — добавляют ребята из Ниж­
них Петухов.
Это почему же?
Сейчас узнаете.
В футбол играли на поляне между посёлком и сосно­
вым бором. У огородов и у канавы возле дороги росла кра­
пива. Была она не большая и не маленькая, а так — выше
метра. Сюда часто закатывался мяч.
Когда Павлик подошёл к поляне, игра была в самом
разгаре.
— Какой счёт? — спросил он у вратаря.
— Семь-восемь. Давим.
— Вставай играть! — крикнул кто-то. — У нас одного
не хватает!
Павлик выбежал на поляну и бросился к мячу. И толь­
ко хотел он пнуть, как юркий мальчишка в красной май­
ке подхватил мяч и умчался вперёд.

16

— Разиня!
Павлик, можно сказать, разозлился. Он догнал маль­
чишку и ударил по мячу. Мяч улетел в заросли крапивы.
Павлик закрыл лицо руками и прыгнул в крапиву. Руки
ожгло. Он выпнул мяч, выскочил из зарослей и прямо пе­
ред собой увидел вратаря.
Удар!
Гол!
Мёртвая тишина.
— Ты куда бьёшь? — в ужасе закричал вратарь. —
Своим гол залимонил! Нашли помощничка!
Надеюсь, вы понимаете, что это значит — забить гол в
свои ворота?
Ребята окружили Павлика, закричали:
— Откуда такой взялся?
— А ещё в бескозырке!
— Напинать ему, чтоб зйал!
— Напинать? — переспросил обиженный и напуган­
ный Павлик. — А за что? Откуда я знал, чьи ворота? —
он потёр обожжённые крапивой руки. — Давайте лучше
крапиву вырубим, а? Возьмём палки и — по коням! Раз —
два! На полном скаку! Вперёд, не трусь, руби!
Эти слова прозвучали как боевая команда. Миг — и
ребята рассыпались кто куда.
С палками в руках налетели они на крапиву.
Кто ожёгся, тот кричал.
Кто не ожёгся, тоже кричал.
Все кричали.

HmfatsufiHoe
условие
Долго длился бой. Никого не убили, но почти все были
ранены. Сидели, усталые, на траве и махали обожжён­
ными руками.
— Мне отдыхать некогда, — сказал Павлик. — Где
здесь восьмая дача?
Она стояла на самом берегу Камы. Это был голубой
двухэтажный домик с балконом.
Павлик толкнул калитку. Она оказалась закрытой из­
нутри. Павлик постоялчгостоял и перелез через заборчик.
— Гав! Гав! Гав! Гав!
Л. Давыдычсв

17

К нему бросился огромный лохматый пёс. Павлик за­
кричал от страха:
— Стой!
Пёс остановился, сел. Его длинный розовый язык мел­
ко дрожал.
— Как ты попал сюда? — откуда-то сверху раздался
голос. Павлик поднял голову и увидел на балконе дядень­
ку в очках и соломенной шляпе.
— Я попал сюда через забор, — ответил Павлик. —
Калитка-то ведь закрыта.
— Я подозреваю, что ты мой племянник.
— А вы мой дядя Семён?
Дядя вышел во двор, пожал племяннику руку и про­
говорил :
— Тебе просто повезло. Этот пёс маленьких не тро­
гает.
Прочитав письмо отца Павлика, дядя Семён задумчи­
во сказал:
— Значит, будем жить вместе. Одно условие: обеды
варить, полы мыть, воду носить, бельё стирать — всё бу­
дем делать сами. Я белоручек не люблю. Договорились?
— Договорились. — Павлик тяжело вздохнул.
...Вот и прошёл первый день
жизни Павлика Меркушева
в Нижних
Пет у
хах.

Ъпо лучше:
сходшпь в магазин или сид&нь голодом?
По утрам Павлика будила мама. Просыпался он всегда
с неохотой. Зато в воскресенье можно было спать вдоволь,
часов до...
Ну-ка, отгадайте, до скольки?
Думаете, до десяти часов?
Нет, не угадали.
Павлик мог спать часов до двенадцати. Лежит себе, и

18

никаких забот. Лежит он в кровати, а кажется ему, что
плывёт он на корабле по бурному морю или скачет с шаш­
кой в руках на лихом коне, или летит на реактивном са­
молёте.
Но сегодня никто не разбудил Павлика. Он открыл
глаза и увидел, что рядом появилась ещё одна кровать.
Вчера её не было.
В комнату вошёл дядя Семён и сказал:
— Здоров же ты спать! Кот Василий — старый засоня, но где ему до тебя!
Глаза дяди Семёна за большими круглыми очками ка­
жутся строгими, а губы улыбаются.
Павлик тоже хотел улыбнуться, но сравнение со ста­
рым котом обидело его. Он спросил:
— Чья это кровать?
— Твоя. Запасная. На всякий случай. Как одну про­
давишь, так на другую переберёшься. Каждый засоня
должен иметь запасную кровать. Я займусь тобой, доро­
гой племянничек. Не виделись мы с тобой лет пять, и стал
ты заметно хуже. Прежде всего я научу тебя продлять
жизнь. Я знаю средство. Этим мы займёмся завтра утром.
А сейчас мы обсудим один важный вопрос. Есть хо­
чешь?
— Очень! — радостно воскликнул Павлик.
— Чаю хочешь?
— Конечно, хочу!
— И хлеба с маслом хочешь?
— И хлеба с маслом хочу!
— Аппетит у тебя замечательный, — одобрил дядя
Семён. — Но вот беда: ни чая, ни хлеба, ни масла, даже
воды у меня нет.
— Значит, я голодным жить буду? — дрожащим го­
лосом спросил Павлик.
— Да, будешь голодным, если хочешь походить на
старого кота Василия. Лежит он и ждёт, когда ему поесть
принесут. Но ведь он кот, а ты человек. Ты ведь можешь
до магазина прогуляться. Но если не хочешь, не ходи.
Я тебя не заставляю.
Долго размышлял Павлик. Идти в магазин было лень.
Ещё хуже — сидеть голодом.
И Павлик решил идти.
— А как ты насчёт сдачи? — спросил дядя Семён.
— Да так... приношу.
— Всю?

19

Павлик кивнул и промолчал: был у него в жизни слу­
чай, о котором он не любил вспоминать.

Неанное слово
dofiodatnoio человека
Вы никогда не бывали в Нижних Петухах? Если не бы­
вали, то жаль. Это, конечно, не Крым и не Кавказ, но
очень хорошее место.
Расположен посёлок на самом берегу реки, среди сос­
нового бора. Сосны здесь такие высокие и прямые, что
хоть сейчас любую ставь мачтой на корабль. Недаром эти
сосны и называют корабельными.
Павлик шёл по берегу и останавливался возле каждой
дачи. Особенно понравилась ему розовая дача с длинным
деревянным шпилем на крыше. На кончике шпиля — де­
ревянный петушок.
А на веранде стоял старичок и смотрел в сад. Стари­
чок был невысокий, а борода у него была почти до пояса.
Мальчик думал: сколько же лет надо прожить на бе­
лом свете, чтобы отрастить такую бороду?
Старичок заметил Павлика и спросил:
— Вам кого, юноша?
— Никого...,
— Странно... Тогда позвольте полюбопытствовать, а
почему вы смотрите на меня?
— Я не на вас, а на бороду. Можно?
— Сделайте одолжение. Нравится?
— Очень!
— И вы бы не отказались иметь такую бородищу?
У Павлика дух захватило, когда он представил себя
бородатым.
— Напрасно, — старичок помолчал и повторил: —
Напрасно. Никогда не завидуйте старикам, молодой чело­
век. Уверяю вас, что самый бородатый старик завидует
вам, мальчишкам.
— Не может быть, — изумлённо прошептал Павлик.
— Честное слово бородатого человека! — сказал ста­
ричок. — Надеюсь, что мы с вами ещё встретимся и обсу­
дим этот важный для нас вопрос. Сейчас, прошу извинить
меня, спешу.
Павлик пошёл дальше.

20

Самый вкусный в жизни
зав^/гак
— Тебя ещё не избили?
Павлик поднял голову и увидел на балконе зелёной
дачки старушку, ту самую, которая вчера уронила в воду
свою пионерскую панаму.
— Нет, пока не избили.
— Изобьют, — успокаивающим
тоном произнесла
старушка. — Должны избить. А куда ты направился?
— В магазин.
— В магазин?! — старушка всплеснула руками. — Не
ходи туда! Там сидят сплошные жулики и разбойники!
Тебя обсчитают или обвешают! Я знаю. Вчера я купила
двести граммов ириса с мандариновыми корочками. При­
хожу домой, разворачиваю кулёк — одна ириска надку­
шена!
— Может быть, вы сами по дороге откусили? — спро­
сил Павлик.
— Ты считаешь, что я вру? — сердито проговорила
старушка. — Иди, иди в магазин, узнаешь.
Павлик пошёл дальше.
В магазине он занял очередь и стал смотреть на про­
давщицу — толстую тётю в белой косынке. Тётя всё вре­
мя улыбалась и говорила так быстро, что ничего нельзя
было разобрать. Спросила, например:
— Вамзавернутьилинет?
Павлик еле-еле догадался, что это значит «Вам завер­
нуть или нет?»
Когда подошла его очередь, он перечислил всё, что ему
было нужно, и попросил:
— Только, пожалуйста, не обсчитывайте и не обвеши­
вайте.
Продавщица ответила весело:
— Мымаленькихнеобсчитываеминеобвешиваем.
— Это его Васса Васильевна напугала, — сказал дя­
денька в капитанском кителе. — Ей на каждом шагу ж у­
лики и разбойники мерещатся.
Обратно Павлик торопился: очень хотелось есть. Но
дядя Семён сказал:
— Теперь за водой. Прямо внизу под берегом — клю­
чик. А вот чайник.

21

Берег был крутой. Песок осыпался под ногами, когда
Павлик поднимался вверх. Сделаешь шаг — сразу ска­
тишься назад.
На берег мальчик поднялся, еле переводя дух. Он вы­
пил глоток воды, и заломило зубы — такая холодная вода.
Когда сели за стол, дядя Семён сказал:
— Это у тебя самый вкусный в жизни завтрак.
Павлик подумал и кивнул.

Человек
смелее ко/ювн
Шёл мелкий дождь, но Павлик отправился гулять.
У забора стояла огромная тёмно-коричневая корова.
На каждый рог можно было надеть по арбузу. Здо-о-оровенные рога!
Корова покосилась на мальчика одним глазом, и Пав­
лику стало страшно. Он пробежал мимо, оглянулся и за­
мер от удивления на месте.
За коровой стоял человек. В руках он держал зонтик,
и спицы касались коровьего хвоста.
Мотнув головой, корова сделала шаг, и человек сделал
шаг. Корова пошла вдоль забора, и человек пошёл за ней.
Когда он приподнял зонтик, Павлик узнал старичка,
с которым разговаривал утром.
Но бороды у него уже не было!
— А где борода? — прошептал мальчик.
— Я предусмотрительно спрятал её под плащ, — объ­
яснил старичок. — Если она вымокнет, то будет очень дол­
го сохнуть.
Павлик облегчённо вздохнул и спросил:
— А почему вы ходите за коровой?
— Связал себя словом, — печально проговорил стари­
чок. — Моя хозяйка уехала в город и попросила меня за­
гнать вот эту корову вот в этот двор.
— И как вы её не боитесь?
— А почему я должен её бояться? — удивился ста­
ричок.— Запомните, мой юный друг: человек смелее ко­
ровы и сильнее.
— Тогда надо загнать её во двор.
— Попытайтесь.
Павлик подошёл к коровьей морде, закрыл от страха
глаза и крикнул:

22

— Марш во двор, рогатая!
Корова вытянула шею, прищурила левый глаз и отве­
тила:
— Му-у-у...
— Нет, нет, корова, судя по всему, как и человек, нуж­
дается не в окрике, а в ласке,— заметил старичок. Он при­
близился к корове и поклонился: — Будьте любезны, ува­
жаемая, войти во двор. Мы вас очень просим.
Корова отрицательно помотала огромной головой и ко­
ротко ответила:
— Му!
— Надо стукнуть её зонтиком, — предложил Пав­
лик.
— Ни в коем случае, — возразил старичок. — Уважае­
мое животное, договоримся так: вы сейчас спокойно вой­
дёте во двор, а я, в свою очередь...
Нагнув огромную голову, корова так громко замычала,
что старичок с возмущением воскликнул:
— Я отказываюсь с ней разговаривать!
Он отдал зонтик мальчику, взял корову за рога и по­
тянул вперёд, приговаривая:
— Я не трушу и упрям... я не трушу и упрям...
Павлик толкал корову сзади.
Она обиженно мычала на весь посёлок.
Закрыв ворота, старичок удовлетворённо сказал:
— Мы с вами выполнили работу необычайной важно­
сти. Прошу ко мне в гости.
Старичок жил на первом этаже в большой комнате.
Письменный стол был завален книгами. У стены стояла
кровать. У окна — стул и табуретка.
И всё!
Хоть в футбол играй — до того в комнате пусто.
— Как вы устроились с питанием? — озабоченно по­
интересовался старичок. — Вы знаете, я обожаю молоко и
за день выпиваю не менее двух литров... Но пора пред­
ставиться друг другу. Меня зовут Пётр Петрович. Фами­
лия моя — Золотарёв. Я историк, изучаю прошлое нашего
края. А вы расскажите мне о себе.
— Меня зовут Павлик. Фамилия моя — Меркушев.
Я ещё ничего не изучаю.
— И преотлично. Ещё успеете. А сейчас будем пить
чай. То есть мы бы могли пить чай, но в чайнике нет ни
капли воды, а подниматься в гору мне трудно.
— Я принесу воды.

24

— Буду очень признателен. — Пётр Петрович погла­
дил мальчика по голове. — А я приготовлю яичницу.
Вскоре они уже сидели за столом. Павлик спросил:
— Пётр Петрович, а почему даже самый бородатый
старик завидует мальчишкам?
— О! — Пётр Петрович поднял вверх правую руку. —
У вас впереди такая жизнь, какой не видели самые бо­
родатые. Вот посмотри на меня и на мою голову. Сколько
в ней седых волос — а все волосы в ней седые — столь­
ко несчастий я перенёс в жизни. Да... А у вас, мальчишек,
вся жизнь впереди.
В это время кто-то крикнул под окном:
— Петрович!
— Слушаю вас, хозяюшка, — ответил он, подойдя к
окну. — Что вам угодно, уважаемая?
— Уважаемая-то я уважаемая, а чего это вы чужую
корову в наш двор загнали?
— Чужую? — обрадовался Пётр Петрович. — Милое
животное! Это необычайно развитая в умственном отно­
шении корова! Ведь она упорно отказывалась заходить в
чужой двор! Умница!
На прощанье он сказал Павлику:
— Прошу не забывать меня. Я могу рассказать
вам массу интереснейших вещей. Любопытно, например,
узнать, почему данный посёлок называется Нижние Пе­
тухи.
...Так прошёл
второй
день.

Как HftodMunb
жизнь
— Вставай, племянничек! Быстро!
Павлик в полусне вышел на берег, поёживаясь от ут­
реннего холодка. Странной показалась ему тишина, кото­
рая стояла вокруг.
Ни одного человека.

25

Будто и река спала.
— Почему так тихо? — спросил Павлик.
— Потому что все ещё спят, — ответил дядя Семён.—
Вон всходит солнце. Сейчас четыре часа восемь минут.
— А как продлить жизнь?
Дядя Семён улыбнулся, поправил очки, словно прове­
ряя, крепко ли они держатся, и скомандовал:
— За мной бегом — марш!
И побежал.
Павлик постоял в недоумении и побежал следом.
— Торопись! — через плечо крикнул дядя Семён. —
Опоздаем!
Дышать было трудно: будто Павлик проглотил шарик,
и он застрял в горле. Но любопытство придавало сил.
Шутка сказать — продление жизни! Ради этого можно и
помучиться.
А тропинка вела в гору.
— Не отставай! — звал дядя Семён.
Он на мгновение остановился и побежал обратно. Пав­
лик хотел плюхнуться на траву, но неожиданно почувст­
вовал, что усталость исчезла и ноги сами несут его впе*
рёд.
— Шагом! — скомандовал дядя Семён.
— А когда жизнь продлять будем?
— Уже продляем, — ответил дядя Семён. — Спать на­
до меньше. Вот сегодня мы проснулись в четыре часа. На
сколько же больше часов ты проживёшь? На целых
шесть часов!
Павлик сосчитал — правильно.

Меч/на/бель?
Разве еань /какал профессия?
В комнате дяди Семёна окна не было, зато на балкон ве­
ла большая стеклянная дверь. Прямо против неё стоял
чертёжный стол с наклонной доской. Пить чай на таком
столе нельзя, зато рисовать и чертить удобно.
На столе кнопками был приколот лист бумаги.
Как увидел Павлик этот лист, так и остался стоять с
раскрытым ртом.
На листе бумаги разноцветными красками были нари­
сованы знакомый крутой берег, высокие сосны. Но вместо
деревянных дач стояли каменные, со множеством окон.

26

Вместо деревянной лестницы вверх по берегу поднима­
лись широкие каменные ступени.
— Такими будут Нижние Петухи через несколько
лет, — объяснил дядя Семён. — Я по профессии мечта­
тель.
— Мечтатель?— удивился Павлик. — Разве есть та­
кая профессия?
— Самая главная профессия. Кто не умеет мечтать, тот
неважный работник. Я мечтаю с карандашом в руках.
Я превращаю свою мечту в здания, дороги и города. Мне
поручено превратить Нижние Петухи из дачного посёлка
в город отдыха. Домов отдыха уже не хватает, надо стро­
ить города. Но прежде чем начать строить, надо нарисо­
вать. Я учусь профессии архитектора.
♦ Хорошо им, взрослым, — подумал Павлик, — сколь­
ко у них в жизни интересного! А у нас?»

Uli/fiauucuH
ВиаЬими/г Шанович
Павлик вышел за калитку. На скамейке у забора стоял
мальчик. Утро было жаркое, а он застегнул коричневый
пиджак на все пуговицы и чёрную кепку надвинул на са­
мые брови.
— Как тебя зовут? — спросил Павлик.
— Мурашкин, — гордо ответил мальчик, — Владимир
Иванович.
— Какой же ты Владимир Иванович? Когда ты всегонавсего Володька. А может быть, и Вовка.
— Если здорово поесть, — задумчиво произнёс Му­
рашкин, не обращая внимания на слова Павлика, — то
получится...
Тогда Павлик рассердился и спросил:
— Ты что здесь делаешь?
— Смотрю на реку. Решил переплыть.
— Врёшь!
— Я никогда не вру. У кого хочешь спроси. А уж ес­
ли я решил что-нибудь сделать, то будьте спокойны — не
обману. У меня секретов, знаешь, сколько?
Павлик подумал и сказал:
— Давай слезай со скамейки и расскажи мне, кто ты
такой, а то я ничего не понимаю.
Мальчик спрыгнул на землю.

27

— Ой, какой ты маленький! — удивлённо воскликнул
Павлик. — Нет, ты совсем не Владимир Иванович. Ты
Вовка или Володька.
— Я Мурашкин, — гордо сказал мальчик. — А то,
что я маленький, — не беда. Вырасту.
— Когда же ты вырастешь?
— Успею. Чего мне торопиться? У меня порода такая.
Не то что у тебя. Ты будешь до десяти лет расти, а потом
перестанешь. А я буду с десяти лет расти, до самой
смерти.
Сообщение это настолько расстроило Павлика, что он
присел и долго молчал. Потом спросил:
— А ты не врёшь?
— Вру, — таинственным шёпотом отозвался Мураш­
кин. — Только ты меня не выдавай. Меня все боятся. Ду­
мают, что я вырасту и драться начну. А я никогда не вы­
расту! Вот в чём беда. Мне врач справку выдал.
— Какую справку?!
— Я опять соврал, — огорчённо признался Мураш­
кин. — Щёлкни меня по лбу. Я так сам с собой дого­
ворился: как совру, сразу лоб подставляю. Бей, не жал­
ко! Может, и отвыкну врать.
Павлик щёлкнул Мурашкина по лбу. Тот потёр ушиб­
ленное место и неуверенно произнёс:
— Помогает.

UltfficuuicuHa
Мурашкин оглянулся по сторонам и прошептал:
— Скажи мне свой секрет, я тебе потом свой скажу.
— Нет у меня никаких секретов.
— У каждого человека есть секреты, — уверенно зая­
вил Мурашкин. — Может сто секретов быть.
— Откуда ты всё знаешь? Может, стукнуть тебя по
лбу?
— Стукни, — согласился Мурашкин, — но не очень
больно. Я ведь ещё не соврал. Собирался... Ну, слушай, —
продолжал он, потерев после щелчка лоб. — Слушай мои
секреты. Вот отгадай, какие у меня волосы: чёрные или
белые?
— Чёрные, — наугад ответил Павлик.

28

— Хорошо
бы, — Мурашкин мечтательно
вздох­
нул, — я даже на белые согласен. А у меня средние.
— Средние? Не понимаю.
— Чудак человек, не понимает. Бывают волосы чёр­
ные, бывают белые, а у меня средние. Вот... — Мурашкин
снял кепку. Волосы у него были огненно-рыжие. — Я в
маму уродился. И ничего с ними не сделаешь! Я их под
машинку остриг, ждал-ждал, смотрю: опять рыжие! Но
я почернею! — грозно заверил Мурашкин. — Честное сло­
во, почернею! Я средство знаю. Надо каждое утро на го­
лодный желудок есть чёрный хлеб... Ещё у меня секрет
есть — пиджак. Ношу его, чтоб фигуры не было видно.
— Какой фигуры?
— Ну, плечи, грудь,
спина и прочее. Я слабый,
а в пиджаке — сильный!
Видишь, плечи какие бога­
тырские!
— Они у тебя висят! —
Павлик рассмеялся.
— Пусть висят. Лишь
бы были.
— А Каму тебе всё
равно не переплыть. Даже
в пиджаке. Скажешь, пере­
плыть?
— Стукни меня по лбу,
тогда отвечу.
Схватившись
после
щелчка за лоб, Мурашкин
ответил:
— Конечно, не пере­
плыть.

I

<
W;

г

...Это было на третий день
жизни Павлика Меркушева
в Нижних
Пету
хах.

мнь
«В наших лесах появился
Вода была тёплая. Ребята вылезли из реки только пото­
му, что устали, и улеглись на песок.
Откуда ни возьмись рядом оказался Мурашкин.
— В наших лесах появился тигр! Надо его словить! —
прошептал он. — Я сам, своими - собственными глазами
видел тигра!
— А бегемота ты не видел? — спросил Вилька Чуди­
ков. — А зебру полосатую ты не видел?
— Тигры только в Африке водятся да в зоопарках, —
сказал Павлик. — Да ещё в Уссурийской тайге.
— Яму надо вырыть! — с жаром произнёс Мураш­
кин. — Какие могут быть тигры, если даже ямы нет? Бу­
дет яма, будет и тигр. Надо выкопать глубокую яму, по­
ложить в неё мяса и закрыть ветками. Тигр побежит и
провалится.
— Да нет здесь тигров, — проговорил Павлик, — ни­
кто их не видел.
— Не видел? Конечно, не видел. Как же их увидишь,
если они зелёного цвета?
— Зелёного?! — хором спросили ребята.
— А вы как думали! Были бы они жёлтые, их бы дав­
но словили. А зелёные ходят себе, и никто их не видит.
Зимой в берлогах спят. У медведей научились.
Ребята призадумались: кто его знает, может, и не
врёт Мурашкин?
А он говорил, размахивая руками:
— Надо взять лопаты и копать яму! Мяса я достану!
Про нас в журнале «Огонёк» напечатают! Тигра можно
научить на одной лапе прыгать! В цирке выступать бу­
дем! Я билеты продавать буду!

30

— А где цирк построят? — спросил Вилька Чудиков.
— Напротив клуба. Хочешь — в кино иди, хочешь —
тигра смотреть.
— А я что делать буду? — спросил Павлик.
— Ты контролёром будешь. Чтоб без билета ни один
человек не прошёл. А то знаю я нашего брата.
— А я что делать буду? — спросил Вилька.
— Ты? — Мурашкин ненадолго задумался. — На па­
тефоне играть умеешь? Ну вот, будешь вроде оркестра.
Как рукой махну, заводи.
— Была нужда! — Вилька презрительно поморщился
и сплюнул. — Он билеты продавать будет, а я ему пате­
фон крути.
Но остальным ребятам затея понравилась. Вы только
представьте себе: в Нижних Петухах будет свой цирк!
Не во всяком посёлке такое бывает: цирк да ещё с дрес­
сированным тигром!
— Ерунда получится, — сказал Павлик, — тигр-то зе­
лёный! Никто ведь зелёных тигров не видел.
— А краски? — восторженно закричал Мурашкин. —
Раз, два и выкрасим! Будет какой надо!
— Укусит, — боязливо произнёс Павлик. — Как сцаа-апает за руку...
— Сца-а-апает,— передразнил Мурашкин.— Что он—
собака? Это собаки цапают, а тигры глотают. А разве
нас, — Мурашкин ударил себя кулаком в грудь, — можно
проглотить? Невозможно! У тигров глотки маленькие! Им
даже меня не проглотить! Подавятся! САМОЕ ГЛАВ­
НОЕ — НЕ ТРУСИТЬ! А ВЫ СТРУСИЛИ. Я сам ТИГРА
СЛОВЛЮ, сам ЦИРК ОТКРОЮ, заревёте тогда от зави­
сти! Струсили?
— Я никогда не трушу, — сказал Павлик.
— И я! И Я! И Я! — закричали ребята.
Мурашкин подождал, когда смолкли крики, и важ­
ным тоном приказал:
— Идите за лопатами и приходите к лесу. Можете
считать, что тигр в наших руках.

Злоапимй
замысел
Лишь Вилька Чудиков не пришёл в назначенное место.
Вернее, он пришёл, но без лопаты и спрятался в кустах.

32

Ребята торопливо копали яму и не замечали его. А он
думал о том, как бы им навредить. Уж такой он был человечишка: любил людям всякие неприятности делать. Не­
даром его называли сухопутным пиратом.
— Одного я боюсь, — вдруг громко сказал Мураш­
кин, — этот Вилька Чудиков способен на любую подлость.
Его злостные замыслы не знают границ.
«Точно, точно! — подумал Вилька. — Я вам устрою
охоту на тигров! Вы у меня сами зелёными станете!»
Он отполз назад и побежал в посёлок.

Muifi
nabaerii в suitf
Яма была готова.
Мурашкин бросил на дно котлету.
Гору свежевырытой земли и яму накрыли ветками.
— В засаду! — приказал Мурашкин. — Лежать тихо,
не разговаривать. Когда тигр упадёт в яму, надо ждать
час, чтобы зверь обессилел. Тогда мы его спокойно скру­
тим верёвками.
Ребята спрятались в кустах.
Скоро лежать наскучило. Мурашкин громко шмыгал
носом. Павлик с трудом сдерживал стоны: у него чеса­
лась пятка.
— Может, ты наврал? — спросил он Мурашкина. —
Может, стукнуть тебя по лбу?
Мурашкин жалобно пискнул и показал рукой вперёд.
Там, в густых зарослях, виднелось что-то зелёное!
ОНО
осторожно
ДВИГАЛОСЬ
к яме
и негромко
Р Ы Ч А Л О ...
Тигр!
ТИГР!!!!!!
— Спасайся кто может... — заикаясь, прошептал Му­
рашкин и первый бросился наутёк.
Ребята помчались следом за ним и услышали, как сза­
ди тигр с шумом провалился в яму.

33

Непредвиденное
о 6с{поя!неМ )С *иво
Дома Вилька разыскал зелёное одеяло и вернулся в лес.
«Ох и напугаются тигроловы несчастные!*— торжест­
вующе думал он.
Вилька накрылся одеялом, зарычал и медленно по­
полз вперёд.
Всё произошло так, как он и предполагал. Ребята
испугались,

убежали,
а Вилька
ПРОВАЛИЛСЯ
в яму.
Яма оказалась глубокой, и в ней была вода.
Тут Вилька понял, что отсюда ему не выбраться.
— Спасите! — не своим голосом закричал он. — По­
могите!
Никто его не услышал. Никого поблизости не было —
ни тигров, ни людей.
Вилька стучал зубами от холода и тихо скулил.
А вода всё прибывала и прибывала. Она уже доходила
до колен сухопутного пирата.

