Любовь нечаянно ворвётся [Галина Ивановна Губайдуллина] (fb2) читать онлайн

Галина Губайдуллина Любовь нечаянно ворвётся

Посвящается моему сыну Ринату Губайдуллину.

Ты ушёл за Грань, но навсегда в моём сердце, мой любимый сын.

Ты был самым добрым, отзывчивым и щедрым человеком.

1 глава

Крепкий пятидесятилетний мужчина в сером простом сюртуке, чьи тёмные волосы в низкой косичке, он стоит на крыльце пансионата в лесистых горах, говорит престарелой полноватой даме в бесформенном чёрном платье в крупный белый горошек:

— Я реализовал все свои мечты и планы по строительству этого двухэтажного коттеджа.

— Прислугу ты, сын, набрал хорошую, но лучше всех работают твои трое детей. Старший Рафаэль — усердный парень двадцати лет. Девятилетний Томас шустро в прачечной помогает. А душка Сайн восемнадцати лет — самая привлекательная из гувернанток. Ей, не скупясь, чаевые так и отсыпают.

— Один Том на меня и похож.

— Зато Раффи и Сайн — прекрасные блондины.

— Лишь бы их психика была устойчивей, чем у их матери.

— Такое случается, Артур…Люди сходят с ума… Но она заболела, когда Сайн маленькая была… Не думаю, что старшие дети будут страдать от той же депрессии и тоски. Если Раффи сдержан и задумчив, то уж его сестра всегда улыбчива и приветлива. А вот Томас у вас родился, когда твоя жена Тина чуть ли не на цепи сидела…

Мужчина сморщился и отвернулся.

Глухо выжимал из себя слова:

— Прости, демон попутал…Своя же баба, хоть и связанная да полоумная. К тому же такая прелестная красавица, даже болезнь не изменила этих точёных черт…После родов младшего Тина и спрыгнула с крыши нашего прежнего дома…

— Когда ты нашёл её в лесу, вмёрзшую в лёд, я молила тебя выгнать её из дома, но ты прикипел к этой милашке!

Артур Уолден повысил голос на мать:

— Куда бы она пошла?! Она ж память потеряла!

Рядом с крыльцом спикировал горгулья полицейский.

Старушка схватилась за сердце и посетовала:

— Вы призваны оберегать народ, а ты чего народ пугаешь?

— Вашему санаторному пансиону оказана честь. Здесь инкогнито остановится на отдых королевское семейство огнедарцев. По нашим сведеньям, сейчас у вас лишь парочка постояльцев, коих мы вывезем и сотрём память, — донёс до их сведенья служивый, превратившись в человека в доспехах.

Майское погожее небо запестрело другими горгульями, которые, совершая посадку, оборачивались людьми.

Из телепорта вышла венценосная семья, правда, без главы — короля. Королева из рода весенних фей Вернонна в розовом атласном приталенном платье, по бокам которого широкой каймой от талии до подола идут декоративные головки белых роз. Подол, грудь и заднюю часть платья, приподнятую фижмами, украшает чёрное кружево. Сама прекрасна, но с хитрой, циничной улыбкой на устах.

Престолонаследник тридцатилетний Лендер Цинельм очень схож с матерью. Тот же каштановый цвет волос с прядями редкостного шафранного цвета. На красивом лице суровая гримаса недовольства. Длинные ноги в белых колготах кальце и в оранжевых сапогах из мягкой замши. Из под бежевой куртки с рукавами «фонариком», что сшит из ярких фактур, виднеется алая рубашка камича, расшитая золотом по вороту. Через вырезы рукавов видны красные всполохи этой нательной вещи. На светлом ремне выпуклые ромбы чёрного агата. Белый длинный плащ подбит белым же мехом.

Второй принц двадцати лет Франциск рыжий, как отец-король, с коротким носом, как тот же родитель, непривлекателен. Одет в белую куртку, синие замшевые брюки в обтяжку, рубашка оранжево-красная. Синий ментик (короткий плащ) завязан через левое плечо с опушкой серого цвета.

Принцесса Паупер, девочка лет семи, в белом платьице с пуховой шалью на плечах и маленькой собачкой в руках. Девочка похожа на мать.

Владельцы пансионата с особым почтением бухнулись в поклоне на коленях.

Прибывшие оглядели новенькое строение на берегу реки.

Из серых камней монолитное здание, посредине донжон из серых же кирпичей. Одна из стен затёрта штукатуркой и побелена в белый цвет. Возле этой стены расположились домики для прислуги и конюшня с псарней, кои также заштукатурили и побелили.

По бокам строений пирамидальные высокие ели, несколько сосен. Вдоль берега цветущие кустарники акаций. Сзади пансионата высокая светло-серая скала, поросшая снизу лишь кустарником. А дорога из санатория идёт через лес, вдали которого виднеются сопки и гольцы (небольшие скалы, поросшие дебрями деревьев).

Жёлтые небольшие панели из солнечной сосны на стенах фойе, украшены небольшими этюдами картин. Чёрный пол с золотистой ковровой дорожкой. Чёрные шторы с переливом золотого отражения. Белые люстры в золочёных квадратах на белом потолке. Белые двери. Чёрная лестница.

Все гувернантки, находившиеся в фойе вестибюля, грохнулись в книксен. И тут из-за поворота лёгкой походкой бесшабашной нимфы вынырнула Сайн Уолден. Кронпринц оглядел её со смесью призрения и скуки. Франциск бесстыжим взглядом оценил все ценности фигуры, особенно долго его взгляд задержался на тонюсенькой талии. И девушка почувствовала: намеренья у младшего принца явно недобрые. Высокие, средней ширины, чёрные брови делали её лицо утончённым и женственным. Все черты лица совершенны: средней длины нос, длинные припухлые губы, высокий лоб. Её белоснежные волосы уложены в косу, в которую вплетены жёлтые цветы. Узкие рукава белого платья три четверти окаймлены кружевными оборками. Прямая юбка платья. Корсет на талии заканчивался острым углом — шнипом. Сзади на спине шнуровка. При виде коронованных особ Сайн присела в изящном реверансе.

Принцесса вопросила у матери:

— Мам, а чем отличается ведьма от феи?

— Настроением, — сообщила королева.

Паупер недоумённо поразилась:

— Тогда почему тебя все фея называют, а не ведьма? Ты ж последнее время всё время злая, вон и весну запоздалую создала.

— Друзей у меня мало осталось, вот и тоскую. Всех твой папаша разогнал.

Владелец курортного отеля вошёл в здание, сам распахивая двери, и позвал высокопоставленных постояльцев за собой в лучшие номера пригласительным жестом.

Поднимаясь по лестнице, девочка продолжала донимать мать:

— Мам, а кто такие ангелы?

— С крылышками, летают.

— Кусаются?

— Нет.

— Но горгульи же кусаются, и грифоны клюют врагов. И крылатые львы кусаются…

— О, огненный бог Агни, все вопросы к гувернантке! А у меня лопнуло терпение!

— Лопнуло терпение? Как мяч? Надуй заново!

2 глава

Сайн помогает на кухне шинковать морковь для плова.

Коротконогая собака породы корги вращает вертел, где запекается мясо оленя.

Сегодня тут не протолкнёшься, много прислуги помогает.

Бабуля прикрикнула на зазевавшуюся внучку:

— Сегодня твоя работоспособность вообще не пришла с тобой? Имей совесть, нам надо угодить королевской семье!

В царство булькающих котлов вошёл младший принц. Величаво глянул. Все молодки умильно и сладко заулыбались, стали строить глазки. Все, кроме Сайн. Она вняла призывам бабки и с двойным усердием кромсала морковь на тоненькие пластики.

Игнорируя призывные взгляды простеньких девиц, Франциск подошёл к красавице-блондинке, снисходительно разрешил кивком головы говорить ей в своём королевском присутствии, выспрашивая:

— Что у вас на первое?

— Суп с фрикадельками и фасолью, — отвечала Сайн.

— А на второе?

— Второе ещё не готово…хоть самой на стол ложись…

— Первого не надо. Два вторых, пожалуйста.

Девчата хихикнули. Дочь хозяина пансионата покраснела.

Отбилась иронией:

— Не знала, что в королевской семье принято употреблять на обед сырых людей.

Рыжий принц насупился и прикрикнул:

— Говорлива больно! Шуток не понимаешь?! Иди в мою комнату и убери из вазы цветы. Я не люблю адонисы.

Бабушка шепнула внучке:

— Будь осторожна. Ты так красива, что даже я хочу тебя трахнуть.

Графитового серого цвета стены номера младшего принца. Трюмо с лакированным чёрным деревом шкафчика внизу. Шкаф для одежды с такими же лакированными чёрными дверцами и посредине с двумя зеркалами, бока шкафа отделаны серебристым металлом. В том же стиле прикроватные тумбочки, на одной из них стоит ваза с адонисами. Крупные серые пуфы на чёрных ковриках на белом полу. Чёрные мягкие изголовье и изножье кровати с металлическими серебристыми украшениями. Серебристое покрывало с чёрными и серебристыми подушками. Белые шторы.

Девица Уолден с букетом из синих и белых адонисов шла из номера Франциска к дверям, как на пороге возник сам постоялец.

Послал комплемент:

— Бесподобно прекрасна.

— Я устойчива к лести, Ваше Огненное Высочество.

И попыталась обойти принца. Хулиган ущипнул ту за ягодицу. Девушка взвизгнула и отскочила вглубь комнаты.

— Это неприлично! — взвилась Сайн.

— У меня по вечерам по графику всегда пьянка и разврат.

— А я таковой веселухой не являюсь, чтоб парней развлекать.

Высокомерная ухмылка не сходила с лица юноши.

Он удивлялся:

— Передо мной частенько голые девки танцуют, сиськами трясут, а ты меня не хочешь…Почему?

— Не оскорбляйте мои уши всякими непристойными подробностями, Ваше Высочество.

— Тебя оскорбляет моя благосклонность?! Да у тебя от радости созерцания такого высокопоставленного лица должны бабочки в животе порхать!

— Нет у меня в животе никаких бабочек. Там котлетка и кабачки.

— Спрошу прямо: интим желаешь? — глумливо предложил подонок.

Дева ошарашено попятилась.

— Молодой человек, Вам стыдно бывает? — раздался голос бабули от дверей, — Зачем мою девочку пугаете?

Франциск забубнил себе под нос:

— Совсем старушки обнаглели! Скачут, мельтешат перед глазами… — и уже погромче попытался прогнать пожилую женщину, — Да пошла ты на хрен!

— Ваше Высочество, я была там больше, чем Вы на свежем воздухе. Утомилась туда ходить. А то выйдешь в поле с лопатой и, ну, копать этот полезный овощ. И мы хоть не аристократических кровей, а ругаться себе при гостях быдловскими выражениями не позволяем, — отвечала пожилая дама.

Сайн метнулась к бабушке, и родственницы вместе вышли из номера младшего принца.

Старушка ворчит:

— У мужиков только на уме забота, чтобы не вымерло человечество и население всех остальных сущностей.

— Как же мне надоели приставания и разглядывания в упор!

— По крайней мере, взгляды не могут скомпрометировать.

— А мне так неловко, будто они на мне дыру сверлят.

3 глава

В столовой узорные светлые паркетные квадраты пола. Белый лепной потолок с жёлтой люстрой. Серо-голубые стены с белыми панелями посредине, в коих золочёные бра. Мраморные чёрные колонны с серыми разводами. Серый камин с зеркалом наверху. Белая мебель с бежевой росписью. Стулья очень мягкие с дополнительной подушкой в серо-голубой гамме. На серо-синей скатерти белые тарелки. Жёлтые шторы. По углам в широких белых ёмкостях деревца с густой листвой. На серых подставках в белых вазах алые цветы.

Королевская семья расселась за столом.

Принцесса Паупер испуганно делилась впечатлениями:

— Мама, оказывается, корова сама молоко не даёт! Молоко из неё силой выжимают! Мне мальчик Том показывал.

Упомянутый парнишка, прислуживающий с другими слугами у стола, хмыкнул и выронил из рук соусницу.

— Сорванец и негодник! — прикрикнул на него старший брат красавец-блондин Рафаэль.

Девочка вступилась за приятеля:

— Не орите на моего друга. Ребёнку очень трудно вести себя прилично, если он никогда не видел, как это делается. Вот заберу вашего Тома к себе во дворец, там и научат этикету.

Королева оглядела неказистого пострела и удивилась:

— Этот ребёнок какой-то неэстетичный…Может, лучше заберём его старшего брата? Этого нам папа забрать не разрешит, — решила схитрить Вернонна.

Служанка вытирает пятно от соуса и подбирает осколки белого фарфора в савок.

Паупер размышляла вслух:

— Папа, конечно, главный в доме, и даже в стране…но, мама, хозяйка папы! Как ты скажешь, так он и сделает! К тому же, у тебя был друг наподобие этого слуги Рафаэля — эльф Мэлор Меркред, которого папа выгнал.

Речь принцессы прервал Том:

— Не хочу в твой дворец. У меня тут лодка, рыбачу. У меня тут лес, на охоту хожу.

— А ещё работаешь в прачечной! И в хлеву с животными помогаешь! — подсказала ехидно дочка короля.

— Да. И горжусь, что папе помогаю, — закивал Том, — А ты знаешь, что такое трудолюбие?

— Это, когда трудно любить, да? Как тебе, да?

Взрослые за столом захихикали.

Слуги улыбнулись.

Мальчишка покраснел и опустил голову, разглядывая носки ботинок.

Сайн застилает белое покрывало с выбитыми узорами в номере кронпринца. Комната очень милая. Белый плотный матерчатый штоф в малиновую розочку на стенах. Белая мебель. Бежевый ковёр. Нежного салатного цвета потолок.

Принц Лендер вошёл и высокомерно оглядел красавицу.

— Ухожу, Ваше Высочество, — выпрямилась она, в последний раз проводя по покрывалу.

Тут же присела в реверанс, отдавая дань его аристократическому происхождению.

В лицо красивому высокородному она смотреть боялась. Зато тот вперил в неё заинтересованный взгляд.

Он ухмыльнулся и поделился радостью:

— Мой братишка матерился два часа кряду из-за сорванного адюльтера…Это ты его расстроила?

— Гадкий человек Ваш брат, Ваше Высочество, — опустив голову, Сайн делилась умозаключениями, — Уж простите за откровенность. Вы бы на него повлияли…

— Переубедить других тяжело, а уж понять — вообще невозможно. Хотя брату от тебя надо было то, чего обычно хотят молодые, здоровые парни.

— Ну, а как же воспитание?

— Нам, принцам, можно всё. Я вот тоже не прочь пристать к тебе.

Девушка попятилась к балкону.

Бубнила:

— Какое пристальное внимание к моей скромной особе…Я вот уверена: у Вас целая куча фавориток и без меня.

Принц гордо подтверждал:

— Да, имею всех без разбора. Но таких ярких блондинок, как ты у меня ещё не было, так что — раздевайся.

— Вопиюще возмутительное предложение! — взбунтовалась она и выскочила на балкон.

Во дворе, как назло, своих не было. Въезжала только некая карета.

Лендер подался за красавицей на балкон. Приближался.

Глумливо пробасил:

— Хочешь интим на свежем воздухе? Обеспечу.

Сайн вжалась в перила балкона и дерзила:

— Я бы посоветовала куда Вам идти…

Наследник Цинельмов перебил, хмыкая:

— Не пойду никуда, ноги болят. С лошади недавно свалился.

Он попытался задрать её юбки.

Девушка резво перескочила на другую сторону перил, удерживаясь ногами между железных прутьев и руками за них же.

— Упадёшь, дура, — рявкнул принц, хватая её за руки и дёргая на себя.

Она не ожидала этого манёвра, её слабенькие руки разомкнулись. Парень втащил жертву обратно на балкон. Монаршьи руки подхватили за её талию и потащили в сторону спальни.

Красавица возмущалась:

— Разве это по-мужски овладевать беззащитной женщиной?

Тот кипешил:

— Да! Это очень по-мужски тащить женщину в постель!

Тогда она размахнулась ногой и от души впечатала королевскому сынку по интересному месту потому, что не собиралась беспомощно взирать, как её будут насиловать. Коронованная особа от боли и неожиданности выпустила ту, на которую зарился.

Сайн стремглав сбежала.

И тут принц увидел, что на него воззрилось всё семейство местного сеньора — графа оборотня Джека Дэрквульфа: сам волк, жена-огнедарка Алейна с молоденькой дочкой Сарой, обе с рыжими волосами да два взрослых пасынка-брюнета Элвин тридцати лет и Кальвин двадцати восьми годков, которым он дал свою фамилию по просьбе супруги. Элвин с отталкивающей физиономией, Кальвин смазливый аристократ, имеющий титул барона. Женщины семейства Дэрквульф казались очень милыми, только лицо мамаши выдавало житейский опыт, хитрость и ум.

Престолонаследник пожаловался склонившимся вассалам:

— Гляньте, какая строптивая прислуга пошла! Страх потеряли. Я к красавице со всей душой, хотел просто поцеловать, а она драться, дура.

Граф Джек возмущённо поддержал будущего главу державы:

— Нельзя спускать такое простолюдинам. Самое ценное принцу отбила и радуется!

Кальвин вступился за человечку:

— Это всего лишь юная девчонка, а не преступник. Ну, немного вспылила гордячка. Можно простить.

Принц закивал, соглашаясь:

— Да, я буду милостивым монархом. Сделаем вычет за обслуживание, и всего делов-то.

— Как это мудро, — подхватила Алейна Дэрквульф.

4 глава

Сайн вбежала на кухню. Там суетились.

На отце лица не было, он сетовал:

— Да и надо было ожидать приезда хозяев этих земель. Должны же они поприветствовать венценосную семейку. Всё, я побежал встречать новых постояльцев.

Бабушка Ландрин Уолден пугала прислугу:

— Нельзя злить огнедарку. Спалит к демонам собачьим. Она уже трёх первых мужей спалила. Лютая баба. Доведут, она вспыхивает, и от людей или сущностей сразу одни головёшки.

Её внучка выглянула в окно. Отец распинался перед аристократами. Мужчины одеты в белые сюртуки с чёрными карманами и с чёрными обшлагами, кои расшиты стальными узорами и окаймлены зелёной бейкой. Дамы в белых платьях с прозрачными рукавами, на коих нашиты объёмные ромашки.

Возле Сайн притулились ещё несколько молоденьких служанок.

Девчата наперебой стали оценивать приезжих.

Русая невзрачная особа восхитилась Кальвином:

— Ой, какой волчик…Пойду, пройдусь, может, на меня внимание обратит.

И ушмыгнула с кухни.

Хорошенькая тёмнокожая брюнетка скривилась от вида Элвина:

— А старший из братьев лицом не вышел. По всему видно: когда аист принёс его родителям, они долго плакали, и хотели сначала взять аиста.

Неказистая блондинка с желтоватыми волосами и пухлыми щеками хмыкнула:

— Оборотни — дети Луны, про них говорят, что по характеру они, как и тёмные, все злые, злопамятные и жестокие. Я на них даже глядеть боюсь.

— Ой, ещё скажи, что они, как дикие сородичи, людей едят, — подколола трусишку брюнетка.

Хозяйка Ландрин Уолден прикрикнула на молодушек:

— Ишь, говоруньи! Живо в столовую на стол накрывать!

К обеду в столовую гости из диаспоры Тёмных Волков и августейшее семейство Цинельм явились вовремя.

Принцы недобрым взглядом сверлили красавицу Сайн.

Элвин и Кальвин проявляли сдержанные манеры, сидели с равнодушием на лице. В сторону прислуги вообще не смотрели. Их сестра и вовсе уткнула нос в свою тарелку, скромностью от неё так и веяло.

Королева, одетая в белое с гипюром платье, снизошла до похвалы хозяина курортного отеля, ей понравился местный купаж вин.

Алейна Дэрквульф с хитрым прищуром ностальгировала:

— Всему, что в молодости было интересного, смешного и запоминающегося, я обязана вину.

Её муж грустно вздохнул и опрокинул в себя полный бокал.

Принцесса Паупер, заинтересованно разглядывая леди огнедарку, задала вопрос:

— Вы поклоняетесь огню, как мой папа и младший брат?

Та воодушевлённо отвечала:

— Он первозданен. Бог, наверное, сам восхитился, когда впервые ночь озарилась его сиянием.

Девочка гнула свою правду:

— А я вот цветочки создаю…И они тоже очень красивые!

Тут Паупер увидела в окно, как конюхи и псари полезли в реку купаться в нижних подштанниках. Она подбежала к окну.

Потребовала:

— Мама, я тоже купаться хочу!

Вернонна всполошено объясняла:

— Ты что! Холодно ещё! Это дядьки водки напились, вот им и жарко!

Ребёнок настаивал:

— А у нас, что, водки нет?

Все за столом рассмеялись.

Дочь феи взывала к огнедарцам:

— Пусть тогда брат и тётя Алейна воду в реке своим огнём подогреют!

Мать ласково уговаривала избалованную дочь:

— Уймись, цветочек. Завтра поедим в конный поход.

— А Том с нами поедет? — уточнила хитрюга.

— Скажем, и поедет. Не хочет — заставим, — покивала Вернонна.

Паупер победно улыбнулась и погрозила кулачком в окно бегающему с мокрым бельём маленькому другу.

После мытья посуды Сайн шла помочь в прачечную, бабушка решила отослать её подальше с глаз элиты этого королевства.

За мощным стволом ели она разглядела брата Рафаэля, в руки которого вцепилась королева.

Женщина угрожала её брату:

— Не пойдёшь со мной в спальню, твоих костей даже не найдут — прикажу и сожгут, найдут причину за что.

— Как Вы можете изменять мужу? — наивно поражался парень.

— А вы все думали, что королева без ума от рыжего, толстого короля? Да у меня полно любовников! Некоторых муж выгнал из дворца, но ещё много осталось.

И тут девушка заметила шкодившую Паупер. Сайн громко стала перечислять ругательства.

Вернонна вышла к ней и недовольно закричала:

— Можете не матерится при ребёнке?!

— Вообще-то я слова перечитываю, которые принцесса на моём доме нацарапала, — невинно отчиталась Сайн.

Рафаэль тем временем сбежал в псарню.

Королева взяла своего ребёнка за руку и под плач гувернантки поволокла в отель.

Мать выговаривала дочери:

— Ты не фея, ты — демон в юбке!

Охранник горгулья тоже шествовал за ними, как пришибленный. Маленький пёсик принцессы, потявкивая на прислугу, бежал в конце процессии.

Но девушка рано радовалась, дорогу ей загородил рыжий младший принц.

И в красках описал, как с ней расправится, чувствуется порода его мамочки:

— Если не пойдёшь со мной сама, то свяжу, изнасилую, а после дам насладиться всем горгульям этого взвода.

— А у нас нынче война с простым народом? Да мы вас, аристократов, башмаками закидаем.

Франциск закатил глаза:

— Непозволительно неучтивая и упрямая.

— Взаимопонимания поищите у любовниц, Ваше Высочество, — в её голосе ощущался лёгкий флёр насмехательства, перешедший в злую иронию, — И зачем Вам целый взвод горгулий в постели? Сами не справляетесь?

Принц выдохнул с крайним возмущением:

— Как ты смеешь так дерзить представителю власти?!

— Это я с перепугу. Хотя мне непонятно: почему люди делятся на классы богатых и бедных.

— Так распорядились боги, балда!

— В священном религиозном писании «Агнии» ни о чём подобном не написано. Но духовенство почему-то всегда настаивает на привилегиях дворян. А крестьяне растят хлеб, но хлеба, зачастую, у них нет. Парадокс. Они возделывают землю, но земля не в их собственности. Странно же.

— Все земли королевства в руках нашей семьи! — разъярился Франциск, — А ты будешь в моих руках!

И принц схватился за девичьи наливные прелести. Простолюдинка угомонила этого буяна хуком справа. Знай наших из отребья.

Тот заорал, хватаясь за скулу:

— Да чтоб тебя оборотни за зад покусали!

И побежал к реке делать примочки.

Элвин и Кальвин, наблюдавшие с балкона за приставаниями Франциска, рассмеялись.

— Прикольно улепётывает отпрыск славной, знатной фамилии от этой беловолосой бродяжки, — хмыкнул старший Элвин.

— Интересное создание, — протянул брат, — Тоже хочу с ней пообщаться.

— Брось, зачем тебе эта замарашка?

— Она отказала самим принцам. Деньгами и положением её не прельстишь. Это дорогого стоит.

— Ты хочешь сказать, что возьмёшь её замуж? Это дико.

— Вовсе не дико. Посмотри, как она прекрасна. У неё нет матери, можно сказать, что её родительница из дворянской семьи.

5 глава

Сайн развешивает мокрое, постиранное бельё на верёвки в отдалении от отеля.

Сзади раздался незнакомый голос:

— Решила покалечить всех принцев?

Резко обернулась. И оцепенела от этого подавляющего взгляда хищника.

Отвечала:

— Хотелось бы ещё отпугнуть не только принцев, но и всех волков в округе.

Кальвин обольстительно улыбнулся, обнажая белоснежные зубы.

Спрашивал:

— Составите мне компанию за ужином?

— Я не ужинаю, фигуру берегу.

Он ждал ответ именно в такой манере, потому светился довольством.

Подначивал:

— Мало есть вредно. В перерывах между едой образуется кариес.

— От кариеса бедняков спасает жвачка из смолы.

— Проявление Вселенной в виде тебя ошарашивает. Да, это её лучшее творение. Не зря оба принца будто сбесились.

— Барон Дэрквульф, Ваша Милость не боится простудиться у реки?

Лаская взглядом красавицу, волк просил:

— Отбросим формальности, будем общаться по-простому. Меня Кальвин зовут.

Она с подозрением взглянула в его почти чёрные глаза, покаялась:

— Извините, но я не общительна.

Его глаза кричали о желании. Как дерзко он смотрит на неё! Будто б уже решил за всех, что эта женщина будет принадлежать ему.

Сайн продолжила развешивать бельё, не замечая пялившегося на неё волка. Его наблюдение вызывало дискомфорт. Вот что ему надо? Дали же понять — не интересен.

Кальвин пробубнил себе под нос:

— С честью выдержала очередное посягательство… А если я предложу тебе кольцо с бриллиантом или кучу денег за ночь утех?

Неожиданно для себя девушка разразилась отборной бранью, гоня нечестивца. Он заслушался, её гневный голос взволновал.

Поощрял:

— Какая речь! Так самозабвенно ругаться! Но я тебя, дикарка, перевоспитаю и приручу.

На её лице появилась сводящая скулы оскомина, ей не нравился этот наглый самонадеянный красавец.

Оборотень ушёл, Сайн в сердцах плюнула ему вслед.

А ранним утром на кухне челядь с хозяевами, перекусывала, когда их блаженное состояние нарушил барон Дэрквульф. Артур Уолден вскочил.

С раболепием узнавал:

— Вашей Милости что-то угодно?

Кальвин кивнул и попросил:

— Что-то я тоже проголодался. Сделайте и мне пару бутербродов с копчёным мясом. И отвар ромашки запить.

Аристократ сел на табурет напротив Сайн, которая сегодня была в неброском сером платье.

Спрашивал её:

— Как дела?

— Хорошо, — пожала та плечами, не глядя на красавца-волка.

