ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ БАЖОВ
(1879—1950)
1
Могучий горный хребет прорезает с севера на юг необоз
римые просторы русских равнин. Это Урал, в недрах которого
хранятся несметные природные богатства: золото и драгоцен
ные камни, медь и каменный уголь, мрамор и малахит. Урал —
колыбель русской тяжелой промышленности, русской метал
лургии: еще при Петре I возникли здесь первые заводы и
рудники.
В семье мастера одного из таких заводов 28 января 1879
года родился будущий писатель Павел Петрович Бажов.
И отец, и дед его, и прадед всю жизнь провели на медепла
вильных заводах старого Сысертского горного округа. Рос, ду
ховно формировался Бажов в рабочей среде; видел и познавал
нравы, обычаи уральских горнорабочих, людей суровых и
упорных в труде, смелых на выдумку, людей «с полетом*.
Слушал он рассказы заводских стариков о даровитых масте
рах, о тяжком труде в старинных рудниках, о «вольных лю
дях*, о бунтах против жестоких заводчиков. Вблизи рабочего
поселка высились го«ры — Думная и Азов-гора, где, по преда
нию, сам Пугачев некогда «думал свою думу*. В тихие вечер
ние часы заводской сторож в Полевском, один из хранителей
горняцких былей и легенд, рассказывал ребятишкам о сказоч
ном змее Полозе и его дочерях Змеевках, о Хозяйке Медной
горы или Девке-Азовке, что охраняют богатства уральских
недр, пока не придет за ними «смелый да умелый* горщик,
«первый добытчик*.
С глубоким уважением вспоминает П. Бажов своих пер
вых воспитателей — старых заводских рабочих. Это были не
только народные поэты, но и своеобразные историки. К ним
3
принадлежала и родная бабушка писателя Авдотья Петров
на — «коренных сысертских родов», оказавшая на его творче
ство глубокое влияние певучей своей речью, ярким, сочным
народным языком устных рассказов о том, как в старину лю
ди жили, а также тем, что, несомненно, послужила прототи
пом женских образов бажовских сказов — умных, смелых, му
жественных заводских работниц, старательниц, камнерезов, не
побоявшихся мастерство проявить в «не женском деле».
На Урале сама земля рождала легенды и сказки. Горщики, рудобои, рудознатцы, медеплавильщики, чеканщики, кам
нерезы — все, кто неразрывно был связан своим трудом с при
родой Урала, искали объяснения земляным богатствам и соз
давали легенды, в которых нашла поэтическое выражение лю
бовь русских людей к родной земле.
Сказы и легенды бережно передавались в рабочих семьях
из поколения в поколение, говорили они о неисчерпаемых сок
ровищах уральской земли, не только уже открытых, но и глав
ным образом о тех, какие еще не найдены и хранятся в недрах
гор. Так, Азов-гора неизменно называлась «самое дорогое ме
сто». Позднейшие изыскания показали, что догадки старых
горщиков были верными — местность вокруг Азова хранила в
своих недрах многообразные ископаемые: медные руды, за
легания редчайшего по качеству белого мрамора, золотые рос
сыпи. Мечты «первых добытчиков» облекались в кладоискательские сказы, в которых говорилось о несметных сокрови
щах, скрытых в горах и охраняемых «тайной силой».
Имелась и другая разновидность «тайных сказов» — «раз
бойничьих», или сказы о «вольных людях», то есть о крепост
ных рабочих, бежавших с заводов от подневольного труда. Они
объединялись в ватаги, вольницы, чтобы с оружием в руках
отстаивать свою свободу. Эти сказы народная память связыва
ла с Азов-горой и старым рудником Гумешки. Азов-гора и
Думная служили некогда «вольным людям» наблюдательными
вышками. Отсюда они могли следить за движением обозов с
товарами и за появлением карательных отрядов. Гумешки бы
ли обнаружены в 1702 году и оказались старым, заброшенным
рудником; кроме рудокопных ям, здесь нашли остатки кузни
цы. Очевидно, в старину тут находился стан одной из ватаг,
долго отсиживавшейся у Думной горы и имевшей в своей сре
де «плавильщиков» и «ковачей», изготовлявших необходимое
оружие.
«Тайные сказы» этого типа прославляли смелость и отвагу
вольных мастеров, выражали народный протест против угнете
4
ния и бесправия русских трудовых людей, тех, что добывали
«земляные богатства», плавили руду, варили сталь.
Однако молодой уральский фольклор (он насчитывал все
го лишь около двух столетий жизни, возникнув в восемнадца
том веке вместе с промышленностью Урала) являлся, как и по
сей день является, фольклором творимым, а не устоявшимся и
представлял собой рабочие семейные предания, отдельные
фантастические образы, первоначальные наброски сказочных
сюжетов.