*пысяча меап
В это время Павлик с приятелями был у дяди Семёна.
Дядя Семён выслушал их и сказал:
— Тигров в наших лесах не было, нет и не будет.
А вот цирк через несколько лет действительно построят.
— Что я вам говорил?! — радостно воскликнул Му­
рашкин. — Был бы цирк, а тигры найдутся!
— Вот такой цирк построят в Нижних Петухах, —
сказал дядя Семён, развернув перед ребятами большой
лист бумаги. На нём было нарисовано круглое здание с
куполом. На куполе — мачта с флагом. — В нём будет ты­
сяча мест. А теперь расскажите мне, кто вас надоумил
тигров ловить.
— Человек тут один, — скромно и поспешно ответил
Мурашкин. — Тигр уже в яме. Пора его связывать.
— Глупости, — строго произнёс дядя Семён. — Ника­

34

кого тигра в вашей яме быть не может. Надо яму зако­
пать, а то провалится в неё коза или корова.
— Пусть не проваливаются, — сказал Мурашкин, —
не для них копали, а для тигров. В яме тигр, — заверил
он. — Своими собственными глазами видел. Клыки вот
такие. Рычит.
Дядя Семён отправился смотреть яму вместе с ребя­
тами. Яма была пуста.
— Ай да зверь! — восхитился Мурашкин. — Из такой
ямы выпрыгнул!
— Зарывайте, — приказал дядя Семён.
И никто не подозревал, что на дне ямы, под водой ле­
жит...
Наберитесь терпения, расскажу всё по порядку.

Kfno услышал KjtUKU
CifXOHlftHHOlO nufuutia
Шёл человек по лесу и улыбался. Он даже пробовал на­
певать. Но песни у него не получилось, потому что петь
этот человек не умел. Многое он умел делать, но вот петь
не умел.
♦ Не беда, — решил человек, — не получается, не надо.
Приду домой и радио послушаю. По радио иногда хоро­
шие песни передают».
И он пошёл дальше, улыбаясь, потому что никогда не
унывал, хотя жизнь у него была нелёгкая, потяжелее, чем
у вас. В районе было много колхозов, и человек этот от­
вечал за то, сколько они уберут урожая, сколько вырастят
коров и свинушек. В районе было несколько заводов, и че­
ловек этот отвечал за их работу. Вообще человек этот от­
вечал за всё. И если бы его обязанности переписать стол­
биком, то получился бы список длиннее метра.
Звали его Алексеем Егоровичем, работал он секрета­
рём районного комитета партии.
Задумавшись о делах (а шёл он из колхоза), Алексей
Егорович не сразу услышал жалобные крики:
— Спасите! Помогите!
Он был храбрым человеком, сражался на войне, но
ему стало не по себе, когда он услышал эти крики.
Алексей Егорович огляделся кругом — никого.
Тогда он побежал по лесу, чутко прислушиваясь, ста­

35

раясь определить, откуда доносятся странные — словно
из-под земли — крики...

Новая поЬлоайь
cifXOHiftHHOio ии/м&а
Алексей Егорович лишь с трудом догадался, что крики
доносятся именно из-под земли. Он внимательно смотрел
по сторонам и наконец заметил яму. Алексей Егорович
разбросал ветки.
Перед ним, а вернее под ним, по пояс в воде был Вилька, вымазанный глиной. Он хотел что-то сказать, но по­
лучилось: — Т...т...т...у...у...у...
Тогда Алексей Егорович схватил его за руки и выта­
щил из ямы.
— Ты кто такой?
И Вилька ответил:
— Т ...у...т...у...т.. ;
И застучал зубами.
— Бегом! — приказал Алексей Егорович.
Они побежали по дороге; бежали до тех пор, пока
Вилька не пробормотал:
— Согрелся...
— Теперь поговорим, — предложил Алексей Егоро­
вич. — Скажи мне, чумазый человек, кто ты такой, что
это за яма и как ты в неё попал?
Вилька Чудиков был хитрым. Он понимал, что о его
хулиганских выходкахзнает весь посёлок, а хвастаться
проделками можно только среди мальчишек.
И Вилька ответил:
— Нашлись тут одни. Решили тигров ловить, а пой­
мали меня, человека.
— Погоди, парень, погоди, — остановил его удивлён­
ный Алексей Егорович. — Каких тигров?
— Зелёных.
— Зелёных тигров? — Алексей Егорович приложил
ладонь к Вилькиному лбу. — Температура у тебя нор­
мальная, а говоришь ты ерунду.
— Чистую правду говорю. Тигров решили словить,
цирк открыть, билеты продавать, чтоб денег побольше за­
работать.
— А кто всё это затеял?
Вилька ответил:

36

— Павлик Меркушев. С восьмой дачи.
Нет, недаром Вильну Чудикова называли сухопутным
пиратом!

Спасибо
obesutf/»

«

Наступил вечер, а узнать, кто побывал в яме, так и не
удалось. Вилька сидел рядом с ребятами и похихикивал.
— Всё равно узнаем, — сказал Павлик.
— Не узнаете, — ответил Вилька. — Тигра убежала,
привет передавала. Может, в вашей яме слон сидел? Или
крокодил?
— Сам ты крокодил, — сказал Павлик. — Главное,
что мы яму засыпали.
— Делать вам нечего! — Вилька расхохотался. — То
копают, то засыпают... — Он вскочил. — А одеяло? Одея­
ло-то моё закопали! Отвечать будете! Ох и попадёт мне
дома!
— Крокодил ты бесхвостый,— сказал Мурашкин. —
Слон без хобота. Пропадай твоё одеяло! Не жалко!
— Спасибо одеялу, — насмешливо сказал Павлик. —
Теперь мы знаем, кто нам всё испортил.
— Ребята! Друзья! Товарищи! — просил Вилька. —
Бери лопаты, пошли одеяло выкапывать! Спасём одеяло!
Но никто из ребят не двинулся с места.
...Это был четвёртый по счёту день
жизни Павлика Меркушева
в Нижних
Пету
хах.

Очень хо/шиал
девочка
Была у Павлика тайна. О ней он никому не рассказывал.
И если бы его даже стали мучить самыми страшными му­
ками, он бы не открыл своей тайны.

37

Ни за что.
Но любая тайна со временем становится известной. Так
случилось и с Павликом.
Расскажу по порядку: с чего началась и чем закончи­
лась эта история.
Однажды, ещё до отъезда в Нижние Петухи, гулял
Павлик в городском саду.
Гулял он, гулял и заскучал, потому что не встретил
ни одного знакомого. А деньги, которые ему дала мама,
он давно истратил. С завистью поглядывал он на счастлив­
цев, толпящихся у киосков с мороженым.
Вдруг Павлик услышал жалобный голос:
— Ой, помогите, пожалуйста! Ой! Ой! Ой!
Все мы мечтаем о подвигах и ждём случая, когда бу­
дет возможность совершить героический поступок.
Вот Павлик и бросился сквозь кусты.
Увидел он девочку с длинными чёрными волосами.
Она взглянула на него испуганно.
Как все мальчики, Павлик перед девочками старался
казаться грубоватым и поэтому спросил недружелюбно:
— Чего разоралась?
— Оно бежит, — прошептала девочка и показала на
скамейку. Там стояли два бумажных стаканчика. Из них
на землю капало мороженое.
— Что же вы смотрите? — спросила девочка. — Ешь­
те. Я купила два стаканчика, а оно побежало!
— Да-а, — важно протянул Павлик, — пропадёт мо­
роженое.
— Берите, берите, пожалуйста!
— А не жалко?
— Нисколько. Я вообще не жадная. Меня зовут Лю­
сей. А вас?
— Павликом.
Они помолчали, пока не съели мороженое. Потом де­
вочка спросила:
— Мы будем дружить?
А в это время шли мимо два противных человека. Они
стали прыгать и кричать:
— Жених и невеста! Жених и невеста! Поехали по те­
сто!
От стыда Павлик не знал, куда спрятаться. Он отвер­
нулся от Люси, словно был с нею незнаком, а она крик­
нула мальчишкам:
— А вам завидно! А вам завидно!

38

Мальчишки от такой наглости опешили, заморгали
глазами, а Люся снова крикнула:
— Завидно, завидно! Завидно, что у вас невесты нет!
Мальчишки с горя убежали.
— Я мальчишек не боюсь, — весело сказала Люся, по­
вернувшись к Павлику...
Но Павлика рядом уже не было.
Он тоже убежал.
Понимаете?
Неприятно мне писать об этом, но раз мы с вами
друзья-приятели, то приходится.
Правда, Павлик быстро раскаялся в своем поступке и
стал разыскивать Люсю. Он обежал весь сад, но не встре­
тил её.
Грустный, шёл он к трамвайной остановке.
И вдруг, подняв голову, Павлик увидел девочку и бро­
сился к ней с криком:
— Люся!
Но она посмотрела на него так, словно перед ней был
абсолютно незнакомый человек. Посмотрела и вошла в ва­
гон. Павлик тоже встал на подножку.
Трамвай тронулся с места.
— Отпустите! Отпустите! — раздался чей-то голос. —
Сумку отпустите!
Павлик почувствовал, что его кто-то тянет. Оказалось,
за пуговицу его пиджака зацепилась авоська тётеньки, ко­
торая и кричала: «Отпустите!»
Пришлось Павлику спрыгнуть на землю и отцепляться
от тётеньки.
Больше он с Люсей не встретился и очень-очень жалел
об этом.
Это и было его тайной.

Жочемц MtffumKun
IfHCU с

fcjto& cunu

Вот сегодня Павлик снова вспомнил о Люсе и загрустил.
Ему всё ещё было стыдно.
Утром он встретил Петю Масалкина. Если вы забыли
его, я вам напомню: это тот самый мальчик, который
спас бескозырку.
Едва они с Павликом поздоровались, не успели даже
попрыгать от радости, как прибежал Мурашкин.

39

— Ночью я упал с кровати, — таинственным голосом
сообщил он, — не верите?
— Верим, — ответил Петя. — Бывает. Здорово стук­
нулся?
— Пустяки. Вот в детстве я навернулся с качелей.
Это было ужасно. А с кровати — ерунда. Вы думаете, я
зря упал?
— А что? — спросил Павлик. — С пользой?
— Ещё бы! Я сделал научное открытие!
— А кровать при чём?
— Я упал от радости, — объяснил Мурашкин. — Я об­
радовался, когда увидел во сне эту чудесную машину.
Понимаете, когда я летел с кровати, я ещё помнил маши­
ну, а когда стукнулся лбом... всё вылетело из головы.
— Смешной ты человек, Мурашкин, — сказал Пав­
лик. — И вечно ты всё что-нибудь выдумываешь или
врёшь.
— Вру, вру, — пробормотал Мурашкин. — Это не беда.
Говорят, порошок такой есть. Проглотишь — и будь спо­
коен, не соврёшь. Вот достану такого порошка...
— Я знаю твою машину.., — задумчиво произнёс Пе­
тя, — это вездеход.
— Точно! — закричал Мурашкин. — Вездеход! И я
вспомнил! Построим вездеход и поедем! Сначала проедем
по Нижним Петухам, по всем улицам и закоулкам. Пусть
смотрят и завидуют! Про нас в журнале «Огонёк» напеча­
тают!
— Обдумать надо, — попробовал возразить Павлик,
но Петя перебил:
— Строить надо.
— Правильно,
правильно! — поддержал
Мураш­
кин. — Главное — не трусить! Если струсите, я сам лодку
достану, сам вездеход построю, заревёте тогда от зависти!
— Идём! — позвал Павлик.

Когда потонул
« JiatittfX»
Постройка вездехода оказалась лёгким делом. Честно го­
воря, это был не вездеход, а просто старая лодка.
Мурашкин белой краской написал на корме и на носу
ПИТУХ
Когда он стал исправлять ошибку, получилось

40

П АТУХ
— Ничего, — сказал Мурашкин, — лишь бы не уто­
нул.
Но едва «Патух» отплыл от берега несколько метров,
он начал медленно погружаться в воду.
— Бросай лишний груз! — скомандовал Мурашкин и
выпрыгнул из лодки.
«Патух» быстро наполнялся водой.
Петя стал грести изо всех сил, и вездеход у самого бе­
рега лёг на дно. Борта лодки торчали из воды.
Раздался громкий хохот.
Это хохотал Вилька Чудиков. Он стоял на берегу и
строил рожи.
— Уйди отсюда! — крикнул Павлик. — Получишь!
— Как бы вы не получили! Потонул ваш «Патух»!
И колёс у него нету!
— Точно! — крикнул Мурашкин. Он вылез из воды,
мокрый и напуганный. — Почему вездеход потонул? Да
потому что колёс у него нет! Какой же может быть везде­
ход без колёс?
— Я могу достать, — сказал сухопутный пират.
— Где? — хором спросили ребята.
— Моё дело.
Ребята переглянулись. Предложение Вильки было за­
манчивым. Человечишка он, конечно, неважный, но — ко­
лёса! Где их иначе возьмёшь?
— Нельзя с ним связываться, — после долгого молча­
ния сказал Павлик, — подведёт.
Вилька презрительно плюнул и сказал:
— Ты, дачник! Трус!
— Проверить надо, кто трус.
— А что проверять? — испуганно спросил Мураш­
кин. — Все знают, что вот я, например, храбрый. И про­
верять нечего.
— Сегодня ночью я пойду за колёсами, — угрожающе
проговорил Вилька, — ночью...
Все примолкли.
Всем стало страшно.
Слышно было, как капала вода с пиджака Мурашкина.
— Пойдёшь со мной, дачник? — спросил Вилька.
— А почему обязательно ночью?
— Если трусишь, можешь не ходить.
— Я никогда не трушу, — сквозь зубы ответил Пав­
лик.

41

« CtfifieusuHb StfbiftH,
ложись/»
Ночь выдалась тёмная. Луна катилась по небу, будто
гонимая ветром. Когда она скрывалась за тучами, стано­
вилось ещё темнее, как в кинотеатре перед началом се­
анса.
- Но постепенно глаза привыкли к темноте, и Павлик ви­
дел даже большие оттопыренные уши Вильки. Тот шёл
впереди.
Лишь в редких окнах горел свет. Где-то громко играло
радио. Сколько ни вслушивался Павлик, он не мог разо­
брать слов песни. Мешало волнение.
— Скоро? — прошептал он.
— Боишься?
— Почти нет.
— Стрелять будут, ложись! — посоветовал Вилька.

Павлик съёжился. Он ведь не хотел идти за колёсами,
но пошёл. Почему? — спросите вы. А помните Люсю?
Тогда Павлик испугался насмешек — струсил. И вот сей­
час он думал: знала бы Люся, каким он стал храбрым!
Но было страшно. Ему казалось, что со всех сторон на
него смотрят осуждающие глаза.
— СТОЙ!
Он едва не крикнул от страха, остановился, отдышался
и понял, что голос ему просто почудился.
— Внимание, — прошептал Вилька, — здесь...

/бак
погиб вилька
Они были у двухэтажной дачи, окружённой садом. Виль­
ка пошарил дрожащей рукой, повернул вертушку и толк­
нул калитку. Павлик шагнул следом.
Они шли, держась за изгородь.
Эх, убежать бы!
— Вот колёса, — прошептал Вилька, — кати...
Павлик поставил колесо и начал толкать. Колесо бы­
ло тяжёлым.
Вдруг откуда-то сверху бабахнул выстрел.
Мелькнул огонь.
Вилька упал.
Павлик бросился к калитке, но мозг пронзила мысль:
не бросай товарища в беде! Он схватил Вильку за ногу и
потащил.
В окнах загорелся свет. Хлопнула дверь;
— Стой! Стрелять буду!
Выпустив Вилькину ногу, Павлик остановился. К не­
му подошёл мужчина с ружьём в руках.
— Хорош герой! — сказал он. — А ну, пошли в дом!
Павлик посмотрел вниз: Вильки не было.
Н еи/гш ин н м й

fia3 io£oft
Его провели на кухню. Странно: он не испытывал ника­
кого страха. Ему было стыдно. Он согласился бы сейчас
умереть, если бы первого сентября ему не надо было идти
в первый класс.

43

В кухню заглянули несколько человек. Алексей Его­
рович (а это был именно он) что-то им сказал, и они ушли.
— Как тебя звать?
— Павлик.
— А фамилия?
— Меркушев.
— А где живёшь?
— Восьмая дача.
Алексей Егорович задумался и сказал:
— Где-то я слышал твою фамилию... Это не ты ловлю
тигров организовал? Это из-за тебя мальчик в яме чуть не
погиб?
— Он сам в яму залез. Никто его не просил.
— Сам? — Видно было, что Алексей Егорович не пове­
рил. — Ну, не будем вспоминать тигров. А ты вот до воров­
ства дошёл. Ты понимаешь, что за такие делишки судят?
Павлику хотелось заплакать, но он сдержался и про­
бормотал :
— Маленьких не судят.
— А ты разве маленький?
— Нет... но и не большой.
— Вот что, — предложил Алексей Егорович, — давай
без лишних слов расскажи мне про свои дела, и я отведу
тебя домой.
И Павлик рассказал обо всём, начиная с того, как Му­
рашкин упал с кровати.
Алексей Егорович долго смеялся, потом сказал:
— Непутёвый вы народ, хотя и любопытный... Что с
тобой?
Глаза Павлика расширились от удивления: в дверях
стояла Люся!
Она сделала вид, что не заметила Павлика, подошла и
спросила:
— Кто тут стрелял, дядя Лёша? В кого стрелял?
— Понимаешь, племянница, ерунда получилась. Ж у­
лики у нас появились.
— Мы с ним не жулики... — начал Павлик и осёкся.
— Мы с ним? — быстро переспросил Алексей Егоро­
вич. — Разве ты был не один?
Сказать о Вильке или не сказать? А вдруг будут драз­
нить предателем?
— Не хочешь выдавать товарища?
— Нет, — твёрдо ответил Павлик, — он мне не това­
рищ. Виноват я сам. Своя голова на плечах.

44

Люся подошла к нему и сказала:
— А ты всё-таки трус.
...Так печально закончился пятый день жизни
Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
Мне даже не хотелось писать
об этом, но я написал,
потому что
так и
было.

мт шгсмоа
Снщисииан
но Нижним Jl&tUfXaM
Утром Павлик навестил бородатого историка Петра Пет­
ровича Золотарёва.
Он колол дрова.
— Приветствую вас, молодой человек! — сказал он,
вонзив топор в толстое полено. — Чем могу служить? Мо­
жет быть, ты со своими приятелями решил послушать лек­
цию о Нижних Петухах?
Честно говоря, Павлик забыл о предложении Петра
Петровича прочитать лекцию, но сейчас обрадовался:
— Да, да!
— Я ведь специалист по Нижним Петухам, — сказал
Пётр Петрович. — Я знаю о них много интересного. Пусть
приходят все, кто желает. Куда? Это ваше дело. К семи
часам я буду готов. Заходите за мной.

Petisuna nfiocsun
fiaJoftiif
В районном комитете партии заседание подходило к кон­
цу. Время было жаркое: шла уборка урожая, и никому не
хотелось заседать долго.
У здания райкома стояли запылённые автомашины,
подводы, осёдланные лошади. Они ждали председателей
колхозов, агрономов и других людей, от которых зависела
судьба урожая.

45

Вот в это время сюда и пришёл Павлик.
В комнате, которая называлась приёмной, сидела тё­
тенька и стучала на пишущей машинке. Тётенька спро­
сила:
— Что тебе нужно, мальчик?
— Мне велели прийти сюда.
— Как твоя фамилия?
— Меркушев.
— Подожди немного.
Павлик стал листать какой-то журнал и думал, что
сейчас он трусит куда сильнее, чем вчера ночью.
Обитая клеёнкой дверь открылась, из-за неё один за
другим выходили люди.
Тётенька сказала Павлику:
— Пройдите, товарищ Меркушев.
В кабинете, куда он вошёл, сидели несколько человек.
— Товарищи, вот тот самый Павлик, — оказал Алек­
сей Егорович. — Делать ему с приятелями нечего, и зани­
маются они разными глупыми и нехорошими делишками
с утра до вечера.
— Нет, — несмело возразил Павлик, — утром я про­
дляю жизнь.
Раздался хохот. Смеялись так громко, что, казалось,
в кабинете стало тесно от смеха. Видимо, поэтому один
усатый дяденька распахнул окно.
— Жизнь продляешь? — спросил он. — А как? На­
учи-ка нас.
— Очень просто, — объяснил Павлик, — встаю по­
раньше. Вот жизнь чуть-чуть и продляется.
— А ведь, пожалуй, правильно, — сказал усатый дя­
денька.
— А для чего же ты жизнь продляешь? — спросил
Алексей Егорович. — Чтобы успеть побольше глупостей
сделать?
— Нет.
В кабинет вошла тётенька и сказала:
— Их там целая делегация, Алексей Егорович. Шу­
мят.
Алексей Егорович разрешил своим товарищам уйти и
попросил тётеньку впустить делегацию.
В кабинет с шумом и гамом ввалились мальчишки и
заговорили все сразу. Даже Павлик не мог разобрать, о
чём они шумели.
— Что случилось?

46

Мальчишки притихли, а Петя Масалкин сказал:
— Мы все виноваты. Нас всех судить надо.
Тут Алексей Егорович, можно сказать, рассердился.
Он заговорил так:
— Никто вас судить не собирается. А наказать надо
бы.
— Зачем? — шёпотом спросил Мурашкин. — Мы и
так больше не будем. Но жить нам очень трудно. Никаких
интересных дел нет.
— Делать-то нам нечего! — подтвердили ребята. —
Вот и ловим тигров!
Алексей Егорович молчал. Он понимал мальчишек. На
их лицах было написано желание что-нибудь делать, ра­
ботать...
Вперёд вышел Петя Масалкин и начал рассказывать:
— Вот сегодня лекцию организуем. Пётр Петрович Зо­
лотарёв будет рассказывать, почему Нижние Петухи Ниж­
ними Петухами называются. На сегодня у нас работа есть.
А завтра что делать? А послезавтра?
— Придумаем что-нибудь, — пообещал Алексей Его­
рович, — встретимся на лекции и поговорим.

ЧЙгО Ли?»
По улицам посёлка бежали ребята и кричали:
— Внимание! Внимание! Слушайте! Слушайте!
— Пожар, что ли? — спрашивали жители.
Нет, не пожар. Это ребята приглашали всех на лек­
цию в Старый парк.
Старый парк до войны назывался Новым. Там было
уютно и красиво. Каждый вечер жители приходили сюда
отдыхать. Но во время войны отдыхать было некогда, парк
зарос крапивой, кустарником, и стали его называть уже
не Новым, а Старым.
По размерам и форме он напоминал футбольное поле.
Прямые, с золотистой корой сосны стояли на расстоянии
двух-трёх метров друг от друга. А всё остальное простран­
ство заросло крапивой, травой, кустарником.
На небольшой полянке ребята установили несколько
скамеек, принесли табуретки и стулья. Народу собралось
много, расселись прямо на траве.

47

— Итак, друзья мои, вы хотите знать историю Ниж­
них Петухов? — спросил Пётр Петрович.
— Какая такая история? — отозвалась одна женщи­
на. — Посёлок и посёлок. Название смешное.
— Вот именно! — согласился Пётр Петрович. — По­
слушайте, какую сказку сочинил народ...
Он начал рассказывать. Сосны перестали шуметь вет­
ками, словно боялись помешать.

ц сф ь
Было это давно, очень давно. Страной, в которой мы жи­
вём, правил жестокий царь. Жить было очень тяжело.
Однажды царь задумал прокатиться по реке. Сел он
на пароход со своими слугами и стражей и поплыл. Что
он там делал, этот царь, не важно. Но как-то у него забо­
лела голова, и он не мог уснуть.
Внизу, на корме, стояли ящики с курами. Этих кур
одну за другой резали и кормили ими царя.
Среди кур оказался петух. Сначала он вёл себя тихо,
а тут вдруг распелся. Пел он громко и весело, до того ве­
село, что даже пароход побежал побыстрее.
— Что такое? — закричал царь. — Нет мне в моём го­
сударстве покоя! Царь я или не царь? Могу я спокойно
поспать в своей собственной стране? Ненавижу петуши­
ный крик! Если он ещё хоть раз крикнет, я прикажу те­
бя повесить! — и царь стукнул по голове своего главного
слугу.
Побежали царские слуги резать петуха. Однако он вы­
скользнул из их рук и убежал. Куда? Весь пароход обша­
рили, а петуха так и не нашли.
Ночью, когда царь крепко спал, петух вдруг появился
на палубе.
Слуги — за ним.
А петух бегом-бегом к царской каюте. Добежал до две­
рей да как закричит!
Тут ему и скрутили голову.
А царь проснулся и закричал ещё громче, чем петух:
— Это что такое? Почему не выполняются мои прика­
зы? Могу я спокойно поспать в своём собственном государ­
стве?
Главный слуга стоит ни жив ни мёртв.

48

— А тебя, — говорит царь, — утром повешу.
— За что, ваше великое царекое величество? Ведь это
кричал петух на берегу.
— Вруша ты, вруша! — отвечает царь, а сам от злости
трясётся. — В этих местах деревень нет. Я знаю. У меня
по географии, к твоему сведению, тройка была.
— Ваше великое царское величество, есть здесь дерев­
ня. Называется она Петухи, потому что петухов в ней ви­
димо-невидимо.
— Проверю, — сквозь зубы процедил царь. — Обрат­
но когда поедем, проверю. Если соврал, велю тебя пове­
сить.
Царь лёг спать, а слуги забегали: ведь никакой дерев­
ни нет! Что делать?
Думали, думали и придумали: надо срочно построить
деревню! Срочно!
Согнали царские чиновники работников и приказали:
— Построить деревню за одни сутки — или головы с
плеч!
За одну ночь построили работники деревню. К утру
чиновники привезли жителей и каждому дали по петуху.
Когда царь плыл обратно, всех согнали на берег. Пе­
тухи кричали во всю мочь.
Царь был очень доволен, на одной ножке попрыгал.
— В честь моего великого царского величества пост­
ройте точно такую же деревню выше по течению, — при­
казал он, — и назовите Верхние Петухи, а это будут Ниж­
ние Петухи.
Верхних Петухов так и не построили, а Нижние оста­
лись...

daetn задание
Когда кончили смеяться над царём, Алексей Егорович
поблагодарил Петра Петровича, и слушатели разо­
шлись.
Ребята окружили Алексея Егоровича и забросали во­
просами:
— Какое дело нам дадите?
— Будет нам работа?
— Будет, — ответил Алексей Егорович, — а справи­
тесь?

50

— Справимся! — закричали ребята, а Мурашкин взял
под козырёк и торжественно произнёс:
— Клянёмся!
— Видите, сколько крапивы? — спросил Алексей Его­
рович. — Весь парк зарос. А что, если её вырубить?
Ребята разочарованно вздохнули: разве это задание?
— Справитесь с крапивой, другое задание получите.
Справитесь?
Ребята кивнули.
...Это было на шестой день жизни
Павлика Меркушева
в Нижних
Пету
хах.

мнь сгяьмоа
3 #а£ь

U.JU не звii3HeiUuux совшвий,
из них в название вынесено два:

«ювезомыа

T jJ J D U H »

и

«визим вывито ьис-ооо,
j т м г WKCJ-MOKCA,

В «ТЖ Б и моиш ю »

Тлава Ms 42
Новая болезнь Жолика Ж/щвшкова —
оняМь загадка для лгедицшт
Бабушка Александра Петровна осваивала усложнённый
комплекс утренней зарядки с гантелями.
— И-и-и раз! И-и-и два! — командовала она самой се­
бе.— И-и-и три!— Запыхавшись с непривычки, она надела
очки и вслух читала пришпиленную к стене вырезку из
журнала: — Упражнение пятое... так-так... гантели в опу­
щенной руке... подъёмы на носке... укрепляют икронож­
ные мышцы... улучшают форму голени... Прекрасно, про­
должаем... И-и-и раз!
Папа Юрий Анатольевич жёг в кухне колбасу на ско­
вородке и привычно ворчал:
— Это не малогабаритная квартира со всеми удобства­
ми, а крупногабаритный сумасшедший дом без всяких

508

удобств и обслуживающего персонала. Скоро, по всей ве­
роятности, бабуся займётся штангой.
Он очень изменился за последнее время: похудел, ча­
сто был небрит, перестал носить галстуки, ходил в неглаженных рубашках, мятом костюме; на висках от пережи­
ваний появилась седина. Он суетился, и ворчал, и ворчал,
и ворчал о том, как трудно жить в обстановке неуваже­
ния и сплошных бытовых неудобств. Вечерами Юрий Ана­
тольевич демонстративно пил чай с хлебом и вслух чи­
тал «Книгу о вкусной и здоровой пище».
Мама чуть не плача стирала бельё, а Толик учился
гладить. За короткий промежуток времени они сожгли
утюг и стиральную машину.

