Траурный эндшпиль (СИ) [Нариман Ерболулы Ибрагим RedDetonator] (fb2) читать онлайн

Лицедей. Траурный эндшпиль

Глава первая. Неповторимость

/10 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— День, конечно, послепраздничный, но поработать придётся, товарищи, — заявил я красноармейцам. — Но не руками, а головой.

— Над чем? — спросил красноармеец Берсон.

— Где бы нам достать каркас под будущий корабль? — задал я вопрос.

— Ты серьёзно сейчас? — Осип быстро посмотрел на Козьмина, а затем на меня.

— Думаю, это будет сложно объяснить, — улыбнулся я. — Но мне нужен свой корабль, чтобы добиться полноценного развития маски Тесея. Сверхспособность и так далее…

— Теперь мне… нет, мне всё ещё непонятно, — Осип Самуилович Берсон, лежащий на кровати, поморщился.

— Не перенапрягайся, ранение подлое, — попросил я его.

До сих пор удивляюсь, как он дошёл. Пуля из АК-74 попала ему в живот, что было бы летально без медицинской помощи, но он дошёл с нами до Коммуны и даже не жаловался.

Роман Хитров, местный врач, целитель и медицинский супер, прооперировал его, запустил ускоренную регенерацию и велел лежать в госпитале до полного восстановления. Я считаю, что всё закончилось хорошо.

— Да, не напрягайся, Осип, — поддержал меня Константин Фёдорович Козьмин, выделенный мне в подчинение красноармеец.

— У вас, как я понимаю, с кораблестроением совсем всё плохо, да? — спросил я.

— Плот только мастерил, — признался Константин. — Но и то не один, а со взводом.

— М-да… — изрёк я задумчиво. — Проблема…

Я поспрашивал у людей — никто ничем подобным не занимался, поэтому деревянный корабль построить мне никто не поможет.

А ведь чувствую нутром, что нужен именно деревянный, в лучших традициях Древней Греции. Какую-нибудь бирему или трирему. Это существенно ускорит развитие маски Тесея, что здорово увеличит перспективу моего дальнейшего выживания. Ну и надо посмотреть, что творится на островах и в Европе…

— В цехах спрашивал? — поинтересовался Константин.

— Послали, — ответил я. — М-да…

Антон Борисович Пронин, который в Коммуне самый главный кузнец и вообще, менеджер по всем техническим вопросам, сказал, что даже фурнитуру на корабль ковать мне не будет, потому что я сошёл с ума и трачу его время зря.

— Ладно, поправляйся, красноармеец Берсон, — сказал я раненому. — Как встанешь на ноги — будь готов к вылазкам в город.

— Буду стараться, — ответил тот.

— Идём, — сказал я Козьмину.

Вышли из госпиталя, где сейчас лежит примерно сорок человек, пострадавших в ходе уличных боёв с суперами и их прихвостнями.

После того, как я, фигурально и буквально, обезглавил «Бригаду», интенсивность боёв резко пошла на спад, но само противостояние не прекратилось — есть в «Бригаде» и более мелкие командиры. Если помнить, что власть там распределялась по праву сильного, то неудивительно, что они не собираются ничего прекращать. Просто сейчас у них пауза на перегруппировку, то есть определение самого значимого и сильного ублюдка, который возглавит «Бригаду» и продолжит боевые действия.

Самое время для контратаки, я считаю…

— Какие приказы? — спросил Козьмин.

— Сейчас идём в кузницу, — ответил я. — Надо забрать броню и выдвигаться по адресу Кожевенная 42Е.

Мою броню сильно потрепали в ходе столкновения с Барином и его командой утырков, поэтому я ещё вчера сдал её Пронину, чтобы он сделал, что может. Обещал закончить к сегодняшнему дню.

Вышли из госпиталя и двинулись в кузницу.

— Здравствуй, — увидел меня кузнец.

— Здравствуй, — кивнул я ему. — Моя броня в порядке?

— Ну, можно и так сказать, — ответил Антон Борисович. — Часть элементов тебе придётся заново перемагичивать или что ты с ними делаешь, а остальное выправил. Вон там, на верстаке лежит. Глянь.

Подхожу к указанному верстаку и снимаю с брони брезент.

— Да уж… — качаю я головой.

— Нечего было так под пули подставляться! — заметил кузнец. — Без брони бы помер давно.

Кираса сохранилась отлично, но это неудивительно, ведь она — самый толстый элемент. Но набедренники, наплечники, поножи и наручи пострадали очень сильно, раз кузнец решил полностью заменить их новыми титановыми отрезками.

Маску Тесея на лицо, а затем надеваю на себя броню. Она сразу начинает метаморфировать, превращаясь в исходную версию брони Тесея.

— Хотел бы, чтобы ты всегда была со мной…

Лёгкая тяга в области желудка, сколь лёгкая, столь и краткосрочная, а затем в голове появляется понимание, что теперь элементы брони стали частью объективной реальности.

— И всё-таки, может, сделаешь что-то для общества? — спросил Антон Борисович.

— Завтра, — ответил я, снимая маску. — Несколько комплектов брони под человека с меня ростом.

— Вот это другой разговор! — заулыбался кузнец. — Но прямо полную броню не надо, достаточно кирасы. Как раз титан приволокут! Завтра с утра приходи!

— Обязательно.

Вместе с Козьминым покинули кузницу и пошли к автомастерской.

— Что мы там забыли? — спросил красноармеец.

— Нужны хорошие колёса, — ответил я. — Желательно бронированные.

— Колёса? — не понял он меня.

— Имею в виду машину. — пояснил я.

— Так бы и сказал, — вздохнул гость из 40-х годов.

Прошли через первую линию обороны, представленную высокими стенами из бетонных плит от хрущёвок, и достигли автомастерской, уже почти присоединённой к территории Коммуны. Скоро достроят третью линию стен, чтобы отсечь ещё один участок территории Васильевского острова и приобщить его к безопасной территории, но это будет позже.

В целом, стратегия постепенного охвата улиц и домов уже доказала свою работоспособность, а также наметила тенденцию на полное освобождение острова.

Если у бабули получится завершить этот грандиозный проект, то Коммуна грозит стать доминирующим сообществом в Питере. Это даст большой приток людей, что может привести к скорому кризису — их коммунистическая система отлично работает с небольшой группой заинтересованных людей, ресурсов хватает на всех, но никто не знает, к чему приведёт количественный прирост населения. Обязательно ведь будут делиться на группы и защищать личные шкурные интересы перед другими группами.

Впрочем, если даже я задумался об этом, то бабуля задумалась об этом сильно задолго…

— Андрей Викторович! — поздоровался я с механиком.

Мы с ним зазнакомились во время непонятного авиаудара, когда все разлеглись на плацу.

— Дмитрий Ибрагимович, — кивнул мне «менеджер по всем техническим вопросам». — Рад видеть.

— Взаимно, — улыбнулся я. — Мне нужен внедорожник с хорошим багажником.

— А на какие нужды? — поинтересовался Мец.

— Да заехать в одно местечко, забрать там груз, а потом съездить ещё в одно местечко и забрать груз уже там, — ответил я. — Боевых действий не планирую, но кто-то может планировать их за меня.

— Как далеко? — осведомился механик.

— Да в рамках Васильевского, — махнул я рукой.

— Тогда бери японца, — указал Мец на синего цвета Лэнд Крузер 300.

— Сгодится, — кивнул я. — Машина на старте?

— Естественно.

— Константин, поехали, — позвал я красноармейца, с любопытством разглядывавшего собранные у мастерской иномарки.

Сажусь в мягкое кресло, завожу движок и даю машине разогреться.

— Хорошие у вас тут машины, — прокомментировал Козьмин, садясь на переднее пассажирское сидение. — Заводятся быстро, не гремят, как проклятые.

— Так это иномарки, — усмехнулся я, регулируя зеркало заднего вида. — Отечественные такие же, как ты привык.

— Прямо уж такие? — задело моё утверждение красноармейца.

— Ладно, гораздо лучше, — признался я. — Но сильно хуже, чем, например, вот эта.

— А что за страна-производитель? — поинтересовался Козьмин.

— Да Япония, — ответил я. — У нас она не та полусредневековая дырень с газогенераторными двигателями, о которой ты мог слышать у себя. Много чего произошло, поэтому у них самые продаваемые машины, электроника очень развита. Но, к всеобщему сожалению, это уже в прошлом.

Я даже представлять себе не хочу, что происходило на Японских островах в день апокалипсиса. Выжили, скорее всего, единицы. А если держать в голове, что шустряки отлично забираются на крыши и лезут в окно, то вообще никто.

На Ближнем Востоке и в Северной Африке точно выжили единицы, потому что густонаселённые города пали в первые дни.

— Чувствуешь, как гладко идёт, да? — вывел я машину со двора автомастерской.

— Да, чувствуется, что для людей делали, — согласился Константин.

— Для богатых людей, — усмехнулся я. — Даже я, хоть и очень хорошо зарабатывал, не мог позволить себе трёхсотый Лэнд Крузер. Если только с рук купить мог…

— Знал, что был в этом какой-то подвох, — красноармеец улыбнулся.

— Как-нибудь найдём отечественный автомобиль, и ты почувствуешь разницу, — пообещал я ему. — До сих пор не понимаю, у нас или не хотели или не могли делать нормальный транспорт. Всегда отставали. Всегда.

Выезжаю на Наличную и еду строго на юг, до площади Морской славы. Паркую машину у входа в Военно-морскую библиотеку.

— Приехали, — сказал я и открыл дверь крузака.

Звякнув металлом брони, вышел наружу и огляделся.

Зомби тут нет, их систематически зачищают отряды Коммуны, ну и есть на острове более интересные места, где может перепасть халявное тело, а то и несколько. Вот там-то они и обретаются, шатаясь по дворам и площадям…

— Что мы тут делаем? — спросил Козьмин.

— Бумаги стали моей целью, — ответил я, надев маску. — Хочу построить я корабль и лучше знать науку из пергаментов, чем тщетно и бесплодно тратить силы, пытаясь строить без ученья.

Дёргаю дверь, но она не поддаётся. Зато оттуда сразу же раздался частый стук — нас ждали.

Мощным ударом ноги ломаю дверной замок, после чего она сразу же открывается тушей слегка поеденного мертвеца, страдавшего излишним весом. От него воняло гнилым мясом и дерьмом, но это было ничто, на фоне того, как же паршиво он выглядел.

Козьмин не сплоховал и уколол внезапного супостата штыком в подбородок. Сразу почувствовался навык — я не знаю других людей, которые столь же ловко орудуют игольчатым штыком, как это делают красноармейцы.

За толстым мертвецом наружу полезла мёртвая женщина в красном пиджаке, но её упокоил уже я, проколов череп через её раззявленную ротовую полость.

В этот момент палаш Мученика Кассиана издал мощный инфразвуковой импульс, который заставил находящихся внутри зомби болезненно захрипеть и попадать на пол. Такой шанс упускать было никак нельзя, поэтому я ворвался внутрь и начал раздавать уколы корчащимся тварям.

Оказалось, что их тут целых двенадцать тел, а я успел безответно уработать только восьмерых. Но оставшиеся уже не могли стать серьёзной опасностью — троих завалил я, а одного заколол Козьмин.

— Что это у тебя с мечом-то? — поинтересовался красноармеец. — Мне уши слегка приложило, ну и стало страшновато.

— Особенность такая у моего палаша, — ответил я. — Инфразвук он издаёт мощнейший, что нежить ту сбивает с ног и муки тяжкие ей причиняет.

— Теперь понятно, — кивнул Константин. — Начинаем искать? Но что мы ищем?

— Как строить корабли из дерева, — ответил я. — Чем больше мы найдём — тем легче будет строить. Познание нужно нам, как делали их моряки былых времён…

У меня есть отчётливое понимание, как построить теорис, максимально аутентичную. Только вот тогда придётся закладывать на сушку брёвна и рубить доски, на что у меня совсем нет времени.

Но я прекрасно знаю, что триремы и биремы мало подходят для дальних плаваний, потому что тот же Тесей сильно напрягался, когда ходил по Средиземному морю, которое совсем не такое же, как суровая Балтика, что вынуждает меня заранее повышать технический уровень кораблестроения. Возможно, придётся искать профессионалов деревообработки, а может и суперов, чьи сверхспособности её касаются…

Тщательно проверяем библиотеку на предмет зомби, но все, кто мог, уже вышел в холл, поэтому больше мы никого не нашли.

— Не вздумай отходить, — сказал я. — В кино кончается всё это очень плохо.

— В каком кино? — спросил Константин.

— Потом узнаешь, — улыбнулся я. — Возможно, вечером сегодня, как завершим все наши тяжкие труды.

Я выбирал подходящие книги, которые всё это время никто не трогал, за ненадобностью. Брал только те, в которых шла речь о кораблестроении и парусном флоте.

Тематического материала было удивительно много, в основном о временах Петра, о галеасах, шхунах, барках и баркасах…

— Я размещу добытое в машине, — сказал я, поднимая челночную сумку и двигаясь к выходу. — А это что за диво?

Склоняюсь к трупам, чтобы рассмотреть привлёкшую меня деталь. Между зомби-подростком и распластавшейся зомби-женщиной лежала какая-то серебристая цепочка с красным камнем.

Название: Амулет Истинного взора

Тип: магический амулет

Потенциал: необычный

Краткое описание: Амулет позволяет видеть ауру живых существ, игнорируя при этом магическую и физическую невидимость вплоть до редкого потенциала артефакта или сверхспособности, дарующего невидимость.

— Воистину дивно, — поднял я артефакт. — Он чистый взор дарует и видеть позволяет тех, кто подло прячется и злое затевает… Возьми его же, Константин, сын Феодора. Носи и говори мне тут же, коли узришь ты что-то странное вокруг.

Передаю артефакт красноармейцу и выхожу наружу. Помещаю челночную клетчатую сумку в багажник крузака и возвращаюсь в библиотеку. Придётся, думаю, сделать ещё пару рейсов из библиотеки в Коммуну, потому что полезной литературы много.

А вообще, надо внимательнее относиться к трупам — если бы я не смотрел на пол, легко могли бы пропустить очень ценный артефакт, дающий нехилое преимущество хотя бы тем, что я теперь знаю о сверхспособности, дающей тотальную невидимость.

Раньше встречались сферы, содержащие частичную невидимость, лишь снижающие заметность обладателя, но полноценной невидимости я ещё не встречал и не слышал ещё ни от кого, что вообще есть таковая.

Ограбление библиотеки я продолжил лишь после того, как откантовал тела зомби на улицу и тщательно обыскал их. Но ничего, кроме телефонов, денег и бумажников я не обнаружил. Больше никаких артефактов, но это и так было маловероятно. Впрочем, проверить стоило.

Пять ходок — багажник и заднее сидение крузера были заполнены полезной литературой.

— Поехали, — сказал я, снимая маску.

Едем по Наличной.

— А ты не задумывался, почему они у вас победили? — спросил вдруг Козьмин.

— Кто? — спросил я. — Барыги?

— Да, буржуи, — подтвердил красноармеец.

— Знаешь, там отчасти обман, отчасти очень несчастливое стечение обстоятельств, — ответил я после недолгой паузы. — Я сам не застал, до моего рождения было ещё четыре года, но слышал версию своего отца. Он говорит, что в те дни они не знали, к чему их готовят власти. «Ускорение», перестройка и прочие инициативы выглядели как что-то хорошее. Понимаешь?

— Не понимаю, — признался Козьмин.

— Ну, вот ты же при Сталине жил, так? — спросил я. — Представь, что Сталин вдруг, ни с того, ни с сего, начал вести риторику о том, что надо ввести либерализацию, вводить элементы рыночной экономики и вообще, плановая система себя не оправдала, поэтому, пока не поздно, надо бы сменить курс государства. Но обязательно в лучшую сторону, с гарантированным светлым будущим всем и каждому. И что если всё это сделаем, заживём как в Америке, а то и лучше, потому что мы-то точно лучше, чем эти проклятые буржуи…

— И вы купились? — спросил красноармеец.

— Купились, — вздохнул я. — Ну, представь, что генсек СССР, первый его президент, толкает такую телегу практически с прихода к власти, а партийные функционеры столько же лет ему подмахивают. Ещё со времён Сталина люди привыкли, что власти надо верить и не сомневаться в решениях наших мудрых и дальновидных вождей. А потом наступил тотальный спад экономики, разгул преступности, уничтожение промышленности, многочисленные войны на осколках Союза… Но тогда стало слишком поздно что-то менять. Вот теперь и живём в условиях будущего, которое вы даже представить себе не могли. Но оказалось, что может быть ещё хуже.

Проезжаем через врата, затем через вторые, обязательно с досмотром на каждом этапе и демонстрацией моей бумажки-«вездехода».

— Выгружаем, — указал я на место у подъезда. — Не думаю, что тут сопрут…

Сумки были выгружены и мы поехали на второй заход.

— Вот складно рассказываешь, — продолжил разговор Константин. — Но получается ведь, что никто не виноват?

— Виноватых искать можно долго, — покачал я головой. — Но случившаяся катастрофа, это я о развале СССР, случилась по единственному возможному сценарию — если уж так получилось, что значит, так должно было быть. Возможно, был избран не тот путь, возможно, что ещё в пятидесятые или в шестидесятые. К тому же, я придерживаюсь мнения, частично навязанного моей дорогой бабулей, что основной причиной было отсутствие опыта построения подобных государств. Строили-то впервые в истории, поэтому ступали, как по минному полю.

— Ну, возможно, — пожал плечами Козьмин.

— Да оно, скорее всего, так и было, — вздохнул я. — И буржуа, когда отнимали власть у феодалов, совершали страшнейшие ошибки. Но, ввиду того, что делали они это три-четыре сотни лет назад, всем кажется, что мы-то умнее, мы-то знаем больше и просто неспособны на такие же ошибки, что совершали люди прошлого… Способны и ещё как.

— А о тебе всякое нехорошее говорят, — произнёс красноармеец. — А ты вон, в защиту СССР сколько всего сказал.

— Да я не защитник СССР, ты этому только не обижайся, — вздохнул я. — Просто я люблю, когда оценка объективна. Многие склонны сваливать всё на то, что люди просто тупые или недальновидные, а на деле всё зависит от объективных факторов и исторического процесса. Страшная ошибка — считать, что предки были тупее тебя. Знали меньше, это да, но когнитивные процессы у них были примерно такие же, как и у нас. Да и оценочность суждений — это такое дело…

— Какое дело? — поинтересовался Константин.

— Вот условный критик, Вася, сантехник, утверждает, что те люди были тупыми, не были способны предвидеть «очевидные» подводные камни… — ответил я, останавливая машину у библиотеки. — А сам-то что? Он что, знает больше, чем условный председатель Госплана или генсек СССР? Надо адекватно оценивать свои умственные способности и пытаться разобраться. Я вот, например, не делаю скоропалительных выводов и предпочту крепко обдумать и изучить всё, прежде чем делать громкие заявления. Дед привил эту привычку отцу, а тот мне.

— Это разумно, — согласился красноармеец.

— Так что всё это такая ерунда… — вздохнул я, закуривая. — Главное, что надо знать — не повторить СССР, как ни старайся.

— Не понял, — напрягся Константин.

— А я объясню, — выхожу я из машины и двигаюсь к библиотеке. — Вообще любые вещи в истории, по сути своей, неповторимы. Нельзя повторить феодализм, не получится воссоздать всё точно так, как было, скажем, при Людовике XV или Петре I — это ведь не вызывает сомнений?

— Ну, не вызывает, — подтвердил Козьмин.

— Вот и СССР нельзя воссоздать и повторить, — улыбнулся я. — Даже если моя бабуля всех победит, всех нагнёт и казнит, а выживших принудит следовать заветам Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина — повторить СССР ей не удастся.

— Почему это? — спросил красноармеец.

Да, эта мысль весьма неочевидна и многие люди, даже старше, чем я, этого не знают и не понимают. А я вот часто думал об этом и сейчас всё прекрасно понимаю. А самое главное — принимаю.

— А хотя бы потому, что Союз начинался где? — делаю я глубокую затяжку. — Он начинался в отсталой аграрной стране, где восемьдесят шесть процентов населения — крестьяне, а грамотных среди них чуть больше половины. И то, под грамотностью понималось умение читать, а не читать и писать. Сейчас же писать и читать умеют абсолютно все. Все эксперты, все специалисты, все всё знают, что гарантирует нам, что повторить СССР, где всё будет так же, а на пути будут те же проблемы, невозможно. История — это река и нельзя войти в неё дважды.

— Разумно, — согласился Козьмин.

— Вот и думаю я, что не получится повторить мороженое по двадцать три копейки и водку за два рубля восемьдесят семь копеек, — усмехнулся я. — Проблемы будут другие, совершенно иного происхождения и последствий, процессы будут идти иначе, даже окружающие страны будут реагировать не так, как раньше. Поэтому мечтать воссоздать в будущем времена своей минувшей юности или беззаботной молодости — это глупо. Ещё глупее ради этого пытаться перевернуть мир. Поэтому в революционеры должны идти люди, которые борются не за прошлое, а за будущее — тогда будет хоть какой-то толк. Я за светлое будущее не борюсь и в него не верю, поэтому мне далеки ваши идеи. Вот поэтому я и считаюсь своей бабулей буржуином и закоренелым антисоветчиком. Теперь ты это знаешь.

— Да уж, — кивнул красноармеец. — Теперь я лучше тебя понял.

— Надеюсь, теперь ты не будешь клеймить меня буржуем и контрой, — сказал я.

— Нет, у тебя довольно взвешенный подход, — покачал головой Константин. — Но за такое у нас тебя бы забрали в НКВД, на беседу.

— С которой я мог бы и не вернуться, — дополнил я. — Знаю. Это у нас освещено с прямо-таки излишним энтузиазмом…

— Давай работать, что ли? — предложил красноармеец.

— Да, что-то застоялись, — бросил я бычок в урну. — За работу.

Глава вторая. Балтийский завод

/11 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Давай-ка, объясни мне, как делать канал в Телеге, — передал я Вадиму свой телефон.

— Игорь лучше разбирается, — передал тот мой телефон своему дружбану по выживанию.

— Мне всё равно, — произнёс я. — Надо сделать канал имени меня.

— Ну, делов-то на пять минут, — улыбнулся Игорь. — Как назовём?

— Верещагин-live, — ответил я на это. — Шучу. Надо что-то звучное и понятное… Актёр Верещагин… Нет…

Я всерьёз задумался. «Псих в маске» — это интуитивно понятно, ведь до этого было несколько завирусившихся видео, поэтому многие даже не знают, что актёр Дмитрий Верещагин и этот тип в маске — это один и тот же человек.

— А зачем тебе канал? — спросил Вадим.

— Мне очень не нравится, что самым популярным источником информации обо мне является канал «Псих в маске», — объяснил я. — Сейчас забабахаем нормальный канал, дадим пару видео с объяснением и выведем уродов, что пиарятся на мне, из игры.

— Так какое название-то? — спросил Игорь.

— М-м-м, — я замялся. — А знаешь, какое? Маска актёра… Нет, не то…

Актёр у людей ассоциируется с Козловским, Куценко, с Бортич какой-нибудь, ну, может, ещё с кем-то из нашего вымершего бомонда, а мне нужно что-то другое.

«Актёр-актёр… Комедиант? Нет, это дерьмо», — размышлял я, закуривая сигарету. — «Театрал? Тоже ерунда какая-то, хотя питерские оценят… Как ещё называют актёров?»

— В рамблер зайди, — попросил я Игоря. — Введи — «синонимы слова актёр».

— Щас, — кивнул тот. — Синонимы: лицедей, притворщик, симулянт.

— Во-о-от! Лицедей! — воскликнул я. — Маска лицедея! Вот это круто!

— Название канала: «Маска лицедея», — произнёс Игорь. — А кто его будет редактировать и вести?

— А там сложно? — задал я важный вопрос. — Если сложно, то давайте кто-то из вас или найдите кого-нибудь, кто будет этим заниматься. Пятнадцать полукилограммовых банок тушёнки в месяц — такая зарплата. Но придётся поработать, потому что я хочу, чтобы на канале регулярно появлялась инфа с интервью, шортсами, как в Инсте, всякими приколами, как люди любят и так далее. Но без жести. Те уроды, что ведут «Психа», закидывают на канал всякое дерьмо, а я хочу, чтобы люди вспомнили старые добрые деньки нормальной Телеги.

— Там всегда был шок-контент, — не согласился со мной Вадим.

— Но не так много, как сейчас, — ответил я на это.

Сейчас практически все существующие каналы в Телеге заполнены жестоким контентом, особенно те, что курируются суперами — жестокими расправами над зомби уже никого не удивишь, слишком уж много этого, а вот изнасилования и убийства живых…

Апокалипсис обнажил самые низменные и животные проявления человеческого нутра, что замешалось со старым желанием прославиться или получить дешёвый авторитет среди неизвестной и невидимой общественности. Вот и публикуют всякое…

— Как повысить популярность канала? — спросил я Игоря.

— Если бы я знал, — вздохнул тот. — Хотя у тебя есть изначальная известность, поэтому тебе будет легче.

— Но как?

— Ну, наверное, надо с другими каналами договориться, — ответил Вадим. — Чтобы пропиарили тебя. Надо связываться.

— Ладно, — кивнул я. — А есть какие-нибудь форумы, где можно сказать людям, что вот он я, Дмитрий Верещагин, все сюда?

— Я знаю пару мест, где обитают серьёзные люди… — заговорил Игорь. — Но они те ещё субчики…

— Пиши туда, — решил я. — И вообще, посёрфите по Телеге, закиньте ссылочки на мой канал — по итогу я отсыплю вам по пятьдесят банок тушёнки, за рекламу. Нормально?

— Да я бы и так попиарил тебя, Дмитрий Ибрагимович, — улыбнулся Вадим. — Но за консервы прямо спасибо!

— Только вы постарайтесь, не за идею ведь работать будете, — сказал я, поднимая гранатомёт и выстрелы к нему. — Ладно, пойду я снимать первый ролик…

Опыт съёмки роликов для Инсты у меня был, фанбазу надо кормить контентом, а тут я увидел в Телеге знакомые инструменты и не думаю, что будет слишком сложно. И вообще, Телегой я и так пользовался, просто не очень уверенно, ведь торговлю лицом я всегда вёл с других площадок, в основном с Инсты и Ютуба. Но они пали, вероятно, вследствие ядерных ударов по территории Европы, поэтому остался только «отечественный продукт».

Выхожу из выделенной мне квартиры и иду к автомастерской.

— Здоров! — приветствовал меня старлей Трофим.

Одет он сейчас в более удобную форму ВС РФ, но с перешитыми на неё знаками РККА. Причиной для такого надругательства над утверждённой формой одежды было то, что бронежилет не очень красиво смотрится поверх гимнастёрки, ну и галифе с наколенниками смотрится нелепо. В итоге бабуля решила, что придётся жертвовать аутентичностью и идти на такие извращения, потому что красноармейцы отказались лишаться привычных знаков отличий.

— Здоров! — помахал я ему рукой.

— Курить будешь? — предложил старлей.

— А давай, — отвечаю я и указываю на выделенную курилку.

Достаю свои «Лаки Страйк» и предлагаю Трофиму.

— У меня есть, — покачал тот головой и вытащил из кармана «Бонд». — Сейчас курево не дефицит.

— Что нового? — спросил я.

— Воюем, — пожал тот плечами. — Бригадники засели в Балтийском заводе, поэтому скоро придётся отправлять в бой моих подопечных.

Трофим — ответственный за подготовку новобранцев, изъявивших желание добровольно защищать Коммуну от всех поехавших, которым в Питере мало места.

А Балтийский завод, находящийся на юго-востоке Васильевского острова, представляет собой идеальное место для обороны — цехи там гигантские и заставленные станками и иным оборудованием.

— А тебя как звать полностью? — поинтересовался я. — А то Трофим да Трофим…

— Трофим Сергеевич Талалихин, — представился старлей. — А ты Верещагин Дмитрий Ибрагимович — тебя каждая собака в этом городе знает. Актёр…

— По твоему вопросу, пока что, ничего не решил, — сообщаю я ему. — Всё, что добыл с Барина и его подручных, передал бабуле — она сама распределяет. Как пойду на серьёзную вылазку, если что-то будет — передам тебе.

— Да не надо уже, — вздохнул Талалихин. — Беседовал с Краснодубовым — говорит, пустое это всё. Учёные что-то подсчитали и пришли к выводу, что назад дороги нет и не будет. Навсегда мы здесь.

— Может, ошибаются учёные? — спросил я.

— Вряд ли, — старлей покачал головой. — Я и сам всё это время чувствовал, что зря надеюсь. Придётся как-то мириться с этим. И жалеть, что не увижу, как падёт Берлин…

— Да уж… — изрёк я, затягиваясь. — Мне жаль, что всё сложилось именно так.

— Ты не виноват в этом, — вздохнул Трофим, бросая окурок в урну. — Ох, пойду я — надо натаскивать личный состав, а то скоро будем брать завод в осаду…

— Успехов тебе, — пожелал я ему, бросая недокуренную сигарету в ту же урну. — Мне тоже пора.

Пока разговаривал с Талалихиным, на Его Величество Айфон Тринадцатый пришло семьдесят девять сообщений.

Всё это были новые подписчики на канал «Маска лицедея», желающие дать о себе знать. Писали что-то вроде «ку» или «Я твой фанат, пили контент!»

«Надо поторопиться с приветственным роликом», — подумал я и заспешил в автомастерскую.

Забегаю в цех и нахожу Меца.

— Возьму крузак, — сообщаю я ему. — Надо съездить кое-куда.

— Да бери, — разрешил тот. — Я его за тобой закрепляю — пользуйся на здоровье, но бензин за твой счёт.

Закидываю гранатомёт с выстрелами в багажник, запрыгиваю за руль, грею движок несколько минут, после чего выезжаю со двора.

До намеченной экспозиции было меньше километра, ещё и по безусловно безопасной территории. Заезжаю на Морской вокзал и останавливаю машину у причала «1».

— Кхм-кхм, — достаю я смартфон и оглядываюсь.

Лучше всего будет заснять себя с морем на фоне.

Подхожу к краю причала, надеваю маску Наполеона и включаю запись.

— Добр́ого дня, мои дор́огие подписчики и зр́ители! — начинаю я свою речь. — Вы на канале «Маска лицедея» и я р́ад вас тут видеть! Какие-то подонки и мер́завцы завели канал «Псих в маске» и иные каналы, пр́едназначенные для кор́ыстной эксплуатации моего обр́аза, но единственный настоящий канал, где вы будете получать самые актуальные сведения обо мне и моих действиях — канал «Маска лицедея»! Всё остальное — жалкие попытки подр́ажания, недостойные вашего др́агоценного внимания!

Отдаляю камеру, чтобы меня было лучше видно. За спиной у меня Лефортовский фарватер, дальше должен быть Кронштадт, но его отсюда не видно.

— Как вы знаете, позавчер́а я р́аспр́авился с неким Бар́ином, заявившим, что он глава так называемой Бр́игады, угр́ожавшей моему дому, — продолжил я. — Бр́игадники! Пр́екр́ащайте сопр́отивление и валите обр́атно туда, откуда вы вылезли. Не пр́евр́ащайте себя в мою личную пр́облему! Иначе я буду вынужден вами заняться. Лучше будет, если вы умр́ёте потом и от чьих-то др́угих р́ук, чем сейчас и от моих! На сегодня у меня всё!

Прекращаю запись и возвращаюсь в машину. Прямо сейчас заливать видео будет неразумным, десяток минут роли не сыграет.

Еду по Мичманской на Кораблестроителей и уже в пути заливаю видео. Масса оказалась приличной, не под нашу сеть, поэтому аппаратными возможностями сжимаю видео до тридцати мегабайт. И даже так пришлось терпеть, пока круг загрузки медленно заполняется.

«Е-е-е, наконец-то!»

«Да это фейк, 100%».

«Что это за педик⁈ Где нормальный псих в маске⁈»

«Верещагин, я знаю, где ты живёшь!»

— Ну так приходи, — отправляю я голосовое сообщение.

Тут поступил вызов от Арии.

— Алло, Дима?

— Да, это я.

— Это ты в Телегу видео выложил?

— Я. А что?

— Надо было согласовывать.

— С кем это?

— Ну…

— Вот. Ни с кем согласовывать не обязан. Коммуна отдельно — я отдельно.

— Но это риск для всех нас — делать такие заявления.

— Если вы не можете справиться с любым обитателем этого мёртвого города, лучше не надо планировать его полное освобождение.

— Бабушка недовольна.

— Не впервой мне вызывать её недовольство. И уже давно всё равно.

Завершаю вызов и еду в направлении Балтийского завода. Громкие заявления надо усиливать действиями…

А коммунисты уже поставили баррикады у въезда на территорию завода и с кем-то перестреливаются. Останавливаю машину на пустой парковке и выхожу к заслону.

— Ты кт… — побежал ко мне навстречу некий майор в форме ВС РФ. — А, Верещагин!

Он меня знает, а я будто бы впервые его вижу.

— Как обстановка? — спросил я.

— В шестнадцатом корпусе засело минимум двадцать бойцов Бригады, — сообщил мне он. — Суперов двое-трое, судя по одёжке, но может быть и больше? Подсобишь нам?

— А чего не подсобить? — спрашиваю я. — Сейчас, оружие только возьму…

Достаю из багажника внедорожника гранатомёт РПГ-7 и три, переделанных из 82-миллиметровых мин, выстрела. Оружие серьёзное, как ни посмотри, поэтому очень сильно и очень скоро мне поможет.

Открываю интерактивную карту на смартфоне и изучаю окрестности. На навигацию полагаться не стоит, спутники уже начинают пороть ерунду, но я на карте искал общие очертания завода и детали местности. Актуальность этих карт так себе, причём была такой даже до апокалипсиса, но лучше так, чем никак.

— Где конкретно они засели? — спрашиваю я у офицера.

— Да чёрт их знает, — ответил тот. — Внутрь мы не лезли — слишком мало нас, чтобы брать такую махину. Но у КПП пятеро минимум. И стреляют они так, будто есть подвоз боеприпасов.

— Ладно, буду выяснять самостоятельно, — вздыхаю я.

Надеваю маску Тесея, вешаю гранатомёт на спину, а выстрелы на пояс, после чего сразу бегу в обход, вдоль заводского забора.

Перепрыгиваю забор в районе набережной, оказываюсь на служебной парковке, на которой всё ещё полно автомобилей — сюда сталкеры Коммуны ещё не заходили, так как долгое время здесь водилось множество зомби, прибывших с восточных мостов, а сейчас вот завелись бригадники…

Ещё один забор, на этот раз с парковки во внутренний двор завода. Преодолеваю его и чуть не оказываюсь в скоплении металлолома, но вовремя реагирую и умудряюсь приземлиться на чистый участок. Лишний шум сейчас ни к чему, хотя я и так довольно-таки громкий из-за доспехов.

Где-то на севере продолжается перестрелка, а я двигаюсь в сторону шестнадцатого цеха. Все двери и ворота заперты, но на территорию завода падали бомбы, поэтому очень много начисто выбитых окон, через которые внутрь может попасть любой желающий.

Проникаю через разбитое окошко, расположенное на уровне второго этажа, после чего замираю, чтобы глаза привыкли к полутьме.

Второй этаж цеха — сплошь бюрократические помещения, кабинеты важных персон или инженеров, которых нельзя сажать рядом с простыми рабочими. Копаться и разбираться мне некогда, поэтому пересекаю абсолютно пустые коридоры и выхожу к лестнице в производственную зону.

— Суки не лезут, — доносится до меня мужской голос, звучащий как голос бывалого человека. — Что говорит Крамер?

— Да нихрена дельного, — ответил другой мужской голос, но этот был очень нейтральным и обычным, сразу не скажешь, что за человек. — Говорит, держитесь, сдавать схрон никак нельзя, будто я и так этого не знаю. Я спросил его о поддержке, но он чего-то уклонился, как сучка вертлявая. Походу, сил нет, чтобы вытащить нас. Там жмуры на мост накатили — походу, у остальных тоже несладко сейчас.

— Я думаю, надо брать вес по максимуму и валить нахрен, — поделился мыслями первый голос. — Крамер пусть в жопу катится, а я у мамы такой один.

— Хочешь прокинуть Крамера через член? — спросил второй голос.

«Прокинуть через член — надо запомнить», — подумал я. — «Красивая формулировка».

— Это не кидалово, если тебя прокинули первым, — не согласился с красивой формулировкой первый голос. — Крамер нас прокинул — ему и патроны сохранить охота, и чтобы нас тут за них маслинами нафаршировали. А тем, кто выживет, он по плечу похлопает, молодцы типа. Я на такое не подписывался.

— Ты потише, а то Аллочка где-то рядом, — вдруг спохватился второй голос.

— Давай помалу двинем к схрону, — предложил первый голос.

— Та-а-а-ак! — раздался властный женский голос. — Бунт на корабле⁈

— Аллочка, да какой бунт? — сразу же начал давать задний первый голос.

— Я всё слышала, обмудок! — заявила Алла. — Вот и первый желающий познакомиться с Филей!

— Э, не-не, Алла, — запаниковал первый голос. — Убери от меня своего червяка!

— Иди сюда, мой хороший… — ласковым голосом позвала его Алла. — Филя тебя не обидит…

Раздался щелчок затвора. Узнаваемый — от АК-74.

— А ну отошла! — потребовал первый голос.

— Филя — фас! — выкрикнула Алла.

Раздался панический выкрик, а затем слишком длинная автоматная очередь, причём прямо-таки близко от меня.

Затем я услышал хруст костей и сиплый выдох — как я понял, последний. У неё там удав или что?

— Понял? — спросила Алла.

— Понял, — ответил второй голос.

— А теперь на коленях подползай ко мне и целуй Филю, — потребовала Алла.

— Я не… — в смешанных чувствах заговорил второй голос.

— Хочешь, чтобы Филя тебя обнял? — ожесточившимся голосом спросила Алла.

— Нет, но… — ответил на это второй голос.

— Тогда ползи сюда и целуй Филю, он у меня нежный…

Подобного непотребства я терпеть не мог, мне понятно, что на этом направлении только эти двое, поэтому надо их брать.

Выглядываю из-за решетчатой оградки и вижу, как средней комплекции мужик медленно ползёт на коленях к…

«Твою ж мать…»

Женщина лет сорока стояла, расставив ноги и уперев руки в пояс, а между ног у неё торчал натуральный змей, имеющий телесный цвет. У змея не было глаз, но зато была змеиная пасть. Аллочка была одета в байкерскую косуху, а вместо штанов у неё было платье, из-под которого и выглядывал «Филя». Судя по тому, что задушенный «Филей» тип лежал от неё метрах в десяти, это дерьмо может очень быстро удлиняться.

По внешности об Алле сказать особо нечего — курчавые рыжие волосы, уложенные в стиле 80-х, косуха с гербом какого-то байкерского клуба, в ушах круглые кольца, в носу кольцо на манер бычьего, а ещё она напомажена и намакияжена по самые помидоры…

Вскидываю трофейный АК-103 и без раздумий открываю огонь.

Восемь попаданий пришлись в щит личного оберега, а затем в игру вступил «Филя».

Эта дрянь молнией метнулась в моём направлении, ещё до того, как сама Алла успела среагировать. Отпускаю висящий на ремне АК-103 и выхватываю из ножен палаш.

От первого броска мне удалось увернуться, но «Филя» проявил необоримое сопротивление инерции и закрутился вокруг выставленной к нему левой руки. Я чего-то такого и ждал, поэтому сразу же среагировал рубящим ударом.

«Филя» оказался крепким, но против мощного удара не выстоял и отделился. Хватка сразу же ослабла, а снизу раздался очень болезненный и протяжный крик. Обрубок начал резко возвращаться к хозяйке, а я бросил палаш в ножны и вскинул АК-103.

Обладатель второго голоса цеха уже заполз за запыленный станок, а Аллочка старательно отползала за колонну, оставляя за собой кровавый шлейф. Видимо, раньше успешно справлялась на реакции «Фили», а теперь что-то пошло не так.

— На помощь! — крикнул второй голос цеха. — На нас напали!!!

Стреляю в отползающую Аллу, но все пули пожирает личный оберег, причём уже второй по счёту.

Второй голос пытался стрелять, но делал это очень неприцельно — он высунул автомат и палил куда-то в моём направлении.

У Аллочки закончились личные обереги и она поймала задницей остаток магазина, после чего я дождался, пока второй голос цеха уйдёт на перезарядка и спрыгнул на производственную площадку с палашом наголо.

— Мужик, стой! Я сдаюсь! — завопил второй голос.

Но пленные мне не нужны, ведь скоро придут его друзья, точно услышавшие его воззвание.

Пинком отбрасываю новенький АК-74, то есть пребывающий в отличном состоянии, после чего протыкаю грудь второго голоса цеха остриём палаша Мученика Кассиана.

Четыре бакелитовых магазина переехали в мой подсумок, а ещё я прихватил рюкзак, полный ценностей. Первый голос, жестоко задушенный Филей, тоже поделился со мной целыми пятью магазинами.

— Что боем взято — то свято, — произнёс я, после чего ощупал труп на предмет нательных ценностей. — Ох, что за великолепие…

На груди первого голоса висел амулет, прямо рядом с нательным крестиком. Амулет был очень красив, прямо предельно. Цепочка фигурная, из чистейшего серебра, зелёный изумруд мерцает в слабом свете, пробивающемся из выбитых окон, ну и вообще, видно, что работа штучная, ручная…

Я уже было хотел забрать его, как вдруг с трудом одумался и вгляделся внимательнее.

Название: Амулет посмертной кары

Тип: магический амулет

Потенциал: редкий

Краткое описание: Коснувшийся амулета грабитель мёртвого тела получит посмертную кару, способную привести к летальному исходу. Обладает выдающейся привлекательностью.

Такое нам не нужно. Проблем хватает и без этого.

Навожу автомат на изумруд и стреляю. Амулет разрушается от попадания, причём полностью — с цепочкой и камнем. Секунду спустя, от серебра и камня остаётся лишь чёрный пепел. Опасную дрянь он на себе носил. И если бы Аллочка захотела собрать трофеи, ей бы сильно не поздоровилось.

Рюкзак первого голоса я приобщаю к предыдущему, после чего подходу к Аллочке, что была ещё жива, но уже вот-вот отойдёт.

— Этот мир придуман не нами… — напеваю я и втыкаю палаш в затылок конвульсирующей жертве.

Личные обереги у неё были без перезарядки, поэтому лежали сейчас тусклыми безделушками, но я заметил пару колец на её руках. С артефактами у нас определённый дефицит — мало, на всех не хватает…

— Хм…

Название: Кольцо усиления реакции

Тип: магическое кольцо

Потенциал: необычный

Краткое описание: позволяет ускорить реакцию носителя.

Ёмко.

Снимаю колечко с безымянного пальца Аллочки и надеваю на свой безымянный палец. Мир сразу стал будто чуточку медленнее. Я взмахнул левой рукой и почувствовал, будто раньше двигался чуть быстрее, но это иллюзия. На самом деле, теперь я просто реагирую быстрее. Это открывает потрясающие возможности на поле боя.

Значит, вот как её «Филя» так резко двигался. Злокозненный тандем артефакта и сверхспособности…

Второе кольцо оказалось обручальным и лишённым каких-либо свойств. Хм…

Рюкзачка и иного оружия при Аллочке не было, лишь простреленная мною рация, поэтому я оставил её труп и пошёл в направлении возможного местонахождения врагов.

Судя по тому, что на зов второго голоса никто не явился, остальным не до этого илисовершенно плевать.

— А мир устроен так, что всё возможно в нём… — иду и тихо напеваю я. — Но после ничего исправить нельзя…

За моей спиной осталось три тела, два из которых растекаются кровавыми лужами, а одно лежит, скорчившись в неестественной позе.

Производственная площадка делилась на отделы, в которых занимались конкретными деталями, составляющими нутро тех чудовищ, которых Российская Федерация отправляла раскалывать толстый синий лёд на Крайнем Севере.

Четыре производственных отдела спустя, я добрался до местонахождения остальных ублюдков и мразей, что покусились на Васильевский.

Прятаться было бессмысленно, потому что стоило мне только коснуться ручки двери, как по мне открыли беспорядочный, но интенсивный огонь.

— Один лишь способ есть нам справиться с судьбой… — забежал я за бетонную колонну. — Один есть только путь в мелькании дней…

Увы, но это не любовь.

Глава третья. Звезда Телеги

/11 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— А-а-а, сука… — выдохнул подстреленный мной бригадник.

Перестрелка у нас заварилась, как в самых лучших домах, с широким применением гранат, с использованием ручного пулемёта, а также с применением некой сверхспособности, позволяющей метать кислотные плевки.

Именно плевки, потому что я своими глазами видел, как супер оттягивает голову назад, чтобы послать в меня сгусток кислоты. Причём кислота особо едкая, способная выбрать в бетоне пару-тройку сантиметров. Моей броне от такого точно не поздоровится…

— Ладно, пора… — вздыхаю я и беру гранатомёт.

Ребята из Коммуны уже испытывали самодельные выстрелы из мин и ими отмечено, что кучность гораздо хуже, чем у «Карандашей», но зато осколков больше и фугасное действие гораздо мощнее.

Готовлю выстрел, помещаю РПГ-7 на плечо, после чего решительно выхожу из-за бетонной колонны и отжимаю спуск.

82-миллиметровая мина летит в направлении станка, что стоит в тылу у бригадников.

Не успеваю зайти обратно за колонну, поэтому меня достаёт осколками, но броня всё выдерживает.

Зато бригадники хапнули максимальную дозу дроблёного чугуна, прямо в спины и затылки. Не знаю, скольких именно достал, но заорало, на разный лад, минимум трое. Но это те, кого не прикончило наповал, а сколько даже не поняли, что уже мертвы — это я буду устанавливать уже после боя. Всё-таки, мина 82-миллиметра — это веский аргумент, гораздо мощнее, чем стандартный «Карандаш» к РПГ-7…

Выглядываю из-за колонны и вижу, что у основания станка лежит какое-то тело — даю короткую очередь на четыре патрона, чтобы точно больше не встало.

Медлить нельзя, ведь возникла потрясающая возможность использовать ошеломление противника!

Левой рукой выхватываю палаш, бегу к приходящим в себя бригадникам, с одной правой расстреливаю поднимающего оружие индивида в парамилитари прикиде, после чего насаживаю на палаш ещё одного, вытирающего с лица светящуюся блевотину. А-а-а, это тот супер, что плевался кислотой!

Тихо проговариваю адрес жертвования — к Стикс его…

Аллочку я пожертвовал Аиду, который очень заинтересован в суперах, а простых стрелков я «раскидываю» между Никой и Бией — их тоже обижать нельзя.

— Хм… — смотрю я на бригадника, упорно пытающегося отползти за станок. — Тебя, наверное, к Бие…

Прокалываю его палашом под левую лопатку, после чего оглядываюсь.

Мина сработала выше всяких похвал: станок разворочен до полной непригодности, зато осколки посекли шестерых наповал, а остальных серьёзно ранили. Ультимативный эффект…

Внимательно прислушиваюсь и не слышу никаких признаков жизни. Но нынче убивают и за меньшую беспечность, поэтому обследую производственный отдел, чтобы удостовериться наверняка. Всё, теперь точно никто не выжил.

Оружие в отдельную кучу — всего шесть АК-74, три ПМ, один экзотический дробовик Бенелли, а ещё шесть гранат РГД-5 и три Ф-1. Патронов не счесть, но главный приз этого турнира смерти — ящики, вероятно, с боеприпасами.

— Ох! — обомлел я, открыв один из ящиков.

Внутри до боли знакомые цинки с 5.45×39 миллиметров с маркировкой ПС, по тысяче восемьдесят патронов в каждом. В каждом ящике по два цинка, ящиков всего около двадцати, но это только один паллет! Подобных паллетов стоит целых четыре, если не считать один исчерпанный более, чем наполовину.

«Они планировали серьёзные боевые действия», — прихожу я к выводу. — «Хотя для батальона тут на пару дней боёв, но их точно не батальон, а существенно меньше».

Если не ошибаюсь, на одном паллете сорок три тысячи двести патронов, то есть на четырёх паллетах сто семьдесят две тысячи восемьсот патронов, а на начатом паллете…

Пересчитываю нераспакованные ящики и насчитываю девять штук, то есть девятнадцать тысяч четыреста сорок патронов. Есть открытый ящик, но там один цинк, в котором я даже не знаю, сколько патронов.

«Солидный приз», — решаю я. — «За такое могут и убить».

На улице всё ещё идёт перестрелка, поэтому надо бы мне тоже поучаствовать.

Иду к двери из цеха, но тут слышу, что кто-то начинает её открывать.

— Пацаны, вы чо, Крамера не слышали⁈ — выкрикнул ворвавшийся в цех боец бригадников. — Команда — отступление! Хватаем ящики и…

— Ой-ой, да? — спрашиваю я его и с разбега впечатываю гарду палаша ему в подбородок.

АК-74М в общую кучу, затем хомуты на руки и ноги, после чего тщательный обыск.

Исчерпанный личный оберег, никаких сфер сверхспособности, зато целый мешочек с ювелиркой и драгоценными камнями.

— Люди гибнут за металл, — вздыхаю я и волоку пленного к трупам его соратников.

Он приходит в себя и начинает панически орать, поэтому достаю из кармана ветошь и завязываю ему рот. Его соратники уже не восстанут, я пробил им черепа, но всё равно, зрелище деморализующее.

Выхожу в дверь с АК-103 наготове и открываю огонь в спины обороняющихся бригадников. Такие уж нынче времена…

Маска отзывается очень и очень слабыми всплесками могущества, потому что враги откровенно хиленькие…

— Эй, офицер! — крикнул я. — Бригада всё!

— Верещагин⁈ — сразу же крикнул мне в ответ офицер, имени которого я даже не спросил. — Точно всё⁈

— Ну я тут стою среди трупов! — ответил я, снимая маску. — Никого больше не вижу!

Суперов порезало осколками и пулями, а по телу не скажешь, это супер или обычный человек. Смерть нивелирует между людьми всяческие различия.

— Мы идём! — ответил офицер.

Дожидаюсь ополченцев и вижу, что кое-кого из них уже ранили, но они продолжили бой, ведь людей остро не хватает и на счету каждые руки с автоматом.

— Хорошо ты их… — оценил офицер. — Что, есть что-то интересное внутри?

— Уйма патронов 5.45×39 мэмэ, — сообщил я ему. — Автоматы, гранаты, личные вещи и так далее. Ну и язычок один, если нужен. Если не нужен, верните мне, я его лично прикончу.

— Да ну? — офицер метнулся к цеху.

Я не стал возвращаться в пропитанное запахами пороха и крови помещение. Достал сигареты и задымил, опёршись на бетонную стену.

— Да уж… — изрёк вернувшийся офицер. — Майор Вооружённых Сил Российской Федерации в отставке Иван Степанович Липин. Рад знакомству.

— Взаимно, — ответил я. — Дальше знаете, как действовать с боеприпасами и трофеями?

— Знаю. — ответил Липин.

— Тогда запишите на мой счёт пять автоматов и пять ящиков с патронами, — сказал я ему. — Думаю, я заслужил гонорар за проделанную работу?

— Ещё как заслужил! — улыбнулся майор в отставке. — Но надо с начальством согласовать.

— Согласовывай, — разрешил я. — Но приготовь, на всякий случай, мою долю. Я не горю желанием работать бесплатно.

Липин связался через телефон со штабом и даже отошёл метров на пятьдесят, чтобы спокойно побеседовать.

— Одобрили, — ответил он мне, спустя пять минут напряжённых переговоров.

— Вот и славно, — улыбнулся я. — С вами приятно иметь дело. Оружие и патроны надо будет доставить в мою машину, дальше я сам.

— Ну, выделю пару человек, — вздохнул Липин. — А дальше нас поддержишь?

— Трупы вынесите во двор, — сказал я. — Сделаю небольшой ролик и после пойдём дальше.

— Это без проблем, — ответил майор в отставке. — Но зачем ролик-то?

— Деморализация, — пожал я плечами. — Надо давить противнику на мозги, чтобы торопился и совершал ошибки. Они уже поняли, что этих ребят больше нет, поэтому тактического смысла в сокрытии их гибели нет. Поэтому чего добру-то пропадать?

Липин сделал, как я попросил, трупы уложили в длинный ряд вдоль стены заводского цеха.

— Доброго дня, уважаемые подписчики и случайные зрители! — начал я запись. — С вами Дмитрий Верещагин, а это канал «Маска лицедея»! Недавно я столкнулся с оторвавшимися от остальных силами так называемой «Бригады», посмевшей покуситься на Васильевский остров. Результаты нашей встречи…

Перевожу камеру на первое тело, после чего неспешно шагаю вдоль всего ряда. Трупы практически всегда выглядят уродливо, особенно те, что образовались в ходе ожесточённой перестрелки.

Всего двадцать четыре тела, потому что восьмерых вытащили из подвала — там бригадники хранили тех, кто погиб во время перестрелки с ополчением.

— … очень плачевны для так называемой «Бригады», — после показа последнего тела я перевёл камеру на себя. — Выводы делайте сами.

Заливаю короткий ролик на канал, что заняло минут двадцать, после чего жду комментариев.

Где-то две минуты не было никакой реакции, все смотрели видео, а затем начался шквал.

«Маска, нацепи на себя ГоПро!»

«Тебя уроют за это».

«Зачем жмуриков показываешь, давай контент!»

«Лайк, подписка!»

«Е-е-е, бой, это брутал!!!»

«В след раз маску нацепи, а то я не поняла сразу, что это ты»

«Что делал слон, когда пришёл Наполеон?»

«Сегодня видел, как „Бригада“ перестреливалась с красными на Большом проспекте! Прямо как в боевике! Йоу, у меня же видео есть! Пацаны, сейчас всё будет!»

«Чума! Просто чума! Я превращаюсь в твоего фаната, Маска!»

«Бригада дофига болтала и вот, нате…»

«Да, ГоПроха нужна, чел!»

«ГоПро, ГоПро, ГоПро!»

«Донаты подруби на ГоПрошку!»

«А, мой косяк, чувак».

«Извянки».

«Вали сук! Так и надо с этими обмудками!»

«Дмитрий, вы делаете хорошее дело!»

«Псих, ты даже не понял, как глубоко погрузил себя в жопу этим видосом».

«Теперь мы будем искать тебя и лучше тебе не попадаться нам живьём».

Идея с «ГоПро», конечно…

С другой стороны…

Нет, ну его…

Зазвонил телефон.

— Слушаю тебя, Вадим, — ответил я на вызов.

— Блин, крутяк! — раздалось из динамика. — Ты сейчас, наверное, дебаффнул всю «Бригаду»! Они полюбас сидят на твоём канале!

— На то и расчёт, — ответил я с усмешкой. — Долго я не касался инфополя, пора восстанавливать свою репутацию и позитивно влиять на Питер.

— Ты отлично стартовал! — заверил меня Вадим. — Уже шесть тысяч подписчиков! Меньше чем за шесть часов! Даже до Апока это было бы отличным результатом!

В Инсте у меня было около двухсот тысяч подписчиков. На моём ютубовском канале было около восьми тысяч, но зато видео с интервью на раскрученных каналах набирали стабильно по полтора-два миллиона просмотров. Тогда надо было лишь правильно реализовать мою популярность, может быть, сделать коллаборацию с известными блогерами и раскрутить канал. Хотя надо понимать, что известность в интернете не гарантирует новые роли в кино, но тоже не лишняя. Эх, как же всё просто было до Апокалипсиса…

Обидно, что я не успел. Просто не успел.

— А чего, реально ты этих всех завалил? — спросил вдруг Вадим.

— Ну, восьмерых положили ополченцы, а остальных я, — сообщил я ему. — Повезло, что суперы были слишком заняты, ну и слабосилками они оказались.

— Всё равно крутяк! — не согласился Вадим. — Ладно, мне пора, а то я же тут на стене караулю…

— Ладно, до связи, — ответил я.

Пока говорил с Вадимом, набежало уже семьсот комментариев, но читать я их не стал, а вместо этого надиктовал голосовое сообщение:

— Уважаемые подписчики и слушатели, сегодня вечером, к двадцати одному ноль-ноль, будет подкаст, в котором я расскажу о прошлых событиях и отвечу на вопросы слушателей. Вопросы задавайте сейчас, постараюсь ответить на самые интересные.

Закончив с самопиаром, пошёл искать майора Липина.

— Готовы продолжать? — спросил я, когда застал его в окружении сержантского состава.

Сейчас такая обстановка, что офицеров днём с огнём не сыщешь, а вот сержантов и рядовых хватает. Поэтому-то и не стоит удивляться тому, что целый майор в отставке стал командовать формированием численностью не более полуроты.

— Да, — ответил Липин. — Поступил приказ выдвигаться к сухому доку, встретиться там с «Красным-14» и вместе штурмовать сорок третье здание шестнадцатого корпуса. Туда приведут Рентгена, поэтому мы будем точно знать, где находятся враги. И, вот.

Он передал мне пенал, в котором лежат какие-то колбочки.

— Вот это нужно положить в карман, что Рентген видел, что это свой, — пояснил майор. — У моих у всех есть, а тебя он может принять за врага, что внесёт ненужную сумятицу.

Геннадий Павлович, ветеран Сирийской кампании, полноценно разобрался с «Рентгеновским зрением», которое заменило ему утраченное зрение, поэтому сейчас нехило так помогал с обороной и атакой. От него не скрыться, мимо не проскользнуть, поэтому граница, как говорится, на замке.

Вот и сейчас его отправили на важное направление и он помогает ополчению быстро выявлять засады и прячущихся противников, что должно делать вскрытие обороны бригадников комфортным и необременительным делом…

Полагаю, в колбочке находится рентгеноконтрастное вещество, чтобы Геннадий Павлович всегда знал, что это наши.

— Там цепочка, поэтому повесь на шею, — попросил майор. — Чтобы вопросов лишних не возникало. Хотя тебя, с твоими доспехами, не перепутать, конечно.

Делаю, как он говорит, потому что мне нетрудно и не хочется вносить неразбериху.

— В боевой ордер! — приказал Липин. — Смотреть по сторонам, сообщать о любых подозрительных вещах!

— Я буду впереди идти, — предложил я. — Так надёжнее.

— Давай, — разрешил майор после недолгой паузы. — Приложение рации есть?

— Есть, — киваю я.

— Тогда вот частота, — показал он мне экран своего телефона. — Наушники обязательно.

Пришлось снимать шлем и втыкать в левое ухо наушник, после чего подключаться к указанному каналу в приложении. Кто тот гений, что первым догадался использовать пока ещё не сдохший интернет в качестве средства оперативной связи?

Да, на ранних этапах для групповых переговоров использовался Дискорд, но он сдох вместе с европейскими серверами, поэтому кто-то разработал приложение на базе чего-то отечественного, что лежало на местных серверах и теперь вот есть нормальная и очень сложная для перехвата связь…

Иду по территории завода и с сожалением оглядываю всё это великолепие, которое неизбежно обречено на увядание. Здесь больше не будут делать ледоколы, потому что потребность в подобных судах появится очень нескоро, здесь не будут работать люди, потому что нужного количества специалистов не будет сотни лет. Думаю, мы «переварим» этот завод на металлолом и цветмет, потому что так будет хоть какая-то польза.

Подходим к сухому доку и видим «Якутию», ледокол, который не будет спущен на воду, хотя почти готов к этому. Но «почти» сегодня и до Апокалипсиса — это совершенно разные понятия…

— Вон они, — указал майор на группу ополченцев, после чего приблизил к себе микрофон наушников. — Красный-23, Красный-14 — вижу вас.

— Видим тебя, Красный-23, — услышал я в наушнике. — Подходите.

Приближаемся к отряду из, примерно, пятидесяти ополченцев. А они наблюдают за цехом, из которого поглядывают вооружённые люди. Дистанция слишком большая, между нами куча искусственных препятствий, поэтому перестрелку никто не затевает.

— Здоров, майор, — вышел к нам мужчина в форме ВС РФ и в тяжёлом бронежилете.

На голове его шлем К6−3, который с лицевой маской из титана и поликарбонатного стекла. Я специально не интересовался, но выглядит он так, будто способен удержать пистолетную пулю.

— Здоров, капитан, — улыбнулся ему Липин. — Дмитрий, это капитан Александр Филиппович Грабин.

— Да тут одни звёзды, большие и малые… — говорю я и протягиваю руку. — Меня вы, как я понимаю, знаете. Рад знакомству.

— Знаем-знаем, — кивнул Грабин и пожал мне руку. — Наслышаны и даже насмотрены.

— Когда прибудет Рентген? — спросил я.

— Он уже на месте, — ответил Грабин. — Скоро сгруппирует всех замеченных и штаб даст нам указания, где работать.

— Понятно, — я присел за бетонный колодец и закурил. — Снайперы у них есть?

— Точно нет, — уверенно заявил капитан. — Все боевики, без исключения, вооружены штурмовыми винтовками — АК и какие-то американские стволы. Гранатомёты тоже есть, но только противотанковые. У тебя, я смотрю, о-о-о, а когда успел? Наши вчера только получать начали.

Это он о минах 82-миллиметра, приделанных к выстрелам от РПГ-7.

— Так я и подал идею, — улыбнулся я.

— Сам придумал? — спросил Грабин.

— Да нет, — покачал я головой. — Имел давнюю беседу с профильным специалистом, частым гостем горячих точек… Вот он и рассказал мне, как это делается, а я запомнил.

— Очень полезная идея, — покивал капитан. — Вообще, надо задумываться о производстве своих фугасных выстрелов, а то «Осколки» мало подходят против заражённых.

— Они не заражённые, а мёртвые, — вздохнул я. — Зомби.

— Так тоже можно назвать, — не стал спорить Грабин и присел рядом со мной. — Тогда ждём сигнала.

— Рассредоточиться, — приказал майор Липин. — Все в укрытия.

Чтобы скрасить ожидание, я вытащил Его Величество и начал просматривать фотографии.

Царство мёртвых, конечно, контрастирует со всем, что я фотографировал до и после. Кстати…

Открываю Телегу и скидываю туда фото Цербера. Похоже, что у кого-то полно времени, потому что комментарии посыпались сразу партиями. У меня уже восемь тысяч тридцать подписчиков, но рост уже замедлился, потому что люди гибнут регулярно и активных пользователей становится всё меньше и меньше…

«Что это за тварь?» — спросил меня Игорь в личном чате.

«Цербер», — ответил я. — «Встречал эту милую зверушку в одном интересном месте».

«А на канал выложил зачем?» — задал он глупый вопрос.

«Контент же», — ответил я. — «Только качественный контент!»

«Ааа, ну тогда ок», — написал мне Игорь. — «Ещё есть чего-нибудь?»

«Спрашиваешь!» — пишу я. — «Сейчас навалю, готовься!»

Закидываю на канал фотографию Харона на лодке. Также приобщаю к сообщению фотографию мертвецов, ожидающих своей очереди на том берегу, ну и до кучи добавляю фотографию убитой мною чёрной ящерицы. Такого в Питере точно не увидишь, поэтому пусть подписчики обалдевают.

Фотографии выглядят так, будто на них наложили какой-то мрачный фильтр, но это не изощрённый фильтр, а просто в Царстве мёртвых свет такой.

— О, блин, это же ты! — вдруг воскликнул один из ополченцев, вытащивший телефон. — Наша новая знаменитость! А чего решил канал заводить?

— Захотелось, — пожал я плечами. — Надо оправдывать статус местной звезды Телеги.

— А что за монстр? — спросил ополченец.

— Цербер, — ответил я. — Неужели не очевидно? Собака, три головы, здоровая.

— Объяснение не напишешь? — улыбнулся он. — А то мы, подписчики, недоумеваем. Вот этот костлявый на лодке — это Харон, да?

— Он самый, — кивнул я. — И нет, никаких объяснений. Потребляйте контент таким, какой он есть.

Фотографии богинь я придержу.

«Люди ещё не готовы…»

Отваливаюсь на колодец и закрываю глаза. Скоро снова в бой…

Но тупить просто так не хотелось, поэтому быстро разобрал АК-103 и оперативно почистил его от нагара. А ведь мне, после армейского дрочева, чистка личного оружия снилась лишь в кошмарах.

«Как там говорилось в том меме?» — подумал я. — «Однажды ты найдешь в кармане старого пуховика смятую одноразовую маску. И ностальгически улыбнешься, поправляя бронежилет…»

Ждать сигнала пришлось полтора часа.

Видимо, штабисты в полной мере осознали, какую потрясающую возможность даёт им Геннадий Павлович, очень опрометчиво прозванный Рентгеном, поэтому решили провести грамотную и хорошо продуманную операцию. То есть с последовательной ликвидацией занявших оборону бригадников, а также отсечением их от путей отступления.

Это значит, что бригадники не собираются отступать и им очень важно держать этот цех. Зачем? Почему? Даже не представляю.

— Всё, по коням, товарищи! — всполошил всех майор Липин. — Верещагин, на тебя скоро выйдет отдельный человек из штаба, он будет курировать твои действия, опираясь на помощь Рентгена.

— Понял, — кивнул я и встал.

Внезапно началась стрельба из крупнокалиберного пулемёта, а затем засвистели мины из «Василька». Я его ни с чем не перепутаю, поэтому выходит, что бабуля меня обманула. Есть у них ещё мины. Или же нашли где-то новые запасы.

Корректировка от Рентгена — это просто какое-то оружие возмездия. Он всегда будет точно знать, попали или нет, а также подскажет, как надо откорректировать прицел. Вообще, он даже лучше самого передового допплеровского радара, ведь движение мины в воздухе для него тоже отлично видно. Научить его предсказывать падение снарядов и будет у нас своя биологическая «Коалиция-СВ»…

И мои догадки подтвердились, так как «Василёк» начал брать корректировку и взрывы начали доноситься ближе.

— Дмитрий, — донеслось из наушника. — Обращайтесь ко мне «Шёпот-6». Вам присвоен позывной «Курильщик-1».

— Это бабуля мне позывной выбирала? — уточнил я.

— Не имеет отношения к делу, — отрезал мой координатор. — Выдвигайтесь к южной части цеха, там обнаружите железную дверь — выбейте её и вступайте в бой с четырьмя боевыми единицами противника. Вооружение — штурмовые винтовки, а также один гранатомёт РГ-6. Возможен супер, вооружённый штурмовой винтовкой.

— Понял, — ответил я и пошёл на спуск в сухой док.

Уже приметил, что там есть лестница на другую сторону, правда, в секторе обстрела бригадников, но им сейчас совсем не до меня.

Быстро преодолеваю дно сухого дока и взбираюсь по лестнице. По мне не стреляли, я быстро добежал до цеха и достиг указанной двери.

— Вот теперь начинается самая веселуха… — вышибаю я дверь и вскидываю автомат.

Глава четвертая. Бои в цехах

/11 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

Сходу даю длинную очередь на полмагазина в двоих бригадников, едва-едва успевших повернуться ко мне. Где-то четверть пуль завязла в личных оберегах, но остальные попали по назначению.

Перевожу ствол на синеволосого пацана лет пятнадцати-шестнадцати, одетого в чёрное худи и серые джинсы. Весь остаток магазина повис в силовом поле оберега, а затем пацан взмахнул руками и выпустил в меня белые шипы. И тут я узнал его.

Это Блейзер, супер, способный метать взрывающиеся шипы. Резко даю задний ход, попутно отбивая летящий мне прямо в грудь шип автоматом. Эх, жаль, что титановый щит не успели восстановить…

Серия из шести шипов врезалась в стены цеха вокруг входной двери, но я уже отступил и скрылся за электрощитком, лихорадочно быстро перезарядив автомат. Раздался взрыв, осыпавший меня бетонной пылью.

«Ну, это значит, что переходим на осколочно-фугасные аргументы…» — решил я.

Граната Ф-1 лишилась предохранительной чеки, хлопнула запалом, после чего я выдержал её полторы секунды и бросил в дверной проём. Где-то через полторы секунды, она взорвалась, густо осыпав предбанник цеха чугунными осколками.

— Супер не задет, — сообщил мне координатор. — Убегает.

Вынимаю из кармана разгрузки ещё одну Ф-1, повторяю процедуру, но уже рискую и выдерживаю её две секунды, после чего закидываю по более крутой траектории полёта, чтобы она взорвалась в воздухе.

Сразу же после взрыва влетаю в предбанник и начинаю беспорядочную стрельбу во всех, кто лежит или сидит. Блейзера не видно, но простые бригадники теперь точно надёжно мертвы.

Контролирую их одиночными выстрелами в головы, после чего забираю у одного из них выстрелы к гранатомёту. Правда, забрать удалось лишь два, потому что третий оказался повреждён осколками. Всё-таки, брешут люди о сплошном поражении гранаты Ф-1. Из личного опыта знаю, что сплошное поражение возможно только на дистанции менее двух метров, вопреки заявлениям, что таковое у Ф-1 составляет семь метров. Да, в семи метрах от взрыва высока вероятность быть серьёзно, а то и смертельно задетым осколками, но это только вероятность.

Заряжаю кумулятивную гранату в свой РПГ-7 и иду дальше.

— Супер скрылся за седьмым по счёту станком, по левой от тебя стороне, — сообщил координатор.

Открываю дверь и выхожу в цех. Быстро отсчитываю седьмой станок и стреляю из гранатомёта в основание восьмого.

Блейзер болезненно вскрикнул, что послужило мне хорошим сигналом.

Стремительно преодолеваю расстояние в тридцать метров, после чего шарахаю пытающемуся встать суперу прикладом в морду. Надеваю наручники на руки и ноги жертвы, затем двумя хомутами скрепляю сами наручники со спины, а глаза закрываю тряпкой, после чего обматываю пятью слоями скотча. Блейзер мычит что-то, но он ещё не пришёл в себя.

— Что ты делаешь с супером? — спросил координатор.

— Он нужен мне для кое-какого дела, — ответил я. — Не связано с Коммуной и не несёт ей никакого ущерба.

— Можешь продолжать операцию? — спросил координатор.

— Могу, — ответил я. — Только отнесу кабанчика в безопасное место.

Утаскиваю очень лёгкого Блейзера в ближайшую подсобку, где размещаю у водопроводной трубы, к которой прицепляю его наручниками. Обыск дал мне два исчерпанных личных оберега, а также целый мешочек, полный сфер сверхспособностей.

— Кучеряво живёшь, Блейзер, — сообщаю я всё ещё пребывающему в ошеломлении суперу.

Перемещаю мешочек с ценностями себе в рюкзак, честный трофей ведь, после чего проверяю состояние супера. Серьёзных ранений нет, отделался лишь контузией от близкого взрыва, дополненного смачным прикладным ударом — везучий ублюдок. А из царапинок кровью не истечёт. Подключаюсь к рации.

— Я готов продолжать.

— Двигайся на выход, обходи цех справа, — велел мне координатор. — Через разбитое окно, над которым висит фонарь внешнего освещения, проникни в следующее отделение цеха. Спустись меж двух станков, после чего укройся за шкафом с деталями и жди.

Я вышел из цеха и побежал в указанном направлении. Со всевидящим оком воевать очень удобно, этого не отнять…

Запрыгиваю в окно и спускаюсь аккурат меж двух станков, как и сказал координатор. Шкаф был тут, но он точно не стоял на своём месте, а был кем-то передвинут, чтобы перекрыть проход между станками. Видимо, рабочие завода боролись за своё выживание…

«Он не сказал, чего ждать», — подумал я, прячась за шкаф.

По шкафу, кстати, совсем не видно, что в нём лежат детали, он жестяной, но это сведения от Рентгена, который всё видит. Даже меня.

— Приготовь оружие к бою, — велел координатор. — Примерно через две минуты мимо тебя пройдёт восемь боевых единиц противника, возможны суперы. Зайди им в тыл и примени гранатомёт.

— Сделаю, — ответил я.

— Соблюдай тишину.

Готовлю выстрел с 82-миллиметровой миной и жду.

Издалека начали доноситься частые шаги. Идёт группа людей, звучит характерное позвякивание металла — оружие или броня.

Пропускаю их мимо, после чего выхожу из-за шкафа с гранатомётом на плече. Цели идут близко друг к другу, расстояние — примерно тридцать метров. Нажимаю спуск и отправляю мину прямо под ноги удаляющихся противников.

Взрыв раскидал тела в стороны, с обязательным отрывом конечностей и обильными брызгами крови. Четыреста грамм тротила — это вам не Петросян пошутил…

По теоретической части читал, что корпус мины делится на четыреста-шестьсот осколков, которые и обеспечивают поражение всех целей в радиусе шестидесяти метров, а фугасное действие сохраняет убойность в метрах шести-семи.

В меня сильно стукнуло парой десятков осколков и экстремально обдуло жаром, но броня защитила от каких-либо ранений.

— М-да… — подхожу я к искорёженным взрывом телам и снимаю маску. — Тут трофеев…

Обращаю внимание на порванный рюкзак, лежащий вместе с торсом, лишённым головы и иных конечностей, и палашом открываю клапан. Еда, патроны, пробитая бутылка с колой, сломанный планшет и несколько мешочков. Аккуратно, лезвием палаша, достаю мешочки и открываю их.

— Ха-ха… — радостно издаю я и пересыпаю сферы сверхспособностей себе в рюкзак. — Надо будет посмотреть в более интимной обстановке…

Очень жаль, что оружие и экипировку покорёжило и порвало на куски — так-то у нас нехватка вооружения. Но всегда лучше, если есть такая возможность, безопасно взорвать противника, чем экстремально пытаться убить его из личного огнестрельного оружия. И чёрт с ними, с трофеями.

Похоже, что сферы постепенно превращаются в валюту, раз многие суперы таскают их в мешочках, как какую-то очень нужную вещь.

Заканчиваю со сбором уцелевших ценностей, и иду на выход.

Стрельба доносится отовсюду, где-то иногда хлопают ручные гранаты и взрываются самодельные взрывпакеты — командующим Коммуны применялся одновременный штурм с пяти-шести направлений, вынуждающий бригадников реагировать везде и не успевать нигде.

— Курильщик-1, можешь быть свободен, — сообщил мне координатор. — Твоя часть работы, на сегодня, завершена.

— Отлично, — ответил я. — Как раз собирался уходить.

Пришлось возвращаться за Блейзером, а то неудобно получится, если его заберут коммунары. Не для того я его так старательно упаковывал.

Пошёл обратно тем же маршрутом — через сухой док, мимо первого цеха, к КПП Балтийского завода. Сажусь в крузер и еду обратно на безопасную территорию.

Уже существенно потеплело, почти середина мая, а Апокалипсис состоялся каких-то полтора месяца назад…

Люди очень быстро изменились. Те, кто был не способен к изменению или оказался слишком человечным, уже умерли, а вот те, кто выжил, по причине принятия правил этой безумной игры, стремительно сокращают планетарную популяцию. Хуже всего сейчас, наверное, в Европе, куда упали российские ядерные ракеты…

Доезжаю до автомастерской и паркую машину во дворе. Теперь надо унести домой боеприпасы и оружие, после чего заваливаться на боковую — устал от этого напряжённого дня.

Ящики пришлось связать верёвкой, как и трофейные автоматы, после чего надеть маску Тесея и тащить всё это на Карташихина. Блейзера забрать не удалось, поэтому оставил его лежать в багажнике.

Встречные люди кивали мне в знак приветствия, я кивал в ответ — добрососедские взаимоотношения, какие они есть.

В своей квартире начал чистку оружия и приведение экипировки в порядок.

— Доводить оружие до такого состояния — это преступление, — пробормотал я, снимая с первого АК-74 ствольную коробку. — Любой сержант за такое убил бы и изнасиловал. Или наоборот?

Так или иначе, людей, которые точно знают, как правильно обращаться с оружием и поддерживать его в отличном состоянии неопределённо долгое время, в городе осталось мало. И это здорово.

Закончил с трофейным оружием за сорок минут, благо, каждый автомат снабжён набором для чистки, хотя мне хватило и одного.

Пришлось прерваться на доставку Блейзера домой, а то не по-людски забывать людей в машине. Помнится, были репортажи, как в Америке детишки умирали, не в силах выбраться из машины. А я не хотел так быстро терять своего нового друга, мы ведь даже толком не познакомились…

После того, как бросил Блейзера в ванную, а Калашниковы заблистали образцовой чистотой, я завалился на кровать и практически сразу уснул.

Спал я где-то часов пять, уже настал вечер, я бы так и спал дальше, если бы не нарастающее чувство голода и вибрация мобильника.

— Алло, — ответил я на вызов.

— Ты дома? — спросила меня Ария.

— Да, — подтвердил я.

— Я зайду? — спросила она.

— Заходи, — разрешил я.

Звонок был прерван, после чего во входную дверь постучали. Сейчас никто не пользуется дверными звонками, потому что зомби очень чутки. И пусть в Коммуне сейчас безопасно, заводить привычку звонить в дверь никто не спешил.

— Я тут взяла от бабушки… — показала Ария кастрюлю с борщом. — Чего не зашёл к ней? Она ждала.

— Не захотелось, — пожал я плечами. — Но за борщ спасибо. Проходи.

Девушка разулась и прошла на кухню.

— Ты ведь точно не расстраиваешься от того, что я заняла твою комнату? — спросила она.

— Нам что, по четырнадцать лет? — усмехнулся я и достал из кармана пачку сигарет. — Конечно же, не расстраиваюсь. Эмоциональной привязанности к своей комнате не испытываю, с бабулей у меня отношения не очень, поэтому сейчас мне всё равно, кто бы там ни жил.

Потягивая сигарету, наливаю в тарелку борща и ставлю в микроволновку. Тут всё гораздо дешевле, чем у бабули дома — там я ставил германское оборудование, самое дорогое, а здесь голимый Китай.

— Слышала, что ты очень помог ополченцам, — вновь заговорила Ария.

— Да, — подтвердил я. — Но и внакладе не остался.

Указываю на ящики с патронами и прислонённые к батарее отопления автоматы.

— Ох, самое время подбить бабки! — спохватился я. — Можешь проследить за микроволновкой?

Ухожу в спальню, где достаю из рюкзака мешочки со сферами.

— Половину, думаю, следует отдать Геннадию Павловичу, — произнёс я, сев за кухонный стол. — Без его поддержки убивать тех субчиков было бы гораздо сложнее.

— Ты так легко говоришь об убийстве людей… — вздохнула Ария.

— Времена нынче такие, — пожал я плечами. — Мы или они. А если вопрос стоит так, то чего переживать об их гибели, да?

Сферы, как понятно из их названия, круглые, поэтому на плоском столе их держать неудобно. Достаю из кухонной тумбы три большие тарелки и ставлю их на стол.

— Так, это дрянь, — бросил я простую сферу в левую тарелку. — Это тоже дрянь…

Большей частью, сферы были простыми, содержащими в себе незначительные физические и ментальные усиления, банальные специализации, а также всякие экзотические приблуды, которые никому и никогда не нужны — хвост скорпиона, клешня краба и так далее. Простых сфер оказалось аж двадцать шесть штук. Бригадники старались, собирали…

Следующие по численности — необычные сферы, содержащие в себе уже существенные физические изменения, два «оборотня» в медведя, один «Магия тьмы», а также одна «Магия иллюзии».

Ну и три редких: «Магия телепортации», «Пирокинез», а также кульминация и венец всего улова — «Волшебство».

Последнее — это прямо очень интересная штука.

Название: Волшебство

Тип: Магия

Потенциал: редкий

Краткое описание: очень сложный и разнообразный тип магии, позволяющий овладеть потенциально неограниченным по мощности типом магии — волшебством.

Любопытно то, что нет предупреждения о скручивании мозгов в вермишель, что позволяет пользоваться этой сверхспособностью без опасных последствий для психики.

— Наверное, кто-то назвал бы это джекпотом, но я назову удачей, — улыбнулся я.

— То есть никаких психических последствий? — спросила Ария недоверчиво.

— Об этом не написано прямо, но обычно пишут, — пожал я плечами. — Это из кармашка Блейзера.

— Того Блейзера, который метал взрывающиеся шипы? — спросила девушка.

— Ага, — кивнул я. — Мы с ним встретились и крепко сдружились. Да так крепко, что он сейчас у меня в ванной лежит.

— Серьёзно? — спросила Ария недоверчиво.

Встаю и прохожу к двери ванной, после чего демонстративно открываю её. Блейзер лежит на полу и вопит сквозь кляп.

— Расслабься и чувствуй себя как дома, — улыбнулся я ему. — Скоро нас ждёт большое путешествие, поэтому тебе надо набраться сил.

— Зачем он тебе? — спросила Ария.

— Ну, хочу познакомить его со своими старыми друзьями, — пожал я плечами. — Заодно и Шув с ними познакомлю. Пришла мне одна интересная идея на их счёт…

— Что за идея? — поинтересовалась Ария.

— Ты не хочешь этого знать, — покачал я головой.

— Кстати, Людмила просто умоляла, чтобы ты пришёл к ней, — вздохнула Ария. — Говорит, что умирает без тебя.

— Это шутка такая? — не понял я.

— Нет, она серьёзно говорила такое, — Ария закрыла дверь в ванную, чтобы не смотреть, как корчится Блейзер.

— Ну, наверное, надо сходить, раз умоляет, — вздохнул я. — Она сейчас принимает?

— Приговор уже вынесен, — ответила Ария. — Было найдено несколько сомнительных видео, по которым очевидно присутствие Людмилы во время истязания невинных граждан. За такое должны были дать лет семь исправительных лагерей, но она супер и сейчас военное время.

— Смертный приговор, короче, — подытожил я.

— Да, — подтвердила Ария. — Сказали, что приводить его в исполнение будешь ты.

Значит, точно надо сходить.

— «Беса 2» посмотрим? — спросила вдруг Ария. — У меня с собой!

— Эх… — вздохнул я. — Давай посмотрим…

Включаю телевизор и DVD, вставляю диск.

— О-о-о, расширенное издание.

«Беса 2», после успеха первой части, пиарили уже на совершенно другом уровне, с дорогим и агрессивным маркетингом, благодаря которому меня теперь знает каждая собака, как и остальных главных героев фильма. На DVD выпускали режиссёрскую, расширенную и театральную версии — беспрецедентный размах для российского кино. Режиссёрская версия длится на сорок минут дольше, а расширенная лишь на пятнадцать минут и сорок шесть секунд.

— Что Пётр Евсеньев? — спросила Ария.

— Главный герой, по сюжету, друг моего персонажа, — объяснил я. — Сейчас сразу зона будет, где до моего персонажа начнут докапываться урки…

Не представляю даже, что именно зацепило аудиторию в моём персонаже. Возможно, напомнило «Бригаду», которая была очень популярна в 00-е годы…

А так, классический бандитский боевичок, где есть со всех сторон хороший главный герой, который просто пытается жить нормально… но у него не получается, из-за объективных жизненных обстоятельств. Есть вроде как лучший друг, который спутался не с теми людьми и главный герой за него вступается, после чего расплачивается за это. А ещё есть прямо-таки лубочные бандиты, которые плохие потому, что плохие. Обязательно присутствует рафинированная фам фаталь, которая влюблена в главного героя, и очень хочет получить его в своё распоряжение любыми способами. Ну и, естественно, в фильме есть нежная и чистая «обычная российская девушка», к которой питают чувства и главный герой, и его лучший друг.

Сюжет первой части закручивался вокруг главного героя и его лучшего друга, как они ходят на стрелки, дерутся, стреляются и пытаются собрать деньги, чтобы выплатить долг перед злыми-презлыми бандитами. А на фоне лучший друг главного героя, то есть я, мутит свои делишки и втайне договаривается с боссом бандитов, что в нужный момент предаст главного героя. Но в конце совесть берёт верх и лучший друг главного героя стреляет в босса бандитов, после чего прибывает полиция, всех вяжут, главный герой отделывается простреленной рукой, фам фаталь осознаёт, что всё, ничего не получится, главный герой сходится с «обычной российской девушкой», а лучший друг, вместе с бандитами, уходит по этапу.

— М-м-м, это жестковато… — произнесла Ария, глядя на то, как мой персонаж выдёргивает воткнутую ему в руку заточку и закалывает ею обидчика.

— Людям нравится такое, — пожал я плечами.

Дальше к нему в госпиталь приходит начальник тюрьмы и пытается завербовать его, предлагая взамен свою защиту. Но лучший друг Беса — это правильный и чёткий пацан, поэтому отказывается.

— Вот это вот описание быта главного героя — это совсем лишнее, — заметила Ария. — События в тюрьме гораздо интереснее…

Спустя определённое время, к лучшему другу приходит фам фаталь, которая тоже проходит своё перерождение и чувствует в нём родственную душу — банально, но эмоции аудитории цепляет.

Если мне не изменяют воспоминания, спин-офф по моему персонажу будет связан с выходом его из зоны, вокруг старых связей на воле, муток-круток вокруг фам фаталь, которая начнёт употреблять наркотики и подсадит на них моего персонажа — черновой сценарий, как я и говорил, дерьмовый. Жаль, что теперь мы не узнаем, каким бы получился фильм…

Следующие полтора часа мы смотрели фильм, Блейзер выл из ванной, на улице тишина и темнота — атмосфера сложилась однозначная.

— Нет, — сразу же сказала Ария, когда я слегка подался к ней поближе.

— Почему? — спросил я слегка недоуменно.

— Не хочу начинать ничего такого, — ответила она. — Время не то.

— Понимаю, — не стал я настаивать.

Титры, в фильме снимались: Пётр Евсеньев, Дмитрий Верещагин…

— Пойду я тогда, — вздохнула Ария. — Спасибо за отличный вечер.

— Обращайся, — улыбнулся я и взял со столика пачку сигарет.

— Бросал бы ты…

/12 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Ты, урод, тебе хана, я тебя порву, сука, на куски, ты, пи… — сразу начал делиться своими планам Блейзер, когда я вынул кляп.

Дал ему под дых. Слегка.

— Слушай меня внимательно, — сказал я. — Если вздумаешь использовать способности — отрублю тебе руки.

— Пхы… — выдохнул Блейзер. — Пошёл ты…

— Веди себя хорошо и с тобой тоже всё будет хорошо, пока ты в моих руках, — улыбнулся я ему. — Устраивает такое?

— Пошёл ты… — ответил на это супер.

— По-хорошему не получается, — покачал я головой. — Наверное, придётся заранее отрезать тебе руки и прижечь чем-нибудь…

— Э-э-э… — растерялся Блейзер.

Ставлю на плиту сковороду и укладываю на неё две лопатки — они отлично подойдут, чтобы прижечь культи.

— Э-э-эй! Ты чего делаешь⁈ — выкрикнул супер.

— Как только я отрежу тебе руки, ты сразу же начнёшь истекать кровью, — поделился я с ним. — Я, конечно, перевяжу их жгутами, но до конца кровотечение это не остановит, поэтому я прижгу их вот этими кухонными лопатками, они, как раз, плоские и надо лишь подождать, пока они раскалятся…

— Всё! Всё! Я буду паинькой! — дал Блейзер задний. — Убедил! Дайпопить!

Достаю из холодильника бутылку с минералкой и своей рукой пою супера.

— Кушать тебе не положено, ничем не заслужил, — сообщаю я ему. — Сиди здесь и никуда не уходи.

Облачаюсь в доспех, надеваю маску Тесея и иду в капище.

Туда никто не ходит, запрещено, ну и вообще, в капище Бии очень нехорошая атмосфера, поэтому добровольно туда никто не полезет.

Открываю дверь ключом и сразу же прохожу к алтарю Ники. Размещаю на алтаре золото, серебро, ювелирку и драгоценные камни — всё, взятое с трупов врагов.

— Взываю к тебе, венценосная и непобедимая! — встал я на правое колено у алтаря.

— Верный, — почти сразу среагировала Ника. — Ты делаешь успехи и это радует меня.

— Не просто так пришёл сюда я… — говорю я ей.

— Просить? — поинтересовалась Ника.

— Нет, — покачал я головой. — Хочу узнать о том, могу ли принести свой дар я в Царство мёртвых?

— Что за дар? — заинтересовалась богиня победы.

— Мой пленный враг, — ответил я. — Звать его Блейзером. Он много душ чужих сгубил, как и свою, как вижу. Он интересен вам?

— Живой? — спросила Ника. — Такой мне незачем.

— Иди ко мне, мой верный! — донеслось из соседней комнаты, где располагалось капище Бии.

— Ступай, — разрешила Ника. — Я довольна твоими дарами.

Прохожу в капище Бии.

Тут стало ещё мрачнее, чем было в день учреждения. Если в капище Ники ничего не изменилось, то вот у Бии пол почернел, а обои побагровели. Даже оконные стёкла обрели некий красноватый оттенок.

— Живой? — спросила Бия, когда я положил ей на алтарь положенные дары в виде личных безделушек своих жертв.

— Живой, — подтвердил я. — Тебе то стало интересно?

— Ещё как! — ответила богиня насилия. — Веди его ко мне!

— Он не вернётся в мир живых? — уточнил я.

— Будь уверен в этом, — заверила меня Бия. — Мне нужен кто-то для развлечений на арене, а это ведь супер, что обязано быть интересным.

— А вторую? — спросил я.

— Ту, что лысая? — уточнила Бия. — Она мне нравится. Ты хочешь избавиться от неё?

— Не представляю пользы, что может принести она, — пожал я плечами.

— А зря не представляешь, — хмыкнула Бия. — Она зависит от тебя и в твоих силах обеспечить её верность.

— Какая в ней зависимость по мне? — не понял я.

— Сходи к ней, — сказала Бия. — Уже должно было начаться. Ступай, мой Верный. Я, пока что, довольна тобой. Вчерашний день принёс мне много радостных моментов… Ваше оружие мне очень нравится…

Поклонившись, я покинул капище и пошёл к тюрьме в техпомещениях.

— Товарищ Верещагин, — козырнул мне дежурный по изолятору.

Киваю ему и прохожу к камерам.

— Дмитрий!!! — заорала Шув, мечущаяся по клетке.

— Разбитная девица Шув, — подошёл я поближе.

— Дим, меня ломает! — воскликнула она. — Здесь или еда говно, или что! Кишки крутит, я хочу есть! Я хочу амброзию! Дай мне амброзии!

— Но у меня её нет, — ответил я, снимая маску. — Сама слышала, что срок её годности — три часа с лишним.

— Я тебе отсосу, в жопу дам, хоть что — только дай мне амброзии!!! — взмолилась Шув. — Что хочешь сделаю!!! Почему ты не сказал мне, что на неё можно подсесть⁈

— Кажется, я говорил, — не согласился я с ней. — Но ты не послушала.

— Пожалуйста… — она скорчила жалобную гримасу. — Меня ломает! Я не могу без неё!

— Ну… — я задумался.

Глава пятая. Для тех, кто жаждет

/12 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— … в ходе ожесточённых ночных боёв от боевиков были освобождены территории вплоть до Благовещенского моста, — вещал громкоговоритель на стене. — Мост вновь поднят, орды мертвецов больше не смогут проникать на территорию Васильевского острова. Данные по потерям: боевики потеряли безвозвратно двести семьдесят боевых единиц, девяносто семь сдались в плен, ополчение Коммуны потеряло двадцать шесть безвозвратно и семьдесят четыре бойца ранеными…

О потерях, конечно же, брешут, как и о том, сколько потеряли бригадники. Скорее всего, потери бригадников надо делить на два, а потери Коммуны умножать на столько же. Хотя даже так получаются хорошие цифры…

Сижу на лавке, курю, рядом сидит Шув, которую всё так же колбасит, но уже не от ломки, а от предвкушения. Я пообещал ей, что скоро мы отправимся в Царство мёртвых, поэтому она крайне воодушевлена и готова выходить хоть сейчас.

— Успокойся, — приказал я ей. — Малейшая дурость — нашему соглашению конец.

Поразмыслив, я решил, что дополнительный супер на службе не помешает. Да, враг, да, сомнительная идея, но Бия что-то в ней нашла и сказала, что можно как-то получить лояльность Шув. Думаю, она имела в виду зависимость от амброзии.

— Я клянусь тебе, если дашь мне амброзию… — бывшая бригадница приложила руку к груди. — Я тебя каждое утро по три раза в жопу целовать буду. Прямо промеж булок!

— Зачем мне это? — усмехнулся я.

— Чтобы ты понял, на что я готова ради этого, — пояснила Шув.

— Мне кажется, что ты мне врёшь, — нахмурил я брови. — Преувеличиваешь свою зависимость, чтобы потом ударить мне в спину?

— А как я получу доступ к амброзии, если больше не будет тебя? — спросила она.

— Это не отвечает на вопрос — а так ли сильна твоя зависимость? — усмехнулся я. — Доверия у меня к тебе нет, привязанности к тебе я не испытываю, поэтому даже не сомневайся: если мне покажется, что твоя лояльность слишком низка, я распорю тебя как рыбу и душа твоя отправится к Стикс. Знаешь, как сильно она любит клятвопреступников?

— Я не собираюсь предавать тебя, Дим! — горячо заверила меня Шув. — Я уже поняла, что лучше держаться тебя, чем выступать против. Ты ведь убил Барина и остальных, да?

— Откуда знаешь? — повернулся я к ней.

— Из уличных динамиков вчера передавали: «Змея обезглавлена, это сделал Дмитрий Верещагин!» — спародировала Шув пафосный тон диктора коммунарского массового вещания.

— Да, я убил Барина и почти всех, кто был с ним, — подтвердил я. — Кроме одного стрелка, который решил, что пора бежать.

— А анимешника? — уточнила Шув.

— Который косплеил «Берсерка»? — усмехнулся я. — И его тоже.

— Зря Витька так сильно уповал на свой неуязвимый доспех… — вздохнула Шув с сожалением. — Но это значит, что я выбрала правильную сторону.

— Я ещё не принял тебя на свою сторону, — покачал я головой. — За тебя поручилась Бия, богиня насилия, она видит в тебе какой-то потенциал, который я могу использовать себе во благо. Но я ещё ничего не вижу.

— Клянусь тебе, я не подведу! — заявила супер.

— Посмотрим, — усмехнулся я. — Идём.

Мы направились в кузницу к Пронину.

— Антон Борисович, доброе утро, — приветствовал я главного кузнеца. — Пришло время делать обещанное.

— Доброе! — заулыбался Пронин. — А у меня уже всё готово! Следуй за мной.

Заготовки лежали в подсобке, на фанерных столах. Каждая подписана.

— Вот это — броневая сталь и кевлар, — сообщил кузнец, указав на первый столик. — Нужны только пуленепробиваемые кирасы и открытые шлемы. Мы решили, что лучше закрывать лица баллистическими масками, чтобы не ограничивать бойцам возможность использовать оптику и всякие приборы. Приступим?

Я молча снимаю с себя кожаную куртку и надеваю маску Тесея на лицо и броню на туловище. Броня состоит из разрезанных стальных пластин, на которые наклеили кевларовое полотно. Кевлара не меньше сорока слоёв, то есть класс Бр2 обеспечен только кевларом. Шлем же чем-то напоминает средневековый барбют, но лицо более открыто.

Сразу же начался метаморфоз жалких поделок в полноценную анатомическую кирасу, причём кевлар, вопреки задумке Пронина, перекочевал наружу, став поверх стали. В итоге получилась кираса с покрытием «под кожу», потому что почти весь клей тоже вышел наружу и стал служить защитным слоем для нежного ко влаге кевлара.

Шлем же стал коринфского типа, но у него кевлар ушёл внутрь и я сразу понял, что неведомая воля проклятой маски предназначила кевлару роль амортизации.

— Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной, — произнёс я с намерением сохранить броню.

Резко дёрнуло где-то в области кишок, я с трудом удержал завтрак в желудке и сумел устоять на враз потерявших твёрдость ногах.

— Почти так, как я это видел! — воскликнул Антон Борисович. — Прекрасно! А теперь снимай!

Я расстегнул синтетический ремешок, фиксирующий шлем на голове, а также раскрыл металлические защёлки на кирасе.

— О-о-о, я просто представить боюсь, сколько бы мне пришлось работать, чтобы сделать нечто подобное… — вздохнул кузнец, разглядывая тяжёлую кирасу максимальной защиты. — Хорошо, что кевлара у нас вагон и маленькая тележка…

— Разумнее было бы сшить противоосколочные костюмы, — произнёс я, разминая шею.

— Шьют уже давно! — заверил меня кузнец. — Просто ещё не решили, как защищать кевлар от влаги. Полиэтилен слишком шумный, а это, сам понимаешь, как плохо, а спреев влагозащитных не хватает. Никита! Позови там красноармейца, что на посту стоит!

— Сейчас позову, Антон Борисыч! — откликнулся один из рядовых сотрудников кузницы откуда-то из основного помещения.

Спустя минуту ожидания, белокурый парень лет семнадцати привёл недоумевающего красноармейца.

— Тебя как звать, боец? — спросил Пронин.

— Зовите красноармейцем Евтушенко, — представился тот.

— Надевай, — протянул кузнец кирасу. — Новая разработка, теоретически способна удержать пулю из СВД! Правда, не бронебойную.

Красноармеец снял портупею, прислонил к ближайшему верстаку свой СКС, после чего надел кирасу. Пронин тут же обошёл его и начал заниматься креплениями.

— Почти идеально! — заявил он. — Надо бы с креплениями поработать, а так — отлично просто! Вот удружил, Верещагин! А ты, красноармеец Евтушенко, надевай шлем!

— Тяжеловато как-то, — пожаловался боец, надевая шлем поверх пилотки. — Ну и пах не закрывает.

— С пахом мы решим, — махнул рукой кузнец. — Если что, прицепим кевларовую юбку, чтобы не отрывало ничего пулями и осколками…

Моя сверхспособность исходила из необходимости быстро и активно двигаться, поэтому вынужденно пожертвовала защитой паха и незначительной части брюшной области, в основном по причине нехватки материала.

— Ну-ка, попрыгай, — велел Пронин красноармейцу. — Отлично! Теперь присядь. Хорошо! Упор лёжа! Великолепно! Вот такие доспехи нам и нужны, Дмитрий Ибрагимович! Всё, сымай и можешь возвращаться на пост! И спасибо за помощь.

Красноармеец вернул на место свою экипировку, после чего покинул нас, а кузнец понёс готовый доспех к заранее подготовленной деревянной стойке, на которую и водрузил это творение кузнечного искусства.

— Титан, — заявил Антон Борисович и прошёл к следующему столу. — Это для штурмовиков, которым надо много бегать и много на себе таскать. Давай-давай, надевай!

Я надел на себя почти полную копию конструкта из титановых обрезков, который послужил основой для моей нынешней брони. Сразу же пошли метаморфозы, превратившие конструкт в точную копию моего комплекта титановых лат. Точь в точь.

— Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной… — изрёк я, готовясь к худшему.

И худшее настало, потому что я выблевал завтрак, после чего упал на спину, со звоном металла на бетоне.

— М-да, это точно не серийка… — с сожалением вздохнул Пронин. — Водички?

— Я не откажусь… — ответил я, вставая на ноги.

— Оно же точно никуда не исчезнет? — спросил кузнец, передавая мне бутылку минералки.

— Моё не исчезает, — пожал я плечами.

— Тогда это превосходно, — улыбнулся кузнец. — Снимай и давай к последнему образцу…

Комплект титановых доспехов, обеспечивающий тотальную защиту всего тела, перекочевал на деревянную стойку, а затем мы прошли к третьему столу.

Пронин снял со стола брезент и продемонстрировал нам трофейную хай-тек броню.

— На самом деле, я рассчитываю на то, что если всё получится, ты заберёшь себе эту броню, — заговорил он, — а свою передашь нам, в бережное пользование.

— Сперва посмотрим, что получится у нас, о старче, — вздохнул я. — Ох, чувствую, хлебну сейчас я горя…

Броню французов лишили всех сервоприводов, оставив лишь бронепластины, в нужных местах армированные титаном.

Штаны тут стоячие, то есть залезать в них надо как-то сверху, как в скафандр. Туловище делится на два сегмента, которые, в оригинале, скрепляются умными ремнями, но сейчас они нефункциональны, по причине уничтожения операционной системы этого хай-тек доспеха.

Антон Борисович помог мне облачиться в броню и надеть шлем, который специально распилили в области лица, чтобы оставить место для маски. Выглядело нелепо, но лишь до начала метаморфоза.

Разительным отличием было то, что мне сразу стало хреново, ещё до «закрепления».

— Ох, твою мать… — осел я на пол. — Ох, как же…

Я выблевал выпитую воду, затем в голове поднялся какой-то шум, будто яростно журчит водопад, но это прекратилось ровно в тот момент, когда метаморфоз брони завершился.

— Так, надо запомнить, что сложные металлокомпозиты тебе лучше на «переработку» не давать… — произнёс кузнец задумчиво.

— Металлокомпозит? — недоуменно спросила Шув, всё это время внимательно наблюдавшая за происходящим.

— Да, — кивнул Пронин. — Эта броня очень нетехнологична в производстве, потому что в ней точно есть какие-то непостижимые для нас сплавы на основе карбида вольфрама и карбида кремния — до сих пор научный отдел голову себе ломает. Воссоздать такое, в наших скромных условиях, невозможно.

Я пришёл в себя и начал искать способ посмотреть на себя со стороны.

— Сейчас сфотографирую, — верно понял моё желание кузнец и достал свой смартфон.

На фото броня смотрелась как-то… футуристично-антично, что ли…

Маска Тесея постаралась воссоздать привычную ей форму брони, только вот материал…

Доспех получился полным, с защитой торса и конечностей, но цвет матового карбона делал эту форму столь же естественной, как седло на быке. Но мне нравилось то, что я вижу — эта штука точно на голову превосходит даже броневой титан и у меня есть уверенность, что она удержит даже бронебойную крупнокалиберную пулю.

— Придётся ждать, — вздохнул я. — Не то метаморфоз этой брони меня погубит…

— Сколько угодно! — заверил меня Антон Борисович. — Только броню-то свою принеси, а то есть запрос от ополченцев.

— Идём же, беспутная дева! — воззвал я к Шув и пошёл на выход.

— Сам ты беспутный… — пробурчала та и последовала за мной.

Сходили ко мне в квартиру, за моей бронёй. Я счёл, что пусть Шув начинает приносить пользу, поэтому заставил её тащить мою броню.

— Уже осколками цепляло… — неодобрительно изрёк Антон Борисович. — Ну, бог с ними, с царапинками. Хотя, в этот раз ты был более аккуратен.

— Врагов под стать, увы, мне не встречалось, — развёл я руками. — Напыщенный тот хлыщ и его банда — вот кто достойный враг, а эти… эти так. Лишь жалкие помехи на пути.

— Не смею больше задерживать, — улыбнулся кузнец. — Никит! Звони Краснодубову, передай, что пусть устраивает приёмку новой брони!

— Сейчас позвоню, Антон Борисыч! — донеслось из основного помещения.

Вышли из кузницы и направились в курилку.

— Угости даму сигареткой, — попросила Шув.

— Кури, беспутная, — разрешил я ей. — Но помни — то привилегия, не данность.

— Да-да, конечно, — вздохнула Шув и закурила. — Говоришь ты странно, Дим. Как будто киношный злодей какой-то.

— Что в говоре тебе моём? — спросил я.

— Ничего, — ответила супер и сделала глубокую затяжку. — Уф-ф-ф, наконец-то…

Сижу, курю и размышляю о маршруте в Царство мёртвых.

Аид и Стикс никак не выразили недовольства запланированным визитом, поэтому я надеюсь, что не возникнет никаких проблем.

До станции «Адмиралтейской» можно пройти через «Крестовский остров», все следующие станции заблокированы гермовратами и зачищены — это, ранее, самый безопасный маршрут, но долгий. А теперь есть альтернатива — через станцию «Василеостровская» на «Невский проспект», откуда по поверхности семьсот метров до «Адмиралтейской».

В одиночку я бы прошёл и через «Василеостровскую», но у меня с собой будет ограниченно полезная Шув и совершенно бесполезный Блейзер, которого я ещё и потащу на своём горбу. Значит, решено — идём старым путём.

— А мне броньку какую-нибудь теперь положено? — спросила Шув.

Сейчас она в своей якобы броне из кожи с кольчужными вставками, её даже не стали отбирать при заключении в тюрьму, потому что эта «броня» может защитить разве что от человеческих зубов. В наши скорбные времена и это немало, но против пуль и сверхспособностей такое ни разу не защищает…

— Я разберусь, — пообещал я. — Пойдём — пора готовиться к пути.

Подготовка заняла почти полтора часа. Я вооружил Шув АК-74, двумя её гросс-мессерами, а также выписал ей панцирный доспех из запасников Эрмитажа и куполовидный шлем польского гусара. Никого из ополченцев не интересовал двенадцатикилограммовый доспех, который совершенно не защищает от пуль и осколков — все предпочитают бронежилеты и, если уж есть угроза встречи с зомби, полные латы.

— Настал момент… — изрёк я, присев на лавочку. — Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной…

Меня привычно скрутило в области кишок, но очень быстро ощущения стали особенными. Всё тело будто охватило высокотемпературное пламя, а голова заболела так, словно в неё одновременно забили два десятка ржавых гвоздей. Едва сдержавшись от острого желания заорать, я начал чувствовать, что теряю сознание. Но важно оставаться в сознании, ведь я точно знаю, что в ином случае метаморфоз брони обратится вспять и мои страдания будут напрасны.

Сознание плавно скользило в небытие, я держался изо всех сил, применив всю доступную волю. И только когда понял, что боль начала постепенно отпускать, позволил себе отключиться.

В себя я пришёл от потока холодной воды, упавшего на лицо. Вскочив и открыв глаза, я увидел перед собой Шув, держащую ведро.

— Хорошо, что ты не сдох, — с улыбкой сообщила она. — Идти можешь?

— Сколько времени прошло? — спросил я.

— Где-то минут пять-семь, — пожала та плечами. — И на, масочку свою забери.

Она передала мне маску Тесея, а я вспомнил, ради чего затеял всё это. Но страх тщетности страданий не оправдался, потому что я увидел и почувствовал на себе новые доспехи, исполненные из высокотехнологичных сплавов.

— Слава всем богам, — изрёк я и надел маску. — Довольно на сегодня испытаний… А ты, беспутная девица, иди за мной. Пора в поход.

/12 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, станция «Адмиралтейская»/

— Сыровато тут, не думаешь? — принюхалась Шув.

— Мф-ф-м-м! — изрёк Блейзер.

Пришлось вновь заткнуть его кляпом, потому что он орал в самые неподходящие моменты — провоцировал зомби шумом, чтобы создать нам побольше проблем.

— Да, — подтвердил я. — Раньше здесь было гораздо суше.

Я знаю, что метро не может существовать без участия людей, так как подземные воды должны откачиваться специальными насосами. Никто этим, естественно, не занимается, поэтому метро обречено на затопление. Правда, я думал, что это займёт гораздо больше времени.

Спускаясь по ступеням, я чувствовал всё более отчётливый запах сырости, а затем даже услышал журчание воды.

— Ого… — удивилась Шув, посветив фонариком на проход в Царство мёртвых.

Всё железнодорожное полотно было в воде, но вода двигалась в направлении пролома, исчезая в нём без остатка. Наверное, в месте выхода в Царство Аида сейчас форменный потоп…

— Мф-м-м-м!!! — попытался что-то сказать Блейзер, когда я потащил его к пролому.

— Будем спускаться? — спросила Шув. — А не боишься, что тут всё рухнет?

— Не рухнет, — уверенно заявил я. — Строили не идиоты и контакт с водой был предусмотрен.

Надеваю маску, закидываю Блейзера на плечо и прыгаю в пролом.

— А как же я⁈ — донеслось сверху.

— Ты прыгай — я поймаю! — ответил я, бросая пленного супера на мокрые камни.

— Точно поймаешь⁈ — недоверчиво спросила Шув.

— Не смей же сомневаться в моём слове, беспутница! — выкрикнул я. — Прыгай!

После десятка секунд промедления, супер прыгнула и я поймал её.

— Если бы ты не обзывал меня по-всякому, был бы идеальным мужиком, — отметила Шув, когда я опустил её на мокрые камни.

Блейзер пытался отползти, но я легко поймал его за капюшон худи, и вновь закинул себе на плечо.

— Не пытайся бежать — мы в краю смерти, — сообщил я ему.

— Я скучала по здешнему воздуху, — заулыбалась Шув. — Пахнет концом всего.

Мы двинулись к переправе через Стикс, где Харон почти непрерывно гоняет свою баржу, собирая деньги за проезд. Весьма однообразная, но очень стабильная работа…

Вода, кстати, впитывалась в каменистую почву без остатка, не образуя луж. Это странно, но тут всё и должно быть странным.

По пути встретился ещё один чёрный ящер, но с группой людей он конфликтовать не решился и скрылся среди скал. А я уже подумал, что можно будет пожарить шашлык из ящерятины — но не судьба.

— Смотри, Блейзер, — указала Шув на группу мертвецов, стоящих на берегу. — Это те, кто умер своей смертью и теперь ждёт отправки в загробный мир. Это доказательство, что загробный мир вообще существует и после смерти нас ждёт что-то ещё.

— Не всех, — вздохнул я. — Те, кто пал от хладных рук немёртвых, обречены скитаться по Земле… Им нет посмертья, нет и искупления, нет для них и вечного покоя…

— Вот оно как… — Шув не знала этого, потому что я ей не говорил.

— В последний миг решись на гибель от своих, пока что, тёплых рук, — посоветовал я ей. — Иначе участи твоей никто не позавидует.

— Надо завести себе ампулу с ядом, — решила Шув. — А у тебя есть гранаты?

— Они нужнее мне, — покачал я головой. — И коли будешь рядом и верна, то участь стать немёртвой не грозит тебе.

— Ты дал слово, — кивнула супер.

Мертвецов на берегу Стикс немного, в основном только несознательные, те же самые, что и в прошлый раз. И несознательных удивительно мало — видимо, людей, которые действительно не верят вообще ни во что, рождается не так уж и много.

Харона долго ждать не пришлось — его лодка появилась из белого тумана спустя пару минут ожидания.

— М-м-м-м!!! — задёргался Блейзер.

— На троих, — сказал я и протянул монеты.

— Тебе, пока не придёт время, нет доступа к Аиду или Стикс, — покачал головой настоящий Перевозчик. — Отдай мне этого несчастного, прими подарок от богини, а после уходи.

— Что за подарок? — спросил я.

— Амброзия для той, что её жаждет, — ответил Харон. — Не медли — у меня полно работы.

— Не так уж и полно, — указал я на группу из двадцати трупов.

— И всё же, — Харон вытянул руку с мешочком. — И оплати проезд за этого юнца.

Принимаю мешочек, на который очень пристально смотрела Шув, передаю монету и Блейзера.

— Жесток ты, коли передал его богине Бии, — вздохнул Харон с нотками неодобрения. — Ужель ли заслужил он этой участи?

— Мне всё равно, — пожал я плечами. — Мои враги достойны всяких бед, что в силах мне на них обрушить.

— Как знать…

Дёргающийся и мычащий Блейзер упал на дно лодки, а я открыл мешочек с амброзией.

— Дай мне её! — взмолилась Шув. — Пожалуйста!

— Имей терпение, беспутница, — покачал я головой и прошёл к ближайшему относительно ровному камню.

— Надо отсосать? — с готовностью спросила супер. — Я всё сделаю!

— Ох… — вздохнул я. — Пропащая…

Присаживаюсь у камня и достаю из рюкзака ложку.

— Садись и ешь, — велел я Шув, когда она медленно приблизилась ко мне.

Экономить смысла нет, через три часа с чем-то вся эта амброзия превратится в ничто.

Людмилу долго уговаривать не пришлось, она буквально набросилась на мешочек и начала быстро поглощать гелеобразную красноватую кашицу, вкус которой способен вызвать настоящую психологическую зависимость. Не знаю, ради чего бы я был решительно готов отсосать кому-либо…

Она расправилась с амброзией менее чем за минуту, после чего с наслаждением отрыгнула и завалилась прямо на безжизненную землю Царства мёртвых.

— Довольна? — поинтересовался я, снимая маску. — Стоило того?

— А ты как считаешь? — спросила Шув с блаженной улыбкой.

— Довольна, — решил я.

— Ты же не педик? — поинтересовалась она.

— То, что я отказался совать член куда попало, не делает меня педиком, — ответил я на это. — Судя по тому, как легко ты на такое согласна, это именно «куда попало»…

— Ты сперва сам попробуй посидеть в клетке столько времени, наедине с ломкой! — приподнялась Шув. — И потом уже говори, кто и на что легко соглашается! И, всё-таки, не хочешь?

— Да что с тобой не так? — спросил я.

— Просто хочу сделать тебе приятно, — улыбнулась Шув.

— Ну, раз хочешь сделать приятно… — заулыбался я лукаво, но затем резко сменил выражение лица. — Иди нахрен.

— Как знаешь, — пожала плечами супер. — Если передумаешь — дай знать. Я как пионерка — всегда готова.

— Пионерка… — процедил я, после чего забрал ложку.

Вернулись к вертикальному пролому в скале. Обнаружил тут следы ящера, который наложил кучу прямо там между рельсами.

— Вот скотина… — пробурчал я и начал подъём. — Не задерживайся, а то тебя точно сожрут здесь, Шув.

Стоило подняться в метро, как в нос ударил запах сырости, хотя в подземном мире он не особо ощущался, хотя там всё вокруг было пропитано влагой. Видимо, действительно, там даже воздух другой.

— Почему я по тебе фанатела… — вдруг заговорила Шув.

— Ты фанатела? — спросил я. — Всерьёз, как те долбанутые, что присылали мне под дверь свои ношеные трусы или ведьмовские заговоры?

— Ха-ха, правда присылали? — засмеялась она.

— Систематически, — ответил я серьёзно. — И это не смешно ни разу. Чувствовал себя в те моменты каким-то корейским певцом…

— Я фанатела по тебе не так, — покачала своей лысой головой Шув. — Твои плакаты висели, конечно, но я никому не показывала свою комнату.

— Чего во мне такого, чтобы по мне фанатеть? — спросил я.

— Ты же простой, — без раздумий ответила Шув. — Не в смысле тупой, а в смысле симпатичный парень, будто из глубинки. И в то же время непростой — играешь отлично, лучше всех, кто играл с тобой в обоих «Бесах». Но смотришь на тебя и кажется, будто тебя легко можно увидеть по дороге на работу или в автобусе — обычный парень, красивый и обаятельный.

— А-а-а… — покивал я. — Теперь понятно. Ну, спасибо, наверное.

— Этого нет у большинства актёров, — продолжила супер. — Все какие-то напыщенные по жизни, сразу видно, что считают себя высшей кастой и простые сиволапые их не интересуют. С тобой не так. Ты и в жизни сильно от них отличаешься.

— Хм… — произнёс я. — Никогда не задумывался.

— Вот именно, — улыбнулась Шув. — Идём обратно на Васильевский?

— Идём.

Глава шестая. Вереницы убийц

/12 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, станция «Крестовский остров»/

Замираю на месте и даю знак Шув.

— Т-с-с… — приложил я палец ко рту.

На поверхности было как-то шумно: кто-то стрелял одиночными, а ещё несколько раз прострекотал пулемёт.

— Это могут быть наши? — тихо спросила супер.

— Не должны, — покачал я головой. — Похоже, опять «попаданцы».

— Может, выйдем где-то ещё? — предложила Шув. — У этих есть огнестрел…

— Надо проверить, кого это к нам закинуло, — вздохнул я, опуская маску на лицо. — Осторожно ступай, тихой поступью.

Медленно поднимаемся по ступеням эскалатора на поверхность, а интенсивность стрельбы снаружи только нарастает.

Приближаюсь к фойе и сразу вижу большую группу людей, сидящих плотной кучей в центре, а вокруг них ходили какие-то солдаты в форме толи красноармейцев, то ли кого-то ещё.

— Стой! Кто идёт⁈ — увидел меня солдат с Мосинкой.

— Опусти винтовку, — сказал я ему. — Стрелять по мне не только бесполезно, но ещё и вредно для твоего здоровья. Кто такие будете?

— А ну стой! — примчался офицер с Наганом. — Оружие на землю!

Гражданские, одетые в архаичную одежду, откуда-то из 20−30-х годов, начали паниковать. Раздался выстрел в воздух.

— Всем успокоиться! — скомандовал офицер. — Ты кто такой⁈ Что это за место⁈

— Кто я такой? — ткнул я в свою грудь. — Дмитрий Верещагин. И это всё, что нужно знать обо мне, на данный момент. А вот ты кто такой? Представься.

— Штабс-капитан Шулебский! — представился офицер.

Это, как я понимаю, аналог капитана в Русской императорской армии. (1) Значит, беляки к нам нагрянули… Это всё осложняет. И, да, вижу, что красных звёзд нет, присутствуют погоны с четырьмя капитанскими звёздами и красной полосой, ну и чёрные усищи у него какие-то уж больно дореволюционные.

— В это будет очень сложно поверить, но вы оказались в другом мире, — привычно завёл я разъяснительную шарманку. — Сейчас двенадцатое мая две тысячи двадцать второго года и вам всем очень не повезло, что вы здесь оказались. Как я понимаю, вы уже столкнулись с нашими высококультурными горожанами — мы называем их зомби, а кто-то называет мертвецами или даже жмуриками. Они по умолчанию недружелюбны, поэтому вы правильно сделали, что открыли по ним огонь…

— Откуда ты вылез⁈ — выкрикнул офицер. — Что за бред сейчас несёшь⁈

— То место, откуда я вылез — это подземное метро, — сообщил я. — А о бреде — я уже сказал, что поверить будет сложно, но придётся, если хотите выжить в наших крайне жестоких к новичкам реалиях.

— Это какая-то провокация! — заявил штабс-капитан Шулебский. — Ты что, хочешь, чтобы я тебя расстрелял⁈

— Если попробуешь, тебе очень не понравится результат, — предупредил я его, опуская на лицо маску.

Но наша беседа была прервана рёвом, донёсшимся с улицы.

— Это чаржер, — сообщила Шув. — Лучше убрать его, пока он не ворвался внутрь.

— Глаголешь истину, беспутница, — согласился я. — Уйди с дороги, офицер…

Штабс-капитан попытался навести на меня свой Наган, но его остановил какой-то солдат с красным погоном, имеющим три поперечные полоски золотого цвета.

— Ваше благородие, по нему видно, что он что-то знает, — шепнул этот солдат. — Повремени, бога ради…

Мы же вышли на улицу, мимо двух десятков солдат, держащих оружие наготове, где увидели здоровенного раму, спешащего к нам на четырёх костях.

Это, как я понимаю, дальнейшее развитие классического рамы — морда его покрыта костяным наростом, закрывающим переднюю её часть, вдоль всей груди тоже толстый костяной нарост, а мышечной массы стало гораздо больше. Гора мёртвого мяса уже не может ходить на своих двоих, поэтому двигается на всех четырёх конечностях, что получается у неё довольно быстро…

— Как будем валить? — спросила Шув, вынимая из ножен свои гросс-мессеры. — В башку стрелять бесполезно, поэтому надо брать в ножи.

— Узри же, почему я лучше, чем ты, — усмехнулся я и побежал навстречу раме.

Сократив дистанцию до минимальной, я позволил раме замахнуться его здоровенным кулачищем, после чего прошёл под руку и палашом перерубил ему подмышку.

Резким рывком ухожу из-под туловища рамы и следующим движением протыкаю тыльную часть его правого колена, после чего отступаю на пару шагов и жду реакции этой твари.

Да, они не чувствуют боли, а может и чувствуют, но очень хорошо это скрывают, так как отрывание конечностей и кусков плоти не вызывает в них каких-либо острых эмоций, но руки и ноги им тоже нужны. Вот и раскачанный рама не мог больше орудовать правой рукой и опираться на правую ногу, поэтому рухнул на правый бок, после чего получил где-то десять сантиметров стали в затылок.

Прирост могущества был средней силы, что очень приятно.

— Вот так мы решаем проблемы, — улыбнулся я Шув, снимая маску. — Идём обратно к белякам.

Вернулись к входу на станцию метро и сразу начали наблюдать охреневшие лица императорских солдат и офицеров.

Тут, судя по погонам, есть сержантский состав, представленный в виде пяти единиц, а также офицерский состав, представленный в виде трёх единиц, причём один из них аж генерал.

— Что это за чудище? — спросил штабс-капитан Шулебский.

— Мы называем их рамами, — ответил я. — Но вы можете называть, как хотите. Хоть питерскими крепышами.

— Это Петроград? — вступил в разговор генерал с вычурными погонами, имеющими по две малые звезды.

— С кем имею честь? — спросил я.

— Генерал-майор Артамонов Николай Николаевич, — представился генерал.

Ростом он где-то метр восемьдесят, худой, возрастом не более пятидесяти лет, лицо холёное и лощённое, видно, что потомственное благородие, а изысканность его подчёркивается усами на манер Сальвадора Дали. Стрижен коротко, с пробором, волосы прилизаны и вообще, выглядит он так, будто прямиком со светского раута в наши вечно воюющие сами с собой палестины…

— Дмитрий Верещагин, вольный воитель, авантюрист и актёр, — представился я. — Не могу сказать, что рад вас здесь видеть, ведь обстоятельства, но я должен сказать вам пренеприятнейшую новость. Вы попали в очень сложную ситуацию, вам придёт неизбежный конец, ведь это не единственный рама в этом городе, если, конечно…

— «Если, конечно» что? — спросил генерал-майор.

— А вы не молоды для генерал майора? — поинтересовался я вместо ответа.

— Идёт война, — пожал тот плечами, а затем повторил свой вопрос. — «Если, конечно» что?

— Если я не решу, что вам надо обязательно помочь, — улыбнулся я. — Мне известно одно безопасное место, где вас могут принять, но ваше благополучие там будет зависеть от ваших политических взглядов.

— В ваших силах нам помочь? — спросил Артамонов. — И что это значит — «будет зависеть от ваших политических взглядов»?

— В моих, — подтвердил я. — А зависеть будет от того, как вы относитесь к марксистам и готовы ли принять их мировоззрение в качестве основного и единственного. Если нет — вы с ними не уживётесь.

— Что за марксисты? — недоуменно спросил генерал. — Кто это такие?

— Коммунисты? — задал я наводящий вопрос.

— Понятия не имею, о ком вы, — признался генерал.

— А, вот оно как… — изрёк я задумчиво. — Что ж, тогда это будет сюрпризом. Возможно, неприятным.

— Какие есть альтернативы? — спросил генерал.

— Остаться здесь и умереть, ведь район очень небезопасен, — улыбнулся я. — Или же попытать счастья у «Бригады» — сборища любителей изнасилований, жестоких убийств и кровавых забав. Вам у них не понравится.

— Вы можете отвести нас к этим «марксистам»? — спросил генерал.

— Могу, — ответил я. — Но вам придётся слушаться меня беспрекословно, ведь, ещё раз напомню, район очень и очень небезопасен.

— Мне нужно обдумать ваше предложение, — произнёс Артамонов и удалился к своим офицерам.

Забавно. Это он снисходит к моим предложениям… Повезло ему, что я решил не грабить их, на что с лёгкостью пошла бы Шув или ей подобные суперы.

— Чего ты на меня так смотришь? — недоуменно спросила Людмила.

— Ничего, — ответил я и отвернулся к солдатам.

Физиономии у всех рабоче-крестьянские, простые и понятные, нет этого великосветского лоска и презрения ко всем, кто ниже — говорят, что это презрение вырабатывается в первые годы жизни аристократом.

«Россия, которую мы потеряли», — подумал я.

То, что генерал-майор уже определил меня в существа простолюдинские, подлого происхождения, было понятно по его взгляду, изменившемуся сразу, как я с ним заговорил. Видимо, манера речи сильно отличается от той, к которой он привык, когда вращался в своих благородных кругах.

Мне всегда было интересно, кто эти люди, что придумали термины «сиволапый», «смерд», «быдло», «подлый люд» и им подобные? Это ведь не просто оскорбительные слова, а изначально термины, что предназначались для определения низшего сословия.

— И я бы посоветовал поторопиться с решением! — обратился я к генерал-майору. — Стрельба всегда привлекает зомби!

Первые вестники надвигающейся толпы мертвецов уже падали из окон и выходили из дворов. Наблюдения показали, что зомби вообще за любой кипеш, кроме голодовки. Если кто-то из мертвецов, по какой-то причине, вдруг пошёл куда-то, то остальные, дабы не упустить возможной халявы, спешно отправятся за ним. Так и создаются потоки межрайонных мигрантов, которые легко, на таком-то энтузиазме, могут покинуть город.

На канале «Питер познавательный» было два видео, в которых дрон следил за единственным зомби, которого сочли самым любопытным и наглядно продемонстрировали, как именно формируются орды. И это действительно было познавательно.

Я насчитал не меньше сорока солдат, часть из которых вернулась из соседнего здания, где они что-то искали.

— Братец, — обратился я к ближайшему солдату, ищущему что-то в сидоре. — Курево ищешь?

На вид ему лет двадцать, может, двадцать пять, ростом на голову ниже меня и худой какой-то. Из-под фуражки торчит залихватски закрученная копна волос. В экранизации «Тихого Дона», у Григория Мелехова, исполненного Петром Глебовым, была точно такая же копна из-под фуражки. Мода, видимо.

— Вроде оставалась махорка… — ответил тот, выкладывая на пластиковый стул свои пожитки.

— Угощайся, — протянул я ему пачку сигарет.

— А это что такое? — насторожился он.

— Почти как папиросы, но лучше, — ответил я. — Американские…

— Тогда благодарствую, — улыбнулся солдат. — Мериканское, надо ж.

— Тут такого полно, — ответил я ему. — Как звать?

— Никодимом назвали, — представился солдат. — Из Семёновых.

— Дмитрий, — представился я, прикуривая сигарету зажигалкой с пьезоэлементом. — Из Верещагиных.

Никодим смотрел на это с изумлением, но быстро взял себя в руки и старательно навесил на лицо нейтральное выражение.

— Это Петроград, да? — спросил вдруг солдат Семёнов.

— Санкт-Петербург, — поправил я его. — Две тысячи двадцать второй год от Рождества Христова. Далеко вас закинуло, но вы такие не одни.

— Правда, что ль? — удивился солдат, недоуменно разглядывая сигаретный фильтр.

— Ты кури, — поджёг я зажигалку. — А так, да, правда. Прошлого не вернуть, а будущее покрыто густым мраком — просто постарайся смириться, что назад уже не воротишься. Надо устраиваться в новом мире и здесь, если подумать, тоже можно жить. Если повезёт, то даже лучше, чем раньше.

Закурив сигарету, Семёнов начал обдумывать мои слова.

— Я чего подошёл-то? — будто бы спохватился я. — Откуда будете?

— На смотре стояли, — пожал плечами солдат. — Потом как почернело всё на миг, а затем сразу эти появились, грязные и вонючие которые, стало быть. Хрипят, рычат, нападают на всех… Я на штык одного, как положено, в точку, а он, стерва такая, не хочет умирать. Хорошо, что рядом Петруха был, он его прикладом по башке, а тот помер, стало быть. Эх, Петруха…

Подошёл ранее виденный сержант или кто-то вроде сержанта.

— Не изволите папироской угостить? — спросил он меня, после чего перевёл взгляд Семёнова.

Солдат всё понял и быстро удалился к своим соратникам по армейской пищевой цепочке.

— Старшина Аркадий Пасюра, — представился мой новый собеседник.

Вот этот точно походил на опытного солдата. Форма слегка потёрта, но в образцовом порядке, взгляд такой многоопытный, гладко выбрит, оружие держит по-особому, как может его держать только до мозга костей привыкший к нему человек…

— Угощайся, старшина, — протянул я ему пачку.

Чего нельзя отнять у сигарет — это умения облегчать установление социальных контактов. Вроде как и ничего такого, да? Просто подошёл человек и угостил или угостился сигареткой, а уже веский повод, чтобы завязать беседу. А то неудобно как-то — промолчать в ходе такого акта щедрости…

— Значит, ты здесь живёшь, да? — спросил Пасюра.

— Живу, — подтвердил я.

— А эта — тоже здесь живёт? — взглядом указал старшина на Шув.

— Тоже, — вздохнул я. — Чего хочешь-то?

— Того же, с чем ты подошёл к Семёнову, — пожал плечами Пасюра. — Сведения получить какие-нибудь, узнать, кто чем дышит и удостовериться, что ты генерал-майору липу не подсунул. А то всякое бывает.

— Бывает, — согласился я. — Всякое.

— Говоришь, марксисты какие-то тут есть? — спросил старшина.

— Есть, — подтвердил я. — Тут всякие есть. Но в основном зомби. Большая часть нынешнего населения города теперь составляют они.

— Теперь? — зацепился старшина.

— Полтора месяца назад всё это началось, — поведал я. — До этого жили не тужили, всё было хорошо, а у меня вообще отлично, если подумать, но потом в наш мир откуда-то пришла эта зараза, превратившая мирных людей в зомби. Кстати, если кто-то из вас укушен…

И я опомнился прямо очень вовремя. Среди гражданских началось какое-то копошение, а затем очень высоко и пронзительно закричала какая-то женщина.

Я бросился прямо в толпу и сразу же определил возмутителя спокойствия — среди гражданских лежали раненые солдаты, двое из которых уже усердно грызли вопящую женщину.

Вскидываю автомат и тремя одиночными заканчиваю дело.

Люди, до этого толкавшиеся и панически оравшие, замерли.

— Всем успокоиться! — выкрикнул я. — И вернуться на свои места! Старшина, распорядись убрать тела, чтобы не нервировать гражданских!

— Ты чего это раскомандовался⁈ — возмутился отошедший от шока штабс-капитан Шулебский.

— Лучше заткнись, — попросил я его. — Вы понятия не имеете, куда попали и по каким правилам теперь придётся жить. Хочешь оспорить моё лидерство — давай решим всё здесь и сейчас, шашка на меч, один на один.

Но Шулебский оказался не из тех отчаянных головорезов, которых совершенно не смутит картина расправы над убер-рамой.

— Ещё укушенные есть? — спросил я у старшины.

— Вон тот, что лежит, — указал он на третьего раненого.

Поднимаю АК-103 и делаю одиночный выстрел в голову раненому.

— Ты чего творишь⁈ — выкрикнул старшина.

— Привыкай, — вздохнул я. — Запомните! Кого укусит такая тварь — считай уже умер! Спасти его нельзя — только упокоить окончательно! Зарубите это себе на носу! Милосердие в их отношении подобно самоубийству! Чем раньше вы все это поймёте, тем больше у вас шансов выжить!

Я опустил сейчас тот факт, что даже если знаешь все нюансы современной жизни, шансы на уверенное выживание крайне низки…

— Я остановился на том, что зомби кусали случайных людей и превращали их всебе подобных, — продолжил я разговор со старшиной, будто ничего только что не происходило. — Любой укушенный — потенциальный источник заражения всей группы. В первый день этого никто не знал, поэтому врачи пытались им помочь, полиция пыталась задерживать заражённых…

В общем, я в общих чертах описал старшине то, что происходило в первые дни. Даже привёл примерные цифры, сколько людей погибло и что было в других странах.

— Нам, можно сказать, очень повезло, что у нас страна не самая населённая, — закончил я.

— А я раньше считал, что хуже войны не придумаешь, — вздохнул старшина.

— Ха-ха, ты ещё не всё видел, — засмеялся я грустно. — Но увидишь.

— Дим, мы долго ещё тут проторчим? — подошла Шув. — Я понимаю, что ты весь из себя крутой, но стреляли тут много…

У императорских верноподданных с собой пулемёт Максима, скорее всего, образца 1910 года, который они использовали для нейтрализации вон тех мертвецов, что лежат у подъезда жилого комплекса плотной кучей изрешеченных тел.

Они уже поняли, что лучше стрелять и бить по головам, поэтому все лежащие на асфальте зомби упокоены надёжно и окончательно…

— Сколько потребуется, — ответил я. — Бросать этих людей я не буду.

— Я и не предлагаю тебе бросить их, — тяжело вздохнула Шув. — За кого ты меня принимаешь?

— За бригадницу, — усмехнулся я.

— Я говорю, что надо поторопиться, — произнесла супер.

Но долго ждать ответа от целого генерал-майора Русской императорской армии не пришлось.

— Я согласен, — сообщил Артамонов. — Мы пойдём к твоим марксистам, кем бы они ни были.

— Тогда собирайтесь, — сказал я. — В походную колонну, оружие наготове, слушаться меня, как отца родного. Выходим через пять минут.

Время, чтобы искать транспорт, безвозвратно упущено, да и автобусов в городе не так много, как кажется обывателям, а ещё их порой хрен заведёшь, поэтому идти мы будем пешком. А то ещё футуршок, когнитивный диссонанс у путешественников во времени…

Повезло, что в том направлении, куда мы идём, сразу начинается парковая зона, через которую простирается Батарейная дорога — зомби много там быть не может.

Откуда-то с севера раздался звук реактивного двигателя, что вызвало панику среди гражданских и очень сильно напрягло солдат и офицеров.

— Причин для паники нет! — заявил я. — Это обычный военный самолёт! Не переживайте, всё в полном…

И в этот самый момент где-то в юго-западной части города что-то очень громко взорвалось.

— Это всего лишь авиационная бомба! — заверил я всех присутствующих. — И это отличный знак для нас! Без паники! Всё идёт так, как должно идти!

— Что ты такое говоришь?.. — гневно прошипел испуганный генерал-майор.

— У нас это в порядке вещей, — пожал я плечами. — Вам остаётся лишь принять это, как часть объективной реальности. Иначе вам не выжить.

Я уже привык, что в любое время суток в небесах может появиться очередной незваный гость нашего мира, который ещё не знает, что выполнить поставленную командованием боевую задачу он уже не сможет. Хуже, конечно, когда нас бомбит что-то из альтернативного будущего, но даже от фашистских артиллеристов бывает много проблем.

«Всегда знал, что Питер — это какое-то особенное место», — подумал я, ободряюще кивая генералу. — «За него отчаянно сражаются в сотнях миров…»

— Безумие… — констатировал генерал-майор Артамонов.

— … в котором вы теперь живёте, — дополнил я. — Идём дальше. Тут недалеко, на самом деле.

Прошли парк насквозь — мои ведомые охреневали от видов, ведь в парке есть американские горки, которые выглядят очень футуристично и необычно. Хотя больше их внимания привлекали брошенные коляски, опрокинутые тележки со сгнившим содержимым, а также прочие признаки минувшей цивилизации.

— Обратите внимание! — воскликнул я. — Газпром-арена! Здесь проводились самые знаковые матчи всё никак не желающего окончательно умереть российского футбола! Для тех кто не знает, футбол — это когда десять миллионеров пытаются отнять друг у друга мяч, а за всем этим наблюдают простолюдины, потратившие на это зрелище часть своей скромной зарплаты! Их никто не заставляет, но они упорно идут на матчи и смотрят, смотрят, смотрят!

Минут через тридцать, мы поднялись на западный скоростной диаметр, где началась самая опасная часть — узкое пространство, на которое свободно заходят зомби и даже Аид не знает, сколько их там сейчас. Мы с Шув прикончили пару десятков по пути сюда, но они появляются тут регулярно, будто это какая-то особо важная кормовая база для зомби.

— Отсюда можно пронаблюдать лишь незначительную часть красоты этого великого города! — вещал я с интонациями заправского гида. — Те странные коробочки замысловатой формы — это жилые дома. Да-да, там жили люди и у нас в порядке вещей, когда здания строят высотой в двадцать, а то и тридцать этажей! Открою вам секрет — у нас есть даже «Лахта-центр», восемьдесят семь этажей и четыреста шестьдесят два метра! Высочайшее здание Санкт… прошу прощения, Петрограда! С ума сойти можно, не думаете?

Дошли почти до самого конца мостовой части западного скоростного диаметра и я увидел неприятное, но вполне ожидаемое зрелище.

— А сейчас вы можете увидеть, как зомби, упавшие в Малую Неву, уносятся течением, — сообщил я своей невольной экскурсионной группе. — Увы, но часть из них, всё же, прибивается к берегу, чтобы чинить препятствия даже тем живым, что как-то умудрились укрыться на острове. Вот такие вот дела, да…

В конце скоростного диаметра был установлен блокпост Коммуны.

— Это кто такие, Верещагин? — спросил начальник блокпоста, Иван Николаевич Гончарский, полковник МВД в отставке.

Вроде как, он ушёл в отставку ещё в конце 90-х и должен быть дедом, но так получилось, что теперь он у нас супер. Способен телекинезом манипулировать четырьмя неодушевлёнными объектами массой до десяти килограмм и на дистанцию до ста метров. Редкий потенциал сверхспособности — он способен метать во врагов гранаты, снаряды, мины, копья, дротики и так далее, поэтому его одного достаточно, чтобы надёжно перекрыть скоростной диаметр, но с ним ещё десять бойцов.

Насколько я знаю, он присоединился к нам дней пять назад, но познакомился я с ним только сегодня, когда шёл на Крестовский остров.

Я тут большую часть людей, постоянно обитающих в Коммуне, ни разу не видел, потому что бабуля развела бурную деятельность и все постоянно куда-то уходят, что-то делают, а потом оказывается, что стену надо срочно расширять, чтобы зомби вновь не заняли освобождённую территорию…

— Нашёл тут неподалёку, — ответил я. — В любом случае, надо доставить в Коммуну и опросить. Может, кто-то захочет остаться…

— А оружие? — спросил Гончарский.

— У нас тут апокалипсис, — развёл я руками. — Сам бы оружия ни за что не отдал и других принуждать не стану. Тем более, у них винтовки Мосина и один пулемёт Максима. Да и не ожидаю я от них проблем, в ближайшее время.

— Ладно, — кивнул полковник в отставке, выдержав короткую паузу на раздумья. — Но под твою ответственность.

— Как и всегда, — усмехнулся я.

— Проходите, — разрешил командир блокпоста.

Коммуна ждёт дерьма со всех сторон, даже сверху и снизу, поэтому там, где это возможно, стоят вот такие блокпосты, усиленные лояльными суперами.

— Ёперный театр… — изрёк вдруг Гончарский, посмотрев куда-то в сторону Малой Невы.

Я перевёл взгляд в том же направлении и обомлел.

— Обалдеть, — поддержал я реакцию полковника. — А вот это интересно!

По течению медленно и величественно дрейфовал фрегат-ресторан, который кто-то отшвартовал и пустил в вольное плавание.

Примечания:

1 — Штабс-капитан — Верещагин ошибается, потому что штабс-капитан был ниже капитана и занимал положение между поручиком и капитаном. И он введён в заблуждение наличием четырёх звёзд на погоне и одной полосой, что в точности копирует привычный для него капитанский погон. В Русской императорской армии капитан не имел на погоне никаких звёзд, а мог похвастаться только одной продольной полоской.

Глава седьмая. Жертвы

/12 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, западный скоростной диаметр/

— Я хочу себе этот корабль, — уверенно произнёс я.

— Но там же целая куча зомби, — сказала на это Шув. — Воняет, наверное, как в коллекторе.

— Отмыть можно всё, — заявил я. — Оснастить эту штуку мощным двигателем, набрать команду — здравствуй, мир! Можно будет разведать, как дела на Готланде. Ну и в Европу сходить, узнать, что там осталось интересного.

— Насколько я знаю, туда улетели ядерные ракеты, — сообщила мне Шув.

— Ну и что? — спросил я недоуменно.

— Радиация, мутанты, ядерная зима и всё такое… — перечислила она.

— В Фоллаут переиграла, что ли? — усмехнулся я. — Даже если туда отправили хоть тысячу боеголовок, есть бесчисленное множество маленьких городов, в которые даже не целились. Там радиационный фон в полном порядке, а ещё всякие полезности в целости и сохранности. И я думаю, что сейчас самое подходящее время для безудержного мародёрства.

— Ну, как знаешь, — пожала плечами Шув.

— Отлично знаю! — усмехнулся я. — А теперь бери колонну под начало и веди их в Коммуну. У меня, внезапно, всплыло новое дело.

— Уверен, что мне можно доверять? — лукаво улыбнулась Шув.

— Ты ведь знаешь, что я найду тебя, — совершенно серьёзно произнёс я. — И тогда я отдам тебя Бие, и попрошу её, чтобы она развлекалась с тобой как можно дольше.

— Да шучу я! — сдала назад супер. — Я доведу их.

— Сделай это так, будто от этого зависит твоя жизнь и то, что будет сразу после…

Оставив белых на Шув, я помчался к спуску со скоростного диаметра.

Фрегат, на корме которого написано «Фортуна», медленно двигался к выходу на Невскую губу, откуда ему прямой путь в Финский залив, а оттуда в Балтику. И всё — ищи свищи его потом.

Надо перехватывать сейчас.

Я был на этом корабле-ресторане, там есть аутентичный руль, а паруса функциональны — сам хозяин ресторана хвастался, что, теоретически, на «Фортуне» можно отправиться в море, но сам он бы не рискнул.

Спускаюсь на песчаный берег и начинаю разоблачаться. Оглядываюсь на предмет дронов, вглядываюсь в облачные небеса и решаю, что лучше забрать доспехи с собой. Пусть весят прилично, но оставлять их тут — рисковать бесценным и невосполнимым ресурсом. Да и непонятно, сколько на корабле зомби и какие они по качеству.

Извлекаю из рюкзака длинный шнур и тщательно скрепляю доспехи вместе, после чего привязываю их к поясу. Будут упорно тянуть на дно, но я чувствую, что они не станут большой помехой.

Фиксирую примерную траекторию корабля и решительно захожу в прохладную воду.

Мои ощущения меня не подвели и я, действительно, легко держусь на воде даже с тяжёлым грузом.

Плавать я, вообще-то, не умею, но зато умеет Тесей. И ещё как.

Развив очень большую скорость плавания, с пеной, образующейся при каждом гребке, я стрелой помчался к неспешно двигающемуся кораблю, на палубе которого шатались мертвецы. Они не спешили спрыгивать в воду, потому что не особо любили её, по не вполне понятным причинам.

Где-то за десять с лишним минут, догрёб до фрегата и в рывке из воды зацепился за самый нижний пушечный порт. Дальше было дело техники — по портам добраться до фальшборта и аккуратно перемахнуть через него.

Я сразу же оказался в тесной компании зомби, которые заметили меня практически мгновенно. Они оживлённо поплелись в мою сторону, а я вынул из ножен палаш и приготовился к бою.

Резкими и скупыми ударами начал методичную зачистку палубы, что не заняло много времени. Мертвецы тут были обычные, поэтому они вообще ничего не могли мне противопоставить. Вот будь их хотя бы сто…

Обезглавленные тела, чтобы не откладывать на потом, скидывал за борт, на корм рыбам.

— Негоже править кораблём, не зная, что же в трюме, — решил я для себя.

Стеснённые пространства под палубой создадут некоторые проблемы, поэтому я облачился в доспехи, вытер палаш ветошью и поместил его обратно в ножны. Пришло время кинжала Рагнара…

В полном боевом облачении, готовый ко всему, я спустился по широкой лестнице под палубу, где сразу же начал принюхиваться. Мертвечиной не пахнет, но воняет гниющими продуктами.

Помещение за помещением, исследую фрегат и обнаруживаю троих зомби в каюте владельца корабля-ресторана.

«Наверное, если бы корабль прибился к берегу где-нибудь в Европе, они бы долго гадали, как он пришёл аж из самой России…»

Вытаскиваю тела трёх упокоенных и выкидываю их за борт.

Больше никого на корабле не нахожу, поэтому решаю, что самое время заняться изменением курса.

Поднимаюсь на палубу и иду на капитанский мостик. Штурвал был умышленно заблокирован в нейтральном положении, чтобы течение Малой Невы не разворачивало корабль, но я быстро разбираюсь, что именно блокирует руль, после чего кручу штурвал вправо, чтобы корабль начал поворачивать налево.

Я сразу почувствовал феноменальное сродство со штурвалом, будто всю жизнь только и делал, что крутил штурвал корабля. Это было необычно.

Течение не сопротивляется и фрегат начинает поворачиваться. А вот когда корабль встал на курс к морскому вокзалу, блокирую штурвал и иду разбираться с парусами.

Предыдущий владелец корабля-ресторана говорил, что обернул шёлковые паруса в брезент, чтобы не подвергать нежную и дорогую ткань воздействию речной среды.

— Но что за сука решила срезать швартовые? (1) — спросил я себя. — А где стояла «Удача»?

Начал вспоминать, параллельно активно крутя штурвал, о дне, когда я посещал этот корабль-ресторан. Вроде бы, это было где-то полтора года назад, меня позвал туда мой менеджер, Владимир Пахомович, просто на ужин, чтобы поболтать и обсудить будущее. Там-то я и познакомился с владельцем ресторана, имени которого уже, увы, не вспомню.

— У крепости, — вспомнил я. — На петровской набережной.

Место очень козырное, землю там купить было вообще нереально, аренда помещений стоила безумных денег, поэтому организовать что-то на воде — это элегантное решение.

До причала было километра два, корабль шёл по течению очень медленно, поэтому я закурил и задумался о том, что можно сделать с этим кораблём, чтобы приготовить его к дальним походам.

Надо будет оборудовать стапели и вытащить корабль на берег, чтобы заняться тотальной модернизацией, в которую будет включена установка двигателя, добавлено усиление корпуса бронёй, а также оснащение достаточно мощной артиллерией.

Я планировал не это, не получение уже готового корабля, но раз он буквально сам продрейфовал мимо меня…

Когда я пересёк Петровский фарватер, течение перестало мне помогать, поэтому я повернул корабль налево и занялся парусами. Основные расчехлять было не нужно, поэтому я ограничился лишь маневровыми парусами.

Управление не было сложным, Тесей виртуозно маневрировал и на менее совершенных кораблях, поэтому я легко подвёл корабль к причалу и, спрыгнув на бетон, повязал швартовые на прикольные кнехты.

Снимаю маску и пытаюсь повторить то, что легко делал секунды назад. Узел «восьмёрка» с первого раза повторить не удалось, но остальные швартовые уже повязаны, поэтому есть возможность попрактиковаться…

— Верещагин⁈ — окликнули меня с крыши морского вокзала.

— Вы кто такие⁈ — спросил я, с третьей попытки завязывая правильную «восьмёрку» на кнехте.

— Пост наблюдения за морем! — сообщил боец в форме ВС РФ, стоящий за бруствером из мешков с песком. — Нас не предупреждали, что будут причаливать суда, поэтому мы сообщили в штаб!

— Охраняйте корабль! — велел я. — Это моя собственность, на которую у меня большие планы! Пропадёт — будет суровый спрос!

— Ладно! — не стал спорить наблюдатель. — Проследим!

Киваю ему и иду в сторону оборонительного периметра.

— Дмитрий Ибрагимович! — помахал мне рукой Игорь.

— Здоров! — приветствовал я его. — Запустите?

— Конечно!

Прохожу на территорию Коммуны и вижу взвод красноармейцев, разгружающих кузов КамАЗа. Ящики с боеприпасами.

— Товарищ Верещагин! — подбежал ко мне неизвестный боец. — Вас вызывает к себе товарищ председатель народного совета!

— Срочно? — уточнил я.

— Велено вести сразу же, как явитесь, — ответил боец.

— Ладно, — кивнул я. — Веди.

Бабуля заседала на очередном собрании народных депутатов.

Я как-то зарамблерил на останках интернета, что это такое — советы народных депутатов и понял, что ничего нового Агата Петровна не изобрела, а просто скопировала то, что было создано во времена Революции, с исключением некоторых пунктов, типа, не пускать в советы аристократию, барыг и прочих неблагонадёжных. Сейчас пускают всех, за кого голосуют избиратели, потому что, наконец-то, во всём мире настал первобытный коммунизм — денег нет, вещи имеют только прикладную ценность, оружие имеет высшую ценность, а социальный класс всего один — пища для зомби и друг для друга.

«Наверное, следует называть это диким коммунизмом», — подумал я.

— Появился, наконец-то, — заметила меня бабушка. — Товарищи! Предлагаю поставить на повестку вопрос о белых, коих привела всё ещё приговорённая к расстрелу Людмила Метелина.

Депутаты сначала коллективно посмотрели на меня, после чего начали переглядываться и перешёптываться.

Всего на заседании присутствовало девять депутатов, не считая бабушки, но это логично — людей ещё мало, поэтому много депутатов быть и не может.

— Вот о Людмиле я тоже хотел бы поговорить, — перехватил я инициативу. — Требую для неё амнистии, потому что считаю, что она может принести нам много пользы. Как минимум тем, что неплохой боец. Вдобавок следует сказать, что она не слетела с катушек, как многие суперы.

— Сначала объясни, зачем ты привёл в Коммуну беляков, — потребовала бабушка.

— А что, надо было бросать их на съедение зомби? — усмехнулся я.

— Если бы ты послушал требования их генерала, то всерьёз задумался бы об этом, — вздохнула бабушка. — Он требует связь со ставкой царя, где бы она ни находилась, а также пытается сагитировать наших бойцов переходить под его командование.

Ну, что-то вроде такого я и ожидал.

— Так вы здесь власть — проясните человеку, — улыбнулся я. — Он в шоке, как и все, невольно прибывшие в наш мир. Сейчас он пытается вернуть контроль над ситуацией, утраченный в ходе…

— Мы это знаем и понимаем, — перебила меня бабушка. — Но зачем ты привёл их без согласования с нами?

— Ситуация была очень близкой к критической, параллельно с мыслительным процессом я ещё и от зомби отбивался, вообще-то, — ответил я. — Да и как ты себе представляешь согласование спасения жизней двух сотен людей?

— Тем не менее, — покачала головой Агата Петровна.

Хочет взять под колпак, чтобы по стойке смирно стоял и строевым шагом ходил, когда надо будет сходить в ларёк за пивом и сигаретами…

— Бабуль, ты меня не строй, — вздохнул я. — Другим коммунарам можешь приказывать, указывать, сеять светлое нефильтрованное, а меня оставь в покое. Я работаю один, начальства над собой не потерплю, поэтому навязчиво требую относиться ко мне, как к стихийному бедствию. Я просто прихожу, иногда помогаю, когда есть возможность, а нет возможности — ну, значит, без меня обойдётесь. Я не часть команды. Кстати о команде…

— Всё с тобой понятно, — поморщилась бабушка. — Не могу сказать, что я удивлена.

— И остальные тоже не удивлены, я надеюсь, — оглядел я присутствующих народных депутатов.

— Дмитрий — свободный человек, — встал со стула какой-то бодренького вида дядька лет семидесяти, одетый в костюм типичного совдеповского стиля. — В ряды ополчения Коммуны он не вступал, поэтому приказы комиссаров и командиров он слушать не обязан, так что имеет полное право так говорить. Не ощущаю почвы под претензиями и неодобрением, Агата Петровна.

Бабуле не понравилось, что дедок попёр на неё, пусть и обоснованно. Внешне это проявилось лишь в на мгновение изменившемся взгляде, а так, каменное лицо бабушки не дрогнуло ни на микрометр.

— И всё же, если уж ведёте кого-то в Коммуну, Дмитрий, будьте добры предупреждать заблаговременно, — продолжил крепкий старичок.

— Мы не представлены, — нахмурил я брови.

— Геннадий Васильевич Шклов, — представился старичок. — Рад очному знакомству.

— Взаимно, — улыбнулся я. — Что там дальше по повестке, Агата Петровна?

— Амнистии не выдаём, — покачала головой бабушка. — Мера пресечения должна быть приведена в исполнение.

Эх…

— Она нужна мне, поэтому я готов щедро заплатить, — заговорил я после паузы. — Я ещё не разбирал кучу сфер, полученных с хладных трупов Барина и его команды — можете забрать их в безраздельное и счастливое пользование, а взамен отдать мне Шув, в безраздельное и счастливое пользование.

— Ты что… — заговорила бабушка.

— Нет, — усмехнулся я. — Почему ты настолько плохого мнения обо мне? Она полезный боец и нужна мне для усиления костяка моей боевой группы.

Очень маленькой, но очень гордой боевой группы…

— И даже не посмотришь, что отдаёшь нам? — усмехнулась бабушка.

— Да мне плевать, — пожал я плечами. — Шув мне ценнее, потому что сферы сверхспособностей не могут прикрыть мне спину.

— Ладно, товарищи, голосуем, — решила бабушка. — Кто за амнистию Людмилы Метелиной? Поднимите руки.

Из десяти депутатов руку подняли семеро.

— Большинством голосов принято, — резюмировала Агата Петровна. — Следующий вопрос повестки — как быть с белыми?

— Я считаю, что нужно отделить военных от гражданских, — вновь встал со стула Шклов. — Пусть военные катятся, куда хотят и умирают во имя царя, но гражданские должны остаться — люди там простые, случайно оказавшиеся рядом с площадью переброса. Перекуём их, постепенно, в настоящих коммунаров.

— Думаю, меня этот вопрос касается очень опосредованно, — поделился я мнением. — Поэтому вынужден откланяться — дела…

Покидаю зал заседаний и иду домой. Политикой не интересуюсь, ни глобальной, ни местной, поэтому мне всё равно, что они там решают и разрешают. Наверное, это налёт прошлой жизни — думай не думай, а всё равно ничего не изменишь. В голосованиях никогда не участвовал, ни в России, ни в Казахстане — выработавшееся за прожитые годы недоверие к власти не позволяло столь напрасно тратить время. Возможно, народный совет дофига чего решает сейчас, но я в него всё ещё не верю. Слишком мало времени прошло, чтобы понять.

— О-о-о, неужто майор Краснодубов собственной персоной? — увидел я начальника штаба сил ополчения Коммуны. — Здравия желаю, товарищ майор!

— Здравия желаю, — расслабленно козырнул мне Евгений Игоревич. — Вот ты-то мне и нужен, кстати.

— В курилку, — призвал я его.

Сели на лавочке в беседке и закурили. Решил, что сегодня хороший день и можно посмолить сигару. Раскуриваю штуку, в которой всякие латентные гомосеки усматривают фаллический символ и начинаю с наслаждением дымить ею.

— Никогда не понимал, что в них находят люди… — произнёс майор задумчиво.

— Так для чего я тебе нужен? — спросил я.

— Слышал я, что ты кораблём обзавёлся, — улыбнулся Краснодубов. — Если не секрет — зачем тебе корабль?

— Нужен для проведения поисково-грабительских морских операций, — честно ответил я. — Европа славится богатством, поэтому будет глупо оставлять всё на поток и разграбление местным мародёрам.

— Вот ты где! — нашла меня Шув.

— А вот и ты, — улыбнулся я. — Поздравляю, кстати! Совет народных депутатов принял решение, большинством голосов, что тебя больше не надо расстреливать. Ты амнистирована и дело лишь за документальным оформлением этого факта.

— Ну… — Шув села на лавку и тоже закурила. — Ура, наверное…

— Промышлять грабежом? — спросил у меня майор.

— Мародёрством, если быть точным в терминологии, — поправил я его. — Грабёж — это отнимать у живых, а я собираюсь грабить мёртвых. Если в каком-нибудь гараже лежит отличный лодочный двигатель или дизель-генератор, то им что, пропадать зря? А если на улице уже который день лежит бесхозная винтовка? Не подобрать такое — это преступление против человечества!

— Делай, что хочешь, — пожал плечами Краснодубов. — У нас своих проблем хватает. Тебе, как понимаю, всё ещё нужны Берсон и Козьмин?

— Ещё как нужны! — усмехнулся я. — Я собираюсь формировать свою команду, в которой вижу не меньше двух сотен бойцов.

Кивнув, майор сделал затяжку.

— Мне тут «внук» звонил, — вдруг сообщил он. — Дико осознавать, что я здесь погиб уже давно, сын тоже уже давно умер, а внук детей и внуков завёл…

— Как пообщались? — поинтересовался я.

— Знаешь, — Краснодубов поморщился. — Странно как-то пообщались. Не знаю, о чём с ним говорить, он не знает — вроде да, родичи, но…

— А как у них дела там, на Готланде? — спросил я.

— Живут, — пожал плечами майор. — Проблемы непрерывных атак зомби у них нет, но вылазки за ресурсами они совершать вынуждены. Думаю, нормально у них всё будет.

— Это хорошо, — кивнул я.

Не стал говорить, что всё это продлится, максимум, пять-десять лет, а потом разрозненные группы на континенте объединятся, насильно ли, добровольно ли, после чего кто-то обязательно захочет присоединить к себе безопасные острова.

— Ладно, пойдём мы, — решил я. — Был рад пообщаться.

— Удачи, — кивнул мне Краснодубов.

— Какие планы? — спросила Шув, когда мы направились ко мне домой.

— Я поем, посмотрю какой-нибудь фильм на DVD или поиграю во что-нибудь на своём компе, после чего завалюсь спать, — ответил я. — Но сначала схожу к капищам.

— А где ты живёшь? — спросила она. — И где жить мне? Можно же у тебя, да?

— Я живу в двушке вон в том здании, — указал я на свою сталинку. — Ты можешь жить у меня, но могу обещать только место на диване.

Мимо прошли два красноармейца, сопровождающих двоих офицеров с генерал-майором Артамоновым. Шли они в зал заседаний — видимо, будут обсуждать правила поведения в Коммуне и дальнейшую интеграцию новичков в наших суровых реалиях.

Сопроводил Шув в свою квартиру.

— А тут как-то по-холостяцки, — дала она свою оценку интерьеру моего жилища. — Вода и свет есть?

— Есть, — кивнул я. — Но помни, что это временное решение. Скоро обсужу вопрос с начальником жилищного хозяйства, как узнаю, кто он такой и где заседает, после чего выбью тебе отдельное жилище.

— А если тебе понравится жить со мной? — лукаво улыбнулась Шув.

— Готовить умеешь? — сразу спросил я.

— Ну, кое-что приготовить смогу, — не очень уверенно ответила она.

— «Кое-что» меня не устраивает, — покачал я головой. — Если умеешь готовить нормально, то твои шансы здорово увеличиваются.

— Я смогу тебя удивить, — усмехнулась Шув.

— Я иду на капища, — сообщил я ей. — Квартиру не сжигать, вести себя прилично.

— Замётано, босс, — улыбнулась Шув.

Во дворе появились подготавливаемые Краснодубовым новобранцы, с которыми сегодня решили проводить подготовку по сборке-разборке стандартного оружия ополченцев — АК-74М.

Для меня загадка, откуда Коммуна берёт оружие, но у них на вооружении армейские образцы, которые достать не так просто, даже несмотря на творящийся вокруг Апокалипсис. Моя гипотеза — связь с Готландом стала гораздо сильнее, потому что тамошние власти всё же решили не оставлять Питер окончательно и поддерживают «свою» силу в регионе, на всякий случай.

— Приветствую, богиня, — привстал я на колено у капища Бии.

— Приветствую тебя, мой верный, — практически мгновенно ответила богиня, будто ждала меня.

— Почему меня не пустили в Царство мёртвых? — спросил я.

— Твоё появление там нежелательно, — ответила она. — Причины всё те же — Сатана и его деятельность.

— Понятно, — вздохнул я. — А на будущее — как можно облегчить получение амброзии?

— Только при личной явке, — ответила Бия. — Через алтарь, как ты, наверное, надеешься, мне тебе ничего не передать. Он работает лишь в одну сторону.

— Жаль, — ответил я на это. — Но тогда у меня будут проблемы с Шув.

— Не в ближайшие десять дней, — сообщила мне богиня насилия. — Она съела не так много, как в прошлый раз, поэтому сможет протянуть больше. От этой зависимости можно избавиться, если постепенно сокращать количество амброзии в порции. В прошлый раз она забила ею желудок, поэтому позывы начались так скоро, сейчас съела лишь пригоршню. В следующий раз я передам ей лишь полпригоршни. Но это создаст другую проблему.

— Какую проблему? — не понял я.

— Снижение количества ослабит и то, что вы называете «ломкой», — ответила Бия. — Пусть после съедения пригоршни амброзии она сможет обходиться без неё почти два десятка дней, не рискуя при этом жизнью и здоровьем, но последствия для неё будут слабее и она сможет отказаться от неё, пусть и очень неохотно. Имею в виду, что отказ её больше не убьёт.

Значит, это не классическая наркота. Ну, неудивительно. Божественная наркота должна работать иначе, она и работает не так, как химическая дурь.

— Хотя ей глупо от неё отказываться, — продолжила Бия. — Не заметил, что она стала чувствовать себя лучше? Молодость и потенциальное бессмертие — кто же добровольно откажется от такого?

— Так амброзия всерьёз это даёт? — спросил я с удивлением.

— Бессмертие она даёт ложное, — ответила на это Бия. — Если регулярно есть амброзию, то от старости и болезней не умрёшь, но всегда можешь быть убит. Молодость она тоже даёт — уже сейчас у неё обновляются внутренние ткани, что омолаживает её на многие месяцы. Но это тоже тщетно, ведь молодость ложная — лишь телесная.

— Вот тут поясни, — попросил я.

