Без тебя [Тори Майрон] (fb2) читать онлайн

Тори Майрон Без тебя

Пролог

Это конец!

Финиш!

Жирная точка!

Всё, чем я жила незабываемые восемь лет, вот-вот официально завершится.

Мне казалось, что я уже приняла данный факт. Осмыслила его, убедилась, что развод — лучшее решение для нас обоих, и смирилась. Но ни черта!

Сейчас, пока сижу в кабинете адвоката напротив своего без пяти минут бывшего мужа, сердце не просто рвётся на куски. Оно, словно листок бумаги, комкается в груди, воспламеняется и сгорает, оседая пеплом на всех органах и оставляя после себя звенящую пустоту.

Для кого-то развод — это ключ к свободе от осточертевших отношений, в которых люди уже давным-давно не любили, а терпели друг друга. Для меня же развод — нечто схожее со смертью. И не быстрой, по типу пули в лоб или оторвавшегося тромба в сердце. А медленной, мучительной, пронизывающей каждую клетку тела ноющей болью.

Я люблю своего мужа. Люблю так сильно, как никого никогда не любила. И я говорю не только о любви к мужчинам. До встречи с Полом меня можно было смело назвать конченой эгоисткой, которая привыкла думать только о себе. А потом в моей жизни появился Он, и всё изменилось. Я влюбилась в него с первого взгляда, и с годами моя любовь к Полу нисколько не угасала. Знаю, что и Пол любил меня так же сильно. Я это видела, слышала и самое главное — чувствовала на протяжении всех наших отношений.

Однако… Одной любви недостаточно, чтобы делать друг друга счастливыми. В нашем случае так точно. Именно поэтому мы здесь. Сидим за продолговатым столом, выслушиваем нудный монолог адвоката по бракоразводным делам и толком не смотрим друг на друга. А точнее, не смотрит только Пол на меня. Я же глазею на него не в состоянии оторвать взгляда, желая запечатлеть в памяти и без того незабываемые черты его лица.

Чувственные губы, которые я целовала миллионы раз, а они дарили мне нескончаемое количество удовольствия. Чёрные волосы, в которые зарывалась пальцами, когда обнимала, прижималась к Полу, стонала под ним или просто гладила по голове, пока мы лежали и смотрели фильмы. Густая ухоженная щетина, об которую я любила тереться, точно кошка. И небольшой, едва заметный шрам над бровью, которым я нечаянно наградила Пола во время одной из наших бурных ссор.

О, да… Если мы ругались, то делали это с размахом. И, нужно отметить, далеко не только благодаря моей вспыльчивости и бурному темпераменту. Пусть Пол и гораздо спокойнее, рассудительней, прагматичней и терпеливее, чем я. Так сказать, тихий омут, но это лишь до поры до времени.

Стоило его вывести из себя, и этот мужчина превращался в Дьявола. И эта метаморфоза происходила не только во время наших ссор, но и во всех остальных аспектах жизни, а в бизнесе — тем более.

Полагаю, именно эта его черта — при необходимости уметь постоять за себя, за своих близких и за своё дело, а также жёстко поквитаться с недоброжелателями — и помогла Полу поднять свой бизнес с нуля и к тридцати годам стать миллионером.

Я же пусть и коммуникабельная и тоже не из робкого десятка, но предпринимательской жилки не имею. Как, впрочем, и жестокости тоже.

Мы с Полом вообще очень разные. Во многих планах. Я всегда обожала толпы людей и шумные вечеринки. Пол — посиделки в узком кругу друзей и тихие домашние вечера. Я — человек-импровизатор, он — чётко прописанный план. Я — сова, он — жаворонок. Я — фотограф-фрилансер, у которого никогда не было стабильного графика работы, он — успешный предприниматель, у которого каждый день распланирован по минутам. Я придерживалась правила «живи только настоящим», а Пол всегда любил думать о будущем.

Я могу до бесконечности перечислять наши отличия, но, думаю, и этих хватит, чтобы понять, что мы с мужем полные противоположности. Однако данный нюанс никогда не становился камнем преткновения в нашем браке.

До недавних пор.

— Миссис Дэвенпорт, вы слышали, что я сказал? — обращается ко мне адвокат, отрывая меня от разглядывания пока ещё мужа.

— Да, конечно, — прочистив горло, вру я.

Ничего я не слышала. И не хочу. Зачем мне ещё раз слушать, как чужой человек рассказывает мне о конце моего брака? Я и так всё знаю.

Мы разводимся по обоюдному согласию. Без конфликтов и споров за делёжку совместно нажитого имущества. Да и о каком совместно нажитом имуществе может идти речь? Всё, что я имела эти годы, приобрёл Пол. Я и копейки не вложила. Трёхкомнатная квартира, загородный дом у озера, моя любимая машина, яхта, на который мы часто любили проводить романтические вечера, куча драгоценных украшений, подаренные мне Полом… Я даже не думала посягать на что-либо из этого. Не после того, что натворила. Да и не нужно мне ничего. Без Пола не нужно. И деньги от продажи квартиры и дома мне тоже не хотелось брать. Однако Пол без спроса перевёл мою часть мне на счёт, даже несмотря на то, какую боль я ему причинила. Такую сильную, что ему даже смотреть на меня не хочется.

Он ненавидит меня. Презирает. И жаждет как можно скорее вычеркнуть из своей жизни. Я не только вижу это в его ожесточённом лице, но и чувствую каждой клеточкой тела. Ему как будто сложно дышать, пока мы находимся в одном помещении. А я, наоборот, не могу им надышаться, сколько ни вбираю в себя знакомый аромат его парфюма.

— В таком случае вам остаётся лишь поставить свои подписи, и на этом всё, — выдаёт адвокат, протягивая нам обоим ручки.

На этом всё.

Конец.

Финиш.

Жирная точка.

Но я не спешу поставить свою подпись. Просто не могу. Тело наливается свинцом, конечности становятся неподвижными. В то время как Пол мигом берёт ручку и без колебаний чиркает по листу, а после впервые за эту встречу переводит на меня тяжёлый взгляд.

— Мне долго ждать? — строго высекает он, видя, что я сижу без движения.

Пол никогда не говорил со мной в подобном тоне. Никогда не смотрел так, словно я незнакомка, от которой его воротит. А теперь смотрит. И только я одна в этом виновата.

— Ясно, — так и не дождавшись от меня ни единого слова и действия, цедит он и резко притягивает к себе мой экземпляр. Ставит свою подпись и тут же поднимается с кресла, обращаясь к адвокату. — Когда она соизволит подписать, пришли мою копию в мой офис. У меня нет времени ждать.

Пол прощается с мужчиной и уходит. Быстро и уверенно, как всегда, источая сильную мужскую энергетику и не бросив на меня даже мимолётного взгляда. Будто я больше не существую для него. Блеклое пятно. Невидимка. Ошибка прошлого, о которой он мечтает как можно скорее забыть.

Дверь за ним закрывается, и вместе с этим звуком в моей душе гаснет свет. Становится холодно и совсем нечем дышать. Словно все живительные силы разом покидают меня.

Он ушёл.

Навсегда.

Я больше никогда не увижу его, не поцелую, не обниму, не полюбуюсь любимой улыбкой, не услышу раскатистый смех или злобный крик.

— Миссис Дэвенпорт, — вновь обращается ко мне адвокат, напоминая, что мне нужно подписать документы. А я по-прежнему обездвижено смотрю перед собой на бумаги и слышу, как в голове эхом раздаётся фамилия Пола.

Дэвенпорт, Дэвенпорт, Дэвенпорт…

Моя фамилия. Моя! Я не смогла от неё отказаться, вернув девичью. Не только потому, что из-за грядущей поездки у меня нет времени менять все документы, но и потому, что мне хотелось оставить себе хоть что-то, связанное с Полом.

Он ушёл.

Навсегда.

Навсегда, навсегда, навсегда…

Нет! Я не могу с этим смириться. Не могу! Я должна ещё хотя бы раз увидеть его. Хотя бы на минуточку. Должна.

Не отдавая отчёта своим действиям, я вскакиваю с кресла и, проигнорировав зов адвоката, вылетаю из кабинета.

Пол ушёл буквально несколько секунд назад, а значит, он не мог далеко уйти. Я пробегаю длинный коридор, чуть ли не подворачивая ноги на высоких каблуках, сворачиваю вправо и, к счастью, нахожу мужа возле лифта.

— Пол! — выкрикиваю я с отчаянием, и его высокая крепкая фигура, одетая в классический чёрный костюм, мигом напрягается, пока моё тело, наоборот, превращается в обессиленную вялую массу. — Пол… — повторяю я тише и не знаю, где нахожу силы подойти к нему ближе.

Он ничего не говорит. Лишь медленно оборачивается, пригвождая меня к полу холодным взглядом. В нём столько злости, разочарования и ненависти, что мне аж страшно становится. И в стократ больнее, чем было секунду назад. Точно так же, как в тот кошмарный вечер…

— Что ты творишь, Кортни?! Что ты, мать твою, творишь?!

— Не кричи, милый. Я не делаю ничего из того, чего не делала раньше. Или ты думаешь, это в первый раз?

— О чём ты говоришь, дура?!

— То, о чём ты столько лет не знал. Но пришла пора признаться. Думаю, сейчас как никогда удачное время.

Сознание пронзают мой ядовитый пьяный смех, голоса людей, громкая музыка, отчаянные крики Пола и тот же спектр эмоций в родном тёмном взгляде, который сейчас сокрушает меня и физически, и морально.

Я дрожу. Пол стоит как бездушная глыба. И мы просто смотрим друг на друга, наполняя воздух удушливой смесью из чувств, воспоминаний и безграничной боли. Я хочу столько всего ему сказать. Хочу вцепиться в лацканы пиджака и притянуть его к себе, чтобы впечататься в губы одержимым поцелуем. Хочу обхватить его и никуда не отпускать. Но ничего из этого я не делаю.

Так и продолжаю смотреть в любимые глаза, в которых больше нет и капельки ответной любви и заботы. А когда двери лифта открываются и Пол входит в кабинку, я лишь выдавливаю тихое: «прости», но и оно предсказуемо остаётся без ответа.

Ни одного чёртова слова не срывается с его языка. Пол просто поворачивается ко мне лицом, жмёт на кнопку и в последний раз пронзает меня ненавистным взглядом.

Прощай, прощай, прощай… И прости меня. Умоляю.

Но никаким прощением в глазах Пола и не пахнет.

Двери лифта закрываются, точно занавес в театре, сообщающий об окончании спектакля, и мои глаза застилаются полотном слёз, которые я сдерживала неизвестно сколько времени. Но я и сейчас не позволю им пролиться, даже несмотря на мучительное давление в груди и ярое желание разреветься навзрыд. Не стану. Ненавижу слёзы. Они не помогают, а лишь пропитывают меня насквозь ощущением жалости к себе. А жалеть себя у меня нет причин.

В этой истории я — злодейка. Я — главная причина нашего развода. И потому пусть мне сейчас и хочется сдохнуть от горя, я должна быть сильной. Должна пережить этот момент достойно. И должна вспомнить, почему между нами с Полом всё так печально закончилось.

Да. Это конец. Но конец лишь нашей с ним истории. Конец, который положит начало новой жизни. Как для меня, так и для Пола.

Через пять часов я покину этот город, из которого давно хотела уехать, но мы не могли этого сделать, потому что у Пола здесь завязан весь бизнес. Но теперь меня больше ничто здесь не держит. Ещё немного — и я сяду в самолёт и отправлюсь навстречу приключениям и морю незабываемых впечатлений. Моя жизнь наладится, заиграет новыми красками. И жизнь Пола тоже. Он переживёт наш разрыв, забудет обо мне и начнёт двигаться дальше. С другой женщиной, которая будет подходить ему по всем параметрам и ни за что не предаст его, как сделала это я.

Думать об этом слишком невыносимо, но знаю, что это пока. Когда-нибудь мне станет легче. Когда-нибудь я буду вспоминать о Поле без щемящей тоски в сердце. Когда-нибудь я научусь жить без него, и моя жизнь будет потрясающей.

Я в этом уверена.

Глава 1

Четыре года спустя

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! Вот же дерьмо! — сокрушаюсь я, возводя взгляд к небу. Не для того, чтобы полюбоваться солнышком, а чтобы бессмысленно наорать на стаю птиц, которая только что обосрала меня с ног до головы. — Чтоб вы все попадали, засранки чёртовы!

— Не ругайся, дочка, — доносится неподалёку голос старика Альберта. Он мне не отец, а просто сосед с моего этажа, который вечно восседает на скамейке у подъезда и комментирует происходящее. — Птичий помёт к деньгам. А судя по тому, как они тебя знатно изгадили, ты сегодня должна срубить джекпот, не иначе, — хрипло хохочет он, а мне вот совсем не до смеха.

Я не верю в дурацкие приметы, а деньги мне нужны позарез. И чую, что сегодня я не разбогатею, а наоборот, лишусь единственного стабильного источника дохода.

Рамона, владелица салона красоты, в котором я работаю последние полгода, в прошлый раз предупредила, что если я ещё хоть раз опоздаю, она меня уволит. Без разговоров. Я и так уже трижды открывала салон позже положенного времени и была оштрафована. В четвёртый раз одним штрафом я не отделаюсь.

А я сейчас чертовски опаздываю. Из-за обработки фотографий ночью удалось поспать всего пару-тройку часов, поэтому, естественно, я отключила будильник и, вместо пяти минуточек, заснула на целый час. Итог: носилась по квартире как в жопу ужаленная, пока одевалась и красилась. Потом летела по лестнице тринадцать этажей вниз, так как именно сегодня обоим лифтам в моём доме нужно было сломаться. А стоило выйти из подъезда, как мне на голову полился дождь из птичьих какашек.

Потрясающее начало дня! Лучше не бывает!

Всё моё пальто в дерьме. Волосы наверняка тоже. А времени возвращаться домой, чтобы переодеться и помыть голову, нет. Счастье, что в машине в бардачке имеются влажные салфетки. К несчастью, я обнаруживаю, что бензобак на нуле. Даже до ближайшей заправки не смогу доехать.

— Чёрт! Ну почему именно сейчас?! — взвываю я и стучу рукой по рулю.

Я собиралась вчера после работы заправить машину, но была настолько уставшая и так спешила домой, что напрочь забыла об этом.

Пытаюсь вызвать такси, но приложение показывает, что ожидание машины более двадцати минут. Дьявол! Это слишком долго. По ходу, придётся ехать на метро, которое я ненавижу. Но ничего не поделаешь. Между толкучкой в переполненном вагоне и потерей работы я определённо выберу первое.

Пока в темпе двигаюсь до метро, салфетками стираю с пальто самые огромные пятна, однако неприятный запах притупить не получается. От меня несёт. Я чувствую это предельно остро. И, кажется, люди поблизости — тоже. Но как есть, так есть. Нужно немного потерпеть. Сейчас доберусь до салона, сниму пальто и как следует промою заляпанные пряди волос.

Всё будет хорошо. Главное — доехать до работы вовремя.

Но увы и ах! Я вся запыхавшаяся, грязная и вонючая подбегаю к салону на одиннадцать минут позже открытия и понимаю, что двери уже открыты. Чёрт! Кто-то из парикмахеров уже сделал мою работу за меня. Опять. А точнее, в этот раз это сделала сама Рамона. Я узнаю об этом сразу же, как врываюсь внутрь и вижу лощёную женщину за стендом администратора. Она учтиво разговаривает с клиенткой, затем передаёт её Марте, одной из парикмахеров, и переводит на меня негодующий взгляд.

— Рамона, прости, я знаю, что опоздала, но…

Женщина взмахом руки требует меня заткнуться, а после окидывает меня неприязненным взглядом.

— Даже не хочу знать, почему ты выглядишь как потрёпанная собака, Кортни. Как и слушать все твои оправдания у меня тоже нет желания. Немедленно отдай ключи от салона и убирайся. Я тебя предупреждала.

— Да, знаю. Но, пожалуйста, прости меня. Этого больше не повторится.

— Конечно, не повторится, — строго чеканит женщина. — Потому что ты здесь больше не работаешь.

— Рамона, умоляю тебя. Дай мне последний шанс.

— Я уже дала тебе его в прошлый раз. Ты его упустила. С этого дня ты здесь больше не работаешь. Зарплату за прошлый месяц ты уже получила, а деньги за эту неделю уйдут на штраф.

— Нет, пожалуйста, не поступай так со мной. Не увольняй меня, — прошу я, с надеждой глядя на начальницу.

Ненавижу умолять. Ненавижу ни перед кем пресмыкаться, но у меня нет выбора. Мне необходимо сохранить эту работу. Тут довольно лёгкие обязанности и хорошая зарплата. А мне нужны деньги. Очень.

Однако Рамону совершенно не трогает мой умоляющий взгляд.

— Ключи, — она протягивает руку, ожидая получить металлическую связку.

