Компенсация или сказки деревни Девица [Валерий Шалдин] (fb2) читать онлайн

Валерий Шалдин Компенсация или сказки деревни Девица

Глава первая

Viva! Viva! Viva!

Loco el y loca yo…

Locos todos!

Locos! Locos! Locos!

Loco el y loca yo!^[1]

Ресторан Леонардо Фабиани, куда профессор Маркос Максимилиано Аламеда ясным утром неспешно держал путь по мостовым Монтевидео, всегда открыт круглые сутки. Такой режим работы заведения несколько необычен для столицы республики Уругвай, так как подавляющее большинство ресторанов и подобных им заведений в этом славном городе не работало с обеда и до шести-семи часов вечера, даже что-либо навынос у них приобрести решительно невозможно. Но исключения всё же имелись. Это относилось к ресторанчикам и кофейням на туристических тропах, проходящих по престижным баррио (районам) города, таким как Сур, Кордон, Палермо, Поситос, Бусео и Мальвин. Заведение Леонардо находилось в баррио Палермо, а настырные туристы, восторженными группами, постоянно шныряли по городу, даже во время сиесты, естественно, они забредали в уютное и прохладное заведение Леонардо. Конечно, это не относилось к приезжим из Аргентины. Этих сеньоров и сеньор даже туристами сложно назвать: так, братья приехали в гости из-за речки, типа из суетной цивилизации в тихую провинцию навестить бедных родственников. Немного высокомерные и кичливые, но братья.

Профессор Аламеда никогда не жалел, что в своё время переехал жить и работать на новую родину. Да, с 1987 года он живёт в Монтевидео, а это уже целых тридцать лет. Тогда ему «накапало» всего 57 лет, но он считался достаточно известным специалистом в узких кругах математиков планеты Земля. Родился и учился Аламеда в Испании, потом перебрался в Чили, где уже сам успешно преподавал математику в местном столичном университете. Известность Аламеда получил из-за своих исследований алгоритмов оптимизации сложных процессов, а в те времена, при бурном начале развития электроники, эта тема считалась крайне актуальной. В 1987 году летним январским днём ему в Чили позвонил Хорхе Пеирано Бассо, основатель университета Монтевидео. Бассо обещал золотые горы и тропинку выложенную долларами, но Аламеда отклонил его предложение, так как знал, что этот новый университет слишком элитное заведение, в котором обучается незначительное число студентов. Человек 250 на курсе и всё. Хотя сам университет располагался в великолепном здании бывшей Фондовой Биржи. Но Аламеду в покое уругвайцы не оставили. Настырные оказались сеньоры. Через месяц они применили тяжёлую артиллерию: Аламеде позвонил Хулио М.Сангиннети — 35-й президент Уругвая. Его Превосходительство чрезвычайно вежливо намекнул Аламеде, чтобы тот не выёживался, а перебирался в Уругвай, где его ждёт кафедра в UDELAR, это республиканский университет, огромное, старейшее и весьма почтенное, надо сказать, учебное заведение, 115 тысяч студентов, это не шутка. Ещё Его Превосходительство просил Аламеду рассмотреть вопрос о его работе в качестве государственного советника, разумеется, за соответствующее денежное содержание. Трудиться на новой родине предлагалось сразу после сезона карнавалов, который, к слову сказать, длится в Уругвае с января до марта, но профессора ждут как можно скорее. Немного обдумав ситуацию, профессор пришёл к выводу, что жить в стране с благоприятным климатом и патриархальным обществом ему будет не плохо, и не прогадал. Он даже успел в этом сезоне насмотреться на карнавальные шествия на улицах Монтевидео. Что его поразило, так это упитанность участвующих в шествиях прекрасных сеньор и сеньорит. Эта загадка имела разгадку: всё дело в образе жизни уругвайцев и в их традиционной кухне. Буквально сразу, как только профессор прибыл на новую родину, он её полюбил всей душой и желудком, и родину и кухню. Ему оказался по нраву и менталитет местных аборигенов и их феноменально интересная кухня. Судя по наблюдениям, кредо аборигенов, это стремление к нематериальному счастью. Они уважают неспешность, уравновешенность, душевную гармонию, доброжелательность. Аламеде часто приходилось слышать выражение: «Всех денег всё равно не заработаешь, а жизнь пройдёт!». Так что погоня за материальными благами, как в США или Европе здесь не приветствуется категорически, а приветствуется отдых днём и питие мате в любое время суток. Аламеда, задружившись с местными выяснил, что уругвайцы совершенно не знают, что нельзя есть за два часа до сна. Как это нельзя? А если хочется! Вот они и начинали обедать с 9 часов вечера, а заканчивали далеко за полночь. И это притом, что и днём они хорошо поели. Уругвайцы искренне считали, что пища должна быть вкусная, обильная, приготовленная исключительно из свежих ингредиентов, много сладости на десерт и вино. Ещё и вездесущий напиток мате. Разве можно не влюбиться в таких людей с такими правильными взглядами на питание? Вино, конечно, не сказать, что лучше чилийского, но зато его много и на любой вкус. Уругвай, наверное, единственная страна в мире, где пьянство за рулём автомобиля не считается отягчающим обстоятельством при транспортном происшествии, а, наоборот, облегчающим вину обстоятельством. Типа, что тут такого. Ну, перебрал чуть сеньор, с кем не бывает.

Аламеда, наконец, добрался до заведения Леонардо Фабиани, которое он посещал практически ежедневно уже на протяжении тридцати лет. Раньше он к Леонардо ходил из баррио Кордон, где располагался его университет UDELAR, в том же районе правительство Уругвая арендовало профессору отличные апартаменты, и оплачивало их аренду и счета за коммунальные услуги. Но уже семь лет как профессор отошёл от дел и приобрёл себе в собственность неплохой особняк в баррио Мальвин. Средств на счету профессора лежало достаточно для такого приобретения.

Подойдя к заведению Леонардо, профессор кивнул пожилому, но крепкому охраннику Хосе Ластария, который когда-то раньше трудился аргентинским гаучо, но которого Леонардо сумел уговорить работать в Уругвае в его заведении. Вот теперь Хосе, в оригинальной одежде гаучо, украшал своей персоной вход в заведение и следил, чтобы в это приличное заведение не проникли какие-нибудь нищеброды и не помешали отдыхать приличным людям. В заведение можно войти прямо с тротуара, но это только большая открытая площадка, отделённая от улицы массивным и вычурным кирпичным забором, полностью оплетённым вьющимися растениями. С левой и правой стороны заведения стояли трёхэтажные дома, которые принадлежали также Леонардо, поэтому некому из соседей жаловаться на шум от туристов или на одуряющие запахи от приготовления пищи. Напротив заведения находились престижные магазины, а далее по улице стоял старинный особняк, где учились люди на профессиональных охранников. На площадке под матерчатыми навесами можно спокойно разместиться хоть сорока человекам, это если люди хотели посидеть на свежем воздухе. Слева от площадки находился специальный дворик, в котором размещались специальные поварские агрегаты с кучей причиндалов для приготовления пищи на свежем воздухе. Это всё сделано с умыслом, потому что оттуда тянуло такими умопомрачительными запахами, что у посетителей сразу начинал разыгрываться аппетит. Кстати, посетителям разрешалось, и даже поощрялось подойти к этим печам и разделочным столам и самим попытаться приготовить что-либо: им даже объяснялись тонкости приготовления различных кушаний. Повара терпеливо выслушивали советы из личного опыта посетителей и даже устраивали соревнования, у кого получится вкуснее, у мастера-повара или у посетителя. Психология, однако. Посетители постепенно входили в азарт, аппетит разгорался, соответственно клиентов прибывало. Повара всегда очень хвалили кухню посетителей, даже если блин получался комом. Не моргнув глазом, они съедали то, что сварганил гость и при этом восторгались. За это Леонардо доплачивал мастерам. Гость должен остаться довольным и приходить ещё, желательно с друзьями и толстыми кошельками. Леонардо всегда только рад. Вторая кухня располагалась внутри ресторана. Внутри заведения устроен большой зал, отдельные кабинеты и специальный зал для любителей подискутировать на любые темы. В этом зале мебель имелась покрепче и намертво прикручена к полу, иначе нельзя, ибо случалось часто, что горячие уругвайцы так надискутируются, что переходят на личности и лезут в драку, отстаивая свою позицию. В остальных помещениях ресторана дискуссии категорически запрещались. Это уже мирная зона, в которой правили официанты и официантки, которым вменено в обязанности разъяснять клиентам из чего и как приготовлено блюдо, выяснять предпочтения посетителя в еде и напитках, поддерживать разговор или, наоборот, создать посетителю зону тишины, если он того желал. Через некоторое время работники этого заведения знали постоянных посетителей в лицо и по именам. Леонардо поощрял таких своих работников. Профессор даже подозревал, что Леонардо работает ещё и на полицию, как и его отец, который служил раньше каким-то чином в МВД. От сотрудников ещё требовалось, чтобы они ненавязчиво рассказывали посетителям об истории данного заведения, о выдающихся людях, посещавших ресторан, об их пристрастиях в еде, чтобы показывали фото с великими людьми и даже кресла, на которых они сидели. К таким креслам шурупами прикручивалась латунная пластинка, на которой методом гравировки нанесена надпись, кто и когда на этом кресле сидел. Таких кресел немного, но они были. Сотрудники заведения должны ненавязчиво проинформировать посетителей, особенно туристов, какие знаменитые люди сюда заходили перекусить. Вот, например, на этом кресле сидел сам Орасио Феррер, ага, и даже здесь же он спел свою новую балладу. А на этом кресле сидел сам Хосе Мухико, да-да он самый, сороковой президент Уругвая. Отец родной и благодетель. Ибо при нём страна совершила рывок, и узаконила разрешение на курение канабиса. Достижение, однако. Здесь сеньор президент подарил калабас своему другу профессору Аламеде. Видите воооон того пожилого сеньора, это и есть знаменитый профессор Аламеда. А видите у него на столе калабас, вооот, это тот самый калабас. Гости, как местные, так и туристы восторгались. Кстати, на кресле, на котором сидел профессор, тоже прикручена табличка, что оный профессор здесь сидел, а на столе постоянно находилась табличка, что этот столик занят. Профессор за 30 лет удостоился такой чести, как отдельный стол и кресло, да и с Леонардо он хорошо сошёлся, они даже считались приятелями, хотя профессор и трактирщик, это разные социальные группы.

Практически все сотрудники заведения жили в отдельных апартаментах в правом здании. Леонардо сдавал это жильё только своим сотрудникам и за полцены. Но зато и режим работы для его персонала был круглосуточный. Леонардо серьёзно относился к подбору сотрудников. Например, официантка должна знать несколько языков, кроме южноамериканского испанского. Поощрялось знание португальского, английского, французского, итальянского. Хорошо бы ещё найти, кто знаком с корейским и китайским. Но где таких полиглотов найдёшь, такие в ресторанах не работают. Зато нашлась сеньорита Ольга, которая знает кроме испанского, английский и даже русский. Ольга показала себя хорошим, добросовестным и старательным работником, правда, эту сеньориту надо откормить, а то тощая какая-то. Но, над этой проблемой, коллектив работает.

Хорошо разбирающийся в людях Леонардо заметил, что последние две недели профессор Аламеда стал выглядеть как-то задумчивее и суетливее, явно его тревожило что-то нехорошее. Но Леонардо не подавал вида, что озабочен состоянием души своего приятеля, только попросил официантов проявить к профессору особую теплоту и заботу. А то, что-то старик стал совсем сдавать. Да, и не шутка, 87 лет почтенному сеньору.

Леонардо, как всегда, оказался прав в своих наблюдениях. Действительно, у профессора уже две недели как появились серьёзные проблемы, которые повергали старика в отчаяние. И было отчего. Да и как не впасть в грех отчаяния, если утром вдруг ощутишь у себя в голове чужую сущность. Всё, приплыли, вот и начинается, с грустью подумал профессор. Он стал вспоминать, какие существуют старческие болезни. Ага, это или старина Альцгеймер пришёл, или энцефалопатия, или сенильная деменция посетила, а может, что и похлеще. Скорее всего, что это что-то похлеще. Ибо, это нечто, что без спроса взяло и поселилось в голове профессора, вело себя странно и беспардонно. Оно требовало, чтобы профессор всё ему объяснял, причём, чтобы объяснял самые простейшие вещи. Поселившейся в голове профессора шизе настоятельно требовались комментарии буквально «Обо всём». Аламеда стойко переносил закидоны своей шизы, поставив её в игнор, но та не отставала от него, постоянно капая на мозги своими вопросами: «Что это?», «Почему это?», «Ой, а это что такое?». Старик даже хотел пойти к врачу, но потом махнул рукой на эту идею. Объявлять людям, что он, наконец, сбрендил, ему как-то не хотелось. А что надо делать? И как с этим жить? Вот эти вопросы теперь стояли перед профессором во весь рост. Да, 87 лет это не шутки. Теперь всё печально.

Отвлекали профессора от домогательств личной шизы только прогулки по Монтевидео и посещения заведения Леонардо. Тогда шиза чуть притихала. Наверное, отвлекалась на созерцание архитектуры и прохожих. Когда шиза начинала совсем сильно домогаться, профессор скармливал ей теоремы Рамсея, которые непонятная сущность потребляла с удовольствием. Правда, тогда профессору приходилось выслушивать долгие комментарии шизы. К слову сказать, комментарии весьма умные и оригинальные, да что там говорить, они были прорывными в математике. Однако, всё хорошо в меру. Но когда неутомимая сущность требует информации и днём и ночью, то это уже страшно и крайне утомительно. Даже мате не спасал.

Уже вошло в традицию, что когда профессор заходил к Леонардо, то, оба делали вид, что давно не виделись (ага, всего несколько часов прошло) и разыгрывали сцену долгожданной встречи. Обычно Аламеда рассказывал какой-нибудь анекдот, или случай из своей жизни, а Леонардо рассказывал об интересных посетителях или о своих новых сотрудниках. Сегодня он познакомил профессора с сеньоритой Ольгой, от усердия которой непременно возрадуется его желудок.

Приятели позубоскалили над величиной талии сеньориты и пришли к выводу, что таки надо сеньориту откормить, чем вызвали у сеньориты румянец смущения. Аламеда для закрепления знакомства с прекрасной сеньоритой даже спросил, откуда она приехала в Монтевидео. Оказалось, сеньорита приехала из России.

Аламеда стал вспоминать, где находится эта страна. Где-то рядом с Монголией или Китаем. Где-то около северного полюса. Ещё у них всё не так, как у людей: когда у нас лето, в России, почему-то, зима и холод. Да, точно, холод — вот что отличает Россию от остального мира. Постоянный холод.

— Снег, Кремль, медведи, водка, Сталин, Калашников, КГБ, — проявил Аламеда обширные познания о России.

Ещё он мог рассказать сеньорите о том, что знаком с математической школой России и очень её уважает. Да, у них там, в снегах, почему-то, появилась целая плеяда великих математиков: это Лео Эйлер, Никола Лобачевский, Чебышев, Ляпунов, Андрэ Колмогоров, Остроградский, Лебедев, Стеклов, Келдыш. Но, наверное, сеньорите, о математике не интересно говорить. Вот же странная страна и странные обитают в ней люди: живут в снегах, спаивают медведей водкой, но при этом отменно играют в шахматы и занимаются математикой.

Отпустив сеньориту Ольгу заниматься своими должностными обязанностями Аламеда с грустным видом начал рассказывать Леонардо очередную историю.

— Ходил я на днях к доктору Гарсия, — сообщил он, навострившему уши приятелю. — Осмотрел он меня, давление померил. Потом уставился в монитор и стал изучать моё медицинское досье. И всё время приговаривает: «Хорошо», «Вот хорошо». Спрашиваю его, чего же там хорошего. А он, оторвался от монитора и говорит: «Хорошо, что у меня всего этого нет!».

Сначала, Леонардо удивлённо таращил глаза, но потом до него дошёл смысл чёрного медицинского анекдота. Да, что-то профессор совсем в упадническом настроении — подумал Леонардо.

Устроившись в своё персональное кресло, профессор занялся приготовлением мате. Можно, конечно, попросить приготовить напиток, но местные предпочитают делать это самостоятельно, для чего постоянно носят с собой калебасу, бомбилью, порошок йерба мате и термос с горячей водой.

Профессор никогда не заказывал блюда в этом ресторане: сами официанты знали, что почётному посетителю можно употреблять, а что, учитывая его возраст, нельзя. Вот и сейчас профессор занялся приготовлением мате, и не следил, что ставит ему на стол Ольга.

Технология приготовления этого напитка отработана многолетним его употреблением. Сначала, сеньор насыпал в сухой калебас, подаренный президентом, порошок йерба мате выбранного вида на 2/3 объёма сосуда. Он предпочитал напиток с нотками шоколада и ванили, благо порошков имелось превеликое множество. Затем закрыл сосуд ладонью и слегка встряхнул, чтобы крупные фракции порошка опали на дно. После этого наклонил сосуд, чтобы весь порошок ссыпался к одной из стенок. Это нужно для того, чтобы вставить бомбилью в пустое пространство около другой стенкой. Потом профессор плавно вернул калебас в вертикальное положение. Осталось только залить горячей, но не кипящей водой до уровня пересечения порошка и бомбильи. При этой манипуляции надо отверстие бомбильи заткнуть пальцем, чтобы в неё не попали сухие частички порошка. У старика была бомбилья, сделанная из серебра. А, как известно, серебро хорошо проводит тепло, поэтому профессор, дотрагиваясь пальцем до бомбильи, всегда знал какая температура напитка. Теперь он ждал две минуты, чтобы вещество полностью увлажнилось и спрессовалось. Теперь оставалось только долить воду почти до верха калебаса. Этот ритуал полностью исключает сдвиг бомбильи в сторону, или, не дай Бог, размешивать ею заварку, как чайной ложкой. Местные, если увидят такое кощунство, могут не сдержаться и высказаться весьма нелицеприятно о человеке, совершающем такое гнусное деяние. Это как в храме пить пиво, или встать на пути карнавального шествия.

Ольга, между тем приносила блюда с пищей, которую мог употреблять профессор. Уругвайцы всё время едят мясо. Причём за мясо они признают исключительно говядину. Другого мяса, по их мнению, не существует. Но, никто не будет указывать профессору, что ему есть. Все сделают вид, что не замечают, что пища этого человека не соответствует канонам. Поэтому Ольга, вместо традиционного асадо а ля парилья, средней прожарки bifes, как раньше предпочитал профессор, принесла ему корвина а ля парилья, то есть рыбное блюдо. К мате она добавила тарелку с файна и блюдо с эмпанадес, вперемешку с тартас-фритас. Ольга хотела порадовать сегодня профессора и порцией Postre Chaja — замечательный бисквитный торт с фруктами и украшенный огромным количеством безе, а также приготовила в бумажном пакете чивито и миланесу с рыбным филе. Это уже всё навынос, чтобы профессор мог где-нибудь по дороге перекусить.

Всегда было интересно наблюдать, как профессор рассчитывается с заведением. Сколько бы профессор не заказывал еды, почему-то всегда получалось, что его обед обходился ему всего в 10 долларов, на чеке так и написано. На вопрос профессора как такое может происходить, Леонардо, смеясь, отвечал, что сам удивляется, как официанты так точно подсчитывают стоимость съеденного и выпитого. Поэтому, Аламеда, чтобы хоть как-то уравнять баланс давал официанткам очень щедрые чаевые.

Ольга уже несла к столу профессора порцию Postre Chaja, когда заметила, что с пожилым сеньором что-то неладное: тот, отхлебнув глоток мате вдруг стал заваливаться с кресла. Естественно, Ольга, с возгласом «Сеньор профессор! Вам плохо?» бросилась к столу великого человека. Туда же подскочил и встревоженный Леонардо.

Последнее что услышал профессор Аламеда в этой жизни — это возглас сеньориты Ольги, а последний вкус, что он ещё чувствовал, был терпкий вкус мате. Больше он ничего не слышал и не видел. Не видел как по щекам Ольги и Леонардо текли слёзы, не видел, как гаучо Хосе помогал санитарам грузить его тело в салон реанимобиля.

* * *

Субъективно Аламеда не ощутил перехода в иное измерение: вот он сидит за столом в заведении Леонардо, пьёт мате, а вот он уже бредёт по какой-то ровной поверхности, покрытой до колен клубами белого дыма. Кругом светло, хотя светила не видно. Куда идти не понятно: куда ни посмотри, всё одно и то же. Плюсом можно считать то, что ничего не болело и шиза покинула голову. Идти в какую-либо сторону бессмысленно, поэтому Аламеда решил ждать, находясь на месте. Должно же когда-нибудь всё это дело проясниться. И, действительно, вскоре что-то начало проясняться. Метрах в десяти перед Аламедой прямо из ничего появились три, внешне похожие на людей, фигуры. Сеньор внимательно рассмотрел эти фигуры. Ангелы, что ли? — подумал он. Но, хотя фигуры и были одеты в какие-то балахоны светлого цвета, и в этих одеяниях могли прятаться ангельские крылышки, но на ангелов эти создания совсем не тянули. Всё дело в мимике лиц. Лица же этих трёх созданий выражали целую гамму чувств, постоянно сменяя проявление одной эмоции за другую. Казалось, что кто-то пытается произвести настройку лиц этих организмов, но у него это плохо получается. Если корчат рожи, то это черти — подумал профессор. Не будут же ангелы при первом знакомстве такие рожи мне корчить.

Честно говоря, Аламеда, как и большинство его коллег, считался атеистом. Он как-то не очень верил в провозглашаемый попами загробный мир, и прекрасно понимал, что любая религия, это только набор догм. Любая церковь, это, прежде всего, коммерческая организация, эксплуатирующая на совести человека, и она не имеет никакого отношения к научному объяснению сути явлений.

Но сейчас учёный вспомнил, что он вроде бы родился католиком. Доброму католику не пристало бояться каких-то чертей. Поэтому он запретил себе проявлять страх перед этими созданиями, кем бы они ни являлись.

Три похожие на людей фигуры подошли к Аламеде на расстояние вытянутой руки и, одна из них, скорчив грустную физиономию, заговорила. Остальные два существа при этом выражали на лицах радость. Два подошедших существа внешне напоминали женские фигуры, а одно — вроде как мужскую.

— Приветствуем разумное существо первого уровня развития. Нас можете называть Первая, Второй и Третья, — начало говорить стоящее левее существо. Её голос оказался совершенно безэмоционален, но построение фраз правильное. — Как именуют тебя, в твоём социуме мы знаем.

Так, они себя именуют натуральными числами, автоматически отметил профессор.

— Если не секрет, — вставил реплику Аламеда, — Где мы находимся?

Слово взяло второе существо, похожее на мужчину:

— Сейчас мы все находимся на специальном полигоне в виртуальной реальности. Этот полигон создан специально для общения с разумными особями твоего вида. Удобно ли тебе общаться с нами в таком визуальном и звуковом формате, или ты предпочитаешь общаться в иных форматах, например, в радиодиапазоне?

Аламеда подтвердил, что такой формат общения ему вполне подходит, но всё-таки не удержался и спросил о том, кто, собственно, сейчас перед ним.

Ответило уже существо, похожее на женщину, именуемое Третьей:

— Мы официально представляем компенсационную комиссию цивилизации десятого уровня. Ты должен гордиться, что общаешься с нами, гуманоидное существо первого уровня развития.

— Вот как! — удивился гуманоид, когда понял, что это никакие не черти, ни ангелы, а что-то иное. — И что же вы компенсируете?

Опять заговорила Первая:

— Мы компенсируем разумным существам ущерб от негативного воздействия на них нашего, не всегда хорошо обученного персонала. У нас, знаешь ли, работают и стажёры с цивилизаций меньшего уровня. Поэтому иногда, конечно, случаются трагические накладки, хм, совсем редко, приводящие к ущербу и страданиям разумных существ.

Мозг профессора сразу уцепился за слова о компенсации и страданиям. Это ключевые слова.

— Так, — начал старик. — Получается, из-за ваших неумелых сотрудников мне нанесён непоправимый ущерб? Получается, что вы меня просто взяли и убили? Как того негра: ни за что, ни про что.

Землянин театрально закатил глаза и продолжил:

— Как я страдал! Вы просто не представляете, какие муки я перенёс. Ой, как вспомню…

Он лихорадочно вспоминал, какие есть синонимы к слову «страдание» и как выражают страдания артисты на театральной сцене.

— Это совершенно невыносимые страдания. Это, доложу я вам, как разумный разумному, настоящая пытка. Ох, и помучился же я. Я даже терзался, ага. Я похудел и потерял аппетит. Я не мог переносить всю эту боль и скорбь, понимаете. Даже не пытайтесь понять, это… это просто невыносимо. Я нёс свой крест на Голгофу, проливая кровь и пот. Короче говоря, я так мучился, что даже смерть считал спасением, вот. Эх, жизнь моя тяжкая, пущенная под откос. Вот, скажите, за что? За что мне выпала такая злая судьба? Из-за кого? Покажите мне его, чтобы я посмотрел в его бесстыжие глаза.

Гуманоид даже хотел пустить слезу, но слеза никак не пускалась. Ещё, старик старался изо всех сил не рассмеяться, ведь момент же трагический. Но что не сделаешь ради получения хорошей компенсации. Аламеда прикинул, что чем больше изобразит он страдания, тем и компенсация должна быть больше. Креветке атлантической понятно.

Психика трёх оппонентов наверняка словами существа первого уровня развития потряслась, как землетрясение. У них даже мимика на лице застыла.

— Мы все страдания компенсируем, — наконец, неуверенно произнесла Первая, потрясённая переживаниями разумного существа.

— Чем же вы можете такое компенсировать? — сварливо произнёсло существо, — Ах, как я страдал! Такая боль…

— Для этого и существует наша компенсационная комиссия. Чтобы сгладить ущерб от некоторых недоразумений.

— Как! — вскричал Аламеда, — Моя загубленная во цвете лет жизнь, это, по-вашему, просто недоразумение? А мои терзания? Нет сеньоры и сеньориты, сгладить такое невозможно.

— Терзания мы можем компенсировать тем, что отправим тебя в мир, в котором обитают точно такие же разумные, как и ты. Тебе там будет комфортно и приятно, — начала увещевать гуманоида Первая. — Мы тебе предоставим шесть миллиардов вариантов. В один из вариантов ты попадёшь рандомно. Здорово, правда.

— Чего это здорово? — насупился Аламеда. — Рандомно я могу попасть куда угодно: хоть в тело какой-нибудь сеньориты или, прости господи китайца, или малайца. А если в негра? Ага, кругом все чёрненькие и прыгают.

— Да вы же все одинаковые, — удивилась Первая. — Тогда какая разница, куда ты попадёшь.

— Нет, господа, — упёрся рогом ушлый старик. — Так дело не пойдёт. Включайте фильтр в этих шести миллиардов вариантов. Хочу быть мужчиной, исключительно белой расы. И точка. Учитывая мои страдания, скорбь и мучения. И эти, как их, терзания.

Первая как-то зло посмотрела на вредного гуманоида, но произвела какие-то манипуляции.

— Теперь у тебя всего 320 миллионов вариантов. Ты доволен капризный разумный. Больше я ничего не могу сделать.

Теперь к капризному существу обратился Второй:

— Я в компенсационной комиссии отвечаю за время, в которое направляем разумных. Тебе, как особо пострадавшему, я предлагаю большой выбор временных интервалов. Вот, например, есть отличный вариант, эксклюзив. Это бронзовый век, экологически чистый район, всё самое натуральное.

Видя, что гуманоид на эксклюзив не реагирует, Второй стал рекламировать другие варианты:

— Или вот средние века. Очень эмоционально насыщенное время. Постоянный драйв и приключения. Сам бы туда поехал, да дела. Ну, что, берём?

— Нет, уважаемый, — категорически отверг такое заманчивое предложение житель Земли. — Я человек 21-го века. Фильтруйте варианты к 21 веку, а лучше даже 22 век. Что, слабо? Учитывая мои неимоверные терзания!

— Не получится, — злорадно сообщил Второй. — Даже учитывая твои терзания. Ты существо, которое окончило своё существование в 2017 году. Вот это и есть предельное время, куда тебя рандомно может забросить. Интервал настройки не менее 150 лет. Так что ты попадёшь в интервал с 1867 года до 2017 год, вот в это время и будешь существовать в среде себе подобных. Это всё что я могу, причём учитывая твои терзания. Вот же привередливый какой разумный попался. Всё, я свою задачу по компенсации выполнил. Можешь не благодарить меня, вредное существо.

Землянин понял, что от Второго ему больше ничего не обломиться. Ну что ж.

В разговор вступила Третья:

— Я могу предложить в качестве компенсации одно их двух миллионов умений, присущих существам на вашей планете. Очень полезная вещь. Тебе это свойство достанется рандомно и даром. С ним ты начнёшь поражать окружающих тебя существ своим феноменальным умением. Правда, здорово. Ну, что выбираем рандомно?

— Э…. сеньорита, погодите, — опомнился Аламеда. — Как это рандомно? Учитывая мои страдания, болевые ощущения и душевные мучения я претендую на осознанный выбор умения. Огласите, пожалуйста, весь список.

— Разумный, — стала торговаться Третья. — У нас нет времени на оглашения всего списка умений, поверьте, они очень нужные и полезные. У нас серьёзная организация.

— Ну, тогда огласите хоть некоторые умения, — стал настаивать гуманоид.

— Ладно, — скрепя зубами, или чем они там скрепят, согласилась Третья. — Исключительно, учитывая твои страдания. Вот, например, отличное умение «Скарабейство».

— Чего? — возмутился вредный разумный. — Это как?

— Это ты сможешь скатать замечательный шарик из навоза. Шарик скатаешь большой, круглый и красивый. Все твои соплеменники будут в шоке. Что не так? Ладно, вот ещё замечательное умение, называется «Упыризм». Надо брать его, обязательно.

— Это как? — изумился гуманоид. — Вы серьёзно?

— Всё просто, — радостно сообщила Третья. — Ты подкрадываешься к жертве сзади и вцепляешься ей в шею своими зубами. Правда, здорово. Никогда не останешься голодным. Берём это умение?

Аламеда представил. Сначала, он катает большой шарик из навоза, который окажется очень красивым, потом подкрадывается к какой-либо зазевавшейся сеньорите и кусает её за шею. Конечно, здорово.

Старого учёного аж передёрнуло от такой перспективы.

— Уважаемая сеньорита Третья, — начал он со значением. — Мне кажется, здесь сейчас происходит злостное издевательство, а не компенсация, существу, пострадавшему от ваших изуверских экспериментов. Я потерял всё: жизнь, родину, друзей, здоровье, а взамен мне предлагают катать шарики из навоза, или кусать сеньорит. Конечно, здорово. И это говорит мне существо десятого уровня. Нехорошо, как-то получается, вы не находите? Я человек 21 века, поэтому требую компенсацию, соответствующую этому веку. Например, интернет.

— Ладно, — с шипением произнесла Третья. — Я внесу в твою матрицу объёмную базу данных, соответствующую времени, куда ты попадёшь. Теперь ты довольно мерзкое вредное и некрасивое существо?

— Отнюдь, сеньорита, отнюдь, — продолжил несносный гуманоид. — Вы мне должны эту базу данных предоставить автоматически, как существу 21 века, и как самому большому пострадальцу от ваших опрометчивых действий. Бесплатно, то есть даром.

— О, бездна, — стала сердится Третья. — Чего ты ещё хочешь некрасивое существо?

— Просто хочу справедливости и настоящей компенсации. Например, умения лечить людей или хорошо разбираться в физике, или химии…. или летать как птица.

— Бездна тебя забери, — прокомментировала эти слова Третья. — Ладно, тьма с тобой, получишь ты умение «Лéкарство». Довольно теперь, вредное существо? Что? Ещё не всё? Ты что-то ещё хочешь?

Аламеда чувствовал, что, что-то не так, что эта троица готовит ему грандиозную пакость, но пока не видел, где подвох.

— Да, ещё я хочу в качестве компенсации бонус…. - заявил он.

Тут все трое его собеседников взвыли:

— Какой ещё бонус? Мы тебе предоставили самую лучшую компенсацию, какая только есть. По высшему разряду.

— А я лишнего ничего и не прошу, — с иезуитской улыбочкой начал Аламеда. — Если цивилизация десятого уровня не в состоянии компенсировать мне все потери, то приходится только сожалеть и страдать.

Троица чуть отошла в сторону и зашепталась между собой, бросая злые взгляды на разумное существо, требующее слишком многого. Судя по их виду и репликам, они всё равно останутся в шоколаде, а землянин недополучит плюшек. Наконец, короткое совещание закончилось. Слово предоставили Первой:

— Мы пришли к окончательному решению, — проинформировала она человека. — И на этом ограничимся. Но…. .Но, учитывая некоторые обстоятельства, мы пришли к выводу, что предоставим тебе, в виде исключения из правил, ещё один бонус, который ты получишь рандомно. На этом всё! Третья, запускай генератор случайных чисел. И мы, наконец, распрощаемся с этим вредным существом из цивилизации первого уровня.

Третья, не дав Аламеде опомниться, запустила генератор. В результате старику выпало умение «Кошачий глаз». Ладно, пусть будет, подумал Аламеда, могло выпасть и худшее умение.

На этом троица развернулась от живого существа и стала быстро удаляться.

— До свидания, — крикнул им вслед вежливый землянин. — С паршивой овцы, хоть…

Он не успел договорить, как виртуальный мир свернулся в точку.

Глава вторая

«Estar jodido!». Это первые слова, которые Аламеда произнёс в новом для него мире. Вернее он попытался их произнести, но получилось не то визгливое блеяние, не то кошачий мяв. Да, и как не прокомментировать столь экспрессивно место, куда он попал, и то тело, в которое его угораздило попасть.

Что касается места, то помещение, в котором он валялся на каких-то грязных, мокрых и вонючих тряпках, являлось дыра дырой. В таких апартаментах не захотят жить даже бездомные сеньоры, у которых сроду не имелось гроша за душою. И здесь пахло. Совсем дурно пахло. И пахло, прежде всего, от самого тела, в которое угодил бывший уругваец, и от тряпок.

— Надо же, — промычал бывший старик. — Такое маленькое тело, а такое вонючее. Получается я маленький cabeza de mierda. Печально.

Дальнейший осмотр теперешнего места обитания бывшего профессора только усилил печаль. Помещение весьма небольшое: где-то пять на пять метров. Из мебели имелся низкий топчан, на котором и валялось его тело в грязных тряпках. Ещё у другой стены стоял большой сундук. Наверное, в нём хранили нажитое добро. Комнатку украшали две крашеные масляной краской табуретки и небольшой стол. Буквально в двух метрах от топчана на полу стояла ночная ваза, которая тоже совсем не озонировала воздух. Попаданец представил, что в ней находится, и от этого открытия настроение у него не улучшилось. Стены помещения покрашены какой-то белой дрянью: известь, наверное, решил бывший житель Уругвая. Комнатка имела только одно небольшое окошко, в котором имелась форточка, но сейчас форточка оказалась плотно закрыта. Другой отдушины для поступления свежего воздуха, как профессор не всматривался, не имелось. Хоть задохнись.

— Без свежего воздуха я копыта отброшу, как мамонт, — с грустью подумал он. Мысли попаданца порхали, как мотыльки, обожравшиеся кокаина.

Ребёнок посмотрел на потолок. С потолка свисала на витом проводе одинокая лампочка накаливания. Это обстоятельство пришельца обрадовало, значит, это не 1867 год, а гораздо позже, минимум 1920 год. Больше глаз ни за что не цеплялся, поэтому более точно определить какой сегодня год не представлялось возможным. Ни газет, ни часов, ничего в комнате не наблюдалось.

Теперь пришелец стал рассматривать доставшееся ему от щедрот высшей цивилизации тело. Что мы имеем? А имеем мы дитё мужского пола, одна штука. Белой расы, что радует. Возраст где-то между двумя и тремя годами отроду. Дитё с проблемами речевого аппарата и с нарушениями координации движения, что не радует.

И кто же нас кормит и воспитывает? Есть ли у этого дитя родители? Не само же оно здесь появилось от сырости. Сплошные загадки. Точно известно, что нас хреново кормят и совсем хреново содержат. Наверное, у этого дитя непутёвые родители. Может они злоупотребляют веществами?

Бздынь… да-дах…! В соседней комнате что-то упало, и раздался голос, явно принадлежащий пожилой сеньоре. Аламеда на своей лежанке даже вздрогнул от неожиданности, но его обрадовал тот факт, что в доме появился ещё один персонаж. Правда, этот персонаж не торопился менять ему пелёнки, кормить и воспитывать: он в смежной комнате что-то сварливо говорил сам себе на непонятном языке. На каком языке говорила эта сеньора, испаноговорящий человек не мог понять. Не испанский и не португальский. Это точно. И не итальянский, Аламеда его прилично знал. И не английский, да и не французский. Голландский тоже исключаем. Может это немецкий, или какой-нибудь датский? Да, чёрт бы с ним с языком, сеньора, иди, меняй нам пелёнки, мы уделались по самые уши. Честно говоря, грязные мы как черти и воняет от нас, сил уже нет. Но сеньора не спешила ухаживать за ребёнком, а возилась в другой комнате. Она не пришла, даже когда ребёнок стал орать в полный голос. Пришлось прекратить орать, ибо бесполезно. Теперь младенец гадал, от чего он быстрей загнётся: от грязи, от спёртого воздуха, от голода, жажды или от микробов.

Вот она подлянка этой троицы из компенсационной комиссии. Формально они своё обещание выполнили: попал пострадалец в белого человека мужского пола. А всё остальное лирика. Теперь профессор решил разобраться с другими подарками высшей цивилизации. Или благодетели и с другими подарками накосячили? Он решил открыть обещанную базу данных. К его неописуемому счастью база данных имела место быть, и открывалась она очень легко. Только и здесь случилась заковыка: открывалась база на непонятном языке. Буквы этого языка младенцу были смутно знакомы, но это явно не латиница. Это же кириллица! Аламеде стало жутко, вот теперь на старости лет придётся становиться полиглотом и учить… а какой, собственно, язык надо учить? Кто у нас пишет на кириллице? Да много кто. Югославы, например, и прости господи болгары. Ещё русские на ней пишут. А вот это уже ужас.

Пришелец поискал испаноязычную базу, которая быстро нашлась. На испанском языке он в поисковике сделал запрос на русский алфавит. Система милостиво дала ему справку. Точно, эти же буквы и в основной базе данных. А это значит, что уругваец попал в Россию. Pajuo.

— Господи, за что? — завыл от безысходной тоски Аламеда. — Что я тебе такого сделал, что ты законопатил меня в Россию?

Разум же говорил, что Господь здесь совершенно ни при делах. Это всё проделки высшей цивилизации. Осчастливили, благодетели.

Но делать нечего. Что есть, то есть. Надо исходить из сложившихся реалий. Сбежать в Испанию в таком возрасте у попаданца вряд ли получится, поэтому надо смириться и начать учить русский язык. Ребёнок косо посмотрел на русский алфавит. А-а-а, о-о-о, у-у-у, ю-ю-ю…. .а это что такое?…. «Ы»… как же эта зараза произносится? Господи, за что?

Аламеда сделал запрос в испаноязычной базе о существующих календарях и текущей дате. Оказалось, календарь Испании и России совпадал, а что касалось даты, то база утверждала, что сейчас идёт 30 мая 1970 года по христианскому календарю. Всё лучше, чем 1920 год. Кому лучше?

Закрыв базу данных, от греха подальше, младенец постарался успокоиться. Потом он вспомнил, что выцыганил у благодетелей умение «Лéкарство». Это умение включилось тоже очень быстро, но имелась та же заковыка, все пояснения давались на русском языке. Теперь у Аламеды появилось важное занятие: он с помощью словарей и автопереводчика старался расшифровать текст. Работы на много дней. Пока не получалось, текст не расшифровывался.

— Как бы ни загнуться, пока освоишь эту опцию, — с грустью подумал пришелец. — Делать нечего, надо срочно осваивать русский язык. Вот же chungo; Господи, это я не тебе.

На его вопли и причитания всё же соизволила явиться пожилая сеньора.

— Сеньора, — он попытался втолковать ей очевидное. — Нас бы надо…. того…. помыть, а то мы обгадились. Сеньора, ты чего делаешь? Que carajo quieros?

Вместо того чтобы навести гигиену в помещении старушка стала совать в рот ребёнку ложку с противной безвкусной кашей. Несмотря на протесты, она всё-таки накормила дитя непонятной едой. Однако, менять пелёнки она не собиралась, её явно устраивал и обгаженный ребёнок в мокрых пелёнках. Даже слёзы не помогли.

— Нет, — решил пришелец. — С этой сеньорой мы каши не сварим. Вернее сварим, но плохую кашу, даже отвратительную кашу, от которой мы протянем ноги. Надо как-то самому выходить из этой ситуации.

Зато старушка открыла форточку на некоторое время. Из форточки потянуло свежестью, но Аламеда вдруг вспомнил, что раз они находятся в России, то в открытую форточку может влезть какой-нибудь юркий зверь, а то и медведь пожаловать, унюхав аппетитное амбре. Ага, вот почему у них окна в домах такие маленькие: боятся, чтобы не пролез дикий медведь. Это весьма разумно со стороны аборигенов.

Экспериментальным путём попаданец выяснил, что старая сеньора меняла его пелёнки только раз в день, на большее её не хватало. Перед сменой пелёнок она приносила в комнату таз с тёплой водой и кое-как, кряхтя, обмывала ребёнка. Ребёнок решил, что теперь он должен совершать свои грязные дела в ночную вазу, если не хочет весь день сидеть по уши в детской неожиданности. Но до вазы надо как-то добраться, а с координацией у этого ребёнка всё очень плохо.

Сам собой сформировался ПЛАН на будущее:

— научиться ползать и добираться до горшка;

— постоянно учить буквы русского алфавита, постоянно твердить их во весь голос;

— расшифровать инструкцию к лекарскому умению (без этого, чувствую, придёт кирдык).

То, что мы видим, не является тем, чем кажется: всего три пункта, но как же сложно их реализовать. Но настойчивости бывшему профессору математики не занимать: он привык держать лицо и укрощать эмоции перед лицом испытаний. Ребёнок, превозмогая боль, ползал по комнате; орал буквы русского алфавита о-о-о, у-у-у, прости Господи ы-ы-ы; осваивал согласные буквы (тоже не подарок), вот как, например, произнести «Щ» и совсем непонятно как сказать «Й». Через сутки упорного труда он, наконец, добрался до ночной вазы и сделал, с грехом пополам, свои грязные дела, чем ввёл старушку в огромное недоумение. Приходилось, несмотря на сильную боль, постоянно разминать руки и ноги. Да, запустил бывший владелец своё тело, капитально запустил. Ночью ребёнок включил умение «Кошачий глаз». Порадовало.Часа три он мог видеть вполне как днём, правда, только в ахроматических цветах. В форсированном темпе Аламеда расшифровывал инструкции к лекарскому делу. Эта опция оказалось крайне полезным делом, но не в его, пока, случае. Оказывается, для магического лечения надо с помощью диагностической программы, установить, что, собственно, болит. А затем именно в это место направить магическую энергию, которой у ребёнка имелось всего три несчастных единицы. Это крайне мало. Если потратить эти несчастные три единицы, то они восстанавливались в течение суток. Вывод, надо качаться в этом плане. Но, когда бывший великий математик активировал диагностическую программу, чтобы узнать состояние своего организма, то ужаснулся. Для приведения организма в порядок требовалось около 400 единиц. Диагност дал подробную характеристику его организма и карту болезненных проявлений. Напротив каждой болячки диагност услужливо проставил, сколько единиц требуется влить для устранения негативных явлений. Тело ребёнка оказалось напрочь больное.

Встал вопрос, куда, прежде всего, следует вливать единицы. Организм попаданцу достался совершенно расстроенный. Получается, что без выпрошенного лечебного умения ребёнок был фактически обречён на скорую гибель. Вот так компенсаторы, удружили. Аламеда долго мысленно материл компенсаторов на испанском языке, но потом решил, что надо осваивать для этих целей русский мат. Есть же в русском языке ругательства, наверное, есть.

Три единицы силы он решил влить в больные ноги, это ему подсказывал холодный разум. Даже больное сердце и непорядки в мозгу подождут; сейчас ноги это главное. Влив в указанную диагностом точку на левой ноге три единицы, младенец чуть не потерял сознание от головокружения, болей во всём теле и упадка сил. Он проспал три часа, но остаточные явления упадка сил всё ещё присутствовали.

Дальше вся дальнейшая жизнь бывшего профессора превратилась в сплошную боль и пытку. Чтобы не орать от боли он орал буквы. Больше всего от боли помогал крик буквы «Ы». Ещё он шипел от боли, так освоил «Ш» и «Щ». Но случались и приятные моменты. Во-первых, стал спать на сухих пелёнках, что уже само по себе великолепное достижение. Во-вторых, Аламеда заметил, что бар (полоска), которая указывала количество единиц и скорость их восстановления, стал меняться. Если раньше на шкале присутствовало число 3,0000, то после первого сливание единиц, через сутки набралось уже 3,0300 единицы. Потом 3,0603… потом 3,0909. Из нехитрых расчётов Аламеда сделал вывод, что рост бара идёт на один процент больше после каждого сливания единиц досуха. К тому же увеличилась скорость восстановления единиц. Теперь они уже восстанавливались не за 24 часа, а за 23 часа и 50 минут. Но, как же ему становилось плохо, когда приходилось эти единицы сливать. Врагу не пожелаешь. Попаданец в тело младенца даже начал беспокоится за своё больное сердце: выдержит ли оно такие нагрузки. Поэтому, хорошо подумав, стал сливать единицы и на лечение сердца и мозга. По его подсчётам, такими темпами, тело более-менее восстановится за три-четыре месяца. Но это если он ничем дополнительным не заболеет. Кроме этого ребёнка стало беспокоить состояние здоровья его единственной кормилицы. Применив на старухе диагностику, новоявленный лекарь ужаснулся. Совершенно непонятно, как она ещё ходит. У старой сеньоры обнаружились огромные проблемы с межпозвоночными дисками. Теперь Аламеде надо думать, как ловчее выделить незначительный ресурс лечебных единиц ещё и на старушку, ибо без неё ему точно придёт конец. Храбрая старушка и так периодически выходит во враждебную среду из дома, а там шастают голодные медведи. С таким позвоночником старуха от медведя не убежит, научный факт. Жалко старушку, если её съест медведь. По всему выходило, что ребёнку теперь надо думать за двоих. Других людей пришелец пока не видел. Но это и понятно: Россия заселена не очень густо. Наверное, только в их Москве живёт тысяч сто народу, да и то не факт. Надо как-нибудь в базу данных заглянуть, прочитать на этот счёт информацию.

Глава третья

Воронежская крестьянка Анна Тимофеевна, в девичестве Горюнова, родилась в 1905 году в Российской Империи в деревне Девица, что под Воронежем. Из её воспоминаний выходило, что время с 1905 года по 1914 года самое лучшее в её жизни. Потом вдруг всё стало плохо. Дурному императору России вдруг пришла в голову блестящая мысль поучаствовать в мировом замесе. Ну, страна и поучаствовала. Закончилось всё крахом, гражданской войной и большой кровью. Гражданская война, случившаяся вскоре, в сословном государстве это что-то неописуемое. Все сословия сцепились друг в друга мёртвой хваткой и бились на уничтожение. Победил пролетариат, который решил строить коммунизм в отдельно взятом государстве. В числе побеждённых сословий оказалось и многочисленное, но отсталое крестьянство. Номинально крестьяне считались союзниками пролетариев, однако те их быстро определили на роль терпил и бесправных бедных родственников. Лично для Анны Тимофеевны жизнь только ухудшилась до состояния трагедии. В огне гражданской войны погиб её отец, сражаясь на стороне красных, и оба старших брата, которые тоже примкнули к красным. Отец и братья сражались за землю, которую крестьянам пообещали дать коммунисты. Своё обещание коммунисты быстро забыли, и Анне Тимофеевне земли не досталось, а досталось ей судьба работать в коллективном хозяйстве. Пока были молодость и здоровье всё шло даже неплохо. Анна Тимофеевна вышла замуж за колхозника, сменила фамилию на Андрееву. От этого Андреева она произвела на свет в 1940 году дочку Зойку. Потом опять пришла беда. В 1941 году объединённая немцами Европа напала на Россию. Андреева призвали на фронт, где он и сгинул без вести в 41 году где-то под Можайском. Раз боец умудрился погибнуть неизвестно как, то семье государство переставало быть должным. Вот так и жила Анна Тимофеевна Андреева до 65 лет, переживая одну трагедию за другой. Последней каплей стало исчезновение дочки Зойки и появление в её доме ребёнка от этой Зойки. А здоровья и терпения у женщины уже оставалось мало. Вернее совсем не осталось.

* * *

Аламеда, находясь в своей душной комнате, часто слышал, как пожилая женщина возится по хозяйству, а по вечерам он слышал какое-то неразборчивое бормотание этой сеньоры. Это Анна Тимофеевна совершала вечернюю молитву Высшим Силам. Она, кряхтя, стояла перед чудом сохранившимися иконами и разговаривала с Богом. Только в такие периоды она зажигала лампадку перед иконами, потом тушила фитилёк, масло надо экономить. Высшие Силы молчали.

Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое;… вот чёрт… ой…. это я не тебе Господи, прости меня дуру старую…. просто спина болит… спасу нет… к фельдшеру надо… а нет у нас в деревни фельдшера… а до Воронежа 15 вёрст…. это по дороге…. да до дороги ещё четыре версты надо протопать…

Да прийдет Царствие Твое;… вот скорее бы, а то сил уже никаких терпеть нет…. я бы уже Господи руки на себя наложила…. но грех это великий…. да и ребёнок на шее у меня совсем мелкий…. .а дитё-то совсем дурное…. разумом-то оно скорбное…. да и телесно не здорово….

Да будет воля Твоя и на земле, как на небе;… ох, грехи наши тяжкие…. совсем я на земле не могу трудиться…. .сил уже нет…. скоро сдохну…. так вместе с дитём и закопают в эту землю…. .чтоб её подняло до твоих небес и не опустило…. ой…. не слушай Господи дуру старую…. совсем из ума выжила…. нет, слушай…. только не обижайся…. умом я не богата… обсказываю про жизнь, как есть….

Хлеб наш насущный дай нам на сей день;… с хлебом, господи, совсем худо…. пенсию мне положили мелкую… мы же только по крестьянскому труду были горазды…. а какая крестьянам пенсия… слёзы одни…. .на земле работать не могу…. скоро совсем голодать начнём с малым дитём… Христа ради побираться пошла бы…. но спина не даёт идти….

И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;… ага, это точно…. мы, крестьяне, всем должны по гроб жизни…. вот от такой жизни Зойка…. .дочка моя непутёвая… в Воронеж сбежала…. .говорит человеком стану…. стала…. в аккурат, через два года принесла мне ребятёнка…. .нагуляла там его, вестимо, как человек… а сама подалась в Лиски…. и с концами…. от неё теперь ни ответа, ни привета…. не ведаю Господи жива ли ещё моя кровиночка….

И не введи нас во искушение…. .а нечем у нас Господи искушаться…. вот мясца бы ребёночку хоть какого…. хоть из курочки…. так курица как половина моей пенсии стоит…. получается курица — это искушение…. .а своих курочек осталось только пять штук и один петушок…. всё ж яичко когда снесут…. а на лапшу их пускать уже поздно…. .старенькие они у меня…. .это такую курочку часа четыре надо варить…. а всё равно мясо будет как подмётка сапога…. так что рука у меня не поднимается искуситься такой курочкой….

Но избавь нас от лукавого…. и не только от лукавого избавь…. ещё избавь нас Господи от бабочки-капустницы и колорадского жука тоже…. жрёт эта напасть в огороде всё подряд…. .как не в себя…

Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь… от же ж зараза какая…. это я не тебе Господи…. это моя спина проклятущая сильно болит….

Закончив, таким образом, своё ежевечернее общение с Высшими Силами Анна Тимофеевна три раза, охая и причитая от боли, крестилась по православному канону, тушила фитилёк в лампадке и собиралась ко сну. Но перед этим она ещё вспоминала, что надо сделать по хозяйству, не упустила ли она чего из-за дырявой памяти и постоянных болей в спине. Сегодня Высшие Силы опять промолчали и не дали никакого знака. Что ж, такое их поведение вполне объяснимо: слишком люди грешные существа. А кому захочется помогать закоренелым грешникам?

* * *

Дней через десять такой жизни у младенца появилась дилемма, которая привела к некоторому пересмотру ценностей. Как бы ни хотел Аламеда лечить свой организм, но надо было стиснуть зубы и начать лечить позвоночник пожилой сеньоры. Что станет с самим ребёнком, если сеньора вдруг скопытится или её съест медведь? Диагност сообщал, что только на позвоночник сеньоры требуется 10 лечебных единиц. Скрипя молочными зубами, Аламеда решился, и при очередном купании его тельца влил все единицы, какие успел накопить в болезненную область позвоночника старой сеньоры. Сам попаданец при этом опять чуть ли не потерял сознание, обмякнув в руках сеньоры. Эффект от лечения оказался феноменальным. Пока сам ребёнок привычно находился в прострации, шипел от боли и еле шевелился от потери сил, старушка почувствовала, что внезапно исчезла постоянная боль в позвоночнике. Этой ночью она, наконец, за долгое время спала нормально без болевых ощущений. А ребёнку надо умудриться аккумулировать ещё семь единиц. Ему жалко до слёз лечить эту сеньору. Ведь от себя родного отрывает такие ценные единицы лечения. Но, оказалось, появились и плюсы: если сливать полностью лечебные единицы на другого человека, а не на себя, то скорость восстановление увеличивалась. Система поощряла лечение и постоянный слив запаса единиц. Также увеличивался прирост бара не на скромный один процент, а на огромные два процента. Это радовало. Но отходняк был чудовищный: два-три часа состояние стонущего от боли овоща гарантировано.

Через четыре дня, за которые гость с другого мира сливал все золотые единицы пожилой сеньоре, хранилище этих единиц увеличилось до 3,55. Для ребёнка даже эти крохи в радость, тем более что с сеньорой произошли разительные перемены. Теперь сеньора обрела второе дыхание, болей она не чувствовала и могла больше времени уделять хозяйству и чуть больше времени самому Аламеде.

Попаданец, судя по виду сеньоры, считал, что ей лет восемьдесят, хотя диагност утверждал, что ей всего 65 лет. С высоты своих прожитых лет Аламеда считал таких сеньор молодыми женщинами. С обретением подвижности сеньора, по мнению бывшего профессора, стала вести себя совершенно опрометчиво. Она часто подолгу отдалялась от дома, что в условиях России чревато быть пойманным и съеденным медведем. Вот уж эти безбашенные русские.

Теперь младенец стал хитрее, или опыт появился. Теперь он сливал все накопленные золотые единицы поздно вечером, чтобы мучиться ночью. Сон всё-таки сглаживал болевые ощущения. Если свои руки и ноги Аламеда развивал непрерывными движениями, то теперь лечебные единицы он вкладывал в своё многострадальное сердце и мозг. Диагност отмечал постепенное улучшение самочувствия, но до полного излечения ещё очень далеко. А с изучением русского языка одна сплошная беда. Наконец, попаданец стал изучать и проговаривать слога. Теперь он постоянно бубнил: ба-ба, бе-бу, ба-бо, бы-прости господи бё…. Вот скажите, как ловчее произнести «Що» и «Цу»… Слова он пока не заучивал, но его порадовал набор слов в словаре на букву «А». В русском языке почти все слова на эту букву, были, как и в испанском. Вот, зато, другие буквы огорчили.

В один прекрасный день пожилая сеньорита совсем потеряла берега и проявила старческую бесшабашность. Она взяла младенца в охапку и вынесла из дома во двор. Внешний мир поверг ребёнка в шок, словно его вынесли в амазонские джунгли к леопардам. Профессор сжался в комок и трясся от страха. Сеньора отнесла его ближе к огороду. Там бросила на землю под дерево тряпку и на эту тряпку устроила дрожащего ребёнка. Он с ужасом видел, как безумная сеньора мечется по двору, по огороду, периодически заскакивает в дом. Прямо электровеник. Нет, с этим надо что-то делать? А что? Маскировка — вот наше всё! Надо срочно отползти вон в те кусты и там замаскироваться. Может проходящему мимо медведю не захочется шастать по кустам, и он предпочтёт закусить бестолковой женщиной. В кустах, конечно, замечательно по всем параметрам, там даже можно совершать свои грязные дела прямо на землю, а не в осточертевшую ночную вазу. Ребёнок, как можно тише стал ползать среди кустов, соображая, как ловчее сделать себе логово. Такое место вскоре нашлось. Там он обернулся в тряпку и стал настороженно мониторить пространство на предмет появления мохнатого голодного противника. При этом он не переставал тихо бубнить разучиваемые слога: ба, бо, бе, би, бю, бы, бу… Ага «Бу», как в том анекдоте, что он недавно рассказал Леонардо. Эх, где ты теперь дружище Леонардо, и главное в каком времени! Как сейчас Аламеда вспомнил, как они смеялись от этого анекдота.

— В индейское племя прибыл христианский миссионер. На все его увещевания вождь отвечал только «Бу», да «Бу». Короче говоря, диалога с дикарями не получилось. Расстроенный миссионер отошёл в кустики по мокрому делу, ну и стал это дело совершать. Вдруг слышит, как двое индейских мальчишек говорят друг другу: «Надо же, какой большой дядя, и какой у него маленький бу».

Аламеда лежал в кустах и тихо бубнил свои слога. К счастью, пока ничего страшного не происходило. Наверное, сработала маскировка. Но не факт, что ребёнок такой уж незаметный, ибо его маскировку разоблачила дворовая кошка. Животное, заинтересовавшись шебуршением в кустах, сунула свой нос к малышу. Кошку он не испугался, но животное своим появлением свело всю его маскировку в ноль. Малыш хотел прогнать настырную кошку, но сил на это дело не имелось. Тогда он решил потренироваться на ней в диагностике. На кошках всегда все тренируются, наукой доказано. Диагност определил, что животное страдает мочекаменной болезнью. Для лечения требовалась потратить целую единицу. Диагност предложил провести лечение кошки, и ребёнок, автоматически разрешил.

— Вот чтоб ты облезло блохастое существо, — стал ворчать Аламеда, когда осознал, что на блохастую кошку потратил драгоценную единицу.

Но у системы оказалось иное мнение. Попаданцу пришло сообщение, что он излечил второй биологический вид, а за этот подвиг ему капнул разовый бонус в размере трёх процентов от максимального запаса единиц. Мизер, а приятно. Что же получается? Это можно прокачать умение на всяких кузнечиках? Аламеда уже совсем собрался ловить мошек и лечить их, но потом одумался. Креветке понятно, что разовый бонус лучше получать на больших уровнях.

Дворовая кошка, негаданно получив лечение, устроилась у тёплого ребёночка под боком и стала радостно мурчать, совершенно демаскируя его позицию.

Сидя в кустах с ластившейся к нему кошкой, ребёнок проморгал появление во дворе ещё одного действующего лица, а именно, сеньоры средних лет. Судя по тому, что наша пожилая сеньора встретила гостью спокойно, эта сеньора являлась, скорее всего, соседкой. В руках та держала узелок из белой ткани и глиняный горшок. Автомат Калашникова эта сеньора не захватила, наверное, по забывчивости оставила оружие дома. Теперь эти сеньоры стали темпераментно что-то обсуждать, периодически показывая пальцами на схрон, который устроил в кустах попаданец. Переговаривались они громко, что очень не понравилось Аламеде. Но он не перестал от этого тихо проговаривать слога.

— Эх, сеньоры, «бу» на вас с прибором! — пытался сказать им ребёнок из своего укрытия. — Я, конечно, понимаю, что вы безумно храбрые сеньоры, но разве можно так громко кудахтать. Вот скажите, зачем так бессовестно провоцировать медведя своими воплями? Если вам, говорливые курицы, себя не жалко, то пожалели бы ребёнка. Медведь наверняка выберет для своего обеда именно меня. Но что такое мелкий ребёнок для медведя? Так, ерунда, даже косточки между медвежьих зубов не застрянут. Вас, старых, он может ещё и поостережётся употребить в пищу, слишком вы костлявые и жесткие.

* * *

К Анне Тимофеевне заглянула с невеликими гостинцами соседка Варвара. Тимофеевну, учитывая её отчаянный социальный статус, деревенские жалели, как могли, поддерживали и помогали, несмотря на то, что сами были ни разу не богачами. К 1970 году, правда, в деревне осталось обитаемых дворов штук двадцать, считая с полуобитаемыми. Естественно, все жители друг друга знали как облупленные. В условиях дефицита информации большое значение имели деревенские сплетни. Обсуждалось, с патриархальной обстоятельностью, всё и вся, любой чих становился предметом обсуждения. Но для обсуждения этих чихов требовались уши, в которые можно рассказать все подробности про этот чих. Ну, привирали, конечно, не без того. Сейчас Варвара вручила Тимофеевне литр молочных сливок, для немощного дитя, кусок сала и пачку печенья, которое Варвара приобрела по случаю в передвижной автолавке. Соседки стали обстоятельно обсуждать последние деревенские новости, кои случались, но совершенно незначительные. У самой Тимофеевны особо похвастаться новостями не получалось, вот разве что спина перестала болеть. Эту новость соседки рассмотрели с разных сторон и пришли к выводу, что, раз спина прошла, то болела она от «защемления» или её «прострелило». Было бы плохо, если бы в спину «всупило», вот тогда точно хана, к бабке не ходи. Теперь в спине, значит, расщемилось или рассосалось, вот и перестало болеть. Бабы они живучие, не то, что мужики. Это да, мужики со своей водкой, уже в деревне стали слабым полом. Война выбила всех здоровых остались только хворые и пьющие. Беда с этой водкой.

Ребёнок со своего места в кустах услышал знакомое слово «водка» произнесённая женщинами. Ага, значит, сейчас эти сеньоры начнут хлестать водку. Ведь как же здесь жить без употребления национального напитка? В Уругвае все тоже крайне положительно и трепетно относятся к спиртным напиткам. Пьют все, постоянно и много, но предпочитают местное слабоалкогольное вино, коего производится очень много на более чем трёхстах винокуренных предприятиях. Но водку, особенно в таких больших количествах, как в России не употребляют.

