заодно восстановить доброе имя бедного друга…
Перед глазами молодого летчика одно за другим всплывали давние и не столь давние воспоминания. Он видел предсмертное письмо Кружляка, где тот клялся всем на свете, что ни в чем не виновен, и выражал надежду, что правда восторжествует и память его будет избавлена от позора. Ненавистный старик Хрущев, на чьей совести гибель молодого одаренного ученого и несчастье его семьи, — еще узнает карающую длань Немезиды…
Как бросался на него сегодня профессор! Как испугался и побледнел, услышав имя Кружляка!
Ему опять мерещится просторный зал заседаний Инженерной академии. Члены академии собрались в полном составе. Журналисты тесно заполнили свою ложу. Галерея, предназначенная для публики, набита битком. И неудивительно: все пришли сегодня послушать его реферат, все горят желанием узнать об открытии, которое сулит переворот в науке, технике и эксплуатации сил природы.
В углу — небольшой кружок его единомышленников. Все они более или менее подробно ознакомлены с его открытием и убеждены в громадной ценности его работ. Все остальные, вся академия — его противники. Они успели невзлюбить его за прежние достижения, за пришедшую в молодости славу, достигнутую благодаря везению и трудолюбию. Они не могут простить ему новую теорию, опровергающую их устаревшие научные взгляды.
Взять хотя бы их великого научного авторитета, «Нестора украинских ученых», профессора Харлампия Акакиевича Хрущева-Хрущенко. Все хорошо помнят его как крайнего реакционера-«москаля», профессора Киевского университета св. Владимира, черносотенца, выступавшего против всего украинского. Когда же рухнул старый строй, он сменил окончание своей фамилии с «-ев» на «-енко», втерся в доверие к тем, над кем прежде насмехался, и превратился в корифея украинской науки и культуры.
А нынче былое забылось, и Хрущенко стал не иначе как солнцем, вокруг которого вращаются планеты, лишенные своего «я»…
Солнце безжалостно палит, в зале стоит духота, хотя все окна открыты. Седой, как голубь, президент академии тихим, хриплым голосом открывает заседание и начинается долгая и скучная деловая часть. Административные референты деревянными голосами зачитывают с трибуны доклады. Половодье цифр затопляет зал и беззвучно спадает. Кроме самих докладчиков, никто не понимает, о чем идет речь. Когда президент ставит вопрос на голосование, члены академии механически поднимают и опускают руки. Всеобщее любопытство приковано к научному реферату, на который отведена вторая часть заседания.
Административные дела завершены. После короткого перерыва слышится шелестящий голос президента:
— Слово имеет научный референт нынешнего заседания, член академии, инженер Михаил Роздвянский! Господин референт! Займите место на трибуне!
Он вскакивает, как нерадивый школьник, вызванный на уроке учителем. Всей силой воли старается подавить волнение. Глаза слушателей устремлены на него. Он быстро идет к трибуне между рядами кресел. В зале становится тихо.
— Достопочтенная академия! — начинает он. Голос взволнованно дрожит.
Сейчас ему предстоит сказать решающее слово. Через полчаса он услышит из уст этой аудитории приговор, что подарит ему бессмертную славу — или опорочит и обречет на смерть.
Из первых рядов кресел до него долетают вполголоса произнесенные слова: «Новый мессия!» «Гений!» «Видали украинского Ньютона?[14]» Это заставляет его еще больше смущаться.
— Достопочтенная академия! Уважаемые господа! Я осмеливаюсь предложить сегодня вашему вниманию свой реферат, полностью осознавая необходимость данного шага. Кое-кто из уважаемых господ-членов академии относится к моим трудам с недоверием, но я попросил бы всех на некоторое время забыть о моей особе и думать исключительно о деле. Мои слова продиктованы лишь стремлением к научной истине, поводом же для нынешнего моего доклада является только любовь к родной стране и страх перед ее туманным завтра, ее будущим.
Его голос окреп, звучал отчетливо и ровно. Вся аудитория напряженно слушала: одни смотрели на него с неприкрытым любопытством, на лицах других проступала злобная усмешка.
— Уважаемые господа! Известно ли вам, что Украина стоит над пороге хозяйственной катастрофы? Неожиданным ростом нашей промышленности мы обязаны исключительно природным богатствам нашей земли, в первую очередь колоссальным залежам угля. Но эти запасы нельзя считать неисчерпаемыми. В ряде статей, с какими вы могли ознакомиться в различных научных журналах, я показал, что если развитие нашей хозяйственной жизни и дальше пойдет такими же темпами, через несколько лет от этих сокровищ и воспоминания не останется, даже при условии прекращения весьма значительного экспорта угля за границу. Следовательно, нам рано или поздно придется заняться поисками того, что могло бы заменить уголь.
— Вопрос только,
