Рождение Жана Бакли [Святозар Мракославский] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Святозар Мракославский Рождение Жана Бакли

Предупреждение!!! Warning!!! Дисклеймер!!!:)

Данная книга — бесплатный отрывок из книги «Жан Бакля», которая выйдет в течение 2024 года! В связи с распространением этого отрывка отдельно от основной книги, хочу заверить, что автор не является офигевшим (по своему скромному мнению), а ещё осуждает кое-что, что имеется в этом истории и имеет целью показать это явление в негативном свете!

Также, персонаж Жан Бакля никак не связан с Жаном Бакле (о котором слышало определённое количество людей), это совсем другой герой!!! Да и Бакля не из тех, кто заслуживает звание «герой»!

Приятного чтения!

Чёртик в табакерку

— Жизнь и смерть, сознание и инстинкты. Мы можем долго это обсуждать, но ты дашь мне то, что я хочу.

— Нет-нет-нет. Так не положено. Люди не должны владеть такими тайнами.

— А если хорошо попросить?

— Меня расплавят в котле и пустят вместо ртути в градуснике за это!

Низкий серый чёрт был очень зол. Сидеть в пентаграмме в пыточном кресле дело очень невесёлое, особенно когда к тебе пристаёт с вопросами жалкий смертный.

— Ладно, убедил, — Григорий Шнюк отошёл на несколько секунд и вернулся с бензопилой.

— Что ты собираешься делать? — испуганно крикнул чёрт.

Из этого подвала его крики никто не услышит, даже при сильном желании.

— Последний раз спрашиваю. Как дать неразумным сознание?

— Не скажу!

Шнюк включил бензопилу.

— Давай-давай. Отрубай голову, садист несчастный! — закричал разъярённый чертяга.

— Ну уж нет, голова у вас прирастает на место. Тебя этим не пробить. Но если срубить что-то, что уже не вернёшь…

— Нет… — чертила понял, что хочет сделать этот человечишка. — Нет, не надо!

— Надо! — Шнюк начал пилить правый рог чёрта.

— Хватит! — верещал чёрт.

— Расскажешь?

— Нет!

Вот на пол и упал рог. Шнюк отключил бензопилу и снова задал пленнику вопрос:

— Как наделить их разумом?

— Тебе не стоит этого знать, — упорствовал чёрт.

— Ладно, убедил, — он поднёс бензопилу к левому рогу, и допрашиваемый наконец сломался:

— Стой, стой, так и быть, расскажу!

— Вот так бы сразу. Итак, как же дать растениям, грибам и животным сознание?

— Не так быстро, сперва мы должны заключить сделку. Принести клятвы.

— Ладно…

— Я клянусь рассказать секрет наделения разумом, если Григорий Шнюк поклянётся меня отпустить после того, как я расскажу его. Клянёшься ли ты сразу отпустить меня и больше не рубить мне рога, если я поведаю тебе эту тайну?

— Обещаю.

— Нет, ты должен дать клятву!

— Клянусь.

В подвале резко упала температура.

— Если нарушишь клятву, то смерть твоя будет… весьма прохладной. Котёл с клятвопреступниками я знаю и буду тебя навещать. Ладно, приступим к делу. Зачем тебе это нужно?

— Не твоё дело. Давай, не томи.

Чёрт задумался:

— Ты не хочешь умных одноклеточных? Может, цивилизацию вирусов, крестовые походы бактерий?

— Что? Конечно нет, зачем мне эта чушь?

— Квадриллионы разумных микробов. Не интересно?

— Давай что-то такое, что я мог бы увидеть без микроскопа и пощупать руками.

— Тогда давай расскажу про овощи.

Шнюк на секунду был сбит с толку.

— Овощи? Почему именно про них?

— Можешь брать и фрукты, бамбук, папоротник. Хоть подорожник. Но я посоветую овощи, с ними будет легче, не знаю почему.

— Допустим я возьму их. Что дальше?

— Ох, что ж там надо делать… — начал искать в своей памяти эту информацию чёрт. — Записывай.

Он назвал целую кучу ингредиентов, которые в теории не должны вместе ничего дать.

— Всё это в одну кучу и перемолоть, — продолжал он, — потом забрось в дистиллированную воду с соотношением один к сотне в пользу водички и вколи в овощ. Вот тебе и новая разумная форма жизни. Только учти, мы эту технологию сами ещё не обкатали, поэтому если результат будет не совсем тот, можешь попробовать использовать другой овощ или изменить исходную формулу: добавить что-то от себя, убрать, изменить пропорции. Но увидишь, результат будет. На этом всё, выпускай меня.

Шнюка начал пробивать сильный холод.

— А что насчёт животных, или, может, грибов?

— Ты поклялся, что отпустишь, если я выдам секрет. Мы не уславливались, что я расскажу тебе вообще всё.

— Тогда никуда ты не… — сильный озноб пробил Шнюка.

— Клятва, — объяснил чёрт. — Твоё сердце скуёт лёд в прямом смысле, ферштейн?

Не удовлетворённый ответами чертилы Шнюк всё же отстегнул заложника от пыточного кресла и стёр сдерживающую того пентаграмму. Холод сразу пропал, как и чёрт.

— Нам нужна целая куча овощей, — пробормотал Шнюк и пошёл на выход из подвала.

Это стало отправной точкой с одной стороны странных, с другой немного жутких, с третьей трагичных, с четвёртой забавных событий.