И мама тоже изменилась: похудела, постарела, пото­
му что, как она говорила, хронически недосыпала.
Зато бабушка Александра Петровна словно помолоде­
ла. На городских соревнованиях пенсионеров она заняла
второе место в беге на пятнадцать метров без барьеров. Ей
вручили посеребрённую медаль, диплом и букет цветов.
— Финишный рывок у меня плохо отработан,— озабо­
ченно объясняла она Толику. — Тренироваться надо боль­
ше. Впереди — областные соревнования. На них я рассчи­
тываю выступить значительно лучше. Смущает одно —
проблема свободного времени.
А Толику время, прямо скажем, девать было некуда.
В пионерский лагерь он опоздал из-за болезни, в деревню
бабушка ехать отказалась, а сам себе найти занятие он не
мог и не умел. Вот с утра до вечера и ждал, когда можно
будет включить телевизор. Да и телевизор-то смотреть без
бабушки было не очень интересно.
Бабушка же не знала ни минуты покоя, особенно ког­
да записалась в народную дружину и стала старостой
ансамбля песни и пляски пенсионеров.
Однажды утром, когда бабушка занималась гантель­
ной гимнастикой, папа хрустел на кухне горелой колба­
сой, а мама торопливо складывала вещи в чемодан, что­
бы ехать в санаторий «подальше от этого ада», как она
выразилась, Толик не встал с постели.
— Ты поосторожней лежи-то, — посоветовала бабуш­
ка, — а то опять долежишься до болезни какой-нибудь.
— Странно у нас получается, — сказал внук, — всем
ты помогаешь с утра до позднего вечера, а на родную
семью ноль внимания.
— Раньше я приносила пользу одной только нашей
родной семье, а сейчас приношу пользу обществу и себе,—
ответила Александра Петровна, отдыхая после зарядки.—
Раньше я была всего-навсего бабушкой, а теперь я, можно
сказать, общественный деятель городского масштаба. Вот
сейчас мы впервые в стране, да и во всём мире, организу­
ем комитет по работе с ленивыми детьми. — И она ушла
принимать холодный душ, а потом и вообще ушла из
дому.
Мама чмокнула сына в щёчку, сказала:
— Вот я отдохну, подлечусь и смогу заменить вам
бабушку. Не болей, долго у телевизора не сиди, слушайся
папу, он у нас один, отвечай на мои письма аккуратно.
Оставшись один, Толик решил серьёзно подумать о

510

своей жизни и обязательно что-нибудь придумать. Конеч­
но, хорошо бы вот так проваляться весь день в постели с
книжечкой в руках. А завтра — что? Тоже вот так про­
валяться в постели с книжечкой в руках?
А послезавтра?
А послепослезавтра?
Уж если говорить честно, то неплохо бы вот так и
жизнь прожить — назло бросившей его бабушке. В этом
нет ничего плохого. Одному нравится бегать, другому нра­
вится прыгать, третьему ещё что-нибудь нравится, а То­
лику лежать приятно.
Но лежать нельзя. Лень развезёт. Он тяжело вздохнул,
закрыл глаза и перевернулся на спину. Во всём бабушка
виновата! Её сейчас и бабушкой-то назвать нельзя. Пусть
она гордится, что стала общественным деятелем городско­
го масштаба, но пусть ей будет стыдно за то, что она пе­
рестала быть нормальной бабушкой. Она второе место в
беге на пятнадцать метров без барьеров занимает, а внук с
горя все себе бока отлежал.
А тут ещё есть захотелось. Раньше-то, бывало, ещё и
есть не хочешь, а бабушка уже вовсю гремит на кухне
кастрюлями и сковородками.
Тогда — что же получилось? Значит, он без бабушки,
как ноль без палочки?
Значит, действительно у неё личная полнокровная
жизнь, а у него — пустота в желудке?
Нет, он сам сейчас же загремит кастрюлями и сково­
родками! Не такое уж это сложное дело! Обойдёмся и без
бабушки!
Вскочив с постели, Толик бросился на кухню, включил
газ, насыпал в кастрюлю побольше картошки и поставил
на плиту.
— Сами прокормимся! — жалобно крикнул он. — Ещё
как прокормимся! — ещё жалобнее крикнул он.
Неожиданно ему стало весело. В самом деле, сколько
можно зависеть от бабушки? И вообще зачем от кого-то
зависеть, когда сам не дурак и кое-что умеешь делать?
Вот если бы знать, как жарят картошку да ещё с маслом
или хотя бы с колбасой, тогда бы ему и горевать не о чем!
Но и варёную картошку есть можно.
Не подумайте, что Толику очень уж хотелось зани­
маться всякими домашними делами. Но в Толике проснул­
ся, как говорится, настоящий мужчина, то есть человек,
который не боится никаких трудностей — ни больших, ни

511

маленьких, не растеряется в любой обстановке, всегда
найдёт себе дело и ни от кого ни в чём не зависит.
Чтобы стать настоящим мужчиной, — а это дано дале­
ко не каждому, — надо учиться всё делать самому, и от
этого будешь таким сильным, что людям рядом с тобой
жить станет легче, потому что они всегда могут надеяться
на твою помощь во всём.
Однако настоящий мужчина проснулся в избалован­
ном мальчишке не надолго, минут этак на одиннадцатьдвенадцать , потому что быть настоящим мужчиной очень
и очень нелегко.
Тем более, в кармане своего пиджака Толик обнару­
жил шоколадную плитку под названием ♦ Стрекоза и Му­
равей». Восторженно ойкнув, он тут же проглотил не­
ожиданную находку и стал думать: откуда могла ока*
заться у него шоколадка?
Тут ему стало лень думать, и он с трудом добрался до
кровати и лёг, еле дыша. Организм его изо всех сил с чемто боролся. Толик хотел пошевелить рукой, но раздумал.
Что-то проникло ему не только в головной и спинной
мозг, но даже в пятки.
К счастью, в это самое время вернулась бабушка. Ед­
ва взглянув на внука, она сразу почувствовала недоброе
и торопливо завспоминала правила оказания первой по­
мощи. Ах, да! Надо сделать искусственное дыхание!
Александра Петровна стащила внука на коврик, под­
ложила подушку и уверенными, тренированными движе­
ниями стала сгибать и разгибать ему руки.
— Раз, два! Раз, два! — сама себе командовала ба­
бушка. — Раз! Два! Дыши, голубчик, дыши! Раз! Два! Ротик-то раскрывай! Вот так! Раз! Два!
На щеках внука появился слабый румянец.
— Глазки открой! Глазки открой! — командовала ба­
бушка уже не самой себе, а Толику. — Вот так! Вот так!
И Толик открыл сначала один глаз, затем второй и
очень тихонько попросил:
— Отстань...
— Спасать тебя надо, дорогой, спасать, а от чего спа­
сать, сама пока не знаю!
— Оставь меня в покое. — И Толик закрыл сначала
один глаз, затем и второй.
Бабушка взвалила внука на спину, сама себе скоман­
довала :
512

— В областную психиатрическую больницу как мож­
но быстрее — бегом марш!
Конечно, все прохожие во все глаза глазели на бегу­
щую по улице бабушку, на спине которой висел внук.
Один милиционер на всякий случай, для порядка, даже
посвистел в свой свисток и стал смотреть в другую сто­
рону, где ничего особенного не происходило.
Старший санитар Тимофей Игнатьевич помог Алек­
сандре Петровне поднять внука на четвёртый этаж, спро­
сил:
— Чего опять с выдающимся человеком приключи­
лось? На сей раз у него хоть вес внешней раздутости со­
ответствует. В кого он у вас такой болезненный? Мало,
мало применяем мы методы физического воздействия на
организм. Мой, ныне, правда, покойный, палаша возьмёт,
бывало, ремень и ласково так спросит: «Ну, чем болеть
собираемся?» И использует этот ремень по назначению.
И все дети здоровыми выросли, все в люди вышли. Я вот
до старшего санитара дослужился.
— Никогда бы на такое изуверство не пошла. Не для
того дети на свет появляются, чтоб их ремнём калечить.
— Зачем же калечить? — возмутился старший сани­
тар Тимофей Игнатьевич. — Профилактика. Предупреж­
дение. Закалка организма. Повышение его сопротивляе­
мости самым различным заболеваниям.
Увидев Толика, психоневропатолог Моисей Григорье­
вич Азбарагуз всплеснул руками, потом ими же схва­
тился за голову, помолчал и сказал:
— Это организм или судьба! Я только что закончил
научное описание его последнего заболевания и выздоров­
ления... Быстро анализ крови, температуру и самый воз­
буждающий укол! Быстро, быстро! Срочно, срочно! На
всякий случай — кислородные подушки! Это же лень! Ти­
пичная лень!
— Лень? — растерянно спросила бабушка Александ­
ра Петровна. — Откуда? Не может быть! Я же его на са­
мостоятельный путь развития перевела. Я по вашей науч­
ной теории действовала, в которую глубоко поверила!
— Я расстроен не меньше вашего, Александра Пет­
ровна, если не больше. Мы так мало знаем о причинах
возникновения лени и способах её лечения, что на каж­
дом шагу нас подстерегают всё новые и новые загадки.
Будем лечить. Изучать. Экспериментировать. Наблюдать.
— И на сколько вы это растянете?

513

— Намеренно никто ничего тянуть не собирается. Но
болезнь вашего внука почти совершенно неизвестна науч­
ному миру. Излечить человека от лени — это вам не зуб
удалить.
— Я же в точности следовала вашим указаниям, —
продолжала сокрушаться бабушка. — А что же получи­
лось? Ведь если бы я осталась нормальной бабушкой, а
не пошла бы в общественные деятели городского масшта­
ба, внук-то и не заболел бы, может?
— В принципе моя научная теория у меня лично не
вызывает сомнений, — строго и обиженно сказал Моисей
Григорьевич. — Вполне возможно, что очередная болезнь
Толика — очередная научная загадка. Вот и будем её раз­
гадывать.
— Загадка это или болезнь?
— И загадка, и болезнь. Вы слишком просто, то есть
очень упрощённо, смотрите на клиническую действитель­
ность. Напомню вам старую, но вечно справедливую и
глубокую истину: болезнь легче предупредить, чем изле­
чить. Особенно это относится к заболеваниям, связанным
с ленью. — Было похоже на то, что Моисей Григорьевич
или начинал сердиться, или готовился прочитать науч­
ную лекцию.
На самом же деле он насторожённо и обеспокоенно по­
глядывал в сторону старшего санитара Тимофея Игнатье­
вича, который уже несколько раз открывал рот, пытаясь
что-то сказать, но каждый раз Моисею Григорьевичу уда­
валось сдержать своего ретивого сотрудника.
Однако стоило доктору лишь на мгновение остановить­
ся, как раздался нудный, недовольный голос.
— Я, конечно, очень крупно извиняюсь, — решитель­
но вступил в разговор старший санитар Тимофей Игнатье­
вич. — Но человек я здесь не посторонний. Прислушай­
тесь хоть раз к моим мыслям. Не такие уж они глупые.
Жизненным опытом проверенные. Почему бы вам этого
паренька хоть раз не выпороть? Без злобы ведь, а в чисто
медицинских и научных целях это я предлагаю. Проэкспериментируйте, вреда не будет. Своей судьбой гаранти­
рую положительный результат.
— Современный ребёнок,— раздражённо ответил Мои­
сей Григорьевич, — к порке относится сугубо отрица­
тельно. А тут ещё серьёзнейший случай опаснейшего за­
болевания, не исключён и самый ужасный исход.
— Мне остаётся в прессу, то есть в печать, обратить­

514

ся, — пригрозил старший санитар Тимофей Игнатье­
вич. — Придётся описать положение дел. Так, мол, и так:
не приветствуют у нас новое в медицине.
— Пишите куда хотите и что хотите, — отмахнулся
Моисей Григорьевич. — Кстати, порка — это довольно
древний метод. Не выдавайте её за что-то новое, тем более
передовое.
— С чего бы это у него? — всхлипывая, спросила ба­
бушка.
— Прямо скажу: не знаю. Ещё прямее окажу: я про­
сто обескуражен.
И если бы в последнее время бабушка не занималась
спортом, то сейчас бы обязательно упала в обморок, при­
чём очень глубокий.
— Что же делать? — собрав всю силу воли, спросила
она.
— Верить в науку, — ответил Моисей Григорьевич, —
в её безграничные, хотя до конца и не раскрытые возмож­
ности.
— К вам, Александра Петровна, обращаюсь! — с жа­
ром воскликнул старший санитар Тимофей Игнатье­
вич. — Не против я науки, в её рядах тружусь. И если не
поможет наука, возьмите вы в руки обыкновенный ре­
мень, не поленитесь, и даже не порите, а хотя бы припуг­
ните! Нам-то это помогало!
Смерив его презрительным взглядом, Моисей Григорье­
вич заверил:
— Наука сделает всё, чтобы спасти вашего внука,
Александра Петровна.

Улова № 43

В бессильной ярости фон Гадке ударил по своему отраже­
нию в огромном зеркале. Зеркалу хоть бы хны, а кула­
чок, естественно, вдребезги. Но ярость фон Гадке не
уменьшилась, а, наоборот, увеличилась в два с половиной
раза.
Если вы помните, господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер путал правое и левое и вот вместо левой руч­
ки (чёрная перчаточка) пустил в ход правую (белая пер-

515

чаточка) и искалечил её (не перчаточку, конечно, а руч­
ку).
«Как же я теперь буду есть? — в ужасной тревоге по­
думал он. — Я же не умею есть левой! А может, я разбил
именно левую ручку? Как бы узнать? >
►
Внезапно он со страшным испугом обнаружил, что пу­
тает не только правое и левое, но и чёрное и белое!
В головке у него всё перемешалось, ничего он не мог
понять. Его тут же отвезли в госпиталь, сразу же положи­
ли на операционный стол, пришлось ему (не столу, а фон
Гадке) стонать и ругаться от диких болей.
Новый его адъютант (прежний угодил в тюрьму, пото­
му что подал своему господину вместо ложки вилку) мо­
лоденький офицерик фон Хлипке по дороге из госпиталя
сказал:
— В следующий раз, господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер, когда вами овладеет бессильная ярость,
обращайтесь ко мне. Я вдарю по зеркалу. Я разобью свой
кулак. Ваш кулачок дороже вам и командованию, чем
мой.
— Не понимаю, — признался фон Гадке, с тоской и
любовью глядя на искалеченную руку в тяжёлой гипсо­
вой повязке. — Не понимаю и не соображаю, о чём ты бол­
таешь.
— Когда вами овладеет бессильная ярость, — услуж­
ливо и терпеливо повторил фон Хлипке, — вы подбегаете
к зеркалу, замахиваетесь своим драгоценным для вас и
для командования кулачком, а я вдаряю по зеркалу сво­
им кулаком. У вас пройдёт бессильная ярость, а кулак ра­
зобьётся мой.
— Но зато разобьётся зеркало!
— Но зато пройдёт и бессильная ярость.
— Мозги у тебя варят неплохо, — поразмыслив, ска­
зал фон Гадке. — А откуда ты взялся? Кто такой, такой
на первый взгляд приятный?
— Меня прислали из Центрхапштаба по личному рас­
поряжению барона Барана. Я очень услужлив. Я сделаю
вашу жизнь почти райской. Мне это нетрудно! Ведь вы
для меня почти бог!
— Ну это ты, хе-хе, загнул! А вот как я буду есть*
отвечай!
— О, я вас прекрасно покормлю, дорогой мой госпо­
дин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер!

516

И действительно, фон Хлипке до того ловко кормил
фон Гадке, что тому оставалось только рот открывать, же­
вать и глотать.
Наевшись, он почувствовал себя куда лучше прежнего,
с удовольствием переваривал обильную пищу; спросил
почти ласково:
— Где ты научился так прекрасно кормить?
— У нас была большая семья, а я в ней старший, —
объяснил фон Хлипке. — И кормить всех братьев и сестёр
с ложечки пришлось мне. И вообще в смысле услуг люби­
мому начальству я умею делать всё и даже больше. А ес­
ли чего и не умею, то быстренько научусь.
— Ты не сам попросился ко мне?
— Я бы никогда не осмелился! Ведь вы для меня поч­
ти бог. — Фон Хлипке склонился и доверительно прошеп­
тал: — Я приставлен к вам, чтобы следить за вами.
— Цвайбилд! — очень крепко выругался фон Гад­
ке. — А на каком таком подозрении?
— Вам давно перестали доверять в Центрхапштабе, —
предельно ласково шептал фон Хлипке, в три погибели со­
гнувшись в услужливом поклоне, — особенно вам не дове­
ряют с тех пор, как вы побывали у генерала Шито-Крыто.
Есть подозрения, что вы вступили с ним в предательскую
сделку. Поговаривают, что в наличии не имеется несколь­
ких штук гавриков.
— Драйбилд! — ещё крепче выругался фон Гадке. —
Вот мерзавцы! Ещё что?
— Скоро состоится решение о том, чтобы отобрать у
вас ваших гавриков и передать их более молодому и, пардоньте, более умному специалисту.
— Фюрбилд! — совсем крепко выругался фон Гад­
ке. — Это проделки барона Барана. Он всегда завидовал
мне... А почему ты откровенен со мной? Ведь я могу пре­
дать тебя. Со всеми твоими фонхлипскими печёнками, се­
лезёнками и почками!
— Вряд ли вы это сделаете. — Фон Хлипке ещё ниже
и ещё услужливее склонился перед ним. — Мне гораздо
удобнее выдать вас, но я этого никогда не сделаю. Давай­
те работать вместе назло барону Барану.
Фон Гадке минут четырнадцать посоображал и ска­
зал:
— С какой это стати я, старый, опытный, уважаемый,
матёрый, знаменитый шпион, выдающийся военный пре­
ступник и учитель шпионов, буду вступать в сделку с ни­

517

кому не известным молоденьким офицериком? И чем ты
докажешь, что ты не жулик какой-нибудь?
— Тем, что буду служить вам изо всех моих сил. Ведь
у вас никогда не было такого верного адъютанта. Мой
предшественник, подумать только, осмелился подать вам
вместо ложки вилку!
— О, это было ужасно! Я долго не мог понять, почему
не могу зачерпнуть супа! А как я мог его зачерпнуть, если
в руках у меня была вилка!.. Я никому никогда ни в чём
не верил. И как мне верить тебе, если тебя ко мне подо­
слали?
— Вы всё поймёте, мой дорогой и любимый господин
оберфобергогердрамхамшнапсфюрер, если учтёте, что я
служу ещё и у генерала Шито-Крыто.
От дикой растерянности фон Гадке сначала хехекнул,
потом хмыкнул, затем крякнул и заорал:
— Предатель!
— Но ведь вам это выгодно.
— Так ведь ты двойной предатель! Ты бутерброд из
предателей! Центрхаппггабу ты предаёшь Шито-Крыто, а
ему предаёшь Центрхапштаб! Почему бы тебе не быть и
тройным предателем?
— А я и есть тройной предатель. — Фон Хлипке
скромно опустил глаза. — Центрхапштаб и генерала Ши­
то-Крыто я предаю вам, хотя я во всём знаю меру, даже в
предательстве. Я хочу действовать заодно с вами и только
с вами. Учиться хочу у вас. Я не вижу в шпионском мире
фигурки более достойной, чем вы. И я помогу вам, попав­
шему под подозрение.
— Короче говоря, Шито-Крыто подослал тебя в Центр­
хапштаб, а барон Баран подослал тебя ко мне?
— Ваша проницательность не имеет границ! — Фон
Хлипке упал перед фон Гадке на колени.
— Встань, встань, — ласково предложил фон Гадке. —
Что ты предлагаешь делать?
— Пока не знаю. Надо подумать.
Думали они несколько дней. Фон Гадке до того привык
и полюбил есть из рук фон Хлипке, что стал отказываться
ездить на перевязку. Есть новым способом было легко и
интересно. Зачем же лечить руку, если она не нужна?
Постепенно фон Гадке привык к тому, что и думать за
него стал фон Хлипке. Проще говоря, благодаря заботам
фон Хлипке фон Гадке совсем обленился, это и стало при­
чиной его дальнейших несчастий.

518

Незаметно для себя господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер совершенно забыл, в каком он находится
положении. А положение его было наисерьёзнейшее. С од­
ной стороны, его допекал генерал Шито-Крыто, грозя вы­
дать его Центрхапштабу. С другой стороны, в Центрхапштабе всё чаще и чаще распространялись слухи о том, что
фон Гадке готовится почётная спиртизация.
Однажды, а именно в тот день, когда у фон Гадке сня­
ли гипсовую повязку с кулачка, он как бы очнулся и впер­
вые за последнее время поел сам, один, самостоятельно.
Есть было очень неудобно и даже невкусно. Он не столько
поел, сколько устал, весь выпачкался в еде. Зато головка
его вдруг заработала. Фон Гадке прислушался и стал
ждать, когда в неё придёт мысль.
Мысль долго не приходила, она застряла где-то в ле­
вом ухе, но фон Гадке уже сел в машину и приказал вез­
ти себя в Центрхапштаб. Не головкой ещё, а всем осталь­
ным организмиком он ощущал старую истину: не жди,
когда тебя предадут, предавай сам.
Хорошо, прекрасно кормил его фон Хлипке, но пора
его предать!

7лава Ms YV
Фон 7адке вмда&н фон Хлинке,
fcotHOfioio, как оказалось,
вовсе не выло
Машину тряхнуло, и мысль из уха проскочила в головку
фон Гадке: предавай фон Хлипке скорее, если ты ещё не
опоздал!
Господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер вошёл в
кабинет начальника Центрхапштаба барона Барана и со­
общил :
— Подосланный вами ко мне фон Хлипке состоит на
службе у генерала Шито-Крыто. Хе-хе.
— Какой ещё фон Хлипке? — удивился барон Ба­
ран. — И при чём тут хе-хе? Мы к вам никого не подсыла­
ли, только собирались.
— Господин начальник! — растерянно воскликнул
фон Гадке. — Я не шутки шучу, а официально заявляю,
без всяких хе-хе, что ваш фон Хлипке служит у генерала

519

Шито-Крыто. Этот офицерик является тройным предате­
лем.
— А кем являешься ты?! — взъярился барон Баран. —
Ты что, с ума спятил?Почётной спиртизации захотел? Ни­
какого фон Xлипке не знаю! Первый раз слышу!
— Эээ...ыыыыыы...ююююююю... — Фон Гадке издавал
такие вот звуки, так как нижняя челюсть у него отвисла
и не слушалась своего очумелого владельца.
— Мы были недовольны, что обучение гавриков идёт
крайне медленно, а у нас много заказов из разных
стран, — сказал барон Баран. — Прошли слухи, что вы
снюхались с Шито-Крыто. Но пока мы доверяли вам. Сей­
час же я вынужден допросить вас со всей строгостью. Ка­
кой фон Хлипке?
— Он меня кормил, — справившись со своей нижней
челюстью, бормотал совершенно обескураженный фон
Гадке. — Он меня поил... он за меня думал...
— Кто? Кто?
— Фон... он меня кормил... Хлипке... он считал меня
почти богом... он думал за меня...
— Взять! — страшным голосом приказал охране ба­
рон Баран. — Сигнал полнейшей наибоевейшей тревоги!
Обыскать всё! Обыскать всех! Найти офицера фон Хлипке!
А фон Гадке в тюрьму!
И фон Гадке очутился в камере. Мало сказать, что он
отупел или обалдел. На некоторое время он даже забыл,
кто он такой, и не понимал, что с ним происходит, как навывается ужасное по своим неудобствам помещение, куда
его втолкнули.
Маленькая головка фон Гадке была тяжёлой, хотя в
ней не было ни одной мысли.
Всю жизнь он сам арестовывал и сажал в камеры... Ну
и что? Почему именно сейчас он об этом вспомнил? И по­
чему кричал на него барон Баран?
Что случилось?
Случилось-то что?
И тут до него дошло, что он находится в камере! Зна­
чит, его, господина оберфобергогердрамхамшнапефюрера,
арестовали?! Он честно кого-то предал, и его же за это в
камеру?! Белиберда! Должны были арестовать и посадить
в камеру того, кого предали, а не того, кто предал! Если
так будет продолжаться, то все предатели окажутся в
тюрьмах! Чушь какая!
К тому же фон Гадке захотел есть, а если вы вспомни­

520

те, что его тельце состояло в основном из пищеварительно­
го аппарата, то поймёте, как несладко приходилось фон
Гадке, когда он хотел есть. Голод с каждой секундой ста­
новился всё сильнее и острее, и фон Гадке начало казать­
ся, что, если его сейчас же не накормят, он может съесть
самого себя.
Где фон Хлипке? Может, не надо было предавать того,
кто тебя кормил?
А барон Баран сказал, что никакого фон Хлипке не
было! А если его не было, то кого же предавал фон Гадке?
Нет, нет, он был, был! Вот сейчас, сию секундочку при­
бежит он, фон Хлипке, и покормит его, фон Гадке!
Тут его вызвали к барону Барану. Никакого фон Хлип­
ке разыскать не удалось. Никто о нём ничего не знал. Его
просто не существовало. Зато исчезла вся секретная тех­
ническая документация по обработке и обучению гаври­
ков. Все опытные образцы болванов-автоматов были при­
ведены в полную негодность; у одних не двигались руки,
у других не действовали ноги, у третьих — ни руки, ни но­
ги не шевелились, и у всех совершенно не работала го­
лова!
Когда фон Гадке услышал об этом, у него отнялся
язычок, и он, фон Гадке, ни слова не мог произнести в
своё оправдание. Написать что-нибудь в своё оправдание
он тоже не мог: ручки свело судорогами.
А мог бы сказать, например, т а к :
— Эй вы, главари Центрхапштаба! Да это же я! Гос­
подин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер фон Гадке по
кличке Дядя Съем! У меня самый длиннейший чин в ми­
ре! У меня масса заслуг! Я принёс людям столько горя,
что они давно должны были меня уничтожить! А что сде­
лали вы? Новой большой войны организовать, такие-сякие,
не можете! Кто вы после этого? Дайте мне власть, солдат,
денег, оружия, допустите меня кнопки нажимать и узнае­
те, каков я!
Барон Баран сидел, смотрел на него и думал, вернее, не
думал, а гадал: как бы наказать фон Гадке? Надо его рас­
стрелять бы... Он вполне заслужил это. Хорошо, мы его
расстреляем. Но ведь тогда всем станет ясно, особенно мо­
лодёжи, что даже такие кадры, как фон Гадке, бывают ду­
раками. Трудно будет воспитывать подрастающее поколе­
ние шпионов на таких примерах!
Задача стояла двойная: сохранить образ фон Гадке
для потомства и уничтожить — для современников.

521

И барон Баран приказал:
— Подвергнуть господина оберфобергогердрамхамшнапсфюрера почётной спиртизации, предварительно хо­
рошо и вкусно его накормив!
Пока фон Гадке глотал пищу, во дворе центральной
шпионской школы на высоком пьедестале поставили
стеклянную банку, наполнили её чистейшим спиртом.
Фон Гадке должен был сам туда опуститься и заспиртоваться.
Проходя мимо, молодые шпионы будут кричать:
— Май ль!
О такой судьбе мечтал каждый старый шпион. Но
фон Гадке мечтал о другом: он хотел жить, чтобы сделать
человечеству огромную пакость!

