Тёмный всадник [Гоблин MeXXanik] (fb2) читать онлайн

Чехов книга 8. Темный всадник

Глава 1 Утренний разговор

— Ты уверен, что не хочешь уехать со мной? — уточнила Софья Яковлевна.

Филипп Петрович и Маргарита отбыли из дома несколько минут назад. А Александр Васильевич Морозов и Зимин оставались в резиденции Станислава Викторовича. Так что за столом дома разместились мы вдвоем. Собранные сумки уже стояли в углу, так что нам осталось лишь дождаться транспорта, чтобы покинуть место разбирательства, которое переросло в резню.

Я покачал головой:

— Сначала нужно выполнить обещание, которое я дал призракам в обмен на то, что они провели нам по болоту к Мининым.

— Могу помочь, — предложила было Чехова, но я улыбнулся и покачал головой:

— Я сам хочу решить этот вопрос. К тому же со мной будет Фома.

— Ну, тогда я спокойна, — мягко ответила Софья Яковлевна. — Он хороший парень и ты сумел найти к нему подход.

Я удивленно взглянул на нее, и она пояснила:

— Одомашнить подобного ему довольно сложно. У тебя удалось.

— Всего лишь отнесся к нему по-человечески, — я пожал плечами.

— Фома может помочь тебе, если возникнут… различные обстоятельства с призраками.

— Не думаю, что в деревне помещика могут начаться всякие непредвиденные ситуации, — резонно возразил я. — К тому же у меня есть новый боец, который поможет разрешить конфликт.

Я кивнул в сторону Минина, который скромно стоял в углу и рассматривал рисунок на ковре. Мне кажется, что он опасался, что некромантка сменит милость на гнев и развоплотит его.

— Хорошо. Новый боец тебе и впрямь пригодился. Быть может, еще послужит, — согласилась бабушка и подозрительно покосилась на парня. — Но ты имей в виду, некоторые миньоны остаются бесполезными. И тогда их проще отправить за грань. И не забудь активировать артефакт хроноса, когда будешь уезжать.

— И как это сделать? — спохватился я.

— Закрой дверь на ключ, — усмехнулась княгиня и коснулась моей щеки. — Ты стал совсем взрослым. Еще немного и перестанешь задавать вопросы.

— То есть я окончательно поумнею? — осведомился я.

— Станешь слишком самоуверенным, чтобы признавать собственную глупость, — пояснила женщина. — Постарайся подольше оставаться юным. Тогда у тебя будет шанс дожить до седых волос без ошибок, которые делал твой отец.

— Ты знаешь про… — я замялся, не решаясь продолжить.

— Да, — Софья Яковлевна улыбнулась. — Женщины такое понимают без слов. Я была готова выйти в бой вместо нее, если бы понадобилось.

— Вас могли вызвать вдвоем, — предположил я.

— Минины слишком закомплексованные. Они не считали женщин достойными бойцами. И из гордости не стали бы вызывать сразу двоих слабых противников.

— Маргарита настолько немощна? — озаботился я.

— Она сильнее, чем считает. Но тебе стоит понимать, что она много лет не могла понести.

— Я полагал, что они оба не желают детей и зациклены на работе, — признался я.

— Ты имел право так думать, — бабушка пожала плечами. — Мне и самой так иногда казалось. Если Филипп безмерно любил твою мать, но к Маргарите Ивановне он испытывает привязанность и уважение. Однако теплыми их отношения назвать сложно.

Я подумал о том, что никогда не понимал того, что отец мог тосковать по первой супруге. Его визит в ее усыпальницу стал для меня откровением. Как и семейная фотография в рамке на каминной полке.

— Маргарита боится потерять дитя, — продолжила бабушка. — И это неудивительно, учитывая, что однажды с ней уже случилось несчастье.

— Понимаю, — кивнул я.

— Никто тебя в этом не винит.

— Кроме самой Маргариты, — возразил я.

— Думаю, что она уже пожалела, что обвиняла тебя в этом, — предположила княгиня.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть, — солгал я и тут же решил выговориться, — Давай начистоту. Ей надо было кого-то винить. И она нашла причину своих несчастий — меня. Если я и страдал по этому поводу, то это было настолько давно, что я уже и не помню подробностей. Она может продолжать видеть во мне корень зла. Но я беспокоюсь, что ребенок переймет ее ненависть. Потому как не хочу в дальнейшем воевать с братом или сестрой.

Бабушка едва заметно нахмурилась, и я понял, что она тоже думала об этом.

— Я надеюсь, что мы сможем наладить отношения между вами, — медленно проговорила женщина. — Маргарита неглупая и если поймет, что Филипп и ты больше не враждуете…

— С чего ты взяла, что наши отношения изменились? — с хитрой усмешкой уточнил я.

— Когда хмельная Свиридова спала на кушетке в моей комнате, я видела через окно, как ты рубил дрова. И делал это точно так же, как это выходило у твоего дед. Мой почивший супруг научил этому искусству твоего отца. Значит, ты позволил Филиппу Петровичу дать тебе урок. Если это недобрый знак, то что же?

— Ты слишком умная, — я развел руки в стороны.

— Он очень переживал за тебя, — женщина оглянулась, словно убеждаясь, что нас никто не слышит. — Думаю, что он сам не знал, насколько ты ему дорог.

— Мы много времени потеряли, — возразил я. — И мне хочется верить, что с другим ребенком он не наделает тех же ошибок.

— А вдруг это шанс не только для него? — княгиня положила ладонь мне на ребра, туда, где в другом времени у меня была смертельная рана. — Мне хочется верить, что однажды мы сможем собираться за одним столом.

— С Морозовым и Зиминым? — усмехнулся я.

— Твой отец упрямый, но неглупый. Он может понять, что Стас способен стать для нашей семьи поддержкой. Он перестал быть бастардом и теперь названный сын Александра.

— И сводный брат князя Чехова, — напомнил я.

— Незачем задирать нос, — пожурила меня бабушка. — Свежая кровь делает семью сильнее. Зимин сможет научиться манерам, раз получил новый статус. А мы поможем ему в этом, если понадобится. Не забывай, я и сама была из простолюдинок…

— Это ведь неправда, — перебил я женщину. — Мы с тобой знаем, что у тебя есть своя тайна появления в этом мире.

Бабушка заметно смешалась и вновь оглянулась. Мне вдруг показалось, что она ищет кого-то взглядом.

— Все немного сложнее, чем ты думаешь, дорогой.

— Я бы хотел узнать твою историю. Настоящую.

— Мы обсудим все позже, — рассеянно пообещала Софья Яковлевна.

— Когда ты решишь, что можешь мне рассказать? — удивился я.

— Я поделюсь с тобой своей историей, — она поджала губы. — Но я должна кое-что вспомнить.

— У тебя проблемы с памятью? — озаботился я.

— При переходе между мирами иногда случаются странности. Как я поняла из рассказа Саши… — она покраснела и исправилась, — Александр Васильевич поведал мне, что с моим перемещением были трудности. Я не мироходец, в обычном понимании этого слова.

— А есть варианты? — искренне удивился я.

— Я оказалась здесь почти ребенком. Очнулась на берегу реки израненной, окровавленной, со сломанными ребрами и ожогами по всему телу, — женщина обхватила себя руками. — Над сердцем была свежая рана, которая затянулась за пару часов, моего пребывания здесь. Я не помнила почти ничего. Кроме нескончаемой волны боли и ярости. Кто бы ни сделал это со мной, я сопротивлялась. Значит, меня выкинули из родного мира насильно. И я не понимаю, зачем тем, кто это сделал, понадобилось открывать портал между мирами. Они могли просто убить меня.

Я помолчал, обдумывая ее слова. Внезапно по спине пробежала волна мурашек, волосы на затылке приподнялись.

— А может, они не смогли, — предположил я. — Какой силой ты владела в том мире?

— Саша сказал, что я была светлой, а затем сменила силу на темную.

— Там нет некромантов?

— Нет. Там иные законы управления силой, — княгиня закусила губу. — Немного позже я поняла, что не могу умереть.

— Искупитель, — я попытался ее обнять, но бабушка выставила перед собой руку.

— Я познала свою силу через смерть. И когда убила тех, кто причинил мне вред, они явились передо мной призраками. Они были первыми, кого я подчинила и сделала своим рабами.

Мне стало нехорошо.

— Ты их не развеяла?

— Нет, — просто ответила женщина и ее губы скривила язвительная улыбка. — С годами я стала добрее, а тогда мне хотелось мучить тех, кто поднял на меня руку.

— То есть ты не помнишь себя до того, как оказалась тут? — на всякий случай уточнил я.

— Морозов обещал рассказать мне все, что знает. У нас не было достаточно времени, чтобы сделать это раньше.

— Но ты уверена, что в прошлом между вами было что-то важное?

— Ты за меня переживаешь? — умилилась Софья Яковлевна.

— Конечно.

— Знаешь, эту реальность я хочу разделить с ним. Это важнее того, что было в прошлом.

Я покачал головой, понимая, что восхищен родственницей. Решительно шагнув, я обнял ее и заговорил:

— Ты можешь ничего мне не рассказывать. Если тебе будет неловко, больно и неприятно. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты, как никто другой, заслуживаешь этого.

— Есть вероятность, что я была преступницей, — слабо возразила бабушка.

— Мне все равно, кем тебя считали другие люди, — твердо заявил я. — Для меня ты всегда будешь дорогим человеком.

Машина с номерами семьи прибыла через несколько минут. Из-под пола выскользнуло трое призраков, которые подхватили сумки и потащили их к выходу. Мы же встали из-за стола, неспешно направились к дверям.

Снаружи светило солнце. Кроны деревьев покачивались под порывами ветра.

Территория резиденции практически опустела. В связи с обстоятельствами последних суток, Император пообещал огласить решение разбирательства через несколько дней, по окончании работы комиссии кустодиев. Старые семьи поспешили уехать сразу же после того, как раненый Цареубийца бежал к болотам. И сейчас, на территории царил покой и тишина. Я бы мог назвать ее «зловещей», если бы не тот факт, что самое плохое было уже позади. Наверное.

От этой мысли я зябко поежился, осмотрелся по сторонам. Но на дороге среди деревьев было тихо.

Мы пошли к машине, остановились у открытой задней двери.

— Приедешь домой — позвони, — строго сказала Софья Яковлевна перед тем, как сесть в авто.

Я улыбнулся и примирительно ответил:

— Хорошо—хорошо.

Чехова села на задний диванчик один из призраков закрыл за ней дверь, и авто выехало на дорогу. Я же остался у ворот, устало глядя вслед удаляющейся машине. Оставалось удивляться, почему задерживается Фома. Я позвонил ему пару часов назад, но слуга до сих пор так и не приехал.

Глава 2 Предложение, от которого сложно отказаться

— Павел Филиппович?

Голос Морозова вырвал меня из транса. Я обернулся к главе кустодиев, который стоял в нескольких шагах от меня:

— Здравствуйте, Александр Васильевич, — произнёс я. — Простите, но добрым этот день назвать у меня не повернется язык.

Кустодий кивнул:

— Понимаю. Ваш бой с Цареубийцей…

— Он мощный, — произнёс я. — И его сила…

— У него нет силы в нашем понимании, — ответил Морозов. — Он вырос в диком мире и выживал там десятилетиями. Это рефлексы и немного… видоизмененная ДНК. Ну и пули, которые могут чуть больше, чем обычные.

Я промолчал. Но рука словно сама собой потянулась к правому боку, где должна была остаться рана от пули, которая пробила броню. Если бы не вмешательство хроноса…

Призрак Минина, который стоял неподалеку, понимающе усмехнулся.

— Понимаю вас, Павел Филиппович, — ответил кустодий.

— Тоже довелось умирать? — полюбопытствовал я, и Морозов кивнул:

— И не раз, мастер Чехов. Это у темных обычное дело в каждом из миров.

— Тело Цареубийцы нашли? — уточнил я, чтобы перевести тему разговора.

— Он покинул этот мир, — уклончиво ответил Морозов.

— С правом возвращения? — усмехнулся я, и глава кустодиев только развел руками:

— В каждом мире есть Высшие силы. Здесь тоже. Есть те, кто стоят выше нас и Императоров.

— Великий отец, — пояснил мне Минин. — Тот, кто создал все эти миры.

— И в чем интерес… Высших сил?

— Иногда им становится просто скучно, Павел Филиппович, — спокойно ответил Морозов. — И у них есть свои любимчики.

На последней фразе, Морозов как-то многозначительно посмотрел на меня. Но уточнять я не стал, что он имел в виду.

— То есть, Цареубийца еще вернется? — дрогнувшим голосом уточнил я, осознав вдруг, что все было зря.

Александр Васильевич покачал головой:

— В этот мир — нет. В другие…

Он не договорил, но я и так все понял. Невесело усмехнулся:

— Как интересно, оказывается, все устроено.

Бледное лицо кустодия стало суровым, отчего напомнило африканскую маску злого божества:

— Это куда лучше, чем если бы Цареубийца погиб, — резко возразил он. — После смерти все договоренности были бы аннулированы. И появилась бы вероятность, что Цареубийца возродился бы в этом мире. И поверьте, это было бы куда большей проблемой.

— Ваш родич прав, мастер, — подтвердил Минин.

Я не стал спорить. Только кивнул:

— Наверное, вы правы, Александр Васильевич.

— Вы многого не знаете и это не ваша вина, Павел, — мужчина тряхнул головой, сгоняя с лица суровость. — К слову, о вине. К вам приходила Милославская, верно?

— Да. Она была у меня вчера, — признался я. — Мы поговорили.

— И все? — мужчина поднял бровь.

— Что я могу добавить? — я развел руки в стороны. — Думаю, я сумел обидеть ее, но извинился. Вот только это ничего не меняет. Девушка ушла.

— Все так, — подтвердил Александр. — Сирена покинула наш с вами мир.

— Она погибла? — у меня похолодело у груди.

— Нет, она попросила меня проводить ее в другой мир. И я выполнил просьбу девушки.

— Что с ней будет? — мрачно уточнил я.

— Ничего дурного, — тут же успокоил меня кустодий. — Сирена оказалась в мире, где у нее будет шанс обрести счастье.

— Откуда у вас такая уверенность? — засомневался я.

— Скажем так, — мужчина загадочно усмехнулся, — она не первая девушка, которую Морозов переводит через грань между мирами.

— Звучит странно, — я поежился. — Словно вы их убивали.

— Вовсе нет. Поверьте моему слову, Регине здесь было тесно. Она не могла использовать свои силы. В том мире, куда она попала, у нее будет возможность жить полноценно. Это ведь именно то, что каждый из нас хочет.