Баклажан

В сверхсекретной сверхбиолаборатории, которая находится в *** (ДАННЫЕ СВЕРХЗАСЕКРЕЧЕНЫ) молодые, около двадцати пяти лет, учёные по имени Станислав Кузмиченко и Алмаз Хруллин изучали свою последнюю разработку.

— Он ещё дышит? — спросил Алмаз.

— То есть то, что он дышит, тебя не смущает? — спросил в ответ Станислав.

— Ну, он живой так-то.

— Это овощ!

— Овощи тоже люди, Слава!

— Провокационное заявление.

— Ну мы же буквально это и делали! Овощ-человек! Всё правильно!

Лежащий в клетке баклажан-гуманоид медленно делал вдохи и выдохи. Человеческое тело, но полностью фиолетовое, с зелёными отростками на голове вместо волос.

— Хорош шутить, — ответил Станислав, — у него не должно быть лёгких. Тогда что это за движения?

— Ну, может, он их отрастил?

Баклажан начал шевелиться. Он поднял свою голову и взглянул на учёных. Глаза у него были полностью жёлтые, а рот похож на пасти хеллоуинских тыкв-фонарей.

— Он смотрит на нас, — задумчиво сказал Станислав.

— Да ладно! Неужели! Мы же к этому и стремились, — язвительно заметил Алмаз.

— Сколько уже мы ведём эту разработку, и снова откатываемся до формулы «Сеньора Помидора», которой лет пять, не меньше. Тут мы чуть-чуть увеличили дозу аммиака и слегка уменьшили содержание цианида. Кем окажется эта странная особь? Ещё один Картошка Антошка?

— Не-не-не, — посмеялся Алмаз. — Антошку никто не заменит. Этот скорее как Лук Арбалет.

Теперь засмеялся Станислав, смех его не утихал где-то полминуты:

— Как вспомню Лук Арбалет…

— Стреляющий кусками себя…

— Со слезоточивыми испарениями…

— Со скоростью стрел…

Смеялись уже оба, как вдруг заметили, что баклажан смотрит на них и издаёт звуки, похожие на хохот.

— Любопытно, — констатировал Станислав, — он первый, кто смеётся или хотя бы пытается подражать смеху.

— Может, он заговорит когда-нибудь?

— Да не, куда уж там. Болтать будет какая-нибудь другая особь, а эта вряд ли.

Баклажан начал хрипеть и издал какой-то звук, похожий на кошачье «мяу».

— А это что? — удивился Алмаз.

— Мяукает. Почему? Кота наслушался что ли? — И это был хороший вопрос, так как в лаборатории и правда был кот по кличке Гиппопотам.

Алмаз и Станислав работают над этим проектом два года. До них было много учёных: кого-то уволили, кто-то ушёл сам (вперёд ногами), а иногда происходили «инциденты». Например, пара учёных, Мария Ефимова и Елисавета Котеева, были съедены монстром-томатом по кличке Сеньор Помидор. Эта тварь давно сгнила, но формула для новых «Сеньоров Помидоров» всегда под рукой.

Сама цель данной работы — вывести своего рода Ядовитого Плюща из комиксов про Бэтмена, или, если угодно, Мушрута из мультсериала «Чёрный плащ». Овощ-человек, способный думать, двигаться, видеть, в общем всё, что может обычный человек. Однако постоянно происходит какая-то чепуха.

Помидоры становятся огромными зубастыми тварями, жрущими всё, что под руку подвернётся. Морковки растут, твердеют, а их конец становится очень острым, после чего они начинают… прыгать в разные стороны, отталкиваясь «ногами» из зелени. Стоит ли говорить, что такие морковки уже унесли чью-то жизнь? Морковка в печень — никто не вечен. Ещё можно вспомнить черешню. Как и выше упомянутые особи, черешня сильно увеличивалась, а после «сидела в засаде». Вишенка висит, висит, держась за потолок своими псевдоруками из стебля, а стоит кому-то оказаться под ней, как она падает и убивает своей массой… Она тяжелее, чем может показаться: в одной ягоде на самом деле получается пятьдесят килограмм, иногда было даже больше, при этом ягода очень твёрдая. По сути, это как тяжёлую гирю уронить на голову!

Баклажан трогал стекло, отделявшее его от учёных и смотрел им в глаза.

— Весьма интересно, — констатировал Станислав.

* * *

Прошло два месяца, прогресс налицо: баклажан научился рисовать что-то более-менее осмысленное, начал понимать некоторые слова: нельзя, стой, смотри, нос. Причём носа у баклажана нет, но он знает, где его искать.

— А если он поймёт, что у него нет носа, то он расстроится или нет? — глядя на баклажан, спросил Алмаз.

— Слушай, вообще-то грудная полость у него то расширяется, то сужается, и есть два варианта: либо он поглощает кислород всем телом и… фильтрует его в лёгких, либо у него внутри что-то бурлит, — высказался его коллега.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Дядя Шнюк, — так они звали между собой своего начальника, Григория Шнюка, в честь дяди Шнюка из Лунтика. Они разбирались в мультиках, — говорил пока что его не резать, а проверять когнитивные способности овоща, так что узнать, что у него внутри, мы пока не можем.

— Ну да…

— А ещё мы знаем, что у овощей, у того же Сеньора Помидора, отрастало кое-что животное, зуба, язык, пищеварительная система.

— К чему ты ведёшь?

— Если у баклажана отрасли лёгкие, то в них как-то должен попадать кислород. Скорее всего, это происходит через всю поверхность тела, но есть кое-что любопытное.

