ВОЗВРАТИТЕ КНИГУ НЕ ПОЗЖЕ
обозначенного здесь срока
ПО
«ВЫМПЕЛ»
УПМ
1972
г.
3346— бооооо
БИБЛИОТЕЧКА ШКОЛЬНИКА
Л-'
М.Ю. ЛЕРМОНТОВ
s
I
^ч
'-.
jHlv//
/-
Y$
^
Щь^Ши/'Щщ
tj
ЕГЛЕЦ
МЦЫРИ
■-:.,
Государственное
^Издательство
Детской
Наркомпроса РСФСР
Москва — 1945 — Ленинград
Литературы
Щѣ
Гравюры
на
дереве
Ф. Константинова
0
k>M(bU>
ф-
г в с у л * ^СТВЕЫІІА
\'
-
j
им
Я
оашавскаа
sa
v'y—~~-\
РСФСР
-
Горская легенда
Гарун бежал быстрее лани,
Быстрей, чем заяц от орла;
Бежал он в страхе с поля брани,
Где кровь черкесская текла;
Отец и два родные брата
За честь и вольность там легли;
И под пятой у супостата
Лежат их головы в пыли.
Их кровь течет и просит мщенья,
Гарун забыл свой долг и стыд;
Он растерял в пылу сраженья
Винтовку, шашку — и бежит!
3
И скрылся день; клубясь, туманы
Одели темные поляны
Широкой белой пеленой;
Пахнуло холодом с востока,
И над пустынею пророка
Встал тихо месяц золотой!..
Усталый, жаждою томимый,
С лица стирая кровь и пот,
Гарун меж скал аул родимый
При лунном свете узнает;
Подкрался он, никем незримый...
Кругом молчанье и покой.
С кровавой битвы невредимый
Лишь он один пришел домой;
И к сакле он спешит знакомой,
Там блещет свет, хозяин дома;
Скрепясь душой как только мог,
Гарун ступил через порог;
Селима звал он прежде другом,
Селим пришельца не узнал;
На ложе, мучимый недугом,
Один, он молча умирал...
...«Велик аллах! от злой отравы
Он светлым ангелам своим
Велел беречь тебя для славы!» —
«Что нового?» спросил Селим,
Подняв слабеющие вежды,
И взор блеснул огнем надежды!..
И он привстал, и кровь бойца
Вновь разыгралась в час конца.
«Два дня мы билися в теснине;
Отец мой пал, и братья с ним;
И скрылся я один в пустыне. •
Как зверь, преследуем, гоним,
С окровавленными ногами
От острых камней и кустов,
Я шел безвестными тропами
По следу вепрей и волков;
Черкесы гибнут — враг повсюду...
Прими меня, мой старый друг;
И вот пророк! твоих услуг
Я до могилы не забуду!..»
И умирающий в ответ:
«Ступай — достоин ты презренья.
Ни крова, ни благословенья
Здесь у меня для труса нет!..»
Стыда и тайной муки полный,
Без гнева вытерпев упрек,
Ступил опять Гарун безмолвный
За неприветливый порог.
И саклю новую минуя,
На миг остановился он,
И прежних дней летучий сон
Вдруг обдал жаром поцелуя
Его холодное чело.
И стало сладко и светло
Его душе; во мраке ночи,
Казалось, пламенные очи
Блеснули ласково пред ним;
И он подумал: «Я любим;
Она лишь мной живет и дышит...»
И хочет он взойти — и слышит,
И слышит песню старины...
И стал Гарун бледней луны.
«Месяц плывет
И тих и спокоен,
А юноша-воин
На битву идет.
Б
Ружье
заряжает джигит,
А дева ему говорит:
Мой милый, смелее
Вверяйся ты року,
Молися востоку,
Будь верен пророку,
Будь славе вернее.
Своим изменивший
Изменой кровавой,
Врага не сразивши,
Погибнет без славы,
Дожди его ран не обмоют,
И звери костей не зароют.
Месяц плывет
И тих и спокоен,
А юноша-воин
На битву идет». •
Главой поникнув, с быстротою
Гарун свой продолжает путь,
И крупная слеза порою
С ресницы падает на грудь...
Но вот от бури наклоненный
Пред ним родной белеет дом;
Надеждой снова ободренный,
Гарун стучится под окном.
Там, верно, теплые молитвы
Восходят к небу за него;
Старуха мать ждет сына с битвы,
Но ждет его не одного!..
«Мать, отвори! я странник бедный,
Я твой Гарун, твой младший сын;
Сквозь пули русские безвредно
Пришел к тебе!» — «Один?» — «Один!..»
«А где отец и братья?» — «Пали!
Пророк их смерть благословил,
—
pi
SSabJS^JL-JSSSg^^
mÈÊmÊÈSÊÊÈim
ШШшЁЁЁшШЕтт
4»s- ^^&
|
.
-//#,
'"
'
':'
'■■
'■'"■'!
• ■
.Л\Ш?'-№0) т ai-flF
r
МИИЕШиДшИ
'Яш
"
; ;
Щ
.%*3|
■■:.:
.
.
;
fc">£
,*
§1 lls%
|
1-Й Шірр
Filfi
І'
И
ангелы их души взяли». —
«Ты отомстил?» — «Не отомстил...
Но я стрелой пустился в горы,
Оставил меч в чужом краю,
Чтобы твои утешить взоры
И утереть слезу твою...» —
«Молчи, молчи! гяур 1 лукавый,
Ты умереть не мог со славой,
Так удались, живи один.