На последней фразе Морозов задумчиво потер подбородок.

— Полагаю, вы правы, — прервал я затянувшуюся паузу.

— Давайте немного прогуляемся, Павел Филиппович, — мягко произнес Александр Васильевич.

— Куда? — не понял я.

— В резиденцию Станислава Викторовича, — ответил кустодий. — Император желает с вами побеседовать. В приватной обстановке. И я могу составить вам компанию.

— Хорошо, — согласился я. Морозов развернулся и направился в сторону Императорского особняка. Я и призрак Минина последовали за ним.

— Да, к слову. Станислав Викторович не должен знать, что Цареубийца и бастарды Мининых пришли в наш мир погостить, — не оборачиваясь, заявил глава кустодиев.

— Это такая тайна? — удивился я.

— Не совсем, — поправил меня Морозов. — Просто эта информация… нарушает устои, на которых строится все мироустройство Империи. Зачем его нарушать? К тому же, что это изменит? Передвижения мироходцев отследить и пресечь не получится. Службы по их отлову тоже. Мироходцам благоволят высшие силы, которые дают им возможность быстро адаптироваться к реалиям нового мира. И если Император решит создать службу, которая будет отслеживать таких людей, это приведет к неприятным последствиям.

— Но вы же как-то отслеживаете?

— Мы препятствуем мироходцам, только если они представляют угрозу императорской семье и устройству нашей реальности, — ответил Морозов.

— Как Минины?

— Как Минины, — спокойно подтвердил глава кустодиев.

— Интересно все сложилось, — пробормотал я. — Я про Мининых.

— Сложилось бы по-другому, если бы не вмешался ваш отец, — возразил Александр Васильевич. — Если бы он не вызвал Мининых на разбирательство — мы бы выяснили цели нахождения бастардов в нашем мире, и спокойно ликвидировали всех до появления Цареубийцы. Обставив все как несчастный случай. Но в дело вмешался глава охранного отделения, который решил разобраться со всем, попутно уйдя на повышение. Сами понимаете, что когда Император и старая знать уже были оповещены, несчастный случай вышел бы боком всем. И в первую очередь, вашей семье. А так все получили все, что хотели. Правда, пришлось все же вмешаться и проконтролировать процесс.

— И как же вы оправдаете особенности Цареубийцы?

Морозов пожал плечами:

— Например, как результат опытов над людьми, которые проводили недоброжелатели. По большому счету, так оно и есть. Ведь Цареубийцу привел в наш мир глава семьи Мининых. Так что выставим это за его эксперимент. Да и берсерки по составленным отчетам тоже результат мутации, вызванной зельями. Так что скоро вся высшая знать будет оповещена, что если подобное случится еще раз — семья попросту попадет под суд Синода, который порицает опыты на людях. Потому что это противоречит воле Искупителя. Станислав Викторович прекрасно видел эти бесчеловечные результаты.

— Логично, — ответил я.

Увлеченный разговором, я не заметил, как мы подошли к особняку Императора. У высокого забора дежурил отряд кустодиев, которые с приближением Морозова склонились, приветствуя Александра Васильевича. Двое бойцов поспешно отворили ворота, пропуская нас на территорию. Минин же шагнул было к створкам, но замер. Усмехнулся и помахал мне рукой, оставшись ждать нас у ворот. Мы же прошли в сад.

Император ожидал нас за накрытым столом в летней беседке. Станислав Викторович сидел, откинувшись на спинку кресла. Заметив нас, великий мастер приветливо улыбнулся:

— Добрый вечер, мастера, — начал он и указал на свободные кресла. — Прошу, присаживайтесь. Я знаю, что вы очень жалуете чай. Отведайте этого напитка.

— Благодарю.

Я взял чашку, сделал глоток и удивленно поднял бровь:

— Чудесно. Не поделитесь рецептом?

Станислав Викторович загадочно улыбнулся и развел руками:

— К сожалению, рецепта не знаю даже я. Это секрет, который хранит Александр Васильевич. Он называет этот отвар специальным, Морозовским. И иногда угощает им меня. А я делюсь им с дорогими моему сердцу гостями.

— Очень признателен за оказанную честь, великий мастер, — смущенно произнес я и сделал еще один глоток.

— Вы поистине удивительный человек, Павел Филиппович, — продолжил Император. — Согласно отчету Константина Вальдорова, вы убили Руслана Ниловича. И спасли жизнь кустодию. А Минин был… выдающимся бойцом.

Великий мастер склонил голову и с интересом взглянул на меня, ожидая ответа.

— Просто повезло, — пожал плечами я.

Император рассмеялся:

— Вы очень скромны, Павел Филиппович, — ответил он после недолгой паузы. — Стараетесь не бравировать подвигами. Это достойно дворянина.

— Еще мастеру Чехову удалось смертельно ранить Цареубийцу, Святослав Викторович, — добавил Морозов.

— Перед нами настоящий герой, который стоит на страже интересов Империи, — произнёс великий мастер. И в голосе Императора мне послышалось уважение.

— На моем месте так бы поступил любой подданный, — ответил я.

— Решение по поводу разбирательства уже принято, — продолжил Станислав Викторович. — Все имущество, движимое и недвижимое, переходит вашей семье. Филипп Петрович, неплохо показавший себя при защите резиденции, получит пост командующего гвардией. Должность начальника охранной службы по рекомендации вашего отца получит князь Шуйский. Он готов был разделить с вами проигрыш, а значит, получит награду наравне с Чеховыми. Однако в Империи остается вакантным должность начальника третьего отдела…

— Боюсь, у меня слишком мало опыта, для того чтобы возглавить разбойный отдел, — осторожно заговорил я. — Это большая ответственность…

— Согласен. Потому до окончания университета вы будете заместителем начальника, — кивнул Станислав Викторович. — Наберетесь опыта. А после получения диплома займете должность. У вас много друзей, на которых можно будет положиться. Князь Шуйский, который вызвался биться за вашу семью на дуэли, глава кустодиве Александр Васильевич Морозов, его приемный сын… С такими наставниками, вы быстро наберетесь опыта. Да и будет к кому обратиться за советом.

Я обернулся к Морозову. Но Александр Васильевич только пожал плечами:

— Хорошее предложение, Павел Филиппович. Вы станете самым молодым начальником третьего отделения в истории.

— Предложение и правда хорошее, — задумчиво пробормотал я. — Но мне нравится защищать права людей, работая в адвокатском кабинете.

— Жаль, — произнёс Станислав Викторович. — Нет, конечно, мы сами вольны выбирать. Все мы свободные подданные под защитой Конституции. Но это настоящая потеря для охранного отделения. Я читал ваше досье. Хороший аналитик, владеете навыками ведения допроса. Причем умеете допрашивать мертвых и призраков. Мне сказали, вы даже раскрыли пару старых дел, которые были отправлены на пересмотр. Князь Чехов высоко оценил ваши заслуги в этом и уверил, что доволен дотошности, с которой вы добивались результатов. Ваш отец не из тех, кто станет разбрасываться подобными комплиментами. И я ценю то, что вы копались в делах, которые любой хороший сын не стал бы поднимать.

Я сдержанно кивнул, поняв, что ответа от меня не требуется.

— Такой человек как вы станет незаменим, возглавив разбойный отдел.

— Александр Васильевич говорил мне то же самое про службу в рядах кустодиев, — ответил я.

Великий мастер усмехнулся, бросив взгляд на довольного Морозова:

— Соглашусь. Из вас вышел бы отличный оперативник.

— Это большая честь для меня, но боюсь, я не волен решать такое в одиночку. Этот вопрос должна рассматривать семья, — осторожно ответил я.

Станислав Викторович кивнул:

— Понимаю. Семья превыше всего. И потому решение этого вопроса мы отложим. Закончите обучение, набейте руку в защите людей.

Я сделал глоток и отставил в сторону пустую чашку:

— Но у меня есть к вам просьба, Станислав Викторович, — осторожно произнёс я, и великий мастер посмотрел на меня с удивлением, ожидая продолжения.

— На болотах, я встретил множество призраков. И это… Плохо. Потому что большое количество голодных привидений может привести к убийствам. Духам же нужно что-то есть. Они могут начать питаться гостями вашей резиденции. И я хотел бы разобраться, откуда на болотах столько мертвецов. А для этого мне нужно разрешение на посещение конюшни помещика Двушкина. Ну и окрестной деревни.

— А при чем тут Двушкин?

— Призраки упомянули его поместье. Ничего определенного они не сообщили. И потому хотелось бы выяснить подробности гибели людей у самого помещика.

Я знал, что репутация у этого человека была нечистой. Но понимал и то, что он был конюшенным самого императора. И потому решил не выкладывать все карты на стол.

Станислав Викторович на секунду задумался, а затем вдруг улыбнулся и лукаво взглянул на меня:

— К сожалению, Павел Филиппович, насколько мне известно, ваша адвокатская деятельность приостановлена. Так что боюсь, вы не имеете права проводить разбирательства и собирать какие-либо доказательства на территории деревни Двушкина.

— Как скажете… — расстроенно согласился я.

— Но! — Император наставительно поднял указательный палец и продолжил, — кажется, вы говорили про большое количество жертв? Значит, это дело подследственно третьему отделению. То есть, его может взять ваш друг, Дмитрий Васильевич Шуйский, который до особого распоряжения остается главой третьего отделения. А вы можете быть его помощником. Правильно я говорю, Александр Васильевич?

— Все верно, Станислав Викторович, — подтвердил Морозов. — Но есть еще одно. Дело может касаться безопасности императорской семьи. Призраки находятся на территории вашей резиденции. Так что я считаю нужным добавить в группу Станислава Александровича Зимина.

— Отличное предложение, — одобрил Император. — Криомастер, земельник и некромант — хороший человек. Хорошая команда для расследования этого странного дела. Вы согласны, Павел Филиппович?

Он взглянул на меня, ожидая ответа. И я кивнул, соглашаясь с предложенными условиями.

— Хорошо, мастер Чехов, — подытожил Император. — Тогда можете оставаться здесь, пока будет идти это ваше следствие. Бумаги о создании оперативной группы будет подготовлены в кратчайшие сроки. Будете еще чаю?

Он взглянул на меня, ожидая ответа. И отказываться я не стал.

Глава 3 Гости с телевизором

По правилам этикета уходить после разговора было дурным тоном. Император, как мастер над мастерами, должен первым попрощаться с гостем, и только после этого можно было покинуть резиденцию. Поэтому мы пообщались под вкусный отвар еще полчаса, и потом Станислав Викторович прощался с нами, сославшись на дела. Мы с Морозовым встали из-за стола и направились к выходу из резиденции.

— Отличный отвар, — произнёс я, когда мы шли к воротам. — Не поделитесь рецептом?

Глава кустодиев улыбнулся:

— Возможно, — уклончиво ответил он. — Все же, я теперь член вашей семьи.

Я кивнул:

— Точно. Все время забываю.

— Ну, вы узнали об этом совсем недавно, — протянул Александр Васильевич. — Тем более, торжества еще объявлено не было.

— И когда же будет эта дата? — полюбопытствовал я.

Морозов помолчал.

— Сейчас очень много работы, — ответил он после паузы. — Сами видите.

— Понимаю,- ответил я. — И это наверняка только малая часть от всех проблем Империи. Кстати, о проблемах. Не так давно, я допрашивал призраков террористов на одной территории. Он рассказал нам с мастером Зиминым про чудную бомбу, которую закинули в нашу машину.

Александр Васильевич обернулся ко мне:

— Заинтриговали, Павел Филиппович. И что же?

— Чуть позже я нашел одного культиста в заброшенном особняке. У их культа был жертвенный нож, с камнем в рукояти. Очень похожий на минералы в топорах Мининых, — продолжил я. — И вот мне удалось узнать про это вещица из мира Альфы.

— Вы получили мое внимание — произнес Морозов. — Ну же, не тяните.

— В этих камнях заточен дух нужной стихии. Они помогают носителю силы активировать оружие. Ну, оно окутывается пламенем или ветром. Вы и сами видели. Так вот. На Альфа такие же активационные камни можно установить во взрывчатку. Дух усиляет взрыв и дает устройству дополнительные свойства, о которых говорил бомбист.

— То есть, оружейник, который торгует с социалистами, пришел с Альфы? — уточнил Морозов.

— Или он научил этому ремеслу одного из шаманов, — ответил я. — Уж не знаю, есть ли в том мире мастер всех стихий. А вот шаманы умеют общаться с духами. И даже подчинять их. Наверное. Я мало знаю о шаманах, если уж откровенно. До последнего времени считал их сказочными персонажами.

— Хорошая теория, мастер Чехов, — протянул Морозов. — Очень хорошая.

Мы вышли за ворота, где нас встретил Минин. Призрак слонялся вдоль ограды, рассматривая кустодиев на территории резиденции. Заметив нас, он мигом оставил свое занятие и направился за нами.

— А где этот кинжал? — уточнил Морозов.

— Был уничтожен во время боя культистов и жандармов, — почти честно ответил я.

Александр Васильевич вздохнул:

— Очень жаль. Неплохо было бы изучить эту технологию.

— Я уверен, у вашего отделения остались топоры берсерков, — напомнил я.

Глава кустодиев не ответил. Вместо этого произнёс:

— Я подпишу приказ о создании следственной группы. Для разбирательства по поводу большого количества призраков. И внесу в список сотрулников вас, и мастера Шуйского.

— Спасибо, — произнёс я.

— Знаете, Павел Филиппович, — медленно произнёс Морозов, — тот случай с несчастным синодником на кладбище научил нас, что лучше не допускать скоплений озлобленных на весь мир, голодных призраков. Это может принять дурной оборот. Так что вы занялись очень нужным делом. Потому Зимин хорошо вольется в вашу группу для расследования.

Я был согласен с Александром Васильевичем. Поэтому возражать не стал. К тому же мне уже довелось один раз поработать с Зиминым. И с ним в команде все становилось намного проще. Оставалось надеяться, что Стас и Дмитрием найдут общий язык.

Мы подошли к воротам особняка Чеховых, где и попрощались:

— До встречи, Павел Филиппович, — произнес Морозов и коснулся кончиками пальцев полей шляпы.

— До встречи, — ответил я и прошел на территорию. Глава кустодиев же направился прочь.

Телефон в кармане запищал, уведомляя о пришедшем письме. Я вынул аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивалось сообщение от Арины Родионовны:

«Павел Филиппович, вы уже дома»?

Быстро набрал ответ:

«Пока еще нет. У меня еще остались кое-какие дела на территории резиденции Императора».