— Что именно?

— Пара чёрных точек на спине.

— Подожди… — Алмаз задумался, а потом он вспомнил их и начал смекать, что к чему. — То есть через эти точки…

— Может поступать воздух.

— Напрямую в лёгкие.

— А если это так, то у него, в каком-то смысле, есть нос. Нужно это проверить.

С помощью манипуляторов внутри изолятора учёные заклеили чёрные точки лейкопластырями (и так сойдёт!). Практически сразу стало видно, что баклажану поплохело, лёгкие (а теперь Алмаз и Станислав убедились в том, что и вправду они) перестали совершать движения, овощ упал на пол. Пластыри сразу сняли, образец остался жив.

От предоставленных по баклажану отчётов Шнюк был в восторге: это было похоже на успех, спустя столько лет неудач.

* * *

Ещё два месяца. Баклажан начал говорить, первым его словом было «дай» по отношению к воде.

— Овощ просит пить. Будущее наступило! — веселился Станислав.

Но самое забавное слово не это.

— Баклажан! — позвал Алмаз, после чего баклажан повернулся и ответил:

— Бакля!

— Баклажан! — тоже сказал Станислав.

— Бакля! — также ответил овощ.

— Жан, — проговорил окончание слова Алмаз.

— Жан, — смог выговорить овощ.

— Слава, у нас вышел Бакля Жан.

— Тогда лучше Жан Бакля.

— Жан Бакля! — озвучил овощ.

Над именем для этого гуманоида даже думать теперь не надо, с этих самых пор он стал Жаном Баклей.

— Жан Бакля, — задумчиво сказал Григорий Шнюк. Сомнения по поводу данного овоща стремительно таяли, он всё больше размышлял о том, что Бакля может оказаться тем самым искомым образцом.

Сколько же их было: Сеньор Помидор, Морковь Каротина, Картошка Антошка, Вишня Виселица (кто только придумал это имя?), Горох Шутовый (тоже образец от Станислава и Алмаза, шут гороховый, а не горох), Лук Арбалет и прочие. Ни у кого из них не наблюдалось признаков интеллекта такого уровня. Ещё больше экспериментов, практически девяносто девять процентов, либо не изменяли овощ (и пусть химически он был другим и употреблять такой в еду нельзя, но рук, ног или чего-либо ещй не появлялось), либо убили его.

Но очень скоро Станислава, Алмаза, а особенно Шнюка, ждало разочарование.

* * *

Один нерадивый лаборант Аркадий, гордо носящий фамилию Криворучка, оказался назначен помогать Станиславу и Алмазу.

— Жан Бакля! — первым делом сказал он, увидев овощ.

— Жан Бакля! — сразу отозвался тот.

— Ты что творишь? Не надо тормошить Баклю, он сейчас сонный. Пора спать, Жан! — произнёс Алмаз.

— А когда можно будет поговорить с ним? — спросил Криворучка.

В глазах лаборанта горел огонёк, такой бывает у маленьких детей, которым дают новую желанную игрушку.

— Нельзя с ним просто так разговаривать! — решил поприкалываться над Криворучкой Станислав. — Это же экспериментальный образец, новое слово в развитии овощеводства. Он опасен!

— Но ведь Бакля за защитным стеклом!

— Это не повод играть с ним в игры! Тебе напомнить про Морковь Каротину? Как, казалось бы, обычная морковка стала скачущей машиной убийств? Или, может, вспомнишь про Гороха Шутового?

— А про это я ещё не слышал, — с большим интересом отозвался лаборант.

— Расскажем ему? — спросил Станислав.

— Ну, не знаю, — изображая задумчивость, ответил Алмаз. — мы о нём почти не вспоминаем. В основном говорят про Сеньора Помидора.

— Вишня Висилица, Картошка Антошка… — продолжил перечисление Станислав.

— Да, Слава, Антошка был таким забавным.

— Постоянно рыл землю, ни бетон, ни цемент, ни сталь, ничто не могло остановить его.

— Картофель отрастил руки и просто рыл. Он как самурай: есть путь, но нет цели.

— А Горох Шутовый это не хиханьки-хаханьки.

— Так что же произошло? — спросил Криворучка.

Промолчав секунд десять для эффектности, Станислав поведал эту историю:

— Был хороший день, не предвещавший беды. Стандартная завязка, но такова жизнь. Мы тогда уже были задействованы в этом проекте, но не в главной роли. Тогдашним овощем был горох, что под воздействием этого вещества разросся на весь этот изолятор, — учёный указал рукой на клетку Жана Бакли. — У него тогда отросло неприлично много стручков. Алмаз, сколько их там было? Восемьдесят три, да?

— Или восемьдесят два.

— Или восемьдесят два, вот. А в чём был прикол: когда стручок открывался, из него шёл звук, весьма похожий на смех, но поскольку стручков было восемьдесят три…

— Или восемьдесят два… — вставил Алмаз.

— Или восемьдесят два, а с какого-то момента открывал и закрывал он свои стручки постоянно, выходило, сам понимаешь, очень-очень шумно. И если бы всё дело сводилось к банальному шуму… Туда однажды зашёл испытуемый.

— Подопытный, — уточнил Алмаз.

— Подопытный бывает кролик или морская свинка. Это человек, и гуманнее будет звать его испытуемый, так мы не заденем его чувства. Почему ты на меня смотришь, как баран на новые ворота?

— Ты этот бред сам придумал?