— Я сделаю всё, что захочешь, только не увольняй. Прошу тебя.

— Отдай ключи и покинь мой салон. И сделай это как можно быстрее. Не хочу, чтобы ты распугала всех клиенток. Ты выглядишь непрезентабельно. Тебе здесь не место, — безжалостно высекает она, и я понимаю, что никакое чудо не побудит эту женщину передумать. Я могу хоть на колени встать и начать умолять её — всё будет безрезультатно.

Поняв, что работа благополучно просрана, я тяжело вздыхаю, вытаскиваю связку ключей из сумочки и вручаю их Рамоне. Поворачиваю голову в сторону зала, где несколько моих коллег поглядывают на меня и злорадно улыбаются. Сучки! Здесь не коллектив, а змеиное гнездо. Я, конечно, тоже не ангел, но до этих стерв мне далеко. Возможно, и хорошо, что меня уволили. Мне больше не придётся ежедневно терпеть их бесконечные сплетни, ехидные комментарии и тупые разговоры.

Прекрасно. Один положительный момент увольнения я уже нашла. Однако он настолько незначительный по сравнению с минусами, что я выхожу из салона в ещё более отвратительном настроении, чем пребывала до этого. А погода, будто уловив мой настрой, решает подстроиться.

За считаные минуты небо застилается мрачными серыми тучами и обрушает на меня мощный поток дождя.

— Зашибись! Спасибо! Будто дерьма мне было мало! — кричу я небу на всю улицу, наплевав на то, что обо мне подумают люди. Абсолютно по барабану. Не об этом я сейчас должна париться, а о том, как, чёрт побери, мне заработать? Быстро и много. Ведь от предыдущей зарплаты денег осталось как кот наплакал, а огромной суммы, полученной от Пола после развода, и вовсе давно нет. Не потому, что я транжира. А, во-первых, потому что мне совесть не позволила сохранить все деньги себе, и я пожертвовала весомую часть суммы в несколько приютов бездомных животных. И, во-вторых, потому что моя жизнь сложилась совсем не так, как я представляла, когда разводилась, собирала чемоданы и покидала Спрингфилд, надеясь объездить огромное количество стран и впервые самостоятельно заработать весомую сумму денег.

Несколько лет назад один знакомый тревел-блоггер, с которым я познакомилась на вечеринке, сделал мне выгодное предложение. Для создания контента на всё время его путешествий ему нужен был профессиональный фотограф, и он предложил эту вакансию мне. И я, не колеблясь, согласилась, ведь на тот момент мы с Полом уже подали заявление на развод. Я считала, что покинуть Спрингфилд, уехав как можно дальше от бывшего мужа, будет самым лучшим решением, чтобы поскорее пережить развод. К тому же я давно мечтала поколесить по миру. А так как работодатель ещё и оплачивал все траты за поездки, то вообще было глупо отказываться. Такие предложения на дороге не валяются. И я не собиралась упускать такой шанс.

Так я вместе с Кайлом, тем самым блоггером, и всей его командой отправилась работать. И первые месяцы всё было именно так, как я себе и представляла. Мы колесили по Европе, посещали всемирно известные места, создавали интересный контент, с головой погружались в творческий процесс. Много работали, но также успевали отдыхать, наслаждаться красотами мира и тусоваться.

Те три месяца моей жизни были крышесносными. И они действительно помогали мне неплохо заработать, попутешествовать и не думать круглосуточно о Поле. А потом… Как это обычно и бывает… В один миг вся моя райская жизнь полетела к чертям.

Мне пришлось прервать рабочий договор раньше времени, вынудив Кайла тратить время и силы на поиски нового фотографа. А также я была вынуждена вернуть ему обратно все заработанные деньги, так как это было указано в контракте в случае ухода с работы раньше оговоренного срока.

Но у меня не было вариантов. Я не могла продолжать путешествовать, работать на износ и тусоваться как малолетка. Хотела я того или нет, но мне пришлось вернуться в Спрингфилд, где у меня живёт мама и есть друзья, которые могли бы поддержать меня и помочь. А точнее, я только думала, что хоть кто-то мне поможет.

Как я выяснила довольно быстро, у меня не было настоящих подруг, готовых быть со мной не только во время вечеринок и походов в СПА, но ещё и протянуть руку помощи в трудную минуту. От мамы тоже толку мало, но это и неудивительно. У нас никогда не было тёплых отношений. Я вообще не понимаю, зачем она меня родила? Такой, как она, нельзя иметь детей. Она просто не создана быть матерью. И мама не устаёт подтверждать это по сей день.

В общем, я вернулась в Спрингфилд, думая, что здесь я не буду чувствовать себя столь одинокой и беспомощной. На деле всё оказалось иначе. Но уже было поздно метаться. Я купила квартиру, машину, снова осела в родном городе и большую часть своего времени проводила в больницах.

Да, моя жизнь из сказки в одночасье превратилась в одну сплошную бесконечную борьбу за эту самую жизнь, в процессе которой я потратила все деньги, полученные после развода. Поэтому теперь я уже около двух лет хватаюсь за любую возможность заработать, ибо не могу себе позволить заниматься только фотографией. Особенно после того, как Кайл оставил отвратительный и совершенно несправедливый отзыв о моём безалаберном отношении к работе.

Сволочь. Своей рецензией на многомиллионную аудиторию, огромная часть которой проживает в Спрингфилде, он знатно снизил спрос на мои услуги фотографа. Со мной остались только самые преданные клиенты, которые сотрудничали со мной много лет и, естественно, не поверили ни единому негативному слову Кайла.

Желая поскорее спрятаться от проливного дождя, я забегаю под козырёк первого попавшегося на глаза киоска и вытаскиваю телефон. Открываю браузер, захожу на осточертевший сайт по трудоустройству и, желая в кратчайшие сроки найти новую работу, начинаю бегло листать доступные вакансии.

Через несколько минут отправляю резюме на эл-почту спа-центра, а после ещё в два места и продолжаю дальше листать объявления до тех пор, пока звонок не прерывает мои поиски.

Джина.

Странно. С какого перепугу моя давняя «подруга» мне звонит? В последний раз мы с ней общались года три назад, и то по телефону, потому что Джина была вечно слишком «занята», разводя на бабки очередного богатенького папика. Мы с ней оборвали связь, когда я начала раз за разом отказываться составить ей компанию в весёлых пятничных тусовках. А больше ей звонить мне было не за чем. Тогда что ей нужно сейчас?

— Алло? — вопросительно выдаю я, стирая с щеки дождевую каплю.

— Привет, Кортни. Давно не созванивались. Как поживаешь? — как ни в чём не бывало бодрым голосом спрашивает она, а на фоне в трубке играет музыка.

— Привет. Отлично, а ты?

— Я ещё круче. Ты же меня знаешь. Жизнь, как всегда, бьёт ключом. Веселье не кончается, — смеётся Джина, раздражая меня.

— Рада слышать. А мне зачем звонишь?

— Какая ты бука.

— Я не бука, а просто жду важный звонок.

— От мужика? Ты там случаем ещё не вышла во второй раз замуж?

— Нет, не вышла, — глухо цежу я.

И не собираюсь. Хотя, честно, не раз задумывалась о том, насколько бы моя жизнь стала легче, если бы какой-то богатый мужик повёл меня под венец и обеспечил всеми необходимыми мне средствами. Но увы, пусть за последний год у меня и были состоятельные любовники, но они совсем не рвались сделать мне предложение руки и сердца. Да и я не горела желанием стать их женой. Они, конечно, были мне симпатичны, но не настолько, чтобы согласиться терпеть их на постоянной основе… Даже ради бабла и неплохого секса. Нет уж, увольте. Только если уж я совсем перестану справляться одна.

— А в Спрингфилде хоть живёшь? Или уехала куда-то?

— Никуда я не уехала и я, честно говоря, не понимаю, к чему этот расспрос? Тебе что-то нужно? — нетерпеливо подталкиваю Джину к делу.

— Не поверишь, но да, — опять хохочет. — Я хочу предложить тебе кое-что и очень надеюсь, что ты мне поможешь.

— Если твоё предложение включает в себя тусовку и пьянку до утра, то я пас.

— Нет, ничего подобного. Я же помню, что ты ни с того ни с сего превратилась в старую клячу, которая вечно отказывается веселиться.

— Да, именно поэтому ты и прекратила мне звонить и отвечать на мои сообщения, — напоминаю помрачневшим тоном, и бесящий хохот на том конце провода наконец утихает.

— Прости, подруга. Я бываю той ещё сукой, тебе ли не знать. Но позволь мне попытаться загладить свою вину.

— Каким образом?

— Предложив тебе хорошо оплачиваемую работу, если, конечно, тебя это интересует.

— Интересует, — немедля отвечаю я. Желание поскорее прервать разговор с бывшей подругой резко испаряется. — Я тебя слушаю.

— Отлично. В общем, дело такое. У моего котика сегодня день рождения. Шестьдесят лет — знаменательная дата, в честь которой он устраивает званый вечер. Соберутся все его родственники, друзья и партнёры, среди которых много шишек города. Шикарное торжество пройдёт во французском ресторане «Per se». Знаешь такой?

— Знаю.

Как и то, что стоимость обеда в нём превышает мою недельную зарплату в салоне у Рамоны, но об этом я решаю умолчать.

— Ну вот… Для моего котика сегодня особенный вечер. И он очень хочет, чтобы всё прошло идеально, по высшему разряду. Но проблема в том, что фотограф, которого он нанял для торжества, десять минут назад позвонил ему и сообщил, что слёг с гриппом. А мой котик пипец дотошный и требовательный. Он долго выбирал того фотографа из десятков профессионалов, которых ему посоветовали друзья. И вот тебе на: он заболел, и теперь котик расстроен, ведь времени искать другого человека уже нет. И тут я сразу вспомнила о тебе, заверив котика, что ты одна из лучших в своём деле. Показала ему твои работы, и они ему понравились. Поэтому умоляю, скажи, что ты сможешь сегодня взяться за эту работу. Котик готов оплатить твоё время в двойном объёме, лишь бы ты смогла сегодня выручить нас. Что скажешь? Ты согласна, Кортни?

Согласна ли я провести вечер в одном из самых пафосных ресторанов города среди сливок общества, занимаясь любимым делом за двойную оплату? Она ещё спрашивает? Конечно, согласна. Однако я буду не я, если чуток не понабиваю себе цену. Особенно учитывая, что эта коза сразу не предложила своему котику мою кандидатуру на эту работу, а вспомнила обо мне в последний момент.

— Вообще-то, сегодня у меня уже занят вечер, — деловито проговариваю я.

— Тройная ставка. Кортни, пожалуйста.

— У меня сегодня очень важная и прибыльная съёмка. Я не могу её отменить в последний момент.

— А если котик заплатит тебе в разы больше, чем ты заработаешь на этой прибыльной съёмке? Сможешь отменить?

— Даже не знаю.

— Давай, Кортни. Будь другом. Пожалуйста. Деньги — не проблема. Сколько скажешь, столько котик и заплатит.

— Раз так, то, возможно, я и смогла бы что-то придумать.

— Так придумай! Прошу тебя. Я пообещала котику, что сделаю всё возможное, чтобы заполучить тебя на его праздник. И я не хочу разочаровывать его. Пожалуйста, Кортни, выручи по старой дружбе, — жалобно просит «подруга», и я решаю, что довольно торгов.

— Ладно, я освобожу вечер.

— Серьёзно? Тогда я могу бежать к котику и говорить, что проблема с фотографом решена? — воодушевлённо щебечет Джина, и на сей раз её звонкий голос не вызывает во мне и толики раздражения. Только благодарность вселенной за то, что она не оставляет меня одну в трудную минуту.

Да, сегодня передо мной закрылась одна дверь, но зато открылась другая. И этому нужно радоваться.

— Да, беги и обрадуй своего котика. Я приеду.

— Ура-а-а! — вскрикивает Джина, и я в уме делаю то же.

Видимо, зря я не верила в приметы. Птичье дерьмо — однозначно к деньгам.

Глава 2

— Кортни-и-и! Как я рада тебя видеть! — как только я вхожу в ресторан, восклицает Джина и налетает на меня с объятиями, словно в нашем общении не было паузы длиной в несколько лет.

Я же лишь слабо хлопаю её по спине и спешу вырваться из цепкой хватки, прежде чем Джина раздавит своим корпусом мой фотоаппарат.

— О-бал-деть! — изумлённо выдыхает блондинка, бегая по мне изучающим взглядом. — Да тебя почти не узнать, подруга! Ты как умудрилась так сильно похудеть?! Что это за чудо-диета? — восторгается она, даже не догадываясь, что рецепт моего похудения — это бессонные ночи, отсутствие времени для полноценных приёмов пищи и стресс. Много-много стресса.

— Интервальное голодание, — вместо правды отвечаю я, натягивая на губы подобие дружелюбной улыбки.

— Ничего себе! Я тоже пробовала так питаться, но у меня ничего не получилось. В итоге лишь набрала, а ты такой тростиночкой стала, мне аж завидно. Одни только сиськи остались. Ты ведьма, Кортни.

Я усмехаюсь в ответ, нисколько не разделяя восторга Джины. Сиськи — это, конечно, хорошо. Я даже рада, что с уходом килограммов мой четвёртый размер уменьшился до третьего, но в остальном я никогда не видела ничего красивого в излишней худобе. Всегда хотела накормить таких дохлых женщин, в какую превратилась сама. И считаю, что раньше, когда я регулярно занималась в тренажёрном зале и имела пышные, округлые формы, вылезающие за границы стандартных параметров идеальной фигуры, я выглядела куда более сексуально. Меня хотя бы было за что схватить, а сейчас одна кожа да кости. Ну, и сиськи. Что в этом красивого?

Но, судя по восхищённому взгляду Джины, она считает иначе. Однако тут я не удивляюсь. Она же сама тощая как жердь. Одни лишь накаченные губы да силиконовая грудь выпирают. Сколько её знаю, Джина перманентно сидела на каких-то диетах и детоксах, и жёстко морила себя голодом, если видела на весах лишние сто грамм.

Еба… Пардон… Больная на голову. Сейчас даже поражаюсь, как я когда-то умудрялась с ней тесно общаться? Явно тоже было не всё в порядке с головой.

— Ты отлично выглядишь, Кортни. Спасибо, что выполнила мою просьбу одеться подобающе данному мероприятию. Здесь сегодня соберётся много сливок общества. Было бы ужасно, если бы ты явилась в обычной рабочей одежде. Но ты молодец — выбрала прекрасное платье, пусть и из старой коллекции «Versace». Оно тебе очень идёт, — приторно-сладко проговаривает Джина.

Это она тоже любит — вместе с комплиментом выдать какую-нибудь колкость, вынуждающую собеседника почувствовать себе ущербным. Но на мне подобное не сработает. Я более чем уверена в себе. И мне плевать, что мой наряд из старой коллекции, а не суперновинка, как у Джины.

Будь моя воля, я бы надела классические брюки и рубашку, но раз клиент попросил быть платье и в целом выглядеть максимально презентабельно, да будет так. Я не стала тратить время на споры с ней и объяснять, что в таком наряде мне будет неудобно работать. Ничего со мной не случится, если один вечер поснимаю в платье. Тем более я выбрала самое комфортное и в то же время элегантное из всех, что были в моём арсенале. Чёрное длиной до колен и рукавами до локтей. Единственный минус — довольно глубокое декольте, но ничего лучше я найти не сумела. Так что есть, как есть. Радует, что о каблуках Джина и словом не обмолвилась, иначе я сегодня подохла бы. Редко их ношу, а во время работы — никогда. Это мука для моих ножек.

Однако, несмотря на отсутствие шикарного платья и туфель на высоченных шпильках, я согласна с Джиной: сегодня я выгляжу отлично. Волосы завила в крупные локоны и собрала в конский хвост, а лицо покрыла искусным макияжем, чтобы суметь спрятать синяки под глазами и придать лицу живость и цвет.

— А вот и мой котик идёт! — восклицает Джина, и я перевожу взгляд на импозантного мужчину в чёрном смокинге, явно сшитом на заказ.

Средний рост, крепкое телосложение, седые волосы, уверенная походка и взгляд правителя мира. Классический воротила. Ничего примечательного. Только если то, что вся его холёная физиономия исколота ботоксом и явно не раз подвергалась операциям.

Старик хотел выглядеть моложе? Что ж… Может, у него и получилось, но, честно, выглядит он крипово. Мне бы было стрёмно касаться его лица. Целовать — так тем более.

— Добрый вечер. Я так понимаю, вы Кортни? — обращается ко мне котик и спускает взгляд с моего лица ниже.

Хотела бы я сказать, что он рассматривает фотоаппарат, висящий на моей шее, но это не так. Соблазнительное декольте котику больше по нраву.

