мне.
— Знаю, что не нужно тебе повторять, но повторю: о том, что видел — никому и никогда, — опять перешел он на «ты». — Ни священнику, ни маме с папой, ни жене… то есть жёнам, — поправился он. — Ни-ни. Есть тайны, прикосновение к которым убивает.
Мы выпили. Не чокаясь. И стали есть.
— Как думаешь, поправится Юрий Владимирович? — спросил Тритьяков на половине котлеты.
— Это вы у своих специалистов спрашивайте, профессоров и академиков. Только…
— Что только?
— Полоний не ради шутки подсыпали Андропову.
— Чтобы убить.
— Чтобы он умирал мучительной смертью. Долгой. Недели и месяцы. Тут есть маленький шанс: вдруг доза маленькая, чтобы подольше мучился, и вдруг удастся вывести полоний — тем же унитиолом хотя бы. Или есть другие, секретные средства и способы лечения. Полоний в магазинах не продают, думаю, найдете источник, найдете и узнаете, какая доза.
— Тот, кто подсыпал, поди, червей в земле кормит, — ответил Тритьяков. — Ладно, Михаил Владленович, поздравляю с победой, желаю всего наилучшего. И от чистого сердца скажу: будьте осторожны. Ведите себя максимально скромно. Время впереди зыбкое. Кажется, зеленая полянка, а ступишь — трясина. Насчет библиотеки я не просто сказал. Подумайте, может, лучше отдать часть, а то и всё отдать. Денег у вас и без того много, и всегда сможете заработать.
— Я подумаю, — заверил я генерала.
Мы допили водку.
— А как же вы… Вы же за рулём!
— Элементарно, Михаил Владленович! Водителя официантка вызвала, водитель в машине меня ждёт!
Мы обменялись рукопожатиями, и я пошёл: объявили регистрацию на рейс.
Поднимаясь по трапу, я вдруг подумал: а как умирал Брежнев?
Глава 2
Дома
15 сентября 1978 года, пятница — и далее
«Аэрофлот» не подвёл. Як-40 приземлился вовремя, багажом обременён не был, тут же взял такси — и успел на вокзал к прибытию московского поезда. Народу на перроне было изрядно. Человек двести. А на площади перед вокзалом — тысячи полторы. И трибуна. Неужели встречают меня?
Встречают! Иначе как объяснить транспарант «Слава советским шахматам!» и прочие приметы вроде «шахматных очков» на лицах самых передовых поклонников великой игры?
Очки, понятно, самодельные, переделанные из обычных, солнцезащитных, путем обрезания пластмассовых овальных линз в квадратные.
И тут я надел свои, фирменные — и стал неузнаваем. То есть узнаваем, но не как Чижик, а как модник — достал же вещь! Меня несколько раз спросили, где брал, и даже предложили купить, сначала за три рубля, а там дошли и до десяти.
Но тут ко мне подошли двое в штатском. Эти узнали, поприветствовали, и предложили план действий.
С планом я согласился, и когда поезд подошёл к перрону, зашёл в седьмой вагон (попытавшемуся не впустить меня проводнику сопровождающие сказали волшебное слово), и уже изнутри прошёл в четвертый, где размещалось наше купе. Девочки приняли меня радостно, сопровождающим поручили багаж.
Дождались, когда вагон опустеет, и только затем двинулись к выходу. Девочки за мной.
Шквал аплодисментов, крики «Ура», «Даёшь!», «Корона наша». Были даже попытки нести меня на руках, но девочки это пресекли. Их тоже хотели нести на руках, но тут четверо милиционеров обеспечили общественный порядок.
Мы вышли на привокзальную площадь, нас подвели к трибуне, на которой уже находились ведущие комсомольцы города — секретари обкома комсомола, горкома комсомола, центрального района комсомола и нашего института. Ещё были председатель областного спорткомитета и директор областного шахматного клуба.
От имени собравшихся главный комсомолец области произнес тёплую приветственную речь, а потом предоставили слово мне.
А я думал: вот если бы я опоздал? Или вовсе остался в Москве? Что бы было? А ничего бы не было, из Москвы позвонили бы сюда и дали отбой: сидеть и не высовываться.
Речь произнёс на автопилоте. Частью повторил вчерашнюю, частью позаимствовал из литературы: мол, чувствовал всемерную поддержку, да и как иначе, наш город будет мировой столицей шахмат, и в нём состоится международный шахматный конгресс!
Тут, на мое счастье, пошёл дождь, да преизрядный, почти как в Багио, и мероприятие завершилось само собой.
Добрые люди в штатском довезли нас до Сосновки, да ещё в двух автомобилях. В один наш багаж, пожалуй, и не влез бы: девочки купили кое-что в Маниле, кое-что в Токио, а вес распределили между нашей командой. Наша же команда покупала японскую радиотехнику, стереомагнитолы. Они легкие. Так сказали девочки. А поскольку поощрительные суммы выдавали они, как поспоришь? Вот и привезли изрядно сверх аэрофлотовской нормы. Детскую одежду, ткани, фурнитуру, а, главное японскую швейную машину. Стереомагнитолы японские брать не стали: у них другой диапазон УКВ, нежели в Союзе. В Союзе их лучше купить в «Березке»: там зарубежная радиотехника адаптирована под наши условия. И даже в Чернозёмске теперь есть стереовещание. Пока