Таково было поэтическое наследие, полученное П. Бажо
вым от своих предков — уральских горнорабочих. С молодых
лет ему открылась неписаная история родного края, внутрен
ний мир трудового горнозаводского люда; он учился видеть и
понимать красоту Урала с лесистыми его горами, прозрачны
ми глубокими озерами, высоким небом и тенистыми каньона
ми. Ранние впечатления оставили неизгладимый след в душе
юноши, определили его жизненный путь. Но справедливо от
мечалось нашей критикой, что Бажов не обработчик уральско
го фольклора, а сам принадлежит к талантливой семье ураль
ских народных поэтов-сказочников.
Продолжить их труд дано было писателю, взращенному
той же средой, что рождала горнорабочие «тайные сказы».
И характерно, что сказы «Малахитовой шкатулки» вышли да
леко за пределы Сысерти и Полевского. Географически они свя
заны с различными областями Урала. И география эта особого
рода: в сказах повествуется не только о красоте той или иной
местности, а главным образом о мастерстве уральских умель
цев, о разнообразных ремеслах, вызванных к жизни своеоб
разием природных условий края. Заводы Сысертского горно
заводского округа с его золотыми приисками и медным рудни
ком Гумешки, Ильменский заповедник, Зюзелка, Мурзинка —
знаменитые месторождения драгоценных камней — дали ска
зам Бажова образы мастеров-камнерезов, опытных рудокопов,
которые видят «нутро горы», и старателей, что «прошли все
пески» и «знают, что где положено». Герои Бажова — мастера,
владеющие секретом особого «хрустального лака», связаны с
Тагилом и. Невьянском, литейщики — с Каслями, а с Злато
устом — чеканщики и мастера «огненного труда», те, что зна
ют «коренную тайность», «как булатную сталь варить, как
рисовку и насечку делать, как позолоту наводить».
Хорошо сказал о «Малахитовой шкатулке» Федор Глад
ков, высоко ценивший самобытное творчество П. Бажова. Вос
хищаясь книгой уральского мастера, «чудесной поэзией искон.
5
ного языка и народной мудростью» ее, Ф. Гладков говорит о
главном: «Эта книга дорога для меня и тем, что в ней удиви
тельно чутко и проникновенно воплощена глубокая, большая
душа народа — могучего работника, великого труженика, ко
торого не сломило вековое рабство, который нес в себе неуга
симую правду и творческую красоту...» Ч
2
Ценой многих лишений постарались родители будущего
писателя дать своему единственному сыну образование, выве
сти его «в люди». Бажов мальчиком уехал в Екатеринбург и
поступил в то же самое училище, где более двадцати лет назад
учился и писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк. Позднее П. Бажов пе
реезжает в Пермь и через шесть лет, в 1899 году, заканчивает
знаменитую пермскую духовную семинарию, из которой в раз
ное время вышли такие деятели русской культуры и науки,
как тот же Мамин-Сибиряк, как изобретатель радио А. С. По
пов, публицист и краевед И. М. Первушин, собиратель при
камского фольклора В. Н. Серебренников и многие другие.
Биограф Мамина-Сибиряка Б. Д. Удинцев указывал, что уже
в шестидесятых годах пермская семинария была «настроена до
вольно бунтарски. В ней работала постоянно действующая
подпольная библиотека с журналами и книгами по политиче
ским, экономическим и точным наукам».
В 1899 году П. Бажов стал народным учителем. Свой тру
довой путь он начал в глухой уральской деревне Шайдурихе
(возле Невьянска).
Тесно спаянный с горнозаводской рабочей средой, П. Ба
жов был глубоко заинтересован и судьбой родного края и судь
бами талантливых уральских «умельцев». Будущий писатель
с горечью наблюдал, как хищнически разворовывались богат
ства Урала жадными, невежественными заводчиками, помещи
ками и купцами, как хозяйничали в русской промышленности
«привозные» дельцы из разных стран.
Видел он и другую сторону уральской дореволюционной
жизни — талантливый русский рабочий класс, который воп
реки гнету разного рода захребетников и тунеядцев создавал
горную промышленность, развивал и совершенствовал методы
своего труда.
1 Ф. Гладков. «О литературе». М., «Советский писатель»,
1955, стр. 210.
6
В течение пятнадцати лет Бажов каждый год во время
школьных каникул пешком странствовал по родному краю,
смотрел, «как люди живут», пытливо изучал труд камнерезов,
гранильщиков, сталеваров, литейщиков, оружейников и мно
гих других уральских мастеров, беседовал с ними о тайнах их
ремесла, вел обширные записи. Так накапливалось «своеглазное знание» — тот запас живых и непосредственных наблюде
ний, который позднее лег в основу всего творчества писателя.
В эти годы Бажов, по существу, проходил свои жизненные
«университеты», получал подлинную политическую закалку,
наблюдая в гуще уральской жизни те процессы, о которых го
ворил В. И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма в
России».