— Да, я Кортни, — вежливо улыбаюсь и протягиваю ему руку для рукопожатия. — Приятно познакомиться и с днём рождения, мистер…

— Зовите меня Мартин. Просто Мартин, — он берёт мою ладонь и галантно целует, не разрывая со мной зрительного контакта.

Мартин… Как же… Скорее старый похотливый мурзик, который считает уместным откровенно пожирать меня глазами, пока его девушка (или кем там является для него Джина) стоит под боком. Ох уж эти зажравшиеся кабели! Ни стыда, ни совести.

— Хорошо, Мартин. Поздравляю вас и спасибо за приглашение поработать на столь изысканном вечере. Я ещё не успела осмотреть весь ресторан более тщательно, но уже вижу, что организация и декорации потрясающие, — вытягиваю руку из мужской хватки и мило улыбаюсь, пока у Джины тем временем лицо перекашивается от негодования. Она явно уже жалеет о том, что попросила меня надеть платье.

— Это вам спасибо, что согласились в последний момент. По правде говоря, не понимаю, почему Джина сразу же не предложила мне вашу кандидатуру. Я просмотрел ваши работы и остался в восторге. Они мне понравились даже больше, чем работы предыдущего фотографа, который меня подвёл.

— Мы с Джиной давно не общались. Видимо, поэтому она и запамятовала обо мне, — произношу я, бросая выразительный взгляд на «подругу».

Нам обеим известно, почему она сразу не позвонила мне. И дело вовсе не в том, что несколько лет назад Кайл знатно испоганил мою репутацию фотографа. А в том, что Джина опасалась, что я уведу её старика. Ведь её мужики и раньше обращали на меня внимание, но так как я была замужем, то не представляла для Джины угрозы. А сейчас я свободна и открыта для новых отношений, да только отполированные дедули никогда не привлекали меня, сколько бы нулей на их банковских счетах ни было.

— Я очень рад, что она всё-таки вспомнила, и вы пришли. Позвольте я проведу вас по ресторану и расскажу, что жду от вас сегодня, — предлагает Мартин, и я вижу, как Джина намеревается открыть рот, но я её опережаю:

— Спасибо за предложение, но в этом нет необходимости. Ресторан я осмотрю сама, а насчёт всего остального меня уже осведомила Джина. Она подробно рассказала о всех ваших пожеланиях ещё во время телефонного разговора.

— Правда?

— Правда, — подтверждаю. — Кажется, она мечтает, чтобы этот вечер прошёл на ура, даже больше, чем вы. У вас замечательная девушка, — добавляю я, давая Джине понять, что у меня нет цели уводить у неё котика. Я пришла сюда не за этим. Она может расслабиться.

— Да, это так. Мне с ней очень повезло, — наконец Мартин переводит взгляд на сияющую Джину и притягивает к себе за талию.

Мне так и хочется выдать, чтобы он почаще себе об этом напоминал и поменьше пялился на других женщин, но благоразумно сдерживаю язык за зубами и отправляюсь на осмотр ресторана.

В «Per se» я никогда не бывала, только заранее просмотрела фотографии интерьера на сайте, чтобы понять, как тут обстоят дела с освещением. И нужно сказать: дела с ним обстоят отлично. Кажется, мне даже не потребуется вспышка и дополнительное оборудование, которое лежит в машине.

Зал ресторана просторный и светлый. Выполнен в смешении классического и современного стилей. Круглые столы с кремовыми скатертями, фарфоровый сервиз с элементами золота. Хрустальные лампы свисают с высокого потолка, большое количество настенных ламп, статуй и живых цветов украшают помещение, а огромные панорамные окна во всю стену выходят на живописный сад с искусственным прудом с кристально чистой водой.

Красота и классическая роскошь. Как по мне, немного скучновато. Я любитель более оригинальных интерьеров, однако это не уменьшает моего желания провести здесь весь сегодняшний вечер.

Закончив осмотр и познакомившись с музыкантами, подготавливающими инструменты для выступления, я делаю несколько пробных снимков и выстраиваю необходимые настройки камеры. И ещё раз убедившись, что с освещением полный порядок, возвращаюсь ко входу ресторана, где Мартин с Джиной будут встречать гостей, а я должна буду запечатлеть это на снимках.

И первые сливки общества появляются даже чуть раньше указанного времени. Все лощёные, нарядные, ухоженные. Мужчины в дорогих смокингах. Женщины в изысканных платьях от-кутюр и драгоценных украшениях. Над их образами, причёсками и мэйкапом стилисты явно работали полдня, так что на фотографиях они получаются как модели. Загляденье.

На меня особо никто не обращает внимания, но меня это не задевает. Я здесь не гость, а работник. И это нормально, что для людей из высшего общества я немногим отличаюсь от обычной декорации зала. Хотя, должна отметить, что некоторые толстосумы всё-таки одаривают меня заинтригованными взглядами, когда проходят мимо. Но не более. До приветствия и тем более разговора со мной они не снисходят. И слава богу! До сих пор помню, как когда-то с Полом посещала подобные вечера и готова была умереть от скуки, когда очередной нудный дядька пытался завести со мной диалог.

Мне в кайф просто выполнять свою работу и любоваться шикарными нарядами женщин. А мысль о том, что в конце вечера я получу жирненькую сумму денег, несказанно греет мою душу.

Да… Греет. А потом в ресторан вдруг входит знакомая высокая фигура, и внутри меня всё подрывается. Резко. Громко. Сокрушительно. Уши закладывает, а сердце подпрыгивает к горлу, прежде чем на лютой скорости полететь вниз. И всё это со мной происходит не от прямого взгляда на статного, невероятно привлекательного мужчину, а через дисплей камеры. Когда же я медленно опускаю фотоаппарат и перевожу взгляд на гостя, во мне словно длиннющая связка петард поджигается и взрывает весь мой привычный мир.

Это Он!

Мой Пол!

Он, мать его, здесь!

— Дэвенпорт! — радостно восклицает Мартин и приветственно пожимает Полу руку. — Не представляешь, как я рад, что ты всё-таки смог приехать. Ещё и не один.

Да уж… Не один. И от вида его шикарной длинноногой спутницы внутри меня происходит ещё один взрыв, от силы которого я едва подавляю внутри себя злостный рык. Особенно, когда вижу, как Пол приобнимает красотку за талию и очаровательно улыбается ей.

— Привет, Мартин. Конечно, приехал. Я не мог пропустить твой юбилей. С днём рождения! — Пол протягивает подарок в виде небольшой коробки, а я непроизвольно вздрагиваю от звука его голоса.

Этот голос… Этот низкий бархатный голос… Столько лет его не слышала. Столько лет старалась о нём не вспоминать. Но вот я слышу его, и горячая дрожь мигом пролетает по телу, сотрясая меня изнутри и снаружи. Чёрт!

— Я очень на это надеялся. С Джиной ты уже знаком. Представишь нас своей прекрасной спутнице?

— Конечно. Знакомься, это Ева, моя…

Громкий треск стекла прерывает Пола на полуслове. И далеко не сразу я въезжаю, что виновницей шума являюсь я. Лишь когда несколько пар глаз устремляются к моей персоне, до меня доходит, что, чуть отшатнувшись назад, я задела локтём хрустальную вазу, которая грудой осколков рассыпалась у моих ног.

Но мне плевать на стёкла и разбитую декорацию. Плевать, что Мартин меня отчитает за нерасторопность. Сейчас меня волнует только пронзительный взгляд тёмных глаз, которые в последний раз я видела несколько лет назад. В один из самых жутких дней моей жизни. В сером офисе. В лифте. Когда Пол обжигал меня лютой ненавистью и презрением, а сейчас…

Несколько невыносимых секунд зрительного контакта… Множество чувств и эмоций, возрождающихся по щелчку пальцев… Сотни скоростных ударов моего сердца, а затем полная его остановка, потому что в глазах моего бывшего мужа я не вижу ничего, кроме равнодушия.

Глава 3

Спокойно, Кортни. Дыши. Просто дыши. Возьми себя в руки и улыбнись.

Ничего сверхъестественного не случилось. Я всего лишь встретила мужчину, которого безумно любила, в компании сногсшибательной красотки и не нахожу в его лице и намёка на какую-либо эмоцию, которую Пол испытывал ко мне раньше.

Всё нормально. Ничего удивительного. Прошло больше четырёх лет. Естественно, он забыл меня, оставив все чувства в прошлом. В отличие от меня, чёрт побери!

Замерев, я как зачарованная любуюсь его лицом и чувствую, как каждая фибра моей души откликается на его присутствие.

— Ты что наделала?! — негодующий голос Джины приводит меня в чувство, и я наконец заставляю себя сконцентрироваться на более насущной проблеме.

— Ой, простите, пожалуйста. Не заметила за спиной вазу. Сейчас попрошу кого-нибудь, чтобы убрали.

— Не стоит. Я сам, — произносит Мартин, на удивление, без злости в мой адрес. Подзывает к себе мимо проходящего официанта и просит его убрать устроенный мной погром.

Чёрт! А я ведь так хотела воспользоваться возможностью улизнуть отсюда хотя бы на минуты, чтобы дождаться, когда Пол со своей красоткой пройдёт дальше в зал, облегчив мне задачу обрести прежний внутренний баланс.

— Вы, главное, отойдите в сторону, подальше от осколков. Не хотелось бы, чтобы вы поранили себе ноги, — добавляет Мартин, скользя пылким взглядом по моим оголённым ногам.

Нет, ну точно кобель. Однако на его очередной сальной взгляд мне параллельно. Куда сильнее меня волнует внимание Пола, который продолжает беспрерывно смотреть мне в глаза.

— Добрый вечер, Кортни, — проговаривает бывший муж своим низким, чарующим голосом. От него мурашки пролетают по позвоночнику, ноги норовят подогнуться в коленях, но я собираюсь, отгоняю прочь неуместные реакции тела и придаю голосу максимальную беззаботность:

— Добрый, Пол.

— Не знал, что ты вернулась в Спрингфилд.

Конечно, не знал. Я же все эти годы делала всё возможное, лишь бы минимизировать вероятность столкнуться с ним в городе.

— Теперь знаешь.

— Вы знакомы? — интересуется Мартин.

— Да, и очень близко. Они бывшие муж и жена, — встревает Джина, прижимаясь ближе к Мартину. То же делает и светловолосая дива, только жмётся она к моему Полу.

Мой Пол.

Ну, не дура, а?

Какой мой? О чём я вообще?

— О-о, понятно. Даже не знал, что ты был женат, Дэвенпорт.

А я не знала, что Мартин и Пол знакомы. Будь оно иначе, несколько раз подумала, прежде чем соглашаться на эту работу.

— Это было задолго до начала нашего сотрудничества, Мартин, — безэмоционально поясняет Пол, устремляя всё своё внимание на именинника, и мужчины завязывают непродолжительный разговор.

Обо мне же они напрочь забывают. Пол так точно. А вот Ева (я уже ненавижу это имя), наоборот, украдкой поглядывает в мою сторону.

Что? Интересно посмотреть, на кого твой мужчина впустую потратил девять лет своей жизни?

Так пусть смотрит. Мне не жалко. Лишьстановится любопытно, поведал ли Пол ей хоть что-то из того, что случилось между нами, или он решил умолчать о нашем браке, так же как сделал это в общении с Мартином?

Ладно. Плевать. Мне должно быть безразлично. Это не моё дело. Я должна сфокусироваться на работе, а о присутствии Пола забыть так же, как он забыл о моём. Для него я будто слилась со стеной. Я больше не получаю ни единого взгляда от него. Даже когда Мартин приглашает их с Евой пройти в зал и бывший муж проходит мимо, он меня будто не видит. Весь фокус его зрения сосредоточен на своей спутнице, которую он придерживает за талию.

Наверное, мне стоит выдохнуть, но увы, не получается. Запах его парфюма омывает меня горячей волной, и разочарование с обидой растекаются в груди, отдаваясь горечью во рту.

Мы четыре года не виделись, а Пол выдал мне только две фразы, и на этом всё. Большего я не заслуживаю.

Умом я понимаю, что да, не заслуживаю, но сердце наполняется болью, сжимаясь в недееспособный комочек. Однако и с этим дискомфортом я заставляю себя справиться, возвращаясь к работе.

Ничего… Всё в порядке. Ничего не случилось. Как ни крути, рано или поздно мы должны были с ним столкнуться, ведь Спрингфилд не такой уж большой город. И вот… Этот момент настал сегодня. Ничего страшного. Я сильная. Я выносливая — как физически, так и морально. Я стойко справлялась и с куда более сложными задачами, чем несколькочасовое времяпровождение в одном помещении с бывшим мужем и его шикарной пассией. Так что я без труда выдержу этот рабочий вечер, как множество предыдущих. Иначе быть не может.

Следующие два часа я с головой погружаюсь в рабочий процесс. Вместе с толпой сливок общества гуляю по праздничному залу, фотографирую, наслаждаюсь звучанием живой музыки, прислушиваюсь к светским разговорам гостей и потоку поздравлений, адресованных Мартину.

Ничего необычного. Программа вечера ничем не отличается от программ множества других званых вечеров, на которых мне приходилось работать. Разница лишь в том, что работается мне очень тяжко. Как бы я ни пыталась игнорировать Пола, мой взгляд то и дело натыкается на него. Будто моё чёртово зрение запрограммировано на то, чтобы отыскать его среди десятков незнакомых лиц, где бы он ни был.

Он такой красивый. Умереть можно. Я всегда считала его красавцем, идеальным по всем фронтам, и кайфовала, что все мои подруги пускают на него слюни. А спустя годы разлуки Пол, кажется, стал ещё привлекательнее. Или же я просто успела позабыть, насколько пронзительный у бывшего мужа взгляд. Насколько у него выразительные черты лица. Насколько он высокий и широкий в плечах. Насколько отпадно нам нём сидит чёрный костюм с белой рубашкой. Насколько уверенно он держится в общении с людьми. И насколько сильно он привлекает к себе внимание женщин.

Я далеко не единственная в зале, кто постоянно бросает на Пола заинтересованные взгляды. А его нежная и милая Ева так вообще смотрит на него как на божество, жмётся к нему и лыбится как дура, когда Пол целует её в висок, в щёку или шепчет что-то на ухо. Но даже не это доставляет мне самый сильный дискомфорт в районе рёбер, а тот факт, что Пол тоже ей улыбается.

Он выглядит счастливым и влюблённым… Не в меня, а внешне в полную мою противоположность. Да ещё и в писаную красавицу лет двадцати. Без грамма ботокса, силикона или гиалуронки. В отличие от Джины, Ева натуральная блондинка. Её длинные золотистые волосы изящно струятся до талии. Она на голову выше меня, стройная, точно ангел Victoria Secret’s, и с не менее ангельским личиком. Наверняка и по характеру эта милашка божий одуванчик. Скромная, порядочная, воспитанная, хозяйственная… Боже! Какая скукотища. Надеюсь, Пол с ней засыпает по вечерам от скуки. Прям очень надеюсь. Думать иначе невыносимо. Я и без того готова разреветься впервые за долгое время или же начать крушить весь ресторан в надежде хоть немного поумерить свой гнев и любопытство.

Как долго они встречаются? Насколько у них всё серьёзно? Они уже живут вместе? Спланировали совместное будущее? Собираются пожениться, нарожать детей? А, может, они уже женаты, и у них есть ребёнок?

Чёрт! Невозможно терпеть все эти вопросы, снарядами взрывающиеся в моей голове. И невозможно продолжать смотреть на эту влюблённую парочку, оставаясь спокойной.

Глаза начинает предательски щипать, а в груди не хватает воздуха, поэтому я решаю, что ничего страшного не случится, если я на пять минут выскочу на террасу, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

Мне это нужно. Жизненно необходимо — чуть успокоиться и набраться моральных сил, прежде чем вернуться в зал и доработать до конца вечера.

Я выхожу на террасу в одном лёгком платье, наплевав на то, что на улице уже стемнело, а температура воздуха явно близится к нулевой отметке. Холод меня не пугает, как всех леди в зале. На террасе нет ни одной женщины, желающей полюбоваться красотами живописного сада. Мужчин, впрочем, тоже немного. Только трое курильщиков беседуют между собой в конце террасы. Здесь царит тишина и почти полное отсутствие людей. То, что нужно.

Подхожу к каменной балюстраде, опираюсь на неё локтями и несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю. Осенний воздух холодит горло, лёгкие порывы ветра остужают разгорячённую кожу и довольно быстро успокаивают нервную систему. Отлично. Становится легче. Через пару минут беру фотоаппарат и делаю несколько снимков вечернего сада, освещённого огромным количеством фонарей и усыпанного декоративными огоньками. А после начинаю листать запечатлённые кадры. Один за другим, один за другим, и совсем скоро натыкаюсь на фото Пола с Евой, которых я, сама того не желая, засняла в зале. Много-много раз. Куда больше, чем любого другого гостя.

