«Военные приключения^ является зарегистрированным товарным знаком,
владельцем которого выступает О ОО «Издательский дом «Вече*.
Согласно действующему законодательству без согласования с издательством
использование данного товарного знака третьими лицами
категорически запрещается.
Составитель серии В. И. Пищенко
Беспалова, T.O.
Б53
Ф орт Далангез : роман / Татьяна Беспало
ва. — М.: Вече, 2023. — 304 с. — (Военные при
ключения).
ISBN 978-5-4484-4043-4
Знак информационной продукции 12+
Военные историки сравнивают Эрзерумское сражение, ру
ководимое генералом от инфантерии Николаем Николаевичем
Юденичем, с прославленным швейцарским походом русской армии
под командованием Александра Васильевича Суворова. О перация
по захвату хорошо укреплённой горной крепости была блестяще
подготовлена и проведена в условиях суровой зимы. Внезапность
наступления Кавказской армии обеспечили секретность и ск р ы т
ность при подготовке к нему. Автор предлагает читателю узн ать
историю жизни Амаль Меретук, Бориса Мейера и других патрио
тов нашего Отечества, сделавших всё возможное и невозможное
для победы русского оружия под Эрзерумом.
У Д К 821.161.1-311.3
ББК 84(2)
ЗАБЫТЫЙ ПОДВИГ
(Предисловие автора)
Овладение крепостью Эрзерум войсками Кавказ
ской армии 3 (16) февраля 1916 года является одной
из славных и, увы, забытых страниц российской во
енной истории. Операция по захвату' хорошо укре
плённой горной крепости была блестяще подготовлена
и проведена в условиях суровой зимы. Внезапность на
ступления Кавказской армии обеспечили секретность
и скрытность при подготовке к ней. Для закрепления
успеха развернулось наступление, следствием которого
«пился захват значительной территории Турецкой Ар
мении с городами и населёнными пунктами, имевшими
стратегическое и военно-политическое значение.
Военные историки сравнивают Эрзерумское сраже
ние, руководимое генералом от инфантерии Николаем
Николаевичем Юденичем, с прославленным швейцар
ским походом русской армии под командованием Алек
сандра Васильевича Суворова. Несмотря на это, победа
русского оружия под Эрзерумом не получила должной
оценки среди современных ей военных и политиков.
Общественное мнение воевавших стран также обошло
ei‘ своим вниманием. В Турции долгое время запре
щалось упоминать о поражении в Эрзеруме под угро
зой тюремного заключения. Историк Первой мировой
нойны Н.Г. Корсун пишет следующее: •♦Характерно,
что турецкий султан и его окружение узнали о падении
5
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
крепости Эрзерум лишь через несколько месяцев». Со
юзники России по Антанте также не были в восторге от
успеха русской армии на территории, входившей в сфе
ру их интересов. По итогам Эрзерумской победы Рос
сия получила военно-стратегическое преимущество над
Турцией, но не смогла извлечь из этого обстоятельства
тех дивидендов, на которые вправе была рассчитывать.
Эта историческая несправедливость и стала причиной
забвения Эрзерумской операции. Не описывались те
события и в беллетристическом формате. Я предлагаю
вам историю Амаль Меретук, Бориса Мейера и других
патриотов нашего Отечества, сделавших всё возмож
ное и невозможное для победы русского оружия под
Эрзерумом...
Пролог
ТИФЛИС. НАЧАЛО ОСЕНИ 1915 ГОДА
(рассказ генерала от инфантерии
Николая Николаевича Юденича)
Пару недель тому имя Леонида Однодворова ис
чезло из разделов светской хроники «Воронежского
телеграфа», «Вятского края», «Крымского вестни
ка», «Речи» и тому подобных изданий, известных
споен желтизной и вульгарностью трактовок. Адама
Ковшиха (он же Леонид Однодворов) следует ждать
буквально с минуты на минуту. Участник губернских
скачек, соревнований по игре в поло, гонках на всенозможных парусных, моторных, вёсельных и прочих
судах, рискованных полётах на аэропланах и лазанья
ю отвесным кручам, а также кабацких драк и любов
ных похождений самого бульварного толка с канка
нирующими в кабаре танцорками — всё это Леонид
Однодворов. А вот его двойник, именуемый Адамом
Ковшихом, совсем другой человек — скромный, из
бегающий огласки купец первой гильдии и почётный
гражданин, набожный жертвователь монастырей
и храмов. Только вот с приставшей православному
христианину склонностью к семейной жизни и чадо
любием у господина Ковшиха не задалось. Нет жены
инет наследников, что для «Воронежского телеграфа»,
«Речи» и прочей печатной дряни большая преферен7
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
ция. Ещё бы! Склонный к разнообразным приключе
ниям, нестарый холостяк с импозантной внешностью,
да к тому ж ещё и богач — вот настоящий герой ди
статеек из колонки -«Светская хроника». ОднодвороЕКовших — лакомый кусок для модничающих тще
славных бездельниц и объект ревнивого внимания дд*
мужчин. Ковших — существо таинственное и серьёз
ное, личная жизнь которого скрыта за семью печатями
и заперта на семь замков.
Итак, я ждал завтрака с минуту на минуту и яв
ления господина Ковшиха в ближайшей перспективе,
когда горничная Галя внесла на подносе визитную кар
точку, которую сопроводила собственным коротким
рапортом:
— Господин Ковших, глава торгового дома вдовы
Шель.
Я взглянул на карточку.
— Тут написано: -«Леонид Однодворов. Путеше
ственник».
Галя зарделась.
— Но господа Ковших и Однодворов одно и то же
лицо, сударь, — пролепетала она.
— Меня зовут Николай Николаевич Юденич. Млад
шие офицеры, состоящие на службе у меня в подчине
нии, называют меня господин генерал или ваше пре
восходительство. Вы тоже состоите на службе, но не
половым в трактире, и вы не офицер, голубушка Моя.
Вы служите у меня дома, и мы с Александрой Нико
лаевной относимся к вам, как к любимой племяннице.
А посему для вас я Николай Николаевич, а никакой не
сударь. Понятно?
— Понятно, Николай Николаевич.
Галя сделала книксен.
8
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
— Зови этого Однодворова сюда. Да поторопись
с самоваром. Александре Николаевне скажи, дескать,
к завтраку у нас один гость...
- Двое-с, Николай Николаевич.
- Как?
- С господином Ковшихом ещё один человек. Точ
нее, ещё одна.
- Дама?
- Нет-с, сударь. Кажется, это цыганка.
Смущение Гали вконец рассмешило меня.
- А я-то надеялся увидеть вдову Шель.
- Не думаю, что эта женщина вдова-с. Её одежда...
Юбки... И она...
— Что? Канканирует непосредственно в моей при
хожей?
- Она декольтирована...
- Ба! — я взглянул на часы. — В декольте! В де
сятом часу утра! Пожалуй, она ещё не ложилась. В та
ном случае, опохмелиться за моим завтраком им не
удастся. У нас шампанское подают только к обеду.
Галя покраснела пуще прежнего, а я залюбовался её
|н‘1ЖОстью. Буря чувств в юном сердечке — экая пре
лесть! Собственно, ничего особенного в нашей Гале нет.
Черты лица крупноватые для столь хрупкой девушки,
но гармоничные. А это выражение благодушной задум
чивости, скорее свойственное монашествующим стари
кам, делает любое лицо неизъяснимо красивым. А тут
онie эта крахмальная наколка, не белая, а именно цвета
('зоновой кости, который так идёт к оттенку её гладкой
кожи. А тут ещё это со вкусом пошитое из хорошей
материи платье и тонкого кружева передник, и серь
ги с перламутром в фарфоровых ушках. На всякий
праздник большой и незначительный Галя получает
9
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
от моей жены, Александры Николаевны, ценный для
девушки подарок: отрез на платье, украшения, бельё.
Таким образом да при приличном жалованье наша Га
ля сделалась настоящей франтихой. Наша Галя умна,
но слишком уж добра, впечатлительна и влюбчива. Да
и Господь с нею!
*
*
*
He-дама вошла в столовую первой. Шелест её ярких
юбок наводил на мысли о ружейном залпе полуроты
стрелков. Однако декольте меня впечатлило меньше,
возможно, оттого, что наша «не-дама» являлась ро
весницей приснопамятной вдовы Шель. Следовавший
за не-дамой Адамчик выглядел как обычно, то есть
довольно свежо для человека, пережившего так мно
го бурных приключений. Неужто «Вестник Крыма»
и прочая словоблудь всё врут?
— Приветствую, дядюшка! — весело молвил долго
жданный визитёр. — Знакомься: это Амаль. Она чер
кешенка, циркачка и может быть нам полезна.
— Вот как! — промямлил я, разглядывая золото
и каменья на руках Амаль.
Тем временем «не-дама», широко разложив свои юб
ки на двух стульях и не дожидаясь приглашения, из
влекла на свет потрёпанную цыганскую колоду и тон
кую трубочку, которую тут же и закурила. Её тёмные
брови были сведены в одну горизонтальную линию,
а тонкие губы плотно сомкнуты. Глаза она щурила,
оберегая их от источаемого трубочкой дыма. Ниже
покрытого лёгким пушком подбородка располагалось
декольте, прикрытое лишь отчасти огромным медальо
ном — необработанный кусок бирюзы на серебряной
подложке размером с кофейное блюдце. Это грубое
10
☆
ФОРТ Д А Л А Н ГЕ З
на вид украшение странным образом притягивало мой
нлор, и внимание моё не осталось незамеченным Амаль.
Женщина улыбнулась, показав два ряда золотых зу
бов, чем ввергла меня в неподдельное смущение.
Подмога явилась вовремя и в лице моей любимой
жены, стремительно вбежавшей в столовую с распах
нутыми объятиями. Застрявший в них на несколько
минут Адамчик гулил и булькал, как младенец, а из
(‘го карих, слегка навыкате выразительных глаз вы
катилось даже несколько вполне искренних слезинок.
Взаимное представление Александры Николаевны
н Амаль, несколько затянутое по времени, всё же про
шло вполне гладко. Я же тем временем снова смог об|н*сти утраченное было самообладание.
— Черкешенка? Амаль? — ворковала жена. — Что
же, не подать ли шампанского?
— На мой взгляд, рано, — отчеканил я, и Алек
сандра Николаевна, понимавшая меня лучше, чем ктолибо другой, поспешно удалилась.
— Обсудим дела? — быстро спросил Адамчик, ког
да за Александрой Николаевной закрылась дверь.
- Обсудим позже. В столовой завтракают. Дела об
суждают в кабинете, — ответствовал я.
— Ценю твою методичность и приверженность тра
дициям, дядюшка, — улыбнулся Адамчик.
* * *
Горничная внесла самовар. Ж ена — поднос с заку
сками и приборы. Расставив на столе тарелки, Алек
сандра Николаевна быстро вышла с озабоченным
выражением на лице. Иное дело Галя, горничная.
Я заметил, как наша франтиха засматривается на зо
лотую цепь и перстни Адамчика, на его новый, с иго11
■ ft
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
ломки, английский костюм и гетры. При этом карие
глазки её увлажнились, а взор сделался глубже дне
провского омута. Думаю, дело не только в очевидных
атрибутах чрезмерного богатства, но и в кукольной
внешности Адамчика. Действительно, опрятная под
тянутая фигура, свежий румянец и правильные черты
лица весьма обольстительны для девиц впечатлитель
ных и не лишенных тщеславия, подобных нашей Га
ле. Сыграли свою роль и статейки в «Рупоре Твери»
и прочих пакостных листках, которые Галя — я был
уверен в этом — не только внимательно просматри
вает, но и воспринимает на свой лад и под вполне
определённым углом.
Подышать одним воздухом с объектом обожания —
вожделенная цель любой влюблённой девушки. Не
потому ли Галя с риском обжечься тщательно и не то
ропясь оглаживает чистым полотенцем огненные бока
самовара, который и без того вполне чист и блестит,
как новое зеркало. Она будто бы вовсе и не смотрит
на Адамчика, который в несколько искаженном виде
отражается в медном боку самовара. Ей хочется за
держаться в комнате возможно дольше, послушать раз
говор, но Адамчик умолкает, не сводя глаз со своей
странной спутницы.
Действительно, от подобной особы непросто отве
сти взгляд. Её буйные разметанные по плечам кудри
перехвачены на лбу свёрнутым в жгут пёстрым плат
ком. Нижние её гремучие юбки крепко накрахмалены.
Верхние, многоярусные, пошиты из тонкого шёлка
слепящих солнечных расцветок. Лицо её с плавными
чертами гладкое, без морщин, с ускользающими, слов
но подтёртыми временем чертами. Взгляд фиалковых
глаз своей прямотой и проникновенностью поверг12
☆
ФОРТ Д А Л А Н ГЕ З
нет в смущение любого. Такой взгляд бывает только
у очень юных девушек. Такой взгляд и запоминается,
и чарует. Тщетно пытаясь угадать её возраст, я время
от времени приглядывался к Амаль Меретук и всякий
раз стушёвывался, натыкаясь на этот взгляд — и наив
ный, и всепонимающий одновременно.
Тем временем Адамчик болтал не умолкая. Предме
том его болтовни являлись темы самые невинные. Он
толковал о своих многочисленных увлечениях, самым
горячим из которых на сегодняшний момент, без со
мнения, являлись аэропланы.
- Я приобрёл их несколько! — кричал Адамчик. —
Два аэроплана самых современных марок. Два «Ньюиора» и один системы Фармана. Уверяю вас, «Ныопор»
вполне способен набрать достаточную высоту даже
в разреженном воздухе Кавказского театра военных
действий. Их все я передал Сибирскому авиаотряду,
командование над которым препоручено моему другу
Мейеру. Борис Иванович Мейер, доложу я вам, на
стоящая глыба! Ничего не боится. В загробную жизнь
и Новое пришествие не верит, но умереть при этом не
боится. Даже Божьим гневом пренебрегает. Атеист-с!
Скоро-скоро Сибирский авиационный отряд прибудет
в Гасан-кале...
Я набычился. Гнев закипел в груди. Адам Ковших
(он же Однодворов) — герой губернских жёлтых
листков — и в курсе тактических планов Кавказского
командования! Какая недоработка со стороны штаби
стов... Во что бы то ни стало пресечь!
— Откуда такие сведения? — прогремел я, едва
сдерживая гнев.
Адамчик осел, сделал вид, будто смущён, и проле
петал приторно-елейным голоском:
13
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Так я же имею-с честь состоять генеральным по
ставщиком Его Величества Сибирского авиаотряд
Третьего года, ещё до начала известных событий, не
сколько месяцев провёл в злокозненной Германии-с,
изучая авиационное дело-с, где и постиг его в совер
шенстве... Амаль, убери свои карты. В этом доме сам
не плошают, но на Бога надеются. В этом доме твои
предсказания ни к чему.
— Карты никогда не врут, в отличие от людей, невозмутимо отвечала Амаль, раскладывая на краю
стола некое подобие пасьянса.
Тон и содержание речей Адамчика просыпались на
пену моего гнева крупной солью. Я осёкся, наткнув
шись на испуганный взгляд Галины. А тут ещё и Алек
сандра Николаевна вернулась в столовую, чтобы раз
лить чай. Галя подавала ей приборы. Обе женщины,
такие разные, при общей внешней сдержанности, ка
залось, объединились в своём неприятии к карточному
гаданию. В то же время и сам Адамчик, как мне по
казалось, охладел к вошедшей повсеместно в моду теме
спиритизма и прочей потусторонней чертовщине.
Смахнув несуществующие пылинки с зеркального
бока самовара, Галя ещё раз зыркнула на цыганку, не
скрываясь перекрестилась. Чудачка! Адамчик же лишь
сморщил свой горбатый нос и оскалил зубы. Оскал
этот означал у него улыбку. Цыганка же всё шеле
стела и шелестела своей потрёпанной колодой. Воде
виль, да и только, что и немудрено. Где Адамчик, там
и водевиль.
Жена моя тем временем расставляла на столе заку
ски, предлагая Адамчику и его подруге наши скромные
яства:
— Вот. Откушайте, что Бог послал.
14
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
— Бог? Вы предлагаете от Бога представительнице
Дьявола на земле, — рассмеялась цыганка.
— Амаль! Ты в добропорядочном доме... — фыр
кнул Адамчик.
Жена потупилась. Заметив её смущение, господин
Ковших продолжал:
— Вы знаете, мой друг-авиатор Борис Иванович Мей
ер совершеннейший атеист. «Мне говорили, что Бог на
небе. Я там был, но Бога не видел» — так говорит он.
Однако и вопреки собственному атеизму, он совершен
нейший русский патриот. Николай Николаевич, совсем
скоро он будет иметь честь представиться вам. Скоро
прибудет в расположение Отдельной Кавказской армии
с моими аэропланами. Один из них я намерен пилотиро
вать лично. Хочу, так сказать, продемонстрировать класс.
Как вы на это смотрите, Николай Николаевич, а?
Я не сразу нашелся с ответом, а Галя, ахнув, вы
ронила салфетку.
- Галя, вы можете идти, — тоном, не терпящим
пререканий, проговорила моя жена.
Бедняжка поспешно удалилась, прикрыла дверь,
оставив узкую щель, через которую я мог видеть её
розовое ушко. Цыганка проводила её недоброй усмеш
кой. А я позволил себе добавить одно замечание лич
ного характера:
— Твой друг — поручик Мейер мне знаком. От
личный офицер! Относительно его атеизма мне ничего
не известно, знаю только, что у него есть невеста и он
счастлив своей любовью, в то время как ты...
Х охот цыганки прервал меня самым бестактным
образом. Кроме того, мне внезапно сделалось стыдно
перед этой совсем незнакомой, странной женщиной.
Иу кто я такой, чтобы рассуждать о подобном? Го15
it
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
сподь не дал нам с Александрой Николаевной детей,
и теперь выходит так, что одного я готов усыновить,
а другого обидеть, не ведая правды о нём. Таким об
разом, я осёкся, не докончив фразы.
— Мейер неправ, — голос цыганки прозвучал глу
хо. — Бог есть. Его бытие не вызывает сомнения. Я это
знаю наверняка, потому что регулярно общаюсь с его ан
тагонистом — Сатаной или Дьяволом — называйте как
угодно. Не будь Бога, не было б и Сатаны. Ведь так?
— Амаль права. Нам, простым смертным, прихо
дится принимать и того, и другого. Господь мой все
могущий! Так и живём меж двух огней. Н у ничего,
я поставлю моих чертенят на службу правому делу! —
горделиво подбоченясь — не чёрт ли его сподвиг к се
му, — проговорил Адамчик.
Дверь за спиной перепуганной Гали закрылась со
стуком самым неучтивым.
— Побойтесь Бога, Амаль! — Александра Никола
евна даже всплеснула руками. — Это уже на грани
кощунства...
Наивная, она надеялась пронять господина Ковшиха своим несколько преувеличенным возмущением.
Впрочем, Адамчик представился испуганным и сделал
вид, будто сдал назад:
— Сам-то я крестился в православную веру, хоть
мать моя католичка, а отец сами знаете кто. По-вашему,
тётушка, мой отец называется жид-с...
При слове «тётушка» Александра Николаевна вспых
нула, и тут уж я вынужденно вступился за жену:
— Адам Иосифович, вы перешли границы. Прошу
прекратить. Иначе... — тихо, но с нажимом произнёс я.
Адамчик вскочил, с грохотом роняя стул. В глазах
его я с удовольствием заметил испуг. Цыганка также
16
☆
ФОРТ ДАЛЛНГЕЗ
поднялась и оправилась с чарующей элегантностью
днижений. Крахмальные её юбки выдали громкий
залп.
— Полноте. Сядьте все, — примирительно прогово
рила Александра Николаевна. — Вот что я вам лучше
расскажу и покажу. На прошлой неделе к нам в штаб
приезжал фотограф. Коля, как, бишь, его фамилия?..
Я назвал фамилию фотографа.
— ...И приехал он как раз кстати. Все высшие чины
съехались на совет и жён повидать. Такое представи
тельное собрание — большая редкость даже для Тиф
лиса. Задали бал. Наряды и музыка — всё по самому
высокому разряду. Про закуски умалчиваю, потому что
по части закусок Тифлис всегда на высоте. Тут кстати
и приезд фотографа. Известный. Фамилия такая...
Поймав беспомощный взгляд жены, я ещё раз на
помнил фамилию фотографа, и она продолжала, не за
бывая при этом потчевать гостей:
- ...Целый день рядились так и эдак, а потом перед
пищами принимали позы. И знаете, я поняла, что со
всем не боюсь объектива. А вот жена генерала Воробьё
ва всерьёз ожидала, что вылетит птичка. Но птичка так
и ме вылетела. Впрочем, это не так уж важно. Главное:
в результате целая пачка фотографий. Я все-все уже
вклеила в альбом. Такие снимки — это память. Память
навсегда. Вообразите, мы с Николаем Николаевичем
престарелые и седые в окружении внучатых племянни
ков где-нибудь в Крыму. Вечер на террасе под зелёным
матерчатым абажуром. Где-то неподалёку в темноте
плещется море, ещё более тёмное, чем сама ночь. На
столе початая бутылка хереса и бокалы. Мы все сидим
иод лампой и рассматриваем снимки победителей под
Саракамышем. А впереди ещё новые победы!
17
it
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Говоря так, жена моя с непонятным мне выражени
ем смотрела то на цыганку, то на потрёпанную колоду,
которую та по-прежнему не выпускала из рук.
— Ничего такого не будет, — тихо произнесла
Амаль.
— Как? Что вы сказали?.. — встрепенулась Алек
сандра Николаевна.
— Зелёный абажур, море, внучатые племянники,
покой на старости лет — ничего этого не будет, внятно повторила цыганка.
Её русский выговор казался совершенно чистым, to
всё же какой-то инородный привкус в нём присутство
вал. Так во вкусе клубничного мороженого непременно
присутствует привкус свежих сливок, из которых оно
изготовлено.
— То есть как... — Александра Николаевна всплес
нула руками.
— А вы покажите ей весь альбом, она скажет бож
ше, — преувеличенно многозначительным тоном и Ее
без иронии произнёс Адамчик.
— То есть как...
— А так. Амаль — женщина, которая видит.
Жена совершенно растерялась, и я решил взять си
туацию в свои руки:
— Галя! Прошу вас принести наш последний фотн
альбом.
И тут же из-за закрытой двери донеслись поспешна
шаги. Выходит, Галя хоть и сбежала, но не слипши
далеко. Этот факт развеселил Адамчика, в то врвя
как Амаль снова ухватилась за колоду.
Смущенная Галя явилась вскоре и подала своей хо
зяйке фотоальбом в кожаном переплёте с тиснением, 0
которого я выбрал и передал цыганке единственную г
18
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
my групповую фотографию. На снимке были изображе
ны высшие чины штаба Отдельной Кавказской армии.
И первом ряду в центре Илларион Иванович Воронцов/laiiiKOB по правую руку от Великого князя Николая Ниств — от самых счастливых до трагических...
•'ho случилось осенью 1885 года в городе Сухумкмлс, где мы навещали безногого нищенствующего
49
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
ветерана, подвизавшегося Христа ради при Ботни
ческом саде. Помню ухоженный многими трудами по
логий склон горы Трапеция. Дорожки, посыпанные
мелкими камешками или песком. Гроздья рододендро
нов, белых и голубых гортензий. Помню их сладкий
запах и пять ступеней, ведущих в домик инвалида,
помню Георгиевский крест на груди, но не помню его
имени.
Встреча оказалась тёплой. Инвалид раскочегарил
самовар. Выставил на стол снедь. Глядя, как жадно
я набросилась на еду, инвалид принялся расспраши
вать Хозяина о доходах, рассказывать об общих дру
зьях. По его словам, выходило, будто в одной из север
ных губерний сколачивается артель для охотничьего
промысла, а охотничий промысел — самое подходящее
для бывшего солдата дело.
— Пьянничаещь и таскаешься? — сказал инва
лид. — Девчонку черномазую за собой таскаешь. А она
вон уж округлилась. Чай, созрела, а? Что ты с ней
дальше-то будешь делать?
— Замуж за тебя выдам, — сердито буркнул Хозя
ин. — Будет тебе мясо пережёвывать.
Я испуганно уставилась на инвалида, а тот, с увле
чением шамкая беззубым ртом, принялся рассказывать
о своей жизни. Побирается, дескать, у входа в бота
нический сад, где в сезон разномастного народа пруд
пруди. Много чистой публики, которая, дескать, и жи
вёт с удовольствием, и милостыню подает с радостью.
Милостыню инвалид просит с позволения здешнего на
чальства, которому с дневной выручки отчисляет твёр
дый процент. В обмен на деньги, местный околоточный
надзиратель поставляет инвалиду постоянную защиту
от местной же шпаны, а жена околоточного надзира50
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
теля — щепу для растопки самовара и, если случит
ся, недоеденные со вчерашнего дня пироги и прочую
снедь. Потому что господин околоточный надзиратель
приготовленную вчера пищу есть не станет. Кроме
блюд с околоточного стола и щепы, смотритель бота
нического сада, христорадетельный и добрый человек,
|ж;||>ешает инвалиду собирать сосновые шишки. Пла
тит смотритель сдельно, по десять копеек за мешок,
И, кроме того, разрешает брать шишки неограниченно
дли кипячения инвалидского самовара. Эти взаиморас
чёты производятся без обмана вот уже пятый год. Та
ким образом, инвалид живёт безбедно и даже кое-что
откладывает на-про чёрный день.
Я живу хорошо, — проговорил инвалид в за
ключение своей речи. — Потому что пью умеренно.
Иг опадаю. Понял? По пляжам неделями без дела не
«шляюсь, а как пробьёт одиннадцатый час — я уж на
жюту. Стою себе у ворот, под аркой с картузом в ру
ках. Вижу-вижу, ты уж на беленькую косишься. А как
кмпьешь, то одной не ограничишься. А где день про
пьянствовал, там, глядишь, и неделя. А потом на бере
гу станешь валяться — вот она и ещё неделя...
Хозяин только фыркнул ему в ответ. Между плош
ками со снедью на столе действительно притаилась меж
аакусок чекушка беленькой, но инвалиду требовалось
отправляться на работу, а Хозяин, похоже, принял
|нч1К'ние держаться до последней возможности. Понисла минутная пауза. Оба собеседника молчали. Я по
обыкновению и тогдашней дикости своей рта не смела
раскрыть и уж тем более не могла помыслить о том,
Что сделаюсь объектом внимания инвалида Турецкой
ИпИны — человека, без сомнений, мужественного,
смышлёного и трудолюбивого и, в отличие от нас, не51
&
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОв а
бедного. А инвалид как раз уставил на меня свои рус
ские, по-детски прозрачные глаза и вымолвил:
— Цыганка?
Сказано это было в вопросительной интонации, Но
без малейшего сомнения на утвердительный ответ.
Вчерашние пироги с надзирательского стола занимали
внимание моего Хозяина всецело, и он промолчал.
— Видел я тут в цирке одну цыганку, — продолжал
инвалид с мечтательной улыбкой на устах. — В цветной
шали, с монистами на груди. На картах гадала. Будущее
предсказывала. Наши дураки ей целую шапку монет на
кидали. Ты похожа на неё, как родная дочь. Одним
делом только не вышла. У той цыганки глаза чёрное,
зрачков не видать, а у тебя глазки, как фиалочки...
После.столь тонкой похвалы моей девичьей красоте
инвалид вернулся к разговорам о северных промысло
вых артелях, о тамошней богатой добычи и хороших
заработках. Одним из доводов в пользу отбытия Моего
Хозяина в места столь далёкие явилась легендарная
трезвость тамошних обитателей.
— В лесу ты водки не найдёшь, — так выразился
инвалид.
— Там холодно, — буркнул Хозяин, покосивццСь
на меня. — Она замёрзнет, а тут в любое время года
с голодухи не опухнешь и не замёрзнешь. Море кор
мит. Море греет.
— А ты её оставь здесь. Пристрой куда-нибудь. Ей
уж, поди, скоро замуж надо, — инвалид бросил в мж
сторону обидно-оценивающий взгляд.
— Не за тебя ли выдать? — оскалился Хозяин, j я
успокоилась.
Уж этот-то не выдаст, не оставит, не бросит. Ну »ыпьет он чекушку беленькой. Ну выпьет пяток. Нуц052
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
•'пит неделю на пустом берегу, а я пока у инвалида
Поживу. А там...
* *
*
Однако в тот день Хозяин к беленькой не притро
нулся.
Мне надо оставаться трезвым, — проговорил он,
беря меня за руку.
Так об руку со мной он покинул домик инвали
да. Прощаясь ненадолго, пообещал вернуться к ночи
и принял взаймы небольшую сумму денег, которую
обязался потратить с толком на моё образование.
Смело веди её в цирк. Ей там самое место, —
нинутствовал его инвалид. — Там, кстати, тоже наш
сослуживец подвизается. В полку его сиятельства
Лорис-Меликова вольноопределяющимся служил, до
служился до прапорщика, а потом покалечило его. Ты
Припомни: Афоня Страбомыслов, молоденький такой,
студент Санкт-Петербургской академии.
Это у него пистолет в руке взорвался?
Он самый. Академическое образование пустил
Побоку — и теперь цирковая знаменитость. По всему
Тироду афиши. Цирк Страбомыслова! Видел шатёр?
То то и оно! Там возле циркового шатра билетная буд
ки, Кассиру скажи, дескать, герой турецкой компании.
Имя его сиятельства Лорис-Меликова упомяни и го
род Эрзерум. Таким по распоряжению Страбомыслова
Контрамарки бесплатно выдают.
Тумбу с афишей мы обнаружили на перекрестье
/тух кривых уличек. На ней был указан и адрес рас1К1ложения циркового шатра, и много иных интерес
ных сведений. Я с интересом рассматривала картинки,
Изображавшие лихих наездников и их коней в наряд53
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
ных сбруях, тонкую, как тростинка, эквилибристку на
трапеции. Чтению и счёту меня не учили, но Хозяин
прочёл мне все слова на афише. Там было и о пред
сказательнице судьбы Любови Пичуге. Эта гадала на
кофейной гуще и на картах, играла на гитаре и немно
го даже танцевала. И о Саре Самерс и её белых дрес
сированных голубках, о самом Страбомыслове в таких
торжественных выражениях, что обыватель вполне мог
бы надеяться увидеть по крайней мере земное воплоще
ние фараона в тиаре, а может статься, и какое-нибудь
античное божество. Впрочем, в те времена ни о фарао
нах, ни о насельниках Олимпа я ничего не знала...
Мы долго блуждали по улицам Сухум-кале в поис
ках циркового шатра. По пути нам встретилась не одна
тумба с цирковой афишей, и все они были одинаковы.
Помню, это обстоятельство меня немного расстроило.
Будь моя воля, я нарисовала бы множество разных
афиш с портретами эквилибристов, Любови Пичуги
и великого клоуна Афанасия Страбомыслова.
Наконец, мы разыскали шатёр, представлявший со
бой высокое сооружение с конической крышей и раз
рисованными брезентовыми стенами, вокруг которых
стояло множество кибиток. Тут же располагался загон
для лошадей. Несколько пустых клеток стояли в два
ряда. Пахло конским навозом. Над площадкой перед
цирком кружились рои мух. Тут же с лотка продавалась
сельтерская вода и кое-какая выпечка. Хозяин побрез
говал, но я упросила, и он купил мне питья и воды.
При упоминании графского имени кавказец с крюч
коватым носом — повелитель билетёрской будки —
сделался чуть менее надменным и действительно выдал
нам две крошечные картонки, дававшие право на два
места под самым куполом цирка.
54
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Зрелище циркового представления вскружило мне
голову. Лошади с высокими султанами скакали по кру
гу. Их золочёные копыта вздымали облака пыли под
щуки духового оркестра, расположившегося в первом
ряду зрительного зала. Средь сверкающей меди духопмх инструментов неведомо зачем затесался огромный
барабан. Время от времени угрюмого вида человек уда
рил в его бок большим молотком. Получалось громкое
«1>ЛМ!!!». Рядом с ним помещался высокий и жиз
нерадостный человек с двумя медными же тарелками
и обеих руках. Когда он взмахивал руками, тарелки
Надавали веселящий и скандальный звук, похожий
на звон бьющейся посуды. В целом, вместе с трубами
и литаврами, получалась ужасная какофония, которая,
Н11|ючем, понравилась мне чрезвычайно.
Учёные собаки и медведь на велосипеде пробудили
и моём сердце горячий восторг, а эквилибристы на тра
пеции благоговейное преклонение. Отвага, ловкость,
Н)нкий расчёт и гром аплодисментов, и восхищённые
и.н ляды в награду за всё. И золотой песок арены.
II золотая пыль, вздымаемая в воздух копытами цир
ковых лошадей.
Фигурки на арене и под куполом цирка казались
крошечными, кукольными, а вот облик гадалки по име
ни Любовь Пичуга и её огромный большой учёности
Попугай не произвели на меня ровно никакого впечат
ления. В действе с попугаем я чуяла подлог. Причина
Простая: гадалка хоть и провозглашала свои пророчеи па громовым, не по-женски низким голосом, но лицо
с галёрки никак не разглядеть. Какого там цвета
>неё глаза? Стара она или юна? Какого роду племени?
Из какой ткани пошито её яркое платье? В какие ту
фельки обуты её кукольные ножки? С галёрки ничего
55
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
не разобрать. Главным действующим лицом её номера
являлся именно попугай, который, порхая над ряда
ми зрителей, присаживался на плечо то к одному, то
к другой. Далее Пичуга при помощи карт и кофейной
гущи раскрывала подноготную избранного попугаем
зрителя под изумлённый гул разномастной публики.
И никто не подозревал подлога, меж тем юная Амаль
Меретук скучала, слушая крики гадалки и чириканье
её попугая.
Сам Страбомыслов в полосатом балахоне и высоком
колпаке оказался точно таким же, как его изображение
на афише. Он появлялся на арене чаще других, но
смысл его шуток, вызывавших в зале бурный хохот,
оставался тёмен для меня. От него я скучала так же,
как от гадалки с попугаем, недоумевая: за что обоим
такая слава?
Но вот представление закончилось. Зрительный зал
вокруг пустующей арены тоже начал пустеть. Люди
покидали цирк неохотно. Каждому, как и мне, хоте
лось задержаться, ещё раз задрав голову посмотреть
в феерическую высь купола. Тогда-то мой сатанёныш
сдержал своё обещание, снова явившись ко мне. «Ты
сумеешь это сделать куда лучше, чем какая-то там Пи
чуга», — ехидно проговорил он и, не замеченный Хо
зяином, скрылся.
Мы с Хозяином сидели на галёрке бок о бок до тех
пор, пока последний зритель не покинул зал, и оста
лись бы сидеть ещё, если б Афанасий Страбомыслов
вновь не появился на арене и не окликнул нас. От
ветом ему было имя инвалида, просившего милостыню
у ворот ботанического сада, упоминание его сиятель
ства графа Лорис-Меликова и слово Эрзерум. Слово
это, выкрикнутое Хозяином во всю мощь его глотки,
56
☆
gOPT ДАЛАНГЕЗ
поразило мой привыкший к русской речи слух своею
чужестранностью, чужеродностью и опасностью.
Ответом на произнесённые пароли было пригла
шение спуститься. Мы прошли в закулисье по песку
«рты слишком быстро. Мне хотелось задержаться.
Потрогать песок руками. Неужели он на самом деле
.юлотой? Но Хозяин тащил меня за руку, торопился
ц:ю всех сил, но не поспевал за клоуном.
Закулисье цирка оказалось тесным лабиринтом со
множеством закоулков и перегородок, в котором клоун
('трабомыслов тут же исчез. Пришлось спрашивать до
рогу. Пришлось объяснять, кто таковы и зачем пришли.
При этом Хозяин ещё раз произнёс слово «Эрзерум».
Знаю-знаю! — ответил ему какой-то человек,
цо виду конюх. — Эрзерум — место нечеловеческой
жестокости, сотворённой женщинами-мусульманками.
Много слышал историй про кровавый 1878 год. Люди
гонорили так: как только в юроде Эрзеруме стало из
вестно об окончании битвы, женщины — жены и доче
ри солдат османли — вышли на поле боя, вооруженные
ножами, топорами и прочими режущими кухонными
предметами. Брали всё, что попадалось им в руки. На
ноле боя ещё оставались русские солдаты — тяжело
раненные и убитые. Я почитываю английские газеты
н оттуда узнал, что почти каждый русский, найденный
лежащим на поле боя под Эрзерумом, был обезглавлен
или искалечен. «The Times» писала, будто внешний
вид ран доказывал, что многие из них были нанесены
пне живым людям. Эта девочка не оттуда ли? Не из
Прзерума? По виду она турчанка. Ишь, глазки-то, как
фиалки. А вы не читаете «The Times»?
Мы двинулись дальше. Я следовала за Хозяином.
Цепляясь за полы его одежды, дергая за них, я спра57
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
шивала его об инвалиде-попрошайке у ворот ботани
ческого сада. Мне хотелось узнать, не там ли, не под
Эрзерумом ли он потерял свои ноги при столь ужасных
обстоятельствах.
Хозяин обернулся, бросил небрежно:
— Да, так и было. Крепко пострадал человек. Ноэто
ничего. На войне творится много всяких злых дел.
Наконец мы нашли дверь с пышной надписью готи
ческим шрифтом.
— Директор цирка «Черноморские огни», всемир
но известный артист, личный друг графа Виндзора
и шейха Алима ибн Сауда, Афанасий Иванович Страбомыслов, — прочёл Хозяин. — Ишь ты! Заматерел
Афоня!
Он распахнул дверь из легчайшей фанеры, и мы
вступили в святая святых. Ах, тогда Амаль Меретук
подумалось сдуру, что именно так мог бы выглядеть
православный алтарь, в который мне навек дорога за
казана...
Кабинет Страбомыслова — снятый с колёс и поме
щённый под цирковой купол кузов кибитки. Стены
и потолок — обтянутый брезентом решетчатый каркас.
Все стены изнутри увешаны старыми афишами и фото
графическими портретами каких-то людей. Иногда ли
ца этих людей покрыты вульгарным гримом, иногда
чисты и оттого ещё более выразительны. Посреди ка
бинета под лампой установлен гримёрный стол. Рядом
с ним на вешале в ряд разноцветные костюмы, сцени
ческие и обычные. За ширмами — узкая кровать. Вот
и вся обстановка будуара личного друга графа Виндзо
ра и шейха Алима ибн Сауда.
— Здравствуй, Афанасий Иванович! — произнёс
Хозяин.
58
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
При этом нос его коснулся штанины чуть выше ко
лена — так велико и глубоко было его почтение.
Одетый в огромный балахон в чёрно-белую полоску
и красную шапочку, украшенную множеством разно
цветных помпонов, Страбомыслов походил на сломан
ную куклу, брошенную в сломанное колченогое кресло.
И зеркале гримёрного стола он отражался вполоборота.
Таким образом я могла видеть Страбомыслова в двух
проекциях. Лицо клоуна представляло собой ярко рас
крашенную плачущую маску. Обведённый чёрной кра
ской рот походил на бездонный колодезь, а подведён
ные синим глаза — на яркие незабудки. На белёных
Щеках чья-то небрежная рука нарисовала кривые анIракитовые пятна, долженствовавшие изображать слё
зы. Я растерянно рассматривала эту маску, словно она
была неодушевлённым предметом. Но самой странной
деталью его облика мне показались огромные с загну
тыми округлыми носами ботинки. Была у клоуна и ещё
одна приметная черта. На правой руке его недоставало
трёх пальцев. Оттого и выглядела она довольно забав
но, будто клоун непрестанно показывал кому-то «козу».
Глядя на ботинки и на эту его «козу», я рассмеялась.
Лх, дети часто бывают так бесцеремонны! Право слоио, человек не может иметь таких огромных ступней.
И такой обуви и стоять-то тяжело, а ходить и вовсе
невозможно. Может быть поэтому, он, не способный
Подняться на ноги, валяется в этом кожаном кресле,
Подобно тряпичной кукле, и только в напряжённых,
перевитых паутиной синих жилок руках чувствуется
анергия человеческой жизни. Руки эти, правая искале
ченная, двухпалая, а левая пятипалая, выдают и прииычку к тяжёлому труду. В этих руках я не обнаружи
ла совсем ничего кукольного.
59
т
£
г
Т
А
Т
Ь
Я
Н
А
БЕСПАДоад
Рассмотрев как следует ботинки и руки клоу^
я уставилась на собственные чумазые, крепкие и ^
сые ноги, торчащие из-под оборванного подола,
У меня-то всё было настоящим — от взъерошеиц^
на макушке волос до грязных ногтей на мизинцах ^
И плакать я умею настоящими горько-солёными с ; ^
ми, которые рисуют на моих щеках светлые сп л о ц ^
полосы, а никакие-то там чернильные капли.
— Как тебя зовут? — с преувеличенной ласко^.
стью спросил клоун.
В ответ я назвала своё первое, мусульманское ^
которое теперь не помню.
— А фамилия?
Я молчала, не понимая вопроса.
— Не возьму, — проговорил клоун, и лицо его Сде_
лалось горше прогорклой простокваши.
Я стояла, как громом поражённая. Как же так? ^
зяин собрался на «севера», где мне не место. Кц0ун
брать меня не хочет. Выходит, я опять останусь ^
шенной, одна. Страх вцепился в мою душу, как с о б ^
в недогрызенную кость. Но мой не ведающий с т р ^
Хозяин оказался не таков, как я.
— Она дочь Меретука. Того самого, что напа.ч йа
село Долгое и погиб от казацкой шашки при о тр ^ е
нии набега, — ответил мой Хозяин. — Девочка хо^.