«Образуя район,— до самого последнего времени резко от
деленный от центральной России,— писал В. И. Ленин,— Урал
представляет из себя в то же время оригинальный строй про
мышленности. В основе «организации труда» на Урале издав
на лежало крепостное право, которое и до сих пор, до самого
конца 19-го века, дает о себе знать на весьма важных сторо
нах горнозаводского быта» Ч
Сущность этого особого производственного уклада заклю
чалась в том, что горнопромышленники были одновременно
как заводчиками, так и помещиками, «крупнейшими земле
владельцами», а господство их над трудовым населением гор
ного края основывалось «на монополии» и «владельческом
праве». Каждому уральскому заводу принадлежали «громад
ные латифундии, тысяч по сто дес. земли». И как указывал
В. И. Ленин,— «Средством приобретения рабочих рук» на
Урале являлись «не только наем, но и отработки». Уральские
крестьяне, пользуясь от заводов землей, выгоном, лесом «ли
бо бесплатно, либо за пониженную плату», попадали в кабалу
к владельцам предприятий, а те получали, таким образом,
«своих», привязанных к заводу и дешевых рабочих».
Дореволюционные буржуазные экономисты попытались
увидеть в этом положении вещей даже положительное нача
ло — ни более ни менее, как осуществление некоего «велико
го принципа взаимной пользы». Но В. И. Ленин разоблачил
пресловутый «принцип», указав, что он «проявляется прежде
всего в особенном понижении заработной платы», в жесточай
шем бесправии уральского рабочего, господстве подневольного
1 Здесь и далее: В. И. Ленин. «Развитие капитализма в
России». Поли. собр. соч., изд. 5-е, т. 3, стр. 484—488.
7
труда и свидетельствует о торможении исторически закономер
ной «смены двух укладов общественного хозяйства».
В. И. Ленин указывал, что и реформа 1861 года, отмена
KpenoiCTHoro права ничего не изменила в условиях жизни и
труда на Урале: «...самые непосредственные остатки дорефор
менных порядков, сильное развитие отработков, прикрепление
рабочих, низкая производительность труда, отсталость техни
ки, низкая заработная плата, преобладание ручного производ
ства.., замкнутость и оторванность от общего торгово-промыш
ленного движения времени — такова общая картина Урала».
Беспощадным экономическим и социальным анализом, на
реальных фактах В. И. Ленин показал, что к застою ураль
скую промышленность привели погоня за быстрыми и легки
ми прибылями, «примитивная и хищнически-первобытная экс
плуатация природных богатств края», а также человеческого
труда.
Картину упадка горнозаводского дела на Урале видел и
осмыслял сын уральского рабочего класса П. Бажов. Позднее,
в автобиографических очерках, он рисовал состояние тогдаш
них заводов. Так, о заводе Полевском, где прошло его детство,
писатель вспоминает: «Завод умирал. Давно погасли домны.
Одна за другой гасли медеплавильни. С большими перебоями
на привозном полуфабрикате работали переделочные цеха».
Марксистская литература, с которой в эти годы познакомился
молодой народный учитель, помогла ему понять сущность тра
гических противоречий, определявших жизнь трудового насе
ления Урала, породила активное стремление найти из них вы
ход. Предреволюционные годы в жизни П. Бажова были перио
дом, когда шло его идейное и политическое формирование,
закономерно приведшее будущего писателя в 1918 году в ряды
Коммунистической партии.
3
С первых дней Октябрьской революции П. Бажов отдается
борьбе за утверждение подлинно народной Советской власти.
Добровольцем уходит он на фронт и с 1918 по 1920 год участ
вует в гражданской войне. Именно в это время Бажов берется
за перо. «Вероятно, никаких литературных работ у меня не
было бы, если бы не революция»,— писал он позднее. Он ре
дактирует дивизионную газету «Окопная правда», пишет очер
ки, фельетоны, рассказы. Литература сразу же становится для
него оружием бойца.
8
В армии П. Бажов находится на партийной работе. Его
назначают начальником информационного отдела штаба два
дцать девятой дивизии. Он участник ожесточенных сражений
на Уральском фронте.
В ноябре 1918 года колчаковцы начинают наступление на
северном Урале, стремясь соединиться в районе Вятки — Во
логды с другими войсками белых и с английскими интервента
ми. Пермь оказывается в опасном положении, идут напряжен
ные бои, которые заканчиваются поражением красных на этом
участке фронта. П. Бажов уходит на подпольную «работу в кол
чаковском тылу, о чем он позднее расскажет в документаль
ной, автобиографической повести «За советскую правду» (1926).
Его направляют в Томский урман, где он становится учителем
«Бергульской школы Биазинской волости Каинского уезда» и
весной 1919 года участвует в организации боевых отрядов
повстанцев.
В жизни этой сибирской «глубинки» и наблюдал П. Бажов
коренные сдвиги, происходившие в народном сознании, пово
рот всей массы сибирского населения в сторону красных,
то есть то историческое явление, которое В. И. Ленин определил
как ценнейший опыт развала такой «гигантской силы», как
«колчакия» Ч Сила ее была в том, что она имела за собой
«крестьян сытых, крепких и не склонных к социализму»,—
говорит В. И. Ленин,— а также «помощь от всех государств
Антанты, от государств всемогущих, которые держат во всем
мире власть в своих руках». И все же «получился полный раз
вал колчакии, который мы осязаем руками, когда наши крас
ноармейцы подходят к Уралу как освободители». А причина
этого развала: крестьянство на своей шкуре проверило и убе
дилось в той истине, что есть только два пути — «либо дикта
тура рабочего класса, диктатура всех трудящихся и победа над
капитализмом, либо самое грязное и кровавое господство бур
жуазии вплоть до монархии, которую Колчак установил, как
это было в Сибири».