— Что делаешь?

— Хорошею.

Волк широко улыбнулся.

Пояснил:

— Я имел ввиду: какие сегодня дела запланировала возложить на тебя семья? Ты ведь не едешь на конную прогулку?

— Нет.

Хозяин пансиона, что грузно опять уселся на свой табурет, сурово нахмурившись, пояснил:

— Дочка будет помогать стряпать. Весь день.

Кальвин вертел в руках горячую глиняную кружку отвара, не сводя глаз с интересующей его особы.

Заметил:

— Скудненький у тебя завтрак…

— Говорила же: фигуру держу, — глядя на свой маленький бутерброд с ветчиной, отвечала безразлично Сайн.

Рафаэль недовольно указал:

— Ваша Милость, Ваши глаза не устали мою сестру взглядом сверлить?

Дворянин тут же поправил неудобную ситуацию:

— Вы меня не так поняли. Я всерьёз заинтересован в добром расположении этой девушки. Что за сомнения в ваших, люди, взорах?

Из рук красавицы выпал бутерброд на тарелку.

Артур Уолден кивнул слугам, те молниеносно покинули кухню.

Отец красавицы жёстко поставил в известность:

— Моя дочь не продаётся. И она не будет игрушкой волка в его замке.

Сайн похолодела и вымолвила, наконец, найдя взглядом взор тёмных глаз оборотня:

— Заранее умоляю: не надо никаких комплементов! И боги Вас избавь просить моей руки.

Кавалер насупился, нахмурился и уточнил:

— Я чем-то Вам неприятен?

— Ну что Вы! Просто я считаю, что мне ещё рано замуж, — пыталась увильнуть от этой темы девушка.

— Я покладист. Совершенно тихий и управляемый, — мягко убеждал барон, его речь была, словно мурлыканье кота, убаюкивающая и ласковая, — И, да, я намерен обручиться с Сайн Уолден в любом храме нашего королевства.

«О, он узнал моё имя… — сообразила девушка, — Видать, расспрашивал обо мне у прислуги».

Бабушка надрывным тоном запричитала:

— Счастье-то какое пришло в наш новый дом!

У сосватанной задрожали руки, она категорично воспрепятствовала:

— Я никогда не мечтала о муже-оборотне. Извините, но мой ответ — нет.

Кальвин добил бескомпромиссностью:

— Отказа я не приму!

— Да? И что же вы сделаете в случае отказа? — не поверила Сайн.

Жених показательно наигранно сокрушался:

— От души сожалею такому вопиющему горю, как замужество с одним из самых богатых лордов королевства Огневиков! — затем зловеще пообещал, — И, да, я могу в качестве мести подстроить несчастные случаи твоим братьям.

Побледнела вся семья Уолден.

Маленький Том со страхом воззрился на оборотня.

«Вот тебе и милый, тихий, покладистый волчонок», — подумала девушка.

Вслух же пыталась отговорить:

— Уважаемый наш сеньор, Вы неверно сформулировали свои эмоции. Вы меня не любите. Просто грезите мною. Добиваетесь…Но зачем я Вам? Денег в бюджет не принесу…

Барон перебил:

— Ты такая рассудительная, Сайн…Но я тоже хорошо подумал, прежде, чем решиться делать тебе предложение.

На сторону жениха встал отец:

— Женщины не могут пользоваться разумом во время избрания мужа. Вас, женщин, чувства ведут порою совсем не туда, куда надо. Ишь, любовь ей подавать!

И Кальвин пугал:

— Питаешься одними иллюзиями, Сайн? Ждёшь любви? Но иллюзиями сыта не будешь. Ещё день, два и тебя изнасилует кронпринц или его младший брат. И что тогда? Да ничего! И никому ты станешь не нужна. А так у тебя будет кому заступиться. Муж — защитник и опора. А волки со своими самками ни с кем не делятся.

По ушам резануло слово «самка», но девушка предприняла очередную попытку отбиться от жениха:

— А что скажет альфа местных волков ваш отчим Джек Дэрквульф на этот мезальянс?

Оппонент ухмыльнулся и заверил:

— Отчим прочно сидит под каблуком маменьки. А мамочка больше всех своих детей любит меня. Я умею ею манипулировать.

Она взмолилась:

— Я Вас совсем не знаю. Я настаиваю на более длительном периоде ухаживаний. Дайте мне время привыкнуть к Вам, рассмотреть лучшие стороны…Чтоб в душе проросла хотя бы привязанность…

— Для меня будет достаточно лишь твоей благодарности за выгодный брак, — пресно известил жених.

Бабушка тоже напирала на неё:

— Сайн, нельзя упускать столь заманчивые перспективы.

Отец с горестным вздохом дал определение женскому мышлению:

— Женщины не утруждают свой ум анализом фактов.

Ландрин Уолден, благостно улыбаясь, задабривала будущего зятя:

— Спишем это всё на волнение перед свадьбой. Образумится.

Артур Уолден давал наставления дочери:

— Не ставь любовь на первое место. Семья и дети важнее.

— Я согласна на брак с оборотнем, — обречённо протянула Сайн.

На неё навалилось бессилие перед судьбой, невозможность что-либо изменить. Ведь этот ужасный волк пригрозил расправиться с её братьями…

Бабушка прослезилась и просила барона:

— Обидеть Сайн, всё равно, что обидеть ангела. Она так чиста и наивна…Не обижайте её, Ваша Милость.

Лицо волка расплылось в широкой, довольной улыбке.

Он поднялся и известил будущую родню:

— Жду вас всех к завтраку. Объявлю своей семье о своём решении, когда вы войдёте. И, Сайн, надень платье не столь унылое.

Волк ушёл.

Не глядя на родственников, девушка вышла во двор подышать свежестью. И обомлела. Повсюду расцвели невиданные, экзотические, редкостные цветы. Не иначе, кто-то из фей пожелал украсить их владения.

Кронпринц вышел из тени сосны.

— Нравится? — узнавал Лендер Цинельм.

— А я больше полевые цветики люблю, — вырвалось у строптивицы, и она поспешила спрятаться в доме от жадных глаз принца.

6 глава

Семья Уолден окружила, прислуживая, за столом семью оборотней.

За завтраком Джек Дэрквульф ворчал на жену, поглядывая на её жёлтое платье с огромным вырезом:

— У всех дам стало такое глубокое декольте, что ныне только Бог видит разницу между куртизанкой и порядочной женщиной.

Хозяин отеля набрался смелости и ответил главе местных оборотней шутками:

— Есть и плюсы в таких нарядах. Постояльцы, заглядывая в декольте моей дочери, забывают о сдаче. Да и, выбирая себе жену, с любимым размером не ошибёшься.

Элвин хмыкнул, а Джек рассмеялся, высоко оценив шутку.

Кальвин встал, взял за руку Сайн, которую обрядили в лучшее голубое платье.

Парень произнёс:

— Хочу начать конструктивное обсуждение моей предстоящей свадьбы на этой особе.

Физиономия старшего брата Кальвина противно осклабилась, он злорадствовал тому, что младшенький всё-таки решил вступить в мезальянс.

У альфы Джека и его дочери читалось удивление на лицах.

Огнедарка же воскликнула:

— Какая ценная девушка!

Бабушка Ландрин Уолден уточнила:

— Ваше Сиятельство хотело сказать «красивая»?

Алейна настаивала:

— Её красота и есть большая ценность. Я, так понимаю, это ей принцы проходу не дают? Не боишься, сын?

Кальвин усомнился:

— А что сможет принц фей на войне? Закидает всех цветочками?

Его мать подтвердила:

— Вот именно. Едко пахнущими, чтоб все враги задохнулись. Ты хочешь досадить принцам, так?

— Мне нравится эта девушка. Её характер. Её внешность.

Алейна упредила младшего сына:

— Это не любовь. Это всего лишь безудержная тяга к красоте.

— Хочу, — капризничал избалованный юноша.

Он выжидательно замолчал, ожидая вердикта матушки.

Огнедарка широко улыбнулась и дала добро:

— Если Вам нравится женщина — хватайте её и делайте счастливой. К тому же, Кальвин — младший сын, пусть делает, что хочет, жениться на ком хочет.

Родственники Сайн загалдели, радостно благодаря.

Альфа оборотней влез в её решение с сомнениями:

— Кальвин — очень сильный оборотень, однажды на охоте, он так сильно размахнулся лапой, что вышиб стоящему по соседству другому перевёртышу передние зубы. И даже не заметил этого! Девушка из людей не даст сильного потомства.

Жена погладила мужа по плечу:

— Джек, всегда можно развестись. Может, мой младший сын встретит свою пару из волчиц…У меня тоже не сразу ты появился. Пусть потренируется пока вот на этой.

Артур Уолден отослал своих детей из столовой, оставаясь обсудить приданое и свадебные мероприятия с новой роднёй и своей матерью.

На кухне Сайн обступили подруги-гувернантки.

Русая деловито уточняла у хозяйской дочки:

— Что тебе семейка волков посулила?

Та грустно отвечала, уводя взгляд в окно:

— Барон Кальвин Дэрквульф предложил мне сердце и другие органы.

Пухляшка с жёлтыми волосами тупо недопоняла:

— Но ты же не некромантка.

Брюнетка закатила глаза и отчитала недалёкую:

— Замуж нашу красавицу берёт богач и аристократ. О как.

Русая, не скрывая зависти, удивлялась:

— Не вижу радости на твоём лице, Сайн.

Она выдала:

— Представители этого дикого семейства меня отчего-то нервируют. Королевская семейка и то меньше бесит.

Темнокожая брюнетка утишала:

— Подумаешь, муж с волчьей национальностью! Это ещё нормально. Вурдалак-муж пил бы кровь.

Сайн трясло от безысходности:

— Подобный волчий претендент на мою тушку безмерно злит меня!

Русоволосая не понимала:

— Но почему? Богат, именит, не дурён! Радоваться должна!

Дочь работодателя разъясняла:

— Мы изначально не на равных! Он всегда будет меня шпынять и попрекать!

— Да будешь жить во дворце, в красивом платье ходить и кушать деликатесы! — приводила аргументы русая завистница.

— А я не хочу в этот пресловутый дворец оборотней и огнедарцев! — заплакала Сайн.

Она села на табурет, взяла маленький нож, и принялась чистить овощи, потихоньку успокаиваясь. Не заметила, как вдруг все остальные покинули кухню по знаку вошедшего Кальвина.

Жених удивился:

— А я думал, ты вещи в дорогу собираешь.

— Свадьба же не завтра, — не поднимая глаз, пробурчала девушка.

— Завтра.

Сайн вздрогнула.

Подняла голову, вглядываясь в чёрные глаза оборотня, и поинтересовалась:

— А почему Вы не дарите мне цветы?

— Я дарю тебе весь мир. Иди, нюхай цветы на улице. Ишь, Его Высочество Лендер как для тебя расстарался…

О ногу Сайн стала тереться белая кошка. Оборотень брезгливо сморщился и отпихнул животное ногой.

Невеста заметила:

— Если мужчина терпеть не может кошек, то у него антипатия ко всему женскому роду.

— Ну что ты! Женщин я люблю. Ни одной юбки не пропускаю, — он закусил нижнюю губу, сообразив, что сболтнул лишнее, нагнулся к уху блондинки и страстно зашептал, — Я исправлюсь. Если ты выйдешь за меня замуж, я готов заниматься с тобой сексом каждый день.

Она зарделась и уточнила:

— Каждый день? А это не много?

— Готов поспорить, что тебе понравится.

Он выпрямился. Девушка вновь отвела взгляд, разглядывая цветущий пейзаж за окном.

Кальвин спросил:

— Какие планы на вечер?

Сайн решила играть в его игру:

— Только сексуальные.

— Неужели? — волк явно растерялся.

— Пошлю сборы в ваш дом на хрен и высплюсь во всех позах.

— Рад, что у тебя железные нервы, — улыбнулся жених.

Она всё же спросила о самом главном, о том, что важно для женщин, о чувствах. Он выкрутился и ушёл.

В кухню проник младший братишка Том.

Оценив понурый вид сестры, узнавал:

— Волк говорил тебе о любви?

— Оборотень сказал мне, что эти банальные слова говорили все миллионы раз друг другу. И уверил, что скажет мне нечто особенное.

— Сказал?

— Пока нет.

— Он тебя просто не любит.

— О, это понимает даже ребёнок…А родители не хотят видеть очевидного…

— Они рады тебя выгодно пристроить, — вздохнул Томас.

Сайн притянула брата в объятия. Всплакнула.

Парнишка просил:

— Не реви, я буду навещать тебя. Замок Дэрквульф неподалёку. Я прибегу. Или на коне прискачу.

— Хоть ты меня жалеешь…А что говорит Рафаэль?

— А этому обалдую вообще не до тебя. По углам с огнедаркой Сарой Дэрквульф обжимается.

— Да он сдурел! Его сожжёт Алейна или оборотни на клочки порвут… — обмерла красавица.

— На что только надеется этот болван, — по-взрослому заворчал младший брат.

7 глава

Сайн разглядывала свой венчальный наряд в зеркало. Сиреневое ажурное платье золовки болталось на ней. А фата, сшитая наспех из занавески, торчала невообразимо в неожиданных местах.

Отец сунул ей в руки букет с белыми маками и, подхватив за локоть, повёл из дома во двор к каретам.

Напутствовал дочь:

— Ты невеста самого барона. Веди себя соответственно.

Та заунывно протянула народное поверье:

— В церковь под майским грозовым небом шагать — жизни спокойной, увы, не видать. Жениться в мае — всю жизнь маяться.

Они вышли во двор.

Стоящие в отдалении подданные из простолюдинов и знатных гостей альфы приветствовали королевскую семью, решившую принять участие в торжествах оборотней:

— Магия чёрная и белая храни королеву и принцев! Магия огненная напои силой Его Высочество Франциска!

Кальвин Дэрквульф в сиреневом сюртуке, на воротнике и отворотах рукавов которого отделаны золотой бертой. У него на светлом плаще медная эмблема клана с чёрным волком из фиолетового камня чароит, от этой броши исходят несколько золочёных шнуров.

Он мстительно шепнул стоящему рядом кронпринцу в белом мундире:

— Сообщить особо рад: не получишь ты эту блондинку, она за меня замуж выходит. Я отомстил тебе за то, что в Академии ты увёл мою любовницу.

У Лендера заходили желваки на щеках.

Старший принц шёпотом же и посетовал:

— Клятву верности нашей короне произнесли все кланы оборотней, надеюсь, не забыл? И более не будешь злить будущего короля?

— Мы легко можем отсоединиться от твоей державы, принять суверенитет, — пугал волк.

Хмурое небо разродилось проливным дождём.

Плачущая невеста не смотрела под ноги, оступилась и села в лужу в свадебном платье. Закрыла лицо букетом белых маков и рыдала в них. Дождь безжалостно мочил её фату, а через тонкую ткань причёску и платье. Все остолбенели на миг.

— Это слёзы счастья, — суетливо защебетала свекровь, одетая в фиолетовое платье.

Наследный принц подскочил к Сайн первым, помог подняться, очистил наряд с помощью бытовой магии.

В пещерном полутёмном храме мерцали сиреневым цветом многогранные фонари эркеры.

Жрецы в одеждах цвета фуксии приветствовали, вошедший в обитель народ, поднятием рук.

Приверженец культа огня принц Франциск сбросил верхнюю белую одежду, оставшись в плавках. По телу адепта древнего культа огня замерцали сначала искры. Затем по жилам потекла светлая лава, вспыхнувшая огнём. Блики огня на нём манили своей сказочностью. Огонь вспыхивал и бегал по голому торсу, ногам и рукам парня. Огнём горели глаза парня.

Заворожённые люди и нелюди пристыли взглядами к младшему принцу. А в его взгляде, обращённом на невесту, читалось: «Упустил, да, но это всего лишь очередная девчонка, каких у меня ещё будет ого-го».

Кронпринц взмахнул руками, и стены пещеры заалели крупными соцветиями цикламенов.

Наблюдая за волшебством, невеста волка забыла о слезах. Подошла, ведомая отцом, к алтарю, который был представлен в виде красного камня. Оборотень поморщился: этот цвет нелюбимый у волков.

После обоюдных «Да», алтарь замерцал ярче, и жрецы объявили о том, что божества обвенчали эту пару.

— Теперь ты — моя собственность, — оповестил об очевидном Кальвин.

Сайн подумала: «Замужем…а чувство такое, будто я — птица, пойманная в золотую клетку».

8 глава

Подъезжали на каретах к замку Дэрквульфов. На утёсе из коричневых каменюк выстроен из бежево-розового кирпича четырёхэтажный дворец с красной черепицей крыши. Острые шпили на четырёх донжонах, кои два приютились над обрывом и два на въезде в имение. Вокруг утёса бушует непроходимый лес. Инсоляция солнечного света в архитектуре выставляла здание с тёплой стороны. Милое строение, в котором хочется жить.

Затем Сайн замерла от великолепия фойе. Поначалу, сверкающий мраморный пол с искрящейся голубым лестницей наверх, показались ей изо льда, хоть на лестнице и были золочёные поручни с чёрными перилами.

В середине пола нарисована загадочная пентаграмма.

Белые мягкие диваны.

Одна стена зеркальных ромбов, в ней же массивная коричневая дверь с белыми символами магических знаков. Десподепорт над дверью в виде золотых узоров.

Плюшевые бежевые полукружия штор наверху окна.

Четырёхугольные чёрные колонны с пышным золотистым оформлением, с углов белые узоры. Горизонтальный фриз у потолка в завиток позолотой.

Слуги выстроились у одной из стен. Челядь склонились в низком, унижающим поклоне. Оборотни окинули прислужников властительным, суровым взглядом.

— Вот вы двое плохо головы склонили! — рявкнул Кальвин.

И, наслаждаясь властью, принялся лупить несчастных тростью, которую подхватил с вешалки. Невесту испугало зверское, злое выражение лица жениха.

— Кальвин не просто злой, он свирепый, — будто прочитал её мысли кронпринц, стоящий сзади.

Один из избиваемых выкрикнулпротест:

— Наша власть относится к народу, как скот к траве! Она им кормится, она его топчет и на него же гадит!

Альфа волков Джек Дэрквульф, выпучив глаза, переспросил:

— Что мужик горланил?

Младший пасынок пояснил:

— Много чего хочет. Уважения требует. Убивать таких надо, а то до бунта недалеко. Понабрали в штат слуг людишек, никакого раболепия…

Сайн вступилась за бунтаря:

— Вы же не нигилист, муж мой! При гостях не принято наказывать слуг.

Тот взвился:

— Девчонка с подворотни не смеет читать мне мораль о культуре поведения и критериях моральных норм! Милочка, так, чтоб ты знала: жестокость, предательство и злопамятность — основы для выживания в войнах, распрях оборотней и в других критических ситуациях! Как ты вообще посмела гундеть против меня? Иди в свою комнату, я лишаю тебя праздничного обеда!

Она услышала, как бабушка сказала отцу:

— Охочий до скандалов муж…М-да, не повезло нашей девчурке…

Лендер вновь шепнул:

— Те, кто кричит, их сердца удалены, и они не слышат вблизи. И не чувствуют любви и добра. Жди меня, я тебя спасу от этого зверя.

Невеста волка не выдала на лице никаких эмоций принцу, она развернулась к младшему брату, присела перед ним, обняла крепко, зашептала:

— Дорогой мой человечек, только не прибегай ко мне. Что не услышишь плохого обо мне — не прибегай. Здесь повсюду в лесу волки и оборотни, потому я боюсь за тебя.

Сара Дэрквульф вызвалась проводить Сайн вместе со служанкой до комнаты. Они поднялись по сверкающей голубой лестнице на четвёртый этаж.

Новая хозяйка комнаты оглядела небольшую комнату. Стены из гобеленов, на коих бежевый цвет преобладает, много изображений стволов деревьев на них с незначительно приглушённой зеленью листвы. На одном гобелене серо-синие драконы парили в рассветном небе под облаками, а внизу бегали волки в лесу. На другой стене нарисованные дети купались в реке, на третьей блондинка в оранжевом платье ведёт беседу с синим дроу. На четвёртой стене единороги, кентавры и наги рассредоточены по лесу. Деревянная резная люстра. Пара торшеров на чёрной подножке. Пара чёрных деревянных стульев у небольшого столика. Небольшой чёрный шкаф для одежды. Под ногами бежевый ковёр с синими листьями.

А над чёрным камином большущий портрет…свекрови.

На вопросительный взгляд человечки Сара пояснила:

— Во многих комнатах у нас изображения матушки. Папуля так выражает к ней свою любовь.

Сайн подошла к резной кровати, чьи ножки уходят до потолка и заканчиваются аркой. Зелёное тусклое покрывало с белыми и бежевыми подушками.

Сара кивнула и ушла.

Служанка помогла переодеться в сорочку. Эта прислужница бросала на жену пасынка хозяина завистливые взгляды.

— Как тебя зовут? — вяло поинтересовалась дочь трактирщика.

— Каппа, госпожа, — отозвалась жёлтоволосая, безбровая молодушка с закруглённым личиком.

Прислуга покинула её покои, и девушка залезла под одеяло. Пригрелась, уснула, орошая подушку слезами даже во сне.

Проснулась затемно от жуткого воя волков.

В её спальню вошёл новоиспечённый муж и оглядел контуры тела красавицы, проступающие под одеялом, собственническим взглядом. Он был легко одет в белую рубашку шемиз с широкими гофрированными рукавами и в лёгкие серые брюки. Сайн невольно сжалась. Его радовала её беспомощная поза.

Девушка робко попросила:

— Я не выспалась, может, в другой день заглянете?

— Ты замуж выходила, и что думала, будто я просто любоваться на тебя буду? Без интима? А зачем я тогда женился? Любоваться тобою я мог и из окна бесплатно! — непреклонно гнул он своё право.

Он подошёл к кровати, и Сайн испуганно уставилась на выпирающую из брюк силу желания. Оборотень рывком освободил себя от последней одежды. Новобрачная спрятала лицо под одеялом, сгорая от стыда. Одеяло сразу же слетело, отброшенное рукой Кальвина.

— Обними меня, — потребовал он.

Зажмурившись, девушка привстала и положила ладони на торс мужа.

Тот привередничал:

— Разве так ласкают мужчину?

— Я не умею вообще никак.

— Тебе не хочется прикоснуться ко мне в сосредоточении мужественности?

— Что Вы! Как можно! — перепугано отпрянула она.

— Ладно, ложись на спину.

Она боялась открывать глаза, мужчина над ней был красив, но не любви, ни уважения не вызывал. И, чтобы не расплакаться, Сайн держала веки закрытыми.

Мощное вторжение в её тело принесло боль. «Это орудие истязания, а не член», — заполошено метнулась мысль в её мозгу.

От соития тел она ожидала большего. А тут боль, дискомфорт и усталость. И новоиспечённая жена принялась уговаривать и успокаивать себя мысленно: «Но оборотень любит меня, наверное, вон замуж даже безродную и без денег взял…К тому же надо доставлять своему мужчине удовольствие. Так принято во всех семьях».

Но после третьей позы она захныкала:

— Я не хочу столько секса. Я вообще не хочу секса.

Кальвин отстранился, толкнув её с позы на четвереньках, чтоб та упала в подушки.

Ворчал:

— Неужели все людские женщины такие холодные? Мне рассказывали об их фригидности, но я не верил. Оказывается, наши волчары нисколько не преувеличивали. Ладно, отдыхай.

Он встал, натянул брюки, нашарил в кармане нечто и бросил это в лицо жене.

В её руках оказалось ожерелье из жемчуга.

Мужчина пафосно молвил:

— Жемчуг — слёзы моря, пусть слёзы будут только в украшениях, а не на твоих глазах.

После его ухода Сайн прошептала:

— Надеюсь, ты не совсем дикое существо и дрессировке поддаёшься, волк.

9 глава

Так как вчера молодая жена полдня проспала, то встала очень рано, да ещё привычка рабочего человека. Сама оделась и вышла осмотреть владения Дэрквульфов.

По коридору этого четвёртого этажа было много дверей сплошь, из чего Сайн сделала вывод, что последний этаж отдали для слуг. Её комната, скорее всего, была запасной гостевой для незнатной персоны.

И не успела девушка спуститься вниз, как дверь одной из комнат распахнулась и вышел Кальвин Дэрквульф. За ним, чтоб поцеловать его в щёку, выскочила Каппа в одной застиранной льняной сорочке.

Сайн заметила:

— Значит людских мужчин гнобим…Зато какие милые, трогательные отношения с людскими женщинами!

Волк втолкнул служанку обратно в комнату.

Оправдывался:

— Я просто поблагодарил служащую за работу

— Изобрази хоть тень раскаянья, падлюка зубастая, — давила на жену обида.

Стать обманутой супругой в первый день замужества! Это больно ударило по самолюбию. Она даже не заметила, как обругала родовитого аристократа.

Тот гнул своё:

— Ты должна мне доверять.

— То есть: глазам своим мне не верить? А я думала, что ты меня любишь…

— Ты замуж вышла! О какой любви теперь может идти речь?! Жён уважают…и всё! Любовь уже достаётся другим. Хотя…если хочешь жить в любви и согласии — люби меня и соглашайся со мной! А то гонор свой вчера перед гостями показывала!

— Но как любить Вас, барон, если Ваша измена прикоснулась к чувствам льдом, проела горечь сразу сердце мне насквозь? И лживые Ваши глаза до боли ненавижу я…

— Чуть ли не песня льётся из твоих уст, жена, — хмыкнул Кальвин, — Чрезвычайно и чрезмерно обидчива ты…для простолюдинки! И нельзя верить сразу плохому! Ну, зашёл…ну, поговорил и на этом всё!

И вдруг Сайн захотела поверить мужу. Зачем, правда, приписывать ему разгул, если сама она акта измены не видела.

— Покажешь мне дом? — спросила.

Оборотень-молодожён приглашающим жестом указал на лестницу.

Завтрак принесли Сайн в комнату.

А в это время мать Кальвина поучала его в коридоре у столовой:

— Слышала с утра твой ор с человечкой. Женщина своим криком и претензиями ставит себя превыше мужчины. Хоть тот и сильнее её, но в угоду женщине становится подкаблучником.

— Это не тот случай, мама. Мной ни одна юбка командовать не будет.

Отчим за их спинами хмыкнул:

— Жену всегда надо любить, не слушай мать, а то дети не будут на тебя похожи.

— Пусть муштрует жену, — настаивала Алейна.

Джек покачал головой:

— Ты не умеешь признавать ошибки, дорогая. Твой младший сын не дорос до священных уз, раз в первый же день брака побежал к другой. И все волки с их отменным слухом это слышали…Союз Кальвина и Сайн распадётся, вот увидишь.

— Не смеши, муж. Куда ей бежать?!

Из-за поворота вышло семейство Уолден. Рядом с Рафаэлем щебетала дочь Дэрквульфов Сара.

Алейна с усилием натянула на губы улыбку для гостей, которые новая родня.

Она отозвала в сторону Артура и его мать-старушку. Остальные, в том числе и Дэрквульфы, прошли в столовую.

Женщина-огнедарка сокрушалась:

— Будете прощаться с Сайн, так сделайте ей внушение, чтоб подчинялась моему сыну. Один день в нашем доме, а уже две безобразные истерики от неё терпим.