Тлава Ms 45

JtfieHafuufL балЬин (ВаШпе) g ЬейаЯбии
Полковник Егоров крепко пожал руку младшему лейте­
нанту Юрию Василькову и сказал:
— Командование вынесло вам благодарность за от­
личное выполнение сложного задания и присвоило вам
звание лейтенанта. Долго будут помнить в Центрхаппггабе имя фон Хлипке! А теперь вам новое задание — зай­
митесь младшим сержантом госпожой Стрекозой. Надо
её в человеческий вид приводить. Надо узнать, с каким
же заданием она к нам припорхала.
— Мне с тремя фон Гадками легче справиться, чем с
одной Стрекозой. Она же кусается и царапается.
— Действуйте. О результатах докладывать ежедневно.
— Есть!
Настроение у полковника Егорова было среднее, пото­
му что план операции «Братцы-тунеядцы» был неизвестен
и командование настойчиво требовало ускорить и усилить
работу в этом направлении. Вопрос о засылке в «Гроб и
молнию» бывшего ЫХ-000 в принципе был решён поло­
жительно, хотя все подчёркивали большую долю риска.
В самом деле, была ли полная уверенность в том, что
Фонди-Монди-Дунди-Пэк не подведёт?
— Я полностью уверен, — отвечал командованию пол­
ковник Егоров, — что не подведёт. И какое наше дело бы­
вает без риска? ЫХ-три нуля знает все ходы и выходы в
«Гробе и молнии». А нашему агенту даже в случае успеха

522

потребуется времени в несколько раз больше, чем агенту
«Тигров-выдров».
Пока обсуждали всяческие уточнения и варианты,
Фонди-Монди-Дунди-Пэку сделали пластическую опера­
цию лица, и узнать его теперь было невозможно. Он даже
сам себя не мог узнать!
Как только он был подготовлен к выполнению зада­
ния, полковник Егоров сказал:
— Едем на рыбалку!
На вечерней зорьке клёв был отличный, и они от ра­
дости просидели у костра всю ночь. Бывший ЫХ-000 рас­
сказывал о своей трудной и подлой шпионской жизни, и
в его исповеди для полковника Егорова было много не
только интересного, но и полезного.
На утренней зорьке клевало ещё лучше, окуни попада­
лись куда крупнее вчерашних, и Фонди-Монди-Дунди-Пэк
действовал уже как заправский рыбак — не дёргал и сам
не дёргался и лцшь один раз взвизгнул от восторга.
— Когда вернётесь с задания, — сказал полковник
Егоров, — закончим все дела, я возьму отпуск, и уедем
рыбачить на целый месяц.
— Я только об этом и мечтаю. Кстати, как поживает
Батон?
— Счастлив неимоверно. Хохотал, как ребёнок, ког­
да выпросил вторую подушку. Иногда глазам своим не ве­
рю, что бывают такие лентяи.
— Зато от скольких хлопот он вас избавил.
— Да, лентяй — всегда находка для противника.
В понедельник, едва полковник Егоров явился на
службу, ему позвонил психоневропатолог Моисей Гри­
горьевич Азбарагуз и взволнованным голосом сообщил:
— Потрясающее событие! Невероятное! Не уклады­
вающееся в голове событие! Толик Прутиков снова болен!
На сей раз острейшая форма лени. Но не это главное. В его
крови мы обнаружили совершенно неизвестный ранее хи­
мический препарат. Мы ввели его трём котятам — и трое
котят мгновенно стали ленивыми. Вам не пригодится науч­
ное описание этого невиданного препарата и его действия
на живой организм?
— Я к вам заеду, Моисей Григорьевич, и с интересом
ознакомлюсь с вашим открытием.
Надо отметить, что за годы службы полковник Егоров
привык ничему не удивляться и на всё обращать самое
пристальное внимание. Казалось бы, какое ему дело до ка­

523

ких-то трёх обленившихся котят? На первый взгляд, чепу­
ха невообразимая. Да нет, не чепуха. На всякий случай
надо узнать и о котятах. Тем более, что с ними связан во­
прос о новом химическом препарате, вызывающем заболе­
вание ленью.
— Товарищ полковник, к вам лейтенант Васильков!
— Пусть войдёт.
Но лейтенант Васильков не вошёл, а ввалился в каби­
нет, постоял, шатаясь, у дверей, затем, еле переставляя
ноги, добрался до кресла и развалился в нём.
Мне опять придётся повторить, что за годы своей
службы полковник Егоров привык ничему не удивляться.
Он только спросил:
— Что с вами?
— Мне... лень... — еле слышным голосом выговорил
лейтенант Васильков.
— Что, что?
— Мне... лень...
— И отвечать лень?
— Всё... лень...
— Машину! — приказал
полковник
Егоров. — Со
мной в больницу к доктору Азбарагузу!
Вот вам и три ленивых котёнка! Не отнесись он вни­
мательно к странному, на первый взгляд, сообщению
Моисея Григорьевича, то и не знал бы, что сейчас делать.
Осмотрев лейтенанта Василькова, Моисей Григорьевич
удовлетворённо заключил:
— Да, острейшее заболевание ленью. Срочно сделаем
анализ крови. Те же признаки, что и у Толика Прутикова.
— Это становится любопытным, — задумчиво прого­
ворил полковник Егоров. — Видимо, у него еле-еле хвати­
ло сознания и сил, чтобы явиться ко мне и доложить. Док­
тор, а это надолго?
— Понятия не имею. Первый случай. Главное, опре­
делить источник заражения.
Принесли результат анализа крови. Едва взглянув на
него, Моисей Григорьевич в очень большом изумлении и
не меньшем волнении воскликнул:
— Тот же самый препарат! Я его условно назвал балдин (baldine)!
— Невероятно, — внешне спокойно сказал полковник
Егоров. — Невероятно, но факт. Дайте мне ваше научное
описание балдина. Лейтенанта оставляю у вас. Весьма воз­
можно, что мы найдём источник заражения.

524

Вернувшись в свой кабинет, он отдал приказание са*
мым тщательным образом обыскать Стрекозу и её камеру.
И вскоре перед ним лежал маленький кармашек, срезайный с платья Стрекозы, а в кармашке крошечные, поч­
ти бесцветные таблетки.
— На анализ в лабораторию, — приказал полковник
Егоров и уже заранее был уверен, что таблетки содержат
балдин.
Тогда значит, что одно из заданий Стрекозы заключа­
лось в том, чтобы испробовать действие балдина. Видимо,
Стрекоза ухитрилась подсунуть таблетку лейтенанту Ва­
силькову. Но кто и как дал балдин Толику Прутикову?
Кто? Ясно, что Стрекоза. Как — узнаем.
Дежурный принёс результат химического анализа таб­
леток, изъятых у Стрекозы. Он в точности повторял фор­
мулу балдина, выведенную Моисеем Григорьевичем.
Вот ведь как бывает! С трудом величайшим взяли Стре­
козу, а сделать простейшую вещь — обыскать — забыли!
Девочка девочкой внешне, платье голубенькое, и никому
в голову не пришло отнестись к ней как к настоящему
агенту.
Ну ладно... Итак, генерал Шито-Крыто задумал отра­
вить людей ленью, оболванить их. Ничего, ничего, госпо­
дин генерал, ещё посмотрим, кто кого оболванит!
А может быть, операция «Братцы-тунеядцы* и заклю­
чается в применении балдина?
Но почему в качестве оружия выбрали именно лень?
Видимо, потому, что лень в общем-то страшнее самого
страшного оружия.
Полковник Егоров был не из робкого десятка, но и у
него мурашки по спине пробежали, когда он представил
себе, что же случится, если посланцы генерала Шито-Кры­
то бросят балдин, например, в продукты!
Он тут же доложил командованию о результатах се­
годняшнего открытия и получил приказ: немедленно при­
ступить к выполнению работ, направленных против опе­
рации ♦ Братцы-тунеядцы».
Первым делом был вызван агент Бокс-Мокс, бывший
ЫХ-000. Выслушав приказ, он сказал:
— Я готов. Шлите срочно сообщение Лахиту, чтобы
ждал дорогой весточки, то есть меня. И дайте мне с собой
таблетки три балдина. Пусть их попробуют те, кто их при­
думал.
—* Желаю успеха, — сказал полковник Егоров. — Мы

525

предоставляем вам возможность загладить хотя бы часть
вашей вины перед людьми. Помогите им. Возвращайтесь!
Через несколько часов агент Бокс-Мокс, снабжённый
всем необходимым, кроме пароля для выхода с территории
«Гроба и молнии», отбыл для выполнения сверхважного
задания.
А вечером пришло сообщение об организации первого
в мире научно-исследовательского института по борьбе с
ленью (НИИПОБОСЛ), директором которого был назначен
психоневропатолог и учёный Моисей Григорьевич Азбарагуз.

Тлаба Ns 46
Jenefuu. Шшйо-Крьино
подозреваем и негодцеМ, а офицер
Леший принимаем агенМа Тзокса-Мокса
Не без оснований генерал Шито-Крыто предполагал, что
против него действует не только умный враг, но и плетёт
нити заговора ещё некто, кто числится в друзьях.
Потерпела поражение диверсионная группа «Фруктыовощи». Исчезли Стрекоза и Муравей. Как гром среди
очень ясного неба, было сообщение о том, что фон Гадке
постигла почётная спиртизация в стеклянной банке, а се­
кретная техническая документация по обработке и обуче­
нию гавриков выкрадена. И кем? Каким-то неведомым
фон Хлипке, которого и в глаза-то в Центрхаппггабе ни­
кто не видел и который будто бы сотрудничал в «Гробе
и молнии».
Временами генералу Шито-Крыто казалось, что он вотвот лопнет от душившей его бессильной злобы. За послед­
нее время он разбил два чугунных стола со стальными
ногами, три раза проломил цементный пол в кабинете и
едва не убил офицера Лахита, запустив в него сейфом.
В самой же организации «Гроб и молния» обстановка
накалялась с каждым днём, хотя накаляться ей дальше
вроде бы и некуда уже было.
Ежедневно создавались груды доносов. Функциониро­
вал специальный отдел, занимавший девятиэтажное зда­
ние, с большим штатом сотрудников, но они успевали
только регистрировать доносы, а читать их и тем более

526

принимать к сведению ни у кого уже времени не остава­
лось.
Поэтому в карцеры отправляли просто по очереди, а
е работы увольняли наугад.
Выполняя основной приказ: всем всех во всём всег­
да везде подозревать, всем за всеми всегда везде сле­
дить, — сотрудники до того доусердствовали, что среди
них стала свирепствовать болезнь, известная в науке под
названием «раздвоение личности».
Заключалась эта болезнь в том, что сотрудник одно­
временно ощущал себя и тем, кто за кем-то следит, и тем,
за кем кто-то следит. И сотрудник часто забывал, кем же
он является в данный момент — следящим или выслежи­
ваемым, — и впадал в путаницу: то следить побежит, то
прятаться начнёт, то остановится, чтобы дать возмож­
ность кому-то за ним подсмотреть, и всё время ничего тол­
ком не соображает.
Никто из сотрудников уже не знал, кто в чём кого по­
дозревает, но остановиться уже не могли, да и к тому же
приказ есть приказ, надо его выполнять, к каким бы неле­
пым последствиям он ни приводил.
Генерал Шито-Крыто продолжал полагать, что именно
в такой благоприятной обстановке вырастают настоящие
кадры настоящих сотрудников настоящей шпионской ор­
ганизации.
Близилась к концу подготовка операции «Братцы-ту­
неядцы». Представители Самого Высокого Самого Верхов­
ного Главнокомандования торопили, лезли в каждую ме­
лочь, проверяли каждый шаг каждого участника.
Но даже они, представители Самого Высокого Самого
Верховного Главнокомандования, не подозревали о суще­
ствовании отдела № 113, где производили балдин— сверх­
мощный стимулятор лени. Стоил он неимоверно дорого:
одна таблетка — средний реактивный бомбардировщик.
Учёные и их ученики спешно искали возможность удеше­
вить производство балдина. Кстати, Стрекоза должна бы­
ла подбросить таблетки балдина в детские садики (одна
таблетка на двадцать пять человек).
Скоро, скоро, очень скоро начнётся выполнение опера­
ции «Братцы-тунеядцы»! Генерал Шито-Крыто давно уже
не спал, почти не ел, а проверял, проверял, проверял, не
доверял, не доверял, не доверял, а на сердце было всё-таки
ух как неспокойно.
Нюхом он чуял, что где-то вот тут, рядом с ним, — *

527

предатель! Предатель крупный, хитрый, наглый, под­
лый — вроде него самого.
— Не верю я тебе, Лахит! — проорал, мучась подозре­
ниями, генерал Шито-Крыто. — Ни капельки я тебе не ве­
рю, проныра ты несчастный!
— Было бы просто смешно, если бы вы мне верили, —
любезно ответил офицер Лахит. — Вы бы тогда были не
вы, а я был бы не я. Но вы есть вы, а я есть только я, и
наша сила во взаимном недоверии. Предавать вас я пока
и не собираюсь. Конечно, предать вас — это заманчиво,
но уж очень опасно, шеф.
— Я подвешу тебя к потолку за левую ногу, если ус­
тановлю факт предательства!
Офицер Лахит вынырнул из генеральского кабинета,
пронырнул в свой кабинет. Здесь в кресле перед ним си­
дел незнакомец.
— Как вы сюда попали и кто вы такой? — прошипел
офицер Лахит, вытащив пистолет.
— Если я проник сюда, — спокойно ответил незнако­
мец, — то, вероятно, знал, как проникнуть. Меня зовут
Бокс-Мокс. Я привёз привет от Батона.
— Мерсибо. А как Стрекоза?
— Сидит в мешке.
— Прелестно. А что с этим мерзавцем ЫХ-три нуля?
— Понятия не имею. Вся диверсионная группа «Фрук­
ты-овощи» находится под особой охраной, ждёт своей не­
завидной участи.
Офицер Лахит спрятал пистолет, сел за свой стол, дол­
го разглядывал Бокса-Мокса, спросил насторожённо:
— Что вас интересует?
— Сущий пустяк. План операции «Братцы-тунеядцы».
— Ха! — Офицер Лахит даже вскочил, но тут же сел
обратно. — И это вы считаете пустяком? Да ещё сущим!
О плане этой операции, к вашему сведению, знает только
шеф.
— И вы.
— Откуда вам это известно?
— Неважно. Вы не ответили на мой вопрос.
— Что я буду иметь за, как вы выразились, сущий пу­
стяк?
— Мне приказано не торговаться. Назовите сумму.
Платим наличными в хорошей валюте.
— Вы деловой человек! — обрадовался офицер Ла­
хит. — Но вам известно, что при допросах и наказаниях

528

генерал Шито-Крыто использует лишь один метод — под­
вешивание к потолку за левую ногу!
— Я не только деловой человек, — всё так же спокой­
но говорил Бокс-Мокс, — я крупный агент. А вы пугаете
► меня, как школьника. Шито-Крыто в ваших руках. Сдел­
ка со мной даёт вам реальнейшую возможность оставить
его в дураках и в скором времени занять его место. Оформ­
ляйте меня на работу.
— Хорошо. Пишите. Вот бумага. Ручка.
— Что писать?
— Донос на меня.
— А в чём вас обвинять?
— Не имеет значения. В чём угодно.
Едва Бокс-Мокс успел настрочить донос, в кабинет во­
рвался весь багровый от возбуждения генерал Шито-Кры­
то и прохрипел:
— А это кто?!
— Я осмелился предложить вам свои услуги, госпо­
дин генерал, — ответил Бокс-Мокс, вставая. — Во время
последней большой войны я работал в девятом отделе у
господина
оберфобергогердрамхамшнапсфюрера
фон
Гадке.
— А после?
— Мне долго пришлось скрываться. Исколесил весь
мир.
— Твой голос удивительно напоминает мне голос од­
ного предателя, — сквозь зубы процедил генерал ШитоКрыто. — Ты знаешь, как я разделываюсь с предателями?
— За левую ногу к потолку. Если, конечно, поймаете.
— А ты убеждён, что от меня можно ускользнуть?
— Мне затруднительно ответить на ваш вопрос. Я не
собираюсь ни предавать, ни ускользать.
— Бокс-Мокс — дельный человек, шеф, — сказал офи­
цер Лахит. — Он уже успел написать на меня донос.
— Покажи.
Генерал Шито-Крыто взял из рук своего помощника
лист бумаги, на котором было написано:
АНОНИМНЫЙ ДОНОС НА ОФИЦЕРА
ЛАХИ ТА.
ОН СПОСОБЕН Н А САМОЕ ГРАНДИОЗНОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО. СЛИШКОМ
ЛЮБИТ ДЕНЬГИ. РАДИ НИХ ГОТОВ
НА ЛЮБУЮ ПОДЛОСТЬ. ЯВЛЯЯСЬ
18

П

П

'JDLI П

529

ПРОНЫРОЙ, ОБМАНЫВАЕТ ВСЕХ.
МЕТИТ В ГЕНЕРАЛЬСКОЕ КРЕСЛО.
ЖДЁТ УДОБНОГО СЛУЧАЯ, ЧТОБЫ
СЪЕСТЬ НАЧАЛЬСТВО.
— Какой же это донос? — усмехнулся генерал ШитоКрыто. — Это не донос, а чистая правда. Зарегистрируйте
на всякий случай. Специальность?
— Универсал. Умею всё.
— Шеф, если моей рекомендации достаточно, — ска­
зал офицер Лахит, — то зачислю его в штат.
— Плевал я на твои рекомендации. Проверь его. Как
ты относишься к детям?
— Простите, господин генерал, но это странный во­
прос для шпиона. Конечно, я их ненавижу.
— Хорошо, хорошо... — Генерал Шито-Крыто попрежнему просверливал его взглядом. — А ты, случайно,
не знаком с Фон ди-Монди-Дунди-Пэком?
— Я много слышал о нём.
— Слава богу, его больше нет в живых! Лахит, обяза­
тельно проверь данные Бокса-Мокса у врача Супостата.
Всё! — И генерал Шито-Крыто стремительно вышел из ка­
бинета.
— Вы держались прекрасно! — Офицер Лахит облег­
чённо вздохнул. — С меня семь потов сошло. Как вы пе­
редадите мне деньги?
— Из рук в руки.
— Сегодня я покажу вас врачу Супостату, завтра...
— Никаких Супостатов, никаких завтра. Сейчас же
выкладывайте смысл операции «Братцы-тунеядцы» и всё,
что вы о ней знаете. Немедля!
— О, вас не надуть!
— А зачем вам меня надувать? Платим много и в хо­
рошей валюте. Рассказывайте.
Всякое в своей трудной и подлой шпионской жизни
слышал Фонди-Монди-Дунди-Пэк. Но то, что он услышал
от офицера Лахита, настолько поразило его, что он еле
воздерживался от возмущённых восклицаний.
— Мы поставили своей целью испортить детей, — рас­
сказывал офицер Лахит, — сделать их ужасно ленивыми.
Мы будем их портить на каждом шагу. В деле испорчивания детей нет мелочей. Нам, к примеру, очень выгодно,
чтобы ребёнок не чистил зубы. Поэтому мы забрасываем
в вашу торговую сеть отвратительные зубные щётки и по­

530

трясающе противный зубной порошок. Дети перестанут чи­
стить зубы. Зубы у них начнут болеть. А в стоматологи­
ческие клиники мы зашлём врачей-рвачей. Они будут вы­
дирать детям зубы с такой жестокой болью, что дети пе­
рестанут к ним обращаться. Будут жить с гнилыми зуба­
ми. От этого у них испортятся желудки. А из-за желудков
сдадут нервы. А из-за нервов сдадут мозги. Ловко?
Операция «Братцы-тунеядцы» продумана самым тща­
тельным образом. Незаметно, совсем незаметно мы будем
развивать в детях злость, зависть, зазнайство, нечисто­
плотность, капризность и — главное, главное, главное! —
лень.
Ведь лень — это наш друг номер один. Ваш ленивый
ребёнок — наше будущее. Отказываясь, например, выпол­
нять хотя бы маленькую просьбу родителей, ребёнок, сам
того не замечая, помогает нам. А если сто, тысячи, сотни
тысяч детей не выполнят просьб родителей — это уже на­
ше достижение.
Основная наша надежда на самих детей. Один ленивец
обязательно подготовит приятеля-тунеядца. И в итоге —
целое поколение людей вырастет ленивым. С такими мы
справимся не только без атомной бомбы, но даже без тан­
ков, авиации, артиллерии. Вам всё ясно?
— Нам всё ясно, — ответил Бокс-Мокс. — Потрясаю­
ще. Налейте мне вина. Я разволновался.
Офицер Лахит поставил на стол два бокала из тёмного
стекла и отвернулся к шкафу за бутылкой. Бокс-Мокс бро­
сил в один из бокалов таблетку балдина, взял оба бокала
в руки. Когда вино было разлито, он протянул офицеру
Лахиту бокал с растаявшей таблеткой балдина.
— Ваше здоровье, — сказал Бокс-Мокс, — вы смелый
человек. С вами приятно иметь дело.
Выпив, офицер Лахит сел в кресло, проговорил:
— Надо ехать за денежками.
— Сейчас, только покурю.
Офицер Лахит широко зевнул.
— Пое... — Он снова зевнул. — Пое...
— ...хали! — договорил Бокс-Мокс. — Какой пароль
для выхода? Какой пароль для выхода?
Он тряс, тряс, тряс уснувшего офицера Лахита и, убе­
дившись, что это бесполезно, стал искать в стене потай­
ную дверь. Ох, ни разу в жизни не нервничал так ФондиМонди-Дунди-Пэк! Одну ошибку он уже совершил: не
успел выведать пароль для выхода.

531

Найдя потайную дверь в стене, Бокс-Мокс взвалил
офицера Лахита на себя, стащил его вниз по потайной ле­
стнице, втащил в автомашину, посадил рядом с собой и,
надев перчатки, чтобы не оставить отпечатки пальцев,
взялся за руль.
Он рисковал всем, но иного выхода не было.
Но всё обошлось благополучно: огромные ворота от­
крылись, едва автомашина приблизилась к ним, и часо­
вые, едва взглянув на неё, откозыряли.
На аэродроме Бокс-Мокс сдал офицера Лахита кому
следует, сел в машину и без происшествий вернулся об­
ратно.
В кабинете он разыскал рацию и передал первое сооб­
щение полковнику Егорову.
После этого Бокс-Мокс позволил себе передохнуть, не
спеша выкурил сигарету, с грустью подумал, что сейчас
ему придётся туго, снял телефонную трубку и доложил
генералу Шито-Крыто:
— Вот я уже час одиннадцать минут сижу в кабине­
те и жду офицера Лахита. Не смею уйти, так как не по­
лучил разрешения. Что делать?
— Жди, болван! — был ответ.

Тлава Ms 47
Новый нещиешн

психонев/мнаМолога М. J. ^3Saftauf3a
Несмотря на то, что психоневропатолог Моисей Григорье­
вич Азбарагуз был очень занят работой в научно-исследо­
вательском институте по борьбе с ленью, он сам лично лег
чил Толика Прутикова и лейтенанта Василькова.
Их лечили переливанием крови, чтобы постепенно за­
менить заражённую кровь здоровой.
Но больные поправлялись медленно: видимо, балдин
проник в спинной и головной мозг.
Больные несколько дней жили на искусственном ды­
хании, потому что дышать им, как вы догадываетесь, бы­
ло лень. Моисей Григорьевич научным путём добился, что­
бы им стало лень задыхаться.
Затем была разрешена проблема питания и проблема
того, что бывает после питания. Моисей Григорьевич

532

опять же научным путём добился, чтобы больным было
лень быть голодными и т. д.
Лейтенант Васильков поправлялся значительно быст­
рее, потому что его организм был закалённее и выносли­
вее и не предрасположен к лени. К тому же лейтенант Ва­
сильков обладал незаурядной силой воли и очень высо­
ким самосознанием.
— Балдин — ужасно коварный препарат, — говорил
полковнику Егорову Моисей Григорьевич. — По-»видимому,
в его основе кровь, взятая у очень ленивых людей или ка­
ких-то ленивых животных. Мои пациенты получили гран­
диозные дозы.
— Одна из задач вашего института — как можно ско­
рее создать антибалдин, — сказал полковник Егоров. —
У нас нет никакой гарантии, что уже в самое ближайшее
время его не начнут применять. Сами понимаете, чем нам
это грозит, если мы не будем готовы. Даже страшно по­
думать, что может произойти.
Скрипнула дверь, и раздался голос старшего санитара
Тимофея Игнатьевича:
— Конечно, я вынужден очень извиниться. Виноват
ведь я перед вами. По моей ведь вине болеет Толик Пру­
тиков.
— Как?! Каким образом?!
— Помните, шпионы-то приходили? А я и не знал, что
они шпионы. А внучка-то мне шоколадку сунула, чтобы я
её больному передал. Я и передал. А потом запамятовал.
А сегодня с большим стыдом вспомнил.
— Это очень важное сообщение! — обрадовался Мои­
сей Григорьевич. — А то мы тут поломали голову. Окоро
мальчик выздоровеет.
— Мне нужен лейтенант, — сказал полковник Его­
ров, — ему поручено привести в человеческий вид госпо­
жу Стрекозу.
Старший санитар Тимофей Игнатьевич заметил озабо­
ченно, но осторожно:
— Мало мы всё-таки методов физического воздейст­
вия на организм применяем. Раньше, бывало, мой, ныне
покойный, папаша как возьмёт в свои отцовские руки ре­
мешок, так из моего детского организма не только лень,
но и всякая болезнь улетучивалась.
— А ведь мысль... — неуверенно произнёс Моисей Гри­
горьевич. — Мысль — не в смысле ремешка, а в смысле
физического воздействия на организм. Если лень вызыва­

533

ет желание не двигаться или нежелание двигаться, то мы
должны заставить организм совершать движения. Очень,
очень, очень логично! Сегодня же разрабатываем научный
комплекс принудительных движений.
— Желаю успехов! — сказал полковник Егоров и по­
ехал в управление.
Не успел он войти в кабинет, как ему принесли сооб­
щение от Бокса-Мокса. Полковник Егоров не поверил сво­
им глазам: Фонди-Монди-Дунди-Пэк уже выполнил поло­
вину задания — добыл офицера Лахита. Но — как? Каким
чудом он вытащил помощника генерала Шито-Крыто?
Вытащил из самого центра «Гроба и молнии*!
Однако радовался полковник Егоров преждевремен­
но, потому что сразу с аэродрома офицера Лахита при­
шлось везти к психоневропатологу Азбарагузу М. Г.
— Ещё один, — сказал полковник Егоров. — Тоже
угостился балдином. Это важная птица. Придётся оста­
вить здесь охрану. Вот его надо вылечить как можно ско­
рее.
— Мне бы его доверили! — с большой завистью вос­
кликнул старший санитар Тимофей Игнатьевич. — Я бы
его без всяких научных методов вылечил. Раньше науки
куда меньше было, а ничего, тоже людьми выросли. Я вот
до старшего санитара дорос.
Никто не обратил на его слова внимания, и он обидел­
ся самым серьёзным образом.
Офицеру Лахиту сделали переливание крови.
— Будь моя воля, — сказал полковник Егоров, — я
бы этому типу всю свою кровь отдал, только бы его ско­
рей вылечить!
— Я всё прекрасно сознаю, — ответил Моисей Гри­
горьевич, — но не имею права рисковать. Для вас это
важная птица, а для меня пациент.
Вернувшись в управление, полковник Егоров получил
второе сообщение от Бокса-Мокса: задание выполнено.
Значит, в руках у него балдин! Вот это работа!
Но в душе полковника Егорова возникло недоброе
предчувствие. В подобных случаях говорят: на душе слов­
но кошки скребут.
«Интересно всё-таки устроена жизнь, — думал он, ша­
гая по кабинету. — Работал, работал, дело своё знал, а
тут вдруг... дети, лень, балдин... крупнейший шпион сда­
ётся третьекласснику... Одна из самых коварных разведок
мира задумывает совершенно чудовищную операцию, по­

534

добно которой не было в истории человечества... И как
бы я ни старался, каждый шаг связан с огромным рис­
ком...»
Полковник Егоров подошёл к столу, ещё раз перечи­
тал сообщение Бокса-Мокса и понял, откуда в душе воз­
никло недоброе предчувствие: Фонди-Монди-Дунди-Пэк
желал счастливых рыбалок... Видимо, мало у него надежд
выбраться обратно.
И чем бы сейчас ни занимался полковник Егоров — а
дел у него хватало, — из головы не выходила мысль
о том, что бывший ЫХ-000 попал в очень большую
беду.
Было, правда, маленькое утешение: по неизвестным
причинам офицер Лахит выздоравливал с поразительной
быстротой, чего не мог объяснить даже Моисей Григорье­
вич.

?мхва Ms 48
Jenefuu Uhuno-Kftbuiio
не но своей воле н^ишииишн балйин
Бросив трубку на рычаг, генерал Шито-Крыто заскрипел
зубами и приказал нечеловеческим голосом:
— Немедленно ко мне офицера Лахита! Немедленно!
Ко мне! Душа из него вон!
Но в это время душа могла выйти вон из самого на­
чальника «Гроба и молнии».
— Мракобесие! — вопил
он. — Окотинство!.. Опять
предательство!.. Опять заминка!.. Убьююю-ууууу!
— Шеф, господина офицера Лахита нигде не обнару­
жено! Мы обыскали всю страну. Двадцать семь с полови­
ной минут назад он вернулся в «Гроб и молнию» на своей
машине, но сейчас его нигде нет.
— Ы-ы-ы-ы-о-о-о-уууууууу! — взревел генерал ШитоКрыто. — Предатель! Обормот! Надуватель! — Он бросил­
ся к стене, постучал о неё своей огромной, без единого
Еолоска головой и закричал в микрофон: — Если не най­
дёте Лахита, всех расстреляю из пушки, всех! Всех заре­
жу! Задушу! Зажарю! За левую ногу к потолку присо­
бачу! Гав-гав!
И от невероятнейшего приступа невероятнейшей злобы
генерал Шито-Крыто грохнулся в обморок.