Твоим стыдом, беглец свободы,
Не омрачу я стары годы,
Ты раб и трус — и мне не сын!..»
Умолкло слово отверженья,
И все кругом объято сном.
Проклятья, стоны и моленья
Звучали долго под окном;
И наконец удар кинжала
Пресек несчастного позор...
И мать поутру увидала...
И хладно отвернула взор.
И труп, от праведных изгнанный,
Никто к кладбищу не отнес,
И кровь с его глубокой раны
Лизал рыча домашний пес;
Ребята
Над
малые ругались
хладным телом
мертвеца,
В преданьях вольности остались
Позор и гибель беглеца. —
Душа его от глаз пророка
Со страхом удалилась прочь;
И тень его в горах востока
Поныне бродит в темну ночь,
1 Гяур
8
—
враг,
иноверец.
И под окном поутру рано
Он в сакли просится стуча,
Но, вщемля громкий стих корана,
Бежит опять под сень тумана,
Как прежде бегал от меча.
1839
ЖЦБІРЯ «
Вкушая,
вкусих
аз
умираю.
и
се
мало
1-я Книга
меда,
Царств.
1
Немного лет тому назад
Там, где, -сливался, шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры,
Был монастырь. Из-за горы
й нвшче видит пешеход
Столби обрушенных ворот,
'Й башни, и церковный свод;
1 M цари на грузинское язйке
нечто' врше «гоетуШтпга». (Ііратч.
10
значит
«неелужаШий
Лермонтова.)
монах»,
Но
Не
слышно
Молящих
ним
под
уж
курится
не
Кадильниц
благовонный дым,
пенье в поздний час
нас.
за
иноков
^
седой,
Развалин страж полуживой,
Людьми и смертию забыт,
Теперь
один
Сметает
пыль
Которых
О
прошлой
удручен
Такой-то
.
плит,
говорит
—
и о том,
своим
венцом,
такой-то год
свой народ.
царь в
России
Вручал
могильных
с
надпись
славе
Как,
старик
И божья благодать сошла
Грузию!
На
С
тех
Не
За
пор
в
опасался
Она
цвела
врагов
штыков.
дружеских
гранью
садов,
своих
тени
2
Однажды
русский
Из
Тифлису проезжал.
гор к
Ребенка
генерал.
он
пленного
вез.
Тот занемог. Не перенес
Трудов далекого пути.
Он
Как
был,
казалось,
серна
гор.,
лет
пуглив
шести;
и
дик
гибок, как тростник-.
Но в нем мучительный недуг
Развил тогда могучий дух
Его отцов. Без жалоб он
И слаб
Томился
Из
и
—
детских
даже
губ
слабый
не
сто.ч
вылетал,
Он
И
Из
знаком
тихо,
жалости
Больного
пищу
гордо
отвергал
умирал.
один
призрел,
монах
и
в
стенах
Хранительных остался он,
Искусством дружеским спасен.
Но, чужд ребяческих утех,
Сначала бегал он от всех,
Бродил безмолвен, одинок,
Смотрел, вздыхая, на восток,
Томим неясною тоской
По стороне своей родной.
Но после к плену он привык,
Стал понимать чужой язык,
Был окрещен святым отцом
•И, с шумным светом незнаком,
Уже хотел во цвете лет
Изречь монашеский обет.
Как вдруг однажды он исчез
Осенней ночью. Темный лес
Тянулся
по горам
кругом.
Три дня все поиски по нем
Напрасны были, но потом
Его в степи без чувств нашли
И вновь в обитель принесли;
Он страшно бледен был и худ
И Слаб, как будто долгий труд,
Болезнь иль голод испытал.
Он на допрос не отвечал
И с каждым днем приметно вял;
И близок стал его конец.
Тогда пришел к нему чернец
С увещеваньем и мольбой;
И, гордо выслушав, больной
Привстал, собрав остаток сил,
И долго так он говорил:
«Ты слушать исповедь мою
Сюда пришел, благодарю.
Все лучше перед кем-нибудь
Словами облегчить мне грудь.
Но людям я не делал зла,
И потому мои дела
Не много пользы вам узнать,
А душу можно ль рассказать?
Я .мало жил и жил в плену,
Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б мог.
Я знал одной лишь думы власть,
Одну — но пламенную страсть:
Она, как червь, во мне жила,
Изгрызла душу и сожгла.
Она мечты мои звала
N
От келий душных и молитв
В тот чудный мир тревог и битв,
Где в тучах прячутся скалы,
Где люди вольны, как орлы.
Я эту страсть во тьме ночной
Вскормил слезами и тоской,
Ее пред небом и землей
Я ныне громко признаю
И
о
прсщеньи
не
молю.
4
«Старик! я слышал много раз,
Что ты меня от смерти спас —
Зачем?.. Угрюм и одинок,
Грозой оторванный листок,
Я вырос в сумрачных стенах
Душой дитя, судьбой монах.
Я никому не мог сказать
Священных слов: отец и мать.
Конечно, ты хотел, старик,
Чтоб я в обители отвык
От этих сладостных имен.
Напрасно: звук их был рожден
Со мной. Я видел у других
Отчизну, дом, друзей, родных,
А у себя не находил
Не только милых душ — могил!
Тогда, пустых не тратя слез,
В душе я клятву произнес:
Хотя на миг когда-нибудь
Мою пылающую грудь
Прижать с тоской к груди другой,
Хоть незнакомой, но родной.
