***0***Умерла она как-то совсем уж по-идиотски.Нет, Сокка постоянно говорил, что умрёт она именно так. Не в горячке сражений, не при исполнении миссии, не при защите дорогого. А как настоящая неудачница.Она, блин, задохнулась во сне! От собственного же, мать её, храпа!О-о, как бы смеялся этот чёртов Сокка с его чёртовым хвостиком. Если бы узнал.Но он умер раньше, так что позора никто не видел. В последние годы жизни Тоф была совсем одна.Кстати, о зрении.Вокруг было непривычно. Светло. Когда она поднесла руки к глазам, то с удивлением уставилась на свои ладони. Молодые такие ладошки, девичьи. Можно даже сказать, хорошенькие.Вот только видеть их было до жути непривычно. Да и вообще — видеть.Мир вокруг полыхал разными цветами, названия которых она не знала. Как-то Сокка пытался ей объяснить эти самые цвета. У него даже получилось, хотя сама она никогда бы не смогла бы…Красный — это страсть, которая была у них несколько раз. Это тепло от костра, который грел холодные бока во время скитаний, это вспышки удовольствия и злоба внутри.Голубой — это холод, свежий морозный воздух и объятия воды. Это мягкость его дыхания ночью и ощущение капелек росы на щеках.Синий — это глубокая скорбь. Это жёсткость его тела в момент последнего прощания. Пустота и обречённость: он так и не подарил ей детей.Сейчас же было… странно. Наверное, решила она, это называется ярко — когда нестерпимо режет по мёртвым прежде глазам. И ничего вокруг, только эта яркая разноцветная пустота.— А у тебя, оказывается, зелёные глаза.— А тебе отвратительно не идёт бородка.Аанг смущённо трёт лысину и смеётся, тоже смущённо. Он выше Тоф, шире в плечах и сильнее, но всё равно больше напоминает того мелкого мальчишку, которого она ощутила впервые.Она рада его видеть. У неё за всю жизнь было мало друзей, а близких и того меньше. Аанг же был почти членом семьи.— Катара тоже мне это всё время говорила.— Катара, несмотря на все её заскоки, нормальная такая баба. Рада тебя видеть.Аанг умер слишком быстро, на взгляд Тоф. Да и вообще, вся их компания как-то не слишком тянулась к жизни. Только Катара и Тоф будто позабыли о том, что им пора на покой. Бейфонг пережила и дочерей, и их детей, и детей их детей…А потом умерла, мать её, подавившись храпом! Ур-роды!— Как называется основной цвет вокруг?— Белый.— А твоя одежда?— Это оранжевый. Это красный.Красный оказался менее красным, чем представляла себе Тоф. Так себе, на самом деле, цвет — её страсть была глубже и сильнее.— Так чего мы тут делаем? — спросила она. — Мне, наверное, на покой пора, в мир духов. Ну и всё такое.Аанг заметно помрачнел. Тоф уставилась яркими зелёными глазами на сведённые к переносице брови, водянистые глаза, поджатые губы.На плечо аватара, соткавшись из белого вокруг, запрыгнул Момо.— Тут такое дело… — протянул Аанг. — В будущем никакого мира духов не останется. И я бы хотел… точнее, я бы не хотел, чтобы вас, моих друзей, это коснулось. Это плохо сказывается на духовной оболочке и, — он оборвал сам себя, — не важно. Вам будет плохо от этого.— И кто в этом будет виноват?— Да я сам, точнее, следующее воплощение. Корра, слышала о ней?Память у Тоф, несмотря на смерть, была отвратительной. Что-то, связанное с этим именем, колыхнулось в глубинах, но так и осталось погребено в свалке мыслей и воспоминаний. Она учила Корру? Или только слышала о ней?Странно.— Что у меня с памятью?— Я тебя не сразу нашёл. Часть воспоминаний затёрлась. Обычно пропадают не самые важные фрагменты.С этим Тоф бы поспорила. Она не помнила имена собственных детей! Сун… Суна? Лин? Как же их, духи побери, звали?Быстрая проверка памяти показала, что исчезли не только воспоминания о детях. Зато болезненно-чёткими стали знания о магии земли и металла.Она так и не подчинила платину…— Мда… ладно уж, аватар. Расскажешь, как у тебя дела?— Это не важно, — сказал Аанг. — Времени не так много. Короче, я хочу тебя перекинуть в другой мир. Там есть свои понятия нашей магии, довольно ущербные, но работающие.— Мне надо что-то сделать за этот переход?— Нет, нет, совсем ничего. Я, грубо говоря, посылкой отправляю тебя из одной страны-мира в другую, более безопасную. Будешь перерождаться там, пока я исправляю свои ошибки, — Аанг грустно улыбнулся. — Я всех наших так уже переправил.— И Сокку?Про короткие отношения брата Катары и Тоф Аанг знал, хотя любовники и прятались по углам.— Да, только… я не могу отправить тебя в тот же мир, что и его. Ограничения.— Он хоть счастлив?Аанг фыркнул.— Ага, как же. Ему не угодишь! Дал ему магию — и получаю теперь только порцию ворчания. Палкой ему, видите ли, надо махать, стихии не отзываются и вообще!— Раз ворчит, значит, счастлив, — улыбнулась Тоф.От невозможности быть рядом с Соккой, с одной стороны, ныло в груди — она его всё-таки любила. А с другой, становилось свободно и легко. Сколько они не виделись? Она