— Молодость — это не только молодое тело, но и юность мыслей, — ответила богиня насилия и жестокости. — По-настоящему молодым смертный стать не может. Каждый прожитый год будет оставлять неустранимый отпечаток на разуме, что будет сказываться на всём. Быть вечно юными, духовно и телесно, уделено лишь нам, богам…

А вот эти её слова были достаточно глубокими. Все почему-то думают, что молодость — это только физическое состояние, а не духовное. Но ведь всем известно, что даже мысли могут постареть и устареть. Через двадцать лет молодёжь не поймёт твоих мотивов и ценностей, они будут казаться им парафиновыми и неактуальными, а ты, обеспеченный телесной молодостью, будешь выглядеть для них идиотом под влиянием старых идей.

— Я нашёл корабль, — сообщил я богине.

— Я видела, — ответила она. — Не совсем то, что я имела в виду, но сгодится. Теперь тебе нужна команда.

— Занимаюсь этим, — кивнул я.

— Если тебя не затруднит, мне нужны жертвы, — вдруг сказала Бия. — Не менее пяти суперов. Взамен я обещаю тебе, что Ани Паавола покинет ад и отправится в Элизий.

— С чего такая спешка? — напрягся я.

— Что-то грядёт, поэтому я хочу подготовиться, — ответила богиня. — Сможешь сделать это для меня?

— Постараюсь, — ответил я после недолгой паузы.

— Иди, — велела мне Бия. — И принеси мне жертвы.

Примечания:

1 — Швартов — канат, которым привязывают судно на стоянке.

Глава восьмая. Принудительная остановка

/13 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Что за шум? — вышел я во двор и увидел там кучу народа, также высыпавшего из жилищ, чтобы посмотреть на источник неразберихи.

— Новенькие уходят, — сообщила мне какая-то тётка в домашнем халате.

— Белые? — уточнил я.

— Белые, — подтвердила она. — Так и надо, нечего им у нас делать!

— Прямо все уходят? — задал я следующий вопрос.

— Не знаю, — ответила моя неизвестная соседка.

Эх, придётся самому всё прояснять…

Иду к источнику шума и вижу, как небольшая группа людей при оружии проходит через ворота первой оборонительной линии. Вижу во главе этой колонны генерал-майора Артамонова, а также всех офицеров.

Гражданские и часть солдат остаются, вон, жмутся друг к другу у жилого здания, но основная масса солдат решила остаться верной присяге. Уходящие ещё не знают, что обрекли себя на смерть, но осуждать их я не могу — сам не знаю, как бы поступил в их положении.

— Не смогли уговорить? — спросил я Краснодубова, который наблюдал за уходом группы боеспособных мужчин.

— Не смогли, — ответил майор. — Но гражданские остаются, как и некоторые солдаты.

Я посчитал оставшихся солдат и насчитал пятнадцать человек, среди которых были старшина Аркадий Пасюра и рядовой Никодим Семёнов. Вот эти двое, когда увидели меня, сразу же решили подойди и поговорить.

— Здравия желаю, ваше… — приветствовал меня Пасюра. — То есть, здравия желаю.

— Здравия желаю, — вторил ему Семёнов.

— Здравствуйте, — кивнул я им. — Решили остаться?

— Ну, да, — ответил старшина. — Тут безопаснее и понятнее. Пусть и марксисты… Знать бы ещё, кто это такие…

— Его благородию генералу они точно не понравились, — добавил рядовой Семёнов.

— Узнаете ещё, кто это, — усмехнулся я. — Какие виды на дальнейшую жизнь?

— В ополчение запишемся, — без раздумий ответил старшина. — Говорят, жильё дадут за просто так, и кошт назначат.

— Это замечательно, — улыбнулся я. — Если вдруг будет желание вступить в команду отчаянных и бесшабашно храбрых…

— Ты людей у меня не переманивай, — перебил меня Краснодубов. — Приведёшь бойцов — тогда и получишь своих.

— Ладно-ладно, — вздохнул я. — Но красноармейцы на деревьях не растут, так-то.

— Вот именно, — хмыкнул майор. — Ищи там, где растут.

Генерал-майор со своим немногочисленным войском убыл в неизвестность, а мы пронаблюдали, как закрываются врата. М-да, грустно…

Иду обратно домой, досыпать. Шув похрапывает на диване, из приоткрытого окна доносятся отголоски разговоров соседей, стоящих во дворе и обсуждающих произошедшее, тихо гудит холодильник, а ещё на компьютерном столе моргает синими лампочками роутер.

Закрываю окно и ложусь спать.

Настоящее утро началось где-то через четыре-пять часов, которые я провёл под тёплым одеялом, в кровати.

Заварил кофе, пожарил яичницу, распечатал упаковку вяленого мяса и позавтракал. Яйца поступают из курятника, официально учреждённого в Коммуне в знаменательный день 17 апреля. Не знаю, где они достали кур, но популяцию их постараются умножить, чтобы не лишаться всем нужных яиц, без которых не приготовить много чего.

Со скотом сложнее, потому что мало того, что его нет в Питере, так ещё непонятно, чем его кормить. Без скота не будет мяса, кроме тушёнки, а это проблема. Тут либо всем становиться веганами-куроедами, когда тушёнка закончится, либо осваивать сельскую местность и вылавливать там парнокопытных.

В общем и целом, даже я, не связанный напрямую с делами Коммуны, вижу целые скопления подводных камней, которые обязательно станут проблемой в долгосрочной перспективе.

«Хотя мясную проблему можно частично купировать… рыбой», — подумал я, доедая вяленку. — «Рыболовецкий флот обеспечит людей достаточным количеством незаменимых аминокислот, а ещё я никогда не слышал о зомби-мореходах, что означает высокую безопасность промысла».

Надо бы поделиться с бабулей идеей, хотя, думаю, если я догадался, то она уже давно догадалась. Ну и мне самому было бы неплохо озаботиться рыбацкими сетями на корабль, чтобы было чем прокормиться в тяжкую пору.

Шув проснулась и пошла на запах кофе и еды.

— А мне? — спросила она, увидев пустые тарелки.

— Я что, похож на твою мамашу? — усмехнулся я. — Продукты в холодильнике, кофе в пакете — аппаратурой пользоваться умеешь.

— Мог бы чего-нибудь на двоих сварить… — пробурчала Шув и ушла в ванную.

— Сперва заслужи особое отношение! — крикнул я ей с усмешкой. — Сиди дома, до первого сигнала. Нужна будешь — напишу тебе на Телегу.

— Хорошо! — ответила супер.

А я закончил завтрак, скинул посуду в раковину и пошёл одеваться.

Надо сходить в мастерскую, выполнить несколько заказов, после чего заниматься кораблём.

— Добренького утречка! — приветствовал я Антона Борисовича. — Готовы к работе?

— Доброго! — заулыбался кузнец. — Ещё как готовы!

— Чем «порадуете» на этот раз? — спросил я.

— Поступил заказ на кирасы, — ответил кузнец. — Шлемов у нас в достатке и армейских, а вот с бронежилетами беда. Думаю, тебе это сделать будет проще, чем полные латы.

— Что по материалам? — спросил я.

— Двадцать комплектов нарезал из броневой керамики, — сообщил мне Пронин. — Ох и хлопотное это дело, скажу я тебе.

— Показывайте.

Не знаю, где сталкеры регулярно находят бронепластины, но они не мелочатся — на некоторых разрезанных секциях сохранились этикетки, на которых значится Бр5. Это значит, что пластина способна выдержать бронебойно-зажигательную пулю из СВД, с дистанции, минимум, десять метров. Это значит, что автоматные и пистолетные пули будет держать гарантированно и с меньшим ущербом целостности пластины.

— Что ж, приступим, — вздохнул я и надел на себя металлокерамическую поделку на титановой проволоке.

Решил поэкспериментировать и, сугубо для разнообразия, надел на лицо маску Наполеона.

Кираса, после недолгой задержки, начала метаморфировать и превратилась в кирасу времён Наполеоновских войн. Память, заимствованная у маски, подсказала, что это кираса четвёртого типа, принятая на вооружение в 1812 году.

Особенностью было то, что весь титан, скреплявший разрезанные пластины, пошёл на внешний слой и стал блестеть. Не самое лучшее свойство в условиях современной войны, но это всегда можно замазать краской.

— Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной, — изрёк я и поморщился от скрутившей желудок боли.

Расцепляю крепления и снимаю кирасу. Весом она вышла килограмм в десять, что тяжеловато, но очень близко к современным бронежилетам эквивалентного класса защиты. Никто не будет жаловаться, я думаю, потому что, в отличие от современных бронежилетов, эта кираса будет одинаково защищать под любым углом попадания пули. Бронежилеты же имеют уязвимые места, возникающие из сообразности веса и удобства ношения, а эта кираса их лишена, пусть и в ущерб удобству. Благо, наполеоновские конструкторы знали, что кирасирам приходится часто нагибаться в седле, поэтому в паховой области есть свободное пространство.

— Ещё девятнадцать и всё, — приободрил меня Антон Борисович. — Каждая такая кираса — спасение чьей-то жизни!

— Знаю, — вздохнул я. — Давайте следующую.

Через два с половиной часа покинул кузницу совершенно истощённым. Надо снова позавтракать, потому что завтрак я уже выблевал в ведро. Недальновидно я поступил, что решил позавтракать…

Зато двадцать кирас времён Наполеона, но изготовленные из броневой металлокерамики, заняли свои места на складе готовой продукции. Кто-то выживет за их счёт, а кто-то умрёт. И пусть выживут наши, а погибнут враги. Чем смог, как говорится.

Осознавая, что не дойду до дома, усаживаюсь в курилке и достаю сигареты.

«С такой жизнедеятельностью и секс не нужен», — подумал я.

— А вот и он, — подошёл к курилке красноармеец Козьмин. — Чего не взял меня на прошлую вылазку?

— Тебе не надо было видеть то место, куда я ходил, — вздохнул я. — Очень плохо влияет на идеологическую составляющую…

— Не доверяешь, что ли? — нахмурил брови Константин.

— Это не вопрос доверия, — покачал я головой. — Просто не надо, чтобы остальные знали о том месте. Оно ведь поставит под сомнение ваше учение. Материализм, знаешь ли, не терпит неуместных артефактов. А там не артефакт, а целый артефактище…

— И что же это? — усмехнулся Козьмин.

— Загробный мир, — честно ответил я. — Но я уже вижу, что ты не веришь. Оставим эту тему, хорошо?

— Загробный мир? — лицо красноармейца стало скептическим. — Как попы говорили?

— О, нет, — покачал я головой. — Попы тебе о таком никогда не говорили. Не забивай голову, тебе оно не надо, я уверяю тебя.

— Ну, хорошо, — кивнул Козьмин. — Так когда пойдём на вылазку?

— Пока что рано, — ответил я. — Надо заняться кораблём. Хотя, сначала нужно придумать, как сделать док… В общем, считай, что у тебя с Берсоном отпуск. До востребования.

— Тогда мы, наверное, обратно в ополчение запишемся, да? — спросил красноармеец.

— Нет, — покачал я головой. — Вы всё ещё в моём распоряжении, поэтому просто стойте на довольствии и никуда не ходите. Вы можете понадобиться в любой момент. Вот, например, завтра точно пригодитесь.

— А что завтра? — спросил Козьмин.

— А завтра и узнаешь, — ответил я. — Ох, что-то мне нехорошо… Поплетусь-ка я домой…

Сначала надо посидеть, подумать, аки Пётр I, по морскому вопросу, а затем сходить к Пронину, сделать новый заказ. А после можно и поспать, чтобы поправить подорванное здоровье.

/14 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Ну и задачки ты мне даёшь… — пожаловался кузнец. — Но сделали мы с ребятами, напилили… Ох, сколько абразива изведено…

— И это здорово, что напилили, — кивнул я. — Где они?

— Идём.

Вчера мне пришлось отдать все мелкие сферы, чтобы получить стволы раздолбанных винтовок хай-тек французов и части их брони.

Оказалось, что боеприпасы к футуристическим девайсам уже потрачены, поэтому это передовое оружие годится сейчас лишь в качестве музейных экспонатов. Две единицы так и остались на хранении завхоза, а остальные я забрал, чтобы пустить на то, что высоко поднимет и сильно потрясёт этот мир…

Как я и ожидал, стволы винтовок и пистолетов французиков обладают охренительной прочностью, которая сильно выше, чем у их силовой брони, поэтому я ожидаю, что в качестве армирования новой брони они подойдут лучше, чем любые наши сплавы и составы.

Антон Борисович распилил стволы и сформировал из них две сетки, которые станут основой для нагрудников кирас, основной частью которых будут элементы бронирования французиков.

Полуфабрикаты ждали нас на столах в подсобке Пронина. Выглядели они жалко, но это только пока.

— Вот ради этого момента терпел… — сообщил мне кузнец. — Давай, не томи!

Надеваю первый прототип, после чего натягиваю на лицо маску Наполеона. Это, в каком-то смысле, символично — Наполеон создаёт французские кирасы из французских материалов. Почему-то я даже не сомневаюсь, чтоэти экзоскелетные брони делали именно во Франции, потому что такую важную вещь не доверишь тайваньцам или у кого обычно аутсорсят наши западные партнёры?

Сердечко забилось в ритме ламбады, кишки скрутило так, будто они вознамерились вывернуться наизнанку, но я предвидел, поэтому не завтракал.

Меня взяли под руки Берсон и Козьмин, и лишь поэтому я не рухнул на тщательно выметенный пол. Но, постепенно, отпустило.

Смотрюсь в ростовое зеркало, притащенное Прониным из своего дома, и не могу налюбоваться. Решётка из оружейных стволов исчезла, оставив о себе лишь воспоминание в виде трёх пар декоративных рёбер, исходящих из грудины кирасы, элементы брони слились в некий новый сплав, химических характеристик которого мы так и не узнаем, а скреплявший всё это карбид титана большей частью ушёл на элементы декора.

Чёрная кираса вышла потрясающего облика и я просто млел от того, какое же у моей маски чувство красивого…

— Козьмин, твоя! — снял я кирасу. — Сейчас, пока меришь, шлем сделаем.

Неповреждённый шлем из-под хай-тек брони я постарался надеть прямо с маской на лице, уж очень хочется узнать, что получится в итоге.

Маска сильно жала на лицо, но давление быстро прекратилось, после чего я начал ощущать вес метаморфирующего шлема.

Поворачиваюсь к зеркалу и вижу, что шлем превратился в кирасирскую каску с совершенно неаутентичным забралом и визором из бронестекла. Неаутентично, но мне нравится.

— Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной… — изрёк я и сразу же испытал адскую боль.

Кишки будто дёрнуло ржавым крюком и боль от этого была просто невыносимой. Я почувствовал, что падаю, но самого падения уже не ощутил.

Очнулся я от резкого и неприятного запаха. Голова адски болела, очень сильно тошнило, но лежал я не на полу кузницы, а в госпитале.

— Чего ж ты себя не бережёшь-то, Дмитрий Ибрагимович? — поинтересовался Роман Хитров, местный целитель, отставляя от меня ватку с нашатырным спиртом. — Налицо острое физическое истощение. Поберечься тебе надо.

— Шлем получился? — спросил я, превозмогая слабость.

— Ещё как, — подтвердил Пронин, присутствующий в палате. — Ты сам обалдеешь, когда узнаешь, насколько получился.

— Так показывай, — попытался я привстать.

— Лежать! — приказал Хитров. — Минимум трое суток постельный режим! Если от сердечного приступа отойдёшь — мне потом с бабушкой твоей объясняться!

— Не могу себе позволить трое суток постельного режима, — ответил я на это. — Слишком многое надо сделать.

— Тогда двое, — пошёл целитель на уступку. — Но это моё последнее слово.

— Сутки? — попросил я.

— Двое суток, — покачал головой Хитров. — Ты вообще ничего не сделаешь, если помрёшь.

— Аргумент, — нехотя признал я. — Ладно, двое суток.

— И больше не делай того, что ты там сделал, — потребовал целитель. — Это, как мы видим, может убить.

— Не могу обещать, — вздохнул я.

— А это… — заговорил кузнец. — Шлем-то посмотреть ему можно?

— Недолго, — нахмурил брови целитель.

— Ты смотри, Дмитрий Ибрагимович, — Пронин вытащил из своего сидора шлем. — Надень, сам всё поймёшь.

Принимаю шлем и надеваю его. В тот раз я практически ничего не видел, потому что меня безжалостно плющило, но сейчас я сразу же заметил, что визор шлема не лишился электронной начинки, но она теперь сильно преобразована.

Система быстро определила цели и настойчиво рекомендовала вооружиться каким-нибудь огнестрелом, чтобы она могла посчитать траектории для наведения. Ещё она требовала внести характеристики оружия и боеприпасов.

— Блокировки больше нет, — сообщил Пронин. — Работает тепловизор, затылочные камеры, радиосвязь, лазерный дальномер, работает какая-то штука, помогающая целиться, база данных тоже открыта — все ограничения сняты. Вот за такой шлем можно убивать…

— С таким шлемом можно убить любого, кто покусится, — усмехнулся я. — Вот же круто… Тут даже видеосвязь можно организовать!

— Всё, время вышло, — потерял терпение Хитров. — Оставьте пациента в покое и эту штуку с собой заберите!

— Ладно-ладно, мы уходим, — поморщился Пронин. — Я этот шлем придержу у себя, заберёшь, как выйдешь отсюда.

— И аккуратнее с ним! — попросил я.

— Уходите, — потребовал целитель.

Красноармейцы и кузнец покинули палату, захватив с собой и шлем. А мне так хотелось изучить его функционал…

— Телефоном хоть пользоваться можно? — спросил я.

— Тебе нельзя перенапрягаться, — покачал головой Хитров. — Это не мои хотелки, а объективные обстоятельства твоего состояния — ты можешь умереть, Дима.

— Я чувствую себя почти нормально, — ответил я на это.

— Вот именно, — хмыкнул целитель. — Маску тоже не надевай, потому что это именно она источник истощения. Сверхспособности слишком плохо изучены, неясно, как они влияют на организм…

— А книжку почитать? — спросил я.

— Завтра, — неохотно разрешил Роман Хитров. — Как только я пойму, что твоё состояние отдалилось от критического.

Слабость была, это факт, но я не чувствую, что моё состояние близко к критическому. Впрочем, он знает лучше, врач же, поэтому полежу пару суток. Наконец-то, мать его, отдохну по-человечески…

— Если увидите Арию, попросите её принести мне книжки из моего дома — по строительству кораблей, — попросил я Хитрова. — И скажите, чтобы сказала Шув о моей временной нетрудоспособности.

— Передам, — пообещал целитель.

/16 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Я в полном порядке? — спросил я у целителя, снимающего с моей руки тонометр.

— Состояние приемлемое, — подтвердил он. — Но я бы воздержался от того, что ты там делаешь со своей сверхспособностью. Твой организм слишком слаб, чтобы выносить подобную нагрузку.

— Понял, — кивнул я. — А на сколько?

— На месяц минимум, а лучше на два, — ответил Роман. — Позавчера я заметил у тебя некоторые начальные признаки мышечной дистрофии, а сегодня их уже нет. Это значит, что твоя сверхспособность устраняет последствия, но в тот день ты отдал больше, чем мог. Ничего не даётся просто так и не берётся из ниоткуда. Помни об этом.

— Буду всегда держать в голове, — вздохнул я. — Кстати, а если я буду убивать зомби без маски…

— Я тоже подумал об этом и хотел тебе порекомендовать, — улыбнулся целитель. — Мною давно замечено, что даже не суперы становятся сильнее и даже молодеют, если убивают зомби, вынужденно или намеренно. Как я понимаю, в твоём случае всё уходит на усиление масок, а сам ты почти не меняешься. Допускаю, что если начнёшь убивать зомби без маски, это должно помочь тебе.

— Начну сразу же, как пойму, что готов, — произнёс я и встал с кушетки. — Спасибо, доктор, за помощь! С меня причитается.

— Это моя работа и мой долг, — ответил Роман. — Но мне приятно, что ты ценишь это.

— Пойду я тогда, — опустил я правый рукав. — Ещё раз спасибо.

Двое суток прошли на удивление быстро. Даже как-то не понял, что уже всё, пора возвращаться к трудовым будням.

— Трудовыебудни… — без пауз изрёк я и пошёл домой.

На лавке у подъезда увидел Шув, раздобывшую где-то ноутбук. Она пристально пялилась в экран. На ушах её какие-то премиумные наушники экстра-класса, которые сейчас почти ничего не стоят. Их полно в магазинах электроники, они почти никому не нужны. Как быстро изменились наши ценности. Лишь полтора месяца прошло…

— О, очухался! — обрадовалась она. — Привет!

— Привет, — кивнул я ей и сел рядом. — Что смотришь?

— Атаку титанов, — ответила она.

— Что за «Атака титанов»? — не понял я.

— Это аниме о… — начала объяснять Шув.

— Аниме? — перебил я. — Не интересует.

— А жаль, — вздохнула она. — Реально классный сериал. Жаль, что финал так и не выйдет… Эх…

— Наверное, — пожал я плечами. — Чем занималась, пока меня не было?

— Ну, всяким, знаешь ли, — лукаво улыбнулась она. — Нашла коллекцию порнухи на твоём компе, и теперь я знаю твои предпочтения…

— Чего? — нахмурил я брови.

— Шучу, ха-ха! — рассмеялась она. — Не нашла ничего, к сожалению. Но это не значит, что там нет ничего. Возможно, ты слишком хорошо прячешь весь контент…

— Ищи-ищи, — усмехнулся я. — И всё? Искала порнуху на компе — так ты провела свой досуг?

— Ещё я посмотрела пару фильмов и полностью прошла «Ведьмака 3», — ответила Шув. — Круто получилось, короче. Будто вернулась в нормальную жизнь, когда не было всего вот этого…

— М-да… — вздохнул я. — А я провалялся в палате, прочитал несколько книг по судостроению, выспался, наконец-то…

— Поздравляю, — усмехнулась Шув. — Что теперь?

— Теперь мне нужно организовать строительство небольшой верфи образца девятнадцатого века, чтобы привести фрегат в порядок, — ответил я. — А для этого нужны материалы. А чтобы их получить, нужны актуальные ныне ценности.

— Жратва и сферы? — уточнила Шув.

— Именно, — улыбнулся я. — Завтра выходим в рейд на Кировский район. Берём Берсона и Козьмина, вооружаемся и…

Ворота первой линии обороны заскрипели и начали подниматься. Через них проехал грузовик с открытым кузовом, из которого сразу же выгрузили носилки с раненым солдатом.

— Надо посмотреть, — встал я с лавки. — Пойдём.

Целитель появился почти сразу, вместе с двумя медсёстрами.

— Кто это такой? — спросил я, приблизившись к грузовику.

— Один из солдат, что ушли с генералом, — ответил один из ополченцев. — Нашли его на Крестовском острове, лежал в подвале.

— Что с ними случилось? — поинтересовался я.

— Непонятно, — пожал тот плечами. — Похоже, что остальных съели мертвяки. Хотя он всю дорогу шептал что-то о чудовищах.

— Хм… — задумался я.

— Быстро в операционную! — скомандовал Хитров своим подчинённым. — Аля, беги туда, начинай готовить инструменты!

Похоже, что не задался весенний поход генерал-майора Артамонова…

Не то, чтобы я был сильно удивлён, но очень жаль, что столько хороших бойцов погибло напрасно.

— Что думаешь об этом? — спросил я у Шув.

— А с каких пор тебе интересно, что я думаю? — усмехнулась она.

— С недавних, — пожал я плечами. — Итак?

— Думаю, он просто бредит о чудовищах, — ответила супер. — Скорее всего, наткнулись на особого зомби, коих по городу ходит очень много, ничего не смогли с ним поделать, поэтому погибли все, кроме одного. Хотя интересно узнать, как он это провернул.

— Надо дождаться, пока он придёт в себя, — решил я. — Узнаем, докуда они дошли и сходим за их оружием. Винтовки и пулемёт надо вернуть, пока не попали в неправильные руки.

— Не факт, что он вообще придёт в себя, — ответила на это Шув. — Покромсало его знатно.

Вот это меня и беспокоило. Если бы он попал в холодные руки, то шансов вернуться у него не было. Но он жив, не обратился и даже сумел как-то добраться до Крестовского. Надо прояснить всё от начала и до конца, после чего выдвигаться туда и искать оружие. Ну и выживших, если таковые остались.

«Параллельно можно попрактиковаться в бою без масок», — подумал я, возвращаясь к лавке. — «Хитров прав, надо развиваться самому».

Глава девятая. Товарищ Калашников

/16 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Люди, но… чудовища… — просипел раненый солдат. — Оружие… как у вас… но чудовища…

— Поясните, пожалуйста, — попросила его Агата Петровна.

— Демоны… — ответил солдат. — Настоящие демоны…

— Как это понимать, Евгений Игоревич? — повернулась бабушка к майору.

— На севере должно было быть безопасно, — ответил на это Краснодубов. — Они должны были дойти до общины Кузнецова и обосноваться там. Последний сеанс связи был позавчера, а сегодня они не выходят на связь. Возможно, что-то случилось.

— Ещё как случилось, — процедила бабушка. — Собирайте разведгруппу — нужно собрать тела павших и похоронить их надлежаще. И оружие забрать, чтобы не досталось всяким сомнительным личностям.

— Я поучаствую, — подал я голос.

— Хорошо, — разрешила бабушка. — И барышню свою возьми, а то она последние дни будоражит общественность своими выходками…

— Замётано, — кивнул я. — Товарищ майор?

— Позже поговорим, — отмахнулся тот и уставился на раненого. — Итак, гражданин. Ещё раз — что вы понимаете под «демонами»? Кто это был? Каким числом они атаковали? Где они вас атаковали?

Мне потом расскажут, а слушать сейчас путаные показания мне не хотелось. Вышел из госпиталя и направился к кузнице.

— Антон Борисович, — кивнул я менеджеру по всем кузнечным вопросам.

— Дмитрий Ибрагимович, — кивнул он мне в ответ. — Вот твой шлем.

Я принял штуку, которая меня чуть не убила, и взял её под руку. Надо будет исследовать все пределы её возможностей и вбить данные о своём оружии — если эта штука сможет рассчитывать траекторию и задавать мне необходимое упреждение, это будет просто роскошно.

— Мне нужно два комплекта брони во временное пользование, — попросил я. — Два бронежилета не хуже Бр4 и две каски не хуже Бр3.

— Это я организую, — согласился Пронин. — На вылазку идёшь?

— С разведотрядом, — ответил я. — Слышал же уже, что белогвардеец один вернулся?

— Технически, они не успели стать белогвардейцами, — вздохнул кузнец. — Но, да, слышал.

— Собирается разведотряд, — сообщил я. — Я со своими ребятами пойду в его составе, чтобы разведать, что там произошло. И что за община Кузнецова?

— Да это группа людей, осевшая на Елагин острове, — ответил Антон Борисович. — Все сплошь аграрии, пришли из пригородов. Взорвали северный мост, а на южном поставили укреплённый пост. Вроде бы у нас налаживаются хорошие отношения с ними — если к следующему году успеют срубить все деревья, то по весне посадят зерно, и мы сможем наладить с ними торговлю.

— Похоже, что не успеют, — вздохнул я. — На белых напали где-то там, а община Кузнецова перестала выходить на связь. Скорее всего, община уже мертва, а нас ждёт там какая-то новая группировка с севера.

— С бригадниками только-только расправились, а к нам опять кто-то лезет… — посетовал Пронин. — Что за время такое, а?

— Такие у нас времена, — вздохнул я. — Идёт передел власти, усугублённый всеобщей двинутостью на почве сфер сверхспособностей.

— Да уж… — согласился кузнец. — Пойдём, выдам тебе бронежилеты и каски. Их, вообще-то, передали с прицелом на переделку тобой, но я слышал, что тебе в ближайший месяц лучше не напрягаться, так что просто лежат теперь.

— Придёт время и преобразуем всё, — пообещал я. — Есть у меня идеи, как ускорить этот процесс.

Забрал два тяжёлых бронежилета и два шлема, и пошёл домой.

— Это мне, да? — увидела Шув мой груз.

— Тебе и Берсону, — ответил я, опуская броню на пол прихожей. — Сейчас сходим к завхозу — надо взять кевлар и какой-нибудь клей.

— Собираешься… — догадалась Шув.

— Да, нельзя, но надо, — вздохнул я. — Нужна защита конечностей, а её нам никто не даст — ополченцам остро не хватает. Поэтому придётся её по-быстрому сделать, пусть и с риском для здоровья.

— Может, не надо? — обеспокоилась Шув.

— Боишься, что если я сдохну, тебе негде будет взять амброзию, да? — усмехнулся я.

— И это тоже, — не стала она спорить. — Ну и я к тебе уже привязалась, поэтому мне будет очень жаль.

— Не ври мне, пожалуйста, — попросил я её.

— Я не вру! — заверила меня супер.

— М-хм… — скептически хмыкнул я.

— Клянусь собственной жизнью! — ответила Шув.

— Идём, — позвал я её и пошёл на выход.

Кевлар и клей мне выдали бесплатно, здесь же коммунизм, но в журнал записали.

— Шить умеешь? — спросил я у супера, когда мы вернулись в квартиру с толстым рулоном кевлара.

Где они это достали? Видимо, ограбили какое-то производство…

— Умею, — ответила Шув. — Правда, не очень.

— Тогда я сейчас начну нарезать куски, а ты будешь нашивать их прямо на меня, — дал я инструкции. — Ты, конечно, поменьше меня, сильно поменьше, поэтому получится мешковато, но лучше так.

Странно, конечно, что в армиях мира не было в широком ходу кевларовых штанов и кителей. Так-то, если в руку или в ногу прилетит высокоскоростной осколок, он может натворить таких делов, что не всякий раз раздробленную кость соберёшь, поэтому в защите конечностей чем-то вроде кевлара всегда есть смысл.

Но извечная проблема — защита самого кевлара от влаги и солнечных лучей. Эта ткань активно теряет свои свойства под воздействием даже одного из этих факторов, но эту проблему, насколько я знаю, до сих пор не решили. Влагостойкие ткани в качестве покрытия — это дополнительный вес, поэтому сложно будет найти солдата, который будет терпеть это ради далеко не 100% защиты от пуль и осколков…

Даже клей, который я собираюсь применить, является эрзац-решением, которое не позволит кевлару «прожить» достаточно долго. Но и не надо надолго.

Специальные ножницы с керамическими лезвиями мне выдала завхоз, поэтому нарезать ткань было плёвым делом, а вот с шитьём Шув завозилась. Пришлось подключиться и оказать посильную помощь.

— Что-то я не помню, чтобы ты был таким мускулистым в своих фильмах, — вдруг произнесла Шув. — Что, подкачался в ходе Апокалипсиса?

— Маска, — объяснил я.

— А-а-а, понятно, — кивнула она.

Штаны удались, а вот китель подкачал, но это неважно, ведь маска сотрёт все огрехи. Когда закончили, я надел маску Наполеона и стал ждать.

Естественно, не обошлось без адаптации. Подобие штанов превратилось в белые панталоны образца линейной пехоты Великой армии, а китель превратился в синий мундир с двумя белыми перекрёстными лентами. Не хватает только кивера и сапог…

— Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной, — изрёк я.

Ох, какой же я дурак…

Шув среагировала вовремя и поймала меня, прежде чем я рухнул на линолеум кухни.

Было плохо, но совсем не так, как в случае со шлемом. Отпустило быстро, даже не рвало, но намёк я понял.

— Ладно, обойдёмся одним комплектом, — решил я, снимая маску.

Кевларовый мундир, толщиной в пятнадцать слоёв, должен защищать от пистолетных пуль и лёгких осколков, а также от рубящих ударов холодного оружия. Во всех остальных случаях он сильно снизит скорость проникающего снаряда, что должно уменьшить тяжесть ранения для носителя.

— Знаешь, а смотрится стильно, — оценила Шув.

— Согласен, — кивнул я. — А теперь переодевайся. Посмотрим, сможешь ли ты это носить.

— Не думаю, — покачала она головой. — Закатывать придётся ну и в торсе ты сильно шире меня, поэтому будет болтаться и мешать. Ну и тяжёлый ещё, как мне кажется.

— Всё равно померь, — настоял я.

В общем-то, она оказалась права. Одёжка ей совершенно не по размеру, поэтому придётся передавать мундир кому-то из красноармейцев. Козьмин крупнее Берсона, комплекцией мы чуть похожи, хоть я и больше.

— Тогда будешь носить бронежилет и шлем, — вздохнул я. — Но надо будет что-то думать насчёт бронезащиты — очень глупо будет терять бойцов по причине того, что на них не было достаточно надёжной брони.

— Так артефакты лутай, — предложила Шув. — Если достаточно массово валить зомбаков, то шансы на выпадение артефактов довольно велики. Я так налутала себе гросс-мессеры и личный оберег.

— Я убил уже очень много зомби, но что-то мне выпадало не так много артефактов… — покачал я головой.

— А ты думал, что есть какие-то гарантии? — усмехнулась супер. — Мы установили, что есть некоторая вероятность, которая иногда срабатывает. Чётких закономерностей ещё не установлено, но если не валить зомбаков, то вообще ничего не получишь.

У меня подход всегда был ситуативным, убивал зомби только тогда, когда они становились препятствием на моём пути, а бригадники валили их целенаправленно и массово. Пусть всё это капля в море и ничего не изменит, но смысл есть. Хотя бы в артефактах.

— Надо заняться зачисткой острова, — вздохнул я. — Окончательно подчистить дворы и береговую линию, для начала.

— Хоть сейчас готова! — заверила меня Шув.

— Пока рано, — покачал я головой. — Скоро выдвигаемся в составе разведгруппы и идём искать тела белых.

Достаю телефон и набираю Козьмина.

— Твою мать, да нажмись ты! — услышал я из динамика. — Как они ими пользуются вообще⁈

— Ты не нервничай, спокойно потяни пальцем… — прозвучал совет от Берсона.

— Алло, — заговорил я.

— Алло! — заорал Константин. — Как слышно⁈

— Да не кричи ты, — попросил я. — Я и так отлично тебя слышу.

— А-а-а, да, — красноармеец Козьмин сбавил тон. — Выдвигаемся?

— Идите ко мне домой, — позвал я их. — Экипируемся и идём в рейд.

Красноармейцы пришли через пять минут, благо, казарма располагалась недалеко.

— Пришло время сменить ваши винтовки на что-то более автоматическое, — сообщил я им. — АК-74 послужит отличной заменой. Патронов у меня прилично, поэтому будет возможность попрактиковаться в стрельбе и привыкнуть к оружию. В руках уже держали?

Я принёс из спальни трофейные автоматы. Все они уже тщательно вычищены и пребывают в лучшем состоянии, чем во время нахождения в руках предыдущих владельцев.

— И не только, — улыбнулся Берсон. — Даже пару раз пострелять давали.

— Сборку-разборку изучили уже, — дополнил Козьмин. — Хорошая вещь.

— Отныне это ваши автоматы, — сообщил я. — Стрелять, скорее всего, придётся часто. Теперь к экипировке…

Козьмину я выдал кевларовый мундир, керамическую кирасу и «Шлем Пера», который носил до этого.

Берсону достался бронежилет с классом защиты Бр5 и шлем с классом защиты Бр3.

Шув получила аналогичные бронежилет и шлем, а также АК-74.

— Набивайте магазин, — поставил я на кухонный стол цинк с патронами. — Я возьму с собой два цинка, и каждый из вас возьмёт по цинку. Может показаться, что это много, но это не так. Пара хороших перестрелок и всё, переходим врукопашную.

Звоню Краснодубову.

— Да?

— Когда выходит разведгруппа?

— В течение двух часов. Я пришлю посыльного, он позовёт. Вы как? Готовы?

— Будем готовы через полчаса.

— Хорошо. Ожидайте.

Вызов был завершён, а я решил проверить свой новый шлем.

Тепловизор работал отлично, окрасив мир в серые тона, но выделив все источники тепла. Я сразу увидел, что кухонное окно сквозит, потому что на нём видны холодные участки на стыках — а это, неожиданно, удобно.

Чувствительность тепловизора регулировалась, но на максимальном значении выскочило предупреждение, что повышается расход батареи. Заряд сейчас был 99%, но само наличие батареи слегка озадачило. Я снял шлем и начал искать способ зарядки.

На затылочной части шлема мною был обнаружен разъём Тип С, что означает возможность подзарядки от любого типа зарядок, лишь бы шнур был. Рядом с разъёмом обнаружился вытягиваемый провод, который можно связать хоть с проводом от удлинителя.

Побаловавшись с тепловизором, я погрузился в настройку характеристик оружия.

Вбил все известные мне характеристики патрона 7,62×39 миллиметров, вес, общую длину и длину ствола АК-103, техническую скорострельность, а также материал ствола. За последним пришлось лезть в интернет, потому что я даже не подозреваю марку стали, из которой изготавливают оружейные стволы. Шлем удовлетворился полученными данными, после чего потребовал нанести на мушку и целик состав Бунье или его аналог. Пояснений никаких, поэтому я начал теряться в догадках.

Мне потребовалось два десятка секунд, чтобы сообразить, что он хочет нечто вроде тех красных линий, что были на оружии хай-тек французов.

Остатки карабинов и пистолетов лежали в кладовой, я сходил за ними и сразу увидел, что состав подсвечивается интерфейсом шлема.

Сев за кухонный стол, я ножом соскоблил немного красного порошка и попробовал нанести его на мушку и целик своего автомата. Но порошок не желал прилипать, поэтому я использовал немного клея. И, к моему удивлению, всё сработало. Шлем всё правильно понял, после чего любезно показал мне меню с выбором сохранённых типов оружия. Удобно.

«Вот всё для людей делали…» — подумал я, помещая цевьё карабина обратно в кладовку. — «Даже убийство других людей сделали удобным».

Впрочем, мы всю нашу историю стремились сделать этот процесс более эффективным и комфортным.

— Можете поесть, — указал я на холодильник. — И возьмите запас на сутки, чисто на всякий случай.

Выйдя на балкон, я сел в кресло, подвинул пепельницу поближе и закурил.

Непросто психологически подготовиться к рискованной вылазке в крайне небезопасный город. Когда на мне маска — никаких проблем, а вот без маски на лице начинаются мандраж и рефлексия. Всегда есть страх, что могут убить или покалечить, я простой человек. А вот Тесей и Наполеон стремятся к схваткам, в маске Тесея я вообще чувствую эйфорию от риска, а в маске Наполеона истинное наслаждение от одержанных побед.

Есть ещё маски Октавиана и Ахилла, но я не горю желанием узнавать, что же почувствую в них. Искажённые образы пагубно влияют на разум, поэтому я повременю с их применением.

Шув присоединилась ко мне и села рядом.

— О чём думаешь? — спросила она.

— О ерунде всякой, — не стал я делиться с ней своими тревогами.

— Как думаешь, найдём там что-нибудь? — спросила она.

— По «чем-нибудь» ты подразумеваешь оружие или врагов? — уточнил я.

— Да, — улыбнулась супер.

— Тогда и мой ответ — да, — усмехнулся я.

Так и сидели, курили и размышляли. А где-то через час поступил вызов от Краснодубова.

— Спускайтесь, — сказал он и разорвал вызов.

/16 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Крестовский остров/

— Я чую запах крови… — сообщил я и привстал на колено у странного обрывка одежды, лежащего у клумбы. — Вели своим воителям стоять и ждать.

— Взвод — стой, — приказал старлей Талалихин.

На старлее моя титановая броня, только уже заимевшая пару десятков сколов и несколько старательно выправленных вмятин. Скольким она уже спасла жизни?

Но самое главное — это то, чем он вооружён. На плече у него ПКМ с цинком. Не помню, сколько весит ПКМ, но знаю, что не меньше семи с лишним килограмм, а цинк с лентой на двести патронов весит не меньше шести килограмм. В итоге получается изделие, которое очень тяжело носить, а если добавить к этому вес брони — выходит, что с Талалихиным что-то не так.

— Что случилось? — спросил он, подойдя ко мне.

— Вес оружия и брони не тяготит тебя? — поинтересовался я.

— Ощутимо, но терпимо, — пожал тот плечами.

— Уж не принял ли ты дар-проклятье сфер? — спросил я напрямик.

— Да, — признался старлей. — Физическое усиление редкого потенциала. Двое суток, как принял дар сферы и, как говорят, должно пройти время, прежде чем она развернётся во всю ширь.

— М-м-м, — изрёк я. — Ты был предупреждён мной о страшной, но подспудной силе сфер.

— Всегда помню об этом и слежу за собой, — уверенно ответил старлей. — Так что случилось-то?

— Я чую кровь, — повторил я. — Здесь кто-то пролил очень много крови. Здесь пали те, кого мы ищем.

— Но тел-то нет, — огляделся Трофим. — Зомби бы…

— То были не некросы, — покачал я головой. — Тут признак разума я вижу за всем этим. Засада, смертоносный бой, погибли многие в первые мгновения. Затем взорвалось что-то…

Я прошёл к небольшой воронке, из которой поднял обожжённый кусок асфальта. Это была не взрывчатка, а какая-то сверхспособность.

В стволах близлежащих деревьев прилично пулевых отверстий, которых раньше тут не было, некоторые ветки срезаны пулями — тут кто-то создал очень плотный обстрел в направлении дороги.

— Их ждали, — вздохнул я, отбрасывая кусок в сторону. — И нас ждут.

С чего такие подозрения? А с того, что слишком уж лихо снесли «белогвардейцев». Место хлебное, поэтому разумнее было бы поставить ещё одну засаду, но чуть подальше, чтобы те, кто придёт искать пропажу, не смогли полноценно использовать полученные от выживших сведения о засаде.

— Максимальная боевая готовность! — скомандовал Талалихин.

Мы идём по улице Рюхина, это кратчайший путь ко второму Елагину мосту, поэтому засада будет организована именно там. Не конкретно на нас, на любого, кто попытается добраться до общины Кузнецова. Нужно как-то схитрить…

Снимаю шлем и надеваю маску Наполеона. Надеваю и осматриваюсь, напряжённо размышляя о нашей нынешней диспозиции.

— Камар́аде, (1) — повернулся я к Талалихину. — Нам нужно пр́ибегнуть к тактической хитр́ости…

— И к какой же? — спросил старлей.

— Сейчас я схожу в р́азведку, — заговорил я. — А ты дели свой взвод на две части и жди моего сигнала — совер́шим обход засады с двух напр́авлений, но главной удар́ной силой буду я. Пусть тр́атят боепр́ипасы на меня, возможно, вытягивают фор́мацию, а потом бьёте вы…

— Ну, раз уверен в засаде… — пожал плечами Талалихин.

Киваю ему и иду на разведку.

Останавливаюсь прямо посреди перекрёстка Рохина и Северной дороги. Напряжение растёт — есть стойкое ощущение, будто на меня смотрят через оптический прицел. Но это не страшно, ведь личный оберег удержит любую пулю. Я повесил самый слабый, что держит лишь семь попаданий, а эпический оберег, доставшийся мне с тела анимешника, сейчас в рюкзаке, неактивированный. Его я берегу для по-настоящему серьёзных переделок.

А вокруг тишина…

— … взятая за основу, — тихо пропел я. — М-да…

Достаю телефон и включаю приложение рации.

— Начинайте движение, — скомандовал я. — Я двигаюсь вперёд.

Иду прогулочным шагом, не забывая поглядывать не только по сторонам, но и в небо. Дроны, заразы, могут испортить любую старомодную перестрелку своим неуместным высокотехнологичным вмешательством. О каких скрытных манёврах речь, если враг может своими глазами, в режиме реального времени, увидеть, как ты пытаешься играть в тактику?

У меня же есть тепловизор!

Быстро включаю его на максимальную чувствительность и сразу же вижу тёплое пятнышко на крыше пятиэтажки. Пятнышко лежит неподвижно, но излучает тепло, что его и выдаёт с головой. Чуть уменьшаю чувствительность и добавляю оптического приближения. Снайпер. М-хм…

Значит, моя интуиция меня не подвела и нас пасут.

Продолжаю движение, будто ничего не заметил, но ненавязчиво перемещаю АК в более удобное положение. Шлем показывает мне, куда попадёт пуля, если я вздумаю начать палить прямо вот так. Может, убрать ублюдка, пока делов не натворил?

Вообще, премию Дарвина этому гению — ну кто так лежит-то? Выключаю тепловизор, чтобы понять, как я его пропустил, но не вижу там ничего. Вот диковинка-то, а? Включаю снова и вижу, что он продолжает лежать на своём месте. Как так?

А-а-а, понял! Это супер с невидимостью! Наверное, ему будет неожиданно и неприятно понять, что я его вижу…

Нет, всё-таки, такую паскуду лучше убирать сразу. Если сумею завалить его, это будет существенное ослабление их отряда, потому что невидимый снайпер — это очень веское преимущество.

Дистанция, как сообщает интерфейс, сто четырнадцать метров, для снайпера это детский прикол, а для штурмовой винтовки в неумелых руках дистанция неуверенного попадания.

Резко вскидываю штурмовую винтовку, маркер устанавливается на тёплой тушке снайпера, зажимаю спуск и отправляю в него серию из пяти пуль. Он тут же стреляет в ответ, но пуля зависает прямо у меня перед лицом, впрочем, как и мои пули зависают где-то перед ним. Как же неудобно, когда у каждой собаки есть личный оберег!

Продолжаю вести огонь, выбивая заряды из вражеского оберега. Я насчитал восемь попаданий, после чего фиксирую всплеск тёплой жидкости, брызнувший из головы снайпера. Такая весомая сверхспособность, такой великолепный потенциал…

Тут в меня попадают со стороны бургерной, стоящей между мной и мостом. Знал предприниматель, что место хлебное — захочешь на Елагин, мимо не пройдёшь, а там и кушать захочется. Беспроигрышная тактика.

До этого момента, стрелка экранировала жесть и теплоизоляция фургончика, но сейчас я вижу облачко горячего дыма, а также верхнюю часть его корпуса. Стреляли не только из фургончика, а ещё и из кустов перед мостом, а также с парковки. Причём с парковки по мне начал работать пулемёт.

Рывком скрываюсь за перевёрнутой красной Хондой, после чего фокусируюсь на стрелке из бургерной.

«Бургер-стрелок, ха-ха!» — пролетает мысль.

Высаживаю в него остаток магазина и перезаряжаюсь.

— Вы как там⁈ — спросил я через рацию.

— Две минуты, — спокойно сообщил мне Талалихин. — Сколько их?

— Пока, минимум, семер́о ле конов, при пулемёте! — ответил я. — Поторопитесь, камар́ады!

Личный оберег переломился пополам, исчерпав заряд, поэтому дальше будут болезненные попадания по броне.

Снова открываю огонь по бургер-стрелку, а в это время Хонда терпит тяжёлые повреждения, потому что патронов засадники не жалеют и садят на износ ствола. Видимо, гибель снайпера их очень расстроила.

— А-а-а, сука!!! — выкрикнул бургер-стрелок после того, как я послал в его направлении ещё одну очередь.

Аккуратно выглядываю из-за корпуса Хонды и вижу, что к бургерной прибежали ещё двое, а из-под моста поднимается ещё человек шесть при оружии.

Одеты все, как обычные сурвайвлы Питера, но у всех есть какая-то чёрная повязка с белой звездой — у кого-то на плече, а у кого-то на лбу. Только вот звезда обозначена контуром и перевёрнута. Сатанисты какие-то?

— Валим шалаву!!! — скомандовал кто-то и все открыли концентрированный огонь по тачке.

Пули уже начали доставать меня, но это лишь досадная неприятность.

Продолжаю отстреливаться, потому что знаю, что разведгруппа спешит на помощь где-то по флангам.

Шлем сильно помогает в прицеливании, потому что я уже достал двоих. Когда точно видишь, куда попадёт пуля, стрелять очень легко. Как бы не возгордиться своими охренительными стрелковыми навыками…

Тут с флангов открылся интенсивный огонь. Всех обитателей бургерной положили, а ребята из-под моста начали отступление. Уйти не уйдут, но если засядут там, то слегка осложнят нам жизнь. Лучше этого не допускать.

— Умр́ите, ле коны!!! — выкрикнул я, поднимаясь на ноги и выходя из-за Хонды.

Прицельно изрешетил спину одному, затем второму, а третий оказался с оберегом, но лимит его защиты быстро исчерпался, потому что в него засадил очередь Талалихин. Брызги горячей крови упали на короткую траву.

— Кто-нибудь, поднимитесь на кр́ышу — там снайпер́ лежит! — выкрикнул я.

— Ма-а-а-ска!!! — донёсся до меня яростный рёв с моста.

— А я уже подумал, что всё, кончились… — пробурчал я и перезарядил автомат. — Камар́адес, к бою!

Примечания:

1 — Камараде — от фр. Camarade — товарищ.

Глава десятая. Добытое в бою

/16 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Крестовский остров/

— Кр́асная кожа, р́ога… — внимательно рассмотрел я приближающегося врага. — Ле дьябле?

Он не один, таких как он ещё, минимум, трое, идут на фоне, как в фильме «Армагеддон».

— Ай дон вона клос май ай… — прошептал я и взял на прицел центрального черта.

Одиночными, по выделенному белым контуром красному маркеру, пятнадцать выстрелов.

Но пули упорно зависали в невидимом щите, созданном берегом, минимум, эпического уровня. Весь магазин ушёл впустую, я перезарядил оружие и возобновил обстрел, но черти всё ближе и ближе.

Черти, что были по обе руки главного черта этого мероприятия, начали кастовать руками какие-то заклинания и бросили их в мою сторону. Сизого цвета сгустки дыма стремительно полетели к «моей» Хонде.

— Энфан де пют! — ругнулся я и бросился по открытой местности к зданию с поваленными воротами.

Елагин остров — это ведь памятник природы, поэтому мост с воротами из толстых прутьев и двумя зданиями КПП. Правда, здания, почему-то, сгорели, а ворота повалены.

Сизые сгустки врезались в Хонду и «съели» металл в местах попадания. Я зафиксировал это затылочной камерой, осознал, что мне такие попадания совсем не нужны и в прыжке спрятался за обгоревшей кирпичной стеной КПП.

Под ногу мне попала упавшая табличка с едва различимой надписью «Касса». А, так это не КПП…

Выглядываю из-за стены и сходу открываю огонь по левому чёрту-колдуну. Пули ложились кучно, шлем давал блестящее наведение и я знал, куда попадёт каждая пуля.

Увидев, что перед его лицом повисло восемь-девять пуль, чёрт-колдун начал кастовать что-то новое, но десятая, одиннадцатая и двенадцатая пули врезались ему в краснокожую морду, прервав эту тщетную жизнь навсегда.

Зато второй чёрт-колдун успел выставить перед собой сизого цвета дымный щит, надёжно закрывший его от пуль и прочих неприятностей.

И пока я тратил время на колдунов, центральный чёрт, вместе со своими соратниками, сокращал дистанцию между нами.

— Маска-а-а!!! — проревел он, взмахнув зазубренным топором, от лезвия которого исходила нездоровая пульсирующая аура багрового цвета.

Бойцы разведгруппы приблизились на достаточное расстояние и открыли огонь по щиту черта-колдуна. Только вот, как я понимаю, этот сизого цвета щит способен сожрать сколько угодно попаданий…

— Эй ты, чмо кр́аснокожее! — позвал я главного черта, выходя из-за обгоревшей стены. — Выходи биться!

«Краснокожее чмо» было облачено в капитального вида стальной нагрудник, на руках его были металлические наручи какого-то техноварварского вида, а на ногах набедренники, но без поножей. Поножи на такие гипертрофированные (1) икры не наденешь…

— Ма-а-а-ска!!! — прорычал чёрт и помчался ко мне, подняв топор над головой.

Сошлись мы прямо на лежащих воротах. Удар у него вышел, кхм-кхм, топорный, но быстрый и мощный, поэтому я не стал его блокировать, а просто ушёл влево, одновременно нанося укол палашом в правое бедро.

Попал в стальной набедренник, хотя целился в колено, поэтому спешно разорвал дистанцию и на самом краешке миновал контрудар, нанесённый чертом феноменально быстро. Этот топор у него вообще ничего не весит или он силён, как бык?

Ловлю спиной несколько пуль, но игнорирую их — они не способны пробить мою броню.

Я полностью сфокусирован на поединке, впрочем, как и чёрт с топором.

В фехтовании он профан, к тому же, вооружён секирой без щита, что резко снижает его шансы.

— Мас-с-ска… — прошипел чёрт, поворачиваясь вслед за мной. — Сейчас ты умрёшь…

— Это мы ещё посмотр́им, инфан де пют! — улыбнулся я. — Ан гар́д!

Наращиваю натиск и отвожу заносимую для удара секиру в сторону, после чего пронзаю левый бицепс черта остриём палаша. Чёрт ревёт от боли и пытается пнуть меня. Ухожу от пинка и в отступлении срезаю ему когти с поднятой ноги. Хотел пальцы, но получилось, как получилось.

— Галя!!! — воззвал чёрт. — В атаку!!!

Через ограду моста перепрыгнула здоровенная чернокожая чёрт… ка? Чертилка? Чёртесса? Чертиня? Ох…

Кожа её была антрацитового чёрного цвета, не как у негров, а как уголь, с блеском, на груди её был бронелифчик, надетый поверх чёрной кольчуги, а на голове глухой шлем с двумя красными крыльями. Она была вооружена длинным мечом и когда встала на свои два копыта, сняла со спины чёрный металлический щит. Вот эта, если может что-то в фехтовании, гораздо опаснее, чем чёрт с секирой…

— Двое на одного, да? — спросил я у секироносца. — Ан гар́д!

Надо заканчивать с ним побыстрее.

Иду на сближение, обманный удар в краснокожее лицо, секира поднимается, чтобы отразить его, но я уже опустил лезвие и вогнал его в ничем не прикрытый пах. А вот надо было кольчужкой какой-нибудь прикрыть или не знаю…

Брезентовые штаны черта быстро окрасились тёмной кровью, он завопил и кинулся в безрассудную атаку, чтобы яростно отомстить за поруганное достоинство, но я уклонился от очередного топорного удара, после чего рубанул подставившегося черта по шее. Это ещё один источник обильного кровотечения. Теперь осталось только дождаться, пока он истечёт кровью.

Лезвие зашло глубоко в шею, а я ещё и усугубил травму возвратным движением, что раскрыло её ещё шире — с таким долго не живут.

Чёрт завалился на спину, отпустив секиру и зажав рану правой рукой. Ну-ну…

Чертиэлла или чертуха же тоже начала злиться и тихо рычать — видимо, у этой Гали была какая-то эмоциональная связь с этим уже трупом.

Кто-то из разведотряда догадался, что пулями магический щит не пробить, поэтому шарахнул по нему из РПГ-7 кумулятивным боеприпасом.

Взрыв произошёл метрах в сорока впереди меня, Галя отвлеклась на него, а я этим воспользовался и рванул к ней. Лучше всего будет лишить её щита и потом уже, постепенно, закалывать.

Щит, как я понимаю, рухнул, поэтому черта-колдуна расстреляли из десяти стволов, превратив его в кровавые ошмётки. С берега острова тоже стреляли, но попадали очень редко и, в основном, в меня — неприятно, но несмертельно.

В продолжение рывка выставляю ногу и бью ею по щиту, после чего приземляюсь и разряжаюсь шквалом рубящих ударов с прицелом на верхние конечности моей противницы.

Только вот Галя быстро вернула себе равновесие и начала умело парировать мои удары и даже пробовала наносить удары в ответ. Однако моя броня оказалась неуязвимой для её полуторного меча, и единственной её надеждой было достать меня в шею. А шею я берегу…

— Ур-род, я тебя кончу… — рычала Галя, скаля клыки.

Как такое вообще получилось? По глазам вижу, что это были люди, но теперь это хрен его знает что. Демоны, мать их!

Сцепляемся мечами, Галя пытается стукнуть меня щитом, но я ухожу влево и наношу неглубокий порез на её правое плечо. Несмертельно, но это лишь первый шаг.

Тут на мост поднимаются другие черти, в количестве не менее восьми единиц. У них ростовые стальные щиты на спинах и пистолеты-пулемёты — что-то вроде MP5. Как они ползали под мостом и карабкались наверх с таким грузом?

И в чём смысл таких изощрённых способов организации засад?

Это мы должны были зайти на мост, после чего нам в спину начал бы работать снайпер, затем подключились стрелки в бургерной и в домах, группа спереди, а затем, будто этого мало, с флангов должны были подниматься эти черти и истреблять нас с особой жестокостью?

Нет, это сработало бы, даже не сомневаюсь, но, по мне, это как-то избыточно…

— Не дают насладиться поединком, пута мьер́де! — возмутился я, ощутив несколько попаданий в спину. — Сражайся, др́янная девчонка!

Исполняю образцовый финт с ложной атакой в брюшину,причём имитирую особую важность этого укола, будто вкладываю в него максимум силы, якобы он настоящий, и удовлетворённо фиксирую в глазах оппонентки, что она ничего не выкупила и бросилась в защиту. Расслабляю руку с палашом, а затем плавно прекращаю убойное движение лезвия лёгким движением кисти, после чего остриё направляется в правое плечо чертилки, а вот уже в этот момент я максимально напрягаюсь, чтобы придать палашу максимальный импульс.

Холодная сталь проникает под декоративный наплечник и пронзает мягкую плоть, встретив сопротивление лишь в виде кости. И, будто чувствуя, что нанесено недостаточно ущерба, палаш Мученика Кассиана вдруг разряжается инфразвуковым импульсом.

— А-а-а!!! — заорала Галя и её поддержали приближавшиеся к нам стрелки со щитами. — А-а-а, №% твою!!!

— Тебе жер́твую, жестокая Бия, — прошептал я и, уперев ладонь в навершие, вонзил палаш в подбородок Гали.

Она же супер? Значит, считается?

Черти-щитоносцы попадали на колени и начали страдать от губительного для них эффекта от инфразвукового импульса, а я побежал к ослабшему черту с секирой. Кто-то из щитоносцев стрелял в мою сторону, но точность была так себе.

— Тебе жертвую, Бия! — выкрикнул я и проткнул сердце черта с секирой.

Готов, чертёныш…

— Мя-я-я-скя-я-я! — передразнил я его и вынул из кобуры обрез.

Бегом приближаюсь к начинающим приходить в себя чертям и разряжаю левый ствол в морду самого ближайшего, превращая её в кровавое месиво — крупная картечь, нарезанная лично…

Второй начал поднимать щит, понимая, что его ждёт, но я действовал гораздо быстрее. Для стороннего наблюдателя перерыв между выстрелами занял время чуть меньшее, чем секунда. И у второго, из-за чуть большей дистанции, лишь снесло шлем и верхнюю часть черепа. Мозг, смешавшийся с металлом, кровью и костями, разлетелся по асфальту, а шлем металлически шкрябнул и покатился к краю моста.

Жаль, что нельзя было их пожертвовать… Хотя, они же не суперы, поэтому пофиг.

— Сюда, мои хор́ошие! — позвал я остальных щитоносцев.

Третий по счёту щитоносец разрядил мне в грудь остаток магазина, после чего оказался безоружен. Не знаю, что мешало ему перезарядить свой укороченный пистолет-пулемёт, но он, зачем-то, взялся за клевец, висящий на его поясе и пошёл врукопашную. На меня. С клевцом.

— Пха! — издал я и нанёс лёгкий рубящий удар по кисти оппонента. — Тебе жер́твую, Бия!

Укол в неприкрытое лицо и щитоносец отправляется к праотцам или кто там у чертей…

— В атаку!!! — прокричал один из ещё живых щитоносцев, на щите которого была нарисована красная лямбда. — Убейте Маску!!! Тому, кто принесёт мне его голову — двадцать рабынь!!!

О-о-о, так я имею дело с какой-то значимой фигурой! Не станет же простой боец разбрасываться ценными дарами?

Бросаю обрез обратно в кобуру и поднимаю щит своей последней жертвы. У противника какие-то проблемы с перезарядкой, как я понимаю, поэтому стреляют они очень экономно. Интересно, что за проблемы?

Опускаюсь в полуприсед и начинаю движение к врагу, глядя в окошко из поликарбоната.

— Цельтесь в ноги!!! — дал приказ вражеский командир.

Им сильно мешали прицельно стрелять ребята из разведгруппы, занявшие оборону у начала моста, поэтому приказ командира черти исполнить не могли, а потом я подобрался слишком близко.

Разгибаюсь и набираю разгон. Чёрт-щитоносец начал пятиться и пытаться уйти с моей траектории, но скорости были несопоставимы. И пусть я получил пару пулек в поножи, но я сбил противника с ног и с размаха шарахнул основанием щита ему в голову. Тут, конечно, лучше бы подошёл Тесей, который настоящий дока в подобных схватках, но и Наполеон себя неплохо показал. Эх, а когда самому усиливаться, если все встречные враги легко меня прикончат?

Но долго предаваться кризису, который, рано или поздно, настигает любого актёра, мне было некогда, поэтому я продолжил стремительное движение к уже откровенно отступающим противникам.

— Не уходите, ле коны! — призвал я врагов. — Мы же ещё даже не начинали!

Засада полностью провалена, потому что началась не по сценарию, поэтому я, окажись на месте вражеского командира, прервал бы это мероприятие, пока ещё было, кого спасать. Но он на что-то надеялся, до последнего.

Только последний миг — вот он, приближается, крепко держа в своих руках щит твоего соратника…

— Н-на, пюте! — на выдохе врезался я в щит командира чертей. — Тебе жер́твую, о жестокая и неотвр́атимая, Бия-богиня!

Окровавленное основание щита вновь взметнулось к небесам, после чего опустилось в область глотки противника. Но он успевает приподнять к лицу щит, поэтому удар смазывается и прилетает прямо в его зубы. Я, прямо кромкой щита, почувствовал, как хрустят и ломаются его зубы.

— Но как фе фыть фефель⁈ — спросил я риторически, ударом ноги вышибая всяческую ориентацию из головы командира чертей. — Как фе фыть⁈ Бия, несущая насилие, тебе эта жер́тва!

Дезориентированный чёрт вновь, на остатках сознания, попытался поднять щит, но не успел. Палаш зашёл в его ротовую полость через освобождённое ударом щита пространство и пронзил позвоночник.

Смотрю на оставшихся чертей-щитоносцев и вижу, что обстрел от разведотряда Коммуны влияет наипаскуднейше — почти все лежат, ибо им поразили ноги, а один пятится и уже на другом конце моста.

Тут застрекотал ПКМ и кучная очередь сначала распорола ему левую ногу, а затем, когда щитоносец невольно обнажил туловище, в грудь краснокожего ударила ещё одна очередь, прервавшая его поганую и бессмысленную жизнь.

Силы чертей, стоявшие на другом берегу, решили, что это больше не их битва, поэтому отступили. Поле боя за нами.

— Тебе жер́твую, Бия, — изрёк я и добил щитоносца. — Тебе жер́твую, Бия.

Остальные черти на мосту уже были убиты. Время собирать трофеи.

Первым я решил осмотреть пожитки командира чертей.

— М-хм… — лезвием палаша раскрыл я рюкзак своей жертвы. — М-хм…

Ничего особо ценного там не было: еда, вода, запасные магазины к MP5, а также три пачки патронов 9×19 миллиметров Парабеллум. Но это не что-то европейское, а наши, отечественные, исконно-посконные 9 mm Luger.

— Бар́наул! Алтайский кр́ай! — воскликнул я, вытащив коробочку. — Мон Дью, это же почти что на др́угом кр́аю мир́а!

Это спортивно-охотничий патрон, который очень точный, но сердечник свинцовый, поэтому о высокой бронебойности не может идти и речи. Его можно было найти почти в любом охотничьем магазине, до тех пор, пока их всех не вымели подчистую.

Снимаю с тела черта его пуленепробиваемую кирасу, имеющую несколько вмятин.

— Аха! Я так и знал! — восторжествовал я, разрезав китель своей жертвы.

В кармане его обнаружился кожаный кошелёк с четырьмя сферами сверхспособностей, а прямо на груди какой-то амулет.

Название: Амулет отклонения пуль

Тип: проклятый амулет

Потенциал: редкий

Краткое описание: с вероятностью 66% отклоняет снаряды, прицельно летящие в носителя, со скоростью свыше 80 м/с.

Ага, прямо соблазнительная тема, как я посмотрю. Но проклятый, зараза…

Не удивлюсь, если окажется, что ты сам тоже с вероятностью 66% будешь не попадать по врагу.

— А вот это вот… — заинтересовался я и подошёл к телу следующего щитоносца.

— Дим, всё в порядке⁈ — спросил меня старлей Талалихин.

— Да, всё отлично! — ответил я. — Учить тебя командовать не хочу, но я бы немедленно выставил боевое охр́анение!

Снимаю с трупа кирасу и разрезаю китель. И кто бы мог подумать, да?

Название: Амулет отклонения пуль

Тип: проклятый амулет

Потенциал: редкий

Краткое описание: с вероятностью 66% отклоняет снаряды, прицельно летящие в носителя, со скоростью свыше 80 м/с.

Да как так-то⁈ Быстро бегу к следующему телу и произвожу те же манипуляции.

— Ля бит (2) в компот! — выкрикнул я, увидев точно такой же амулет.

И, что-то мне подсказывает, что «ошеломительная» меткость стрельбы щитоносцев нашла своё логичное объяснение. Только 33,3% их пуль находили свою цель, поэтому им было желательно минимизировать расстояние до врага, чтобы повысить убойность пистолетов-пулемётов и хоть как-то приподнять с колен свою меткость.

— Камар́адес! — обратился я к членам разведотряда. — Амулеты на телах не тр́огать! Они пр́окляты и если вы не хотите до конца своих дней стр́елять с 33% меткостью, будьте добр́ы следовать моей скр́омной р́екомендации.

— Не трогать амулеты! — среагировал старлей. — Не приближаться к телам!

Но как же так? Тут даже обычные амулеты не каждый день попадаются, а у этих идентичные редкие у всех, как у одного!

— Импоссибле, — констатировал я. — Здесь какой-то подлог…

Проверка показала, что у всех восьмерых щитоносцев идентичные проклятые амулеты, что вообще никак не желает укладываться у меня в голове.

— Но что поделаешь? — спросил я и начал срезать амулеты и помещать их в отдельный мешочек.

Руками я их не касался, а использовал только кинжал Рагнара, чтобы не получить себе паскудное проклятье. Хотя, если фокусироваться исключительно на ближнем бою, то это неплохая защита от стрелков, вооружённых хоть луками, хоть автоматам. Если сам стрелять не умеешь, то минусов не будет.

— Имей в виду, камар́аде, что даже кадэвр́ вр́ага всё ещё пр́едставляет опасность, — поделился я мудростью с подошедшим старлеем. — Пр́оклятые амулеты, амулеты с посмер́тным пр́оклятием — всё это любят носить на себе р́азличные идиоты. Поэтому лучше напр́ямую ничего не касаться, и использовать нож или длинную палку.

В этот момент, я разрезал петлю поясной сумки очередного щитоносца.

— Сюпер́б, — улыбнулся я, глядя на сферы. — Надо честно р́азделить добычу, чтобы никто не почувствовал себя обделённым.

— Возьми себе столько, сколько считаешь нужным, а мы сдадим «свою» долю в запасы Коммуны, — ответил на это Трофим.

— Эх, — вздохнул я. — Кадавэр́ тоже собер́ите, хотя бы пар́у-тр́ойку. Надо понять, что они такое и как так получилось, что у них отр́осли р́ога и покр́аснела кожа.

— Есть смысл продолжать двигаться дальше? — спросил старлей.

— Никакого смысла, камарад, — покачал я головой. — Р́аз они устр́оили засаду на мосту, это значит, что Елагин остр́ов под их безр́аздельным контр́олем. А это значит, что община Кузнецова мор́т или ассер́висимон… то есть мер́тва или пор́абощена.

— Тогда собираем трофеи и отступаем, — решил старлей.

— Да, я тоже собер́у кое-какие тр́офеи… — заулыбался я.

/16 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

Старлей Талалихин отправился делать доклад бабуле и народным депутатам, которые стараются держать руку на прерывистом пульсе нашей тревожной ситуации, а я отправил Шув и Козьмина с Берсоном домой, и сразу же пошёл к капищам.

В руках у меня был окровавленный брезентовый мешок, наполненный посеревшими головами демонов.

Если бы мы жили в реалиях интерактивного квеста от «Теллтейл Геймс», то когда я отрезал головы мёртвых демонов, в левом верхнем углу экрана появилась бы надпись «Всем это не понравилось» и «Все это запомнили», но мне плевать. Это нужно для удовлетворения моих шкурных интересов, ведь это неплохая жертва Бие — ей это точно понравится и она это обязательно запомнит.

— Я рада, что ты не забыл обо мне, Деметрий, — сразу же заговорила со мной Бия. — Я и не знала, что у вас, в мире смертных, есть вырожденные.

— А кто это такие? — поинтересовался я.

— Это те, чьи головы ты держишь в своём мешке, — сообщила Бия. — Демоны, прислужники Сатаны, но бывшие смертные.

— Вот оно что… — изрёк я задумчиво.

— Где ты нашёл их? — спросила Бия. — Если бы ты надел маску Тесея, у меня не было бы никаких вопросов к тебе.

— Они напали на мой разведотряд, — ответил я, высыпая головы на окровавленный алтарь. — Пришлось всех убить.

— О, да, я чувствую… — с наслаждением в голосе произнесла Бия. — Но, всё ещё недостаточно жестоко. Старайся лучше, мой верный. Жестоко убитая жертва, испытавшая неописуемые страдания, ценится выше, чем просто убитая.

— Я знаю, — вздохнул я.

— Но вырожденных я засчитываю в двойном размере, — усмехнулась богиня насилия. — Ты не просто даёшь мне их силу, но и отнимаешь её у Сатаны. Пусть крупица, но отнятая у него и добавленная мне.

— Как получилось, что эти твари вообще оказались на Земле? — спросил я.

— Есть кто-то, кто поклоняется Сатане, — ответила Бия. — Они приносят ему кровавые жертвы, а взамен один из командиров демонических легионов вручает им дары.

— А вот это… — я вытащил из рюкзака мешочек с проклятыми амулетами и положил их на алтарь.

— М-м-м… — простонала Бия с наслаждением. — Я забираю это себе, мой верный.

Амулеты начали медленно рассыпаться в прах, вместе с мешочком.

— Ты поступил мудро, что не стал использовать их, — сообщила богиня. — Это проклятые амулеты, предназначенные исключительно для вырожденных. Любой невырожденный получил бы лишь негативный эффект, навсегда. Это даёт мне пищу для размышлений.

— О чём именно? — уточнил я.

Нынче такие времена, что любая информация о врагах ценна.

— Это значит, что Иблис может взаимодействовать с тем, что пришло в этот мир извне, — решила поделиться со мной своими мыслями Бия. — Он может делать или копировать артефакты, чтобы усиливать своих вырожденных.

— Чего он хочет добиться? — спросил я. — Ради чего всё это?

— У всех есть свои интересы в мире смертных, — ответила богиня. — У меня, у Ники, у матери, у Аида, у Сатаны, даже у Древнего — все чего-то хотят. Ты можешь познать лишь незначительные фрагменты из сложного комплекса наших интересов, и то, лишь только то, что мы специально упростим для тебя.

— Например, человеческие жертвоприношения, да? — усмехнулся я.

— Да, — серьёзно ответила Бия. — Вновь настали времена, когда мы вынуждены черпать дополнительные силы из подобных источников…

— … сказала богиня насилия и жестокости, — дополнил я.

— Я предпочла бы, чтобы твои жертвы не умирали, — вздохнула она. — Идеально было бы покалечить врага так, чтобы он жил дальше и страдал каждую секунду — это надёжный и длительный приток сил, но сейчас неподходящие обстоятельства. Покалеченные долго не протянут, поэтому единственный способ получать хоть что-то — побудить тебя убивать больше и делать это с особой жестокостью. Хотя, если ты будешь продолжать убивать вырожденных…

— Что-то мне подсказывает, что придётся, — усмехнулся я. — Ну, всё, мне пора.

— Ступай, мой верный, — разрешила Бия. — И не забудь посетить зазнайку, она чувствует, что у тебя есть что-то для неё.

Я получил пару пистолетов-пулемётов и два клевца убитых мною щитоносцев, а также небольшую горстку золота, драгоценных камней и личных безделушек. Трофеи? Трофеи.

— Вечной славы тебе, венценосная… — встал я на колено перед алтарём богини Ники.

— Ты пришёл к Бие поперёд меня, мой верный, — Ника появилась лично. — Я уже начинаю ревновать.

Могут ли боги шутить?

— Судя по твоему лицу, ты размышляешь о том, способны ли мы на шутки, — верно поняла всё Ника. — Да, способны. Но это была не шутка.

— Что поделать? — спросил я. — У меня в руках был мешок с окровавленными головами. Не идти же к твоему алтарю с подобной скверной на руках?

— Я видела, увы, как ты отрезал их, — сказала на это богиня победы. — Излишняя жестокость и глумление над телами достойно погибших врагов, пусть и вырожденных…

Молча кладу на стол MP5 и клевцы, а также ценности и личные вещи врагов.

— Впрочем, это суровая необходимость, — добавила Ника, проведя рукой по воронённому металлу. — Меня радует то, что ты делаешь успехи и одерживаешь блистательные победы. Это была победа в неравном бою, в котором врагов было больше. Пусть они и были слабее, но пользовались хитростью, дарованной Неправедным — это само по себе было ценно для меня. Ты справляешься, верный, но мне нужно больше.

— Будет больше, — пообещал я. — И это, увы, не моё решение…

Примечания:

1 — Гипертрофия — от др.-греч. ὑπερ- «чрез, слишком» + τροφή «еда, пища» — увеличение объёма и массы органа, клеток под влиянием различных факторов. Есть истинная гипертрофия и ложная. Ложная — это когда орган увеличивается за счёт жировой массы, а истинная — при увеличении его функциональных элементов.

2 — Ля бит — фр. La bitte — ругательство, означающее мужской первичный половой признак. Вообще, с французского это переводится как «петух», но мы с вами знаем, что в английском «cock» тоже переводится как «петух», но подразумевается мужской первичный половой признак.

                                          

Глава одиннадцатая. Не то, чем кажется

/17 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

— Тут не меньше четырёхсот пятидесяти метров, — скептически покачал головой Берсон. — Думаешь, попадёшь в голову?

— Четыреста семьдесят три метра, — усмехнулся я. — Смотри.

Мы сейчас лежим на крыше дома Эйлера, а на том берегу Большой Невы шастают зомби. Двигаются крупными косяками туда-сюда, просто убивают время, наверное…

Я приспособил к своему АК-103 самодельные универсальные сошки, которые изготовил из крепления для фонаря и двух алюминиевых планок. Так себе решение, но зато быстро и, вроде как, работает.

Шлем подсказал правильное наведение и даже визуализировал примерную траекторию пули. Выбранный мною зомби стоял на месте, прямо на капоте сгоревшей Тойоты, медленно раскачиваясь.

Интерфейс был уверен, что если характеристики оружия верны и я сделаю всё так, как он велит, то будет попадание точно в голову. Стреляю на выдохе.

Пуля преодолела отмеренное расстояние меньше, чем за секунду, и врезалась точно в голову зомби. Остальные заволновались и обратили свои взоры в сторону источника очень громкого звука.

Маски на мне не было, поэтому я почувствовал нехилый такой прилив могущества, будто до этого вообще никогда не убивал зомби.

Все мертвецы, до этого занимавшиеся своими делами, поплелись к берегу. Они заняли всё свободное пространство и упёрлись в ограждение набережной. Но давление не ослабевало и они начали падать в реку, которая сразу подхватывала их течением и уносила в залив. Кто-то зацепится и выйдет на другом берегу, но большинство, неизбежно, отправится покорять Европу…

Охваченный нездоровым энтузиазмом, я вновь приник к механическому прицелу и начал отстрел зомби, очень удачно приблизившихся на максимально доступно близкую дистанцию. Пусть часть из них падала в воду, но основная масса стояла в полусогнутом положении, упершись поясом в оградку.

— М-м-м, промазал… — процедил я после следующего выстрела. — Ладно…

— А мы так и будем тут лежать и тупить? — спросила Шув. — Ты нас сюда посмотреть позвал?

— Вы тут нужны для безопасности, — ответил я. — Ну и вообще, это боевой выход, поэтому зачтётся Коммуной. А то мы, в основном, сидим на жопе, кушаем задарма…

— Как вчера, ха-ха? — хохотнула Шув.

— Вчера — это приятное исключение, — пожал я плечами, после чего вновь начал целиться. — Надо настрелять побольше зомби, а то стрелок из меня, как из говна пуля. Есть время и возможность чуть улучшить ситуацию…

— А как ты убил своего первого зомби? — поинтересовалась Шув, после того, как я сделал следующий удачный выстрел.

— Прямо на сцене, — ответил я. — В первый же день. Стоял на точке, уже полностью настроился дать постановке всё, что у меня есть из актёрского таланта, а потом занавес открылся и на сцену почти сразу полез недовольный зритель…

— Пх-хах! — поперхнулась Шув слюной. — Так ты играл прямо в момент начала апокалипсиса⁈

— Как думаешь, я получил свою сверхспособность? — спросил я. — Ударил зомби по голове бутафорским палашом, после чего из него выпала сфера. Не знаю зачем, но я поднял её и положил в карман, потом утащил со сцены своего коллегу… Эх, такое ощущение, будто это было в прошлом году, а не полтора месяца назад…

— М-да… — вздохнула Шув и решила поделиться своей историей. — А я в это время дома была. Ждала доставку пиццы, должны были прийти девчонки…

— Так вы жили своей обычной жизнью, а потом это просто началось? — недоуменно спросил красноармеец Осип Берсон.

— Да, — подтвердил я. — Вам было чуть легче, чем нам, ведь вы уже были на войне, а для меня война началась сразу, без подготовительных переходов. Секунду назад ты был восходящим на вершину театрального Олимпа актёром, любимцем публики, знаменитостью международного масштаба, а уже в следующую секунду ты просто чмо со сверхспособностью, перспективы которого зависят исключительно от случая и того, как долго ты будешь готов цепляться за жизнь.

— А ведь я тоже чувствую себя чмом со сверхспособностью, — усмехнулась Шув. — Чем мы заслужили то, что до сих пор тратим кислород и болтаемся тут, как говно в проруби? Были ведь и получше люди…

— Не могу согласиться, — покачал я головой. — То, что мы живы спустя полтора месяца — это показатель того, что мы лучшие. Хотя бы тем, что удачливее вон тех. Другое дело, что ещё ничего не закончилось и как оно будет через неделю или две — только боги знают.

— А вот эти твои боги, кстати… — вспомнила что-то Шув. — Мне ночью снился сон, где была та здоровая баба в доспехах…

— Это не значит ничего хорошего, — усмехнулся я. — Богиня насилия и жестокости — это не к добру.

— Насколько я помню, ты её чпокнул, — резонно заметила Шув.

— Было дело, — не стал я отрицать. — Но сны — это другое.

— О, смотри, — указала Шув куда-то в толпу мертвецов. — Это же маскот «Четвёрочки»!

Действительно, через толпу пробивался зомби в костюме цифры четыре, причём упорно и целенаправленно. Это явный шустряк, который выглядит так, будто знает, что делает.

Зомби прорвался по головам своих соратников и сразу же нырнул в реку. И, вопреки ожиданиям, он не начал тонуть, а показал неплохую плавучесть. Более того, он задрыгал ногами и руками, наметив движение перпендикулярно неслабому течению реки. Эта тварь хочет на нашу сторону.

В движущуюся мишень стрелять сложнее, но зато дистанция сокращается.

Перевожу автомат на автоматический режим и начинаю палить по маскоту.

— Чего это он? — спросила Шув.

Тут из толпы вылезли другие шустряки и тоже нырнули в реку. Эти, из-за отсутствия объёмного костюма, сразу пошли на дно, но видно, что они тоже движутся к другому берегу.

— Шув, снимай, — велел я. — Это ценная информация. Не знал, что шустряки способны так лихо форсировать реки.

— Нам подсобить? — предложил Козьмин.

— Желательно, — ответил я и дал короткую очередь.

Маскота я доставал, но, преимущественно, в тело, а не в голову. Кажется, сильно повредил правую руку, потому что он начал крутиться юлой, но упорно продолжал плавание.

Шув записывала происходящее на камеру телефона, добавив оптического приближения.

— Вот сука… — процедил я, когда отстрелял серию из трассирующих.

Верный традиции, я заряжал три трассирующих самыми первыми, чтобы потом не щёлкать затвором и не хлопать глазами. Перезаряжаю оружие и продолжаю огонь.

Маскот уже начал забираться на набережную, когда я достал его голову. Гнилые мозги улетели в Большую Неву, а следом за ними туда же упало тело в изорванном зелёном костюме. Я же испытал новое для себя чувство — запредельный экстаз от ощущения могущества.

— О-о-ох… — выдохнул я. — Твою ж…

Шустряки, как я понял, ценятся гораздо больше. В масках этого не замечаешь, им хоть кого будет мало, а вот настоящему мне даже шустряк за мировой рекорд.

Оправляюсь от шквала эмоций и начинаю стрелять по остальным шустрякам.

Эти двигались на дистанции метров пять-десять друг от друга, но скорость держали, примерно, одинаковую. Из-за того, что они шли на глубине около полуметра. Я видел в тепловизор, как пули отклоняются при соприкосновении с водой, и летят по крутым траекториям. Вода всегда была врагом меткой стрельбы…

Берсон и Козьмин стреляли из своих автоматов, причём куда лучше, чем я — сказывался богатый стрелковый опыт, обретённый на настоящей войне. Практики у меня было мало, очень мало.

Быстрые мертвецы забрались на набережную и помчались к нашему зданию.

— Холодное оружие к бою, — велел я. — Берсон, Козьмин, надевайте маски.

Козьмину досталась маска Ахилла, а Берсону маска Октавиана. Завязав тесёмки масок на затылках, они уверенными движениями извлекли мечи и заняли боевые стойки. Я же вооружился двумя обрезами и приготовился.

Снизу донёсся стук конечностей по отливам и облицовке дома, после чего четверо шустряков буквально вспрыгнули на крышу.

Групповой поединок начал я, разрядив обрез в исцарапанную и гниющую морду шустряка в некогда деловом костюме. Картечь разворотила ему лицо и гарантированно уничтожила мозг, а я испытал экстаз, из-за которого с трудом удержался на ногах. К такому и привыкнуть можно…

Козьмин лихим движением срезал голову своему оппоненту, а Берсон сначала обездвижил своего врага уколом в колено, после чего повалил подсечкой и закончил всё уколом в левый глаз.

Шув же применила экзотический приём «ножницы», срезав голову движением своих гросс-мессеров.

Но это было не всё, потому что я услышал доносящиеся снизу частые стуки мёртвых конечностей, а через секунды на крышу забралось ещё трое шустряков. Мы привлекли внимание всех быстрых тварей, что были в этой орде мертвецов?

Второй обрез был разряжен в морду ближайшего шустряка, а с остальными расправились красноармейцы и Шув. Работа непыльная, если подумать…

Тем не менее, это тоже было не всё. Я, параллельно перезаряжая обрез, выглянул с края крыши и увидел, что к нам подбирается ещё шесть шустряков.

Двоих я завалил последовательными выстрелами из правого обреза, а остальных расстреляли мои напарники. Шув пристрелила двоих из пистолета, а Берсон и Козьмин прикончили по одному, из своих автоматов. Всё, больше шустряков нет.

— Надо перейти на соседнюю крышу, а то тут уже воняет… — произнёс я.

Осмотрел толпу зомби из тепловизора. В подавляющем большинстве своём холодные, как окружающая местность, но среди них выделяются уникумы, которые излучают какое-то слабое тепло. Что это может быть?

Переходим на соседнюю секцию крыши и я вновь залегаю с АК-103. На фоне, к набережной стягиваются привлечённые выстрелами зомби, тем самым постепенно формируя очень большую орду. Найдись сейчас у них способ перебраться на Васильевский остров, такую орду смогла бы остановить только танковая дивизия или бабуля собственной персоной.

Кстати, слышал я мельком, якобы они собираются завладеть Елагиным островом, раз он теперь в руках врага, после чего облучить мосты мощной радиацией. На мертвецов она, как уже установлено действует с высокой эффективностью, поэтому подобное заражение местности может считаться отличным решением по надёжному заграждению безопасных территорий от посягательств извне. Любых посягательств, от кого угодно, кроме тех, кто умеет плавать или летать.

Над нами пролетел маломощный дрон, после чего вернулся и завис метрах в пяти. Зазвонил телефон.

— Да, бабуль? — ответил я.

— Что за самодеятельность? — спросила бабушка.

— Ведём посильную зачистку местности, — ответил я. — Малой кровью, как говорится, на чужой территории.

— Прекращайте немедленно, — велела мне Агата Петровна. — Вы напрасно баламутите орду, а это никогда не заканчивается ничем хорошим. К тому же, время Новой Голландии ещё не пришло, поэтому оставьте это. Если действительно хочешь помочь, то иди в северо-восточную часть Васильевского — мост Бетанкура набит мертвецами и мы не имеем в достатке людей, чтобы зачистить его.

— Резонно, — согласился я. — Ладно, пойдём туда.

/17 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, мост Бетанкура/

— Задний не давать! — выкрикнул я и кольнул в голову зомби.

Самому мне, в этот момент, было страшновато и очень хотелось дать задний, но нельзя.

Мы начали зачистку длинного моста, ведущего через Петровский остров прямиком на Петроградский остров.

Необходимость зачистки моста Бетанкура вызвана тем, что с Петроградского острова на этот мост поднимается много мертвецов, которые падают с него на Серный остров, служащий мосту одной из опор, а там уже дело техники — через Серный мост на Васильевский остров и гуляй, мертвечина…

Тактика истребления зомби была разработана лично мной: снаружи ограды моста есть небольшой участок бетона, который можно использовать для маневрирования. Ограда ростом чуть выше человека, из горизонтальных алюминиевых труб, что должно как-то затруднить действия всяких роскомнадзорников, пытающихся свести счёты с жизнью. Правда, это мало останавливает некоторых зомби, которым иногда везёт и они забираются поверх сонма своих товарищей по несчастью и падают с моста.

При падении на Серный остров выживают не все, всё-таки, многое зависит от того, какой частью тела вниз падает зомби и не на асфальт ли, но даже каждый десятый удачно приземлившийся — это стабильный приток беспокойного населения Васильевского острова.

Вот и ходим мы вдоль ограждения и колем зомби штыками. Ввиду того, что концепт пришёл мне в голову практически в самом начале нашего путешествия к мосту, я решил вернуться в Коммуну и взять по винтовке Мосина, чтобы упростить процессы.

Зомби, прекрасно чувствующие, что мы вот они, совсем рядышком, пёрли на ограду, буквально выдавливая авангард через решётку, что вызывало тревожные металлические стоны и скрипы крепежа.

— Что-то как-то сомнительно всё это выглядит, Дима! — пожаловалась Шув. — Ни разу не надёжно!

— Я знаю! — ответил я. — Но зато как продуктивно!

Чувство нарастающего личностного роста не оставляло меня ни на секунду — я приловчился и выработал ритм движения: укол — шаг влево — укол — шаг влево.

Валить зомби на одном участке нежелательно, потому что они, от волнений толпы, обязательно будут падать под ноги соратникам и могут стать своеобразным мостом на ту сторону. Они и так падают, когда ломают себе шеи об ограду…

Козьмин и Берсон не тратили время на разговоры и ожесточённо кололи зомби. Маски мы не применяли, потому что они «жрут» всё, что поступает от убийства зомби, без остатка. Никто не хотел оказаться в моей ситуации, когда сверхспособность развивается высокими темпами, а лично я физически остаюсь почти таким же, как был.

— Шустряк! — заметил я.

Быстрая тварь, обряженная в изорванный брезентовый плащ и рыбацкие сапоги, вскарабкалась на плечи своих младших соратников по опасному промыслу и, уверенно ступая по головам, направилась к нам.

— Я сейчас! — выкрикнул Берсон.

Тварь добралась до края ограды, свесилась, чтобы достать Козьмина, но получила почти полметра стали в плечо, после чего улетела с моста.

Я проследил полёт шустряка и зафиксировал, как он, не сумев сгруппироваться, врезался черепом прямо в асфальт, обрызгав его своими гнилыми мозгами из разбитой буйной головы.

— А если рама? — спросил я вслух.

— Не каркай! — ответила Шув.

Продолжили посильное истребление мертвецов.

— Смотрите! — Берсон показал на что-то, лежащее почти у самой оградки.

Это было кольцо или что-то на него похожее.

— Руками не трогай! — сразу предупредил я его.

Подхожу к кольцу и всматриваюсь в идеограмму, выгравированную на её внешней стороне.

Название: Кольцо Невена

Тип: магическое кольцо стихии холода

Потенциал: редкий

Краткое описание: кольцо имеет пятьдесят ледяных бронебойных зарядов, способных пробить одно препятствие, эквивалентное броне толщиной не более 1,5 миллиметров гомогенной стали. Заряды восстанавливаются в течение пяти суток после исчерпания.

— Счастливчик, — вздохнул я с лёгкой завистью. — Оно не проклято, как я вижу, поэтому можешь вооружаться и пользоваться.

— Точно всё в порядке? — недоверчиво спросил красноармеец Берсон.

— Не написано, что оно проклято, — пожал я плечами. — Тут артефакты имеют свойство предупреждать тебя, если от них надо ждать дерьма — других не встречал.

Прикладом сдвинув кольцо себе под ноги, Осип поднял его, рассмотрел внимательно и надел на средний палец правой руки. Он вздрогнул, потому что вокруг его кисти возникло неяркое синее свечение, которое исчезло спустя секунду.

Улыбнувшись, он сжал кулак и направил его на голову ближайшего зомби. Неяркая синяя вспышка и в лысом лбу зомби образуется обледенелое по краям отверстие.

— Работает, — констатировал Берсон.

— Прибереги заряды для особо важных случаев, — посоветовал я.

— Надо освоиться, — покачал головой красноармеец. — Потрачу двадцать пять, а остальные приберегу.

— Везучий ты, — поморщился Козьмин.

Я же переключился на тепловизор, потому что вспомнил, что некоторые зомби тёплые. К слову, шустряки тоже были тёплыми. Может, тут дело в том, что некоторые из зомби выходят на путь становления особыми и постепенно разогреваются?

В толще из, примерно, сотни мертвецов в переднем ряду был лишь один чуть тёплый. Эх, надо бы заняться обстоятельным исследованием феномена…

— Алло, Павел Фёдорович? — набрал я профессора Побожего, начальника научного отдела. — Можете говорить?

— Да, могу, — ответил тот. — Но недолго.

— Наблюдаю сейчас феномен, — не стал я тратить время зря. — Среди толп зомби, с помощью тепловизора, обнаружил, что некоторые из них значительно теплее, чем их соратники по людоедской деятельности. Остальные-то температурой мало отличаются от фонарного столба, а эти слегка тёплые.

— Вот оно как? — заинтересованно спросил учёный и задумался. — А особые заражённые? Они тоже тёплые?

— Вот сразу об этом подумал и проверил, — усмехнулся я и воткнул игольчатый штык в глаз тёплому мертвецу. — Шустряки значительно теплее обычных зомби. По поводу рам и токсиков не скажу, ещё не видел их в тепловизор.

— Мы предпочитаем называть их целерами, пингуэ и вененатами, соответственно, — поправил меня Побожий. — Полное название целеров — mortuum celer, пингуэ — mortuum pinguis, а вененатов — mortuum venenatum. Мы уже сформировали их классификации.

— Звучит как-то неудобно, — вздохнул я. — Шустряки, рамы и токсики — это, хотя бы, по-русски.

— Если с первым соглашусь, то остальные два — это какой угодно, но не русский язык, — ответил на это Павел Фёдорович. — «Рама» — это вообще непонятно откуда, а «токсик»…

— Это неважно, — перебил я его. — Вы бы хотели заняться исследованием феномена?

— Естественно, голубчик! — заверил меня профессор Побожий. — Естественно!

— Что для этого нужно? — поинтересовался я.

— Во-первых, нужно выбить помещение под биолабораторию, — сразу назвал главное условие Павел Фёдорович. — С клетками для хранения живых образцов, с охраной, чтобы, знаете ли, избежать неприятных случайностей, а также с компетентным лабораторным персоналом. Я не биолог, но у нас есть, минимум, один профильный специалист, правда, он давно и надёжно в отставке…

— Но он может работать? — спросил я.

— Как вам сказать… — замялся профессор. — У него прогрессирующая деменция и деградация мышечных волокон. Возможно, ты слышал о докторе медицинских наук Борисе Константиновиче Кандинском?

— Ни разу, — признался я.

— А вот и зря! — укорил меня Павел Фёдорович. — Настоящая легенда, в узких медицинских кругах, выдающийся профессионал своего дела, дока в онкологии и медбиофизике! Правда, нынешнее его состояние…

— Думаю, мы сможем что-нибудь придумать, — усмехнулся я, продолжая закалывать мертвецов. — Заодно и подтвердим одну мою личную теорию.

— О, вы уже строите какие-то теории вокруг происходящего? — со смешком в голосе поинтересовался Побожий.

— Что-то мне подсказывает, что именно эта моя теория рабочая, несмотря на ваш скепсис, — ответил я на это и с усилием вынул штык из головы очередного упокоенного зомби. — Заключается она в том, что люди становятся сильнее и здоровее, убивая зомби. Косвенным подтверждением тому я считаю ту же свою бабушку.

— Это может быть связано со сверхспособностью, — не согласился профессор.

— Вот и проверим, — усмехнулся я. — Всего-то и надо, что создать условия, в которых доктор Кандинский сможет убить пару десятков зомби, а вы сможете зафиксировать результаты.

— Я не врач… — сказал на это Павел Фёдорович.

— Тогда используем товарища Хитрова, — пожал я плечами. — По мне, так отличный план. И если сработает, то мы получим в своё распоряжение настоящего светоча медицинской науки, признанного гения, природное дарование, заслуженного…

— Я вас понял, — вздохнул профессор Побожий.

— Вот и хорошо, профессор, — ответил я.

— Не профессор больше, увы, — ответил на это Павел Фёдорович. — Горный институт перестал существовать, а моя ассоциированность перестала быть действительной.

— Ладно, рад был побеседовать, — сказал я.

— Если будете находить новые интересные явления, звоните, но лучше, конечно, пишите, — попросил Побожий. — И я тоже был рад побеседовать.

Вызов был завершён. Всё-таки, как же удобно, что шлем сумел интегрироваться с моим телефоном и я могу устраивать через него хоть видеоконференции. Технологии нашего мрачного будущего…

— Сколько ещё мы будем тут так болтаться? — спросила Шув.

— Пока я не пойму, что сделал на сегодня достаточно, — ответил я. — Сегодняшний день уже прошёл не зря — Осип получил ценный артефакт, а мы все слегка усилились. Но есть новое дельце.

— Что ещё? — Шув проколола череп мертвеца и выдернула штык.

— У нас, как оказалось, есть настоящий учёный, экстремально хорошо разбирающийся в медицине и вообще, признанный профи, — сообщил я ей. — Надо устроить ему безопасное рандеву с парой десятков зомби, чтобы он мог их безболезненно убить. Если моя теория подтвердится, то его недуги уйдут бесследно и наш научный отдел значительно усилится.

— А не проще ли дать ему сферу? — спросила Шув.

— У него и так деменция, — вздохнул я. — Вдруг крыша окончательно протечёт, и мы создадим себе ходячую, а то и бегающую проблему?

— Всегда можно застрелить, — пожала плечами Шув.

— Всё-то у тебя просто, — неодобрительно изрёк я. — Пристрелить или зарезать — и нет проблем, да?

— А ты, типа, как-то иначе свои проблемы решаешь? — усмехнулась супер.

— Туше, — вздохнул я и воткнул штык в череп очередного мёртвого спортсмена. — Но это не значит, что мне нравятся такие методы.

— Со стороны выглядит так, будто нравятся, — Шув отступила от ограды и нанесла новый укол.

— Может и выглядит…

Глава двенадцатая. Целься в голову

/19 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, мост Бетанкура/

— Вот эту штуку я называю «клетью смерти», — указал я на здоровенную клетку, стоящую на воображаемой линии перехода улицы Одоевского в мост Бетанкура. — Как вы можете видеть, это усовершенствованная версия баррикады, препятствующая прохождению зомби на Васильевский остров, также приспособленная для безопасного уничтожения мертвецов.

Для изготовления этой баррикады я всерьёз заморочился и даже подключил административный ресурс бабули, не бесплатно, естественно. Старая баррикада представляла собой сваренные между собой каркасы машин, усеянные заточенными болгаркой арматурами, а новая — это продукт инженерной мысли, с задумкой.

Новая баррикада представляет собой идеологический аналог ограды против питерских роскомнадзорщиков и прочих любителей повыкидывать в речку трупы, но расположение прутьев вертикальное, высота конструкции пять метров, а ещё сверху наварены стальные дуги, обмотанные колючей проволокой. Даже если как-то накопится гора трупов, забраться по ней будет сложновато.

Прутья я выбрал квадратные, со стороной квадрата в сто пятьдесят миллиметров и площадью сечения в двадцать две тысячи пятьсот миллиметров, что есть веский аргумент даже против самых мощных рам.

Для утилизации тел будем применять экскаватор с грейферным ковшом, который позволит поднимать трупы за баррикадой и выкидывать их в реку. А там, в заливе, рыбы не дадут пропасть добру зря…

— И ты собираешься привести сюда Бориса Константиновича, чтобы он попытался убить кого-нибудь? — спросила бабуля. — Мне кажется, ты не совсем понимаешь, в каком он состоянии.

— Даже если придётся лично держать его за ручку, я это сделаю, — вздохнул я. — Он слишком полезен, чтобы позволять ему умирать от старости. Врачей и так мало, а он, вообще-то, если верить Побожему, прямо значимая величина. В прошлом.

— Ладно, я поговорю с его внучкой, — вздохнула Агата Петровна. — А чего это ты так увлёкся наукой?

— Невольно приобщился, поэтому увлёкся, — пожал я плечами. — К тому же, эта клеть имеет двойное назначение. Сюда можно водить гражданских, чтобы они уничтожали зомби и безопасно развивали свои сверхспособности. Например, того же Хитрова было бы неплохо сюда.

— Хм… — бабуля задумалась. — Это разумно.

— Неожиданно, да? — усмехнулся я.

— Нет, идея хорошая, но я знаю тебя с детства, ты не дурачок, — ответила на это бабушка. — Поэтому не слишком неожиданно, что ты, наконец-то, начал пользоваться мозгами.

— Даже не знаю, это комплимент или оскорбление, — вздохнул я. — Короче, мне нужен Борис Константинович, потому что для его блестящего дебюта всё уже готово.

— Я созвонюсь с Леночкой, — бабушка достала из кармана кнопочный телефон. — Кстати, хорошая девушка, красивая и умная…

— Да-да, как скажешь, — махнул я рукой и пошёл к баррикаде, из которой азартно тянули свои руки мертвецы.

Наверное, они переживают сейчас когнитивный диссонанс на весь остаток их скорбных мозгов — жратва так близко, но её никак не достать…

На асфальте лежали специальные копья, выкованные Прониным. Их особенностью было наличие ограничителя в виде перпендикулярного штыря, который не позволит наконечнику войти слишком глубоко. Простая вещь, если подумать, но не такая очевидная, как может показаться. Теперь можно бить без опаски, что узкое лезвие безнадёжно завязнет в плотных костях черепа. И лезвие само по себеисполнено иглообразное, чтобы минимизировать площадь соприкосновения с костью — такие уж нынче прогрессивные технологии…

Втыкаю копье в череп какой-то готки или иной неформалки, коей не посчастливилось или посчастливилось, тут уж как смотреть, умереть в первые дни. Сейчас-то, вне Коммуны, очень вариативные личные права и свободы у женщин. Вон, те же черти вручают в награду особо отличившимся двузначные количества рабынь…

— Пока ты спишь, враги качаются, да? — спросила Шув с усмешкой.

— Товарищи красноармейцы, запишите эти простые, но в то же время великие слова… — обратился я к Берсону и Козьмину.

— Серьёзно? — недоуменно спросил Берсон.

— «ДМБ» ещё не смотрели, что ли? — удивился я. — А вот это точно запишите: фильм «ДМБ» обязателен к просмотру. Хотя концептуально нового о нашей армии вы оттуда не узнаете…

— Везут, — подошла моя бабуля. — И познакомься с Леночкой, будь добр.

— Как я полагаю, он на инвалидном кресле приедет? — спросил я.

— Его привезут ополченцы, — ответила бабушка.

— Тогда я завалю ещё пару десятков зомби и уйду на перекур.

Последние два дня я минимум по четыре часа в сутки занимался убийством зомби и уже чувствую разительные перемены в самочувствии. Сил будто бы стало больше, стал меньше уставать, а ещё будто бы улучшилась реакция, но незначительно, ведь надо помнить о том, что на мне постоянно надето необычное кольцо реакции.

Некогда ожесточённое противостояние против зомби, конкретно на мосту Бетанкура, превратилось в заурядный рабочий процесс. Когда из какого-то опасного монотонного дела убрать опасность, оно превращается в рутину. Колешь, выдираешь копье, снова колешь, снова выдираешь копье…

Одна радость — лёгкое чувство эйфории от каждого притока могущества. Хотя нет, есть ещё одна радость — изредка выпадающие артефакты.

Вчера вот из какого-то зомби выпал проклятый щит «Твердыня» редкого потенциала. Я сдал его на хранение, потому что пользы от него для меня никакой: в описании заявлено, что он может стать неуязвимым. Но для этого надо переключить маленький рычажок, что, без шуток, обеспечит защиту хоть от пули 14,5×114 миллиметров, только вот взамен сделает щит ошеломительно тяжёлым. Даже для меня в маске Тесея. А я работаю от манёвренности, поэтому такой хоккей нам не нужен.

Двадцатый по счёту зомби опал на растущий настил из трупов, после чего я бросил копьё на асфальт и пошёл на перекур. Шув, увидевшая, что я всё, тоже бросила копьё и пошла вслед за мной.

— Так вот для чего вы строите свою Коммуну, — произнесла она, закурив переданную мною сигарету. — Сейчас раскачаетесь все в тепличных условиях, а потом пойдёте валить остальных суперов в городе…

— Что мешает им поступить так же? — спросил я, выпустив из лёгких травящий меня сигаретный дым. — Я пришёл к выводу, что у нас сейчас дикий коммунизм — кто успел, тот и съел. Кто выжил в итоге — тот и есть самый верный коммунист, ха-ха. Даже если весь в коричневом или в чёрном.

— Как-то ты циничненько относишься к их идеям, — поделилась Шув мнением.

— Если у них всё получится, то я порадуюсь за них, а если не получится, то мне будет всё равно, — пожал я плечами. — Тем не менее, даже если у них всё получится точно так, как они планируют, даже если они смогут, в итоге, равномерно масштабировать это на всю Россию, я в этом участвовать не собираюсь.

— А что ты тогда будешь делать? — поинтересовалась супер.

— Свалю туда, где всё ещё будет фронтир, — ответил я. — Кораблём я начну заниматься в самое ближайшее время. Может, если надоест скитаться по диким пустошам, осяду на каком-нибудь тропическом острове…

— А я тогда где буду? — спросила Шув.

— Если будешь хорошей девочкой, то рядом, — улыбнулся я.

— А что ты понимаешь под «хорошей девочкой»? — лукаво улыбнувшись, спросила она.

— Если расскажу, то это слишком сильно упростит тебе задачу по самосовершенствованию, — покачал я головой.

— Вот они! — указала бабушка на приближающийся минивэн.

— О-о-о, таможенник! — высунулся из водительского окна Петруха.

— Твою мать… — процедил я недовольно. — Опять этот…

— Мзду ещё не берёшь⁈ — припарковав минивэн и выйдя из него, спросил у меня ополченец.

— Ты бы знал, как сильно я по тебе не скучал, — вздохнул я. — Ещё не надоело?

Петросянство, как я понял, не оказывает негативного влияния на выживание индивида, раз многие из них пережили Апокалипсис. А должно было.

— Неа, — улыбнулся Петруха. — Принимай гостей, пока совсем за державу не стало обидно, Верещагин!

— Иди ты… — пробурчал я и пошёл к боковой двери японского минивэна.

Борис Константинович сидел в кресле и улыбался, а рядом с ним сидела хмурая барышня лет двадцати.

Старик выглядел на все сто, а может и на все сто двадцать: кожа дряблая, в обильных старческих пятнах, глаза расфокусированные, зубы практически отсутствуют, волосы редкие и, почти до полной прозрачности, седые, также налицо дефицит массы, а ещё руки и ноги дрожат даже в сидячем положении. Одет в больничную пижаму, а на ногах тапочки.

Девушка же была его полным антиподом: кожа пышет здоровьем, кровь с молоком, не тощая, но и не толстая, видно, что занималась каким-то несиловым спортом, возможно, лёгкой атлетикой. Волосы пепельный блонд, глаза голубые, умный взгляд рушит все стереотипы о блондинках, черты лица симметричные, нос прямой, губы пухлые, в общем, хороша, чертовка… Но не мой типаж.

— Знакомься, Елена Кандинская, внучка Бориса Константиновича, — подошла бабуля. — Это мой внук, Дмитрий.

— Привет, — без особой охоты поздоровалась Елена.

— И тебе привет, — в таком же тоне приветствовал её я.

— М-хм, — недовольно нахмурилась бабушка.

Что с ней не так? Опять сваха пробудилась?

— Давайте-ка перейдём сразу к делу, — попросил я. — Выводите дедушку.

Дед, похоже вообще не понимал, что происходит, поэтому никак не среагировал на то, что всё вокруг сильно изменилось и так не похоже на его родную квартиру.

— Надо сделать так, чтобы он выстрелил из пистолета в зомби, — сказал я, когда дед был привезён к стальной баррикаде. — Если моя теория верна, а она уже подтверждена, то твой дедуля очень быстро пойдёт на поправку, но всё, что ему нужно — это убивать.

Я всё продумал, поэтому уже был готов регулируемый штатив от видеокамеры, на который был установлен пистолет Глок-17.

— Сейчас… — я навёл пистолет в креплении примерно в голову ближайшего зомби, зафиксированного между столбами.

Вкладываю пистолет в руку старика и выставляю его палец на спусковой крючок. И жду.

— И чего мы ждём? — спросила бабушка.

— Тут сложность в том, что он должен нажать сам, — пожал я плечами. — Пробовали уже нажимать за других — ничего не получается. Прилив могущества получает тот, кто имел намерение убить.

— Так он не захочет никого убивать, — сказала Елена. — Он не такой человек.

— Есть вероятность, что случайное убийство — это всё ещё убийство, — сказал я. — Сейчас внесу одно изменение…

Достаю из кармана моток лески и наматываю её на спусковой крючок пистолета так, чтобы для инициации выстрела было достаточно лёгкого нажатия. Я же вижу, что у старичка случается эпизодический тремор, поэтому вероятность выстрела сильно выше нуля. И не успел я отойти на пару шагов, как его руку дёрнуло и раздался выстрел.

— А-а-а… — закатил глаза Борис Константинович. — А-а-а…

Попадание было на десять из десяти — аккурат в переносицу зомби.

Тремор усилился, поэтому старик продолжил жать на спусковой крючок, а пистолет пошёл вразнос. Я едва успел подбежать и начать направлять ствол в примерном направлении новых зомби. Из оставшихся шестнадцати патронов он попал ещё лишь трижды, но лишь ещё одно попадание было безусловно смертельным для неудачливого зомби.

Дед расслабленно обмяк на кресле и закрыл глаза.

— На сегодня достаточно? — спросил я у бабушки.

— Меньше, чем я надеялась, но больше, чем я ожидала, — ответила та. — Достаточно.

— Вот и отлично, — улыбнулся я. — Тогда мы с ребятами продолжим своё праведное дело по очищению моста…

/20 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, мост Бетанкура/

— Надоело уже, знаешь ли, — вздохнула Шув. — Тупо колем их уже который день. А где азарт, где риск?

— Не принуждаю ни к чему, — сказал я на это и воткнул копьё в окровавленную морду.

Зомби не теряют время зря и жрут тела усопших собратьев. Я опасался, что экскаватор понадобится в самое ближайшее время, но за ночь все трупы были съедены, а кости обглоданы. А потом толща зомби вытолкала эти вонючие кости между прутьями баррикады. И теперь тут воняет. Может, брандспойт тут задействовать? Ну, чтобы смыть кости и куски плоти.

Пока что приходится терпеть, потому что есть нечёткий план по убийству зомби, которые всё никак не желают заканчиваться.

— Привет, — поздоровалась со мной Елена, вооружённая копьем.

— Привет, — ответил я.

Разговор с Шув сразу как-то утих, поэтому мы продолжили молча колоть зомби, но уже впятером.

— Ты ещё не знаешь? — спросила вдруг Елена.

— Наверное, ещё нет, — пожал я плечами.

— Дедушка впервые за пять лет узнал меня, — сообщила мне она.

— Поздравляю, — усмехнулся я.

— Он даже пытается говорить, — продолжила Елена. — Его уже везут сюда.

— Круто, наверное, — вновь пожал я плечами. — Глядишь, у нас появится полноценный медик. А если ему ещё и сверхспособность дать тематическую… Как у Хитрова или даже круче что-то найти…

— М-хм. — издала Елена и продолжила колоть черепа зомби.

— Чувствую тут этакую неловкость, — вздохнула Шув.

Но никто не отреагировал на её реплику. Берсон и Козьмин продолжили прерванную беседу о фильме «ДМБ», о кортике и кабанчике, а я размышлял над тем, как подступиться к бабуле, чтобы она дала мне рабочий ресурс на строительство сухого дока. Кораблик так и стоит на морском вокзале, один-одинёшенек…

На этот раз бабуля привезла Бориса Константиновича лично. В отличие от прошлого своего визита сюда, он очень живо бегал глазами, с интересом рассматривая окружающие предметы и людей.

— Дима, помоги мне усадить его на коляску, — попросила бабушка, выходя из машины.

У неё, как у фактического генсека Коммуны, есть личный водитель, которого зовут Димой.

Борис Константинович был усажен на коляску и подвезён к баррикаде. Интересно, зомби что-то думают на этот счёт? Способны ли они вообще думать?

— Давай, Борис Константинович, — бабушка вложила ему в руку Глок-17. — Я буду наводить, а ты нажимай на спуск. Это нужно сделать, это уже не люди, а лишь их мёртвые тела.

— А-а-а… М-м-м… — промычал старик. — Н-н-не… А-а-а…

Твёрдой рукой, наведя пистолет на ближайшего зомби, Агата Петровна наложила палец старика на спусковой крючок. Тот пытался бороться, но у него получалось плохо, а потом что-то в его глазах изменилось и он нажал на спуск. Раздался громкий выстрел и пуля прошибла гнилые мозги жертвы. Старик откинул голову и закатил глаза.

— Ты был абсолютно прав, Дима, — признала бабушка. — Роман удивляется, говорит, что это меняет всё. Раньше все мы замечали, что становимся здоровее, но теперь этому получено неопровержимое доказательство. Позавчера Борис Константинович даже не понимал, кто он и где находится, а сейчас уже всё прекрасно понимает.

— А-а-а… — подал старик голос и попытался приподнять пистолет. — А-а-а…

Дальше он нажимал на спуск целенаправленно, по условному касанию от бабушки. После каждого убитого зомби он испытывал прилив могущества, как и все мы. Но он был слабее, поэтому приливы могущества ощущались острее, чем у остальных, как я полагаю. В кого хочет превратить нас то нечто, что создало такие условия? В психологически зависимых истребителей зомби?

Зомби щёлкали зубами и хрипели своими гнилыми лёгкими, стучали кулаками и царапали по стальным прутам, всё так же упорно стремясь добраться до живого мяса.

— Это выглядит как-то нездорово… — шепнула мне Шув.

— Даже для тебя, да? — усмехнулся я.

— Я всякого повидала, но такое странно даже для меня, — призналась она.

— То есть то, чем вы там занимались — это нормально, это пойдёт, — усмехнулся я. — А вот это — странно? В группе бригадников мы нашли столько больного дерьма, что не тебе говорить о том, что странно, а что нормально.

— Я не участвовала ни в чём подобном, — заявила Шув.

— Ты уже запятнана тем, что состояла в одном обществе с теми, кто занимался, — покачал я головой. — Но не осуждаю и в ответ прошу не включать морализаторство.

— Окей, — кивнула Шув с недовольным выражением лица. — Не буду.

Тем временем, бабуля помогла Кандинскому отстрелять три магазина, с результатом не менее десяти зомби. Учитывая, что у него всё очень плохо с самоконтролем, по причине мышечной дистрофии, результат потрясающий.

— Эх, моего бы деда сюда… — грустно вздохнул Козьмин. — Он сейчас в деревне лежит, паралич проклятый…

— Может, ему повезло, что он сюда не попал? — спросил я.

— Да здесь же неплохо, — не согласился со мной красноармеец. — Заразу можно победить, у нас есть всё, чтобы добиться этого. А как победим, то чего не пожить-то дальше?

— Тебя устраивает то, что ты видишь вокруг? — слегка удивился я.

— Коммуна же, — пожал плечами Козьмин. — Не похоже, что твоя бабушка готова отступить от принципов построения социализма, поэтому я не сомневаюсь, что всё получится. Получилось раз, получится и во второй.

— А как же родной мир? — спросил я.

— А у тебя есть способ вернуть нас туда? — задал резонный вопрос красноармеец.

— Веский аргумент, — согласился я.

— Для вас это всё конец света, — вздохнул Козьмин. — А я был на Синявинских высотах. Вот там точно был конец света… До сих пор не знаю, как выжил.

— А Староноса же знаешь? — вступил в разговор Берсон. — Вот спроси его, каково было под Ржевом. Хотя, вряд ли расскажет.

— Так что тут нормально ещё, командир, — улыбнулся Козьмин.

— Ещё посмотрим, как оно будет дальше, — ответил я на это и подобрал с асфальта копьё. — Возвращаемся к работе.

Старичка вновь увезли обратно в Коммуну, а мы продолжили колоть мертвецов. Пусть капля в море, пусть молекула в реке…

— Это немного, но это честная работа, — пробурчал я, втыкая наконечник в очередной череп.

/23 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, морской вокзал/

— Распил привезли, — сообщил мне Берсон. — И рабочих доставили.

— Много рабочих? — спросил я, распиливая бревно.

— Порядочно, — кивнул красноармеец. — Не меньше пятидесяти. И их главный бригадир приехал, Павел Викторович.

— Павлик? — недоуменно спросил я. — Собственной персоной?

— Сам приехал, да, — подтвердил Осип. — А чего такого-то?

— Ну, он же тут главный ударник труда, стахановец, каких пойди ещё поищи, — объяснил я. — Неужели мою просьбу посчитали настолько важной?

— Видать посчитали, — пожал плечами красноармеец. — Вон он идёт, кстати.

Здоровенный бугай, в котором сейчас было не узнать дистрофичного инвалида, одетый в строительную спецовку, подошёл и протянул мне руку.

— Здоров! — заулыбался он. — Как поживаешь, Дмитрий Ибрагимович?

— Привет, — пожал я руку. — Местами пойдёт, иногда даже нормально. Как сам?

— Знаешь, грех жаловаться, — ещё шире улыбнулся тот. — Мне сказали, что ты начертил чертёж и даже смастерил макет будущего дока, привязанный к местности?

— Есть такое, — подтвердил я. — Пройдём в мой офис.

Макет я действительно смастерил, с точным масштабированием размеров и привязкой к местности.

Я сопроводил Павлика в палатку УСТ-56, выданную мне на время строительства, где стоял чертёжный стол и готовый макет сухого дока.

— Самое сложное, что нужно будет сделать — это вырыть котлован под док, — начал я объяснение плана. — Затем его надо будет гидроизолировать и покрыть бетонными плитами.

— Я правильно понимаю, что ты хочешь завести туда свой корабль, после чего подвести под него стапели и затем осушить док? — уточнил Павлик.

— Для этого и нужен сухой док, — пожал я плечами.

— Просто я в морском деле вообще не разбираюсь, — признался главный строитель. — Но не проще ли будет поставить тут подъёмные краны, чтобы поднять такой небольшой кораблик на стапели и уже делать, что ты с ним собирался?

Вот в этом ключе я не думал.

— А что, так можно было? — спросил я.

— Сколько весит твой фрегат? — уточнил Павлик.

— Ну, примерно семьсот-восемьсот тонн водоизмещения, — пожал я плечами. — Но после модернизации водоизмещение будет не меньше тысячи двухсот тонн.

— Два Либхера по семьсот пятьдесят тонн и вся недолга, — заулыбался Павлик. — Не нужно тебе возиться с осушением дока и прочей ерундой, веса смешные — на это у нас есть мобильные решения. Надо будет, четыре Либхера подкатим.

— Тогда мне нужен крытый береговой док с раздвижной крышей, — ответил я, сожалея о том, что потратил время на макет. — Хочу, чтобы оставалась возможность работать зимой.

— Это мы построим быстро, — усмехнулся Павлик. — Это будет просто. Я ведь могу взять чертёж?

— Бери, для тебя делал, — ответил я.

— Тогда ты подожди немного, я распоряжусь, чтобы мои ребята привезли сюда краны, — сказал мне внук бабушкиной подруги. — Ну и со стапелями что-нибудь начинай соображать, потому что поднять корабль — это дело нехитрое, а вот куда поставить — это уже посложнее.

— Дай мне два десятка рабочих, — попросил я. — Материал есть.

— По смете ещё подойду, — пообещал Павлик, уходя в сторону грузовиков и на ходу изучая чертёж. — Вроде всё понятно.

— Вот и отлично, — кивнул я.

С корабликом всё получается даже лучше, чем я ожидал. Действительно, если есть возможность поставить его на стапели краном, то зачем я маялся с сухим доком? Инерция мышления, блин…

Глава тринадцатая. Черный обелиск

/25 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, морской вокзал/

— Блин, Дим, меня прёт уже второй день… — сообщила мне Шув. — Давай сходим в Царство жмуриков?

— Бия сказала, что ты можешь обходиться без неё двадцать дней, без риска для жизни, — ответил я, расплющивая алюминиевую заклёпку.

— Но меня ломает! — возмутилась она. — Я уже думать ни о чём не могу! Слушай, если это такой изощрённый способ навязать мне сабмисс, (1) то я и так вся твоя, только скажи!

— Эх… — вздохнул я. — Ладно, я схожу на капище и спрошу.

Благодаря Павлику, удалось переместить корабль на стапели и всерьёз заняться его оценкой. Внутри всё было роскошно, куча роскошных столов и стульев была перемещена в Коммуну — я слышал, что было минимум шестьсот стульев и восемьдесят кресел, как и диваны, столы, а также кухонное оборудование. Одно только не трогали — спальню владельца.

В Коммуне скоро появится новая столовая, в которой попытаются воссоздать один из залов фрегата «Удача», а на фрегате освободилась целая уйма места.

Я планирую создать внутри отдельные каюты на восемьдесят обитателей, с нормальными кроватями и отдельными санузлами, а также выделить складскую зону, чтобы было, куда помещать награбленное, ну и пять камер для возможных пленников.

Состояние набора досок корпуса я оценил лично и понял, что этот кораблик ещё походит — стоял он в пресной воде, был добросовестно пропитан спецсоставом и ещё даже не начинал гнить. Если хозяин не соврал, то на строительство было потрачено около двухсот миллионов рублей, поэтому качество должно было быть выдающимся. И, как я видел собственными глазами, сработали корабль на совесть.

Моя главная задача — вмонтировать в этот фрегат двигатель от яхты «Маори». Сама яхта безнадёжно разбита в первые дни Апокалипсиса — наехала на катер и вместе с ним повисла на плавучем причале. Можно было и её восстановить, но автономность у неё смешная и вместительность всего на четырёх человек. Это могло иметь смысл в первые недели, когда у кого-то могло появиться желание свалить в «более безопасное место», которое находится не пойми где, но сейчас это была бы очень тупая идея.

Да, два движка суммарно на 2000 лошадиных сил, это вообще анекдот, если вспомнить, сколько весит фрегат, но мне нужно что-то для быстрого маневрирования и это самое то.

Особо ничего переделывать не придётся, только переделать кухню в двигательный отсек, оснастить его ёмким топливным баком и вывести винты ниже ватерлинии.

Старший мичман в отставке Аршанин заверил меня, что всё это дело двух недель работы, но нужны материалы и яхта-донор.

Яхту уже стянули с пирса, вызвав её частичное затопление, а затем подняли на берег, откуда уже увезли на специальной фуре для яхт. Сейчас старший мичман, вместе с коммунарскими механиками, разбирает её и думает над тем, как воткнуть двигатель во фрегат.

Осталось только найти оборонительные орудия, а остальное сугубо технические вопросы…

Бросаю свою работу — делал себе медный патронташ на 12 калибр, и иду в Коммуну.

Шув увязалась за мной, поэтому мы пошли в капище вместе.

Отворяю дверь и прохожу к алтарю Бии.

— С чем пожаловал? — сразу же спросила она, не успел я встать на колено.

— Шув нужна амброзия, — ответил я.

— Я знаю, — сказала Бия со смешком в голосе. — Иди на кладбище, где ты прорыл яму в Царство мёртвых. Найди там чёрный камень — под ним будет то, что тебе нужно. И поторопись, амброзия не вечна.

— Как ты её туда доставила? — поинтересовался я.

— У меня есть свои способы, — туманно ответила Бия.

— Шув, нам надо поторопиться.

— Я за любой кипиш, который ведёт к амброзии!

Бегом в автомастерскую, в Крузер и на всех парах на Смоленское кладбище.

— Почему их ещё не зачистили? — спросила Шув, когда я припарковался.

Она имела в виду зомби, шастающих по кладбищу.

— А кому они мешают? — усмехнулся я, разматывая цепь на воротах. — За оградкой ходят себе, не шумят, к людям не пристают… Когда-нибудь их время придёт, конечно, но не сейчас.

Вынимаю палаш из ножен и иду к группе мертвецов, «тусующихся» у могилы какого-то криминального авторитета из 90-х. Маску не надеваю, потому что чувствую в себе силы и решимость разобраться с ними и так. Немножко нервозно, конечно, от такой перспективы, но это почти тепличные условия, ну и надо начинать, давно надо…

Наверное, мои движения выглядят нелепо, дилетантски, но первого зомби, побредшего ко мне, я зарубил. Пришлось спешно отталкивать его ногой, потому что я не сумел обезглавить его, а лишь воткнул палаш в его шейный отдел позвоночника, зато повезло, что лезвие не застряло.

Меняю тактику и берусь за лезвие палаша бронеперчаткой. Колющий удар в череп следующего зомби и тут палаш издаёт импульс инфразвука. Идущие ко мне зомби похватались за головы и зарычали, а некоторые из них вообще попадали.

— Имба, — недовольным тоном изрекла Шув, рубящая зомби своими гросс-мессерами.

Быстро закалываю ещё четверых, а остальных берёт на себя супер.

Спустя минуту, остаёмся у авторитетного надгробия вдвоём.

— Чёрный камень… — огляделся я вокруг.

— Мы потратили минут сорок на туда-сюда, — начала считать Шув. — Непонятно, когда Бия оставила тут амброзию…

— Надо поторопиться, — вздохнул я. — Идём к яме в Океан.

— Куда? — удивлённо посмотрела на меня Шув.

— Я тут вырыл проход в Царство мёртвых, но оказалось, что промахнулся и попал в Океан. Ты видела его — бескрайние площади серой воды где-то на горизонте.

— Да, припоминаю, — кивнула супер.

— Бия не зря упомянула эту яму, — размышлял я. — Это значит, что надо искать чёрный камень вокруг неё. Скорее всего, её подручный проник сюда именно через яму и ему не было смысла уходить далеко…

Найти яму труда не составило, я прекрасно помнил путь к ней. По дороге встретилось ещё шестеро зомби, которых мы окончательно упокоили.

— Вон он!!! — воскликнула Шув, увидев чёрный камень.

Это был настоящий обелиск, которого я здесь раньше не видел. Если бы он был тут до этого, я бы не смог его пропустить, ведь в десятке метров от него я сжёг на костре хай-тек французика.

— Привет! — вышел прямо из этого обелиска какой-то тип.

Ростом он где-то под два метра, кожа белая, но вся покрытая будто лавовыми полосами, светящимися оранжевым светом. Волосы его горят оранжевым огнём, как и глаза.

— Ты кто⁈ — отпрянул я.

— Персом меня зови, — ответило это существо, неприятно улыбнувшись. — Вот ваше.

Он протянул мне небольшой мешочек.

— Как ты здесь появился? — спросил я, принимая амброзию.

— Тётушка Бия похлопотала за меня, — усмехнулся Перс. — Небытие окончено, наконец-то, поэтому я могу развернуться во всю ширь своих плеч!

— А чем ты заведовал, ну, до всех этих событий? — поинтересовался я.

— Разрушение, верный, — ещё шире заулыбался Перс. — Мне пора возвращаться в камень, а то сил недостаточно…

— Это какой-то намёк? — спросил я.

— Ага, — подтвердил Перс. — Я вижу, что у тебя есть образ Тесея, отмеченный Бией. Хочешь получить к этому истинную силу разрушения?

— Что для этого нужно? — спросил я. — И в чём подвох?

— Ты мне — я тебе, — пожал плечами Перс. — Мне нужны жертвы, такие, как вот эта симпатичная девица. Необязательно именно она, хотя мне всё равно. Итак?

— Сколько?

— Пятьсот, тысячу, две тысячи, четыре тысячи? — заулыбался Перс. — Сколько ты можешь дать?

— Троих хватит? — усмехнулся я.

— Пятерых, — назвал свою цену Перс. — Ещё я слышал, что есть вырожденные — это мне тоже интересно. Если дашь мне пять сверхсильных или троих вырожденных — приходи сюда и получай печать разрушения на образ Тесея.

— Что это даст мне? — спросил я.

— Ты не пожалеешь, — пообещал Перс. — Печать разрушения ещё никого не разочаровывала.

— Мне нужна конкретика, — покачал я головой.

— Ну, хорошо, — вздохнул он. — Это даст тебе силу разрушать стены, общества, людей…

— Ладно, я всё устрою, — дал я обещание.

— Поторопись, потому что я почти лишён сил, — предупредил меня Перс. — Не хочу возвращаться обратно в небытие.

— А мне что-нибудь можно? — спросила Шув.

— Божественная политика запрещает мне одаривать чем-то сверхсильных, — покачал головой Перс, после чего растворился в обелиске.

— Вот облом… — вздохнула супер, а затем перевела взгляд на мешочек в моей руке. — Дим, дай мне её…

Открываю мешочек и вижу, что там примерно полпригоршни амброзии.

— А чего так мало? — недоуменно спросила Шув.

— Тебе этого хватит, — заверил я её.

Недовольно пробурчав что-то матерное, она накинулась на амброзию и быстро сжевала её, не забыв залезть в мешочек языком, чтобы вылизать всё без остатка.

— Кхм, — кашлянула она и облизала губы. — Нормально… Что будем делать сейчас?

— Ты знаешь, где мы можем найти суперов, которых тебе совсем не жалко? — спросил я.

/25 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петровский остров, яхт-клуб/

— Но они точно не должны были никуда сваливать! — удивлённо воскликнула Шув. — Маньяк заявил, что теперь это его официальная резиденция, так что добровольно он бы отсюда не свалил!

— Так он и не свалил добровольно, — ответил я на это и указал на пятно крови за барной стойкой. — Похоже, что их взяли в ножи.

Пулевых отверстий, обычно образующихся, когда люди выясняют отношения, тут нет, зато мебель сломана, стёкла разбиты, посуда на полу — тут была рукопашная схватка, после которой кто-то забрал все тела.

— Странно, — покачала головой Шув. — Маньяка в ближнем бою взять почти невозможно. У него реакция, как у кобры и он очень быстр.

— Всегда есть кто-то круче, — ответил я на это. — А Шаман в каких краях водится?

Тот супер, который валил зомби массами, почти как моя бабуля, очень беспокоил меня.

— В царстве вечной охоты, — усмехнулась супер. — Его завалил Барин.

— Просто так? — уточнил я.

— Не просто так, естественно, — произнесла Шув. — Шаман хотел увести часть суперов из города. Его способность позволяла массово убивать зомби и он реально мог пробиться через мёртвое кольцо.

— Мёртвое кольцо? — не понял я.

— Ты что, не знаешь? — усмехнулась Шув. — А, правильно, вы же сычуете на своём острове и ничего не знаете. Короче, основная масса населения города никуда не делась, не рассосалась и не ушла под землю. Миллионы мертвецов из Питера и его пригородов держатся в кольце толщиной минимум в пять километров. Попытаешься выйти из города — будешь вынужден пробиваться через бесконечную толщу мертвецов, которые вообще никогда не кончатся. Они будут прибывать на шум — и ладно бы только простые зомби…

— И Шаман хотел куда-то увести добровольцев? — спросил я. — Зачем?

— В Питере бесперспективно, — ответила Шув. — Все это понимают.

— Что-то мне так не кажется, — покачал я головой.

— Значит, ты тупой, только без обид, — усмехнулась супер. — Еда не бесконечная, через полгода часть консервов уже нельзя будет есть, ещё через полгода половину. Через каких-то два года консервы перестанут быть ответом на продовольственный вопрос. Можно что-то выращивать, но город очень плохо подходит для земледелия.

— Да какие обиды? — не стал я обижаться. — Иногда я сомневаюсь в своих умственных способностях.

— Значит, ты не тупой, — ответила на это Шув. — Тупые не сомневаются. Тогда ты просто малоосведомлённый, а не тупой.

— Ты продолжай объяснять, — попросил я её.

— Жрать в городах будет нечего, — ответила Шув. — Можно холодильники поставить, продлить существование консервов, но промышленные установки требуют очень много электричества, а гарантий, что мы сохраним электричество, нет. Газ поступает на Васильевскую станцию, но сколько это будет длиться?

— Недолго, — согласился я.

— Это значит, что консервы — это ненадолго, городское земледелие не решит проблему с едой, — продолжила Шув. — Одна надежда — на ловлю рыбы. Но и это временное решение, потому что рыболовецкие траулеры нуждаются в топливе, а оно не добывается. И топливо тоже теряет качество со временем. Мы обречены деградировать до уровня… как он там говорил?

— Феодализм? — предположил я.

— Не, какое-то другое слово, — отрицательно мотнула головой супер. — О! Общины! Родо-племенные общины.

— Как я понимаю, ты дошла до этих мыслей не сама, — произнёс я.

— Естественно! Ха-ха! — рассмеялась Шув. — СПбГУ не кончала, вообще-то! Это Шаман всё. Он додумался, всё понял и решил, что надо уходить из Питера, чтобы выжить.

— А Барин? — поинтересовался я. — Чем он объяснял своё желание остаться в городе?

— Коммуной, — улыбнулась Шув. — Его идея была в завладении Васильевским островом, обзаведении рыболовецким флотом и восстановлении цивилизации, где власть будет у избранных, типа него. Ну и нас.

— И ты пошла за ним?

— Так Шаман подох, — развела она руками. — Я, может, симпатизировала его идеям, всё-таки, реальный шанс на устойчивое и достойное существование, но Барин ослепил его и зарубил своим фламбергом. Поступил как сука, напал внезапно и практически со спины, но такие уж нынче времена…

Я вновь огляделся по сторонам, пытаясь найти хоть какие-то признаки, которые могут указать на то, кто и куда утащил суперов-бригадников…

Вдруг я услышал какие-то звуки снаружи и замер.

— Т-с-с-с… — предупредил я Шув.

Медленно снимаю маску Тесея с пояса и надеваю её прямо под шлем. Врубаю тепловизор и максимально тихо двигаюсь к двери.

Если бы не усилитель тихих звуков, встроенный в шлем, хрен бы что я услышал, но сейчас я слышу отчётливые шаги, идут минимум четверо, у кого-то при каждом шаге позвякивает металл, а один хрипит, как туберкулёзник. Идут сюда, судя по тому, что шаги приближаются.

Вынимаю палаш из ножен и приникаю к стене у двери.

— №%*ый Маньяк, сука! — в дверь шарахнули ногой. — Ты где, №%дь⁈ Мрак велел найти тебя и доставить, сука, на ковёр! Выходи, №%'й!

Дверь была не заперта, поэтому я удивлён, что он до сих пор не попробовал её просто открыть.

Видимо, ему тоже пришла эта светлая мысль, поэтому он нажал на ручку и вошёл внутрь.

— Тебе жертвую, Бия… — прошептал я и горизонтальным рубящим ударом обезглавил жертву.

Жертва даже хрипнуть не успела — голова покатилась по ламинату, разок хлопнув глазами. Кровь из рассечённой шеи брызнула на позадиидущих, потому что тело начало заваливаться на спину.

— Тебе жертвую, Перс! — рванул я в дверь и сразу же нанизал на палаш какого-то подростка, одетого в серый шерстяной свитер с оленями.

Этот точно был супером или носил какой-то артефакт, потому что пробить его грудину стоило мне неимоверного усилия, будто в дерево колол…

Но невидимый барьер был преодолён и сердце жертвы уничтожено.

Оставшиеся двое среагировали быстро и в меня полетели пули, большей частью застрявшие в теле чувака в свитере. Мощным пинком снимаю жертву с палаша и отправляю в ближайшего противника, вооружённого ППШ-41.

Шквал пуль прошёлся по моему нагруднику, но не сумел остановить меня в намерении приблизиться к стрелку и рубящим ударом отсечь ему правую кисть.

— Сука, убью тебя, №%~ор!!! — выкрикнул второй стрелок и начал отступать, постреливая в меня из непонятного пистолета-пулемёта.

Но моей броне пистолетные патроны совершенно по боку.

— Бия, тебе эта жертва!

Настигаю рухнувшего автоматчика с ППШ и пронзаю его шею мощным уколом.

— А, в №%*у! — решил для себя последний выживший и побежал.

Но его догнал нож, брошенный Шув из разбитого окна. Брошен он был удачно — прямо в поясницу.

— Тебе, Перс, эта жертва, — сообщил я высшим силам и пробил затылок раненого бедолаги кинжалом Рагнара.

Шув вышла из здания и вгляделась в лица убитых.

— Знаешь их? — спросил я.

— Конечно, — ответила она и указала на тело в шерстяном свитере. — Это Фредди, супер со способностью «Магия холода» редкого потенциала. Если бы ты дал ему возможность, он бы показал тебе, почему броня — это не абсолютная защита.

— Даже немножко жаль, что он оказался слишком расслабленным, чтобы оказать сопротивление, — вздохнул я, после чего указал на обезглавленного. — А этот кто такой?

— Игорь, — ответила Шув. — Из новеньких, присоединившихся после того, как подох Шаман. Мог временно превращать большую часть своей кожи в какой-то прочный камень. Но не всю и ненадолго. Хотя это его сильно спасало, по его словам.

— Сейчас не спасло, — усмехнулся я. — Что толку от способности, если ты ею не пользуешься?

— Наверное, они подумали, что Маньяк ушёл в запой, — предположила Шув. — Он же алкаш, каких поискать, до Апокалипсиса, говорят, бухал по-чёрному. И после Апокалипсиса причин бухать меньше не стало. Ни у кого. И команда у него была под стать, так что я не удивилась бы, если бы он действительно забухал.

— Что за Мрак? — спросил я.

— А, это один мудак, который, похоже, стал главным в «Бригаде», — ответила Шув. — Настоящий мудак. Из тех мудаков, которых невозможно терпеть. Был мудаком и до того, как получил сверхспособность, а после её получения стал ещё большим мудаком.

— Ты его знала до Апокалипсиса? — уточнил я.

— Да, — ответила она. — Пересекались на тусовках, но хорошего общения у нас никогда не было.

— И чем знаменит этот супер? — спросил я.

— Сверхспособность «Тень» эпического потенциала, — ответила Шув. — Он может на минуты уходить в какое-то подпространство или типа того, где его не достать. Его невозможно убить, если он знает, что ты собираешься его убивать. Уйдёт в эту «тень» и ищи его потом. Может вылезти у тебя за спиной, а может смыться как можно дальше.

— Но, в остальном, он простой человек? — осведомился я.

— Наверное, — пожала плечами Шув. — Скорее да, чем нет. Не видела, чтобы он легко переворачивал тачки или тягал невероятные тяжести, как ты.

— Это здорово, — усмехнулся я. — А он какой линии партии придерживался?

— Был за Барина всегда, — ответила Шув. — В своём мудацком стиле подлизывал ему, но Барин держал его на расстоянии, потому что никогда не доверял этому мутному типу.

«Вот этого бы пожертвовать Стикс…» — подумал я. — «Почему-то кажется, что высокий потенциал сверхспособности ценится богами выше, так должно быть».

— Чур ожерелье моё! — метнулась Шув к телу Фредди и сняла с него красивое золотое ожерелье, явно, женское. — О-о-о, да…

— Что это? — спросил я.

— «Непротыкайка» необычного потенциала, — усмехнулась Шув. — Он заморозил насмерть десяток мародёров, чтобы получить её. Так-то она принадлежала Карусели, одной моей знакомой, что двигалась в соло.

— И что случилось с Каруселью? — поинтересовался я.

— Полезла в аномальную зону, — пожала плечами Шув. — Знаешь же, что в эти штуки лучше не соваться, пока они не «реализуются» у нас?

— Знаю, — кивнул я.

— Но ты не знаешь, что если залезть до того, как она «реализуется», можно вытащить всё гораздо раньше остальных, — заулыбалась Шув. — Желающих нажиться всегда вагон и маленькая тележка, поэтому риск, зачастую, оправдан. Только не в тот раз.

— И что случилось? — заинтересовался я.

— А я без понятия, — развела руками Шув. — Известно только, что Карусель располовинило чем-то, а на её труп нашлось много «наследников», которым она якобы обещала своё ожерелье. Вот Фредди нашёл её одним из первых и порешил всех, кто полез к нему.

— Дай гляну, — протянул я руку к ожерелью.

— Только с возвратом, я уже забила её, — Шув настороженно прижала ожерелье к груди.

— Просто покажи, что это такое, а потом забирай, — махнул я рукой. — Хотел бы отнять, уже забрал бы.

— Ладно, смотри, — неохотно передала мне ожерелье супер.

Название: Барьерный глиф

Тип: зачарованный амулет

Потенциал: необычный

Краткое описание: создаёт незримый барьер от атак ближнего боя.

То-то он не носил броню — даже я был вынужден приложить усилия, чтобы проткнуть его. Это нечто подобное доспеху анимешника — пока я не исчерпал ресурс его доспеха, он никак не желал пробиваться. Тут же никакого внятного ресурса нет, просто этот барьер пробивается при достижении определённой критической массы.

— Забирай, — отдал я ожерелье. — Носи на здоровье.

— Просто отдашь? — не поверила Шув. — Не скажешь даже, что это ты убил Фредди и поэтому добыча с него твоя?

— Тебе нужнее, — пожал я плечами. — Поэтому забирай.

Повисла пауза.

— От чистого сердца предлагаю — можно я тебе отсосу? — расчувствовалась вдруг Шув.

— Ты задрала уже… — вздохнул я. — Повернулась на этом, что ли? Необязательно на все проявления хорошего отношения к тебе реагировать предложением минета.

— Я тебе не нравлюсь, да?

— Твою мать… — я снял шлем. — Давай не будем поднимать этот вопрос.

— Я уже выступила против бывших своих, помогла тебе убить одного из них и слила тебе Мрака — этого недостаточно, чтобы поверить в мою лояльность к тебе? — спросила она.

— Доверие — это такая вещь, которую очень тяжело получить, — ответил я. — Слишком мало времени прошло с тех пор, как ты пыталась убить меня и обещала сделать одним из своих рабов.

— Да я болтала тогда! — воскликнула Шув. — Просто трепалась, чтобы вывести тебя из равновесия! Не было у меня никаких рабов!

— И что теперь? — усмехнулся я. — Теперь я должен довериться тебе и дать отсосать?

Шув молча опустилась на колени и высунула язык, задорно подмигнув. И это возымело на меня определённый эффект…

— И тебя не смущает, что вокруг трупы? — поинтересовался я, взяв себя в руки.

— Да, ты прав, здесь это делать было бы неуместно, — согласилась Шув и поднялась на ноги. — Давай пойдём домой, посмотрим какой-нибудь фильм, не знаю, свечи, вино…

— И не мечтай, — вздохнул я. — Но домой пойдём. Правда, только после того, как соберём трофеи.

Примечания:

1 Сабмиссив — от англ. Submissive — «покорный» — у бдсмщиков это подчинённый/ая в их извращенских практиках.

Глава четырнадцатая. Петровская

/25 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

Меня позвали в штаб, чтобы обсудить какую-то проблему, поэтому я отправил Шув домой, чтобы сложила трофеи в сейф, а сам потопал к обители майора Краснодубова.

Помимо ожерелья с «Барьерным глифом», мы нашли два с половиной десятка сфер сверхспособностей, в основном простого и необычного потенциала. Также обнаружили на трупах четыре личных оберега, среди которых один оказался редкого потенциала и вообще не пользованный — я завалил мужика с ППШ-41 холодным оружием, а оно не считается личным оберегом за угрозу. Ну и огнестрел, само собой…

— Чего звали? — спросил я, подойдя к дверям кабинета бабули.

У дверей столпилось пять красноармейских офицеров, в числе которых был и майор Краснодубов.

— Встреча, — улыбнулся он.

— С кем? — поинтересовался я.

— Для меня — с родным человеком, для тебя же… сам увидишь, — усмехнулся Евгений Игоревич.

В кабинете, судя по доносящимся из-за двери отголоскам, шли напряжённые переговоры.

— И что, просто стоять тут и тупить? — спросил я у майора.

— Да, просто стоять и тупить, — подтвердил он. — Не пожалеешь, точно тебе говорю.

Нахожу на журнальном столике пепельницу и беру её в руки.

— «Лаки Страйк», — передал я сигарету Краснодубову.

— У меня свои, — покачал тот головой и достал пачку чего-то отечественного, вроде «Примы» или «Полёта». — Американские что-то не очень нравятся.

— Да из того же табака делают, — усмехнулся я. — Обёртка другая только.

— У вас много чего вот так, — вздохнул Евгений. — Только обёртка и отличается…

Стояли и курили, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу. Остальные офицеры тихо переговаривались, но я не слушал, потому что полностью погрузился в думы.

Завалили двоих суперов, двоих обычных бригадников, наварились сферами, Шув получила жирный артефакт, затрудняющий её убийство в ближнем бою, а личные обереги я передам Козьмину и Берсону, чтобы получили нехилое преимущество в перестрелках. Так, потихоньку, превратимся в необоримый боевой отряд…

С кораблём вопрос решится в течение пары-тройки недель, что много, в нынешних условиях, но я и так не собираюсь срываться в плавание сразу по готовности корабля. Сначала надо разобраться с чертями и недобитымибригадниками. Надо ведь позаботиться о том, чтобы было куда возвращаться из плавания.

— Заходите, товарищи, — выглянул из кабинета какой-то НКВДшник.

Его служебную принадлежность я понял по характерной фуражке с васильковой тульей и по тёмным шароварам с малиновыми кантами.

Прохожу в кабинет вслед за майором Краснодубовым и вижу, что за т-образным столом заседают бабуля, генерал-лейтенант Грозникин, полковник Краснодубов, несколько знакомых лиц, виденных в зоопарке, неизвестный вице-адмирал, а также… я.

— Не пошутил, Цыганков, зараза… — прошептал я, увидев, буквально, себя в военно-морской форме, со знаками отличия капитана второго ранга.

«Я-альтернативный» значительно старше, чем «я-настоящий», усищи ещё какие-то… волевые и военно-морские, взгляд холодный, как Ледовитый океан, на поясе висит кортик, слева, а справа от него пистолет неизвестной модели.

— Вот он ты какой, значит, актёр, — произнёс «я» и осмотрел меня внимательным взглядом. — ФИЗО не пренебрегал, это сразу видно. Молодец.

Не верилось, что это всё происходит взаправду. Какой-то сюр.

— Ну, здравствуй, дед, — встал из-за стола полковник Краснодубов. — Не думал, что вообще когда-нибудь свидимся, окромя того света.

Майор Краснодубов же просто подошёл к нему и крепко обнял.

— Как жил твой отец? — сразу спросил он. — Достойно?

— Офицером был, как и ты, в Афгане воевал, — улыбнулся полковник ВС РФ, на глазах которого навернулись слёзы. — Сколько же всего рассказать надо…

— Расскажете позже, — вмешалась в разговор бабуля. — Товарищ майор, вице-адмирал Пинов предложил нам организовать постоянную базу на мощностях Балтийского завода, пригодного для частичного ремонта некоторых кораблей Балтийского флота. Взамен он предлагает нам снабжение импортной бронетехникой и импортным оружием.

— «Импортное» — это взятое в Европе? — уточнил майор.

Даже не сомневаюсь, что морской пехоте сейчас по силам вторгаться даже в крупные города и захватывать опустевшие воинские части, где, как правило, полно бронетехники и оружия. Совершенно дармового и даже исправного. Только если помнить, что крупные города подверглись ядерным бомбардировкам, претендовать они могут только на города маленькие. Но воинские части почти никогда не ставят с привязкой к размерам населённых пунктов, а всегда со стратегической сообразностью…

— Именно, — кивнула Агата Петровна и подвинула на столе папку. — С деталями можете ознакомиться в этом документе.

— А я здесь зачем? — спросил я.

— Товарищ Верещагин сильно сомневался, что сведения о твоём существовании реальность, — ответила бабушка. — Думаю, теперь все сомнения развеяны.

— Да, — вздохнул «я-альтернативный». — Моложе сильно, но именно таким я себя и помню. Могу забрать его и поговорить?

— Детали соглашений его не касаются, — кивнула бабушка.

— Идём, Дмитрий, кхм-кхм, Верещагин, — указал кавторанг на дверь.

Вышли в коридор, а оттуда спустились во двор, где засели в курилке. Я закурил, а вот «я-альтернативный» просто сидел.

— Не куришь, что ли? — спросил я.

— На подводной лодке отвыкаешь от курева, — покачал он головой. — Заново начинать не собираюсь. За отцовским гаражом, в… две тысячи пятом или в шестом?

— В две тысячи пятом, — уточнил я.

— А я в две тысячи шестом, — улыбнулся кавторанг. — И бросил уже на флоте. Невыгодно там курить.

— Ну, наверное, — пожал я плечами. — Рад был видеть бабулю?

— Я её не знаю, — вздохнул кавторанг. — В моём мире она погибла в автокатастрофе в девяносто восьмом.

А ведь было что-то такое. Вроде как два грузовика врезались в темноте и бабуля сломала пять или шесть рёбер, с проникновением в лёгкое, и чудо, что вовремя довезли и спасли.

— Вот оно как… — произнёс я. — И что тебя сподвигло идти в морское училище?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Отец что-то решил сорваться в нулевом году в Питер. Переехали в бабушкину квартиру, оформились, ВНЖ и всё такое, а потом и гражданство получили. А ты, как я слышал, до сих пор с казахстанским гражданством?

— С ним и помру, выходит, — усмехнулся я.

— А что с родителями? — спросил кавторанг.

— Погибли, — вздохнул я. — В автомобильной аварии в день начала Апокалипсиса.

— И здесь, значит, не миновало… — с сожалением произнёс он.

— А у вас?.. — начал я, но осёкся на полуслове.

— Грузовик, — ответил на это кавторанг. — Ночью ехали из Тельмана в Петербург и прямо под капот КамАЗа заехали.

— Грустно, — произнёс я.

— Вот их бы я действительно хотел увидеть… — изрёк кавторанг. — Чем здесь занимаешься?

— Воюю, — ответил я, приподняв висящую на поясе маску Наполеона. — Сверхспособность завёл, новые знакомства.

— А как актёрствовал? — спросил вдруг «я-альтернативный».

— Только-только намечался большой успех, в нескольких фильмах снялся, обо мне заговорили, но… — я развёл руками. — Не судьба.

— Тяжело поверить. Чтобы я, ха-ха, — кавторанг хохотнул, — актёром? Нет, не моё это.

— А ты бы знал, как я охренел, когда узнал, что я — подводник, — усмехнулся я. — Давай сфотографируемся, что ли?

— А давай, — улыбнулся кавторанг. — Мне скинешь потом.

Приобнялись и сделали селфи. Затем ещё и ещё.

— Вот теперь отлично, — сказал я. — Давай номер.

Обменялись номерами и я скинул ему на Телегу три фото.

— Как обстановка в городе? — спросил кавторанг.

— Тревожно, — ответил я. — Вроде и «Бригаду» сломали, а лезут с севера какие-то черти…

— Товарищ Верещагин, — позвал с крыльца вице-адмирал Пинов.

— Да?

— Да?

— Капитан второго ранга Верещагин, — пояснил вице-адмирал. — Мы уходим — соглашения достигнуты и можете рассчитывать на доступные мощности Балтийского завода для вашей подводной лодки.

Мощностей у нас, правда…

— Превосходно, — встал «я-альтернативный». — Прощай, Дмитрий Верещагин. Увидимся ещё.

— Увидимся, — кивнул я и пожал ему руку. — Прощай.

В голове никак не желает укладываться тот факт, что это я из 2042 года…

В курилку вошли Краснодубовы.

— … батька мой, значит, красный весь выходит и говорит: «Кто всё пиво в парилку вылил⁈» — продолжил рассказывать полковник. — А это я был!

— Ха-ха! — рассмеялся майор. — Эх, мой Васька, он конечно… А ты бабку свою, наверное, не помнишь даже?

— Помню, ещё как! — заулыбался полковник. — Я ж каждое лето, без перерывов, в деревню к ней ездил! До поступления в военное училище, считай, а потом раз в пару лет обязательно наведывался! И на могилу к… кхм…

— Да знаю я, что погиб у вас! — махнул Евгений Игоревич рукой с тлеющей сигаретой. — Сейчас-то живой!

— У меня же фотография твоя есть! — вспомнил вдруг полковник и начал копаться в командирском планшете. — Сейчас!

— Товарищи, не буду мешать… — вышел я из курилки.

Своего деда я видел и в детстве очень плотно общался. На рыбалку ездили, сено вместе косили, баранов стригли. Эх, вот времена были… беззаботные.

Вернулся домой, где Шув валялась на диване и смотрела какую-то корейскую дораму.

— Откуда ты достала эту дрянь? — спросил я, послушав характерные деланные охи-вздохи.

— Обменяла, — пожала та плечами. — Что, не ценитель?

— Неа, — ответил я и начал поправлять небрежно развешанные элементы брони.

Я передал броню Шув, чтобы аккуратно поместила её на стенд, но она отнеслась к этому спустя рукава.

— Да я бы с утра всё поправила, — сказала она.

— Оруженосец из тебя, конечно… — усмехнулся я.

— На кухню сходи, я кое-чего приготовила, — сообщила она мне. — Надеюсь, соответствует твоим изысканным вкусам звезды первой величины.

— Вот и посмотрим, — улыбнулся я и прошёл на кухню. — Яичница с тушёнкой⁈

— А чем богаты! — ответила мне Шув. — Ничего нормального я в холодильнике не нашла!

Ну, тоже ужин.

Поперчив и посолив чуть остывшую яичницу, я быстро смолол её, запив яблочным соком из тетрапака. Эх, а ведь пройдёт время и все эти соки станут непригодными для питья…

Хотя я думаю, что люди будут травиться, морщиться, но пить и есть просроченные продукты, потому что альтернатив-то нет.

Дорама как-то резко прекратилась и из динамиков домашнего кинотеатра полились знакомые мотивы.

— О, нет, пожалуйста, только не «Бес»… — взмолился я.

— А чего тогда? — спросила Шув.

— «Один дома» давай, — попросил я. — Давно не смотрел.

— А давай, — улыбнулась супер.

Развалился на диване, подвинув её ноги и закинув руки на спинку. Тело сразу расслабилось, почувствовав, что тяжёлый день подошёл к концу. Всё-таки, это нешуточный стресс — идти убивать и быть убитым. Но и, в то же время, в этом есть какая-то извращённая прелесть — убил ты, а не тебя. Сегодня, но не завтра. Завтра непонятно, как сложится.

Маколей Калкин бегал по дому, изобретая и успешно применяя нежизнеспособные ловушки, почти каждая из которых, при условии её маловероятного срабатывания, могла покалечить грабителей до небоеспособного состояния.

На моменте с дедом, оглушающим Джо Пеши лопатой, я начал отключаться.

/26 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

— Ты охренела? — спросил я, опустив взгляд.

А там Шув уже вовсю…

— Не нравится? — подняла она голову.

— Эх, нравится, конечно…

Беру её за голову и побуждаю продолжать делать то, что она делала.

— Я тащусь от тебя, — вновь подняла голову Шув.

— И я от тебя, выходит, — улыбнулся я.

— Тогда открой глаза.

Открываю глаза и обнаруживаю себя в полутёмной гостиной, на диване, перед чёрным экраном телевизора. Блин, это был лишь сон…

Поворачиваю голову направо и вижу, что Шув спит рядом, держа открытую бутылку пива в правой руке.

Встаю с дивана и разминаю затёкшую спину. Шув лежит неудобно, поэтому изымаю у неё бутылку и перекладываю это спящее тело в горизонтальное положение.

Блин, сон был потрясающим и ярким…

Накрываю похрапывающую супер пледом, после чего иду в спальню.

На часах пять утра, можно спать ещё часов до девяти.

Будильник сработал ровно в девять, я проснулся и пошёл в ванную. Шув ещё валялась на диване и посапывала.

Привёл себя в порядок, оделся и начал готовить завтрак. И да, ничего приличного тут нет, кроме яиц и тушёнки. Нет, ещё есть лапша быстрого приготовления где-то в шкафу.

Когда с кухни запахло едой, проснулась Шув и сразу же пошла на ароматы китайской лапши и разогретой тушёнки. Почесав задницу, она прошла к столу и уселась на табуретку.

— Ничего же не было, да? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил я.

— Ну, знаешь, мы же не шпёхались этой ночью? — пояснила она.

— Нет, — ответил я.

— А жаль… — вздохнула Шув, зачем-то поправив грудь.

— Ладно, ты меня уговорила, — решил я.

— Правда? — вскинула она голову.

— Но сперва позавтракаем, — взял я вилку.

Где-то через полтора часа мы вышли из квартиры.

— Вот давно бы так, — удовлетворённо изрекла Шув, поправляя бронежилет. — Ты доволен?

— В постели ты чуть лучше бревна, — покачал я головой.

— А ты типа большой специалист по брёвнам? — усмехнулась Шув.

— Да шучу я, — улыбнулся я. — Отлично всё было.

— Вот и хорошо, — Шув подтянула лямку шлема. — Что у нас на сегодня?

— На сегодня у нас выполнение контракта с богами, — ответил я. — Сейчас зайдём за Козьминым и Берсоном, после чего поищем каких-нибудь суперов на Петровском острове. Надо закрыть заявку, чтобы ходить потом спокойно.

О том, что сейчас речь о человеческих жизнях, я уже не заморачиваюсь. Да, это плохо, это аморально, но либо мы, либо они. Получи кто-то из суперов возможность усиления таким экстравагантным способом, не думаю, что они бы ограничились только чужими. Тот же Барин бы обязательно начал с самого лёгкого — жертвоприношения проштрафившихся или слишком слабых для сопротивления.

Это не значит, что я от этого автоматически становлюсь хорошим, но мне и не нужно оправдываться в чьих-либо глазах. Давно уже всем понятно, что если хочешь выжить в наших условиях, придётся изрядно замарать руки.

«А потом уже не отмоешься», — подумал я. — «Никто не отмоется».

Берсона и Козьмина мы нашли во дворе, у газгольдера. Они сидели в беседке и чистили автоматы.

— Доброе утро, — приветствовал я их. — Пора.

— Доброе.

— Ага, утречка.

— Экипируйтесь и вооружайтесь, — сказал я. — Мы пойдём в долгую вылазку, поэтому не забудьте провианта на пару дней.

Вторичной целью, помимо закрытия контракта, была разведка. Надо выяснить, что затеяли черти и как далеко распространяется их зона влияния. Коммуна, как я понял, не видит необходимости обострять конфликт, в данный момент, по причине того, что распыление сил не приведёт ни к чему хорошему. С «Бригадой» ещё не покончено. Кстати об этом.

— Готовьтесь, а я схожу к бабуле.

Агата Петровна обнаружилась в штабе.

— Доброе утро, — поздоровался я. — Есть сведения о руководстве «Бригады».

— Здравствуй, — кивнула мне бабуля. — Выкладывай.

— По некоторым сведениям, командует там Мрак, — сообщил я. — Маньяка больше нет, но его убили не мы, а кто-то ещё. Фредди и Игоря, которые тоже суперы, тоже больше нет, их мы положили, буквально вчера. Ещё имею сведения, что Шаман был убит Барином на почве внутрипартийных интриг.

— О Шамане мы знаем уже давно, — ответил на это присутствующий тут майор Краснодубов. — А вот Маньяк, Фредди и Игорь — это полезная информация. Отряд Маньяка затруднял проникновение на Петровский остров, но теперь там черти…

— Спасибо за развединформацию, — поблагодарила меня бабушка.

Знаю я, чего стоят её благодарности. Пытается наладить отношения, потому что сейчас я очень нужен ей.

— По твоему кораблю — люди занимаются и Аршанин обещает, что за две-три недели закончат все работы, — продолжила Агата Петровна. — Какие у тебя планы?

— Собираюсь в вылазку, — ответил я. — Пойдём на Петровский остров, попробуем углубиться и узнать побольше. Кстати, вы знали о большом кольце мертвецов вокруг города?

— Давно уже, — подтвердила бабушка. — Положение неприятное, но не критическое. Если бы они могли пойти вглубь, давно бы пошли.

— У вас действительно весь расчёт на дальнейшее выживание зиждется вокруг рыбной ловли? — спросил я.

— Я не посвящала тебя в этот план, но да, — вздохнула бабушка. — Тоже уже задумался о том, что на запасах от старого мира мы далеко не уедем?

— Подсказали, — покачал я головой.

— Подсчёты агрономов показали, что даже если мы засеем весь Крестовский и Елагинский острова, зерна не хватит, чтобы прокормить всех, — вздохнула бабушка. — Даже если мы пойдём на осквернение могил и засеем Смоленское кладбище, этого всё равно не хватит. Единственное, на что мы можем рассчитывать — это рыболовецкий промысел. И тем не менее, зелёные насаждения во внутренних дворах вырубаются и освобождённые площади готовятся к посадкам. Крыши жилых комплексов оборудуются теплицами и водоснабжением.

— А как быть с электричеством? — спросил я.

— Разбираемся с вопросом, — ответила Агата Петровна. — Возможно, что придётся отправить отряд, чтобы защитить газопромысел, но это выглядит малореальным. Не в наших условиях делать столь опрометчивые шаги. Впрочем, генерал-лейтенант Грозникин обещает осуществлять поставки солнечных батарей из Европы, а также предлагал задуматься об установке ветряков — зелёная энергия теперь выглядит перспективной и реалистичной.

— Звучит так, будто вы знаете, что делаете, — пожал я плечами. — Не хотелось бы возвращаться в девятнадцатый век.

— Надеюсь, обойдётся без этого, — улыбнулась бабушка.

И двух месяцев не прошло после катастрофы, а мы уже думаем над тем, как будем жить дальше.

— Всё, что хотел, сказал, поэтому бывайте.

/26 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петровский остров, под мостом Бетанкура/

Съезды с моста были надёжно перекрыты, причём это сделали задолго до нас, с применением перевёрнутых грузовиков и легковушек — переворачивали их, как я понял, с помощью бульдозера, оставшегося здесь же.

Именно поэтому зомби с Петроградского острова вынуждены проходить через Мало-Петровский мост и подниматься на мост Бетанкура, чтобы попасть на Васильевский остров. Не будь у них такого пути, они бы форсировали реку Ждановку и наводнили остров. А так, получается, система ниппель — они заполняют мост Бетанкура, гибнут у стальной баррикады, усиливая Коммуну, затем снова заполняют мост, и снова гибнут. Цикл замкнутый и все окружающие пространства в безопасности.

— Это что такое? — указала Шув на нечто, торчащее в здании.

— Это танк, — ответил я. — Скорее всего, немецкий.

— Т-4, (1) — пояснил Берсон. — Вроде бы модель «С» или «В», но не ручаюсь.

— Хорошая кафешка была, — вздохнула Шув.

Следы ожесточённой битвы были буквально повсюду: на асфальте россыпями лежат гильзы от ППШ-41, МП-40, гильзы от винтовки Мосина и Кар98к, ямки от разорвавшихся гранат и снарядов, осколки стекла и пулевые выбоины в стенах — непримиримые враги принесли свой конфликт с собой…

Тел вокруг нет, но обнаружилось несколько обглоданных костяков в здании. Скорее всего, это был экипаж танка.