Владельцы пансиона потупились, забурчали извинения за плохое воспитание девушки.

Сайн вышла в сад. Молодая зелень рвалась к свету, торопясь расти, радуясь жизни. Бусинки росы расположились на синих ирисах, на белых и красных анемонах, синих флоксах, розовых клематисах, на армериях цвета фуксии. А также на кустах дицентры с розовыми сердечками цветов, на жёлтых метельчатых цветочках гамамелиса, они были такие жизнерадостные и солнечные, рядом их оттеняли кусты тёмно-сиреневых цветов эрики.

Маленькие белые колокольчики ландышей, будто плакали от росы. Крупные капли падали на траву…И девушка заплакала тоже.

Наследник престола Лендер Цинельм вышел из замка Дэрквульфов следом за невесткой волков. Увидел Сайн. Она стояла напротив всходящего солнца, и, казалось, будто от её головы нисходит светящийся нимб, словно от святой. Кронпринц лучезарно улыбнулся. Вот он момент, когда он может украсть понравившуюся девушку. Сейчас опозорит и заберёт во дворец. Он тихо подошёл сзади. Руки его потянулись к вожделенной особе.

А с крыльца раздался недовольный голос Кальвина:

— Жена, это моветон гулять без служанок и компаньонок, — так он высказывал неприятие действиям Сайн.

Она оглянулась и удивлённо уставилась на наследника королевской крови. А взгляд венценосной особы призывал падать всем ниц. В открытую принц испугался приставать к девушке, и теперь включил надменность королей. Сайн упала в низкий реверанс. Лендер кивнул и быстро вернулся во дворец Дэрквульфов.

Муж бросил жене обвинение в нецензурной форме.

Сайн заметила:

— Ты выбрал самую ядовитую реплику, сравнив меня с дамами полусвета.

— Молча марш в свою комнату! — скомандовал мужчина.

10 глава

Элвин Дэрквульф отбыл в Священный эльфийский лес с дипломатической миссией.

Гости разъехались.

А вечером Кальвин демонстрировал своё неудовольствие от холодности жены в постели, раскидывая по комнате подушки, расшвыривая с туалетного столика духи и помады.

Шипел на неё:

— Я не могу простить тебе отсутствие интереса к моей личности. Не могу простить отчуждения и нечуткости к моим поцелуям!

Сайн покоробило от этого ора. Но о какой отдачи в постельных утехах может идти речь, если душа совсем не лежит к этому мужчине? Если сердце всё равно точит червячок сомнения на счёт той служанки, и если её оскорбили с утра самыми грязными выражениями и не извинились?

И вдруг тело Кальвина раздалось в размерах, полезла шерсть и вмиг перед девушкой, съёжившейся на постели, стоял жуткий монстр с выпученными чёрными глазами, огромной разинутой пастью, мощными когтями.

Рокочущим голосом он сообщил жене:

— Из-за тебя в волка переметнулся.

Та дрожащими голосовыми связками отозвалась:

— Впечатляюще обозлились…перекинувшись в оборотня…

И успокоилась. А что? Пусть съест, и её мучения закончатся. Бесстрастно взирала на чудовище. Но муж вернулся в облик человека и быстрым шагом вышел из её комнаты.

На завтрак Сайн позвали в общую столовую для господ. Там на тёмно-сером мраморе пола стоит сине-зелёный с золотыми полосками стол тумбой с белой вышитой скатертью и салфетками, белые стулья с золотыми завитушками с обивкой голубого штофа с серыми узорами. Серо-голубые шторы с бледно-золочёным орнаментом. Серые ламбрекены над ними с золотыми кистями. На белом потолке золотое оформление узорами. Люстра с голубым хрусталём. Серый мрамор камина. Белые шкафчики с золотыми полосками.

На столе много хрустальной посуды с позолоченным ободком. Там же пузатая ваза с белыми тюльпанами.

По углам столовой зелень в кадках с широкими листьями.

Дэрквульфы ели молча.

Джек злоупотреблял спиртным. В конце завтрака Алейна с презрением сморщила нос, глянув в сторону уже изрядно пьяного мужа. Затем огнедарка поймала локоть невестки, заставляя ту задержаться. Девушка послушно села вновь на стул.

Свекровь пробрало на откровения:

— Это я возвысила Джека Дэрквульфа. Волки, под страхом сожжения, проголосовали за моего мужа. А иначе эта размазня и рохля не стал бы лидером. Вот так женщина может поднять мужа до альфы.

— А почему Вы не возвысили первых трёх мужей? — дерзко поинтересовалась Сайн.

— Молодая была. Глупая. Вот теперь делюсь опытом с тобой, чтоб ты не повторяла моих ошибок.

— Спалили бы Вы меня, а? Устала так жить, мучаясь от непонимания. Ваш сын требует любви, хотя у меня чувств к нему сроду не было, да и сам он о чувствах никогда не заикался…

— Дорогая моя, тебя, красавицу, бесконечно жалко…как я могу тебя сжечь? Думаешь, меня жизнь не била? Меня в ранней юности дракон похитил. Наигрался и бросил. Правда, был плюс у этих отношений — даром огня меня дракон наградил.

— Это был Ваш первый муж? Люди лгут, и Вы его не убили?

— Как сжечь того, кто сам воплощение огня? Я его позже на приёме короля отравила. Второй муж-волк бил меня, пришлось сжечь. Третий, его брат, отец Кальвина, которого заставил жениться на мне закон о переходе супруги кровного родича к родственнику мужа, вообще загрызть пытался после брачной ночи, и его ждала та же участь…Думала, не выйду больше замуж, тем более за волка, натерпелась, но Джек ходил по пятам, так красиво спасал от гнева родни первых мужей, помогал во всём, ухаживал с цветами и подарками…что я сдалась. И ныне очень довольна браком.

— Но не счастливы?

— Есть нюансы…Пьёт Джек…Туповат, всё подсказывать приходиться в управлении кланом.

— А от дракона боги Вам, значит, детей не дали…

— У тех чешуйчатых очень редко дети появляются…И ты уж извини, Сайн, но мы тебя не отпустим за пределы замка, кронпринц нездоровый интерес к тебе имеет.

— Вы всегда будете запирать невест и жён сыновей?

— Ну, а как иначе? Сбегут же от своего счастья! Волки же немного импульсивны… Но ты, надеюсь, привыкнешь.

Сайн ушла в сад, углубившись, вышла к цветущим плодоносным деревьям. И замерла в ужасе. Прекрасные создания разных цветов и размеров с полупрозрачными крылышками были прикованы магическими и железными цепями ко многим деревьям.

Она спросила у садовника-гнома:

— За что наказали фей?

— Их пристегнули к деревьям, чтоб сад вечно цвёл и плодоносил, — с тоской в голосе отозвался бородатый карлик.

Девушка подскочила к сидевшему на скамейке мужу с книгой в руке и выдала ноту протеста:

— Свободу феям!

Оборотень оторвал взгляд от строк, промычал:

— Не приемлю других мнений. Пленённые феи будут трудиться на благо моей семьи.

— С таким житьём в твоём имении народу, феям и твоей жене безлимитно вёдрами уже успокоительное надо выдавать. Не боишься гнева богов?

— Я — атеист.

— Отказаться от богов!.. Это смело только для главы демонов…или для идиота.

— Идиотка та, кто спорит с мужем!

— Узнавали бы хоть иногда мнение окружающих, может, тогда б совесть проснулась, наконец. Как же должны страдать эти фейские создания без личной жизни, без свободы передвижений!

— Я — заботливый и рачительный хозяин, так мама говорит.

Сайн хмыкнула.

А муж предложил:

— Я готов отпустить одну фею за уступку с твоей стороны.

— Но что я могу дать? — растерялась жена.

— Себя. Ты должна продержаться сутки со мной, занимаясь беспрерывным сексом. Выполнять любые мои требования. Ключ-артефакт от магических наручников в моей спальне. Ты согласна?

Не раздумывая, девушка сразу согласилась, чтобы дать свободу хоть одному существу, она готова потерпеть.

Кальвин выдвигал дополнительные условия:

— Ты не должна будешь подвывать и стенать, никаких жалоб. Вместо этого попытайся изобразить на своём постном лице хоть капельку заинтересованности процессом.

Он подхватил книгу одной рукой, а другой впился жене в локоть и направился к крыльцу.

11 глава

Его комната располагалась на третьем этаже. Бежевые разводы дерева яблони на панелях стен и рифленых колонн вокруг кровати, которые заканчивались расписным пологом той же яблони только ещё и с выпуклыми приклеенными узорами из золотистой аппликации.

Изголовье кровати из трёх крупных лепестков: белых по бокам и золотым посредине, по краям толстым обрамлением золочёного резного дерева. Сзади изголовья 4 шторы балдахины: две из бежевых кружев и две из плотной материи цвета экрю. Белое атласное покрывало.

Большие белые торшеры у изголовья с висюльками в виде декоративных ягод вишни.

На высоких подставках огромные белые амфоры с крышечками, где россыпью возлежала имитация вишенок.

Хрустальные люстры с крупными деталями и малиновыми круглыми шарами между ними, кои светились магическим светом.

Белый пол. Зеленоватый потолок.

Множество белых небольших столиков. В углу стол, вокруг которого мягкие белые стулья со спинками в виде лепестка.

Сайн получила угрозу от мужа:

— Если не увижу отклика на мою ласку — накажу.

И он полюбовался собою в отражении зеркала в шкафу.

Девушка тихо отозвалась севшим голосом:

— А симулировать оргазм можно?

Тот развернулся, окинул её пренебрежительным взглядом и дал добро:

— Ну, попытайся…Может, это принесёт мне хоть какое-то наслаждение с тобой…

Его поцелуй требовал ответной ласки. И в угоду спасения хоть одной феи Сайн пыталась отвечать, повторяя движения губ. Рука мужчины методично изучала изгибы грудей жены, водил по ним руками, тряс, словно взвешивая. Эти эротические провокации вызвали робкое, слабое желание у девушки.

Он быстро раздел жену, скинул одежду с себя. Сел на подушку, а Сайн посадил на себя боком. Она схватилась левой рукой за его голову, а правой — за его левое колено.

— Какая-то нетрадиционная поза, — удивилась девушка.

— Привыкай к разнообразиям в нашей постели, — хмыкнул Кальвин.

Оборотень держал её зад и задавал темп, вторгаясь в её тело. И хоть ей было дискомфортно, Сайн стонала, изображая заинтересованность ходом их секса.

После этой позы была — традиционная. И до её изнеможения волк неистово вколачивался в неё средоточением мужского начала. Терзал часа четыре, без отдыху. Но Сайн терпела. Поражал его бешеный темперамент. Мысли же у неё были обречённые: «Принесла же нелёгкая в мою жизнь оборотня».

Правда, в течение этих суток, ей удавалось несколько раз урывками поспать.

Проснувшись в очередной раз от толчка в плечо, разлепила глаза и наткнулась на внимательный, изучающий взгляд мужа.

Он проговорил:

— Я заметил, что все твои позы перед сном — это позы отчуждения и недоверия. Отворачиваешься, сжимаешься…С матерью или бабушкой ты спала так же?

— Ты прав…Если я спала с бабушкой, то между нами всегда почему-то укладывала куклу, не пуская её в личное пространство…и мы всегда не находили с ней общего языка…А мама…Я никому этого не рассказывала…Но ты — муж…Я спала, складывая на мать ноги, обнимая одной рукой…Но когда она сошла с ума окончательно, то пыталась выбросить с балкона именно меня…С тех пор я спала, отвернувшись к стене, видно, потеряла доверие к людям, если самый близкий человек пытался убить…

— Твоя мать была сумасшедшей, а ты до свадьбы мне ничего не сказала!!!

Сайн сжалась от этого крика.

Кальвин зашипел:

— Я тебя накажу.

Он нагнулся с кровати и поднял с пола ремень.

У девушки расширись глаза от неверия, негодования и испуга. Но…ради свободы феи она это стерпит. Повернулась к истязателю спиной. И получила хлёсткий удар поперёк спины. Из её глаз брызнули слёзы разочарования: она в руках жестокого изувера без сострадания и без доброты.

Её били, но она не издавала ни звука, и это выводило Кальвина из себя. Но так же быстро и наскучило. Он отбросил ремень, приподнял зад жены и вошёл в её лоно, невзирая на сочащуюся кровь с рассечённой кожи на спине. Сайн зажала зубами наволочку и терпела. И вот фрикции становились всё нетерпеливее, яростнее и быстрее. Застонав, оборотень выпустил в жену свои мужские соки. Повалился без сил рядом с ней и уснул. Девушка робко подняла голову от подушки, вглядываясь в сопящее лицо мужчины.

Слезла с кровати, накинула первую попавшуюся одежду, ей оказался халат мужа, и принялась обыскивать шкафчики в поисках ключей от магических наручников. У неё не было терпения ждать, когда Кальвин проснётся и исполнит обещанное.

А вдруг передумает или просто обманул? Тёмная ткань халата прилипла к спине, впитывая кровь из ран, она испортила дорогую вещь мужа, но наказание её не волновало. Она стремилась исполнить желание: дать свободу хоть кому-то.

Найдя связку ключей-артефактов, она побежала в сад. Отпустила на волю первую попавшуюся фею. Та стремительно улетела, даже не поблагодарив. Остальные феи тоненько, слёзно заверещали, умоляя освободить. И сердце красавицы-блондинки сжалилось над пленницами, она отпустила всех.

И когда провожала глазами последнее сияющее радужное облачко ауры феи, что тонуло в эфире, на её плечо легла чья-то рука. Вздрогнула и обернулась. Муж! Нервным жестом покрутила свой белоснежный локон волос.

— Паршивка, — негодующе выдохнул оборотень.

— Нельзя ходить мимо угнетённых фей и не обращать внимания на их слёзы.

— Молчи, голодранка, — он резко прервал её разглагольствования, вздёрнув руку вверх, призывая к молчанию жену, отчитывая её, — Ты представить не можешь сколько эти феи стоили в золоте…

— Вот только не надо навязывать мне свою точку зрения и свой образ мышления! У меня свои идеи на счёт рабства.

— Имею я твоё мнение в интересных, непристойных позах!

— Не смей говорить со мной подобным тоном! — расхрабрилась Сайн, — Я плохая, да! Найди лучше и уймись!

От пощёчины она отлетела к кустам ещё не распустившихся роз и оцарапалась, прибавляя на своё тело кровавых ран.

Кальвин рывком поднял её, ухватив за ворот халата. Потащил к дому. А затем вниз по лестнице в подвал. Затолкал в одну из кладовок с вёдрами.

Некий слуга узнавал:

— Молодой госпоже можно будет завтрак принести?

— Пусть мух ловит и ест в темнице. Не будет шлындать, где не просят. Пшёл вон.

Слуга быстро побежал к выходу.

Через дверь волк зло пожелал девушке:

— Чтоб тебе приснилась жопа тролля!

Сайн села на перевёрнутое ведро и размышляла, скрючившись от холода: «Что было бы, если бы меня похитил принц Лендер? Да то же самое всё, наверняка. Была б рабой-наложницей. А здесь я хотя бы жена полноправная. И сбежать нельзя, иначе волк загрызёт всю мою родню».

В темноте время текло непонятно, она задремала сидя.

Когда свет магического фонаря ударил в лицо, заставляя зажмуриться, голос мужа спросил:

— Голодна? Иди к себе, там тебе кашу принесли и молоко.

Она поднялась.

Узнавала:

— Ещё будешь бить? Теперь за фей?

Кальвин неопределённо пожал плечами: мол, сама виновата, как настроение будет, так и поколочу.

И пообещал:

— И учти, я всенепременно намерен радовать свою жену сексом каждый день.

Та обмерла и взмолилась:

— Может, хоть через день?

— И чем ты вновь недовольна? Муж к тебе с вниманием и лаской, а ты морщишься, человечка недалёкая!

— Как я могу радоваться? Заполучила себе какого-то злого дядьку…

— Удел любой женщины — терпеть и рожать!

Опустив голову, девушка побрела на выход.

12 глава

А после завтрака в комнату Сайн явился муж и потребовал выполнения супружеского долга.

Через пару минут его ласк, она попросила:

— Прекрати терзать мою грудь! Меня от этого мутит, аж в глазах помутнело.

— Ты — неправильная, фригидная девка, — прошипел ей в лицо Кальвин.

Он перешёл к основному действу, а жена с безразличным лицом смежила веки.

— Не лежи бревном! Хватит мстить мне! — возмущался мужчина.

Но Сайн не реагировала на его угрозы.

Тогда он выдвинул встречное предложение, отпрянув от неё:

— Ах, ты так, тогда пусть служанки стоят голые у кровати и держат светильники. Думаю, это тебя возбудит, а меня взбодрит.

— А вдруг с меня ты переметнёшься на одну из голых служанок?

— Не смеши меня, дорогая. Как можно сравнить красавицу тебя и каких-то деревенщин?

— Тогда зачем вообще они нужны в нашей спальне?

— Где твоя ответственность жены? Кто должен обеспечивать отдых мужа? А постельные забавы кто будет контролировать? Ты. Не проявишь нужное рвение и старание, и я действительно лягу с одной из служанок.

— Мне не нравятся Ваши условия.

— Что поделать…мне-то они к душе.

— Не делай из моей спальни проходной двор для служанок-любовниц.

— А почему тебя не учили проявлять покорность по отношению к мужу-покровителю?

— Что это будет за семья, если не будет соблюдена верность пары?

— Твой аргумент не принимается. Я волен делать всё, что захочу.

Он наспех надел брюки и выскочил из спальни. Вернулся с четвёрткой молоденьких служанок, которые стали быстро оголяться.

— Не подходи ко мне, — подвывала жена.

А Кальвин раздавал прислужницам магические светильники в руки. Те бессовестно хихикали.

Сайн схватила подушку и принялась бить непутёвых девок, приговаривая:

— Убирайтесь прочь, клячи!

Своей выходкой она лишь усилила раздражение мужа, он отпихнул её в сторону, а сам поймал первую попавшуюся служанку, увлекая на постель.

Жена выхватила светильник у другой развлекательницы и огрела этой магической штуковиной Кальвина по спине.

— Я женился на истеричке, — простонал волк.

Он толкнул на постель и жену.

Приговаривал:

— Смотри и учись у других.

— Пошёл вон из моей комнаты вместе с этими шлюхами!!! — заорала Сайн.

— Ты обязана повиноваться мужу, — навис над ней оборотень.

— Даже если он проводит время с любовницами? — зло уточнила жена.

— Что делается в постели между супругами — всё правильно. Понятно?

— Я не выходила замуж за этих девиц!

— Ладно, подружки, пойдёмте ко мне, эта дурочка пока не готова присоединиться к нашим играм.

Эта весёлая компания накинула одежду и удалилась.

Сайн рыдала долго, горько и надрывно.

Затем глаза высохли, но с исчезновением слёз возрастала убийственная тоска, которая раздавила все всплески радости бытия.

День прошёл в изъедающих душу разочарованиях.

А утром к ней в кровать лёг Кальвин с наглым лицом.

Она отвернулась и заворчала, переходя на «ты»:

— Что ты с утра припёрся? Будишь меня…

— Буду! — нахально исказил он смысл.

— Козёл. Тебе мало было четверых?

— Обычно козлом женщины называют того, кого им не удалось сделать бараном. А бараном-подкаблучником я никогда не стану.

— Итак, ты мне изменяешь…

Муж не отрицал напрямую, молчал, но не кивал и не делал раскаянного выражения лица. Жена тяжело вздохнула: обманывает и не испытывает мук совести.

С любопытством тот узнавал:

— Что ты отдашь за свою свободу?

— Я всё отдам…но где мне это взять?

— Вот. У тебя ничего нет. Зато у меня есть всё. И знаешь, тебе надо искупить вину за фей, так что — поиграем в боль и унижение дальше. Ты же лишила меня таких дорогих игрушек… А ещё я понял, что ты мне необходима.

— Зачем? — бесцветно вопрошала девушка.

— Я получаю удовольствие, когда измываюсь над тобой, ору на тебя, бью. И даже тогда, когда просто беседую с тобой о житейском, так, ни о чём…

Сайн ломает от обиды, но она молчит, стиснув зубы. Он резко развернул её к себе лицом. Глядя на его наглую рожу, омерзение охватило её к этому существу. Гадкий, противный.

Она высказала ему:

— У тебя чрезмерная ненасытность всем: едой, сексом, чужими чувствами… И внимания ты требуешь немерено! Но я не могу любить того, кто топчется по моей гордости.

— Не будешь ли так любезна, поцеловать законного супруга?

Издевается гад…Она возвела очи к верху полога, негодуя в горе.

Простонала:

— Это некое истязание сексом.

13 глава

За завтраком у Сайн горели щёки от щетины мужа, коей он тёрся об неё длительное время, покрывая лицо жены поцелуями, ведь ему нравилось, что она каждый раз морщилась.

— О, у тебя некая аллергия, — протянула свекровь.

Невестка со скорбным выражением лица уныло перебирает вышивку батистовой салфетки на коленях, не поднимая глаз, раскрасневшись ещё больше.

Альфа Джек вдруг потянул носом в направлении девушки и известил жену:

— Алейна, милая, поздравляю: ты станешь бабушкой, если Сайн удачно разродится. А, если учесть, что нашу сноху периодически бросает в жар, то ребёнок будет огнедаром или огнедаркой.

Кальвин замер и уставился на жену:

— А, так вот почему её запах сегодня изменился. Стал таким родным и притягательным…

Сара улыбнулась и поздравляла:

— Кто бы ни родился, ясно одно — это будет очень красивое дитя. Желаю малышу здоровья.

Мать кивнула дочери на дверь, та удалилась. Ушёл из столовой и глава семьи.

Женщина обратилась к сыну:

— Мальчик мой, твоя жена — человечка, побереги её. Ей и так тяжело выносить волчонка или огнедарца, потому умоляю: не приставай к ней с интимом. Я так хочу внука…

— Будет исполнено, — всё же в сердцах ответил оборотень, вытерев губы салфеткой, он бросил оную протирку на стол, встал и вышел из помещения.

Алейна проговорила снохе:

— Я заметила у тебя на запястьях синяки и кровоподтёки… У моего сына слегка наблюдается переизбыток дурости…но знаешь, что народ говорит? Бьёт, значит любит.

— Бьёт, значит любит?! Пойду и я ему палкой или кочергой вломлю, пусть почувствует, как я по нему с ума схожу.

— Наказание ты на нашу голову… Разве не видишь, я за тебя. Глупость такую придумала, будто нельзя трогать человечек во время беременности! Родишь, и увидишь, как переменится характер Кальвина в лучшую сторону. Ребёнок многие семьи сближает. И поверь, мужчины устают от одной женщины. Они обычно не собираются бросать жён, им надо просто развлечься. Извечная игра мужей…

«Что-то как-то быстро Ваш сын устал от меня, раз сразу налево побежал», — чуть не слетело с языка Сайн, но она сдержалась.

А произнесла совсем другое:

— Я благодарна Вам за участие, заботу и понимание.

Гуляя по саду, Сайн услышала пыхтение в беседке. Подошла ближе, гонимая любопытством.

Сквозь прорехи дощечек была видна служанка Каппа, а над ней завис Кальвин.

Прислуга жеманно отметила:

— О, мне так рады…Заметно…

Она стала наглаживать бугор в штанах волка.

— Я очень ценю твои усилия, — прохрипел мужчина.

Каппа пыталась подговорить волка убить супругу:

— Я бы тоже хотела быть Вашей женой…

Оборотень перебил её, освобождая своего «зверя» из тряпок:

— Хорошо, будешь женой. Двоюродной. Родная-то у меня уже есть. Нас в храме обвенчали и ребёнок на подходе.

Любовница не сдержала досадливого стона.

Сайн хотела уйти, от брезгливости её крутило так, что желудок того и гляди опустошит… Но под ногами хрустнула прошлогодняя ветка.

Кальвин спрятал достоинство и выскочил из беседки проверить: кто такой смелый подглядывать.

Оправдывался:

— Эта бесстыжая напала на меня сама.

Жена истерично расхохоталась, еле выговорив:

— О, а она, безусловно, гораздо сильнее тебя.

Муж рявкнул:

— Я никому ничего не буду доказывать! Это жизнь, а не геометрия! Разве допустимо жене пререкаться с супругом? К тому же такой жене, как ты, которая бедна, глупа и я бы присовокупил бы ещё к набору твоих несовершенств ещё и невоспитанность! Подглядывать она вздумала! Когда предлагал групповуху — не хотела! А тут пристроилась и смотрит!

— И сколько у тебя таких двоюродных жён?

Волк обескуражено залепетал, видимо, боясь навредить беременной:

— Я от тебя никуда никогда не денусь. Не уйду даже к истинной паре. Но можно на час я другой в любви объяснюсь?

— Какая жена отдаст мужа хоть на минуту? — стала развивать мысль Сайн.

Кальвин не дал ей договорить, перебив:

— Я буду тут, на твоих глазах. Ты же хотела посмотреть на нас… — он уже был готов на подглядывания со стороны…

— О любви будешь говорить Каппе, а родной жене этих слов так и не сказал, — заметила супруга.

Оборотень обозлился:

— Твои эксцентрично-истеричные повадки меня что-то раздражать стали. Выгнать Каппу? Я выгоню, но тогда ты хотя бы возьмёшь мой член в рот?

Сайн скривилась. Как ласкать так интимно того, к кому презрение переросло в ненависть?

— Извини, я помешала тебе, — пробормотала она и сделала шаг назад.

На лице Кальвина отобразилось сожаление, он надеялся, что жена останется, попытается сохранить семью любыми путями и наладить контакт.

Она развернулась и пошла к дому. Волк поймал её за руку. Развернул к себе.

Возмущался:

— Твоё притворное безразличие смешит. Сними эту маску. Разве тебе всё равно? Ты не ревнуешь меня? И уже не плачешь?

— Всё перегорело. Я в очередной раз убеждаюсь в твоей неверности. И не пойму смысл этого ора. Ты недоволен тем, что я тиха и покладиста? Ты же этого хотел… Не нравлюсь тихой, так давай я исправлюсь в обратную сторону и наору на тебя Мне не трудно.

— Не вздумай.

— Раньше надо было думать. А теперь я исполняю приказ ревновать и орать, — спокойный голос его жены сменился на громогласный, — Изверг! Похотливый кобель!!!

К ним прибежала Алейна.

Мать волка ласково обняла сноху и принялась убеждать:

— Для счастливой жизни надо закрывать глаза на недостатки друг друга.

Сайн воззрилась на двуличную убийцу трёх мужей и играла в наивность, переигрывая сильного противника на психологическом поприще:

— А как я буду ходить, как я буду жить, если глаза всё время закрыты будут?

Хитрая огнедарка увела разговор в сторону:

— У брата беременная жена часто жареный мел ела… А ты не хочешь?

Муж вторил:

— Приготовим всё, что хочешь, только не стесняйся — говори.

Человечка мечтательно поделилась предпочтеньями:

— Котлетку хочу.

Кальвин чмокнул её в щёку и засмеялся:

— Какая ты у меня приземлённая.

Свекровь оживилась:

— Мясо хочет. Значит, Джек ошибся, и там у неё не огнедарец, а волчонок.