— Эту чушь мне однажды высказал начальник.

— Вот это дядя Шнюк даёт!

— Так что там с Горохом? — спросил Криворучка.

— Он забил подопытного до смерти своими горошинами, — закончил историю Алмаз. — Кучка маленьких семян, но каждая летела со скоростью пистолетной пули. Бедолага стал похож на швейцарский сыр.

— Даже не на сыр, — высказал своё виденье Станислав, — скорее на сито для муки, слишком уж мелкие эти дыры. Мораль такая: к овощам мы не заходим!

Учёные выдали лаборанту указания. В какой-то момент они оба вышли, и тут-то Криворучка и прокололся: случайно уронил колбу со стола. К счастью, она не разбилась, так что тот быстро вернул её на место, но вышел небольшой конфуз: колба теперь оказалась на едва заметной кнопке.

Изолятор Бакли открылся, овощ вышел за пределы своей клетки.

— Жан? — испугался Криворучка как только увидел, что натворил.

— Бакля! — отозвался тот.

Не имевший на такой счёт инструкций, но знавший истории про местные овощи, Криворучка сразу же сбежал. Оставленный в одиночестве Бакля сказал:

— Нос! — имея в виду странной формы кнопку на стене. Если бы он умел читать, то надпись «УНИЧТОЖЕНИЕ УЛИК» над ней его б остановила от нажатия.

* * *

— А зачем она была вообще нужна? Вот кто её вообще тут поставил? — негодовал Алмаз, глядя на испепелённую лабораторию.

— На случай чрезвычайных происшествий весьма полезна. Секунд десять на побег после использования есть, — сказал его коллега. — Вся проблема в идиотах, которые с нами работают!

— Я не знал, что делать! — попытался оправдаться Криворучка. — Он как выбрался сразу на меня пошёл.

— И что же ты? Убежал, а Жан умер! — крикнул Алмаз.

Камеры не зафиксировали, чтоб кто-то после Криворучки покинул лабораторию.

— И где же он теперь? — продолжил учёный.

— Может быть, в аду, — предположил Станислав.

В Аду

Чёрная земля, потоки лавы, вспышки пламени, затянутое грозовыми тучами небо — вот как выглядело место, в котором очутился Бакля после нажатия кнопки. И, понятное дело, здесь было ужасно жарко.

— Пить! — выговорил он.

— На, держи! — произнёс кто-то сбоку, подавая ему чашу с водой.

Бакля осушил её одним глотком, а после стал разглядывать этого кого-то. Серая кожа, один целый рог, второй отрубленный. А ещё…

— Нос! — сказал Жан и тыкнул в чёрта.

— Да-да-да, нос. Добро пожаловать в ад, овощ! Давай я проведу тебе экскурсию.

— Урсию? — промямлил Бакля.

— А, точно, давай я помогу тебе настроить разговорную речь.

Чёрт сделал странное движение руками, и баклажан смог без заминок сказать:

— Разговорную речь.

— А ещё тебя надо бы ускорить в развитии и выдать словарь, — он щёлкнул пальцами, и очень скоро Жан сказал:

— Ускорять надо тебя, единорог, и словарь засунь себе в одно место!

— О! Уже пошли оскорбления. То есть за двадцать лет развития, если б не погиб, ты докатился бы до такого! Стыдно должно быть!

— Не рогатому рассказывать мне про стыд, нашёлся праведник!

«Забавно,» — решил однорогий.

— Если хочешь, я сразу тебя отведу в твой котёл, и на этом мы закончим нашу беседу.

— Ладно, что тебе от меня надо?

— Ничего особенного, клиент! Пойми, ты не просто овощ — ты овощ разумный! У тебя есть воля, ты, в принципе, мог бы быть приравнен в правах к людям. Но знаешь ли ты, почему так получилось, что никого такого в ваших овощных рядах пока что нет?

— Как нет?! — сразу среагировал Жан.

— Да, просто нет. Ты — первый, а может и последний.

— То есть я особенный? Да, уникальный. Единственный и неповторимый! Да на этом можно собрать кучу денег! Я звезда!

— Только есть одна проблемка: ты в аду.

— А может мы договоримся? Пусти меня назад, а я тебе процентик с доходов.

«Эта формула никогда не даёт сбой! Всегда получаются какие-то неадекваты!» — порадовался чертяка. А впереди — путь к мести. Никто не смеет безнаказанно отрубать порядочным работникам Ада рога!

* * *

— Так куда ты меня ведёшь? — спросил Бакля после очередного круга вниз.

Дорога всегда была одна, она временами ветвилась, но вид её оставался прежним — гладкий, чёрный, с красивым серым бордюром. А вот фон, справа и слева от неё, постоянно менялся. Именно что фон, потому что сквозь все эти места: пустыню, горящий лес, кровавые моря и прочие — Бакля и чёрт не проходили, ведь дорога была от них далеко, хоть и в то же время очень близко. А ещё, чем дольше они брели, тем громче становились чьи-то крики ужаса и боли.

— Ты обязан кое с кем познакомится.

— А можно без этого? Я ведь тороплюсь!

«Ну-ну, кабачок фиолетовый, потерпишь,» — вертелось на языке чёрта.

Теперь они проходили мимо джунглей, на которые сыпался град из острых осколков стекла.

— А это лес бритв. Грешники, что в нём сидят, всё время пытаются спрятаться от стекла под деревьями, но всё тщетно.

— С чего бы? Это должно работать.