Сам танк, к слову, был пробит, минимум, в пяти местах — стреляли из противотанкового ружья. Видимо, он был в движении, когда лобовую броню корпуса пробили две бронебойные пули, поразив механика-водителя.

— ПТРС? — уточнил я у Берсона. — Оно вообще могло пробить лобовую броню танка?

— Если только в упор, — пожал тот плечами. — Вообще, могло.

Танк ограблен — пулемёт и патроны отсутствовали, как и все снаряды. Труп механика-водителя тоже вытащили.

— Как он оказался в городе? — спросил я.

Козьмин и Берсон лишь пожали плечами.

— Эту штуку можно как-то с пользой задействовать? — поинтересовалась Шув.

— Едва ли, — покачал я головой.

— Так нахрена мы тратим время и смотрим на неё? — спросила она.

— Идём дальше, — решил я.

Меня интересовала судьба моста Красного Курсанта. Коммунары смотрели на него с дрона и утверждали, что на нём какая-то странная баррикада, на которую я хотел посмотреть. Ещё я хотел глянуть на пристань яхт-клуба.

Весьма маловероятно, что там осталась хоть одна яхта, ведь в первые дни массам людей, одновременно, в голову пришла идея уйти морем, где точно можно выжить. Но чем чёрт не шутит?

Проходим под мостом и двигаемся по Петровскому проспекту, мимо детсада, через Петровский парк. Видимо, объекты на Петровском острове именовал какой-то фанат Петра I, потому что здесь даже пруд Петровский, и стадион, и кафе есть такого же имени, и детсад, не удивлюсь, если тоже назывался Петровским…

— А они здесь от души повоевали, — хмыкнула Шув.

В парке, который тоже назывался Петровским, обнаружился странный двухбашенный танк цвета хаки, подбитый, а также однобашенный танк цвета фельдграу.

— М3 «Ли» и Т-2, — идентифицировал технику Берсон. — У последнего ходовая разбита.

Но это было и так понятно, потому что из брони немецкого танка торчало основание снаряда. Конкретно в нижней лобовой детали, где, как я полагаю, должна располагаться трансмиссия.

— А так разве бывает, что снаряд остаётся торчать? — спросил я у Берсона.

— Неоднократно видел такое, — ответил тот. — Там ходовая часть, поэтому снаряд легко пробил броню, но ходовка его остановила. Так бывает.

— А М3 «Ли» — это же не наш? — уточнил я.

— Ленд-лиз, — пожал плечами Берсон. — Много чего привезли. И британские «Матильды» с «Черчиллями», и американские М3 «Ли» с М5 «Стюарт». Нормальные танки, хоть и похуже наших «тридцатьчетвёрок» и «Климов».

Мы достигли моста Красного Курсанта и я сразу же увидел в тепловизор какие-то тёплые объекты на крышах заправки и катка.

— Готовимся к бою, — приказал я. — Похоже, это черти.

Примечания:

1 — Т-4 — так в советской классификации именовали Panzerkampfwagen IV, то есть «бронированную боевую машину 4». Это средний танк бронетанковых войск Третьего Рейха, изначально задуманный как средство для борьбы с укреплениями и пехотой противника, для чего на него установили «окурок» — короткоствольную 7,5 см пушку KwK 37 L/24, а в качестве основного танка немцами виделся Т-3 a. k. a Panzerkampfwagen III, на момент начала войны обладавший достаточными характеристиками для борьбы с вражескими танками. Но практика показала, что характеристики недостаточны, ведь на поле боя обнаружились британские танки «Матильда» и «Валентайн», а также советские Т-34 и КВ-1, неуязвимые для немецких орудий. Усиление вооружения на Т-3 конструкторами виделось трудноосуществимым, поэтому ими было решено поставить более мощную пушку на вспомогательный танк, то есть Т-4 и у них всё прекрасно получилось. Сначала поставили длинноствольную 7,5 см KwK 40 L/43, а затем, когда и этого оказалось мало, установили более совершенную 7,5 см KwK 40 L/48. Это была основная рабочая лошадка Вермахта, которая отвоевала всю Вторую мировую, а также умудрилась безуспешно пободаться с современными танками в 70-е годы — иронично, но в основном Т-4 использовали евреи, получившие некоторое количество этих танков после Второй мировой. Впрочем, они ещё и поучаствовали в Ирано-Иракской войне, а это, извините меня, почти все восьмидесятые годы. Немецкие конструкторы, наверное, не могли и предположить, когда и кем будет использоваться их техника…

Глава пятнадцатая. Дрова

/26 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петровский остров, у моста Красного Курсанта/

— Отступаем в здание! — скомандовал я, когда понял, что плотность огня противника слишком высока.

Боеприпасов черти не жалеют, кажется, будто у них там где-то за кадром пара грузовиков, набитых цинками с патронами, но и отступить я не могу. Это ведь вырожденные.

Каждый вырожденный может быть обменян по очень выгодному курсу, на усиление масок и на хорошее расположение богов. Это причина рискнуть и задержаться.

Черти же продолжили обстрел, ни на секунду не снижая накала, а мы отступили в здание какой-то медицинской клиники.

— Сколько их — кто-нибудь посчитал? — спросил я, на долю секунды выглянув в окно.

— Не меньше двенадцати, — ответил Берсон. — Может, отступим? Они точно не собираются преследовать нас.

Резон отступить был, но мне так не хотелось упускать подобную возможность…

— Сейчас, попробую кое-что, — сказал я и снял со спины РПГ-7.

У нас шесть выстрелов с 82-миллиметровыми минами — по две у меня, Константина и Осипа, поэтому можно нанести кое-какой ущерб.

Заряжаю выстрел в гранатомёт, взвожу его и вновь ненадолго выглядываю из окна, чтобы шлем успел оценить дистанцию. Вырожденные почти мгновенно реагируют интенсивным огнём. До здания катка сто пятьдесят пять метров, а до заправки не более двухсот пятидесяти…

Это хороший повод испытать дальнобойность подобных выстрелов, ведь на большие расстояния я ещё не стрелял. Вот и узнаем.

Пару раз выглядываю из окна, чтобы добавить немножко нервозности врагам, после чего падаю на кафельный пол и проползаю к соседнему окну.

Вскакиваю, вскидываю гранатомёт на плечо, целюсь и стреляю

Мина стремительно пролетела по баллистической траектории и врезала в стену здания катка, почти у самой крыши. Взрыв, целая секция облицовки осыпается на тротуар, но цель не достигнута.

— Плохо… — пробурчал я и спрятался за стеной, где сразу начал перезаряжать гранатомёт.

Вооружены вырожденные АК-74 или аналогами, поэтому с дальнобойностью у них проблем нет, но с меткостью сложности, ведь они ни разу по мне не попали. Впрочем, я тоже тот ещё стрелок, поэтому не мне их корить.

На фоне, в перестрелку вступили Берсон и Козьмин, начавшие активно маневрировать между окнами и огрызаться короткими очередями в сторону заправки. Так хрен в кого попадёшь, но зато это здорово снижает активность врага.

— Раунд два… — шепнул я и вскинул гранатомёт.

Отдачи никакой, безоткатное орудие, как-никак, поэтому я просто опустил гранатомёт и пронаблюдал, как мина летит по крутой баллистической траектории и залетает куда-то на крышу здания, где успешно взрывается.

— Выстрелы мне! — скомандовал я.

Красноармейцы отцепили заряды и бережно передали их мне лично в руки. Пусть на минах предохранители, которые надо ещё умудриться разбить, но лучше такие штуки не ронять. Никогда.

— Бейтесь здесь! — приказал я им и выбил дверь кабинета, чтобы выйти в коридор. — Я на крышу!

Только вот в коридоре оказалось целых пять зомби, двое из которых сразу оказались погребены под дверью. Ударом бронированного кулака ломаю череп подавшемуся на меня мертвецу, после чего с локтя откидываю второму, а третий применяет инновационную тактику и пытается в прыжке укусить меня за ногу.

«Или это он споткнулся о дверь?» — проносится мимолётная мысль.

Так или иначе, но впечатываю голову промахнувшегося зомби каблуком сапога, после чего делаю то же самое с тем, что получил от меня локтем.

Больше противников не видно, зато отлично видна лестница на второй этаж.

Поднимаюсь, после чего ищу выход на чердак. Увы, в свободном доступе такого не наблюдается: тут угловая приёмная и кабинеты различных врачей.

Проникаю в кабинет заведующего клиникой, некоего Г. М. Головни, после чего выхожу через окно, чтобы зацепиться за фронтон и прыжком достичь карниза крыши. Дальше дело техники — подтянуться и забраться.

«Теперь должно веселее пойти…» — подумал я, перезаряжая гранатомёт.

Сверху уже можно было внятно оценить ущерб, нанесённый вражеской живой силе. Двое ранены, один лежит, не подаёт виду, что ещё живой, а по всей плоской крыше расположились отчётливые полосы от осколков.

— Олл ай нид — из зе лав тунайд… — сорвал я с взрывателя мины предохранитель. — Раз-два-три-четыре!

Вскакиваю и выстреливаю мину в недобитков на крыше здания катка. Они, как раз, собирались сваливать через служебную лестницу, поэтому вынужденно столпились в том районе. И вот когда видишь цель, а ещё на два выстрела лучше понимаешь баллистику конкретного снаряда, результаты получаются гораздо лучше.

Всё-таки, страшную вещь мне насоветовал тот Гена, который ветеран какой-то локальной войны и платный консультант режиссёров и актёров…

Мина взорвалась в метре от задницы самого крайнего черта и нанесла ему сокрушительный ущерб: когда дым развеялся, я разглядел тело без ног и нижней части туловища, а соратники этого тела лежали вокруг, корчась и, вероятно, стеная от боли. С этими разобрались и мне понадобилось всего три выстрела.

Тут по мне открыли концентрированный огонь со стороны заправки, из-за которого я отползаю в укрытие. Ох и шумим мы тут, взрываем и стреляем. Как бы не накликать орду с моста Бетанкура…

Заряжаю в гранатомёт выстрел, выглядываю из-за конька крыши и вижу, что черти спешно эвакуируются с крыши заправки.

Выстрел — мина не долетела десятка метров и бессмысленно взорвалась на асфальте.

— В погоню! — скомандовал я и начал спуск с крыши.

— Может, ну их, Дим⁈ — предложила Шув.

— Догнать и убить! — выкрикнул я. — Они не должны уйти!

Оказавшись на земле, уже на бегу вешаю гранатомёт на плечо и вооружаюсь АК-103.

Перепрыгиваю баррикаду, на всех парах пересекаю мост Красного Курсанта, после чего оказываюсь на Ждановской набережной. Очередь на восемь патронов, в сторону спешно отступающих чертей, после чего ожесточённый спринт на пятьсот метров, до перекрёстка.

А за углом меня уже ждали черти, решившие дать бой.

Разряжаю весь магазин в бронированную толстой кирасой грудь черта, вооружённого импортным пулемётом, после чего отпускаю автомат и выхватываю палаш. Без щита плохо, конечно, но приходится выбирать — либо щит, либо РПГ-7. Без гранатомёта сейчас было бы совсем кисло, а без щита кисло сейчас. Может, завести себе оруженосца, чтобы всегда бегал рядом?

Пулемётчику не хватило очереди, поэтому он начал вскидывать своё оружие, но я был уже слишком близко. Пусть и схлопотал пару десятков пуль в ноги и в грудь, но слишком близко.

— Тебе жертвую, Бия! — рубанул я пулемётчика по шее.

Он пытался спастись, попробовал заслониться оружием, но понял, что не успел. Я увидел это понимание и сожаление в его глазах.

Палаш вскрыл шею черта и прошёл через шейный отдел позвоночника, мгновенно лишив его жизни, какой бы поганой она ни была.

Выбежавший из вскрытого подъезда чёрт с дробовиком разрядил мне в грудь заряд дроби, я бросился к нему и левым кулаком свернул ему челюсть направо, после чего вбил палаш в грудь.

— Тебе эта жертва, Перс, — произнёс я, после чего выдернул черту кадык.

Густая венозная кровь обагрила мою руку, я отбросил тело в сторону и сразу же помчался вслед за решившими бежать чертями. Всего их осталось трое, один из них даже бросил свою винтовку, решив, что это может спасти его.

— Тебе это больше не пригодится, — подсёк я ногу самого медленного из них палашом.

Оставив раненого, я на бегу подхватил мусорную урну и швырнул её в спину следующей жертвы.

Третий, тот самый, что бросил винтовку, был догнан и сбит с ног, после чего я проткнул ему локти и колени палашом.

Взяв вопящее тело за ногу, я поволок его к остальным.

С остальными пленными я проделал те же процедуры, за исключением первого — ему я перетянул ногу жгутом, чтобы не сдох раньше времени.

На всякий случай, оглядываю небеса, но быстро удостоверяюсь, что небо чистое. И это отлично.

— Помогите мне утащить этих троих, — попросил я своих компаньонов.

— Языки? — поинтересовался Козьмин.

— Зная его, думаю, всё не так просто, — усмехнулась Шув.

— Просто помогите утащить их обратно на Петровский, — повторил я просьбу.

— Ладно, — пожала плечами Шув.

— И давайте соберём оружие с трофеями, — сказал я. — Пока не нагрянули друзья этих краснокожих. И тех ублюдков на катке надо добить…

Пулемёт оказался модели М240, как гласил шильдик, а боеприпасов к нему было три ленты с черти его знают каким количеством патронов в каждой. Рюкзачки, верные спутники каждого жителя нашего мира, перекочевали к нам на спины, как и оружие, а также мешочки со сферами и точно не проклятые амулеты.

Все сферы, без исключения, простые и необычные, ничего ценного и интересного среди них не нашлось, но всё равно это своеобразная валюта. Может, у нас и дикий коммунизм, но от пережитков прошлого мы ещё не отказались. Не за полтора месяца.

Личные обереги, блин, все исчерпанные, поэтому выменять их на что-то уже не удастся, но зато нашёлся некий амулет быстрого восстановления сил простого потенциала, позволяющий меньше уставать — дал его Берсону, а то он ещё не до конца пришёл в себя после ранения.

Под конец добили одного индивида с разбитым АК-74, не подохшего от мины — остальные черти на крыше катка благополучно сдохли. Ну и условно выживший вот-вот должен был отойти, но я пожертвовал его Аиду.

— А теперь уходим, — взял я за ворот пленного черта.

Истекающие кровью мешки из кожи с говном внутри — это соблазнительная цель для зомби, поэтому путь на западную сторону Петровского острова был сопряжён с постоянным отвлечением на выбредающих из подъездов и дворов мертвецов.

Стало очевидно, что так мы их до Коммуны не донесём, поэтому принимаю волевое решение зайти во двор отлично выглядящего пятиэтажного жилого комплекса. Двор в точности соответствовал моим ожиданиям, а ожидал я увидеть нечто красивое и ухоженное. И даже несмотря на то, что здесь повсюду были следы спешной эвакуации и некоторые признаки побоища, развернувшегося в первый день, двор всё ещё смотрелся элитарно.

Даже качели с вертушками тут сделаны из качественных материалов, а лавки и урны вообще способны потрясти воображение самого изысканного урбаниста.

«Теперь понятно, почему огородили железной решёткой и вратами с кодовым замком — такая красота только для своих», — подумал я.

Зомби внутри не было, поэтому ничто не помешало мне расположить троих моих новых друзей в беседке и начать подготовку ритуала. Это насчёт людей я пять раз подумаю, а черти — это уже не люди. Вообще ничего не чувствую на их счёт.

Варварскими методами ломаю ближайшую лавку и начинаю собирать костёр прямо посреди детской площадки.

— Ты, №%др, тебя найдут и завалят, сука! — подал голос тот, что с перерезанной ногой.

— О, наивный, тебе, к тому моменту, уже будет всё равно, — усмехнулся я и расколол следующую лавку. — Берсон, Козьмин, Шув — сходите и найдите кухонные инструменты. Кухонные ножи, ножи для колки льда, колотушки всякие.

— Что ты задумал? — спросила Шув.

— Буду получать сведения экспресс-способом, — ответил я. — С применением того, что можно найти у вас на кухне. Пассатижи ещё обязательно какие-нибудь, желательно поменьше размером.

Два других черта помалкивали, один из них закрыл глаза и откинулся на спинку беседочной лавки.

— Это ничего не изменит, Маска, — вдруг заговорил он. — Вы обречены изначально, поэтому забавно наблюдать, как вы отчаянно сопротивляетесь против неизбежного.

— Сколько слов… — усмехнулся я.

— Абаддон XVII, прозванный Низвергателем, поклялся своей проклятой душой, что отомстит за своего центуриона, — продолжил чёрт. — Он уже идёт за тобой. И будет идти до тех пор, пока ты не утратишь силы и надежду. И тогда ты познаешь все муки, что можешь представить, а затем те, которые не можешь.

— Подумай о своей душе проклятой, — посоветовал я ему. — Не надеюсь удивить тебя, увы, но обещаю: свой последний земной день ты навсегда запомнишь.

— Попробуй удивить меня, ха-ха-ха… — невесело рассмеялся демон.

— М-хм… — изрёк я и закурил.

Шув с красноармейцами вернулись спустя пять минут, со спортивной сумкой, полной гремящего металла.

— Тут магазинчик нашёлся, — сказала Шув. — Устроит тебя это?

Я открыл сумку и увидел кучу кухонных приборов, даже несколько ложек и вилок, а также лежащие поверх всего этого пассатижи. Киваю ей, забираю сумку и иду в беседку.

— А вот теперь поговорим… — улыбнулся я чертям, вытаскивая из спортивной сине-белой сумки вилку.

/26 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петровский остров, у жилого комплекса на Петровском проспекте/

— … не по-людски это как-то, — продолжал Козьмин. — Да, черти они, но мы-то — люди…

Час изощрённых пыток, а я не узнал даже имён. Очень крепкие попались «пациенты», будто специально подготовлены.

Не то чтобы я был большим специалистом по допросам, но вот Тесей был. Откуда и почему — я не знаю. Видимо, были какие-то значительные пробелы в его биографии. Хотя надо понимать, что он воин и правитель, а всю нашу историю единственным надёжным носителем информации мог быть только человек. И коли уж ты воин и правитель, то должен уметь извлекать эту информацию из носителя, пусть даже насильственным путём.

Можно бы было доставить их в Коммуну, ведь есть профессиональные методы допросов, но всё это видится мне бесполезным — они, пережив всё, что я смог придумать, ни слова не проронили. Знания Тесея подсказывают мне, что главное в допросе — наладить вербальный контакт, а дальше всё превращается в техническую часть. Контакта нет, а это значит, что дальнейшие пытки малополезны или вовсе бесполезны.

— Да, не по-людски, — согласился я, снимая маску. — Это всё осложняет, ведь я рассчитывал получить от них хоть какую-то полезную информацию.

Руки мои были в крови, как и броня, а покалеченные черти лежали в беседке и молчали. Пытать чертей — о чём я только думал?

— Вы были стойкими, — обратился я к ним и поднял с земли канистру с бензином. — Молодцы.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Козьмин.

— Принесу их в жертву богам, в которых ты не веришь, — пожал я плечами. — С паршивой овцы хоть шерсти клок…

— Ты с ума сошёл? — серьёзно спросил Константин.

— Слушай, ты, похоже, не совсем понял, куда попал, — достал я зубами сигарету из пачки. — Здесь иначе не будет — будем творить жестокость и аморалку, ты и я. Не потому, что нам это нравится, а потому что иначе здесь не выжить. Твои моральные ценности остались там, откуда ты пришёл, но ты цепляешься за них, как я цеплялся месяц назад. Это бесполезно, то есть вредно. Плохо для дальнейшего выживания.

— Но человеком-то надо оставаться! — не согласился Козьмин.

— Так оставайся, — пожал я плечами. — То, что я сделаю, люди делали тысячи лет до этого и будут делать после. Это казнь.

Ставлю канистру на землю и захожу в беседку.

— А чтобы ты не сомневался…

Телефоны моих жертв находились тут же, но все они заблокированы на отпечатки пальцев. Сами пальцы уже сохнут на досках беседки. И пойди пойми, где и чей тут палец лежит…

Применяю метод перебора, палец за пальцем, и с четвёртой попытки разблокирую не самый топовый Самсунг. Жму на Телегу, но она запаролена, поэтому перехожу в галерею.

— Вот! — включил я видео.

На видео была сцена изнасилования чертями какой-то жалобно хрипящей женщины лет сорока. Среди участников была пара знакомых лиц, присутствующих сейчас в беседке. Правда, их сейчас даже Сатана не узнает…

— Выключи, — потребовал Константин.

Проматываю в самый конец, где черти коллективно плюют и ссут на уже мёртвое тело.

— Да, возможно, я мудак, — не стал я спорить. — Но против меня выступают те, от кого я так далеко с моральной точки зрения, что в пору обзаводиться нимбом и крылышками. Не нравиться тебе — ну, что я могу поделать? Но осуждать меня не смей. Такова наша нынешняя реальность. Смирись с ней или оставляй ружьё и занимайся мирным строительством в Коммуне.

— Я тебя понял, — вздохнул красноармеец. — Но методы твои осуждаю.

— А какие варианты? — спросил я.

— Суд… — предложил он.

— Так я и есть суд, как и ты, — усмехнулся я. — Победи они, были бы нашим судом. Шув бы, наверное, сначала пустили по кругу, а потом убили или в рабство, а нас бы просто запытали до смерти.

— Качества врага не должны определять применяемые к нему методы, — покачал головой Константин. — По-твоему, с немцами мы тоже должны были действовать так же, как они с нами?

— Так я тебе говорю — всё изменилось, твои моральные ориентиры берут корень из другого мира, — вздохнул я. — У нас другое время. Время жестокости и жестоких методов.

— Оставить всё человеческое? — нахмурил брови Козьмин. — Перестать быть человеком?

— Я этого не говорил, — ответил я. — Будь человеком. Вся жестокость, всё изуверство, всё вероломство — это качества, свойственные человеку. Животные так не могут. (1)

— Всё равно, как-то быстро ты… — покачал головой красноармеец.

— Жить хочу, — ответил я и поволок первого черта из беседки.

Чёрт уже не мог сопротивляться, руки его были изрезаны, пальцев нет ни на руках, ни на ногах, глаза выколоты, в кишках торчат вилки — да, что-то я забрало опустил…

Может, это просто со мной что-то не так и я на голову долбанутый?

Может, это маски всё так же влияют на меня, несмотря на заверения богов, что образы в них стабилизированы?

Самое плохое в этой ситуации: я не чувствую, что что-то идёт не так. Задаю себе эти вопросы, но внутреннего их принятия нет. Подсознательно чувствую, что всё нормально, поэтому вопросы к себе заданы лишь для галочки.

Так-то я по жизни очень рефлексивный человек, слишком много для меня значит мнение других, поэтому я регулярно наказывал себя за ошибки или проступки вечерним аутомозготрахом. Давно уже, кстати, меня не посещали тревожные мысли о том, что я где-то мог бы поступить лучше…

Поливаю просмоленные доски бензином и закуриваю очередную сигарету.

— Сжечь демона?.. — спросил вдруг лежащий на асфальте чёрт. — Ха-ха-ха…

Укладываю вяло брыкающуюся тушку на дрова, докуриваю сигарету и бросаю её. Но не происходит ровным счётом нихрена. Да уж, снимался в кино и сам пропитался его мифами…

Пришлось использовать бумагу и зажигалку, чтобы огонь взялся.

— Тебе посвящаю, о верно вечная и вечно верная, Стикс, — прошептал я, когда чёрт взялся огнём.

Он проявил нехилую устойчивость к пламени, потому что горение остатков одежды не вызывало у него никаких эмоций, но когда дрова под ним основательно разгорелись, он заорал. Возможно, это связано с тем, что пламя жертвенного костра вдруг сменило цвет на синий, как в жаровнях дворца Стикс. Извивающееся тело черта начало истлевать прямо на глазах, превращаясь в серый пепел.

Кричать он перестал практически сразу, но извивался до тех пор, пока позволяли присутствующие части тела. Но, в итоге, он сгорел без остатка, как и дрова, в течение пары минут.

Больше всего меня удивило даже не то, что он сгорел, как мятая бумажка, а то, что пламя сменило цвет. В прошлый раз был обычный огонь…

— Твою мать… — прошептала Шув, выронившая недокуренную сигарету изо рта.

— Да, — согласно кивнул Берсон.

— Да, — согласился я. — Не ожидал, что получится именно вот так…

— Эй, ты что сделал?.. — вдруг подал голос один из ещё живых чертей. — Ты что натворил?..

— Ты следующий, — обернулся я к нему.

— Не-е-ет, лучше убей… — взмолился чёрт. — Ты что, жертвуешь нас?.. Не-е-ет…

Впервые вижу искренние эмоции на мордах этих покалеченных тварей.

— Вот это мне нравится, — усмехнулся я и пошёл к беседке. — Товарищи, сделайте мне ещё два костра.

— Стой… — попросил чёрт. — Давай договоримся… Пожалуйста…

— Будем договариваться, красноармеец Козьмин? — обернулся я.

Но Козьмин отрицательно покачал головой. Уже переоценил свои взгляды, выходит.

— А как же полезные сведения? — спросил я. — Думаю, можно договориться?

— Пожалуйста… — взмолился чёрт. — Я всё сделаю…

— Сколько вас? — спросил я, взяв его за ворот рубашки.

— Я ничего не скажу, пока ты не поклянёшься, что не сделаешь этого со мной… — ответил чёрт.

— Ты слишком вкусный, чтобы даровать тебе обычную смерть, — вздохнул я. — Так что переговоров не будет. Найдём кого-нибудь другого.

Не сомневаюсь даже, что в «горячую» фазу противостояния чертям будет много пленных. У нас тут городские бои, которые ведутся в 3D-формате, (2) к которому люди никогда не были приспособлены, поэтому пленные обязательно будут.

— Не-е-ет! — нашёл в себе силы закричать чёрт, когда я схватил его за ворот и потащил наружу.

Ещё две лавки были варварски уничтожены, после чего я водрузил вопящее и скулящеесущество на костёр и щедро полил бензином.

— Тебе жертвую, Ника, богиня Победы! — провозгласил я и поджёг бумажку, которую тут же бросил в костёр.

— А-а-а!!! — завопил чёрт, охваченный пламенем.

Пламя сменило цвет на белый и чёрт быстро обратился в пепел, вместе с просмоленными досками.

Это значит, что Ника приняла жертву, даже несмотря на то, что случилось с этим чертом незадолго до этого. Победа есть победа.

— Эй-эй-эй, я всё расскажу! — выкрикнул третий чёрт. — Слушай, я знаю такое! Не надо! Пожалуйста! Будь человеком!

Надо уважить Бию, а то неправильно поймёт ещё.

— Дрова, — приказным тоном произнёс я.

Примечания:

1 — О жестокости в мире животных — Дмитрий заблуждается, ведь есть куча примеров, когда различные виды животных творят беспредел без насущной на то необходимости. Афалины, милые такие дельфинчики, убивают и мучают морских свиней сугубо для развлечения. Морские выдры, например, практикуют изнасилования не только внутривидовые, но и межвидовые — преимущественно детёнышей морских котиков. Самцы пингвинов трахают всё, что движется и не движется — камни, трупы сородичей, детёнышей пингвинов, а также устраивают групповухи. Морские котики тоже отмечаются — насилуют пингвинов. О шимпанзе и говорить не буду, наверное, все наслышаны, что там у них творится в Африке. Ну и домашние кошки — иногда они отлавливают мышей или птичек в исключительно развлекательных целях, что всегда заканчивается смертью предмета развлечения. Ещё собаки иногда прибегают к некрофилии с целью развлечения. То есть Верещагин прямо очень хорошего мнения о матушке-природе и полагает, что у животных как-то иначе, чем у людей. Да, животные сильно тупее человека, поэтому многое им в голову не придёт, у них неокортекс подкачал, но девиации свойственны всем видам, это просто наше общество склонно придавать дикой природе некие гармоничные и мирные свойства. Но нет. Дикая природа — это бесконечная и жестокая война всех против всех, обязательно с немыслимыми военными преступлениями. Это мы просто недостаточно сильно от неё оторвались, поэтому склонны решать свои внутривидовые проблемы такими вот проверенными методами.

2 — 3D-формат городских боёв — наверное, очевидно, что во время боевых действиях в условиях города обе противоборствующие стороны будут использовать как многоэтажные дома, так и подземные коммуникации. Это усложняет всё до невообразимого уровня, к которому никто, как правило, не готов. Если в поле или в лесу действует условный 2D-формат, когда не надо думать, что там сверху и снизу, то в городе приходится и это всегда чревато тяжёлыми потерями с обеих сторон. К тому же, городские бои ведутся на дистанции до пятидесяти-ста метров, а иногда всё ограничивается десятками метров — это делает взаимное поражение гарантированным, поэтому обе стороны начинают изощрённо хитрить. И тогда в ход пускаются направленные взрывчатые заряды, создающие новые проходы не только слева-справа и спереди-сзади, но и сверху-снизу. И вот в этом случае начинается настоящий 3D-формат боёв, когда можно обойти противника с неожиданной стороны и ударить тогда, когда он расслабил булки. Но в эту игру можно играть вдвоём.

Глава шестнадцатая. Избыточная человечность

/26 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

— Надо переговорить, — сообщил мне Козьмин, когда мы расселись в курилке на наш финальный перекур.

Вот такая традиция возникла у нас в коллективе — после возвращения с вылазок обязательно садимся в курилке и молча сидим.

— Говори, — произнёс я.

Красноармеец помял между пальцами патрон 5,45×39 миллиметров, будто решаясь на что-то.

— Я думаю, что больше не хочу ходить с тобой в вылазки, — наконец, заявил он.

— Я тоже, — присоединился Берсон.

— А чего так? Не понравилось? — спросил я.

— Очень не понравилось, — вздохнул Константин. — Я долго воевал, всякого повидал, но ты вообще…

— Понимаю, — вздохнул я. — Но мне всё ещё нужна команда. А то без вас остаётся только Шув — это грустно.

— Чего это грустно? — возмутилась та. — Наоборот, меньше народу — больше кислороду!

— Не могу я в таком участвовать, — произнёс Константин. — Так что извини.

— Я тоже не буду участвовать в сожжении кого-либо, — вторил Осип.

— Ладно, я поговорю с Краснодубовым, — сказал я. — Вернётесь к своей солдатской рутине. А я ведь хотел показать вам современную Европу, потрясающие виды радиоактивных руин…

— Обойдёмся, — покачал головой Осип. — Что ж, прощай, Верещагин.

— Прощайте, — улыбнулся я. — Но я не в космос улетаю, так что будем ещё видеться.

— Будем, — кивнул Константин.

— Ты просто так отпустишь их? — спросила Шув. — А обязательства?

— В моей команде должно быть полное согласие и доверие, — ответил я.

— И я охренительно этому требованию отвечаю, да? — усмехнулась она.

— Пока что, да, — вздохнул я. — Ладно, товарищи, рад был сотрудничеству. Выданные АК-74, доспехи и артефакты принесите в мою квартиру.

Пожали друг другу руки, после чего возникла неловкость, та самая, которая чётко разграничивает два состояния отношений между людьми. Секунду назад вы были соратниками, а после этой неловкости уже всё, практически чужие люди.

— Идём, Шув, надо побеседовать с Бией и остальными.

В капище было пронзительно тихо, как и всегда, хотя алтарь Ники сейчас светился слабым золотистым светом.

— Подойди, мой верный, — призвала меня Ника.

Подхожу к алтарю и становлюсь на колено.

— Ты слишком привязался к этой… — появилась богиня.

— Возможно, — не стал я спорить. — Ты довольна жертвой?

— Да, — ответила Ника. — Это хорошо, что ты не стал брезговать и пожертвовал мне вырожденного. Щедрое пожертвование — щедрая награда. Я дарую тебе вот это…

На алтаре вдруг возник амулет.

Название: Амулет отклонения пуль

Тип: магический амулет

Потенциал: простой

Краткое описание: с вероятностью 17% отклоняет снаряды, прицельно летящие в носителя, со скоростью свыше 600 м/с.

— Благодарю, — склонил я голову.

— Наверное, ты недоумеваешь, почему так мало? — спросила Ника.

— Признаюсь, что так и есть, — кивнул я.

— Всё дело в том, что он не проклятый, — вздохнула богиня. — Я могла бы навести на него проклятье и сделать свойства существенно лучше, что повысило бы его потенциал, а, соответственно, и цену для меня. У меня, пока что, не так много сил, чтобы овеществлять такое.

— Я благодарен тебе, богиня, — вновь склонил я голову.

— Этот же для твоей партнёрши, — на алтаре появился второй амулет.

Он оказался идентичным предыдущему.

— О тебе говорят на нижних планах — я слышу отголоски напряжения в рядах демонов, — сообщила богиня. — Их ввело в бешенство то, что ИХ жертвуют богам, которые должны были давно умереть.

— Пусть бесятся, — усмехнулся я. — Я ещё даже не начинал.

— Мне нравится твоё отношение, — кивнула Ника. — Ступай к Бие, она тоже хочет с тобой побеседовать.

Встаю, забираю с алтаря амулеты, исполняю поклон в пояс, после чего иду в соседнее помещение, а Шув торопливо следует за мной.

— Наконец-то! — воскликнула богиня насилия и мощи.

И, в отличие от наших предыдущих встреч в капище, сегодня она решила явиться лично.

— Посмотри, что ты наделал, смертный, — усмехнулась богиня и показала наметившийся живот.

— Я не ожидал, что это проявится так быстро… — произнёс я.

— Это обманка, — Бия провела рукой по животу и он исчез. — Разумеется, всё будет проходить не так быстро.

— Тебя устроили жертвы, что я отправил к тебе? — поинтересовался я.

— Ещё как, верный, — довольно улыбнулась богиня насилия. — Но больше мне понравилось то, как ты пытал тех вырожденных — это даже ценнее непосредственно жертв. Мой верный проводит в этот мир бессмысленное насилие — я и мечтать об этом не могла! Ты распробовал моё благословение?

— Мне не нравилось то, что я был вынужден сделать, — вздохнул я.

— Знаю, — кивнула Бия. — Но это только пока. Ты войдёшь во вкус, обязательно.

Это мы ещё посмотрим…

— Сомневайся, считай иначе, думай, что ты не такой, — оскалилась Бия в хищной ухмылке. — Но я-то знаю людей. Знаю таких, как ты. И раз зазнайка одарила тебя чем-то, то будет невежливо обойтись без даров.

На чёрном алтаре возникло кольцо.

Название: Кольцо жестокости

Тип: проклятое магическое кольцо

Потенциал: необычный

Краткое описание: от носителя в моменты гнева исходит аура страха.

— А подвох? — спросил я.

— Повышает твою склонность жестоко расправляться с врагами, — ответила Бия.

— Зачем мне это? — задал я вопрос.

— Так выгоднее, — недобро улыбнулась богиня насилия.

— Не могу принять, — вздохнул я.

— Предвидено, — не расстроилась она. — Тогда вот это.

Название: Горжет мощи

Тип: проклятый магический горжет

Потенциал: необычный

Краткое описание: увеличивает физическую силу носителя на 15%.

— Вот это мне больше нравится, — улыбнулся я. — Но вопрос тот же.

— Будешь на 15% быстрее уставать, — ответила Бия. — Носи под бронёй и всегда будешь побеждать.

— Принято, — кивнул я.

— Кольцо тоже забери, — попросила Бия. — Не зря же я столько старалась…

— Ладно, лишним не будет, — вздохнул я. — Надеюсь, ношение в кармане не вызовет никаких проблем?

— Не вызовет, — ответила богиня мощи и насилия. — Больше жертв — больше артефактов, мой верный.

— Я тебя понял, — поклонился я в пояс.

— Моя мамочка выразила довольство тем, что ты сделал, — сообщила Бия. — Но Аид слегка недоволен. И, да, Перс тоже слегка недоволен, что ты не принёс ему правильную жертву.

— Я лишь простой смертный, — развёл я руками.

— Так перестань быть простым смертным, — предложила богиня. — Собери банду отчаянных душегубов, стань их непререкаемым вождём, убивай, истязай, грабь, отдайся инстинктам! Прекрати тратить время попусту и ты добьёшься того, что одно упоминание твоего имени будет ввергать людей и нелюдей в первобытный ужас. Ты можешь всё это, ты чувствуешь это знание в глубинах своей души. Это всегда было в тебе, Деметрий, ты знаешь это лучше, чем я…

— А смысл? — спросил я.

— Не хотелось говорить раньше времени… — Бия сделала вид, что замялась. — Но тому, кто возродит Олимп, положено место среди богов. Мамуля уже очень расстроена, что я сказала тебе это, но пусть терпит. И будет место для тех, кто был с ним рядом…

После её слов повисла тяжёлая пауза.

— … это я тебе, если ты ещё не поняла, — посмотрела Бия на Шув.

Супер лишь коротко и затравленно кивнула.

— А теперь иди, — отпустила меня богиня насилия. — Иди и заставь меня поверить в тебя ещё сильнее!

Вышли из капища. Я был в лёгком смятении от услышанного, а Шув пребывала в некоем сомнамбулическом состоянии. Надо срочно перекурить услышанное.

— Ух… — выдохнула Шув, когда мы сели на лавку в курилке. — Она меня №%^ец, как пугает…

— Так и должно быть, когда речь о богине мощи и насилия, — пожал я плечами и сделал затяжку. — Что думаешь об услышанном?

— Если она не врёт, то всё это очень перспективно, — произнесла супер, крепко затягиваясь и выдыхая густой дым.

— Боги не могут лгать, — покачал я головой и стряхнул пепел в урну по центру курилки.

— Тогда ты сорвал джекпот и не осознаёшь этого, — сказала Шув. — Они же могут дохрена, да?

— Больше, чем миллионы людей, — ответил я.

— Умереть уже будет нельзя, так? — продолжила она опрос.

— Нельзя, — ответил я. — Пока есть люди, готовые верить в тебя.

— А что потом? — спросила она.

— А потом ничто, типа вечного сна, — пожал я плечами. — Но даже так можно вернуться, если вдруг появятся те, кто готов верить в тебя и жертвовать тебе. Хотя, можно обойтись обычными жертвами. Так я вернул Стикс, богиню клятв.

— Ого… — выдохнула Шув дым. — То есть надо просто делать, что они говорят, возрождать Олимп, то есть других богов, а потом становиться богами? И всё?

— Думаешь, это будет просто? — спросил я. — Я погугл… то есть порамблерил, кто такой Перс — это не бог. Младший титан, которого вернуть было точно не так трудно, как настоящего бога. Для этого мы убьём кучу народу. Суперов, чертей, обычных людей…

— И хрен бы с ними! — махнула Шув сигаретой. — Мы же не будем идти на всякие военные преступления или типа того?

— Желающих убить нас и без того хватает, — пожал я плечами. — Но я не хочу переступать черту.

— Да, мне кажется, что тебе не придётся, — усмехнулась Шув. — Чертей, похоже, ещё навалом, как и отбитых суперов — мы можем валить их, не колеблясь. И бригадников, и чертей, и тех, кто уже переступил черту. Мне кажется, всё это выглядит как план.

— Звучит как план, да, — согласился я.

Хотя на краешке сознания меня тихонько подтачивала мыслишка, что это крайне скользкая дорожка. Сколько было историй, в которых люди, действовавшие из благих побуждений, становились чудовищами. Верно говорят, что Преисподняя полна добрыми намерениями, а небеса полны добрыми делами…

— Какие планы на вечер? — спросила Шув, лукаво улыбнувшись.

/27 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

— … поэтому ещё раз прошу прощения за долгое отсутствие, и оставайтесь с нами, — с улыбкой закончил я короткий ролик в свою Телегу.

«А, видать, не сдох, как говорили до этого».

«Круто, что ты не сдох, Маска! Это значит, что я угандошу тебя лично!»

«Что это за педик на видео и где Маска?»

«Чума! Я знал!»

«Чел, я тебе под прошлым видео скидывал ссылку — зацени контент о причинах Апока».

«Маска жив и снова мутит грязь! Ур-ря!»

«Чел, я тебе под прошлым видео скидывал ссылку — зацени контент о причинах Апока».

«Чел, я тебе под прошлым видео скидывал ссылку — зацени контент о причинах Апока».

Заманали спамеры…

Я скинул на канал фотографии убитых чертей и трофеи с них — они произвели настоящий фурор. Количество реакций быстро перевалило за семь сотен и это отличный результат, в наших условиях. Возможно, я настоящая постапокалиптическая звезда Телеги…

— Видел то видео? — спросила Шув.

— Что за видео? — не понял я.

— Ну, на которое тебе указывает спамер своей ссылкой, — пояснила она. — Посмотрела, пока сидела на толчке.

Ночка прошла интересно, очень укрепляюще для наших отношений, но уже утро, а значит, пора вновь погружаться в суету под светом Солнца…

— И что там? — спросил я, отпивая кофе из кружки.

— Адронный коллайдер 2.0 какой-то, — пожала плечами Шув. — Ты сам посмотри, вроде как интересно чешет.

— Кушай картошку, не каждый день же тебе её жарит звезда первой величины, — сказал я ей и разблокировал телефон. — Ссылку можешь скинуть? Лень искать на канале.

Ссылка была передана и вела она к видео на некий канал «Новый Перепелкин», где было несколько видео с бурным обсуждением в комментариях. Включаю видео и сразу вижу какого-то типа лет сорока, всего такого академично прикинутого, который сходу начал вещать.

— В 2021 году были завершены работы по строительству HL-LHC, — заговорил этот академик. — Это должна была быть плановая модернизация коллайдера, задуманная ещё в далёком 2013 году, но в 2018 профессор Виктор Штерн предложил включить в разработку собственную модернизацию, которая, согласно теоретическим выкладкам, должна была перевернуть научный мир…

Далее этот академик нажал на пульт и белый фон на доске за его спиной сменился на фотографию нечто, похожего на гигантское сопло реактивного двигателя, состоящего из сотен пластин медного цвета.

— Вот эта самая модернизация, — продолжал академик. — Мы не знаем, в чём заключалась суть эксперимента, запланированного на первое апреля 2022, 16:00 по времени Женевы. Возможно, что это лишь роковое совпадение, но примерно после 16:00 и началось то, что у нас принято называть Апокалипсисом.

Он вновь переключил слайд. Там был кадр с камеры видеонаблюдения, показывающий улицу какого-то европейского города, посреди которой явный зомби грыз тело пытающейся оттолкнуть его жертвы.

— Здесь запечатлён самый ранний кадр, свидетельствующий о начале зомби-апокалипсиса, — прокомментировал академик. — Видите? Зомби «свежий», то есть обратившийся из таких же, как мы. Это напрочь отметает и без того смехотворную версию, якобы зомби физически проникли в наш мир. Скорее всего, в наш мир проник этот сверхъестественный вирус, который разом обратил в зомби тех, кто имел некую генетическую предрасположенность или некий фактор в организме, являющийся целевым для вируса.

Следующий слайд. На них был коллаж из кадров города.

— А вот это самые последние кадры с камер в городе Женева, — сообщил академик. — Кадры были переданы в сеть Интернет непосредственно перед очень опрометчивой ядерной бомбардировкой, осуществлённой силами РВСН ВС РФ. Как мы видим, именно там начались первые и самые интенсивные «переброски» фрагментов из иных миров, что легко можно определить по аномалиям в виде зомби в средневековых доспехах и одеждах, в виде анахроничной бронетехники и прочих более мелких, но не менее важных деталей.

Он сделал паузу, в ходе которой выключил проектор.

— Чем бы это ни было, но главная причина Апокалипсиса, по моему скромному мнению, находится в Женеве, в институте ЦЕРН, — заключил он. — И единственная возможность прекратить это безумие — проникнуть в институт и разобраться, что именно там произошло и попытаться остановить это. Это величайшая задача для самых лучших представителей человечества.

Ролик прервался и оставил меня в глубокой задумчивости.

— А кто сказал, что всё, что он сказал, не является чистой воды звиздежом? — спросил я Шув.

— Никто, — пожала та плечами и вернулась к жареной картошке. — Но проверить его слова мы не можем.

— Вообще-то, можем, — усмехнулся я. — Доедай и идём в лабораторию.

После завтрака мы пошли к профессору Побожему, который с самого раннего утра уже был на рабочем месте и ожесточённо разбирал некий непонятный прибор.

— Доброе утро, — приветствовал я его.

— Да какое оно доброе, когда не работает⁈ — возмущённо ответствовал он. — Не работает!

— А что это такое? — поинтересовался я.

— Устройство, установленное на передовой модели бронетехники, — ответил профессор. — Приволокли три дня назад. Представляете, это система управления огнём, устанавливаемая в танки будущего!

— И что она позволяет? — спросил я.

— Да всё! — ответил Павел Фёдорович. — Лазерный дальномер совмещён с баллистическим вычислителем и ещё с чем-то! Но главное — в ней имеется высокоёмкий портативный источник энергии!

— И в чём ценность прибора, если мы всё равно не сможем его воссоздать? — спросил я.

— Программный код! — ответил профессор таким тоном, будто я спросил какую-то несусветную глупость. — Эту СУО извлекли из подбитого танка Т-90М, перенесённого из какого-то параллельного мира, то есть совместимость должна быть стопроцентная, а это значит, что мы сможем, рано или поздно, воссоздать аналог. Но она больше не работает!

— Может, батарейка не такая высокоёмкая? — предположил я.

— Нет, тут что-то другое, — покачал головой профессор. — Скорее всего, это какая-то защита от постороннего вмешательства…

— А сам танк? — спросил я.

— Скоро должны привезти, — ответил тот. — Это же целая кладезь ценнейшей информации!

— А экипаж? — задал я ещё один вопрос.

— Кроме одного трупа, который, к тому же, успел восстать, ничего не обнаружено, — покачал головой Павел Фёдорович. — И нет, труп не был членом экипажа, а принадлежал к одной из стран НАТО. При нём не было найдено ничего, поэтому остаётся лишь гадать, что же там произошло. А вы с чем пожаловали?

— Хочу побеседовать о видео, с канала «Новый Перепелкин»… — произнёс я.

— А, вы об этом, — Побожий поморщился, словно от головной боли. — Да, я слышал об эксперименте Штерна, но детали мне неизвестны.

— То, что сказал этот блогер, может быть правдой? — задал я главный вопрос.

— Он не озвучил никакой конкретики, никаких аргументирующих выкладок, — пожал плечами профессор. — Но сведения о том, что эксперимент Штерна был назначен на 16:00 по времени Женевы и то, что, примерно, после этого всё началось — это факт.

— То есть, это правда? — уточнил я.

— Я этого не говорил, — поморщился Побожий, берясь за отвёртку. — Это может быть правдой, потому что блогер выдал нам легко проверяемую информацию, которая, сама по себе, ещё ничего не доказывает. Вот если бы к нам попала подробная информация о ходе эксперимента… Но её нет, поэтому я больше не желаю обсуждать этот уже успевший набить мне оскомину вопрос. У вас всё или есть ещё другие вопросы, вызывающие ваш нешуточный интерес?

— Нет, больше вопросов не имеем, — ответил я и пошёл на выход.

Значит, может быть правдой, да?

— Что теперь? — спросила Шув.

— Идём на мост Бетанкура, — ответил я. — Надо продолжать развитие.

Сначала заглянули в квартиру, чтобы экипироваться, после чего направились к выходу из Коммуны.

В небе, в очередной раз, прогремел рёв реактивного двигателя, но никто уже не обращает на это особого внимания — если «сюрприз» прилетит на Василёк, то ничего уже не поделаешь, а если нет — не всё ли равно уже?

Десятки лётчиков, оказывающихся в ином мире, не особо разбираются в ситуации и продолжают долбить по намеченным целям. Нет, есть такие, которые начинают сомневаться, после чего пытаются приземлиться где-нибудь. Но в городе реактивный самолёт не посадишь, поэтому они ищут аэродромы или пытаются вернуться туда, откуда прилетели. Но вся беда в том, что этих мест больше нет.

— Дмитрий! — позвал меня кто-то.

Оборачиваюсь и вижу Бориса Константиновича Кандинского, живого и здорового, стоящего на своих двоих.

— Здравствуйте, — приветствовал я его. — А вы, я вижу, сильно поправили своё здоровье.

— Да, так и есть, — заулыбался он мне. — Могу ли пригласить вас и вашу даму на чашечку чая?

Перевожу взгляд на Шув.

— Ты босс, — развела она руками.

— Ладно, — решил я. — Но только на одну чашку.

— Пройдёмте.

Квартира старичка располагалась на первом этаже восьмого подъезда той самой сталинки, в которой живу я и живёт моя бабуля.

Сразу видно, что тут жил старичок, причём постепенно лишавшийся мобильности — на стенах прихожей поручни, до сих пор стоит табуретка для обувания, а через открытую дверь санузла видны поручни. Видимо, деменция не упала, как снег на голову, а наступала медленно, но верно.

— Леночка, поставь чайник, — попросил Борис Константинович.

— Хорошо, деда, — донеслось с кухни.

— Проходите, гости дорогие, — указал старик на гостиную. — Живём скромно, но грех жаловаться.

Разувшись, я прошёл в гостиную, где ко мне присоединились Кандинский и Шув.

— Мы не представлены, — посмотрел на последнюю старик.

— Шу… Людмила, — протянула ему руку Шув.

— Борис, — улыбнулся ей старик. — Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома!

Смотрю на фотографии в настенных рамках. На них Кандинский с неизвестными мне людьми, скорее всего, родственниками, а также с Еленой.

— Прежде всего, я хочу выразить свою благодарность за то, что вы сделали для меня и для других пожилых Коммуны, — заговорил Кандинский. — Если бы не вы…

— Да бросьте, — отмахнулся я. — Если бы не я, догадался бы кто-то другой. Идея витала в воздухе.

— Но всё же, примите мою благодарность, — настоял старик. — Вот эта вещь, насколько я знаю, очень ценится…

Он вытащил из кармана личный оберег на десять зарядов, не перезаряжаемый, простого потенциала.

— Отказываться не буду, — улыбнулся я. — Лишним точно не будет.

Елена, кивнувшая нам с Шув, принесла поднос с чаем и десертом.

— Мир так изменился с тех пор, как я впал в маразм… — посетовал Кандинский.

— Я и сам до сих пор в шоке, — вздохнул я. — Все мы в шоке, от мала до велика.

— Бесспорно, — покивал старик. — Пейте чай.

Чай, к слову, оказался на удивление вкусным.

— Неужто ташкентский? — спросил я.

— Ценителя сразу видно, — улыбнулся Кандинский. — Пейте-пейте.

Сидели, пили чай. Шув рассматривала фотографии, а я размышлял о том, чего же хочет от нас старичок. Видно по нему, что не просто чаем угостить позвал. Но какие у него могли возникнуть новые дела в нашем новом мире, если он в себя пришёл лишь день-два назад?

— Наверное, это будет неуместно, так сразу переходить к делу… — произнёс Кандинский. — Но у меня есть одна просьба.

— И какая же? — ни на секунду не удивился я.

— Зомби, — улыбнулся старик. — Мне дали задание — исследовать зомби и попытаться понять их природу, найти уязвимости, а в перспективе даже постараться найти способ массовой нейтрализации. Не совсем мой профиль, я ведь онколог, но руководству выбирать не приходится. Поэтому я хотел бы попросить вас добыть мне живые образцы для исследования. Токсиков добывать не прошу, это видится мне малоосуществимым, но, так называемые, шустряки и рамы — это более чем реальные объекты для отлова. Окажете ли вы нам такую услугу?

— Чего бы не оказать? — спросил я. — Но не за просто так.

— Разумеется, — кивнул Кандинский. — Агата Петровна предполагала, что согласие будет не безвозмездным. Артефакт редкого потенциала за пять шустряков и пять рам. Устроит?

— А что за артефакт? — спросил я.

— Мне сказали, что это некое перезаряжаемое кольцо молний, — ответил Борис Константинович.

— Пять зарядов, перезарядка — сутки, — добавила Елена.

— Чёрт возьми, я в деле! — с улыбкой ответил я.

Глава семнадцатая. Старомодное письмо

/28 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Тучков мост/

— Не так быстро! — Шув перехватила шустряка петлёй шеста для отлова диких животных.

Шесты у нас не фабричные, а сделанные силами мастерской Пронина — особые зомби гораздо сильнее диких животных, поэтому тросик имеет не четыре миллиметра алюминия, а восемь миллиметров стали. Ещё сам шест тоже исполнен из стали Ст3, имеет длину полтора метра и снабжён механизмом для стягивания петли — тяжёлая штука, зато делает свою работу надёжно и качественно.

— Тащи его сюда! — позвал я свою напарницу.

У нас снова дуэт, потому что желающих идти с нами на весьма небезопасную деятельность не нашлось. Козьмин и Берсон снова в гарнизоне Коммуны, уже участвуют в зачистке юго-востока острова, где до сих пор встречаются недобитки из «Бригады», а также косяки зомби, и, как я понимаю, ни о чём не жалеют.

Шув приволокла шустряка и я оперативно проткнул ему суставы рук и ног специальным ножом, сильно напоминающим мизерикордию. (1) На самом деле, это заточенный и закалённый отрезок стального прута с широкой самодельной гардой, который непригоден для использования в бою, но приспособлен для специфической задачи, стоящей перед нами.

Тыкать палашом в каждого отловленного зомби — это неудобно. Гораздо сподручнее повалить его на землю, после чего, пока Шув держит его шестом, проколоть ему этой «мизерикордией» сначала колени, а затем и локти, потом хомутать и грузить в кузов «Газели».

— Волоки его слегка, — сказал я Шув.

Супер потащила шустряка шестом, его ноги вытянулись и я схватил их, после чего быстро проколол по три раза. Всё, нервной связи там больше нет, и ножки больше никогда не заработают, как прежде. Далее я перехватил его правую руку и проколол её в локтевом сгибе, а следом взялся за левую руку.

Захваченный шустряк лишь вяло дёргал нейтрализованными конечностями и пытался изогнуться, чтобы укусить меня, но Шув крепко держала его шею.

Специальными хомутами связываю шустряка, затем надеваю ему пластиковый намордник, как у Ганнибала Лектера, только без отверстий для дыхания, а после всех этих процедур тащу его в «Газель».

Транспорт мы взяли для одноразового использования, потому что в кишки каждому пойманному зомби не заглянешь, а ведь эти твари склонны срать в самый неподходящий момент. Всё-таки, есть у них какие-то пищеварительные процессы, благодаря которым они переваривают человечину. Правда, чёрт его знает, для чего им это. Впрочем, мы их и ловим специально, чтобы узнать о них побольше…

Методика отлова шустряков у меня патентованная, то есть я лично разработал её и применил на практике: дожидаемся прибытия на Тучков мост новой орды зомби, сносим их «авангард», шумим взрывчаткой, а затем отступаем, чтобы шустряки из орды кинулись за нами на новую баррикаду, тоже патентованную.

Перед этим, конечно, пришлось зачистить весь мост, что слегка приблизило меня к следующему уровню потенциала маски Тесея, а затем мы с Шув кропотливо расставляли брошенные автомобили, чтобы замедлить орду зомби и вынудить двигаться по намеченному мною сценарию.

Методика работала как швейцарские часы, это четвёртый шустряк, пойманный нами. Только вот мы были вынуждены убить аж восьмерых шустряков, пришедших вместе с ним — Кандинский требовал их в целом виде, а не порубленных на куски. И последнего мы собирались брать совсем целым, для чего у меня есть наручники для особо опасных преступников.

— Опять зачищать… — посетовала Шув, когда я захлопнул дверь «Газели».

— Зато артефакт достойный, — усмехнулся я. — Кстати говоря!

Вскидываю левую руку, сжимаю её в кулак и направляю на старательно переставляющего ноги зомби. Усилие воли и из синего сапфира кольца вырывается активно парящий снаряд изо льда. Он врезается в грудь зомби, после чего взрывается внутри ледяными осколками — ну, я предполагаю, что взрывается, потому что осмотр жертв после испытаний показал, что очень холодные осколки льда обнаруживаются в органах в радиусе тридцати-сорока сантиметров вокруг места попадания. И пробитие полутора миллиметров гомогенной стали — это тоже уже установленная истина, только вот разлёта ледяных осколков в этом случае не наблюдается.

Зомби, грудь которого пронзил ледяной заряд, остановился, опустил взгляд себе на грудь, после чего рухнул, как подкошенный. Полагаю, достало позвоночник, а ведь ледяные осколки прямо очень холодные и не спешат таять в плоти.

«Хорошая штука», — посмотрел я на кольцо. — «Жаль, что не перезаряжается до полного исчерпания заряда».

Пятьдесят зарядов должны перезарядиться за пять суток, но только после достижения нуля — сейчас зарядов двадцать шесть и я не буду спешить их использовать, а то мало ли…

— За работу, — позвал я Шув. — Закончим с этими и надо звать новую орду.

— А может, среди этих тоже притаился шустряк? — предположила она, срубая голову приблизившемуся к нам зомби.

— Вылез бы уже, — скептически покачал я головой. — Посмотрим.

Врезаюсь в толпу зомби, неспособных со мной ничего поделать, и рублю их палашом Мученика Кассиана. Не знаю, в чём дело, в жертвах ли или в том, что я сам нехило усилился, но частота инфразвуковых импульсов несколько возросла. Природа этих импульсов мне непонятна, это ведь просто высококачественный сплав железа, хрома, никеля, углерода, молибдена и, как уверяет меня Побожий, скандия.

Скандий — это обалденно редкая штука на планете Земля и я очень хочу найти её. До вот этого всего, килограмм окиси скандия стоил в районе четырёх тысяч долларов США, нередко пересекая этот рубеж, потому что его всегда мало. Сейчас он не стоит вообще ничего, кроме усилий, чтобы притащить его ко мне.

Я вижу великолепный потенциал скандия в сплаве с бериллием и алюминием — можно получить сплав потрясающих прочностных характеристик, которые пусть и будут сильно хуже того, что носили хай-тек французики, но лучше и легче, чем даже стальные броневые пластины.

«Скандий бы где-нибудь достать…» — мечтательно подумал я, срезая часть черепа очередному зомби. — «Ведь должно же быть где-то в Питере какое-нибудь производство?»

— Дим, шустряк! — привлекла моё внимание Шув.

Оглядываюсь на неё и вижу, что она указывает куда-то в толпу мертвецов. Смотрю в указанном направлении и замечаю, что через неплотные ряды бредущих к бесплатной трапезе зомби прорывается крупный шустряк в обрывках военной экипировки и в целёхонькой каске.

Форма была не наша, как и каска, поэтому полагаю, что это неудачливый попаданец или кто-то из выживальщиков, закончивший свой выживальщицкий путь очень печально.

Тепловизор показывал, что он очень тёплый, как и все шустряки. И бежит он стремительно, задерживаясь лишь на короткие столкновения со своими не очень поспешными собратьями.

— Я сшибаю, а ты хватай его петлёй, как обычно, а не как в прошлый раз, — произнёс я и ударом ноги сшиб шедшего на меня обычного зомби.

Шустряк проявил недюжинную прыть и бросился на меня в прыжке. Я быстро сделал два шага влево, после чего повернулся и рванул обратно, врезаясь в бок падающего шустряка.

Не ожидавший ничего подобного, мертвец упал на асфальт, оставив на нём фрагменты облезлой кожи с кусочками плоти, после чего попытался встать, но Шув уже была тут как тут и ловко накинула ему на шею петлю.

— Тащи! — скомандовал я и начал истреблять подступающих зомби.

Самое главное — успевать убивать их быстрее, чем они успеют накопиться для создания необоримого натиска. Один зомби не может почти ничего, им самое то воевать против вопящих в ужасе гражданских, но достаточно крупными скоплениями они могут останавливать танки…

Шув утащила брыкающегося шустряка к баррикаде, в которой мы оборудовали стальные ворота. Зайдя за них, она придержала створку, в которую уже пробежал я. Накидываю затвор и перехожу к отработанной практике обездвиживания шустряков.

С проколотыми суставами шустряк уже был не так крут, поэтому я легко схомутал его и оснастил пластиковым намордником. Из-под снятой каски выпал какой-то конверт.

— Хм… — озадаченно произношу я, после чего внимательно осматриваю конверт.

Он белый и чистый, совсем не похож на такой, каким должен был быть после ношения неизвестное количество времени под каской. Это значит, что это сюда кто-то подложил и сделал это относительно недавно. Надо быть аккуратным.

— Тащим его в «Газель»? — спросила Шув. — Это же последний на сегодня? Что за бумажка?

Не отвечая, я вынул кинжал Рагнара и перевернул конверт. Вроде бы, слишком плоский, чтобы содержать взрывчатку, а с сибирской язвой и прочими способами изощрённого убийства слишком долго и сложно возиться — не в наших реалиях. Поднимаю голову и осматриваю небеса.

— Так и знал, — произнёс я, увидев в тепловизоре небольшое пятнышко тепла в небесах.

Дроны, как и любой аппарат с двигателем, выделяют тепло, которое отлично видно через достаточно мощный тепловизор. У меня тепловизор из не очень прекрасного и очень далёкого будущего, до которого мы теперь едва ли доживём, поэтому шлем даже выделил объект в небесах, определил расстояние и пометил как дрон неизвестной модели. Барражирует на высоте два с половиной километра — это доказательство того, что оптика на дроне не гражданская и сам дрон отнюдь не мирный.

— Некромант… — процедил я и поднял конверт.

Внутри содержалось письмо, написанное аккуратным, явно женским, почерком.

Дорогой мой Дмитрий,

Приношу свои извинения за столь экстравагантный способ передачи письма и за то, что передаю тебе сообщение столь старомодным способом, но мне всегда казалось, что электронные способы общения недостаточно личные.

Мне хочется поговорить с тобой, чтобы обсудить наши взаимоотношения, которые начались не с того, продолжились не тем и обещают чересчур пикантный финал, которого я бы не хотела ни для тебя, ни для себя.

Я твоя давняя поклонница, обожаю твои театральные работы и тепло отношусь к серии фильмов, которые сделали тебя по-настоящему знаменитыми. Мне хотелось бы исправить всё, что произошло между нами, загладить вину за попытки убить тебя, а также предложить тебе сотрудничество.

Нашу знаменательную встречу я предлагаю провести в Петропавловской крепости, в Ботном домике.

А чтобы ты не вздумал пренебречь моим приглашением, я передаю с этим трупом некоторое количество сфер, а также прямым текстом заявляю тебе, что у меня сейчас гостит сама Анфиса Демиденко. И если ты всё ещё питаешь к ней хоть какие-то чувства, приди и я передам тебе её. В ином случае же, её ждёт очень печальная судьба.

Навеки твоя, Некромантка.

— У меня фанатов, как у Джонни Деппа… — пробурчал я. — Куда ни ткни, везде фанаты…

Шув подошла и взяла у меня письмо.

— Что это за… — дочитала она письмо. — Хм…

— Вот именно, — усмехнулся я. — Хочет заманить меня в ловушку, пользуясь непроверенными данными из жёлтой прессы. Но это может быть интересным.

В этот момент, у меня в голове промелькнула мысль о том, во сколько будет оценена богами Некромантка. Сильный супер, повелевающий мертвецами, как послушными марионетками — это даже звучит дорого.

— Я схожу, — принял я решение. — Один.

— А как же я? — напряглась Шув.

— Останешься в Коммуне, — пожал я плечами. — Если будет слишком жарко, я свалю и это будет легче сделать в одиночку.

— Нет, — твёрдо заявила Шув. — Я пойду с тобой.

— Не обсуждается, — покачал я головой и достал из поясного ранца пачку сигарет. — Подчинись или наши отношения начнут стремительно портиться.

Шув не понравились мои слова, черты лица её ожесточились, наметилась внутренняя борьба, она, как я понимаю, захотела нагрубить, настоять, но… в итоге вспомнила, кто тут босс.

— Хорошо, — буркнула она. — Но если умрёшь — не возвращайся. И твои шмотки будут моими.

— Замётано, — улыбнулся я, склоняясь над пытающимся высвободиться шустряком.

Осторожно открыв его рюкзак, я увидел свёрток со сферами.

— А она зажиточная… — смотрю я на первую сферу.

Название: Драконид

Тип: мутация

Потенциал: эпический

Краткое описание: необратимый тип мутации, преобразующий носителя в драконида.

На первый взгляд, да, эпический потенциал, но необратимое превращение из человека в нечто непонятное — это не круто. Не знаю, кто бы мог добровольно пойти на такое…

Следующая сфера была пусть и жиже, но, в то же время, интереснее.

Название: Мегалания

Тип: магия бестиоморфоза

Потенциал: редкий

Краткое описание: дарует владельцу способность обращаться в мегаланию.

Бестиоморфоз — это превращение в какое-то существо, прерываемое по собственному желанию. Тот минотавр, против которого я бился в мою бытность ополченцем, был именно бестиоморфом, а не мутантом. Эта сверхспособность встречается не так редко, как может показаться, но ценность её сложно переоценить.

Но что такое мегалания?

— Что такое мегалания? — спросил я у Шув.

— Без понятия, — недоуменно пожала та плечами. — Сейчас посмотрю.

Через десяток секунд, она оторвалась от телефона и подняла на меня взгляд.

— Вымерший давным-давно варан, имевший длину, без хвоста, до четырёх метров и массу до полутора тонн, — сообщила она мне. — Вероятно, был покрыт некой остеодермальной бронёй и имел бритвенной остроты зубы. Охотился, вероятно, из засады — способен был развивать скорость до трёх метров в секунду, что круто. Опасная тварь, короче говоря.

— Понятно, — вздохнул я. — Наверное, полезная сверхспособность.

— Ещё какая! — усмехнулась Шув. — Уже установлено, что на бестий не действует зараза зомби, поэтому всякие перевёртыши спокойно рубятся с мертвецами и до сих пор живы. А эту тварь зомбарям будет тупо невозможно прокусить. Очень мощная сверхспособность, если речь идёт о противостоянии мертвякам.

— Ладно, посмотрим, что ещё нам передаёт Некромантка… — произнёс я.

Название: Сверхпрочность

Тип: мутация

Потенциал: редкий

Краткое описание: необратимый тип мутации, на 600% увеличивающий прочность внешних тканей носителя.

Неплохо, наверное…

— Ладно, заберём это, — решил я. — Будет ценным резервом на чёрный день.

Помещаю сферы в свой рюкзак.

— Идём, надо доставить первую часть груза в Коммуну.

/28 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

— Камеры приготовили? — спросил я у Побожего.

— Разумеется, нет! — ответил доктор Кандинский. — Я не ожидал, что ты бросишься исполнять поручение так скоро! Что мне теперь делать с ними?

— Они, условно, нейтрализованы, поэтому сгодятся какие-нибудь клетки, для временного хранения, — пожал я плечами.

— Но лаборатория ещё не подготовлена! — возмущённо воскликнул доктор. — Почему ты не согласовал это со мной?

— А должен был? — усмехнулся я. — У нас была договорённость на поставку пяти шустряков и пяти рам. Шустряков я доставил.

— Ладно, этих я принимаю, — неохотно произнёс Борис Константинович, после недолгой паузы на раздумья. — Но рам готов буду принять только через неделю, а лучше через две. Вообще, давай-ка, я лучше скажу тебе, когда они мне будут нужны, хорошо?

— Сгодится, — кивнул я. — Но такие временные сроки не входили в нашу договорённость. Я рассчитывал закрыть договор за пару-тройку суток. Так что…

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — вздохнул Кандинский. — И я поговорю с твоей бабушкой, чтобы она передала тебе артефакт в качестве аванса, ведь понятно, что для тебя не будет большой проблемой добыть нам рам. Тогда, когда для этого будет подходящий момент.

— Вот и отлично, — улыбнулся я. — Приятно иметь дело с человеком, который на лету схватывает, к чему я клоню.

«Газель» оставил Кандинскому, а то она уже провоняла мертвечиной и вряд ли её теперь можно использовать иначе, кроме как труповозку.

— Когда выходишь? — сходу спросила Шув, когда я вошёл в курилку.

— Завтра, а может и послезавтра, — пожал я плечами. — Торопиться не буду.

— Нетфликс и чилл? — заулыбалась Шув, расправив плечи и выпятив грудь.

— Нет, — не согласился я. — Надо в кузницу, закрыть пару гештальтов.

— Думаешь, в этот раз это не отправит тебя в кому? — нахмурилась она.

— Чувствую, что сейчас могу гораздо больше, — улыбнулся я. — Сегодня узнаем, как далеко я могу зайти. В разумных пределах,разумеется.

— Тогда я домой, хочу принять ванну, — хмыкнула Шув. — И если поторопишься, то ты ещё можешь успеть потереть мне спинку…

Киваю ей и иду к мастерским.

А вокруг повседневная суета: ездят грузовики, снуют отряды строителей, ходят патрули, праздношатающихся на улицах нет, потому что все работают — критическая фаза Апокалипсиса далека от завершения.

Коммуна активно строится и перестраивается, адаптируя то, что есть под актуальные нужды. Большая часть незанятых домов разбирается, а материал с них идёт на реализацию проекта мегастены, которая должна полностью опоясать Васильевский остров.

Бабуля держит в голове, что обязательно наступит зима, которая закроет реки льдом и больше ничто не помешает зомби перейти на остров, чтобы съесть тут всех, до кого можно дотянуться. Поэтому военные решили не заморачиваться и просто эвакуировали всех гражданских на Готланд…

— О-о-о, наконец-то! — увидел меня кузнец Пронин. — Здравствуй, Дмитрий Ибрагимович!

— Здравствуй, Антон Борисович, — пожал я ему руку. — Есть что-нибудь для меня?

— Ну… — задумался кузнец. — Щит твой доделал, воткнул тот череп, как ты и просил.

— Имею в виду заказы на экипировку, — покачал я головой.

— Так тебе же ещё нельзя, — удивился Пронин.

— Думаю, что уже можно, — улыбнулся я. — Поправил здоровье на зомби.

— Так это ты с тем доктором придумал? — сразу спросил кузнец.

— Было дело, — подтвердил я. — Так что с заказами?

— Есть, — кивнул кузнец. — Как не быть?

— Показывай.

Прошли на склад, где Пронин начал вытаскивать из ящика комплекты поделок, которые должны стать бронёй. Металлокерамика, титан, сталь…

— Тут вопрос есть один, — вспомнил я. — Не знаешь, случайно, где можно достать скандий?

— Вопрос интересный, — хмыкнул Пронин и озадаченно почесал затылок. — Случайно знаю. Но зачем тебе?

— К вопросу прилагается теория, — я достал телефон. — Почитал тут характеристики сплавов скандия и подумал, что это ведь может быть интересным — материал ведь космический, как и титан. Если собрать броню из алюминия, бериллия и скандия, то, быть может, моя сверхспособность поймёт, что я от неё хочу и сделает броню на основе сплава?

— Твоя, как понимаю, потрепалась, да? — понимающе усмехнулся кузнец.

Тут-то он прав. Сколы, вмятинки, выбоины и прочее — этого у меня полно. Всё-таки, верную статистику собирали военные аналитики — в голову солдат ранят гораздо реже, чем в остальные части тела. Основной ущерб, конечно, потерпела кираса, как самая очевидная цель, но досталось и поножам с наручами. Ещё походят, само собой, ничего смертельного, но тенденция, однако.

— Знаю одно местечко, — произнёс Антон Борисович. — Улицу Декабристов знаешь? Шестой дом, внешняя пристройка три — ребята поставляли всему городу всякое редкое и дорогое из сплавов и элементов. Сам не заказывал, моя шабашка занималась чуть более простыми вещами, но контакты знал.

— Так, — кивнул я.

— Там, однозначно, были мародёры, может, даже наши сталкеры, хотя последнее вряд ли, — ещё крепче задумался Пронин. — Но ты сходи, посмотри. Если где-то и есть скандий в нормальных количествах, то только там. У них склады за городом, а туда никак не попасть, но узнать адрес можно прямо в офисе, на будущее.

— А тут есть что-нибудь интересное, что можно приспособить на броню? — поинтересовался я.

— Углеродное волокно притащили недавно, — ответил кузнец. — А я даже не знаю, где и как его применить — не мой профиль совсем. Мотоциклистам делали экипировку, если верно припоминаю, а ещё всякие бампера для машин — это жу-жу неспроста.

— Они же не весят почти нихрена, поэтому погоды в кирасе не сделают, — решил я. — Неси, Антон Борисович — нарежем и приклеим. И посмотрим, что получится в итоге.

Дело за разговором не стало, поэтому кузнец быстро приволок рулон углеродного волокна. Роликовым резаком нарезали куски на десять слоёв будущей кирасы и приклеили всё это к керамике. Держится на соплях, но это сейчас совершенно всё равно.

Делаю решительный вдох и надеваю на себя уродливую конструкцию, а затем и маску Наполеона.

Процесс метаморфоза начался с задержкой в несколько десятков секунд. Керамика и углеродное волокно плавно потекли, постепенно формируя контур будущей кирасы. В отличие от предыдущих попыток, на этот раз итоговый вариант раза четыре менял цвет, с пепельного на оранжевый, а затем с оранжевого на красный и с красного на чёрный. Причём чернота была не в цвете металлик, а прямо настоящий непроглядный чёрный, будто без остатка пожирающий весь свет.

— Ох, как мрачно выглядит, — посетовал Пронин, внимательно наблюдающий за происходящим. — Есть ощущения недомогания?

— Нет, — покачал я головой.

В итоге, халтурная поделка превратилась в полноценную кирасу французского кирасира, только прямо очень чёрную.

— Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной, — собравшись духом, произнёс я.

Крутануло кишки, желудок резко дёрнулся, чтобы опорожниться нетрадиционным путём, но я легко сдержал этот позыв. Но всё прошло как-то резко, я даже не сразу понял.

— Всё? — спросил кузнец.

— Всё, — подтвердил я.

— Тогда сымай, и идём тестировать, — потребовал он.

Я снял с себя новую кирасу и последовал за кузнецом, который вывел меня на задний двор.

— Мы тут оборудовали небольшой стенд, — поведал он мне. — Краснодубов сказал, чтобы проверяли партии на практике, для чего у нас есть небольшой арсенал самых популярных калибров.

Приняв у меня кирасу, он водрузил её на стенд, после чего указал мне на стрелковую позицию.

— Как автору, предоставляю тебе честь испытать своё детище лично, — улыбнулся он. — Начнём с 9×18 мэмэ…

Я даже не сомневался, что кираса спокойно выдержит все пистолетные калибры, включая экзотический 5,7×28 миллиметров, который нынче встречается на улицах Питера чуть ли не чаще стандартного макаровского.

Испытали 9×18 ПМ, 7,62×25 ТТ, 5,7×28 FN, а затем перешли на калибры штурмовых винтовок, ну и после них на винтовочные.

— Всё, как я и предполагал, — произнёс Пронин, когда мы разглядывали дыру от советской пули 7,62×54 Б-32. — Штурмовые держит отлично, но ресурс падает после каждого попадания, пистолетные в расчёт даже не берём, а вот то, что винтовочную пропускает только с пяти метров… Это хорошо. Я нарезал керамику Бр3, так что держать она такие пули не должна, но держит. Не зря, похоже, углеволокно добавили, не зря. Ты сейчас сильно занят?

— Ну, не особо, — пожал я плечами.

— Тогда давай я нарежу углеволокно, только уже по пятнадцать слоёв на кирасу, а потом ты сделаешь мне хотя бы пяток таких бронежилетов? — предложил кузнец.

— А давай, — согласился я. — Что, высокий спрос?

— Высочайший! — заверил меня Пронин. — На бронежилеты уже косыми взглядами смотрят, а вот кирасы твоего авторства прямо нарасхват. Если подумать, то и правильно: бронирование с фронта дают одинаковое, куда не попади пуля, ну и красиво же. А весь сейчас предпочитают потерпеть, лишь бы требуху не вывалило.

— Ладно, — кивнул я. — Тогда я в курилке.

Примечания:

1 — Мизерикордия — фр. misericorde — «милосердие, пощада» — кинжал с очень узким трёхгранным лезвием, по официальной версии, предназначенный для добивания жертв, оснащённых доспехами. Появился в Европе, где-то в XII веке, вместе с возникновением тренда на латы и полулаты, покрывающие всё тело врага. Лезвие, благодаря узости, позволяло легко поражать противника в сочленения доспехов, что, как бы, подразумевает необременительное добивание врага. Хотя надо понимать, что если твой противник повержен, то это значит, что у тебя уже есть оружие, способное его прикончить, поэтому рисковать и приближаться к врагу с коротким кинжалом — это какая-то тупость уровня голливудских фильмов. Лично я считаю, что основное применение мизерикордии приходилось на борьбу, когда два латных рыцаря лежат, как алкаши в грязи, и пытаются нанести друг другу хоть какой-то ущерб. Вот в таком случае подобный кинжал заходит прямо в кассу, а также обретает свой сугубо рациональный и веский смысл. А чтобы добить одоспешенного противника достаточно применить копьё с узким лезвием, топор, булаву, основание щита, а также кучу других вещей, которые только можно найти на кухне. Или тупо задушить его, раз он уже не способен отбиться от человека с кинжалом в руке. Специально для добивания городить отдельный кинжал, за которым нужен уход — это нерационально, а люди, несмотря на некоторые противоречащие этому эпизоды, весьма рациональные существа. Хотя, это оружие рыцарей, поэтому ради красоты и символичности жеста, могло использоваться и что-то такое. У японских самураев тоже был аналог, возникший, примерно, в это же время, также, по официальной версии, предназначенный для добивания противника, но они не скрывали, что этот дабуди-дабудай, то есть ёрои доси, применялась также и для дисциплины алкашской борьбы в грязи.

Глава восемнадцатая. Переговоры с террористами

/29 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

— Может, возьмёшь кого-нибудь с собой? — обеспокоенно спросила Шув.

— Нет, — покачал я головой.

Экипировка чуть потрёпана, но запас прочности у преобразованных хай-тек доспехов гораздо выше, чем у любых доступных мне аналогов, поэтому ещё побегаю в них.

На этот раз я беру с собой щит — изделие, изготовленное мною с помощью сверхспособности, с применением демонического черепа, когда-то подаренного Бией. Титан, металлокерамика и углеволокно — комплект показал себя отличным материалом для преобразования, пригодным для создания отвечающей нашим требованиям индивидуальной брони. Конечно, против крупнокалиберного пулемёта не защитит, но оно нам и не надо: даже если бронежилет удержит очередь из КПВ, спасать за ним будет уже нечего, поэтому я считаю адекватной бронезащиту от бронебойных пуль из винтовки Мосина или СВД.

Вчера сделали восемь комплектов из кирас и шлемов, после чего я начал чувствовать недомогание и резко прекратил всё это безобразие. Всё-таки, теория с личным развитием оказалась правильной, и теперь я могу преобразовывать больше брони.

Качественная броня нынче сильно дороже еды, даже дороже десятков сфер. Раньше бы я сказал, что на вес золота, но…

— Туда-обратно — делов меньше, чем на полдня, — сказал я Шув. — Если не сдохну, то обернусь быстро. А если сдохну, то можешь распоряжаться моими шмотками, как хочешь. Хотя я хотел бы, чтобы ты приберегла мой комп — он очень дорог мне. И вообще, стоил бешеных, даже по моим меркам, денег.

Я очень горжусь этой штукой. Реально, отвалил целое состояние за то, чтобы эта штука была лучшим, что можно купить за деньги. Топовый процессор, две видеокарты RTX 3090 Ti в одной материнке MSI, потому что мог, 128 гигабайт оперативки, тоже, потому что мог, три SSD по три терабайта каждый, изогнутый монитор на тридцать два дюйма диагонали, водянка высшего качества, всё, как в лучших домах…

Можно запустить всё, что только выпускали разработчики игр, хотя играть в игры на этом — это сродни убийству клопов огнемётом. Даже не представляю, для чего человеку могла понадобиться такая мощь. Для меня это было материальным воплощением богатства. А сейчас это лишь источник серьёзного расхода электричества.

— Ты не сдохнешь, — уверенно заявила Шув.

— Приложу все доступные усилия, — пообещал я.

Можно было, конечно, попросить бабулю выделить отряд, но тогда Некромантка может смыться. Если почует угрозу, смоется заблаговременно. У неё точно есть команда, которая внимательно следит за городом со своих дронов и заметит любое шевеление вокруг Петропавловской крепости.

— Я пошёл, — вздохнул я и взялся за ручку квартирной двери.

— Удачи.

Для проникновения в Петропавловскую крепость я собираюсь использовать надувную лодку, которая, вместе с вёслами, закреплена у меня слева от рюкзака. По заверениям завсклада, надо развернуть лодку и накачать её насосом, после чего сразу можно отправляться в плавание.

Надувные лодки — это редкость, которую пойди ещё найти. В первые дни всё, что было похоже на лодку, растащили мародёры. Всем в голову пришла мысль, что раз нет яхт и катеров, то можно использовать надувные лодки и смыться на Кронштадт или куда-то подальше.

/29 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Заячий остров, Петропавловская крепость/

— Чего смотрите, сволочи? — спрашиваю я у зомби, стоящих на Банковском мосту.

Мост буквально набит ими, потому что со стороны Васильевского острова стоит пятиметровой высоты бетонная баррикада, через которую не могут пройти даже шустряки.

Когда я проходил под мостом, некоторые мертвецы пытались упасть мне в лодку, но, все как один, промахивались. Теперь их ждёт большое путешествие в Европу…

Гребу против течения, с каждой секундой приближаясь всё ближе и ближе к крепости.

— Дмитрий!!! — окликнул меня кто-то с берега Заячьего острова. — Привет!!!

Это было так тупо и неуместно, что я даже на секунду перестал грести. Оборачиваюсь и вижу какую-то женщину, машущую мне рукой. Некромантка, как я понимаю, совсем уже ку-ку…

Достигаю каменистого берега, выпрыгиваю на сушу и вытаскиваю лодку.

Женщина приблизилась и остановилась метрах в пяти от меня.

Роста она примерно того же, что и на кадрах видео, которое я смотрел с телефона Шув — где-то метр восемьдесят. Но, в отличие от видео, сейчас она не в мантии, а в военных штанах и кителе с разгрузкой, а также в берцах. Из оружия АК-74, самый трендовый автомат в наших краях, а также сабля в ножнах. На поясе её висит тот самый шлем с маской.

На личико она мне совершенно незнакома, точно никогда не встречал. Но видно, что лет ей где-то под тридцать, хотя, в наши времена, ни в чём нельзя быть уверенным, комплекция средняя, излишней полноты нет. Глаза карие, волосы каштановые, нос прямой, щёки со здоровым румянцем — даже не скажешь сразу, что эта женщина якшается с мертвецами.

— Здравствуй, Дмитрий, — улыбнулась она мне. — Ты бы только знал, как я ждала этой встречи!

— А я как ждал… — недобро усмехнулся я.

— Хочешь убить меня? — спросила Некромантка. — Понимаю.

«Ещё бы, мать твою, ты не понимала», — подумал я.

Сколько раз она пыталась убить меня? Три или четыре? Может, пять? Пару раз чуть не достала.

— Раз понимаешь, то не будешь возражать, если я… — я положил руку на рукоять палаша.

— Но тогда Анфиса умрёт, — она подняла руку в останавливающем жесте.

— Знаешь, мне как-то насрать, — вздохнул я.

— Так быстро отказался от своих чувств к ней? — слегка удивилась Некромантка. — После всего, что между вами было?

Проклятая жёлтая пресса…

— Напомни-ка, что там между нами было? — спросил я со снисходительной улыбкой.

Но Некромантка замолкла и уставилась на меня напряжённо.

За моей спиной зажурчала вода, знаменуя, что кто-то из неё выходит. Последовавшие за этим влажные шлепки подтвердили мою первую догадку.

— Хочешь сказать, что всё, что я читала о твоих отношениях с Анфисой Демиденко — это липа? — поинтересовалась Некромантка.

Я лишь заулыбался ещё шире.

— Твою мать, — с досадой ругнулась эта досадная помеха для спокойной жизни актёра. — Это всё портит. То есть всё, что писали об этом в интернете — это враньё? Не было знаменательной вечеринки в её загородном доме?

— Не был никогда в её загородном доме, — пожал я плечами. — Вообще, пересекался с ней только на светских раутах, общих тем и причин для общения у нас не было — калибр значимости у меня не тот.

— Вот как… — супер задумчиво погладила подбородок. — Но это ведь всё меняет! Давай дружить!

— Ты с ума сошла? — спросил я с обеспокоенным видом. — Головкой сильно ударилась, да?

— А почему нет? — искренне недоумевая, вопросила Некромантка.

— Из-за тебя погибло очень много хороших людей, — решил я объясниться, вдруг, действительно, на голову упала. — Последних солдат этой погибшей страны. Ты их убивала. Мешала нам спасать гражданских, взрывала танки, устраивала прорывы мертвецов. Думаешь, я смогу забыть это?

— Так ты всё такой же наивный, как в первые дни? — усмехнулась Некромантка.

Что другие суперы понимают под наивностью? Наверное, мораль старого мира, с конституционными правами и всем прочим, чего мы все месте разом лишились. Так я уже принял правила игры. Думаю, она подразумевает не это, а что-то вроде избранности суперов, занявших вершину пищевой цепочки по праву сильного, а остальные должны лизать им ботинки просто за то, что до сих пор ещё живы. Знаю, такой позиции придерживаются очень многие.

— Ну, давай, расскажи мне о том, что эти люди погибли зря, потому что гражданские всё равно умерли бы, — призывно взмахнул я рукой. — Ещё о том, что пришло время настоящих людей, которые прямо люди, например, таких, как ты, а остальные — это пыль под сапогами.

Может, я экстрасенс? Может, я открыл сверхспособность читать людей, как открытую книгу? Или это она настолько примитивная, что я вижу её насквозь?

Эти вопросы возникли у меня в голове по причине того, что Некромантка вновь не сразу нашла, что ответить и сделала паузу, на долю секунды позволив себе удивиться, что было видно по её глазам.

— А я считала тебя тупым красавчиком, — прервала она возникшую паузу. — А ты оказался не тупым красавчиком.

— Рад, что сумел не оправдать твои ожидания, — склонился я в издевательском реверансе. — Ну что, перейдём к той части, где твои прихлебатели пытаются убить меня, я их убиваю, а потом нанизываю тебя на свой палаш? Прости, если прозвучало двусмысленно. Я собираюсь, буквально, нанизать тебя на свой палаш, вот на этот.

— Давай не будем торопиться, — улыбнулась Некромантка. — Я, всё же, хочу договориться с Коммуной.

— Так договаривайся, — развёл я руками. — Причём здесь я?

— А-а-а, так ты считаешь, что живёшь отдельно от Коммуны, — догадалась она.

— Бинго, — кивнул я.

— Тогда мне нужен выход на твою бабушку, — произнесла Некромантка.

— И зачем же? — поинтересовался я. — Думаешь, тебя простят, за всё, что ты уже сделала?

— Это политика, — усмехнулась она. — Трое суток назад я полностью решила вашу проблему с «Бригадой». Это жест, который точно оценит твоя бабушка.

Я-то прекрасно понимаю, что бабуля оценит — ей нравится такой стиль начала дружеских взаимоотношений, когда кто-то безвозмездно устраняет какую-либо проблему и потом приходит весь такой красивый и докладывает об успехах. Она сама любит такой подход — поэтому её и деда очень ценили в районной администрации, во времена, когда она была бессменным председателем колхоза, а дед её замом.

У кого-то недород, неурожай, все ремонтники на МТС спились и передрались, а у них всё работает, как часы, потому что везде подвязки, много кто много чего должен колхозу, а кто-то должен колхозу больше, чем земля. Проблемы, если и возникают, оперативно решаются, задолго до того, как это дойдёт до руководства. Ну, не зря же образцовое хозяйство — у бабули в квартире до сих пор лежат медаль «Герой социалистического труда». Отец говорил, что в Алматы вручал Имашев, председатель Верховного Совета КазССР.

А всё потому, что дед умел прямо хорошо общаться с людьми и имел представительную внешность, а на бабушке всегда была техническая и организационная часть, но главное — они умели подбирать команду себе под стать.

— Откуда ты её знаешь? — спросил я.

— Это неважно, — ответила она. — Важнее то, что запланированная тобою схватка насмерть откладывается на неопределённый срок.

— Это тебе только кажется, — недобро усмехнулся я.

— Я могу убить тебя, — предупредила Некромантка.

— «Теоретически» и «практически» — это разные вещи, — покачал я головой. — Ты слишком сильно насолила мне, чтобы я позволил тебе продолжать загрязнять нашу и без того паршивую атмосферу. Сигнализируй своим трупам, пусть уже отрабатывают своё напрасное существование.

— У нас мало времени, Дмитрий, — вздохнула она. — Ты ведь уже сталкивался с дьяволами, ведь так?

Чего я с ней болтаю вообще?

— Достаточно, — произнёс я, вставляя под шлем маску Наполеона. — Готовься умер́еть и всё такое…

— Да послушай ты меня! — выкрикнула Некромантка. — Дьяволы уже знают, что я разобралась со всеми в Петропавловской крепости! Я со вчерашнего дня наблюдаю активность на том берегу! Если они решат напасть сегодня, а ты потратишь моё время и силы на всякую ерунду — мы умрём вместе!

Тут из небольшой парковой зоны, разбитой перед крепостью, прибежал зомби, гремящий латами. Он держал на вытянутых руках электронный планшет и прямо старался его не уронить.

Некромантка приняла планшет и опустила взгляд на его содержимое.

— Всё, доболтались, — вздохнула она, вновь подняв взгляд на меня. — Если это не обманный манёвр, то они готовят переправу.

— Да мне наср́ать, — поделился я своим отношением.

— Тебе нужны сферы? — спросила Некромантка. — Давай я дам тебе пять сфер эпического потенциала — а ты организуешь мне встречу с Агатой Петровной?

— Пр́ямо сейчас отдашь? — усмехнулся я.

— Прямо сейчас, — подтвердила она и протянула руку к мертвецу, что примчался меньше минуты назад.

Тот, пребывая в многозначительном мертвецком молчании, снял с пояса подсумок и передал его Некромантке. Та открыла подсумок и вытащила горсть сфер сверхспособностей. Отсчитав пять штук, она протянула их ко мне.

Грохнуть я её всегда успею. Хотя… Сферы-то, так и так, будут моими.

— Я понимаю, что у тебя сейчас возник соблазн получить всё и сразу, — усмехнулась она. — Но те трое, которые у тебя за спиной, имеют в рюкзаках заряды по пять килограмм тротила, которые пустят в ход раньше, чем ты успеешь добежать до меня. Ты, скорее всего, не переживёшь столь близкий подрыв пятнадцати килограмм тротила, как бы ни была крепка твоя броня. Пожелай я убить тебя, уже убила бы. Но я хочу договориться.

— Давай сюда сфер́ы, — протянул я руку.

— Только без глупостей, — попросила Некромантка и вложила пять сфер в руку бронированного мертвеца.

Тот спокойно подошёл ко мне, не проявляя вообще никаких признаков того, что у него до меня хоть какое-то дело.

Название: Фазовая телепортация

Тип: мутация

Потенциал: эпический

Краткое описание: необратимый тип мутации, преобразующий носителя в фазового скитальца.

«Телепортация» — это звучит очень круто, но мутация… С мутациями всегда что-то теряешь, причём необратимо. Ещё и мутирует эта штука не в фазового телепортатора, а в фазового скитальца. Обязательно есть какой-то подвох.

Ах, да, ещё там написано, что, как и все сферы, оказывает «предельное психоэмоциональное воздействие», но я уже автоматически пропускаю эти сообщения, так как мне это всё и без того понятно. Сейчас привлекло то, что тут написано «предельное».

Название: Псионика

Тип: мутация

Потенциал: эпический

Краткое описание: необратимый тип мутации, дарующий носителю псионические способности.

А тут в предупреждении написано «сильнейшее психоэмоциональное воздействие». Если правильно помню, моя сфера тоже имела подобное предупреждение. Если я вывез, то точно есть те, кто вывезет и эту сферу. Хотя, ещё непонятно, вывез я или нет…

Название: Повелитель ифритов

Тип: магия стихий

Потенциал: эпический

Краткое описание: тип магии, позволяющий объекту призывать ифритов различных стихий и повелевать ими.

М-хм…

Название: Техномаг

Тип: магия механизмов

Потенциал: эпический

Краткое описание: тип магии, позволяющий объекту создавать из доступных материалов неразумные механизмы различного назначения.

Тоже прикольная штука. Пронин… Нет, этот на такое не пойдёт. Написано же, что «сильное воздействие на психоэмоциональное состояние объекта». Если главный кузнец слетит с катушек, в мастерской всё встанет. А на это уже точно не пойдёт моя бабуля.

Название: Ведьма тёмных болот

Тип: мутация

Потенциал: эпический

Краткое описание: необратимый тип мутации, преобразующий носительницу в ведьму тёмных болот.

«Предельное воздействие», что естественно, при такой-то мутации…

— Доволен? — спросила Некромантка.

— Это за встр́ечу с моей гр́он-мэр, — усмехнулся я. — А за вр́еменное пер́емир́ие?

— Это и так предполагается, — ответила она. — Тремя зарядами взрывчатки.

— Они и тебя пр́икончат, — покачал я головой. — Так низко ценишь свою жизнь? По твоим р́ечам не похоже.

— Ладно, одна сфера эпического потенциала, — она передала мертвецу-курьеру ещё одну сферу из подсумка.

Название: Живой доспех

Тип: мутация

Потенциал: эпический

Краткое описание: необратимый тип мутации, преобразующий носителя в живой доспех.

Какие-то жестковатые у неё сферы, честно говоря. Как мантикора, которую я передал Коммуне.

Что хотели сказать неизвестные создатели, бросающие нам такие сферы? Типа, пожертвуйте всем, станьте чудовищами, что будут пострашнее зомби? В случае с мантикорой или гигантским вараном — это прямо об этом.

— А чего у тебя сфер́ы такие говённые? — поинтересовался я. — На бумаге, да, эпические и всё такое, но говённые.

— Что сумела выменять, — пожала плечами Некромантка. — Хочешь заработать ещё?

— Смотр́я, что надо делать, — ответил я.

— Помоги мне убить чертей и тогда я дам тебе ещё две сферы эпического потенциала, — пообещала она. — На этот раз, точно хорошие.

Где гарантия, что она меня не прикончит, когда пыль осядет? Ну, я буду держаться подальше от её зомби, а там посмотрим. Вообще, пусть бабуля решает, что там с ней дальше делать. Если подвернётся возможность, я прикончу Некромантку, позже. Когда наше заключённое соглашение прекратит своё действие…

— Что надо делать? — деловито осведомился я.

— Поднимайся на стену и делай, что умеешь лучше всего, — пожала плечами Некромантка. — У меня сто двадцать бойцов, но половина из них даже оружием не владеет.

— А остальные, значит, владеют? — спросил я.

— Ты не ослышался, — усмехнулась Некромантка и повернулась ко мне спиной. — Сам всё увидишь.

Следую за ней в крепость, посещённую мной сравнительно недавно.

Да, налицо признаки ожесточённого боя: пятна крови, пулевые сколы в стенах, но гильз нет, как и серьёзных следов погрома. Видимо, Некромантка нацелилась сделать крепость постоянным местом обитания, поэтому озадачила своих мертвецов наведением порядка.

Поднимаюсь на Головкин бастион, с которого отлично видно Кронверкскую набережную.

И Некромантка была права, черти устроили какую-то нездоровую активность в Ленинградском зоопарке и в здании Музея артиллерии.

— Военный опыт имеешь? — спросил я у Некромантки, когда она поднялась на бастион.

— Нет, — ответила та.

— Плохо, — вздохнул я. — Если у них есть ар́тиллер́и, то нам будет очень плохо. Как ты будешь гр́амотно упр́авлять своими мор́с, когда сама никогда не отр́ажала штур́м кр́епости?

— Как-то справлялась, — пожала плечами супер.

— Вот и увидим, — усмехнулся я.

Черти держались на приличном расстоянии, не желая попадать под обстрел, но я видел мельком, что они готовят плоты из брёвен и ПЭТ-баклажек, а также немногочисленные пластиковые лодки. На мосты они не рассчитывают. Почему?

— Заминир́овала мосты? — спросил я у Некромантки.

— А ты догадливый, — улыбнулась она.

— Диаблес тоже догадливые, — произнёс я. — Они будут штур́мовать с воды.

По-хорошему, смыться бы отсюда. Непонятно, сколько чертей, что у них есть, что они могут и чего не могут.

— Твои мор́с следят за окр́естностями чер́ез др́оны? — спросил я.

— Да, — ответила супер. — Когда происходит что-то подозрительное, они сообщают мне.

Любопытно. Очень многое говорит о когнитивных способностях её мертвецов. Я не сомневаюсь, что она не «поднимает» трупы, как классические некроманты из фэнтези, а берёт под контроль тех, что уже ходят по бренным останкам Санкт-Петербурга. То есть базовый материал у неё тупой, но способный овладеть огнестрельным оружием и управлением дроном — ценнейшая информация, если подумать.

— Можешь расслабиться и отдохнуть — я скажу, когда они действительно пойдут на штурм, — сообщила мне Некромантка.

Я кивнул и пошёл на спуск с бастиона. Посижу где-нибудь, где нет мертвецов, созвонюсь с бабулей и сообщу ей о заключённой с Некроманткой сделке.

Вхожу в Хранилище фондов государственного банка, где сразу же сажусь на диван в фойе и берусь за Его Величество Айфон Тринадцатый.

— Аллё, гр́он-мэр́? — спросил я, когда связь установилась.

— Как прошла встреча? — спросила бабушка.

— Манифик, — ответил я. — Поговор́ил с Некр́оманткой. Она хочет встр́етиться с тобой и, в твоём стиле, уже сделала шир́окий жест — Петр́опавловская кр́епость зачищена, «Бр́игады» тут больше нет. Как я понял, все взяты на ножи и больше не пр́едставляют угр́озы.

— Это хорошо, — произнесла Агата Петровна. — Что ещё?

— Диаблес планируют штур́м кр́епости, — продолжил я. — Готовят плоты.

— Так уходи, это её проблема, — предложила бабушка.

— Я уже договор́ился помочь в отр́ажении штур́ма, — сообщил я. — За деньгу малую.

— В твоём духе, — вздохнула бабушка. — Не подставляйся. Как поймёшь, что это выше твоих сил, сразу же уходи.

— Пр́ивык выполнять взятые на себя обязанности, — не принял я её рекомендацию. — Но я не сюисидэр́, (1) поэтому не буду умир́ать р́ади пр́езр́енного металла. Уйду, когда тут будет не за что бор́оться. Так что, обещаю тебе, что ты ещё увидишь правнуков. Пр́ичём гор́аздо р́аньше, чем думаешь, ха-ха…

— Что это значит, Дима? — напряглась бабушка.

— Не заостр́яй внимания, гр́он-мэр́, — не стал я ничего объяснять. — Если есть возможность, ор́ганизуй мне поддер́жку миномётом. Скажи ар́тиллер́истам, чтобы использовали ар́мейскую сетку коор́динат.

— Хорошо, — ответила бабушка. — Миномёт будет готов в течение часа-полутора.

— Манифик, гр́он-мэр́, — улыбнулся я.

Зарядил 82-мм выстрел в гранатомёт, проверил АК-103 и боекомплект, после чего развалился на мягком диване. Пусть броня мешает насладиться всей его мягкостью, но это всё равно отдых. Если черти решатся напасть сегодня, то случай отдохнуть представится нескоро.

Выставляю будильник на час, закрываю глаза и засыпаю.

Примечания:

1 — Сюисидэр́ — фр. suicidaire — самоубийца/самоубийственный.

Глава девятнадцатая. Очень старая крепость

/29 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Заячий остров, Петропавловская крепость/

Будильник сработал, я вскочил с дивана и ещё в спящем состоянии вскинул свой АК-103 и даже перевёл его в автоматический режим.

— Мьер́де… — пробурчал я и вернул флажок переводчика огня на предохранитель. — Пр́иснится же такое.

Мне снился, какого-то чёрта, бой под Прейсиш-Эйлау. Кровавая мясорубка, не принёсшая ничего, кроме потерь, оставила след на психике Наполеона Бонапарта, что, как я понимаю, передалось и его образу. Сразу стало как-то паршиво на душе, очень сильно захотелось придушить маршала Нея. Хотя мне понятно, что он не мог заранее знать, к чему приведут его действия…

«Но подумать же было можно, мьер́де, энфан де пют!» — посетила меня мысль. — «Зимние квартиры ему, лё зоб (1) тебе в глотку, не понр́авились!»

Я никогда не изучал этого вопроса, в школе если только, но сейчас у меня было полное понимание того, что тогда произошло. Маршал Мишель Ней был недоволен качеством зимних квартир вокруг города Нойденбурга, поэтому, вопреки приказу Наполеона, выдвинул свои войска на Гуттштадт и Гейльсберг, где ожидал найти места получше. Но он совершенно не подумал, что об этом могут подумать командующие войсками Четвёртой коалиции, которые решили, что французы собираются взять Кёнигсберг, который был, примерно, в пятидесяти километрах от этих городов.

Как итог — бессмысленная мясорубка, не давшая вообще ничего.

Вновь проверяю экипировку и оружие, после чего выхожу из хранилища фондов во двор крепости.

А тут тишина и покой, мертвецов Некромантки не видно, сейчас полчетвёртого, дует спокойный ветерок, пахнет рекой и вообще, ничего не предвещает грядущей бойни.

Достаю телефон и вижу, что от бабули пришло сообщение в Телегу — миномёт на позиции, расчёт на боевом дежурстве.

«Отлично», — пишу я. — «Черти, пока что, сидят тихо, но могут начать в любой момент».

«Вот ссылка на старшего сержанта Карелина — он командир расчёта», — сразу же написала мне бабушка.

Возвращаю смартфон в карман и иду искать Некромантку. Обнаруживаю её на бастионе Головкина, где также присутствовала группа из шести одоспешенных мертвецов. Броня самодельная, причём сделанная очень паршиво, но зато с упором на защиту шеи и головы. Я уже вижу несколько способов, как их быстро убить, несмотря на фокусировку на защиту уязвимых мест, но сейчас это лишь разминка для ума.

— Хорошо поспал? — поинтересовалась Некромантка.

— Неплохо, — ответил я. — Какие-то новости от наших новых др́узей?

— Они уже готовы и лишь ждут сигнала, — вздохнула она. — Мы насчитали не меньше трёх сотен демонов.

— Др́он? — уточнил я.

— Да, — кивнула Некромантка.

— Тебя как звать? — спросил я.

— Это неважно, — покачала она головой.

— Тогда буду звать тебя Кар́лоттой, — усмехнулся я.

Это имя лектрисы, состоявшей при дворе императрицы Жозефины, жены Наполеона Бонапарта. Сам Наполеон очень сильно хотел чпокнуть Карлотту, для чего пригласил к своему двору, дав должность лектрисы при Жозефине, где благополучно чпокнул её, и не один раз…

— Хоть горшком назови, только в печь не ставь, — пожала плечами новоиспечённая Карлотта.

— Что у них по воор́ужению и личному составу? — спросил я.

— У них есть неизвестные твари, которых они держат в железных клетках, — сообщила мне некромантка Карлотта. — Не менее пятидесяти клеток — это стоит иметь в виду. Вооружены они все, преимущественно, автоматами, есть гранатомёты и даже артиллерия.

— Ар́тиллерия — это не особо остр́ая пр́облема, — усмехнулся я. — Быстр́о р́азберёмся.

— Думаешь? — нахмурилась Карлотта.

— Знаю, — ответил я. — Как думаешь, когда они начнут?

— Наверное, ждут ночи, — пожала плечами Карлотта.

— Логично, — хмыкнул я. — Твои мор́с хор́ошо видят в темноте?

— Да, — подтвердила она. — Но я в темноте вижу плохо. И ты.

— Я бы не был так увер́ен насчёт меня, — усмехнулся я. — Ладно, ждём ночи. Если не атакуют, то их пр́омедление не имеет никакого смысла…

Одно меня очень радует — они могут атаковать только с двух направлений, с северо-запада и с востока, поэтому даже сто двадцать мертвецов способны эффективно отражать штурм.

— Есть какое-нибудь тяжёлое ор́ужие? — спросил я.

— Посмотри в подвале, — пожала плечами Карлотта. — «Бригада» что-то там хранила, но я не разбираюсь.

— Дай мне мор́са, чтобы сопр́оводил меня до подвала, — потребовал я.

Некромантка сделала жест и один вонючий индивид без промедления тронулся к спуску с бастиона. Я пошёл вслед за ним, держась чуть левее, потому что он оставлял за собой незримый шлейф мощнейшей трупной вони. Вот загадка — если они так одуряюще воняют, то почему до сих пор не сгнили до костей?

Мы дошли до монетного двора — цитадели медно-никелевых королей Всея Руси. Мертвец отворил дверь и провёл меня через половину здания, к подвальным хранилищам. Внутри воняло мертвечиной, а также оружейной смазкой.

Источником запаха мертвечины было отдельное помещение, в котором я обнаружил целые горки обглоданных костей, рваной плоти и обрывков одежды. Закрыл дверь поплотнее, потому что дышать там почти невозможно.

Вообще, моя Карлотта — это вероломная тварь. «Бригада», как я знаю от Шув, имела с ней общие дела и врагом не считала, поэтому её, скорее всего, мирно запустили в крепость, под предлогом защиты от краснокожих чертей, а она взяла и вырезала тут всех. Зачем? А затем, что она ведь дальновидный стратег и знает, что победой сильнее пахнет от Коммуны, поэтому надо как-то вовремя переметнуться на сторону победителя, пока есть возможность.

— Вы с ума сошли тут, гнилые головы⁈ — воскликнул я, когда стянул брезент с ВЕЩИ.

Мертвец вообще никак не отреагировал на мои слова. Ему всё равно, как и должно быть.

— Это же «Кор́нет»! — продолжил я возмущённо. — Р́акеты… 9М133−1! Да вы точно ополоумели! Почему это до сих пор́ не на бастионах⁈

Конечно, это не фугасная ракета, которая была бы прямо в кассу, это не термобарическая ракета, которая была бы прямо совсем к месту, но даже тандемная кумулятивная ракета даст веский фугасный эффект, если правильно применить.

— О, да тут ещё и боекомплект! — сдёрнул я брезент с ящиков. — Зови свою главную, мор́с!

Мертвец ушёл, а я продолжил изучать неожиданные трофеи.

В одном из ящиков я обнаружил разобранный НСВ. Калибр 12,7×108 миллиметров, способен прошить борт БТР-80, а они в ящике… Вот дебилы…

Хватаю ящик и ставлю его на стол. Тут сразу инструкция лежит в кармашке на крышке, всё для людей делали, блин.

— Зачем звал? — вошла в подвал Карлотта.

— Затем, что у вас тут целый ар́сенал! — ответил я. — «Кор́нет» лежит, собер́и и стр́еляй, НСВ лежит, собер́и и стр́еляй! А в тех ящиках я даже не знаю, что лежит! Может, миномёт р́азобр́анный⁈

— Мы всё равно не умеем этим пользоваться, — покачала головой некромантка.

— Так я умею! — заверил я её. — Сейчас собер́ём НСВ, поставим на бастион, дальше твоим неживым идиотам только гашетку нажимать!

— Ну, тогда действуй, — пожала плечами Карлотта.

И я начал действовать.

— Мон дью… — пробормотал я, вытаскивая из ящика станину.

Всё тут тяжёленькое: пулемёт этот совсем не ручной, а весьма дикий, калибр это предполагает, поэтому нужен вес, чтобы компенсировать отдачу. И конструкторы его дали.

Станина тут пехотная, весящая шестнадцать килограмм, а сам пулемёт весит двадцать пять, если без учёта короба с боеприпасами. Раскладываю её, после чего вновь обращаюсь к ящику.

Изучение инструкции позволило мне быстро понять, что именно делать.

Ствольная коробка была в собранном состоянии, надо было лишь вставить планку дозаряжания, вставить затвор, надеть газовую трубку, вставить пружину, закрыть всё это дело ствольной крышкой, после чего вставить ствол. Выполнив все этапы инструкции, я поднял эту тяжёлую хреновину со стола и установил на станину, где зафиксировал специальной защёлкой.

Поводил стволом на станине — вроде, работает, как надо.

Дальше я начал искать боеприпасы. Нашёл три ящика с патронами Б-32, по восемьдесят штук в коробе. Бронебойно-зажигательные штучки, которые не оставят шанса на выживание даже самому завзятому черту…

Патроны были в запечатанных цинках, но нашлась разъёмно-звеньевая лента, которую мне теперь предстоит набить.

— Табур́етку принеси, будь любезен, — попросил я мертвеца.

Тот понял меня и послушался, поэтому через полторы минуты я получил в руки обитое кожей роскошное кресло. Лакшери — даже набивать ленту можно в стиле ампир.

Дело простое, но муторное. По сорок восемь патронов в ленту, а затем в специальный короб, коих у меня в распоряжении есть целых пять штук.

Думаю, в чём подвох, какого хрена бригадники не использовали такую мощную вещь…

А подвох оказался в механизме штатного заряжания. Тросик в механизме кем-то грубо порван, поэтому эта штука не может стрелять нормально. Только вот даже я знаю, что эту неполадку можно обойти, если использовать гильзу 12,7×108 — планка дозаряжания дошлёт затвор куда надо, поэтому можно будет начать стрельбу. Это буквально единственное её предназначение. Неудобство, да, но незначительное.

Либо среди бригадников не было компетентных военных, либо они берегли «Утёс» для обороны крепости. В последнем случае тоже не очень понятно, почему они не установили пулемёт на каком-нибудь бастионе. Что-то кажется мне, что они не знали, что пулемёт можно взвести гильзой, поэтому сочли его неисправным.

Заканчиваю с пулемётом, после чего выношу его на улицу. Тяжёлый, даже для меня, но это приятная тяжесть, ха-ха.

Пройдя на бастион, ставлю пулемёт у лестницы — поднимем, когда станет ясно, где именно черти собираются начинать штурм.

— Он точно работает? — спросила Карлотта.

— Ага, — ответил я. — Я за «Кор́нетом».

— Ты умеешь пользоваться и им? — слегка удивилась некромантка.

— Р́азберусь, — пообещал я.

С противотанковыми управляемыми ракетами я ещё дела не имел, поэтому обратился за помощью в Телегу, на канал Коммуны, где давно уже собрали целый архив видеоинструкций по обращению с различными видами вооружения. И я точно помню, что там был «Корнет».

Я оказался прав, видео, длительностью шесть с половиной минут, конкретно по «Корнету», уже давно лежало на канале и я его внимательно, с паузами и перемотками, изучил.

— Разобрался, — сообщил я некромантке, ставя «Корнет» рядом с «Утёсом».

Станина пусковой установки раскладывалась с незабываемым скрипом, который может сказать о том, что ты сейчас собираешься сделать, всем обитателям леса. Но мы в крепости, здесь все свои, поэтому ерунда.

Зарядил тубус с ракетой, но не стал снимать предохранитель и взводить её — ещё не время.

В ящиках было целых шесть боеготовых ракет, поэтому постреляем от души. Пусть осколков мало, зато фугасное действие достаточно мощное. Стреляют же по людям кумулятивными гранатами из РПГ-7, даже убивают при этом, поэтому, думаю, «Корнет» ещё скажет своё противопехотное слово.

«Жаль, что нет осколочно-фугасных ракет», — подумал я. — «Хотя, их точно исчерпали в первые дни противостояния армии и зомби».

Больше в подвале ничего полезного не нашлось, но я обнаружил пустые ящики от американских карабинов М4, а также пустой ящик для гранат М26. Это ребята Карлотты приватизировали, потому что я видел гранаты и карабины у них на руках.

В принципе, я сделал всё, что мог, поэтому надо просто ждать, когда же эти сволочи посмеют начать штурм.

— Не знают, сволочи, что готовятся выступить пр́отив гер́оя Тулона…

/30 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Заячий остров, Петропавловская крепость/

— Р́езер́в обязателен, — покачал я головой. — Если они вздумают обогнуть кр́епость водой и взобр́аться по стене к нам в тыл, все былые успехи будут тщетны.

— Сколько? — спросила Карлотта.

— Тр́идцать, — ответил я. — Самых лучших, чтобы могли биться в тяжёлых условиях.

— Хорошо, — кивнула она. — Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

— Это они не знают, что делают, — усмехнулся я. — А я компетентен как в осадах, так и в штур́мах.

Черти дали о себе знать: подтянули свои плоты поближе, прикатили машины с установленными на них стальными щитами, а также пару раз выстрелили по нам из какой-то своей артиллерии. Крепость не понесла ущерба, потому что первый залп показал явный перелёт, а второй сильный недолёт. Ещё снаряды были слабенькой мощности, судя по громкости разрыва и характеру воронок. Мне кажется, они вытащили откуда-то старенькое полевое орудие. Но главное — они пристрелялись.

Всё идёт к началу штурма, ведь время сильно за полночь, а иного смысла так долго ждать я не вижу.

Расчёт «Василька» на старте, готовится начать отрабатывать по координатам, поэтому просто ждём, когда же всё начнётся.

— Укр́ой их в собор́е — защитит от осколков, — посоветовал я некромантке. — На случай, если у них есть что-то большее, чем одна говённая пушечка.

Отряд из тридцати одоспешенных вонючих трупов передислоцировался в Петропавловский собор, расположенный в самом центре крепости. Это отличное место, обеспечивающее одинаково быстрый доступ к любому бастиону.

Присев на ступени, рядом с НСВ, я закурил и достал телефон.

Шув беспокоится, спрашивает, скоро ли я. Пишу, что как закончу, сразу вернусь.

Бабуля спрашивает, не нужно ли ей отправить сюда пять десятков бойцов, чтобы поддержать с фланга. Написал, что штурм будет ночью, что чревато неприемлемо высокими потерями. К тому же, написал я ей, чем больше потерь у Некромантки, тем лучше для всех.

Ещё написала Ария, пожелавшая мне удачи. Приятно, да…

Заглянул в Телегу, на свой канал. А там уже черти понаписали всякого. У меня Игорь и Вадим модераторы, зачищают по возможности всякий спам, но тут реально много чертей.

Скинул на канал фотографии давно убитых мною чертей, чтобы добавить градус неадеквата.

Видимо, некоторые мои подписчики находятся в рядах чертей, потому что кто-то на фоне громко заревел в гневе.

Пишу: я что, случайно убил ваших бойфрендов, педики?

Начался шквал неконструктивной критики в комментариях, но я его проигнорировал, убрав телефон в карман.

Но письменной критики чертям было мало, поэтому кто-то из них выстрелил из пушки, бессмысленно попав в равелин. Гнев — плохой советчик.

— Они начинают! — сообщила мне Карлотта.

Вскакиваю и бегу на бастион.

Черти стремительно тащили плоты и лодки к берегу.

Мертвецы открыли массированный огонь. Стреляли они не очень метко, но иногда попадали. Вообще, чудо, что они могут стрелять, поэтому за прицельность я без каких-либо претензий.

Спускаюсь с бастиона и хватаю НСВ.

Наибольшее скопление лодырей наблюдается у стоящего рядом с Музеем артиллерии «Тополь-М», что означает, что мне нужно ставить пулемёт на западной стороне Головкинова бастиона.

— Отпр́авь кого-нибудь, чтобы сбегал за кор́обами с патр́онами! — крикнул я Карлотте.

Один короб уже примкнут к пулемёту, поэтому всё, что мне было нужно сделать — это взвести затвор гильзой, навести пулемёт на рекордсменов с плотом, после чего открыть огонь.

Тут надо понимать, что это только кажется, что можно просто водить стволом и пулемёт всех положит. В ленте всего сорок восемь патронов, поэтому желательно, чтобы каждый из них нашёл себе свой новый дом. Ещё очень желательно, чтобы в теле черта, а не в земле.

Возвращаю планку дозарядки в исходное положение — узнал это важное обстоятельство в ролике по НСВ, который посмотрел на досуге. Если этого не сделать, не будет ничего хорошего. Стукнет затвором и может погнуть, а это никому не надо, потому что взводить с газового поршня я ещё не готов…

Первая же очередь срезала двоих кирасиров, вооружённых немецкими МП-40, а последовавший за этим незначительный доворот ствола продырявил пластиковую лодку.

Черти начали разбегаться, кто-то бросил лодку, а кто-то прыгнул в кусты.

Я же не особо интересовался живой силой — меня больше волновали плавсредства. 12,7×108 миллиметров — это хорошая тема, чтобы уничтожать материальную часть. И так совпало, что этим я сейчас и занимался.

Очередь за очередью, я разбивал и даже поджигал плоты, а также, по возможности, уничтожал живую силу.

Я испытал ощущение всемогущества и необоримой мощи, фиксируя, как крупнокалиберные пули отрывают от чертей конечности, как лопаются их личные обереги, не способные удержать такую кинетическую силу, как раскрываются кровавыми розами стальные кирасы…

Но бойня была прервана исчерпанием ленты.

— Пюте! — выкрикнул я и быстро отсоединил короб, начав менять его на новый.

Затвор во взведённом положении, поэтому гильзу мне использовать больше не придётся, что мне больше всего нравится в автоматическом оружии — меньше геморроя и задержек.

Вставляю ленту в приёмник, захлопываю крышку и вновь продолжаю огонь.

По мне стреляют с самого начала, но дистанция не та, а ещё на мне эпического потенциала личный оберег. В пулемёт попасть не так просто, но в меня уже должно было попасть, минимум, пять пуль.

Часть чертей пряталась за машинами со сварными стальными щитами, но я по ним не стрелял, ведь патронов не так много и я не могу позволить себе стрельбу не наверняка. Но проблему надо как-то решать.

Набираю в Телеге старшего сержанта Карелина.

— Вер́ещагин на связи! — сообщаю я ему, продолжая стрелять. — Мсье Кар́елин, нужно дать десятью минами по коор́динатам Г-17–3.

— Принято, ха-ха, мисье Верещагин! — ответил старший сержант. — Сейчас будет!

Продолжаю стрельбу, срезая черта за чертом. В бастион врезается граната от РПГ, быстро срезаю гранатомётчика, после чего размочаливаю очередной плот очередью из пяти выстрелов.

Тут с небес раздаётся свист и на площадку перед «Тополь-М» падает десяток 82-миллиметровых мин.

Минимум три мины попали очень удачно, разорвав в клочья, минимум, четверых чертей, а остальные посекли осколками множество ублюдков, отчаянно жаждущих убить меня.

Усугубляю хаос интенсивным огнём из крупнокалиберного пулемёта.

«Наверное, зомби растаскают потом все эти оторванные конечности…»

Черти, несмотря на всё происходящее, в основном придерживаются намеченного и продолжают бежать к берегу. У некоторых это получается и они отчаянно гребут через пролив, чтобы оказаться на открытой площадке перед крепостными стенами. И вот тут оказывается, что эффективность огня мертвецов, как и у живых, очень сильно привязана к дистанции.

Отстреливая магазины, зомби Некромантки нетвёрдыми движениями перезаряжались, после чего продолжали палить напропалую.

Пушка чертей всё это время пыталась меня достать, но получалось попадать только по зданиям за бастионом или в его основание. Да и мощность взрывчатки была так себе, как и осколочное действие.

Но тут, видимо, остальные звёзды деликатно разошлись, чтобы освободить место счастливой звезде чертилы-артиллериста, который сумел засандалить снаряд прямо в парапет бастиона, очень близко ко мне.

Личный оберег принял на себя осколки, но я понял намёк.

Хватаю пулемёт, который ещё пригодится, после чего спускаюсь с бастиона.

Пришло время испытать ПТУР «Корнет».

Гружу себе на спину три тубуса с ракетами, беру в руки пусковую установку и бегу на Зотов бастион.

На бастионе уже присутствуют два десятка зомби некромантки, но четверо из них уже в состоянии не стояния. Одному оторвало башку, один лишился левой руки и больше не мог стрелять, а двое получили тяжёлые повреждения ног. Плевать на них, они лишь массовка.

Устанавливаю пусковую установку за парапетом, высовываюсь и включаю тепловизор.

Меня интересовал источник тепла, коим должна служить активно стреляющая пушка.

Облако горячего воздуха, медленно поднимающееся к небесам, обнаруживается очень быстро, а потом чертила-артиллерист «обновляет сигнал» следующим выстрелом.

Оперативно устанавливаю пусковую установку на парапет, примыкаю к прицелу, после чего, почти сразу, запускаю ракету.

Противотанковая управляемая ракета взмывает к небесам, а я кручу винты и регулирую её полёт конкретно туда, где находится вражеское артиллерийское орудие.

Скотина долбила с площадки перед зданием университета ИТМО, но увидела, что именно к ней летит, поэтому бросила орудие и побежала прочь. Ракета попала куда-то рядом с пушкой, а может и в пушку.

— Мсье Кар́елин, в квадр́ат Г-19–2, пять мин, будьте любезны, — попросил я старшего сержанта.

— Принято! — ответил тот. — Квадрат Г-19–2, пять мин!

Перезаряжаю пусковую установку и навожу её на Кронверкский пролив, по которому движется большой плот.

Выстрел, ракета идёт сначала вверх, а затем вниз, после чего попадает строго по центру плота. И около двадцати чертей, прикрывавшихся пуленепробиваемыми щитами, разлетаются в воду. Некоторые из них не одним куском.

Но тенденция такова, что большая часть плотов достигает нашего берега и черти-штурмовики сразу же пересекают открытое пространство, после чего уходят под стены, откуда можно удобно расстреливать мертвецов на бастионах.

Чуется мне, что скоро настанет этап ближнего боя.

«Давно пора…»

Примечания:

1 — Лё зоб — фр. le zob — это, в отличие от labitte, не укоренившийся эвфемизм, а именно буквальное обозначение мужского первичного полового признака.

Глава двадцатая. Битва против сил зла

/30 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Заячий остров, Петропавловская крепость/

Жаркая ночка…

Нет, реально, как-то жарковато сегодня.

Над головой свистят пули, а я бегу с НСВ в руках к Петропавловскому собору, на колокольне которого, как я думаю, будет отличная позиция для стрельбы.

Осталось всего два короба с патронами, считай, девяносто шесть патронов, но этого хватит, чтобы испортить настроение вражеского командира ещё сильнее, ха-ха.

Пришлось подниматься по лестнице в колокольню на трёх конечностях, потому что одной рукой я держал кроху-НСВ.

«Наверное, это всё выглядит как сюжет тупого фэнтези-боевика…» — подумал я, устанавливая пулемёт у уже разбитого окна колокольни.

Стрекот автоматов практически непрерывен, взрывы гранат раздаются с частотой барабанного соло — враги уже на Никольской куртине, пытаются поднять на стену тяжёлые стальные щиты.

Навожу НСВ на успешно поднятый щит на куртине, после чего разряжаю в него пять-шесть патронов. Судя по брызгам крови, вылетевшим из-за него, это имело очень веский эффект.

За стенами через Кронверкский пролив перебирались десятки чертей.

— Мсье Кар́елин, квадр́аты Г-16–2 и Г-16–4 — по двадцать мин, будьте добр́ы, — попросил я через смартфон.

— Принято, сделаем, мисье Верещагин! — весело ответил старший сержант.

На воде было семь плотов, в каждом минимум по десять чертей. Их реально дохрена и они реально очень сильно хотят взять эту крепость.

Их пушечка раздолбана в металлолом, возле которого валяются трупы чертей, поэтому артиллерийской поддержки, даже такой вялой, у них больше нет. А у меня есть «Василёк».

Я очень плодотворно расстрелял весь короб, положив минимум десять-пятнадцать чертей. И во время перезарядки пулемёта начали падать мины. Падали они сериями по четыре штуки — такую вместимость имеет кассета, заряжаемая в приёмник. Плотности воды хватало, чтобы вызвать детонацию взрывателя, поэтому взрывы происходили прямо на ней.

Самая главная прелесть речной воды — она гладкая, как стол. Осколки свободно разлетались, не встречая почти никаких препятствий, поэтому ущерб был сокрушительным и ультимативным: я видел, как чертей рвало на части и разбрасывало по Кронверкскому проливу, обагряя воду тёплой кровью. Благодаря тепловизору, были видны быстро остывающие потоки в воде, а также погружающиеся на дно оторванные конечности и части тел.

Сорок мин полностью пресекли вражеский натиск, насытив воду проклятыми кровью и плотью.

— Великолепная р́абота, мсье Кар́елин, — похвалил я расчёт. — Пер́едавайте остальным мою благодар́ность.

— Благодарю за похвалу, мисье Верещагин! — ответил старший сержант. — Ждём следующих координат!

Перезарядив пулемёт, я открыл огонь по новым плавунам, решившим, вопреки опыту соратников, продолжить форсирование пролива.

На бастионах, как вижу, дела не так хорошо, как на куртине, потому что черти уже почти заняли их и скоро получат доступ ко внутреннему двору.

Карлотта действовала согласно нашему плану, то есть не стала держаться за бастионы, а отвела своих мертвецов в здания — в условиях подавляющего численного превосходства противника, лучше использовать узкие пространства кирпичных зданий, чем бессмысленно пытаться отбить бастионы.

— Мьер́де… — ругнулся я, когда пулемёт сухо щёлкнул затвором. — Квадр́ат Д-15–3, двадцать мин, мсье Кар́елин.

В колокольню прилетают многочисленные пули, некоторые из которых звучно бьют по колоколам. Черти прекрасно осознают угрозу от пулемёта на вышке, поэтому на Васильевской куртине началась какая-то суета, тесно связанная с гранатомётчиками. Сейчас разберёмся.

— Квадрат Д-15–3, двадцать мин! — продублировал старший сержант. — Принято!

Вижу, что бабуля велела не экономить, ведь черти — это и наши враги тоже, причём куда серьёзнее, чем выдохшаяся «Бригада» или мелкие группировки суперов. Таких надо убивать при любой возможности, в любых доступных количествах. Они не остановятся и не ограничатся Петропавловской крепостью — это всем понятно.

Вооружаюсь своим верным АК-103 и начинаю обстрел проникших в крепость чертей.

Создаётся впечатление, что всё, крепость взята, но это ещё даже не начало. Основное действо впереди.

Отстреливаю два магазина, после чего начинаю спуск, чтобы найти Карлотту.

Некромантка обнаруживается сразу здесь, в Петропавловском соборе.

— Что теперь⁈ — спросила она.

Вижу, что она пребывает в лёгкой панике. Оказалось, что война против организованного и нацеленного строго против тебя противника — это совсем не одно и то же, что война против выполняющих ещё тысячу и одну задачу солдат и ополченцев. Вот и паникует сейчас.

— Коор́динир́уй своих мор́с, чтобы отстр́еливались из зданий и особо не высовывались, — ответил я. — Скор́о они начнут бр́ать здания, одно за др́угим, поэтому надо сделать так, чтобы это обошлось им максимально дор́ого.

— А как мы победим⁈ — воскликнула Карлотта.

— А что, тобою пр́едполагалась победа? — удивился я. — Их изначально было слишком много, поэтому всё, что я могу — это сделать этот штур́м неудачным.

— Но как мы выживем? — спросила некромантка.

— За это не пер́еживай, никр́омонсьен, — махнул я рукой. — Обещаю тебе, что мы обязательно выживем. Ставь своих мор́с у окон — пусть стреляют.

Выбегаю из собора и сразу же вступаю в бой с отрядом краснокожих, целенаправленно движущихся прямо ко мне. Полагаю, им поставили задачу разобраться с пулемётной колокольней.

Истрачиваю весь магазин на убийство двоих впередиидущих чертей, после чего получаю пару десятков попаданий в личный оберег, который от этого рассыпается в прах. Но пули я получал уже на бегу и оберег исчерпался почти в тот момент, когда я заносил приклад АК и бил им прямо в лоб ошеломлённому черту, носящему военную форму НАТО.

Это не значит, что он принадлежит к войскам североатлантического блока, но выглядел в этой форме он прямо так, как это видели наши отечественные пропагандисты…

— Тебе жертвую, Аид.

Раздался хруст кости, а затем лязг вынутого из ножен палаша, после чего я начал ожесточённую рубку.

В меня стреляли, пули расплющивались или рикошетили о мою броню, а черти гибли, под мои тихие воззвания к древнегреческим богам.

Лезвие палаша, периодически издающее губительные для чертей импульсы инфразвука, порхало в вихре разлетающейся крови, разрубленные тела чертей падали мне под ноги, а я двигался всё дальше и дальше, доставая всех, кого можно достать.

— Умри, Маска!!! — с рёвом бросился ко мне покрытый бронёй чёрт, выбежавший из-за Ботного домика.

Парирую удар длинного меча и засандаливаю пяткой в выставленное при ударе колено, после чего валю скотину с ног.

— Тебе жертвую, Бия, — вонзаю я палаш прямо в лицо поваленного черта.

Всё действо по истреблению штурмового отряда чертей заняло не больше полутора минут. Даже трудно поверить, глядя на трупы в растекающихся лужах, что практически только что это были живые существа…

Оттираю палаш ветошью, после чего оглядываюсь по сторонам. Ни одной живой души.

Забираю понравившийся стальной щит, обладатель которого смотрел в небеса остекленевшим взглядом, там же реквизирую пару гранат РГД-5, после чего бегу к Зотову бастиону.

Попутно, пока есть время, вынимаю из подсумка личный оберег редкого потенциала и вешаю его себе на шею. Пятнадцать зарядов, не перезаряжаемый, зато установлено, что такие способны удерживать даже крупнокалиберные пули, правда, по очень невыгодному тарифу.

В Монетном дворе всё ещё сидят мертвецы, получившие задачу держаться до последнего. Выбегаю за угол здания, туда, где гремит перестрелка, и вижу, что черти всерьёз намерены взять двор штурмом, не считаясь с потерями.

Громыхают гранаты, свистят пули — не самая здоровая атмосфера для полезного времяпровождения…

— Это Маска!!! — увидел меня тощий чёрт, вооружённый МП-40 и одетый в гражданскую одежду и армейский бронежилет.

С экипировкой у них сильный разнобой. Кто-то из них носит самодельную металлическую броню, кто-то военное обмундирование, а кто-то рассекает в полноценных доспехах.

Оружие тоже какое попало: видел на руках у чертей как ППШ-41 и МП-40, так и АК-74 и М16.

— Перс, тебе эта жертва, — произнёс я и срезал голову заметившему меня бедолаге.

Палаш издал импульс, который сказался не только на чертях, но ещё и на подчинённых некромантке зомби. Все участники битвы насмерть рухнули на землю и пол, корчась там в страшных муках, а я начал резать и колоть чертей, не забывая адресовать эти жертвы.

Освободив торцевую часть Монетного двора от вражеского присутствия, я продолжил свой путь к Зотову бастиону, на который продолжали взбираться всё новые и новые черти.

Над головой пролетела граната от РПГ-7, я резко ушёл за рекламную вывеску, после чего рывком переместился под стену.

— Убейте его! — донеслась с бастиона властная команда. — Тому, кто принесёт мне его голову, дарую ранг центуриона!

Черти заорали что-то восторженное и яростное, после чего я услышал топот множества ног.

Через оградку каменной лестницы перемахнул чёрт с фальшионом и сразу же, с торжествующим воплем, помчался ко мне. Я побежал к нему навстречу, парировал неумелый удар и нанизал неудачника на полглубины лезвия, после чего оттолкнул труп щитом.

Количество врагов стремительно увеличивалось, всё больше и больше чертей перепрыгивали через лестницу и сходу рвались в бой, но я не боялся, что у них получится завалить меня толпой. Палаш Мученика Кассиана не раз облегчал мне работу, поэтому нужно просто дождаться нужного момента…

… и этот момент настал на десятой жертве Стикс.

Даже меня слегка попустило от мощности инфразвукового импульса. Я на секунду задумался, что всё это безнадёжно и надо бы отступить, и что я у бабушки такой один, но я справился с приступом малодушия, а вот черти…

Их немилосердно плющило, они с воплями катались по брусчатке, будто их охватило пламя, а я лишь тыкал в этих беззащитных созданий палашом и шептал имена богов, коим жертвую.

Разобравшись с теми, кто успел спуститься ко мне, восхожу на бастион, чтобы найти центр принятия решений — командира чертей.

— Маска… — прошипел уже поднявшийся на ноги здоровенный чёрт.

Он был в покрытых позолотой латах, со шлемом, имеющим отверстия для рогов, а в руках он держал позолоченную цепную булаву и ростовой щит с сеткой для улавливания вражеского оружия.

— Чер́тила… — прошипел я, подражая его тону.

— Ты не победишь в этой битве! — заявил чёрт. — Это говорю тебе я, Велиал Угнетатель, центурион четвёртой центурии!

— Хватит болтать, — попросил я его. — Готовься встр́етить смер́ть.

Рядовые черти уже успели смыться — последние из них уже спрыгнули с бастиона, а мы с главным чертилой сошлись, чтобы начать один из главных поединков этой ночи.

Центурион начал размахивать цепной булавой над головой и выставил перед собой щит. Это будет сложный противник, потому что я не чувствую в себе умения противостоять столь экзотическому оружию.

Тем не менее, иду на сближение и пробую достать его лицо. Но чёрт не спит, поэтому мой проверочный удар был заслонён ростовым щитом, а затем была предпринята попытка достать меня булавой в голову. Легко уклоняюсь от удара разрывом дистанции и иду на циркуляцию.

Палаш очень плохо подходит для борьбы с латником, а вот цепная булава — это, как раз, самое оно. Неприятно.

Но терпения у черта-центуриона было не так уж и много, поэтому он перешёл в атаку, хотя время, вроде как, работало на него. Видимо, забеспокоился, что скоро придёт подмога и победа будет не такой чистой, как он бы хотел.

Шар булавы полетел по замысловатой траектории, намеченной специально для противодействия щитом, но я вновь разорвал дистанцию, после чего сразу же перешёл в контратаку. Главный недостаток цепного оружия — инерция.

И пока чёрт возвращал булаву на исходную, я со всей дури врезался щитом в его щит, чтобы сбить оппонента с равновесия и ослабить защиту.

Но центурион ждал чего-то подобного, поэтому отставил ногу для упора и достойно выдержал сильный толчок, после чего занёс булаву для следующего удара.

А мне эта херня со средневековыми дуэлями в хрен не упёрлась, поэтому я отпустил щит, который очень плохо защищает от булав, после чего резко выхватил обрез и дал дуплет в сторону противника.

Картечь разорвала верхний правый угол щита и зацепила морду черта, вызвав вопль ярости.

— Я сделаю из твоего черепа кубок для вина!!! — проревел он и кинулся в безумную атаку.

Времени для достойного ответа у меня не было, потому что я был вынужден уходить с траектории падения шара булавы и предпринимать ответные действия. Палаш всё не желал давать импульс, но оно и понятно — он нуждается в убийстве врага и в этом сейчас главная проблема.

Пытаюсь достать единственный открытый участок — морду черта-центуриона, но он берёг её, так как прекрасно знал о своей уязвимости. Мой диагональный рубящий удар не попал по цели, но зато я срезал ему левый рог.

— А-а-ар-р-р!!! — проревел чёрт Велиал, после чего взмахнул щитом и отступил. — За это я потребую у Светоносного твою душу!!!

— Теперь тебя будут звать Велиалом Однор́огим, — усмехнулся я и сделал ложный выпад, заставивший черта отшатнуться. — Ан гар́д!

Лезвие палаша проходит опасно близко к лицу черта, я вновь вынужденно отступаю, по причине контрудара, после чего вновь кидаюсь к нему, чтобы попытать счастья с уколом в лицо.

Работаю от манёвренности, потому что враг тяжелее и медленнее меня, но всё портит его броня. Вот будь у меня с собой простая советская… кувалда…

А зачем именно кувалда? Надо озаботиться добычей себе какого-нибудь лёгкого люцернского молота или клевца.

Снимаю с пояса гранату РГД-5, освобождаю её от предохранительной чеки и спускового рычага, маневрирую две с половиной секунды, после чего кидаю гранату под ноги черта.

Тот, внимательно следивший за моими действиями, ловит её на свой щит, рассчитывая, что отобьёт её ко мне, но я это предвидел, поэтому и выждал время.

Это была игра с огнём, запал инициирует взрыв во временном интервале 3,2–4,2 секунды, поэтому граната могла взорваться ещё в полёте, но в этот раз всё сработало, как надо. Граната взорвалась где-то через долю секунды после того, как коснулась щита, мощно оттолкнув черта и ошеломив его. Посередине щита образовалась нехилых размеров дыра, имеющая изорванные края. Я же пронаблюдал недолго провисевшие передо мной осколки, снизившие ресурс оберега.

Без промедления кидаюсь в атаку, рассчитывая, что после такого Велиал точно не сможет достойно среагировать. Но, к чести черта, хотя какая у него честь, он сумел прикрыть лицо остатками щита и даже стукнул меня в плечо рукоятью булавы.

— Пор́а с этим кончать! — заявил я и выхватил второй обрез.

Выстрелил я не в лицо, как можно было ожидать, а в правую ступню черта, чтобы радикально снизить его мобильность.

Мне в спину прилетела автоматная очередь, принятая оберегом, но об остальных врагах я обязательно позабочусь потом…

Велиал заорал от боли и ударил меня щитом, но щит переломился пополам, как границы ключ. Удар вышел слабеньким, поэтому я рубанул его палашом по кисти, сжимающей булаву, а затем сильно ткнул стволом обреза прямо в морду черта.

Следующая очередь исчерпала мой личный оберег и парой пуль ощутимо стукнула мне в спину. Вот подонки, вмешиваются в красивый поединок!

В ходе очередной атаки, умышленно наступаю на раненую ступню черта-центуриона, но это не несёт существенного эффекта. Да, они орут от боли, морщатся и стонут, но нельзя забывать, что я сражаюсь не против людей. Черти стойки к ранам и будет ошибкой считать, что они способны остановить кого-то из них.

Меняю план и рывком разрываю дистанцию. Моей целью стал стрелок с автоматом, посмевший стрелять мне в спину.

При развороте я увидел, что на бастионе собралась целая куча чертей, большая часть которых просто стоит и смотрит.

Кидаюсь к стрелку и взмахом палаша рассекаю ему шею.

— Бия, прими мою жертву!

Палаш, к сожалению, не среагировал импульсом, что досадно.

На развороте фиксирую движение и успеваю выставить палаш. Решивший сбить меня с ног чёрт напарывается на лезвие и своей инерцией нанизывает себя практически до гарды. И в этот момент палаш решает, что пора уж и уважить хозяина…

Импульс сказывается на всех, даже на мне. Велиал орёт, остановившись и упав в паре метров от меня. Остальные тоже вопят и корчатся, а я вынимаю палаш из трупа черта и бегу к Велиалу.

— Ника, пр́ими мою жертву!

С этим криком я втыкаю палаш прямо в морду всё прекрасно понявшему и осознавшему черту-центуриону. В его глазах, в последнюю долю секунды, промелькнула мольба о пощаде. Но нет пощады нечестивым.

Недобро улыбаясь, я развернулся к остальным чертям, ныне небоеспособным, после чего начинаю кровавую резню.

Спустя минуту, я спускаюсь с опустевшего бастиона, крутя в руках трофейную цепную булаву.

«Видимо, золотой скин открыл…» — подумал я, оценивая толстую позолоту.

Название: Последний свет

Тип: осквернённая магическая булава

Потенциал: необычный

Краткое описание: личное оружие первосветного магистра Прикла, выкованное в кузницах фабрики «Светоч». При успешном попадании по врагу наносит ему термические ожоги в размере не менее 1,5% от площади его кожи.

Осквернено. Эффекты не действуют при использовании не вырожденным.

Значит, в моих руках сейчас просто позолоченная железяка. Но это всё ещё булава.

Пробую взмахнуть ею и быстро улавливаю принцип действия. Ничего сложного, на самом деле, но не моё, точно не моё. Хотя, лишним не будет, поэтому затыкаю её за пояс и бегу в сторону очередной ожесточённой перестрелки.

Выбегаю из-за здания Монетного двора и вижу, что что-то пошло сильно не так.

На площади перед Петропавловским собором собралось несколько сотен чертей, из собора никто не стреляет, а обстановка далека от томной. Моя интуиция, резко сконцентрировавшаяся в районе задницы, сразу начала подсказывать мне, что это уже не наша битва и пора бежать. Если рвануть в сторону Никольской куртины, то есть шансы быстро прорваться через возможный заслон и…

— Маска, — вышел из толпы чертей здоровенный чертила в красных доспехах. — Я, центурион первой когорты, Абаддон XVII, прозванный Попирателем, вызываю тебя на поединок!

Повисла тишина.

Черти не трогались с места, лишь с любопытством и страхом смотрели на меня. Боятся, суки. Наверное, наслышаны о том, что я могу с ними сделать. Ведь, если моя теория верна, то после гибели здесь, черти возвращаются обратно в Преисподнюю, а те, кого я пожертвовал, никуда уже не вернулись. Это веский повод для страха.

— Какая мне выгода биться с тобой на поединке? — спросил я.

— Если ты сумеешь победить, мои воины покинут эту крепость! — пророкотал очередной Абаддон. — А если выиграю я, то никто не посмеет усомниться в том, что твоя душа будет принадлежать мне!

— А ты знаешь, что когда я убью тебя, ты уже не сможешь вер́нуться в Пр́еисподнюю? — поинтересовался я. — Тогда получится, что я заберу твою душу. Вер́нее, то, что от неё осталось.

— Так ты готов принять вызов? — спросил чуть напрягшийся Абаддон какой-то там по счёту. — Или трусливо сбежишь?

Нормально, что у него кое-что мелко затряслось. Это в битвах с другими они ничем не рискуют, если не свезло, то обратно в Ад, где не очень весело, зато вечно живой, а со мной всё будет совершенно иначе. И его демоническая натура считает такой риск неприемлемым, поэтому внутри у него идёт битва без чести и милосердия, между жаждой наживы и инстинктом самосохранения.

Личная выгода этого мудака очевидна — да, он мог бы приказать убить меня и это, возможно, даже получилось бы, если бы мне не удалось сбежать, но тогда моя душа точно отправится к Сатане и это невыгодно уже лично Абаддону. Но всегда есть какой-то подвох. Честного поединка точно не будет.

Перезаряжаю обрезы и смещаю гранату по поясу чуть ближе к левой руке.

— Ладно, хр́ен с тобой, — решаю я. — Одним чер́том больше, одним меньше…

Подхожу к ним ближе, Абаддон принимает из рук своего прихвостня ятаган, пылающий пламенем, после чего сразу же принимает боевую стойку.

Киваю ему, после чего тоже занимаю боевую стойку и жду начала поединка.

— Да начнётся бой! — прокричал один из чертей.

Абаддон семнадцатый решил не тратить время на разведку и сразу же начал с агрессивной тактики.

Шквал из рубящих ударов я большей частью парировал, а меньшей частью проигнорировал, так как важный чёрт хитрил. В контратаку я не спешу, потому что непонятно ещё, что может этот ублюдок. Вот понаблюдаю за его действиями, оценю его уровень фехтования, после чего и придумаю, как быстро и болезненно убить его.

Несколько ударов я пропустил, но они не смогли оставить на моих доспехах и царапины. Видимо, чёрт и сам не ожидал, что попадёт этими ударами, поэтому не вкладывался в них всей силой. Хотя, тогда бы я понял, что это были основные удары и принял бы меры.

Дав Абаддону размахаться, я пришёл к выводу, что навыки у него на уровне «выше ожидаемого», но и не «превосходно». Можно работать.

Латы у черта кроваво-красные, полностью закрывающие тело, шлем с отверстиями для рогов, но лицо не открытое, а с толстой решёткой. Убить такого будет тяжеловато…

Ну что ж, пора и в контратаку.

Пользуясь превосходством в уровне владения оружием, не прерываю очередной шквал атак, а вплетаю в него свою контратаку, в результате чего атакующая серия врага плавно прекращается, превращаясь в мою.

Мне сразу удаётся нанести порез ему на щёку, вызвав обильное, но несмертельное кровотечение, после чего испытать на прочность подмышечную впадину, защищённую крепкой кольчугой, а затем и попробовать поразить коленное сочленение.

Абаддон, поняв, что я изучаю его слабые места, разорвал дистанцию и остановился, раздумывая о том, как бы ему победить.

Но тут уже я не заинтересован в длительности поединка, поэтому сокращаю дистанцию и начинаю свою атакующую серию.

Черти вокруг внимательно следят за ходом поединка, а ещё я замечаю выглянувшую из окошка собора Карлотту.

Вижу, что чертила поглядывает на мои обрезы, будто бы опасаясь, что я пущу их в ход, но я-то знаю, что у этого ублюдка личный оберег, поэтому стрелять сейчас не вариант.

Удары палашом не приводили ни к чему, слишком крутая у него защита и классические уязвимые места таких доспехов таковыми не оказались. Или я просто бью недостаточно сильно, хотя попробуй ещё вкладываться в удары по полной… Надо менять тактику.

Отступаю на три шага назад, Абаддон не спешит за мной, чуя в этом какую-то ловушку, а мне это было нужно, чтобы достать из-за пояса булаву и вернуть палаш в ножны. Вот теперь надо вбить эту штуку в шлем черту и дело с концом.

Снова сходимся и я сразу начинаю раскручивать булаву, ожидая атаки.

Абаддон не подводит меня и начинает новую серию рубящих ударов, в которые я удачно вставляю свою «реплику», веско попавшую ему в плечо. Судя по вмятому наплечнику, это было ощутимо.

Тут возникает проблема с защитой — Велиал не зря носил с собой ростовой щит…

Приходится уклоняться и активно маневрировать, потому что я даже не сомневаюсь, что меч с неприятными спецэффектами, но жить можно, главное — не затягивать.

Площадь перед собором погружена в тишину, прерываемую тяжёлым дыханием и лязгом металла. Черти смотрят, смотрит некромантка…

«Да здесь настоящее собрание форменной нечисти», — посетила мою голову мысль.

Раскручиваемая булава свистит, Абаддон стал гораздо осторожнее и тянет время, не решаясь начать новую атаку. Наверное, сейчас жалеет, что не взял щит.

Наконец, терпение его кончается и он вновь атакует, а я действую на контрах и вставляю свой удар в самый подходящий момент между взмахами огненного ятагана. Только в этот раз я целю не в плечо или голову, а в его левое колено.

Шар булавы описывает дугообразное движение, после чего попадает Абаддону в бедро. Целился в колено, конечно, но так тоже пойдёт. Особенно если помнить, что он честно попытался блокировать удар ятаганом, но тупо не успел. Это значит, что я быстрее.

Отступаю, вновь раскручиваю булаву, после чего иду в атаку.

— Тебе не победить! — заверил меня чёрт.

Вместо ответа исполняю ложный удар, после чего в рамках завершения этого удара наношу настоящий, снова в левое колено.

На этот раз получается чуть лучше, но всё ещё не в колено. Впрочем, этого хватает, чтобы Абаддон не сумел контратаковать и лишь отмахнулся своим ятаганом. Ножка у него уже не так тверда, что даёт мне нехилое преимущество.

— На, Маска! — выкрикнул Абаддон и начал стрелять в меня из выхваченного револьвера.

Личный оберег удержал все шесть пуль.

Неодобрительно покачав головой, кидаюсь в атаку, начав дубасить демона средней силы ударами. Абаддон пятится и прикрывает ятаганом голову, но я туда даже не бью, метя по плечам.

Левый его наплечник, от серии из пяти попаданий, совершенно погнулся, затрудняя движение левой руки, а сам чёрт лишь наносил бессмысленные порезы моей кирасе, что получалось у него нечасто.

Вновь перевожу фокус ударов на ноги и, в ходе блестящей серии ударов, попадаю ему прямо в колено.

— А-а-а! — выкрикнул Абаддон и в сердцах рубанул меня ятаганом по левой ноге.

Удар его оказался не таким уж бессмысленным: меч сверкнул ярким пламенем и оставил неглубокую борозду, металл вокруг которой раскалился. Но французики знали толк в сплавах, поэтому это ничего не дало. Но это значит, что он, в теории, может прожечь мою броню и его выбор оружия не такой уж идиотский…

Досылаю в уже повреждённое коленное сочленение, которое он не успел отставить, ещё один удар, который уверенно ломает ему колено.

Чёрт не устоял на ногах и рухнул, при небольшой моей помощи, проявленной в виде короткого фронт-кика.

Пинком выбиваю ятаган из его правой руки, после чего роняю цепную булаву и вновь извлекаю из ножен палаш.

Красивых слов говорить мне не захотелось, поэтому я просто шепчу пожертвование Бие и наношу колющий удар.

Но за долю секунды до этого за спиной вспыхивает что-то яркое, меня будто подхватывает порывом ветра, после чего погружает в темноту.

/30 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Заячий остров, Петропавловская крепость/

— Какая шлюха это сделала⁈ — выкрикнул приподнявшийся Абаддон XVII.

— Я, — вышел вперёд серокожий колдун IX-го периода.

— Как ты посмел⁈ — проревел центурион первой когорты, в душе радующийся, что всё обернулось именно так.

— Но он ведь… — заговорил колдун.

— Это ведь было телепортирование⁈ — спросил поднявшийся Абаддон. — Куда ты его отправил⁈

— Да, — ответил колдун. — На расстояние от десяти до ста километров.

— Как ты посмел⁈ — проревел Абаддон, принимая из рук прихвостня оброненный ятаган.

— Есть вероятность, что он упал в цепь мертвецов, поэтому очень скоро умрёт… — попытался оправдаться колдун, а потом, почему-то, решил, что сейчас будет уместно обозначить собственные убытки. — Я потратил на это ценный артефакт…

— Да мне насрать! — выкрикнул центурион первой когорты. — Ты лишил меня великолепного поединка и великолепной смерти!!! Ты едешь домой!!!

Закончив свой спич, он, прямо с плеча, нанёс удар огненным ятаганом, разрубив колдуна от макушки до задницы.

Солнце уже всходило, но крепость взята, ведь они перебили почти всех немёртвых. Остались лишь те, что сидят в овеянном остатками Его благодати храме. С ними тоже будет легко разобраться, надо лишь найти побольше древесины…

Тут прямо с небес посыпались мины и снаряды, причём точность попаданий говорила о том, что враг точно знал об их нынешнем местоположении и корректировал огонь.

Абаддон бросился в укрытие, но очередная мина упала слишком близко. Взрыв искорёжил и без того сломанную ногу, частично оторвав её.

Упавший центурион первой когорты пополз к храму, слыша за спиной частые разрывы мин.

Из храма открыли стрельбу, несколько пуль разбились о спинной сегмент несокрушимой кирасы Абаддона, а затем он заполз под окно.

«Надо было сразу сжечь храм…»

На стены крепости поднимались вражеские воины, сходу начавшие обстрел выживших. Демоны пытались занять хоть какие-то укрытия, но это было тщетно, потому что стреляли буквально со всех сторон.

Стрельба снизила интенсивность лишь тогда, когда от когорты остались лишь жалкие ошмётки.

Абаддон подполз к трупу декана, снял с его пояса ранец с гранатами и вытащил из него одну Ф-1. Внезапно, ему на спину кто-то прыгнул, выбив воздух из лёгких, после чего шеи его коснулся кинжал, который и прервал его жизнь.

/30 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Заячий остров, Петропавловская крепость/

Агата Петровна приказала начать организацию штурма сразу же, когда стало ясно, что некромант и внук не справятся самостоятельно.

Поначалу всё выглядело так, будто они отразят штурм, но затем к штурмующим присоединился ещё один крупный отряд демонов.

Дмитрий отвлёк на себя основные силы, вступив в поединок с их вожаком, что было отлично видно через дрон, а основные силы ополчения Коммуны, в это время, подбирались к крепости, на лодках и плотах.

И было по-особенному больно узнать, что они не успели.

Проходя мимо изорванных и изуродованных тел демонов, Агата Петровна корила себя за то, что не стала настаивать на сухопутной поддержке, решила, что пусть внука потреплют, а потом он сам попросит…

Из Петропавловского собора вышла женщина в весьма вольной военной форме.

— Где он? — спросила Агата Петровна.

— Я не знаю! — развела руками женщина.

— Кто ты такая? — спросила Агата Петровна.

— Вы знаете меня как Некроманта, — заулыбалась женщина.

— Некромант, да? — переспросила Агата Петровна, внутренне напрягаясь. — М-хм…

— Я сразу хочу сказать… — хотела что-то сказать некромантка, но почувствовала странные ощущения. — Что…

Прямо сейчас её тело начало буквально плавиться, подвергшись воздействию экстремального уровня радиации. Кожа сразу же начала облезать, ногти скрутились и опали, волосы начали осыпаться прямо на глазах, черты лица исказились, а затем некромантка рухнула на брусчатку безмолвным мёртвым телом.

— К этому трупу не приближаться, — приказала Агата Петровна бойцам. — И начинайте искать Диму. Разберитесь, что здесь произошло.

Глава двадцать первая. В отрыве

/30 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красносельский район/

— №%$#! — выкрикнул я в полёте.

Летел я где-то пару секунд, после чего приземлился в толпу зомби.

— ~@#$^%! — добавил я, расталкивая мертвецов руками.

Они не ожидали столь грандиозного нападения, поэтому среагировали не сразу, что дало мне возможность освободить немного места. Место мне было нужно, чтобы выхватить кинжал Рагнара и начать пробивать себе дорогу. Но очень важный вопрос — куда?

Нет, важнее вопросы «Что произошло?», «Как я здесь оказался?», «Почему до сих пор жив?» и «Кто виноват?». Но эти вопросы надо отложить на более спокойное время, а сейчас пробиваться из толпы на свободное пространство, после чего бежать, бежать и бежать.

Мертвецы синхронно подались в сторону источника беспокойства, повысив давление толпы, а я, доверившись ощущению, что впереди толпа жиже, пошёл напролом.

Резал глотки кинжалом в левой руке, дубасил мертвецов по головам навершием палаша и активно работал ногами, проталкивая окончательно упокоенных и слегка подбитых вперёд, себе под ноги.

Зомби пытались кусать меня, но эту броню даже не каждая пуля возьмёт, а кевларовый поддоспешник, пропитанный специальным лаком, не по зубам даже более крутым и мощным ублюдкам.

Меня тянут назад и вперёд, влево и вправо, какой-то зомби вообще повис у меня на плечах и стучал сейчас зубами по затылку шлема, но я, даже с такой ношей на горбу, упорно пру вперёд.

Кинжал быстро обзаводится «украшениями» из окровавленных и спутанных волос, фрагментов кожи и какой-то бижутерией, что слегка утяжеляет его.

— М-м-м, пюте! — выкрикнул я, когда споткнулся обо что-то вроде лямки рюкзака и рухнул на мертвецов.

Естественно, на меня сразу навалились, но я заработал ногами и руками, прополз вперёд и влево, под ногами потерявших цель зомби, чтослегка улучшило ситуацию.

Чистого воздуха тут нет, воняет многомесячной гнилью мёртвых тел, с примесью ацетона или чего-то ещё. Дышать таким невыносимо, но приходится терпеть, потому что альтернатив этому воздуху, пока что, не наблюдается.

Сверхусилием рвусь вверх и опрокидываю вновь навалившихся на меня мертвецов, встаю на свои две и продолжаю движение сквозь толпу алчущих плоти тварей.

Встроенные в шлем часы подсказали мне, что я пробирался через зомби три часа и сорок девять минут. Ущерба они мне никакого, кроме ментального и эстетического, нанести не смогли, зато я дал им кучу пищи, которую они сразу начали потреблять, вызвав лихорадочное столпотворение на всей протяжённости моего праведного пути через толпу. Наверное, они очень рады, что некоторые из них сегодня подохли…

Я предельно устал, надышался тошнотворной вони, от которой меня несколько раз вырвало, но глоток свежего воздуха, который я получил, вырвавшись из массы мертвецов, придал мне сил, и я, на морально-волевых качествах, сумел разорвать дистанцию.

Так и бреду сейчас непонятно куда, со скоростью зомби. Большая часть представителей мёртвого племени не обращает на меня внимания, но есть несколько субъектов, которые упорно следуют за мной, надеясь, что от меня ещё будет мясной толк.

Странно, кстати, что подавляющему большинству мертвецов, мимо которых я проковылял, было на меня абсолютно всё равно…

«№%~дь!» — подумал я. — «Рик, сука, Граймс!»

Даже тупые персонажи из сериала-болтологии, где не происходит ничего, кроме болтовни между главными и второстепенными героями, очень рано догадались о том, что мертвецы как-то идентифицируют друг друга и что со зрением у них всё не прямо круто. Это значит, что единственный надёжный способ наладить систему «свой-чужой» — это запах. От нас, живых людей, постоянно пахнет потом, сигаретами, духами, машинным маслом, порохом и прочими признаками цивилизации, а зомби воняют только тухлой мертвечиной. Бегает и не пахнет мертвечиной — это еда. Но если живой пропахнет трупной вонью…

М-да…

С другой стороны, зачем мне было задумываться об этом, если у меня с зомби только самые короткие разговоры? Но, для общего развития, теперь буду крепко знать, что это рабочий способ.

Стерев с визоров шлема налипшие густую грязь и тухлую кровь, оглядываюсь по сторонам и нахожу дорожные указатели.

Оказывается, я на проспекте имени Георгия Жукова, маршала Советского Союза. Дорога забита машинами, которые тут никто не убирал — машины, преимущественно, открыты и с выбитыми стёклами. Люди пытались сбежать из города, но очень быстро нахлынули зомби из пригородов и все эти беженцы оказались в смертельной ловушке. Здесь и погибли, присоединившись к миллионной толпе мертвецов, что опоясывает город.

Насколько знаю, так не везде. На Западном скоростном диаметре трасса точно расчищена — брошенные машины сдвигали танковыми отвалами и бульдозерами, чтобы обеспечить снабжение сражающихся за город военных боеприпасами и оружием. Больше по нему никто, кроме военных, не ездил, поэтому там сейчас, скорее всего, чистая дорога, по которой можно было бы заехать в город на каком-нибудь шипастом монстр-траке с мощным отвалом.

Прохожу где-то метров четыреста и локализую своё местоположение — на поваленном дорожном знаке написано, что перпендикулярная улица носит имя Василия Казакова, маршала артиллерии. Это значит, что меня отшвырнуло километров на десять-двенадцать…

«Вот суки, черти поганые!» — подумал я с досадой.

Ещё это значит, что я вышел с наружной стороны кольца зомби и сейчас удаляюсь от города. Я тут проезжал пару-тройку раз, поэтому точно помню, что скоро напорюсь на «Макдак», а после него будет магазин мебели — доставку дивана оттуда заказывал.

Надо найти себе укромное место, где можно передохнуть после всего, что я пережил. Мало того, что бился против чертей, так ещё и прорывался сквозь толщу зомби — после такого суточные отгулы положено брать…

Ожидаемо, вижу мебельный магазин, зияющий выбитыми витринами, но он точно не годится как временное пристанище, поэтому вяло влачу своё бренное тело к ближайшему жилому комплексу.

Перехожу через дорогу, через растоптанный газон и парковку, и достигаю жёлтой девятиэтажки, где точно есть укрытие для бедного и одинокого скитальца.

Залезаю в ближайшее выбитое окно, прохожу через маленькую кухню в коридор и выхожу из квартиры. Дверь не заперта, что очень необычно — у нас тут такой город, что надо запирать двери, если не хочешь, внезапно, обнаружить себя одновременно в двух реках, в чёрных пакетах…

На лестничной клетке обнаружились зомби, трое. Они посмотрели на меня, я посмотрел на них. Повисла напряжённая пауза, как в вестерне.

Стояли мы так минуту или около того, после чего я со значением кивнул им и пошёл наверх, а зомби так и остались стоять у двери в квартиру № 1, дерматиновая обивка которой была зверски исполосована ногтями.

Нагрузка на ноги давалась нелегко, я чертовски устал, поэтому не стал подниматься на последний этаж, как изначально планировал, а ограничился пятым этажом, где обнаружилось аж три незапертые квартиры.

Две двери были взломаны, а третья была лишь не заперта.

На звук открытия двери отреагировали зомби, поэтому я быстро проник в квартиру и закрыл внутренний замок.

«М-да… Эвакуироваться, как вижу, не успели…» — подумал я, перешагивая через засохшую лужу крови.

Бывший обладатель этой крови, как я понял, был укушен в подъезде или во дворе, после чего вернулся домой, попытался перевязаться, но истёк кровью и умер. А уже потом вышел в окно, увидев или услышав, что на улице есть живые.

Ветер поддувает, занося в гостиную пыль и утреннюю прохладу, но тут ещё две комнаты, поэтому мне есть, где отлежаться.