Ответ прилетел почти сразу:

«Вы помогаете кустодиям с разбирательством нападения семьей Мининых»?

«Не совсем. Нужно выполнить одно обещание, которое я дал призракам нам болоте», — уклончиво ответил я.

Поднялся по ступенькам крыльца, открыл дверь и вошел в дом. Сел в кресло, откинулся на спинку. И задумался о предстоящем деле. Съездить в деревню, допросить Двушкина, получить признание, и можно ехать домой. Проще простого.

— И зачем собирать комиссию? — пробормотал я. — Дело-то на двадцать минут.

Телефон в кармане снова пискнул, и я вынул аппарат. На экране высвечивалось сообщение от Нечаевой:

«А это дело не связано с Двушкиным»?

Вздохнул. И набрал в ответ:

«Связано».

Нажал кнопку отправить. Положил телефон на стол, и через несколько чудо секунд, аппарат снова зажужжал:

«То есть, вы решили провести расследование, Павел Филиппович»?

Я вновь вздохнул. И набрал:

«По сути, никакого расследования не будет. Так, формальности с кучей бумаг».

Ответное сообщение заставило меня улыбнуться:

«Отлично. Значит, вам потребуется секретарь»?

Я взглянул на потолок, вертя в руках телефон и обдумывая ответ. Но написать его, я так и не успел. Потому что за воротами резиденции послышался звук двигателя машины. Я выглянул в окно.

У калитке стоял автомобиль с номерами семьи Чеховых. И первой, сквозь дверь просочилась Любовь Фёдоровна. А следом за ней, наружу выбралась Нечаева. Она осмотрелась по сторонам, поправила лямки рюкзака. И теперь, мне стала понятна причина задержки Фомы. Видимо, он заезжал за Ариной, которую родители доставили в ее городскую квартиру.

Последним, с водительского сиденья машины выбрался Фома. Он поговорил о чем-то с Виноградовой, а затем обошел авто, открыл багажник и вынул большую коробку, которую тут же забрала у него Любовь Федоровна. Женщина ласково погладила ее и прижала к груди. Фома же достал из багажника вместительную сумку. И троица направилась к дому.

Я улыбнулся, убрал телефон в карман, встал с кресла и направился к входной двери, встречать гостей.

Я открыл ее аккурат в момент, когда Фома уже занес было руку, чтобы постучать. И увидев меня, Фома закашлялся, обернувшись к Виноградовой.

— Добрый день, Павел Филиппович, — с улыбкой начала призрак.

— Добрый, — ответил я, рассматривая троицу. Остановил свой взгляд на Нечаевой, но Фома поспешно произнес:

— Любовь Фёдоровна узнала по своему призрачному радио, что вы хотите помочь призракам разобраться с Двушкиным, — начал он. — А Арина Родионовна заехала в гости.

— Привезла передать вам документы о начале разбирательства в адвокатской палате, — пояснила Нечаева. — Я заявлена как свидетель, а разбирательство назначено уже на послезавтра. Просто я думала, что вы уехали из резиденции еще вчера, и…

— Я рассказала все Нечаевой, и она решила составить нам компанию, — закончила Виноградова.

— Ага, — растерянно ответил я. — А в ящике что?

Я кивнул на коробку, которую держала перед собой Виноградова.

— Телевизор, — ответила призрак. — Неужели ты думаешь, что я останусь здесь без своих любимых передач? На этой неделе такая интересная телепрограмма…

— Боюсь, мы быстро закроем это дело и поедем домой, — возразил я. — Так что…

— Ага. Разбирательство тоже должно было пройти быстро и без проблем, — перебила меня Любовь Федоровна. — А теперь у тебя в команде новый боец.

Она кивнула в сторону гостиной, где у входа стоял берсерк, и продолжила:

— Все, дай пройти. Через полчаса начинается сериал «Секреты дознания». А нам еще телевизор нужно подключить. Идем, Фомушка.

Я посторонился, пропуская прибывших в дом. И призрак в компании слуги направились в гостиную. Мы же с Ариной Родионовной остались в холе.

— То есть, вы писали мне, когда уже ехали в машине? — уточнил я, закрывая дверь.

Нечаева кивнула:

— Простите, Павел Филиппович, не хотела пропустить расследование на территории Императорской резиденции, — ответила Арина Родионовна. — Поверить не могу, что вы не сказали мне об этом.

— Потому что расследования и не будет, — произнёс я. — Мне просто нужно отправить Двушкина за решетку.

Девушка кивнула:

— Я ведь могу помочь, — тихо произнесла она, опустив голову и рассматривая носки туфель.

— Кстати, как вы сообщили родителям, что возвращаетесь в императорскую резиденцию? — поинтересовался я, чтобы сменить тему разговора.

— Никак, — беспечно пожала плечами Нечаева. — Они думают, что я вернулась в городскую квартиру. Дело-то недолгое. Когда мы поедем?

Я замялся, подбирая слова:

— Видите ли, Арина Родионовна, — начал я после паузы. — Я не имею права посещать деревню Двушкина без разрешения Императора. А так как я на время отстранен от практики…

Арина Родионовна нахмурилась, а затем на ее губах заиграла довольная улыбка:

— То без моей помощи вам туда не попасть? — склонив голову, лукаво уточнила она. — Признайте, что я не зря приехала, Павел Филиппович.

— Александр Васильевич Морозов назначил оперативную группу для расследования этого дела. В которую входят Шуйский и Стас Зимин.

Нечаева расстроенно вздохнула:

— Вот как… Очень жаль.

— Но может быть, ваша помощь и правда окажется нам полезна, — поспешно произнёс я.

Девушка подняла взгляд, с надеждой посмотрела на меня:

— Правда? — осторожно уточнила она.

— Правда, — подтвердил я и строго добавил. — Обещать не буду, но постараюсь, чтобы вас включили в следственную группу. И так как вы прибыли сюда нелегально, принимать участие в деле будете неофициально.

Нечаева робко улыбнулась:

— Это было бы лучшей практикой, — увлеченно начала она. — Тем более, я была бы как героиня «Секретов дознания».

При упоминании о сериале из потолка появилась голова Виноградовой:

— Кстати, он скоро начнется, — произнесла женщина. — Телевизор мы настроили. Осталось только закрепить на крыше антенну. Но я уже почти все сделала.

— Кстати, вы же говорили про один канал в глуши, — напомнил я.

— И поэтому перед тем, как ехать сюда, я попросила Фому купить тарелку, — пояснила Любовь Фёдоровна. — И даже уже закрепила ее. Осталось только подключить и настроить.

Я лишь покачал головой, радуясь, что резиденция опустела. Иначе кто-нибудь обязательно бы увидел странное зрелище, как антенна собирается на крыше сама по себе.

— И как вы только смогли, — пробормотал я, и Виноградова хитро улыбнулась:

— В Петрограде есть целая сеть призраков. Неужели вы думаете, что среди них нет ни одного телевизионного мастера?

— Полагаю, есть, — признал я.

— И поэтому я получила самые подробные инструкции, — довольно заявила Виноградова.

Призрак просочилась из потолка в комнату, и направилась в гостиную, на ходу раздавая указания Питерскому:

— Включай, Фома.

А через несколько секунд послышался короткий стук, и фраза: " Кто там?", сказанная тонким голосом.

— Ура! — довольно крикнула Виноградова. — Заработало!

— Сейчас как раз начнутся «Тайны дознания», — произнёс я, обращаясь к Нечаевой. И девушка довольно улыбнулась:

— Не хотите посмотреть? — лукаво уточнила она. — Хотя бы одну серию?

— Почему бы и нет? — улыбнулся я. И мы направились в гостиную.

Глава 4 Оперативная группа

Сериал оказался на удивление добротным и даже интересным. Видимо, у съемочной группы был хороший консультант, или сами сценаристы тщательно готовились к созданию материала. Но серию я посмотрел с удовольствием. Правда, комментарии Виноградовой немного отвлекали от сюжета. И я даже завидовал Нечаевой, которая не слышала колких фраз, которые отпускала Любовь Фёдоровна.

— Ну как вам? — обернувшись ко мне, спросила Нечаева.

— Недурно, — вынужден был признать я, и девушка довольно улыбнулась.

— Просто я не большой любитель сериалов и телешоу, — добавил я.

— И зря, — заметила Виноградова. — Они бывают очень даже интересными. И познавательными. Вам бы понравилось «Ваша Честь», например.

— Это про военных? — я разыграл интерес.

— Про судебные разбирательства. Ну, или «Улицы без освещения», про жандармов.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но начинающийся спор прервал стук в дверь. И Виноградова мигом встала с кресла и прошла через стену, исчезнув на улице.

Призрак вернулась через несколько секунд, сообщив:

— Прибыл Дмитрий Васильевич Шуйский. Открыть ему дверь?

— А какие еще варианты? — полюбопытствовал я, и призрак пожала плечами:

— Да вариантов масса. Как будто за время твоего отсутствия я ни разу не запугивала гостей, которые к тебе приходили.

— Не нужно, — поспешно отверг я предложение.

— Я открою, вашество, — быстро ответил Фома. Он встал с кресла и направился к дверям.

— А я заварю чай, — вздохнула Виноградова. Призрак развернулась и полетела на кухню, оставив нас с Нечаевой вдвоем.

— Вы же поговорите с Дмитрием Васильевичем по поводу моего участия в деле? — смущенно уточнила Арина Родионовна. — Он ведь не будет против?

— Конечно, — успокоил я Нечаеву.

— Добрый день, мастер Шуйский, — послышался тем временем от входной двери голос Фомы.

— Да какой он добрый, — ответил Дмитрий. — Павел Филиппович дома?

— Конечно, — удивленно отозвался Фома. — В гостиной. Проходите.

Послышались шаги, а через несколько секунд, в гостиную вошел Шуйский. Он остановился в дверях, глядя на нас с Нечаевой, сидящих рядом на диване.

— Простите, если помешал, Павел Филиппович, — смущенно пробормотал он. — Может я не вовремя…

— Все в порядке, — успокоил я гостя. — Мы просто смотрели сериал.

Нечаева нервно кивнула и слегка отодвинулась от меня. И мне показалось, что Дмитрий заметил эту реакцию девушки.

— Просто я думал, что семьи уже покинули резиденцию, — начал он, и я улыбнулся:

— Так и есть. Арина Родионовна прибыла, чтобы помочь мне в деле Двушкина. Она уверена, что это будет очень хорошей практикой.

Шуйский вздохнул и покачал головой:

— Не думаю, что процесс следствия понравится юной Арине Родионовне. Зачастую в жизни все происходит иначе. Не как в фильмах и сериалах.

— И поэтому я очень хочу посмотреть на настоящее расследование, — возразила Нечаева. — Мне ведь нужна практика. Вы же не думаете, что если я девушка, то не смогу быть полезной?

— Что вы, — Дмитрий поднял руки в жесте капитуляции. — У нас работают женщины. И у меня язык не повернется сказать, что они не достойные служители закона.

Я подумал, что дальновидный князь запомнил, что Нечаева обедала с Алисой, и обеспокоился тем, что девушка может передать его слова Беловой.

— Обещаю, что буду слушаться ваших указаний, не стану путаться под ногами и смогу быть полезной или незаметной, если понадобиться.

— Ладно, — сдался Шуйский, покосившись на меня. Гость прошел в гостиную, сел в кресло и откинулся на спинку. — У вас тут хорошо.

— Дом хоть и не большой, но уютный, — заметил я. — Думаю, ваши угодья здесь тоже вполне достойные.

— Там ремонт, — вздохнул парень.

— А вы видели дом Шуйских? — невинно уточнила Арина Родионовна. — Я успела прогуляться по резиденции и нигде не нашла следов ремонта. В нашем доме работает артефакт хроноса. И отец сказал, что с ним строение остается в идеальном состоянии внутри. А снаружи…

Девушка замолкла, заметив, как помрачнел Шуйский.

— Александр Васильевич уже написал постановление о создании оперативной группы? — сменил я тему, и Дмитрий кивнул:

— Его даже подписали. Состав три человека. Осталось только допросить призраков на болотах, а затем предъявить обвинение. Дело на двадцать минут. Нужно дождаться Станислава Александровича, и…

— Я уже здесь, — послышался от дверей голос кустодия.

Мы обернулись. Зимин стоял на пороге гостиной, и с интересом наблюдал за собравшимися в комнате. И я не слышал, как он вошел. Удивительно, учитывая размеры самого Зимина. Но уточнять ничего не стал.

— Проходите, Станислав Александрович, — предложил я. — Сейчас мы попьем чай, и поедем.

— Благодарю.

Кустодий прошел к столу, сел в кресло и усмехнулся:

— Знаете, мне это напоминает собрание тайного общества. Ну, типа вольных каменщиков. И сейчас, за этим столом, решается судьба мира.

Беседу прервала Виноградова, которая внесла в гостиную чайник и чашки. И при виде парящего в воздухе подноса, Шуйский немного побледнел. Зимин же, наоборот, откинулся на спинку кресла и склонив голову, с интересом смотрел, как чайник подлетает к столу, и плавно опускается на столешницу.

— Наверное, занятно работать с призраками, — протянул кустодий. — Очень много плюсов. Например, охрана дома от воров.

— Какой милый молодой человек, — ответила Виноградова, которая поставила поднос на стол. А затем, принялась разливать чай по чашкам. Подвинула одну Зимину и кустодий улыбнулся и кивнул:

— Спасибо, Любовь Федоровна, — поблагодарил он, глядя в пространство, где на самом деле была призрачная дама. Взял чашку, сделал глоток и довольно цокнул языком:

— Прекрасный напиток, — оценил он.

— Какой хороший человек, — повторилась Виноградова и обернулась ко мне. — Павел Филиппович, почему он так редко бывает у нас в гостях?

— Не знаю, — честно ответил я и пояснил собравшимся. — Любовь Фёдоровна уточнила, почему Станислав Александрович не приходит в гости.

— Обязательно буду заглядывать к вам почаще, — заверил Зимин. — Главное,потом не гоните взашей.

— И зачем нам такое делать?

— Я много ем. Или вы думаете, что объем у меня от тренировок? — он похлопал себя по животу.

Собравшиеся за столом сдержанно рассмеялись.

Когда с чаепитием было покончено, и пустые чашки были отставлены, кустодий произнес:

— Ну, господа? Едем? Не терпится поскорее покончить с этим делом.

— И-то правда, — согласился Шуйский. — Тем более, перед визитом в деревню нужно попасть на болота.

— Зачем? — удивленно уточнил кустодий.

