пленных привезли, встречайте.
Это на их горку забрались Илона с Максом, и в бинокль осматривают горизонт — ждём мы гостей, ждём, спешим, я ведь хочу к двенадцати смотаться домой, там же нужно успокоить оставшихся, и заказать медицины, ведь очень многого нужного нам тут не хватает.
— Илона, а почему так долго не видели их? Вы же высоко сидите?
— Командир, они из-за ближнего острова выползли, мы ничего вообще не замечали раньше. Ну, им минут двадцать ходу, это если не больше, так что вполне успеете.
Ну, плелись они не пятнадцать-двадцать минут — а целые полчаса. мы даже извелись все, пока дождались этих гостей. Вот с этими без стрельбы, увы, не обошлось, глазастым чечен оказался, разглядел, что часовой совсем на них не похож. И Маше перекрыли направление стрельбы, хорошо, что Лёша прихватизировал одну Мосинку, и место для стрельбы неплохое подобрал. Вот он и вогнал пулю нохче прямо в плечо, того от близкого попадания так на жопу и бросило. А напарник вражий рисковать не захотел, струсил и руки после этого поднял сразу. Одного связали, второго перевязав, тоже спутали, целую руку к ногам за спиной. Пока я с Иваном их оприходовал, Генка с Лёшкой и подошедшей Машей разбирались с пленницами. Да, пленницами, привезли трёх особ женского полу, все морды лица в синяках и ссадинах, двое молодых, ну относительно, годов так двадцати пяти, и одну так вообще, бабу "ягодку опять", лет так ей навскидку за сорок пять. Мелкую, худощавую блонду, и с таким хитро выделанным выражением на этом самом как бы 'лице'. Прикинул так — был бы я на месте чехов, так грохнул бы её только за этот вид! Она, сразу, как только ей помогли вынуться из внутренностей катера, так тут же начала какой-то бред лопотать на своём 'лягушечьем' языке.
Проблемы последних двух дней меня начали доставать всё больше и больше, и от всей этой разной "хрени" начинаю быстро заводиться и сатанеть. Машка это мое состояние как-то прочухала, и с самого утра присматривает за мной, думая, что я не замечаю её пристальных взглядов. Вот и на этот бред в исполнении блонды начал психовать, но сорваться мне не дали, мелкие оттерли в сторону, а Иван сбил накал каким-то вопросом, и я начал остывать. Пошел разговаривать с младшими, ну и тут резко обломался — языка их не понимал, уловил только что-то вроде:
— Nederland, Gollandiya, Amsterdam, devushki, devushki.
Ещё что-то там по-своему говорили, но я ничего не разобрал, проще вызвать Илону — пусть переводит. Так и сделал, щелкнув гарнитурой и вызвав её. Минут через пять та прибежала, она уже спуститься успела с горки, а Макс остался на месте наблюдать — такого рода часовым заделался. Выдаю задание: перевести мне, что эти три мамзели лепят нам по ушам, она на них прикрикнула для начала, а потом начался их диалог, с одновременным переводом для нас:
— Эти две красавицы — голландки, из одного города, но друг друга ранее не знали, только тут, на своем острове и познакомились. Одна работала в теплицах, спец по выращиванию всякого разного в земле. Блин, перевела наконец, цветовод-озеленитель она. А вторая, Стас, пипец, она коп, полицейский из службы полиции нравов, у них там за проститутками нелегальными охотилась.
— А эта, французская лягушка-блонда, она кто? Очень уж сильно взялась забивать мозги Маше, резвая сильно.
Илона начала разговаривать с ней, та опять словесным поносом принялась дурить мозги. Пока голландка, которая коп, не отозвала её в сторону и что-то негромко стала рассказывать. Слушала, слушала бедная Илона, а потом как рассмеялась:
— Блонди, хватит нам по мозгам ездить, а то рискуешь, что тебе по морде лица несколько раз берцами проедутся. Прекращай трепаться, начинай нормально разговаривать.
Мы все, недоумевая, слушаем диалог, с очень интересным продолжением:
— Чого ти до мене пристала, охренiвша пика кацапська, робити тобi нiчого? — блонда выдала на рiднiй мовi. (чего ты ко мне пристала, охреневшаяморда русская, делать тебе нечего? укр).
— Слышь ты, сучка крашенная, ты, блин, такая хохлушка, как я балерина, хотя из меня она ничего выйдет. Я-то, коренная украинка, из самого Львова, а ты, бля — Донецкая, а под щирую украинку косишь, и ими — же, сука, на панели торгуешь!
Блонда после отповеди на минутку заткнулась, и Илона рассказала, что ей полицейская поведала. "Мамка" это, хозяйка пары десятков украинских девчат-проституток, в Амстердаме работала с ними. С месяц назад её, вместе со всеми подопечными арестовали, и отправили в каталажку, на суд и депортацию. Она их тогда и брала, только мамка не видела её, вот и не признала. А вот, как услышала русскую речь, так и решила сразу сдать нам эту чмо хитросделанную, псевдо-француженку. А почему француженку — так она полтора десятка лет назад заработала это гражданство, на спине лёжа. 'Лежалка', блин!
— Иметь с ней дело нельзя, заболтает любого, решать Стас, вам. Но она, коп — кстати, её зовут Сэйнн, не рекомендует оставлять её в своём обществе, проблем будет намного больше, чем толку.
— Так, понял — мы подумали, и я решил, пока