На кухне я пошуршал по шкафчикам и нашёл себе завтрак — две банки с консервированными ананасами и одну банку с консервированными оливками. Видимо, оставили с прошлого раза на новый год или запасли заранее. Производство датируется осенью прошлого года, поэтому первая версия более правдоподобна. Почему первыми умирают такие продуманные люди, а такие как я, лихорадочно покупающие всё в последний момент, продолжают жить дальше?

С такими мыслями я исследовал две оставшиеся комнаты, в которых никого не было, проверил туалет, ванную, балкон и кладовку, где тоже оказалось пусто. Только удостоверившись, что здесь нет непосредственной угрозы, я снял с себя доспехи и вытащил из рюкзака гигиенические салфетки.

Через полчаса интенсивного оттирания, я перестал чувствовать запах гнили, после чего приступил к трапезе. Ананасы оказались вкусными, как и ожидалось, но очень уж приторными. Впрочем, мой голодный организм счёл, что так даже лучше, поэтому воспринял всё предельно благодарно.

— Алло, — набрал я бабушку.

— Дима? — спросила она.

— Я, — не стал я скрывать правду. — Жив, даже здоров, хоть и самому с трудом в это верится.

— Ты где? — спросила меня бабушка.

— На проспекте Жукова, — сообщил я, дожёвывая кусочек ананаса. — Похоже, что это был портал или что-то вроде того. Меня швырнуло прямо в орду зомби, из которой я выбрался, конечно, но смертельно устал.

— Ты в безопасности? — спросила бабушка.

— Да, — подтвердил я. — Занял тут одну квартирку, недалеко от мебельного. Хочу выспаться и отдохнуть от всего, что на меня навалилось. Точнее, во что навалился.

Ещё надо будет броню почистить…

— Я рада, что с тобой всё в порядке, — искренне произнесла бабушка.

Настолько искренне, что аж хочется верить.

— М-хм, — изрёк я. — Скажи Шув, что я в порядке, но это приключение немножко затянется. В километре к северу от меня начинается долбанное кольцо из сонмов зомби, которые тупо рейвятся сутки напролёт.

— Что такое «рейвятся»? — не поняла бабуля.

— Тусуются, короче, — вздохнул я. — Я четыре часа прорывался через них, очень устал, поэтому давай поговорим сразу, как я отосплюсь?

— Хорошо, — ответила бабушка. — Не буду учить тебя выживать, но береги себя.

Завершаю вызов и возвращаюсь к поеданию оливок и ананасов.

После оливок и литра минеральной воды, меня начало сильно клонить в сон, я прошёл в спальню, перекрыл единственное окно вещевым шкафом, но затем вернулся в прихожую и установил там обувной шкафчик, чтобы визитёры основательно пошумели, если всё же сумеют взломать стальную дверь.

Вновь придя в спальню, я расстелил кровать, разделся и завалился в неё, чтобы поспать, мать его, нормально. В дверь, наконец-то, заскребли зомби, но мне уже было всё равно, потому что я провалился в сон, будто в чёрную дыру.

/31 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красносельский район/

Спал я шестнадцать часов и двадцать три минуты — просыпался где-то часов восемь назад, по причине малой нужды, но потом вновь вернулся в кровать и меня снова накрепко сморило.

Проснулся с головной болью и ломотой в спине, но всё это быстро прошло, стоило только выпить воды и походить по квартире. Из-за того, что я халатно отнёсся к своей броне, всё дерьмо на ней уже засохло, но успело насквозь провонять балкон.

В ванной, в шкафу под раковиной, нахожу чистящие средства, добываю воду из бачка унитаза, после чего начинаю большую стирку.

Пришлось убить час, чтобы избавить доспехи от вони, но даже после всех моих усилий они продолжали слегка пованивать. Новый аромат от Живанши: чарующее сочетание слабой трупной вони и чистящего средства с запахом лимона и лаванды. Самому мне тоже не помешало бы помыться, а то я потел, как кабан, но воды в этом доме нет и уже не будет. Привык, блин, в Коммуне, что вода доступна в любой момент и это не тот вопрос, над которым надо долго думать…

А ведь старомодных колодцев уже давно нет, поэтому доступна только речная вода, а там кучи трупов. Похоже, что человечеству придётся вновь осваивать рытьё колодцев или всеми силами пытаться сохранить исходный уровень цивилизации, потому что без цивилизации будут утрачены электроника, станкостроение, механика и куча других наук, без которых нельзя будет поддерживать в функциональном состоянии электронасосы и скважины.

Приведя себя в порядок, решил посмотреть, чего интересного есть в этой квартире.

В пыльной гостиной я обнаружил высокий шкаф, полностью забитый книгами. Книжки нынче не в цене, но мне стало любопытно, чем развлекал себя хозяин этой квартиры.

— Макс Вебер? — вытащил я заинтересовавшую меня книгу. — Хм… «Политика, как призвание и профессия».

Открываю её и начинаю читать первые страницы. Предисловие, как всегда, началось с восхваления автора издателем, но объяснило мне, о чём будет дальнейшая речь. Вроде бы, интересно, поэтому заберу с собой — будет что почитать на досуге. Если будет сам досуг, разумеется.

Размещаю Вебера в рюкзаке, после чего достаю оттуда мешочек с эпическими сферами и просто любуюсь на них. Если верны все догадки о том, что можно получить вторую сверхспособность, то это открывает грандиозный потенциал для таких, как я. Если добавить к сверхспособности проклятых масок ещё что-то, например, сверхспособность, как у бабули, то меня вообще никто не сможет остановить. Я и так очень силён, но не бессмертен и есть ребята покруче, а вот добавь к уже имеющемуся у меня нечто ультимативное…

Налюбовавшись на настоящее богатство, возвращаю его в рюкзак и начинаю собираться на выход.

Долго тут, среди зомби, не протянуть, поэтому надо возвращаться на Васильевский остров. Там цивилизация, там тихо и спокойно, а здесь настоящая дикая пустошь, где можно встретить всё, что угодно. Например, сильных суперов, которые не привыкли, что у них на территории кто-то ходит сам по себе…

Проверяю АК-103, который лапали нечестивые руки зомби, поправляю палаш и иду на выход.

Сдвинув обувной шкаф, открываю дверь и вижу толпу зомби, просто стоящих у входа. Но они сразу активизировались, стоило мне показать им себя.

Бронированным кулаком проламываю череп авангардному мертвецу, одетому в домашний халат и заляпанные кровью трусы, после чего с ноги откидываю его на соратников и сразу же вынимаю кинжал Рагнара, чтобы расправиться со всеми препятствиями на пути, не тратя лишнего времени.

Спустя две минуты, я уже был на улице и с наслаждением вдыхал свежий воздух, который, после вчерашнего, больше не считал простой данностью. Это привилегия.

Так, мне нужно пробраться к берегу, к причалам, на которых могли остаться какие-нибудь плавсредства, с помощью которых я вновь окажусь на Васильевском острове. Тут, максимум, десять километров на вёслах…

Но моё глубокое планирование было прервано приглушёнными звуками стрельбы. Это точно было оружие с глушителем, где-то в районе жилых комплексов на Ленинском проспекте. Мне такие спецназеры-ниндзя совсем не в кассу, поэтому я схожу с проспекта Жукова и двигаюсь во дворы.

Вижу вывеску детсада, но само здание сгорело и сейчас представляет собой лишь обугленные руины. И пожар произошёл не сам по себе, а по причине здоровенной воронки от бомбы. Взрыв этой тяжёлой бомбы сказался на всех жилищных комплексах этого двора. Местами повалены стены, но окна выбиты все. Бессмысленная агрессия из другого мира…

Но тут же я встретил немало зомби. Беглый осмотр показал не менее двухсот единиц неживой силы — как раз по мне.

«А попробую-ка я развить Ахилла».

Да, он скоррапченный, то есть образ искажён, но развивать его надо, чтобы потом, когда я принесу его в Царство мёртвых, было не стыдно показывать…

Просовываю маску Ахилла под шлем, она облегает мне лицо, и я чувствую, что кожа прямо в режиме реального времени становится чуть жёстче. Улыбаюсь недобро и вынимаю из ножен палаш.

— Ко мне, проклятые! — взревел я и кинулся на ковыляющего ко мне полуобглоданного мертвеца.

Вжух — нет головы, вжух — ещё одна голова полетела на засохшую траву в клумбе. А Ахилл-то, оказывается, тоже мастерски владеет холодным оружием…

«Ещё бы, мать его богиня, не владел», — подумал я, срезая голову очередного зомби и отбегая от приблизившегося скопления.

Упоение битвой охватило меня словно в первый раз, будто я давно ни с кем не бился и ждал этого момента с изнуряющим нетерпением, а теперь… дорвался. Но это не я, это маска.

Словно мотосекатор кусты, истребляю мертвецов, навсегда прерывая их безнадёжное и безрадостное бытие.

— А ну слезь, ската! (1) — воскликнул я, когда увидел, как выпавший артефакт оказался погребён под телом обезглавленного зомби.

Пинком скидываю труп с артефакта, чтобы кровь не набежала, после чего ухожу в сторону, чтобы зомби не натоптали. Вернусь, как закончу с этими…

Никаких особенных зомби тут нет, но это нормально, ведь все они склонны обретаться только там, где есть реальные шансы чем-нибудь поживиться. Я же здесь вообще никогда появляться был не должен, это, вообще-то, не моё решение, поэтому тут только серая масса обычных зомби, которые давно уже ни во что не верят и ничего не ждут.

Минут через тридцать, в ходе методичного истребления мертвецов, с широким применением маневрирования, я зачистил двор и почувствовал, что надо прикончить примерно два раза по столько же, чтобы у маски Ахилла состоялся прогресс потенциала.

Возвращаюсь к тому трупу, из которого выпал артефакт. Этот артефакт был странной штукой, представляющей собой некую сложенную нарукавную повязку или ленту, смысл которой я понял лишь тогда, когда перевернул её мечом.

Название: Лента «За доблесть»

Тип: магическая лента

Потенциал: необычный

Краткое описание: это наградная лента 14-го карнеймского гренадерского батальона, вручаемая отличившимся гренадерам, проявившим беспримерную доблесть в бою. Существенно увеличивает болевой порог носителя.

Белая лента, которую ещё непонятно, как носить, будет серьёзно демаскировать, но существенно возросший болевой порог — это круто. Берём.

Пришлось лезть в интернет, чтобы понять, как правильно носить наградную ленту, но всё оказалось очень просто. Носить её надо как ленту «Выпускник-2010» или «Мисс Вселенная-2022». Последнюю я, ха-ха, никогда не носил, но представление имею.

Надеваю ленту и прислушиваюсь к ощущениям. Высокий болевой порог никак не почувствовать, надо пробовать. Сначала снимаю ленту, а затем отцепляю и снимаю левую бронеперчатку. Лёгкий щипок бронеперчаткой показал, что Ахилл — это совершенно неподходящий объект для испытаний, потому что я вообще ничего не почувствовал.

Снимаю маску Ахилла, кожа смягчается и я щипаю себя — неприятно. Надеваю ленту и снова щипаю себя — гораздо менее неприятно, но щипок всё ещё чувствуется. То есть это даже круче, ведь я не лишаюсь способности воспринимать боль. Возвращаю маску на лицо, перчатку на руку и продолжаю свой праведный путь.

Бегом покидаю двор, оставляя за собой сотни тел, после чего пересекаю проспект Ленина. Надо идти на проспект Стачек, выйти на Петергофское шоссе и оттуда выйти на Сергиевскую слободу, где на берегу точно должно быть что-то водоплавающее.

— Алло, — ответил я на вызов от бабули, когда успешно вышел на проспект Стачек.

— Ты как? — спросила она.

— Нормально, — вздохнул я, снимая маску. — Решаю вопрос, как вернуться на остров.

— Можешь не торопиться с возвращением? — спросила она.

— А что там у вас? — удивился я. — Неужто контра подняла голову и ты не хочешь, чтобы я к ней, внезапно, примкнул?

— Нет у нас никакой контры, и ты бы к ней не примкнул, — усмехнулась Агата Петровна. — Надо сходить в Красное село.

— Зачем? — сразу же спросил я.

— Там находится община, с которой мы имеем связь, — ответила бабуля. — Надо проведать их, установить, так ли там всё, как они говорят, ну и показать себя. Мы не рискуем отправлять отряды по воде, а тут ты, как раз, рядом.

— В нынешних условиях это ни разу не рядом, — не согласился я. — Километров пятнадцать придётся протопать.

— Мы вооружим твой корабль НАТОвским артиллерийским оружием, гаубица сто пять миллиметров, маркировано как «М119», — сделала мне предложение бабушка. — Боеприпасов к нему у нас хватает и проблем с ними у тебя не будет, если в будущем найдёшь американские военные базы.

— Ладно, считай, что ты меня убедила, — хмыкнул я. — А корпус корабля выдержит?

— Поставим туда целую подвижную установку, — заверила меня бабушка. — Всё он выдержит.

— Тогда я выдвигаюсь в Красное село, — решил я. — Что за ребята там, чем знамениты?

— Главным там некий Пётр, бывший военный, — начала она выдавать мне важную информацию. — Отношения к действующей армии не имеет, в списках Готланда не значится, то есть если и военный, то глубоко в отставке. Правой рукой у него некая Светлана, а ещё есть какой-то Геннадий, с которым я разговаривала, когда Пётр был занят. Обещают поставлять зерно, но в обмен хотят боеприпасы и оружие.

— От меня там что требуется? — спросил я.

— Просто узнай, как там обстановка, — вздохнула бабушка. — Ты не будешь там в роли посла. Ты там просто один из нас, который заглянул по случаю. Узнай, чем они там дышат, реально ли способны поставлять зерно и оцени их боевой потенциал.

— Шпионаж, короче, — усмехнулся я.

— Не без этого, — не стала спорить Агата Петровна. — Но времена нынче такие, что нельзя никому доверять.

— Вы им ничего не говорите о том, что я приду, — попросил я. — А то мало ли. Если по радио произошёл развод, то я не хочу, чтобы за мной охотились какие-нибудь ублюдки. Сам приду, попрошу, чтобы связались с вами, удостоверились в личности, а дальше по ситуации.

— Хорошо, Дима, — согласилась бабушка. — Конец связи.

Что ж. Придётся выступить в роли шпиона, разведчика, пионера и истребителя нечисти в одном лице…

Примечания:

1 — Ската — от греч. Σκατά — дерьмо.

Глава двадцать вторая. Красное

/31 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красносельский район, Старо-Паново/

— Умри, нечистый, — без особого энтузиазма изрёк я и с ноги снёс череп очередного зомби.

Да, я решил, что просто идти — это непродуктивно, поэтому озадачил себя незначительным снижением популяции зомби. Пусть и капля в море, но хоть что-то, как я всегда говорю.

По ощущениям, рост потенциала маски очень близко, но я весь день валил зомби, пусть и не устал физически, но морально это всё превзошло мои пределы многократно. Просто идёшь, рубишь, уклоняешься — рубишь, отступаешь — колешь, поворачиваешься… колешь, разворачиваешься — рубишь, и так до бесконечности. Никакого праздника, шарик не дали, ничего нельзя…

Спустя сорок мертвецов, я понял, что всё, уже близко, поэтому прекратил рубилово и побежал в ближайший двор.

Тут настоящая, пусть и чуть приукрашенная, сельская местность, поэтому двор — это двор не жилого комплекса, а частного дома, с аккуратным сарайчиком, с беседкой, даже с будкой, возле которой лежит исклёванный труп собаки. Видимо, сдохла от голода, а потом вороны не дали добру зря пропасть…

— Здравы будьте, нечистые, — приветствовал я привязанных к забору мертвецов.

Я специально задержался в этой деревушке, чтобы подготовиться к этому кульминационному моменту. В прошлый раз, когда маска увеличила потенциал, я легко мог сдохнуть, будь там хоть один зомби, теперь я такой ошибки не допущу.

Произвожу серию глубоких вдохов и выдохов, после чего подхожу к ближайшему зомби и протыкаю ему висок кинжалом Рагнара. Нет, ещё не достаточно.

Подхожу к следующему зомби и протыкаю череп уже ему. Снова не хватило, но буквально чуть-чуть.

Третий зомби — вонзаю кинжал ему в висок, после чего меня сразу же начинает штормить. Не так, как в прошлый раз, но всё же ощутимо, до дрожи в коленках. Правда, в этот раз я удержался на ногах и даже сумел поймать упавшую маску.

II — Ахилл, сын Пелея

Вот и довёл все четыре маски до необычного потенциала.

Теперь дело за малым — развить Наполеона и Тесея до редкого потенциала, а там и до эпического как-то дотянуть. Страшно представить, что меня там ждёт…

Вновь надеваю маску Ахиллеса и чувствую, будто мою кожу жёстко так стягивает, но это ощущение быстро пропадает. Снимаю левую бронеперчатку и достаю из кармана складной нож. Собравшись духом, с силой делаю надрез на левой ладони. Точнее, пытаюсь сделать, потому что у меня ничего не получается. Правой рукой чувствую нехилое сопротивление, с которым лезвие проходит по коже ладони. Это значит, что бронезащитные свойства Ахилла — это не такой уж и миф. Думаю, пистолетную пулю моя кожа уже остановит, но проверять это я сейчас не буду.

Добиваю ещё четверых мертвецов, после чего легко перемахиваю через забор и бегу к Красному селу.

/31 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красносельский район, Красное село/

Сначала в меня, естественно, стреляли.

Метко пущенная пуля врезалась в асфальт перед моими ногами, после чего я остановился, сразу же включив встроенный тепловизор и увеличив кратность оптики.

Трассу перекрывают массивные бревенчатые врата, которые стоят не сами по себе, а как элемент фортификационной композиции, состоящей из кирпичных башен и бетонных стен. Лихо они тут отстроились…

Стены были не целиком из бетона, а частично из кирпичных стен домов, вырванных сплошными секциями. Судя по остаточным следам внутренней домашней облицовки, строили это в спешке. Ещё эти сооружения армированы железнодорожными шпалами, вбитыми в землю — это либо супер сделал, либо у них в распоряжении есть очень серьёзная спецтехника.

Со стороны врат четыре башни, будки которых закрыты стальными листами с бойницами. Тепловые следы указывают, что в них, минимум, по двое стрелков. В одной точно работает печка, от которой исходит особенно много тепла.

Секции стен выделяются башнями каждые пятьдесят метров. На вершинах стен густая колючка с развешанными жестяными банками, а ещё есть какие-то капканы, прибитые прямо к стене. Вообще-то, это отличная идея — такая экстравагантная установка капканов. Если шустряк не сообразит, то так и повиснет на стене, где его быстро пристрелят.

Врата открылись и оттуда вышла группа покрытых кольчужной бронёй мужиков, вооружённых огнестрелом и холодняком. Из огнестрела у них в руках встречается всякое, от Мосинок до АК-74, а вот холодняк представлен исключительно широколезвийными секирами, специально предназначенными для отрубания конечностей. Тактика противостояния зомби понятна.

По мере приближения, я различал всё больше и больше деталей. На всех надета кольчуга, но не из музейных экспонатов, а сведёнка-самоделка, из стальной проволоки. Шлемы тоже самодельные, с издалека видимым широким применением электродной сварки.

У возглавляющего процессию мужика под шлемом видна чёрная борода.

— Кто такой? — спросил этот мужик, когда приблизился на дистанцию около двадцати метров.

Необходимость встречать гостей вне поселения понятна. Сейчас все суперы, все теперь что-то да могут, поэтому если станет ясно, что это не друг, то лучше разобраться с ним вне поселения.

— Дмитрий Верещагин, — представился.

— Ба, да это Маска! — воскликнул один из мужиков.

— Рот закрой, — обернулся к нему главный, после чего перевёл взгляд на меня. — Чего забыл здесь, Верещагин?

— Да так, — пожал я плечами. — Бабуля отправила меня проведать вас. Говорит, что вы тут, вроде как, устойчивое поселение затеяли.

— Агата Петровна — твоя бабушка? — удивился главный.

— Есть такое, — вздохнул я без особой радости.

— Лицо покажи, — потребовал главный.

Я снял шлем и маску, показав лицо.

— Да точно он! — не выдержал тот, кто первым узнал меня. — Один в один, как в «Бесе»!

— Заткнись, — не оборачиваясь, приказал главный. — Ладно, раз ты — это ты, то пойдём за нами. Нельзя задерживаться. У нас тут неспокойно…

Следую за группой воинов, демонстративно держа руки подальше от оружия. Убить-то не убьют, я всегда могу смыться и, как кофе «Чибо Эксклюзив», — раствориться, но так быстро отношения портить очень не хочется.

Ворота скрипнули, закрывшись за моей спиной, после чего заработал электрический засов, сцепивший две створки воедино. Сочетание дерева и электроники — это же винтаж…

Само поселение выглядело как обычная деревня, каких много в Казахстане, в местах, где я вырос. Обычные такие одноэтажные дома, правда, огороженные участки отсутствуют, как класс. Ограду всю, как я понимаю, снесли на растопку, потому что зима близко. Даже когда далеко, она близко.

Зато все участки давно и надёжно засажены картофелем, а ещё тут, даже на первый взгляд, очень много электрифицированных теплиц. Сельское хозяйство поставлено на десять из десяти.

— Меня Петром звать, — представился главный и протянул руку.

— Меня ты знаешь, — пожал я руку. — Рад знакомству.

— Агата Петровна не предупреждала, что кто-то из Коммуны придёт, — произнёс Пётр.

— Так свяжись с ней, пусть скажет, — пожал я плечами. — У вас есть душ?

Глава поселения кивнул.

— Вот это лучшая новость со вчерашнего дня! — обрадовался я.

— Идём, — позвал меня Пётр. — Сперва надо показать тебя Светлане и Геннадию.

Всё так, как говорила бабуля. Пётр, вроде как, главный, но есть два зама.

Следую за ним, мимо груды звукозащитных панелей, которые сейчас вообще ни для чего не нужны, ибо звук изолировать не надо, никто и так не шумит, к зданию некоего сельского клуба или чего-то вроде него.

— Куришь? — спросил вдруг Пётр, остановившись у порога здания.

— Ещё как, — усмехнулся я.

— Тогда давай сперва перекурим, — предложил он.

Достаю пачку «Лаки Страйк» и закуриваю.

— Как там, в Питере? — спросил Пётр.

— Не знаю, с чем сравнивать, — пожал я плечами. — Мы на острове, мосты перекрыты, зомби не лезут особо, а на острове их осталось мало, практически нет. Жить можно.

— Это повезло вам, — вздохнул глава поселения, затягиваясь беломором. — У нас всё иначе.

— Насколько иначе? — поинтересовался я.

— У вас звери есть? — спросил он.

— В смысле, слетевшие с катушек суперы? — не понял я.

— Да нет, — покачал Пётр головой. — Настоящие такие звери, из леса. Которые мутировали и очень любят человечину. Медведи, волки, лисы, даже рыси…

— Нет, таких не встречал, — ответил я. — Хотя, знаешь, был эпизод с озверевшим тигром из зоопарка. Амадеем его звали.

— Амадей? — удивился Пётр. — Так тоже одичал, выходит?

— Чуть не распорол меня, я его заколол, конечно, но хорошего было мало… — вздохнул я. — Хотя, награду дали от Вооружённых Сил, «За боевые отличия». Под кирасой она, потом покажу.

— Да верю я, — усмехнулся Пётр. — Самого Амадея, надо же…

— Выходит, зверьё одичало и жрёт людей… — произнёс я грустно.

— Если бы только оно, — Пётр выдохнул густой дым и посмотрел в никуда. — Есть и пострашнее кое-что.

— Суперы какие-нибудь? — спросил я.

— Да ты их поищи ещё, суперов этих, — отмахнулся Пётр. — Чудовища у нас за главную беду. Не знаю, откуда они взялись, но приходят иногда.

— Что за чудовища? — не понял я.

— Да если бы я знал, — Пётр поморщился. — Ни на что не похожи они. Просто плотоядные чудовища. Клыкастые, быстрые, сильные.

— Ничего непонятно, — вздохнул я и бросил бычок в урну.

Вообще, мне-то всё понятно — мы-то в городе живём, лесные твари у нас не водятся, кроме белок в парке, а псины не успели проявить себя, потому что кидались на всех, в том числе и на зомби, а зомби у нас больше…

А вот сельская местность, как правило, населена гораздо менее плотно, животных на душу населения гораздо больше, поэтому неудивительно, что они, в итоге, взяли верх и теперь диктуют свои звериные условия хомо сапиенсу.

— Идём, познакомлю тебя с остальными, — позвал меня Пётр, щелчком отправляя недокуренную сигарету в урну.

Внутри этого «клуба» мало что напоминало о предыдущем назначении этого здания, если только не считать большую комнату, начавшуюся сразу после входа. Теперь же тут стояло три письменных стола, за двумя из которых сидели мужчина и женщина.

— Приветствую, — поздоровался я. — Дмитрий Верещагин.

— Здравствуйте, — поздоровалась женщина, которая точно Светлана.

Лицо миловидное, но я не могу утверждать, что она писаная красотка, черты лица славянские, нос прямой, глаза карие, а волосы, какого-то рожна, зелёные. Похоже, что она не ленится краситься, несмотря ни на что. Возраст не более двадцати пяти, может, тридцати лет. Комплекция средняя, но с едва заметными признаками физических упражнений.

Одета она в тёмно-зелёное худи и коричневую бейсболку, на ушах квадратные серьги, а на шее виден какой-то амулет.

— Здоров! — помахал мне, как я понял, Геннадий. — Я Геннадий, а это Светлана.

Этот бледнолицый парень лет двадцати, судя по повадкам, местный балагур, чувствуется в нём что-то такое. Брит налысо, лицо, как я уже сказал, бледное, глаза, какого-то чёрта, янтарного цвета с вертикальным зрачком, а комплекцией он где-то с меня, то есть очень крепок физически. Одет в стиле милитари, в оливкового цвета футболку, из-под стола выглядывают берцы и камуфляжная штанина, а ещё у него на шее какие-то жетоны.

— Прикольная лента, — заметила Светлана.

— Ага, сам до сих пор не нарадуюсь, — усмехнулся я.

— С чем пожаловал? — спросил Геннадий.

— Просто так получилось, что оказался рядом, — пожал я плечами.

— Прошёл через стену? — усмехнулась Светлана.

— Это было непросто, — изрёк я.

— Так чего ждёт от нашей встречи Агата Петровна? — поинтересовался Пётр. — Кстати, надо с ней связаться.

Связь установили через Телегу, в формате видеозвонка.

— Да? — спросила бабуля.

— Агата Петровна, к нам пришёл Дмитрий Верещагин, говорит, что от вас, — сообщил ей Пётр.

— Да, я отправила его к вам, — сказала бабушка. — Посмотреть на обстановку и помочь в чём-нибудь, если есть такая надобность.

— Помощь никогда не помешает, — улыбнулся Пётр. — С этим разобрались. Теперь я хочу уточнить кое-что по теме наших договорённостей.

— Разумеется, — кивнула бабушка. — Какие именно пункты вызывают вопросы?

Мне это было не особо интересно, это точно всякая хозяйственно-политическая рутина, поэтому я направился на выход из бывшего клуба.

— Геннадий, сопроводи нашего гостя, — попросил Пётр, отвлёкшийся от беседы с бабулей. — Устрой его, покажи, где и что находится — сам знаешь.

На улицу вышел уже вместе с этим балагуристым типом, который сразу заулыбался и встал передо мной.

— Ну что? Пошли, покажу, что и как у нас, — произнёс он. — Сначала сходим к гостинице, где выделим тебе комнату, а потом прогуляемся, покажу тебе, как у нас тут всё устроено.

Пошли по проспекту Ленина, мимо бывшего здания заправки, к скоплению из восьми частных домов.

— А ты где такую зачётную броню себе налутал? — поинтересовался Геннадий.

— Снял с трупа, как трофей, — честно ответил я. — Попаданец один, пытался меня прикончить, но повезло мне, а не ему.

На самом деле, попаданец был не один, их было прилично, но зачем рассказывать малозначимые подробности?

— Необычная броня… — произнёс Геннадий задумчиво.

— Да, очень необычная, — не стал я с ним спорить.

— И много у вас там… попаданцев? — поинтересовался он.

— Хватает, — пожал я плечами. — Говорят, что, в основном, гражданские, но встречаются и боевые отряды. В параллельных мирах, как оказалось, очень часто воюют. Чаще, чем у нас.

— Да, с этим нам сильно повезло, — усмехнулся Геннадий.

— А у вас как с попаданцами? — спросил я.

— Редко, — ответил он. — В основном просто кусок поля перекидывает, где нет ничего. Но бывает, что целый дом возьмёт и перенесёт. По-разному бывает. Однажды к нам целый туристический отряд с автобусом перекинуло, в Михайловку. Все китайцы, по-русски не говорят, но один попался англоговорящий, поэтому разобрались кое-как.

— И где они сейчас? — поинтересовался я.

— Да тут живут, — пожал плечами Геннадий. — Вместе сеем, вместе строим — деваться-то некуда.

— А с зомби как обстановка? — я снова закурил.

— Поначалу было много, — ответил он. — Как городские попёрли, мы все на юг подались, через Ивановку, в леса. В Ивановке, кстати, тоже сейчас люди живут, мы с ними дружим. Но в тот день была неразбериха, постреляли друг в друга, думали, что зомби, потом прояснили всё, вместе слиняли в лес и переждали самое тяжёлое время. А потом вернулись, думали, что порубим сейчас зомби и начнём восстанавливать селение. Но зомби почти не встречались.

Думаю, это потому, что они все сразу ушли в город, откуда некоторое время поступали крупные партии свежего мяса. А ещё в городе всегда шумно, поэтому массы мертвецов всегда рядом. Не удивлён ни разу, что в окрестных селениях мало зомби или вовсе нет.

— Дела… — вздохнул я.

— А у вас правда там коммунисты? — спросил вдруг Геннадий.

— Правда, — улыбнулся я. — Бабуля моя идейная марксистка, от своих взглядов, в связи с Апокалипсисом, не отказалась, поэтому учредила Коммуну, поначалу из пенсионеров, а потом, постепенно, присоединилась куча народу.

— А сколько вас? — спросил Геннадий.

— Без понятия, — честно ответил я. — Примерно дохрена.

Я действительно не знаю, сколько реально людей сейчас проживает в Коммуне. Может, тысяч пять-шесть. Но мне не нравится, что он так ненавязчиво «пробивает» меня на информацию. Это я здесь за этим, вообще-то.

— А «дохрена» это сколько? — уточнил Геннадий.

— «Дохрена» — это дохрена, — ответил я. — Я, в основном, провожу время в рейдах, поэтому не знаю, что там в политике. Вижу кучу людей на улицах в безопасной зоне, но специально никогда не считал.

— Понятно — кивнул Геннадий. — А у нас тут восемьсот пятнадцать жителей в самом Красном, но в окрестностях есть небольшие поселения, в которых живёт ещё тысячи три.

— Ладите хоть между собой? — поинтересовался я.

— Можно назвать это союзом, — ответил на это он, заходя в приличного вида частный дом. — Лида, привет!

— Привет, Гена, — улыбнулась ему сидящая на веранде девушка.

— Я тут к тебе постояльца привёл, — сходу ввёл её в курс дела Геннадий. — Устрой по-человечески.

— Устроим, конечно, — кивнула Лидия. — Оплата?

— Два пистолетных патрона сутки, — Геннадий положил на стол два патрона 9×18 миллиметров.

Как я понял, первые сутки за счёт их поселения. Мелочь, но приятно.

— Иди за мной, покажу тебе комнату, — позвала меня Лидия, вставшая из-за стола.

Комната оказалась небольшой, но зато уютной и аккуратно прибранной.

— Девочки интересуют? — спросила Лидия, стоящая у меня за спиной. — Есть китаянки — ночь за три автоматных патрона, за нашу — пять.

— Обойдусь, — покачал я головой.

— Как знаешь, — ответила на это Лидия.

— Дверь запираемая? — поинтересовался я.

— У нас не воруют, — произнесла Лидия.

— Охотно верю, — развернулся я с улыбкой. — Но если вдруг мне покажется или окажется, что что-то пропало, то обязательно будут разбирательства. Я могу оказаться неправ, вы можете оказаться неправы, может пролиться кровь, кто-то может умереть, а всё из-за того, что дверь была не закрыта на ключ.

— Хорошо, я дам тебе ключ, — вздохнула Лидия.

— Рад, что ты готова идти мне навстречу, — вновь заулыбался я.

— Тэн включать? Мыться сегодня будешь? — спросила управляющая гостиницей.

— Обязательно, — кивнул я, проходя вглубь комнаты.

Рюкзак скинул в платяной шкаф, АК-103 положил на стол, а холодняк решил оставить с собой. Эх, надо бы где-нибудь гранатами разжиться. Они у меня разлетаются, как горячие пирожки, поэтому мне всегда их мало…

Запираю свой номер и выхожу на улицу. Запертая дверь — это так себе защита от желающих посмотреть на мои вещи, но теперь они знают, что я настороже и буду очень внимательно смотреть на то, как всё лежит.

— Готов к экскурсии? — спросил Геннадий.

— Ага, — ответил я.

— Тогда сначала я покажу тебе нашу главную гордость.

Мы пошли в направлении выезда из селения.

— Мы чуть не надорвались, пока строили эту стену, — сообщил мне Геннадий, указав на, собранную из чего придётся, стену. — Работали сутки через сутки, все работали. Как закончили, проблема со зверьём полностью устранилась, но только в пределах поселения. Снаружи всё так же.

— Я шёл сюда аж с Жукова, — произнёс я задумчиво. — Ни одной твари не встречал.

— Они же не дураки, чтобы лезть так близко к зомби, — усмехнулся Геннадий. — А как ты вообще оказался на проспекте Жукова? Там же тучи мертвецов.

— Это долгая история, — вздохнул я, вспомнив, как пробирался через толщу мертвецов. — Как-нибудь потом расскажу, за бутылочкой пива.

— Это мы всегда предоставим, — улыбнулся зам Петра.

— Думаю, что эта стена мало подходит для защиты от серьёзного врага, — оценил я грандиозный, по нынешним временам, проект. — Скорее, это ограда от зверей.

— Она и есть, — пожал плечами Геннадий. — На что-то большее не хватает ни ресурсов, ни людских сил.

— Я бы озаботился хотя бы земляным валом, — произнёс я. — Лес у вас есть, довольно-таки недалеко — нарубить брёвен, сколотить каркас и засыпать землёй. От серьёзных осаждающих не спасёт, но от несерьёзных — запросто.

— Мы уже думали об укреплении стены, — ответил на это он. — Но идея с земляным валом — это неплохо.

Ещё бы было плохо, ха-ха. Это ведь основной вид фортификации, вплоть до настоящего времени. Это защита первых крупных поселений людей, которая местами отступила, когда началось применение камня, но получила второе дыхание с изобретением артиллерии. В Москве, если мне не изменяет память, земляной вал стоял вплоть до девятнадцатого века.

Теперь же, когда мы, на цивилизационном уровне, уверенно катимся в пропасть, земляной вал вновь возьмёт своё там, где слишком мало бетонных конструкций. В сельской местности, например.

— Землю изымайте перед валом, тогда сразу получите себе глубокий ров, — посоветовал я.

— Я обсужу это с Петром, — пообещал Геннадий. — Теперь идём к теплицам. Тебя ведь за этим послали, да? Посмотреть, действительно ли мы можем поставлять провизию?

— Скрывать не буду, — усмехнулся я. — Узнать, чем вы тут дышите, тоже входит в мои инструкции.

Прошли к целому массиву, состоящему из одних только теплиц. Длинные ряды стеклянных коробочек были полны некой зелени, растущей в специальных клумбах.

— Это круглогодичные теплицы, из поликарбоната, — сообщил мне Геннадий, когда мы пошли по дорожке, вдоль которой и располагались теплицы. — Мы планируем, до зимы, подвести тепло, поэтому овощи у нас будут круглый год. Пришлось съездить в Михайловку, там было крупное производство теплиц — всё свезли сюда.

— А михайловские не были против? — поинтересовался я.

— Не выжил там никто, — покачал головой Геннадий. — Зомби всех порвали и съели.

Что-то как-то очень удобно подействовали зомби… Впрочем, всё может быть в этом безумном мире.

— Понятно, — кивнул я. — Значит, с фруктами и овощами разобрались. А зерно?

— Зерно у нас в элеваторе, — ответил он. — Запасы большие, хватит надолго. С едой вообще никаких проблем, проблемы с электричеством…

— С этим вообще никак помочь не могу, сами тоже страдаем, — вздохнул я.

— Собственно, больше у нас нечего смотреть, — сообщил мне Геннадий. — Хотя, можешь в магазин сходить, торгует Павел с женой, Екатериной — если есть сферы и патроны…

— Это интересно, — кивнул я. — Но сперва надо разобраться, что за проблемы у вас и как я могу вам с ними помочь.

— Да проблема одна — зверьё, — пожал плечами он. — Завелась тут одна тварь в лесу…

Глава двадцать третья. Как Ксеркс

/1 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красносельский район, Красное село/

— Это почём? — спросил я у продавца Павла, указав на щит.

Местный магазинчик, владельцем которого уже десять с лишним лет является этот Павел, в зомби-апокалипсис здорово подсократил свой ассортимент в бытовых товарах, но существенно расширил его в артефактах и оружии.

Например, мне понравился этот редкого потенциала щит.

Название: Щит падшей Лазар

Тип: магический артефакт

Потенциал: редкий

Краткое описание: когда-то он принадлежал воительнице Лазар, прославившейся блистательными поединками на арене метрополии Армилиона. Слава её уходила далеко за пределы Армилиона и его окрестностей. Ей прочилидолжность личного щитоносца самого короля-консорта Тим’Алака I, но, в ходе очередной пьянки, Лазар раскрыла свой самый заветный секрет — гарантией её успеха являлся фамильный щит, дающий тем больше защиты, чем больше в неё верят, как в непобедимую воительницу. Воительница была убита королевской гвардией, а щит выставлен на аукцион дома Пришей, откуда бесследно пропал.

Из описания мне понятно, что эта штука даёт защиту эквивалентно воинской репутации пользователя. Меня общественность знает как свирепого психопата, который убивал и убивает суперов, причём, по общему мнению, довольно жёстких. Да этот щит должен стать снарядонепробиваемым, если моё самомнение хоть на каплю соответствует реальному положению вещей.

— Сфера редкого качества, — ответил Павел.

— Дороговато… — вздохнул я. — Прямо сильно дороговато.

— Тогда десять сфер необычного качества, — внёс корректировку продавец.

— Вот так мне больше нравится, — улыбнулся я и вытащил из подсумка мешочек с необычными сферами.

Отсчитываю нужное количество и передаю Павлу.

Сейчас сферы — это товар, причём очень ценный. Есть куча людей, которые не приняли дар, поэтому сферы — это возможность усилить своё сообщество. Даже в Коммуне, которая переняла от военных настороженное отношение к сферам, потихоньку собирают самых стойких, чтобы давать им дары, которые усилят боевой потенциал Коммуны. В общине Петра, думаю, с этим всё гораздо проще.

Сферы торгуются по прогрессивной схеме: десять простых — одна необычная, двадцать необычных — одна редкая, тридцать редких — одна эпическая, сорок эпических — одна легендарная… Последнее — шутка. Мы не знаем, что там дальше, потому что следующего уровня потенциала ещё никто не находил. Может, вообще ничего такого не существует?

— Даже проверять не будешь, что за сферы? — спросил я у Павла.

— А какая разница? — усмехнулся он. — Мы их берём не для личного использования, а для валютного обмена. Хоть какие-то деньги.

Тогда выходит, что я зажиточный Буратино, раз у меня скопилась целая куча сфер.

— Будем надеяться, что описание не обманывает, — произнёс я, поднимая увесистый щит.

— Они никогда не обманывают, — сообщил мне Павел. — Недоговаривают, утаивают, но не обманывают.

— Умолчание — это неискренность, а это уже одна из форм лжи, — усмехнулся я.

Щит падшей Лазар имеет круглую форму, металлическую обивку и диаметр около восьмидесяти сантиметров. Древесина какая-то странная, коричневого цвета, с необычайно прямыми волокнами.

— Ещё что-то брать будешь? — спросил Павел. — Мне свиней ещё кормить.

— Копьё какое-нибудь есть? — поинтересовался я.

— Только самоделки, — ответил продавец.

— Самоделки не интересуют… — произнёс я. — Хотя… Есть рогатина?

— Только они есть, — улыбнулся Павел. — Сейчас принесу.

Он сходил в соседнюю комнату, где располагался склад.

— Вот, есть пять рогатин, — вывалил он охапку длинных рогатин на витрину. — Отличаются только шириной крестовины и формой лезвия. Наш кузнец, Михал Семёныч, экспериментирует с формами наконечников, но спрос, в основном, на рогатины с длинным ножевидным лезвием.

— Тогда я последую трендам, — выбрал я рогатину, пользующуюся спросом. — Почём?

— Десять патронов 5,45×39 или семь патронов 7,62×39, — назвал цену Павел.

Вынимаю из подсумка магазин с патронами «ПС» и отщёлкиваю из него семь штук.

— Всё? — сгрёб Павел патроны в коробку из-под печенек.

— А гранаты есть? — спросил я.

— Чего нет — того нет, — развёл руками Павел. — Это я хотел у тебя спросить, есть ли гранаты…

— Чего нет — того нет, — усмехнулся я и развёл руками. — А капканы есть?

— Патрон 7,62×39 за три штуки, — сразу ответил Павел.

— Неси, — кладу я на витрину один патрон «ПС».

Три серьёзных самодельных капкана, с зазубренными шипами на дужках, с толстыми пружинами, легли на деревянную витрину.

— Беру.

— Чувствительные штуки, так что осторожнее, — предупредил меня продавец.

— Буду предельно осторожен, — пообещал я. — А сильнодействующий яд есть?

— К сожалению, уже весь извели, — покачал он головой.

— А это что, «ГоПро»? — увидел я на одной из полок камеру.

Мне ведь советовали начать записывать контент…

— Это почём?

— Пистолетный патрон, — назвал цену продавец. — Заряжено и работает, лично проверял.

— Где-то у меня завалялись…

Нахожу в рюкзаке завёрнутую в промасленную тряпку горсть патронов к Макарову.

— Ладно, успехов в торговле, — пожелал я ему, забирая принесённую продавцом камеру. — Культурно торговать — почётный труд!

— И не говори… — улыбнулся Павел. — Тебе тоже успехов, чем бы ты там не занимался.

Забираю рогатину с капканами и иду к клубу.

Я уже готов к рейду в дикую местность, не хватало только чего-нибудь особенного, чем можно завалить очень крупную тварь, которая только волей случая ещё не преодолела этот забор и не вырезала всё это поселение.

Пётр не знает, что это за чудовище, никто его вживую не видел, то есть те, кто видел вживую, сейчас неживые, но есть многочисленные следы на земле, один длинный клык, застрявший в измочаленной кирасе на трупе, а также клочки рыжей шерсти.

Обещают мне в награду артефакт эпического потенциала, какой-то очень полезный амулет. Я очень заинтересовался, поэтому со всем энтузиазмом приступил к подготовке.

В помощь мне никого не дают, люди боятся выходить из Красного, но мне никто и не нужен, я сам себе армия, сам себе охотничий отряд…

Надеваю маску Наполеона, который, как я знаю, пусть и не любил охоту, но разбирался в ней, после чего выдвигаюсь к юго-западным вратам. Обойду село по Ивангородскому проспекту, а оттуда на трассу Е20, с которой можно выйти на Гатчинское шоссе, которое приведёт меня к Ивановке. А через Ивановку я выйду к лесу, в котором, по сведениям от Петра, обитает эта тварь.

Лес небольшой, 6×8 километров, к тому же, он не успел естественно засориться, ведь совсем недавно за ним ухаживали егеря, что облегчит мои поиски.

— В путь, — изрёк я, проходя через открытые для меня ворота.

/1 июня 2022 года, Ленинградская область, Гатчинский район, в лесу/

— М-хм… — присел я у первого следа зверюги, на которую охочусь. — Здор́овая твар́ь…

Когтистая лапа оставила в глине глубокий след, что свидетельствует о большом весе, даже несмотря на размер лапы. Скорее всего, это какой-то мускулистый мутант, которому всегда хочется жрать, ведь сохранить такую мышечную массу очень непросто.

Следы ведут по звериной тропе, идущей вдоль небольшого ручейка. Рядом с ручьём много следов этого чудовища, которое, как я понял, облюбовало это место как водопой. Уже больше сведений — оно живое, а не из рода зомби. Зомби сплошь непьющие, это известно доподлинно…

Вообще, я изначально предполагал, что эта тварь живая, потому что собранные сведения говорят о том, что она жрёт людей и животных ради пропитания, поэтому я решил начать поиск у лесных ручьёв и не прогадал.

Сам я в охоте не смыслю вообще ничего, но приятно узнать, что такой человек, как Наполеон, оказался сведущим в этом деле, пусть и не любителем загона дичи ради развлечения.

Почему он этого не любил? Хемингуэй как-то сказал: «Нет лучше охоты, чем охота на человека. Кто познал охоту на вооружённых людей, и полюбил её, больше не захочет познать ничего другого». Наполеон с самого начала своей карьеры, можно сказать, «охотился» на вооружённых людей. Масштаб «охоты» только рос, поэтому убийство тварей, которые заведомо тупее и заведомо слабее, просто не могло его привлечь.

Я тоже не любитель охоты. Рыбалка меня когда-то увлекала, но не то, чтобы сильно. Впрочем, у меня просто никогда не было столько времени, чтобы познать охоту на диких зверей, ведь я достаточно разбогател сравнительно недавно, а до этого был нищим актёром, который живёт у бабушки…

Иду по самому свежему следу, по характеру которого я установил, что тварь тут была сравнительно недавно.

«Может, надеть маску Тесея?» — спросил я себя. — «Тесей точно не пренебрегал охотой, ведь в его времена охота была неотъемлемой частью воинской службы».

Но я уже решил, что буду развивать Наполеона, потому что Тесей и так неплохо продвинулся к следующему этапу, а если он его перешагнёт, то мне морально сложнее будет браться за более слабого Наполеона, ведь Тесей станет качественно сильнее.

А лес тут живописный…

Птички какие-то чирикают, шуршат лиственницы, под ногами лежат жёлтые прошлогодние колючки, в кустарниках замерли куропатки и зайцы, сильно переживающие по поводу появления в лесу очередного двуногого сверххищника.

Красиво здесь…

Тепловизор облекает всю окружающую красоту в серые тона, на фоне которых выделяются тёплые тушки куропаток и зайцев, которые давно и прекрасно знают, что если уж смываться, то делать это аккуратно и ненавязчиво, ведь люди хорошо слышат и умеют стрелять.

Но меня не волнуют мелкие животные, я ищу конкретную добычу.

Следы вывели меня на грунтовую дорогу, которой воспользовалась и эта крупногабаритная тварь. Она прошла по грунтовке до поворота налево, но повернула направо, в старую просеку, по которой двинулась в неизвестном направлении.

Здесь, в отличие от остального леса, никто не шумел, что сразу насторожило меня. Даже птицы, которым, по большому счёту, всё равно, что там происходит внизу, тревожно помалкивали. Живности никакой в кустах не наблюдается, но есть свежие следы крови — кто-то умер в кустах, что в пятидесяти метрах от меня. Там наблюдаются остаточные признаки тепла, а также капли крови на листве. Видимо, тварь решила перехватить чего-нибудь по-быстрому, какого-то лёгкого и необременительного фастфуда…

Этим фастфудом оказалась некая шерстистая тварь, скорее всего, собака или волк, судя по черепу, с которого слизали всё, что может быть пригодно в пищу, а сам череп раскололи зубами, чтобы добраться до весьма калорийного мозга.

— М-хм, — глубокомысленно изрёк я, слегка толкнув череп носком сапога. — Жадина-говядина, даже падальщикам ничего не оставила… Жадина-говядина, солёный огур́ец…

Следую по просеке, по крупным следам четырёхлапого сверххищника, который не считает нужным скрываться, ведь никто, пребывая в трезвом уме и светлой памяти, не станет на него охотиться.

В конце просеки обнаружилась полянка, посреди которой стояло нечто недостроенное. Скорее всего, судя по внушительным работам с почвой, кто-то собирался строить тут нечто вроде дома отдыха. Но строители успели поднять лишь два этажа из запланированных трёх, а во дворе только ямы выкопали.

Вот теперь важно максимально затихнуть и действовать аккуратно, потому что я уже понял, куда пришёл. Это логово.

Строительный участок огорожен профлистом, в котором эта тварь не поленилась сделать завал, чтобы удобно попадать в свои эксклюзивные покои. Людей она не боится и смотрит на них только с точки зрения гастрономии, поэтому я не удивлён, что она поселилась в месте, где раньше сильно воняло людьми. Другие животные бы побоялись, ибо подсознательно понимают, что там, где воняет людьми, обязательно будут ещё люди, а эта не побоялась, наоборот, ей даже выгоднее, если придёт кто-то ещё. Наверное, обрадуется, ведь доставка на дом…

Осторожно подбираюсь к завалу, где начинаю ещё более осторожно устанавливать капканы. Острые, заразы, мощные…

Мой план — занять стрелковую позицию, выманить тварь звуками, дать ей напороться на капканы, после чего расстрелять, как псину поганую. Звучит, как отличный план.

Капканы установил, повесил камеру на шлем и включил запись, после чего отступил от них метров на тридцать и залёг рядом с кустом, откуда был отличный вид на ограду и завал.

— Фьють! — громко свистнул я. — Фьють!

И тишина.

И, где-то через две секунды, я услышал слева хруст куста, после чего сработали рефлексы и я совершил невероятный кульбит вперёд, а за спиной у меня захрустел куст и раздалось недовольное кошачье рычание.

Спина моя резко покрылась испариной, а в голове поселился иррациональный страх. Это какое-то кошачье, как Амадей в зоопарке…

Тогда я просто не успел обосраться, ведь всё произошло слишком быстро, а сейчас прочувствовал новый для себя страх…

… то есть не новый, а старый страх.

Разворачиваюсь и навожу автомат на здоровенную тварь с львиной мордой, но нажатие спускового крючка ничего не даёт — я счёл, что звук взводимого затвора невозможно не услышать, поэтому решил, что взведу автомат сразу после привлекающего внимание свиста. Но не успел. Надо было взводить автомат сразу же, как вошёл в лес…

Тварь, обладающая внушительной комплекцией, бугрящейся мускулатурой, которую не способен скрыть даже густой мех, клыкастой пастью и длинными серпообразными когтями на толстых лапах. Мои капканы — это какая-то детская забава для такой твари. Они ей даже маникюр не в состоянии сделать.

Осознав, что пострелять сегодня не получится, выставляю автомат в блок и пытаюсь отступить.

Удар передних лап был сокрушительным, как для меня, так и для автомата. Оружие было безнадёжно уничтожено, а я отлетел на пару метров назад.

Ужас, первобытный ужас, что сковал меня, не позволил действовать решительно, а ещё я давал себе отчёт, что Наполеон совершенно не подходит для противостояния подобной твари.

Тварь вновь бросилась на меня, с целью повалить и растерзать, но я нашёл в себе силы резко податься вправо, после чего броситься в бегство. Позорное бегство, да, но я у бабушки такой один…

Перепрыгиваю через капканы и бегу через завал, на ходу меняя маску Наполеона на маску Тесея.

Как только новая маска слилась с моим лицом, иррациональный ужас резко куда-то пропал, уступив место азарту. Тесей будто ждал этого. Будто очень давно и нетерпеливо ждал достойного противника. И вот он.

Разворачиваюсь к твари лицом, снимаю со спины щит, вынимаю из ножен палаш и жду.

Тварь тоже прекрасно видела капканы, поэтому легко обошла их. Интеллект или звериное чутьё? Если это чудовище разумно, то это резко уменьшает мои шансы.

В любом противостоянии человека и зверя, зверь, как правило, сильнее, но тупее. Человек слаб, каким бы он атлетом и культуристом ни был, забывать этого никак нельзя — ты, человек, всегда слабее зверя. Но зато умнее. Если убрать это нечестное преимущество, тебе, человеку, придёт конец.

Это львоподобное чудовище показало, что голова у него не только в забор врезаться, но это ещё не признак высокого интеллекта. И волки ведь учатся обходить капканы и засады.

Тварь вылетела из-за забора и сходу бросилась ко мне, со всё той же целью — повалить и растерзать.

Ухожу влево, после чего наношу колющий удар в левый бок львоподобному. О, придумал ему имя — Леонид! (1)

Шерсть и плоть были пронзены острым клинком, но такой туше это как слону дробина. Больно, наверное, но обдумывать это я не стал, потому что получил в грудь лягающий удар левой задней лапой. Мощь удара была сногсшибательной, причём буквально.

Я вновь отлетел на несколько метров, уже со сбитым дыханием, но быстро вскочил и быстро сумел вновь задышать. Опасная, сука, тварь…

Размен ударами прошёл не в мою пользу, но я ещё не устал, а этой твари точно тяжело долго ворочать свою мускулистую тушу, поэтому мне выгоднее перевести этот поединок в поединок выносливости, не силы.

Лёгкие рубящие удары, уклонение, отступление, натиск, колющие удары, комбинации из колющих и режущих ударов. Жаль, что рогатина осталась лежать на стрелковой позиции. А ведь она могла бы существенно увеличить мои шансы…

Так как ни один удар не принёс существенного эффекта, кроме слабых порезов на толстой звериной коже, которые заживут через пару дней, я решил, что рогатина — это мой единственный шанс.

Разрываю дистанцию, зверюга сразу же следует за мной, петляю, как очень опытный заяц, вновь перемахиваю через забор и мчусь к рогатине. Тварь мчится за мной, но не может дать эквивалентную скорость.

На лету роняю щит и подхватываю рогатину. В развороте выставляю её наконечником к врагу, после чего с охренением наблюдаю, как тварь напарывается на неё, как сначала гнётся, а затем ломается крестовина, как рогатина заходит в тушу твари на треть глубины, после чего бесславно ломается.

Лёня падает на меня, после чего начинает кромсать когтями. Это были очень странные ощущения, когда когти не способны пробить кирасу, но дёргают её из стороны в сторону.

Шлем мой был обслюнявлен, я наблюдал своими глазами основной вход во внутренний мир Леонида, а левой рукой пытался нащупать кинжал Рагнара. Если не нащупаю, то мне конец, шею свернёт, как курёнку.

Чудовище ревело, заливало меня кровью из своей груди, кромсало когтями броню и сдавливало мне дыхание своим весом. Ну и вонь из пасти, конечно же…

Наконец, я умудряюсь достать кинжал Рагнара. Перехватываю смертельное оружие и начинаю интенсивно колоть куда-то в область шеи. На самом деле, при визуальном осмотре, шеи обнаружено не было, ощущение, будто у Лёни голова сразу переходит в туловище, поэтому «область шеи», применительно к нему — это весьма условная формулировка.

Я куда-то попадал, потому что из-под гривы Лёни интенсивно потекла кровь, которая быстро проникла в стыки бронеперчаток и достигла моей кожи. Только вот сам Леонид продолжал отчаянно бороться, надеясь достать меня. Он уже мертвец, с рогатиной в груди и истыканной кинжалом шеей долго не живут, но сейчас-то он, стерва такая, жив…

Усталости никакой, могу продолжать бесконечно, но Лёня уже быстро теряет силы, поэтому удары его постепенно слабеют, а дыхание становится всё чаще. Это значит, что я побеждаю, ха-ха…

Тут в его звериный мозг приходит гениальная идея — свернуть мне шею. Он обхватывает мою голову пастью, издав отвратительный звук крошащихся ножеобразных зубов, после чего начинает мотать мордой, дав моей шее нехилую нагрузку.

Пролезаю обеими руками под челюсть твари, после чего хватаю левую сторону челюсти Лёни правой рукой, а левой начинаю колоть кинжалом ему в подбородок. Живучий сукин сын…

В один момент мне удалось найти удачную позицию для кинжала и я сумел распороть ему гортань, вызвав ещё один источник обильного кровотечения. Теперь эта тварь не может дышать и мне надо потерпеть лишь пару минут. И тогда всё кончится.

Солоноватый привкус крови во рту, Лёня лишь пытается вяло мотать мордой, лапы уже не задействует, ибо сил больше нет, а я готовлю финализирующий удар.

Недюжинным усилием отталкиваю тварь от себя, после чего ощущаю облегчение. У меня всё это время побаливало в области паха, я подумал, что ушибся, но оказалось, что это обломок рогатины упёрся мне в пах и всё это время сильно давил. Опасная это работа, ох, опасная!

Переворачиваюсь на бок, после чего не трачу время на прощальные слова, ибо бессмысленно, и глубоко вонзаю кинжал в подбородок Лёни.

В этот момент я почувствовал неожиданный прилив могущества, какой не испытывал ни разу до этого.

— О-о-о, твою мать… — смог изречь я и откинулся на спину.

Приступ держал меня где-то полминуты, в голове возникло ощущение, что до следующего этапа потенциала маски Тесея осталось всего ничего, что сразу же навело меня на мысль, что надо срочно и усиленно развивать маску Наполеона.

Окончательно придя в себя, поднимаюсь на ноги и берусь за грязную, но необходимую работу — такая блистательная победа заслуживает достойного трофея. Чтобы было, чему висеть над камином.

Использовать для этого кинжал Рагнара было бы преступлением, поэтому я вытащил скорняжный нож и с нездоровым энтузиазмом взялся за декапитацию безвременно почившего Лёни.

Шея у него, вопреки предыдущим наблюдениям, обнаружилась, но она была полностью сокрыта гривой, поэтому неудивительно, что я её не заметил. Зато после её обнаружения было довольно легко отделить его черепушку от остального тела и завернуть в полиэтилен.

Как у ведьмаков Сапковского, у меня не получится, нет лошади и крюка на седле, поэтому трофей был повешен на рюкзак.

— Что за чудовищная тварь… — вздохнул я, оглянувшись на обезглавленное тело Леонида.

Было бы неразумно не проверить его логово, поэтому я заглянул в недостроенное здание, которое встретило меня отвратительной вонью разлагающейся плоти.

Лёня оборудовал настоящее гнездо, к которому иногда сносил «еду». «Еда» — это обгрызенные тела людей, обглоданные туши крупных животных, среди которых нашёлся костяк, вроде бы, медведя.

Люди меня заинтересовали, поэтому я превозмог отвращение и покопался в их личных вещах.

— О да, определённо, стоило того! — изрёк я, когда обнаружил в старом и потрёпанном рюкзаке коробку со сферами.

Тут же обнаружился почти сломанный пополам АК-74, который заставил меня вспомнить о судьбе моего верного АК-103, а также некоторое приличное количество боеприпасов. Восемь магазинов к АК-74, три магазина к ПМ, которого я так и не обнаружил, две гранаты РГД-5, а также неплохой личный оберег необычного потенциала.

Убивать убийц — это всегда выгодно…

Меня, кстати, тоже кому-то выгодно убить. Правда, это будет непросто. Очень непросто.

Свой АК-103 я обнаружил там же, где он распрощался со своей достойной механической жизнью. Ствол погнут в районе цевья, ствольная коробка порвана когтем, УСМ уничтожен — это больше не оружие. Но заберу, как и АК-74 — я уверен, что у сельских за них можно что-то выручить.

Собираю всё полезное, поправляю рюкзак и иду в Красное Село.

Примечания:

1 — Леонид — от др.-греч. Λεωνίδας — λέων «лев» + εἷδος «вид, подобный; потомок» — древнегреческое имя, буквально обозначающее «львоподобный».

Глава двадцать четвертая. Инстинкт

/1 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красносельский район, Красное село/

— Доброго вечера! — помахал я караулу на надвратной башне. — Верещагин, с визитом!

Настроение у меня было великолепное, потому что меня всё ещё пёрло постэффектами от того, что я завалил такую значимую тварь. Я уничтожил хищника-доминатора, минимум, районного масштаба, получил с него великолепный трофей, а мне ведь ещё и заплатят за это!

Жаль, что когти срезать не удалось, уж больно сложная задача, но и головы хватит, чтобы показать всем в этом селе, кто тут настоящий сверххищник. Не то, чтобы мне это было сильно важно, я не настолько завишу от чужого мнения, но всегда нужно показать, что твой облик в точности соответствует тому, кем ты являешься и что ты можешь.

— Проходи, Верещагин! — помахал мне в ответ один из стражников. — И это самое… Таможня даёт добро!

Морщусь и прохожу во врата поселения.

Сразу иду к клубу, чтобы отчитаться перед Петром и получить заслуженную награду. А потом надо зайти к местному целителю или врачу, потому что я, как оказалось, пропустил несколько ранений в область правой подмышки — коготь очень хитро порвал кевларовую подкладку в самом слабом месте и распорол кожу, а я даже не почувствовал. Теперь это уязвимость брони, правда, легко устранимая.

— Здоров! — приветствовал я Петра, который сидел в помещении один. — Как жизнь?

— Да ничего особо не поменялось, — пожал тот плечами.

— А вот в этом ты сильно ошибаешься! — заулыбался я и показал из-за спины обёрнутую в полиэтилен голову Лёни.

— Это он? — аж встал глава общины.

— Здоровенная тварь, которая считала, что она — это и есть тот самый главный хищник Всея Руси, когтистая, сжирающая волков и псин в качестве аперитива, — представил я частично присутствующего здесь Леонида. — Это, в целом, соответствовало выданной тобой заявке. Я даже дал ему имя — Леонид. Он был очень особенным. Но недостаточно особенным.

— Тяжело было справиться? — поинтересовался Пётр.

— Не то, мать его, слово, — усмехнулся я. — Лёня был хитёр и умён не по годам, а ещё силён и отважен, как лев. Я устроил на него засаду прямо у него на заднем дворе, то есть у логова, но оказалось, что он пас меня всё это время. В том, что сейчас жив не он, а я, где-то пятьдесят процентов удачи.

— Где ты его нашёл? — спросил Пётр.

— Какой-то дом отдыха строили в лесу за Ивановкой, — ответил я. — Вот там он и загнездился. Кстати, я нашёл там АК-74, погнутый — могу продать, дёшево.

— Не откажемся даже от погнутого, — улыбнулся Пётр.

— Ну и, до кучи, ещё и АК-103 свой продаю, — дополнил я. — Лёня разбил его, чтобы ему икалось в посмертии.

Интересно, а такие твари тоже попадают в какой-то загробный мир? Надо будет спросить у Бии, по случаю.

— Тоже купим, на запчасти, — заверил меня Пётр. — Лучше было бы, конечно, целый купить…

— Целый мне и самому нужен, — улыбнулся я.

— То есть, ты вот так, как есть, пошёл в глушь и убил чудовище, которое терроризировало весь край почти месяц? — уточнил глава общины.

— На самом деле, я вызвал для этого дела пауэр рейнджеров… — ответил я с серьёзным лицом.

Пётр недоуменно уставился на меня и ждал развития.

— Да шутка же! Ха-ха! — рассмеялся я. — Думаешь, у меня реально на приработке есть настоящие пауэр рейнджеры?

— Сейчас такие времена, Дмитрий Ибрагимович… — неодобрительно покачал головой Пётр. — Уже и не знаешь, кому и чему верить.

— А тебя как по батюшке? — спросил я.

— Ерофеевич, — ответил Пётр.

— Да, времена у нас нынче, — согласился я. — Так что там по награде?

— Сейчас схожу, — ответил Пётр.

Он вышел из здания клуба, оставив меня тупить посреди комнаты, отсутствовал несколько минут, после чего вернулся с матерчатым свёртком в руке.

— Вот оно, — протянул он мне развёрнутый свёрток, в котором лежал некий амулет.

Исполнен он из некоего серебристого металла, цепочка примитивная, в виде спаянных кузнечной сваркой колец, скреплённых пластиной с идеограммой, а вот подвеска была будто от другого изделия, более качественной работы — серебристый череп, то ли какого-то динозавра, то ли дракона.

Вглядываюсь в идеограмму на пластине над подвеской.

Название: Террор (драконы)

Тип: проклятый магический амулет

Потенциал: эпический

Краткое описание: наводит на всех представителей драконьего рода непреодолимый и сковывающий ужас перед персоной носителя.

— И нахрена мне это надо? — спросил я. — И в чём подвох?

— Мы не знаем, в чём тут подвох, — пожал плечами Пётр. — А нахрена — это уже тебе решать.

— Похоже на какой-то развод, — вздохнул я.

— Мы обещали тебе амулет эпического потенциала — вот он, — произнёс Пётр. — И это до сих пор выгодная сделка, потому что этот амулет, сам по себе, ценный товар. Можно выменять на него что-то ценное и полезное, эпический потенциал, в конце концов.

— Тогда подгоните мне ещё нормального состояния АК-74, до кучи, — выдвинул я своё требование. — Потому что я здоровьем рисковал, понёс убытки и вообще, вы выиграли от смерти Лёни гораздо больше, чем стоит эта безделушка, пусть и эпического потенциала.

— Но… — заговорил Пётр.

— Если попытаешься свести всё к букве договора, то это серьёзно испортит наши взаимоотношения, — предупредил я. — По духу договора ведь понятно, что я сделал гораздо больше, чем вы тратите на награду. Будь это нормальный амулет, не проклятый, с полезными свойствами — я ушёл бы довольным, но сейчас это больше похоже на какой-то развод.

Петру не понравился такой оборот разговора. Он же понимает, что я прав, ведь я ожидал достойной награды, а они попытались жульнуть.

— Надеюсь, это не послужит для моей бабули примером того, как вы обычно ведёте дела… — добавил я.

— Хорошо, будет тебе АК-74, в хорошем состоянии, — решил Пётр. — И даже три гранаты РГД-5 — лично от меня.

— Вот так совершенно замечательно, — улыбнулся я. — Когда могу забрать?

— Скажу Павлу, у него заберёшь, — ответил Пётр. — Есть желание ещё раз поработать на нас?

— А что за дело? — заинтересовался я. — И на этот раз без неискренности?

— Без неискренности, — пробурчал Пётр. — Работа — в Малых Горках засели какие-то злыдни, среди которых несколько суперов. У нас с ними состоялись короткие переговоры, в ходе которых нам выдвинули ультиматум — либо мы платим дань зерном и сферами, либо они приходят сюда и всех убивают.

— Сколько их и какова награда? — спросил я.

— Не больше пятидесяти бойцов, но количество суперов не установлено, — ответил глава общины. — Награда щедрая — рабочая баржа, а также пять центнеров зерна. Мы знаем, что у тебя ещё нет способа вернуться на Васильевский, поэтому награда выбрана с учётом твоих потребностей.

— Предлагаешь мне убить пятьдесят человек, среди которых есть суперы? — переспросил я.

— Леонида же ты как-то убил, — пожал плечами Пётр. — А ведь он нанёс нам ущерба гораздо больше, чем эти вымогатели. И мы даже не знали, что с ним делать. Думаю, с людьми у тебя не возникнет особых проблем.

— Добавьте мне какой-нибудь полезный артефакт потенциалом не ниже редкого, — потребовал я.

Пётр задумался.

— Ладно, будет тебе ещё и артефакт, — решил он. — Давай-ка, я тебе его сразу покажу.

— А давай, показывай.

Пётр вытащил из внутреннего нагрудного кармана серебристое кольцо.

Название: Теплота

Тип: магическое кольцо

Потенциал: редкий

Краткое описание: при падении температуры окружающей среды ниже 10 градусов Цельсия, активирует чары, согревающие тело носителя.

— Годится? — спросил Пётр.

— Ладно, сойдёт, — решил я. — Безделушка, конечно, но зима всегда близко.

— Именно, — улыбнулся глава общины. — Ценность этого кольца резко возрастёт ближе к осени. Зимой же оно вообще станет бесценным.

— Убедил, — кивнул я. — Говоришь, Малые Горки?

/1 июня 2022 года, Ленинградская область, Ломоносовский район, с. Яльгелево/

— Ну и названия тут… — пробормотал я, остановившись перед указателем. — То ли дело у нас, в Казахстане — Денисовка, Буревестник, Фёдоровка, Надеждинка, Боровское…

В само поселение, которое, по словам Петра, заброшено, я заходить не стал, решив обходить его по краю.

Мне не понравилось то, что прямо посреди главной улицы стоит разбитый маршрутный автобус, вокруг которого валяются иссохшие человеческие кости в лужах засохшей крови. Это не значит, что автор этого безобразия до сих пор тут, скорее всего, это здесь с первых дней Апокалипсиса, но если в деревне кто-то есть, то лишнюю работу делать не хочется.

Прохожу через двор приличного вида сельского домика, пересекаю просёлочную улицу, ещё один приличный сельский домик, и выхожу в чистое поле. Поле, к слову, засеяно, рожь растёт, но убирать её, в ближайшее время, точно никто не будет. А может и будут, с риском для здоровья.

Иду строго на запад, внимательно поглядывая по сторонам через тепловизор.

Дальше было небольшое поле с другой посевной культурой, правда, я так и не понял, что это за культура, а после этого поля началась сельская промзона, как вижу, тесно связанная с деревообработкой.

Обнаружил, кстати, очень интересную функцию в шлеме. Есть такая приблуда, именуемая сопровождением целей, которая мне не особо нравится, потому что эти квадратики вечно скачут перед глазами и мешают фокусироваться. Но я прямо сегодня с утра нашёл в ней режим «Сопряжение с ИК-визором». Протестировал по выходу из гостиницы и оказалось, что он устойчиво «держит» в квадратике крупные источники тепла, причём минимальный размер регистрируемых целей можно регулировать.

Вот и сейчас, когда я преодолел сельскую промзону, шлем услужливо поместил в красный квадратик крупный источник тепла. Я остановился и огляделся по сторонам.

Впереди ветрозащитные посадки, в которых засели какие-то источники тепла, в количестве не менее девяти единиц. Сидят под кустами, без тепловизора их не увидеть.

Стою, смотрю.

Тут у неизвестных наблюдателей закончилось терпение и они вылезли из укрытий.

— Пр́оклятые падальщики, энфан де пют! — ругнулся я и вскинул АК-74.

Всё-таки, состояние у выданного мне автомата было так себе, приклад с трещиной, но УСМ в порядке. Ещё его образцово вычистили и смазали, но я не доверяю чужим рукам, поэтому почистил и смазал оружие ещё раз. Только так можно быть уверенным, что если ты и умрёшь по причине неисправности автомата, то это только твоя вина, по причине индивидуальной тупости.

Ещё я нанёс спецсостав на мушку и целик, чтобы мой шлем мог делать какие-то умозаключения при прицеливании. Ну и пристрелял автомат, потратив пять выстрелов — бой относительно точный и шлем теперь знает, какую надо брать поправку.

Но сейчас не время для АК.

— Лё шьен⁈ (1) — разглядел я своих нынешних оппонентов. — Ну, хор́ошо, что не ля шат! (2) Тер́петь не могу лё шат!

Стрелять нельзя, я слишком близко к Малым Горкам, поэтому вопрос с псинами надо решать тихо и полюбовно.

Отпускаю автомат, вынимаю из ножен палаш, снимаю с наспинного крепления щит и готовлюсь встречать этих презренных псов.

Когда они приблизились, я понял, что у них есть какая-то тактика, которой они обязательно будут придерживаться: назначенные номера отряда людоедов приблизились ко мне метров на пять, а остальные начали обход. Если не удастся повалить сразу, в нужный момент вожак нанесёт подлый и решающий удар в спину, чтобы повалить и, если повезёт, первым добраться до шеи жертвы.

Любопытно, но одичавшие собаки, вопреки тому, что поколениями воспитывались в людской среде, быстро возвращаются к древним тактикам загона двуногой дичи, будто всегда знали её…

«Они и знали», — подумал я, внимательно следя не за передними псинами, а за теми, что норовят залезть мне в мёртвую зону. — «Инстинкты спали все эти поколения, но проснулись сразу же, как в них возникла острая нужда».

Мы, люди, не подчиняемся инстинктам, у нас их полностью заменила высшая нервная деятельность, как более эффективная. Но уважай животные инстинкты — они оттачивались миллионы лет и всегда срабатывают безотказно.

Вот и пёсики, не давая себе подробный отчёт в том, что именно сейчас делают, реализовывали волчью тактику против крупной добычи. Говорят, что волки умнее собак, но собаки более приспособлены. А возможно, что их более низкий интеллект играет им на пользу: там, где волк подумает и побоится, собака даже не усомнится.

Первый бросок сделал самый мелкий член стихийно возникшего отряда людоедов: жертва ещё сильна, значимых членов отряда на неё «тратить» нельзя, поэтому в расход должен пойти самый бесполезный.

Атака была осуществлена с пяти часов, (3) с прицелом на мою правую ляжку, но я отреагировал быстрее, чем эта слабая псина, взмахом палаша развалив ей правый бок.

С жалобным скулежом, собачка рухнула на землю и начала отползать, вываливая внутренности на сочную зелёную траву.

Остальные собаки тоже среагировали быстро, ведь ждали лишь момента, когда я отвлекусь. Накинулись всем скопом, разом, чтобы повиснуть на конечностях и повалить на землю, а там моё убийство, согласно их инстинктивному плану, становится техническим вопросом.

Щит им сильно мешал, ведь я отбросил прыгнувшую на него тварь мощным и ошеломительным ударом, зато, пока я занимался этим, мне в наруч вцепилась другая псина, но сразу же отцепилась, так как металлокомпозитный сплав — это ни разу не мягко и не податливо. К чести псины, она не сплоховала и сразу же увернулась от последовавшего рубящего удара.

Остальные соратники по людоедскому промыслу пытались грызть мои бронированные сапоги, пробовали повиснуть на спине, бросались в отчаянный таран, призванный уронить меня в более удобную для них позицию, но я стоял и активно работал щитом и палашом.

— Не на того напали, сучьи дети! — сообщил я псинам.

В воздухе запахло свежей кровью и выпущенной собачьей требухой. Как-то в своём селе натыкался на задавленного Бобика — пахло от него, примерно, так же. Правда, там уже мухи вовсю летали, откладывая личинки в выпущенные кишки…

Я убил уже четверых псов, но вожак держался позади и в отдалении.

Наконец, когда я зверски зарезал пятого собакена, вожак рыкнул и оставшиеся трое резко прыснули врассыпную. Поле боя осталось за мной, как и трофеи.

«Нет, на собачатину я, в ближайшее время, переходить не собираюсь», — подумал я, вытирая палаш ветошью. — «Нахрен такие трофеи».

Проверяю экипировку, особое внимание уделив рюкзаку, который пусть и из очень прочной ткани, с запрессованным в полиэтилен кевларом, но не неуязвимый. Всё оказалось в порядке, поэтому я поправил экипировку и продолжил свой неправедный путь, нацеленный на убийство себе подобных.

Вообще-то, если с морализаторской точки зрения, я поступаю неправильно. Неважно, что сделали или не сделали те ребята, которых я скоро начну кошмарить, важнее то, что я получу материальные ценности за то, что они умрут от моих, фигурально выражаясь, по локоть окровавленных рук.

Но мне уже почти всё равно. «Почти», потому что я, всё же, до сих пор обдумываю этот вопрос.

Дальше шёл по чистому полю, вдоль заградительной лесопосадки. Форсировал реку, имеющую ширину метра полтора, после чего вошёл в небольшую рощу, имеющую длину максимум полкилометра.

А ведь такие вот рощи — отличное место для защиты от миномётов. Часть мин неизбежно сработает в кронах, что уже неплохо, так ещё и корректировка стрельбы с дронов даст мало результатов.

В мои времена, когда я служил срочку, никакими дронами и не пахло. Авиаразведка — это рискованное занятие, ведь у вероятного противника всё просто отлично с ПВО, поэтому риск, как правило, неприемлем. Поэтому доступна только разведка посуху, неточная, противоречивая, в зависимости от компетенции разведчиков. Если разведчики хорошие, то разведданные тоже будут хорошими, а если плохие…

С появлением дронов же воздушная корректировка превращается в рутинную бытность, ведь даже если снесут какой-то китайский дрон, ничего страшного — новый стоит очень дёшево.

«Это несколько меняет характер войны…» — подумал я. — «Но не думаю, что дроны могут стать чем-то, что изменит игру».

Американцы, как немцы когда-то, любят военные ноу-хау, которые точно «изменят игру», даже термин придумали — «game-changer», но правда такова, что это должно быть нечто концептуально новое.

«Например, как линейная тактика короля Густава II Адольфа, который не автор, но активный пользователь этой тактики — это настоящий game-changer», — подумал я. — «На начальном этапе Тридцатилетней войны, пока никто не знал, что происходит, швед ломал лица имперским войскам только в путь. Но когда тактику переняли, даже немножко усовершенствовали, независимо от шведов, у короля Густава II всё сразу стало не так уж и радужно».

В этом и состоит основная проблема всех этих пресловутых «game-changer» — не получится слишком долго пользоваться преимуществами ноу-хау, ведь на противоположной стороне стоят совсем не клинические идиоты, поэтому переймут, позаимствуют, сколько надо, столько переймут и позаимствуют, а потом всё вернётся на круги своя.

«В войне всё решает экономика, а не вундерваффе», — пришёл я к закономерному выводу. — «У кого экономика мощнее, тот и победит».

Так было и с СССР — стоило экономике страны основательно встать на военные рельсы, как немцы тут же посыпались. Это произошло примерно в 1943 году. Да, они отчаянно сопротивлялись, но СССР упорно и непреклонно душил их, поэтому всё это сопротивление лишь оттянуло неизбежный финал. Нельзя начисто отметать случайные факторы, географию, политику и так далее, но, по сухим цифрам, Третий Рейх был слабее СССР экономически и должен был проиграть. Так и получилось.

У нас тоже, всё, как и прежде, завязано на экономику. Просто масштаб сильно уменьшился, но принципы остались те же самые. Бабуля всё это понимает гораздо лучше, чем я, поэтому у неё в Коммуне постепенно возрождаются производства, разыскиваются ценные специалисты и формируются запасы. Суперы — это тоже, наверное, своего рода «game-changer», только их наличие у всех сторон начисто нивелирует это преимущество.

Добрался, согласно карте, до Малых Горок.

Шёл я лесом, с форсированием реки Стрелка, поэтому к Малым Горкам вышел тоже по лесной части.

Уже ночь, что идеально для всяких тёмных дел, поэтому я включил тепловизор на максимальную чувствительность и тихо пошёл к деревне.

Посреди селения возвышалась самодельная вышка, на которой стоял станковый пулемёт, модель которого отсюда не отличить, а также висел выключенный прожектор. Надо будет, они включат его и постараются высветить нарушителя спокойствия. Высота охранной башни — метров тридцать — прямо капитальное сооружение.

Группу из одиннадцати домов опоясывала стена, которая практически полностью закрывала периметр, но имела недостроенный участок на южной стороне. Впрочем, на южной стороне установлены самодельные противотанковые ежи, щедро опутанные колючей проволокой. А перед этими ежами установлены столбы с колючей режущей ленточной спиралью, отличающейся от колючей проволоки тем, что наносит более тяжёлые ранения и крепче цепляет свою жертву, пусть и менее склонна наматываться на конечности. Против зомби эта особенность колючей режущей спирали, скорее, в минус, нежели в плюс. Боли они не чувствуют, кровотечениями их не убить, поэтому колючка против них срабатывает только как средство удержания.

В общем, капитально обложились эти ребята. Живут они, как я понимаю, в трёхэтажном здании гостиницы, где горит свет и откуда доносятся музыка и громкие голоса. Празднуют что-то, как я полагаю.

«Невежливо столь бестактно врываться на этот праздник жизни, развернувшийся посреди повсеместного торжества смерти», — подумал я, фиксируя положение людей во дворе. — «Но такова моя работа».

Часовые у них есть — двое на охранной вышке, ещё минимум две группы по трое патрулируют периметр, поэтому я не могу сказать, что они халатно относятся к собственной безопасности. Если бы это были простые люди, я бы просто проник внутрь и начал их убивать, они бы ничего не смогли с этим поделать, но среди них точно есть суперы, что всё серьёзно осложняет.

Впрочем, времени у меня много, поэтому начну с малого.

Достаю из рюкзака самодельные сошки, занимаю позицию на большом валуне, прельстившим меня ровной поверхностью, после чего начинаю выцеливать часовых на башне.

Сто тридцать метров — это сильно меньше дальности прямого выстрела из АК-74.

Выделяю для шлема две цели, после чего навожу на нихавтомат. Две короткие очереди, паузы перед которыми были весьма условными, после чего я фиксирую поражение левого часового и полный игнор попаданий от правого. Левый, как я понимаю, не озаботился личным оберегом, а вот правый оказался более предусмотрительным, поэтому и выжил. Но это дело поправимое.

Пусть выживший часовой и рухнул на пол своей будки, но у меня большие сомнения, что стенки этой будки изготовлены из вибраниума или адамантия, поэтому смело отправляю в примерное местоположение часового весь магазин.

Быстро перезаряжаюсь и жду хоть какой-то реакции от публики.

Реакция последовала в виде испуганных воплей, ругани и перебранки, а также в резком выключении света в гостинице. Зачем, почему, а главное, нахрена — непонятно. Наверное, любят, когда вокруг возникает ещё больше суеты…

Включился прожектор, но я быстро дал короткую очередь, и он погас навсегда.

Часовой, переживший всё, что на него обрушила эта тёмная ночь, собрался духом и вскочил, чтобы прикончить меня из пулемёта.

Я ждал этого, поэтому не стал экономить и отправил в часового весь магазин. Пусть у меня и были надёжные сошки, удерживать под контролем лягающийся автомат было тяжеловато. Даже несмотря на мои усилия по контролю отдачи, шлем доложил мне, что большую часть пуль я отправил в никуда, но мне и не надо попасть всеми пулями. Меньшая часть достигла адресата и забрызгала так и не взятый пулемёт горячей кровью. Часовой рухнул безвольной марионеткой, а я быстро снял сошки, повесил автомат на ремень и скрылся в лесу.

— О’р́евуар́, — бросил я через плечо. — До встр́ечи завтр́а ночью, голубки…

Примечания:

1 — Лё шьен — от фр. le chien — собака

2 — Ля шат — от фр. la chatte — кошка.

3 — Часовая позиция — это относительная позиция объекта от условного центра, с применением числового обозначения с циферблата. Если объект спереди, то обозначают его «12 часов», если сзади, то «6 часов», если ровно справа — «3 часа», если ровно слева — «9 часов», если спереди и справа — «2 часа». Преимущество этой системы в том, что она интуитивно понятна, привыкать к ней как делать нефиг, а ещё это быстрее, чем говорить «ориентир — дерево у каменного колодца, чуть правее от колодца, нет, отставить, чуть правее от дерева, метрах в семи-восьми от него, не больше». Просто говоришь: «человек, 11 часов, стоит» — быстро и просто.

Глава двадцать пятая. Холодный шепот ночи

/2 июня 2022 года, Ленинградская область, Ломоносовский район, с. Малые Горки/

По темноте меня искать они не полезли, дураков не нашлось, поэтому я задержался неподалёку от их логова и установил растяжку на одном из деревьев. Я специально наследил, якобы действительно иду в направлении Яльгелево, поэтому эти ребята не минуют растяжки.

Как только они её коснутся, висящая на ветке граната мгновенно лишится предохранительной скобы, три-четыре секунды и всё. Можно ложиться, можно укрыться непонятно где, но взрыв будет воздушным, что означает существенный разлёт осколков. В армии учили, что надо убыть на дистанцию не менее сорока метров, чтобы гарантированно не схлопотать осколок от РГД-5.

Вообще, разлёт осколков — это дело такое… Гарантированное убойное действие любой осколочно-фугасной гранаты составляет не более 2–3 метров, а дальше в дело вступает великий рандом, который может обеспечить или не обеспечить осколки именно в твоём направлении. Заранее таких гарантий никто дать не может, убойные осколки могут пролетать до тридцати метров, поэтому дальше всё зависит от личной удачи или неудачи. С Ф-1 дела обстоят похуже, ведь осколков она даёт больше, поэтому риск схлопотать себе неприятный чугун в мягкие ткани существенно выше.

Естественно, я не рассчитываю, что убью кого-то этой гранатой, но если убью — уже большой плюс. А если не заметят и случайно обойдут, сниму её и использую по прямому назначению.

А так, я ушёл от места преступления на жалкие три километра, правда, глубоко в местный лесок. В современных реалиях им придётся искать меня весь день, с факелами. Возможности тщательно прочесать лес у них точно нет, поэтому они вынуждены будут проглотить мою грубую выходку, чтобы ночью всё повторилось ещё раз.

Чтобы было комфортно отдыхать, я занял местную достопримечательность — железобетонную огневую точку № 5. Нашёл её по офлайн-карте, которую смастерили неизвестные ребята из Питера — теперь приложение карты весит целых двенадцать гигабайт, зато в любой момент доступна вся европейская часть России, в мельчайших подробностях. Пока был в Питере, она мне была без надобности, а сейчас пригодилась.

В бетонном здании было сыровато, на мой взгляд, но всё же лучше, чем в сыром лесу. Как минимум, на голову не моросит противный дождик.

Пока не шёл сон, я поболтал по телефону с Шув, которая очень переживает за меня и очень интересуется, когда же я вернусь. Потом переговорил с бабулей, описав ей нынешнюю ситуацию: в ответ она сказала, что они уже собирались отправлять за мной лодку, но раз так, то выходит даже лучше. Ещё её, судя по тону, обрадовала новость, что я сейчас зарабатываю зерно для Коммуны. Пусть жалкие крохи, которые ни на что не повлияют, но лучше, чем ничего.

После этого поотвечал на комменты на своём канале, а потом меня сморило и я уснул.

Проснулся от хлопка запала установленной на входе растяжки, уже начал подрываться и щупать автомат, но автомата не было, я подался за палашом, но и его не было. Ощупал пояс — кинжала тоже нет, как и брони, и даже одежды. И тут из дверного проёма на меня бросился Леонид…

Очнулся ото сна с выхваченным кинжалом Рагнара. Вокруг была вечерняя тишина, дождь всё не переставал, наоборот, даже усилился, а может, это уже новый дождь.

«Кошмар», — подумал я, приподнимаясь и рассматривая окрестности через амбразуру ЖБОТа.

Вокруг умиротворяющая тишина, поэтому я решил, что надо перекусить. Поставил банку тушёнки на портативную газовую горелку, заодно вскипятил стакан воды для чая и распаковал три печеньки, которые полил вишнёвым повидлом.

Нехитрый ужин был готов и я не только набил желудок первоклассной тушёнкой, но ещё и чайку попил.

Через полчаса я уже выдвинулся в сторону Малых Горок.

Надо где-то часа два-три где-то потупить или заняться чем-то полезным.

Обошёл территорию моих целей по большой дуге, с разведывательными целями.

Попутно снял растяжку, которая так и не нашла свою благодарную аудиторию. Следов вокруг неё не обнаружено, поэтому можно утверждать, что эти ребята даже не стали пробовать найти меня.

Как я и думал, о серьёзном охвате территорий речи не идёт — они заняли небольшой участок, который в силах плотно контролировать, а остальное оставили на откуп зверью.

Зомби, что удивительно, я тут вижу очень нечасто. Видел лишь пару-тройку мертвецов, вяло бредущих куда-то, но зато часто попадаются гниющие трупы, которые даже псины не стали грызть. Видимо, крупные животные убивают одиночных мертвецов, но не едят их, по вполне понятным причинам. Хотя, надо помнить, что я лично наблюдал, как трупы зомби объедали вороны, которых, видимо, не смущает состояние бесплатного мяса. У природы нашёлся свой способ утилизации бесхозной плоти.

Мы уже знаем, что зомби-вирус не вызывает зомбификации у диких и домашних животных, а также, из проведённых на лабораторных мышах опытах, точно знаем, что в мясе мышей этот вирус никаких изменений не вызывает. Животным на зомби-апокалипсис всё равно, у них другая проблема — мутации.

Пока думал, напоролся на коттеджный посёлок, большей частью сгоревший. Уцелевшие дома ограблены, стёкла в них выбиты, двери вынесены, а во дворах лежит вынесенная мебель — видимо, вынесли всё, но потом не стали брать.

Когда пересекал пшеничное поле, что располагалось к северу от коттеджей, уже почти стемнело. Солнце зашло за горизонт, облака окрасились в багровые тона, а это значит, что город засыпает и просыпается кровавый террор…

Прогулка позволила мне спокойно подумать и разведать окрестности, которые оказались пустыми и, на первый взгляд, безопасными. А вот если посмотреть на второй и третий взгляд, то безопасностью тут и не пахнет.

«Вот шёл я по полю, без коня, стая псов промчалась мимо меня. Если б был с конём, точно бы попал», — подумал я. — «Но без коня я собак не заинтересовал».

На самом деле, они просто не рискнули связываться со мной. Предыдущая стая себя переоценила, поэтому, большей частью, сдохла бесславно, а эти ребята — новички, только занявшие внезапно освободившуюся территорию, поэтому не стали сразу охреневать. Охренеют, конечно, но сейчас не тот момент. Сейчас надо освоиться, разобраться в системе сдержек и противовесов, существовавшей тут неопределённое время, понять, кто тут сверххищник, а кто выступает в качестве факультативного источника корма, после чего можно начинать осторожно щупать границы дозволенного…

Держа в голове, чисто на всякий случай, что где-то поблизости обретаются голодные собаки, смотрю на часы — 22:21, закат состоялся, примерно, двадцать минут назад.

Тьма окончательно окутала тревожно затихшую сельскую местность, а я вышел на новый стрелковый рубеж.

Я не могу сказать, что мой прошлый визит остался без последствий. Пока я мирно дрых в ЖБОТ № 5, стена вокруг их поселения была завершена, с нарушением всех правил строительства и с применением древесины. Дёшево, быстро, но не так эффективно, как остальная часть, возведённая из камня и бетона.

Скрытно добираюсь до северной части поселения, залегаю меж двух кустов и готовлю свой АК-74 к безудержной стрельбе, то есть устанавливаю его на самодельные сошки и замеряю дистанцию.

На вышке, как и положено, находятся двое, но их оснастили бронежилетами, касками и приборами ночного видения. Даже если не убью кого-то сразу, то мне даже выгодны тяжелораненые в их рядах, а их ПНВ, скорее всего, какое-то китайское говно, выкопанное со дна складов. Это не поможет.

Ветер, атмосферное давление, температура — на такой дистанции это не имеет никакого смысла, поэтому я беру прицел куда-то в область головы тела за пулемётом и открываю огонь.

Кстати, от тактики заряжания трассирующих в конце магазина я отказался, по причине того, что сейчас важно не «палить» раньше времени свою позицию. Яркие зелёные трассеры, в количестве пяти штук подряд — это равносильно установке неоновой вывески над своей головой.

Вообще, я уже достаточно настрелялся, чтобы внимательно следить за расходом боекомплекта и все эти неоднозначные уловки, которых я наслушался и начитался от блогеров, попросту не нужны. Мой навык обращения с огнестрельным оружием неуклонно растёт, поэтому пора отказываться от подобных вещей.

Единственное о чём жалею — не могу использовать встроенный в шлем контроллер расхода патронов. У хай-тек французиков, как оказалось, каждый магазин был с датчиком расхода боеприпаса, поэтому в левом нижнем углу визора всегда висело меню с количеством патронов в магазине. Магазины АК ничем таким не снабдишь, поэтому остаётся полагаться лишь на свою память. А так бы удобно было…

Где-то пятнадцать пуль 5,45×39 «ПС», большей частью, застряли в личном обереге, но меньшей частью поразили грудь и лицо жертвы. Готов.

Перевожу прицел на его соседа, отстреливаю в него остаток магазина, после чего резко срываюсь с места и бегу за защитные посадки.

Результаты моей стрельбы непонятны, загадочны и полны тайн, но я надеюсь, что сумел достать поганца.

Пробегаю вдоль малого озера, исчезаю в густом кустарнике, бегу через лес и окончательно растворяюсь в окрестностях, будто и не было ничего.

Но было. И будет ещё.

Ночь темна и полна ужаса…

/3 июня 2022 года, Ленинградская область, Ломоносовский район, с. Малые Горки/

— О-о-о, никак яйца отр́осли? — тихо спрашиваю я, наблюдая за тем, как из восточных ворот поселения выходит отряд из десяти бойцов.

Значит, у них появился кто-то, сказавший, что хватит это терпеть. Они понимают, что я никуда не делся, буду доводить их каждую ночь, днём меня искать бессмысленно, ведь они не умеют, поэтому их единственный шанс — спровоцировать меня ночью.

Хотя, на самом деле, я не знаю, что сподвигло их шастать по темноте в поисках загадочного незнакомца, но думаю за них и пытаюсь логически обосновать их действия. Может, за этими действиями нет никакой логики, а лишь импульс.

Так или иначе, но они поставили на вышку одного бойца, нового, а сами пошли шарить в северной части, откуда я последний раз стрелял по ним.

Двигаюсь в южном направлении, через Ропщинское кладбище.

— Сука, выходи!!! — донеслось до меня воззвание одного из поисковиков. — Мы просто поговорим!!!

Сначала просто поговорим, а потом просто пристрелим, ага…

Новую стрелковую позицию я нашёл за очередной ветрозащитной посадкой. Замер показал, что тут сто тридцать два метра до вышки, что идеально.

Часовой приседает, время от времени, чтобы сбить возможный прицел, но это идиотизм, ведь он меня не видит и мне нетрудно будет подгадать момент сразу после этой случайной серии приседаний.

Перед тем, как подстрелить бедолагу, я вешаю на дерево гранату и оснащаю её чувствительной растяжкой, потому что даже не сомневаюсь, что они придут сюда сразу же, как я отстреляюсь.

Залегаю с автоматом, беру прицел на часового, жду, пока он не начнёт разминку. Разминаться он начал меньше, чем через минуту, дожидаюсь, пока он нарезвится, после чего отправляю в него длинную очередь на весь магазин.

Среагировать он не успел, ведь пули быстро перегрузили личный оберег, дав своим товаркам дорогу поближе к телу. В тепловизор было видно, что на подпирающем крышу столбе появилось горячее пятно, а это значит, что я распорол ему какой-то важный сосуд, раз столь существенно брызнуло. Даже если не срезало наповал, его соратникам потребуется время, чтобы забраться наверх и оказать ему первую помощь. Скорее всего, уже нежилец.

Вновь срываюсь с места и бегу. Но не подальше от вражеского отряда поисковиков, чтобы было бы интуитивно и понятно, а наоборот, действую контринтуитивно и бегу почти навстречу, под острым углом. При таком подходе есть шанс оказаться у них в тылу, когда они ищут тебя совсем не в том месте.

Поисковики сразу же зашумели, обежали поселение с северной стороны, упустив из виду меня, бегущего навстречу, но параллельным курсом. Тьма кругом, они сами шумят, как кони, поэтому услышать меня не могли.

— Стой, сука!!! — крикнул кто-то из них.

— Вы видите его⁈ — озадачился кто-то. — Где он⁈

Естественно, никого они не видели. Ночь облачная, время за полуночь, а Луна не светит. Фонари их высвечивают только небольшие области перед ними, поэтому лишь демаскируют их самих.

Зато я вижу их отлично. Следую за ними по пятам, отслеживая каждый их торопливый шаг.

Место стрельбы они нашли быстро, гильзы я не прибирал и они скоро отчётливо заблестят в свете фонарей, а затем настанет самый важный момент этой замечательной ночи.

Кто-то из этих шумных поисковиков зацепил прозрачную рыболовную леску на пятнадцать килограмм, раздался хлопок капсюля-замедлителя: три, два, один…

Взрыв гранаты произошёл на самой нижней ветке дерева, где-то в двух с половиной метрах от земли, инициатор взрыва за это время прошёл метра четыре, причём даже успел лечь, прикрыв голову руками. А вот остальные среагировали не так уж и хорошо — один вообще просто остался стоять под гранатой.

Я, практически в момент взрыва, открыл огонь в спины бедолаг, и без того сильно пострадавших от осколков.

Параллельно с неприцельным огнём, сокращаю дистанцию, чтобы перейти в более выгодный мне ближний бой.

Один из раненых поисковиков взмахнул рукой и бросил куда-то вправо настоящую молнию, которая врезалась в дерево на своём пути.

Перевожу огонь на недобитого супера и пропарываю ему живот и грудь серией из пяти попаданий. Вот, будет мне уроком — личные обереги очень легко снести грамотно брошенной гранатой. Если осколки будут соответствовать скорости и массе улавливаемых оберегом снарядов, конечно же.

— Я сдаюсь! — очухался один из поисковиков. — Я сда…

— Тебе жер́твую, Стикс.

Кинжал Рагнара пробил ему глотку.

— Тебе жер́твую, Бия.

Сближаюсь с вооружённым двухстволкой типом в камуфляжной форме и тактикульной разгрузке, бью прикладом своего АК в череп, после чего насаживаю грудью на кинжал.

Следующая жертва пыталась уползти в кусты, но ранения плеч и головы слишком сильны, чтобы можно было рассчитывать на выживание.

— Тебе жер́твую, Ника.

Забиваю свою жертву прикладом.

Не получившие свою порцию осколков поисковики уже бежали, кто куда, лишь бы подальше от места кровавой расправы.

Поле боя осталось за мной, поэтому я посчитал, что трофеи тоже мои.

Стаскиваю тела поближе, собираю оружие — одна двухстволка, два АКС-74У, один импортный помповик, а также один Пистолет Ярыгина, более известный как «Грач».

Убитый гранатой бедолага оказался супером, если судить по его рукам, имевшим металлические лезвия, вживлённые прямо в плоть. Вероятно, это был какой-то Росомаха местного розлива, потому что видно, что без возможности выдвижения эти штыки не имеют никакой ценности.

Вскидываю автомат и даю несколько очередей в кусты. Не собираюсь убивать никого — это нужно на случай, если кто-то из беглецов сумеет взять яйца в кулак и решится вернуться к брошенным товарищам.

Тащить на себе пять рюкзаков — это слишком, поэтому начинаю потрошить их прямо на месте. Коробки с патронами — это забираем обязательно. Бутылка водки — нахрен не сдалась. Запечатанный блок сигарет — ну, тут грех не взять. Пластиковый пенал непонятного назначения — вот тут хрен его знает. Открываю его и вижу, что этот затейник хранил так сферы сверхспособностей. Забираем.

В рюкзаках были, в основном, боеприпасы к АКС-74У, к Ярыгину ещё пара пачек 9×19 миллиметров, у кого-то лежала запасная одежда, перевязочные комплекты, даже аптечка нашлась. Но ни грамма еды, кроме бутылки водки.

— Вот пютан, совсем обо мне не заботятся… — пробурчал я, отталкивая последний рюкзак пинком. — Ну, хотя бы ор́ужие и патр́оны…

Закидываю оружие на плечо и убываю подальше.

/4 июня 2022 года, Ленинградская область, Ломоносовский район, с. Малые Горки/

— И опять за стар́ое… — вышел я на стрелковый рубеж.

Теперь у меня много боеприпасов, мои ночные друзья подогнали, поэтому я могу заниматься этим ещё очень долго.

— Эй, стрелок!!! — крикнул кто-то со стены. — Ты ведь уже здесь⁈ Солнце зашло, поэтому я знаю, что ты уже здесь!!! Чего тебе от нас надо⁈

Игнорирую эту тираду, знаменующую собой одну из стадий восприятия смерти, внимательно глядя на якобы пустую вышку с пулемётом.

«Сейчас же должен начаться торг, да?» — спросил я себя. — «Позавчера было отрицание, они игнорировали моё существование, гнев был вчера, когда они попытались найти меня посреди ночи, а теперь они будут пытаться торговаться».

До стадии принятия смерти я доводить не хочу, ведь мне будет выгоднее, если все они умрут на стадии депрессии.

— У нас твоя баба, да⁈ — продолжал орать переговорщик. — Мы отдадим тебе её! Надо было просто сказать!

М-хм, интересненько. Нет, на самом деле, мне всё равно, но любопытно, что за баб они там держат.

— Назови имя — я освобожу её! — выкрикнул переговорщик. — Да хоть всех забирай! Но оставь нас в покое!

Никаких имён я называть не стал и вообще не выдал себя никак, я же не дурак. Весь этот разговор — это просто слова. На вышке, я уверен в этом на 90%, кто-то лежит. Может, мне показалось, но я видел там что-то тёплое, промелькнувшее на миг. Вероятно, это тело лежит там весь день, скорее всего, в тяжёлой броне, чтобы не убили сразу, с готовностью встать за пулемёт и покончить со мной одной длинной очередью.

Я уже давно мог разбить этот пулемёт парой-тройкой попаданий в ствольную коробку, но кто же тогда полезет на вышку? Да и пулемёт этот я хочу присвоить, потому что в хозяйстве лишним не будет.

«Времени у меня много, а вот у вас его мало», — подумал я. — «Хотя, по дню, надо сходить, поискать чего-нибудь съестного».

— Мы хотим договориться! — продолжил переговорщик. — И мы уже идём тебе навстречу! Володя, выпускай!

Скрипнули ворота и из них буквально вытолкнули потрёпанную и побитую девушку лет семнадцати. Видимо, они пытались узнать у неё и у остальных, кто мог явиться по душу гостеприимных хозяев Малых Горок, но не добились ничего.

— Забери её и уходи! — почти требовательно выкрикнул невидимый переговорщик. — Мы тебе ничего не сделали, мужик! А ты положил кучу наших — ни за что! Забери её и делай с ней, что захочешь! Думаю, это выгодная сделка, да⁈

Девушка попыталась вернуться за стену, но врата уже были закрыты. Она стала стучать по ним и орать что-то неразборчивое и отчаянное. Но теперь уже не такие гостеприимные хозяева были глухи к её мольбам.

— Вали №%~уй, Марго! — приказал ей переговорщик. — Если я №%~дел тут напрасно и этого чела здесь нет, то передай ему мои слова, если встретишь по пути, ха-ха! Вали, я сказал!

— Пошёл ты, мудак! — крикнула ему девушка.

— Ты не заговаривайся, Маргоша! — предостерёг её переговорщик. — Мне может вновь понравиться твоя строптивость, и я снова захочу видеть тебя на своём члене!

Девушка отпрянула от ворот, тяжело вздохнула и медленно побрела во тьму.

Повисла тишина, прерываемая шарканьем рваной обуви. Я лежал неподвижно, внимательно следя за вышкой, а Марго медленно шаркала в неизвестность.

— А-а-ай! — вдруг вскрикнула девушка. — Тут кто-то есть! Это он!!! Помогите!!!

Я глянул на неё, но она лишь легла под куст и замерла, дыша часто и испуганно. И нет возле неё никого. А-а-а, я понял…

— А-а-а! Не убивай! — продолжила играть шоу Маргарита. — Они там! Они это спланировали! Не убивай! Пожалуйста!

— Давай! — азартно скомандовал переговорщик.

Раздалось три хлопка и в небо взметнулись три осветительные ракеты.

Хитрый подлец, действительно, облачённый в тяжёлую броню, вскочил с пола вышки, и встал за пулемёт, сразу начав водить им, в поисках цели.

Какие же идиоты…

Прицеливаюсь в область груди пулемётчика и открываю огонь.

Тут видно, что ребята хорошо подготовились, повесили на пулемётчика хороший оберег, но его оказалось недостаточно, чтобы удержать двадцать-тридцать пуль. Последние выстрелы с искрами ударили по шлему, а затем пулемётчик опал, как осенний лист в конце ноября. Медленно и печально.

Что-то я даже сразу не припомню общевойсковых шлемов, которые уверенно держат пулю из АК-74. Вроде как такие даже не делают, потому что основное назначение шлема — защита от низкоскоростных осколков, являющих собой основной поражающий фактор в зоне боевых действий. Пули, летящие в голову, как правило, имеют больший калибр, например, 7,62×54 миллиметра или 7,62×51 миллиметр, а от такого шлем не сконструируешь. То есть, сконструировать-то можно, но эта штука будет весить свыше двух с половиной килограмм, а шея человека может долго носить только нечто, не превышающее весом полтора килограмма. Но даже полуторакилограммовый шлем надо сначала потаскать примерно сутки, а потом уже говорить, легко ли это было, и нормально ли себя чувствует шея…

Осветительные ракеты создали вокруг поселения день, поэтому я сходу отступил за деревья, но успел заметить, что на стенах появились вооружённые мужики.

Надо выждать, пока ракеты прогорят, а потом попробовать «снять» кого-нибудь из них.

Ракеты падали всё ниже и ниже, парашютики не могут держать их в небе вечно, я прошёл метров на пятьдесят левее, насколько позволила полоса зелёных насаждений, а когда стало стремительно темнеть, вылез из-за куста, установил АК-74 на сошки и сразу же расстрелял какое-то тело с импортным автоматом.

«Ц-ц-ц, разнобой в калибрах — это нехорошо, нет, нехорошо…» — подумал я.

— Сука!!! — проревел переговорщик. — Отходим!!!

Вооружённые мужики соскочили со стены и скрылись в поселении, оставив тут только меня и Маргариту.

— Чито гр́ито, чито мар́галито… — пошёл я в направлении залёгшей в кустах девушки. — Ну, здр́авствуй, солнышко!

Глава двадцать шестая. Наемник

/4 июня 2022 года, Ленинградская область, Ломоносовский район, с. Яльгелево/

Мы засели на втором этаже некогда богатого коттеджа, принадлежавшего некоему упитанному и самовлюблённому дядечке, который повесил в гостиной собственный портрет в полный рост. Окна не выбиты, но коттедж точно грабили. Впрочем, тут есть кровати и запираемые двери, поэтому нормально, можно переночевать.

— Можешь помочь вытащить остальных? — спросила Маргарита.

Ростом она мне по плечо, субтильного телосложения. Волосы огненно-рыжие, что в природе встречается чрезвычайно редко, глаза зелёные, что вообще дичайшая редкость, нос маленький, губы тоже, взгляд какой-то наивный, но я, по собственному опыту, знаю, что это обманка — от людей с таким наивным взглядом всегда и надо ждать какого-то дерьма. Как говаривал Суворов: «Тот уже не хитрый, о ком все говорят, что он хитёр». Вот по этой не скажешь.

Хотя, я уже на практике убедился, что это особа до крайности хитрожопа и предприимчива — переговорщик купился на её весьма убедительный развод и начал облаву на меня, основываясь только на её воплях.

Одета в грязную серую футболку и потёртые джинсы, а на ногах импортные кроссовки, некогда белые.

В целом, она побитая, нос рассечён, синяк под левым глазом, руки в царапинах — били её как-то без затеи, но сильно.

— Это не входит в мои планы, — покачал я головой. — Но в мои планы входит уничтожение всех тех, кто засел в Малых Горках.

— Тогда зачем это тебе? — не поняла меня Маргарита. — Месть? Они забрали кого-то из твоих?

— Никакой мести, никаких чувств, только корыстный интерес, — улыбнулся я ей. — Мне обещали очень щедро заплатить за их убийство.

— Вот как, — хмыкнула Маргарита. — Значит, ты наёмник?

— Ты что, не знаешь, кто я такой? — удивился я.

— Неа, — покачала головой девушка.

— А вот так? — прикладываю к лицу маску Наполеона. — Теперь ты меня не узнаёшь?

— Эм-м… — нахмурилась Маргарита. — Нет.

— У тебя что, нет телефона? — удивился я, опуская маску.

— А где ты его зарядишь? — усмехнулась Маргарита.

— Понятно, — вздохнул я. — В Питере меня называют Маской, Психом в маске и так далее. Кое-где и кое-кем уважаемая личность, между прочим!

— Никогда не слышала, — заявила девушка. — Но твоё лицо кажется мне знакомым. Будто бы видела где-то раньше.

— Дмитрий Верещагин, — представился я.

— Маргарита Стрижова, — представилась она.

— Что, вообще обо мне не слышала? — ещё сильнее удивился я.

— А кто ты такой? — спросила Маргарита.

— Я актёр, — ответил я. — В театры не ходила, что ли?

— В ТЮЗ только, — поморщилась она. — И то, только потому, что из школы отправляли.

— А «Бес»? «Бес 2»? — спросил я.

— Это кино какое-то? — недоуменно посмотрела на меня Маргарита.

— Тебе сколько лет? — вздохнул я устало.

— Неделю назад исполнилось восемнадцать, — ответила девушка.

Обидно, конечно, что юный зритель совсем пропустил меня и мои работы мимо внимания.

— Как ты оказалась в руках этих недоумков? — поинтересовался я.

— Пыталась выжить, — пожала плечами Маргарита. — Получалось не очень, а потом меня поймали, когда я случайно залезла на их территорию…

— Как они тебя поймали вообще? — удивился я. — Они же кончи беспросветные!

— Может, мы лучше пойдём в безопасное место? — предложила она. — А то ночь…

— Со мной здесь безопасно, — отмахнулся я. — Так как они тебя поймали?

— Говорю же — попала на их территорию, — ответила Маргарита. — Пыталась бежать, они меня поймали.

— Что-то мне подсказывает, что ты врёшь, глядя в мои доверчивые глаза, — нахмурил я брови.

Маргарита ответила не сразу.

— Ладно, я пыталась спереть у них немного еды, — ответила она. — Залезла в тачку, на которой ездили их рейдеры, где меня и поймали.

— Сразу бы так, — усмехнулся я. — «Попала на их территорию», «пыталась бежать», ха-ха…

— Так ты будешь их убивать? — недовольно спросила Маргарита.

— Конечно, — подтвердил я. — Мне отлично заплатят за это, поэтому они обречены.

— А я тебе зачем? — спросила девушка.

— Да ты мне нахрен не всралась, если говорить откровенно, — пожал я плечами. — Просто жалко было бросать одну, посреди ночи. Тебе же точно было страшно.

— А ты, значит, никого не боишься? — спросила она с неким вызовом.

— Кое-кого боюсь, конечно, — не стал я врать. — Только здесь я не встречал никого из них.

— Ты же не местный, да? — поинтересовалась Маргарита.

— Я с Васильевского, — ответил я. — Здесь проездом. Можно сказать, что случайно оказался.

— Это же в городе! — воскликнула Маргарита.

— Прикинь, — усмехнулся я.

— Можешь забрать меня с собой? — спросила она.

— А с чего ты взяла, что там лучше? — поинтересовался я.

— Ну, ты же там не один живёшь, ведь так? — предположила она. — Это значит, что есть такие же, как ты, а ты адекватный.

— Я уже какие сутки досаждаю тем ребятам, убиваю их, мало-помалу, истощаю их нервы и порчу здоровье, и я — адекватный? — усмехнулся я.

— Ну, если ты продолжишь их убивать, то я тебе пулемётную ленту подержу, — ответила на это Маргарита.

— Вот пулемёт их… — мечтательно прикрыл я глаза. — Заберу. Обязательно. А ты тележку потащишь.

— Какую тележку? — не поняла Маргарита.

— Ту, в которой будут лежать трофейные оружие и боеприпасы, — усмехнулся я. — Сколько их, знаешь?

— Ну, нам нельзя шастать по территории без разрешения, — произнесла девушка. — Но я тут уже третью неделю, поэтому знаю, что их было не меньше тридцати. До того дня, как ты начал их убивать.

— М-хм… — задумался я. — Двоих в первую ночь, ещё двоих во вторую, одного в прошлую ночь, ещё пятерых тогда же, сегодня двоих… Минус двенадцать, получается.

— Говорили, что один потерялся и не вернулся, ну, из того отряда, что они отправили наружу, — сообщила Маргарита.

— Я ведь могу называть тебя Марго? — спросил я.

— Можешь, — кивнула она.

— Значит, дела у них плохи, — продолжил я размышлять. — Если их было около тридцати, то осталось где-то семнадцать. Неплохо я их покрошил, при этом почти не вступая в прямое боестолкновение. Что у них по суперам?

— Трое осталось, — с готовностью ответила Марго. — Троих ты убил, насколько я знаю. Один был сильным — молнии метал. На моих глазах сжёг одного мальчика, который уронил поднос…

— Сколько там невольных жителей гостиницы? — поинтересовался я.

— Одиннадцать, если меня не считать, — ответила девушка.

— Почему ты до сих пор не супер? — спросил я.

— А ты почему не супер? — усмехнулась она.

— Ты, случайно, не из Одессы? — поморщился я.

— Я из Витино, — ответила она. — С чего ты взял, что я из Одессы?

— Ох, забей, — отмахнулся я. — А ты с чего взяла, что я не супер?

— Ну, что-то не похож, — посмотрела она на меня недоуменно. — Суперы — они всегда с прибабахом. Извращенцы, как один, любят власть сильнее мамки, ну и ведут себя, как конченые.

— Это хорошо, что не похож, — усмехнулся я. — Но, к счастью или несчастью для тебя, я супер. И ещё какой.

Маргарита медленно отступила на шаг.

— Что, не очень хороший опыт общения с суперами? — поинтересовался я.

— Ты же сейчас не чокнешься и не начнёшь меня резать? — тихо спросила она.

— Ты долбанулась? — столь же тихо спросил я. — И нет, я тоже не из Одессы. Но повторю вопрос: ты долбанулась?

— Ты же супер, — произнесла Марго.

— И что? — приподнял я левую бровь в жесте сильнейшего недоумения.

Хотя я понимаю, чего это она, но хочется услышать.

— Нет, я не долбанулась, но вы, суперы, все конченые, — призналась Марго. — А ты был не очень похож на них.

— А как, по-твоему, я валю всех этих ушлёпков? — спросил я, после чего надел шлем и включил тепловизор.

Да, я охренительный пауэр рейнджер, гроза района, но о мерах предосторожности забывать нельзя.

— Я подумала, что ты из спецназа, — пожала плечами девушка. — Ходят слухи, что где-то бродит один спецназовец, который мочит всех, кто переходит ему дорогу. Я подумала, что это ты. А ты всего лишь супер.

— Да, не отрицаю, многие суперы слетают с катушек, — вздохнул я, увеличив оптическое приближение. — Но я не такой. Они все такие, а я не такой. Хотя, нахрена я перед тобой тут распинаюсь? Не хочешь идти со мной — не иди. Если тебя сожрут псы, которые держатся от нас на расстоянии не более пятисот метров, громко плакать не буду. Буду делать это тихо, пустив скупую мужскую слезу, а может и две.

— Собаки? — насторожилась Марго и заозиралась по сторонам.

— Девять штук, — ответил я.

— Как ты их видишь? — спросила она обеспокоенно.

— У каждого есть свои секреты, — не стал я отвечать. — Главное — надо идти. Пёсики идут за нами с самих Малых Горок. Видимо, почуяли запах крови, но через стены до халявы не добраться, а кушать охота. Вот и выследили нас. Оружием пользоваться умеешь?

— Не умею, — ответила она.

— Как ты выживала всё это время? — снова удивился я. — Только правду. Ложь я почувствую.

— Ну, я почти всегда была с группами, — ответила она. — Но последнюю мою группу…

У меня есть особое чутьё на слишком прохладные истории, и это была одна из них.

— Брехня, — покачал я головой. — Ты до сих пор не поняла, что я чувствую, когда мне врут? Ещё один раз и я оставлю тебя здесь.

— Ладно-ладно! — вскинула руки. — Я торговала собой, чтобы держаться крутых мужиков, вроде тебя. Но с последним у меня возник разлад, потому что я спёрла у него немного патронов.

— Сразу бы так, — усмехнулся я. — Но помни: ещё одна ложь — и всё.

— Поняла, буду помнить, — поморщилась Марго.

— И если попробуешь спереть у меня что-то, просто изгнанием из моего элитного круга общения не отделаешься, — предупредил я её. — Никакой лжи и никакого воровства.

— Хорошо, — кивнула она.

— Что-то похоже, что ты снова мне врёшь… — покачал я головой.

— Да клянусь я! — воскликнула Марго. — Ты меня спас, я буду тебе благодарна! Если хочешь, то…

— Меня вчерашние малолетки не интересуют, — поморщился я. — Ещё одно правило, кстати. Не пытайся даже думать в этом направлении. Твои жалкие потуги будут вызывать у меня лишь смех.

Ещё не хватало стать одним из её «крутых мужиков». Непонятно, что за инфекции в ней сейчас водятся, но это даже не основной фактор.

Впрочем, как я могу её винить? Каждый выживает, как может. Кто-то становится безжалостным ублюдком, как я, а кто-то приспосабливается к новым социальным взаимоотношениям. Сколько девушек умерло, не сумев приспособиться? А эта вот приспособилась. Честь ей и хвала — протянет дольше, чем остальные.

Мне пришлось покинуть Васильевский, чтобы воочию узреть настоящий апокалипсис: тот, где слабые склоняются перед сильными, где женщины продают себя ради выживания, где нет электричества и воды, где банды всяких недоносков учреждают свои рабовладельческие квазигосударства, а люди даже не задумываются о завтрашнем дне. У нас, оказывается, всё нормально, если сравнивать.

Нет, на других островах Питера всё это тоже есть, но я Васильевский толком никогда не покидал, не крутился в «элитных» кругах бригадников и прочих ублюдков, поэтому местные социальные рельефы для меня новы.

— Что дальше? — спросила Марго.

— Надо притащить тебя в Красное, — ответил я. — Там ты перекантуешься до тех пор, пока я не разберусь с теми ушлёпками. Кстати, как звать то тело, которое пыталось выйти со мной на контакт?

— Откликается на Мишу, — ответила девушка. — Он супер.

— Что за сверхспособность? — заинтересовался я.

— Звуковые сферы или что-то вроде того, — пожала плечами Марго. — Кидается ими, как шариками. Твоя броня против них не поможет.

— Так почему ты не приняла сферу? — спросил я.

— А они что, под ноги сыплются? — поморщилась она.

— В первые дни буквально так и было — произнёс я. — Где ты была в первые дни?

— Я со своим бывшим сидела дома, — пожала она плечами. — Потом пошли зомби, моего бывшего загрызли, я сбежала, прибилась к соседям, но среди них оказался укушенный, дядя Гена — он загрыз тётю Валю. Потом они, уже вдвоём, начали есть своих детей, а я сбежала. В лесу пряталась, потом вышла на каких-то охотников, с ними провела две недели, потом их замочил Пашка, мой новый парень…

— Короче, как говно в проруби болталась, — усмехнулся я. — Ну, тоже способ выживания.

— А сам-то? — обиделась Марго. — В городе, небось, полегче было, у вас там…

— Ты не знаешь, о чём говоришь, — перебил я её. — Я видел такое, во что вы, сельские, просто не поверите. Танки, полностью исчезающие под валом мертвецов. Я наблюдал, как крупнокалиберные снаряды рвут сотни зомби на части, но это вообще ни на что не влияет. Я своими глазами видел, как все улицы и переулки, куда ни посмотри, заполнялись мертвецами, а здания выглядели как островки, тонущие в этом мёртвом море.

— Но полиция, армия? — изумлённо приоткрыла она рот.

— Мы и были полицией и армией, — стукнул я себя ладонью по груди. — Я был в ополчении Питера, вместе с армейцами и полицией пытался спасти город, но проиграл, вместе с остальными. Я стоял на стенах Инженерного замка, который нужно было отстоять любой ценой, у нас были зенитки, гранатомёты и крупнокалиберные пулемёты, много компетентных бойцов, но зомби оказалось слишком много. Так что не болтай глупостей. У вас здесь было, как вы любите говорить, найсово. Если сравнивать с первым месяцем в Питере.

Марго промолчала. Лишь коротко кивнула, принимая мой аргумент.

— К счастью, очень многих гражданских удалось перевезти на Готланд, — произнёс я. — Там, как говорят, очень безопасно.

— Что за Готланд? — не поняла Марго.

— Большой остров в Балтийском море, примерно в сотне километров от Швеции, — ответил я. — Двойка твоему учителю географии.

— Там точно безопасно? — заинтересовалась она. — Без зомби и зверей?

— Я там не был, но армейцы говорят, что люди живут спокойно, — пожал я плечами.

— Бли-и-ин, я хочу на этот Готланд! — воскликнула Марго. — Можешь помочь мне попасть туда?

Такая детская непосредственность, аж умиляет.

— С какого рожна? — усмехнулся я.

— Ну… — девушка уже было хотела включать свои «женские чары», даже начала принимать особую позу, но опомнилась. — Эх, у меня нет ничего.

— Вот именно, — улыбнулся я. — Есть Коммуна на Васильевском — там тоже относительно спокойно, но придётся работать. Но придётся забыть свою хитрожопую приспособленческую тактику — там таких не любят. Или же я могу оставить тебя в Красном селе, там не особо безопасно, но тоже можно жить. Зато там точно можно стать шлюхой, чтобы раздвигать ноги и получать за это патроны.

— Нет, я лучше пойду с тобой на Васильевский, — решила Марго.

Не знаю, будут ли рады жители Коммуны, что я привёл к ним столь хитрожопое создание, обладающее весьма гибкой моралью, но мне плевать. Притащить её на Васильевский будет не очень трудно и только поэтому я решил, что не буду оставлять её в Красном Селе.

— Как знаешь, — пожал я плечами. — Мне всё равно.

— С чего ты взял, что мне нравилось продавать себя? — спросила она.

— Ты так легко предлагаешь себя, что я подумал, что тебе это в кайф, — усмехнулся я. — Но если это лишь один из необходимых инструментов выживания, то в Коммуне он тебе не понадобится.

— Хочется верить…

— Сиди тихо, — сказал я, услышав посторонний шум снаружи.

Надеваю шлем и включаю тепловизор. Пёсики шастают вокруг коттеджа, вынюхивают следы и поглядывают на здание. Теряют терпение, сукины дети.

Ничего, если полезут, я выйду к ним и разберусь окончательно. А то уже притомили следовать за нами.

— Что там? — забеспокоилась Марго.

— Собаки, — ответил я и снял со спины рюкзак. — Расслабься, они не особо опасны, если не выходить наружу.

Пришлось потратить две последние консервы с тушёнкой, хотя я рассчитывал, что еды у меня будет на два дня. На самом деле, одна консерва в сутки — это преступно мало для моего юного организма, но я всерьёз рассчитываю, что всласть отожрусь уже потом, стоя над трупами тех мудаков, что засели в Малых Горках. Впрочем, планы всё равно изменились, поэтому пополню запасы в Красном, а уже потом вернусь к мудакам, чтобы грохнуть их и забрать то, что давно уже заслужил — еду, оружие, патроны и сферы.

— Ложись спать, — велел я Марго после ужина. — С утра у нас намечено путешествие в Красное.

/5 июня 2022 года, Ленинградская область, Санкт-Петербург, с. Красное Село/

— Тут у вас побудет, ага? — спросил я у Петра. — Я, как закончу начатое, вернусь за ней и за наградой.

— Хорошо, — кивнул глава поселения. — Оплати её постой и проблем не будет.

— Отлично, — улыбнулся я. — Но если будут какие-то проблемы — будет очень плохо. Всем.

— Уверяю тебя, — вздохнул Пётр. — К ней и пальцем никто не притронется.

— А ты не охреневай, поняла меня? — повернулся я к Марго.

— Да поняла, поняла… — пробурчала она.

— Работа, кстати, выполнена чуть больше, чем наполовину, — вновь вернулся я к разговору с Петром. — Уже можно было бы заканчивать, они больше не проблема. Не в ближайшие несколько месяцев точно. Но я привык доводить дело до конца, поэтому разберусь с ними за пару суток.

— Мы благодарны тебе за то, что ты делаешь, — произнёс Пётр.

— Работа — оплата, — усмехнулся я. — Какое здесь место для благодарности?

— Ты не обязан был вписываться за нас, — покачал он головой. — Всё-таки, зная, что мы ничего особенного против них не можем, ты всё равно пошёл на это. Хотя мог найти другой способ вернуться к своим.

— Через вас это сделать гораздо проще, — ответил я на это. — Зерно слегка увеличит мои очки в глазах Коммуны, ну и то, что я прямо жёстко утеплил наши взаимоотношения — это тоже, само по себе, неплохой бонус.

Время дикого беспредела когда-нибудь пройдёт, тогда настанет этап преимущественных деловых взаимоотношений, поэтому налаживать отношения между сообществами по интересам надо сильно заранее. Поэтому бабуля выходит на радиосвязь со всеми, кто готов к диалогу и договороспособен.

А я ведь не могу сказать, что сообщество Петра — это прям идеальныекандидаты в союзники Коммуне. На самом деле, бабуля всерьёз рассмотрит вариант союзнических взаимоотношений хоть с самим Сатаной, если это поможет надёжно решить продовольственный вопрос, но я почти уверен, что проблемы между общиной Петра и Коммуной, в будущем, практически неизбежны.

— Всё равно, спасибо тебе, — произнёс Пётр.

— Ладно, — махнул я рукой. — Обращайтесь.

— А теперь поцелуйтесь, — выдала «умопомрачительно острую» реплику Марго.

— Что я тебе говорил? — спросил я у неё.

— Не охреневать, — ответила она.

— А ты? — повернулся я к ней.

— Заохреневала, — вздохнула она. — Поняла. Буду держать язык за зубами.

— В данный момент, это лучшая тактика выживания, Маргоша, — изрёк я наставительно. — Держать язык за зубами.

— Поняла.

— Я в магазин, — сказал я и направился к выходу из клуба. — Устрой Марго.

Павел за прилавком отсутствовал, а вместо него была какая-то тощая женщина лет сорока, носящая на голове синий платок. Скорее всего, это его жена — Екатерина.

— Здрасьте, — поздоровался я. — Екатерина?

— Угадал, — кивнула она. — И тебе не хворать. Что-то купить хотел?

— Консервы не просроченные есть? — поинтересовался я. — Тушёнка или что-то вроде того.

— Есть, — вздохнула продавщица и вытащила из-под прилавка ящик. — Белорусская, отечественная, импортная?

— А какая есть? — усмехнулся я, подозревая подвох.

Товарное изобилие осталось в далёком прошлом, поэтому эти два месяца пережили только те наименования, какие были представлены в наибольшем числе.

— Отечественная, — ответила Екатерина. — Автоматный патрон за банку. 5,45×39.

— Дай шесть, — отщёлкал я на прилавок нужное количество патронов.

— Не порченные? — уточнила продавщица.

— С чего бы это мне таскать с собой порченные патроны? Я что, дурачок? — поинтересовался я.

— Мало ли, — пожала плечами Екатерина. — А ты не тот супер, который купил у Пашки тот странный щит?

— Тот самый, — подтвердил я.

— Тогда вопросов к патронам не имею, — сказала она.

Видимо, действительно, завоёвываю тут репутацию.

— Кстати, раз заговорили о патронах… — произнёс я и снял рюкзак. — Есть у меня тут несколько пачек…

Выкладываю на прилавок две пачки с трассирующими патронами. Честно взятый боем трофей, но неуместный. Слишком уж приметные штуки. Да и баллистические свойства у этих трассёров так себе, потому что в основании таких пуль находится пиротехнический состав, сгорание которого сильно влияет на полёт пули.

— Есть что-то эквивалентное? — спросил я. — Мне эти трассирующие вообще нахрен не сдались, карман тянут.

— Патрон на патрон хочешь поменять? — уточнила Екатерина.

— Есть бронебойные? — спросил я.

— Нет таких, — покачала головой продавщица. — Но могу отдать личный оберег необычного потенциала за две эти пачки. Полный.

— Сделка, — согласился я.

Проверил оберег — действительно, полный.

Нераспечатанные промасленные пачки с трассирующими патронами перекочевали под прилавок, а личный оберег сразу же повис у меня на шее. То, что мою броню не пробивают обычные пули, не значит, что я люблю получать в неё попадания…

Тушёнку в рюкзак, рюкзак на спину и в путь. Доделывать свою работу.

Глава двадцать седьмая. Штурмовик

/6 июня 2022 года, Ленинградская область, Ломоносовский район, с. Малые Горки/

Второй час ночи, но, как назло, небо безоблачное, поэтому Луна ярко светит и мне трудно подобраться к этим скотам. Да, трудно, но не невозможно.

Очень медленно подбираюсь к поселению с южной стороны Ропшинского кладбища, прямо очень-очень медленно, пользуясь прикрытием кустов, надгробий и прочих элементов местного ландшафта, выхожу на свою старую стрелковую позицию и внимательно рассматриваю стены и дозорную вышку.

Пулемётчика на ней не видно, но это не значит, что там сейчас никто не лежит. Это же работа мечты — всю ночь лежать на полу обдуваемой стылым ночным ветром вышки, ха-ха…

Наблюдателей не фиксирую, хотя эти ребята не тратили время зря и за прошедшие дни сварили над каждыми вратами по стальной башне. В качестве материала использовались конструкционные балки и тонкие плиты из листовой стали. Готов поспорить, что каждая стена башенки — это двухслойная конструкция с засыпанным внутрь песком.

В мои армейские времена мы строили башню для часового у КПП именно таким способом: стальная конструкция на стальных балках, снабжённая двухслойными стенками из трёхмиллиметровых Ст3, между которыми засыпался мелкий песок. Даже если пуля пройдёт откровенно пластилиновую сталь марки Ст3, песок остановит её, а даже если он спасует, перед сильно ослабленной пулей встанет ещё одна плита Ст3. Дёшево и сердито.

Вокруг царит напряжённая тишина, даже насекомые не стрекочут. Мои новые друзья ждут, напряжённо ждут, надеются, что сегодняшняя ночь пройдёт без последствий. Только вот я выспался вечером, поэтому сегодня ночью что-то будет…

Луна, зараза, светит, как проклятая, видимость превосходная, поэтому надо задуматься о том, как можно незаметно проникнуть на территорию поселения. Я-то надеялся, что они поставили кого-нибудь на вышку, чтобы я мог на халяву прикончить ещё кого-то.

Пришлось приблизиться на расстояние чуть меньше пятидесяти метров. В абсолютной тишине бесшумно это было сделать очень сложно, но я справился. Спрятался за ржавым трактором, некогда синим. Поленились убирать, сволочи, а ведь это перекрытие зоны обстрела прямо на подступе к стене.

Два часа наблюдения, до самой собачьей вахты, то есть до четырёх утра. Я ждал этого момента, потому что на собственной шкуре испытал, и не раз, как же тяжело держать глаза открытыми именно в это поганое время. Конечно, они могли синхронизировать свой режим дня специально под меня, чтобы встречать меня в бодрости, но что-то мне подсказывает, что они просто поставили ночной дозор, который ночью бдит, а с утра отсыпается.

«Опаньки», — услышал я какое-то движение за стеной.

Кто-то скрипнул дверью и вышел из здания.

— №%@ец он меня №%@бал… — изрёк кто-то прокуренным голосом. — Отстал бы уже…

— Не говори, — вздохнул его собеседник, обладающий каким-то нейтральным мужским голосом. — Походу, мы бабу его утащили. А то за просто так в одну носопырку целую бригаду журлить (1) же не будешь…

— Ради барухи? (2) — с сомнением спросил прокуренный голос.

— А есть другие варики? — хмыкнул второй голос.

— Ну, может, он из суперов? — предположил Прокуренный.

— Из золотой масти? — уточнил Нейтральный. — Что-то я не видал за ним ничего такого. Из волыны (3) же стреляет. Походу, это сапог (4) какой-то, возможно, тот спецназовец, что Бобика завалил. А говорил я, что просто так не отцепится, сука…

— Надо было в общаке (5) оставаться, — с сожалением вздохнул Прокуренный. — Там ведь баркас (6) готовый был…

У них есть лодка, а они её бросили⁈ Вот идиоты…

— Не, тут лучше, — не согласился Нейтральный.

— Сходи в подпол, посмотри на пацанов, — посоветовал ему Прокуренный.

— Всё одно, лучше, — не согласился Нейтральный. — Кто тебе даст столько податливых шкур за баркасом?

— Чуйка моя покоя не даёт… — произнёс Прокуренный. — Чую, добром не кончится… Не отстанет он от нас…

Это он охренеть, как прав.

— Стой! — звякнуло оружие.

— Это я, Веник! — сообщил визитёр чуть ли не фальцетом. — Мишаня всех собирает.

— Докурю только, — произнёс Прокуренный. — Кхэм-кхэм… Тьфу…

Если эти мудаки собираются в одном месте, то лучшего момента для проникновения на территорию просто не найти. Медленно кручу головой, проверяя стены на предмет наблюдателей, после чего столь же медленно поднимаюсь на ноги и иду к стене.

Собеседники уже ушли, я слышал их удаляющиеся шаги, но действовать я начал лишь когда всё окончательно стихло.

Маска Тесея позволяет проворачивать настоящие акробатические чудеса, поэтому ровная стена не стала для меня серьёзной преградой. Зацепившись за косую стальную балку, я быстро взобрался на стену и осмотрел внутреннее убранство.

Выглядело здесь всё говённо, как-то небрежно, что ли… Вроде прибрано, мусор не валяется, но, всё равно, прибрано как-то без огонька. Нахрена, например, телега стоит почти у входа? Зачем так много мусорных урн? Неужели нельзя было вставить новое окно взамен выбитого, а не только прибрать осколки?

Спускаюсь со стены и сразу же примыкаю к стене, потому что слышу какие-то шаги за зданием. Сплинтер Целл, Метал Гир Солид, Хитман — это весь мой опыт стелса, (7) поэтому я не уверен, что сумею не нашуметь раньше времени. Не на такой кинжальной дистанции…

Благодаря консультациям с Марго, я знаю, где и что здесь находится. Даже место их типичного собрания для меня не секрет — они собираются на втором этаже гостиницы, в конференц-зале.

Но сначала надо наведаться в арсенал, там постоянно сидит некий Тарзан, который когда-то давно был ранен и больше не мог выходить на рейды, но начал приносить пользу как завхоз. Не знаю, участвует ли он в собраниях, но запереть арсенал и не позволить моим оппонентам добраться до оружия — это маст-хэв.

Пробираюсь к гостинице, нахожу нужное окно, аккуратно смотрю внутрь и вижу, что за столом никого нет. Ну, ночь же. Смысл Тарзану не спать?

Марго «обслуживала» и его, поэтому знает, где он спит. А спит он недалеко от арсенала, в небольшом подсобном помещении.

Дверь в арсенал оказалась не заперта, я проник внутрь, сразу же заметил оружейную стойку, большей частью пустую — всего три автомата из десяти. Значит, остальные придётся забирать из холодных рук.

Подсобка была сразу за большим письменным столом. Вытаскиваю из подсумка маслёнку и поливаю петли двери моторным маслом. Жду чуть меньше минуты и осторожно открываю дверь. Может, она и так отлично смазана, но я не мог за это ручаться, поэтому перестраховался.

Дверь открылась без скрипа, поэтому я вошёл в подсобку и увидел крепко спящего Тарзана, уткнувшегося лицом в подушку.

— Тебе жертвую, Стикс… — шепнул я, нависнув над своей жертвой.

— А? — начал приподнимать голову Тарзан.

Кинжал Рагнара вошёл ему под левую лопатку, после чего испустил из себя капли воды реки Стикс. Предатель, как я понимаю.

Вода Стикс убила его мгновенно, он и ахнуть не успел.

Обыскиваю одежду, сложенную на стуле у кровати. Сфер и иных ценностей в личных вещах не нашлось, но так быть не должно. Скорее всего, праведно нажитое богатство находится где-то в этой комнате…

В шкафах ничего, кроме одежды и каких-то ящиков с инструментами, а вот под кроватью обнаружился некий кожаный чемодан. Я вытащил его и положил на спину Тарзана. Быстрый обыск показал, что в чемодане одежда и бытовые принадлежности, но под всем этим есть второе дно.

«Джекпот», — подумал я, ножом приоткрывая мешочек.

Название: Провидение

Тип: Магия ясновидения

Потенциал: эпический

Краткое описание: сложный тип магии, требующий от своего владельца высокого самоконтроля. Позволяет видеть все вариации своего будущего на 77 часов вперёд.

Внимание! Использование предмета оказывает предельное воздействие на психоэмоциональное состояние объекта. Будьте крайне осторожны.

ВСЕ вариации своего будущего на 77 часов вперёд? Да тут сразу же понятно, что эта сверхспособность быстро сорвёт крышу пользователю и откинет её на десятки километров. Я не удивлён, что Тарзан не стал применять её. Даже ему было понятно, что многие знания — это многие печали…

— Неловко обращаться к тебе, верный… — вдруг раздался голос Бии. — Но моя мамочка хочет, чтобы ты принёс ей эту сферу.

— Ты всё это время умела говорить через мою маску? — спросил я.

— Не всё время, — ответила Бия. — И это требует кое-какого приложения сил.

— А что мне будет за то, что я доставлю вам эту сферу? — поинтересовался я.

— С моей мамочкой поговоришь об этом, — ответила Бия. — Я больше не могу разговаривать с тобой, отнесись с пониманием, верный.

Эх…

Остальные сферы, в количестве двенадцати штук, были простого и необычного потенциала. Всякая ерунда вроде физического усиления, быстрого бега и так далее.

Ещё в чемоданчике обнаружился длинноствольный револьвер с гравировкой «King Cobra» и эмблемой в виде кобры, распустившей капюшон. Калибр —.357 Магнум, то есть мощный патрон с высоким останавливающим действием. Не ценитель револьверов, потому что предпочитаю более скорострельные решения, но этот револьвер, наверное, чего-то стоит, поэтому приберу его себе. К нему было два коробка с патронами, но не аутентичными, а от Тульского патронного завода.

Прячу револьвер в рюкзак, вместе с патронами.

В подсобке больше ничего полезного не нашлось, поэтому перехожу в кабинет Тарзана и ищу настоящее хранилище бандитских сокровищ. И это хранилище обнаруживается в смежной подсобке, где сразу в глаза бросается три РПГ-7, правда, без единого признака наличия выстрелов, две стойки с автоматами, а также…

— Мои сладенькие… — шепчу я, обнаружив армейские ящики с патронами 5,45×39 миллиметров.

Перетаскивать их куда-то, пока что, не имеет смысла, ведь ключи от хранилища теперь у меня — дверь стальная и без ключа придётся взламывать, а это займёт много времени.

Запираю хранилище, после чего иду на выход из гостиницы.

Меня останавливает шум во дворе.

— … не, сёдня чо-то не охота, — услышал я обрывок разговора. — Я ствол сдам и на боковую. Никуда не денутся, шкурки, ха-ха…

Этот клиент ко мне, надо принимать. Становлюсь у двери.

— Э, Тарзан! — вошёл внутрь какой-то тип в клетчатой рубашке и джинсах. — Я тут волыну сдать, ты не серчай, что бужу…

— Тебе жертвую, Бия.

Кинжал вошёл под левую лопатку жертве, в самое сердце. Этот, похоже, был ровным поцыком, потому что Стикс не почуяла за ним клятвопреступлений и предательств. То есть систематическое изнасилование рабынь, грабёж, убийства беззащитных — это приемлемо, лишь бы клятв не нарушал, да? Ну, правильно. Стикс — это богиня клятв, а не добра и справедливости…

Утаскиваю тело ещё живого неудачника в подсобку к Тарзану и аккуратно укладываю у кровати.

Одним движением заталкиваю тело под кровать и выхожу из подсобки.

На улице никого, поэтому выхожу и действую согласно плану. Надо обезглавить эту змею, поэтому моя цель сейчас должна подняться на третий этаж. Окна покоев Михаила выходят на восток, то есть, я прямо там, где нужен.

Прыжком забираюсь на стену и начинаю подъём. Второй этаж, третий. В номере Михаила темно, но кто-то есть. На кровати верёвками привязана какая-то голая баба, рот которой перетянут кляпом. Самого виновника торжества нет, поэтому я нахожу уместным проникнуть через балкон и устроить ему сюрприз.

Балконная дверь была заперта, но это не проблема. Кинжалом ломаю замок, после чего юркой тенью проникаю в номер, не забыв задвинуть шторы перед дверью.

Голая баба на кровати увидела меня и начала панически мычать.

— Т-с-с… — приложил я кинжал к шлему.

Но успокаиваться она никак не желала, поэтому я дал ей навершием кинжала по лбу. Кажется, перестарался? А, нет, дышит.

Встаю за ширмой у шкафа, мрачной и бронированной тенью. И жду. Мишаня, я думаю, не из тех ребят, которые стойко претерпевают невзгоды и тяготы наравне со своими подручными. Не сомневаюсь даже, что он припрётся в самое ближайшее время.

Кто-то подошёл к двери лишь через час, когда часы пробили полшестого. На улице давно светло, я подзадержался, но больше такого шанса не представится — если уйду, то эти мудаки обнаружат Тарзана и его подкроватного лежальца, после чего утроят бдительность. Надо кончать с ними сегодня.

Мишаня открыл дверь, вошёл и включил свет.

— Шлюшка моя шлюшка! — громко воскликнул он. — Чего, спишь, что ли? Ну, ладно…

Он сходу спустил штаны и запрыгнул на бессознательную бабу, начав пристраиваться к ней.

— Мне так даже больше нравится! — заявил он.

Судя по поведению, он неплохо так накатил.

Выхожу из-за ширмы и медленно приближаюсь к пыхтящему Мишане, который уже нащупал контакт и активно двигал тазом.

Без каких-либо прелюдий и возвышенных речей беру шею Мишани в захват и начинаю образцовый удушающий. Он и опомниться не успел, как начал терять сознание, ведь его сонная артерия была надёжно пережата. Чуть меньше двух десятков секунд и он обмяк.

Баба вновь очнулась, но это уже было не особо-то и важно. Заорать она не может — во рту кляп, освободиться тоже — без шуток связана по рукам и ногам. Но мычать и дёргаться ей это не мешает.

Отношу отрубленного Мишаню в ванную. Притаскиваю два стула, простыни, подушки с дивана и пару пледов. Ломаю стулья, рву простыни и пледы, после чего укладываю всё это в ванну. Следом закидываю туда супера, после чего достаю из рюкзака жестянку с жидкостью для розжига каминов. Да-да, именно это и задумал…

— Э-э-э… — издал Мишаня. — М-м-м, сука…

— Тебе жертвую, Аид! — провозгласил я и кинул в ванну зажжённую спичку.

В отличие от бензина, жидкость для розжига взялась мгновенно.

— А-а-а!!! — завопил Мишаня, охваченный пламенем.

Пламя почернело, от него повеяло чем-то потусторонним, возникла какая-то задержка, после чего вопящий супер начал быстро обращаться в прах.

— Сука! — выкрикнул я, когда осознал, что надо было обыскать эту паскуду.

К счастью, Аиду чужого было не надо, поэтому на дне ванны обнаружились амулет, кольцо, личный оберег и одна сфера.

Название: Жеребец

Тип: амулет потенции

Потенциал: необычный

Краткое описание: увеличивает потенцию и либидо носителя.

— Больной ты ублюдок… — произнёс я и положил артефакт в подсумок.

Название: Железная воля

Тип: магическое кольцо

Потенциал: необычный

Краткое описание: позволяет носителю легче справляться с приступами страха и паническими атаками.

Пустышка, нахрен не нужная никому, кроме всяких ссыкунов. Но можно выменять на что-то, поэтому берём.

Личный оберег был редкого потенциала, полный — самое оно.

Название: Великан

Тип: мутация

Потенциал: редкий

Краткое описание: мутация, преобразующая носителя в великана.

Внимание! Использование предмета оказывает повышенное воздействие на психоэмоциональное состояние объекта. Будьте очень осторожны.

Видимо, берёг для себя, но не судьба. Хотя я не представляю, чем надо думать, чтобы добровольно перестать быть человеком.

За дверью шум. Сгребаю всё и закидываю в подсумок, после чего берусь за свой верный АК-74.

Выхожу в комнату и слышу, как кто-то начинает выбивать дверь. Тут целиться особо-то и не надо…

Открываю шквальный огонь прямо через дверь.

Пули прошивают не самый дорогой ДСП и достают кого-то с той стороны. Секунды и магазин пустеет. Быстро перезаряжаюсь и продолжаю стрелять, но уже через стены, которые точно не несущие и являют собой гипсокартон, который никогда не отличался пулестойкостью.

Поводив стволом, я опустошил магазин, после чего отпустил АК-74, выхватил кинжал и бросился напролом.

Выбиваю изрешеченную дверь и оказываюсь в тесной компании охреневающих от происходящего людей, которые уже приготовили гранаты.

— Тебе жертвую, Перс!

Кинжал распарывает глотку телу с РГД-5 в руке.

— Тебе жертвую, Ника!

Кинжал впивается в подбородок тела с АКС-74У.

Один из идиотов, попытавшийся сбежать, роняет под ноги Ф-1, толчком от противоположной стены влетаю обратно в номер покойного Мишани и вижу, как стена разрывается от пулевых попаданий. Огонь и манёвр!

Отползаю к ванной и отцепляю от разгрузки свою РГД-5.

Ураганная стрельба в никуда продолжается непрерывно, они очень сильно хотят меня достать…

… так сильно, что не заметили уроненную соратником гранату. А тот идиот, видимо, и сам не понял, что сделал. Наверное, в его голове всё выглядело так, будто он закинул гранату в номер и побежал.

Громкий хлопок.

Известь с потолка осыпается по всей комнате.

Вынимаю предохранительную чеку, отпускаю рычаг и вижу, как запал хлопает слабым дымком. Три, два…

Бросаю гранату в дверной проём и сразу же рефлекторно прикрываю лицо рукой.

Снова громкий хлопок.

Вскакиваю и вновь бегу на тесный контакт.

Готовлюсь резать и колоть, но, как оказалось, уже некого.

Три израненных тела корчатся на пропитанном кровью ковролине.

— Тебе жертвую, Бия… Тебе жертвую, Стикс… Тебе жертвую, Ника…

Можно было и спалить их к чертям, то есть, к богам, но это ведь не суперы, поэтому чёрт с ними.

Если считать вместе с Мишаней, Тарзаном и тем подкроватным, за прошедшие три часа я прикончил десятерых. Их ещё много, примерно двадцать, но самого сильного их супера я уже убил.

Перезаряжаю АК и затаскиваю тела с оружием в номер. Голая баба, чудом избежавшая смерти от шальной пули, прожевала кляп и теперь бессвязно орёт что-то паническое и отчаянное.

— Заткни свой рот, падшая женщина! — приказал я ей. — Когда закончу я с разбойниками, приду и освобожу тебя!

Вновь выхожу в коридор и вижу двоих бандосов с автоматами, замерших у лестницы. Они что, не ожидали меня здесь увидеть?

Повисла неловкая пауза, которую я решил не нарушать, так как мне было интересно, что же они предпримут.

Но они стояли неподвижно, изумлённо глядя на меня, с приоткрытыми ртами, как бараны на врата с электроприводом. От гипсокартонной стены отвалился крупный кусок, я вскинул автомат, они вскинули автоматы, но стрельбу мы не начали. Меня забавляет эта ситуация, потому что я знаю, что пристрелить меня они не смогут в любом случае, а я, даже если на них личные обереги, в любой момент могу перерезать их, как свиней.

— Мужик, давай договоримся? — заговорил один из моих оппонентов.

Но нет, договариваться я с ними не буду, но мне интересно, что же они предпримут.

— Забирай всех баб, — продолжил мой оппонент, приняв моё молчание за заинтересованность в переговорах.

— Да, и волыны тоже забирай, — добавил второй участник нашего противостояния.

— Ты же Прокуренный! — воскликнул я, узнав голос. — Я слышал тебя!

— А? — не понял Прокуренный. — Чего?

— Да нет, ничего, — ответил я и открыл огонь.

Видимо, эти двое оказались не такими богатыми, как некоторые, поэтому личных оберегов на них не оказалось. Пули распороли их бренные тела и это не вызвало во мне абсолютно никаких эмоций. Даже удовлетворения от проделанной работы. Один из них успел сделать лишь пару выстрелов, а второй не успел даже этого.

Опускаю дымящий автомат и затаскиваю два окровавленных тела в номер, к их соратникам по стае.

Ещё два АК-74, в нормальном состоянии. Да так у меня соберётся неплохой личный арсенал!

Гостиница теперь полностью моя, а бывшие владельцы сейчас снаружи, думают, что же теперь делать.

Походил по другим номерам — почти в каждом из них женщины, но не привязанные, а просто лежащие на полу или спрятавшиеся под кроватями. Сейчас от них никакого толку. Да и потом тоже не особо много, если честно…

— Сидите в комнатах! — во всеуслышание приказал я. — Любая вышедшая считается мною врагом!

Спускаюсь по лестнице, прохожу через ресепшн и выглядываю во двор. А там пустота, но слышно, что где-то кто-то топчет землю. С рёвом запускается двигатель.

Мчусь в сторону источника звуков, но единственное, что вижу — как грузовик ГАЗ-66 выезжает через настежь открытые ворота.

— Я ещё не закончил с вами! — выкрикнул я и побежал вдогонку.

Но грузовик летит на максимальной скорости, а шестеро кузовных седоков начинают стрелять. Вскинул автомат и пострелял в них. Кажется, даже попал в одного, но грузовик резко свернул влево и исчез среди кустарников и деревьев.

— Вот сволочи… — пробурчал я недовольно и вернулся в теперь уже точно разорённое поселение.

Из одного окна второго этажа гостиницы на меня смотрела одна из женщин, обернувшаяся в плед. И с ними тоже надо что-то делать, м-да…

Захожу в гостиницу и поднимаюсь в конференц-зал.

— Всем собраться в конференц-зале! — скомандовал я, сняв маску. — Кто не выйдет, так и останется в этой гостинице, которую я скоро покину! У вас есть один шанс прекратить этот ужас и начать нормальную жизнь! Я даю его вам один раз! Кто останется — выживайте сами! Еду и оружие отсюда я заберу! Выбирайте!

По лестнице затопали босые ноги.

Сразу примчалось шестеро.

— Эм… Я тут вспомнил… — произнёс я, испытывая неловкость. — Там в номере Мишани лежит одна женщина — надо её развязать. Вот ты и ты — идите и освободите её.

Две девушки, одетые в домашние халаты, побежали туда, а я оглядел всех присутствующих.

— Чтобы не тратить время зря и полезно использовать утро, — заговорил я, — предлагаю вам собирать все ценности на первом этаже.

Отправленные девушки привели ту бедняжку, которая была вынужденна косвенно поучаствовать в перестрелке. Уцелела она, если честно, только чудом. Я её вообще уже списал в сопутствующий ущерб, потому что взорвались две гранаты, пролетели сотни пуль, что здорово снижает шансы даже очень опытных вояк…

— Близко не подходить, — предупредил я её, когда она как-то резко подалась ко мне. — Прости за то, что дал тебе по голове, но так было нужно, чтобы Мишаня ничего не заподозрил.

— Ты мудак! — крикнула она. — Я тебя ненавижу!!! Сука, ты сдохнешь!!!

— Может и мудак, — не стал я спорить. — Но я тот мудак, который спас тебя из рабства.

— Эм-м-м… — подала голос одна из девушек, слегка тощеватая шатенка. — Вообще-то, она…

— Что она вообще-то? — уточнил я, наблюдая за тем, как две девушки держат эту коротко стриженную полуголую бабу.

— Она была с ними, — пояснила шатенка.

— А-а-а, — изрёк я. — А-а-а…

Выхватываю обрез и стреляю в лицо полуголой бабе. Её лицо буквально взорвалось, разлетелось кровавыми кусками, забрызгав часть стены, дверной косяк и пол.

— Вот и разобрались, — улыбнулся я ошеломлённым девушкам. — А теперь, кто хочет выслужиться перед дядей Димой и помочь ему собрать всё ценное, что есть в этой дыре?

Примечания:

1 — Журлить — уголовный сленг — использовать кого-то для акта педерастии.

2 — Баруха — уголовный сленг — сожительница, любовница, доступная женщина.

3 — Волына — уголовный сленг — огнестрельное оружие.

4 — Сапог — уголовный сленг — военнослужащий.

5 — Общак — уголовный сленг — в данном случае, имеется в виду исправительная колония.

6 — Баркас — уголовный сленг — забор колонии.

7 — Стелс — геймерский сленг — от англ. Stealth — «скрытный».

Глава двадцать восьмая. Насилие

/6 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красное Село/

— По полям, по полям! — проорал я.

— Синий трактор едет к нам! — вторили мне освобождённые девушки.

— У него в прицепе кто-то песенку поёт! — выкрикнул я. — А ну, малыш, давай!

— Попробуй отгадай! — продолжили девушки.

— Кто же, кто же, кто же, кто же песенку поёт⁈ — закончил я.

Мы едем на синем грузовике ГАЗ-53, найденном и реанимированном мною в деревне Яльгелево. Аккумулятор совсем сдох, но я нашёл нечто полуживое в «Буханке» скорой помощи, врезавшейся в телефонный столб на въезде в деревню. Прикурил аккумулятор пятьдесят третьего ГАЗа, а дальше электрогенератор добавил заряд и всё стало нормально.

Заправил грузовик тем, что нашёл, после чего загрузил в кузов награбленное, то есть, затрофеенное, сверху усадил спасённых мной, благородным рыцарем без страха и упрёка, девушек и женщин, после чего мы поехали в Красное Село.

Всего я спас четырнадцать женщин, но было бы шестнадцать, если бы две из них не оказались нелояльными Богу-Импер… тьфу ты! Если бы две из них не оказались бандитскими подстилками, которых полностью устраивало их положение. Оставшиеся четырнадцать были нормальными — я провёл короткие беседы в ходе перераспределения ценностей и удостоверился, что они точно не из уголовной среды.

В общем, лёд недоверия треснул и теперь мы развлекаем себя распеванием детских песенок, что есть вынужденная мера ввиду отсутствия в грузовике магнитолы.

— Короче, дамы, — глянул я на сидящих со мной Лидию и Марию. — Есть два варианта — либо остаётесь в Красном и дальше сами по себе, либо идёте со мной в Коммуну. Ваша соратница по несчастью, Маргарита, также отзывающаяся на Марго, выбрала Коммуну, потому что ей хватило пережитого тут дерьма, но в этом случае выбор за вами.

— Мы с тобой, Дмитрий Ибрагимович! — заверила меня Лидия.

Этой лет четырнадцать и мне её откровенно жалко. Фактически в детском возрасте переживать такое… Хотя кому сейчас легко?

Мне, по большому счёту, всё равно: этот мир придумал не я и законы в нём свои, жестокие и бесчеловечные. Никого не спрашивали, хочешь ли оказаться по уши в дерьме — макнули всех, всем скопом, разом…

Видно, что она специально брилась налысо, чтобы меньше нравиться уголовникам, за что была регулярно бита. Хотя, я думаю, этим педикам было без разницы, что баба, что мужик.

— Вы подумайте, — покачал я головой. — Там строят общество другого типа, коммунистическое, поэтому слабые духом им не нужны. Никаких тебе денег, никакого тебе жульничества и попыток посидеть на шее других. Работаешь — ешь. Не работаешь — имеешь неиллюзорный риск быть изгнанным из Коммуны.

— Там же всё честно? — уточнила Мария.

Этой лет тридцать, видно, что когда-то была ухоженной, но сейчас маникюр сломан, лицо желтоватое от старых синяков, некогда белокурые волосы сейчас в колтунах, голубые глаза потухшие, как у сломленного человека.

Вот надеваю маску, любую — мне становится совсем всё равно, а без маски проникаюсь личностями и становится жалко. Всё-таки, есть от масок влияние, до сих пор.

— Честно, — вздохнул я. — Можно даже в нардепы податься, если голоса соберёшь. В Коммуне собрались настоящие марксисты-ленинисты, причём без шуток. Как они это видят, так они это и построят. Справедливо ли, правильно ли — это вопрос десятый. Важно понимать, что лучше места не придумаешь. Вы сами видели, что бывает, когда в построение общества изначально не закладываются какие-то позитивные идеи.

До Красного ещё километра два, а там я смогу выспаться, принять душ и нормально поесть, благо, теперь есть что. У бандюганов обнаружился небольшой запас провизии, который уместился в кузове вместе с патронами и оружием, но для меня этот запас прямо большой. Видно, что устойчивого источника пищи у бандосов не было, поэтому они уповали на то, что смогут обложить данью окружающие поселения, благо, все средства для этого у них были.

Выходит, что я уже положительно повлиял на район, так? Лёню прикончил — проблему решил, собак зарезал — чуть обезопасил район ненадолго, бандосов порешил — тоже сделал район чуть привлекательнее. Получается, что я хороший?

Мысль о том, что можно творить добро, пусть и очень кровавыми методами, вызвала тепло в душе.

— А это ещё что? — начал я тормозить машину. — Ныряйте под приборку! Остальным — пригнуться!

Посреди трассы стоял какой-то тип со странной винтовкой в руках. Одет он был в военную форму, но сейчас это почти ничего не значит, на лице балаклава и кевларовый шлем. Боеприпасов у него много, а ещё из-за спины выглядывает труба одноразового гранатомёта.

Он просто стоит. Хотел бы нас прикончить, стрельнул бы из кустов. Значит, хочет поговорить.

— Какие-то проблемы? — спросил я, выйдя из кабины.

— Кто ты такой? — спросил этот тип.

— Некоторые зовут меня Маской, а кто-то Психом в маске, — ответил я. — Но какое тебе дело до того, кто я такой?

— Это ты шумел у уголовников? — спросил он.

— Было дело, — усмехнулся я.

— Зачем ты их забираешь? — тип взглядом показал на грузовик.

— Это наши с ними дела, — пожал я плечами. — Кто ты такой, чтобы я отчитывался перед тобой?

— Я сам собирался заняться уголовниками, — сообщил мне этот тип.

— А не ты ли тот спецназер, о котором только и болтают местные? — поинтересовался я.

— Возможно, — ответил он. — Как тебя звать?

— Дмитрий Верещагин, — представился я.

— Тот самый, который Наполеон из Питера? — уточнил этот возможный спецназер. — Ты ещё в кино играл, кажется, в «Бесе»?

— Ага, — подтвердил я.

Почему-то у меня была устойчивая уверенность, что меня знают все. Но на деле, в сельской местности всем было глубоко и устойчиво насрать на мою персону и обо мне тут слыхом не слыхивали.

— Я смотрел видео с твоим участием, — проявил этот потенциальный спецназер осведомлённость. — Он тебя грабануть хотел, а ты пообещал ему, что его автомат ему в жопу засунешь…

— Так и получилось, — улыбнулся я.

— Так и получилось, — согласился гипотетический спецназер.

— У меня ещё есть свой канал в Телеге, — прорекламировал я себя. — Ставь лайк, подписывайся, жми колокольчик… ой, колокольчик не надо.

— Смешно, — без особого веселья произнёс он. — Андреем Пасечниковым меня звать. Капитан, теперь в отставке. 2-я отдельная гвардейская бригада СпН.

— А чего к своим не прибился, когда звали? — спросил я. — Мы же всех тянули в Питер, пока была возможность.

— Раненым лежал под Невелем, — ответил Андрей. — А теперь оказалось, что в город не попасть.

— Что тебе надо в Питере? — спросил я.

— Родня там моя, — ответил Андрей. — До сих пор живые, в супермаркете укрепились. Большой группой выживают.

— Хм… — хмыкнул я. — Я как раз в Питер собираюсь. Только вот не знаю, можно ли тебе доверять…

— А не надо мне доверять, — улыбнулся Андрей. — Я заплачу. Интересует сфера сверхспособностей эпического потенциала?

— Вот это другое дело, — заулыбался я в ответ. — С этого надо было начинать. Хорошая хоть?

— Ты будешь приятно удивлён, — заверил меня Андрей. — Ты едешь в Красное?

— Это очевидно, — ответил я. — Полезай в кузов. Девочек не трогать, член не доставать и не показывать. Они достаточно натерпелись.

— И не собирался, — усмехнулся настоящий спецназер.

— Эй, девчонки! — обратился я к своим попутчицам. — Мальчика не трогать, сиськи не доставать и не показывать! Он достаточно натерпелся!

Залезаю в кабину и завожу движок. Всё-таки, отличный грузовичок. Мне всегда нравились «табуретки». Да, «шишига» более продвинута, более мощна, но сейчас главное преимущество любой техники — простота обслуживания. А в этом с «табуреткой» может посоперничать только полуторка или ей подобные монстры из тёмной эры технологий…

— По полям! По полям!

/6 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красное Село/

— Приятно иметь с вами дело! — улыбнулся я, принимая у Петра наградное кольцо. — Вот все бы так честно вели бизнес — догнали и перегнали бы Америку!

Прячу колечко в подсумок.

— Они точно больше не станут проблемой? — спросил глава общины.

— Ну, там человек шесть-семь уехало, — ответил я. — Может, чуть больше. Но они, я думаю, не смогут стать большой угрозой. Их оружие и боеприпасы теперь мои, поэтому долго стрелять они не смогут, а без огнестрела они быстро превратятся в ходячее мясо. Так что я полагаю, они точно больше не станут проблемой.

— Значит, мы можем отправить отряд, чтобы проверить там всё? — спросил Пётр.

— Смело, — заверил я его. — Только за диких зверей не ручаюсь, с этой проблемой я вам помочь не могу.

— Собаки? — уточнил Пётр.