— Чтобы опросить призраков, установить количество эпизодов, и уже потом предъявить обвинение Двушкину, — ответил Шуйский.

— Дмитрий Васильевич, зачем делать лишнюю работу? Двушкин сам расскажет, сколько человек и каким образом он убил. Уж я смогу разговорить беднягу. Не сомневайтесь.

— Мастер Шуйский прав, — осторожно произнёс я. — Нам нужно установить все обстоятельства.

Кустодий разочарованно вздохнул:

— Хорошо-хорошо. Раз уж вы хотите торчать несколько часов на болотах — будь по-вашему. Едем, господа.

— Боюсь, проехать там не получится, — покачал головой я. — Болота раскинулись глубоко в лесу, на машинах мы туда не проедем. Придется идти пешком.

Зимин пожал плечами:

— Хорошо, что природники отвадили из окрестностей комаров и прочий гнус. Так что прогулка будет не такой утомительной. Идемте.

— А можно мне с вами? — робко уточнила Нечаева и взглянула на Зимина глазами потерявшегося котенка.

— Ну, если даму привлекают болота, и она готова… — смутился здоровяк.

— Готова, — тут же ответила Арина Родионовна и широко улыбнулась.

— Идти по лесам нелегко, — предупредил криомастер.

— Я справлюсь, — пообещала девушка и мне показалось, что в ее голосе прозвучало самодовольство.

— Тогда в путь, — с улыбкой произнес Зимин и мне показалось, что раньше он был мрачнее.

Мы встали из-за стола и вышли из гостиной.

* * *

Путь до болот заняла чуть больше двух часов. Я был единственным, кто знал дорогу, но заплутал в незнакомом лесу. Наконец мы забрались в какие-то дебри.

Зимин пыхтел и недовольно посматривал на меня, всем своим видом говоря, что больше он не доверит мне вести команду в путь. Шуйский упрямо шагал следом и не выказывал недовольства. Он принял приказ императора со всем серьезностью и был намерен исполнить его. Больше всего меня удивил не Фома, который был доволен прогулкой и с легкостью тащил за спиной рюкзак. Нет, поразила меня Арина Родионовна. Девушка вовсе не показывала усталости. Она сияла от удовольствия и время от времени пропадала с дорожки, чтобы вернуться с диковинным цветком или травинкой. Их она бережно складывала в холщовый мешочек, который висел у нее на ремне штанов.

— Будьте осторожны. Рядом с тропой может быть топь, — предупредил ее Зимин.

— Спасибо. Буду аккуратнее, — отозвалась помощница и почти сразу же нырнула между ветвями кустов, чтобы вскоре вернуться с какой-то соломинкой.

— Хорошо здесь, — произнесла Виноградова, которая реяла рядом со мной. — Солнышко, ветерок, призраки шепчутся вдали.

— Вы их чуете? — тихо осведомился я.

— Тут много странного, Павел Филиппович, — продолжила женщина, делая вид, что обмахивается от несуществующей жары. — Само место полно силы. И она удивительная, ни на что не похожая. Знаете, мне отчего-то кажется, что оно должно походить на двери в другой мир. Хотя я никогда не бывала в таком месте, но полагаю, что именно так оно и должно ощущаться.

— Как именно? — настойчиво уточнил я.

— Будто кто-то прикрыл дверь. Но внизу есть небольшой зазор, в который с улицы задувает сквозняк. В этом лесу все пропитано магией.

— Вы говорите как поэтесса, — заметил я.

— А ты тут неплохо устроился мастер Чехов. Нашел себе новых союзников, не погиб в доме, полном родни. Как ты смог с ними поладить?

— Вы хотите поговорить о князе Чехове? — прямо спросил я.

— Зачем мне это? — удивленно протянула женщина и впервые на моей памяти принялась накручивать на палец локон волос. — Будто он один только ваша родня, которая тут была.

— Приехала его супруга, — кивнул я.

— Ясно, — оборвала меня призрачная дама. — Правда, что Морозов предложил княгине руку и сердце?

— Вроде как все тело предложил и даже душу. Но я не уверен, контракт не видел, да и там обязательно внизу будет приписка мелким шрифтом…

— Ты не романтик, Павел, — женщина грустно усмехнулась. — Я знаю Александра еще со времен смуты. Он всегда был суровым и холодным. Прямо как выпавшая из пакетика килька, которую забыли в морозилке.

— Жутковатое сравнение, — я усмехнулся.

— Поверь, этот человек наводил жути на всех, с кем встречался. И мне довелось с ним сотрудничать.

— И каким же образом?

— Эти дела давно минули, — вздохнула Любовь Федоровна. — Он помог мне не попасть в острог. А я давала ему некую информацию, которой владела. К обоюдному удовольствию мы не виделись часто. Но когда я заметила его у нашего дома, то подумала, что стоит его придушить при случае.

— Зачем? — опешил я.

— Чтобы он тебя не обидел, — спокойно пояснила Виноградова. — Я же не знала, что старый черт через тебя пытался клинья подбить к Софье Яковлевне.

— Вы страшная женщина, — я изобразил изумление.

— Спасибо, — зарделась Любовь Федоровна. — Умеешь ты польстить даме.

— А отец стал легендой, — без перехода сообщил я.

— Искупитель, — Виноградова замерцала, словно не могла справиться с эмоциями. — Как он прошел это испытание?

— Довольно неплохо…

— Ты не умеешь врать, Павел, — бухгалтер строго погрозила мне пальцем.

— Ничего подобного. Вру я хорошо. Просто вы слишком проницательная.

— Рассказывай, — попросила Любовь Федоровна.

— Ему крепко досталось. Он поведал, что почти умер, но на самом краю в ней проснулась сила и помогла выжить.

— Бедный Филипп Петрович. Никому не желаю получить этот треклятый ранг.

— Разве у вас такого не было? Я слышал, что вы были невероятно сильной огневичкой.

— Я и без ранга легенда обладала мощью, с которой мало кто мог совладать, — без тени бахвальства сообщила женщина. — Но все же, я обрела высший уровень и стала легендой.

— Вам это далось тяжело? — уточнил я, и лишь потом заметил, что у моей собеседницы проступили кости, а кожа истаяла.

— Я умерла в следующее мгновение после того, как обрела этот ранг. И вся мощь, которая должна была не дать мне погибнуть, взорвалась в умирающем теле…

Она исчезла, чего раньше никогда не делала. Я остановился и оглянулся, ища глазами Фому. Тот обеспокоенно посмотрел на меня и спросил:

— Вы обидели нашу женщину?

— Где она? — удивленно уточнил я.

Питерский похлопал по карманам, словно призрак и впрямь мог там оказаться, а потом резонно заявил:

— Вы у нас некромант. Сами и скажите.

Любовь Федоровна появилась в нескольких шагах от меня и беззаботно уточнила:

— А разве мы не проходили мимо этой кочки с час назад?

— Так, мы ходим по кругу, — громко сказал я, чтобы меня услышали все участники путешествия на болота.

Пришлось вызывать Минина. Тот сразу же явился пред мои очи и встряхнулся словно большая собака.

— Что желаете, господин некромант?

— Чаю с печеньками и пледик, — колко пошутила Виноградова.

— Ты сможешь вывести нас на тропу, по которой вы шли в заброшенную деревеньку?

— Конечно, — отозвался мужчина и мне показалось, что он с опасением покосился на Любовь Федоровну.

Глава 5 Допрос на болотах

Вскоре мы и впрямь смогли выбраться на нужную тропу. На берег болота компания вышла уже после полудня. И за время блуждания, все мы успели немного устать.

— Наконец-то, — с облегчением вздохнул Зимин, едва перед нами открылся ковер из ряски. — Павел Филиппович, ответственно заявляю, что проводник вы опасный. С вами недолго и заплутать.

— Зато я собрала столько всего редкого, — заявила Арина Родионовна, становясь рядом. — Да и прогулка нам не помешала. Привыкли в городе сидеть…

— Кто-то может и сидит… — Дмитрий отмахнулся от случайного комара, который по нелепости решил напасть на огневика. — А мне полевой работы хватает.

Он щелкнул пальцами, намереваясь призвать тотем. Но Виноградова внезапно схватила парня за руку.

— Ох, — выдохнул он и затряс онемевшей ладонью.

— Не пользуйтесь здесь силой, — зловеще произнесла женщина.

Я быстро повторил ее слова.

— Думаете, что правила еще действуют? — спросил князь. — Вроде мы уже закончили… — он осекся, повинуясь клятве, не говорить об императорской охоте при посторонних.

Фома ничего не заметил и тревожно всматривался куда-то между стволами деревьев.

— Тут сила может привлечь другую силу, — вдруг заявил он и тряхнул головой.

Между прядями волос на макушке мелькнул кончик кошачьего уха.

— Но мне придется призвать тотем, — пояснил я и взглянул на Любовь Федоровну.

— Твоя сила тут не опасна, — произнесла она после напряженного молчания. — Только не причиняй никому вреда.

Я поставил тотемы, зажег «Фонарь Харона», и на свет потянулись призраки. Они вышли на берег, и я напитал их силой, вытащив в материальный мир. Девушек было много, и они смотрели на нас с хищным интересом. Оставалось лишь надеяться, что духи не станут нападать.

— Начинайте, — произнёс я, обращаясь к Шуйскому.

Дмитрий Васильевич кивнул, расстегнул папку, вытащил из нее планшет, стопку протоколов и ручку, и задумчиво посмотрел на бумагу. Затем обернулся к стоявшему неподалеку Зимину и смущенно поинтересовался:

— Станислав Александрович, а как правильно оформлять такие протоколы? Вряд ли бумагу с названием «опрос убитой» можно будет приобщить к делу.

— Значит, пишите «свидетеля», — предложил Зимин. И жандарм кивнул. Закрепил лист и обратился к ближайшей девушке:

— Фамилия, имя, — начал он. — Имеешь ли отчество?

Само собой, призрачная девица не собиралась общаться с человеком, который не владел темной силой. Она презрительно взглянула на жандарма и обернулась ко мне:

— Мы договаривались, что если мы тебе поможем, ты отомстишь за нас, некромант, — прошелестела она.

— Я и пытаюсь, — ответил я. — Это жандарм из разбойного отдела и представитель службы кустодиев. Если вы дадите показания, Двушкина приговорят к бессрочной каторге…

Лицо призрака скривилось от злобы:

— Нам не нужна каторга, — прошелестела она, подлетев почти вплотную ко мне. — Просто приведи его к нам, на болота. И мы сами устроим правосудие.

— Дама дело говорит, — кивнул кустодий. — Притащим Двушкина сюда, и…

Я покачал головой:

— Так не пойдет. Сперва суд должен решить, что вина конюшенного доказана. А самосуд — дело наказуемое.

— Тогда я могу вызвать Двушкина на дуэль, — предложил Зимин. — И сразиться с ним на болотах. А затем оставить раненого здесь, чтобы жертвы уже довершили дело.

Призраки обратили лица к криомастеру, выражая одобрение.

— Ваш спутник не по годам мудр, мастер некромант, — произнесла призрак, и остальные поддержали ее.

— Да вы сами подумайте, — возразил я. — На каторге Двушкин будет медленно угасать. Терять надежду на освобождение, впадет в апатию, которая его и добьет. А вы хотите разорвать человека на части. Но это не утолит вашу жажду мести. Напротив, озлобит вас еще больше.

Призрак задумалась и дернула себя за кончик длинной косы.

Виноградова приблизилась и взяла ее тонкими пальцами за подбородок, поднимая лицо.

— Ты правда думаешь, что быстрая смерть душегуба будет ему достойной карой? За ним придет душелов и утащит за собой в другой мир. Где подонок переродится…

Духи возмущенно зашелестели.

— Пусть остается жив. Но умирает каждый день по крупице, тоскуя по прошлому и ненавидя самого себя за то, что попался. Вы знаете, что каторга делает с людьми? — женщина обратилась ко всем призракам. — Она их ломает и превращает в тени самих себя. Он будет желать смерти и если найдет ее в самодельной петле, то велик шанс, что там и останется призраком, рядом со своей виселицей. И будет пребывать возле нее вечность.

— Вечность, — завороженно повторили за моей соседкой девушки.

Всех присутствующих живых пробрал озноб.

— В твоих словах есть рациональное зерно, — произнесла наконец мертвая, которая обращалась до того ко мне. — Ты знаешь толк в мести.

Любовь Федоровна по-доброму погладила девушку по волосам.

— Нам всем иногда надо мыслить холодно. Попроси своих подруг помочь моему некроманту. Он и впрямь сделает все, чтобы наказать душегуба.

— Поможем ему?

Девушка обернулась к остальным, и собравшиеся на берегу призраки закивали, поддерживая идею. И я облегченно вздохнул и произнес:

— Тогда отвечайте на вопросы мастера Шуйского. И мастера Зимина.

— Хорошо, мастер, — послышался нестройный хор голосов. И Шуйский повторил вопрос:

— Фамилия, имя. Имеешь ли отчество?

— Ульяна, Маркова дочь, — ответила та. — Такую фамилию в приюте дали. Родителей я не знаю.

— Цвет силы?

— Светлый.

— При каких обстоятельствах произошла смерть?

— Двушкин привел меня на болота, а затем убил.

Шуйский кивнул, записывая показания в протокол:

— Каким образом? Почему?

Маркова пожала плечами:

— Кто ж знает этого скудоумного? Я работала лекарем в деревне. И была на содержании Двушкина, как и многие здесь собравшиеся. Конюшенный был очень любвеобилен. Отказывать ему было боязно. Ведь он мог и погнать взашей, а то и вовсе обвинить в воровстве или растрате. Денег на содержание он не жалел. Но часто менял одну зазнобу на другую.

— На более молодых? — не отрываясь от записей, уточнил Дмитрий Васильевич.

— Не всегда, — ответила Маркова и указала на собравшихся призраков. На берегу болота и правда собрались девушки и женщины разных возрастов.

— И Двушкин их всех содержал? — удивился Зимин. — Великого здоровья он человек.

— Иногда у него было несколько содержанок, — произнесла Ульяна.

— Хорошо, — Шуйский попытался вернуть допрос в нужное русло. — Где и как он вас всех убил? И куда спрятал тела?

Девушка махнула рукой в сторону леса:

— Там среди болота, есть остров. Его сложно найти. На этом острове стоит небольшой дом. Двушкин иногда ездит туда на лодке. Там он всех нас убил. А тела утопил в болоте.

Шуйский записал сказанное Ульяной, а затем взглянул на собравшихся призраков:

— Ничего не понимаю, — пробормотал он. — Жертвы разные по возрасту и типажу. Зачем Двушкин всех вас убил? Может быть, все вы ждали от него детей?