535

В кабинет вошёл Бокс-Мокс и в изумлении остановил­
ся. Странно было Боксу-Максу, а тем более ЫХ-000 и Фонди-Монди-Дуяди-Пэку видеть такого типа, как генерал
Шито-Крыто, в бездействии. Сколько помнил его агент,
генерал даже тогда, когда был всего-навсего сержантом,
всегда отличался неимоверной работоспособностью. Редко
встречался человек, которому удавалось застать ШитоКрыто отдыхающим или спящим.
А тут генерал свесил свою огромную, без единого во­
лоска голову набок, похрапывал, посапывал, посвисты­
вал — ну совсем как обыкновенный человек!
Но вот генерал Шито-Крыто дёрнулся один раз, дёр­
нулся второй раз, издал звук, похожий на хрюканье, по­
ложил руки на стол и зашевелил бровями, пытаясь от­
крыть глаза.
Когда он открыл глаза, Бокс-Мокс протягивал ему
стакан воды и приговаривал:
— Выпейте, пройдёт. Выпейте, поймают. Выпейте,
пройдёт. Выпейте, поймают.
Генерал Шито-Крыто, опираясь на Бокса-Мокса, с
трудом поднялся, выпил воду и заговорил усталым го­
лосом:
— Я всегда подозревал, что этот проныра предаст ме­
ня. Он всегда врал, что не умеет водить машину. Преда­
тель... обормот... надуватель... Куда он мог деться? К у­
да? — Он то багровел, то зеленел, два раза подряд поси­
нел. Зевок перекосил его рот. — Что это?.. Срочно... телефо-о-о-о-он... — Он опять зевнул шире прежнего. — Балдин... сто тринадцатый отдел... кого-нибудь... как-нибудь...
что-нибудь... это же лень... все пре... все... да... все те... все
ли... у-у-у— ...— Генерал Шито-Крыто попытался припод­
няться, но, сморённый ленью, захрапел.
Бокс-Мокс передохнул облегчённо, снял телефонную
трубку, вызвал сто тринадцатый отдел, сказал:
— Срочно к шефу все запасы балдина и все инструк­
ции по изготовлению. Срочно.
Чтобы проверить степень воздействия балдина на орга­
низм начальника «Гроба и молнии», Бокс-Мокс подраз­
нил его:
— Дурак ты, дурачок, Шито-Крыто. Бездарная ты
личность, Шито-Крыто. Болван ты неотёсанный, господин
генерал.
В ответ раздался мощный, похожий на рёв сирены
храп.
536

Тлава Ms 49
Она/гишй ccmutnaft Жимофей 11гнай1ьевич
нфименлегн м&нод физического
возЬейапйия на организм офицерш Лахшйа
Поразительная быстрота, с которой выздоравливал офи­
цер Лахит, объяснялась тем, что старший санитар Тимо­
фей Игнатьевич втайне от охраны и медицинского персо­
нала применял метод воздействия на заднюю поверхность
организма.
Он, то есть старший санитар Тимофей Игнатьевич,
брал ремень, проникал в палату и производил, как он вы­
ражался, профилактическую санитарную обработку па­
циента.
Пациенту, естественно, было больно, и он, естествен­
но, пытался вырваться, прыгал, скакал, а движения, тем
более резкие, — одно из средств борьбы с ленью.
Вот и получалось, что комплексное использование
обыкновенного ремня с научными методами давало наи­
больший эффект.
Однако первым из троих, заражённых балдином, по­
правился лейтенант Васильков. В одно прекрасное утро он
проснулся, полежал ещё немного не двигаясь, потом встал
и сам себе шепнул:
— Кажется, я чем-то был болен.
— Дорогой мой Юрочка! — растроганно воскликнул
Моисей Григорьевич, увидев его сидящим на постели. —
Вы первый, кого я вылечил от заболевания ленью, вызван­
ного введением в кровь препарата балдина!
— А что это такое?
— Со временем узнаете.
На другой день выздоровел офицер Лахит. Произошло
это следующим образом.
Не надо забывать, что по специальности офицер Ла­
хит был проныра. И едва только его сознание стало к не­
му возвращаться, он сразу начал хитрить. Он уже кое-что
понимал, но вида не показывал. Сквозь огромную лень всё
настойчивее в голову пробивалась мысль о какой-то опас­
ности.
Офицер Лахит очень боялся старшего санитара Тимо­
фея Игнатьевича, и это ощущение явилось как бы первым

537

шагом к выздоровлению. С каждым сеансом профилакти­
ческой санитарной обработки задней поверхности организ­
ма офицер Лахит всё больше приходил в себя. И однажды
он дал старшему санитару Тимофею Игнатьевичу такую
сдачу, что тот бухнулся на пол без памяти, а от сильного
и резкого движения из больного организма помощника
начальника «Гроба и молнии» выскочили остатки лени.
Хорошо ещё, что тут же подоспела охрана.
И хотя старший санитар Тимофей Игнатьевич приме­
нял ненаучный метод лечения пациента, он, пациент, вы­
здоровел, а сторонник метода физического воздействия на
организм с этого дня гордо именовал себя жертвой науки.
Моисей Григорьевич сразу догадался о том, как в дей­
ствительности протекал курс лечения, но всё-таки радо­
вался. Вполне может быть, что старший санитар Тимофей
Игнатьевич сделал какой-то маленький вкладыш в науку,
хотя и ненаучным путём.
Но ведь был ещё один больной, лечение которого пока
не давало никаких результатов.
Беда-то заключалась в том, что лень у каждого своя!
Предположим, если грипп там или ревматизм (или на­
сморк хотя бы) имеют какие-то одинаковые признаки и
требуют примерно одинаковых методов лечения, то леньматушка, повторяю, у каждого своя. И к каждому лентяю
надо найти, как говорят специалисты, индивидуальный
подход и методы лечения. Ленивую Тамару надо лечить
несколько иначе, чем, к примеру, ленивого Алёшу.
Когда-нибудь, со временем, наука, конечно, добьётся
успеха в борьбе с ленью. Но ведь пока она этого добива­
ется, может произойти масса неприятнейших событий. На­
пример, вот вы, держащий данную книжку в руках и чи­
тающий эти строки, возьмёте да и станете, на горе всем
родным и близким, тунеядцем! Видите, какое серьёзное
создалось положение...
В организме Толика Прутикова образовалось два вида
лени: одна — его собственная, и вторая — которая разви­
валась под действием балдина. Моисей Григорьевич ста­
рался вернуть мальчику вкус к пище, осознанное удо­
вольствие двигаться. Этим да ещё многочисленным влива­
нием крови людей энергичных и деятельных предполага­
лось удалить из детского организма оба вида лени.
Утром санитары с трудом будили мальчика и несли его
под холодный душ.
Затем Толика сажали в специальное кресло для корм­

538

ления, в так называемое кормокресло. Руки вставлялись в
зажимы, под подбородком укреплялось жевательное уст­
ройство. Включался мотор, и аппарат заставлял Толика
брать пищу, класть её в рот, жевать. На мгновение через
горло мальчика пропускался ток высокого напряжения,
вызывал короткую спазму — пища проглатывалась.
Таким образом удалось избавиться от применения ис­
кусственного питания.
После завтрака Толика сажали на специальный вело­
сипед или в специальную лодку, и аппараты заставляли
мальчика крутить педали или грести.
Увы, увы, всё это пока не давало никаких положитель­
ных результатов!

Jjutita //$ 50
Фон Тадке спаса&пся
otfi ночёрпной сииринизсицш и ifSem&n
орн солдсин из oxjtaHbt l^eMflftxanuuflaSa
Вечером господина оберфобергогердрамхамшнапсфюрера
фон Гадке привезли на площадь перед шпионской шко­
лой, чтобы подвергнуть почётной спиртизации.
Здесь на гранитном пьедестале стояла стеклянная бан­
ка, наполненная спиртом и закрытая притёртой пробкой.
По инструкции фон Гадке должен был выпить три лит­
ра спирта и забраться в банку. Но конвоиры — два солда­
та и офицер — стали пить сами, словно им предстояла по­
чётная спиртизация.
♦ Вот я и закончил свой жизненный путь, — с очень
большой грустью подумал фон Гадке. — Завтра здесь бу­
дет стоять почётный караул. Молодые шпионы, проходя
мимо, будут кричать мне ♦ Майль!». А ответить им я уже
не смогу. Конечно, это почётно, но глупо и несправед­
ливо. Я не хочу уходить на тот свет с пустыми руками!
Я должен сделать человечеству большую пакость! У ме­
ня отобрали гавриков, но я могу достать самолёт и бомбу
и шарахнуть её куда следует!»
И фон Гадке улизнул от своих захмелевших конвои­
ров.
Сделал он это просто: забежал в здание, влез в отвер­

539

стие мусоропровода и полетел вниз. Надо было придумать,
что же делать дальше, но фон Гадке не успел ничего со­
образить, как внизу загремело, заскрежетало, и он ока­
зался в кузове автомашины.
Долгое получилось путешествие. Через каждые не­
сколько минут машина останавливалась, открывался ку­
зов, и на фон Гадке обрушивалась груда мусора. И каж­
дый раз он упрямо выкарабкивался наверх.
Наконец кузов был заполнен до предела, и машина
помчалась дальше. Эх, надо выжить во что бы то ни ста­
ло! Назло барону Барану, назло всему Центрхапштабу, на­
зло всему человечеству! Фон Гадке даже сейчас, в обста­
новке, как он выразился, позорной мусоризации, не соби­
рался отправляться на тот свет, хе-хе, с пустыми руками.
Он ещё прихватит с собой несколько миллионов чело­
век! Ради этого он готов перенести самые жестокие испы­
тания.
Выжить, выжить, выжить, выжить, выжить, чтобы не
дать жить другим!
Кузов раскрылся, опрокинулся, и фон Гадке полетел
в огромную железную коробку — бункер, и на него обру­
шились горы мусора из нескольких машин сразу. Едва
ему удавалось выбраться наверх, как очередная группа
автомашин снова засыпала его.
И, выбиваясь из сил, фон Гадке снова выбрался на по­
верхность. Ни на одно мгновение в его покрытую шишка­
ми, ранами и ссадинами головку не проникла мысль о
том, что он зря старается. Нет, нет, он действовал и дейст­
вовал, потому что впереди у него была главная цель: вы­
жить, чтобы сделать человечеству пакость.
Бункер всё наполнялся и наполнялся. Когда до края
стенки, за который можно было ухватиться, осталось мет­
ра полтора, загудел мощный мотор — включили пресс.
— Прекратите! — не своим голосом завопил фон Гад­
ке, но сам не услышал своего голоса. — Выключите мотор,
а то человека раздавите!
Плита пресса над его головкой стала медленно опус*
каться.
А х, какой ужас! Какое глупое безобразие!
Фон Гадке подпрыгивал, подпрыгивал, подпрыгивал,
никак не мог ухватиться за край бункера и верещал.
Плита пресса опускалась всё ниже и ниже.
Тогда фон Гадке начал готовиться к последней попыт­
ке спастись. Он передохнул, присел, собрал все силёнки,

540

подпрыгнул, ухватился за край бункера и через три мгно­
вения был уже на земле.
Спасён! Жив! Майль!
На четвереньках он помчался к воротам. Было темно­
вато, проскочить мимо дремавшего сторожа не стоило
труда.
— Кыш, кыш! — сквозь сон равнодушно крикнул сто­
рож, полагая, что в ворота прошмыгнула кошка.
За воротами фон Гадке выпрямился во весь ростик и
побежал по обочине шоссе. Ножки у него подкашива­
лись, он спотыкался на каждом шагу и наконец
упал, больно ушибив коленки и содрав кожу на ладош­
ках.
Сразу встать не удалось. Он бы с удовольствием ус­
нул прямо вот тут. Увы, нельзя! Времени у него в обрез.
Ещё неизвестно, что сейчас происходит в Центрхапштабе.
Вполне возможно,что там объявлена полнейшая наибоевейшая тревога для поимки фон Гадке.
Очень огромным усилием воли он заставил себя под­
няться и побрёл, еле-еле переставляя ножки. Оба сапож­
ка и остатки перчаточек от грязи были уже одинако­
вого цвета — чёрные. Мундирчик и галифе — в лохмоть­
ях, все в пятнах и мусоре. Панамка потерялась.
Конечно, появляться в таком виде в городе опасно:
поймают тут же. Задержит первый же полисмен, и попро­
буй докажи, что ты знаменитая личность, которую неза­
служенно хотели подвергнуть сначала почётной спиртизации, а затем она, личность, еле спаслась от позорной
мусоризации.
Совсем стемнело. Силёнок у фон Гадке почти не оста­
валось, но отчаяние и сознание безвыходности придали
ему наглость, а наглость, как известно, на некоторое вре­
мя способна заменить силёнки.
Но страшнее всего были муки голода. Большую часть
организмика фон Гадке занимал пищеварительный аппа­
рат, и сейчас он тррррребовал еды!
Дорога пошла под уклон, и фон Гадке побежал, вер­
нее, его побежало, понесло. Но вот спуск окончился, фон
Гадке остановился, покачнулся, попятился и упал, запу­
тавшись в своих двух ножках.
Лежал он на спинке, раскинув ручки, и упрямо думал,
превозмогая очень острые боли в пищеварительном аппа­
рате: «Всё равно не умру. Всё равно выживу. Я должен
сделать человечеству большую пакость. Пусть меня ли­

541

шили счастья бороться с детьми. Я достану самолёт с бом­
бой и шарахну её куда следует».
И он продолжал путь на четвереньках!
Майн бог, как тяжко! Галифе на коленках протёрлось,
и казалось, что он прикасается к асфальту косточками.
Окровавленные ладошки горели.
Откуда он брал силёнки?!
У самого своего фонгадского сердчишка хранил он,
хотя и знал на память, берёг, как бесценное сокровище,
карту мира, на которой были с военной точностью обозна­
чены места наибольшего скопления детей. ♦ Подождите у
меня, малюточки-деточки... бомбочку достану я для вас,
чтоб вам...»
Преодолев подъём, фон Гадке встал на дрожащие нож­
ки и опять продолжал двигаться вперёд, поражаясь после
каждого шажка тому, что не упал. Временами он терял
сознание, но, очнувшись, с гордостью и радостью обна­
руживал, что идёт, идёт, идёт, идёт... А потом он полетит,
полетит, полетит, полетит... нажмет рычаг, и огромная
бомба помчится к цели... Ах, как замечательно! Многомного детей погибнет...
Его совиные глаза уже видели впереди огни города.
Сколько там еды! Пищи сколько! Очень острые боли в
пищеварительном аппарате стали просто невыносимыми.
Больше всего фон Гадке боялся, как бы он машинально
не начал есть сам себя.
Рассудок у него помутился. Ножки переставлялись са­
ми собой. Ручки сами собой размахивали. Шагал он во­
енным шагом. Совиные глаза уже ничего не видели. Ост­
рейший нос ничего не вынюхивал. Широченный рот был
широко раскрыт. Пищеварительный аппарат работал вхо­
лостую, жадно и больно перегоняя большие количества
воздуха.
Фон Гадке шагал по городу. Прохожие в страхе и
брезгливости уступали ему дорогу.
Организмик фон Гадке вёл своего владельца на запах
съестного. Пахло любимым шпионским блюдом — сосис­
ками с кислой тушёной капустой.
Ножки заработали быстро-быстро, ручки замахали ча­
ще-чаще. Широченный рот раскрылся ещё шире. Пищева­
рительный аппарат замер, приготовившись к большой ра­
боте.
Очнувшись, фон Гадке увидел огромный пла­
кат:

542

о

о
господин
ОБЕРФОБЕРГОГЕРДРАМХАМШНАПСФЮРЕР
ФОН ГАДКЕ
ПОДВЕРГНУТ

ПОЧЁТНОЙ СПИРТИЗАЦИИ!
Благодарные потомки-подонки
будут помнить о нём несколько
десятков лет!

О

~

О

Оказалось, что он попал в шпионский ресторан «Руки
хох!», где собрались старые шпионы на вечер, посвящён­
ный чёрной памяти знаменитого фон Гадке. Он, никем не
замеченный, прошёл к свободному столику, на котором
высилась груда сосисок с кислой тушёной капустой. Руч­
ки его начали быстро-быстро-быстро-быстро складывать
еду в широко раскрытый широченный рот.
Вокруг раздавалось громкое чавканье, а сквозь него
голос:
— Из всех нас он был самый шпионистый шпион,
большой мастер немаленьких подлостей. Он принёс людям
столько горя, сколько не смогли принести все мы, вместе
взятые. Жаль только, что он подвёргся почётной спиртизации, не успев свершить главного дела своей жизни. Он
ушёл на тот свет с пустыми руками. Несколько десятков
лет Дядя Съем будет для шпионов положительным приме­
ром. Майль!
— Фиг майль! Фиг майль! Фиг майль! — хором отве­
тили старые шпионы.
Проглотив к этому моменту все сосиски и всю кислую
тушёную капусту и облизав блюдо, фон Гадке бодро крик­
нул:
— Я жив! Я не заспиртовался! Сам майн бог привёл
меня сюда! Я против почётной спиртизации раньше вре­
мени! Я не могу больше ждать, когда наконец начнётся
новая большая война! Дайте мне самолёт с большой бом­
бой, и я шарахну её куда следует! Майль!
— Фи-и-ииг... ма-а-а-а-айль... — нестройным, негром­
ким и неуверенным хором отозвались старые шпионы.

543

— Бомбу! Самолёт! Самолёт! Бомбу! Шарахну! —
И фон Гадке принялся за новую груду сосисок с кислой
тушёной капустой. — Мир давно не вздрагивал от огром­
ного страха! А я — его — вздрогну!
Сквозь громкое чавканье послышались негромкие го­
лоса:
— Скандал... мировая общественность... последствия...
всё ему одному... ответственность...
— Я беру ответственность на себя! — крикнул фон
Гадке. — Общественность я тоже беру, хе-хе, на себя! По­
следствия я тоже беру на себя! Помогите мне достать бом­
бу и самолёт! И я — ух! Майль!
Ответом ему было только громкое чавканье.
Самый старый шпион сказал:
— Если ты избежал почётной спиртизации, значит,
ты не выполнил приказа командования. Ты предатель.
— Ты предатель! Ты предатель! Ты предатель! — ра­
достно повторили старые шпионы.
Фон Гадке уже разделался с третьей грудой сосисок,
сглотал всю кислую тушёную капусту и яростно загово­
рил, чувствуя, что к нему вернулись все силёнки и ещё
новых прибавилось:
— Это вопрос, кто предатель! А вы жалкие трусы, это
уж точно! Бездельники и тунеядцы! Как вы можете спо­
койно есть сосиски с кислой тушёной капустой, когда в
мире ещё смеются дети?! Скоро они подрастут и дадут
нам жизни! Нельзя ждать, когда они подрастут и поум­
неют! Дайте мне, дайте мне самолёт с бомбой, и я ахну её
куда следует!
— Ты не выполнил приказа Центрхапштаба, — упря­
мо сказал самый старый шпион. — Ты должен храниться
в банке со спиртом. Там в честь тебя стоит почётный ка­
раул из молодых кадров. А ты живой. Позор с безобрази­
ем! Живой ты больше никому не нужен.
— Хорошо, хорошо, очень гут! — рявкнул фон Гад­
ке. — Не хотите мне помочь, не надо! Я сам достану само­
лёт с бомбой! Вы обо мне ещё услышите! Сосисочники вы
несчастные! Капустники вы старые!
В дверях показались солдаты из охраны Центрхапшта­
ба. Они расступились, и в зал вбежал барон Баран, за­
кричал :
— Взять его!
Фон Гадке очень ловко выпрыгнул в окно.

544

7мгва Ms 5 1
Офицер Лахшп tnofiuf&ncu
и около восьми часов /,юссказмва&н
об операции « Ъ^авщи-вщнелЬцм.»
— Поздравляю с полным выздоровлением, — сказал офи­
церу Лахиту полковник Егоров, — рассказывайте, что вы
знаете о пребывании нашего агента Бокса-Мокса в ♦ Гробе
и молнии» и как ему удалось отправить вас к нам?
— Чего не знаю, того не знаю, — ответил офицер «Па­
хит, судорожно обдумывая, как бы ему выкрутиться из
этой в высшей степени неприятной истории. — Я выдал
ему план операции ♦ Братцы-тунеядцы», не полностью,
правда, мы договорились об оплате, выпили по бокалу лёг­
кого вина, я захотел спать и больше ничегошеньки не
помню. А если Бокс-Мокс не вернулся, значит, его уже
подвесили к потолку за левую ногу.
— Сомневаюсь, — твёрдо сказал полковник Егоров. —
Его не так легко разоблачить. Чтобы между нами не бы­
ло недоразумений, чтобы не тянуть время, знайте, что
Бокс-Мокс — это Фонди-Монди-Дунди-Пэк, бывший ЫХтри нуля.
— Эт...то
непостижимо! — заикаясь,
воскликнул
офицер Лахит. — Эт...то невероятно! Недаром шефу его
голос показался знакомым. Какая проницательность!
— Итак, не будем тратить время на уговоры. У нас
находятся, как вам известно, Стрекоза и Муравей, вся ди­
версионная группа «Фрукты-овощи». Теперь к этой кол­
лекции добавились и вы.
— А на что я могу рассчитывать? — испуганно, но де­
ловито спросил офицер Лахит. — Свобода? Деньги?
— Ни свободы, ни денег вы не получите. У вас есть
возможность лишь смягчить свою участь.
— Но мне уже обещали заплатить! Слово надо дер­
жать! Меня ещё никогда так подло не обманывали! В кон­
це концов, это просто глупо — быть бесплатным предате­
лем. Надо мной будет дико хохотать весь шпионский мир.
Вы мне обязаны запла...
— Вы участник подлого и грязного дела, — перебил
полковник Егоров. — Спасайте себе жизнь, а не торгуй­
тесь. Рассказывайте об операции «Братцы-тунеядцы».

545

— Это насилие, но я сдаюсь, — обиженно произнёс
офицер Лахит и, вздохнув, начал рассказывать.
Надо сразу сказать, что с первых же слов, произнесён­
ных офицером Лахитом, наступила такая тишина, что ес­
ли бы в помещении была хотя бы одна муха, то все бы
услышали, когда бы она полетела.
Ж уткая стояла тишина, несмотря на то, что в кабине­
те собралось много людей.
И если бы существовало слово ж у т ч е , я бы написал,
что с каждым словом офицера Лахита тишина ж у т ­
че л а...
Говорил он шесть часов восемь минут, а если учесть,
что часто приходилось прибегать к услугам переводчика,
то рассказ длился около восьми часов.
— Незаурядная гениальность генерала Шито-Кры­
то, — так заканчивал он, — заключается в том, что в пла­
не операции «Братцы-тунеядцы» удачно сочетаются са­
мые разнообразные способы испорчивания детей. Их, этих
способов, в плане более четырёхсот семидесяти. Бороться
против нашей операции бессмысленно. Она неуязвима.
Какой ребёнок, например, поймёт, что, перестав мыть ру­
ки перед едой, он действует нам на руку? А у какого уче­
ника, скажите на милость, хватит ума догадаться, что мы
всячески добиваемся, чтобы он стал двоечником или хотя
бы троечником? И уж никакая сверхзаботливая бабушка
не узнает, что, балуя внука, она фактически выполняет
задание шпионской организации «Гроб и молния».
Мы незаметно научим ваших детей не уважать стар­
ших, обижать младших, слоняться целыми днями без де­
ла, мучить кошек и собак, стрелять птиц из рогаток, ез­
дить зайцами на всех видах городского транспорта, ковы­
рять в носу большим пальцем и так далее и тому подоб­
ное. Дети примерно уже знают, чего мы от них требуем.
Задача наша и способы её реализации настолько просты и
естественны, что никто ничего и не заметит, — хвастливо
продолжал рассказывать офицер Лахит. — Даже если вы
развернёте самую широкую пропаганду, углубите разъяс­
нительную работу, призовёте на помощь все виды искусст­
ва, всех лекторов... Короче говоря, что бы вы ни предпри­
няли, победа за нами. Поймите это и не суетитесь. Отпу­
стите меня и подумайте о себе. Дети ваши, внуки и внуч­
ки, считайте, уже погибли. Сматывайтесь от них, пока они
не бросились на вас. Спасайте себя! — С огромным удов­
летворением оглядев присутствующих, офицер Лахит са­

546

модовольно и громко высморкался и возобновил свою
речь: — Наша сила в том, что мы ничего не требуем от ре­
бёнка. Делай всё, что хочешь. А что хочет делать нормаль­
ный ребёнок? Хулиганить, пакостить, никого не слушать­
ся, дразниться и так далее и тому подобное, всем извест­
ное. Вы говорите в таких случаях ребёнку: ай-я-яй. Мы
говорим: молодец! И ребёнок пойдёт за нами, а не за ва­
ми. Дети хотят делать глупости. И мы разрешаем им это.
Операция «Братцы-тунеядцы» продиктована такой не­
навистью к мальчишкам и девчонкам, что в мире не най­
дётся столько любви, чтобы спасти их от нас. Наша опера­
ц и я— плод огромной работы учёных, врачей, педагогов,
военных и прочих, прочих очень крупных специалистов.
Она будет выполнена во что бы то ни стало. Мы убежде­
ны, что детям с их детским умом не устоять против соб­
лазна вырасти тунеядцами и тунеядками. Мы абсолютно
убеждены, что каждый ребёнок — в душе лодырь. Мы по­
можем ему в этом важном для нас деле — полностью рас­
крыть свою ленивость. Поможет нам и то, что ещё никто в
мире, за редким исключением, толком не представляет
подлинного значения детей. Тем более не подозревают об
этом сами дети. Неоценимую услугу окажет нам и челове­
ческое невежество, заключающееся, в частности, в том,
что человечество недооценивает опасности, которую несёт
лень. Мы первыми взяли её на вооружение. Всё.
— А у вас у самого есть дети? — спросил полковник
Егоров.
— Что вы?! Что вы?! — Офицер Лахит весь брезгливо
передёрнулся. — Мы их не перевариваем. У нашего шпи­
онского гимна припев такой:
Мы мальчишек и девчонок
Изуродуем с пелёнок!
Уничтожим всех детей,
Жить нам станет веселей!

— Моим бы оболтусам это послушать, — шепнул пол­
ковнику Егорову седой майор. — Избалованы так, что уже
сейчас сойдут за иностранных агентов.
— Давно вы начали производство бал дина?
— Об этом я мало что знаю, — ответил офицер Ла­
хит. — Его производство находится в страшной тайне. По­
ка он стоит невероятно дорого. — Он оглядел присутст­
вующих, усмехнулся высокомерно и закончил свою речь
тоном приказа: — Я рассчитываю на то, что меня поня­
ли правильно.

547

Когда его увели, полковник Егоров сказал:
— Мы всегда знали, товарищи, *гго враг не дремлет.
Мы всегда знали, что враг жесток и коварен. Но каждый
раз поражались его жестокости и коварству. Вот как сей­
час. Медлить нельзя. Нам предстоит работа невиданной
трудности. Наши дети в опасности.

?лава М 52
Бокс-Мокс идё/н на /шскованнейишй маг
и нопадаегп
2 егцё более безвыходное положение
Положение Бокса-Мокса было крайне опасным и безвы­
ходным. До тех пор, пока генерал Шито-Крыто не выле­
чится, бывшему ЫХ-000 ничего не грозило, кроме встречи
с врачом Супостатом.
За эти дни Бокс-Мокс ловко пользовался балдином, и
более трёх десятков сотрудников обленились и храпели
прямо в своих служебных креслах.
Врачи, как говорится, в поте лица уже не переливали,
а прямо-таки перекачивали кровь больным ленью. Само­
му генералу Шито-Крыто кровь перекачивали уже восемь
раз.
Никого в общем-то не беспокоило бесследное исчезно­
вение офицера Лахита, но всех ужасало, что будет со все­
ми, когда выздоровеет начальство.
Начальство же пока ещё только мычало.
Какое-то время в такой обстановке Бокс-Мокс не вы­
зывал особых подозрений, потому что под подозрением
находились все.
Однако с каждым днём, а точнее, с каждым часом, он
чувствовал на себе всё более подозрительные взгляды. Он
догадывался: сотрудники выбирали, кого бы подсунуть
генералу Шито-Крыто на расправу под горячую руку.
Боясь встречи с врачом Супостатом, своим бывшим
приятелем, бывший ЫХ-000 прятался в укромных ме­
стах, лишь изредка делая рискованные попытки добрать­
ся до рации, чтобы передать полковнику Егорову сведения
о балдине. До рации ему добраться не удавалось, пароля
на выход он не знал, и узнать его было нельзя: сотрудни­
ки боялись разговаривать друг с другом.