— А с того, что эти стекла пробивают всё насквозь, и в этом и прикол — сразу после пролёта осколка деревья, листья и даже людишки моментально затягивают свои раны. Всего секунда, и повреждения будто и не было.

— Но зачем это нужно?

— В смысле? А, точно, ты же не знаешь какого это… — чёрт откуда-то достал нож и быстро сделал порез на поверхности овоща.

— Ай! — моментально среагировал Бакля, но рана быстро пропала.

— Тут в Аду всё заживает в мгновение ока, и лишь за тем, чтобы снова причинить эту же боль, либо что похуже.

— Значит, вот что они чувствуют?

— Нет, то что они ощущают в момент, когда им насквозь пробивают сердце, лёгкие, кости, печень и много чего ещё не передать словами, а раз анатомия у тебя отличается от людской, то ты даже в самом страшном сне не представишь.

Далёкие крики стали очень хорошо слышны.

— Чьи это вопли? — задал вопрос Бакля.

— Это наши звёздочки: маньяки, серийные убийцы, люди с очень грязной совестью, а ещё самые суровые тираны, деспоты и палачи многих сотен тысяч и даже миллионов людей. Помимо них там есть очень интересные кадры, но тебе, неучу, не понять весь их вес.

— То есть там главные отморозки?

— Вкратце да.

— И ты меня ведёшь к ним?

— Угадал. Будем тебе давать уроки истории.

— А после этого ты меня отпустишь?

— Да-да, конечно отпущу.

«Будь я на его месте, я бы мне не верил. Вот же ж дурень,» — снова оценил поведение Жана однорогий.

Впереди у них ещё долгий путь мимо страданий и мучений миллиардов людских душ, а в конце будет встреча с теми, чьё существование здесь выглядит наиболее жалко. Разговор с ними стоит провести, особенно с одной очень интересной личностью.

— И чему же они меня научат?

— А научат они тебя как подняться на вершины там, на земле. После них ты станешь совсем другим баклажаном. И, по-моему, тебе ещё надо будет подобрать какую-нибудь одежду.

— А это зачем?

— Как зачем? Я хожу в штанах, люди наверху тоже в одежде, а учитывая, что на вид-то ты страхолюдина, тебе ходить голышом крайне нежелательно.

Бакля задумался:

— Значит, если я оденусь, то смогу стать богатым?

— Правильно понимаешь, — ответил чёрт, а сам задумался:

«Не с пустого в конце концов места он взял свою идею о деньгах. Кто-то наверху успел возле неокрепшего психически овоща поговорить о них, баклажан запомнил и… А что он будет с ними делать? На что они ему? Или это я что-то с заклинанием напутал, и вместо ускорения мозговой, или что у него вместо мозга, активности привил ему ещё и чужие идеи?»

— Кстати, а почему ты хочешь стать богатым? — задал он свой вопрос.

— Ну, все хотят стать богатыми, — похоже, не понимая сути вопроса чёрта, ответил Бакля.

— У богатых людей много денег. Зачем тебе много денег?

В этот момент Жан завис. Он долго шёл молча, а после выдал гениальную фразу:

— Я смогу купить океан и пить столько, сколько захочу.

Таким баклажном Жан Бакля спустился на дно Преисподней.

Дела живых

— Снова не то, — отчитался Станислав об очередном эксперименте. Они с Алмазом очень не любили говорить это Шнюку, так что ходили к нему строго по очереди. Это уже давно было неотъемлемой частью их работы, но после гибели Бакля неудачи были непонятны, ведь что сложного — взять ту же формулу, что вкололи баклажану, однако это почему-то не работало. Овощи больше не хотели меняться так, как задумывалось. Даже на точно такие же баклажаны сыворотка не действовала.

— Что будете делать дальше? — по голосу было ясно, что Шнюк подавлен. После пожара он в ярости вышвырнул Криворучку, предварительно запугав его на случай если тот решит проболтаться об опытах в лаборатории.

— Попробуем вколоть это средство в кабачки, повысить количество серы и применить на баклажанах.

— Ладно, идите.

Людей у Шнюка была мало. Многих из них изничтожили овощи, кто-то испугался и сбежал подальше от всего этого. Криворучку подсунул его давнишний товарищ, заявив что тот умеет держать язык за зубами. Да и кто ему поверит, если тот скажет, что видел овоща гуманоида?

Помимо Станислава Кузмиченко и Алмаза Хруллина в запасе было людей шесть. Григорий Шнюк всем им доверяет, они уже успели показать себя с хорошей стороны и ни разу не подводили, но на работу с овощами они как-то не подходили, не тот у них профиль.

* * *

В одном чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице шёл чёрный-чёрный человек. Он вошёл в один пустой чёрный-чёрный бар и сделал заказ:

— Воды мне!

Бармен взглянул на единственного посетителя: серая куртка, вернее даже не куртка, а пальто, а может и пиджак. Он не знал, как точно называется эта одежда, но где-то она точно мелькала. Где-то по телевизору, на каких-то чёрно-белых записях. Только кто носил это?

На голове фуражка, похожая на ту, что у военных. Очень знакомый образ.

— Холодную? — уточнил бармен.

— Любую!

Налив воды, он подошёл к клиенту. Это был кошмар…

Сначала этого было не видно, потому что клиент стоял в тёмном углу и скрывал лицо, но теперь-то…

— Дай сюда! — крикнул посетитель и схватил стакан рукой в перчатке, а после его осушения восторженно выдал фразу на ломанном немецком: — Wie lecker¹!