Лицо её сына осветило счастье.

Алейна взмахнула рукой, и беседка мгновенно сгорела вместе с Каппой, несчастная даже вскрикнуть не успела. А вину за её смерть почему-то взяла на себя Сайн. Не устрой она истерику, служанка осталась бы жива. А что самое страшное: её муж, который пару минут назад хотел признаться Каппе в любви, даже не оглянулся. Он использует всех вокруг для своих целей, не привязываясь и не переживая за их страдания и жизнь.

И вдруг они всей гурьбой напоролись на целующуюся парочку Рафаэля Уолдена и Сару Дэрквульф!

Кальвин начал трансформацию с глухим рокотом:

— Порву щенка за соблазнение сестры!

Юная леди Дэрквульф перекинулась в волка быстрее и загородила жениха собой, злобно рыча.

Из дома к ним выбежал альфа клана Чёрных оборотней.

Ральф и Кальвин мерились злобными взглядами, но подоспевший Джек спросил у дочери:

— Этот юноша — твой выбор?

Та переметнулась в человека и закричала:

— А что? Титул герцога получит мой сводный брат Элвин. Зачем я клану? Полукровка ведь.

Отец постановил:

— С человеком Саре будет лучше, чем с волком. Она — полукровка, невыгодная партия, за родовитого волка всё равно не сможем отдать.

Алейна всплакнула:

— Как я буду без своей девочки?

— Сноха родит другую, — хмыкнул муж, — А дочь будет под боком в пансионате у людей. Хоть каждый день навещай, не надо переживать, что в другой стае её обижать будут. Уж этот человечишка её на руках носить будет.

14 глава

Джек Дэрквульф для дочери сыграл тоже скромненькую свадьбу, позвав на неё всего несколько близких друзей из стаи да несколько родственников.

Артур Уолден с бабулей светились счастьем: брак наследника фамилии такой же удачный, как и у сестры!

Сайн радовалась за старшего брата Рафаэля как-то отстранённо. Сидела за столом рядом с младшим братом Томом, наглаживая того по голове, выспрашивая все его хулиганские новости.

Затем потянулись дни, беременность сделала её спокойной до безразличия. Впору выть белугой в браке, сравнимым с рабством, но душа, будто заледенела. Никаких эмоций, манит спать. Опустошённость.

Ночью Сайн проснулась от жара сбоку. Глянула: о, муж заявился.

Сонно узнавала:

— Что Вы делаете в моей постели?

— Вообще-то здесь всё моё. И ты моя.

И он вдавил её своим телом в матрас.

— Пожалуюсь Вашей матушке, — пробурчала угрозу.

Он бухнулся в сторону, ворча:

— Женское общество должно расслаблять, а оно напрягает! То ревность, то истерики, то капризы, то недовольство, а от тебя и ненавистью за километр несёт.

— Вы ничего не знаете о женщинах, мы живём на эмоциях, на переживаниях… А на сколько я успела Вас изучить, Вы не сентиментальны, чувства для Вас ничего не значат. Вас корёжит от романтического повествования в книгах, кои читала Ваша сестра. Вы терпеть не можете стихи… А, значит, Вы не способны на благородный поступок во имя женщины. Вы не способны любить…

— Да, я не признаю любви. Но я способен оценить и уважать за преданность, за дружбу.

— Уважать… — с беспомощной улыбкой грустно повторила жена, — Но это так мало, так убого и незначительно. Хотя я понимаю: Вы не способны на большее.

— Не принижай меня. Я боготворю мать и твоего ещё не родившегося ребёнка уже обожаю.

— Простите, я действительно слишком к Вам предвзята.

— Тогда, может, отдашь супружеский долг?

— Спи, дорогой, вечером долги не отдают.

Тот хохотнул и покинул её постель.

Она радостно выдохнула, его общество тяготило. Хотя где-то глубоко в душе ждала раскаянья и извинений.

После завтрака Кальвин объявил, что уезжает на несколько дней на охоту в угодья. Рассеянным взглядом скользнул по жене, быстро чмокнул её в щёку и быстрым шагом удалился из столовой.

— Он опять ушёл… — всё же вырвался грустный вздох у Сайн, она тут же прикрыла рот двумя пальцами: как из неё могли вырваться слова сожаления при свекрови со свёкром!

Да, иногда её тянуло пообщаться с мужем…

Джек по указке жены тоже покинул комнату.

Алейна успокаивала сноху:

— Он привыкнет к тебе. Пройдут годы, и Кальвин не сможет без тебя есть, спать. Захочет узнать твоё мнение, захочет одаривать и ценить.

«Я не могу ждать так долго!»— хотелось закричать невестке, но воспитание крепко держало её рот на замке. Почему сердце тянется к этому злому, жестокому и неверному мужчине? Видимо, причина в том, что она носит его дитя… Или всё ещё надеется на чудо? Что её волк изменится в лучшую сторону?

Свекровь даже приобняла вставшую из-за стола сноху, погладила по плечу. Затем с улыбкой положила руку на живот беременной.

Но вскоре на одном празднике в волчьей общине в одном из селений Сайн убедилась, что зря надеялась на что-то хорошее в браке с этим оборотнем.

Сначала муж ворчал:

— Мне твой платок на голове не нравится.

На что она хмыкнула:

— Но не могу же я носить на голове бутылку вина, чтоб тебе всё нравилось.

А Джек с Аллейной зажигали в танцах на площади.

Затем, сидящая на лавочке в тенёчке Сайн заметила, как Кальвин договаривается с какой-то молодкой из деревенских, щиплет ту прилюдно за задницу, отчего та одобрительно хихикает.

Жена из людей подошла к развлекающемуся мужу и истерично рассмеялась:

— Доминируешь над челядью? Почему не опробуешь силы со знатными дамами?

— Чтоб войну развязать? А ты злишься от ревности? Хм… Ну, сама виновата: надо вовремя исполнять супружеский долг, — Кальвин оттащил её подальше от облюбованной волчицы и продолжил объяснения, — Увлечённость…как думаешь, что это? Не более, чем половая склонность к удовлетворению желания, вспыхнувшего из-за зрительного восприятия. Мужчин привлекает фигура, лицо, вызывающее поведение или «титул» проститутки, и сильный пол готов идти, не задумываясь, на приключения.

Разочарования изъедали душу и девушка проговорила:

— Видимо, тебя по ошибке назвали волком. Ты — пёс! Что ещё ждать от кобеля? Он не способен на верность.

Опасающаяся скандала на глазах общественности свекровь взяла Сайн за руку и утянула в сторону. Кальвин вернулся к уступчивой волчице.

Алейна властным голосом дала распоряжение первому попавшемуся волку:

— Налейте мне вина.

Оборотень вмиг преподнёс требуемое и исчез с глаз.

И женщина принялась уверять невестку:

— Я прекрасно знаю мужчин. Для них самая главная женщина — жена. Все женщины вне дома — лишь игрушки или средства для поднятия самомнения.

— Вы забыли добавить, что и мать для них — авторитет.

— Мать авторитет лишь для холостяков, кои навечно остаются маменькими сынками.

«Лицемерка, — подумала Сайн, — Сама-то сразу жгла всех, кто слово против говорил, тех же мужей даже».

А Алейна привела железный довод:

— К тебе же возвращается. Что тебе ещё надо? Или хочешь вернуть Кальвина в свою постель? Только скажи. Но я боюсь за твоё здоровье. И боюсь за сохранность твоего не родившегося ребёнка…

15 глава

Сайн родила дочь к концу зимы в середине февраля. Рыжую, пышущую жаром. Алейна была рада больше всех. Как же, внучка так на неё похожа!

— Я забираю девочку, — заявила свекровь.

— Не разлучайте меня с ребёнком, — слёзно молила роженица.

Та протестовала:

— Ты не знаешь, как воспитывать огнедарку! Ты не знаешь, как ухаживать за огнедаркой! Это всё секреты моего клана! И тебе никто не запрещает навещать дочь. И вообще в любой аристократической семье детей воспитывают няньки и гувернантки!

Роженица перевела взгляд на мужа, и поняла: ему плевать на её желания и потребности в дочери. Плакать от бессилья только и остаётся…

Джек предложил:

— Давайте малышку назовём созвучным с именем Алейна? Адель, например.

— Чудесно! — подхватил Кальвин.

«А моим мнением, конечно, никто не поинтересуется», — поняла Сайн.

Но вслух всё же произнесла:

— Назову в честь своей матери Тиной.

Муж взвился:

— Желаешь девочке жуткую судьбу своей матери?!

Его мать перебила:

— Не ори при ребёнке. ИмяАдель больше подходит к фамилии Дэрквульф, тут и думать нечего. Какую комнату отдадим для Адель?

Кальвин внёс идею:

— Эта комната подходит.

Алейна обрадовалась:

— Заберёшь Сайн в свою спальню?

— Жену переселю в мансарду. Там одна из комнат такая уютная…

Мать так и не поняла:

— Почему ты хочешь оставить раздельные спальни?

Хотя и догадывалась, что сын не намерен прерывать интрижки с новыми служанками.

Молодой оборотень оправдывался:

— Ну, я рано встаю на пробежку по саду, не хочу будить жену… — и приврал, — И Сайн плохо выносит запах волка.

Его жена со злостью смотрела на его лицо сияющее улыбкой.

Новорождённая заревела и Алейна выпроводила мужчин, чтоб перепеленать дитя.

Поучала сноху:

— Как только окрепнешь после родов, сразу требуй совместное проживание. Девочка, не забывай примету: «Ночью попа к попе трётся — что-нибудь натрётся». Нельзя спать раздельно, муж отвыкнет, тебе меньше сексу перепадёт.

— Я…мне неприятен интим.

— Ах, вот оно что! Ну, жди, когда твоё тело попросит своё…Слава Создателям, дети появляются не от желания женщин… Кстати, хочу подарок тебе сделать. Щенка подарить. А сейчас пошли переселяться в ближайшую мансарду.

Сайн вошла в новое помещение. Да, комната милая, но во многом уступает прежней…

Маленькое окно мансарды располагалось сбоку кровати, на которой с украшением в виде балдахина из белого полупрозрачного тюля, который густо расшит вышивкой. Тюль балдахина собран по бокам чёрными декоративными розочками. Наверху золотистый ламбрекен и чёрное дерево кронштейна опоры с узорной гравировкой, ножки каркаса с замысловатыми резными шариками по тонкой перекладине. Изголовье постели богато украшено изразцами чёрного же дерева, уходящее ввысь на добрых два метра. Покрывало и подушки обычные, невзрачно коричневые. Две прикроватные тумбочки с лаком, что переливался золотистым сияниям. Такой же золотистый шкаф и две табуретки с небольшим столом. Тёмно-красные стены с тёмными маленькими этюдами в чёрных рамках. На коричневом полу коврики из…волков.

— Шкуры врагов, — похвастала Алейна.

— Это Ваши мужья? — испуганно, с опаской узнавала Сайн.

— Не-ет. Мужья сгорели без остатка. Это те, кто был против Джека.

— А можно мне простой коричневый коврик? И штору на окно?

— Хорошо, — кивнула свекровь.

Женщина ушла, а некоторое время погодя служанка принесла щенка пуделя.

Собачка у Сайн росла резвой и весёлой. Гуляя с ней в саду по белому зимнему покрову земли, хозяйка думала: «Даже у моей псины есть маленькие радости… Обгонит карету, запряжённую лошадьми, и на морде победа сияет. А у меня даже мужа фактически нет, дочь свекровка воспитывает. И сбежать не могу. Тогда дочь больше не увижу.

Щебетанье воробьёв предвещало весну.

16 глава

Прошли последние метели, отпела капель, и вновь распускаются первые цветы в саду: белые тюльпаны и багряные адонисы, будто подтёки крови на зелёной траве.

Открыв окно, Сайн любуется природой. Облако на закате почернело и странным образом стало походить на хищную птицу в полёте, некий сокол, распростёрший крылья над лесом и озером.

В спальню вошёл Кальвин. Жена скуксилась: докучает тут ей своим присутствием! А муж подошёл, и, оправдывая её худшие опасения, утянул на кровать. Ишь, вспомнил о её существовании!

Она докучливо загалдела:

— Я для тебя лишь секс-игрушка. Тебе не интересна моя душа, мои увлечения, моя боль.

Изобличительная речь на него ни капли не подействовала.

А Сайн потребовала:

— Скажи честно, что ты ко мне испытываешь.

— Терпение, — хмыкнул мужчина, укладываясь поверх неё, пока будучи ещё одетым, рассуждал дальше, удивляясь нерациональности мышления женщин, — Живых существ слишком много на планете, быть единственной в принципе невозможно.

Как же больно слышать такое. Чувствовать пренебрежение, неуважение, знать, что ты легко заменима…

И весь этот букет эмоций Сайн вылила в крике:

— Убирайтесь к тем, кто готов бегать за Вами и пятки лизать!

— Не смей давить на меня, — зло зашипел мужчина и ударил её по щеке.

Девушка пыталась поставить злыдня на место:

— Контролируйте хоть изредка свои приступы бешенства.

— Десять месяцев я вообще к тебе не прикасался!

— Ага, вижу, как Вы скучали. Сразу по роже бьёте.

Вдруг оборотень рассмеялся:

— А, знаешь, бодрят твои ругательства. Все улыбаются, льстят, а ты сопротивляешься. И я кайфую, когда ты злишься.

Человечка устало забормотала:

— Зачем, зачем ты терроризируешь меня?

— Из вредности. Раз жена, то терпи.

— Некоторых хочется похлопать по спине. Лопатой. Раза три.

— Вот прёт из тебя деревенщина, — скривился Кальвин.

Сайн попыталась мирно договориться:

— Может, всё же, забудешь дорогу на эту мансарду?

— Твой запах уже раззадорил меня.

И пытка сексом с ненавистным мужчиной длилась ночь.

За завтраком свекровь заметила:

— Сайн, что-то ты в последнее время хвораешь часто. Вид замученный.

Та отвечала:

— Все болезни от нервов. Ваш сын то пьёт, то бьёт, то по бабам бегает.

Кальвин взревел:

— Да ты страх что ли потеряла?!

— А мне уже всё равно, что люди скажут. Последние нервные клетки полегли на поле боя, который ты устроил ночью.

Муж зло полыхнул взглядом и попытался всю ярость облечь в одно слово:

— Идиотка.

Жена соглашалась:

— Правильно. Вышла бы замуж за короля, была бы королевой. А вышла за идиота, и стала идиоткой.

Оскорблённый вскочил, мать вцепилась в него, останавливая.

Из рук одной из служанок, прислуживающих у стола, вылетел из рук серебряный разнос, раздался оглушительный грохот.

Алейна упрекала невестку на повышенных тонах:

— Нет ничего проще, чем усложнять себе жизнь!

Кальвин знал, куда больнее ударить словом, обозвал жену, ставя «на место»:

— Охамела, простолюдинка!

Девушка продолжила трапезу, как ни в чём не бывало.

Муж тоже сел, поправляя сюртук, и язвительно отзывался о королевском отпрыске:

— Да не взял бы тебя ни Лендер, ни тем более Франциск за себя. Видано ли дело — нищенка из народа! И вообще я бы на месте короля проверил этого Лендера на родство. Совсем ведь не похож! А королева с кем только не путается! Эльф один так вообще несколько лет прожил при дворе Цинельмов, как собачка за ней бегал.

— А, его Сиятельство граф Мэлор Меркред, — подсказала мать волка, — Красивый божественно, но какой-то смурной. Чего грустил при королеве-то?

А её сынок подкалывал дальше свою человечку:

— Фантазируй дальше о прекрасном принце, который явится и спасёт тебя. Ведь только фантазии спасают тебя от злой реальности.

Вошёл дворецкий и передал письмо на золотом блюдце главе клана волков. Джек поспешно распечатал, бегло прочёл и воссиял.

Радостно сообщил:

— Наш сын Элвин вознамерился жениться на эльфийке. И как раз на младшей сестре этого Мэлора Меркреда. И это очень, очень выгодный брак! Эльфы заинтересованы в укреплении связей с оборотнями, и отвалили в приданое часть своего леса. Он, хоть и маленький клочок, но туда часто единороги захаживают, и даже пегасов видели, не говоря уже о том, что одну поляну облюбовали для гнездовья жар-птицы.

— Какое счастье, — заплакала Алейна, потом воззрилась на мужа, спрашивая, — Но эльфийка не оборотень… А Элвин — последний волк в нашей семье, как же тогда? Ты не в обиде на Элвина?

— Глупости какие! Я тоже счастлив. А волчонка можно и со стороны признать. Бастарда какого-нибудь, — решил все проблемы глава семьи, — У твоих сыновей их полно.

Хозяйка замка потянулась и поцеловала мужа в щёку.

Альфа продолжил излагать новости:

— Эльфы приедут заключать помолвку и договариваться о свадьбе и передаче земель сюда. Надо подготовиться и встретить их достойно.

Алейна выдохнула:

— Как хорошо, что Сайн выпустила фей. Эльфы бы нам их пленение не простили. Расстроили бы помолвку. Они в тесном контакте с феями.

Джек довёл до сведенья:

— Здесь, в этом царстве, чужакам, вроде эльфов, порталами пользоваться нельзя. Будут добираться на лошадях. Дату визита уточнят позднее.

17 глава

Эльфы прибыли через пару месяцев в середине мая.

На встречу с новыми родственниками Сайн обрядили в новое платье из розовой ткани с теснением. В причёску сложной косы ей вплели некие мелкие с круглыми лепестками милые белые цветочки.

Парикмахер шутила:

— Понаехало этого дивного народа, ух. Новое пришествие Светлых, не иначе.

И вот девушка вместе с семьёй мужа вступила на навощённый паркет большой залы. Её брат Рафаэль с женой Сарой стояли поодаль.

В зале для приёмов и балов на бледно-жёлтых стенах золотые выпуклые гербы над дверьми, они в виде двух волков в прыжке к большому листу клёна посредине и узоры волной внизу.

На жёлтых дверях тоже выпуклые детали, изображающие листья клёна. Полуколонны у стен тёмно-зелёного колора с проталинками белого. Такие же обрамления косяков у дверей.

Зелёные кресла и вазы на длинных золотистых постаментах.

Чёрный огромный камин с украшением из барельефа позолоченных нагайн. Над камином большущее зеркало.

На чёрных столиках, стилизованных под тумбочку, цветы в зелёных горшках.

Чёрные скульптуры людей и волков вдоль стен.

Зелёные шторы с золочёной бахромой на окнах.

Джек Дэрквульф приветствовал беловолосых гостей:

— Безмерно счастлив принимать таких важных особ в своём доме.

Один из верховных эльфийских родов величаво слегка склонил головы перед другими аристократами и воззрился на семейство оборотней, имеющих высокий статус в местном Высшем обществе.

Сайн про себя ухмыльнулась: «Добро пожаловать в семейку убийц, психов и лицемерных интриганов». Она принялась разглядывать прибывших.

Глава рода — очень ветхий дедок с устаревшей причёской, в которой волосы собраны в каральки из под бигудей. Его жена со скопом драгоценностей всё ещё излучала в мир красоту.

Старший из сыновей Байер взирал с аурой превосходства, как все истинные эльфы. Он держал под руку безупречную эльфийскую жену с осиной талией всю в кружевах и голубом атласе.

Средний сын рода Меркред — Вермер пытался создать благоприятное впечатление, он один вымученно улыбался оборотням. Возле него стоит высокая, с длинной шеей рыжеволосая красавица с глазами цвета черники в золотистом наряде.

Широкие обручи из платины с белым матовым камнем на лбу этого семейства говорили о знатности рода.

Одежда эльфийских мужчин подчёркнуто чёрная, хоть данный народ не жалует этот цвет. Это навевало на мысль, что для Меркредов отдавать частичку своего рода в руки не пойми кого — тяжёлое бремя, отчаянье и позор. Даже распущенные волосы эльфов кричали о том, что мужчины не озаботились вычурными косичками, а значит — ни во что не ставят хозяев дома.

Зато невеста светилась неподдельной радостью. Для эльфийки Шайэрдэ была полновата. Да и платье она выбрала странноватое — с красными вставками и в алую розочку.

И тут из-за спин старших братьев вышел младший — Мэлор. Его огромные грустные зелёные глаза с золотистыми крапинками, будто с лучиками света. Казалось, глаза смотрят прямо в душу. Гипнотические и прекрасные… Все черты лица пригожи и притягательны до невозможности. И, как все эльфы, утончён в стиле одежды. Даже в чёрном бесподобен.

Сайн затаила дыхание и восхищалась: «Ну нельзя же быть таким красивым! До боли влекущим. От такой красоты замирает сердце, а глаза не могут налюбоваться…» И от созерцания такой нечеловеческой красоты из её глаз хлынули слёзы.

Мэлор окинул взглядом Дэрквульфов и самозабвенно уставился на Сайн.

С его губ слетел комплимент:

— Несравненная внешность.

Та выжала из себя, неимоверно стесняясь:

— Мне лестны Ваши отзывы о моей красоте.

Дэрквульфы представлялись первыми, называя имена и титулы, так как стояли ниже по статусу.

Дошла очередь до невестки, которая предварительно промокнула слёзы платочком:

— Сайн Дэрквульф, урождённая Уолден. Без чинов и титулов, просто человек.

Чёрные красивые брови Мэлора удивлённо взметнулись вверх. И он всё смотрел и смотрел на Сайн, не желая отвести взгляд. В её голове пронеслось: «Я пропала. Растворилась в глазах этого эльфа».

И она пояснила, дабы вразумить некоторых:

— И я — жена маркиза Кальвина Дэрквульфа.

Бледное лицо Мэлора пошло красными пятнами. До него только дошло, что она не просто так носит ту же фамилию. Она не приёмная дочь волков, она супруга одного из них!

Эльфы куртуазно кланялись представляющимся дамам. Хотя для Сайн полный поклон совершил только младший отпрыск Меркредов.

Хозяин замка пригласил всех в столовую. Гости церемонно прошли в помещение для приёма пищи.

Мэлор отодвинул стул для Сайн и уселся рядом. С другой стороны от неё усадили Шайэрдэ. Эльф так близко, что до неё доносятся нотки его одеколона. Или это так восхитительно пахнут мужчины дивного народа? Странно, в этом запахе преобладает аромат апельсина. От его сестры разило приторной розой.

Алейна поинтересовалась, не огнедарка ли супруга у Вермера.

Тот широко улыбнулся и пояснил:

— Моя Гасналин — метаморф.

Кальвин, что сидел напротив, прошептал мечтательно:

— О, как повезло парню. Любую личность жена принять может.

Мэлор доносил свои впечатления до Сайн:

— Вы такая изящная и стройная, что с первого взгляда принял Вас за эльфийку. Но для эльфийки Вы слишком эмоциональны, у наших дам никаких внешних признаков мимики. Вон даже слёзы себе позволяете. Да и загар явно человеческий.

Девушка попривыкла к знатным лордам и раскрепостилась, рассказывая по-простому, с народным юморком, о былой жизни постороннему в надежде, что тот совсем потеряет к ней внимание, она ведь незнатная простолюдинка:

— Весь день бегала от стола к столу в трактире, номера мыла, стирала скатерти и бельё…Где уж тут жирком обрастёшь?

Прекрасный гость продолжил делиться догадками:

— Затем у меня была мысль, что Вы — оборотень. Признаюсь, не ожидал, что Вы — простой человек. Утончённо пригожи. Некая хрустальная красота…

Соседка по столу улыбнулась, и легонько развела руками. Её жесты с открытыми ладонями говорили о том, что и она открыта, а также проявляет интерес к собеседнику. Её муж зло поглядывал на них.

Сайн тоже решила вернуть комплимент галантному мужчине:

— Среди людей и нелюдей встречаются красивые индивиды,…но с Вами они несравнимы. Вы великолепны.

У мужа под рукой громко скрипнула вилка о фарфоровую тарелку, он сделал замечание супруге:

— В Высшем обществе неприкрытую лесть расточают лишь королевским особам и дамам. Вы же не считаете этого эльфийского графа женщиной?

Гость оценил тонкую издёвку оборотня, его желание принизить и унизить красавца из другой державы, потенциального воздыхателя супруги.

На выручку пришла сестра Шайэрдэ:

— Как можно усомниться в мужественности того, кто годами развлекал королеву вашего государства?

Тоже, кстати, тонкий намёк, и напрямую любовником не назвала, за это и казнить могут, но сразу повысила статус брата до королей.

А жена Кальвина вспомнила об упоминании этой эльфийской личности в пересудах о любовниках королевы.

18 глава

После обеда невеста Элвина утянула Сайн в сад. К ним пристроился Мэлор.

Эльф двусмысленно похвалил ни то природу сада, ни то хозяйку:

— Душа радуется на такую красоту смотреть.

И неотразимо улыбнулся. Он с умилением разглядывал черты лица простолюдинки, которая упёрла взгляд на дорожку. В душе у обоих расцветали первые, нежные цветы любви. Сайн казалась мужчине притягательна настолько, что ему приходилось кусать щёку до крови, чтоб как-то сдерживать себя.

Человечка пыталась отбить у эльфийки охоту выходить замуж за оборотня, притворно юлила:

— Я так страдаю от запаха псины…

Шайэрдэ наивно щебетала:

— А я с детства возилась со щенками! Привыкла. К тому же у себя в эльфийских землях я считалась бракованной невестой, без должной красоты, а Элвин увидел во мне достойную, — а когда до неё дошёл смысл затеи Сайн, она напомнила, — Вы-то должны гордиться, что Вас взяли из низов в семью дворян. И терпеть такие неудобства, как запах…

На что собеседница делилась житейским опытом:

— Выйти замуж за богатого — это не значит стать счастливой. Богатый муж зачастую ни во что не ставит жену из низов иерархии и поступает, как тиран. А я так просто красивая вещь в этом замке. И всё. Ни любви, не уважения…Может, чуточку привязанности…и всё.

Мэлор искусно встрял в чужую дискуссию:

— Есть несколько признаков, указывающих, что муж Вас не любит. Первое — Вы его раздражаете. Постоянно. Даже тем, что существуете. Его нервирует все Ваши привычки, жесты, слова и тем более поступки. И Вы всегда виноваты во всём. Второе — проявление агрессии по отношению к Вам. Третье — Никогда не интересуется Вашим мнением, тем более не идёт за советом. И самое основное — сексуальные проблемы. И что выявил психоанализ?

Красавица-человек поделилась наболевшим и сокровенным:

— Мы слишком мало общаемся с мужем, чтоб знать: выносит ли он мои жесты и слова, — затем она дала новый намёк эльфийке, — Но как можно ждать светлого и доброго от злого волка?

Гость патетично, с мастерством высокого слога, рассуждал:

— Добро и зло… Думаете, они встречаются отдельно? Даже, если давным-давно они и существовали порознь, то могучий Хаос смешал их воедино, дав кому-то побольше добра, а кому-то больше злобы. Представьте мир без зла.

Прикрыв глаза, Сайн мечтательно произнесла:

— Прекрасно.

Эльф перебил со смехом:

— Скучно! Мы бы ели и спали.

Девушки задумчиво закивали.

Он резко присел у одной из клумб, любуясь цветами:

— Какие необычные мелкие тюльпанчики цвета пурпура, такой предзакатный цвет неба…

Сайн делилась приобретением:

— Я нашла их в лесу на поляне. Мне недавно разрешили со служанкой гулять неподалёку. С лейкой иногда туда хожу и поливаю их.

