Утилитаризм и коммунитаризм: два подхода к проблеме биотехнологического улучшения человека [Григорий Борисович Юдин] (fb2) читать постранично, страница - 3

Данный материал (книга) создан автором(-ами) «Григорий Борисович Юдин» выполняющим(-и) функции иностранного агента. Возрастное ограничение 18+

Однако данный подход применим не только к решению, которое индивид принимает о своей судьбе, но и, например, к решению родителей. Улучшение человека зачастую предполагает действия, направленные на улучшение будущих поколений (например, решения родителей, направленные на предупреждение рождения людей с наследственными заболеваниями). С точки зрения некоторых утилитаристов, от улучшения человека выигрывают не только ныне живущие, но и будущие поколения: так, общества, которые улучшают своих членов помощью технологий, становятся более конкурентоспособными [Singer 2009].

Позиция Харриса представляет собой крайний случай апологии улучшения человека, однако утилитаристы порой находят причины для некоторого ограничения распространения технологий. Так, Н. Эгар, предложивший радикальную программу «либеральной евгеники», которая должна быть реализована с помощью технологий улучшения [Agar 2014], позднее выдвинул ряд аргументов против «радикального улучшения», то есть выхода далеко за пределы существующих сегодня для человеческого тела ограничений. Эгар указывает, во-первых, что в случае радикального улучшения у нас нет возможности понять, действительно ли то состояние, которое мы получим после улучшения, будет лучше, чем наше сегодняшнее состояние – речь идёт о настолько новом для нас опыте, что его даже невозможно помыслить. Во-вторых, по тем же причинам человеческой идентичности угрожает разрушение: поскольку радикальное улучшение устанавливает пропасть между мной нынешним и мной завтрашним, утилитаристская калькуляция выгод и издержек даёт сбой. Наконец, Эгар обращает внимание, что одним из неизбежных следствий радикального улучшения будет появление в обществе людей с разным моральным статусом, а поэтому вопрос об улучшении уже невозможно свести к классической проблеме «причинения вреда самому себе» [Agar 2014].

Эволюция воззрений Эгара показывает, что для того чтобы обосновать ограничения на распространение технологий улучшения человека, необходимо вернуться к обсуждению «ядра» человеческой природы. Так или иначе, биоконсерваторы, выступающие за серьёзное ограничение улучшения человека, встают на эссенциалистские позиции. Так, Хабермас предлагает кантианский аргумент, согласно которому при принятии родителями (или другой инстанцией) решения о коррекции ребёнка на пренатальном этапе, ребёнок лишается моральной автономии, возможности собственного свободного выбора, а это и составляет сущность человека [Хабермас 2002, 76]. Ещё более сильный консервативный аргумент выдвигает Л. Касс, возглавлявший с 2002 г. первый в США Президентский совет по биоэтике. С его точки зрения, то инстинктивное отвращение, которое мы чувствуем при мысли о некоторых перспективах модификации человека (таких как стирающие память лекарства или импланты, которые позволят мужчинам производить грудное вскармливание) не что иное, как знак, который нам подаёт человеческая природа. И хотя нам стоит пытаться перевести это отвращение на язык рациональных аргументов, в нём самом содержится мудрость, которая должна нас удержать  от вмешательств в природные процессы [Kass 2009, 17].

Парадокс улучшения человека состоит в том, что, с точки зрения биоконсерваторов, наиболее достойны развития те человеческие качества, которые при условии их стремительного усиления создали бы популяцию людей, отрицательно настроенных по отношению к улучшению человека. Это «парадокс Макинтайра»: философ А. Макинтайр выделяет те человеческие добродетели, которые заслуживают развития – например, готовность принимать собственную смертность или умение воздерживаться от манипулирования людьми. Однако их технологическое развитие в отдельных индивидах противоречит самому содержанию этих добродетелей. Ведь если мы обращаемся к радикальным биотехнологиям, то тем самым мы отказываемся сознавать собственную конечность и вступаем в манипуляции будущими поколениями [Tobin 2016]; см. также: [MacIntyre 1979].

Ту же проблему можно сформулировать и на языке кантианства: базовая этическая норма кантианства предписывает, что другой человек всегда должен быть для нас целью и никогда средством. Однако, согласно Б. Юдину, слово «цель» содержит в себе опасную двусмысленность. С одной стороны, современная технонаука работает на благо человека и в этом смысле относится к нему как к своей цели. Но, с другой стороны, биотехнологии открыто направлены на модификацию человека и в этом смысле относятся к нему инструментально, как к мишени своего воздействия [Юдин 2016б]. «Дело не ограничивается одним лишь “обслуживанием” человека – наука и технологии приближаются к нему не только извне, но и как бы изнутри, в известном смысле делая и его своим произведением, проектируя не только для него, но и его самого» [Юдин 2016а, 22].

Сегодня это противоречие становится ключевым для биоэтики и беспокоит как утилитаристов, так и биоконсерваторов. Невозможно определять направление будущего улучшения человека без некоторых