— Бу на вас ветреные сеньоры, — из своих кустов осуждающе прокомментировал услышанное слово «водка» бывший сеньор.

Соседки продолжали общаться. Варвара поинтересовалась, как поживает ребёнок, есть ли какие изменения.

— Совсем горе с моим Васильком, — всплеснула руками Тимофеевна. — Совсем дитё хворое да дурное. Другие в таком возрасте уже вовсю бегают и лопочут, а этот только-только ползать начал и что-то бубнить. Даже «баба» не может толком выговорить. Зато у него любимое слово появилось: «Бу». Хоть одно слово освоил мой Василёк. И ведёт он себя как зверь какой, а не человек. Вон видишь Варвара, забрался в кусты и сидит с кошкой в обнимку. Крест это мой неподъёмный.

Тимофеевна даже пустила слезу.

Варвара посмотрела в сторону кустов. Точно, оттуда выглядывал нос дурного дитя, а рядом с ним отиралась кошка.

— Бу, — раздалось оттуда вполне отчётливо и с осуждающими нотами.

Варвара вздохнула: да круто судьба обошлась с Тимофеевной. Дочка сгинула, а внук Василёк совсем блаженный.

К вечеру информационное поле деревни Девица обогатилось новыми подробными новостями о переставшей болеть спине Тимофеевны и о том, что её убогий внук произнёс первое в своей жизни слово «Бу». Заговорило, значит, дитё: смотришь, так к 10 годам слов двадцать и освоит.

А «разговорчивое» дитё, лёжа в кустах с примкнувшей к нему кошкой, попробовало в базе данных поискать информацию о себе, живущем в это время в Чили, в Испании или Уругвае. Однофамильцев оказалось много, однако, никто из однофамильцев не значился известным математиком. В его мире фамилия Аламеда была широко известна именно в математических кругах. Посмотрел он информацию и о современной России. База данных говорила, что Россия крупнее Уругвая и что в ней сейчас правит товарищ Брежнев. Аламеда точно помнил, что в России в его мире никаких Брежневых не наблюдалось. Правил Романов, правил Семичасный, правил Машеров, а Брежнева не было. Здесь же в Кремле на троне сидел бровастый упитанный мужчина. База данных характеризовала его как пламенного коммуниста интернационалиста. Ну-ну, знаю я, до какой ручки эти пламенные коммунисты доведут свою страну через 21 год.

У ребёнка пропал интерес к исследованию политической составляющей существующего социума. Да, он, собственно, никогда особо политикой и не интересовался. Грязное это дело политика. Его дело математика и полёт мысли в этой абстракции. А политику он не понимал, бывало, решительно не понимал. Особенно, когда в западных странах появились защитники негров, содомитов и педофилов. После этого Аламеда совершенно утратил всякую иллюзию в отношении здравомыслия современного социума. Математика была понятней, и в ней он чувствовал себя комфортно.

Сейчас перед пападанцем стоит задача внедриться в этот местный социум, объективно существующий в этой России, поэтому он запретил себе копаться в базе данных, касающихся родной Испании, или не менее родного Уругвая. Всё это только отвлекает от цели. Он даже категорически запретил себе не думать о кухне Уругвая. Даже о бриллианте уругвайской кухни: «Асадо а ля парилья». Совсем не думать о металлической решётке, под которую подкладывают раскалённые угли. И про запах, вызывающий аппетит во время приготовления этого блюда. А соус сальмуэра? Даже не думать о нём. И не вспоминать. Чёрт. Чёрт! Не надо думать даже про аппетитные стейки средней прожарки, которые он так любил; и про хорошо прожаренные стейки тоже не надо думать.

Сейчас ребёнок пожевал бы, даже своими молочными зубами, миланесу…. о которой он и думать не будет. Тонко нарезанная телятина, говядина или цыплёнок… каждый кусочек опускаем во взбитые яйца, заправленные солью и приправами, затем обваливаем в панировочных сухарях…. и забываем… начисто забываем об этом блюде…. и что потом эти заготовки жарим во фритюре тоже забываем. И слёзы вытираем. А сверху кладут яичницу-глазунью…. всё очень вкусно… но, ничего этого не помним, всё забыли… на всё забили. И файну? Файну тоже забываем усилием нашей несгибаемой воли. Да и что там помнить: смесь кукурузного крахмала и молока…. даже не надо представлять, как эта смесь запекается в духовке, точно так, как пицца. А бисквитный Postre Chaja тоже забыть? Ага! Приказываю себе забыть все эти коржи, которые пропитывают варёной сгущёнкой, а между ними кладут слой консервированных фруктов в креме…. сила воли позволяет это всё забыть…. даже…. даже то, что всё это украшается огромным количеством белоснежного безе…. ай держите меня семеро.

Ребёнок понял, что ему срочно надо податься в мазохисты, пока не поздно, ибо все эти элементы уругвайской кухни точно сведут его с ума. А как отвлечься? Есть только один способ: слить все накопленные единички на кошку…. нет, обойдётся…. лучше на себя родного и отключиться от боли.

Умение «Лéкарство», оказалось, мощнейшей штукой с интуитивно понятным интерфейсом, а система поощряла использовать это умение на максимальном уровне. Несмотря на то, что пока сеньор не знал русского языка, но, как математик он мог догадаться о значении многих графиков и диаграмм. Целая вкладка была посвящена истории использования умения. Сейчас в этой вкладке хранилось всего три файла: на самого Аламеду, на сеньору кормилицу и на дворовую кошку. Здесь же он увидел, как именует система его, кормилицу и даже кошку. Ребёнка система назвала русскими буквами: ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВ; кормилицу — АННА ТИМОФЕЕВНА АНДРЕЕВА; а кошку система назвала просто МУРКА. В этих вкладках учитывалось всё, и даже давались в динамике графики по оптимальному лечению живого существа. В отдельном файле хранилась вся история прокачки умения, даже со всеми бонусами. Здесь же приводились графики на сто последующих дней дальнейшей прокачки умения, при условии, если прокачка будет вестись такими темпами. Здесь Аламеда увидел, что до 4-х единиц он будет двигаться 29 дней; до пятёрки — уже 23 дня; шесть единиц у него окажется ещё через 18 дней; а семь единиц, ещё через 16 дней. Вот такие темпы. Видел Аламеда, что многие файлы умения пока не открывались, но обещали открыться, когда единиц в хранилище станет 10, 20, 30 и так далее. Но это всё красиво в теории, жизнь же преподносит постоянно сюрпризы, и, часто, сюрпризы эти негативные.

Вот и сегодня утром свалился на него нехороший сюрприз. Ребёнок проснулся каким-то вялым, и его всего трясло, при этом болели дёсны. Явно у него появилась высокая температура. С трудом собравшись с силами, попаданец включил диагностику своего состояния. Ого! Стоматит. Естественно с высокой температурой. Диагност требовал единицу на лечение, и ещё две единицы на очистку крови и лимфы. Где столько единиц взять, ведь он вчера вечером, перед сном, традиционно слил всё на лечение мозга. Сейчас бар заполнился только на одну несчастную единицу. Но делать нечего, пришлось лишиться этой единицы, а потом валяться овощем. Больного малыша навещала только кошка Мурка, которая как-то умудрилась забраться в дом. Она тихо мяукала и лизала руку ребёнка. А ребёнок откровенно хотел есть. Он постоянно находился в состоянии сильного голода из-за потери энергии. Кормилица же, как-то не спешила кормить ребёнка, она считала, что он питается нормально для его лет. Откуда ей знать, что организму попаданца требовалось гораздо больше калорий, чем обычному человеку.

Первый месяц, проведённый бывшим профессором в новом измерении, запомнился ему как месяц постоянной боли, голода, приступов апатии и постоянной перегрузки мозга изучением трудного и парадоксального для него языка. Но через месяц появился результат: теперь в хранилище красовалось четыре полновесные лечебные единицы; частично приведена в норму кормилица; ребёнок уже мог садиться на пятую точку и уверенно держать в руке ложку; он знал уже хорошо все буквы русского алфавита, знал слога и мог понять значение нескольких десятков русских слов. Это всё у него получилось, когда он сливал лечебные единицы в ремонт своего мозга.

С процессом кормление ребёнка положение несколько улучшилось, когда Анна Тимофеевна вдруг осознала, что ребёнок может сам есть ложкой, причём аппетит у него зверский. Вон как наворачивает ложкой из котелка, в котором она сделала картофельное пюре из старой, и уже наполовину сгнившей картошки. Пюре без масла, но ребёнка это не смущало. Попытка отставить от него котелок приводила к дикому визгу и слезам, зато, когда ребёнок наедался, он вёл себя очень хорошо, как взрослый воспитанный мальчик. Но накормить этого проглота трудно. И куда только в него помещается? Приходилось Тимофеевне варить ему еду из всего, что попадётся под руку. Все запасы, что хранились в погребе, этот Василёк скоро смолотит, он даже, не моргнув глазом, ел то, что другой ребёнок есть не станет: варёную субстанцию из залежалой репки, свеклы и морковки. Ел он любой суп, сваренный из старых грибов, молодого щавеля, лебеды, старых капустных листьев. Пил литрами густой кисель из старых сухофруктов и засахаренного старого варенья, которое Тимофеевне от щедрот приносили соседи. Ребёнка очень сильно спасал русский хлеб. В другом мире он практически не употреблял чистый ржаной или пшеничный хлеб, а здесь он пристрастился его есть в огромных количествах. О гастрономических особенностях дурного ребёнка вскоре узнали соседи. Он приходили поглядеть, как это блаженное дитё ест всё подряд, жалели Тимофеевну, ведь такого обжору разве можно прокормить. Удивлялись, что он тощий, как скелет, а жрёт будь здоров как. Соседи приносили Тимофеевне, что не жалко: старую картошку, сухую рыбу, просроченное варенье, кукурузную муку, старое подсолнечное масло, корнеплоды, которые не жалко дать только курам или свиньям. Сама она заказывала в автолавке муку подешевле и макароны. Хорошо, что сейчас лето, а это значит, что Бог даст, случится урожай, и этого проглота как-нибудь зимой прокормим. Да и сама Тимофеевна в последнее время посвежела и много работала в огороде. Народ удивлялся: с чего это так, что еле живая старушка вдруг оклемалась и работает как трактор.

У Тимофеевны выбора нет: надо к зиме забить погреб под завязку, иначе убогого Василька не прокормить. Ещё надо сбегать в соседний лес собрать ягоды и грибы. Грибы можно засушить и продать на дороге городским, а на вырученные деньги купить муку, соль и сахар. У Тимофеевны теперь только одна радость, что несчастный Василёк совершенно не понимал, по своей ущербности, что он ест. Бывало, он с аппетитом съедал то, от чего и свинья бы нос воротила. Что поделаешь. У убогого одна радость в этой жизни: поесть, как следует, а что он ест, то уже не важно. В желудке всё перемешается и переварится.

Ещё через 23 дня Василёк отпраздновал появление в хранилище пятёрки полновесных единичек. В этот период он 2/3 единиц тратил на себя, а 1/3 на кормилицу, иначе она не сможет продуктивно работать. Результат налицо: Василёк уже мог немного ходить, а сеньора-кормилица значительно прибавила в резвости. Следующие периоды состояли из 18 и 16 дней. Но их ещё надо как-то прожить. Попаданец стал уже всё чаще сам себя называть Васильком или Василием. В принципе, имя не плохое. Греческое. Означает царь, или басилевс на греческом языке. Его радовала и природа России. Явно он находился где-то на юге страны, ведь кругом он не наблюдал снега, который должен лежать и летом в этой стране. Хорошо, что он не попал куда-нибудь в Сибирь. Он вспомнил Сибирь, и его передёрнуло от ужаса. Кругом снег, шастают голодные медведи и уголовники в полосатой одежде. До поселений людей сотни километров. Нет, вот там бы он точно погиб. А здесь пока ещё жить можно, даже медведь не пришёл. Скорее всего, медведи летом не голодные, вот и не охотятся на вкусных Васильков. Беда может прийти к осени, когда они оголодают. Эх, скорее бы научиться хорошо говорить на этом языке. Первое, что Василёк тогда спросит у Тимофеевны, это где она хранит свой автомат Калашникова, и почему она его не чистит.

Глава четвёртая

Вскоре Васильку стукнуло три года. Система поздравила его сообщением, что в связи с этим знаменательным событием, Васильку даётся разовый бонус в 10 лечебных единиц. Эти единицы не будут отображаться в основном баре, а будут храниться в отдельном бонусном хранилище. Что сказать? Это в его жизненных условиях настоящий царский подарок. Оперативный резерв на самый крайний случай. Ведь эти единицы настоящее чудо: всего 3–4 единицы и можно срастить сложный перелом. Пока Василёк не мог понять, по каким критериям система определяет стоимость лечения: некоторые, даже смертельные болезни она оценивает всего в нескольких единицах, зато, например, пластическую операцию на лице оценивает по конским ценам. Любые бактериальные заражения, даже чуму, она оценивает очень дёшево. А вот вирусные в два раза дороже, за обычную ОРВИ отдай 3–4 единицы. Где логика? Пока логики он не улавливал.

Тимофеевна, оказывается, помнила, что в этот день Васильку исполнилось три года. Случился ему и подарок: естественно, это оказалась еда. Сегодня Василька кормили картошкой с тушёнкой и сладкими булочками с изюмом. Не забыли убогого ребёнка и соседи. Ему в этот день досталась даже шоколадная конфета. Для Василька это интересная новость: оказывается, в России умеют делать очень вкусные шоколадные конфеты. Ещё у Тимофеевны появились две банки молочной сгущёнки, которые она прибрала подальше, на чёрный день.

Когда Василёк стал уверенно ходить, он стал пытаться помогать по хозяйству. То курочкам нарвёт травы и бросит её в их загон, то собирает упавшие с деревьев фрукты, то аккуратно сложит дрова для печки. Смотри ты, умилялась Тимофеевна, дурак дураком, а что-то соображает. Единственно, что её расстраивало, это то, что каждый день после ежедневного купания Василёк впадал в какую-то прострацию и ни на что не реагировал некоторое время. А дебильный ребёнок не забывал 1/3 единиц вкладывать в здоровье своей кормилицы.

К концу лета у него в основном баре красовалось уже 7 единичек, и Василёк мог уже понимать основную канву речи местных аборигенов. Местные аборигены вдруг заметили произошедшую с Тимофеевной перемену в лучшую сторону. Начались пересуды и расспросы. Тимофеевна всем отвечала, что сама не знает, отчего так, но предполагает, что это из-за ежедневной вечерней молитвы. Ещё она пьёт освящённую воду. Какую такую воду? Да, каждый вечер перед сном, она наливает вот в эту кружку воду из своего дворового колодца. Естественно, кипячёную. Потом после молитвы опускает в эту воду свой маленький серебряный крестик и пьёт её. После этого самочувствие явно улучшается. Да, это и понятно. Ведь Господь он всё видит, вот и помогает, как может. Соседки ахали. А грешникам помогает? Да, с чего это Господь сподобится помогать грешникам! Ну, разве, что раскаявшимся.

Теперь Васильку пришлось изворачиваться, ибо к Тимофеевне стали приходить вечером страждущие и болящие соседки. Теперь бормотали молитвы перед иконами уже по двое, а то и по три человека. Василёк опять пересмотрел график своего лечения. Теперь он решил пятьдесят процентов единиц тратить на Тимофеевну и соседей. Логика подсказывала, что благодарные соседи не оставят его семью голодать, а может, при случае, отвадят от деревни медведей, которых, почему-то всё не наблюдалось. Вымерли они что ли? Причём в этом начинании его стимулировала и система, сообщив, что за каждых новых пятерых пациентов одного биологического вида ему будут начисляться бонусные единицы в бонусное хранилище. А это уже не шутки. Пока же у него в пациентах числилось два человека, это один вид, и одна кошка, это другой вид. До бонуса надо лечить ещё три человека, или четыре кошки. Но лечебные единицы не резиновые. Поэтому Василёк установил для себя жёсткие правила: лечить только праведников, грешников не лечить. Как отличить праведника от грешника? Очень просто. Праведник никогда не придёт на молитву к Тимофеевне с пустыми руками, а грешник запросто придёт пустой. А Васильку надо хорошо питаться. У него трудное детство, недостаток витамин. Поэтому щедрый гость мог получить целых полторы единицы, а то и две. По вечерам, если приходила щедрая соседка, Василёк пробирался к молящимся. Его никто не прогонял, ибо совершенно безвредное существо этот убогий Василёк. Убогий включал диагностику и исследовал потенциального пациента. Н-да, каких только болезней у этих людей не имелось. Оценив степень щедрости пациента, Василёк отправлял в больную точку единицы. Отправлял он сразу, как только пациент выпивал освящённую серебряным крестиком воду. Положительный эффект наступал молниеносно, отчего пациенты впадали в когнитивный диссонанс. Интересное дело получается: таблетки не помогают, а тут пробормотал молитву, выпил воду, и сразу такое облегчение. За это не жалко отдать целую банку тушёнки и кулёк пряников. И ничего, что пряники немного жестковаты: убогий Василёк их сгрызёт, всё равно он не понимает, что ест.

Осчастливив, таким образом, ещё три человека женского пола, Василёк получил от системы очередной обещанный бонус. Теперь в специальном бонусном хранилище красовалось целых 13 единиц, которые можно потратить на что-то важное без болезненного впадения в прострацию.

Соседки повадились приходить чуть ли не каждый вечер. Таким образом, совместное предприятие бывшего уругвайского профессора и русской крестьянки, стало приносить некоторые дивиденды. Правда случались и некоторые проколы. Диагност намечал оптимальную схему лечения, а пациентке надо пролечить совсем другую болячку, что по её мнению, главнее. Тогда Тимофеевна пожимала плечами: а кому собственно пациентка собирается предъявить претензию, Господу богу? А ты не греши.

Пациентка начинала вспоминать свои прегрешения в последнее время. Грехов вроде и не было. Не считать же за грех всякую мелочь… ведь со Степаном-трактористом с Пути Ильича только три раза и встречалась. Ну, ладно, пять раз. Вот же, Господи, какой ты всё-таки злопамятный. Что ж теперь раз десять ходить к Тимофеевне, отмаливать грехи?

С приходом осень сама Тимофеевна была загружена домашними делами по самую маковку: урожай сам не уберётся и в погреб не спустится. Остальные односельчане также не ленились, ибо хорошо знали, что как потопаешь, так и полопаешь. Поэтому сеансы лечения они перенесли на поздний срок.

В конце сентября температура воздуха стала опускаться до 10–15 градусов по Цельсию. Василёк, ёжась в своих тряпках, считал, что это уже наступила русская зима. Ведь холодно! Он даже мысленно не мог представить, что зимой температура может опуститься и до минус тридцати градусов по Цельсию. Постепенно вставал вопрос о тёплой одежде для ущербного дитя. Сейчас Василёк щеголял в тряпках, которые, если смотреть на него сбоку, то были чуть красивее, чем на огородном чучеле; если же смотреть на него в анфас, то одежда Василька была страшнее, чем на чучеле. Тимофеевне опять пришлось бросить клич соседям. Те откликнулись и стали жертвовать для убого дитяти всё, что не жалко, но от всего сердца. Поэтому у Василька теперь скопилась куча одежды, которую раньше носили уже много лет. В основном одежда с девочек, но убогому сойдёт. Тимофеевне, которая оказалась ни разу не кутюрье, приходилось всё это ушивать, подгонять, перелицовывать. Васильку же глубоко начхать, как его одевают: он всё равно не разбирался в русской моде, да и не хотел в ней разбираться. Он хотел разбираться в русском языке, но с этим делом не вытанцовывалось. Язык оказался неимоверно сложным. Для его изучения необходимо постоянное общение с носителями этого языка, а под боком только один носитель, это Тимофеевна, но которая вечно занята и почти не общалась с Васильком. Другие носители совершенно не хотели общаться с убогим. Язык же этот надо срочно изучить очень хорошо, прежде всего, для правильного понимания умения «Лéкарство». Василёк однажды попытался открыть в этом умении приложение с теоретическими исследованиями. Пожалуйста, сказала программа, и открыла для просмотра несколько десятков тысяч объёмных томов по медицине. Вся информация великолепно систематизирована, но написана на русском языке. Читай — не хочу. Такой же дикий объём предлагался по ветеринарии, ибо другие биологические виды тоже надо лечить.

Свой серьёзный дефект речевого аппарата Василёк исправил, теперь слова он мог произносить правильно, но всё равно произносил их как иностранец. Окружающие воспринимали это как должное: дескать, что с убогого возьмёшь. Что-то лопочет, да и ладно.

Василий сделал вывод, что иностранцу досконально выучить русский язык совершенно невозможно. Хоть он и исправил свой мозг с помощью драгоценных единиц, но мозг явно закипал, когда ему приходилось улавливать логику этого языка.

Красный, белый, чёрный, жёлтый…. .и вдруг синий и голубой…. .как так? Почему? И почему вдруг красная, красное, красные.

Два орешка, три орешка, четыре орешка…. но вдруг пять орешков. А если один? То будет «один орешек». Свихнёшься.

Деепричастия в тексте выделяются всегда. Это такое правило. Как бы ни так. Деепричастия не выделяются, если они наречия. Например: «Работаю спустя рукава». Странно ведут себя некоторые предлоги. Например, предлог «благодаря» выделяется, но не всегда. И таких примеров сотни.

Жареная курочка. Одна буква «н». Но, жаренная в масле курочка. Получается, если добавить в блюдо масло, то и буква добавляется. Чтоб жизнь мёдом не казалась, получается ещё одна интересная конструкция: «жареная курочка в масле». Вот что творит это масло! А слово «мёд» вообще склонять не хочется, ибо тогда голова точно лопнет. Вот какой падеж в выражениях: «Попробовать мёду», «Настойка на меду», «Рассказы о мёде».

Василий решил особо не заморачиваться с изучением теоретических основ русского языка. Решил, что с него хватит и разговорного. А плохую речь спишем на умственную отсталость. Ну, а если возникнут какие сложности, то, наконец, всегда под рукой огромная база данных.

С холодами к Тимофеевне потянулись соседки на предмет прочитать молитву и выпить колодезной водички. Бог даст, какой недуг излечится. Василёк не изменял своего отношения к таким посетителям, по своему усмотрению разделяя их на праведников и грешников. Как иначе, ведь у него в баре к этому времени только 8,5 единичек. Всех страждущих этими единицами не осчастливишь. Вскоре он понял, что это не очень рациональный подход. Ведь система не говорила, что надо обязательно вылечить организм, она отмечала и стимулировала сам процесс. Поэтому грешникам Василёк тоже стал сливать единицы, но символически, в размере 0,01. Система это дело учитывала и за каждых новых пятерых человека давала бонус. Хитрил Василёк.

К таким закоренелым грешникам Василёк отнёс и двоих местных мужиков, которые пришли для излечения, но принесли только кулёк жареных семечек. Это Саша и Витя, законные супруги постоянных клиенток Тимофеевны. Судя по данным диагноста, эти сеньоры являлись закоренелыми алкоголиками. Их организм по уши пропитан спиртом и диагност сомневался, что эти сеньоры живые биологические объекты. По его мнению люди не могут жить с таким содержанием спирта в организме. Молитвы эти сеньоры бормотали невпопад, воду пили с отвращением, но выпитая колодезнаявода вызвала радостное удивление их печени. Василёк ограничился переливом в их организм по 0,01 единицы. Зато эти мужики улучшили рейтинг Василька. Вскоре в бонусном хранилище красовалось уже 16 единиц.

Начало холодного ноября ознаменовалась взятием Васильком первой высоты. Да, теперь в баре имелось целых десять волшебных единиц. Система расщедрилась предоставлением дополнительных возможностей, которые предстояло долго и вдумчиво изучать; подарила три бонусных единицы; сократила время на восстановление бара — теперь 10 единиц восстанавливались за 22 часа; плюс система подарила аккумулятор на 3 единицы, который пока ещё пустой. Надо полагать, что аккумулятор можно залить при ста процентах ёмкости бара. Но Василька это всё не очень радовало по причине холодов, к которым он оказался морально не готов. Да, что там не готов, он пребывал в ужасе. Его сознание рисовало картину нового ледникового периода: много снега и льда, и он, бедный и замёрзший, посередине белой бескрайней пустыни. И злые саблезубые белки. Теперь его любимое место было поближе к горячей печке. Там он сидел в компании с кошкой и проговаривал ей слова из русского языка. Кошка слов не понимала, но урчала. Василёк периодически с помощью диагноста определял состояние здоровья этого зверя и лечил её. В сумме кошка получила 37 полноценных единиц. Чего не сделаешь для единственного преданного друга. Здесь случился очередной прорыв в изучении умения. Система вдруг, в один прекрасный момент, объявила, что биологический объект, именуемый кошкой Муркой, вылечен на сто процентов. А раз так, то корячится бонус за такое достижение. Получилось, что кошка Мурка стала первым существом, которое Василёк полностью вылечил. Даже до своего полного излечения ещё очень далеко. Система за полное излечение существа дала пять бонусных единиц, плюс ещё три единицы за то, что это существо стало первым в списке полностью излеченных. Но система предупредила, что теперь за Мурку ему бонусов не обломится, как не будет и бонусов за лечение здоровых объектов. Оказалось, надо сначала помучиться. Сначала влей кучу единиц до красной линии, а потом только бонус. Так что подняться на лечении всяких кузнечиков и улиток не прокатит.

В декабре Тимофеевна с Васильком попали в две неординарные истории, от которых разошлись информационные круги за пределы деревни Девица. Сначала сломала руку соседка Екатерина Малинина. Случается и такое. Поскользнулся человек на ледяной тропинке, вот и перелом. Этот перелом левой руки оказался скверным и болезненным. Однозначно надо везти больную женщину в городскую больницу. Но уже вечер, да и машин нет. Это деревня, а не город. С отчаяния, женщину вечером привели к Тимофеевне, может, чем поможет. Василёк, естественно, сидел около печки рядом с кошкой. А где ему ещё находиться? Диагност показал, что дело дрянь: сложный перелом. Цена вопроса целых шесть единиц, так как кроме костей повреждены сосуды и связки. Василёк влил четыре единицы, посчитав, что с его стороны окажется весьма неблагородно, что сеньора страдает в его присутствии. Вопрос о благородстве сложен, ибо Василёк прекрасно понимал, что всем он не может помочь. Пока даже себе полностью не помог. Это известная дилемма врачей: периодически им приходилось решать, кого можно лечить, а кого лишить шанса. Это зависело от многих причин: загрузке врача, отсутствии лекарств, от оборудования, от толщины кошелька пациента и так далее. И всё это ложилось на сердце врача. С мягким сердцем в медицине делать нечего, просто не выдержишь. Врач должен быть жестоким человеком, как не прискорбно это говорить. Ну, а кто хочет поспорить, тот пусть сам станет врачом и попытается всем помочь.

Четыре единицы, естественно, произвели свои фантастические действия и привели руку в относительный порядок. Две единицы Васильку просто стало жаль сегодня отдавать. Наверное, зря он вылечил эту женщину. Потому, что этот случай привлёк к себе внимание местной общественности. На следующий день женщину, с грехом пополам, доставили в город в травматологическое отделение. После осмотра руки и рентгена, раздражённый хирург заявил, что перелом случился месяцев семь-восемь тому назад, теперь всё идеально срослось. Лечение женщина получила хорошее и непонятно зачем она приехала и зачем утверждает, что сломала руку вчера. Да, есть остаточные явления, но срослось всё замечательно, так что не задерживайте очередь.

Так что женщину вежливо вытолкали взашей. Потом ещё долго хирург возмущался странными людьми, которым явно помогли высококвалифицированные специалисты, а они припёрлись в другую больницу и отвлекают на себя время, а сейчас сезон травм.

Екатерина Малинина крестьянка и качать права не умела: раз доктор выгнал, что ж, пойдём опять к Тимофеевне. Больше идти некуда. Она даже не подумала об абсурдности происходящего: ну да, молитва и вода стали лечить переломы. Хотя в России и не такое возможно.

Таким образом, о Тимофеевне пошла молва в округе. Кто говорил, что она потомственная знахарка; кто, что она колдунья в пятом поколении. Некоторые говорили, что она просто ведьма и периодически летает на помеле по ночам исключительно в голом виде. Но многие утверждали, что она чудотворец, раз пользует людей молитвой и водой. А почему тогда у неё живёт совершенно дурной ребёнок? Почему тогда она его не может вылечить? Знаем мы таких чудотворцев. Обыкновенные шарлатаны. Но некоторые смекалистые соседи помалкивали в тряпочку, они давно просекли, что в случае чего им придётся обратиться к Тимофеевне, и плевать на чём она там летает, хоть на бомбардировщике.

Буквально через несколько дней неприятность случилась с двенадцатилетней деревенской девчонкой, внучкой Варвары. Девчонку звали Каринка, а проживала она вместе с младшим братцем Иваном и родителями. Её отец и был родной сын Варвары. Беда приключилась днём, когда Каринка вдруг почувствовала боль в правом боку. Боль не проходила, поэтому родители всполошились. Варвара сразу же предложила нести девчонку к Тимофеевне, она была уверена, что та обязательно поможет.

— Мама, вы что? — начал сопротивляться сын Николай. — Какая Тимофеевна? К настоящему врачу надо, вдруг чё серьёзное.

Но, какой, на ночь глядя, врач? Поэтому Варвара настояла на своём, что не помешает показать внучку Тимофеевне, а завтра, Бог даст, машину найдёте и отвезёте внучку в больницу.

Диагност определил, что у девчонки острый аппендицит. Для лечения вынь да положи 4,5 единицы. Василька корёжило от жадности, но он не мог видеть мучений ребёнка. Махнув рукой, всё же своя односельчанка она, он влил драгоценные фантастические единицы в болезненную точку.

История повторилась точно так, как с Катькой Малининой. В областной больнице скорой помощи врачи осмотрели молодого пациента, взяли кровь на анализ. Анализы и осмотр показали, что пациент жив, резв и здоров. А что у неё тогда такое случилось, что загибалась от боли? Врачи пожали плечами: может, съела чего-нибудь.

Но сплетни потихоньку расходились по округе. Народ уверенно заявлял, что всё дело в воде. Вот же повезло Тимофеевне, огребла на своём участке такой источник воды. К Тимофеевне повадились приходить жители соседних населённых пунктов с просьбой дать несколько литров своей чудесной водички. Нашлись свидетели, которые утверждали, что эта вода действительно лечит, чуть ли не от всех болезней. А вы не знали? Ну, вы даёте! Ещё в дореволюционных губернских ведомостях писали, что вода в деревне Девица обладает исключительными лечебными свойствами. Вот посмотрите на Тимофеевну, как она в последнее время посвежела. Видите! А с водкой эту воду употреблять можно? Не можно, а нужно. Знаете, какой самогон на этой воде получается. Пьётся, как нектар. Рекомендую, как специалист. Рецепт тут простой. Наливается в стакан самогон, 150 грамм, и добавляется в него строго три чайных ложек этой воды. И пьётся. Главное не перепутать. Эффект потрясающий. Рекомендую, как специалист, ага.

К Тимофеевне потянулся народ даже из города, а для Василька, каждый новый человек был кандидатом для внесения его в реестр пациентов. Но надо жертвовать 0,01… 0,02 единицами волшебной силы. Тратит силы он не много, а бонусы за каждые пять объектов идут исправно. Замечательный бизнес.

Городские жители из Воронежа приезжали на своих машинах. Они ловили кого-нибудь из местных, а те радостно провожали туриста до усадьбы Тимофеевны, по пути заливая в уши свежему туристу офигенную информацию, смотря у кого какая фантазия. Местные с этих туристов имели свою корысть. Автомобилей сюда приезжало мало, а тут можно упасть на хвост воронежцу и доехать потом с ним до города. А там можно прошвырнуться по магазинам, ну и чего-нибудь вкусненького для дома приобрести, пива, например. Всё-таки 18 километров пешком это далеко. Обратно ехали на автобусе до поворота в деревню, ну а там только 4 версты протопать и уже дома с гостинцами. Красота. Так что местные поощряли автотуризм до Тимофеевны.

Приезжие, постучав в калитку Тимофеевны, и дождавшись, когда она выйдет на разговор, просили у неё литров 5-10 знаменитой водички.

— Так весь колодец выхлебаете, окаянные, — ворчала Тимофеевна.

— Так мы же не за так, а за рубль…. эээээ…. за пятьдесят копеек, — обещали приезжие.

Когда Тимофеевна выдавала требуемый объём водички клиенту, то происходила дегустация жидкости. В знаменитую кружку наливалась вода, опускался серебряный крестик, а потом клиент выпивал эту волшебную воду. Василёк, соответственно, направлял на посетителя всего 0,01… 0,02 единички. Но даже такой мизер ощущался человеком.

— Ого, — вытирал пот посетитель. — Ничего себе водичка. Знатно торкает.

Тимофеевна всегда сообщала посетителю, что эта вода помогает только праведникам. Грешники пролетают мимо. Посетители, все, как один, утверждали, что они самые настоящие праведники. Совершенно безгрешны.

— Ну-ну, — качала головой Тимофеевна.

Затем радостный горожанин уезжал из деревни, увозя несколько литров воды и кого-нибудь из местных, упавших ему на хвост.

Худо-бедно, но в неделю у Тимофеевны получалось продать воду рубля на два. В её случае это огромные деньги. Вот такой у Василька и Тимофеевны зимой появился бизнес. За рубль можно купить целых пять булок белого хлеба.

Бизнес и посетители, это, конечно, дело хорошее и полезное для Василька, но его мучил русский холод. Тяжело переживал Василёк такие лютые холода. Такая Антарктида ему решительно не нравилась. Пингвинов ещё не хватает. Впрочем, начало весны случилось тоже холодное. Одно радовало: медведи так и не набрели на деревню. В какой же мы дыре живём — думал Василёк — что даже медведи до нас не добредают, вот же Россия, страна парадоксов.

Глава пятая

В стране решительно боролись с церковным мракобесием, с замшелым догматизмом и с дремучей народной мохнорылостью. Гражданин страны, в принципе, имел право посещать различные религиозные учреждения для отправления своих сомнительных религиозный потребностей. Он мог, по своей дремучести, приобщаться к религиозным таинствам, особенно, если он при этом был беспартийным. Но если в церковь начинал ходить начальник, то к нему применялись санкции, вплоть до исключения из партии и снятия с должности. Религия и различные суеверия это удел пожилых и по сути отсталых людей. Ведь страна семимильными шагами шла к коммунизму, до которого осталось всего девять лет, совершала открытия в науке, расширяла производство, запускала людей в космос. Причём ни один космонавт не видел в космосе ни Бога, ни даже ангелов. Что доказывает их отсутствие, как таковых. Что, съели дремучие противники коммунизма и всякие религиозные догматики?

Целая толпа партийных работников и профессиональных атеистов боролись с тем, что, по их мнению, не существовало. Боролись, не щадя своё здоровье, за соответствующую заработную плату и бонусы.

Одним из таких непримиримых борцов являлся двадцатисемилетний Платон Герасимович Климов. Платон считал себя большим и важным человеком в местном социуме, ибо трудился на самом передовом рубеже борьбы с мелкобуржуазными идейками. Платон трудился начальником сектора в областной комсомольской газете. Его сектор отвечал как раз за антирелигиозную пропаганду и воспитание трудящихся масс в духе отрицания суеверий и прочих мракобесий. Естественно, это самый передовой рубеж. Дальше уже некуда. Платон имел диплом с отличием факультета истории местного университета и обожал такие предметы, как история коммунистической партии и научный атеизм. Эта его увлечённость оказалась замечена старшими товарищами и Платон, после окончания университета и дополнительного обучения в университете Марксизма-Ленинизма, был направлен на работу в молодёжную газету.

Платону нравилось разить врага горячим комсомольским словом. Редакторам нравились статьи Платона, и его рубрика не сходила со страниц этого молодёжного издания. И ведь хорошо же пишет, сукин сын — умилялись редакторы — аж в дрожь бросает. Конечно, любого человека возьмёт за живое статья, в которой описывается судьба бедной маленькой девочки с косичками, которая из последних сил ходит в школу. Которая чуть ли не засыпает на уроках биологии, когда учительница рассказывает деткам научный факт происхождения человека от обезьяны, а не от Бога, как это было отмечено в соответствующих решениях партии. Почему этот тощий ребёнок засыпает на уроке? Это от того, что оголтелые родители заставляют её с вечера до утра молиться на коленях перед иконами, в дыму коптящих свечей и лампадок в окружении древних сгорбленных старух, одетых исключительно в чёрные траурные одежды. Ребёнок мечтает спеть песню «Взвейтесь кострами синие ночи…» и записаться в авиамодельный кружок. Думаете, эта душещипательная история кочевала с одного номера в другой? Нет, не так: она появлялась на страницах газеты строго через день. На другой день писалась статья о суевериях. Рассматривалась очередная проблема чёрной кошки, пустого ведра, рассыпанной соли или, не дай Бог, разбитого зеркала. А потом опять автор возвращался к тощей девочке с жалкими косичками, где мастерски описывал, как у ребёнка выпирают рёбрышки и какие огромные и чёрные круги у неё под глазами. Опять появлялись зловещие бабки в чёрном, которые, естественно, шипели своими беззубыми ртами на молодых строителей коммунизма. В общем, эти бабки выходили очень ненавистными созданиями, и читатель проникался праведным гневом. Б-р-р. Страна строит коммунизм, а в это время кое-где существуют такие бабки, которые устроили настоящее кубло, в которое завлекают девочек с косичками.

Читатели писали возмущённые письма, предлагали отдать девочку в детский дом, где ей будет хорошо и комфортно, и она, наконец, споёт песню про сини ночи и о пионерах, которые дети рабочих. Платон помещал эти письма в газету и давал на них пространный ответ. Это считалось осуществлением обратной связи с массами. Все были довольны: и редакторы, и Платон. Если писем от читателей не поступало, то… то они, всё равно, как-то появлялись, где читатели спрашивали о судьбе девочки.

На другой день Платон писал о не менее страшном зле для народа: о суевериях. Слава Богу, на Руси с суевериями было всё в порядке: их водилось много, на любой, самый утончённый вкус. Платон быстро сообразил, какую золотую жилу он нашёл. Да не жилу, а целый Клондайк. Бороться с суевериями можно хоть до пенсии, что радовало. Вскоре Платон стал среди своих коллег считаться самым большим специалистом по суевериям. К нему даже обращались коллеги за некоторыми разъяснениями и всегда внимательно его выслушивали. Платон даже подумывал о диссертации на эту тему, но старшие товарищи почему-то это дело не одобряли, считали это исследование мелкотемьем. А зря. Потому, что эта тема затрагивала многие аспекты жизни социума. Но спорить со старшими авторитетными товарищами очень опасно.

А ведь какие замечательные получались статьи на тему, почему нельзя дарить часы, или почему нельзя отмечать сорок лет. Платон мастерски описывал, как некоторые несознательные люди показывают деньги полной Луне. Вот зачем они это делают? Писал о том, что народ остерегается свистеть в помещении, не ест с ножа, скрещивает пальцы наудачу. А ведь это махровое мракобесие. Ещё народ не любил носить вещи, вывернутые наизнанку; ничего не передавал через порог, даже приседал на дорожку. А, прости Господи, пятница 13-го числа. Это же всё, туши свет. Платон выводил на чистую воду всю эту муть, типа, постучать по дереву и ничего не подбирать на перекрёстке. Он подробно писал, что ничего страшного не случится, если что-то забыть дома и вернуться; тогда даже не надо оглядывать себя в зеркале. И мусор можно выносить после заката. Правильный комсомолец не должен бояться какой-то чёрной кошки, которая перешла ему дорогу перед экзаменом. Да хоть стадо чёрных кошек.

Борясь с суевериями, Платон вдруг обнаружил, что тем самым льёт воду на мельницу своего заклятого врага, на церковь. Оказывается, в этом плане они сражаются как союзники, рука об руку, ведь церковь, почему то, не жаловала суеверия. Как же всё сложно в этом мире.

Платон не мог знать свою судьбу, и, навряд ли поверил, если б ему сказали, что через 22 года он станет правильно креститься, читать молитвы, устроится старостой в православный храм и будет поносить всеми словами коммунистов. Да, точно, сложно всё в этом мире и неоднозначно.

А пока Платон «выбил» редакционную машину, чтобы съездить в деревню Девицу, чтобы собрать материал на появившуюся там лжецелительницу. История, судя по слухам, обещала потянуть на десяток разоблачительных статей. Ибо про уже трижды осточертевшую тощую девочку с косичками не писалось, будь она неладна.

Начало марта. Но весны и близко не видно. На улице снежно и прохладно. Платон всего на десяток километров отъехал от города и, как будто, попал в иной волшебный мир. В деревне всё не так, как в городе. Здесь всё ближе к природе, поэтому окружающие пейзажи затронули тонкие струнки в душе Платона. Ведь нет, не было и не будет человека, который оставался бы равнодушным, созерцая снежные просторы, даже если этот человек рыцарь борьбы с мракобесием во всех его проявлениях. Платон считался культурным, начитанным и любознательным товарищем, поэтому он легко вспомнил стихи Вяземского и произнёс их, выйдя из машины: «Лазурью светлою горят небес вершины; блестящей скатертью подёрнулись долины, и ярким бисером усеяны поля. На празднике зимы красуется земля….» Да…. надо идти и работать, но, всё-таки, как здесь красиво. Другой мир, однако. Платон обратил внимание, что в деревне снега намного больше, чем в городе. Здесь его практически никогда не убирают с дорог, и снег здесь гораздо белее городского. Здесь снег без налёта городской грязи и грехов. Вот где можно встать на лыжи и покататься — с грустью подумал Платон — а не писать про всяких мракобесов. Надо мне, как Вяземскому, взять и разразиться лирическими стихами про белое безмолвие, о шёпоте метели, о запахе дыма, что вырывается из печных труб. Хотя, тогда меня коллеги не поймут, ибо борьба с мракобесием не предполагает всякие ути-пути.

Первый абориген, который попался на глаза Платону, случился Санёк, местный алковетеран и по совместительству супруг Варвары. Санёк стоял посреди деревенской улицы и был занят созерцанием своего внутреннего мира после вчерашнего вдумчивого возлияния в компании своего кума. Сейчас он вспоминал, что они отмечали, наверняка что-то значительное, ибо до сих пор штормит. Из-за этих воспоминаний Санёк не смог даже быстро прореагировать на слова Платона, который понял, что перед ним настоящий деревенский пролетарий, а не зомби, хоть внешне абориген чем-то похож на несвежего зомби. Вот ради таких людей и трудился Платон, разоблачая вековые напластования дремучести среди народа. Поэтому Платон терпеливо обратился к Саньку в третий раз; с пролетариатом надо вести себя вежливо и терпеливо, всё-таки это передовой авангард всего человечества, гегемон ёптыть.

Санёк, наконец, понял, что к нему обращается посторонняя, явно городская личность, поэтому включил режим максимального понимания, что вылилось в некоторый набор слов «Чё!», «А чё!», «Мля, значит!», «Ты чё!». Платон перевёл эти слова на понятный язык: получалось, что так абориген сказал «Внимаю путник». Диалог вроде налаживался. Через пару минут такого общения Санёк уяснил, что городскому фрукту требуется Тимофеевна, коза старая.

Он махнул рукой в сторону домишка Тимофеевны и стал рассказывать городскому о том, что они с кумом сегодня приболели и им требуются лечебные процедуры, однозначно. Может городской человек составит им компанию, то есть вольётся к ним третьим — с надеждой спросил Санёк. У него просто не имелось денег на поправку здоровья.

Платон решительно отказался от такой перспективы, что Санька несколько огорчило.

Вот почему наши пролетарии так неумеренно пьют водку — подумал Платон. Ведь всё должно быть наоборот: чем ближе к коммунизму, тем народ должен постепенно отказываться от этой дурной привычки и брать пример с великих людей. Ведь классики водку не хлестали собравшись на троих. Товарищ Маркс не собирался с товарищем Энгельсом и примкнувшим к ним ренегатом Каутским где-нибудь в парижской подворотне, и не соображали на троих. Такое даже трудно представить. Платон даже не пытался такое представить, ибо выходило препохабно. Парижская подворотня, в которую, озираясь, шмыганули три личности, чтобы раздавить бутылку водки на троих. Маркс почему-то в солдатской шапке-ушанке, у Каутского трясутся руки, а у товарища Энгельса красный нос. От этой картины Платона отвлёк Санёк, который что-то говорил про Тимофеевну.

— А правда, что ваша Тимофеевна занимается лечением людей? — поинтересовался Платон у аборигена.

— Дык, врут, — сплюнул на снег Санёк. — Брешут, как радио. Фуфло полное, а не лечение. Был я, однажды, у неё. Хотел здоровье поправить. Представляешь, товарищ из города, эта коза старая даже чекушку не предложила. Бубни, говорит молитву перед иконой, а потом пей воду. Воду! Прикинь. Так что фуфло это, а не поправление здоровья. Если бы она могла лечить, то вылечила бы сначала своего внука, который, скажу по секрету, полный дурак у неё. А внука знаешь, кто ей подкинул? Не знаешь? Дык, я скажу по секрету…

Платон не хотел знать про внука, да ещё дурного. Он хотел знать, как Тимофеевна лечит людей. Ему нужны живые свидетели, что эта Тимофеевна занимается противоправными делами. Нужны непробиваемые показания людей, что её действия принесли значительный вред здоровью. Тогда этими деяниями могли заинтересоваться органы. Но, вот этот конкретный абориген, никак не походил на жертву лечения: молитву и воду к делу не пришьёшь. Может он хоть как свидетель сгодится — подумал Платон — но не срослось.

— Знаешь, что я тебе по секрету расскажу, товарищ городской, — горячо зашептал Санёк в лицо Платона. От этого Санька несло таким перегаром, что Платон отодвинулся в сторону. — Эта Тимофеевна никакой не лекарь, вот.

— А кто она? — заинтересовался Платон.

— Ведьма, она, — трагическим шёпотом сообщил Санёк.

— Кто?

— Ведьма, говорю, — озираясь, зашептал абориген. — Страшное дело, товарищ.

— Как так ведьма? — удивился Платон.

— Т-ш-ш, натурально ведьма, и летает, — не унимался Санёк. — Я сам раз двадцать видел, как она на помеле летает, факт и истинный крест. Хочешь подробно обскажу? С тебя только литр самогона. У бабки Мани возьмём. Да, не боись ты, у неё самогон вкусный, и димедрол она в него не кидает, как некоторые. Для своих Маня марку держит. Тогда я тебе всё обскажу. Точно тебе говорю, летает как скаженная, и представляешь, без всего…. голая. Раз двадцать уже видел.

Платон понял, что этот пролетарий решительно не подходит на роль свидетеля.

— Товарищ, — не унимался Санёк. — Товарищ городской, ты никому в этой деревне не верь, кроме меня. Здесь все поголовно или чокнутые, или ведьмы, или совсем ненормальные. Один я только нормальный в этой местности. Представляешь, с какими сволочами живу. Как думаешь, если попа пригласить, чтобы освятил деревню, поможет?

Платон решил, что дальнейшее общение с этим аборигеном бесперспективно, странный он какой-то. Платон быстрым шагом направился в сторону указанного домишка Тимофеевны, а абориген ещё продолжал что-то бормотать вслед. Что-то насчёт замечательных вкусовых качеств самогона бабы Мани. Хорошее настроение от белого снега и всей пасторали было испорчено первым же встречным аборигеном. Алкаш — дал аборигену презрительную характеристику Платон. Вот же деревня Гадюкино.

Небольшой деревенский дом Тимофеевны стоял несколько особняком. С улицы его почти не видно, так как перед ним, со стороны улицы рос густой вишнёвый сад, где вишни росли вперемешку с ясенем. Чтобы добраться до дома, надо пройти метров тридцать по дорожке между заборами, разделяющими участки и упереться в тупик. В тупике стояли деревянные ворота, а в них калитка. До самого дома надо топать ещё метров пятнадцать. На участке росло много деревьев и кустарников, за кособокими хозпостройками раскинулся приличных размеров огород, по зимнему времени хорошо засыпанный снегом.

Вот кто так строит — возмутился Платон. Нет бы, строили по одной линии, как в городе.

Толкнув калитку, Платон вошёл во двор. На его стук в дверь, вскоре дверь открылась, и из дома показалась фигура пожилой женщины с накинутой на плечи солдатской шинелью. На голове у женщины наблюдался тёплый платок непонятного цвета, а на ногах резиновые калоши. Строго говоря, женщина одета в соответствии с деревенской модой сезона 1971 года; мода, правда, несколько устарела, лет так на двадцать.

— За водичкой пожаловали? Рупь ведро, — вместо приветствия произнесла женщина. — Давайте, что ли тару, налью.

Женщина протянула руку за тарой, но, с удивлением увидела, что у посетителя в руках ничего нет, кроме тонкой папки с бумагами.

Она недоумённо уставилась на гостя.

— Я из города. Платон Герасимович меня зовут, — представился Платон хозяйке.

Разговор происходил на веранде, на свежем воздухе. Женщина явно не собиралась приглашать Платона в дом.

— Интересуюсь я, — продолжил Платон. — Это правда, что вы людей лечите?

— Что ты, милок, — всплеснула руками женщина. — Как можно? Я же простая крестьянка, совсем неграмотная. Лечить людей я не умею.

Такое заявление обескуражило Платона.

— Так поговаривают, — неуверенно произнёс Платон.

— Эх, милок, — улыбнулась женщина. — У нас много чего говорят, поговаривают и даже заговариваются. Пройдись по деревне: таааакого наслушаешься. Вон, говорят, на прошлой неделе на полях Пути Ильича лешего в летающей тарелке поймали. Причём и свидетели есть. Ты, поверишь?

Платон понял, что вытянул пустышку. Но, всё же, переспросил:

— Говорят, вы молитвами и водой лечите….

— Как можно? — стала отвечать женщина. — Я же даже не знаю, чем человек болен. Ведь неграмотная я. И дура старая. Человеку помогает Он, Господь Бог, ну, если пожелает, конечно. Грешников Он не лечит. Так что всё в руках Божьих, захочет Он, то облегчит страдания человеку, не захочет — так человек и будет маяться. Грешные мы все, так-то милок.

Платону сказать слово «Бог», это как перед носом быка махать тряпкой. Быку это не нравится. Платону тоже не понравилась такая оголтелая религиозная агитация, и он начал, по привычке, активно дискутировать на эту тему:

— Гражданка, — раздражённо начал он. — Бога нет. Советские космонавты этот факт доподлинно установили. Нету его на небесах. Советские люди уверенно строят коммунизм, партия торжественно обещала, что в 1980 году обязательно наступит коммунизм. А вы, Бог. Нету никакого Бога. Поповская пропаганда. Вот вы знаете, в какое интересное время мы живём? Знаете?

Женщина неуверенно кивнула, что знает, в какое время мы живём. Ещё её удивило, чего это, явно городской товарищ, вдруг стал так кипятиться. Прямо как чайник. Может не только в деревне живут «особенные» люди, а и в городе таких полно. Долго ли с такой жизнью. Вот и этого торкнуло. Может беда какая у этого человека. Тимофеевна хотела спросить у молодого человека: «А когда коммунизм построим, будет как сейчас, или станет ещё хуже». Но такое спрашивать у человека с папкой в руке остереглась. Вместо этого, чтобы успокоить гостя, она ответила ему на вопрос про интересное время, в котором мы живём:

— Вестимо знаю, — уверенно начала она. — Живём мы в марте 1971 года от рождества Господа Бога нашего Иисуса Христа. Вот в январе как раз очередной день рождения Спасителя праздновали… Чего ж не знать какой год…

Женщина перекрестилась по православному канону.

Платона от такого кощунства прямо перекосило. Действительно дурость какая-то происходит с этим календарём. И партия по этому поводу ни мур-мур. Как мог Бог родиться, если его не было? Тогда почему этот календарь не заменят. Сложно всё. Но, как ответить этой глупой крестьянке, что Бог не мог родиться, так как его не было.

Платон так и заявил Тимофеевне. Та, удивлённо замолкла, сказав, что тёмная она. Однако, вот в Святом писании и других книгах пишут, что Иисус Христос был.

Услышав о книгах, не успевший остыть Платон, заявил:

— В книгах только враньё пишут, а вы верите всякой галиматье….

— Что, во всех книгах только враньё пишут? — сильно удивилась тёмная крестьянка.

— Да, — в запале, уверенно произнёс Платон. — Во всех книгах только враньё и пишут.

Тмофеевна явно была поражена от такого сообщения.

— А радио? — удивлённо спросила она.

— Что радио? — сказал Платон. Вдруг он понял, что дискуссия на свежем воздухе забрела явно не туда, надо срочно съезжать с этой скользкой темы. А то договорится он до того, что отправят его писать статьи для белых медведей.

— Так, говорите, лечит людей молитва? А какая? — лихо он соскочил с опасной темы.

— Так Отче Наш, — пожевав губами сообщила крестьянка. — Но помогает только праведникам. Грешникам не очень помогает. Ещё я угощаю людей своей водичкой. Дюже хорошая у меня в колодце водичка. У вас в городе такой нет. Налила бы тебе, милок, да тары у тебя нет. Могу в бутылку только налить…. на 20 копеек…. и сама бутылка 12 копеек. Будешь брать?

Платон махнул рукой, чтоб отвязаться от предприимчивой крестьянки. Отсчитав ей 32 копейки, он протянул ей деньги. Женщина лихо смахнула их из рук Платона и пригласила того в дом: чего стоять на холоде. В доме Платона поразила беднота. Не то слово: беспробудная нищета. Ещё он увидел около печи человеческое существо, сидящее в обнимку с кошкой. Но, то, в чём щеголяло это существо, сразило Платона. Он вспомнил, что местный абориген говорил, что у Тимофеевны живёт её внук, страдающий неполноценностью. Вот куда смотрит государство — с горечью подумал Платон. Он знал, что тема больных и бесхозных детей очень неприятна для властей. Если раньше в городе имелся один детский дом, то теперь в каждом районе по два детских дома. Что с этим делом надо делать, Платон не знал, поэтому на сердце легла боль. Хорошо, что я занимаюсь мракобесами и суевериями — подумал Платон — если бы занимался социальной сферой, то точно свихнулся бы.

Платон достал из кармана простенький фотоаппарат «Смена-8М» и попросил разрешения сделать фото ребёнка с кошкой. За это он готов отдать рубль денег на конфеты ребёнку.

— Да фоткай, — согласилась Тимофеевна. — Это мой блаженный внучок Василёк. Головой он сильно страдает, бедняжка. Еле-еле научился говорить несколько слов и ходить.

Тимофеевну обрадовал рубль, полученный от гостя, поэтому она к нему прониклась:

— Может, милок, сам молитву прочтёшь, и водички колодезной попьёшь? Господь он милостив.

Платон, подумав, согласился. В виде эксперимента, конечно. Какая молитва? Какая вода? Ересь. Но надо уже закругляться с этой дурной деревней и ехать домой. Цикла статей про подпольное лечение людей явно не получится. Разве что написать про поимку лешего в летающей тарелке или о самогоне без димедрола. Тьфу ты, куда я качусь!

— Что бы ты, милок, хотел от Господа получить касательно здоровья? — спросила Тимофеевна перед тем, как начать читать молитву.

Платон задумался. Есть у него на теле одна неприятная особенность. Это пятно на коже. Какая-то неизлечимая кожная болезнь. Было не больно, но неприятно, так как пятно выросло достаточно большое и шло по шее до середины правой щеки. Все люди, с которыми приходилось общаться Платону, прежде всего, обращали внимание на это уродство. Естественно, все делали вид, что ничего страшного, но, всё равно было неприятно.

— Ну, если пятно вот это исчезнет, то буду рад, — сказал Платон. Естественно, он не верил, что оно вдруг возьмёт и исчезнет. Нонсенс.

Платон стал вместе с Тимофеевной читать Отче Наш. Креститься он не стал. Зачем. Потом Тимофеевна поднесла ему кружку с холодной водой. Её блаженный внук и кошка внимательно смотрели, как Платон пьёт воду. Что сказать? Вода действительно оказалась отличной. Да не просто отличнойя, а супер. Такую воду Платон никогда не пил: прохладная, бодрит, заряжает какой-то энергией, так что голова закружилась. Наверное, это минеральная вода. Вот повезло хозяйке, что на её участке такой колодец. Теперь понятны слухи. Всё дело в минеральной воде. Только и всего.

Платон получил запечатанную пробкой бутылку и покинул этот дом. Почему-то настроение у него улучшилось. Ещё бы, Василёк, поняв, что гость расплатился целым рублём, влил в больную точку гостя целых две магических единицы. Ибо в их с Тимофеевной условиях рубль это просто замечательно: целых пять булок белого хлеба.

Платон по белому и чистому снегу дошёл до машины. Сел в неё и обратил внимание на удивлённый взгляд шофёра.

— Что, Фомич? — спросил он.

— Ваше пятно на щеке. Оно исчезло, — прокомментировал шофёр.

Платон посмотрел на себя в боковое зеркало и похолодел. Его привычный мир рушился у него прямо на глазах. Но, как? Выходит, высшие силы всё же существуют? Платон не был совсем наивным человеком, чтобы согласиться с тем, что пятно исчезло из-за того, что он выпил немного воды. Ага, конечно. Значит, в этом мире всё неоднозначно. Получается, что старшие товарищи что-то знают, но скрывают. Вот, значит, почему партия не спешит менять календарь, да и преследование церковников и мракобесов в последнее время какое-то пассивное. Даже кое-где церкви открываются после ремонта. Уму непостижимо. За что боролись?

В этот день Платон много думал, даже заснуть не мог, мешали крамольные мысли. Он вспоминал, как во время его учёбы в универе, на семинарах студенты доказывали ошибочность мнений великих учёных, которые говорили о боге в благоприятном свете. Правда, что-то больно много было таких учёных. Студенты опровергали таких горе-учёных с помощью цитат классиков. Но…. .было большое «но»… все эти великие учёные действительно внесли огромный вклад в науку, они действительно были очень знающие и информированные люди, а о партийных классиках так не скажешь. Да и не смешивали они понятия «Бог» и «Церковь». К церкви все учёные относились скептически, а вот Бога уважали. Даже те, кто в него не верил. Как сказал один человек: «В Бога я не верю…. но я его боюсь». Получается все эти Карл Маркс и Фридрих Энгельс, это которые не муж и жена, и даже не четыре человека, а два еврея, которые писали всякую гадость про славян и, особенно, о русских, безбожно врали в своих книгах. Получается, что этот Маркс, который не любил мыться и стричься, это лохматое чмо, учит нас, как нам строить коммунизм, который, честно говоря, хрен когда построим, хоть усрись.

Что-то сломалось в мировоззрении Платона. Теперь он, вспоминая, учёбу видел многие вещи совсем в другом ракурсе. Да, и свою работу в газете теперь видел Платон совсем с другой стороны. Все эти его статьи о бедной замученной девочке с косичками. Ахинея же полная, замечательно высосанная Платоном из пальца. Уж он-то знал, как такие статьи создаются. А люди читают — с горечью подумал Платон. Хотя, положа руку на сердце, будем откровенны, эту газету дураков читать нет. Её даже распространяли по принудительной подписке, как, кстати, и все другие издания такого рода. Народ их использовал строго по назначению: ведь туалетной бумаги в магазинах хрен купишь. Впрочем, за границей творится такая же фигня. Платону, по роду своей работы, приходилось видеть и зарубежные, прости Господи, издания. Ему, как и другим идеологическим работникам показывали эти газетки, как пример крайнего упадка нравов. Да, в своих газетёнках капиталисты дошли до точки: сплошная чернуха, враньё, двойные стандарты и погоня за дешёвыми сенсациями. Там главное не смысл, а любыми путями привлечь человека, хоть самыми низменными страстями, лишь бы он покупал эту газету. И что дальше? А дальше и у нас будет точно такое же, как на западе. Уже все признаки налицо: политическая трескотня, враньё, дурацкие лозунги и призывы, бездуховность и выхолащивание смысла. Враньё кругом. Даже к антирелигиозной пропаганде приплели полёт человека в космос. А первый космонавт взял и сказал: «Кто не нашёл Бога на Земле, тот не найдёт его и в космосе». Где выход? Платон с ужасом увидел, что выхода нет. Ибо, даже если начни вдруг сейчас говорить правду, то станет ещё хуже. Любая правда может быстро привести к большой крови. Поэтому тупик. И что дальше? А дальше как всегда, сплошная социология. Очередной нарыв лопнет и произойдёт очередная переоценка ценностей, естественно, с переделом собственности и кровавым методом. И так до следующего нарыва.

Такую задумчивость Платона стали замечать коллеги. Главный редактор, умнейший человек и хороший психолог тоже это заметил. Он видел своих молодых сотрудников насквозь. Знал об их будущих поступках, даже когда сам молодой сотрудник не подозревал о том, что он совершит. Сколько их прошло через редакцию. Вот и этот явно спёкся. Думать начал, а это в нашем деле опасно. Нам голову не надо загружать, голова орган нежный, от переизбытка мыслей может сломаться. Вот совсем недавно инструктор обкома партии, товарищ Пахомов, похвалил главного редактора за цикл статей о пресловутой девочке с косичками, которая попала в лапы мракобесов. Сказал, что это очень правильные статьи и автор правильно мыслит. То-то и оно, что этот Климов пишет хорошо, даже слишком. Надо постараться опустить этого окрылённого Климова на землю, желательно мордой в навоз. А иначе такой кадр может и самого главного редактора подсидеть: скажут в обкоме, что ты, товарищ, устарел уже, надо дать дорогу молодым, таким как перспективный Климов. А кто сейчас у нас Климов: он уже кандидат в члены партии. Скоро станет партийным, тогда до него фиг доберёшься. Климова сейчас надо останавливать. Вот и просигнализируем товарищу куратору из органов, что Климов стал задумываться, меньше писать про девочку с косичками, философствовать стал. Тоже мне Бердяев. И с членством в партии надо повременить, не дорос ещё товарищ Климов. Хе-хе, а как вы хотели. Идеологическая работа такая. Здесь сопли не нужны. Здесь только сволочам без всякой совести работать, так-то. Таким как спецкор Матвеев, тот свои статьи пишет, словно рапорт куратору (скорее всего и куратор у нас один и тот же). Ни ума, ни фантазии. Зато делает то, что ему скажешь, и не думает. Такой не подсидит: органам не надо чтобы он стал начальником, им надо чтобы он тупо освещал обстановку в коллективе.