Мэлор вспомнил своих любимчиков:

— У меня в саду фавориты — миниатюрные розы. Попрошу прислать Вам букет. А знаете, что в косу Вы вплели эльфийский белый лютик? Его у нас невесты в причёски вплетают.

— Очень милый цветок…

— Милый… И Вам очень идёт…

— Вот вы где! — воскликнул сзади них Элвин.

Шайэрдэ подала ладони в руки жениха, улыбаясь.

Волк обратился к эльфу:

— Уважаемый лорд, Вы же доверите мне свою сестру?

— Если вы будете гулять у меня на виду, — разрешил брат.

Жених с невестой отошли подальше, о чём-то радостно щебеча, а гость с хозяйкой уселись на лавочку.

Эльф отвлёкся на то, что стал мановением руки в воздухе распускать и собирать лепестки одного из цветов тюльпана в бутон, что вырос неподалёку.

Девушка следила за его манипуляциями и узнавала:

— Почему ваша семья позволила Шайэрдэ выйти за оборотня?

— А, она и вправду всё детство любила играть с собачками.

— А я думаю: она одна девочка среди оравы парней росла, вы её избаловали, всё ей позволяя. Вот и капризничает.

— Не без этого, — улыбнулся Мэлор, повернув голову к ней, — Я хотел бы поближе узнать Вас…ваше семейство и начать дружить…с новой роднёй.

Он сбивался, потому, как хотел говорить о ней, а приходилось охватывать всё семейство Дэрквульф. Сайн растерялась и заполошено думала: «Надо сказать ему, что мне не нужен друг…такой прекрасный друг… Потому что, когда он стоит рядом, то я забываю обо всём на свете. Я дышу едва-едва рядом… Я о семье совсем не думаю…»

Она набралась храбрости высказать протест, взглянула в зелёные глаза с лучиками золотого, но её опередил голос мужа:

— Неприемлемо так пялиться на незнакомых мужчин.

Притягательная для эльфа особа горестно вздохнула, опустила повинно голову и пролепетала:

— Не смею Вам возражать.

Мэлор вперил глаза в волка и выспрашивал:

— Вы с женой ругаетесь?

Тот хмыкнул в ответ:

— Надо же хоть иногда разговаривать.

Кальвин властно протянул руку к жене, собираясь увести её. Но ушлый эльф перехватил её руку и с благоговением нежно поцеловал.

Волк зарычал и выставил гостю претензии:

— Ишь, какой манерный и обходительный! Да вот только я хочу, чтобы у жены было поменьше соблазнов. Запомни, блондинчик, бегая за ней, ты роешь себе могилу.

— Оскорбление гостя? — ничуть не испугавшись, с ухмылочкой констатировал Мэлор, затем громко позвал сестру, — Шайэрдэ, мы уезжаем домой!

Сайн тоже улыбнулась краешками губ: не будет соблазна в виде этой восхитительной особы, да и эльфийка неразумная убережётся от одного из волков.

Через десять минут Алейна неслась по коридору замка в направлении отведённых покоев для эльфов и ругала Кальвина, который поспевал за матушкой:

— Сохранить культурные нормы поведения — это задача всех лучших домов! Обидеть гостя! Это неслыханно! Теперь о нас пустят такие сплетни, что никто более не переступит этого порога! А Элвина выгонят из эльфийских земель и с такого почётного поста дипломата! Ну, подумаешь, за руку эльф подержал твою жену! Это даже не танец! Совсем мозгов нет!!!

А бегущая за ними Сайн вменяла мужу ещё и непрактичность:

— А ещё, из-за Ваших, Кальвин, вспышек гнева от нас бегут слуги.

Волк пенял на неё:

— Вот видишь, мама, какую склочную бабу мне терпеть приходиться. И вообще, нечего жалеть людишек-прислужников, распустили прислугу! Вернуть бы рабство!

Огнедарка остановилась у комнаты, выделенной для младшего из ветки Меркред. Постучалась. Кальвин собрался с духом.

— Войдите! — разрешил эльф.

Делегация повинных вошла в апартаменты.

Гостевая комната для Мэлора была в зелёных тонах. Желтоватый потолок обрамлял толстенный белый, узорный молдинг. На зелени обоев рисунок крупных белых роз. Шторы на тон темнее. Салатного цвета мебель шкафов, тумбочек, столов с аппликацией из белых и золотых цветов. На одной шкафу полки с книгами. Мягкая мебель светло-зелёная с множеством мягких пуфов. Бежевый пол и кровать. Постельное мятного цвета с тёмно-зелёными подушечками, в той же тёмной гамме торшеры по бокам кровати.

Мэлор, казалось, ждал их, торжествующе кивнул, разрешая извиняться.

Глаза хозяев лучились притворной доброжелательностью, они рассыпались в любезностях, изливая оправдания.

Сайн же стояла, вперив взгляд в свою обувь — прюнели, кои были сделаны из тонкой ткани и элегантно обхватывали её изящную стопу.

Когда эльфу надоели заверения в вечной дружбе и раскаянья, он с фальшью в голосе заверил:

— Несказанно рад такой удаче, как замужество сестры на оборотне. Я не успел ничего рассказать об инциденте братьям и родителям, так, что радуйтесь, что я отходчив, — затем подколол, — Я мог бы сразу разделаться с Кальвином, но природная сущность эльфов не выносит убийств животных. А чем оборотни не животные?

Волк заскрипел зубами, но ради благополучия брата стерпел.

Хозяйка замка самолично пригласила дорогого гостя пройти на ужин, затем она упала в реверанс, пропуская гостя вперёд. За ней в поклон последовал сын и присела в реверанс невестка. Эльф, проходя мимо Сайн, нагнулся и поцеловал тыльную сторону её ладони. Его губы жгли трепетом её кожу, зарождая волнение у девушки.

Когда Мэлор вышел из комнаты, Кальвин прогнусавил еле слышно:

— От лобызанья руки этого пройдоху оттаскивать надо.

— Не смей, — зашипела на него мать, — Ничего твоей жене от лобзанья руки не сделается. Это акт дружественного расположения и дань её красоте. Так выражать чувства учат аристократов. А ты, словно вырос в глуши, и не был на балах в лучших домах государства. И знай, без беседы за столом гости будут чувствовать себя неуютно. Так что — болтай без умолку об угодьях, об охоте, да хоть о семье монархов, но развевай скуку эльфам.

— Будет исполнено, мам, — согласился Кальвин.

19 глава

За ужином, повинуясь пожеланиям маменьки, младший Дэрквульф расписывал здешние места, хвастал обилием живности в лесу.

Престарелый глава рода Меркред долго не сводил глаз с Сайн, затем бросил в её сторону, едва раздвигая губы:

— Демонова красота.

Рядом сидящий Мэлор недоумевал:

— Папа, почему Вы не сравнили Сайн Дэрквульф с ангелом?

— Такие красивые девушки могут только дразнить грешников в Преисподней за Гранью, ведь тем бедолагам их прелесть уже недосягаема. Так и она недосягаема для других. Только издали любоваться.

Старик не заметил, как его младший сын закусил до крови нижнюю губу, иначе тут же услал бы Мэлора в эльфийские земли поближе к дому. Но тот быстро совладал со своими эмоциями и продолжил трапезу.

Кальвин ворвался вечером в комнату Сайн. Пнул табурет. Пудель заливисто залаял на возмутителя спокойствия. Оборотень сорвался и придушил собачку. Девушка всхлипнула, зажав рот рукой. Волк выбросил труп животного в окно.

Обвинял жену:

— Вертихвостка! Смотрю, эльф не жалеет для тебя ни улыбок, ни комплиментов!

— Он не жалеет, а я при чём? — грозно переспросила жена.

— О, почему ты больше не боишься меня? — остолбенел Кальвин.

— Привыкла со временем не бояться.

— А если полетишь за пёсиком в окно?

Её нервы на пределе, но она лишь ухмыльнулась и поощрила мужа:

— А выбрось меня в окно, тогда я тебе больше не буду принадлежать.

— А я знаю как тебя достать…Раздевайся и в постель.

Сайн скривилась. Мужчина возликовал. Он знал, чем ей досадить.

— Пререкания? — рычащим голосом уточнил он.

Из её глаз поневоле полились слёзы.

— И мне безразличны такие пустяки, как твои слёзы, — улыбался волк.

Девушка покорно принялась раздеваться.

А муж продолжать распекать:

— Ты, правда, ждала проявлений любви от фаворита королевы? От этого дамского угодника? Альфонса? Который привык жить на подачки правящих семей, вернее — их жён. Да ты, наверное, головой ударилась! Королева только и ждёт, когда гнев монарха спадёт, и он вновь разрешит вернуть ко двору Мэлора. Я даже представить боюсь какой у него в штанах агрегат, раз Вернонну не может удовлетворить толпа других фаворитов. И куда тебе с твоим хлипким здоровьем и ненавистью к сексу за ним гоняться…

Она раздражённо перебила:

— Меня не интересуют сплетни об этом эльфе!

— Какие же это сплетни. Об этом все знают.

Волк дёрнул жену к себе, не дождавшись, когда она расстегнет все пуговицы.

Муж принялся целовать её щёки, а она, слегка отстраняясь, холодно позволяла, задумчиво вперив взгляд в окно, разглядывая заходящее солнце, чьи протуберанцы лучей, словно щупальца спрута, тянулись от светила во все стороны, ощупывая облака. Серая мгла уже расползалась по вечернему лесу.

Он раздосадовано шептал:

— Мозгами тебя боги обделили… Пренебрегаешь богатым мужем, который может дарить дорогие подарки.

Она хмыкнула:

— В конце концов каждый из нас осознал ошибки: и ты понял, что был дураком, когда женился именно на мне; и я поняла, что жила с дураком.

— Не смей называть меня таким неподобающим прозвищем! Какая ты стервозная баба! С тобой только нервы портить!

Кальвин толкнул девушку на кровать, а сам выскочил из комнаты, хлопнув дверью.

Сайн обрадовалась: «Бить побоялся, у эльфов же тонкий слух, ещё услышат…»

А в это время Мэлору мысли о чужой жене не давали уснуть.

Трели влюблённых птах тоже не способствовали отдыху. Высокие звучные распевы соловьёв, зазывавшие подруг, тревожили сердце. Эльф закрыл уши подушками, но песни пташек всё равно проникали до сердца.

Он зашептал:

— Я не могу влюбиться в простую да ещё не знатную человечку. В замужнюю человечку, чей муж — волк.

Утром, умывшись, оделся, выбрав белые тона одежды, и выскочил в сад.

Дул тёплый весенний ветерок, мягкий, ласкающий. Он нёс незнакомые запахи здешних цветов, растущих только в лесу оборотней, к которым ещё надо привыкнуть. Флора эльфийских лесов несколько отличается от этой.

Ноги вывели на поляну, где на низкой ещё травке установлен мольберт. И Сайн в платье цвета манжента, под стать ярко розовому рассвету, рисует чудовищ в морской пучине. Рядом с ней прогуливается свекровь. Поодаль на лавочке восседает злой Кальвин.

Алейна узнавала у невестки:

— Как спалось?

— К утру немного подремала, — рассеянно отвечала та.

— Бессонница — удел впечатлительных женщин. Мужчины, как коты, только легли, закрыли глаза, как уже спят. Меня тоже соловьи мучили и изводили своими звонкими мелодиями.

Мэлор, изо всех сил стараясь быть равнодушным, подошёл поприветствовать хозяев замка. Кивнул волку, поцеловал руку Алейне. А Сайн показала измазюканные краской ладони, мол, как целовать ладони будите, и присела в реверансе. Сразу же отвернулась к рисунку, боясь долго разглядывать эльфийского красавца.

Она испугалась нагрянувшего на неё водоворота грёз, мыслей и желаний. Едва дыша, девушка старалась удержать чувства, будто взбесившихся коней, борясь за самообладание. Юбки её платья из плотного шёлка марокен растрепал ветер, они взметнулись, словно крылья огромной птицы малиновки. У мужчин сбилось дыхание, хотя под юбками находилась непроницаемая сорочка.

Гость пытается сблизиться, подбирает слова для художницы:

— А интересная Вы девушка… Придумать таких монстров не каждый сможет. Это навеянные снами видения или у Вас такая богатая фантазия?

Она отвечала:

— Слава богам, во снах меня монстры не тревожат.

Едва не продолжила: «Мне их днём на яву хватает», но сдержалась.

— Богатый внутренний мир, — заключил эльф.

Алейна уверила:

— Нет, это её утешение, стена от окружающей реальности.

— Ей так плохо у вас? — сделал вывод Мэлор.

Свекровь спохватилась:

— Да разве мы ущемляем Сайн? Просто дочь я на воспитание забрала, вот девушка и скучает. Дочь она видит, но та — огнедарка, её в руки пока можно брать только магам огня.

Эльф обернулся к Кальвину и сделал комплимент его жене:

— У Вашей супруги интересное развлечение. Она рисует, как художник.

— Это её хобби меня раздражает. Мазюкает вечно что-то жуткое, сама вся в краске, часами в одной позе с кистью в руке… Надо ей запретить.

Девушка вскричала:

— Если я перестану рисовать, то буду глубоко несчастной!

Оборотень нашёл её больное место и радостно давил на это:

— А вот я не дам тебе больше денег на краски. Я не вижу перспектив капиталовложений.

Алейна, почуяв скандал, разрядила конфликтную ситуацию:

— Я буду сама выдавать Сайн краски.

Её сын тоже спохватился:

— А пойдёмте к реке. Там отчим с Элвином сети поставили. Пикник организуем.

Он подхватил жену за локоть и направил на нужный курс. Эльф пошёл следом за ними рядом с Алейной, к неудовольствию огнедарки гость глаз не сводил с трепещущих на ветру белоснежных волос и пурпурных одежд снохи.

У реки Сайн отмыла руки, пуская по воде радужные разводы. Подошла к рассевшимся на пледах, кои расстелили на траве, людям в лице брата Рафаэля и свекрови, волкам и эльфам. К Элвину и Джеку присоединились и другие члены семьи Дэрквульф и Меркред. Посредине на бежевой скатерти, которая также располагалась на травке, возлежали блюда и тарелки из чёрного опалового стекла с рисунком в виде жёлтых цветов с розовыми отблесками на лепестках, на них яства из прошлогодних фруктов и свежих ягод виктории, запеченные овощи. А также стоят фужеры из красного стекла рядом с бутылками эльфийского вина. Сайн села на пустующее место между мужем и эльфийкой, женой старшего из братьев Меркред.

Кальвин, наливающий спиртное соседке эльфийке, жене Байера, автоматически предложил налить алкоголь и своей супруге:

— Желаешь выпить?

— Чуть-чуть, за компанию, — с улыбкой проворковала та.

Муж удивлённо поднял брови, но для первого раза решил уважить блажь жены, и с кислой физиономией исполнил каприз.

Его мать весело спросила:

— О чём вы говорили до нашего прихода?

— Мы говорили о любви, — вяло отозвался надменный эльф Байер, — О том, что это — ерунда и выдумка дуралеев-трубадуров, чтоб им было что воспевать в балладах.

Его жена ряжом с Сайн, еле слышно буркнула:

— Сволочь.

Средний брат Вермер возразил:

— Байер, ты ещё не знаешь силы любви. Это — огонь, в котором горят страхи.

Их отец протянул:

— И это будет ужасно, когда любовь нагрянет…и прекрасно. И никто не знает, когда это чувство нахлынет.

Ему поддакнул альфа Джек Дэрквульф:

— И Дьявол действует своим любимым способом — искушает.

Глава рода Меркред продолжал высказывать своё мнение:

— И что бы там не говорили, но в любви душа ничего не значит, потому как кому придёт в голову влюбиться в старуху? Какой бы эрудиткой или добрячкой она не была.

Пожилой волк закивал, поддакивая:

— Да, любовь, прежде всего, преследует цель продолжения рода. В любом мужчине и женщине заложено рвение к молодым особям.

Старый эльф мечтательно затянул:

— И это, согласитесь, приятно обнимать свежую, гладкую плоть.

— Папа, — стыдливо краснея, урезонила отца Шаэрдэ.

Жена Байера эльфийка-аристократка эстетично и грациозно медленно потянула руку к крупным ягодам виктории. А затем ела ягоду очень медленно, смакуя. Сайн попивала эльфийское вино, прикрывая от наплыва послевкусия глаза. Затем она сверлила взглядом самую крупную викторию, не удержалась, схватила ягоду вперёд эльфийки и потянула в рот облюбованное лакомство. Ягода брызнула соком и Сайн облизнула губы. Напротив неё поперхнулся вином Мэлор.

Элвин сбегал к реке и принёс в ведре трепыхающуюся рыбу. Мужчина сиял, хвастая уловом. Он что-то говорил подскочившей со своего места невесте, а та кивала, внимая его речам, и по-щенячьи преданно заглядывала в глаза наречённого волка.

Жена Байера выжала из себя улыбку.

А рыжая метаморфа лишь бледно улыбнулась подобием искры радости за родственницу.

У старших братьев Меркред улыбка раздвинула сжатые доселе губы. Мэлор, казалось, не замечал вокруг ничего, кроме лакомившейся ягодой человечки.

Отец одёрнул младшего отпрыска, переходя на эльфийский:

— Решил позлить мужа этой загорелой блондинки?

Молодой эльф сразу отвёл взгляд, налил себе полный бокал и демонстративно отвернулся к реке.

20 глава

После возвращения в замок Сайн пробралась в покои дочери. Служанка-няня из огнедарок уснула и мамаша смогла любоваться своим дитём вдоволь. Не сдержалась, взяла Адель на руки.

И тут же услышала сзади от дверей удивлённое от свекрови:

— Дочь не обжигает тебе руки?

— Как видите — нет.

— Обычно простые люди не могут её держать.

— Но я же её мать. Я выносила её и не сгорела.

— Что-то с тобой не так…В тебе должна быть какая-то магия…

— Откуда? — рассмеялась девушка.

Девочка ей заагукала.

Алейна размышляла:

— Странно, все мои сыновья — волки, а внучка вот огнедарка.

— Вы меня в чём-то подозреваете? — насторожилась Сайн.

Огнедарка рассмеялась:

— Брось, так бывает. Я тебя ни в чём не обвиняю. Просто удивляюсь игре богов.

— Адель не обжигает меня, мне можно её забрать?

— Нет. Мало ли что. Сейчас не обожгла, но запросто может. Положи её на место. Мой сын дорожит тобой, не хочу портить его игрушку.

Сноха закусила нижнюю губу, чтоб не расплакаться, но вернула дочь в кроватку. Младенец заплакал. Няня проснулась и, извиняясь перед хозяйкой замка, схватила плачущее дитя.

После позднего обеда гости и хозяева — чёрные волки собрались в гостиной. Здесь были другие главы кланов волков — серые стаи, белые, коричневые, красные. А также были другие эльфы из охраны и сопровождения.

Мэлор вошёл последним, после обмена любезностями, он бросил вопросительный взгляд в сторону интересующей его особы, которая облачилась в платье цвета маджента, оценил, что этот сиренево-розовый колор очень идёт блондинкам. Сайн слегка пожала плечами, отвечая на взгляд, что, мол, ей всё равно с кем общаться и вновь отвечала на вопросы его сестры. Хотя сердце у девушки забилось сильней. И младший Меркред подошёл к сидящим в зелёных креслах Шайэрдэ и снохе Дэрквульфов. Встал между их кресел чуть ближе к спинкам.

Его сестра возмущалась:

— Вон та красная волчица раздражает своим жеманством. Так и вертится вокруг Элвина.

Сайн поддержала обсуждение присутствующих:

— А вон та эльфийка в голубом надушилась так, что мухи и комары дохнут в радиусе километра.

— О, я её знаю. Это она просто волков боится. Те же не любят резкие запахи, вот и обходят оную по дуге.

Человечка хихикнула.

Мэлор пожурил сестру:

— Родная, тебе нравится перемывать косточки соседкам-сородичам и гостьям с зубами, как какой-нибудь бабушке в сквере?

— Аристократические беседы на темы погоды и пудингов слишком скучны, брат, — отвечала Шайэрдэ, — Женщины не должны разговаривать о науке, медицине и об истории. Нас интересуют тряпки, промахи недостаточно культурных женщин и отношения.

Эльф поморщился:

— А мне такие разговоры кажутся мелкими.

Сайн возражала:

— Я вот долгое время сидела одна в комнате и сейчас ценю просто общение. И эти разговоры о пустяках в этом свете кажутся очень милыми.

Шайэрдэ недовольно поделилась с новой знакомой:

— Вот какого позитива можно ждать от эльфа, когда у него глаза такие зелёные, как у удава?

Заглядывая в глаза её брата, девушка протянула:

— Ага-а-а, и такие же гипнотические.

Тот сводил всё к шутке, улыбаясь:

— Разве бывают весёлые удавы?

Сестра, возводя болотного цвета глаза к потолку, капризно припечатала:

— Значит бывают.

Мэлор смеялся:

— Бросьте, девочки, я же добрый.

И он левитацией выдернул из ближайшей вазы два цветка красных тюльпанов и притянул в руки девушек.

Кальвин безмолвствует, лишь зло поглядывает в сторону жены, находясь не так далеко от неё, в кругу волков из клана красных.

Сайн цветком указала на один столик, где столпились молодки вокруг особы в одеждах пилигримки:

— Свекровь пригласила гадательницу. Гадает по руке, чайной заварке и картах.

— О, среди людей тоже бывают месмериты и магнетисты… — удивился эльф.

— У нас их чаще называют хироманты, — поправила человечка.

— И люди и нелюди фатально верят в предначертанья, — вздохнул Мэлор.

Его сестра и блондинка отправились к столику ворожеи.

Средних лет женщину-прорицательницу окружает ореол мистицизма: одежда, макияж, загадочность на лице.

Новая подруга невеста Элвина поделилась мыслью:

— Думаю, карты — это лишь сонастройка с духами, главное — интуиция.

Гадалка услышала высказывание Сайн и улыбнулась ей, раскрываясь:

— Мои мозги кишат образами и отражениями действительности, — затем одному из коричневых волков, что склонился над раскладом её карт, молвила, — Пришло время менять кредо.

Тот оживился:

— О, да, я как раз задумал заняться разведением лошадей.

Следующим по очереди был старший брат Мэлора — Байер. Он протянул ворожее ладонь.

Та хмыкнула:

— Наследник рода… Но знай: быть у власти …и не испачкаться в грехах…подкупы, взятки, превышение полномочиями — это ведь так заманчиво! Береги, эльф, свою душу.

Шайэрдэ прошептала на ухо Сайн:

— Что-то я её боюсь… Давай на заварке погадаем.

И она схватила с разноса слуги две чашки с бодрящим горячим напитком. Жена Кальвина отпила чай в солидарность с эльфийкой, с которой сдружилась.

Тем временем средний брат Вермер сунул свою длань под нос предсказательнице.

Того она озадачила:

— Помнишь, недавно твоя соколица высидела двух совершенно белых птенцов?

— Да, было такое.

— Это знак свыше. Предзнаменование перемен. Жить твоей семье в северных краях.

Вермер захлопал веками и задумчиво спросил:

— Намекаете, что построю дом в северных районах Священного Леса?

Гадалка хитро посмотрела на него и закатила глаза, не желая комментировать, мол, догадаешься сам. Когда время прейдёт.

Потом она уставилась в зелёные глаза Мэлора и предрекла:

— Запомни: чем больше ты растратишь душевных сил на людей, тем уязвимее будет твоё сердце.

Шайэрдэ задвинула младшего брата за себя. Протягивая чашку с заваркой на дне.

Пророчица выдала:

— Лицо из чаинок говорит о любви в твоём сердце, но, глянь, рядом кинжал.

Эльфийка зажала рот пальцами и выпучила глаза.

Гадалка закивала:

— Кинжал не дошёл же до лица, не бойся. Это всего лишь предупреждение, что ты поспешна в решениях, тебя лишь ждёт опасная ловушка.

Сайн протянула свою чашку и попросила:

— Сделайте и мне интерпретацию знаков в слова.

— Разорванное кольцо вижу — это негармоничный брак. Глаз — это око мира, призывает к осторожности. Но! Все эти знаки вобрала в себя шестиконечная звезда — символ благоденствия. Ещё око можно истолковать, как то, что Вселенная следит за тобой, ты ей нравишься, она позаботится о тебе.

Жена волка нервно хихикнула: ага, позаботилась уже — монстра-тирана подсунула.

А прорицательница сузила глаза и рассматривала эту красавицу, задумчиво протянула:

— Какую-то загадку вижу в тебе, даже тайну…сокрытую до нужного срока…

Женщина хотела схватить девушку за руку, но Сайн отпрянула.

Мэлор заступился за неё:

— Гадалка, творец мира вложил в твои уста много красивых фраз, они буквально гипнотизируют, но не надо пугать девушек.

Та напутствовала молодых людей:

— Самая прекрасная из богинь — это Фортуна. Но она же и самая капризная. Вообще-то повороты жизненного пути зависят и от вас. Ваших добрых намерений, душевности, умения любить.

Глава эльфийского рода Меркред задремал в кресле, когда хозяйка замка Алейна села за рояль и запела пронзительным голосом.

Когда женщина взяла верхнюю ноту «си», старик встрепенулся и попросил:

— Впустите же несчастного волка.

Мэлор рассмеялся над отцом, запрокинув голову. Тут же отвернулся и, согнувшись, закашлялся, скрывая смех. Шайэрдэ утянула младшего брата в другой конец зала. Сайн плелась за ними.

Подруга узнавала:

— Гадалка сказала, что у тебя негармоничный брак… Как это понимать? — она рассуждала дальше, — Я считаю: святые, дервиши и монахи любят всех, а остальные, кто не могут охватить любовью весь мир — любят свою семью.

— Но мой муж настолько эгоистичен, что не любит даже членов семьи. Или любит слишком своеобразно, — проронила маркиза Дэрквульф.

— Наговариваешь ты на мужа, — решила обратить всё в шутку эльфийка.

— Если в обществе Кальвин улыбается, то это не значит, что и со мной он такой же.

Шайэрдэ пыталась отбелить малознакомого волка:

— Если он оправдывается, значит — ты ему дорога.

— Но он никогда не оправдывается, — пожала плечами Сайн.

Эльфийка наседала:

— Не понимаю я тебя. Тебе достался богатый и красивый муж,а ты вечно чем-то недовольна.

— Шайэрдэ! — одёрнул сестру Мэлор.

— Я сама за себя отвечу, — подала голос человечка, растолковывая подруге, — Это совсем непросто жить с чужим бок о бок, сталкиваясь каждый день глаза в глаза, и бесконечно больно читать в устремлённом на тебя взгляде презрение. Слышать ложь и ругань… И меня никто не спрашивал: хочу ли я замуж. Судьбою мне уготовано жить в этом замке с мужем…а я хочу увидеть мир, хочу жить там, где всегда тепло и сияет солнце.

Слушательница хмыкнула:

— Уговори мужа иммигрировать куда-нибудь на острова.

К эльфийке подошёл жених, и они захихикали, перешёптываясь.