— Что ты, мастер дознаватель? — усмехнулась Маркова. — Некоторые, наверное, хотели, но уж точно не я.

Дмитрий Васильевич покачал головой:

— Ладно. Подписать бумагу сможешь?

— Я слишком слаба, чтобы держать перо, мастер.

— Не страшно. У нас есть понятые. Они и подпишут. Арина Родионовна, мастер Фома, мастер Виноградова, если вы пришли с нами, не могли бы помочь…

Жандарм обернулся к нам, протянул планшет с протоколом. Любовь Фёдоровна же сделала вид, что ее здесь нет. И я ее понимал. Призрак не хотела выходить из статуса легенды про злого духа, который обитает в доме некроманта. Нечаева с Фомой же поставили подписи под фразой «протокол подписать отказалась». Я же перерезал все нити силы, связывающие меня призраками, оставив только одного. Ту, кого жандарм должен был допрашивать следующей.

За Марковой жандарм опросил и остальных. И в какой-то момент к опросу присоединился и Зимин, так что дело пошло быстрее. Я же отпускал уже опрошенных призраков, перерезая нити силы и призывая новых. И к концу опроса я чувствовал себя неважно. Хотя после боя с Цареубийцей, который прошел на пределе возможностей, силы во мне стало больше.

— Ну вот, — довольно заключил Шуйский, убирая последний протокол. — Теперь у нас вырисовывается общая картина.

— Или не вырисовывается, — возразил Зимин, передавая Дмитрию Васильевичу стопку листов.

Я же обратился к Марковой. Единственной, которую я не отправил в межмирье. Уточнил:

— К чему ты привязана в этом мире? Назови предмет, который ты вспоминаешь чаще всего.

Ульяна задумалась, а затем произнесла:

— Кольцо, которое я купила, когда выпустилась из лекарского факультета Школы Синода. Оно хоть и скромное, но только мое.

Призрачная девица вздохнула и протянула руку, демонстрируя ободок их металла на полупрозрачном пальце.

Я кивнул:

— Где его искать?

— Там, в болоте, — с тоской сообщила Ульяна.

— Я могу помочь принести, — вызвалась Виноградова. — Если это место недалеко.

Ульяна пожала плечами:

— Пара километров.

Виноградова покачала головой:

— Я не дойду туда без Фомы.

Я же обернулся к Зимину:

— Мастер кустодий, вы сможете заморозить воду, чтобы Фома сопроводил Любовь Фёдоровну к нужному месту?

Криомастер кивнул:

— Это несложно. Но как же предупреждение о том, что здесь лучше не пользоваться силой?

— Другого выхода нет, — вздохнув, ответила Виноградова.

— Есть, — ответил я и призвал из межмирья Минина. Повторил ему задачу, и призрак кивнул:

— Легко, мастер. Если напитаете силой, чтобы я не зависел от тотемов.

Я протянул к берсерку новые линии силы, и Минин замерцал.

— Идем, — произнес он, обращаясь к Марковой.

Та на мгновенье смешалась, будто присутствие молодого мужчины ее смущало. Призраки шагнули сторону болота. Но она собралась, и вскоре оба духа быстро полетели над ряской.

— А зачем вам это кольцо, Павел Филиппович? — уточнил Шуйский.

— Чтобы взять Ульяну с собой в поместье Двушкина, — просто ответил я. — Думаю, допросить подозреваемого при помощи призрака будет проще.

Зимин поморщился:

— Мастер Чехов, у нас есть целая пачка протоколов от… свидетелей. И все они утверждают, что их убил Двушкин.

— Ну, заодно устроим очную ставку, — добавил я. — Это лишним не будет.

Кустодий усмехнулся:

— Как скажете, Павел Филиппович. Делайте, как считаете нужным.

Призраки вернулись спустя двадцать минут. И Минин нес перед собой покрытый грязью, тиной и илом предмет:

— Держите, мастер, — произнес он, передавая мне находку. Я взял ее и сжал в руке, почувствовав обжигающий холод.

— То, что надо, — довольно заключил я и хотел было убрать предмет в карман, но меня остановил Фома:

— Так вы одежду попортите, вашество, — пробасил он. — Вот.

Он достал из кармана небольшой платок.

— Подождите, — выступила вперед Арина Родионовна и вынула из рюкзачка прозрачный пакет.

Слуга, совершенно не смущаясь, присел на пятки, смыл с вещицы грязь, тщательно вытер металл тканью, а потом вложил кольцо в обертку.

— Вот так будет лучше, — заключила Нечаева, протягивая мне пакет.

— Спасибо.

Я убрал предмет в карман, и обернулся к Ульяне:

— Теперь ты можешь поехать с нами в поместье. И поговорить с Двушкиным.

В сузившихся глазах девушки мелькнула злоба:

— С великой радостью, мастер, — прошипела она, растянув губы в ухмылке.

— Тогда идем.

Я развернулся и направился по едва заметной тропе, по которой мы выбрались сюда. Остальные последовали за мной.

* * *

Обратный путь до особняка занял у нас куда меньше времени. И уже у ворот, Шуйский остановился, обернулся к нам:

— Может быть, сразу поедем в поместье Двушкина? Зачем затягивать? Допросим, вызовем группу для задержания, и поедем по домам.

— Идея хорошая, — одобрил Зимин.

— Тогда едем, — заключил я и обернулся к Фоме:

— Заводи машину.

Питерский кивнул и направился к авто.

— Зачем брать ваш автомобиль, Павел Филиппович? — удивился кустодий. — Мы можем отправиться на моем. У меня здоровый внедорожник.

— Прям здоровый? — язвительно уточнил Дмитрий Васильевич. — Это что-то значит?

— Это не комплексы, — насупился Зимин. — Просто для работы удобно…

— Не продолжайте, — усмехнулся князь. — Я не собираюсь вас судить.

А я лишь покачал головой:

— С нами поедут призраки. Не думаю, что вам будет комфортно с ними в одном салоне.

— Они ведь могут отсидеться в какой-нибудь вещице… — начал было Шуйский.

— Пусть сам забирается в багажник, — возмутилась Виноградова. — Не хватало еще, чтобы я, влезла в сумочку или брелок! Может он захочет меня убрать в карман как бумажник? Я поеду на переднем сиденье нашей «Победы»!

— Мой бухгалтер не прячется в предметы. Она занимает кресло рядом с водителем, — спокойно перевел я слова призрака.

— Ты скажи ему про багажник. Я ему там даже место освобожу. Подвину запасное колесо, — продолжала возмущаться Любовь Федоровна. — Он довольно щуплый, должен влезть. А если нет, то…

— Я еду с вами, Павел Филиппович, — произнесла Нечаева, тем самым по незнанию прервала Виноградову. — К любезной Любови Федоровне я привыкла. И думаю, она не даст меня в обиду другим призракам.

— Вот же славная девочка, — умилилась призрачная дама. — Все понимает и не пытается унизить порядочную женщину.

— Хорошо, — торопливо ответил я.

Мы направились к «Победе», за рулем которой уже разместился Фома. Зимин и Дмитрий же сели в черную машину с номерами семьи Шуйских.

Я открыл заднюю дверь, предлагая Нечаевой сесть в салон.

— Благодарю, — ответила девушка и заняла место на диванчике. Я последовал за ней. А Виноградова демонстративно открыла дверь в салон и устроилась на своем месте.

— Куда ехать, вашество? — обернувшись ко мне, уточнил Фома.

— Следуй за машиной князя Шуйского, — ответил я.

Слуга кивнул, и автомобили покатили по дороге.

Глава 6 Хороший жандарм и плохой жандарм

Деревня Двушкина и правда располагалась неподалеку. Дорога не заняла много времени.

Сам поселок оказался окружен высоким глухим забором из толстых бревен. За оградой виднелись крыши домов, из труб валил дым. С территории слышались людские голоса и лай собак, которые почуяли прибывших. Но ворота в поселок, перед которыми остановились обе машины, были закрыты. И никто не торопился их распахивать перед гостями.

— Не очень приятное место, — прошелестела Маркова, рассматривая серые от времени, потрескавшиеся бревна ограды.

Едва только машина отъехала от нашего дома, Ульяна спряталась в свое кольцо и до самой деревне не давала о себе знать. И только когда машины остановились у ворот, она появилась в салоне, прильнула к окну, рассматривая забор.

— В чем же? — обернувшись к девушке, уточнил я.

— В их вере, — ответила призрак. — Эти люди верят в истину Искупителя, но… по-своему. Поэтому они оградились от всего мира высоким забором, на котором начертали всякие охранные знаки.

Она указала на вырезанные на бревнах рисунки, которые я сначала не приметил. Трещины и царапины исказили изображения так, что было непонятно, как те выглядели в момент нанесения.

— И для чего они? — уточнил я.

— От кого, — поправила меня призрачная девушка. — Местные считают, что на болотах живет древний народ, который скрывается под ряской и умеет дышать под водой, как лягушки. И иногда, они выбираются на сушу и подходят к деревне, чтобы похищать жителей и обращать их в свою, болотную веру.

Нечаева задумчиво посмотрела на опушку леса, за которым начиналось болото.

— Арина Родионовна, — обратился к ней я.

Девушка вздрогнула и обернулась ко мне:

— А? Простите, Павел Филиппович, я задумалась.

— О чем?

— О том, что эти болота и правда странные, мастер Чехов, — ответила секретарь.

Послышался протяжный сигнал клаксона. Шуйский и Зимин решили напомнить о себе.

Ворота открылись через несколько минут. Послышался лязг металла, с глухим звуком ударили о толстые доски цепи. Пятеро дюжих бородатых мужиков, со скрипом распахнули створки. Местные были одеты в одинаковые серые рубахи, расшитые какими-то знаками, широкие штаны, заправленные в сапоги. Бородачи остановились на входе, угрюмо разглядывая нас.

— Серьезные люди, — произнёс Фома и обернулся по мне. — Я с вами пойду, вашество.

Но я покачал головой:

— Не нужно. Вряд ли в компании Зимина, мне грозит опасность. А ты можешь ненароком спровоцировать этих людей.

— Не собираюсь я их… цировать, вашество, — смутился парень. — Я просто оглоблю потяжелее возьму и постою рядом с вами, чтобы никто косо не смотрел.

— Об этом я и говорю, Фома. Это и есть провокация.

— Я же о вас переживаю, — насупился парень.

— Лучше за Победой пригляди, — посоветовала Любовь Федоровна. — Ты посмотри на эти рожи. Не ровен час, они машину посчитают за идола проклятого и попытаются сжечь.

— Этого только не хватало, — озабоченно нахмурился Питерский. — А ведь и впрямь, лица-то у местных не особо умные.

Через лобовое стекло увидел, как Шуйский и Зимин вышли из машины. Открыл дверь и покинул салон авто. За мной последовала и Нечаева.

— Не спорьте, Павел Филиппович, — девушка упрямо подняла подбородок. — Я вас не пущу одного в это гнездо.

— Мы приехали, чтобы поговорить с мастером Двушкиным, — начал Зимин, выходя вперед.

— А документ есть? — хитро уточнил один из селян, сделав ударение на букву «у».

Зимин недовольно поморщился. Шуйский же расстегнул папку, вынул лист и показал местным:

— Вот. Разрешения от главы кустодиев, Александра Васильевича Морозова.

Бородачи переглянулись. Дмитрий Васильевич же подошел к воротам и передал разрешительный лист. Один из местных, голова которого была украшена куцей собачьей шапкой, скорее всего, староста, взял его. Сначала долго всматривался в строки, шамкая губами, помял в руках бумагу, прислушиваясь к звуку, который она издает при сжатии, взглянул на лист через просвет солнца. Плюнул на пальцы и хотел было потереть уголок, но князь громко откашлялся и многозначительно поднял бровь. Мужик нехотя вернул документ жандарму:

— Ну проходите, раз есть, — произнёс он. — Только машины придется оставить здесь, милсдари.

— Это еще с чего? — удивился кустодий.

— Техника эта всякая у нас в деревне запрещена, — пояснил бородач. — В ней бесы.

При упоминании нечистой силы, он окрестил себя знаком Искупителя, и продолжил:

— А нашему жрецу землю освящать больно мороки много. У нас и разрешение на это правило от самого Императора есть.

Фома кажется даже порадовался, что проехать на территорию машине нельзя. Погладил «Победу» по боковине, будто успокаивал.

— Ладно, — на удивление легко согласился Зимин. — Идемте. Проводите нас к Двушкину.

Мужчина кивнул:

— Хорошо, милсдари. Идите за мной.

Он развернулся и направился вглубь деревни. Мы последовали за ним. Слуга же открыл водительскую дверь, сел на сиденье.

У ворот я немного замедлил шаг. Сунул руку в карман, и крепко стиснул завернутое в пакет кольцо. Вздохнул и шагнул на территорию. И… ничего не произошло. Не вспыхнули защитные знаки, не сработала сирена, меня не поразила молния. Я с облегчением вздохнул. И только затем спиной почувствовал пристальный взгляд. Обернулся и увидел Маркову, которая растерянно топталась у ворот. Заметив, что я смотрю на нее, призрачная девушка покачала головой:

— Я не могу пройти на территорию, мастер некромант, — прошелестела она. — Что-то меня не пускает.

Мне показалось, что эти слова прозвучали с нотками бессильной злобы.

— Случилось что, мастер? — послышался рядом со мной голос, и я обернулся.

Около нас стоял один из бородачей в серой рубахе. И только сейчас я смог рассмотреть вышивку на одежде местных. Это были какие-то мудреные знаки, состоящие из ломаных линий, которые перечеркивали разные геометрические фигуры. Мужчина пристально рассматривал меня, явно ожидая ответа.

— Просто переживаю за машину, — улыбнувшись, сообщил я.

Старец покачал головой:

— У нас не воруют, мастер. Это против заветов Искупителя. А кто посмеет украсть — того ждет суд и суровая кара.

— И какая же? — живо поинтересовался Шуйский.

— Руку отсечь придется, — без тени смущения ответил мужчина, а потом продемонстрировал свои ладони. — Тут все целые живут. Культяпых нетути.

— Буду знать, — ответил я и направился следом за напарником, размышляя о том, как быть дальше. Рычагов давления на Двушкина не осталось. Нет, у Шуйского и Зимина наверняка были свои способы, но лучше было бы иметь запасной план. И козырь в виде призрака нам бы не помешал. Теперь же придется импровизировать.