Да, тяжёлая у меня работа — подумал главный редактор — и достал из тумбочки бутылку водки и стакан. Это лекарство всегда помогало смотреть на мир трезво.

В это же время инструктор обкома товарищ Пахомов тоже доставал из тумбочки бутылку коньяка и стакан. Ему уже по чину снимать усталость с помощью более качественного напитка.

Глава шестая

Вот такие нешуточные страсти происходили в городском культурном обществе. Это вам не сиволапая деревня, где муха пролетит — уже событие. В деревне всё просто, как коровье мычание. Страсти, конечно, случались, но, чтобы дотянуть до шекспировских, как-то не выходило, чай не город. Может где страсти и не дотягивали до шекспировских, но только не в деревне Девица.

Весна неспешно вступала в свои права, ярко светя Солнцем, грея землю и растения, готовые распуститься молодыми изумрудно-зелеными листьями и бутонами цветов.

Санёк, ну, тот, который Варвары муж, встретил своего разлюбезного кума Витька, который гнал свой видавший виды самосвал по деревенской улице. Естественно, Витьку пришлось остановиться и отчитаться куму, куда это он так деловито намылился.

— Дык, послали в Путь Ильича, подсобить им, — сплюнул Витёк. — Зашиваются там.

Санёк понимающе покивал головой. Нужное дело. Завсегда соседу помогать надо. Но и кума предупредить тоже надо:

— Ты там смотри, предохраняйся, — сплюнул Санёк. — Эти в Путях Ильича те ещё затейники.

— Чё?

— А то допомогаешься там: поймаешь какую заразу.

— И чё? — продолжал тупить кум.

— Потом Вальку наградишь, и куму, — пояснил Санёк. — Беда придёт. Лучше к Иришке смотайся, она, кстати, привет тебе передавала, говорит, что-то Витёк совсем дорогу к её дому забыл. Так тропинку может кто-то другой протоптать.

Санёк знал, что говорил. Если Витёк притащит заразу из командировки, то потом всей деревней придётся страдать. Иришка, Валька, да и сама кума разнесут её по всем домам. А Саньку это и даром не надо, такое счастье.

Наставив кума на путь истинный, Санёк продолжил неспешное шествие по деревне. Эх, горячая стала пора — подумал он — весна пришла, теперь целый день задница в мыле. Да, тяжёлый хлеб колхозника, надо бежать в поле и усиленно работать, ибо, кто не работает, тот не ест… Однако, весна, хоть и снег ещё, а она, падлюка, затрагивает самые чувствительные струнки в душе человека, особенно с тонкой, но не оцененной, натурой, вот как у Санька. Правда, у Санька в его душе хорошо натянуты только три струнки, как у балалайки: пофигизм, алкоголизм и патриотизм. Струнки «хочу поработать» не наблюдалось. С философской отрешённостью Санёк остановился на перепутье и стал созерцать свой внутренний мир: внутренний мир потребовал вдумчиво покурить папироску и не спешить идти трудиться, ибо от работы даже кони, как мухи дохнут. Санёк точно не хотел уподобляться такому коню, а тем более мухам. Струнка в его душе, отвечающая за пофигизм, запела громче. От задумчивости его отвлекла появившаяся вдруг перед его носом кума Светлана. Проводив своего Витька в командировку, женщина решила пройти по деревне на предмет новостей.

— Эээээ… Светик, — сплюнув начал галантный разговор Санёк. — Какие перспективы на урожай… картошка-маркошка, всякий лучок-чесночок…?

— Вот же ты, кум, какой галантный и обходительный. Прямо как Цицерон….

— Дык, я такой, — приосанился Санёк.

— Умеешь же заинтриговать женщину.Вот только пару слов сказал, а я уже вся согласна….

А что такого? Весна ведь. Гормон играет, щепка на щепку лезет. Сладкая парочка, совершенно случайно встретившаяся, решила кое-куда уединиться, обсудить, так сказать, виды на урожай. Пофигизм не лечится… Ну и не надо… Конечно, вечно пьяный Санёк далеко не принц, но в деревне как-то принцев не наблюдалось, бери, что есть. Это в некоторых городах за границей, говорят, принцев, как кошек на помойке.

Зато Витьку в этот день выпала судьба много работать за баранкой своего самосвала. Вечером, когда его, уставшего, покормила ужином путьильичёвская повариха Маришка, Витёк горестно вздохнул и спросил у Маришки:

— А что, Мариш, давай самогонки возьмём, да на сеновал. Нормально, да?

— Да, ладно, — махнула рукой женщина. — Чё там делать?

— Будем самогонку там пить….  На звёзды любоваться. Я тебя за попку потрогаю….

— Э, Витёк, я же не дам, — заверила женщина. Смотреть на звёзды в холодном сеновале с Витьком ей и нахрен не впиралось.

— Ладно, — вздохнул уныло Витёк. — Тогда опять самогонку будем пить…

* * *

Зима. Весна. Лето. Жизнь в деревне продолжалась, несмотря ни на что. Даже полоумный внук бабки Тимофеевны стал выходить из дома во двор, и даже бегал по деревенской улице. Ну, как в деревне, да без деревенского дурачка. Теперь в деревне Девица стало всё как у людей, даже деревенский дурачок свой имелся. Впрочем, жители убогого Василька от себя не гнали по причине его совершенной безобидности. Ну, бегает и бегает, бормочет себе постоянно что-то под нос, но то такое дело, природа на внуке Тимофеевны отыгралась. А Васильку настоятельно требовалось общение с носителями языка, но местные какие-то странные носители. Почему-то, они наотрез отказывались говорить между собой на литературном языке, а говорили на русском языке, но, так называемом матерном, слова которого не найдёшь в обычных словарях, а только в специальных. Вот беда — огорчался Василёк — оказывается, надо учить не один, а два русских языка. Вот же засада. Василёк запретил себе переводить русские слова на испанский. Он должен чётко понимать смысл. Он не хотел стать простым переводчиком, ему надо самому стать носителем этого языка. Дело продвигалось, но туго, несмотря на то, что свою голову Василёк уже вылечил. Оставалось влить в себя 150 волшебных единиц и будет он совершенно здоров. Это представлялось вполне выполнимым мероприятием, ибо теперь в баре красовалось более 20 единиц. Естественно, система отметило такое достижение плюшками. Теперь диагност работал не как указатель болезненной точки, а уже на уровне систем организма, то есть более подробно. Соответственно, и лечение стало менее затратным, но более конкретным. Василёк уже давно мог бы полностью вылечить себя, но ему постоянно приходилось тратить магические единицы на Тимофеевну и на односельчан, ибо односельчане умудрялись подхватывать много различных болячек, даже обзаводится такими болезнями, о которых в приличном обществе считается стыдно говорить. Так что Василёк почти всё время держал диагност во включённом состоянии, ибо надо следить за здоровьем аборигенов. А что делать? От здоровья односельчан напрямую зависело, будет Василёк сидеть голодным, или бегать сытым. Хотелось бегать сытым, ибо организм его тратил калорий больше, чем организм шахтёра в забое. Поэтому, пробегая по деревне, Васильку почти всегда что-то да обламывалось из съестного от соседей: то кусок хлеба с салом, то бутерброд с домашней колбасой, то угостят молоком. Деревенского дурачка местные подкармливали. Блаженный же, что с него взять.

Блаженный любыми путями пытался улучшить материальное положение Тимофеевны. Вода приносила хоть маленький, но доход, грибы и ягоды тоже. Но на участке у Тимофеевны вырос огромный вишнёвый сад, который она по причине возраста и занятости на других участках забросила. Но Василёк уже мог шустро собирать вишню с деревьев. Проданные Тимофеевной вёдер двадцать свежей вишни принесли неплохой доход. Тимофеевна наварила и варенья из этой вишни, пришлось раскошелиться на покупку сахара. Но теперь в её распоряжении имелись руки шустрого Василька, которыми он уверенно извлекал вишнёвые косточки. Варенье предполагалось реализовывать городским. А что? Экологически чистый продукт по смешным ценам. Из-за своего возраста Тимофеевна уже не могла содержать полезную в хозяйстве живность. У неё не имелось в хозяйстве ни коровы, ни свиньи, ни даже козы. Вскоре Василёк понял, это хорошо, что козы у них нет. Понял он это на примере соседской козы. Это животное оказалось клинически тупое, жрало всё подряд и имело дурной нрав: эта мини-корова всегда пыталась забодать Василька при встрече. Вот же вредное насекомое.

Свой четвёртый день рождения Василёк встретил уже с некоторой уверенностью в завтрашнем дне. Система отсыпала ему кучу плюшек. Повысился и статус Василька у местной прогрессивной общественности. Теперь он считался не дурным доходягой, а справным дурачком. А что? Теперь Василёк уже мог хорошо ходить и даже бегать, выполнять несложную работу. Для развития моторики рук Василёк, подсмотрев в базе данных образцы изделий из дерева, решил заняться поделками. Решение оказалось удачным. Сидишь себе, работаешь руками, при этом проговариваешь русские слова. Красота. Инструмент Василёк обнаружил в деревянном ящике, который остался в хозяйстве Тимофеевны от покойного мужа. Инструмент был, естественно, старым и ржавым, но и с помощью такого инструмента можно делать оригинальные вещицы. Васильку самому не надо придумывать, какую вещь сделать; смотри в базу данных, выбирай, что попроще сделать, но выглядит пооригинальней и делай. Василёк с удовольствие делал, так как моторика рук при этом хорошо развивалась. За порезы и травмы он не беспокоился: магические единицы всегда имелись при нём. Василёк делал оригинальные скворечники, подвесные кормушки для птиц, рамки для зеркала, игрушки (всяких собачек на колёсиках). У него получались простенькие, но оригинальные ключницы, различные абстрактные фигурки, всякие панно, на которых вырезаны смешные совы и рыбки. Смешно смотрелся свинячий пяточёк на спиле дерева. Не забывал он и о предметах для кухни: всякие разделочные доски, оригинальные ложки, простые скалки. Все эти предметы из дерева бабушка выставила на веранде, поэтому изредка приезжавшие за водой люди с удовольствием рассматривали эти поделки. Некоторые покупали понравившуюся оригинальную вещицу за сущие копейки.

Тимофеевна одобрительно относилась к любому занятию Василька, лишь бы дурное дитя не орало и не лезло туда, где оно может свернуть себе шею. А так оно сидит себе смирно, что-то бормочет, никому не мешает. Даже от дурня польза есть: вишню рвал, косточки из ягод удалял, всякие деревяшки делает, которые даже изредка покупают. Говорит, правда, плохо, как иностранец, но что с балбеса взять. Очень хорошо, что у безмозглого Василька неплохо работают руки. Тимофеевна как то выбросила в мусор для последующего сожжения старые валенки и галоши, совершенно никуда не годные, так Василёк всё это добро подобрал, с помощью инструмента покойного супруга разрезал и сварганил себе странную обувь. Теперь бегает в этой странной обуви по деревне.

Василёк не стал говорить, что эта обувь классические индейские мокасины, конечно, с местным колоритом. Индейцы от вида таких мокасин умерли бы от смеха, а Васильку сойдёт, не на выставку делал их. Он даже одну пару сделал Тимофеевне: из обрезков войлока, старой резины и кусочков кожи. Обувь, конечно, необычная, но носится легко. Тимофеевна жутко бы удивилась, если бы узнала, что она носит классическую обувь южноамериканских индейцев.

Но беда подкралась незаметно. Серьёзно стала осложнять жизнь дурачку соседская коза Райка, это та, которая клинически дурная по версии Василька. Вредность этого мерзкого насекомого зашкаливала. Это исчадие бездны совершенно потеряла берега и преследовала пацанёнка, как только он показывал свой нос на улицу. И было бы это животное хоть представительное и крупное, а то так, ни то ни сё, совершенно «некозистая» коза. Но злое до безобразия, а дурного безобразия в ней напихано много. Василёк называл её не Райка, а Коза-Ностра. Ибо это существо, явная ошибка природы, когда-то имело бандитское намерение проникнуть в огород к Тимофеевне с целью поедания там капусты, но дьявольскому отродью, явному порождению злого начала, там ничего не обломилось. Ибо на защиту своей капусты грудью встали Василёк с примкнувшей к нему кошкой Муркой. С помощью хворостины и кошачьих когтей врага с позором изгнали с территории усадьбы. Коза даже обгадилась от страха, оставив во дворе много козлиного гороха. Явно из-за этой позорной страницы в своей жизни Райка и затаила зло на Василька. Теперь вся деревня, затаив дыхание, следила за эпическим противостоянием Райки с деревенским дурачком. Битва шла не на жизнь, а на смерть, по всем правилам ведения боевых действий. Даже на Женевскую конвенцию стороны противостояния наплевали и вели боевые действия самыми изуверскими способами. Плевать они хотели на здоровье мирного населения, совершенно не собирались брать противника в плен, зато с удовольствием собирались добить раненого. Война шла с переменным успехом. Сначала явно побеждала Райка. Противник выбрал способ нападения из засады. Стоило Васильку выбраться на улицу и шествовать по ней, как из-за пыльных лопухов вылетала Райка. Она всегда коварно нападала сзади, нанося подлый удар своей рогатой башкой. Если Василёк падал на землю, сбитый коварным ударом, то Райка пыталась добить раненого своими копытами и дурным лбом.

— Чтоб ты за козла замуж вышла! — шипел Василёк, потирая ушибы. — Чтоб ты на одной соломенной диете сидела, анархистка рогатая.

Теперь Василёк всегда выходил на улицу с крепкой хворостиной, предварительно, разведав все лёжки противника. Но хитрое животное постоянно меняло тактику, применяя даже методы психологической войны и политической провокации.

— М-е-е-е-е, — периодически раздавалось за забором. Это противное меканье нервировало Василька. Оно призывало его выходить на бой на улицу. Но, когда Василёк, вооружившись хворостиной, честно выходил на бой, то коварный противник скрывался и не спешил являться на благородную драку. Райка предпочитала действовать исподтишка.

— Вот же герилья недобитая, гондураска лохматая, Мара Сальватруча — возмущался Василёк. — Выходи сражаться жалкое лохматое существо. ¡No pasarán! Patria o muerte!

Смелость города берёт. Так и здесь. Вскоре коза почувствовала на своей шкуре весь благородный гнев храброго Василька, когда сама несколько раз попала в хорошо организованную засаду.

— Что меее? Что меее? Помекай мне тут, комок шерсти, — охаживал хворостиной животное Василёк. — Получи, мля, по соплям! Пленных мы не берём! Не мекай даже. Сейчас я тебя, зараза, проинтегрирую дифференциальным способом. Сделаю из тебя бином Ньютона и во фракталы закатаю.

А как же! Добро должно быть с кулаками и острыми когтями, только тогда агрессора можно принудить к миру.

Битва с местным порождением зла, впрочем, не очень отвлекала Василька от совершенствования умения «Лекарство». Теперь система открыла ему третий слой умения. Если раньше он направлял драгоценную энергию в приблизительную область организма, которую требовалось приводить в порядок, то теперь система открыла ветку развития, состоящую из семи направлений. Каждое направление соответствовало основной системе организма. Теперь система предлагала развивать каждую ветку параллельно. Ветки имелись следующие: Опорно-двигательная система; Центральная нервная система; Сердечно-сосудистая система; Дыхательная система; Пищеварительная система; Мочеполовая система; Иммунная система. Василёк получил предупреждение, что теперь ему придётся развивать каждую систему организма по отдельности. При определённом количестве единиц, влитых в какую-либо из семи систем, будет открываться дальнейшая ветка развития именно этой системы. А это уже переход на уровень отдельных органов. Ну, и дальнейшая дифференциация. Дух захватывало от дальнейших возможностей. Однако, имелись и ограничения. С большим осознанием русского языка Василёк всё больше понимал пояснения к умению. С огорчением увидел, что это умение не панацея: бессмертия умение не гарантирует. Лечить, естественно, можно людей в любом возрасте, однако, существуют коэффициенты к затратам магических единиц. Повышенный коэффициент для детей от 0 до 5 лет; потом коэффициент равен единице для лиц от 5 до 60 лет; для людей от 60 до 80 лет коэффициент резко увеличивается, до 1,7; а свыше 80 лет, увы, коэффициент будет равен трём. Но и это ещё не всё: с возрастом уменьшается гарантийный срок действия магической энергии. Всё равно когда-то наступит срок, что станет совершенно бесполезно вливание в старый организм магической энергии. Так что бессмертия умение не гарантирует.

Уже сейчас перед попаданцем стояла большая этическая проблема: кого лечить, а кого нет. И эта проблема будет, как он понимал, только увеличиваться. Поэтому Василёк пришёл к парадоксальному, на первый взгляд, выводу: людей впредь лечить только с целью развития умения, скрывать это умение всеми силами, а потом заниматься только лечением животных. Только на этих бессловесных тварей тратить магические единицы. Ну, и на себя любимого. Конечно, и на односельчан, и на хороших людей. И козу надо лечить? Нет, козу, чтоб она гадила колючей проволокой, сначала надо прибить, потом только лечить. Таки не скажу за её шерсть и качество молока, но нрава это животное мерзкого. Односельчан надо лечить и следить над ними, да и мало их. В деревне живёт только семь фамилий. Это, прежде всего, соседи Малинины, бабу Варвару Малинину Василёк хорошо знал. Ещё есть Остроградские и Кабаковы, кроме них имеются Зосимовы и Нестюркины. Ну, и, естественно, мы, Андреевы.

Жизнь текла своим чередом, и Василёк думал, что только у него проблемы, ан нет. Прошлой осенью в деревню дотянули-таки радио линию. Теперь жители деревни оказались в курсе новостей по области и в стране. Год для страны случился явно неудачным. Часто падали пассажирские самолёты и было много человеческих жертв, погибло трое космонавтов в результате разгерметизации спускаемого аппарата. В пьяной семейной разборке убит известный поэт Николай Рубцов. Ну, этот, который написал: «Ах, отчего мне сердце грусть кольнула, что за печаль у сердца моего? Ты просто в кочегарку заглянула, и больше не случилось ничего». Страна скромно похоронила и своего бывшего руководителя Никиту Хрущёва, но за этим типом никто не плакал: «… в некрологах, средь пышных восклицаний, никто, конечно, вслух не произнёс, что он, служа кассиром в тихой бане, наверно, больше б пользы всем принёс».

Неумолимая река жизни несла людей по течению, но куда несла — то неведомо. Течение реки жизни не подчиняется человеческим законам; даже от математики не надо ожидать стопроцентной точности.

Большая трагедия случилась 13 июня в деревне Юрминка. Здесь вначале начался пожар на машинном дворе. Народ храбро кинулся тушить пожар, чтобы не взорвался склад ГСМ. Но склад ГСМ не взорвался, а взорвался склад с аммиачной селитрой, коей было 150 тонн. Чудовищной силы взрыв потряс округу: в деревне не уцелели дома, через реку Вагай летали машины и трактора. Пострадали даже дома в соседних деревнях. Мгновенно взрыв убил 34 человека.

Впечатлительные жители деревни Девица крайне тяжело переживали эту трагедию. Боль таких же крестьян, как и они, наши односельчане восприняли как свою. Из хороших новостей было то, что началось строительство огромного автозавода, который скоро начнёт выпускать мощные грузовые автомобили. Больше всех этой новости радовался местный шофёр Витёк, ему уже осточертело ездить на стареньком самосвале. Кроме радио в деревню пришли и высокие технологии в виде телевидения. Богатенькие, оттого что малопьющие Зосимовы, купили телевизор, первые в деревне. По телевизору стали показывать сериал «Следствие ведут Знатоки». Остальной народ задумался: всем хотелось смотреть «Знатоков» и всякие голубые огоньки у себя дома, а не бегать к Зосимовым и сидеть у них в комнате перед телевизором, набившись, как селёдки в банку. Точно говорят, что народу надо хлеба и зрелищ.

Первым не выдержал Витёк Камышин. Он, в очередной раз, решил завязать с пьянкой. Причём, так и сказал своему разлюбезному куму Саньку: всё, завязываю.

— Я, Санёк, решил завязать, — гордо сообщил куму Витёк. — С понедельника завязываю.

Санёк солидно покивал головой: Витёк на его памяти уже завязывал раз десять, потом развязывал.

— Это дело хорошее, Витёк. Это дело надо отметить…

— Не, Санёк. И отмечать не надо. Моё слово твёрдое, ты же меня знаешь…. .как кремень оно. Завязываю на морской узел, хрен развяжешь. Начинаю на телевизор копить.

— На морской узел, это солидно, — поддакнул кум. — Сам бы завязал, но баба Маня, новый самогон выгнала. Приглашала на дегустацию, как специалиста. Презентация нового продукта называется. Из тютины с нотками малины. Обещал заценить продукт.

Витёк обливался потом, но держался, не реагировал на алкогольную агитацию своего кума. Не мужик, а кремень. Пришлось Саньку самому топать к бабе Мани на презентацию.

Находящийся в полупрострации Витёк побрёл по деревне и нос к носу столкнулся со старым дедом Тихоном из клана Нестюркиных.

— Здорово дед Тихон, — приветствовал старого деда Витёк.

— Ась? — приложил руку к уху старый дед.

— Херась… Говорю, как живёте, можете, дедушка.

— Дык, живём хорошо, вот только можем плохо…

— Выходит, плохо, значит, — почесал затылок Витёк.

— Не, милок, выходит-то хорошо… заходит плохо.

Н-да, вот и поговорил со старым дедом. У этого деда видно только одно на уме. Сидел бы уже на печке и не отсвечивал. А этот всё по девкам норовит со своими грязными намерениями. Распоясался дедок вконец. Говорят, как стал дед к ведьме Тимофеевне ходить воду пить, так его на молодок-то и потянуло со страшной силой. Не дед, а бык производитель, страшное дело. Позорит приличную деревню своими выходками. Не только в нашей деревне, но и у соседей из Пути Ильича, и даже в районе поминают вопиющий случай устроенный озабоченным дедом на прошлой встрече Нового года. Или звёзды так неудачно расположились, или в природе что-то сдвинулось, но, слабый на передок дедушка, на празднике вдруг начал не по-детски отжигать. Сначала всё шло чинно и прилично, как у приличных людей. Задумано всё толково, ага, как у людей: ёлочка на деревенской площади под единственным фонарём, возле неё столы прямо на снегу с водочкой и селёдочкой. Подходи и бери. Из репродуктора льётся музычка. Народ красиво украсил главную ёлочку игрушками, и теперь всю ночь совершал променад вокруг неё, чинно откушивая водочку, потом посещал всех соседей с поздравлениями, потом опять толкался возле главной ёлочки. Мероприятие происходило замечательно. Все люди красиво отдыхали. Пока баба Маня, эта отрыжка старого мира, эта змея с ушами, не принесла своего фирменного самогона. Ну, народ и раскрепостился. Все решили, что пора вздрогнуть. Дед Мороз из клана Камышиных прыгал в нахлобученной на него цветастой шапке, шубу в блёстках он уже где-то потерял. Снегурочка из Кабаковых, напившись до изумления орала похабные частушки: «Сидит милый на крыльце с выраженьем на лице. Выражает то лицо, чем садятся на крыльцо».

Баба Маня тоже подпевала в меру сил: «Попросили мы Ивана спеть частушки нам без мата. Из всех слов мы разобрали внятно лишь одно — «лопата».

А дед Нестюркин получился у них заводилой. Народ шептался, что под утро эта лихая компания интимно раскрепостилась и устроила оргию, ибо как объяснить, что на ёлке на другой день нашли нижнее бельё этой гоп-компании. Вот такой конфуз наблюдался на другой день. Вся деревня это грехопадение наблюдала, даже гости из Пути Ильича, перед которыми теперь стыдно. Да, дед Нестюркин искажает моральный облик деревни. И, главное, ему всё нипочём. Но делать шебутному дедушке замечания ни у кого язык не поворачивался, по причине большого к нему уважения со стороны односельчан. Ибо дед Тихон крутизны немереной. Родился ещё в прошлом веке в 1895 году. В 1915 году призван в императорскую армию и сражался на фронтах Первой мировой войны. Получил два ранения и солдатский Георгиевский крест. В 1918 году вернулся в родную деревню и забил большой болт на гражданскую войну. Его пытались мобилизовать как белые, так и серые, то есть красные. Но Тихон отбрыкался, как от тех, так и от других:

— Видите, какой я хворый, кхе, кхе, кровью харкаю, два раза раненый… какой из меня вояка…

От него и отстали. Но односельчане знали, что Тихон поклялся на кресте, что в соотечественников стрелять не станет. Сами если хотите, хоть все поубивайтесь, а я вам помогать не намерен, ибо грех это великий.

Поэтому у новой власти он оказался не в почёте, хотя один из первых вступил в колхоз. Началась новая жизнь, к которой надо ещё уметь приспособиться, поэтому случалось в жизни Тихона всякое, но он умудрился всё вытерпеть и выжить. В 1941 году немецкие фашисты, собрав всех своих прихлебателей со всей Европы, ринулись на Россию. Летом 1942 года эта озверевшая банда торчала уже около Воронежа. Председатель колхоза, видя такое дело, приказал Тихону взять жену, дочку, ещё пять деревенских баб и отогнать колхозное стадо в Саратов. Гнали мычащее стадо по ночам, ибо днём немецких самолётов полное небо. Шли медленно, ибо надо давать дорогу войскам, спешившим на фронт, где-то поить и кормить стадо. В своём путешествии повстречали злых беженцев из Воронежа. Беженцы были в основном бабы, мужики сражались в народном ополчении. Наслушались от баб из Воронежа жутких рассказов, что творили немцы и венгры. Особенно потряс рассказ о массированном налёте авиации на город, когда школьники праздновали окончание школы. Сотни убитых детей. Женщины уже даже не лили слёзы, их глаза выражали такую лютую ненависть к немцам и венграм, что, казалось, испепелят.

— Угу, — сказал Тихон, почесав старые раны. — У меня к венграм и немчуре тоже есть должок, даже два. А теперь и за Воронеж стребую.

Доведя стадо до Балашова, пристроив жену и дочку к хорошим людям, Тихон вернулся в Воронеж. Воронежцы тысячами вступали в народное ополчение. Нашлось там место и бывшему имперскому егерю. В Воронеже Адольф Гитлер получил хреном по всей своей хитрой морде. Придумав план «Блау», он считал, что этот город возьмёт за 2–3 дня. Правобережную часть его войска всё же смогли взять, а вот левобережную часть города так и не смогли. Сражение за город длилось 212 дней и закончилось для фашистов катастрофой, сравнимой с катастрофой в Сталинградской битве. Если в Сталинградской битве фашисты потеряли 300 тысяч немцев и 200 тысяч прихлебателей, то под Воронежем 320 тысяч голов. Под Сталинградом в плен попало 130 тысяч фашистов, то под Воронежем 75 тысяч. Под Воронежем образовалось и самое большое венгерское кладбище в Европе: не то 150, не то 160 тысяч венгров здесь бесславно сдохло. Фактически вся венгерская армия. Венгров, этих скотов, в плен не брали. Гитлер даже перебросил под Воронеж элитный полк, в котором он когда-то служил. От всего полка осталось восемь живых организмов. На правом берегу, немцы пытались установить свою администрацию, но и тут вышел облом: Воронеж стал единственным захваченным городом Европы, где немцам не удалось установить оккупационную власть, ни один человек не записался в их полицию и не переметнулся на сторону европейцев. Поговаривали, и не без основания, что Тихон должок с немчуры и венгров взял их кровью, лично убив штук тридцать пришельцев. Может и врали, но два ордена Славы это не кот начхал.

* * *

Вот и четвёртая осень Василька пришла или даже наступила. Реальная деревенская жизнь стала бодро хлюпать и чавкать под его молодыми ногами, не лето, поди. Осень наступила, «птицы улятели»…. им «клявать нечаво», вот и «улятели». В октябре Василёк стал чувствовать себя если не архимагом, то приличным таким магом деревенского уровня. И есть от чего возгордится. Теперь в баре у Василька имелась двадцать одна полновесная магическая единица, причём полностью опустошённый бар восстанавливался уже всего за 21 час. Прогресс, однако. В бонусном хранилище теперь красовалось 39 единиц, которые пока Василёк берёг. Пожертвованный от щедрот системы магический аккумулятор теперь вмещал целых восемь единиц. Эти числа грели душу Васильку и позволяли ему уже с некоторым оптимизмом смотреть на мир. Из хорошего в их жизни с Тимофеевной было и то, что урожай этого сезона можно назвать богатым. От колхоза Тимофеевне досталось три чувала картошки, по четыре мешка капусты и свеклы, несколько ящиков морковки и лука, а также зерно для корма птицы. Плюс есть ещё собственный огород, на котором повеселевшая Тимофеевна работала как трактор. Как только у Тимофеевны появилось здоровье, так она сразу же принялась гробить его на огороде. Старушка не для себя старалась работать не покладая рук, а чтобы прокормить прожорливого Василька. В этом году её просторный подземный погреб был забит под завязку заготовками на зиму. Пришелец с другого мира стал уже забывать уругвайскую кухню, и даже стал находить некоторое удовольствие в простой деревенской пище. Он даже попробовал есть пищу, под названием «солёные грибы опята» и «солёные огурцы». Но, из-за особенностей своего метаболизма, дурачку требовалось пищи гораздо больше, чем его сверстникам. Поэтому Василёк придумал изумительный в своём изяществе план как добыть дополнительное пропитание. Главную роль в этом плане он отвёл односельчанам. Должна же быть и от них, хоть какая польза? Конечно, должна. Сказано, сделано. Теперь у Василька режим дня следующий: ранний обильный завтрак, работа по хозяйству без фанатизма, плотный обед. А вот после обеда наступало время пробежаться по деревне на предмет получения угощения от односельчан. Вечером надо торчать дома, ибо мог прийти посетитель к Тимофеевне для чтения молитвы и пития воды. Из-за воздействия на этот мир существ цивилизации десятого уровня, мир сделался несколько кривоватый, что дало Аламеде сделать вывод, что всё действительное в этом мире несколько безумно, а всё безумное стало действительным. Народ подкармливал ошивавшегося по деревне Василька, а тот, постепенно, расширял ареал своего обитания, пока, наконец, не набрёл на золотую жилу. Эта золотая жила была внешне неказистая, совсем не Клондайк, но для вечно голодного Василька она стала находкой. Этой жилой оказался колхозный коровник, который односельчане почему-то величали фермой. Василёк вгляделся в эту «ферму»: как-то слишком бюджетный вариант. В этом коровнике обитало 23 бурёнки под присмотром тётки Марины из клана Остроградских и скотника деда Матвея, который жил не в деревне, а на хуторе, который так и называли — Выселки. По-хорошему, если бы такая «ферма» работала в Уругвае, то владельцев этого заведения, наверное, линчевали бы за издевательство над животными. Бедные коровки на этой ферме жили всегда голодными, как Василёк, доились как козы, а ветеринара видели только по праздникам, да и то шибко пьяного. Вообще-то, это предприятие почему-то считалось образцовым, в том плане, что могло служить образцом ведения социалистического хозяйства. По идее, разработанной классиками коммунистического учения, ферма должна успешно работать. На практике она и работала, правда, никто не понимал, каким образом она умудряется худо-бедно функционировать. Это всегда так, когда умные головы объединяют передовую теорию с унылой практикой, то всё перестаёт нормально работать. Почему так?

Ухаживавшие за коровками тётка Марина и дед Матвей были, по меркам местного социума, людьми хорошими и малопьющими. Это значило, что они не запойные, и с топорами друг за другом не бегали. Но своих особых тараканов в голове эта парочка имела в достаточном количестве. Дед Матвей полностью помешан на врагах: как начал воевать в гражданскую, так и продолжал воевать, никак не мог успокоиться. Врагов вокруг плодилось всё больше: это недобитая контра, нэпманы, шпионы, кулачьё, всякие перерожденцы. Поэтому дед Матвей смотрел на мир сквозь призму непримиримой классовой борьбы. В отместку вся эта свора врагов постоянно отравляла ему жизнь. Спасал самогон. Он точно показывал, кто в деревне перерожденец, кто контра и недобитое кулачьё, кто шпион, а кто вообще не пойми что. Под самогоном дед Матвей вдруг стал замечать за односельчанами всякие странности: шепчутся на непонятном языке, некоторые отрастили козлиные рожки и, прости господи, хвосты. Рога, копыта и хвосты это ещё ладно, но зачем есть лягушек с пруда и кошек? Это гастрономическое предпочтение односельчан деду решительно непонятно. И шпионы. Они думают их не видно; не видно как идут в лес с радиостанцией и там передают в центр свои нашпионенные доносы. Совсем некоторые совесть потеряли: продались империалистам с потрохами. Это тот случай, когда деду стыдно не за себя, а за поведение некоторых несознательных односельчан. Ведь как так можно — шпионить в собственной деревне? Несколько раз дед сигнализировал участковому милиционеру на предмет творящихся в округе непотребств. Сигнализировал подробно: кто, когда, где и с кем, и сколько раз. Особенно досталось шпионам: ну, не любил дед шпионов. Сначала участковый заинтересовался сигналами деда, но потом, когда, читая, тетради с наблюдениями деда, вдруг дочитался до тех строк, где подробно описывались деяния врагов, участковый стал хмуриться, а потом его стало корёжить. По версии деда выходило, что некоторые шпионы не простые, а инопланетные, факт. Если простые шпионы шпионили тактико-технические данные колхозных тракторов и машин, а также разведывали политическую обстановку, то инопланетные вились со своими приборами около силосной ямы. А ведь все знают, что за силосной ямой находится секретный правительственный бункер. Вот шпионов и тянет на этот объект, как мух на…. мёд. Участковый под протокол изъял писанину деда, а затем взял его за руку и отвёл к председателю колхоза, к которому обратился с просьбой как-то занять бдительного гражданина. Председатель, вначале, не хотел пристраивать деда на должность, но, когда участковый дал почитать председателю тетрадь деда, то проникся. Выходило, что, от греха подальше, надо держать деда Матвея; желательно пристроить куда-нибудь, где бы он работой отвлекался от своих шпионских страстей и находился бы хоть под каким-то присмотром. Председатель мужик мудрый, а участковый за свою жизнь насмотрелся такого в этой местности, что перестал даже улыбаться. Так дед Матвей попал в коровник, а коровник, естественно, недалеко от силосной ямы. А за силосной ямой сами знаете что. Вот по заданию участкового дед Матвей и приглядывал над обстановкой в округе. Зоной его ответственности считался коровник и силосная яма. Здесь у деда несколько прочистились мозги, но у него случилась напарница Маринка, а для Василька тётя Марина. Ей стукнуло уже 45 лет, но она деду казалась молодой женщиной, поэтому он её величал исключительно как Маринка. Увы, но Маринка уважала самогонку. Бывало, уважала в количествах несовместимых с работой. Вот потому коровки и выглядели с такими работниками несчастными и неухоженными. Но где председателю взять других людей: хоть такие есть, и то счастье. Маринка сама в одно лицо не бухала, а наливала и деду. Ей, видишь ли, весело слушать россказни деда, которого самогонка раскрепощала. Дед мог рассказать почище всякого радио. Сама Маринка у деда котировалась как социально близкая, однако, её фамилия несколько подкачала. По мнению деда, фамилия Остроградские это очень мутная фамилия. Да что там мутная, положа руку на сердце, самая что ни на есть шпионская и вредительская. Поэтому дед внимательно присматривал и за Маринкой, особенно внимательно, когда она его угостит самогонкой.

Вот на эту «ферму» и набрёл Василёк. Он сразу понял, что с Маринкой ему надо дружить, ибо молоко. Прелести Маринки, как и её самогон старого профессора в теле малыша не интересовали.

Коровки считались ярославской породы, но из-за халатного к ним отношения они давали в день литров десять молока, да и то не все. При хорошем отношении к корове она могла бы дать литров сорок, но ключевое слово «хорошее отношение». Эти же коровки бедовали вместе с людьми, которые за ними ухаживали.

Маринка, первый раз заметив малолетнего дурачка на ферме, затащила того в подсобку, чтобы напоить парным молоком. Надо заботиться об убогом ребёнке, решила она. Вон у него какая стрёмная обувь. Надо ему задарить хоть резиновые сапоги, оставшиеся от дочки, та уже из них выросла. Маринка сказала об этом Васильку, чтоб завтра приходил на ферму, она подарит ему сапоги. Потом она с умилением смотрела, как голодное ущербное дитё выдуло литровую банку молока, потом Василёк употребил ещё столько же. И куда в него столько влезает? В благодарность Василёк щедрой рукой направил три магические единицы для лечения Маринки, предварительно включив диагност, чтобы знать, что, собственно, требует лечения в первую очередь. Да, запустила тётка свой организм. Да и на лице видны следы употребления самогонки. Если эта Маринка продолжит бухать, то скоро её сердце не выдержит. Здесь же Василёк познакомился и с дедом Матвеем. Диагност, изучив организм деда, аж заурчал, столько у деда нашлось всяких болячек, целый букет, особенно большой ущерб имелся в психике. Но, это и понятно, всё-таки три контузии в своё время перенёс дед, вот и сказываются бурные годы.

Дед сегодня, как и Маринка, уже успели наугощаться самогоном, поэтому одна была ненормально весела, а другой был ненормально подозрителен. Дед, устроился на лавке возле входа в коровник, достал кисет, скрутил огромную «козью ножку», и пыхнул дымком. Потом уставился на пацанёнка, наблюдавшего над его манипуляциями. С Васильком деду стало всё ясно и понятно. Ясно, как день, что мелкого подростка послали сюда шпионы выведать тайну силосной ямы. Но они прокололись: дед Матвей всё насквозь видит, лучше всякого рентгена. Теперь он начнёт присматривать над этим придурком. А мелкий и глупый Василёк выведет следствие на матёрых шпионов, факт. Поэтому дед с одобрением воспринял слова Маринки, когда она стала приглашать малолетнего убогого заходить почаще на ферму. Пособников шпионов надо держать под присмотром, факт. Прикармливать их, чтоб они расслабились и выболтали все свои шпионские тайны. Дед поделился с Васильком своим бутербродом с салом. Василёк потратил на деда единицу магии. В благодарность.

— Ну, что, пацан, ёпрст, — пыхнул дед дымком. — Силосную, мля, яму пойдёшь смотреть, ёпрст?

Василёк отрицательно покачал головой. Ему совершенно не хотелось подходить к силосной яме. От неё неприятно пахло. Лучше сегодня Василёк посмотрит коров. Но надо с пониманием относиться к старческим заскокам деда: хочет показать силосную яму, потом и её посмотрим.

— Коровок надо смотреть, — сообщил он деду.

Тот, сквозь табачный дым, понимающе ухмыльнулся. Шпионы, они такие. Сразу к объекту не пойдут. Будут долго ходить кругами, вокруг да около. Шпион он любую ворону боится. Дед не оставил мысль когда-нибудь перевербовать Василька. За шпионами даже и ходить далеко не надо: они, заразы, сами придут. Настырные.

Экскурсию к коровкам провела Маринка. Те сейчас меланхолично гуляли в огороженном дворе. Ждали пастуха, который должен выгнать их на выпас до вечерней дойки. В октябре на выпасе они ещё что-то подбирали. Каждой коровы присвоено своё имя. Маринка водила Василька от коровы к корове и каждую называла по имени: Зорька, Тучка, Штучка, Мышка…. . Те мычали, а Василёк для каждой коровы включал диагност и направлял на каждый рогатый организм 0,01 единицу. Когда все 23 коровы были осмотрены, система зашлась в экстазе. Васильку посыпались бонусы за новый открытый биологический вид, за четыре пятёрки организмов, за такое большое количество обследованных организмов единоразово. Теперь в бонусном хранилище находилось 59 единиц; ёмкость аккумулятора увеличилась до десяти единиц. Появилась очень вкусная плюшка: теперь Василёк мог зарядить один артефакт в день ёмкостью 0,5 единицы. Артефакт мог иметь вид любой вещицы. Причём этот артефакт, отдав свою энергию организму хозяина, восстанавливал свои свойства в течение суток. И ерунда, что 0,5 единиц это очень мало, это только начало.

День для Василька оказался явно удачным. Вечером он соображал, какую вещь превратить в заряжённый артефакт. Сначала думал стащить у Тимофеевны булавку, зарядить её и прикрепить артефакт к её одежде, но тогда артефакт мог потеряться при стирке. Василёк пошёл другим путём. Он часто видел, как Тимофеевна, по вечерам доставала незатейливую деревянную шкатулку, открывала её, доставала оттуда тонкое золотое колечко и на несколько минут надевала его на палец. Это памятная вещь от её погибшего мужа. Тимофеевна вытирала слёзы, читала молитву и прятала колечко до следующего вечера. Вот это колечко Василёк и сделал артефактом. Тимофеевне, как решил он, ежедневные дополнительные 0,5 единиц никак не помешают. Через несколько дней Тимофеевна заметила, что, как только вечером надевает колечко, так в теле появляется лёгкая эйфория. Это явный знак свыше, что погибший муж видит с небес её жизнь и помогает. Поэтому Тимофеевна чередовала молитвы с отчётом мужу о пройденном дне.

Глава седьмая

Несмотря на то, что Васильку приходилось жить в непривычной для него деревенской обстановке с совершенно загадочным для него народом, несмотря на это, ему здесь жилось весело. Плюс постепенно рос и его опыт лекаря. Проведя нехитрые вычисления, пацан обрадовано хмыкнул. Теперь ровно за месяц его хранилище силы вырастет с 21 единицы до 28 единиц. Это уже почти могущество — он почти архимаг. Так, весело перебирая ногами, он примчался на ферму, зная, что ему от Маринки обещаны резиновые сапоги и молоко. Плохо только то, что ещё не подошло время сделать артефакт, ещё оставалось несколько часов. Василёк решил сделать артефакт из одной Маринкиной серёжки. Пусть артефакт хорошую и добрую тётку постоянно лечит. Ладно, завтра сделаем, решил он. Сегодня полечу её парой единиц силы, для хорошей сеньоры не жалко. Ещё бывший уругваец хотел вплотную заняться здоровьем колхозных коровок. Высококалорийное молоко ему чрезвычайно понравилось. Немного попаданца беспокоил странный дед Матвей с его несколько неадекватным поведением: вдруг ещё, кусаться начнёт. Да и на экскурсию к силосной яме Васильку идти особо не хотелось, но старость надо уважать.

Подойдя к ферме, Василёк услышал пение. Маринка, приняв на пару с дедом по стаканчику самогонки, развлекала коровок задорными песнями:

— Эх, лапти мои, четыре оборки, хочу дома заночую, хочу у Егорки…. .

На своей лавке сидел дед Матвей. Он, после самогона, очень внимательно отслеживал поведение Маринки. Для маскировки курил свою «козью ножку» и бдил. Сегодня обстановка совсем какая-то подозрительная. Вот дед и сидел, слушал, курил, наблюдал, потихоньку «опухал».

— Здравствуйте, дед Матвей, — вежливо поздоровался Василёк со стариком. — Как дела?

— Здоров, ёпрст. Слона ежиха родила, ёпрст, — выпустив облако дыма, ответствовал дед.

Василёк хотел сказать деду, что бесконечно рад за эту ежиху, что так сподобилась, но, тут появилась раскрасневшаяся Маринка:

— Ой, Василий, Василёк, заходи на огонёк, — радостно приветствовала она знакомого дурочка. — Эх, Василёк, был бы ты лет на сорок старше…

Понятно, конечно, что эта горячая сеньоры тогда бы закадрила Василька. Он не стал говорить сеньоре, что в действительности ему уже 90 лет, не поймёт. Тогда и не надо булькать впустую.

Взяв малыша за руку, сеньора повела его в подсобку пить парное молоко и примерять сапожки. Естественно, Василёк не отказался ни от молока, ни от сапожек, которые были хоть и поношенные, но в его условиях это почти царский подарок. Жаль, что за ночь волшебные единицы не восстановились полностью, пока их всего восемь. Васильку хотелось многого: вылечить сеньору, старого деда, коровок, но мощности у него ещё нет. Совсем ещё я ни архимаг. Да, плохой я кудесник, подумал Василёк. Иншалла. Но, он всё равно одарил деда и Маринку по лечебной единичке, а каждой коровке досталось по 0,01. Маринке понравилось, что ребёнок не боится коров, а подходит к ним и каждую ладошкой хлопает по боку. Маринка, естественно, не ведала, что таким образом Василёк отдавал по 0,01 лечебной единичке каждому животному. Потерпите, шептал он коровкам, накоплю энергию, вылечу вас всех не хуже ветеринара.

* * *

Товарищ лейтенант Мухин Сергей Макарович, это который местный участковый милиционер, заботливо обернул газеткой трёхлитровую стеклянную банку, в которой плескалось нечто. Это нечто он получил от гражданки Кабаковой, которую все знали как баба Маня самогонщица. Мухин сегодня совершал очередной объезд своего участка на служебном мотоцикле цвета канарейки, поэтому не мог не заехать в деревню Девица. Конкретно к бабе Мани. Конкретно за её фирменной самогонкой. Все люди, все человеки, даже участковые милиционеры. Участковые милиционеры, как оказалось, тоже употребляют самогон, изредка и в меру. Бывает и не в меру, но тоже изредка. Бывает и не изредка. А что? Служба не мёд. Вот и приходится расслабляться народным средством. Сегодня Мухин вступил в коррупционную связь с бабой Маней. Впрочем, он всегда вступал с ней в такую связь. А что прикажите делать? Ведь его любимое начальство, наевшись грибов с соседнего леса, вдруг вознамерилось начать очередную борьбу с самогонщиками. На следующей неделе запланированы карательные рейды. Вот Мухин и шепнул бабе Мани, чтобы она спрятала свой агрегат и ингредиенты. Хорошо спрятала. Ибо чревато. Начальство, внезапно заскорбев головой, требовало большого кровопролития, сделать всем страшно и строго наказать кого попало. Оно категорически не хотело понять простую истину, что разгромив такие производства, как у бабы Мани, получится значительно хуже. Для всех. Ибо у народа нет лишних денег на приобретение казённой водки. Поэтому страждущие алковетераны лучше купят за полцены продукцию бабы Мани. Убери бабу Маню, и селяне начнут пить всё, что попало под руку, любую спиртосодержащею жидкость. А это уже беда. Вот поэтому участковый тонко намекнул Мане, что с понедельника надо ждать незваных гостей, которые, как известно, хуже французов. За свой намёк участковый получил взятку в виде банки фирменной самогонки, которую сейчас аккуратно прятал в люльку служебного мотоцикла. Теперь он знал, что селяне разыграют целое представление для гостей. Естественно, местные выдадут бригаде карателей несколько прохудившихся вёдер, помятых молочных бидонов, какие-то ненужные в хозяйстветазики, выдавая этот металлолом за самые современные самогонные агрегаты. Доблестные оперативники найдут и разгромят даже целое подпольное производство запрещённого напитка в отдельно стоящем полуразвалившемся строении. Когда оперативники с понятыми ворвутся в это строение, они увидят собранное из различных железяк, трубок и ёмкостей нечто монструозное. Все начнут охать и ахать, эксперты фотографировать этот агрегат, оперативники составлять протокол. Судя по документам, окажется, что милиция выследила и пресекла работу крупного подпольного цеха по изготовлению самогона. Правда, самих цеховиков взять за причинное место не удалось, слиняли лихие люди прямо перед носом облавы. Однако, следов и улик они оставили достаточно, чтобы сделать вывод, что ниточка ведёт в соседний район. Вот же там живут нехорошие люди. Старые оперативники будут дружно делать вид, что видят этот цех впервые в жизни. Все дружно забудут, что громят этот цех всякий раз, как у начальства кое-где засвербит. И совершенно не важно, что изымаемый из цеха агрегат, в принципе, не мог изготовить не то что самогон, а вообще ничего не мог произвести.

На местных мужиков теперь легла забота чуть подлатать это «здание», чтобы оно совсем не завалилось, и притащить в него всякий хлам, чтобы соорудить очередное не пойми что для следующей облавы. Местные с задачей справятся: если есть фантазия, то интеллект аборигенов способен и не на такие изыски.

Лейтенант Мухин тяжело вздохнул: у него когда-то была хрустальная мечта, но от столкновения с реальностью хрусталь разбился вдребезги. И так вот всю жизнь, даже без выходных. Какие к лысому бесу участковому выходные? Он уже и слово такое забыл. Начальство создаёт участковому проблемы, народ вообще без проблем не может жить; в семье, опять же проблемы. Даже верный мотоцикл и тот норовит создать проблемы. Проблемам не скажешь, чтоб они в очередь встали. Ну, и как тут не запьёшь? Но к этому делу надо подходить осторожно, а то получится как с коллегой из соседнего района. Двадцать лет мужик сидел на должности, но, всё-таки спёкся. Запил горькую в недопустимых количествах. Сдали своего участкового свои же местные селяне, когда заметили, что участковый стал охотиться с помощью пистолета Макарова на бегемотов, каким-то образом появившихся в деревенском пруду. Бравый участковый не смог толково обосновать своему начальству, куда он спалил столько патронов к пистолету, и сколько точно бегемотов подстрелил. Уверял, что завалил штук сорок. Начальство, почему-то не организовало рейд на зловредных гиппопотамов, а отобрало у коллеги пистолет и отправило его на медкомиссию, которую он не прошёл.

Лейтенант Мухин, раз уж заехал в деревню, то, по укоренившейся привычке всё доделывать до конца, прошёлся по некоторым адресам и заехал на ферму посмотреть на деда Матвея. Ещё одна головная боль лейтенанта. На ферме Мухин встретил деда Матвея, усиленно курившего свою неизменную «козью ножку», вечно непросыхающую Марину Остроградскую и деревенского дурочка Василька. Их что, магнитом друг к другу тянет — подумал Мухин. Гоп-компания.

Маринка радостно развлекала деда и глупого мальца частушками:

— А вот и сам Сергей Макарович пожаловали, — радостно сообщила она. — Не хотите ли, Сергей Макарович парного молочка откушать, только из коровки.

Дурачок Василёк восторженно уставился на милиционера. Просто по слуху уругвайца резануло имя «Сергей». В испанском языке это имя звучит ещё, куда ни шло, можно как Серж, а вот по-португальски звучало оно совсем нехорошо. Да, не повезло человеку с таким именем. По-португальски оно звучит как «Я гей», что не очень хорошо даже для толерантного времени.

Мухин отказался от употребления парного молока, сказав, что его от него может пронести, а это совсем не солидно для представителя власти. Потом он внимательно посмотрел на таращившегося Василька. Да-а, у ребёнка не все дома, судя по его виду. Явно придурковат. Потом он обратил внимание на деда. Дед, пользуясь случаем, вцепился в рукав форменного кителя милиционера, и потащил его в сторонку. Мухина потащил, а не рукав. Деду надо было срочно выговориться по теме врагов, коих только прибавлялось. Прут, ёпрст, как тараканы.

— Шастают, ёпрст, — дыша табаком и перегаром доложил он начальству. — Вокруг, ёпрст, объекта и вообще. Вынюхивают.

— Кто? — недоумённо спросил милиционер.

— Враги, ёпрст, кто же ещё, — удивился вопросу дед. — Вот, к примеру, наш пастух….

— Что пастух? — насторожился Мухин. — Он же стадо пасёт, и всё. Даже бухает в меру….

— Ага, в меру, — взвился дед. — Как же… в меру, ёпрст. Не просыхает, вредитель. А знаешь, как он глазом своим-то на силосную яму косит? Точно знает, что там такое, факт. Задумал он, окаянный, что-то. Надо на него облаву организовать.

Видя, что представитель власти сомневается, дед Матвей зашёл с козырей:

— У нас-то на Выселках совсем беда, — поведал он Мухину. — Видишь вон того ребятёнка-то? Васильком, ёпрст, его кличут…

Видя, что непонятливое начальство не понимает его мысль, дед продолжил:

— У этого Василька бабка есть. Тимофеевна, ага. Так вот она ведьма! Вчера, ёпрст, она летала на помеле в наши Выселки. Беда… К таким же ведьмам, как и сама. Запиши: Нюрка и Фроська.

Дед от омерзенья сплюнул на сапоги Мухина:

— Надо их срочно брать за жабры и в расход, — глаза деда зажглись пламенем фанатизма.

— Ассамблея у них там произошла, ага, типа сходняка, или слёта. А может даже шабаш организовали, — дед повторно сплюнул на сапоги Мухина, но тот ловко увернулся.

Лейтенант понял, что надо этот разговор заканчивать, ибо дед начал возбуждаться. Осеннее обострение налицо.

Мухин буркнул деду «до свидания» и «разберёмся» и резво двинулся от него к мотоциклу, но был перехвачен неутомимой Маринкой.

Вслед лейтенанту летели слова:

— … пришельцы, ёпрст, совсем озверели…

Лейтенант не стал дослушивать инфу об озверевших в корягу инопланетянах, у него и своих забот полно. Тут, как те инопланетяне озвереешь.

От Маринки лейтенант тоже ловко вывернулся, несмотря на то, что она с жаром стала усиленно рекламировать себя прекрасную:

— Сергей Макарович, обратите на неотразимую девушку своё внимание, — начала наезд Маринка. — У меня много достоинств, кроме того, что работящая и не курю. Я Макарыч могу крестиком вышивать. А ещё я вкусно готовлю и голова у меня не болит… Вот, зацените, правда, я неотразима?

Маринка крутанулась вокруг своей оси, демонстрируя Мухину свои прелести. Лейтенант не знал, куда ему деться.

Василёк тоже во все глаза смотрел на Маринку. Конечно, правда, что сеньора Маринка просто великолепна и в меру упитана. Он мог бы сказать, что она прекрасна, как электромагнитная волна, падающая под углом Брюстера на горизонтальную поверхность, и даже ещё лучше.

Руля на мотоцикле по сельским дорогам, лейтенант думал, как быстрее доехать до своего дома из этого дурдома. А там принять грамм «стописят» самогона, а ещё лучше допиться до изумления и зелёных человечков, чтобы забыть про облавы, про ведьм. Забыть о Маринке, вышивающей крестиком, про хищения капусты с полей, да и о самих зелёных человечках деда Матвея забыть. Но, надо предварительно капитально спрятать свой табельный пистолет. Ибо чревато. Впрочем, некоторые умельцы, и подручными средствами успешно гоняли человечков, белочек и чертей. Да, трудна жизнь сельского участкового. И это ещё хорошо, что мы живём не в Америке. Там, говорят вообще мрак, там негров угнетают.

Лейтенант Мухин жалел всех своих односельчан, даже непутёвых. Жалко самогонщицу бабу Маню, которая не от хорошей жизни варила самогонку и спаивала ею селян, которых тоже жалко. Очень жалко деда Матвея, который имел свой специфический взгляд на этот мир. Жалко непутёвую Маринку, которая постоянно что-то хотела, а «хотело» в неё не влетало, и придурашного Василька жалко. На себя жалости уже не оставалось, поэтому Мухин твёрдо решил, что приедет домой и капитально вмажет. Конечно, пьянство проблему не решит, но вмажет он сегодня как следует. И закуску надо непременно себе сварганить: тех же макарон по-флотски или пельменей. Без закуски пить — себя не любить: так может демография и на полшестого опуститься. Интересно, а макароны по-флотски и пельмени, это одно и то же? Или всё же разная еда. Да, плевать! Лишь бы побольше.

Василёк в новых, но поношенных сапогах, бежал домой. Солнце било ему в спину и от тела Василька на землю падала тень. Эта тень отображалась на двумерную проекцию. Мир сложен. Может статься так, что сам Василёк только тень существа, живущего в четырёхмерном пространстве. И этому существу плевать с колокольни на мелкие проблемы жалких людишек, существующих в жалком трёхмерном пространстве.

Глава восьмая

«Меня свобода ценит, одетого в лохмотья….»

(Орасио Феррер)

«Буря. Мгла. В кромешном мраке заунывный вой собаки. Огороженный плетнём, деревенский старый дом….».

Навалилась холодным испытанием на несчастного Василька очередная зима вместе с сезонной хандрой. И это ещё не чёрная полоса его жизни, это, оказывается, ещё белая полоса. Но этот русский холод уже достал. Это местным всё нипочём, а Васильку — вилы. Этот сельскохозяйственный инструмент местные поминают, когда им плохо. Нет, это им, местным, эти самые вилы, а Васильку так ещё и грабли с лопатой, однозначно. Эх, жизнь моя — жестянка, да ну её в непроходимое болото. У Высших Сил с чувством юмора дела обстоят явно чрезмерно. Законопатили профессора Аламеду в тело малолетнего ненормального, а теперь с любопытством наблюдают, как он тут бедует. И куда законопатили: в Россию! Вот за что мне такое наказание? Теперь смотрят на Василька сверху и ухахатываются с него, как он пытается учить русский язык. Угорают от смеха, наверное. Им смех, а мне беда сплошная. Тут везде, куда не ткнись, везде беда и недоразумение. Местные уже привыкли, а Аламеде… эти самые грабли с лопатами. Даже с именем «Василёк» Высшие Силы гнусно пошутили. Ну, конечно, такому убогому существу только такое имя и носить. Ведь на местном медицинском сленге оно обозначает малолетнего сифилитика. Хоть плачь. Хоть вой. Хоть смейся. Так что давай, малолетний сифилитик, учи русский язык, лечи местных аборигенов и их животных, а мы тебе ещё какую гнусность подкинем, чтоб жизнь мёдом не казалась. И из дома на мороз в таком тряпье не выйдешь, околеешь сразу, возле крыльца.

А вот фиг вам, Высшие Силы! Таки я имею Вам кое-что сказать за свою жизнь: не хочу Вас расстраивать, но у меня всё хорошо. Что, съели! Кстати, про поесть. Вот это больная тема. Здесь, всё-таки, Высшие Силы попаданца достали. У него метаболизм ускоренный, не такой, как у обычных людей, ему надо питаться значительно обильнее, чем обычному человеку. Естественно, кормилица Анна Тимофеевна, этого не очень понимает: кормит своего внука, как малого ребёнка, оттого у него постоянный голод. Ага, плохое детство…. недостаток витамин. Пришлось, с отчаяния, съесть кошкин корм прямо из её миски. Тимофеевна, как такое увидела, стала кормить дурочка чуть обильнее, но без всяких изысков. Хорошо прожаренный стейк под карамельным соусом и с жареными овощами она не предложила. Ой, куда это я? Об этом даже думать нельзя. Но, хотелось бы чего-нибудь простенького. Филе из морского чёрта, например, с гарниром. Так, сколько у нас времени до обеда? А на обед у нас опять борщ и картошка в горшочке. Борщ это великолепно, а горшочек у них называется чугунок. Вынимается он из русской печи ухватом, это такое хитрое приспособление. Хороший такой этот чугунок, сиротского размера. Василёк такой размер одобрял. Это вам не ресторанные «мизерные» горшочки. Зато он не одобрял, что Тимофеевна кладёт картошку в этот чугунок не доверху, а только на половину его объёма. Понятно, что это она делает из экономии. Но голод сводит попаданца с ума. Голод заставляет делать такие вещи, которые в здравом уме даже пьяный бездомный сеньор не сделает. Вот у Василька крышу и снесло. Случайно увидел он литровую бутылку с вином, которую Тимофеевна опрометчиво поставила на видное место. Да… не хорошо получилось. Стыдно-то как. То у кошки её корм съел, то вино Тимофеевны употребил в одно лицо. Видно было, что кормилица, как только сообразила, что бутылка пустая, так сильно расстроилась. Переживает старушка, что ей не досталось. А Василёк просто не мог остановиться, когда дорвался до вина: пил и пил, пока оно не кончилось. Организм с жадностью усвоил сахар, а алкогольную интоксикацию малолетний лекарь сам вывел из организма, пожертвовав единичкой силы. Потом он, осознав сие деяние, сидел около стены в обнимку с верной кошкой. Переживал. Ему было стыдно, но он надеялся на амнистию. Надеялся, что его поймут и простят.

Тимофеевна вечером долго молилась Господу Богу. Половину того, что она говорит во время молитвы, Василёк не понимал. Опять русский язык преподнёс сюрприз. Оказывается, молятся здесь на русском языке, но совершенно не на таком, как разговаривают. Так что, теперь Василёк понял, что есть ещё один русский язык, кроме матерного, на котором разговаривают с Богом.

— Бо́же ве́чный и Царю́ вся́каго созда́ния, сподо́бивый мя да́же в час сей доспе́ти, прости́ ми грехи́, я́же сотвори́х в сей день де́лом, сло́вом и помышле́нием, и очи́сти, Го́споди, смире́нную мою́ ду́шу от вся́кия скве́рны пло́ти и ду́ха, ибо, Господи, дура я грешная, как есть дура набитая с мозгами набекрень. Даже не знаю, как Тебе господи во всём признаться. Очень уж опасаюсь гнева твоего праведного. Хоть, Ты Господи, и дал мне, дуре, здоровья, но не дал мне ума и наставлений, как мне моего внучка блаженного прокормить. А он, чертяка окаянная…. ой, прости Господи за сквернословие, ибо дура…. так он Господи обжорец ещё тот, на почве ограниченности ума и скудности сознания. Каюсь, не доглядела я Господи, как он у кошки миску кошкиной еды схарчил. Кошка тоже дура… другая бы не дала свою еду сожрать, а эта совсем старая уже, ушами своими-то лохматыми прохлопала. Сидела и блямкала своими глазюками, как дура. Я этот натюрморт увидела, когда дитё безмозглое уже доедало кошкин корм. Вот такая стыдоба. Как я с таким грехом спать спокойно лягу? И да́ждь ми, Го́споди, в нощи́ сей сон прейти́ в ми́ре, да воста́в от смире́ннаго ми ло́жа, благоугожду́ пресвято́му и́мени Твоему́, во вся́ дни живота́ моего́, и поперу́ борю́щия мя враги́ плотски́я и безпло́тныя. Может дом наш надо освятить, как в городе говорят, радикально, то есть весь до крыши? Батюшку, что ли пригласить? Как Ты считаешь, Господи? Или мозгов мне дай, чтобы могла прокормить этого обормота прожорливого. Виданное ли дело, чтобы дитё съедало две булки хлеба за 16 копеек каждая? На 32 копейки сожрал зараз. Дитё безмозглое, ест и ест, оно не понимает сколько съедает. Ещё оно, дитё это, смеяться стало. Страшное дело. Сидит себе спокойно, сидит, вдруг как захохочет. С чего смеётся? Так сдуру и смеётся. И изба́ви мя, Го́споди, от помышле́ний су́етных, оскверня́ющих мя, и по́хотей лука́вых. А резвости мне Господи побольше дай, а то не успеваю уследить за этим дитём. А то получится, как вчера. Не знаю, как и рассказать. Страшно. Тут мне соседка дала литр своего креплёного вина, причащаться, Господи, после молитвы к Тебе. Ага, причастилась. Опять каюсь, не досмотрела я Господи, а дитё-то до этой бутылки добралось и выжрало её, не благословясь, полностью. До донышка. Думала я, что всё, карачун пришёл моему Васильку. И я заодно помру от горя и несмываемого позора. Ан, нет. У этого дитя даже ни в одном глазу. Господи, кого же это я рощу. Дурак он деревенский, так теперь ещё и алкаш пропащий. Я́ко Твое́ е́сть ца́рство, и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Надоумь Господи меня дуру, как жить дальше, ибо сама я не ведаю. Ами́нь.