шая. Возьмите, не пожалеете. Хоть отец её и пач №
казацкой шашки, но мать слыла женщиной к р о т ^
Да всю семью забрала чума. Только эта вот и в ь ^
л а... Хорошая девочка, от того Господь и остави.ц е«
жизнь.
— Чего же хорошего в ней? Чёрненькая какааТо
Н ерусская. Меретук... Меретук... — Клоун неско.цЬко
раз повторил имя моего отца.
60
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
- Вы не думайте. Она не колдунья, — уговариМШ1 мой спаситель. — Настоящие колдуньи не такие.
Нот у нас в селе была Аглая-колдунья. Так у неё нос
крючком. Глаза к переносице сбежались и голубые,
кик васильки, а волос на голове светлый, почти белый.
Чнгать-писать не умела, зато людей видела насквозь.
Мысли читала да всё прочитанное потом высказывала.
Каждый, кто её обидит, не только словом или делом,
но даже и помыслом, потом быстро умирал. А эта...
Дитя, сирота. Что с неё взять?
Ответом на длинную речь моего спасителя стало: «Мергтук... Меретук... Меретук...» — как стук барабанных
палочек, как скрёб ложки по дну пустой миски.
Читать и писать умеешь? — спросил наконец
клоун.
Я молчала, не зная, как ответить. Хозяин ткнул меан кулаком меж лопаток.
Отвечай!
Я понимаю русский и черкесский языки. А ещё
и.пик дагов. Умею печь лепёшки и ходить за козой.
Умею седлать коня и ездить верхом.
Клоун рассмеялся. Смеялся он долго. Смех сотрясал
его тело, оно бурно колыхалось под балахоном. Помпо
ны на красной шапочке тряслись.- Едва не оторвались
пт шутовской шапочки эти яркие помпоны. При этом
нарисованные слёзы на его щеках превратились в на
поя щие мокрые чёрные ручейки, а шея вспотела. Так
и поняла, что клоун не только стар, но и тучен и оттого
.шбавен. Поняв это, я рассмеялась.
Она ничего не умеет. Даже имени своего толком
иг знает. Дикая, — проговорил клоун отсмеявшись.
Возьми её, — настаивал Хозяин. — Мне она ни
к чему, а тебе как раз пригодится. Будет кому на старо61
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОЕ
ста лег кофий в постель подавать. А ты её обучишь. Up
тебя-то каждый знает, что ты человек хоть и цирков®,
но образованный. Разные языки знаешь. Во мнопк
странах как свой принят. Сам стихи сочиняешь и сг®
на музыку их кладёшь. Слышал я и о том, как ты в г>
вестные журналы задачки по алгебре пишешь. Их поты
разные люди решить пытаются, да не каждый может
решить-то. Такие хитрые у тебя задачки. Ты её весу
сам научишь, и никакой гимназии не надо. Возьми!
— Научу... Научил уже некоторых! — плот
ская маска исказилась, из печальной превратившие
взлую. — Я её научу, а она на меня потом сглаз и по[чу направит. Смотри, какие у неё глаза, а зрачки будо
булавкой проткнутые.
— Да говорю ж тебе, Иван Афанасьевич, сглазль
вые глаза голубые или, как у меня, — серые. У коле
на волос светлый, почти бесцветный, как у меня, а эп
дитя гор, что с неё взять?
,
— Правильно ты говоришь, солдат: что с неё взяр>
И учить смысл какой? Простой арифметический счё),
чтоб на базаре торговаться могла и мужнины деньп
правильно считать. А ещё грамоте, чтобы надписи а
вывесках могла разобрать, — вот и вся наука. А боль
ше ей и не надо. Таких сколько ни учи — всё одно всё
сведется к базарной торговле каким-нибудь барахлои
или, хуже того, к воровству с грабежом. Ты этих rofцев знаешь.
Рот его искривился, будто клоун проглотил горька.
Глаза его грозно уставились на меня. Он ждал: вот
я стушуюсь, а может быть, даже и заплачу, как совсед
недавно плакал он сам, сквозь смех. А может быть, за
плачу и как-то иначе, по-настоящему. Однако выш.о
не так, как он думал, а по-моему.
62
☆
0ОРТДАЛ АНГЕЗ
Меня не всему надо учить, — горделиво приоса
нившись, заметила я. — На коне я уже умею скакать.
И запрячь коня умею. И напоить его. Я корм лошадям
Могу задать. Отец учил меня стрелять из своего обреза,
и у меня получалось попасть с двадцати шагов в мед
ный грош. Хоть завтра могу выйти на арену с вашими
циркачами.
Я говорила долго, стараясь показать отличное вла
дение русским языком. При этом я, наивная, всячески
восхваляла не только себя, но и воинские доблести
пинто убитого отца, о котором знала лишь понаслыш
ке, Красноречие моё не иссякало — очень уж хотелось
опиться в цирке. Мне хотелось также, чтобы и Хозяи
ну позволили остаться в цирке вместе со мной, и это
мршю я готовилась и заслужить, и отработать, если
потребуется. А Хозяин смотрел на меня с изумлением,
медь до этого я почти не раскрывала рта, особенно на
людях.
Клоун в который уже раз окинул меня оцениваю
щим взглядом.
Всё-то ты врёшь! — бросил он, и во рту его рас
ширилась ещё одна горькая пилюля.
Могу показать! Я видела в вашем цирке много
лошадей. Могу сесть на любую!
Хвастовство!
Тогда я не поняла доподлинно значения сказанного
клоуном слова. Ясно было только, что он мне не верит.
II поисках правильного аргумента я оглянулась на Хо
лмима, стоявшего позади меня.
- Я слышал, твой отец, Меретук, очень хорошо
стрелял и стоя на седле, и из-под седла...
Да я умею! Джигитовка!
И клоун сдался.
63
ir
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Господь с тобой. Пойдём!
Страбомыслов неловко выбрался из своего кресла.
Я последовала за ним в цирковое закулисье, где кри
чали, курлыкали, рычали, ржали и лаяли цирковые
животные, где в нос бил запах их мочи и кала. Я цца,
ступая по мелкому песку, а порой и древесные опал
ки впивались в мои голые пятки. Я ойкала и морщи
лась, останавливаясь, чтобы вынуть из ноги очередную
занозу.
— Ты бы хоть на обувь для девочки потратился, —
ворчал недовольный моей нерасторопностью Клоун. —
Эй, где ты, солдат?
Но того уже и след простыл. Мой Хозяин исчез,
считая новые руки, принявшие меня, вполне надёж
ными. Поразмыслив, я отнеслась с уважением к его
выбору.
Спустя много лет меня нашло письмо, писанное Хо
зяином в северном городе Коряжма. Всего несколько
строк, которыми он выражал надежду, что я всё-таки
выучилась читать и писать, и смогу самостоятельно
прочесть его послание. Его надежды питали газетные
статьи, время от времени появляющиеся в российской
и заграничной прессе, в которых рассказывалось о фе
ерических успехах цирка Страбомыслова. Я помню
достоверно, как в одной из статей — кажется, то был
* Вестник» — действительно упоминалось имя юной
эквилибристки Амаль Меретук. Хозяин хвалил меня,
используя для этого самые нежные выражения. О себе
он рассказал очень коротко: состарился. Вот и всё...
А пока я следовала за полосатой спиной. Так следу
ет за мамой-уткой едва вылупившийся из яйца утёнок.
Обычная, не сценическая походка клоуна была скован
ной, как у старого человека с больными костями и су-
☆
»ОРТ ДАЛАНГЕЗ
ставами, ио стоило лишь ему ступить из-за смрадных
Кулис на свежий, пахнущий дамской пудрой воздух ма
нежа, как движения его преобразились: шаг сделался
стремительным, а осанка горделивой. По песку манежа
бродили белые горлинки из аттракциона «Сара Самерс
и её дрессированные голубки». Клоун возвысил голос,
отдавая распоряжения, и белокрылые птицы взвились
к куполу. В тот короткий миг, когда их шумные кры
лья трепетали возле моего лица, я испытала восторг
счастья. Но вот голуби упорхнули. Амаль Меретук
(всмотрелась на них и не заметила, как мне подвели
Миленькую лошадку с бельмом на левом глазу.
И руки мне дали очень тяжёлый старинный пистоль,
('писем не похожий на обрез моего отца. Угрюмый желгплицый человек в зелёном трико показал мне, как це1Иться и как нажимать на курок. Я выстрелила на проfty и цирковой купол. Пуля перебила один из канатов
(ранеции. Горлинки снова взвились.
Але-оп! — вскричал клоун, и вот я уже в седле.
Там, на манеже, в окружении рядов пустующих
фесел, я — девочка без имени и с потерянной судь
бой - показала всё, что умею. Там я впервые ощутила
мистический азарт победы над фатумом. Вкус удачи
'•Казался сладок, незабываем...
*
*
*
Время слишком быстро бежит, от того порой я ощусебя совсем старой. Часы, дни, недели, месяцы,
н>ды скручиваются в плотный клубок моей жизни.
•Что есть жизнь Амаль Меретук?» — спросите вы. И я
игисчу: жизнь Амаль Меретук — это ЦИРК.
Что такое цирк? Цирк — не только деревянный обЫнутый раскрашенным брезентом каркас. Цирк — не
65
I'Uiio
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
только круглая посыпанная песком арена и зрители
вокруг неё, не только пахнущее звериными испражне
ниями и трудовым потом закулисье. Цирк — это ве
реница конных повозок. Иногда их лишь двадцать, но
часто намного больше. Вот они тянутся по просёлку
под назойливым дождём, который с минуты на мину,
ту собирается превратиться в снег. Впереди хорошие
сборы в рождественские праздники и на Масленицу.
Надежда осесть на зиму в каком-нибудь губернском
городе. Но дни зимней оседлости проходят. Празд
ники заканчиваются страдой, и цирк снова пускает
ся в путь по просохшим после весенней распутицы
дорогам.
И опять, как в минувшем году, шоссе, просёлкиt
переправы, большие и маленькие города. Россия, Се
верный Кавказ, Малороссия, Белая Русь, Польша,
Балтия, Закарпатье... В городах дома, магазин*,
фабричные трубы, вывески и кабаки, палисадники,
крыжовник и смородина, рябинки и акация, черёмуха
и сирень, виноградная лоза, шелковица, яблоки или
абрикосы, поля подсолнечника и рапса — как пове
зёт, но всегда и везде в сумерки меж синими ставнями
в окошках свет. Ранним утром над низинами стелется
туман и тишь такая, что выдохнуть страшно. В такое
минуты человеческое дыхание слишком громкий звук.
В медленной речке вода, как ртуть. Рыбка играет,
пуская круги по воде. И стрекозы. Множество стре
коз, и каждая, как ювелирное украшение. За высо
кими воротинами на хозяйских дворах неведомая мг*
семейная жизнь. Там мычит скотина, кудахчут кур*
и верещит детвора. Возможно, такая семейная жизц,
скудна, скучна и уныла. Возможно, в ней слишком
много труда и лишений, а праздников и веселья сс66
☆
•ОРТ ДАЛАНГЕЗ
Ассм чуть-чуть. А вот у меня и дома-то нет, зато на
Ногах ботинки из отлично выделанной кожи, на пле
чах красивая шаль, а в сундуке за спиной множество
Илптьев и даже шубка из чернобурого меха имеется.
К у меня в картонках дюжина изысканных шляпок,
* одна из них даже с настоящим страусовым пером.
^ у меня в кармане потрёпанная колода покойницы
Любови Пичуги, которая очень кстати скончалась
Именно в тот момент, когда мне по возрасту стало воМ'г неловко заниматься джигитовкой и стрельбой по
Движущейся мишени. Уходя из нашего мира, она от
чисти передала мне начатки своего искусства, главным
••бризом заключавшиеся в прямом подлоге. Ведь сре
ди зрителей в зале всегда присутствовали несколько
Чирковых, добрых знакомых огромного попугая и его
•И'егдашних избранников. Искусство Любови Пичуги
'«к,попалось главным образом в том, что она, подоб
но писателю Чехову и иным литераторам, для каж
дою представления придумывала своим «подсадным
Угкамь новую судьбу.
Я же работала по-настоящему, как и полагается виДиик'й. Для моей работы мне не требовались ни ас
систенты из числа ряженых под простаков цирковых
Артистов, ни огромная птица exotic, ведь неразлучный
Мо|| сатанёныш приоткрывал мне оконце в будущее по
•••'рному требованию. А х, это будущее! Сладостное,
Манящее, жуткое, ужасное — любое, но всегда чаруюН«ч\ И Амаль Меретук — его властительница, одна из
•••'Многих, допущенных к истине. Зрителя в моей рабо№подкупала искренность, следствием которой являлся
yi'H ex. Небольшая моя слава бежала быстро впереди
Меня, а я поторапливалась за ней на облучке цирковой
ЧИбитки.
67
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
* *
*
Такова цирковая судьба, сулящая Амаль Меретук
в будущем славу огромную, роскошные яства, пухо
вую постель и шелковые одежды. А пока значительную
часть своей жизни Амаль Меретук проводит на облуч
ке цирковой кибитки. За её спиной, под брезентовым
кузовом два сундука с бесценными дарами клоуна
Страбомыслова. В одном нарядные платья, пошитые
умелой портнихой из плотного шёлка. Другой полон
растрёпанных книжек. Их обветшалые страницы, их
запах, их тихий шелест полюбился Амаль Меретук не
меньше, чем красивые платья. Кроме 4 Учебника логи
ки» и 4Русского правописания», там было простенькое
издание книг господина Карышева 4 Бог не опровержим
наукой» (учебник для офицеров военных училищ),
4Состав человеческого существа», 4 Сущность жизни»..
Благодаря сундуку Страбомыслова в моём распоряже
нии оказались и 4История государства Российское»
господина Карамзина, и учебники по естественным наг
укам. В том же сундуке хранились и главные руссгие
романы девятнадцатого столетия. На этом Страбомислов не экономил. Прекрасные издания с золотыми эбрезами и латунными застёжками на кожаных перетиётах Амаль Меретук зачитала до дыр. Так, nepecetaa
Россию от Чёрного моря на север и от Уральских гор
до Польши, Амаль Меретук в то же время путешество
вала от 4Ёвгения Онегина» и 4Героя нашего времен»
к 406ломову». Промежуточными станциями на экм
пути являлись 4Мёртвые души», 4Война и мир», « А н
на Каренина», «Отцы и дети», 4Господа Головлёва»,
4Идиот», 4Преступление и наказание», 4 Бесы»...
Под копытами лошадей пыльная колея дорой,
огибающей зелёный холм. На холме, под церковюй
68
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
стеной кладбище. Кресты на могилках с увядающи
ми веночками, кованые оградки. Такие места любит
русский Бог. Он суров и строг со своими чадами.
По он и настоящий, единственно подлинный. Совсем
девчонка, я видела, как крестились на церковные ку
пола мои товарищи — цирковые артисты, и, следуя
их примеру, крестилась сама, хоть на моей шее и не
было креста. Мне не требовалось доказательств под
линности русского Бога во всей его суровой доброте.
Для меня доказательство Божьего бытия — частич
ки мощей, зашитые в трико воздушных акробатов,
лик Николы чудотворца в потайном кармане шутов
ского балахона Страбомыслова, их сосредоточенная
и страстная сомолитвенность перед каждым пред
ставлением.
Путешествуя из города в город, я сначала узнала
Россию и выучила, наконец, русский язык не только
и устной его форме, но и в письменной тоже. Русской
грамматикой мои познания не ограничивались.
Страбомыслов действительно неплохо разбирал
ся в алгебре и геометрии. Науки эти, не слишком-то
мудрёные для живого ума, он сумел преподать и мне.
Изучение же русской литературы я завершила пьесами
юго самого Антона Чехова, рассказы которого читал
мне вслух Хозяин из « Нового времени». У этого са
мого Антона Чехова мы гостили в местечке Мелихо
во в 1898 году. Конечно же, уездный город С. видел
представления цирка Афанасия Страбомыслова. Там
же Клоуну пришла в голову новая мысль, которую он
назвал «коронной».
— Я тебя окрещу и зваться ты будешь Амалией
Афанасьевной Меретук. Так тебя и запишем в метри
ческой книге, — сказал он мне однажды.
69
tr
ТАТЬЯНА БЕСПАЛО ва
— Таким образом, если ты решил удочерить мещ,
то я должна стать Страбомысловой, — ответила я.
— Страбомыслов — неблагозвучная фамилия, кото
рая подходит лишь такому толстому и нелепому муж
чине, как я. А Меретук — как дроби барабанных пало
чек. Меретук — это торжество, слава! Это ты! Какой
успех! После моей смерти ты унаследуешь моё дело.
Мой цирк станет твоим. Понимаешь?
— Цирк Страбомыслова — это firma. Это слава.
Это деньги. Э то доход, — возразила я. — А что такое
Амаль Меретук? Амаль Меретук — это просто я и ни
чего более.
Но Афанасий Страбомыслов никогда не спорил
с Амаль Меретук. Афанасий Страбомыслов всегда
и всё делал по-своему.
*
*
*
Обряд моего торжественного крещения проходил
в храме неподалёку села Мелихова. Помнится, то была
церковь Рождества Христова. Поп оказался очень до
бросовестным, оттого обряд и длился несколько часов.
Присутствовали все наши цирковые, а также приятель
Страбомыслова местный земский врач и благотворитель
по фамилии Чехов, уже упоминавшийся мною ранее.
Все мы слишком устали тогда, и вернувшись к своим
кибиткам, крепко выпили, да и повалились спать.
На следующее утро Амаль Меретук проснулась
с крестиком на шее и сразу припомнила Любовь Пи
чугу с её колдовской наукой. Как теперь быть? Ведь
этот крест, надетый мне на шею православным попом,
символизирует мою связь с Богом, а гадания на картах
и любое гадание — это связь с Сатаной. Что же де
лать? Бросить гадания и окончательно податься в кон70
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
ные эквилибристки? Амаль Меретук так и терзалась
бы в плену собственных внутренних противоречий,
если б на помощь ей не явился похмельный, но вполне
бодрый Страбомыслов. Вся сцена разыгралась в пах
нущем зверинцем закулисье самого лучшего в мире
цирка.
— Начало через два часа. Готовься, — хмуро про
говорил Страбомыслов. — Нынче явится из С. пред
водитель дворянства. У его супруги к тебе есть не
сколько вопросов. И х она задаст, разумеется, после
представления.
— О чём вопросы? — с самым смиренным видом
спросила я.
— Не знаю, — нехотя отозвался Страбомыслов. —
Там есть дело... Возможно, понадобится предмет... ну
ты понимаешь...
— Привлечь мужчину? — допытывалась я.
— Да какое там! Сына! И не привлечь, а направить
па путь истинный. Надо дать ему... предмет...
— Не могу! — отрезала я. — Господь православный
не велит колдовать.
Страбомыслов остолбенел. Гнев раскрасил его лицо
багрянцем, он надулся индюком. Того и гляди, взор
вётся. Но и Амаль Меретук не робкого десятка.
— Сам меня крестил. Сам на грех толкаешь, — до
бавила я не без ехидства.
— А для чего тогда я тебя учил? — взревел Страбо
мыслов. — Для чего Люба Пичуга тебе своё искусство
передала? Думаешь, она не крещёная была?
— Я не знаю. Она не говорила, — дерзко ответила
Амаль Меретук.
— Крещёная она была. Я точно знаю! Большой
грешницей себя считала... А С.-ская предводитель71
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
ша — дама значительная и из хорошей семьи, но вот
сынок у неё не задался ни в отца, ни в мамашу. Бун
товщик и атеист. Связался с революционерами ещё
в гимназии, за что и изгнали. Родители его в реаль
ное училище определили, так он и там организовал
какой-то там кружок. Его — в участок, он — бежать
и в подпольщики определился. Сын уездного предюдителя — революционер! — Страбомыслов закатил
глаза. — Мамаша желает знать, где он.
— В Лондоне, — быстро ответила я.
— Откуда знаешь?
— Откуда... ну как тебе сказать... Я не знаю. Сто
рее вижу.
- Что?
— Главный город столь искусных в жизненгов
борьбе англичан. Лондонскую трущобу. Всё серо, кчисто. Грязный воздух. Плохая еда. Пьянство. Плот
ский грех. Серое, плохо выстиранное бельё. Рванле
занавески, а за ними двор, полный нечистотами.
Я зажмурилась, зажала пальцами нос. Я поджата
ноги и подобрала подол юбки, чтобы не испачкать к.
Я оказалась в Лондоне, на мусорных задворках каксйто фабрики. Дурной запах, грязь, нищета. Отчаяке
овладело мною. Конечно, разум мой понимал, что гго
всего лишь видение. Амаль Меретук замечала за собй
подобное и ранее. Неведомым образом, по какомуго
наитию мне открывалось скрытое от других, стоио
лишь сосредоточиться. Часто мне снились незнакомое
города, посёлки, перекрёстки полевых дорог, коло*
зи, мельницы — самые разные места, в которые вюследствии приводила меня цирковая судьба. Самой ебе я это объясняла просто: пережитый в раннем детсве
испуг так повлиял на меня. Страбомыслов называл да
72
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
«Божьим промыслом», а я не понимала, отчего же его
суровый Бог промыслил мне так остро испытывать чу
жую боль и чужую радость, и даже запах чужого супа,
съеденного кем-то за тысячу вёрст от меня? Отчего
и должна знать погоду на следующей неделе и состоя
ние ободьев экипажа, проезжающего по соседней ули
це? Не слишком ли много знания для одной маленькой
Лмаль Меретук? Тёплый крестик покоился на моей
груди, но на сердце не было благодати. Я боялась не
только запаха и вида трущоб. Не только бессмыслен
ности чужой боли опасалась я. Меня волновал мой слу
жебный демон — толкователь непонятного, наперсник
и друг. Вдруг да он, испугавшись православного кре
ста, отвернётся от меня? Вдруг да я не услышу больше
его заговорщицкого шепотка? Таро, цыганские карты,
кофейная гуща — всё это инструменты шарлатанки Пи
чугиной, которая научила меня лишь петь под гитару.
Перебирая пальцами картонные прямоугольники или
г|>ея ладони о тонкий фарфор, проще сосредоточить
ся. Но увидеть, понять увиденное и иметь достаточный
такт, чтобы передать виденное вопрошающему, — это
нам не на гитаре играть. Такому нельзя научить.
Беспомощная, я оглянулась на Страбомыслова.
— С Божьей помощью ты сумеешь, — проговорил
тот. — Надо помочь избежать именно нечистоты. Сын
вельможной дамы подался за границу и уж третий год
от него ни слуху ни духу. Надо помочь. Передать де
нег. Может быть, что-нибудь ещё...
— Амаль Меретук всё сделает, — вздохнула я.
Страбомыслов направился было к выходу. Но какаяго мысль, какая-то надоба остановила его у самой две
ри, за которой уже бурлила обычная цирковая суета:
слышались громкие возбуждённые голоса, тявкали со73
ir
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
баки, репетировали оркестранты. Медвежий рёв диссо
нировал со звуками гобоя.
— Амаль?..
Сейчас он опять станет спрашивать об этом. Всегда
выжидает подходящего момента, когда я слишком заня
та — как сейчас — или расстроена, или устала. В таком
состоянии люди склонны к неуместной откровенности.
— Амаль Меретук торопится. Её номер первый
в программе, — отозвалась я, делая вид, будто наношу
на лицо грим.
— Люба Пичуга не могла обучить тебя такому. Лю
ба просто гадала на картах, в то время как ты...
— Что я?
— Ты видишь...
Он смотрел на меня с тем умилительно алчным вы
ражением, с каким смотрят дети на витрину кондитер
ской лавки.
— Я вижу. Да. Амаль Меретук видит. Маленькой
девочкой она испугалась. Впервые это случилось от ис
пуга как раз перед тем, как её спас русский солдат.
— Я так и думал... Я предполагал, что это у тебя
врождённое!
О т радости Страбомыслов принялся скакать на моей
крошечной гримёрке. Флаконы на моём столике зве
нели, соударяясь друг с другом. Костюмы на вешале
трепетали, как под порывами ветра.
— Я знал! Я чувствовал заранее!!! — громовым го
лосом пропел он, прежде чем я, вконец обозлившись,
хлопнула ладонью по столу.
— Выход Амаль Меретук! Мой выход! — вскри
чала я.
Страбомыслов угомонился, но встречи с серпухов
ской предводительшей было не избежать.
74
☆
ФОРТ Д А Л А Н ГЕЗ
*
* *
Пожилая и по столичному элегантная дама явилась
и мою скромную гримёрку после представления. И сра
зу же в руках Амаль Меретук оказалась пухлая пачка
банкнот.
- Вы не подумайте, что С.-кий уезд — это какая-то
провинция... иначе говоря, дыра... мы с мужем состоя
тельные люди... по-настоящему состоятельные. Пони
маете?
Я кивала, ожидая продолжения. Как тут не по
пять? Дама между тем продолжала. Оказалось, что
ома осведомлена о планах цирка Страбомыслова, ко
торый направляется через Гатицию в Европу, где ему
предоставлен хороший ангажемент. Дама надеется, что
Амаль Меретук разыщет в Европе её сына и убедит его
принять деньги на содержание.
— По глупости, по молодости он связался с непрамильными людьми, бежал и теперь объявлен в розыск.
По я надеюсь, что он в Европе. Все-все бунтовщики
бегут в Европу...
Она выжидательно посмотрела на меня и добавила:
— Бежал, не простившись с матерью и отцом...
— Он в Лондоне, но цирк Страбомыслова окажется
гам не скоро, — проговорила я, предпринимая первую
попытку вернуть ей пачку банкнот.
— А х, оставьте себе! — она оттолкнула мою руку.
— Возможно, я смогу найти нарочного, который
передаст деньги вашему сыну, когда мы будем уже за
границей, в Австро-Венгрии.
— Отчего же вы уверенны, что он именно в Лондо
не?.. Откуда вам знать?.. Впрочем... Умоляю найти
его и передать, но тайно! Мой управляющий доставит
нам деньги... Мы хотели перевести деньги через банк,
75
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
но мой управляющий против. Он толкует об конфиден
циальности. Да мы и не знаем куда переводить. И как
сообщить ему о переводе. Уже второй год ни одного
письма!
— Но эти деньги?..
— Ах, эти лично вам! За беспокойство...
Я провела пальцем по обрезу банкнот.
— Но тут... Это слишком много! Слишком щедра*
плата за такую услугу.
Ничего не ответив на моё возражение, дама снова
спросила:
— Так вы сказали, что он в Лондоне?
— Именно Лондон.
— С ним всё хорошо?
Как ответить на столь прямой вопрос, если он задан
страдающей матерью?
— Он здоров, — ответила я и от всей души взмо
лилась Господу о скорейшем окончании разговора, но
моя собеседница желала обрести полную уверенность.
— Прошу вас. При помощи денег жизнь его совфшенно наладится.
Её глаза заискрились слезами. Сердце Амаль Меретук сжалось от жалости.
— В Лондоне тоже можно жить. Город как горя.
Кого там только нет! И русских бунтовщиков немал»Ручаюсь, не пройдёт и полугода, как сын напишет ван.
— Вы говорите так уверенно... Вы вселяете в мв*
надежду... Может быть, что-то нужно ещё?
— Вот это, — Амаль Меретук указала пальцем и
кулон, блиставший бриллиантами меж тонких ключщ
госпожи предводительши.
— Это подарок мужа. Но если угодно, я могу заазать точно такой же и пошлю его вам... или лично?
76
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
- Подарок мужа — это очень хорошо. Я должна
отдать его вашему сыну.
- Но зачем? Зачем ему женский медальон?
- Это связь, якорь, который привяжет вашего сы
на к вам. Амаль Меретук знает, как это сделать.
*
*
*
Вот вкратце и весь разговор. Жена уездного предво
дителя отправилась в Серпухов, а я осталась под цир
ковым шатром с бриллиантовой подвеской и пачкой
денег. Действительно, в последнее время дела цирка
шли не так, чтобы очень уж хорошо, а скорее вовсе
плохо. Публике приелись акробаты и дрессирован
ный медведь на велосипеде. За год ресурсы хлебной
Московской губернии исчерпались. Кассовые сборы
начали падать. Выходя на арену, я всё чаще видела
и зрительном зале пустующие места, и их с каждой не
делей всё прибавлялось. Переезд в Галицию требовал
неимоверных затрат. А потом нас ждали Трансильвания и Вена. В Австро-Венгрии у Страбомыслова был
хороший антрепренёр, письмо Страбомыслову прислал,
дескать, в Трансильвании своих цыган мало — пода
вай ему наших. Страбомыслов собирался не долго. Так
мы покинули Московскую губернию навсегда.
А сына предводительницы Амаль Меретук разыска
ли в Лондоне без труда. Он поразился, получив письмо
от циркачки, и сразу же мне ответил. Стоит ли упо
минать о том, что к письму прилагалась бархатная
коробочка с медальоном? Вскоре между матерью и её
потерянным сыном завязалась переписка. Гастролируя
с цирком Страбомыслова по Австро-Венгрии, я околь
ными путями узнала о счастливо окончившемся визите
С.-ской предводительши в Лондон.
77
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Добрые дела заслуживают награды, не так ли? Вот
и Амаль Меретук получила своё. Но об этом я расска
жу чуть позже.
*
*
*
Мне едва минуло 30 лет, а уже перевидала мно
гие страны и тысячи людей. Казалось, Амаль Мере
тук знает о жизни всё. Я сопоставляла, сравнивала,
но в сердце жили первые детские впечатления: старый
солдат, спасший меня от одинокой смерти, его товари
щи и их тяжелая служба неласковому Отечеству. Само
это Отечество, наш дом, наш мир, его бескрайность,
чистосердечие и отвага. Его лень, босячество, безала
берность, вороватость. И это странное смирение перед
несправедливостью и в то же время осознание соб
ственной исключительной правоты, и упорство, и му
жество в отстаивании её. Амаль Меретук всё время
думала о России и всегда мечтала туда вернуться. Тем
не менее наше европейское турне длилось нескончаемо
долго. Артисты цирка Страбомыслова стремились вер
нуться в Россию, но Великий Клоун на европейских
гонорарах богател. Испытывал ли он тоску по плаку
чим берёзкам и раскисающему по осени чернозёму, по
знает? Чёрно-белая маска клоуна, цветной колпак, по
лосатый балахон и огромные, с загнутыми носами бо
тинки обеспечивают приватность чувств лучше самых
толстых монастырских стен.
Для мадьяр, чехов, словаков, словенцев, хорва
тов и сербов, а впоследствии и поляков, наши вы
ступления являлись чем-то exotic. Это обстоятель
ство и обеспечивало нам головокружительный успех,
значительная часть которого неизменно выпадала на
мою долю.
78
■ ft
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Делая аппопсе перед каждым моим выступлени
ем, Страбомыслов без преувеличения именовал меня
черкесской княжной. Высокопарные объявления эти
он делал на всевозможных языках. Да-да, мой Стра
бомыслов являлся настоящим полиглотом, и в каком
бы краю мы ни оказывались, в любом городе от гу
бернской Варшавы до обильно воспетой Вены, всюду
меликий клоун Страбомыслов общался с публикой на
понятном ей языке. Казалось, всему миру смешны его
шутки.
Да-да, всему миру, но только не мне. Амаль Мерегу к не смеялась над шутками Страбомыслова никогда.
Лмаль Меретук много работала над собой, и работа эта
отнимала все её силы. Где бы мы ни оказались, если
только население этого места не говорило по-русски,
Страбомыслов тут же забывал свой родной язык и об
щался с нами — со мной и с артистами труппы — на
языке местного населения.
Дело доходило до absurdus. Поздней осенью 1898 го
да осенняя распутица заперла нас в одном из местечек
Житомирской губернии — мы не успели вовремя до
браться до Львова. Там Страбомыслов внезапно за
говорил на иврите. При этом он сделался настолько
непреклонен в своём упрямстве, что нам пришлось на
нимать толмача из местных евреев. Раввин давал нам
у|мжи иврита, и через неделю мы стали кое-как пони
мать распоряжения директора нашего цирка.
В Париже и Кракове, Праге и Стокгольме, неделями
не слыша русского языка, я ощущала в себе нарастаю
щее безумие, так сходит с ума изнывающий от жажды
узник. Тогда Амаль Меретук — я! — уходила к людям,
простым цирковым артистам, чтобы поговорить с ними
ио-человечески, на обычном русском языке. Вести бе79
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
седы на родном языке нам строжайше запрещалось.
За подобное Страбомыслов штрафовал, нещадно уре
зая гонорары, и мы сбивались тайком в тесные стайки,
чтобы, торопясь, обменяться несколькими фразами на
русском языке.
Однажды — кажется, это было в Будапеште — Стра
бомыслов явился в мою каморку с горбатым карликом
в котелке. Карлик больше походил на англичанина,
чем на мадьяра. Говорил он невнятно, да к тому ж ещё
и шепелявил. Речь карлика, обращённая ко мне, пока
залась мне слишком длинной и торжественной. Стра
бомыслов стоял рядом с самым загадочным видок.
А мне в тот день выпали разом Смерть, Башня и Дья
вол. Амаль Меретук ничуть не испугалась. Страбомыс
лов представил карлика. Тот оказался из той гнилой
породы кровопийц-адвокатов, что одинаково жадны
и противны и в Житомире, и в Будапеште. Карлик
представил Амаль Меретук завещание, оформленное
на немецком языке и зарегистрированное в Будапешт
ской юридической палате. По завещанию я выходила
единственной и полной наследницей Страбомыслова.
Крёстный отец и благодетель попросил меня удосто
вериться в корректности составления документа. По
ражённая, я несколько раз прочла текст на гербовой
бумаге. Всё верно: завещание, объявлявшее меня един
ственной и полной наследницей цирка Страбомыслова,
заверили два уважаемых в Будапеште свидетеля.
Выпроводив адвоката, Страбомыслов принялся за
вино и попросил меня почитать ему русские газеты.
Странная просьба, особенно учитывая обстоятельства.
В то время цирк давал представления в Зальцбурге.
А что до русских газет, то Страбомыслов не испы
тывал к ним особого интереса и находясь на Родине.
80
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Нто время глаза его были настолько слабы, что само
стоятельно мелкий шрифт газетных листов он разо
брать не мог.
Заголовки русских и иностранных газет, исправно
получаемых цирковыми, вопили о русской револю
ции. Русские деятели сделались персонажами для
французских карикатуристов. Раскрывая Journal des
tHhats или Le Temps, Le Parisien или Le Figaro, Амаль
Меретук могла видеть адмирала Дубасова, принимаю
щего кровавую ванну, или русского мужика в валя
ной шапке с кровавым же знаменем в руке. Мужик
огромный, на знамени огромными же буквами написа
но «СВО БО Д А», а подо всем этим копошатся, крив
ляясь, какие-то интеллигентского вида типы. Тогда-то
Лмаль Меретук впервые и подумала: быть войне, кроиииой бане. Тогда Европа превратится в analog ското
бойни. Стоит ли читать статьи в газетах, пестрящих
подобными карикатурами?
— Будет война, — заявила я Страбомыслову без
обиняков. — Это правда. Не стоит читать всех этих
газет — ясно и без них.
- Ты плохо усвоила кодекс гадалок: о плохом не
шпорить, — огрызнулся Страбомыслов.
В тот вечер он выглядел усталым и слишком много
иыпил.
— Будет война, — повторила я. — Здесь, в Европе.
Но всей Европе война. Нам надо в Россию, куда-нибудь
подальше: Самара, Саратов, Оренбург. Там некоторое
ирсмя мы будем в безопасности.
- Какие же в Оренбурге антрепризы? Эдак мы
останемся без денег. А что до войны... Война, она всег
да была, есть и будет. Если и не здесь, то где-то уж
непременно. Ничего. Как-нибудь извернётесь.
81
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Я вижу море крови. Кровь всюду. Мор. Голод.
Мертвецы, которых некому хоронить.
— Это ерунда, милочка. Ступайте-ка лучше в Бри
танское королевство. Там нет ничего страшнее высоко
мерных англосаксов, но мой друг еврей и антрепренёр
Яков Житомирский, он же Самуэль Фуре, платит ис
правно. Я уже подписал контракт.
— Мы поедем в Лондон?
— Конечно! И Лондон, и Эдинбург, и Ливерпуль,
и Манчестер.
— Ты сказал: «Ступайте-ка ►. А как же ты?
— А когда я умру. Ты выйди замуж. А потом делай,
что хочешь.
Сказав так, Афанасий Страбомыслов действительно,
умер. Умер, не потому что сердце его устало биться,
позвоночник перестал поддерживать его тело в вер
тикальном положении, печень перестала очищать его
кровь. Умер, не потому что слишком уж состарился.
На седьмой день после памятного чтения газет, рано
поутру Смерть явилась за ним и застала старого пра
ведника в собственной постели.
Так Амаль Меретук осиротела во второй раз.
Однако предаваться горю возможности не пред
ставлялось. Надо же было кому-то заботиться об ан
гажементе, вести дела с банком, покупать корм для
животных и организовывать ремонт поломанного
инвентаря, выплачивать артистам гонорары. Да мало
ли что ещё требовалось от хрупкой Амаль Меретук!
Уважая Страбомыслова, я помнила о его последней
воле, однако на поиски мужа времени не оставалось.
Да и как найти мужа при нашей-то кочевой жизни?
Тем не менее, претенденты на руку Амаль Меретук со
временем сыскались.
82
☆
ФОРТ Д АЛ А Н ГЕЗ
*
# *
Финишная черта истории Амаль Меретук перено
сит нас в Лондон. Это произошло в 1909 году, когда
революция в России уже утихла. В те времена столи
цу Британского королевства наводнили изгои русской
смуты. Вместе с бежавшими ранее бунтовщиками они
(оставляли довольно многочисленное общество. Сколь
ко их было, беглецов, объявленных на родине вне за
кона? Десятки, сотни тысяч? В те времена их можно
ймло встретить во множестве в любой из европейских
столиц. Людей, мужчин и женщин, избравших своей
профессией борьбу с законной властью в России, тя
нуло ко всему русскому. Нравился им и русский цирк.
Ьилеты охотно раскупали. Некоторые приходили на
ирсдстаатения целями семьями или землячествами, пи
сали мне благодарственные записки.
Я не слишком люблю Лондон за его приветливость
к особому сорту русских. Лондонские русские — люди
особого склада, именуемые профессиональными рево
люционерами. Они, как правило, высокообразованные
самоучки (университеты таких не терпят) и интелли
генты. Мой рассказ об одном из них.
Помню нашу тогдашнюю лондонскую афишу, в ко
торой среди прочих preferences, предоставляемых цир
ком Афанасия Страбомыслова (русским цирком!) по
чтеннейшей публике, значилось знакомство последней
с новейшими достижениями британских учёных. Таким
достижением, к примеру, являлось и чтение мыслей
«слух, и угадывание спрятанных по карманам предме
тов. Представление этих «научных достижений» явля
лось prerogativ Амаль Меретук лично. Соответственно,
мой прекрасный портрет доминировал на цирковой
йфише, окруженный надписями готического стиля.
83
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Помню, на представление по обыкновению явилось
много русских. Я отличала их и по лицам, и по интона
циям, даже если они использовали чистый лондонский
диалект. Многие из наших соотечественников были
самым неприличным образом пьяны, включая даже
дам и девиц, которые, впрочем, явились с букетами
цветов. Не все пришедшие выглядели опрятно. На ли
цах некоторых — таковые составляли большинство на
галёрке — лежала печать нищеты. Возможно, не имея
средств на хороший обед, они потратились на билет
и букеты, а это обязывает цирк Афанасия Страбомыслова показать самый высокий класс. Все они с восхи
щением смотрели на акробатов, лошадей, учёных собак
и голубей. Особый же их восторг вызвал медведь на
велосипеде. «Это наши! Русский медведь!» — вопили
они, забрасывая манеж букетами цветов.
Мой скромный выход встретили овацией.
Он сидел в первом ряду. Амаль Меретук примети
ла его по особой изысканной опрятности, отделяющей
господ от простонародья: белая кипень сорочки меж
лацканов сюртука, белая же розочка в петлице, шел
ковый цилиндр. Всё, включая гамаши, отличнейшего
английского качества. Однако посадка золотого пенсне
на русском носу выдавала в нём своего, русского.
Оставаясь равнодушным к акробатам, дрессиро
ванным животным и клоунаде, он с навязчивой при
стальностью смотрел exclusive на меня. А выход Амадь
Меретук перед каждым номером сопровождался бурей
оваций. При этом и мой собственный аттракцион вы
соконаучной проницательности пользовался сокруши
тельным успехом.
В тот день, как обычно, я раскладывала карты од
на к одной на покрытом бархатной скатертью столике.
84
•А
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Коверный клоун громким голосом объявлял публике
каждую из них. Трюк очень простой: одна из пяти до
черей нашего конюха занимала место во втором или
третьем ряду. Девушка-простушка загадывала в уме
карты, а я доставала их из колоды. Так продолжалось
некоторое время. Амаль Меретук называет эту часть
аггракциона «затравкой»'. Некоторые из русских по
дозревали в моей «затравке» прямой обман, а дочку
конюха пытались разоблачить, как «подсадную утку».
В этом случае я переключала своё внимание на этих
неверующих. В такой момент наш цирк становился во
истину русским, ведь артистка и её недоверчивая пуб
лика продолжали общение на русском языке. Я угады
вала в их карманах самые различные предметы — от
костяной расчёски до небольших сумм в несколько
пенни. Мой красивый господин не сводил с меня глаз,
а после представления мне доставили корзину цветов
с запиской, в которой значилось одно только слово,
написанное почему-то латиницей с восклицательным
знаком на конце: «Bravo!»