Вот этот процесс прозрения широчайших масс под давле
нием их собственного исторического опыта со всей очевид
ностью представал П. Бажову в окружавшей его среде.
Вспоминая в повести «За советскую правду» об этой поре
партизанского движения Сибири — «время действия февраль —
апрель 1919 года»,— он говорит, что ему видится особо ин1 Здесь и далее: В. И. Ленин. «О современном положении
и ближайших задачах Советской власти». Поли. собр. соч., изд. 5-е,
т. 39, стр. 40—41.
9
тересной «и та полоса, когда движение еще не оформилось, но
уже везде чувствовалось». Пристально вглядывается П. Бажов
в приметы нового, в бытовые детали, в разнообразные события,
казалось бы, мелкие, но все же явно свидетельствующие о не
отвратимых переменах,— «ничего яркого, бьющего в глаза в
этой полосе жизни Сибири»,— говорит он и добавляет: «мело
чи были настолько показательны, что я решаюсь дать малень
кий кусок тогдашнего быта»...
Воспоминания Бажова рисуют картину колчаковского
города, где «держат охрану» пьяные казаки и свирепствуют
уездные губернские генералы и атаманы... Хотят «все искоре
нить» и «ничего не допустить»; где «немногочисленные сибир
ские рабочие давно сидят по тюрьмам», а «приезжие крестьяне
стараются скорее кончить свои дела и до вечерних обысков
убраться в деревню. Городской обыватель потихоньку скулит».
Предстает и колчаковская сибирская деревня, где «чуть
не единственный разговор»: «нет товаров и сбыта хлеба, нет
заработков». Даже «домовитые мужики» и те «потеряли на
дежду устроить жизнь с помощью иностранных рвачей и своих
жуликов, обалделых от пьянства и распутства офицеров».
Наблюдая этот мрачный быт колчаковских времен, П. Ба
жов приходит к выводу: «В каких-нибудь в двадцати верстах
от города стало видно, что деревня совсем откачнулась. Гово
рить плохо о власти боятся, но ни в чем уже ей не верят».
П. Бажов не только наблюдал изменения в окружающей его
среде, но он был одним из тех сотен партийцев-организаторов
и пропагандистов, которые в годы гражданской войны помога
ли народным массам осознать неизбежность революционного
пути, подымали их на борьбу. «Урман одевался. Ярко пылал
во всех концах веселый «напольник», сжигая остатки прошло
годней травы...—вспо»минает П. Бажов.— Пахаря было не вид
но. В лесу только группы людей с ружьями. Начиналась поло
са открытой борьбы».
1 июля 1919 года красными войсками была освобождена
Пермь. 13 июля — Златоуст, а 14 июля — Екатеринбург, ны
нешний Свердловск. «Взятием Перми, потом Мотовилихи,—
этих центров крупнейших заводов, где рабочие организуются,
сотнями переходя на нашу сторону и перерезывая железные
дороги в тылу неприятеля,— мы достигли многого \— говорил
В. И. Ленин, указывая, что уральский горнозаводский край
вступил в «полосу настоящего рабочего восстания», превраща-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., изд. 5-е, т. 39, стр. 39.
10
ющегося в подъем всей массы сибирского населения против
«колчакии».
24 июля 1919 года был освобожден от белых Челябинск,
4 и 13 августа — города Троицк и Курган, что привело к пол
ному очищению Урала от колчаковщины.
В июле того же 1919 года П. Бажов под фамилией «стра
хового агента Бахеева» прибыл для подпольной работы в УстьКаменогорский уезд, Семипалатинской губернии. Прибыл «в
самый трагический для города момент», рассказывает ураль
ский исследователь Н. Рахвалов ’, изучивший архивные доку
менты тех лет: «Только что было подавлено знаменитое июнь
ское восстание узников Усть-Каменогорской тюрьмы, прозван
ной народом за жестокий режим Сибирским Шлиссельбургом...
Недавняя кровавая трагедия в старой крепости потрясла насе
ление города и уезда... неистовая сабельная рубка безоружных
людей, физическое и моральное истязание пленников (первый
председатель Усть-Каменогорского совдепа Яков Ушанов сож
жен в топке пароходного котла) вызывали глубокое чувство
протеста». В этих условиях предстояло П. Бажову-Бахееву
«собрать силы, восстановить разрушенные связи, создать новые
боевые ячейки».