Зачем? Чёрт его знает. На данный момент в мыслях нет ни одного разумного ответа. Только сердце снова пропускает удар, а на языке так и вертится смачная порция мата от резко вспыхнувшей ревности и злости. Однако я благоразумно сдерживаюсь, оставляя всю ругань при себе. И как долбаная мазохистка зависаю на кадре их улыбающихся лиц. Смотрю и мучаюсь. Мучаюсь, но смотрю, чёрт меня побери. До тех пор, пока всю поверхность спины не съедают обжигающие мурашки, а горячее дыхание не опаляет левую щеку.

— Хорошо получились, — низкий вкрадчивый голос забирается в раковину уха, и меня словно током шарахает. С головы до ног. Со всей дури.

Я вздрагиваю, подпрыгивая на месте, и слишком резко поворачиваю голову влево, задевая щекой, носом и губами мужское лицо.

Всего одно короткое соприкосновение с щетиной. Один слабый, едва ощутимый мазок губами по горячим губам. Всего один вдох чарующего мужского парфюма, и меня повторно пробивает электрическим разрядом.

Глава 4

Встречаюсь взглядом со знакомыми тёмными глазами, и все реакции тела обостряются до предела, сердце срывается с положенного места, а из горла вырывается сдавленный стон.

— Пол? — изумлённо хлопаю глазами не в состоянии поверить, что он в самом деле здесь. Близко. Слишком близко. Так, что даже в приглушённом свете террасы я могу разглядеть крохотные узоры в радужках его глаз.

— Прости, не хотел тебя так сильно пугать и отрывать от занятного дела, — ровным голосом произносит он и наконец выпрямляется, увеличивая дистанцию между нашими лицами. Проводит большим пальцем по своей нижней губе, которой я несколько секунд назад нечаянно коснулась, при этом выглядит абсолютно спокойным, будто меня одну только что пронзило насквозь молнией от нашего случайного прикосновения. Хотя… Почему будто? Так оно и есть. На Пола этот короткий контакт губы в губы никак не подействовал. И это бесит.

— Ты зачем сюда пришёл? — от нервов чересчур резко выпаливаю я, и Пол удивлённо приподнимает бровь.

— А что, нельзя?

— Можно.

— Тогда в чём проблема?

— У меня нет проблем, но, думаю, они будут у тебя, если твоя спутница увидит тебя в компании бывшей жены.

Пол хмыкает, пригвождая меня насмешливым взглядом. Я же бросаю беглый взгляд на его руку и тихо выдыхаю. Обручального кольца нет.

— Не волнуйся за меня. Никаких проблем не будет. Ева не ревнует и не предъявляет мне претензий на пустом месте.

Пустое место? Вот, значит, кем я теперь для него являюсь?

— К тому же я не знал, что ты тоже будешь на террасе. Я просто вышел покурить.

В подтверждение своих слов Пол вытаскивает пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака. Прикуривает и глубоко затягивается табачным дымом, вынуждая меня почувствовать себя полной дурой.

Как я могла даже на миг подумать, что он пришёл сюда ради разговора со мной? Идиотка!

— Не знала, что ты опять куришь, — придав голосу максимальной непринуждённости, проговариваю я.

— Ты многого теперь обо мне не знаешь, Кортни, — парирует монотонно, спокойно, равнодушно, словно проводит лезвием по моему сердцу. А это его безразличное «Кортни» едва не вынуждает меня поморщиться.

Пол никогда не называл меня по имени. По фамилии — да. Женой — да. Врединой, сукой, стервой, любимой, козой — тысячи раз. Но чаще всего он называл меня испанкой, благодаря моим испанским корням по линии отца и девичьей фамилии Суарес.

Между нами повисает напряжённая тишина. По крайней мере, для меня она кажется такой, пока мы молчаливо разглядываем друг друга. Нервная дрожь прокатывается по телу волнами, покалыванием просачивается под кожу и спускается жаром в низ живота.

Не знаю, о чём думает Пол, но я во всех красках представляю, как срываю с него всю одежду и накидываюсь сверху. И с трудом держу язык за зубами, чтобы не начать пулять в него вопросами о нём.

Все эти годы я всячески избегала любой информации о бывшем муже. Но сейчас, случайно встретив его, мне хочется восполнить четырёхлетний пробел о его жизни. Да, хочу. Очень. Однако продолжаю благоразумно молчать, заведомо зная, что Пол не станет ничего рассказывать.

— Ты замёрзла, — впервые за этот вечер спустив взгляд ниже моего подбородка, утверждает Дэвенпорт, но он ошибается. Причина мелкой дрожи и мурашек на моей коже — он, а не холод.

— Нет, всё в порядке. Забыл? Я же горячая девочка. Мне всегда жарко, — отшучиваюсь я, желая хоть немного понизить градус напряжения между нами, но, кажется, добиваюсь обратного.

— Это ты забыла, что даже у горячих девочек может отмёрзнуть задница.

Взгляд бывшего мужа расплавленным воском стекает по моему декольте, животу, бёдрам и оголённым ногам, поднимая все волоски на теле. Ух… О каком холоде он говорит? Я вся горю. Пылаю как факел. И это всё из-за одного только взгляда.

Даже страшно представить, что бы со мной было, если бы Пол подошёл ко мне вплотную, уместил руки на талию и лёгким движением усадил меня на балюстраду. Втиснулся бы между моих раздвинутых ног, зарылся бы пальцами в мои волосы, оттянул бы их, запрокинув голову, и впился бы в мои губы страстным поцелуем. А затем целовал бы, целовал, целовал… До тех пор, пока я не начала бы умолять его о большем. И он дал бы. Задрал бы моё платье до талии, отодвинул трусики в сторону и, высвободив член из элегантных брюк, вошёл бы в меня до упора.

Я непроизвольно сжимаю бёдра, сглатываю, смачивая пересохшее горло. Вот же чёрт… Как меня понесло. Всё-таки трёхмесячное отсутствие секса даёт о себе знать. И это срочно нужно решать, а то за пять минут недообщения с бывшим мужем я успела в мыслях потрахаться с ним несколько раз. И, кажется, он это понял.

— Вернись в зал, — не просит, а требует Пол, немного приводя меня в чувство.

Черты его лица заострились, новая затяжка получается более глубокой и жадной, а глаза чётко отражают негодование. Не совсем понимаю, почему Пол злится, но это радует. Злость не ранит меня так, как равнодушие.

— Вернусь, но сначала мне нужно сделать несколько снимков сада, — вру я. Плевать мне на этот сад.

Пол неодобрительно вздыхает, его челюсть сжимается ещё сильнее, а окурок летит точно в неподалёку стоящую мусорную урну. На миг мне кажется, что он сейчас развернётся и сам покинет террасу, и разочарование начинает струиться по венам ледяной субстанцией. Секунду, две, три… А затем Пол вдруг снимает с себя пиджак, одним размашистым шагом уничтожает между нами расстояние и накидывает плотную ткань на мои плечи, трансформируя всю холодную смесь в моём теле в обжигающе-жаркую.

Знаю, с его стороны это всего лишь джентльменский жест, не более, но моё сердце всё равно делает кульбит и начинает скакать в грудной клетке как умалишённое.

Вдох, выдох, ещё одни вдох — и все лёгкие наполняются пленительным ароматом мужского парфюма. Не тем, что я когда-то подобрала Полу и всегда покупала ему. Однако этот аромат не кажется мне незнакомым. Будто я уже слышала его на ком-то другом, но только не помню на ком именно. Сандал, бергамот и лаванда — эти пряные нотки чётче всего улавливают мои обонятельные рецепторы. Вкусное комбо, дурманящее, но оно не способно затмить куда более чарующий запах кожи Пола, который я знаю до всех полутонов.

— Спасибо, — сильно задрав голову, чтобы посмотреть Дэвенпорту в глаза, выдыхаю я, едва справляясь с желанием прикрыть глаза в наслаждении, прильнуть лицом к его груди и потереться.

Он молчит, возвышаясь надо мной высоченной скалой, и просто разглядывает моё лицо, усложняя мне и без того непростую задачу не проявить перед ним бурю чувств, что вызывают его пристальный взгляд и опасная близость.

— Ты сменил парфюм, — нарушаю молчание первым, что приходит в голову, и Пол слабо кивает. — Тебе подходит. Вкусный, — не контролирую свой язык, проводя им по пересохшей нижней губе, и в глазах Дэвенпорта ещё больше возгорается ярость.

Да, не похоть, что стягивает горячими жгутами весь низ моего живота. Не радость от нашей случайной встречи. Не трепет от того, насколько близко мы находимся друг к другу, а именно ярость. Я чувствую её каждой молекулой тела. Она превращает его мужественное лицо в окаменелую маску, глаза — в два чёрных агата, а голос — в сталь.

— Хорошей тебе работы, Кортни, — цедит Пол и наконец отступает от меня. Разворачивается и уверенными шагами двигается к выходу из террасы, срывая с моих губ тихий стон разочарования.

— А как же пиджак? — бросаю ему в спину, вынуждая остановиться возле двери.

— Можешь оставить себе. Мне он больше не нужен. Мы уже уезжаем, — даже не обернувшись, безразлично отвечает он и уходит в зал.

А я так и остаюсь стоять на месте, с остервенением сжимая руки в кулаки. Мне вмиг становится до дрожи холодно, ведь в голове на повторе бомбит оглушительное: «Мы», которое никак не связано со мной.

Глава 5

Я помню момент, когда впервые увидела Пола, настолько чётко, словно это произошло вчера, а не много лет назад.

Это случилось в первый учебный день в университете. В кафетерии во время длинного перерыва. Зал, наполненный ароматом сладкой выпечки, был забит студентами, но Пола было невозможно не заметить среди всей толпы.

Он сидел за круглым столом в центре зала и активно беседовал со своими друзьями. Их было четверо. Все крупные, высокие, чертовски симпатичные. Явно спортсмены и, как я выяснила позже, самые популярные парни в универе. Но я среди всех сразу выделила красавчика-брюнета с наглыми глазами и самодовольной улыбкой.

В джинсах и чёрной майке, сквозь которую проглядывались очертания крепких мышц, Пол выглядел потрясающе. Он притягивал к себе внимание множества девушек в кафетерии. Однако я не собиралась быть «множеством» и просто поедать его глазами со стороны.

Я уже говорила, что я не из робкого десятка. Если я чего-то хочу, то получаю это. И плевать, что это был мой первый день в новом месте. Меня там никто не знал. Я тоже никого не знала и была одета в дешёвую одежду из масс-маркета, что выглядела простовато на фоне брендовых нарядов большинства студенток элитного университета «Спринлойс», в котором мне со второй попытки посчастливилось получить бюджетное место со стипендией.

Обычная юбка длиной чуть выше колен и бежевая блузка, которую я купила два года назад в «Zara», нисколько меня не смущали. Я знала, что нравлюсь парням, вне зависимости от того, какая одежда обтягивала мои пышные формы. Именно поэтому я, долго не думая, решила заявить Полу о своём существовании.

Откинув свои длинные, от природы угольно-чёрные волосы назад и расстегнув пару пуговичек на блузке, я сходила купить пирожное с кокосовым капучино и уже через пять минут оказалась возле нужного стола. И даже тот факт, что к парням присоединились две девушки и одну из них Пол обнимал, не заставил меня отступить.

— Привет, не против, если я подсяду к вам? — с очаровательной улыбкой спросила я, указывая на свободный стул, и шесть пар глаз устремились на меня.

Парни смотрели с интересом, оценивающе, предсказуемо залипнув на мой объёмный бюст, а девушки — со снисхождением и долей удивления. Мол, как эта пигалица-первокурсница посмела подойти к старшекурсникам? Однако меня их мнение не волновало. Всё моё тело покалывало от пристального внимания Пола.

— Против, — выдала выбеленная блондинка, окинув меня надменным взглядом. — Новички обычно сидят во-о-н там, — она махнула рукой в конец зала, где сидело несколько студентов, скромно уткнувшись в подносы с едой. — Уверена, и ты найдёшь себе там местечко, милая, — с приторной улыбкой добавила она, не вызвав во мне ничего, кроме усмешки.

— А я не хочу сидеть там, милая. Хочу здесь, но если вы все против, то поищу другое место, — я бросила вопросительный взгляд на каждого парня и, прежде чем добралась до Пола, услышала дружелюбное:

— Конечно, не против, красавица. Присаживайся, — произнёс крупный парень с потрясающей улыбкой, проявляющей милую ямочку на правой щеке, и похлопал ладонью по пустующему стулу.

Это был Логан, лучший друг Пола. А через несколько секунд мне представились ещё и Брайан с Итаном и, собственно, сам Пол. Меня пробило до мурашек, когда он заговорил со мной своим низким голосом, а стоило ему улыбнуться, как я едва в кашицу не превратилась и не скатилась под стол жидкой массой. Однако о своём трепетном состоянии знала лишь я одна. Перед всеми я держалась уверенно и беззаботно. А Пола и вовсе максимально игнорировала, обратив всё своё внимание на Логана.

Ну а что?

Первый шаг я сделала — показалась ему. Дальнейший сценарий нашего общения должен был диктовать Пол. Я уж точно не собиралась бегать и добиваться бессовестного бабника, коем определённо являлся Пол, учитывая, как он глазел на меня, напрочь потеряв интерес к блондинке, с которой ещё несколько минут назад обжимался.

В тайне я ликовала, чувствуя его горячий прицел на себе. Внешне же болтала и кокетничала с его друзьями. Особенно с Логаном, который зря времени не терял. За полчаса нашего общения успел и приобнять меня, и убрать прядь волос за ухо, и стереть пальцем крем от пирожного с моих губ. И судя по порочному взгляду Логана, он уже в красках представлял, как отымеет меня тем же вечером. Я быстро уяснила, что он долго с девушками не церемонился. В этом просто не было необходимости. Каждая вторая в универе только и мечтала, чтобы кто-то из этой популярной четвёрки уделил ей хоть немного своего времени и внимания.

Но мне «немного» было недостаточно. Я хотела, чтобы Пол не просто жаждал меня трахнуть, а капитально запал на меня. А также мне нужно было убедиться, что за его обалденной внешностью имеются мозги и характер. И о да! Пол меня не разочаровал.

— Ты мне понравилась, — прислонившись плечом к шкафчику, с лёту выдал Пол на следующем перерыве. Мне пришлось сильно прикусить щёку изнутри, лишь бы не заулыбаться от уха до уха.

— Ещё бы. Я не могу не понравиться, — продолжая складывать учебники, невозмутимо ответила я и вновь с головы до пят покрылась мурашками, потому что Пол начал смеяться.

— Твоя самоуверенность прелестна.

— Я вообще прелесть.

— Да, я заметил. Как и то, что я тебе тоже понравился.

Его уверенная реплика спровоцировала меня наконец повернуться, сильно задрать голову и посмотреть на него. Чёрт! Какой же он высокий. Гораздо выше, чем мне показалось, пока он сидел. Моя макушка едва достигала его носа, и это учитывая, что я была на десятисантиметровых каблуках.

— А твоя самоуверенность забавна, — выдала я, глядя ему точно в глаза.

— Скорее обоснована.

Вот же самовлюблённый засранец. Но чёрт, я с ним была полностью согласна. С такой внешностью и излучаемой сексуальной энергией, как у него, невозможно быть неуверенным в себе хлюпиком. Пол знал и привык к тому, что нравится поголовно всем девушкам. Однако я не собиралась так просто давать ему понять, что я тоже вхожу в их число.

— Уф… Полегче, парень. Ты, конечно, ничего, но мне больше по вкусу светленькие… Как Логан, — с придыханием соврала я, ожидая увидеть в лице Пола хоть какой-то намёк на злость, но нет. Он лишь опять усмехнулся, расплывшись в довольной улыбке.

— Неплохо врёшь. Очень правдоподобно, но меня не обманешь. Думаешь, я не понял твою тактику?

— Какую ещё тактику? — прикинулась дурой я.

— Мило общаться с моими друзьями, а меня полностью игнорировать, чтобы мне захотелось привлечь твоё внимание. Так вот. У тебя получилось. Я здесь.

— И что с того? Я должна начать делать сальто от счастья из-за того, что ты соизволил ко мне подойти?

— Нет, сальто делать не нужно, хотя я с удовольствием на это посмотрел бы. Особенно, если ты будешь прыгать в этой юбочке, — продолжая посмеиваться, он одарил мои ноги порочным взглядом.

Я нисколько не засмущалась. Пусть смотрит. Пусть любуется. Мне это по кайфу.

— Об этом можешь только мечтать. Прыгать перед тобой я точно не буду.

— Так я и думал.

— Тогда что ты от меня хочешь?

— Ничего сверхъестественного. Просто чтобы ты пошла со мной на свидание.

Неожиданно. Ну, точнее, я, конечно, ждала, что он пригласит меня на свидание, но не думала, что это случится так быстро.