— Да, — подтвердил я. — Небольшая стая преследовала меня всё это время, но лезть не рисковали — я прикончил предыдущих владельцев этой территории, о чём, как мне кажется, теперь знает вся округа.

— Теперь о тебе знают не только животные, — усмехнулся глава общины. — А кто этот парень, что приехал с тобой? Надеюсь, не один из тех?

— Не, — покачал я головой. — Подобрали по дороге. Хочет в Питер и готов хорошо заплатить.

— А если кто-то ещё хочет с тобой на Васильевский? — поинтересовался Пётр.

— Сфера эпического потенциала и место на борту гарантировано, — улыбнулся я.

— Дорого берёшь, — усмехнулся он.

— Моя баржа готова? — спросил я, закуривая.

— Готова ещё со вчера, — Пётр тоже достал сигареты. — Твоя награда погружена, и баржа может отправляться хоть сегодня вечером.

— Это хорошие новости, — улыбнулся я и сделал глубокую затяжку. — А я-то думал, что делать здесь будет нечего, что просто зря потрачу время, но вы меня удивили.

— Кстати… — вдруг вспомнил что-то Пётр. — Не хочешь заключить выгодную сделку?

— О чём речь? — уточнил я.

— У тебя очень много баб, — начал он пояснять. — Готов купить у тебя двух-трёх, ценой не обижу.

— Не продаются, — произнёс я, сохраняя нейтральное выражение лица.

— Ладно, я просто спросил, — вздохнул Пётр. — Баржа в Стрельне, в порту. Там есть союзное нам поселение, также страдавшее от тех уродов.

— Тогда нам надо собираться, — сказал я. — Соскучился я по Васильевскому, ох как соскучился!

/7 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Красное Село/

Сразу уехать не получилось, потому что я хотел отдохнуть после долгой ночи. Поспал в отеле, но на это пришлось потратить кучу патронов, ведь ничего не бывает бесплатно и всех моих временных содержанок пришлось устраивать за свой счёт.

Сейчас я стоял в магазине у Павла и рассматривал товары.

— Вот это почём? — спросил я, указав на ящики с чипсами.

— Это не продаётся, — покачал головой Павел. — Уже забронировано.

— Фрукты-овощи есть какие-нибудь? — спросил я. — Негоже без гостинцев домой возвращаться.

— Вообще-то… — вспомнил вдруг продавец. — Есть тут кое-что, чего у вас в городе точно нет.

Он ушёл в подсобку, пропадал там минуту с лишним, после чего вернулся с ящиком, полным 0,7 литровых бутылок.

— Самогон, фирменный, — с улыбкой поставил он ящик на стол. — Высшее качество, троекратная очистка через угольный фильтр.

— И почём это счастье? — спросил я.

По алкашке я не очень, не нуждаюсь ни в чём для создания хорошего настроения, но можно ведь выменять в Коммуне на что-нибудь полезное или, хотя бы, интересное.

— Десять патронов к АК-74, — назвал свою цену Павел.

— Пять, — решил я поторговаться.

— Ты больше нигде не найдёшь именно такого, — заверил меня он. — Ваши не умеют, небось…

Жалко спускать десять патронов на бухло. Треть магазина за просто так.

— Э, нет, — поморщился я. — Есть что-нибудь съестного экзотического? Или артефакты какие-нибудь бытовые?

— Не будешь брать? — расстроился Павел. — Ну, ладно, есть одна штука, принесли недавно.

Он вернул ящик в подсобку и быстро вернулся с холщовым мешочком в руке.

— Смотри, — развернул он мешочек, где лежал какой-то металлический предмет.

Название: Дневной свет

Тип: магический световой браслет

Потенциал: необычный

Краткое описание: создаёт вокруг носителя освещённую область радиусом три метра.

— Смотри, что умеет, — Павел надел браслет на правую руку.

От браслета полился не особо яркий свет, который осветил весь торговый зал.

— Проверяли — три метра, — сообщил он. — И работает неограниченно долго, я сутки в нём ходил и всё нормально.

— Сколько хочешь за него? — спросил я.

— Сферу необычного потенциала, но с полезной способностью, — назвал он цену.

— Сейчас… — я вытащил из подсумка мешочек с необычными сферами. — Вот эта штука увеличит физическую силу носителя, но надо понимать, что это не магия, а мутация, то есть «встанет» на теле не сразу, а постепенно. Ну и болевые ощущения в виде ломоты в костях будут преследовать примерно неделю.

— Это отлично, — заулыбался Павел. — Как раз хотел себе какую-нибудь сверхспособность. Это не самая худшая.

— Есть лучше, — изрёк я. — Вот эта, например…

Вытаскиваю сферу с «Магией льда».

— Метать острые ледышки массой до пятисот грамм на дистанцию до ста метров — это круче, чем просто физическая сила, — сообщил я ему. — Но за эту придётся чем-то доплатить.

Павел заинтересовался, это было видно по изменившемуся взгляду.

Ну, оно и правильно. Тут, вообще-то, некоторый дефицит с зомби, которые держатся ближе к городу, а выманивать их из кольца, на мой взгляд, себе дороже, поэтому сферы тут редкость. И вообще, золотое время, когда они выпадали очень часто, давно уже прошло, поэтому мы имеем дело только с тем, что уже давно выпало из мертвецов. В общем, этап накопления в прошлом, а сейчас идёт этап перераспределения. Насильственного и ненасильственного.

— Есть у меня кое-что, что тебя заинтересует, — нашёлся Павел и убежал в подсобку.

Он вернулся через две минуты, с небольшой картонной коробочкой в руках.

— Эти штуки, конечно, не полноценные гранаты, — произнёс он, открыв коробочку. — Но можно использовать их в какой-нибудь особенной ситуации.

Я посмотрел на содержимое коробки и увидел там какие-то серебристые шарики.

— Надо сжать до хруста и потом кинуть во врага, — объяснил продавец. — Радиус поражения совсем никакой, но если попасть точно во врага, то можно покалечить.

— Проверю? — спросил я.

— Один пистолетный патрон на бочку.

Я выложил макаровский 9×18, взял один шарик и вышел во двор.

Сжимаю шарик, который ощутимо хрустнул в кулаке, после чего бросаю его на землю. Происходит хлопок, как при срабатывании запала УЗРГМ-2, и на земле остаётся маленькая рытвина. Как гранату это использовать вообще не вариант. Можно, конечно, в тесной драке, затолкать это дерьмо в пасть врагу, но это слишком экзотично. Но я заинтересовался.

— Берёшь? — спросил Павел, когда я вернулся.

— Беру, — ответил я. — Вот эту коробку в счёт сферы со льдом. А сколько ещё у тебя есть этих штук?

— Пятьдесят коробок по тридцать штук, — сообщил мне продавец. — Их нашли в Гатчине, в металлическом ящике. Я думаю, это разработка военных или из другого мира принесло. Не знаю, как их применить. Пробовали использовать как детонаторы, но получалось не очень — второй удар нужен обязательно.

— А гранаты? — спросил я.

— А ты взрывчатку сперва найди, — усмехнулся Павел. — Это у вас, городских, всего в избытке, а у нас здесь со всем напряг.

— Ты просто не был у нас, — вздохнул я. — Ладно, сколько хочешь за все остальные бомбочки?

— За тридцать патронов отдам всё.

— Пятнадцать.

— Ладно, сойдёт.

Видимо, он был готов сбыть их и за меньшую сумму. М-да.

— В грузовик мойзагрузи, — потребовал я, отщёлкивая патроны.

— Без проблем.

Ехать мы решили на двух машинах. Я и двенадцать содержанок на «табуретке», а остальные на «буханке», арендованной мною за пять патронов. Транспорта тут навалом, большей частью он никому не нужен, но машин на ходу с каждым днём всё меньше и меньше. Аккумуляторы, масло, бензин — всё это, постепенно, приходит в негодность, и скоро мы останемся только с тем, что ездит на воздухе и святом духе. Без бензина не будет никаких машин.

Когда грузовые дела были закончены, я рассадил своих содержанок по машинам и мы поехали в Стрельну.

/7 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петродворцовый район, Стрельна/

— Кто? — спросил меня хмурый мужик за стальными вратами.

— Дмитрий Верещагин, от Петра с Красного, — представился я. — У вас моя баржа.

— Мы ждали тебя, — пробурчал мужик. — Я — Сергей. Сейчас открою ворота.

На случай всякого неожиданного дерьма я носил на себе личный оберег эпического потенциала и держал автомат под рукой. Ну и Андрея предупредил, что надо быть начеку, на всякий случай. Сейчас времена такие, что людям стало легче платить чёрной неблагодарностью даже за самые благие поступки…

Но, к чести стрельнчан, они сдержали мрачные порывы, которые могут одолеть каждого. Мы проехали к самому причалу, где меня ждала настоящая десантная баржа.

— Дмитрий Ибрагимович? — подошёл к грузовику пожилой мужчина, подстриженный под «ёжик».

— Я, — подтвердил я. — А ты, значит, Василий Евгеньевич?

— Он самый, — кивнул мужчина. — Рад знакомству.

— Взаимно, — улыбнулся я. — Теперь это моя баржа?

— Да, твоя, — ответил Василий. — Только должен предупредить, что топлива хватит впритык до морского вокзала. У нас напряжёнка с топливом, а эти сволочи жрут солярку, как свиньи.

Ну, что-то такое я и предполагал. Соляры вокруг не так много, как всем казалось в доапокалиптические времена, а движки морских судов традиционно жрут очень много топлива. Вот эта десантная баржа, насколько я знаю, способна везти на себе БМП или даже какой-нибудь легковесный танк, поэтому высокий расход топлива вполне обоснован.

— И спасибо тебе, что разобрался с теми упырями, — поблагодарил меня Василий. — Век будем помнить.

— Вы будете помнить об этом до тех пор, пока их место не займут новые утырки, — покачал я головой. — Я не дал вам решения проблемы. Лишь устранил один из симптомов.

У бандюг, у них ведь почти как у одичавших собак. У каждой стаи есть ареал обитания, в который воспрещён вход другим стаям. Если владеющая ареалом стая вдруг слабеет или умирает полным составом, что часто случается в наши скорбные времена, и не только с собаками, остальные узнают об этом почти в тот же миг.

Людские стаи узнают такую сверхценную информацию чуть медленнее, но узнают. И тогда на освободившуюся кормовую базу прибывает новая стая.

Это неизбежно. Свято место пусто не бывает.

— Вам бы задуматься о совместных силах самообороны, — посоветовал я Василию. — Если не хотите себе новых царей на шею. А кандидаты ведь обязательно придут. И обязательно попробуют вас на зубок.

— Это не я решаю, — вздохнул Василий. — Но мы уже давно думаем об этом.

— Я бы советовал поторопиться с раздумьями, — сказал я на это и закурил. — Иначе у вас будет шанс узнать на собственной шкуре, каково это — поучаствовать в становлении государственной власти…

Василий лишь скептически хмыкнул на это, потому что не понял.

А я ведь прочитал, на досуге, «Политика как призвание и профессия» Макса Вебера. Кое-какие идеи, лично для меня, сомнительны, кое-какие не прошли проверку временем, но многие вещи остались верными и поныне.

Вебер утверждает, что невозможно установить какие-либо специфические задачи и функции государства. На разных исторических этапах они разные, среди них нельзя найти задачи и функции, присущие всем государствам на всех исторических этапах, без исключения. Поэтому Вебер предлагает искать объединяющий все государства признак не в задачах и функциях, а среди применяемых ими средств. И он нашёл один такой признак. Насилие.

Государство, по Максу Веберу, это монополия на легитимное физическое насилие. Мне понравилось, что он цитировал Троцкого, который изрёк как-то, что «всякое государство основано на насилии».

Ещё Вебер утверждает, что там, где нет присвоенного кем-то права на легитимное физическое насилие, начинается настоящая анархия.

И мы сейчас живём в ней, в этой самой анархии.

Общепризнанных лидеров нет, всем плевать на всех, все делают, что хотят, применяют насилие в силу насущной необходимости, хаотично, как попало, ради сохранения собственной независимости и минимизации влияния губительных факторов окружающей среды. И тут я должен заметить, что в отношении зомби и животных — это не насилие, в социологическом понимании, которое подразумевал Вебер. Макс Вебер говорит «насилие», но имеет в виду «насилие человека по отношению к другому человеку».

Что же несут бандиты, устанавливающие свои порядки на всех территориях, которые только могут занять? А они несут единственный универсальный признак государства, то есть насилие, что, если развивать мысль Макса Вебера, должно привести к порядку и, в перспективе, к неизбежному формированию государственности.

Что сделали такого бандиты, что очень сильно не понравилось окрестным селянам, которые быстро нашли на них управу? А они решили обложить все сёла, которые оказались неспособны защититься от принесённого насилия, данью. Платишь нам — мы тебя не трогаем. Платишь нам — мы защищаем тебя от таких же, как мы, но других. Платишь нам — не думаешь больше о том, не нападут ли на тебя завтра бандиты или дикие звери.

Вот так, собственно, формировались древние союзы и государства. На насилии.

Поэтому, кстати, марксисты и видят коммунистическое общество, как общество без государства. Маркс понял всё это гораздо раньше, чем Вебер, ведь когда Маркс уже написал свой «Капитал», где расписывал неизбежность отмирания государства, Вебер ещё пешком под стол ходил. Это не значит, что Вебер какой-то тупой, просто он смотрел на всё это несколько иначе, в своей социологической сфере.

Бандиты несли с собой, в собственных шкурных интересах, зачатки государственности. Пока остальные обитают в своей хате, которая с краю, они охватывают территории, устанавливают на них свою власть и активно применяют насилие, чтобы укрепить её.

Тот, кто создал первое государство, необязательно был умным и воспитанным просвещённым философом. Скорее всего, это был самый крупный и жадный ублюдок на районе, обладающий самой крупной и беспринципной бандой разбойников, отбирающей у окружающих всё, что понравится.

Постепенно разбойники смешались с теми, кого покорили, потом появилась потребность управлять захваченными общинами, возникла прослойка управляющих, эта социальная конструкция становилась всё сложнее и сложнее, пока не обрела форму союза, а затем и классического государства.

Так и будет везде, где мудаки победят.

Очень древний, доисторический процесс, повторённый тысячекратно в тысячах мест…

Размышляя о проблемах государственности, я загнал грузовик на десантную баржу и зафиксировал его стальными тросами.

Движок завёлся с первого раза, видно, что за баржей ухаживали компетентные люди. Затарахтел выхлоп, в небеса начали подниматься пары отработанной солярки, я поднял трап, после чего отдал швартовы.

— Ладно, бывайте, ихтиандры! — помахал я рукой ребятам на причале.

— Бывай, мореход! — помахал мне Василий.

Питер ждёт.

Глава двадцать девятая. Дома

/6 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петровский фарватер/

— Твою мать! — увидел я, как датчик топлива очень тревожно замигал.

Стрельнчане изначально, как и предупреждал Василий, оставили топлива на самом донышке, что должно было впритык хватить до морского вокзала.

Мы прошли ещё где-то метров пятьсот, до вокзала осталось что-то около километра, после чего движок безнадёжно заглох. Мне даже показалось, что я услышал, как он ритмично простучал цилиндрами. Не услышал, конечно же, ведь движок находится в самой глубине десантной баржи, за миллиметрами стали.

— Что будем делать? — спросила стоящая рядом со мной Марго. — Мы же не утонем?

— Не утонем, — ответил я, доставая мобильник. — А что будем делать? Стоять и ждать, пока нам не пришлют пару бочек соляры.

Набираю бабулю.

— Алло, бабушка?

— Да, — ответила моя бабуля. — Это ты на той барже, о которой мне сообщают?

— Ага, — вздохнул я. — У меня кончилось топливо, поэтому нужна помощь.

— Пётр сказал мне, что они дали тебе достаточно топлива, — произнесла бабушка. — Что случилось?

— По пути заскакивал в Санта-Монику, пошопиться, блин, — пробурчал я.

— Не ёрничай, — попросила бабушка.

— Я не знаю, что подразумевал Пётр под «достаточно», но я шёл строго прямо и топлива не хватило, — ответил я. — Василий, мужик на причале в Стрельне, предупредил меня, что топлива на донышке, поэтому хватит только в один конец. Не хватило.

— Видимо, не рассчитали, — произнесла бабушка. — У них проблемы с топливом.

— Вышлете какой-нибудь катер с парой бочек солярки? — спросил я.

— Да, отправим в течение двадцати минут, — ответила бабушка. — Ждите.

— Хорошо, конец связи.

М-да, теперь только ждать.

— Твоя бабушка там какая-то важная шишка? — поинтересовалась Марго.

— Важнейшая, — ответил я. — Председатель целый. Железный нарком. Железный и немножко радиоактивный.

— Что за «нарком»? — не поняла Марго.

— Как ты дожила до своих лет, с такой-то травмирующей окружающих эрудицией? — удивился я. — Не знаешь, кто такой народный комиссар?

— А-а-а, народный комиссар, — узнала слова девушка. — Не знаю, кто это, но название слышала.

— Бабуля моя, конечно, не нарком, нет у них такого органа, — пояснил я. — Но «железный нарком» — это такое устойчивое выражение. Применялось к такому персонажу, как Николай Ежов, но после его расстрела называть других наркомов железными стало как-то немодно.

— Это когда было-то? — спросила Марго.

— Ну, примерно, в тридцатые годы, — пожал я плечами. — До Великой Отечественной.

— А-а-а, это давно, — покивала девушка. — Зачем ты это помнишь?

— Места в рюкзаке не занимает, — ответил я. — А если не занимает, то чего не помнить, да?

— Ну-у-у… — не нашла Марго что ответить.

— Никогда не упускай возможности узнать что-то новое, — посоветовал я ей. — Знания лишними не бывают, ведь ты не знаешь заранее, где и какие знания тебе пригодятся.

— Ага, буду ловить на лету, сенсей, — поморщилась Марго.

— Мне только что моя бабуля велела не ёрничать, — усмехнулся я. — Наверное, это заразно и передаётся по воздуху.

Закуриваю и задумчиво смотрю на Финский залив. Серая вода, безоблачное небо, слабый ветер — атмосфера философская. Надеюсь, не будет никаких задержек с топливом.

Остальные мои содержанки стоят и сидят в десантной зоне, а кто-то сидит в ГАЗ-53, который теперь моя личная собственность. Никому не отдам, потому что состояние его отличное, сам проверял — хорошая машинка. Её бы бронёй обвешать…

Вообще-то, ребята в автомастерской точно могут что-то придумать на эту тему. На корабль грузовик поставить будет легче лёгкого, а гонять по Европам будет гораздо удобнее на синем грузовичке, чем пешком.

Как это будет выглядеть? Причаливаем, выставляем трап, выезжаем на грузовике и едем за зипунами. И лучше пусть на грузовике будет хоть какая-то броня, чтобы не заглохнуть от пары пулевых.

— Чем мы там будем заниматься? — спросила Марго.

— А я почём знаю? — пожал я плечами. — Работа точно будет и кормить будут достойно — вот это факт. Жильё дадут, его у нас сейчас в достатке. Электричество есть, вода тоже, но это, конечно, не навсегда. Если не решится вопрос с топливом, то электричества и воды резко станет мало. Хотя, с ветряками что-то задумывали, насколько я знаю, ещё солнечные батареи всякие… Короче, жизнь будет лучше, чем в сельской местности, где некоторых из вас хотели выкупить у меня по сходной цене.

— Чего? — без особого удивления в голосе спросила Маргарита.

— Того, — вздохнул я. — Пётр предлагал купить пару-тройку женщин, говорил, что не обидит меня ценой. Но я, к счастью для вас, людьми не торгую, поэтому отказал ему. Кажется, он расстроился.

— Вот мудаки… — процедила Марго с ненавистью.

— Такие уж нынче времена, — улыбнулся я. — Кто-то пытается строить социализм, а кто-то с готовностью и даже наслаждением ныряет в тёмную эру мракобесия. Вам повезло, что я везу вас в Коммуну.

— Ну, спасибо тебе, — без сарказма и иронии поблагодарила меня Марго. — И прости, что вела себя как мразь.

— Я не обижаюсь на тебя за это, — махнул я рукой с тлеющей сигаретой. — Каждый выживает так, как может, поэтому я не могу винить тебя за твои методы. Особенно если помнить, что твои методы гораздо безобиднее, чем мои.

Мои методы… М-да, лучше ей не знать, на что я шёл даже не ради выживания, а просто ради усиления себя. Сжигать и жертвовать людей — это неэтично, с какой стороны ни посмотри. Впрочем, мне их ничуть не жаль, хоть это и не оправдание.

— У тебя есть девушка? — вдруг спросила Марго.

— Можно сказать и так, — ответил я на это.

— Как это? — подняла она на меня недоуменный взгляд.

— Ну, официально мы не встречаемся, хотя живём вместе, — объяснил я. — Короче, так получилось.

— А-а-а, — с пониманием изрекла Марго.

Дальше стояли и ждали прибытия катера с топливом молча. Я курил, углубившись в мысли о наших с Шув весьма странных отношениях, а Марго смотрела на море.

Минут через пятнадцать, когда это уже начало мне надоедать, из-за морского вокзала вышел катер, на котором отчётливо виднелась одна бочка и пара человек.

— Это кто? — обеспокоенно спросила заглянувшая на мостик Мария.

— Сомалийские пираты, — улыбнулся я. — Сейчас будут отнимать у нас всё топливо.

— Я серьёзно, — нахмурилась девушка.

— А разве не понятно, что это свои? — недоуменно вопросил я. — Вон, бочки у них, с топливом. Заправимся и пойдём к причалу, где выгрузимся и начнём новую жизнь. То есть, вы начнёте новую, а я вернусь к старой.

— Верещагин, уходи с баркаса! — крикнул один из пассажиров катера.

— Петруха! — увидел я своего старого знакомого. — У меня тут для тебя Гюльчатай есть, которая тебе даже личико показывать не будет, сразу брюхо штыком вспорет!

— Здоров! — помахал мне второй пассажир. — Иван.

— Дмитрий, — помахал я ему. — Рад знакомству.

— Взаимно, — ответил Иван и кинул мне трос.

— А чё это у тебя с собой так баб много⁈ — увидел Петруха опасливо поглядывающих на него содержанок.

— Освободил из плена рабовладельцев, — ответил я, пришвартовывая катер к барже. — Жуткие черти были, эти рабовладельцы, только рогов у них не было…

— А-а-а, — изрёк Петруха. — Как там, кстати, в сельской местности?

— Паршивенько, — вздохнул я и затянулся сигаретным дымом. — И ты это… поболтать сюда пришёл? Давайте, выгружайте бочки!

— Да щас, щас…

В разгрузке пришлось участвовать лично, потому что у Петрухи и его товарища не хватило силёнок, чтобы поднять двухсотлитровую бочку над головой и протиснуться между бортом и грузовиком. А у меня хватило.

Быстро заправили бак, тоже, считай, на пару сантиметров от донышка, после чего я отжал подсос и завёл двигатель.

— Всё, давайте, увидимся на берегу, — помахал я Петрухе.

— Но как только причалишь, — глубоко озабоченным тоном произнёс он, — сразу с баркаса уходи!

— Да иди ты… — поморщился я.

За прошедшее время нас неплохо оттащило фарватерным течением, в направлении Кронштадта. Это нормально, потому что фарватер тащит воду от берега. Впрочем, ввиду исправно заработавшего движка, это была сущая мелочь.

Пришлось надеть маску Тесея, чтобы нормально вывести судно на причаливание. Это непростое дело, без навыка ничего путёвого не получится, поэтому лучше доверить это в руки профессионала…

Филигранно точно «паркую» баржу к причалу, после чего мои содержанки кидают встречающим швартовные концы. Пришвартовались носом, чтобы я мог опустить трап и съехать на причал на спешно отцепляемом моими содержанками грузовике.

— А вы пешком, — сказал я своему «гарему». — Не расходиться, а то потеряетесь ещё!

Аккуратно съезжаю на причал и паркую грузовик у здания.

— Здравствуй! — подошёл ко мне майор Краснодубов.

— Здоров! — пожал я ему руку.

— Слышал я, что ты там гремел на всю местность, — улыбнулся Евгений Игоревич.

— Было дело, — не стал я отрицать. — Хороших людей там мало, а с плохими у меня очень короткий разговор.

— Рабовладельцы есть, как я слышал, — произнёс Краснодубов.

— Они теперь везде есть, — развёл я руками. — Но у Красного Села их теперь гораздо меньше.

— Значит, этот мир стал чуточку лучше, — сказал на это товарищ майор. — А эти кто такие?

— Освобождённые Джанги это, — ответил я. — То есть, бывшие рабыни рабовладельцев.

— Джанги? — не понял Краснодубов.

— Да забудь, это ерунда, — вздохнул я.

— Фильм такой есть — «Джанго Освобождённый», — пояснила Марго. — О рабе, которого освободил один стоматолог.

— А вот это ты знаешь, — хмыкнул я. — А о наркоме Ежове не слышала даже.

Краснодубов, при упоминании этой фамилии, нахмурился. Эх, это для нас Ежов — это далёкая и давняя история, а вот для Краснодубова и остальных красноармейцев…

— Тебя Агата Петровна очень ждёт, — сообщил мне майор. — И девица твоя бритая вся извелась, ждёт с нетерпением.

— Есть куда устроить этих? — кивнул я на Марго. — Надо бы медициной озаботиться, а то чёрт его знает, что у них со здоровьем, после всего пережитого.

— Разберёмся, — ответил майор. — Скоро приедет автобус.

— Тогда я поехал, — пошёл я к своему синему ГАЗ-53.

— А мы? — обеспокоилась Марго.

— Всё, я свою часть работы сделал, — ответил я. — Дальше нянчиться с вами не намерен, вы сами вольны определять свою дальнейшую судьбу. Коммуна вам поможет, в точности, как я и говорил, поэтому работайте, живите и наслаждайтесь тем, что есть.

— На барже зерно, — предупредил я майора. — Надо перегрузить аккуратно и доставить в хранилища…

— А это кто такой? — посмотрел Краснодубов на сошедшего с баржи Андрея.

— Это спецназовец один, — ответил я. — Кстати, Андрей!

— Да? — спросил спецназовец.

— Время передавать за проезд, — напомнил я ему.

— Как раз с этим и иду, — подошёл он ко мне. — Вот эта сфера.

Название: Лазерный взгляд

Тип: магия света

Потенциал: эпический

Краткое описание: сложный, но разнообразный тип магии, требующий от своего владельца очень высокого самоконтроля.

Позволяет выпускать из глаз лазеры мощностью до пятисот Тераватт.

Внимание! Использование предмета оказывает сильнейшее воздействие на психоэмоциональное состояние объекта. Будьте крайне осторожны.

— Ты где достал это? — спросил я.

— Моя первая сфера, — ответил Андрей.

— А чего не использовал? — не понял я.

— Я же не дурак, — пожал он плечами. — Хочу остаться человеком.

— Тогда понятно, — хмыкнул я. — Всё, проезд оплачен. Были рады иметь честь предоставить вам услуги нашей компании «Десантные баржи Верещагина». Оцените качество услуг по шкале от одного до десяти.

— На твёрдую семёрку, — улыбнулся Андрей. — Было бы десять из десяти, если бы вы не орали постоянно эту песенку о синем тракторе.

— Куда дальше пойдёшь? — спросил я.

— Надо провести рекогносцировку, — ответил он. — Но сначала мне нужно понять, кто и чем дышит в этом городе, после чего начинать прорываться к своим.

— А где, примерно, находятся твои? — поинтересовался Краснодубов.

— В супермаркете на Якорной, — ответил спецназовец.

— Далековато от наших территорий, — покачал головой майор. — Евгений Краснодубов, кстати. Майор РККА, 1017-й стрелковый полк 285-й стрелковой дивизии 54 армии.

— Андрей Пасечников, — пожал ему руку спецназовец. — Капитан. 2-я отдельная гвардейская бригада СпН.

— Понимаю, — кивнул Краснодубов. — Когда выходил на связь со своими?

— Около недели назад, — ответил он. — Если удастся зарядить телефон…

— Разумеется! — улыбнулся майор. — Сейчас приедет автобус — поедем в Коммуну.

Я же сел в свой грузовик и сразу же поехал на Карташихина, на доклад к бабуле.

/6 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна, ул. Карташихина/

— Вот ты где! — подбежала ко мне Шув, которую я предупредил, что подъезжаю. — Иди сюда, мой сладенький!

— Эй-эй, не поранься.

— Ты бы знал, как я по тебе скучала! — воскликнула она, крепко стискивая меня в объятиях. — Ты бы знал, сколько всего здесь произошло!

— Расскажешь по дороге, — сказал я, когда она меня отпустила. — У меня тоже много чего произошло — дома расскажу подробнее.

— Так мы сейчас домой? — лукаво улыбнулась Шув. — Я тебе борща сварила, чтоб ты знал!

— Это здорово, — усмехнулся я. — Я к бабуле — можешь пойти со мной.

— Не, — покачала она головой. — Без обид, но меня напрягает эта тётка.

— Понимаю, — кивнул я. — Тогда иди домой, там обо всём поговорим.

Вот вроде отсутствовал всего ничего, а ощущение, будто дома не был целую вечность.

Шествую по практически родному району, улыбаюсь и киваю проходящим мимо людям, машу часовым на вышке, вижу выглянувшую из окна бабушку, которой уже сообщили обо мне, после чего захожу в подъезд.

— Что-то ты долго выбирался, — вместо приветствия посетовала бабушка и распростёрла объятия. — Но я рада, что ты смог. Надеюсь, там не было слишком опасно.

— Ох, у тебя бы там вообще проблем не возникло, — усмехнулся я и обнял её. — Пыщ-пыщ — сотни трупов вокруг.

— Заходи домой, — позвала бабушка. — Чай попьём.

Пришлось снимать свои бронесапоги, ведь если войду в обуви, она меня точно прикончит. Заодно, раз уж сапоги снял, разоблачился из брони.

Прохожу на кухню и сажусь за стол. Забурлил электрочайник, как тысячи раз до этого, в прошлом, кажущимся сейчас таким далёким.

— Что выходил? — спросила бабушка, ставя на стол тарелку с куском сливочного торта.

— Да много чего, — улыбнулся я. — Но ты сперва чаем напои, ватрушками угости, а потом уже спрос начинай.

Чайник закипел, а чай налит в чашку.

Я начал вкратце рассказывать о произошедших со мной событиях, без малозначимых подробностей, вдаваясь в них лишь в самых ключевых моментах. Рассказ занял минут пять-шесть, то есть три с половиной чашки чая. Если долго живёшь в Казахстане, среди казахов, будь готов, что полюбишь чай и жить больше без него не сможешь…

Да и в России, как я давно заметил, люди не дураки чай попить, поэтому разница заметна не сильно.

— Печально, что Пётр оказался человеком не очень высокого морального уровня, — заключила бабушка. — Но я чего-то такого и ожидала.

— Вот разговаривал с ним о Коммуне — не верит он, что тут всё как-то иначе, — сказал я, отхлебнув чаю. — Думает, что так, как у них — это везде.

— Может и везде, — пожала плечами бабушка. — Мы мало знаем о территориях вокруг города.

— Но, я думаю, дело с ним иметь можно, — вздохнул я. — Соблюдать границы, держать вооружённый нейтралитет, но иметь какие-то безобидные дела. Торговля зерном, например.

— Он хочет оружие и боеприпасы в обмен на зерно и овощи, — сказала бабушка. — Теперь я понимаю, что не только для самообороны.

— Можно сбывать ему всякий неликвид, оружие времён Великой Отечественной, например, — предложил я. — Кстати! Я тут калашей привёз прилично — могу продать вам за разумную цену.

— Сколько у тебя? — спросила бабушка.

— Девятнадцать АК-74, шесть АКС-74У, три дробовика, восемь пистолетов разных марок, а также… — перечислил я. — А, нет, «Печенег» не продаётся.

— Ты что, разжился там пулемётом? — удивилась она.

— Да, так получилось, — усмехнулся я. — Ребята просто не сумели им правильно воспользоваться, хотя патронов у них было в достатке. Странные, короче, покойники.

— Обсудим позже, как отдохнёшь после всего, — решила бабуля.

— Да, на свежую голову, — согласился я.

— Тебя Антон Борисович заждался, — сказала бабушка. — И очень многие бойцы, которые хотят себе доспехи от Верещагина.

— Впору затевать новую модную линию, ха-ха! — рассмеялся я. — Модельная линия изысканной брони от признанного кутюрье Деметриуса Верещаги…

— Так сможешь сделать что-нибудь? — спросила бабушка. — Он уже третий день пороги обивает, «Ибрагимовича, как приедет, сразу ко мне отправляй» — только и слышно от него.

— Схожу, завтра, — вздохнул я. — А так, какие новости у вас?

— Остров официально освобождён от свободно шатающихся зомби и враждебных группировок, — сообщила мне Агата Петровна. — На Балтийском стоит подводная лодка твоего альтер эго — проводят какие-то технические работы. Кстати, раз уж мы уже о кораблях. Твой фрегат будет готов к плаванию уже через десять-двенадцать дней.

— М-хм, — изрёк я, жуя неожиданно вкусный торт.

— Мы заинтересованы в том, чтобы ты исследовал ближние и дальние акватории, — продолжила бабушка. — Говорят, что в море очень много кораблей из других миров.

Даже не сомневаюсь, что в океане сейчас много кораблей-призраков, которые были переброшены к нам в первые дни, когда переброска была какой-то нездоровой, то есть неспособной перебрасывать ещё и живых людей. Это очень перспективно, да.

— Ах, да, — вспомнила что-то бабушка. — Орудие на твой корабль уже установили.

— Вот это хорошая новость, — улыбнулся я довольно. — Ладно, пойду я домой, а то Шув сделала громкое заявление, что сварила борщ.

— Иди-иди, — улыбнулась бабушка. — Девушка, несмотря на воспитание, хорошая. В духе нового времени…

Сказала и ни разу не назвала её шаболдой и профурсеткой. Странно.

Беру свои доспехи и иду домой.

А в квартире уже ощутимо пахло борщом. Мой желудок, расценивший тортик как презрительную насмешку, с готовностью заурчал.

— Наконец-то ты пришёл! — крикнула Шув с кухни. — Заходи, мой руки и садись за стол!

Я сделал, как она велела и посмотрел на неё с подозрением.

— Чего ты стала такой хозяйственной? — спросил я.

— А я всегда такой была, — ответила она. — Просто ты не замечал.

— Ага-ага, — хмыкнул я. — Какие новости?

— Я закрыла твой контракт с Кандинским, — сообщила она, поставив передо мной тарелку с наваристым красным борщом. — Пришлось задействовать Козьмина и Берсона, потому что в одно лицо с рамой мне было не совладать. Выдернули пятерых, схомутали и доставили в Коммуну.

— Это отлично, — произнёс я. — Колечко уже получила?

— Вот оно! — Шув подняла левую руку и показала мне серебряное кольцо с синим камнем. — Пятизарядка, молнии шлёт мощные, но медленные.

— В смысле медленные молнии? — не понял я.

— Павел Фёдорович, ну, который учёный, сказал, что это типа шаровые молнии, — ответила она. — Ещё он сказал, что физически это невозможно, но как-то существует. И он признал существование неких технологий, которые сильно похожи на магию, но по какой-то причине… Он как-то по-умному выразился. Вроде как, имел в виду, что мы просто слишком тупые, чтобы познать или осознать… Короче, как-то в этом духе задвинул.

— Тестировала? — поинтересовался я.

— Конечно! — усмехнулась Шув. — Сжигает мозги зомби, но контрится личными оберегами потенциалом выше редкого.

— А где ты проверила эти молнии на личных оберегах? — удивился я.

— Когда ходили за рамами, — пожала она плечами, — напоролись на небольшой ворбэнд (1) чертей. Вот там и проверила.

Она указала на очень красивый боевой топор, прислонённый к батарее под окном.

— Взяла у того самого черта, что носил редкий личный оберег, — самодовольно улыбнувшись, сообщила мне Шув. — Не знаю, зачем он мне, но выглядит красиво.

— Да, настоящее произведение искусства, — согласился я, рассмотрев топор. — Артефакт или так?

— Сейчас покажу, — Шув взяла топор в руки и поднесла ко мне.

На плоской поверхности щеки полотна были начертаны идеограммы, которые поведали о свойствах этого оружия.

Название: Пламенный рассекатель

Тип: магический боевой топор

Потенциал: редкий

Краткое описание: этот магический топор принадлежал бывшему лесорубу Алану, ныне печально известному как Беда дриад. По желанию носителя, лезвие топора может раскаляться до 900 градусов Цельсия.

— Вообще-то, это очень хорошая штука, — сказал я. — В условиях зимы, считай, готовый источник тепла.

— Дарю, — улыбнулась Шув.

— Ну, в таком случае, у меня тоже есть для тебя кое-что, — сказал я и вытащил из кармана кольцо «Теплота». — Не сочти за предложение руки и сердца…

Надеваю кольцо на палец Шув.

— Уау… — рассмотрела она идеограмму на кольце. — Это ведь очень крутая штука…

— Когда на улице будет минус сорок, когда все остальные будут коченеть от холода и превращаться в лёд, смотри на это кольцо и вспоминай меня, — улыбнулся я.

— О-о-ой, — зарумянилась Шув. — Это же даже лучше, чем предложение руки и сердца…

Она опустилась на колени и заползла под стол.

— Я же ещё ем, — вздохнул я, когда она начала расстёгивать мой ремень.

— Одно другому не мешает… — последовал ответ.

/7 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— … эти тридцать комплектов, — закончил Антон Борисович.

— Вы хотите решить вообще все свои проблемы с бронёй за мой счёт? — спросил я недовольно.

— Не за просто так, разумеется! — заверил меня кузнец. — Я слышал, что скоро ты начнёшь собирать команду отчаянных головорезов на свой фрегат — мы достали скандий, пока ты отсутствовал. Вот каждый твой абордажник получит доспехи с применением скандия, а сам ты получишь целых двадцать килограмм скандия для личных нужд!

— Где вы его достали? — удивился я.

— Там, где я тебе и говорил, — ответил Антон Борисович. — Ребята держали на складах большие запасы, видимо, кто-то сделал крупный заказ. Скорее всего, Роскосмос или иностранные заказчики — сейчас это неважно. Пятьдесят семь килограмм чистого скандия! И Агата Петровна велела пустить всё это на броню. Но двадцать — твои и только твои.

— Вот это другое дело, — заулыбался я. — С этого — надо было начинать.

— Поосторожнее с цитатами, Дмитрий Ибрагимович, — с улыбкой предостерёг Антон Борисович.

— А титан есть? — спросил я.

— Есть, — ответил Антон Борисович. — И даже больше — мне тут привезли победитовые (2) свёрла, сплав ВК4-В…

— Тяжеловатая броня получится, — покачал я головой.

— Так не надо делать сплошь из победита, — улыбнулся кузнец. — Критические участки сделаем из него, а некритические из сплава карбида титана и скандия. Скандий должен улучшить характеристики титана почти вдвое, если меня не подводит память.

— Ладно, тогда за работу, — вздохнул я, принимая условия. — Это снова распиленные металлокерамические пластины?

Всех интересуют кирасы и шлемы, но есть тут и комплекты полной латной брони.

— Знал бы ты, как я руку набил на их распиливании!

Я вынужден признать, что он действительно добился качественного роста — пластины распилены аккуратно, собранные комплекты заготовок уже сейчас выглядят прилично, что должно сократить усилия моей сверхспособности.

Надел маску Наполеона и мы начали тяжёлую работу по изготовлению доспехов.

Шув сейчас сидит дома и монтирует для меня ролик схватки с Лёней, голову которого я привёз в Коммуну. Трофей я передал Побожему, чтобы он придумал что-нибудь с сохранением черепа.

Одну за другой, я преобразовывал заготовки в полноценные кирасы и шлемы, пуленепробиваемые, пусть и очень быстро разбивающиеся пулями. Вот чего мы лишаем эти пластины, так это главной их характеристики — лёгкости замены. Керамическая бронеплита отлично удержит несколько попаданий, после чего её следует заменить на новую. А вот кирасы таким свойством не обладают, увы.

Два десятка комплектов «кираса+шлем» спустя, я начал чувствовать лёгкое недомогание.

Комплекты забирали сразу же по мере изготовления — боевые действия идут почти непрерывно, поэтому броня была нужна всегда.

— Вот эти должны полегче пойти, — сказал Антон Борисович, прикатив тележку с титановыми комплектами. — Для разведчиков.

Эти кирасы делались из одной цельной титановой пластины 6,5 миллиметров, вокруг которой слепили обрезки из распиленных титановых плит. Надеваю конструкцию и произношу заветную фразу, подкрепляя её намерением.

Броня преобразовалась очень легко, растёкшись в некую мягкую металлическую субстанцию, похожую на ртуть, а затем превратившись в лужёную кирасу, блестящую под электрической лампой. Шлем же обзавёлся обтекаемыми формами кирасирской каски с личиной. Навершие каски было оборудовано гребнем с конским хвостом.

От последнего избавиться никак нельзя, он является обязательной частью каски, поэтому приходится крепить к конструкции синтетику или ткань. Потом, конечно, отрезают, но некоторые носят в исходном виде, потому что считают это красивым.

После пяти титановых комплектов, я почувствовал, что недомогание стало острым.

— На сегодня достаточно, — вздохнул я, присаживаясь на табуретку и доставая пачку сигарет.

— Но завтра ведь ты придёшь? — с надеждой спросил Антон Борисович.

— Конечно, — ответил я.

— Тогда я буду работать всю сегодняшнюю ночь! — заявил он.

Примечания:

1 — Ворбэнд — от англ. Warband — боевой отряд.

2 — Победит — твёрдый сплав, состоящий из 90% карбида вольфрама и 10% кобальта. Конкретно сплав ВК4-В — это 96% карбида вольфрама и 4% кобальта. На самом деле, это всё в идеале, а на практике там обязательно будет незначительное количество относительно свободных углерода и железа. Победит имеет твёрдость не менее 88 баллов по Роквеллу — это очень много.

Глава тридцатая. Металл

/8 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Размазало, выходит? — уточнил я.

— Нет, — покачал головой Антон Борисович. — Преобразовало в сплав только наружный слой на миллиметр, а на остальное, как я понимаю, не хватило.

— Значит, надо не жалеть скандия, — заявил я. — Давайте втрое больше в следующий комплект.

— Ты ведь понимаешь, что больше мы вряд ли найдём? — спросил кузнец.

— Но у нас получилось какое-то говно, — вздохнул я. — Это едва ли удержит винтовочную пулю.

— Так-то ты прав, но и разбазаривать дефицитный материал… — пробормотал Пронин. — Ладно, давай компромисс — ещё три попытки с последовательным увеличением количества скандия. Всё равно зря не пропадёт, распилю и соберу заново.

— Ладно.

Я договорился, что моей команде абордажников сделают пятьдесят комплектов полной брони из сплава карбида титана и скандия, космического материала, стойкого к температурам и обладающего потрясающей микротвёрдостью.

— Войско железных солдат… — прошептал я и отпил из фляжки с травяным настоем, приготовленным Шув.

— Чего говоришь? — спросил кузнец.

— Да нет, ничего, — покачал я головой.

— Сейчас, сделаем тебе новый образец… — бормотал Антон Борисович, полностью погружаясь в работу.

Где-то через полчаса, новый экспериментальный комплект брони был готов, я облачился в него и сразу же почувствовал слабую тягу в области кишок.

— Давай!

— Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной…

Тяга усилилась, но незначительно. Не как раньше, когда меня в трубочку сворачивало.

— Наручи сымай, — потребовал кузнец. — Сейчас распилим и посмотрим!

Получив один из наручей, он зафиксировал его в ленточнопильном станке и отделил от материала один квадратик. Это было непросто, материал никак не желал поддаваться, дымил, несмотря на постоянно подаваемую охлаждающую жидкость, но перед твёрдым намерением мастера не устоит ни один сплав…

Кузнец добыл где-то специальное полотно для станка, предназначенное для распила титана, но речь идёт о чистом титане, а не о его карбиде и, уж тем более, не о его сплаве со скандием.

— Надо ещё добавлять, — заявил Пронин. — Два миллиметра сплавило, осталось где-то полмиллиметра чистого карбида титана. В принципе, можно и так, послужит амортизацией…

— Либо хорошо, либо никак, — настоял я.

— Эх, ладно, — вздохнул кузнец. — Ещё грамм двадцать пять надо добавить, думаю…

— Добавь сорок, — потребовал я.

— Разоритель, — недовольно поморщился Антон Борисович.

Ещё через полчаса, комплект был готов, я преобразовал его, «зафиксировал» в реальности, после чего вручил наручи кузнецу.

— Во-о-от, — удовлетворённо протянул он, когда с трудом распилил наруч и отделил от него квадратик.

— Насколько всё хорошо? — спросил я, сняв маску Наполеона.

— Идеально, — ответил кузнец. — Пошли тестировать!

На испытательном стрельбище подмастерья Пронина расстреливали самостоятельную разработку кузнеца — сандвич из металлокерамики и титана, с прослойкой карбона. Как вижу, уверенно держит 7,62×51 НАТО. Значит, дальше 7,62×54 R, то есть наш, отечественный, а после только что-то из 12,7 миллиметров…

— А ну брысь! — разогнал своих подмастерьев кузнец. — Сергей, поставь-ка кирасу на стенд! Дмитрий, бери ружьё.

Мне вручили СВД, потому что очевидно, что меньшие калибры тестировать бессмысленно. Я упёр снайперскую винтовку в бруствер и сделал выстрел точно в центр кирасы. Дистанция — десять метров.

— Сергей!

Толщина кирасы в центре — восемь миллиметров, поэтому я заведомо знал, что СВД, в худшем случае, оставит вмятину. Но принесённая кираса вызвала у меня нешуточное удивление.

— Ну… — почесал Антон Борисович бритый затылок. — Это успех.

Мощная винтовочная пуля со стальным сердечником оставила лишь небольшую крапинку и содрала вокруг места попадания чёрную краску.

— Тащите ПТРД! — велел кузнец своим подмастерьям. — Живее!

— Думаешь, не пробьёт? — поинтересовался я.

— БС-41 зарядим, у нас есть, — ответил он. — Думаю, что пробьёт. Но жопу свою я бы на это не поставил.

Противотанковое ружьё было доставлено через несколько минут, Сергей сбегал к мишени и закрепил на ней кирасу, а Антон Борисович, в это время, зарядил патрон 14,5×114 миллиметров, имеющий сердечник из карбида вольфрама. Этой штукой пробивали танковую броню в 40-е годы, поэтому я что-то сильно сомневаюсь, что кираса выдержит.

Кузнец лично занял стрелковую позицию.

Выстрел.

Грохот ощущался буквально кожей, а из ствола вырвался густой дым, ненадолго закрывший нам обзор.

— Сергей!

Подмастерье сбегал за кирасой.

— Ну, сложно было ожидать иного, — изрёк Антон Борисович, рассматривая отверстие. — Но видно, что бронебойному сердечнику было очень непросто. Просто не надо будет подставляться под противотанковые ружья.

— Давай 12,7 проверим? — предложил я.

— А давай! — согласился кузнец. — Сергей, кирасу на мишень, а вы, Семён и Никита, тащите сюда АСВК! Проверим, как она поведёт себя с металлокерамическим сердечником…

Снова ненадолго поднялась суета, подмастерья приволокли крупнокалиберную снайперскую винтовку, Сергей установил кирасу, после чего Антон Борисович занял стрелковый рубеж, зарядил патрон и выстрелил.

— Вот так и думал, ха-ха-ха! — рассмеялся кузнец, когда Сергей вновь сбегал за кирасой.

Металлокерамический сердечник пули 12,7×108 миллиметров не сумел сделать отверстие в кирасе, но зато оставил после себя внушительную вмятину.

— В принципе, не особо важно, пробил или не пробил, — пожал я плечами. — После такого кишки точно свернёт или разорвёт какой-нибудь орган. Никакой подклад не поможет.

— Ну, это лучше, чем если такая пуля вырвет из тела шмат мяса, — не согласился кузнец. — Хотя, да, невелика разница…

— И всё же, результатами стрельб я доволен, — заключил я. — Пускаем в работу?

— Конечно! — закивал Антон Борисович. — Пятьдесят комплектов, говоришь?

/8 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна, морской вокзал/

— Ещё надо по корпусу кое-что доделать, — сообщил Аршанин Сергей Николаевич, старший мичман в отставке. — Ну и косметически до ума довести. А так, двигатель уже стоит, испытали — работает исправно. Орудие установлено, башня крутится, буссоль откалибрована — пристрелка проведена. Не знаю, правда, какие будут ходовые характеристики, ведь брони мы навесили изрядно, ну и каркас укрепили стальной рамой…

— Когда, хотя бы примерно, корабль будет готов? — поинтересовался я.

— Ну… — задумчиво погладил мичман подбородок. — Чтоб не №%~^деть, недели полторы.

— Агата Петровна называла другой срок, — покачал я головой.

— Слушай, ты хочешь качественно или быстро? — нахмурил брови мичман. — Мы и так тут жопы рвём, за себя и за того парня, а ты предлагаешь нам ускориться?

— Ладно-ладно, — вздохнул я. — Полторы недели.

— Зато посмотришь потом — капитанскую каюту оставили почти в неизменном виде! — начал хвалиться старший мичман. — Ещё сохранили гостевые покои! Бар и бальный зал убрали нахрен, оно тебе не надо в дальнем плавании, а вместо них поставили дополнительные кубрики и хранилища для трофеев. Кухню слегка уменьшили, но сохранили почти всю ресторанную фурнитуру — будете прямо в открытом море готовить, как дома. Эх, вот у меня б во время службы был такой ресторан… Хрен бы они меня на берег списали — руками и ногами бы держался!

— По вспомогательному вооружению что? — спросил я.

— Вдоль бортов крепления для крупнокалиберных пулемётов и бронированные щитки, — пожал плечами Аршанин. — Я сначала хотел башенки сделать, но потом прикинул, сколько это по весу и ограничил всё щитками. Но пулемёты сам ищи — мне не дают.

— Найдём, — пообещал я.

— Ах, да, точку для установки чего-то вроде твоего «Василька» на палубе предусмотрел, — вспомнил старший мичман. — Можно и что-то другое, но по массе не более чем «Василёк». Тебе сам миномёт брать нет смысла, лучше чего-нибудь НАТОвского найди — с боеприпасом меньше мороки. Всё-таки, хорошо, что у них в блоке всё унифицировано, впрочем, как и у нас…

— Это отлично, — улыбнулся я довольно. — Лишняя пушка на борту — не лишняя.

—Пойду я дальше колпачить, — засобирался старший мичман. — Работы навалом.

— Успехов, — пожелал я ему. — Я тоже пойду, поработаю…

Моей следующей целью было посетить мост Бетанкура, где почти непрерывно идёт истребление зомби. Баррикада на мосту оказалась практически неисчерпаемым источником артефактов различной ценности и безумно редко выпадающих сфер. Ну и обычные жители Коммуны, желающие стать сильнее или поправить здоровье, с энтузиазмом брались за уничтожение непрерывно прущих на баррикаду зомби.

— Шув, выходи, — набрал я свою, можно сказать, официальную девушку.

— Щас буду! — ответила она.

Я сходил в отель за теперь уже своей Пагани Уэйра Темпесто, которая так и стояла в паркинге. Сталкеры полностью опустошили отель, забрав всё съестное, но паркинг их не заинтересовал, потому что автомастерская велела больше не пригонять машины, так как уже собранных достаточно на годы вперёд.

Сев в автомобиль S-класса и заведя движок, стоимость которого раньше была выше, чем вся моя жизнь до этого, я доехал до своего дома на Карташихина, где меня уже ждала Шув.

— А тебе не кажется, что это несколько непрактично? — поинтересовалась она, садясь на пассажирское сиденье.

— Два миллиона триста тысяч евро, — произнёс я. — Я бы за всю жизнь столько не заработал и если бы даже заработал, точно не тратил бы на эту тачку. А сейчас могу кататься на ней, сколько захочу и абсолютно бесплатно.

— Комплексы удовлетворяешь, — усмехнулась Шув.

— Может и так, — пожал я плечами. — А вообще, чувствуешь совершенно другой уровень комфорта?

— Ну, отрицать не буду, — улыбнулась она.

Выехав с Карташихина на Средний проспект, где пришлось подождать, пока откроют ворота, я сразу начал набирать скорость, мчась по прямому, как стрела, проспекту.

— Эй, полегче! — выкрикнула Шув.

— Не ссы, я знаю, что делаю! — ответил я ей.

Спидометр показал двести пятьдесят километров в час, но, к моему сожалению, проспект очень быстро закончился.

Пришлось сбрасывать скорость, затем разворачиваться и сворачивать на 8-ю и 9-ю линии, плавно переходящие в Уральскую улицу, которая ведёт к мосту Бетанкура.

Машину припарковал на парковке гигантского строительного гипермаркета, ныне безнадёжно пустого — всё, что в нём было, уже давно использовали для работ по возведению стен. Скоро и само здание гипермаркета разберут, чтобы начать строительство грандиозной внешней стены, которая закроет Васильевский остров от остального города.

Коммуна, как это ни иронично, как и её идеологический предок в виде СССР, тоже началась с грандиозных строек.

На самом деле, более простым способом было бы регулярное разрушение льда на реках, но это не очень надёжно и очень хлопотно. Моя бабуля не сторонник таких хлопотных решений, поэтому очень быстро утвердила в Совете грандиозную стройку, которая каждый день будет напоминать обитателям острова, как много они могут вместе.

— За работу? — с усмешкой спросил я Шув, которая подняла с земли бесхозную рогатину.

Перед баррикадой стояло около пятидесяти человек, каждый из которых без устали колол зомби.

Экскаватор с грейферным ковшом стоял метрах в двадцати от баррикады. Его ковш, висящий над баррикадой, был измазан гнилой кровью и разлагающимися фрагментами плоти с обрывками одежды. Вонь тут стояла несусветная, поэтому люди носили противогазы.

— Перерыв! — крикнул экскаваторщик. — Всем отойти от баррикады!

Когда все отошли, грейферный ковш начал движение, опустился и растолкал зомби, после чего начал хватать горсти из тел и выкидывать их в кузов КамАЗа, стоящего на Серном острове. В пролив между Серным и Васильевским островами их кидать бессмысленно, так как эти трупы неизбежно застрянут на пристани завода «Алмаз», поэтому тела грузятся на КамАЗы, которые проезжают к новому причалу на набережной Макарова, ведущему к центру Малой Невки, откуда вываливают свой груз. А дальше течение делает своё дело и тела уплывают сначала на Петровский фарватер, а потом и в Финский залив. Это экономичнее и безопаснее, чем сжигать или хоронить.

Кто-то предлагал установить длинную и широкую механизированную ленту, чтобы кидать на неё трупы и прямотоком отправлять в реку, но это выглядит слишком хлопотно. Проще задействовать пару грузовиков, чем городить тут всю эту механизацию.

На время вынужденного перекура, мы с Шув вернулись к Пагани, где посидели и покурили, пока ведётся расчистка.

— Всё равно воняет… — пожаловалась девушка.

— Противогазы есть, — ответил я на это.

— А в них воняет резиной, — вздохнула она. — В таких ситуациях немножко жаль, что в Ковид не лишило обоняния.

— Привыкай к противогазу, — посоветовал я ей. — Когда пойдём в Европу, придётся носить его почти постоянно.

На самом деле, радиационное заражение уже должно сильно ослабиться, но радиоактивную пыль всё ещё носит по воздуху и надо будет внимательно следить за тем, что говорит дозиметр.

Экскаватор отработал свою часть и перед баррикадой вновь встала толпа ещё не упокоенных зомби.

— За дело, товарищи! — призвал нас экскаваторщик.

Мы с Шув бросили сигареты, взяли из ящика упакованные противогазы и вооружились рогатинами.

Изначально сюда приволокли респираторы, но от вони слезятся глаза и руководство решило, что это не очень безопасно, поэтому привезли полноценные противогазы ПМГ, как более удобные, что достигнуто благодаря установке фильтра прямо на лицевой маске, а не в ранце.

— Ох, опять эта рутина… — пробурчала Шув, вонзая рогатину в голову основательно объеденного мертвеца в остатках строительного комбинезона.

Я не стал никак реагировать на её бурчание. Протыкаю череп зомби-женщины в полусорванном парике и с удивлением вижу, как по заляпанному асфальту катится сфера.

— Хм… — выдёргиваю я рогатину из черепа и кладу её на асфальт.

Шарик упёрся в правый сапог Шув. Она подняла шарик и протянула его мне.

Название: Контроль крови

Тип: магия крови

Потенциал: необычный

Краткое описание: ограниченный тип магии, требующий умеренного самоконтроля.

Магия позволяет ограниченно управлять кровью и её жидкостями.

Внимание! Использование предмета оказывает воздействие на психоэмоциональное состояние объекта. Будьте осторожны.

— Прикольная штука, — сообщила Шув. — Но я бы не приняла. Не люблю мазаться в крови.

— А кто любит? — усмехнулся я и спрятал шарик в подсумок. — Но тоже прибыток.

Иногда, в преступно редких случаях, сферы выпадают даже суперам — это не новость, но я удивлён, что мне повезло. Вновь вооружаюсь рогатиной и продолжаю методичное истребление зомби.

/11 июня 2022 года, Царство мёртвых/

Двое суток истребления зомби, сутки воспроизводства кирас, шлемов и наручей с поножами, а затем пришло время посетить Царство мёртвых. Не знаю, будут ли рады меня здесь видеть, но Стикс хотела, чтобы я принёс ей эпическую сферу.

Мы с Шув спустились в подземный мир на станции Адмиралтейской и сразу же коллективно обалдели от произошедших изменений.

Гористая сухая местность куда-то исчезла, вместо неё окружающая местность начала напоминать что-то вроде сухих лугов, посреди которых, прямо от установленных мною рельс, располагалась мощёная дорога. Даже чёрные скалы куда-то пропали.

Местами в сухой и потрескавшейся почве пробивалась растительность, а где-то даже возникли оазисы с яркими цветами.

— Как думаешь, с чем всё это связано? — поинтересовалась Шув, когда мы шли по ровной дороге.

— Честно говоря, понятия не имею, — вздохнул я. — Но предполагаю, что это Аид пошуршал и отремонтировал свою прихожую.

На берегу Стикс, как и всегда, находились несознательные, которые не желают никуда отправляться, а также небольшая группа свежих мертвецов, среди которых я не увидел ни одного знакомого лица.

Какие-то негры в набедренных повязках, какие-то непонятные субъекты в самодельной броне, несколько десятков военных, форму которых я никогда не видел, а также пара тощих детей.

Харон появился не сразу, а где-то через пять-шесть минут ожидания.

И его лодка, к моему удивлению, больше не напоминала чёрную развалюху, а являла собой крепкий и свежий образчик древнегреческого корабельного дела. Шест у него тоже заметно посвежел, как и одеяния — теперь он в белой тоге с капюшоном, ну и кожей посветлел.

— У вас тут что, ребрендинг? — поинтересовался я с улыбкой.

— Владыка не поскупился, новой силою меня одарил, — ответил Харон, но не своим скрипучим старческим голосом, какой я ожидал, а густым и здоровым басом.

— Вот оплата, — протянул я ему две золотые монеты.

— Пропустите новых клиентов, — велел Перевозчик. — Садитесь же теперь.

Я сел на лавку рядом с Шув, которая, судя по виду, до сих пор не привыкла к тому, что мы ходим в Царство мёртвых. Она боязливо покосилась на косматого негра в набедренной повязке, который вообще никак на неё не реагировал, после чего повернулась ко мне.

Река была обманчиво спокойна, воды её тихи, но ей и не надо буйствовать напоказ, чтобы оставаться смертельной для всего живого.

— Надень свою личину, — потребовал Харон.

Я послушно надел маску Тесея и почувствовал необычайный прилив сил. Это ощущение возникает всякий раз, когда я её надеваю, и всякий раз это приятно. Маска Наполеона, при её надевании, дарует мощное чувство собственной важности и ощущение власти, а вот в маске Ахиллеса я ещё не разобрался.

Первое, что я услышал на противоположном берегу — это музыку. Играла Adele — Hello, хорошая песня.

Источником звука была блютус-колонка, стоящая на мраморном постаменте, возле которого лежал и посапывал всеми тремя головами Цербер.

— Жуткая зверюга… — прошептала Шув, когда мы проходили мимо этой груды мышц.

— Судя по его любимому трек-листу, у него очень ранимое сердце, — усмехнулся я, ненадолго сняв маску. — Надеюсь, твои слова не заденут его слишком сильно.

— Он что, слышит нас? — очень тихо спросила девушка.

Я, всё же, опустил маску на лицо, поскольку неудобно каждый раз снимать и надевать её, чтобы говорить нормально. Да и незачем раздражать богов.

— Он — прирождённый страж, поэтому никогда не спит, — пожал я плечами. — Он слышит всё. Сейчас же он не спит, а отдыхает, вкушая своим слухом славные мелодии…

— Ой… — Шув испуганно прикрыла рот.

— Ему не велено нас убивать, — сказал я на это.

А вообще, мне интересно, как так получилось, что колонка до сих пор работает.

Первым делом я решил посетить Аида, чьё жилище расположено ближе всего к берегу Стикс.

— А вот и ты, мой верный… — встретила нас Бия, вышедшая из-за здания суда мёртвых.

— Здравствуй, могучая богиня, — поклонился я.

— Я ждала тебя, — улыбнулась богиня насилия. — Ты ведь идёшь к Аиду — я сопровожу тебя.

Мы пошли по заметно похорошевшей мощёной дороге, ведущей ко дворцу Владыки мёртвых.

— Как я знаю, эта женщина теперь является твоей, — произнесла Бия. — Не переживай, я не рассматриваю тебя как собственность, поэтому можешь спать, с кем хочешь. Я даже рада, что у нашего ребёнка появится полноценная семья.

— Мы ведь не… — заговорила Шув.

— У вас есть ещё семь месяцев, чтобы стать супругами, — перебила её Бия.

— Обсуждать это здесь и сейчас я не желаю, — попросил я.

— Рано или поздно, но надо будет вернуться к этому, — не согласилась богиня. — Я этого мальчонку воспитывать не собираюсь, поэтому это ляжет на ваши плечи.

— Дичь… — прошептала Шув.

— Так что приготовьтесь воспитывать его или найдите кого-то, кто займётся этим вместо вас, — потребовала Бия.

Мы дошли до дворца Аида, который тоже несколько видоизменился. Колонны стали светлее, жаровни горели ярче, а ещё пропала эта гнетущая атмосфера упадка и мрака.

Поднявшись по ступеням, мы наткнулись на отряд почётной стражи, состоящий из мумифицированных воинов, облачённых в бронзовую античную броню.

— Сразу идите в триклиний, — раздалось громогласное указание Аида. — У меня нет желания принимать вас в тронном зале.

Божество лежало в триклинии и медленно поедало чёрный виноград, запивая его вином из серебряного кубка.

— А вот и вы, — произнёс Аид. — Ложитесь, разделите со мной трапезу.

Шув сразу же уставилась на амброзию, стоящую в блюдце на столике.

— Не надо, — попросил я её. — Ты лучше меня знаешь о всех бедах, что сеет это яство.

— Ты прав, — вздохнула она с сожалением. — Но вина-то попить я могу?

Я лишь кивнул.

— Итак, — Аид поставил кубок на столик и сел. — Ты принёс мне очень много пользы, Деметрий. Я доволен тем, сколько славных жертв ты принёс во имя меня. Это заслуживает награды. Дай же мне образ Ахилла.

— Позволь мне, мой муженёк, — вошла в триклиний какая-то богиня.

— О, Персефона… — заулыбался Аид. — Я думал, что ты ещё долго будешь гулять со Стикс…

— Она срочно ушла, узнав, что в твоём царстве появился её верный, — недовольно поморщилась Персефона.

Это была трёхметрового роста черноволосая женщина, атлетически сложенная, но, в то же время, какая-то подчёркнуто утончённая. Она излучала одновременно нежность и твёрдость, а взгляд её карих глаз был неопределённым, будто она не знала, как относиться к происходящему. Она одета в красное платье, украшенное жёлтыми и зелёными листьями, а на голове её был венок из древесной листвы, частично увядшей, а частично цветущей.

— Хочешь потратить часть своих сил, чтобы сделать мне приятно? — нахмурил Аид брови.

— Это лишь мелочь, — пожала плечами Персефона. — Верный, дай же мне образ Ахилла.

Я снял с пояса маску Ахиллеса и передал в бледные руки богини плодородия.

— Учти же, что я узрю всё, что ты сделаешь в этой маске, — предупредила она.

— Я знаю это, — кивнул я.

— Твой образ будет преисполнен моей силы, — сообщила Персефона. — И станет плоть его покрепче хладной стали.

Она произвела какие-то манипуляции с маской Ахиллеса, жаровни ненадолго ослабли, а атмосфера стала очень напряжённой.

— Пока лишь так, — вернула мне маску Персефона. — Но это много.

— Много, но недостаточно, — покачал головой Аид и протянул ко мне руку. — Дай мне эту маску. И не говори потом, что я не умею быть благодарным.

Я передал маску богу мёртвых и тот устроил настоящее световое шоу. Яркие вспышки красного и синего света, мгновения мрака, а затем всё закончилось.

— Теперь вот так, — улыбнулся Аид. — Ахиллу более не страшны ни пули, ни осколки. В пределах разумного, конечно же…

Глава тридцать первая. Хайлайт

/12 июня 2022 года, Царство мёртвых, дворец Аида/

— Ты уверен? — с сомнением спросила Шув.

— Стреляй! — стукнул я себя по груди. — Уверен!

— Ну, тогда я в ногу, — решила супер.

Раздался выстрел, я ощутил сильный и болезненный толчок по правому бедру, но острых болевых ощущений не возникло.

— Ты как? — забеспокоилась Шув.

— Всё хорошо, — ответил я, снимая маску и поднимая с мраморного пола смятую пулю.

Можно заключить, что пистолет Макарова теперь не способен нанести мне существенного урона. Место попадания выглядело так, будто по нему ударили молотком, но болело оно только при нажатии.

— Очуметь, — произнесла Шув, ставя пистолет на предохранитель. — Что, совсем не больно? Может, патрон порченый?

— Давай-ка бери мой АК, — потребовал я. — Один чёрт штаны спущены… В левое бедро, будь добра. Но погоди, пока маску не надену!

— Нахрена ты это делаешь с собой⁈ — воскликнула она.

— Я должен знать, на что способен, — ответил я. — Лучше получить пулю в бедро и залечить всё амброзией, чем не знать своего потенциала и сдохнуть.

Надеваю маску, даю Шув знак и та, всё так же не очень уверенно, стреляет мне в левое бедро.

На этот раз было существенно больнее. Если предыдущее попадание я бы оценил на два из десяти, то это заслуживает твёрдую пятёрку.

Опускаю взгляд на место попадания и вижу, что пуля застряла в коже и из-под неё начинает скупо сочиться кровь.

Берусь за основание пули пальцами, чувствую, что она очень горячая, но терпимо. Кожа Ахиллеса гораздо менее чувствительна к различным воздействиям, поэтому температуру она «держит» легче лёгкого.

— Я тебя не покалечила? — спросила подошедшая Шув.

— Нет, — покачал я головой и отбросил пулю.

Пуля не сумела зайти далеко, остановившись в наружных тканях, но кое-какой ущерб нанесла, как минимум, «отсушила» мне ногу. Но это вообще ерунда, на фоне того, что она может сделать с обычным человеческим бедром.

Теперь, если прикинуть, сама моя кожа в маске Ахилла представляет собой защиту не менее Бр3, то есть уверенно держит пулю 5,45×39 миллиметров, со стальным сердечником. Если так, то пулю 7,62×39 миллиметров тоже удержит, но с большими последствиями для организма, ведь дульная энергия у 7,62×39 существенно больше. Мосинский патрон меня, скорее всего, серьёзно покалечит, ведь у него всегда была отличная бронебойность.

Поднимаю с пола баночку с амброзией и замазываю ранение. Края раны сходятся прямо на глазах, проходит меньше минуты, и на коже не остаётся даже шрама. Эх, вот не будь амброзия такой скоропортящейся…

— Достаточно развлёкся? — раздался в зале голос Аида. — Я и так слишком долго ждал, пока вы выспитесь.

— Скоро будем! — громко ответил я. — Идём, Шув.

В триклинии Аида присутствовала Бия, с любопытством разглядывающая отрубленную голову какого-то серокожего демона.

— Убери это отсюда, — велел ей Аид. — У своей матери будешь приносить за стол всякое непотребство.

Бия, нисколько не смутившись, опустила демоническую голову и та растворилась в воздухе.

— Устраивайтесь, — указал бог мёртвых на свободные лектусы. — Поешьте и мы вернёмся к прерванному разговору.

Есть лёжа для меня всё ещё не очень удобно, но я, постепенно, привыкаю. Запечённый целиком кабан, непонятно как здесь оказавшийся, был разрублен чем-то вроде телекинеза, после чего разлетелся по тарелкам. Я взял перечницу и обильно поперчил свою порцию — боги едят без специй, им и так нормально, но специально ради нас Аид подаёт соль и перец.

Первый голод был утолён четвертью кабаньего бедра, я допил вино в кубке и ожидающе посмотрел на бога мёртвых.

— Итак, — изрёк он. — Мы остановились на том, что ты, с помощью своих друзей из Коммуны, сумел существенно ослабить влияние Иблиса на Землю.

— Я сказал лишь, что убил некоторое количество чертей, — покачал я головой.

— И, тем самым, ослабил влияние главного черта, — усмехнулся Аид. — Когда я отправлял тебя туда, я даже не думал, что Сатана тоже кого-то отправит.

— Мы так и не поняли, как они проникли на Землю, — произнёс я.

— Ритуалы, — ответила Бия. — Они совершают кровавые жертвоприношения, из тех кровавых жертвоприношений, какие я всё время жду от тебя, после чего подселяют в тело избранного душу демона. Преимущественно из свежих демонов, которые много знают о вашем времени. Они слабее, но зато дешевле и легче адаптируются к вашим полям сражений.

— Понятно, — вздохнул я. — А я уж опасался, что они прорыли какой-то тоннель прямиком из Ада и теперь это наша общая проблема.

— Это невозможно, — улыбнулся Аид. — Надо иметь полубожественную кровь, чтобы проторить путь к моему царству. Сатана не владеет такими ресурсами. Поэтому он вынужден действовать косвенными методами. Но вернёмся к тому моменту, где ты существенно ослабил культ демонов и отбросил Сатану на несколько этапов назад.

— Не думаю, что он ограничился только одним культом, — выразил я опасение.

— Их шесть, — сообщил мне Аид. — Потеря даже одного сильно скажется на его планах, поэтому я рассчитываю на то, что вы уничтожите их гнездовище в Петербурге.

— А где остальные? — спросил я, принимая от Шув новый бокал.

— Вне досягаемости, — покачал головой бог мёртвых. — Один в стране, которая известна тебе как Китай, один в стране, которую ты называешь США… Это неважно. Ты не сможешь добраться до них в разумные сроки, а потом будет слишком поздно. Значит, у него будет пять источников внешней подпитки.

— Почему именно Питер? — спросил я недоуменно. — Чем ему не понравилась Москва?

— Насколько я знаю, ему очень нравится этот город, — пожал плечами Аид. — Почему? Это мне неизвестно.

— В принципе, больше ничего полезного я за это время не сделал — побывал вне города, убил одну сильную тварь, вернулся… — сказал я.

— И теперь мы переходим к самому интересному, — заулыбался Аид. — Что же будет дальше…

— И что будет дальше? — поинтересовался я.

— Добей культ в Петербурге, — потребовал Аид. — Принеси мне в жертву их примипила, он ждёт тебя, готовится, но тем слаще будет твоя победа. Далее ты должен будешь идти морем, в Европу.

— И что там? — спросил я.

— Судьба сама поведёт тебя, — пожал Аид плечами и отпил из кубка. — Следуй её указаниям, и ты исполнишь своё предназначение.

— А какое у меня предназначение? — озадаченно спросил я.

— Узнаешь сам, — загадочно улыбнулся бог мёртвых. — А то так будет неспортивно.

— Если это предназначение включает становление монахом или что-то в этом духе, то я — пас, — сказал я.

— Сам всё увидишь, — ответил на это Аид. — Теперь же касательно той сферы, что так соблазнительно лежит у тебя в кармашке…

— Стикс велела мне доставить эту сферу лично ей, — покачал я головой.

— Я знаю, — поморщился Аид. — И ты доставишь его ей. Просто помни о последствиях. Дары богов и дары богам никогда не проходят бесследно.

— Надеюсь, мамуля знает, что делает, — недобро усмехнулась Бия.

— Я один не понимаю, о чём вы толкуете? — нахмурил я брови.

— Не ты один, — подала голос Шув.

— Узнаешь сам, — вновь улыбнулся Аид, всё той же загадочной улыбкой. — Как наедитесь, ступайте к Церберу — он доставит вас ко дворцу Стикс.

/12 июня 2022 года, Царство мёртвых, дворец Стикс/

Путешествие на Цербере было молниеносным, пусть и не очень комфортным. Трёхглавый пёс очень торопился, так как блютус-колонку с собой он взять не может, ведь она питается от мраморного постамента, который Аид установил и настроил в ответ на жалобный скулёж своего питомца. Теперь колонка работает вечно, но только до тех пор, пока находится на мраморном постаменте.

Нетерпеливо фыркнув, Цербер ссадил нас у подножия дворца и ушёл в кусты, чтобы отлить там.

— Входи, мой верный, — требовательно провозгласила Стикс.

Видимо, не только Цербер сегодня проявляет нетерпение.

Вообще, как я вижу, время у богов заметно ускорилось — все они торопятся и нервничают из-за промедления. Полагаю, что сейчас происходят какие-то неизвестные мне критические процессы в Царстве мёртвых и на Земле…

Проходим во дворец, который сильно похорошел с моего последнего визита. Так как дворец — это отражение положения дел у бога, дела у Стикс идут заметно лучше, чем раньше.

— Мой верный, — кивнула мне восседающая на троне богиня. — Дай мне её.

Я вытаскиваю сферу с «Провидением».

Помня давний разговор с Аидом, о трансцендентности, полагаю, что Стикс хочет получить себе что-то вроде того. Точное предвидение будущего — это, возможно, один из этапов достижения трансцендентности, но это лишь моя теория.

Хотя, если мыслить логически, козы или гниды в их шерсти неспособны мыслить наперёд, то есть они на это способны, но горизонт планирования их очень мал, особенно на фоне человека. Возможно, эта аналогия верна и в отношении богов.

Протягиваю сферу, которую нетерпеливо забирает Стикс, для этого вставшая с трона.

Она смотрит на идеограмму, после чего сфера растворяется в её руке.

— М-м-м… — болезненно простонала богиня клятв. — Это гораздо хуже, чем я ожидала…

Её лицо начало видоизменяться, бледный окрас кожи резко сменился на чёрный, затем на серебряный, затем на золотой, затем снова на белый, на котором и остановился. Она молчала, мы молчали, вокруг царила тяжёлая тишина.

— Мне всё ясно, — изрекла Стикс спустя пять минут тишины. — Смертному не по силам удержать в узде такую силу… Твой поступок, пусть и не бескорыстен, но очень щедр. Теперь я знаю, что ты скажешь, но лучше промолчи.

Я хотел заверить её в своём бескорыстии, но последовал совету.

— Кратос! — позвала Стикс.

Из-за божественного трона вышел здоровенный детина, носящий очень массивный золотой доспех. Кожа его была золотого цвета, а волосы, выглядывающие из-под золотого шлема, были пепельного цвета. Лицо, как и свойственно местным богам, олицетворяло собой симметричный идеал, хоть сейчас на обложки агитплакатов…

— Дай мне маску Октавиана, — потребовал Кратос.

Голос его был низким, будто пробирающим до глубин души, а ещё я почувствовал, что не могу противиться его приказам. Это задело меня, даже разозлило, поэтому я воспротивился, для чего мне потребовалось приложить волевое усилие.

— Он крепче, чем ты мне говорила, Ника, — обернулся Кратос к вышедшей из-за трона богине победы.

— Люди, в отличие от нас, способны к изменению, — пожала она плечами.

— Прошу, дай мне маску Октавиана, — попросил Кратос, без давления в голосе и прочих уловок.

Не почувствовав ничего, я передал ему маску.

Кратос начал проводить над ней какие-то манипуляции, я почувствовал, будто меня щекочут по затылку.

— Готово, — улыбнулся бог власти. (1) — Предупреждаю, что я вижу всё, что ты видишь в этой маске.

— Знаю уже, — вздохнул я и принял из его рук свою маску.

— Если хочешь стать сильнее, насаждай и проявляй свою власть, — напутствовал меня Кратос. — Это даёт преимущества, но также создаёт новые угрозы. Следи за своей властью и сможешь прожить долго… до того, как придёт кто-то, кто свергнет твою власть.

— Буду иметь в виду, — пообещал я.

Не собираюсь нигде устанавливать свой режим, потому что ничего не смыслю в управлении какими-либо социальными объединениями. Хоть я и знаю, что Гай Юлий Цезарь Октавиан Август — это буквально император, правитель, не получивший, но взявший власть. Уж если кто-то и должен уметь властвовать, то только он.

Наполеон тоже не дурак поуправлять, как и Тесей, но меня не устраивает решение, из-за которого я буду вынужден кучу времени ходить в маске и решать бытовые проблемы кучи людей.

Так что увольте — власть мне не нужна. Не такой ценой.

— У меня тоже есть кое-что для тебя, — произнесла Ника и протянула руку. — Дай мне свой топор.

Чтобы не расстраивать Шув, я взял топор с собой, хоть и не видел ему особого применения. Ну, то есть, использовать его можно — высокотемпературное лезвие способно наносить фатальный урон всему живому и неживому, но мой стиль боя больше подходит мечу…

Богиня победы активировала топор, лезвие которого раскалилось до светло-красного цвета, после чего взяла лезвие пальцами и начала медленно водить ими по нему. Посыпались белые искры, а само лезвие начало менять цвет. Сначала на оранжевый, затем на тёмно-жёлтый, затем на светло-жёлтый, и, наконец, на ослепительно-белый цвет.

Ника возилась с артефактом несколько минут, тщательно выводя пальцами какие-то символы на лезвии. Когда она закончила, лезвие топора погасло.

— Носи с честью, — напутствовала меня Ника, передавая топор. — Он принесёт тебе много побед.

Я посмотрел на идеограмму.

Название: Победоносный рассекатель

Тип: магический боевой топор

Потенциал: эпический

Краткое описание: этот магический топор принадлежал бывшему лесорубу Алану, ныне печально известному как Беда дриад. Ныне же он тронут Никой, блистательной богиней победы. По желанию носителя лезвие топора может раскаляться до 1500 градусов Цельсия.

— Ого, — изрёк я поражённо. — Это очень щедро…

— Лишь награда, достойная славного победителя, — улыбнулась Ника.

— Я благодарю тебя, божественная колесничая, — поклонился я.

— Тебе не нужно напоминать, что мы всегда ждём от тебя жертв? — спросил Кратос.

— Чем больше — тем лучше, я помню, — ответил я.

— Я скучаю по своему брату, — сказал Кратос. — Поэтому поторопись.

Последний сын Стикс — Зел, божество ревности и соперничества. Кратос мне не понравился, потому что сразу начал с каких-то проверок, а Зел, я думаю, вообще не подарок…

— Уничтожь культ, — произнесла Стикс. — Сейчас это важнее всего.

/12 июня 2022 года, Царство мёртвых, берег реки Стикс/

На берегу, у переправы Харона, нас ждала Бия.

— Мой верный, — изрекла она. — Отойдём, нам следует поговорить.

— Да, я тоже хочу с тобой поговорить, — кивнул я. — Шув, подожди меня тут.

Мы с Бией отошли метров на пятьдесят.

— Сначала ты, — сказала она.

— Ани Паавола, — произнёс я. — Ты обещала.

— Уже сделала, — улыбнулась богиня насилия. — Она в Элизии, блаженствует в окружении некоторых своих предков. Преимущественно, наслаждается вечными восходами Солнца на берегу реки.

Если богиня так говорит, то так оно и есть. Боги не лгут.

— Отлично, — улыбнулся я.

— Я уже подумала, что ты забыл о ней, — усмехнулась Бия. — Но ты не забыл.

— Она просила что-нибудь передать? — спросил я.

— Нет, — покачала головой Бия.

— Так о чём ты хотела поговорить?

— О нас, — улыбнулась богиня насилия. — Что ты думаешь о том, чтобы создать на Земле небольшой воинский культ имени меня?

— Как ты это видишь? — спросил я.

— Небольшие жертвоприношения на мой алтарь, — пожала плечами Бия. — А потом я буду являться своим адептам, напутствовать их, возможно, усиливать самых достойных…

— Я подумаю, — вздохнул я.

— Подумай, — кивнула Бия. — Уверена, что Ника и Кратос обратятся к тебе, когда придёт время. О, а вот и он…

Вдоль берега неспешно шёл Перс.

— Почему меня не предупреждают о таких важных визитах? — спросил он Бию. — Почему я должен узнавать об этом при случайном посещении дядюшки?

— Просто надо быть здесь, а не бесплодно пытаться реанимировать свой алтарь в Элладе, — ответила ему богиня насилия. — Тогда не будешь пропускать важные события и визиты.

Бог разрушения перевёл свой взгляд на меня.

— Я вижу, что остальные тебя уже вознаградили, — произнёс он. — Дай мне все свои маски.

Снимаю с пояса набор масок и передаю ему.

Перс сложил маски в пачку, после чего начал производить непонятные мне манипуляции.

— Нет, не получается, — поморщился он. — Тогда так…

Он взял маски Тесея и Наполеона, прижал их друг к другу внутренними сторонами, после чего случился некий хлопок со вспышкой и в руке его оказалась одна маска, но это была маска Тесея.

— Вот теперь отлично, — изрёк он.

— Что ты сделал? — спросил я, внутренне напрягаясь.

— Вот что, — ответил Перс и выгнул маску Тесея внутренней стороной наружу.

Маска с тихим хлопком и дымком превратилась в маску Наполеона.

— Небольшая хитрость, — улыбнулся он. — Две в одной.

— Они же не испортились? — настороженно спросил я.

— Не испортились, можешь не переживать, — махнул он рукой. — Давай мне Октавиана и Ахилла.

Сначала я проверил образ Наполеона. Ощущения те же, всё то же самое. Снял и выгнул маску, после чего она стала маской Тесея. Надевание её проявилось всё тем же ощущением безграничности собственных сил — всё работает, как и прежде. Передаю Персу маски Ахилла и Октавиана.

— Да, это немного не то, что ты ждал от бога разрушения, — сказал Перс, прижимая маски друг к другу. — Но это гораздо удобнее, чем носить на поясе сразу четыре маски, не думаешь?

— Пожалуй, — ответил я.

— Убей ещё пару десяток вырожденных во имя моё и я одарю тебя гораздо щедрее, — пообещал Перс. — На этом я вас покину, у меня есть дела в Элладе.

— Не трать свои силы напрасно, — посоветовала ему Бия. — Я уже давно перестала пробовать достучаться до своего старого главного алтаря. Он существует, но молчит — слишком много времени прошло. Довольствуйся тем, что имеешь.

— Сказала богиня, олицетворяющая насилие, — усмехнулся Перс и пошёл в сторону суда мёртвых. — Привет, Цербер! Всё ещё переживаешь период Адель?

Бия подошла ко мне и положила свою здоровенную руку мне на плечо.

— Сейчас важнее всего продолжать жертвовать, — произнесла она. — От этого зависит будущее этого мира. Сильнее мы — сильнее ты. Ступай и не позволяй себе отдыхать слишком долго — время для отдыха придёт потом.

/12 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Питер-Питер-Питер… — произнесла Шув, когда мы шли мимо Смоленского кладбища.

Сейчас, почему-то, вспомнилось: как-то я смотрел карту с возрастом петербургских зданий. Оранжевым отмечались здания восемнадцатого-девятнадцатого века, зелёным здания советского периода, а синим здания после 1991. И если судить по количеству зелени на этой карте, то этот город больше Ленинград, нежели Петербург…

До сих пор не могу привыкнуть к мысли, что на Васильевском острове больше нет праздношатающихся зомби. Их ещё много в закрытых помещениях, в подвалах и в высотках, всех так быстро не перебить, но вот на улицах сейчас безопасно. Можно вот так ходить, потягивать сигаретку и думать о чём-то, помимо насущного выживания.

— Когда идём убивать и грабить чертей? — спросила вдруг Шув.

— Завтра, — ответил я.

На пересечении Беринга и Малого проспекта была какая-то суета. Несколько десятков людей крутились вокруг чего-то слегка дымящего.

Мы подошли поближе и увидели некий ударный вертолёт обрушившийся на улицу Беринга и проехавший на брюхе ещё метров сорок. Удар был настолько мощным, что экипаж его не пережил и сейчас лежал в чёрных мешках, недалеко от вертолёта.

Видимо, очередной пришелец из иного мира, ведь я точно знаю, что вертолёты у нас больше просто так не летают. Уже третий месяц аэродромная инфраструктура успешно гниёт без человеческого ухода, а все вертолёты, которые теоретически могли улететь, давно уже улетели.

— Попаданец? — спросил я у ближайшего ополченца, стоящего в не нужном здесь оцеплении.

— Ага, — ответил он, а потом узнал меня. — А! Верещагин!

— Он самый, — кивнул я.

— Ну, короче, возник этот вертолёт прямо в небе, сразу горящий, — ополченец решил рассказать подробности. — Сразу отправили группу быстрого реагирования, но спасать тут уже было некого.

— А кто такие хоть? — спросил я.

— НАТО, — ответил ополченец. — Вот этот, справа лежит, по документам Роуди какой-то, явный америкос, а второй по фамилии Готберн — немец, значит. При них личное оружие, ГБР вытащила вместе с телами, за что получила коллективно по каскам, от прибывшего командования. Ну, потом пришли сапёры и всё посмотрели — взрывчатки на вертолёте нет, всё отстреляли, только пулемёт остался.

По форме обломков вертолёта не понять, что за модель. Я наши вертолёты быстро узнаю — этот точно не наш.

— Товарищ Верещагин, — подошёл какой-то лейтенант РККА. — Вас ищет майор Краснодубов.

— Знаю уже, — ответил я. — Он мне звонил.

Мы с Шув пропадали сутки, в царстве мёртвых сеть не ловит, поэтому люди забеспокоились. Бабушка позвонила сразу же, как я оказался в сети. Беспокоится, после того случая в Петропавловской крепости…

— Ладно, пойдём, — позвал я Шув, задумчиво смотревшую на вертолёт.

Здание слева, спортивный комплекс, разбирали строители — спортом у нас почти никто не занимается, поэтому было решено, что ценные бетонные панели лучше демонтировать и использовать на стройке стены. Мы сами, постепенно, поедаем остатки былой цивилизации, как оно и должно быть при Апокалипсисе.

— Как там мой ролик? — спросил я у Шув, чтобы нарушить слегка угнетающее меня молчание.

— За сегодня точно допилю, — ответила она. — Всего будет минуты три — большей частью ты катался по земле, поэтому ничего не разобрать. Зато последний отрезок вышел на загляденье. Даже немножко жалко Лёню…

— Эх, — вздохнул я с сожалением. — Жаль, что нечем было законсервировать его голову. Так бы чучело сделал и над телевизором повесил…

Примечания:

1 — Власть — древние греки делили власть на два типа: «архос» и «кратос». Слышал где-то мнение, что «архос» — это ближе к господству, «я господин, а ты холоп, так у нас заведено», власти от высших сил и так далее, а «кратия» — это власть, полученная силой, вырванная из остывающих рук какого-нибудь неуступчивого «арха». То есть, по этой логике, монархия — это господство одного, в силу различных причин или традиций, а демократия — это власть, полученная народом в ходе борьбы с власть предержащими. Аристократия, бюрократия, охлократия — это всё власть, отчуждённая у кого-то, а не сформированная в силу естественных причин. Вообще, всё это диалектика и бывали монархии, установленные насильственно. Но я это всё к чему? Кратос — это воплощение той самой власти, что взята силой, а не установлена по традиции или случаю.

Глава тридцать вторая. Абсолютная искренность

/13 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Уау… — поражённо выдохнула Шув. — Так ты, оказывается, читер!

— Не без этого, — не стал я спорить. — Теперь начнём пристрелку оружия. Я внёс в шлем характеристики патрона, поэтому тебе надо лишь сохранить профиль винтовки в памяти шлема.

Шув замерла неподвижно. Она разбиралась в интерфейсе нового шлема, который я сделал специально для неё.

Завхоз отдала мне шлем просто так, в счёт моих заслуг перед Коммуной, в довесок передав изрезанную мною когда-то давно хай-тек броню. Надо что-то придумать с этой бронёй — Шув мелковата, чтобы носить мою, поэтому я не могу просто дать ей свои доспехи.

Наконец, супер заняла стрелковую позицию и начала стрелять из своего HK433, также выданного нам со склада бесплатно. Калибр 5,56×45 миллиметров — это стандарт НАТО, поэтому если в Европе и можно найти какие-нибудь патроны, то это будут именно 5,56.

Винтовка неплоха, хотя я не увидел в ней существенных преимуществ перед обычным АК-74. Да, кучность стрельбы очередями выше, но это у обычных людей, а по убойности и настильности она даже хуже. Начальная скорость пули у АК-74 — 900 метров в секунду, а у НК433, при длине ствола 368 миллиметров, всего 882 метра в секунду. Вроде ерунда, какие-то жалкие 18 метров в секунду, но они имеют решающее значение, когда речь идёт о нанесении ранений.

Мы сильнее обычных людей, поэтому легко контролируем даже сильную отдачу, но со скоростью полёта пули это никак не помогает.

Я уже убедился, что в маске Тесея в состоянии прицельно стрелять из «Печенега» с рук. Благодаря нанесению состава с хай-тек карабинов на мушку и целик, непосредственно целиться не надо, а достаточно наводить виртуальное перекрестие на мишень. Удобно.

Шув начала с одиночных, но продолжила очередями, очень метко поражая мишени на разных дистанциях — она далеко не ворошиловский стрелок, но базовыми навыками владеет.

Хай-тек шлем, преобразованный мною в шлем по мотивам гренадерского, правда, оборудованного личиной, был слегка великоват для Шув, но там предусмотрено весьма удобное подтулейное устройство, поэтому недостаток этот только косметический.

— Тепловизор тут крутой… — оценила Шув, разряжая штурмовую винтовку. — Но ты что-то не особо светишься. Только местами.

— Броня решает, — пожал я плечами. — Я там ещё три типа патронов вбил, вот они.

Я передал ей три магазина с различными боеприпасами: M855A1, с ослабленной вспышкой, M856, трассирующий и M995, с вольфрамовым наконечником.

— Проверь точность наведения, — сказал я. — Если характеристики из инструкции верны, то должно быть без отклонений.

Шув поочерёдно отстреляла по десять патронов из каждого магазина, после чего удовлетворённо кивнула.

— Всё, — сказала она. — Шлем пишет, что всё в порядке, характеристики соответствуют заявленным.

— Тогда поехали, — пошёл я к своему ГАЗ-53, где нас ждал Вадим.

Садиться в салон Пагани в полном боевом облачении — это только портить салон, поэтому я выбрал грузовик с персональным водителем. Вадим был рад, что мы выдернули его с караульной службы, хоть ненадолго, поэтому сидел сейчас за баранкой очень весёлым.

— Трогай! — велел я, когда мы с Шув забрались в кузов. — Едем к западному скоростному диаметру. Скинешь нас там, а потом езжай в автосервис, оставишь грузовик там.

— Понял, шеф! — ответил Вадим и завёл грузовик.

/13 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Елагин остров/

— Обхожу, — предупредил я Шув. — Подожми огнём.

Супер открыла огонь, а я рванул к ржавеющей «Ладе», брошенной бегущими из города людьми.

Мы встретили чертей практически сразу же, как попробовали перейти по 3-му Елагину мосту. Сам остров они были вынуждены оставить, потому что сил у них теперь не так много, как им хотелось бы, но защиту моста они поставили мощную.

Всего тут около двадцати чертей, вооружённых огнестрелом и гранатомётами. Я засёк всего четверых с РПГ, но их может быть больше.

И один из гранатомётчиков сразу дал о себе знать, выстрелив кумулятивной гранатой в ржавую «Ладу», от которой я уже бежал к бетонной ограде.

Взрыв был громким и ярким. В спину мне сильно ударила пара осколков.

Перемахиваю через ограду и падаю на живот, по-пластунски двигаясь вне поля зрения вражеских стрелков.

— Убрала одного гранатомётчика! — доложила Шув, лежащая под японским автобусом.

— Продолжай давить огнём, — сказал я ей и ушёл под мост.

Автобус сюда пригнала она же: разворачивая его боком, она поймала несколько гранат в борт, после чего выскочила из него и залегла с винтовкой.

— Дрон на позиции? — активировал я приложение рации.

— На позиции, мисье Верещагин, — ответил старший сержант Карелин.

— Сможете положить восемь мин за баррикаду? — спросил я.

— Ждали вашего сигнала, мисье Верещагин, — усмехнулся командир миномётного расчёта. — Скоро будет.

И, действительно, прошло лишь несколько десятков секунд, как на позиции чертей посыпались мины.

Они и раньше обстреливали этот мост, который сейчас мало напоминал тот, что стоял здесь многие десятилетия, но «Василёк» уезжал на более перспективные направления, ведь Коммуна ест по кусочку за раз, то есть освобождает территории постепенно, чтобы не надорвать свои не такие уж и многочисленные силы.

Когда прекратиласьсистематическая обработка любой активности из автоматического миномёта, черти вернулись на мост и восстановили порушенные баррикады, заняв его начало и конец, чтобы, если дела пойдут не очень, отступить на вторую баррикаду и держать её до последнего.

А сейчас «Василёк» вернулся, специально ради меня, что должно было стать для чертей неприятным сюрпризом.

— Ещё восемь даём! — сообщил старший сержант Карелин.

Когда с небес со свистом прилетела ещё одна партия мин, я подпрыгнул и зацепился за опорную балку моста и начал движение ближе к его центру. Это отняло у меня минуты две. По мне стреляли с того берега, но у пуль мало шансов навредить мне. Попадания неприятны, ведь никто не любит, когда его сильно толкают в спину или в ногу. Вот и я тоже не люблю, но приходится терпеть.

— Узрите смерть свою! — вылетел я на мост и сразу же открыл огонь из «Печенега».

Патроны к нему мне просто так не дали, поэтому пришлось их выменивать на сферы необычного потенциала — ничего страшного, ведь у меня их много…

Благодаря, пусть и слегка неравноценному, но очень выгодному бартеру, с боекомплектом у меня полный порядок. Цинк на двести пятьдесят патронов на пулемёте, ещё один висит в специальном подсумке на поясе, а ещё два сейчас у Шув, которая выступает у меня вторым номером.

Шквал мощных винтовочных пуль снёс ждавших моего появления чертей, ему было плевать на маломощные личные обереги, быстро теряющие заряд под градом пуль, плевать на их жалкие доспехи и бронежилеты — перед «Печенегом» можно только склониться или умереть…

В меня стреляют из всего, что есть на вооружении местной армии Сатаны, но пули не могут преодолеть мою хай-тек броню, а даже если бы могли, кожа Ахилла легко бы с ними справилась.

С этой стороны никакой защиты у чертей, обороняющих баррикады, не обнаружилось, поэтому я легко завалил пятерых, среди которых было трое гранатомётчиков, а оставшиеся четверо перемахнули через своё укрепление и спрятались там, попав под обстрел Шув.

Отворачиваюсь от них и перевожу огонь на чертей, спешащих с того берега Большой Невки. В меня поспешно выстрелил гранатомётчик с РПГ-18, но эта штука не предназначена для стрельбы по людям, поэтому он взял слишком вправо и противотанковая граната врезалась в зелёные насаждения за мостом.

Шанса подготовить и использовать второй тубус я ему не дал и изрешетил длинной очередью из «Печенега».

Остальные черти укрылись за второй баррикадой, откуда и открыли по мне огонь. Я палил по ним в ответ, подавляя преимуществом в огневой мощи, генеральным спонсором которого было детище АО «ЦНИИточмаш».

— Минус три, — сообщила мне Шув через динамик шлема. — Один в речку прыгнул.

— Понял, — ответил я и срезал высунувшегося черта с гранатомётом.

Они уже догадались, что пулями меня убить не получается и вряд ли получится, поэтому рассчитывали попасть в меня из противотанкового гранатомёта. Это очень смелая надежда, попасть из РПГ по одному человеку, но вероятность успеха есть, поэтому я не давал им даже прицеливаться, убивая скотов сразу же.

— Дрон фиксирует БТР-80! — сообщил Карелин. — Движется по Липовой аллее!

— Понял тебя, — ответил я. — Что за модель?

Это очень важный вопрос, в котором меня интересовало лишь наличие литеры «А» в названии.

— Просто БТР-80, — пояснил старший сержант. — С КПВТ.

Очень неприятно, ведь там калибр 14,5×114 миллиметров, но это гораздо лучше, чем то, чем вооружали БТР-80А — 30-миллиметровой автоматической пушкой. Она бы порвала меня и диагонально, и поперечно, и даже перпендикулярно. Снаряды у пушки — 30×165 миллиметров, в ленты набиваются как осколочные, так и бронебойные, поэтому нет такой индивидуальной брони, которая выдержит очередь из этого орудия. К счастью, это стандартная и самая первая версия БТР-80…

— Принял, — ответил я. — Сможете достать его миномётом?

— Если только встанет, — сказал Карелин. — Привлеки его внимание и постарайся выживать, а мы в течение полуминуты накроем его крупной серией.

— Постараюсь, — вздохнул я.

Надо кончать с недобитками как можно быстрее…

Не прекращая давить на противника очередями из «Печенега», начинаю быстро сокращать расстояние между мной и чертями. Причина простая — надо прикончить всех, кто продолжает оказывать сопротивление и самому укрыться за баррикадой.

В качестве постоянных баррикад тут использованы блоки дорожного заграждения, обычно разделяющие скоростные шоссе. Уверенности, что КПВТ не пробьёт такие, у меня не было, но это лучше, чем стоять и тупить на мосту или позорно отступать. Вариант отступления даже не рассматриваю, ведь это мало того, что позорно, так ещё и лишит смысла всю затеянную операцию.

Черти поняли, что я задумал, поэтому начали кидать в меня гранаты. Не очень умело, но часто. Большей частью, они взрывались у меня за спиной, но одна прикатилась прямо мне под ногу, а я решил использовать это для красивого жеста. Лёгким пинком я отправил её обратно к метателю, но она взорвалась на половине пути.

Прицельной очередью выношу черта с винтовкой М16 и перемахиваю через баррикаду.

На фоне слышен отдалённый рёв мощного двигателя, но сейчас не время об этом думать.

Черти пытаются сбежать, но их догоняют мои пули. Видно, что слабоват стал Сатана в этой местности…

Когда последний вражеский стрелок слёг с экстремальной концентрацией свинца и стали в спине, я срываю с тела убитого гранатомётчика два тубуса РПГ-18 и перепрыгиваю через баррикаду. Будем надеяться, что она хотя бы удержит пули КПВТ.

БТР-80 появился спустя секунды. Он вылетел из-за угла некогда жилого здания, встал в метрах ста от меня и начал медленно водить башенкой, выискивая долгожданную цель.

— Пошла посылка, — сообщил мне Карелин.

Раздался свист мин, первая серия упала с сильным недолётом, вторая серия с лёгким перелётом, а третья серия упала рядом. Ребята стреляют на максимальную скорострельность, филигранно быстро внося корректировки.

Броневик тронулся с места, ведь экипаж понял, к чему всё идёт, и поехал прямо на баррикаду, начав стрелять в движении, прямо по блоку, находящемуся через два от меня.

Грохот КПВТ ни с чем не спутать и никак не забыть.

Четвёртая серия мин упала по старым координатам, но Карелин всё и так прекрасно видит, поэтому я даже не стал ничего говорить.

Разбив в осколки бетонный блок, БТР-80 начал разрушать блок слева от него, затем следующий и следующий. Я осознал тенденцию и пополз вдоль баррикады, громко скрипя металлом брони.

«Как бы подловить момент…» — подумал я, распластавшись на спине и начав готовить РПГ-18 к выстрелу.

Миномёт послал очередную серию, мины легли очень близко, но не сумели вывести броневик из строя. Вот были бы 120-миллиметровые мины, это был бы другой разговор, а 82-миллиметровые слишком слабы, нужно прямое попадание в крышу корпуса…

С щелчком выставив прицельное приспособление, я помещаю одноразовый гранатомёт на плечо и на трёх конечностях ползу к краю моста.

БТР продолжает расходовать боекомплект, активно перемещаясь вперёд и назад, чтобы сбить прицел корректировщику «Василька». Мины падают часто, но только бессмысленно царапают сталь. Нужно прямое попадание…

Ладно, пора действовать.

— Женщина, не лезь, — предупредил я Шув.

— Женщина⁈ — возмутилась она. — После всего, что между нами было⁈

— Сейчас не время, — произнёс я твёрдым тоном.

— Да я прикалываюсь, ха-ха! — рассмеялась супер. — Там броневик, да?

Из-за изгиба моста она не видит, что происходит на этой стороне, но зато прекрасно слышит рёв движка и грохот крупнокалиберного пулемёта.

— Я занят.

План действий возник сразу же, как я добрался до сооружения КПП Елагина острова. Это картонное дерьмо, которое даже винтовочную пулю не выдержит, но за этим картонным дерьмом меня не видно, что позволяет мне перемахнуть через ограду моста и перебраться по откосам набережной.

Так я и сделал, но наводчик БТРа перевёл огонь на КПП, разбивая его вдребезги, что поставило меня перед выбором. Либо отказываться от своего плана, либо рисковать.

Я решил рискнуть.

Выпрыгиваю на набережную и сразу, без пауз и задержек, бегу прямо вперёд, чтобы обогнать движение сразу же начавшей поворачиваться башни БТР-80.

Чёрт-наводчик очень спешил, но не успевал, потому что бежал я слишком быстро. Как Ахиллес в фильме «Троя», перед ударом в шею здоровенному Боагрису.

Иду на сближение с броневиком, так как понимаю, что времени использовать РПГ уже нет — остановка будет значить смерть. На фоне появляются дополнительные черти, прибывшие на подмогу своему уже уничтоженному блокпосту, но это уже неважно.

Плавно сокращаю дистанцию с броневиком, башня азартно поворачивается вслед за мной, но это тоже уже неважно.

Извлекаю из петли на поясе свой эпический топор, разогреваю его до максимальной температуры и мощными ударами начинаю разрушать левый боковой люк. От ударов возникают белые искры, знаменующие собой очень быстрый нагрев металла.

Механик-водитель начал дрыгать машиной туда-сюда, чтобы спастись от незапланированного проникновения на борт, но это не помогало. Орудие не могло наклониться, чтобы достать меня, а потом всё снова стало неважно.

Боковой люк был разрушен, я деактивировал топор, повесил его на петлю, после чего вооружился кинжалом Рагнара и проник внутрь бронемашины…

Меньше чем через две минуты, я занял место наводчика и открыл огонь по подступающим чертям подкрепления. В ленте КПВТ осталось всего сто с лишним патронов, но зато есть совершенно нетронутый ПКТ, на случай израсходования крупного калибра. Против живой силы логичнее было бы использовать ПКТ, но я очень уж хотел пострелять из КПВТ, поэтому не смог отказать себе в этом удовольствии.

Я старался не убивать своих жертв, отстреливая конечности, но так получалось не всегда. Эх, вот был бы механик-водитель, чтобы свободно перемещаться по полю боя и удобно отстреливать всех скотов…

В меня полетела противотанковая граната, выпущенная с крыши здания ресторана, раздался грохот, но я развернул башенку и решил вопрос радикально. Похоже, было попадание, но это немудрено, ведь дистанция смешная, но противник не попал в башню, иначе я бы точно узнал. Возможно, уже на берегу реки Стикс…

Отстреливаю последнюю ленту крупнокалиберного пулемёта, но затем сразу же переключаюсь на ПКТ. Патронов к нему дохрена и больше, что-то около двух тысяч в восьми лентах.

Черти решили, что добра от этого всего уже не будет, поэтому начали поспешное отступление. Только вот они упустили момент с высадкой десанта ополчения, которая должна произойти где-то в пятистах метрах западнее моста. Прямо сейчас группа из двадцати бойцов должна была выйти в тыл чертовскому подкреплению. И, судя по тому, как отступающие черти всполошились, бойцы уже на месте.

Выбираюсь из БТРа и спешу к раненым чертям. Урожай сегодня большой — целых двенадцать раненых, пытающихся уползти или оказать сопротивление.

— Женщина! — позвал я Шув, разоружив очередного калеку. — Нужна твоя помощь с пленными!

/13 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— То есть, ты хочешь сжечь их на кострах? — уточнила бабушка.

— Да, — ответил я. — Это жертвоприношение, которое очень сильно мне поможет. Я стану сильнее, а это хорошо для Коммуны.

— Но ты оставишь нам двоих, чтобы мы смогли допросить их? — продолжила бабушка.

— Я так и написал тебе в Телеге, — поморщился я. — Как тебе такие условия?

— А они точно будут сотрудничать? — спросила она.

— Вы уже пытали их, истязали всеми доступными вам способами, но это ничто, по сравнению с тем, что они уже перенесли в Аду, — вздохнул я и затянулся сигаретой.

— Нет никакого Ада, — покачала головой бабушка.

— Ты будешь очень удивлена, — усмехнулся я.

— Хочешь сказать, что у тебя есть доказательства существования Ада? — скептически прищурилась она.

— Шув была там со мной, — пожал я плечами.

— Бред, — не поверила бабушка.

— Я там была, — подтвердила супер. — И демонов видела, почти таких же, как те, что ходят сейчас по Земле. И Аида, и Стикс…

— Древнегреческие боги? — бабушка нахмурилась ещё сильнее. — И капища, которые ты поставил — они тоже с этим связаны?

— Если не веришь, могу показать тебе загробный мир, реку Стикс, у которой собираются мертвецы и так далее, — вздохнул я. — Но только после того, как мы закончим с чертями.

— Ладно, мы закроем глаза на твои сомнительные методы, но только при условии, что двое демонов точно будут сотрудничать, — произнесла бабушка.

— Для этого надо будет собрать их в одном месте и сжечь хотя бы одного, чтобы они увидели, что я могу, — ответил я на это и бросил бычок в урну. — Это можно устроить?

— Ладно, — неохотно согласилась бабушка. — Но не в Коммуне, а где-нибудь на отшибе. Не хочу, чтобы люди видели такое. Идём.

Мы направились к майору Краснодубову, который занимался подсчётом трофеев, лежащих сейчас на брезентах. Штурмовые винтовки, пулемёты, винтовки, пистолеты-пулемёты, гранаты, мины, гранатомёты и различного происхождения военная экипировка — ребята нашли замаскированное хранилище чертей, расположенное в одном из подвалов. Там нашёлся даже СПГ-9 «Копьё», с боезапасом.

С майором быстро договорились доставить пленных и дрова на пустырь, где и произойдёт жертвоприношение.

Всего пленных было двадцать девять, если считать с теми, что были захвачены Коммуной за всё это время.

На пустыре было установлено двадцать семь столбов, перед которыми и собрали пленных чертей.

— Итак, твари, — начал я свою речь. — У двоих из вас есть шанс избежать того, что будет дальше. Вы знаете, кто я такой и что я могу… Предайте своего господина, ведь если не сделаете этого, исчезнете навсегда. Вы не сможете вернуться в Ад, вы просто перестанете существовать. Ваши души сожрут жестокие боги и я знаю среди них таких, которые предпочитают растягивать удовольствие. А пока вы размышляете над услышанным… Вот этого к столбу.

Из кучки пленных выдернули случайно выбранного черта и потащили к будущему костру. Приковав его цепями к столбу, бойцы начали обливать его и уже сложенные дрова керосином.

Остальные черти, раненые и побитые, молчали. Наверное, им интересно, что же будет дальше…

Извлекаю свой топор из петли и активирую его главное свойство. Как я понял, вокруг лезвия есть некое силовое поле или что-то вроде того, которое не позволяет греть окружающий мир в пассивном режиме, но это поле легко преломляется при контакте с физическими объектами, что высвобождает адскую температуру и наносит фантастический ущерб. Броневую сталь люка БТР-80 я преодолел за несколько ударов, поэтому даже не сомневаюсь, что с доспехами дела будут гораздо лучше.

— Тебе жертвую, вечно верная и верно вечная, Стикс, — произнёс я ритуальную фразу и ударил топором по поленьям.

Пламя изменило свой окрас на синий цвет, что свидетельствовало о принятии жертвы, а чёрт быстро обратился в пепел, вместе с дровами и столбом. Картина вышла внушающая.

— Как это так? — удивлённо спросил присутствующий на казни Краснодубов.

— Как-то вот так, — пожал я плечами.

На фоне уже бесновались черти, прекрасно рассмотревшие происходящее.

— Я готов сотрудничать!

— Всё расскажу, только не казните вот так!

— Умоляю, только не так!

— Пожалуйста, будьте людьми, люди!

— Давно пора было с этим заканчивать…

— Верховный не оставит этого просто так!

— Не жертвуйте меня!

— Я всё сделаю, только не казните! Лучше застрелите!

Я посмотрел на того, что сидел спокойным.

— Чего это ты не цепляешься за свою жалкую жизнь? — поинтересовался я.

— А смысл? — спросил он. — Никогда не хотел быть демоном. А вот и выход подвернулся.

— Этого на костёр, — приказал я бойцам.

Когда внешне очень спокойного черта разместили на столбе, я внимательно всмотрелся в его лицо. Он ничем не отличается от остальных, такой же уродливый, но лицо его было спокойным, каким-то умиротворённым, что ли. Вероятно, действительно не хотел быть чертом, в глубине своей проклятой души.

— Тебе жертвую, Аид, владыка царства мёртвых, — стукнул я топором по поленьям.

Пламя стало тёмно-золотым, с крапинками белого, чёрт обратился в белый пепел, а затем рассыпался в прах.

Краснодубов начал беседу с пленными, отбирая себе наиболее полезных собеседников.

— Можно троих? — спросил он, подойдя ко мне. — Среди них два центуриона и один декан — допросить офицерский состав лишним не будет.

— Мы договаривались на двоих, — покачал я головой. — Эти твари нужны мне сильнее, чем вам.

— Хорошо, ограничусь двумя центурионами, — вздохнул Евгений Игоревич.

Бабушка наблюдала за всем происходящим с непроницаемо равнодушным лицом. Никто не знает, что творится в это время в её голове. Сложно даже предположить, о чём она сейчас думает. Но едва ли это мысли об этичности подобного поведения.

Все знают, кто такие черти и что они творят с теми, кто попался им в руки. Женщин насилуют и едят, мужчин кастрируют и насилуют, детей… Короче, даже сожжение — это малая и чрезмерно гуманная мера за их злодеяния.

Я подозреваю, что они нужны Аиду и остальным исключительно в качестве божественного топлива. Жертвоприношение пленных — это сакральный ритуал, берущий корни с самой зари человечества. Пленный — это материальная собственность, целиком и полностью принадлежащая победителю. Напрямую владеть душами боги не могут, это я точно знаю от Бии, не их уровень, но вот если им кто-то подарит чью-нибудь душу…

Демонические души — это отдельное явление. Тут, согласно моей теории, всё дело в том, что они принадлежат Сатане, то есть содержат в себе частичку его силы. И если Аид поглотит душу приверженца Сатаны, то он, как бы, заберёт себе эту частичку. Скорее всего, безвозвратно.

Центурионов увели с места казни, а затем началась основная часть. Я помог бойцам поймать и привязать оставшихся чертей, безуспешно предпринявших отчаянную попытку к прорыву и бегству, после чего приступил к жертвоприношению.

— Что ты получаешь взамен? — спросила бабушка, когда последний чёрт обратился в серый пепел, отправившись прямиком к Кратосу.

— Напрямую — ничего, — ответил я. — Но боги умеют быть щедрыми.

— Ты лично их видел? — задала она важный для неё вопрос.

— Видел, — кивнул я. — И даже пил с ними вино, беседовал, а одну даже…

— Он трахнул одну богиню, Бию, — неделикатно пояснила Шув. — И она благополучно залетела от него, поэтому жди правнуков, бабушка, ха-ха.

— Выходит, попы заблуждались? — спросила бабушка. — Древние боги — это не ложь?

— Попы тоже были правы, — вздохнул я. — Бог есть. Только вот никого он сюда не присылал, никаких потопов не устраивал и кар божьих не насылал. Он просто был рядом и всё.

— Но как о нём узнали люди? — не поняла бабушка.

— Чувствовали, — пожал я плечами. — Он один на всех, универсальный, а разные образы его — это только точка зрения. Но он ничего не делал, просто был и всё.

— А как он смотрит на существование других богов? — поинтересовалась она.

— Да никак, наверное, — пожал я плечами. — Они, по сравнению с ним, просто ничто, как я понимаю. Аид его боится до усрачки, остальные тоже. Сатана, который руководил вот этими грудами пепла, тоже с богом никогда не взаимодействовал, потому что не вышел божественными качествами. Он и сам не знает, в чём замысел, как говорит Аид. И даже не знает, есть ли замысел вообще.

— А Рай? — спросила бабушка.

— Он тоже есть, — ответил я. — Праведники, критерии отбора которых не совсем понятны, богу зачем-то нужны, поэтому он их собирает. Аид предупредил меня, что все мои теории на этот счёт — ничто. Бог трансцендентен, поэтому познать его не могут даже древнегреческие боги и Сатана. Мы — тем более.

— М-хм… — бабуля задумалась. — Мы можем что-то получить от сотрудничества с богами?

— Вообще-то, да, — заулыбался я. — Богиня насилия, Бия, дочь Стикс и Палланта, предложила мне организовать небольшой культ её имени. Думаю, Ника, богиня победы, тоже не против организовать что-то наподобие. Перс и Кратос, как я полагаю, не будут дураками и захотят себе такой щедрый источник божественной силы. Не знаю, надо ли это Стикс и Аиду, но за спрос не бьют.

— А что они могут дать нам? — спросила бабушка.

— А как же марксизм-ленинизм? — усмехнулся я.

— Он основан на материализме, а не на догмах, — пожала бабушка плечами. — Если мы получим убедительные доказательства существования богов, то их существование не будет противоречить марксизму. А если они существуют и заинтересованы в нас, то это даёт возможность наладить сотрудничество.

— Только будь готова к тому, что сотрудничество будет неравным, — предупредил я. — Я даю им гораздо больше, чем они дают в ответ. Но мне не жаль, потому что ничего не поделаешь, а крутить им яйца я не собираюсь. С вами же всё может быть иначе.

— Если Сократ был прав, то мы сумеем найти с ними общий язык, — улыбнулась бабушка.

— Да, скрывать неравноценность взаимоотношений они не будут, — согласился я.

— Это открывает нам широчайшие перспективы…

Глава тридцать три. Неравноценный обмен

/14 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— … если всех всё устроит, то это даст тебе целый населённый пункт, полный твоих адептов, но ради этого придётся пойти на определённые уступки, — закончил я.

— Отдельный храм — это даже не обсуждается, — потребовала Ника. — Крупное празднество раз в год, и не в честь Победы, как вы уже делаете, а именно в честь меня. Назовите это праздником Ники.

— Ладно, это мы устроим, — согласилась бабуля.

Совет нардепов проголосовал и дал ей карт-бланш на переговоры со сверхсущностями, оставив за ней последнее слово.

— Взамен я буду даровать вам артефакты, ежемесячно, по десять штук, качеством не ниже необычного, — продолжила Ника. — Ещё я буду благословлять ваше воинство на победы — это придаст храбрости даже трусу.

— Жертвоприношения, — напомнил я.

— Это должны быть трофеи, взятые честным боем, — произнесла богиня и прошла к окну своего капища. — Я хочу, чтобы в моём храме было отдельное хранилище, где будут собираться все добытые трофеи. Можно обставить это как музей, где будут экспонироваться трофеи с тел врагов.

— Тогда это будет музей при зале воинской славы имени богини Ники, — решила бабушка.

— Это будет храм, — вздохнула богиня. — Но, ладно, называйте его, как хотите.

— Священники, надеюсь, не нужны? — спросила Агата Петровна.

— Я буду присутствовать в храме лично, — покачала головой Ника, неопределённым взглядом смотрящая на двор через окно. — Мне не нужны посредники.

Это значит, что она хочет получить персональную обитель, в которой и будет проводить всё своё время. На самом деле, царство мёртвых — это не естественное место обитания для большинства древнегреческих богов. Так-то они жили на Олимпе, но сейчас идти туда нет никакого смысла, ведь устойчивых людских сообществ там нет.

Ракетами дубасили по всем крупным городам, Греции это касалось в том числе. Но в мелких городах проживало очень много потенциальных зомби, поэтому Европу неизбежно захлестнула необоримая волна мертвецов. В таких условиях не может идти и речи ни о каких устойчивых сообществах живых. Чудом будет, если там вообще кто-то выжил. Впрочем, люди всегда отличались повышенной приспособляемостью…

Вообще, я считаю применение ядерного оружия малоэффективным, когда речь идёт о зомби-апокалипсисе. Зомби не надо есть и пить, им всё равно на альфа- и бета-частицы, которые наиболее губительны для живых, поэтому побочный поражающий фактор, которого и боялась больше всего человеческая цивилизация, практически никак не влияет на мертвецов. Гамма-излучение же действует только в эпицентрах, но и оно не гарантирует, что мертвецы будут уничтожены. Бабуля вон пропекает их до хрустящей корочки, хотя ей достаточно мазнуть волной по живому человеку, чтобы ему резко стало не до боя.

— А ещё что-то будет из привилегий? — поинтересовалась Агата Петровна.

— Я изберу среди адептов своих избранных чемпионов, — ответила Ника, отвернувшаяся от окна. — Они будут воевать во славу мою и во имя моё. Они станут костяком воинства, которое сможет блистательно одолевать величайших врагов рода человеческого. Но для этого потребуется время. Бия, тебе сюда нельзя. Мы ведь договорились.

Богиня насилия выглядывала из-за двери в её капище.

— Я просто хочу узнать, когда же они закончат тратить время с тобой и придут ко мне, — ответила она.

— Уйди, — недовольно потребовала Ника.

— Поторопитесь, смертные, — произнесла Бия и вернулась в своё капище.

Ника прошла к своему алтарю и зачерпнула горсть золотых монет, после чего осыпала их обратно, задумчиво глядя на то, как они падают на алтарь и издают приятный уху звон.

— Вы заинтересованы в победах, как и я, — произнесла она. — Так побеждайте.

— Приложим усилия, товарищ Ника, — пообещала бабушка.

— Товарищ? — усмехнулась богиня. — Товарищество предполагает равенство. Мы не равны. Я трачу на вас время только потому, что нахожусь в отчаянном положении. В будущем, когда у меня будет много сил, вашими стараниями и мольбами, я больше не буду заинтересована в том, чтобы откликаться. Но до этих времён ещё очень долго, по человеческим меркам.

Бабуля всё это прекрасно знала, поэтому на лице её не дрогнул ни один мускул.

— Тебе может быть неприятно это слышать, но не хочу, чтобы ты неверно понимала мои намерения, — продолжила Ника. — Это неравноценное сотрудничество, вы будете давать больше, чем я буду отдавать взамен. Просто всегда помни об этом, смертная.

— Я это знала изначально, — ответила бабушка. — И меня это устраивает. Как это устраивает и народный совет.

— Тогда у нас с тобой и твоим народным советом не будет никакого недопонимания, — улыбнулась Ника. — Можете идти к Бие, она уже изнывает от нетерпения.

Мы прошли в соседнюю комнату, где уже стояла Бия, сложившая руки на груди и смотревшая на нас недовольным взглядом.

— Вы уделили ей слишком много времени, — произнесла она. — Больше, чем она заслуживает.

— Не будем обсуждать это, — сказала бабушка. — Давай сразу перейдём к делу.

— Деловой подход, — оценила Бия. — Мне нравится.

— Что ты хочешь и что можешь дать за это? — спросила бабушка.

— Мне нужен храм, размером не меньше, чем у этой зазнайки, — Бия села в кожаное кресло и сложила руки на колени. — Ещё мне нужны воины, которые не будут размениваться на мелочь и не будут стенать о слезинке ребёнка. Ваш гуманизм — это болезнь, поэтому я не хочу видеть в рядах моих карнифексов гуманистов и прочих глупцов.

— Построим тебе идентичный по размерам храм, — пообещала бабушка. — Подходящих солдат найдём, у нас есть такие. Но что взамен?

— Сила… — улыбнулась богиня мощи и насилия. — Страх врагов…

— Звучит как-то слишком метафорически, — произнёс я.

— Ну и артефакты, не более двадцати ежемесячно, но они обязательно будут проклятыми, — добавила Бия. — Какие-нибудь незначительные проклятия, на ваше усмотрение. Например, моё любимое — усиленная кровожадность… Или, если вы хотите быть скучными, то перманентный ущерб коже или волосяному покрову. Или неспособность испытывать эмоции во время использования артефакта — тоже не очень хорошо для меня, но ради вас я на это пойду.

— Праздник? — осведомилась Агата Петровна.

— У меня нет желания терпеть эту ерунду, я не тщеславна, я жестока, — усмехнулась Бия. — Мой праздник — акты насилия и убийства, совершаемые моими адептами. Врагов у вас много, они не закончатся в ближайшие десятилетия, поэтому у нас ещё долго не будет никаких проблем.

— Храм, адепты, — заключила бабушка.

— И жестокие битвы, — добавила Бия. — Много жестоких и кровавых битв.

— Понятно, — вздохнула бабушка.

— Тогда мне пора, а то скучновато здесь, — богиня насилия исчезла.

Мы вышли из капища и направились в ближайшую курилку.

— Не нравится мне эта Бия, — произнесла бабушка, закуривая.

— Она не золотой червонец, — усмехнулся я, усаживаясь на лавку напротив. — Жестокое божество, олицетворение насилия и мощи.

— Понимаю, — бабушка поморщилась. — Но что-то мне подсказывает, что мы с ней ещё получим проблем.

— Возможно, — пожал я плечами. — Особенно с её адептами. Но если она обещает силу, то сила будет.

— Надо ставить храм где-нибудь на отшибе, — произнесла бабушка задумчиво. — Возможно, на юге, рядом с Балтийским заводом. И обязательно огородить стеной.

— Это твоё дело, — ответил я.

— Что скажешь насчёт остальных богов? — спросила бабушка. — Стоит ли иметь с ними дело?

— Кратос — это власть, — вздохнул я. — Он может много дать, но потребует существенно больше. Перс — этот у них особо не котируется, а храм ему не нужен, он уже сам себе воздвиг обелиск на кладбище. Переговоры можешь провести в любое удобное время, он всегда там.

— Стикс? — спросила Агата Петровна.

— Она — божество калибром покрупнее, — ответил я. — Храм нужен больше, дары щедрее, но и давать она будет больше. С идеологической стороны никаких проблем — клятвы. Клятвопреступников никто не любит. Но спрос за это у неё гораздо жёстче. Обычно смерть.

— Понятно, — произнесла бабушка. — А Аид и Персефона?

— Этим двоим, насколько я знаю, и в подземном царстве отлично, — снова пожал я плечами. — Они не нуждаются в каких-то особенных сооружениях, но от жертв никогда не откажутся. Правда, я не знаю, что можно просить у Аида и что может попросить он.

— Ладно, — бабушка бросила недокуренную сигарету в урну. — Надо идти на заседание и докладывать, что я выходила. Вроде бы, настроения по этому вопросу положительные, но люди сомневаются. Много кто не может принять тот факт, что есть боги и… бог. Твои фотографии и видео, кстати, сильно помогли убедить самых упёртых.

То, что я когда-то нафотографировал и наснимал в царстве мёртвых, было передано бабуле и её айтишникам. Они проверили видео и фото на предмет редактуры, удостоверились, что материала не касались грязные лапы монтажёров, после чего начали трансляцию по местному телевидению — такое появилось неделю назад, с трансляцией на что-то около трёхсот телевизоров.

Информация о существовании богов, или чего-то вроде них, разлетелась со скоростью света и сейчас идёт общественное обсуждение. Естественно, это разлетелось и по недобитому интернету, даже проникло на мой канал и тамошние обитатели сразу выкупили, что я как-то связан со всем этим.

Полемика на канале мощная, я вынужден был перевести его на режим «Без уведомлений», потому что сообщения строчат непрерывно, преимущественно в последних трёх моих обновлениях. Ругаются, спорят, отрицают, угрожают — как и обычно в Телеге.

Я дополнительно усугубил всё выкладкой фото красот подземного мира, что добавило мне ещё двести тринадцать подписчиков на канал за сутки. Я настоящая звезда Телеги, потому что ни у кого больше нет такого потрясающего прироста аудитории.

— Это хорошо, что не возникло принципиального неприятия неприятных фактов, — произнёс я.

— Поверь, всегда будут те, кто не поверит или будет как-то рационализировать, пытаясь уместить это в привычный формат бытия, — улыбнулась бабушка. — Сомневающихся будет очень много.

— Да и пусть, — пожал я плечами.

Бабушка ушла в направлении зала заседаний, а я закурил и начал запись короткого ролика для аудитории.

— Доброго дня, тысячи ярких свечей в моей тьме — мои дорогие подписчики! — заговорил я. — Да, это ужасные новости! Вы, наверное, сейчас думаете, что раз боги есть, то все ваши постыдненькие делишки, всё то, что вы уже успели нахеровертить со дня Апокалипсиса — это верная дорога в Ад? И да! Я имею проверенные сведения от надёжных источников, что Рай и Ад существуют. И я сообщаю вам, что праведники уже отправились в Рай, ведь они просто не могли пережить всё то, что происходило последние месяцы, а в Аду очень горячо, но не по тем причинам, которые приходят вам сейчас в ваши маленькие и симпатичные головы!

Делаю паузу на несколько крепких затяжек и задымление объектива камеры.

— А вот мы, те, кто остался, — продолжил я, — обречены на Ад! Да-да, все мы, за то, что уже совершили и скоро обязательно совершим, не заслуживаем никакого Рая! После смерти мы отправимся в подземное царство, где нас встретит Харон, который перевезёт нас через Стикс! А дальше мы отправимся либо к чертям в котлы, либо к древним богам, тем из них, кто дожил до наших дней! Ха-ха! Тем из моих маленьких поганцев, которые сейчас подумали, что можно искупить грехи, раскаяться и после этого вознестись к небесам, я скажу, что вы уже обосрались!

Снова делаю паузу, выдыхаю густой дым в камеру, после чего прекращаю запись.

Как-то монтировать видео я не собираюсь, поэтому лишь использую специальную программу, чтобы слегка поджать размер, после чего заливаю его на канал. Восемь минут сидения на жопе ровно, а затем видео загрузилось на канал и количество его просмотров начало расти буквально каждую секунду.

— Бессмысленно молиться, бог вас не услышит! — начал я новое видео. — Он есть, это правда! Но есть нехилый такой риск, что он даже не понимает наших молитв, ведь мы для него нечто вроде тлей на листе! Вы можете наладить адекватное общение с тлями⁈ Вот и он, скорее всего, не может! Но ему нужны были праведники! Скорее всего, это какой-то эксперимент по выделению правильных тлей, которые нужны ему для каких-то особых надобностей! А остальных он бракует и выкидывает в утиль, где нет больше никакой надежды, никаких перспектив! У него есть, если продолжать метафору с тлями, одна божья коровка, которую у нас зовут то Иблисом, то Шайтаном, то Сатаной, то Люцифером — мы называем его по-всякому. Эта божья коровка тоже в душе не подозревает, что от неё хочет бог, ведь пообщаться она с ним не может, в силу своей простоты, но развлекается, как может.

Закуриваю вторую сигарету.

— Это называют трансцендентностью, — пояснил я, сделав несколько затяжек. — Я знаю это от очень крутого древнегреческого бога, с которым общался лично. Его звать Аидом и он клёвый парень! У него аналогия была, конечно, покруче, но на то он и крутой парень. Он сказал, что древнегреческие боги и Сатана — это козы, бог — это человек, а мы, люди — это гниды в шерсти коз. Так что молитвы, направленные к богу, бессмысленны…

Снова делаю паузу, чтобы поправить волосы.

— Так что не надо тратить время зря! — заулыбался я. — Наслаждайтесь остатками своих никчёмных жизней, ведь все гарантированно попадут в Ад, это неизбежно. Ну, все, кроме меня, конечно же! Ведь у меня связи, я знаю правильный путь…

Останавливаю запись, сжимаю видео и заливаю на канал.

Я до этого говорил, что у меня слишком много комментариев? Вот теперь их по-настоящему много…

— Алло, — набираю я Игоря. — Здоров. Как жизнь?

— Ты с ума сошёл⁈ — заорал парень. — Это всё правда⁈

— Ну, у меня нет в этом сомнений, — ответил я. — Мне кое-что нужно от вас.

— Да что угодно! — заверил меня Игорь.

— Выдёргивай Вадима и вместе готовьтесь принимать заявки, — сказал я. — После следующего видео всё поймёшь. Главное, чтобы вы были на старте. Конец связи.

Завершаю вызов, откашливаюсь и вновь запускаю запись.

Молча и пристально смотрю прямо в камеру, испытующим взглядом, который должен пронизывать душу. Я актёр, поэтому у меня должно получиться просто отлично и достоверно.

Я вижу ваши душонки, сучьи дети, я смотрю прямо сквозь них, я каждый ваш грешок изучаю со скрупулёзностью энтомолога…

— Я знаю правильный путь, — произнёс я. — У меня есть способ попасть не в Рай, но в Элизий. А если повезёт, то можно попасть и в пантеон древнегреческих богов. Но это будет сложно, а может и не нужно. Элизий — это аналог рая, в который можно попасть только при расположении богов. Безмерный покой. Отсутствие забот. Только приятные ощущения. Всегда.

Делаю паузу, чтобы вдумались. Пристально смотрю в объектив.

— Но это надо заслужить, — продолжил я. — И я знаю один способ, но он подойдёт не для всех. Я собираю команду, в которую войдут лишь избранные. От желающих стать избранными мне нужно видеорезюме, в котором должны быть устно рассказаны личные качества, заслуги, а также продемонстрированы сверхспособности, если таковые есть. Ответят каждому. Шлите резюме, я выберу тех, кто мне подойдёт…

Завершаю видео, сжимаю его и закидываю на канал.

Пишу Игорю.

«Фиксируйте каждого, каталогизируйте мне всех кандидатов», — написал я ему. — «И сразу комитетчикам все видео, чтобы внесли всех в базу».

По-настоящему крутые суперы на это не поведутся, скорее всего, а вот середнячки и начинающие — запросто. Это ценнейшая информация в наших реалиях.

У меня сразу же появилось около трёх десятков новых чатов, где «серьёзные люди» хотели пообщаться со мной персонально, а также «чуть менее серьёзные люди» спрашивали, правда ли то, что я говорю.

Вопрос загробной жизни всегда терзал человечество, всю его историю. И конкретный ответ не мог никого обрадовать, просто не мог.

Казалось бы, появление ответа должно было вызвать всплеск религиозности, что должно быть хорошо для богов, но…

Главная проблематика религии в том, что получение ответа разрушает абсолютно всё, на чём основана религия. Главная фишка — паства должна верить, а не знать.

Знание — это совершенно другое. Знание всё разрушает, не оставляя никакого простора для веры. Поэтому религия — это извечный антагонист науки.

Поэтому древнегреческие боги хотят жертв, а не поклонения. Какой смысл от поклонения людей, которые знают, а не верят. Нет, так никуда не годится… Нужно что-то более весомое, что-то, что можно пощупать руками.

— Материальные блага для материальных богов… — произнёс я с усмешкой.

На самом деле, жертва — это символ. Материальный символ поклонения, в котором, почему-то, очень заинтересованы древнегреческие боги. Возможно, такими их придумали мы сами.

А вот бог…

Вспоминаются слова Аида, который говорил, что сначала он подумал, что бог зародился при людях, как все они, но он оказался сверхсущностью другого порядка. Он трансцендентен и самодостаточен, ему не нужны ни поклонение, ни жертвы, ни что-то ещё. Он в стороне и он наблюдает. Всегда.

Наверное, в нас чрезмерно много самомнения, раз уж мы смели полагать, что ему есть какое-то дело до наших жертв и нашего поклонения…

«Начали собирать резюме», — отписался Игорь.

Закончив с хайпом, направился в мастерскую. Надо работать, много работать, ведь коли я соберу себе команду абордажников из самых сомнительных типов этого города, надо будет оснастить их какой-нибудь бронёй. А для этого нужно создать избыток комплектов бронирования. Маловероятно, что у меня получится, но надо стараться.

Антон Борисович сейчас нарезает броневую сталь, которая моей сверхспособностью преобразуется на раз-два, чтобы создать из неё запас комплектов. Броня-то получается очень хорошая, подверженная переделке и подгонке под разные размеры, поэтому смысл в этом тоже есть.

— Ну, здравствуй, мессия, — усмехнулся кузнец, когда я вошёл в мастерскую. — А для кузнецов у тебя в Элизии местечко найдётся?

— Здоров, — улыбнулся я ему. — Возможно, что найдётся. Вообще, я постараюсь договориться.

— Ты сейчас серьёзно? — напрягся Пронин.

— Я честно постараюсь выбить всем лучшие места, но не обещаю, что у меня получится, — вздохнул я.

— Ты сейчас серьёзно, — констатировал он, помолчал секунд двадцать, а затем махнул рукой. — Ладно, давай тогда работать.

/16 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна, Тучков мост/

— Держать их на прицеле, — приказал я. — «Василёк» на старте?

— Всегда, — ответил старлей Талалихин, сегодня находящийся на боевом дежурстве. — Ты собираешься выйти к ним?

— А как иначе? — усмехнулся я.

Выхожу через приоткрытые стальные врата. Впереди полтора десятка живых людей, но по некоторым из них сразу видно, что это суперы.

Выделяется здоровенный детина, ростом не меньше двух метров, кожа которого покрыта тонкими металлическими полосами, как у какого-то супергероя из «Марвел». Не сплошь, как там, а с интервалами где-то по сантиметр-полтора. Между пластинами грубая зарубцованная кожа, что выглядит не очень эстетично. Да что это я? Уродливо выглядит. Но не могу не отметить, что зарезать такого будет непросто, но вот застрелить…

Этот здоровяк вооружён самодельной кувалдой с очень длинной металлической рукоятью. Считай, что это стальное копьё с набалдашником от кувалды, на который надели и примотали арматурой головку кувалды.

Ещё примечательным было существо, одетое в человеческую одежду, но больше ничем, кроме прямохождения, человека не напоминавшее. Головой этот тип походит на какую-то ящерицу, и не только ею, но ещё и скупыми движениями и склонностью крутить обеими глазами независимо друг от друга. На макушке этого ящера загнутые рога чёрного цвета, даже с виду очень острые. Одет в обычную гражданскую одежду, серая рубашка, синие джинсы и серые кроссовки, но на спине рюкзак, а в руках АК-74.

— Вы кто такие? — спросил я. — С чем пожаловали?

— Ты же Псих в маске? — поинтересовался Ящер. — Также известный как Маска, а также как актёр Дмитрий Верещагин?

— Я, — отвечаю я ему. — С кем имею честь?

— Зови меня Ящуром, — ответил рептилоид. — Это — Кувалда, а остальные не особо важны, они — трэш.

Кувалда — это тот здоровенный тип с полосами. А они, как я вижу, не особо долго думали, когда подбирали себе прозвища.

— Трэш — это мусор? — оглядел я остальных членов этой банды. — И им нормально, что ты их так называешь?

— А что они сделают? — Ящур скривил свой большой рот в подобии ухмылки.

— Наверное, ничего, — пожал я плечами. — Чьих будете?

— Маминых и папиных, — ответил Кувалда. — Ты клич дал, что тебе нужны спецы. Мы с Ящуром — те самые, кто тебе нужны.

— Даже не спросите, что надо делать? — усмехнулся я.

— Мы о тебе уже знаем, — сказал на это Кувалда. — Ты крутой делец. Говорят, в родичах с Ядербабкой. Ну и то, что ты сказал — если не сбрехал, то лучше с тобой дружить, чем случайно встретиться в тёмном переулочке.

— Ты правда знаешь, как стать богом? — вмешалсяЯщур.

— Знаю, — ответил я. — Но это будет крайне сложно. Мне уже обещано богами, а вот насчёт остальных не знаю. Надо договариваться.

— А нахера ты рассказал это всем? — спросил Кувалда. — Это же хабар столетия. Просто стал бы богом и всё. Нахера тебе конкуренты?

— Говорю же, пока что, обещано только мне, — повторил я. — Насчёт остальных не знаю. Надо договариваться.

Самое главное, что мы получили от моего демарша — солидно пополненная база по суперам. Только ради одного этого стоило затевать. Пятьсот с лишним середнячков из Питера и окрестностей, два десятка суперов покрупнее и один очень крутой, но очень непонятный. Я позову его, как представится случай.

— А в чём суть-то? — спросил Кувалда.

— В том, что надо очень сильно понравиться остальным богам, — ответил я. — Я понятия не имею, как у меня это получилось.

— Ну и что ты делал? — поинтересовался Ящур.

— Вернул их к жизни, — пожал я плечами.

— А-а-а, вот оно что… — Кувалда задумчиво почесал свою исполосованную металлом лысину.

— Чем это вас так потрахало? — спросил я. — Выглядите, без обид, не очень.

— Сферы, — ответил Ящур. — Так что, мы вступаем в твой бизнес? Что надо делать?

— У меня есть корабль, — вздохнул я. — Хочу сходить в Европу, посмотреть, что там да как. Ну и пограбить, конечно же, ха-ха.

— Мне нравится этот мужик! — заулыбался Кувалда. — Очень нравится!

— Мы любим грабёж, — покивал Ящур. — Когда приступаем?

— Как закончится ремонт корабля, — ответил я. — Что умеете?

— Сверхбыстрая реакция, — ответил Ящур. — Ну и вот это ещё…

Он вытянул правую руку и из неё вылетел костяной шип, врезавшийся в землю и там по-змеиному зашипевший.

— Ядовитый шип, — пояснил Ящур. — Мощная штука, сам себя иногда боюсь.

— Да, я всё жду, когда он себе член отстрелит, когда ссать пойдёт, гы-гы-гы! — хохотнул Кувалда.

— Иди ты, — отмахнулся от него рептилоид.

— А я — армор, — сообщил Кувалда. — Ну и сверхсилы по самую крышечку.

— Армор — это броня? — уточнил я.

— Она самая, — заулыбался здоровенный супер и постучал себя кулаком по груди. — Пули не берут, даже краску не царапают.

— Чем пробавлялись? — спросил я.

— Да всяким, знаешь ли, — пожал плечами Ящур. — Жить тяжело, но мы успешны. Недавно данж зачистили — неслабо приподнялись и прибарахлились.

— Что за данж? — не понял я.

— В городе их почти не бывает, — усмехнулся Ящур. — Видать, не нравится системе, что такой плотняк народу или ещё что-то ей не так. За городом, короче, возникают специальные места, куда надо спуститься, грохнуть всех, кто там есть, а потом уже получать то, что там есть. Мы жирно приподнялись, скажу тебе сразу. Трэш-старший, покажи бижу!

Сурового вида мужик, явно, не супер, снял рюкзак и вытащил оттуда длинную золотую цепь.

— Не стесняйся, покажи её нашему новому другу! — приказал Ящур.

Подневольный боец подошёл ко мне и протянул цепь, чтобы я разглядел идеограмму.

Название: Узы клятвы

Тип: магическая цепь

Потенциал: эпический

Краткое описание: этот могущественный артефакт ранее хранился в военно-историческом музее Шестого города. Создателем его является Баргем Чарокузнец, знаменитый мастер Четвёртого города, прославившийся парными составными мечами «Кровавый дуэт». В ходе экспансии шестигородцев Четвёртый город был взят штурмом, а все ценности и магические артефакты были переданы на экспозицию военно-историческому музею. Цепь наделяет носителя впечатляющей магической силой аспекта земли, но взамен требует дать суровую клятву. Нарушение данной клятвы влечёт немедленную смерть носителя.

— Не знаем, куда её сдыхать, — пожаловался Ящур. — Вроде и мощно, магия — это ништяк, но как-то ссыкотно брать на себя какую-то клятву. Ну его нах. Ещё потребует, чтобы мужиков шпёхал или говно ел — такого не надо.

— М-да, вот незадача, — улыбнулся я. — Что хотите за неё?

— А тебе оно надо вообще? — спросил Кувалда. — Ты же и так крутой.

— Всегда есть кто-то покруче, — хмыкнул я. — Да и не себе оно, а для других.

— У вас там что, дофига суперов засело? — поинтересовался Ящур.

Угрозы от них я не чуял, это обычные жители постапокалиптического Питера, принявшие правила игры. Не хуже и не лучше остальных.

— Достаточно, чтобы заявлять свои права на город, — пожал я плечами. — А если добавить, что с нами теперь боги…

— С нами боги, гы-гы! — нашёл это смешным Кувалда.

— Мы поэтому и пришли к тебе на поклон, — вновь изобразил улыбку Ящур. — Трэш с нами, мы хоть завтра готовы отправляться, хоть в кругосветку, лишь бы в конце нас ждал…

— … хабар! — закончил за него Кувалда.

— Да, хабар, — покивал Ящур.

— Трофеев будет много, — пообещал я. — Европа не граблена, не хожена.

— Блин, а чё мы сами не догадались туда пойти? — спросил Кувалда у Ящура. — Маска же дело говорит.

— Поэтому у нас я за главного, — будто бы извиняясь, сообщил мне Ящур, после чего перевёл взгляд на Кувалду. — Потому что у нас нет ко-ра-бля! Вот почему!

— Ну, могли бы намутить же, — не стал сдаваться Кувалда.

— А управлять ты им умеешь? — спросил Ящур. — Я вот не умею. Я даже тачку водить не умею, не то что корабль… Ты на моторке нас чуть не утопил к хренам в прошлый раз, а на корабле мы даже из порта не выйдем, с таким гранд-адмиралом Трауном, млять…

— Ладно, не будем застаиваться, — решил я. — У нас есть целая гостиница, где вы все можете устроиться. Я принимаю вас в мой отряд, но с испытательным сроком.

— Во! — показал Кувалда большой палец.

— Мы покажем, что заслуживаем твой выбор, — пообещал Ящур.

— Условия поведения в Коммуне, — заговорил я. — Ни к кому не приставать, в контакт не вступать, к бабам не лезть, никого ни к чему не принуждать и не кидать на полезности. Вести себя прилично, будто не было никакого Апокалипсиса. Провизию будут доставлять по мере надобности — а вы сидите в отеле и ждёте своего часа. К вам будут присоединяться другие ребята, которых я посчитаю достойными.

— Собираешь дрим-тим? — усмехнулся Ящур.

— Типа того, — вздохнул я. — Как накопится полноценный экипаж для корабля и сам корабль будет доведён до ума, мы пойдём в Европу, чтобы забрать то, что плохо лежит.

— Это мы завсегда! — заулыбался Кувалда.

— Тогда заходим на остров, — указал я на врата. — И главное…

— Да? — спросил Ящур.

— … чтобы тихо было.

Глава тридцать четвертая. Адепты

/16 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна, ул. Карташихина/

— Твоя, да? — спросил Ящур, левым глазом показав на Шув.

— Ага, — ответил я.

— Сразу видать, по тому, как смотрит на тебя, — усмехнулся рептилоид.

Мы сидели в курилке и дымили. Ящур делал это как-то странно, обволакивая губами весь фильтр, формируя этакую трубочку из безгубого рта. Видимо, по-другому у него не получается, а курить охота.

— Дим, что за новые персоны? — спросила подошедшая Шув.

— Это Ящур, — представил я своего нового знакомого.

— Игнат, вообще-то, — поправил меня Ящур.

— Не знал, — улыбнулся я.

— Шув, — представилась супер. — Но зовут Людмилой.

— Рад знакомству, пусть по моей физиономии и не видно, — сообщил Игнат и изобразил улыбку. — Неудобно морщить эту кожу на костях.

— Уже начал собирать команду? — спросила Шув. — И те в отеле — тоже часть твоего отряда?

— Ага, — ответил я, выдыхая ядовитый дым. — Выглядят дельными ребятами, получше тех, кто посылает резюме.

— Я так и знал, что это была уловка для нубов, ха-ха! — рассмеялся Ящур.

— Геймер, что ли? — спросила Шув.

— Ещё какой! — похвастался Ящур. — Киберспортсмен! Бывший.

— Выступал? — уточнила Шув.

— В январе серебро взяли по КС:ГО, — ответил Ящур. — По сто штук рубасов на фейс выплатили. «Турбина_Роу» — мой ник.

— Не слышала, — покачала головой Шув.

— Я только начал считай, — ответил на это Ящур. — Мы с Кувалдой такие схематозы мутили, хрен проссышь, пока в хэд не схлопочешь!

— Ладно, пойду я к твоей бабуле, — сказала Шув.

— Это она тебя послала? — усмехнулся я.

— Ну, мне по дороге было, — ответила на это Шув. — Рада знакомству, Игнат.

— Взаимно, — кивнул тот. — Взаимно…

Когда Шув удалилась на достаточное расстояние, Ящур склонился чуть поближе ко мне.

— Сколько их у тебя? — тихо спросил он. — Небось, гарем, да?

— Одна, — ответил я.

— Да ну? — не поверил Ящур. — Да на твоём месте я бы сейчас купался в пусях, как мармеладный мишка в чашке кофе!

— Но ты не на моём месте, — сказал я. — Да и какой в этом смысл, если времени особо нет? Это же такой напряг…

Ящур обдумал ситуацию с этой точки зрения.

— Да, что-то в твоих словах есть, — произнёс он. — Но так бы и сказал мужик, каждую ночь утопающий в пусси! Вот не верю, млять, что одна!

— Да одна, — вздохнул я. — Ну, если не считать… Хотя нет, эта не считается.

— Вот! — указал на меня пальцем Ящур. — Вот! Эх, завидую я тебе.

— Какой был потенциал сферы? — спросил я.

— Редкий, — ответил он. — Но я её апнул почти до предела — не знаю, что будет дальше, но я чувствую впереди какой-то психический барьер.

— А у меня эпический, — произнёс я. — По мозгам бьёт непрерывно, будто высасывает часть личности каждый день, по капле.

— Ну, тогда я не завидую, — сказал на это Ящур. — Вот всего ничего пообщались, а ты мне горку пищи для размышлений дал!

— Поехали, посмотрим, как твои устроились, — позвал я его, выбрасывая сигарету в урну.

Моя Пагани всегда ждала меня во дворе.

— Етить… — увидел Ящур машину. — А вы точно коммунисты?

— Никому не нужна была, — пожал я плечами. — Только для прикола беру покататься иногда, ну и если по мирным делам куда-то еду — еду на ней.

— Блин, кошерно, — Ящур утопил своё тело в кресле. — Чувствую, не для простых людей делали. Для богов галактических трасс, это самый мизер…

Спорткар рванул с места и повёз нас к большому отелю.

— Эй-эй-эй-эй!!! — завопил Ящур, когда мы полетели по прямой, как стрела, улице. — Сбавляй!!!

— Да ты не ссы! — ответил я ему. — Я всё контролирую!

— А-а-а!!! — продолжал вопить рептилоид.

Но на Пагани долго не поездишь, потому что быстро кончаются любые дороги, поэтому мы добрались до отеля, из которого я её и забрал когда-то давно, слишком быстро. Два месяца назад это было, м-да…

— Ты сумасшедший! — выкрикнул Ящур, выползая из машины и сгибаясь в рвотном позыве.

— Всего до двухсот семидесяти разогнались, расслабься, — усмехнулся.

— Бу-э-э-э… — изверг мутант содержимое желудка. — Бу… блырп… бу-э-э-э…

— Водички? — спросил я.

— Пошёл ты… — ответил Ящур и вновь согнулся. — Бу-э-э-э…

— Да что с тобой? — обеспокоился я.

— Рефл… бу-э-э-э… — попытался что-то сказать Ящур. — Сука… бу-э-э-эп…

Я закурил, чтобы дать ему время проблеваться. Позывы у него прекратились почти у самого фильтра сигареты.

— Ну ты и… — прошептал Ящур, принимая у меня из рук бутылку минералки.

— Что это было? — поинтересовался я.

Но мутант прополоскал рот, после чего жадно выпил половину бутылки зараз.

— Уф… Рефлексы это были, — ответил он чуть более спокойно. — Если у меня организм чувствует, что есть опасность, время будто замедляется, кишки скручивает в морской узел и меня тянет блевать. В твоей млядской тачке было звиздец как опасно!

— По версии твоего организма, — усмехнулся я. — Но я всё контролировал и опасность была околонулевая.

— Кишки выворачивало не тебе, — неодобрительно покачал головой Ящур. — Поэтому мне противопоказаны самолёты, вертолёты и скоростные тачки.

— Предупреждать же надо, а то я не знал, — вздохнул я. — Так бы тихо доехали, на километрах ста в час…

— Тьфу, — сплюнул Ящур. — Сложный ты человек.

— Я простой, как копейка, — не согласился я. — Но в море у нас могут возникнуть проблемы. Если у тебя начнётся морская болезнь, будешь страдать весь путь.

— Не было у меня никогда морской болезни, — ответил Ящур. — Мы часами по Неве на качающейся туда-сюда моторке плавали. Не должно быть проблем.

— Ну, увидим, — пожал я плечами. — Пойдём, посмотрим, как твои устроились.

— Кувалда, походу, уже верхнюю полку занял… — посетовал Ящур.

— Ты смеёшься сейчас? — спросил я. — Какие верхние полки? Комфортабельные люксы для всех! Отдельная кровать каждому! Санузел рабочий, помыться можно, выспаться, а потом сварганить себе чего-нибудь на кухне. Всё, как у людей.

— Блин, ништяк вы тут устроились… — с завистью произнёс Ящур. — А мы там, за речкой, последний хер доедали, без соли.

— Ты же сам говорил, что приподнялись с данжа, — произнёс я с недоумением.

— Артефакты и пушки особо не пожуёшь, знаешь ли! — ответил мутант. — Нам, можно сказать, что не фартануло, мы-то думали, что жратву кинет. Но, слава богу, что хотя бы не телики.

— Какие телики? — не понял я.

— А, у вас же почти не встречаются данжи, — вспомнил Ящур. — Короче, в данжи пихает только то, что ценно, по общему мнению людей. Но там есть какой-то лаг, типа, вот телики или ноуты тебе нахрена? Ни нахрена, а система считает иначе.

Ящур вновь сложил рот трубочкой и затянулся переданной мною сигаретой.

— Один раз мы с Кувалдой и другим трэшем напоролись на мощный данж, там пять усиленных чарджеров было и десять особо быстрых рог сидели, — продолжил он. — Ну мы их и…

— Кто-кто сидел? — уточнил я.

— Чарджер — это здоровая зомбятина, сильная, но неповоротливая, — поделился Ящур.

— Рама, — понял я. — А рога — это шустряк.

— Ну, так тоже называют, — равнодушно пожал плечами мутант. — Вот хлопнули мы их, как дешёвок раскидали. Заходим в сектор «приз», а там ЖК-телевизоры, около пяти сотен. Вот нахрена оно нам было надо, а?

— И ты понял в этот момент, что эта, так называемая, система набивает эти хранилища всем, что ценилось у человечества? — предположил я.

— Будто с языка снял, — кивнул Ящур. — Но иногда еду всякую даёт. Консервы. Но я только слышал о таком, мне такие данжи не попадались. А хотелось бы.

Вот это было интересно.

— Много еды? — спросил я.

— Люди болтают, что много, — ответил супер. — Слышал кулстори о группе доходяг, которые сумели вскрыть слабенький данжик, а в секторе «приз» получили полтонны отборных консервов с говядиной. Дата изготовления на них была, вроде как, пятидесятые годы, но на вкус, как болтают, будто вчера с завода. Но это люди разные говорят, сколько в этом трушности — хз.

— А как вы из города выбирались? — спросил я.

— Мы, вообще-то, сельские, — ответил Ящур. — Относительно недавно проникли в Питер через Неву. Это было тяжко, но, как видишь, мы здесь.

— А зачем? — не понял я.

— Что «зачем»? — уточнил Ящур.

— Зачем вам надо было в Питер? — спросил я.

— Ну, это же город, — пожал плечами Ящур. — Мы-то в дикой местности всяким пробавлялись. Жрать особо нечего, зомбарей мало, ещё и зверьё всякое кошмарит. А город — это город, сам понимаешь. Ты ведь был в дичи — я видел на твоём канале, как ты лютыша завалил. Неужели не прохавал наши реалии?

— Я практически сразу смылся обратно в Питер, — ответил я. — Даже о данжах впервые услышал от тебя.

— Они не сказать, чтобы часто появляются, — произнёс Ящур. — Многие до сих пор не в курсе, инфа движется очень медленно, несмотря на интернет. Сейчас она сама по себе ценнее консервов и сфер.

— Это здорово, что ты поделился ею со мной, — усмехнулся я. — Держи.

Передаю ему три сферы необычного качества.

— Они у нас вместо денег, — объяснил я ему.

— Да я знаю, — заулыбался Ящур. — Так почти везде.

Заходим в охраняемый силами ополчения отель и на лифте поднимаемся на пятый этаж, где разместили мою будущую команду.

Основная масса «трэша», вместе с Кувалдой, сидела в сигарной комнате. Кувалда развалился на кресле и попивал виски из стакана, потягивая при этом полноценную сигару. На столике перед ним лежала сигарная коробка.

— Угощайся, босс, — предложил он. — Нам тут твои люди пожрать и попить привезли. Ящур, даже твои любимые есть!

Не приподнимаясь с кресла, Кувалда протянул руку куда-то к полу и вытащил картонную коробку с Орео.

— О-о-о, — Ящур подскочил к нему и выхватил коробку. — Респект.

Беру из коробки сигару и срезаю её кончик кинжалом Рагнара.

— Как устроились? — спросил я у Кувалды, подкуривая сигару.

— Да норм всё, — ответил тот. — Есть где и как спать, пожрать вот, покурить, даже попить. Вискас первосортный…

— Ты бы ещё разбирался в виски, — усмехнулся Ящур, азартно поглощающий шоколадные печеньки.

— А чо тут разбираться? — недовольно спросил Кувалда. — Не горчит, не сивуха какая-то — хороший вискас.

— Главное — придерживайтесь установленных правил поведения, — произнёс я, пыхнув сигарой. — Я тут собираюсь звонить некоему Андроиду — суперу с эпическим потенциалом. Не слышали о таком?

— Андроид? — переспросил Ящур. — Нет, не слышал.

— Типа, как на смартфоне система или он человекоподобный робот? — заинтересовался Кувалда.

— На робота он не похож, — покачал я головой. — С виду обычный человек, но в его видеорезюме я наблюдал за массовым убийством зомби — он снял его во время прорыва через кольцо вокруг города. Вроде как, он управляет некими длинными кинжалами. Штук двадцать летало вокруг него и убивало всех, кто приближался на дистанцию до десяти метров. Скорее всего, его просто зовут Андреем, но прозвали Андроидом.

— Видать, — пожал плечами Ящур, продолжающий жевать печеньки.

Видеорезюме от эпика — это очень странно и подозрительно. Высоковероятно, что у Андроида какие-то свои интересы во встрече со мной. Прорваться в город он мог в любой момент, раз решил снять видеорезюме в ходе такой небезопасной для любого человека процедуре. Там ведь миллионы мертвецов, а он просто пошёл сквозь них. И скоро он придёт…

И лицо у него было каким-то смутно знакомым. Возможно, кто-то из начинающих актёров или я с ним где-то пересекался?

Решаю набрать его.

— Отдыхайте, — сказал я присутствующим и вышел на балкон.

Андроид не брал трубку примерно минуту.

— Алло, — ответил он каким-то знакомым мне голосом.

По виду, ему где-то лет тридцать. По лицу не скажешь, что он какой-то псих. Хотя, если бы по лицу человека можно было сразу легко определить, как у него дела с головой, человечество давно бы покорило Солнечную систему…

Ростом он, если не ошибаюсь, где-то метр семьдесят пять, комплекция спортивная, одет в военную форму ВС РФ, но, почему-то, цвета свежей глины.

— Здоров, — приветствовал я его. — Это Дмитрий Верещагин.

— Знаю, ты у меня в контактах, — ответил Андроид. — Что, не узнал меня?

— Нет, — признался я.

— Я же бывший водитель Демиденко, — сообщил мне он. — Андрюхой меня звать. Я подвозил тебя где-то год или два назад, когда ты на тусовке у Анфиски перебрал.

Вот, кстати, так и не установили судьбу Анфисы. Некромантка солгала, что Демиденко у неё — ополченцы обыскали всю Петропавловскую крепость и перелопатили все документы, но не нашли никаких признаков заточения Демиденко у Некромантки. Поэтому было принято считать, что она обманула меня, чтобы манипулировать. Но не учла кое-чего…

— Да-да, припоминаю, — произнёс я. — Я ещё чуть не блеванул у тебя в салоне.

— Ага, ха-ха, — хохотнул Андроид. — Эх, было время…

— Как, кстати, Анфиса? — решил я прояснить судьбу своей фэйковой любовницы.

— Никак, — ответил он. — Померла в самый первый день. Её в Большом худрук за руку цапнул. Ну, то есть, зомби. У меня на заднем сидении обратилась, пока я её в травмпункт вёз.

— Как ты тогда выжил? — спросил я.

— В аварию попали, — ответил он. — Меня ремень спас, а её через лобовое выкинуло и прямо в фонарный столб. Засчитало, будто это я её. Выхожу, сфера лежит… Говно какое-то, как я потом понял. «Аллюр» какой-то или вроде того. Но поболтаем где-то через час или два, я почти в городе. Удобно тебе будет?

— Ты с какой стороны? — спросил я.

— Со стороны Шушар иду, — сообщил Андрюха.

— Если планируешь идти через Троицкий мост, то не иди, — посоветовал я. — Благовещенский будет лучшим вариантом.

— А чего так? — недоуменно поинтересовался он.

— Троицкий пропитан радиацией, — объяснил я. — Причём так густо, что пройдёшь по нему пару метров и отъедешь насовсем.

— Понял-принял, — ответил он. — Как оторвусь от жмуриков, найду колёса и быстро приеду к Благовещенскому, жди меня там.

— Хорошо, — ответил я. — Конец связи.

— Ага, конец связи.

На Троицком мосту сейчас целая гора пропитанных радиацией трупов, на которую забираются ещё не упокоенные зомби, заражаются радиацией и помирают. Неизвестно, сколько там сейчас лежит сфер, но выяснить это, пока что, не представляется возможным. Любой, кто полезет туда, умрёт. Наверное, очень много.

Я не единственный, кто задавался этим вопросом. Бабуля всегда помнит об этом мосте, поэтому даже приглашала туда Рентгена, чтобы оценить рентабельность обеззараживания, но он лишь развёл руками — мощнейший радиационный фон не позволяет ему разглядеть там что-либо.

Одно известно точно — сферы радиацией не заражаются, поэтому их можно спокойно использовать. Надо просто как-то достать их и всё…

— Что там? — вышел на балкон Ящур.

— Пополнение спешит, — улыбнулся я. — Оказывается, я знаю этого Андроида. Бывший водила Анфисы Демиденко.

— Демиденко клёвая… — скривил рот в улыбке Ящур.

— Умерла она, — вздохнул я. — В самый первый день.

— Жаль, — произнёс он.

В принципе, у меня нет особых дел, поэтому я оставил свою банду отчаянных абордажников в отеле и пошёл на юг, чтобы своевременно и без недоразумений встретить Андрюху.

Позвонил он через полтора часа.

— Скажи своим моджахедам, чтобы перестали наводить на меня свою шайтан-трубу, а то напрягает, — попросил он.

— Ребята, не нервируйте человека, отведите гранатомёт! — громко попросил я расчёт СПГ-9, стоящий за мостом.

— Сделаем, товарищ Верещагин! — ответили мне.

— Всё, я выхожу, — сказал мне Андрюха.

Он вышел из потрёпанного минивэна и подошёл к мосту, где сразу же порезал на куски небольшую группу зомби, подавшуюся за, якобы халявным, мясом.

Прохожу по мосту и мы встречаемся прямо посередине.

— А у вас тут всё серьёзно, — оценил он. — Слышал я, что у вас всем заправляет твоя бабушка.

— Так и есть, — кивнул я.

— Круто, круто, — произнёс он. — Ещё говорят, что вы за коммунизм — или брехня?

— За коммунизм, — вздохнул я. — Напрягает?