Не, ну а чего она так беспокоится — стал думать в позитивном ключе Василёк. С кем не бывает. Может же себе иногда позволить благородный кабальеро немного выпить? Конечно, может! Да и не дитё я вовсе, всё-таки уже девяносто лет стукнуло, пора уже в детство впадать. А то я распереживался, как малый ребёнок, право слово. Непорядок. Надо прекращать думать как малолетний сифилитик. Впредь больше здорового цинизма, а то с голоду ноги протяну в этой России, и не успею выполнить свою великую миссию. А какая у нас великая миссия? Неужели надо всё бросить и заняться прогрессорством в этой отсталой стране? И как вы себе это представляете? Осчастливить их информацией об интернете, мобильных телефонах, о толерантности к неграм и ЛГБТ сообществам? Ага, надо прийти в их Политбюро и всё это выложить, этому их Генеральному секретарю. Пусть его кондрашка хватит.

Василёк представил картину, как он добивается встречи с самим «дорогим» Леонидом Ильичом, и рассказывает ему, что надо сделать в стране, причём быстро, пока не началось. От этой представленной картины его прорвало на смех, и он дико захохотал. И есть с чего: здесь в бытовом плане примитив, зато идеология в виде веры в коммунизм. И вдруг предложить им мыслить шире, толерантнее, интернет забубенить и негров любить, а на волосатого русофоба товарища Маркса наплевать вместе с мутным Энгельсом.

Тимофеевна как раз заканчивала вечерний доклад Богу, как услышала смех придурашного ребёнка. Покосившись на внезапно развеселившегося дитя, она только стала энергичней креститься. Тот сидел в обнимку с кошкой и заливался счастливым смехом. Много ли дурачку надо, чтобы посмеяться. А Василёк не мог остановиться. Не, ну можно, конечно, ещё всё рассказать вот этой Тимофеевне. Ага, особенно про мобилы и интернет. Она, конечно, всё поймёт, правда, долго придётся объяснять, что такое ЛГБТ сообщества, и за каким таким чёртом к содомитам надо проявлять толерантность.

Нет, сеньор Аламеда, никакого прогрессорства: только желание выжить и холодное изучение данного социума в личине дурачка Василия. И, само собой, изучение и совершенствование магических способностей полученных «в дар» от Высшей цивилизации, чтоб ей пусто было.

Что у нас с магическими способностями на сегодняшний день? Василёк отложил на потом осмысливание доктрины своей дальнейшей жизни и занялся своим любимым делом: изучением уровня своего магического могущества.

Итак, у него имеется в наличие:

— мощный диагност и информационная база на многих языках до существующего года, а так же огромная база данных по медицине, причём диагност развивается от усилий Василька; плохо только, что труды по медицине, разработанные высшими цивилизациями даны на русском языке;

— основное хранилище силы на 30 единиц (ага, уже целых 30 единиц, причём восстанавливаются эти единицы за 21 час);

— бонусное хранилище силы на 70 единиц силы (здесь сила только хранится про запас, причём Василёк ни разу не воспользовался бонусным хранилищем. Он рассудил так: а вдруг потрачу всю силу из основного хранилища и свалюсь без сил, вот резерв и спасёт меня);

— простой, заполненный на 10 единиц силы, аккумулятор (используешь всю силу в нём, он пропадёт) — вещь не очень ценная, но пусть будет;

— простой, но специальный аккумулятор на 20 единиц (этот не пропадает, если обнулишь его, но и сила в нём не восстанавливается);

— простой, но самовосстанавливающийся аккумулятор со скоростью восстановления одна единичка силы в сутки (сейчас в нём всего 4 единички, а максимальная его ёмкость 20 единиц) — это уже вещь хорошая, перспективная;

— способность создавать амулеты по одной штуки в день с ёмкостью целая единица;

— ну, и умение «кошачий глаз»;

— кроме этого у Василька осталось от профессора Аламеды великолепное знание математики, что очень радовало, так как некоторые идеи в этой науке требовали переосмысления. В конце концов, Аламеда крупный специалист в этой области, фактически мировая величина.

Теперь о грустном. Во-первых, русский язык давался с трудом (Этот язык постоянно ставил попаданца в тупик — вот почему скажите, они считают скотину по головам, а правительство и депутатов по членам? Они и женщинам-депутатам присобачивают члены. Ага, они так и называют депутата женского пола — член). Во-вторых, Васильку ещё требовалось до полного восстановления своего организма 87 единиц силы, а Тимофеевне — 180 единиц. Это если не приобретёшь новые болезни. Вроде бы немного, можно напрячься и вылечить себя любимого за несколько дней, но есть ещё Тимофеевна, есть соседи, есть их живность. А они все норовят заболеть или травмироваться, а потом мучаются на глазах Василька. Вот только старую кошку Мурку Василёк излечил на 100 процентов, рядом она сидит и не сводит с него влюблённых глаз. Кошка стала статная, с густой шерстью, даже разрешила Васильку съесть её корм из её же миски. Да… случился такой грех. Признаю, был неправ. Но, и терпеть постоянный голод, периодические сильные боли и упадок сил, тоже невмоготу. Существует, правда, радикальный способ питания, разработанный учёными дикого племени моруака что в Новой Гвинее. Так вот, эти моруаки жрут грязь! Может в этой Новой Гвинее грязь питательная и вкусная? Да ну их, этих моруаков, пусть лопают свою грязь, а у нас в России грязь, наверное, не очень питательна, раз её местный народ не употребляет.

Сидеть в обнимку с кошкой хорошо — она тёплая и мягкая. Когда это животное было молодым, то её в дом не пускали и не кормили. Она сама кормилась и шастала куда хотела. Теперь она старая и сидит дома на полном пансионе.

Жизнь прекрасна, но сурова к большинству организмов. Порой приходится наступать на горло собственной мечте ради кусочка грубого хлеба за 16 копеек. И в этой обстановке надо иметь холодный ум, чтобы учить русский язык; планировать развитие магической силы, следить над состоянием здоровья односельчан и их живности. Кроме, конечно, соседской козы — эту экстремистку только на шашлык. Стоп! О шашлыке не думать. И о жареных рёбрышках не думать. Но запах шашлыка и гриля так и сидит в памяти, с лучком, томатами и под уругвайское или чилийское лёгкое вино. Нет, с такими воспоминаниями я до своих шести лет не доживу, однозначно. А мне ещё математику двигать. Столько новых идей появилось по теории хаоса. Идеи и мысли по этой теории лезутт в голову, жаль, что у Тимофеевны нет бумаги, надо бы выложить свои мысли на бумаге для потомков. Но сейчас этого нельзя делать, не поймут-с. Поэтому свои исследования математик заносил на специальные файлы в базе данных, благо туда можно разместить хоть терабайты информации. Соответственно для общества этого мира исследований профессора Аламеды как бы и не существовало.

Сам себя, впрочем, как и других «крупных» математиков, Василёк не считал авторитетами. Вообще он не считал никого авторитетом в науке. Он всегда говорил своим студентам, что когда главным критерием истины в науке становится мнение авторитета в науке, то от такой науки надо держаться подальше, ибо она тогда легко становится обыкновенным мракобесием или разновидностью религии. Доказывал он своим студентам этот постулат, отсылая их посмотреть теорему Байеса, в которой говорится, что апостериорная вероятность может только приближаться к ста процентам, но никогда не сможет достичь этого показателя. Он убеждал своих студентов относиться к жизни философски, а к науке с большой долей скептицизма, особенно к теоретической физике, которую он считал шарлатанством. Любая наука никогда официально ничего не доказывает — она просто ищет подтверждения или опровержения существующих общепринятых теорий, пока степень уверенности не приблизится к нулю или ста процентам. Всегда должна иметься возможность поменять своё мнение на какую-нибудь теорию, если появятся достаточно убедительные доказательства. И самое главное, студенты должны смотреть на существующую жизнь реально. Эта жизнь, просто еще одна вероятность, дрейфующая в безмерном пространстве неопределенности.

Какой вывод? А вывод такой, что в деревне жить скучно. Особенно зимой. Особенно в плохую погоду. Никто в гости не идёт со своими проблемами, никто не делится новостями деревенского, районного, областного и государственного уровня. Внезапно Василёк понял, что он стал интересоваться, прости Господи, деревенскими событиями. Оказывается, он сопереживает всем соседям, знает про каждую зверушку у соседей, знает про любую болячку этих соседей. Как-то все эти странные и недалёкие люди вдруг стали казаться родными и близкими. Оказывается, здесь в деревне, бывает, страсти кипят похлеще, чем описывал в своих пьесах сам Шекспир, а он знал толк в страстях. Да и старик Фрейд с интересом бы послушал некоторых местных аборигенов.

Так чего это он сидит как какой-нибудь даос, исповедующий философию У-вэй или «действие через бездействие»?

Кое-что в этой философии Аламеда считал верным с точки зрения математики. Например, постулат о том, что надо довериться ситуации и принятье её такой, какая она есть. Это хорошо сочеталось с формулой теории вероятностей: «Всё в этом мире предопределено по причине того, что случайностей не бывает. Случайность — это непознанная закономерность». Поэтому надо ценить то, что есть, а у нас есть то, что дали ему от щедрот Высшей цивилизации. В конце концов, вторая жизнь, это возможность совершить прорыв в математике. Но без фанатизма. Сначала надо позаботиться о себе, о Тимофеевне, да и о соседях надо позаботиться… и об их животных тоже…. о колхозной живности тоже надо позаботиться. Это что получается, за всеми этими заботами и доктрину покорения мира не разработаешь? Времени не хватит. Хорошо хоть сейчас зима, и некто не ходит в гости, можно от забот спокойно отдохнуть.

Да, совсем забыл: жизнь прекрасна и удивительна, поэтому, что бы ни случилось, на физиономии должна сиять улыбка. Ага, бу-га-га-га. Только вот Тимофеевна от этого хохота пугается. Надо смеяться в гордом одиночестве, чтоб людей не пугать. Правда, Мурка? Ты моего смеха не пугаешься? Какая-то ты стала здоровая и лохматая, и ряшку наела вон какую, в миску уже не помещается. Так что, Мурка сogito ergo sum. Смирись с этим несправедливым миром и на миску свою не косись, не обломится нам с тобой от Тимофеевны до обеда, хоть мы оба треснем, как здесь говорят. Если мы треснем, то от нас произойдёт много всякой грязи. Тимофеевне тогда два дня убирать в доме.

Давай Мурка абстрагироваться от мыслей, типа как бы хорошо и много поесть. Будем выше этого. А вот твоя жуткая лохматость, Мурка, напомнила мне, чтобы я не забывал об артефакторике. Прикинь, блохастая, что я уже могу каждый день делать амулет с целой единицей силы… в день! Одобряешь? Надо нам с тобой за зиму сделать кучу таких амулетов и отдать по соседям….  Тимофеевне я, таким образом, ещё и её нательный крестик зарядил, и её любимую чайную кружку. Сегодня, Мурка, я тебе на твою лохматую шею пришпандорю вот этот шерстяной ошейник. Носи и не снимай. Будешь теперь получать по единичке силы в день. Вот не надо со своими поцелуями мне в нос лезть, не благодари.

Скучать в одиночестве с Тимофеевной и кошкой Муркой не получилось. Даже, несмотря на плохую погоду. День перестал быть томным, когда в дом пришла соседка Варвара со своею внучкой Каринкой, которой уже 13 лет стукнуло. Девушка уже, только пока нескладная. Эту девицу Васильку уже приходилось лечить, и вот опять сподобилось. По плохой погоде она умудрилась простудиться, да так, что уже несколько дней состояние только ухудшается. Естественно, Варвара вспомнила о Тимофеевне, вдруг та поможет девчонке.

Василёк, сидя в сторонке, включил диагност. Беда. У этой Каринки сейчас приключилась настоящая бактериальная пневмония, как осложнение от вирусного заражения.

Тимофеевна с Варварой начали обстоятельно составлять план лечения. Ибо, какое лечение, да без плана. В план вошло чтение Каринкой молитвы перед иконами, с последующим выпиванием особой воды. Оказалось, Каринка состояла в пионерской организации имени Ленина, скоро её должны принять в коммунистический союз молодёжи, поэтому она ничерта толком молитвы не знала. В школе молитвы не преподавали. И вообще: религия, это опиум для народа. В этом состояла загвоздка. Каринка сомневалась в том, что читать молитву перед иконами, это правильно, типа это не достойно будущего комсомольца и строителя коммунизма.

Бабушкам пришлось убеждать её, что сам Ленин знал назубок молитвы и изучал в гимназии Закон Божий, поэтому он сейчас с небес смотрит на Каринку и даёт добро на прочтение ею молитвы. Точно одобряет? Да, конечно точно! К тому же сам Иосиф Сталин происходил из попов, да и Феликс Дзержинский тоже. А они знали толк в построении коммунизма. Так, что не выкобенивайся, а читай молитву. Господу по барабану, что ты пионерка, да хоть член партии, ему достаточно твоего имени. Для облегчения прочтения молитвы Тимофеевна своим корявым почерком на клочке бумажке написала несколько строк из «Отче Наш». Каринка, как могла, расшифровала эти строчки. Потом, запинаясь, и путая слова, прочла по бумажке, глядя, то на бумажку, то, с испугом на образа:

У старушек были сомнения, что такая трактовка молитвы дойдёт до Всевышнего. Вздохнув, они решили, что Всевышний, на то и Всевышний, что бы понимать любое к нему обращение. У него голова большая, наверняка должен сообразить, о чём речь.

Василёк даже зажмурился от жадности. Вот как это понимать, что на лечение этой мелкой Каринки система затребовала аж девять единиц силы? Что за конские цены! На эту Каринку без слёз не взглянешь, и на тебе, целых девять единиц возьми и отдай. Но, давясь от возмущения, он всё-таки выдал требуемые единицы силы, когда эта Каринка пила волшебную воду. Как всегда, волшебная реакция не замедлила себя ждать. У Каринки исчезла температура, как её и не было в её организме. Исчезли последствия пневмонии вместе с микробами. Сейчас возле старушек сидела абсолютно здоровая девица, которая совершенно не понимала, за каким чёртом дала себя уговорить бабушке пойти к Тимофеевне лечиться. Ведь козе понятно, что у Каринки болезни практически и не было. Это же смешно верить, что всё просто взяло и прошло от кружки воды. Ага, оно, конечно, само прошло, к бабке не ходи, а эти две клуши думают, что от молитв и воды. А теперь если кто узнает, что она молитвы читала перед иконами, засмеют насмерть. Это отсталые старушки по глухим деревням только верят, что молитвой можно вылечиться. Фигушки: в школе сказали, что солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья. «Вода» — а что они имели в виду? Надо пить воду или купаться в ней? Если купаться, то сами учителя пусть купаются зимой в речке…. б-р-р-р. Да и летом в нашей речке лучше не купаться. Там и коровы купаются и бараны. Рядом с коровой, что ли искупаться? Так там глистов килограмм нахватаешь. Значит, воду надо пить. А вот тут Трофимовне повезло, что у неё такой замечательный колодец с вкусной водой и без глистов. Вот эта вода и… это самое…. то-ни-зи-ру-ет организм, вспомнила странное слово Каринка.

Тимофеевна угостила Каринку варёными сухими грушами, которые она выловила из компота, затем бабульки взялись обсуждать тактику дальнейшей реабилитации Каринки. Решили действовать народными средствами, а именно: во-первых, Каринку надо поить усиленно ягодным морсом, а также молоком с щепоткой соды. Можно тёплый чай с малиновым вареньем. Решили заставить Каринку полоскать горло раствором соды, настоями или отварами трав, а её нос промывать раствором соли. Можно ещё её растирать мёдом с салом или гусиным жиром. Ага, а если не поможет, то надо обязательно растирать её редькой, хреном или водкой. Ещё можно делать настои из бузины или девясила. Ну, и конечно, баня.

Ага, думала Каринка, поедая груши из компота: так я вам и дамся хреном растираться с гусиным жиром. А вот банька это здорово. Каринка заверила бабулек, что в баньку она пойдёт с удовольствием.

В деревне у некоторых жителей стояли неплохие бани, особенно удачная имелась как раз у Малининых. Перебывав друг у друга в банях, народ признал, что малининская баня стоит на первом месте среди местных бань.

У Тимофеевны бани нет, давно развалилась, что печально, поэтому с помывкой бренного тела самой Тимофеевны и Василька существовали проблемы, особенно в холодное время года. Периодически выручали соседи, приглашая их посетить свою баню. Уругваец, не привыкший к такому способу помывки, вначале дичился, а потом, вдруг, как-то распробовал это дело. Теперь посещение русской бани стало для него как праздник.

— Ну, что, мелкий, — уставилась Каринка на Василька. — Пойдёшь завтра к нам в баню? Я тебе спинку потру, хи-хи. Смотрите, смотрите, а он понимает слово «банька».

Василёк уже перестал комплексовать, что потратил на девчонку кучу силы, а при слове «банька» он заулыбался до ушей. За баньку он готов простить эту Каринку, что ввела его в убыток.

На этом бабушка и внучка засобирались домой, предварительно вручив Тимофеевне её гонорар за проделанную лечебную работу: кусок сала, кило сахара, банку сгущёнки и немного карамели. Местные знали, что непутёвый внучок Тимофеевны любит заморить червячка, поэтому, как могли, подкармливали его. Да — подумала Каринка — вот же горе луковое этот Василёк, совершенно бестолковое создание. Вот сидит с дурацкой улыбкой на физиономии, в глазах одна только бестолочь. Но уже немного научился говорить, правда, без переводчика не поймёшь. Кошка, зато у него великолепная, надо у Тимофеевны весной попросить от неё котёнка.

* * *

Русская баня и банная традиция произвела на Василька неизгладимое впечатление. Настоящий культурный шок. Раньше он специально как-то интересовался римскими термами. Да, это были замечательные строения. Можно сказать непревзойдённый эталон культуры. Но русские традиции соблюдения гигиены были ошеломляюще прекрасны. Оказывается, баня для русского человека это сакральное место, овеянное преданиями старины глубокой. Место мистическое, место для проведения культа, именуемого «банный день». В этих ритуалах участвуют даже беднейшие слои населения, вот как в этой заштатной деревне. Баня у Малининых функционировала «по белому». Она представляла собой большое капитальное сооружение, даже удивительно, как они умудрились его сделать. В этом сооружении существовал тёплый и сухой предбанник, в котором народ обязательно распивал чай или традиционный квас, приготовленный по секретному рецепту. Здесь же при необходимости проводились лечебные процедуры, типа растирания тела целебными составами. Дальше самое главное: это истопное отделение и сама печь. У Малининых печь в бане считалась произведением искусств. Печник, наверное, был гений в своём искусстве. Эта печь давала качественный пар, сами помещения весьма уютные и плюс запах: великолепный дровяной дух, кто понимает. У Малининых баня изнутри обшита еловыми досками. Не все помещения, конечно. Ведь елью парилку не обшивают. Конечно, дубом, липой или ольхой обшить изнутри было бы, может быть и лучше, но здесь была ель. Хотя и липа присутствовала в виде липовых ушатов и других прибамбасов. Да и сама парилка обшита именно, как узнал пацан, липовой вагонкой. Имелись здесь ольховые лавки, на которых так приятно возлежать или восседать в пару. Ну, и конечно, берёзовые веники. Это инструмент пытки в русской бане, ибо этими вениками зверски избивали моющихся, этого требовало древнее таинство использования двух волшебных элементалей: огня и воды.

Травяной фон в бане создавали некоторые растения: ромашка, зверобой, хрен и другие. Запахи в бане стояли ошеломляющие.

* * *

— Кожа моя сейчас благополучно слезет и я сдохну, — угрюмо сам себе сказал Василёк, когда неугомонная Каринка, в клубах пара, зверски охаживала его нежное тело берёзовым веником. Не даст эта сеньорита спокойно погреть старику свои девяностолетние косточки. Он сегодня зарядил её золотую серёжку волшебной силой, сделав ту серёжку амулетом, а эта неблагодарная сеньорита дерётся.

Сначала в баню загнали всякую мелкоту, в число которых попал и Василёк. Каринка уже к мелкоте не относилась, но её отправили в баню в качестве следящей над малышами, чтобы они не умудрились ошпариться кипятком. Василёк забрался на самый верхний ярус и хотел насладиться живительным теплом, но не тут-то было: его нашли в клубах пара и избили веником. Эх, старый я уже посещать баню с молодыми и темпераментными девочками, помирая на верхней полке, думал Аламеда. Да, большая и сложная жизнь моя прошла, и года не те, и уже седина — стыдно молвить где. А этой нудистке не стыдно и всё нипочём. Садистские замашки у этой сеньориты: всех малышей горячим мокрым веником избила. И никто не плачет. У них что, кожа как у бегемотов? Сейчас помру!

— Не помрёшь! — заявила Каринка. Она что, мысли читает, или Василёк это вслух сказал?

Тут Василька окатили прохладной водой, потом тёплой. Пытка баней продолжалась. В голове уже совершенный сумбур. Нет, эта молодая голая сеньорита точно до греха доведёт, до смертного. А я старенький, мне прелести сеньорит созерцать уже противопоказано, гипертензия может начаться, а на этом всё и закончится кризом и летальным исходом. Вот, спрашивается, чего она своими прелестями так и мелькает перед глазами. О, Великая мать Наука, не введи раба своего во искушение. Не доводи до семи смертных грехов. Обязуюсь никогда, слышишь, никогда, даже не думать, чтобы ноль разделить на ноль. Не совершу я этот смертный грех. И бесконечность на бесконечность никогда не буду делить. А знак бесконечность похож на…. да на Каринкины сиськи он похож. Хоть плачь. Ещё в коммунистический союз молодёжи эта сеньорита не вступила, а сиськи себе наела. Вот чего она ими меня смущает. Сеньорита, я хоть и старенький, но зачем меня так бессовестно провоцировать? Так, только не думать о сиськах… а думать только о математических смертных грехах. В смысле не об них думать, а как их не совершить. На каком грехе мы остановились? На втором? Ага, это когда Каринкины сиськи надо разделить на Каринкины сиськи. Господи, сотворивший Науку, чего я несу, почему ты меня не остановишь громом и молнией? Всё, с делением, пополам с грехом, покончено. Обязуюсь ноль на…. бесконечность не умножать! На бесконечность, а не На То, что хотелось подумать!!! Опять соблазн, но я стойкий. Я непоколебимый. Я никогда бесконечность не вычту из бесконечности. И единицу не возведу в степень «бесконечность». Я не еретик, Великая Наука и не раздолбай. Я понимаю, что почём, и где что. Хотя сейчас избитый этой молодой нудисткой я мало чего понимаю. Но я вознесу молитву Науке и пообещаю, что бесконечность в нулевую степень не возведу. Никогда! И ноль в нулевую степень не возведу. Хотя, почему это нельзя ноль возводить в нулевую степень? Получается единица! Да и число, я уже так решил, что можно делить на ноль. Получается тогда бесконечность с непонятным знаком, похожая на… Господи меня прости грешного…

Вывод, что сделал Василёк, это то, что надо на участке Тимофеевны соорудить хорошую баньку. Разбогатеть и построить. И не мыться в ней с молодыми девочками. Да вообще не пускать их в баню, ну их. Самому наслаждаться ласковым паром и приятными запахами. А потом в предбаннике пить квас и писать на бумаге формулы. Красота.

После мелкоты парились женщины. Мужики терпеливо дожидались своей очереди. Они будут потом долго париться и долго сидеть в предбаннике, обсуждая проблемы. Сами, без глупых баб, и обсуждать виды на новый урожай. Они потом соизволят пить чай, а может, что и покрепче.

Василька Тимофеевна тащила домой еле живого. Вот же дитё разомлело, еле ноги передвигает, или это от того что Василёк, гостюя у Малининых не удержался и опять объелся. А те и рады ему подкладывать в тарелку, удивляясь такому зверскому аппетиту. Теперь бы его до дома дотащить, хорошо хоть совсем недалеко. Вот как это понять: дитё худое, а ест как взрослый мужик? Куда там у него в животе вся еда помещается?

Василёк еле передвигал ноги из-за того, что слил всю силу из основного накопителя. Сливал он силу на мелких детей, у которых диагност, естественно, нашёл много чего нехорошего, на Каринку, у которой пневмонию-то вылечили, но до полного излечения её организма было ещё очень далеко. Себе Василёк оставил две единицы, чтобы только добраться до дома и забыться на два часа тревожным сном. Потом он проснётся, и станет работать. Надо внести на файл его теоретические исследования и новые мысли по теории хаоса. Положительные эмоции в бане дали резкий толчок работе мозга. Мысли в мозге буквально зашкалили, теперь они требовали систематизации, потом формализации и составления модели, потом проведения проверочных расчётов.

Вот тебе и зима. Не дают спокойно отдохнуть в отупляющем ничегонеделании. Очнувшись через два часа, Василёк понял, что Тимофеевна уже улеглась почивать, сделав, как всегда, подробный доклад Высшим Силам о пройденном дне. Теперь можно спокойно поработать. Успокоив поглаживанием Мурку, которая, почуяв, что любимый Хозяин, вроде пришёл в себя, перестала нервничать. Кошка всегда переживала, когда ребёнок впадал в прострацию после того, как полностью использует запас силы. Так, сейчас займёмся осмыслением процесса качественного перехода от состояния равновесия к хаосу через последовательное очень малое изменение. Будет ли такой процесс проходить гладко или с катастрофическим качественным скачком? Раздвоение системы при бифуркации удвоения можно назвать моментом скачка в точке бифуркации. Хаос, или система чрезвычайно зависимая от начальных параметров, может возникнуть через эту бифуркацию, равновесие замещается хаосом. Рассмотрим нашу деревню, как изолированную систему. Здесь живёт популяция особей численностью Икс с индексом Эн. Через некоторое время в этой популяции появляется потомство, запишем как Икс Эн плюс единица. А чего бы ему не появиться, особенно в свете того, что народ любит ходить в баню, а потом, зачастую в этой же бане усиленно начинает трудиться над проблемой размножения популяции. Рост популяции можно описать первым членом уравнения с введением в него коэффициента Цэ. Вот эта самая Цэ и будет определять скорость роста популяции. Можно сказать это определяющий параметр. Убыль популяции будет определяться уже вторым нелинейным членом уравнения. Прикинем результаты расчётов. При Цэ меньше единицы популяция с ростом эн вымирает. В области от единицы до трёх численность популяции приближается кпостоянному значению, что является областью стабильных, фиксированных решений. При значении Цэ равно трём точка бифуркации становится отталкивающей точкой. С этого момента функция уже никогда не сходится к одной точке. Притяжения уже нет. В диапазоне от трёх до 3,57 появляются бифуркации и разветвление каждой кривой на две. Здесь численность популяции колеблется между двумя значениями, лежащими на этих кривых. Сначала популяция резко возрастает, потом численность снова уменьшается; При Цэ больше 3,57 происходит перекрывание областей различных решений и поведение системы, как и предполагалось, становится хаотическим. Следовательно, заключительным состоянием эволюционирующих систем является состояние динамического хаоса. Как вывод: надо строить больше бань и улучшать среду обитания. Увы, хаос пока непредсказуем. Прогноз может резко отличаться от реальности, однако можно прогнозировать математическую модель поведения системы. С уверенностью можно сказать, что появившееся в теле профессора Аламеды существо из другого измерения, явилось той малой силой, от воздействия которой могут последовать катастрофические последствия в этой системе. Математическая модель не оперирует понятиями морали, поэтому ничего нельзя сказать в какую сторону пойдут события: в плохую для местного социума или в хорошую. Поживём — увидим.

* * *

Уже с утра Тимофеевне и Васильку скучать не дали. К ним приехал большой человек по местным меркам.

Большого человека местного уровня звали Фадеев Михаил Аполлинарьевич. В окрестных сёлах и деревнях его знали все: и стар и млад. Что вполне естественно, так как Михаил Аполлинариевич трудился председатель колхозного хозяйства с поэтическим названием «Путь Ильича». Собственно в ближайшей округе всё крутилось вокруг этого хозяйства. Фадеев руководил этим хозяйством уже целую вечность, в аккурат, когда кукурузника скинули, и на трон уселся «дорогой» Леонид Ильич. Короче говоря, скала, а не человек. Хозяйством он руководил уже восемь лет и повидал всякого разного. Мудрейший был Фадеев человек: хорошо понимал суть явлений, поэтому в городе он не смог бы сделать карьеру, а в селе, в заштатном колхозе он вписался в социум. Даже уважаемым человеком сделался среди односельчан, с которыми он вот уже восемь лет строил коммунизм. Как мог, так и строил. Честно говоря, не Аполлинарьевича вина, что коммунизм никак не хотел строиться. Система вроде бы и сформировалась, но непродуманная. У-пс. Об этом нельзя говорить, даже думать об этом нельзя. Поднимать вопрос о нехватке техники, кадров, удобрений, строительных материалов и ещё кучи всего тоже нельзя. Льзя можно только выкручиваться, как только сумеешь. Если ты председатель колхоза, то ты, вообще, машина воровства, жульничества и «рожания» всего материального из шестого измерения. Ты — иллюзионист Кио и напёрсточник в одном лице. Если ловко выкручиваешься, то ты сильный хозяйственник. У сильного хозяйственника в сейфе лежит инструкция, как делать отчёты по форме «Один-П», то есть с потолка.

Если ноешь, что этого нет, того нет, то ты не понимаешь текущий момент и ты не сильный хозяйственник, а проходимец. Все строят коммунизм, а ты ноешь. Строй, как все из говна и палочек. А так можно? Так нужно! Лишь бы больше. Главное количество. С этим не поспоришь, количество — это хорошо. Замнём только для ясности факт, что и количество зачастую во вред. Тогда запашем поле с помидорами и сгноим хлеб в необорудованном хранилище. Всё это частности на светлом пути. Терпеть надо. Даже кое-кто, кого нельзя называть, терпел и нам велел. Говорят, что слова «Надо потерпеть» собираются даже в конституцию внести. Немножко потерпим, а там и светлое будущее наступит в 1980 году. Мы всегда терпели: от монголов терпели, и от этих, как их, печенегов натерпелись. Так что, Фадеев прекрасно умел докладывать наверх, что с наведением порядка у него в хозяйстве порядок. Он только умалчивал, что с устранением бардака у него в хозяйстве, сами понимаете, полный бардак. Но крутимся, изыскиваем резервы, боремся за качество и с самогоноварением. У нас всё как у людей. Можно сказать как в Париже, только дома пониже, да суп пожиже. Мы все, как один, понимаем, что государство — это мы, говорил на митингах Фадеев. Но умалчивал в усы, что государство, это не мы, а нас. Главное правильно построить отношение с вышестоящей властью. Всего-то несколько принципов: надо внимательно смотреть в рот начальству, внимать его умнейшим мыслям без смеха, иметь вид слегка придурковатый, а своё мнение иметь только на пенсии. Тогда можно превратить грандиозный хозяйственный пиздец в мааааленькую такую незначительную хуйню. Начальство тоже с головой, местами. Оно понимает, что как не бейся, а камней на светлом пути к лучшей жизни только больше становится.

Всё бы хорошо шло в жизни Фадеева, но судьба эта такая стерва, что, бывает, бьёт с размаху и исподтишка. Проблемы у Фадеева наметились со старшей дочкой. Не в том смысле, как с девушкой, а в том смысле, что плохо у неё стало со здоровьем. Марии Фадеевой исполнилось 23 года, она закончила педагогический институт и теперь работала в школе на главной усадьбе колхоза «Путь Ильича». Но её здоровье подкачало. Врачи в области не могли его поправить, даже столичные светила опускали руки. Вот и деньги есть, а толку нет. Внутренние переживания у Фадеева уже зашкаливали, грозя фатальным срывом.

Сегодня Фадеев собирался в очередной раз отвезти дочку в Воронеж на очередное обследование, потолковать с врачами, заинтересовать их деревенскими гостинцами. Но, в глубине души, он понимал, что это, скорее всего, будут пустые хлопоты. Накатывало отчаяние. На днях Фадеев снова услышал очередной слух о старухе Тимофеевне из деревни Девицы. Фадеев умел складывать два плюс два. И нюх имел отменный. Да, он поедет сегодня с дочкой в Воронеж по врачам, но, предварительно они заедут к этой Тимофеевне. Даже если эта старушка обыкновенная деревенская аферистка, то и тогда некоторая польза получится. Она хоть надежду даст, что что-то можно сделать. Даже это уже польза. А старуху можно понять: говорят, что она одна ухаживает за внуком, который законченный дебил. Одно это уже вызывает уважение: не отдала его в приют, а сама с ним бедует. Говорят, у них отчаянное положение. Даже пожрать особо нечего, и одежды нет, даже плохой нет. Ходят в обносках с чужого плеча. Что ж, эта Тимофеевна станет сегодня той соломинкой, за которую надо держаться.

Фадеев велел шофёру развернуть машину на дороге перед усадьбой Тимофеевны и дожидаться его с дочкой. А сам он и дочка направились по тропинке к дому, с любопытством осматривая убогую ограду в виде плетня, густой вишнёвый сад, неказистый дом местной лекарки. Если бы погода стояла хмурая и дождливая, то вид был бы депрессивный. Но, сегодня пробивались лучи солнца сквозь тучи, что несколько скрашивало пейзаж. Встретили гостей в этом доме без всякого ажиотажа: пришли люди, значит им что-то надо. Глядя на Марию, понятно, что гостям надо.

Фадеев издалека не стал заходить, а сразу спросил о возможности лечения своей дочки. Его поразила реакция Тимофеевны. Та задумалась сначала, но вскоре сообщила, что она лично лечением совершенно не занимается по причине неграмотности. По её мнению лечит исключительно молитва к Высшим Силам и колодезная вода. Но… если и лечат, так только эти самые Высшие Силы, а каким образом, то Тимофеевне не ведомо. Ведомо, что грешников Высшие Силы игнорируют.

— Что надо делать? — деловито спросил председатель.

— Вестимо что, — спокойно отвечала старуха. — Прочитать молитву перед образами, выпить водички. Люди сразу понимают, помогает им такое или нет. Думаю, ничего плохого не случиться если попробовать.

Фадееву, как партийному человеку, было в тягость слушать молитву, поэтому он вышел во двор покурить. Он махнул только рукой: дескать, делайте что хотите.

Тут произошло действо очень удивившее Тимофеевну. Первый раз её бестолковый внук заговорил.

— Как тебя зовут? — Василёк встал из своего угла и подошёл к Марии, которая скромно сидела на лавке.

— Мария, — ответила девушка, внимательно посмотрев на ребёнка. Ей говорили, что у Тимофеевны обитает внук, который совершенно не в себе. Действительно, вид у дитя совсем удручающий. Одет он в лохмотья, дурацкая улыбка на лице, настоящее учебное пособие для молодых психиатров, изучающих пороки умственного развития у детей. Только вот глаза ребёнка сейчас сияли странным светом. На Марию смотрело не малолетнее сумасшедшее дитё, а всепонимающее могущественное древнее существо. Марию, как током ударило, когда это существо протянуло свою ручонку и дотронулось до золотой серёжки в ухе Марии. Наверное, это разряд статического электричества, сообразила Мария. Но настроение у неё несколько улучшилось.

— Хорошее имя, Мария, — с одобрением произнёсло существо. — Всё будет хорошо, Мария.

Сказав это, ребёнок в страшных обносках, отправился в свой угол к кошке, которую стал гладить. Тимофеевна сама пребывала в недоумении. Ведь до сих пор её внук очень редко когда к кому-нибудь обращался, или с кем говорил. Он больше молчал; больше всего он общался с кошкой.

Ребёнок впервые не выдержал и чуть не заплакал в голос, когда прочитал доклад диагноста. Сам же диагност чуть ли не рычал от удовольствия, исследуя организм Марии, столько в этом организме он нашёл болезней. Вывод диагноста краток: максимум шесть месяцев этот организм сможет как-то существовать. Основные фатальные проблемы это сердце и вся кровеносная система. Система на полное излечение потребовала 567 единиц силы. Вопрос: а где их взять? Для себя уже Василёк решил, что настала пора использовать бонусное хранилище. Он решил разово потратить 50 единиц из имеющихся там 70 единиц, и 15 единиц из основного своего хранилища силы. Мария ему понравилась. Гладя кошку, он думал, а если бы Мария родилась дочкой менее значимого человека, помог бы он ей. Совесть говорила, что помог бы. Пока он помогал всем, кроме алкашей, да и то, надо и на это пересмотреть своё мнение. Алкаши здесь хлещут много, очень много, но с патриотизмом — пьют всё свое деревенское.

Тимофеевна спросила, как Марии удобнее читать молитву, по памяти или по листочку. Оказывается, девушка знала основную молитву наизусть. Понятно, что Мария уже неоднократно читала её, в надежде на улучшение здоровья. Но небеса, как всегда, молчали.

Дальше всё происходило, как всегда. Всё строго по методике придуманной Тимофеевной: молитва, вода и идите домой. Но сегодня произошло странное и непонятное, что даже Тимофеевну потрясло.

С удовольствием выпив вкусной водички, Мария вдруг почувствовала дикий ураган прилива силы с ошеломляющейся эйфорией, которая не собиралась проходить. Девушку буквально распирала светлая энергия сильнейшим напором заливавшая её организм. Сами собой прошли постоянно мучавшие её боли в сердце, дышать стало легко, даже слух и зрение резко улучшились. Теперь Мария стала видеть всё в светло-золотистом свете, даже в неосвещённых уголках комнаты. Она видела, как искорками переливаются шерстинки кошки, как паучок старательно вьёт свою сеть; слышала, как во дворе её отец тушит выкуренную сигарету. Она чётко слышала голос Тимофеевны, которая говорила, что надо ещё несколько раз наведаться к ней. Даже внешний вид Марии резко изменился в лучшую сторону. Прошёл землистый цвет её лица, в глазах появились искры. Движения Марии стали уверенные, а не суетные как раньше.

Вошедший обратно в дом Фадеев тоже заметил изменения в облике дочери. Неужели подействовало?! Теперь надо срочно ехать в Воронеж. Надо узнать у врачей, есть ли изменения, или нет.

Фадеев договорился с Тимофеевной, что они ещё приедут, на следующий лечебный сеанс. Удивил Фадеева ответ бабки на предмет получения денег. Ответ несколько обескуражил: за жизнь денег не беру, да и не я лечу, а Он лечит. Будучи партийным работником, депутатом Фадеев не должен вроде как реагировать на слова о мифическом существе, которое всё решает, но как человек Фадеев видел иную картину. Поэтому, выкурив очередную сигарету в три затяжки, для себя Фадеев решил, что о Тимофеевне распространяться не следует, ибо чревато, но надо взять её под свою негласную опеку, вместе с её убогим дитём. Если дотошный парторг Ясько узнает о цели посещения председателя к сомнительной бабке и начнёт ныть свою песню, то… то пошёл он в жопу к своему Бабелю вместе с Герценым и Гегелем. Парторги, они тоже все под, прости Господи, Богом ходят, и на каждого, если постараться, можно управу-то найти. Чай не святые. Этот Ясько сам любитель самогонки, а под это дело и по весёлым колхозницам пройти, да и колхозные поля он стал часто путать со своим огородом. Так что, если что, то наградим его почётной доской по голове.

Глава девятая

Тимофеевна усвистала по соседям, делиться впечатлениями от посещения её председателем колхоза. Василёк, наконец, остался один. Если кошку не считать.

— Ну, что, Мурка, — начал Василёк разговаривать с кошкой, которая единственная на белом свете внимала ему во все уши. — Оставили нас одних, и до обеда ещё далеко. Вот тут я заначил кусочек от булки хлеба за 16 копеек. Будешь? Нет? Ну, как знаешь, а я буду жевать, так лучше думается. Что ушки навострила? О чём я думаю? Буду размышлять о чём-нибудь простеньком, например, о теории категорий… на голодный желудок самое то — о сложном здорово не поразмышляешь.

Ладно, не боись лохматая. И тебе расскажу, с чем эту теорию едят, только в нос мне не лезь своими усами, а то чихну на тебя. Так вот, блохастая. Эта самая теория категорий занимается описанием функций с акцентом на описание операций с композициями. Ага, всё просто как пареная репа. При этом различные объекты соединяются так, чтобы структура объектов сохранялась. Сама структура объекта, как ты понимаешь, определяется свойствами, которые продолжают выполняться после преобразования объекта. Говоришь, что на инварианты Гильберта похоже? То так. И на теорию граф то же. Соображаешь хвостатая. Что такое категория? Выдам тебе эту жуткую тайну. Категория — это набор объектов и набор морфизмов, вот. Например, одна точка с одной совершенно тождественной стрелкой образуют категорию. Ага, козе соседской понятно, чтоб она треснула. Соответственно, объектом являются все множества, а стрелками — функции. Хочешь корочку? И то так, без молока её не угрызёшь. Скоро все молочные зубы поломаю. Что, говоришь, может определять категорию? Ну, ориентированный граф, например. Под объектами будем понимать вершины, а стрелки — это пути. Ага, как тропинка до сортира. А сортир — это объект. Вот я сейчас и обдумываю некоторые композиции с ковариантными функтурами. Нет, это не то, что ты подумала. Это я не на горшок хочу. О функторах интересуешься. Это просто: функтор — это отображения между категориями. Поняла, монада лохматая. Не догоняешь, что такое монада. Монада, это эндофунктор. Что так удивлённо глаза выпучила? И носом мне в руку не надо тыкаться, всё, корочки хлеба уже нет. Съел её. Вот, крошки только остались.

* * *

В это же время, только на перекрёстке дорог возле дома деда Тихона Нестюркина пересеклись пути кума Санька и кума Витька.

— Здорово кум Виктор, — раскланялся кум Санёк.

— И тебе не хворать кум Александр, — солидно произнёс кум Витёк.

— Давно не виделись, кум. Где пропадал? — начал разговор Санёк.

— Чего это давно? — удивился Витёк. — Вчера виделись! Возле дома бабы Мани. Забыл, что ли? Хотя, кум ты вчера показался мне сильно «уставшим». Вот и позабыл, что мы виделись. Может, кум, притормозишь с этим делом? А то уже людей не узнаёшь.

— Да, ты что, кум! Я, да не узнаю? Просто вчера я слегка пребывал в философской задумчивости, понимать надо. Мозговые извилины у меня вчера сильно крутились и извивались. Работаю я, кум родной, над решением крупной научной проблемой, головой работаю, а не чем-нибудь. Так что, извиняй, что не увидел. Наука, это, знаешь ли ты кум, такое дело. Бывает, так задумаешься, что здесь помнишь, здесь не помнишь.

Витёк впал в ступор. Эк, как кума родного торкнуло. Наукой стал заниматься. Совсем допился болезный. Надо что-то делать с этим контуженным пельменем.

— И что за наука такая, что кума уже не замечаешь? — начал уточнять он.

— Наука серьёзная. Интеллекту… кральная, ага. Доложу тебе, что не все средние умы её с первого раза поймут, — признался кум Санёк. — Занимаемся мы с бабой Маней, на минуточку, проблемами теории категорий, если по-научному. Я у бабы Мани вроде как научный руководитель. Генератор идей. Такие вот, брат, дела.

— Подожди, кум. Бабу Маню, что, тоже заколбасило? Вот это новость! Демидрол, да?

— Я ж говорю, что средние умы в проблеме не шарят, — намекающее произнёс Санёк и с сомнением посмотрел на недалёкого кума: поймёт он, или нет. — И не заколбасило, а баба Маня находится вместе со мною в творческом поиске.

— Что-то я не пойму. Ты хоть обоснуй, что вы там с бабой Маней творите-то, — почесал затылок заинтригованный донельзя кум Витёк.

— Ладно, не боись кум. Расскажу тебе, с чем эту науку едят, только в нос мне не лезь своими усами, а то чихну на тебя. Так вот, кум Витёк. Эта самая теория категорий занимается описанием некоторых операций с композициями. Въезжаешь? Ага, всё просто как грабли, для тех, кто понимает. При этом объекты соединяются так, чтобы структура их сохранялась, это если по-простому, по рабоче-крестьянски. Объясняю тебе в мурзилкином духе. Сама структура объекта, если ты вкурил тему, определяется свойствами, которые продолжают выполняться после преобразования объекта. В этом, кум вся суть, улавливаешь?

Видя, что кум Витёк окончательно впал в прострацию, кум Санёк с сожалением на него посмотрел: «Да, совсем народ поглупел, простейших понятий не петрит».

— Никак не вкурю, — признался кум Витёк. — А что такое, эта ваша, как её, категория.

— Что такое категория? О, брат! Выдам тебе эту страшную научную тайну. Категория — это набор объектов и набор путей к ним, вот. Например, одна точка с одним путём образуют категорию. Вот смотри, ёжику же понятно. Хочешь папироску?

Кумовья затянулись табачным дымом. Витёк явно очумело, а Санёк с победным видом и несколько снисходительно к невеликим умственным способностям кума.

— Что, говоришь, может определять категорию? Под объектами будем понимать вершины, а стрелки — это пути, — кум Санёк попытался на заснеженной земле это изобразить. Ага, как тропинка до сортира. А сортир — это объект. Вот я сейчас и обдумываю некоторые композиции с интересными функциями. Нет, это не то, что ты подумала. Это я не в сортир хочу. С сортиром это дело не связано. Композиция в категории, это главное, усёк.

Кум Витёк, как затравленный кивнул головой. Правда, что он усёк конкретно, было решительно непонятно.

— Перехожу теперь от теории к сути, — торжественно произнёс Санёк. — Вот как раньше происходило без должного научного обоснования?

— Как? — с глупым видом буркнул Витёк.

— Плохо происходило, брат. Самогон с димедролом соединяли, лишенцы. А мы с бабой Маней пошли по пути прогресса, как великий химик… Коперник.

— Коперник? — тупо переспросил Витёк: на несколько секунд он превратился в изваяние под названием «Недоумение».

— Да. Только он пострадал за свои идеи, сожгли бедолагу.

— Кто сжёг? — выпучил глаза Витёк.

— Попы и сожгли, — сплюнул Санёк. — Мужик за науку пострадал. У нас, у учёных, всё очень сурово, брат. Чуть что — кирдык котёнку.

— Так, погоди, кум, — спохватился Витёк. — Вы что там с бабой Маней, новый самогон, что ли придумали?

— Тьфу, всё-таки на тебя, — не удержался кум. — Мы не придумали, а создали новую композицию продукта на основании научной теории категорий, понимать надо. Это новое слово в науке. Мы с бабой Маней двигаем прогресс семимильными шагами. Знаешь учёного Эйнштейна? Так вот, он до этого недотумкал. А Коперника уже сожгли. Так что теперь из гениев только мы с бабой Маней и остались. Творим, понимаешь.

Санёк перевёл дух, затянулся дымком и продолжал:

— А наука, брат, проверяется знаешь чем? Правильно, она проверяется практикой. Я в нашем НИИ на двух должностях: генератор идей и главный испытатель. Прежде чем продукт пустить в массы требуется провести испытания его качества и уточнения свойств. Вот так-то, брат. Наука требует жертв.

До Витька, кажется, начала доходить вся грандиозность замысла и роль его родного кума в этом начинании. Он с восхищением уставился на Санька, который весь светился в лучах славы.

— А не желаете ли вы, кум Виктор, присоединиться к испытанию нового продукта с целью квалифицированного анализа новой композиции? — веско произнёс он. — Как вы на это смотрите?

— Кхм… пристально смотрим, — дал себя уговорить кум Виктор. — Святые помидоры! Что не сделаешь ради науки, родной ты мой кум Александр.

* * *

Изучение новой плюшки, которую Василёк получил от системы за единовременный расход 65 единиц силы на лечение Марии, он оставил на сладкое. Сейчас, когда день закончился, и он отмучился от ежедневных болей, опустошив хранилище силы, можно спокойно изучить новую способность. Система одарила его новой способностью из ветки развития дара, которую назвала «Дезинфекция». На низком уровне развития эта способность так себе по силе, но обещала стать перспективной. Суть этой плюшки состояла в том, что в радиусе три метра от точки приложения силы, уничтожались все микроорганизмы, одноклеточные и паразиты, но только одного биологического семейства, которое попадало в проскрипционный список. Что семейства микроорганизмов — это хорошо, плохо было бы, если бы надо указывать род или вид микроорганизма. Видов море, особенно вирусов или грибов, а семейств резко меньше. Например, заказал уничтожение вирусов семейства Orthomyxoviridae, так и подохнут вирусы гриппа соответствующих родов и видов, то есть все скопом. «Дезинфекция» оперировала уже единицами специальной силы, которых пока всего пока пять, но каждые сутки добавлялось по одной единице спецсилы. Эффект действовал целые сутки, но на того, кто активирует эту силу, на того она не действует. Для собственной внутренней дезинфекции надо это условие указать. Василёк задумался. По-сути система впервые одарила его боевым наступательным умением, ибо при определённых условиях это умение становится оружием. Ведь, как говорит диагност, микроорганизмы симбионты составляют нормальную микрофлору человека. Симбионты живут в кишечнике, на коже, на слизистых оболочках. Они участвуют в переваривании пищи и синтезе витаминов. Таких симбионтов сотни видов. Закажи убийство определённого симбионта, можно таким-образом и человека погубить. Правда, не всегда симбионта полезны, случается, они бунтуют против носителя. Что ни говори, а умение крайне полезное. Ещё бы подарили плюшку по искоренению комаров и мошек.

Эту интересную плюшку система подарила из-за использования Васильком сразу большого количества запасов силы. Таким образом, система поощряла его тратить больше. Всё это хорошо, но с Марией Василёк чуть не спалился. Пусть лучше люди думают на Тимофеевну, на воду, на молитву, но не соотносят Василька с лечением болезней. Ему надо оставаться в тени. Слава ему совершенно ни к чему. Попаданцу вспомнилась судьба одного человека, некого Уильяма Джеймса Сидиса. Тот тоже походил на Василька огромным интеллектом и также с самого раннего детства. Потом Сидис отошёл от любой публичности и провёл свою жизнь в тени. Может он тоже был, как и Аламеда, одной из «жертв» Высшей Цивилизации.

Глава десятая

«Началось в колхозе утро!

Ночь свалила, на сносях…

Будет ясным день, как будто!

Как всегда, вперекосяк!»

(Евгений Котцов)

Началось в колхозе утро, пробуждается деревня ото сна, а нависшая над нею тишина нарушается оглашенным криком петуха и вознёй голодной живности, которая требует еды и внимания. Давай хозяйка, вставай хозяйка, угомони свою самую нетерпеливую живность, задай ей корма, и коровок не забудь подоить. Хватит сладко спать под боком у мужика. Потом, когда-нибудь, займётесь проблемой размножения популяции, сейчас кормить живность надо. Что значит «воскресенье»? И что с того? Поросёнку это скажи, который уже верещит на ультразвуке. Хорошо, хоть у Тимофеевны живности не водится, не считая нескольких курочек и кошки. Сейчас она уже стала задумываться: здоровье вроде улучшилось, так что ей мешает завести больше курочек? Вон и помощник подрастает: внучок, хоть и дурковат, но рукаст. Раз он умеет делать несложные поделки из дерева, собирать вишню, то и с курочками и цыплятами сладит. Там много ума не надо: следи только за ними, воды подливай, травки нарезай. А они сами растут, а потом из них получится хороший суп. Всё, решено: по весне, надо купить штук тридцать — сорок цыплят. У внука появится нехитрое занятие. А потом он их всех съест. Проглот… окаянный. Хотя теперь этого проглота станет легче кормить. Почему легче? Тимофеевна покачала головой. Странные Твои дела Господи. То думала, как ловчее перезимовать, чтобы это дитё прокормить на запасах, что успела заготовить. И не сказать, что мало заготовила. Но Василёк растёт, а вместе с ним растёт и его аппетит. Может доктору его показать? Хотя, какому, к хренам доктору? У внучка куда ни посмотри везде проблемы, главное с головой. Так могут у неё Василька и отобрать, дескать, лечить начнём. Народ говорит: если хочешь быть здоров, убегай от докторов! До сих пор дитё плохо говорит. Односложно, и как бы думает, перед тем как произнести слово. Как иностранец. А когда что-то бубнит, то слов не разберёшь: у него какие-то свои слова.

Так вот о прокорме этого проглота. Через неделю после посещения председателем и Марией их дома, к ним подъехала грузовая машина. Подъехала уже в темноте, поздним вечером. Тимофеевна открыла дверь на настойчивый стук: перед ней стояли два молодых мужика, которые сказали, что они от председателя. Мужики спросили куда сгружать. Что, куда сгружать? — не поняла Тимофеевна. Гостинцы — ответили мужики. И начали носить из машины тяжёлые мешки. Оказывается, председатель направил этих деловитых мужиков к ней с кучей провизии. Мужики принесли мешок сахара, мешок гречневой крупы, мешок пшеничной крупы. А потом Тимофеевна сбилась со счёта, так всего появилось в доме много, причём целыми мешками. Принесли и не только мешки, а ящики. Председатель расщедрился на канистры с подсолнечным маслом, коробки с маргарином и смальцем, коробки с консервами. Теперь полкомнаты, где обитал Василёк, заставлено мешками и коробками. Мужики, перетаскав всё это добро в дом, сказали Тимофеевне, чтобы она никому не говорила, от кого такие богатые подарки. Ага, это в деревне-то. Они думали, что если ночь, то всё шито-крыто. Да уже вся деревня полчаса обсуждает это событие в деталях. Мужики также сказали, что скоро Сам приедет проведать Тимофеевну вместе с кое-кем. Так что скоро встречайте. Ой, да у нас же и встретить толком никого нельзя, ничего особо и нет! Ой, что это я, дура старая говорю…. Теперь-то всё есть. Совсем у Тимофеевны от этих мешков и коробок закружилась голова.

Мужики, вежливо попрощались и уехали восвояси, а Тимофеевна осталась с закружившейся головой и кучей мешков. Васильку пришлось потратить на кормилицу целых 10 единиц силы, чтобы купировать намечающийся криз. Это всё на почве волнения. Точно говорят, что все болезни от нервов, только…. кхм… гонорея от удовольствия. Вот вспоминаю один случай…

В эту ночь вся деревня долго не могла уснуть. Народ тихо охреневал, а когда гости Тимофеевны отбыли, стал охреневать громко. Народ обсуждал событие. В целом общественное мнение оказалось на стороне Тимофеевны: она, считай, выиграла сто рублей по автобусному билету. Учитывая такие обстоятельства, народ стал усиленно наматывать на ус. Это что получается? Наша Анна Тимофеевна, оказывается, получила уже чуть ли не областную славу. Мы тут живём рядом с великим человеком и не телимся. А кое-кто, не надо показывать пальцем, даже называл её ведьмой, а сам не просыхает. Это великого-то знахаря, целителя и благодетеля!!!

* * *

Председатель Фадеев не просто так прислал много гостинцев бедной женщине, а лично убедившись в эффективности её методов «лечения». Пусть она говорит, что Он лечит, а не она, эффект есть, причём потрясающий. Вывод. А вывод такой, что надо резко молчать в тряпочку. Это не тот случай, когда надо докладывать по начальству, наоборот надо как можно сильнее преуменьшать значение Тимофеевны. А то уведут начальники такого уникума из-под носа, и спасибо не скажут. Нет, решил мудрейший человек, такая корова нам самим нужна. Убедился он в положительном воздействии манипуляций знахарки после поездки в Воронеж. Дочку Марию опять осматривали врачи, в том числе светила местной медицины, делали ей УЗИ сердца, брали кровь на анализы. Вот после УЗИ и случилась первая непонятка. Лечащий врач начал что-то мямлить, что у Марии с клапанами сердца… всё в порядке, как новые. Проблема с этим органом… рассосалась. С сердцем теперь проблем нет, хотя об остальном такого не скажешь, но почему вдруг произошло резкое улучшение работы организма, он ничего толком сказать не мог. От лекарств это практически не зависело. Врач, по мнению Фадеева, сильно удивился. Да что там удивлён. Он конкретно охуел, то есть пребывал в непонятках, которые не мог скрыть от Фадеева. Не считать же за версию, что произошло чудо. Хотя в медицине такое случается. Но… но не в этом случае.

Через день Фадеев съездил за результатами анализа крови. Здесь всё обстояло хуже, но тоже непонятно. Врачи мялись, говорили неуверенно. Потом они решили, что следует провести дополнительное обследование. Фадеев раздал врачам деревенские гостинцы и сказал, угу. Обследование, так обследование. Но перед обследованием, он обязательно заявится к Тимофеевне в гости, просто так, на чай, естественно, и Марию возьмёт с собой. Вспомнив, какая у Тимофеевны убогость, Фадеев нахмурился. Нет, не сказать что в доме как в бомжатнике, совсем нет. Тимофеевна с внуком, как свиньи в берлоге, не жили. В главной комнате, где русская печь очень чисто, приятно пахнет. Есть ещё две комнатушки: в одной обитает ущербный пацан, в другой только и поместилась кровать хозяйки. Есть в доме ещё небольшая холодная веранда. Из хозяйственных построек только очень маленький убогий курятник, колодец, да развалины бани. Есть ещё старый погреб и сортир, требующий замены. Вот вишнёвый сад у Тимофеевны знатный, это да. Фадеев уже прикидывал, чем может негласно помочь знахарке. Всё делать надо максимально негласно. Да, ещё надо её дебильному внуку хоть обувь и одежду добыть, хоть самую простую. А то жутко на него смотреть. Всё это решаемо, кивнул головой Фадеев. Для него решаемо. Фигня это всё — если проблему можно решить за деньги, то это вовсе и не проблема, а так — всего лишь расходы. А если вдруг и с дочкой что сладится, тогда он за Тимофеевну всем горло перегрызёт. Я сказал.

* * *

Врачи, к которым приезжал Фадеев в Воронеж, действительно пребывали в недоумении. Мария Фадеева числилась за доктором Нахимовым Андреем Юрьевичем. Сам доктор, как специалист считался очень даже опытным товарищем: целый кандидат наук, относительно молод, 37 лет от роду. Рода он был самого, что ни на есть деревенского, происходил из глухой Воронежской деревни, поэтому с Фадеевым он быстро нашёл общий язык, или Фадеев с ним. Как посмотреть. Земляки, так сказать. Земляк земляку всегда поможет. Вот только помочь Марии весьма затруднительно, хоть уделайся от натуги. Нахимов только и мог, что обречённо наблюдать, как угасает её организм. Конечно, кое-что Нахимов делал и сам, и советовался по данному тяжёлому случаю с коллегами. Например, он советовался со своим лучшим другом, с которым вместе уже много лет они работают в медицине и науке, с Пахомовым Юрием Андреевичем, таким же кандидатом наук, но Пахомов попал в Воронеж из Москвы. Коренной москвич. Однако, Пахомов не жалел, что попал после института в этот славный город: в коллектив он вписался, даже влился, в этом городе женился и осел крепко. Хорошо сдружился с Нахимовым. Они даже были чем-то внешне похожи, так что их даже путали коллеги и больные. Вместе они работали, вместе отдыхали со своими семьями, вместе куролесили, вместе попадали в дурацкие истории. Хоть этим докторам и стукнуло по 37 лет, но больших раздолбаев надо ещё поискать. Из-за таких раздолбаев и ходят в народе анекдоты про врачей. Под стать им был и их шеф, заведующий отделением, заодно целый профессор Шингар Яков Андреевич. Этому доктору уже 60 лет, но выглядел он гораздо старше, ибо много пережил за свою жизнь. Любимое занятие Шингара на планёрках — чморить своих нерадивых сотрудников, а «радивых» просто гнобить и всячески шпытять, ибо характер имел профессор препротивный:

— Отсутствие замечаний, вот ваша главная похвала от меня, — подняв палец вверх, заявлял профессор своим коллегам, хотя сам тот ещё раздолбай. Он даже умудрился несколько лет провести по тюрьмам и лагерям. Теперь, граждане, кто зону не топтал, были для него второго сорта. Или третьего.