— Ты кажешься удивлённой, — отметил Пол, лаская кожу моего лица испытывающим взглядом.

— Есть немного.

— Почему?

— Я думала, такие парни, как ты, не ходят на свидания. В этом нет нужды. Девушки и безо всякой романтики раздвигают перед тобой ноги.

— Ты тоже согласна раздвинуть без романтики? — с усмешкой выстрелил он в упор, сбив моё сердце с размеренного ритма.

Конечно, согласна. Хоть сама с собой я должна была быть честной. Не зацепи меня Пол настолько сильно, я бы без колебаний уже скакала на его члене в одной из аудиторий универа, но так как у меня была цель влюбить его в себя, а не разок потрахаться, пришлось натянуть на себя образ праведной недотроги.

— Разумеется, нет, — твёрдо ответила я. — Как, впрочем, и с романтикой тоже не раздвину и ни на какое свидание с тобой не пойду.

— Почему? — на сей раз сильно удивлённым казался Пол. Он явно не ожидал получить отказ.

— Потому что не хочу.

— Неправда. Хочешь.

— А теперь твоя самоуверенность стала раздражающей.

— Пусть так, но я знаю, что хочешь, и не отстану, пока ты не скажешь, в чём дело?

— Я уже сказала.

— Скажешь правду, испанка, — уточнил Пол, сбив меня с толку своим обращением ко мне.

— Почему ты назвал меня испанкой?

— Потому что у тебя южная внешность и фамилия Суарес. Вот я и сделал определённый вывод. Тебя задело это слово?

— Нет, я просто удивлена тому, что тебе известна моя фамилия. Когда только успел узнать? Мы познакомились всего лекцию назад.

— И у меня было целых два часа, чтобы выяснить о тебе всё, что возможно. Кортни Суарес, девятнадцать лет. Учишься на факультете «изобразительное искусство» и увлекаешься фотографией. Обожаешь сладости, экстремальные развлечения, тусоваться в клубах и имеешь привычку помогать бездомным животным.

Я была настолько поражена, что аж раскрыла рот, на который Пол тут же уставился плотоядным взглядом. В горле вмиг воцарилась засуха, а температура тела повысилась вдвое от мысли, что именно Пол в уме проделывает с моим ртом.

— И откуда ты столько накопал, позволь спросить? — прочистив горло, выдавила из себя я.

— Как откуда? Из твоих соцсетей. Ты же каждый шаг свой постишь, — произнёс Пол и наклонился ко мне настолько близко, что между нашими лицами осталось не более десяти сантиметров. — Никаких секретов, испанка. Так даже неинтересно, — добавил он полушёпотом и расплылся в довольной улыбке, намекая, что я для него как открытая книга. Никакой интриги. Уже завоёванная добыча. И данный факт не на шутку разозлил меня, зародив жгучее желание утереть наглецу нос.

— Ошибаешься, Пол, — продолжив смотреть ему в глаза, ещё больше сократила расстояние между нашими губами.

Стоило наплевать на то, что мы находимся в коридоре универа, где туда-сюда снует толпа студентов, и податься ещё на пару сантиметров, и мы бы впервые поцеловались. Я ощутила бы вкус его чувственных губ. Вобрала бы в себя его мятное дыхание. Застонала бы ему в рот от удовольствия. И убедила бы этого паршивца в том, что я так же, как и все остальные девушки, быстро поддалась его очарованию. Но чёрта с два я собиралась настолько облегчать ему задачу добиться желаемого.

— И в чём же я ошибся? — с хрипотцой спросил Пол, обжигая мои губы горячим дыханием, а ноздри — обалденным запахом своей кожи и парфюма.

— В том, что я выставляю в интернете каждый свой шаг.

— А разве это не так?

— Нет. Я выставляю только свои приличные поступки, а всё самое горячее, пошлое и запретное остаётся за кадром. Для особенных, так сказать, — изрекла я томным голосом и резко захлопнула свой шкафчик, нарушив громким стуком искрящееся сексуальное напряжение, витающее в пространстве между нами. А затем, не дождавшись ответа, развернулась и походкой от бедра отправилась в сторону нужной аудитории, слыша за спиной, как всегда, уверенное:

— Я стану для тебя самым особенным, испанка. В этом можешь не сомневаться.

Глава 6

И он стал. Самым особенным, самым любимым и самым желанным. Я думала о Поле почти круглосуточно, да и он не давал возможности забыть о нём. Дэвенпорт напрочь игнорировал все мои отказы пойти на свидание и каждое утро заезжал за мной, чтобы отвезти в универ. Во время перерывов находил меня, где бы я ни была, сдабривал моими любимыми сладостями, а после лекций довозил до дома, беспрерывно смешил меня, расспрашивал о моей жизни и уговаривал сказать ему «да».

Вся моя душа сотни раз желала прокричать ему это «Да!» на всё, что он предлагал мне, однако разум стоял на своём. Нужно было, чтобы Пол ещё побегал за мной. Возможно, ещё пару деньков, и ему осточертело бы возиться с первокурсницей, которая постоянно давала ему от ворот поворот. Однако дни шли, превращаясь в недели, а Дэвенпорт всё не сдавался. Терпения и целеустремлённости ему не занимать. Как, впрочем, и выдержки.

Я не раз видела, как к Полу подкатывают девушки. И столько же раз наблюдала, как он тактично им отказывает, неосознанно спасая их от моих острых когтей. Возможно, конечно, Пол трахался с кем-то вне учебного времени, когда меня не было поблизости, но, судя по тому, что с каждым днём он становился всё более напряжённым и будто наэлектризованным, я склонялась к выводу, что он всё-таки хранит мне верность. Если так вообще можно было выразиться, учитывая, что мы ещё даже не встречались.

Но даже несмотря на его явное перевозбуждение, Пол ни разу не пытался склонить меня к интиму. Да чёрт! Он даже не касался меня практически, хотя я изнемогала от желания, чтобы Пол дотронулся до меня или обнял, как это делал Логан в первый день нашего знакомства, но Пол как сама невинность держал свои руки при себе. Лишь взглядом щупал меня так, что я физически ощущала эти прикосновения и сходила с ума от жажды сорвать с нас обоих одежду, прижаться телом к телу и трахаться целую вечность.

Позже Дэвенпорт признался, что чуть не сдох, пока дразнил меня таким образом, побуждая меня саму перевести наши «дружеские» отношения на новый уровень. Засранец. Но, нужно признать, он-таки добился своего.

Я сдалась через месяц, наконец согласившись пойти с ним на романтическое свидание. И оно было невероятным. Я думала, что всё пройдёт по обычному сценарию: цветы, кино, ресторан, ужин при свечах и так далее, но Пол приятно удивил меня.

Вместо цветов при встрече всучил мне корзину с кучей маленьких ананасов, так как запомнил, что это мой любимый фрукт. А затем, зная мою любовь к экстриму, он привёз меня в парк аттракционов, где сначала мы прокатились на самых крутых горках, а потом отправились на ужин в небесах. Да, да. Именно в небесах. Ресторан на подвесной платформе поднялся на высоту пятидесяти метров.

Не было никаких свечей и живой музыки, но кому эта банальщина нужна, если нам открывался вид на вечернее небо и горящий огнями парк аттракционов?

Парящий в воздухе стол был рассчитан на двадцать человек, но Пол заранее выкупил все места, чтобы, кроме нас, повара, официанта и сотрудника службы безопасности, никого больше не было. Он мог себе позволить такие траты, так как уже тогда неплохо зарабатывал на криптовалюте. Причём настолько неплохо, что даже сам оплачивал своё обучение, а оно стоило немалых денег.

— Должна признать, Дэвенпорт, для того, кто никогда не водил девушек на свидания, ты неплохо справился, — с улыбкой произнесла я и съела последний кусочек нежнейшего сливочного десерта.

— Просто неплохо? — нахмурился Пол. — Да ты весь вечер сияешь как бенгальский огонёк. Мне кажется, я справился лучше, чем просто неплохо.

— Возможно, но я ни за что не стану тебе об этом говорить, иначе твоё непомерное эго раздуется ещё больше.

— Ой, ладно тебе. Ты не замёрзла?

— Разумеется, нет. Я горячая девочка.

— Это я понял ещё в нашу первую встречу, но всё равно лучше возьми мою куртку, — Дэвенпорт снял с себя кожанку и накинул её на меня. — Горячие девочки тоже могут отморозить себе задницу.

— А ты себе ничего не отморозишь? В одной же майке остался.

— Так меня сейчас согреет горячая девочка, и проблема будет решена.

Мы сидели в двойном кресле и были пристёгнуты одним ремнём, поэтому хитрецу не составило труда подсесть ко мне вплотную, обвить рукой мою талию и намертво прижать к себе.

Я чуть не застонала в голос от удовольствия. Пол так невероятно пах и был таким горячим, что весь жар его тела передался мне, проникнув сквозь кожу сладким томлением.

— Хочешь ещё десерт? — вкрадчивый шёпот коснулся мочки моего уха, и я едва не прокричала, что хочу. Хочу его, а не десерт. Сейчас же!

— Нет, ты что? Ты меня уже закормил. Особенно сладким. Мне кажется, ты жаждешь превратить меня в бегемота. Такими темпами мои и без того объёмные бёдра скоро не будут пролезать в дверные проёмы.

— Глупости. У тебя шикарные бёдра, — он горячим взглядом скользнул по моим ногам, опалив весь верхний слой кожи.

— Только бёдра?

— Возможно, и всё остальное, но я не буду тебе об этом говорить, иначе корона на твоей голове совсем сдавит тебе мозги.

— Эй! — толкнула его в плечо. — Ничего мне не сдавит. Я сама скромность, вообще-то.

Пол разразился смехом, от звука которого улыбка растянула мои губы до боли в скулах.

— Если ты сама скромность, испанка, то я — девственник.

— Идеальная парочка, — ляпнула я, после чего смех Пола тут же сошёл на нет, а взгляд стал томно-проникновенным.

— Значит, ты наконец согласна стать моей девушкой? — придвинувшись к моему лицу ещё ближе, серьёзно спросил он.

— А ты наконец предлагаешь?

— Наконец? Я вообще-то считаю тебя своей с первого дня нашей встречи.

Его слова окатили меня жаром, заведя сердце до заоблачных скоростей.

— Даже так?

— Да.

— Поэтому Логан больше не пытался ко мне подкатить? — задала вопрос, который давно уже интересовал меня, и в глазах Пола вспыхнул недобрый блеск.

— Логан больше не подкатывал к тебе, потому что я предупредил его, что наплюю на тот факт, что он профессиональный боксёр, и набью ему морду, если он ещё хоть раз посмеет подойти к моей будущей жене.

А от этого признания весь воздух покинул мои лёгкие, и я впервые за всё время нашего общения неслабо смутилась.

Лишь спустя время, когда я узнала Пола лучше и поняла, что он не такой легкомысленный бабник, каким показался мне на первый взгляд, я стопроцентно поверила его словам о том, что он, как и я, влюбился в меня с первого взгляда. Но в момент, когда мы находились высоко над землёй и смотрели друг другу в глаза, я не могла поверить в правдивость его признания.

— А ты хорош, — усмехнулась я, желая разрядить искрящуюся обстановку между нами. — Знаешь что сказать девушке, чтобы она мгновенно поплыла, но на мне такое не сработает.

— Я сказал тебе правду, испанка. В отличие от тебя, я не вижу причин что-то выдумывать и врать. Я и честным путём получу тебя.

Пиздец, какой он охрененный! Простите, но без мата никак. Я уже вся текла и трепетала от счастья, однако упрямо продолжала играть роль неприступной девы.

— В таком случае ты выбрал наилучшее время и место для подобных признаний. У меня нет ни малейшего шанса встать с кресла и начать бежать от тебя так, чтобы только пятки сверкали.

Я ожидала, что Пол опять рассмеётся, но в этот раз он остался донельзя серьёзным и сделал то, о чём я грезила целый месяц днями и ночами: жёстко схватил пальцами мои скулы, приблизился к лицу и, зло прошептав: «Не представляешь, как ты меня заебала», впился в губы глубоким поцелуем.

Я никогда не испытывала ничего подобного во время поцелуя. Казалось, вся моя кожа превратилась в поле из хлопушек, что одновременно начали взрываться и искрить, а платформа ресторана магическим образом исчезла, заставив меня парить в невесомости. Дыхание сбилось, пульсация между бёдер стала нестерпимой, а сердце стучало так мощно и громко, что я аж испугалась, что оно не выдержит переизбытка эмоций и остановится.

Пол потрясающе целовался. Гораздо лучше, чем я представляла в своих эротических фантазиях. Жадно, напористо, властно, словно губами печать на мне свою ставил, а я с удовольствием позволяла и отвечала с не менее пылким жаром. Уверена, если бы рядом с нами не было посторонних людей, мы бы оттрахали друг друга прямо в небе. Классное, кстати, воспоминание получилось бы — секс с любимым человеком на высоте птичьего полёта. Сладкая мечта практически любой девчонки. Но я не любая и никогда не придавала особого значения романтике. Для меня весь смак заключался не в обстановке, декорациях и месте, а в тех ощущениях, которые я испытывала с человеком. Однако я даже представить не могла, что наш первый секс случится так, как он случился.

Глава 7

Это произошло лишь спустя полтора месяца после нашего первого свидания, потому что я решила ещё немного потянуть резину и помучить Пола. И наш первый раз не то что нельзя было назвать романтичным, а даже просто нормальным. Это был лютый трэш, который я нечаянно спровоцировала очередной попыткой заставить Пола ревновать меня.

Но в свою защиту хочу сказать, что моей целью не было выбесить его до белого каления. Я хотела лишь слегка подразнить его. Так сказать, ещё больше обострить его желание ко мне. Но увы, мой пикантный танец с незнакомцем в ночном клубе пробудил в Поле зверя. Той ночью я впервые осознала, что мой вечно спокойный и терпеливый Пол таит в себе безрассудного монстра.

Потом, на трезвую голову, я осознала, что позволила парню, с которым танцевала, немного больше, чем следовало. Однако под воздействием алкоголя мне не казалось ужасным то, что он прижимался ко мне со спины, сминал ладонями мои ягодицы и разок даже скользнул языком по шее. Но Дэвенпорт считал иначе. Я даже понять ничего не успела, как Пол подлетел к нам, и в клубе началась нешуточная драка.

Пол накинулся на парня, на Дэвенпорта в отместку накинулись друзья пострадавшего, а на друзей набросились Логан с Итаном и Брайаном. В общем, началось кровавое месиво. Я думала, что они поубивают друг друга. И всё из-за меня. К счастью, охранники подоспели вовремя и сумели остановить потасовку, а после выгнали нас всех из клуба.

Повеселились на славу, однако. Ничего не скажешь. Да только для меня «веселье» на этом не закончилось. Пол был зол как чёрт и, кажется, не в себе. Он грубо схватил меня за запястье и потащил от клуба и всех людей в неизвестном направлении. На все мои крики и просьбы отпустить меня он никак не реагировал. Повернулся ко мне, пригвоздив залитым кровью взглядом, лишь когда затащил меня в какую-то тёмную подворотню и припечатал спиной к стене.

— Ты с ума сошёл?! Что на тебя нашло?! Я же просто танцевала с ним! — прокричала я, наконец вырвав запястье из его цепкой хватки.

— Видел я как ты просто танцевала с ним. Ещё немного — и он поволок бы тебя ебаться в туалет.

— Совсем дурак? Я ни за что не пошла бы с ним никуда. Я всего лишь хотела тебя немного подразнить, вот и всё!

— Подразнить? Опять? Тебя не задолбало это делать? Мудаков, с помощью которых ты меня дразнишь в универе, недостаточно? Ещё и с этим решила меня побесить? Что ж, отлично! У тебя получилось, блять! Теперь пожинай плоды.

Я даже слова сказать не успела, как оказалась развёрнута на сто восемьдесят градусов и мощно вбита грудью в кирпичную стену.

— Пол! Успокойся! Ты что творишь?!

— То, что давно нужно было сделать, а не быть с тобой добрым и терпеливым. Ты всё равно, сука, не ценишь. Всё в игры свои со мной играешь. Задолбала! — он зло прорычал мне в шею и тут же укусил чувствительную кожу. Сильно. Несдержанно. До пронзительной боли и ядерной волны похоти, летящей по кровотоку.

Адреналин, алкоголь, страх, злость, изумление и лютое возбуждение смешались в один убойный коктейль, разлившись по всем конечностям. Но я всё равно пыталась остановить Пола и вразумить безумца, ибо быть оттраханной в грязной подворотне любимым человеком не входило в мои планы на тот вечер. Однако у Дэвенпорта совсем поехала крыша. Ему было плевать на мои слова и отчаянные брыкания. Он без особого труда удерживал меня и расстёгивал ремень и ширинку на своих брюках. А дальше сильная рука задрала моё платье до талии, последовал рык, треск моих трусов, звонкий шлепок по голым ягодицам и наш общий протяжный стон в момент, когда Пол одним мощным толчком вогнал в меня член до самого упора.