548

Надо было что-нибудь да предпринимать! Как только
генерал Шито-Крыто окончательно придёт в себя, он сра­
зу вспомнит, кто подал ему стакан воды. Затем ему ста­
нет известно, что запасы балдина и инструкции по его
производству украдены. И висеть Боксу-Моксу на левой
ноге под потолком!
Обдумав своё безвыходное положение, наверное, в ты­
сячный раз, Бокс-Мокс принял рискованнейшее, но един­
ственно возможное решение. Он очень твёрдым шагом на­
правился в госпиталь, разыскал кабинет «Ухо, глаз, нос
и вся физиономия в целом» и вошёл.
За столом сидел толстенный врач Супостат. Он спро­
сил своим толстым голосом:
— Чего надо?
— Начальника, — ответил Бокс-Мокс, внимательно
следя за выражением его лица.
— Я начальник. Чего надо?
— Перед своим бесследным исчезновением господин
офицер Лахит начал оформлять меня на работу в штат.
— В штат или штаб?
— В штат штаба. Присутствовавший при этом генерал
Шито-Крыто имел со мной разговор, в котором назначил
меня на пластическую операцию лица типа шестнадцать
бис. А что мне сейчас делать? Уйти я не могу, не знаю
пароля на выход. А быть в бездействии, когда все рабо­
тают, стыдно.
— Руки вверх! — скомандовал врач Супостат, выхва­
тив пистолет. — Приветик, Фонди-Монди-Дунди-Пэк! Приветик, ЫХ-три нуля! Руки вверх, говорю!
— Я ничего не понимаю, — спокойно сказал БоксМокс, — на каком языке вы разговариваете?
— Разговаривать с тобой будет шеф. — И врач Супо­
стат ловко защёлкнул на руках Бокса-Мокса наручники,
тем более, что он не сопротивлялся. — Вот так. Садись.
Гы-гы-гы, будь как дома. Я всегда поражался твоей нагло­
сти, но на сей раз она граничит с безумием. Отчего тебе
взбрело в голову показаться мне? Я ведь столько раз пе­
рекраивал твою подлую физиономию, что знаю наизусть
все её варианты. А голос? А руки? А бородавка на левом
ухе? А принести тебе отпечатки твоих пальцев, например,
с правой ноги?
После всего услышанного притворяться не имело смыс­
ла, и Фонди-Монди-Дунди-Пэк ответил:
— Сейчас я работаю на самого себя. Решил на старо­

549

сти лет пожить нормальным человеком. Рыбку половить,
к примеру, на так называемой утренней и так называемой
вечерней зорьках.
— Чисто медицинский вопрос: с мозгами у тебя в по­
рядке?
— Как никогда.
— Почему же я ничего не понимаю? — удивился врач
Супостат. — Похоже, что ты заговариваешься. Бред какойто. Или тебе много платят? Сколько ты заработал на том,
что выдал «Фрукты-овощи»?
— Две рыбалки.
— Ты зря разыгрываешь меня! — рассвирепел врач
Супостат. — Дружба дружбой, а шпионская служба шпи­
онской службой! Ты в моих руках, не забывай!
— Я в твоих наручниках, — весело поправил ФондиМонди-Дунди-Пэк. — А пришёл я к тебе потому, что наде­
юсь договориться. Мне надо выбраться отсюда, пока не
выздоровел Шито-Крыто.
— Меня душит смех. Гы-гы-гы!
— Зря гыгыкаешь. Здесь ты за меня ничего не полу­
чишь, тем более я сумею подвести тебя. Заявлю, что был
с тобой в сговоре, что это ты пустил меня сюда!.. Ну? Где
твои «гы-гы-гы»?
— Тебе не поверят! — в страшном ужасе завопил врач
Супостат.
— Ещё как поверят! Даже разбираться не будут! Рань­
ше меня на левой ноге под потолком повиснешь!.. А я те­
бе заплачу — из рук в руки — в хорошей валюте сорок ты­
сяч.
— А где я получу деньги? Когда?
— У меня. Сразу, как только я выберусь отсюда.
— Эх, Фонди, Фонди! Эх, Монди, Монди! Эх, Дунди,
Дунди! Пэк ты Пэк! Разве я могу тебе, понимаешь, тебе
поверить? Это же, гы-гы-гы, смешно!
— Сорок тысяч в хорошей валюте. Из рук в руки. Ты
ничем не рискуешь. Я имел дело только с Лахитом и ге­
нералом. Меня здесь никто не знает. Я нигде не числюсь.
— Ох, боюсь! Ух, боюсь! Ах, боюсь!
Но Фонди-Монди-Дунди-Пэк прекрасно знал шпион­
скую натуру вообще и врача Супостата в частности и спо­
койно смотрел, как страдает его бывший приятель, потом
сказал:

550

— Ты ведь боишься только того, что не получишь
деньги. А ты не бойся. Сними-ка с меня наручники и дай
мне закурить. Мерсибо. Ты стал плохо соображать.
— Измотался. Устал. Все трясутся от страха. И я тря­
сусь. А твои деньги спасли бы меня. Подал бы я в отстав­
ку и смотался бы куда-нибудь подальше.
— Соображай быстрее! — уже нервно сказал ФондиМонди-Дунди-Пэк. — Генерал может выздороветь в любой
момент, и тогда плакали твои сорок тысяч в хорошей ва­
люте.
— Мои?!
— Твои. Ведь если очнётся генерал, ни тебе, ни мне
не выбраться отсюда живьём! Соображай! Сорок тысяч в
Хорошей валюте! Думай! Да побыстрее!
— У меня никуда не годные нервы, — чуть не плача,
пожаловался врач Супостат. — У меня голова работает с
перебоями!
— Можешь узнать пароль на выход отсюда?
— Это трудно. Его часто меняют. А сами мы выходим
по пропускам... Как ты сказал? Сорок тысяч в хорошей
валюте? Сорок тысяч в хорошей валюте! Я буду думать!
Я обязательно что-нибудь приду...
— Всем, всем, всем! — загремел из радиодинамика го­
лос генерала Шито-Крыто. — Всем оставаться на своих ме­
стах! Под страхом смертной казни через подвешивание к
потолку за левую ногу не шевелиться, не двигаться, не раз­
говаривать, не сводить друг с друга глаз! Среди нас преда­
тель! Сверхспецразведка, приступить к обыску!
Фонди-Монди-Дунди-Пэк спокойно курил, а врач Су­
постат смотрел на него вытаращенными от страшного уж а­
са глазами и толстыми губами бормотал:
— Сорок тысяч в хорошей валюте...
сорок тысяч в
хорошей
валю
те...
КОНЕЦ ДЕВЯТОЙ Ч А СТИ

ЧЖМЬ MCAMJA.
последняя из написанных
лично ав&О/гОМ
и названная им KOftoinKO

«М£?£2) Ф и/ииОМ »
?лава Ms 53
Начало [шзъяснмйельной ftaJotnu
но пропаганде задач научной регистрации
ленивых и склонных к лена детей
В городе была объявлена сугубо научная и в достаточной
степени добровольная регистрация ленивых и склонных к
лени детей.
С утра в научно-исследовательском институте по борь­
бе с ленью (НИИПОБОСЛ) и в городском комитете по ра­
боте с ленивыми детьми толпились
обеспокоенные,

НАПУГАННЫЕ,
ВЗВОЛНОВАННЫЕ,

разгневанные,
возмущённые,
РАЗДРАЖЁННЫЕ,
ВЗВИНЧЕННЫЕ,

растерянные,
ошеломлённые,
РАССЕРЖЕННЫЕ,

заплаканные,
552

насторожённые,
безутеш ные,

раздосадованные,
оскорблённые,
пригорюнившиеся
бабушки и дедушки, папы и мамы не только ленивых и
склонных к лени детей, но и вполне хороших мальчиков
и девочек.
Все они чего-то испугались, будто всем им что-то гро­
зило.
— Читайте внимательно наше объявление! Читайте
внимательно наше объявление! — радостно и торжествен­
но советовал им Моисей Григорьевич. — Сразу всем всё
станет ясно! Все всё сразу поймёте!
Но никто ничего почти не понимал, хотя сотни глаз
читали и перечитывали, сотни ушей слушали и слышали
объявление, которое было расклеено по городу, переда­
валось по радио и телевидению, печаталось в газетах:
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ
ПО БОРЬБЕ С ЛЕНЬЮ
(НИИПОБОСЛ)
ГОРОДСКОЙ КОМИТЕТ ПО РАБОТЕ
С ЛЕНИВЫМИ ДЕТЬМИ
ГОРОДСКАЯ САНЭПИДЕМСТАНЦИЯ
объявляют
сугубо научную и в достаточной степени добровольную
РЕГИСТРАЦИЮ ЛЕНИВЫХ И СКЛОННЫХ К ЛЕНИ
ДЕТЕЙ
Регистрация имеет целью выяснить точное количество
ленивых и склонных к лени детей, чтобы работу по их пе­
ревоспитанию и возвращению к нормальной жизни прове­
сти в сжатые сроки.
Не зная количества ленивых и склонных к лени детей,
наука не может правильно планировать свою работу с
ними.
Помогите науке!
Зарегистрироваться ленивый или склонный к лени ре­

553

бёнок может сам или при помощи родителей или близких
и даже дальних родственников.
Помните: если лодырь не захочет спасти самого себя
сам, это должна сделать окружающая его среда!
Г Р А Ж Д А Н Е ! Регистрируйте сйоих и чужих лени­
вых и склонных к лени детей! Спасите их!
Превратим юных тунеядцев и тунеядок в полноправ­
ных и полезных членов общества!
Сделаем наш город свободным от лодырей!
В день предполагаемого начала регистрации город
украсился лозунгами и плакатами:
«Поможем науке вскрыть корни детской лени!
Вырвем эти корни! Все на регистрацию!»
«Трудолюбивый Петя за ленивого Васю в от­
вете!»
«А вы зарегистрировали своего ленивого внука
или склонную к лени внучку?»
«Не укрывай лодыря от добровольной регистра­
ции!»
«Кто куда, а я на регистрацию!»

Разъяснительной работе среди детского, взрослого, по­
жилого и престарелого населения был придан невиданный
размах.
Но ещё ни один лентяй не зарегистрировался сам.
Ещё ни один родитель не зарегистрировал ни одного ре­
бёнка. Не проявили сознательности дальние и близкие
родственники.
Многие бабушки и дедушки пытались дискредитиро­
вать саму идею научной регистрации, заявляя, что, дес­
кать, вон сколько на белом свете прожили, а о таком и не
слыхивали.
Было ясно: сугубо научная регистрация находится
под угрозой полного провала, а это означало, что и борьба
с ленью находится тоже под угрозой полного провала.
Казалось вполне естественным — растеряться в такой
обстановке. Но Моисей Григорьевич не думал сдаваться
или хотя бы отступить, он даже предчувствовал, что впе­
реди ещё много трудностей и неудач.

554

— Ничего, ничего, ничего! — твердил он самому се­
бе. — Если мы не спасём ленивых детей, никто их не спа­
сёт!

7лава Ms 54
ClfftOCtHCUn

ФонЬи-Монди -2)iftu)u- Лэка
в свинцовый г/гов,
a teuefiau UUuiio-Kfibutio
nfie£fuim,aetn эвьо/й ifiorf в лепёшку
Фонди-Монди-Дунди-Пэк спокойно курил, а врач Супо­
стат смотрел на него вытаращенными от страшного ужаса
глазами и толстыми губами бормотал:
— Сорок тысяч в хорошей валюте... сорок тысяч в хо­
рошей валюте...
Из радиодинамика гремел голос генерала ШитоКрыто :
— Не сводить друг с друга глаз! Среди нас предатель!
Никому не двигаться с места! Не шевелиться! Среди нас
предатель!
— Что будем делать? — спросил Фонди-Монди-ДундиПэк.
— Не знаю, не знаю, не знаю, я ничего не знаю! —
прошептал врач Супостат. — Я ничего не соображаю! Ведь
предатель — это ты! Тебя ищет сверхспецразведка. Я обя­
зан сообщить о тебе, чтобы ты погиб, а я остался жив-живёхонек!
— Если я погибну, ты не получишь сорок тысяч в хо­
рошей валюте. Кроме того, если ты меня выдашь, я тебя
тоже продам. Я умею это делать. Тебе не выкрутиться. Да­
вай что-нибудь придумывай!
— Не могу, не могу, не могу! У меня не соображается!
Соображай ты!
— Сиди спокойнее, — посоветовал Фонди-Монди-Дунди-Пэк. — Придумай, куда меня спрятать. Остальное я
беру на себя.
— Нам не обмануть сверхспецразведку! Она вот-вот
будет здесь! Ах, если бы сорок тысяч в хорошей валюте

555

были с тобой, я бы спокойно выдал тебя и выполнил бы
свой долг перед «Гробом и молнией»! — Толстый голос
врача Супостата от ужасного страха и несусветной жад­
ности стал тонким, почти писклявым. — Ты просто обма­
нул меня! У тебя же не может быть таких денег!
— Деньги у меня есть, — невозмутимым тоном прого­
ворил Фонди-Монди-Дунди-Пэк. — Спрячешь меня — по­
лучишь сорок тысяч в хорошей валюте. Не спрячешь —
будешь висеть рядом со мной под потолком за левую
ногу.
Врач Супостат выскочил из-за стола, нажал в стене
кнопку, стена раздвинулась, и за ней оказался стол, а на
столе большой свинцовый гроб. Врач Супостат нажал
кнопку на столе, крышка приподнялась. Он шепнул:
— Залезай. Запас кислорода на четыре часа.
Фонди-Монди-Дунди-Пэк забрался в гроб, крышка опу­
стилась, половинки стены соединились, врач Супостат вы­
пил пол-литра валериановых капель и сел в кресло с та­
ким видом, словно приготовился умереть.
В кабинет с тремя офицерами и пятью собаками из
сверхспецразведки ворвался генерал Шито-Крыто, заорал:
— Где Бокс-Мокс? Где этот негодяй?
Если бы врач Супостат даже и захотел ответить, то не
смог бы : со страху челюсти ему свело судорогой, он сто­
ял как столб.
— Если через четырнадцать секунд не ответишь, ви­
сеть тебе под потолком за левую ногу! Считайте!
— Раз! Два! Три! — начал считать один из офицеров
сверхспецразведки, и с каждой цифрой врач Супостат всё
сильнее ощущал приближение своей смерти.
— Четырнадцать!
— Эоуыа... — еле шевеля сведёнными судорогой че­
люстями, выговорил он. — Ауые...
— Ну, ну!
Он глазами показал на кнопку в стене. Генерал ШитоКрыто ткнул пальцем, стена раздвинулась. Он сквозь зу­
бы процедил:
— Попался, голубчик... нет, я тебя не подвешу за ле­
вую ногу к потолку... я тебя изрежу перочинным ножиком
на мелкие-мелкие части и зажарю на подсолнечном мас­
ле... Отвечай, что ты успел сделать?
— Я оставил тебя в дураках, — раздался голос Фонди-Монди-Дунди-Пэка. — Ты не успеешь разрезать меня

556

перочинным ножиком на мелкие-мелкие кусочки. Ты лоп­
нешь от дикой злобы.
Генерал Шито-Крыто с превеликим трудом удержался
на ногах; он мгновенно побагровел, ещё мгновеннее поси­
нел и, мигом став совершенно чёрным, прохрипел:
— Это ты взял балдин?
— Я. А офицер Лахит выдал план операции «Братцытунеядцы». А Стрекоза попалась.
Генерал Шито-Крыто побелел, зарычал и заколотил по
гробу кулаками, сплющил его в лепёшку, сложил вдвое,
ещё раз сплющил и заорал:
— Где правда? Где справедливость? — И его затрясла
такая трясучка, что три офицера повисли на нём, но унять
его не могли — долго тряслись вместе с ним, потом отле­
тели в стороны.
Собаки со страха залезли под стол вместе с врачом
Супостатом.
— Ни совести, ни стыда ни у кого нет, — бормотал ге­
нерал Шито-Крыто, стараясь унять трясучку. — Все пре­
датели... ни одного порядочного человека... негодяи... кре­
ста на вас нет... честности у вас ни на грош...
Это был бред. Уж если генерал Шито-Крыто заговорил
о желании иметь рядом порядочных людей, значит, с го­
ловой у него было что-то не в порядке. Свихнулся гене­
рал Шито-Крыто.
Врач Супостат вылез из-под стола и поставил в гене­
ральскую голову несколько уколов.
— Где правда? — жалобно бормотал начальник «Гро­
ба и молнии». — Где справедливость, Супостат? Я рабо­
тал, я трудился... недосыпал... недоедал., недопивал... а
они... предатели... Где правда? А?
— Правды нет, шеф. Справедливости тоже. Сорока ты­
сяч в хорошей валюте тоже нет.
— Какие сорок тысяч? Какая хорошая валюта?
— Эту сумму обещал мне расплющенный вами БоксМокс, если я предам вас.
— И ты не предал?! — поразился генерал Шито-Кры­
то. — Что с тобой?
— Ни в коем случае... никогда... Я специально спря­
тал его в гроб, чтобы он не убежал. Вы знаете, кто такой
был Бокс-Мокс?
— Предатель, проходимец и приятель проныры Лахита.

557

— Это ещё не всё, шеф, — предельно осторожно вы­
говорил врач Супостат. — Это был ЫХ-три нуля.
Генерал Шито-Крыто нервно хихикнул и спросил:
— Ты осмелился меня разыграть? С какой целью?
ЫХ-три нуля давно нет на свете!
— Шеф, это был он, уверяю вас! Я его сразу узнал!
Да он и сам потом в этом признался!
— Идите, — вяло сказал генерал Шито-Крыто офице­
рам из сверхспецразведки и собакам и, когда те поспеш­
но убрались, продолжал: — Может получиться скандаль­
ный крах. Значит, Лахита выкрали. Балдин тоже выкра­
ли. И план операции «Братцы-тунеядцы» разглашён.
Нууууу...
— Но ведь я не имею к этому никакого отношения,
шеф! — Врач Супостат бросился перед ним на колени. —
Я никогда никому ни за что не предавал вас!
— Значит, не было подходящего случая. Почему ты
сразу не сказал, что это был ЫХ-три нуля?
— У меня судорогой свело челюсти от ужасного стра­
ха перед вами. Ведь вы мне дали всего четырнадцать се­
кунд, и я растерялся. Плохо у меня с нервами. Устал. Вы­
мотался. Видно, пора отдыхать.
Генерал Шито-Крыто согласно и даже вроде бы со­
чувственно покачал своей огромной, без единого волоска
головой, проговорил:
— Я тоже устал. У меня тоже с нервами плохо. Но от­
дыхать некогда. Много срочной работы. А я остался без
помощника... Но не всё ещё потеряно. Нет, нет!.. Сейчас
главное — не медлить.
И генерал Шито-Крыто резко поднялся, пробежал до
дверей, остановился и через плечо спросил:
— А ЫХ-три нуля не рассказывал тебе, каким обра­
зом он смог проникнуть обратно к нам?
— Никак нет, шеф.
— Мне понятно, почему он выдал «Фрукты-овощи»,—
генерал Шито-Крыто обернулся и впился взглядом в пере­
пуганного врача Супостата. — Это естественно. Но... если
он вернулся к нам, то почему не предал тех, кто его по­
слал сюда? А? Что его заставило вернуться к нам?
— Понятия не имею, шеф.
— Все вы одинаковы. Понятия не имею, понятия не
имею... Один я здесь только головой и работаю.
И генерал Шито-Крыто вышел.
Врач Супостат перекрестился, бормоча:

558

— Пронесло, господи... пронесло, господи...
— Нет, не пронесло! — раздался голос Фонди-МондиДунди-Пэка, и он сам собственной персоной оказался пе­
ред столом. — Зачем же так легко отказываться от сорока
тысяч в хорошей валюте? Тем более, другого выхода у те­
бя нет. Тебе осталось одно: иметь дело со мной.
— Как ты... как тебе... как... — И врач Супостат, зака­
тив глаза, застыл в неподвижности.
— Я все ваши штучки знаю, — объяснил Фонди-Монди-Дунди-Пэк, закурил и уселся в кресло. — Просто вы­
лез из гроба и спрятался под гробом. Ну, пришёл в себя?..
Слушай внимательно. Задача проста: сейчас меня уже
нет. Меня уже не ищут. Ты помогаешь мне выбраться от­
сюда и получаешь сорок тысяч в хорошей валюте... Что
тебя ещё беспокоит?
— Я не представляю... Нет, нет, я тебе не верю.
— Мне остаётся пойти к Шито-Крыто и рассказать...
— Гы-гы-гы... — попробовал рассмеяться врач Супо­
стат. — Побоишься!
— Мне терять нечего. Но в любом случае Шито-Кры­
то разделается и с тобой. Выбирай. Либо моё предложе­
ние, либо наши жизни на рассмотрение начальника «Гро­
ба и молнии».
— Зачем ты явился сюда? Зачем свалился на мою
бедную голову? Уж лучше бы ты не вылезал из гроба...
В радиодинамике что-то затрещало, и раздался совсем
грозный голос генерала Шито-Крыто:
— Всем, всем, всем! Предатель уничтожен. Наши ря­
ды очищены. Дела наши идут прекрасно. В организации
вводится наичрезвычайнейшее наивоеннейшее положение.
Ждите важного приказа.
— Вот... — тонким голосом шепнул врач Супостат, —
слышал?.. Пожалей меня... погибни один...
На какое-то мгновение, а может быть, и на несколько
десятков секунд Фонди-Монди-Дунди-Пэк пожалел своего
бывшего приятеля, но жалость эта быстро прошла, и
Бокс-Мокс сказал:
— Не врач ты, а враг. Ну потряси своей глупой голо­
вой, пораскинь, как говорится, мозгами, если, конечно*
они у тебя есть. Подумай. Поразмысли. Сообрази. Всю
жизнь ты имеешь дело только со шпионами. Ты знаешь
нашу натуру...
— Знаю, знаю, ещё как знаю! — прокричал врач Су­
постат. — Я не только вашу натуру знаю! Я у каждого

559

из вас даже каждый нас помню! И не верю я ни одному
вашему слову! Всё равно обманете!
— А я разговариваю с тобой не как шпион, а как че­
ловек. Пойми. Я тоже ухожу в отставку. Мне всё надоело.
Помоги мне выбраться отсюда... Даю тебе на размышле­
ние семь с половиной секунд... Да пойми ты! — рассер­
дился Фонди-Монди-Дунди-Пэк, увидев, как врач Супо­
стат опять закатил глаза и осел в кресле. — Мы с тобой
связаны одной верёвочкой. Я без тебя никуда не денусь.
И тебя от себя никуда не отпущу. А ты чепуху городишь.
Трусишь?
— Трушу, — признался врач Супостат, — никогда в
жизни так не трусил. Просто не знаю, что и делать. Поня­
тия не имею.
Тут даже Фонди-Монди-Дунди-Пэк приуныл.

Улова Ms 5 5
Же[ивмй вполне человеческий ноанунок
лиадисею се/гжашна Он/гекозм
на нувис её н^/иященил
из агешночки в шфлшльную девочку
Случилось совершенно невероятное событие — лейтенант
Васильков отказался выполнять задание, заявив следую­
щее:
— Прошу освободить меня от этого задания, не могу
больше. Весь хожу искусанный и исцарапанный, а толку
никакого. Разве это служба получается? Пошлите меня
на самое опасное дело, только от Стрекозы освободите!
Полковник Егоров нахмурился, помолчал и спросил:
— А что такое Стрекоза, знаете? Она младший сер­
жант по званию, агент иностранной разведки. И вы обяза­
ны с ней справиться, как обязаны справиться с любым
агентом. А вы малодушничаете, расписываетесь в собст­
венном бессилии.
— Ну не получается если? Я ведь стараюсь! Я ведь
не царапин и укусов боюсь, а стыдно мне, что ничего у
меня не получается! Я из-за неё ночей не сплю! А резуль­
тат? Нуль!
— Кто же ею, по-вашему, заниматься будет? Я, что

560

ли? Вам не нравится, что она кусается и царапается. Это
действительно неприятно, я понимаю. — Полковник Его­
ров усмехнулся. — Значит, вы предлагаете другого работ­
ника ей на растерзание отдать? Правильно я вас понял?
Пусть кто-нибудь помучится, так? Вы этого хотите?
— Я не так ставил вопрос, товарищ полковник. Про­
сто у меня ничего не получается. А время-то идёт. Если бы
она человеком была... а то зверёныш какой-то!
— Нет, она человек, но воспитали её зверёнышем. Не
могли же из неё вытравить всё человеческое! И мы не
имеем права посадить её в клетку, как настойчиво реко­
мендует бывший генерал Батон, который рядовым работал
у них на площадке молодняка. Что-то на^о придумать на­
ше. Не исключена, кстати, возможность, что мы встретим­
ся со шпиончиками генерала Шито-Крыто. Вполне вероят­
но, что они примут участие в операции «Братцы-тунеяд­
цы». Продолжайте выполнять задание, и чтоб больше я
не слышал от вас всяких там... отговорочек и оговорочек.
— Есть, — унылым голосом произнёс лейтенант Ва­
сильков. — Разрешите идти?
Надо сказать, что судьба младшего сержанта Стреко­
зы занимала полковника Егорова не только с той точки
зрения, что со шпиончиками генерала Шито-Крыто рано
или поздно придётся иметь дело, и в этом смысле агенточка может оказать неоценимые услуги, если, конечно,
удастся её перевоспитать, то есть превратить в нормально­
го человека. Ему просто как отцу троих детей было важно
узнать: можно ли из ребёнка вытравить всё детское?
Жаль, что насчёт Стрекозы своевременно не посовето­
вались с Фонди-Монди-Дунди-Пэком. А теперь — когда он
вернётся, да и вернётся ли? Давно он молчит. Видно, дела
его там, в «Гробе и молнии», плохи. Но будем надеяться,
что с его знаниями, связями и опытом он как-нибудь вы­
крутится.
План операции «Братцы-тунеядцы», в общих чертах
сообщённый офицером Лахитом, сейчас рассматривается
командованием. В ближайшее время начнётся подготовка
к контроперации под условным названием «Каюк». Рабо­
та предстоит необычная и по масштабам невиданная. Од­
на из сложностей заключается в том, что офицер Лахит
многих важнейших деталей операции не знает. Неизвест­
но, например, когда начнётся её осуществление, как имен­
но начнётся и какими путями будут перебрасываться
большие группы агентов.
19

Л

ГГ 1DLI ГГI IIIOD

661

И если полковник Егоров имел дело с планом опера­
ции «Братцы-тунеядцы» в целом, то лейтенанту Василько­
ву предстояло решить частную задачу — воевать с млад­
шим сержантом Стрекозой до победного конца.
Казалось, с каждым днём характер её становился всё
злее и ожесточённее; дежурные отметили, что это особен­
но обнаружилось, когда у неё отобрали таблетки балдина
(одну из которых она в своё время подбросила в стакан
лейтенанта Василькова).
Из мешка агенточку выпускали только поесть, попить
да ещё кое для чего. Фруктовки она пила много, а вот
ела не чаще одного раза в два-три дня, и только котлеты.
Лейтенант Васильков всё ждал, когда же она устанет
сидеть в мешке, вернее, висеть, потому что, если мешок
опускали на пол, она принималась кататься, и тогда её
опять приходилось подвешивать. И ещё лейтенант Ва­
сильков надеялся, что если она и не устанет висеть в меш­
ке целыми сутками, то, по крайней мере, ей это когданибудь да надоест.
Кроме ругательств, от Стрекозы не слышали ни од­
ного путного слова. Купили ей куклу — агенточка разо­
рвала её тут же и ещё долго грызла.
— Посадить тебя в клетку? — рассердившись, спра­
шивал лейтенант Васильков.
— Эфорт, билдинг! (Валяй, балда!)
Ну что тут будешь делать? Приказ, конечно, есть
приказ, надо его выполнять, но — как?!
И вот тут-то лейтенант Васильков, совершенно отчаяв­
шись хоть немного воздействовать на Стрекозу, предпри­
нял невероятный шаг — решил отказаться от задания.
Возвращаясь после объяснения с полковником Егоровым,
он подумал, что ещё дёшево отделался. Могло бы попасть,
и здорово.
В камеру к Стрекозе он вошёл раздражённый, готовый
на всё, сказал:
— Так вот, госпожа Стрекоза, чтоб тебе пусто было!
Давай окончательно договоримся. Сколько это может
продолжаться и какой от этого прок тебе? На что ты рас­
считываешь? На искривление позвоночника? Что за охота
висеть в мешке? Превращайся давай в человека!
— Гутто мурирэ! (Лучше умереть!)
— Ты пойми, что дела вашей «Гроб и молнии» — гроб
без молнии. Какой смысл тебе безобразничать?
— Рэхитиг амил! (Ругательство.)