Шингар сам родился в Воронеже. Появился на свет в 1910 году, выучился на врача в 1933 году, много работал, получил первую учёную степень. Потом война: всё время по госпиталям. Опыт получил колоссальный. Даже получил пару медалей. Впрочем, одну медаль ему лично вручал генерал Ватутин, впечатлённый действиями доктора. Тогда получил он медаль «За храбрость» из-за курьёзно-трагического случая на фронте. Шингар в то время увлечённо резал бойцов в полевом госпитале, часто под обстрелами и бомбёжками. В один «прекрасный» момент, работая над раненным бойцом, он услышал вопль: «Танки! Чёрту душу! Япону мать перемать!». Вместе с пятью бойцами он бросился отражать атаку. Из оружия у него имелся только скальпель. Танками оказалась вшивая немецкая танкетка с экипажем из двух фрицев. Бойцы закидали эту жестянку гранатами, а доктор своим скальпелем умело зарезал ошалевшего командира танкетки, который пытался вылезти из машины. Другого фашиста бойцы взяли в плен, не дав свирепому доктору зарезать и того. В 1950 году Шингар стал доктором наук и профессором. А в январе 1953 года его повязали сотрудники МГБ в Москве, когда он туда прибыл в командировку. Замели его по «делу врачей», хоть сам Шингар в этой теме ни ухом ни рылом. Ох, и намучались с ним следователи. Этот докторишка совсем не хотел понимать, что от него хочет следствие. Ему слово, а он в ответ два слова, и всё не по теме. Пришлось следователям тумаками подсказывать подследственному, в каком разрезе он должен давать признательные показания. Например, признаться, что хотел залечить маршала Конева. Как это ни разу его не видел? А кого видел? Всё время работал в обычных госпиталях, а там маршалов как-то не наблюдалось. Только изредка генералы попадались. Вооот, удовлетворённо говорили следователи, давно бы так. Раскололся, голубчик, а то запирался зачем-то. Вот и расскажите о вашей вредительской деятельности по отношению к боевым генералам. Это можно. И Шингар подробно рассказывал, в деталях описывая, как резал генералов, полковников, всяких майоров, а лейтенантов, то тех через него прошло, как собак нерезаных. Про рядовых и сержантов говорить? Шингар признался, что имеет практику на половину кладбища, потом подумал и сказал, нет на целое кладбище. Тридцать процентов его пациентов умирало. В основном плохо умирали, в дерме и гное. Да и раны у многих были такие, что до сих пор снятся. Вот, например, случай с одним полковником… И Шингар, обладавший феноменальной памятью, в подробностях рассказывал следователю, который на фронте никогда не был, о ранах полученных воинами на фронте, о запахе крови и гноя, смешанного с дерьмом. Мастерски описывал раны и свои «вредительские» действия. Следователи зеленели и даже рыгали. Впечатлительные товарищи попались. Однако дело своё знали, и не оставляли попыток уличить докторишку во вредительстве. Или в шпионаже в пользу Турции или Греции. На выбор. Шингар выбрал вредительство, ибо был полностью согласен, что во многих случаях он только и делал, что наблюдал, как человек умирает. И таких случаев несчётное количество. Уже он отдельных лиц покойников не помнит, и имён не помнит, но периодически просыпается в ужасе. Снится война, грязь, кровь, дерьмо, страшные раны, которые пытаешься вычистить и зашить, зачастую без наркоза. На этом следователи успокоились, припомнив только Шингару то, что он сократил когда-то свою фамилию. А что делать, пришлось, ибо его предок, как враг народа убит в Петропавловской крепости матросами-анархистами. Потом состоялся скорый, но справедливый суд и приговор: 15 лет подальше от честных людей. На зоне Шингар чалился «лепилой», ну, это естественно. В 1956 году Шингара отправили на пинках на волю, таким образом, он не досидел 13 лет. Вышел, так сказать, с чистой совестью, но с гнусным характером. В Воронеже его восстановили на работе: работай вражина недорезанная. Но больших должностей не предложили, ибо, бес его знает, может этот недобиток всё-таки туркам поддувает, вон у него и фамилия какая-то подозрительная. Так и работал профессор в больнице, ничего для него не изменилось. Всегда резал людей и теперь режет; всех подряд, и коммунистов, и беспартийных. И ни у кого не видел, чтобы кровь была другого цвета: у всех она красная. Кстати о крови. Интересно девки пляшут у этого Нахимова. Что-то он совсем нюх потерял. Взбодрить бы надо доктора. Да и кореш его, этот Пахомов, тоже фраер мутный. Надо их на планёрке как следует нахлобучить, потом вдумчиво отшатать, можно с извращениями, ага.

На планёрке Шингар, нарочно нудным голосом, уже 20 минут воспитывал коллектив, который сидел весь зашуганный и обтекал. Сегодня досталось всем, ибо на всех коллег накопилось куча компромата, как блох на Тузике. Потом он перешёл к персоналиям. Особо остановился на грешниках и залётчиках Нахимове и Пахомове.

— И как это понять, — самым гнусным голосом начал чморить коллег профессор. — Гражданин Пахомов и гражданин Нахимов? Вы зачем у больного Яндайкина отняли фрукт под названием банан, который потом разделили и употребили в обе свои хари? Поделитесь с коллегами, что вас на это подвигло?

— Так, это, Яков Андреевич, — начал отбрёхиваться Пахомов. — Этот банан привезли из Африки. А там его негры собирали. А у негров, у всех, триппер нелеченный, поголовно. Вот зачем нам такое счастье, этого Яндайкина ещё и от триппера лечить?

— Так вы же этот банан сами и сожрали, — припечатал непутёвых коллег Шингар.

— Не, мы его сначала спиртом протёрли, мы же с понятием. Как можно просто так…

— То есть скрысятничали, значит, лошары педальные. На зоне вас бы за это под шконку загнали… Теперь объясните следующее…

Профессор нацепил очки и прочитал выдержку из истории болезни.

— Тааак… Больная Татьяна Ипатьева, тридцати трёх лет, образование 7 классов, находится под наблюдением психиатров. Вы зачем, лишенцы, девушку к проктолагам отправили. Она их там чуть не покусала. Скандал вышел. Что же вы молчите за такую новость?

— Так, что же делать-то, Яков Андреевич, — это уже Нахимов стал отбиваться от заведующего. — Строго на основании её жалоб. Она сама при опросе заявила, что у неё внизу две дырки, причём задняя болит… Вот мы её и отправили. Кто мог знать, что она имела ввиду выпавшие пломбы из нижних зубов… К тому же больная заявила, что сама медик со стажем и требовала анатомический атлас с голыми мужиками.

Коллеги начали издавать смешки, несмотря на грозный вид шефа. Но это оказались не все прегрешения Нахимова и Пахомова.

— Угу… угу… лишенцы… вот не пойму, почему только с вами происходят всякие премудрые вещи, — задал вопрос Шингар, и сам же на него ответил. — Это потому, что вы зону не топтали, баланду не хлебали, лес не пилили пилой дружба. Но, я вот думаю, что у вас ещё всё впереди, подельнички. Как сказал небезызвестный Лаврентий Палыч нашему воронежцу Железному Шурику: «Пилите, Шура, пилите».

Пора вам уже начинать изучать тюремный репертуар и зоновские законы… думаю, вам скоро это дело пригодится.

— Тюрьма не спиииит, тюрьма ужееее проснулась, — гнусным голосом пропел Шингар.

— А признайтесь коллегам, подельнички, зачем вы сына председателя райисполкома пристегнули ремнями к каталке и возили его в морг? Вы каким местом думали, кого можно пристёгивать, а кого нет? А я знаю, каким местом вы думали, предполагаю своим самым элегантным местом, жопой, кто не понял. Вот что вы скажете в своё оправдание? Думайте, только что говорите, может, народный суд и учтёт смягчающие обстоятельства. А мы с коллегами ещё подумаем: брать ли вас на поруки или нет.

— Тут, это, такое дело, — опять взял на себя ответственность Пахомов. — Этого девятнадцатилетнего сыночка почему-то привезли к нам, а не в психушку. Видите ли, немного он вены себе повредил от неразделённой любви, там хватило и перевязки. А вот успокаиваться он не хотел. Упёрся рогом. Говорит, что теперь жить не хочет, и всё такое. Начал сдирать повязки, биться головой о стенку, ударил медсестру, кусаться норовил. Буйный товарищ попался, хоть и сын председателя райисполкома. Вот и пришлось пристегнуть его ремнями к каталке. Что ж делать?

— А в морг зачем повезли?

— А это чисто психологический приём в таких случаях, всегда так делают. Раз он на уговоры не реагирует, то я сообщил ему, что ладно, как хочет, тогда он станет почётным донором органов.

— И что дальше?

— Уже в коридоре морга он начал орать, что осознал и хочет жить, передумал, наверное, становиться донором органов.

— Угу… угу… Вас, лишенцев, спасло только то, что этого мальчика отвезли всё-таки в психушку, а его папаша не хочет огласки… ибо там с его любовью всё не так просто. Его объект любви оказался, как бы вам сказать, того же пола, что и этот мальчик… Короче говоря, пидарасы они оба. Но вас это не оправдывает.

Профессор пожевал губами, потом вспомнил ещё один косяк доктора Нахимова. А это уже из рук вон плохо и непрофессионально. Такого профессор не прощал.

— Объясните нам, любезный Андрей Юрьевич, если сможете такой факт. Вот у вас есть больная, которую вы наблюдаете уже несколько лет. Это Мария Фадеева, двадцати трёх лет. Мы все знаем эту больную. И вдруг вы пишете в её истории болезни всякую ересь, что состояние её сердца вдруг стало удовлетворительным, хоть на олимпиаду её посылай. И это притом, что на эту больную без слёз не взглянешь. Там непонятно как жизнь теплится. Эту больную можно студентам, как учебное пособие показывать или как ходячую рекламу к книге «Эффективная диета». Знаете что, уважаемый. Дайте все её обследования мне лично, почитаю на досуге о динамике процессов. Стыдно доктор так халатно себя вести по отношению к больным. Вотже помощники, всё самому и самому приходится делать. Вы, что не понимаете, что говорят её анализы крови? Да последний её анализ, как приговор народного суда. Я его стоя читал. А вы, с какого-то бодуна, её в здоровые записали. Может вам, доктор, профессию поменять? Например, дворником. А что, у нас все профессии почётны. Будете дворы подметать, вы же, всё равно, о больных не думаете. А думаете, как бы фрукт банан больного съесть. Как же мне стыдно за вас. У меня от вас даже нервы поседели. Вот вспоминаю, что даже по тюрьмам и лагерям таких докторов не чалилось. Да вас даже в тюрьму нельзя определить, ибо много чести будет.

Да — с горечью подумал профессор — измельчал доктор. Эти со скальпелем в руке на танк не бросятся. Зассут. Фраера, в натуре, беспонтовые, а не честные «лепилы».

* * *

И потекла вода в ручье, как сказал классик, стремительным домкратом… В том смысле, что к Тимофеевне резко зачастили сообразительные односельчане. Приходили по одному или скооперировавшись в группу. Пили чай с сахаром и вареньем. Потом шептались: «Видела соседка? Кучеряво живёт наша Тимофеевна. Чай у неё индийский. Вкусный, аж жуть — принцесса Дури называется». За неделю в доме у гостеприимной Тимофеевны перебывала вся деревня, некоторые по нескольку раз.

18 января, во вторник на Крещенский сочельник к Тимофеевне заявился Фадеев с Марией. Тимофеевна, как верующий человек, весь этот день должна соблюдать строгий пост, но гостей приняла, как могла. Фадеев сообщил, что завтра Марию повезут обследовать в больницу. Смотреть её будет лично воронежское медицинское светило, а сегодня они приехали для проведения дополнительного ритуала. Насчёт ритуалов Тимофеевну осенило, что надо расширить список, а то только молитва и вода. Народу нравится разнообразие. Вот поэтому, Тимофеевна придумала новшества, например, опускать в колодезную воду нательный крестик. Самое главное, что некоторые односельчане уверяли, что после такого ритуала их крестик как бы стал делиться своей волшебной энергией, самочувствие улучшалось. Некоторые, впрочем, говорили, что ничего не чувствуют, фигня это всё. Конечно, Василёк не мог превращать все крестики в амулеты, только один в день, так что не всем везло. Но, учитывая, что народ приходит постоянно, то он считал, что скоро всех односельчан осчастливит слабенькими лечебными амулетами.

Как оказалось, у Марии имелся с собой православный крестик, что даже для Фадеева стало открытием. Кто бы мог подумать, что этот крестик, побывав в колодезной воде и в руках Василька, который ассистировал бабке, держа кружку с водой, пронзит Марию статическим электричеством.

— Подействовало, — радостно сообщила Мария.

— Ага, — кивнула Тимофеевна. — Значит девица ты безгрешная, вот Высшие силы тебя и любят.

Василёк чуть не поперхнулся от этих слов: точно Марию Высшие силы любят, чуть до смерти не залюбили, а ему теперь трать на неё силу.

Ещё хлеще подействовало, когда ритуал окончился обязательным питием воды. А то! Василёк ополовинил специальный аккумулятор, оставив в нём про запас 10 единиц, а также из основного хранилища отдал 10 единиц силы конкретно на ремонт кроветворения и кровоснабжения. У нас всё по фэн-шую: как диагност советует, то мы и делаем. Марию торкнуло знатно, до сильного румянца и эйфории. На это дело обратил внимание Фадеев. Может бабка, какую наркоту в воду бросает? Фадеев и себе попросил этой воды испить. Что сказать: вода как вода, мокрая. Вкусная, однако. Химии Фадеев в ней не почувствовал. Ладно, на этой мажорной ноте гости отбыли домой.

Внучок уже научился делать себе бутерброды. Тимофеевна сегодня соблюдала строгий пост, поэтому с голодными глазами наблюдала, как её Василёк отрезал от булки хлеба приличный кусок, не поперёк, как все люди, а вдоль, и накладывал на него толстый-толстый слой смальца, тонко порезанный солёный огурец и накрывает это безобразие опять хлебом. Соорудив себе такой гигантский сникерс, Аламеда с задумчивым видом его употреблял, а Тимофеевне оставалось только давиться от голода и прислушиваться к своему желудку, который недовольно пел «Песнь голода». А для дитя это только первый лёгкий перекус. Он, грешник — посты не соблюдал и диеты не придерживался. Ещё его ждала вкусная гречневая каша, приготовленная в русской печи, вареные яйца и кусок колбасы, принесённый соседями. Интересно то, что живя здесь, он полюбил гречневую кашу, которую первый раз только и попробовал в России. Диагност утверждал, что гречка крайне полезна для крови. Сейчас пацан сидел и с тупым выражением лица всё это поедал. Так это выглядело со стороны Тимофеевны. На самом деле попаданец внимательно просматривал информатор на предмет приготовления блюд из гречневой каши. От рассмотрения всех этих рецептов его аппетит только увеличивался. Что ж, решил он вот эти десять рецептов стоит попробовать на досуге. А может мне вообще податься в повара — подумал он. Буду толстый и всегда рядом с едой. Да, этот вопрос стоит провентилировать со всех сторон. В нём есть весьма положительные моменты: да и народная мудрость говорит, что надо держаться поближе к кухне, а подальше от начальства.

* * *

Сегодня профессор Шингар никого не отругал, что расценивалось коллективом как признак того, что шеф задумал для любимого персонала грандиозную пакость. Опытный народ знал, что хитрый профессор делает вид, что расслабился и имеет сугубо лирические намерения. Никого из коллег не могло провести даже пение профессора себе под нос песен из репертуара музыкантов, поющих за пропитание. Основанием для такого поведения профессора было появление в больнице Фадеева с дочкой Марией, которой предстояло пройти очередной осмотр. А кое-кто из докторов совсем потерял совесть, так что больную девушку осматривает тяп-ляп, смиряясь с тем обстоятельством, что этому человеку не поможешь. Врач должен бороться со смертью до конца. Так что теперь сам профессор первым посмотрит результаты обследования и сделает выводы, какому доктору вставить бааааальшой пистон, а какому вставить ведёрный клистир, а остальной медперсонал просто и незатейливо зашугать. Поэтому профессор пока сознательно гасил порывы души отвязаться на ком-нибудь за мелкие косяки, он пребывал в предвкушении большого кровопролития.

Через три часа в его кабинет медсестра привела больную Фадееву и передала материалы нового обследования пациентки, которые сделали по Cito.

— Тэкс, голубушка, — нацепив очки на нос, начал изучать документы профессор, — Посмотрим, что они тут наворотили.

Чем больше профессор изучал документы, тем больше ему становилось непонятно и тревожно.

— А сделали они…, - Шингар хотел сказать, что херню они сделали, но перед носом сидела пациентка, которая могла и не понять.

Профессор опять покрутил листочки бумаги со всех сторон: может больных перепутали. Такое случалось. Сразу результаты УЗИ и анализ крови перепутали? У них, что там, бардак в квадрате? По этим филькиным грамотам выходило, что больная идёт на поправку. А с чего это?

Шингар внимательно посмотрел на больную, та от его взгляда даже съёжилась. Как-то и выглядеть она стала лучше, посвежела, румянец даже есть. Может, румянец перед смертью?

— Что, доктор, всё так плохо? — тихо спросила девушка, испуганно хлопая глазами.

Вот что ей ответить. Тут сам чёрт не разберётся. Если взять за основу, что и прежние результаты правильные, то получается, что произошло резкое улучшение:

— Я бы не сказал, что плохо… но непонятно это точно. Пока я воздержусь от комментариев. А вам, голубушка надлежит через две недели опять прибыть к нам на обследование. Думаю устроить вам комплексное обследование, ага.

Когда больная вышла из его кабинета, профессор ещё долго в задумчивости протирал стёкла очков платком. Он думал. Как-то это всё неправильно. Конечно, организм хранит в себе ещё много тайн, но Шингар за свою жизнь столько этих организмов резал вдоль и поперёк, поэтому знал, что при таком ущербе организм умирает, а не резво ходит с румянцем на лице.

Он задумчивости профессор отвлёк стук в дверь и появление отца больной Фадеевой. Понятно, что он хотел спросить. Пришлось Якову Андреевичу и Фадееву повторить о своих сомнениях, хотя, судя по результатам обследований в динамике, явное улучшение, что, по мнению профессора, совсем непонятно.

Посетитель ушёл после объяснений ситуации. Однако, профессор заметил одну странность в поведении Фадеева. Он, как будто не сомневался, что с его дочкой произойдёт улучшение. Он явно был к этому готов. Ну, вот как это всё объяснить? Мистика.

Ладно, решил профессор. Раз так, то пока некоторые охламоны пусть живут без клистира и пистона, а жаль. Заложив руки за спину, он медленно пошёл по коридорам больницы, вылавливая зазевавшихся сотрудников. Раз сотрудник не сумел технично телепортироваться из зоны внимания профессора, тем хуже для попавшегося сотрудника. А к чему придраться у Шингара всегда найдётся. К тому же надо выпустить накопившийся пар и над кем-то надругаться. Вот как раз коллега Пахомов шествуют, не замечают они шефа. Что-то в задумчивости коллега, и задница коллеги ему не шепчет в ужасе: «Хозяин, сейчас нас ждут проблемы!». А шествуют они в помятом халате. Это как понять: у коллеги что, руки из жопы растут, погладить халат они не могут. Это же явное неуважение к начальству, выраженное в особо циничной форме.

Глава одиннадцатая

Деревенская красавица Марина Остроградская индийский чай обожала, поэтому тоже зачастила к Тимофеевне, сподобившейся заиметь этот чай от щедрот председателя. Да и проведать своего малолетнего дружка Василька она всегда рада, и принести ему пару литров молока, которое он так уважает. Сегодня в попутчики к ней набился дед Матвей, который тоже изъявил желание посетить Тимофеевну. Правда, у деда Матвея имелся свой резон для этого похода. Когда он от своей агентуры, внедрённой в логово классового врага, узнал, что приезжал председатель к Тимофеевне, и что началась какая-то непонятная движуха в деревне, то сразу сообразил: кубло-то зашевелилось, ёптыть. Началось, наконец. Явно, ёптыть, намечаются какие-то подрывные, а то и вредительские действия в отношении существующего общественного строя и колхозного движения в частности. Может даже, всякие местные вейсманисты-морганисты активизировали свою гнусную деятельность, хотя на последнем Пленуме партии их зловредные идеи в клочья разгромил сам академик Лысенко. Эх, председатель Михаил Аполлинарьевич, как же ты так? Был вроде до сих пор свой советский человек, а тут вот своё нутро и проявил. Надо же, устроил по ночам всякие шашни с Тимофеевной. Вот и вскрылась твоя вредительская сущность. Эх, председатель, председатель. Придётся просигнализировать куда надо и о чём надо, прежде всего лейтенанту Мухину, который вроде и свой мужик, но тоже законченная сволочь. Не смог ты честно разоружиться перед партией и народом. Не смог! Ну, ничего, рабоче-крестьянская секира народного гнева отрубит вредоносную ветку без всякой жалости. Ибо на пути построения коммунизма много щепок летит при рубке гнилых дров. Диалектика, однако, едрит её. Вот случится скоро профсоюзное собрание колхоза, там слово возьмёт скотник дед Матвей и в глаза этому Фадееву скажет всю правду: «Михаил, ты не прав!», и смело выразит свою озабоченность нарушениями прав человека и принципов демократии в колхозе. Надо обязательно и про вейсманистов-морганистов на том собрании решительно добавить. Гидру надо добивать.

Дед Матвей сообразил, что рядом с Мариной он будет во враждебном кубле смотреться за своего. Поэтому всем своим видом выражал благодушие и поддерживал все Маринкины начинания. Парочка топала по деревне и встретила деда Тихона Нестюркина. Дед Тихон, узнав, куда путь держат два сельских труженика, решил присоединиться к компании. Два деда и Марина, культурно общаясь, шли к дому Тимофеевны. Правда, деды друг друга считали глухими тетеревами, поэтому разговаривали, но, особо, не вслушивались в значение слов друг друга. Каждый говорил о своём. Дед Тихон жаловался на актуальную для него тему: на внезапные проблемы в работе своего сексуального аппарата. Ещё его стал беспокоить геморрой. Поэтому дед спрашивал, как эту напасть лечить. Он где-то узнал народный метод, но сомневался в нём: надо, как советовали, голой задницей опуститься на муравейник. Дед Матвей, уяснив проблему, считал, что этот метод явно придумал вредитель: как можно обижать бедных муравьёв своей задницей. А насчёт сексуального аппарата деда Тихона дед Матвей имел мнение, соответствующее линии партии: «В СССР секса нет!». Но отсталому в этих культурных вопросах деду Тихону он ничего не стал говорить. О чём говорить с человеком, который не знает, кто такой товарищ Гегель? Маринка же по дороге щебетала, что боится приведений. Однако, вот же интересный эффект, если она употребит 50 грамм самогонки, то совсем приведений не боится. Интересно, что по этому поводу говорит наука и народная мудрость. Народная мудрость, в лице дедов недоверчиво отнеслась к этому: 50 грамм это как-то не о чём, не солидно, вот если 150, то, наверное, самое то. Но привидения, это ладно. Вот, то, что лейтенант Мухин никак не реагирует на Маринкины прелести, вот это как понять — жаловалась Маринка. Может она к нему испытывает трепетные душевные порывы, а он ни в какую. Может именно этого человека она ждала всю свою сознательную жизнь с прошлого вторника. Деды, покачав головой, оба согласились, что это непорядок. Хотя дед Матвей всегда в душе считал лейтенанта продажной сволочью, только пока не определился с мнением, на какую же разведку работает этот лейтенант. Дед Тихон, лихо подкрутив усы, вдруг заявил Маринке, что лично он до пятницы совершенно свободен, а поэтому… Тема намечалась интересная, но тут троица пришла к дому Тимофеевны, которая, увидев гостей, вздохнула и шустро стала готовить очередной новый чай.

Вздохнул и Василёк. За свои девяносто лет он впервые видел такую простоту нравов, когда соседи смело приходили к соседям и деловито рассаживались за хозяйским столом, при этом интересуясь, что сегодня у нас подают на ужин. Такой феномен только в России. Впрочем, он из-за этого интересного факта народного сознания здорово не переживал. Да ему даже выгодно чаще общаться с носителями языка и познавать местную народную мудрость. Поэтому он тщательно прислушивался к разговору за столом, не забывая диагностировать прибывшие в гости организмы. Н-да, эти организмы следовало ремонтировать, поэтому малолетний знахарь, привычно вёл подсчёт, сколько единиц волшебной силы отправит на каждый из организмов. Сегодня он на этих трёх людей не пожалеет по две единички, а из кисета деда Матвея, сделает амулет, а то заговаривается дедушка. Разговор за столом шёл на различные темы, в том числе затрагивался вопрос о культуре, после того, как дед Тихон громко рыгнул. После негласно полученных двух единичек волшебной силы, народ преобразился. Маринка весело щебетала с Тимофеевной о своём, о женском, при этом часто поминая непутёвого лейтенанта. Дед Тихон, постоянно подкручивая усы, вдруг стал на неё поглядывать с обожанием и весьма плотоядно. У него появились определённые намерения на женщину. От этих взглядов Маринка немного смущалась, но ей нравилось такое обходительное поведение деда Тихона. Дед же Матвей тоже наслаждался ситуацией, ведь он получал просто так море оперативной информации. Из таких разговоров, слухов, оброненных фраз и складывается общая картина, зачастую неприглядная. Ещё он рад, что когда-то решил присматривать за дурачком Васильком с целью, что оный мелкий дурачок выведет, сам того не подозревая, деда Матвея на глубоко законспирированную сеть если не иностранной разведки, то инопланетной точно. Сейчас, ласково поглядывая на смирно сидящего Василька, он вычислял, откуда к силосной яме прилетят инопланетяне. Версий осталось две: либо с Юпитера, либо с Сатурна. Почему именно так, он объяснить не мог: просто это дело подсказывал его богатый жизненный опыт. И самогон. Дед из опыта знал, что этих инопланетян легко увидеть после 150 грамм самогона: появлялись мельтешащие сгустки воздуха, всякое шебаршение, невнятные разговоры. Такие вещи появлялись если усиленно подумать о Сатурне. Если думаешь о Марсе, Венере или Луне, то ничего подобного и в помине нет. Вывод напрашивался сам собой. Плохо только, что организм деда Матвея больше 150 грамм самогона уже не мог осилить, всё-таки три контузии сказываются. Теперь, когда дед уверился, что через глупенького Василька он выйдет на сатурнов, то и не надо принимать вкусный самогон. Попивая ароматный чаёк, дед Матвей ощутил, что дальнейшие его планы стали принимать более чёткие контуры. Однако, надо вплотную сосредоточиться на сборе компромата на лейтенанта Мухина, дерзающего игнорировать прелести нашей Маринки. Как только досье на этого оборотня в погонах достигнет приличной пухлости, то надо просигнализировать «куда надо». Да, дел невпроворот. И всё одному приходится делать, ёптыть.

Посидел народ за вкусным чайком душевно, но пора и честь знать. У каждого из этой компании наметились неотложные дела. Деду Матвею надо ещё топать до своих Выселок и продолжать работу над пухлостью досье гражданина Мухина, само оно не распухнет, ёптыть. У Маринки и деда Тихона явно наметился альянс на дальнейшее совместное культурное проведение времени, поэтому и они заторопились. Для Василька вечер тоже прошёл терпимо: он узнал много новых русских слов и даже выражений. Тимофеевна же в такой обстановке плавала, как рыба в воде.

Впрочем, Васильку и Тимофеевне скучать опять не дали соседи. Правда, теперь соседи явились не культурно посидеть за разнокалиберными чашками чая, а их привела беда, ведь по-другому иначе и не скажешь. Короче говоря, Санёк, Витёк и баба Маня капитально пострадали от своих научных изысканий, за ходом которых, затаив дыхание, наблюдала вся округа в лице прогрессивной общественности. Так, что Васильку намечались новые траты волшебной силы.

* * *

Дед Матвей, привычно шагая до своих Выселок, заметил, что сегодня особо хорошо и легко думается, что радовало. Теперь, когда он придёт домой, то сразу возьмётся за досье на этого, прости советская власть, лейтенанта Мухина. У деда Матвея уже сложился чёткий план, какую информацию он добавит в досье. Во-первых, в раздел «Моральный облик». Хотя, какой к бесам, у этого перерожденца, моральный облик. Явно, что самый настоящий аморальный облик. Пришлось решительно вычёркивать заголовок «Моральный облик» и переписывать его на аморальный. Так выглядит честнее. Слова сами ложились на бумагу, ловко сплетаясь в предложения, предложения в целые абзацы, а те в страницы. Главное — надо расписать всё подробно и красиво. А писал дед Матвей на удивление красивым уверенным почерком. Это его природный дар красиво писать. Писал по привычке перьевой ручкой, макая её в чернильницу. Новомодных шариковых ручек дед не признавал: ему с ними всё ясно — эти новшества, вредительская затея, чтобы поглумиться над советскими школьниками. Ведь понятно: сначала шариковая ручка, а потом какой-нибудь гад единый государственный экзамен придумает. Вредители они не дремлют. Не могу на эти их творимые безобразия спокойно смотреть: как ножом по живому.

Что-то много страниц получается, и это только про аморальный облик будущего подследственного. Может эпизод с соседской козой вычеркнуть? Хотя пусть будет: кашу маслом не испортишь, ёптыть.

Теперь надо осветить о профессиональных качествах объекта. Хм. А их и нет совсем, этих самых профессиональных качеств. Ага, так и запишем заголовок следующего раздела «Дремучий непрофессионализм», и подчеркнём, ну, и некомпетентность отметим тоже, однозначно. Через две страницы текста можно чётко уяснить, что этот лейтенант полный раздолбай каких свет не видывал. Дед Матвей даже покачал головой: вот ведь дела, и как только иностранная разведка доверяет такому раздолбаю, ведь вроде серьёзная организация.

Теперь, в следующем разделе надо осветить деятельность Мухина на иностранную разведку. А на какую? Скорее всего, этот моральный урод поддувает сразу на несколько разведок. Дед задумался, но думал не долго. Что-то подсказывало ему, что объект работает или на турецкую, или на румынскую разведку. Это подсказывал здравый смысл. Хотя, пусть у органов голова болит с выяснением на какую именно разведку этот фрукт работает: на турецкую, на румынскую или ещё на какую-нибудь хитрозадую разведку. Такие типы как Мухин способны сразу на несколько разведок работать, совести-то у них вовсе нет. Вместо совести у них нежная любовь к гнилым западным ценностям: за деньги маму родную три раза продадут.

Получилось хорошо, подробно и убедительно, с фактами, и на три листа. Черта у меня такая, коль взялся за что-то — доделай до конца, в данном случае до конца гражданина Мухина. Вот так, всё тайное когда-нибудь становится явным.

* * *

Теперь о главном. В этом разделе надо осветить всю глубину падения объекта разработки, хотя дальше падать и некуда. Но Мухин, с его расшатанными нравственными устоями, нашёл куда упасть, начав сотрудничать с сатурнами; вот же, мля, как та свинья, которая грязь всегда найдёт, даже в синагоге. Про марсиан не скажу: чего не знаю, того не знаю. Поклёп на человека возводить не стану. А вот про его шашни с сатурнами расскажу подробно. Получилось весьма захватывающе ещё на три листа.

Ого, поразился дед Матвей. Приличная стопка компромата получилась. И всего-то он это написал за одну только ночь. Теперь, работая на ферме, его будет клонить в сон, но эта его жертва не должна пропасть напрасно. Материальчик на очередного перерожденца вот он, пухленький такой материальчик. Это уже вплоть до высшей меры социальной защиты. А ты не воруй! Да, мозг сегодня ночью хорошо поработал. Вот это аналитика! Аналитика высшей пробы! Сила! И бумага — это сила. Говорят, что мысли доверенные бумаге, остывают и теряют свою энергию. Не в случае деда Матвея. То, что пылало внутри сумеречного сознания деда Матвея, не обернулось косноязычной нудятиной, а читалось как увлекательный детектив со смесью запутанного шпионского романа. Хотя самому автору совершенно безразличны чувства возможного читателя, он работал на результат и не заморачивался магией печатных символов.

На работу, на ферму дед Матвей пошёл, испытывая сложные чувства к окружающему миру. Окружающий мир хранил равнодушие: мир выглядел серьёзным и строгим. Мир всегда прав. Заблуждаются только люди, населяющие его. Причём, часто, люди делают сознательные ошибки и обожают свои заблуждения. Не все хотят жить непременно благоразумными, но все хотят выглядеть мудрыми и прекрасными. Поэтому, таким мудрым и прекрасным совершенно незачем прислушиваться к здравому разуму природы. К тому же в мире идёт постоянная борьба, хоть она честная и красивая, но борьба, в которой и кровь и смерть. Это человек привык действовать подло, он не понимает, что природа всё равно возьмёт своё, как бы человек её не гнобил, ведь он сам её часть.

* * *

То, что Васильку намечались непредвиденные траты волшебной силы, стало понятно, как только он имел счастье лицезреть Санька, Витька и бабу Маню, которые, со слов обеспокоенных родичей, пострадали от своих научных изысканий. К Тимофеевне прибежали представители кланов Малининых и Камышиных со слёзной просьбой помочь, ибо общество может потерять своих двух отличных сынов и одну непутёвую дочь, а именно самогонщицу бабу Маню.

Сообщество отчаянных деревенских учёных всё-таки открыло что-то такое, от чего и пострадало. По всему выходило, что местные научные кадры переоценили свои силы, и теперь, в результате их научных экспериментов на специальном полигоне во дворе бабы Мани, сидят под арестом во флигеле усадьбы Зосимовых, зафиксированные крепкими ремнями к стульям. Зосимовы молодцы, быстро среагировали, когда поняли, что на территории участка бабы Мани, научный эксперимент явно вышел из-под контроля, судя по диким воплям, несущимся оттуда. Поэтому они, вместе с представителями кланов Малининых и Камышиных, эвакуировали учёных со злосчастного научного полигона. Эвакуировали учёных не церемонясь, с применением физической силы и какой-то матери.

Тимофеевна немного засуетилась, ей было решительно непонятно, чем можно помочь несчастным, разве что взять немного своей колодезной воды. Василёк совершенно не хотел сидеть дома один, поэтому дитё уцепилось за подол кормилицы. Ладно, решила она, пусть посмотрит на непутёвых колхозников. Может тогда и сам бросит пить.

Непутёвые колхозники (ранее бывшие отчаянными учёными-экспериментаторами) сидели зафиксированные ремнями к стульям, ибо порывались куда-то бежать и сражаться. Судя по их расширенным глазам, они совсем недавно видели много страшной жути. Или их что-то потрясло, например, они вдруг осознали всё величие и гениальность знаменитого квадрата Малевича.

А как всё было накануне радостно и в радужных тонах. Сомнений ни у кого из учёных не наблюдалось. Хотя сомнения — путь к истине. Бригада самородков к новому эксперименту подошла изобретательно и с задором, присущим большим учёным с горячей убеждённостью в своей правоте. Конечно, мельтешил мелкий червячок сомнения, который пытался зудеть не в тему, но его быстро запинали ногами. А не надо дерзить умным людям: а то всякий червячишка начинает себя представлять этаким змеем мудрости и отвлекать учёных от посетивших их конструктивных идей. Да и теория говорила, что всё пройдёт в стиле «нормулёк и чики-пуки». Хотя… вот же предупреждал великий Энгельс, что идеи — это такое дело, что, зачастую, реализуются не всегда ожидаемым образом. Знал, бородатый старик, что говорит.

Осматривая с безопасного расстояния пострадальцев, Василёк узнал много новых слов из глубин русского языка. Привязанные ремнями Санёк и Витёк обзывали неприятными прилагательными сексуального характера крепких братев Зосимовых: Ивана и Кирилла, которые их и зафиксировали от греха подальше. Баба Маня материлась как пьяный боцман, лихо формулируя сложные лингвистические конструкции. Иван Зосимов порывался за такие волшебные слова начистить чавку всем троим организмам, но его удерживали, говоря, что эти организмы не в себе.

Действительно не в себе: подтвердил диагност Василька. Сильная алкогольная интоксикация со всеми вытекающими прелестями, плюс поражение мозга галлюциногенами, предположительно природного происхождения, а точнее это воздействие сухих грибов мухоморов, плюс отравление синильной кислотой. Короче говоря, перестарались учёные с композицией нового продукта: количество галлюциногена превысило безопасные параметры. В этой ситуации лекарю пришлось действовать срочно, здорово не раздумывая. Поэтому он, чуть ли не со слезами, расстался с простым аккумулятором, хранящим 10 единиц силы. Потратил по три единицы на мужиков и четыре на бабу Маню. Эта сила нейтрализовала воздействие яда, но пришлось потратить ещё по две единицы на каждый пьяный нос из своего основного хранилища, для поддержания общего состояния бедолаг. Шестнадцать единиц на алкашей, как с куста — Василёк чуть не плакал. А братья Зосимовы из своей природной вредности заставляли алкашей пить колодезную воду. Воду? Это для чего? Для того чтобы удивить печёнку алкоголиков непонятной жидкостью.

Через несколько минут три экспериментатора, наконец, немного пришли в себя и начали узнавать соседей. С ними даже начали вести диалог без употребления непечатной лексики.

Больше всех каялся Витёк, ведь он уже почти завязал, а эти два горе-учёных сумели-таки совратить его такого доверчивого с пути истинного, толкнули на скользкий лёд порока. Соответственно, они и виноваты во всём. Санёк делал круглые непонимающие глаза, а баба Маня глаза свои от народа отводила. Ей было стыдно.

Как же так? Ведь всё начиналось так красиво и строго последним достижениям науки, и вдруг такой провал. Все научные исследования и опытно-конструкторские разработки говорили о стабильности процессов. Но, увы. Увлёкся коллектив, расслабился, местами забронзовел. И на одной очередной композиции поскользнулся. Новый продукт, настоянный на сухих мухоморах, яблочных косточках, пижме и остролисте, оказался ядрёным до безобразия. Которое, безобразие то есть, вскоре и произошло. Не заставило себя долго ждать. Такая вот неудачная композиция получилась, или удачная, но с отрицательным знаком. Значит, где-то есть теоретический просчёт, к бабке не ходи. Санёк не виноват, он всего лишь подопытный кролик, попавший в руки извергам. Виновата баба Маня, вон та женщина. Как ей только не стыдно так поступать с простыми неграмотными колхозниками?

Новый продукт решили испытывать, естественно, на специальном полигоне во дворе бабы Мани. Полигон находился между сараем и сортиром. Происходило всё строго по науке: на специальном экспериментальном стенде и с записью в журнале о начале серии испытаний. Главный испытатель, он же главный эксперт, лично налил в специальную ёмкость продукт. В журнале отметили количество налитых грамм.

— Поехали! — взмахнул рукой главный испытатель и опрокинул ёмкость в свой организм. — Хор-рошо зашла, зар-раза, — прокомментировал он первую серию опытов.

Младший испытатель (Витёк) и креативный руководитель проекта (б. Маня), оба, затаив дыхание, наблюдали за эффектом. Вроде бы ход испытаний проходил нормально, занесли в журнал, что на пятьдесят второй секунде эксперимента испытатель икнул, а на шестьдесят восьмой секунде он сказал: «Ух, оно, мля, как!». Слова испытателя тщательно занесли в протокол. Теперь можно переходить ко второй серии испытаний, с подключением к эксперименту младшего испытателя и главного конструктора. На стенде появились две новые ёмкости для этих товарищей. Вскоре, эти ёмкости опустели. На сто восьмидесятой секунде эксперимент проходил нормально, но потом произошла катастрофа. Сначала, заколбасило главного испытателя: он уставился на сарай и стал мелко креститься. Через сорок секунд торкнуло бабу Маню, вернее главного конструктора, а потом и Витька, всего лишь дослужившегося до младшего испытателя. Тем не менее, он тоже, как и старшие по должности товарищи, проникся моментом, ибо эксперимент пошёл не по расчётной траектории, а по косинусоиде вбок. Произошло страшное: в районе сарая открылся портал, из которого повалили чудовища. Этих тварей младший испытатель узнал бы даже в алкогольном бреду, ударившись головой после падения с самосвала. Произошла эпическая битва, ибо не на тех людей эти чудовища свой хвост задрали, совсем не на тех.

— Какого сидим? — спросила баба Маня. — Граблями их грабим, вилами их колем.

Народ, похватав сельскохозяйственный инструмент, ринулся в драку с чудовищами. Да, битва оказалась кровавой и разрушительной. В результате драки капитально пострадал сарай, полностью был разрушен испытательный стенд, а сам полигон превратился в перепаханную зону боевых действий. Кто побеждал в этой драке сказать трудно, но наши сдаваться не собирались. Но против лома нет приёма: к чудовищам пришло подкрепление с тыла, откуда никто не ждал предательского удара в спину. Очнулись бойцы сидящими на стульях и опутанными ремнями.

— Братцы, — со слезами на глазах бормотал Санёк. — Вы всё-таки нас спасли… А чудовища куда делись? По деревне разбрелись? Ловить их надо, пока они никого не съели. Это не мы с Витьком виноваты, это всё баба Маня с расчётами напутала и вызвала дьявола.

Связанным лже-учёным объяснили, что односельчане думают о них и о ситуации в мире. На слёзные просьбы развязать их народ не реагировал. Матерился.

Развязали этих трёх утырков только после того, как они трижды поклялись на святом кресте, что не полезут драться, материться, царапаться и плеваться. И не пойдут ловить монстров.

— И не кусаться, — мрачно пробасил Кирилл Зосимов, который больше всех оказался искусанным осатаневшими односельчанами.

В клятву внесли положение о «Не кусаться». Только после этого бедолаг развязали и уложили по кроватям в своих домах. Доэкспериментировались. Вроде уже дожили до седых волос, а не понимают, что почти все мухоморы — это яд, а в яблочных семечках присутствует синильная кислота, вернее не сама синильная кислота, а гликозид амигдалина. Этот гликозид под действием ферментов разлагается в желудке с выделением цианистого водорода. Хорошо хоть здесь манцинелла не растёт, как в Америке, а то бы местные конструкторы и её плодов в самогон накидали.

Теперь малолетнему знахарю подвалила ещё одна головная боль: лечи троих алконафтов и здорового Кирилла Зосимова — сильно пострадавшего от зубов главного конструктора, то есть — бабы Мани.

Вся деревня приходила смотреть на дебоширов. Качали головами, осматривая разгромленный испытательный полигон. Только не пришли дед Тихон Нестюркин и Маринка Остроградская. Где их черти носили и чем они там у чертей занимались, никто не знал, но версии строили. Вроде ещё и не весна. Но, то дело такое. Личное, в общем.

Насчёт утырков прогрессивная общественность решила вопрос радикально: признать их исследования лженаукой, а гоп-НИИ расформировать к японской матери. Ага, равнодушный окружающий мир всегда сильнее чьих-то принципов.

И вновь над деревней Девицей засияло Солнце и наступило успокоение, как наступило успокоение в душе бабы Мани после перенесённых душевных мук.

После долгих холодных зимних дней и ночей, наконец, пришла долгожданная весна в деревню Девица. В своё время — своя поэзия в окружающем мире, это для тех, кто понимает. Дневной мир весной завораживает своими красками. Душа начинает ликовать и восторгаться: наконец-то крестьянин начнёт, как следует, трудиться в поле. Теперь не полежишь у печи: вьюги позади, а впереди только тёпленькие деньки, потом горяченькие, а потом и летний зной. На фоне красоты усиливается любовь, а от любви появляются дети, а кто-то, наоборот, закончив свой век, растворяется в великой бездне.

Глава двенадцатая

Если долго смотреть в бездну, то бездна начинает присматриваться к любопытному: а чего это он, болезный, на меня так вылупился? Если ему делать нечего, то подброшу я ему пару задачек на вшивость. И разгораются страсти. Разгораются и тухнут страсти в деревне Девица, свои страсти искрят в городе Воронеже, кипят страсти в городе Москве; где то на Млечном Пути происходят свои катаклизмы, да и в других измерениях бурлит особая форма материи, именуемая жизнью, какой бы она не была: биологической, кристаллической, энергетической, виртуальной, или какой-то иной. Поэтому трудности есть у всех, без всякого исключения. Об этом можно поинтересоваться у любого существа во Вселенной. Правда, ответа можно не дождаться.

Объективные трудности имелись и у разумного существа из цивилизации десятого уровня, той цивилизации, ответственные специалисты которой так лихо компенсировали землянину Аламеде боль и страдания в первой жизни. Это разумное существо служило инспектором по контролю над работой компенсационной комиссии, именно её нижнего звена, то есть специалистов имеющих в своём универсальном имени только одно однозначное число. Инспектор же находился на три ступеньки по карьерной лестнице выше: он уже в своём имени имел целых два двузначных числа и руну Кай, что тешило его самомнение очень сильно. Это универсальное имя выглядело так: 11–28 Кай. Это разумное существо происходило из рептилоидов, чем тоже гордилось до самого кончика своего красивого гребешка на голове. Впрочем, все миллионы рас, создавших эту цивилизацию, гордились своим самобытным видом. Дискриминация по расовому признаку отсутствовала, главное — какую ступеньку на карьерной лестнице занимает разумный и чтобы он слыл хорошим и грамотным разумным.

11-28 Кай за свои 830 стандартных лет прошёл три ступеньки и забрался на четвёртую. Опыта у него хоть отбавляй. Работа, конечно, весьма почётная и интересная, но… все эти заботы, контроль над нерадивыми подчинёнными, частые командировки в иные измерения, и самое главное, нет конца и края этой рутине, поэтому все эти заботы утомляли, хотелось чего-то необычного. В кулуарах поговаривали, что в соседнем секторе, возможно, откроется вакансия на пятую ступеньку и 11–28 Кай переведут на следующий ранг. Вот тогда не придётся мотаться по межпространственным командировкам, как очумелому нейтрино. Но это только мечты. 11–28 Кай проработал на своей должности всего 87 лет, а есть разумные, которые на такой же должности торчат уже больше 400 лет. Естественно, им окажут предпочтение, к старому серверу не ходи. 11–28 Кай не любил командировки по нескольким причинам. Там надо разбираться, как поживают в новых условиях те разумные, которым компенсировали ущерб. А этих разумных насчитывалось огромное количество видов, и каждое существо требовало к себе внимания. Однако, понять, что, собственно, хочет это конкретное разумное существо, было ой как трудно. Помогал колоссальный опыт и быстрота реакции. Начальство ценило 11–28 Кай именно за его феноменальную реакцию: он мог почти сразу понять, чего хочет разумный, к которому он прибыл для инспекции. Но… 11–28 Кай приходил в ужас от некоторых видов разумных: как же с ними трудно находить общий язык. Особенно досаждали гуманоидные расы (вот же их расплодилось!). Эти гуманоиды оказались самыми нудными. Всё им не так и не эдак. То им, видишь ли, гнездовье выделили не там, то стая им не нравится. Всем нравится, а им не нравится. Зудят, нудят: эвтектика им не такая. Или эвтектика это для кристаллоидов, а не для гуманоидов? Бездна их разберёт! А ты должен исхитриться, быстро разобраться и отрегулировать им энтальпию и фригорию. Ага, демоны бездны их побери, 11–28 Кай, что специалист на все лапы? Вот и приходится изучать, как калибровать эту самую фригорию, делать же больше Каю нечего. А как разобраться когда занудный гуманоид начинает требовать себе полосатую стратихластику и, прости бездна, плотную акрихунторию. Вот это, не пойми что, надо быстро родить, иначе скандал. Начальство начинает возбуждаться, а тогда всем плохо. Нижние чины, это которые носят только одно однозначное число, постоянно косячат, норовят отделаться от разумного чем-нибудь простеньким, что ему в другой жизни совершенно не пригодится, типа на тебе бездна, что нам негоже. Им лишь бы быстро отделаться от разумного существа и заняться своими делами. Вот и приходится жёстко таких нерадивых контролировать, проверять и перепроверять. Вот совсем недавно очень грустно получилось при очередной контрольной проверке. Эти нижние «специалисты» отправили одного гуманоида не на тот ярус гнездовья в реликтовые леса на похожую планету. Вот что, им трудно было уточнить, где это существо любит вить свои гнёзда? Отправили на верхний ярус, а существо там не могло жить, вот оно и сверзилось с большой высоты. Существо переломало себе всё, что только можно и от этого стало злое, как демоны бездны. Когда 11–28 Кай прибыл на инспекторскую проверку, то увидел, что это существо жутко обросло волосами, стало какое-то дёрганное, очень злобное и заговаривалось. Оно всё время досаждала инспектора вопросом, почему у него здесь имманентность не трансцендентна и эмерджент не определяется. Да, духи бездны знают почему! Отцепись ты. Еле отвязался от этого существа, одарив его очень важным умением управлять жилонкой. Надеюсь, существо осталось довольным. Таким образом, показал нижним чинам, как надо быстро и правильно работать по удовлетворению запросов опекаемых существ, продемонстрировал мастер-класс. И все довольны: начальство не возбуждается, а опекаемое существо в эйфории. Так что не надо никогда бояться брать на себя ответственность, да вообще не надо ничего бояться. Бойся только скуки — вот тогда точно пропадёт смысл жизни. Ещё бы понять, что такое эта очень важная для гуманоидов акрихунтория. Ладно, появится свободное время, как-нибудь на досуге разберёмся с этой фигнёй. А сейчас пора вместе с лапами и хвостом облачаться в вирт-скафандр и отправляться в портальный центр. Начальники не желают ждать. Им, хоть из скафандра вон, но дай красивый протокол по результатам командировки. У них тоже планы и графики, а нарушать планы и графики чревато, высшее начальство тогда возбуждается. Это только Вселенной хорошо — она существует благодаря самой себе и будет существовать вечно, а разумным существам, таким как 11–28 Кай надо много суетиться. Как говорили мудрые предки: рептилоида лапы кормят. Так, что у нас сегодня по плану? Вот же бездна, опять надо перемещаться в гуманоидный мир к самым нудным созданиям во всей Вселенной. Не хочется до дрожи хвоста, но надо.

* * *

Председатель Фадеев слыл мужиком слова. Сказал — сделал. Не всегда сразу, но сделал. У него планы и графики. Сорвёшь — начальство начнёт возбуждаться до истерических припадков, а кому нужна такая радость. Надо работать так, чтобы начальство не возбуждалось, а народ пребывал в трудовом экстазе. Что касается Тимофеевны и её горе-внука, то он о них помнил, поэтому, каждую неделю, под покровом темноты к дому Тимофеевны подъезжала машина с доверенными людьми, которые вносили в дом гостинцы. Некоторые гостинцы были в виде бочек с соленьями. Эти бочки мужики затаскивали в дворовой погреб, где всегда стояла низкая температура. Так что у Тимофеевны теперь появились разносолы и даже мясные изделия в виде колбас и окороков. Естественно, односельчане про гостинцы тут же узнали и начались новые приходы в гости к Тимофеевне, которая стала кучеряво жить. Односельчане разносолы распробовали, оценили и с аппетитом ополовинили запасы.

Но и наведываться днём к Тимофеевне Фадеев не забывал. Раз в неделю он привозил Марию на мистические процедуры. Процедуры длились не долго, дольше Фадеев и Мария в компании с Тимофеевной гоняли чаи и вели простые застольные беседы. Фадеев вдруг уяснил, что и он стал себя значительно лучше чувствовать, когда посещал знахарку. В этом доме его всё умиротворяло. Здесь даже забывались заботы о суетном хозяйстве. А о Марии вообще нет и речи: девушка просто расцветала. Кто её не знал, ни за что ни поверил бы, что совсем недавно она походила на доходягу. Хорошо, что Фадеев здорово не заморачивался и не вникал в природу этого явления: помогает здоровью, и ладно. На неоднократное предложение Тимофеевне одарить её деньгами следовал категорический отказ. Знахарка даже оскорблялась на такие крамольные предложения. Поэтому Фадеев решил одаривать знахарку вещами и продуктами: вот это она принимала с благодарностью. Даже убогого дитя приодели, теперь он похож не на огородное чучело для отпугивания птиц и даже прохожих, а просто на малолетнего деревенского придурка.

Однажды, в одну из таких чайных церемоний с Фадеевым и Марией,Тимофеевна набралась храбрости и обратилась к председателю с просьбой. Вернее у неё имелось две просьбы, но связанные между собой. Тимофеевна неуверенно просила изыскать возможность, если можно, конечно, если вдруг получится, на колхозном автобусе отвезти некоторых жителей деревни Девица в Воронеж в храм на Пасху — Светлое Христово Воскрешение, которая состоится 9 апреля сего года. Ага, нашла кого просить, коммуниста. Фадеева даже перекосило от такой просьбы, но он пообещал что-нибудь придумать. Вторая просьба тоже по этой теме: надо договориться с воронежскими попами, чтобы кто-нибудь из них приехал в Девицу и окрестил некрещёный народ, а то некоторые так и бегают нехристями. Вот дела: теперь коммунист со стажем обдумывал, как ловчее помочь людям, имеющим тягу к религиозному опиуму. Узнают в райкоме — охуеют. С попами надо самому договариваться, решил Фадеев. Что ж, съезжу в Воронеж по делам, а там как-нибудь прошмыгну к Покровскому собору или к храму Николая Чудотворца и перетру этот вопрос с попами. Если так и дальше дела пойдут, то смотришь, и сам уверую. Ты смотри, какая в наших краях крутая мистика завелась.

Василёк тоже присутствовал на чайных церемониях, куда же без него. Сидел в уголке и ел конфеты, подаренные Марией, а кошку кормил привезёнными гостями сливками. Гостей он одаривал волшебной силой: на Марию, традиционно тратил по 10 единиц, ну и самому Фадееву стало перепадать по три-четыре единички. Плюс обручальное кольцо Фадеева теперь стало слабеньким волшебным артефактом. У Марии и вторая серёжка стала амулетом. Теперь Мария автоматически получала ежедневно по две единицы силы.

Василёк старался форсированным темпом увеличивать свою волшебную мощь. Но, как единички силы приходили, так они и уходили на окружающие знахаря живые организмы, как вода в песок. С одной стороны система исправно реагировала на полное опустошение основного хранилища силы болью и приростом в один процент, с другой сторона система стала прижимистой на бонусы. Система намекала, что надо бы совершать подвиги, прокачивать все ветки умения, в общем, не сидеть на попе ровно, а шевелиться. К концу января у Василька в основном хранилище накопилось 39,6 единиц силы; в конце февраля — 51,8 единиц, а в конце марта уже 67,8 единиц волшебной силы. На этом основные успехи закончились. Простого аккумулятора силы знахарь лишился. В специальном аккумуляторе находилось всего-то 10 несчастных единичек. Зато самовосстанавливающийся аккумулятор радовал максимальным заполнением в 20 единиц. Его Василёк старался обнулять полностью и за три месяца нового года уже обнулял три раза. Порадовало умение «Дезинфекция». Правда его ёмкость специальных единиц силы бонусно увеличилась всего на единицу и стала равна шести. Наверно за мелкие подвиги. Это система так считала, а Васильку пришлось побегать по деревне, с целью найти объект приложения сил. Дезинфицировал знахарь в основном колхозных коровок и коровок односельчан. В результате те стали реже страдать от болезней, вызванных зловредными микроорганизмами. Пока Василёк мог тратить силу только на людей, кошек и коров. На другие биологические виды он пока силу не тратил, чтобы не получать мизерные бонусы. Дезинфекцию на людей он пока применил один раз — на женщину пятидесяти лет из клана Кабаковых. Диагност выявил у неё в организме микобактерии. Это страшная пакость и чрезвычайно заразная: нам ещё туберкулёза здесь нехватало. Поэтому Василёк применил на этой женщине заклятие «Дезинфекция» и именно на зловредные микобактерии. Но пока это заклятие имело только шесть единичек спецсилы: перспективно, но пока очень мало. Так что пока Василёк не ощущал себя Великим Архимагом, но на деревенского ангела-хранителя он уже тянул. Народ в деревне, под его присмотром стал здоровее, но никто пока, слава Высшим силам, не связывал улучшение своего здоровья с малолетним дурачком.

* * *

Текли в заботах дни, проносились как метеоры ночи. Весеннее Солнце всё сильнее расцвечивало окружающий мир пока ещё мягкими красками. Эта звезда добросовестно делало свою работу, как и миллиарды миллиардов других звёзд в соседних галактиках и других пространствах. Обитатели этих пространств тоже что-то там творили, работали, короче говоря, выполняли свои жизненные функции. Старались добросовестно выполнять свои должностные обязанности и сотрудники компенсационной комиссии одной из цивилизаций десятого уровня. Они даже хорошо работали без пристального присмотра своего начальника 11–28 Кай которого, хвала демонам бездны, унесло в командировку. Теперь работалось спокойно.

— Хожу. 10-2-4, - проговорила Первая.

— Эх, ранила, — с огорчением сказал Второй.

— Ага, тогда 10-2-5, - радостно сообщила Первая.

— Мимо, — последовал злорадный ответ. — А вот получи торпеду в бок, хожу 7-8-4.

— Ха, мимо твоя торпеда прошла, — ответила Первая. — Улетела в чёрную дыру.

— А теперь получи 10-2-3, - с надеждой проговорила Первая.

— Н-да. Убила. — постигло огорчение Второго. — Сгорел мой фрегатик.

— Ага, это уже твой второй фрегат и крейсер. И заметь, не сгорели, а бесславно погибли, ха, ха, ха.

— Чего это мои фрегаты бесславно погибли, они погибли как герои. А вот ты потеряла два крейсера! Бесславно.

Коллеги самозабвенно рубились в древнюю игру «Бой звездолётов в трёхмерном пространстве» или в просторечье «Звездобой». Их отвлекла Третья:

— Народ, кончай дурью маяться. Есть мысль поработать на благо цивилизации.

— От работы кварки дохнут, — парировал второй, раздумывая над стратегией своего флота, у него оставались ещё шансы победить Первую. Работа могла ещё немного и подождать, она не дикий кварк.

— Нас точно шеф прибьёт, когда вернётся из командировки, если мы ему не покажем двенадцать заполненных протоколов. А у нас сегодня по плану осчастливить одного арахноида, одного кристаллоида, одного вирт-разумного, одну разумную амёбу и, приколись братва, у нас есть восемь гуманоидов. Во, развелось их в последнее время. Плодятся, как… она хотела сказать, что плодятся как инсектоиды, но Второй как раз являлся инсектоидом. Могло получиться бестактно. — …. как электроны в реакторе! Шеф усвистал как раз к гуманоидам, а вы знаете, какой он взъерошенный получается после них.

Да, Первой и Второму пришлось с сожалением отложить сражение, надо, типа, поработать. Но каждый считал, что победа в игре останется точно за ним.

Если Второй — инсектоид, то Первая принадлежала к расе плазмоидов, а Третья вообще происходила из расы разумных симбионтов, её тело состояло из пары миллионов существ. Как такие разные разумные могли работать, и находится рядом? А они рядом и не находились, да и физически не смогли бы находиться. Они все располагались у себя дома на своих планетах, но были подключены к виртуальному пространству, где и работали. Внешний вид в виртуале у всех работников одинаков. Безобразно — зато однообразно и никому не обидно.

— А куда конкретно шеф рванул, никто не знает? — обратилась к коллегам Первая.

— Знаю, — проинформировал коллегу Второй. — Шеф отправился с инспекцией, если помните, к тому вредному некрасивому гуманоиду, который вымучил нас своими претензиями и не стал брать способность упыризм и скарабейство. Жалкая ничтожная личность, а не разумный.

— Ой, этого ужасного гуманоида я помню. У меня от него восемь тысяч симбионтов на перерождение отправились, так он меня достал своими придирками, — внесла свою мысль в разговор Третья. — Теперь и шефа он там у себя перевозбудит, а тот на нас отыграется. Придерётся к какой-нибудь мелочи, и, как говорят рептилоиды, мы накроемся хвостом, ага.

Ой, братва, надо что-то делать.

Вот только делать особо и не хотелось, это скучно. Но и попадать под раздачу от шефа тоже не хотелось.

— Проблема. Куда бежать, куда податься, кого найти, кому отдаться, — философски прокомментировала Первая.

— Да, с этими гуманоидами финиш, — мрачно прокомментировал грустный Второй. — Братва, а кто-нибудь, наконец, узнал, что у этих гуманоидов означает акрихунтория, а? Шеф, с этой фигнёй уже всем разум выел, зациклился он на этом деле. Точно хвостом накроемся.

Оказалось, что никто и не думал над этой проблемой чесаться.

— Ладно, коллеги, — наконец, решилась Первая. — Не надо тянуть гиперон за причиндалы, пошли, поработаем что ли.

Глава тринадцатая

В последнее время, буквально полгода — год, дед Матвей Савельевич с Выселок начал ощущать некоторый дискомфорт в своём светлом сознании и даже в мировоззрении. Сознание вело себя не правильно, норовило уклониться от генеральной линии начертанной руководящей силой советского строя. Из глубин сознания вдруг полезла реликтовая мохнорылость. Да не просто из глубин христианской эпохи, а из совсем уж древней языческой эпохи. И все эти эпохи причудливо переплелись. То вдруг перекреститься рука потянулась, то стало мечтаться, чтоб по весне поводить «русалку» по полям, и яйца захотелось красить к Пасхе. Ещё хочется, как в детстве «жаворонка» зажарить. А ведь на дворе эпоха прогресса, и скоро станет совсем хорошо всем прогрессивным людям, даже живущим в деревне. Как объясняли политагитаторы скоро, ещё чуть-чуть, деревня и город сольются в экстазе. Тогда заживём. Не так как сейчас: деревня — пареная репа, а по-человечески в домах с газом и тёплым сортиром. Деда Матвея внезапно стало пробивать на философию. Может окружающая природа так подействовала: начало апреля, ещё не жарко и не холодно, прохладно, но не замёрзнешь, думать голова стала хорошо. Или поведение местного непутёвого народа, который не всегда жил по чётким моральным установкам. С одной стороны все мы вышли из деревни и надо уважать свои корни и понимать красоту народного искусства, с другой стороны мы должны беспощадно отринуть старый мир, выбросить в печку лапти, порубить иконы и ждать когда в деревню проведут газ. Поэтому, хмуря брови, решил дед Матвей, надо развиваться гармонично, а не как некоторые несознательные односельчане, которые сегодня поехали в Воронеж на Пасху. Врут в глаза, что намылились на рынок, а сами приоделись, как на праздник. Дед Матвей не такой, он прогрессивный философ, он религию отвергает категорически. Но яйца покрасил. Лежат у него в торбе вместе с несколькими кусками хлеба, куском сала и головками лука. На обед на ферме ему хватит. Маринка, молодец, не бросила коровок, не поехала в Воронеж. И правильно сделала. От религии надо держаться подальше, ёптырь — она отрыжка старого мира, а в новом мире и без религии есть кому смущать умы людей. Вот, например, шпионы и инопланетяне. Ведь никуда, родимые не делись, только плодятся, как кролики. Поэтому, сделал философский вывод дед Матвей, за народом нужен пригляд со стороны означенного деда, ибо больше некому в этой местности. А весь тутошний народ можно разделить по его сволочизму на три категории. Первая — это те, кто по своему скудоумию продолжают верить в религиозные предрассудки, эти тупое быдло. Второй список — это те, кто не поехал в Воронеж на Пасху, остался дома, но что-то замышляет, эти хуже первых. И третья группа — это те, кто с потрохами продался инопланетной сволочи. Поэтому, дед Матвей, соберись с мыслями, и продолжай следить за Маринкой, какая-то сегодня она подозрительная. Опять надо работать на ферме в полглаза: смотри на коровок и вокруг не забывай поглядывать. Что-то тревожно сегодня на душе, как бы чего не вышло.

* * *

Тимофеевна в это воскресенье встала очень рано, боялась проспать рассвет, играющий всеми красками, и полюбоваться на Солнце, которое в этот день радуется, что Христос воскрес. Кто рано встанет, тот радующееся Солнце и увидит, того и ангел поцелует.