О Боги! Впервые ощутить его крупный член в себе было убийственно приятно, остро, на грани помутнения рассудка. Возможно, кто-то скажет, что я больная, а Пол — насильник, но мне плевать. Меня никогда не волновало, что люди думают о нас с Полом. Даже когда я поделилась с подругами о нашем с Дэвенпортом первом разе, меня нисколько не волновали их вытянутые физиономии. Главное — несмотря на дикость ситуации, шок и бурю негативных эмоций, в тот момент я дрожала от ни с чем несравнимого кайфа.

— Раз вошёл, тогда двигайся, ублюдок! Чего замер?! — прижатая щекой к стене, прошипела я, находясь на грани потери сознания от невероятного чувства наполненности и желания большего.

— Подожди, блять.

Но я не могла ждать. Я хотела его. Так долго хотела. И вот он оказался во мне, но не давал мне того, в чём я жизненно нуждалась.

— Замри, сука! — он до боли сжал ладонями мою талию, чтобы я прекратила извиваться в нетерпении. — Дай привыкнуть. Я больше двух месяцев не трахался. И ты ещё не уставала издеваться надо мной.

О да-а-а. Я была той ещё сукой. Из серии «возбужу, но не дам». Я не только дразнила Пола общением с другими парнями, но и мучила его в сексуальном плане. Как и себя тоже. И кайфовала от этого. Точно больная на голову баба, которая, сама не поняла, как заигралась и довела дело до грубого секса в подворотне.

И да… Как только Пол пришёл в себя от первого проникновения, он начал трахать меня грубо, жёстко, быстро. С влажными, пропитанными кровью Пола поцелуями. С хаотичными прикосновениями, мощными толчками и злобным рычанием. Пол даже не трахал меня, а откровенно ебал, вынуждая царапать ногтями стену и выбивая из меня стоны и крики, которые он пытался приглушить, накрыв мой рот ладонью.

Наш секс продлился не дольше минуты, ибо после затяжного воздержания нам обоим не требовалось много времени, чтобы достигнуть оргазма. Но господи! Какой это был оргазм. Я думала, что от удовольствия упаду прямо на грязный асфальт. И, наверное, так оно и случилось бы, если бы Пол не держал меня крепко-крепко. Он намертво вжался своим телом в меня, тяжело дышал мне в шею, покрывал кожу ленивыми поцелуями и что-то неразборчиво шептал. То ли извинялся за столь бурный срыв, то ли продолжал отчитывать меня, то ли матерился. Толком было непонятно, да и мне было по барабану. Я таяла в его руках, пыталась угомонить сердцебиение и улыбалась как умалишённая, чувствуя, как по спине и заднице стекают капли спермы.

— Ты испачкал моё платье, — это первое, что удалось выдавить из себя после оргазма.

Пол сильнее вжался лицом в мою шею и начал щекотать её хриплым смехом.

— Почему ты смеёшься?

— Потому что я только что отымел тебя как шлюху подзаборную возле грязной стены, а тебя во всей этой ситуации волнует только испачканное платье.

— Не только это. Ещё ты порвал мои трусики.

— Ты точно неадекватная.

— А ты зверюга.

— Да уж, — тихо усмехнулся Пол и, обхватив пальцами мой подбородок, вынудил посмотреть на него. Из подбитой губы по-прежнему струилась кровь, а в любимом взгляде плескались отголоски кайфа, разбавленные сожалением. — Прости меня. Я не хотел так. Я не знаю, что на меня нашло. Со мной такое впервые. Просто увидел, как какой-то хер трётся об тебя и лапает, а ты ему спокойно позволяешь, и меня перемкнуло.

— Я уже сказала, почему по глупости сделала это. Но я бы ни за что не позволила ему ничего больше.

— Очень на это надеюсь, потому что я смогу смириться с любыми твоими заёбами, но измену никогда не прощу. Слышишь? Никогда. И эту хрень, которую ты постоянно устраиваешь, чтобы вывести меня на ревность, я тоже больше не собираюсь терпеть. Ты либо только моя, либо мы расходимся. Третьего не дано.

— Я твоя. Только твоя, — без промедлений заверила я, даже в мыслях не желая задумываться о вероятности разойтись с Полом.

— Точно? — он пронзил меня своим тёмным взглядом, и я коснулась ладонью его щеки.

— Точно. Я никогда не предам тебя. Мне никто другой не нужен. Я люблю тебя, — слова сорвались с моих губ раньше, чем я успела хоть что-то обдумать и прикусить свой язык.

Я так долго морозила Пола и прикидывалась недотрогой, апотом бац — и первая призналась ему в чувствах спустя всего два с половиной месяца знакомства. Хуже просто нельзя было придумать. Особенно учитывая, что я сделала это после нашего быстрого траха. Но слова вылетели из моего рта, и было бы глупо пытаться начать выдумывать отмазки по типу: «я так сказала, потому что ещё не до конца оклемалась после оргазма» или же «это всё алкоголь, на деле я так не чувствую». Ложь. Я точно чувствовала, что люблю его. И мне до безумия хотелось услышать от Пола те же слова, однако он продолжал молчать, пристально вглядываясь в моё лицо.

До сих пор помню, как где-то вдалеке была слышна музыка, смех и громкие разговоры тусовщиков, уличный фонарь потрескивал, то включаясь, то выключаясь, ночной ветер охлаждал разгорячённую кожу и игрался с моими растрёпанными волосами, а Пол всё смотрел и смотрел на меня, убивая своим затянувшимся молчанием.

Я уже собиралась сказать ему, что он не обязан отвечать мне тем же, однако стоило мне только открыть рот, как Дэвенпорт запечатал его своими губами, снова закрутив меня в воронку чувственности, любви и счастья. А когда разорвал до невозможности сладкий поцелуй, ошарашил меня до полусмерти:

— Выходи за меня.

И больной на голову и по уши влюблённой Кортни потребовались всего полминуты, чтобы согласиться. Чуть позже, конечно, Пол организовал второе предложение руки и сердца. Романтичное, с кольцом с бриллиантом и в элегантном ресторане с видом на весь Спрингфилд, но я по сей день считаю первое предложение в подворотне после сумасшедшего секса самым лучшим и незабываемым.

Такое уж точно мало у какой девушки происходило. Без сомнений.

Глава 8

Припарковав машину возле дома, я сглатываю горький ком в горле и выбираюсь на улицу. Сердце сжимается, грудь сдавливает удушливой болью. Вспоминать начало нашей с Полом бурной истории всегда даётся мне с трудом. Это бередит старые раны, злит и огорчает, потому что мы просрали всё прекрасное, что было между нами. А точнее, это сделала я.

Пол замечательный мужчина. А если его нарочно не доводить до бешенства, как частенько это делала я, то можно сказать, он идеальный. И идеальность его заключается не только в неотразимой внешности, состоятельности, уверенности в себе и способности решить любую, даже, казалось бы, самую нерешаемую проблему. Но и в том, что, несмотря на первое обманчивое впечатление, которое он производит, Пол честный, верный и семейный. Он однолюб. И всегда мечтал создать большую дружную семью со множеством детишек, о чём и сообщил мне ещё в самом начале, до того как мы ясным летним днём во время каникул расписались и устроили пышную свадьбу.

С моей стороны была лишь парочка подруг и мама, а со стороны Пола не только родители, лучшие друзья и товарищи из команды по регби, но и орава родственников. Людей было море.

Когда я получила список гостей от матери Пола, не сразу поверила, что у них настолько много родственников и со всеми ними они тесно общаются. Но это так. Пол со всеми имел близкие отношения, а в мелких племянниках души не чаял.

И, наверное, большинство женщин умилились бы последнему факту и нарадоваться не могли бы тому, что их любимый мужчина настолько обожает детей и жаждет обзавестись своими, но только не я — конченая детоненавистница.

Сколько себя помнила, я терпеть не могла детей. Я не видела в них ничего милого и прекрасного. До дрожи не выносила их плач, крики и истерики. Не любила их молочный запах и даже трогать их не хотела. Я всегда держалась от них подальше, а о том, чтобы родить и посвятить всю себя одному из этих маленьких созданий, мне было даже страшно представлять. Для меня это было сродни концу моей жизни. И как же прекрасно, что Пол не затрагивал тему детей до моего выпуска из университета и ещё два года после, пока он был сфокусирован на своём бизнесе.

Однако стоило его компании по торговле строительных материалов обрести стабильность, как Пол начал заводить разговоры о том, что нам пора задуматься о пополнении в семье. Я же, надеясь, что моя ярая нелюбовь к детям с возрастом исчезнет, постоянно выискивала веские причины, почему нам стоит ещё повременить со столь серьёзным решением.

Но увы, годы шли, а я по-прежнему на дух не переносила детей и совершенно не ощущала в себе желания стать матерью. Наоборот. Меня воротило от одной только мысли об этом. А Пол до жути хотел ребёнка. И даже несколько.

Я знала это, пусть он и не говорил мне об этом часто. В отличие от его мамы и тёти, которые при каждом удобном случае начинали капать мне на мозги своим «пора», «дети — это счастье», «главная миссия женщины — это рожать и воспитывать детей», «тебе нужно родить, Кортни, часики тикают» и всё в том же духе.

После каждой встречи с родственниками Пола я возвращалась домой злющая и заведённая до предела. И, разумеется, это сказывалось на наших отношениях с Дэвенпортом. Мы часто ссорились, спорили и, бывало, разругавшись в пух и прах, даже спали в разных комнатах. Он тоже отказывался понимать, почему я, имея много свободного времени и окружённая деньгами, благоприятными условиями жизни и заботой любящего мужа, не хочу сделать нас ещё более счастливыми.

Да только я и без детей была счастливее некуда. И меня бесило, что Полу перестало хватать меня одной, чтобы ощущать себя стопроцентно счастливым.

Однако, как бы смешно это ни звучало, вовсе не мои отказы попытаться забеременеть положили начало концу нашего брака, а тот факт, что я забеременела.

Это произошло совершенно неожиданно для меня, ведь я много лет принимала противозачаточные. Разумеется, я слышала, что они, как и любые другие контрацептивы, защищают лишь на девяносто девять процентов. Но я никак не была готова к тому, что я попаду в этот чёртов мизерный один процент и забеременею.

Для меня вид двух полосок на тесте был схож со свалившимся на мои плечи роялем. Меня придавило тяжестью отчаяния, и я сползла по стене на кафельный пол ванной комнаты. Руки тряслись, всё тело лихорадило, а по щекам стекали слёзы. Ни хера не радости. Ведь я понимала, что, когда Пол узнает о беременности, он будет летать от счастья и ни за что не позволит мне её прервать. А сделать аборт за его спиной я не могла. Совесть не позволила бы так поступить с любимым человеком, как бы меня ни угнетала мысль о материнстве.

Я сообщила Полу об этой «замечательной» новости тем же вечером, и, о, Боже! Он радовался куда сильнее, чем я предполагала. Сжал мне до хруста в костях и чуть ли с ног до головы не зацеловал. Пол так сиял, что своим счастливым светом мог осветить весь город.

Следующие несколько недель он летал вокруг меня, как вокруг принцессы, сопровождал на все узи и приёмы у гинеколога. Начал планировать ремонт в одной из спален, чтобы сделать из неё детскую. Скупил всевозможные книги для будущих родителей и оповестил всех своих родственников и друзей о том, что скоро станет папой.

С одной стороны мне было приятно видеть Дэвенпорта настолько воодушевлённым и счастливым, а с другой — я бесконечно грустила, потому что ни в какую не могла разделить с ним его вечно приподнятое настроение.

Во мне как не было и тени материнского инстинкта, так она и не появилась. Моё сердце не откликнулось ни когда я на мониторе увидела маленькое пятно, пока ещё нисколько не напоминающее человека, ни когда наблюдала за мамами с детьми, играющими на детской площадке, ни когда проходила мимо детских магазинов и видела миниатюрные вещички. Ноль щемящей радости, какую испытывают нормальные беременные женщины.

Видимо, я куда больше похожа на свою бессердечную мать, чем хотела это признавать. И я в очередной раз убедилась в этом, когда однажды посреди ночи проснулась от сильной, пронизывающей всё тело боли и увидела кровь на светлых простынях. Я с криками разбудила Пола, но не потому, что испугалась за жизнь комка в моей матке. Я испугалась за себя. И только за себя. А когда на следующее утро проснулась в больнице и узнала о выкидыше, из моих глаз не вытекло ни одной слезинки. Вот такая я эгоистичная дрянь.

Вместо грусти и скорби, я испытала невыразимое облегчение. В то время как Пол места себе не находил от горя. Я никогда прежде не видела его настолько подавленным и печальным. Моё сердце рвалось на куски при виде его страданий. Мне хотелось сделать что угодно, лишь бы утешить любимого и хоть немного его приободрить, однако все мои попытки не только не увенчались успехом, но ещё и возымели обратный эффект.

— Ты всего неделю назад потеряла ребёнка и уже хочешь пойти на пафосный праздник какого-то там безмозглого блоггера-инфлуэнсера? — сердито выпалил Пол после того, как я предложила ему выбраться из дома.

— Я не особо хочу туда идти, но считаю, что нам стоит развеяться. Что случилось, то случилось, Пол. Нам остаётся лишь смириться и жить дальше.

— Ну да… Смириться, — недобро фыркнул он, пронзив меня гневным взглядом. — Ты, как посмотрю, быстро смирилась. Хотя чему я удивляюсь? Ты же не хотела этого ребёнка. И в тайне даже радуешься, что случился выкидыш.

Его голос, словно раскалённая плеть, хлестал меня по сердцу каждым брошенным словом. Мне было больно. Я злилась и хотела громогласно подтвердить его предположения, но всё-таки смогла сдержать в себе свою вспыльчивую натуру и просто промолчала. Я не хотела ещё больше обострять боль Пола. Мне и так было невыносимо смотреть, как он горюет. Однако моё молчание он воспринял красноречивее любых слов.

— Так я и думал, — процедил он, а затем вскочил с кресла и покинул квартиру, с грохотом захлопнув входную дверь.

После выкидыша наша жизнь сильно изменилась. Мы отгородились друг от друга, перестали проводить часто время вместе, смеяться, разговаривать часами. Только трахались временами, но не по велению сердца, а скорее для того, чтобы сбросить физическое напряжение. Перекидывались базовыми фразами во время завтрака или ужина, навещали родителей Пола, притворяясь, будто у нас всё в порядке, и неделями варились каждый в своих переживаниях.

Однако, несмотря на похолодание в отношениях, ни один из нас даже не заикался о разводе. До тех пор, пока мне не надоело жить в неопределённости, и я набралась смелости поговорить с Полом начистоту.

И в тот раз я решила быть стопроцентно честной с ним, наконец признавшись, что я не только не люблю детей и не хочу их заводить, но и то, что, скорее всего, данный факт никогда не изменится.

— Я никогда не смогу с удовольствием дать тебе то, о чём ты мечтаешь, Пол. Я искреннее думала, что с годами я изменю своё мнение о детях, но мне уже двадцать семь, а я по-прежнему не вижу себя матерью. Ни сейчас, ни вообще, — мой голос звучал глухо, надтреснуто, словно шелест сухих листьев. Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем произнести то, от чего моё сердце было готово самоликвидироваться. — Поэтому я не могу просить тебя продолжать быть со мной и отказываться от своих желаний. И я пойму, если ты захочешь подать на развод, чтобы найти другую женщину, способную дать тебе то, что ты хочешь.

Несколько самых мучительных и тянущихся, точно жвачка, секунд Пол просто молчал, уставившись на меня как на инопланетное создание, а затем выдал не менее охрипшим голосом, чем у меня:

— Ты что, совсем дура? — он сжал руки в кулаки, а после разжал и в два шага добрался до меня, схватив за плечи. — Что бы я больше не слышал подобного бреда про развод и других женщин!

— Но я…

— Я сказал: никогда больше не говори мне такого бреда, испанка! — строгим тоном перебил он мой удивлённый лепет. — Без тебя мне на хрен никакие дети не нужны. Я люблю тебя. Ты моя жизнь. Ты — моё всё! И даже если ты никогда не захочешь детей — плевать. Это не имеет значения, пока ты со мной… Пока мы вместе, — выпалил Дэвенпорт мне в лицо и поцеловал с такой страстью и любовью, что из моей головы мигом вылетели все страхи, боль и мысли о вероятном разводе.

Я впивалась в его губы как изголодавшаяся тигрица и позволила себе поверить, что Полу действительно всегда будет хватать меня одной, а желание стать отцом рано или поздно угаснет.

И что я могу сказать?

Это было самым крупным заблуждением в моей жизни.