562

«Вот и поговори с ней, — уныло подумал лейтенант
Васильков. — Её даже припугнуть нечем. Голода она не
боится. Холода она не боится. Выносливости необыкновен­
ной. Зверёныш и зверёныш. За что мне такое наказание?
Нет ничего хуже, когда тебе поручат дело, а ты и понятия
не имеешь, как его делать. Одно только и утешение, что
никто вообще не знает, на что эта агенточка годится. Даже
полковник Егоров не знает. Тогда получается, что я дол­
жен гордиться оказанным доверием? Ладно, погоржусь.
Но дело от этого с места не сдвинется».
Однако надо действовать.
Он сходил за бутылкой фруктовой воды, опустил ме­
шок на пол, Стрекоза сразу начала кататься.
— Фруктовку принёс, не дёргайся!
Младший сержант моментально притихла. Лейтенант
Васильков выпустил её из мешка, предложил:
— Садись, потолкуем. Ты офицера Лахита зна­
ешь?
— Он помощник шефа, — впервые на человеческом
языке ответила Стрекоза, не сводя глаз с бутылки.
— Хочешь его увидеть?
— Дерки! (Враки!)
— Он бы тебе объяснил обстановку. Сообщил бы, что
мы знаем план операции «Братцы-тунеядцы».
В глазах Стрекозы мелькнул испуг, она крикнула:
— Авэк провокт нон загер! (С предателями не разго­
вариваю!)
— Он не предатель. Он просто нам попался. Он гово­
рит, что генерал Шито-Крыто отдал приказ, чтобы тебя,
как предателишку, обезвредить.
И все десять пальцев обеих рук младшего сержанта
Стрекозы едва не вцепились в лицо лейтенанта Василько­
ва. В сердцах он вывернул ей руку так, чтобы агенточка
не могла пошевелиться, и крепко отшлёпал её по тому са­
мому месту, по которому и наказывают провинившихся
детей.
Старший санитар Тимофей Игнатьевич назвал бы эти
действия санитарной обработкой задней поверхности ор­
ганизма младшего сержанта при помощи верхней правой
конечности лейтенанта.
Но Стрекоза — вот чудеса! — притихла, не двигалась,
хотя лейтенант Васильков больше не держал её, и вдруг
разревелась во всё горло, разревелась совсем по-человече­
ски, как обыкновенно ревут обиженные девчонки.

563

От величайшего удивления лейтенант Васильков стал
гладить её по голове, растерянно приговаривая:
— Перестань, нуперестань... больше не буду... сама
виновата... перестань... больше не буду...
— Больше не буду! Больше не буду! — сквозь рыда­
ния совсем по-человечески выкрикивала Стрекоза. — Сама
виновата! Сама виновата!
Совершенно обескураженный лейтенант Васильков не
знал, что ему и делать, забыл, что перед ним агенточка
иностранной державы, пожалел её (не державу, конечно,
а девочку) и поцеловал её от этой жалости в лоб.
Зарыдав ещё громче, Стрекоза обхватила его за шею
руками, прижалась мокрым от слёз лицом к его лицу и
бормотала, содрогаясь от рыданий:
— Сама виновата... больше не буду... сама виновата...
больше не буду...
А не мешало бы эту сцену посмотреть генералу ШитоКрыто. Если бы он не лопнул от дикой злости или с до­
сады, то, по крайней мере, ему было бы о чём подумать
своей огромной, без единого волоска головой. Но ничего
бы он ею, похожей на арбуз, футбольный мяч или глобус,
не понял! Не он первый пытался из человека сделать зве­
ря или болвана (вспомните хотя бы гавриков фон Гадке),
затратив на это мерзкое дело массу времени, подлости,
сил и умения. Всё учёл генерал Шито-Крыто, всё, кроме
того, что его шпиончики родились людьми, что у них бы­
ли папы и мамы, пусть даже и плохие, но всё-таки люди!
Отнесись лейтенант Васильков к Стрекозе только как
к младшему сержанту иностранной разведки, неизвестно,
чем бы это закончилось. Может быть, и пришлось бы Стре­
козу и на всю жизнь в клетку поместить (чтобы не было
искривления позвоночника, которое могло произойти, ес­
ли бы оставить её в мешке). Вполне вероятно, что агенточ­
ка могла даже и покончить с собой, убедившись, что ей не
выполнить задания генерала Шито-Крыто, а простить себе
этого она не могла.
Но лейтенант Васильков в сердцах отшлёпал её, как
обыкновенную провинившуюся девчонку, и по тому само­
му месту, по которому шлёпают именно детей.
Вы помните, конечно, что Стрекоза умела драться, и
дралась жестоко, и её били жестоко, но били по каким
угодно местам, только не по тому, которое специально
предназначено для шлёпанья. И обратите внимание: шлё­
панья, а не битья. Ударь лейтенант Васильков младшего

564

сержанта — и никакого воспитательного эффекта, разве
что сдачи, не получил бы в виде укусов и царапин.
К тому же у детей, как известно, место для шлёпанья
имеет прямую внутреннюю связь с глазами, единственным
местом, где вырабатываются и откуда выделяются слёзы
во внешнюю среду. Шлёпнешь по специальному месту, а
из глаз — слёзы! Прямая внутренняя связь!
А начав плакать (чего шпиончики не умели), Стрекоза
тем самым уже совершила вполне человеческий поступок.
Когда же, пожалев агенточку, лейтенант Васильков
поцеловал её в лоб, она разрыдалась ещё громче: ведь
впервые в жизни её пожалели и впервые в жизни поце­
ловали.
И всё это ей очень понравилось. И чем растеряннее
лейтенант Васильков просил её успокоиться, тем громче
она рыдала и, наконец, стала рыдать так безутешно, что
лейтенант Васильков, не зная, как быть дальше, неожи­
данно для себя предложил:
— Давай-ка лучше пообедаем!
И они пошли — на глазах изумлённых дежурных —
в столовую. Стрекоза взяла его за руку обеими руками,
сказала неуверенно:
— Хочу котлету...
— Будет у тебя котлет столько, сколько ты только
захочешь!
— А хлеб?
— Ещё больше! А главное — компот!
— Не знаю...
— О, пальчики оближешь!
В столовой Стрекоза растерялась и испугалась. Среди
обедающих было немало людей в чужой военной форме,
а Стрекозу воспитали так, что каждого человека, и осо­
бенно военного, она считала заклятым врагом, и если она
первой не успеет выстрелить в него, то он выстрелит в
неё обязательно.
Но никто не наводил на неё дуло пистолета, никто не
командовал «Руки вверх!»— самые страшные для шпио­
на слова, и она не выпускала руки своего сопровождаю­
щего, держась за неё обеими руками.
— Суп есть будем? — спросил он, и Стрекоза отве­
тила :
— Хочу котлету.
— Сколько штук?
— А сколько можно?

565

— Сколько, как говорится, влезет.
— Не знаю. Много-много.
— Десять штук достаточно?
— Ах!
Официантка, поставив на стол тарелку с грудой кот­
лет, не сводила с девочки глаз. А та проглотила, почти
не жуя, одну котлету, вторую, третью...
— Не торопись, не торопись! — испуганно попросил
лейтенант Васильков. — А то худо тебе будет с непривыч­
ки. Объешься, чего доброго!
— Бедная, бедная! — воскликнула официантка. —
Где же ты так проголодалась? Будто бы года два не ела...
Звать-то тебя как?
— Стрекоза, — ответила Стрекоза, съев последнюю
котлету, и принялась за хлеб.
— Стрекоза?! — удивилась официантка. — Кому же
это в голову взбрело такое имечко дать? — Она хотела
ещё что-то спросить, но лейтенант Васильков выразитель­
ным взглядом велел ей молчать.
Уничтожив хлеб, Стрекоза уставилась на его тарелку,
на которой была нетронутая порция. Конечно, он пододви­
нул тарелку.
Официантка принесла десять стаканов компота и, не
сдержав любопытства, спросила:
— Да где же она, бедная да болезная, проголода­
лась так?
— Там, — уклончиво ответил лейтенант Васильков и
едва успел подхватить Стрекозу, чтобы она не упала со
стула: девочка крепко спала.
Он взял её на руки и, провожаемый десятками любо­
пытствующих взглядов, направился к выходу.
Шёл он и без большого удивления думал, что впервые
в жизни бережно несёт на руках агента иностранной раз­
ведки. Но куда его, то есть её, нести? Камера напомнит
ей, где она и кто она такая, и всё опять начнётся сначала.
Опять лейтенант Васильков несколько раз в день будет
посещать медпункт, чтобы смазать йодом царапины и
укусы.
И, поразмыслив, он прямым ходом двинулся к полков­
нику Егорову, в кабинете осторожно опустил Стрекозу на
диван и облегчённо произнёс:
— Вот. Докладываю: отшлёпал по одному месту, ког­
да у меня нервы не выдержали. Плакала она. Рыдала и
ревела. В столовой накормил. Уснула там.

566

— Интересно, — помолчав,
проговорил
полковник
Егоров. — Даже понятно. Её толком ни разу не кормили,
всегда жила впроголодь, а на сытый желудок нормально­
му человеку хочется спать. Вот она и сморилась. Что
дальше предпринимать намерены?
— Не знаю, — вздохнув, признался лейтенант Василь­
ков. — Но считаю, что в камеру её обратно нельзя.
— Верное соображение. А куда? Ведь нет никакой га­
рантии, что, проснувшись, она не бросится на вас или
кого другого.
— Константин Иванович! — очень порывисто сказал
лейтенант Васильков. — Вы всегда учили меня работать,
не боясь риска. Вы всегда учили меня работать с выдум­
кой, без стандарта и шаблона. Случай мы имеем необыч­
ный; значит, и подход надо отыскать тоже необычный.
Разрешите мне под мою личную ответственность взять
агенточку, а в спящем виде — просто девочку, к себе
домой? Я живу с мамой...
— Нет, нет, слишком рискованно! — покачав головой,
ответил полковник Егоров. — А если она вытворит чтонибудь? А если, хуже того, улизнёт?
— Вроде бы не должна, Константин Иванович. Не
знаю, как объяснить, но я уверен, что иного выхода нет.
— В принципе-то я с вами согласен. Убеждать меня
не надо. И уговаривать тоже не требуется. Но ведь толь­
ко сегодня утром вы утверждали, что это зверёныш.
— Виноват, поторопился с выводами.
Они одновременно взглянули на Стрекозу. Та крепко
и сладко спала, как обыкновенная нашалившаяся девоч­
ка. Но они понимающе переглянулись, подумав: сколько
ещё нужно сделать, чтобы она действительно преврати­
лась в обыкновенную девочку!
Лежит себе на диване, сладко и крепко спит, и вроде
бы никому в голову не придёт, что не девочка это обыкно­
венная, а самый настоящий агент иностранной разведки.
Вот и соображай тут, вот тут и принимай решение! Поду­
маешь, что она обыкновенная девочка, а она тебе из пи­
столета три пули в сердце! Решишь, что она шпион, а она
всё-таки девочка...
— Вот что! — решительно сказал полковник Его­
ров. — Продолжайте выполнять задание. У нас нет иного
выхода. Скоро-скоро начнётся осуществление операции
«Братцы-тунеядцы». В ней наверняка примут участие
шпиончики. И если мы не справимся с одним, вернее, с

567

одной из них, что же будем делать с большим количест­
вом?
— Товарищ полковник, я приму все меры, — заверил
лейтенант Васильков. — Обязательно возьму кого-нибудь
на помощь.
„
— МашинуI — приказал полковник Егоров в теле­
фон. — Всё, по-моему, правильно. Попав в совершенно
незнакомую обстановку, человеческую обстановку, она
захочет быть девочкой, а не агенточкой. Ну, желаю успе­
ха. Ни пуха, как говорится, ни пера, а в данном случае —
ни укусов, ни царайин. Вечером позвоните мне домой.

7лава Ms 56
HecMOtZfiA на неудачи
с началом сугубо научной ftezuafi/ищии
ленивых и склонных к лени допей,
HCuxoHeefiOHarfiouoi и учёный
М. J. Лзба^агуз не надае& духом
Бывает так: хотят человеку помочь, а он, не уразумев
именно того, что ему хотят помочь, бежит от этой помощи
сломя голову.
Так и случилось с задуманной психоневропатологом
Моисеем Григорьевичем Азбарагузом сугубо научной
и в достаточной степени добровольной регистрацией
ленивых и склонных к лени детей. Невиданный размах
разъяснительной работы привёл, как ни странно, к тому,
что в городе началось что-то, похожее на маленькую па­
нику. Сначала она охватила престарелых, затем — пожи­
лых, потом — взрослых. Последними не выдержали де­
ти — тоже вроде бы запаниковали.
Ш у м у , р а з г о в о р о в , с п о р о в , с л у х о в было
много, а регистрации не было!
Особенно упорно держался слух о том, что зарегистри­
рованных детей посадят в грузовики и куда-то увезут на
какую-то дезинфекцию.
Наиболее страшным был слух о том, что зарегистриро­
ванные будут учиться без каникул и выходных дней.
Настроение у Моисея Григорьевича было боевое, хотя

568

и несколько растерянное. Сдаваться он не собирался, но
вот беда: боевое настроение с каждым днём таяло, и рас­
терянность росла и росла. Честно говоря, он не понимал
такого сильного сопротивления регистрации со стороны
всех слоёв и возрастов населения.
Можно было понять, почему самые заядлые, всем из­
вестные лодыри куда-то запропастились, и активисты го­
родского комитета по работе с ленивыми детьми не могли
обнаружить хотя бы один след хотя бы одного тунеядца.
Огромная разъяснительная работа шла впустую. Каж ­
дый взрослый всеми правдами и неправдами оправдывал
своего потомка-лодыря и спасал его от научной регист­
рации.
В чём дело? Что делать?
Моисей Григорьевич сидел в кресле, устало вытянув
ноги, и думал, поникнув головой.
Большие настенные часы настойчиво спрашивали:
— В чём дело? Что делать? В чём дело? Что делать?
Машинально стараясь попасть в такт стука часов, Мои­
сей Григорьевич вслух повторял:
— В чём дело? Что делать? В чём дело? Что делать?
Часы громко и отчётливо посоветовали:
— От-сту-пить! От-сту-пить! От-сту-пить!
— Никогда!— резко встав, сказал самому себе Моисей
Григорьевич. — Никогда и ни за что! Чему я, собственно,
удивляюсь? Что меня не сразу поняли? А почему меня
должны понять сразу? Люди привыкли не считать лень
большой опасностью. А им надо доказать, что в лени кро­
ется один из опаснейших врагов человечества! И я докажу
им это!
Скрипнула дверь, и раздался голос старшего санитара
Тимофея Игнатьевича:
— Можно мне сказать о самом наболевшем? — Он во­
шёл в кабинет и, не ожидая ответа, заговорил: — Напу­
гали вы людей регистрацией. Даже взрослый тунеядец
покоя лишился. Он рассуждает: сегодня я своего лениво­
го отпрыска на учёт поставлю, а вдруг завтра и меня
притянут при всём честном народе?!
— Чушь какая! — сердито воскликнул Моисей Гри­
горьевич. — Нас интересуют только дети! Скрытые резер­
вы лентяйства! Нам просто необходимо узнать, сколько,
понимаете, сколько у нас в городе ленивых и склонных к
лени детей?
— Я извиняюсь изо всех сил, — упрямо сказал стар­

569

ший санитар Тимофей Игнатьевич, — но не могу не вы­
разить мои мысли. Жизнь и людей я хорошо знаю. И за­
являю категорично и ответственно: ничего у вас не по­
лучится. Где вы найдёте родителя, который добровольно
отдаст своего лентяя или лентяйку на всеобщее позорище
под названием «научная регистрация»?
— Постойте... постойте... А у вас самого есть дети?
— Четверо. Три сына и дочь.
— Ленивые?
— Спасу нет.
— По отношению к ним вы применяете метод физи­
ческого воздействия?
Старший санитар Тимофей Игнатьевич тяжко вздох­
нул, потупил глаза и признался с усилием:
— Нет. На своих-то рука не поднимается. И регистри­
ровать жалко. Я ведь не хочу, чтобы они выше старших
санитаров не поднялись. В министры или академики хочу
вывести. К хорошей жизни приучил, вот они и облени­
лись. Гордые растут. Смотреть приятно, а жить с ними не
очень удобно.
— Вот мы с вами всё и выяснили, — удовлетворённо
сказал Моисей Григорьевич. — И откуда вы взяли, что ми­
нистры и академики вырастают из тунеядцев? И чем это
старший санитар хуже министра или академика?
— Запутался я, — уныло произнёс старший санитар
Тимофей Игнатьевич.
— Регистрируйте! Людей из них сделаем! Может
быть, министров или академиков! Наука протягивает вам
руку помощи, не отталкивайте эту руку!
— Ладно. — Старший санитар Тимофей Игнатьевич
помрачнел. — Даю согласие на добровольную регистра­
цию четырёх детей. Видно, другого выхода нет.

7ла(?а Ns 5 7

Выпрыгнув из окна шпионского ресторана «Руки хох!»,
чтобы вторично избежать почётной спиртизации, господин

570

оберфобергогердрамхамшнапсфюрер фон Гадке уже в воз­
духе понял, что сейчас разобьётся и останется от него
только мокрое местечко.
Третий этаж плюс асфальт.
Но успел он подумать и о том, что умирать не имеет
никакого морального права. Не было смысла всю жизнь
отдавать борьбе с людьми и детьми, достичь в этой борьбе
ряда успехов, избежать почётной спиртизации, поприсут­
ствовать на вечере в честь своей собственной смерти, убе­
диться, что старым шпионам — коллегам по профессии —
не дороги твои идеалы, а дороже сосиски с кислой тушё­
ной капустой, смело и ловко выпрыгнуть в окно, когда тебя
хотела схапать охрана Центрхапштаба, и — вот на те­
бе! — погибнуть, хряпнувшись об асфальт.
Эх, если бы не надул его генерал Шито-Крыто, если
бы не облапошил его несуществовавший фон Хлинке, ес­
ли бы не отобрали у него гавриков, всё было бы иначе. Не
в воздухе сейчас бы он летел, а в кресле бы сидел!
Ох, как ему нужен самолёт с большой бомбой! А куда
её шарахнуть, он знает. Только ему одному известны ме­
ста наибольшего скопления детей на земном шаре!
Но сначала надо ещё выжить, чтобы не дать жить дру­
гим.
О майн бог, помоги!
Помог ему не бог, а грузовик, выскочивший из-за уг­
ла, вернее, не только грузовик помог, но и мешки с чемто мягким, лежавшие в кузове. На них-то и угодил фон
Гадке.
♦ Спасибо, майн бог! — подумал он. — Я опять спасён,
опять жив, майль!» Правда, он что-то всё-таки отбил се­
бе, внутри его что-то стряслось, но в целом он был целё­
хонек.
Солдаты, стоявшие у входа в шпионский ресторан
♦ Руки хох!», в темноте, конечно, не видели, как из окна
выпрыгнул и угодил в кузов грузовика фон Гадке, и по­
этому ничего не могли сообщить выбежавшему к ним
разъярённому барону Барану.
— Прочистить весь город насквозь! — тут же прика­
зал он. — Выпустить всех собак-ищеек!
Фон же Гадке чувствовал себя прекрасно. Ему бы
только добраться до одного секретного аэродрома, где
всегда наготове самолёт типа ♦ Бух-трах-13» с большой
бомбой, и тогда — ух!
Ощупывая мешки, в которых находилось что-то мяг­

571

кое, фон Гадке развязал один и хехекнул: там была одеж­
да, Он быстро разделся и разулся, выбрасывая свои от­
репья и остатки сапожек на мостовую.
Одежда оказалась военной, но к какому роду войск
она принадлежала, в темноте определить не удалось. Пе­
реодевшись, фон Гадке разыскал мешок с обувью. Сапоги
были чрезмерно велики, но это были пустяки!
В душонке фон Гадке всё пело и ликовало и ещё боль­
ше запело и заликовало, когда он обнаружил, что грузо­
вик катит в сторону Центрхапштаба: это было и ему по
дороге, хе-хе!
Одет фон Гадке был добротно, но всё на нём висело,
рукава пришлось подвернуть, брюки были неизмеримой
ширины. Но ведь он не стиляга, а попадающий в одну
смертельную опасность за другой матёрый шпион — ду­
ша из всех вон! чего он скоро сотворит! — лишь бы на
глаза никому не попасться.
В длиннейших его ушах уже гудел двигатель реактив­
ного самолёта типа «Бух-трах-13», ручки как бы нащу­
пывали рычаг, который освободит от зажимов большую
бомбу, и — ух!
А в это время собаки-ищейки обнаружили на мосто­
вой его отрепья и остатки сапожек, разорвали всё это в
клочья (хотя и рвать-то было нечего!), уловили один зна­
комый и ясный запах — стойкий аромат сосисок с кислой
тушёной капустой. Вы сами должны сообразить, что, уню­
хав этот запах, собаки бросились в шпионский ресторан
«Руки хох!», ворвались в зал, где старые шпионы продол­
жали объедаться сосисками с кислой тушёной капустой,
уже и позабыв, что угощают их по случаю мнимой почёт­
ной спиртизации фон Гадке.
Собаки сбили шпионов со стульев на пол и не давали
им шевельнуться. Самый старый шпион хотел возму­
щённо брыкнуть ногой, но получил укус в ухо.
Барон Баран долго и довольно тупо смотрел на эту
картину, ничего, конечно, не мог понять и рассуждал сам
с собой, считая, что больше никто воспринять его мысли
не способен:
— Ошибиться собаки не могли. Но какое отношение
имеют эти старые мумии к выскочившему из окна него­
дяю фон Гадке? Почётная спиртизация объявлена. Солда­
ты полбанки уже вылакали, спят в карцере. Позор со всех
сторон! Что делать? Разбавить спирт водой и сунуть в
банку любого из этих капустников. А что? Одеть его в

572

мундир оберфобергогердрамхамшнапсфюрера, и пусть се­
бе плавает! Какая разница, кто заспиртован, важно, как
он называется! А называться он будет гад Фонже, точнее,
фон Гадке. Приказываю! Слууучпай меня!
Между тем от страха, обиды, возмущения, а также от
чрезмерного изобилия съеденной, но ещё не переваренной
пищи старые шпионы тихо один за другим отдавали богу
свои многогрешные души. И когда отогнали собак и раз­
далась команда «Встать! Смирно!», половина шпионов
впервые в жизни не могла повиноваться. Одного из нихт
самого маленького, отобрали, чтобы он плавал в банке с
разведённым спиртом вместо фон Гадке, но под его име­
нем.
А настоящего, живого фон Гадке грузовик привёз —
о майн бог! — прямо во двор шпионской школы Центрхаппггаба. Тут он был у себя дома, знал все ходы и выходы и
без всякого особого труда (не считая того, что сапоги при­
шлось нести в ручках) через потайную дверь проник сразу
в кабинет барона Барана.
Здесь фон Гадке, не зажигая света и впопыхах поста­
вив сапоги на стол, позвонил на один секретный аэродром
и от имени начальства приказал подготовить к боевому
вылету самолёт типа «Бух-трах-13*.
И едва только фон Гадке выскользнул через потайную
дверь, в обычную дверь вошёл сам барон Баран.
Увидев на своём столе сапоги, он так завопил от очень
сильного возмущения, что фон Гадке захехекал во всё
горлышко. Он влез в машину начальства и поехал, повиз­
гивая от удовольствия.
Проезжая по площади перед шпионской школой, он
увидел на пьедестале стеклянную банку, в которой пла­
вал какой-то тип в форме оберфобергогердрамхамшнапсфюрера. В почётном карауле застыли четыре штуки моло­
дых кадров (правда, один застыл не совсем — ковырял в
носу с таким старанием, словно пытался задеть глаз из­
нутри).
Фон Гадке притормозил и крикнул в окошко:
— Майль!
— Фиг майль! Фиг майль! Фиг майль! — рявкнули
три штуки молодых кадров, а четвёртый не рявкнул: не
смог быстро вытащить палец из носа.
«Удивительное я существо, — с упоением подумал фон
Гадке. — Я и в банке почётно плаваю, я и здесь вот в баронбаранском бронированном автомобиле! А скоро я сяду

573

в самолёт с большой бомбой. Ух! Внимание, приготови­
лись... только бы руки не дрогнули! Не дрогнут!»
Ворота раскрылись, и машина с ходу вырвалась на
шоссе, сбив начальника караула, который хотел остано­
вить её поднятой вверх рукой с пистолетом-пулемётом, за­
метив за рулём незнакомую личность, правда, похожую
на заспиртованного фон Гадке.
Загремели выстрелы, затрещали длинные автоматные
очереди.
♦ Пуляйте, пуляйте! — насмешливо подумал фон Гад­
ке. — Пуляйте, пуляйте в бронированный^) автомобиль!
Хе-хе!»
Машина мчалась на дичайшей скорости, на поворотах
она лишь чудом не переворачивалась. Конечно, анекдот
получился самый настоящий! Ведь автомобиль барона Ба­
рана был самым быстроходным в гараже Центрхапштаба,
и ни одна машина не могла догнать фон Гадке.
Загудел телефон, он улучил момент и сбросил трубку
на сиденье — опасно было руки отрывать от баранки. Но
и так было слышно, даже сквозь шум мотора, как орал
барон Баран:
— Фон Гадке! Гад ты Фонке, вот ты кто! Куда тебя,
старого микроба, несёт?! Машину разобьёшь, проходимец
ты незаспиртованный! Пожалей машину, а я тебя пожа­
лею! Верни машину, я всё прощу!
Прижав трубку плечиком к шейке, фон Гадке тоже за­
орал :
— Баран Барон! Я за твоей баранкой! Ты лишил меня
самого главного в жизни — работы! Сам тунеядец, и дру­
гим трудиться мешаешь!
— Останови машину! Потом поговорим! По ду­
шам!
— Я тебе покажу, как надо трудиться, не жалея ни
сил, ни машины! Майль! — И фон Гадке вырвал трубку
вместе с проводом, чтобы брань барона Барана не мешала
ему.
Впереди было наиболее опасное место — железнодо­
рожный переезд. Вот тут его, конечно, и подкарауливают.
Надеются, дураки примитивные, что, дескать, сейчас он
остановится, а мы его цап-царап-сцап! Я вам устрою ил­
люминацию!
Вам нужна машина начальника Центрхапштаба?
Пожалуйста, получите!
Фон Гадке до самого предельного предела выжал из

574

мотора всю возможную скорость, еле открыл прижимае­
мую встречным ветром дверцу и выпрыгнул.
Сильным потоком воздуха его отбросило очень далеко
назад, несколько раз перевернуло и швырнуло в кювет,
а там было — опять майн гот! — что-то среднее между во­
дой и грязью, но фон Гадке опять — майль! — остался
жив.
Он выскочил из кювета и услышал взрыв, увидел пла­
мя и громко-громко захехекал.
Но медлить было нельзя, и он домчался до леса и по­
бежал вдоль опушки, вскоре оказался у железнодорож­
ного полотна, переполз через него и стал подбираться к
мотоциклу, одиноко стоявшему в стороне от скопления
машин. Людей поблизости не было, все, видимо, глазели
на катастрофу по ту сторону полотна.
Красиво горела машина барона Барана!
Фон Гадке уехал на мотоцикле, никем не замеченный.
Теперь он уже особенно не торопился и особенно не
нервничал. Ветерок приятно обдувал его разгорячённое
личико, хотя сам он в мокрой одежде и босиком замёрз.
Сердчишко билось учащённо. От радости и подлости
перехватывало горлышко.
Он загнал мотоцикл в кусты и, даже забыв выключить
фару и заглушить мотор, стал пробираться среди деревьев.
Не напороться бы в темноте на колючую проволоку, кото­
рой опоясан секретный аэродром. Прикоснёшься к прово­
локе — и прозвучит автоматический сигнал тревоги. Тут
тебя и сцапают.
Три года назад, обучая здесь шпионов, фон Гадке на
всякий случай оставил в одном месте лазейку, и вот сей­
час сверхосторожно искал её.
О майн бог, помоги!
Но бог не помог — лазейки нигде не было.
Когда дело касалось подлости, мозгишки оберфобергогердрамхамшнапсфюрера работали на удивление резуль­
тативно.
Он, как напуганная собакой кошка, взлетел на высо­
кое дерево, по толстой ветке прошёл почти до её конца и
фактически оказался уже на территории секретного аэро­
дрома. Фон Гадке мысленно помолился, проклял барона
Барана и прыгнул; очухался от страха и быстро пополз,
прижимаясь к земле.
Его длиннейшие уши без труда уловили гул мотора
самолёта. Он через уши проникал прямо в сердчишко.