Василька в Воронеж на Пасху не взяли по его малолетству и дурости, да и автобус совсем не резиновый. Поэтому он остался на хозяйстве. Оставшийся народ трудился на ферме или потащился на местный погост. Была у народа такая странность: на Пасху ходить на погост проведывать могилки умерших предков. День намечался как обычный воскресный день, только с местным колоритом. Ничего особенного Василёк не ощущал. Поэтому он решил, что, почему бы местному малолетнему дуралею, не прошвырнуться по округе, заглянуть на ферму, полюбоваться весенней природой. Что у нас есть из еды, которую надо взять в поход? Тэкс… приготовим мы в поход штуки три сиротских бутербродов. Да, это обязательно. На свежем воздухе, хлеб с домашней колбаской и лучком, это что-то. Да и хлеб с толстым слоем смальца тоже пойдёт, организм то развивается, ему много насущной пищи надо. А теперь сделаем сэндвич по рецептам из другой реальности, в которой раньше жил Аламеда. Это просто. Берём всё, что попадётся под руку, кроме кошки, и укладываем слоями. Слой из солёных огурчиков, слой из колбасных колечек, слой колечек из лука и тонкий слой ветчины.

— Отвали Мурка!

Спасибо Фадееву, теперь есть чем червячка заморить. Так-с, на эти бутерброды уже ушло полторы булки хлеба. А кто сказал, что бутерброд должен изготовляться маленьким, типа на один укус? Он должен получиться… достаточным и красивым. Красиво же получилось и запах… с такими запахами эти бутерброды рискуют быть съеденными уже тут же, а не на природе. Но Василёк сделал волевое усилие, не стал употреблять уже сделанные бутерброды. Ведь он уже хорошо позавтракал гречневой кашей, только что приготовленной в русской печи по новому рецепту. Вот только не поймёшь, что там в этом блюде первично: сама каша с мясом и приправами, которые дали умопомрачительный дух, или это мясо с гарниром из гречки. Вот что главнее: мясо или каша? А теперь эти два ингредиента смешались в одном чугунке, побывав в русской печи. Вкусно, жирно, но мало. Чугунка мало. А всё из-за запахов, они только аппетит улучшают. Ел это блюдо Василёк деревянной ложкой ещё горячим, и прямо с чугунка. Так вкуснее. Ну, что же недурно, недурно. В таком же плане можно приготовить мясо и с картофелем, овощами, например, по венгерскому рецепту. Да, это не привычная Уругвайская кухня, но что-то и в местной кухне есть интересное. Да и русская печь это суперздорово, это восторг повара, кто понимает. В ней можно приготовить сотни обалденных блюд. Может, всё же в повара податься?

Читая рецепты блюд, которые надо обязательно приготовить, Василёк с грустью подумал, что талию он свою, таким образом, не убережёт. От грустных мыслей попаданца отвлекло срочное сообщение системы. Система сообщала, что через 20 минут на краю деревни, в скрытом от глаз аборигенов месте, его будет ждать инспектор компенсационной комиссии. Советуем не опаздывать.

Озадаченный Василёк два раза прочитал сообщение. Это что же получается! Там, в Высших Сферах, наконец, разобрались, что они наделали и решили прилететь, чтобы принести свои искренние извинения, а вместе с извинениями отправить Василька, то есть не Василька, этого малолетнего сифилитика, а профессора Аламеду обратно в Уругвай. Вот это здорово! Святые угодники, надо бежать вприпрыжку. Прощай деревня — здравствуй Монтевидео.

Быстро побросав приготовленные, и завёрнутые в бумажку, бутерброды в торбу, туда же отправив головку лука, две сухие рыбки-таранки, бутылку компота, три варёных крашенных яйца, оставшийся хлеб, кусок сала, Василёк побежал на встречу с означенным инспектором. Еду он прихватил по въевшейся привычке, настойчиво дающей мудрый совет, что всё приготовленное надо быстро употреблять, а клювом щёлкать не надо. Хорошо, хоть в праздник народ поехал или в Воронеж, или приводил в порядок могилки на деревенском погосте, поэтому никого Василёк не встретил когда бежал на встречу. Но это же деревня. Если ты никого не видишь, это совсем не значит, что тебя не видят. Естественно, деловито спешащего Василька, засёк одним глазом дед Матвей, который пребывал всегда на страже. И куда же это мы так торопимся — задумался дед. Да, всё просто, как коровье мычание. Этот глупый внук Тимофеевны явно намылился на встречу. А с кем? Ясненько! Началась в деревне нездоровая движуха. Но не надо врагам списывать со счетов деда Матвея, совсем не надо. Расслабились, прохиндеи. Дед Матвей ещё соображает, как два помножить на два, ага. Он всё сечёт.

Василёк порхал, как бабочка, не разбирая дороги. Ведь скоро он уже окажется в родном Уругвае и будет там дышать воздухом свободы. Интересно, а волшебные способности Высшие оставят, или зажмут?

Душа пела. Ноги несли. Василёк на бегу даже запел гимн республики Уругвай:

Вот чтоб тебя, чертыхнулся Василёк, зацепившись за кочку, понаделали тут всяких препятствий в этой деревне… и коровьих лепёшек накидали… дремучая страна, дремучие люди, коровы и те дремучие…

Всё, скоро он эту жуткую страну забудет, как страшный сон. Как кошмар. Кошку Мурку, конечно, вспомнит. А местный народ, нет, не будет вспоминать. Что это за народ?! Вроде это тихая по определению деревня. Должна в ней превалировать махровая патриархальность, образцовый порядок и благолепие. Ага. У них тут утром просыпаешься и не знаешь, что они ещё отчебучат. Фантазия у местного народа зашкаливает. И это всего лишь деревня! Представляю, что у них творится в больших сёлах! А в их городах? Там, наверное, вообще мрак. Ладно, в город их я ни за что не поеду без пулемёта. Дураков нет. А вот некоторые поехали сегодня в город. И Тимофеевна. Вот Тимофеевну жалко. Хорошая старушка, душевная, но опрометчивая: ходит по деревни без автомата. Вот её я буду вспоминать хорошим словом всегда. Да и Маринку вспомню. И Каринку тоже. Каринку даже жалко, ведь дура дурой. И Санька, Витька и бабу Маню тоже буду вспоминать. Это не люди, а ходячее приключение на свою задницу. Да и не долечил их, чтоб они обгадились и до сортира не добежали. Братьев Зосимовых обязательно вспомню. Правильные мужики, хоть и недалёкие. Тётку Варвару тоже буду вспоминать и её гостинцы. Когда мы жили совсем плохо, она всегда помогала нам, чем могла. Фадеева с Марией тоже буду помнить. Марию, так вообще жалко, чуть не похоронили девку. А дед Тихон, так тот вообще уникум. Вот кого уважаю, так его. Настоящий человек, глыба. Больной на голову дед Матвей с Выселок тоже уникум: говорят, был храбрейшим воином. Три контузии и кучу ранений получил, теперь у него не все дома, но его лечу. Да, вот теперь лечить никого не придётся… зато воздух свободы. Ах, впереди Монтевидео и многомесячные карнавалы. Весёлые сеньоры и сеньориты. Океан и залив. Самая лучшая в мире кухня. Мой родной универ. Но местных жалко, до слёз жалко. Вот чего они такие жалкие, что мне их жалко? Зато в Уругвае свобода. Хотя, чего это я туплю. Сейчас начало восьмидесятых. Как раз в президенты выбился Хуан Мария Бардаберри, сволочь настоящая. В семьдесят шестом эта паскудная личность сговорится с главарями хунты и передаст им власть. На трон взгромоздится сначала генерал Демичелли, потом генерал Апарасио Мендес, затем генерал Альварес, который будет править до восемьдесят пятого года. Только 1 марта 1985 года его сменит Хулио Сангинетти, который и перетащит меня из Чили в Уругвай. Это что же получается, вся юность пройдёт при фашистской хунте? Проситься у Высших в Испанию? Так там Франко ещё жив, и помрёт он только в конце 1975 года. Франко меня не любит. Не, ну нормально, да! Куда не посмотришь, везде тоталитаризм. И здесь тоже тоталитаризм, только здесь он какой-то странный. За всё время Василёк видел только одного представителя тоталитарного режима: карабинера Мухина. Или как их тут называют: мильтоницер…. или ми-ли-ционер. Как-то так.

Вскоре Василёк долетел до места встречи Высшего существа и стал ждать. Сидя в засаде, терпеливо ждал и дед Матвей. Ему терпения не занимать — всю жизнь терпел. Василёк нервно переминался ногами, ему не терпелось обратно в Монтевидео. Непонятно только, с какого бодуна он решил, что его обязательно отправят в Монтевидео? Вроде уже и пить бросил. Вот с чего он взял, что кто-то вознамерится тратить на него ресурсы? Даром никто ничего не делает, только природа всё делает даром. Пока ещё Василёк находился в предвкушении и великом неведении.

Дед Матвей внимательно наблюдал. Ага, вот оно как, значит! Ядрён батон, ёптыть. Царица небесная и все Святые угодники, спаси мя и помилуй. Вот же какая бракозябра с гнусной харей вылезла из золотистого марева перед Васильком. Такое приснится, портки менять придётся. А тут оно вживую. Харя одета в какой-то непонятный балахон. В руках у хари, ёпрст, в каких таких руках, в лапах у хари ничего нет, только лапы с когтями. Наш Василёк не боится этого страшилища. Наверное, уже их видел. Или…. ну, точно, может, он один из них? Только загримированный. У нас, поди, даже в клубе так не загримируют, только в городе сподобятся, в театре. Вот только взять с поличным эту гоп-компанию не получится. Один дед Матвей с ними не справится. Ничего, если взять их не получится, так, может, хоть в доверие к ним вотрусь. Расскажу им, где у нас аэродромы. Сбрешу, конечно, но главное ввязаться в битву, а там посмотрим ещё кто кого. Василёк с ним уже беседует. На русском языке беседует. А этот ужастик в балахоне, оказывается, русский язык знает. Вот что, значит, серьёзная контора. Как бы ловчее всё, что они говорят запомнить, а потом изложить на бумаге.

В означенное время перед Васильком открылся портал. Из золотистого свечения вышло существо, наверное, это и есть инспектор.

— Приветствую тебя существо из гуманоидного мира, — начал говорить на русском языке инспектор. — Можешь называть меня 11–27 Кай и при этом начинать сильно гордиться, что я с тобой лично разговариваю.

Инспектор оглядел Василька. Вот же какое оно мелкое, некрасивое, даже отвратительное существо. Это, то существо, которое в своё время перевозбудило моих подчинённых своими претензиями. Именно оно отказалось от кучи ценных умений, от упыризма и даже от скарабейства. А что получило взамен? Да всякую ерунду получило: примитивную лечилку, информационную базу никому не нужной цивилизации и «кошачье зрение». Ещё бы знать, что это зрение означает. Кто такой этот кошач?

— Существо, ты мне честно должно ответить на несколько вопросов, потом можешь задать один вопрос и попросить одну просьбу. Времени у меня нет, чтобы здесь долго находиться.

Василёк уже собрался уточнять: «А когда мы полетим в Монтевидео?», но вопрос застрял у него в глотке. А вдруг инспектор посчитает этот вопрос за самый главный? Нет, здесь надо хорошо думать, прежде чем с этими прожжёнными компенсаторами беседовать.

— Ответь мне существо, разрушало ли ты свою душу вожделением, гневом или жадностью? — инспектор уставился на страхолюдного Василька.

Нет, надо же, это что за юмор такой? Прислали, в кои-то века, жуткое страшилище, так оно теперь всякую ахинею спрашивает. Какое, нахрен, вожделение от жадности? Я бы тебе ответил в стиле пьяной бабы Мани, но я вежливый и терпеливый.

— Очень рад тебя видеть инспектор 11–27 Кай. Ты не представляешь, как я горжусь, что с тобой беседую. Давно не беседовал с таким красивым, мудрым и замечательным существом (чтоб ты обгадилось мерзкое чёрте что — нет, это он только подумал). На твой вопрос отвечу честно: нет, не разрушал свою душу вышеперечисленными грехами.

11-27 Кай с удовольствием выслушал речь этого омерзительного существа, особенно когда оно сообщило, что гордится беседой с таким Высшим Разумом. Но, он и огорчился. Если бы существо признало, что только и делало, что грешило направо и налево, то разговор получился бы коротким. Вот зачем закоренелому грешнику помогать? Посмотрел бы на него, занёс бы в протокол признательные показания, и всё, можно отправляться домой. А так теперь придётся немного постоять рядом с этой мерзостью.

— Но я очень страдал здесь и всё время мечтал, что меня отправят обратно домой, — закинул удочку Василёк.

— Страдания разумных существ недопустимы, — вскричал инспектор, красиво обходя намёк об отправки домой. — И какие же причины у тебя нарисовались для страданий? Может ты не нашёл своё гнездовье? Или тебе попалась плохая стая, которая не научила тебя вить гнездо на соответствующем ярусе?

Василёк понял, что этот инспектор дебил, с таким кашу не сваришь. Он уже заговаривается.

— Вот здесь я живу, как видишь, — Василёк обвёл рукой вокруг. — А гнездовье моё на нижнем ярусе… с печкой. Стая моя… тоже здесь гнездится.

— Вот видишь, — фальшиво посочувствовал инспектор. — Это твоя природная среда обитания. — Здесь мы не имеем права ничего менять.

— Но вы меня засунули в тело совершенно больного существа, — начал возмущаться Василёк.

— Это не мы, — поспешил отбиться инспектор. — Это работает рандомный выбор по имеющимся в наличие телам аборигенов.

Чтобы уйти от скользкой темы инспектор спросил, эдак скороговоркой спросил, как бы невзначай: «Надеюсь с акрихунторией и стратихластикой у тебя всё нормально? По внешнему виду вижу, что нормально». (Чтоб ты облезло маленькое некрасивое существо — это инспектор только подумал).

Василька это озадачило. Вот как ему ответить? Василёк уже понял, что этот инспектор такое же чмо, как и его сотрудники. От него грязного снега зимой не выпросишь, да он и не понимает, куда попал. Чтобы потянуть время на обдумывание, Василёк достал из торбы один свой сиротский бутерброд и укусил его. Смачно пожевав его, он ответил, стараясь подбирать слова:

— С ахиху… ху… сторией всё хорошо у нас, — ответил Василёк. — Надеюсь, что и у вас с ней нормально.

— Вот и прекрасно, — перевёл дух инспектор, но при этом уставился на бутерброд и принюхался. — А это что у тебя такое, существо?

Наверное, он голодный, решил Василёк. Вон как глазки-то заблестели. Пожрать видать любит.

— Это очень редкое вещество местного мира. Эксклюзив. Вот несу его подальше от… гнезда. Хочу спрятать, чтобы другие…. из стаи не нашли и не… склевали. У нас, знаете ли, клювом щёлкать нельзя. Вы же не побеспокоились, как мне здесь приходится выживать в этих диких джунглях.

Василёк опять обвёл рукой вокруг. Ага, вокруг в степи колосились дикие страшные джунгли и толпами бегали голодные и злые аборигены.

— Покажи, — как-то глухо произнес инспектор.

Вот ведь напасть какая. Сожрёт он мой бутер, как пить дать сожрёт. Но, Василёк протянул свой сиротский бутерброд гостю. Не задавись только (чтоб ты колючей проволокой гадил).

Оооооо… да это же….  11–27 Кай проверил анализаторами скафандра этот артефакт.

Анализатор выдал, что это сбалансированная смесь высокомолекулярных органических соединений, чисто природного происхождения. Есть там и незначительные примеси неорганики. Фантастическая вещь. 11–27 Кай практически постоянно жил в вирт-пространстве, там он и поглощал вкусные и питательны вирт-вещества. А на известных материнских планетах рептилоидов, как, впрочем, и у других цивилизаций, уже несколько тысячелетий никто не питался природными веществами. Для рептилоидов предлагалась только синтетика. Поэтому, то, что сейчас держал в руке 11–27 Кай, имело фантастическую ценность. Забирать органику с других планет категорически запрещено законом. Нельзя обижать отсталые цивилизации. Однако, если вот ЭТО бескорыстно подарят… то это совсем другое дело.

— За твои страдания я могу тебе предложить некоторую компенсацию, уважаемое существо, — начал подбирать правильные слова инспектор. Его хохолок, невидимый из-за скафандра окрасился в красный цвет, а хвост начал подрагивать в предвкушении. — А ещё такое же есть?

11-27 Кай хотел даже провести правой нижней лапой три ритуальные борозды на поверхности планеты, что означало высшую озабоченность собеседником, но он находился в скафандре, и поцарапать землю не получилось. Он задумался, как технично облапошить этого маленького страшного гуманоида. Надо впарить ему какую-нибудь безделушку.

Опытный Василёк не стал говорить просто так об имеющемся количестве великолепных артефактах, а просто уточнил:

— Огласите список компенсационных способностей, уважаемый инспектор.

Не, какое же это существо ушлое. Список ему подавай, а он выбирать начнёт. Но, что поделаешь. Артефакт жёг лапы. Надо с этим ужасом говорить вежливо.

— Могу, со своей стороны, предложить очень нужные умения: усвоение нескольких местных языков, портальные переходы в пространстве, спектрометрию, управление жиленкой, химический анализатор, ловушку бешеных кварков, умение эмерджентности, левитацию, усиление чувств. Можешь выбрать одно компенсационное умение. Мы очень щедры. О смысле большинства этих умений инспектор и сам не очень догадывался. Это же мусорные умения.

11-27 Кай не стал уточнять, что эти «подарки» из разряда мусора. Для дикарей и это сойдёт.

— А если я смогу вдруг изыскать второй такой же артефакт, то, что получу в качестве компенсации за мои страдания, — уточнил хитромудрый Василёк. Диалог, кажется, начал входить в конструктивное русло.

— Ддд-ва умения, — сквозь зубы произнёс инспектор. Он ещё не поссорился с мозгами просто так отдавать дикарям умения. За артефакт он ещё, скрепя клыками, отдаст залежалый мусор, пусть задавится.

— Тогда меня, возможно, заинтересует, — начал Василёк, но тут на сцене появился новый персонаж в виде деда Матвея. Весь вид деда говорил, что он сейчас всем сделает скандал и всем станет не очень весело.

— Это кто? — удивился инспектор.

— Это абориген из нашей стаи, матёрый, — уверенно заверил инспектора Василёк. — И у него тоже может оказаться при себе набор артефактов. Тебя это интересует?

— Есть некоторый интерес, — не стал отрицать 11–27 Кай. — И что же у него там есть? А толерантность у этого аборигена из твоей стаи фрустирована? — забеспокоился инспектор.

— Угу… у этого аборигена она офигеть как фрустирована. Он всех, даже тех, кто ему не нравится, не выделяет, ибо толерантен до безобразия, у него все равны. Всех плохих он называет только одним словом: пидарасы, — успокоил инспектора Василёк.

— Дед Матвей, — зашептал Василёк деду. — У тебя в торбе есть чего пожрать? Одолжи мне свои харчи на полчаса, я потом тебе отдам.

Дед Матвей понял, что его внедрение в межпланетную банду проходит без эксцессов, поэтому отдал Васильку свою торбу с харчями. Что ни сделаешь ради идеалов народовластия и мировой революции.

Взяв дедову торбу Василёк хотел уже продемонстрировать её содержимое оппоненту, но потом решил, что не надо вести себя как наивный индеец, которому дали зеркальце, а он в ответ притащил бизона. Сначала он озвучил название двух умений, которые хотел бы получить. Правда, он хотел три умения из списка, но два, так два. Он решился и озвучил: языки и усиление чувств. А портальные переходы пока подождут. Почему языки — это из-за русского, который трудно давался.

Только когда он убедился, что инспектор поставил на его операционную систему два этих умения, только тогда он отдал ему второй бутерброд и вытащил из торбы деда Матвея артефакты. Инспектора начало явно штормить, когда он увидел крашеные яйца.

— Надо бы этому матёрому аборигену поставить умение, например, языков, только у него нет операционной системы, — невзначай сказал Василёк, явно намекая на то, что всё это богатство может оказаться в лапах инспектора.

Грех жадности у гостя победил. Да и грех вожделения вместе со стяжательством. Но, не будем уточнять. Замнём это дело для ясности. Мы же скромные аборигены, из простой деревенской… стаи.

Инспектор махнул лапой. Дескать, какой может быть гнилой базар между лучшими друзьями. Для друга ему ничего не жалко, даже мусора. Через пару секунд в организме у деда Матвея стояла операционная система с местной информационной базой, и красовалось единственное умение знания нескольких местных языков на выбор. Чтобы инспектируемое существо с дурацким именем Василёк получило уверенность, что другому аборигену поставили умение, инспектор дал Васильку доступ к интерфейсу деда Матвея. Как говорится, доверяй, но проверяй.

Харчи деда Матвея перешли в загребущие лапы инспектора. 11–27 Кай даже уже не мог скрывать, что в восторге от артефакта «крашеные яйца». Эти артефакты несомненно круче нейтринного искусственного интеллекта. Такие аппараты имелись пока не у всех обычных чиновников цивилизации. Но, ничего, за один такой артефакт, именуемый «крашеное яйцо», 11–27 Кай запросто выбьет в свой отдел такой аппарат. Кажется, командировка прошла в удачном ключе. Сбагрил явное барахло глупым аборигенам, осчастливил опекаемое существо и получил фантастические артефакты.

— Да…. кхм…. я вижу, что ты здесь, в этих жутких джунглях, очень страдаешь, — обвёл лапой вокруг 11–27 Кай. При этом он многозначительно посматривал на торбу Василька.

— Это да, дикое и страшное место, выживаю здесь, как могу, — понял намёк Василёк, доставая из торбы оставшиеся вещи.

В результате у Василька оказалось в активе ещё одно умение «Портальные переходы», а харчи из его торбы перекочевали к инспектору, даже бутылка с компотом: в виде бонуса в пользу бедных, живущих в границах, занимаемых Высшей цивилизацией.

— А есть ли что у тебя что-либо для усиления лечебного умения? — начал спрашивать Василёк.

— Это официальный вопрос? Или просьба? — схватился ушлый инспектор.

— Неее…. я не намерен спрашивать у тебя, как усилить имеющееся лечебное умение.

— Правильно сделаешь, — кивком головы отметил находчивость Василька инспектор. — Уже установленные умения усиливать с внешней стороны не допускается. Каждый, у кого есть какое-либо умение, развивает его самостоятельно до максимума. Пределов же совершенства нет. Увы, мой друг, но здесь ничем помочь не могу. Однако, учитывая твои огромные страдания, я могу чаще появляться в этом мире с инспекцией. Посмотреть, как ты тут страдаешь, ну и всё такое.

Что инспектор понимает под «всё такое» кристально ясно. Высокие договаривающиеся стороны, намёками и полунамёками, стали зондировать почву на возможность дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества. Каждая сторона постаралась понять, что собственно надо другой договаривающейся стороне. К дикому удивлению 11–27 Кай, оказалось, что чрезвычайно дефицитная знаменитая акрихунтория, Васильку, как он сказал, и нахрен не облокотилась. Так инспектор и не узнал что это за фигня такая, а уточнить у аборигена-гуманоида постеснялся. А ведь кому-то она позарез нужна. Договорились, что встречаться, практически друзья — не разлей вода, будут раз в шесть месяцев по местному календарю. Ну, или раньше, если возникнет необходимость. Инспектор заранее пришлёт перечень «вопросов», которые Василёк обязался освещать. Например, такой вопрос: «Пять крашеных яиц» или вопрос «Бутерброд с салом — три комплекта сиротских и два простых». Очень сильно инспектора заинтересовала упаковка бутерброда в виде бумажки. Он дал понять аборигену, тонкими намёками, что и этот артефакт надо бы тому как-то исхитриться и добыть.

— Редкая это вещь, — почесав затылок, сообщил Василёк, разглядывая заляпанную салом бумажку. — Но для своего друга постараюсь убиться об стену, но это добыть.

На том и распрощались, чрезвычайно довольные друг другом. Инспектор, помахав аборигенам лапой, ушёл в портал. Он рад, что впарил доверчивым аборигенам мусор, а взамен получил ценнейшие в его мирах артефакты.

Василёк и дед Матвей проследили, как портал постепенно угасает, пока от него ничего не осталось. Дед Матвей тоже остался доволен: в банду сатурнов он внедрился. Так что нюх и аналитические способности деда Матвея не подвели. Талант не пропьёшь. Как он и думал, сатурны совсем распоясались, появляются ясным днём и ничего, гады, не боятся. Но, что удивительно, силосной ямой они не интересуются. Значит, интерес к ней имеют кто-то другие, например, марсиане. Ничего, мы и их выведем на чистую воду. Дай только срок. Этот Василёк Тимофеевны как есть дебил, отдал сатурнам свои бутерброды и деда заставил отдать бракозябре свои харчи. Что делать, дурачок, он и в Африке дурачок. Наверное, и у сатурнов есть свои дурачки, но сюда к нам, явно, посылают самых матёрых. Там дураков не держат.

— Пошли-ка дед Матвей к нам домой пообедаем, — предложил Василёк. — Каша гречневая с мясом ещё осталась, колбаска и сало, да и разносолы ещё не все съели.

Пока шли к дому Тимофеевны особо не общались. Больше молчали. Каждый думал о своём. Дед пребывал, как всегда, на своей волне, а Василёк думал, что и хорошо, что он не отправился в Уругвай. Буду бедовать в этой дикой тоталитарной стране. Да и осталось-то этому тоталитарному режиму существовать меньше 20 лет. Всего-то. Какие наши годы. Ещё успеем пожить при торжестве демократии и либеральных ценностей. Вот тогда народ заживёт: как сыр в масле будет кататься.

Так что придётся бедовать здесь… со своей стаей, ага. Да и гимн Уругвая, честно говоря, фуфло и полный депресняк. Похож на польский. Такой же унылый и такой же у него убогий смысл, что все передохнем за свободу, а другие уже померли, а кто не с нами, тех поубиваем. Это вам не гимн СССР, где чувствуется имперская мощь. Гринго тоже молодцы со своим гимном: содрали музыку с русской казачьей песни «Хазбулат удалой, бедна сакля твоя…» и радуются. Хоть мотивчик приятный. Русские часто поют эту песню, когда своей водкой обопьются. Так что начну жить теперь в России. Куплю себе автомат Калашникова, заведу себе медведя и шапку-ушанку с красной звездой. Научусь откармливать своего медведя водкой, а он научится играть на балалайке. Идиллия.

Да куда же я от вас, родная моя стая, денусь. Куда я денусь от дуры Каринки. От Маринки, которая, говорят переопылилась с дедом Тихоном и оба ходят довольные. От Тимофеевны и кошки Мурки. От остальных непутёвых и путёвых односельчан. От деда Матвея тоже никуда не денусь, хоть он на своей волне и у него своя свадьба. Да и Мария Фадеева скоро приедет на чайную церемонию.

— Идём дед Матвей. У меня ещё осталась вкусная гречневая каша с мясом по особому рецепту, плюс разносолы. Что говоришь, что у тебя зубов нет, мясо жевать? Пока до дому дойдём, вырастут у тебя дед новые крепкие зубы, отвечаю. И яичницу я забабахаю тебе вкусную из восьми яиц. А о крашеных яйцах не беспокойся. Вот приедут наши из Воронежа с освещенными куличами и яйцами, вот тогда ещё разговеемся. Люблю я это дело, дед Матвей, пожрать.

Дома, за столом, они наперегонки заработали ложками и вилками.

Чай Василёк и дед Матвей пили из нового набора чашек, которые подарил Фадеев вместе с электрическим самоваром. Появление у себя новых хороших зубов дед Матвей воспринял с философским спокойствием. Его мировоззрение такие явления воспринимала как должное. Вот кошка Мурка деда искренне заинтересовала, и он потребовал себе котёнка от неё. В остальном дед адекватность не проявлял. Битый час Василёк бился, чтобы объяснить деду работу его интерфейса и как включать и выключать умение говорить на разных языках, которых оказалось пять штук. Василёк сам назначил деду знание таких языков как немецкий, испанский, итальянский, английский и, для прикола, турецкий. Только потом Василёк сообразил, какую глупость он сморозил, ибо этот дед ни в какую не хотел понимать, как надо переключать знания языков. Для него, всплывающий перед глазами интерфейс — только досадная помеха, от которой дед отмахивался, при этом переключая языки, как рандом пошлёт. Получалось дико. То он говорит на русском языке, вдруг начинает бодро говорить на немецком, потом также внезапно щебечет на итальянском. Особо впечатляюще выглядел его турецкий. И что теперь получится из всего этого — задал глупый вопрос сам себе Василёк? Наверное, лучше если дед внезапно онемеет. Но тот совсем не хотел неметь, а оседлав своего конька, у которого тоже съехала крыша, рассказывал о преимуществах колхозного строя и о вредителях вейсманистах-морганистах. Несмотря на то, что Василёк потратил на деда 20 единиц силы, тот пока со своей волны не слазил.

Хорошо хоть, что когда приехал из Воронежа народ и привёз освящённые куличи, то дед здорово не вякал, а молча принимал подарки в виде куличей и крашеных яиц. Торба у деда распухла прилично ещё и потому, что в неё Василёк под шумок поместил кульки с сахаром, гречкой и колбасой, а то дед кормился, чем попало, зачастую забывая на своих Выселках даже пообедать. Деду некогда, ведь по ночам приходило вдохновение, и надо срочно писать дополнение к досье на участкового Мухина и пастуха Тимоху. Увы, но гадский Тимоха тоже оказался заядлым вейсманистом-морганистом. Как их только земля носит?

Хорошо хоть дед мирно утопал к себе на Выселки, скрепя под тяжестью торбы, и никто пока не понял, что деда вдруг накрыло знание иностранных языков. Что будет дальше, попаданец боялся даже предположить.

Когда вечером появилось свободное время, то молодой лекарь занялся подробным изучением полученных плюшек от инспектора. Вот с дедом поспешил, теперь в непонятках, что случится дальше. Итак, языки. Система сразу давала знание пяти языков на выбор, не максимальное знание, на уровне доктора филологии, но очень хорошее. Но развивать это умение сложно. Чтобы его улучшить, надо не лениться, а много читать, писать и говорить на конкретном языке. Тогда появлялось знание многих новых слов, знание правил, знание диалектов и даже знание старого языка. Например, система давала знание современного английского языка, на котором говорят в Лондоне, потом появлялось знание американского-английского, австралийского-английсокого и даже пиджина. Совершенствуясь можно осознать староанглийский язык. Но всё это очень сложно и данная плюшка прокачивалась плохо.

Умение создавать порталы пока примитивное. Можно в сутки совершить пять портальных переходов, но на расстояние около 50 километров и то, если знаешь, как выглядит точка выхода из портала. Отправится в Мадрид или Монтевидео не получится. Василёк, конечно, сделал попытку. Система отклонила запрос: далеко и вы не знаете, как выглядит точка выхода. Оказывается, система считала, что Василёк кроме окрестностей деревни Девица, больше нигде в этом мире не ходил. Зато она настаивала, чтобы чаше применялось это умение. Это как? До сортира и обратно прыгать? И то не получится. Есть ограничения: во-первых, из помещения нельзя прыгать, во-вторых, нельзя создать портал из движущегося объекта и в движущийся. Планета движущимся объектом не считалась. И как раскачивать такую плюшку? Ночью прыгать по окрестностям деревни? Так это же деревня, через полчаса все узнают, что с Васильком что-то не так. Деревенский дурачок, да ещё и исчезает в воздухе.

Вот умение усиления чувств порадовало. Это поистине суперумение. Теперь можно ощущать запахи на расстоянии до километра, хорошо видеть нанесколько километров, хорошо слышать, чувствовать движущуюся технику по дрожи земли, понимать, какая у далеко расположенного объекта температура. Вместе с кошачьим зрением это хорошая плюшка в хозяйстве.

Из пяти возможных языков Василёк взял сразу все пять. На хорошем уровне он уже знал родной испанский и испанский-южноамериканский, отлично знал итальянский. Неплохо мог говорить на португальском. На английском мог только немного общаться. Русский он узнал только здесь и то, ещё пока плохо. Поэтому из пяти языков он выбрал: русский, английский, немецкий, латынь и…. .монгольский. Он всегда хотел посетить эту загадочную страну. Может когда и сподобится. Может скоро придётся эмигрировать из этой деревни в прекрасную Монголию, когда уважаемые односельчане доконают его своими выходками.

Глава четырнадцатая

Воскресный день Светлого Христова Воскресения оказался богат на события. Поздно вечером к Тимофеевне приехал Фадеев с Марией на чайную церемонию. Фадеев находился слегка навеселе, наверное, где-то уже причастился в честь праздника. Васильку пришлось выделить на него пять единиц силы, это для прочистки мозгов, а на Марию, традиционных десять единиц. От этого Фадеев только больше пришёл в эйфорию. В конце чаепития он тихо сообщил знахарке, что договорился с Воронежскими попами о проведении обряда крещения по православному канону в деревне Девица. Батюшка сказал, что приедет в середине июня. Поэтому Тимофеевна может сообщить эту новость односельчанам, но по секрету. Тимофеевна пришла в полное умиление от такой новости. Но это ещё не все новости от председателя. Он решил, что на участке знахарки необходимо построить приличную баню и курятник с загоном для кур, а то на участке только какие-то развалины, как после бомбёжки. На писк Тимофеевны, что это же какие деньжищи надо выложить, Фадеев не реагировал. Сказал, что надо баню строить, значит надо строить. Он лично будет в эту баню периодически ходить. Надеюсь, Тимофеевна пустит в неё своего знакомого, то есть Фадеева. А вот эта новость порадовала больше всех Василька. Что ж, теперь надо иметь в виду, что на этого председателя надо выделять несколько больше волшебной силы, чем всегда. Баня, русская баня! Василёк весь в мечтах о ней. Вот только Каринку он пускать в свою баню не хочет.

Новый день приносит новые заботы. Пока после плотного завтрака настроение хорошее можно и пофилософствовать, думал знахарь, поучить кого-нибудь уму-разуму, например Мурку. Раз мне уже девяносто лет, то я должен уже постоянно брюзжать на всех и вся. Говорить всем умные мысли, а меня все должны внимательно слушать, и делать вид, что внимают, а за спиной крутить пальцы у виска. Надо хоть Мурке над душою позудеть:

— Прикинь Мурка, какую мудрый дедушка Василий классную песню подслушал у Санька, про тебя прямо. Только не знаю, кто такая Маруся Климова? У нас такой сеньоры в деревне нет. Наверное, это его знакомая с соседнего села. Ага, это песней называется. Это когда люди громко и душевно орут, это и песня. Точно так же как ты в марте орала с соседскими котами. Паблуда ты.

— Мурка, бросай лакать сливки, а то талию испортишь, и внимай народную мудрость, которую тебе дедушка Василёк скажет. Будешь потом своим внукам рассказывать: подмножество некого фазового пространства инвариантно относительного потока динамической системы, а под действием этого потока сжимается окрестность к этому подмножеству, причём, заметь Мурка, это подмножество никак нельзя разложить на два и более непересекающихся инвариантных подмножества. А знаешь, кто придумал универсальные инвариантные характеристики, которые позволяют судить о некоторых свойствах динамической системы? А придумал их в этой России Ляпунов, умнейший сеньор, скажу тебе. Вот же мужика осенило. Теперь все знают, и даже ты, что эти показатели Ляпунова служат мерой хаотичности. Ну, а число характеристических показателей равно размерности фазового пространства исходной динамической системы. Размерностей этих, сеньора Мурка, может быть больше единицы. Такие дела, блохастик. Э, ты куда? А народную мудрость слушать про инварианты? Вот же, зараза, убежала к своим котам. Точно скоро котят в подоле принесёт, паблуда.

Пойти и мне, что ли, с Каринкой шашни завести. Стихи ей почитать, песню о любви спеть. Сеньориты любят галантное обхождение. Ага, а потом мне скажут, что я педофил! Хотя, мы с Каринкой и так как семья, я уже её организм знаю, как свои пять пальцев. Знаю — лучше, чем она сама его знает. Каждый орган. Постоянно «мониторю» состояние её организма, трачу волшебную силу, ибо Каринка дура, постоянно норовит заболеть. Может в коммунистический союз молодёжи вступит, тогда и поумнеет? Как говорит один знакомый инспектор: «Главное найти себе хорошую стаю». А моя стая очень беспокойная. То один, то другой, то другая, что-нибудь да отожгут. Вот сейчас с ужасом думаю о деде Матвее, вернее о его идеях, которые могут невзначай прийти в его светлую головушку. Господи сохрани и помилуй, как говорит кормилица.

Глава пятнадцатая

«Первый человек, который бросил ругательство вместо камня, был творцом цивилизации»

(З. Фрейд)

Начинаем считать по головам, которых ещё нет в природе. Итак. Первого котёнка отдаём Каринке, исключительно мальчика. Второго котёнка деду Матвею, тоже мальчика. Третьего котёнка — Фадееву, почему-то ему надо девочку, говорит они ласковые, буду её гладить, она будет мурчать. Утверждение спорное, что девочки ласковее. Маринке, всё равно кого, лишь бы от Мурки. Дед Тихон хочет кота, огромного и свирепого.

— Вот видишь Мурка, оказывается тебе надо расстараться, вместе с твоими котами, и обеспечить увеличение популяции. Так что лакай сливки, лакай и не забывай о проблеме. А то уже очередь выстроилась за твоими будущими котятами. Попадут они в хорошие руки, но у некоторых руки-крюки, а головушка дурная. Например, у Каринки. Воспитает она твоего котёнка настоящим раздолбаем. А дед Матвей сделает из своего котёнка вечно голодного аскета, зато с философским складом ума. Сам дед кормится только духовной пищей, тем и живет. Что-то его не видно и не слышно уже неделю. Чует моё место, на котором сижу, что это не к добру такое затишье. Знаешь Мурка, какое всё же удобное это умение — «усиление чувств». Теперь все новости я первый узнаю, потому как слышу, что бабы говорят. Скоро у меня мозги набекрень от этого знания съедут. Зато слышу, что вот сейчас к деревне подъезжает наш местный карабинер, представитель силовых ведомств офицер Мухин. «Мильтоницер» он, ага. И едет он на своём трёхколёсном «чуде» к нам в деревню. Как его «чудо» называется, я не знаю. Всё время забываю, Мурка, что здесь ещё долго не будут кататься на Chevrolet, Geely, KIA, Lexus, Mazda, Mitsubishi, BMW, Nissan, Toyota, Hyundai и всяких Audi. Это я не ругаюсь так, Мурка, это так автомобили в 21 веке будут называться, марки их всех и не упомнишь.

* * *

Лейтенант Мухин ехал на своём верном мотоцикле с коляской. Шайтан-машина. Аппарат свирепо рычал, когда резво поднимался на пригорки, отплёвывался выхлопными газами, но исправно нёс службу в силовом ведомстве. И совсем мотоцикл не вонял бензином и газами — уверен его хозяин. Это духи воняют. А этот аппарат замечательно пахнет настоящим мужским духом, мощью и приключениями. Не ездило «чудо» только по зимнему времени, тогда мотоцикл уныло стоял в гараже и ржавел. Весной, разбуженный от зимней спячки, он начинал наматывать по сотне километров в день по дорогам района в поисках приключений.

Приехав в деревню Девица, лейтенант традиционно посещал места, могущие потенциально принести капитальную головную боль власти, а кому она нужна, в смысле, боль, а не власть. Поэтому профилактика это основа работы участкового милиционера. Обязательно надо проведать бабу Маню на предмет самогоноварения. Провести с ней беседу, чтобы означенная гражданка не злоупотребляла и берега свои знала. Ну, и забрать себе положенную по его статусу трёхлитровую банку с кое-чем. «Кое-что» в их милицейских кругах ещё называлось «нечто», ну, это кому как нравилось называть этот продукт. От названия этого «нечто» его химическая формула не менялась, впрочем, как и градус. Зато продукт помогал смотреть на мир более здраво и с большей философской отрешённостью. Продукт можно даже назвать сакральным веществом, столько в нём намешано всего интересного и парадоксального. Начиная с того, что продукт варили, но при этом пили в сыром виде.

Баба Маня, как её уже много лет знал Мухин — ещё тот деревенский философ. Соответственно требовала пригляда. С философами всегда так. А то получится, как в позапрошлом веке во Франции. Жили себе и жили. Вдруг философ Жак-Жан Руссо накропал несколько статеек, и понеслось. Целая революция случилась. Королю с королевой голову отрубили. Такие дела. Местные парижские менты клювами прощёлкали, не досмотрели.

Мухина насторожил внешний вид бабы Мани. Он своим зорким и профессиональным взглядом определил по её внешнему виду, что у бабы Мани в последнее время случилось много проблем, оттого она выглядела какой-то удручённой, взъерошенной и не очень свежей. Впрочем, «нечто» она выдала без промедления. Но в глазах местной самогонщицы уже не наблюдалось тех, несколько безумных искорок, а угадывалась философская покорность судьбе-злодейке.

Что-то с бабой случилось — подумал Мухин. Не заболела ли она часом?

— Как здоровье ваше драгоценное Мария, свет Афиногеновна? — вежливо поинтересовался Мухин.

Баба Маня немного скривилась. Она не любила когда её называли по отчеству, потому что часто люди путали отчество, и у них получалось, то Афигеновна, то какая-то Фингаловна. Кому понравится ходить Фингаловной.

— Да, называй меня просто баба Маня, — махнула она рукой. — По простому. Чай не графья. А со здоровьем у меня порядок, уже лучше стало.

— В каком смысле лучше стало? — удивился Мухин.

Баба Маня как-то неопределённо пожала плечами, она явно не особенно хотела касаться этого скользкого вопроса. Любопытный Мухин, наоборот, жаждал подробностей. Ещё его насторожило состояние двора у бабы Мани и отсутствие специфических запахов от браги. Во всяком случае, тонкий нюх милиционера не улавливал специфической производственной деятельности.

— А это что? — показал милиционер на полуразрушенный сарай и следы погрома. — На вас произвели налёт?

Похоже на то, что здесь на участке велись незапланированные боевые действия. Не двор, а горячая точка.

— Ай, — аж взвизгнула женщина. — Сергей Макарович, ты-то хоть не сыпь мне соль на рану. Это всё наука, будь она неладная.

— Это как, наука? — не понял Мухин. — Какая, такая наука? — Мухин очень неоднозначно относился к науке, поэтому насторожился.

— Так, вестимо какая, — развела руками женщина. — Наша советская наука, самая передовая в мире наука, чтоб она околела вместе с учёными. И вместе с научным подходом заодно. Ведь до сих пор жили без науки, с её кривыми подходцами. «Нечто» производили по-простому, без науки. Градус соблюдали. А теперь, видишь ли, Макарович, так, оказалось, нельзя, надо строго по науке, с её прибамбасами. Ну, и доэкспериментировались. Теперь все «учёные» в кусты шмыганули, а баба Маня крайняя оказалась.

Женщина постепенно стала возбуждаться, даже по лицу её пошли красные пятна.

Какой-то тяжёлый случай, с тоской подумал Мухин. Гражданка явно заговаривается. Может своего «нечто» перебрала? Вот же не было печали. Это я хорошо заехал сюда. Вот и приключение. Если у бабы Мани крышу сдуло, то получится целое дело, как отвезти её в областную психушку. Лейтенанту приходилось нескольку раз в год участвовать в отправке заскорбевших на голову сограждан в областную психушку. Впечатлений от этих мероприятий всегда море. Теперь ему стало совсем тоскливо. Вот и баба Маня на почве передовой в мире науки сдвинулась с места. Какая нахрен у них здесь наука? Наука к ним не доезжает за сорок километров. К ним только автолавка доезжает, да и то не каждый день.

— И чего тут произошло? — максимально деликатно начал интересоваться Мухин.

— Так я же тебе, милок, уже полчаса твержу: эксперимент у нас тут не задался. Катастрофа произошла…. на 180-й секунде. Накрылся эксперимент медным тазиком. В протоколах всё зафиксировано. Могу протоколы предъявить. Хочешь?

— Аппарат что ли взорвался? — начал предполагать Мухин. А что он мог ещё предположить?

— Какой аппарат взорвался? — баба Маня смотрела на Мухина, как на ненормального. — Черти на 180-й секунде полезли из этого сарая. Ну, и разнесли здесь всё, на полигоне к чертям. Даже экпериментальный стенд в щепки.

А, ну тогда, да, тогда понятно. Мухину стало всё более-менее ясно. Если черти, то это уже проще. Чем-то даже привычнее. Хуже, когда летающая тарелка во двор к некоторым гражданам залетает, или когда они друг за другом с топорами бегают. Таких случаев тоже в год по нескольку раз случается, то дело понятное. Мухин уже достаточно насмотрелся на пробитые головы и на расчленёнку. Народ периодически отжигает не по-детски. Хотя… и детки тоже, бывает, такое заказябают, мама не горюй. Лучше не вспоминать, а то руки трястись начинают. А здесь у бабы Мани явное обострение деструктивных личностных особенностей на фоне реактивной среды социального окружения с нарушением схем поведенческих реакций, выраженных в онейроидной форме. Как-то так, сформулировал Мухин.

— И что происходило дальше? — Мухин спрашивал уже просто по инерции, он сейчас думал, как ловчее эвакуировать эту бабу Маню в психушку: с дракой или без; надо ли ему помогать двум толстым санитарам, или они сами справятся. А то всякое случалось.

— А дальше, милок, поменялась парадигма! — баба Маня всхлипнула. — Некоторые учёные зассали и в кусты, а народ потребовал прекратить эксперименты, клятву из меня об этом выбили. Тоже мне, соседи называются! Чертей ссут. Теперь даже «нечто» только для себя варю.

— Что поменялось? — не понял Мухин.

— Парадигма, Сергей Макарович, — уже совсем хлюпала носом баба Маня. — Это, доложу я тебе, Макарыч, в науке самое главное. Когда она, сука, меняется, то всё, финиш и всем тошно.

У Мухина совсем разболелась голова. С утра всё вроде бы началось так хорошо. Так нет, взбрело в голову в эту Девицу съездить. Это карма. Это, наверное, после вчерашнего он ещё не пришёл в себя. Перебрал вчера маленько. Вот сегодня и не сообразил-то поберечь себя: поехал сдуру в Девицу. А здесь всегда, то понос, то золотуха. Три калеки живёт в двух домах, а вони на весь район. Мухин чувствовал, что у него сейчас тоже начнёт парадигма меняться, и возможно в худшую сторону.

Баба Маня стояла рядом с ним вся в слезах и соплях, и жаловалась на свою погубленную в расцвете сил жизнь. «Нечто» односельчане запретили изготавливать, и парадигма, будь она неладна, поменялась. И вообще жизнь бабы Мани дала трещину, она потеряла ориентиры, якоря и веру в односельчан: половина из них оказались трусы и негодяи. Самогонку запрещают гнать — это как ваще понять? В какую сторону мир катится?

Действительно, как-то всё здесь мутно, сквозь сизый туман стал соображать Мухин. Если не самогонка, то чем ещё творческим здесь заниматься? И как быть с отчётами начальству? Как громить теперь то, чего нет? Мухин, наконец, распрощавшись с жалобно причитающей бабой Маней, решил наведаться на объект, который органы ежегодно громят. По документам «объект» представлял крупный подпольный цех по производству зелья, которым спаивали некоторые отвратительные люди своих слабых духом сограждан. Правда, никогда ещё самих плохих людей не удавалось взять за причинные места, зато их цех громили ежегодно. Вот поэтому Мухина и интересовало техническое состояние восстановленного подпольного цеха. Что, спрашивается, громить, если объект не восстановят? В этом цеху Мухина ждало второе за этот день крупное разочарование. Первое разочарование — это свихнувшаяся баба Маня. Второе — техническое состояние подпольного цеха. А не было никакого у него технического состояния. В этом году местные мужики схалтурили. Вот же народ, на святом экономят. Сейчас цеховой аппарат по производству лютого «нечто» имел вид совсем неказистый. Он представлял собой две старые велосипедные рамы, кое-как прикрученные проволочкой и дырявое ведро с торчащим из него велосипедным насосом.

У Мухина от огорчения вытянулось лицо: мля, хоть самому берись и делай «оборудование» для цеха. Теперь даже небогатое на мозги начальство поймёт, что это не высокопроизводительный аппарат, а кучка металлолома. Хоть бы покрасили ЭТО что ли. Да, ладно: это уёбище хоть крась, хоть не крась, толку всё равно не будет. Это как же надо исхитриться эксперту-криминалисту сфотографировать ЭТО чудо, чтобы на фото никто ничего не понял. Ночью что ли снимать? Да, огорчили меня мужики, огорчили. К ним по-людски, а они задницей повернулись, продемонстрировав своё циничное отношение к власти. Правду мудрые люди говорят, что куда русского крестьянина не поцелуй, всё будет жопа.

Махнув рукой на этот «объект», Мухин поехал дальше по деревне. Ехать надо медленно, и при этом внимательно глядеть под колёса. Здесь запросто можно задавить курицу или гусака, а то и уставшего сельского труженика, который мог расположиться поперёк дороги отдохнуть. Здесь гаишников сроду не водилось, и перекрёстки здесь совершенно нерегулируемые. А надеяться на здравый смысл местного населения совершенно опрометчиво, что ясно показало состояние «подпольного объекта». Поэтому нервы в коробочку и тихо едем, при этом зорко смотрим по сторонам на предмет безобразий. Вот возле дома Малининых стоит девчонка Каринка, уже вернулась со школы. Единственная умная на всю деревню. Учится только на пятёрки, учителя хвалят. Да, не повезло девчонке с местом жительства и с дураками односельчанами. А вот дальше и ошибка природы возле ограды сидит. Это Василёк, внук Тимофеевны. На тупом лице дебила застыла дурацкая улыбка. Ты ещё слюни пусти по физиономии. Это пример непотребного образа жизни его родителей. Мухин специально узнавал о судьбе Зойки, мамки этого убогого Василька. Говорили, что она в Лисках живёт. Ага, недолго она там жила. Уже живёт в женской зоне за двойное убийство. Замочила по пьяной лавочке двух своих кавалеров. Топором. Естественно, Мухин не стал говорить местным о судьбе Зойки, пусть лучше живут в неведении. Вот теперь от неё растёт её отпрыск, и что вырастет непонятно. Говорят, что он уже вовсю разговаривать начал. Ага, начал. Небось, три слова и выучил: «баба», «дай» и «ням-ням». Здесь он с этим набором слов за Цицерона сойдёт. А что если из этого Василька вырастит какой-нибудь маньячила? Да запросто! Подрастёт он и начнёт местным дамам демонстрировать свой детородный орган. Органом здесь никого не удивишь, а что если он за топор возьмётся, или за бензопилу? Выкинет такой фортель: маньяк с бензопилой. Как включить её он всё равно не сообразит, а аборигенов начнёт ею резать по-простому, не включённой. Вот картина — стоит в поле Василёк с бензопилой, весь в крови, как Папа Карло, а рядом гора трупов. И тогда мне придётся по округе собирать по кусочкам население в пакетик. Прямо хоть тикай с этого района куда-нибудь, хоть к румынам в Бангладеш. Совсем круто, когда в окрестностях заведётся маньяк с топором и владеющий всего тремя словами. Некоторым местным дамам и три слова это уже целый рассказ о пронзительной и неземной любви. Например, некая Светка. Не, ну как так можно, женщинка заводится с трёх слов, чем некоторые несознательные лица мужского пола пользуются. Самое интересное, что все стороны при этом довольны и рекламаций друг другу не выражают.

Правильно в своё время начальство хотело начисто ликвидировать эту деревню, дома их на дрова, а землю, где они жили солью засыпать. Желательно толстым слоем. Только, что местное население дустом не травили, а оно никуда не съехало. Живёт и даже размножается. Эта деревня в глазах начальства как прыщ на заднице. Самые говорливые и скандальные граждане все поголовно происходят из Девицы, особенно на собраниях в клубе на центральной усадьбе. Там эти горлопаны всегда орали и всем всегда недовольны. Всё им не так. И все им должны. Дай им автолавку каждый день. Дай им фельдшера. Дай им автобус, чтобы детей в школу отвозил. Корма на ферму тоже дай. А ху хо, ни хо хо. Такие дурацкие требования они выдвигали буквально два года назад. А потом вдруг, как отрезало. Молчат, улыбаются. Если что-то отмачивают, то только у себя. У них даже интересовались: «Чего про фельдшера не спрашиваете, и про автолавку». А в ответ только улыбки и слова «хусим» и «а, да пофиг». Вот как-то вдруг у них всё стало «хусим», и всё тут. Даже про автобус не интересовались. Детки их, кто школьного возраста, успешно восемь вёрст и пешком топали. Ещё и учатся хорошо, заразы мелкие. Начальство поняло, что перегнуло палку, и дало негласную команду председателю Фадееву, отправлять-таки автобус в Девицу за детишками. Но, как всегда у нас что-то перемкнуло, и в деревню стало приезжать два автобуса, а не один. Здесь детей школьного возраста только в один автобус набивается. А второй зачем? Его местные приспособили, как бесплатное такси для поездки на главную усадьбу.

Теперь Мухин понимал, почему коллеги сочувственно кивали, когда узнавали, что на его земле есть эта деревня. Да здесь все потенциальные маньяки. Дед Тихон, например. Да у него руки по колено в крови. Мухин только один раз в жизни применил табельный пистолет по преступнику, и то до сих пор ему дурно. Тогда ему пришлось стрелять. Выстрелил, естественно, в ногу, чтоб не убить. Но пуля попала в артерию. Преступника так и не откачали. Сдох. А у деда на счету десятки трупов. Кстати о дедах. Что-то в последнее время Тихон стал подозрительно хорошо выглядеть. Да и остальные жители что-то подозрительно оздоровились. Воздух у них тут, что ли такой хороший?

Ещё Мухина неприятно огорчило странное поведение местной красавицы Маринки. То она буквально не давала Мухину проходу, рекламируя свои прелести, а то охладела и переметнулась к… деду Тихону. А тому уже на погосте прогулы ставят.

Не срастается что-то у лейтенанта Мухина с большой и чистой любовью. Все женщинки от него рано поздно сбегают. Да и то, слабый пол требует к себе галантного обхождения, всякие ути-пути, ромашки тычинки, вздохи под Луной. А лейтенанту Мухину не до тычинок с такой-то жизнью. Сплошное расстройство психики в этой деревне Девица. А ещё надо найти деда Матвея. Это ещё одна, но большая, головная боль.

Этот день для Мухина явно не задался. Работники фермы, где дед Матвей постоянно ошивался, сообщили милиционеру, что дед в отпуске. Это как — неприятно поразился Мухин. Лично он уже и слово такое забыл, а тут, оказывается, чтут закон и работников отправляют в отпуск. А деду зачем отпуск? Он же тогда, да без пригляда общественности, совсем пойдёт в разнос. Мухин решил сделать небольшой крюк и заехать на Выселки, разведать, что там с дедом, не шкодит ли. По дороге к Выселкам он встретил колёсный трактор, которым лихо управлял здоровяк Кирилл Зосимов. И зачем только Мухин остановил Зосимова, ехал бы себе и ехал. Разговор с Кириллом явно пошёл не в ту сторону, потому, что думавший о своём Мухин, взял, да и спросил Зосимова, ни с того, ни с сего: «А, что, Кирилл, чертей ты не видел поблизости?». Зосимов посмотрел на Мухина с каким-то сожалением и прогудел:

— Не встречал. А что, завелись?

Потом, видя, что милиционер не очень удовлетворился ответом, прогудел снова:

— Поговаривают, летающую тарелку видели на полях. Интересуетесь?

Тарелки Мухина не очень интересовали, они проходили по другому ведомству, поэтому собеседники разъехались не очень довольные друг другом. Зосимов приехав в деревню, сразу окунулся в процесс обсуждения новости, а именно, посещение участковым их поселения. Большинство жителей деревни Девица в последнее время всё чаще замечали, что с их Мухиным не всё так просто, может он даже приболел душевно, и теперь не совсем адекватен. Баба Маня утверждала, что лейтенант настойчиво уговаривал её начать изготовлять «нечто», ещё все видели, как мент бегал вокруг спецобъекта и возмущался, что он плохо оборудован. Мужики качали головой, делая вид, что не понимают забот начальства. Масла подлил Кирилл Зосимов, который не стал скрывать то обстоятельство, что участковый вдруг озаботился поиском чертей в их местности. Делаааа. Где ж мы ему ещё и чертей добудем? «Тарелку» с горем пополам мы ещё могём сварганить из поломанной сеялки, а чертей ему организовать — это уже натурально сложно. Тут задумаешься: с чертями у нас напряжёнка. И что делать, если душевная болезнь Мухина усилится? Вдруг он с резьбы сорвётся? Тогда как быть: с дракой его паковать, чтобы везти «на дурку» или всё по-тихому обойдётся?

Немного народ обсудил клан Остроградских, которые сегодня всей толпой, за исключением Маринки, отправились в клуб центральной усадьбы на собрание колхозников. Не, ну если так хотят, то пусть смотаются туда, но ведь на этих собраниях так скучно. На них спать хочется. Маринка однажды так и сказала парторгу Каневскому, что мне там с вами скучно, мне там с вами спать хочется.

Маринка и остальные жители деревни Девица ошибались. На этом собрании всем стало совсем не скучно. На этом собрании до трибуны таки дорвался дед Матвей. Скучно там никому не было, за исключением парторга, которому стало ещё и тошно, и непонятно.

Но пока до начала собрания есть ещё море времени, поэтому Мухин успел заехать на Выселки узнать, как поживает дед Матвей.

В который раз судьба не улыбнулась сегодня Мухину: деда он не нашёл. Зато поговорил о нём с его соседкой бабкой Фроськой, это про которую когда-то дед заправлял лейтенанту, что она и ещё некто бабка Нюрка, являются ведьмами. Ничего мистического Мухин в бабке не углядел: бабка, как бабка. На вопрос где сейчас дед, она поведала, что старый усвистал на собрание, а вот перед этим, в аккурат последние три дня дед постоянно орал в своём дворе. Громко орал, проникновенно.

— А чего он орал? — на всякий случай уточнил участковый.

— А он всегда перед собраниями орёт. Поминает Маркса, Ленина и товарища Гегеля. Только сейчас он очень складно орал, на пяти языках орал.

— Да, как же вы, бабушка, определили, что он на пяти языках орал? — с усмешкой спросил Мухин.

— Так он же сам и объявлял, на каком языке будет говорить, и складно так получается, особенно на турецком. Заслушаешься.

Вот же пропасть. Ну и денёк. Дед и так не подарок, а теперь ещё и на разных языках заговорил. И когда он их только освоил? Нет, это, конечно, всё бабкины сказки. Но неожиданно. Да-с. Неожиданно. Хотя здесь всегда так. Эти Выселки явно переопылились с Девицей. Отжигают-с. Сам участковый не был обременён знанием языков. Из всего французского, который он когда-то изучал в школе в памяти остались только две фразы: «Ахтунг» и «Хенде хох». Мухин сам понимал, что с таким багажом знаний иностранных языков он не сможет участвовать в межнациональном общении. Ещё он знал несколько матерных слов на татарском. Вот и всё знание.

Глава шестнадцатая

Дед Матвей не просто так отправился в заслуженный трудовой отпуск. Это всё нужно для важного дела. Для чрезвычайно важного дела. Для выступления на собрании колхозников с разгромной речью против тех тёмных сил, которые пробрались в наше светлое настоящее. Дед решил не поднимать вопрос со шпионажем кое-каких местных деятелей в пользу марсиан и румынской разведки, ибо это дело компетентных органов. Которые, к слову сказать, мышей не ловят. Промухали наши органы всяких Мухиных. Поэтому дедушка решил совершить политическую провокацию. Так выступить на собрании, чтоб всякие перерожденцы поняли, что их вот-вот разоблачат. Для этого деду в масть подошёл подарок сатурнов: знание языков и обширная информационная база с документами о местных реалиях. Тот ералаш, что до этого обитал в бедной головушке деда, плавно перерос в бардак с получением этой злосчастной базы. Василёк явно не осилил с приведением здоровья деда в норму. Он только отправил ему в помощь волшебную силу на лечение соматических недугов и немного на улучшение неврологического статуса. А кто будет думать о психическом статусе пациента? Пока у Василька руки до ремонта мозгов деда не дошли, ибо волшебная сила не резиновая. Кашу в голове деда ещё капитально усугубила обширная информационная база. Дедушка-то старенький, трижды контуженный, понимать надо. Но дедушка решил, что ему уже терять нечего: кругом враги, даже с Сатурна прилетели бракозябры. Но эти, вроде, за нас. Поэтому он вооружился подаренной сатурнами информационной базой, вытащил из неё работы авторитетных товарищей Маркса, Ленина и Гегеля и стал готовить речь. Для тренировки он эту речь громко проговаривал в своём дворе, для убедительности переходя на турецкий и немецкий языки, изредка усиливая мысль итальянской фразой или английской. Вскоре он вычеркнул из своих тезисов работы Маркса. Из-за того, что этот Карл слишком лохматый. Слишком уж он похож на сиволапого крестьянина из глубинки. И на вредителя он чем-то здорово похож. Маркса оперативно заменили на Энгельса. Этот товарищ написал много умных вещей, да и был он немного лысоват, как и дедушка Ленин, что говорило об его недюжинном уме. Ну, а товарищ Гегель и в Африке Гегель. Умнейший мужик, ёпрст. Гегелем кашу не испортишь. Дед Матвей товарища Гегеля очень уважал за сообразительность.

По ночам дед дописывал в пухлое досье лейтенанта Мухина новые яркие моменты из мухинской вредительской деятельности, добавлялась и аморалка. Получалось хорошо, но как-то грустно, что среди нас обитают такие ползучие гады. Наконец, компромат на ста листах на Мухина можно считать собранным. Он созрел как раз к собранию. Поэтому дед Матвей отправился в центральную усадьбу как можно раньше: ему ещё надо сходить на почту и отправить пакет с документами в компетентные органы города Воронежа, а потом можно и на собрание пройти. Ну, замаскировавшиеся гады и перерожденцы, держитесь.