Спокойно, настойчиво ведет работу Бажов в накаленной,
полной опасностей обстановке. Он осуществляет свои важные
задачи, «объединяя силы местного большевистского подполья
с организациями массового партизанского движения в уезде,
казахской степи, в горах и предгорьях Алтая». Выполняя это
ответственное партийное поручение, он «объездил, обшагал
всю округу — Горный Алтай и прииртышские степи; Риддер—
Бухтарма — Георгиевка — аулы и переселенческие поселения;
хутора и казачьи станицы,— рассказывает Н. Рахвалов.— Сре
доточием же всей организационной и политической деятельно
сти подпольщика был партизанский полк «Го-рные орлы»2.
15 декабря 1919 года Усть-Каменогорск был очищен от
колчаковцев, в боях за город участвовал П. Бажов. Затем он
возглавил партийную организацию уезда и одновременно стал
редактором созданной в эти дни газеты «Советская власть».
Но мирная жизнь еще не наступила. Вспыхивали разроз
ненные кулацкие бунты, банды белых, укрывшиеся за китай-
1 Н. Рахвалов. «Бажов в Усть-Каменогорске», журн.
«Урал», 1969, № 1, стр. 80.
2 Исследователь основывает свой рассказ на материалах исто
рико-краеведческого музея Восточно-Казахстанской области. (См.
«Урал», 1969, № 1, стр. 81.)
11
ской границей, то и дело прорывались на советскую террито
рию — грабили, убивали, жгли. Голодали промышленные
центры Советской России, им надо было помогать продоволь
ствием, хлебом.
П. Бажов участвовал в возрождении знаменитого Риддерского рудника, разрушенного по приказу английского концес
сионера Лесли Уркварта. Огромные неотложные задачи вновь
вставали перед партийными работниками края, а ревком еще
«вменил в обязанность П. П. Бахееву... общее наблюдение за
работой отдела народного образования»
И он наладил в уезде обучение неграмотных не только сре
ди русских, но также среди казахского населения. П. Бажов
«проводит учительские курсы, организует школы... В июле
1920 года в казахские волости посылаются 87 учителей-каза
хов, подготовленные при его непосредственном участии». По
тому времени это еще было совсем но-вым делом, «чтобы каза
хов обучали казахи на их родном языке, в собственных казах
ских школах» 2. Создает П. Бажов и драматический коллектив
в составе двадцати трех человек для работы в казахских аулах.
Во все вносит он энергичную, живую мысль, ища новых путей,
новых возможностей, чтобы дать простор народным талантам.
В Усть-Каменогорске пробыл он три года — с 1919 по 1921
год. Позднее, вспоминая то время, П. Бажов говорил:
«— Трудные, но прекрасные дни гражданской войны.
Каждый день приносил новые неожиданности, новые собы
тия...»
Годы, когда писатель-большевик с боями прошел по
Уралу, Сибири, Алтаю, обогатили его яркими, незабываемыми
впечатлениями3. В боевых испытаниях мужает и зреет
художник.
По окончании гражданской войны П. Бажов семь лет
(1923—1930) работает в «Крестьянской газете» (Свердловск).
В качестве корреспондента странствует он по уральским де
ревням и заводам, печатает очерки и статьи о том, как «перешевеливается» старая жизнь.
Таков был запас жизненных впечатлений, с каким П. Ба1 Н. Рахвалов приводит выдержку из протокола уревкома
№ 44 от 31 мая 1920 года. (См. «Урал», 1969, № 1, стр. 85.)
2 «Урал», 1969, № 1, стр. 86.
3 В июле 1929 г., когда праздновалась десятая годовщина ос
вобождения Урала от Колчака, Павел Петрович Бажов был награж
ден грамотой «как активный участник в строительстве Красной
Армии и Красной гвардии, как энергичный борец за Урал».
(Н. В. Кузнецова. «Павел Петрович Бажов», биобиблиогра
фический указатель, Свердлгиз, 1960, стр. 24—25.)
12
жов подошел к работе над сказами «Малахитовой шкатулки».
Старые рабочие, хранители горнозаводских преданий и легенд,
раскрыли перед будущим писателем страницы народной непи
саной истории края, а новые поколения уральских мастеров
своими героическими делами пробудили желание переосмыс
лить прошлое Урала — «осветить то, из чего росла любовь к
родине и мощь нашего государства». П. Бажов позднее, уже
будучи известным писателем, говорил: «Давно пора рассказы
вать о прошлом по-другому. Темное — темным, а ведь были в
прошлом и ростки того, из чего родилась революция, героика
гражданской войны и последующее развитие первого в мире
государства трудящихся».
В 1924 году выходит его первая книга «Уральские бы
ли» — воспоминания о дореволюционном быте Сысертских за
водов. «Уральские были» открывают цикл историко-публици
стических очерков Бажова: «За советскую правду» — о сибир
ских партизанах (1926); «Бойцы первого призыва» — к истории
полка «Красных орлов» (1934); «Формирование на ходу» —
история Камышловского полка (1936) и другие,
Писатель обдумывает и начинает ряд литературных про
изведений.