*
*
*
Цирк Страбомыслова работал на износ. Мы давали
представления пять-семь раз на неделе, и я принимала
участие в каждом из них. Упомянутый джентльмен яв
лялся по два раза на неделе, всегда занимая одно и то
же место. В конце каждого представления я получала
корзину цветов и слово из пяти латинских букв с вос
клицательным знаком на конце. Понукаемая обыч
ным женским любопытством и используя собственные
exclusive methods, я попыталась выведать, кто он таков
н откуда. Обычно подобные трюки не стоили мне боль
шого труда. Однако в данном случае помехой стали
85
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
пенсне, иногда заменяемое очками с тёмными стёкла
ми, и цилиндр. С последним мой странный поклонник
не расставался никогда, причём поля цилиндра броса
ли глубокую тень на верхнюю часть его лица, а очки
совершенно скрывали глаза. Итак, из многодневных
наблюдений я смогла вынести лишь два вывода.
Первое. Мой поклонник без сомнения русский.
Второе. Мой поклонник весьма продуманный,
скрытный и неплохо обеспеченный человек.
На одном из представлений Амаль Меретук пове
ла дело так, чтобы он принял участие в угадывании
предметов. Так я обнаружила в его жилетном кармане
привязанный на цепочку медальон С.-ской предводи
тельши, а в кармане сюртука — перевязанную голубой
тесьмой пачку писем от его матушки из Московской гу
бернии и одно-единственное письмо от Амаль Меретук,
к которому я когда-то приложила памятный медальон.
Так мы познакомились, и в тот день мой поклонник
удалился восвояси весьма довольный собой.
Обладая немалой опытностью в подобных делах,
я ожидала в дополнение к цветам и «Bravo!» присыл
ки ящика вина провинции Champagne, и нескольких
килограмм самого отборного швейцарского шоколада.
Предвкушение подарков не принесло мне радости. Чер
кесские корни, несмотря на русское воспитание, дают
о себе знать и по сей день. Испытывая равнодушие
к винам и шоколаду, я предпочитаю запивать жареную
баранину водкой.
Но вот представление закончилось. Совершив свой
последний conference-BbixoA, я обнаружила в гримёрке
обычную корзину белых роз, дюжину Champagne и па
кет самого лучшего dutch chocolate. Пока я перебирала
розы, размышляя о возможностях вежливого отказа
86
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
на возможную просьбу об интимном свидании, явился
мальчик с небольшой обтянутой бархатом коробочкой
и руках.
- Господин из первого ряда велел передать это
лично вам в руки. Его интересует возможность личной
истречи за ужином, — проговорил хромоногий и гор
батый отпрыск акробатического семейства, выполняв
ший в нашей труппе обязанности посыльного.
В коробочке оказался золотой браслет, довольно
вульгарный своей массивностью, и визитная карточка
v начертанным на ней псевдонимом. Я прочла русский
и английский текст: «Григорий Холодов. Услуги врача,
(irigory Kholodov. Doctor’s services». Украшение при
шлось как раз по руке. Недаром субъект в шелковом
цилиндре рассматривал меня несколько дней. Скрепя
сердце я передала через мальчика" своё согласие на
личную встречу за ужином.
Ужин состоялся в один из редких для меня выход
ных в довольно фешенебельном ресторане Soho. Там
Григорий Холодов «обнажился», оставив у швейцара
цилиндр и спрятав в карман сюртука очки. Тем самым
он обнаружил поразительное сходство с оставленной
и Московской губернии матерью.
Весь вечер я смотрелась в его по-русски прозрачные
глаза словно в зеркало, где отражалась я: прекрасная,
чистая, честная, с небольшой горчинкой сомнения,
обусловленного неюной опытностью и привычкой под
вергать сомнению всё, кроме собственных убеждений.
Григорий был действительно богат. Родители его не
жалели денег на его образование, и Григорий после
iiccx злоключений и ошибок первой молодости смог
приобрести не только профессию врача, но даже не
которую практику. И это несмотря на островной сно87
■£г
ТА ТЬЯН А Б ЕС П А Л О В А
бизм и английское недоверие ко всему иностранному.
В дополнение к медицинским гонорарам — а лечил
Григорий исключительно русских и при том, как пра
вило бесплатно — приличное содержание ежемесячно
предоставляла мать.
За первым ужином последовал второй. За вто
рым — вечер в Palace Theatre Richard D ’O y ly Carte.
После скучного вечера в театре и посещения ювелир
ной лавки в нескольких кварталах от него мы стали
встречаться чаще.
В Hyde Park мы только гуляли, а верхом катались
В Wimbledon Village Stables. Доступ в фешенебельные
клубные рестораны нам, русским, закрывало специфи
ческое британское высокомерие. Зато гостеприимно
распахнутые двери лондонских магазинов не знали со
словных и национальных различий. Холодов никогда
не вмешивался в мой выбор, безропотно оплачивая сче
та. Цирк Страбомыслова хоть и пользовался успехом,
но через полгода сборы закономерно стали падать, и я
стала задумываться о переезде в Шотландию.
Это случилось именно в тот день, когда я уже на
метила возможную дату отъезда цирка Страбомыслова
в Эдинбург. Отобедав у G atti by Charing Cross, мы
сели в омнибус.
— Я бы хотел тебе кое-что показать, — сохраняя
самый таинственный вид, проговорил Холодов.
Я не возражала, ведьон намеревался отвести меня
в модный салон. Ещё одно платье от лондонского порт
ного мне совсем не помешает... Мы сошли с омнибуса
на Oxford Street. Холодов повлёк меня в одну из мод
ных лавок, которую, очевидно, приметил заранее.
Модистка встретила его как старого знакомого. Тут
же из недр ателье явилось длинное вешало с двумя
88
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
дюжинами платьев разных фасонов в цветовой гамме
от кипеяьно-белого до молочного и насыщенного цвета
слоновой кости.
— Вы настаиваете на белом платье? — спросила я,
сохраняя хладнокровие.
- Да. На мой взгляд, любое из этих платьев вполне
годится для венчания, — ответил Холодов.
- Вы нашли избранницу? Есть женщина, которую
иы готовы назвать женой перед Богом и людьми?
- Только перед людьми. В том числе и перед свя
щенником. В Бога я не верю. Выбор платья оставляю
на ваше усмотрение.
Модистка повлекла меня в примерочную, где около
полутора часов мы обсуждали с ней фасоны платьев
и белья. Всё это время Холодов провёл за чтением
•The Times». В конце концов Амаль Меретук остано
вила свой выбор на двух платьях сдержанных сероголубых расцветок, но очень элегантных. Модистка
поглядывала на меня со свойственной людям этой про
фессии проницательностью. Разумеется, она признала
по мне хозяйку прошумевшего на весь Лондон цирка
(.'трабомыслова.
— I wish you happiness!' — шепнула она мне на про
щанье.
Холодов снова заговорил о деле после того, как мы
уселись в кеб.
- Я спорил с вами о Боге. Виноват. Спорить с жен
щиной — это... — Он помедлил, скрывая иронию. Опу
стил голову, пряча улыбку. — Спорить с женщиной —
;гго недопустимо. Спорить о Боге и вовсе недопустимо.
Надеюсь, мой афронт не станет препятствием для... —
по обыкновению, Холодов недоговаривал фраз.
1 Желаю счастья {англ.).
89
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Я вздохнула.
— Станет... Впрочем, я не помню, чтобы возражала
вам, а значит, и спора не было.
— Но позвольте... Это смешно! В конце концов,
каждый имеет право на убеждения. Не лишайте же ме
ня этого права.
Он умолк, понимая, что всё кончено. Я молчала.
— Позвольте мне лишь объясниться, — молвил он
и, пользуясь моим молчанием, продолжил: — Мой ате
изм всего лишь следствие некоторых познаний, при
обретённых в лаборатории и анатомическом театре.
Проходя курс наук в Королевской больнице Марсдена, я анатомировал человеческие тела и препарировал
отдельные их органы. Я посвятил этой работе долгих
три года, имея, кроме прочих, и весьма специальную
цель. Сейчас я готов огласить вам в самой короткой
и доступной форме результаты моих исследований...
Он уставился на меня настороженно, словно ожидая
поощрения.
— Каковы же результаты? — не скрывая скуки,
спросила я.
Ответ его был мне заведомо известен. Сейчас он ска
жет, дескать, ни в печени, ни в селезёнке, ни в почках,
ни даже в голове он никакой души не обнаружил. Из
этого факта им сделаны далеко идущие выводы о Бо
жьем бытии.
Всё вышло по-моему. Он долго говорил, описывая
скучные в их ошибочности выводы. Я слушала с са
мым смиренным видом. Я вздыхала, перебирая на за
пястье подаренные им золотые браслеты. Наконец он
взорвался:
— Послушайте! Вы — артистка! Человек легкомыс
ленной профессии... то есть, конечно, я восхищаюсь
90
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
нашим милосердием и добродетельностью, вашим ар
тистизмом и житейской проницательностью. Я покорён
нашей красотой и обаянием. Просто поразительно, как
дама при таких занятиях может быть такой тонкой
ценительницей... но точные науки, но естественные
науки — это не ваша стезя. А именно точные науки
свидетельствуют о том, что Бога нет. Впрочем, если вы
намерены настаивать, я готов закрыть глаза на ваши...
гм... чудачества. Чёрт возьми, да я готов венчаться.
Н Лондоне есть и православные церкви. Вы же право
славная, если я не ошибаюсь? Или...
Он умолк, понимая, что всё потеряно. Я сняла с ру
ки браслеты и протянула ему.
- Нет-нет! Оставьте себе. На память. Может быть...
Он попытался подняться, выскочить из кеба, но
н кинулась к нему, схватила за руки, заставляя сесть
на место.
- Я должна объясниться. Попросту. Амаль Меретук
освободит вас от терзаний. Для меня это вопрос чести.
Ах, не подумайте только, будто я в действительности
черкесская княжна. Мой отец, Меретук... Ах, говорят,
ни. как и многие в нашем роду, промышлял грабежом.
И семья моя просто вымерла от чумы. Меня спас рус
ский солдат. Обычный солдат, тянувший лямку 25 лет
и но окончании службы не знавший куда себя деть. Он
сотни раз видел смерть, стоял близко к ней и потому
иерил в Бога. А потом моею семьёй стала эта труппа.
Нм видели акробатов? Высокое искусство, не правда
ли? А заметили у Маши Обносковой, нашей примыикробатки, к пояску привязанные чётки? Видели? Но
им. конечно, не могли заметить в карманчике трико
у её старшего брата картонный прямоугольник. Знаете,
что это такое? Николай Чудотворец. Цветная печать
91
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
синодальной типографии в городе Санкт-Петербурге.
Эти люди родились на цирковой арене, они хорошо
тренированы и знают своё дело назубок. Кроме тот,
ведь есть ещё и Safety precautions', но и она не от
меняет простой человеческой веры. Взлетая к куполу
цирка, они видят там Бога и верят ему, а не своему
искусству. Как же иначе?
Мы расстались дружески, однако через пару дней
мне принесли газету — желтоватый листок дешёвой
бумаги, годный лишь на растопку буржуйки. Но за
головки набраны модным в Лондоне готическим шриф
том. На второй полосе я обнаружила собственную фо
тографию в сценическом костюме — для выступлений
на арене я часто использовала стилистику трансиль
ванских цыган — с колодой карт в руках. В замене
под снимком говорилось о том, что известная многим
Амаль Меретук отказала наотрез потомку старого рус
ского дворянского рода. Фамилия потомка не называ
лась. Я осталась довольна и заметкой, и фото. За всё
это Амаль Меретук заплатила пять гиней. Мои расходы
оправдались. Последние пять лондонских представле
ний прошли при полных аншлагах. Хорошая выручи
позволила нам с комфортом перебраться в Эдинбург.
Однако в дороге от неизвестной болезни пало четыре
из десяти наших манежных лошадей. С этого и нача
лась череда несчастий цирка Страбомыслова, в конце
концов приведшая к его исчезновению...
*
*
*
После переезда в Эдинбург дела цирка пошли ю
рук вон плохо. Сборов хватало лишь на корм для
1 Меры предосторожности по технике безопасности (англ).
92
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
животных — в этом случае гибель нескольких лоша
дей оказалась в руку — и на кое-какие неотложные
расходы. Через пару месяцев такой жизни мне при
шлось заложить большую часть своих украшений.
Представления мы давали всегда при неполном зале.
||о чести говоря, удавалось распродать не более тре
ти билетов. Публики день ото дня становилось всё
меньше.
Нечерами, укладываясь на покой, Амаль Меретук
грустила о покойнике Страбомыслове. Я понимала: ди
ректор из меня никудышный, и цирк рано или поздно
придётся закрыть.
Этот момент произошёл раньше, чем я могла бы
ожидать. Семейство акробатов Огрызковых каким-то
чудом получило ангажемент в Американских Соеди
нённых Штатах. Тамошний антрепренёр, впечатлённый
их отвагой и ловкостью, выслал щедрые подъёмные
ни дорогу. Долго не раздумывая, многодетные роди
тели собрались в путь. Что я могла на это возразить?
Сговорились на последнее прощальное представление,
и потом...
Одержимая тревогой, я написала Холодову в Лон
дон. Амаль Меретук не каялась и не просила денег.
11а голубоватом листке почтовой бумаги было начерта
но три слова: «Согласна на всё» и подпись — Амаль
Меретук.
Оставив письмо на почте, я отправилась гулять по
городу.
Проходя мимо собора Святого Джайлса, останонилась посмотреть на витражи. Меня, православную,
смутили не только лики апостолов, показавшиеся соигем чужими. Странными показались и гербы с еди
норогами и херувимами, украшавшие стены храма.
93
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Однако, убеждённая в том, что Бог услышит меня
повсюду, я опустилась на камни паперти. На молит
ву сил не осталось, но я ждала избавления, и оно
явилась, как это часто бывает в России, нежданнонегаданно.
— Амаль Меретук? Хозяйка цирка? — спросил
кто-то по-русски.
— Амаль Меретук, циркачка, — ответила я.
— Я приобрёл билет. В афише указано, что это ва
ше последнее выступление. Господь мой всемогущий,
как жаль...
Я обернулась. Перед Амаль Меретук стояли от
личнейшего качества английские гетры, заправленные
в туфли из буйволовой кожи самого высокого качества.
Подняв глаза, я увидела манжеты шёлковой сорочки,
которые выглядывали из рукавов клетчатого пиджа
ка. Я обратила внимание и на запонки. Такие круп
ные сапфиры нечасто можно увидеть даже в Лондоне.
Дополняло ансамбль классическое английское кепи,
бросавшее тень на внушительный со специфической
семитской горбинкой нос.
— Господин?..
— Леонид Однодворов, — проговорил незнакомец
и, немного поразмыслив, добавил: — Глава торгового
дома вдовы Шель.
Я подала руку, и фальшивый Однодворов помог
мне подняться.
— Нам, православным, в Шотландии тяжело най
ти место для молитвы, — сочувственно произнёс он
и снял кепи, чтобы Амаль Меретук смогла как следует
рассмотреть его округлую, опушённую тёмным воло
сом плешь.
— Вы предлагаете поискать место для молитвы?
94
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
— Пока я желал бы стать вашим сотрапезником.
Kmploi' сомолитвенника отложим на потом. Вы сомне
м т е с ь ? Колеблетесь? Но почему? На мой взгляд, вы
дивно уже не ели и не пили ничего достойного по при
чине жёсткой экономии, к которой вас привело...
-- Довольно! Скажите попросту, в двух словах: за
чем я вам?
- Вот это по-нашему! По-русски! Так сразу, среди
улицы брать быка за рога. В emploi быка в данном
случае выступаю я, Ибрагим Ж виц... ах, простите...
Однодворов! Конечно же, Леонид Однодворов! Ви
дел вас на представлении и чрезвычайно впечатлялся
миней проницательностью! В связи с этим есть пред
ложение...
- Замужество?
- Нет!
Смущенный моей откровенностью, он наконец
умолк.
Там, куда вы меня приглашаете, вы скажете, на
конец, что вам угодно?
Господь мой всемогущий! Конечно же скажу.
Тогда для начала назовите ваше имя. Жвиц,
Однодворов и Шель я уже слышала, но есть ведь и на
поя щее?
- Адам Ковших предлагает вам сразу и без церемоluiii перейти на «ты».
Умиротворённая его всесокрушающей наглостью,
Дмиль Меретук согласилась на обед в одном из бли
жайших заведений среднего пошиба. Ещё минута, и я
Лежала следом за ним по брусчатке соборной площа
ди. Каблуки мои высекали искры из древних камней.
' Трудоустройство (англ.).
Meaningful conversation 1 состоялся в пустой кофей
не. Адам Ковших с ходу дал мне понять: он приобрёл
билет на последнее представление цирка не случайно.
Откуда-то ему стало известно и о Холодове, которо
го он называл «русским интеллигентом» с некоторой
пренебрежительностью. Подвоха я не опасалась, ведь
никакой переписки между мной и предполагаемым Же
нихом не существовало, а это единственное писычо,
писанное в минуту отчаяния... Разве можно принимать
его в расчёт?
— Ты не замужем? — с ходу спросил Адам Ковина.
— Нет... — отвечала Амаль Меретук рассеянно.
— Но хотела бы. Цирковое ремесло для молоды.
А ты уже в возрасте. Сколько тебе лет?
— Кто знает?
— Понимаю. Спрашивать даму о её годах непри
лично, но все же... Господь мой всемогущий! Ты ваходишься в связи с этим?
Он произнёс имя моего жениха. С таким выраже
нием приказчик скобяного торговца сплёвывает на
завалинке подсолнечную шелуху в каком-нибудь Бфдичеве.
— Почему нет?
— Он интеллигент. Русский интеллигент! Мне всё
известно из газет. Буквально всё... Господь мой все
могущий! Я просматриваю даже бульварные листки.
Буквально все!
' Содержательный разговор (англ. ).
96
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
— И что?
— Ты видишь людей насквозь...
— Это и является причиной моего одиночества.
На его лице появилось забавное, жалостливое вы
ражение. Как странно! Еврей, владелец торгового до
ма «Вдова Шель» — и вдруг иррациональная русская
жалость к совершенно чужой ему женщине, актёрке,
циркачке, гадалке. Абсурд!
- Одиночество... одиночество... Разве может быть
одиноким человек, чьё имя начертано на всех афишах?
- Can’t be lonely*.
- Постой! Я тоже немного разбираюсь в людях.
Нот сейчас ты лукавишь.
Он принялся охлопывать себя, ощупывать лацка
ны сюртука и брючные карманы. Уверенный в сво
ём успехе, он действовал энергично, страстно, целе
устремлённо, как истинный англичанин. Однако через
минуту я заметила, как пыл его начал иссякать, взгляд
отуманился скукой. Он остановился, задумался, на
хмурился. Забавно! Он надеялся найти мою откровен
ность в собственных карманах... Я рассмеялась.
- Смеёшься?
- Мне нравится быть собой...
Моя весёлость воодушевила его. Так воодушевляет
лмдащую конягу тяжёлая сыромятная вожжа.
— И поэтому ты хочешь выйти за интеллигента?! —
вскричал он. — Да знаешь ли ты, что такое русский
интеллигент?
- «Русский интеллигент» — тавтология. Мокрая
иода. Масло масляное. Малиновая малина. Я к тому,
•по если уж интеллигент, то непременно русский.
' Не могу быть одинокой {англ.).
97
ir
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Да знаю я! Но и ты припомни. Русский интел
лигент — это тело без головы. Человек без взглядов,
без принципов. Русский интеллигент — мертвец, вос
ставший из могилы самоценности. Он бесполезен...
он... Предаст тебя! Иное дело я, торгаш. Да, я —
удачливый торгаш. Я ценю не деньги и не удоволь
ствия, которые за них можно приобрести. Я ценю
ощущения. Я ценю жизнь во всём её разнообразии.
Я хочу всё испытать. Хочу быть как Байрон, как Су
воров, как Достоевский, наконец! Господь мой все
могущий! З а деньги можно купить любое ощущение.
Любое!
Я смотрела на человека по фамилии Ковших, Ужим
ки. Гримасы. Масляно блестящие глаза на подвижном,
как ртуть, лице. Пожалуй, он даже красив. Впрочем...
Разговаривая со мной, этот без сомнения русский чело
век продолжал обшаривать собственные карманы, но
руки его предательски тряслись. Страстность мешала
ему обрести искомое.
— Вы желаете обменять ваши деньги на место в ка
торжном бараке? Или желаете пасть от пули какогонибудь проходимца? — смеясь, спрашивала я. — What
are you looking for?’
— Ваше согласие. Оно буквально находится в одном
из этих карманов. Но в каком? Затруднение в том, что
оно хоть и драгоценное, но слишком маленькое. Го
сподь мой всемогущий! Да оно крошечное и забилось
в какой-то уголок...
Вот он сунул большой и указательный пальцы
правой руки в жилетный карман, застыл с блаженной
улыбкой на лице. Нашел искомое?
1 Что вы ищете? {англ.)
98
ФОРТДАЛАНГЕЗ
tV
— Господь мой всемогущий) Да вот же они!
Ковших извлёк пальцы из кармана, подул на них,
потёр о лацкан сюртука и протянул мне две сверкаю
щие капли в оправе из червонного золота. Пришлось
признаваться.
- Я люблю золото, — сказала я.
- А бриллианты? Оцените размер и чистоту воды!
- И что вы хотите взамен?
- Вашу дружбу, помощь, содействие. Уверяю, эти
ми серьгами дело не ограничится. Вы будете иметь всё.
Вообще всё.
- It’s a deal!'
- И ещё...
Он уставился на меня, выдерживая вполне теа
тральную паузу и совсем неумело изображая смуще
ние, которого он, очевидно, никогда не испытывал.
Никудышный паяц! Я решила ему помочь.
— W hat? 2 — спросила я, извлекая из его пальцев
серьги и вдевая их себе в уши.
— Давайте без этого... ты же не любишь англичан
н нсяких там французов. Ты до последнего ноготка на
ша, русская. Давай по-русски, а?
- По рукам!
Я протянула ему ладонь, и он ударил по ней своею
ладонью. Я быстро перехватила её и...
- О-о-о! Ты читаешь на ладони линии судьбы...
Ковших закатил глаза. Напускная ирония. На са
мом деле он испугался. Но отнять руку, показать страх
цти дни. Удары в ольтинском и битлисском направле
ниях планируем на два дня позже. Далее об обмунди
ровании... — тут я сделал небольшую паузу, и Пашка
г небывалой для него предусмотрительностью подал
мне стакан холодного кипятку. — У нас было доста
точно времени, чтобы со всем тщанием позаботиться
о тёплой одежде для наступающих войск. В настоящее
время на интендантских складах уже находятся вален
ки и тёплые портянки к ним, так же стёганные на вате
шаровары, полушубки, папахи с отворачивающимся
назатыльником, варежки, шинели. Всё обмундирова
ние в расчёте на каждого чина. Цифры повторно за
читывать не буду. О ни были приведены в предыдущей
149
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
справке. Кроме того, учитывая опыт боевых действий
в Балканских горах во время Русско-турецкой компа
нии 1877 —1878 годов, мы позаботились и о мелочах.
Так, на интендантских складах уже находится доста
точное количество белых коленкоровых халатов и бе
лых чехлов на шапки. Кроме того, всему составу 1-го
Кавказского корпуса, которому предстоит наступать на
высокогорье, выданы защитные очки. Повторюсь, все
поставки обмундирования обеспечены торговым домом
«Вдова Шель и наследники». Также имею доложить...
Но офицерское собрание прервало мою речь слит
ным гулом, за которым мой волнующийся голос сде
лался вовсе не слышен.
— Вам что-то непонятно, мой дорогой тёзка? — со
всей мыслимой ласковостью спросил Юденич, адресу
ясь к Баратову.
— Не могу понять вашего пристрастия к этому гм...
типу, — буркнул тот в ответ.
— Ковших — не тип, а купец второй гильдии, —
подняв палец к потолку, заметил де Витт.
— Первой гильдии, — с нажимом поправил
Юденич.
— Драл я таких купцов во все места, — бросил Ба
ратов.
— Говорят, миллионщик. Чрезвычайно богат, —за
метил де Витт. — Говорят, не только волжским паро
ходством владеет, но даже имеет собственные аэропла
ны, которые и поставил русской армии.
— На этих поставках ещё наживётся в добавление
к миллионам «вдовы Шель». Наследник! — усмехнул
ся Баратов.
Глава четвёртая
ПИСЬМА ПОРУЧИКА МЕЙВ>А ЕГО НЕВЕСТЕ
Первое письмо поручика Мейера к его невесте Лен
ин Фишер из города Гродно. Писано в деревне Караурган в период между 15 и 29 декабря 1915 года:
«Здравствуй, Ленни! Это я, ни на минуту не забы
вающий о тебе Борис Мейер.
Должен признаться: я не храню твои письма, по
тому что в моих нынешних обстоятельствах боюсь
но уберечь, и тогда они могут попасть в чужие руки.
И ты моих писем не храни. Всё самое важное и ценное
ма них вымарает военная цензура, но личное — моя
любовь и отношение к тебе останутся. Идёт большая
война, и неизвестно, чем дело обернётся. Мои письма
могут попасть в чужие руки. Как прочтёшь, сожги.
В последнем письме ты просила больше бытовых
подробностей.
Вот они.
Для начала хочу рассказать тебе о Турецкой Арме
нии. Местность здесь гористая. В высокогорье климат
нистолько суров, что его можно сравнить с климатом
Сибири. Николай Николаевич так и называет это ме
сто — «Турецкая Сибирь». Здешнего лета я не застал,
и зима начинается ранней осенью и по-сибирски сурова,
и столбик спиртового термометра который уже день не
поднимается выше отметки —10 градусов по Цельсию.
151
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Что же рассказать ещё о быте? Весь наш быт сводится
к подготовке большого сражения. Это видно по всему.
Армейские штабисты не спят ночами. Вместе с ними не
спят и фельдъегеря. Я совершаю разведывательные по
лёты иногда по три раза на дню. Возглавляемый мною
авиаотряд подчинён непосредственно командующему
Кавказской армией. Работа интересная и риска никакого.
По части авиации мы далеко опережаем турок, и встреча
с турецкими коллегами в воздухе мне не грозит.
Для начала характеризую тебе своего начальника.
На мой взгляд, генерал Юденич обладает необычай
ной решительностью, гражданским мужеством и хлад
нокровием. Качества эти особенно ярко проявляются
в самые тяжёлые минуты. Он всегда находит в себе му
жество принять нужное решение, беря на себя и всю от
ветственность за него, как это было в Саракамышских
боях. Юденич обладает несокрушимой волей к победе.
Ею проникнут он весь, и эта его воля в соединении со
свойствами его ума и характера являют в нем черты
полководца.
Находясь достаточно долго в среде штабных офице
ров самого высокого ранга, я многое понял о военной
службе. И во многом этим пониманием я обязан моим
сослуживцам-офицерам и лично Николаю Николаеви
чу Юденичу. Наш командующий, как истинный руко
водитель, большой мастер в выборе людей. Он умеет
каждого поставить на правильное, позволяющее мак
симально использовать имеющиеся навыки и способно
сти место. Порой он кажется безрассудно доверчивым,
но не было ещё случая, чтобы это его безрассудство не
оправдало себя продуктивной боевой практикой.
Мою жизнь в офицерской среде несколько стесня
ет одно лишь обстоятельство, а именно: вынужденное
152
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
присутствие на православных богослужениях, которые
происходят регулярно по заведённому распорядку,
И ни одно серьёзное действие не обходится без предмпрительного обращения к Богу. Я пишу слово «Бог»
г большой буквы не от богобоязненности, которой, как
тебе известно, во мне нет ни на грош, а от уважения
к людям, сблизившимся со мной в результате получен
ного совместно боевого опыта. Уважая их чувства, я не
афиширую перед ними известные тебе мои взгляды.
Однако шила в мешке не утаишь: я избегаю испове
ди и причастия, избегаю общения с попами, которых
И душе своей по-прежнему почитаю за шарлатанов
и бездельников. Это обстоятельство было уже замече
но и отмечено Николаем Николаевичем. В то же время
никакие меры ко мне лично не применялись.
Я человек не военный, хоть и имею армейский чин
поручика. В штабе с подачи Ковшиха меня зовут эль
фом. Разбег аэроплана, взлёт и полёт им представляет
ся порханием. А ведь не понимают главного: двигатель
летательного аппарата — 9-цилиндровый ротативный
•Рон» 9С мощностью 80 лошадиных сил обеспечивает
нто изящное «порхание», а вовсе не Божий промысел
и не эльфийское волшебство. Да и сами аэропланы
многим представляются чудом, эдакой игрушкой.
Николай Николаевич, в отличие от многих, пони
мает, что для победы в будущих войнах авиация будет
иметь решающее значение. Полковник Масловский нааынает меня «существом эфемерным», а наш друг КовI HHX и того страшнее — эльфом, то есть существом ска
зочным, лишь по недоразумению оказавшимся в мире
|ич1льных людей.
Мой характер, склад натуры не приспособлен для
поенной службы. Действительно, беспрекословное под153
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
чинение, повиновение приказам без обсуждений оных,
без особых раздумий, ты знаешь — это не моё.
Что такое офицерское общество? Постоянная огра
ниченность в средствах, долговременное пребывание
в отдалении от мест концентрации культуры и в то же
время близость к солдатской среде — всё это наклады
вает отпечаток на личности.
Командующий, замечая некоторую мою неприкаян
ность и неуютность в среде строевых и штабных офи
церов, приблизил меня, предложил обращаться друг
к другу по имени и отчеству. Так теперь он называ
ет меня Борисом Ивановичем, а я его — Николаем
Николаевичем. Так и стану именовать командующею
в дальнейшем в своих письмах.
Леночка, теперь уже поздний вечер. На завтра на
значены новые вылеты, но до того как подняться в воз
дух, отправлю денщика с этим письмом на почту».
*
*
*
Второе письмо поручика Мейера к его невесте Ленин
Фишер из города Гродно. Писано в деревне Караургал
в период между 15 и 29 декабря 1915 года:
«Здравствуй, Лена!
В перерывах между разведывательными полёта
ми продолжаю свой рассказ о нашем военном житье
в Восточной Анатолии. На этот раз остановлюсь на
делах штабных.
Не последнюю роль при штабе Николая Николае
вича играет наш с тобой друг Дамка (Адам Ковших).
Персонаж этот полон самых фантастических идей, не
которые из которых трезвомыслящий и практический
Николай Николаевич охотно претворяет в реальность.
154
&
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Ковших находится при штабе не просто так. Этот все
мирно известный субъект — да простит меня Ковших
;»а это имя существительное! — ищет повода совершить
подвиг. Дело в том, что всех его несметных, как гово
рят и то же утверждает он сам, богатств не хватит на
покупку орденов Российской империи. Георгиевский
крест и иные награды не имеют цены. Они не про
даются, а Ковшиху очень хочется заиметь парочку.
Дамка — щедрый человек, но для приобретения новых
наград необходимы иные качества. И вот Дамка ищет
повода. Он буквально рыщет вокруг да около армей
ского штаба и офицерского собрания. Но как заиметь
боевые ордена, не имея ровно никакого боевого опыта?
Дамка — человек рисковый, но и осторожность ему не
чужда. Дамка — человек верующий, то есть верит в за
гробную жизнь. Но и жизнь плотскую он ценит. На
нервом этапе своей интеграции в армейскую среду он
перестал вздрагивать и приседать при звуке выстрелов
и бомбовых разрывов. И это уже большой прогресс.
В открытую над ним не смеются. Напротив, выка
зывают всяческое уважение. Полагаю, сие показное
уважение штабных связано с отношением Николая
Николаевича, который всячески привечает Ковшиха.
Командующий будто выжидает чего-то: знака свыше,
стечения обстоятельств? В сложном механизме воен
ных действий такая деталь, как Адам Ковших, вполне
может пригодиться. Пока же Ковших принял на себя
своеобразную и незавидную роль «придворного шута»
при штабе Юденича. Я не верю в Бога, но верю в ин
туицию Николая Николаевича и уверен: Ковших ещё
покажет себя. Ты же знаешь, у нас и встречают и про
вожают по одёжке. Но это в мирное время. А на войне
иные правила. Понимаешь, тут всё по-настоящему
155
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
и сразу видно кто каков. Причина: близость смер
ти, которая может настигнуть тебя в любую минуту.
Шальная пуля, осколок шрапнели, лютый мороз, нако
нец. Действительно, убыль замёрзшими насмерть и об
мороженными чудовищная в обоих противостоящих
армиях. В настоящее время смерть от переохлаждения
более вероятна, чем геройская гибель в бою. Ковшиха
это категорически не устраивает, и потому он одет в тё
плую шубу, гамаши и валенки.
Да, Ковших смешон. И не просто смешон. Он не
боится, не стесняется казаться смешным. Это свойство
его натуры является одним из проявлений воистину
фантастической отваги.
Я не случайно уделил так много внимания Дамке.
В своих поисках возможности для подвига он нако
нец добрался и до меня. Действительно, он буквально
рыл, как крот, доказывая Николаю Николаевичу свою
пригодность для подвига, ссылался на газетные ста
тьи, в которых упоминался некий Леонид Однодворов.
Николай Николаевич поначалу отнекивался, ссылаясь
в свою очередь на то, что Леонида Однодворова не
знает. Но мы-то с тобой знаем, кто таков Леонид Одно
дворов. А пуще того, мы с тобой знаем, сколь хорошо
этот Леонид Однодворов умеет добиваться своего.
И Николай Николаевич, и я пытались объяснить
Дамке, дескать, эпатажные выходки купчика — это
одно, а полёты в боевой обстановке и боевая рабо
та — это совсем другое. Всё напрасно! Не мытьём, так
катаньем Дамка напросился летать со мной на одном
из двух, приобретённых им же самим для Российской
армии «ньюпорах».
Вкратце о «ныопорах»: это два несколько разных
аэроплана. Первый, устаревшей модели, использовал156
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
ся ещё до войны в гражданских целях. Именно на этом
аппарате мы с Ковшихом в 1914 году пытались устано
вить мировой рекорд. Ты знаешь, чем это кончилось.
Второй аппарат усовершенствованный, одноместный.
Иго используют как истребитель.
Подробнее о наших «ньюпорах» расскажу в следую
щем письме. Сейчас вестовой доставил мне из штаба
новое задание. Итак, твой «Эльф» летит на разведку
вражеской позиции на горе Девебойну».
• * *
Третье письмо поручика Мейера к его невесте Ленни
Фишер из города Гродно. Писано в деревне Караурган
в период между 15 и 29 декабря 1915 года:
«Здравия желаю, дорогая моя Еленушка!
Лена, Леночка, Аленка, Элен — и всё это ты. Как
много имён для тебя можно найти в русском языке!
Здесь, на войне, в воздухе и на земле я ощущаю себя
совсем-совсем русским. Немецкий почти совсем забыл
за ненадобностью.
А тебе напишу на русском языке о моём аппарате,
как и обещал.
Мой «Ньюпор-10» — детище Деляжа.
Перед войной Деляж проектировал спортивные са
молеты. Ты помнишь: на одном из таких двухместных
аппаратов мы с Ковшихом налетали не одну сотню
часов. Тогда я его до пилотирования не допускал, но
иод Эрзерумом в боевой обстановке всё обернулось не
сколько иначе. Рассказ об этом будет ниже.
В 1915 году Деляж приспособил один из своих са
молетов на роль истребителя, превратив двухместную
модель в одноместную. Самолет Деляжа представляет
157
ТАТЬЯНА БЕСПАЛО ВА
собой так называемый полутораплан. Верхнее крыло
имеет нормальную ширину и находится над фюзеля
жем. Под фюзеляжем находится нижнее крыло, ко
торое при том же размахе значительно уже верхнего.
Между собой крылья соединяются распорками в фор
ме буквы V. Такая схема обеспечивает благоприятную
аэродинамику, а кроме того, пилот имеет хороший
обзор вперед и вниз. Поэтому «Ньюпор-10» хорошо
подходит на роль разведчика и истребителя. Аэроплан
не имеет синхронизатора, поэтому пулемёт «Льюис»
расположен на станке на верхнем крыле. Таким об
разом пули не попадают в винт аэроплана. Поскольку
дотянуться до установленного высоко пулемета летчик
не может, спуск осуществляется с помощью гибкого
тросика Боудена. Такое расположение пулёмета очень
неудобно. Диск вмещает только 96 патронов. В хо
де боя приходится неоднократно отстегивать ремни,
вставать в кабине и, удерживая ручку ногами, переза
ряжать пулемёт. Это очень непростая манипуляция —
сродни цирковой эквилибристике. Только в цирке
у гимнастов на трапеции есть хоть какая-то страховка,
а пилот в момент перезарядки беззащитен и рискует
выпасть из кабины. Кроме того, пулёмет не отличается
высокой надёжностью — на холодном воздухе замер
зает замок. Прицеливание тоже непростая задача. На
ведение осуществляется на глаз по следам трассирую
щих пуль. Это ведёт к перерасходу боеприпасов, что
требует частой смены пулемётных дисков. Но я ловко
наладился стрелять из пулемёта. Сев противнику на
хвост, я встаю в кабине в полный рост и прицеливаюсь
традиционно через мушку и целик.
Ковших налетал со мной множество часов имевно
на двухместном «ныопоре-10». Полёты эти носили раз158
☆
ЮРТ ДАЛАНГЕЗ
недывательный характер. Тут Ковших смог проявить
;е6я как хороший фотограф и отличный разведчик,
вез ложной скромности скажу, что наша съёмка внес
ла огромный вклад в планирование операции. Вкратце
опишу тебе театр военных действий.
Характер местности Эрзерумского укрепрайона гори
стый. суровый, необычайно дикий. Земля изъязвлена
глубокими ущельями, крутыми спусками и подъёмами.
Путей сообщения, в европейском понимании этого сло
на, на всём этом пространстве совершенно нет. Дорогой
называют конную тропу. Тропой — стёжку, протоптан
ную дикими животными. Все пути существуют исключи1слыю для вьючного движения, поэтому передвижения
но ним повозок колёсного обоза чрезвычайно трудны.
Гем не менее эти вьючные тропы порой достигают зна
чительной ширины и образуют некое подобие тракта.
Такие «тракты» — существующие в течение тысячеле
тий исторические пути, ведущие к таким же историче
ским центрам жизни. Пролегают они по более или менее
обширным и удобным котловинам. Мосты существуют
только на переходах через значительные реки и на
иажнейших направлениях. Мосты эти, весьма прочной
кладки, сохранились со времён глубокой старины.
Сам Эрзерум — очень древний город, расположен
ный на исторических путях от Чёрного моря в глубь
материка, в Персию, и с юго-запада из глубин Анатолии
на северо-восток в сторону Кавказа. Эрзерумская доли
на шириной 12 —15 километров протянулась с востока
на запад между двух параллельных высоких, диких
и труднодоступных хребтов. Названия этих хребтов:
Плантакетен и Каргабазар. Высота склонов достигает
К) ООО футов. Оба труднопроходимы даже для пешего
человека. Эти хребты чуть восточнее Эрзерума соедине159
fr
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
ны нешироким гребнем в форме полумесяца, вогнутым
в сторону Эрзерума. Этот гребень, Девебойну, круто об
рывается в сторону города. В сторону русской границы
склон его пологий. Девебойну представляет собой силь
ную оборонительную позицию, созданную самой при
родой и усиленную человеческими руками при помощи
нескольких фортов. Об этом я расскажу дальше.
Эрзерум — чрезвычайно древний город, являющий
ся к тому же оплотом военной мощи османов. Проле
тая над ним не один раз, я успел разглядеть похожие
на слоёный пирог крепостные стены. Похоже, крепость
несколько раз достраивалась.
Крепость окружена поясом фортов. Три из них —
Сурб-Нишан, Алахи и Кемертли — расположены
к востоку от Эрзерума, а один к юго-западу от него.
Уже поминавшаяся мной выше гряда Девебойну рас
полагается верстах в 8 —10 к востоку от Эрзерума.
У перевалов через Плантакетен, там, где проходят гор
ные пути в обход позиции Девебойну, расположены
два форта современного профиля. Их относительно не
давно построили немцы. Эти форты вместе с трудно
проходимым горным массивом Плантакетен защищают
позицию Девебойну с юга.
Гребень Девебойну является северным отрогом
хребта Плантакетен, слит с последним. Подходя к мас
сивам Каргабазара и Думлу-дага, он круто обрывается
у тесного ущелья меж ними, так называемого Гурджибогазского. Этот проход запирается двумя фортами,
расположенными у северной и южной оконечностей
прохода. Названия фортов соответственно — форт
Карагюбек и форт Тафта. Таким образом, и с севера
фланг Девебойну обеспечивается надёжно.
Сама позиция Девебойну, фланги которой так на
дёжно защищены, представляет собой горный гребень.
160
☆
ФОРТ Д А Л А Н Г Е З
В сторону Пассинской долины склон его покат и кру
то обрывается к Эрзерумской долине. Гребень вогну
той формы в центре имеет наименьшее превышение,
которое к флангам увеличивается, что способствует
перекрёстному обстрелу подступов к позиции, ни одна
складка местности не избегает поражения огнём оборо
няющихся. После войны 1877 —1878 годов эта создан
ная самой природой необычайно сильная позиция была
ещё более усилена постройкой английскими инженера
ми двух линий фортов. Расположение фортов идеаль
но с точки зрения эффективности обороны. В первой
линии, ближе к подошве гребня Девебойну, располо
жены с севера на юг шесть фортов: Далангез, УзунАхмет Караков, Узун-Ахмет № 1, Кобурга, Орта-гок
и Орта-юк Илавези. Во второй линии, по самому греб
ню, расположены пять фортов: Чобан-деде, Сивишли,
Аджи-Ачик, Тополах и Гяз.