— Да мне как-то всё равно, — усмехнулся Андрюха. — Главное, чтобы не людоеды и не гомосеки.

— Боевой опыт есть? — поинтересовался я.

— Сирийская кампания, — ответил он. — Но это всё малоценно — тут вчерашние хлюпики со сверхспособностями могут дома сносить. Какой боевой опыт поможет против такого?

— Всё равно, боевой опыт ценен, — не согласился я. — Вон, прибыли недавно двое суперов. При них бойцы со стволами. Простых людей с огнестрелом всегда будет больше. Даже там, куда мы собираемся.

— А правда то, что ты там говорил в видео? — спросил Андрюха.

— Правда, — ответил я. — Доказательства получишь сегодня же.

— Вот хотелось бы своими глазами увидеть, — улыбнулся он. — А как твои моджахеды? Их другие суперы не напрягают?

— Если лезть к ним не будешь, то всё будет в порядке, — ответил я. — Идём.

Мы прошли через врата и сели в Пагани, которую я оставил на 6-й и 7-й линиях.

— Дашь порулить? — спросил Андрей.

— А давай, — решил я.

— Куда едем, шеф?

Поехали мы к самому отелю «Парк Инн».

— Мощная машинка… — оценил Андрюха.

— Кстати, — вспомнил я одну деталь. — Я видел, что телефон Анфисы некоторое время был онлайн.

— Так это я его использовал, первое время, — ответил он. — Мой вместе с Анфисой через лобовое вылетел, я его так и не нашёл, а её Айфон в сумочке лежал. Неудобно было, конечно, но я знал, что надо смываться из города. Быстро смываться. Потом, конечно, нашёл себе аппарат. Тебя я, кстати, тоже видел в онлайне, но писать не стал. Ну и на Ютубе видел записи твоей деятельности. Тогда мне показалось, что тебе тоже башню сорвало, как остальным…

— Может и сорвало, — пожал я плечами.

— Я тебя прекрасно понимаю, — вздохнул Андрюха, сворачивая на Наличную.

— Форма твоя? — спросил я.

— Моя, — улыбнулся он. — Специально за ней домой съездил. Квартиру, как оказалось, грабанули, но медали и форму не тронули.

Заезжаем в подземный паркинг и оставляем там машину, а сами едем на лифте на пятый этаж.

— Это Ящур и Кувалда, — представил я двоих будущих абордажников Андрюхе.

— Андроидом меня прозвали, — представился тот и пожал протянутые руки.

— Не будем тратить время зря, — сказал я. — Поехали в капища.

Для этого пришлось взять японский внедорожник, потому что в Пагани ещё два человека даже в багажник не поместятся. Да и нет там багажника — только два места для чемоданов и всё. Совершенно непрактично.

— Сейчас, как зайдём, ничего не трогать, — предупредил я всех, когда мы поднимались по лестнице к капищам.

Заходим в капище Ники.

— Сиятельная и победоносная, — произнёс я, встав на правое колено перед алтарём. — Я привёл к тебе возможных адептов.

Ника материализовалась за алтарём, в полном боевом облачении. Белоснежные крылья раскрылись, обдав нас холодным ветром.

— Эти двое мне не подходят, верный, — произнесла она, указав на Ящура и Кувалду, после чего посмотрела на Андрея. — А вот этот… Да, этот мне интересен. Оставь его здесь, а остальных забирай и веди к моей неудачной сестрице.

— За мной, — сказал я Ящуру и Кувалде.

— Слушай меня внимательно, смертный…

— Кто она вообще такая, чтобы нас херососить? — тихо спросил недовольный Ящур.

— Богиня, — ответил я и открыл дверь в капище Бии.

— Так-так-так… — богиня насилия уже сидела на своём алтаре, поглаживая лезвие своего окровавленного меча. — Кто это у нас тут?

— Приветствую, богиня, — начал я становиться на колено.

— Оставь эту ритуалистику зазнайке, — отмахнулась Бия. — Меня больше интересует, кого ты ко мне привёл. Подойдите сюда, смертные.

Ящур и Кувалда неуверенно посмотрели на меня. Я кивнул.

— Вижу, что вы любите и умеете причинять страдания, — произнесла Бия, после чего протянула руку к Кувалде. — Ты. Дай мне правую руку.

Тот сначала замешкался, но затем сжал волю в кулак и протянул свою руку. Бия взяла её, вывернула ладонью вверх, после чего начала водить над ней своей левой рукой.

— А-а-а!!! — заорал Кувалда.

На ладони его начал проступать какой-то загадочный кровавый символ. Кровь, истекающая из раны, сразу же испарялась красным дымком.

— Теперь поклянись на водах Стикс, что ты будешь верно служить мне, богине Бии, — приказала Бия, заглушая болезненный вой Кувалды. — Тогда я дарую тебе такие силы, что ты готов будешь заплатить за них любую цену.

Кувалда заткнулся, затем встал на колени.

— Клянусь на водах Стикс, что буду верно служить тебе, богиня Бия…

— Вот и отлично, — ободряюще улыбнулась ему богиня насилия. — Жертвуй мне и тебе воздастся. Теперь ты.

Ящур неуверенно отступил на шаг.

— Тебя избрали, — произнёс я.

— Что-то как-то… — замямлил он.

— Не бойся, — оскалилась Бия. — Будет больно, но оно того стоит.

— Рил ток, — поддержал её Кувалда. — Не ссы, Ящур, это рил ток.

Мутант колебался несколько секунд, после чего решительно подошёл к богине и протянул ей правую руку, сразу ладонью вверх.

Процедура была идентична.

— Теперь вы мои адепты, — произнесла Бия. — Ваши жизни отныне посвящены мне и я велю вам служить Деметрию, моему верному, и делать то, что он скажет. Возьмите с алтаря мои дары.

На алтаре проступили, а затем и полностью материализовались меч и булава.

Меч был чёрной фалькатой. По полотну пробегали багровые искорки.

А булава являла собой нечто из чёрного металла, имеющее навершие в форме человеческого черепа с четырьмя рогами.

— Жертвуйте мне души этим оружием, — велела Бия. — И вам щедро воздастся. Очень щедро.

— Так и будет, — пообещал я.

— Так и будет, — кивнули Кувалда и Ящур.

— Ступайте, — отпустила нас Бия.

Мы прошли через капище Ники, но Андрюхи там уже не было. Он обнаружился во дворе, где сидел на лавке и озадаченно рассматривал полноценный бердыш.

— И что мне делать с этой хернёй? — спросил он у меня.

— Воевать, — пожал я плечами.

— Она сказала, что хочет, чтобы я жертвовал этим оружием, — продолжил он.

— У нас так же, прикинь, — сказал ему Ящур, продемонстрировав свою фалькату. — И богиня сказала, что это будет не за просто так.

— Хабар… — изрёк Кувалда.

— Да, обещан хабар, — скривил рот в улыбке Ящур. — Просто валим всех уродов, что на нас попёрли, жертвуем их Бии, а она нам хабара подгонит. Ништяк же, да?

— Ништяк, — уверенно заявил Кувалда. — Только рука чешется…

— Так вас тоже пометили? — спросил Андрюха. — Димон, ты на что нас подписал?

— Вообще, изначально, я просто хотел доказать вам, что всё это не фейк, — ответил я. — Но получилось как-то вот так…

— Теперь я обязан валить людей во имя целой богини, — недовольно произнёс Андрей.

— А до этого ты валил их просто так, — резонно возразил я. — Теперь это, внезапно, обрело смысл.

— Но не этой же хернёй! — возмутился он.

Я лишь пожал плечами.

— Да ништяк всё будет! — махнул рукой Ящур. — Наконец-то, млять, хоть какая-то осмысленность! Теперь всё будет иначе!

— И хабар! — дополнил Кувалда.

— Да, и хабар будет! — согласился мутант.

— Надо сделать запись на канал, — произнёс я. — Хотите стать звёздами Телеги?

/19 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Каменный остров, Театральная аллея/

— Да кто там? Чертилы? — спросил Ящур с презрением. — Мы их порвём сейчас. Кувалда, готов к замесу⁈

— Готов! — ответил тот, стукнув себя по стальной кирасе.

— А надо ли нам лезть в такой блудняк? — осторожно спросил Андрюха. — Если это Сатана…

— В любом случае мы с ним в контрах, — покачал я головой. — Он уже точно знает о вас и знает, кому вы теперь служите. Отсидеться не получится.

Вообще-то, проблема с чертями практически решена. Вчера читал сообщения на своём канале, там вылез какой-то тип по прозвищу Маузер — предлагал мне дёшево купить двоих чертей.

Не знаю, откуда он вообще вызнал, что у нас на рынке есть такой спрос, но он попал с этим предложением в самую точку. Четыре сферы необычного потенциала и эти двое были доставлены к Елагину мосту и вручены в руки ополченцам. Вчера пожертвовали этих двоих чертей на кострах…

И это событие навело меня на гениальную мысль — не обязательно валить чертей самостоятельно, когда можно передать эту задачу на аутсорсинг. Ради сфер люди и суперы способны на многое, поэтому желающих заработать будет очень много. Ещё вчера дал объявление на канале, что принимаем живых чертей, платим по две необычных сферы за голову. Пока с предложениями не густо, но интерес точно возник. А главное — черти всполошились и заволновались.

На этой волне я решил, что будет неплохо их разгромить и заставить рассеяться по городу, чтобы охотники за головами отловили их и доставили к нам, за деньгу малую. Так будет эффективнее, чем лично рисковать и захватывать сбежавших чертей своими руками.

Впрочем, сегодня мы тоже будем стараться брать их живьём. Заодно проясню личные бойцовские качества моих будущих абордажников.

— Андрюх, старайся бить в конечности, — попросил я. — Выгоднее будет пожертвовать их богам на кострах.

— Ладно, — кивнул тот.

— Я впереди, вы за мной, — сказал Кувалда. — И прикрывайте меня от гранатомётов!

Он выставил перед собой кусок брони сгоревшей БМП-2, приспособленный под щит, и пошёл к чёртовым укреплениям. Мы выстроились в цепочку и последовали за ним, под прикрытием этого здоровенного щита.

Черти не спали, поэтому открыли огонь, но их сразу же «причесало» очередью из «Василька». Это была последняя для нас миномётная очередь, потому что наметился дефицит мин, что вынудило Коммуну сократить расходы. Сейчас Карелин даст по укреплениям три дымовых, после чего мы сможем рассчитывать только на себя.

Вчера я преобразовал три хай-тек шлема французов в нормальные шлемы, после чего вручил их Андрюхе и Ящуру. Кувалде, с его огромной башкой, шлем не достался, поэтому я отдал третий шлем майору Краснодубову. Тот обрадовался столь щедрому подарку и отдарился ящиком бронебойных патронов 5,45×39 миллиметров.

Дым заволок укрепления чертей, кто-то из их командования начал ором раздавать приказы, а мы, тем временем, погрузились в белое ничто, едва уловимо пахнущее запахом комнаты после кварцевания.

Никаких средств против тепловизоров в дымовой завесе не содержалось, поэтому все мы, кроме Кувалды, отлично видели всё происходящее.

Андрюха рубил конечности чертей своей сверхспособностью, Ящур стрелял по ногам из АК-74М, Кувалда пёр вперёд, а я пошёл на сближение, сразу начав орудовать топором.

Давно надо было применять завесы…

«Закуплюсь дымовыми гранатами», — пообещал я себе, отсекая топором ногу очередному черту.

Глава тридцать пятая. Секта

/19 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Каменный остров, Театральная аллея/

— Кто вас призывает? — спросил я, прикрывая огонь зажжённой зажигалки ладонью.

— Иди нахер, Маска! — храбро ответил чёрт.

— Сейчас не та ситуация, где я могу пойти нахер, — улыбнулся я и поджёг протянутую Ящуром промасленную ветошь. — Тебе жертвую, Персефона…

Рептилоид бросил ветошь на политый керосином костёр.

— Не-е-е-ет!!! — завопил чёрт, но быстро испепелился в сером пламени.

— Такие дела, — посмотрел я на остальных чертей. — У меня ещё четыре костра, но не думайте, что нам будет трудно сделать ещё… А вообще-то… Кувалда, будь любезен, привяжи к одному столбу сразу четверых.

— Щас будет, — улыбнулся здоровяк и вырвал из сидящей у наших ног толпы двоих случайных чертей.

На столб были увязаны сразу четверо, после чего Ящур щедро сдобрил их керосином из канистры.

— За нас отомстят, — предупредил мускулистый чёрт в обрывках российской формы.

Они таскают любую форму, которую только могут найти, лишь бы камуфляж, лишь бы красиво. Предыдущий сожжённый вообще носил немецкий фельдграу и немецкую каску. Короче, в данном случае, форма не имеет значения, важно лишь содержание…

— Пойте, пташки, — улыбнулся я им и пыхнул сигаретным дымом.

— Иди нахер, Маска! — повторили они синхронно.

— Ваш босс сказал, что вытащит вас, да? — усмехнулся я. — Ладно, принципиально нового вы ничего сказать не сможете, поэтому… Тебе жертвую, Бия.

Вновь поджигаю ветошь, и Ящур бросает её на костёр. Чёрное пламя взметнулось к небесам, после чего краснокожие черти обратились в чёрный пепел.

— А ведь так менее хлопотно, — произнёс я задумчиво.

— Когда наша очередь? — спросил Кувалда.

— Тут их ещё много… — оглядел я пленных чертей. — Надо их грамотно поделить. Ящур, будь добр, посчитай, скольких мы взяли.

— Уже посчитал — их тут было тридцать семь, — сообщил мутант. — Вычитаем пятерых — остаётся тридцать два. Но делить будем на тридцать семь, пятерых израсходовал лично ты.

— Да, так будет честно, — согласился я. — Андрюха, ты участвуешь?

— А чего мне не участвовать? — спросил он. — Я, вообще-то, перед своей буду отчитываться.

— По девять на брата получается, — произнёс Ящур и погладил подбородок. — Одного, так и быть, передаём шефу, как более заслуженному адепту. Ну и ему ещё других божеств кормить…

— Справедливо, — кивнул я. — Мне ещё других богов кормить.

— А ведь можно не только чертей жертвовать, да? — уточнил Кувалда.

— Кого угодно и что угодно, — ответил я. — Думаю, даже сферы можно, но это лучше уточнить. А ты это к чему?

— Ну, мы же будем встречать в Европе всяких нехороших людей, да? — спросил Кувалда. — Ты же сам говорил, что все, кто выжил — это уже грешники, инфа сотка, так?

— Говорил, — кивнул я. — Но лучше не жертвовать кого попало, а использовать самых отборных мудаков. Так у нас сохранится иллюзия, что мы — поборники добра, со всех сторон хорошие и пушистые, а они — злые злыдни и враги человечества, прислужники сил зла и так далее. Моя настоятельная рекомендация — не переступайте определённую моральную черту.

— Это как? — поинтересовался Ящур.

— Например, не жертвовать женщин и детей, — ответил я. — Не атаковать мирняк специально для того, чтобы набрать жертв. Врагов у нас и так достаточно, поэтому лучше стараться сохранить руки чистыми. Чистые руки — чистая совесть. Я не смогу работать с беспредельщиками — всегда помните это.

— Но мы же не психи какие-то, — пробурчал Кувалда. — Понимание имеем.

— Да, мы не беспредельщики, — произнёс Ящур. — Нас интересуют не замесы сами по себе, а хабар.

— Да, хабар, — подтвердил Кувалда.

— С моей стороны проблем не будет, — пообещал Андрюха. — Не получаю от насилия и убийств никакого удовольствия. Этого сфера во мне не изменила.

— Тогда между нами всё будет просто здорово, — улыбнулся я. — Давайте моих пятерых на костёр. Пожертвую их Кратосу, чтобы не обижался.

Военнопленные, в нарушение всяческих конвенций, были привязаны к столбу, после чего я вытащил из петли свой топор и пожертвовал их богу власти. Уже как-то легче это делать, только сейчас возникла тень мысли, что всё это не очень этично, но она тут же была заглушена мыслью, что это, буквально, слуги Дьявола. Весьма веская мысль для, кхм-кхм, демонизации врага, ха-ха!

— Занимайтесь, — произнёс я и пошёл к одному из зданий местного теннисного клуба.

Раньше тут играли в теннис, а теперь это площадка для массовых жертвоприношений. Человеческие кости они складывали в довольно изящную беседку, исполненную из стекла и деревянного каркаса — сейчас она была переполнена и некоторые кости вывалились на растоптанный газон. Видимо, тут было почти безотходное производство…

Остров оцеплен почти со всех сторон, а ещё в окрестностях ходит минимум два взвода ополчения Коммуны, поэтому уйдут только самые быстрые и везучие.

— Смотрите, чем занимались эти ничтожные мрази, — начал я запись на фоне беседки с костями. — Это истинные чудовища, выступающие против всего рода людского. Они жрали людей, а кости складывали в эту замысловатую инсталляцию. Но этому положен конец, потому что я и ограниченный круг лиц, уже прошедших особый отбор, лично занялся этим вопросом.

Прохожу чуть дальше, на теннисный корт, где мы сложили трупы чертей, убитых на месте.

— Вот эти чудовища, — показал я зрителям длинные ряды тел. — Все они бились до последнего, защищая своих хозяев, которые скрылись среди улиц и зданий нашего города.

Иду в правый верхний угол корта, чтобы показать зрителям особенные трупы.

— А это, если наши догадки верны, главные виновники происходящего, — сообщил я, показав голые человеческие тела, лежащие на животах. — Вроде люди, как люди, да? Но стоит только перевернуть…

Я поочерёдно перевернул пять тел, показав зрителям бросающиеся в глаза отличия. На животе каждого трупа была багровой краской вытатуирована перевёрнутая звезда в кругу — пентаграмма, ассоциирующаяся с Люцифером. Даже несмотря на то, что у трупов были прострелены головы, пентаграммы мерцали белыми всполохами, двигающимися вдоль линий.

— Это знак, с помощью которого можно легко найти последователя Дьявола, — повернул я камеру на себя. — Запомните. И ищите их. Они — источник возникновения чертей в нашем городе. А чтобы в вас было больше рвения, я обещаю вам, что заплачу по две сферы редкого потенциала за каждого живого сатаниста, доставленного в Коммуну.

Останавливаю запись и сразу же, на месте, начинаю сжатие файла через приложение. Сейчас отличное время, чтобы отравить жизнь сбежавшим. Скоро их начнут искать…

Сатанистов мы нашли в здании, что стоит в двадцати метрах от меня. Они оказывали сопротивление, применили против нас тяжёлый пулемёт, размещённый на чердаке, поэтому пришлось действовать жёстко. В итоге пять убитых, двое раненых — последних отправили в Коммуну, где будет проходить обстоятельный допрос, с применением спецсредств и спецметодов. У сатанистов нет за плечами столетий изощрённых пыток, поэтому я почти не сомневаюсь, что скоро мы узнаем очень много нового.

Пока непонятно, как именно они призывают сюда чертей, но у меня есть стойкое ощущение, что без сатанистов этот процесс не провести. Надо с ними кончать и побыстрее.

Видео было залито на канал, где у него начался стремительный рост просмотров.

Я знаю, что большая часть ныне выживших уже сидит на заднице ровно, в укреплённых зданиях, на накопленных запасах провизии, поэтому время посидеть в интернете и общаться с такими же, как они, у них есть. Вот они-то и составляют основную массу моей аудитории.

Комментарии я читать не стал, а вместо этого вошёл в здание и поднялся на второй этаж, где сейчас находилась Шув, следящая за тем, чтобы Коммуна честно отделила нашу долю.

— … не обсуждается даже, — услышал я слова Шув. — Этот эпик стоит не два, а четыре рара, (1) потому что управляемый полёт — это имба.

— «Имба» — это? — уточнил красноармейский командир.

— Это, короче, когда предмет в видеоигре чрезмерно сильный на фоне остальных и от этого вносящий дисбаланс, — попробовала объяснить Шув. — Если сравнивать с каменной кожей, укрепом физухи, управляемый полёт с максимальной скоростью до пятнадцати метров в секунду — это имба.

— Ладно, не особо понимаю, но спорить не буду, — вздохнул старлей Талалихин. — О, новое видео на канале Маски…

— Что тут у нас? — вошёл я в зал.

Трофеев было много, в основном по причине того, что большую их часть просто не успели или не смогли погрузить в лодки. Сотни гранатомётов РПГ-18 «Муха», сотни единиц стрелкового вооружения, от советских АК-74 до американских М4А1, а также тысячи гранат и десятки тысяч патронов. Не говоря уже о броне и артефактах разного потенциала.

Будь у чертей достаточно личного состава, они бы дали нам прикурить, но проблема в том, что бойцов у них очень мало, ведь мы выбили слишком многих. Я сам внёс солидную лепту в их кадровый кризис, поэтому неудивительно, что они не смогли организовать достойную оборону Каменного острова.

— Делим добычу, — повернулся ко мне Трофим Талалихин. — Агата Петровна велела выделить вам честную долю, поэтому торгуемся сейчас…

— По пушкам ещё не решили, — сказала Шув. — Пулемёт, хрен бы с ним, забирайте себе, у вас к нему патронов много, но вот штурмовухи НАТОвские — это точно нам.

— Не согласен, — развернулся к ней Трофим. — То есть, я согласен по пулемёту, но штурмовые винтовки нужны и нам. Предлагаю разделить их поровну.

— Мы, вообще-то, если ты не знал или забыл, скоро отправляемся в Европу, — сообщила ему Шув. — Нам нужно иметь оружие, к которому сможем найти патроны.

— Это, как любит говорить ваша молодёжь, отмазка, — усмехнулся Талалихин. — Вашей целью станут военные базы, не пострадавшие от ядерных ударов, поэтому у вас не будет проблем ни с оружием, ни с боеприпасами.

— Гарантируешь, что мы всё быстро найдём? — саркастическим тоном спросила Шув.

— Ладно, это тоже риск, — согласился Талалихин. — Тогда семьдесят на тридцать — винтовки и патроны.

— Сделка, — улыбнулась Шув.

— Вот видишь, до чего нас довела эмансипация женщин, начатая вашими лидерами в двадцатые годы? — спросил я Талалихина с усмешкой.

— Вижу, — кивнул он. — И это хорошо, что достигнуто так много.

— Много ещё делить? — спросил я.

— Самое сложное уже разделили, — произнёс старлей. — Осталось только оружие.

— Тогда я перекурю на балконе, а вы делите, — сказал я. — Как закончите — зовите.

Наверное, нужно было поучаствовать самому, чтобы выбить себе побольше и качеством получше, но Талалихин прав — в Европе будет много оружия. Ну и у нас самих тоже приличные запасы, ведь всё это время я только и делал, что коллекционировал огнестрел и патроны к нему. Да и бабуля, которой очень важен успех экспедиции, тоже отсыплет нам чего-нибудь… Не обидит, короче говоря.

На балконе был отличный диванчик, на котором я с комфортом устроился. У Кувалды я выменял три сигары, взамен дав бутылку двадцатипятилетнего виски. С алкоголем я не очень, а вот покурить сигары очень люблю. Тоже, конечно, надо завязывать, но не получается…

Дымлю сигарой и размышляю.

Черти больше не проблема. Основную их массу мы выбили, хоть они и нанесли городу очень существенный ущерб. Скольких людей они убили? Судя по всему, счёт идёт на многие сотни. Они проводили кровавые ритуалы, чтобы выдёргивать себе всё больше и больше чертей, а это ведь убитые люди. Убитые потенциальные члены Коммуны.

— Алло? — ответил я на вызов от бабушки.

— Как там дела? — спросила она.

— Всё отлично, — сообщил я ей. — Делим трофеи, после чего возвращаемся в Коммуну.

— К нам тут привезли шестерых покалеченных демонов, — сказала мне бабуля. — Похоже, что твоя коммерческая идея сработала. Я выплачиваю сферы?

— Выплачивай, — вздохнул я. — Если они сами будут доставлять к нам чертей, то это стоит своих денег.

— Когда мы сможем получить дивиденды от всех этих вложений? — спросила бабушка.

— В ближайшие дни, я думаю, — выпускаю я изо рта колечко. — Они заинтересованы в том, чтобы души продолжали поступать, поэтому подстегнут нашу мотивацию чем-нибудь весомым.

— Будем ждать, — вздохнула Агата Петровна.

— Какие планы на дальнейшую экспансию? — спросил я.

— Никакой экспансии на новые территории в ближайшие три-четыре месяца, — ответила она. — Мы даже то, что уже откусили, пережёвываем с большим трудом. Нужно сделать паузу, отдышаться, накопить людской ресурс, а уже потом думать о том, что делать дальше.

— А мне тогда что делать, пока не будет готов корабль? — не понял я.

— А чем ты обычно занимался? — усмехнулась бабушка. — Можешь к группам искателей присоединиться, для них это будет значимым усилением, которое позволит им заходить дальше в центр города. А можешь просто лежать на диване и бездействовать. Это ничего не изменит.

— Понял тебя, — произнёс я. — Ладно, тогда мы заканчиваем на Каменном острове и возвращаемся домой.

— Ждём.

/20 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

Я вошёл в зал заседаний и сел на краешке трибуны, рядом с каким-то дядькой лет шестидесяти, носящим старомодный костюм, по которому видно, что он галимый совдеп, снабжённый шестью медалями. «За Отвагу», «За боевые заслуги», а также «Ветеран Вооружённых Сил СССР», а ниже идут «За безупречную службу», все три степени.

В душе возникло ощущение, что я, маленький Дима, снова пришёл к бате на работу, потому что мама тоже на работе и со мной некому посидеть…

В общем, этот дед, сидящий слева от меня, кучу времени провёл в войсках, ушёл на пенсию и уже собирался уходить в окончательное небытие, но затем случилось то, что случилось, благодаря чему он снова вынужден был вернуться к активной деятельности. Благо, обстоятельства позволяют возвращать в строй маразматичных старичков и старушек, совсем недавно твёрдо стоявших одной ногой на гробу.

Смотрится он лет на шестьдесят, но медали никак с этим возрастом не бьются. Если бы ему было шестьдесят, то получилось бы, что он шестьдесят второго года, то есть в СА мог вступить только в восьмидесятые, а там до развала СССР десять лет, в течение которых он просто не мог повкалывать в войсках двадцать с лишним лет и получить «Ветерана Вооружённых Сил СССР». Нет, рядом со мной сидит уроженец сороковых-пятидесятых годов, омоложенный убийством зомби…

На фоне выступала бабушка, читавшая доклад о полученных от сатанистов сведениях.

Я содержание доклада уже знаю, лично присутствовал на допросах, поэтому даже не слушаю, а просто наблюдаю за людьми.

— За что «Отвага»? — тихо спросил я у деда.

— Египет, — ответил он. — Пришлось пострелять по евреям.

— Круто, — покивал я.

— Откуда «Заслуги»? — спросил он, взглядом указав на мою медаль.

— Это тут, в зоопарке, — усмехнулся я. — Тигр озверел, вскрыл решётку, вырезал много людей, а потом наткнулся на меня. Я его палашом заколол и сам чуть не помер. Командование быстро сориентировалось и наградило меня.

— Сэкономили, — дед неодобрительно покачал головой.

— Тишина в зале! — потребовал секретарь.

Мы замолкли.

Сектанты, суки, как оказалось, имели очень большие планы на Питер. Их целью был вызов, минимум, двух тысяч чертей. С таким количеством бойцов можно было опрокинуть любое формирование в городе, пусть даже из самых сильных суперов. Воевать-то черти умеют, просто им отчаянно не хватало бойцов. Всегда не хватало, даже в первые дни боестолкновений.

Более того, повышенная их численность в местах боевых контактов — это свидетельство того, что они очень трезво оценивали свои силы. Заведомо знали, что отправлять против суперов малые силы — это тратить их зря. Но, тем не менее, даже оперативного максимума, выделенного их командованием, оказалось недостаточно.

Сектант, которого мы практически выпотрошили, поведал нам далекоидущие планы их командиров по Питеру: захват города был лишь одним из начальных этапов, а дальше они собирались использовать город как опорную базу, почти со всех сторон защищённую кольцом из зомби. Пригороды, соседние города — они собирались взять под контроль всё, поработить выживших и постепенно тратить их на призыв всё большего количества чертей. Ползучая экспансия, медленная, но необоримая.

Очень повезло, что они разместились недостаточно далеко от нас. Не лезь они на острова, возможно, мы бы о них узнали слишком поздно…

Но и экспансию на острова тоже легко понять — сектанты жили не в вакууме, вокруг различные группировки, на которые надо регулярно тратить силы, мы вообще, изначально, не рассматривались ими как ключевой противник. Их больше озадачивала «Бригада», как самая активная и громкая.

Поэтому перспектива засесть на острове, защищённом со всех сторон водой — это величайший соблазн, перед которым сектанты не устояли. И это была их главная ошибка.

Сиди они, как можно тише, где-нибудь в районе Ладожского вокзала или около Нового Девяткино, мы бы вообще он них не слышали и не подозревали, что позволило бы им тихо «подъедать» слабо организованные группы суперов и простых выживших, набирать чертей и готовиться к главному наступлению. Воевать против десятков чертей — это одно, но против сотен — это совсем другое. У них были шансы на победу, но они поддались сиюминутным желаниям и потерпели из-за этого крах.

Сейчас можно утверждать, что с ними покончено, ведь за такие гонорары найдут каждого сатаниста и каждого черта. С подобным материальным интересом у ищущих сторон, с подобным падением боевой мощи у некогда сильного формирования, из охотников они превратились в очень ценную добычу.

Тем временем, доклад плавно перешёл в обсуждение.

— Говорят, ты собираешься в Европу… — тихо произнёс дед.

— Есть такое, — кивнул я.

— Подумай о поиске пригодных для жизни островов, — сказал он. — Можно поискать где-нибудь в Атлантике. Слышал ведь о зверье за городом?

— Слышал и видел, — ответил я на это.

— Дальше будет только хуже, — уверенно произнёс старик. — Интуиция подсказывает мне, что кольцо из мертвецов — оно не вечное. Если они разбредутся или будут уничтожены кем-то или чем-то, город останется один на один со зверьём.

— С чего бы это мертвецам уничтожаться? — спросил я.

— Мы не знаем, как на них скажется зима, — объяснил он. — Если замёрзнут все разом? В этом году ожидаются повышенные заморозки, в связи с сам знаешь чем, поэтому нельзя исключать то, что зомби решатся сами по себе.

— Уже замораживали их, — не согласился я. — Минус пятьдесят градусов в течение трёх часов — эти твари от такого не подыхают. Замедляются, снижают активность, даже в присутствии добычи, но не подыхают.

— Замедляются и снижают активность, — улыбнулся дед. — А зверьё, если узнает такое, что будет делать? Я же знаю, что они их убивают при первой же возможности. Не жрут, а только убивают, будто у них в головах стойкое убеждение, что двуногих быть не должно. Этой зимой мертвецов станет существенно меньше. В следующую зиму ещё меньше, в следующую ещё меньше. А что потом?

— А потом мы останемся один на один со зверьём, — согласился я. — Но это ещё когда будет. К тому моменту мы либо сами себя поубиваем, либо зверьё так и не станет проблемой.

— Очень не хочу проверять это, — покачал головой дед.

— Поищу чего-нибудь, — пообещал я. — Но не думаю, что твои опасения имеют почву.

Заседание закончилось минут через пятнадцать, когда было сформировано мнение, что надо сфокусироваться на тотальном истреблении сектантов и чертей.

Выхожу из здания и сажусь в курилке, где, через пару минут, ко мне присоединяется бабушка.

— Ты звала, — произнёс я.

— Да, — бабушка села на лавку и вытащила из сумочки свои сигареты. — Вчера беседовала со Стикс через алтарь Ники. Богиня клятв настаивает на скорейшей отправке тебя в Европу. Почему-то её интересует не побережье Германии, а юг Франции. Она хочет, чтобы ты пошёл в Марсель.

— Мне она ничего такого не говорила, — вздохнул я.

— Значит, она хотела передать это тебе через меня, — произнесла бабушка. — Расстояние большое, непонятно, способен ли на такой рейд твой корабль, но Стикс настаивает. Что думаешь?

— Я поговорю с ней на этот счёт, — ответил я. — Думаю, что есть какие-то резоны, ведь они ничего не делают просто так.

— Тогда я ожидаю, что ты, если получишь у них ответы, поделишься ими со мной, — сказала бабушка.

— Тут сидел рядом с одним дедом, — сообщил я.

— Василий Сергеевич Горшков, — кивнула бабушка. — И что?

— Он поделился со мной безрадостным прогнозом о нашем дальнейшем существовании, — ответил я. — Говорит, что зомби сейчас — это наш щит от окружающего мира. Как только они уйдут или исчезнут, начнутся проблемы со зверьём.

— Есть у нас такие опасения, — произнесла бабушка. — Но это решается с помощью высокой стены и мощной армии. Опасения не беспочвенны, но и сгущать краски не стоит. Нам не нужно никуда уходить, пусть некоторые и считают иначе. Это наш город и мы отстоим его.

Я лишь задумчиво хмыкнул и стряхнул пепел с кончика сигареты.

Примечания:

1 — Рар — сленг геймеров — от англ. rare— «редкий»

Глава тридцать шестая. Птенчики Апокалипсиса

/25 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна, мост Бетанкура/

— Перерыв!

Роняю рогатину и отхожу к оборудованной курилке.

Экскаватор начал торопливо сгребать тела мертвецов и перегружать их в подъехавший КАМАЗ. Всё это сопровождалось хрустом костей и плоти, что звучало не очень-то приятно. Поморщившись, я отошёл от баррикады на тридцать метров, снял противогаз и закурил.

Ко мне присоединились Шув и Ящур, также уже почти неделю непрерывно истребляющие зомби.

Процесс ни разу не методичен и нисколько не удобен, ведь одежда пропитывается трупной вонью, поэтому следующий шаг — надеть общевойсковые защитные костюмы. И вот мы в ОЗК, дыша через фильтр противогаза, неудобными резиновыми перчатками держим видавшие виды рогатины. И так уже который день…

— Может, хватит? — предложила Шув, неопределённым взглядом наблюдавшая за тем, как экскаватор зачерпывает очередную порцию мертвечины.

— Мой предел, на сегодня, составляет восемьдесят комплектов полной брони из металлокерамики в сутки, — сообщил я ей. — Вице-адмирал привёз почти четыре тонны бронепластин, с расчётом, что мы дадим им треть готовых бронекомплектов. Вечно они торчать на рейде не готовы, поэтому надо торопиться с выработкой. Чем больше брони я смогу выдавать, тем быстрее распинаемся с ним и займёмся своими делами.

На Готланде уже отлично знают, что у нас тут есть «производство» эксклюзивной брони, аналогов которой реально ни у кого нет, поэтому бабуля быстро раскрутила их на взаимовыгодную сделку. Они нам много материала, мы им часть готовой продукции.

Вице-адмирал Пинов не знает, чего это мне стоит, поэтому поторапливает, а бабушка, в своей манере, беспокоясь за моё здоровье, поторапливает с убийством зомби на мосту. Вот и отбываю тут номер…

— А мы тут зачем? — спросила Шув.

— Качаемся же, — ответил за меня Ящур. — Я чувствую, что скоро нехило апнусь. Эх, Кувалда, дебил, не ценит возможность…

— Кстати, а чего он-то не пришёл? — недоуменно посмотрела на него Шув.

— Запах не нравится, — усмехнулся мутант. — Резину терпеть не может, ну и запах мертвечины просто не переносит.

— Значит, сам дурак, — пожал я плечами. — Мы не знаем, что ждёт нас в Европе. Лучше максимально подготовиться.

Корабль почти завершён — осталось только установить башню от «Шилки» на вторую платформу. По весу подходит, поэтому я решил, что зенитка нам не помешает. А то мало ли…

Саму «Шилку» привезли от Инженерного замка, где мы когда-то принимали свой последний бой. Демонтаж башни и орудийной системы — это хлопотное дело, но спецы на верфи обещали что-нибудь придумать, поэтому оставалось только ждать.

Боеприпасы, снаряды ‎23×152 миллиметра, были выменяны у флотских, поэтому вторая ЗСУ 23−4 «Шилка» с Инженерного замка встала на боевое дежурство в Коммуне. Это существенное усиление огневой мощи ополчения, с которым будут вынуждены считаться даже самые крутые суперы.

— Господи, ну и вонь… — поморщилась Шув от дуновения ветерка.

КАМАЗ сделал два рейса, после чего экскаватор вернулся на исходную и мы вновь надели противогазы. Надо бы брандспойт сюда какой-нибудь, чтобы смывать с асфальта кровь и требуху…

/29 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна/

Освобождаю себя от новой брони и укладываю её сразу в деревянный ящик. Таких ящиков тут много, все они предназначены к отправке на морской вокзал, где их ждёт большой десантный корабль Балтийского флота. Его пригнали специально, чтобы привезти боеприпасы, груз бронепластин и броневой стали, а также забрать немного провизии и все готовые бронекомплекты. Торгуем помаленьку…

— Ещё пять выдержишь? — спросил кузнец Пронин.

— Ещё семь и на сегодня всё, — ответил я.

— Завтра ждать? — задал он следующий вопрос.

— Обязательно, — кивнул я. — Возможно, придётся задержаться тут даже после готовности корабля.

— Ты, главное, не останавливайся — херачь зомби за себя и за того парня, — посоветовал Антон Борисович. — Каждая бронька — спасённая жизнь.

— Я понимаю, — вздохнул я. — Ладно, давай сюда ещё один комплект.

И понеслась…

Через двадцать минут, я сложил последний на сегодня комплект брони в ящик, а кузнец накрыл его крышкой и заколотил гвоздями.

В качестве завершающего жеста он наклеил на ящик бумажку с надписью «От трудящегося Верещагина Флоту».

— А чего это лично от меня? — спросил я.

— Так ты же сделал, — пожал плечами Пронин. — Мой вклад маленький — распилить пластины может даже случайный человек с прямыми руками. Поэтому пусть знают, кто автор и изготовитель.

— Ладно, — махнул я рукой. — Тогда на сегодня всё.

— Иди и отсыпайся, — напутствовал меня Антон Борисович.

— Да какой там… — хмыкнул я. — Надо обратно на мост.

— Не перенапрягись, — обеспокоился кузнец. — Ты нам всем очень нужен.

— Уж постараюсь.

Выхожу из мастерской, вижу во дворе ГАЗ-66, у которого курят морпехи, киваю им и иду к своей Пагани.

Уже за рулём вижу, что кто-то упорно звонит мне.

— Слушаю, — ответил я на вызов от Талалихина.

— Алло, — прозвучал из динамиков автомобиля голос старлея. — Можешь подъехать к Ушаковскому мосту?

— Скоро буду, — ответил я.

Завожу двигатель, прогреваю его, после чего пулей устремляюсь по адресу. Мимо пролетают пустыри, оставшиеся от демонтированных зданий, а также пустые дома, в которых ещё нескоро кто-то будет жить, а может и не будет жить вообще никогда.

Пролетаю мимо небольших заросших парков, мимо памятников, которые больше не засирают птицы, свалившие из города по неизвестной причине, мимо мест, где я когда-то бывал и отдыхал…

Всё-таки, Питер очень хорош в это время года, даже несмотря на всё, что с ним произошло.

Через западный скоростной диаметр на Савушкина, оттуда на Приморский проспект, а через него на Елагин остров, с которого есть путь на Каменный остров.

На обоих островах густая растительность и редкие здания, поэтому возникает ощущение, что я ненадолго оказался в полноценном лесу.

Вообще, я с детства люблю лес. Но не по тем причинам, по которым его любят горожане, а по своим, самобытным и сельским. Горожане любят лес за некую создаваемую им связь людей с природой, за то, что воздух там другой, животные живут первозданной жизнью.

Я же люблю его за то, что там своя экосистема, в которой ты всегда будешь чужим, как ни старайся приспособиться, поэтому это будто бы другой мир, в котором ты всегда будешь гостем. И различные походы, затеваемые нашим недобитым сельским туристическим клубом, позволяли мне посещать этот чужой для меня мир.

Проезжаю острова, предаваясь ностальгии, а затем оказываюсь у Ушаковского моста, где собралось что-то около тридцати бойцов ополчения Коммуны.

Все бойцы в полной металлокерамической броне, вооружены единообразно — АК-74М, почти у всех на броне пулевые сколы, ведь у нас воюют практически все…

— Старший лейтенант, парень пожилой, — увидел я Талалихина.

— Ага-ага, — усмехнулся он. — Наверное, тебе интересно, чего мы тебя позвали?

— Интересно, — признался я. — Так что там?

— Ещё одна компашка пришла, — ответил старлей. — Один из них говорит, что знает тебя.

— Меня много кто знает, — усмехнулся я. — Но, ладно, посмотрим, что за субъекты.

— Идём.

Стальные мостовые врата со скрипом отворились и открыли мне вид на группу людей, стоящих прямо посередине моста.

Экипировка у них невоенная, вооружение разношёрстное, преимущественно времён Второй мировой войны — ППШ-41, МП-40, ППС-42 или ППС-43, винтовки Мосина и Кар98к, а также неизвестные мне образчики, выглядящие слишком несовременно. Видимо, собирали на полях скоротечных сражений или убивали «попаданцев».

— Наконец-то мы увиделись! — вышел из этой толпы крупный мужчина, лицо которого было закрыто стальной маской, а голова длиннополой шляпой.

Голос его был искажён маской, но показался мне отдалённо знакомым.

— Неужели не узнал⁈ — удивился мужчина.

— Голос знаком, но не могу понять… — признался я.

— Владимир Пахомович! — ответил он.

— Да ну? — скептически нахмурился я. — Что-то не похож.

Владимир Пахомович Ильюшин — это мой вечный менеджер, который, фактически, и сделал меня знаменитым. Только вот его телефон уже давно пропал из сети.

— А вот так? — Илюшин снял стальную маску.

Под ней было уродливое нечто, возникающее в случаях, когда кого-то пихают лицом в костёр. Ожоги были страшными, но уже зажили, оставив вместо человеческого лица непоправимую карикатуру. Но глаза…

— Теперь узнаёшь? — спросил он.

— Ну, голос, как минимум, теперь узнаю, — ответил я. — Здравствуй, Владимир Пахомович.

— И ты здравствуй, Дима, — улыбнулся мой бывший менеджер. — Не ожидал увидеть, да?

— Да, не ожидал, — честно ответил я. — Думал, что ты уже помер давно.

— Но я не помер, — ещё шире заулыбался Владимир Пахомович. — Хотя был очень близко. Как поживаешь?

Судя по сильно увеличившемуся росту и внушительному объёму мышечной массы, он принял сверхспособность, крепко связанную с физическим усилением. Вижу, что он носит очень тяжёлую броню — нагрудник имеет, минимум, сантиметр толщиной, а стальная маска около семи-восьми миллиметров.

— Я-то нормально, — хмыкнул я. — А вот ты — с чем пожаловал?

— До меня дошли сведения, что мой птенчик добился выдающихся успехов, — ответил всё так же улыбающийся кузнец звёздных судеб. — Вот и решил проведать тебя и узнать, как у тебя дела.

— А если серьёзно? — усмехнулся я.

— А если серьёзно, то мы с моими новыми птенчиками заинтересованы в том, чтобы присоединиться к тебе, — ответил он.

— Что мешало прийти до этого? — поинтересовался я.

— Хотя бы то, что нам мешали демоны, которых вы, вот уж за что спасибо, окончательно нейтрализовали, — объяснился Владимир Пахомович. — Но это не основная причина. Основная причина в том, что я не был уверен в лояльности коммунистов к таким, как я. Ваши воевали против суперов, я — супер, поэтому…

— Надо было просто прийти, — вздохнул я. — Тогда бы ты понял, что твои опасения были беспочвенными.

— Надо было, наверное, — пожал плечами Ильюшин, после чего надел маску. — А что насчёт присоединения? Ещё есть места?

— Есть, — улыбнулся я. — Но я хочу знать, с кем имею дело.

— Василий, птенчик мой, будь добр… — дал Илюшин знак одному из своих бойцов.

На моём телефоне тренькнуло уведомление.

— Не посчитай за ущерб своему звёздному статусу, но это личное сообщение, — извинился Ильюшин. — Нам не хочется делиться сведениями о себе с остальными.

Я достал телефон и увидел новое сообщение от некоего Vaas2101. Внутри содержался пакет из видео, которые начали неторопливо прогружаться.

— Хорошо зная тебя, я ни на секунду не усомнился в том, что ты говоришь, — продолжил Владимир Пахомович. — Я знаю, когда ты врёшь, поэтому мне сразу стало понятно, что ты знаешь путь. Мы очень заинтересованы в том, чтобы гарантировать себе хорошее и приятное посмертие. Я реалист, на божественный статус не претендую, но Элизий… Какой он?

— Я там не был, — ответил я. — Но из того, что о нём говорят боги, мне ясно, что это рай в традиционном понимании. Вечность, в ходе которой можно наслаждаться тем, что тебе всегда нравилось при жизни, без тревог, печалей и прочих жизненных неприятностей. Рай.

— А бабы там… — вдруг попробовал вступить в беседу Василий.

— Заткнись, — резко прервал его Владимир Пахомович, после чего столь же резко смягчился. — Просто позволь мне договориться за всех нас, птенчик.

А он не терял времени, завёл себе кандидатов нового формата звёздности. И теперь он «раскручивает» их, в новых реалиях шоу-бизнеса, м-да…

— Простите, Владимир Пахомович, — отступил Василий.

— Я не обижаюсь, — ответил Ильюшин. — Итак…

— Да, это рай, — продолжил я. — Но попасть туда очень тяжело. Никакие заслуги и праведность, сами по себе, не помогут.

— Это я знаю, — кивнул Ильюшин. — Только расположение богов. Как его добиться?

— Стать посвящёнными, — пожал я плечами. — Приносить им пользу и быть беззаветно преданными им. Сейчас, как бы жестоко это не звучало, золотое время. Они ослаблены столетиями безвестности, поэтому порадовать их всё ещё в силах простого человека.

— Это же как-то связано с тем, что ты сжигаешь чертей и неугодных тебе? — догадался Ильюшин.

— Как-то связано, — не стал я отрицать.

— Жертвоприношения… — задумчиво изрёк Владимир Пахомович. — Мир меняет людей…

— Я ознакомлюсь с видео? — спросил я.

— Разумеется! — кивнул мой бывший менеджер.

Включаю видеозапись.

На нём был забор из профлиста и грунтовая дорога, идущая вдоль него. На дороге стоял Владимир Пахомович, вооружённый здоровенной секирой, масса которой была, минимум, килограмм тридцать. Он крикнул «Запускай!» и из-за забора вылетел полноценный рама, который быстро сгруппировался в полёте и приготовился сшибать Ильюшина с ног. Но всё пошло не по плану рамы, потому что Пахомович взмахнул секирой и рассёк раму от макушки до жопы. Гнилая кровь брызнула во все стороны, обдав и самого Ильюшина.

— Физическое усиление эпического потенциала, — сообщил он мне. — Я бы назвал это золотым билетом.

Действительно, очень похоже на золотой билет. Только вот куда?

— Пока что могу поднимать грузы весом до тонны, — продолжил Ильюшин. — Но рабочие веса где-то около пятисот килограмм. Устраивает тебя такое видеорезюме?

— Устраивает, — улыбнулся я. — А остальные?

— Потом посмотришь, — ответил мой бывший менеджер. — Но мы идём одним комплектом. Берёшь меня — берёшь всех моих птенчиков. И я тебя уверяю, они не разочаруют. Василий — супер по огнестрелу, Пётр — отличный маг стихии холода, Марина — маг стихии огня, а Павел — мастер невидимости.

— Привет, — сказал последний у меня из-за спины.

Надень я шлем, увидел бы его, но это и не нужно было, ведь я знал, что он зашёл мне за спину. Он слишком плохо маскирует свои шаги.

— Слишком громко, — вздохнул я. — Я знал, где ты.

— Это невесело, — вздохнул Павел.

— Я хочу сказать, что собрал отличную команду, — вновь заговорил Владимир Пахомович. — И мы готовы на что угодно, чтобы заслужить себе место в Элизии.

— Прямо на что угодно? — скептическим тоном поинтересовался я.

— На что угодно, — заверил меня Ильюшин.

— Тогда вы должны будете присягнуть на верность одному из богов, — произнёс я. — Процесс болезненный, но зато даёт очень много преференций. Станете верными богов — сильно повысите свои шансы на Элизий в посмертии.

— То, что нам нужно, — кивнул мой бывший менеджер. — Где мы можем подписать контракт?

— Сразу отсюда пойдём в царство мёртвых, — решил я. — Заодно и развеете свои остаточные сомнения.

/25 июня 2022 года, Царство мёртвых/

Добраться до царства мёртвых, в нынешних реалиях, было вопросом техники. Мы спустились на станцию «Крестовский остров», прошли до «Спортивной», где поднялись на поверхность и прошли до «Адмиралтейской».

На «Адмиралтейской» был форменный потоп, вода сочилась из стен, ведь насосы больше не работали, подземные воды поднимались выше и затопляли станции. На «Спортивной» мы продвигались почти вплавь, а «Адмиралтейскую» спасало лишь то, что на ней есть отверстие в полотне, через которое может стечь неограниченное количество воды.

— Ого… — увидел Василий зелёные луга. — Не ожидал встретить такое под землёй.

Он носит серую кожанку и плотные мотоциклетные штаны, а на ногах у него кирзовые сапоги, усиленные плотно намотанной стальной проволокой. Техноварварство какое-то…

— Это не совсем под землёй, — вздохнул я и пинком откинул от себя камешек. — Подземный мир только условно подземный.

— А где же раскалённые камни и безжизненная пустошь? — спросил Владимир Пахомович.

— Раньше было так, — пожал я плечами. — А потом всё изменилось. Идём, нам лучше тут не задерживаться.

На берегу Стикс было многолюдно, потому что мы успели до прибытия Харона.

— Кто все эти люди? — спросила Марина, девушка лет двадцати, одетая в чёрную латную броню и открытый шлем.

— Усопшие, — ответил я. — Все, кто умер нормальной смертью, не от рук зомби.

— А это имеет значение? — спросил Владимир Пахомович.

— Ещё как имеет, — усмехнулся я. — Здесь до сих пор было бы не протолкнуться, если все, кто стал зомби, отправились в мир иной. Но они не отправились. Сюда попадают только те, кто умер, можно сказать, своей смертью. То есть традиционно — зарезан, застрелен, взорван, по болезни или от несчастного случая.

— А зомби тогда куда? — поинтересовался Василий.

— Без понятия, — пожал я плечами. — Возможно, что никуда, а может и куда-то в неведомые дали. Неизвестно даже богам.

— Вот как… — изрёк Владимир Пахомович. — Значит, надо всегда держать рядом с собой пару гранат, исключительно для себя.

— Сам так делаю и всем советую, — усмехнулся я. — А вот и Харон.

Лодка последнего перевозчика выплыла из тумана.

— А это безопасно? — обеспокоенно спросила Марина.

— Главное — не касаться вод Стикс, — ответил я. — А так, Харон — надёжный перевозчик.

— Опять ты… — произнёс перевозчик душ. — И не один…

— Надо посвятить их, — ответил я. — Твой работодатель должен быть в курсе.

— Он всегда в курсе, — проскрипел Харон. — Деньги принёс?

— Конечно! — достал я кошель с золотыми монетами.

— Поднимайтесь на борт, — велел Харон. — Но пропустите моих новых клиентов.

Мы дождались, пока мёртвые поднимутся на лодку, после чего забрались в неё сами.

— А почему ты никому не говоришь, что лучше убить себя, чем позволить обратить себя в зомби? — поинтересовался Павел, севший рядом со мной.

— А какой в этом смысл? — спросил я.

— Ну, ты же рассказал всем, что боги есть… — недоуменно произнёс он.

Я лишь снисходительно улыбнулся.

— Зная Дмитрия Ибрагимовича, предположу, что он сделал это не просто так, — вступил в разговор Ильюшин. — Что такого он получил, рассказав всем об этом? Первое — демонов после таких откровений будут ненавидеть и уничтожать при первой же возможности. Второе — культовый статус ему практически обеспечен. Третье — он собрал базу данных о самых наивных суперах. А сведения о том, что лучше не умирать от рук зомби, не дают ему ничего, кроме сомнительного роста репутации бессребреника и альтруиста.

— Невыгодно — вот и не рассказал, — заключил Павел.

— А ещё это ни на что не влияет, — добавил я. — Какая разница, как умрут остальные?

— Циничненько, — констатировала Марина. — Мне нравится.

— Покиньте лодку, — велел Харон, когда мы прибыли на место.

— Ой! — увидела Марина Цербера.

— Спокойно, — улыбнулся я. — Он хороший. Все за мной. Не теряться и не отставать.

Вечный страж приподнял все шесть ушей, когда я подошёл к колонке и прервал надрывающуюся Адель на полуслове. Я вставил USB-шнур в колонку и подсоединил к ней левый телефон с Андроидом. Залезаю в хранилище телефона и перекидываю в колонку восемь гигабайт высококачественного контента из моей личной коллекции, собираемой практически всю жизнь.

— Плюс ещё тысячу триста шестнадцать треков, — сообщил я Церберу. — Этого тебе хватит на пару-тройку лет. Есть немножко рэпа, не обессудь, тогда был такой период, но, в основном, это качественный контент, достойный истинного меломана, коим ты, без сомнения, являешься. И чтобы доказать тебе это…

Выбираю на дисплее правильную песню и нажимаю «старт».

Заиграла песня «Bring me to Life», только не та версия из начала 00-х, где присутствуют совершенно ненужные в этой песне вокальные вставки Пола Маккоя, а «синтезис» версия, где поёт исключительно Эми Ли. По моему скромному мнению, мир бы выиграл, сделай музыкальный лейбл так, как хотела Эми Ли. Хотя, при первом прослушивании, возникает ощущение, будто чего-то в песне не хватает…

Цербер благодарно кивнул мне всеми тремя головами. Я кивнул ему в ответ. Вот такая у нас с ним беседа.

— Ты на короткой ноге с местной охраной, да? — спросил Павел.

— И в хороших отношениях с местным боссом, — усмехнулся я, после чего ускорился. — Не отставать!

Прошли мимо суда мёртвых, откуда доносились какие-то крики, мимо нас прошла группа мертвецов, несущих некий ящик, из которого доносились отчаянные вопли и стоны.

— Здесь опасно? — спросил Владимир Пахомович.

— Достаточно опасно, если задерживаться надолго и без меня, — ответил я. — Вон там дворец Аида. Нам туда.

Дворец стал ещё лучше, чем был в мой прошлый визит. Колонны украсились флагами, у подножия появилось больше статуй, ну и стражи стало гораздо больше. Вообще, всё выглядит так, будто царство мёртвых начало, кхм-кхм, оживать. Раньше мертвецы не шастали по дорогам, никакой активности, кроме отчаянных боевых действий против местных чертей, а теперь тут некое подобие древнегреческой пасторали. Даже похоже на жизнь, если забыть, кто все эти люди и нелюди…

— Ты привёл новых адептов, — встретил меня Аид прямо на пороге. — Заводи их в триклиний.

Ильюшин посмотрел на меня. Я кивнул.

Мы устроились в триклинии, где, к нашему приходу, появилось четырнадцать мест.

— Твоих новых друзей как апостолов, двенадцать, — произнёс Аид с усмешкой. — Кто же из них окажется Иудой?

— Ты что-то знаешь об этом? — поинтересовался я.

— Я же имею право на шутки? — Аид налил себе нектара и с удовольствием выпил.

— Ешьте только то, что знаете, — посоветовал я остальным. — Вон то желе лучше не трогать. Отведаете — жить без него потом не сможете. Буквально.

— Желе не есть, птенчики, — дал команду Владимир Пахомович.

— Меня интересуют вот эти двое, — произнёс Аид, указав на Марину и Павла. — Мне нравится их жизненный подход. Они готовы служить мне верными?

— Вы готовы служить богу, владыке мёртвых? — спросил я у них. — Решение принимаете только вы. Это должно быть добровольно.

— Не стану скрывать и ложно скромничать, но я — самый могучий из богов, — прорекламировал себя Аид.

— Это правда? — тихо спросила у меня Марина.

— Боги не лгут, — пожал я плечами.

— Я согласен! — заявил Павел.

— Я тоже, — вторила ему Марина.

— Подойдите.

Когда два будущих адепта встали перед ним, Аид уставился на них пристальным взглядом, после чего они начали корчиться от боли. Ильюшин бросил на меня встревоженный взгляд, но я успокаивающе мотнул головой.

Пытка длилась меньше десяти секунд, после чего Павел расстегнул штаны и уставился на свою промежность. Марина же проявила больше такта и забежала за штору, где тоже начала возиться с гульфиком.

— Метки на руках — это так банально, — произнёс Аид. — Я более оригинален.

— Понятно, — усмехнулся я.

— А теперь идите ко мне, мои новые верные, — позвал бог мёртвых. — Дайте мне свои руки.

Он взял их руки и закрыл глаза. Никаких внешних проявлений тому не было, но я понял, что Аид начал углубленное копошение в головах своих верных.

— Вот этот, — появилась вдруг Персефона и положила руку на плечо неназванного «птенчика» Ильюшина. — Стань моим верным.

— Да… — ответил едва сдержавшийся от вскрика парень.

Я же лишь хмыкнул и отломил ножку от запечённой в собственном соку курицы. Одного у богов не отнять — готовят они качественно.

«Правда, специи бы лучше добавлять…» — подумал я и щедро сдобрил ножку перцем.

В триклиний вошли Ника, Бия, Кратос, Перс и Стикс.

— Тут веселье, а меня не позвали, — с притворным недовольством сказала Бия, а затем увидела неназванную девушку из «птенчиков». — Эй, красавица, как тебя зовут?

— Анна… — ответила та.

— Будешь моей верной? — спросила Бия. — Ты мне уже нравишься…

Внешне эта Анна не была писаной красоткой, так, на шесть с половиной из десяти по шкале Верещагина. Но Бии в ней могла понравиться не внешность. Боги — это всегда не о форме, но о содержании.

— Да, наверное… — ответила Анна.

— Возьми мою руку, — улыбнулась ей Бия. — Сожми её крепче.

— Вы трое… — Стикс поочерёдно ткнула пальцем в троих «птенчиков».

Тон её не подразумевал отказа.

Почувствовал себя работорговцем. Может, в этой метафоре об апостолах, Иуда — это я?

Назад у них дороги не будет, отказаться от клятвы верности нельзя. Это у меня свободный контракт, прислуживаю всем заинтересованным богам, пока мне это выгодно, а вот эти ребята — они подписываются на кабалу, как Андрей и Ящур с Кувалдой не так давно.

Впрочем, я этих людей не знаю. Даже Владимир Пахомович сейчас — тёмная лошадка. Непонятно, как мутировали его интересы после всего произошедшего. Непонятно, чего он хочет.

— Я вижу в твоей душе кое-что интересное для меня, — подошёл к Ильюшину Перс. — Ты готов стать моим верным?

— На каких условиях? — включился профессионал по различным контрактам. — Моё главное требование — гарантия Элизия, если погибну.

— Верные по умолчанию не могут попасть куда-то ещё, кроме Элизия, — усмехнулся Перс. — Но мне нравится, что ты осторожен. Осторожный разрушитель добьётся большего, чем бездумный или беспечный фанатик.

— Что ещё я получу? — уточнил Владимир Пахомович.

— Мощь разрушать и сокрушать, — улыбка Перса стала ещё шире. — Но взамен я потребую больше, чем у тебя есть. И ты добудешь мне это.

— Я согласен, — решился Ильюшин.

— Подойди ко мне и дай руку…

— А здесь своя атмосфера, — произнесла Марина, уже отошедшая от шока.

— Да, здесь бывает очень весело, — улыбнулся я, закуривая.

— Это ведь не твоя сверхспособность, да? — спросила она.

— Это нечто большее, — пожал я плечами. — И боги говорили мне, что у меня очень раздутое эго, если я думаю, что это всё за мой счёт…

— Значит, всё это правда… — произнесла Марина. — Надо было застрелить Ваньку, не дать ему обратиться…

Сожаление её было искренним. Что за Ванька — бог весть.

— Не жалей ни о чём, — вздохнул я. — Сделанного не воротить, а жалеть об этом — лишь напрасно тратить энергию.

— Деметрий, — позвал меня Аид. — Бери свою дымящую палочку и иди за мной.

— Прошу прощения, — сказал я Марине и поднялся на ноги.

Аид отвёл меня в свой тронный зал, где сразу же материализовалась Стикс. Бог мёртвых сел на трон, а Стикс встала по правую его руку.

— Пришло время рассказать тебе, почему ты важен для нас и что ты должен делать, — произнёс Аид и материализовал у себя в руке длинную сигару.

Движением пальца он обрезал сигару и с того же пальца подкурил её.

— И эти боги говорят мне о вреде курения? — усмехнулся я.

— Я сделал открытие, что в курении табака, пропитанного нектаром и смешанного с амброзией, есть некий извращённый смысл, — пояснил Аид.

— Так почему я важен для вас? — решил я перевести разговор в конструктивное русло.

— Ты важен для нас, потому что ты уже послужил отправной точкой для возвращения части нашего влияния, — улыбнулась Стикс. — Древний начал терять интерес к этой реальности. Полагаю, он уже получил здесь всё, что хотел. Почти.

— Почему «почти»? — не понял я.

— Интерес не потерян до конца, — ответил Аид. — Он продолжает смотреть, но уже не с таким любопытством, как раньше. Надежду нам даёт то, что ему и до этого было не особо интересно, а теперь этот интерес стал ещё слабее.

— Это не объясняет моей важности для вас, — усмехнулся я. — Я где-то слышал изречение, что уже оказанная услуга не стоит ничего. Не хочу сказать, что вы неблагодарны, но я уже оказал услугу…

— Твоя ценность в том, что ты можешь выполнить свою главную функцию, верный, — сообщила мне Стикс. — Аид.

— Ты должен отправиться к городу, который известен тебе как Марсель, — произнёс бог мёртвых. — Лучше отправляться морем, через очень опасные воды.

— Но какой смысл? — спросил я.

— Марсель — это кратчайший путь к городу, известному тебе как Женева, — улыбнулась Стикс.

— Адронный коллайдер… — сразу догадался я.

— Ты определённо гораздо умнее Тесея, — произнёс Аид.

— Но зачем вам прекращать всё это? — спросил я. — Вас же, как я понял, устраивает нынешнее положение вещей. Постоянный приток новых душ — это как минимум.

— Это только то, что видишь ты, — ответила мне Стикс. — А вместе с этим мироздание трещит по швам. Сколько ещё это может продолжаться — неизвестно. Возможно, мы уже опоздали, возможно, ещё много времени. Ткань мироздания рвётся каждую секунду, с каждым насильственно внесённым изменением. Тебе нужно торопиться.

— В награду за успех мы даруем тебе божественный статус при жизни, — добавил Аид. — И не только тебе, но тем, на кого ты укажешь, числом не более шести. Семь новых полноправных богов — это много, но мы потерпим.

— Мне нужно будет уничтожить коллайдер, я правильно понял? — спросил я.

— И того, кто его охраняет, — прикрыл глаза Аид. — Думаешь, происходящее случайно?

— Нет, это происходит неслучайно, — сразу же ответила Стикс. — Это чьё-то намерение.Ты должен остановить это. Ради всех нас.

Глава тридцать седьмая. Олифант

/26 июня 2022 года, Царство мёртвых/

— Как спалось? — вошёл я в общие покои.

Мне выделили отдельные палаты, как особо уважаемому гостю, а вот остальных разместили в некоем подобии античных казарм, где двухъярусные кровати, массивные двустворчатые двери и здоровенные окна без стёкол. Погодка на улице, как всегда, радует, поэтому последнее — не проблема. Но у меня в палатах стёкла были, что я считаю выражением особого расположения со стороны Аида.

— Запашок тут странный, — пожаловался Владимир Пахомович. — И сны всякие снятся. Нездоровые какие-то сны.

— По запахам ничего не скажу, а вот сны мне здесь никогда не снились, — ответил я на это. — Ладно, не будем задерживаться — пора в путь.

— Подожди, — раздался голос Аида. — Сначала явись ко мне.

— То есть, он сейчас здесь? — тихо спросила Марина.

— Он — бог, — усмехнулся я. — Он всегда здесь.

— Стесняешься? — спросил её Ильюшин. — Если тебя это успокоит, то он не один слышал твой тихий и сдавленный пердёж.

Марина стушевалась и опустила взгляд.

— Не будем об этом, — сказал я. — Все мы не без греха, ха-ха… Тогда собирайтесь, а я пойду, перетру с нашим боссом.

Аид ждал меня в тронном зале, где присутствовали также и остальные боги.

— Гефест, твой выход, — позвал бог мёртвых новое лицо.

Из-за трона вышел хромающий бородатый гигант в обожжённом кожаном фартуке, вооружённый здоровенным кузнечным молотом, который, по моему мнению, мало пригоден для работы, а также монструозными клещами. Скорее всего, это просто атрибуты.

— Приветствую тебя, герой, — пробасил Гефест, подойдя поближе и уперев молот в мраморный пол. — Я вновь воплотился лишь только благодаря тебе.

— Рад был помочь, — кивнул я.

— И я бы был ничтожным богом, не стань и не подумай тебя возблагодарить, — произнёс бог всех кузнецов и внимательно рассмотрел меня. — Я вижу, что твоя броня, в ходе боёв, изрядно потрепалась.

Да, моя броня изобилует сколами, вмятинками и царапинами, кое-где масштаб разрушений уже вплотную приближается к аварийному, поэтому Гефест абсолютно прав.

— Дай её мне — я починю и сделаю получше, — произнёс он.

Ну, я долго думать не стал, а сразу же принялся расцеплять крепления и передавать детали богу кузнечного дела.

Гефест, применив нечто вроде телекинеза, подвесил элементы бронирования перед собой и начал их ощупывать.

— Невероятное качество, — произнёс он. — Не думал я, что столь чудесные творения вообще под силу человеку… Сказал бы, что не обошлось без бога, но того не чую в этих элементах.

Вдруг, без переходов и подготовки, поножи засияли багровым светом, раскалились и начали видоизменяться. Это длилось где-то минут пять, в ходе которых от поножей разлетались искры и дымовые султанчики. Когда каление и свечение сошли на нет, перед нами предстали абсолютно новые поножи, лишённые каких-либо изъянов.

Наручи, наколенники, наплечники и птеруги постигла та же судьба, они раскалились и переродились в божественном пламени.

— А здесь я вижу несколько изъянов… — произнёс Гефест, ощупав мою кирасу из хай-тек сплава, — … но и возможности я вижу.

Багровое сияние, возникшее при его воздействии на кирасу, быстро стало нестерпимым для глаз, поэтому я прикрыл их рукой. Опустил я руку лишь тогда, когда свечение иссякло.

Кираса почти никак не изменилась в дизайне, но восстановила свою целостность. «Почти» — потому что на затылочной части горжета появилась идеограмма.

Название: Кираса FELIN V5.3 Гефеста

Тип: зачарованная кираса

Потенциал: редкий

Краткое описание: ранее этот элемент бронирования принадлежал старшему капралу 1-го класса Эжену Лемерру, который отметился среди сослуживцев не только склочным и тяжёлым характером, но также и высоким профессионализмом — именно он прострелил из карабина CPTR-47 руку знаменитому Дмитрию Верещагину, более известному по прозвищу «Маска». Став законным трофеем победителя, этот элемент был преобразован им в античную кирасу, сохранившую в себе все защитные качества исходной модели. Ныне же эта кираса тронута самим богом Гефестом, что повысило её защитные качества на 45%, взамен увеличив массу кирасы вдвое.

Эта штука изначально весила десять килограмм, а теперь, выходит, что двадцать. Тяжеловато, но терпимо. Особенно терпимо, если помнить, что её и без того высокая степень бронезащиты выросла на 45%…

— Шлем, верный, — потребовал бог-кузнец, протянув руку.

Я передал ему свой шлем.

— Хм… — Гефест провёл рукой по шлему. — Здесь я вижу больше совершенства, но можно лучше…

Снова ослепительное сияние, от которого поморщился даже сам Аид, но длилось оно гораздо меньше — где-то секунд сорок. На затылочной части шлема появилась ожидаемая идеограмма.

Название: Шлем SPECTRA FELIN V5.3 Гефеста

Тип: Зачарованный шлем

Потенциал: редкий

Краткое описание: ранее этот элемент бронирования принадлежал старшему капралу 1-го класса Эжену Лемерру, который отметился среди сослуживцев не только склочным и тяжёлым характером, но также и высоким профессионализмом — именно он прострелил из карабина CPTR-47 руку знаменитому Дмитрию Верещагину, более известному по прозвищу «Маска». Став законным трофеем победителя, этот элемент был преобразован им в античный шлем, сохранивший в себе все защитные качества исходной модели. Ныне же этот шлем тронут самим богом Гефестом, что повысило его защитные качества на 35%, взамен увеличив массу шлема вдвое. Также был активирован ранее заблокированный ультразвуковой модуль, позволяющий определять местоположение противника за искусственными и естественными преградами.

Четыре килограмма превратились в восемь, но хрен бы с ним, всё равно вся нагрузка идёт на соединительный модуль с кирасой. Зато я даже не подозревал о существовании ультразвукового модуля…

— Доволен ты, как вижу, — произнёс Гефест. — Я мог бы больше, но увы, стеснён в возможностях.

— Это щедрый дар, — ответил я. — И я благодарен тебе за это.

Искренне кланяюсь ему.

— Скоро мы собираемся снять кое-кого с одной приметной скалы, — сообщил Аид. — Поэтому, в ближайшие… по вашему, три недели, не являйся в моё царство. Здесь будет очень шумно и небезопасно.

— Прометея? — спросил я.

— Его самого, — кивнул Аид. — Он очень зол — я беседовал с ним не так давно…

— А разве его не освободил Геракл? — нахмурил я брови.

— Ну, он так говорил всем смертным, — улыбнулся бог мёртвых. — Кто ж из них сможет проверить, да?

— Так чем закончилась эта история? — спросил я.

— Геракл выполнил назначенные ему Зевсом испытания, стал богом, — сообщил мне Аид, — ему стало не до таких мелочей. Поэтому бедняжка Прометей до сих пор прикован к скале, ведь даже Гераклу было не под силу расколоть оковы, созданные самим Гефестом. Но орла он застрелил, это правда.

— Так вот зачем вы вернули Гефеста… — догадался я.

— Именно, — покивал Аид. — Не только за этим, ведь Гефест — отличный парень, он мне нравится, но в том числе и для освобождения Прометея.

— А где эта скала? — спросил я.

— В Эфире, — ответил Аид. — Тебе доступна только эта часть Эфира, а остальная, увы, только для богов.

Аид обвёл рукой окружающее нас пространство, имея в виду своё царство.

— Кстати, а что за зелень на том берегу Стикс? — спросил я. — Раньше там было более мрачно, а сейчас какая-то неестественно живая пастораль…

— Живая вода, — ответил бог мёртвых. — Из мира живых к нам течёт вода, в небольших количествах, но их достаёт, чтобы немножко оживить небольшую часть моего царства.

— Это ведь не проблема? — поинтересовался я.

— Персефоне нравится, — пожал плечами Аид. — А мне это не мешает. В конце концов, я не антагонист жизни, а лишь тот, кто стоит у врат сразу после неё.

— А то я уже начинал беспокоиться…

— Можешь идти, верный, — вновь улыбнулся он. — Ты должен выполнить своё предназначение и принести нам долгожданный триумф. От тебя зависит всё. Либо очередной эксперимент от Древнего, либо славная и возрождённая эпоха героев. Тебе выбирать.

Мне кажется, они знают гораздо больше, но не считают нужным делиться со мной подробностями. Что за эпоха героев? Что за очередной эксперимент Древнего?

Связано ли это с регулярными поставками новых людей из бесконечности миров? Может и связано. А может и нет. А может я должен сходить нахрен со своими жалкими потугами осмыслить истинную подоплёку всех происходящих с нашим миром событий.

— Я смею всё, что можно человеку, кто смеет больше — тот не человек… — пробурчал я и направился к выходу из дворца.

/5 июля 2022 года, г. Санкт-Петербург, Выборгский район, завод «Красный Выборжец»/

— Навожу дым, оттащите его, — дал я команду и начал бросать дымовые шашки.

Надо не забыть достать себе подствольник и дымовые гранаты, а то руками бросать как-то хлопотно.

Тем не менее, устанавливаю дымовую завесу и выхожу на открытое пространство, чтобы получше рассмотреть наших врагов.

Мы пришли сюда за металлопрокатом, всерьёз воевать ни с кем не собирались. Разведка докладывала, что тут всё в порядке и тихо, но это была полная лажа.

Стоило нам зайти на территорию завода, как мы попали под интенсивный обстрел, ранивший четверых бойцов.

Отступили за административное здание, вытащив троих раненых, но один остался лежать на простреле.

Для тепловизора этого дыма не существует, поэтому я отчётливо вижу высунувшегося идиота с автоматом, в которого сразу же стреляю тремя одиночными. Попал — это тупое тело завалилось внутрь цеха.

Впервые тестирую в боевой обстановке ультразвуковой сканер. Эта штука испускает ультразвуковые импульсы, почти как летучая мышь, которые отражаются и формируют «картинку» с координатами объектов, которые вычислитель шлема посчитал людьми или техникой. Этой штуке нужно время, чтобы сформировать полноценное представление о поле боя, поэтому я терпеливо жду, пока она сделает свою работу.

На самом деле, сейчас нам больше подошла бы «Фара-ВР», (1) чем такой эрзац…

Теперь я понимаю, почему французики отключили у себя эти штуки: шлем будто сошёл с ума и выдал мне координаты сорока позиций, где, вероятно, сидит противник. Сколько из них настоящих?

Вижу через тепловизор, что минимум одни координаты были подтверждены начавшейся активностью и расстреливаю зашевелившегося ублюдка очередью из «Печенега». Пули прошивают не самую толстую кирпичную стену и надёжно пропарывают жертву. Бой идёт меньше двух минут, а у них уже два минуса. У нас четыре, конечно, но это всё от внезапности.

Кидаю ещё три дымовые шашки и продолжаю внимательно наблюдать за происходящим.

Шув разряжается из своей штурмовой винтовки, и, судя по вскрику, неплохо попадает в кого-то.

Противники открыли огонь на подавление, в самую гущу дымовой завесы. Несколько пуль со звоном отлетают от моей брони, а я отвечаю короткими очередями, часто находящими свою цель.

— Обходите цех по правому флангу, — велел я бойцам. — Кувалда, Ящур, вы идите на левый. Валите всех, кто оказывает сопротивление — своих тут нет.

— Принято, босс, — ответил Ящур.

— Сделаем, командир, — ответил старший сержант Геннадий Подкосин, заместитель старлея Талалихина.

Раненого уже оттащили и сейчас оказывают ему помощь, а остальные исполняют мои приказы.

Я отвлекаю огонь на себя, активно постреливая и перемещаясь влево, имитируя стойкое желание штурмануть их в лоб. Применяю все свои актёрские навыки, так сказать…

Пока мы тут воевали, на фоне началась интенсивная стрельба.

Сразу понятно, что конкретно нас здесь изначально не ждали, но когда поняли, что мы идём именно сюда, подготовили грамотную засаду, которая бы отлично сработала против обычных людей. Четверо из пятнадцати в первые секунды — это слишком жёстко даже для закалённых в боях профи.

Вражеские бойцы высыпали из цеха, с целью нанести массированный контрудар, для него у них есть очень крупный супер, на ходу обратившийся в здоровенного медведя.

Личный оберег принял всю очередь, выпущенную мною ему в морду, а потом стало слишком поздно отступать и я взялся за топор.

Резко ухожу в сторону от стремительного удара правой лапой, после чего наношу удар по морде медведя. Раскалённое лезвие должно было пройти через его морду, как нож сквозь масло, но ублюдок сумел отвернуть её в последний момент и шарахнуть меня левой лапой.

Я сумел устоять на ногах и даже полоснуть по боку какого-то хитрого ниндзя, решившего повоевать со мной со спины. Медведь начал сближение, ставящее целью повалить меня в страстные объятия, в ходе которых можно будет свернуть мне шею, но я встречаю его поползновение мощным ударом по правой лапе, на которую он в этот момент опёрся.

В другой ситуации густая шерсть могла как-то затруднить проникновение лезвия, но сейчас была не эта ситуация. Раскалённое до экстремальных температур, лезвие прошло через шерсть, выжгло кожу и сухожилия, после чего я почувствовал незначительное сопротивление при продвижении через сустав и кость.

Чудовище болезненно взревело и попыталось отпрянуть, но я решил использовать это для завершающего удара. С громким шипением топор прошёл по брюху медведя, оставив края из расплавленной кожи, после чего у бедного животного вывалились кишки.

Супер начал обратное обращение, чтобы жалко отползти в какой-нибудь угол, где можно будет спокойно сдохнуть, но я не дал ему такой возможности. Росчерк топора, и голова медведя отваливается на растрескавшийся асфальт.

Ниндзя был застрелен Шув, прямо в спину. На фоне продолжалась ожесточённая перестрелка, а выбежавшие за медведем рядовые бойцы противника быстро дали задний и скрылись в цеху.

Я побежал к ним, игнорируя очень неприцельный встречный огонь. На ходу закидываю дымовые гранаты в разбитые окна цеха, расстреливаю выглянувшего стрелка с М4А1, после чего врываюсь в задымленный цех.

— Отступаем! — раздалась команда.

— Поздно отступать! — крикнул я в ответ и открыл огонь.

Четверых я срезал сразу, включая гипотетического командира, после чего в окно цеха влетел Кувалда и атаковал оставшихся.

Всё было кончено ещё до того, как выдохлась вторая партия дымовых шашек.

— Кувалда, Ящур — берите троих бойцов и обыщите остальной цех, — приказал я. — Подкосин — оцепить периметр. Шув, идём, надо найти склад готовой продукции.

Некий Антон, работавший на «Красном Выборжце» ещё до всех этих событий, поведал Пронину, что тут просто гора качественного металлопроката, который может закрыть потребности Коммуны в готовом металлопрокате на несколько месяцев.

Хранилище обнаружилось в том же цеху и являло собой большое помещение, полное металлических изделий и ящиков. Выглядело дорого и богато, но надо как-то вывезти всё это на Васильевский…

— Контакт! — раздалось из динамика сообщение от старшего сержанта Подкосина. — Мертвецы! Минимум двенадцать шустряков!

С северной стороны цеха раздались частые выстрелы. Ну, снова-здорово. На наш небольшой праздник смерти прибыли новые гости…

— Шув, — позвал я супер.

Бежим по длинному цеху, вдоль рельс, к месту боестолкновения.

Контакт произошёл на внутренней территории, перед проходной, куда очень быстро проникли шустрые зомби. Явно, что они из «свежачка», то есть обратились сравнительно недавно, что отлично видно по сохранности одежды и её особенности.

Двое шустряков были в качественной артефактной броне, причём на одном была пуленепробиваемая кираса — попадающие пули мялись в паре сантиметров от металла, будто натыкаясь на невидимую преграду. Это точно какое-то особое свойство кирасы.

Одного бойца Подкосина повалили и потащили его прочь, чтобы в более спокойной обстановке извлечь его из брони и потом сожрать. Длинной очередью на тридцать патронов прекращаю это безобразие, а затем перевожу прицел на других шустряков, активно прыгающих по стенам и крыше проходной.

Тут раздался грохот и бетонная стена завода была повалена здоровенным рамой, который быстро оценил ситуацию и побежал ко мне. За ним последовало ещё пять рам калибром поменьше. Здоровенные ублюдки тоже не тратили время на раздумья и кинулись в атаку.

Эти тоже из «свежачка», ведь элементы бронирования не успели поржаветь, а изорванная метаморфозами одежда сохраняла остатки чистоты. Зомби никогда не стирают свои шмотки, не меняют их на новые, поэтому всегда грязны и вонючи. А эти ещё не успели завоняться и загрязниться.

Пулемёт против рамы малоэффективен, он может «сожрать» грудью хоть полный цинк, а в голову надо ещё как-то попасть. Отпускаю висящий на ремне пулемёт и берусь за топор.

Тварь, выступившая против меня, представляла собой уже непонятно какую по счёту мутацию исходного рамы.

Борис Кандинский, в ходе своих исследований, установил, что есть три устойчивых мутации рам. Первая отличается наличием аномально утолщённых костей всего тела и среднего утолщения костей черепа, вторая примечательна наличием очень толстых черепных костей, достигающих толщины до пяти сантиметров, а третья, вдобавок к аномальному утолщению костей, получает гипертрофию мышечной массы, но в ущерб размеру мозга.

У этого же была очень большая голова, в которую вросла немецкая стальная каска, а мышц было столько, что я не понимаю, как он двигается так быстро. А двигался он очень быстро, даже для тренированного живого человека.

Активирую лезвие топора и отскакиваю от захвата, попутно нанося удар по левой лапище рамы. Плоть была прожжена, лезвие достигло кости, но я вынужден был прервать удар и вынуть топор, так как рама замахнулся для удара прямо мне в голову. Я это понял по взгляду его мёртвых глаз, горящих сейчас мертвецким гневом.

Лапа пролетела в паре сантиметров над отклонённой головой, а затем я получил прямой удар в грудь. Мощь его была сокрушительна, ведь даже амортизирующая подкладка не сумела погасить весь импульс и у меня едва не выбило дыхание.

Отлетаю на пару метров, но рама не посчитал, что со мною покончено, поэтому прёт прямо на меня, с намерением растоптать и уничтожить.

Шув, прикончившая раму послабее, открыла огонь по черепу моего противника, но тот проявил взвешенность и даже не обратил на это внимания. Его целью был я, конкретно я, как самый опасный.

— В колено! — крикнул я и произвёл эталонный альфа-перекат.

Нога рамы вдавила тонкий асфальт на пару сантиметров, после чего в неё прилетела очередь от Шув. Суставы — это очень уязвимое место не только у людей, но и у зомби.

Через пролом в стене начали валить обычные зомби, но их встретил пулемётчик со второго этажа цеха.

В моё противостояние с рамой вмешался Кувалда, с разбега врезавшийся в него и поваливший на лопатки. Рама сильнее, поэтому Кувалда имеет все шансы проиграть в этом противостоянии.

Я сразу же подбежал и со всей силы рубанул по зафиксированному Кувалдой черепу рамы. Раскалённый металл неохотно прожигал костяную броню, которая проявила не только высокую бронированность, но и незаурядную термостойкость. Тем не менее, кость поддалась и мозги рамы начали стремительно вариться.

— О-о-ох… — отшатнулся я и упал на колено.

Маска Тесея отвалилась от лица и упала на растрескавшийся асфальт, после чего от неё отвалилась ещё одна.

IV — Урфин Джюс (не активировано)'

— Издеваешься?.. — прошептал я.

/17 июля 2022 года, г. Санкт-Петербург, Васильевский остров, Коммуна, морской вокзал/

— Ну, с богами! — произнёс я и с усилием бросил бутылку шампанского в борт корабля.

Силы я приложил много, поэтому бутылка разбилась вдребезги, окатив борт пенистой жидкостью.

— Это к удаче, — веским тоном произнёс старший мичман Аршанин.

— Однозначно, — улыбнулся я.

Фрегат уже спущен на воду и именован — на корме висит табличка «Олифант». Назвали мы его так в честь флагмана Балтийского флота, одноимённого трёхмачтового фрегата, спроектированного лично Петром I.

Ритуал выполнен, поэтому пришло время взойти на корабль и начать устройство экипажа.

Всего экипаж будет насчитывать примерно двести человек, сто семьдесят из которых — абордажная команда. Всё дело в том, что это, в первую очередь, морской транспорт, а уже потом боевой корабль, поэтому ключевое значение будет иметь огневая мощь. К тому же, надо понимать, что основные угрозы мы видим на суше, а не на море. А если мы наткнёмся на кого-то серьёзного в море, то нам, так и так, крышка, ведь судно ни разу не боевое. Одно попадание из гаубицы ниже ватерлинии — всё, нам конец.

Поднимаюсь на палубу и иду к штурвалу. Тут тоже модернизация — мостик оборудован рубкой из стали и толстого бронестекла. По всей палубе размещены боевые стрелковые ячейки, а ещё есть две бортовые турели с башнями от БМП-2 — сняли их с повреждённых бронемашин, привезённых из Северно-Приморской части, где было потеряно два взвода военных, пытавшихся вытащить из окружения батарею 120-миллиметровых миномётов 2Б11, принадлежавших к десантникам. Не получилось.

Группа сталкеров сумела найти место гибели бойцов, и причиной их гибели послужили не зомби, как все думали, а суперы. БМП-2 были уничтожены некой сверхспособностью — каменные глыбы разрушили двигательные отсеки обеих машин. Оружие и боеприпасы растащили, поэтому это были обычные остовы техники, с рабочими орудиями.

Теперь орудия стоят в самодельных турелях, вместе с ПТУРами «Конкурс».

Плавучести фрегата две новые башни на пользу не пошли, но расчёты говорят, что он ещё походит…

— Капитан, экипаж готов, — сообщил мне старший мичман Аршанин.

— Отдать швартовы! — скомандовал я.

— Есть отдать швартовы! — выкрикнул старший мичман.

Припасы в трюме, экипаж в кубриках, двигатель на холостом ходу, всё готово, поэтому можно отправляться в путь.

С нами восемьдесят шесть добровольцев из ополчения Коммуны, двадцать девять суперов, половина которых тоже из Коммуны, тринадцать человек из «трэша» Ящура, а ещё примерно восемьдесят бойцов обещает полковник Краснодубов, как только мы прибудем на Готланд.

Дизельный двигатель затарахтел и потянул фрегат прочь от причала.

На причале стояли обитатели Коммуны, провожающие своих родных и друзей в дальний путь.

У меня предчувствие, что это путешествие будет очень нелёгким, многие умрут, но наша цель выше всех жертв. Если мы сумеем сделать то, чего ждут от нас боги…

Примечания:

1 — Фара-ВР — портативная радиолокационная станция, предназначенная для радиолокационного наблюдения за местностью с целью разведки и идентификации целей различного размера. Эта штука может определить человека на дистанции до четырёх километров, а технику на дистанции до десяти километров, с погрешностью до трёх метров. Нужно это устройство в условиях ограниченной видимости, но даже если видимость отличная, лишним точно не будет. Главное — противник, если у него нет средств противодействия, никак не узнает, что у тебя появились его примерные координаты, поэтому для него станет сюрпризом совершенно ничем не мотивированный артиллерийский обстрел прямо по его координатам. Весит эта штука около 12 килограмм, её можно установить на станковый пулемёт или автоматический гранатомёт, чтобы ещё точнее наводить их на цель, что особенно полезно, когда противника не видно из-за искусственных или естественных преград. К недостаткам можно отнести снижение чувствительности при совсем уж паршивой погоде, при сильном ветре, а также уязвимость к средствам РЭБ, ну и технология не новая. В США аналоги производятся минимум с 1959 года (к слову, AN/PPS-5, разработанный в 1967 году, с небольшими модификациями используется до сих пор), поэтому давно уже есть надёжные средства противодействия.

Глава тридцать восьмая. Земля готов

/17 июля 2022 года, Финский залив, близ о. Мощный/

— М-да… — я в очередной раз достал маску Урфина Джюса и вновь внимательно рассмотрел её.

На ней была изображена ухмылка этакого злобного превосходства, сама она была исполнена из чёрного дерева, обитого воронёной сталью.

Активацию маски я произвёл на мощностях театра Коммуны, дав детский спектакль «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». Ничего особенного, обычная детская постановка, не потребовавшая учить слишком много текста и сильно напрягаться.

Мои актёрские навыки никуда не делись, от меня не требовалось привнести в пьесу что-то концептуально новое или открыть какой-то иной аутентичный взгляд на проблематику — мне надо было просто отбыть номер.

И вот я получил маску с образом персонажа из детской книжки, авторства Александра Волкова. Он же мне, получается, практически земляк — родился в Усть-Каменогорске, в Российской империи. Ох, как же давно всё это было…

Теперь даже не знаю, что делать с этой маской, ведь она сразу в день активации начала плотно давить мне на мозг. Острая жажда большего, злоба, желание добиться чего-то, что возвысит меня над остальными — образ даже не посчитал нужным сюсюкать и действовать исподволь. Он работает в лоб, потому что потенциал его эпический, поэтому он может себе такое позволить.

— О чём думаешь? — спросила поднявшаяся на мостик Шув.

— Да вот, о новой маске, — вздохнул я.

— Надо было послушать Бию, — произнесла супер.

— Нужно дождаться Зела, — покачал я головой. — Бия бы извратила образ в сторону жестокости и насилия, а у меня и так есть очень сомнительный и неоднозначный Тесей.

Образ Тесея, к слову, тоже стал эпическим, что обязательно приведёт к каким-то не очень хорошим последствиям. Пока что, я вижу невероятные физическую силу и скорость, прямо качественно возросшие, если сравнивать с предыдущим рангом потенциала.

Зел, как стабилизатор образа, тоже, скорее всего, не подарок, но Ника и Кратос отказались помогать мне, потому что в этом образе больше подходящих черт для Бии и Зела, а они могут всё только испортить. Но Зела ещё нет, нужно больше жертвоприношений, ну и Прометей до сих пор создаёт много проблем в царстве Аида, ведь он очень зол за то, что с ним сделал Зевс. Умиротворение Прометея — это теперь один из основных источников проблем Аида и остальных богов.

Ценность Прометея в том, что он сохранил свою силу. Скала в Эфире, как объяснила мне Бия, когда я пришёл в её капище с этим вопросом, это нечто вроде персонального аналога Тартара. Зевс был настолько зол на Прометея, что не поленился и организовал всех богов на масштабную эфирную стройку.

Это значит, что всё накопленное Прометеем за тысячи лет существования, сейчас при нём. А ещё это значит, что титаны в Тартаре тоже сохранили свои исходные силы, что делает их чрезвычайно опасными, что для богов, что для Сатаны. Кажется, я начинаю понимать, что за козырь был у Аида на переговорах…

Гекатонхейры, сторукие и пятидесятиголовые великаны, сторожащие Тартар, точно не захотели бы иметь никаких дел с новичком, поэтому должны были быть лояльны Аиду, который, вообще-то, брат Зевса, который организовал Бриарею, Котту и Гиесу бессрочный охранный подряд. А кто платит охране, тот и владеет объектом. Так что выпустить титанов и циклопов из Тартара — устроить аналог полноценной ядерной войны в подземном царстве. Это никому не надо, поэтому состоялись переговоры.

— Тогда лучше не используй её, — попросила Шув. — Это может быть опасно.

На самом деле, более выгодным решением было бы использовать маску и покорить её своей воле. На примере маски Тесея я знаю, что возможно навязать свои условия.

— Придётся, — вздохнул я. — Потому что только так я смогу реализовать её потенциал. Урфин Джюс — это, конечно, тот ещё злой прикол, но он, согласно сюжету книжки, владеет магией.

— Ну, как знаешь, — произнесла Шув. — Но если маска завладеет тобой, то я без раздумий выкину тебя в море.

— Надеюсь, что ты серьёзно, — усмехнулся я и перевёл взгляд на море.

Мы идём со скоростью девять-десять узлов, это семнадцать-восемнадцать километров в час. Посуху на машине можно гораздо быстрее, но никто не знает, что нас ждёт в Польше и в Германии.

Авиацию мы даже не рассматривали, потому что её сейчас нет. Всё, что летало два месяца назад, больше не летает и вряд ли когда-либо взлетит, ведь мало того, что хрен найдёшь лётчиков, так ещё и нет самого важного — технического персонала. Это только в кино достаточно просто заправить самолёт или вертолёт, усадить за штурвал какого-нибудь лётчика-любителя и вместе отправиться куда душе угодно. В реальности проблемы могут возникнуть ещё на этапе поиска топлива. А ещё среди выживших лётчиков надо поискать самоубийцу, который готов взлететь на чужом самолёте, простоявшем, хрен его знает как, почти полгода.

Мы уже в чём-то рухнули до начала двадцатого века, а ведь нам ещё есть, куда падать…

— Может, оставишь штурвал старшему мичману и пойдёшь со мной в каюту? — предложила Шув, лукаво улыбнувшись.

— А давай, — усмехнулся я, после чего достал рацию. — Товарищ Аршанин, прошу взять управление фрегатом на себя.

Когда старший мичман, самый опытный среди нас мореход, прибыл на мостик, мы с Шув отправились в каюту, где и провели остаток дня.

/18 июля 2022 года, Королевство Швеция, о. Готланд, г. Висбю/

— А вот и наши пираты! — встретил нас у трапа полковник Краснодубов. — Рады приветствовать вас на Тортуге!

— Здравствуй, Григорий Васильевич, — пожал я ему руку.

— И тебе не хворать, — ещё шире заулыбался полковник. — Как там мой дед?

— Нормально, — пожал я плечами. — Воюет.

— До сих пор воюете? — спросил Краснодубов.

— Всегда есть с кем, всегда есть где, — усмехнулся я. — Но, в последнее время, всё меньше и меньше.

— Вот как? — полковник вытащил портсигар и закурил. — С чертями закончили ведь?

— Да, — кивнул я. — На данный момент — да.

Отловленных сатанистов отправили на костры, как в старые добрые времена в Европе, поэтому в городе их больше нет. То есть, скорее всего, есть, но их азартно ищут все, кто хочет заработать деньжат. Они в ловушке, площадь города ограничена, за кольцо мертвецов убраться не так уж и просто, поэтому окончательное решение сатанистского вопроса — это дело времени.

— Капитан Брусков устроит всех твоих мореходов в гостинице, — произнёс Краснодубов. — А мы с тобой в кафе — тут есть такой гравлакс, под водочку самое оно.

— Шув, Аршанин — проследите, чтобы расселение прошло без накладок, — приказал я, после чего посмотрел на полковника. — А за чей счёт банкет?

— Угощаю, — усмехнулся он. — Идём.

На выезде из порта нас ждал армейский внедорожник, только не наш, а НАТОвский. Как же их правильно называют? HMMWV, вроде бы. «Хамви», короче. Видимо, трофей из многочисленных рейдов.

— Вези к «Кракену», — сказал полковник водителю, некоему ефрейтору.

Двигатель рыкнул и мы тронулись по пустой двухполоске.

— Так и называется кафе? — поинтересовался я.

— Нет, там какое-то длинное шведское название, что-то вроде крацбрюмарц-что-то-там, — покачал головой полковник. — Но готовят вкусно.

Проехали какие-то металлические цистерны, содержащие неизвестно что, после чего нам открылся вид на небольшие четырёхэтажные дома.

— Вот здесь разместим твоих головорезов, — сообщил мне Геннадий Васильевич. — Раньше это были жилые дома, но мы решили, что лучше будет сделать из них гостиницы, а то уж больно удачно они к порту прилегают.

— А местные что? — спросил я.

— А что местные? — усмехнулся полковник. — Они даже рады были, что появилась хоть какая-то власть. Ты бы знал, что тут творилось, когда мы только пришли…

— Так расскажи, — попросил я, доставая из пачки сигарету и закуривая.

— У нас с флотскими, как знаешь, были определённые разногласия, — начал полковник. — Грозникин и Пинов имели разные взгляды на то, как нам лучше дальше быть, но вот стоило нам оказаться на этом острове, как пришлось оставить все разногласия в прошлом.

— А что случилось? — поинтересовался я.

— Да тут большая часть острова была наводнена мертвецами, — грустно улыбнулся Геннадий Васильевич. — Не так, как в Питере, но всё усугублялось тем, что на острове было полно разного зверья. В основном собаки, но и в зоопарке было, чем нас «порадовать». Медведь белый был, несколько диких кабанов, ещё свиней держали местные, что было большой ошибкой, как оказалось. Мы приехали, а тут уже давно шла война всех против всех.

Полковник вновь закурил.

— Война всех против всех, — повторил он. — Местных осталось тысячи три, если не меньше, они начали голодать, ведь большая часть источников пищи была недоступна. Ну и приток беженцев, случившийся в первые дни, усугубил продовольственную ситуацию. Ведь в Швеции тоже, как и у нас, думали, что можно пересидеть самое худшее время на острове.

— И как вы решили эти проблемы? — спросил я.

— Да как обычно, — пожал плечами полковник. — Выделили морпехов и мотострелков — они отстреляли и вырезали основную массу мертвецов. После опыта Питера нам даже показалось, что тут мертвецов-то не шибко много… Разобрались с одной проблемой вокруг Висбю, а тут зверьё полезло. Какая-то «добрая душа» освободила питомцев зоопарка, а потом эти питомцы озверели и начали обустраиваться на новой местности. Белый медведь стоил нам жизни семерых опытных бойцов — так сильно разожралась эта тварь на мертвецах и живых.

Сделав затяжку, он выдохнул дым и невидящим взглядом посмотрел в окно.

— Но и с этими разобрались — островок-то небольшой, — вновь заговорил он. — А потом стало понятно, что еды на острове мало, а у нас беженцы, у нас местные — всех надо кормить, поэтому в дело вступил вице-адмирал Пинов, который и начал первые рейды на побережья Швеции и Германии. Ну и рыбаков от всяких тварей тоже его ребята прикрывают.

— Каких тварей? — напрягся я.

— В Финском их нет, можешь не переживать, — усмехнулся Краснодубов. — А вот дальше обязательно встретишь.

— О чём речь? — напрягся я ещё сильнее.

— Да чёрт разбери, что за твари, — пожал плечами полковник. — Какие-то древние чудовища, обитавшие в морях и океанах когда-то очень давно. Крокодилы или их предки, а может и мутанты это. Акулы всякие — их тут быть не должно, но они есть. И иногда они лезут проверить на прочность наши катера. Надо всегда быть настороже, потому что морские путешествия сейчас не такие безопасные, как раньше.

Я решил, что надо будет узнать об этом как можно больше, у местных моряков.

— Поэтому местные были просто счастливы, что мы пришли, — Краснодубов щелчком выкинул бычок через люк. — Ну, выжившие были очень счастливы, а о мнении мёртвых я не знаю. Ну и потом, конечно, во время вылазок собирали гражданских с побережий, а один раз вообще наткнулись в Зеллине на батальон американских морпехов, пытавшихся реанимировать ржавый баркас.

— И что стало с американцами? — спросил я.

— Да с нами теперь живут, — пожал плечами полковник. — Перешли под командование генерал-лейтенанта. Все эти былые конфликты — они в прошлом. Мир изменился и уже неважно, за кого и за что ты там раньше воевал. Теперь всё иначе.

— Тут не поспоришь, — вздохнул я. — Теперь всё совершенно иначе.

— Жить на Готланде, конечно, не особо интересно, зато безопасно, — продолжил Краснодубов. — А нам, военным, вообще скучать не приходится. Регулярные вылазки за топливом и провизией не дают впасть в сплин, сам понимаешь. Бодрят, етить их…

— А где Артём? — спросил я.

— Уже в кафе, — ответил полковник. — А теперь ты рассказывай. Что нового, что за события произошли, как живёте там?

— Ну, вообще-то, нового много… — начал я.

Вкратце рассказал полковнику и внимательно слушающему ефрейтору основные события и знаковые вехи нашей очень короткой истории. Основную массу новостей они и так знали, от прибывших на десантной барже морпехов, но некоторые детали и подробности слышали впервые.

— Вот, как-то вот так, — закончил я. — Теперь серьёзными врагами могут стать только озверевшие животные и крупные формирования суперов. Но вокруг города никого серьёзного, пока что, нет, поэтому существует некоторое пространство для оптимизма.

— Это правильно сделали, что раздавили чертей и сатанистов, — покивал Краснодубов. — На кострах — это, конечно, да, но за то, что они творили, это ещё по-божески. М-да-а-а, с нашим захолустьем не сравнить.

— На то он и Питер, — улыбнулся я, после чего увидел группу безоружных местных. — А тут и люди свободно шастают…

— А чего не шастать? — спросил Краснодубов. — Мы последнего зверя месяц назад загнали и пристрелили. Это если о крупных и опасных. А мелочь всякую можно и из личного оружия прихлопнуть.

Условия Апокалипсис диктовал суровые, поэтому ни у кого нет никаких ограничений оружия. Более того, в Коммуне поощряют ношение индивидуального оружия, ведь всякое бывает…

— Вот чувствуется, что у вас тут по-настоящему безопасно, — произнёс я.

— Ну, если не считать викингов… — сказал на это полковник.

— Каких викингов? — не понял я.

— Настоящих, — усмехнулся он. — Однажды к южному берегу причалил настоящий драккар, с полусотней косматых и свирепых викингов, которые малость ополоумели от того, что увидели. Потом они, конечно, взяли себя в руки и пошли брать маяк. Смотритель пострелял в воздух, они разбежались. Он вызвал помощь и викинги стали нашей проблемой.

— И что стало с ними? — спросил я.

— Теперь живут с нами, — пожал плечами полковник. — Языковой барьер слегка мешает, но некоторые из них достаточно сообразительные. В войска мы их не взяли, но им и не надо — они основали новое поселение рядом с маяком — так и живут там. Места на острове, с учётом обстоятельств, полно. Раньше тут жило пятьдесят с лишним тысяч, а сейчас тридцать семь с чем-то.

— Значит, здесь тоже бардак с этими попаданцами? — хмыкнул я.

— Как и везде, — с сожалением в голосе произнёс полковник. — Думаю, эту заразу к нам оттуда и принесло, из других миров. О, мы приехали.

Внедорожник остановился у гипермаркета «Stora Coop Visby», мы прошли внутрь этого большого здания, где и обнаружилось кафе «Какбринкен». И ничего не сложное название…

— Эхей! — помахал нам капитан Артём Цыганков, одетый в гражданку.

— Здоров, — пожал я ему руку.

— И тебе здоровья богатырского, — хохотнул он. — Хотя я слышал, что у тебя и так с этим всё в порядке! Садитесь, я уже заказал. Сейчас пиво приволокут, шашлыки…

— Мне бы холодненькой, — произнёс полковник.

— Само собой! — ответил Артём. — Эй, шара сервитор! Та мир вор бестелнин!

Официант, стоявший у стойки, ответил что-то на шведском и ушёл на кухню. Через минуту он уже нёс к нам шесть кружек пива.

— Рассказывай, давай! — потребовал Артём, прикладываясь к своей кружке. — Всё, чего я не знаю!

Пришлось повторить свой краткий пересказ произошедших лично со мной событий, а также прояснить момент с моими видеороликами, проникшими на Готланд с морпехами.

— Кха! — поперхнулся полковник. — Так это всё не дезинформация⁈

— Всё правда, — вздохнул я. — Хотелось бы мне, чтобы это всё оказалось ложью и конспирологией, но, увы. Они настоящие, они существуют, они чего-то хотят. Вон, среди моих ребят даже их адепты есть.

— Что за адепты? — поинтересовался полковник.

— Они называют их верными, — пояснил я. — Что-то вроде личных избранных воинов, которые служат своему богу.

— Паладины, ты хочешь сказать? — скептически усмехнулся Цыганков.

— Ну, в каком-то смысле, — пожал я плечами.

— Игорьки, блин… — неодобрительно пробормотал он. — И что это им даёт?

— Как минимум, особое оружие, а дальше всё зависит от принесённой богу пользы, — ответил я и поднял со стола кружку. — Но это не тема для разговора за пивом. Вздрогнем?

Мы просидели в кафе где-то три часа, пили и беседовали, будто старые друзья. Ну, в каком-то смысле, так оно и было. Воевали вместе, как-никак… Во время адской мясорубки узнаёшь людей гораздо быстрее и надёжнее, чем за годы мирной жизни.

Уже под ощутимым градусов, покинули кафе с твёрдым намерением погулять по городу, но прогулка закончилась в ближайшем парке, где мы засели на лавке и продолжили беседу, интенсивно куря.

— … вот так и познакомился я с Люкке, — Артём отвалился на спинку лавки. — Вот, думаю, надо предложение сделать, а то третий месяц в одной квартире живём уже.

— М-да… — изрёк я. — Выходит, почти нормально живёте тут. Эх, ладно, пора уже и честь знать. Покажете, где я живу?

— Как не показать? — встал Артём. — Надо найти тачку, а то идти долго. Сейчас организуем всё… Где мой телефон? Эй, где мой телефон⁈ А, вот он. Халло! Ринг ен такси тилл Хоннарспаркен. Так со мике! Да ты угораешь надо мной? Нахрена тогда на шведском чесала? Ой, да иди ты! Ты же поняла меня? Ага, жду.

— А ты где так быстро на шведском научился шпрехать? — спросил я.

— Так с Люкке учу же! — ответил он. — Такси будет через две-три минуты.

— У вас ещё и такси работает? — удивился я.

— Всё у нас работает, — усмехнулся полковник Краснодубов. — Правда, с деньгами некоторые политико-экономические трудности. Пока что, золото в ходу, но обещают, что скоро освоим печать своей валюты. Поэтому ты, кстати, золотишком не разбрасывайся, как возвращаться будешь. Вызовешь ещё инфляцию…

— Да он же не будет! — уверенно заявил Артём. — Димас — он нормальный мужик!

— Завтра надо обсудить пополнение из добровольцев, — напомнил я полковнику. — Мне бойцы всегда нужны, поэтому…

— Само собой, — кивнул он. — Есть добровольцы, крепкие и умелые парни — жаждут посмотреть на Европу, аж кушать не могут.

— Ха-ха! — рассмеялся Артём. — Да, некоторые из них буквально кушать не могут…

— Что это значит? — не понял я.

— Завтра узнаешь и увидишь, — улыбнувшись, пообещал мне Григорий Васильевич. — А вот и такси.

Подъехала синяя Мазда, в которой сидел какой-то средних лет мужик в классической шофёрской кепке.

— Номер свой спросишь на ресепшене, — проинструктировал меня Артём. — Гут квел…

— Да на русском говори, — попросил его водитель. — Куда едем, шеф?

— Гостиница в порту! — ответил ему Цыганков. — Вези аккуратно, он у нас прямо п№%~ц ценный!

— Доброй ночи, товарищи офицеры, — сел я на заднее сиденье.

— И тебе того же, товарищ Верещагин!

/19 июля 2022 года, Королевство Швеция, о. Готланд, г. Висбю/

— О-о-о-ох… — вздохнул я, открыв глаза.

— Головка болит, да? — с притворной заботой спросила Шув, нависшая надо мной.

— Дай воды… — попросил я.

— Вот, держи, — передала она мне бутылку минералки.

Я залпом осушил всю литровую бутылку, но она оказалась не в состоянии утолить жажду.

— Ещё, — потребовал я.

— Ты же не ранен, встань и возьми, — усмехнулась супер.

— Ох…

Поднимаюсь с двухспальной кровати и иду к холодильнику.

Выпили мы вчера много…

То есть, по моим меркам. Насчёт Краснодубова и Цыганкова не знаю, но я выпил сверх своей нормы.

— Не очень хорошо помню, что было после того, как приехал на такси к гостинице, — произнёс я, отвинчивая крышку с бутылки Колы.

— Да ничего такого, — Шув скинула с себя одеяло и легла на левый бок. — Ты зашёл в номер, разбросал свои шмотки повсюду, лёг в кровать и уснул.

Прикладываюсь к полулитровой бутылке газировки и выпиваю её залпом.

— Ух, — выдыхаю я. — А теперь ипоесть чего-нибудь можно.

Организму не хватало воды, поэтому отвратительные ощущения полностью пропали.

— Нет, сначала ты сделаешь то, что должен был сделать вчера ночью… — усмехнулась Шув и раздвинула ноги.

Примерно через час, я уже был в гостиничной столовой, где ел макароны по-флотски и запивал их газировкой.

Вот что меня больше всего беспокоит в нынешней ситуации — где мы возьмём так много сахара, когда пройдут все сроки всех продуктов? Сахар-рафинад, как я специально узнавал, может храниться максимум два года, а потом начнётся стремительная порча. Упакованный сахар, согласно ГОСТу, может храниться до восьми лет, но для этого нужно соблюдать строгие условия, что не всегда возможно в наших реалиях. То есть, примерно через пять-шесть лет, мы полностью перейдём на здоровое питание, потому что в полноценное воссоздание производства сахара я не верю.

— Это печально, — вздохнул я.

— Что «печально»? — спросил меня один из соседей по столу.

Какой-то морпех, судя по чёрной форме. Старшина, судя по погонам.

— То, что сахар, рано или поздно, закончится, — ответил я. — Будем питаться свежими и полезными продуктами, пить чистую воду без примесей… Грустно это.

— Зато долго проживём, — усмехнулся морпех.

— Да что это за жизнь? — хмыкнул я.

— Ну, тоже в чём-то верно, — кивнул он. — Ты же Верещагин?

— Да, — подтвердил я.

— Старшина Пётр Никифоров, — протянул мне руку морпех. — Меня и моих пацанов прикрепили к твоему кораблю, в качестве корабельного десанта.

— Сколько у тебя бойцов? — спросил я.

— Пятьдесят человек, — ответил он. — И восемь нелюдей.

— Последние — это кто такие? — не понял я.

— Мутанты, — пояснил старшина. — Двое железные, один бронзовый, а пятеро — вообще непонятные, но бьются хорошо. Всех мутантов посчитали за тридцать человек и я тебе сразу скажу, что так оно и есть. Ну и железных с бронзовым тебе даже кормить не надо будет, они непонятно чем питаются. Святым духом или ещё чем-то.

— Проблем с мутантами не будет? — спросил я.

— Да не будет, — махнул рукой морпех. — Они уже проверенные, повоевали. Дисциплину знают — хорошие бойцы.

— Тогда я рад такому пополнению, — улыбнулся я. — Мне, кстати, обещали боеприпасы…

— Это к товарищу полковнику, — покачал головой Никифоров. — Я простой старшина.

— Ладно, найду его, — вздохнул я, после чего посмотрел на старшину. — Что ж, добро пожаловать на «Олифант».

Глава тридцать девятая. Зунд

/21 июля 2022 года, Королевство Дания, близ г. Смюгехамн/

Мы вышли из Висбю примерно сутки назад, сразу после того, как на борт были погружены боеприпасы и топливо.

Морпехов разместили на нижней палубе, вместе с остальными добровольцами. Пока что, они просто ещё одно наименование груза, но всё может резко измениться в любой момент.

Сегодня мы зайдём в Зундский пролив, который местные называют Эресунн, где могут возникнуть проблемы.

— Максимальная боевая готовность, — произнёс я.

— Максимальная боевая готовность! — скомандовал старший мичман Карелин.

Под палубой началось оживлённое копошение, из люков начали выбираться абордажники, в полном боевом облачении и со штатным вооружением. Они начали занимать заранее определённые позиции, кто-то за пулемётами, а кто-то просто за бронированными щитками.

Расчёт гаубицы прибыл к своей позиции вместе с тремя ящиками снарядов. Остальные снаряды хранятся на самом дне трюма, в бронированной комнате, обитой противоосколочным подбоем, аккуратно содранным с подбитого танка Т-90М. От взрыва боеприпасов мы не помрём, это точно. Скорее, банально потонем от избытка пробоин.

Зенитчики тоже заняли башню ЗСУ-23–4 «Шилка» и включили радар.

Фрегат ощетинился всем наличным вооружением, я надел маску Тесея и перевёл ручку машинного телеграфа на «Полный вперёд». Сейчас машинисты поддадут газу и разгонят нас до максимальных четырнадцати узлов. Чем быстрее мы пересечём это узкое место, тем лучше.

Где-то через час мы достигли Эресуннского моста. Я внимательно рассмотрел побережье через бинокль, а затем изучил его через встроенный в шлем тепловизор, но не обнаружил никаких источников тепла.

— Вроде тихо всё… — произнёс я.

— Скоро узнаем, товарищ капитан, — усмехнулся Аршанин.

Мы решили идти по западной части пролива, чтобы не проходить под мостом. Мост тут построен очень интересно: восточная часть, ведущая в Швецию, представляет собой надводный мост, а западная — тоннель. Вот над тоннелем мы и собираемся пройти, чтобы не беспокоиться о бомбардировке и обстреле с моста. Если там кто-то есть, отсюда его не увидеть, поэтому лучше не проходить под мостом, раз есть отличная возможность.

С другой стороны, так ближе к Копенгагену, который точно был разбомблен ядерными ракетами. Радиации можно не опасаться — слишком много времени прошло, к тому же, радиоактивная пыль так далеко от берега не летает, поэтому нам не надо опасаться лучевой болезни. Хотя, на всякий случай, все мы уже вторые сутки принимаем йодид калия. (1)

Надо бы ОЗК расчехлить и тоже, на всякий случай, всех упаковать, но мне не хочется зря запекать личный состав. Впрочем, когда придёт время, мы обязательно прибегнем к этому способу. А сейчас счётчики показывают приемлемый радиационный фон, лишь чуть выше обычного и периодические заборы пыли с палубы не показывают ничего страшного.

Проходим над подводным тоннелем, все, кто на палубе, пристально смотрят на набережную Копенгагена, в том числе и я.

Некогда красивый город сейчас больше походил на обгоревший и гниющий труп. Ядерные ракеты попали прямо в центральную часть, где, по мнению военных, должны были быть максимальные концентрации мертвецов, но световое излучение сделало своё дело и спалило этот город дотла.

Вот с этой точки зрения я ещё не смотрел. А ведь зомби превосходно горят, а ещё они не осознают всей опасности вокруг пламени. Города горели, зомби сгорали вместе с ними. Ядерное оружие было адекватным решением, если смотреть с точки зрения уничтожения большего количества зомби…

На одном из причалов я разглядел пустой драккар, спокойно покачивающийся на прибрежных волнах. Видимо, какие-то средневековые попаданцы пришли не совсем туда, куда планировали, но назад к кораблю вернуться уже не смогли.

— Катера на семь часов! — внезапно раздалось из рации.

Смотрю в указанном направлении и вижу три катера, полных вооружёнными людьми. После увеличения кратности визора мне стало понятно, что это какие-то европейцы, вооружённые НАТОвским оружием. Они размахивают стволами, стреляют в воздух и что-то орут.

На всех противогазы разных модификаций, на некоторых костюмы химзащиты. Некоторые имеют признаки выпадения волос, а некоторые вообще лысые. Радиация.

— Чего это они? — спросила Шув, недоуменно глядя на происходящее.

— Похоже, они что-то неверно поняли, — пожал я плечами. — Наверное, мачты, паруса и деревянный корпус ввели их в заблуждение…

И я их понимаю, ведь мало ли что там к палубе прикреплено — корабль-то деревянный. И вообще, я думаю, что мы не первые, кто проходит через Зунский пролив.

По мере приближения к нам, некоторые из них начали что-то понимать, крики и выстрелы прекратились, а отчётливо видимые лица изменили выражения. Увидели, наверное, башню от «Шилки», пулемёты на бортах и гаубицу на передней платформе.

— Кормовыми пулемётами — огонь! — приказал я.

Два почти отживших своё «Утёса» загрохотали, на корме начал оседать пороховой дым, а индивиды в катерах начали стремительно умирать. Первые две лодки получили максимальный урон, часть пассажиров вывалилась за борт, а третья лодка резко развернулась и начала разрывать дистанцию.

Шумиха с раннего утра всколыхнула округу и город как-то нездорово ожил.

Груды пепла среди руин всколыхнулись и из них начали выбираться чёрные мертвецы, которые быстро наполнили причал. Так вот оно что…

Прошло меньше минуты, а на причале уже были тысячи подрагивающих от нетерпения чёрных мертвецов. Может и не от нетерпения, может, по какой-то другой причине, но они определённо прерывисто подрагивали. Кандинский как-то мне писал, что радиация очень странно влияет на зомби…

Подробности он обещал после завершения экспериментов, поэтому я узнаю обо всём уже после возвращения домой.

— Ладно, хватит с них, — решил я, глядя на тонущие катера. — Прекратить огонь!

«Утёсы» умолкли, два катера затонули, а третий, в который попала одна очередь, заглох. Не повезло бедолагам.

— Не расслабляться, — произнёс я, вновь надевая маску Тесея. — Не все то могут быть.

После того, как мы прошли вдоль побережья и миновали очень маленький остров, оборудованный причалом, совершенно пустой, старший мичман Аршанин вырулил в центр пролива, чтобы мы были одинаково далеко как от Дании, так и от Швеции.

У острова Вен мы сбросили скорость до десяти узлов, так как вокруг не было никого и ничего, а меньше, чем через час, прибыли к самому узкому месту пролива. Вообще, надо было родить где-нибудь по-настоящему мощный двигатель…

На датской стороне стоит город Хельсингёр, а на шведской — Хельсингборг. В Хельсингёре, прямо на берегу, стоит бастионный замок, построенный из красного кирпича.

Оба города получили свои ракеты, судя по тому, как они выгорели, но замок почти не пострадал — только его западная часть закопчена и лишена всякого остекления.

И в Хельсингёре отчётливо видно эпицентр взрыва. Глубокая воронка прямо посреди города, обращённого в пепел. Очень мрачное зрелище…

А вот в Хельсингборге… А там тоже форменная жопа. Сценарий тот же — ракета упала в центр и спалила весь город к чертям собачьим.

Наверное, можно было дать шанс Европе, чтобы выжившие начали строить свои общины и постепенно восстанавливать цивилизацию, но командование решило, что риски слишком велики. В тот момент никто не знал, что зомби не склонны куда-то там уходить. Есть сведения, что у зомби есть какие-то особые предводители, о которых я только слышал слухи, якобы способные водить орды на более хлебные места, но что-то сильно сомневаюсь, что эти домыслы хоть как-то соответствуют действительности. Пока не увижу наглядный труп…

Через час, когда мы вышли на относительно широкое пространство, я дал отбой боевой тревоге, а ещё через четыре достигли острова Анхольт.

— М-да… — произнёс я, разглядывая обитателей острова через оптику шлема.

Мы проходили достаточно близко, чтобы увидеть кресты, на которых были распяты мёртвые люди. Кто-то решил устроить инсталляцию, которая покажет любому туристу царящие тут нравы.

Каждый распятый был прибит к кресту гвоздями, причём один гвоздь был забит прямо в череп. Это не обычная казнь, ведь распятием казнят ради максимум пятидневной пытки, а этих убили сразу же. Это знак для всех проходящих мимо кораблей, а не полноценная казнь.

Ну и ещё у некоторых покойников были распороты животы, правда, непонятно — это было сделано палачами или вороны постарались? Думаю, всё же, что палачами. Для наглядности.

Трупы недавние, не успели сгнить. Полагаю, кто-то отлавливает новых жертв и привозит их сюда, чтобы обновить инсталляцию.

— Маяк жгли дровами, — отметил старший мичман. — Кому-то это было важно.

И, действительно, вершина маяка была закопчена, хотя даже отсюда видно, что там стоит мощный фонарь. Топливо кончилось, но смотритель решил проблему с помощью подручных средств…

— Может, это и привлекло каких-то лихих ребят, которые тут устроили всё это, — предположил Аршанин.

— Может, — пожал я плечами.

/23 июля 2022 года, Федеративная республика Германия, о. Норденай/

— Я с вами? — спросила Шув.

— Конечно! — усмехнулся я. — Идём.

Двое суток непрерывного пути и вот мы на причале германского острова Норденай. Раньше я даже как-то не задумывался, что у немцев есть свои острова. А тут их, как оказалось, целая куча! Боркум, Юст, Нордерней, Бальтрум, Лангеог, Шпикерог, Вангероге — и это только обитаемые Восточно-Фризские острова.

Если где-то и должна была уцелеть цивилизация, то тут. Только вот никаких признаков жизни на острове, помимо шастающих по берегу зомби, не обнаружено. И, к слову, тут аномально много зомби, как для острова, населённого пятью тысячами жителей…

Фрегат «Олифант» зашёл в гавань Норденая и пришвартовался на свободном месте, коих тут было полно. Как и везде, выжившие решили, что вот конкретно здесь — плохо, поэтому надо уплыть в какое-нибудь безопасное место, в связи с чем в гавани нет ни яхт, ни катеров, ни кораблей.

Наверное, выжившим показалось, что количество зомби на острове слишком большое… Мне тоже, поначалу, показалось, что на Васильевском слишком много зомби, военным тоже так показалось… Хм. Вот такой вот выверт человеческой психологии. Как бы хорошо ты ни жил, в какой бы ситуации ни оказался, всё равно будет казаться, что трава зеленее у соседей в саду.

— Кто-то сказал, что трава зеленее… — тихо пробормотал я. — … у соседей в саду… Тьфу, ты!

Радиоактивный фон тут лишь слегка выше нормы, потому что до Бремена, достаточно крупного для ядерной ракеты, сто тридцать километров. Ну и вода всё это время гасила прилетающую с материка радиоактивную пыль и уносила её в море.

«И никакой тебе, сука, ядерной зимы», — подумал я, сходя на причал. — «А ведь все крупные города Европы отутюжены ракетами, все они горели адским пламенем, поднимая в небеса клубы дыма и мегатонны пепла».

В общем, теория не подтвердилась.

Хотя, нельзя забывать, что к двадцатым годам количество ядерных дубинок здорово подсократилось. В восьмидесятые на вооружении обеих сторон были десятки тысяч многомегатонных монстров, а потом произошла разрядка, ядерное вооружение начали сокращать и утилизировать, ибо слишком дорогое удовольствие. Также начали уменьшать мощность боеголовок, понижая её с мегатонн до килотонн.

В России было около шести тысяч ракет, хотя СССР в восьмидесятые имел почти сорок тысяч — я специально спрашивал знающих людей и прекрасно понимаю, что настоящий ядерный апокалипсис мог произойти именно в восьмидесятые. Тогда США и СССР могли отправить мир в нешуточный каменный век и, возможно, сделать реальностью ядерную зиму. А в наши времена уже силёнки были не те. Тем более теперь.

«Произошло полноценное ядерное разоружение», — подумал я с грустной усмешкой.

— Контакт! — сообщил по рации передовой отряд абордажников. — Группа из, примерно, сорока зомби!

— Огонь не открывать, — приказал я. — Решите всё в ближнем бою, тихо. Я скоро буду. Шув, идём.

Бежим по мокрому асфальту вслед за передовым отрядом из десяти бойцов.

Зомби и отряд обнаружились за неким портовым зданием, крыша которого была уставлена солнечными батареями. И видно, что эти батареи кто-то пытался чинить, из чего можно сделать вывод, что тут кто-то выживал какое-то неопределённое время.

Сходу извлекаю топор, активирую его и врезаюсь в общую схватку.

Зомби тут обычные, только одеты слегка иначе и, вроде как, чуть менее потрёпаны. В Питере зомби, из-за почти постоянного пребывания в трущейся сама о себя толпе, выглядят менее презентабельно.

Сорок? Пятьдесят?

С возросшим потенциалом Тесея, зомби были для меня практически неподвижными. Не успевал начать падать один, как наступал момент умирать следующему. За десять секунд боестолкновения я убил двенадцать зомби и чувствую, что могу больше и быстрее.

Так как я прошёл сквозь хаотичную толпу зомби, словно нож сквозь масло, остальных добили бойцы передового дозора и Шув.

— А я давно не видела тебя в деле, — произнесла последняя.

— Теперь ты видишь, женщина, — усмехнулся я. — За мной ступайте все…

Мы начали последовательную зачистку прилегающего к гавани района.

— Рама, — произнёс я, увидев источник тепла, притаившийся среди мусорных куч.

Здоровяк будто что-то почувствовал, потому что решил раскрыться именно в этот момент. Стрелять всё ещё нежелательно, поэтому раму я взял на себя. Обычные люди никогда не смогут убить раму врукопашную, а вот я…

Подлетаю к окончательно освободившемуся от мусора мёртвому здоровяку, после чего бью ему левым кулаком прямо в морду. Раздаётся громкий щелчок, я слышу, как хрустят его кости и вижу, как он опрокидывается обратно на мусор. Заношу над ним топор и опускаю его прямо на шею супостату. Один удар, второй — дело сделано.

— Слабосилок… — презрительно сплюнул я на труп.

Особые зомби, как я точно знаю, склонны жрать рядовых зомби из толпы, чтобы поддерживать форму, но этот, видимо, был не такой, как все. Иначе я не объясню себе, почему он просто мирно лежал среди мусора, как просроченный йогурт, вместо того, чтобы деятельно носиться по всему острову и подъедать собратьев.

Внезапно, я почувствовал лёгкую усталость, будто перенапрягся на тяжёлой работе. Но так быть вообще не должно, потому что раньше я участвовал и в более продолжительных мясорубках, после некоторых из которых я даже не потел.

— Тут что-то не так, — сообщил я остальным членам отряда. — Продолжаем зачистку.

Зомби тоже были какими-то вялыми, влачащими свои тела до нас с каким-то психическим усилием, будто их заставили.

Заставили…

— Воняет некромантией, — со злостью процедил я.

К нам присоединился основной отряд, который тоже перешёл на холодное оружие и начал вырезать беззащитных перед такой силой зомби.

Периметр был зачищен за пятнадцать минут, охранение выставлено на крышах ближайших зданий, после чего мы приступили к мародёрству.

Здесь нам нужно было только топливо, которое просто должно было быть в гавани. Вычерпать всё, до донышка, бегущие немцы просто не могли, поэтому мы имеем шансы разжиться неплохим запасом, которого может хватить до Дюнкерка или даже Кале.

— Вон тот склад, — указал я отделению передового дозора. — Проверьте.

Захожу в офис и сразу же убиваю застрявшего под стеллажом старого зомби, после чего бегло обыскиваю все помещения. В небольшом холодильнике осталось пять бутылок пива — мелочь, а приятно.

В шкафах и на столах документы, накладные, акты, деловая переписка — всё на немецком, поэтому ничего решительно непонятно. Бросаю это дело и иду к складу, где могло бы быть топливо.

Уже на входе на склад, был вынужден уступить дорогу двоим абордажникам, вытаскивавшим столитровую бочку.

— Бенза, — сообщил мне один из них. — Там ещё дофига.

Мы, как раз, ездим на бензине, поэтому всё складывается отлично. А вообще, катерный движок в «Олифант» мы ставили в том числе и потому, что катеров всегда больше, чем крупных кораблей, что гарантирует большое количество бензина в портах.

— Их битте ум эншульдигунг… — вышел к нам какой-то потрёпанный старичок.

Он вылез из подвала слишком поспешно признанного безопасным здания, имел вид бомжа, перепившего растворителя из-под краски, а также имел такое жалкое выражение лица, что хочется либо пристрелить его, чтобы не мучился, либо потрепать по голове и отправить восвояси.

— Вер бист ду? — спросил я, проявив недюжинные лингвистические способности.

Фактически, это одна из пяти фраз на немецком, которые я запомнил со школы. Откровенно плохо учил третий язык, не знаю, почему. Возможно, не понимал причин, где бы я мог использовать этот сложный язык. А нет мотивации — нет успеха…

— Их бин… — заговорил старичок.

Ничего непонятно, кто он, что он, откуда он — загадка.

— Есть кто-либо, кто разумеет язык германцев? — спросил я у ближайшего бойца.

— Рома есть, — ответил один из абордажников. — Вон он, ящик тащит.

— Рома, ко мне! — позвал я.

Абордажник из морпехов вытянулся по стойке «Смирно» и отдал воинское приветствие.

— Переведи мне, что молвит этот старче, — попросил я, после чего снял маску и шлем.

Этот Рома внимательно выслушал немца, покивал ему, сказал что-то, судя по интонациям, обнадёживающее, после чего похлопал по плечу.

— Говорит, что местный, звать Хайнриком, — сообщил он мне. — Живёт тут со времён Аденауэра. Спрашивает, кто мы такие.

— Руссише кригсмарине, — ответил я немцу, после чего перевёл взгляд на Рому. — Спроси: немцы в деревне есть?

— Он уже сказал, что из других выживших никого не видел, — ответил он. — Просит хлеб.

— Эх… — вздохнул я и полез в рюкзак. — На.

Передаю старичку три банки тушёнки и бутылку газировки.

— Эссен, — улыбнулся я ему.

— Тревога! — донеслось из динамика шлема. — Толпа!

Видимо, всё-таки, сильно нашумели…

— Я займусь, — произнёс я и вновь вооружился своим топором. — Шув, дай мне мой палаш.

Хочу попробовать бой с двумя оружиями, что, в теории, позволит разбираться с оппонентами ещё быстрее, но надо проверять.

Толпа насчитывала, минимум, тысячу голов, то есть зомби, всё-таки, скучковались.

— Уже можно не скрываться, — произнёс я, надевая маску. — Огонь!

Примечания:

1 — Йодид калия — лекарственный препарат, применяемый в качестве радиопротекторного средства. Сведения об этом препарате могут неожиданно пригодиться, поэтому, уважаемый читатель, отнесись к следующему тексту серьёзно. Итак. При ядерном взрыве образуются радиоактивные изотопы йода (конкретно йод-131 составляет где-то 3% осколков деления при ядерном распаде урана, плутония и тория). Полураспад йода-131 составляет около восьми суток. Казалось бы — ну выделился и выделился, подумаешь… Но всё, как и всегда, не так просто. Йод — это очень важная штука в организме человека, поэтому он старается получить его из любых доступных источников. А ещё организм не знает, что вот конкретно этот йод-131 — он нам не друг и поглощать его не надо, поэтому, если в прямом доступе, даже во вдыхаемой пыли, появился йод-131, то его надо срочно поглотить и попытаться использовать себе во благо. Собственно, у йода-131 бета-распад, то есть для защиты от него достаточно экрана из 1–2 сантиметров оргстекла, но вся фигня начинается в тот момент, когда организм сам всасывает в щитовидную железу этот радиоактивный изотоп. И чтобы такой ерунды не случилось, был разработан этот препарат — йодид калия. Если принять его непосредственно в момент вхождения в зону радиоактивного поражения, то защитный эффект будет 97%. Если принять за 12–24 часов до попадания в зону радиоактивного заражения, то защитный эффект составит около 70 и 90% соответственно. Если принять через час после попадания в радиоактивную зону, то эффект будет где-то 80%, а если через три, то не жди больше 50%, потому что йод организм выхватывает как телевизоры на «Чёрную пятницу». Защитный эффект заключается в том, чтобы переполнить щитовидку нормальным йодом, чтобы она не хватала из окружающей среды какой попало. По факту, йодид калия не защищает от радиации, как таковой, а предотвращает проникновение своего радиоактивного собрата в щитовидную железу. Но если принял йодид калия, то не надо ходить спокойно в радиоактивную зону, ведь это защита только от радиоактивных изотопов йода, а там ведь может быть цезий-137 и стронций-90. Цезий-137 поступает в организм через лёгкие и пищеварительную систему, а стронций-90 с заражённой пищей и водой. Чему это нас учит? Перед вхождением в радиоактивную зону пей йодид калия, надевай ОЗК, а главное — ничего не пей там и не кушай. Ну и счётчик Гейгера обязательно возьми, ведь при ядерных взрывах остаётся множество источников гамма-излучения, от которой всё вышеперечисленное не спасёт.

Глава сороковая. Сухопутная крыса

/23 июля 2022 года, Федеративная республика Германия, о. Норденай/

— Всё, погрузили топливо, — отрапортовал старший мичман. — Будем лезть дальше в город?

Мертвецов на острове было, примерно, полторы тысячи. Среди них было пять-шесть шустряков, три рамы и один токсик, но все эти суперы среди мёртвых пали вместе с остальными зомби.

Главной их бедой была абсолютная бездумность, то есть отсутствие хоть какой-то тактики. Они упорно пёрли на причал, тогда как мы отступили на корабль, который отошёл от причала на десять метров. А дальше мы начали расстрел зомби из личного оружия и станковых пулемётов. Токсика взорвали из гранатомёта, а рамы и шустряки не успели даже пробиться сквозь толпу.

Гора трупов до сих пор на причале, жутко воняет и иногда шевелится — некоторые зомби просто погребены под убитыми соратниками. Ах, да, ночью в эту гору тел проникли местные крысы, которые водятся тут в очень приличных количествах. Они тут неестественно здоровые, но до живых людей лезть всё ещё боятся, а вот безответные трупы — это пища аккурат по ним…

«Даже закапывать и сжигать никого не надо», — подумал я. — «Через неделю-две тут останутся только тщательно обглоданные кости».

— Так как? — спросил Аршанин.

— Надо пополнить припасы, — решил я. — Зомби больше не проблема, поэтому отправь Пасечникова и пятьдесят бойцов — пусть поищут местные супермаркеты. И старичка пригласи на палубу, вместе с Романом. Хочу обстоятельно побеседовать с этим мутным типом…

— Сейчас раздам команды, — кивнул старший мичман.

Покидаю мостик и иду к фок-мачте, где сажусь на пустой ящик и жду.

Немца привели спустя минуту — у старшего мичмана Аршанина не забалуешь. Он у нас исполняет обязанности главного боцмана, а также рулевого и штурмана, по причине того, что больше специалистов по морскому делу, кроме Аршанина и меня, у нас нет.

— Звали, товарищ капитан? — спросил пришедший с немцем младший сержант Роман Кириллович Павличев.

— Звал, — кивнул я. — Усаживай его и готовься переводить.

— Есть, — козырнул Роман.

— Спроси старичка, как происходил местный апокалипсис, — попросил я.

— Сейчас… — ответил Роман задал старику вопрос на немецком.

Немец стушевался, но поспешно взял себя в руки и заговорил.

— Говорит, что просто в один день появились мертвецы, — начал переводить Роман. — Он в тот день пошёл на почту, к терминалу «Дойчебанка». Жалуется, что вокруг его дома десять терминалов «Шпаркассы», а терминал «Дойчебанка» в другом конце города, поэтому ему приходится раз в месяц телепаться туда-сюда, как идиоту. И прямо на почте его чуть не съел сосед, тоже пенсионер. Он чудом отбился, а потом побежал домой.

— «Дойчебанк» — это как наш «Сбербанк»? — уточнил я.

— Ну, типа, — пожал плечами младший сержант. — Дальше он закупил еды на остатки прошлой пенсии и заперся дома. По телевизору передавали, что государство скоро обо всём позаботится, но на острове быстро воцарился хаос и безвластие. Появились какие-то безумцы, мечущие из рук огонь и лёд, превращающиеся в чудовищ и творящие безумие. То есть, как я понял, суперы, как и у нас.

— Дальше, — кивнул я.

— Говорит, что запасы удалось растянуть на полторы недели, а потом он был вынужден залезать в квартиры соседей, — продолжил Роман. — У некой фрау Носсек он нашёл много еды, что позволило ему дотянуть до сегодняшнего дня. И он следил за тем, что происходит в мире, пока было электричество. Еда у него кончилась и он выражает глубокую благодарность тебе, товарищ капитан, за то, что поделился с ним едой.

— Хм… — хмыкнул я и почесал свой гладко выбритый подбородок. — Говорит, что других выживших точно нет?

Роман задал вопрос и выслушал ответ.

— Говорит, что в один день в городе началась стрельба, — перевёл он. — Считает, что это приплывали другие выжившие, но почти всё время, которое он провёл у себя дома, снаружи ходили только мертвецы.

— Понятно, — вздохнул я. — Грустно это, что больше никто не выжил. Спроси, он хочет остаться на острове или пойдёт с нами?

Старичок Хайнрих, услышав перевод вопроса, крепко задумался. В глазах его мелькнуло что-то этакое, расчётливое — ну, я бы тоже постарался всё тщательно взвесить, поставь кто-то передо мной подобный вопрос. В итоге, обдумав всё, Хайнрих что-то сказал.

— Он согласен отправиться с нами, — перевёл Роман.

— Хорошо, — улыбнулся я. — Скажешь Аршанину, чтобы устроил нашего нового пассажира. Койку пусть выделит, на довольствие поставит — всё, как полагается.

— Сделаю, товарищ капитан, — кивнул Павличев.

Он увёл Хайнриха под палубу, а я остался сидеть на ящике.

На причал сошла группа из пятидесяти бойцов и сразу же разбилась на отделения, которые разошлись по городу. Все знают, что делать, ведь руководит ими Андрей Пасечников, тот самый спецназовец, которого я подобрал за городом.

С его родными получилась нехорошая история — на месте он никого не нашёл. Укреплённый супермаркет, по его словам, был пуст, хотя в нём и были признаки длительного пребывания людей. Следы боя недвусмысленно намекали на недобровольное исчезновение обитателей, но найти никого он не сумел.

Он вернулся в Коммуну и вызвался поучаствовать в моей экспедиции. В Питере его больше ничего не держало, поэтому желание мне предельно понятно.

Сейчас он каждый будний день натаскивает вверенный взвод ополченцев основам городского боя, а также лично выработанным им тактикам противодействия суперам. Что-то вроде «как убить одиночного супера, используя только светошумовую гранату и АК-74». Или «как убить группу суперов, когда у тебя есть только АК-74 и одна граната Ф-1, но вы в глухом лесу». Короче, полезный человек, дающий полезные советы.

Достаю из портсигара сигару, срезаю кончик и раскуриваю её охотничьей спичкой.

Рация доносит о редких переговорах между отделениями, прочёсывающими город в поисках уцелевших зомби и потенциальных источников припасов.

Вокруг ленивая полуденная тишина, Солнце слегка припекает, а я ощущаю лёгкую усталость. Странное дело, честно говоря, этот упадок сил. Проверяю, на всякий случай, радиометр — радиационный фон лишь слегка выше нормы.

Проходит около часа и к причалу подъезжает первый грузовик, кузов которого был заполнен деревянными ящиками.

— Консервы, кэп! — радостно сообщил мне выскочивший из кабины водитель. — Свининка!

— Проверьте кондицию, а потом грузите на борт, — дал я распоряжение. — Обратитесь к коку, он знает, что делать.

Срок годности некоторой части консервов, медленно, но верно, подходит к концу. Осталось месяца три-четыре, а потом безусловно пригодные для употребления консервы станут условно пригодными, а ещё через три-четыре месяца уже условно непригодными. Ещё через три-четыре месяца подавляющее большинство консервов станут безусловно непригодными для употребления, но за это время реально перейти на свежие продукты и своё производство консервированной пищи.

Наш штатный кок, Иван Васильевич Борзенко, упитанный дядька лет пятидесяти, придирчиво рассмотрел содержимое выгруженных из кузова ящиков. Он проверил случайно выбранные жестянки на предмет вздутия и на целостность оболочки, после чего вскрыл их и тщательно обнюхал тушёнку. Результаты исследования ему понравились, он удовлетворённо кивнул и мотнул головой в сторону корабля.

Приехал ещё один грузовик, в котором тоже были консервы. Кок вновь сошёл на причал и начал приёмку. На этот раз не повезло, так как он сразу же начал вышвыривать в воду вздутые и повреждённые консервные банки. Часть груза он, всё же, признал, но сказал, чтобы выложили ящики отдельно — он будет держать эту партию на карандаше.

Самое главное на корабле — это компетентная команда. Без компетентной команды даже самый передовой ракетный эскадренный миноносец будет бесполезен.

У меня есть компетентная команда, что внушает определённую уверенность.

Где-то в восточной части города началась интенсивная стрельба. По рации сообщили, что отделение сержанта Берёзова наткнулось на небольшое скопление зомби, среди которых был один рама. Проблема решена, судя по прекращению огня и докладу.

Грузовики сделали лишь ещё один рейс, в ходе которого привезли ещё двенадцать ящиков консервов.

— На этом всё, — решил я. — Отзывайте Пасечникова.

В течение часа мы уже были готовы отчаливать. Топливо залито, трофеи погружены, никого из экипажа не забыли — пора двигаться дальше.

/25 июля 2022 года, Французская республика, г. Кале/

— Нет, здесь мы высаживаться не будем… — покачал я головой, оглядывая причал славного французского города.

Обгоревшие зомби заполонили причал сразу же, как в городе появился слушок, что кто-то на море гудит движком.

Ракета херакнула прямо по центру, ПРО не сработала, так как расчёты уже были мертвы или обращены в зомби. Город сгорел, как и многие крупные европейские города, большая часть зомби тоже, но уцелевшие никогда не откажутся от перспективы вкусно покушать.

— Топливо, якорем мне по хребту… — произнёс Аршанин.

— Мы можем дотянуть до чего-то более мелкого? — спросил я.

— Ещё километров сто пятьдесят у нас есть, но потом только паруса, — вздохнул старший мичман. — Я бы не стал доводить до этого.

Запас хода у нас полное дерьмо, это правда. Движок не рассчитан на толкание такой массы, что сказывается на всём — вчера ночью была поломка, в ходе устранения которой мы дрейфовали недалеко от Гааги. Мотористы не были уверены в исправности движка, поэтому мы шли сегодня на пониженных. Запчастей хватает, но мы ведь не прошли и половины пути…

— Надо найти небольшое поселение, которое нам по зубам, а там посмотрим, — произнёс я. — Лезть в эту содомию — подвергать себя неоправданному риску. Не сумеем — пойдём на парусах. Я умею.

— Но матросы не умеют, — напомнил мне Аршанин.

— Разберёмся, — улыбнулся я. — Это полезная практика, закаляющая морских волков и ломающая сухопутных щенков.

— Тут недалеко какой-то Бульон был, вроде бы… — старший мичман обратился к карте. — О! Бульон-сюр-Мер. Тьфу ты! Не Бульон, а Булонь. Булонь-сюр-Мер. Сорок тысяч жителей, если в справке не написали брехню. Слишком мелкий, чтобы дубасить по нему ядрён-батонами. Вот там точно можно будет поживиться топливом и припасами.

— Идём туда.

— Ты капитан, — пожал плечами старший мичман.

Три с половиной часа спустя, мы прибыли к городу Булонь-сюр-Мэр, который выглядел гораздо лучше крупных городов, хотя бы потому, что не сгорел в ядерном пламени.

— И тут эти суки… — недовольно изрёк я, когда увидел зомби, начавших собираться на причале.

— Ты смотри! — воскликнул Аршанин. — Да тут доки водой огорожены, медузу мне в дышло! И сухогруз стоит!

— Причаливаем, — скомандовал я. — Десант в боевую готовность. Я высажусь с ними.

Причаливание — это небыстрое дело, поэтому я успел сбегать в свою каюту и облачиться в броню, а также экипироваться.

— Надёжнее крепите, сучье семя! — крикнул Аршанин матросам. — Я сейчас лично проверю! Увижу хоть один говённый узел — все вместе гальюн будете зубными щётками чистить до конца экспедиции! И якоря у нас неточеные лежат! Напильников у меня много!

После этого спича у него появилась одышка и он присел на прикрученное к полу кресло.

— Старый стал… — посетовал он.

Схожу на берег вместе с абордажниками. Эта часть гавани свободна от зомби — их не заинтересовали конкретно эти склады и доки, ведь дойти до них непросто, ведь надо соображать и идти неочевидным маршрутом.

Надеваю маску Наполеона и дёргаю ручку двери, ведущей в «Коммерческий склад Шатель Норд». Закрыто. Что ж.

Топор раскалился и я расплавил им замок. Универсальная отмычка, но не только к дверям и замкам, но и к сердцам моих врагов…

Внутри воняло застарелой мертвечиной и какой-то химией.

Источником трупной вони служил зомби, который вышел из-за стеллажей и попытался наброситься на меня. Я не стал марать топор и прикончил бедолагу ударом кулака. Переносица зомби с хрустом вдавилась внутрь черепа, надёжно уничтожив мозг. Я же, ногой оттолкнув рухнувшее на синий ламинат тело, начал исследование склада.

Оказалось, что химией воняло от разбитых контейнеров с непонятным содержимым. Ничего непонятно, а надписи на контейнерах добавляли больше вопросов, ни на один не отвечая. Какие-то формулы и пояснения, будто бы долженствующие хоть что-то объяснить…

Тут я подумал, что химикаты — это не всегда безопасно, поэтому сразу же покинул склад.

— Сюда не заходить, там р́азлиты какие-то химикаты, — предупредил я абордажников, сразу же по выходу со склада. — Это может быть небезопасно.

Ещё два склада не содержали в себе ничего ценного, ведь там хранились какие-то детали и механизмы, связанные со станкостроением, зато другая группа нашла небольшую заправочную станцию, расположенную почти в самом конце причала.

Лучше было, конечно, найти топливо в бочках, но это я просто охренел. Мы потратили чуть больше двух часов, чтобы осушить станцию до дна. Таскали бочки и канистры туда-сюда, даже подогнали «Олифант» поближе к станции, чтобы много не ходить, но на заправке и так была далеко не полная цистерна, поэтому мы сумели набрать только четверть бака. Это неплохо, но не то, чего я ожидал от этого города.

В сам город мы не полезли, ведь разведка с дрона показала огромные орды зомби, просто стоящие по всему городу. Начнём шуметь — возбудим и привлечём всю эту, пока что, аморфную массу мертвечины…

— Надо проверить сухогруз, — предложил старший мичман. — С таким скудным запасом мы далеко не уйдём, етить её…

— Да толку нам от дизеля? — спросил я. — Думаю, лучше будет продвинуться дальше и найти маленький городок, где есть заправка. Есть поблизости такие?

— Есть такие городки рядом, — неохотно кивнул Аршанин. — Но это опять передавать топливный вопрос на волю случая. Настоящие морские волки на такое никогда не полагаются.

— Всегда есть паруса, — улыбнулся я. — Командуй сбор и подготовку к отплытию.

Через полтора часа неспешного пути мы прибыли к посёлку Ольт, где были десятки отелей разного калибра и всего две заправки. Зато у него есть один несомненный плюс — полторы тысячи жителей.

Абордажники высаживались на пляж, на лодках. Сорок человек, среди которых были пташки Ильюшина, быстро зачистили не многозомбную деревню и сразу же начали перекачку топлива в доступные бочки. Восемь двухсотлитровых бочек и вопрос с топливом решён. На ближайшие километров пятьсот-шестьсот…

Ничего интересного в Ольте, кроме обилия отелей, не было, разве что мягкий климат и заросли одичавших растений. Но мы сюда пришли не красотами любоваться, а качать топливо. Да, красиво, но впереди ещё так много городов, которые нам только предстоит увидеть…

/26 июля 2022 года, Коронное владение Гернси, г. Сейнт Сампсон/

— А вот это мне не нравится… — произнёс я, увидев на городском причале некий современный военный корабль. — Тут точно не заправимся, если там есть кто-то.

Я увеличил оптическое приближение шлема и увидел, что на палубе военного корабля забегали полуголые люди. Одни мужики, раздеты по пояс, ведь жара. Они собрались у орудия.

— Они заряжают пушку? — спросил я. — Зачем? А! Они будут стрелять! Прибавить ходу!

— Сейчас не до шуток, капитан! — прорычал Аршанин.

На палубе военного корабля образовалось облачко дыма. Я визуально наблюдал в тепловизор горячий росчерк, который перелетел наш корабль и рухнул в солёную воду с перелётом метров на восемьсот.

— Тревога! — заорал старший мичман. — Расчёты — по местам!

— Дайте-ка я! — примчался я к гаубице и надел маску Наполеона. — Сейчас я покажу, что такое настоящая фр́анцузская ар́тиллер́и!

Приникаю к буссоли, встроенным в шлем лазерным дальномером устанавливаю точную дистанцию до цели, вношу коррективы в прицел, после чего сигнализирую расчёту взмахом руки.

105-миллиметровая гаубица грохнула выстрелом. Но, в отличие от оппонентов, я навёл орудие сразу хорошо. Прямого попадания не состоялось, но водой их обрызгало…

Новые коррективы в прицел — выстрел.

Снаряд разорвался на корпусе корабля, не причинив тому существенного урона. Сука. Естественный разброс великоват, потому что морская качка, потому что хрен его знает, каков настрел на этом стволе, я не морской артиллерист, а самая настоящая сухопутная кордитная крыса с буссолью, ха-ха…

Но за то, что со второго выстрела попал в корпус, удостаиваю себя мысленного поощрительного поглаживания по голове. Молодец, Димитрий! Молодец!

Вражеский артиллерист, как я понимаю, вообще не профессионал. Тут дистанция километров восемь, считай, что оптимальная для обдутых всеми солёными и малосолёными ветрами морских волков. А этот положил второй выстрел с недолётом примерно в два километра. Но если он пристреляется… Надо накидать ему полную жопу алюминиевых огурцов до того, как он это сделает.

— После этого — с р́адиовзр́ывателем! (1) — приказал я.

— Так точно! — козырнул заряжающий, только что дославший обычный снаряд.

Мы движемся по острому курсу к вражескому кораблю, поэтому я беру актуальную поправочку и вновь стреляю по цели.

Снаряд улетает в молоко, то есть в воду, с недолётом в метров сто. Так, учтём.

Снаряд с радиовзрывателем вошёл в казну, я сделал новую поправку, чтобы снаряд прошёл чуть выше корабля. Дистанция на взрывателе стоит девять метров, поэтому у него появляется «окно срабатывания» на высоте до девяти метров над корпусом. Это американские 105-миллиметровые снаряды, должны работать точно и чётко.

Выстрел!

Снаряд полетел по пологой траектории, я уж подумал, что всё, промазал, но нет, он сработал над кораблём, сбив с ног несколько человек. Но это только кажется, что они просто упали. На самом деле, в них попали чугунные осколки, нанёсшие тяжёлые ранения.

— Есть, пута мьер́де!!! — заорал я. — Ещё один р́адио!

— Так точно! — ответил заряжающий и вытащил из ящика правильный снаряд.

Беру поправку на чуть сократившееся расстояние и снова стреляю.

И вновь снаряд пролетел свой отмеренный путь и взорвался над военным кораблём. На этот раз, я засандалил прямо удачно, аккурат над вражеским артиллерийским орудием. Из-за небольшого щитка вывалился какой-то тип — я отчётливо видел это на десятикратном приближении оптики шлема. Как теперь постреляешь, шлюхина ты поросль⁈

Но, вопреки тому, что я видел, артиллерист продолжил вести огонь. Следующий его снаряд взорвался в паре метров от «Олифанта», вызвав керамический хруст чьей-то кирасы. Или шлема — я не знаю, так как не слежу.

— Ещё! — выкрикнул я.

Следующий осколочно-фугасный снаряд исчез в казённике, после чего тут же вылетел по сравнительно точным координатам.

На этот раз, вышло гораздо хуже, потому что снаряд полетел прямиком в корпус, но взорвался, не долетая до него четырёх метров. И, тем не менее, он поразил кого-то на вражеской палубе.

От берега острова отделилось четыре быстроходные лодки, снабжённые двойными двигателями, установленными кустарно. Значит, делают ставку на преимущество в скорости. Ну, оно и правильно, когда речь идёт об очень уязвимых даже для личного оружия катерах. Но на них я тратить своё время не буду…

Четвёртый снаряд с радиовзрывателем я положил куда-то сильно левее вражеского орудия. Снаряд прошёлся осколками, в основном, по палубе, но и от орудия откинуло пару членов расчёта, после чего стрельба по нам прекратилась.

— Вот этих вот мудаков… — указал я на стремительно приближающиеся лодки. — Р́асстр́елять сразу же, как пр́иблизятся на дистанцию действительного огня! У меня есть дела пов… Хотя знаете… Ещё один р́адио, шар́жер́, (2) будь любезен.

Гаубица проглотила новый снаряд, после чего я взял новую поправку и дал выстрел.

В принципе, тут можно было обойтись и без радиовзрывателя. Этот снаряд взорвался прямо перед вражеским орудием, щедро осыпав щиток НАТОвского орудия осколками. Расчёт, вероятно, окончательно умер.

Загудел двигатель военного корабля, они отдали швартовые, после чего дали «Полный задний ход», чтобы попытаться смыться от нас.

Я вижу на их корабле крепления для ракетных пусковых установок. Только вот все они безнадёжно пусты и враг, при всём своём желании, не сможет запулить в нас нечто подобное.

— Огонь! — приказал я.

Уже обычный снаряд упал с сильным перелётом, видимо, из-за ошибочной поправки на радиовзрыватель. Враг паниковал — много бегал по палубе и что-то кричал, если верить часто открываемым ртам.

Я лишил их главного козыря против нас — артиллерийского орудия, поэтому сейчас я могу безнаказанно обстреливать их тем, чем захочу.

И поделом.

Нехрен докапываться до всех мимо проходящих кораблей.

Примечания:

1 — Снаряд с радиовзрывателем — это артиллерийский снаряд, мон шер лектёр, оснащённый радиовзрывателем, обеспечивающий подрыв снаряда на заданной дистанции от цели, без механического контакта с целью или землёй. Достигается это благодаря тому, что взрыватель оснащён радиолокатором, который посылает взрывателю сигнал при достижении предустановленной дистанции. Вот поставили, скажем, дистанцию два метра до цели — снаряд взорвётся ровно в двух метрах до цели. Применяются эти штуки, преимущественно, в зенитных снарядах, артиллерийских снарядах и авиационных бомбах, чтобы обеспечить максимальное поражение живой силы и лёгкой бронетехники противника. В зенитных снарядах радиовзрыватель позволяет слегка снизить критичность неточного прицеливания. Например, если обычным снарядом, для его срабатывания, надо обязательно попасть точно в летящий самолёт, то снаряд с радиовзрывателем сработает даже при пролёте в двух метрах от цели. Снаряд взорвётся рядом и поразит летательное средство осколками. Такие штуки существенно усугубляют положение дел авиации, делая невозможной низковысотную штурмовку, а на средних высотах начинают работать зенитные ракетные комплексы, которые вообще редко промахиваются, а если и промахиваются, то точно не по сравнительно медленным штурмовикам. В классической артиллерии это ноу-хау не особо прижилось, потому что дороже других обычных снарядов, а ущерба наносит не сказать, чтобы прямо на порядок больше, чем эти другие обычные снаряды. Ну и потом оказалось, что наличие излучаемых этими особыми артиллерийскими снарядами радиоволн позволяет формировать ответное облучение, имитирующее отражённый от цели сигнал, что вызовет моментальную детонацию летящих снарядов. Короче, это стало маст-хэв в зенитной артиллерии и в авиабомбах, но и в классической артиллерии это тоже есть. Ведь у папуасов нет средств радиоэлектронной борьбы, поэтому против них снаряды с радиовзрывателями работают великолепно.

2 — Шаржер — от фр. Chargeur — заряжающий или зарядчик.

Глава сорок первая. Евротур

/26 июля 2022 года, Коронное владение Гернси, г. Сейнт Сампсон/

— Пусть уходят! — махнул я рукой на вражеский корабль. — А вот эти… Р́адиовзр́ыватель выставить на минимальную дистанцию!

Заряжающий козырнул и выкрутил ролик на снаряде до отметки «15 ft». Это четыре метра с чем-то, если не ошибаюсь. Какой же идиотизм… Ну кому эти футы вообще сдались? Уже вторую сотню лет существует нормальная метрическая система, но американцам, видимо, очень удобно пользоваться этим архаизмом…

Катера прут прямо к нам, до них, примерно, километра четыре. А зачем примерно, когда можно точно? Фокусирую взгляд на самом первом катере, и интерфейс услужливо сообщает мне, что до катера три километра шестьсот метров. У меня глаз — алмаз. Вон, как точно прикинул дистанцию!

Берусь за приводы наведения и настраиваю прицел. Снаряд, предустановленный на минимальную дистанцию, утонул в казённике, заряжающий крикнул «Готов!», после чего я сразу же выстрелил.

Все эти снаряды с радиовзрывателями, с оптическими взрывателями и прочими хай-тек ухищрениями, зазубренным кинжалом разделили историю артиллерии на «до» и «после». Именно концепция начинённых примитивной электроникой снарядов привела конструкторов к идее, что снаряд-то, вероятно, можно ещё и корректировать! Оттого и заплясали все в этом направлении, благодаря чему теперь есть всякие корректируемые «Копперхэды», «Краснополи», «Экскалибуры» и «Сантиметры»…

Снаряд, тем временем, взорвался над катерами, щедро осыпав их осколками. Передний катер резко свернул направо, по пути роняя в воду человеческие тела, а остальные продолжили упорно переть к нам, невзирая на возможные потери. А потери будут, потому что чем ближе они будут подходить, тем точнее я буду стрелять. На дистанции полтора километра я вообще не буду тратить драгоценные снаряды с радиовзрывателями, а перейду на тупоголовую классику, потому что на столь смешной дистанции будет сложно не попасть.

Тут, пока заряжающий досылал снаряд, что-то изменилось. Катера резко развернулись и полетели прочь. Видимо, командование этих ребят оценило перспективу и решило не тратить человеческие жизни зря.

— Связались, хотят переговоры! — выглянул с мостика Аршанин.

— Скажите, чтобы выслали катер с тремя парламентёрами! — крикнул я ему. — Пусть встанет в километре от нашего корабля и глушит двигатель! И тогда мы не будем сжигать их город!

Аршанин вернулся на мостик, а я отступил от хорошо поработавшего орудия и достал пачку сигарет.

— Мы победили? — подошла ко мне Шув.

— В битве — победили, — кивнул я. — Но война ещё не закончилась.

Парламентёров пришлось ждать около двух часов, в ходе которых мы внимательно следили за окрестностями, потому что я допускал вероятность наличия у островитян какого-то стихийно возникшего хитрого плана.

Но хитрого плана, как я понимаю, не было, потому что от острова отделился катер с тремя пассажирами.

— Я сам с ними поболтаю, — сказал я. — Товарищ Аршанин, ты за старшего. Со мной идут товарищи Пасечников и Ильюшин.

— А я там зачем? — не понял мой бывший менеджер.

— Ты английским владеешь, это я отлично помню, — усмехнулся я.

— Думаешь, там англичане засели? — спросил Владимир Пахомович.

— Никто, кроме них, — пожал я плечами. — Флот у англичан, традиционно, сильнее французского, поэтому я даже не сомневаюсь, что столь соблазнительный остров достался именно англичанам. Спускайте шлюпку.

Как и было обговорено, катер англичан остановился в километре от «Олифанта». Мы подошли к нему на моторке и я внимательно рассмотрел этих нервных субчиков.

Один — черноволосый парень лет двадцати, в военной форме и спасательном жилете, судя по всему, не супер. Оставшиеся двое — какие-то мордовороты с лицами, не обезображенными интеллектом. Охрана?

— Привет, — помахал я им рукой. — Кто вы такие?

— Эндрю Кёртис, — представился черноволосый парень в спасательном жилете. — С кем имею честь?

— Дмитрий Верещагин, — представился я в ответ. — Со мной имеешь честь.

Говорим на английском, но у меня такой акцент, что всем издалека понятно, что я точно не местный.

— Русские? — спросил немало удивлённый парень.

— Именно, — улыбнулся я. — Какого хрена вы атаковали нас?

— Мы думали, что вы — французы, — ответил Эндрю Кёртис. — У них есть настойчивое желание завладеть нашим островом. И они предпринимали очередную попытку десанта буквально позавчера. Вот мы и подумали, что это очередная попытка.

— Тогда мне жаль, что вы не разобрались и сразу начали стрелять, — вздохнул я. — Скольких смертей удалось бы избежать, просто попробуй вы связаться с нами?

— У нас не было причин полагать, что боевой корабль, пусть и старый, прибыл с мирными целями, — ответил на это Эндрю.

— А у меня не было причин полагать, что нас начали обстреливать по ошибке, — вздохнул я. — И раз уж мы во всём разобрались, слушай мой ультиматум.

— Ультиматум? — напрягся переговорщик.

— Да, обычный ультиматум, — улыбнулся я. — Нам нужно, минимум, три тонны бензина, тонну провизии, а также сведения о текущих раскладах на местности. Кто тут плохой мальчик, кто хороший, а от кого вообще лучше держаться подальше.

— Но у нас не очень с топливом, — произнёс Эндрю.

— Наверное, возможно, — пожал я плечами. — Но когда это должно начать меня волновать? Мы держим путь на запад, есть у нас там кое-какие дела, поэтому мне плевать, что будет с вами дальше. Мы можем расстрелять ваше поселение из орудия и высадить десант, после чего лично удостовериться, как тут у вас с топливом, поэтому я называю это ультиматумом.

— Я тебя понял, — кивнул Эндрю.

— Десант мы точно высадим, но только после того, как вы дадите нам пятьдесят человек в заложники, — продолжил я. — Как только я получу то, что мне нужно, мы уйдём в закат, а вы продолжите влачить своё весёлое существование и надеяться, что в ближайшее время не нагрянет Белый Джо…

— Какой Белый Джо? — не понял англичанин.

— Неужели ты не слышал этот старинный анекдот? — недоуменно спросил я его и по глазам понял, что он не слышал. — Ладно, тогда слушай. На Диком Западе был широко известен жестокий грабитель и убийца по прозвищу Белый Джо. Говорили, что если у его жертв не оказывалось с собой денег, то он насиловал их и потом особо жестоко убивал. Итак. Салун. Все сидят, пьют, никого не трогают. Вдруг врывается взмыленный ковбой, кричит: «Сматывайтесь! Белый Джо идет!» И падает замертво. Народ на него посмотрел и продолжает заниматься своими делами. Через некоторое время врывается другой взмыленный ковбой, кричит: «Сматывайтесь! Белый Джо идет!» И тоже падает замертво. Народ в салуне насторожился. Тут заходит ковбой, весь в муке, с головы до пят, и говорит: «Все деньги на стол!» Испуганный народ быстро выкладывает деньги, ковбой их собирает, выходит из салуна, но затем вновь заглядывает в него и говорит: «А теперь сматывайтесь, Белый Джо идет…»

Эндрю лишь слабо улыбнулся.

