вечер.
И мне совсем не хотелось от нее уйти. Наоборот – хотелось стать намного ближе.
Той ночью она осталась у меня, и я попросил ее остаться навсегда.
Сколь невероятна могла быть жизнь все это время, пока я без толку тратил ее на других… Ничего более мне не было так жаль, чем время, проведенное без нее. Отныне каждую секунду отведенного нам времени мы тратили только друг на друга. Мы упивались этой любовью, как упиваются, наверное, только вином!
Я люблю тебя! – признался я Катрине.
Она призналась мне в ответ.
Никаких клятв, никаких обещаний, одно-единственное люблю, но даже этого было достаточно, чтобы мы научились летать. Ее прекрасный аромат преследовал меня всюду, и мне хотелось раствориться в этом облаке. Она всгда пахла по-разному, и при этом всегда прекрасно…
Летом, окунаясь носом в ее волосы, я чувствовал запах скошенной травы и холодного пломбира. Зимой, под Новый год, – запах корицы и мандаринов.
Мы предавали друг друга нежности, и нежность эта была бесценна. Никакие Боги, никакие правители не сравнятся со мной могуществом. Все это только потому, что у меня есть она – мояКатрина!
С ней я чувствовал, что я дома. Где бы мы ни были – на улицах провинциальных городов или за столиком прокуренного кабака – мой дом был там, где была она. И стоило ей хоть на секунду меня оставить, мне тут же становилось тошно и хотелось броситься вслед за ней.
Она – моя Шекспировская трагедия. Мой дом, моя чашка кофе поутру, глоток свежего воздуха душной ночью, уютный и теплый плед в лихой мороз.
Мне не было бы счастья, если бы мы были порознь.
Она – это я, а я – она. Мы оба чувствовали это, и оба жили этим. Мгновениями объятий перед сном, поцелуями в сонные губы ранним утром, словами поддержки в трудный час и нашими бездонными глазами, в которые мы оба влюблены.
Укрываясь одеялом, мы распархивали перья и покоряли просторы неба. Мы путешествовали в миры, доступные немногим, и в каждом из них мы были только вдвоем. Мы трогали вспотевшие тела и таяли, таяли, таяли…
Мне было достаточно лишь посмотреть в ее сторону, и я тут же понимал, чего ей хочется. Без слов и каких-либо намеков. И я ни разу не ошибся, всегда попадал в десятку. Точно также, как и она. Будто мы чувствовали друг друга чем-то иным, не телом. Будто глаза наши умели говорить. Будто мы ушами ловили колебания сердца и умели расшифровывать их, как алгоритмы.
Солнечный свет припекал наши все еще юные лица, и все это – только наше, и больше ничье. Проходили ли месяцы или годы – мы и не знали вовсе. Может быть, мы встретились только вчера. Может быть, все это происходит в одно мгновенье – то мгновенье, которое я смотрел в ее глаза при первой встречи. А, может, мы давно уже состарились…
Мы слышали звуки выстрелов за оконными рамами, чувствовали раскаты взрывов и возгласы протестантов. Где-то там, в том мире, что находился за пределами нашей досягаемости, происходили удивительные вещи. Оглашали новые открытия, праздновали новые победы, появлялись новые люди.
Но все это там – за оконными рамами нашего дома. Там рождался какой-то новый мир, а мы все еще жили в старом. Мире, созданном лишь для нас. Для меня и для моей очаровательной Катрины…
Какие бы тайны не открывались людям, нам было на это все равно. Только одно нас действительно волновало, и это же делало нас особенными. Человек, предназначенный для тебя. Чьи линии на руках будто специально отточенны под твои. Чей кончик носа так идеально прикасается с твоим. Чье присутствие так всецело переворачивает все кругом, что рядом с ним и без – ты совершенно другой человек.
Мысли наши были целиком посвящены лишь этой любви, и не было ничего сильнее этого чувства. Только оно заставляло меня вставать по утрам. Только оно могло разбудить во мне тепло, когда предметы бытовой жизни выкачивали из меня всю радость.
Мы гуляли с ней по округам и видели сплошной абсурд. Как же могло все так случиться?
Всем холодно, а нам тепло.Всем грустно, а нам радостно.
Знали бы люди, каково это – возвращаться домой в родные объятия. Тогда все были бы похожими на нас – влюбленными, придурковатыми…
И разве не в этом смысл? Не в том ли, чтобы любить и быть любимым? Спустя многие годы я все-таки понял это… Но знаете что? Это никак уже меня не волнует.
Ради Катрины я писал стихи. И все, до единого, посвящал одной лишь ей. Очаровательной Катрине, чей милый взгляд тронут легкой изумрудной рябью…
Она по-настоящему верила в добро. Прекраснее, чем она…
Бросьте! Сама мысль эта нелепа!
Я готов был посвящать ей не только стихи. Поэмы! Романы! Войны!
Душа моя была свободна, и каждый миг она выбирала ее, мою Катрину…
Пусть целые века идут дожди!Пусть никогда не кончатся морозы!Пусть города горят сплошным пожаром!А я всегда буду желать лишь одного –Гореть, мокреть и мерзнуть вместе с ней…
О, как бы я хотел, чтобы это никогда не заканчивалось! Как бы я хотел навеки остаться вместе с ней и продолжать наслаждаться ею! Но в нашу