Под шутливым псевдонимом «Егорша Колдунков» выпу
скает он детскую повесть «Зеленая кобылка» (1939), в которой
рассказывает о трудовом быте горнозаводского населения Ура
ла, о том, как в рабочей среде формировались чистые, благо
родные характеры, как воспитывалось уважение к труду, к
мастерству, как росли революционные настроения. Позднее
Бажов продолжил эту повесть второй автобиографической
книжкой — «Дальнее — близкое» (1949).
Обращаясь к прошлому, писатель искал в исторических
условиях жизни своих героев истоки драгоценных черт народ
ного характера, раскрытию которых он посвятил лучшие стра
ницы своих произведений. Определяя, что же главное в его
детской повести «Зеленая кобылка», он писал:
«В библиографических заметках отмечают: «живо, весело,
занятно» — и коротенько передается содержание. Вот и все, а
о главном никто даже не упоминает... Так и быть, скажу, «о
чем мечталось, когда писалось». Приключения мальчуганов,
помощь революционеру — все это лишь фабульные крючочки и
петельки. Главным ставилось другое и совсем не маленькое.
Хотелось по-другому показать условия воспитания ребят в
средней рабочей семье, в противовес тому, что у нас нередко
изображалось. Да, была темнота, но не такая беспросветная,
13
как в «Растеряевой улице», в подьячевских рассказах или
даже чеховских «Мужиках». Были и нужда и материальная
ограниченность, но ребята не слабосильными росли: из них
ведь выходили те мастера и подмастерья, которые играючи во
рочали клещами шестипудовые крицы и подбрасывали в валок
тяжелые полосы раскаленного железа.
...Ребята очень рано начинали себя сознавать ответствен
ными членами семьи. Пойти на рыбалку — значило «добыть
на ушку, а то и на две», сходить в лес — принести ягод или
грибов. Причем количественные и качественные показатели
нередко проверялись совсем посторонними людьми. «Ну-ка,
покажи, что наловил? Сколько набрал?» И ты волнуешься, что
скажет этот неожиданный судья. А дома эти показатели под
вергаются дополнительному обсуждению...
Разве это не интересные явления общественного вос
питания?
А спорт и соревнование прошлого? Спорта в привычном
для современного читателя виде не было, но ребята все же
знали, кто сильнее, кто ловчей, кто лучше плавает, лучше бе
гает, более меток не только среди своих ближайших товари
щей, но и у «врагов» — в соседних улицах. Ведь это же все
измерялось, проверялось, всячески взвешивалось...»
И еще «заединщина» — это не обычная школьная друж
ба это явление «не городское и не сельское, а именно заводское,
своего рода отражение в детской жизни того, что у взрослых
выражалось понятием — наша смена, человек нашей смены».
И в очерках «Уральские были», и в детской повести «Зе
леная кобылка», и позднее в автобиографической книжке
«Дальнее — близкое», рисуя жизнь горнозаводского населения,
писатель стремился раскрыть внутренний мир своих героев,
показать, как и в чем они, эти уральские мастера, находили
силы противостоять страшному давлению подневольной жиз
ни до революции.
Сказы П. Бажова говорят о неиссякаемости творческих
сил народа, о моральной стойкости русских людей, которых
не мог сломить жестокий гнет, условия крепостного рабства,
а позднее власть голого чистогана.
Основная тема книги сказов «Малахитовая шкатулка»,
над которой писатель работал с 1936 года до последних дней
своей жизни (он умер 3 декабря 1950 года),— творческий труд,
историческое новаторство рабочего класса.
Вся работа, предшествовавшая созданию этой книги, была
для писателя периодом исканий, в процессе которых вырабо
14
тался тот своеобразный стиль, та особая форма философского
поэтического сказа, какие составляют характернейшие черты
художественной манеры Бажова.
Сборник «Малахитовая шкатулка» вышел впервые отдель
ным изданием в 1939 году. Затем из года в год «Малахитовая
шкатулка» пополнялась все новыми и новыми сказами. В ее
состав вошли сборники «Ключ-камень»—горные сказки (1942),
«Сказы о немцах» (1943), цикл сказов о русских сталеварах,
чеканщиках и т. д. (1944—1945), «Сказы о Ленине» (1944—
1945) и, наконец, группа сказов-былей последнего пятилетия
(1945—1950).
Книга принесла автору всенародную славу. За нее ему
была присуждена Государственная премия. В 1944 году пра
вительство награждает писателя орденом Ленина.
Наряду с напряженной творческой работой Павел Петро
вич отдавал силы общественно-политической деятельности. Он
руководил Свердловским отделением Союза советских писате
лей, редактировал альманах «Уральский современник», был
делегатом Первой Всесоюзной конференции сторонников мира
и неоднократно выступал на Урале с докладами и статьями в
защиту мира.
В 1946 году, 10 февраля, а затем вторично 12 марта 1950
года, П. П. Бажов избирался от Красноуфимского избиратель
ного округа депутатом Верховного Совета СССР.