* * *

Главным организатором всех собраний и других культурно-массовых мероприятий в колхозе был, естественно, парторг Каневский Павел Исаевич, по терминологии деда Матвея, махровый перерожденец, которому самое место не здесь, а в Израиловке, пусть там местным хасидам мозги вправляет. В последние дни всё шло вроде бы хорошо в плане политико-воспитательных показателей. Немного парторга смущало событие в пресловутой деревне Девица, когда её ушлые жители умудрились съездить на Пасху в город. Под видом посещения рынка и культурных объектов города. Тихое расследование парторга на предмет кто такой умный им выделил автобус, зашло в тупик, ибо все должностные лица пожимали плечами и говорили, что, как можно, это не я. Рекомендовали поинтересоваться у завгара. А это тупик. Так как завгар товарищ Саакян работал на этой должности уже три года. Для понимающего человека это означало, что с означенного Саакяна уже бесполезно что-то спрашивать. Понимающий человек знал, что три года на такой должности это критический срок. Надо понимать, что эта должность в этом хозяйстве ключевая: всем нужен транспорт. Поэтому, что делает умный человек, чтобы выбить себе в нужное время транспортное средство? Правильно, он идёт к завгару, в данном случае товарищу Саакяну и находит с ним понимание. Понимание между сторонами в большинстве случаев в России находили с помощью жидкой валюты. Дальше сами догадаетесь? Завгары выдерживали не более трёх лет. А иначе организовать работу транспортного сектора в условиях жестокого дефицита всего невозможно. Кто-то должен страдать. Сейчас длился период страданий товарища Саакяна. Уже к 11 часам дня он, почти всегда, пребывал практически в невменяемом состоянии. Ибо до этого времени он лично проводил кастинг соискателей на их договорённоспособность. Так сказать, своеобразные тендерные торги. Кто больше проявит настойчивость, выраженную количественными и качественными показателями в достижении обоюдного понимания. Система на удивление работала, только периодически надо заменять завгаров. Не выдерживала их печень или нервная система. К тому же парторг знал одну интересную особенность товарища Саакяна. Тот слыл большим говоруном. А если он находился ещё и под впечатлением от утреннего кастинга, то вынести товарища Саакяна не мог никто. Поэтому парторг прекрасно знал, что если он о чём-то поинтересуется у товарища Саакяна, то получит многочасовой ответ по проблеме, при этом ответ начнётся, чуть ли не от сотворения мира, причём так красочно, как будто сам товарищ Саакян присутствовал при акте сотворения этого странного мира.

Вторым раздражителям парторга числился дед Матвей. Дедушка всегда ходил на собрания и нёс пургу. Вот и сегодня парторг видел мелькавшего в толпе деда, что настроения не добавляло. Парторга от вида деда скривило, словно он находился не в доме культуры, а стоял в грязном нечищеном хлеву.

Мухин тоже столкнулся с дедом в кулуарах дома культуры, точнее в туалете дома культуры. Встреча оказалась несколько драматичная. Дед, увидав милиционера, выставил указательный палец в сторону Мухина, и прохрипел: «Здорово, вредитель!». Да, сегодня судьба явно измывалась над бедным участковым. Сделав своё грязное дело, дед прошествовал в зал и угнездился на свободном месте среди зрителей.

Собрание проходило как всегда, по давно наезженной колее, в стиле «вот-вот засну». Всё, как всегда. Это продолжалось ровно до того момента пока парторг не объявил, что переходим к прениям, и кто желает высказаться.

Естественно пожелал высказаться местный Бич Божий дед Матвей. Он потребовал для выступления 30 минут. Народ оживился, увидев вставшего с места деда и готового выступить. Поэтому, зная, что сейчас начнётся цирк, народ зашумел, что надо деду дать слово непременно. Люди знали, что в голове у этого субъекта тот ещё водевиль, и скучно точно не будет.

Дед смело вышел на сцену и сходу понёс околесицу: стал жечь сердца народа глаголом и прилагательными вместе с причастиями. Понесло дедушку по кочкам:

— Дорогие мои братья и сёстры! Товарищи мои дорогие сельские пролетарии. Трудовые колхозники и работящие колхозницы, а также их детишечки. Я не могу молчать в тряпочку! Так жить нельзя! Особенно с окопавшимися среди нашего сплочённого трудового коллектива всякими недобитыми вейсманистами и даже морганистами.

При этом дед почему-то внимательно посмотрел в сторону парторга, заставив того дёргаться.

— Вспомним, дорогие труженики села, великого товарища Гегеля, который как-то сказал сельскому турецкому пролетарию: «Где корма для коровок, друг пролетарий? Чем ты, сукин ты сын, их кормишь. Почему коровки едят гнилую солому и плачут».

Здесь дед внезапно перешёл на турецкий язык: «Şimdi tüm gücünüzle yardım etmeniz gereken köylülerin en radikal zaferi, sizi yoksulluktan kurtarmaz. Bu amaçla sadece bir önlem var: tüm proletaryanın zaferi — hem endüstriyel hem de tarımsal — tüm burjuvazinin üzerinde, sosyalist toplumun bir aygıtı»^[3]. Вот что товарищ Гегель говорил сельскому турецкому пролетарию. А чем мы хуже турецкого колхозника?

В зале уже начали раздаваться первые смешки. Народу явно нравилось выступление деда. Чешет правду-матку непонятно о чём, но красиво. Только парторг понял, что это катастрофа. Если этот юродивый сейчас приплетёт к Гегелю, вдруг по-турецки заговорившего о коровах, ещё и товарища Ленина, то это будет походить на грандиозную политическую провокацию с большими последствиями и кадровыми оргвыводами.

Юродивый, словно читая потаённые мысли парторга, с дурной радостью обратился к истокам, то есть к самому Ленину.

— Товарищи мои колхозники и колхозницы! Вспомните горячо любимого дедушку Ленина. Не в том смысле, что у Ленина был любимый дедушка, и его надо нам вспомнить, а что великий Ленин сам дедушка, вот. Умнейший человек и горячо любящий трудовое крестьянство. Вот, что он сказал умного о крестьянах: «Крестьянин является полутружеником, полуспекулянтом. Крестьянин труженик, потому что потом и кровью добывает себе свой хлеб, его эксплуатируют помещики, капиталисты, купцы и всякая зажравшаяся сволочь. Крестьянин — спекулянт, потому что продает хлеб, предмет необходимости, предмет, который, если его нет, стоит того, чтобы отдать за него все имущество». Так вот я вас спрашиваю: куда подевался этот спекулянт, почему у нас коровки некормленые стоят? И доятся, как козы. Кто съел наш силос?

При этом дед опять пристально посмотрел на парторга. Ну, да. Тот мужчина в теле, так что теперь, намекать, что это он съел коровий силос? Народ уже откровенно ржал. Но деду этого показалось мало, и он припечатал своих виртуальных оппонентов творчески переделанной цитатой из Ленина, причём высказал её на итальянском: «Lavoreremo per introdurre nella coscienza, nell'abitudine, nell'uso quotidiano delle masse la regola: «tutto per uno e uno per tutti», la regola: «ognuno secondo le sue capacità, ciascuno secondo i suoi bisogni», per introdurre gradualmente, ma costantemente la disciplina comunista e il lavoro comunista».

Тема голодающих коровок с увязкой с подлыми действиями вейсманистов произвела на народ интересное действие. Он проникся до изумления и блеска в глазах. Вот это собрание, да оно интересней смотрится, чем комедия «Кавказская пленница», которую можно смотреть хоть двадцать раз, всё равно будешь ржать как лошадь.

— Мы знаем, что миллионы щупальцев этой мелкобуржуазной гидры охватывают и ощупывают то здесь, то там, короче, все места некоторых наших колхозников и колхозниц ощупывают, — верещал в экстазе дед. Пришёл его звёздный час.

— У нас же один только лозунг, один девиз: всякий, кто трудится, тот имеет право пользоваться благами жизни. Тунеядцы, паразиты, высасывающие кровь из трудящегося народа и их коровок, должны лишиться этих благ. И мы провозглашаем: всё — рабочим, всё — трудящимся, всё — колхозникам и их коровкам. Долой мелкобуржуазную гидру!

Народ уже откровенно смеялся в голос. Бедный мокрый от испарины парторг пытался привести народ в чувство:

— Товарищи, ведите себя интеллигентно, как культурные люди…

— Интеллигенция — не мозг нации, а говно, а религия — род духовной сивухи, — нашёл подходящую цитату из Ленина дед Матвей, заодно и по религиозному мракобесию прошёлся.

— Вы чего, собственно, предлагаете, Матвей Савельевич, — озлился парторг, он понимал, что этот балаган надо заканчивать.

— Так я, батенька, только и делаю, что предлагаю осуществить сотрудничество представителей науки и крестьянства, — только такое сотрудничество в состоянии уничтожить весь гнёт нищеты, болезней, грязи на нашей молочно-товарной ферме. И это будет сделано непременно, ибо архиважно. Перед союзом представителей науки, колхозного крестьянства и техники не устоит никакая темная сила в лице мелкобуржуазной гидры.

Надо думать — ржал народ — гидра — это парторг и его подручные.

Собрание закончилось на весёлой ноте. Не веселились только парторг и участковый Мухин. Парторгу из-за того, что теперь его обвинят, что превращает серьёзные мероприятия в балаган, а Мухин озадачился полиглотством деда. Получается, маскировался, гад. Прикидывался сельским тружеником, а сам непонятно кто. Это уже другие пироги с котятами. Это уже вопросы безопасности. Жил, понимаешь, дед и жил. Маскировался. А как в старости с ума сошёл, так и проявилось его второе дно. Эх, придётся сигнализировать об этом факте куда надо. Вот же сволочь какая этот дед, даже дедушку Ленина испохабил. А кто там был — дедушка Ленина?

* * *

В деревне Девица жизнь шла своим чередом. Василёк много работал над математическими проблемами, не забывая раскачивать свои способности. Дед Матвей с триумфом вышел на работу на ферму, но от Василька деду мало что обломилось. Слишком много надо выдать старику волшебной силы, чтобы привести его голову в порядок. Другим односельчанам тоже надо срочно помогать. Они постоянно норовили то себе что-то сломать, то подхватить вирус, то обделаться, и у всех болели зубы. Впрочем, народ нашёл решение проблемы. Оказалось, баба Тимофеевна отлично умела заговаривать зубы за горшочек мёда, сливочное масло или солёное домашнее сало. Так что в деревне появился свой дантист вместе со стоматологом-ортопедом. Постепенно пожилой народ стал избавляться от протезов, а молодой народ от кариесных зубов. Народ старался не думать и не распространяться на тему с чего это вдруг стали вырастать зубы, которые выпали много лет тому назад. О сакральных вещах старались всуе не трепаться. Ибо табу. А с Тимофеевной теперь раскланивались исключительно вежливо. Только все жалели, что у неё всё так плохо с дочкой и внуком. Но внук, вроде, стал более понятней говорить. Уже можно разобрать, что он хочет. Каринка, так та даже в качестве переводчика могла работать. Она знала лучше самого Василька, что ему надо. На Василька тоже распространялась аура Тимофеевны. Никто в деревне, ни стар, ни млад, даже помыслить не мог, чтобы обидеть юродивого дитя. Бедное дитё. Живёт без мозгов. На хоть конфетку скушай. Понимаешь, что такое конфетка? Ты гляди, понимает.

На участке у знахарки вдруг началась стройка века. Приехала бригада шабаёв и стала расчищать участок под строительство бани. Фадеев лично объяснил прорабу шабаёв, где и что должно стоять. Проживали шабаи на центральной усадьбе, и каждый день их привозили на работу. Кормила их сама знахарка, из продуктов Фадеева. Вроде всё хорошо. Но, шабаи, есть шабаи. То набухаются в усмерть, но задумают продать материалы на сторону, то сделают тяп-ляп. Тогда Фадеев поступал жестоко: с вещами на выход без выходного пособия. Подыскивал новых. Не пьющих, ага. Браться Зосимовы и кое-кто из Малининых, видя такое дело, стали приходить на стройку и помогать. Малинины посоветовали Фадееву своего гениального печника, ибо в бане печь это главное.

В мае Кирилл Зосимов на своём тракторе опять добыл из земли не то снаряд, не то мину не то ещё что хуже — что-то ржавое и страшное. Это настоящий бич местных пахотных земель: эхо войны. Каждый год находили кучу мин и других страшных ржавых предметов, оставшихся в земле подарков с войны. Больше всего таких подарков вылезало весной. Ну, это обыкновенная физика: в холодное время года вода многократно пересекает нулевую отметку, она расширяется и потихоньку выталкивает камни и мины. Приходилось вызывать сапёров из инженерно-сапёрного батальона. Некоторые лейтенанты хвалились, что на полях находили и взрывали до двух тысяч предметов за сезон. Фадеев сам когда-то служил срочную в сапёрах, поэтому этих бравых ребят уважал. Кормил за счёт колхоза, а также стимулировал офицеров жидкой валютой. А им что? Солнце, хороший воздух, можно искупаться в водоёмах. Поработал в поле, взорвал предметы, потомхороший обед. Курорт, а не командировка. Сапёрам нравились такие командировки. Да и председатель обходителен, сам из их братства. Да и фактор местных колхозниц никто не отменял. Некоторых офицеров Фадеев уже знал много лет, потому что каждый год начиналась та же песня, что какой-нибудь тракторист добудет ржавую мину. Случались и казусы и нюансики. А как без них? В основном нюансики с колхозницами. А казусы, то от местного воздуха, своим кислородом, шибающим по мозгам. То солдатик корову колхозную задавит на своей военной машине. Потом он, размазывая слёзы, каялся, якобы знать не знал, что по местным автобанам вовсю разгуливают коровы, как в Индии. То служивые на своей машине наткнутся на веялку, а то и на сеялку. Откуда им знать, что в деревне эти агрегаты, или их части, стоят там, где им вздумается. То взрывали авиабомбу на поле, а на глубине сдетонировали другие бомбы. В деревне выбило несколько стёкол. Так никто же не пострадал. В этом году пока всё проходило нормально — подозрительно нормально. Сапёры носились по полям, искали, что бы взорвать, колхозницы тоже оставались довольны. Только Тимофеевна выражала недовольство: когда слышала рукотворный гром, то она крестилась. Однажды Фадеева торкнуло попросить капитана сапёров помочь отремонтировать мост через речку Девицу. Естественно, не за так и спасибо. А за неплохое вознаграждение, а именно шефскую помощь продуктами для войсковой части и хороший банкет офицерам. Мост очень нужен, а то старый на ладан дышит. И почему бы не помочь хорошим людям. Да мы со всей своей суровой сапёрной душой. Где тут что взорвать? Не взрывать не надо. Строить надо. Маленький мостик через речушку. Вот и материалы даже есть. Ого, почесали репу сапёры, когда увидели речушку и мостик. Не такой уж этот мостик и маленький, да и речушка совсем не перплюйка. Тут работы на неделю, а то и две. Сапёры, служа в непобедимой и легендарной, старались большие планы не строить, ибо планы планами, а жизнь это жизнь, особенно у сапёра. Но Фадеев особыми психологическими приёмами, подкреплёнными стимулами, нашёл понимание в лице командования сапёров. Поэтому воины непобедимой и легендарной приступили к работе, нагнав кучу спецтехники к мосту. То, что этих людей не победишь, это точно, а вот легенды от их работы рождаются постоянно. Ибо жизнь преподносит всякие казусы.

Мостик подлатали. Сварили где надо конструкции, где надо конструкции заменили на новые, усилили опоры. Даже покрасили. Работали с огоньком: кормёжка хорошая за счёт колхоза, солярка тоже колхозная. К военным всеобщая уважуха и особая милость селянок. Вскоре мостик испытали на прочность, и комиссия вынесла вердикт: ездить по нему можно. Ура! Построили! По такому случаю намечался большой праздничный банкет на берегу реки для командного состава войсковой части. Это мероприятие уже относится к разряду серьёзных. Здесь надо учесть все нюансы. Стороны подошли к подготовке мероприятия творчески, но с учётом собственного менталитета. Место проведения мероприятия выбирали тщательно по эстетическим признакам. Такими признаками явилось отсутствие на месте банкета коровьих лепёшек, коими несознательные коровы минировали всю территорию, до которой они смогли добраться. Такое место нашлось. Метрах в трёхстах от моста выше по течению реки: живописный участок у реки, перед которым находился овражек. Из-за этого овражка коварные коровы и не добрались до него, да и местным лень перемещаться по оврагам, поэтому этот уголок представлял собой нетронутую людьми и коровами природу. Сапёры на своих машинах с огромными отвалами, быстро сделали временный проход через овраг. Конечно, этот проход до первого хорошего дождя, но пока сойдёт. Военные ещё обещали Фадееву сюрприз, который случится на банкете. Чисто сапёрный сюрприз.

Дьявол кроется в деталях. Вот никто и не учёл один маленький нюансик.

Когда на живописном берегу собралось всё колхозное начальство и офицеры войсковой части, то радостные сапёры объявили всем, каким будет сюрприз. Мы вам покажем фейерверк! Да не простой, а на воде. У сапёров есть правило: взрывчатку, которую они получают со склада, обратно не сдают, остатки утилизируют путём подрыва. Взрывчатки в виде тринитротолуоловых шашек было привезено на разминирование чуть ли не с половину тонны. Разминирование на полях велось путём подрыва, так как никто не рисковал перетаскивать взрывоопасные предметы. Но ещё осталось не утилизированной взрывчатки чуть ли не двести кило. И куда её девать? Умные головушки решили, что надо устроить фейерверк на банкете. Порадовать местное начальство красивым бу-бухом. Дальше всё просто, как валенок. Соорудили плотик из старых бочек и досок. На него взгромоздили ящики с взрывчаткой. В овражке сделали траншею, в которой предполагалось укрыться от взрыва, район оцепили солдатиками, чтобы местные не пробрались ближе, чем на километр к мероприятию. Банкет начался с тоста: «Ну, за мост!». После третьего тоста отключился лейтенант Николаев. Да, не тот пошёл лейтенант, не тот — покачал головой бывший сапёр Фадеев. После 150 грамм спёкся. Председатель не знал, что Николаев не спал уже вторые сутки. Сначала, он весь день работал на разминировании, а вечером шёл к Танечке Зосимовой, дочки Ивана Зосимова, с которой целую ночь ходил, взявшись за её ручку, по живописным окрестностям. Парочка любовалась звёздами, говорила о культуре и последних достижениях кинематографии, и так целую ночь. Дело пахло большой любовью. Поэтому, перевозбуждённый Николаев и спёкся. Его отвели в вырытую траншею, где он улёгся отдохнуть на плащ-палатку. Ему снились прелести Танечки Зосимовой.

К взрывчатке на плоту прикрепили детонатор, к нему шесть метров бикфордова шнура и подожгли его. Этого времени должно хватить, как планировалось, чтобы произнести очередной тост и укрыться в траншее. А потом любоваться красивым бу-бухом и вылавливать оглушённую рыбу. Плотик оттолкнули от берега, и он поплыл, весело дымя горевшим бикфордовым шнуром. Потом произнесли тост, выпили, и тут Фадеева осенило:

— Братцы, а куда поплыл ваш плотик?

Действительно, а куда это он поплыл? Вот этот нюансик, в виде течения реки, никто и не учёл. А плотик поплыл, естественно, по течению. Естественно, к новому красивому мосту. Когда плотик уверенно добрался до опоры моста, все офицеры и Фадеев, уже протрезвели. А дальше произошло то, что и должно произойти, а именно, красивый бу-бух. Взрывом покорёжило опору моста, и он весь как-то скособочился. Был мостик красивым, а стал не очень красивым.

— Михаил Аполлинарьевич, — обратился главный сапёр к председателю. — А у вас ещё остались материалы для ремонта моста?

* * *

— Эх, опять что-то взрывают, окаянные, — услышав отдалённый грохот, крестилась Тмофеевна.

Некоторые из жителей деревни стояли за линией оцепления и с любопытством чего-то ждали. И дождались большого бу-буха. Среди не очень густой толпы толклись и братья Зосимовы.

— Кирюха, — обратился к брату Иван. — Кажись военные с Фадеевым наш мостик к ебеням взорвали.

— Да, — солидно пробасил Кирюха, — Так и задумано было. Это чтобы новый хороший мост соорудить. Понимать надо.

* * *

Вдруг Васильку пришло срочное сообщение от инспектора из Высшей цивилизации. Высший разум писал, чтобы подконтрольное разумное существо рассмотрело вопрос об артефактах: «Крашеные яйца» — пять комплектов, «Сиротский бутерброд» — пять комплектов, «Упаковка» — пять комплектов. Поощрялась разумная инициатива разумного существа. На всё про всё давалось три дня. Угу — подумал Василёк и пошёл на ферму предупредить деда Матвея.

Дед Матвей, как всегда добросовестно ошивался на ферме. Поискав деда, Василёк сделал ему знак, что надо бы пошептаться тет-а-тет, типа перетереть проблему. Дед Матвей, как заправский агент, огляделся на предмет хвоста и последовал за пацаном. В укромном месте около фермы пацан изложил деду проблему:

— Дед, с тебя крашеные яйца. Эта бракозябра хочет их пять штук, но ты изобрази штук десять, на всякий пожарный случай.

— Дык, изображу, — закивал головой дед. — Как у Пикассо получатся, ёпрст.

На этом переговоры заговорщиков окончились. Дед поспешил на ферму к коровкам, ещё он знал, что скоро придут к нему прямо на ферму гости. Эти гости — не простые, а все деревенские малолетки, у которых вдруг дед стал предметом обожания и почитания на почве дедовых рассказок. С тех пор, как у деда появилась подаренная обширная база знаний, он пристрастился к чтению. Причём читать можно и ночью, да хоть с закрытыми глазами. Дед задавал базе вопрос, который его интересовал, а база тут же предлагала ему прочитать соответствующий документ. Таким образом, дед пристрастился к чтению. Прочитанный материал требовал обсуждения, а с замотанными жизнью взрослыми обсуждать литературу трудно. Они или смеялись над дедом, как, право слово, дурни какие, или пытались увильнуть от дискуссии. А вот детишечки смотрели деду в рот и внимали. Правда детишечек интересовали только сказки или приключенческие рассказы. Да сколько хотите. Их есть у меня уйма. И дед начал читать детям сказки и народные былины про богатырей земли Русской. Естественно, начал с русских народных сказок. Причём читал с объяснениями, так как база давала не только текст, а и серьёзное филологическое объяснение произведения. Дети верещали от восторга. Дальше, больше. Дед рассказывал истории из иностранной литературы. Робинзон Крузо пошёл на ура вместе с приключениями Джима Хокинса. Про Маугли приходили слушать даже взрослые. Дети капитана Гранта — произвели фурор. Для самых мелких шла хорошо Репка, сказки Пушкина и басни Крылова. Причём дед не просто читал текст, а делал это артистично, изображая всё в лицах. Если это попрыгунья стрекоза, то дед прыгал, как стрекоза. Если это работящий муравей, то дед изображал тяжёлую работу. Для более старших детей и тексты находид серьёзнее, хотя Русские былины, это вообще-то весьма серьёзное чтиво. Дед старшим рассказывал о подвигах Геракла, о похождениях хитромудрого хаджи Насреддина, о джинах и волшебных лампах всяких там Алладинов и о приключениях Синдбада-Морехода. Историй «он знал» море, и все они в интерпретации деда становились предметом искусства художественного слова: всё изображалось в лицах и с матерком. Короче говоря, дед Матвей заменил детям библиотеку, телевизор, радио и театр: один в нескольких лицах. Обычно, дед выступал перед детьми где-нибудь в деревне, сидя на лавочке или на бревне. Но постепенно дети стали третировать деда и на ферме. Дед — бросай эту работу и рассказывай сказки. Не, ну работу дед бросать не хотел, это есть, как считал он, непедагогично. Молодое поколение должно видеть труд и приобщаться к труду. Поэтому принесите коровкам еду, травку какую, а я вам расскажу про… коров, об их болезнях, о том какие в них паразиты водятся, о породах. А уж вечером приходите слушать очередные волшебные истории из мира мировой литературы. Взрослые тоже слушали рассказы. Некоторые впечатлительные женщины даже плакали над судьбой литературных героев. Жалко им до слёз французского паренька Гавроша или нашего Мальчиша-Кибальчиша. Да и гибель в огне оловянного солдатика доводила детей и взрослых до слёз. Но лились и слёзы умиления, когда дед рассказывал о русалочке Андерсена или про Умку. Вот она сила искусства. Хоть и подавалось это искусство приправленное матерками. Ну, по-другому дед не мог говорить, ёпрст.

Василёк пребывал в диком восторге, чуть ли не до усрачки, что дедушка увлёкся просто литературой, а не, прости Господи, политикой или философией.

Василёк сам несколько раз слушал, находясь в толпе детей, разглагольствования деда. Эти дедовы россказни дали толчок к тому, что попаданец вдруг сам увлёкся русской и восточной литературой. Для него вдруг открылся фантастический мир, о котором он совершенно не знал. Живя в Испании и в Америке, он о русской литературе знал как все: есть Чехов, которого надо читать, есть нудный Достоевский и Толстой. О восточной литературе он вообще ничего не знал. И всё. Тема закрыта. Внезапно он осознал всю грандиозность русской и восточной литературы. Стал много читать книги и комментарии к ним. Это занятие, чтение книг, стало теперь в его жизни чуть ли не основным. Во всяком случае, оно отбирало много времени. Теперь его время распределялось так: прокачка основного умения, чтение книг и немного прогулки. Причём Васильку очень понравились не только книги из русского имперского времени, но и советская литература. Особняком стояла восточная литература. После прочтения сотен книг Василёк сделал вывод, что самый мощный писатель всех времён и народов — это Низами. Хотя и Навои, и Омар Хайям тоже великолепны. Советская литература тоже приятно поразила своей мощью и смысловой нагрузкой. Это надо же, писатели жили в тоталитарное время, а написали такое. Может и не такой уж тоталитаризм здесь, раз появилось сразу столько великолепных произведений. Аламеду буквально потрясла книга «Мастер и Маргарита» Булгакова. Открытием стал Алексей Толстой, Блок, Маяковский и Есенин. Однако судьба этих всех авторов весьма печальна: почему-то в России власти слишком пристально надзирали над написанием слов, и многих авторов, слишком много пишущих не в тему, просто уничтожали. Убиты Есенин и Маяковский, или их довели до самоубийства. Застрелился Фадеев. Спился Шолохов. Выперли из страны к американским ебеням Бродского. Практически запрещалась фантастика. Кое-как проскочил через цензуру Беляев. Но, всё равно, советская литература была мощной. Плохо только одно: ограниченный доступ населения к книгам. Библиотеки имелись, но за интересными книгами стояли очереди. Книжные магазины открыты, но там засилье политической литературы, а её мало кто читал. Художественная книга была в большом дефиците, как популярных советских авторов, так и иностранных. До появления интернета люди трепетно относились к напечатанной на бумаге книге. Популярную книгу вообще трудно достать. Поэтому для Василька стало счастье, что юродивый дед Матвей читал детям книжки, приобщал тем самым детей не жить равнодушными баранами, какими росли их сверстники американцы. И дети счастливы, и дед находился при деле: теперь ему некогда думать о победе мировой революции, о румынских шпионах и происках марсиан. Впрочем, с «сатурнами» он лично познакомился. Неплохие, в общем-то, ребята оказались.

А вот советские газеты лучше до обеда не читать…

Глава семнадцатая

Вот же беда с этой деревней Девицей — думал участковый Мухин, объезжая свою землю. То народ что-то такое сообразит, что на голову не наденешь, теперь военные с ними переопылились и мост взорвали. Теперь опять его ремонтируют. Воздух у них, что ли такой, с распылённой в нём придурью? Может не ездить в эту Девицу сегодня, ну её. Целее мозги будут. Но, однако, долг требует. Долг-то требует, только пистолет в сейфе оставлю, от греха подальше, а то перестреляю там всех. И на Выселки надо бы съездить, узнать, не отжигает чего там ненормальный дедушка. Настроение от мыслей о дедушке совсем испортилось.

Когда участковый подъезжал к окрестностям деревни, то на него напала самая настоящая паническая атака. Резко выделился адреналин со всеми прелестями такого быстрого выделения. Мухин затормозил на границе проклятой деревни. Мотоцикл оказался с ним солидарен. Хозяин не надо туда ехать, в эту обитель зла, там и люди поперёк дороги могут лежать и кусок сеялки. Ссу я эту деревню бензином. Поехали обратно.

Смахнув дрожащей рукой пот со лба, Мухин развернул мотоцикл. Тот радостно заурчал. Даже железяка поняла, что туда сегодня лучше не ехать. Чуть отъехав от страшной деревни, Мухин сразу почувствовал, как упал тяжкий груз с его плеч, дышать стало легче, руки обрели уверенность. Да ну её эту Девицу. Сегодня и без меня пусть обойдутся. Не облезут. Пусть сами своих чертей гоняют. Да там и военные сейчас есть. Хотя раз военные там, то уже, наверняка, стали такими же раздолбаями, надышавшись отравленного воздуха. А у военных вон сколько взрывчатки. Может они там и деревеньку…. того…. взорвут. Тогда их командиру литр поставлю, ага. И толстую свечку в церкви. Тут ещё на Выселки надо заглянуть. Но это меньшее зло.

Выселки, или меньшее зло, встретили участкового тихо и мирно. Мухин быстро нашёл хитро замаскировавшуюся ведьму бабу Фроську. Та радостно встретила участкового, а то особо на Выселках и поговорить не с кем.

— Сергей Макарович, — с улыбкой до ушей начала бабушка. — Вы уж чаще приезжайте к нам, а то живём мы тут и не знаем, что в мире делается. Может уже война началась. А у нас всё спокойно, культурно и пристойно. Как на кладбище.

Мухина сейчас интересовало только поведение деда Матвея, а не кладбищенские истории, о чём он и сказал бабке.

— Не, милок. Матвейка сейчас не орёт, не безобразничает, не заговаривается. Прилично себя ведёт. Только у него новый пунктик образовался: яйца он стал красить.

— О, как, — удивился Мухин. — Выходит всё-таки безобразничает дедок-то. Вот охальник.

— Так не свои же он красит. Ты что такое подумал, милок? Он куриные яйца красит. В стиле Пикассо, ага. И краску у меня стребовал.

— Так, это, Пасха-то давно прошла, — Мухин оставался в непонятках. — Зачем же их красить, да ещё в стиле Пикассо? Опять деда перекосило!?

Мухин не знал, что и думать. Этот дед сплошной сюрприз. То ведёт оголтелую антирелигиозную компанию, а сам яйца красит, то языки вдруг осваивает, то теперь в художники подался, ещё, поговаривают, что сказки детям он стал рассказывать, да так знатно. Вот, кто он такой этот дед на самом деле?

Наверное, это предложение Мухин произнёс вслух, потому что бабка Фроська ответила:

— Да золотой он человек, наш Матвейка. Душевный. А умный какой, страсть как. Всё знает, про всё расскажет. Всё покажет. Истории нам с бабкой Нюркой по вечерам рассказывает, жалистные такие истории про Му-му, Каштанку и всякие сказки про Геракла. Вот недавно про барона Мюнхгаузена рассказывал, про Баранкина, будь человеком рассказывал. Про Тома Сойера страсти рассказывал, и как они там, в этой Америке живут, ужас, негров угнетают по-чёрному. А про Малыша и Карлсона слышал когда? Прикинь, милок, у него даже вентилятор в попе. Душевная история….

— У кого в попе вентилятор? — ошалело, спросил Мухин.

— Как у кого? У Карлсона, у кого ещё. Прикинь, милок, этот Карлсон обитает на крыше. Душевный такой Карлсон, но обжора страшный. У Малыша всё варенье в одну харю съел, паразит.

Вот это новости. Мухин, честно говоря, про Карлсона не знал. Вот же деда понесло: вентилятор в попе, а!

Но это ещё не все новости.

— А ещё он нас турецкому языку учит. Говорит: «Люблю я, бабоньки мои драгоценные, по-турецки потрещать. Душевный язык очень». Вот говорит, научу я вас, и будем мы трещать по-турецки на этих Выселах, красота. Вот слушай, милок, что я тебе скажу: «Вütün vucüdünü öperdim… kollarımdan seni bırakmayıp, omzunde uyurdum, sıcaklığınla ısıtınarak». Красиво, да?

— Это чего значит? — пытаясь оставаться спокойным, спросил Мухин.

— А это, милок, одна такая хорошая женщина говорит хорошему мужику: «Я бы покрыла всё твоё тело поцелуями… Я не выпускала бы тебя из своих объятий и заснула бы у тебя на плече, согретая твоим теплом…». Здорово, правда. Вот турки, какие обходительные товарищи. Соображают в красивой любви-то.

Конечно, здорово. Вот только надо тикать из этого места, где такие озабоченные бабушки живут и дедушки затейники. Ага, заснула бы, говорит на твоём плече, и куда хочешь поцелую. Тьфу. Срамота! Этот дедок может нашим деткам тоже всякое непотребство впаривает, растлевает нашу молодёжь Карлсонами подозрительными и недобитыми баронами. Надо ж, затейник, какой выискался, что придумал: вентилятор в задницу. Это же куда прогресс дошёл. Нет, этого «золотого, и страсть какого умного» деда надо тормозить, вместе с его фантазиями об анальных вентиляторах.

* * *

Анализируя своё состояние здоровья, Мухин понял, что эта деревня Девица и примкнувшие к ней Выселки сидят у него в голове психической занозой, устраивая в мозгах внутреннее подгорание, сбои и потерю мощности мышления.

Надо в отпуск проситься, с грустью подумал Мухин. Чокнусь я тут с ними, или совсем скопытюсь. Но когда в своём управлении он начал, заикаясь, проситься в отпуск, намекая, что у него уже случились сенсомоторные расстройства в организме и ему надо в санаторий или, на худой конец в профилакторий, ему популярно ответили: «А кто работать будет? Иди, Мухин, не мешай. Видишь, у нас тут люди, и ты лезешь со своей ерундой. В санаторий ехать ты Мухин ещё рылом не вышел, а в профилактории с худым концом делать нечего». Вот так поговорили. Видишь ли, начальству некогда: люди у него. А я что, скот? А может у меня уже психогенное функциональное нарушение высшей нервной деятельности. Я скоро кусаться начну. Уже давно без пистолета езжу. Сам себя боюсь до дрожи. Не хочу, как коллега участковый на бегемотов внезапно начать охотится. Тут и без бегемотов всё есть: и черти, и ведьмы, и мрачный затейник дедушка Матвей, и потенциальный маньячила с бензопилой.

Вот и сейчас, он, сидя в седле своего верного мотоцикла, думал куда поехать. Стоило только подумать о проблемной деревне Девица, как в организме включалось застойное напряжение, и начинался интрапсихический конфликт. Но, на свою беду, Мухин пересилил себя и всё же поехал в клятую деревню Девица выполнять свой долг. Лучше бы в этот день Мухин поехал к себе домой и расслабился. А то получилось, что получилось.

* * *

Василёк сосредоточенно готовил сиротские бутерброды для инспектора и думал о предстоящем разговоре с ним. Тимофеевна озабоченно поглядывала на внучка. То, что дитё делает себе бутерброды, разрезая булку хлеба вдоль, а не поперёк, она привыкла. Но вот к количеству бутербродов ей трудно привыкнуть. Сегодня дитё что-то совсем оголодало, третью булку хлеба на бутерброды пускает. Эх, плохая я бабушка, недокармливаю дитя, вот ему и приходится дополнительно бутерброды сооружать и по соседям бегать с целью перехватить у них чего-нибудь съедобное. Чего сижу, надо вставать и готовить деточке и оглоедам-шабаям еду. И не понять, кому больше готовлю: здоровым мужикам или маленькому дитю.

Василёк сложил сиротские бутерброды в торбу. Туда же отправился кусок колбасы, кусок сыра и кулёк перловой крупы из мешка. Всё это добро завернул в обёрточную бумагу, так как инспектору позарез нужна обёрточная бумага, желательно, вымазанная в сале. Раз инспектор написал, что поощряется разумная инициатива, то в торбу полетели и две сушёные рыбки таранки. Что ж, теперь осталось забежать за дедом Матвеем и идти на встречу с инспектором. По-привычке, Василёк осмотрелся с применением усиления чувств: вроде в районе встречи никого постороннего не наблюдается, еле слышен мотоцикл участкового где-то в районе ремонтируемого моста. Больше ничего интересного не замечено.

Дед Матвей с торбой на плече терпеливо ждал Василька, размышляя над тем, педагогично ли рассказывать детям сказки из арабского сборника «Тысяча и одна ночь». Пришёл к выводу, что если некоторые сцены опустить, то вполне приемлемо. Но надо пояснять взрослым и детям, что это у них такая культура. Сложнее со сказками Андерсена. Вроде и не плохие произведения, но педик их написал. И как быть? Педиков дед, однозначно, осуждал. Но, тогда и музыку Чайковского надо запретить. Вот же какое гнилое дело. Так до встречи с Васильком дед и не решил эту сложную проблему.

— Здорово, дед Матвей, — вежливо поздоровался Василёк. — Приготовил всё для встречи?

— Здоров, едрён-батон, — хмыкнул дед. — Всегда готов, как пионер, ёпрст.

И дед продемонстрировал Васильку выкрашенные куриные яйца.

— Ох, ты ж! — восхитился Василёк. — Круто!

Все яйца оказались выкрашены в разной степени полосатости и аляпистости в психоделические цвета. Пикассо нервно курит в сторонке.

— Дык, на святое дело идём! — пояснил дед. — Расстарался.

И компаньоны пошли к месту встречи. Шли молча, по методу старого мудрого быка, который ходил тихо, но имел всё стадо, то есть умудрялся взять от ситуации максимум возможного профита.

* * *

Лейтенанту Мухину совершенно нет настроя, чтобы ехать в деревню. Поэтому, сначала, он заехал посмотреть на процесс ремонта моста, который вели раздолбаи сапёры. Те, как муравьи носились по мосту и что-то делали. Наблюдать, как кто-то трудиться можно долго, но и самому работать надо. Крамола и безобразия сами собой не рассосутся. Теперь участковый решил поступить хитрее. Он оставил свой мотоцикл на краю деревни, возле внушительного фрагмента какой-то веялки, а сам пошёл пешком. Это, чтобы население не слышало, как идёт участковый. А то, звук милицейского мотоцикла они уже изучили и всегда готовы к облаве. В деревне сегодня тихо и спокойно: бардак никто не бедокурил, безобразия никто не нарушал. Даже противно стало. Даже на дороге никто не валялся пьяный. Совсем озверели люди — решил участковый и медленно пошёл в сторону фермы. Не доходя до фермы, Мухин увидел кое-что интересное, на его взгляд. Потенциальный извращенец дед Матвей и потенциальный маньячило дебильный Василёк куда-то резко намылились. Двигались они в сторону холмов поросших осинами и ивами. Очень укромное место. Для каких таких целей они уединяются? Любопытство у лейтенанта перевесило осторожность, и он начал красться следом.

* * *

Когда два подельника, старый и малый, пришли в установленное место встречи, то тут же появился золотистый портал и из него вышел инспектор, во всей своей красе. Василёк уже понял, что инспектор появляется, только когда удостоверится, что на встречу к нему пришли. Следит, зараза. Инспектор выглядел теперь значительно вальяжнее, но приветствовал аборигенов вежливо:

— Приветствую тебя опекаемое существо… ну и тебя тоже, матёрое существо из его стаи. Вижу, вы оба здесь хорошо и тщательно страдали, поэтому перейдём сразу к делу. Ведь краткость и быстроту даже бешеные кварки уважают. Итак, как прошло, разумное существо, обсуждение поставленных мною вопросов, есть ли проблемы?

— Никаких проблем, уважаемый инспектор, беседовать с которым мы оба гордимся и даже восторгаемся до приседаний.

— И правильно делаете, что гордитесь, — благодушно засчитал прогиб аборигенов инспектор. — Теперь я старший инспектор и у меня в имени добавилась пятая цифра, я теперь 11-286 Кай, — гордо заявил уже старший инспектор.

— Пятая цифра! — с восхищением воскликнул Василёк. — Растут же…. рептилоиды!

— Угу, — невпопад сказал Матвей. — Сатурны, рулят!

Насладившись восхищёнными взглядами аборигенов, 11-286 Кай с грустью подумал: «Жаль, что бедняги-аборигены, видят меня только в скафандре и им не дано увидеть меня воочию, какой я красивый с замечательным гребешком и великолепным хвостом».

Затем 11-286 Кай с намёком уставился на торбы аборигенов.

— Доставай, — шепнул Василёк, изображавшему неземной восторг деду.

Дед начал судорожно рыться в торбе и вытащил на свет пять раскрашенных яиц.

Артефакты произвели на 11-286 Кай неизгладимое впечатление, он даже зарычал от удовольствия. Быстро выхватив артефакты из рук матёрого аборигена, 11-286 Кай высказался, чуть уняв волнение:

— Ваши страдания нами оценены, и в качестве компенсации я могу тебе, матёрое существо, дать вот это умение, называется «Зажигалка».

Через несколько секунд дед стоял с вытаращенными глазами и смотрел на свой кривой указательный палец, на кончике которого трепыхалось маленькое жёлто-красное пламя, огонь которого походил на зажжённую спичку.

Васильку не очень понравилось, что от деда буквально отделались, выдав непонятное умение, он считал, что дадут больше.

— Драгоценный 11-286 Кай, хочу заметить, что это матёрое существо очень старалось и… проявляло разумную инициативу. Может оно рассчитывать на более… интеллектуальное умение, связанное с литературой?

— А на сколько процентов больше была проявлена разумная инициатива? — уточнил 11-286 Кай.

— Ещё настолько же, — намекнул Василёк. — Ещё на сто процентов.

11-286 Кай даже подпрыгнул от такого заявления. Такие инициативы надо поощрять.

— Предъявите артефакты, — потребовал он.

— Сначала надо бы знать значительность компенсации, — скучным голосом сказал Василёк.

Вот что делать с такими гнусными и жадными аборигенами? Но приходится терпеть их выходки, эти артефакты ключ к успешной карьере. И отнять их у них нельзя, надо чтобы они добровольно артефакты подарили.

— Литературные умения самые редкие и дорогие, — начал набивать себе цену 11-286 Кай. — Могу предложить этому существу обновить его базу в разделе вашей литературы, которую ещё только создадут ваши аборигены с 1970 года до 1980 года, на десять лет, это круто, берите…

— Торг тут не уместен, — упёрся Василёк. — На 100 лет с 1970 до 2070 года.

После некоторых дебатов стороны согласились на 50 лет. Когда в базе данных у деда появились все книги, написанные с 1970 года по 2020 год, тогда Василёк дал команду деду передать артефакты 11-286 Кай, пусть задавится иномирная жадюга.

С самим Васильком получился жестокий облом. Когда он начал намекать 11-286 Кай, что не прочь бы получить научную базу данных на несколько веков вперёд его ждало сильное разочарование.

— Я всё ждал, когда же ты начнёшь об этом спрашивать, — стал измываться над ним 11-286 Кай. — Увы, мой гуманоидный друг, вот этого категорически нельзя делать. Мы сами не занимаемся такими делами и низшим цивилизациям не позволяем. Каждая цивилизация должна пройти свой путь, без помощи извне. Низшие с удовольствием поделились бы с вами технологиями, но это путь в пропасть. Такие цивилизации-нахлебники быстро попадают в зависимость и растворяются в бездне времени. Следить за вашей цивилизацией первого уровня, мы поручаем цивилизациям восьмого и девятого уровней. Они следят, чтоб низшие дров не наломали с дурным прогрессорством. Если желаешь, я могу тебе за твои артефакты дать один маленький, но мудрый совет?

Совет, так совет, с паршивого рептилоида, хоть совет….  Василёк был огорчён.

— Ты в этом мире инородное тело, созданное нами. Ты, здесь сам по себе силовой вектор, к которому всё, что окружает тебя, будет к тебе тянуться. Твои действия, твои мысли создают своеобразный ореол, сильнее рядом с тобой и затухая дальше от тебя. Всё, что попадает в этот ореол, трансформируется так, как ты задумал или криво. Это зависит от уровня организации материи и расстояния от твоего ореола воздействия. Хотя основы теории хаоса ты знаешь, и о фракталах тебе известно.

— А какой уровень контроля вами над этим миром? — уточнил Василёк.

— Абсолютный, — кивнул своей башкой 11-286 Кай. — Контроль осуществляется через тёмную материю, которая пронизывает абсолютно всё, если говорить в вашей терминологии.

— Так что прими в дар от меня, мой друг, очень нужное умение в этом мире, — заговорщицки сказал старший инспектор. — Это умение называется «Бег». За твои страдания — самое то. От души отрываю. Ну, и от себя лично, за твою разумную инициативу, дарю тебе умение «Химический анализатор».

Надо думать, что кулёк перловки и две сухие рыбки сделали рептилоида щедрее.

Когда уже гость собирался прощаться с богато одаренными им всякой ерундой наивными аборигенами, случился маленький казус. Этим казусом стал лейтенант Мухин, который, как чёрт из табакерки откуда-то из кустов вынырнул и кинулся с кулаками на 11-286 Кай.

* * *

Лейтенант Мухин крался за подозрительными личностями как заправский разведчик, стараясь никому не показываться на глаза, но и объекты наблюдения не упустить. Правда, уже полдеревни его засекли, но кто из местных его увидел, тот старательно делал вид, что ничего не заметил. Видно же, что человек работает, что-то ищет, а мы ему своими разглядываниями только мешаем. Со всеми предосторожностями бравый лейтенант приближался к заговорщикам. Наконец приблизился и понял по звукам, что их там гораздо больше. Тихонько раздвинув веточки, он обомлел, когда увидел открывшуюся картину. Его психика, и так в последние дни державшаяся на честном слове, не выдержала. Вот, что значит работать годами без отпуска и с нерегулярным питанием. Так можно и язву заработать. Организм — он не железный. Увидев рядом с мелким и старым какого-то чёрта, мысли в голове Мухина окончательно перемешались, и коллективно решили покинуть своего носителя, оставив его на произвол судьбы. Остались только профессиональные инстинкты, которые говорили, что надо этого чёрта, как минимум задержать до выяснения. Хлопнув рукой по поясу, Мухин не обнаружил кобуры с верным пистолетом, поэтому ему пришлось броситься на чёрта врукопашную. До чёрта Мухин не смог даже дотронуться, как упал рядом с ним и отключился.

— Это из твоей стаи? — удивлённо спросил 11-286 Кай, рассматривая спящего аборигена. Его скафандр автоматически пресёк попытку аборигена напасть на хозяина, усыпив нападавшего.

— Нет. Это представитель конкурирующей стаи, — честно поведал ему Василёк. — Наверное, хотел у тебя отнять артефакты.

— Угу, — закивал головой дед. — А чего это с ним, ёпрст?

— Да придётся ему теперь отдохнуть трое ваших суток, — ответил 11-286 Кай. — У него с психикой не всё нормально, можно сказать совсем ненормально. Я ему немного сознание поправил. Выспится, встанет как новенький, и не будет больше бросаться на старших инспекторов, как бешеный кварк. Ну, я пошёл. Пишите, если что. Надеюсь на ваше понимание, творческое осознание проблемы и разумную инициативу. Особенно… на инициативу!

На этом портал закрылся за гостем из другого измерения. На полянке остались стоять два человека и один лежать на травке.

Дед пнул тело лейтенанта ногой: «Получи румынская морда». Но потом одумался: ведь бить лежащего человека, даже румына, совершенно непедагогично перед молодым человеком.

— И что теперь с ним делать? — удивлённо спросил Василёк. — Я его не дотащу.

— Ага, — проворчал дед. — Я его тоже не дотащу, вон боров какой, ёпрст. Смотаюсь я лучше к Зосимовым. Скажу, нашёл Мухина в кустах. А ты, Василёк, тикай домой огородами и помалкивай. Давай только его хоть к дереву, что ли прислоним, ёпрст. Вот же боров.

Мухин, хоть и спал, но что-то бормотал, махал руками и брыкался. Когда его усадили спиной к стволу дерева, дед достал бутылку с самогоном и стал лить напиток в мухинский рот. Тот сделал глотка три, а потом закашлялся. Дед поставил оставшуюся бутылку рядом с телом Мухина.

— Вот такой натюрморт… в стиле Пикассо. Все поймут, что перебрал Мухин чуток, вот его и разморило, ёпрст.

— А самогон откуда? — поинтересовался Василёк.

— Да хотел его бракозябре нашей презентовать, но потом подумал, что это не очень разумная инициатива. Вот зачем нам бракозябр наших спаивать? Ты, давай, дуй огородами, ёпрст.

Вот и нормальненько. Как говориться: «Две головы хорошо» (плохо только тогда, когда атомные станции взрываются).

Через пару часов спящего Мухина доставили в фельдшеркий пункт, находящийся в центральной усадьбе колхоза, ибо что-то со служивым не то. В себя он решительно не хотел приходить, как его только ни будили. Доставил его к медикам Иван Зосимов на мухинском же мотоцикле, усадив хозяина в люльку. Колхозные медики решили, что случай тяжёлый, но не редкий… поэтому погрузили тело Мухина в свою медицинскую машину и отвезли того в Воронеж в госпиталь МВД. Естественно, этим вечером вся деревня обсуждала происшествие с Мухиным на все лады. Кто-то считал, что участковый что-то вынюхивал, шастая по деревни. Кто-то наверняка знал, что конкретно искал Мухин и смело говорил об этом: искал он «нечто» и нашёл-таки. Кто говорил, что одно другому совсем не помеха: участковый и «нечто» искал и вынюхивал что-то. В конце концов, все пришли к выводу, что или участкового уже пора менять на нового, или этого подлечить в санатории или профилактории.

Чрезвычайно бодро чувствовал себя дед Матвей. Его радовало, что так хорошо отделались от вездесущего румына, продавшегося с потрохами марсианам. Что он за марсиан топит, то это факт. А эти окаянные марсиане враждуют с нашими бракозябрами с Сатурна. Сразу, как тех увидят, кидаются, лишенцы, на них с кулаками. А мы за наших бракозябр горой. Обрадовался дед и новому умению «Зажигалка». Он уже прикидывал, сколько денег сэкономит на спичках. Очень щедрая бракозябра оказалась. Новая огромная библиотека сочинений всяких писак из будущего, требовала вдумчивого изучения, чем дед и занялся. А то мало ли, понапишут всякой крамолы.

Василёк же совершенно не знал, куда присобачить такое нужное умение, как «Бег». Во-первых, предлагалось бегать со скоростью 8 км в час на дистанцию 1 км. А потом устанешь. Как же умение развивать, чтобы бегать как гепард? Система популярно отвечала: нужно упорно тренироваться. И что получится, если будешь долго тренироваться? Тогда сможешь пробежать уже пару километров и не устанешь, здорово, правда. Здорово, конечно: начнём до посинения бегать трусцой, главное, чтобы трусцы с нас не свалились.

Ага, хорошо, хоть умение ходить и дышать не дали в подарок. С этим умением инспектор нас явно надурил. Ну, ничего, ещё не вечер. «Бу» на этого рептилоида. Мы тоже можем до небес поднять цену на крашенные в стиле Пикассо яйца. А я ему ещё и кулёк перловки отдал, вот же лошара. Но сильно обижаться на 11-286 Кай тоже не надо: рептилоид, он и в Африке рептилоид. Зато русский язык теперь Василёк знал лучше, чем даже испанский и итальянский. И продолжал совершенствовать свои знания в этом языке. Вот уже русский-матерный неплохо знает. Теперь жить стало намного легче: можно спокойно читать книги по медицине. В этих книгах мата, конечно, не обнаружишь, но здесь и без мата специальный сленг присутствовал. Но знание языка надо перед местными скрывать.

Умение «Химический анализатор» тоже подкачало. Толку от него чуть больше, чем ничего. Работало оно так: надо виртуальным щупом дотронуться до твёрдого тела или поместить щуп в жидкость или в газ. Тут же система давала отчёт, из каких химических элементов состоит этот объект. Всё давалось издевательски просто: в протоколе указывалась вся таблица Менделеева, и напротив каждого химического элемента из этой таблицы проставлялось процентное соотношение. И что с таким счастьем делать? Разве что в геологи податься. Чтобы развить это умение до анализа химических соединений, так сто лет пройдёт.

Глава восемнадцатая

В неведомо каком пространстве, в неведомо какой дали, неведомо в каком времени несколько разумных из цивилизации десятого уровня обсуждали последние новости.

— А наш-то шеф, как пятую цифру к имени получил, так забурел, на кривом фотоне не подъехать, — сообщила Первая коллегам.

— Представляете, братва, — поддержал её Второй. — Говорят, это он выбил в наш отдел новенький ИИ, работающий на принципах холодного квантования тёмной энергии. Навьё. На нём даже нейтроны ещё не размножались. Ни у кого такой прелести нет, а у нас есть. Теперь я тебя, родная Первая в Космобой уделаю только так.

— Вам бы всё в игрушки играть, коллеги, — высказала своё «фи» Третья. А кто работать будет на благо цивилизации? Кто, кроме нас осчастливит несчастных гуманоидов? Кстати о мелких гиперонах… наш-то шеф вдруг гуманоидов возлюбил. Поговаривают, что парадигма поменялась.

— Вот дела! — воскликнула Первая. — Как говорят мудрые плазмоиды: «Хуже всего жить, когда парадигма меняется».

— А с чего это наш шеф в таком фаворе? — спросил Второй. — Кто-нибудь в курсе?

— А вот угадай, что я узнала, — сказала Третья.

— Удиви, — заинтересовался Второй.

— Поговаривают, — заговорщицки произнесла Третья. — У нашего шефа есть «волосатый хвост» среди шестизначных номеров.

Коллеги переваривали новую и интересную информацию. С гуманоидами надо бы теперь деликатнее что ли, раз такая парадигма вытанцовывается.

— Атас, братва, по местам! — вдруг завопил Второй. — Шеф идёт. Так, а кто это такой хитросделанный, мою акрихунторию умыкнул, признавайтесь? Специально для гуманоидов две штуки по большому блату достал, а близкие, и почти родные коллеги, ловко сэнропиздили дефицит. Верните в зад, дамочки.

* * *

Подходил срок, обещанный попами из Воронежа, провести обряд крещения. За неделю до такого значимого события Тимофеевна и некоторые другие её соседи односельчане развернули бурную подготовительную деятельность. Планировалось вначале, что обряд проведут келейно, только для жителей деревни Девица, но где-то протекло. В деревню начали наведываться эмиссары с Выселок и с центральной усадьбы. Так получалось, что уже желало себя окрестить штук двадцать душ. Тимофеевна опасалась, как бы власти не пресекли такой разгул мракобесия в отдельно взятой деревне. Сам Аламеда крещён по католическому канону, но это произошло в другой реальности. Сейчас он как-то не возражал приобщиться к православной религии. Собственно, а какая разница. Бог-то один. Ему совершенно безразлично, в какие нюансы ты веришь, да и что веришь в него, ему тоже безразлично. Сам Аламеда, а теперь Василёк к религии равнодушен, но Бога побаивался.

За неделю до этого предполагаемого события, в деревне Девица произошло ещё одно событие, весьма радостное для её жителей, но болезненное для попаданца.

Поздно вечером к Тимофеевне прибежал Иван Зосимов с вытаращенными глазами и стал нести ахинею:

— Сын Витька у меня рожает! Вот-вот родит. Не успели в город в больницу отвезти…

— Может это невестка Катька рожает? — уточнила у мужика Тимоффевна.

— Да, какая Катька? Что ей дуре сделается? Помоги Тимофеевна, Христом Богом прошу. Вечно молиться на тебя буду.

— Ага, ну ладно, — стала собираться к Зосимовым знахарка. Ситуация из ряда вон. Но, что же поделаешь. Природа. Сын Витька, может и рожает, но пойдём смотреть Катьку. Васильку тоже ничего не оставалось делать, как бежать к роженице. Оставлять это дело на умение местных бабок весьма опрометчиво.

У Зосимовых в их усадьбе происходила немыслимая суета. Собрался весь их клан и соседи, и все переживали под Катькины крики. Виновник этого действа Витька находился в прострации и уже был готов сам родить хоть ёжика.

Василька пока Витькины потуги не очень интересовали, а вот с роженицей дело обстояло плохо. Как-то не досмотрел раньше Василёк над Катькиными делами, а оно вон как плохо получается, судя по результатам проверки её состояния диагностом. Совсем плохо. Дело шло к летальному исходу, как матери, так и дитя. Всё осложнялось тем, что теперь имелось два организма, а не один. А это удвоенный расход силы. Но выход, намеченный диагностом имелся. Но этот выход требовал одномоментного применения сразу 149 единиц силы на два организма, и в последующие дни надо поддерживать этиорганизмы волшебной силой, иначе беда. А что мы имеем, на космической скорости соображал Василёк. На первое июня у меня есть 102 единицы в основном хранилище, десяток бонусных единиц, в спецаккумуляторе десятка, и в восстанавливающемся уже двадцатка. Ну, и дезинфекция уже семь единиц.

Сначала Василёк включил дезинфекцию Катькиного организма на полную катушку: семь семейств болезнетворных бактерий, вирусов и грибов сдохли, типа всяких золотистых стафилококков. Затем, когда стало ясно, что дальше тянуть смысла нет, решительно направил на Катькин организм и организм младенца 149 требуемых единиц силы. Ещё минут десять он находился в сознании в доме Зосимовых, держась на самообладании, но потом, когда услышал, что в соседней комнате заорал ребёнок, упал в омут глубокого обморока.

Он не слышал, как Иван Зосимов орал односельчанам, что Витька молодец, такого богатыря родил, назовём Вовкой. Он не чувствовал, как соседи и Тимофеевна волокут его домой всего обоссавшегося и обгадившегося от боли. Не чувствовал, как кормилица, причитая, его мыла и укутывала в одеяло. Дитё ни на что не реагировало.

Часов через шесть Василёк очнулся. Ещё штормило, но уже немного терпимо. Первым делом он выяснил, сколько единиц силы у него есть в наличие. С теми слёзками, что оставались, и с теми единичками, что набежали, у него сейчас было 29 единичек. Но роженице и ребёнку требовалось ещё волшебная энергия. Поэтому Василёк технично слинял из дома, и на автопилоте двинулся к усадьбе Ивана Зосимова. Калитка на их участок открыта нараспашку. Возле дома видны следы празднования. Впрочем, празднование ещё и не собиралось заканчиваться. Поэтому Василька никто не остановил, и он умудрился пробраться ближе к Катьке и новорожденного ребёнка, где и слил на них по десятке единиц силы на каждого. Ну и на себя, родного, слил пять единиц, чтоб прочистить мозги. Да, это жизнь во всей красе. А в жизни как бывает? Начинаешь думать — рождаются мысли. Перестаёшь думать — рождаются дети.

Василька в доме Ивана заметили и, как всегда, стали пичкать незатейливыми кушаньями. Как же ещё, ведь внук бабки знахарки ходил в почёте, хоть дебил и маленький засранец. Вчера опять обгадился. Но не только пища подняла настроение Васильку. Система тоже капитально расщедрилась на подарки, скорее всего за рекорд траты силы. Во-первых, он получил 18 бонусных единичек силы. Специальный аккумулятор заимел двадцать единиц и увеличил ёмкость до тридцати. Дезинфекция стала иметь восемь спецединиц. Но самое главное открылась новая неожиданная ветка: «Акушерство» и система к этой ветке дала десять спецединиц, конкретно для таких случаев. Не густо, конечно, за спасение двух жизней, но с учётом повышения ёмкости основного хранилища до 110 — уже что-то значимое. Иван Зосимов ещё долго бегал по деревне и всем рассказывал, какой у него могучий Витька, такого замечательного Вовку родил. Про невестку Катьку он ничего не говорил, баба есть баба, что с ней может статься. Правда его очень удивляло, что уже второй день пошёл, а его новорожденный внук ещё не может ни ходить, ни говорить. Вот оно бабское воспитание, влияние их дурацкого сю-сю-сю, решил он. Надо брать воспитание ребёнка в свои мужественные руки.

* * *

Обряд крещения односельчан проходил в том же живописном месте, где Фадеев недавно устраивал банкет военным. Коровок к этому месту не допускали и они не смогли заминировать территорию. Для проведения обряда из Воронежа привезли на двух легковых машинах старенького батюшку и двух его служек. Служки аккуратно вытащили батюшку из машины, а купель для обряда поставили на травку. Народа собралось человек пятьдесят. Таинство проходило очень просто, но чрезвычайно торжественно. Малышню перед купелью держали на руках крёстные. Батюшка малюсенькой кисточкой наносил на лоб и запястья кресты каким-то веществом (это миропомазание), потом лил на голову малыша немного воды. Вот и всё. Считай, тебя окрестили в православную веру. Служки в особую книгу записывали данные окрещённого. Взрослые наклоняли головы над купелью, и батюшка лил им немного воды на макушку. Было солнечно и безветренно. Так и Василька обыденно окрестили. Даже внука Ивана окрестили, хотя ему ещё не исполнилось и сорока дней. Батюшка с трудом нашёл на голове младенца пару волосинок, чтобы остричь их крестообразно, согласно ритуалу. Потом крещёный народ три раза публично отрекался от дьявола. Таинство красивее проходит в церкви, но и на природе, возле реки всё сделано должным образом. Богу всё равно, каким путём вы идёте к нему. Главное, чтобы в душе вы были не сволочью и конченным гавном, а нормальным человеком, не особенным. Ну, а на гавнюков мы «бу» кладём, думал Василёк.

Таинству никто не мешал, поэтому прошло всё тихо и мирно. Крёстные матери предварительно озаботились для своих крестников приобрести крестильные рубашки. У всех имелась с собой кыжма в виде белого полотенца. Естественно, у всех окрещённых имелся нательный крестик.

Для крестившихся в этот день на берегу реки никаких негативных последствий от властей не последовало. Но один человек всё же пострадал, или, наоборот, ему повезло: сложный это вопрос. С работы выгнали корреспондента Климова Платона Герасимовича. Выгнал его главный редактор за всё хорошее и за отказ Платона написать разгромную статью о чудовищном случае мракобесия, произошедшем совсем рядом с Воронежем в деревне Девица. Этим своим отказом Платон окончательно вышел из доверия идеологических работников: вот же гад какой, сначала, откажется писать разгромную статью, а потом и в призрак коммунизма перестанет верить. Пришлось главному редактору поручить написать статью спцкору Матвееву. Тот и написал. Статья вышла похожая на рапорт куратору из органов, но лучше у Матвеева никак не получалось: ни фантазии, ни интеллекта у Матвеева не наблюдалось, даже под микроскопом. По поводу этой убогой статьи главного редактора вызвали в обком к самому инструктору товарищу Пахомову. Тот внимательно выслушал главреда, со вздохом достал из тумбочки бутылку коньяка и сказал:

— Всё это печально. Наливай!