Деревня была небольшой, но добротой. Бревенчатые дома с чистыми скатными шиферными крышами были огорожены заборами. И едва мы вошли на мощеную камнем улицу, как во дворах залаяли собаки. Но рядом с домами не было ни души. Все словно попрятались.

— Все ставни закрыты, — едва слышно произнёс Шуйский, осматриваясь по сторонам. — Видимо, гостей здесь не очень жалуют.

— Тут вы правы, мастер, — согласился староста, подслушав нашу беседу. — Гостей мы не шибко привечаем. Только сейчас день. Все на работах в конюшнях.

— А как же завет Искупителя, что гостей надо привечать? — обернулся к бородачу Зимин.

Староста насупился и неохотно ответил:

— Это когда земли тихие. А здесь топи по соседству. И из гостей у нас токма нечисть всякая болотная.

— А как же гости в конюшню? — удивился Шуйский.

— Так конюшни и гостевые дома на другой стороне деревни. И подъезд к ним отдельный, не со стороны болот.

Криомастер обернулся к жандарму:

— Через деревню ближе, говорите, Дмитрий Васильевич?

Шуйский пожал плечами:

— Нам же нужен дом Двушкина. А он в центре деревни.

Жандарм оказался прав. Дом хозяина конюшен и правда был на пересечении двух улиц деревни. Рядом со Сходной площадью, в центре которой стояла большая статуя Императора. Только отчего-то правитель был с окладистой бородой, которой у него никогда не было. Наверно бороды тут были чем-то очень важным. Мне же пришла в голову мысль, что под растительностью на лице никогда не видно эмоций людей.

— Прошу, милсдари.

Староста указал широкой как лопата ладонью в сторону двухэтажного кирпичного дома, обнесенного высоким кованым забором. За прутьями ограды начинался ухоженный сад с аккуратными мощеными тротуарной плиткой дорожками и ровно подстриженными кустами. По территории бегали несколько больших черных собак с лобастыми головами и обрезанными хвостами.

— Спасибо, дядя, — ответил за всех Зимин и коротко поклонился.

— Всяческого вам добра, хороший человек, — ответил бородач, явно довольный таким обращением. — Мине идти надобно. Работа не ждет, а солнце еще высоко.

Он развернулся и пошел прочь. Криомастер же приблизился к воротам, и нажал на кнопку звонка.

Некоторое время, на территории царила тишина. Собаки смотрели на нас с ленивым любопытством. Кустодий снова вдавил кнопку, только в этот раз держал ее дольше. Пока из-за дома не послышался окрик:

— Иду! Кого там неймется?

Послышались тяжелые шаги, и из-за дома вышел невысокий, коренастый мужчина лет пятидесяти. С широким лицом, на котором не было ничего особо примечательного, кроме пресловутой бороды. Волосы на голове были длинными, но оказались собраны на затылке. Одет он был, как и селяне, что встретили нас у ворот, в простую рубаху и льняные штаны. Только на среднем пальце правой руки я заметил массивное кольцо из желтого металла. Мужчина подошел к воротам, остановился по другую сторону решетки и хмуро взглянул на нас:

— Кто вы такие? — хрипло осведомился он. — Что надо?

— Оперативная группа, которая назначена разобраться с большим количеством призраков на болотах, — ответил Зимин. — Кустодий Станислав Александрович Зимин, и начальник охранного отделения Димитрий Васильевич Шуйский.

— Ага. А это кто?

Двушкин кивнул в мою сторону. И я с удивлением отметил, что мужчина никак не отреагировал на упоминание о мертвецах на болотах. Он не выказал страха или удивления. Скорее, воспринял это как обыденность.

— Павел Филиппович Чехов, — пояснил Зимин. — И Нечаева Арина Родионовна. Консультанты.

— Консультанты, — повторил Двушкин с удивлением и отпер ворота. Открыл створку, приглашая нас войти. — Ну проходите. Поговорим, господа хорошие. Меня Никоном величают.

Кустодий прошел на территорию. Шуйский же опасливо покосился на собак, которые теперь стояли рядом с хозяином. И Двушкин улыбнулся:

— Да не боитесь. Они вас не тронут. Они послушные, и при хозяине без слова заветного не нападают. Вот кабы вы через забор полезли, то разговор был бы другой. Тут бы они враз вам филейные части обглодали.

По виду Шуйского было заметно, что уверенности слова старосты жандарму не добавили. Но Дмитрий кивнул и прошел на территорию, то и дело украдкой косясь на псов. А за ним последовали и мы с Нечаевой. Причем при виде псов, девушка прижалась ко мне и крепко схватила меня за руку. Звери заволновались, но хозяин шикнул на них, чем успокоил.

Никон с лязгом запер за нами калитку, развернулся и направился по дорожке в сторону дома. А охранные животные спокойно разбрелись по своим собачьим делам. Мы же последовали за хозяином особняка.

За домом открывался большой двор, с тренировочной площадкой, несколькими резными деревянными лавками, и просторной беседкой. В которую и пригласил нас хозяин:

— Прошу, гости дорогие, — произнёс он. — Располагайтесь.

Двушкин сел в удобное кресло, откинулся на спинку, и с интересом взглянул на нас:

— И что там с призраками? — начал он беседу.

Мужчина не выглядел напряженным или собранным. Наоборот, конюший был расслабленным, а на бородатом лице было даже что-то вроде любопытства.

— Их очень много на окрестных болотах, — ответил кустодий.

Никон удивленно поднял бровь:

— И что в этом удивительного? Даже местные не все тропы через топи знают. А о пришлых и говорить нечего. Плачу я людям хорошо. Многие к нам на заработки приезжают. А на болотах что-то интересное прячется, не иначе. Вот и идут работники приключения искать. И пропадают потом. Даже поиски результатов не дают.

— Все погибшие были девушками, — продолжил кустодий, испытующе глядя на хозяина дома.

Двушкин пожал плечами:

— Так и работа не такая сложная. Тяжелая вся на местных мужиках. А они про болота знают и туда не ходоки. Даже за клюквой по осени не суются.

Зимин усмехнулся:

— Допустим. Только вот все призраки говорят, что на болота их обманом заманили. И убили.

— Вот как? — удивленно уточнил Двушкин. — И кто же? Если это правда, то душегуба надо изловить и наказать по всей строгости. Мне слухи про убивцев болотных не нужны. И я окажу вам всю посильную помощь…

Кустодий сжал зубы так крепко, что вздулись желваки на скулах. А на лбу Стаса запульсировала вена. В следующую секунду, криомастер резко вскочил с места:

— Хватит! — рявкнул он и хлопнул ладонью по столешнице. И от удара стоявшая на столе посуда подпрыгнула и жалобно зазвенела.

За спиной послышалось тихое рычание. И я обернулся. Псы уже собрались в нескольких шагах от нас. И поведение кустодия им явно не нравилось. Собаки скалили зубы, а шерсть на их загривках поднялась.

— Нельзя! — рявкнул Никон. — Гулять!

Псы послушно разошлись. А конюший обратился к Зимину:

— Вы нормально обьясните, мастер кустодий. Без нервов. Если день неважный выдался, я попрошу отвара успокаивающего подать.

Я удивленно смотрел на Двушкина. Мужчина был абсолютно спокоен. И казалось, даже не понимал, что происходит.

Зимин вздохнул. А Шуйский продолжил за него:

— Мастер Двушкин. Мы смогли допросить всех погибших при помощи некроманта.

— Это я уж понял, — ответил хозяин дома. — Чай не дурак. С духами только некроманты да шаманы говорить горазды.

— И все девушки сказали, что их убили вы, — продолжил жандарм. — Поэтому зачем ломать здесь комедию и злить моего друга.

Рот Двушкина аж приоткрылся от удивления. Несколько секунд, он смотрел на нас. А затем усмехнулся, словно не веря сказанному:

— Это шутка такая, Дмитрий Васильевич? — уточнил он, и в голосе Двушкина слышалось нескрываемое удивление. — Я здесь при чем?

Я ждал, что конюший хотя бы попытается оправдаться, мол «оговаривают меня эти бабы». Но хозяин дома молча и с непониманием смотрел на жандарма, ожидая ответа.

Шуйский открыл папку, вынул стопку протоколов и положил их на стол:

— Вот показания всех мертвых девушек, — начал он, перебирая листы. — Все они указывают на вас, как на убийцу. Для суда этого вполне хватит.

И в этот раз конюший смог меня удивить. Он не испугался, не разозлился. Не стал насмехаться, что мы ничего не докажем. Только растерянно забормотал:

— Да не я это. Искупителем клянусь. Я не мог так с ними. Они хорошие были. Могу перед допросом мастера душеправа ответить. Или поклясться чем угодно.

На глазах Двушкина вдруг выступили слезы. И в этот момент, я засомневался в показаниях призраков. Но Зимин покачал головой и отчеканил:

— Увы, мастер Двушкин, но клятвы не являются доказательством невиновности. Мы вынуждены задержать вас на двое суток.

— А как же конюшня? — глупо уточнил Никон. — Как же лошади?

И в этот момент, Арина Родионовна, которая до того молча наблюдала за допросом, вдруг встала с кресла и взяла Девушкина за руку:

— Успокойтесь, мастер, — мягко произнесла она, глядя в глаза дома. — Все будет хорошо. Следствие разберется во всем. И если вы невиновны…

Никон вдруг замер. А потом закивал:

— Вы правы. Правы. Это ошибка, и она разрешится во время следствия…

Девушка пораженно взглянула на бородача, а затем отпустила его руку. И села, придвинув кресло к моему. Склонилась ко мне и прошептала:

— Кажется, мы ошиблись, Павел Филиппович. Никон и правда в шоке. И уверен, что его обвинение — ошибка. Он верит, что никого не убивал.

Глава 7 Истина или ложь

Я удивленно взглянул на Нечаеву. Но девушка была поражена не меньше моего. Она кивнула, подтверждая сказанное.

— Мастера, можно вас на пару слов? — обратился я к сидящим за столом, и добавил. — Наедине.

Жандарм и кустодий переглянулись, но вопросов задавать не стали. Мы встали из-за стола и отошли на несколько шагов, оставив бормочущего что-то себе под нос Двушкина одного в беседке.

— Что-то случилось, Павел Филиппович? — уточнил кустодий, когда мы отошли на достаточное расстояние.

Я помолчал, подбирая слова. А затем осторожно произнёс:

— Сдаётся мне, он невиновен.

Шуйский недоверчиво усмехнулся, Зимин же кивнул, соглашаясь со мной

— Какой-то он больно потерянный для душегуба. У меня на эту породу чуйка. А здесь не сходится что-то. Вроде и выглядит Никон подозрительно. Однако…

— Да все они не виноваты, — возразил Шуйский. — Многие даже нагло врут на допросе прямо в лицо дознавателю. Как знакомец Павла Филипповича, Гордей Петров.

— Вы путаете профессиональных разбойников и серийных душегубов, Дмитрий Васильевич, — покачал головой кустодий. — Серийники обычно жаждут признания. Что рано или поздно их найдут. А здесь же просто растерянный барин. Будто он впервые слышит про все эти убийства.

— Я знаю один способ, как это можно проверить, — произнёс вдруг жандарм. — Идемте.

Он направился к столу, мы последовали за ним.

— Увы, мастер Двушкин, но все указывает на вас, — произнес Шуйский, как только сел на стул. — Все призраки утверждают, что вы зарезали их в какой-то одинокой хижине на болотах. Из ревности, видимо.

Конюший поднял взгляд на жандарма. И вид у мужчины был донельзя растерянным:

— В какой хижине? — уточнил он.

— Одинокой.

— Где?

— На болотах, — терпеливо повторил Дмитрий.

— Да отродясь там никакой хижины не было, — сообщил Никон и добавил, — Несколько заброшенных деревень только. Но к ним хода нет.

Шуйский кивнул:

— Хода нет по суше. А на лодке есть. На ней и переправляли в хижину в деревне. А там уж и резали.

Двушкин вздохнул и обхватил лицо здоровенными ладонями. Мне подумалось, что ему и нож был бы не нужен. Такими ручищами мужчина мог бы свернуть шею любой жертве.

— И не надо тут устраивать спектакли, — назидательно заявил Шуйский. — Против вас выступили призраки загубленных девиц. Они не стали бы лгать некроманту. И у господин Чехова есть четыре живых свидетеля, которым поверит сам император. А уж начальник охранки и вовсе.

На этой фразе Дмитрий Васильевич гордо поднял подбородок. Думаю, князь еще не знал про свое грядущее повышение. И то, что начальником охранки станет он сам.

— Вызовите лекаря-душеправа, — слабым голосом взмолился Никон. — Тот подтвердит, что я никого не убивал.

— Зарезали, — упрямо повторил жандарм, внимательно глядя на Двушкина. — Причем… топорно. Очень неаккуратно. Прямо как неумеха. И еще, все призраки говорят, что никак вы не научитесь…

Конюший замотал головой:

— Да я никого не трогал.

— Неумелый убийца, — продолжил Шуйский, словно не слушая мужчину. — Который режет как ребенок. Девушки посмеивались, когда рассказывали, как вы глупо размахивали ножичком. Как бегали за ними по комнате в той избе.

— Искупителем клянусь, что никого не губил…

— Резали, — упрямо повторил князь. — Ножом резали.

— Нет, господин. Я не делал этого…

— Наверное, вы считаете себя владыкой судеб, мастер Двушкин, — не унимался Дмитрий под одобрительным взглядом Зимина. — Этакий помещик, который единственная власть в этом болотном углу. Зачем вы так с ними? Они вам отказывали? Или у вас с живыми не получалось?

Двушкин выпучил глаза и покачал головой:

— Да не убивал я их, поймите. Позовите лекаря-душеправа, чтобы он устроил проверку «истина или ложь». Он подтвердит, что я никого не губил.

— Зарезал, — в который раз вкрадчиво повторил князь Шуйский.

— Прошу проверку, господа. Молю вызвать душеправа, который сможет вытянуть из меня истину.

Зимин усмехнулся и потер подбородок:

— Дорогая процедура, мастер. Кто платить за это станет?

— Я покрою все расходы, — мигом уцепился конюший за призрачный шанс. — Деньги у меня имеются, — он тут же замялся, видимо опасаясь, что деньги могут стребовать в виде подношения.

Кустодий немного подумал, а затем кивнул:

— Хорошо, мастер Двушкин, не переживайте. Будь по-вашему. Вы верно полагаете, что нужного душеправа у нас не найдется. И у вас появится время, чтобы сбежать или сделать еще чего похуже… — Зимин провел пальцами по горлу. — Да только есть у нас такой умелец. И он неоплошает.