Кожа посетителя была тёмно-фиолетовой, губ не было, зубов тоже, но верх и низ рта был шипастым, носа не было, ноздрин тоже, а глаза горели жёлтым. Плюс на головном уборе изображена птица.

— Also, wo bin ich²? — задумчиво протянул фиолетовый человек. — Что это за город?

— Это Саратов, — ответил испуганный бармен.

— Мне это не о чём не говорит, — он достал из кармана какую-то карту и принялся внимательно её изучать. — А нет, ещё как говорит. Danke schön³.

И страшный гость пошёл прочь. На спине на одежде были две небольшие дырочки, но бармен этого не видел: он вдруг вспомнил, кого ему напоминает одежда нерасплатившегося посетителя — клиент похож на тех высокопоставленных немецких нацистов сороковых годов прошлого века.

* * *

В лаборатории, уже полностью функционирующей после того пожара, состоялся интересный разговор:

— Вы слышали про неуловимого нациста? — задал Григорий Шнюк вопрос Станиславу и Алмазу.

— Что-то мелькало в новостях, — ответили они.

— И что вы про него можете сказать? Что вам известно?

— Что он есть, — ответил Алмаз.

— Вам совсем неинтересно?

— Мы просто много работаем, некогда читать про такое.

— Хорош врать, ваши предшественники пахали больше и не жаловались! Что вы делаете в свободное время?!

— Мы играем в видеоигры, — ответил Станислав. — Я ещё книги пишу.

— А я занимаюсь спортом, катаюсь на велосипеде.

— То есть вы и правда не знаете, кто такой этот нацист, — подытожил Шнюк.

— Да.

— Что же… Вот что говорят свидетели: он носит нацисткую одежду, на ней разве что свастикой на руке не хватает, но орёл точно есть.

— То есть орёл, который её держит есть, а самого символа нет?

— Что-то в таком духе. А теперь интересное: как говорят те самые свидетели, кожа нациста имеет фиолетовый цвет, — Шнюк, прищурив глаза, быстро переводил взгляд с лица одного учёного на другого, внимательно наблюдая за их реакцией, — глаза светятся жёлтым, губ и носа нет.

В помещении повисла тишина, Станислав и Алмаз были в шоке.

— Ну что, — спросил Шнюк, — есть версии происхождения этого персонажа?

— А глаза точно светились? — уточнил Станислав.

— Так говорят люди.

Вновь наступило молчание.

— Что встали в ступор-то? — завёлся наконец Шнюк. Он был очень недоволен происходящим. — Это наш овощ!

— У Бакли не светились глаза, — сказал Станислав.

— Бедняга Жан сгорел! — подключился Алмаз.

— То есть вы считаете, что это не наш овощ? — подытожил Шнюк.

— Только если он не вернулся с того света, — ответили они.

— А если он и вправду… вернулся?

— Что?

— То, что слышали. Пошли за мной!

Шнюк отвёл их в подвал под лабораториями.

— Здесь, — продолжая продвижение куда-то проговорил Шнюк, — я и добыл ту формулу.

— Почему «добыли», а не «открыли»? — спросил Станислав.

— Потому что она была получена не экспериментально, а уже готовая на серебряном блюдечке с голубой каёмочкой. Это был тот самый день, когда ключевую формулу начали пытаться применять, а после и менять её. Что вы вообще знаете об этом событии?

— Мы знаем, что кто-то до нас до неё дошёл. Получается, Вы.

— Дело было не совсем так, — Шнюк открыл дверь, которая на памяти учёных всегда была закрыта. — Вот как всё было на самом деле.

Местечко было почти неотличимо от самого себя в день добычи секрета от черта: пыточное кресло, начерченная вокруг него пентаграмма, испорченная в одном месте, набор скальпелей, бензопила…

— Несколько лет назад я отчаялся найти нужный состав, но один мой друг посоветовал смотреть на мир шире и прикоснуться к паранормальному.

— Что? — удивились учёные.

— Да, всё было именно так. Он показал мне очень интересные книги про Рай и Ад, про ангелов и всяких чертей. Он сказал, что вот они-то точно должны знать ответ на мучавший меня вопрос.

— И как?

— Ну, дело встало за призывом сюда кого-то из них. Друг дал мне инструкции по призыву нечистой силой, подготовил меня морально, рассказал про их слабости и пожелал удачи. Я не верил в успех, для меня это было отчаянием и хрупкой надеждой, что что-то да выйдет, что за этим бредом меня озарит и у меня хватит сил снова собраться и продолжить исследования. Но результат меня удивил. Нечистая сила явилась на мой зов и раскололась. Так я и получил то, что мы называем ключевой формулой.

У слушавших Шнюка учёных в головах уже роились мыслишки о том, чтобы позвонить в дурдом.

— Вижу, вы оба мне верите. До того, как я лично увидел это, я бы и сам отреагировал бы также, а может и хуже. Меньше слов, больше бреда!

Шнюк взял мел и подошёл к пентаграмме.

— Стул надо оттащить, а знак исправить. Берите его с двух сторон и тащите туда! — Шнюк указал в угол комнаты.

Ни один из них не последовал указу начальника, после чего тот посмотрел на них и раздражённым голосом спросил:

— Ждём особого приглашения?

— Шеф, а что вы собираетесь делать?

— Сложите два и два! На улицах городов появляется Жан Бакля, и не надо рассказывать, что это не он! Бакля сгорел, а это значит, что он вернулся с того света! Мы призовём сюда нечистую силу, чтобы узнать, а если понадобится — выпытать, как так вышло.