Главред набулькал в большие стаканы крепкий напиток:

— За что пьём? — уточнил он.

— За нас с тобой, и за хрен с ними!

Главред знал, что товарищу Пахомову уже требовалось минимум полбутылки коньяка в день, это для укрепления нервной системы и прояснения сознания. Когда нормой станет употребление одного литра в день, то тогда, товарища Пахомова тихо уберут с должности инструктора обкома и переведут работать директором гидромелиоративного техникума: придётся ему там учить подрастающее поколение. Это называлось круговоротом номенклатуры в природе.

Глава девятнадцатая

Интересно, что имел в виду 11-186Кай, когда говорил, что немного поправит в мозгах нашего участкового товарища Мухина? — гадал о судьбе «мильтоницера» Василёк, потому что о Мухине уже долго ни слуху, ни духу. Вроде и не плохой дядька участковый, только слишком впечатлительный. Как бы 11-186Кай так не поправил мозги товарищу участковому, что того даже в психушку без экзамена не примут. Жалко дяденьку.

Василёк зря волновался: 11-186Кай знал своё дело туго. Что надо он поправил, а для стабилизации психоэмоционального состояния организма отправил сознание Мухина в виртуальный мир на трое суток. Это физических суток этого мира, а для сознания Мухина пройдёт полтора года субъективного времени нахождения в виртуале. Там он отдохнёт от всех мирских забот, постреляет монстриков, а потом будет здоровенький, как огурчик.

Когда сознание будущего здоровенького огурчика лейтенанта Мухина пришло в порядок, он уже знал, что находится в новом виртуальном мире, а предыдущего персонажа ему почему-то пришлось снести. О прошлом персонаже в памяти практически ничего не осталось, как и о большом мире; вся информация о нём загнана в тёмные подземелья бессознательного. Так, какие-то смутные воспоминания, похожие на сон, даже как его зовут, Мухин точно не знал. Зато он знал, что ему надлежит делать. По-сути, всё очень просто, надо качаться, получать ачивки. Плохо, что у него сейчас только нулевой уровень, и у его пета тоже нулевой уровень. Мухин не задавал дурацких вопросов, откуда он знает, что такое локация, неписи, пет, лут, мана, хил, баф, монстры, он просто это знал, и всё. Знал, что этот район называется «Пригородная зона», а локация, в которой он сейчас находится — «Лютая деревня». Эта локация явно не на его нулевой уровень. Здесь водятся монстры от первого до восьмидесятого уровня. Он здесь сейчас только, чтобы произвести разведку: себя показать, на монстров посмотреть. Порадовало, что мир прописан очень тщательно и красиво. Нет, конечно, не как реал, но детализация совершенная, до мелкой пылинки и зелёной былинки. Тепло, и мухи не кусали, лёгкий ветерок качал верхушки деревьев, небо ослепительное, облака как настоящие. Зрение персонажа отменное, голова работала чётко, как компьютер. Себя Мухин осознал сидящим на бревне и прислонившимся спиной к живописным развалинам деревянного сарая, стоящего на вконец запущенном деревенском участке. Кругом море колышущейся травы, кустов и деревьев, которые создавали, чуть ли не джунгли. Да, без людей здесь за несколько лет джунгли образовались, и нечисть завелась из-за плохой экологии. Говорят, где-то очередной мирный атом рванул. Даже в развалинах сарая уже буйно начала тянуться к солнцу поросль вездесущего ясеня и какой-то зелёной хрени. Он вспомнил, что своего пета оставил около точки возрождения на краю локации. Эта точка возрождения персонажа представляла собой обычный деревянный столб, несущий оборванные хулиганами электрические провода. На столбе ещё сохранилась проржавевшая табличка «Не влезай, убьёт!». Слова написаны на турецком языке, но Мухин прекрасно понимал, что там написано. В правой руке игрок держал потёртый пистолет ПМ, вполне естественная вещь в этой локации, но практически бесполезная против высокоуровневых монстров. Для Мухина сейчас и второй-третий уровень монстров критический. Чихнут — он и помрёт. Зато как приятно целиться в мишень: красная точка показывала, куда прилетит пуля. В пистолете находился полный магазин. Ещё пять магазинов к ПМ игрок обнаружил в карманах своего камуфляжа. Кроме этого у мужика имелся тощий рюкзачок, в котором нашлась аптечка, две пачки патронов, два презерватива, банка тушёнки, сто турецких лир, полбулки хлеба и фляжка с водой. В кармане оказался складной перочинный ножик. Вот и всё богатство. Впрочем, неказистый рюкзачок мог вместить шестьдесят кило добра, вес которого в нём не ощущался. Ещё у игрока имелся личный игровой подпространственный спецкарман, в котором можно хранить целых двенадцать килограмм добра, которые никто не мог у него отнять. Сейчас он пустой, поэтому Мухин переложил туда все свои вещи, включая рюкзак. Ему не улыбалось всё бездарно потерять. Плохо, что он не помнил что-то очень для него нужное. Например, как зовут его пета. Помнил, что этот аппарат назывался раньше на букву «М».

— Назову ка я тебя «Зверем», — решил Мухин. — Рычать же умеешь.

Тут же выскочило сообщение от системы, что личный пет вида «аппарат» получил имя «Зверь». Мухин как в тумане помнил прошлое; помнил, что они вместе со Зверем работали на пару в организации, тоже называющейся на букву «М». А вот что они делали, он не помнил: работу, наверно, работали. Как зовут его самого тоже не получалось вспомнить. Вроде тоже на «М». Му…. , а как там дальше? Лучше не гадать, а то на ум неприличное слово приходит.

— Назовусь я просто «Агент», — решил Мухин. — А что, скромно и со вкусом.

Тут же выскочило сообщение от системы, что персонаж получил имя «Агент». Особо интерфейс перед глазами не надоедал. Нарисованы три шкалы: Жизнь, Выносливость и Мана. Всё остальное можно посмотреть в разделе информация. Там же подробная карта местности. Вдалеке, где-то у моста, вдруг послышались автоматные выстрелы. Даже пару раз взахлёб своё слово сказал пулемёт. Неписи вояки с кем-то развоевались — предположил Агент — а я, какого сижу? Сидишь на жопе, а враг качается. Надо идти на разведку, а то монстры первыми подкрадутся. Агент стал прислушиваться к странным шорохам и приглядываться к подозрительным кустикам, даже принюхиваться. Если Агент задерживал внимание на каком-либо объекте, то появлялось пояснение: «Руины деревянного сарая», «Колючий куст», «Полосатый чёрт третьего уровня».

Что? Полосатый чёрт? Откуда? Точно, раздвинув колючие ветки, из кустов выбрались два чёрта: полосатый 3 уровня и полосатый 4 уровня. Черти, как черти, с рожками и копытцами. Шерсть их рыжей масти, как у коровы, но с полосками. Ростом метра полтора. Один вооружён граблями, другой вилами. Черти, понюхав воздух своими поросячьими пятачками, смело бросились в атаку на унюханного ими Агента, при этом воинственно размахивая сельхозинвентарём. Первый выстрел игрок произвёл в пузо младшему чёрту. Тот заверещал и стал кататься по земле, а старший швырнул в Агента вилы, но промахнулся. Старшему чертиле достались уже две пули, и он, хрипя, упал. Схватив трофейные вилы, Агент подскочил к первому чёрту и стал его добивать этим инвентарём. Чёрт верещал, катался по земле, подыхать не хотел, но после ряда уколов вилами испустил-таки дух. Лут с этих чертил выпал откровенно убогий. С покойников дропнулось двести турецких лир, одно молодильное яблоко, ну, и трофейные грабли с вилами.

Вот, что значит нулевой уровень. Вроде и не дрался, а шкала выносливости просела до нуля. Надо отдыхать. Присев на бревно Агент заметил деловито ползущую десятисантиметровую гусеницу. Система подсказала, что это метаморфоза пластинчатоусого кукурузного хруща первого уровня. Агент хотел отвесить этой гусенице щелбан пальцами, но не тут-то было. Гусеница оказалась очень сердитая по жизни. Она сагрилась на человека, вся грозно вздыбилась, на морде у неё ощерилась пасть, усеянная кучей острых зубов. И этой пастью гусеница уцепилась за палец Агента.

— Ай, больно, скотина зубастая, — зашипел Агент. — За задницу себя кусай, сволочь.

За то, что гусеница съела у него единичку жизни, Агент смачно раздавил её своим берцем. Гусениц появлялось всё больше. На Агента они не обращали внимания, а целенаправленно лезли к трупам чертей. Некоторые уже взобрались на трупы и с аппетитом и чавканьем поедали вкусную чертятину. Из-за гусениц и неприглядной картины надо отсюда убираться и продолжать разведку. Выйдя наружу участка через калитку, висящую на одной ржавой петле и честном слове, Агент был атакован, выскочившим из густых кустов существом, которое система назвала сифилитиком четвёртого уровня. Агент понял, что сбежать от этого ужаса по еле видимой из-за травы колее дороги, поперёк которой валялись поваленные то там, то здесь деревья, не получится, надо биться. Но как же не хочется сражаться со столь мерзким существом. Оно Агенту кого-то напоминало из его прошлой суровой жизни. Это существо имело вид ребёнка шести лет с дебильным выражением на лице и жуткими язвами по всему его телу. Нос сифилитика живописно провалился. В руках местный монстр держал бензопилу, которая вдруг зловеще заработала, окутавшись едким бензиновым дымом. Один раз сифилитика всё же удалось огреть трофейными граблями, но это существо очень резвое, крутилось как поросячий хвостик, поэтому, вскоре грабли были перерезаны бензопилой. За граблями последовали и вилы, а потом сифилитик ловко отрезал бензопилой Агенту ногу, а затем и буйну голову. «Вы погибли», услужливо сообщила система. Очнулся Агент на точке возрождения.

— Да, здесь не скучно, — порадовался Агент, что сообразил всё своё добро поместить в личный инвентарь. — Интересно, а где я мог раньше видеть этого сифилитика?

В результате неудачного боя потеряны только трофейные грабли и вилы. Зато за эпическую битву с чертями ему обломился первый уровень. Прогресс, однако. Теперь надо думать, как красиво очистить «Лютую деревню» от этих страшных монстров. Оружие надо добыть — решил Агент. В деревне без пулемёта трудно жить. Может военные поделятся? Вот в том направлении, огородами, и двинемся на поиски вояк. Как очистим деревню от нечисти, то и местного босса можно покритиковать в его логове на молочно-товарной ферме: задачка такая себе. Агент знал, что местный босс очень крутое существо сорокового уровня. Звали его мрачный кровосос дед Матвей.

* * *

Кроме заботы о здоровье новорожденного Вовки и его мамки Катьки, Василька сильно стало заботить мрачное настроение деда Матвея. Пришлось ему отдавать деду ежедневно по 10–20 единиц силы, а то, что-то хандрить стал дед, как бы ни помер от тоски. Нет, дед также постоянно рассказывал деткам сказки и истории, но стал заметно мрачнее, часто хмурился и о чём-то думал. И было с чего. Это Василёк знал, что в 1991 году СССР благополучно развалится, но он по этому поводу в той жизни совершенно не переживал. СССР и Россия для него как Луна и Марс. Далеко и непонятно, гораздо дальше Бразилии. Дед Матвей же, начитавшись книг написанных до 2020 года, впал в прострацию. Для него, события, описываемые в этих книгах, были как удар ниже пояса, а заодно и по голове. Что же вы наделали товарищи коммунисты, качал головой дед? Как вы могли продать идею социализма за синие американские штаны? Вывод только один: все нормальные коммунисты погибли в отечественную войну, осталась сплошная шелупонь. Эх, Лёнька, Лёнька, что же ты наделал, жопа ты с ушами. Сам подох, успев нацепить на себя целых пять Золотых Звёзд, а страну отдал мудаку Андропову. Черненко соратнички быстренько отравили. Все твои остальные дружки скурвились. Нормальных трудяг выгнали, зато призвали всяких мутных Ельциных, Яковлевых и Горбачёвых. Это же надо до чего дожили, что целая свора генералов и дипломатов продалась ЦРУ. И союзнички тоже молодцы. Ну, с румынами и поляками понятно. А вот «братушки» болгары в очередной раз продали Россию. Да и те республики, которые жили в СССР, тоже «молодцы». Грузины, так те вообще войной пошли на Россию. А «братья» украинцы, прокляв Россию, вдруг на Бендеру и Гитлера стали молиться, в гейропу поскакали, почему-то с кастрюлями на голове. У прибалтов в почёте эсэсовцы и геи. Армяне с азербайджанцами стали увлечённо резать друг друга. В Таджикистане и Молдавии произошла гражданская война. В Туркмении образовалась типичная восточная монархия во главе с бывшим членом политбюро. Вот, спрашивается, зачем тогда такая компартия нужна? В России её, такую хорошую, от власти отстранили олигархи, сами выходцы из КПСС, которые поделили между собой все богатства народа. Делили несколько лет, капитально постреляв друг друга. Народу, в результате такого деления, остался шиш без масла. И колхозы тоже разогнали к ебеням. Может и правильно, но зачем закрывать школы, больницы и поликлиники? Зачем пенсионный возраст повышать, если народ до этих лет не доживает с нормальным здоровьем? Зачем придумывать дурацкие законы? Хотя с законами понятно, почему они такие «гениальные». Их просто некому писать. Профессионалов-то нет. Законы пишут, не пойми кто: артисты, певцы, спортсмены, какие-то блягеры, или блогеры, хрен разберёшь.

Свалившаяся информация очень плохо подействовала на деда. Единственно, что было хорошо, так появление кучи новых отличных книг, как русскоязычных авторов, так и иностранных. Эти книги Матвей планировал рассказывать детям, предварительно чуть переделав текст. Книги оказались весьма увлекательными. Идейного смысла в них не наблюдалось, зато мастерски описаны захватывающие приключения. Порадовали деда книги Лукьяненко, Бушкова, Корецкого, Рудазова, Дэма Михайлова, Кощиенко, Каменистого. Из иностранных книг, можно деткам рассказать историю про мальчика-мага, это который Гарри Поттер. Европу и Америку дед и до этого не жаловал, а прочитав, что с ними сталось к 2020 году, совсем перестал уважать Запад с его геями-содомитами, неграми и тотальным враньём. Слава Богу — думал дед — что не доживу до этого позорища.

* * *

Для Василька эти душевные терзания деда Матвея были неведомы. А если бы он о них и узнал, то особо не сочувствовал бы деду. Сам Аламеда в той жизни политикой не интересовался, его больше интересовала наука. Хотя политика, бывало, вмешивалась в его жизнь. Ему однажды даже пришлось проводить математический анализ некоторых моделей по приличному гранту, выделенному правительством Соединённых Штатов, причём особо не скрывалось, что эти серьёзные исследования идут по линии ЦРУ. Однажды Аламеду пригласили на большой международный конгресс по прикладной математике и социологии, как специалиста по динамическим системам. Конгресс проходил несколько дней в Нью-Йорке и оставил в памяти Аламеды самые приятные впечатления своей отличной организацией и великолепными докладами коллег из разных стран. Особенно ему понравились доклады коллег из Индии и Южной Кореи. На этом конгрессе он познакомился с интересным человеком, которого звали Игорь Борисович Калмыков. Для участников конгресса были организованы специальные лекции, которые читал этот пожилой человек. Калмыков — человек преклонного возраста, но сохранил великолепный и острый ум. Лекции его интересны и поучительны. Сам Калмыков по национальности русский, родился в 1918 году в Новочеркасске, но в 1945 году, служа в Красной Армии переводчиком, перебежал к американцам. В США он стал Георгием Климовым и книги писал под этим ником. Он не скрывал, что потом много работал на ЦРУ и являлся одним из руководителей психологической войны США против СССР. Именно Калмыков создал новую науку, которую он назвал высшая социология, или дегенератология. Собственно, и крупный грант для Аламеды был предоставлен после бесед с этим интересным человеком. Суть исследований Аламеды заключалась в анализе уровня преступности по различным странам и в анализе уровня психических заболеваний. ЦРУ интересовало личное мнение учёного на проблему. Всё очень серьёзно и исследования хорошо оплачивались.

Сам Калмыков считал, что в мире, в большинстве стран и этносов, наметилась тенденция к деградации человеческой популяции. И первым признаком деградации, по его мнению — отсутствие тяги к биологическому размножению. Народ просто перестаёт испытывать влечение к противоположному полу, а начинает испытывать противоестественную тягу к лицам своего пола, к детям, к животным, и даже к трупам. Туда же можно отнести и близкородственные связи. Это приводит к тому, что природа блокирует дальнейшее размножение человека, или рождаются олигофрены, или люди с врождёнными дефектами, будущие преступники, извращенцы, декаденты и маргиналы, что только продлевает агонию популяции. Всякие сексуальные «нетрадиционности», являются четким указанием на наличие дегенерации. Калмыков говорил, что: «если не в порядке между ног, то не в порядке и в голове». ЦРУ активно использовало и поддерживало во многих странах дегенератов. Однако, и в самой Америке процесс дегенерации зашёл слишком далеко. Вот почему светлым головам в американской Администрации позарез нужны математические модели динамики негативных процессов в разных странах. Это огромный рычаг для политического влияния на социум соседних стран. Американцы знают толк, как управлять миром. Сам Калмыков, пожив в коммунистической стране, понял, что это тупиковый путь развития цивилизации. Коммунизм, по его мнению, является отрицанием всей личной сущности человеческой природы, тем, что делает человека уникальным личностным существом. Но человеческую природу идеями уничтожить невозможно, можно просто убить человека, или запугать его до смерти. Насильственно подавленная коммунистическими идеями личность неизбежно проявится иным путем: она выразиться в стремлении каждого человека брать как можно больше от общественного пирога, при этом внося в него как можно меньше со своей стороны. Собственно, как знал Аламеда, так в социалистических странах и произошло. Апофеозом стал крах социалистического лагеря во главе с СССР. Остался коммунистический Китай, но с ним не так всё просто. По сути, в Китае под маркой коммунистических идей строится привычная для китайцев тоталитарная империя.

Глава двадцатая

В кои-то века областное медицинское начальство решило создать временную бригаду из опытных врачей для обследования здоровья народа, проживающего по деревням. В эту бригаду записали и профессора Шингара. Тот вздохнул, но спорить не стал: почему бы и не проветриться на природе. В список проверяемых деревень попала и деревня, где обитал Василёк. До этого населённого пункта ехали не долго, и Шингар не успел соскучиться. Деревня, куда приехала разношерстная компания медиков, называлась Девица. Хоть и не далеко от города, но, как в другой век попали. Вот и приехали, здрасьте вам через калитку. У них тут и фельдшерского пункта даже нет. Да и зачем он им. Здесь одна грязь. Разве только на базе этой грязи здесь можно открыть грязелечебницу.

Когда все вышли из автобусов, то старший, который назвался Иваном Фёдоровичем, командным тоном нарезал всем задач. Шингар попал в группу из трёх человек: он, как хирург, мужик терапевт и женщина невролог. Предстояло ходить по дворам, записывать данные пациентов в журналы, интересоваться жалобами, осматривать пациентов, беседовать с ними, слушать их дыхание, мерить давление. Кровь пациенты могут сдать в спецавтобусе, а в другом автобусе их ждут стоматологи, которые осмотрят зубы, назначат лечение. Так предполагалось. Но получилось совсем не так, как предполагалось.

Василёк вовремя засёк с помощью своего умения въезд в деревню странных автобусов. Включив слух на максимум, он быстро понял из разговоров приехавших, кто они такие. И быстро сделал вывод: надо тикать, причём прыжками. Ему совсем не улыбалось, чтобы его исследовали медики. Кинувшись в дом к Тимофеевне, он сообщил ей, что в деревню приехала куча докторов, и они уже начали ходить по дворам. Тимофеевна соображала быстро. Это значит, что доктора могут забрать у неё бедного и напрочь больного Василька. Скажут, не лечат его тут, не докармливают, а где-нибудь в интернате ему будет очень хорошо жить среди таких же немного неполноценных детишек. Быстро схватив корзинку, она потянула Василька огородами в сторону невеликого леса, только крикнув шастающим по двору шабаям, что их обед в печке, а хозяйке вдруг приспичило пойти по ягоды. Она не знала, что точно такое же творилось по всей деревне. У большинства односельчан вдруг возникла куча забот, требующих их скорой отлучки из деревни. Вот прямо сейчас и потребовалось. Ага, и идти надо именно огородами и козьими тропами, подальше от докторов. Но некоторым односельчанам скрыться не удалось, и они, бедные, попались в чуткие руки медиков. И начался цирк. В облаву, естественно, попала дура невестка Зосимовых, которая Катька вместе с младенцем. Промухал облаву так же дед Тихон Нестюркин. Не смогла спрятаться баба Маня. Попались и некоторые глупые маленькие детки, которые не сообразили, что от дядей и тётей в белых халатах надо держаться подальше. Попались и шабаи, строящие объект у Тимофеевны. Вот и весь улов. Не считая, конечно, работников фермы и их коров. Те не могли бросить животных и смыться. Если Катьку, её младенца и глупых деток врачи осматривали без эксцессов, то дед Тихон и баба Маня устроили целое цирковое представление.

На вопрос: «Дедушка, у вас есть жалобы на здоровье?», дед Тихон прикинулся, что плохо слышит и видит, стал хрипло кашлять, мелко трясти головой и руками, подволакивать ногу. Он только жалобно приговаривал, что уже заказал себе у плотника хорошую домовину в которую уже собирался лечь и не вставать. Очень сокрушался, что не успел дописать конспект по сочинениям Ленина и товарища Энгельса. Мерить себе давление, брать кровь на анализы он не давался, только твердил, что совсем помирает и ему ушицы хочется. А вы кто в белых халатах? Повара? Ушицу дедушке принесли? Шингар хмыкнул про себя, глядя на деда — вот же симулянт. Но не стал это говорить вслух, а только украдкой подмигнул деду. Шингар чувствовал в этом деде родственную душу.

С бабой Маней всё было по-другому. Она темпераментно жаловалась на всех и на всё. Жаловалась на участкового, на соседей, почему-то на советскую науку, на плоскостопие и кучу других болезней. Судя по её словам, болело у неё всё, что можно и что нельзя. Все анализы баба Маня готова предоставить с превеликой радостью и в любом количестве, а в больницу лечь хоть прямо сейчас и на всё время. Только интересовалась, чем её там будут кормить и какое бельё надо брать с собой, типа, какие сейчас тенденции в моде на нижнее бельё.

Такая благодать продолжалось где-то с час: доктора пытались выловить зазевавшихся селян, а те, пользуясь знанием местности, усвистали в разные стороны, как тараканы. А потом вдруг появилась толпа народа с центральной усадьбы. Как народ узнал, что в Девицу приехали опытные врачи из области, то неизвестно, но народ со своими проблемами повалил валом. И не откажешь же им. Доктора, стиснув зубы, стали осматривать новых пациентов. С этими всё понятно: жалоб море, и на любой вкус.

* * *

Случайно так совпало, что в это же день, проверить животных на ферме собрались ветеринары.

Хмурые ветеринары из спецбригады добрались-таки до колхозной фермы. Дед Матвей сразу сообразил, что это неправильные ветеринары. У них все признаки неправильности на лицо: во-первых, они все в белых халатах! Каково! Во-вторых, они совершенно трезвые и хмурые. В-третьих, они начали осматривать коровок, а не пялиться на прелести Маринки. Появился ещё один настораживающий момент: они подозрительно косились на силосную яму и задавали дурацкие вопросы, типа, чем глистов лечили у коровок. Спрашивается, зачем лечить глистов? Ветеринары с области оказались очень дотошные. Осматривали коровок, слушали их, заглядывали им в нос, в ушки, под хвост, изучали состояние копыт и шкуры. Но деду стало ясно: это всё делается марсианами для маскировки. Думают, лишенцы, что дед не догадается кто они такие. Эти ветеринары и деда с Маринкой пытались отправить на какие-то анализы в деревню. Хрен вам от советской власти, а не анализы. Ну, можете, вот пастуха Тимоху взять на анализы, его не жалко, хоть насовсем его заберите.

* * *

В деревне после того, как медики и ветеринары уехали, и народ вернулся домой, разгорелась дискуссия на тему: «Зачем городские приезжали?».

— Кирюха, — стал допытываться младший Зосимов у старшего брата. — Зачем городские приезжали? Народ что-то в непонятках. Может мобилизацию хотят объявить? С кем пойдём воевать?

— Да, не, всё просто Иван, — солидно почесал пузо старший брат. — У них в городе свои больные кончились. План докторам давать надо. Вот и припёрлись. Понимать надо.

— Дык, может, надо городским помочь? — стал сомневаться Иван. — Сходить к ним на обследования.

— Пошто их баловать, городских, — возмутился старший. — Или тебе нравится, чтобы с тебя кровь брали, ссать в бутылочку заставляли, во рту ковырялись? У нас тут просто, по-деревенски. Сходи к Тимофеевне, она в бутылку ссать не заставит, пошепчет над твоим зубом и всё нормально. Это в городе везде людям надо анализы сдавать. А у нас одни только коровы столько этих анализов навалят, что тракторами убираем. Уже достали эти анализы хуже горькой редьки, так теперь ещё и городским анализы дай, причём бесплатно. Пусть в коровнике берут аназизы… сколько хотят.

— Ой, Кирюха, я вот представил, — глубокомысленно проговорил брат. — Если бы тебе доктора тыщю рублей дали, ты бы дал им анализы?

— Не, Иван, тогда бы я просто охуел.

— А новость, Кирюха, слышал? Витёк Камышин уговорил-таки Таньку повариху на сеновал за сто рублей.

— И что, сходили они на сеновал?

— Не, не срослось. Откуда у Витка такие деньги. Он только трояк в кармане имел.

— Так зачем тогда весь этот сыр-бор, — удивился Кирилл.

— Да это Витёк так моральный Танькин облик определял. Уговорил за сто, а как та согласилась, торговаться начал. Знаешь же нашего Витька: за трояк удавится. Говорит, на телевизор коплю.

— А самого Витька доктора не поймали? — уточнил Кирилл.

— Нет, он с Саньком сдрыстнули от докторов по-быстрому, на речку. Они теперь, говорят, новую тему нашли, как большую деньгу зашибить.

— И как же? — заинтересовался Кирилл. — Опять своими идеями кому-нибудь сарай разворотят, как у бабы Мани.

— Они где-то узнали, что в реках водится золото, ага. Дармовое. Вот и хотят сделаться, этими, как их, старателями. Будут стараться золото в воде добывать. Говорят, добудем пару кило — нам и хватит на телевизор… ещё и останется. Такие дела. Одобряешь, Кирюха, идею?

Кирюха опять почесал пузо.

— Не, навряд эти геолухи в речке золото добудут. У нас там только раки водятся. Да и рукожопы они Витёк с Саньком. От них и рак убежит, а найдут они не два кило золота, а два кило говна мамонта.

* * *

Персонаж «Агент», который в прошлой жизни был каким-то лейтенантом Мухиным, мог бы утверждать со всей уверенностью, что он уже воспринимает свою собственную жизнь по законам сюжета. Тем более, что жизни «самой по себе» в этом мире не существовало, и истина здесь условна. Составить представление о виртуальной жизни можно только, основываясь на событиях в этом мире, в которых Агент только начал принимать участие, причём его уже один раз деревенский сердитый сифилитик отправил на перерождение. Вот же жы̀вотное из Бобруйска какое злое, мерзко улыбается и машет своей бензопилой. Ладно, мы теперь учёные. Как сказал великий: «Мы не будем пить воду из копытца, мы пойдём другим путём!». Теперь наш путь к воякам, чтобы добыть у них пулемёт, или два, и ещё огнемёт нужен.

Аккуратно переступая через коровьи лепёшки, Агент проник в очередной разбитый дом. Там царила сплошная разруха и запустение. Всё, что представляло хоть какую-то ценность, и это можно унести с собой, было уже утащено. Остался только всякий никому не нужный хлам: битая посуда, тряпки, поломанная лопата, раскуроченная мебель, пыльные тетради и порванные книги. На стене остался висеть яркий плакат, на котором изображалась голая красотка, рекламирующая разноцветные леденцы. Здесь же написан рекламный слоган: «Следуй за искушением. Познай море наслаждений для взрослых мальчиков и девочек!». На втором плане нарисован обнажённый самец, который подкрадывался к красотке. Наверное, с коварной целью отнять у неё леденцы. Агент нагнулся к вороху мусора и извлёк из него пару тетрадей, озаглавленных «Для научных наблюдений» с припиской «Век жевы — век учыс!». Тетради валялись пыльные и частично порванные, а почерк писавшего совсем не идеален, поэтому Агенту пришлось буквально расшифровывать написанное. Одна страница его особо заинтересовала, и он вчитался: «Я вонзил свой тонкий взгляд в реку. В реке можно купаться или загореться. Загореться лучше на пляже — это мудро и умно. Мне нравится, когда у меня мокрый и сырой животик, головки и все члены. Я этим возрадован. Когда я купался в реке, то гордо видел рыбку, такую как карасик, ёжик, медузу, ракушку и другие чудинки. Акулу, кита и другую скотину я не видел….». Вот же, мля. И в реке здесь всякие «чудинки» водятся, хорошо хоть акул нет и других скотин. А писал, наверное, мутант, у которого много головок и членов.

В другой тетради Агента заинтересовал отрывок о синагоге Нотр-Дам. Там писалось, что на острове живёт злющий одержимый ребе Ясинский: «Путник, не плыви на остров. Там тебе могут кое-что отре….». Агент сделал себе зарубку на память, что без огнемёта на остров не попрётся, а то кое-что ему там отре….  Всё-таки польза от хлама есть. Хлам даёт крупицы информации, которая может вдруг, когда и потребуется. Вот, например, описание шальной коровы, немного дурацкое, но информативное: «Морда у шальных коров широкая, с широким плоским лбом, покрытым сверху густой курчавой шерстью. Шея короткая и крупная. У неё есть два полых рога на голове, а также нет рога личного. Отращивает она рога вверх или горизонтально. Уши у неё низкие и у некоторых видов есть «цветы» на лбу. Глаза большие и выпуклые. Хвост длинный, толстый, заканчивающийся кисточкой, расположенной высоко. Спинка слегка изогнута. Бёдра широкие и прямые. В паху грудь, то есть молочные железы. Тело коровы покрыто короткой шерстью, окрашенной в белый, чёрный, коричневый, или красный цвет. Цвета могут быть одиночными, крапчатыми и полосатыми. Молоко коровы очень ценное». Информации не густо, но так и мы не в большой библиотеке, а в развалинах.

Агента весьма заинтересовал очередной кусочек текста на грязном оборванном листочке: «… здесь кругом царит архей, в гнейсах залежи руды, под землей полно воды. Всё раздроблено, разбито, кое-что и вовсе смыто. Все породы смяты в складки в перевернутом порядке. Сверху всё закрыто лёссом, называемым наносом. Есть и мел, песок и глина, в общем, мутная картина…». Отлично, теперь Агент знал практически всё о местной геологии. И даже разобрал короткую, но очень ёмкую философскую сентенцию: «… без труда не высунешь рыбку из пруда…». Что ж будем трудиться и учиться.

* * *

Известие о том, что Витёк и Санёк решили добывать золото в реке, произвёло среди односельчан эффект разорвавшейся клизмы. Разговоров было много, но, в основном, народ с восхищением смотрел на будущих золотоискателей, работа которых овеяна запредельной романтикой. Даже маленький и глупенький Василёк, когда узнал, что среди односельчан появились такие смелые люди, с одобрением отнёсся к такой идее. А что? Он всегда знал, что золотодобыча это всегда тяжёлый труд, но, случается, приносящий хорошую прибыль старателю. Значит, есть ещё в сельской глубинке предприимчивые люди. Это радовало. Да и его умение «Химический анализатор» говорило, что в местных недрах какого только чёрта нет. Осталось только начать разработку близлежащих недр, ибо как сказал Энгельс: «На одном месте и камень мхом обрастает». Может это и не Энгельс сказал, но молодцы мужики, не стали мхом обрастать, а смотрят на мир широко, с далёкими перспективами, настоящие местные самородки. Что ж, творческих им узбеков.

Купающиеся в восхищённых взорах односельчан рудознатцы, прикинув будущие баснословные барыши, решили, что уже пора от слов переходить к делу, то есть строить прииск. Для этого они стали собирать доски, брёвна и листы фанеры. Прииск решили разбить в укромном месте на берегу реки под холмом, заросшим кустарником и деревцами. Это чтобы укрыть предприятие от посторонних нескромных взглядов. Народ отнёсся с пониманием к такому начинанию. Зачем совать свой длинный нос к людям, занятым серьёзным делом. Так что, через некоторое время в укромном месте появилось сооружение, в котором и будет совершаться основное таинство по извлечению благородного металла из недр. Народ, в лице местной самой прогрессивной общественности, подробно комментировал все этапы строительства. Только один раз раздался змеиный шип из подворотни: это завидующий чужой славе дед Тихон Нестюркин прошипел, что, дескать, нихрена у них ничего не выйдет, ибо рукожопы блудорукие они оба.

Внезапно золотая лихорадка захватила и Марию Афиногеновну, это которая баба Маня. Она, хорошо взвесив всё за и против, решила присоединиться к геологической партии, состоящей из двух односельчан. Где два, там и третий человек может пригодиться в лице бабы умной Мани. Правда, сейчас она с Витьком и Саньком находилась в контрах из-за некоторых научных разногласий. Такое явление часто встречается среди интеллектуалов в высоких научных кругах. Но мы же все люди разумные, а не японские гамадрилы какие, поэтому свой гонор надо несколько умерить и прийти с оппонентами к консенсусу. Типа, а чего нам делить, свои же все ребята и девчата. А для своих ничего не жалко, даже литра «нечто». Захватив «нечто», сало с лучком и помидорами, баба Маня пошла мириться, то есть по учёному пошла находить консенсус с рудознатцами. Ей очень срочно потребовалось хоть с кило золотого песочка, буквально позарез. Баба Маня решила, что при замирении не следует оппонентов называть оглоедами, жертвами пьяной акушерки, ссыкунами и трусами, у которых очко жим-жим, а надо вежливо называть их уважаемыми коллегами. Хотя, даже дурному Васильку понятно, что ссыкунов надо так и называть, ибо как ещё называть индивидуумов, которые чуть что, сразу сдрыстнули в кусты, а бедную больную женщину оставили расхлёбывать кашу, которую эти ссыкуны сами и заварили.

Баба Маня нашла оглоедов, то есть уважаемых старателей за ударной работой на прииске. Они уже заканчивали возводить кирпичную печку. Эге, смекнула догадливая женщина, они уже собираются выплавлять золотишко.

Переговоры проходили сложно. Компаньоны никак не хотели понимать, что им обязательно нужен третий коллега, который умнее их двоих вместе взятых и который готов взять на себя основные организаторские функции всего лишь за какие-то смешные пятьдесят процентов от добытого металла. Санёк, так тот, сплюнув под ноги, заявил, что обходи трамвай спереди, козла — сзади, а женщину — со всех сторон. Вот же какая неблагодарная скотина. Диалог несколько наладился, когда одна из сторон продемонстрировала «нечто» с закуской. Но, хоть компаньоны и выжрали «нечто», но призвали бабу Маню иметь хоть немного совести на случай угрызений. Дескать, фиг тебе, а не пятьдесят процентов. Десть процентов, и то с учётом бывшей совместной научной деятельности. Это ей, если считать в гульденах, за глаза хватит. Закончились переговоры всеобщим братанием, забвением бывших обид и повышением доли нового компаньона до тридцати процентов.

— Милости прошу к нашему шабашу, — сообщил Санёк по окончании переговоров. — То есть к нашему шалашу.

Баба Маня резко включилась в конструктивную работу. Раз печь уже почти готова, то для печи требовалось соответствующее оборудование, применяемое для извлечения золота. Баба Маня готова предоставить концессионерам своё оборудование, из, так сказать, стратегических запасов: всякие патрубки, ёмкости, баки с крышками, бидоны и вёдра. Это предложение было принято коллегами с одобрением. Так что, как сказал незабвенный Мао Дзедун: «Процесс пошёл!».

Теперь по деревне гоголем ходило не два, а три человека. Под любопытными взглядами обыкновенных простых односельчан, их уверенный взор блистал золотом, ну и немножко серебром. Но серебро, если оно вдруг попадётся, компаньоны решили выбрасывать в отвал. Мелочиться — это не наш стиль. Мы же не какая-нибудь колхозная серость, как штаны пожарного.

По завершению монтажных работ на прииске, наступило время опробования работы смонтированного оборудования. Пока, за неимением намытого золотого песка, компаньоны решили ограничиться прогонкой работы оборудования в тестовом режиме без золота, а заполнить оборудование обыкновенной брагой,которая нашлась у бабы Мани. Получим, так сказать, сопутствующий продукт, который потом пригодится для протирки слитков золота. Продукт вышел с изумительными свойствами и замечательным послевкусием, что подтвердили все три компаньона. Его положительно оценили и приехавшие к бабе Мани земляки из центральной усадьбы. Гости не скупясь, по рыночной стоимости, оплатили затраты на производство продукта, а сам продукт забрали оптом. Так что, прииск уже начал давать некоторую прибыль. А что произойдёт, когда он выйдет на полную проектную мощность по добыче золотого песка? Так продолжалось три недели. Прииск функционировал на полную мощность, так как побочный продукт стабильно пользовался спросом. На основную продукцию он ещё не переходил, так как времени на всё у знатных рудознатцев совершенно не находилось. Всё их время уходило на обслуживание процесса по производству побочного продукта. Плюс требовалось время на дегустацию продукта, от потребления которого компания ловила тот самый дзен. Тут не до золотого песка. Единственно, что не учли концессионеры, это то, что по советским законам организация приисков и добыча золота частными лицами запрещена. В один прекрасный момент нагрянули на прииск злые «мильтоницеры» с района и прикрыли лавочку. Благо, что все три компаньона, пользуясь знанием местности, смогли проскользнуть сквозь сети милицейской облавы и уйти козьими тропами.

В деревню компаньоны прошмыгнули в сумерках, когда тревога прошла. Явились они в полностью растрёпанных чувствах от несправедливости этого мира: какого зелёного хрена делается-то. Ведь власть всегда декларировала, что недра, это общенародное достояние. А как только народ начал разрабатывать недра, то сразу же милицейская облава. Все три золотодобытчика, по своему заскорузлому скудоумию, проявляли изумление и ропот, но очень тихо: обидно, понимаешь.

Если бы поймали компаньонов с поличным, то светил им немалый срок от самого гуманного суда в мире. Нет в жизни счастья и справедливости тоже никакой нет. Баба Маня от расстройства никого не хотела видеть. Нервничала и переживала. Облизнулся её килограмм золотого песочка. Вот почему так: то ты весь в шоколаде, то по уши в субстанции того же цвета, что и шоколад, но совсем не шоколад. Кисмет, как говорят на востоке.

Зато дико радовалось районное милицейское начальство. По их отчётам, направленным в область, доблестные стражи порядка накрыли огромный подпольный цех самогоноварения: вот и фото подпольного производства зелья имеется. Врут стражи порядка и не краснеют. Они что, не могут отличить прииск от винокурни?

* * *

Умница Каринка сочинила стихотворение:

Это она про деда Матвея и деда Тихона, которые стали соседями. Просветительская деятельность полоумного деда Матвея имела своё продолжение, когда театрализованными рассказками Матвея заинтересовался Тихон Нестюркин. Деду Тихону весьма понравилась экспрессия ведущего, интересный подбор тем, огромная заинтересованность молодого поколения в этих представлениях. Дети разных возрастов сидели около Матвея и практически не дышали, схватывали каждое слово рассказчика. Только изредка кто-нибудь из них уточнял непонятый момент или какую тонкость. Матвей благодушно отвечал тогда более подробно. Даже взрослые толклись на этих посиделках. Это детям и взрослым интересно слушать рассказы Матвея, но ему самому, оседлавшему информационный поток, жилось не очень сладко. Он переживал не за себя, а за вот этих мелких односельчан. Пройдёт всего семь лет и страна, ведомая куда-то старыми пердунами вляпается в Афганистан, ещё через несколько лет произойдёт Чернобыльская катастрофа, потом дебильная перестройка, мгновенный развал государства и бесконечные войны на периферии. Так что у этих детей совсем мало осталось времени, чтобы насладиться практически беззаботной жизнью. Всё познаётся в сравнении. Так вот сейчас у них не суровая жизнь в захудалой деревеньке, а самое что ни на есть счастливое время. Здесь даже телевизоры не у всех есть. И это хорошо. Меньше пассивной информации, меньше мутного информационного потопа, который эволюционирует с ускорением. Это через двадцать лет мозги россиян успешно нанижут на информационную ось и их мозги заставят крутиться вокруг этой оси. Что приведёт к вывертам сознания и переворотам в мироощущении. И попрёт дерьмо мутным потоком в хату: у нас сплошной негатив, всё плохо, а хорошо на западе, там дороги хорошие, и к содомитам трепетное отношение, ведь они тоже люди. Матвей даже не знал, как литературным языком описать это явление, чтобы народу стало понятнее. Скорее всего, такое повествование выглядело бы так: «Жили-были под Лысой горой старик со стариком. И не было у них ни стыда, ни совести». Как-то так. Здесь и художественный язык не очень нужен. Вот и будет родной язык развиваться, как трава придорожная в пыли и мусоре. А вся отечественная литература окунётся в абсолютный хаос и некому будет осмыслить происходящее и изложить свои мысли на бумаге. Это Господь решил, что очищение этого мира должно происходить по тем же принципам, что и раньше, то есть через кровь и страдания. Так будет происходить до тех пор, пока народ не поймёт, что надо начинать думать, а не жить дураками, которыми легко манипулировать, особенно через СМИ, полностью купленные Западом. Вся надежда только на то, что Господь милосерден. Но, увы, он и грозен во гневе.

Многим эти рассказки деда заменяли даже телевизор. Конечно очередное «Следствие ведут «Знатоки» бежали смотреть все, но «Знатоков» крутили не каждый день, а дед рассказывал о всяких событиях многим интереснее, чем показывали у «Знатоков». Например «Бандитский Ленинград» или рассказы об адмирале Мазуре, который много круче Агента 007. Плохо, что посиделки с дедом Матвеем проходили, где придётся. Вот этот момент и решил Тихон Нестюркин. Он предложил Матвею устраивать такие посиделки у него во дворе в беседке. А что? Двор у Тихона огромный, зарос большими деревьями, беседка стоит в укромном месте. Беседка вместительная, да и крыша над головой хоть какая-никакая. Пусть детишечки и взрослые свободно приходят в эту беседку и слушают Матвея. В беседку стали набиваться до двадцати человек разного пола и возраста и сидели там до глубокой ночи. Приходили, как местные, так и гости. От вечерних комаров спасала маленькая печка-дымовушка, а свет в беседку провёл Иван Зосимов, известный почитатель талантов деда Матвея. Теперь Матвей не каждый день ходил ночевать на свои Выселки. Пустых домов в Девице имелось несколько, вот в один такой дом, принадлежащий клану Нестюркиных, и заселили деда Матвея, как в пятизвёздочный отель. Теперь можно видеть двух дедов, сидящих рядом на лавочке и о чём-то беседующих. Раньше собеседники считали друг друга полоумными доходягами, а теперь, вроде и ничего, начали общаться. Хотя не всегда понимали друг друга, а бывало, каждый говорил на свою тему, особо не вслушиваясь в речь собеседника. Чего его дурака старого слушать? С него уже песок шуршит. Только Васильку от этого образовавшегося тандема стало только лучше. Теперь не надо гоняться за дедами по всей деревни: теперь вот они, голубчики, рядом сидят. Подходи и направляй на них ежедневные двадцать-тридцать единиц силы на каждого. Теперь эти два чудика в приоритете у Василька. Результат оказался впечатляющим: у деда Матвея даже голова чуть лучше стала соображать, а Тихон так окреп, что ежедневно встречался с Маринкой, а то и по два раза на день. Впрочем, та как-то и не возражала, хоть и удивлялась резвости дедушки. Дед Матвей не забывал и ферму, ходил на неё и даже что-то там делал, но основная его жизнь теперь сосредоточилась в беседке. Для мелких детишек у него всегда находились новые сказки, для тех, кто взрослее приготовлены приключенческие или фантастические рассказы, которые всегда всем нравились. Ну а кому не понравится рассказ Стругацких «Понедельник начинается в субботу»? Для интересующихся Матвей делал интересный литературный и семантический анализ произведений. Среди молодёжи на почве семантического анализа часто случались размолвки, плавно переходящие в драку. Даже, случалось, родители начинали разбираться в таких происшествиях:

— А чего Каринка Малинина всем всякую ерунду треплет, как эта, — возмущался Прошка Остроградский. — Чего она, глупомордая, говорит, что укрепление структуры строф окказионализмами в творчестве раннего Маяковского неоднозначно. Вот поэтому мы и подрались с ней. Будет знать, как народ бессовестно провоцировать, дура.

— Сам ты…. пипидастр пыльный, — возмущалась побитая Каринка, потирая фингал. — О чём можно говорить с разумным человеком, если он совершенно не различает существенные связи с различными репрезентативными теориями смысла, включая истинные теории смысла, теории связности смысла и теории соответствий смысла. Он сразу драться лезет. Где ему, лишенцу, понять общее философское обоснование реальности и представление смысла.

В дискуссию втягивались взрослые, но уже с матершиной. Тогда суровому, но справедливому деду Тихону приходилось всех мирить и успокаивать своими суровыми методами. Деда все боялись: ну его вместе с его стальными кулаками. Хорошо хоть дед периодически убегал, как он говорил, немножко побаловаться с Маринкой, ибо женщинка требует к себе внимания и обходительного отношения.

Васильку такие сборища односельчан только на руку. Не надо за ними бегать по всей деревне и округе. А так сиди в сторонке с глупым видом и спокойно включай диагност на сидящего рядом взрослого или ребёнка. Всё население деревни попало под колпак пришельца.

Глава двадцать первая

Бежали дни, складываясь в года. Наконец, очередным летним днём свершилось. Васильку стукнуло семь лет. Всей деревней это знаменательное событие из-за его незначительности не праздновали, да и у односельчан имелись сомнения, а понимает ли этот Василёк, что такое день рождения. Вот конфетку он уже понимает. Дарили Тимофеевне на день Василька всякие безделушки и вкусняшки для новорожденного. Народ даже немного удивлялся, что убогое дитё сумело дожить до семи лет. Но это относили на счёт способностей Тимофеевны и её волшебной воды.

Василёк сам ждал очередной день своего рождения с любопытством, так как система на этот день тоже давала подарки. Сейчас система порадовала очередными приятными сюрпризами. Скромными, но со вкусом.

Основное хранилище силы увеличилось до 160 единиц, а бонусное до 30. Специальный аккумулятор силы поднялся до 30 единиц при лимите в сорок единиц. Дезинфекция увеличилась до 10 единиц. Теперь Василёк уже чувствовал себя, чуть ли не великим магом, ибо он уже мог делать артефакты на 3 единицы, это круто. Система расщедрилась на новое умение, называемое «Фармакология». Пока оно очень простенькое, но со временем могло стать мощным лечебным умением. Сейчас оно представляло собой весьма забавную вещь, так как Василёк мог прямо из воздуха достать десять конфет «Коровка» в день. Эти конфетки «Коровка» были заряжены единичкой силы, причём с дифференцированными свойствами. Например, говорит диагност, что у ребёнка болит зуб или горло, на тебе конфетку с силой против зубной боли или на лечение простуды. Ещё эти конфетки и вкусные. Теперь Василёк, бегая по деревне, раздавал всем конфеты, при этом что-то неразборчиво мыча. Народ умилялся, вот же какой добрый этот глупый Василёк. Не стрескал в одну харю конфетки, а раздаёт людям. Конфетки-то его очень вкусные. Наверное, это Фадеев привёз Тимофеевне такие вкусные конфеты, а дитё глупое всем раздаёт. Теперь надо обязательно как-то отдариться Тимофеевне, а то неудобно получается. Говорят, некоторые односельчане видели, что это глупое дитё и коров конфетами угощает. Народ не мог догадаться, что это умение надо усиленно прокачивать. Вот и прокачивал его Василёк как мог.

Немного он подзапустил контроль над некоторыми односельчанами: Саньком, Витьком и бабой Маней, а эта троица в своих изысканиях снова полностью интимно раскрепостилась и готовила односельчанам очередной сюрприз. За всеми как-то не уследишь. Что-то давно они не попадаются ему на глаза. Может, они до сих пор переживают, что их прииск разгромили власти? А что они хотели, живя в тоталитарной стране? Здесь власти часто вручают человеку кислый лимон, вместо сладкой плюшки. Надо бы, пользуясь умением, послушать, что эти неуёмные организмы задумали. Вычислив, где в настоящее время обретается шибко резвая троица, Василёк стал вслушиваться в их разговоры. Вот тут ему чуть ли не поплохело. После такой шпионской прослушки тайн этих организмов, попаданцу хотелось материться на великом и могучем, ибо других подходящих слов не находилось. Прослушка того, что ещё надумала троица деревенских аферистов, вызывала неоднозначную реакцию. Малолетнему знахарю пришлось приводить себя в состояние равновесия с помощью медленного счёта до двадцати. Нет, эти граждане своей смертью не помрут. Они или сами себе шею свернут, или соседи их поубивают, или власти их законопатят туда, где только белые медведи водятся. По-моему эти организмы окончательно потеряли ориентиры и смысл жизни, а сейчас живут в своём съехавшем с катушек мире. Моя оплошность, не рассчитал влияние этих чудиков на ход событий в деревне. Пора уже задуматься о толстых и добрых санитарах, которые препроводят эту троицу в соответствующее лечебное заведение, где им будет хорошо и сухо. Иначе случится беда. Не, ну как это всё называется, только чуть ослабил контроль над вроде бы взрослыми людьми, и на тебе, приехали. У них опять идеи появились, как захватить мир, а санитарам об этих планах не сообщать.

* * *

Знатную самогонщицу районного масштаба бабу Маню начали одолевать в последнее время инфернальные мысли одна черней другой. Вот спрашивается за что ей такие житейские невзгоды и всякие коллизии, приводящие к нервной почесухе. И сволочи все кругом. Следующие один за другим удары судьбы-злодейки хоть кого доконают, а не только слабую беззащитную женщину, у которой муж сбежал, а родственники поголовно все сволочи. От деток и других, прости Господи, родственничков помощи не дождёшься. Сарай стоит полуразрушенный, а им впадлу приехать и отремонтировать сарайчик пока лето и тепло. Всё завтраками кормят. Ага, кто же летом-то стройкой занимается. Надо строить осенью, по грязюке и холоду. Вот тогда надо строить. Сволочи, однозначно. Это вот старой Тимофеевны, этой старой козе, только можно строить летом, как положено. Вон ей уже почти всю баню достроили шабаи.

И соседи сволочи. Устроили, понимаешь, слабой женщине, социальную изоляцию. Ну, оступилась немножко, так с кем не бывает. Вот пропавший участковый Мухин правильный мент, но он слишком впечатлительный — балансирует между оптимизмом и реализмом. Мухин понимал трепетную бабину Манину душу, и «нечто» он уважал: оно отвлекало мента от местных грустных реалий. Не то, что его коллеги: налетели, прииск разгромили. Управились ироды. И друзья, можно сказать кореша, Санёк и Витёк тоже сволочи, те ещё. Витёк хоть ещё может машиной рулить, а Санёк рукожоп натуральный. А может, он ещё и блудорук, как Тихон сказал. Вот с кем приходится работать, а других нет, других ещё поищи. Эти хоть и трусы, а хлопцы проверенные делом. Однако, их надо держать в руках, желательно в ежовых рукавицах, а то получится как с прииском. Это надо же быть такими дураками всем разболтать, что они собираются золото добывать. И прииск не могли в укромное местечко спрятать: ещё бы сделали прииск на Москве-реке возле Кремля. Чтоб Брежнев удивился. Дураки деревенские, что с них взять. Такие же одарённые, как и Василёк Тимофеевны. Вот опять эту козу старую вспомнила. Вот почему козе старой и неграмотной всё, а умной и красивой Мане ничего. Почему эту дуру старую и неграмотную все почитают за знахарку, а бабу Маню не почитают. А чем баба Маня хуже Тимофеевны? Да она даже лучше. Лечить людей она бы запросто смогла, даже лучше всякой Тимофеевны. Мозгов-то по любому хватит. Да и чего сложного-то лечить людей? Если у них что серьёзное болит, то хоть лечи, хоть не лечи, всё равно кирдык. А если, что не очень серьёзное, то оно само пройдёт. Факт научный. И чего тогда задницу рвать? Осмотрел человечка, поставил ему диагноз, назначил лечение, принял гонорар. Кстати о гонораре, думаю, червонец за приём у народного доктора будет самое то. И то так, хочешь здоровеньким помереть, плати денежку. Это только Тимофеевна деньги не берёт, и всем говорит, что это не она лечит, а Он. Тьфу, дура. А каким она, коза, гнусным тоном об этом говорит, ба-тюююш-ки святы. Можно подумать, что это именно она лечит, а Господь только чуть помогает, стоя в сторонке. А вот мы будем лечить по-настоящему, без всякой мохнорылости. С гонораром. Народными средствами, проверенными тысячелетиями. От них ещё никто не умирал. Народ только от смерти помирает, научный факт. А от настоек с бальзамами народ только крепчает. Сделаем всякие вкусные настойки и оздоровительные бальзамы изготовленные из редчайших целебных трав, собранных на Памире. Как эти травы здесь оказались? Прислали благодарные ученики с Памира, не забывают своего гуру. Будем делать уникальные фиточаи для похудания, лечебные сигареты для астматиков, всякие примочки и мази. Да много чего можно сделать. Для этого помощники нужны, не самой же гениальной народной целительнице толочь в ступке всякую гадость. На примете есть пока только две кандидатуры в помощники. Санёк и Витёк. Правда, в фиточаях эти охламоны не петрят, зато в настойках и бальзамах они академики. Так что теперь Тимофеевна, дура старая и коза, мы ещё посмотрим, к кому народ потянется: к тебе козе неграмотной или к бабе Мани, известному народному целителю. Вот только бренд «Баба Маня» как-то не звучит. Надо что-то легко запоминающееся. Теперь я буду целительница Анастасия, вот. Не, тоже не очень звучит, по колхозному как-то. А если так: Святая Анастасия! Вот — это уже круто. Так значительно лучше. Теперь надо объявить своим помощникам об их дальнейшей судьбе. И не надо мне от них благодарностей. Пусть, молча, восторгаются, в сторонке.

На другой день это выстраданное решение было объявлено соратникам, то есть Саньку и Витьку, которые в последнее время ходили по деревне, как неприкаянные, словно в штаны наложили.

— Коллеги, — баба Маня сразу взяла быка за его крутые рога, как только Санёк и Витёк соизволили появиться у неё во дворе. — Нам надо внедрить механизм бесшовной интеграции мер поддержки инновационных технологий вместе с институтами развития с целью акселерации процессов.

— А чё, — сплюнул Санёк. — Надо так надо. Чего ж акселерацию-то не внедрить. Давно пора её впендюрить в наш социум.

Витёк пока воспринял речь бабы Мани индифферентно. Он не понимал, куда она клонит. Опять золото, что ли пойдём мыть? Он, как потомственный оптимист, всегда предполагал худшее.

Баба Маня начала развивать свою мысль издалека, это чтобы этим баранам стало понятнее. Постепенно подошла к теме, что народ болеет, поэтому его надо лечить. Нет, не самогоном. Как только вы могли такое подумать? Вы что, первый раз с Луны свалились? Лечить народ надо строго на научной основе, а не как у козы Тимофеевны. Но основой лечения станут уникальные космические возможности бабы Мани и травы с Памира. Всё просто. На входе сверхспособности бабы Мани, научный подход, настойки на Тибетских травках, а на выходе здоровенький клиент, влёгкую расстающийся с червонцем в качестве гонорара феноменальной бабе Мани.

Тут у Санька и Витька появились вопросы.

— Потом вопросы, камрады! Сейчас нужно просто действовать!

— Ну ладно, — согласился Санёк, почесался и сплюнул. — А это самое… В каком направлении предполагается действовать? То есть, как будем гонорары делить?

Такие меркантильные и глупые вопросы бабе Мани решительно не нравились. Так и хотелось спросить у ссыкунов: есть ли у вас на плечах совесть? Естественно, большая часть гонораров должна идти тому, кто умеет разглядеть и разделить космические энергетические потоки на положительные и отрицательные. Но такой правильный подход к проблеме не нашёл отклика в сердцах Санька и Витька. Они только морщили свои хари.

— Это как? — окрысился Витёк. — Значит, на прииске золото предполагалось делить поровну на брата, а теперь космические лучи будем делить не по-братски? А чем они лучше нашего золота? Пошли отсюда кум Санёк, нас тут не понимают, держат за бедных родственников, оленей из тундры и лохов: эта женщина мне сегодня уже три раза надоела.

Пришлось бабе Мани резко умерить свои амбиции, и со слезами на глазах начать причитать.

— Я бедная беззащитная женщина. У меня, кроме моего ума и таланта разделять космические лучи, больше ничего нету. Ладно, неблагодарные, раз вы такие жадины, то будем поровну делить прибыля. Пусть вас ваша совесть ночью загрызёт, а я им ещё хотела открыть тайну, кто я такая на самом деле, — слёзы из глаз бабы Мани текли ручьём, и была она вся такая несчастная, жалкая и всеми покинутая.

Слёзы бабы Мани совершенно не произвели впечатления на коллег, они её знали как облупленную. Да и какую может рассказать тайну деревенская самогонщица? А что она может видеть и разделять космические лучи, то здесь и не таких уникумов с тараканами в мозгах находили. Некоторые, особо одарённые односельчане, даже летающие тарелки могут наблюдать. Так что, объявленное бабой Маней её новое имя Анастасия, на Санька и Витька не произвело никакого впечатления. Они прекрасно понимали перспективную идею преобразовать обыкновенный самогон в благородный бальзам, но вот зачем имя самогонщице менять, не въезжали.

Вот же глупые какие крестьяне. Пришлось бабе Мани очертя голову кинуться во все тяжкие. То есть признаться своим односельчанам в своём интересном положении.

— Залетела что ли? — удивились мужики. — И как же ты это сподобилась? А он кто?

Вот как с этими дуболомами общаться на равных? Они всё воспринимают криво.

Пришлось говорить правду, что она не просто Анастасия, а Святая Анастасия.

Мужики от этого заявления вытаращили глаза. Вот дела: у бабы Мани, сроду-то совести ни грамма не водилось, а тут вдруг святость прорезалась. С чего бы это?

— Вы, товарищи, на меня в профиль посмотрите внимательно, — начала демонстрировать свой профиль мужикам баба Маня. — Угадываете? Теперь понимаете, на кого я похожа? Узнаёте?

— На Хрущёва, что ли? — удивился Санёк.

— Не, — включился в процесс опознания Витёк. — Если пенсне на нос пришпандорить, то на Лаврентия Палыча точно похожа.

— Да на какого такого Лаврентия Палыча? — взъярилась баба Маня на непонятливых селян. — На своего папочку Колю я похожа. Как две капли воды.

— Дык, какой папочка твой Николай? — удивился опять Санёк. — Ты же всегда была, эта… Финга… Афигеновна.

Роняя горячие слёзы на землю, баба Маня раскрыла бедным селянам свою роковую тайну. По её словам выходило, что её родной папочка не просто какой-то Николай, а Николай, который Второй. У мужиков уже глаза стали квадратные от таких удивительных открытий. Вот оно что!

— Спас меня, короче, мой папочка венценосный, перед своей гибелью, — плакала навзрыд Маня. — Сумел он переодеть меня в крестьянскую одежду и через форточку протиснуть из темницы. Говорит: «Тикай Настенька огородами к крестьянам. Они меня, царя-батюшку почитают, как отца родного. Как-нибудь тебя прокормят. И помни о величии Российской Империи». Вот только нательный крестик от папеньки-венценосного и остался.

Баба Маня продемонстрировала мужикам свой латунный нательный крестик. На обратной стороне крестика чем-то острым выцарапано только одно слово «Коля».

* * *

Ты, давай Мурка, наворачивай полезные сливки. Ага, лакай их, лакай. И слушай анекдот, что тебе старенький мудрый уругвайский дедушка расскажет.

Василёк подливал кошке Мурки сливки от своей доли. Она молодец: четыре котёнка принесла, вот уже, какие здоровые и скачут. И обошлось всё удовольствие в четыре специальных единицы силы. Зато получились гиганты. Тигры, а не котята. Пора их уже отдавать в хорошие руки, вот Василёк и готовил кошку к расставанию с котятами.

— На вокзале одна добрая-добрая бабушка всегда продавала вкусные-вкусные пирожки. А на груди у этой бабушке висел плакатик с текстом: «Возьму в хорошие руки котят».

Так, что, как и обещали мы с тобой, отдаём одного котёнка Каринке. Мальчика. А деду Тихону, вон того самого крупного. Фадееву — девочку, а Матвею — вон того самого маленького. Только сеньора Марина пролетает с котёнком, потому как нету. Ну, ничего, пусть она вместо котёнка деда Тихона гладит. Гы-гы.

Вскоре Василёк побежал по деревне раздавать трёх котят, а Фадеев сам когда-нибудь приедет и заберёт своего. Котята смирно сидели в корзинке и гадали о своей дальнейшей судьбе. Из-под ног бегущего пацана поднималась вездесущая пыль. Она поднималась так же, как тысячу лет назад под ногами странников, бредущих из одной эпохи в другую эпоху по бесконечной дороге жизни в неизменной Вселенной: «… мир оставался лживым, мир оставался вечным, может быть, постижимым, но всё-таки бесконечным…»

Примечания

1

(обратно)

2

(обратно)

3

«Самая радикальная победа крестьян, которым вы теперь должны помогать изо всех сил, не спасет вас от бедности. Для этой цели существует только одна мера: победа всего пролетариата — как промышленного, так и сельскохозяйственного — над всей буржуазией, устройством социалистического общества» (турецк.).

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

*** Примечания ***