вспомнить. Холодок пополз вниз, вызывая слабость в ногах, и Дарья Павловна поспешно села на диван, боясь упасть. В комнате похолодало. Из угла потянуло запахом тлена и влажной земли, а потом заклубился туман, и из него вышла неупокоенная свекровь. Людмила Васильевна ничуть не изменилась: щуплая старушка, божий одуванчик. Та же ночнушка, серьги в ушах, тот же противоестественный неживой взгляд. Разве что трупных пятен на коже прибавилось. Молча покойница приблизилась к невестке и протянула к ней руку. — А, Людмила Васильевна! — ядовито-вежливо сказала Дарья Павловна. — Аж три месяца вас не видела. И ещё бы столько же не видеть. Старуха пожала плечами. — Кстати, Людмила Васильевна, у меня вопрос на миллион. Как вышло, что ваш чудесный Рома, ваш сынуля, свет в окне, оказался убийцей и насильником?! Не знаете? Не из-за вашего ли воспитания? Ну и кто из нас теперь плохая мать, а?! Старуха промолчала, но в мёртвых глазах появились слёзы, и лицо стало более печальным и… живым. — И красный халат я вам не дам. Его полиция забрала как улику. Уж извините.— Плевать на все халаты мира. Не в нём дело. — неожиданно громко и живо сказала Людмила Васильевна. — Мне надо было, чтобы доказательства его дел нашли и паразита в тюрягу законопатили.— Так вы знали?! Неупокоенная свекровь села в кресло напротив и пристально посмотрела на невестку. — Знала. Я умерла из-за него.— Он и вас убил?! — пролепетала ошарашенная Дарья Павловна.— Косвенно. Слушай, у меня мало времени, а хочу всё рассказать. Я ведь не ездила на свою фазенду из-за болячек. А в июле поговорила с соседкой по даче, Тамаркой… Помнишь её?— Такую забудешь! — усмехнулась Дарья Павловна, вспомнив впечатляющий рассказ про отравление.— Ну вот. Поговорили мы тогда про цветы, про дела дачные, и меня такая тоска взяла, хоть волком вой. Думаю, дай-ка съезжу, хоть одним глазом посмотрю на любимую фазенду. И как раз сосед Толька туда ехал, он меня подбросил. Приезжаю я — замка в двери нет! Есть в домике кто-то. И стоны слышны. Нет чтобы за соседями бежать, я, дура старая, сама полезла проверять.— И что там? — подалась вперёд заинтригованная Дарья Павловна.— Я тихо вошла и поднялась на чердак. А там… Кровать сдвинута, а к балке потолочной девушка привязана. Избитая, места живого нет, внизу лужи крови. А Ромка красный халат мой надел и девчушку эту мучает. Пару раз ударит или шнуром от телевизора хлестнёт, а потом душит. В чувство её приведёт, и снова... Я стояла, глядела, глазам не верила, а он, гад, так увлёкся, что меня не заметил. Я говорю, ты что творишь?! Он аж подпрыгнул, не ожидал, что я приеду… Тут меня инсульт и хватил. И знаешь, что, Дашка?— Что?— Он не торопился. Сначала девчонку добил, как-то следы замёл, и только потом меня в город повёз. А ехать долго. Село большое есть по пути к нашему СНТ, и там больница есть. Мог оттуда врача вызвать, мог туда меня увезти. Сколько времени потеряли. И в городе дурачком прикидывался, медлил… Так я в больнице и подохла.— Мать родную!.. — потрясённо охнула Дарья Павловна.— Да уж. Я жизнь на него положила, Ромочка-Ромочка, а он!.. Скотина неблагодарная. — зло скривилась свекровь. — Представь моё состояние. Меня как якорем держало. Я поняла, что пока Ромку возмездие не настигнет, не упокоюсь. Я пыталась до него достучаться, до мальчишек… Без толку. Вот только до тебя получилось. Мёртвому с живыми сложно. Это хуже, чем иностранцу что-то объяснять, если он ни слова по-русски не знает. А ты — на его языке.— А как оно… там? — не сдержала любопытства Дарья Павловна. — Ну, после смерти? Рай, ад, всё такое?— Время придёт, сама увидишь. А у меня уже силы на исходе, дай договорить. Я с красным халатом потому тебя донимала, чтобы ты на дачу поехала, сама увидела и что-нибудь сделала. Ты молодец! Извини, Даша, что я тебя мучила. Но по-другому никак было. Я долго силы копила, чтобы поговорить по-человечески. Теперь всё, ухожу и не приду больше. Свекровь медленно встала, и в воздухе начало теплеть. — Стойте! Один вопрос! А зачем Рома надел красный халат? Ну, когда вы его увидели...— Я об этом думала. Не знаю. — покачала головой свекровь. — Может, роль родителя, который наказывает непослушного ребёнка, на себя примерял. Я-то раньше только в красном и ходила. А он пацан был шебутной, прилетало ему от меня и шлангом, и ремнём… А может, просто у него с рождения мозги набекрень. Кто разберёт теперь. Прощай, Даша. Не тоскуй, просто живи. Увидишь, всё образуется.— Прощайте, Людмила Васильевна! Вскочив, Дарья Павловна порывисто обняла мёртвую свекровь, и та, медленно, с явным усилием подняв руки, обняла невестку. А потом очертания хрупкой старушечьей фигуры стали таять, исчезать всё быстрей и быстрей. Через пару секунд в комнате осталась одна Дарья Павловна, обнимающая пустой воздух. Она опустила руки и вдруг почувствовала огромное облегчение, будто с плеч сняли тяжёлый груз, который она тащила в гору. И впервые за долгое время Дарья Павловна улыбнулась.