С трудом отогнав давние воспоминания, я вхожу в прихожую и тихо раздеваюсь. На часах полвторого ночи. В квартире царит тишина и безупречная чистота. Спасибо моей незаменимой помощнице Марисе. Не знаю, что бы я делала без её помощи. У неё, конечно, часовая ставка немаленькая, но за все те обязанности, с которыми она вот уже два года справляется на ура, я временами даже доплачиваю ей. Когда у меня имеются лишние деньги, разумеется, ибо я боюсь, что она найдёт других работодателей и покинет меня. А я не могу этого допустить.

Мариса давно уже превратилась из работницы в полноценного члена семьи. Я даже выделила ей отдельную комнату для таких случаев, как сегодня, когда ей пришлось остаться у меня с ночёвкой. Мои отношения с этой добродушной латиноамериканкой в разы теплее, чем с родной матерью. Я прикипела к ней всей душой и только ей я доверяю, как самой себе.

Сбрасываю туфли и разминаю стопы. Тело гудит от переутомления, а голова — от мигрени. Мне хочется поскорее принять душ, чтобы смыть с себя запах Дэвенпорта. Он сохранился на мне после носки его пиджака, который я благоразумно оставила в ресторане. Не нужны мне новые напоминания о Поле. Наоборот — я должна как можно быстрее вытравить из памяти нашу с ним неожиданную встречу.

Однако, как бы мне ни хотелось смыть себя его запах и усталость, вместо ванной я в первую очередь направляюсь в спальню, где в темноте на цыпочках шагаю по ковру, чтобы не потревожить сон самого драгоценного человека, который есть в моей жизни.

Он — моё сердце.

Моя душа.

Центр моего мира.

И единственный мужчина, которого я смогла полюбить даже больше, чем Пола Дэвенпорта.

Глава 9

Я подхожу к кроватке и расплываюсь в улыбке, видя, как мирно сопит мой капризный мужчина, которого я никогда не хотела, но, познакомившись с ним, сумела полюбить так, как, мне казалось, моё сердце не способно любить.

— Привет, Джей-Джей, — одними губами шепчу я, ощущая, как при взгляде на сына мощные потоки тепла расслабляют уставшее тело и отгоняют прочь все грустные мысли.

Сейчас для меня есть только я и он — мой маленький мальчик, ради которого я пашу как ломовая лошадь, лишь бы снабдить его не просто всем необходимым, а самым лучшим. Мальчик, за которого я убью любого, кто посмеет ему навредить. И мальчик, на которого вселенная явно сбросила моё наказание за то, какой бездушной женщиной я была.

Я годами жила с ненавистью и отвращением к детям. Нисколько не расстроилась, когда потеряла первого ребёнка. А когда в разгаре своих рабочих путешествий заметила задержку и позже с ужасом смотрела на очередные две полоски, я проклинала весь свет за то, что снова забеременела. Только в этот раз от неизвестно кого. В прямом смысле. Я не просто была незнакома с мужчиной, с которым переспала, а даже внешности его не помню. А точнее, я ничего не помню, кроме ощущения его жёсткой, густой бороды на своей коже. Всё.

В остальном наш секс для меня сохранился в памяти непроглядным чёрным пятном. И причина тому вовсе не моя неспособность контролировать количество выпитого алкоголя. Нет. Я прекрасно знаю свою норму. Той ночью в одном из специфических клубов Амстердама я выпила всего два рокса виски, однако в один из них мне явно что-то подсыпали, и я вылетела из реальности до самого утра. И не я одна, между прочим. На следующий день я выяснила, что ещё несколько членов нашей команды после выпитого спиртного оказались под кайфом. Одна лишь Трейси, визажист, за всю ночь не сделала ни глотка в том клубе, поэтому смогла наутро рассказать нам всем, как мы люто отжигали.

На поступки других ребят мне было параллельно. Меня волновало только то, что делала ночью я. А я чего только не вытворяла. И танцевала на барной стойке, и устроила стриптиз, и приставала к диджею, и какого-то лешего курила сигареты, хотя никогда не была курильщицей. Но всё это мелочи на фоне того, что я отправилась в приватную комнату, где, по словам Трейси, уже находилась какая-то парочка. И никто из нас троих не выходил из комнаты на протяжении следующих двух часов.

Трейси уже собиралась вламываться внутрь, чтобы проверить жива ли я и вытащить меня оттуда, но как раз в этот момент я сама выбралась наружу. Растрёпанная, помятая, с опухшими губами и чертовски довольной улыбкой. Ну, то есть стопроцентно понятно, чем я там занималась — своим первым в жизни тройничком, мать его!

В браке мы с Полом иногда любили экспериментировать: посещали стрип-клуб, устраивали ролевые игры и трахались возле окна, выходящего на окна множества соседей. Несколько раз у нас даже появлялись зрители, наблюдающие, как Пол, впечатав меня в стекло, трахает сзади, но на этом всё. Мы никогда не вмешивали физически в наш секс третьего человека. И у меня не было желания попробовать мжм или жмж, так как заведомо знала, что ни черта не выйдет.

Я та ещё собственница. Я бы выдрала девке все волосы в первую же секунду, как она прикоснулась бы к моему мужу. И то же самое я могла сказать о Поле. Одна мысль о том, что ко мне прикоснётся другой мужчина, приводила его в бешенство, так что у нас не мжм получился бы, а кровавая бойня.

Нам с Дэвенпортом всегда хватало нас двоих. Да и после развода я не замечала за собой желания попробовать что-то новое. Тогда я вообще не могла ни с кем заниматься сексом. Даже с целью вытраивать Пола из своего сердца. Будь я в сознании, я ни за что не вошла бы в ту комнату, став мимолётным развлечением для влюблённой пары. А мне этот эксперимент не принёс бы вторую нежеланную беременность.

Я находилась в чужой стране, на чужом континенте, в самом разгаре рабочего контракта, поэтому я даже не раздумывала о том, что мне следует сделать, чтобы решить сложившуюся проблему. После осмотра гинеколога, сдачи анализов и подтверждения моей беременности я немедленно записалась на аборт. Без колебаний. Без сомнений. Без тени жалости.

Сука, скажите вы? Да пожалуйста. Называйте меня, как хотите, но моё мнение по поводу нежеланных детей всегда оставалось непоколебимым: уж лучше избавиться от ребёнка на стадии эмбриона, чем родить и всю жизнь давать ему понять, что он не нужен, что мать его не любит, что его рождение — самая большая ошибка. И я не понаслышке об этом говорю, а исходя из личного опыта. Я и есть тот самый нежеланный ребёнок. Меня ни хотели ни мать, ни отец.

Папашка прожил вместе с нами первые шесть лет после моего рождения, не вмешиваясь в моё воспитание и совсем не проводя со мной время, а после просто ушёл, попросив меня попрощаться с матерью вместо него. Мама же пусть и соизволила продолжить растить меня в одиночку, но не уставала ежедневно напоминать мне, как бы была прекрасна её жизнь, не нарушь я своим рождением её грандиозные планы стать актрисой.

Я не собиралась повторять ошибку своих родителей и была стопроцентно уверена в своём решении. Ничто не смогло бы меня переубедить. Так я думала, когда настал день аборта. Когда я ехала в клинику. Когда медсестра пригласила меня пройти в палату. Когда я переоделась в больничную сорочку. И когда выслушала речь врача о том, как, собственно, пройдёт процедура. А потом… Когда женщина задала финальный вопрос: «Вы точно уверены, что хотите сделать это?», в моём организме произошёл тотальный сбой. Вот так просто. Неожиданно. В один миг. Я зависла, язык прилип к нёбу и отказывался издать хотя бы звук, а тело окатило такой паникой, что я сама не врубилась, как развернулась, в темпе переоделась в свою одежду и со всех ног понеслась прочь из клиники.

Очухалась лишь спустя несколько кварталов, которые безостановочно пробежала, словно за мной гнались собаки. Задыхаясь от нехватки кислорода, я не могла понять, что со мной случилось? Почему я убежала? Почему так испугалась? Почему не смогла ответить на вопрос, в последний раз подтвердив своё железобетонное решение избавиться от ребёнка?

Отдышавшись и немного подумав, я списала свою неадекватную реакцию на последствия стресса. Однако, когда мой побег повторился во второй раз и даже в третий, я поняла, что дело не в стрессе. Дело в том, что я не могу самолично прервать жизнь, растущую во мне.

Выкидыш был неподвластен мне. Это случилось само собой. Но аборт… Чёрт! Я не могла его сделать, как бы того ни хотела. Это было выше моих сил. Выше моего организма, который окатывало панической атакой каждый раз, когда я оказывалась в больничной палате.

Записываться на аборт в четвёртый раз я не стала, ибо и так знала, что снова сбегу, поэтому мне ничего другого не оставалось, как надеяться, что мою проблему снова решит выкидыш. И я надеялась. Всей душой. Продолжала работать в том же изнурительном темпе, путешествовала, веселилась по ночам, только отныне без капли алкоголя, и всё ждала, когда проснусь среди ночи и увижу кровь на простынях.

Но увы, недели летели со скоростью света, а мои надежды не оправдывались. Наоборот, моё тело всё больше давало мне понять, что я беременна. А начиная с седьмой недели меня начал одолевать жуткий токсикоз. Причём не только по утрам, а почти круглосуточно. Унитаз стал моим лучшим другом. И данный факт, естественно, начал сильно сказываться на эффективности моей работы. Я больше не могла продолжать скрывать новость о своём положении от коллег и особенно от Кайла. Мне пришлось во всём признаться своему работодателю, даже несмотря на то, что заведомо знала, что ставлю жирную точку в своей увлекательной работе на него.

Так и получилось. Кайл не стал входить в моё положение и не предложил мне вариант снизить уровень нагрузки. Ему нужен был здоровый и выносливый фотограф, готовый отдаваться работе на все сто. А я больше не была способна соответствовать его требованиям, поэтому он распрощался со мной, отчитав за неосмотрительность и прочитав нотации о том, как сильно я его подвела.

Я уже говорила: он урод, который не думает ни о ком и ни о чём, кроме контента для своего блога. Не сдержавшись, я послала его на хер на прощание и, будучи вдребезги разбитой и злющей на поселившегося внутри меня комка, вернулась в Спрингфилд, где обратилось в агентство по усыновлению и начала выискивать подходящих родителей, которые любили бы ребёнка так, как я это сделать не смогла бы.

Состоятельная образцовая парочка нашлась довольно быстро. Мы пообщались, обсудили все условия, составили контракт. И как только я его подписала, не могла нарадоваться, что сразу после родов вытравлю нежеланного ребёнка из своей жизни.

И, кажется, наша с комком неприязнь друг к другу была обоюдной. Моя беременность была сущим адом. Я постоянно была уставшей и толком не могла ничего есть. Еду с витаминами приходилось буквально заталкивать в себя. Не передать, каким это было испытанием для меня. Особенно в моменты, когда меня воротило даже от воды. Про отвращение к различным запахам я вообще вспоминать не хочу. Это было ужасно. Я по несколько дней не выходила из дома, боясь, что меня опять начнёт тошнить в кусты, как только я вдохну парфюм мимо проходящего человека, аромат выпечки из кондитерской или просто запах листвы.

В общем, если зачастую женщины набирают вес во время беременности, то я, наоборот, сильно похудела. Пока рос живот, все остальные части тела стремительно теряли жировую массу. Я почти превратилась в чёртову Бэллу Каллен из всемирно известной саги про вампиров. И даже когда токсикоз наконец прошёл, вернуть себе прежние пышные формы у меня не получалось.

Такое чувство, что все калории, которые я съедала, впитывал в себя комок. Мне же он оставлял самый мизер. Чисто чтобы я была способна продолжать есть, пить, дышать, дабы ежедневно снабжать его силами и строительным материалом для развития.

И если первую половину беременности я мучилась от токсикоза и вечной усталости, то вторую — от тотального бессилия, мигрени, бессонницы и ноющих болей в пояснице. А потом ещё и от сильных толчков мелкого засранца. И сколько бы я ни разговаривала с этим футболистом, сколько бы ни умоляла его угомониться и хотя бы денёк дать мне прожить без дискомфорта в животе, он меня не слушался.

Говорю же: комок ненавидел меня. И не хотел находиться внутри меня так же, как того не хотела я. А, может, даже больше, потому что он решил не дожидаться окончания положенных девяти месяцев, а начал рваться на волю на тридцать третей неделе беременности.

Несколько часов адской боли и состояния на грани потери сознания — вот, что заставил меня пережить комок в отместку за мою нелюбовь к детям. Но мне было плевать. Я нисколько на него не злилась. В первые секунды после того, как мои мучения закончились, я была способна испытывать лишь неземную радость. Жаль только, что она продлилась совсем недолго.

Когда сквозь морок эйфории я расслышала, как суетятся врачи, всё облегчение сменилось леденящим страхом. Я испугалась, потому что, кроме голосов врачей и писка медицинской аппаратуры, в помещении не было других звуков. В нём не было детского плача.

А дети же должны плакать, когда рождаются, правильно? Это ведь означает, что с ними всё в порядке. Они живы. Не так ли?

В тот момент я напрочь забыла обо всём, о чём читала в книгах о родах. Единственное, что набатом гудело в моей голове, — это вопросы: почему мой комок не плачет? С ним что-то не так? Он родился мёртвым?

И как только последний вопрос прогремел в моём сознании, все мои внутренности скрутило такой агонией, что боль во время родов показалась мне цветочками.

Такого ужаса я никогда не испытывала. Я не могла дышать. В буквальном смысле. Доступ к кислороду перекрылся, словно кто-то пробил мне грудную клетку и вырвал лёгкие без анестезии. И в этом бескислородном аду я прожила бесконечно долгие секунды, пока комок наконец не заорал во всё горло, сообщив всему свету, что он жив. И этот оглушительный детский ор, который я всю жизнь на дух не переносила, неожиданно стал для меня самым потрясающим звуком на свете и будто вдохнул в меня не только воздух, но и саму жизнь.

Меня даже не волновало, что мне так и не положили сына на грудь и не дали посмотреть на него, а сразу унесли в реанимацию. Я просто ревела от счастья, требовала врачей сделать всё возможное, чтобы с ребёнком всё было в порядке, и благодарила всевышние силы за то, что мой комок не умер.

В общем, я была сама не своя, находясь будто в беспамятстве. И даже продолжительный глубокий сон не помог мне прийти в себя. Как только я очнулась на следующий день, первым моим порывом было помчаться к комку, чтобы посмотреть, как он там поживает.

Мне было больно передвигаться, всё тело ломило, но я всё равно добралась до отделения реанимации и интенсивной терапии, куда поместили комка.

И именно в тот момент, когда я увидела его столь крохотного, беззащитного, лежащего в инкубаторе и увешенного какими-то проводами, ко мне и пришло стопроцентное осознание, что я не смогу его никому отдать. Я разревелась во второй раз за минувшие сутки и просто смотрела на сына, боясь даже прикоснуться, лишь бы не навредить ему.

«Этот комок мой. И только мой! Никому его не отдам» — бомбило в моей голове беспрерывным басом.

И, как выяснилось тем же вечером, приёмные родители сами решили отказаться от ребёнка, когда узнали, что он родился не полностью здоровым. Нормально? Они спасовали на самом старте, поняв, что с малышом, рождённым на несколько недель раньше срока, в будущем могут быть проблемы. Вот такие вот дела. Образцовая парочка, блять!

Но меня эти трусливые ушлёпки мало волновали. Всё моё внимание принадлежало борющемуся за жизнь комочку. В нём было всего два килограмма и сто граммов и некоторые органы не могли нормально функционировать самостоятельно, поэтому ему требовалось некоторое время пробыть в реанимации под строгим наблюдением врачей.

И я практически не отходила от него ни на шаг, но, к сожалению, ничем не могла ему помочь быстрее набрать вес и стать полностью здоровым. Его нельзя было вытаскивать из инкубатора, а даже если бы и можно было, то я не смогла бы его накормить. Молоко не пришло ко мне. Как ожидаемо, правда? У меня же всё должно было происходить через задницу. Однако тогда, любуясь своим комочком и умоляя, чтобы он стал сильным и здоровым, я не догадывалась, что отсутствие молока окажется меньшей из всех проблем, которые ждали меня впереди.

На весь следующий год я забыла о полноценном сне, спокойствии и, в принципе, обо всём мире. Моя жизнь сузилась до Джереми, моего комка. Но не потому, что я после рождения ребёнка из детоненавистницы враз превратилась в повёрнутую на голову мамашу, которая зациклена на своём дитя. Нет. Дело не в этом. Я, конечно, бесконечно полюбила Джей-Джея, но не настолько, чтобы и дальше добровольно продолжать забивать на все другие аспекты своей жизни.

Я не хотела, чтобы материнство занимало сто процентов моей повседневности. Я хотела вновь начать фотографировать, выходить в общество и коммуницировать с людьми, но увы, единственные люди, с кем я постоянно общалась, были врачи.