— Такой мне и надобен! — воскликнул Никон.

Кустодий вынул из кармана телефон, нашел в списке контактов нужный номер, и нажал на вызов. И продолжил, обращаясь к конюшему:

— Прямо сейчас и вызовем. Александр Васильевич? Зимин беспокоит.

Кустодий встал из-за стола и направился прочь от беседки. К нему тут же подошли собаки, но вопреки моим опасениям принялись вилять обрубками хвостов.

— Да, допрос провели. Александр Васильевич… — Стас рассеянно погладил одного из псов между ушами.

Дальнейшего разговора я не расслышал, потому что криомастер удалился на достаточное расстояние.

Вернулся он через минуту. Сел за стол и довольно произнёс, обращаясь к конюшему:

— Ну вот, мастер Двушкин. Скоро сюда прибудут и душеправ, и конвойная команда. Ну, на случай, если вы провалите допрос. Но я должен вас предупредить: после допроса с участием душеправа никаких смягчений не будет. И получите вы полный срок. Бессрочную каторгу в Сибири. Где и сгинете годков за пять.

Услышав эту новость хозяин дома часто закивал. На его лицо вернулись краски, а глаза засияли.

— Хорошо, хорошо, мастер, — затараторил он. — Давайте подождем.

— Учтите, мы глаз с вас не спустим, — сурово припечатал Дмитрий. — Не надейтесь нас обмануть.

— Ох, милсдари, и словам не выразить, как я рад, что у вас есть такой душеправ. Я крепкий и сдюжу проверку эту. Зато потом вы даже сомневаться не станете, что я ни при чем.

— Посмотрим, — недоверчиво бросил Шуйский и с тоской взглянул на часы. Его живот внезапно заурчал.

— Подать вам чай? Или отвар из лесных трав? Здесь делают такие сборы, которые в Петрограде и не пробовали.

— Да… — начал было Зимин, но Двушкин его перебил и гаркнул:

— Лукерья!

Дверь особняка открылась, и на террасу выбежала девушка лет двадцати. Она была невысокой, тоненькой, в просторном сарафане с вышивкой, которая была тут на одежде каждого жителя. Девица поправила косынку, повязанную поверх буйных кудрей, что выбивались из-под куска ткани.

— Сделай нам с гостями лесного отвара, — попросил конюший. — И добавь ягод красных из того туеска, который на печке стоит.

Служанка угодливо кивнула:

— Сделаю, хозяин.

— И пирогов подай. И не мешкай.

Она скрылась в доме, а Двушкин обернулся к нам:

— Спасибо вам за шанс оправдаться, мастера, — с жаром заговорил он. — Я докажу, что невиновен. И после этого вы сможете отыскать настоящего душегуба.

Шуйский кивнул:

— Наша задача установить справедливость, мастер. Разобраться, почему на болотах так много убитых призраков. И почему все они обвиняют в своей смерти вас. Я все же думаю, что вы надеетесь обмануть душеправа. Или подкупить его.

— И в мыслях не было, — совершенно искренне оскорбился конюший.

— Скоро мы во всем убедимся.

— Конечно, Дмитрий Владимирович, — довольно улыбнулся Никон и повторил. — Конечно.

Худенькая служанка вытащила из дома здоровенный самовар и притащила его к столу.

— Может вам помочь, — неловко предложил Зимин.

Служанка испуганно глянула на него и густо покраснела.

— Сама справиться, — глухо проговорил Никон и недовольно покосился на Лукерью.

Та водрузила самовар на столешницу, на которой стояла дощечка. От нее тотчас пошел ароматный можжевеловый дух. А девушка метнулась к дому и вскоре появилась подносом, на котором высился пузатый чайник, укутанный в вышитую цветами льняную салфетку, натертые до блеска кружки и вазочка с кусками сахара.

— У вас одна помощница? — невинно уточнила Арина Родионовна.

— На кухне не надобно боле одной бабы, — отмахнулся Никон. — Это дочка моя… какая-то там по счету, не помню. Она хоть и худосочная, но крепкая. Со стряпней справляется. Много не ест и язык за зубами держит. Золото, а не баба.

— Ежели бы болтливой была? — насупился Стас.

Двушкин понял, что сморозил глупость и побледнел.

— Вы не подумайте. Я бы никогда не пришиб девку-то. Если и поколачивал кого…

— Ох, — Нечаева прижала к губам ладонь.

— Токма мужиков. Баб я пальцем не трогаю. У меня ведь кулаки пудовые. Я и случайно мог бы зашибить.

— Зарезать, — язвительно вставил Дмитрий Васильевич.

И Никон не удержался и рявкнул:

— Да не резал я никого! Зачем мне баб резать, ежели они для другого сделаны.

— Для другого? — неожиданно вскинулась Арина Родионовна.

— Вы госпожа важная, — тут же принялся пояснять здоровяк извиняющимся тоном. — А к нам в деревню приезжают всякие простые, кому надобно копейку заработать или супружника себе найти. Многие не выдерживают тутошней жизни. И сбегают с коробейниками, которые по праздникам к нам заезжают. Тикают в город от трудов праведных, да от мужиков настоящих.

Двушкин выпятил грудь. всем своим видом показывая, кого он считает настоящим.

— Такие мужики с ножом управляться умеют? — монотонно уточнил Дмитрий.

Никон открыл рот, но в этот момент Лукерья принесла круглую плоскую тарелку с румяным пирогом.

Князь Шуйский хотел сказать что-то весомое, но его живот вновь заворчал. Я вспомнил, что с провизией в резиденции все было скверно и подумал, что стоило накормить своих спутников перед тем, как ехать на конюшни. Никон воспользовался паузой и примирительно произнес:

— Мастера, извольте отведать пирогов наших и чаю. Не побрезгуйте. Лукерья готовит знатно. Вы не смотрите, что сама она худая как палка. Не в коня корм, как говорится.

Он засмеялся своей шутке, но смех вышел напряженным.

— Перекусить и впрямь не помешает, — чинно согласился Дмитрий и взял предложенную служанкой салфетку. — Чай с красными ягодами, говорите? Что за ягоды?

— Клюква, — тихо сообщила девица и тут же вздрогнула, когда хозяин конюшен недобро зыркнул на нее.

— Ступай. Дел что ль нет, кроме как зубы сушить?

Лукерья мигом подобрала подол сарафана и сбежала в дом.

* * *

Лекарь и команда прибыли на удивление быстро. Через час молчаливая Лукерья привела к беседке трех человек. Двое были в черных плащах и широкополых шляпах, а последний же был упитанным мужчина лет сорока, с благодушным лицом. На нем была белая ряса Синода. Жрец прошел к столу, остановился, рядом с нами.

— Добрый день, мастер Лука, — поприветствовал его Зимин. — Нам нужна ваша помощь.

— Охотно помогу, Святослав Александрович, — ответил жрец. — Александр Васильевич уже пояснил, что от меня потребуется. Можем начать немедля.

— Вы готовы, мастер Двушкин? — уточнил кустодий у конюшего, и тот кивнул:

— Да, мастер Зимин.

Он толком ничего не ел и даже к чаю не притронулся. Сейчас Двушкин не выглядел таким уверенным как в момент согласия на процедуру. Думаю, он слышал о нем всякое и понимал, что рискует.

Мы поднялись на ноги и вышли из-за стола, уступив место синоднику. И жрец призвал тотемы. Рядом с душеправом появились слуги Искупителя, которые протягивали к хозяину руки, словно предлагая помощь. Мастер Лука сел в кресло и приказал:

— Располагайтесь поудобнее, мастер Двушкин. Расслабьтесь. И мы начнем действо.

Конюший послушно откинулся на спинку стула, и положил руки на подлокотники.

— Сперва вам может быть не по себе, но бояться этого не стоит, — продолжил жрец. — Все будет происходить под присмотром меня — душеправа с разрешением на проведение сеансов «истины или лжи». Перед началом я хочу знать, добровольно ли вы дали согласие на сеанс?

— Так и есть, мастер, — с готовностью подтвердил Никон.

— У вас есть душевные болезни.

— Нет, — мужчина утер испарину со лба.

— Вы не уверены?

— Сын у меня немного странный. Кто-то может подумать, что это семейная хвороба. Но это не так. В моей семье все умные. А сын не такой, как все, в мамашу свою — убогую.

— Убогую, — жрец произнес это слово осуждающе и покачал головой.

— Дурную, — поправился Никон и неуверенно улыбнулся.

— Значит, душевные болезни отрицаете, — проговорил синодник и вздохнул, — Хорошо. Тогда начнем.

— Ритуал «истина или ложь», — восторженно прошептала стоявшая рядом со мной Арина Родионовна. — Подумать только. Это ж такая редкость.

В этом я был согласен с Нечаевой. Подобные ритуалы могли проводить только жрецы с рангом «легенда», которые ко всему прочему должны были пройти специальный курс Синода, чтобы освоить особые манипуляции по призыву уникального миньона. Такой помощник мог считывать эмоции и подтвердить, говорит ли человек истину. Процедура была недолгой, так что дознаватель должен был заранее подобрать правильные вопросы. Потому что ритуал забирал много сил призывника. А еще говорили, что долгий допрос может просто выжечь мозг того, над кем ритуал творится. Двушкин вполне мог вернуться из транса безумным.

К дополнению к опасностям, ритуал стоит дорого и деньги взымались в казну Синода и душеправа. Поэтому и проводилась крайне редко.

Жрец обернулся к нам и уточнил:

— Кто будет вести допрос, мастера?

Шуйский взглянул на Зимина:

— У вас побольше опыта, Станислав Александрович. Вам и вести.

Кустодий довольно кивнул и вышел к столу. Жрец же призвал миньона. И за спиной Двушкина появился огромный слуга Искупителя. Помощник положил ладони на голову Никона, и конюший обмяк в кресле. А глаза хозяина особняка на миг закатились. Веки начали медленно опускаться. Жрец же достал из кармана рясы диктофон и начал быстро диктовать:

— Проводится допрос конюшего Никона Двушкина по поводу дела об убийствах на болотах рядом с деревней Ласково. Проситель в присутствии свидетелей дал согласие на допрос. Сейчас, конюший погружен в транс, и готов отвечать на вопросы кустодия Станислава Александровича Морозова.

Криомастер кивнул, и начал задавать вопросы:

— Вас зовут Никон Двушкин?

— Да, — вяло ответил конюший.

Слуга Искупителя, который стоял за спиной Никона, секунду помедлил, а затем кивнул. Это означало, что хозяин особняка говорил правду.

— Истина. — проговорил Лука в диктофон едва слышно.

— Знали ли вы служительницу Синода, лекаря Ульяну Маркову?

— Да.

— Были ли вы близки с Ульяной Марковой?

— Да.

— Вы давали Ульяне Марковой деньги на содержание в обмен на ее любовь и ласку?

— Да.

Слуга Искупителя подтверждал каждый ответ. Но веки конюшего начали подергиваться, будто бы у мужчины начинался тик. И жрец нахмурился, заметив эту реакцию.

— Вы убили Ульяну Маркову?

— Нет.

Слуга Искупителя снова кивнул, подтверждая сказанное.

Голова Двушкина начала едва заметно подрагивать. И жрец покосился на Зимина, знаками показывая, что допрос нужно заканчивать. Но Стас продолжил:

— Вы знали, что в деревне пропали полсотни девушек и женщин?

— Да.

— Вы убили хотя бы одну из них?

— Нет.

Ладони Двушкина крепко стиснули подлокотники кресла. И стоявшая рядом со мной Арина Родионовна закусила губу. В ее глазах показался страх.

— Убивали ли вы женщин? — спокойно продолжал кустодий.

— Нет, — клацая зубами, ответил конюший.

Он вдруг задергался, затрясся, словно бы к креслу подали электрический ток.

— Вы причастны к убийствам женщин?

— Нет, — с трудом прохрипел Никон. И слуга Искупителя кивнул, подтверждая сказанное.

Зимин кивнул:

— Все, мастер Лука.

Жрец облегчённо вздохнул и отпустил миньона, который истаял в воздухе. А Двушкин захрипел и резко открыл глаза. Уставился на нас обезумевшим взглядом.

— Все хорошо, мастер, — тут же начал Лука, и от синодника к Никону потянулись нити света, которые окутали конюшего в кокон. И бедняга снова прикрыл глаза. Синодник же вынул из кармана платок и утер выступившую на лбу испарину:

— Все, мастер Зимин. Нам очень повезло, что миньон отключился, когда допрашиваемый был в пограничном состоянии. Еще немного — и нам пришлось бы вязать безумца, обладающего силой.

— Но все обошлось, — раздраженно отозвался кустодий. — Спасибо за помощь, мастер Лука. Вы и группа можете быть свободны.

Дважды синодника просить не пришлось. Жрец тяжело поднялся, вынул из складок рясы фляжку, к которой приложился, едва открутил крышку. В воздухе растекся аромат трав и алкоголя. Лука шумно выдохнул, принюхался к своему рукаву и утер выступившие на глазах слезы.

— Чаек крепкий, — сообщил он зачем-то, а потом махнул ладонью. — Кто вам поверит…

Затем взял со стола кусок пирога, сунул его в рот, почти не жуя, развернулся и засеменил к выходу. Группа задержания последовала за ним, оставив нас со спящим в кресле Двушкиным.

Некоторое время во дворе царило молчание. А затем, Зимин вздохнул, обернулся к нам и произнес:

— Итак, у меня две новости, дамы и господа. Как водится, хорошая и плохая. Хорошая в том, что я и Павел Филиппович оказались правы. И конюший невиновен. А плохая в том, что других подозреваемых у нас нет. А так как дело уже заведено, и группа должна будет отчитаться о результате, застряли мы здесь, скорее всего, надолго.

Глава 8 Обед

Мы вышли с территории особняка Двушкина. И на площади, нас встретила толпа с угрюмыми лицами. Все собравшиеся были одеты в уже знакомые рубища, вышитые чудными рунами. Вид серого сборища вызывал неприятные ассоциации. Отчего-то мне показалось, что картина эта напоминает мне межмирье, где призраки ждут, когда для них откроются двери в новую жизнь.

Судя по количеству людей здесь собралась вся деревня. Среди них были и женщины в сарафанах и косынках. У некоторых из них я заметил серпы. Оставалось надеяться, что эти инструменты жители случайно захватили с работ, а не собирались разобрать нас на части. И хоть бояться простых людей не стоило, меня происходящее напрягло. Было в этих сумрачных лицах что-то торжественно темное.

— Секта у них здесь, что-ли? — едва слышно пробормотал Зимин, с холодным любопытством рассматривая толпу.