«Бедняга свихнулся от долгих лет работы над формулой, а инцидент с Баклей его окончательно добил, — думал в тот момент Станислав. — Но с такими ещё можно иметь дела. Если платить не перестанет, то отчего же не подыграть ему?»

«Фиолетовый нацист, демоны и Жан Бакля, — крутил в голове Алмаз, пытаясь построить какую-то логичную систему всего того, что думает начальник. — Может дядю Шнюка упароло вчера от Огурчика Пересоленного?»

Огурчик Пересоленный был выведен буквально на днях. Ума у него в целом-то и не оказалось, зато он плюётся во все стороны своим соком и умеет ходить. Шнюка как раз по чистой случайности слегка забрызгало, ничего вроде плохого не вышло, ни щиплет, ни обжигает, но жижа эта перенасыщена солью.

Хозяин — барин, так что они вдвоём оттащили пыточный стул, а Шнюк восстановил пентаграмму.

— Теперь приготовьтесь, — скомандовал Шнюк, открыл толстую потрёпанную книгу на странице с закладкой и начал читать какой-то текст на церковнославянском вперемешку с латынью.

— А ты не думал, — шёпотом спросил Алмаз у Станислава, — что он опасен?

— Нацист или Шнюк?

— Оба!

— Да ладно тебе, он уже старый, что он сделает?

В центре комнаты что-то хлопнуло, вспыхнуло синим, и в центре круга уже стоял чёрт с одним рогом.

— Я же говорил, что сработает! — возликовал Шнюк.

А пока учёные стояли и переваривали увиденное, чертила зашипел на Шнюка:

— Ш-ш-ш-што тебе с-с-с-снова нужно?

— Хватит изображать змею, у меня к тебе дело есть!

— Я с-с-с-с тобой работать не буду!

— С чего бы?

— Из-з-з-з-з-з-з-за тебя у меня нет рога!

— Ну погорячился, с кем не бывает!

— Я теперь инвалид!

— А я бы сказал, тебе идёт. Это так необычно и интересно!

— Ага, как лос-с-с-сь Элиот из мультика «С-с-с-сезон Охоты»!

— Ты смотришь мультики?

К этому моменту учёные уже начали приходить в себя после разбития их научной картины мира вдребезги.

— Ты видишь то же, что и я? — тихо спросил Алмаз у Станислава, пока Шнюк и чёрт ругались друг с другом.

— Человек-козёл и начальник не в одном лице?

— Именно про это.

— Знаешь, что это значит? Пора делать ноги.

— Единогласно.

Когда они начали отрицательно наступать на чёрта, Шнюк их одёрнул:

— Эй, вы куда?

— Работать!

Шнюк нажал какую-то кнопку, то ли в телефоне, то ли на каком-то маленьком предмете в кармане и стальная дверь закрылась прямо перед их носом.

— Пока ритуал не окончен комнату не покинет никто!

— Ребят, грохните деда, а? — обратился к учёным чёрт.

— Сейчас я тебя «грохну», — начал угрожать Шнюк.

«Это выглядит смешно. Мы удираем, эти ругаются как дети малые, — подумал Станислав о ситуации. — Смешно».

— Ну-ну, и что ты мне сделаешь? Рог отпилишь? Опять?

— Может и отрублю.

— Какие мы грозные! И ради чего ты стараешься?

— Про Жана Баклю слышал?

— Это кто? — изобразил чёрт незнание.

— Не говори, что не следил за нашими экспериментами! Тебе прекрасно всё известно!

— А я бы не был уверен, что свет клином сошёлся на тебе и твоих овощах! В мире слишком много интересного, чтобы я двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю только и делал, что наблюдал за твоими грядками!

Что же было известно чёрту на самом деле…

Вместе с Баклей чёрт дошёл до самых глубин Преисподней, где заживо варились, а также подвергались разнообразнейшим пыткам, «лучшие из худших», которые при жизни были настолько суровы, что даже демоны брезгуют лишний раз с ними соприкасаться. Исключение составляют разве что местные палачи, которых тоже можно назвать лучшими из худших, и тоже в плохом смысле.

— И за что их так? — задал вопрос Бакля.

— За что? Перед тобой лучшие люди Земли, самые кровожадные, беспощадные, вероломные, бесчувственные, неуравновешанные, больные на всю голову, продажные, глупые — комбинаций качеств из этого списка тут очень много, — злыдни из всех злыдней. По вине большинства из них погибло очень-очень много невинных, а ещё тут есть такие, которые никого непосредственно не убили, и даже те, кто не имел непосредственного отношения к чье-либо смерти, но кто был настолько отвратителен и мерзок, что попал сюда без очереди. Продолжать?

Чертила познакомил Баклю с одним каннибалом, правда того в это время засовывали в медного быка, так что поболтать не вышло. Ещё он показал нескольких известных и неизвестных предателей, кучку деспотов, и именно на этом моменте шествие черта и Жана остановилось.

— Нам нужен один из них, — указал рогатый.

— И кто же?

— Да есть там один усатый дядька, он ещё постоянно психует и визжит.

— Как и все?

— Нет, он ещё при жизни визжал. Вот он!

Того проткнули насквозь и вертели в огне, как на вертеле.

— И что же он мне даст? — не понял Жан.

— Бесценные знания. За возможность хоть пять минут отдохнуть от непрекращающихся пыток, а он тут с тысяча девятьсот сорок пятого года, расскажет всё, что поможет тебе в твоём земном пути.

