собой.
Почему каждый из нас так дорожит своей жизнью, что мы особенно ценим? Индивидуальный опыт, который мы собрали ценой нелегких усилий, наши достижения, добрые дела, на которые мы иногда решались? Нет, значимость себя самого превышает все остальные ценности. Любой человек, не слишком примечательный с точки зрения посторонних, ощущает себя венцом творенья, жизнь которого бесценна. Без него и мир внутри него погрузится во мрак.
И наши претензии не уникальны. На каждого из нас приходится по четверть миллиарда насекомых, которые вполне индивидуальны. Правда, их сознание обслуживает всего по миллиону нейронов, но в целом нервных клеток у них в тысячи раз больше, чем у нас. Их мир содержит больше информации, чем наш. Но, конечно, по сложности индивидуального сознания мы далеко впереди.
Куда же денется твой богатый внутренний мир потом? Поневоле ощущаешь что-то неестественное в том, что столь совершенная персона, уникальная, наполненная информацией, грандиозными планами после смерти исчезает бесследно. Только что была — и уже нет. Исчезновение сознания после смерти кажется логически неприемлемым, хотя разрушить всегда легче, чем создать.
Когда ты уйдешь из этого мира, тот мирок, в котором ты жил, на некоторое время останется, твой след, слабый или резкий, сохранится. Ты часть своего мира, он живет в тебе, а ты — в памяти его жителей, в памяти своей кошки и собаки своего приятеля. Ты иногда оживаешь в их воспоминаниях.
Но постепенно все твои знакомые исчезнут, возникнут новые сообщества, а потом уйдут и они. Изменится даже ландшафт. А вот Луна всё также будет оставлять на поверхности моря мерцающую дорожку. Луна и море не умирают. Правда, они и не живут.
Остаются лишь дела, которые ты успел совершить, сохраняются идеи и свершения. Ну и злодейства. Скажем, чувства большого поэта живут, пока жив язык, на котором он писал. Миллионы людей ощущают те переживания и блаженный покой, которые испытывал когда-то Иоганн Себастьян Бах. И всё равно, это не он сам среди нас. Даже если чьи-то свершения были грандиозны, помнят не его, помнят миф, легенду, сочиненную почитателями.
Ты, бесценный, исчезаешь. Поневоле те, кто слаб, придумывали себе утешение в виде бессмертной души и потустороннего мира. Но ещё 2000 лет назад император Траян и Плиний Младший в своей переписке иронизировали по поводу надежд плебса на загробный мир. Можно, однако, и позавидовать слабым. Дело не в страхе перед собственной гибелью, она лишь в будущем, не сию минуту. Но когда трагически погибает отец или дочь, надежда, что они где-то продолжают существовать, утешает.
Между тем, существует способ почти неограниченного продления разумной жизни. Соединение в коллектив, стаю или колонию способствует выживанию. Например, поведение огромной стаи птиц не выглядит случайным движением отдельных особей. Край стаи может взмахнуть вверх или опуститься вниз. Потом птицы все вместе изменяют направление полета. И вдруг, в какой-то момент, их координация нарушается, они движутся хаотически, а потом снова устанавливают связь. Естественно, птицы видят соседей, но согласованность их полетов на один-два порядка более точная, чем позволяет время их реакции на поведение соседей. Вероятно, они, будучи в чём-то похожи, просто сходно реагируют на какие-то внешние сигналы, порыв ветра, громкие звуки или затемнение. Телепатия здесь ни при чем.
Но что, если в будущем разные человеческие личности вступят в коалицию и сольются в единое сознание, как это, в примитивных случаях, иногда бывает в толпе, охваченной общим порывом? Кто знает, вдруг мы когда-нибудь научимся сливать вместе утонченные и, вместе с тем, разнородные человеческие стремления: наука и техника движутся вперёд. Пока мы знаем лишь один надежный пример, когда клетки мозга объединяют усилия в субъективный мир хозяина. В применении к людям, это привело бы к возникновению неугасаемого сверхразума, физические законы этому не противоречат. А если случится, никто об этом не узнает, так же, как одиночные нейроны не догадываются о существовании божественной души властелина.