21 глава

Сайн вышла на балкон. Ночь уже опустилась на землю, захватив небеса. Девушка запрокинула голову, вглядываясь в мерцание звёзд.

Сзади раздался распевный голос Мэлора:

— Звёзды мигают и пульсируют, словно далёкие сердца космических гигантов.

Ещё никого он так не желал заключить в объятия, как эту человечку.

А она взывала, развернувшись корпусом к эльфу:

— Ваше Сиятельство, это не семья, а гадюшник, а ваша семья хочет оставить здесь такую юную и наивную девицу.

— Сестра сама мечтает об этом волке, ты же сама всё видишь. К тому же политически этот союз важен для обеих сторон…

— Что ж… Это выбор самой Шайэрдэ… Может, она всё же будет счастлива? Элвин от неё не отходит, улыбается ей, разговаривает…

— Твои прекрасные синие глаза видели много несправедливости и зла.

— Я привыкла. Я живу здесь ради дочери, иначе бы убежала. Сильная, это не тогда, когда телегу с мешками картошки поднимаешь. Сильная — это когда хочется реветь от боли, а ты всем улыбаешься. Не надо меня жалеть, иначе слёзы всё же убегут из глаз.

Но в его голосе всё равно звенела жалость к ней:

— Я заметил, что Кальвин — тиран с манией подчинения.

И пара слезинок покатилось по её щекам. Мужчина потянулся стереть их с лица девушки, она отшатнулась.

Пугливо выдала:

— Муж сразу учует, если Вы ко мне прикоснётесь.

Она ловит на себе его горящий взгляд, который о многом говорит: там подтверждение её опасениям — Мэлор ею заинтересован. Мужчина медленно опускает руку с тяжёлым вздохом, понимает, что не имеет права касаться чужой жены. Но он позволил себе вольность наклонить голову к её волосам и вдохнуть их аромат. Затем так же вдохнул амброзию её тела вблизи шеи. Улыбнулся блаженно, будто захмелел от её дурманящего благоуханья тела.

Поделился:

— Издаёшь запах фрезии. Этот цветок бесподобно красив и очень ароматен…А волосы испускают морозную свежесть.

— А Ваша кожа так бела, словно молоко…а пахнете сладким апельсином.

Сайн отступила на пару шагов и решила отвлечь эльфа разговором, делилась состоянием души:

— Лучезарная весна блистает, удивляя своей сочностью красок и обновлением. И даже ночная тьма поражается благоуханьем весны, порою затихая в блаженстве, боясь колыхнуть насыщенный ароматами воздух, запрятав ветра на океанах. И жизнь вокруг бурлит во всех формах, наслаждаясь счастьем существования.

Эльфа она решила отвлечь восторгами по поводу весны, ага. Этим только разожгла неуправляемое влечение, которое начало переходить в мощное всепоглощающее чувство. Потому, как для эльфов природа священна.

И тут на балкон вышел Кальвин. Его жена сжалась, опасаясь его реакции, но тот уже боялся явного скандала, претензий к ушастому кавалеру не выдвигал.

Волк протянул супруге двусмысленное изречение:

— Наслаждаешься вольный воздухом? Я тебя по запаху только и нашёл…

Та маловразумительно оправдывалась:

— Душно стало…

Муж подошёл и постучал ей по виску, шпыняя:

— В следующий раз бери с собой служанку.

Мэлор напомнил:

— Правила этикета гласят, что выяснять отношения при посторонних — дурной тон.

Кальвин по-фиглярски отвесил поклон и извинялся:

— Ах, простите! Просто моя жена нерадивая. Достопочтенные жёны от мужей не отходят, а моя мчится демон не пойти куда.

С губ девушки слетело обвинение:

— Ты мучаешь меня, и наивно полагаешь, что я сама подойду к тебе?

Она прикрыла пальцами рот, а муж скривился, будто все зубы заболели разом.

С напыженной от обиды рожей волк тягуче проронил:

— Смотрю, твой характер, Сайн, портится всё сильнее. Поговорку надо всегда помнить: плоха та птица, которая пачкает собственное гнездо… И моя жена должна непререкаемо, беспрекословно мне подчиняться!

— Прекратите изводить бедняжку, — вступился эльф за человечку.

Волк поделился житейским:

— Запомните на будущее, Ваше Сиятельство, у крепкого мужика должен быть крепкий стержень, который слабым бабам даже не под силу согнуть. И когда они не могут нас сломать, то начинают пилить. Но и этого им нельзя разрешать.

Кальвин подхватил жену под локоток и вывел с балкона.

— Я пойду к себе, устала, — оповестила она, боясь промывки мозгов.

У мужа не было настроения её отчитывать, отпустил.

А ночью Кальвин разбудил Сайн посреди ночи.

Она недоумённо подняла с подушки голову, пробурчала:

— Ты, что, сбрендил? Зачем будишь?

Тот плюхнулся на табурет и захохотал.

Выговаривал ей сквозь смех:

— Это не брак, а пародия. Конечно, что мужу надо ночью в спальне жены?

Он всё же взял её, как женщину, грубо вколачиваясь сзади в позе «аля ваш» (по-собачьи) и со злостью хлопая ладонями по её ягодицам.

Ворчал ещё при этом:

— Ладно, у всех людских баб зад холодный, но почему ты внутри, будто студёная? Того и гляди — член в сосульку превратится.

— Как ты груб, — сквозь зубы прорычала Сайн.

Девушка выскользнула из под него, не давая мужу закончить акт. Кальвин, негодуя, плюхнулся на спину, бить жену за неповиновение не решился, опасаясь, что ушастые гости услышат крики истязаний и расторгнут помолвку брата.

Процедил:

— А, по-моему, я — настоящий мужчина, не распускающий нюни перед женской особью. Никто не может зацикливаться на одной лишь любви. Оказывать постоянные знаки внимания может только двуличный альфонс, чьи чувства коварные и ненастоящие. Думаешь, этот эльф Мэлор Меркред любил нашу королеву Вернонну? Ага, так я и поверил!

Сайн грустно воззвала:

— Но от тебя я не вижу вообще никаких проявлений благих чувств.

Но Кальвин уже сонно сопел. Девушка отодвинулась подальше от волка. На самый край кровати.

22 глава

А на следующий день давали бал в честь гостей-эльфов. С утра Сайн искупалась в ванне, принарядилась у шкафа. Почувствовала взгляд в спину. Развернулась. Муж проснулся, сидел на кровати и сонно щурился на её наряд.

Спросила:

— Как тебе моё бежевое платье?

— Цвет поганки… Мда-а-а… Пойду, пошлю к тебе служанку, чтоб с причёской помогла. И помни, как только эльфы уедут, ты у меня за всё огребёшься.

Он поднялся, стал собирать раскиданную одежду с пола.

— Кальвин, ты ждёшь, что я начну ходить на цыпочках вокруг тебя и восхищаться бесконечно после всего, что ты мне причинил?

— Ей тут наряды, драгоценности, а она скулит о плохом отношении!

— Видимо, жажду помыкания мной у тебя не истребить…

— И не вздумай что-нибудь отчебучить на балу. Типа, как я над тобой издеваюсь. Запру в подвале до скончания твоих дней.

Девушка опустила глаза. Одно дело сказать подобное одному Мэлору, совсем другое — всем. Она понимала, что за такое её могут и убить.

Никогда ещё зал Дэрквульфов не был так завален цветами, как сегодня. Садовники украсили все стены вьющимися букетами. Буквально в десяти шагах друг от друга в огромных вазах стояли шедевры красоты природы, один восхитительнее другого. Идя вдоль одной из стен, Сайн, совершенно очарованная, трепеща от переполняемой радости созерцания прекрасных цветов, не могла удержаться, чтоб не остановится возле вплетённых в лиану бутонов пурпурных фрезий. Её губы сами потянулись к нежнейшим лепесткам. Их запах так напоминал сравнение аромата её кожи Мэлором…

Кальвин непонимающе скривился:

— Женщины просто предрасположены к глупостям.

В центре залы уже кружились пары в танце. Она с мужем опоздала к началу бала. Принялась разглядывать лица и наряды, выискивая Мэлора. Ах, вот он красиво так стоит. Картинно. Сегодня его наряд в светлых одеждах. Оттаяли, видать, эльфы, прониклись к волкам доверием. Она увела взгляд в другую сторону и стала повторять, как мантру про себя: «Не смотреть, не смотреть на эльфа. Не поддаваться его чарам. Королеву он нашу трахает, индюк надутый…Вот и целуй её, коронованную стерву». А у самой слёзы из глаз показалась, как представила эту картину: Мэлор склонился для поцелуя над гадской, ехидной королевой Вернонной. «Да что же это! — недоумевала она, — Я мужа не ревновала так, как этого малоизвестного эльфа!»

Пока она нарочно разглядывала все детали нарядов дам, не заметила, как Мэлор подошёл.

Интонации его голоса заставили вздрогнуть, а затем замереть в предвкушении:

— Вы позволите пригласить Вашу жену на танец?

Кальвин не нашёл чем возразить, ведь сам со своей женой танцевать не собирался, согласно кивнул, и тут же украдкой ущипнул Сайн очень болезненно, причиняя ей боль намеренно, с осознанием, что ответить она не в состоянии, запуганная подвалом.

Мэлор взял жену волка за предплечье, и сразу тактильные ощущения потрясли обоих. Некая пульсация огненной волной прошлась по их крови, вызывая волнение и радость от того, как близко они друг к другу. Эльф чувственно провёл по её спине рукой, вызывая в ней накал смятения, робости и в тоже время…радости. Вторая его рука легла на тонкую талию дамы. Они закружились в танце.

Голос партнёра по танцу слегка ломается, когда он признаётся:

— Моя рука едва коснулась твоего локтя, как вдруг какое-то неведомое пламя, рождённое от точки соприкосновения, растеклось по всему телу; пламя, наполненное желанием и страстью.

— Молчите, нас могут услышать, — взмолилась Сайн.

— Знаешь, что я подумал сейчас? Понял, почему многие аскеты молчат. Потому, что слова будят чувства: гнев, недовольство, ревность…или даже…любовь.

Девушка остановилась, прервав танец, отцепила с ремешка веер, вымолвила:

— Мне надо на воздух.

Она чувствовала, что задыхается, обдувала с силой покрасневшее лицо веером. Мэлор вывел её в сад и увлёк в тень, прячась с ней за деревьями. Свежая прохлада вечера заставила девушку съёжиться. Её забил озноб, но не от холода, а от нервного возбуждения. Глаза эльфийского вельможи слегка светятся зеленью. Он пристально взирает на неё.

Проникновенно спрашивает:

— Можно я тебя поцелую?

— Тогда ты совсем сойдёшь с ума, — растягивая слова, полушёпотом остерегает она.

— Пусть.

Сайн перевела взгляд на такие манящие губы мужчины. Подумала: «А что будет плохого от одного лишь поцелуя этого превосходного эльфа? Позже он уедет…и я успокоюсь. Перестану бредить его образом».

Её задумчивость Мэлор понял по-своему, испугался, что девушка хочет отказать. Принуждая принять его поцелуй, захватил ладонями её лицо. Жаркий поцелуй обжёг губы обоим. Они самозабвенно упивались этим действом. Его руки со щёк переместились и оглаживали её спину, она же вцепилась в его камзол, будто боялась, что эльф исчезнет.

— Сайн! — раздался зов Кальвина.

Мэлор с неохотой прервался от одурманивающего лобзанья и шепнул красавице практически в рот:

— Ошеломляюще волшебный поцелуй, уносящий в страну фей.

И сразу выпустил девушку из объятий, выходя навстречу волку.

— Ваше Сиятельство? — удивился Кальвин, — А мою жену Вы не видели?

— Нет. Вышел подышать, а она вернулась в зал.

Оборотень зарычал.

— Эй, волк, кто тебя против шерсти погладил?

— Поймёшь, когда женишься. Эти женщины так выводят… Ваша одежда так источает её аромат, что я от этого и сбился с поиска.

— А пойдёмте, я угощу Вас особым эльфийским вином, специально привёз с собой эту редкость. Чтоб похвастать перед знатоками эксклюзивностью нашей продукции.

— Заинтригован. Вот скажите, граф, тонкая эльфийская душа способна на предательство?

— Конечно. Верхушка знати, как и везде, коррумпирована.

— Я не о политике спросил. Я о семейных отношениях хотел уточнить.

— И там не всё гладко. А кто без греха?

Сайн, когда мужчины скрылись в замке, прошмыгнула за ними. В зале не задержалась, помахав мужу, пьющему с Мэлором, ушла в свою комнату.

23 глава

У себя в мансарде разделась, бросив платье на табурет. Облачилась в ночную сорочку и вместо магических светильников зажгла несколько свечей в подставках. В темени новолуния пламя свеч сравнила со звёздами в небе. Села, в задумчивости проводя по губам, кои сегодня целовал эльф. Улыбнулась.

Шорох за окном привлёк внимание. Выглянула. И ахнула. По карнизу к ней пробирается Мэлор!

— Ты с ума сошёл… — пролепетала она.

Заполошено нырнула в кровать, натянув одеяло до подбородка. Сжалась. Испуганным роем в голове носились страшилки: «Неужели эльф такой же насильник, как муж? А, может, извращенец хлеще, чем оборотень? Звать никого нельзя. И меня убьют, и Мэлора. Да ещё скандал международный разразится…»

Ценитель её красоты впорхнул в окно и стремительным движением переместился к её кровати.

Сбивчиво уверял:

— Я просто рядом полежу…Я не трону, не бойся.

Он быстро лёг и обхватил руками её тело над одеялом. Застонал от вожделения. Завернул в одеяло тщательнее и притянул к себе поближе, сжимая в крепких объятиях.

Девушка нервно хихикнула:

— Я, как младенец, в одеяльце.

Его дыхание горячим жаром растекается по коже её лица. Их дыхания обоюдно проникают в лёгкие друг друга. У эльфа морок страсти в глазах. С упоением он провёл ладонью по её щеке. Как же он хотел внедриться в её тело! Тело изнывало и ломало рядом с вожделенной целью. Но он боялся напугать красавицу.

Чувствуя, что мужчина на грани, едва сдерживается даже от поцелуев, Сайн решила его отвлечь разговором:

— Зачем ты ищешь моего общества? Не боишься мести оборотней?

— В то вино, что пробовал Кальвин, я добавил снотворное. Волк дрыхнет без задних ног, — усмехнулся эльф.

— Ты не ответил, что чувствуешь ко мне. Хотел лёгкой интрижки?

— Не знаю как назвать свои чувства… Но постоянно думаю о тебе. Куда-то иду — забываю: зачем шёл… Я плохо сплю, пропал аппетит… Можно, я хотя бы дотронусь до тебя?

— Остановись. Не надо. Иначе дальше трудно будет остановиться. И мне тоже.

— Тебе тоже трудно? Это значит…что ты тоже не равнодушна ко мне? Или это всего лишь желание обладать красивым телом?

— Я любуюсь тобой. Я…хочу тебя.

— Просто хочешь?

Мэлор вглядывался своими нереальными зелёными глазами в её синие очи, желая прочесть в них честный ответ.

Сайн собралась с духом и дала словесный отпор:

— Я думаю, это вожделение. Оно, наверное, скоро пройдёт. Так, что, давайте, Ваше Сиятельство, идите в свою комнату.

Её одарили пронзительным взглядом, наполненным горечью и болью.

— Сейчас…уже ухожу, — прошептал эльф и вдруг с пылом прильнул к её губам.

Он целовал эти губы до беспамятства. И Сайн упивалась наслаждением вместе с ним. Затем мужчина с трудом оторвался и залпом выбежал из комнаты.

В коридоре, где гостям отвели комнаты, Мэлора поймал за руку старший брат Байер с вопросом:

— Развлекаешься?

— Не твоё дело.

— Учти: эскалации с оборотнями нам не нужны. Многие кланы эльфов ради политики уже женятся даже на гарпиях, как герцог и граф Льтиувэдир.

— Угу, герои. То-то оба всех баб во всех королевствах перебрали, от избытка чувств к жёнам, видать.

— Поедешь после помолвки в эльфийское королевство домой.

— Не заставишь. До свадьбы сестры буду блюсти её невинность, не отходя от неё.

Байер заскрипел зубами.

Старший брат выдал уверенное:

— Останется ещё и Вернер с женой, а то, чувствую я, наломаешь ты тут дров.

Младший повернулся к двери своей комнаты.

— Мэл, — окликнул его Байер, — К свадьбе должна приехать королева Вернонна.

— Тьфу на эту стерву. Только её здесь не хватало. Опять вцепится в меня своими загребущими ручонками.

С утра Сайн намазала лицо зелёной глиной. А тут муж зашёл. Проверяет что ли?

Волк выпучил глаза и вожделенно произнёс:

— Хочу секса с зелёным орком…

Девушка хмыкнула:

— Постельное замараем, глина ещё совсем мокрая на лице.

Кальвин ядовито изрёк:

— Можно стоя эти дела делать! Что я получаю от тебя взамен моей безмерной доброты, обеспечив тебя безбедной жизнью? Грубость, неучтивость, холодное презрение и даже порою ненависть!

— Скоро завтрак. Опоздать при столь важных гостях неприлично.

— Чтоб тебя тролли драли! Я могу и быстро играть в интим!

Но жена не послушалась, отошла подальше. Волк метнулся к ней. Она от него запетляла по комнате. Но от хищника долго не побегаешь. Поймал, прижал за предплечье к тёмно-красной стене спиной одной рукой, другой задрал юбки, порвал трусы и закинул ногу женщины себе за спину. Спустил свои брюки, вошёл в жену естеством и, действительно, сразу спустил сперму. Улыбка заиграла на лице оборотня. Сайн сморщилась: «Доминирует и радуется этому факту. Теперь такой гордый, будто каких врагов из другого клана оборотней победил».

Муж обратил внимание на её выражение лица:

— О, зачем же столько эмоций! Хотя…вот даже интересно стало: у тебя после соития когда-нибудь улыбка появится?

Сайн покаянно горько вздохнула.

24 глава

После завтрака, во время которого Сайн прятала глаза от Мэлора, как будто во взгляде он мог прочитать о недавнем интиме с мужем, семейство Дэрквульф, объявив на завтра запланированное развлечение с облавой на животных в лесу, задержалось за столом.

Свекровь заметила жене Кальвина:

— Милочка, Вы едва не опоздали на завтрак.

— Извините, промедлила в ванной.

— А, мой младший сын заходил к тебе…Понятно…Но надо было ему намекнуть на время, — заулыбалась огнедарка.

— Зачем спорить с мужчиной, если он всё равно не прав.

— Сложно не согласиться. Но ты правильно поступила, разрешив ему блажь с утра.

Сара с Рафаэлем переглянулись и тоже расплылись улыбками. Сайн подумала, что они уверены в её счастливой жизни.

А Алейна продолжала:

— Ведь на самом деле женщина всегда разочарована, когда мужчина без попыток соблазнения покидает её будуар.

— Не надо ровнять всех под себя, — всё же тихим голосом перечила невестка из низов сословия.

А старшая из женщин, будто не услышав, делилась житейским:

— Когда долго нет интима, то я как-то отдаляюсь от мужа, он даже начинает раздражать.

Джек удивлённо вскинул на неё брови.

Алейна заключила:

— Так, что радуйтесь, молодушки, любому проявлению заинтересованности и чувств со стороны своих половин.

Сайн себе под нос пробурчала:

— Ага, у мужчин тоже чувства есть. Ревность и голод называются.

Когда все расходились из-за стола, мать поймала Кальвина за рукав, шепнув:

— У Сайн явно появился любовник.

— Не смешите меня, мама, она секс терпеть не может.

— Дом полон эльфами, а они очень смазливы. И, сын, холодных женщин не бывает. Бывают мужчины, которых не хочется греть.

Сайн в саду в сером платье на коленях с лопаточкой возилась у куста ирезине, высаживая из домашнего горшка на грядку на лето. Солнце сегодня дарило тепло и ласку каждому листику в этом светлом саду. Радость от общения с природой переполнила девушку и в уголках губ появилась улыбка.

Подняла глаза от куста и застыла. За ней наблюдал Мэлор, он выглядел задумчиво-угрюмым.

Произнёс интимным полушёпотом:

— Не могу налюбоваться тобой.

Этот шёпот будоражил кровь. А он ещё присел рядом на корточки и принялся помогать, не боясь замарать светлые одежды, посыпая землю под кустиком опилками и песком из двух ящичков, кои стояли возле них. В его крови бурлила потребность обнять Сайн и поцеловать. До ломоты во всём теле. Но он вместо этого погладил багряный листик ирезине. Девушка рядом с эльфом внезапно поняла: «Хочу этого мужчину до одури, до боли в сердце…Хотя…это манит запретная любовь, наваждение, блажь. Надо гнать от себя это желание, я же замужем».

Эльф предложил:

— Я могу помочь по саду.

Он взмахнул рукой и не цветущие деревья и цветы на глазах распустились. Сад наполнился пышным цветением.

Человечка восхитилась:

— Сколько жизни в твоих днях…

Раздался голос Кальвина позади сидящих у ирезине:

— Деятельный эльф.

Гость оглянулся, поднял голову в сторону говорившего, неохотно отвечая:

— Эльфы склонны к созиданию. Просто горим желанием из любой пустоши сделать цветущий сад.

Волк обратился к жене:

— Сайн, это не совсем благопристойный поступок лазить на карачках по саду перед чужим мужиком.

Мэлор елейным голосом уговаривал:

— Прошу Вас, не придирайтесь к супруге. Это я внезапно подкрался и решил помочь. Она даже возразить не успела.

— Кто бы сомневался? — хмыкнул оборотень, и рыкнул на жену, — Марш в дом!

Девушка поспешила в сторону замка, крепко сжимая в руках лопатку.

Кальвин поинтересовался у эльфа:

— Третьим будешь?

— Простите…что?

— Я тут с любовницей решил развлечься, третьим, спрашиваю, будешь?

— Откажусь.

— Странный ты, эльф. Тебя, что, только королевы заводят? Или чужие жёны?

— У Вас такая прекрасная жена, а Вы делаете ей больно с другими женщинами…

Завуалировав неприязнь к гостю под мерзкую улыбочку, оборотень даже шутил над ситуацией:

— А я так сильно люблю супругу, что пользуюсь чужими тётками, чтоб свою не изнашивать.

В детской Сайн прижала к себе крошку-дочь. Непостижимым образом эта девчонка стала ближе всех близких.

Пожилая нянечка сокрушённо прошептала ей:

— Вижу, как маешься с мужем. Эгоисты никогда не уважают ни жён, ни любовниц. И строят свою жизнь так, как удобно им, наплевав на мнение женщин.

— Если я не могу любить мужа всем сердцем, смешно требовать, чтобы он любил меня хотя бы немного.

25 глава

Шуршат накрахмаленные кринолины платьев, тихий гул голосов бальной вечеринки для своего семейства и для гостей у Дэрквульфов. Сайн в карминного цвета платье с нарисованными на ткани розовыми пионами.

Мэлор подошёл к ней с букетом миниатюрных жёлтых с красными полосками комнатных роз. Она благосклонно позволила ему поцеловать кончики пальцев.

Зеленоглазый гость распалялся:

— На этом балу Вы — самая прекрасная. А эти цветы также нежны, как и Вы…Они из моей эльфийской оранжереи. Посыльная сова ночью доставила.

Боясь ревности мужа, девушка с невозмутимым видом приняла презент, и тут, же, развернувшись, ушла на другой конец зала поболтать с Шайэрдэ Меркред.

У представителя эльфийского народа сорвался с губ вопрос:

— Барон, Вы из-за красоты взяли безродную замуж?

Кальвин подтвердил:

— Конечно! Её сами принцы хотели! Я успел увести её замуж из под их носа.

— Братья Цинельм на неё зарились?

— Они. Но знал бы я, что её мать — сумасшедшая, обошёл бы за версту. Эта стерва и её родня смолчали об этом факте.

Сайн прижимала букет к себе, и он картинно смотрелся на тёмно-малиновом платье, жёлтые с красным розы контрастно подчёркивали фактуру наряда. Подошедший муж выдернул цветы из её рук, всунув те в вазу. Он повёл жену за локоть в сторону танцующих Вернера и Гасналин.

Морщился и высказывал своё мнение:

— Отвратительный букет. Розы, будто измазаны кровью. И жёлтый цвет…будто эльф желает тебе изменить мужу. И вообще, очень уж часто обладатель длинных ушей вьётся вокруг тебя, жёнушка.

— Тебе показалось. Ему просто скучно, вот везде и ходит, по саду в особенности.

— Я трачу на тебя несоразмерно много денег, а ты смеешь отвечать мне неповиновением! Чтобы этого Мэлора впредь возле тебя я не видел!

— Вы и на сады много тратите, так идите и просите любви и повиновения от деревьев!

— Мужу дерзить вздумала, — зашипел волк, — Накажу…

Мэлор Меркред в очередной раз подметил, что на Сайн Кальвин сыпет свои бесконечные придирки и недовольства.

Тем временем к младшим супругам Дэрквульф подошли Рафаэль и Сара.

Брат делился новостью:

— Представляете, в храме, где вы венчались, вдруг заледенел алтарь, и обручальную чашу разорвало на мелкие осколки! Вот, что за маг баловался? Видано ли дело ближе к лету и вдруг лёд посреди тёплого помещения?

Сестра задумчиво произнесла:

— Считаются ли проведённые браки в том храме отныне разводом?

Сара возмутилась:

— Что за глупости тебе в голову лезут? Поменяют обрядовую чашу, да и всего лишь…

Шайэрдэ подошла и ухватила младшего брата за рукав сюртука, заглянула в глаза, вынося вердикт:

— Рассеян, задумчив и грустен. Витаешь в облаках — ты влюблён, братец Мэлор.

Тот подтвердил:

— Всё верно, прячу за смехом смертельную грусть.

— Кто та, кто отказывает в любви такому высокородному эльфу?

— Жена одного из волков. И я не отступлюсь, пока не побываю в её объятиях.

— Я слышала, что любовь делает глупым, но не до такой же степени, чтоб совсем потерять голову.

— Разве сердцу прикажешь? Тебе ли судить меня?

— Выбрось из головы чужую женщину!

— Поздно. Любовь уже вгрызлась в сердце. И ты же знаешь, возражать влюблённому так же глупо, как говорить о морали волку. Любовь ни разбирает ни рангов, ни рас, ни семейных положений. Держу себя в руках из последних сил, но чувствую, что вырвусь, потому, как сердце рвётся к ней, душа плачет о ней, мне дышать без неё тяжко…

— Огонь тебя не брал, нежить не кусала, в воде не тонул, а, глядите-ка, от любви загибается. Из-за этой волчицы хоть державы не рассорятся?

— Она не волчица.

— Но здесь только две женщины замужем за волками: Алейна и …Нет!

— Да.

— Если ты расстроишь мою свадьбу — я тебя никогда не прощу.

— Я буду предельно осторожен.

— Завтра охота, иди спать пораньше, прошу тебя. А после уезжай с отцом и старшим братом в Священный Лес.

— Я останусь здесь, пока ты гостишь у семьи жениха.

И он, оставив сестру, пошёл в другой конец залы поближе к Сайн.

Пригласил оную:

— Вы мне танец задолжали. Прошлый раз мы не дотанцевали.