И снова в мир живых

— Если не расскажешь, — грозил Шнюк, — отрублю второй рог!

— М-да, в формулировке данной тобой клятвы был пунктик, что ты больше не будешь рубить мне рога. Не забыл, что бывает с теми, кто нарушает данное слово?

— А для чего тогда я притащил сюда своих ребят?

— У них духу не хватит сделать это, я ведь прав?

* * *

Снова наступила ночь. Город засыпает, просыпается Жан Бакля. Строго говоря, он не спал, а просто ждал темноты, потому что эти людишки начали его искать. Это отвратительно. Теперь одежду из Ада он таскал в большом рюкзаке для походов, а сам одевался в украденные брюки, куртку с капюшоном, прикрывал лицо белой маской с усами.

Надобно Жану преодолеть расстояние в несколько сотен километров, и решил он воспользоваться электричкой. Залез в неё «зайцем», чёрт многому смог его научить, он поехал в дальнюю даль. Больше чёрта он узнал только от усатого дяди.

* * *

— Да эти помидоры — не овощи, это дрянь! — кричал в вагоне-ресторане странный посетитель в маске и с большим рюкзаком.

— Помидоры, огурцы, кабачки — это ВСЁ — овощи! — повысил наконец голос кассир.

— Из них только кабачок может пытаться претендовать на этот статус, но, eigentlich⁴, он недоовощ, дальний родственник настоящих, им только камины топить.

Жан не смог пройти мимо людей, заказывавших овощи, и сразу решил донести свою позицию по такому вопросу.

— Что значит недоовощ? Есть овощи, фрукты, ягоды, бобовые, но этот термин слышу впервые!

— Вам всем внушили ложные мысли про нашу природу! Вам говорили, что всё, что выросло из земли и не ягода — овощ, но это не так! Что лук, что чеснок — всё это unterernährung⁵! Мы очень разные, и есть те, кто лучше!

— Мужчина, Вам скорую вызвать?

— В больницу?

— Нет, в дурку.

— Нет, мне бы водички попить, — Бакля перескочил прилавок и схватил первую же бутылку.

— Стой! Ты что делаешь? — закричал кассир.

Бакля снял маску:

— Ещё вопросы, Dummkopf⁶?

* * *

— Мы на такое не подписывались! — противились учёные требованию Шнюка.

— Перед вами демон, который знает, где находится ваш Жан Бакля, поэтому сейчас берёте бензопилу и рубите ему последний рог!

— Но он ведь будет сопротивляться… — возразил Станислав.

— Так мы его скрутим, посадим вон на тот пыточный стул. Скучал по нему, гадёныш?

— Скучал по выражению твоего лица, когда ты почти бился головой о стену от непонимания того, что делать дальше.

* * *

— Мы больше не будем этого терпеть! Für nichts und nie⁷! — кричал Бакля перед несколькими баклажанами, которые украл на рынке. — Мы очистим этот мир от всех этих unterernährung! Я уже знаю, что нам нужно сделать! Alles ist einfach⁸, мы должны лишь добраться до города Сумы.

* * *

Пыточный стул подвинули обратно к пентаграмме.

— А если мы сейчас возвращаем его сюда, то смысл был оттаскивать его изначально?

— Это не важно, — отмахнулся Шнюк, — просто верните его на место.

* * *

— Там есть старый Bunker⁹, — крик Жана, по его собственному мнению, становился всё больше похож по интонации на ор того усатого дяди, — внутри которого лежит волшебный артефакт! Он muss¹⁰ обратить всех людей в растения, а вас сделать такими, как я!

Неприятным фактом для Бакли было то, что эти баклажаны были самыми обыкновенными, а потому никак не отреагировали на его речь.

* * *

— Да у них тямы не хватит рубить меня! Ты посмотри, они до сих пор охреневают с моего появления! Ты им всё мировоззрение убил! — веселился чертила.

— Не отвлекайтесь, Станислав, бери пилу, Алмаз, помоги его привязать!

* * *

Неподалёку от Сум Жан Бакля руками рыл яму возле сгнившего дуба.

— Почему обязательно дуб? — недоумевал баклажан.

Он уже предвкушал победу.

* * *

— Да не хватит у него на это духу! — говорил чёрт.

— Ты сможешь! — подбадривал Станислава Шнюк.

— Почему именно я? — наконец спросил тот.

— Я не могу, иначе умру. Хватит упрямиться, ты учёный, а учёные должны быть как кремень! Ничто не должно их смущать!

* * *

Бакля откопал тяжёлую стальную дверь с кодовым замком.

— Сколько он там говорил? — вслух вспоминал Жан. — Ах да, ноль-один-ноль-девять. Усатый говорил, что это как-то связано с Польшей. Точно, angriff auf Polen¹¹!

Дверь сразу же открылась, и Бакля пошёл вглубь бункера.

* * *

— Ладно, — Станислав завёл бензопилу и подошёл к нечисти.

— Стой! — сказал чертила. — Сколько сейчас времени?

— А это важно? — не понял Шнюк.

— Это очень важно.

* * *

— Heilige Auberginen¹²! Это он? — держа в руках найденный в просторной комнате золотой скипетр, с благоговением спросил Жан. — Наконец я смогу исправить ход вещей и установить в этом мире естественный порядок! А, — заметил Бакля записку на столе, где изначально был артефакт, — нет, ты не он. Мусор!