В этой карточной колоде Чобан-деде — главный ко
зырь. Не взяв его, не овладеть Девебойну. Не один
раз, выжимая всё возможное из моего «ньюпора»,
я пролетал над ним. Летел так низко, что ясно видел
глаза турок, их распахнутые в крике рты, дула их вин
товок. Сидящий сзади Ковших хулиганил, пострели
вая в турок из своего Webley & Scott. Но разве турка
возьмёшь таким оружием? Порой мне казалось: ещё
немного, и чья-нибудь ловкая рука ухватит мой «ныопор» за шасси, и тогда... Но это уж фантазия, дорогая.
Мы же вернёмся к реальной рекогносцировке.
Итак, форт Чобан-деде главный козырь в этой ко
лоде, потому что:
Первое. С севера он прикрыт фортами Тафта и Карагюбек.
Второе. Со стороны Пассинской долины прикрыт
фортом первой линии Далангез, без овладения кото161
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
рым невозможно взять Чобан-деде. В свою очередь,
форт Далангез, расположенный у подошвы Девебойну,
всегда находится под обстрелом не только с Чобандеде, но и с соседних фортов, а также с батарей всего
сектора.
Командующий нам наказал не раздражать турок
стрёкотом мотора и беспорядочной пальбой возбуж
дённого опасностью Ковшиха. Николай Николаевич
поручил Дамке роль смотрящего, а точнее высматри
вающего все возможные и невозможные, удобные
и труднопроходимые пути, ведущие к фортам. Особое
внимание требовалось уделить, как ты сама уже навер
ное поняла, форту Далангез. Потому что, если Чобандеде — ключ к позиции Девебойну, то Далангез — за
мочная скважина, в которую этот ключ вставляется.
В то время как мой «ньюпор» скользил по-над скло
нами Девебойну, Ковших снимал турецкие позиции.
Наш друг использовал для этого новейшее изделие
Scovill & Adams, за которое отдал сумму, равную по
ловине моего годового дохода. От его алчного взгляда
не укрылось ни одно орудие, ни одна даже самая не
заметная стёжка. Кроме Scovill & Adams наш широкообразованный друг обзавёлся целой фотолабораторией
и приобрёл толкового помощника из числа пленных ту
рок. Дело проявления фотопластин и печатания сним
ков поставлено у него на фабричную основу, которая
постоянно совершенствуется.
Штабисты всегда ждут его снимков с нетерпением.
Так ждёт юный повеса свидания с вожделенной дамой
сердца (прости за гусарский каламбур) ...
Прости, прерываю письмо. Получено новое задание
на облёт позиции Девебойну. На этот раз перед нами
поставлена задача непременно преодолеть гряду с це162
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
лью съёмки самого Эрзерума. И ещё: мы сбросим на
Чобаи-деде пару бомб.
Благослови меня, Лена, на сей подвиг!»
*
*
*
Четвёртое письмо поручика Мейера к его невесте
Ленин Фишер из города Гродно. Писано в деревне Караурган в период между 15 и 29 декабря 1915 года:
«Здравствуй дорогая моя Леночка!
В одном из писем ты просила не называть тебя ни
1:леней, ни Леночкой, ни Леной. Дескать, имя твоё
Ленин. Ленни обычное немецкое имя.
Немочка ты моя! Я совершенно не настаиваю на тво
ей русскости. Елена имя греческой царицы из легенды
о Троянской войне. Имя это созвучно имени, данному
тебе родителями.
Ленни, Елена, Лена.
Оно же одно из любимейших имён русского наро
да, к которому мы с тобой оба имеем честь принад
лежать по месту рождения и полученному воспитанию
и который по своему обыкновению изобрёл несколько
ласкательных производных от этого имени. Не имея
нозможности ласкать тебя взглядом и прикосновения
ми, я ласкаю тебя при помощи писанных на бумаге
слов. А потому моя Ленни называется то Леночкой, то
Леной, то Еленой, то Еленушкой...
Перейдём к нашим боевым делам, к тому, что важно
для меня, чем живу.
В штабе Ковшиха не нахваливает только немой. На
:ггом основании вчера Дамка поинтересовался у полков
ника Масловского относительно причитающейся ему,
Дамке, за столь удачную фотосъёмку награду. В от163
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
вет Масловский адресовал его в Могилёвскую ставку,
ссылаясь на прерогативу генерального штаба, который
принимает окончательные решения относительно по
добных вопросов.
Однако Дамка не унывает. Воодушевлённый все
общим, хоть и несколько ироничным расположением,
и желая впечатлить Могилёвскую ставку, он буквально
рыщет по округе в поисках возможности подвига. Наи
более интересным объектом для его притязаний пока
является твой покорный слуга.
А теперь серьёзно.
Наша с Ковшихом работа является одним из осно
ваний для построения рутинных тактических задач для
каждого из подразделений армии. Никто лучше офи
церов моего отряда не знает позиции Девебойну и всё,
что находится за гребнем перевала. Но мало знать.
Надо ещё уметь донести своё знание до офицеровштабистов без излишних фантазий и преувеличений.
В этом аспекте нет ничего лучше фотосъёмки. Не ста
ну скрывать: первые мои полёты с Ковшихом отчасти
потерпели фиаско из-за засвеченных фотоплёнок. Раз,
другой и третий пытались мы совершить фотосъёмку
позиций противника и фортов. Лишь на четвёртый раз,
с двух отснятых плёнок удалось получить пяток хоро
ших кадров позиций на Девебойну и Плантакетене.
На всякий случай расскажу тебе о Leica — это новое
приобретение Дамки в дополнение к Scovill & Adams.
Тебе известно пристрастие Ковшиха ко всяческим
техническим новинкам — и Leica одна из них.
Leica — техническое приспособление для фотосъёмки
на фотографическую плёнку, изобретение Оскара Вар
нака, или портативная фотокамера. Никаких фотопла
стин и студии не требуется. В корпус Leica вставляется
кассета с плёнкой. Аппарат имеет приспособление для
164
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
перемотки плёнки. Конечно, снимающий должен иметь
некоторое представление об экспозиции и композиции.
Да и цена аппарата немаленькая. Тем не менее Ковших
приобрёл Leica и теперь совершенствуется в искусстве
фотосъёмки. Ж ивёт он довольно комфортно, занимает
в доме одного из Караурганских обывателей три ком
наты, в одной из которых устроил фотографическую
лабораторию. Этот человек на все руки мастер. Начал
он с фотографических портретов штабных офицеров,
которые почти все оказались вполне удачными. На его
портретах все мы кажемся совсем молодыми и хорошо
отдохнувшими, хоть на самом деле это и не так.
Совсем иное дело съемка с летящего в морозном
воздухе аэроплана.
Воздух Армянского нагорья, именуемого также -«ту
рецкой Сибирью», несколько разрежен превышением
над уровнем моря, а также и сильным морозом. Дви
гателям аэроплана для хорошей тяги нужен кислород,
которого не хватает. Следствием нехватки кислорода
является потеря тяги и трудности, связанные с подъ
емом на высоту более 6000 футов. При подъёме и по
лёте на таких высотах возникает избыточная вибрация,
мешающая корректной фотосъёмке. Я уже не говорю
о холоде.
Все служилыеКавказской армии — и нижние чины,
и офицеры — обеспечены зимним обмундированием,
лучшей и самой полезной частью которого являются
валенки. Русские валенки — чудо и спасение. Без них
мы с Ковшихом уже дано лишились бы наших ног.
Итак, при подъёме на значительные высоты каче
ство фотосъёмки страдает от избыточной вибрации,
создаваемой дефицитом кислорода. При полёте на низ
кой высоте возникает опасность от обстрела аэроплана
противником. Палят не только из обычных винтовок.
165
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Пытаются давать залпы картечью, но пока ни один из
таких залпов не достиг какого-либо результата. Тем
не менее по возвращении на базу мы всегда находим
в корпусе нашего «ньюпора» новые пробоины.
Всё описанное мною не должно предоставлять тебе
повод для волнений. Статистика крушений аэропланов
на Кавказском фронте весьма обнадёживающая: на се
годняшний день ни один из наших аппаратов не сбит,
хоть каждый из нас и налетал не одну сотню часов.
Несмотря на некоторую (незначительную) опасность,
у нашей боевой работы есть одно несомненное преиму
щество: суровая красота турецких горных пейзажей,
усугубляемая белизной снеговых покровов и обескура
живающей мощью древних скал. Никто-никто во всей
ойкумене и никогда не выдавал этого в таком ракурсе,
который позволяет иметь полёт на борту «ньюпора».
Летишь меж отвесных стен и думаешь, будто какойто доисторический великан рассёк здешние каменные
гряды своим волшебным топором, создав сужающие
ся книзу каньоны, со стенами невероятной крутизны.
Ковших весь внимание. Его пронзительный взор вы
искивает на горных склонах тропы, а его фотоаппарат
фотографирует их. Для штаба надобна любая зацепка,
любая возможность. Особенно важны возможные пути
перемещения артиллерии, если не на гужевой тяге, то
хотя бы на руках. И мы ищем такие пути. И мы их на
ходим! Во время полёта мы отчаянно мёрзнем. Лётные
очки запотевают, а если их снять, глаза отчаянно сле
зятся. Свист ветра мешает слышать голоса друг друга,
и объясняемся, словно немые, при помощи знаков.
Штаб желает знать всё о вооружении и численности
личного состава защищающих форты подразделений.
Подобную информацию мы собираем на так называе166
☆
ФОМ ДАЛАНГЕЗ
мом «бреющем полёте», когда шасси «ньюпора» едва
не идевают брустверы турецких фортов или камни
горных гребней. Таким образом, пролетая на неболь
шом расстоянии от поверхности горного массива, при
предельной концентрации внимания, возможно рассмо
треть множество подробностей из жизни турецких вояк.
Самое забавное — их испуганные лица, с раскрытыми
в крике ртами. Однако турки неплохие солдаты, и са
мые отважные посылают в нашу сторону пули. Одна из
таких пуль повредила Leica Ковшиха. Впрочем, плён
ка, отснятая в тот день, не пострадала, и все старания
турецких стрелков пошли прахом. Ковших напечатал
около двадцати фотографий, три из которых позволи
ли пересчитать с большой достоверностью количество
пушек форта Далангез. Другие фотографии, сделанные
в тог же день, позволили Масловсому и К0 проложить
несколько маршрутов вдоль по массиву Каргабазара.
Такпе маршруты помогут облегчить снабжение насту
пающих войск в ходе операции.
Если ты волнуешься о моей судьбе и здоровье, то
знай: всё это попусту. Я уверен в себе и в своей техни
ке. При моём умении пилотирования и знании техни
ки возможность печальных событий если не вовсе ис
ключена, то минимальна. Ковших неустанно молится,
и теперь мне его молитвенное рвение уже не кажется
смешным. Знаешь, я начал сомневаться. А вдруг?
В ходе наших разведывательных и боевых вылетов
несколько раз создавались такие странные ситуации,
исход которых ничем кроме Божьего промысла объ
яснить невозможно. Например, «удачный» (ставлю это
слово в кавычки, потому что туркам удалось за корот
кое время поднять на руках ствол, направив его под
нужным углом к горизонту, чтобы выпущенная из него
167
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
шрапнель полетела в сторону пролетающего на брею
щем полёте «ньюпора») залп малой турецкой пушки.
В результате этого залпа мы на доли секунды оказались
в облаке острых осколков. Я слышал их смертоносный
свист. Я видел, как осколки дырявят корпус «ньюпора». Когда опасность миновала, я с замиранием сердца
оглянулся на Ковшиха, не ожидая застать того живым.
Как же я смеялся, какое счастье испытал, увидев за
стёклами лётных очков его плутоватые нащуренные,
а вовсе не испуганные глаза, его забавно шлёпающие
губы. Ковших, совершенно целый и живой как никог
да, занимался своим любимым делом: молитвой.
Когда-то я тебе уже писал, что в русской офицер
ской среде афишировать свой атеизм не считаю прием
лемым. Русский офицер, даже если он картёжник и не
чужд бретёрства, всё равно человек набожный, а ино
гда и богобоязненный. Совершая полёты над городами,
селениями, равнинами и пропастями турецкой Сибири,
зная, что Ковших позади меня с Leica в окоченевших
руках, твердит непонятные в своей бессмысленности
слова молитвы, я не только вполне спокоен, но и счаст
лив порой. 4Богородица, радуйся!» — произносит он,
бросая на головы обескураженных турок бомбы. «Отче
наш», — повторяет он, пытаясь сделать снимки с бор
та, сотрясаемого запредельными вибрациями «ньюпора». Да и я подчас ловлю себя на том же. Молюсь под
аккомпанемент шрапнели. Откуда и каким образом
увязли слова эти в моей памяти? Н етто от нашей рус
ской нянюшки Оли? Ответь мне, Еленушка, как такое
может быть?
И в завершение письма просьба к тебе, Еленушка, ни
в коем случае не показывать мои письма матушке. Ей
пишу отдельно и исправно и никак не реже, чем тебе».
168
Глава пятая
Д ЕКАБРЫ 915 ГОДА
(Рукописный журнал военных действий
153-го пехотного Бакинского
Его Императорского Высочества
Великого князя Сергея Михайловича полка)
18 декабря 1915 года
Я, ефрейтор 153-го пехотного Бакинского Его
Императорского Высочества Великого князя Сергея
Михайловича полка Дерипаска Василий, веду сей
дневник военных действий, согласно приказа штабскапитана 153-го Бакинского полка Минбашибекова.
Штабс-капитан Минбашибеков — кавалер Св. Вла
димира двух степеней, Св. Анны двух степеней и всё
с мечами.
Сам я из крестьян села Малая Джалга Новогриго
рьевского уезда Ставропольской губернии, православ
ный, 22-х лет. Рожден от отца и матери Дерипаски
Алексея Дмитриевича и Дерипаски Прасковьи Никола
евны, Приставлен к ведению дневника, потому что за
кончил начальное училище, с детских лет помогал отцу
и матери в крестьянском труде и в 1911 году женился
на Мараховской Наталии.
В 1914 году меня призвали на воинскую службу
в город Пятигорск в 113-й пехотный запасной бата
льон, где я окончил учебную команду. В том же году
169
£
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
в составе маршевой роты убыл в Тифлис. Продол
жил службу в 39-й пехотной дивизии 1-го Кавказско
го Армейского корпуса, в состав которой входили:
154-й пехотный Дербентский полк, 155-й пехотный
Кубинский полк, 156-й пехотный Елизаветпольский
полк и 153-й пехотный Бакинский полк, где я слу
жу при штабе. В этом же 153-м пехотном Бакинском
полку служит и мой брат погодок Дерипаска Иван
Алексеевич, который в 1915 году принял команду
над 1-м взводом 2-й роты 153-го пехотного Бакин
ского полка.
*
Ф
*
30 декабря 1915 года
Запись сделана Василием Дерипаской, ефрейтором
153-го пехотного Бакинского Его Императорского Вы
сочества Великого князя Сергея Михайловича полка.
«28 декабря 1915 года к моменту начала наступле
ния местом сосредоточения нашего полка являлись
села Нижний и Верхний Ахалик. Отсюда и начали
марш по колено в снегу, скрытно, молча, не зажи
гая огней. Каждый нёс на себе скатанную поверх
полушубка шинель и пару валенок для ночлега. На
каждую роту было выдано по 4 пары специальных
ножниц для резки проволочных ограждений. Так мы
шли в снежном буране, преодолевая ряды турецких
окопов. Перемещались по ночам. В местах днёвок
(отдыха) принимали меры для обеспечения скрытно
сти, дабы не выдать себя прежде времени противни
ку. Следом за нами двигались специальные команды
с тяжёлым шанцевым инструментом в повозках для
быстрого укрепления занятых позиций и строитель
ства дорог».
170
☆
ФСНТ ДАЛАНГЕЗ
Запись сделана штабс-капитаном 153-го пехотного
Бакинского Его Императорского Высочества Великого
князя Сергея Михайловича полка Минбашибековым.
«К 30 декабря части нашего полка овладели турец
кими укреплениями на левом берегу реки Тарходжа
и юго-восточными склонами горы Тык-даг, захватив
пленных, 2 орудия и артиллерийские запасы. После
довавшие турецкие контратаки были нами отбиты, и к
вечеру сегодняшнего дня мы закрепились на захвачен
ных позициях.
На занятых новых позициях состоялось срочное
собрание штаба полка, на котором присутствовали
все командиры подразделений. Мнение командования
об успехах начала операции самое низкое: не полный
провал, но и не победа. Причины неудачи — рас
положение турецкой артиллерии таким образом, что
открытые скаты Пассинской долины простреливались
ею полностью. Такое обстоятельство лишало нашу
артиллерию возможности манёвра и не позволяло
ей переезжать на новые огневые позиции, следуя за
продвигающейся вперёд пехотой. Вследствие этого
русские батареи держались довольно далеко от пере
довых турецких позиций. Расстояние это доходило
до 2 —3 вёрст, что недопустимо для ведения прицель
ного артиллерийского огня. Вследствие отсутствия
действительной поддержки своей артиллерии, полки
нашей дивизии, атаковавшие с большим прорывом,
были легко отражены турками. Например и в связи
с этим обстоятельством, 30 декабря сего года 155-й
пехотный Кубинский полк, наступавший на правом
фланге 1-го Кавказского корпуса, к концу дня под
воздействием сильнейшего артиллерийского огня ту
рок отступил на исходные позиции, не обеспечив тем
171
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛО ВА
самым наступление 4-й строевой дивизии, чей левы й
фланг оказался оголённым».
Запись сделана Василием Дерипаской, ефрейтором
153-го пехотного Бакинского Его Императорского Вы
сочества Великого князя Сергея Михайловича полка.
«Пишу сии строки в армянском селе с турецким на
званием Ирелях. Полк вошёл в село уже в зимних су
мерках. Надеялись обогреться у крестьянских очагов,
ан не вышло. Мертвым-мертво село. На улицах, на
истоптанном снегу, в домах, в хлевах и в церкви, и в
мечети — повсюду нашли мы истерзанные трупы ста
риков, женщин и детей. И ни одного взрослого муж
чины. И ни одного подростка. Некоторые вовсе без
голов, и головы куда-то унесены. Наверное, таков их
басурманский обычай — лишить тело головы, а душу
убитого покоя на том свете. Полковой разведке допод
линно известно, что через село Ирелях отступали части
3-й турецкой армии, а именно 17-й и 18-й дивизий,
а также отдельные части 29-й дивизии и 9-го турецко
го корпуса. Точнее установить не удалось, потому что
немногих пленных, попавшихся нам в руки, сгоряча
перекололи. По такому делу его благородие полковник
Пирумов отдал распоряжение впредь пленников не ко
лоть, а доставлять в штаб для допроса и дознания.
Таким образом, вместо заслуженного отдыха после
марша по снегам вослед за бегущими турками, нам до
сталась работа похоронной команды. Всю ночь, сменяя
друг друга, жгли костры, ломали кирками мёрзлую ка
менистую землю, рыли могилы, чтобы схоронить уби
тых армян.
Нынче же подсчитали и свои потери: 8 офицеров
и около 100 солдат убитыми и ранеными».
172
☆
ФОРТ Д А Л А Н ГЕ З
*
* #
31 декабря 1915 года
Запись сделана штабс-капитаном 153-го пехотного
Бакинского Его Императорского Высочества Великого
князя Сергея Михайловича полка Минбашибековым.
«31 декабря на участке 153-го пехотного полка
в Пассинской долине, точнее в районе села Аликиса,
где пролегают лучшие и кратчайшие пути в Эрзерум,
бой достиг высочайшего напряжения. Дело происходи
ло при сильном морозе и штормовом ветре, дующем
в лицо. Турки особенно беспокоились за этот участок
фронта и направляли сюда все свои резервы. В ре
зультате этого, а также тяжёлых погодных условий
наши части несли тяжёлые потери. Однако командую
щий требовал от нас полного напряжения сил. В бою
нашей бригадой потеряно более половины офицеров
и 400 бойцов. Поле у села Азап-Кей усеяно телами
убитых русских и турок.
Вследствие этих обстоятельств продвижение нашего
полка 31 декабря оказалось весьма незначительным».
*
* *
01 января 1916 года
Запись сделана штабс-капитаном 153-го пехотного
Бакинского Его Императорского Высочества Великого
князя Сергея Михайловича полка Минбашибековым.
«Ровно в полночь на 01 января перешли в насту
пление от села Аликиса до реки Араке. Буран, сви
репствовавший накануне, продолжался в течение всего
этого дня. Пробивая путь в глубоком снегу, шли тремя
колоннами. Пушки перетаскивали на людях. Около
9 часов утра снегопад прекратился. Солнце осветило
наступающие русские части, по которым турки откры173
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
ли сильнейший артиллерийский и оружейный огонь,
временами переходя в контрнаступление. Турки при
лагали все усилия к тому, чтобы удержать позиции
в Пассинской долине, где мы к 15 часам захватили
6 орудий, около 300 пленных и различное артиллерий
ское имущество. Однако все попытки остановить наше
продвижение разбились о стойкость русских солдат
и офицеров».
*
*
*
03 января 1916 года
Запись сделана штабс-капитаном 153-го пехотного
Бакинского Его Императорского Высочества Великого
князя Сергея Михайловича полка Минбашибековым.
«В течение всего дня продолжали закрепляться на
новых позициях в районе села Карабыих, отражая при
этом атаки турок. Из штаба армии были получены све
дения о составе группировки турок:
А) на северном берегу реки Араке 15 батальонов
18-й и 33-й дивизий;
Б ) на южном берегу реки Араке до горы Тык-даг
18 батальонов 28, 29, 36 и 17-й дивизий.
От командующего армией Н.Н . Юденича получены
два сообщения следующего содержания.
Первое:
4 Колонны 1-го кавказского корпуса (153-й пе
хотный полк) наступают с боем от села Карабыих
на село Кеприкей с целью отрезать пути сообщения
турок, действующих против вашего корпуса, и дей
ствовать во фланг и тыл этим турецким войскам. Для
согласования всех усилий наших войск предписываю
вам всеми войсками корпуса с рассветом 4 января
перейти в решительное наступление с целью сломить
174
☆
ФОРТ Д А Л А Н Г Е З
упорство турок и преследовать до уничтожения их.
Возможно, что турки, боясь обнаруженного обхода,
сегодня вечером или ночью, пользуясь темнотой,
начнут общий отход. В этом случае вам, не ожидая
рассвета и несмотря на утомление войск, с полной
энергией начать преследования, дабы не дать воз
можности туркам уйти и устроиться на Кеприкейских позициях. Приказываю внимательно следить
за противником, дабы не упустить время для начала
преследования».
Второе:
«Корпус упустил турок и теперь топчется на одном
месте. Заставьте начальников колонн двигаться вперед.
Конница должна двигаться вперед хотя бы до ХасанКала».
* * *
04 января 1916 года
Запись сделана Василием Дерипаской, ефрейтором
153-го пехотного Бакинского Его Императорского Вы
сочества Великого князя Сергея Михайловича полка.
■«Весь день мы теснили турок, сгоняя их с горы Тыкдаг по глубокому снегу. Турки катились кубарем, как
на салазках. К вечеру мы узнали, что нашим успехам
у сёл Кирых и Чиджарех мы обязаны 4-й строевой
кавказской дивизии его превосходительства генерала
Воробьёва, которая продолжала наступление севернее
нас, углубляя прорыв и выходя во фланг и в тыл той
турецкой группе войск, которая сражалась против нас.
Также мы узнали об успехе батальона 155 пехотно
го полка, который занял вершину горы Джилли-гель
и оттуда гнал турок по южному склону. Турки бежали,
оставляя трофеи и пленных.
175
ТАТЬЯНА БЕСП АЛО ВА
На захваченных нами турецких позициях мы заста
вали полное разорение, какое бывает при паническом
бегстве неприятеля. Турки сдавались в плен тысячами.
Не хватало конвойных команд. Многие раненые из-за
ограничения подвижности замерзали в метели.
Мною лично был взят в плен турецкий артиллерий
ский офицер с полной планшеткой карт эрзерумских
укреплений. Вот это находка. Имя офицера Рустамбей. Белобрысый, как екатеринодарская балеринка,
и на турка совсем не похож, но очень злой. Рустам-бей
этот нипочём не хотел называться пленным и просил
лично его благородие штабс-капитана Минбашибекова
считать его перебежчиком».
*
*
*
06 января 1916 года
Запись сделана штабс-капитаном 153-го пехотного
Бакинского Его Императорского Высочества Великого
князя Сергея Михайловича полка Минбашибековым.
«В последние дни отступление турок было настоль
ко поспешным, местами граничащим с бегством, что
порой, останавливаясь на ночь, мы его не замечали до
утра, когда обнаруживали позиции противника пустыми. Турки отступали хаотично и массами сдавались
в плен. О хаосе, царящем в рядах 3-й турецкой армии,
свидетельствует и состав пленных.
Так, сегодня во время боя русские части захвати
ли 1500 пленных из 14 различных пачков, принадле
жавших к 8 различным дивизиям. При преследовании
турок от села Карабыих обнаружилась общая карти
на расстройства 3-й турецкой армии. Все склады, на
устройство которых турки затратили так много уси
лий, частью попали к нам, частью были уничтожены
176
☆
ФОРТ Д А Л А Н ГЕ З
отступающими турецкими частями. Всюду бродили
разрозненные партии турок, на путях отступления ту
рок находили брошенные запасы. В г. Хасан-Кала был
захвачен большой лагерь и пленные.
К вечеру была получена депеша от командующего
следующего содержания:
«Телеграфируйте, какие части противника занима
ют Хасан-Кала, как упорен был бой, какой характер
имело отступление турок. Сведения эти крайне важны,
а их до сих пор не имею. Что делает ваш начальник
штаба? Служба штаба корпуса также в полном рас
стройстве».
*
* *
07 января 1916 года
Запись сделана Василием Дерипаской, ефрейтором
153-го пехотного Бакинского Его Императорского Вы
сочества Великого князя Сергея Михайловича полка.
«Нынче, 07 января 1916 года, наш 153-й пехот
ный Бакинский полк в составе 1-й дивизии, находясь
н авангарде наступления, подошёл к поясу фортов Эрзерума.
Лошади не справляются с передвижением артиллерта.. Но люди могут всё, и потому таскаем пушки
и боекомплект по глубокому снегу на руках и всё равно
за турками не поспеваем, вызывая неудовольствие ко
мандования. Турки драпают так, что их не догнать, тем
более по такому глубокому снегу. В плен сдаются ты
сячами. Их благородие штабс-капитан Минбашибеков,
а иногда и его превосходительство господин полковник
Нирумов лично производят допрос. Турки помышля
ют, будто мы, русские, производим прорыв свежими
силами из резерва (в то время как это вовсе не так).
177
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Поэтому турки, считая сопротивление в приграничном
районе бесполезным, оставили его, а также заблаговре
менно подготовленные Кеприкейские позиции. П ере
мешавшиеся части турок бегут под защиту укреплений
Эрзерума.
Для штурма укреплённых позиций нам нужны ар
тиллерийские боеприпасы, которые были израсходова
ны в предыдущих боях. Чувствуется так же недостаток
патронов, который мы не можем пополнить из турец
ких брошенных складов».
* * *
12 января 1916 года
Запись сделана штабс-капитаном 153-го пехотного
Бакинского Его Императорского Высочества Великого
князя Сергея Михайловича полка Минбашибековым.
«Сегодня поступило из штаба армии следующее по
слание (привожу его не дословно, ввиду секретности,
а по памяти, имея в виду основной смысл оного по
слания:
«Ввиду приготовления к штурму Эрзерумских
укреплений соблюдать полнейшую секретность всех
сведений и действий, а также приказываю:
1. Начальствующим лицам изучать подступы к по
зиции Девебойну;
2. Исследовать подступы к ущелью реки Туй, по
предгорьям горы Мах-Оглы, проходимость хребтов
Кара-Базар и Палантекен;
3. 39-му пехотному полку выдвинуться к позиции
Девебойну.
Частям запрещается ввязываться в серьёзный бой».
Таким образом, нам обеспечен перерыв в боестолкновениях и короткий отдых...»
178
Глава шестая
ОФИЦЕРСКОЕ СОБРАНИЕ. ЗАПИСКИ ДУРАКА
(рассказ вестового штаба отдельной
Кавказской армии Павла Лебедева)
18 января 1916 года меня отослали от особы его
иысо*эпревосходительства для специального надзора
;ш оонцерским собранием. Офицеры хороши, когда
надо командовать строем. С пистолетом или шашкой
наголо перед строем скакать, великие подвиги совер
шая иречи произнося, — это дело справедливое и для
русского офицера привычное. Но на бивуаке, или если
настукает перерыв в боях и штаб призывает офицеров
на строевых частей для инсценировки и обсуждения
боевьи задач — тут дело иное. Тут могут начаться
иедов7СТИМые в прифронтовой полосе картёж и изобрета|ельность. В прифронтовой полосе за такие дела
к сте«ке ставят или, в лучшем случае, на гауптвахту
сажакт. Однако если между боями настала законная
но во>нному времени передышка, то без офицерско1(1 С(Храния никак не обойтись. В собрании господа
офицеры из разных родов войск, а некоторых из них
но чести офицерами-то не вполне можно считать. На
пример казаки. Казаки — это вообще люди особого,
низшего сословия, хоть и нарочитой воинственности,
чем и берут свои преимущества перед нами, кореннымн Р’саками. А уж если казак в чине какого-нибудь
179
*
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
там подъесаула 1-го или 2-го Кизляро-Гребенских
полков, то есть позавчера через плетень перепрыгнул
и назвался он Матвеем Медведевым либо Александром
Зиминым, то такой почтенно чаёвничать в обществе не
умеет, а по природной своей привычке на все стороны
шашкой машет. Так и хочется ему сказать: мы тут тебе
не горцы, не даги, которые коров твоих, да коней, да
девок уводят. Мы — приличные миряне с центральной
России, и шашку свою ты спрячь, иначе не избежать
беды. Пусть нас, как врагов, турок сечёт, а ты сво
их сталью остро заточенной не тормоши кого попало.
Многое я мог бы сказать бородачу в черкеске, но тот
офицер, и я должен ординацию блюсти. Нет, казаки не
изобретатели и к картам не привержены, но очень уж
свирепы. Чуть что — сразу шашку вон и теть. А это
неправильно, если на дворе инсценировка.
Вот почему меня, Павла Лебедева, и отлучили от
широкой груди Николая Николаевича, и прикоманди
ровали к офицерскому собранию. Для надзора, стало
быть. А где надзор, там и особая работа: тут и подай,
тут и принеси, и самовар поставь, и посуду перемой.
Потому что господа офицеры — это кроме упомяну
тых казаков, конечно, — с какой-нибудь бумажки или
рушника кушать не станут. Им хорошую посуду пода
вай — стекло, фаянс и незлобер. А казак и деревянной
ложкой с котелка может жрать. Другого я в казацких
обычаях не видел. Может потому, что я дурак?
Адам Ковших — человек еврейского происхождения
со множеством имён, меня вслух и прилюдно дураком
именует. С виду Ковших этот на самом деле настоя
щий барин в бобровом воротнике и гетрах. Все барские
обычаи знает назубок. На многих языках трещит, как
перепел, а всё же не офицер он. Нерусь этот Адам
180
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
Коввдх, или попросту выкрест. Офицерствующие
бородчи 1-го и 2-го Кизляро-Гребенских полков его
и глаа жидом величают, а он только ржёт да «Господа
гноен всемогущего» через слово поминает. Это Иего
ву, сало быть. А не знают упомянутые мною борода
ми, ч-о слово «жид» его высокоблагородием Николаем
Николаевичем из кисона нашего исключено специаль
ным устным приказом, за ослушание которого пола
гаете! специальное взыскание, в силу войны. Потому
что в войну все мы, как один, русские, даже армянин
Ииручян и немец Мейер. Ковшиха сие рассуждение,
конечю, не касается, хоть он и крещёный в православ
ную мру. Но это своё мнение я держу в дальнем углу
под сукном в силу данной присяги и обязанности под
чиняйся командирам.
Есть в собрании и настоящие офицеры.
Вот, к примеру, их благородие полковник Евгений
Васильевич Масловский. Всеми мыслимыми регалиями
осенён. Образование получил в Тифлисском кадетском
корпусе и Михайловском артиллерийском училище.
Из училища был выпущен подпоручиком в Карсскую
крепостную артиллерию. Позже служил в Кавказской
резервной артиллерийской бригаде. В 1906 году окон
чил Николаевскую академию Генерального штаба.
Хоть и православный, а всё равно брамин! Этот непре
менно когда-нибудь генералом станет. Сейчас он не
много ранен. Насчёт такой раны волноваться не стоит,
но беспокоит она его, сутки напролёт точит, как зубная
боль, хоть и заживает быстро. Забвение от неё он на
ходит лишь ненадолго за дружеской беседой, рюмкой
портвейна или партией в винт. Николай Николаевич
картёж не одобряет, но его благородие Евгений Васи
льевич пусть грешит по маленькой.
181
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Под офицерское собрание преобразовали дом местно
го зажиточного купца. Обстановку, кухонную утварь,
богатые ковры и гардины бежавший от русской армии
турок не смог вывезти. Тут же по комнатам рассыпаны
и разные книжки. Я пытался в них заглядывать, да не
много понял из латинских букв. Думал я эту литерату
ру на растопку печей пустить, но его благородие меня
остановил. Дескать, книги на английском и немецком
языках. Их можно читать. Однако офицеры 1-го и 2-го
Кизляро-Гребенских полков латинской грамоты не зна
ют. Для них лишь греческий да церковнославянский.
И то хорошо: нечего таких германским романизмом
развращать.
Кроме сугубо штабных служильцев в офицерском
собрании оказались и закалённые Саракамышем стро
евики. Например, его благородие полковник Даниэльбек Пирумян или Даниил Пирумов. Герой-то он герой,
кто спорит. Однако при виде его я впал в ужасное
затруднение. Как к нему обращаться? Наш Николай
Николаевич при штабе завёл обыкновение друг друга
по имени-отчеству величать, но в отношении его бла
городия полковника Пирумяна у меня с этим делом
загвоздка — никто его отчества не знает, кроме всез
найки Ковшиха, а тот эдакую репу мне загнул, что
христианскому языку такого вовек не выговорить. Ну
не называть же мне его благородие героя Саракамыша
Даниэль-беком? Так-то он невысокого роста и худо
щавый, лысоватый и глазастый. Бороды не носит, но
лицо порой принимает столь суровое выражение, что
свирепостью своею может напугать и всё КизляроГребенское войско. В целом, это лицо можно было
бы назвать обыкновенным, если 6 не глаза. От одного
взгляда его благородия Даниэль-бека посуда на моём
182
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
разносе начинает испуганно дребезжать. Его высоко
превосходительство Николай Николаевич называл
эти армянские глаза «открытой книгой». Услышав та
кое мнение, я позволил себе посмотреть в них не раз.
Действительно, всё в них отражается, как в зеркале:
и радость, и гнев, и я с самоваром и чистым рушни
ком через плечо. Читать в них может любой — будь
то придурковатый Ковших или, положим, я. Такой
человек, как его благородие полковник Пирумян,
для разведки или дипломатии не годится — мигом
выдаст себя с головой. Зато подобная правдивость
увлекает солдат. «Русские богатыри» — так именует
наши строевые части Николай Николаевич — охотно
идут за такими начальниками и в огонь, и в воду,
и в снежный буран. Свидетельство тому — дело при
С'аракамыше, где 153-й пехотный Бакинский полк под
командой Даниила Пирумова показал себя с самой
лучшей стороны.
А нынче, широко развернув простыню газетного
листа, его высокоблагородие полковник читает вслух
присутствующим офицерам одну заметку за другой.
По-русски он говорит слегка по-армянски. Многие
ил господ офицеров имеют привычку к чтению вслух
или декларации, как учителя в реальном училище или
какие-нибудь профессора за чаем с барынями.
— С газетами не густо, а на английском я читаю
с трудом, поэтому «The Times» от 30 ноября сего го
да целиком мне не осилить. И что там можно найти
интересного? Военные сводки уже устарели. Остаётся
раздел светской хроники. Здесь несколько коротких
заметок. Так, ни о чём. Впрочем... Ах, вот! Некий рус
ский купчик по фамилии Однодворов в июне—июле
1914 года, то есть ещё до войны, принял участие
183
it
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
в трансатлантической регате Кале — Бостон. Этот
самый Однодворов со своей командой одержал в дан
ной регате абсолютную и убедительную победу. Здесь
ещё напечатаны кое-какие подробности из жизни это
го самого Однодворова. Дескать, он русский родом из
Костромы... Вроде бы почётный гражданин и кавалер
орденов... Непонятно только, зачем нужен рассказ
о регате, произошедшей летом 1914 года, то есть ещё до
войны, в номере от 30 ноября 1915 года? Ах, вот! Этот
самый Однодворов приобрёл во Франции несколько
аппаратов марки «ньюпор», которые и преподнёс в дар
Российской армии осенью 1915 года. Хорош почётный
гражданин! Хорош... Ах, вот ещё о том же Однодворове. Кажется, я что-то пропустил... упомянутый Леонид
Юзефович Однодворов знаменит эскападой 1911 года,
когда он в составе российской команды принял участие
в турнире по поло имевшем место быть в Лондоне...
так же членами команды являлись известные всем рот
мистр Родзянко, князь Лев Коновалов, Вильгельм фон
Людерн и другие...
— Родзянко... Родзянко... Это, видимо, Александр
Родзянко, сын княжны Марии Павловны Голицы
ной, — проговорил кто-то из офицеров, расположив
шихся у ломбардного стола.
— Да! Дела... И война им нипочём. Люди гибнут на
фронтах, а у них турнир по поло! — заметил другой.
— Турнир по поло состоялся в 1911 году. В замет
ке просто перечислены похождения Однодворова, да
и только, — пояснил его благородие полковник Пирумов, и экскурсия продолжилась.
— Знаю этих кавалеров орденов! Штатские шпаки
получают награды на интриги. Подсидел другого —
получи орден...
184
•&
ФОРТ Д А Л А Н ГЕ З
Да. Так сказано в заметке. А я вот думаю, не те
ли это «Ньюпоры», что приданы нашему авиаотряду?
11оручик Мейер сегодня опять летал на разведку и вер
нулся с тремя пробоинами. Ба! Да вот и он сам!
Мейер вошёл в собрание пошатываясь, словно пья
ный, но с той решительностью, с какой бары входят
и собственный кабинет. Он приветствовал господ офи
церов в своей обычной, немецкой манере, то есть без
особой теплоты, но и без бахвальства. Поручик имел
усталый вид, что и неудивительно, учитывая опас
ность выполняемых им заданий. За поручиком сле
довал невысокий, но весьма представительный остро
носый господин в бобровой шубе и котелке. Шубу он
сбросил с плеч на пороге и прямо на пол. Надеялся,
что я подхвачу на лету, а я и не подумал. По причине
помянутого не раз «неизвестного господина», который
неизвестен лишь их благородиям офицерам, а мне-то
ох как хорошо известен! Котелок он на пол кинуть
пожалел, но с тем же высокобарским небрежением
метнул его на ближайший столик. Затем «неизвест
ный» отёр плешь явившимся из кармана смокинга ба
тистовым платком с благостным, как после причастия,
выражением. Возраст вновь прибывшего определить
было бы затруднительно любому, слишком уж он весь
гладкий да шикарный. Шёлковая сорочка, смокинг из
дорогого сукна, гамаши — всё это неприятно конста
тирует с нашим хоть и опрятным, но совсем окопным
видом.
— Позвольте представить: мой друг... — Мейер,
неожиданно прервав сам себя, вопросительно уставил
ся на йновь прибывшего, словно позабыл его имя.
~ Ковших. Адам Ковших. Купец первой гильдии
из Костромы, — рекомендовался «неизвестный».
—
185
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Ковших мечтает совершить подвиг, — прого
ворил его благородие поручик Мейер со своей обыч
ной, кривоватой немецкой ухмылкой. — З а тем и
прибыл.
— А мы тут как раз почитывали об уроженцах слав
ного города Кострома, — их превосходительство пол
ковник Пирумов помахал простынёй газеты так энер
гично, что поднялся небольшой сквозняк. — Только
вот газета от 30 ноября. Обычно нам не до газет, но
сейчас свежая пресса была бы очень кстати. Поручик,
как дела с рекогносцировкой?
Только теперь, развалившись в креслах и вытянув
ноги в шалопутной распоясанной манере, неприлич
ной для подлинно русского человека, поручик Мейер
стащил с рук краги и принялся расстёгивать куртку.
Ту самую из бычьей кожи, подбитую овчиной куртку,
в которой он совершал свои вылеты. Впрочем, Мейер
явился в офицерское собрание не в обычном своём лёт
ном шлеме, а в узорчатой нитяной шапочке чухонского
фасона.
— Фиолетовые тени под глазами, глубокие складки
возле губ, полуприкрытые, словно невидящие глаза весь его вид свидетельствовал об огромной усталости...
По три вылета в день, несмотря на пургу и сильный
мороз. И так уже вторую неделю после того, как штаб
армии перебрался в Хасан-калу из Караургана, — про
говорил Ковших, поглядывая на лётчика.
Странная это привычка у господ ни с того ни с се
го описывать друг другу внешность обоих. Говорят
в красивом литературном разрезе, а по правде полу
чается — уродом обозвал. Зачем? Я по себе знаю, че
ловек из плоти и крови многое стерпит, но фанерный
эроплан с железным мотором — иное дело. Командую186
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
щий армией со штабом лично проводит инсценировку.
Из Караургана в Хасан-калу переброшен и авиаотряд
с обоими «ньюпорами». Не те ли это аппараты, что
упомянуты в статье?
