света в отчаянии заметался в сжавшемся кольце душ, еще сильнее тревожа Сон и привлекая к себе все новые тени. Разочарованно взвывшие, когда самая проворная из них успела первой и с рычанием запустила зубы в болезненно закричавший кластер душ, прежде чем провалиться с ним и лучиком в мир за гранью. Там, где вступали в силу совершенно иные законы, позволившие обрести жизнь тому, чей голод впервые с начала времен ненадолго утих, поглотив единственного, носящего Имя.
Поглотитель открыл глаза и сделал первый вдох. А оказавшиеся в сумраке его подсознания души затихли, не в силах что-либо противопоставить сковывающему их ужасу от близости альфа-хищника, обретшего полноценный разум.
***
Само понятие времени для тех, кто мертв, превращается в нечто иное, аморфное и неопределенное. Никто из них не мог сказать, как долго они блуждали в бесконечности Сна, но именно Первый сумел облачить свои мысли в слова. Оттого и назвался так, чтобы выделить себя среди остальных мыслей, в страхе жмущихся к нему в поисках защиты и утешения. Сейчас, в миг отчаяния, именно шанс на новое имя позволял ему оставаться в сознании, не позволяя скатиться в пучину отчаяния, подобно другим душам.
— Меня кто-нибудь слышит?
Одинокий голос, эхом прозвучавший в завесе сумрака чужого подсознания. Отлично от Сна, чужое подсознание воспринималось Первым как нечто осязаемое. Настоящее. Не видя себя и других, он все же осознавал вокруг себя присутствие чего-то гнетущего и хаотично движущегося.
Разум первобытного хищника, осваивающийся в новом теле.
Застыв от своей неслыханной дерзости и храбрости, Первый выждал еще какое-то время, но Поглотитель не нападал. Кажется, ему и вовсе не было дела до горстки потрепанных душ на границе своего разума. Сожранная личность единственного, помнившего свое настоящее Имя, заняла Поглотителя настолько, что тот полностью сосредоточился на мире живых, позабыв об остатках выжившей добычи, прячущейся на подкорках своего подсознания.
Чуть осмелев, Первый «поднял голову» и вновь обратился к клубящейся равнодушием пустоте:
— Кто-нибудь?..
— Я здесь.
Женский голос, дрожащий от страха и пережитого ужаса. Первый потянулся к нему… к ней. И ощутил неимоверное облегчение, ощутив ответный импульс тепла и заботы. Пусть они не видели друг друга, но могли ощущать близость. Слышать. Даже чувствовать прикосновения. Единственное, что до сих пор удерживало их вместе и не позволяло заблудиться в сумраке разума Поглотителя.
«Буду звать тебя Вторая, — решил Первый. — Та, кто обрела голос после меня».
— Помоги разбудить остальных.
— Зачем?
Тоска и вялая обреченность в голосе. Первый ничего не мог противопоставить им, однако малая часть его личности, оставшаяся нетронутой Поглотителями во Сне, содержала ту искорку упрямства, что не позволила поддаться апатии остальных и заставляла бороться за право существовать. Здесь, сейчас. По крупицам отвоевывая понятие времени у Сна и сумрака Поглотителя, кажется, окончательно освоившегося в новой оболочке.
— Чтобы жить.
— Зачем?
— Чтобы помнить.
— Я не хочу помнить. Это больно. Пусть лучше все закончится.
— Нет! Я не позволю.
— Почему?
— Потому что…
Робкое прикосновение. Вера. Надежда. Мольба.
— …ты нужна мне, Вторая.
Два удара несуществующих сердец, вибрацией пронзившей нервы и давшие толчок к пробуждению остальных. Один за другим они начали подавать голос. Связанные прочнее других Третий с Четвертым. И осторожный Пятый, выжидавший до последнего, прежде чем тихо поинтересоваться, где они оказались.
— Не знаю, — отозвался Первый, все еще тонущий в ласке и нежности льнущей к нему Второй, кажется, не только нашедшей причину жить, но и давшую таковую ему самому. — Но, кажется, Поглотитель не слышит нас. Иначе, мы бы все уже были сожраны.
— Но я все еще чувствую его, — возразил Пятый. — Не понимаю.
— Сейчас важнее другое, — оправившаяся от захлестнувших ее чувств Вторая усилила голос, обращая на себя внимание остальных. — Что будет, если Поглотитель полностью переварит память «носящего Имя» и решит приняться за нас?
— Иван, — тихо сказал Третий под согласное бормотание Четвертого. — Его звали Иван. Я помню.
— Да, — мрачно согласился Первый. — Он помогал мне не спать.
— И мне.
— И мне.
Один за другим бестелесные голоса повторяли эти слова, как молитву, оплакивая того, кто помог им не раствориться во Сне. Душу, сплотившую их в единый кластер и не позволившую стать кормом алчных Поглотителей. Умершую, чтобы они могли жить…
— Но теперь его нет, — резко, как отрубил, сказал Первый, заставив остальных вздрогнуть в страхе. — Поглотитель сожрал то немногое, что от него осталось. Теперь нам самим придется заботиться о себе.
— Как? — кажется, этот вопрос произнесли все вместе, в унисон. Хотя здесь, в сумраке, любое слово казалось сотканным из сонм эха повторяющих друг за другом голосов.
— Для начала