— Я понял тебя, — кивнул он. — То есть вы — обычные грабители?

— Нет, — не согласился я. — Мы становимся грабителями только после того, как нас пытаются уничтожить сходу, не сказав «Привет!» и не разобравшись. Вами была допущена одна критическая ошибка, сама по себе стоившая жизней десяткам ваших людей, а теперь вы должны принять решение, чтобы избежать дальнейших последствий.

— Это убьёт нас, — произнёс Эндрю.

— Меня это не волнует, — покачал я головой.

— Французы придут и завершат то, что ты начал, — продолжил англичанин.

— Неужто они настолько храбрые вояки? — усмехнулся я.

— Ты их не встречал, — Эндрю медленно залез во внутренний карман и достал сигареты. — Иначе бы имел иное мнение на этот счёт.

— Так расскажи мне о них, — улыбнулся я и также достал сигареты. — Может, это изменит моё мнение?

По большому счёту, на этих ребят плевать, но насчёт французов непонятно, а я считаю своим долгом прояснять непонятные моменты. Неизвестность опасна — этому учат нас десятки тысяч лет каменного века, отпечатанные в подкорке каждого человека разумного.

— Изначально у нас было много кораблей, — начал свой рассказ Эндрю Кёртис. — Королевский флот эвакуировал на Гернси и Джерси тридцать шесть тысяч человек из Лондона и Кентербери. Мы устроились тут, у нас появилась надежда на то, что удастся пересидеть творящееся на островах, а затем вернуться домой. Но сразу же выяснилось, что французы претендуют на наши земли, так как у них происходило то же самое. Генеральный секретарь Стефан Бульон выдвинул нам ультиматум, с требованием освободить все Нормандские острова от британского военного присутствия.

— Естественно, он получил отказ, — произнёс я.

— Да, — подтвердил Кёртис. — Вместо того чтобы эвакуировать гражданских, два флота начали морскую войну. Эсминцы и авианосцы обеих сторон были потоплены в первые две недели, затем были утрачены все сторожевые корабли, но никто не достиг перевеса. Французы захватили остров Джерси, образовалось шаткое равновесие, без активных боевых действий, но затем полетели ракеты…

— Наши ракеты, — кивнул я.

— Я понимаю ваши резоны, — сказал на это Кёртис. — Но не принимаю их. Это был удар в спину. С вашей стороны и со стороны Штатов. Предательство, случившееся в самый трагичный момент человеческой истории. Вы знали, что вам никто не ответит.

— Знали, — согласился я. — Но мы могли снизить риск нашествия бесконечной орды зомби с запада — мы сделали это.

— Я же сказал, что понимаю ваши резоны, — повторил англичанин. — Британию вы не сжигали — и на том спасибо.

— Дальше, — потребовал я.

— После ядерных ударов в небеса поднялись тысячи тонн радиоактивной пыли, которая двигалась с ветром, что сгубило урожай и лишило нас надёжных источников продовольствия — все крупные запасы еды, как правило, хранились ближе к большим городам. Теперь они, большей частью, сожжены. И ты требуешь у нас еду.

— Я же сказал, что мне плевать, что будет с вами потом, — повторил я свой аргумент.

— Знаю, — вздохнул Эндрю. — После того, как все отошли от шока, остро встал вопрос продовольствия, а первое, о чём все подумали — это наличие безопасной пахотной земли. Нам нужен был Джерси, ведь эту прорву народа надо было как-то кормить. Война на море и на суше продолжилась, мы сражались отчаянно, потому что от этой войны зависело будущее народа.

— А вы не пробовали договориться? — усмехнулся я. — Хотя, я только что подумал о том, как вы встречаете гостей. Вопрос снят.

— Еды на всех всё равно не хватило бы, — покачал головой Эндрю. — Так что единственной опцией была война за выживание нации.

— И вы довели себя до нынешнего состояния, так? — спросил я. — Какое-то обшарпанное судёнышко с единственной пушкой — это всё, что у вас осталось?

— У французов три боевых корабля, — сообщил мне он. — Примерно такого же состояния.

Вот что бывает, когда люди окончательно сходят с ума от перспективы грядущего голода. Они бьются за оставшиеся крошки, не считаясь с потерями.

— Интересно, конечно, — сказал я. — И как вы справились с продовольственной проблемой?

— Никак, — ответил Эндрю. — Больше половины гражданских умерли от голода или в драках за еду, офицерский состав королевского флота истреблён, я даже не моряк, а лишь старший брат адмирала Кёртиса.

— Старший брат? — удивился я.

— Да, я выгляжу сейчас совсем не по своему реальному возрасту, — улыбнулся Эндрю. — Зомби. Очень много зомби.

— Ты же супер, я прав? — спросил я.

— Да, — кивнул он. — Как и ты.

— М-хм, — изрёк я. — Ладно, не будем тратить время. Топливо и еда — сегодня. Последствия отказа ты уже знаешь.

— Хорошо, мы отдадим тебе всё, что у нас есть, — нарочито покорно согласился Кёртис.

— Попробуете отравить еду или разбавить топливо — мы узнаем, — предупредил я его. — И это приведёт к последствиям.

— Я тебя понял, — произнёс Эндрю Кёртис и щелчком откинул окурок.

— Можешь возвращаться к своим, — сказал я и завёл двигатель шлюпки. — Мы высадим десант в течение двух часов. Соберите заложников на причале Касл Пир.

Мотор надрывно взревел и наша шлюпка помчалась к «Олифанту».

— Что-то это не очень-то похоже на тебя, Дима, — произнёс Ильюшин. — Куда пропал тот наивный парень, который всегда был за всё хорошее и против всего плохого?

— Знаешь, где он? — усмехнулся я.

— Где? — спросил мой бывший менеджер.

— Мёртвый лежит, в театре на Васильевском, — ответил я.

— Понятно, — вздохнул Владимир Пахомович.

— Мы пришли сюда не со спасательной миссией, — напомнил я ему. — У нас есть особая задача, которую надо выполнить любой ценой. И мы выполним её или умрём. Или выполним и умрём, но выполним. Иных вариантов не предусмотрено.

Все члены экипажа «Олифанта» уже посвящены в подробности нашей главной цели, каждый из них знает, что станет наградой в случае гибели и победы. Перспектива гарантированного хорошего посмертия — это основной мотивирующий фактор наших добровольцев.

— Мне плевать на них, как и, получается, тебе, — произнёс Ильюшин. — Просто мне казалось, что ты должен был быть менее рациональным в таких вопросах.

— Я никому и ничего не должен, — вздохнул я. — Все свои долги я уже давно отдал.

Как только мы поднялись на фрегат, так сразу же начали собирать десантную группу.

— Товарищ старший мичман, кидай якорь, — дал я приказ. — Десантники — приготовиться к высадке.

Заработала лебёдка якоря и корабль прекратил свой медленный дрейф.

На подготовку высадки ушёл примерно час. Абордажники из морпехов облачились в металлокерамические доспехи, вооружились, после чего погрузились в две шлюпки. Я присоединился к ним, чтобы лично посмотреть на положение вещей в Сейнт Сампсоне.

Подходить близко к берегу на фрегате было нежелательно, ведь у англичан могли быть сухопутные артиллерийские установки. Маловероятно, конечно, но полностью отметать эту возможность нельзя.

Если Кёртис не соврал, то у них всё это время, пока мы разменивались на мелочь, шла полноценная война на взаимное истребление, с применением всего доступного флота и почти всех спецсредств.

Но это ладно, это можно понять. Тяжёлые времена побуждают принимать тяжёлые решения. Но непонятно, почему они не использовали друг против друга ядерное оружие. Я точно знаю, что у французов и англичан были ядерные ракеты, пусть и не в товарных количествах, но были. Куда они делись и какова их дальнейшая судьба?

Причалили к Касл Пир, где нас уже ждали. В делегации были вооружённые мужчины и около пяти десятков детей. На переднем плане стоял Эндрю Кёртис и двое его мордоворотов.

— Как это понимать? — спросил я, взглядом указав на отдельно стоящих детей.

— Заложники, — пожал он плечами.

— Меня они не устраивают, — покачал я головой.

— Что, не готов убивать детей, если что-то пойдёт не так? — усмехнулся Кёртис.

— Дети, в наших реалиях, малоценны, — объяснил я. — Вам будет легче отказаться от них. Лишние рты, не способные полноценно участвовать в производстве пищи — вот кто они.

— У вас такое отношение к своим детям? — поинтересовался представитель англичан.

— У нас нет проблем с продовольствием, — ответил я на это. — А у вас есть.

— Кого ты хочешь получить? — спросил он.

— Взрослых мужиков трудоспособного возраста, — произнёс я. — Потеря пятидесяти мужчин крайне негативно скажется на вашем и без того безрадостном будущем, поэтому вы не станете рисковать.

— Резонно, — согласился Кёртис. — Мистер Уиллард, займитесь этим. Срочно.

Мои абордажники всем составом высадились на пирс и заняли оборону. Я тоже сошёл на берег и с любопытством огляделся.

Гавань тут отгрохали огроменную. Вероятно, раньше здесь стояли сотни различных судов, но сейчас их тут как-то маловато. В безусловно рабочем состоянии, как я вижу, только рыболовецкие траулеры, жизненно важные штуки, без которых местным будет худо, а остальные суда выглядят так, будто им скоро крышка. Кое-что, как я вижу, пытались переделывать под военные нужды, но без особого успеха. Яхты вообще не предназначены для боевых действий и кустарными переделками этого не изменить.

А сам Сейнт Сампсон выглядел безжизненным, как и все встречаемые нами города. По нему не стали бить ракетами, ведь европейские острова не волновали вообще никого — они безопасны, с точки зрения угрозы движения орды, а ракет не так много, как хотелось бы.

Но, несмотря на отсутствие следов ядерных ударов, я не могу сказать, что город цел. Причалы имеют множественные следы повреждений, вызванные артобстрелами, а в некоторых районах города видны следы локальных пожаров.

— Начинайте собирать плату, — велел я Кёртису.

— Уже начали, — ответил он. — Она будет в течение двух-трёх часов. Доставим к вашему фрегату на барже.

— Отлично, — кивнул я. — И поторопитесь с заложниками.

Заложников доставили через час. Кёртис не стал играть с нами в игры и предоставил пятьдесят крепких мужиков, хорошо питавшихся и не тративших здоровье на изнурительных работах.

— Доставьте их на фрегат, — приказал я Андрею Пасечникову. — Закрыть в камере и держать под охраной. Чуть что-то не так — в расход. Доклад по рации.

Заложников погрузили на лодки и отправили к фрегату, а мы продолжили скучно ждать подготовки грузов.

— Куда делось ваше ядерное оружие? — спросил я у Эндрю. — Вы просто должны были пустить его в ход.

— А кто сказал, что мы не пустили? — грустно усмехнулся он. — Только вот не против других стран, а против своих крупнейших городов. Резоны были те же самые, что и у вас.

Британию наши ракетчики не накрывали, это точно, но и её, выходит, не миновала участь сея.

— Французы тоже били по своим городам, — продолжил Эндрю. — А потом и ваши ракеты прилетели. Некоторые их города получили, скажем так, двойную дозу.

— Пройдут годы, всё это, когда-нибудь, закончится, — произнёс я. — Возможно, у вас это закончится раньше, чем у нас. У нас же почти полторы сотни миллионов зомби, которых надо будет как-то уничтожать…

— Только не говори, что вы оказали нам услугу, — усмехнулся Эндрю.

— Я и не говорю, — пожал я плечами. — К тому же, решение принимал не я.

Прошёл ещё час, после чего из крытого пирса вышла баржа, на которую и начали грузить подвозимые бочки и ящики. Этого должно хватить до Испании, как я полагаю…

— Ты обрекаешь нас на смерть, — сказал Эндрю, когда последний ящик был погружен в баржу.

— Да с чего ты это взял вообще? — спросил я.

— А как ты это видишь? — поинтересовался он недоуменно.

— Начинайте договариваться с французами, — усмехнулся я. — Возможно, неплохим решением будет пойти под них, ведь вы, по причине глупости, потеряли боевое судно и артиллерийскую установку. Если у них есть три боевых судна, то они тут власть, по праву сильного. Договаривайтесь или ложитесь под них — это путь к выживанию. Смысл продолжать эту бесплодную войну, когда нас и так осталось мало? Или у вас тут идеологические противоречия? Они что, коммунисты или анархисты, а вы — либертарианцы?

— Возможно, ты прав и нам придётся признать их власть, — вздохнул Эндрю. — Но я не представляю себе, после стольких потерь, как можно с ними договориться.

— Вот он, принципиальный момент, — заулыбался я ещё шире. — Если, после всего, что с вами случилось, ты до сих пор думаешь, что можно продолжать бессмысленную войну — это значит, что у вас всё не так уж и плохо. Значит, ещё есть, куда худеть и сохнуть. На этом всё. Был рад сотрудничать, не болей и поумерь свою гордыню, а то до добра точно не доведёт. Успехов.

/29 июля 2022 года, Королевство Испания, г. Виверо/

Трое суток пути и вновь наш бензобак показывает дно.

На самом деле, если бы мы высадились в Байонне, что во Франции, то могли бы посуху пройти примерно тысячу километров до Женевы, это было бы быстрее, так как мы бы точно нашли транспорт.

По морю же нам надо преодолеть две тысячи шестьсот километров, от Виверо до Марселя, после чего посуху идти триста пятьдесят километров.

Но морской путь в сотню раз безопаснее, пусть и дольше. Да и как-то удобнее с философским видом стоять на мостике, глядя на море, чем пилить по незнакомой местности, где каждый куст может уметь стрелять…

А сейчас мы у самого Виверо, приморского городка, о котором я никогда не слышал. Наверное, это было интересное туристическое место, но сейчас видно, что оно пало одним из первых.

На бумаге в Виверо было пятнадцать тысяч населения, но по факту я вижу на берегу кучу отелей, некоторые из которых сожжены. Учитывая, что туристический сезон в Испании начинается в мае, когда становится совсем тепло, туристов должно было быть немного. Но, насколько мне известно, поток туристов в Испании непрерывен, просто меняется его интенсивность. Впрочем, северо-западное побережье — это не самое трендовое местечко…

Есть шансы, что мы добудем здесь топливо.

— Причаливаем, — скомандовал я. — Абордажную группу в максимальную боевую готовность. Сегодня мы обязательно повоюем.

Зомби, шастающие по причалу, не обращали на нас внимания, ведь шум прибоя заглушает звук работы двигателя, а на зрение они полагаются в последнюю очередь.

«Надо заканчивать тут побыстрее, наполнить баки и двигаться дальше».

Глава сорок вторая. Бензин стандарта Евро-5

/29 июля 2022 года, Королевство Испания, г. Виверо/

— Щитами — бей! — скомандовал я, параллельно рассекая шустряка ударом топора.

Воняло горелой плотью, гнилью и порохом, но мы уже привычные к таким запахам.

Абордажники слитно шарахнули по напирающим зомби щитами, после чего рубанули их мечами. Зомби ещё не успели скопиться в большую толпу, поэтому важно рассеять и раскидать их, как можно быстрее.

Я тоже активно работал своим щитом, но я стоял на левом фланге нашего построения на причале, поэтому отталкивал зомби прямо в воду. Мертвецы падали, чтобы исчезнуть в пучине, уповая лишь на небольшой шанс быть возвращёнными на берег прибоем.

— Вперёд! — выкрикнул я.

Благодаря физической силе, даруемой редкой маской Ахилла, я имел преимущество перед остальными бойцами, поэтому прорвался вперёд и начал рубить зомби на 360 градусов, не опасаясь, что задену своих. Вонь палёной плоти стала более интенсивной, но зато пространство быстро освобождалось от врагов.

Двигаясь через толпу, я ощущал слабенькие приливы могущества, которые лишь на микроскопические шажочки приближали мою маску к следующей стадии потенциала.

С яростным рёвом через толпу начал пробираться рама, отличающийся от собратьев наличием костяной брони на черепе и острых шипов на кулачищах.

Ускоряю темп рубки и пробиваюсь к нему, чтобы достать его до того, как он доберётся до строя абордажников.

Филигранное уклонение от размашистого удара, лёгкое движение топора — левое колено рамы рассечено. Он начинает падать на левый бок, но быстро опирается на левую лапу и сходу совершает резкий бросок в мою сторону. Я встречаю его правую лапу раскалённым топором, отсекаю её по локоть, после чего завершаю эту схватку рубящим ударом в череп.

Костяная броня не удержала экстремально горячее лезвие и поддалась. Мозг рамы запёкся в мгновение ока, после чего я испытал слабый приток могущества.

— Натиск! — приказал я остальным, не отрываясь от ожесточённой рубки.

Абордажники уже хорошо осознали всю важность поддержания строя, поэтому начали давить на разрозненную толпу зомби синхронно — сказывались непрерывные тренировки на палубе. Я не хотел биться бок о бок с кем попало, поэтому всерьёз озадачил себя регулярными тренировками с личным составом. Теперь они не кто попало, а кое-кто.

Пока абордажники выдавливают зомби, двигаюсь с серьёзным опережением, чтобы выбраться из набирающей плотность толщи и выйти на оперативный простор.

На фоне раздаются непрерывные шлепки тел о воду и сиплые хрипы мертвецов. Обычно, в состоянии покоя или свободного движения, они не шумят, не та публика, но всё меняется, стоит им только собраться и прижаться друг к другу. Тогда их грудные клетки сжимаются и разжимаются, после чего, как говорит доктор Кандинский, они начинают невольно дышать, при этом применяя голосовые связки. Ничего осмысленного они при этом не говорят — просто хрипят и ревут.

У особых зомби частично возвращается дыхательная функция и они могут использовать голосовые связки для подачи примитивных сигналов. Доктор установил, что у шустряков есть отдельные сигналы, несущие смысловую нагрузку: «добыча» и «супер». Установил он это с помощью экспериментов, когда в испытательный бокс с группой шустряков заводили различных людей. Рамы гораздо проще, поэтому никаких сигналов не подают, но ревут с целью психического воздействия на жертву. О токсиках ничего особого не известно — только то, что эти твари могут отбирать и уводить из толпы отдельных зомби, которых пускают на переработку в свою кислоту. Но это узнал лично я, а не доктор Кандинский.

— Поведай мне о численности ворогов, — попросил наш штатный спецназовец Пасечников по рации.

Он сейчас в маске Тесея, выданной на время, чтобы эффективнее командовать действиями абордажников. Маска стала очень сильно бить по мозгам, что сказывается на простых смертных негативным образом. Крышку ему начинает срывать где-то через полтора-два часа воздействия, а до этого он может действовать полностью по своей воле.

— К причалу движутся не менее трёх сотен, — сообщил я ему. — Держитесь воины, победа близко!

Прорываюсь через толщу мертвецов, оставляя за собой тела с дымящими ранами, после чего сходу влетаю щитом вперёд в спешащую к нам группу.

Минут через пятнадцать всё было кончено — я перебил новое поступление, после чего помог абордажникам сначала убить всех зомби, а затем и вытолкать все эти вонючие трупы с пирса.

— Последний то, — пинком скинул я тело обезглавленного зомби с пирса. — Займите оборону, воины! Андрей — ступай за мной.

Всё-таки, было бы гораздо удобнее, будь у меня четыре маски, а не две…

Тут моя маска отвалилась от лица, я едва успел перехватить её. Сверкнула вспышка и у меня в руках оказалось две маски — Ахилла и Октавиана. Вот оно как, значит…

Свожу две маски, после чего желаю, чтобы они объединились. Вновь сверкнула вспышка и у меня в руках осталась одна маска. Так значит, что Перс сделал процесс обратимым — это интересно.

— Чего изволишь, стратег? — спросил Пасечников.

— Сними маску, — приказал я ему, после чего и сам снял свою маску. — А то эта изысканная манера речи уже слегка достаёт…

Одно дело говорить самому и не замечать, но совсем другое — слышать это ещё от кого-то.

— Уф… — выдохнул Андрей, с усилием снявший маску. — А эта штука даёт по мозгам.

— Поэтому и проклятая маска, — ответил я.

— Но жаль, что теперь у меня есть стойкое ощущение, что я слабак, — грустно усмехнулся Андрей.

— Это нормально, — усмехнулся я. — Со временем привыкнешь.

— Чего звал? — спросил спецназовец.

— Да хотел спросить кое-что, — ответил я. — Ты не чувствуешь постоянную слабость?

— Чувствую, — кивнул он. — Но, думаю, это от того, что никогда так долго не плавал на корабле. Допускаю, что это такое проявление морской болезни. Так у тебя тоже?

— У меня нет морской болезни, — покачал я головой. — Тут дело в чём-то другом…

— Так в чём же? — поинтересовался Андрей.

— Да если бы я знал, — поморщился я. — Но это что-то нездоровое и неправильное.

— Радиацию замеряем регулярно, — сказал Пасечников. — Это точно не она. Может, химия какая-то в воздухе?

— В море? — усмехнулся я.

— Тогда у меня нет никаких идей на этот счёт, — пожал плечами Андрей.

— Надо держаться настороже, — сказал я.

— Я всегда настороже, — усмехнулся Пасечников.

С фрегата выгрузился ещё один отряд бойцов — уже не из морпехов, а из добровольцев Коммуны. С ними также спустились Ящур и Кувалда.

— Мы же за хабаром? — поинтересовался Кувалда.

— Именно, — улыбнулся я.

На парковке стояло несколько десятков яхт на прицепах, но все они были повреждены или сожжены. Не знаю, что здесь происходило, но видно, что кто-то целенаправленно ломал и сжигал оставшиеся яхты, причём видно, что это не зомби, которые не способны на такое, а кто-то разумный, с инструментами.

— Писта де Тенис, — прочитал я вывеску на заборе. — Наверное, это теннисный корт.

— Ха-ха, писта! — нашёл это смешным Кувалда.

Ящур же страдальчески прикрыл глаза рукой.

На теннисной площадке валялись кости и обрывки одежды. Тут съели не менее двадцати человек, ну или зомби — сейчас не разберёшь. Среди костей нет никаких признаков оружия или чего-то полезного, но это могли смародёрить уже потом.

— О, это местная ментура, — указал Ящур на здание, облицованное кремовой керамической плиткой. — «Комисария де полисия».

— Скорее всего, уже ограблено давно, — хмыкнул я. — Нам более интересен автобусный парк. Но, на обратном пути, обязательно заглянем и в полицию.

— Гадис, — прочитал Кувалда вывеску на здании через дорогу. — Гипермеркадо.

— Тоже, скорее всего, вынесли всё, что было, — покачал я головой.

Мы прошли мимо гипермаркета и достигли автобусного парка, специализирующегося на туристических перевозках. У автопарка стояло четыре помятых и замазанных кровью автобуса.

— А смысл нам искать топливо в автопарке? — поинтересовался Кувалда. — Автобусы же на дизеле гоняют, нет?

— Вот это я и хочу выяснить, — ответил я, вскрывая двигательный отсек ближайшего автобуса. — Это же Европа, поэтому хрен его знает, чем они заправляют автобусы. Если дизель, то пойдём к заправке, если бенза, то лишней не будет.

В автобусы обычно ставят бензобаки объёмом по 300 литров, но бывают и гиганты с объёмом 600 литров.

Выкручиваю крышку бензобака и принюхиваюсь к содержимому. Дизель.

— Ищем заправку, — произнёс я. — Если не найдём, то будем заниматься одним извращённым эротическим действом.

— Это каким? — поинтересовался Ящур.

— Будем вскрывать тачки и сливать с них бензу, — ответил я, доставая смартфон. — Так, если офлайн-карта не врёт, то нам надо пройти почти полкилометра на северо-восток. В путь.

— Может, заглянем в ментуру? — предложил Кувалда.

Он поправил свою кирасу, созданную в Коммуне по индивидуальному заказу. Так-то у него и «природная» броня неплоха, но много брони не бывает, поэтому Антон Борисович сработал ему полноценный бронекомплект из стали.

— А, давай, — махнул я рукой. — Но не жди хабара.

Мы перешли через дорогу и вошли в здание полиции. Дверь была заперта, поэтому пришлось выбивать её подручными средствами.

— Ну и вонь, — недовольно пробурчал Кувалда, вошедший вслед за мной.

— Ты сам сюда захотел, — усмехнулся я, внимательно оглядывая фойе.

Основным источником вони были прикованные к лавкам костяки с простреленными черепами. Их нормально так объели, не оставив на костях ничего съедобного.

На полу валяются пистолетные гильзы, в юго-восточном углу стоит баррикада из столов и стульев, а в стенах видны многочисленные пулевые отверстия.

Мой детективный гений подсказывает мне, что сначала зомби пытались задержать и только потом начали применять огнестрельное оружие.

В дверном проёме, ведущем в коридор, появился первый зомби в полицейской форме. Мужчина, примерно лет тридцати, физически крепкий, ещё и в бронежилете. На поясе висит кобура с пистолетом.

Мертвец вяло поковылял ко мне, в лучших традициях обычных зомби, но затем необычайно резко рванул вперёд, чтобы получить пинок в грудь. А-а-а, это хитрожопый шустряк…

Шустряк, маскировка которого провалилась, резко вскочил и попытался обойти меня с правого фланга, но я лишь слегка довернул корпус и со всей дури шарахнул по своему оппоненту щитом. Топор вышел из петли, был активирован, после чего врезался в череп начавшего вставать шустряка.

— Умные все стали… — пробурчал я недовольно.

Один плюс есть у моего топора — он не особо требователен к уходу, ввиду того, что раскалённое лезвие начисто выжигает любое загрязнение. Бросаю топор в поясную петлю.

Расстёгиваю пояс на зомби и снимаю с него пистолетную кобуру.

— Хм… — рассмотрел я трофейный пистолет. — LLAMA CAL 9MM PARABELLUM. Кто-нибудь слышал о таком?

— Неа, — ответил Ящур. — Но эта штука чем-то похожа на Кольт 1911.

— Патронов в магазине точно больше семи, — извлёк я магазин. — Где-то двенадцать-пятнадцать.

— Нормальная штука, наверное, — пожал плечами Ящур.

— Кому-то нужен? — оглянулся я на абордажников, скопившихся в фойе.

— Мне не помешает, — поднял руку один из них. — Парабеллум, да?

— Он самый, — протянул я ему пистолет с кобурой. — Как выйдем в море, обязательно проверь его. Если окажется дерьмом, то сдай на хранение в трюм — боевой трофей, не каждый день же натыкаемся на такое.

В коридоре никого не было, но зато обнаружилось множество костей и следов борьбы. Мой дедуктивный гений вновь подал голос и предположил, что этот шустряк не смог выбраться из полицейского участка, так как не воспринял дверь, как дверь, или просто не захотел, поэтому съел тут всех остальных зомби.

— Оружие собрать, — указал я на встречающиеся среди костей кобуры и пистолеты. — Знаю, неприятно, но лишним это не будет.

— Говорил же, что надо наведаться, — усмехнулся Кувалда. — Походу, оружейка у них тут девственна и невинна.

— Странная метафора, — хмыкнул я. — Но, похоже, что ты прав.

Примерный объём костей подсказывает мне, что тут было, минимум, пятьдесят-шестьдесят мертвецов. То есть, полицейский участок был буквально набит зомби и лезть сюда никто не захотел. И вообще, как мне кажется, лезть было некому, потому что выжившие постарались поскорее свинтить из этого городка.

Площадь города что-то около ста километров квадратных, официально населения около пятнадцати тысяч, то есть сто пятьдесят человек на квадратный километр. Но, по факту, людей здесь было гораздо больше, поэтому плотность населения была существенно выше. Я бы тоже постарался свинтить отсюда морем или сушей.

К тому же, возможностей свинтить отсюда было гораздо больше, ведь тут никаких тебе рек, разводных мостов и пяти миллионов жителей, как в Питере…

Оружие местных полицейских было собрано в брезентовый мешок, после чего мы начали искать оружейное хранилище.

Это хранилище обнаружилось на втором этаже, рядом с кабинетом комиссара.

Бронированная дверь заперта, но когда это меня останавливало? Универсальная отмычка, в виде раскалённого топора, с искрами разрезала замок, после чего мы проникли в святая святых любого полицейского участка.

— Забираем всё, — произнёс я.

Часть вооружения отсутствовала, некоторые стеллажи были пусты, но и без этого было, чем поживиться. Бронежилеты все вялые, то есть без бронеплит — чистый кевлар. Не знаю даже, где их сейчас можно применить.

Зато есть семь дробовиков, два револьверных гранатомёта для разгона толпы всякой химией, а также три пистолета той же модели, что была у мёртвых испанских ментов.

Но самое главное — тут нашлась целая куча боеприпасов что к пистолетам, что к дробовикам. Ну и как вишенка на десерте — десятки спецбоеприпасов для револьверного гранатомёта. Лишним точно не будет.

— Почему гранатомёт американский, но гранаты маркированы на испанском? — задал я риторический вопрос. — Несите сумку, господа.

Полицейские шлемы были для нас бесполезны, ведь они уже давно не соответствуют постапокалиптическим стандартам, поликарбонатные щиты — тем более, поэтому мы взяли только огнестрел.

— Всё, идём дальше, — сказал я, когда последние коробки с патронами были уложены в сумку.

Мы прошли вверх по улице некоего Бенито Гальцерана, где встретили очередное скопление зомби. Не применяя огнестрельное оружие, решили проблему в ближнем бою. Особых зомби среди этого скопления не было, поэтому никто даже не напрягся.

— А вот и она, — улыбнулся я, увидев классическую автозаправку. — Давайте, ставьте генератор. Ящур, бери десять бойцов и ищи в окрестностях канистры или бочки. Надо поторапливаться.

Пока абордажники, возглавляемые нашим рептилоидом, искали тару, специалист по топливному мародёрству запитывал колонку от генератора. Он производил какие-то манипуляции с проводами, тихо матерился и жаловался на то, что приходится заниматься каким-то кустарным шараш-монтажем. Ну, а других вариантов-то и нет — электричество в этом городе уже давно отсутствует.

Ящур подошёл к делу ответственно: они притащили четыре больших металлических бочки, а также множество пластиковых канистр.

— Погнали, — улыбнулся я, вставляя заправочный пистолет в первую бочку.

Объём бочки был сто двадцать литров, заполнилась она за две минуты и двенадцать секунд, то есть производительность пистолета — примерно шестьдесят литров в минуту.

Генератор тарахтел на всю округу, поэтому к заправке начали стягиваться мертвецы.

— Быстрее, следующую бочку! — скомандовал я. — Кувалда, займись посетителями!

— Сделаю, босс!

— Ящур, найди ещё больше тары, — перевёл я взгляд на нашего рептилоида.

Было бы идеально найти цистерну на прицепе, но их где попало не оставляют, всё-таки, небезопасная штука.

— И попутно поищи грузовик, — добавил я. — Не на руках же всё это тащить!

— Канеш! — ответил Ящур. — Мы с поцыками видели по пути какой-то тарантас. Всё будет, кэп!

Пока Кувалда играючи расправлялся с мертвецами, я заполнял бензином бочки и канистры. Но тара быстро закончилась, а топлива в подземной цистерне было ещё много…

— Так… — достал я телефон. — Десять добровольцев со мной — нагрянем в гипермеркадо!

Желающих не тупить у заправки было много, поэтому я выбрал самых шустрых и помчался в гипермаркет, где обязательно должны быть какие-нибудь большие ёмкости.

В одиннадцать лиц врываемся в гипермаркет и напарываемся на баррикаду из мятых тележек и выкорчеванных стеллажей. Судя по запаху нечистот, тут кто-то пытался выживать. Но, судя по тому, что зомби здесь нет, попытка окончилась неудачей.

Еды тут особо не было, настенные полки пусты. То, что никто не стал есть или забирать, уже сгнило и примешиваетсяневероятным ароматом к запаху дерьма, доносящемуся из остеклённого бутика парфюмерии. Видимо, туда выжившие ходили посрать и поссать.

В не работающих открытых холодильниках догнивала тухлая рыба, кое-где отживало свой век покрытое белым пухом плесени мясо, а где-то бродили в бурой жиже фрукты.

Наверное, из последнего кто-то мог сделать первосортную брагу, но с алкоголем здесь не было никаких проблем: винные ряды были полны и целы.

Подхожу к одному из них и беру бутылку некоего «Гато Негро», этикетка которого украшена чёрным котом. А-а-а, точно, «эль гато» — это ведь кот, в переводе с испанского.

— Джентльмены, ищите всё, в чём можно перевозить топливо, — даю я указание добровольцам. — А я тут подзаправлюсь.

Из соседнего отдела беру штопор и стеклянный фужер. Откупориваю бутылку и принюхиваюсь к вину. Ну, тут с ним ничего случиться не могло, наоборот, от того, что постояло полгода, стало только лучше. Каберне совиньон, урожай двенадцатого года, пятнадцать евро за бутылку — недорогое, как ни посмотри.

— М-м-м, — пригубил я фужер. — Дерьмо. Тьфу!

Закупориваю бутылку и ставлю её обратно. Ладно, нет времени на ерунду.

Нахожу основную массу добровольцев в пивном отделе.

— Вот это правильный подход! — улыбнулся я, глядя на то, как они выливают прокисшее пиво из кег в разбитое окно.

Кег было двадцать с лишним штук, что позволит нам вывезти много топлива. Каждая такая кега — это, примерно, пятьдесят литров, а на запах пива нашему движку плевать.

Опорожнённые кеги были погружены на палету, которую мы поставили на рохлю и покатили её к заправке.

А у заправки уже стоял прикаченный японский кузовной грузовик, в который уже грузили бочки с топливом.

Кувалда всё так же развлекался убийством медленно подтягивающихся на шум генератора зомби, а остальные были заняты наполнением и погрузкой топлива.

Если прикидочно, то мы слили с заправки около тонны топлива. Ещё пара таких рейсов и можно двигаться дальше.

— Кабальерос! — раздался окрик с крыши очень узкой пятиэтажки, стоящей между двумя перекрещенными дорогами. — Пор фавор йеваме контиго!

Оборачиваюсь и включаю тепловизор. Один мужчина, стоит на крыше. Очень тощий — видно, что голоден и слаб. Весь загорелый, будто обжаренный во фритюре, но не негр. Больше никаких признаков жизни вокруг не наблюдаю.

— Хаблас инглес⁈ — спросил я у него.

— Соло интьендо ун поко! — ответил он.

— Инглес! Спик инглиш! — попросил я его, так как до этого я озвучил почти всё, что знаю на испанском и не понял, что он только что сказал.

— Простите, сэр! — со страшным акцентом извинился испанец. — Я плохо говорить английский, сэр!

— Чего ты хочешь от нас? — спросил я.

— Помощи! — ответил он.

— Какого рода помощи ты ищешь? — уточнил я.

— Вытащите меня отсюда, пожалуйста! — взмолился он. — Я не есть неделю, всюду муэртос! Воды нет!

— Как тебя звать? — спросил я.

— Алехандро, сэр! — ответил он.

— Чёто подозрительный он какой-то, — нахмурился Кувалда. — Может, ну его нах?

— Да видно же, что правду говорит, — покачал я головой. — Смотри, какой тощий.

— А я нихрена не понимаю, что вы оба говорите, — усмехнулся Кувалда. — Я по фене не бум-бум.

— Спускайся! — обратился я к этому Алехандро. — Кувалда, расчисти ему путь и позаботься о том, чтобы он не сдох.

— Эх, ладно, — кивнул металлический здоровяк. — Ком цу мир, гишпанец!

Он побежал навстречу бредущей к нам группе зомби и перебил их одним щитом.

Алехандро, увидевший, что внизу безопасно, скинул с крыши верёвку из простыней.

— Я не один! — предупредил он. — Ещё моя жена и мои дети, сэр!

— Нам всё равно! — ответил я. — Скоро наш корабль уходит, поэтому давай быстрее!

Испанская семья спустилась с крыши, но Алехандро закрыл собой женщину и двоих мальчиков, когда Кувалда, приветливо улыбаясь, двинулся в их сторону.

— Успокойся, Алехандро, — произнёс я. — Он безобиден, если ты не слушаешь рок-н-ролл.

— Рок-н-ролл — это кал! — подтвердил Кувалда. — Только фонк, только хардкор!

Вообще, эти двое, Ящур и Кувалда, очень странные ребята…

— Так, сержант Борисовский, — обратился я к командиру отделения. — Сопроводи потерпевших на корабль. Скажи Аршанину, чтобы устроил их. Остальные — возвращаемся к работе!

Как только залили все кеги и остальные ёмкости, сразу же ручками и ножками покатили давно сдохший грузовик к пирсу. Там мы потратили два часа на переливание топлива в баки, после чего сделали ещё один рейс, но уже со взятыми с корабля бочками. Надо было, конечно, взять их изначально, но это моя первая подобная вылазка за топливом…

Уложились в два рейса, потому что в подземной цистерне оказалось не так много топлива, как мне хотелось. Суммарно мы заправились на две тонны, чего хватит только до Португалии, а там уже вновь придётся искать заправку.

«Ничего, обязательно найдём…»

Глава сорок третья. Гибралтар

/1 августа 2022 года, Заморская территория Соединённого Королевства Гибралтар/

— Глуши мотор! — скомандовал я. — Тут что-то не так!

В этот момент на берегу сверкнула вспышка артиллерийского выстрела и, через пять с лишним секунд, воду в трёхстах метрах от корабля вздыбил разрыв. Затем сверкнуло ещё две вспышки и через тот же промежуток времени в сотнях метров от фрегата разорвалось два снаряда.

— Радиосвязь! — скомандовал я. — Эти сраные англичане, похоже, совсем долбанутые!

На запрос от Аршанина не отвечали где-то минут десять, но зато и огонь береговой батареи прекратился.

— А наш «Онлифанс» выдержит хоть одно попадание? — поинтересовался присутствующий на мостике Ящур.

— Смотря куда, — ответил старший мичман. — Стой. Как ты его назвал⁈

— Джентльмены, сейчас не время! — окрикнул я их.

Рация зашипела и из динамика раздался голос:

— Вы кто такие, вашу мать⁈

— Дмитрий Верещагин, капитан фрегата «Олифант»! — представился я. — С кем говорю?

— Уорент-офицер Бэзил Карр! — представился мой собеседник. — Что вы забыли в территориальных водах Её Величества⁈

— Проходим через Гибралтар, мать твою! — ответил я. — Нам надо в Лигурийское море, а до вас нам нет никакого дела!

— Нахрена вам туда⁈ — спросил уорент-офицер Карр.

— А тебе какое дело⁈ — спросил я вместо ответа. — Ты нахрена начал стрелять по нам⁈

— Как докажешь, что ты не берберский пират⁈ — начал предъявлять мне этот охреневший англичанин.

— А с хрена ли я тебе должен что-то доказывать?

— У меня тут две батареи береговой обороны и куча снарядов! — привёл свои аргументы уорент-офицер. — Я старший по званию и я принимаю решение, по кому стрелять! Так что отвечай — ты не берберский пират⁈

— А что, по голосу похоже, что я бербер⁈ — спросил я у него. — Я вообще из России! Так что пропускай меня и забудь о моём существовании через полчаса!

— Так ты из России⁈ — слегка охренел охреневший англичанин. — Как тебя сюда занесло⁈

— Это долгая история, — уже спокойнее ответил я. — Слушай, можешь подогнать ко мне досмотровую команду, посмотрите на нас и удостоверитесь, что мы никакие не берберы, а потом мы разойдёмся по своим делам. Окей?

Уорент-офицер промолчал. Взял паузу на подумать.

— Берберы? — спросил я у Аршанина. — Это же средневековая хтонь!

— Вообще-то, они были проблемой Европы вплоть до первой четверти девятнадцатого века, — не согласился со мной он. — Даже американцы с ними воевали. Рабовладельчество, опустошение целых регионов, паралич торговли — они были жадными и беспощадными.

— Ты сейчас об американцах? — усмехнулся я.

— Смешно, якорь мне в жопу, — без особого веселья произнёс старший мичман. — Берберы были хуже американцев. Гораздо хуже.

— Отобьёмся, — махнул я рукой. — К тому же, нам тут недолго идти осталось. Главное, чтобы этот дебил не вздумал расстрелять нас.

— Он боится до усеру, — покачал головой Сергей Николаевич. — Похоже, сил у него не так много, а пушки он не считает за надёжную защиту от берберов. Скорее всего, они пёрли на него ночью или вообще, с суши. Если хотя бы часть сведений о берберских пиратах верна, то это свирепые и по-звериному хитрые сукины дети…

— Ладно! — раздалось из динамика рации. — Заходите на рейд — я вышлю досмотровую команду. Вздумаете шутить — расстреляю из всех стволов! И без глупостей! У меня нервные ребята!

— Всё, понял, — ответил я.

— И орудие отверните на юг! — назвал следующее условия уорент-офицер.

— Понял, сделаем! — ответил я. — Выходим на рейд. Конец связи.

— Конец связи.

— Заводите движок, — приказал я. — Сделаем, как он скажет — может, сумеем выменять что-нибудь.

Затарахтев движком, уже требующим техобслуживания, мы встали на рейд и дождались прибытия военного катера. Группа из десяти моряков поднялась на наш борт по верёвочной лестнице.

— Кто из вас капитан Верещагин? — спросил хмурый и небритый моряк, имеющий вид человека, страдающего от хронического недосыпа.

— Я, — вышел я на передний план. — Капитан Дмитрий Верещагин.

— Старший матрос первого класса Генри Уоллес, — представился моряк. — Похоже, что вы не берберы.

— А я так и сказал вашему уорент-офицеру, — улыбнулся я. — Мы просто идём в Лигурийское море.

— Я должен провести досмотр, — покачал головой старший матрос.

— Да проводи, — пожал я плечами. — Я ещё не встречал берберов, поэтому не думаю, что они обнаружатся у меня в трюме.

— Не встречал? — слегка удивился Уоллес. — То есть, по ту сторону Гибралтара их нет?

— Я не могу утверждать, что их там нет, но я их там не встречал, — ответил я. — Может и есть, но они мне не попадались.

— Так вот почему они лезут к нам… — пробормотал старший матрос. — Ладно, Смит, Керриган, Фритц — проверьте трюмы и каюты. Ничего не трогать, не расходиться.

Три моряка быстрым шагом пошли к люкам.

— Если ты идёшь на северо-восток, то будь уверен, что встретишь очень много берберов, — сообщил мне Генри Уоллес. — Их очень много.

— Речь ведь идёт о средневековых берберах? — уточнил я.

— А чёрт их разберёт, — поморщился Уоллес. — Может и средневековые, а может и современные. Но корабли у них гребные, поэтому приближаются они к нам почти бесшумно. Опасайтесь ночей. Я бы рекомендовал усилить ночные дозоры. Днём они точно не нападут, уже знают, чем это чревато, а вот ночью — за милую душу. И лучше не попадайте им в плен.

— Среди них есть суперы? — спросил я.

— Вы тоже их так называете? — усмехнулся Уоллес. — Есть.

— Хм… — хмыкнул я и погладил подбородок.

— Чисто, — прибыли матросы, проводившие досмотр. — Никаких берберов и им подобных. Это не подстава.

— И так понятно было, — вздохнул Уоллес. — Но мы должны были удостовериться.

— У вас есть что-нибудь на обмен? — спросил я.

— Поговори об этом с уорент-офицером, — покачал головой старший матрос.

— То есть мы можем причаливать? — уточнил я.

— Сначала я доложу ему, что всё в порядке, а потом уже связывайся по рации и договаривайся, — ответил Уоллес. — Всё, мы обратно, а вы стойте на рейде до особого разрешения нашего командира.

— Как так получилось, что у вас старшим уорент-офицер? — поинтересовался я.

— Вот сам у него и спросишь, — ответил старший матрос и начал спуск по верёвочной лестнице.

Катер с досмотровой командой убыл обратно к Гибралтару, а я поднялся на мостик, где Аршанин активно общался с уорент-офицером Карром. Если меня не подводит моя эрудиция, то уорент-офицер в Британском флоте — это аналог нашего мичмана. Вроде бы, есть уорент-офицер первого класса — это старший мичман, а есть уорент-офицер второго класса — это просто мичман.

— … да то же самое! — услышал я обрывок разговора. — Вечная проблема — нормальный и мотивированный боцман! Приходилось постоянно отвлекаться, поправлять, да ты и сам не хуже меня понимаешь!

— Полностью согласен, эх… — вздохнул Бэзил Карр. — Вижу, что мои ребята возвращаются, но мне уже и так ясно, что вы не имеете никакого отношения к берберам. Ты своему кэпу передай, чтобы причаливал — хочу узнать, что творится на севере.

— А он уже здесь, — сообщил ему Аршанин. — Товарищ капитан, причаливаем?

— Давай, — разрешил я.

Заработал двигатель и «Олифант» пошёл к причалу.

На суше нас встречала вооружённая делегация, носящая форму королевского флота.

Мы сошли на причал с группой из двадцати абордажников, потому что мало ли, но атмосфера не была напряжённой, ведь все уже понимали, что нам нечего делить.

— Рад приветствовать вас на Гибралтаре, — козырнул высокий и крепкий мужчина со знаками различия уорент-офицера.

— Здравия желаю, — козырнул я ему. — Уорент-офицер Бэзил Карр? Я — капитан Дмитрий Верещагин.

— Так точно, — кивнул Карр. — Пройдём в более благоприятную обстановку. Личный состав можете разместить в нашей зоне рекреации.

— Товарищ Пасечников, проследите, чтобы всё было в порядке, — приказал я и пошёл вслед за Карром.

Старший мичман остался на корабле, ведь нельзя оставлять фрегат без хотя бы одного человека из командного состава. Как бы он ни хотел лично пообщаться с Карром, а протокол нарушать нельзя.

А здесь, как вижу, состоялась ровно та же проблема, что и в остальных портовых городах — причалы пусты, есть следы разрухи и вообще, сразу видно, что и тут состоялся Апокалипсис.

Мы преодолели длинный причал и дошли до некоего «Каса Пепе», прибрежного ресторана с летней террасой.

— Диего, бутылку виски и чего-нибудь закусить, будь добр, — дал заказ уорент-офицер.

Молчаливый официант принёс требуемое — бутылку шотландского виски с труднопроизносимым названием, два стакана, а также жареную рыбу с печёной картошкой.

— Лёд? — спросил у меня Диего.

— Воздержусь, — ответил я.

Значит, с электричеством у них полный порядок. В иные источники льда я не верю.

Впрочем, я видел крыши некоторых местных зданий — тут полно солнечных батарей. Всё это западное увлечение «зелёной» энергетикой оказалось неожиданно выгодным для них, когда в наши двери постучал Апокалипсис…

Мы приступили к трапезе, оказавшейся на удивление вкусной. С мясом сейчас, по определённым причинам, есть проблемы, поэтому сложно понять, откуда англичане берут его.

— Не переживай, это не человечина, — усмехнулся Карр. — Это говядина.

— Откуда? — поинтересовался я.

— В день апокалипсиса в наш порт зашёл сухогруз со скотом из Турции, — объяснил уорент-офицер. — Он должен был убыть в Ливерпуль сразу после заправки, то есть первого апреля, но не сложилось. Так у нас и появилось полторы тысячи голов крупного рогатого скота. Места для них почти нет, но мы кормим их комбикормом для птиц.

— А комбикорм откуда? — спросил я.

— Эту баржу мы похитили из порта Мадаги, — улыбнулся Карр. — Пока хватает, но, в будущем, придётся крепко думать над тем, как нам прокормить такую прорву скота. Сейчас мы его потихоньку едим, поэтому в свежем мясе недостатка нет.

— Повезло вам, — кивнул я.

— Ещё больше повезло с тем, что у нас сохранена обширная база морских грузоперевозок, — с довольным видом сообщил уорент-офицер. — Мы знаем, где находятся почти все сухогрузы, знаем, что на них и сколько. До того, как появились берберы, мы могли достать любой сухогруз в радиусе тысячи километров, а сейчас это стало слишком опасно.

— У вас же точно есть военные корабли, — произнёс я недоуменно.

Несколько судов я видел лишь мельком, но сомнений в их боевом назначении у меня не возникло.

— Берберов слишком много, а боеприпасы не бесконечны, — покачал головой Бэзил Карр. — Мы потопили уже сорок четыре берберских плоскодонки. Но они не собираются сдаваться, прут сюда, нападают на вооружённые суда, преимущественно ночью, пользуясь тем, что их корабли ходят на вёслах. Не считай, что они какие-то дураки, ведь они уже научились противодействовать нам. Мы потеряли два патрульных катера, прежде чем полностью прекратили передвижение в ночное время.

— Как же так получилось, что самый старший тут ты? — спросил я.

— Кризис первого дня, — пожал плечами Карр. — Командование, за исключением контр-адмирала Джона Шепарда, отправилось в Лондон, на вручение юбилейных наград. Никто из них так и не вернулся. А Шепард погиб во время боёв с испанскими суперами, пытавшимися прорваться на Гибралтар.

— Аэропорт? — уточнил я.

— Именно, — кивнул Карр. — На вторую или третью неделю, сейчас уже точно не вспомню, у испанских суперов появился умный лидер, который начал централизованно выбивать командный состав. Он ведь знал, что без офицеров матросы ни на что не годны. А ещё они ненадолго прорвали ограждение аэропорта, чтобы ослабить нас толпой зомби. У них почти получилось развить наступление, но нас спасли танки и боевая авиация. Эта война прекратилась только в прошлом месяце, когда в Ла-Линеа-де-ла-Консепсьон пришла пятидесятитысячная орда из Альхесираса.

— На постоянный шум? — спросил я.

— Да, — кивнул уорент-офицер. — Мы тут почти непрерывно стреляли и взрывали, поэтому неудивительно, что зомби потянулись к нам со всех окрестностей. Но мы выдержали натиск, удержали мертвецов на рубеже аэропорта, а вот испанцы не смогли устоять. Да, это была случайная победа, но воспользоваться ею мы не смогли, так как особенно сильно активизировались берберы.

— Всё потому, что вы не умеете договариваться, — произнёс я. — У вас были потрясающие возможности, позволяющие прокормить куда больше людей, чем тут есть сейчас. А вы потратили их на взаимное истребление.

Говорю это и понимаю, что мы действовали не особо-то и лучше. Да, Коммуна — объединяющая город сила, но воевала она много. Наверное, это что-то из нашей человеческой природы — в критический период утрачивать способность мыслить рационально…

— Но я не осуждаю, — добавил я. — У нас было не сильно лучше.

— Кто же знал, что берберов будет так много? — грустно улыбнулся Карр. — Да и мы принимали адекватных испанцев, которые просто хотели жить мирно и безопасно. А вот банды суперов… Да мы даже не пробовали с ними договариваться. Как с ними можно было договориться? Они хотели получить всё, что у нас есть.

— Ну, наверное, никак, — пожал я плечами. — Но это ладно. Я ведь не за этим пришёл.

— Торговля? — догадался уорент-офицер.

— Именно, — улыбнулся я. — Меня интересуют снаряды к 105-миллиметровой гаубице М119. Также интересуют штурмовые винтовки, гранаты… Ну и сферы, само собой.

— Снаряды… — задумался Карр. — Нет, у нас у самих нехватка. Патроны и гранаты — это вот можно, но в разумных пределах. Ну и несколько штурмовых винтовок можем продать. Что ты можешь дать взамен?

— Сферы, — ответил я. — Вам ведь нужны сферы?

— Конечно, — кивнул уорент-офицер.

— Тогда мы обязательно договоримся, — улыбнулся я. — И ещё, нам нужно топливо для фрегата.

— Топливо — не проблема, договоримся, — кивнул Карр. — Кстати, где вы достали этот антиквариат?

— Изначально это был корабль-ресторан, — ответил я. — Но мы переделали его в полноценный корабль. Мы дошли от Петербурга до Гибралтара — считаю это доказательством успешности переделки.

— Несомненно, — согласился он.

— Итак, во сколько ты оцениваешь вот такую сферу? — достал я из кармана необычную сферу «Гидрокинез».

Через несколько часов торга, экипаж «Олифанта» стал счастливым обладателем тридцати тысяч патронов 5,56×45 НАТО, шести гранатомётов РПГ-7, десяти гранатомётов NLAW, пятисот гранат L109A1, а также двух сотен выстрелов к РПГ-7.

РПГ-7 достался англичанам с корабля марокканской береговой охраны, присоединившегося к ним почти четыре месяца назад, когда рухнула последняя баррикада в порту Сеуты.

Вдобавок к этому, мы получили четыреста мин к миномёту L16, которые будут переделаны в осколочно-фугасные выстрелы к РПГ. Они примерно такой же массы, что и отечественный аналог от 2Б14, поэтому можно ожидать от выстрелов аналогичных баллистических характеристик.

Взамен мы отдали англичанам девяносто три сферы необычного потенциала и пятнадцать сфер редкого потенциала. Дорого.

Штурмовые винтовки брать не стали, потому что британцы готовы были продать нам только свои L85, а американские М16 и М4, которые я видел у их бойцов, даже не выставлялись на торги. Британское дерьмо меня не заинтересовало, оно хреново стреляет, ненадёжно и все обычно хотят от него побыстрее избавиться, даже сами британцы.

Ах, да, мы купили две германские винтовки G36, которые тоже так себе, (1)

/3 августа 2022 года, Королевство Испания, г. Барселона/

— Мрачненько, — изрекла Шув.

— Да, мрачновато, — согласился я.

Некогда процветающий город ныне лежал в руинах. Дома разрушены, а пляж превращён в стекло. Судя по всему, удар был нанесён в ближней акватории, чтобы спровоцировать рукотворный цунами, который будет способен полностью смыть этот небольшой город.

— И тут совершенно нечего ловить, — добавила Шув.

— Вообще нечего, — согласился Ящур.

Но среди руин шастали уцелевшие мертвецы. Радиационный фон оказался слишком слаб для них, но ядерный удар возымел критический эффект, потому что зомби тут очень и очень мало. Как и всего остального — ни одного устоявшего здания, кроме пары поломанных высоток, у которых сохранились лишь первые этажи.

— Контакт! — заорал в рацию абордажник в вороньем гнезде. — Море — восемь быстроходных катеров на шесть часов! Три минуты до прибытия!

— Максимальная боевая готовность! — скомандовал я. — Расчёт — к орудию! Аршанин, корабль правым бортом к цели! И попробуй выйти с ними на связь!

Сам я быстро надел на себя маску Наполеона, а затем и шлем.

Фрегат начал оперативный разворот.

— Фугасный, — приказал я заряжающему.

Интенсивно кручу приводы наведения и визуально выискиваю свою цель. Включаю тепловизор и вижу облака разогретого воздуха, поднимающиеся от воды. Через полторы минуты я смог различить первые три катера, мчащихся к нам на всех парах.

— Дистанция — тр́и километр́а семьсот метр́ов! — прочитал я данные от шлема. — Ветер́ — пять метр́ов в секунду, север́о-восточный! Зенитка — доклад!

— Лента заряжена — готовы к стрельбе, — доложил командир расчёта.

— Ракета!!! — заорал абордажник из вороньего гнезда.

Это, скорее всего, ПТУР, а не полноценная ракета, потому что о настоящей ракете мы бы узнали уже по факту попадания.

Зенитка сразу же открыла заслоняющий огонь, в слабой надежде сбить подлетающую противотанковую управляемую ракету. Но это и не понадобилось, потому что на полном ходу очень мало шансов заслать ПТУР точно в цель — противотанковая ракета врезалась в волну и взорвалась.

— Энфан де пют! Нет вр́емени на пер́еговор́ы! — воскликнул я, лихорадочно крутя приводы. — Огонь!

Снаряд вылетел из ствола с раскатом грома, но попал лишь в солёную воду, даже никого не обрызгав.

Противник запустил ещё одну ПТУР, но тоже потерпел неудачу. Вообще, стрельбы на море зависят больше от удачи…

— Где «Конкур́с», ле кон вам в мужья⁈ — заорал я в рацию. — БМП — откр́ыть огонь!

Дистанция стремительно сокращалась, что снижало наши шансы уцелеть, ведь «Олифант» большой, а катера маленькие.

Заработала скорострельная пушка от БМП-2, снаряжённая осколочно-фугасной лентой.

Зенитка тоже не спала, засыпав направление градом из 23-миллиметровых снарядов, заряженных в последовательности БЗТ-ОФЗ-БЗТ-ОФЗ. (2)

Последнее возымело свой эффект и один из гражданских катеров полыхнул, когда на него рухнул поток «лазерных лучей» — так выглядят многочисленные трассеры, летящие в одном направлении. Эх, помню, участвовал в ночных стрельбах, во время службы в армии — тогда было стойкое ощущение, будто участвую в съёмках очередных «Звёздных войн»…

— ПТУР! — сообщил наблюдатель из вороньего гнезда.

Ракета с шипением пролетела прямо над палубой и взорвалась в море. Всё, следующая будет прямо по корпусу.

Турель из башни БМП-2 дала длинную очередь и разорвала давший резкий поворот катер, полный довольно жалкого вида негров. Уцелевшие негры прыгали с погружающегося катера и плыли в сторону берега, но некоторых из них скосило зенитными снарядами.

Я непрерывно палил из гаубицы, но попал лишь два раза, на дистанции до километра — один раз попал очень близко, что перевернуло катер, а второй раз херакнуло прямо в нос катеру с ПТУР, вызвав детонацию боеприпаса.

Но уцелевшие катера вышли на дистанцию пулемётного огня и начали стрелять. Корпус у нас деревянный, поэтому прошивался навылет, но и у нас есть крупнокалиберные пулемёты, которые тут же открыли ответный огонь.

Огневой контакт на дистанции до километра, при таких условиях, просто не мог продлиться долго, поэтому занял лишь полторы минуты. Катера были уничтожены, но и мы понесли кое-какие потери — я вижу минимум семерых раненых, а ещё Аршанину доложили, что зафиксировано минимум четыре пробоины ниже ватерлинии.

Экстренная команда сразу же занялась протечками, а я начал уточнять потери.

— Отправьте катер, чтобы добить ублюдков, — приказал я Ящуру. — Лично проконтролируй.

— Пленные нужны? — спросил он.

— Нет, — ответил я. — Хотя… Возьми, сколько сможешь. Пригодятся.

Как выяснилось, мы потеряли девять человек ранеными. Пули прошили корпус и зацепили находившихся под палубой абордажников и членов команды, но никто не умер. Неплохой размен, конечно, но это минус девять участников сухопутной экспедиции в Женеву, что неприятно…

Через полтора часа катер Ящура вернулся на борт и привёз с собой двенадцать побитых и связанных негров, среди которых был один супер, которому сломали руки и завязали глаза.

— Р́асстелите на палубе асбестовые покр́ывала, — приказал я. — Не будем затягивать.

Когда всё было готово, я подошёл к разложенным на покрывалах неграм. Их уже полили керосином и обложили дровами.

— Тебе жер́твую, Стикс! — воскликнул я и приложил топор к одному из двенадцати пленных негров.

Они не успели даже закричать, как их всех охватило синее пламя. Всё прекратилось мгновенно и порыв морского ветра развеял серый прах по палубе.

— Блин, кому-то придётся убирать всё это, — проворчал Ящур.

— Моя мать хочет поговорить с тобой, верный, — раздался у меня в ушах голос Ники. — Уйди туда, где тебя никто не услышит.

Я резко развернулся и направился на нос фрегата, где сейчас никого не было.

— Мой верный, — заговорила со мной Стикс. — Ты очень близок к цели, но я должна сообщить тебе о некоторых новых обстоятельствах. Сатана задумал помешать тебе, поэтому ожидай, что на тебя будут нападать. Все окрестные выжившие уже знают о том, что за уничтожение твоего корабля назначена щедрейшая награда — сфера легендарного потенциала.

— А такие вообще есть⁈ — спросил я с изумлением.

— Есть, — подтвердила Стикс. — Но их почти невозможно найти. Зато нашедший и принявший её приблизится по мощи к богам. К нам.

— А где гар́антия, что он не блефует? — поинтересовался я.

— Он не лжёт, — ответила Стикс. — Он владеет этой сферой. Так что будь готов к тому, что против тебя выступят все, кто умеет держать оружие. Все, кто алчет могущества.

— Я тебя понял, — вздохнул я.

— Ты отлично справляешься, — сообщила богиня клятв. — Но на суше будет гораздо тяжелее.

— Я готов к этому, — ответил я.

— Не подведи нас, — потребовала Стикс. — От этого зависит будущее этого мира. Либо Эпоха Героев, либо всё закончится окончательным разрывом реальности. Допустим только успех.

— Я сделаю всё, что в моих силах и чуть-чуть выше моих сил, — пообещал я.

— На суше не рискуй жертвовать — это привлечёт внимание Сатаны, — велела мне Стикс. — Он узнает твоё примерное расположение, как узнал сейчас…

В этот момент я заозирался вокруг, а затем внимательным и поспешных взглядом изучил небеса. Если эта сука способна навести на нас какое-нибудь РСЗО — нам крышка.

— Не бойся, он действует не так, — успокоила меня богиня. — Но эти сведения позволят ему лучше подготовиться. Вас ждут тяжёлые битвы. Гораздо раньше, чем ты думаешь.

Сеанс божественной связи прекратился, я пожал плечами и пошёл в свою каюту. Шув была на кухне, где лично готовила для нас ужин, поэтому сейчас в кабинете пусто.

Внезапно, когда я уже собирался снять маску, меня уронило на пол резким приступом слабости. Маска сползла с лица, слабость усилилась, из-за чего я не мог поднять даже руку.

— Су-у-ука… — тихо прошептал я.

Примечания:

1 — HK G36 — несмотря на широчайшую распиаренность и участие в ряде очень кассовых фильмов, а также ауру охеренного немецкого качества, реальные боевые качества оружия оказались так себе. В 2012 году немецкие военнослужащие, забывшие что-то в Афганистане, начали писать отзывы о том, что при продолжительной стрельбе винтовки G36 сильнейшим образом перегреваются в районе цевья, что негативно влияет на точность стрельбы и делает малоэффективной стрельбу на дистанции 100 метров, а на дистанции 200 метров стрельба становится просто неэффективной, а на дистанции 300 метров прицельная стрельба становится невозможной. Ещё это вызывает перекосы и заклинивание, ну и может вызвать ожоги. И ладно бы фирма сказала, что на ус намотала и сейчас всё поправим, ребята, но нет, они сказали что-то в духе «Винтовка не предназначена для продолжительного непрерывного огня». Командование забывших что-то в Афганистане немцев дало указание, чтобы военнослужащие при стрельбе обязательно давали стволу охладиться настолько, чтобы к нему можно было прикоснуться рукой. А теперь, уважаемый читатель, представь себе картину, как забывший что-то в Афганистане немец вдруг прекращает стрельбу, садится на дно окопа и пальчиками осторожно щупает ствол своей винтовки, чтобы нидайбох не допустить чрезмерного перегрева. Хеклер и Кох даже нашли какую-то подставную контору, которая заявила, что поставляла некачественные боеприпасы и всё дело именно в этом, но дурачков нет. В 2014 году правительство ФРГ официально прекратило закуп этих винтовок, а в 2015 году было проведено расследование, занявшее несколько месяцев, в ходе которого было достоверно установлено, что G36 перегревается вне зависимости от того, какие используются боеприпасы. И с 2015 года началась эпопея выбора следующей основной штурмовой винтовки, которую Бундесвер примет на вооружение. Впрочем, уже в 2020 году достоверно выяснилось, что Хеклер и Кох имеют очень мохнатую лапу в правительстве, а также умеет в интриги против конкурентов, поэтому сейчас Бундесвер выбирает между HK416 и HK 433.

2 — БЗТ и ОФЗ — бронебойно-зажигательный трассирующий снаряд и осколочно-фугасный зажигательный снаряд.

Глава сорок четвертая. Сонный паралич

/3 августа 2022 года, Королевство Испания, г. Барселона/

Я лежал и не мог пошевелиться. Я буквально чувствовал, как каждая попытка шевельнуть хоть чем-то вызывало напряжение до вздутия вен на лбу, но всё было тщетно.

Главный вопрос: правая или левая?

Думаю, лучше будет левая.

Не знаю, сколько это заняло времени, но, в результате непрерывной и упорной борьбы, я сумел заставить себя перебороть слабость и пошевелить мизинцем левой руки. Мизинец правой руки, который я пытался напрячь чисто для проформы, был глух к моим усилиям, но левый не подвёл и я испытал от этого неимоверное облегчение.

Медленно, но верно, подёргивание за подёргиванием, я «отвоевал» себе и безымянный палец левой руки.

Как говаривал когда-то великий Мао Цзедун: «Ибу ибу ди хуйдао муди!» что означает «Шаг за шагом мы достигнем цели». (1) За точность цитаты не ручаюсь, но мысль передаёт верно — только непрерывными и упорными стараниями я мог преодолеть этот жестокий паралич…

Но мои усилия были тщетны, ведь отворилась дверь и кто-то вошёл.

— Ферзух эс, — с издевкой в голосе произнёс неблагодарный старичок, которого мы приютили на нашем корабле. — Бисхе ист ес нимандем гелунген…

Я хотел приложить его чем-нибудь отборным, а затем встать и свернуть его куриную шею одним движением, но не смог издать даже сипа.

— Сие кёнен нур айнрайхен, — продолжил старикашка. — Унгехорзам фюрт цум тод.

Ничего не понял, но говорил этот хер Хайнрик с таким превосходством, что только образ Наполеона сможет переплюнуть такое.

Старик начал обшаривать мои шкафы и ящички, после чего наткнулся на бутылку «Арарат Эребуни 70 лет», крайне дорогого купажного коньяка. Мне его вручила бабушка, с повелением распить с особо отличившимися в честь триумфа.

А эта немецкая сука вытащила бутылку из чемоданчика, безжалостно разорвала пластиковую обёртку и буднично выдернула пробку. Понюхав горлышко, немец взял со стола мою чёрную кофейную кружку с белой надписью «BEST BOSS» и налил в неё янтарный напиток. И всё это время с презрением смотрит на меня, будто уже победил. Ну-ну…

Моя левая рука вне поля его зрения, ведь я лежу левым боком к двери, поэтому возвращение контроля над телом продолжается.

— За здоровье! — цинично улыбнулся старик и пригубил напиток.

«У нас так не говорят, мудак…» — подумал я с набирающим обороты гневом.

Почувствовав вкус коньяка, он не сдержался и почти без паузы залпом осушил кружку. Похоже, что опытный алкаш.

— Ир руссишен швайне ферштейт нихт айнмаль, — заговорил старичок, вновь наполняя кружку, — мит вем ир ойхь анлегт… За здоровье!

Он снова приложился к кружке и кхекнул от удовольствия. Скоро ты у меня кхекнешь, сука…

Тем временем, пока немчура стоял у стола и наслаждался МОИМ коньяком, я вернул контроль над левой кистью. Теперь бы вернуть всю руку и мне хватит её одной, чтобы закончить всё это.

Немецкий пенс перевёл взгляд на меня и встрепетнулся.

— Шайсе! — ругнулся он и поковылял ко мне.

«Всё, доигрался…» — подумал я. — «Надо было шевелить рукой более незаметно…»

Но немцу не было до меня особого дела, он испугался маски Наполеона, которая лежала рядом со мной. Подняв с пола, он сразу же попытался сломать её, но потерпел неудачу. Её даже пули не берут, идиот…

Поняв тщетность своих усилий, он бросил её на двуспальную кровать, после чего содрал с моего пояса остальные маски и закинул их в шкаф, а затем сходил за маской Наполеона и закинул её туда же. После этих незамысловатых действий он повернул ключ и выбросил его в приоткрытое окно.

— Их верде дихь иммер нох браухен, ду дрекигер бастард, — доверительным тоном сообщил мне старичок Хайнрик. — Бальд фаррен вир нах Майорка, во ир алле штербен вердет…

Я впервые в жизни почувствовал отдельные мышцы левого плеча, подавшие мозгу жалобный сигнал — впервые их задействуют в отрыве от остальных и это им сильно не понравилось. Но боль бодрила и внушала надежду…

Возможно, на скорость возвращения контроля влияла моя броня, которая весит очень неплохо — но я не специалист по таким вопросам, поэтому не могу судить о пользе или вреде этого факта.

Старик устал стоять и сел в моё кресло, где и продолжил распивать бесценный коньяк. Затем ему захотелось поесть и он прошёл к холодильнику, где хранились мои закуски. По пути он не поленился пнуть меня в правый бок, но это вообще никак не сказалось на мне, ведь эта броня способна удержать даже крупнокалиберную пулю. Но, всё равно, было неприятно. Охамевший старый хер чувствовал абсолютную власть.

Принеся из холодильника банку сардин, он вновь развалился в моём кресле и продолжил с удовольствием пить коньяк, закусывая его аппетитными даже на вид сардинами. И эта сука наслаждалась, но не тем, что пьёт и ест, а тем, что я смотрю на это в яростном бессилии.

«Наслаждайся, шлюхин ты сын, наслаждайся», — подумал я, гася переступающий все ограничительные линии гнев.

Гнев сейчас мешает. Мне нужно сконцентрироваться на ощущении отдельных мышц.

На фоне прозвучал какой-то приглушённый стук, после чего Хайнрих подорвался и покинул мою каюту.

Я остался лежать на полу, в не очень удобной позе, но так даже лучше. Можно не сдерживаться и работать в полную силу.

Час или два я возвращал контроль над мышцами бицепса, но вновь был прерван вернувшимся старичком. Он сходу пнул меня по голове, что не отразилось на моём самочувствии вообще никак: нет нервных сигналов — нет болевых ощущений.

И делал он это не из какой-то особой злобы, а просто потому что мог. Знаю такой тип людей.

Хайнрих смахнул на меня кровь со своих рук, вытер их банным полотенцем, лежащим на табуретке, после чего вернулся к трапезе. Алкаш и психопат, как я вижу…

— Их бин нойгерих, вас волен зи эррайхен? — с вопросительной интонацией произнёс он. — Нун, вас вирд дир дайне линке ханд гейбен?

Прозвучало с долей иронии, но нихрена непонятно.

Продолжаю упорствовать и получаю контроль над трицепсами левой руки, что, по заветам великого Мао, является очередным шагом к моей цели.

— О, я! На здоровье! Ха-ха-ха! — рассмеялся слегка поддатый старый алкаш, после чего потянул в мою сторону кружку. — Айн шлюк?

Не получив никакого ответа, он плеснул часть коньяка в мою сторону, но не попал. Такой результат ему решительно не понравился, поэтому он встал с кресла, подошёл ко мне и налил содержимое кружки мне в лицо, а затем плюнул на меня, но снова не попал.

— Вайтер ферзухен, — ободряющим тоном сказал он, вновь садясь в кресло. — Их бин зер даран интересиерт, вас зи тун верден.

Зажурчала янтарная жидкость, перемещавшаяся из дорогой тары в дешёвую кружку. Мне нравится эта кружка, но, по моему мнению, она недостойна такого напитка. Немчик надругался над великолепным коньяком даже в этом.

С каждой минутой я возвращал всё более полный контроль над левой рукой, а старик добивал бутылку. Он уже выдул полбутылки, что обеспечит ему очень мучительную смерть, когда я займусь им…

Наконец, я почувствовал, что могу уверенно поднять руку.

— Альзо, вас вирст ду тун? — поинтересовался немец, вставший из-за стола и упёрший руки в пояс.

И я поднял руку в его направлении. Он глумливо заулыбался. Эх, а я бы бежал.

Сжимаю руку в кулак и выстреливаю в него ледяной снаряд из кольца Невена. Затем ещё один и ещё один.

С прицельностью были некоторые проблемы, я ведь смотрел на него краем глаза, но и так мне удалось попасть ему в правое колено, а также в живот.

— А-а-а, шайсе!!! — завопил немец. — Майн гот!!! А-а-а!!!

С удовлетворением отмечаю, что правая нога его фактически разделена на две части в районе колена, судя по тому, что нога сложилась вправо.

Из живота его вывалились кишки, под ним быстро растеклись кровь и говно, он продолжал истошно вопить, а я выпустил ещё три ледяных снаряда, но положение лежащего старичка было неудобным, поэтому я лишь зазря пробил обшивку корабля в двух местах.

Ещё ослабло его влияние, поэтому остальные мои мышцы начали оживать и я даже сумел перевернуться на правый бок.

— С-с-сука… — процедил я в гневе.

Делаю сверхусилие, отдалённо напоминающее попытку преодолеть сонный паралич, сковавший моё тело, подтягиваю к себе онемевшие ноги, а затем беру левой своей рукой правую руку и начинаю её тормошить. Ощущения были, будто рука ватная.

Немец стонет на фоне, ноет и ругается на немецком, но мне нет до него дела, видно же, что он небоеспособен — хочу взять эту суку живьём…

Умудряюсь сесть, после чего предпринимаю попытку встать. Немецкий старичок попытался отползти, но первое же движение, как-то коснувшееся его перебитого колена, заставило его взвыть ещё громче и прекратить попытки.

Я же поднялся на свои залихватски пляшущие ноги, сделал ровно два шага, после чего рухнул лицом вперёд. Сука, твою мать…

Вновь накатывает волна слабости, но я на морально-волевых не поддаюсь ей.

С трудом приподнимаю левую руку и выпускаю ледяной снаряд ему в левую ногу. Попадаю в пятку, хотя целился в колено, но и то хлеб. Неизвестной природы воздействие резко слабнет.

Мой оппонент жалобно заскулил, потому что у него уже просто нет сил орать.

Пробую ещё, но третий снаряд пролетает на пару сантиметров выше бедра немца, а затем в кольце заканчиваются заряды.

Хотелось мне сказать что-то веское и пафосное, но не получилось, потому что язык онемел и не желал двигаться. Изо рта у меня почти непрерывно течёт слюна, как у бешеной псины, но мне всё равно. Главное — добраться до стола, где лежит заветная коробочка, на которую не обратил внимания Хайнрик.

Вновь поднимаюсь на ноги, которые снова заплясали, делаю ещё три неуверенных шага, после чего снова начинаю падать, но теперь умудряюсь зацепиться за край стола, что, впрочем, не дало никакого эффекта, ведь сил в руках не было.

Падаю под стол, но не позволяю себе лежать слишком уж долго, как бы ни хотелось полежать и «накопить сил». Вновь опираюсь на обе руки и сразу же встаю, что даётся гораздо легче, чем в прошлый раз. Опираюсь правой рукой на стол и тянусь к коробке.

Плохая идея, ввиду того, что это Урфин Джюс, непроверенный образ, но другого выбора нет.

Я практически валюсь без сил, а ведь ещё непонятно, что может этот сукин сын, которого я не могу завалить голыми руками, по причине слабости. Я и себя кое-как тягаю, но даже обычные движения сильно подрывают мои силы, потому что эта немецкая гнида, несмотря на ранения, продолжает использовать свою непонятную сверхспособность.

Хватаю коробку и опрокидываю её на пол, в надежде, что она перевернётся и откроется.

Но коробка упала и даже не подумала при этом открываться, поэтому я рухнул на правый бок и потянулся к ней правой рукой, чтобы попытать удачу и открыть её.

Пока Хайнрик истекает кровью, я пытаюсь открыть коробку, безуспешно цепляясь пальцами за слишком хорошо подогнанную крышку. Слишком на совесть делали, раньше в ней хранилось какое-то ожерелье, а теперь маска с образом Урфина Джюса, которую я не рисковал надевать слишком надолго и совершенно точно не видел в качестве повседневной маски на поясе.

— Твою… — процедил я раздражённо. — Да!

Неловким движением откидываю крышку и сразу же хватаюсь за маску.

— Шайскёрл… — прохрипел немец, после чего раздался громкий выстрел. Ублюдок попал в дверь, но затем выстрелил ещё четыре раза, причём один раз пуля врезалась мне в спину.

Лихорадочным движением прикладываю маску к лицу и чувствую, как всё резко начинает меняться. Освещение становится чуть ярче, свет из окна становится насыщеннее, тело наполняется физическоймощью, а кончики пальцев начинает покалывать, будто от слабых электрических разрядов.

Я спокойно поднимаюсь на ноги и разворачиваюсь.

Хайнрих, поганый старичок, выпучивает глаза в ужасе, он уже знает, что его не ждёт ничего хорошего.

— Нихтс гутес… — пообещал я ему.

— Найн, битте… — взмолился он.

Пинком выбиваю из его руки пистолет, после чего достаю индивидуальный перевязочный пакет, из которого достаю жгуты, коими туго перетягиваю ему раненые конечности. Теперь он не сдохнет так просто…

Дальше я достал пачку сигарет и закурил.

— Теперь-то я с тобою разделаюсь! — произнёс я, глядя на Хайнрика. — За коньяк ты жестоко поплатишься! Но сначала — остальные маски!

Взламываю запертый шкаф и вешаю маски себе на пояс.

— Не пригодятся, но пусть будут рядом! — воскликнул я, поворачиваясь к старику.

Беру его за ворот и волоку на выход.

Он непрерывно вопит, ведь его нога неотрывно касается пола, вызывая незабываемые ощущения. Но это ерунда на фоне того, что я скоро с ним сделаю.

Ступеньки на палубу были самой лучшей частью, в ходе которой старичок несколько раз терял сознание.

Оставив ублюдка у фок-мачты, я проверил состояние двоих бойцов, лежавших у канатной бухты. Мертвы. Эта сука заколола их ножом.

— Айн, цвай — полицай… — притащил я к фок-мачте асбестовое одеяло. — Драй, фир — официр…

— Найн, битте… — нашёл в себе силы взмолиться Хайнрик.

— Надо, — отрезал я. — Сейчас развлечёмся, дуболом…

В этот момент, мне в голову пришла одна великолепная идея.

Я быстро сбегал к носовой части, где у нас располагались запасы древесины, укрытые прорезиненным брезентом. Вытаскиваю оттуда нужное количество деревяшек и приношу их к Хайнрику. Усаживаюсь рядом, ободряюще киваю ему и достаю нож.

Работёнка предстоит несложная, я ведь знаю, как правильно…

Минут за десять вырезаю основу, после чего иду за дополнительными досками и ветками и вновь возвращаюсь к работе.

Через полчаса изделие было готово. Оно представляло собой прототип деревянного экзоскелета, который только и осталось, что оживить.

Надрезаю бедро Хайнриха и пропитываю его кровью ветошь из подсумка. Далее я обмазываю кровью некоторые части заготовки, после чего хватаюсь руками и начинаю очень сильно хотеть, чтобы этот конструкт ожил. Да, это вот так и работает, если мои ощущения верны. Магия — это всегда о кристально точно выраженном желании.

Наконец, я ощутил, как из моих рук исходят какие-то эманации, которые передаются паршивой древесине, которая должна была пойти на растопку.

— Вот так! — удовлетворённо воскликнул я.

Деревянный экзоскелет рваными механическими движениями поднялся на обе ноги и замер.

— Теперь самое лучшее! — воскликнул я и сбегал за гвоздями.

Гвозди лежали в мастерской, что находилась рядом с камбузом. Там же я взял и молоток с пассатижами.

Вернувшись к ожидавшим меня Хайнрику и экзоскелету, беру первого и помещаю во второго. Скотчем закрепляю старичка, после чего укладываю всю полученную конструкцию на палубу и начинаю забивать гвозди в ноги и руки своей жертвы, но не просто так, а через древесину экзоскелета. Хайнрик окончательно сорвал голос и теперь просто сипел.

— Побереги силы, дуболом! — посоветовал я ему. — Теперь ты будешь страдать во славу мою! И послужишь примером для остальных! А теперь встань!

Затрещала древесина, Хайнрик выпучил глаза и открыл рот, из которого раздались только протяжные и отчаянные всхлипы.

— Так-так-так! — упёр я руки в пояс. — Никому лучше не связываться со мной! А теперь мне нужно пробудить остальных мясных дуболомов… Или же лучше сделать новых⁈

Вопрос заставил меня озадачиться, но я почувствовал, что что-то идёт не так.

Сразу же в этот момент я ощутил живейшее сопротивление строптивой маски, которая желала обладать всей полнотой власти и свободой. Это испытание было даже сложнее, чем то, которому я подвергся по вине немца, но оно не продлилось долго, ведь у меня достаточно воли, чтобы перебороть такую жалкую хреновину.

К тому же, надо прояснить момент с Зелом. Когда я посвящу ему алтарь, можно будет усилить маску с образом Урфина Джюса, избавившись от искажения и наделив её какой-нибудь новой силой. Больше силы — больше власти.

Образ резко снизил накал ментального давления, это ощущалось как освобождение от захвата шеи, я потянулся к маске и легко снял её.

— Так и знал, что с ними можно договариваться, — удовлетворённо изрёк я. — Эй, эм… дуболом! Следуй за мной.

Деревянный экзоскелет заскрипел и потащил ещё живого и находящегося в сознании Хайнрика вслед за мной.

Я же побежал искать Шув и остальных ребят. По дороге видел несколько лежащих в коридорах людей, но из-за маски мне не было до них никакого дела. Теперь есть.

Шув обнаружилась в камбузе, где лежала за кухонными тумбами, разграничивающими камбуз и кубрик.

— Ты в порядке? — спросил я её.

Она лишь двигала активно глазами и подёргивала нижней губой.

Поднимаю её на руки и несу в спальню. За спиной моей хрипит активно двигающийся Хайнрик, заляпывающий пол своей кровью. Наверное, это жуткая картина.

Бережно укладываю Шув на постель и поворачиваю её на бок.

Возвращаюсь в коридор и пытаюсь потормошить бойцов, валяющихся кулями кто где. Получается не очень, потому что эта сука надёжно приложила их своей сверхспособностью, за что расплачивается прямо сейчас.

Но мне нужен Роман, владеющий немецким языком, чтобы разговорить эту вероломную тварь и узнать, как избавиться от этого воздействия.

Нахожу Романа в трюме, рядом с оружейкой.

— Вставай, — сказал я ему и вдруг почувствовал лёгкую слабость.

Разворачиваюсь и от души бью Хайнрику прямо в его искажённую болью морду. Значит, сука, притерпелся к боли и начал концентрироваться на своей способности… Ну-ну.

На всякий случай, херачу его по морде ещё пару раз, после чего поднимаю на ноги экзоскелета. В результате падения вывалившийся кишечник намотался на одну из деревянных ног, но так даже лучше — скоро он натянется и начнёт причинять старикашке максимум боли.

Рывком поднимаю застывшего Романа и начинаю бить пощёчинами по его лицу. Безрезультатно.

Несу Романа в камбуз, где вытаскиваю из холодильника ледяную минералку и начинаю поливать парализованного бедолагу водой.

Это возымело какой-то эффект, ведь Роман начал моргать и морщиться.

— Быстрее! — потребовал я. — Я очень хочу поговорить с этим старым педерастом!

Вот даже как-то не задумались над тем, что надо будет разговаривать с неанглоязычными иностранцами. Я-то думал, что тут вообще все вымерли поголовно, в ходе последствий ядерных ударов, но оказалось, что выжило очень много всяких мудаков. В тяжёлые времена, на краткосрочную перспективу, всегда выживают именно мудаки. Лично выгодно быть мудаком, если происходит что-то плохое, но на долгосрочную перспективу это губительная тактика.

Община — это самая устойчивая форма существования человечества, самая дремучая и самая древняя. Древнее общины только первобытное человеческое стадо. В общине все действуют с учётом интересов окружающих, не потому что все такие хорошие и добрые альтруисты, а потому что иначе община не выживет.

Даже если в общине будут появляться мудаки, пройдёт время и их постепенно «отменят», как до недавних пор любили делать у наших «уважаемых партнёров». «Культ отмены» — это очень древнее явление, берущее начало даже не в Древнем Риме, а с зари истории человечества.

У древних римлян была процедура «Damnatio memoriae», когда очень нехорошего человека «отменяли» посмертно, когда он уже не мог с этим ничего поделать. Но аналоги этого были и других народов, а вообще эта процедура взялась не с пустого места — она исходит из сути общины.

Тот, кто признан общиной мудаком, точно не будет желанным гостем торжеств, при дележе общинного урожая ему попытаются дать меньше, от мытарей его никто покрывать не будет и во время набора рекрутов многие скажут, что у этого мудака есть три сына, и он сейчас прячет их на делянке в паре километров.

Это, необязательно справедливое, общественное мнение позволяет выделять вредных или неполезных для общины индивидов, которым только и остаётся либо побыстрее задобрить всех, либо свалить с участка на новую территорию, от которой непонятно чего ждать.

Собственно, если в Коммуне формируется полноценная государственная власть, сохранённая благодаря тому, что моя бабуля сумела перехватить власть уходящих военных и присвоить её, чтобы зарождающаяся Коммуна смогла пережить самый тяжёлый период, то у других будет иначе.

Профессор Побожий как-то сказал мне, что многие относительно спокойные и пригодные для жизни места, преимущественно в сельской местности, станут источником генерации классических общин. Это сейчас есть возможность для существования «чистых» боевиков, то есть тех, кто ест за счёт трофеев с тел врагов и мародёрки, а вот когда всё будет разграблено и выедено, настанет период, когда надо будет каждый день кушать за счёт чего-то другого.

Тогда многие суперы и развитые обычные люди сами осядут на землю и начнут её обрабатывать, а чтобы это было более безопасно, сколотят крупные группы по интересам. Кто-то пойдёт по пути рабовладельчества, скорее всего, большинство, но оно менее продуктивно, ведь за рабами надо пристально следить, а это скучно, поэтому гораздо выгоднее будет обрабатывать землю семьёй.

Техника, скорее всего, не сохранится, поэтому с каждым поколением инструменты начнут становиться всё примитивнее и примитивнее, пока не опустятся до уровня Ренессанса или раннего Нового времени…

Размышляю над этим и продолжаю хлестать Романа пощёчинами и поливать его ледяной водой.

На чём я остановился? Ах, да, общины…

Короче, рабовладельчеством наше разрозненное общество, в основном, переболеет, сохранив лишь незначительные его признаки, а потом всё скатится к наиболее устойчивой форме общественного устройства — к сельской общине.

А дальше всё пойдёт по уже известному мне сценарию — общины начнут покоряться самыми отбитыми и жестокими ублюдками, начнут объединяться в маленькие общественные союзы и так вплоть до первых полноценных государств.

Кто первым сумеет сформировать обширное государство, тот и получит затем всю власть, ведь с самой большой и самой сильной рыбой в океане будет просто некому конкурировать.

Суперы на эти естественные процессы не повлияют, а лишь добавят им больше динамики…

— А-а-а… — издал Роман первый звук.

— Говорить можешь⁈ — сразу же взял я его за ворот. — Переводить можешь⁈

— Могу… — ответил он.

— Переводи! — потребовал я. — Быстрее, пока он не сдох!

Хайнрик уже посерел кожей, видно, что ему осталось недолго, поэтому надо поторопиться с допросом.

— Давай… — проморгался Роман.

— Как избавиться от паралича? — спросил я у немца, а Роман перевёл.

— Он говорит, что это само пройдёт, постепенно, — перевёл он мне ответ. — Просит пощады, говорит, что может быть полезен.

— Нахрена он устроил всё это? — спросил я.

— Говорит, что ты взял его с какой-то целью, — ответил Роман. — Он боялся, что мы сожжём его, как тех негров.

— Ложь! — отрезал я и надавил на один из гвоздей.

Хайнрик захрипел, после чего медленно замотал головой.

— Говорит, что он всегда так делал, — перевёл Роман. — На остров приходили всякие, грабили его землю, как остальные. А ещё он хотел попасть на Майорку, где можно было встретить старость.

— Я тебе не обещаю Майорку, — усмехнулся я. — Но обещаю местечко погорячее…

— Всё? — спросил Роман, держащийся только на моей руке, сжимающей его воротник.

— Всё, — ответил я, усаживая Романа к коридорной стенке. — Это всё, что я хотел знать. Дуболом, за мной!

Хайнрик начал что-то говорить.

— Что он там пролепетал? — спросил я.

— Говорит, что это всё Зандменьшен, — ответил Роман. — «Дрёма» или «Песочный человек» — это из германского фольклёра. Утверждает, что не виноват.

— Ага, Рафик не уиноуат, ха-ха, — усмехнулся я. — Дуболом, не отставай!

Поднимаюсь на палубу, где веду Хайнрика к асбестовому одеялу.

— Дуболом, вставай по центру, — приказал я. — Сейчас остальные принесу!

Приношу асбестовые покрывала, укладываю их вокруг, после чего занимаюсь дровами. Делаю грандиозный костёр, потому что большому мудаку и костёр нужен большой…

— На-а-айн… — жалобно просипел старик.

Надеваю маску Тесея.

— Тебе жертвую, Бия! — воскликнул я и поднёс к костру раскалённый топор.

Вспыхивает чёрное пламя, быстро поглощающее Хайнрика и обращающее его в чёрный пепел, который тут же сдувается порывом ветра. Вот так и будет с каждой мразью, с каждой подколодной змеёй…

— Молодец, — произнесла прямо у меня в ушах Бия. — Я не сомневалась, что ты пройдёшь это испытание.

— Это было испытание⁈ — воскликнул я, полностью сконцентрировавшись на этом разговоре. — Вы это спланировали⁈

— Нет, мы этого не планировали, — ответила богиня насилия. — Но, да, мы знали, что так и будет. Благодаря мамуле. Она не говорила мне, что ты его обязательно пройдёшь, но заранее знала итог.

Вот же… Давай вот так эпические сферы с «Провидением» всяким богиням…

— Почему не предупредили⁈ — возмутился я.

— А должны были? — с усмешкой спросила Бия. — Как мы могли окончательно удостовериться в том, что ты — именно тот верный, который спасёт эту реальность? Теперь мы удостоверились.

— Всё равно, это было очень некрасиво, — покачал я головой.

— По человеческим меркам — возможно, — не стала спорить Бия. — Но не по божественным. Тебе сильно повезло, что мы ещё не вышли в полную силу. Тот же Зевс…

— Чем вы лучше Сатаны? — спросил я.

— Мы никогда не говорили, что мы лучше, чем он, — произнесла богиня насилия и мощи. — Ты сам это себе придумал.

— И что теперь? — поинтересовался я, внутренне признавая её правоту.

Я сам себе придумал этот образ благородных и добрых богов, которые противостоят злому и страшному Сатане. Фильмы и сериалы о древнегреческих богах создали особое представление о них, а ведь оно не обязано было иметь ничего общего с объективной реальностью.

— Приводи свою команду в порядок, восстанавливай ущерб, а завтра к тебе прилетит посланник, который даст тебе то, чего ты хочешь, — ответила Бия. — И я благодарю тебя, мой верный, за столь щедрый дар. Этот супер был по-особому силён и опытен. Мне нравится то, что я получила.

— Ага… — ответил я и пошёл собирать свою команду.

Примечания:

1 — Цитата Мао — Мао сказал: «Yībù yībù jiù kěyǐ shíxiàn mùbiāo», что означает «Шаг за шагом можно достичь цели», а Дмитрий говорит «Yībù yībù de huì dào mùde», что означает «Шаг за шагом мы достигнем цели».

Глава сорок пятая. Холодный северо-западный ветер

/4 августа 2022 года, Французская Республика, о. Ратонно/

Рассветное Солнце отражало от спокойного моря свои ещё неяркие лучи, создавая приятную почти любому человеку картину — полосу света, будто бы направленную прямо на меня. Красиво…

В такой обстановке, стоя за штурвалом фрегата, не хотелось возвращаться мыслями к произошедшему вчера, но я заставил себя вновь думать об этом.

Ублюдочный старикашка убил двадцать три человека — вскрыл им глотки, когда они были не способны даже голову в его сторону повернуть.

Больше всех пострадали добровольцы из Коммуны — они потеряли девять человек. Морпехи лишились семерых, отряд Ящура — четверых, а моряки потеряли троих. Ощутимые потери, но не критические.

И всё равно, меня раздражало то, что мы купились на эту подставу. Больше никого на борт не принимаем, даже самых безобидных на вид старичков или детей…

— Капитан, какие указания? — поинтересовался старший мичман.

Он шесть часов провалялся в гальюне, рядом с унитазом, со спущенными штанами, поэтому мышцы его сейчас отчаянно ныли и он едва ходил. Но от отгула он отказался, заявив, что больше никто на этом корабле не сможет сделать его работу.

— Абордажную команду на палубу, — приказал я. — Я лично возглавлю высадку.

Из всего личного состава абордажников в боеспособном состоянии только тридцать человек, а остальные ослаблены сонным параличом. Поганец Хайнрих сказал перед смертью, что это постепенно пройдёт, но сейчас безусловно в строю только семьдесят два человека, а остальные лежат на своих койках безмолвными тушками.

Всего один паскудный супер, а сколько проблем…

Шув уже пришла в себя, но всё ещё чувствует слабость, впрочем, как и остальные наши суперы. Предполагаю, что на нас он оказывал сфокусированное давление, небезосновательно считая, что мы покрепче обычных людей.

Он хотел на Майорку, что было мне непонятно, но Роман всё разъяснил. Оказывается, у немецких пенсов Майорка — это что-то вроде Турции и Египта для нас. Те пенсы Германии, которые могут это себе позволить, рвутся на Майорку, чтобы потусить там с такими же, как они. Основные причины — географическая близость, низкая для них цена отдыха и налаженная туристическая экосистема, в которой все говорят по-немецки и есть всё, что может понадобиться.

Роман сказал, что Майорку любят не только пенсы, но и немцы остальных возрастов, поэтому можно сказать, что для немцев Майорка — это Турция или Египет для всего СНГ.

Ещё там есть Ибица и Менорка, где тоже раньше отдыхали люди со всей Европы.

Вообще, Балеарские острова — это очень странное решение со стороны Хайнриха. Тут населения около миллиона, а может и больше, на очень стеснённой территории, то есть на пяти тысячах квадратных километрах. По данным из открытых источников, заботливо сохранённых научным отделом Коммуны, плотность населения — двести двадцать один человек на километр квадратный. Супер, который настолько долго запрягает свою сверхспособность, не имеет шансов в схватке с группой шустряков или с рамами.

Впрочем, как-то же этот ублюдок выживал на своём острове…

А ещё надо помнить, что этот говнюк хотел как-то использовать нас, по словам Романа. Возможно, шантажировал бы и заставлял зачищать остров. Но состоялся хеппи-энд и он сгорел в потустороннем пламени.

— Все готовы, капитан, — сообщил мне недовольно морщащийся Аршанин.

Покидаю мостик и выхожу на палубу, где уже собралось тридцать бойцов, экипированных в элитную броню.

— Все на шлюпки, — приказал я.

Мы погрузились на две шлюпки, спустились на воду и помчались к острову Ратонно.

На самом деле, это два острова, соединённые широким искусственным молом, делающим их единым целым, но, формально, это два острова.

Тут был полноценный причал, но мы решили не причаливать, потому что на дне искусственной бухты были замечены многочисленные остовы затопленных кораблей. Возможно, кто-то так перегораживал вход для крупных судов, а может и случился какой-то неизвестный нам катаклизм, например, налёт охреневшей в атаке военной авиации из другого мира…

Короче, гораздо разумнее было высадиться на шлюпках и проверить, что тут да как, прежде чем напрасно рисковать фрегатом. Ещё непонятно, нет ли тут мин.

По сведениям из открытых источников, тут постоянно обитало не более сотни человек, но я даже не сомневаюсь в том, что с континента сюда набежало множество беженцев, поэтому ожидаю здесь обязательное недружественное присутствие — по умолчанию у меня нет здесь никаких друзей. И я был прав, потому что из здания ресторана «Ла Грильяж» исходило какое-то тепло.

— Контакт, — произнёс я. — Ресторан на прицел.

Зомби никакой разумной деятельностью, которой и является источник тепла, исходящий из окна, заниматься не способны, поэтому я уверен, что это выжившие. Похоже, придётся общаться. Надеваю маску Наполеона, который, вот ведь удача, говорит на высококачественном французском.

— Выходите, кем бы вы ни были! — призвал я на языке Вольтера, Дюма и Бальзака.

Но никто не отреагировал.

— Сейчас я начну закидывать гранаты в каждое окно! — предупредил я. — Так или иначе, но вы выйдете! Мои намерения мирные, но мы встретились в пору, когда я испытываю по-особенному острый кризис доверия к незнакомцам!

Снова никакой видимой реакции.

— Что ж… — я демонстративно снял с пояса гранату Ф-1. — Первая…

— Стой! Я выхожу! — крикнул кто-то.

Из-за северо-западного угла ресторана выглянула блондинистая женщина в аккуратном синем платье.

— Кто ты такая и что делаешь на этом острове? — поинтересовался я.

— Меня зовут Жизель, я… я тут живу… — ответила она.

— Здесь есть кто-то ещё? — спросил я.

— Нет, — ответила Жизель.

— Ложь! — выкрикнул я.

— Правда, никого больше нет! — с отчаянием в голосе заверила меня француженка.

Если она не рассказывает нам о ребятах, что прячутся под окнами и у стен, то у меня появляются основания считать, что она задумала что-то недоброе, непосредственно связанное с таким понятием, как «засада».

— Что ж… — я извлёк из гранаты предохранительную чеку.

Нервы её не выдержали и она использовала свою сверхспособность. Она нырнула за угол, а затем из-за угла в моём направлении полетели два чёрных хлыста.

Молниеносно выхватываю топор и очень легко отбиваюсь от этих хлыстов. На самом деле, я просто разрубил один из них, что вызвало болезненный вскрик из-за ресторана.

Соратники Жизель показали себя — по нам открылась беспорядочная стрельба из автоматического оружия. Кидаю гранату во второе справа окно.

Через секунды раздаётся хлопок и из окна вылетает облачко пыли и дыма.

Абордажники рассредоточились по набережной, заняв все доступные укрытия, а я побежал вперёд, с топором наизготовку.

Ловлю грудью десяток пуль, скрываюсь от стрелков за восточной стеной ресторана, после чего забегаю за угол, где должна прятаться супер.

Не обнаруживаю за углом никого, но зато успеваю услышать, как щёлкает дверной замок. Миную мусорные баки, куда персонал ресторана раньше скидывал производственные отходы, и вскрываю замок топором.

Соблюдая все нормы приличий, я, первым делом, пропускаю в помещение гранату Ф-1, причём не сразу, а выдержав её две секунды, чтобы противник не имел почти никаких шансов выбросить её обратно.

Раздаётся очередной хлопок, после чего я влетаю в тёмное помещение, где по мне сразу же открывают огонь. Тепловизор показывает мне, что стрелок спрятался за импровизированной баррикадой из двух холодильников.

Сворачиваю из коридора в помещение слева, где обнаруживаю спальные места, а также какие-то ящики.

Тут в помещение влетает чёрный хлыст и сразу же хватает меня за ногу. Супер попыталась дёрнуть меня, чтобы сбить с ног, но не на того напала…

Наоборот, я хватаюсь за хлыст левой рукой, после чего обрубаю его топором.

Сейчас мы посмотрим, насколько сильна эта шаболда.

Наматываю истекающий чёрной жидкостью хлыст на бронированный кулак и начинаю изо всех сил тянуть.

Она оказывает сопротивление, пытается тянуть в ответ, но силы несопоставимы, поэтому я легко сбиваю её с ног, что вызывает грохот и испуганные вскрики нескольких людей, а затем в помещение врывается какой-то тип с автоматом FAMAS. Он успевает выпустить лишь одну очередь, прежде чем я кидаю в него топор. Раскалённое лезвие врезается глубоко в грудь, напрочь проигнорировав бронежилет.

Продолжаю наматывать хлыст на кулак, вытягивая эту французскую шаболду на более интимный разговор.

Она испуганно визжит, но неуклонно влачится по коридору, бесплодно пытаясь зацепиться за что-то. Спустя несколько десятков секунд, я вижу её правую руку, а затем остальное тело.

Подтягиваю её поближе, после чего бью металлическим сапогом по голове. Пока она в прострации, достаю из подсумка два хомута и связываю её по рукам и ногам.

Выдёргиваю из трупа топор и вновь активирую его накал. Жаль, что он отключается, когда я отпускаю рукоять, а то был бы практически бесконечный источник электричества — уверен, что научный отдел обязательно придумал бы, как снимать с него полезную энергию.

В принципе, и так можно поставить смены людей, которые будут 24/7 держать рукоять, но это надо оставить на более мирное будущее. Если у нас всё получится, оно обязательно наступит.

— А теперь ваша очередь… — вышел я в коридор, прямо под град пуль.

Резкими рывками, полностью игнорируя попадания, сокращаю дистанцию с ближайшим стрелком и бью его обухом топора прямо по каске. Бедолага рухнул, как подкошенный, а я метнулся к следующей цели.

На фоне грохотали автоматы, хлопали гранаты — абордажники знали своё дело, поэтому я даже не сомневался, что французам крышка.

Последовательно, одного за другим, вырубаю всех, кто посмел бросить мне вызов, после чего выхожу в основной зал ресторана.

— Сектор чист, — сообщил мне командир взвода, лейтенант Калымов.

— Раненых и пленных на набережную и под охрану, — приказал я. — Убитых туда же.

Началась традиционная суета, обычно возникающая после успешного завершения боестолкновения.

— Ты! — обратился я к ближайшему абордажнику. — Помоги мне вытащить этих ле конов.

Военнопленные были очень быстро доставлены на набережную, где я оперативно начал фильтрацию.

— А всего-то и надо было сделать, как я говорю, — вздохнул я, подходя к пришедшей в себя бабе с чёрными хлыстами. — Не дури и не пытайся использовать сверхспособность — это однозначно закончится массовым расстрелом военнопленных, а я бы не хотел доводить до такого.

— Зачем вы пришли сюда? — спросила Жизель.

— Перевалочная база, — пожал я плечами. — А теперь перейдём к моим вопросам. Кто вы такие и почему так быстро охренели при встрече с незнакомцами?

— Вы зашли на нашу территорию, с оружием в руках, — ответила француженка. — Ты ждал другой реакции?

— Я предложил решить дело миром, — вздохнул я. — Вам-то и надо было только показать мирные намерения. Но вы решили повоевать… Что же мне с вами делать?

— О чём ты с ней говоришь? — поинтересовался лейтенант Калымов.

— Да так, о ер́унде всякой, — ответил я. — Но скор́о пер́ейду к конкр́етике.

— Это ведь русский язык? — спросила Жизель.

— Твоя эрудиция вызывает у меня восхищение, — улыбнулся я. — А теперь поговорим предметно. Я могу гарантировать вам жизнь и свободу, но только при условии, что вы возместите нам понесённый ущерб и окажетесь полезными. С вас сейчас и шерсти клок не взять, поэтому я вижу в вас возможную пользу только в плане ценной информации. Дадите мне ценную информацию — я гарантирую вам, что мы оставим вас в покое. А если информация окажется сверхценной, то я всерьёз рассмотрю перспективу взаимовыгодного обмена.

— Я тебе не верю, — ответила на это Жизель.

— Нежелание сотрудничать приведёт только к тому, что мы получим интересующую нас информацию, но вы этого не переживёте, — пожал я плечами. — Так что воспринимай это как ультиматум.

— Право победителя, — вступил в разговор стоящий по соседству с Жизель француз.

Он был седовлас, сверхспособностей не имел, точнее, не проявил ничего такого в боевых условиях, комплекцию имел субтильную и вообще не выглядел как угроза.

— А ты кто такой? — спросил я.

— Антуан Дидион, — представился он. — Предводитель всех этих людей.

— Это очень плохо, что ты побоялся говорить со мной первым, — неодобрительно изрёк я. — Поэтому я буду вести переговоры с этой женщиной, а не с тобой. Итак, Жизель… Расскажи-ка мне, будь любезна, всё, что ты знаешь о текущем состоянии Марселя и его пригородов.

— Этот город мёртв, — ответила девушка. — Русская ракета не сработала, поэтому вспышка инфекции распространилась на все окрестности.

А вот это интересно.

— Там сейчас полно мертвецов, часть которых пришла из Италии, — продолжила Жизель. — Высаживаться и искать припасы там бессмысленно, поэтому вы зря пришли сюда.

— Хм… — хмыкнул я задумчиво. — Что же о других группах выживших на континенте?

— О каких выживших ты говоришь? — спросила она недоуменно. — Никого нет — вся жизнь только на островах.

— Тогда что здесь делаете вы? — поинтересовался я. — Я уверен, что вы здесь осели не за хорошей рыбалкой.

— Мы… — начала Жизель.

— Искренность, — предупредил я её.

— Мы хотели попытать счастья с Арсеналом Тулона, — ответил за неё Антуан. — Но это оказалось гиблым делом.

— Интересно, — произнёс я. — И в чём же гибельность этого дела?

— Высокая концентрация мертвецов, — ответил Антуан. — Даже вы, какими бы сильными себя ни считали, спасуете перед сотнями специализированных мертвецов. Мы больше не ходим туда, после двух провальных попыток.

— Что вас там интересовало? — спросил я.

— «Мистраль», — произнёс француз.

— О-о-о, — заинтересованно выдохнул я. — Небось, неработоспособный, раз он всё ещё там?

— Не знаю, — признался Антуан. — Но внешнее наблюдение показало, что вертолёты на месте, как и десантные катера. Скорее всего, там полно оружия и боеприпасов. Но узнать наверняка не получится, потому что этот корабль — гнездо мошенников.

Он сказал «arnaqueur», то есть «мошенник».

— Что за «мошенник»? — уточнил я.

— Ну… — Антуан нахмурился. — Быстрые мертвецы.

— А почему именно «мошенник»? — не понял я.

— Просто так сложилось, — пожал плечами Антуан.

— А как вы называете здоровых зомби? — спросил я.

— Мы зовём их «крепкими», — ответил он.

Он сказал «robuste», что и означает «крепкий» или «сильный». Не поспоришь.

— Что ты понимаешь под «гнездом»? — поинтересовался я.

— То, что там их минимум пятьдесят, — ответил Антуан. — Они убьют любого, кто взойдёт на палубу. А ещё там опущен трап, поэтому на корабль может подняться любое количество мертвецов с причала.

— А кроме корабля есть что-нибудь полезное? — спросил я. — Например, военная база или что-то вроде того?

— Другие корабли давно ушли и больше не возвращались, — ответил Антуан. — Но весь порт Тулона — это военная база. Так что, там точно есть, чем поживиться. Только вот проблема всё та же — слишком много мертвецов…

Меня в Тулоне интересуют не пушки и не боеприпасы. Этого у нас и так много, поэтому некритично. Больше я заинтересован в бронетехнике, которая должна находиться на борту. БТРы, пусть и французские, будут отличным подспорьем, если мы хотим добраться до Женевы быстро и безопасно. Это ведь, если мне не изменяет память, универсальный десантный корабль, причём очень резонансный…

— Камар́ад Ар́шанин, — обратился я по рации.

— Слушаю, — ответил тот.

— Вам известно такое судно, как «Мистр́аль»? — спросил я.

— Известно, конечно, — ответил старший мичман. — А что именно интересует?

— Бр́онетехника, котор́ая стоит на нём по штату, — объяснил я.

— Если память мне не изменяет с кем-то другим, то там должны вмещаться танки, БТР и БМП, — ответил Аршанин. — А что, где-то завалялся целый «Мистраль»?

— Если наши новые др́узья не вр́ут, — вздохнул я. — Похоже, нам пр́едстоит планировать спецопер́ацию по восстановлению истор́ической спр́аведливости.

— Похоже на то, — согласился Аршанин.

Поворачиваюсь к пленным французам.

— Господа, — обращаюсь я к ним. — Полученная от вас информация мною сочтена сверхценной, поэтому предлагаю по-быстрому совершить взаимовыгодный обмен, а затем разойтись, как в море корабли. Вас такое устраивает?

— Капитан, тут… — раздалось из рации.

— Что ещё? — спросил я.

— Тут на палубе кое-что, — ответил Аршанин. — Нужно твоё присутствие.

— Мы вер́нёмся к нашей беседе, — пообещал я Антуану и пошёл в сторону «Олифанта».

Признаки того, что происходит нечто необычное, я увидел ещё у трапа. На палубе стоял некий объект, светящийся солнечным светом. Когда я поднялся на палубу, этот объект развернулся ко мне.

— Ты кто такой? — спросил я.

— Ты мог бы и догадаться, — донёсся до меня мягкий низкий голос.

— Аполлон, — догадался я.

— Именно, — ответил он.

— И чего ты хочешь? — спросил я.

— Мне было обещано, что ты сможешь принести жертвы во имя меня, — ответил бог света. — Но ты корыстен, поэтому я должен буду дать что-то взамен.

— Тебя верно проинформировали, — улыбнулся я. — Чего именно ты хочешь и что именно ты можешь мне дать?

— Мне нужны приверженцы, — ответил Аполлон. — И жертвы.

— Это понятно, — кивнул я. — А взамен?

— Взамен я дам тебе вот это, — Аполлон провёл рукой по воздуху и на палубу рухнул золотой алтарь. — Этот алтарь посвящён Зелу.

— Мне кажется, что тебе было поручено передать его мне, — вздохнул я.

— Верно, — улыбнулся Аполлон. — Ты нравишься мне, актёришко. За это я дарую тебе своё благословение — сияй.

Он ткнул в меня пальцем и я буквально засветился солнечным светом, но это длилось не очень долго. Зато меня полноценно охватило ощущение необоримого могущества.

— Пока находишься под лучами Солнца, будешь непобедимым, — сообщил мне Аполлон. — Но в ночной тьме вернёшься к своим силам. Взамен я хочу людские жертвы.

И тут меня посетила идея…

— А если я предоставлю тебе целую группу минимум из тридцати последователей? — предложил я. — Тебе ведь нет разницы, кто именно будет тебе поклоняться?

— Ты о тех людях на острове? — спросил Аполлон.

— Именно, — улыбнулся я.

— Это меня заинтересовало, — кивнул он. — Но жертвы мне всё равно нужны.

— Будут, — ответил я. — Но потом.

— Я не могу ждать вечно, — нахмурил бог света свои блондинистые брови.

— И не придётся, — заверил я его. — Будут жертвы, обязательно будут.

— В твоих интересах не подводить меня, — предупредил Аполлон.

— А не можешь оказать ещё одну любезность? — спросил я.

— Те люди под палубой? — сразу понял бог света и врачевания. — Двадцать семь из них никогда не смогут ходить. Повреждения слишком сильны, чтобы они оправились самостоятельно. Я могу исцелить двадцать, но ожидаю взамен щедрую жертву.

— А остальные семь? — спросил я.

— Просто так им уже не помочь, — ответил Аполлон. — Хотя ты можешь. И даже знаешь, как именно.

— Сферы? — спросил я.

— Эпического потенциала — иные не помогут, ты сам видел своих суперов, — уточнил бог света. — Только они. Или же у тебя появится семь парализованных суперов.

— Но разве это жизнь? — спросил я.

— Мне сложно понять, что такое человеческая жизнь, — произнёс Аполлон. — Всё, я исцелил тех, кого было можно. На остальных я не желаю тратить свои силы.

— То есть, ты мог бы? — уточнил я.

— Могу, но не буду, — ответил на это бог-врачеватель. — Слишком много хлопот, а толку почти никакого. Эти семеро не способны повлиять на закономерный исход твоего похода.

— А каков этот исход? — поинтересовался я.

— Сам узнаешь, когда настанет час, — ответил на это бог света. — И сам сделаешь выбор.

— Какой выбор? — спросил я.

— Сам узнаешь, — повторил Аполлон.

— Эх, ладно, — вздохнул я. — А теперь пройдём к твоим будущим адептам…

Французы всё так же стояли на коленях под охранением абордажников.

— Господа и дамы, — заговорил я, подойдя к Антуану. — Встречайте вашего нового бога. Сочту за честь познакомить вас с Аполлоном, богом света, настоящим богом света, который изволил проявить к вам толику своего расположения и дать вам шанс послужить ему.

Аполлон засиял солнечным светом и безразличным взглядом оглядел пленных.

— Это какие-то фокусы? — спросил Антуан.

— Воспринимай это, как хочешь, — пожал я плечами. — Но это мускулистое трёхметровое и безумно красивое существо — бог, называемый Аполлоном. И он хочет, чтобы вы ему служили. У вас есть выбор — отказаться или принять эту службу. Но если откажетесь, я пожертвую некоторых из вас, тех, кого вы сами выберете, во имя его и в честь его.

— Как это? — недоуменно спросила Жизель.

— Костёр, скорее всего, — ответил я. — Как в старые добрые времена.

— Выбор только такой? — уточнил Антуан.

— Да ты не переживай особенно! — заулыбался я. — Надо будет убивать других суперов, адресуя это жертвоприношение на имя Аполлона, надо будет поклоняться ему, праздник какой-нибудь учредить — это не особо затруднительно. Можно ещё пленить врагов и сжигать их на кострах, также адресуя эти жертвы Аполлону, а взамен…

— Взамен я дарую вам могущество, — продолжил за меня бог света. — Вы не пожалеете.

— Эм… — Жизель стушевалась.

— Ещё это гарантирует, что между нами не будет никаких проблем — я не захочу портить отношения с Аполлоном, а вы не захотите портить отношения с другими богами, — сказал я. — Просто надо принять факт существования богов. Аид, Стикс, Персефона, Бия, Кратос, Зел, Перс, Гефест… Богов много и все они хотят щедрых жертвоприношений. Будете давать их — будете жить благополучно, в основном за счёт нечестных преимуществ, даруемых богами.

— У нас всё равно нет никакого выбора, — ответил на это Антуан.

— Есть, — не согласился я. — Просто второй вариант не очень хороший.

Глава сорок шестая. Суперы

/5 августа 2022 года, Французская Республика, порт Тулона/

— Это вообще не круто, — произнёс я, глядя на лежащих на койках бойцов. — Какие прогнозы?

— Твой покровитель был прав, — ответил на это наш корабельный врач.

Роман Хитров с нами идти отказался, поэтому нам выдали Кирилла Евгеньевича Босякова, в прошлом врача-анестезиолога. И он оказался бессилен в лечении сонного паралича, в котором сейчас находятся некоторые из нас.

— Но что же делать? — спросил я. — У нас скоро высадка и дальний поход…

— Я ничем не могу помочь, — покачал головой врач.

— Ладно, наблюдайте, — вздохнул я.

Проблема.

У меня есть «Фазовая телепортация», «Драконид», «Псионика», «Повелитель ифритов», «Техномаг», «Ведьма тёмных болот», «Живой доспех», «Лазерный взгляд» — это всё эпические сферы, которые превратят пользователей в нелюдей, необратимо. А ещё есть «Волшебство», которое я хотел приберечь для себя любимого.

Последнее — это отличная сверхспособность, не оказывающая психического воздействия на пользователя. Как миллиард долларов США… в нашем случае столь же бесполезная.

— Надо что-то решать, — произнёс Босяков. — Системы не бесконечны, а ещё я боюсь, что скоро начнут образовываться пролежни (1) — это потребует массажа, придётся обучать санинструкторов и самому заниматься пациентами, каждый день…

— Мы можем это потянуть? — уточнил я.

— Здесь нет условий, — развёл руками врач. — Я добьюсь только собственного истощения, а пролежни всё равно возникнут. И мне придётся их лечить. Это заведомо гиблое дело.

— Похоже, будто мы загнаны в тупик, — изрёк я.

— Да, можно и так сказать, — согласился Босяков. — Что бы ты сам выбрал? Умереть или получить могущественную сверхспособность, с риском потерять себя?

— А я уже выбрал, когда-то, — усмехнулся я. — И вообще, почему решать должен я?

— Ты — капитан, — ответил Кирилл Евгеньевич.

— Нет, я имею в виду, что можно ведь спросить и у самих пациентов, — пояснил я. — Моргать они умеют — спросим их самих.

— Ну, тоже вариант, — пожал плечами врач.

— Так-с… — подошёл я к ближайшей кровати, где лежал Сергей Иванович Рюшечкин. — Ты ведь всё слышал? Моргни два раза, если «да», три раза, если «нет».

Он моргнул два раза.

Любопытно, что контроль над глазами вернулся ко всем. Наверное, это давало какую-то надежду, но нет, боги не лгут.

— Ты готов принять сверхспособность, которая изменит абсолютно всё в твоей жизни, но даст хоть какой-то шанс её продолжить, то есть продолжить её хоть как-то? — спросил я.

Сергей моргнул два раза.

— Понятно, — пошёл я к следующему.

В итоге согласились пятеро. Двое предпочли не выбирать и остаться в подобном состоянии, надеясь, что всё выправится, а Босяков согласился ухаживать за ними, при условии предоставления, минимум, двух санитаров.

Мы выкатили кушетку с первым добровольцем в соседнее помещение, чтобы остальные не слышали варианты сверхспособностей. Это показалось мне правильным.

— Чтобы было честно перед остальными, буду называть сферы подряд, без права вернуться к предыдущей, — предупредил я. — Тебе это понятно?

Елизавета моргнула дважды.

— «Фазовая телепортация»? — спросил я. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в фазового скитальца». Я не знаю, что всё это значит, поэтому решать только тебе, на основании описания. Как тебе такое, Елизавета Игоревна?

Она работала у нас на кухне, в качестве помощника старшего повара и не имеет почти никакого боевого опыта. Но основная масса суперов и так начинала без какого-либо боевого опыта, так что нет особой разницы.

Елизавета Игоревна Гердт моргнула три раза.

— «Драконид», — взял я со столика следующую сферу. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в драконида».

Елизавета снова моргнула три раза.

— «Псионика», — продолжил я. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, дарующий носителю псионические способности».

Елизавета задумалась, она не моргала около минуты. В итоге её глаза моргнули два раза.

Я, не тратя время на колебания, положил ей в ладонь сферу, после чего снова произошла продолжительная пауза, в ходе которой она решалась. Наконец, она приняла сверхспособность, что проявилось исчезновением сферы.

— Всё, поехали обратно, — взялся я за поручни мобильной кушетки.

— А-а-а… — издала Елизавета. — А-а-а…

— Это хороший знак, я думаю, — произнёс я.

— Определённо, — согласился врач.

— Следующий, — припарковал я кушетку Елизаветы, корчащейся в конвульсиях, на место и пошёл к Вадиму Дмитриевичу Шарову.

Разблокирую стопоры и укатываю кушетку в кубрик.

— «Фазовая телепортация», — озвучил я, показав Шарову сферу. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в фазового скитальца».

Он сразу же моргнул два раза.

— Ты уверен? — спросил я недоуменно.

Он вновь моргнул два раза.

— Ладно, — пожал я плечами и положил ему в ладонь сферу.

Он решительно принял сверхспособность, после чего практически сразу же весь будто бы помутнел, а затем и вовсе исчез, оставив после себя лишь вмятину на кушетке.

— Хм… — произнёс я задумчиво.

— Сверхспособности, — развёл руками Босяков.

— Ага… — согласился я.

В этот момент Шароввновь материализовался на кушетке, но затем снова исчез. Непонятно, что происходит, но мы бессильны как-то на это повлиять.

— Давай не будем трогать кушетку, — предложил я врачу. — Просто подождём.

— Ох… — в дверном проёме появилась Елизавета Гердт. — Что это такое?.. Что ты мне дал?..

— Ты сама выбрала, — ответил я на это. — Теперь не жалуйся. И, кстати, добро пожаловать в мир активных людей.

— Я слышу… — пространно произнесла она. — Я слышу голоса…

— Псионика, — изрёк я. — Ты знаешь, на что теперь способна?

Она перевела взгляд на стеклянный стакан, стоящий на столе. Я последовал за её взглядом и успел увидеть, как стакан взмыл в воздух и начал там ожесточённо крутиться.

Покрутившись секунд десять, стакан вдруг загорелся оранжевым пламенем, после чего взорвался.

Елизавета подняла следующий стакан телекинезом и он сразу же покрылся изморозью, после чего тоже лопнул вдребезги.

— Это, пока что, всё, — сообщила она.

— Освоишься, со временем, — улыбнулся я. — Но где же Вадим?

Мы начали оглядываться по сторонам, но его нигде не было. Шли напряжённые минуты.

— … я видел такое… — вдруг появился он на кушетке, но затем снова исчез.

— К-хм… — кашлянул я.

— … красоты видения… — на мгновение вновь появился Шаров.

— Эм… — Босяков поднял на меня озадаченный взгляд.

— … мириады…

— … блистательных широт…

— … миров…

— … великолепные и ужасные…

Всё это время он появлялся на кушетке и вновь исчезал. Вот будь у меня такая сверхспособность в самом начале, всё пошло бы совершенно иначе.

Похоже, что он не просто исчезает, а постоянно переносится куда-то.

Природа сфер загадочна и непознаваема, сложно представить себе все горизонты возможностей.

— Наверное, он осваивается, — предположил я.

— … тщетно пытаться описать это…

— Да, раз уж он осваивается… — врач Босяков снял с кушетки стопоры и покатил её обратно в корабельный госпиталь.

— … безумные горизон… — Шаров появился прямо в воздухе. — Ау!

Он рухнул на пол и перевернулся.

— Что это⁈ — выкрикнул он. — Кто здесь⁈

— Это мы, Вадим, — произнёс я. — Успокойся.

— Как… — начал он, но затем исчез.

— Эх… — вздохнул я.

— … такое возможно?.. — вновь появился он на полу.

— Успокойся и расслабься, — попросил я, но он услышал только первую часть.

— … это так красиво… — появился он стоящим на ногах.

— Что красиво? — спросил я.

Он вновь «моргнул» всем телом, но удержался и остался у нас.

— То, что я вижу, — ответил он. — Вы не понимаете. Это невозможно объяснить.

— Ты можешь оставаться здесь? — спросил я.

— Могу, — ответил он. — Но ведь там…

— Попробуй объяснить по существу, что происходит, — попросил я.

Вадим Шаров переместился к окну методом телепортации.

— Здесь всё так ущербно… — изрёк он, отодвинув занавеску. — Так… несовершенно… Так… некрасиво…

— Таковы наши реалии, — пожал я плечами. — Уродливый мир для уродливых людей.

— Говорите за себя, Дмитрий Ибрагимович, — усмехнулся Босяков.

— Вы не понимаете, — констатировал Шаров. — Фаза — это… Это невозможно объяснить. Я одновременно в этом мире и в бесконечности других. Но я не могу прикоснуться там ни к чему. Это так удручает…

— Возможно, со временем, удастся лучше контролировать сверхспособность, — сказал я ему. — Пока же придумай, как ты можешь быть нам полезен.

— Я не хочу, чтобы это прекращалось, — произнёс Шаров и вновь исчез.

— Он точно в порядке? — спросила Елизавета.

— Я и сам не в курсе, честно говоря, — признался я.

Босяков лишь развёл руками.

— Ну, по крайней мере, теперь он не в сонном параличе, — улыбнулся я.

— Ты! — вновь появился Шаров и ткнул в меня пальцем. — Ты всё испортишь!

— Я⁈ — воскликнул я.

— Не делай этого! — воззвал ко мне новоиспечённый фазовый скиталец. — То есть делай, но когда меня здесь не будет! Мне нужно больше времени!

— Да объясни ты мне, что происходит! — попросил я.

— Нет времени! — ответил он. — Мне нужно освоить способность! Где здесь оружие⁈

Теперь он начал «мерцать», но уже не просто исчезая, а перемещаясь по кораблю. Мы же стояли в недоумении.

— Кто-нибудь объяснит мне, что Шаров делает в оружейном хранилище? — раздался из динамика рации вопрос от Аршанина. — Его же парализовало наглухо или уже нет?

— Он принял сверхспособность фазового скитальца, — объяснил я ему. — Теперь мечется и куда-то торопится.

— Он забрал рапиру, — сообщил старший мичман.

— Все на палубу, — приказал я.

Мы поднялись на палубу, куда, одновременно с нами, поднялся Шаров. Он огляделся по сторонам, увидел берег и телепортировался прямо туда, в толщу зомби.

Я надел шлем и увеличил кратность до максимальной.

Вадим начал активно «мерцать», истребляя зомби точными и молниеносными уколами рапирой. По пять-десять уколов в секунду.

— Охренеть… — изрёк я.

— Да, охренеть, товарищ капитан, — согласился Аршанин, опустивший бинокль. — Думаешь, это всё ещё хорошая идея — наделять их сверхспособностями? А вдруг умом тронутся?

— Не убивать же их, — вздохнул я. — А товарищ доктор не потянет уход за всеми.

— Двоих, так и быть, но не пятерых, — покачал головой Босяков. — Я вижу, что Шаров, на данный момент, неопасен для окружающих, поэтому предлагаю продолжить.

— Дальше может быть хуже, — вздохнула Елизавета.

— А ты как? — спросил я у неё. — Самочувствие нормальное?

— Тело ломит, — пожаловалась она. — Будто лежала, сутки напролёт, неподвижно. А, так ведь и было!

— Я рад, что ты умеешь в сарказм, — улыбнулся я. — А если серьёзно: нет ощущения, что ты хочешь завалить кого-то или сжечь корабль?

— Не больше, чем обычно, — пожала она плечами. — Но я хочу присоединиться к Шарову — он верно уловил, что нам всем надо делать.

— Присоединишься, — пообещал я ей. — Вместе с остальными. Идём в госпиталь.

Следующим был Константин Максимович Савельев, корабельный ремонтник, из добровольцев Коммуны. Обычный гражданин тридцати восьми лет, разведён, детей нет, мастер на все руки, раньше, как признаётся, страшно бухал, но резко бросил первого апреля двадцать второго года.

— Сразу к делу, — произнёс я и выложил сферы на столик. — «Драконид». Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в драконида». Что это значит — сам думай.

Он моргнул три раза.

— «Повелитель ифритов», — произнёс я. — Краткое описание: «тип магии, позволяющий объекту призывать ифритов различных стихий и повелевать ими».

Три моргания.

— «Лазерный взгляд», — озвучил я. — Краткое описание: «сложный, но разнообразный тип магии, требующий от своего владельца очень высокого самоконтроля. Позволяет выпускать из глаз лазеры мощностью до пятисот тераватт».

Короткая пауза, после чего снова три моргания.

— «Техномаг», — продолжил я. — Краткое описание: «тип магии, позволяющий объекту создавать из доступных материалов неразумные механизмы различного назначения».

Тут он снова задумался, после чего моргнул дважды.

— Уверен? — спросил я.

Снова два моргания.

— Что ж…

Вкладываю сферу ему в руку, после чего он, без колебаний, принимает сверхспособность.

Изменения начинаются почти сразу. Кожа его бледнеет, после чего через неё начинает проступать сизого цвета металлическая сеточка. Он закатывает глаза, после чего выгибается дугой.

— Ох-х-х… — выдыхает он.

Эх, понимаю я его. В состоянии сонного паралича очень тяжело дышать…

— Дайте водички… — попросил Константин.

Босяков наливает в стакан воду из графина и поит состоявшегося техномага.

— Чем порадуешь нас? — спросил я.

Савельев прислушался к своим ощущениям.

— Говорил же Николаичу, что барахлит движок, — произнёс он. — А он и барахлит, будь неладен… Надо перебирать, суку этакую, похоже, что компрессору скоро кирдык, а там и встанем посреди океана, м-мать его несвятая дева…

— Ты это прямо с койки почувствовал? — поинтересовалась Елизавета.

— Агась, — кивнул Савельев. — Ещё чую, что поворотный механизм у «Шилки» изношен почти до стирания. Но хренушки, на коленке его не починить. Будь готов, капитан, что на мускулатуре его скоро будешь ворочать. А движком я займусь…

Он сел на кушетке и отнял у врача графин.

— … только водички попью, — произнёс он. — И водочки бы, а то душа ноет…

— Лучше тебе не возвращаться к алкоголизму, — покачал я головой.

— А какая разница теперь? — спросил он. — Я чую, что уже не смогу накидаться — в силу, мать их портовая куртизанка, объективных причин. Но душа ноет и просит. Так что ты, капитан, мне не указывай, я обязательно попробую накидаться в самое ближайшее время. Посмотрим, кто прав — я или ощущения. Сейчас, только движок переберу…

Он встал и пошёл к моторному отделению.

— Аршанин, инженера в моторное, — приказал я по рации. — Техник Савельев пошёл перебирать движок — пусть проследит, чтобы не было сюрпризов.

— Так он мне каждый день ныл, что что-то не так с движком, — ответил на это старший мичман. — А что случилось-то? Поправили ему здоровье?

— Поправили, — вздохнул я. — Теперь он техномаг, который прямо с кушетки выявил неисправность в двигателе.

— Давно надо было нам такого, — произнёс Аршанин.

— Сам же понимаешь, что мы ещё можем хапнуть от этого, — ответил я на это. — Мозги другого человека — это непроглядный мрак.

— Эх… — вздохнул Аршанин.

— Идём к следующему, — позвал я всех присутствующих.

В госпитале обнаружилась Шув, копающаяся в медицинском шкафчике.

— Чего ищете, юная леди? — обеспокоился Босяков.

— Противокишечного какого-нибудь, — повернулась супер. — Кишки крутит.

— Так здесь такого нет, — ответил врач. — Сейчас принесу.

Босяков ушёл в свой кабинет, а я разблокировал кушетку четвёртого кандидата.

— Этот джампер — кто-то из наших? — спросила Шув.

— Кто-кто? — не понял я. — «Попрыгун»?

— Ну, телепортируется который, — пояснила она. — Мне же не надо начинать беспокоиться?

— Пока что, не надо, — ответил я. — Это Вадим Шаров, из парализованных. Теперь он фазовый скиталец, что бы это ни значило.

— А-а-а, окей, — произнесла Шув, принимая из рук врача пачку таблеток. — Если нужна буду — я в каюте. Блюю.

— В инструкции написано, сколько принимать, — напутствовал её Босяков. — И чтобы никаких превышений дозы! «Больше» — не значит «лучше». Итак, продолжим?

— Иван Вячеславович Никонов, — произнёс я, выкатывая кушетку в кубрик. — У нас есть для вас всего пять сверхспособностей эпического потенциала…

Никонов — из добровольцев Коммуны, обычный парень, в прошлом айтишник, но после Апокалипсиса присоединившийся к ополчению, совсем как я. Воевал на Петроградском острове, пока мы его не оставили.

Мы общались пару раз во время морской части нашего путешествия, поэтому я его знаю, но мы не прям приятели, просто знакомые.

Он остановил свой выбор на «Повелителе ифритов». Перспектива становления «живым доспехом», «драконидом» или «ведьмой тёмных болот» его не прельстила, а до «Лазерного взгляда» он не дошёл.

Приняв сверхспособность, он сразу же начал корчиться, так как организм его стал способен преодолеть сонный паралич.

Вообще, изначально я хотел выменять эти сферы на что-то более выгодное, ведь эпический потенциал — это невероятное могущество, доступное немногим. Но хорошо, что получилось использовать их на благое дело.

— Как ощущения? — спросил я у Никонова.

— Дерьмовые, — признался он. — Но зато сверхспособность — мама не горюй, ха-ха! Щас, смотри!

Он взмахнул рукой и прямо перед нами материализовалась голая женщина с массивным бюстом, солидной кормой и оранжевой кожей. Вместо волос у неё было полупрозрачное пламя.

— Саракш!!! — испуганно выкрикнула она.

— Ага, тебе тоже привет, — усмехнулся Никонов. — По-хорошему или по-плохому?

— Индирт кураш! — заявила эта оранжевая женщина.

Прозвучало это так, будто она прокатила его по мамке или по папке.

— Ну, я хотел миром, — пожал плечами Иван, после чего сжал кулак.

Женщина рухнула на пол и сжалась в позу эмбриона.

— Подчинись мне, и жизнь твоя не будет похожа на мучение, — велел ей Иван. — А если мне понравится твоя служба, я отпущу тебя, скажем, через двадцать лет.

Поднявшаяся на ноги потусторонняя женщина поморщилась, но склонила голову и встала на колени.

— Вот и ладушки, — заулыбался Никонов.

— Это что такое? — спросил я.

— Ифрит, — ответил он. — Я выдернул её из мира ифритов и джиннов, насильственно. Теперь она будет работать на меня, двадцать лет, как ты уже понял. Мне теперь предстоит ожесточённо качаться, ведь я хочу выдернуть ещё пару-тройку ифритов…

— Всё будет, обещаю, — заверил я его. — Что она может?

— Поражать моих врагов огнём, в ближнем бою тоже очень хороша, но для этого ей нужны доспехи и оружие, — ответил Никонов. — Надеюсь, интендант не зажмёт.

— Не зажмёт, — усмехнулся я. — Нас ждёт очень тяжёлый поход, поэтому пригодится любая подмога.

— Ты же хочешь снести коллайдер, да? — спросил он.

— Это входит в мои планы, — кивнул я.

— Может, ну его? — предложил он. — Рисковать, лезть невесть куда, а ведь там и убить могут… Я чувствую, что нам будет ништяк и просто в Коммуне. Нахрена хотеть большего, если мы и так уже круче самых круто сваренных яиц?

— Нужно попытаться прекратить этот бардак, — покачал я головой.

— А нафига? — спросил Никонов.

— Ты сейчас прикалываешься или это тебе сверхспособность в башку дала? — напрягся я.

Возникла пауза, причём из тех пауз, которые возникают именно в таких случаях, когда от правильного ответа зависит вообще всё.

— Да прикалываюсь, конечно же… — нарушил эту напряжённую паузу Никонов.

Но я ему, почему-то, не поверил. Неискренне как-то прозвучало. И он тоже понял что-то по моему взгляду.

Быстро опускаю руку к топору, но ифрит сразу же атакует меня, сбивая с ног.

— Стоп! — выкрикнул Иван. — Стоп! Я всё понял! Эй, слезь с него!

Ифрит слезла с меня и я увидел причину такой неожиданной мирной инициативы. У правого глаза Ивана неподвижно висела вилка.

Я поднимаюсь на ноги, вытаскиваю из кобуры обрез двустволки и навожу его на Ивана.

— Вилкой в глаз или… — усмехнулась Елизавета.

— Ха-ха, смешно, — без улыбки и смеха произнёс Никонов. — Кэп, я же прикалываюсь…

— Ага, — киваю я и нажимаю на спусковой крючок.

Мозги разлетаются по помещению, а дробь впивается в стену мелкими точечками.

— Зачем? — спросила Елизавета.

— Он напал на меня, — пожал я плечами, после чего посмотрел на ошалевшую гостью из параллельного мира.

Ифрит на месте, стоит в состоянии охеревания. Очередное доказательство того, что сверхспособности привязаны к чему-то реальному.

Если написано, что меч принадлежал мученику Кассию — значит, так и есть на самом деле.

Если есть боги — значит, они существовали объективно, а не были созданы проклятыми масками.

— Что будем делать с этой? — спросила Елизавета.

— Не знаю, честно говоря, — ответил я и перезарядил обрез. — Выкинем за борт? Или пристрелим?

Похоже, что она нас прекрасно понимает, судя по реакции. А она испугалась.

— Куруш, я готова служить тебе, — упала она на колени. — Сделаю всё, что хочешь, только не убивай.

— Что-то подозрительно покладистая она, не думаешь? — посмотрел я на Елизавету.

В этот момент в помещение ворвался вооружённый автоматом Аршанин, а за ним влетела группа из пяти вооружённых абордажников.

— Что происходит⁈ Где стрельба⁈ — выкрикнул старший мичман.

— Всё уже, отстрелялись, — ответил я. — Никонов напал на меня, а я отреагировал.

— А это кто⁈ — ткнул Аршанин автоматом в сторону ифрита.

— Это ифрит, — вздохнул я. — Тяжёлое наследие царского режима…

— А чего голая? — удивлённо вопросил старший мичман.

— Да я откуда знаю? — спросил я у него. — Она появилась пару минут назад. Точнее, Никонов выдернул её из параллельного мира.

— А чего он дурканул-то? — не понял старший мичман.

— Да поди разбери, — пожал я плечами. — Основной версией предлагаю считать следующее: принятая сверхспособность слишком сильно и слишком сразу дала ему в голову, после чего фляжка протекла и он начал дурковать. Полагаю, что мыслишки о том, чтобы получить сверхспособность и комфортно устроиться на самой вершине нашей нездоровой социальной пирамиды, были у него в голове уже очень давно.

— Он всегда казался мне слегка с прибабахом, больно балагуристый какой-то был, — признался Аршанин. — Ну, что ж поделать, сам выбрал свою судьбу. Хотя ты мог бы и вывести наружу, прежде чем ему голову дырявить…

— Что же делать с тобой, чудище иномирное? — перевёл я взгляд на ифрита.

— Я буду служить тебе, клянусь, — ответила она. — Двадцать лет.

— Как я могу быть уверен в том, что ты меня не кинешь? — спросил я.

— Клятва священна, — ответила ифрит.

— Мы, вообще-то, простые шурави, клятвы перед шурави не стоят ничего, — усмехнулся я и наткнулся на озадаченный взгляд Аршанина. — Это мне односельчанин сказал, он служил в ОКСВА.

— Чем я могу доказать свою верность клятве? — спросила ифрит.

— Как тебя звать? — задал я вопрос. — И кто-нибудь, принесите ей простыню или что-то вроде того, неприлично же!

— Ахмара, — представилась она. — Восемьдесят третья дочь Ахмара Внушительного, младшего хакима Полей Пламени.

Один из абордажников сбегал в госпиталь и принёс простыню, в которую и обернулась ифрит.

— Сейчас мы с тобой, Ахмара, сходим к алтарю, посвящённому богу Зелу, — сообщил я ей. — И там ты принесёшь клятву, но не мне. Принесёшь клятву верности идеям Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а также самой Коммуне. На двадцать лет.

— Кто эти боги? — напрягшись, спросила ифрит.

— Ха-ха! — хохотнул Аршанин.

Его поддержали абордажники, а Елизавета лишь слабо улыбнулась, продолжая держать вилку в боевой готовности.

— Это не боги, а давно мёртвые люди, — пояснил я. — Великие, кто бы и как к ним ни относился.

— Я не могу служить мёртвым, — покачала головой Ахмара.

— Так я и не говорю тебе служить им, — усмехнулся я. — Я говорю тебе, что ты будешь служить их идеям. А также Коммуне — государству, растущему на руинах мёртвого мира. Идём.

Алтарь стоял на палубе — там же, где и упал. Зел, пока что, никак не показывал себя, сидит, наверное, ждёт подходящего времени…

— Встань перед алтарём на одно колено, — велел я ифриту.

Она выполнила требуемое и посмотрела на меня в ожидании дальнейших инструкций.

— Я, Ахмара, восемьдесят третья дочь Ахмара Внушительного, младшего хакима Полей Пламени, вступая в ряды Ополчения Советской Коммуны, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников… — начал я зачитывать из смартфона воинскую присягу СССР. — Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству…

— Я не могу дать такую клятву!!! — возмутилась Ахмара. — Это клятва верности!

— Тогда мне сразу в голову выстрелить или лучше в живот, чтобы помучилась? — вытащил я обрез.

Ифрит опустила голову и задумалась. Похоже, что жить она хочет очень сильно.

— На двадцать лет? — спросила она.

— На двадцать лет, — кивнул я.

— Ладно… — неохотно ответила она.

— Тогда повторяй за мной: Я, Ахмара, восемьдесят третья дочь… — начал я.

— … Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся, — закончила Ахмара.

— Величайший и могущественнейший Зел, ты принимаешь эту клятву? — спросил я у алтаря.

— ПРИНИМАЮ, — ответил бог зависти и соперничества.

Я повернулся к Ахмаре с максимально дружелюбной улыбкой:

— Добро пожаловать в ополчение Коммуны!

Примечания:

1 — Пролежни — некроз тканей в областях постоянного давления, сопровождающийся нарушением местного кровообращения и нервной трофики. Возникает он, как правило, вследствие недостаточного ухода за лежачим больным (обычно, это парализованные пациенты). Профилактика сложна: надо менять положение тела пациента каждые два часа, регулярно протирать его кожу, а также делать ему специальный массаж. Последнее необязательно, если есть специальный противопролежневый матрас, но такие точно не найти в каждом доме. Впрочем, технический прогресс достиг таких высот, что сейчас существуют специальные медицинские кровати, которые в автоматическом режиме специальным образом меняют наклон лежащего пациента (для сохранения лёгочной функции и избежания ателектаза), а также имеют «антипролежневый режим», имитирующий естественные движения человека. Но это счастье, как ты понимаешь, стоит очень больших бабок (образчик сильно выше среднего, выходит, по нынешним ценам — примерно 1/17 стоимости крыла от Боинга). А вообще, это только в «Санта-Барбаре» СиСи Кэпвелл может спокойно пролежать двести серий в коме и всем нормально, а на деле за кадром остаётся продолжительная и тяжёлая работа медицинского персонала.

Глава сорок седьмая. Char Leclerc

/6 августа 2022 года, Французская Республика, порт Тулона/

Так как произошедшее с Никоновым произвело на всех неизгладимое впечатление, было решено отложить процесс наделения сверхспособностями на следующий день. Я же хотел ненавязчиво понаблюдать за Елизаветой и Константином. Может, они действительно нормальные, а может, скрывают свои резко обострившиеся извращённые наклонности, до поры до времени.

Но наблюдения показали, что Елизавета вернулась к своей обычной жизнедеятельности, а Константин полностью ушёл в ремонт двигателя, что тоже есть его обычная жизнедеятельность.

Правда, Аршанин сообщил мне, что Савельев попутно собрал из наличного хлама какой-то сложный механизм, вроде бы, станок. Назначение его непонятно, но выглядит неопасно, поэтому мы оставили всё, как есть.

Я же остаток вчерашнего дня потратил на Шув, которая чувствует себя слегка паршиво.

А сегодня, прямо с утра, я подошёл к алтарю Зела.

— Чего ты хочешь, смертный? — сходу спросил он.

— Поправить дела с маской, — ответил я.

— За это я хочу в жертву десять суперов, — назвал своё условие Зел. — Маску исправлю и усилю авансом, но не вздумай обмануть меня.

— Я всё сделаю, — пообещал я.

— Помести маску на мой алтарь, — велел бог зависти.

Делаю, как он говорит, после чего наблюдаю за тем, как маска исчезает в алтаре, а затем появляется вновь.

— Теперь конструкты будут чуть более умными, — сообщил мне Зел. — Но не полагайся на их ум слишком сильно — они стали умнее, а не умными. В основе своей они всё так же тупы, как дерево, из которого ты их создашь.

— Понял, — ответил я, после чего поклонился. — Я благодарю тебя.

— Большей благодарностью будет сделать то, что тебе велено, — проворчал Зел.

Он разорвал связь с алтарём.

— Эх… — вздохнул я и пошёл в корабельный госпиталь.

По пути посмотрел на причалы Тулона. Почти без изменений, хотя зомби в воду падать уже перестали: вчера, на почве моего выстрела, они очень сильно возбудились и начали осыпаться с причала, под давлением масс.

Солёная вода не идёт на пользу никому и ничему, кроме морских рыб, поэтому этим зомби крышка, спустя определённое время. Плоть размягчится, возможно, появится какая-то плавучесть, но до этого зомби ещё надо будет «дожить», ведь в море есть разные рыбки, обожающие мясо по акции…

— Начинаем? — увидел меня Босяков.

— Эх, да, начинаем, — кивнул я. — Кто там следующий? Сергей Иванович Рюшечкин?

— Так как «Лазерный взгляд» тобою исключён, он выбрал «Драконида», — сообщил мне врач. — Хотя я считаю, что если это то самое, что предположил Ящур, хорошего будет мало.

«Лазерный взгляд» — это даже звучит небезопасно, поэтому, после того, что случилось с Никоновым, я решил убрать эту сверхспособность из списка.

— А что предположил Ящур? — поинтересовался я.

— Говорит, что драконы — это всегда плохо, — ответил Босяков. — В лучшем случае, это будет алчная и жестокая тварь о двух ногах и двух руках, возможно, с крыльями — драконоподобный гуманоид, если одним словом. В худшем случае это будет этакая крылатая рептилоидная тварь, размером с сильно пережравшего комодского варана, годами злоупотреблявшего анаболиками, со всеми негативными качествами дракона.

— Ты уверен на все 100%? — спросил я Сергея, неподвижно лежащего на кушетке.

Тот моргнул два раза.

— Хорошо… — помещаю сферу ему в ладонь.

Не колеблясь ни секунды, он принимает сверхспособность, после чего сразу же начинается процесс преобразования.

Верным оказался первый вариант.

Плоть растворялась, а взамен ей приходила золотистая чешуя. Спустя минуту с лишним, перед нами лежало странного вида существо, не похожее ни на что, встреченное мною ранее. Просто крылатое чудовище, покрытое золотистой чешуёй. И это существо открыло глаза.

— На что я подписался? — изрекло оно и открыло глаза. — Где все? А, вот вы где.

Глаза драконида имели двойную защиту — веко и специальную мембрану, выезжающую сбоку, как у аллигатора или крокодила.

— Сергей? — спросил я.

— А кто же ещё? — повернул он ко мне свою морду. — Хорошая новость — я могу шевелиться. Плохая новость — я прямо нутром чувствую, что больше не человек. И у тебя, кстати, Дмитрий, броня поглощает инфракрасный свет.

— То есть, ты видишь в инфракрасном спектре? — уточнил я.

— Я так и сказал, — прогудел Сергей.

— Крылья для красоты? — спросил я.

— Не для красоты, — недовольным тоном ответил Рюшечкин. — Хоть какая-то радость…

— Как самочувствие? — задал я главный вопрос.

— Лучше, чем минуту назад, — ответил Сергей. — Я могу идти?

— Иди, — разрешил я.

— Это был последний, — констатировал Кирилл Евгеньевич. — Может, спросим тех двоих, не передумали ли?

— Если передумают — обратись к Аршанину, — сказал я. — Я передам сферы ему, а дальше сами разбирайтесь. А мне пора на берег. Надо взять «Мистраль».

/6 августа 2022 года, Французская Республика, порт Тулона, причал/

— Ты точно в порядке? — спросил я Шув.

— Да, нормально, — ответила она. — Я справлюсь.

Катер причалил, я бросил абордажнику трос, после чего первым сошёл на причал.

Одновременно с нами прилетел Сергей Рюшечкин, попросивший звать себя Дракошей. Он объяснил это каким-то сериалом, виденным в детстве. Видимо, детство у нас было разное, потому что мне на память не приходит ничего подобного.

На причале уже было два десятка абордажников, а также один Шаров, неустанно закалывающий зомби уже который день. Действительно, он прерывался только на поесть и попить, а в остальное время колол зомби окровавленной рапирой.

Он точно чокнулся на почве сверхспособности, но несколько иначе, чем Никонов. По-другому объяснить его яростное стремление к срочной прокачке я не могу…

Зомби не теряли времени зря и уже подъели всех своих павших соратников, оставив после них только тщательно обглоданные кости и обрывки одежды.

На общую численность мертвецов в порту наша деятельность, пока что, никак не повлияла: мы отвоевали только часть причала, установив на достигнутом рубеже шипастые баррикады, хоть как-то удерживающие орду на дистанции.

— Начинаем, капитан? — спросил меня лейтенант Калымов.

— Огонь! — приказал я.

Башня «Шилки», установленная на палубе, открыла огонь по толще зомби, буквально сметая мёртвые тела с причала.

У нас много 23-миллиметровых снарядов, но сегодня мы потратим их все. Нам очень нужен доступ к «Мистралю», а пробивать его классическими методами было сочтено слишком долгим процессом.

К «Шилке» подключилась башня БМП-2 с правого борта, а также два «Утёса».

Вообще, огневая мощь у нашего фрегата будь здоров, но он сам сделан буквально из целлюлозы, поэтому нам очень повезло, что мы не участвовали в по-настоящему взрослых морских сражениях.

— Хоть бы эта сука оказалась на ходу… — произнёс я, но никто меня не услышал, даже я сам.

Стрекот «Шилки» оглушал, но это стоило каждой разорванной барабанной перепонки — пусть часть снарядов попадала в корпус «Мистраля», но зато скоро мы сможем беспрепятственно дойти до трапа.

Снарядов хватило на сорок секунд непрерывного обстрела, унёсшего нежизни тысячам зомби — сокрушительная мощь этой зенитки навсегда сохранится в моей памяти.

— Прекратить огонь! — приказал я. — Разбирайте баррикаду! «Утёсы» и БМП — не давать уродцам заходить на наш причал! Абордажная команда — строиться!

Надеваю маску Наполеона, активирую топор и двигаюсь по покрытому телами причалу, к заветному «Мистралю».

Примерно половина шустряков покинула корабль, после чего бесславно погибла под шквалом снарядов и пуль, но остальные всё ещё там. Они либо слишком умные, чтобы переть на шум, либо слишком тупые, чтобы понять его значение. Во второе я не верю, поэтому считаю, что там собрались сплошь зомби-вундеркинды.

— Только ближний бой, — предупредил я остальных. — У нас большие виды на этот десантный кор́абль, поэтому я хочу, чтобы внутр́и ничего не постр́адало.

Абордажники убрали огнестрел и вооружились мечами, топорами и тесаками.

— Ахмар́а, дер́жись р́ядом с Шув, — дал я приказ ифриту. — Если почувствуешь, что она не может ср́ажаться, защити её.

— Слушаюсь, каптан-сердар, — поклонилась иномирная женщина.

Аршанин нашёл для неё комплект доспехов, подходящий её особым габаритам: кираса на неё не налезла, поэтому пришлось облачать её в стальную кольчугу, а поверх надевать металлокерамическую бригантину. На голову ей надели металлокерамический шлем с личиной, что создало необычный спецэффект — изо всех щелей шлема валило насыщенное оранжевое пламя. Ей это не мешало, но видно её издалека…

В качестве оружия я выдал ей шотландский палаш и стальной тарджет. (1) Возможно, палаш был ни разу не шотландским, я не эксперт, но мне показалось, что прямое лезвие односторонней заточки и корзинчатая гарда — это достаточно веские признаки считать этот клинок шотландским палашом.

— Мне не нужна нянька, — недовольно произнесла Шув.

— Это не обсуждается, мон шер́, — усмехнулся я.

Поднимаемся на палубу «Мистраля» и видим на ней следы активной жизнедеятельности зомби. Хотя, слово «жизнедеятельность» тут неприменимо…

Кучи костей, обрывки одежды, несколько телефонов, пара десятков ржавеющих автоматов и пистолетов, гильзы — вот последних прямо много. Экипаж корабля бился против мертвецов, но проиграл эту битву. Скорее всего, причиной поражения послужил трап, который никто не успел поднять.

Я почти на сто процентов уверен, что на причал очень быстро потянулись зомби, привлечённые грохотом штурмовых винтовок и пистолетов, а там трап, по которому очень удобно подниматься на палубу, где тогда ещё были живы моряки, ещё не знающие, как именно противодействовать мертвецам. Так и не узнали, как мы видим…

Первым нас встречать вышел шустряк в форме со знаками отличия гардемарина. По нему видно, что при жизни он очень сильно пытался выжить, поэтому обмотал руки и ноги полотенцами, которые скрепил скотчем. Но у него не было никакой защиты лица, поэтому лицо ему и объели.

Сразу же хватаю его за брошенную мне в лицо руку, тяну вниз и рублю в череп. Резкий запах палёной плоти врезается мне в нос, поэтому я отстраняюсь от обезглавленного тела шустряка и сразу же ухожу в перекат, так как из тьмы напольного люка в меня метнулась какая-то неизвестная тварь.

Эта тварь успела зацепить меня ударом когтей по левому наплечнику, что вызвало сноп искр, а затем получила топором прямо в кишки. Одежда на твари загорелась, но это никак не сказалось на её прыти и последовательности — я получил удар по шлему, а затем и в область шеи.

Броня выдержала, но чувствуется, что мой противник понимает, как расправляться с бронированными людьми.

Коротко бью по ноге твари — нога была быстро отставлена, а в ответ я получаю удар кулаком по шлему. Невольно отшатываюсь, после чего получаю мощный удар ногой в грудь.

Тут поспевает Шув. Она бьёт правым гросс-мессером в тыльную часть правого колена твари, после чего резко разрывает дистанцию.

Дальше было дело техники — снижение мобильности противника облегчило мою работу до тривиального уровня. Я подобрался поближе и нанёс удар топором в корпус, на что тварь отреагировала блоком левой рукой. Но контакта с высокотемпературным лезвием её рука не перенесла, отвалившись на асфальтированную палубу.

Закончил я всё ударом в шею.

Это был какой-то особенный шустряк. Его отличала от остальных крайне худощавая конституция, в которой выделялась узость туловища — выглядел он как человек, не евший два месяца. Кожа его была зеленоватого цвета, как у трупа, а на пальцах были очень острые и толстые когти, имеющие серпообразную форму. Видимо, это и есть следующая стадия развития шустряка.

Развитых рам я видел, даже продвинутые токсики мне встречались, но вот модернизированные шустряки — это для меня новинка.

Абордажники уже спустились в вертолётный ангар, а я пошёл на мостик, где тоже могли быть зомби.

Но мостики, навигационный и авиационный, оказались пусты и покрыты пылью — здесь никого не было уже очень давно. О былой активности напоминали только пулевые вмятины, кровавые пятна и обглоданные кости. Убираться здесь мы будем ещё долго…

— Тут делать нечего! — заявил я. — Спускаемся в ангар́ы! Алён плю вит! (2)

Под палубой царила ужасающая трупная вонь, на избавление от которой может потребоваться несколько тонн чистящих средств, а также изобиловали мертвецы, во всём своём многообразии.

Если шустряки, уже погибшие от мечей и топоров абордажников, быстро находили выход на палубу, то обычные зомби испытывали с этим нешуточные трудности. Самой очевидной трудностью было столпотворение в дверных проёмах — в один из таких заторов я и врезался со своим топором.

Разметать обычных зомби никогда не было для меня особой проблемой, поэтому мы быстро вышли на оперативный простор в ангаре, где стояло четырнадцать вертолётов, названия которых я не знал. То есть знал, Аршанин говорил что-то о военных вертолётах Франции, но забыл.

Между вертолётами метались шустряки и абордажники. Преимущество, конечно же, было за абордажниками, так как шустряки бились каждый сам за себя, а абордажники широко применяли тактику групповой атаки.

Я только и успел, что зарубить одного отступающего шустряка, тогда как остальных довольно быстро загнали и забили до смерти абордажники.

Среди зомби был не только экипаж десантного корабля, но и лица в гражданском. Возможно, мирные жители стремились к безопасности, прибыв сюда раньше зомби, а может, пришли сюда уже в виде зомби.

— Стар́ший мичман Ар́шанин, охр́анную гр́уппу сюда — вер́толётный ангар́ зачищен, — сказал я в рацию. — Спускаемся в ангар́ для бр́онетехники.

— Принято, товарищ капитан!

С вертолётами разберёмся чуть позже, сейчас мне гораздо интереснее посмотреть на то, что осталось от танков и БМП…

Оказалось, что вся бронетехника на месте — я сразу же насчитал десять танков, дохрена БМП и БТР, что-то около сорока, а может и больше, ну и десяток бронированных джипов.

Среди всего этого богатства слонялось около сотни зомби, самых обычных, но экипированных в военное снаряжение.

— Займитесь ими, — приказал я абордажникам, а сам пошёл к ближайшему танку.

Это был «Леклерк», о котором я знаю только то, что он очень дорогой, поэтому их очень мало даже у страны-производителя. Странное решение, как ни посмотри, но кто я такой, чтобы осуждать их? Я и не осуждаю. Я даже очень рад, что мы получили очень дорогие танки почти бесплатно.

— Внимание! — предупредила меня Шув. — Сверху!

Я поднял взгляд и увидел летящего на меня шустряка.

Мне было достаточно отпрыгнуть на пару метров назад, чтобы он промахнулся.

Топор молниеносно оказался у меня в руке и активировался уже в полёте к черепушке шустряка. Треск кости, звук пригорающей яичницы, и всё закончено.

— Хватит пялиться на танк! — недовольно высказала мне Шув. — Тут ещё полно мертвецов!

А я, действительно, засмотрелся на «Леклерк», который был по-своему красив, как и всякая хорошая бронетехника.

— Ладно, включаюсь в зачистку, — вздохнул я.

/7 августа 2022 года, Французская Республика, порт Тулона, универсальный десантный корабль «Диксмюйде»/

— … около миллиона патронов 5,56×45 миллиметров НАТО, их французские автоматики с нечестивым «булл-пап», в количестве восьмидесяти девяти единиц в исправном состоянии, — продолжил перечислять итоги инвентаризации старший мичман Аршанин. — Две тысячи семьсот тринадцать осколочных гранат LU213. Есть бельгийские FN P90, видимо, для экипажей бронетехники, в количестве восьмидесяти штук. К ним идут те пятьдесят тысяч патронов 5,7×28 миллиметров.

— Вроде бы, у них хорошая бронебойность, — припомнил я.

— Да, тоже слышал, — кивнул Аршанин. — Бронежилеты, каски, гранатомёты, ПТУР, а также куча боеприпасов к бронетехнике — тут есть всё, чтобы завоевать маленькую африканскую страну и удерживать её пару недель.

— Примерно для этого и создавался этот корабль, — усмехнулся я. — Что по ходовой части?

— Всё работает, всё исправно — движок был заглушен, — ответил старший мичман. — Но это не даёт нам никаких гарантий — надо проверять и осваивать. Далеко не факт, что я потяну управление этим кораблём. Никогда не имел дело ни с чем подобным. Это тебе не «Олифант».

— Значит, надо связываться с вице-адмиралом… — вздохнул я.

— Да, надо связываться, тут даже вопросов нет, — согласился Аршанин. — У него точно есть специалисты по «Мистралям», ха-ха…

Вообще-то, это даже не шутка. В 2014 «Мистрали» закупались для морской пехоты, а у вице-адмирала Пинова в распоряжении практически полностью уцелевшая гвардейская отдельная бригада морской пехоты. Какой-то промежуток времени всем казалось, что это дело уже решённое, поэтому для вертолётоносных десантных кораблей готовились экипажи. Ну и вообще, компетентных военных моряков у вице-адмирала всяко больше, чем у нас.

Надо связываться.

— Распорядись тянуть антенну, — решил я.

Над планетой кружит ограниченное количество действующих спутников, которые ещё не покинули заданную орбиту и способны обеспечить связь, поэтому у меня есть спутниковый телефон, вручённый полковником Краснодубовым — исключительно для важных звонков, в определённое время суток.

Вице-адмирал хотел получать от меня сведения о ценных находках, которые он мог бы адресно забрать, если они будут стоить затраченных усилий.

«Мистраль», как я полагаю, стоящая вещь…

— Пойдём на «Олифант», — позвал меня Аршанин. — Надо свериться с журналом — если интуиция меня не подводит, сеанс связи будет возможен в течение следующих трёх часов, а потом жди завтрашнего утра.

Не став медлить, я покинул мостик «Мистраля» и пошёл к «Олифанту», пришвартованному на противоположной стороне причала.

— Точно так, — сказал Аршанин, раскрывший судовой журнал в разделе заметок. — Два с половиной часа и спутник уйдёт. Эй, матрос Лукашин, хватай антенну и лезь на топ-мачту! И чтобы без обрывов, якорем тебя по хребту!

Матрос сработал быстро, поэтому уже через две минуты я получил «добро» и нажал на сохранённый номер.

— Полковник Краснодубов на связи, — отчётливо прозвучало в динамике.

— Дмитрий Верещагин, — сообщил я ему.

— Да ну⁈ — удивился полковник. — Живой⁈

— А чего бы со мной сталось-то? — удивился уже я.

— Так на связь ни разу не выходили! — ответил Краснодубов. — Какие новости?

— Мы в Тулоне, — сообщил я ему. — А на связь не выходили потому, что рассказать было особо нечего.

— Но раз ты на связи, значит, есть что рассказать? — догадался полковник.

— Ты спроси вице-адмирала — у него есть личный состав, способный эксплуатировать универсальный десантный корабль класса «Мистраль»? — сделал я запрос. — Если есть, то пусть грузит его на какое-нибудь судно и гонит в Тулон. Мы тут завели себе один «Мистраль», но не можем его использовать, ввиду малограмотности и слабой эрудиции…

— Окно связи ещё два часа с чем-то, — торопливо произнёс Краснодубов. — Сейчас давай прервёмся, а через пару минут с тобой свяжется сам вице-адмирал.

— Хорошо.

Сеанс связи был завершён, но не прошло и пяти минут, как спутниковый телефон тихо запиликал.

— Вице-адмирал Пинов у аппарата, — раздалось из динамика.

— Дмитрий Верещагин, капитан «Олифанта», — представился я.

— Каково состояние найденного корабля? — сразу же спросил Пинов.