— Тяжело... — буркнул их благородие Мейер. —
Горная местность с большими высотами требует са
молётов с высоким «потолком». «Ньюпоры» вполне
справляются с подобными задачами. В настоящее
нремя производим разведку тыла позиции Девебойну,
и также фотографирование этой позиции. То же будем
делать и во время штурма. Работа лётчиков очень опас
на. Пассинская долина имеет превышение над уровнем
моря пять тысяч пятьсот, а пояс фортов на гребне Депебойну возвышался над ней. В разреженном воздухе
.проплата с трудом берут необходимую высоту и при
перелёте через хребет Девебойну едва не задевают за
последний. Тем не менее удалось сделать несколько
хороших снимков, в том числе и доминирующего над
честностью форта Чобан-деде.
Столь длинная речь, выслушанная обществом
с большим вниманием, оборвалась на полуслове. Всем
нам показалось, будто лётчик задремал. Тем временем
небезызвестный Ковших расположился на одном из дипанов в непосредственной близости от штабс-капитана
1.53-го пехотного Бакинского полка Минбашибекова.
Минбашибеков посторонился, давая Ковшиху простор.
Но есть такие на свете люди, которым любого про
стора всегда мало, которым океан — как деревенский
пруд, а Казбек — как в той же деревне колокольня.
Таким образом, их благородие штабс-капитан Минбашибеков, с самого начала посматривавший на Ковшиха
v брезгливостью, оказался загнанным в угол дивана.
Действительно, что делать в офицерском собрании
187
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
штатскому, да еще таком разряженному в пух и прах
франту, да ещё...
— Господин Ковших Адам Иосифович — близкий
друг и старый соратник нашего командующего, генера
ла от инфантерии Николая Николаевича Юденича, —
едва слышно устало проговорил Мейер. — Прошу лю
бить и жаловать. В настоящее время рассматривается
вопрос о приёме господина Ковшиха на службу в каче
стве вольноопределяющегося при штабе командующе
го. Вот и Лебедев может подтвердить.
Мейер указал на меня, и я, разумеется, подтвердил.
Ковших также сделал вид, будто обнаружил меня.
— Господь мой всемогущий! Да это же Лебедев!
Какими судьбами ты здесь, любезный? Господа! Будь
те осторожны с Лебедевым, ежели он станет вам чтолибо докладывать. У этого субъекта проблема не толь
ко с абстрактными понятиями. У него есть и вполне
конкретные проблемы. Некоторых слов он просто не
понимает! И ещё. И главное! Ксенофобия Лебедева кстати, запрещённая всеми нами любимым командую
щим, — воистину не знает пределов! А ещё...
Проказливая, притворная речь пресеклась на полу
слове! Ковших хоть и хлыщ, но не дурак будь и заме
тил, как таращатся на него две черкески из 1-го и 2-го
Кизляро-Гребенских полков.
Далее случилось необыкновенное: немец вступился
за русского перед жидом.
— Ты, Ковших, знай своё место. Лебедев здесь по
заданию Николая Николаевича для услуг. Он же сле
дит за порядком и помогает, в случае надобности. Вот,
например, Евгений Васильевич ранен, но в строю.
Ему надо вовремя подать лекарство, заложить сани
и прочее...
188
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
- Ах, прости, Лебедев! — Ковших снова обратил
на меня свои еврейские воловьи очеса. — Откуда мне
было знать? Впрочем — простительно. Я ведь не офи
цер, а всего лишь претендую на emploi вольноопреде
ляющегося при штабе. А тебе, Лебедев, я при случае
подарю толковый словарь Даля. Я вообще люблю де
лать подарки.
Сказав это, Ковших многозначительно посмотрел
на ею благородие Мейера, и тот снова закрыл глаза,
будто уснул.
— Зачем? — Их благородие штабс-капитана подб|юсило на пружинах дивана, словно внутри того взорналась мина. — Зачем при штабе вольноопределяющи
мися нужны такие вот Ковшихи?
Однако сие восклицание господа офицерство пропу
стили мимо ушей. Промолчали, замяв тем самым дело
о вопиющей наглости, буквально все, включая борода
чей из 1-го и 2-го Кизляро-Гребенских полков. Этой
оказией тут же воспользовался Ковших. Всем известно
свойство его вездесущего народа любые обстоятельства
обращать с свою пользу.
— Испытываете недостаток в газетах? — поинте
ресовался он самым развязным тоном. — А я как
чувствовал! Как раз захватил несколько свежих но
меров «Утра России», «Финансовой газеты», «Дон
ского вестника», «Права», ну ещё всякой всячины
губернского пошиба. Эй, там! Уважаемый! Лебе
дев! Да ты хам, братец! Нешто не слышишь? Да,
ты! Ты!!! В прихожей газеты. Принеси их. Быстро!
Пшёл!!! Эй, постой! Не только это. Там ещё корзины
и ящик. Два ящика! Нормальная выпивка и закуски
для господ офицеров. Быстро неси всё. Работай! Ах,
ты, лядащ ая тварь!
189
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
На этот раз за меня заступился их превосходитель
ство Даниэль-бек Пирумов. А может, Даниэл БекПирумов, кто их разберёт на трезвую голову?
— Мордовать нижние чины у нас не принято, —
проговорил он из-за газеты. — Николай Николаевич
не одобряет грубости по отношению к ним. А вы «хам»
да «пшёл». Николай Николаевич называет нижние чи
ны «русскими витязями». И это без малейшей иронии.
Минбашибеков, вы не находите, что господин Ковших
необоснованно груб?
— Господь мой всемогущий! Не с вами, не с ва
ми! — Ковших сложил нежные ручки, словно действи
тельно собирался молиться своему Иегове. — Офи
церы — аристократия русского общества. Истинная
аристократия!
Их благородие штабс-капитан перед поставленным
вопросом непосредственного начальника сначала впал
в небольшую задумчивость. Не обращая внимания на
раж Ковшиха, ответил длинно, но подробно и не теряя
обладания собой.
*
*
*
Сколько лет я служу в строевых частях? Пятнад
цать? Двадцать? Как и любой из нас, кроме строевой
службы мало что видел, а вот солдат и офицеров мно
жество перевидал. Кто они, русские офицеры? Взять
хоть моего отца, мою семью, меня...
Родился я 14 марта 1875 года в городе V. Варшав
ской губернии, вернее в пригороде его за Вислой —
в деревне J. Занесла нас туда судьба потому, что отец
мой служил в бригаде пограничной стражи, штаб ко
торой находился в V. В этих же местах родители мои
остались жить после отставки отца.
190
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
Отец, Ефим Иванович Минбашибеков, явился на
пит незадолго до наполеоновского нашествия на Рос
сию I крепостной крестьянской семье, в Саратовской
губернии. Ни точной даты рождения отца, ни назва
нии его родной деревни не упомню. Умер он — когда
мне было 10 лет, и случилось это ровно 30 лет назад.
11оэтому о прошлой жизни отца — по его рассказам —
у меня сохранились лишь смутные, отрывочные вос
поминания.
В молодости отец крестьянствовал. А 27-ми лет от
|и>ду был сдан помещиком в рекруты. В условиях тог
дашних сообщений и солдатской жизни (солдаты слу
жили тогда 25 лет — и редко кто возвращался домой),
меняя полки и стоянки, побывав походом и в Венгрии,
и а Крыму, и в Польше, отец оторвался совершенно от
родного села и семьи. Да и семья-то рано распалась:
родители отца умерли еще до поступления его на во
енную службу, а брат и сестра разбрелись по свету. Где
они и живы ли — он не знал.
Царствование императора Николая I, '«Николаев
ское время» — эпоха беспросветной тяжелой солдат
ской жизни, суровой дисциплины, жестоких наказа
ний. 22 года такой службы наделяли человека опытом
исключительным. С трепетом я слушал рассказы отца
о практиковавшихся тогда наказаниях. Одно из них —
«прогнать сквозь строй». Солдат, вооруженных ружей
ными шомполами, выстраивали в две шеренги, лицом
друг к другу, и между шеренгами прогоняли прови
нившегося, которому все наносили шомпольные уда
ры. Бывало, забивали до смерти! Рассказывал отец про
гс времена с эпическим спокойствием. * Строго было
н наше время, не то что нынче!» — вот обычное его
присловье.
191
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Отправляясь на военную службу, отец знал толь
ко грамоту. По прошествии двадцати двух лет полу
чил чин фельдфебеля. Воинская служба кое-чему его
научила, и на двадцать третьем году службы отца до
пустили к офицерскому экзамену. Чтение и письмо,
четыре правила арифметики, знание военных уставов,
письмоводства и Закон Божий — вот и весь экзамен
по тому времени. Не так уж и сложно. По результатам
сданного экзамена отца произвели в прапорщики, с на
значением на службу в одну из бригад пограничной
стражи, в район уездногогорода Р. на севере Поль
ши. Там отец приобрёл приятные и добрые знакомства
с местными помещиками, бывал у них в гостях и при
нимал их у себя. Там он познакомился и с моей ма
тушкой. Моя матушка происходит из мелкопоместного
дворянского рода, младшая из семерых дочерей.
Моя матушка до сих пор хранит документы отца.
Среди них «Указ об отставке», содержащий перечень
военных действий. Там после Крымской и Венгер
ской компаний, о которых отец почему-то не любил
рассказывать, упоминается участие отца в поражении
разбойничьих шаек на юге Польши. В документах ука
зывались даже имена предводителей шаек и названия
населённых пунктов, из которых отряд отца их вы- бивал. Это уже о начавшемся в 1863 году польском
восстании. Вот о чём отец так любил говорить, а я
с напряжением слушал, ведь за польскую кампанию
отец получил чин и орден. Чего я только не услышал!
Как отец носился с отрядом своим по приграничному
району, преследуя повстанческие банды. Как однажды
залетел в прусский городок, чуть не вызвав диплома
тических осложнений. Как-то раз, когда он и солдаты
отряда парились в бане, а разъезды донесли о подхо192
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
дс конной банды «косиньеров», пограничники — кто
успев надеть рубахи, кто голым, только накинув шашки
и ружья, — бросились к коням и пустились в погоню
за повстанцами. В ужасе шарахались в сторону слу
чайные встречные при виде необыкновенного зрелища:
бешеной скачки голых и черных (от пыли и грязи) не
то людей, не то чертей. Как выкуривали из камина за
прятавшегося туда мятежного ксендза.
Рассказывал отец и про другое: не раз он спасал
поляков-повстанцев — зеленую молодежь. Надо ска
зать, отец был исполнительным служакой, человеком
крутым и горячим и вместе с тем необыкновенно до
брым. В плен попадало тогда много молодежи — сту
дентов, гимназистов. Отсылка в высшие инстанции
этих пленных, «пойманных с оружием в руках», гро
зила кому ссылкой, кому и чем-либо похуже. Тем бо
лее что непосредственным начальником отца был не
кий майор Клюге — самовластный и жестокий немец.
Опасаясь его решений, отец на свой риск и страх, при
молчаливом одобрении сотни (никто не донес), при
казывал, бывало, «всыпать мальчишкам по десятку
розог» — больше для формы — и отпускал их на все
четыре стороны.
Мне не забыть никогда эпизода, случившегося лет
через пятнадцать после восстания. Мне было тогда
лет шесть-семь. Отцу пришлось ехать в город L зимой
и санях. Я упросил его взять меня с собой. На одной из
промежуточных станций остановились в придорожной
корчме. Сидел там за столом какой-то высокий плот
ный человек в медвежьей шубе. Он долго и пристально
поглядывал в нашу сторону и вдруг бросился к отцу
и стал его обнимать. Оказалось, бывший повстанец —
один из отцовских «крестников».
193
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Вообще отец говорил по-простонародному, образно.
Короткие фразы сдабривал крепким словцом. Одним
словом, стиль его речей был отнюдь не салонный, но
мне он нравился своей искренностью и ясностью.
В 1869 году отец вышел в отставку с чином майора.
Когда происходила Русско-турецкая война 1877 —
1878 годов, отцу шел уже 70-й год. Он, заметно для
окружающих, заскучал. Становился все более молча
ливым, угрюмым, не находил себе места. Наконец,
втайне от жены, подал прошение о поступлении вновь
на действительную службу. Мы об этом узнали, когда
продолжительное время спустя начальник гарнизона
прислал на наш домашний адрес отношение: майору
Минбашибекову отправиться в крепость Новогеоргиевск для формирования запасного батальона, с кото
рым ему надлежало отправиться на театр войны. За
этим последовали слёзы и упрёки матери, оказавшиеся
напрасными — война кончилась.
А теперь о материальном. Детство мое прошло под
знаком большой нужды. Отец получал пенсию в раз
мере 36 рублей в месяц. На эти средства должна была
существовать семья из пяти человек: отец, мать, бабуш
ка, я и нянька. Нужда загнала нас в деревню, где жить
было дешевле и разместиться можно было свободнее.
Но к шести годам мне нужно было поступать в школу,
и мы переехали в V, в тёмную квартиру, состоящую из
двух комнат, чуланчика и кухни.
Пенсии, конечно, не хватало. Каждый месяц, перед
получкой," отец, мучаясь — пару дней собирался, пре
жде чем отправиться к заимодавцу, — «подзанимал»
у знакомых 5 —10 рублей. 1-го числа долг неизмен
но уплачивался с тем, чтобы к концу месяца начинать
сказку с начала.
194
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Учился я старательно. Сначала в городской школе,
а потом в реальном училище. Дальний мой офицерский
путь всем известен: юнкерское училище, 1-й Стрелко
вый полк, квартировавший в Р., 153-й пехотный Ба
кинской полк.
Напоследок ещё несколько слов об отце.
Меня отец не «поучал», не «наставлял». Не в его ха
рактере это было. Его рассказы про себя и про людей
обнаруживали в нем душевную ясность, прямолиней
ную, честность, яркий протест против всякой человече
ской неправды и стоическое отношение ко всяким жиз
ненным невзгодам. Наверное, поэтому они так глубоко
западали в мою душу.
Невзирая на возраст, был он здоров и крепок. Толь
ко последние годы жизни стал страдать болями в же
лудке. Лечиться не на что было, да и не привык он об
ращаться к врачам. Пользовался несколько лет подряд
каким-то народным средством. К весне 1885 года отец
не вставал уже с постели: сильные боли и постоянная
икота. Он едва мог говорить. В конце концов врач
определил у него рак желудка.
О близкой смерти отец говорил часто и спокойно.
Высказывал желание помереть в страстную пятницу,
часто и подолгу молился, и Господь исполнил его жела
ние. Помню по сей день его последнее: «Скоро я умру.
Оставляю тебя, милый, и мать твою в нужде. Но ты не
печалься — Бог не оставит вас. Будь только честным
человеком, трудись и береги мать, а все остальное само
приложится. Я своей жизнью доволен. З а все благо
дарю Творца. Об одном только сожалею: не дождался
твоих офицерских погон».
Для могильной плиты приятель отца, ротмистр Р.,
составил надпись: «Ом боялся Бога, любил людей и
195
it
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
не помнил зла*. Вот такая вот мы аристократия, го
сподин Ковших...
* * *
Минбашибеков говорил, а я тем временем таскал из
прихожей разную хорошо пахнущую снедь, пыльные
бутылки со сладким немецким вином и жидким фран
цузским коньяком, а также пахнущие типографской
краской вороха газет. Мне помогал присланный из
штаба русский человек совершенно лакейского вида.
Такой даже имени своего не пожелает назвать и охотно
отзывается на «эй, ты!».
Ковших руководил нами. Тараторил, что твоя ве
сенняя сорока:
— Э-э-э... ты расставь всё это... разложи... каждому
из господ предложи... Всё, что смог достать, господа!
Заказать что-либо нынче невозможно — почта рабо
тает с перебоями, цензура, военное положение и всё
такое... Но кое-что и в такое время возможно. Госпо
дин Масловский, ну что же вы? Прошу, придвигайтесь
поближе к нашему шалашу. Лебедев, разливай. А х, ти,
морда! Ну, пшёл! Ступай же, милый...
Температура этого шпака касалась не только нас,
почитавшихся им за самых распоследних трактирных
лакеев. Господам офицерам также уделялось внимание.
Этим героям Саракамыша, участникам стычек на веч
но немирном Кавказском театре, доставалось от него
полной мерой. Ковших, со свойственной всем евреям
плутовской задушевностью, считал себя ровней нашим
героям и войсководителям. Да что греха таить, Ковших
почитал себя одним из них. Отцы же наши офицеры,
в силу особливой своей воспитанности и высокой обра
зованности, соблюдали по отношению к купцу первой
196
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
гильдии и почётному гражданину города Кострома —
Господь один ведает, в каком краю могущественной
русской земли город этот расположен, — особый офи
церский аппетит, то есть делали вод, будто говорливая
ретивость Ковшиха их ушам хороша и приятна.
Напитки за неимением иной посуды разливали
н большие рюмки резного стекла тюльпанной формы.
Из таких рюмок турки пьют чай в их турецких чайха
нах. Вот черти! Выкид у таких рюмок получается боль
шой, а оттого господа офицеры быстро захмелели, при
:»том из глаз черкесов 1-го и 2-го Кизляро-Гребенских
полков аппетит офицерской воспитанности совершенно
ушёл, зато появился озорной блеск. Старший из боро
дачей, адресуясь к тараторке-Ковшиху, самым наглым
образом лезшему в офицеры, поигрывал скулой осо
бенно. Их благородие поручик это положение мигом
ухватил за основание хвоста. И дело пустилось вскачь
к самому изобретательству.
— Наступление зимой, по колено в снегу... — рас
суждал Ковших. — Хорошо ли это? Правильно ли?
Я постоянно думаю о нашем русском солдате. Господь
мой всемогущий! Если температура опускается ниже
минус шестнадцати по Реомюру, то вероятность смерти
от переохлаждения возрастает по сравнению с вероят
ностью смерти от случайной пули!
— Не далее как вчера, мы с тобой кружили над
Чобан-деде в облаках шрапнельных осколков. Сколько
было по Реомюру? — возразил их благородие Мейер.
— Минус семнадцать по Цельсию, — быстро отве
тил их превосходительство полковник Масловский.
— То-то и оно, Адам. Минус семнадцать по Цель
сию, а от тебя пар валил. Не со страха ли такая повы
шенная потливость? Или ты так пылко желал гибели
197
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
всем туркам, что твой организм требовал дополнитель
ного охлаждения и в двадцатиградусный мороз?
Не желая считаться трусом, Ковших, по еврейско
му обыкновению, быстренько переставил разговор на
иные рельсы:
— Война, конечно, большое зло, — объявил он. —
В том смысле, что для торговли большая помеха. На
пример, в данный момент буквально всё Чёрное море
усыпано турецкими минами. Даже каботажное плава
ние вдоль берегов представляет некоторую опасность.
Не далее как этим летом, я лично побывал по торговым
делам в Трабзоне. Добирался очень тяжело и долго.
Кроме того, у меня лично возникают сомнения отно
сительно целесообразности ведения военной кампании
зимой. Сам я мёрз ужасно, летая с Мейером над засне
женными горами. Только страхом единым и согревал
ся. Господь мой всемогущий! Да что там я? Сколько
православного народа перемёрзло! О турках я, разуме
ется, не беспокоюсь.
— По торговым делам? В Трабзоне? — с заметным
нажимом переспросил его превосходительство полков
ник Масловский.
— Торговец? Может быть, ростовщик? — усы его
превосходительства полковника Пирумова грозно ше
велились.
Ковших с воистину еврейским проворством но
вым зарядом болтовни отражал непростые вопросы
господ офицеров, словно в конг-конг какой-нибудь
играючи. '
— Тю! Берите ниже, господин Даниэль-бек, — взрычала одна из черкесок. — Где торговец, там и шпион.
Трабзон — турецкий порт, где этот господчик какимто образом сначала оказался в военное время, а по198
☆
ФСЭТ Д А Л А Н Г Е З
том, меж каменьев и скал ужом просочившись, наново
в расположении Кавказской армии оказался. На аэро
планах тут кружится. Всё уж знает, везде разнюхал,
и офицерское собрание втёрся!..
Борода над воротом черкески встала дыбом, и воиро: об изобретательстве также возвысился.
Я приблизился к сложенному в углу оружию: саб
лям. нагайкам, винторезам, по большей части принад
лежащим подъесаулам Зимину и Медведеву. С огром
ными в узорчатых ножнах кинжалами черкески 1-го
и 2-го Кизляро-Гребенских полков никогда не расста
вались. В то время как подъесаул Медведев бушевал,
изрыгая густым басом самые страшные подозрения,
а его лепший товарищ грозно вращал очами, поми
нутно хватаясь за рукоять кинжала, я мечтал. Иногда
лень не чужда даже такому трудолюбивому человеку,
как я. Воображение рисовало мне картины примерно
такого вида: вот одна из черкесок ломает Ковшиху его
рачьи загребущие клешни, в то время как другая остро
наточенным лезвием выпускает из того же Ковшиха
весь его вельможный подкожный жирок. В то время
как я мечтал, его высокоблагородие Евгений Василье
вич всем своим видом выражал крайнее беспокойство,
постепенно перерастающее в возмущение и даже гнев.
Его благородие поручик Мейер пытался урезонить
Медведева, хватал его за руки и теснил к двери, из
рекая проклятия (а может быть, и оскорбления?) на
чистом немецком языке. Но подъесаул ревел громче,
чем мотор аэроплана. До изобретательства оставался
один небольшой шаг.
— Подъесаул Медведев! — прогремел его превос
ходительство Масловский.
Черкеска замерла, прислушиваясь. Бас утих.
199
ix
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Слушать мою команду! Как старший офицер
приказываю: прекратить! Мейер! В сторону. Оставьте
его.
— Если вы, Борис Иванович, рассчитываете, что
кто-то из нас, вот хоть Минбашибеков, согласится
стать вашим секундантом при дуэли с подъесаулом, то
вы глубоко ошибаетесь, — спокойно проговорил его
превосходительство Пирумян-Пирумов. — А вы, воль
ноопределяющийся... Адам... или как вас там. Прошу
объясниться. Сам факт вашего присутствия в офицер
ском собрании кажется нам странным...
— Ковших мой друг. Он смелый. Он отличный че
ловек! — вскричал Мейер.
Что и говорить, этот без какой-либо формаглистики — самое настоящее благородие.
— Постой, Мейер! Не гоношись! Господь мой все
могущий! Я просто хочу знать, что значит быть воен
ным. Вот так, с младых, как говорится, ногтей, просто
встать в строй и всё. Всю жизнь маршировать и выпол
нять команды. Это просто! Думать не надо! На полном
государственном обеспечении! Иное дело — предпри
нимательство. Тут необходим creative approach...
— Ковших, ты дурак! — фыркнул Мейер.
— Позвольте мне высказаться, — молвил его благо
родие штабс-капитан Минбашибеков. — Как раз зим
няя кампания, по нестерпимой погоде, на труднопрохо
димом театре — это и есть ваш creative approach, или,
по-нашему говоря, искусство стратега, полководческое
искусство.
Спокойный тон и благодушная улыбка его благо
родия подействовала на сцепившихся господ умиротво
ряюще. Мейер отпустил черкеску, и Медведев рухнул
на диван рядом с Зиминым.
200
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
- Юденич рискует. Стоит ли? Оправдан ли
риск? — ответствовал неугомонный Ковших.
- Командующий — опытный военный и знает цену
риску, — ответил полковник Пирумян, окончательно
откладывая в сторону' газету.
Нерасторопный лакей наконец-то подал кофе, поргнейни сигареты. Лакей зажег спичку, давая Пирумяиу прикурить.
- как же осмотрительность? Не лучше ли до
ждаться весны и не рисковать при наступлении? —
спроси один из неизвестных мне офицеров.
- Нам предстоит штурм фортов. Пойдём напро
лом при отвлекающем манёвре вспомогательных под
разделений, — проговорил его высокоблагородие
Пирухян. — В тёплое время года легче наступать,
по легче и обороняться. Такова военная логика. Идя
I ротив неё, мы получаем преимущество. В Эрзеруме
нас не ждали. В этом одна из причин панического
(детства турок.
— Мы видели форты с воздуха. Впечатляющая карнша. На мой взгляд, позиция Девебойну совершенно
неприступна, — раздумчиво молвил его благородие по
ручик Мейер. — Если только...
— Рискованно. Но если план Юденича сработает...
— Я готов! Я хочу пройти по земле по тому месту,
над которым летал в воздухе! Но только сначала я хо
чу знать, велик ли риск?
— Зачем вам это, Адам Иосифович? — голос пол
ковника Масловского под блистающими нутряной
ненавистью взглядами черкесок 1-го и 2-го КизляроГребенских полков звучал спокойно и примирительно.
— Как зачем?! — Ковшиха аж подбросило в воз
дух.
201
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Без сомнения, считая себя самым умным в высокой
офицерском собрании, Ковших не терял уверенности
в том, что присутствующие должны и обязаны безого
ворочно разделять его точку зрения.
— Как зачем? — повторил Ковших в своём обыч
ном истерическом оживлении. — У меня всё есть, по
нимаете? Вообще всё. Я баснословно богат, если вы до
сих пор не догадались...
— Да догадались мы, чего уж там. Золотая мош
на, — проговорил подъесаул Медведев.
— ...В том числе имею и государевы награды, — не
унимался Ковших. — Несколько наград. Но боевых,
полагающих за боевые подвиги, наград у меня нет.
— Не продали-с? Ай-яй-яй! — покачал головой бое
вой товарищ и брат Медведева, их благородие подъеса
ул Зимин.
— Для получения боевой награды необходима за
слуга, подвиг. Хоть небольшой, но подвиг. А любой
подвиг — это риск, — тараторил Ковших, не замечая
кизляро-гребенской подначки. — Я готов рисковать!
Чего уж там! Но речь, должно быть, идёт о боль
шом риске. Например, наши рискованные эскапады
с Мейером никто почему-то подвигом не считает. Вы
ходит, наш риск недостаточно велик. Я готов поднять
ставки!
Пресвятая Богородица, наша заступница и вероучительница! Да видела ли ты когда-либо столь позор
ного торгаша, как этот самый Ковших? Привыкший
торговаться везде и обо всём, оказавшись на войне, он
торгуется о военном подвиге! Скулы мои свело молча
нием. Страдание моё было неизъяснимо, но я утешал
ся тем, что христианские великомученики страдали
более моего. На устах господ офицерства блуждали
202
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
сдержанные улыбки. Поручик Мейер тяжело и часто
издыхал, будто ему не хватало воздуха, как при груд
ной жабе.
Полковник Пирумян заговорил тихим голосом,
скупо роняя слова. В речи его внезапно появился вы
раженный армянский выговор, которого я ранее не
намечал:
- Рисковать или не рисковать — это вопрос вы
бора. Если твой выбор — спокойная жизнь, то, ка
тилось бы, велики шансы прожить дольше. Но когда
гы выбираешь путь, связанный с военным делом, то
считается, что ты вводишь себя в особо рискованное
пространство. Выбирая этот путь, ты растёшь в чинах
и должностях. Со временем становишься военачальни
ком, как Николай Николаевич или я. Смотрю я на вас,
штатского шпака, каким-то образом попавшего в со
брание офицеров, прожившего жизнь избегая прямого
боя, и понимаю, что в сложившейся ситуации я имею
больше шансов выжить в условиях риска, с которым
мае поставили нос к носу. Вот такая вот военная фило
софия. Поскольку человек вы известный и действи
тельно заслуженный, вот и в газетах, как я теперь
понимаю, это про вас статьи, готов просветить вас по
ласти геройства...
На этом месте полковничье речи я раскрыл створки
окна, чтобы выпустить на улицу спёртый прокуренный
ноздух. Тем временем под окнами проезжала вереница
крытых брезентом саней. Н а сбруе коней и на полот
нищах брезента алели кресты.
— Ай, что это? — без церемоний отодвинув меня
плечом, Ковших высунулся в окно. — Что это, милей
ший, куда путь держите? — прокричал он, адресуясь
к вознице первых саней.
203
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Раненых везём, ваше благородие! — был от
вет. — Нынче ночью стычка с турком произошла.
Большие потери.
— Это как раз побочные последствия геройства, —
проговорил полковник Пирумов. — То, что прилага
ется к орденам и крестам. Но часто сие событие яв
ляется единственной наградой. Ранения — это всегда
боль и страдания. В течение жизни каждый человек
в той или иной мере познаёт боль и страдания. Ино
гда эти боль и страдания безопасны, то есть не несут
прямой угрозы жизни, но если вы оказались на театре
войны...
Однако егоза-Ковших не стал слушать слова умно
го человека. Наскоро накинув на плечи своих бобров
и нахлобучив шапку, он выскочил на улицу и погнал
ся за медленным обозом. Поручик Мейер пытался его
остановить, но куда там! Ковших отбивался и брызгал
слюной, умоляя пилота ссудить ему несколько рублей
наличными якобы для раздачи раненым. Мейер в пол
ный голос называл его дураком и, опорожнив карма
ны, разочарованный вернулся в собрание. Горячность
Ковшиха странным образом подействовала на господ
офицеров, заставив некоторых из них последовать на
улицу буквально с непокрытыми головами. Я отправил
лакея следом с шинелями и фуражками. Нельзя ведь
допустить, чтобы схваченная по дурости, от слишком
чувствительного сердца простуда лишила штаб армии
лучших его служащих. Однако их благородия БекПирумов и Минбашибеков остались на своих местах.
Так же остались при своём командире несколько млад
ших офицеров 153-го Бакинского полка. Кроме этих
отменных вояк — героев Саракамыша, под тёплым
кровом офицерского собрания остался и его высоко204
☆
РОРТ ДАЛАНГЕЗ
Идпгородие полковник Масловский, который своей
1мдсржкой и осмотрительностью всегда давал нижним
Чипам хороший пример.
Нечасто увидишь столь открытого человека, дурь
Цторого сразу и без обиняков видна, — проговорил
Штабс-капитан Минбашибеков вслед убегающему КовИиху. — В то же время он обладает некоторым, я бы
сказал, обаянием, способностью увлекать за собой...
А что, друзья, не завинтить ли нам на досуге? Вы,
Даниэл Абиссогомонович, как на это смотрите?
И Минбашибеков зашелестел колодой, приглашая
Присутствующих к картежу.
Николай Николаевич категорически против по
добных занятий, — сдержанно заметил полковник
Масловский. — Как старший офицер запрещаю.
Придержите язык, штабс-капитан, — проговорил
Мейер. — Иначе...
- Что «иначе»?
Штабс-капитан вскочил. В воздухе снова запахло
изобретательством.
- Позвольте, поручик! Не вы ли сами называли
итого Однодворова или как его там... Ковшиха... дура
ком? — прокричал штабс-капитан.
— Вообще-то Адам купец первой гильдии и почёт
ный гражданин города Кострома. Весьма щедрый и отиажный человек, — сказал поручик Мейер уже более
спокойным тоном.
- В Костроме не доводилось бывать...
- Повторяю: Адам — мой друг, весьма щедрый
и отважный человек. Набожный меценат. Свободен от
многих грехов, свойственных людям его круга. В том
числе и от самого страшного для христианина — гор
дыни. Но есть у него одна страстишка...
205
*
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Карты-с?
— Никак нет. Это страсть к новым ощущениям.
К тому самому риску, к которому, как вы ошибочно
полагали, Даниэл Абиссогомонович, он не приучен.
У Ковшиха в характере есть много хорошего, в том
числе у него есть... гм... совесть.
Я застыл посреди комнаты с разинутым ртом, раз
горячённый спором господ офицеров и немой от изу
мления. Его благородие господин поручик сказал •«со
весть». Что бы это могло означать?
— Жены ли разве нет? — мрачно поинтересовалась
одна из черкесок. — Да кто за такого пойдёт? Разве
из-за денег...
— Он хочет получить Святого Станислава третьей
степени. Готов рисковать всем, в том числе и жизнью.
И с этой его прихотью я ничего не могу поделать. По
давай ему подвиг, и всё тут!
Бросив колоду на стол, штабс-капитан Минбашибеков вскочил на ноги:
— Предлагаю тост. За одержанные и будущие по
беды! За героев Сарыкамыша! Виват! — вскричал
он. — Эй, ты! Как тебя... Лебедев?.. Ну что же ты?
Наливай!
— Гитару подай, Лебедев, — проговорил полковник
Пирумян.
— Да! Под Сарыкамышем было дело... — вздохнул
поручик Мейер.
— Страшно вспоминать, — согласился их высоко
благородие, принимая из моих рук гитару. — Кста
ти, я ведь бывал на тамошнем театре. С 24 августа по
8 сентября 1894 года участвовал в поездке строевых
офицеров во время лагерного сбора. Ах, как это по
могло нам!..
206
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
Он умолк, перебирая струны гитары. Мелодия по/|учал1сь какая-то неблагозвучная для русского уха, но
нс лшённая стройности.
Кстати, Даниэл Абиссогомонович, Сарыкамышгкая терация также осуществлялась при неблагоприЩ'иы: метеоусловиях, — проговорил полковник Мас,кмигай.
О да! Дело было завершено к пятому января
ИМ.) :ода, — отвечал полковник Пирумян. — Из него
к выпел с контузией, но ни о чём не жалею. Блестя
щая победа!
*
* *
Я тогда ещё был в чине подполковника и был при
писан к 156-му Елисаветпольскому полку. Прекрасно,
приятно и впечатлительно вспоминать о выигранных
,iiviax, когда вся картина сражения, как на ладони,
Лудто решённая шахматная задача! Фигурально выра
жаясь, пусть белыми будут турки, а чёрными — мы,
|>усские. Штабс-капитан, нет ли у вас с собой настоя
щей карты Турецкой Армении с прилегающими Кутаисг«>й, Батумской областями и Тифлисской губернией?
А иодайте-ка её сюда. Нет, мне показывать не надо.
Я помню наизусть. Покажите господам офицерам. Эх,
жаль, господин Ковших выбежал. Да где же он? Всё
Милостыню раздаёт, совестливый человек? Ну, продол
жу без него. От себя ещё напомню: Сарыкамышская
операция являлась оборонительной против корпуса неЛтаызвестного Энвера-паши.
Итак, белые — турки — начинают. Каков же ход
пяртии?
Ход первый. Белые атакуют. 9-й и 10-й турецкие
корпуса переходят в наступление.
207
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Ход второй. Русские принимают контрмеры. Рус
ское командование производит контрманевр в период
с 9 по 13 декабря включительно.
Ход третий. Турки атакуют. В этот период два турец
ких корпуса, выполняя широкий обходный маневр при
импровизированном тыле, слабо руководимые Энверпашой, разрозненно выходили в район Сарыкамыша,
где неожиданно встретили нарастающее сопротивление
русских. Разновременный выход турецких войск был
вызван тем, что 10-й корпус, начав наступление против
русского Ольтинского отряда, увлекся преследовани
ем его в сторону Ардагана и потерял два дня. При
выполнении этого маневра некоторые турецкие части
обходного крыла понесли громадные потери. Всё, как
и говорил выбежавший на мороз господин почётный
гражданин. До 80 % замерзшими и обмороженными,
но не у нас, а у турок
Ход четвёртый. Шахматная аналитика. Русские,
разгадав в общем план турок, начали методично
перебрасывать с фронта Сарыкамышского отряда
к угрожаемому пункту части, которые должны были
прикрыть базу всего отряда, находившуюся в Сарыкамыше. Русское командование сначала в лице
начальника Сарыкамышского отряда генерала Берхмана, а затем временно командовавшего Кавказ
ской армией генерала Мышлаевского, прибывшего
11 декабря на фронт для урегулирования вопросов
управления, было застигнуто врасплох начавшейся
операцией и намеревалось оттянуть этот отряд в сто
рону Карса, но встретило сопротивление со стороны
начальника штаба Кавказской армии, указавшего на
пагубность этого отхода. Последний являлся уже за
поздалым, так как 9-й и 10-й турецкие корпуса вы208
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
ходили к Сарыкамышу раньше, чем туда могли по
дойти части Сарыкамышското отряда, сковываемые
с фронта 11-м турецким корпусом. Для обеспечения
правого фланга Сарыкамышского отряда русские
имдвинули через перевал Ханский в район Бардуси 18-й туркестанский стрелковый полк. Ко времени
достижения этим полком указанного перевала 12 де
кабря от Бардуса в направлении на Сарыкамыш
направлялись части 9-го турецкого корпуса, останнншие в районе названного селения сравнительно
слабый заслон. При такой обстановке русские имели
поаможность в решительный момент операции выйти
па сообщения 9-го корпуса.
Ход пятый. Удачный маневр белых, то есть турок.
32-я пехотная дивизия 10-го турецкого корпуса, чьей
настоящей целью являлся Варнаут, случайно оказалась
и Бард усе, где и отразила попытку наступления рус
ских. Этим контрударом 32-я пехотная дивизия прочно
обеспечила тыл 9-го корпуса. В дальнейшем, действуя
и гом же районе, 32-я пехотная дивизия в свою очередь
создавала угрозу правому флангу Сарыкамышского
отряда.
Ход шестой. Русские (чёрные) успешно обороняются.
Под давлением внезапно появившегося на театре
10- го турецкого корпуса, Ольтинский отряд, обеспе
чивавший правый фланг Сарыкамышского отряда, из
бежав окружения в районе Ольты, начал поспешный
отход к Демур-капу. Для поддержки этого отряда, при
крывавшего одновременно направления и на Ардаган
и на крепость Карс, русское командование выдвинуло
пз крепости Карс имевшиеся там в резерве полевые
части, которые к 17 декабря восстановили положение
на фронте Ольтинского отряда.
209
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Ход седьмой. Белые всё ещё надеются на победу.
9-й и 10-й турецкие корпуса совершают совместный об
ходный маневр в районе Сарыкамыша.
Ход восьмой. Успешное противодействие чёрных.
С 14 по 22 декабря русское командование отражает об
ходный маневр турок. При этом остатки 9-го турецкого
корпуса охвачены русскими в районе северо-западнее
Сарыкамыша и 22 декабря взяты в плен со всем коман
дованием корпуса.
Ход девятый. Белые отступают. Ослабленный 10-й
турецкий корпус, против которого русские сосредо
точили ударную группу за счет войск, подтянутых из
состава Сарыкамышского отряда и из крепости Карс,
сумел искусно выйти из боя, оттянув одну пехотную
дивизию на Ольты, а другую — к Бардусу.
Ход десятый. Контратака чёрных. С 24 декабря
началось преследование русскими 10-го турецкого
корпуса, остатки которого совместно с 11-м турецким
корпусом, руководимым Энвер-пашой, пытались оста
новить русских коротким контрударом. Мероприятие
запоздалое. Ошибка его состоит в том, что следовало
бы начать преследование сразу же, то есть 22 декабря.
В этом случае наша шахматная партия и завершилась
бы раньше, и, возможно, имела бы иной исход.
Впрочем, далее события развивались несвойствен
ным для шахмат манером — белые раз за разом про
пускали свои ходы. То был период торжества чёрных,
которые сумели обратить оборонительную операцию
в наступательный порыв.
Итак, в связи с занятием турками в первый период
операции Ардагана, откуда они, по мнению русских,
могли угрожать в сторону Боржома или даже Тиф
лиса, русские предприняли операцию с целью уни210
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
чтожения этой группы турок, которая закончилась
21 декабря разгромом турок у Ардагана. В операции
наиболее активное участие приняла Сибирская каза
чья бригада, переброшенная из Тифлиса. Преследо
вание турок началось с опозданием на двое суток. За
это время турки, конечно же, успели оторваться от
русских. Зато русским удалось использовать для ма
невра в горах и конницу.
Теперь о бардусском направлении. Здесь русские,
произведя в короткое время перегруппировку сил,
в свою очередь успешно нанесли удар туркам в направ
лении на Бардусс.
Таким образом, к 5 января 1915 года русские отбро
сили турок как на ольтинском, так и на сарыкамышском направлениях на их прежние исходные позиции,
с которых они начали Сарыкамышскую операцию.
• * ♦
Во всё время своего рассказа полковник Пирумян
водил пальцами левой руки на старой с обтрёпанными
краями карте. Десницей же он сжимал гриф гитары.
По завершении своей речи, рассказчик погладил карту,
откинулся, удовлетворённый, огладил свои армянские
усы и снова принялся перебирать гитарные струны. Он
дергал их и теребил, извлекая нестройные, напомина
ющие мелодии среднеазиатских мусульман, звуки. Не
выдержав сей муки, я, Павел Лебедев, со всем христи
анским смирением заложил уши кусками пеньки.
Тотчас же по завершении сей короткой спасительной
манипулии передо мной возник образ Ковшиха. Ору
щий, брызгающий слюной холодный образ. Я разво
дил руками, делая вид, что вовсе потерял слух, но Ков
шах настаивал и даже позволил себе рукоприкладство
211
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
в виде постукивания по моему лбу обутой перчаткой
правой рукой. Пришлось ради спасения субордиции
освободить уши от защищавшей разум пеньки. Тут же
сонмища звуков самого оскорбительного содержания
ворвались в мою голову. Ковших требовал медяков,
поминутно поминая возлюбленного им Иегову. Вот
чёрт! Я принялся рыться в карманах. Нашлось всего
пара пятаков, полученных мною самым честным об
разом в виде чаевых от господ офицеров.
— Господь мой всемогущий! — проорал Ковших,
убегая. — Не надо кроить такие морды, скаред! Я тебе
всё возмещу...
И хлопнул входной дверью, оставив по себе волн)'
морозного воздуха с лёгкой примесью смрада гнию
щей плоти. Я глянул в окно. Обоз с ранеными застыл
под нашими окнами. Вдоль череды саней взад и вперёд
бегал незнакомый возница. Какой-то бешеный унтер
орал матерно прямо под окнами офицерского собрания.
Я хотел было выйти, чтобы напомнить самаритянам
о благопристойности, но меня остановил командирский
окрик, вырвавшийся из глотки черкески 2-го КизляроГребенского полка.
— Эй, ты! Чай остывает. Подай самовар! — взревел
подъесаул Медведев.
Пришлось поворачиваться с самоваром и чистыми
приборами для господ. Разговор в собрании между тем
продолжался.