4
Добиться, чтобы заговорил своим подлинным голосом гор
норабочий Урал — Урал, обогащенный опытом социалистиче
ской революции, П. Бажов считал своей главной творческой
задачей. Он неоднократно говорил, что «занимался вопросами
старины своего края не в качестве перелицовщика, а пытался
осветить эту старину с позиций другого мировоззрения и ста
рался найти в ней то, что еще не было показано». Недаром в
«Малахитовой шкатулке» существенные изменения претерпе
вает образ рассказчика: в ранних сказах он выступает как
заводской старик, захвативший период еще крепостной про
мышленности; в сказах последнего времени рассказчик—это
участник гражданской войны и зачинатель стахановского
движения. Связь с сегодняшним днем устанавливается прямая
и непосредственная.
Значение и поэтическая прелесть «Малахитовой шкатул
ки» в том, что в ней воссоздан благородный образ русского
15
рабочего класса, показан его ясный ум, сила духа, умение
противостоять любым жизненным испытаниям. Сказы Бажова
воспевают смелую выдумку, умелые рабочие руки, способные
осуществить любой замысел мастера, воспевают труд, превра
щающийся в творчество. Главные темы «Малахитовой шкатул
ки» — это темы мастерства, счастья и человеческого до
стоинства.
Первой из них посвящен цикл сказов о мастерах, который
занимает центральное место в творчестве Бажова. Основной
мотив цикла — противопоставление труда творческого труду
ремесленному.
Истинное мастерство — это новаторство, а не педантичная
ремесленная добросовестность. Настоящий мастер тот, кто пролагает новые пути в труде.
Герой одного из сказов захотел все ремесла «своей рукой»
перепробовать («Живинка в деле»). Посмеивались над ним
сначала друзья да родичи, а Тимоха все же на своем поставил:
ремеслам обучился и в каждом деле «до точки дошел». Только
было это ремесленное знание правил, а не мастерство. Понял
это Тимоха, когда попал в выучку к углежогу деду Нефеду.
Принял тот его с лукавым уговором: «От меня тогда уйдешь,
как лучше моего уголь доводить навыкнешь». Простое дело
у Нефеда — уголь жечь, да победить старого мастера Тимоха
не смог. А секрет-то был в том, что дело у Нефеда на месте не
стояло, все вперед двигалось: совершенствовал свою работу
Нефед. И учил он Тимоху «не книзу глядеть — на то, что сде
лано», а «кверху — как лучше делать надо». Учил искать
«живинку» в каждом деле. Она ведь «впереди мастерства бе
жит и человека за собой тянет. Так-то, друг!»
Живая душа любого дела, его «живинка» — это не что
иное, как творческая мысль, выдумка мастера. Об этом гово
рится и в сказе «Иванко-Крылатко», рисующем единоборство
двух мастеров — немца Фуйко Штофа и русского паренька
Иванки из семьи старых златоустовских умельцев.
Состязание на лучшую чеканку сабель идет между умелы
ми мастерами. Немец Фуйко дело свое знал. Он «руке с ин
струментом полный хозяин и на работу не ленив». Чистая, чет
кая у него чеканка, и «позолота без пятна», и рисунок по
правилам, а вот «живым не пахнет». Мастерство его мертво,
ибо оно не что иное, как ремесленничество, не одухотворенное
поэтической фантазией.
Иное Иванко, это «мастер с полетом». Он не боится отсту
пить от затверженных правил, не боится прибегнуть к смелой
16
творческой выдумке. Иванко учится у самой природы и вносит
в свое искусство ее неиссякающую и вечно обновляющуюся
поэзию. Нарисовал Иванко на боевой сабле не пустое украше
ние, условных коньков, а таких коней, какими он знал их в
жизни,— стремительных, на полном бегу, крылатых!
Образ, созданный Иванкой,— крылатые кони, возмутил
заводских педантов, они прогнали его с завода. Но именно
этот рисунок и обнаружил подлинного мастера. Иванко — ма
стер-поэт, ибо он поднимается до образных обобщений.
Эта мысль положена в основу и второго мотива того же
цикла сказов о мастерах, а именно мотива неустанных иска
ний художника.
Творчество мастера-поэта предстает в сказах Бажова не
только как вдохновенное озарение, а прежде всего как позна
ние и труд. Старого камнереза спросили, как это так получает
ся, что малахитовые изделия, выходящие из его рук, всегда
«цветом разнятся и узором не сходятся» («Железковы покрыш
ки»). Мастер ответил: «Я из окошечка на ту вон полянку гля
жу. Она мне цвет и узор кажет. Под солнышком одно видишь,
под дождиком другое. Весной так, летом иначе, осенью по-сво
ему, а все красота. И конца краю той красоте не видится».
Требуя от художника изучения природы во всем ее неис
сякаемом многообразии, Бажов всегда напоминает, что пре
творение увиденного в художественных образах — активный
процесс.