Жена Кальвина шагнула в объятия эльфа. Голова закружилась у обоих от близости вожделенного объекта. Твёрдые ладони обхватили тоненькую талию девушки. Жар его рук разносил по её крови томление и приятную негу. Её пальцы легли на его грудь, и через одежду она почувствовала сильное биение его сердца. Они покачивались в танце, а им казалось, будто танец вознёс их под облака, погрузив в некую нирвану. Сайн боялась смотреть на эльфа, уперев взгляд в его кулон. Зато Мэлор пожирал прекрасные черты её лица, наслаждаясь эстетикой красоты.

26 глава

Владыка здешних нагорий и лесов Джек Дэрквульф скомандовал гостям и подданным волкам начало охоты. Всадники и некоторые в образе волков или монстров устремились в чащу. Эльфы не спешили присоединяться к волкам. Столпились в кучке, переговариваясь. Сайн нашла глазами Мэлора. У того сизые круги под глазами. Долго не спал? О чём-то переживал? И в его глазах грусть. Почему он грустен? Переживает за всё живое в лесу или в его жизни тоже не всё сладко?

Всех отвлекла красивая мурмурация скворцов в небе. Танец чёрных птиц менял фигуры, они казались, то воронкой, то огромнейшей бабочкой, то цветком.

Сайн потянуло в сторону эльфов, она направила к ним лошадь. Ведь давала зароки и обещания самой себе не приближаться к желанному существу, но каждый раз сокращала расстояние между ними, если это не делал Мэлор.

Метаморфа Гасналин восторженно вздохнула, проронив общепринятое определение:

— Чарует невинная природа.

Её муж возразил:

— Какая тут невинная природа? Что за инфантильное сравнение? В природе всё пылает страстью. Без секса не было же жизни.

Их отец закивал, соглашаясь:

— Поддерживаю. Вся живность размножается посредством секса.

Сайн вступила в дискуссию:

— Видимо, так задумал Создатель. А, интересно, кроме глины и своего духа, из чего ещё Бог создал нас, людей?

Мэлор рассуждал:

— Пауки, прилетевшие с других светил, говорили, что наше Солнце живёт и дышит. Значит, его лучи несутся не с одинаковой скоростью, и, периодически, следовательно, перемешиваются с космическим мраком. Выходит, мы, живущие на этой планете, творенья света и тьмы. Поэтому в каждой душе смешаны добро и зло.

Человечка повернула лошадь в одну из сторон. Вновь захотелось убежать от любви куда подальше. Скакун ускакал галопом от эльфов.

Среди алеющего поля красных тюльпанов виднелся один белый. Девушка сравнила себя с ним. Она также отличалась от окружающих её существ: злые волки; одухотворённые, но высокомерные эльфы, завистливая челядь… Лошадь миновала алое поле, вывезла седока к речке. Сайн спешилась.

Оглянулась за стук копыт. Мэлор гнал коня через, казалось, озеро крови, так издали колыхание красных тюльпанов на ветру навевало нехорошие ассоциации.

С затаённой улыбкой в уголках губ ещё один наездник спрыгнул с седла.

С каменистого берега одно дерево свесилось параллельно воде. И молодые люди прошли по стволу к середине. Сели. Прозрачная вода отражала тину и гальку.

В душе девушки нарастало беспокойство, она отвела взгляд от воды и взглянула в зелень глаз представителя эльфийского народа.

Тот признался:

— Я плохо сплю. А если засыпаю, то в каждом сне вижу тебя. Со мной такого ещё не было. Ни одна женщина не «залазила» ко мне в голову.

Красавица залепетала:

— Может, эти сны мучают Вас по причине длительного воздержания от женщин?

— Я много думаю о тебе. О наших разговорах, о твоей любви к природе…О твоей божественной красоте.

— Ваш народ щедр на комплименты и лесть.

— Но это правда!

Птицы многоголосьем сообщили о приближении других всадников.

Парочка поспешила вернуться на спины скакунов.

К реке выехал небольшой конный отряд во главе с Кальвином Дэрквульфом. Младший пасынок альфы держал в руках дикого обыкновенного волчонка, который скулил от страха…и обоссался.

Оборотень Дэрквульф скривился:

— Ты не мужчина, ты — трус.

Выхватил кинжал из голенища сапога.

Сайн душераздирающе закричала:

— Это же маленькое, беззащитное существо!

А Кальвин с неким удовольствием перерезал горло волчонку под крик жены.

Мэлор подхватил на руки падающее тело зверька, пасс руками и волчонок ожил, рана срослась. Эльф выпустил пленённого в лес под истеричное рыдание человечки.

Её муж злился:

— Ты вывела меня, Сайн!

Оборотень из клана красных волков, разглядывая красавицу, вздохнул:

— У тебя очень примечательная, дивная жена, Кальвин.

— Ничего особенного, — буркнул пасынок альфы.

А тот не унимался и пространственно намекал:

— Говорите почаще комплименты собственной жене, иначе их скажет кто-нибудь другой, и она решит, что Вы её не любите.

Мэлор подъехал к Сайн и посокрушался:

— Как тебя угораздило выйти замуж за этого ублюдка?

— Вот такая я «везучая». И меня никто не спрашивал, ведь богатый и знатный жених.

Кальвин окликнул эльфа:

— Сын Священного Леса, а не отбился ли ты от своих? Ваши вон в той стороне травку топчут.

Эльф вынужден был поехать в указанную сторону.

Муж же решил раскрыть жене древнюю тайну. Подъехал вплотную и, глядя ей в глаза, рассказал:

— Знаешь, почему некоторые оборотни превращаются не только в волков, но и в чудовищ, лишь отдалённо похожих на серых хищников? Да потому, что некогда волчица спуталась с демоном. Бойся меня. Моей ревности и проявления злости.

— Право ревновать имеет лишь тот, кто не изменяет.

— А вот и нет. Любой мужик за измену порвёт жену. Ущемлённое самолюбие — это болезненный удар.

Затем пасынок альфы вернулся к своей компании приятелей.

Потешался над знакомым:

— Сосед-лис — полный идиот: не кормит своих охотничьих псов. Говорит, что охотничьи собаки сами в состоянии себя прокормить. Да, они даже мышей ловят. Но их приплод всегда мелок и долго не живёт. Сами они еле ноги таскают от недоедания.

— Нам для охоты псы не нужны. У нас нюх и слух острее, — хохотнул один из друзей.

И охотники напряжённо вслушались в шорохи леса, и, по-видимому, им не мешал ни плеск рыбы в воде, ни щебет птиц. Разом ускакали.

27 глава

Вечером Сайн вошла на кухню. Повара уже были отпущены. В печи догорали дрова, и потому в комнате было сумрачно. Трое слуг-мужчин торопливо доедали похлёбку за столом, их лица высвечивались грубо и угловато. Один из разделочных столов был завален дичью: глухарями, тетеревами, куропатками и рябчиками.

Девушка села напротив огромной печи по типу камина. На её личике играли тени от игры пламени, а в глазах отблёскивал огонь. Обняла себя за плечи руками и потёрла плечи.

Служащие спешно сложили тарелки и ложки в раковину и ретировались с кухни.

Гвалт и хохот охотников доносился из одной из гостиных, мужчины отмечали успешную охоту. Празднование явно затянется на всю ночь.

Меркнет свет за окном, тени от огня всё гуще.

Вдруг красавица почувствовала взгляд в спину. Оглянулась и громко выдохнула. У порога стоит Мэлор.

Эльф же, казалось, рассуждал сам с собой:

— Грустишь. И почему моё сердце защемило от твоих печальных глаз?

— Жаль птичек. Особенно глухарей. Такие красавцы…

Мужчина подошёл к окну, открыл створки. А затем стал касаться глухарей рукой, оживляя тех. Они вылетали, скрываясь в темноте.

На лице Сайн расцвела улыбка. Она резво зажгла несколько канделябров специальной булавкой для розжига.

Предложила:

— Желаете отвара трав? Вон в печи кипит чайник.

— Не откажусь, — улыбнулся уголками губ эльф.

Она суетливо выставила из шкафчика менажницу, где во множестве ячеек разложены орехи и сухофрукты. Достала серебряную форму в виде майского жука для подогрева в камине булочек. Мэлор забрал из её рук форму и погрел булочки себе и ей.

Затем он же разлил отвар по чашкам.

Трапезничали молча, так как, сильно смущаясь, Сайн отводила взгляд в окно, рассматривая ночное небо.

Из её уст вырвалось предположение:

— Множество миров меж звёзд для нас, словно призраки. Мы лишь догадываемся о существовании жизни на них.

Хотела лишь мельком глянуть на сидящего напротив, как в удивлении замечает в его глазах столько боли…И всё, она тонет в отражении его зелёных глаз с золотыми крапинками.

И он изливает на неё свой водоворот чувств и желаний:

— Видеть тебя каждый день и не иметь возможности не просто прикоснуться, а обладать — непосильное испытание.

— Вы не должны ничего такого говорить замужней женщине, — опустила глаза красавица-блондинка.

— Как я могу отказаться от тебя, если с тобой из моей жизни уйдёт счастье? Я не могу бороться со своими чувствами, потому, что каждый знак внимания с твоей стороны, будь то даже слово или взгляд, вызывает во мне прилив радости. Я сравниваю себя с наркоманом. Мои наркотики — твоя любовь. А я чувствую, что любим взаимно.

И правда прорвалась из уст девушки:

— Чем больше я старалась не думать о тебе, тем больше любила.

После признания оба вскочили и, обогнув стол, бросились в объятия друг друга. Эльф рассыпал по её лицу поцелуи, лихорадочно, будто боялся, что вот-вот Сайн отнимут у него. Его руки блуждали от её щёк к волосам и обратно. Она же гладила его плечи и шею. Пьянящее чувство любви заставило обоих вожделеть, и это была не просто потребность близости, а необходимость слиться в единое целое.

Мэлор предложил:

— В мою комнату попасть быстрее. Да и волк не учует. Ты иди, я за тобой чуть в отдалении.

Возлюбленная согласно кивнула и вышла в коридор.

У комнаты младшего Меркреда Сайн застопорилась, эльф быстро обогнал её, открыл дверь и первым вошёл. Она последовала за ним, прикрыв дверь, а затем обхватила его спину сзади. Он замер, чувствуя через ткань одежды её нежное дыхание. Мэлор закрыл глаза от наслаждения, что к нему прижалась любимая. Её тепло и запах фрезии дурманили. Он развернулся и начал пылко целовать её губы, руками блуждая по призывному телу. Затем он подхватил её на руки, положил на расправленную кровать на мятного цвета простынь. Зажёг тёмно-зелёный торшер.

Девушка хихикнула:

— О, ты, как орк в этом цвете. Зелёненький.

— Зато ты, как русалка, — улыбнулся мужчина, — Не бойся, я накрыл комнату пологом тишины.

Он осторожно, чтобы не навредить платью, снимал с неё одежду. Она же торопливо расстегивала его пуговицы его камзола. От близости его тела кругом шла голова. И небывалая, необъятная радость от того, что этот эльф хочет близости именно с ней.

Но всё же призналась:

— Я боюсь интима. С мужем мне больно.

Любимый взмолился:

— Хочу быть единым с такой неземной красотой. Даже самая возвышенная любовь устаёт, не получая награду за преданность. Обещаю быть нежным и осторожным.

— Хорошо.

Ласка лилась из её глаз, окутывая, словно сеть всё его тело, пленяя. И сердце эльфа рвалось к ней, к прекрасной пленительнице. Он стянул с себя камзол и рубашку, лёг на обнажённую Сайн. От биения чужого сердца у обоих перехватило дыхание.

Девушка проводит пальцами по его бицепсам:

— Такая белая кожа, словно наполненная молоком…

Он приподнялся на одном локте и обвёл контур её красивого лица. Она чувствовала любовь в каждом прикосновении. Задыхаясь от вожделения, с поволокой страсти в глазах, эльф был неотразим. К нему тянуло с неимоверной силой. Её раскалённая от желания кожа ждала прикосновений. И Мэлор сел, стащил с себя брюки и носки, и судорожными движениями его руки двинулись вдоль тела Сайн.

Зелёная луна с любопытством выглядывала из-за облаков и ветвей деревьев.

Мужчина пишет языком круг под грудью любимой, затем ведёт языком вниз к животу. Её страсть — разгорающийся огонь, и он прикармливает огонь нежными и откровенными прикосновениями. Она совсем не ожидала, что он языком примется исследовать её сакраментальные складочки. Её выгнуло, желание рвало границы разума, вожделение скрутило до трясучки.

Эльф сел и приподнял её таз, он мучительно долго впихивал свой член в неё. С каждым миллиметром их накрывало блаженство всё больше, пока не превратилось в нескончаемую эйфорию. Мэлор начал движения: томительные и взрывающие сознание фейерверками высшего наслаждения.

Сайн поделилась восторгом:

— С тобой так прекрасно, что просто летаешь…

И они действительно воспарили над кроватью в золотисто-зелёном облаке.

— Моя сущность эльфа и мага приняла тебя, — пояснил шёпотом мужчина.

Связь времени и материи стёрлась, но они провалились не в оглушительную пустоту, а в реку блаженства и неги. Волны сладострастия одна великолепнее другой захлёстывали их. Вес тел исчез, они, вернувшиеся на постель, всё равно испытывали неведомый полёт, сознание парило на вершине счастья.

Мэлор в экзальтации шепчет:

— Люблю. Ты мой человек. Оказывается, разделённая любовь прекрасна — она дарит нам ни с чем несравнимое счастье.

— Я тоже прочувствовала ощутимую разницу между сексом с нелюбимым и любимым существом.

Движения таза эльфа перетекли в агрессивные, заставив их двоих кричать от восторга.

Излив семя в трясущееся от оргазма тело Сайн, он упал на неё.

Она с прерывистым дыханием излагает:

— Ты — непревзойдённый любовник. Ты со всеми любовницами так…паришь над землёй?

— Нет. Только с тобой. Потому, что впервые влюбился.

Эльф откинул ей чёлку со лба, любуясь её лицом. Их губы потянулись друг к другу.

Между поцелуями мужчина признаётся:

— Люблю. Люблю.

— Я изучаю язык твоей любви. И потребность в твоих чувствах и действиях растёт. Хочется быть с тобой чаще, окутать тебя такой же любовью. Я безмерно счастлива и понимаю: в жизни должны быть существа, через которых Бог нас любит. Иначе ничего не имеет значение.

Он хитро улыбнулся и попросил:

— Я хочу проверить: с какой отдачей ты мне ответишь, — и перелёг на спину, демонстрируя готовый к подвигу солидный орган.

И она села на член, её бёдра насаживались неспешно, её груди заманчиво заплясали в такт движениям. Его сознание затуманилось желанием, он мнёт руками её плечи, затем груди. Она стонет от переполняющих наслаждений. В них говорит безмерная всепоглощающая страсть, беспредельный порыв принадлежать друг другу.

28 глава

А утром Сайн проснулась от того, что настырный солнечный зайчик защекотал щёку. Мэлор спит, припав к ней, одна его нога внедрилась между её ног, руки обняли её со всех сторон, его лицо уткнулось ей в щёку. Она пошевелилась, эльф распахнул глаза, которые сразу затуманились маревом страсти. Он с наслаждением разглядывал контуры женского тела.

Она вздохнула:

— Хочется без конца тянуться за поцелуем к твоим губам, но мне пора в свою комнату.

— Помойся в душе. У меня там есть эльфийский шампунь. Он стирает чужие запахи.

Эльф всё же ласково пробежался короткими поцелуями по её лицу.

Каялся:

— Не утерпел. Любовь своим трепетным крылом коснулась нас, и нежность наполнила душу. Хочу оберегать тебя. Украсть у волка.

— У меня здесь дочь, — сурово напомнила любовница.

Мэлор горько вздохнул и убрал конечности с её тела. Она скорым шагом прошла в душевую.

За завтраком царила напряжённая тишина, пока Кальвин не вопросил у ушастых гостей:

— Кто-то оживил и выпустил добрую половину дичи. Зачем?

— Это я попросила эльфов, — быстро вставила Сайн, чтоб не выдавать Мэлора.

Муж обозлился:

— Никчёмная хозяйка со скудными мозгами. Ещё и супруга не уважаешь, как добытчика.

Свекровь тактично напомнила:

— Сынуля, ты сам такую жену выбрал.

Мамаша рода Меркред отсалютовала бокалом строптивой человеческой невестке волков и утишала:

— Мужик поест, выпьет и сразу подобреет.

Престарелый эльф поддержал жену и человечку:

— Кто не мыслит позитивно — тому в жизни жить противно!

Алейна Дэрквульф разумно сменила тему разговора:

— Желаете искупаться в святых водах у местного храма? Скоро праздник Дарования Луны…

Её дерзко оборвала Сайн:

— Грязь и пороки с души полосканием зада в купели не смоешь. Святым или праведником надо быть почаще, а не по графику религиозных праздников.

Мать супруга не обиделась, вывернула всё на позитив:

— А моя сноха становится философом!

И засмеялась. Эльфы поддержали смех. Только Дэрквульфы скривились, им не понравился укор, правда никому не нравится…

— У Вас щёки горят, — заметила Гасналин, обращаясь к Сайн.

— Думаю, это — усталость после охоты. Вот и всего лишь.

— Это простудный жар, — проведя рукой, диагностировала Шайэрдэ, — Срочно в постель и пить микстуры!

Свекровь отправила сноху, посетовав:

— Да, милочка, отправляйся к себе. Люди, они такие слабые…

Сайн только легла в постель, сразу уснула. А ночью металась отжара в полузабытьи.

Кто-то горячо шепчет ей в ухо:

— Не умирай. Ты — самая прекрасная в мире, и мир гораздо прекраснее с тобой.

И этот кто-то меняет холодные компрессы на лбу.

— Это же ты, Мэлор, — радостно понимает она.

— Я, любимая.

Но даже после сказанных им слов, девушка засомневалась: вдруг он ей снится или она бредит? Стала искать в воздухе его руки. Он сам сжал её пальцы одной рукой, а другую длань положил на её лицо. С прикосновением его ладони к щеке, она вышла из внутреннего оцепенения и, наконец, поверила, что происходящее с ней — действительность.

Мэлор успокоил:

— Сейчас я вылечу тебя своей магией. Если уж животных оживляю, неужели на человека сил не хватит?

— Тело горит, но внутри, будто всё замораживается, — пожаловалась она.

Эльф прилёг рядом, обхватывая любимую в объятиях. Сайн уплыла в сон, который стал спокойным. Маг вливал в неё светлые эманации живительной энергии.

Тусклый, ещё сумрачный рассвет пробрался через узкие проёмы закрытого шторой окна. Он ласкал лица пробудившихся мягкими лучами-руками.

Мужчина восхищался:

— Ты восхитительна. Твоё лицо выражает любовь.

— Я чувствую себя здоровой. Благодарю за излечение.

— Поедешь со мной в эльфийский лес? — поглаживая её волосы и щёку, вопрошал Мэлор.

— Мне надо подумать, — откинулась на спину девушка.

Влюблённый обиженно обвинял:

— Если Вы затягиваете принятие решения, значит, Вы уже приняли решение: оставить всё по-старому.

— Я же не одна. У меня есть дочь.

Красавица легла сверху эльфа и проникновенно грезила:

— Пройдут миллионы лет, и, может, где-нибудь в глубинах памяти Вселенной вспомнят о нас…о том, как мне хорошо с тобой, как мне приятно смотреть на тебя, как я люблю тебя… И загрустит безбрежный мир без нас, и воссоздаст из какой-нибудь микрочастички энергии взрыв-желание, и породит вновь нашу жизнь, и наступит этот миг вновь, и Вселенная-Бог заморозит наше счастье: и я вечно буду с упоением и с наслаждением улыбаться тебе, мой бесценный.

Он отвечал:

— Ты мне нужна.

И его прорвало с поцелуями. Беспорядочно он покрывал ими её лицо. Она тоже сумасбродно целовала в ответ, куда попадала. Мужчина не хотел опомниться от умопомрачения, увязнув в страсти. Остальной мир, будто потух вместе с упавшим с прикроватной золотистой тумбочки маленьким магическим светильником. Сейчас лишь существовало желание упиться прелестью любимого женского тела, источающего ароматы лугов рая.

После того, как блаженство забралось в каждую клеточку тела, они всё ещё не хотели расстаться, лежали, обнявшись.

Мэлор признавался:

— Я боюсь разлуки с тобой больше, чем смерти. И знаешь, почему? Потому, что жизнь потускнеет без тебя, погаснут краски радости. Мы найдём способ украсть твою дочь тоже.

— Я тоже чувствую подобное…Зачем мне жизнь, если в ней нет тебя? Зачем мне любовь, если она не твоя? Только тебя хочу видеть в объятиях! Напрасно, ранее, остерегаясь, сердце пыталось закрыть двери чувств, не давая ушам услышать незлобную лесть влюблённого, а глазам запрещало замечать пылкие взгляды. И как чудесно теперь сознавать, что чувство любви взаимно. Взаимность…когда губы сами ищут поцелуя, когда руки не могут не обнимать, когда от счастья разделённой любви останавливаешь время, сливаясь душой с любимым человеком.

Их губы вновь сомкнулись в поцелуе.

Затем мужчина поднялся, оделся и вылез в окно. Их разъединение казалось ей чем-то неправильным, тягостным. Щемящая тоска охватила её. Он только что ушёл, но его уже так не хватает…

29 глава

Шайэрдэ, гуляя с женихом в саду после завтрака, услышала, как Алейна удивлённо подметила:

— Самый младший из братьев Меркред что-то на эльфа совсем не похож, не хуже волков какой-то нервный, дёрганный…

Сестра нашла глазами одинокую фигуру Мэлора, стоящего у куста нераспустившихся ещё роз. Попросила Эдвина оставить её и направилась узнать обстановку.

Нарочито счастливым голосом оповестила младшего брата:

— Любовь — прекрасное чувство.

— Для кого-то прекрасное, а для кого-то и ужасное, — тихо, чтоб слышала лишь сестра, ответствовал Мэлор, — Это — каждодневная, изматывающая боль, а не любовь! Я не могу находиться вдали от неё! Я сгораю от чувств, от ревности, от того, что ничего не могу изменить. Ведь украсть её нельзя. Последует война с оборотнями.

Эльфийка вгляделась в глаза брата:

— Ты говоришь с такой запальчивостью… О Священный лес! Вы переспали…Ваша интрижка не может продолжаться вечно…Вас разоблачат. И чья-то голова падёт с плеч. Прекрати эти отношения, вылези из пучины страсти, я не хочу потерять тебя, брат. Не лети с обрыва вместе с человечкой.

— Уже другого пути нет. Надо как-то договориться о её похищении с отцом.

— О-о-о…Ты даже от королевы голову не терял…

— Королева Вернонна — пустышка, не способная на чувства.

Вдруг раздался крик одного из слуг:

— Господа! На дороге появился королевский картеж!

Мэлор выругался.

Хозяева забегали, отдавая спешные распоряжение, ведь царственные особы приехали раньше.

Высокие гости вошли в холл замка Дэрквульфов. Король вновь отсутствовал. Наследный принц Лендер источал безусловный авторитет будущего диктатора. Его лицо стало ещё более надменным и жёстким. Он слегка прищурил глаза, оглядывая красавицу Сайн, видать, что-то задумал. От него не укрылось, как эта блондинка переводит взгляд с его матери на бывшего королевского фаворита эльфа Мэлора.

Обманчиво безразличный младший принц Франциск тоже источал угрозу в мир.

Королева Вернонна потребовала от опального эльфийского маркиза Мэлора Меркреда уважения:

— Где полагающийся мне пиетет?

И протянула руку. Тот нехотя облобызал её запястье. У Сайн сжалось сердце от ревности. Её любимый избегал смотреть на неё, и та догадалась, что он боится поднять глаза, в них отразятся чувства к человечке и выдадут их перед волками и царственными особами.

Коронованная женщина прошептала своему бывшему любовнику:

— Что, думал, я тебя не найду? Долго ещё скрывать собрался свою наглую рожу от моего взора?

На этот выпад эльф пронзил её сковывающим ледяным взглядом.

Принцесса Паупер, а сегодня она была без собачки, загалдела, указав на Сайн, и переводя на себя внимание:

— Мама, купи мне эту хорошенькую человечку.

И королева перехватила испуганный, но пожирающий прелести соперницы перекид глаз Мэлора на ту человечку. Женщины всегда чувствуют измену. А тут и догадываться не надо: эльф боится за ту блондинку.

Вернонна сказала дочери:

— Эта дама не продаётся.

Девочка капризничала:

— Мама. А твоё детство тоже было тяжёлым и безрадостным? Без подарков?

Кальвин Дэрквульф объяснил принцессе:

— Ваше Высочество, это моя жена. Я успел первым завладеть ею.

И волк победно посмотрел в сторону принцев.

Настырная избалованная девчонка надулась.

Королева донимала Мэлора:

— Когда Ваша Милость выходит на работу в мой дворец? Моя дочь все уши затараторила: где наш славный эльф?

«Ага, давит на меня нашим общим ребёнком», — поморщился младший Меркред.

Его дочь Паупер поддакнула маме:

— Да, всё время спрашиваю. Во дворце без Вас скучно. Определённо не с кем играть.

Их дворцовая «игрушка» холодно отвечал:

— Я решил уволиться.

Настала очередь капризничать королеве:

— Нет, ты это несерьёзно!

Мэлор напомнил:

— К тому же Ваш муж запретил мне приближаться к дворцу…А то грозился сжечь.

Паупер подхватила:

— О, папа может. Он давеча и на меня зол был. Орал: «Купи мозги!» А я не знаю: где продаются мужские мозги.

Её мать настаивала:

— Я уже уговорила мужа принять Вас обратно на работу…

Эльфийский маркиз возражал:

— Я решил обосноваться в родном краю. И недавно отдал своё сердце любимой.

Его семья в недоумении уставилась на младшего отпрыска.

Королева тоже не поверила:

— Да-а-а? И насколько глубоки твои чувства?

Тот с улыбкой поделился:

— Для кого-то та девушка просто человек, но для меня она стала целым миром.

Вернонна уточнила:

— Ты полюбил не себе равную, а служанку-человека? — перевела взгляд на красавицу Сайн и добавила, — Это просто эпидемия какая-то.

Блондинка опустила взгляд, чтоб никто не увидел торжествующий всполох глаз.

Коронованная огнедарка пугала:

— Не вернёшься — впадёшь в немилость окончательно и бесповоротно.

30 глава

За обедом Алейна пыталась вести светскую беседу, но все отмалчивались. Кронпринц устремил жадный взгляд не в тарелку, а на сидящую рядом Сайн, чем вызвал недовольство сидящих напротив её мужа-волка и одного конкретного эльфа, коего Лендер вычислил по ревности блондинки.

Вернонна уговаривает дочь:

— Поешь ухи. Посмотри, золотая рыбка из супчика изогнулась и смотрит на тебя, съешь её.

Ребёнок насупился:

— Смотрит? Тем более не буду.

Мать воспитывала в ней характер:

— Учись стойкости. А для этого: не выйдешь из-за стола, пока супчик не доешь.

— Я лучше абрикосы поем, — уросила Паупер и, потянувшись к вазе, уронила на стол соусницу, залив содержимым скатерть.