— Каков же итог сей басни? — спросил подъесаул
Зимин, адресуясь всё к тому же их превосходительству
полковнику Пирумяну.
— По шахматной терминологии, принятой к исполь
зованию полковником Пирумяном, думаю, это ситуация
цуцванга для белых, когда любой ход турок ухудшает
212
☆
ФОРТ Д А ЛА Н ГЕЗ
их сатуацию, — усмехнулся полковник Масловский. —
И да! Всё дело происходило в ужасные морозы. Но, как
видите, успех! Сокрушительный успех русских!
- Позвольте высказаться, господа, — вмешался
штабс-капитан.
- Разумеется, Минбашибеков! Говорите!
- Я тоже был в деле. Наш 153-й пехотный полк
состоял тогда в составе 39-й пехотной дивизии. И скат
жу прямо: война с природой куда важнее стычек с не
приятелем. Зато мы приобрели опыт. Русский солдат
в жестокие морозы более стоек, нежели турок. И ещё.
Немного крамолы. Не машите на меня, Евгений Ва
сильевич. Всё равно скажу о паническом генерале от
инфантерии. В середине декабря, в связи с неблаго
приятно складывавшейся для русских обстановкой
в районе Сарыкамыша, генерал Мышлаевский, не дав
исчерпывающих указаний в вопросах управления Сармкамышской группой и не поставив ей задач, оставил
се под благовидным предлогом и отправился в Тифлис,
распространяя в тылу армии панику.
— Это в прошлом. Александр Захарьевич в отставке.
К чему поминать? — отвечал полковник Масловский. —
Думаю, Эрзерумскую операцию мы так же разыграем,
как по нотам. Так ли, Даниэл Абиссогомонович?
Пирумов отложил в сторону гитару.
— Мои ребята дорогого стоят. Наша задача — взя
тие форта Далангез. Форт будет взят. Согласно пла
на Николая Николаевича, сутки под перекрёстным
обстрелом с вышестоящих фортов. Но мы выстоим.
Я уверен: выстоим.
— Мне довелось пролетать там в ясную погоду, —
проговорил его благородие поручик Мейер. — Тропа
есть. Местные крестьяне поддерживают её в проходи213
ir
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
мом состоянии. Так они доставляют к фортам прови
ант. Тропа небезопасна, но ею вполне можно восполь
зоваться. Нашлись бы только смельчаки.
— Таковых среди нас немало, — кивнул полковник
Масловский.
Его превосходительство желали пояснить ещё чтото, но повторное появление обледенелого Ковшиха
прервало разговор.
— Всё в порядке. Обоз тронулся в сторону желез
нодорожной станции, — объявил тот. — Проблема
с вагонами. Множество раненых ожидают погрузки.
Я заметил: обморожение так же может вызвать антонов
огонь, как и ранение шрапнелью. Чаю мне! Коньяку!
Господь мой всемогущий, как же я замёрз!
Прибежал лакей. Принёс требуемое.
— Шрапнель жарит нещадно, — подъесаул Зимин
брал слово редко, но всякий раз вспыхивал, как по
рох. — Без привычки под шрапнельным огнём любой
смельчак намочит штаны. Тут о подвигах речь. Дескать,
привычка к опасности — это не подвиг. И то правда.
Привычка к опасности — это наше ремесло.
Ковших обернулся к казакам. Этот хлюст и чай,
и коньяк употреблял из тюльпанных турецких рюмок
с одинаковой ловкостью. Ах, как вкусно он прихлёбывал
огненный, сдобренный коньяком чаёк из резного сте
клянного бокала, ловко удерживая его двумя пальцами.
— Амаль много раз говорила мне, дескать, все ка
заки на одно лицо. Вот и вы вижу на одно лицо. По
хожи, будто и вправду братья, а между тем ...— за
тараторил он.
— Твоя правда, жидёнок, мы — братья. Сашка Зи
мин — младший сын моей тётки Агафьи, — прогудел
Медведев.
214
☆
ФОРТ Д А Л А Н ГЕЗ
- Что за Амаль? — поинтересовался Зимин. —
Француженка? Твоя любовница? У каждого, кто но
сит бобровый мех, имеется любовница. Любовниц во
зят в Париж, на выставку, украдкой от жён. Гадость,
конечно, но так пишут в газетных листках для всяких
дураков, и я один из них. В походе пристрастился ко
греху. Читаю.
- А у тех, кто носит бурки из овчины, иные
обычаи? — смеясь, поинтересовался полковник Ма
словский.
- Амаль — мой лучший друг! — приосанился
Ковших.
- Не понимаю, — скорчив зверскую мину, развёл
руками Зимин.
Мейер хмыкнул. Медведев фыркнул. Их высоко
благородия господа полковники один рассмеялся, дру
гой вздохнул.
— Дружить с женщиной — наверно это так роман
тично, — проговорил полковник Масловский. — Мне
не доводилось.
И тут уж разговор в офицерском собрании обра
тился во вполне законную женскую область. Бразды
беседы, по обыкновению, принял его превосходитель
ство Даниэль-бек или Бек-Пирумян — это вы уж сами
разбирайтесь.
— Женщина действительно может стать лучшим
другом. Взять хотя бы мою Ерануи. Увлекалась рисонанием, пением и археологией. Особенно археологией.
Участвовала в экспедиции академика Марра в Ани.
Мой тесть, Маркар Халатян, — купец, и Ерануи по
лучила блестящее образование. И что? Всем-всем по
жертвовала для меня. Гарнизонная жизнь. Частые раз
луки. Пятеро детей...
215
■ ft
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Евгений Васильевич молчал, а я-то знал наперёд:
этот нипочём не примет участия в подобной беседе. За
то черкески t -го и 2-го Кизляро-Гребенских полков на
вострили уши, что и немудрено, ведь старшему из них
не более двадцати пяти лет.
— Нас, казаков, женят рано, — проговорил Зи
мин. — Между тринадцатью и пятнадцатью годами
уже выбирают невесту из своих же. Если к шестнад
цати годам не поведут под венец, то, считай, ты уже
и перестарок. Этот обычай касается всех.
— А ты что тут стоишь, глазами крутишь? — об
ратился ко мне Медведев. — Не хочешь ли, братец,
водки выпить?
— Нам не положено в офицерском собрании при
кладываться, ваше благородие.
— А за победу? За взятие Эрзерума? За покорение
Девебойну? — допытывался Медведев, и глаза его както нехорошо блестели, будто замышлял казак чего-то.
— Не могу, ваше благородие. Не тот у меня чик,
чтобы в таком обществе...
— Да оставь ты, Лебедев, — вмешался его превос
ходительство полковник Масловский. — В походной
жизни ты нам как мать родная. И накормишь, и обо
греешь. Без тебя как без рук.
— Шутите, Евгений Васильевич, ваше высокоблаго
родие. Я всего лишь при штабе. Строевики ко мне за
то с брезгливостью относятся, дескать, штабная крыса.
Всю жизнь за спинами начальства...
— Отставить разговоры! Медведев, нашейте ему
хоть коньяку.
Пришлось смириться, хоть в углу вокруг черкески
2-го Кизляро-Гребенского полка зрел и ширился гной
ный нарыв в виде всё того же Ковшиха. Любопытный
216
☆
ФОРТ Д А Л А Н ГЕ З
почётный гражданин крутился вокруг шашки подъеса
ула — оружия не простого, но украшенного Георгиев
ской лентой.
И Медведев налил. И я принял из его рук рез
ной тюльпанной формы стакан. Заметив это, Ковших
вскричал:
— Пей же, милый Лебедев. И вы, господа, пейте!
Нот мой тост. Линейные казаки образуют прекрас
нейшее войско на Кавказе и являются грозой восточ
ных горцев. Не уступая им в дикости, жестокости,
варварстве и смелости, они превосходят их военной
организацией, имеют лучшее оружие и лошадей. Их
одежда, вооружение, седла и сбруя отличаются от
чеченских и лезгинских лучшим качеством. Екатери
на II основала казачьи колонии на Тереке — и теперь
они стали опорой Российского государства. Растут
и множатся полки и станицы. Я специально изучал
вопрос. С 1856 года кавалерийские полки увеличи
лись на третью часть, пехота — наполовину. Причина
в том, что многие русские племена были деморали
зованы безуспешной войной, которую вела половина
Европы против русских, и записались в казачьи спи
ски. Теперь горцы, которые прежде подчинялись Ш а
милю, окружены станицами линейных казаков. Эти
казаки состоят из разных национальностей, населяю
щих Русское государство. Большинство — коренные
жители Дагестана. Встречаются между ними и евреи,
и поляки. Целые семьи, которые должны были от
правиться в Сибирь, предпочитали воспользоваться
предоставленным им выбором и записывались в каза
ки. Солдаты, присужденные за какой-либо политиче
ский проступок к вечной службе на Кавказе, пользо
вались также предоставленным им выбором. Господь
217
&
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
мой всемогущий! Вся эта смесь из поляков, русских,
татар, грузин, чеченцев, аварцев, лезгин, евреев и то
му подобных народов имеет теперь одну религию
и один язык — русский, и каждый новый приезжий
русифицируется в короткое время. Подсчитано, что
с прошлого века приток диких горных жителей Вос
точного Кавказа, записывающихся в линейные казаки
и переезжающих в станицы, необыкновенно увели
чился, и это убеждает меня в высказанном прежде
мнении: горские племена скоро исчезнут, и страшные
казачьи колонии будут в состоянии через двадцать
лет предоставить для службы царю столь же много
численные, но гораздо более храбрые, чем Дон, пол
ки. Господь мой всемогущий! Они выставляют, как
я отметил, теперь около 20 000 человек войска всех
видов оружия, имеют, кроме того, еще гораздо более
сильные резервы. Народонаселение с некоторого вре
мени сильно увеличивается, в этот момент его можно
считать не меньше 300 000 душ. До сих пор они упо
треблялись только против восточных кавказцев, впер
вые в 1858 году увидели абазы на Западном Кавказе
несколько полков этих варварских и смелых воинов,
первое выступление которых было способно внушить
страх и ужас их новым врагам. В предыдущей ту
рецкой кампании стояли некоторые полки линейных
казаков из армии Муравьева перед Карсом в Малой
Азии и особенно выделялись среди всех русских пол
ков 'своею дикостью, мужеством и приверженностью
русской вере. Так выпьемже за них!
Ковших говорил слишком долго. Господа офицер
ство опустошили свои стаканы задолго до окончания
его речи, которая, впрочем, весьма понравилась обоим
черкескам 1-го и 2-го Кизляро-Гребенских полков. Оба
218
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
грянули хором: «За русских!» — и выпив, переверну
ли свои стаканы донцами вверх. Я тоже выпил.
Вкус французского коньяка оказался резким, но
приятно отдавал сивухой, отсылая мои чувствования
к годам давно пережитой ранней юности. Пока я пил,
подъесаул не сводил с меня испытующего взгляда,
а когда стакан опустел, подал мне осьмушку оранжеиого турецкого фрукта, кислого и сочного, название
которого я позабыл. По завершении тоста, Ковших
наново взялся за своё, то есть принялся приставать
к разомлевшему от коньяка Медведеву.
— А что, милый, для казака женщина тоже друг? —
поигрывая жидкими усишками, поинтересовался он.
Для такого изобретателя женщина — игрушка, под
ружка, забава, колдушка, да кто угодно, в то время
как для казака, пусть тот казак и подъесаул или офи
цер в более высоких чинах, женщина — вся его жизнь.
Тут всё не в шутку, а по-настоящему. Тут жестокость
/ю резни, до убийства возможна для казака. В женском
ноиросе даже изобретательство любого из господ офи
церов ерунда. Сейчас-сейчас черкеска 1-го КизляроГребенского полка объяснит салонному болтуну и изо
бретателю, что к чему в русском мире и какого сорта
существо баба для русского мира.
Пока я так размышлял, Ковших приблизился ко
мне и прошептал, метя в моё волосатое ухо:
— Милый Лебедев, не изобретательство, а бретёрпво. Пойми, друг, изобретательство — это другое.
Однако ни изобретательство, ни бретёрство к Адаму
Ковшиху не имеет никакого отношения — это бес тебя
попутал.
Сказав так, он долго хохотал, словно умалишённый.
Кго веселье прервало появление мужика в длинной до219
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
хе, с шапкой в одной руке и кнутовищем в другой.
Мирянин выглядел так, словно только что явился пря
миком из Костромской губернии, где, по слухам, имел
почётное гражданство надоевший всем Ковших.
Его превосходительство Евгений Васильевич, уви
дев мужика, встревожился:
— Что тебе, дяденька? — спросил он.
— Разрешите обратиться, ваше превосходительство!
Возница я, а там обоз, — проговорил мужик, указывая
кнутовищем на окно.
— Видели мы раненых. Хватит уже, — отрезал Ков
ших, засовывая за пазуху мужика банкноту немалого
достоинства. — Как доставишь раненых на станцию,
поди в кабак да выпей за победу, а что останется —
раненым раздай.
— Не могу пойти. Там раненый зовёт подъесаула
Зимина. Послал меня искать.
— Кто послал? Кого послал? .Куда? Мы уже мило
стыню подали и обо всём позаботились. Ты с опозданием
явился, любезный. Поди-поди!.. Эй, Лебедев! Проводи
человека. Не захмелел же ты с одного-то стакана?
Ковших мельтешил и прыгал вокруг мужика, оттес
няя того к выходу. Мужик кланялся и ломал шапку,
не сводя умоляющего взгляда с черкесок.
— Умирающий. Жалкий. Христа ради, скажите, не
видали ли такого подъесаула. 2-й Кизляро-Гребенской
полк... — бормотал он.
Его благородие в черкеске отодвинул Ковшиха
и предстал перед мужиком.
— Я — Зимин, а ты кто?
— Я — Нефёд, но там на санях один из ваших.
Да он почти без языка уже. Только вас зовёт. Только
просит...
220
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
- Милостыню? Эй, Лебедев, подавай шубу! Сейчис...
Наконец-то Ковших получил за свою неуместную
наглость. Подоспевший Зимин протянул его нагайкой
вдоль спины, и выть бы Ковшиху от боли, если б я не
успел накинуть ему на плечи бобровый мех.
* * •
Эго уж потом мы все вместе поспешили на улицу,
Где вокруг саней, вокруг дышащих паром лошадей
Прыгали обе черкески 1-го и 2-го Кизляро-Гребенских
полков. Кто-то, жалобно стеная, причитал:
Мама... мамочка... больно-то как! Больно!
Лошадь беспокойно переступала с ноги на ногу. Са
ни вздрагивали. Нефёд цокнул, схватил лошадь под
уздцы, та и замерла.
Почто ты проснулся? Эх, спал бы. Муторно
от твоих криков. Маковым отваром его поили, да не
Н|мшяло как следует. Большой уж мамку-то звать, —
проговорил Нефёд. — Я ему: «Ты лучше помолись.
Десять раз «Отче наш» да десять раз «Богородицу»
прочти. А там уже и доедем». А он только плачет да
Сашку Зимина поминает.
- Так долго? Ай, мамочка!.. По десять раз — это
долго ехать! Ма-а-ама!!!
Слышите? — Нефёд приподнял полость, покрымнощую сани, и обратился к лежащему под ней. — Не
долго. Не успеешь дочитать, а там уже и доедем... Эх,
ti»i! А ещё офицер! Есаул!
Ты Зимина нашёл? Огромный, с рыжей бородой,
но сам чёрный... Ах, ты матушка наша, Богородица...
И плач, и стенания, и тяжёлый дух из-под полости,
Йудто полусотня казацкая разом нагадила.
221
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Зимин ухватился за край полости, дёрнул её в сто
рону, уставился на сани. Лицо его сделалось страшным,
как у подлинно рассвирепевшего медведя. Впопыхах
подъесаул не надел шапки, и на бритой его голове, под
редким ёжиком волос серебрились капельки испарины.
У ж не заболел ли подъесаул при виде покалеченного
человека? Рука его терзала рукоять нагайки. Я счёл за
благо отвернуться, ибо помнил о Ковшихе, которого
уж протянули разок вдоль спины.
— Сашка... ты... — услышал я. — Видишь, какой
я теперь. Покалечило меня, но не убило. Ж аль. Окажи
последнюю милость. За тем тебя и искал.
— Этого нельзя! — вмешался Нефёд. — Нас на
станции вагоны ждут с фешерами!..
И я услышал свист нагайки. И удар, а потом ещё
один и ещё. Хоть и не хотелось мне смотреть, как Зи
мин мужика нагайкой наказывает, но тут уж примчал
ся Медведев. Сам-то их благородие шапку не забыл
нацепить и поверх черкески бурочку накинул, а ю т
товарищу своему тёплую одежду не вынес.
Итак, я осмелился обернуться к Зимину. Тот стоял
понурившись, скособочившись. Одной рукой на друга
Медведева опирался. Другой — на свежепоротого Нефёда. У того юшка по бороде течёт. А Зимин качается,
спина его трясётся. Вот он скрючился, икнул да и вы
валил на истоптанный снег содержимое желудка, а по
том ещё долго икал.
А его благородие подъесаул Медведев вцепился
в мою руку. Лицо его странно переменилось, знакомое
мне зверское выражение вовсе пропало.
— Лебедев, брат, нет ли у тебя водки? — прогово
рил он.
222
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
Водка, конечно, в моём загашнике имелась, и я от
правился за нею, надеясь прихватить при случае и шап
ку расстроенного подъесаула. Я сделал пару шагов
к сеням. Уж видел, как господа офицерство наблюда
ют неровную сцену через запотевшее стекло. При этом
сю благородие Мейер так обнимает Ковшиха, словно
тог является его наречённой невестой. В то время как
Ковших дёргается и мелет по обыкновению невесть
что, будто уж собрался бежать из-под венца. Борьба их
длилась недолго. Лучший друг поручика Мейера всё же
мырвался, выскочил в сени, а из сеней на улицу прямо
н мои крепкие объятия. Так схватил я Ковшиха одной
рукой за шиворот, а другой за его модную перепояску
и стал держать. Ковших зашипел рассерженным котом.
опе, подгоняемый страхом, орошаемый водопадами
снега вперемешку с мелким камешником — довольно
опасными осколками раздробленных снарядами скал.
Превозмогая слабость и боль, я поплёлся следом.
Собственно, я уже не мог двигаться самостоятельно.
235
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Я лишь волочился за ишаком, цепляясь левой, здоро
вой рукой за ремни его сбруи. Да, я прекрасно осо
знавал и то, что тяжело ранен в правую руку, и то, что
рана моя скорее всего смертельна.
Безусловно, моя собственная смерть значит для ме
ня много больше, чем гибель какого-то там Бакинско
го полка. Сколько, бишь, там народу поляжет? Ах,
все эти люди — солдаты. И х удел рисковать жизнью
и погибать на поле брани, но вот полковника Пирумова по-настоящему жалко. Такой хороший человек.
Смелый. Ах, впрочем, неужели Пирумов отважней
Мейера или, положим, меня? Вот уж нет-с! Если уж
определять иерархию смелости, то я должен стоять на
верней ступеньке этой символической пирамиды. Кто
же, как не я, проник в самое турецкого логово, в свя
тая святых, в сераль самого Кемаль-паши. А дай мне
волю, я проник бы и в личные апартаменты самого
маршала Энвера... Боже, какая боль! Господи, помоги
мне вынести её достойно! Не стонать. Не скулить. Не
падать... Идти!
Снег колет мои мокрые от пота щёки, заставляя на
них ледяной коркой. Господи Иисусе! Благодаря Твоей
доброй воле этот ужасный снег запорошил тела мертве
цов по обочинам этой тропы. Благодаря Тебе ни я, ни
ишак не видим пугающих мёртвых тел. Однако я чую
их. Они провожают меня своими мёртвыми взглядами
в загробное царство.
Ишак тащит меня следом за собой вверх по скользкой
тропе. За грохотом разрывов, в вихре поднимающейся
позёмки я не вижу пути. Но мой лопоухий товарищ,
похоже, хорошо знает своё дело. С безропотностью ис
тинного подвижника он тащит и тащит по скользкому
склону и меня, и ящики с патронами.
236
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Стараясь не думать о гибнущем полке Пирумова
и собственной смерти, я нахожу утешение в молитве.
Слово за слово прочитал все пришедшие на память.
Вспомнились и слова, произнесённые Мейером:
«Я был на небе, но Бога там не видел». Бедняга Мей
ер! Искалеченный человек! Но мысли о неверующем,
но преданном друге быстро покинули меня, уступив
место иным воспоминаниям.
Припомнился почему-то прозрачный и тяжёлый
н.и ляд дядюшки. Его грузная фигура — и странно
лёгкая притом, и стремительная поступь. И слова. По
следние слова, адресованные грешному мне: 4 Негоже
тебе втираться в дела военных, Адамчик. Война — не
место для тщеславных целей. Воюют не за. ордена, а за
Россию, Царя и Отечество». А я понадеялся на Свято
го Владимира с мечами и вот умер... Умер!
Впрочем — нет!
Я ещё жив.
Жив!
А если это не так, то ещё лучше. Мёртвые не ис
пытывают страха.
Слышал, говорили люди, будто в страшные мину
ты, когда больно и страшно, человеки если не к воле
Господней уповают, то мамку родную кличут. Ведь
слышал же я причитания безногого раненого солдатика:
«Мама! Мамочка!» Н етто и мне так попробовать? Ах,
не получается. Нет в моей душе образа родимого. Похо|юнил мамку в раннем бессознательном возрасте. Тогда
о чём вспомянуть на пороге смертушки? Вдова Шель?
Ах, что это за женщина! Обольстительна и на пороге се
мидесятилетия. Называет себя старухой из одного лишь
кокетства. А на шестом десятке, бывало, округлые груди
сё выкатывались из корсета, как мячики. Мадам Шель
237
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
сама уважала старые французские вина провинции Бор
до, но к завтраку не брезговала и игристым из Нового
Света, где имела дачку. Она стала моей крёстной мате
рью, хоть никто и не верил в её материнские чувства.
Впрочем, много ли любви надо еврейскому сироте, по
добранному падкой до красивых мальчиков старой ко
кеткой с грязной панели? Но я её люблю, наверное,
раз припоминаю перед отходом к Господу. Красивой её
я не помню, но меня она пленяла. Да, помню, пленяла.
Только вот не виделись мы давно...
Шаг за шагом тропа ведёт теперь вверх, к небу, вы
плёвывающему мне в лицо снеговые заряды. Вот сей
час снеговые тучи разымутся — и я увиж у...
Бородатое, с обмороженными щеками, лицо пред
стает передо мной. Мохнатая шапка надвинута до бро
вей. Светлые глаза смотрят пронзительно и сердито.
— Так вот ты какой, Святой Пётр! — бормочу я. А я-то о Владимире мечтал...
— Владимир убит нынче утром. Шрапнелью напо
вал. Не мучался. А я никакой не Пётр, а Евлампий
Кочерыгин. Старшина.
Ночь настала внезапно. Белый снег. Ослиные уши
и сбруя, и выкрашенные зелёной краской ящики с па
тронами, и пропахшая животным потом попона — всё
расплылось, пропало, сгинуло. И стало так холодно!
Ужас! Ужас, как холодно...
— Дьявол тебя раздери, старшина! Дьявол! Дья
вол! — закричал кто-то срывающимся фальцетом.
— Я в аду. Всё врут про чёртовы сковороды и ки
пящую смолу. В аду холодно, адски холодно, — про
шептал я.
— Прекрати, Дерипаска! Сам едва жив, а чертыха
ешься, как нехристь. Эй ты, герой. Назовись.
238
Л
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
— Сам ты едва жив, старшина! Посмотри на осла.
11е задело ли его шрапнелью.
— Да вроде цел. Сохранил Господь свою ослицу.
— Да какая там ослица... Смотри, ящики. Ах! Па
троны! Ваше высокоблагородие! Патроны! Патроны!
— Не шуми, Дерипаска. А кто этот мужественный
иоин? Часть? Чин? Опросить. Перевязать.
— Он молчит. Отходит, видать.
— Да он весь в крови. Дерипаска, тащи чем там
перевязать.
- Ан нечем.
— Так сними с мертвеца рубаху.
— Дьявол! Чёрт ты, Евлампий! С окоченевшего
мертвеца рубахи сам поснимай!
— Отставить скандал, Дерипаска. Иванов! Раздать
патроны!
— Есть, ваше благородие!
— Несите его под крышу. Безвестный герой. По
мер, а имя спросить не успели. Дерипаска! Иванов!
Раздать патроны! Ребята! К бою! Подпускать турка
ближе. Стрелять наверняка. Ничего, ребята! Теперь
отобьёмся!
•
* *
Февраль 1915 года. Крепость Эрзерум. Рукописный
журнал военных действий 153-го пехотного Бакинско
го Его Императорского Высочества Великого князя
Сергея Михайловича полка.
06 февраля 1916 года
«Я, выживший в ужасной по ожесточению схватке
на форт Далангез, Василий Дерипаска, ефрейтор 153-го
Ьакинского полка, веду эту запись по завершении кро239
ir
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
вопролитного сражения, в котором Господь наш при
судил мне выжить. Нас осталось мало — покорителей
и защитников форта Далангез, и я, один из них, пишу
эти строки, греясь у огней горящей крепости Эрзерум,
у интендантского склада 3-й турецкой армии, подо
жжённого снарядами нашей артиллерии.
Записи в журнале прервались на ночном штур
ме форта Далангез, имевшем место быть 30 января
1916 года. Последняя запись сделана при свете коп
тящей лампы в подземелье взятого нами форта. При
грохоте рвущихся турецких снарядов, отчего на мою
голову осыпалась струйками земля. Возвращаясь вос
поминаниями к событиям того страшного и героиче
ского дня, отирая со лба кровавый пот сражения за
форт Далангез, пишу я эти строки.
Дело было так. На рассвете 30 января 1916 года мы,
бойцы 153-го Бакинского пехотного полка под коман
дой Даниил-Бека Пирумова, подсчитали убитых и ра
неных. При штурме форта полк понёс значительные
потери. В том числе пало много офицеров и унтерофицеров. Точное число убитых для записи в журнал
мне не представлено, а сам я подсчитать их не имел
возможности, потому что вместе с товарищами посто
янно был занят отбиванием турецких атак, кои, как
морские валы в штормовую погоду, накатывали одна
за другой и низвергались, отринутые нашим муже
ством. Мой командир штабс-капитан Минбашибеков
убит при отражении одной из турецких атак — это
мне достоверно известно, потому что сам вынес его
бездыханное тело из-под огня. Потери нижних чинов
никто и не пытался пока сосчитать, но они значитель
ные. Однако убитых прибрали и сложили в одном из
помещений форта.
240
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
К утру полковник Пирумов привёл в порядок части
и организовал оборону форта. Мы залегли, отбиваясь
(я турок ружейным огнём. Отправка раненых в тыл
дивизии пока оказалась невозможна из-за сильного об
стрела со стороны крепостной и полевой артиллерии
турок. Дым сражения застил небо, и мы проглядели
утреннюю зорьку. Однако, когда день Божий настал,
мы узрели над собой огромные крылья аэроплана.
Аппарат летел низко. Шума моторов не было слыш
но за разрывами. Мы воодушевились, ведь наш успех
и наши потери не останутся незамеченными. Через не
которое время — точный час я не заметил, так как
был постоянно занят отбитием турецких атак, — на
нашу позицию всё же удалось пробраться фельдъегерю
(я самого командующего с безоговорочным приказом:
удерживать форт во что бы то ни стало. Сей отважный
офицер также сообщил нам о том, что доставка бое
припасов и подход подкреплений затруднён ураганным
огнём турецкой артиллерии. Сказав так, фельдъегерь
отравился в обратный путь. Через несколько минут
многие из нас со скорбью наблюдали его геройскую
гибель при разрыве турецкого снаряда.
Полковник Пирумов передал по цепи приказ коман
дующего.
Между тем огонь крепостной и полевой артилле
рии всё усиливался. Нас буквально засыпало дождём
снарядов. Считать убитых перестали. Раненых выно
сили кое-как, и они долго ждали перевязки. Многие
умирали от ран. Между тем под покровительством
нарастающего артиллерийского огня турки бросились
атаковать форт. Мы отбивали одну атаку за другой,
постоянно теряя людей. Через некоторое время мы
поняли, что действительно оказались отрезанными от
241
• f t
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
остальных сил корпуса плотным орудийным огнём.
Оставалось надеяться только на себя. Полковник
Пирумов призывал нас к стойкости, и мы стояли на
смерть. Кровавый день клонился к вечеру, и уже едва
ли не каждый из нас был ранен. Получил лёгкую ра
ну и я — слегка задело шрапнелью мякоть на ляжке
правой ноги. Рана ерундовая, но кровищи натекло
в сапог изрядно. При восьмой или девятой турецкой
атаке, когда я грешным делом думал, что нам каюк,
полковник Пирумов обошёл цепь стрелков, повторяя
каждому одни и те же слова: «Мы — русские. С нами
Бог. Так с молитвой победим. Подпускайте против
ника ближе. Берегите каждый патрон. Не останется
патронов — колите штыками».
При одной из атак мы действительно приняли про
тивника в штыки. Кажется, то была седьмая из вось
ми отчаянных атак, обрушившихся на нас в тот день.
Да и как быть иначе, если патронов ни у кого уже не
осталось. С криками -«ура!» мы выскочили из укрытий
на окровавленный снег. Мы сражались, прикрываясь
телами убитых наших товарищей и врагов, которыми
был усеян весь склон. Не выдержав нашего натиска,
турки побежали. Так мы отбили атаку.
Патронов у нас не оставалось совсем. Нашлось толь
ко несколько ручных гранат. С ними мы и приготови
лись отбивать очередной штурм, который неминуемо
должен был последовать. Полковник Пирумов призы
вал нас к честной молитве. И мы молились Господу
нашему Иисусу и Матери нашей Честной Богородице.
И молитвы воинов были услышаны.
Спасение пришло в виде странного человека, про
бравшегося к форту с осликом в поводу. Прибыв
ший был одет, как курдский крестьянин, но при этом
242
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
страшно изранен осколками шрапнельного снаряда.
Одна из ран имела совершенно устрашающий вид.
Невозможно было понять, как мог двигаться этот
истекающий кровью человек с напрочь оторванной
правой рукой, которая не отделялась от тела толь
ко лишь потому, что была засунута в рукав тулупа.
Сделав прибывшему кое-как перевязку, мы сняли
с ослика ящики с патронами. Тем временем наш спа
ситель скончался на руках у полковника Пирумова,
успев прошептать только своё имя «Адам Ковших»
и просьбу помянуть его по православному обычаю.
Так мы остались с его бездыханным телом на руках,
зато вооруженные и готовые к отражению новых
атак неприятеля.
>.
Подсчитав бойцов, полковник Пирумов понял, что
буквально каждый из нас имеет рану разной тяжести.
В цепь залегли все, кто мог ещё ходить, но нас ока
палось слишком мало. Тогда лежачие раненые попро
сились в строй. Мы вынесли на позиции тех, кто не
мог самостоятельно передвигаться. Вложив им в руки
заряженные ружья, мы приготовились к отражению
очередной атаки. Раны наши кровоточили и болели, но
настроение у всех было самое решительное.
А турок обманулся. Придя к ошибочному заключе
нию о том, что у нас совсем уже не осталось патронов,
неприятель кинулся на очередной штурм слишком уж
бесшабашно и открыто. Ответом ему стал наш друж
ный, несущий неминуемую смерть, залп. Турки вали
лись на истоптанный кровавый снег мёртвыми снопами.
Военная удача снова, в который уже раз, оказалась на
нашей стороне. Враг бежал. Отступил окончательно,
оставив в наших руках форт Далангез — ключ к эрзерумской позиции».
243
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
* * *
Последнее письмо поручика Мейера к его невесте
Ленни Фишер из города Гродно. Писано в городе
Хасан-кала:
«Уверен, что это письмо ты получишь одновременно
со всеми предыдущими, писанными мною тебе из села
Караурган. Не удивляйся этому обстоятельству. Всё
объясняется одним словом: СЕКРЕТНОСТЬ.
Теперь, когда дело кончено, я имею право объяс
нить тебе всё.
Во-первых, операция по захвату Эрзерума частями
отдельной Кавказской армии окончилась полным успе
хом России или, если угодно, сокрушительным пора
жением турок.
Во-вторых.
Подготовка к Эрзерумской наступательной опера
ции показала высокую штабную культуру помощников
Николая Николаевича Юденича.
Сначала был распущен слух о намечавшихся якобы
ранней весной наступлениях Ван-Азербайджанского
отряда и экспедиционного корпуса Баратова совместно
с англичанами в Месопотамии. Для убеждения турок
в правдивости этой дезинформации прибегали в самым
различным методам. Например, в Иранском Азербайд
жане закупили огромное количество верблюдов для
обозов. Одновременно там же закупались гурты скота
для питания войск, пшеница и фураж. Наш друг Адам
Ковших поставлял в Иранский Азербайджан сахар,
который интендантская служба генерала Баратова об
менивала на всё тот же скот, пшеницу и фураж. Ско
рее всего, это просто байка, но очень уж красивая —
и хочется в неё верить.
244
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Оперативники армейского штаба, при содействии
всё того же Адама Ковшиха, для дезинформирования
турок устраивали целые игры. А наш друг Адам Ков1пих особо отличился и тут. Насколько мне известно,
подсунул турецкому командующему Камиль-паше
какую-то особо привлекательную черкешенку из числа
цирковых гипнотизёрок.
В завершение несколько горьких слов об Адаме, ко
торый был щедрым другом и которому я столь многим
обязан. Адам Ковших геройски погиб, пытаясь сделать
то, что не удалось сделать ни мне, ни нескольким дру
гим героям. А ведь я совершил несколько попыток.
Пролетая над фортом Далангез, я пытался сбросить
на позиции, защищаемые нашим героическим 153-м
Бакинским полком, ружейные патроны. Свои рейсы
я совершал под плотным огнём турок. Крылья и кор
пус моего «ньюпора» получили множество пробоин.
Я пилотировал аппарат, совершая акробатические па
в воздухе под свист пуль, но в итоге весь груз при;|емлился не там, где следовало. Однако мой риск не
был напрасным. Барражируя на низкой высоте, я про
извёл не только разведку вражеских позиций. Моему
приметливому взгляду открылись все тропы, ведущие
к форту. Мне удалось заприметить и несколько труд
нопроходимых тропинок, ведущих по уступам почти
отвесных склонов. В таких местах не всякий человек
пройдёт. Но ты же знаешь нашего Адама. Участвуя
в трансатлантических парусных регатах, он выполнял
самую простую матросскую работу с рангоутом, таке
лажем и парусами. Свойственное ему абсолютное бес
страшие, питаемое иногда его иррациональной верой,
а порой и самым смешным тщеславием, позволяло ему
245
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
работать с такелажем на огромной высоте при сильном
волнении и штормовом ветре.
Так вышло и под Эрзерумом. Узнав от меня о су
ществовании труднопроходимых троп, Адам буквально
ринулся в бой. Он был готов совершить солдатскую
работу ради... — нет, ты будешь смеяться! — ради
получения ордена Святого Станислава 3-й степени
с мечами и бантом. Точно такой орден получил и я за
разведку и бомбометание 10 февраля 1915 года. Так
вот, точно такой орден непременно желал получить
наш Адамчик. Представь себе, он торговался за него
с командующим, выгадывая для себя наиболее благо
приятные условия для совершения ПОДВИГА! И он
совершил его, свой подвиг, доставив гибнущему в фор
те Далангез 153-му пехотному полку ружейные патро
ны. Адам прошёл с осликом в поводу по тем тропам,
по которым ты или я вряд ли смогли бы пройти. Так
Адам получил свой орден. Командующий представил
Ковшиха к награждению орденом Святого Станислава
3-й степени с мечами и бантом посмертно. Представ
ление уже отправлено в Могилёв, и теперь мы ждём
благоприятного ответа...»
Глава восьмая
ЭРЗЕРУМ
(рассказ генерала от инфантерии
Николая Николаевича Юденича)
Эрзерум — город как город. Одно слово: турет
чина. Кривые улички разбегаются во всевозможных
направлениях, образуя головоломный лабиринт. По
бокам улиц, там, где полагается быть тротуарам,
бегут смрадные ручейки городских стоков. Воздух
пахнет далеко не розами и не морозной свежестью.
Масловский ворчит что-то о «тёмном средневековье».
Действительно, улочки порой настолько узки, что
верхние, выступающие над нижними этажи смыкают
ся над головой, загораживая небо. Дома в городиш
ке разные. Среди вполне приличных, наводящих на
мысли о своеобразном, не чуждом русской душе вос
точном уюте, попадаются и несусветные хибары. Ули
цы, лишь кое-где мощёные, в основном представляют
собой каменистую ухабистую колею. Мейер ведёт ав
томобиль умело. Верхняя часть его лица под низко
надвинутым козырьком фуражки прикрыта лётными
очками. Стиль его вождения кажется мне весьма ри
скованным. Из-под колёс несущегося по кривым улич
кам авто прыскают обескураженные обыватели: фески
с кистями и без кистей, ермолки, какие-то несусвет
ные картузы самого турецкого фасона. Мейер закла247
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
дывает головокружительные виражи, а мы с Маслов
ским на заднем сиденье самым скандальным образом,
подобно набитым соломой чучелам, валимся друг на
друга. Следом за нами, едва поспевая за Мейером, не
сётся мой весьма почётный эскорт — казачья полусот
ня с подъесаулом Зиминым во главе. Злая морда его
крапчатого коня время от времени возникает у моего
правого плеча. Конь грызёт мундштук и скалится, же
лая ухватить зубами меня за плечо. Есаул натягивает
узду. Кричит: «А ну, стерва, не балуй!», чем вносит
ещё большее смятение в малолюдные стайки встре
чающих нас горожан. Замыкает мой эскорт подъесаул
Матвей Медведев, сам огромный, орденские планки
закрыты седеющей бородой, мохнатая шапка надвину
та на глаза. Бурка покрывает его плечи, спину и круп
коня. Матвей по праву носит свою фамилию, потому
что действительно похож на старого медведя. Левая
его рука покоится на луке седла. Правой он сжимает
древко стяга с ликом Спаса Нерукотворного. Полот
но чёрного стяга треплет морозный ветер. Лик Спа
са сумрачно хмурится, глядя на жмущихся к стенам
своих домов турок. Кое-кто из обывателей всё-таки
кланяется. Некоторые даже подбрасывают в воздух
ермолки. Так, на всякий случай. Матвей горделиво
посматривает на толпу из-под своей косматой шапки.
Подъесаул терского войска знает, что представлен
к награждению Георгиевским оружием, и вечером это
го для я, командующий Закавказской армией, лично
буду раздавать своим воинам награды.
В целом картина нашего победного въезда в Эрзерум напоминает мне карикатуру из английской «The
Times». Я посмеиваюсь. Масловского злит моя ирония,
что и понятно — слишком велики наши потери. К тому
248
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
же этот штабной шпак всерьёз боится коня подъесаула
Зимина.
Лебедев сидит на переднем сиденье рядом с Мейе|к>м. Приятно видеть этого всегда самоуверенного ферзя
смущённым. Рёв автомобильного двигателя, и тряска,
и экзотический вид обывателей на улицах незнакомого
1т>рода — всё кажется ему не только странным, но,
возможно, и пугающим.
— Тоже мне стратегический пункт! — бормочет
он. — Даже железной дороги тут нет. Даже речки
какой-нибудь с пароходами. А турок-то сколько! Го
споди Иисусе! Кругом буквально одни турки!
Лебедев бормочет, самым недвусмысленным образом
вы ражая своё недовольство объектом наших притяза
ний. Мейер резко выворачивает руль, и наш автомо
биль, выполнив очередной чудовищный вираж, юзом
выскакивает на небольшую площадь перед мечетью.
Пилот жмёт на педаль. Тормоза визжат. Нас с Мас
ловским бросает вперёд. Ж еня взрывается:
— Осторожней, поручик! Не мешки с мукой везёте!
Лебедев, ухватившись обеими руками за торпеду,
таращится на огромное серого камня здание с иглой
минарета над покатой крышей. Он морщит нос, кре
стится, сплёвывает, но пока помалкивает, принимая
вс внимание моё присутствие и уважая моё неприятие
любых проявлений ксенофобии.
— Законченная в 1179 году Улу-джами Большой
мечетью была прозвана буквально, а официально на
зывалась мечетью Атабека. Громоздкая снаружи, она
впечатляет внутри — по сути это и не здание, а огром
ный (50 на 50 метров) крытый двор, тёмный каменный
лес со стволами пилонов, мхом мягких ковров и крона
ми куполов над головой, — проговорил Масловский.
249
&
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— С Большой мечетью соседствует медресе ЧифтеМнерли, — подхватил Мейер. — Двухминаретным
так же прозванное буквально, а официально называв
шееся Хатуния. Иначе говоря — медресе царевны:
его построила в 1253—1291 годах Худавенд-хатун,
дочь румского султана Кей-Кубада, восстанавливая
Эрзерум после разрушения в 1242 году монгольским
военачальником Байджу. Двухминаретное медресе не
сколько меньше Большой мечети — и всё равно круп
нейшее в Восточной Анатолии. Посмотрите вон на тот
терракотовый конический купол. Это мечеть медре
се, которая стоит как бы за пределами его основного
двора и впечатляет своей совершенно мавзолейной
архитектурой. Далее за медресе мы действительно
видим мавзолеи старого кладбища. Николай Нико
лаевич, посмотрите на те три купола. Кладбище УчКумбетлер считается некрополем Салтукидов, хотя на
самом деле таковой покоится лишь под одним из трёх
куполов — самый красивый на кладбище мавзолей
с характерной «пиксельной» кладкой был построен
в 1168 году для эмира Салтука, то ли сына, то ли
внука Абуль-Касима. Под острыми куполами — пра
вители совсем иной эпохи: Байджу-нойона. Румский
султанат в союзе с Румской империей сумели отогнать,
но войну за Закавказье он только начинал, а монголы
в ту эпоху не проигрывали войн! Чингисханов внук
Хулагу покорил Переднюю Азию и Ближний Восток
и провозгласил в 1256 году свою собственную империю
со столицей в Тебризе. Хубилай из далёкого Карако
рума, решив, что Хулагу обосновался слишком дале
ко, чтобы воевать с ним, дал брату титул ильхана, по
которому Хулагидская империя вошла в историю как
Ильханат. Эрзерум в 1295 году стал её провинцией,
250
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
а стало быть, в этих мавзолеях X IV века покоятся его
наместники.