Борьба с «натурой», смелое проникновение в самую «серд
цевину материала» — важнейшее условие овладения мастерст
вом. Отсюда и драматизм, присущий зачастую бажовским ска
зам и заключающийся не только во внешнем конфликте —
столкновении таланта с враждебной ему действительностью,
но и во внутреннем: в постоянной неудовлетворенности худож
ника, исканиям которого нет конца. Об этом и говорят в пер
вую очередь философские, программные сказы — «Каменный
цветок» (1938), «Горный мастер» (1939), «Хрупкая веточка»
(1940), «Железковы покрышки» (1942).
Задумал камнерез Данила воплотить в камне красоту
простого лесного цветка. Но не дается ему малахитовая чаша,
над которой он трудится, и не радует ее внешняя отделанность.
Нет в ней жизни, а следовательно, красоты. «То и горе,— жа
луется Данила,— что похаять нечем. Гладко да ровно, узор
чистый... а красота где? Вон цветок... самый что ни есть пло
хонький, а глядишь на него — сердце радуется. Ну, а эта чаша
кого обрадует?» («Каменный цветок»). Это только ловко сде17
данная вещь. Данила же стремится, чтобы, глядя на его чашу,
люди забывали об искусстве мастера и видели живой цветок,
В этом для молодого камнереза и заключается истинная сила
мастерства.
Данила хочет понять свой материал, «полную силу кам
ня самому поглядеть и людям показать». Но здесь-то молодой
мастер и совершает ошибку: он не идет дальше подражания
природе.
Посчастливилось ему было: в поисках материала для
своей чаши нашел он подходящую «малахитину». «Большой
камень — на руках не унести, и будто обделан вроде кустика.
Стал оглядывать Данилушко эту находку,
как ему надо:
цвет снизу погуще, прожилки на тех самых местах, где тре
буется... Ну, все как есть». Но хотя Даниле казалось, что ка
мень «ровно нарочно для моей работы создан»,—чаша не вы
шла. Материал подчиняет его себе. Данила не привнес в работу
творческой выдумки, поэтической обобщающей мысли. Выто
чил мастер «чашку, как у дурман-цветка, а не то... Не живой
стал и красоту потерял». Не понимая еще причины своей не
удачи, молодой мастер обращается за помощью к Малахитнице. «Не могу больше,— жалуется Данила Хозяйке горы.—
Измаялся весь, не выходит. Покажи каменный цветок». И, не
смотря на ее уговоры: «Может, еще попытаешь сам добить
ся»,—настаивает на своем.
Не всякому дано видеть «каменный цветок». Растет он
тайно в горе у Малахитницы. Сказочный образ «каменного
цветка» символизирует красоту самого материала, ту красоту,
что заложена природой и в обломке камня и в куске дерева—
словом, в любом материале, какой требует усилий мастера,
чтобы стать произведением искусства. Кто увидел «каменный
цветок», тот «красоту понял» и в силу этого становится «гор
ным мастером».
«Горные мастера» — выученики Малахитницы. Они живут
и трудятся в подземных владениях Хозяйки Медной горы. Их
труд чудесен, они обладают умением придавать жизненность,
казалось бы, мертвому камню. Работа их от «здешних... наотличку... У наших змейка, сколь чисто ни выточат, каменная,
а тут как есть живая. Хребтик черненький, глазки... Того и
гляди — клюнет».
Исполнилось желание Данилы-камнереза: проник он в
тайную красоту природы, в красоту самой материи. Но этого
оказалось мало. Материал не может подсказать всего того, что
должен найти сам мастер, опираясь не только на свои наблю
18
дения над природой, но и обязательно на способность к образ
ному обобщению.
«— Ну, Данило-мастер, поглядел? — спрашивает Хозяйка.
— Не найдешь,— отвечает Данилушко,— камня, чтобы
так-то сделать.
— Кабы ты сам придумал, дала бы тебе такой камень, а
теперь не могу.— Сказала и рукой махнула. Опять зашумело,
и Данилушко на том же камне, в ямине-то этой оказался. Ве
тер так и свистит. Ну, известно, осень». Первостепенно значе
ние поэтической выдумки мастера. Пусть только родится у
него свой собственный замысел, тогда-то и камень ему будет
«по его мыслям».
В поэтическом образе Хозяйки’Медной горы воплощена
сама уральская природа, вдохновляющая человека на творче
ство. Фольклорный образ Малахитницы претерпел здесь су
щественные изменения. В горнорабочих «тайных сказах» Малахитница — только хозяйка горных недр, оберегающая свои
сокровища, а у Бажова — хранительница секретов высокого
мастерства. Больше того, олицетворяет она вечную творче
скую неудовлетворенность.
Даниле-камнерезу, молодому мастеру, лишь начинающе
му трудный путь творческих поисков, противопоставлен ста
рый малахитчик Евлаха Железко — мастер, достигший вершин
своего искусства («Железковы покрышки»). Совершенство его
мастерства в том, что, глубоко понимая сущность своего мате
риала— малахита, «радостного камня и широкой силы», Ев
лаха умеет добиться гармонии между этим материалом и соб
ственным поэтическим замыслом.
Фантазией мастера был создан такой узор на малахито
вых по^*ï7:n:xTncirt'34rwnir’:rjil fl