575

Метрах в десяти от самолёта фон Гадке ненадолго ос­
тановился, чтобы посоображать. Ему, конечно, не хоте­
лось метрах в десяти от цели допустить какую-нибудь оп­
лошность.
Три солдата и механик о чём-то беседовали. Затаив
дыхание от очень большого волнения, фон Гадке подполз
к трапу, совершенно перестал дышать, полез наверх, за­
брался в кабину, закрылся и в полном изнеможении от­
кинулся на сиденье. Ууууффф.
Отдышавшись, он включил рацию и очень радостно
начал кричать в эфир:
— Слушайте все! Все, кто меня слышит, вниматель­
но слушайте! Готовьтесь пережить катастрофу! Где она
будет, секрет! Какой она будет, тоже секрет! Поэтому все
дрожите! Говорит оберфобергогердрамхамшнапсфюрер
фон Гадке! Я в самолёте с большой бомбой! Хе-хе! Я на­
изусть знаю карту мира, на которой мною лично с воен­
ной точностью отмечены места наибольшего скопления
детей! Хе-хе, что будет! Надеюсь, что история человече­
ства меня не забудет! Взлетаю! Трепещите, ребятки! Гуд
байдик!
Он прибавил горючего, и моторы взревели. Самолёт
почти без разбега оторвался от земли.
Из рации послышалось:
— Фон Гадке! Фон Гадке! Вы сели в самолёт-ракету
типа «Антихрист-один»! Она ещё ни разу не была в воз­
духе! Это испытательный образец! Немедленно катапуль­
тируйтесь! Немедленно катапультируйтесь!
Не отвечая, фон Гадке судорожно искал рычаг с над­
писью «бомба» и не мог его найти.
Самолёт-ракета не слушался его — он шёл только
вверх почти по прямой, а давно уже пора было сворачи­
вать чуть влево.
Рация надрывалась:
— Катапультируйтесь немедленно! Иначе мы взорвём
вас! Ручка катапульты внизу слева!
На лобике фон Гадке от ужасного страха выступил пот
и тут же превратился в льдинки. С каждой секундой в
кабине становилось всё холоднее, а дышать было всё
труднее.
Фон Гадке начал задыхаться: ведь в кабине не оказа­
лось кислородного прибора.
Босые ножки посинели.
— Катапультируйтесь!

576

Холодеющей, почти окоченевшей ручкой фон Гадке тя­
нулся к ручке катапульты.
— Через тридцать секунд взрываем вас! Один, два,
три...
Он тяяяянуууулся... тяяяянууууууулся...
— Девятнадцать, двадцать, двадцать один...
И в эти оставшиеся мгновения жизни, совершенно
осознавая, что смерть его почти уже наступила, оберфобергогердрамхамшнапсфюрер фон Гадке успел подумать
лишь об одном: как жаль, как страшно жаль, что ему не
удалось уничтожить или сделать ленивыми наших детей!
И если бы ему, фон Гадке этакому, предоставилась воз­
можность убить или сделать ленивым хотя бы одного из
вас, кто держит эту книгу в руках, не беспокойтесь: оберфобергогердрамхамшнапсфюрер без колебаний отдал бы
за это свою фонгадскую жизнь. Призадумайтесь-ка над
этим.

«Господи, майн гот! — успело пронестись в головке
фон Гадке, когда он уже понимал, что «Антихрист-1» ско­
ро вместе с ним превратится в пыль. — Дай мне, майн гот,
возможность уничтожить хотя бы одного ребёнка! Хотя
бы одного киндера! Хотя бы одного анфанта! Или чилдрена! Или бамбино! Дай мне заразить их ленью! Тогда я
погибну с великолепным сознанием исполненного долга!
Майн гот, помоги мне сделать человечеству хотя бы ма­
ленькую пакость!»
Из рации донеслась команда:
— Двадцать девять... Тридцать!
От самолёта-ракеты в мгновение не осталось и пылин­
ки. И от господина оберфобергогердрамхамшнапсфюрера
не осталось ни пылиночки.
...Только до сих пор на площади перед шпионской
школой Центрхаппггаба на пьедестале в стеклянной банке
с разбавленным спиртом плавает какой-то тип под именем
фон Гадке, и молодые кадры отдают ему шпионские по­
чести.

Тлава № 58
Жана Ю/гий Лнавгольевич.
овладеваем искцссМвом
ведения домашнего хоз£1йанва.
Осложнения в семье Ж^щваисовмх
в связи с приездом, мамы
Мир и покой хотя всё ещё и не вернулись в семью Прутиковых, но дела в ней сейчас шли куда как лучше, если не
учитывать того, что до сих пор Толик был в больнице, а
мама на юге в санатории.
Перемены в семье в лучшую сторону начались с того
дня, когда папа Юрий Анатольевич заявил торжественно
и высокопарно:
— После долгих и мучительных раздумий, сопровож­
даемых глубокими переживаниями, я твёрдо решил в кор­
не изменить свои взгляды на себя и на жизнь. Раньше
семья жила для меня. Теперь я должен ей отплатить. Сей­
час я буду жить для семьи. Одновременно буду положи­
тельным примером для сына.

578

— Большой принципиальный шаг вперёд делаешь, —
одобрила бабушка Александра Петровна. — Овладел ты,
Юра, наконец-то научным подходом к действительности.
— Я не знаю, как называется такой подход, но гото­
вить пищу самостоятельно я научусь.
— Только переходи от слов к делу немедля, а то осты­
нешь.
И папа Юрий Анатольевич от слов перешёл к делам —
начал овладевать искусством качественного приготовле­
ния пищи на газовой двухконфорочной плите.
Не буду описывать все многочисленные случившиеся
с ним мелкие, средние и крупные конфузы, которые он
перенёс болезненно, но стойко.
«Книга о вкусной и здоровой пище» часто подводила
Юрия Анатольевича, потому что была рассчитана на
опытных хозяек, а он был начинающим хозяином. Од­
нажды он, например, по всем правилам зажарил курицу,
не вынув из неё ни зоба, ни внутренностей, не отрубив ла­
пок и головы. Бррр — что получилось!
Но постепенно, консультируясь с Александрой Петров­
ной и соседками, он кой-чему научился.
Настал день, когда в кафе он очень иронически сказал
официантке:
— По всей вероятности, у вашего повара две бабушки.
— А почему вы так решили?
— Потому что он не умеет готовить. Такую бяку, про­
стите, я могу сделать левой рукой на дырявой сковородке
с прошлогодним маслом! — И, гордо подняв голову, Юрий
Анатольевич вышел и больше ни разу не бывал ни в этом
кафе, ни в других.
Дело не в том, что будто бы везде готовили плохо, а в
том дело, что ему понравилось готовить. Вот так!
Конечно, времени на покупку продуктов и суету у пли­
ты уходило немало. Но тут обнаружилось любопытное об­
стоятельство: ведь если делаешь много дел, получается,
что у тебя много времени. Следовательно, для того, чтобы
иметь как можно больше времени, надо делать как можно
больше дел!
Однажды бабушка Александра Петровна, придя до­
мой, обошла всю квартиру и, садясь за стол на кухне,
очень удовлетворённо сказала:
— Если ещё и сына этому обучишь, я свою научную
задачу могу считать выполненной.
— Ну а как суп?

579

— Душа больше желудка радуется. Только я в супе
поджаренный лучок уважаю.
И они с Юрием Анатольевичем начали обстоятельно,
со знанием дела обсуждать различные кулинарные тон­
кости.
Так вот и текла жизнь до приезда мамы. Она верну­
лась загорелой, помолодевшей, поздоровевшей и — недо­
вольной.
— Представьте себе, я ни капельки не отдохнула, —
заявила она, — ни на вот столечко не поправилась, почти
не загорела и чувствую себя значительно хуже, чем до
отъезда отсюда туда.
— Извини, — удивлённо сказал папа, — но твой внеш­
ний вид свидетельствует прямо о противоположном!
— Нельзя судить о человеке только по внешнему
виду!
— Кормили, что ли, некачественно? — спросила ба­
бушка. — Дождило? Или море недосолённое или пересолёное попалось?
— Там было много детей, — нервно объяснила ма­
ма, — и, представьте себе, у всех дети как дети. У всех
бабушки как бабушки.
— А мамы как мамы там встречались? — сразу оби­
делась Александра Петровна.
— Я о другом! Все балуют детей, и дети растут нор­
мальными! А я как вспомню... так весь загар сойдёт. Что
с моим сынулей?
— Поправляется, — озадаченно ответил папа. — Уже
принимает пищу, двигается. Немного разговаривает. Один
раз рассмеялся.
— Ужас! Какой кошмар! — прошептала мама.— Раз­
ве я виновата, что все силы и время отдавала чужим де­
тям? Но почему другим детям достаточно одной бабушки,
и больше они ни в чём не нуждаются?.. О, ты, мама, вер­
нулась к своим обязанностям? — спросила она, попробо­
вав суп.
— Это моя работа, — скромно сообщил папа.
— Не смеши меня.
Александра Петровна и Юрий Анатольевич перегля­
нулись и промолчали, ничего не стали ей объяснять. Она
с курорта, устала, пусть отдохнёт, придёт в себя.
Но в тот же день в семье начались осложнения. Узнав
о научной регистрации ленивых и склонных к лени детей,
мама предельно возмутилась:

580

— Какая бесчеловечная нелепость! Неужели мы
должны и бедного Толика за... это... регистрировать?
— Да, это наш долг и спасение, — ответил Юрий Ана­
тольевич, сразу приготовившись к тяжёлому разговору. —
Неверным воспитанием мы искалечили ребёнка и...
— Кто искалечил? Я лично его почти не воспитывала.
Это вы с бабушкой довели ребёнка второй раз до област­
ной психиатрической больницы!
— Хорошо, мы с бабушкой. Тогда ты нам и впредь не
мешай его воспитывать.
Не буду передавать этого длинного и действительно
тяжёлого для всех разговора, который всё равно ни к че­
му не привёл — каждый остался при своём мнении.
Особенно была недовольна мама. Тоном, не терпящим
даже самого маленького возражения, она заявила:
— Теперь моя очередь воспитывать сына. Я лучше ва­
шего знаю детей, не первый год работаю в школе с боль­
шим контингентом учащихся.
Такого решения никто не ожидал, может быть, и сама
мама, а поэтому оно вызвало сначала сильное недоумение,
а затем не менее сильную растерянность.
— Решение твоё, мягко говоря... — пробормотал Юрий
Анатольевич, — несколько... непродуманно. Ты просто не
в курсе дела. Мальчика надо лечить личным примерам.
— Ах, пожалуйста, не учите меня, учительницу, как
надо воспитывать детей! — презрительно воскликнула ма­
ма. — Это смешно!

5лаба № 59
/Зизшп ФонЬи-Uiondu-ЩнЬи-Жэка
к lenefiaMf Uhuno-ftfibutio
и неожиданный [гезцлынаМ э&ою визшна
Генерал Шито-Крыто сидел один в своём огромном каби­
нете и думал своей огромной, без единого волоска головой.
Как ни странно, он ещё и предавался переживаниям. Он
сидел и жалел, что приёмная пуста, нету там офицера
Лахита. Конечно, он был проныра, каких свет не видел,
предатель был тоже несусветный, денежки любил пуще
жизни, в руках врагов оказался по жадности. Проклясть
бы его!

581

И всё же он был помощник, живой человек, с ним всег­
да надо было быть начеку, полаяться с ним можно было,
сейфом в него запустить можно было, зная, что он всё
равно увернётся.
Талантливый был негодяй!
А талантливых негодяев становится всё меньше и мень­
ше. Как прекрасно погиб в верхних слоях атмосферы фон
Гадке! Напугал весь мир! Когда он сообщил, что летит
с большой бомбой и вот-вот шарахнет её в место наиболь­
шего скопления детей, со всех аэродромов мира взлетели
самолёты, чтобы что-нибудь сделать с фон Гадке! Вот мо­
лодец!
Остался генерал Шито-Крыто один-одинёшенек. Кого
ему взять в помощники, когда кругом одни им самим вос­
питанные предатели и доносчики?! Офицер Лахит, царет"во ему небесное, считал страх одной из форм уважения,
а эти просто боятся его, своего шефа, без всякого к нему
уважения.
Разрешив себе попереживать ещё восемь минут — а пе­
реживания он считал бездельничанием, — генерал ШитоКрыто встал и заговорил совершенно мрачным голосом:
— Делаю разбор своих ошибок. Меня преследуют не­
удачи. Одна за другой. Другая за другой. Потом другая
за одной и так далее. Ошибки мои — следствие недоста­
точной трудоспособности. Я ещё очень мало работаю. Ем
два раза в месяц, например, по целых полчаса каждый
раз. Буду есть только один раз в полтора месяца, чтобы
не тратить время на принятие пищи и чтобы не тратить
силы на её переваривание.
(Я, автор, умоляю вас, читатели, обратить внимание на данный
факт. Вот почему мерзавец, негодяй — сами подберите все бранные,
но справедливые слова — редко бывает ленивым? Они, эти безобраз­
ники, всё действуют и действуют, а мы, в общем-то хорошие люди,
часто занимаемся всякой ерундой...)

Генерал Шито-Крыто продолжал говорить самому
себе:
— Я буду стойко переносить все заминки и неудачи,
то есть не буду опускать руки перед бедой, впадать в ис­
терики, падать от дикой злобы в обмороки. Теперь только
я один знаю план операции «Братцы-тунеядцы» полно­
стью. У врагов просто не хватит времени подготовиться к
борьбе со мной. Но и медлить тоже нельзя. Если враги ус­
пеют зарегистрировать лентяев, наша задача значительно
усложнится. Тогда они поймут всю меру опасности, навис­

582

шей над ними, и начнут усиленно действовать. Дай бог,
чтобы регистрация лентяев у них затянулась! А я вот-вот,
с минуты на минуту, с секунды на секунду отдам приказ
о начале операции.
Закончив говорить, генерал Шито-Крыто снова стал
прежним — грозным, хитрым, подлым, ловким, каким и
был, пока его чуть не сломали следовавшие одна за дру­
гой неудачи. Он снова полностью был готов на самый
трудный труд, на самую огромную и разнообразную дея­
тельность на страх всему человечеству.
Он тут же приступил к делам как ни в чём не бывало,
не подозревая, что где-то недалеко, прямо-таки поблизо­
сти, ему готовится очередная, но на этот раз почти смер­
тельная неприятность.
Ведь в кабинете врача Супостата всё ещё сидел Фонди-Монди-Дунди-Пэк и говорил:
— Я уверен, что если бы ты был способен соображать
более или менее здраво, я бы вскоре оказался на свободе,
а в руках у тебя — сорок тысяч в хорошей валюте.
— Пойми, что во время наичрезвычайнейшего наивоеннейшего положения, — убеждал его собеседник, — ни­
кто не выпускается с территории «Гроба и молнии» без
личного разрешения шефа и не в его машине. Ликви­
дируются все виды пропусков и пароли. Да и куда тебе
спешить? Я спрячу тебя в подвал с медикаментами и обя­
зательно...
— И обязательно предам при первом удобном слу­
чае! — добавил, усмехаясь, Фонди-Монди-Дунди-Пэк. —
Безвыходных положений не бывает. Ведь я всё равно най­
ду выход.
— Ты просто сумасшедший! Кстати, хочешь я уст­
рою тебя в сумасшедший дом? А ? Условия там у нас
сносные, куда лучше, чем в карцере.
— Не мели чепухи. Мне нельзя ждать. Да и сорок
тысяч в хорошей валюте долго ждать не будут. Ты дума­
ешь, я не найду кого-нибудь, кто без раздумья возьмёт
их? А?
Упоминание о деньгах, и особенно о том, что они мо­
гут достаться другому, совершенно вывело врача Супо­
стата из всякого равновесия. Он закричал своим толстым
голосом:
— А я тебе ни на грош не верю!
— Веришь. Иначе бы ты уже сто раз разделался со
мной. Однажды ты со страху уже пытался выдать ме­

583

ня, — говорил Фон ди-Монди-Дун диЛан, хотя на душе у
неп) было тревожно и мрачно до того, что хотелось мах­
нуть рукой и хлопнуть дверью. К тому же он боялся. Он
боялся, что больше не вернётся обратно. Туда, где ждали
его так называемые утренние и так называемые вечерние
зорьки. Туда, где его не будут ловить. Там он сам будет
ловить ершей и окуней. Он сказал:
— Прощай, бывший приятель. С тобой каши не сва­
ришь. Мне остаётся одно — уничтожить шефа. Тогда в су­
матохе я, может, и смогу выбраться отсюда и без твоей
помощи.
— Ты... ты... ты... — Врач Супостат шарил руками в
столе, ища то ли оружие, то ли сердечное лекарство. —
Ты соображаешь?.. Уничтожить шефа... это... этим не шу­
тят!
— Я и не шучу. Давай расстанемся мирно, — предло­
жил Фонди-Монди-Дунди-Пэк. — Я незаметно выйду из
твоего кабинета, и ты тут же забудешь обо мне. Словно я
там, в расплющенном гробу. А я обещаю забыть тебя.
— Ого! Вот это вэригутно! Вот это о кейно! — Врач Су­
постат вскочил, но тут же обалдело выпучил глаза. —
А сорок тысяч в хорошей валюте?
Тут не сдержался даже Фонди-Монди-Дунди-Пэк и по­
казал бывшему приятелю большой палец, выразительно
просунутый между указательным и средним.
— Вез денег я тебя не отпущу! Без денег я тебя не от­
пущу! Руки вверх! — И врач Супостат вытащил два пи­
столета, один больше другого. — Деньги! Гони монету!
.Фонди-Монди-Дунди-Пэку всё это надоело. Он закурил,
мысленно ругая врача Супостата самыми последними сло­
вами. Вот уж действительно: свяжешься с дураком —
сам соображать разучишься.
— А если, — предложил он, так как ещё не разучил­
ся соображать, — я добьюсь отмены наичрезвычайнейшего наивоеннейшего положения? Тогда ты, толстая твоя го­
лова, ухитришься мне помочь?
— Как мне получить деньги? — грубо спросил врач
Супостат, потрясая оружием.
— Никак ты их не получишь, — сказал Фонди-МондиДунди-Пэк, решительно вставая. — Прощай. Я иду унич­
тожать шефа. Сиди и не чирикай. Учти, что любым сло­
вом против меня ты навредишь только себе.
И он, как всегда спокойный и невозмутимый, напра­
вился к дверям, а вслед ему неслось:

584

—

Стой, стрелять буду! Стой, стрелять буду!

Едва за ним захлопнулась дверь, врач Супостат, как,
впрочем, и рассчитывал Фонди-Монди-Дунди-Пзк, схватил
телефонную трубку и прохрипел в неё:
— Шефа...
— Кто это? Чего надо? Быстро!
— Шеф... это я...
— Супостат?
— Так... это... точно...
— Чего тебе? Быстро!
— Шеф... я не знаю, как и сказать...
— Не знаешь, тогда пошёл вон!
— Подождите, подождите! Нечто важное... вас сей­
час... ну...
— Если ты быстро, в трёх-четырёх словах не скажешь
ничего путного, я засажу тебя в карцер с крысами на два­
дцать с половиной суток!
— Вас сейчас убьют!
— У тебя что, мозги заплыли жиром?
— ЫХ-три нуля идёт убивать вас! У него много денег!
Сорок тысяч в хорошей валюте! Я боюсь за вас, шеф!
— Сейчас ты получишь по заслугам!
Генерал Шито-Крыто швырнул трубку на рычаг и при­
казал в микрофон:
— Охрана! Врача Супостата, этого толстого пьяницу,
в карцер с крысами на сто одни сутки!
Дверь открылась, и в кабинет вошёл Фонди-Монди
Дунди-Пэк, неторопливо приблизился к столу и сказал:
— Привет, шеф. Вот мы и встретились ещё раз. Види­
мо, в последний.
Генерал Шито-Крыто, хрюкнув, вскочил, схватился
правой рукой за грудь (пистолет он носил у самого серд­
ца), покачнулся, хрипнул и осел в кресло, и замер, как
бездыханный.
— Слаб ты нервами, оказывается, стал, — облегчённо
вздохнув, произнёс Фонди-Монди-Дунди-Пэк и закурил.
Курил он медленно, словно наслаждаясь каждой затяж­
кой, а на самом деле дым был горьким и бывший ЫХ-000
просто пытался хоть немного унять волнение. Но ему бы­
ло ещё ирадостно: ни разу в жизни не работал он так
рискованно и удачно, как вот сейчас.
Он включил рацию, настроился на нужную волну и
начал передавать в эфир, оглядываясь на генерала ШитоКрыто :

585

— Щука... щука... я молодой рыбак... срочно готовь
удочку... щука... щука... я молодой рыбак... срочно готовь
удочку... Приём.
Из эфира полетел ответ:
— Молодой рыбак... молодой рыбак... я щука... я щу­
ка... удочка готова... удочка готова... Приём.
Фонди-Монди-Дунди-Пэк передохнул от подкатившей
к горлу острой радости и ответил:
— Щука... щука... вас понял... щука... вас понял... Ко­
нец.
Теперь оставалось самое главное и самое опасное. Он
включил микрофон и сказал:
— Срочно шофёра к шефу.
Итак, генерал Шито-Крыто неподвижно сидел в крес­
ле, бывший его агент ЫХ-000 встал перед столом, и как
только шофёр вошёл в кабинет, Фонди-Монди-Дунди-Пэк
громко сказал:
— Слушаюсь, шеф! Немедленно еду, мы успеем, не
беспокойтесь. У нас в запасе полчаса. — И, повернувшись
к шофёру, приказал: — Быстро, быстро! Должны успеть!
На аэродром!
Последние слова он договаривал уже в машине.
Всё в порядке. Удочка, то есть самолёт, ждёт его.
«Прощай, «Гроб и молния», бывшая «Тигры-выдры!».
Прощай, бывший мой шеф господин генерал Шито-Кры­
то! — думал Фонди-Монди-Дунди-Пэк. — Я больше не
агент. Я просто рыбак. Больше меня ловить не будут.
Я буду ловить рыбку большую и маленькую».
Он устало развалился на сиденье, взял телефонную
трубку, попросил:
— Шефа.
Телефонистка ответила:
— Шеф в госпитале. Инфаркт. Кто спрашивает?
— Когда шеф выздоровеет, передайте ему от меня
привет.
— От кого?
— Он знает.
— Простите, а что с шефом? — спросил шофёр.
— Разрыв сердца. По-научному — инфаркт. Это от пе­
реутомления.
...А утром Фонди-Монди-Дунди-Пэк уже спрашивал
полковника Егорова:
— Когда я смогу поехать на рыбалку?

586

7лава Ms 60
Выздоровление Жолика Ж/и/йииеова
Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз перед
тем, как выписать из больницы Толика Прутикова, при­
нял его родителей и бабушку у себя в кабинете и загово­
рил довольно суровым голосом:
— Мальчик абсолютно здоров. Более того, он стал
значительно лучше, чем был до заболевания. Теперь его
отличает высокая степень сознательности и полное пони­
мание своих жизненных обязанностей.
— Нужно его регистрировать или нет? — поспешно
спросила мама.
— Я бы даже не стал задавать такого вопроса, —
очень строго ответил Моисей Григорьевич. — Мальчик
нуждается в постоянном медицинско-научном контроле.
Всё теперь зависит от вас. Будет в семье трудовая обста­
новка — мальчик вырастет психически здоровым.
— Позвольте, простите, — растерянно пробормотала
мама. — Я что-то не совсем допонимаю. Вернее, даже не
понимаю. Вы его вылечили или нет?
— Мы его вылечили, — ответил Моисей Григорье­
вич, — но организм мальчика предрасположен ко всем за­
болеваниям, связанным с ленью. Спасёт Толика, повто­
ряю, только трудовая обстановка в семье.
— Будет, будет такая обстановка! — заверила бабуш­
ка. — Я за неё отвечаю.
Дома Толик с удивлением смотрел, как папа Юрий
Анатольевич возится у плиты, ловко накрывает на стол,
а мама безуспешно пытается ему помочь.
— Вот отдохну денёк, — сказал Толик, — и все вместе
будем трудиться.
— Зачем — все? — поразилась мама. — Доктор ска­
зал, чтоб обстановка была трудовая. И речи не было о том,
чтобы всем трудиться. Папа всё прекрасно умеет делать!
А ты под моим руководством начнёшь готовиться к ново­
му учебному году.
— Да я всё успею! Я в больнице научился супы и ком­
пот варить! Картошку с колбасой жарить умею и чай за­
варивать!
— Это всё пока ни к чему, — авторитетно заверила
мама. — Будем воспитываться по плану. Сначала добьём­

587

ся высокой успеваемости и примерного поведения на уро­
ках и в перемены. Доверьтесь мне. Ведь у меня большой
опыт обучения и воспитания детей.
— Меня больше не надо воспитывать, — сказал Толик, — я теперь сам всё понимаю, честное слово! Моисей
Григорьевич, знаете, как надо мной потрудился? Всю дурь
из меня вытащил! — Он рассмеялся. — Всю дурь, кроме
одной. Контрразведчиком я всё равно стану!
— Это у тебя не опять началось? — обеспокоенно
спросила бабушка.
— Что ты! Нет, теперь это серьёзно. Говорят, что кто
хоть раз в жизни поймал шпиона, не ловить их уже не
может. Пока я буду ловить лентяев, Моисей Григорьевич
просил меня помогать ему.
Мама посмотрела на него, как на человека, которому
осталось недолго жить на этом белом свете, сказала:
— Послушай меня, сынок... Эти лентяи... зачем они
тебе?
— Это общественная задача, мама. Понимаешь? Вот я
на себе испытал, что такое быть ленивым. Умереть
можно. А шпионы — самые подлые существа на нашей
планете. Вот я и решил посвятить себя...
— Сначала надо окончить школу!
— Одно другому не мешает, мама. Сейчас я буду ло­
вить лентяев.

Тлава Ms 61,
н(1еЬм>слеЬн$1Л, без назвонил даже,
HOffloMif 4ffio о6[швае&сл неожиданно
На другой же день после выхода из больницы Толик при­
нялся помогать Моисею Григорьевичу в научной регистра­
ции.
И в этот же день он убедился, что мальчишки боятся
её, как завуча.
После многочасовой беготни и длиннейших уговоров
ему удалось зарегистрировать только двух приятелей-лодырей и одну тунеядку, да и та пошла скорее за компа­
нию, чем сознательно.
Но в этот же день четырёх своих детей зарегистриро­
вал старший санитар Тимофей Игнатьевич.
Верно говорят: лиха беда — начало!

588

Надежда генерала Шито-Крыто на то, что регистрация
ленивых и склонных к лени детей сорвётся или хотя бы
затянется, не сбылась: регистрация началась.
ОТ А В Т О Р А
Здесь мне приходится спешно оборвать повествование,
потому что начинается событие, описанию подготовки к
которому и посвящена эта книга.

Juaffa Ms 62,
последим и /Номе без названия,
no&ouuf 4Jtio соаношн всего из одной ф/шзм
В 5 час. 00 минут по среднеевропейскому времени,
едва и кое-как оправившись от болезни,
начальник шпионской организации «Гроб и молния»
генерал Шито-Крыто отдал
приказ: приступить
к выполнению one
рации «Брат
цы-тунеяд
цы»!
КОНЕЦ ДЕСЯТОЙ ЧАСТИ,
ПОСЛЕДНЕЙ ИЗ
НАПИСАННЫХ
ЛИЧНО
АВТО
РОМ

Чаань одиннадцшнал,
tco/tiofiou atfriiofi
HfiebMuaetH Ьсинь ко/кнпкое название

«Финли»
И ПРОСИТ УВАЖ АЕМЫ Х ЧИТАТЕ­
ЛЕЙ НАПИСАТЬ ЕЕ САМИМ — КАК
ОНИ СЕБЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ДАЛЬ­
НЕЙШЕЕ
РАЗВИТИЕ
СОБЫТИИ.
ВЕДЬ ПРОТИВ НИХ
НАПРАВЛЕНА
ОПЕРАЦИЯ «БРАТЦЫ-ТУНЕЯДЦЫ»!
КОНЕЦ
1969 г.

ЛЕВ ИВАНОВИЧ

ъмыяычгв
2)?УЗЬА мои JITUAMLAU
и 1W
Книга для детей
младшего и среднего возраста

Художник

@

П ерм ск ое к н и ж н о е и зд а тел ь ств о .
И ллю страци и .

1 9 7 6 г.

д !»
^ *

Давыдычев Л. И.
Д рузья мои приятели и др. Переиз­
дание
692 Сг
Три повести и роман для 'детей младшего
и среднего возраста.

70802—72
M l 52(03)—76

Р2

Редактор Н. Гашева. Художествен­
ный редактор Н. Горбунов. Техни­
ческий редактор Т. Дольская. Кор­
ректоры И. Пархомовская, Б. Со­
колова
Сдано в набор 30. IV. 1976 г. Под­
писано в печать 23. VIII. 1976 г.
Формат тип. бум. № 2 8 4 Х Ю 87з2Бум.
л.
9,25;
печ. л.
18,5;
усл.-печ. л. 31,08; уч.-изд. л. 30,786.
Тираж 100 000 экз. 1-й завод —
50000 экз. Цена в переплете с при­
прессовкой пленки 1 руб. 21 коп.,
без припрессовки пленки — 1 руб.
14 коп. Темплан 1976 г. Изд.
№ 47. Зак. 454. Пермское книжное
издательство. 614000, Пермь, улица
К. Маркса, 30. Книж ная типогра­
фия № 2 управления издательств,
полиграфии и книжной торговли.
614001, Пермь, ул. Коммунистиче­
ская, *57.