— Ничего особенного, — произносит Лебедев. —
Точно такие мавзолеи я видал на татарских кладбищах
и Самарской губернии.
— Придержи язык, Лебедев. Нам нужен мир с мест
ными, — говорит Масловский, протирая запотевшие
стёкла пенсне.
— Да я, ваше превосходительство, одного солдатика
неё мимоходом поминаю. Сгинул ведь безвестно в этой
пучине. Эх, помянуть бы, да не христианского он ис
поведания. А к мулле мне, православному, грех и при
ближаться. Или как прикажете? Если есть мечети, то
при них непременно и мулла имеется. Пойти заказать
молебен? Или как прикажете?
— Лебедев, отставить! — Масловский кривится,
и мина эта очень не идёт к его доброму лицу.
Щеки его порозовели от гнева.
Между тем Зимин уже соскочил с седла и уже
рванул на себя дверцу автомобиля, отдавая мне
честь. Шпоры, портупея, шашка в узорчатых нож
нах — всё на нём ладно. Карабин и пика приторо
чены к седлу тоже ладно. Георгиевский крест вы
глядывает из-за полы бурки. Движения подъесаула
красивы, размашисты. Всё напоказ ошеломлённым
обывателям. Через минуту занавес закрывается, и мы
стоим, скрытые от посторонних глаз облаками пара,
выдыхаемого нами самими и казачьими лошадьми.
Нещадно дымит и выхлопная труба автомобиля. За
синеватой завесой мелькают неясные тени. Казаки
спешились. У каждого винтовка со взведённым кур
ком. Зимин не снимает правой руки с эфеса шашки.
Недавно произведённый в офицерский чин, он при251
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
вык рубиться, но не привык ещё командовать, оттого
на душ е у него неспокойно.
— Ваше высокопревосходительство, — говорит Ле
бедев, — штаб организовали вот в этом доме.
Он указывает на основательное двухэтажное камен
ное здание под конусовидной крышей с небольшим
балконом на втором этаже. На таком балконе хорошо
курить, любуясь заснеженными отрогами горы Паландокен.
— Выбрали его из-за того, что во дворе есть фор
менный гараж — место, где можно поставить автомо
биль, — сказал Мейер.
Я оборачиваюсь к Мейеру.
— Вы останетесь при штабе, поручик?
Мейер, стягивая с рук краги, медлит с ответом.
— Мне на Далангез съездить, — говорит он нако
нец. — Там тело Адама Иосифовича надо забрать.
Вот это дело! А ведь раньше наш пилот моего «пле
мянничка» иначе как «Дамкой» не величал. Придумал
для человека собачью кличку, любитель Чехова...
— До вечера успеете обернуться?
Мейер мнётся.
— Ваше высокопревосходительство, позвольте об
ратиться!
Зимин делает шаг вперёд. Салютует.
— Слушаю, подъесаул.
— Позвольте нам вместе. Мы с Мейером приятели,
и я хотел бы... если верхами до форта скакать, то точ
но к вечеру успеем!
— Тогда уж и я! — вторит Зимину возникший из
дымовой завесы Медведев. — Вместе его подвиг за
мышляли, вместе и оплакивать Адама будем. Выходит,
мы друзья теперь.
252
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
— Думаю, надо пойти навстречу, — быстро и в яв
ном волнении шепчет мне Масловский. — Если верить
донесениям — а не верить им нет никаких оснований,
информация от самого Пирумова, — Адам Иосифович
совершил подвиг и погиб геройской смертью. Это без
шуток, Николай Николаевич!
Я вздыхаю:
— Какие уж там шутки... Да кто из вас не герой-то?
— Да, мы понесли большие потери, но поступок
Адама Иосифовича... он... словом, это подвиг...
Зимин и Медведев смотрят на меня не мигая. У обо
их бороды побелели от инея. У обоих щеки отморо
жены. Зимин к тому же слегка ранен, вон как руку
неловко держит. Ну как таким откажешь? А Адама
ж&тко. Такой живой был человек. А х, как жалко...
А тут ещё и Лебедев опять встревает:
— Ваше высокопревосходительство, разрешите об
ратиться? Вашбродь!.. А я? А мне? Подвиг-то... герой
ство... возьмите меня с собой!
— Что тебе? На форт Далангез надо, Лебедев? —
фубовато отвечает Медведев.
— А то как же? Надо! Посетить места особого ге
ройства и победоносного служения.
Я смеюсь уже открыто. Победа под Эрзерумом
способствовала трансформации Лебедева из циниканедоучки в патриота.
Ну что с такими поделать? Вынужденно соглашаюсь
отпустить всех за исключением Лебедева, без которого
моему штабу никак не обойтись. Наказываю вернуться
засветло и направляюсь к зданию штаба, где возле две
ри под армейским штандартом уже выставлен казачий
караул.
253
&
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Лебедев выхватывает из багажника автомобиля
какие-то кофры с самым необходимым штабным иму
ществом. Бедняга делает вид, будто вовсе не обижен,
но я-то знаю, как хочется ему отправиться вместе с то
варищами на возможно опасную и безусловно скорб
ную прогулку за телом моего погибшего «племянника».
Адамчик без сомнения герой и достоин самых высоких
воинских почестей, однако жизнь идёт вперёд, и наша
работа должна продолжаться...
Мыслям моим мешает сумятица, царящая на пло
щади, куда уже вкатилось несколько обозных телег со
штабным имуществом. На одной из них я примечаю си
яющий надраенной латунью бок самовара. Мучительно
хочется чаю и курить. Я тороплюсь к своему новому
штабу. Раздосадованный и основательно нагруженный
Лебедев тащится следом за мной.
— Голубчик, как можно скорее разобрать вещи и...
самовар. Самым срочным образом самовар, — бросаю
я на ходу.
Оперативно поменяв досаду на озабоченность, Ле
бедев бросается сначала в штабные комнаты, откуда
выкатывается уже с пустыми руками. Отдав честь мне
и Масловскому, торопится к обозникам.
— Аллилуйя! Аллилуйя! — вопит этот несуразный
человек.
Мы с Женей входим в наш новый штаб. В помеще
ниях выстужено так, что виден пар от дыхания.
Наш новый штаб — обычный турецкий дом. Ка
менная кладка перемежается с деревянными брусья
ми. Подобная конструкция делает постройку более
пластичной. Таким образом турки строят дома по всей
восточной Анатолии, где зимняя стужа сменяется лет
ним зноем и уже в октябре лужи покрываются первым
254
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
ледком. По левую и правую сторону от тяжеловесной
входной двери, на пеньковой верёвке, прикреплено по
деревянной колотушке. Стук левой колотушки по ме
таллу адресован мужской половине жильцов, а правой
колотушки по дереву — женской. Сам дом состоит из
нижней хозяйственной и верхней жилой половины.
За тяжёлой входной дверью расположены сени, где
под лестницей, ведущей на второй этаж, расположе
на низенькая дверь кладовой. Кладовая — холодная
проходная комната, за которой расположена святыня
турецкого дома — тандырбаши, или кухня под ступен
чатым куполообразным потолком с небольшим круглым
потолочным окошком. Тут расположен и вечно пылаю
щий камин, и резные полки с разнообразной латунной
н медной утварью. Тандырбаши — самое тёплое место
в доме. Стенки камина, также имеющие куполообраз
ную форму, раскаляясь, обогревают весь дом.
С первого этажа на второй ведёт устланная потёрты
ми разноцветными коврами лестница. Я трогаю рукой
шаткие, отполированные временем перила. На стенах,
кроме хозяйских портретов и символа османов — пя
тиконечной звезды и полумесяца на красном фоне, —
с изумлением вижу двуглавого имперского орла. Знамя
старое, с обтрепавшимися краями, скорее всего, насле
дие предыдущей русско-турецкой кампании. Ну что ж,
на этот раз мы взяли реванш.
Верхний этаж дома по местному обычаю делится на
женскую и мужскую половины. Над нашими головами
деревянные потолки с вычурной резьбой в староосман
ском стиле. Самая богатая и уютная из всех комнат
предназначается для гостей. На стенах, полу, ска
мьях — повсюду мягкие ковры из ворсистой шерсти.
На стенах кроме ковров и разнообразного холодного
255
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
оружия в узорчатых ножнах вижу лыжи и всевозмож
ных модификаций снегоступы. Как же без них? Мы
ведь в Турецкой Сибири. Гостевая комната дополни
тельно обогревается жарко натопленной буржуйкой.
На широком деревянном подоконнике чудо из чудес —
медный, чеканный сверкающий самовар, именуемый
в здешних местах «семевером». Рядом с ним на пы
лающей спиртовке — и когда же это Лебедев успел? —
медный же заварной чайник. Пахнет дымком и пряны
ми травами, добавляемыми по местному обыкновению
в заварку. Лебедев хлопочет. Руководимые им казаки
уже устанавливают мой походный рабочий стол между
буржуйкой и окном. Стол Масловского — возле две
ри. В соседней комнате на мужской половине дома они
установят мою койку. Штаб расположится на женской
половине.
Женя Масловский, по обыкновению не отстающий
от меня ни на шаг, со свойственным ему ироническим
интересом рассматривает настенные украшения типич
ного турецкого дома. Особо его восхищение вызывают
лыжи.
— Вот бы господина Ковшиха сюда, — раздумчиво
говорит он. — Устроил бы эквилибристический спуск
на лыжах с горы Паландокен.
Оба мы с грустью вздыхаем. О т военной работы че
ловек черствеет. С годами горечь утраты притупляется.
Смерть на войне — явление частое, я бы даже сказал
обыденное, но гибель Адама, его геройство...
— Всё-таки, Николай Николаевич, я заметил: нет
ничего теплее русской избы... Как-то там наши на ЮгоЗападном фронте? — пытаясь разрядить обстановку,
произносит Масловский.
256
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
— Там-то уж по-настоящему жарко, не сомневайся,
Женя, — отвечаю я. — Давай распределимся так: этот
стол мой, а вот этот тебе.
— О т окна дует, Николай Николаевич.
— Из двери — тоже. Так что по отношению к сквоз
няку мы с тобой будем на равных...
Сбросив с плеч шинель, Женя отошёл к окну. Я при
коснулся к железному боку небольшой печурки. Чуть
тёплая. Я предпочёл не раздеваться, а дождаться, пока
Лебедев затопит по-настоящему и разберётся наконец
с самоваром. Однако мой ординарец не спешил при
соединяться к нам.
— Аллилуйя! Аллилуйя! Победа же, победа! — кри
чал он где-то совсем близко.
Его крики заглушали выстрелы — казаки салютова
ли кому-то.
— Большие потери... — задумчиво проговорил Ж е
на, глядя в окно. — Закоченевшие трупы вдоль дорог.
Много трупов. Штабеля. Наши и турки. Похоронные
команды не справляются...
— Что с тобой, Женя? Устал?
Подойти бы к нему, заглянуть в лицо, но невоз
можно пересилить себя и отойди хоть на шаг от чуть
тёплой печки. А полковник Масловский справится.
Чай, не мальчик. Где же Лебедев? Где этот реалистнедоучка и доморощенный циник? А с улицы сно
ва и голосом Лебедева: «Брат ты мой! Живо-о-ой!!!
Аллилуйя!»
— Я к тому, что Лебедев немного того... — Мас
ловский обернулся ко мне, пенсне блеснуло. — На
смотрелся ужасов, вот и несёт его по кочкам. Может,
и отойдёт, как вы думаете, Николай Николаевич?
257
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Надо кого-то послать... совещание... к вечеру
прибудет сам Николай Николаевич Романов. Зови Ле
бедева. Без него как без рук.
Лебедев явился на зов скоро, но по-прежнему сам не
свой и с охапкой хвороста в руках. Я сразу заподозрил
у него тиф. Этого ещё не хватало!
— Тебя лихорадит, братец? — спросил я осторож
но. — Не тиф ли?
— Никак нет, ваше сиятельство! Ура! Ура! Ура!
— Не кричи. Чаю нам с коньяком и какой-нибудь
еды... и... прекрати балаган!
— Какой же вам ещё еды? — изумление Лебедева
показалось мне совершенно искренним.
Вот только глаза его мне не нравились — слиш
ком блестящие. Такой блеск придаёт глазам тифозный
жар.
— Сегодня вечером банкет по случаю награждения
героев, а пока хоть каши нам принеси от общего кот
ла, — проговорил Масловский.
— Там сжеребятиной, ваше высокопреосвя
щенство...
— Там не сбрендил ли? — возмутился наконец
Женя. — Начитанный дурак! Напиться так с корю ты
не посмел бы, да и не было у тебя возможности. Так
возьми себя в руки. Перед тобой твои командиры! От
вечать по уставу!
Хворост с грохотом посыпался на пол.
— Господам офицерам, может, и не понять, а толь
ко радость меня до самого дна пробрала. Узнал, где
у меня низ, — проговорил Лебедев и заплакал. — Са
жайте в гауптвахту, ежели не по уставу... что угодно...
да только рад я, потому что встретил Аллилуйю. Вот
тут, на площади. Он с виду турок-турком, но как ко
258
■ft
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
мне кинулся! Как обрадовался! О н жив, жив, Николай
Николаевич! Жив!!!
Тут уж и меня, как выразился Лебедев, «до дна».
Кричу, себя не помня:
— Самовар! Коньяк! Кашу с жеребятиной! Галлиулу! Немедленно! Сюда! Исполнять!!!
Дверь тут же распахнулась, и Лебедева вынесло
наружу, как выносит порывом сквозняка ненужную
бумагу. Ж ду Галлиулу, волнуясь, как нашкодившая
курсистка перед неизбежной взбучкой от классной
дамы. Тот является в сопровождении довольного Ле
бедева. Галлиулу усаживают в кресло, подают чай, но
тот настолько смущён, что, отказавшись от чая, само
чинно пересаживается на табурет. Сидит на краешке,
сомкнув колени. Стесняется, герой. Мы же с Маслов
ским устраиваем ему форменный допрос. Как подал
бумаги? Что видел? Как выжил? Герой порывается
встать во фрунт. Хлипкий табуретец выскальзыва
ет из-под его тощего седалища и с грохотом валится
на пол.
— Сидеть! Долой субординацию! — рычу я, сму
щаясь.
И есть от чего!
При моей-то боевой закалке, высоком звании и долж
ности, при полном отсутствии в характере какой-либо
сентиментальности чувствовать на глазах предатель
ские слёзы — это вам не чаю напиться с фарфорового
блюдечка. Подчинённые мои при виде этой мокроты
отворачивают лица. И у этих слезы оказались совсем
рядом. А то как же? При таких-то потерях, когда неко
торые полки выкосило почти целиком, застать в живых
того, кто, казалось бы, выжить не мог никак. Увидеть
в здравии героя, исполнившего свой воинский долг до
259
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
конца, это ли не трогательно? Это ли не счастье при
наших-то обстоятельствах?
Откуда ни возьмись сбегаются штабные, обступают
счастливого Галлиулу, ослепляют блеском регалий, ор
денских планок и оружия. А он-то, герой наш, в какуюто засаленную дребедень одет. Лапсердак штопанный.
Обувь дырявая. Ермолка на голове вытерта совсем. Да
и холодно в такой-то ермолке. Чай, Турецкая Сибирь
не Трабзон и не Гагры. Как уши не отморозил, непонят
но. На осунувшемся лице глаза, как кофейные блюд
ца, и таращатся на огромную плошку с кашей и ста
кан с дымящимся чаем в серебряном подстаканнике.
Молодец Лебедев. Угадал моё желание. Не погнушался
подать простому солдату генеральский прибор, а Галлиула, с застывшими от смущения глазами попеременно
то отнекивался, то оправдывался невесть в чём:
— Я сыт, ваше высокопревосходительство. Не голо
дал. Кормили меня хорошо. Но я не предал. Клянусь
Аллахом всемогущим, не предал! В мечеть ходил вме
сте со всеми. Соблюдал правила. Они поверили вашим
бумагам. Аллах всемогущий ведает, как поверили!
В глотке у него пересыхает. Он кашляет, красне
ет. Масловский суёт ему чай, добавив в него тайком
знатную дозу коньяка. Галлиула хлебает из стакана,
смущаясь видом генеральского подстаканника. Нако
нец, взгляд его теплеет. Лицо расслабляется. Коньяк
помогает преодолеть смущение, и Галлиула говорит.
Вот его рассказ.
* * *
Меня пленила кавалерийская часть — десять всад
ников с шашками и ружьями на красивых и злых ко
нях. Теперь я думаю, что то были разведчики, но тогда
260
■ ft
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
страшно перепугался и думал только о том, как бы
не предать. Всё посматривал на их длинные кинжалы.
Что стану делать* если ими резать меня начнут? Бума
ги, данные его высокопревосходительством, отобрали
сразу. Пытались читать, но без толмача разве такое
прочтёшь? Один из всадников ускакал куда-то вместе
с бумагами. А потом один из оставшихся всадников
посадил меня позади своего седла, и мы двинулись со
всем в другую сторону, не туда, куда ускакали бумаги
его высокопревосходительства. Так меня доставили на
бивуак в небольшое селение, где посадили в какой-то
подвал. Меня недолго допрашивали. Не били, но двое
суток продержали без пищи на одной только воде.
В подвале я страшно мёрз. Холод заставил меня пере
стать бояться побоев. Наоборот, я мечтал о том, чтобы
меня избили, лишь бы перестать мёрзнуть. Через два
дня мне принесли огромный ломоть хорошо прожа
ренного и обильно приправленного специями мяса. За
запахом жареного лука и специй я всё же признал сви
нину. Есть не стал. Вскоре мясо остыло и стало покры
ваться ледяной коркой. Меня трясло от холода. Брюхо
свело судорогой, но к свинине я не притронулся. На
четвёртый день пришёл старый турок. Цокая языком
и одобрительно покачивая головой, он вытащил меня
из подвала. Затем меня привели в хорошо натопленную
комнату. Старуха, жена хозяина, принесла в ковше
подогретого вина. Мне предложили выпить его, я от
казался, хоть и замёрз совсем. Меня всё ещё трясло,
но я предпочёл согретому вину тёплую каменку. Тог
да старушка предложила мне лепёшек с сыром. Так
я впервые за неделю наелся досыта, да и заснул мёрт
вым сном. Наутро старуха — турок, её муж, больше не
появлялся — разбудила меня и снова дала подобающей
261
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
мусульманину еды. Наевшись, я предложил ей помощь
по дому: набрать хвороста, ходить за скотиной, носить
воду — я многое могу, мне многое по силам. «А ты не
убежишь?» — строго спросила старуха. На это я ей
ответил, дескать, в русскую армию возвращаться не
хочу, а хочу остаться среди своих братьев-мусульман.
Ещё рассказал ей, что в русской армии каждому бата
льону полагается православный священник, который
служит молебны и отправляет прочие церковные тре
бы. Павших и умерших в лазаретах хоронят по право
славному обряду. Для мусульман ничего подобного не
предусмотрено. Также сказал я хозяйке, что слышал
от своих братьев-мусульман, дескать, во всей Закав
казской армии нет ни одного муллы. Упав на колени,
просил я свою старую хозяйку оставить меня при себе.
Хозяйка мне поверила, но при себе не оставила, а от
дала своему старшему сыну — большому воинскому
начальнику Атакару Касапаглу.
Я, попав в их дом, сразу же понял, что главной в их
семье является старуха. Отдавала она меня вот как...
М уж её — усатый сгорбленный старик — взял меня за
руку и отвёл на единственную деревенскую площадь.
Шагая рядом со стариком, я оглядел окрестные хму
рые горы, с которых дует пронизывающий ветер. В то
время снега ещё не было, но я смекнул, что если он
выпадет, то зима скорее всего окажется не менее с у
ровой, чем где-нибудь в центральной России. Однако
старик привёл меня на площадь не за тем, чтобы я лю
бовался горами. На деревенской площади на высоком,
специально построенном для этого помосте огромный
сильный свирепого вида длинноусый турок срубил
кривым ятаганом голову русскому солдату. Я хорошо
запомнил, как бородатая та голова упала с помоста на
262
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
подмерзшую землю и как присутствующие на площа
ди турки посмеиваясь принялись пинать её башмака
ми. «Это мой старший сын — Касапаглу-бей. Теперь
он твой хозяин», — проговорил старик, указывая на
свирепого турка с огромным окровавленным палашом.
Я заплакал, но старик остался равнодушен к моим сле
зам, а посоветовал только молиться Аллаху, и я по
следовал его совету.
Касапаглу-бей — это такой воинский начальник,
командующий большим кавалерийским отрядом ту
рок. Турки эти — свирепые усатые и бородатые воины
с ружьями, при саблях на хороших и злых конях. Понашему Касапаглу-бея называли бы сотником. И вот
я стал его домашней прислугой. Делал всякую рабо
ту — то коня ему почисти, то воды принеси. Бегал и по
поручениям. Вместе с его сыновьями ходил в мечеть.
Ел с хозяйского стола ту же пищу, что и дети, и жены
Касапаглу-бея. Через некоторое время я перестал бо
яться наказания или смерти отсечением головы. Пере
стал думать о том, как турки станут смеяться и пинать
мою голову ногами.
Касапаглу-бей часто выспрашивал меня о повадках
и обычаях русских, и я честно отвечал ему, дескать,
в русском войске много терских казаков-староверов,
которые истово чтут все церковные праздники и несо
блюдение обычаев православия считают предательством
веры. В праздник Рождества Христова, почитаемый
наравне с православной Пасхой, ни один казак воевать
не станет. Моим словам верили, ведь сам я показывал
себя человеком правоверным, преданным заповедям
Магомедовым...
Так провёл я время с ноября месяца по сей день
в полной уверенности, что задачу свою выполнил
263
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
верно, ведь турки нападения нашей армии не ждали.
Касапаглу-бей покинул своё село незадолго до нового
года и в страшном волнении. Часть его сотни также
была рассеяна по окрестным сёлам — всадников от
пустили к семьям для отдыха. Пробирались к Эрзеруму по глубоким снегам и едва не перемёрзли. В пути
Касапаглу-бей посматривал на меня косо и обзывал
«глупцом» и «горе-провидцем», но слова «предатель»
или «лгун» он ни разу не произнёс.
По прибытии в Эрзерум Касапаглу-бей получил рас
поряжение от своего начальника о занятии боевых по
зиций. Позабыл сказать! У моего хозяина было двое
взрослых сыновей. В возрасте шестнадцати и семнад
цати лет эти люди достаточно владеют воинским ис
кусством, чтобы служить в строевых частях. Так вот,
Касапаглу-бей отправлялся на позиции вместе со всей
своей сотней и обоими сыновьями. Я слышал, как пе
ред отбытием рассуждали они обо мне: брать или не
брать с собой на передовую. Из разговоров я заклю
чил: полного доверия ко мне нет, и потому я остаюсь
в тылу, то есть в Эрзеруме. В силу моей набожности
и, как предполагал Касапаглу-бей, особенно выдаю
щейся глупости, меня определили в одну из местных
мечетей слугой для присмотра за печами. Мулла, до
статочно воинственный, сильный и нестарый ещё че
ловек, готовый в случае надобности сам взяться за
оружие, присматривал за мной. Я боялся, что ко мне
применят один из способов усмирения. Например, сло
мают или отнимут ногу. Но обошлось без этого. Мул
ла был слишком занят убитыми и ранеными, которые
стали поступать с фронта. Турецкие строевые части
несли большие потери, потому-то я и понял: победа
близка. Тогда я затаился и стал ждать, неукоснительно
264
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
иыполняя все распоряжения муллы. Мне приходилось
и ухаживать за ранеными турецкими офицерами, и хо
ронить умерших от ран. Но я не предал. В моей работе
но было предательства...
• * •
Закончив свою речь, Галлиула ухватился обеими
руками за полупустой стакан с чаем. «Я не предавал.
Не предавал!» — твердит он, вздрагивая.
— Водки ему, — говорит кто-то.
— Мусульманам пить вера не разрешает, — возра
жают ему.
— Ах, оставьте! В Первопрестольной часть извоз
чиков и все дворники — татары. Никогда не видел ни
одного из них трезвым.
— Водки ему! Водки!
Все загомонили разом, а Галлиула разрыдался са
мым трогательным образом. Я, грешный, также украд
кой трогал намокшие усы. Явился Лебедев с чистой
крахмальной салфеткой отбеленного льна и подал мне
сё. Зачем? Впрочем, прикосновение шершавой ткани
к разгорячённому и влажному лицу принесло мне об
легчение. А спорящие так увлеклись друг другом, что
совершенно позабыли и о Галлиуле, и даже обо мне.
Откуда ни возьмись явился Мейер с зажженной са
мокруткой в руке. Запахло сладковатым дымком. Ни
слова не говоря, этот благотворитель сунул самокрутку
н рот растерянному татарчонку.
— Две затяжки — и будет с тебя, — проговорил
отважный пилот.
Вдохнув немного дыма, Галлиула действитель
но немного успокоился и попросил у Лебедева ещё
чаю.
265
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Ещё один тайный курильщик, — проворчал тот,
но чаю налил.
— Вы не расспрашивайте его больше, — проговорил
Мейер самым приватным тоном, так что слышать его
могли только я и Лебедев. — При нашем приближении
к Эрзеруму он убил турецкого муллу. Теперь страдает
бедняга, распятый меж верностью родине и верностью
вере.
— Как так? — удивлённый Лебедев едва не выро
нил поднос со снедью.
— Местный мулла оказался весьма воинственным
типом. Пока вы тут чайком баловались, подъесаулы
Зимин и Медведев со своими людьми оббегали всю
площадь, дабы обеспечить полную безопасность штаба
армии. И что вы думаете? В подвале мечети обнару
жен целый арсенал.
— Это, конечно, большое упущение с нашей сторо
ны. На целую дивизию — один мулла, — вздохнул я
и, адресуясь к Галлиуле, добавил: — Ты ступай, ми
лый. Нам тут с господами офицерами надо нашими
штабными делами заниматься. Лебедев, ты распоря
дись, чтобы Галлиулу в его же часть отправили.
— Никак невозможно, ваше высокопревосходитель
ство. Полк Пирумова... — Лебедев умолк, самого себя
оборвав на полуслове.
— Да! Даниил-бек... как они?
— Пирумов жив, — быстро ответил Масловский.
Лебедев благоразумно молчал. А мне сердце заще
мило от воспоминаний.
— А что, поручик, — обратился я к Мейеру, — ваша
вылазка на форт Далангез с Зиминым и Медведевым?..
— Так точно, ваше высокопревосходительство! Мы
готовы! — Мейер щелкнул каблуками.
266
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Эх, плохо у него это получается — щёлкать каблу
ками. Вот стоит он передо мной, генералом, вроде бы
навытяжку и честь пытается отдать, а на деле выходит
у него одна только несуразность, словно он не старше
му офицеру докладывает, а перед обывателями, кото
рые никогда в жизни аэроплана не видели, красуется.
— Ах, да!.. — Мейер тушуется, смотрит на меня
г несколько наигранным сочувствием и в то же время
изучающе, дескать, насколько велика моя скорбь по
утраченному «племяннику»?
Я поднимаюсь на ноги, кладу правую руку зазнайке
на плечо. Тяжело кладу, с нажимом. Он повыше меня
Iкютом, и мне очень хорошо видно, как подрагивают
его красивые губы. И не только губы, весь он слишком
красивый, точёный, лепый, логичный. Нет в нём нашей,
русской, иррациональности. Отличительная эта особен
ность питает его и без того значительную гордыню.
— Я — русский, — внезапно произносит Мейер. —
И хочу быть русским.
— Привези Адама сюда. Чудак мечтал о награде,
и он её получит. Пусть посмертно, но получит.
— Это очень по-русски — награждать посмертно, —
произносит Мейер.
— Подвиги совершают лишь те, кто верит в жизнь
печную, — отвечаю я, отпуская его плечо.
А из-за двери уже слышна тяжёлая кавалерийская
поступь: Зимин и Медведев вваливаются в комнату
в облаках пара.
— Господин поручик, цора! — рычит Медведев,
а Зимин, ещё не привыкший к офицерскому чину, ве
личает Мейера «вашим благородием».
Они уходят, уводя с собой воскресшего Галлиулу,
для которого Зимин уже раздобыл подходящего коня
267
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
и бурку. Мои штабные офицеры переходят в соседнюю
комнату — там им подали обед. Мы с Масловским
остаёмся наедине. В углу, у печки топчется всё ещё
Лебедев. Этот то и дело оглядывается на окно. Там
Медведев, Зимин и Мейер садятся в сёдла.
— Что ты, Пашка, будто на девок засмотрелся?
спрашиваю я.
— Смейтесь сколько вам угодно, Николай Нико
лаевич, а только, зная, к чему дело склонится, я уж
и коня себе приготовил...
— Когда же успел?
— Вы же наш обычай знаете: ежели что особенно
надо, так то всегда успеется. И ещё вы знаете, как
я Адама Иосифовича уважал. И мечту его светлую
уважал. Я Адама Иосифовича ставил выше, чем его
друг — поручик Мейер, который Адама Иосифовича
собачьей кличкой величал.
— Собачьей кличкой? Как это? — рассмеялся Мас
ловский.
— По Чехову, Дамкой...
— Как-как?..
Масловский хохотал в голос, а я принял решение:
— Ступай, Павел. Догоняй честную компанию, да
чтобы к завтрашнему утру вернулись. Как-никак мой
Адамчик не просто какой-то там... а почётный гражда
нин города Костромы и пал смертью храбрых...
— И мечта у него была...
— Ступай-ступай! С Богом! О мечтах потом...
Глава девятая
МЫ — РУССКИЕ!
(рассказ артистки цирка, гипнотезёрки
и разведчицы Амаль Меретук)
Эрзерум — паршивый городишко, представляющий
‘‘обой лабиринт кривых, плохо мощённых улиц, кото
рые столь узки, что не везде видно небо. Из-за дурно
работающей канализации вонь стоит неизбывная. В це
лом Эрзерум слишком похож на литературные опи
сания средневекового Парижа. Кому же может такое
понравиться? Дело могли бы поправить пейзажи окру
жающих городишко гор. Припомните наш Пятигорск
или Владикавказ. Чистый прозрачный воздух, чистая
иода, мягкая зима, не слишком жаркое лето — одним
словом, климат прекрасный. К красотам природы при
лагается плохо повинующееся властям разношёрстное
население, отчасти плутоватое и почти поголовно воин
ственное. Я родилась с тех прекрасных местах и знаю,
о чём говорю.
Эрзерум также со всех сторон окружают горные
кряжи, однако пейзаж в зимнюю пору всегда тума
нен. Кажется, будто густые кучи облаков сползли
с окрестных гор и опустились на крыши приземистых
Построек, создав своеобразный купол, не позволяю
щий чистому воздуху проникать на эти улички извне.
Но порой случаются такие ночи, когда невесть откуда
269
*
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
взявшийся штормовой ветер плачет и стонет в печных
трубах, стучится в ставни, затягивая оконные стёкла
сплошной изморозью. Такой ветер загоняет смрадные
эрзерумские туманы на верхушки окрестных гор, где
они и остаются до поры. А ты, проснувшись после
ураганной ночи поздним зимним утром, обнаружива
ешь воздух свежим, небо чистым, а под ногами вместо
обычной грязи хорошо промороженные кочки.
Всё время моего пребывания в Эрзеруме я была все
цело озабочена соображениями собственной безопасно
сти, возвращаясь к мыслям о Ковшихе лишь время от
времени.
Что может быть важнее собственной безопасности
для человека такого, как я, с двойным дном?
Как позаботиться о себе, когда мир стоит на пороге
больших потрясений, когда на относительно спокойную
жизнь — а моя жизнь при «дворе» Камиля-паши была
преисполнена спокойного благолепия — провидением
отведено не более двух лет?
Конечно, у меня за подвязкой всегда припрятан ва
риант для маневра при самом плохом раскладе. А если
б не так, то я, пожалуй, и не взялась бы. Но эрзерумский расклад лично для меня был наиболее благопри
ятным. Совсем иное дело — Адам. Тщеславие и страсть
к опасным приключениям привели его к гибели. Герой
ская гибель на поле брани — что может быть пошлее,
особенно если речь идёт о XX веке? Ещё хуже, из того
же ряда — мученическая и безвестная смерть. Всё это
не дчя Амаль Меретук, о нет! Амаль Меретук желает
и может благополучно выживать при любых обстоя
тельствах. Разве не дтя этого дано ей ВИДЕНИЕ?
Итак, Камиль-паша, уверенный в том, что до на
ступления тепла, когда снег растает и весенняя влага
270
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
И|юсочится через почву в земные недра, бурных бое
вых столкновений на эрзерумском театре не будет, от
был в Стамбул. Там он занимался устройством своих
личных и семейных дел, уделяя мне внимание лишь
в форме частых, наполненных нежностью писем. Сре
ди прочих уверений, он клялся мне в том, что не рас
стаётся с моим подарком — поразительно безвкусным
медальоном, изготовленным в одной из эрзерумских
мастерских. Ответными письмами я уверяла его в сво
ей особенной преданности и делу младотурецкой пар
тии, и ему лично. Являясь женщиной здравомыслящей,
и и думать забыла о доме на берегу озера Кючюкчекмендже и в каждом письме умоляла Камиля-пашу не
возвращаться в край высоких сугробов и обледенелых
гор, именуемый Турецкой Сибирью.
Право слово, к чему мне зависимость от турецкого
ваши, недвижимое имущество в городе, где мне никог
да не жить? В память о Камиле-паше у меня осталась
небольшая коллекция украшений из золота — паша по
местному обыкновению покупал мне что-нибудь каж
дую субботу, — которые при умелой реализации могли
составить небольшое состояние в любой из европейских
валют. Кроме того, в Трабзоне тоже было припрятано
кое-что на всякий случай. И вот этот случай как раз
настал, но до Трабзона надо ещё добраться...
К тому же, прежде чем отправиться в Трабзон, на
добно встретиться ещё раз с русским генералом, да
и Ковшиха надо проводить в дальний путь — не пу
стой человек, богобоязненный. Нехорошо оставлять
его тело неприбранным на съедение падальщикам или
хоронить безвестно в братской могиле. Бурный был че
ловек, многосмысленный, нажил денежное состояние,
а семьи и наследников не имеет, хоть и еврей.
271
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Снедаемая нерешительностью и сомнениями, при
звала я на совет своего возлюбленного подбеска и тот,
под особо причудливый карточный расклад, посовето
вал не совсем несообразное, а именно: выйти замуж за
военного человека, за русского офицера. Перед тем как
насоветовать, долго и красноречиво пугал всевозмож
ными бедствиями: войну, революцию, голодомор — всё
в кучу собрал так, что трудно и поверить лукавому. Да
я бы и не поверила, если б не обстоятельство, извест
ное мне с младых лет: склоняя человека к вранью, сам
бес не врёт никогда. А что до встречи с офицером, то
находясь вблизи театра военных действий, сделать это
проще простого.
После разговора с подбеском никакого плана у ме
ня не возникло. Я действовала скорее по наитию, чем
по расчёту, и для начала съехала из апартаментов
Камиля-паши в небольшую квартирку, где и произвела
подсчёт своих ресурсов. Результаты опечалили меня
несказанно: достойные поминки, доставка тела в Ко
строму и прочие погребальные расходы оставят меня
совершенно без средств. Убиенный Ковших возможно
и наверняка оставил мне что-то. Значит, предстоит во
локита с поверенными и прочими спиногрызами, а воз
можно, и судебная тяжба с его наследниками. Поиск
справедливого решения — долгий путь, а мне после
полной победы русского оружия и скоропалительного
отъезда Камиля-паши следовало позаботиться о зара
ботке. Но как заработать артисту в заштатном Эрзеруме? Долгие раздумья и скорбь всегда утомляют меня.
В поисках радости от глотка свежего горного воздуха
я отправилась на прогулку, благоразумно прикрыв фигуру традиционной одеждой мусульманок, именуемой
чадрой.
272
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Гуляя по улицам Эрзерума от одной лавки к другой
н сопровождении приданного мне квартирной хозяйкой
мальчика, торгуясь, продавая, покупая и производя
обмен, я узнала о прибытии в Эрзерум штаба генерала
Юденича в сопровождении двух полусотен 1-го и 2-го
Кизляро-Гребенских полков, интендантской роты и во
енного оркестра. К вечеру мне стало известно и место
расположения штаба, возле которого грозные борода
чи несли караульную службу с примкнутыми к эфесам
шашек штыками.
Через два дня после прибытия штаба командую
щего при большом стечении обывателей состоялось
торжественное вручение наград. Имена награждае
мых объявлял полковник в пенсне — знакомое лицо,
опрятность, сдержанность, приятные манеры и тёплое
сияние вокруг головы, обещающее долгую жизнь. Сре
ди прочих полковников было названо и имя Ковшиха,
и разведчика-татарчонка, которому каким-то чудом
удалось выжить, и даже моё имя. При этом нас с Ковшихом объединили в посмертном награждении, словно
мы являлись влюблёнными или супругами. Я явилась
на продуваемый ледяными плац, закутанная бог знает
во что, — подаренные Ковшихом русские меха оста
лись в Трабзоне, — я дрожала от холода под прон
зительные звуки военного оркестра, исполнявшего по
переменно то «Прощание славянки», то «Боже царя
храни». Второй мотив неизменно сподвигал собрав
шихся на плацу военных к торжественному хоровому
нению. После вручения наград командующий произ
нёс краткую речь, назвав присутствующих «Русскими
богатырями» и «опорой империи». Событие на плацу
развеселило и воодушевило меня. Вернувшись на квар
тиру, я отправила слугу в русский штаб с запиской,
273
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
писанной впопыхах и на французском языке. Минул
день, второй и третий. Ответа из штаба не приходило,
и я решилась действовать, сообразуясь с собственными
возможностями...
*
*
*
Эрзерум — действительно паршивый городишко.
Ни одного увеселительного заведения. Никакого. Не
где честной артистке найти пропитания, кроме, по
жалуй, зверинца, владелец которого оказался весьма
изобретательным оригиналом. Нет, он не предложил
мне зайти в клетку со львами, которых в его зверин
це, кстати, и не оказалось. Не ведаю, каким чудесным
образом, но этот добрый самаритянин запомнил меня
гораздо более юной и на пике известности. «Тифлис,
Батум, Екатеринодар, Ставрополь, Ростов-на-Дону,
Нахичевань-на-Дону — все города знают Амалию Меретук. Как же посмею я её не знать?» — так сказал
он мне при встрече в одной из лавок, где я меняла
часть подаренного мне пашой золота на деньги. Похо
же, география моего нового знакомца ограничивалась
чертой оседлости, о чём свидетельствовала не только
его осведомлённость о моей артистической карьере, но
и форма его носа и бровей. Конфессиональные раз
личия не помешали нам достигнуть договорённости по
части организации моего выступления. Я решительно
отвергла танцы с раздеванием и бубном, игру на цим
балах и пение, решив ограничиться игрой на гитаре
и художественной стрельбой из револьвера системы
«Наган» по тарелочкам и голубям.
Через пару дней на двери каждой лавки висела афи
ша: «Незабвенная Амаль Меретук» и «Звезда Тифли
са и Нахичевани-на-Дону исполняет русские романсы
274
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
под гитару», начертанная красным готическим шриф
том огромного размера. Учитывая характер предпо
лагаемой аудитории, афиши анонсировали в основном
стрельбу по тарелочкам и голубям. И в этом аспекте
хозяин зверинца попал в яблочко. Выручка от прода
жи билетов составила значительную сумму. Подсчитав
ресурсы, мой зверовод испытал полный восторг: на
представление «незабвенной» Амаль Меретук явится
более сотни зрителей. Ни самого генера Юденича, ни
кого-то из его свиты я увидеть на своём представлении
не ожидала, ведь подобные высокопоставленные особы
зверинцы не посещают.
Пошлый провинциал не напрасно радовался. Всё
вышло по его разумению. На представление действи
тельно явилась казачья сотня. Точнее, две полусотни
двух разных казачьих полков со своими командирами
во главе. Средь военных затесалось и несколько мест
ных обывателей — обычные турки в фесках и несколь
ко полукровок в традиционных ермолках, сопровожда
емые своими некрасивыми жёнами. Одетые в черкески
и папахи бородачи, с орденами на грудях и при узор
чатых ножнах, одобрили моё исполнение на гитаре так
бурно, что напуганные их восторгом фески и ермолки
покинули представление задолго до его окончания. Их
бегство сопровождалось троекратным, повторенным
несколько раз «ура» и звоном шпор. А стрельба по
тарелочкам и голубям обернулась импровизированным
стрелковым турниром, по окончании которого авансце
на тонула в пороховом дыму. В конце представления
глаза мои слезились, в ушах звенело, а вместо букетов
мне поднесли свежезабитого жирного барана.
Следствием моего выступления явился не только
обильный ужин, приготовленный звероводом из бараш275
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
ка, но и достойный гонорар. А на следующий же вечер
ко мне на квартиру явился пренеприятный и проныр
ливый собиратель сплетен — слуга генера Юденича.