— Не принцесса, а шкодливый поросёнок! — воскликнула королева, — Будешь наказана.

Девочка обиженно высказала своё мнение:

— Бабочки-красавицы получаются из зловредных гусениц! Так разве правильно наказывать ребёнка за стремление к совершенству?

Это высказывание рассмешило взрослых и разрядило обстановку.

Кронпринц Лендер, пока все отвлеклись, высыпал явно яд из перстня в бокал с вином и протянул подношение Мэлору:

— Выпей за здоровье короля.

Сайн, почувствовав опасность, тут же толкнула руку наследного принца, якобы потянувшись за салфеткой. Она «ненароком» выбила отравленную ёмкость.

Оправдывалась:

— Ой, я такая неловкая! Простите меня, Ваше Высочество, я этикетам не обучена.

Оба принца вскочили, как же, теперь весь стол залит не пойми чем. Медленно встала и королева. За ними ушли эльфы.

Домочадцы, как завелось у них, остались за столом после гостей.

Кальвин поинтересовался у жены:

— Выздоровела?

— Теперь что-то в боку колит.

— У тебя за эту весну только брови не болели!

В комнату Мэлора вошёл отец.

Вопрошал у младшего сына:

— Ты врал королеве-огнедарке или в самом деле в кого-то влюблён?

— Я полюбил жену Кальвина.

Старый эльф непонимающе ругался:

— Безрассуден! Мы кое-как налаживаем отношения с волками. Я даже отдаю им свою дочь. А ты хочешь всё испортить! Не бывать этому! Видано ли дело: ради замужней человечки бросить королеву…непостижимо…Тебя же Вернонна золотом осыпала…

— Я одержим этой женщиной, и не хочу её терять.

Холодное бешенство растеклось по лицу отца, он вопил:

— Любовь лишает рассудка! Но ты — аристократ. Ты обязан жить так, как предписывают правила Высшего общества! Я понял бы тебя, если была цель налаживания отношений, хотя бы, как это делает Шайэрдэ, но связаться в греховной связи с замужней…

Сын перебил:

— Цель есть у секса — это разрядка или продолжение рода. А у любви нет цели. Мы просто не можем без предмета обожания.

— Угрожаешь, что что-нибудь сделаешь с собой, если семья тебя не поддержит? Как ты жесток, Мэлор… Что у тебя за тяга к человечкам? Я надеялся на твой брак с эльфийской аристократкой…

— Конечно, эльфийская женщина была бы мне прекрасной женой, но я бы тогда умер бы с тоски без Сайн. — и молодой эльф развёрнуто описывал своё состояние, — Если ты не пустишь меня в Священный лес, я уеду с Сайн в соседнее государство, хоть к самим вампирам. Пусть я совершу ошибку, буду, может, каяться, но я хочу попробовать повернуть судьбу вспять, хочу рискнуть и поставить жизнь на карту. Я молод. Я влюблён. И желаю насладиться жизнью полно, как захочу.

— Да, тебе придётся уехать как можно дальше. Чтоб волки не имели зуб на эльфийское государство. И я уверен, что ты быстро вернёшься. Твоя человечка постареет. И станет не нужна ни тебе, ни волку.

Кронпринц Лендер прикрыл глаза, лёжа на диване в отведённой для него комнате. Вдруг кто-то склоняется над ним. И прикасается так нежно…Это Сайн! Она сама пришла к нему. Сейчас, наверное, попросит защитить от мужа-волка! Но тут большие обшлага её платья превращаются в крылья, и она улетает в небо.

— А, ты мне снишься, — бормочет принц и просыпается.

Он стал грезить о том, как приласкал бы эту красавицу. Эти мечтанья о близости раззадорили. «А кто, собственно, запретит королевичу беспредел?»— решил он и отправился искать виновницу вожделения.

Чаровница Сайн обнаружилась в саду, она сама рвала цветы для украшения замка. Её синее атласное платье гармонировало с облаками. Ветер подхватывал длинные полы нижних юбок и создавал дополнительное облако из ткани.

Лендер по мановению руки соорудил вокруг них непролазную стену из лиан, и цветов добавил для красоты. Девушка выронили охапку цветов и попятилась к стене из зарослей. Молодой мужчина настиг её и заключил в объятия. Его руки шарили по её спине, опускаясь всё ниже. Тёмное желание всё больше накрывало принца, он потянулся губами к лицу опешившей блондинки.

— Зачем же Вы губите меня? — прошептала Сайн.

— Наваждение моё…Хочу тебя, — аргументировал он своё вопиющее поведение.

И человечка попыталась придушить насильника. Под его хохот. Потому, что из под его кожи вмиг вылезла броня из самой прочной коры.

— Этот способ убить меня малоэффективен. Под силу лишь каменному голему, — заносчиво донёс до её сведенья Лендер.

Стена из лиан дрогнула и кто-то разметал в сторону клочки из веток и цветов. Это было под силу лишь эльфам. И один представитель этой нации стоял и зло взирал на парочку — опальный дворянин Мэлор Меркред.

— А меня тут соблазняли, — со слезами попеняла на жизнь Сайн.

Эльф приказал принцу этого государства:

— Отошёл от девушки!

Тот не слушался:

— Иди, куда шёл!

Мэлор применил сокрушительный магический удар, от которого вдребезги отлетела от принца броня из прочной коры.

— Как же так? — недоумевал Лендер, выпуская из объятий красавицу.

А тут ещё взбешённый Кальвин бежит к ним в образе чудовища-волка.

Ему вслед несётся приказ королевы Вернонны:

— Пёс драный, только тронь наследника и не видать вашему семейству преференций от короля в виде льгот на налоги! И сам в тюрьме сгниёшь!

Раздосадованный муж красавицы перевоплотился в ипостась человека.

— Мы уезжаем, — решила не раздувать скандал королева.

Лендер покосился в сторону Сайн, предупредил:

— Сиди безвылазно в замке, иначе я всё равно украду тебя.

И принц понуро отправился к матери.

Кальвин быстрым шагом приблизился к жене. Одарил колючим взглядом эльфа: спас Сайн, да, молодец, но почему он всё время поблизости от неё?

Волк потянул воздух вблизи лица своей красавицы, смягчился:

— Успели вовремя, даже не поцеловал… — затем муж поморщился и выдал, — Какой стойкий у эльфов запах! Танцевала ты с Меркредом несколько дней назад, а его запах на тебе до сих пор…

— Я запнулась, а Его Милость маркиз Меркред меня поддержал… — отчиталась жена о мнимом инциденте.

— Чужой мужчина держал тебя в объятиях…Хм…Ты понимаешь, что эти объяснения — подтверждения греха?

— Нет, это всего лишь проявления дружбы. Твой брат меня тоже иногда приобнимает. Так почему брат его невесты не может проявить такие же тёплые чувства? — с наигранной наивностью уточняла Сайн.

Эльф вовлёкся в эту игру:

— Мне надо было допустить падение Вашей жены?

Оборотень взбеленился:

— Тот, кто со мной спорит — по умолчанию мой соперник. А соперников не любят. С ними борются. И что Вы вьётесь вокруг этого бревна с глазами.

И Кальвин кивнул в сторону супруги.

Та уныло спросила у него:

— Ну, и зачем ты всё время меня оскорбляешь и портишь жизнь?

Муж хмыкнул:

— Чтоб мёдом не казалась.

Эльфу было приятно. Что с волком его возлюбленная холодна, но он взвился для проформы:

— У меня есть подозрения, что Вы, маркиз, систематически подвергаете жену семейному насилию!

— Вас это не касается! — ставил гостя на место тот, а Сайн сказал, — Знаешь, я решил побыть добрым для разнообразия. Не буду тебя наказывать за соблазнение принца. Нам выгодно, что королевская семейка смоталась. Так бы денег немерено на их содержание ушло…А сейчас — марш в замок!

Она исполнила приказ, даже не стала спорить, что на наследника страны даже старалась не смотреть.

Мэлор резко развернулся и зашагал вглубь сада.

31 глава

Глава эльфийского рода Меркред с женой и старшим сыном с супругой отбыли в Священный лес, прихватив эльфов-сопроводителей. Теперь должны приехать лишь на свадьбу. Остальные остались обсуждать детали и готовиться бракосочетанию Элвина и Шайэрдэ.

Через 2 дня без встреч у возлюбленных Мэлора и Сайн усилилась глухая тоска, подавляющая и терзающая. Они теряли интерес к жизни, становились рассеянными и вялыми.

За ужином Кальвин поморщился от предложенного Мэлором вина, пробормотав на грани слышимости:

— Такой любезный, аж тошнит, — а громко возвестил, — От Вашего вина в сон клонит, милейший. А мне нельзя сегодня спать: в деревню по делам еду на всю ночь.

И вот, когда ночь окрасила небеса в чернильный цвет, Сайн стоит у окна. С нетерпением ожидая своего эльфа.

Мэлор влез в окно, и она воссияла счастливой улыбкой, быстрее смыкая объятия рук вокруг его спины. И тот соскучился в расставании, прильнул к ней.

Шептал:

— Когда нет тебя, то моя жизнь — тоска. Беспокойство и страх за тебя не покидают меня. Как тягучи часы в ожидании…Вот ты со мной, и окружила любовь, унесла в свой невесомый мир, и счастье не кажется мигом, а тянется в безвременье.

— И меня окружила любовь, сомкнула в кольцо. Я не вижу. Не слышу, не знаю ничего, кроме того, что ты есть у меня. Ты пришёл и ликует душа, мне легко и свободно, пропадает ощущение тяжести нависшего над головой камня — возмездия мужа.

— Я всё придумал. Давай попробуем сбежать сейчас. Усыпим няньку твоей дочери, запряжённые кони ждут внизу в конюшне. У границы я телепортирую нас в другое государство. Одевайся.

А сам качнулся и уткнулся лбом ей в плечо.

Сайн спросила то, что глодало её сердце:

— Расскажи, как ты любил королеву…

— Она была в необычном платье, расшитом цветочными узорами. Такая милая и напоминающая цветочный луг…Я подошёл рассмотреть цветы на её платье, а королева ущипнула меня за зад. А мужчины не отказываются от тех, кто предложил себя сам. Тем более, что я был совсем юн, и она стала моей первой женщиной.

Девушка слушала, а непроизвольные слёзы текли по её щекам. Её слипшиеся от влаги ресницы острыми стрелами торчали из век.

— Ты ревнуешь! — обрадовался эльф.

— Да. Я не допускаю мысли, что ты любил кого-то ещё.

— Но я не любил Вернонну. Я впервые влюбился в тебя, цветок моего сердца. Да, у меня были женщины во дворце ваших королей, были в эльфийском Священном лесу, но я разом всех забыл потому, что с ними было незначительно, чувства были неглубоки. В тех отношениях меня не интересовала душа, лишь похоть. Меня не интересовало сколько любовников у тех, кто делил мою постель. А с тобой я не хочу делиться ни с кем. Ненавижу твоего мужа-волка.

В этот драматический момент дверь шкафа распахнулась, и из него вышли Элвин и Кальвин. У Сайн перехватило дыхание, но пальцы вцепились в одежду любовника, боясь за него. От эффекта неожиданности Мэлор растерялся и угодил в капкан захвата Элвина, который заломил руки эльфа за спиной.

Рогатый муж обратился к соблазнителю его суженой:

— Представляешь, я тоже не хочу делиться с собственной женой! И тебя ненавижу не меньше, — он кивнул на окно, — Смотрю, эльфы не по назначению применяете элементы жилищной архитектуры, все смотрят в окна, а вы используете их, как двери.

Тот проскрежетал:

— Если ты изобьёшь Сайн, то я тебя в порошок сотру.

Но оборотень уже выговаривал «благоверной», не обращая внимания на угрозы эльфа:

— Я и предположить не мог, что моя жена такая шлюха!

— Да, я такая, простите меня, идеальные существа, — нашла в себе силы проронить она.

Обманутый мужчина распалялся:

— Ты вела со мной, как с наивным дурачком! Никогда тебе этого не прощу! Как ты уже поняла по жизни со мной, гуманизм — не мой конёк…

Жена перебила и взмолилась:

— Кальвин, делай со мной, что хочешь, но отпусти эльфа. Вам же не нужна война! Он — подданный другой державы!

Злоба заклокотала в оборотне, он выплеснул ненависть в крике:

— А пусть докажут акт дефенестрации! Может, этот глупыш ночью на крышу залез звёздами полюбоваться, поскользнулся и упал.

— Праведный гнев рогатого мужа, — хмыкнул Мэлор.

Муж его возлюбленной оттащил Сайн от него, а Элвин выкинул в окно попавшегося эльфийского любовника.

Девушка дико закричала. Но фигура эльфа взлетела и плавно перемещалась по воздуху.

Старший из братьев Дэрквульф поразился:

— Странно…ветра нет, а он летит…

Кальвин переспросил:

— Левитация?

Сайн облегчённо выдохнула.

Элвин узнал вид магии:

— Этот гость, похоже, обуздал и подчинил элементаля воздуха.

— Падла эльфийская, — ругнулся обманутый муж, — Ишь, уже у конюшен…

Его брат вышел из комнаты, чтоб не мешать.

Супруг подходил к жене, читая нотации:

— Почему священные узы брака не могли тебя остановить, Сайн? Молчишь, подлая…Да, любви между нами не было, но верность — это благодарность за добродетель, либо возвышенная мораль натуры.

— Моя ненависть к тебе давно переросла в отвращение. Да я уже мечтала изменить тебе!

Он навис над ней, сокрушаясь:

— Здравый смысл в твоих мозгах хоть изредка появляется? Хоть попроси прощения что ли…

— Нет!

— Тогда я буду мучить и бить тебя, коварная дрянь.

— К этому я уже давно привыкла, — с улыбкой признала красавица.

Тот ударил по лицу наотмашь, девушка упала на пол.

Он со злорадством поинтересовался:

— Сильно больно? Ты всё правильно рассчитала: я не могу убить за то, в чём повинен сам…но бить-то я тебя смогу! — затем «участливо» поинтересовался, — Понравилось кувыркаться с эльфом? Значит, и меня потерпишь.

Она обмерла: «О, нет, только не это! Я так надеялась, что муж меня больше не тронет в интимном плане, будет брезговать».

Сайн рванулась к окну, но оборотень был, естественно, быстрее, скрутил её и, навалившись тяжёлым телом, повалил на пол.

Его распирало от ярости:

— Интересно, как долго ты мне голову морочила? Сразу с этим эльфом спелась?

Решив вывести мужа из себя, чтоб лучше бил, а не лез к ней с сексом, подтвердила его худшие опасения:

— О, вас и близко не сравнить! Как я понимаю королеву Вернонну…

Лицо Кальвина отражало растерянность, и даже слёзы обиды появились, он советовал:

— При данных обстоятельствах я бы не советовал мне дерзить. Осознала, надеюсь, всю степень своего падения?

Но та твёрдо возразила:

— Я не сожалею ни о чём.

Волк взвыл со слезами на глазах.

Проронил:

— Оказывается, измена — это так больно. И мне не хочется прикасаться к тебе.

Он вскочил и выбежал из комнаты. Через несколько минут вернулся и поставил на окно и дверь охранные и сигнальные артефакты.

Ушёл в комнату к себе, где его дожидался Элвин.

Кальвин с братом выпил и сделал интересное для себя заключение:

— Демоны! Я думал, что жена давно для меня пустое место, но эта блондинка всколыхнула все мои чувства. И я понял, что не могу никому её отдать! Как я буду жить без её ворчания, без её слёз, без неё самой такой красивой и родной?

— Ты просто забыл говорить ей, как она красива. Ты никогда не делал комплементы её прелестям. Стараясь не замечать, а твоя жена — самая аппетитная и прекрасная женщина в королевстве огнедарцев. Очарование молоденьких, скромных простушек меркнет рядом с писаной, яркой красотой Сайн. Да даже самые напыщенные светские дамы рядом с ней просто накрашенные клоуны! И кого ты набираешь себе в любовницы? Девок с улицы без шарма и красоты, лишь дырка была…Вот твоя жена и разозлилась, изменив.

— Но моя супруга тоже из простого сословия! Откуда у неё такая завораживающая красота?

— Я полагаю, не всё так просто с её матерью. Я навёл сведения и сделал вывод: Тина, в замужестве Уолден, сбежала из состоятельной семьи. Нашёл её папаша твоей жены в дорогих, сияющих одеждах. Странно, что закованная льдом женщина оттаяла и выжила.

— Женщина — слабое существо, надо дать ей понять: кто в доме хозяин.

— Нет, силой ты ничего не добьёшься. Иди, мирись с ней по-хорошему. Пообещай, что на руках будешь носить, женщины — народ мягкий, в хорошее быстро верят.

Но младший брат был на своей волне:

— Изменить мне, такому красавцу и сильному оборотню! Какая неслыханная наглость!

— Делай, что хочешь, но через физическую боль она лишь будет тебя презирать. А вот если простишь, может, оценит твоё великодушие.

— Сам бы ты простил Шайэрдэ, вздумай она изменить?

— Моя Шайэрдэ не такая…

— Вот и я так думал…

Кальвин вновь отправился в комнату жены. Та сидит на кровати. Бухнулся рядом с ней.

Подогретая вином ярость выплеснулась на Сайн в высокомерном приказе:

— Нужны позитивные эмоции. Давай, танцуй что ли…

Та вяло отозвалась:

— Твоё настроение меня вообще не беспокоит. Можно выбрать любое бранное слово и обозначить им нашу ситуацию

— Жопа.

— Во-во.

— Пойми: твой эльф исчез во мраке и уже не вернётся. Надо пытаться любить меня, иначе твоей жизни не позавидуешь.

— Я хочу, чтобы в следующей жизни ты стал мною.

— Забери свои слова обратно! Только не это! — запаниковал волк.

Девушка нервно хихикнула.

Мужчина вздохнул:

— Сижу вот, задаюсь вопросом: и зачем ты мне?

Она с надеждой и мольбой во взгляде воззвала:

— Отпусти меня домой, а?

Оборотень расплылся в ехидной улыбке:

— Поверила, да? Не отпущу я тебя. Я тебя ныне даже к тени ревную.

И он ринулся к ней, заключив в объятия, терзая её губы в безудержном поцелуе.

32 глава

За завтраком Вермер, Гасналин и Шайэрдэ напряжённо ели, стараясь не поднимать глаз от тарелки.

Кальвин вопрошал, казалось, у мирового пространства, имея в виду расу:

— Какие женщины самые верные:

— Старухи, — поделился жизненным опытом отчим.

Сайн набралась храбрости и обвиняла:

— Я не могу больше терпеть себя такой, какой стала рядом с этой семейкой. Дэрквульфы бьют бедных слуг, как хотят, изверги.

Альфа Джек отмахнулся от снохи:

— Да, мы такие, даже спорить не буду. А без силы никто уважать не будет.

Младший Дэрквульф напомнил жене:

— Твоя женская прерогатива — сидеть у камина и вязать на пяльцах кружева или шарфики на крючках, а не встревать в мужские разговоры.

Шайэрдэ протестующе вскинула руку:

— Женщины в вашей семье не имеют права голоса?

Человечку несло дальше:

— Более того, в этой семье все — убийцы. Это же волки, Шайэрдэ.

Алейна с почётом в голосе нахваливала себя:

— Кого же ещё могла воспитать убийца-огнедарка? Только чудовищ под стать себе.

Невеста Элвина отрешённо выговаривала:

— В женских романах всё хорошо и счастливо, а в жизни тысячи причин, чтобы разлюбить…

Жених побледнел и уговаривал её:

— Ради тебя я буду таким. Каким ты захочешь меня видеть.

Эльфийка кивнула:

— Хорошо, я присмотрюсь к тебе ещё дополнительный месяц.

Хозяин замка сменил тему:

— Перед лунным затмением прячутся птицы. Ишь, как стихло в лесу. Ночью начнёт выть зверьё.

— И оборотни, полагаю, взвоют? — вставил вопрос Вермер Меркред.

— Ну да… — смутился главный волк округи, — Мы бегаем по лесу и воем на Священную луну, которая прячет от нас свой зелёный лик.

Ночью Сайн в простом домашнем невзрачном платье у окна наблюдает за затмением. Жутко воет зверьё в лесу и оборотни. Цикады, сверчки и кузнечики, что трещали без умолку — смолкли. Дневные птицы смолкли ещё днём, но ночные затянули трель. Белки безостановочно заметались по веткам.

Вдруг обзор загородила фигура Мэлора. Он взмахнул рукой с зелёным сиянием и окно отворилось, явно эльф испортил артефакты защиты. Мужчина запрыгнул в комнату. Тела влюблённых слились в объятии. Эльф лихорадочно стал ощупывать любимую, будто проверяя: всё ли цело. Жаждущим взглядом они впились в черты лица друг друга. Их захлестнула формирующая идиллию сила любви. Ночь была тёмной, но переполняющая мужчину радость расцвечивала мир в позитивные тона. Он ощущал себя счастливой звездой, плывущей в небесах навстречу любви.

Шептал:

— Жизнь и твоё имя стали синонимами. Я пришёл за тобой.

— Если мы сбежим, то ты обречён стать изгоем, — всё же предупредила любимого девушка.

— Весь мир не может заменить любимую. Без тебя ничего не мило.

— И я не хочу жить без тебя. Ни одного часа, ни одной минуты. Хочу знать, что ты принадлежишь только мне. Но я не уйду без дочери. И, знаешь, брата Рафаэля защитит его жена-волчица, а я боюсь, что оборотни обидят Тома — моего младшего брата. Заберём и его?

— Твои дети мне помехой не будут, — уверил эльф и пошутил, — Я же любил тебя даже с твоим мужем.

Он взял её за руку и повёл за собой по лестнице к комнате её дочери.

Там у дверей стоял Вермер со свёртком младенца в руках, его руки от ожога охраняло заклинание, которое выдавало себя зеленоватым свечением. Его жена Гасналин превратилась в двойника Сайн.

Меняющее форму существо напутствовала:

— Бегите, я задержу оборотней, стоит им вернуться из леса.

Вермер мялся, переводя взгляд то на жену-метаморфа, то на младшего брата.

Мэлор отмахнулся:

— Оставайся возле жены. Вдруг Кальвин попытается причинить ей вред.

Повозка лошадей долго уносила беглецов от замка Дэрквульфов. Близилось утро. Лучи света будто приподнимали чёрную завесу тьмы, словно штору.

Эльф с возлюбленной подъезжали к пансионату Артура Уолдена, когда кони встали на дыбы от испуга перед стаей чудовищ-оборотней.

Победная улыбка озарила морду Кальвина. Предположительно на своём муже восседает Алейна, оборотень под ней — самый тёмный и могучий.

Свекровь соскочила со спины чудища и потребовала:

— Верни мою внучку, неблагодарная тварь.

Голосом Элвина прорычали:

— Не сопротивляйся и не дёргайся, эльф, вас поймали, как мотыльков в кувшин.

Его младший брат напомнил:

— Если кто забыл, то я в своём праве мужа, могу и прибить некоторых блондинистых и ушастых.

Но Мэлор спрыгнул с повозки и поднял руки, которые засветились зелёной магией.

Альфа Джек вразумлял выходца из Священного леса с игривым смешком:

— Ты в одиночку пошёл войной на мою армию свирепых оборотней?

Эльф призвал пращуров:

— Да прибудет со мной сила предков!

Алейна пальнула по нему файерболом. Ну не свекровь, а настоящая стерва! Благо, Мэлор увернулся и парализовал чудовищ вместе с огнедаркой зелёным светом.

Воззвал к любимой:

— Сайн, езжай быстрее! Надолго я их не задержу!

— Я с тобой не расстанусь, — с расстановкой ответила та, — Никто не запретит мне любить тебя.

Первым отмер Кальвин и бросился на противника. Он не ожидал такой стремительной реакции и темперамента от тщедушного эльфа, тот отбивался магией и клинком. Оборотень всё же полоснул когтями по его плечу.

— Как же холодно… — простонала Сайн.

Её пальцы стали покрываться инеем, а из ногтей расти сосульки.

Она положила дочь на сиденье и попыталась стряхнуть ледяные наросты. Неожиданно ледяные сосульки и лезвия изо льда полетели в оборотней, разрезая их мягкую плоть. Чудовища заверещали и взвыли. Ледяные копья плавно огибали эльфа, и девушка осознала, что может управлять ледяной стихией! Вот он — светлый миг возмездия! Самое время поддать врагам за все свои унижения, боль и бесправие!

На неё обрушился поток брани, цензурной из которой была лишь:

— Чувырла перемороженная!

Мэлор отступил к повозке, поближе к своей снежной волшебнице.

Бывший муж застыл в неверии, следя за манипуляциями человечки.

Сайн представила чудовищ, коих рисовала, и те воплотились в морок, погнали большую часть армии оборотней в лес. Те, скуля, удирали, поджав хвост.

Джек Дэрквульф поражённо выдохнул:

— Она ещё и маг иллюзий.

Остальных противников новоявленная маг льда отвлекла дождём из денег. Волки перевоплотились в людей, ползали и собирали монеты, которые таяли в из руках.

Альфа попробовал подчинить остаток армии силой внушения, но младший пасынок остановил его, положив руку на плечо:

— Папа, не надо вести наших волков на заклание, нам не победить столь могущественного противника.

Из леса прибежал волчонок, которого Мэлор недавно спас и устроился у того у ног.

Прилетело несколько маленьких фей, коих освободила Сайн от пут оборотней, они облепили плечи чародейки.

— Я не могу согреться, любимый, — пробормотала покрытыми льдом губами волшебница.

Тот передал ей дочь Адель. Лёд с пальцев мага льда растаял, цвет лица вернулся до лёгкого загара.

Открылся сияющий голубым портал, из него вышли ледяные маги.

У одного на груди светился артефакт, он и обратился к девушке:

— Я почувствовал пробуждение клановой ледяной магии. Некогда у меня пропала сестра Тина, я чувствую её кровь в тебе. Как твоё имя?

— Сайн. И мою маму звали Тина. Отец нашёл её в куске льда.

— Её магия вышла из подчинения, мы думали, она погибла…Сайн, пойдём с нами.

— Я не одна. Вот мои родные души.

И она обвела рукой Мэлора, волчонка, фей, кивнула на дочь.

Ледяной с артефактом-кулоном удивлялся:

— Но у тебя на руках огнедарка…Как ты могла родить огнедарку и не расплавиться?

— Но я же наполовину человек. Да и дар льда только сейчас пробудился, — пожала плечами та.

Оборотни в личине людей переминались в отдалении, боясь приблизиться к целой толпе опасных снежных магов.

Эльф взял на руки волчонка.

Феи перелетали с плеча на плечо Сайн, играли с её волосами.

Магиня льда узнавала:

— Моя дочь — огнедарка, ей не повредят льды?

Родственник отвечал:

— Маг огня всегда себя согреет. А своего эльфа как-нибудь обогреешь сама. Во дворце много комнат с обогревом для теплолюбивых. А коллаборация с феями, я думаю, заставит цвести садам в сердце льда.

Сайн спросила у Мэлора:

— Поживём у моей родни во льдах?

Он с улыбкой кивнул ей:

— С тобой везде будет рай.

Счастье объяло влюблённых.

На обложке кукла в переделке игры для телефонов «Pic Editor» с разными, обновляющимися фонами.