У Джереми был очень слабый иммунитет. И как бы я ни пыталась его укрепить, ничего не получалось. Он болел так часто и сильно, что, казалось, мы большую часть времени жили в больницах, нежели дома. А сколько Джереми плакал… Господи! Не проходило ни дня, чтобы я не ощущала себя самой ужасной матерью, хотя, честно, старалась как могла, лишь бы осчастливить малыша и по возможности быстрее вылечить его от очередной простуды или аллергической реакции.

Сотни бессонных ночей и изнурительных дней и вдвое больше потерянных нервных клеток. А все деньги, оставшиеся после развода, были потрачены на лекарства, оздоровительные процедуры и пребывание в больницах.

Это был кошмар. Мне кажется, всего за год я постарела на десятилетие и из красивой женщины превратилась в изнурённую бабку. И когда однажды я реально аж вскрикнула от испуга, увидев своё отражение в зеркале, я поняла, что продолжать так жить больше нельзя. Мне нужна была помощь. Одна я не справлялась. Тем более учитывая, что мне нужно было срочно начинать искать работу.

К маме обращаться не было смысла. Она даже из роддома нас не встретила, а за целый год навестила от силы три раза, поэтому я позвонила в агентство и запросила список кандидаток на роль няни.

Выбирала я долго и дотошно, ибо кому попало я Джереми доверять не собиралась. И так, после двухнедельных собеседований с огромным количеством женщин, я остановила свой выбор на Марисе. И Боже правый! Эта чудо-няня стала моей спасительницей.

С её появлением наша с Джереми жизнь стала в разы легче. Не знаю, совпадение это или чудо, но сын вскоре перестал заболевать от малейшего дуновения ветра, его организм наконец окреп и начал давать отпор вирусам. А я начала чаще спать, есть, хоть немного заниматься спортом дома, чтобы подтянуть исхудавшее тело. Посетила салон красоты, привела себя в порядок и вновь стала похожа на женщину. Мужчины снова начали обращать на меня внимание, и я впервые после того рокового секса в Амстердаме захотела возобновить свою интимную жизнь, напомнив себе, что значит не только выглядеть, как женщина, но и ощущать себя таковой.

Естественно, моё времяпровождение с мужчинами не было частым явлением в моей повседневности, ибо с маленьким ребёнком и двумя работами, у меня не было времени регулярно ходить на свидания. Секс раз в несколько месяцев уже был счастьем. И так, к слову, продолжается по сей день, однако я не жалуюсь. Сын и его благополучие для меня на первом месте. Даже впереди моих желаний и потребностей.

— Спи сладко, мой маленький монстр, — бесшумно произношу я и аккуратно целую сына в лобик, а затем наконец принимаю долгожданный душ и заваливаюсь в постель.

И как только моя голова касается подушки, я сразу же засыпаю, погружаясь в сон, который видела уже неоднократно.

В нём Джей-Джей — сын Пола, а не неизвестного человека, которого мой сын никогда не увидит. А всё потому, что во сне я никогда не разводилась с Дэвенпортом, не улетала работать заграницу и не забеременела под кайфом. Во сне мы с Полом счастливы и вместе радуемся положительному тесту. Муж поддерживает меня на протяжении всей нелёгкой беременности, держит за руку, пока я рожаю бесконечное количество времени, разрезает пуповину, а после разделяет все эмоции, что приносит рождение Джереми: и счастье, и страх, и радость, и волнение, и, конечно же, безусловную, ни с чем не сравнимую любовь. Во сне Пол любит нас обоих больше жизни, оберегает ото всех невзгод, решает все проблемы и снабжает нас с сыном всем необходимым, позволяя мне проводить больше времени с Джей-Джеем и заниматься только любимым делом, а не хвататься за любую возможность заработать, лишь бы Джереми ни в чём не нуждался.

Да… Это самый лучший сон из всех, что я видела. И в то же время самый жестокий и беспощадный. Потому что стоит мне проснуться, как я снова оказываюсь в своей тяжёлой реальности, в которой, по всей видимости, слишком долго царило относительное затишье. И сука-судьба явно решает, что пора его завершать.

Иначе я не могу объяснить, почему всего через пару недель она наносит мне новый удар. И на сей раз такой мощный и сокрушительный, что я не уверена, что моих сил хватит выдержать его так же стойко, как и все предыдущие.

Глава 10

— Я понимаю, как непросто это было услышать, Кортни. Особенно после всего, через что тебе пришлось пройти с Джереми, — сочувственным голосом произносит Амелия, педиатр и, можно сказать, моя близкая знакомая. За последние три года с этой женщиной я общалась чаще, чем с кем бы то ни было.

— Понимаешь? — скептично изгибаю бровь. — Вряд ли, Лия. К счастью, твои дети здоровы и никогда не сталкивались ни с чем, с чем столкнулся Джей-Джей. И вот опять… С ним же почти два года было всё в порядке, а сейчас… За что ему всё это? За что?! Почему я за всё это время ни разу даже не простудилась, а он болел десятки раз, проходил лечения в больницах, употреблял кучу лекарств? И теперь его снова ждёт всё это. Только ещё хуже. Операция, Лия! Моему мальчику срочно нужна операция, иначе он… — даже договорить не могу слово «умрёт». От одной только мысли о подобном исходе меня целиком сковывает льдом.

— Кардиолог уже подтвердил, что без хирургического вмешательства проблему не решить?

— Да. После кучи проверок и подтверждения диагноза, он так много всего мне наговорил, но я и половины не запомнила. Мне казалось, я попала в самый ужасный в моей жизни кошмар, когда он сообщил, что Джей-Джею срочно требуется замена сердечного клапана. Я просто не могла поверить, что не брежу. Что это действительно происходит с моим мальчиком. Как так, Лия? Мы же столько раз проверяли его здесь, сдавали кучу анализов. С прошлой проверки прошло меньше года. Почему ты ещё тогда не сообразила, что с его сердцем что-то не в порядке? Почему только сейчас моему мальчику стало плохо настолько, что он аж потерял сознание? За что я вам всем тут платила такие бабки, если вы не смогли выявить у него такую серьёзную проблему, как порок сердца?

— Потому что во время прошлого обследования никаких признаков нарушений в работе сердца не было обнаружено, Кортни. И это нередкое явление. Часто бывает, что симптомы порока клапанов сердца проявляются в более позднем возрасте. В случае с Джереми они выявились к трём годам.

— Но почему?! За что ему это?! Сколько он может продолжать бороться за свою жизнь?! Когда это прекратиться?! — выпаливаю я и до крови кусаю себе щёку изнутри, чтобы не сорваться на абсолютно бессмысленные слёзы.

— Кортни, милая, — Амелия обходит стол и сжимает мою руку. — Ты права, я даже представить не могу, каково тебе сейчас, но прошу тебя, успокойся. Сейчас тебе как никогда необходимо оставаться сильной и не падать духом. Ради Джереми.

— Знаю! Знаю, чёрт побери! Но как мне не падать духом, если я не имею и малейшего представления, где и как мне достать деньги на операцию и все прочие расходы на лечение?

— А как же медицинская страховка?

— Она покроет лишь часть затрат. А ты сама знаешь, сколько стоят услуги в вашей частной клинике. И не смей мне предлагать перевести Джей-Джея лечиться в одну из государственных больниц. Тебе ли не знать, какие они отстойные в нашем городе, — со старта пресекаю порыв Лии выдать подобный вариант.

Я лучше устроюсь на десять работ, продам почку или подамся в шлюхи, но не позволю своему сыну справляться со столь серьёзной и опасной для жизни проблемой в обычной больнице, где неизвестно сколько нужно будет ждать очереди на операцию. И где нет того индивидуального ухода, современной медицинской техники и высококвалифицированных врачей, какие имеются здесь.

Я не бросала слов на ветер, когда говорила, что делаю всё возможное, чтобы снабдить Джей-Джея самым лучшим. Мы живём не в дешёвой маленькой квартирке, а в трёхкомнатных апартаментах в новостройке недалеко от живописного парка и реки. Я закупаюсь только качественными витаминами и дорогими натуральными продуктами, а не тем, что стоят в магазинах со скидками и сомнительным составом. Оплачиваю самую крутую и профессиональную няню из всех, что смогла найти. И в случае болезни Джереми всегда трачусь на первоклассное лечение. И этот раз не будет исключением.

— Мне нужно успокоиться и как следует подумать, где смогу найти как минимум пятьдесят штук, чтобы суметь оплатить всё, что будет необходимо для оплаты операции и последующего восстановления Джей-Джея.

— Если бы у меня была в запасе такая сумма, я бы непременно одолжила тебе. За эти годы Джереми стал мне как родной. Но ты сама знаешь, на что уходит почти вся моя зарплата.

— Да. Знаю. Я даже не думала просить деньги у тебя, — тут же заверяю я, прекрасно зная ситуацию Амелии.

Помимо двух детей, она заботится и о больной матери. У неё и своих трат хватает.

— А что насчёт твоей мамы? Она не сможет помочь?

— Ты прикалываешься? Помочь, тем более финансово, — это никак не про неё. Моя мама может только тянуть из меня деньги, а не наоборот.

Что, собственно, она и делает всю жизнь. И если во время брака с Полом мне ничего не стоило каждый месяц посылать ей определённую сумму, лишь бы она не заявлялась к нам домой и не портила мне настроение своими мерзкими высказываниями, то после рождения Джей-Джея обеспечивать её стало для меня напрягом. Но у меня нет вариантов. Моя мать умеет добиваться своего. И зачастую она делает это с помощью шантажа.

— А кредит пробовала взять? — интересуется Лия, вырывая меня из удручающих мыслей о матери.

— Пробовала. Обошла уже все банки. И все отказали. На мне и так висит ипотека за квартиру, плюс я недавно потеряла работу. Никто не согласился выдавать кредит матери-одиночке без постоянного дохода. Мои подработки фотографом эти сволочи не стали брать во внимание. И плевать они хотели на то, что от их решения зависит жизнь ребёнка. Уроды!

— Вот чёрт. А какие-нибудь друзья или дальние родственники? Неужели никто не может помочь?

— Нет у меня никаких дальних родственников. Как, впрочем, и друзей с такими финансовыми возможностями. Я позвонила нескольким фифам, с которыми раньше общалась. Две даже не ответили на звонки, одна написала смс, что перезвонит позже, но прошло уже несколько дней, а она так и не перезвонила. Про Джину вообще слов нет. Истеричка с лёту начала на меня орать, как только подняла трубку. Я и слова не успела сказать.

— Орать? Почему?

— Потому что считает, что по моей вине её котик охладел к ней.

— Кто?

— Неважно. Я не хочу сейчас говорить об этой идиотке. Как и об этом похотливом козле, который часто названивает мне вечерами. Хотя… Чувствую, если не найду другой вариант, то придётся вытянуть деньги у него, а потом расплачиваться натурой, — морщась, выдаю я, чем неслабо удивляю Лию.

— Ты серьёзно?

— Конечно серьёзно. Я ведь уже все варианты испробовала. Даже своему бывшему любовнику позвонила с той же целью. Он хотя бы мне приятен, не то что этот обколотый ботоксом старик. Но увы, Вейн тоже проигнорировал меня. Все как будто сговорились не отвечать на мои звонки.

— А мужу тоже звонила?

— Чего? — на сей раз я несказанно удивляюсь, бросая на Амелию ошарашенный взгляд.

— Я спрашиваю: мужу бывшему тоже звонила? Если я правильно помню твои рассказы, он тоже при деньгах.

— Ты правильно запомнила, но явно забыла, по какой причине мы с ним развелись и на какой ужасной ноте расстались.

— Ну и что? Это случилось давно, Кортни. Неужели с его любовью к детям он не согласится одолжить тебе деньги на операцию мальчику только потому, что вы плохо разошлись?

— Я не знаю, — с отчаянием выдыхаю я.

— И не узнаешь, пока не спросишь у него, Кортни. Серьёзно. Подумай об этом.

А я даже думать об этом не хочу, но… Думаю, чёрт побери. Даже несмотря на то, что до слов Амелии ни на секунду не помышляла о том, чтобы обратиться к Полу за помощью, ведь он не знает о существовании моего сына, и я больше трёх лет делаю всё, чтобы он о нём и не узнал.

По приезде в Спрингфилд я решила не сразу рассказывать истинную причину своего возвращения в город «подругам», которые были знакомы с Полом. Интуиция подсказывала, что с этим стоит подождать, и чуйка не подвела меня. Уверена, Джина быстренько растрепала бы Полу о Джереми. Если не во время моей беременности, то сейчас, когда считает меня виновницей их с Мартином разлада.

Ещё в целях сохранить сына в секрете от бывшего мужа и ото всех, с кем он знаком, я никогда не выставляю фотографии с Джереми в соцсетях. Все их храню лишь на компе и в телефоне. Не слишком часто посещаю с Джей-Джеем общественные места в центре города и самое весёлое — плачу родной матери, чтобы она не вздумала рассказать Полу о Джереми. В этом, собственно, и заключается её шантаж. Неплохо придумано, правда?

Я действительно плачу родной матери за молчание. Но я не могу иначе. Я не могу позволить Полу узнать о сыне, о котором он всегда мечтал. Которого я всегда отказывалась ему подарить. Который должен был быть его, но увы. И всё благодаря тому, что я разрушила наш брак самым мерзким способом, а потом уехала.

Я и так причинила слишком много боли Полу. Я разбила ему сердце. Я уничтожила наши отношения. Сказать ему ещё и о том, что у меня есть ребёнок от другого мужчины — то же самое, что всадить нож в спину. Даже спустя четыре года разлуки.

Разумеется, Пол давно уже пережил наш разрыв, но я ни за что не поверю, что за его равнодушием, которое я увидела на званом вечере, не скрывается прежние обида, неприязнь и ненависть ко мне. И мне даже страшно представлять, как эти негативные чувства обострятся, если он узнает мой секрет. И как я вновь испытываю тот ужас при взгляде на Пола, который пережила во время нашего развода.Это так пугает, что меня аж передёргивает. Однако этот страх, сопровождающий меня на протяжении всей жизни Джереми, не идёт ни в какое сравнение с ужасом перед мыслью о его смерти. И с каждой секундой я непроизвольно начинаю всё больше думать о том, чтобы последовать совету Лии.

Закончив беседу с Амелией, я вхожу в палату, где на больничной койке лежит мой маленький мальчик. После всех проверок и вколотых ему лекарств, он крепко спит и выглядит до невозможности бледным. Тёмные волосы кажутся угольными на фоне светлой, почти прозрачной кожи, а губы сухие и слегка отдают синевой, словно Джей-Джей долго пробыл в холодной воде.

— С тобой всё будет в порядке, мой маленький монстр, — шепчу я, нежно сжимая крохотные прохладные пальчики. Поглаживаю их, желая отдать им своё тепло.

Сердце будто исчезает из груди, оставляя за собой ноющую пробоину, стоит лишь подумать, что Джереми весь станет холодным, и я больше никогда не смогу его согреть. Не смогу обнять крепко-крепко, прижать к себе, вдохнуть сладкий и вкусный запах его кожи. Не смогу увидеть лучезарную улыбку или то, с каким интересом он познаёт мир. Не смогу услышать его плач, заразительный смех, детский лепет и наполненное любовью «мамотька».

Боже!

Нет! Нет! Нет!

Ни за что и никогда!

Джереми не умрёт. Я не позволю. И сделаю всё, что в моих силах, чтобы оплатить его лечение в одной из лучших клиник. Даже обращусь к своему бывшему мужу и столкнусь со всеми пятидесятью оттенками ненависти, что непременно возгорятся в пронзительных глазах Пола.

Плевать!

Пусть ненавидит меня. Пусть презирает ещё больше. Пусть я опять причиню боль. И ему, и себе. Всё это не имеет значения. Важен только Джереми и его сердечко, которое обязано продолжать стучать ещё много-много десятилетий.

— Ты будешь жить, Джей-Джей. Клянусь тебе, — даю уверенное обещание я и, просидев с сыном ещё минут пятнадцать, тихо покидаю палату.

Собрав всю волю в кулак, достаю телефон и среди множества имён выискиваю контакт, который за все эти годы так и не смогла переименовать.

«Любимый»

Я четыре года жила без него. Четыре года справлялась самостоятельно, но сейчас… Нет у меня других, более простых вариантов, с помощью которых я могла бы в кратчайшие сроки добыть столь немалую сумму денег. И потому, хочу я того или нет, но я должна затолкать все свои страхи куда подальше и обратиться за помощью к бывшему мужу.

И я всей душой надеюсь, что Пол мне поможет, невзирая на наше печальное прошлое и на то, какой мерзкой сукой он меня считает.

Продолжение истории в книге «С тобой». Она есть на ЛитРес.

Обратная связь с автором:

Группа в Вк: https://vk.com/torimyron

Канал в телеграме: https://t.me/torimyron

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10