«Вас ждёт награда», — проговорил этот новоявленный
«Труффальдино», подмигивая самым скабрезным обра
зом. Помимо своих двусмысленных улыбок, он вручил
мне пакет с приказом явиться в такой-то час по такомуто адресу. Признаться, я была обескуражена, ведь ра
нее мне никогда не доводилось получать письменных
распоряжений, подписанных генералами. Я медлила
с визитом, обдумывая наряд до тех пор, пока за мной
не явился генеральский лакей, или денщик, или весто
вой, или как его там. Этот плутоватый и самонадеян
ный тип по фамилии, кажется, Лебедев, объявил мне,
что в Эрзеруме приказы генерала от инфантерии Юде
нича обязательны к исполнению для всех. Мне при
шлось подчиниться домогательствам «Труффальдино»,
ведь к эфесу шашки сопровождавшего его казака был
примкнут грозный трёхгранный штык.
Конвоируемая ледяными ветрами по улицам Эрзерума, я брела в сторону штаба с тяжестью неизбывно
го сиротства на сердце. «Труффальдино» и казак с его
ужасным штыком следовали за мной. Командующий
прав — в каком-то смысле я действительно пропала без
вести, ведь Ковших мёртв — и этот факт обязывает меня
к обретению каких-то новых смыслов. Но где их сыскать?
Моим практическим размышлениям всячески мешал Ле
бедев, весьма навязчиво кормивший меня какими-то фан
тастическими байками о герое мусульманского вероиспо
ведания, проведшего долгое время во вражеском тылу,
но не предавшего дело русской победы.
С такими-то мыслями я вступила в генеральские се
ни, где с самым виноватым видом отирался тот самый
276
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
герой тайного фронта. Он квохтал и цокал языком,
принимая у меня манто. Всё повторял: «Ай, виноват,
виноват, виноват». Кто виноват? Чем виноват? Разве
возможно понять человека, который едва разумеет порусски? Я поблагодарила его на турецком языке, а в
ответ услышала всё то же: «Виноват».
Командующий встретил меня приветливыми словами:
— Я обязан был сделать это раньше, но мне не пере
дали вашей записки. Это оплошность Галлиулы. Я уже
выговорил ему...
Командующий выглядел одновременно и величе
ственным, и виноватым. Я сделала книксен. Он сму
тился, потребовал чаю. Чай подали, и он снова смутил
ся скромностью закуски. Чтобы хоть как-то разрядить
обстановку, а также желая по мере сил хоть чем-то
отблагодарить этого человека, я достала из ридикюля
колоду.
— Позволите?
Генерал поморщился. Смущение как рукой сняло.
Он сорвал с носа пенсне, но возражать против моей
«женской слабости» не стал, только перекрестился
и вздохнул, намереваясь под конец вытерпеть ещё
и это испытание.
Я раскладывала карты небрежно, ведь ответ на во
прос был мне заведомо известен.
— Вижу долгую войну, — проговорила я, адресуясь
к генеральской спине.
Спина эта выражала пренебрежительную скуку
и острое желание остаться в уединении, поскольку от
еческий долг героям эрзерумской операции уже отдан.
Тогда я зашла с козырей:
— Вижу революцию. Великокняжеские дома, ари
стократия, генералитет, замышляют против царя, кото277
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
рого называют «Николаем Кровавым», не иначе. Хотят
посадить другого царя. Но выйдет всё не по их замыс
лу. Плодами их каверз воспользуются другие. Многие
заговорщики разделят участь своего государя.
Генерал обернулся, нацепил на нос пенсне самым
пренебрежительным жестом. Сейчас станет морозить
меня взглядом своих светлых глаз. Однако он, против
моего ожидания, оседлав стул, уставился на разложен
ные карты. Смотрел в молчаливом внимании несколь
ко минут.
— Ничего в этом не понимаю. Как десять потрёпан
ных карт могу сказать столь много? — проговорил он
наконец. — Ваши слова можно было бы расценить как
ересь, если бы в них не присутствовала своеобразная
логика...
— Человеку видящему многое откроется и в трёх
картах, — ответила я. — Вот вы смотрите на всё посвоему, видите не так, как я, но видите то же, что и я.
Оттого мои слова и не кажутся вам пустой фантазией.
— Как же так? Вот это вот, — он указал на мой
расклад, — сочетается вот с этим? — И он ткнул ука
зательным пальцем в потолок.
— Как у любого русского человека вера сочетается
с суеверием? Так и у меня. Я русская, как и вы.
— Неужели?
В его вопросе не было ни иронии, ни, тем более,
гнева. В его вопросе присутствовала вопросительная
интонация, но самого вопроса не содержалось. Тем не
менее я ответила:
— Да, я черкешенка, актёрка, лицедейка, пока в ми
ре мир. Но если наступает война — а война наступает
время от времени, как наступает шторм на море, или
засуха, или лесной пожар, — я, все мы становимся
278
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
русскими, братьями и сёстрами. Тот солдатик-татарин,
Галлиула. Знаю, вы оставили его при себе, и я видела
его, а ваш лакей... как, бишь, его, Павел... Пашка...
— Лебедев, — напомнил он.
— Ваш Лебедев рассказал мне о подвиге татарина.
Разве Галлиула не мой брат? Разве ваш Пашка не мой
товарищ по оружию?
— Ну, стреляете вы намного лучше Лебедева. На
слышан... наслышан... — усмехнулся генерал. —
В этом аспекте он вам не вполне товарищ.
Генерал поднялся, и я последовала его примеру.
— Перед тем как проститься, хочу спросить: нужна
ли помощь, поддержка. Большими деньгами я не рас
полагаю, но на дорожные расходы мог бы помочь.
Я сделала книксен, а он положил в мою раскрытую
ладонь большой толстый кошелёк и медаль с портре
том государя императора на двухцветной планке.
Юденич проводил меня до прихожей, где внима
тельный Галлиула накинул мне на плечи манто.
— Я не прощаюсь. Мы увидимся, — проговорил
командующий. — Завтра пришлю за вами Галлиулу.
Нам предстоит торжество, но советую одеться потеп
лее. Кстати, вы забыли вашу колоду...
— Для того, чтобы видеть, мне карты не нужны.
Оставьте себе на память... До свидания, выше высо
копревосходительство, — я ещё раз поклонилась. —
Прощай и ты, Лебедев.
— Колдунья! — едва слышно, но вполне внятно
произнёс мне вслед Галлиула.
Наверное, они подумали, будто я исчезла, раство
рилась в морозном воздухе, как Снежная королева из
сказки. Смешно! Забавно! Многое бы я дала, чтобы
посмотреть на их растерянные лица!
279
•£г
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Однако меня ждало слишком много забот. Надо
было решать свою дальнейшую судьбу: или нанимать
провожатого до Трабзона, или сделать шаг навстречу
собственной судьбе.
В ту ночь под свечу и особо сложный карточный
расклад явился мне мой любимый подбесок и насове
товал всякого, и натолковал о предстоящем непростом
и противоречащем житейской логике выборе...
* * *
Стоит ли говорить о фуроре, произведённом моим
выступлением в эрзерумском зверинце? Одна и та же
дама и поёт под гитару, и метко стреляет из пистолета:
какому вояке такое не понравится? Вследствие этого
на узких уличках паршивого городишки мне буквально
не давали прохода. Каждый считал своим долгом вы
разить восхищение. Некоторые выражали его слишком
бурно, предлагали помощь и защиту. Одним словом,
приставали. Несколько раз приходилось ссылаться на
близкое знакомство с самим командующим. Возникаю
щее в таком случае восхищение имело лёгкий оттенок
обиды.
Изюминкой моего пребывания в Эрзеруме стало
одно интересное свидание, которое, впрочем, никак
нельзя назвать интимным.
Несколько дней кряду я всецело отдавала себя под
готовке к отъезду, и без сомнения покинула бы надо
евший Эрзерум ещё до конца февраля. Однако планам
моим не довелось сбыться, зато сбылось увиденное
мною.
Началось всё с явления двух •«русских богатырей».
Выглядели оба весьма грозно. Каждый огромного
роста бородач в черкеске, бурке и лохматой шапке.
280
☆
Ф ОРТ Д А Л А Н ГЕ З
У каждого помимо шашки, длинного кинжала и па
тронташа на поясе, за плечом ещё и ружьё. У обоих
ясные, яркие и пронзительные синие глаза, но у одного
нмражение лица совсем злое, словно вот-вот вцепится
зубами в глотку, а другой будто бы совсем простоват.
Примерно так выглядит обожравшийся мёду медведь
на полотне какого-нибудь русского анималиста. Они
представились мне честь по чести: один — Алексан
дром Зиминым, другой — Матвеем Медведевым. Оба,
как я и предполагала, оказались казаками. Зайдя
н мою комнату, оба совершенно синхронно, словно
много дней репетировали этот трюк, сняли свои лохма
тые шапки. Медведев, поискав глазами отсутствующие
в моём жилище образа, перекрестился на занавешенное
окно. Зимин перекрестился, глядя мне прямо в глаза.
Лишенные лохматых шапок, их округлые шишковатые
черепа выглядели несколько беспомощно, но сходство
tАлика обоих с медведем, который, возможно, был их
дальним прародителем, не пропало. При этом у темно
волосого Медведева ёжик волос на голове уже посеребрился, в то время как золотистая поросль на голове
Зимина создавала вокруг его лица иконописный сияю
щий нимб.
— А где же ваши пистолеты? — смеясь спросила я.
— Мы — строевые офицеры Кизляро-Гребенских
полков. Мы водим в атаку наши полусотни. Атака,
бой — это настоящее дело, а не цирковые шутки, —
сказал один из бородачей, а другой выложил на стол
из невесть откуда взявшегося мешка разную вкусно
пахнущую снедь и большой глиняный запечатанный
сургучом кувшин.
— В честь чего закуска? — спросила я, стараясь
придать собственному голосу всевозможную строгость.
281
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Мне ответил казак по фамилии Медведев, и голос
его звучал, как медвежье рыканье:
— Сватовство! У вас — товар. У нас — купец.
Я позвала слугу и веселилась от души, пока тот рас
ставлял перед нами приборы и раскладывал снедь по
тарелкам:
— Провидение представило мне на выбор двух
равнопрекрасных казаков. Какого же из вас выбрать?
Прежде чем принять какое-либо решение, я всегда со
ветуюсь с картами.
Не давая им опомниться, я извлекла свою любимую
колоду — родную сестру той, что недавно подарила
Юденичу. Потрёпанные картонные прямоугольники
упали на несвежую скатерть. Офицеры смотрели на
моих дам, королей и валетов с недоверием, а при ви
де джокера, выполненного в виде эдакого забавного
чертёнка с рожками и хвостом, торчащим из-под фрач
ных фалд, Медведев даже перекрестился, но упрямо
повторил:
— У вас — товар. У нас — купец.
— Я хочу жениться, — в тон товарищу с офицер
ской прямолинейностью заявил Зимин.
Медведев глянул на него с пока непонятной мне не
приязнью, а Зимин продолжал:
— Третьего года я овдовел. Жена померла... — Он
помедлил, смущённый самим собою, прежде чем про
должить. — Словом, не важно, как она померла. Но ты
не волнуйся. Господь прибрал всех деток моей жены,
и потому я остался бездетным вдовцом. А тут и война
началась. В окопах и кавалерийских атаках жены не
сыщешь. Не до женитьбы, стало быть. Посматривал
я на турчанок. И на армянок посматривал. А что до
евреек...
282
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
— Да ну тебя совсем! — фыркнул Медведев. —
Перескажи ей про всех твоих баб!
— ...Одним словом, всё не то. А ты русская и под
ходишь мне. К тому же барыня. С прислугой живёшь.
Вкус у тебя...
Потерявшись в словах, он пошевелил пальцами.
— Утончённый, — подсказала я.
— Да! Так и есть! — кивнул Зимин.
— Но я черкешенка, хоть и воспитана русскими.
— Это не беда! Обе мои бабки так же воспитаны
были. Дед по матери свою жену умыкнул из чеченско
го аула. Совсем девчонкой ещё. Она крестилась три
надцати лет от роду. А бабка по отцу — чистокровная
осетинка. Она и сейчас жива. Девяносто пять лет, а всё
коров доит! Но ты коров доить не будешь. Обещаю!
Как жила барыней, так и будешь жить. Мои родители
зажиточные. У них, кроме двух моих сестёр, я един
ственный сын...
Слушая его нехитрый рассказ, я растерянно смо
трела на карты. Всё выпало, как выпало. Червонный
король и король треф. Под трефовым выпали две
ламы — червовая и треф. Третья карта — пиковая
десятка — сулила дальнюю дорогу с благополучным
концом. Под червонным выпала девятка пик, шестёр
ка бубей и рогатый джокер. А х, зачем я не выкинула
мерзавца из колоды? Вот он, смотрит со скабрезной
улыбкой, ничего кроме большой беды не обещая...
Я вздохнула. Желая скрыть свои чувства, принялась
за еду, к которой до этого не прикасалась. Медведев
смотрел на меня с алчным интересом. Зимин пил вино,
предваряя каждый бокал крестным знамением.
— Я тут подумал... — начал Медведев. — Война скоро
кончится, и тогда нашему брату домой возвращаться...
283
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
Он умолк, подбирая верные слова. Мы ожидали
продолжения. Зимин — настороженно, я — с любо
пытством.
— Домой вернутся выжившие и те, у кого есть дом
и хозяйство, кому есть к чему возвращаться, — про
должал Медведев, протягивая мне тоненькое вервие
вспомоществования. — Чародейка Амаль Меретук та
кой же боец, как и любой из нас. Награждена медалью
с За отвагу» с портретом государя. Куда же вернётся
Амаль? Где дом Амаль Меретук?
Ответ мой был прост:
— У меня нет дома. Живу по цирковой привычке,
где придётся.
Медвежье лицо моего собеседника исказилось жало
стью. Да, именно исказилось, сделавшись совершенно
человечьим, трогательным, красивым.
— Я не помню лиц матери и отца. Не смогла бы
разыскать место, где стоял их дом. Знаю только, что
мой отец был мюридом имама Шамиля и погиб на Тунибском плато в 1859 году. Я родилась незадолго до
его гибели. Мать, браться и сёстры умерли от чумы.
Сочти же мои годы, казак. Они не смущают тебя?
— Ты наша! — вскричал Зимин. — Наших кровей!
А Медведев, не обращая внимания на ревнивые взгля
ды Зимина, принялся целовать мои пальцы. Борода его,
влажная от слёз, приятно щекотала мои ладони.
— Мы озверели на этой войне, — бормотал он. —
Долго ли ещё нам страдать?
Что ответить ему, если знаю наверняка: правды он
не примет. Солгать? Перевести разговор на иной пред
мет? Смущённая, я смотрела, как огромный медведь
тает, растекается киселём. А у другого, у Зимина, гла
за, как льдинки. Вот-вот за шашку схватится.
284
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
&
— Я круглая сирота с раннего детства. Мужа не
было и нет. Кочевая жизнь циркачки не располагает
к замужеству, —проговорила я, чтобы как-то разря
дить обстановку.
— Вот именно — сирота! То-то и оно, что круглая
сирота с младенчества! — подхватил Зимин. — Что
Матюха может предложить тебе? Он женат. Трое ма
люток. Все девочки, — Зимин забавно горячился, бо
рода его тряслась. Он старался казаться убедительным,
и ему это удавалось. — Матюха! Н етто ты жену бро
сишь? А на это я тебе так скажу: если жену бросишь,
то с Амалией всё равно венчаться не сможешь, потому
что перед Богом женат. Выходит, ты перед всеми вино
ват окажешься: и перед Амаль, и перед женой.
Сказав так, Зимин заплакал. Смешно, по-детски.
Странно было видеть такого большого и бородато
го мужика плачущим. Пришлось объяснять всё об
стоятельно:
— Господа, вы оба офицеры. При этом вдовый
подъесаул Зимин желает жениться на Амаль Меретук. А Амаль Меретук желает напомнить ему, что по
закону от 07 февраля 1881 года он обязан испросить
разрешения на брак у своего армейского начальства.
Чтобы офицеры при обзаведении семьёй не впадали
в крайнюю бедность, а члены их семей, не имея воз
можности достойно выглядеть и вести образ жизни,
соответствующий их положению, не роняли честь
офицерского звания, офицерам запрещается жениться
ранее 23-х лет...
— Мне в этом году исполнится двадцать пять, —
проговорил Зимин.
— ...и только в случае предоставления ими имуще
ственного обеспечения, принадлежащего офицеру, не28S
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
весте или им обоим, — невозмутимо продолжала я. —
При подаче разрешения учитывается общественное
положение невесты. Командир полка обязан решить
вопрос о пристойности брака и, если не увидит к тому
препятствий, предоставит своё заключение начальнику
дивизии, который только и имеет право дать оконча
тельное разрешение.
— Пристойность? Как это? Объясни! — прорычал
Медведев.
— Требование пристойности носит абсолютный ха
рактер. Офицер ни в коем случае не может иметь же
ну, не отвечающую представлениям о достоинстве офи
церского звания. Вступление в брак без разрешения
влечёт за собой дисциплинарное взыскание или уволь
нение со службы. Офицерам запрещается жениться на
артистках или разведёнках, взявших на себя вину при
разводе...
— А ты? Разве ты артистка? Разве Камиль-паша
женился на тебе и ты с ним развелась?
— Камиль-паша жениться на мне не успел. Да и не
известно, женился бы вообще, ведь его жена возражала
против этого брака.
— Женатый жених? — Зимин рассмеялся. — Ну,
ты и шутница! Ну и артистка! Жена ему разрешила!
— О да! — я одарила его самой обаятельной из
своих улыбок. — Жёны правоверного мусульманина
должны одобрить его выбор перед тем, как он женится
в очередной раз.
Казаки переглянулись.
— Я бы сам женился на тебе, если б не был же
нат, — проговорил Медведев. — Моя жинка умеет об
ращаться с шашкой не хуже меня самого, и, пожалуй,
случись что — тебе несдобровать, — добавил он не без
286
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
самодовольства. — Её нельзя обижать, а по-хорошему
договориться можно.
Медведев колебался. Долг и твёрдая вера в Иисуса
Христа боролись в нём с греховной страстью. Я и сама
бы предпочла Зимина, но девятка, шестёрка и джокер
говорили о бессмысленности такого выбора. Сколь
ко недель или месяцев он ещё проживёт? В каком из
окопов, в какой из атак этой войны, грозящей затя
нуться на десятилетия, он падёт возможно безвестной
смертью? А вот Медведеву, напротив, суждена долгая
жизнь.
Мне удалось выпроводить их только после того, как
было выпито всё вино. Зимин унёс с собой свою тоску,
а Медведев тяжёлую думу о грядущем предательстве.
*
*
*
Через день вестовой принёс мне записку от Зимина.
В записке подъесаул 2-го Кизляро-Гребенского полка
требовал незамедлительного положительного ответа.
Иначе... Нет, Зимин не грозил мне впрямую, учитывая
мою только что полученную из собственных рук коман
дующего награду. Однако записка Зимина содержала
намёк на какие-то решительные действия.
В тот же день подъесаул 1-го Кизляро-Гребенского
полка Матвей Медведев явился ко мне лично, но
н комнаты не прошёл, а разговаривал со мной через
окно, не сходя с седла. Желая сохранить честь перед
Вогом и людьми, я предприняла последнюю попытку
отвадить его:
— Я не могу показать вам паспорт. Он остался с мо
ими вещами в Трабзоне. Вы же знаете, что здесь, в Эрзеруме, я исполняла особую миссию в доме Камилянаши.
287
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Знаю, — был ответ.
— Я хотела показать вам свой паспорт, чтобы оста
ваться честной.
— Да что там в том паспорте-то? Н етто отпечаток
сатанинского копыта?
Упомянув Неназываемого, казак размашисто пере
крестился. Ах, если 6 он знал, сколь недалеки от ис
тины его догадки!
— Я видящая женщина. Такие, как я... далеки от
Бога. Я никогда не хожу в церковь...
— Я так и думал. Тебя испортили, зачаровали, сгла
зили...
— Ну вот видите!
— ...не перебивай, когда мужчина говорит! Я не
знаю и не хочу вести подсчёт твоим грехам. Ты жила
без защиты родичей, одна. Немудрено, что нашёлся
подлец, готовый попользоваться сиротой.
Медведев умолк. Сгущающиеся сумерки и тень от
огромной лохматой шапки скрывали от меня его лицо.
— Я готов на всё... — проговорил он после корот
кого раздумья.
— Ой ли?
— Что тебе надо? Скажи только! Доставить труп
еврея в Кострому? Так я доставлю. Поеду с тобой
куда захочешь. Могу хоть до Парижа. Могу в воду
ледяную вниз головой или с обрыва на камни. Готов
на такое, по сравнению с чем дезертирство — мелочь.
Приказывай! Я получил трёхмесячный отпуск. Так
что мой отъезд из Эрзерума никого не удивит. А там
будь что будет!
— Раз так говоришь, значит, любишь?
Медведев молчал, раздувая ноздри. Борода его за
бавно топорщилась.
288
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
☆
— Сначала надо добраться до Трабзона и сесть там
на корабль. И помни: ты правильно промолчал, потому
что любовь для меня пустое слово.
- Всё сделаю, — кивнул Медведев.
— Ты пойдёшь на дезертирство? Бросишь семью?
Он молчал. Так молчат люди, в душе которых совесть
борется с любовью. Такая борьба причиняет страшные
мучения человеческой душе. Жалкий, страдающий
Медведев таращился на меня, словно в ожидании при
говора. Застывшие слезы на его щеках превратились
в ледяную корку, заиндевевшая борода встала колом,
сделав лицо чудовищно некрасивым.
— Мне бы только на один день в станицу попасть.
Договориться с моей Оксаной. Она добрая и раз
вод даст. Я хочу жениться на тебе честно, так же,
как хотел Зимин. Да и с дочерями надо попрощаться.
Па родительские могилы последний раз посмотреть.
А там — айда! Сядем на любой корабль и поплывём
куда захочешь, — говорил он, рыдая.
Я покачала головой. Не задавая лишних вопросов,
он прочёл в моих глазах сомнение и сам заколебался.
Я в смущении ждала его решения. Неужели мой раз
говорчивый дьявол на этот раз обманул меня и его про
рочество не сбудется?
— Тут у меня две лошади. Даже удалось добыть
дамское седло, — тихо проговорил Медведев. — И ещё
две на смену и три вьючных мула. Лошади хорошие.
11а таких до Трабзона за три-четыре дня доберёмся,
('оглашайся!
И я согласилась.
Эпилог
ДВА ГЕНЕРАЛА
Бульвар Об — извилистая улица меж рядами кипа
рисов и пышных кустарников. Пахнет, как в лавке ко
лониальных товаров, лавром и гвоздикой. Время лет
него зноя уже минуло. Скоро осень. Генерал в отставке
Евгений Васильевич Масловский — человек в годах
около шестидесяти, но подтянутый и крепкий — оста
новился возле калитки. Он посмотрел на небольшой
домик с мансардой и террасой, на ухоженный садик
за чугунной решёткой забора, на батистовые, в мелкий
цветочек занавески. Масловский стряхнул с головы
льняное кепи, перекрестился и снова закинул кепи на
голову. Калитка скрипнула, и вот он на оббегающей
дом дорожке. Там, на газоне под кроной платана, уже
ждёт его командир, генерал от инфантерии Русской
армии, Николай Николаевич Юденич. Старик сидит
в огромном ротанговом кресле среди подушек. Вокруг
него кофейный столик, этажерка с книгами и два ро
танговых стула. Поза его неловка, искусственна. Цвет
пергаментной кожи рук и лица свидетельствует о глу
боком нездоровье.
— Жарко? — спрашивает Масловский, усаживаясь
на один из стульев.
Он словно продолжает незаконченный давеча раз
говор, будто они и не расставались давеча с генералом,
290
☆
ФОРТДАЛАНГЕЗ
будто продолжали общаться мысленно и на расстоя
нии. В таком случае, к чему обычные приветствия?
Юденич избегает их подобно Масловскому.
— Ж арко... — тихо отзывается он.
— Душно?
— Душно, Женя, милый... Что так смотришь? Да,
худо мне. И с каждым месяцем моей затянувшейся
жизни такое худо наступает всё чаще и чаще. Заняться
ли чем-нибудь, работать в саду — ничего не могу.
- А пройтись по набережной? Небольшая прогул
ка. Сейчас... — Масловский посмотрел на часы. —
Семнадцать тридцать. Если мы выйдем из дому в во
семнадцать часов, то как раз жара спадёт.
— Зачем идти?
Услышав столь странное замечание, Масловский
с беспокойством посмотрел на своего командира. Пере
мены, произошедшие в нём за последние три года, не
зримые для глаз самого Масловского, были бы стишком
очевидны для постороннего зрителя. Генерал Юденич
постарел, сдал, ослабел. Но не это могло бы показать
ся самым дурным. Самое дурное, на взгляд генерала
Масловского, состояло в том, что Николай Николаенич совершенно оборотился спиной вперёд и в таком
странном положении продолжал шествовать по жизни
уже прямиком к могиле. Воспоминания о Японской
кампании, о Сарыкамышской операции или о штурме
позиции Девебойну, защищавшей Эрзерум, или более
поздние события на северо-западе России, его борьба
с разбродом в Северо-Западной армии или с марионе
точным, сформированным британцами Бог весть из ко
го правительством, отнимали все его силы — любое из
этих событий оживляло его разум. Он словно расцве
тал, но очень на короткое время, чтобы через несколь291
it
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
ко минут снова удалиться в пустыню равнодушия. В то
же время любая информация о настоящих событиях
нагоняла на Николая Николаевича необычайную хан
дру. Кризис в Европе и Американских Соединённых
Штатах, приход к власти Гитлера и начинающиеся го
нения на евреев. События в Богом забытой России с её
кадровыми чистками и техническими достижениями.
Мысли о Родине, сделавшейся словно Южный полюс,
совершенно недоступной, нагоняли на Николая Ни
колаевича тяжёлую хандру. Поэтому лучше уж вос
поминания, в которых было немало славных дел, чем
мысли о бесславном настоящем.
Вот и в этот раз сразу по приходу «милого Жени»
Юденич принялся раздувать угли тлеющих воспомина
ний. В этом деле внезапной подмогой ему стала книга
небезызвестного Уинстона Черчилля, которую Евгений
Васильевич нечаянно перехватил на одном из книжных
лотков, проезжая на велосипеде по бульвару Круазетт.
Теперь Николай Николаевич листал книгу, прогляды
вая по диагонали каждую страницу.
— Он пишет о своём предке, первом герцоге Маль
боро.
— Так-так, Николай Николаевич. Вы прочтёте кни
гу первым, но своё мнение о ней не говорите до тех
пор, пока я не прочту.
Юденич улыбнулся и бросил книгу на небольшой
кофейный столик, стоявший перед ним.
— Я и не читая могу сказать. Хочешь? — Не до
жидаясь ответа, Юденич продолжил: — Уинстон Чер
чилль — человек сухой, как пыль. Но у него есть по
меньшей мере три добродетели. Первая — это реши
мость взяться за дело. Вторая — довести дело до кон
ца. Третья — не смущаться никакими неудачами.
292
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
— Вот так едешь по бульвару Круазетт на велосипе
де. Над головой кроны пальм. Слева прибой и прини
мающая солнечные ванны публика. Небо синее. Море
бирюзовое. Лоточники продают виноград, нарезанные
кубиками арбузы, лимонад с мятой... что там ещё они
продают? Я и позабыл...
— Есть лотки с книгами и детскими игрушками, —
охотно подсказал Юденич.
Масловский воодушевился, довольный тем, что его
старый командир несколько оживился, представляя се
бе сценки бульвара Круазетт.
- Так вот. Едешь ты по бульвару Круазетт на
нслосипеде и вдруг — бац! — встречаешь старого
знакомого. Да какого! Ну к примеру, именно с ним
ты мёрз когда-то, взбираясь на скалы Девебойну,
или...
Юденич вдруг сник, снова принялся листать стра
ницы книги.
— ...или встреча с другом, может быть, так сказать,
и книжном формате, как в данном случае. Ведь вы
истречались с сэром Уинстоном...
— Кто знает...
— ...о вашей встрече гудит молва. А что, Николай
Николаевич, вы хотели бы встретиться с ним опять?
— С Черчиллем?
- Да.
— Я ему неинтересен. У этого человека, — Юденич
помахал открытой книгой в воздухе, — ещё есть буду
щее, в то время как у меня уже его нет.
— Насколько мне известно, Чемберлен не включил
сэра Уинстона в правительство.
— Включит в следующий раз. Повторяю: Черчилль,
как ярый антисоветчик, ещё не исчерпал себя, и пока
293
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
противостояние с С С С Р будет длиться, Черчилль им
будет нужен.
Почувствовав раздражение собеседника, Маслов
ский попытался перевести беседу на иные рельсы.
— А что, если нам пройтись по Круазегг вместе?
Ваша фортуна, Николай Николаевич, чрезвычайно
сильна. Намного мощнее моей. Я всего лишь нашёл
книжку почти забытого Черчилля, в то время как вы
сможете встретить кого-нибудь более значительного...
Масловского прервала вышедшая из дома Алексан
дра Николаевна. Кофейник, две чашки и сахарница —
вот всё, что вынесла она на подносе.
— От проспекта Поральто до набережной очень
далеко. Женечка, вы же знаете: Николай Николаевич
пешком если и дойдёт под горку, то обратно каким об
разом будет возвращаться? Пользоваться коляской он
брезгует, но пешком взбираться в гору...
— Можно вызвать такси, — настаивал Маслов
ский. — Сейчас в таксопарке есть отличные кабрио
леты. Доедем с шиком, попьём кофе в какой-нибудь
кофейне. Посмотрим на нарядную толпу.
— Звучит заманчиво, — Александра Николаевна
улыбалась, расставляя на столе кофейные приборы. —
Ни дня без кофе. В кофе вся радость жизни. Что ж, не
стану вам мешать.
И она удалилась в дом.
— Ну так как? Я пришлю за вами завтра кабрио
лет? — настаивал Масловский.
Ему так хотелось видеть своего командира ожив
лённым, подвижным, решительным, как когда-то. Что,
если десятиминутная прогулка в кабриолете совершит
чудо, Юденич встряхнётся и...
294
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
— Думаю, не стоит откладывать нашу эскападу до
полудня, когда становится уже слишком жарко, — раз
думчиво проговорил Юденич.
— В девять тридцать?
И Масловский пожал протянутую ему руку.
*
*
*
Кафе на бульваре Круазетт. Мимо неспешно течёт
редкая по раннему времени толпа, состоящая из празд
ной публики, одетой по-утреннему просто. Гуляющих
немного. Некоторые из них глазеют по сторонам, при
сматриваясь к сидящим в кафе. Встречаются и вело
сипедисты. Масловский с кипой газет устроился на
против Юденича. Официант подал кофе и круассаны.
Юденич мельком оглядел сервировку и набычился.
Тоска по родине. Мечтая о гречневой каше и ломте
ржаного хлеба, Юденич почти не притрагивается к до
ступной пище.
— А помнишь ли, Женя, как Лебедев ставил нам
самовар? Смешной был человек... Его жаль больше
иных.
- Верный служака, хоть и не без фанаберий. Глу
пая смерть в стычке с Булак-Балаховичем.
Зная, что воспоминания о товарищах по Кавказско
му и Северо-Западному фронтам обычно оживляют ко
мандира, Масловский тем не менее остерёгся развивать
опасную тему — слишком много смертей. Глупых, бес
смысленных смертей. Между тем от самого Юденича
ос талась, пожалуй, ровно треть. Осунулся, сгорбился,
Н.П71ЯД то напряжённый, то рассеянный, будто человек
«не в своей тарелке». Таков теперь Юденич едва ли не
каждый день за редкими исключениями. Вот и этим
295
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
утром облик Николая Николаевича печально контра
стировал с беззаботностью и шиком бульвара Круазетт.
Горестно вздохнув, Масловский позволил себе на не
сколько минут отгородиться от несправедливости мира
свежим номером «Le Figaro».
Юденич предоставил ему ровно пять минут одино
чества.
— Женя, милый, прошлый раз ты притащил мне
книгу. В этот раз взялся за газеты... — тихо прогово
рил он.
— Они содержат много интересного, — живо ото
звался Масловский. — Предлагаю вспомнить наши
штабные привычки. Нынче 22 сентября 1933 года.
Я готов сделать короткую сводку событий и предста
вить их в виде доклада. Одобряете, Николай Нико
лаевич? Итак... Вот, например: 21 сентября в Лейп
циге начался процесс о поджоге Рейхстага. На скамье
подсудимых пятеро коммунистов. Далее перечисляют
имена. Главарь поджигателей руководитель коминтерновского подполья Георгий Димитров. Сегодня
германские власти арестовали корреспондента ТАСС,
направлявшегося в зал суда для освещения процесса
в советской прессе.
— Коммунистов оправдают, но сама идея себя не
оправдывает.
— ...Далее... ещё из Германии. Праздник Рош хашана отмечался немецкими евреями с «рекордной по
сещаемостью немецких синагог» вопреки волне анти
семитских указов нацистского правительства о начале
5694 года по еврейскому календарю. А вот ещё: Им
перская палата культуры создана в Германии по ука
занию министра пропаганды Йозефа Геббельса, кото
рый занял пост президента Палаты. Указ обязывает
296
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
iieex деятелей культуры зарегистрироваться в качестве
членов одного из подразделений организации. Далее
перечисляют подразделения: Имперская кинокамера,
Имперская театральная палата, литература, музыка,
радио, изобразительное искусство и даже пресса. Уча
стие в палате даёт определённые привилегии, пользо
ваться которыми могут только арийцы. И конечно же,
только арийцам предоставляется членство в указанной
палате... Теперь несколько слов об Американских Со
единённых Штатах.
Юденич затаился, замкнулся, сделался похож на за
пертый сундук. Утренние прохожие на Круазетт боль
ше не интересуют генерала. Он больше не слышит пле
ска тихого прибоя. Генерал видит занесённые снегом
склоны Девебойну или купола Исаакия, подсвеченные
(к-енним солнцем. Он слышит щелчки ружейных вы
стрелов или стоны раненых? Кто знает? Чем бы его
отвлечь? Рискнуть, заговорив о России? После корот
кого молчания Масловский решился.
— У меня есть «Возрождение». Впрочем, это поза
вчерашний номер.
— Женечка, милый, читай всё, что считаешь инте
ресным...
— «Начальник политотдела Московско-Казанской
железной дороги сообщает о злостном саботаже пере
стройки в вагонном отделе дороги. И тут тоже винова
тыми оказываются коммунисты. Начальник политотде
ла Рязанско-Харьковской железной дороги установил,
что ряд коммунистов выходили на работу в пьяном
виде и прогуливали»... Дальше всё о том же: саботаж,
пьянство, расхищение соцсобственности, рапорты пар
тийцев об успешной работе, кадровые чистки и тому
подобное. Но есть и новости, которые можно считать
297
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
позитивными. Вот, например, из области фантастики.
Маршал Михаил Тухачевский, заместитель народного
комиссара Советской армии и флота, приказал создать
Научно-исследовательский институт реактивных дви
гателей, или РНИИ, чтобы начать разработку ракет,
в том числе и космических, в Советском Союзе.
На последнюю новость Юденич отреагировал.
— Тухачевский принёс много вреда. Странно, что
он до сих пор не убит, как Алексеев. Впрочем, все эти
новости не новы и свидетельствуют об одном: мир ска
тывается в войну ещё более кровавую, чем та, которую
мы пережили, потому что та война так и осталась неза
вершённой. Возможно, ты, Женечка, и другие увидите
её продолжение...
— В аспекте нынешних новостей наш друг сэр Уин
стон со всей его философско-экзистенциатьной нена
вистью ко всему русскому представляется несколько
старомодным, — поспешил проговорить Масловский:
намёки командира на близкую кончину совсем не нра
вились ему.
В поисках спасения он снова ухватился за газеты
и, несколько минут полностью отгороженный от мира,
изучал крикливые заголовки, пытаясь найти среди них
нейтральные. Английский, французский, немецкий
языки... Непривычная лаконичность кириллицы без
дореволюционных яти, фиты и ижицы. Без них строки
русского текста словно ободранные, чужие, иномирные. Будто и сам ты уже не русский, а невесть кто,
мертворождённый плод, выкидыш эпохи. Масловский
с горечью размышлял о речи нынешних русских, со
ветских людей. Такова же она, как раньше, или изме
нилась вместе с написанием слов? Каково-то им с гене
ралом станет, если нынче же услышат её?
298
☆
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
*
*
*
- Вы позволите?
Кто это обратился к нему по-русски? Масловский
обернулся. Приземистая и тонкая старуха с прису
щим подобным особам забавно воинственным видом,
нооружённая костяной клюкой, смотрела на него прон
зительными фиалковыми глазами. Обычная старуха,
лицо в сетке морщин, тонкой ниточкой рот, лоб в об
рамлении седых куделек, на плечах старомодная цыга
нистого фасона шаль, ноги прикрыты пёстрой юбкой,
слишком глубокое декольте демонстрирует увядшую
и прошлом веке грудь. В ответ на слишком присталь
ный взгляд Масловского старуха запахнула шаль с де
вичьей поспешностью, странной для особы в столь пре
клонных годах.
- Laissez passer la dame, Monsieur1, — прорычал её
спутник с чудовищным русским акцентом.
Они протиснулись меж столиков, уселись в углу.
Последовал короткий диалог с чернокожим гарсоном,
и нот уже на столе перед ними блюдо с улитками,
раки, кувшин с белым вином и небольшой графин
с жидкостью, прозрачной, как слеза. Старуха неза
медлительно принялась за еду. Её огромный, медведеиодобный спутник, не дожидаясь услуг гарсона, на
лил себе из графина, махнул, понюхал рака и на том
успокоился.
- Николай Николаевич! — Масловский тронул
Юденича за рукав.
- Что тебе, Женечка, милый?
— Посмотрите на них.
- Э-э?..
1 Позвольте даме пройти, месье ( фр.).
299
☆
ТАТЬЯНА БЕСПАЛОВА
— Вот эта пара. Молодец с военной выправкой
и старуха. Я бы подумал, что мамаша выгуливает свое
го перезрелого сынка, если бы...
— А я думаю, они русские. Мужик пьёт водку в де
сятом часу утра. Старуха кушает улиток. Он-то точно
русский, но вот она... цыганка... татарка...
Разглядывая старуху, Юденич несколько оживился,
словно припоминая что-то. Масловский, наоборот, зата
ился, желая не спугнуть оживление своего командира.
— А помнишь, Ж еня... нет, ты не можешь помнить.
Это произошло в моём тифлисском доме, когда тебя
там не было. Адам Ковших привёл к нам свою под
ружку, Амаль Меретук. Они явились как раз после
приезда фотографа. Ну уж фотографа-то ты должен
помнить наверняка. Александра Николаевна показала
этой... Меретук фотографии, и та наговорила ей вся
кого между делом за чаем. Напугала. Но и хорошее
говорила, о твоей книжке. И вот она написана. И изда
на. Тебе она напророчила долгую и счастливую жизнь,
а про других всякого плохого понасказала. И ведь дей
ствительно, Де-Витт исчез через два года после памят
ного чаепития, Воробьёва последний раз видели летом
1920 года в Крыму. Кажется, он состоял там без долж
ности при штабе Врангеля. А потом... что с Николаем
Михайловичем стало потом, никто не знает. Женя, ми
лый, может быть, ты... нет, и ты не знаешь.
Он умолк, смущенный взглядом Масловского, ко
торый не скрывал своей жалости. В ста метрах от них
средиземноморский прибой играл кристаллами квар
ца. По бульвару Круазетт двигались люди. Мужчины
и женщины, пешие и на велосипедах. Солнце припе
кало. В разгар сентября на Лазурном Берегу ещё жар
ко. Масловский смотрел на море и гуляющих людей,
300
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
☆
стараясь избегать взглядов своего боевого командира.
Четырнадцать лет минуло. Оба они состарились, но
раны ещё свежи. Раны зияют...
- Она смотрит на меня, — продолжал Юденич. —
Она делает ручкой... Амаль Меретук, женщинакавалер медали за храбрость. Б ез сомнения, это Амаль
Меретук... Но кто же с ней? Тоже герой: уговорил уже
пол-литра с утра, и чёрт ему не брат. Этот не может
быть чужой. Кто-то из наших армейских, из наших
казаков?
- Медведев или Зимин, — быстро ответил Мас
ловский. — Кто-то из них к ней сватался, но потом вы
сами знаете, как всё обернулось...
— Надо выяснить... Женя, милый, пригласи же их
к нам. Я обязан ей сказать, что до сих пор и вопреки
всему храню её колоду!
Москва, 2022 год
Литературно-художественное издание
Военные приключения
Беспалова Татьяна Олеговна
ФОРТ ДАЛАНГЕЗ
Выпускающий редактор В. И. Кичин
Художник Ю. М. Юров
Корректор Б. С. Тумян
Дизайн обложки Д.В. Грушин
Верстка Н.В. Гришина
ООО «Издательство «Вече»
Адрес фактического местонахождения:
127566, г. Москва, Алтуфьевское шоссе, дом 48, корпус 1.
Тел.: (499) 940-48-70 (факс: доп. 2213), (499) 940-48-71.
Почтовый адрес:
127566, г. Москва, а / я 63.
Юридический адрес:
129110, г. Москва, пер. Банный, дом 6,
помещение 3, комната 1/1.
E-mail: veche@veche.ru
http ://w w w .vech e.ru
Подписано в печать 05.02.2023. Формат 84x108 */з2 Гарнитура «KudrashovC». Печать офсетная. Бумага газетная.
Печ. л. 9,5. Тираж 2000 экз. Заказ С-0308.
Отпечатано в типографии филиала
АО «ТАТМЕДИА* «ПИК «Идел-Пресс*.
420066, Россия, г. Казань, ул. Декабристов, 2.