— Насколько мы можем судить, он на ходу, — ответил я. — Внешних и внутренних повреждений не наблюдается, но грязновато внутри. Кости и мусор мы уже выгребаем, поэтому к прибытию команды всё будет в лучшем виде. Но есть несколько условий.

Вице-адмирал ответил не сразу. Возникла напряжённая пауза. Возможно, он боролся с соблазном отчитать меня по мамке и по папке, как нижестоящего по званию. Но ему мешало то, что я ему не подчиняюсь и во флотской иерархии состою весьма условно.

— Каковы условия? — твёрдым тоном спросил вице-адмирал.

— Коммуне нужно что-то эквивалентное по стоимости, — ответил я. — И мы реквизируем часть боеприпасов и бронетехники на нужды экспедиции.

— О каком количестве бронетехники идёт речь? — сразу же спросил вице-адмирал.

— Десять танков «Леклерк», двадцать пять колёсных БМП «VBCI», пять «AMX-10 RC», двадцать колёсных БТР «VAB», а также восемь бронеавтомобилей «VBL».

— Пока что, это ваш приз, — произнёс Пинов. — Можете использовать бронетехнику, в количествах, обусловленных вашими надобностями. Всё равно, если нам удастся привести корабль в мореходное состояние, будем менять технику на нашу. Но я буду рад, если удастся сохранить побольше танков и БМП.

Это значит,что его не особо волнует судьба БТР и бронеавтомобилей.

— Намёк понял, — вздохнул я.

— Сегодня же в Тулон отправится эсминец с необходимым экипажем, — продолжил вице-адмирал. — Какие угрозы могут встретиться на пути?

— В Ла-Манше есть сильная группировка французов, — сообщил я. — Они почти додавили англичан на острове Джерси. У них есть, минимум, три корабля с кустарно установленными орудиями — основной флот они потопили в ходе конфликта за острова. Один английский корабль мы подбили в ходе морского боя. Возможно, он стал добычей французов.

— Так, — произнёс Пинов.

— На Гибралтаре сидят англичане, — продолжил я. — Они адекватные, мы с ними даже поторговали. Но там своя угроза — берберские пираты. Атакуют ночью, на гребных судах, причём я бы не стал их недооценивать, потому что англичане их очень опасаются, несмотря на наличие современного вооружения.

— Понял, — ответил вице-адмирал. — Ещё что-то?

— Больше угроз не встречали, но это может быть везением, — ответил я. — Местные говорят, что тут намного опаснее, чем нам показалось.

— Будем иметь в виду, — ответил на это Пинов. — Хорошо. Ожидайте эсминец.

— Нет, мы отправимся в наземную экспедицию, но на корабле останется часть экипажа, — сказал я.

— Если ремонт корабля закончится раньше, чем вы вернётесь, корабль дождётся вас, — пообещал вице-адмирал. — Я дам моим подчинённым соответствующие инструкции.

— Принято, — ответил я. — Конец связи.

Сеанс был завершён.

— Лукашин! Спускай антенну! — приказал старший мичман. — Ну, договорился?

— Прибудет эсминец с экипажем для «Мистраля», — ответил я. — Желательно будет уложиться с экспедицией до того, как они прибудут. Не хочу проверять честность вице-адмирала.

— Пинов — конкретный мужик, — покачал головой Аршанин. — Зря на него наговариваешь.

— Всё равно, проверять не хочу, — вздохнул я. — Сможешь привести десантные баржи в приемлемое состояние?

— Да они и так на ходу! — махнул рукой старший мичман. — Что, планируешь использовать бронетехнику?

— Один танк, два БМП, два бронеавтомобиля и четыре БТРа, — кивнул я. — Пешком идти неохота, особенно зная, что там точно встретятся заражённые участки…

— Правильно, — согласился Аршанин. — Радиация — это такое дело, якорь ей в жопу…

— Надо готовить личный состав, — засобирался я.

Вооружимся, экипируемся, подготовим СИЗ, боеприпасы, приведём технику в порядок, после чего пойдём в финальный отрезок нашей европейской экспедиции.

Даже представлять страшно, что же нас там ждёт…

Примечания:

1 — Тарджет — от англ. target, targe → происх. от др.-франк. targa, букв. «щит» — круглый западноевропейский щит среднего размера (45–55 см), использовавшийся в период с XIII по XVI век. Разные модели имели различный метод крепления к руке — существует ременной крепёж, деревянная рукоять, а также комбинация с ремнём для предплечья и рукоятью для кисти. Выпускались также пуленепробиваемые образцы, исполненные из толстого листа стали. Где-то в XVIII веке слово «target» в английском языке стало иметь значение как «цель» или «мишень».

2 — Алён плю вит — фр. Allons plus vite! — «Идём быстрее!»

Глава сорок восьмая. Дорога смертной тени

/8 августа 2022 года, Французская Республика, округ Марсель/

— Как-то в 1855 году, военный министр Британии, Сидней Герберт, выступал перед парламентом, — заговорил я, стоя на корпусе танка «Леклерк». — Он сказал: «От Плимута до лагеря британской армии под Севастополем три тысячи шесть миль, из них три тысячи миль по морю и шесть миль по суше. Проблема заключалась именно в этих самых шести милях».

Десантная баржа мчала нас к берегу, где будет осуществлена высадка — она сделает ещё один рейс к «Мистралю», чтобы забрать два бронеавтомобиля.

— Ты это к чему? — спросил Ящур, сидящий на месте механика-водителя.

— Я это к тому, что у нас в чём-то похожая ситуация, — ответил я. — Морской путь был несравнимо легче, чем то, что ждёт нас впереди. Судя по нынешним повышенным показаниям дозиметра, радиационный фон там будет высоким. Нет сведений, куда именно дубасили наши ракетчики, поэтому СИЗ не снимать, менять фильтры в противогазах только в соответствии с инструкцией.

Французские средства индивидуальной защиты были представлены военными «Combinaison Hazmat», имеющими обозначение как «Тип 1», с замкнутым циклом дыхания. Их мы нашли на «Мистрале», где было чётко описано их предназначение: «Для защиты личного состава при пожарах и в случае радиоактивного заражения». Всего их было двадцать штук, но зато обнаружилось сто пятьдесят комплектов защитных костюмов «Тип 2», буквально эквивалентных нашему отечественному «Л-1» — это для тех, кто не будет непосредственно тушить пожар или обеззараживать поверхности корабля, но обязан пережить возникший кризис без особых последствий.

— Всем приготовиться, — спрыгнул я с корпуса танка.

Десантная баржа наехала на пляж, после чего на песок рухнула аппарель, по которой сразу же съехал заревевший двигателем «Леклерк», а за ним сошли и мы.

На песчаном берегу было поразительно пусто — даже не скажешь, что тут когда-то жило очень много людей.

Остальные баржи тоже причалили к берегу, после чего с них сошло по две единицы бронетехники. Французские БМП, в отличие от наших отечественных, были колёсными, а также изготавливались из катаного алюминия. Такая броня способна защитить только от пуль калибром 14,5 миллиметров, как заявлено в ТТХ, а вот мелкокалиберные пушки будут прошивать его уверенно и надёжно. Впрочем, мы не ожидаем, что у зомби и диких зверей будут с собой мелкокалиберные пушки и БМП…

VBCI вооружён 25-миллиметровой автоматической пушкой GIAT M811, а также одним пулемётом MAG 58 калибра 7,62 миллиметра.

Движок её имеет пятьсот восемьдесят лошадок и заявлено, что эта БМП может разгоняться до ста километров в час по шоссе.

Бронетранспортёр VAB тоже колёсный, броня стальная, катаная, но очень тонкая и способная защитить только от пуль, впрочем, как и на нашем отечественном БТР-80. Только вот на БТР-80 есть КПВТ, калибром 14,5 миллиметров, а на VAB стоит Браунинг М2, калибром 12,7 миллиметров. И вроде бы невелика разница, только вот на VAB надо высовываться из люка, чтобы пострелять из Браунинга, а на БТР-80 пулемёт установлен в башне.

VBL, который бронеавтомобиль, является отдалённым аналогом отечественного «Тигра», но легче и вооружён только пулемётом АА-52, который имеет калибр 7,5 миллиметров и магазин на пятьдесят патронов. Такой непорядок был быстро устранён нашим техномагом Савельевым, который быстро соорудил нам уникальный станок, на который мы поставили ПКМ — управление и наведение из кабины, а питание от встроенного в салон аккумулятора.

Один «Леклерк», два VBCI, два VAB, два VBL — это всё, на чём мы поедем в Женеву. По защите от радиации я уверен только в «Леклерке», в нём крутая вентиляция — это его фирменная киллер-фича, остальные, по умолчанию, такой защиты не имеют и лучше всем сидеть внутри в ОЗК.

— О чём думаешь? — спросила подошедшая Шув.

— Думаю о том, как бы избежать радиационного поражения, — ответил я. — Броня, конечно, хорошо, но кто-то обязательно захочет «подышать свежим воздухом».

— Тогда сам дурак, — улыбнулась Шув. — Значит, захотел побыстрее попасть в элизий.

— Видимо, — улыбнулся я в ответ.

— Ты хоть примерно представляешь, что нас там ждёт? — спросила она.

— Не представляю, — признался я. — Я даже не знаю, что нас ждёт через пару километров.

Дрон уже отправлен и пролетает по нашему будущему маршруту, фиксируя автомобильные заторы и изыскивая пути их обхода — Кувалда сидит в БМП с планшетом и помечает некоторые наши будущие трудности и проблемы…

— Прорвёмся, — уверенно заявила Шув. — Мы пережили слишком многое, чтобы сдохнуть тут просто так.

— Выживут не все, — с сожалением произнёс я.

— Гарантия рая очень обнадёживает и примиряет с возможной смертью, — ответила она. — Так что даже не сомневайся — мы будем умирать легко и решительно.

Нам пришлось ждать, пока баржи уйдут к неподвижному «Мистралю», всё так же стоящему в порту Тулона, загрузят последние две бронемашины и вновь прибудут сюда.

Будь Аршанин специалистом по «Мистралям», мы бы быстро подогнали его сюда и решили вопрос за полчаса. Тем более, оказалось, что десантный корабль пребывает в боеспособном состоянии и техникам даже удалось восстановить питание от генераторов.

Сейчас экипаж «Олифанта» обживается в «Мистрале», на котором мы планируем убыть в Коммуну, сразу же, как успешно завершим экспедицию в Женеву.

Шли часы, в ходе которых мы потели в костюмах химзащиты. Радиационный фон тут обусловлен заражённой пылью.

Анализ пыли показал, что она ни разу не безопасна и велик риск того, что можно надышаться ею до самой смерти. Поэтому сидим и потеем.

Баржи прибыли и высадили две БМП с десантом.

— В колонну, головной — Кувалда, — приказал я. — Замыкающий — Ящур. Танк в центр. Лейтенант Калымов — передовой дозор. По машинам!

Расселись в бронетехнику, построились в установленном порядке и поехали по грунтовой дороге в направлении трассы D559, которая сразу же поведёт нас по потенциально опасному участку с плотной городской застройкой.

/8 августа 2022 года, Французская Республика, г. Обань/

Наша колонна двигалась по центральной улице Обани, как по наиболее чистой от транспортных заторов. То есть, на самом деле, раньше тут были адские заторы, но кто-то использовал эту улицу для передвижения гусеничной техники, поэтому все брошенные автомобили, в мятом и битом состоянии, были отодвинуты на обочину.

— Что по дрону? — спросил я, включив рацию.

— Орда идёт параллельно движению колонны, в трёх километрах к западу, — ответил дроновод. — Впереди небольшие скопления, в количестве семи штук, численностью не более пятисот голов каждая. Рам и токсиков среди скоплений не наблюдается.

Шустряков выявить с дрона очень сложно, потому что в спокойной обстановке эти хитрецы ведут себя как обычные зомби.

Продолжаем движение и въезжаем в очередной участок с плотной многоэтажной застройкой.

Тут, на Лазурном берегу, обычное дело, когда город тянется и тянется на десятки километров…

— Внимание! Признаки активности! — прошипела рация. — Вижу серьёзный укреп у ориентира «Завод»! Стоит бронетехника в капонирах, со следами маскировки! Четыре, нет, пять вышек, на двух вижу пулемёты!

— Колонна — стой! — приказал я. — Автомобили — вернуться к колонне! Танк на возвышенность!

Быстро достаю планшет с местной картой, распечатанной на принтере, и нахожу нужную локацию — лейтенант Калымов, как его учили в военном институте, заранее разбил зону действия на квадраты и отметил на ней ориентиры.

«Завод» — это местное производство бетона, именуемое как «Гизон».

Это очень удобное место для перекрытия пути на север: «Завод» стоит рядом с трассой, проходящей между двух высоких холмов. Объехать можно, но только по северо-востоку, по замысловатому дорожному серпантину, идущему через неприятный холм, заросший деревьями и кустами ещё сильно задолго до Апокалипсиса.

На северо-западе дела с холмами и растительностью обстоят ещё хуже.

Впрочем, можно дать крюк глубже на восток, но там плотная городская застройка, так как там город Ориоль, но зато за ним почти прямая трасса через длинную низину…

— Признаки жизнедеятельности есть? — спросил я у дроновода.

— Ещё какие! — ответил он. — Люди ходят, строят новую секцию стены, на холмах.

— Лейтенант Калымов, капитан Пасечников — ко мне, — приказал я.

Названные офицеры прибыли к моему броневику.

— Итак, — заговорил я. — Эти ребята, как я понял, надёжно заблокировали вход в долину и не будут рады гостям на бронетехнике. Сами слышали, средства противодействия у них есть. Какие предложения и идеи? Лейтенант Калымов, ты первый.

— Я бы обогнул, — ответил он. — Лучше всего будет вернуться к развилке и пойти на восток. Это сломает нам запланированный маршрут, но зато там чуть меньше шанс напороться на танки в капонирах.

— Согласен, — произнёс наш ГРУшник. — Хотя в Ориоле будет проблема с зомби.

— Зомби точно не будут стрелять по нам из пушек, — вздохнул я. — Ладно, тогда даём задний.

— Меня увидели! — донеслось из рации. — Возбудились и начали собирать бойцов!

— Лейтенант, дай команду на разворот колонны, — вздохнул я.

Медлить было нельзя, поэтому колонна оперативно развернулась и мы убыли к ранее преодолённой развилке.

Дроновод следил за активностью потенциального противника, благодаря чему зафиксировал запуск гражданского дрона, направившегося вдоль шоссе в нашем направлении. Скоро он нас догонит и они узнают нашу численность. Надо сильно спешить.

— Что делают эти придурки? — спросил я через десять минут пути.

— Отправили пять БМП и два бронеавтомобиля в погоню, — ответил дроновод. — Танков не наблюдаю.

— Можем устроить засаду, — предложил Пасечников. — Если Дракоша сумеет избавить нас от дрона — будут высокие шансы на успешную нейтрализацию преследователей.

— Не будем связываться, — покачал я головой. — Нам надо добраться до Женевы, а не истребить всех, кто тут живёт.

Честно говоря, просто не хотелось связываться и тратить на это время. У меня всё ещё есть надежда закончить экспедицию без лучевой болезни.

— Если будут догонять, устроим им горячую встречу в Ориоле, — решил я.

— Там мы сами будем на птичьих правах, — сказал на это Пасечников. — Тут у нас хоть ориентиры есть, и бойцы ознакомлены с местностью…

Я остался непреклонен, но приказал дроноводу наблюдать за вражеской колонной.

Очень быстро мы достигли города Ориоль, где стало ясно, что у нас проблемы.

Большая орда зомби двигалась через город, напрочь заблокировав трассу. И была отчётливо видна коллективная заинтересованность всех мертвецов издалека слышимым рёвом двигателей.

— Сворачиваем в коттеджи, — приказал я через рацию. — Шифроваться бессмысленно — вся округа знает о нашем появлении, поэтому разрешаю открывать огонь по необходимости!

«Одноэтажная Франция» изобиловала петляющими улицами, густой растительностью и автомобильными завалами, которые мы вынуждены были обходить.

Времени на организацию засады уже не было, потому что почти любая остановка приведёт к поглощению ордой. И даже если зомби не сумеют выковырять нас из бронетехники, прохождение орды займёт неопределённое время.

— Всё, они развернулись и поехали обратно! — доложил дроновод.

Полагаю, увидели через свой дрон приближение орды и резко дали задний. И это предельно понятно.

— Сворачиваем к Ле Брау, — приказал я головной машине.

Колонна въехала в истерзанный бедствиями район, где раньше жили обеспеченные люди: каждый коттедж тут огорожен кирпичной стеной, чтобы всякие холопы со смердами не лезли своими грязными лапами на священную частную собственность…

— Полкилометра, группа шустряков, не менее пятнадцати штук, на десять часов от головного! — предупредил дроновод. — Быстро прут в нашу сторону!

— Оружие на левый борт! — скомандовал я. — Стреляют только БТР!

Встреча с ретивыми шустряками состоялась менее, чем через полторы минуты.

Твари перепрыгнули через каменный забор и сразу же понеслись к источнику гула и дыма.

Самым необычным среди них был шустряк в остатках стальных лат. Наплечник сохранился только один, шлем куда-то пропал, правый сапог отсутствовал, а остальное, включая бронированные перчатки, всё ещё было на теле.

Застрекотали крупнокалиберные пулемёты с БТР, от которых не поможет никакая средневековая броня.

Одоспешенный шустряк словил короткую серию тяжёлых пуль в грудь и рухнул на траву, поэтому я перестал следить за его дальнейшей судьбой в триплекс командира. С остальными шустряками была примерно схожая картина — крупнокалиберные пули вырвали из их туловищ клочки плоти или оторвали им какие-то конечности, после чего они перестали быть важны, а мы поехали дальше.

— Орда резко меняет курс, — более спокойно сообщил дроновод. — Батарейки ещё на двадцать минут.

— Проскочим, — уверенно заявил я.

Петляя между частными владениями некогда преуспевавших господ, мы вырвались из Ориоля на заросшую сорняками пашню, но затем въехали в редкий лес.

— Орда ещё не закончилась, но движется дальше, — сообщил дроновод. — Предполагаю, что скоро они дадут петлю и направятся за нами.

— Хрен бы с ними, назад мы этим маршрутом не поедем, — ответил я.

Через десять с лишним километров, когда мы выехали из леса, дрон летел на последних трёх процентах, поэтому мы сделали остановку и поймали его, после чего поставили на док-станцию, запитанную от БМП.

Дальше ехали почти вслепую, что было рискованно, но необходимо — останавливаться в такой близости к орде было бы безумием…

— Сколько он будет заряжаться? — спросил я.

— Через десять-двадцать минут будет заряжен дрон Аркаши, — ответил дроновод, которого зовут Игорем. — Он запустит его и будет вашими глазами — седьмой канал на рации.

Пересекли узкую лесную полосу и выехали на очередное заросшее поле, где среди сорняков, вопреки Мичурину и селекционерам, произрастали крупные очаги пшеницы.

Орда шла дальше, но несколько раз попались рамы и шустряки, в небольших количествах, а также один токсик. Впрочем, как встретились, так и подохли — в токсика я стрелял лично, применив 25-миллиметровую пушку БМП VBCI. Тут тебе и двухплоскостная стабилизация, и оптика отличная — токсик буквально взорвался кислотным султанчиком, забрызгав и убив окружающих его зомби.

Но всё хорошее заканчивается, поэтому мы вновь въехали в плотную жилую застройку, где вновь пришлось объезжать заторы и завалы. Тут прошли сильные пожары, выжегшие дома и машины, но это только усугубило проходимость дорог.

Несколько раз пришлось высаживать десант и заниматься расчисткой, потому что не было объездов, но концентрация зомби тут была минимальной, поэтому обошлось без драм и прецедентов.

— Всё, началась трасса, — сказал я, оторвав взгляд от триплекса командира. — Дальше поедем с ветерком!

/8 августа 2022 года, Французская Республика, пригороды Валанса/

— Тут полная жопа, — констатировал я, разглядывая пейзажи в триплекс.

Город превратился в пепелище, ветер поднимал пыль и пепел, раскидывая их по окрестностям, всё дальше и дальше во все стороны. Термоядерная боеголовка сначала сложила большую часть высоток в нашу сторону, а затем подпалила всё, что может гореть. Дозиметры показывали высокий фон, в котором лучше вообще не находиться.

— Не останавливаться — едем на повышенных! — приказал я.

Дрон работал с помехами, но он уже по факту стал одноразовым — он точно очень хорошо облучился и теперь его только выкидывать. Но жизни бойцов дороже, чем кусок пластика и цветмета.

— Контакт! — дал о себе знать дроновод. — Здоровенные животные прут в нашем направлении, три часа! Количество — не менее двадцати! Дистанция — восемьсот метров!

— Орудия направо! — приказал я. — Стрелять из всех стволов!

Они двигались очень быстро, поэтому стрельба началась практически сразу.

На этот раз, в дело включился и «Леклерк», на ходу выстреливший осколочно-фугасным снарядом.

Я повернул башню на три часа и тоже присоединился к обстрелу. Пушку выставил в режим быстрого огня, то есть на четыреста выстрелов в минуту. Лента — БЗ-БЗТ-БЗ-ОФТ.

Первой же очередью срезаю тварь, забравшуюся на ржавеющую крышу некоего обгоревшего здания. Три снаряда просто пробили её, а четвёртый взорвал голову.

Крупнокалиберные пулемёты БТРов полностью заняли самых быстрых тварей, а «Леклерк» бил по тем, что отстают — прямых попаданий от него никто не ждал, поэтому наводчик старался достать новых врагов накрытием и осколками.

Количество свирепых животных, лишь отдалённо напоминающих медведей, неуклонно сокращалось, но это не помешало самым крепким и быстрым добраться до БТР.

Один из мутантов в прыжке выдернул из люка отчаянно стрелявшего в него из М2 Браунинга бойца.

Я перевёл прицел на эту тушу, упавшую за броневиком и дал короткую очередь ему в горбину, но это не вызвало никакой реакции, так как эта тварь уже была мертва.

— Колонна — стой! — приказал я через рацию. — Добить всех!

Это нападение не несло в себе никакого интеллектуального расчёта и не содержало в своём составе ни толики тактики, поэтому твари просто сдохли, не добившись почти ничего.

Добивание ещё шевелящихся мутантов было произведено из автоматических пушек, а одного переехал правой гусеницей «Леклерк».

На месте механика-водителя танка сидел наш техномаг, Савельев, который оказался единственным из нас, кто превосходно разбирался в любой технике. Там хоть и понятное любому танкисту управление, но есть нюансы. И так получилось, что техномаг все эти нюансы узнавал при первом знакомстве с любой техникой. А кто-то из обычных танкистов обязательно бы что-то сломал — самый высокотехнологичный танк же, мать его француженка…

Колонна замерла на месте, трое бойцов из пострадавшего БТРа направились к туше самого успешного мутанта из присутствующих на месте этой бойни.

— Шея сломана, — сообщил один из бойцов по рации. — Умер уже.

— Тело на крышу БТР, — приказал я. — Бросать его здесь мы не будем. Поторапливайтесь.

Как только предоставится случай, похороним надлежаще.

Пять минут спустя, мы продолжили путь. Дроновод внимательно следил за окрестностями, поэтому сообщил, что из руин Валанса выдвинулась группа особых зомби. Для нас они проблемой не станут, ведь мы оставили после себя халявное мясо, но ситуация тревожная — мертвецам совершенно нечего делать в городе, поэтому они выдвигаются на любой шум…

/9 августа 2022 года, Французская Республика, аэропорт Шамбери Савойя Мон Блан/

— Караулы назначены, заминировал южный подступ, поэтому мы очень быстро узнаем, если кто-то захочет наведаться к нам на огонёк, — доложил капитан Пасечников.

— Отлично, — кивнул я и огляделся.

Мы остановились в небольшом отеле на берегу озера. Из-за близкого присутствия воды, радиоактивный фон тут заметно ниже.

Вообще, нам всем повезло, что не было применено химическое оружие. Химия заражает местность надёжно и надолго, а действует, порой, гораздо жёстче, чем радиация. Нервно-паралитические газы, ВИ-газ, зарин. Да-да, официально ничего такого у России нет, но я не сомневаюсь, что где-то в глухой тайге до сих пор стоят тайные хранилища, где есть всё, как в Греции…

Ещё я не сомневаюсь, что военные испытали на зомби все доступные отравляющие вещества и поняли, что эти твари не дышат, поэтому большая часть химии на них не действует, а раздражающее действие на кожу им вообще по боку. Будь иначе, они бы залили эффективной химией все наши города, чтобы сбить самые мощные очаги и сильно улучшить ситуацию первых дней.

Вообще, будь хоть какое-то научное решение проблемы, военные бы это использовали. Но такого решения нет и уже не будет.

— Блин, даже не покурить теперь… — пробурчал я и пошёл в номер.

Несмотря на то, что фон тут ниже, он всё ещё выше нормы, поэтому защитные костюмы мы не снимаем.

В предбаннике меня обдают мыльной водой из шланга.

«Жаль, что баллоны с кислородом закончились», — подумал я, садясь на освобождённый от простыней матрас. — «Сраный противогаз».

Изначально в этом хазмате был замкнутый цикл дыхания, то есть надо было подключать кислородный баллон и дышать полной грудью, но баллоны, к сожалению, конечны.

Все номера уже очищены от пыли и надёжно законопачены — для этого были применены насосы и шланги. Теперь в номерах ни разу не комфортно, зато нет радиоактивной пыли.

Ненадолго распаковываюсь из костюма, снимаю противогаз и съедаю очередную таблетку противорадиационного препарата. Йодид калия.

Вообще, йод-131 сейчас представлен на местности в очень незначительных количествах, ведь его период полураспада всего восемь суток, но в том-то и соль, что его много и не надо. Рак щитовидки — последнее, что захочешь на себе испытать.

Ложусь на матрас и закрываю глаза.

Остался последний рывок. До Женевы шестьдесят один километр, а там всё решится.

Сможем остановить это дерьмо — будем жить дальше. Не сможем — что ж…

Глава сорок девятая. Древесина

/9 августа 2022 года, Французская Республика, аэропорт Шамбери Савойя Мон Блан/

— Несите древесину, — приказал я, прикасаясь к ножу на поясе. — И притащите сюда станок с генератором.

Ночь прошла почти тихо. «Почти» — это подорвавшиеся на мине зомби, приковылявшие из города. В итоге, на взрыв пришло ещё несколько сотен мертвецов, но остальных такая мелочь не взволновала.

Я выспался, насколько это было возможно в противогазе и резиновом защитном костюме, а с восходом солнца, пока остальные быстро перехватывали сухпайки, решил, что надо слегка усилить наши ряды.

Надеваю маску Урфина Джюса, после чего напяливаю поверх неё противогаз.

Древесина, запакованная в полиэтилен, лежала на броневиках, под ящиками с патронами и снарядами. Как только бойцы приволокли первую партию, я сразу же приступил к делу.

Всего мне доступно пять моделей дуболомов:

«Дуболом» — это базовая модель, доступная для изготовления буквально на коленке. Тупое создание, способное неверно интерпретировать даже простейший приказ, но зато обучаемое. Доступны в неограниченных количествах.

«Капрал» — это продвинутая модель, чуть лучше соображающая, но всё ещё ограниченная. Это создание нужно, чтобы не командовать дуболомами напрямую. Я могу одновременно содержать не более пятисот единиц капралов.

«Лейтенант» — вот эта модель начинает проявлять признаки среднего ума, что уже очень хорошо. Если нужно повысить организацию подразделения, без лейтенантов не обойтись. Этих можно содержать в количестве не более ста двадцати пяти единиц.

«Полковник» — интеллект всё ещё средний, предельный для дуболомов, но зато очень высокие организаторские способности. Одновременно доступно не более тридцати единиц.

«Генерал» — эта модель тоже среднего ума, но в его присутствии дуболомы слегка повышают свои интеллектуальные способности. Мне доступно единовременно только восемь генералов.

Но всё это теория, полученная от маски, а как будет на практике — скоро узнаем.

Ещё я имею сведения, что качество дуболома напрямую привязано к выбранному для его изготовления дереву. Самыми бесполезными будут дуболомы из мягких пород, типа сосны, пихты или кедра, а самыми полезными окажутся дубовые, тиковые или берёзовые. Полезными с точки зрения твёрдости характера получающихся дуболомов.

Я и сам не до конца понял, как это связано, но именно поэтому и велел абордажникам собирать дубовые доски и бруски. На «Олифанте» в запасе были тиковые доски, для ремонта, поэтому у меня сейчас есть куча хорошего материала для создания множества дуболомов.

Бывшие абордажники начали собирать мне токарный станок, а я приступил к первичной обработке первой заготовки. Пила и рубанок…

Где-то через два часа, ко мне подошёл лейтенант Калымов.

— Мы готовы выдвигаться, — сказал он мне.

— Есть ещё около суток на отдых, — покачал я головой. — Отдохните, а я поработаю.

— Что за работа? — спросил он. — Мы можем помочь?

— Надо обработать заготовки по образу и подобию вот этой, — указал я на лежащую у станка модель рядового дуболома. — Но вы не сможете — слишком много тонкостей. Мы потратим недели, прежде чем добьёмся хоть каких-то результатов. Лучше я сам, а вы отдыхайте.

Меня не покидает ощущение, что всё худшее ждёт нас впереди…

— Ладно, — кивнул лейтенант.

И я вернулся к работе над вторым дуболомом.

На самом деле, с токарным станком, работа выходит непыльная, но монотонная.

После первых пяти дуболомов я начал вырабатывать методы оптимизации производства, поэтому работа пошла ещё быстрее.

Единственное, что меня расстраивало — нельзя поочерёдно создавать наборы конечностей и туловищ для последующей сборки. Обязательно нужно делать одного дуболома целиком, потому что, в ином случае, ничего не получится или всё получится плохо. А я и так не жду от дуболомов большой эффективности, поэтому не хочу вносить в них элемент брака.

Двадцать дуболомов спустя, я остановился, чтобы привести их в активное состояние.

Для этого мне пришлось снять рукав хазмата и распороть себе ладонь.

— На это должны уходить дни и недели… — пробурчал я, окропляя своей кровью головы лежащих на полу дуболомов. — Надо было заниматься этим на корабле и Гингема с неудобством — поехали бы на броне…

Вот это неудобство — основной фактор, повлиявший на моё решение. Дуболомы получаются размером как человек среднего роста, с дощатым корпусом и неплохим весом. Везти их в готовом виде гораздо непрактичнее, чем в виде сырья. Пришлось бы жертвовать либо боеприпасами, либо оружием, либо людьми — всё вместе мы бы не утащили. Отправлять же дуболомов пешком — это навсегда потерять их.

Ритуал пробуждения дуболомов был завершён, эти деревяшки поднялись на ноги и начали растерянно оглядываться по сторонам.

— А где капрал, владыка? — спросил один из них, со спиленным и зашлифованным сучком на затылке.

— Скоро будет, — пообещал я им. — Стройся! На «первый-второй» рассчитайся!

Чего у них не отнять, так это покорности к муштре. Видимо, так и видел Александр Волков военных — деревянными дуболомами с квадратно-гнездовым мышлением.

Рядовые дуболомы начали считаться в бесконечном цикле, а я приступил к созданию для них капрала.

Для командующего состава я приберёг тик, которого у нас сильно меньше, чем дуба.

Выделка капрала заняла у меня почти тридцать минут, в ходе которых я вырезал ему на личине суровое выражение бывалого и не очень умного солдата. Несколько грамм крови ему на голову — он пришёл в себя и сразу же вскочил.

— Капрал… — вытянулся он во фрунт. — Капрал… эм… Капрал…

— Будешь Охом, — назвал я его. — Капрал Ох, доклад по форме!

— Капрал Ох по вашему приказанию прибыл! — выполнил дуболом образцовое воинское приветствие. — Готов служить до самой смерти и даже чуть-чуть после неё!

— Вольно! — разрешил я ему. — Принимай командование взводом!

— Есть принять командование взводом! — козырнул капрал.

Развернувшись кругом, он сделал три строевых шага в сторону недоумевающих рядовых дуболомов и вновь выполнил воинское приветствие. Дуболомы не растерялись и выполнили приветствие в ответ.

— Здравия желаем, товарищ капрал!

— Смирна! — крикнул капрал Ох. — Стоять неподвижно и слушать внимательно! Милостью мудрейшего и коварнейшего владыки я назначен вашим капралом! Для вас я первый после владыки! В колонну по двое — становись! Напра-во! На выход из помещения, шагом — марш!

Дуболомы вышли на улицу, а я начал создавать второй взвод. Четыре готовых взвода позволят мне создать лейтенанта, который возглавит роту. Четыре роты откроют доступ к полковнику и батальону, а четыре батальона — к генералу и бригаде.

Потенциал маски с образом Урфина Джюса — пятнадцать тысяч штыков. Могучая, пусть и туповатая, армия…

Октавиан? Тесей? Ахилл? Наполеон? Ха-ха! Урфин Джюс — вот кто по-настоящему опасен!

Думаю, одна рота дуболомов нам не помешает, а там посмотрим. Вообще, когда всё это закончится, можно будет сделать семь бригад для защиты Коммуны и полной зачистки Питера. Я точно знаю, что один рядовой дуболом стоит пары десятков зомби, которые даже не смогут нанести ему существенный урон — только повалят. А вот если оснастить дуболома чем-то посерьёзнее дубинки, например, мечом и щитом, его боевые качества резко возрастают.

— А ведь они, при всех своих качествах, ещё и отлично плавают, ха-ха!

В мою временную мастерскую вошёл Пасечников.

— Эти деревяшки безопасны? — спросил он.

— Не после того, как основательно погуляют по зоне радиоактивного заражения, — ответил я. — А так — самостоятельно они никому вредить не станут. Слишком тупы, чтобы им в их деревянные головы пришли какие-то несвязанные с несением воинской службы мысли и идеи.

— Думаешь, от них будет прок? — задал спецназовец следующий вопрос.

— Как минимум — будет кем заткнуть бреши в обороне, — пожал я плечами. — Они исполнительны и положительно готовы сложить головы во исполнение моих приказов. И, раз ты так удачно зашёл… Не мог бы ты отправить какой-нибудь взвод для добычи древесины? Желательно, чтобы она была готовой и высушенной. Дуб, тик, ясень, липа.

— Поищем, — кивнул Пасечников. — Обязательно в досках и брусках?

— Так будет удобнее.

ГРУшник ушёл, а я продолжил пилить и строгать. Работы много, но она обязательно окупится…

/11 августа 2022 года, Французская Республика, аэропорт Шамбери Савойя Мон Блан/

— А эти ребята хороши, — оценил действия дуболомов лейтенант Калымов.

В это время дуболомы стояли сплошной стеной, ощетинившейся копьями, сделанными из стальных труб и заточенных арматур, и ожесточённо давили на толпу зомби, сумевшую повалить ограду аэропорта.

Ни страха, ни сомнений — только решительная воля исполнить мой приказ. Идеальные солдаты.

Зомби что-то около четырёх-пяти тысяч, они упорно прут в широкий пролом, чтобы добраться до заветного мяса, но между ними и мясом стоит неколебимая деревянная стена из дуболомов, изготовлены, преимущественно, из дуба.

— … и имя им легион, потому что их много, — усмехнулся я. — По-хорошему, надо было задержаться тут на недельку, чтобы выстругать хотя бы тысчонку дуболомов — с такой силой мы сломаем любого, кто встретится нам на пути.

— Еда и вода, — покачал головой лейтенант.

— Да, согласен, — вздохнул я. — Тогда пару дней точно. А вы, в это время, будете делать броню и оружие.

Как выяснено на практике, предельная нагрузка на каждого дуболома, чтобы он, при этом, не сильно терял в мобильности — восемьдесят килограмм. То есть килограмм сорок могут составлять доспехи и оружие, что очень даже хорошо.

Сейчас бойцы экспедиции гнут весь доступный металл, рискуя здоровьем, чтобы изготовить примитивные доспехи для моих дуболомов. Защите подвергаются только жизненно важные места — конечности и головы. Туловища тоже закрываем сталью, но с пониженным приоритетом, потому что туловища сделаны из толстых досок, пробой которых не приведёт к немедленной гибели дуболома.

Дуболомы — это крайне опасные противники, пусть и не хватающие звёзд с неба, если смотреть в области их интеллекта…

Всего я сделал четыреста восемьдесят дуболомов, в основном по причине того, что практически не спал всё это время. Они пойдут следом за нами, возглавляемые полковником Краком. Придётся ехать медленно, чтобы не отрываться от них слишком сильно, но это стоит того. Эх, почему я пренебрегал этим раньше?

Надо было ещё в Коммуне, с такими-то возможностями…

Но был страх перед слишком сильным образом. В день премьеры постановки, инициировавшей образ Урфина Джюса, я отчётливо понял, что вот эта маска реально может поглотить мою личность, раз и навсегда. Если захочет. Риск был слишком велик.

Отложить экспедицию я не мог, слишком многое на неё завязано, поэтому тянул с Урфином Джюсом до последнего. Возможно, зря, а может, наоборот, сделал всё правильно.

— Товарищ полковник, усилить натиск! — приказал я дуболому в полноценных гренадерских доспехах и в гренадерском шлеме.

В отличие от обычных дуболомов, над этим деревянным солдатом я основательно попотел. Внешне он похож на обычного человека, если не смотреть на то, что он сделан из стабилизированного дуба. (1)

На него одного ушёл целый стол из кабинета какого-то большого начальника. Стол этот, наверное, стоил целое состояние, так много на него ушло стабилизированной древесины, но теперь стола нет, зато есть целый деревянный полковник.

Не знаю, когда он успел и стоит ли на этот счёт беспокоиться, но он сделал себе эполеты из жести, сплёл аксельбант из медной проволоки, а также вырезал из стекла три ордена, которые прикрепил к своей груди. Возможно, это заложено в него образом из маски…

— Есть усилить натиск! — ответил полковник Крак.

— Ур-р-р-р-а!!! — заревели дуболомы и начали колоть зомби вдвое интенсивнее.

Зомби не дрогнули, они ведь тоже не ведают страха и готовы на всё, ради своих целей, но моментальное истребление хаотичных передних рядов открыло дуболомам «окно» для наступления. Они не медлили, они не думали, они использовали момент.

Полтысячи деревянных солдат втесались в толщу зомби, выхватили самодельные тесаки и начали закалывать мертвецов, как свиней…

— Хорошие бойцы, — произнёс подошедший Пасечников. — Скольких ты можешь создать?

— Не более пятнадцати тысяч, — ответил я. — Но это материалы, а главное — время.

— Когда вернёмся… — заговорил ГРУшник.

— … тогда и обсудим, — прервал я его. — Сейчас же надо дождаться, когда они закончат с этим скоплением, после чего собираться в поход. Время пришло.

/12 августа 2022 года, Французская Республика, Сен-Жульен-ан-Женевуа/

— Дождёмся дуболомов, — произнёс я, внимательно глядя в планшет дроновода. — Без них я в этот город не полезу.

Полковник Крак и его лейтенанты не подведут, они знают маршрут, у них есть карта, поэтому надо просто дождаться.

— Похоже, придётся штурмовать, — сказал Ящур, всю дорогу ехавший со мной в одном БМП. — Укреп так себе, но видно, что его будут защищать.

Франция не такая уж и мёртвая, какой кажется на первый взгляд.

Люди — это существа, очень хорошо приспосабливающиеся почти к любым условиям. Они заселили степи, пустыни, тундры, даже горы — кто сказал, что они не смогут адаптироваться к радиоактивным пустошам?

А сегодня судьба подкинула нам доказательство того, что люди могут жить недалеко от уничтоженного ядерной ракетой города.

Ракета попала непосредственно в Женеву, но, насколько мы можем судить, Адронный коллайдер 2.0, построенный в десяти километрах от города, не пострадал.

Последний наш дрон, последние дни ночующий на крыше БМП, показал стеклянную пустыню, находящуюся в эпицентре ядерного взрыва, а также дотла сожжённый город.

Короче говоря, от былого великолепия Женевы сейчас не осталось ничего. Кроме швейцарцев или французов, засевших в Сен-Жульене. Скорее всего, это швейцарцы.

— Надо по темноте подбираться пехом, — предложил Ящур. — Начинать бой, а потом уже подгонять бронетехнику.

— Плохая идея, — не принял я этот план. — По правилам военного дела, начинать бой следует при непосредственном участии бронетехники. И лучше делать это днём, ведь местные хорошо знакомы со своей территорией и она, скорее всего, давно пристреляна.

— Ну, вы же тут военные эксперты, а я так, геймер, — не стал спорить Ящур.

— А почему ты решил, что надо сразу долбить их? — поинтересовалась Шув. — Может, договоримся?

— Они здесь точно не просто так стоят, — объяснил я свою позицию. — Скорее всего, охраняют коллайдер. Возможно, ищут способ остановить происходящее, но это лишь предположение. Пытаться выяснить — неприемлемый риск. Будем атаковать сходу. Капитана Пасечникова ко мне.

ГРУшник прибыл к моему БМП и мы начали планировать атаку на этот небольшое укрепление.

На самом деле, укрепление стоит вдоль деревни Бардонне, аж до самых пригородов Женевы — окопы, баррикады, вышки, колючая проволока.

Обходить — влезать в Сен-Жульен, то есть в город, где очень легко попасть в подготовленную засаду.

Самое очевидное — это укрепление создано специально для защиты Коллайдера и больше ни для чего. Разведка с дрона показывает, что эти неизвестные развернули оборону и в западной части, аж до реки Рон. Они очень сильно не хотят, чтобы кто-то прорвался к Коллайдеру…

— Предлагаю бить вот на этом участке, — ткнул Пасечников в скопление одноэтажных жилых домов. — Там наименьшая концентрация средств противодействия, а ещё это удобный маршрут для бронетехники. Хотя я бы заложил тут мины… Но не похоже, что там минное поле.

— Как можно удостовериться в этом? — поинтересовался я.

— Только на практике, — ответил спецназовец. — Или же…

Он ненадолго задумался.

— Можно попробовать прорваться по окраине Сен-Жульена, — предложил он. — Большую часть пути мы будем открыты обстрелу с восточной стороны укреплений, но зато сразу же, как пересечём шоссе Е25, окажемся под прикрытием зданий города. После шоссе укреплений не наблюдается, поэтому мы сможем проехать прямо по полям. И не похоже, что они заминированы — за пшеницей кто-то ухаживает.

— Ладно, предварительно принимаем в работу второй вариант, — решил я. — Только удостоверюсь кое в чём…

Вытаскиваю правую руку из рукава хазмата и надеваю маску Наполеона, после чего начинаю обдумывать озвученный план.

Наполеон — это стратег и тактик, причём выдающийся. Если в этом плане есть изъяны…

— Ожидаю потер́и не менее двадцати пр́оцентов дуболомов, — заключил я. — И это только на пер́вом этапе. Надо будет посадить их как десант на бр́оне — используем бр́онетехнику как боевое такси. (2) Скинем пер́ед позициями вр́ага и поедем дальше, не вступая в бой.

Пасечников лишь согласно кивнул.

— Тогда ждём пр́ибытия батальона.

Батальон деревянных солдат прибыл через шесть с половиной часов.

— Товарищ владыка, батальон прибыл в полном составе: по штату — четыреста восемьдесят единиц, налицо — четыреста восемьдесят единиц! — доложил мне полковник Крак. — В ходе продвижения к конечному пункту столкнулись с боевой группой противника — потерь среди личного состава не понесено, враг разбит наголову и взяты пленные. Захвачено личное оружие вражеской боевой группы — я взял на себя смелость вооружить им своих лучших стрелков. Полковник Крак рапорт закончил!

— Великолепно, — кивнул я удовлетворённо и показал на небольшой амбар. — Р́асположите личный состав вон в том здании. Пленных сюда. И ср́азу выдели десять бойцов на сбор́ др́евесины и пр́иготовление жер́твенных костр́ов.

— Есть, товарищ владыка! — козырнулполковник, развернулся, сделал три строевых шага и пошёл к своим бойцам.

Я быстро рассмотрел рядовых дуболомов и обнаружил, что на некоторых из них есть аккуратно обработанные и заткнутые чопиками пулевые отверстия. Кое-кто из них обзавёлся бронежилетом, а кто-то каской.

— М-да… — изрёк Ящур. — Ты бы, наверное, хотел сейчас десяток тысяч таких деревяшек вместо нас?

— Десять тысяч вер́ных дуболомов никому не помешают, — пожал я плечами. — Полковник Кр́ак! Получи у лейтенанта Калымова сор́ок единиц штур́мовых винтовок, а также по пятьсот патр́онов к ним. Р́аспредели среди своих лучших стр́елков.

У нас есть лишние винтовки, взятые специально на этот случай. Больше взять не удалось — ограничение по весу.

— Есть! — ответил полковник Крак.

«Лучшие стрелки» — это, конечно, любопытное явление. Непонятно, откуда они владеют навыками стрельбы, но просто так полковник болтать бы не стал. Видимо, есть какие-то заложенные в дуболомов образом Урфина Джюса функции, позволяющие им на каком-то уровне владеть огнестрельным оружием.

Ну, глядя на то, как держатся с оружием «лучшие стрелки», понятно, что держат они его со знанием дела, а не как шайтан-девайс, от которого непонятно, чего ждать…

— А вот и пленные, — увидел я закованных в цепи людей, показавшихся из-за широких плеч дуболомов. — Бойцы! Откуда цепи?

— У них с собой были, товарищ владыка! — ответил капрал, возглавлявший это шествие.

Зачем людям шляться по радиоактивным руинам с цепями? Металлисты? Панки? Или же людоловы? В выживание металла и панк-рока после Апокалипсиса я не верю, поэтому склоняюсь к третьему варианту.

Когда все восемнадцать пленных были выстроены в ряд, я подошёл к ним и внимательно рассмотрел. Исключительно мужчины, суперов среди них, как я понимаю, не было, иначе бы это привело к потерям среди личного состава дуболомного батальона.

Все пленные побиты и потрёпаны, грязны, как бомжи из лучших подворотен Санкт-Петербурга, а во взглядах их лишь отчаяние. Они понимают, что их не ждёт ничего хорошего. И это их понимание абсолютно верно.

— Кто старший? — спросил я на французском.

— Подлейтенант Ив Сен-Лари, — представился лысый парень примерно двадцати лет.

Кожа его бледна, что едва заметно под слоем грязи, волосы он утратил совершенно не просто так, а вследствие радиоактивного облучения, но видно, что умирать в ближайшие часы он не собирается — скорее всего, массово убивал зомби и это выиграло для него годы жизни.

— С какой целью вы попытались напасть на моих подчинённых? — поинтересовался я.

— Встречный бой, — ответил он. — Встреча произошла неожиданно. Знай мы, что они приближаются, уклонились бы от боя.

Численность дуболомов подавляющая для местных палестин, поэтому я ему верю.

— Зачем вам были нужны цепи? — спросил я.

— Мы… — подлейтенант ненадолго замешкался, придумывая подходящий ответ. — Мы хотели отловить зомби для наших учёных.

— Ложь, — хмыкнул я. — Кто у вас следующий по званию?

Французы не отвечали.

— Не стоит игр́ать со мной, — предупредил я. — Кто следующий по званию?

— Я, — не стал участвовать в этом экстремально опасном аттракционе лысый мужик лет тридцати с лишним. — Анри Ланглуа, главный старшина.

— Этого — на столб, — указал я дуболомам на подлейтенанта Сен-Лари.

Мои подчинённые уже приготовили три костра, на которые пошла бесполезная древесина из домашней мебели и уличных лавок.

— Стойте здесь, — велел я пленным, а сам пошёл вслед за утаскиваемым к ближайшему костру подлейтенанту.

Жертву прикрепили к столбу, после чего быстро полили бензином. Приятно, что дуболомы вообще не задают вопросов…

— Аполлон, владыка света, тебе эта жер́тва, — произнёс я и поджёг костёр.

Обычное бензиновое пламя появилось лишь на долю секунды, мгновенно сменив цвет на яркий жёлтый. Француз обратился в пепел.

— Итак, продолжим, — вернулся я к пленным. — Вы — рабовладельцы? Ищете по пустошам выживших и обращаете их в рабство?

— Да, — ответил находящийся под сильным впечатлением главный старшина Ланглуа.

— Мы можем надеяться на то, что кто-то придёт за вас мстить? — поинтересовался я.

— Никто не придёт, — ответил француз.

Только вот слегка изменившийся взгляд выдал его.

— Ложь, — вздохнул я и обернулся к ожидающим моих приказов дуболомам. — Этого — к столбу.

Начавшего вяло сопротивляться главного старшину понесли ко второму столбу.

— Я на секунду, — улыбнулся я остальным.

Вернулся я, конечно же, не через секунду, а через минуту.

— Продолжим, — встал я перед пленными. — Кто у вас следующий по званию?

— Я, — уверенно и смело ответил крепкий малый, выглядящий чище остальных. — Франсуа Катрик, старший капрал.

— М-хм, — хмыкнул я. — Вопрос: мы можем надеяться на то, что кто-то придёт мстить за вас?

— Да, — ответил он. — Мы — лишь часть большого отряда. Нас отправили прочесать местность вдоль швейцарской границы, в поисках выживших. Мы должны были отловить всех, кого встретим и доставить в Сесель.

— Сесель? — спросил я, пытаясь припомнить карту. — А, это ведь к юго-западу отсюда, на берегу реки?

— Да, — ответил старший капрал Катрик.

— Сколько вас? — спросил я. — Меня не интересуют беззащитные женщины и дети. Только количество солдат.

— Около восьми сотен, — ответил он. — Есть полуавтономные подразделения из морской пехоты — они почти что сами по себе.

— Понятно, — кивнул я. — Что ты знаешь о швейцарцах, засевших у Женевы?

— А там кто-то обитает? — спросил он недоуменно.

— Обитает, — вздохнул я. — Ничего не знаешь, выходит. Но мне нужен кто-то, кто знает… К столбу его.

После процедуры жертвоприношения во имя Аполлона, я вернулся к пленным.

— Кто следующий по званию?

В итоге, жертвоприношение за жертвоприношением, я добрался до гражданских, не имевших никакого отношения к армии.

Ничего полезного о Женеве от пленных узнать не удалось, но зато я узнал о том, что у наших потенциальных преследователей есть три лёгких танка, два десятка бронеавтомобилей, а также противотанковые средства. А ещё есть не менее тринадцати суперов с потенциалом от необычного до эпического. Последний был представлен в единственном экземпляре — мутант, раз и навсегда обратившийся в гигантского пещерного медведя. Он главная их ударная сила, способная срывать танковые башни с погонов.

Больше эти бедолаги мне были не нужны, поэтому я пожертвовал оставшихся богам. Пятьдесят на пятьдесят между Зелом и Аполлоном.

— Что ж, не будем задерживаться, — произнёс я. — Надо вернуться и разбить преследователей.

Примечания:

1 — Стабилизированная древесина — также известная как полимеризованная древесина — это древесина, полностью пропитанная специальными наполнителями. Технология изготовления — заготовка максимально возможно освобождается от влаги, после чего заполняется пропиточными составами. Пока заготовка лежит в составе, применяется вакуум-разрежение с последующим созданием высокого давления — так обеспечивается полная пропитка. Такая древесина очень дорога и трудоёмка в изготовлении, зато обладает выдающимися физическими характеристиками. Болтают, что может некоторое время спокойно выдерживать нагрев открытым огнём до 250 градусов Цельсия.

2 — Боевое такси — англ. combat cab — концепция применения БТР, некоторое время доминировавшая в умах военных США. Идея была в том, чтобы создать мобильный и достаточно бронированный БТР, имеющий, как максимум, открытый пулемёт на крыше, способный довозить пехоту до позиций противника, после чего уезжать за новой партией. Для реализации этой концепции был разработан М113, всё ещё применяемый до сих пор (88 000 штук наклепали — этого хватит до начала следующего века). Но концепция оказалась работоспособной и эффективной только в кабинетах Пентагона, так как на вооружении вероятного противника появились «боевые такси» с автоматическими пушками и противотанковыми ракетами, ну и вообще, пехоту в наступлении лучше поддерживать чем-то помощнее, чем единый пулемёт или даже М2 Браунинг. У СССР появились БМП-1, перед которыми М113 оказался совершенно беззащитным, а затем «Курганмаш» выкатил нового покемона — БМП-2, прошивающего эти коробочки в любой проекции. При умозрительном столкновении двух армий всё выглядело очень неприглядно, но это, поначалу, никого не смущало. Впрочем, постепенно стало понятно, что М113 всем потребностям армии не удовлетворяет, поэтому была начата разработка М2 «Брэдли», который изначально был без башни, потом на него поставили башню, в башню воткнули 25-миллиметрового калибра пушку «Бушмастер», потом решили, что у врага БМП (а в этот момент стало ясно, что концепт «боевого такси» нежизнеспособен, поэтому надо делать актуальное БМП) с противотанковыми ракетами, поэтому надо ракету, а лучше сразу пусковую установку на две ракеты. Вот так, в ходе разработки нового БМП, тихо умерла идея «боевого такси». Сложно винить американское командование в следовании идее «боевого такси», потому что они насмотрелись на жизнеспособность этой концепции во время Второй Мировой войны: нацисты широко применяли Зондеркрафтфарцойг 251 (Sd.Kfz. 251), которое и есть, по сути своей, боевое такси, предназначенное для быстрой и надёжной доставки панцергренадеров непосредственно к позициям противника. Только вот со Второй Мировой характер боевых действий несколько изменился, поэтому актуальность панцергренадерских «Ганомагов» была под вопросом. В итоге, «боевые такси» М113 начали переделывать во всё, от зенитных самоходок до медицинских эвакуаторов, но с вооружения не сняли, даже после начала поставок М2 «Брэдли». В СССР этой идеей побаловались в пятидесятые, но она чем-то не понравилась советскому военному командованию, поэтому претерпела изменение и развитие, в ходе чего мутировала в боевые машины пехоты и в бронетранспортёры с КПВТ или 2А42.

Глава пятидесятая. Спектакль окончен

/12 августа 2022 года, Французская Республика, д. Ле Фурш/

— Если бы не следы постапокалиптического бардака, выглядело бы как живописное местечко… — произнёс я, рукой стирая со щитка хазмата капли дождя.

Тут, прямо-таки, полно признаков человеческой жизнедеятельности, случившейся уже после Апокалипсиса: машины вскрыты, дома засраны, разграблены и разрушены, необязательно в таком порядке, повсеместно встречаются кости и рваные подошвы, но среди всего этого нет ничего полезного.

Мародёры шерстили эту деревню тщательно и неоднократно. Сейчас она мне напоминала многократно переваренный кал, лишённый даже толики полезного и брошенный гнить на бесплодной земле…

Подробно опросив полковника Крака, который даже потом накарябал рапорт в письменной форме, с дополнением в виде некоторых упущенных им деталей, восстановленных посредством опроса рядовых солдат, я получил полную картину произошедшего, а главное — точную локацию.

Дуболомы шли по трассе D933, оставили после себя много следов, а также место произошедшего побоища, где вражеские бойцы, посмертно обезглавленные, лежали на открытой парковке, имеющей площадь примерно восемьсот квадратных метров. За подобную безусловную жестокость принято мстить, поэтому я почти не сомневался, что за нами уже давно выехали.

Следы дуболомов упорно ведут по трассе, прямиком на Женеву, неминуемо через деревеньку Ле Фурш. И мы ждём гостей.

— Мины установлены по флангам, — сообщил Пасечников. — Против танков не помогут, но по левому флангу густой лес, куда технику они не погонят, если не тупые, а с правого фланга нужно какое-то прикрытие.

— «Корнета» туда, — решил я. — А центр усилить гранатомётами. Ну и понадеемся, что «Леклерк» не подкачает.

— Принято, — кивнул ГРУшник.

— Полковник Крак! — позвал я.

Самый старший по званию дуболом примчался через тридцать секунд.

— Выдели пятнадцать бойцов, — начал я давать инструкции. — Каждого вооружишь фугасом и прикопаешь перед минными полями, а также на фронте. Фугасы получишь у капитана Пасечникова.

— Слушаюсь, товарищ владыка! — козырнул полковник Крак.

Остальные дуболомы, вооружённые лопатами, интенсивно копали, доводя наши полевые укрепления до совершенства. Не знаю, о чём думает сейчас противник, но полагаю, что он точно не ожидает увидеть здесь полноценную оборону, с окопами для пехоты и врытой в землю бронетехникой.

Я же, чтобы не тратить время ожидания напрасно, приступил к созданию новых дуболомов. В деревне Ле Пре Лон, расположенной в полукилометре к северу от Ле Фурш, обнаружилась мебельная мастерская, в которой нашлись некоторые запасы — примерно кубометр различных пород древесины.

Дубовый, кхм-кхм, дуболом, в среднем весит восемьдесят килограмм, берёзовый весит шестьдесят пять килограмм, тиковый семьдесят, а буковый шестьдесят восемь. Всё это при условии, что применённая древесина сухая. Со временем, из-за влажности окружающей среды, их масса должна увеличиваться, но это решается с помощью лака — я выдал дуболомам лак и морилку, поэтому они денно и нощно красят друг друга, чтобы обеспечить себе долговечность.

Куб древесины — это полная ерунда, поэтому дуболомы разбирали старинные здания, снесли отовсюду пригодную для переделки мебель, а также срубили несколько десятков дубов. Свежая древесина — это не очень подходящий материал, но выбирать не приходится.

— Ты бы поспал, — где-то через три часа пришла ко мне Шув.

— Нет времени, — покачал я головой.

В этот момент я доводил до совершенства финальную часть букового дуболома — рисовал на лицевой части его головы снисходительную полуулыбку бывалого солдата. Получалось достоверно.

— Если будет бой, тебе лучше вступать в него выспавшимся, — обеспокоенно произнесла Шув. — Несколько дуболомов ни на что не повлияют.

— «Выспаться» — это неподходящее слово, когда речь идёт о костюме химической защиты, — вздохнул я.

— Всё равно, дай себе отдохнуть, — Шув подошла ко мне и обняла сзади, как смогла.

— Хорошо, — решил я. — Но только после того, как сделаю ещё двадцать семь дуболомов.

/15 августа 2022 года, Французская Республика, д. Ле Фурш/

Всё пошло не по плану, как оно и бывает обычно, когда планируешь военную операцию.

Вчера днём передовой отряд противника зафиксировал наличие какой-то обороны, выпустил разведывательный дрон, но его сбил Дракоша, то есть Сергей Рюшечкин. Он единственный из нас, кто не ходит в ОЗК, потому что не нуждается. Ему достоверно известно, что дракониды имеют высокую устойчивость к радиации, а ещё у них не бывает лучевой болезни.

В общем, он растерзал дрон, догнав его в небе, после чего разведчики противника смылись с горизонта.

Мы замаскировали позиции, как могли, даже пересадили пару сотен кустов, чтобы создать видимость естественной посадки почти над окопами, но мне кажется, что разведчики успели увидеть достаточно.

Но это был передовой отряд, косвенно свидетельствующий о близости основных сил, поэтому сегодня мы ждали масштабного наступления.

Никаких парламентёров, никаких переговоров и ультиматумов — ничего этого не будет, потому что мы пролили их кровь. За такие вещи, в нормальном постапокалиптическом обществе, принято мстить. А если цель тут месть, то о каких переговорах идёт речь?

Опасаюсь действий швейцарцев, засевших под Женевой. От Ле Фурша до Сен-Жермена каких-то тринадцать километров, приехать можно меньше чем за полчаса. Но нас, насколько мы можем судить, не засекли, поэтому я рассчитываю, что мы закончим с преследователями без неожиданных ударов в тыл.

— Добровольцы закопаны, товарищ владыка! — явился полковник Крак с рапортом. — Проинструктировал их в точном соответствии с указаниями капитана Пасечникова! Они тебя не подведут!

— Великолепно, — кивнул я с улыбкой. — Возвращайся к своим солдатам.

В батальоне Крака теперь на роту бойцов больше — за прошедшее время я настругал сто тридцать пять бойцов, сто двадцать из которых вошли в пятую роту. Объявил их штурмовиками. Самые худшие пятнадцать образцов сейчас лежат в земле и ожидают своего часа в качестве самоходных мин.

Наконец, когда я изготовил дополнительные десять дуболомов, дроноводы сообщили об активности в деревне Ше Пора.

— … шесть лёгких танков, два ОБТ, (1) а также десять пулемётных бронеавтомобилей — это минимум, — продолжил доклад прибывший ко мне дроновод. — Ещё наблюдал не менее четырёхсот пехотинцев, но их может быть гораздо больше. Для защиты от возможного артобстрела они используют тоннель на трассе А41.

— Всех под р́ужьё, — приказал я, забирая у дроновода планшет. — Занять штатные позиции.

Дрон барражировал в километре над позициями противника и показывал мне неприглядную картину.

Я успел увидеть, как в тоннель заехал последний грузовик, что свидетельствует о наличии у противника какого-то количества аммуниции. Тоннель четырёхполосный и имеющий длину около двухсот метров, поэтому спрятать там можно много.

Наши разведчики были там: внутри множество машин, всё загажено, а на западном конце стоит баррикада. Это можно использовать…

— Держи, — вернул я планшет дроноводу. — Следи за любыми изменениями.

Сразу атаковать французы не стали, перед этим решив провести разведку.

Три дрона взмыли в небеса, поднялись на высоту около двухсот метров, после чего стали очередными жертвами Дракоши. По нему пытались стрелять из ручного огнестрела и станковых пулемётов, но он быстро расправился с дронами и улетел куда-то на запад.

Эх, жаль, что наш фазовый скиталец Шаров смылся в неизвестном направлении…

Почти всю дорогу он ехал с нами, исчезая лишь на пару-тройку минут во время остановок, а когда мы достигли Сен-Жульена, вдруг исчез и больше не возвращался.

Сейчас бы он пригодился. Если я правильно понял его сверхспособность, он может телепортироваться на существенные дистанции, причём забирая с собой небольшой груз. Согласись он работать с нами, мы бы ещё минуту назад взорвали этих ублюдков к чёртовой матери…

Рекогносцировка потерпела форменный провал, поэтому противник развернул боевые порядки и поехал прямо на нас, через чистое поле.

До шоссе А41 было семьсот метров, детская дистанция для «Леклерка», но мы решили повременить с его применением — их танки на поле не вышли.

— Танки выехали из западного выезда из тоннеля, — предупредил дроновод.

Когда бронеавтомобили, за которыми шла пехота, приблизились на дистанцию до пятисот метров, наши БМП и БТР открыли огонь из пушек и пулемётов. А «Леклерк» выжидал, притаившись за ещё не успевшими прижиться кустами…

— Пусть р́асчёт ПТУР́ пр́иготовится! — приказал я. — Коор́динир́уй из по р́ации! Ник та мер́, сейчас мы зададим им жар́у!

Бронебойные снаряды автоматических пушек сразу же вывели из строя три бронеавтомобиля. Пехота врага оперативно залегла, а уцелевшие машины отстрелили дымовые шашки.

— Пр́екр́атить огонь! — приказал я. — Сценар́ий два! Тр́етья р́ота — ваш выход!

Дуболомы, вооружённые холодным оружием, выскочили из окопов и помчались в дым.

На самом деле, я сам хотел организовать дымовую завесу, отстреляв шашки из револьверных гранатомётов, но раз уж противник сам обо всём позаботился… Нет, всё-таки, надо дать больше дыма.

— Дымовые шашки — запускай! — приказал я в рацию.

Захлопали гранатомёты и в полутора сотнях метров образовалось протяжённое дымовое облако.

Деревянные солдаты исчезли в нём, вступив в смертельный бой, в котором многие из них умрут.

Гудели двигатели, раздался первый автоматный стрёкот, а затем до нас начали доноситься человеческие крики и вопли. Дуболомы же молчали, ведь у них нет необходимости как-то выплёскивать свой страх во время боя.

— Прорвали пехоту! — сообщил дроновод. — Окружили бронеавтомобиль и возятся с ним! Разбегаются!

Раздался взрыв.

— Всё, бронеавтомобиль готов! — доложил дроновод. — Танки на правом фланге пошли в движение! Пехота на левом фланге вошла в лес!

Никаких приказов мне отдавать не пришлось, потому что всё идёт по заранее продуманному сценарию.

Логично, что противник, столкнувшись с моментальным провалом лобовой атаки, захотел попытать удачу на флангах. И времени-то особо ни у кого нет, зомби с окрестностей уже начали движение к источнику громких звуков, как и зверьё…

Зашуршал двигатель противотанковой ракеты, секунды ничего происходило, а затем раздался мощный взрыв.

— Лёгкий танк подбит! — доложил дроновод. — Детонация боекомплекта!

Со стороны левого фланга раздался негромкий взрыв, а затем ещё один и ещё. Это пехота противника подрывается на минах.

За взрывами последовала интенсивная автоматическая стрельба, что ознаменовало собой начавшуюся перестрелку между нашими бойцами в окопах и наступающим противником. Деревья и густая растительность помогали противнику, но обстановку делали более напряжённой наши три пулемёта FN MAG, установленные в укреплённых кирпичом земляных блиндажах. Это обстоятельство сильно понижало шансы успеха наступления голой пехотой.

На правом фланге сработал ПТУР, подбивший ещё один танк, но осталось ещё четыре и один из них метким попаданием уничтожил расчёт, не успевший переместиться на новую позицию. Может, кто-то и выжил, но установка безнадёжно повреждена.

Дымовая завеса рассеялась, открыв моему взору очередную неприглядную картину.

Дуболомы вскрыли и выпотрошили все бронеавтомобили, убили множество вражеских пехотинцев, но спасовали перед суперами. Я успел увидеть, как один супер поднял над головой меч с нанизанным на него капралом, после чего резко метнул его, прямо с меча, в поднимающегося рядового, стреляющего по суперу из пистолета.

Разгром дуболомов был сокрушительным, от роты не осталось ни одного бойца, а врагов ещё было прилично…

Загрохотали автоматические пушки и крупнокалиберные, сразу же начавшие отстрел суперов. И тут налицо стала недоработка вражеского командования — увлеклись уничтожением дуболомов и упустили момент для отхода.

Минимум четверых суперов разорвало бронебойными и фугасными снарядами в клочья и кровавую взвесь, а остальные быстро укрылись за бронетехникой.

Правый фланг, на который я переключил своё внимание, тоже наполнился событиями.

Танки, подавившие ПТУР и оттого осмелевшие, скинули танковый десант и в его сопровождении начали приближаться к деревне.

Тут из земли вылезли дуболомы, сразу же решительно помчавшиеся к ближайшим танкам. И сразу же дала о себе знать их прирождённая тупость…

Вместо того, чтобы распределить цели, дуболомы бежали к тем танкам, какие увидели, поэтому к центральному танку в построении прильнули сразу двое. Прильнули и взорвались.

Сорок килограмм тротила, укрытые под досками туловища — это не шутки. Центральный танк вмяло с бортов и подорвало боекомплект.

Оставшиеся дуболомы напрочь проигнорировали судьбу собратьев и продолжили бежать к танкам.

Один из них запрыгнул на танк и прополз по корпусу к башне, после чего отпустил нажимной детонатор. Взрыв сорвал башню с погона, а также продавил крышку корпуса, уничтожив всё, что было внутри.

Другие дуболомы, с безразличием пережив пулемётные попадания, также достигли своих целей и подорвали танки, попутно убив взрывами и сопровождающую их пехоту. Остался один, самый медленный, но и он не растерялся — он побежал к отступающей пехоте, приблизился на дистанцию около десяти метров и подорвался, унеся с собой минимум пару десятков жизней.

Надо сказать, что сорок килограмм тротила — это на пятнадцать килограмм больше, чем в ФАБ-50. Взрыв такого дуболома сродни усиленному подрыву такой бомбы.

— Можно считать, что идея воплотилась успешно, — констатировал я.

Правый фланг в безопасности, слева ещё ничего непонятно, поэтому я переключаю своё внимание на центр.

Тут шла постепенно снижающая накал перестрелка. Противник залёг в складках местности, стреляет по укрытым в окопах бойцам, но это заведомо проигрышное действо, ведь есть у нас пулемёты и автоматические пушки. Окажись я на месте противника, уже бы отступил, чтобы придумать новый план.

На левом фланге раздались мощные взрывы. Видимо, это активизировались самоходные мины.

— Отступают на левом фланге, товарищ капитан, — сообщил мне дроновод. — Выжило пятеро, нет, семеро.

— Вторую роту в погоню, — приказал я через рацию. — Пасечников, проследи, чтобы манёвр был выполнен.

— Принято, — ответил наш ГРУшник и побежал к расположению указанной роты.

«Манёвр» — это план контратаки, преследующий своей целью блокаду тоннеля. Взрывать проход мы не будем, хотя первоначально очень хотелось, но это лишний риск для ценных призов, которые с собою привезли французы.

— Третья рота — западный выход из тоннеля, — дал я следующий приказ.

Прорыв второй роты был прикрыт дымовой завесой, создаваемой бегущими впереди дуболомами, держащими в разведённых руках дымовые шашки. Облако дыма шло волной, надёжно прикрывая остальных дуболомов и следующего среди них капитана Пасечникова.

Третья же рота прошла по полю почти беспрепятственно, попутно добив выживших танкистов и остатки сопровождавшей их пехоты.

Как командующему, мне было не с руки лично участвовать непосредственно в бою, хотя я легко мог. Всё было спланировано заранее, враг действовал точно так, как я и предполагал. Мне даже не пришлось вносить почти никаких корректив в ход сражения.

— Всегда бы так… — произнёс я, глядя на планшет с картинкой от дрона.

Из восточного выхода тоннеля выехал первый грузовик, но ребята из второй роты были слишком близко. Пасечников дал две короткие очереди и грузовик встал. Вслед за этим к тоннелю побежали дуболомы.

Третья рота вошла в западный выход спустя минуты четыре.

Что происходит внутри — точно знают только боги, но у меня есть высокая уверенность, что наши победят.

— Груз захвачен, — отрапортовал капитан Пасечников через неполные десять минут.

Противник, большей частью, погиб, меньшей частью разбежался, поле боя и трофеи остались за нами, поэтому можно сказать, что это победа.

Одна беда — к нам начали стягиваться окрестные зомби…

/16 августа 2022 года, Французская Республика, д. Ле Фурш/

По убитым — наш живой личный состав не потерял никого, а дуболомы потеряли восемьдесят восемь боевых единиц, не считая самоходных мин.

Противник потерял четыреста тридцать семь пехотинцев, все танки и все бронеавтомобили, а также девять суперов.

В трофеях мы обнаружили около двухсот тысяч патронов, гранаты, гранатомётные выстрелы, одноразовые гранатомёты, а также пятьдесят килограмм тротила. И это не говоря уже об экипировке и оружии убитых.

Но главное — провиант. Четыре тонны запакованных в полиэтилен сухих пайков, которых нам хватит до конца экспедиции и ещё останется.

— Дуболомы оснащены винтовками, бронежилетами и касками, товарищ владыка, — доложил мне полковник Крак. — Готовы к выдвижению по вашему приказу!

Он вытянулся во фрунт и постарался всей своей позой выразить мне свою беззаветную преданность.

— Возвращайся к бойцам — скажи им, что они сегодня отлично поработали, — приказал я ему.

— Есть! — козырнул деревянный полковник.

В качестве экстра-бонуса мы получили девять рабочих грузовиков, один топливозаправщик и три исправных бронеавтомобиля. Танки не уцелели — они были слишком опасны, чтобы мы могли позволить себе попытки захвата. Били наверняка и это было правильным решением.

— Может, рассмотришь идею задержаться где-нибудь и изготовить хотя бы тысячу дуболомов? — подошёл ко мне Пасечников.

Я наблюдал за тем, как военнопленных приносили в жертву богам. Всё-таки, чувствуется в этом что-то неправильное…

— Что, они произвели на тебя неизгладимое впечатление? — усмехнулся я.

— Произвели, — согласился спецназовец. — Я видел, как один из них получил длинную очередь из автомата, прямо в грудь, но даже не остановился. Он убил стрелявшего и всех, кто был вокруг. Без сомнения и быстро. Мне теперь трудно видеть в них просто обработанную древесину, оживлённую магией. Это прирождённые солдаты. И они соображают, вопреки тому, что ты о них говорил.

— Их соображение строго ограничено исключительно полем боя, — объяснил я. — Дашь задачу сложнее, чем пойти туда и убить там всех — жди, что они налажают. Частично это компенсируется старшими по званию, но только частично. По-настоящему сложных схем от них не жди.

— Так в большинстве случаев не нужны сложные схемы, — усмехнулся Пасечников. — Чтобы эффективно убивать врагов, ум не нужен. Для этого нужны организация и кто-то умный на самом верху. В твоём случае кто-то умный — это ты, а организации у твоих дуболомов хватит за глаза.

— Только вот дуболомы пасуют перед суперами, — заметил я.

— Как и обычные солдаты, — парировал Пасечников. — Дуболомы лучше обычных солдат во всём. Некоторых индивидов они превосходят даже в интеллекте.

— Тут не поспоришь, — согласился я. — Ты прав, надо задержаться в какой-нибудь деревеньке с деревообрабатывающим предприятием…

Подходящую деревеньку искали примерно полчаса, широко используя офлайн-карты, сохранённые ещё в первые недели после Апокалипсиса. Наш выбор пал на Копонекс, где на улице Арта стоял мебельный цех. Там должно обнаружиться более серьёзное оборудование, а также какие-то запасы древесины. Ну и даже если не найдётся никаких запасов, разберём некоторые исторически значимые дома деревни…

Выехали через два часа.

На пути не встретилось никаких преград, кроме небольших групп зомби, сразу же уничтожаемых передовым отрядом из дуболомов, висящих на бронеавтомобилях. Всё-таки, Пасечников прав, как никогда.

Мы подъехали прямиком к мебельному цеху, вокруг которого не нашлось ни одного зомби, вскрыли его, зачистили от старых мертвецов, после чего установили генератор и запитали от него продвинутого вида токарный станок. И я начал работу, обещавшую мне сегодня небольшую кровопотерю.

/16 августа 2022 года, Швейцарская Конфедерация, г. Женева/

Сен-Жульен-ан-Женевуа, к нашему немалому удивлению, оказался пуст. Ранее стоявшие на оборонительной линии бармалеи куда-то делись, бросив свои укрепления. Бронетехника, за исключением старого танка, который давно не на ходу, убыла в сторону Женевы, судя по следам.

Это загадочное исчезновение врага заставило меня остановиться и начать опасаться, что всё это может быть началом некой ловушки… нет, это точно какая-то ловушка.

— Ещё два дрона в небо, — приказал я, когда мы проехали мост через реку Рон. — Передовой дозор на постоянную связь и отдалиться ещё на двести метров. Четвёртую и пятую роту дуболомов к передовому дозору. Двигаться со скоростью черепахи и ждать дерьма от любого подозрительного камня.

Город был поразительно тих и пуст. Ни одного праздношатающегося зомби, брошенных машин или сожжённых зданий. Всё здесь выглядит так, будто город вообще никто не грабил и тут не было никакого Апокалипсиса. Люди отсюда просто ушли.

В темпе раненой черепахи мы проехали улицу Сатиньи и свернули на улицу Мандман, где тоже не обнаружили никаких препятствий. А ведь отсюда до коллайдера рукой подать…

— Не верю в то, что они решили просто так сдать нам свою главную ценность, — произнёс я, лихорадочно вертя командирским прицелом своего БМП.

На кольцевой развязке сворачиваем на улицу Мерен, проезжаем двести метров и достигаем места, где и начинается то, чего я ждал и опасался…

Передовой дозор подвергся интенсивному обстрелу, начавшему уничтожать быстро разбегающихся дуболомов, а из окон практически всех зданий, стоящих вдоль улицы, по которой шли мы, открывается огонь, но туда сразу же, невзирая на подавляющий обстрел, врываются дуболомы.

«Леклерк» открыл огонь по окнам, из пушки и пулемёта. БМП начали оперативно прошивать стены, чтобы достать как можно больше врагов.

И как передовой дозор пропустил всё это⁈

— РПГ! — крикнул механик-водитель.

Раздаётся громкий удар, после чего в левом борту, из дыма и искр, возникает небольшая пробоина. Кумулятивная струя разрушает ленту подачи снарядов к пушке и осыпает всех присутствующих осколками.

Лично мне разбивает панорамную маску и протыкает хазмат в нескольких местах, но это несмертельно, так как под химзащитой находится моя старая и добрая броня. Впрочем, остальные члены экипажа тоже достаточно хорошо индивидуально защищены. От прямого попадания не спасёт, но осколки удержит надёжно.

Автоматическая пушка стала бесполезной, но был спаренный пулемёт, из которого я и начал поливать окна, в которых мерцали вспышки.

— Танк!!! — заорал кто-то из десантного отделения.

— Все на выход!!! — приказал я.

Рухнула аппарель и мы быстро покинули БМП, которая превратилась в ловушку.

Спустя секунды после того, как я вбежал в узкий переулок, по БМП ударил снаряд, поразивший двигательный отсек. Бронемашина сразу же загорелась чёрным дымом.

— Всем покинуть машины! — приказал я по рации. — Все на штурм зданий!

Следуя собственному же приказу, я извлёк из перевязи топор и обогнул здание, чтобы одним ударом вскрыть дверь чёрного хода.

Внутри меня встретил ураганный огонь минимум из трёх стволов, но часть пуль принял на себя эпического потенциала личный оберег, а остальное поглотила нательная броня. К сожалению, хазмат был изорван в клочья. Ещё я оставил в БМП свой щит — слишком поторопился…

— Умр́и! — разрубил я раскалённым лезвием шею продолжавшего стрелять в меня противника.

Он сразу же загорелся, притушив часть пламени своей кровью, и рухнул на пол, но я уже был рядом с другим стрелком и перерубал ему лицо по уровню каски.

С другой стороны здания, через окна, ворвались дуболомы, вооруженные короткими копьями.

Добиваю последнего видимого врага, после чего, поддавшись подсознательному порыву, резко разворачиваюсь и вижу буквально у меня на глазах возникшего человека, занёсшего извилистый кинжал. Не успеваю сделать ничего, даже выставить топор, но этого и не нужно — подоспевшая Шув проткнула затылок врага своим гросс-мессером.

— Внимательнее следи за жопой! — посоветовала она мне.

— «Леклерк» всё! Покидаем машину! — доложил наш техномаг.

Мимо здания с рёвом пролетела противотанковая ракета, после чего что-то взорвалось. Поднимаю с пола некий гранатомёт. Не похож ни на что, что я видел до этого. Не умею пользоваться, поэтому оставлю это кому-то другому. Ставлю его на стол, после чего осторожно выглядываю из окна. На улицу выехало три танка «Леопард 2».

Отлетаю от окна и выбегаю в коридор.

— Дракоша, ты где⁈ — спрашиваю я.

— Примерно в километре над землёй, — ответил он.

— Три «Леопарда» прямо посреди улицы! — сообщил я ему. — Ещё остался спецбоеприпас?

— Четыре «Леопарда», — поправил меня Дракоша. — Спецбоеприпасов только два. Отрабатываю?

— Отрабатывай по передним, — решил я.

Не знаю, скольких мы потеряли и ещё потеряем, но эти ублюдки уйдут отсюда пешком, а может и вовсе не уйдут…

Вооружаюсь автоматом, снятым с тела лично убитого мною засадника, срываю с бывшего владельца разгрузку и бегу в сторону лестницы.

— На крышу! — крикнул я.

Поднимаюсь наверх, на четвёртый этаж, и вижу пару стрелков, которых сразу же простреливаю длинной очередью, игнорируя их выстрелы по мне. Тут снова гранатомёт, но отстрелянный. Полагаю, это именно тот выстрел, разбивший нам автоматическую пушку.

Высокая позиция открыла мне вид на общую картину, которая складывалась не такой плохой, какой мне казалась изнутри обстреливаемого БМП.

Дракоша уже заходил в пике, держа в руках небольшой спецбоеприпас.

Мы выдали ему пять килограммовых самодельных бомб, которые можно скинуть на крышу вражеской бронетехнике или в скопление живой силы. Три он уже потратил, а сейчас, прямо на крышку радиатора стреляющего по соседнему дому «Леопарда 2» упала четвёртая. Дракоша взмыл в небо и нажал на красную кнопку дистанционного детонатора.

Раздался взрыв и немецкая кошка загорелась.

Остальные танки начали пятиться назад, потому что не поняли, в чём дело. Это только в популярных онлайн-играх из танка всё отлично видно, а в жизни танки практически слепы, всегда были и ещё очень долгое время будут. Они не знают, что произошло, а даже если и узнают, то танки очень плохо годятся на роль ПВО. Если это, конечно, не Т-34–85, (2) ха-ха…

Самый дальний «Леопард 2», по причине удалённости видящий больше, дал по мне очередь из спаренного пулемёта, но я оперативно упал на настил крыши и поймал только несколько попаданий.

Дракоша, тем временем, пошёл на второй заход и метко закинул СВУ на двигательный отсек того самого дальнего «Леопарда 2», после чего подорвал его и сразу же скрылся в небесах.

Надо бы ему РПГ-7 дать…

Осталось два вражеских танка, и это всё ещё было острой проблемой.

С пехотой мы уже справились, благодаря численному превосходству, но, как я понимаю, у противника и не было расчёта справиться с нами с помощью пехоты. Не знаю, на что они рассчитывали.

«Да они мысли мои читают!» — подумал я, когда улицу начали плотно обстреливать из артиллерийских орудий.

Снаряды падали и на дома, ломая им хребты и рассыпая в компоненты, но главное — хороня под завалами моих дуболомов.

Я распластался на крыше и надеялся, что сегодня мой день и ко мне не прилетит ни один снаряд.

Рядом рухнула ифрит Ахмара, часто дышащая и до крайности испуганная. Видимо, у них войны идут совсем не так, как заведено у нас.

В общем-то, практика показала, что день сегодня мой, потому что по зданию, на котором я лежал, не попал ни один снаряд.

К противнику прибыло подкрепление, начавшее движение по улице.

Уцелевшие бойцы и дуболомы открыли огонь, срезав несколько десятков пехотинцев. Оказалось, что уцелели пулемётные расчёты, поэтому вражеская пехота быстро залегла за укрытиями.

Практически мгновенно вражеские танки начали подавлять источники сопротивления из пушек.

— Дракоша, как дела? — спросил я по рации. — Мы можем начинать радоваться?

Ифрит, наконец-то, собралась духом и поднялась, чтобы начать метать огненные шары в сторону стрелков противника.

— Скоро обрадую, — ответил он. — Не отвлекай.

Я посмотрел на небо и увидел тёмный крылатый силуэт, что-то несущий в руках. Он снова спикировал, сложил крылья для ускорения и, когда до земли оставалось немного, отпустил груз, после чего взмыл в небеса.

Грузом оказалась артиллерийская мина, которая с ускорением врезалась в крышу башни «Леопарда 2» и сдетонировала. Сразу вслед за первым взрывом раздался взрыв помощнее — это уже боекомплект.

— Артиллерия вас больше не побеспокоит, я там со всеми разобрался, — сообщил Дракоша. — Сейчас слетаю за ещё одной миной.

Башня «Леопарда 2» съехала с погона, а из люка её струилось длинное пламя. Там точно никто не выжил.

А я ведь слышал, дескать, боекомплект «Леопардов 2» и М1 «Абрамсов» находится в отдельном отсеке с вышибной панелью, чтобы при его повреждении экипаж не пострадал. Видимо, мина упала очень удачно, раздолбав перегородку. (3)

Потеря очередного танка заставила противника начать интенсивно соображать, причём это даже дало свои плоды — вслед за удаляющимся Дракошей полетели многочисленные пули.

Срываю с себя остатки хазмата и надеваю маску Ахилла.

Эх, надышусь сейчас радиоактивной пылью и вырастет у меня третья рука или член на лбу, а яйца на подбородке…

Йодид калия пью регулярно, хоть радиоактивный йод тут уже давно должен был сократиться до следовых количеств, но не только радиоактивным йодом единым страшны ядерные удары. Есть куча других радиоизотопов, которые откладываются в теле в разных местах и буквально травят человеку жизнь. Впрочем, сейчас не до поиска нового ОЗК…

После того, как маска была надета, тревожные мысли постепенно ушли на второй план, а настроение сразу стало каким-то бесшабашным, лихим.

Сдерживаю себя, дожидаюсь, пока прилетит Дракоша.

И тот не подкачал, явившись спустя несколько минут.

Теперь его встречали интенсивным автоматным огнём, но он, как я понимаю, с самого начала ждал, что по нему будут стрелять, ещё в первые заходы, поэтому избегал бреющего полёта и всегда заходил с пикирования. А по пикирующему летательному средству, как известно, попасть труднее всего.

«Леопард 2» активно маневрировал, всё время находился в движении, а когда ему сообщили, что в небе Покрышкин, то есть в небе Дракоша, вообще развернулся и поехал в отступление. Но это его, увы, не спасло.

Дракоша закинул мину с упреждением, но слегка не рассчитал, поэтому она упала на двигательный отсек, зацепив ещё и короб с боекомплектом.

— Всё, дальше сами, — сообщил Дракоша по рации.

— Спасибо, Дракоша! — поблагодарил я его.

Танк безальтернативно сгорел, а драконид улетел в горизонт.

— В атаку! — скомандовал я. — Пленных брать! И побольше!

Дуболомы и так непрерывно бились, но мой приказ был для живых.

Утратив все свои преимущества, солдаты противника превратились в обычных стрелков, которые хотят выжить. А вот дуболомы такой задачи перед собой не ставят…

Когда я спустился по водосточной трубе, на искорёженную снарядными разрывами улицу уже начали выводить первых пленных.

Елизавета Игоревна, наш псионик, стоя прямо посреди улицы, движением руки выдернула из окна второго этажа притаившегося стрелка. Она буквально вынула его из окна, на лету вырвала из его рук лишённый магазина автомат и уронила стрелка на асфальт, прямо под ноги полковника Крака.

— А бойца моего ты так можешь? — спросил он с неподдельным интересом.

— Могу, — подтвердила псионик.

— Эх, чего же я раньше-то не догадался?.. — с сожалением вопросил деревянный полковник. — Прямо бросить можешь? Сильно-сильно?

— Ага, — кивнула Елизавета.

— Значит так… — полковник поправил поясок шлема. — В следующее боестолкновение надо будет работать сообща. Как скажу, хватаешь специально обученного рядового дуболома и кидаешь его в сторону противника!

— И? — спросила псионик.

— Что «и»? — не понял полковник Крак.

— Что дальше-то? — уточнилаЕлизавета.

— А дальше он сам разберётся, — махнул рукой полковник. — Два острых ножа ему надо выдать, ну и броню покрепче, чтоб сразу не убили…

Острая фаза боестолкновения, как я понял, уже прошла. Мне даже участвовать не пришлось. И от маски исходит ощущение острого сожаления.

Пленных всё больше. Некоторых тащат силой, а некоторые уже покорились судьбе.

— Организуйте костры, — приказал я и пошёл искать Шув.

/17 августа 2022 года, Швейцарская Конфедерация, г. Женева/

Подсчёт потерь занял некоторое время, но его несколько раз прерывали дикие звери, прибывающие на запах свеженького из соседнего леса. Особенно часто они начали лезть на нас ночью. Но два тепловизора решили проблему, и все животные были отстреляны ещё на подступах.

Итоговый отчёт показал, что мы потеряли триста сорок дуболомов, из которых примерно двести можно вернуть в строй, пусть и не в полном функционале, тридцать два человека, все броневики, танк, а также один бронеавтомобиль. Грузовики не пострадали — видимо, их швейцарцы хотели взять целыми.

Бронетехнику жалко, очень жалко, но ничего не поделаешь.

Я не спал всю ночь, очень устал, но организационная волокита, возникающая после любого тяжёлого боя, требовала моего прямого участия.

Ещё Шув подстрелили. Несмертельно, она стабильна, но продолжать экспедицию не может, как и многие из раненых. Пулевое ранение правой ноги — перебинтовали, дали антибиотик и обезболивающее, но это гарантированная невозможность продолжать идти дальше.

Раненых у нас прилично — почти все. Даже я поймал высокоскоростной осколок, проникший в изношенный стык брони на левой ноге. Ничего такого, я даже не заметил, но это показательно. Били нас жёстко, чтобы наверняка, но прогадали.

В ходе боя были замечены и вражеские суперы, но я лично их не встречал. Не встречал их в основном потому, что Елизавета передушила большую часть — она у нас теперь за штатного Дарта Вейдера. Псионика — очень опасная сверхспособность, слышал уже, а тут эпический потенциал…

Естественно также, что у всех повреждены защитные костюмы. Кто-то оперативно заклеил их скотчем, а у кого-то получилось, как у меня — только на выброс.

— Так, товарищи, — начал я заседание офицерского состава. — Большая часть бойцов не может продолжать наш поход, поэтому предлагаю отправить их на грузовиках, в сопровождении дуболомов, на «Мистраль».

— А как же Коллайдер? — спросил лейтенант Калымов.

— На него пойдут те, кто может, — ответил я. — Ну и мы посидим тут, залижем раны и наделаем побольше дуболомов. Теперь у нас порядочно оружия и боеприпасов, поэтому усиление ожидается существенное.

— Раненые, будут замедлять нас, — согласился Пасечников. — Это будет правильным решением.

— Может, заляжем где-нибудь? — предложил Ящур. — Мне не улыбается ни разу лезть туда малым числом. Тут и так вандер-секс произошёл, на подступах, поэтому хрен его знает, что будет дальше. Мы же буквально в двух километрах…

— Из последних сил зайдём, — неодобрительно пробурчал Кувалда. — Надо передохнуть. И вытащить эту херню.

Он показал на длинный осколок, торчащий у него из груди.

— Раненых отправляем стопроцентно, — произнёс я.

— Надо, — согласился лейтенант Калымов. — Товарищ капитан верно говорит — мы будем уязвимы с ранеными на руках. Бронетехники нет…

— С этим решено, — произнёс я. — А что по дронам?

— Да там, как бы, тишина, — ответил Ящур. — Никаких признаков активности над коллайдером. Ну и Дракоша летал туда — говорит, что будто бы нет никого. Может, это были обычные местные бандиты?

— С танками? — усмехнулся я.

— Такие уж нынче времена, — пожал плечами Ящур. — Мы же вон, туристы, а тоже на танках. Ну, были.

Техномаг расписался в собственном бессилии и сообщил, что «Леклерк» дальше не поедет — двигатель был уничтожен прямым попаданием из 120-миллиметровой пушки «Леопарда 2». Причём сделано это было уже после того, как «Леклерк» подбили из гранатомётов. А разговоров-то было — самый современный танк, комплекс активной защиты, мощная электронная начинка… По итогу сгорел, как обычные танки, на которые в рекламе обычно выкрашены в серый цвет и оснащены надписью «другой танк».

— Странные дела тут творятся, — изрёк я, закуривая. — Будто не было здесь никакого апокалипсиса…

— Да, дикая хрень, — согласился Кувалда. — Будто в жирный данж вошли.

— О любых изменениях обстановки сообщать незамедлительно, — сказал я. — Начинайте заготавливать древесину, а я пойду высплюсь. Устал, как собака…

Квартировались мы с Шув на втором этаже кафе «Авенир», в хозяйской спальне.

— Напомни-ка, а когда нам стало похер на радиацию? — спросила супер, когда я вошёл.

— Да забей уже, — вздохнул я. — Местные только полысели и пострашнели…

— М-хм, — хмыкнула она недовольно.

— Я не пытался тебя задеть, извини, — произнёс я. — Просто, мы так близко к цели — можно допустить кое-какие вольности, раз уж всё сложилось так, как сложилось. И вообще, радиация — это меньшая из наших проблем. До её последствий надо как-то дожить…

— Это уж точно, — согласилась Шув и посмотрела на свою перебинтованную ногу.

— Сегодня вы отправляетесь назад, — сообщил я ей. — Раненые будут замедлять нас и усложнять практически всё.

— Хочешь сплавить меня? — нахмурилась она.

— Так будет безопаснее, — ответил я на это. — Ты ранена.

— Меня и жёстче цепляли, вообще-то, — она подняла футболку и показала свой шрам. — И я завалила ту сучку, что оставила о себе это напоминание. И добралась до своего дома, а на следующий день рубилась с зомби.

— Это не обсуждается, — покачал я головой. — Поедешь со всеми.

— Ну ты и мудак, — констатировала она.

— Какой есть, — пожал я плечами.

— Ну, мы хотя бы потрахаемся сегодня? — спросила она, внутренне принимая моё решение.

— Ждал, когда ты спросишь, — заулыбался я.

Примерно через полчаса я быстро и крепко уснул.

Снилась мне бабушкина квартира на Карташихина. То есть не сама квартира, а просто события происходили в ней.

Бабушка сидела на кухне и пила чай с какой-то своей подругой, а я развалился на диване и смотрел свой плазменный телевизор. На мне была чёрная футболка, почему-то, это показалось важным, треники, а на ногах махровые тапочки в виде кроликов.

— Ты близок, — появилось на экране изображение Стикс. — Ты оправдал наши ожидания.

— Я рад, — ответил я. — И что теперь?

— Ты придёшь туда, — сказала богиня клятв. — И сделаешь то, что сделаешь. К этому моменту всё будет закончено.

— Что будет закончено? — спросил я.

— Ты поймёшь, — пообещала Стикс. — Те жертвы, что вы принесли сегодня утром — они очень нам помогут. Мы благодарны тебе.

— А почему такой сложный способ связи? — спросил я. — Чего вживую не заговорила? Почему во сне?

— Тебя это смущает? — улыбнулась Стикс.

— Может, я хотел посмотреть во сне на голых баб или футбол? — заулыбался я.

Изображение Стикс на экране исчезло и появилось футбольное поле, где играли в футбол голые бабы.

— Так лучше? — поинтересовалась богиня. — Но, так и быть, я отвечу на твой вопрос. Мы экономим энергию на то, что собираемся сделать. Прометей нам в этом поможет, мы уже договорились с ним, но ещё помогут остальные титаны. Тартар открыт.

— Вы стали какими-то рисковыми, — заметил я.

— Сейчас такое время, — ответила Стикс. — А ты ведь не знаешь.

— Чего не знаю? — не понял я.

— Ты стал отцом, — вновь появилась богиня на экране. — Твой сын уже передан твоей бабушке. Мне жаль, что теперь это великая упущенная возможность…

— О-о-о… — издал я нечто поражённое. — И как назвали?

— Твоя бабушка решила назвать его Елисеем, — ответила Стикс.

— Что за «великая упущенная возможность»? — уточнил я.

— Не могу тебе сообщить, — покачала головой Стикс. — Ты делаешь всё правильно — продолжай свой путь и достигнешь своей цели. Но не той, которую ожидаешь. А теперь — спи.

Меня сразу пробила сонливость, причём я давал себе отчёт в том, что внезапно захотел спать во сне. Глаза мои, против моей воли, закрылись и я уснул на бабушкином диване.

— Утречка, — увидел я лежащую рядом Шув. — Выспался?

— Наверное, — ответил я неуверенно. — Который час?

— Утро уже, восемь часов, — сообщила она мне. — Там народ уже собираются грузить в грузовики.

— Тоже собирайся, — сказал я ей. — Трёх сотен дуболомов вам хватит, как я думаю…

— Ты уверен, что стоит отправлять меня? — спросила она.

— Уверен, — ответил я. — Оденься и я помогу тебе выйти.

— Да я сама отлично выйду, — хмыкнула она. — Хотя… одень меня и вынеси на ручках. Но перед этим…

Через час с лишним мы вышли к грузовикам.

— Будьте начеку, — напутствовал я Шув. — Обратный путь будет не менее опасным, чем путь сюда.

— Я о себе позабочусь, — хмыкнула она. — И ты тоже береги себя. Умрёшь — найду тебя на том свете и буду бить пару десятилетий.

— Постараюсь не умереть, — вздохнул я. — Иди сюда, поцелую.

Прощание вышло коротким и скомканным, а после него грузовики, сопровождаемые одним бронеавтомобилем и тремя ротами дуболомов, отправились обратно в Тулон.

— Что ж, джентльмены, — обернулся я к действующим участникам нашей экспедиции. — Настала пора основательно поработать!

/24 августа 2022 года, Швейцарская Конфедерация, г. Женева/

— Ох, дерьмо… — рассмотрел я клок волос, оставшийся в руке после почёсывания затылка.

— Говорил же, чтоб хотя бы противогаз надел… — пробурчал лейтенант Калымов.

— Да хрен с ними, с волосами, — отбросил я клочок волос. — Это всё неважно.

— Ну, вообще-то… — начал Калымов. — Хотя да, уже всё равно.

Противник не выдержал многодневного затишья и проявил себя. В нашу сторону выдвинулось четыре БТР и двести человек пехоты, но мы остановили и рассеяли их с помощью трофейной артиллерии, доставленной к занятой нами пригородной деревеньке.

Снарядов осталось мало, но на ещё одну атаку хватит.

Дуболомов у меня теперь почти две тысячи — я прямо крепко набил руку и выстругиваю дуболомов как станок.

Тысяча девятьсот двадцать дуболомов — это четыре батальона, то есть одна бригада. Это шестьдесят четыре капралов, шестнадцать лейтенантов, четыре полковника и один генерал.

Примерно половина из них вооружена оружием ближнего боя, а остальные разношёрстным огнестрельным оружием. Среди личного состава есть восемьдесят самоходных мин, шестьдесят специалистов по ближнему бою, то есть предназначенных для метания псиоником, а также двадцать гранатомётчиков.

По каким меркам ни мерь, а сила внушительная. Особенно, когда речь идёт о постапокалиптическом мире.

— Думаю, кота за яйца тянуть бессмысленно и даже вредно, — произнёс я. — Командуйте подготовку к выдвижению.

На самом деле, всё уже давно было готово. Остальные просто кисли под радиоактивными осадками, ожидая, пока я доделаю нужное количество дуболомов. И это вызывало некоторый ропот среди живых бойцов.

Да, после смерти обещан рай, но жить-то хочется…

— Наконец-то! — выкрикнул Ящур. — Давай, Дмитрий, веди нас к победе или смерти! Надоело тут торчать!

Дуболомы построились в походные колонны и двинулись к Коллайдеру, а мы пристроились за ними.

Барабанщики начали отбивать ритм, колонны безукоризненно маршировали, а небо над головой оставалось всё таким же серым и мрачным. Ощущение, будто идём в последний бой.

Может, так и есть.

/24 августа 2022 года, Швейцарская Конфедерация, г. Женева/

— Сука, твою мать!!! — завопил Ящур, катающийся по земле.

Я склонился над ним и перевернул на спину. Кирасу его вмяло крупным осколком, который продолжал гореть и дымить.

Повышенная реакция и высокая скорость не очень хорошо помогают от высокоскоростных осколков…

Вот не знаю, как это получилось, но это факт: мы спокойно подошли к Коллайдеру, то есть к ограде вокруг участка, а потом началось светопреставление.

Вокруг Коллайдера возникли зоны аномалий, буквально вокруг, но они не «варились» несколько дней или недель, как обычно, а «реализовались» прямо сразу.

И с каждой перенесённой территории на нас пошли сотни яростно орущих людей. Тут были сотни солдат Второй Мировой — немцы, французы, англичане и американцы, тут были средневековые воины, римские легионеры, а также совершенно неизвестные солдаты, вооружённые мощными пневматическими винтовками.

Тогда-то я и понял, что сделал слишком мало дуболомов. Генерал Хрясь достойно держал удар, руководя круговой обороной, но мы явно проигрывали.

— Умри-умри-умри!!! — размахивал Кувалда телом какого-то мёртвого солдата.

— Где грёбаная артподдержка⁈ — выкрикнул капитан Пасечников.

Загрохотали гаубицы, обслуживаемые взводом дуболомов, после чего в плотном построении легионеров, вопящих и пытающихся проломить боевой порядок дуболомов, синхронно возникли разрывы.

— Бля, оставь меня… — попросил Ящур. — Грудак проткнуло… Мне хана… Рви внутрь!.. Возьми Кувалду… Кха-кха…

Отвлекаюсь на здоровенного рыцаря, игнорирующего автоматные попадания и целенаправленно идущего на меня.

Длинный фламберг молнией врезается в мой правый наплечник, после чего я отрубаю рыцарю руку.

Сквозь грохот битвы я слышу музыку — играет «По ком звонит колокол» Металлики. Что за безумец придал этому безумию ещё и музыкальное сопровождение⁈

Возвращаюсь к Ящуру, но вижу, что он уже мёртв. Рептильи глаза равнодушно смотрят в никуда.

— Он уже в лучшем из миров?.. — тихо спрашиваю я.

— Не переживай, мы приняли его душу и направили в Элизий, — уверил меня Кратос. — Мы выполняем договорённость, несмотря на то, что ты выберешь в будущем.

Бой непрерывно наращивал обороты.

По трупам павших воинов, с запада, на нас помчалась кавалерия. Всадники, возможно, даже не поняли, что уже в каком-то другом мире. Они просто ударили в спину американским пехотинцам, рассеяли их и продолжили движение атакой на дуболомов. Строй был прорван, но всадников быстро расстреляли.

Артиллерия била по координатам, передаваемым генералом Хрясем и его полковниками. И я не могу сказать, что они использовали её нерационально: снаряды падали в места наибольшей концентрации вражеских сил.

— Надо двигаться в здание! — примчался ко мне окровавленный капитан Пасечников. — Техномага задвухсотили, Дракошу ранили — он ползёт сюда! Появляются всё новые и новые враги! Надо что-то делать!

Ствольная коробка его автомата помята пулевым попаданием, металлокерамическая кираса вся в сколах, а шлем вообще почти измочален пулями.

— Гренадеры — расчистить путь к Коллайдеру! — приказал я.

Особая рота, стоявшая в своеобразном резерве, синхронно метнула французские гранаты в полчища средневековых воинов.

Тут тысячи людей убивают и умирают, без смысла, без цели, просто потому что. Я вижу в этом намерение какого-то разума. Это Коллайдер так себя защищает?

— Вперёд! — скомандовал я.

Наматывая трупы на гусеницы, из-за купола Коллайдера выехал танк «Шерман». Ифрит Ахмара, держащаяся рядом, сразу же начала метать в него огненные шары, но это было бессмысленно, так как броневой стали совершенно всё равно на подобные спецэффекты.

Засверкали пулемёты, начавшие крошить всех, без разбора. Но пушка успела выстрелить лишь единожды, после чего немецкие солдаты, находившиеся в сотне метров, подорвали танк из «Панцерфаустов».

Здесь все против всех. Никто даже не пытается договориться или разобраться в происходящем.

Адское месиво из людей и техники.

К нашему небольшому отряду присоединился Дракоша, которому перебили левое крыло. Он был вооружён окровавленной секирой, а доспех его был измят и прострелен в нескольких местах.

— Мы почти на месте! — срубаю я голову поднявшемуся из трупов римскому легионеру.

Броня его была пробита росчерком пулевых отверстий, он не мог пережить такое, поэтому восстал как зомби.

Порывы ветра, возникающие от мгновенных переносов пластов земли, доносили до нас резкий запах пороха, крови и выпущенных кишок.

Нашу слегка увеличившуюся группу обстреляли арбалетами, но это никак не сказалось на скорости нашего движения. Арбалетчики были где-то за позициями средневековых воинов, сцепившихся в непримиримом противостоянии с когортой древнеримских легионеров.

Со стороны парковки поехали немецкие танки и броневики. Это были «Пантеры» и «Ганомаги». Они появились сразу в движении, охренели от того, что увидели, после чего не придумали ничего лучше, чем начать стрелять.

Но мы уже были в двух десятках метров от входа в куполообразное здание.

Вокруг взрывались снаряды, жужжали пули и кричали люди, кто-то яростно, а кто-то испуганно.

В Кувалду попадает снаряд и разрывает его в кровавые клочья, Елизавета поджигает груды тел справа от нас, чтобы создать дымовую завесу. Чёрный чад медленно поднимается к небесам, а мы врываемся в здание лаборатории. Массивная металлическая дверь захлопывается, после чего Елизавета движением руки блокирует её вырванным из креплений столом ресепшена.

Нас осталось мало, всего шестеро, включая истекающего кровью Дракошу и осевшего у двери Пасечникова. Под спецназовцем начала растекаться лужа крови.

— Отбегался, — тихо констатировал он, опустив взгляд на увеличивающуюся лужу под собой. — Дим, а ничего, что я не верю в бога и в богов?

— Главное знай, что они в тебя верят, — грустно улыбнулся я. — Ты сделал всё, что мог.

— Теперь дело за малым, да?.. — спросил он. — Дай прикурить…

Подкуриваю одновременно две сигареты и передаю одну Пасечникову.

— Надеюсь, мне не будут там читать мораль… — прошептал он, после чего сделал затяжку.

— Не будут, — заверил я его.

Он выдохнул дым, после чего вновь поднёс сигарету к губам, но обессилено уронил её. И перестал дышать. Закрываю ему глаза и разгибаюсь.

Ахмара, также прорвавшаяся вместе с нами, вооружилась автоматом Пасечникова и забрала боекомплект. Мы учили её пользованию нашим оружием, но она всё ещё оставалась в категории «неуверенный пользователь».

— Ему это больше не нужно, — произнесла она. — И я чувствую, что он больше не здесь.

С улицы доносятся отголоски боя. Я дал приказ генералу дуболомов — как только мы проникнем внутрь, отступать и занимать оборону в сто четвёртом здании научно-исследовательской лаборатории. Дуболомы слишком живучи, чтобы быстро списывать их, поэтому я рассчитываю, что они ещё помогут нам на обратном пути.

— Идём дальше? — спросила Елизавета, смотрящая на мёртвого капитана Пасечникова.

— Сначала надо помочь Дракоше и Савельеву, — покачал я головой.

Техномаг выжил, даже сумел прорваться к нам, но я вижу, что его левая рука висит плетью, а левая штанина пропитана кровью.

— Со мной полный порядок, — заверил он меня. — Надо только дырки обмотать и ещё похожу…

Дракоша же не тратил время на слова и занимался собой. Он достал из аптечки медицинский степлер и пинцет. Сводя края резаной раны на бедре пинцетом, драконид методично скреплял их степлером. Закончив, он полил рану спиртом, после чего приступил к следующей.

— Тебе надо было делать броню покрепче, — проворчал он. — Хорошо, что череп не пробили…

— Скажи спасибо хотя бы за такую, — ответил я. — Давай помогу.

Елизавета помогла Савельеву раздеться и начала общий осмотр поверхностей на предмет «протечек». Я же орудовал степлером и пинцетом, сшивая раненого драконида в почти что товарное состояние. Пять минут — раны были сведены, скреплены, а затем и перебинтованы.

— Руку береги, то, что я её вправила, ещё не значит, что она стала как новая, — произнесла Елизавета. — Рана на ноге серьёзная — кровь не останавливается. Могу прижечь, но это будет очень больно.

— Дерзай, — разрешил Савельев. — А-а-а, сука!!!

— Я предупредила, — ответила на это псионик. — Зато кровь теперь не идёт. Но это не лечение.

— Да уж понятно… — процедил техномаг. — Мне нужны материалы, чтобы поправить это…

— Все готовы? — спросил я.

— Я как новенький, — изрёк драконид.

— Могу идти и даже стрелять, — ответил техномаг.

— Физически да, а вот морально… — произнесла псионик.

— Я готова, — решительно заявила Ахмара.

— Значит, все готовы, — усмехнулся я. — Проверить БК и оружие, а потом идём.

/24 августа 2022 года, Швейцарская Конфедерация, г. Женева, Большой Адронный Коллайдер 2.0/

Длинный коридор, по которому мы шли, не был коридором в классическом смысле. Это тоннель ускорителя частиц, находящийся на глубине около ста пятидесяти метров — лифт не работал, поэтому мы спустились по лестнице.

Нашей целью является пункт управления, находящийся в двух километрах на запад.

Тоннель движется с небольшим изгибом, по пути часто встречаются запертые металлические двери, но они уже давно для меня не преграда.

— Вот здесь лучше сделать привал, — произнёс техномаг. — Хочу посмотреть нутро этой штуки.

— Как раз время, чтобы перекусить, — кивнул я.

Мы развалились на бетонном полу, я достал пять консервных банок с отечественной тушёнкой, а также небольшую спиртовую горелку.

Техномаг разобрал какой-то электронный блок и химичил с ним что-то, а мы грели еду и ели.

— Что нас ждёт на месте? — спросила Елизавета.

— Я не знаю, — пожал я плечами. — Что угодно.

— Надеюсь, что худшее уже позади, — произнёс Дракоша. — Кстати, а куда подался Шаров? Я уже давно его не видел.

— Смылся, — ответил я. — Он изначально протёк фляжкой, но не так, как Никонов. Не ждите, что он появится.

— А никто и не ждёт, — усмехнулась Елизавета. — Оторванный ломоть.

Минут десять просто ели молча. Даже Ахмара, привыкшая к роскошным яствам, не побрезговала обычной подогретой тушёнкой.

— Готово, — сообщил Савельев. — Теперь смогу нормально ходить.

Он показал нам некое подобие экзоскелета, изготовленного из алюминия или чего-то вроде того.

— А вот этой штукой я буду стрелять, — продемонстрировал он что-то отдалённо похожее на пистолет. — Патроны к автомату есть?

— Что это такое? — спросил я.

— Пистолет-пулемёт под патрон 5,56×45, — ответил техномаг. — Хватит ненадолго, но нам и не надо надолго. Это не мой профиль, но это не значит, что я в этом ничего не смыслю.

— Поешь, — сказал я ему.

— Обойдусь, — покачал он головой и залез в свой экзоскелет.

Дисплей, расположенный на правой руке, загорелся зелёным, после чего металлические полукольца экзоскелета обхватили его конечности и пояс.

— А чего раньше такой не сделал? — поинтересовался я.

— Так он хуже, чем пешком, — усмехнулся Савельев. — Более продвинутые штуки требуют редких материалов и навыка. Надо долго развиваться, чтобы достичь этого уровня технологий. Времени нет и возможностей тоже. А тут материалы…

— Понятно, — вздохнул я. — Кто-то будет его порцию? Нет? Тогда я съем.

После этой не очень длительной трапезы, возможно, последней в наших жизнях, мы продолжили наш путь, надеясь на то, что никто не вскроет дверь и не отправит за нами погоню.

— А здесь было весело, — прокомментировал Дракоша группу из пяти мумий, лежащих в техническом помещении.

Они точно не умерли естественной смертью. Судя по старым пятнам крови на стенах, их тут очень кроваво расстреляли, оставив медленно высыхать в весьма стабильном микроклимате подземного помещения.

— Если карта не врёт, мы уже очень близко к зоне испытаний, — произнёс я, сверившись с содранной со стены картой. — Вперёд.

Вход в зону испытаний было не перепутать ни с чем. Массивная герметичная дверь была закрыта, а перед ней лежали обглоданные человеческие кости. Восемь черепов.

— Сейчас приготовьтесь, — предупредил я. — Начинаю вскрытие.

Активирую топор и начинаю прожигать стальные упоры.

Металл поддавался очень тяжело, видно, что двери делали не из ширпотреба…

— Давай-ка лучше я, — предложила Елизавета.

— Ну, давай, — пожал я плечами и отступил от двери.

Она вытянула руки и начала замораживать гермодверь.

Резко стало очень холодно, мы отступили от двери, но продлилось это недолго, так как псионик ударил по двери потоком пламени.

Елизавета повторяла процедуру с охлаждением и нагревом ещё шесть раз, прежде чем дверь начала трещать.

— Вот теперь можешь дубасить её своим топором, — махнула она рукой.

Металл действительно ослаб и начал поддаваться гораздо легче. Я сумел сравнительно быстро рассечь упоры и превратить гермодверь в обычный стальной заслон.

Механизм открытия сдвигал её вправо, поэтому пришлось приложить мускульную силу, чтобы приоткрыть её.

— Всё, идём дальше.

Мы протиснулись через образовавшуюся щель и продолжили путь по кажущемуся бесконечным коридору.

Я надел шлем и включил ультразвуковой радар.

На дистанции двести метров никого и ничего, поэтому можно идти спокойно.

Но причиной этому оказалась ещё одна гермодверь. Кто-то очень сильно не хочет, чтобы мы прошли. Впрочем, очередная дверь не отняла у нас слишком много времени. Снова охлаждение и нагрев, снова удары топором и мы вновь протискиваемся через щель, чтобы продолжить наш путь.

— Впереди что-то нехорошее, — остановилась Елизавета. — Не знаю, что это, но надо быть наготове.

— Понял, — включил я тепловизор. — Все за мою спину, идём аккуратно.

Метров семьдесят мы прошли спокойно, а затем по нам внезапно открыли шквальный огонь. Вспышки начали появляться буквально из ниоткуда. Там никого нет. То есть, я не вижу там никого, даже через тепловизор.

Очередь прилетела мне в грудь, исчерпала личный оберег, после чего я почувствовал сильные удары и не сумел устоять на ногах. Сразу же, превозмогая ощутимую боль, вытаскиваю из подсумка личный оберег эпического потенциала и вешаю его себе на грудь.

Рядом со мной падает Савельев. У него отсутствует верхняя часть черепной коробки.

Ураганный огонь прерывается огненной завесой от Елизаветы, после чего я вскакиваю на ноги, выхватываю топор и бегу вперёд.

Тепловизор пришлось выключить, потому что вместо чёткой картинки он показывает сплошную белую пелену.

Пробегаю метров тридцать, после чего врезаюсь во что-то твёрдое, но неустойчивое.

Пламя льётся непрерывно, но я успеваю увидеть, что лежу на чём-то невидимом. Быстро нащупываю рукой что-то вроде головы, после чего толчком приподнимаюсь и бью по этому чему-то топором.

Разлетаются искры, и я вижу, как с покрытого хай-тек бронёй человека сходит пелена невидимости.

Мой противник не теряется и стреляет в меня из выхваченного хай-тек пистолета, но ствол сразу же разрывается — это сработал мой личный оберег, ещё не исчерпавший заряд.

Второй удар топором по деформировавшемуся телу, третий, а на четвёртый удар меня сбивают вправо мощным ударом.

Перекатываюсь и поднимаюсь на свои две. Не вижу почти ничего, кроме сплошного пламени, но враг должен быть где-то рядом.

Размахиваю раскалённым топором из стороны в сторону и случайно дотягиваюсь до нового противника. Судя по искрам, снова попал в голову.

Развиваю успех и начинаю дубасить ублюдка раскалённым лезвием. Третий удар пришёлся по воздуху, а затем меня снова валят, но уже со спины.

Ещё в падении включаю в шлеме экспериментальный режим ультразвуковой картинки.

Пламя полностью исчезает и я начинаю видеть вырвиглазную картину постоянно вибрирующих силуэтов, два из которых лежат неподвижно, а ещё три стреляют.

Бросаюсь к ближайшему и от души заряжаю ему топором прямо в шею. Удар был сокрушительным, с глубоким проникновением раскалённого металла в плоть.

Отталкиваю уже покойника пинком и переключаюсь на следующего.

На этот раз мне в грудь разряжается весь магазин неизвестного оружия, отчего ломается личный оберег. Остаток выпущенных пуль разрывает кирасу, причинив мне острую боль. Волевым усилием игнорирую её и изо всех сил бью вибрирующий силуэт в область шеи. Готов.

Последний враг, осознав, что остался один, бросил в конец коридора что-то вроде гранаты и побежал прочь.

— Граната! — кричу я предупреждение и кидаюсь вслед за беглецом.

Раздаётся взрыв, но как-то слишком тихо для гранаты…

Догоняю дезертира и валю на пол. Сходу ставлю колено на спину врагу и начинаю методично бить топором по затылку. На втором ударе шлем раскалывается и лезвие топора входит во что-то мягкое. Тоже готов.

— Всё! — сообщаю я двум стоящим на ногах силуэтам. — Я убрал их!

Поток пламени резко прервался, а я выключил ультразвуковой режим.

Чтобы разглядеть что-то, пришлось снимать шлем — его покрыло копотью.

— Ты цел? — обеспокоенно спросила Ахмара, после чего сочла нужным уточнить. — Не хочу возвращаться обратно одна.

— Я цел, — ответил я. — Наверное.

Грудь очень сильно болела, будто по ней несколько раз стукнули пневматическим кузнечным молотом, но в остальном я был в порядке.

Расцепляю крепления кирасы и скидываю её с себя.

Сразу видно, что почти каждое попадание пробило её насквозь, а подклад и одежда под ней зияют крупными дырами.

Срываю с себя бесполезные подклад и китель, после чего с удивлением обнаруживаю скопления синяков. На некоторых синяках были порезы, но большая часть обошлась без повреждения кожного покрова.

— Охренеть… — произнёс я.

— Ох… — Елизавета осела на пол.

Быстро подбегаю к ней и вижу, что она получила минимум два пулевых ранения в живот.

Тянусь к подсумку и вижу, что пластиковая защёлка наглухо спеклась. Отрываю бесполезное крепление и вытаскиваю сильно поплавленную аптечку.

— Обезбол, — вколол я в бедро псионика шприц-тюбик.

— Похоже, что я сдохну тут… — прошептала Елизавета. — Как Костя…

Техномаг пострадал больше всех. Мало того, что ему прострелили голову, так ещё и Елизавета использовала его тело как защиту от гранаты. Судя по характеру копоти, она накинула тело Савельева на гранату.

— Не успела сменить личный оберег… — произнесла Елизавета. — А жаль…

— Ахмара, можешь вытащить её отсюда? — спросил я.

— Если этого желает Коммуна, — ответила ифрит.

— Доведи её до выхода, но выжди минимум полчаса, — дал я инструкции. — Стоп. А где Дракоша?

Оглядываюсь по сторонам, но не нахожу его.

— Здесь я, — раздалось у меня за спиной.

Поворачиваюсь и вижу драконида, лежащего рядом с телом первого убитого невидимки.

— Я тоже, выходит, отбегался, — произнёс он. — Знал бы заранее, что на них броня, как у тебя, не побежал бы в атаку.

— Они были невидимыми, — вздохнул я. — Не вижу на тебе серьёзных ран. Только ноги перебиты. Стянуть жгутом, перебинтовать и можно эвакуировать.

— А почему у меня спина болит? — спросил он недоуменно.

Осматриваю его и замечаю лежащий под ним автомат.

— Вот почему, — извлекаю из-под него оружие и откидываю в сторону.

— А-а-а, тогда всё нормально, — скривил свой рот в подобии улыбки Дракоша. — Война для меня закончилась?

— На какое-то время, — улыбнулся я. — Ахмара, он тоже на тебе. Постарайся утащить их отсюда.

— Но как? — удивилась ифрит. — А ты куда?

— А я дальше, — вздыхаю и вытаскиваю из подсумка обгоревшую пачку сигарет. — Тьфу ты…

Пришлось лезть в рюкзак, оказавшийся более огнеупорным, чем подсумки. Там у меня полблока…

Закуриваю, после чего приступаю к врачеванию. Перетянул ноги Дракоши жгутом, даже написал время наложения, как положено, после чего перебинтовал раны и похлопал его по плечу.

— Ещё походишь, — улыбаюсь я. — Потом.

— Спасибо, товарищ капитан, — поблагодарил меня Дракоша. — Может, надо отступить?

— И допустить, чтобы ребята погибли зря? — нахмурил я брови. — Нет. Я пойду до конца.

Чтобы лучше подготовиться к тому, что меня ждёт, решаю облачиться в более целую броню. Моя броня представляет собой бесполезный металлолом, который даже на переплавку не пустишь…

Сразу видно, что у врага броня более лёгкая, но имеющая некое родство с бронёй хай-тек французиков. Видимо, это модель для разведчиков или диверсантов. Точнее, для разведчиков и диверсантов.

Она более легка, защищает хуже, но зато оснащена неким непонятным устройством для обеспечения невидимости. Разве только перед ультразвуком спасовала, а в остальном я их не видел. Вообще. Как так? А хрен его знает. Технологии будущего…

Зато оружие максимально знакомое. Это те самые карабины, использующие безгильзовые патроны с ромбовидной пулей. Теперь понятно, почему мне одежду так изорвало. Но приятно, что этим пулям оказалась не по зубам кожа Ахилла.

Я теперь учёный, знаю, как обращаться с подобной бронёй, поэтому надеваю шлем подходящего по комплекции покойника и выбираю в контекстном меню разблокировку экзоскелета.

Броня с тихим жужжанием сервоприводов разблокируется и я спокойно вытаскиваю из неё бездыханное тело.

— Кстати… — пришла мне в голову одна идея. — Елизавета, есть решение, как тебе спокойно добраться до выхода.

Одно тело принадлежало женщине, которая лишь на пять с лишним сантиметров выше Гердт, а комплекцией, плюс-минус, такая же. Шейный отдел повреждён, броня покрыта кровью, но это ерунда на фоне того, что даёт эта броня.

Вытаскиваю труп из брони и несу бронекостюм к сидящей у стены тоннеля Елизавете.

— Давай, тут нетрудно… — начал я помогать ей облачиться в хай-тек броню.

Три минуты спустя наш псионик была в бронекостюме с сервоприводами и осваивалась со шлемом.

— Выбери «Сон де санте», — сказал я ей.

— Как-как?.. — не поняла Елизавета.

— Кхм-кхм, — кашлянул я. — «Соинс де санте» должно быть написано.

— Нашла, — почти сразу же ответила она.

— Выбери «диагностик» и подтверди, — продолжил я. — После этого костюм предложит решение и попросит ещё одно подтверждение.

Минуту ничего не происходило, а затем Елизавета облегчённо вздохнула.

— Это же не наркота? — спохватилась она. — Я в завязке уже десять лет.

— В том тюбике, что я тебе вколол, была наркота, — сообщил я ей. — А это комплекс препаратов, чтобы поправить положение дел с кровопотерей и упавшим давлением. Ну и подстегнуть сворачивание крови.

Елизавета встала с пола и покрутилась на месте, осваиваясь в бронекостюме.

— Чувство, будто могу взлететь… — поделилась она ощущениями.

— Главное, не лезь в личные данные и вообще, постарайся ничего лишнего в меню не трогать, — предупредил я её. — Иначе костюм заблокируется и всё, ты останешься в нём навсегда.

— Поняла, — кивнула она. — Выходит, Дракошу понесу я, да?

— Выходит, — улыбнулся я. — Дракоша, ты ведь не против, если тебя понесёт на руках очень сильная женщина?

— Я только за, — ответил тот. — Ноги вообще не держат.

— Идите, — приказал я. — Дальше действовать буду я.

Дракоша признательно кивнул мне, как и Елизавета, а Ахмара лишь хмыкнула и подобрала секиру Дракоши.

Я же проводил удаляющихся спутников взглядом, после чего залез в новую броню. Теперь это полноценный бронекостюм с сервоприводами, поэтому я даже не знаю, как его изменит маска.

Специально меняю маску на образ Тесея, чтобы броня вышла привычной.

Образ «думал» примерно минуту, после чего началось преобразование брони.

Шлем обзавёлся личиной и гребнем, кираса обрела форму лорики мускулаты, а поножи и наручи сразу стали какими-то античными.

Интерфейс сменился на русский, а также стал чуть более удобным — контекстное меню начало появляться только при перемещении взгляда в верхний левый угол.

— Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной, — произнёс я.

Кишки крутануло так, что я не устоял на ногах, но после падения охренительно паршивое ощущение никуда не делось, поэтому меня плющило ещё минуту или около того.

Когда отпустило, я сорвал шлем и выблевал на пол не так давно съеденную тушёнку.

Проковылял к рюкзаку и вытащил из него бутылку минералки. Прополоскал рот, после чего напился тёплой воды.

— И где эта невидимость? — спросил я вслух.

Режим снижения заметности обнаружился рядом с иконкой тепловизора, справа от отстрела дымовых шашек. Выбираю снижение заметности, но не чувствую никакой разницы. Непонятно.

Вытаскиваю из рюкзака свой Айфон Тринадцатый и включаю камеру. Вот теперь всё понятно. Телефон снимает ничто, стоящее вместо меня. При движении видно, что датчики не поспевают и видно какое-то движение, но уровень маскировки — мама не горюй.

Выключаю режим снижения заметности, так как тратит энергию, после чего вешаю себе на спину рюкзак и вооружаюсь карабином. Вовремя вспоминаю, что идентификация по отпечатку пальца и отрезаю палец у владельца карабина.

Похоже, что я готов входить в испытательный зал…

Дверь оказалась не заперта, что заставило меня напрячься и включить режим снижения заметности.

Вхожу в испытательную зону с оружием наготове и сразу вижу пульт, за которым сидит мужчина лет шестидесяти, одетый в деловой костюм, поверх которого надет белый медицинский халат. На столе, совмещённом с пультом, лежит тарелка с сандвичем, стоит стакан с водой, а рядом со всем этим лежит белая строительная каска.

— Ты, всё-таки, прошёл, — не поворачиваясь ко мне, произнёс этот человек на английском языке.

— Кто ты такой? — спросил я.

— Виктор Александр Штерн, — наконец-то, соизволил развернуться ко мне этот человек в халате. — А ты…

— Дмитрий Верещагин, — представился я. — Я слышал о тебе. Ты инициатор эксперимента, вызвавшего Апокалипсис.

— Вы так это называете? — слабо улыбнулся Виктор Штерн.

— А у тебя какое-то иное мнение? — поинтересовался я, поправляя карабин.

— Совершенно иное, — кивнул профессор. — Ты можешь убить меня сразу, я беззащитен, но можешь и выслушать, чтобы понять мои мотивы.

Я посмотрел на выгоревшие наручные часы, остановившиеся на 13:17. По привычке нацепил их на руку при смене брони, даже не задумавшись.

— Немного времени у меня есть, — поднял я взгляд на профессора. — Расскажи мне о своих мотивах, а затем расскажи о том, как всё это остановить. Облегчи душу перед смертью.

— Следует начать с того, что причиной так называемого «Апокалипсиса» послужил мой эксперимент, — начал профессор Штерн. — Сразу же при запуске ускорителя мы наткнулись на нечто необычное. Это необычное до сих пор здесь — сейчас ты увидишь.

Он медленно протянул руку и нажал на кнопку на пульте управления. Металлическая штора отъехала вправо, показав непосредственно экспериментальное поле. Посреди некоего отдалённого подобия реактивного двигателя висело плоское чёрное пятно, мерцающее багровыми всполохами. К этому пятну были протянуты толстые провода, подсоединённые к пульту. Это даже не пятно, а что-то вроде разлома в реальности или нечто наподобие — я не силён в описании сверхъестественных явлений, поэтому говорю, как вижу.

— Мы не знали, что это, мы не понимали природу этого явления, — продолжил Штерн. — Но нам было очень любопытно разобраться. Мой первый ассистент первым приблизился к этому пятну и его мгновенно затянуло туда. Повезло, что он имел с собой рацию, которая позволила нам установить связь и узнать, что же он видит…

Профессор сделал паузу и задумался.

— Думаешь о том, что надо было поставить на охрану больше футуристических солдат? — спросил я с усмешкой.

— Они уже мертвы? — спросил он.

— Да, — подтвердил я. — И вы установили связь. Что он видел?

— Он увидел Изнанку, — ответил Штерн. — А следом её увидел и я. Лучше бы не видел.

— Что она собой представляет? — поинтересовался я.

— Это невозможно передать словами и хоть как-то объяснить, — вздохнул профессор. — Это… Можешь увидеть сам, если войдёшь в этот самоподдерживающийся пространственно-временной разлом. Но прежним ты из него уже не выйдешь.

— Воздержусь, — усмехнулся я. — Ты сказал «самоподдерживающийся».

— Да, он не питается ни от каких источников, — кивнул Виктор Штерн. — Лаборатория обесточена уже очень давно, поэтому я беру энергию из разлома — только поэтому здесь до сих пор есть электричество.

— Это ты устроил нам то светопреставление у входа? — спросил я, чтобы удостовериться наверняка.

— Я, — не стал лукавить профессор. — Подобные ловушки установлены у каждого входа, мне нужно лишь нажать ответственную кнопку, чтобы инициировать любую из них.

— Не жалко людей? — спросил я.

— Наверное, должно быть жалко, — пожал плечами Штерн. — Но мне не жалко. Они из других миров, не имеют к нам никакого отношения и жалеть их бессмысленно. К тому же, они умерли в тот самый момент, когда я «подвесил» их вне пространства и времени. Назад их вернуть было нельзя, поэтому считай их заведомо мёртвыми. Хотя тут у них появляется какой-то шанс протянуть подольше.

— Комплекс бога? — спросил я с усмешкой.

— Ты сам-то в бога не заигрался? — парировал профессор. — По сравнению с тем, что ты готовишь этому миру, мои действия — безобидная возня в песочнице.

— И что же я готовлю? — поинтересовался я.

Меня уже начинает бесить пространные утверждения разных людей и нелюдей о том, что я уже сделал какой-то выбор и совершил что-то необратимое и меняющее абсолютно всё.

— Ты хочешь обратить этот мир обратно, к деградации, — поведал мне Виктор Штерн. — Хочешь вернуть доминат старых божков, которые продолжат веселиться и играть с судьбами людей, как с деревянными куклами.

— С чего ты это взял? — спросил я.

— Я видел это, — вздохнул Штерн. — Видел это там.

Он указал на пространственно-временной разлом.

— М-хм, — хмыкнул я задумчиво, после чего достал сигареты и закурил. — Только не говори, что они меня погубят.

— Это было верно ещё какой-то месяц назад, — усмехнулся Штерн.

— Сейчас я спрошу «Что это значит?» — произнёс я. — Ты ответишь: «После узнаешь», а в следующую секунду я выпотрошу тебя длинной очередью из этого карабина.

— Ты этого не сделаешь, — улыбнулся профессор.

— Почему это? — спросил я.

— Ты ведь ещё не узнал, «как это остановить», — ответил он.

— Я слышу сарказм, — нахмурил я брови.

— Возможно, — не стал спорить Виктор Штерн.

— Так что вы сделали дальше и где остальные? — продолжил я опрос.

— Где остальные — они мертвы, — ответил профессор. — Их воля оказалась слишком слаба, чтобы принять реальный порядок вещей в нашем мироздании.Кто-то сошёл с ума и убил себя, а кто-то решил убить остальных…

— Ты, как я понимаю, из второй категории, — усмехнулся я.

— Ты мне не поверишь, но я всё же скажу, что убивал только в целях самозащиты, — ответил он.

— Твоя правда, не поверю, — согласился я. — Впрочем, это неважно. Ты не ответил на первую часть вопроса.

— Как ты догадался, все хотели посмотреть, что же на той стороне, — поморщился Штерн от сигаретного дыма. — Но осознание пришло потом, когда каждый из нас посетил ту сторону…

— Осознание чего? — уточнил я.

— Того, что всё тщетно, — грустно вздохнул Штерн. — Что это лишь игра, в которой мы даже не игроки, даже не декорации…

— Буквально игра или ты выражаешься фигурально? — спросил я.

— Разумеется, фигурально, — ответил он. — Но это одна большая игра, где никто и никогда не победит. Смысл её в самом процессе, за которым наблюдает одна очень ёмкая и непостижимая персона.

— Ты о боге? — задал я очевидный вопрос.

— Я предпочитаю называть его Великим Зрителем, — изрёк Виктор Штерн. — Ведь он смотрит. И отбирает соответствующих каким-то своим критериям людей, сразу же после их естественной смерти. Но сбор — это не основное действо. Это лишь побочное развлечение.

— Всё это я знаю, — покачал я головой. — Древнегреческие боги рассказали мне об этом. И я всё ещё не вижу в этом проблемы.

— А они рассказали тебе, что он теряет интерес к нашей реальности? — спросил Штерн.

— Рассказали, — кивнул я. — И я всё ещё не вижу в этом проблемы.

— Тогда ты просто не понимаешь, — грустно вздохнул профессор. — Видишь, но не понимаешь. Великий Зритель придаёт нашему существованию, существованию как виду, хоть какой-то смысл. А когда он уйдёт — уйдёт и смысл.

— Ты же учёный, — недоуменно произнёс я. — Какой бог? Какая вера?

— Тебе нужно зайти и увидеть, чтобы принять правильное решение, — покачал головой Виктор Штерн. — Впрочем, ты и так зайдёшь. И увидишь. И поймёшь. Сам всё поймёшь.

— Ладно, мы погружаемся в пучину философии, — произнёс я. — Теперь перейдём к конкретике. Как остановить перенос фрагментов миров?

— Тебя всё это время беспокоило только это? — грустно усмехнулся профессор. — Всё это время ты шёл сюда, ведомый Судьбой, чтобы остановить такую мелочь?

— Мне кажется, что ты нарываешься на пару пуль в ногу, — произнёс я недовольно.

— Это можно остановить в любой момент, — не стал играть в эту рискованную игру Штерн. — Два нажатия на клавиатуру и всё это прекратится. Но я не могу этого сделать. И ты не можешь.

— Почему это? — спросил я.

— Если сделаешь это, то лишишь этот мир какого-либо смысла, — ответил Виктор Штерн. — Он утратит интерес, Он уйдёт куда-то ещё, а мы останемся на обугленном куске почвы, доживать свои никчёмные и бессмысленные века. Ты хочешь жить в мире, в котором точно нет бога?

— Знаешь, мне как-то всё равно, — пожал я плечами. — Даже установление факта существования настоящего бога и реальность существования древнегреческих богов никак не повлияли на мою веру.

— Атеист, — констатировал Штерн.

— Атеист, который точно знает о существовании богов, — усмехнулся я. — Это оксюморон.

— Так что ты будешь делать? — спросил профессор. — Наверное, всё ещё хочешь воссоздать эпоху героев, да?

В этой броне не было встроенного ультразвукового видения. Возможно, эта модель постарше тех штурмовых бронекостюмов, что имелись на вооружении хай-тек французов, а может, в будущих версиях от этой технологии отказались — теперь уже не узнаешь. Главное, что я сейчас понимаю — в этом помещении могут присутствовать солдаты под невидимостью…

— А тебе-то какое дело до этого, мертвец? — спросил я.

— Хочешь убить меня? — спросил он. — Зачем?

— Затем, что ты полный мудак, — ответил я и открыл огонь.

Пули врезались в невидимую преграду, создаваемую личным оберегом, но я не отчаялся и кинул в него сразу три хай-тек гранаты — точно той же модели, с которой имел дело раньше.

Гранаты разлетелись в стороны, чтобы обеспечить максимальное покрытие, а я ушёл за железобетонную колонну.

И, как я и ожидал, мы со Штерном тут не одни.

Я зафиксировал вспышки, возникающие из ниоткуда. Шлем сразу же пометил эти вспышки и даже нарисовал примерные силуэты моих врагов.

Включаю встроенную в карабин камеру, высовываю оружие из-за колонны и начинаю поливать своих врагов в автоматическом режиме.

Взрыв гранат.

Пульт был уничтожен, а Штерн получил несколько осколочных ранений и сразу же был укрыт двумя невидимками.

Нахрена было устраивать это шоу, когда можно было организовать мне засаду ещё на подступах? Ну, у него, явно, что-то с головой не в порядке, вон, сколько мне о боге говорил…

Магазин был исчерпан, но зато я положил минимум двоих. Осталось ещё шестеро, если считать с теми, что сейчас утаскивают раненого Штерна.

Бросаю поочерёдно ещё четыре гранаты, в разные углы помещения. С задержкой в две секунды.

Три из них взрываются ещё в воздухе, но одна падает прямо под ноги невидимому стрелку и выводят его из игры. Возможно, что навсегда.

Перезаряжаю карабин и открываю огонь по двоим стрелкам, засевшим за перевёрнутым железным столом. Стол основательно истерзан крупными гранатными осколками, но ублюдки целы и деятельны.

Решаю, что нехрен прохлаждаться, ни мне, ни им, поэтому открываю шквальный огонь и бегу прямо на них, на ходу извлекая из петли свой топор.

Одного срезаю наглухо, с раскидыванием мозгов, а второго сшибаю с ног в прыжке и приканчиваю ударом топора.

В качестве наказания за рисковые действия ощущаю боль в груди. Новая кираса совершенно не держит эти хай-тек пули…

Что за война у них такая, когда нет надёжной защиты от огнестрела? Ну, такая же, как у нас, выходит.

Из свободных бойцов у них остался только один и мой шлем всё это время держал его на карандаше — поэтому в описании системы и написано, что это «снижение заметности», а не «невидимость». Встроенная в шлем система управления огнём прекрасно различает искажения воздуха, поэтому, если начинаешь двигаться, по-настоящему невидимым для неё уже не стать.

Наверное, эта технология нужна для сокрытия бойцов от воздушного наблюдения, а также для организации засад. Как есть, диверсанты и разведчики…

Стоически претерпеваю болезненные попадания и стремительно мчусь к противнику, решившему, что уже поздно экономить патроны.

Судя по лихорадочным действиям, он в шоке, потому что я, по-хорошему, уже должен был умереть, но не умираю. Мне больно, но это никогда меня не останавливало.

«А ведь я мог сыграть в Джоне Уике…» — мимолётно подумал я, вбивая раскалённое лезвие топора прямо в визор противника.

Разлетелись искры, после чего с врага спала маскировка, а затем я закончил дело длинной очередью из карабина прямо в шею. Надо работать наверняка.

Мне тоже несколько раз попали в шею, что чуть не сбило мне дыхание. И в лоб мне попадало пару раз, но броня выдержала. Возможно, сыграл свою роль новый дизайн шлема, а может, выстрелы прошли по касательной.

Вырываю топор из шлема убитого, после чего начинаю искать Штерна.

Тот ублюдок обнаружился в испытательной зоне, вместе с двумя стрелками. Его придерживали, чтобы не упал случайно, но он самодовольно улыбался.

Подхожу к двери, ведущей в зону испытаний, вижу, что она не закрыта, но не спешу рваться вперёд — это 100% ловушка.

— Ты испортил пульт, глупец, — сообщил мне Штерн. — Теперь тебе потребуются месяцы, чтобы овладеть технологией управления разломом.

— Я так и знал, что ты мудак, — сказал я ему. — Прямо сразу чувствовалось, что ты с гнильцой.

— Ты смеешь называть меня мудаком? — усмехнулся Штерн. — Ты⁈ Человек, решивший дать власть ЭТИМ СУЩЕСТВАМ, смеет называть меня мудаком⁈ Ты их покорный раб, желающий вновь поместить человеческий вид под их иго! Я искал варианты, искал альтернативные пути! А ты пришёл сюда с целью отдать человечество в рабство! И это я мудак⁈

— Да, ты мудак! — ответил я. — Потому что не прекратил всё это по причине того, что ты мудак! Ты даже не осознаёшь, насколько ты мудак, мудак! Ты хоть видел, сколько принесли страданий твои действия⁈ Из-за тебя погибли миллиарды! Из-за тебя ежедневно гибнут люди! Ради чего⁈ Ради шоу для какого-то ВЕЛИКОГО ЗРИТЕЛЯ!

Штерн хотел что-то сказать, но прикрыл рот. Морда недовольная, но помалкивает.

— Ты мог остановить это в любой момент, но не остановил! — продолжил я. — А-а-а, я понял! Ты не знаешь, что именно интересует зрителя, ведь так⁈ Тебя пугает мысль, что если остановить этот калейдоскоп бесконечного насилия, то ему может перестать быть интересно, я прав⁈ Ты маленькое и трусливое ссыкло…

— Иди №%~#й!!! — проревел Виктор Штерн.

— На лучшее подтверждение я даже не рассчитывал! Ха-ха! — рассмеялся я.

— Ты — мерзкая тварь, худшее порождение человечества!!! — в неописуемой ярости прокричал Штерн. — Чего стоите⁈ Убейте этого сукина сына!!!

Я быстро захлопнул дверь и закрыл её засовом.

Обратно в пультовую и прямо к защитному стеклу.

Перезаряжаю карабин и начинаю стрелять прямо в стекло. Естественно, что оно бронированное — защита персонала прежде всего, но даже у самого крепкого бронестекла есть свой предел.

Очередью на двадцать патронов пробиваю в стекле отверстие, после чего сразу же вставляю в него ствол карабина и безнаказанно расстреливаю правого от Штерна бойца. У него даже был личный оберег, но его сильно исчерпали осколки, поэтому долго он не продержался.

Сразу же перевожу ствол на второго, но тот резко уклоняется, напрочь забыв о бедняжке Штерне. Я простреливаю обе ножки этого бедняжки, после чего пускаю остаток магазина во второго бойца.

Не теряю время на перезарядку, а сразу выхватываю хай-тек пистолет и бегу в зону испытаний.

— Ты не ведаешь, что творишь!!! — выкрикнул Виктор Штерн, когда я сразу с порога расстрелял второго бойца. — Остановись!!!

— Цитатами из Библии сыплешь уже? — усмехнулся я, перезаряжая пистолет. — Ты точно чокнулся, мудак.

— Ты не понимаешь, что собираешься сделать!!! — ответил на это профессор Штерн. — Если он отвернётся от нас…

— То мы, наверное, окончательно падём в пучину греха, да? — спросил я. — Начнём насиловать, убивать, сжигать друг друга заживо, предавать, обманывать, обрекать друг друга на голодную смерть или продажу своего тела?

Я прострелил ему колени, рассчитывая на долгую приватную беседу, но пулевые осколки, как я полагаю, прошли далеко в бедро и перерезали жизненно важные артерии, потому что он прямо сейчас очень быстро истекает кровью.

— Твой сарказм… — неожиданно спокойно изрёк Штерн. — Он неуместен сейчас. Не здесь. Не в этот момент.

— Да ты что? — саркастически вопросил я. — А я думаю, очень даже уместен!

— Без него не будет никакого смысла… — повторил своё утверждение профессор. — Никакого смысла…

— Ни богов, ни господ, — произнёс я. — Только Человек.

Вспомнилось, почему-то. Кажется, это было в «Биошоке». К чему бы это?

— Так вот что ты замыслил… — озарило Штерна. — Нет! Не вздумай!

— Мы принимаем любое твоё решение, Деметрий, — раздался у меня в ушах голос Стикс. — Мы все.

— Так-так-так… — произнёс я, с задумчивым видом закуривая.

— Ты безумец!!! — в отчаянии прокричал профессор. — Оставь нам хотя бы оковы!!! Хоть какой-то смысл!!! Ты — чудовище!!! Остановись!!!

Я подхожу к разлому и внимательно его рассматриваю.

— Что бы ты ни выбрал, мы поддерживаем тебя, — раздался голос Аида. — Иронично, что всё в руках одного смертного…

— Это можно будет назвать победой человека, — хмыкнула Ника.

— Такая власть… — изрёк Кратос.

— Я так завидую тебе, смертный, — донеслось до меня изречение Зела.

— Разрушь всё!!! — воззвал ко мне Перс. — Сделай это!!! Это будет так красиво!!!

— Я помогу тебе, дорогуша, — услышал я голос Бии. — Высшая форма насилия — оставить сотни тысяч совсем без ничего. Я горжусь тобой, ты мой лучший ученик. Вникай…

Из маски Ахилла мне в сознание, прямотоком, потекла информация. И мощь. Невероятная мощь, близкая к божественной.

Через минуту, под затравленным взглядом Штерна, я подхожу к разлому и хватаюсь за его края обеими руками.

— Нет… Умоляю… — проскулил Штерн.

— Это убьёт тебя, — предупредила Стикс. — Совсем.

— Я знаю, — усмехнулся я, сделал последнюю в своей жизни затяжку и начал давить на разлом.

— Пожалуйста… Пожалуйста… Нет…

Разлом начал сужаться, проявляя сильное сопротивление. Я душою ощущал, как уходят боги. У них всегда был запасной план и они готовились к его реализации. Уж кто-то, а они…

Моя душа изнывала от ощущения гибели миллиардов зомби, больше не подпитываемых из родного мира, как рушатся протянутые из других миров нити, связующие притянутые осколки с домом, как гаснут огни сверхспособностей, превращая своих носителей в простых смертных…

Кто-то из них корчится в муках, а кто-то умирает. Я тоже один из них, из тех, кто умрёт.

Это осознанное решение, героический подвиг во имя человечества. Чтобы оставить нас по-настоящему одних.

Моя броня пасует перед иномирным влиянием, истлевает и осыпается пеплом, Штерн вообще взрывается кровавой взвесью, быстро обратившейся в серый прах — как минимум, он прекратил ныть…

Моя плоть некоторое время не поддаётся воздействию, но тоже сдаёт позиции и начинает облетать невесомыми хлопьями и крупицами серого песка.

Я чувствую, что уже не могу управлять своими мышцами, ведь их больше нет, но всё равно как-то давлю на разлом, костями скелета, волей.

Разлом становится очень узким, осталось немного — и мне, и ему.

Боли нет, нет страха, есть только решительное желание завершить всё это безумие.

То, что я делаю, чувствуют все. Гибель мертворожденной реальности и рождение новой, настоящей…

Кости постепенно обращаются в пепел, Дмитрий Верещагин, коим я являюсь, большей частью перестал существовать. Но не моя воля.

Наконец, когда от меня почти ничего не осталось, разлом был окончательно заперт. И последнее, что я почувствовал в материальном теле — очень мощную тягу в бесконечное Ничто.

Я мчал туда бестелесным духом, оставляющим за собой инверсионный след, а затем увидел конечную точку в бесконечности. И, с внутренним ликованием, узнал её.

Это был покой.

/24 августа 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Агата Петровна!!! — громко позвали её из двора.

Товарищ председатель вышла на балкон и посмотрела на кричащего.

— Что случилось, Евгений Игоревич? — спросила она недовольно. — У меня обед.

— Зомби пали! — ответил майор РККА Краснодубов. — Все и разом!

— Чего⁈ — не на шутку удивилась Агата Петровна. — Надеюсь, вы не шутите, товарищ майор?

— Какие уж тут шутки⁈ — глупо заулыбался Краснодубов. — Мне доложили — я не поверил! Только после видеоподтверждения сумел уложить в голове! В телефон посмотрите!

Агата Петровна вернулась в квартиру, села на диван и достала из кармана до сих пор чуждый ей смартфон.

Раньше она их не признавала и считала, что они лишние, но Апокалипсис вынудил адаптироваться и осваивать жизненно важные технологии.

В так называемой «Телеге», на каналах, на которые была подписана Агата Петровна, почти непрерывно публиковались короткие видео из разных уголков города. На каждом из них были огромные скопления мертвецов, лежащие без движения. Самое просматриваемое видео демонстрировало набережную Фонтанки, на которой лежали кажущиеся бесконечными тела.

Но не успела Агата Петровна досмотреть видео до конца, как её скрутил приступ адской боли. Это было невыносимо, она упала на спинку дивана и пыталась сделать хоть что-то, но боль превалировала над её волей, сделала всё её сознание своим вместилищем…

Время остановилось, Агате Петровне казалось, что прошла целая вечность, а затем всё резко кончилось.

Зрение восстановилось не сразу. Сначала появились белые мушки, хаотично мечущиеся перед глазами, а затем она разглядела потолок своей квартиры.

— У-ф-ф-ф… — сумела она сделать выдох.

Пошевелив руками и ногами, поморгав глазами и поморщив лицо, она поняла, что это не было сердечным приступом или инсультом.

«Всё на месте, ничего не отвалилось», — подумала она. — «Хотя…»

Она больше не чувствовала свою сверхспособность. С первого момента после принятия дара она ощущала её. Ощущала возможность посеять лютую смерть в любую секунду в любых количествах. Чувствовала, как руки готовы испустить поток смертоносного излучения, губительного даже для неё самой, а сейчас… Сейчас ничего этого не было.

Это вызывало одновременно и ощущение потери чего-то важного и ценного, и облегчение.

Встав с дивана, Агата Петровна прошла через квартиру и вышла в подъезд.

На лестнице лежал Вовка, сын Прасковьи Геннадьевны, юноша шестнадцати лет, принявший дар уже после образования Коммуны. Агата Петровна лично вручала ему редкую сферу с «Королём клинков».

— Ты чего лежишь? — спросила она у юноши.

— Ох… — выдохнул он. — Не чувствую больше… не чувствую силы…

Кивнув своим мыслям, Агата Петровна оставила Вовку отлёживаться и спустилась во двор.

— Что-то не так, — обеспокоенно произнёс майор Краснодубов. — Мне докладывают об… инцидентах со спецами. Как вы себя чувствуете, Агата Петровна?

— Уже никак, — ответила она. — Сверхспособность исчезла, будто и не было её никогда.

— О-о-о, — поражённо выдохнул майор. — А это значит, что…

— Похоже, мой внук добился поставленной цели и даже перевыполнил её, — произнесла Агата Петровна и тепло улыбнулась, глядя на небеса.

/24 августа 2022 года, Швейцарская Конфедерация, г. Женева/

— Хенде хох! — ткнул полковник Крак стволом автомата в немца. — Фэрштейн зи руссиш⁈

— Найн… — ответил немецкий панцергренадер.

Битва над Коллайдером не прекращалась ни на минуту, появлялось всё больше и больше врагов, поэтому полковник, потерявший почти весь вверенный ему самим товарищем владыкой батальон, был вынужден вступить в бой лично.

А потом раздался мощнейший взрыв, отбросивший полковника во вражеский «Ганомаг», после чего всё прекратилось.

Больше никто не стрелял, никто не кричал в ярости или от боли — повисла абсолютная тишина.

Но полковник Крак не мог бы больше называть себя прирождённым солдатом, если бы не воспользовался этой возможностью для завоевания тактического преимущества.

Он собрал уцелевших бойцов и повёл их в атаку на немецкие позиции.

Немцев тут, как он понял, было больше всего, поэтому неудивительно, что они перебили большую часть американцев, французов и прочих иномирных солдат.

— Во канн их айнен Флугплан зеен⁈ — грозно вопросил полковник Крак.

— Вас? — искренне недоумевая спросил немец. — Их вайс нихт…

Это разозлило полковника Крака и он ткнул ему в грудь стволом трофейного автомата.

— Товарищ полковник, вы спросили его о расписании рейсов, — максимально учтиво пояснил капрал Брык.

— Ты в немецком разумеешь? — спросил недовольный полковник.

— А чего мы хотим добиться от этого военнопленного? — уточнил капрал.

— Я хочу, чтобы они сложили оружие и собрались в одну кучу, — ответил полковник.

— Эм… — растерялся капрал.

— Значит, ты тупой! — верно понял его полковник. — Не лезь, раз не знаешь! Так… Хат ман шон цум Штарт айнгеладен⁈

— Вехе Ландунг? — недоуменно уточнил немец.

— Хальт! — выкрикнул полковник Крак. — Ваффен Хинлэгэн! Шпрехен зи руссиш⁈

Где-то неподалёку вновь началась стрельба. Дуболомы кричали на ломаном немецком, требуя показать им справочное бюро или сказать, когда начнётся посадка.

Спустя несколько минут из-под груды окровавленных тел сумел выбраться генерал Хрясь.

— А-а-атставить панику! — скомандовал он. — Не сметь ронять дисциплину! Уцелевшие полковники — ко мне!

Два рядовых дуболома помогли ему окончательно выбраться и отряхнуться от ошмётков плоти.

Полковник Крак метнулся к непосредственному начальству, сделал три чеканных шага и выполнил воинское приветствие.

— Подсчитать уцелевший личный состав, — приказал генерал Хрясь. — Пленных в одну кучу, под охрану. Установить количество выживших союзников — доклад через десять минут. Приступай!

Полковник Крак не стал медлить и начал добросовестно исполнять приказание.

Он установил, что из всей бригады уцелело только шестьсот четырнадцать единиц личного состава, что удивило даже его. Он-то думал, что в этой бойне уцелело максимум дуболомов сто, может, сто пятьдесят…

Из союзников выжило только трое, но они были ранены и один умер прямо в процессе извлечения из-под наваленных трупов. Итого — двое.

Уцелевший личный состав сразу же подвергся полевому ремонту, благо, запасных частей целое поле. Потребуется некоторое время, чтобы «новые» конечности прижились и прекратили сопротивление, но уже установлено, что так можно.

Полковник отрапортовал генералу и получил разрешение вернуться к захвату военнопленных.

Тут из куполообразного здания вышло ещё трое выживших. Дракон и две женщины. Они были какими-то подкопчёнными и очень уставшими.

— Оказать медицинскую помощь! — приказал полковник Крак капралу. — Предоставить воду и еду, если возникнет необходимость!

Капрал метнулся за аптечкой, которая должна была найтись у кого-то из погибших союзников, нашёл её и побежал к выжившим. Полковнику было очень важно узнать судьбу товарища владыки, поэтому он подошёл к этой троице, усевшейся прямо на бетонные ступени перед зданием.

— Где товарищ владыка? — спросил полковник.

— Мёртв, скорее всего, — равнодушным тоном ответила выжившая в броне.

Она немигающим взглядом смотрела на искорёженный асфальт перед собой.

— Как это случилось? — продолжил полковник опрос.

Елизавета подняла на него недоуменный взгляд.

— А-а-а, ты же дуболом… — изрекла она. — Взрыв, который ты слышал и, возможно, видел — это, как я догадываюсь, результат действий твоего товарища владыки. Он прекратил всё это. Сверхспособностей больше нет… И в таком мощном взрыве выжить было попросту невозможно. Не знаю, как к этому относиться, но теперь он мёртв.

— М-м-м, эм… — пытался выразить свои чувства полковник Крак. — Э-э-э… Хых… Ам-м-м… М-м-м…

Не справившись с переполнившими его эмоциями, он резко развернулся и ушёл.

— Чего это с ним? — тихо спросил Дракоша.

— Эх, повезло тебе, — посмотрела на него Елизавета. — Остался при своих…

— Сверхъестественной тварью с чешуёй? — уточнил Дракоша.

— Ну, как минимум, ты умеешь летать, — пожала плечами бывший псионик. — А я… Я даже привыкнуть не успела.

— Болтаете о всякой ерунде, — пробурчала ифрит Ахмара. — А как я теперь вернусь домой?

— Наверное, никак, — вновь пожала плечами Елизавета. — Ты ведь тоже это почувствовала, да?

— Да, — Ахмара поморщилась. — Боги ушли, магия ушла, межмировое эфирное равновесие восстановлено. А мы остались на куске больше никому не интересной земли. И обречены прожить скучную жизнь, в которой больше нет места чуду.

— А не кажется ли тебе, что так даже лучше? — спросил Дракоша, почесав чешуйчатый бок.

/27 августа 2022 года, Французская Республика, г. Тулон/

— Нет… — Шув опустилась на колени и зарыдала. — Нет… Но почему?

— Мне жаль, — стушевавшись, произнёс генерал Хрясь. — Мы бились как львы, товарищ владыка бился подобно дракону, но воля злого рока оказалась сильнее…

— Почему он?.. Почему Димка?.. — причитала Шув. — Почему?..

/вне времени, Элизий/

Лучи закатного солнца мерцали по ряби мерно текущей реки, освещая нежным розовым светом зелёную траву и пышные деревья.

— Эй, товарищ богиня победы! — обратился Ящур к божеству, сидящему на деревянной лавке и наслаждающемуся лучами местного солнца. — У меня с моим кентом есть кое-какие вопросы.

— Ага, вопросы, ага, — закивал Кувалда.

— Какие вопросы, неспокойная душа? — повернула к нему блаженный взор Ника. — Ты уже мёртв, худшее уже позади. Наслаждайся беспечной и счастливой вечностью…

— А как я узнаю, когда придёт другой наш кент? — спросил Ящур. — И почему я в непривычной для себя оболочке? Я же Ящур, чешуя, знаешь ли, когти, понимаешь…

— «Другой ваш кент» — это Дмитрий Верещагин? — уточнила Ника. — Он никогда не придёт. Он погрузился в вечный покой, его больше нет. Нигде и никогда.

— Но вы же обещали… — растерялся Ящур.

— Ага, обещали, — покивал Кувалда.

— Он решился на Поступок, нивелирующий любые договорённости, — ответила Ника. — А что до твоего второго вопроса — ты человек. Всегда им был и будешь. Даже после смерти. Особенно такой героической — во имя рода людского…

— А что случилось-то? — спросил Ящур. — Просто я не досмотрел и не доучаствовал, меня грохнули, как ты знаешь.

— Он проник к разлому, победил там безумца, пытавшегося впечатлить трансцендентное сверхсущество, — рассказала Ника, — а затем закрыл разлом. Осознанно, ценой своего существования, заведомо зная, что даже мы не в силах будем спасти его. Истинный героизм — отказаться от всего, во имя высшей цели.

— Ох… — Ящур аж присел на сочную зелёную траву. — А ты чего здесь? Это же, вроде как, рай для смертных…

— Элизиум, ага, — подтвердил Кувалда, всё ещё пребывающий в шоке от того, что произошло с ним.

— Мы путешествуем, — улыбнулась Ника. — К новой реальности, где множество смертных, ещё не познавших божественную благодать. А раз путешествие будет длиться ещё очень долго, почему бы не отдохнуть на прекрасном берегу спокойной реки?

Примечания:

1 — ОБТ — основной боевой танк.

2 — Т-34–85 в качестве ПВО — этот случай произошёл 3 июля 1950 года, во время Корейской войны. Из 85-миллиметрового танкового орудия, осколочно-фугасным снарядом, был подбит американский F-80C «Шутинг Стар». Майор ВВС США Амос Слудер стал первым, за эту войну, сбитым лётчиком и четвёртым, за всю историю, сбитым именно танковым орудием. Любопытно, что это была не слепая удача, а результат подготовки северокорейского танкового экипажа — в их обучение входило упражнение по расстрелу из танковых орудий низколетящих воздушных целей. И пусть шанс на попадание был призрачно мал, но в тот раз он полностью оправдался. Так один простой северокорейский танковый экипаж внёс значительную корректировку в американскую тактику применения ударных самолётов — впредь они заходили на атаку только с пологого пикирования, не применяя больше бреющий полёт.

3 — Вышибные панели в танках «Леопард 2» и М1 «Абрамс» — это рабочая тема, защищающая экипаж, но срабатывает она не всегда. Тут очень многое зависит от того, какой боеприпас хранится в боеукладке. Если там только оперённые подкалиберные снаряды, то бронированная и термостойкая перегородка выдержит горение метательных зарядов в гильзах, но если там осколочно-фугасные или кумулятивные снаряды, то это не поможет, ведь нельзя поставить в танк бронеперегородку, способную выдержать взрыв, скажем, десяти кумулятивных снарядов. В общем, имеет право на жизнь, но нельзя сказать, что это абсолютная защита от детонации боекомплекта. Во время вторжения в Ирак в 2003 году в танках США были преимущественно кумулятивные снаряды, поэтому вышибные панели не срабатывали совсем, по указанным причинам, а по другим конфликтам у нас слишком мало информации.

Nota bene

С вами был Цокольный этаж(через VPN), на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Понравилась книга?

Наградите автора лайком и донатом:

Лицедей. Траурный эндшпиль

Оглавление

Глава первая. Неповторимость

Глава вторая. Балтийский завод

Глава третья. Звезда Телеги

Глава четвертая. Бои в цехах

Глава пятая. Для тех, кто жаждет

Глава шестая. Вереницы убийц

Глава седьмая. Жертвы

Глава восьмая. Принудительная остановка

Глава девятая. Товарищ Калашников

Глава десятая. Добытое в бою

Глава одиннадцатая. Не то, чем кажется

Глава двенадцатая. Целься в голову

Глава тринадцатая. Черный обелиск

Глава четырнадцатая. Петровская

Глава пятнадцатая. Дрова

Глава шестнадцатая. Избыточная человечность

Глава семнадцатая. Старомодное письмо

Глава восемнадцатая. Переговоры с террористами

Глава девятнадцатая. Очень старая крепость

Глава двадцатая. Битва против сил зла

Глава двадцать первая. В отрыве

Глава двадцать вторая. Красное

Глава двадцать третья. Как Ксеркс

Глава двадцать четвертая. Инстинкт

Глава двадцать пятая. Холодный шепот ночи

Глава двадцать шестая. Наемник

Глава двадцать седьмая. Штурмовик

Глава двадцать восьмая. Насилие

Глава двадцать девятая. Дома

Глава тридцатая. Металл

Глава тридцать первая. Хайлайт

Глава тридцать вторая. Абсолютная искренность

Глава тридцать три. Неравноценный обмен

Глава тридцать четвертая. Адепты

Глава тридцать пятая. Секта

Глава тридцать шестая. Птенчики Апокалипсиса

Глава тридцать седьмая. Олифант

Глава тридцать восьмая. Земля готов

Глава тридцать девятая. Зунд

Глава сороковая. Сухопутная крыса

Глава сорок первая. Евротур

Глава сорок вторая. Бензин стандарта Евро-5

Глава сорок третья. Гибралтар

Глава сорок четвертая. Сонный паралич

Глава сорок пятая. Холодный северо-западный ветер

Глава сорок шестая. Суперы

Глава сорок седьмая. Char Leclerc

Глава сорок восьмая. Дорога смертной тени

Глава сорок девятая. Древесина

Глава пятидесятая. Спектакль окончен

Nota bene