тогда
можно.
— А когда пойдем-то? — спросила Люська.
— Да вот сейчас и пойдем забирать, пока он не передумал.
По тихой деревенской улице шли двое — коренастый, невысокого роста мужчина со швейной машинкой в руках и маленькая девочка, которая держалась рукой за карман отцовских брюк. Старый охотник стоял возле своего дома, курил трубку. На голове был повязан ситцевый платок, а на плечи накинута сетка, пропитанная
дегтем, чтобы мошка не кусала. Увидев ранних гостей, улыбнулся.
— Пэтья-выла, — поздоровался по-хантыйски.
— Здравствуй, Никита Степанович, — ответил ему отец.
Тот, кивнув головой, зашел в ограду. Вскоре он вывел на веревке Музгарку и сказал:
— Ну, иди. Он теперь твой хозяин, не обижайся. С ним теперь на охоту пойдешь.
Подал веревку.
— А заговорное слово? — спросил Алексеи;.
— Сказал уже, — взял машинку из рук отца и пошел в дом.
Возвращались они той же дорогой, но уже втроем: мужчина вел на веревке черно-белую небольшого роста лайку со смешным, скрученным баранкой хвостом, а в другой руке держал ладонь дочери, — и лица их светились радостью.
Привязали Музгарку у крыльца на длинную веревку, чтобы собака могла в жару уйти в тень. Отец поставил в чашке воды и принес еду.
— На, покорми. Пусть к тебе привыкает, — сказал он и ушел на работу.
Музгарка лежала, положив морду на вытянутые передние лапы, смотрела грустными глазами. Люське очень хотелось с ней подружиться. Подошла, погладила по голове, приговаривая разные ласковые слова. Та смотрела на нее умными глазами и пыталась понять, что хочет эта девчонка и почему она здесь.
На другой день собака немного поела. С привязи ее пока не отпускали, хотя все собаки в деревне жили на воле. Прошла неделя. Музгарка жила в конуре на огороде и уже регулярно ела свой корм.
В деревне об этом обмене все говорили с удивлением: как дорого Алексеи; заплатил за Музгарку. Маленькая Люська не могла знать, что тогда, в пятидесятые годы, швейная машинка была для семьи целым состоянием.
Девочка и собака понравились друг другу и много времени проводили вместе.
Однажды, гуляя по улице, Люська встретила Вальку. Она была вредной, за что ей часто доставалось от девчонок.
«Ну, все, жди неприятностей», — подумала Люська.
И только хотела быстро прошмыгнуть мимо, как та тоненьким голоском спросила:
— Че, Музгарка-то живет у вас?
— Ага, — буркнула Люська.
— Как же, выкуси, — не стерпела Валька по своей обыкновенной вредности. — Я ее только что видела у Сороминых. Сердце Люськи екнуло: ушла!
Не обращая больше внимания на Вальку, побежала к дому Никиты Степановича. Собаку увидела издали — Музгарка играла со своими выросшими щенками.
— Музгарка, Музгарка! — покликала Люська.
Та подбежала, виляя хвостом. За ней — щенки, которые стали приставать и ласкаться. Поиграв с собаками, Люська позвала Музгарку за собой. Та не сразу, а немного погодя прибежала и улеглась в конуру. Люська принесла большую миску супа и тарелочку со сметаной, Музгарка съела все.
— Вот и хорошо, — сказала Люська, гладя собаку. — Ты только от нас не уходи, а я тебя сметаной буду кормить.
Время летело незаметно. Вот уже и кедровые шишки стали поспевать — орехи налились молочком. Это было одно из любимых лакомств ребятни из таежной деревни, и все, кто умел лазать по деревьям, занимались их сбором. Молочные шишки зарывали в горячую золу или варили над огнем в ведре с водой, после чего смола не пачкала руки, а орехи становились особенно вкусными.
Вот и Люська отправилась на край деревни, в ближайший лесок за шишками. Вдруг она увидела Музгарку в окружении щенков. Люська, прячась за деревьями, стала наблюдать, как та лапами вырыла нору под пнем, а затем, по очереди беря щенков зубами за шкирку, подталкивала к норе и заставляла совать туда мордочку. Один щенок не хотел, упирался и скулил. Тогда мать стала легонько покусывать его за задние лапки, и упрямцу ничего не оставалось, как подчиниться.
— Значит, правду говорили, что Музгарка своих щенков учит, — подумала Люська. Музгарка побежала вглубь леса продолжать собачьи уроки охотничьей выучки и воспитания щенков. Люська осталась — зачем мешать?
С тех пор, когда Музгарка исчезала из дома на весь день, Люська знала, где она, и не волновалась. Каждый раз к вечеру возвращалась собака в дом Алексея, признав его своим. А осенью она ушла с новым хозяином в тайгу на промысел.
Ящерка
Люська всегда просыпалась рано. Она любила это утреннее время, когда все звуки громче, а деревня пробуждается не торопясь. Над каждым двором струится столбик дыма от железной печки, на которой варят утреннюю уху. И жизнь начинается заново, без суеты и спешки.
В одно такое летнее утро Люська шла по тротуару вдоль улицы, грея озябшие от росы босые ноги о пропитанные солнцем доски, и чуть было не споткнулась о большого чёрного кота, сидевшего у неё на пути. Кот что-то трогал лапкой, как бы играя, но с