Вперед вышел староста, который провожал нас к особняку Двушкина. И которого, очевидно, выбрали в качестве переговорщика. Он поклонился в пояс и начал:

— Не велите казнить, милсдари.

— И не думали, добрый человек, — ответил кустодий, сверля старосту стылым взглядом. — С машинами что-то случилось?

Парламентер поспешно замотал головой:

— Что вы, милсдари? — испуганно затараторил он. — Я же говорил, у нас воровство запрещено. Грех это. Наши в деревне даже двери не запирают. В любую избу войти каждый может, кто через ворота прошел.

Зимин усмехнулся:

— Ну, неудивительно, с такими-то питомцами.

Он кивнул в сторону одного из домов, за забором которого громко лаяла собака. Здоровая, лобастая, с широкой челюстью, наполненную острыми зубами.

— Да, это не от воров, милсдарь, — отмахнулся староста. — А от гостей с болот. Дюже они собак не жалуют.

Шуйский удивленно поднял бровь:

— Гостей с болот? — переспросил он. — Это кто такие?

— Ну, от тех, которые в топях живут, и богу своему болотному поклоняются, — спокойно пояснил староста, и тут же сменил тему разговора. — Так вы, милсдари, прибыли, чтобы разобраться с теми, кто на болотах озорничает да людей губит?

Стас кивнул:

— Так и есть. А вы знаете что-то?

— Давайте ко мне домой пройдем, и расскажу, что знаю, — ответил староста. — Заодно отобедаем. Время за полдень, а вы наверняка окромя чая и пирогов ничего у достопочтенного Никона и не отведали.

Мы переглянулись, и Шуйский с готовностью кивнул:

— Все равно придется опрашивать всех жителей.

— Пожалуй, — согласился с ним Зимин и обернулся ко мне:

— А вы как считаете, Павел Филиппович?

Я пожал плечами:

— Ну, идемте.

Староста довольно улыбнулся и указал на дом, который расположился неподалеку, на площади:

— Все уже подано. Токма вас ожидает.

Он развернулся и направился к дому. Мы последовали за ним. Толпа молча расступилась, позванивая инструментами и пропуская нас, но до ворот особняка старосты я чувствовал, как спину буравят тяжелые взгляды селян.

Староста подошел к дому, потянул на себя скрипнувшую калитку и прошел на территорию. Нечаева толкнула меня в бок, указав взглядом на полосу из песка, которую нарочно насыпали под полотном двери. Мы легко ее перешагнули и я заметил, как староста довольно кивнул при этом.

— Прошу, милсдари, — с улыбкой произнёс он, жестом приглашая нас за собой.

Мы последовали за мужчиной, обходя дом, за которым раскинулся задний двор. Он походил на двор Двушкина, хотя уступал в размерах. Тут также стояла беседка, только не резная, как у помещика, а попроще. Но все же добротная, из широких досок, выкрашенная белой краской.

Хозяин дома провел нас к накрытому внутри беседки столу, сел в старое плетеное кресло, которое видело лучшие времена, но было еще крепким. Мы тоже заняли места на удобной лавке.

— Прошу, милсдари. Отведайте, что Искупитель послал. Не побрезгуйте.

Я отметил, что Искупитель сегодня был щедр. Потому, что послал он запеченного с лесными травами глухаря, куски жареной оленины с ягодным соусом, и крупную рыбу в золотистом кляре. На деревянном подносе лежали крупные ломти домашнего хлеба с семенами, сочные перья зеленого лука, и лохматые веточки петрушки с каплями воды на ножках.

— Все дары леса, окромя зелени, — поймав мой удивленный взгляд, ответил староста. — И уверяю вас, все разрешения на охоту у местных жителей есть. У нас тут еще поблизости перепелиная ферма, так что если желаете…

— Не желаем, — ответил Зимин, с растущим интересом осматривая стол. — Вы будто готовились к нашему приезду. Или вы так каждый день пируете?

— Таковы местные традиции, — развел руками староста. — По покону, для обеда на столе должны быть мясо, птица и рыба. И если покон нарушить — Искупитель может разгневаться и лишить дом достатка. Охотники у нас знатные. Хоть силой не владеют, но у простых людей свои таланты. Вы отведайте. Вашему помощнику, который подле ворот вас ожидает и с собой говорит, моя дочка уже отнесла угощение. Так что никто голодным не останется в этот день. Все по покону.

— Благодарю, — ответил я, зная, как Фома не любит голодать.

— Никто не должен нуждаться. Это правило, которому мы следуем всегда, — произнес мужчина и вновь обвел стол. — Отобедайте, гости дорогие.

Уговаривать нас не пришлось. И мы принялись за еду. Которая и правда оказалась весьма хороша. Мясо было прожарено именно так, как полагалось. Дичь осталась сочной, а рыба была мягкой и жирной в той степени, в которой положено.

И когда румяная девушка в сарафане убрала опустевшую посуду, а на столешнице появился исходивший паром самовар и заварочный чайник, я откинулся на спинку кресла, весьма довольный обедом.

— Странно, что ваш помещик не предложил нам обед, — заметил Шуйский, хрустя луковой стрелкой.

— Может не до этого было, — пожал плечами староста. — Мы как увидели, что вы к выходу с его владений идете, так сразу поняли, что разговора по душам у вас не вышло.

— Это почему?

— Кто же до обеда разговоры разговаривает? — резонно заметил мужчина. — Сначала покон велит накормить, напоить. Потом уже говорить про всякое важное.

— Значит, Двушкин не вашей породы? — предположил Зимин.

— Он хозяин,- уклонился от прямого ответа староста. — Ему можно всякое, чего нам не простится.

— Передайте мою благодарность тому, кто кухарил, — произнес Стас. — Так вкусно готовить умеют не во всяком ресторане Петрограда.

— Благодарствую, — довольно ответил староста, разливая по чашкам отвар. И по беседке поплыл аромат лесных трав и еще какой-то жгучей специи, от которой Нечаева тихонько чихнула, прикрыв рот белоснежным платочком.

— Так вы говорите, что знаете что-то про болота.

— Как же не знать, господа хорошие. Почитай всю жизть мы от этой напасти страдаем. Поначалу жалобы писали самому…- он показал пальцем в небо.

— Императору? — спросил я.

— Искупитель с вами, — охнул староста. — Неужели мы самого емператора такой мелочью стали бы беспокоить. Ему и без наших страданий есть чем заниматься. Стали бы мы по такому пустяку отвлекать самого емператора. Из-за простых селян мы жандарму писали, который к соседней деревне приписан. Важный такой дядька. Завсегда ходит в мундире с начищенными пуговицами, в отглаженных штанах и в белых штиблетах.

Последний предмет облика жандарма, видимо, особенно впечатлял старосту. Он даже прищурился, вспоминая о белой обуви.

— Важный, говорите? — тут же уточнил Дмитрий.

— А как же не важный, у него даже медаль есть. И погоны с бахромой.

Мы переглянулись, решив, что такого молодца нам стоит обязательно увидеть вживую.

— Никон Двушкин сказал, что местные жители не жалуют болота? — уточнил я, принимая одну из чашек. Сделал глоток и довольно кивнул: отвар, со смесью чая и трав был чудо как хорош.

— Так и есть, милсдарь, — подтвердил староста. — Места там дикие. Лихие. Поэтому поодиночке далеко в топи мы не ходоки. Там владения болотных жителей, а они гостей не шибко жалуют.

— Болотные жители? — живо уточнил кустодий.

— Да. Люд, который от Искупителя отказался. И болотному супостатному богу поклоняется.

Мужчина несколько раз сплюнул через левое плечо.

— Откуда же они там взялись? — поинтересовалась Нечаева, отпивая из чашки.

Староста на мгновенье смутился, но заговорил:

— Да кто их знает? Может быть сектанты какие на болотах прячутся? А может быть, всегда там жили. Дух там тяжелый стоит. Особливо, когда лето приходит и жарко делается. Вот у людей мозги набекрень и встают. И они отступаются от самого Искупителя. Быть может там сложно становится верить. Кто ж этих окаянных знает.

— А их кто-нибудь видел? — спросил Шуйский.

— А то! Видели, и не раз, как возле болот по ночам нечисть всякая шныряет.

— И как они выглядят? Приметы какие-то имеют?

— Приметы? — староста похлопал глазами, будто не сразу поняв, о чем речь.

— В чем они одеты, к примеру?

— Так кто ж знает, добрый господин. Эти гады к деревне не подходит. Боятся. А ежели кто из местных в топях заплутал, и во владения болотников попал, те обратно уже не возвращаются. Так что рассказать об них некому, милсдари.

Зимин и Шуйский переглянулись:

— А у них там на болотах прямо поселение? — осторожно уточнил кустодий. — Может быть, кто-то находил заброшенные дома? Ну, которые болотники покинули.

— Таких не находили, — покачал головой староста. — Топи — это такие места, в которых можно и пару десятков шагов час идти. Бывает девка какая за ягодой сунется чуть дале, а потом через минуту выскочит оттудава и бежит, а у самой ноги в кровь истоптаны, будто она цельный день там бродила. И хотя ничего она там не видела, но уверяет, что умом там помутилась, заплутала и моталась, пока молитву не вспомнила. И как слова сложила в молитву-то, так и просвет между кустами приметила, чтобы выйти назад.

— И вообще никто не возвращался от этих болотников? — спросил Шуйский.

Староста нахмурился, словно решая стоит ли говорить об этом.

— Митрич только, — нехотя ответил он после раздумья. — Бедовый наш. Только поговорить вы с ним вряд ли можете, милсдари. Он после тот того, как с болот вернулся, не в себе маленько. Как он в деревню пришел, то рассказал что-то уж совсем бессвязное про топи, и болотный храм на воде, на дверях которого нарисован зеленый человек с головой жабьей. А теперь просто ходит и бормочет «собака, собака». А потом морду свою немытую закинет к небу и давать выть, словно псина безродная. И так тоскливо у него выходит, что жуть берет. В общем, не в себе он. Раньше Митрич плотником был знатным. А теперича мы от него все инструменты убрали окромя метлы, которой он улицы метет. Бывалоча выйдет ночью и ходит он с этой метлой, зажав ее между ляшек. Голый прыгает, будто на лошади едет. Однажды залез на крышу дома и оттудава пытался спрыгнуть, значицца, вроде как лететь собрался на метле ентой. Мы телегу с сеном подкатить успели и он туда рухнул, окаянный. Поколол колючками срамные места, но, увы, жив остался. Мы после того и лестницы у Митрича отобрали. От греха подальше.

— А что еще отобрали? — невинно поинтересовалась Арина Родионовна.

— Ничего ценного мы у него не забрали. Пришлось убрать ложки да тарелки, окромя деревянных. Ножи тоже. Корыто, в котором он пытался учить пса дышать под водой. Тот ему чуть руку не откусил за енто дело. Да и самого пса пришлось отобрать. Бедная животина почитай полгода скулила, как только дождь шел. Сейчас оклемалась. У меня живет.

— А кроме Митрича возвращался кто-нибудь?

— От остальных Искупитель нас уберег, — простодушно сообщил староста.

Кустодий кивнул:

— Понятно. Жаль, очень жаль.

Староста склонил голову и уточнил:

— Я вот думаю, что оно и к лучшему, милсдарь? А то была бы целая деревня Митричей. Мы с ним одним измучались.

— Почему не отправили в дом скудоумия? — задал вопрос прозорливый следователь.

— Так позор какой на всю деревню. Решат еще, что у нас дурные живут. К нам же опосля никто не приедет на проживание. А у нас мужиков неженатых много. И все они хорошие, не испорчены этими вашими городами с клубами, зельями, цирюльнями и общественными би… бибилиотеками, — последнее слово он прошептал со священным ужасом.

— Ладно, — вздохнул Зимин. — Вы, уважаемый, говорили по поводу пропавших. Что знаете чего-то. Можете рассказать?

Он посмотрел на старосту, ожидая ответа. И меня начали терзать смутные сомнения, что мужик сейчас начнет рассказывать, что люди с головами жаб воруют себе жен из селянок и приезжих, но староста смог меня удивить. Он воровато осмотрелся по сторонам, словно проверяя, не подслушивают ли нас, а затем наклонился через стол и, понизив голос, проговорил:

— Скорее всего, это темный всадник виноват, милсдари.

— Кто? — не понял Шуйский.

— Темный всадник, мастер Дмитрий Васильевич, — повторил староста.

— Это еще кто?

— Иногда у болот видят всадника во всем черном, — начал рассказывать мужик. — Он медленно едет, и глаза и у лошади и у конника багровым огнем горят. И если его увидел — обязательно жди беды. А вот если и всадник тебя приметил — обязательно человек заболеет и помрет.

После последней фразы, староста быстро осенил себя знаком Искупителя, и коснулся кончиками загрубевших пальцев вышитого на рубахе рисунка.

Зимин и Шуйский снова переглянулись. И в этот раз, в их взглядах читался скепсис:

— А этот всадник — это призрак? — уточнил кустодий.

— Зачем? — удивился староста. — Человек он. Колдун может быть, ну, или демон какой из болотных. Следы подков от лошади на мокрой земле остаются. Значица — не дух. Мы уж приезжим про него стараемся не рассказывать. А то они любопытные больно. Начинают по болотам шнырять и искать. А потом пропадают. Нам оно надо? Нет. Не надо.

— Вот как, — протянул Шуйский. — Ну, человек нам подходит. Просто призрака сложно поймать и посадить в острог, сами понимаете. Итак, где искать этого вашего темного всадника?

— Веселый вы, господин хороший, — покачал головой мужчина. — Да кто ж его знает? Из наших никто специально не искал, где этот всадник живет. Наоборот, никто с ним видеться не желает. Говорю же: беды он приносит. А кто в здравом уме по доброй воле пойдет беду на свою голову искать?

— То есть, всадник этот тоже на болотах живет, — заключил Зимин.

— Может, и так, — согласился староста.

— И если откинуть Двушкина, подозреваемых у нас остается двое. Всадник и болотный народ, — протянул Шуйский и вздохнул. — Негусто.

— А эти знаки у вас на рубахах, — уточнил я. — Они от болотного люда защищают?

Староста кивнул:

— Так нам жрец наш велел сделать. Нанесли знаки на забор, и болотники эти в деревню не суются. Выходит, работает силушка ента. Ну и защита Искупителя тоже. У нас в деревне все в него верят. Места здесь такие, что без веры никуда.

— Тогда почему я не видел в деревне храма Искупителю? — полюбопытствовал я.

Староста вздохнул:

— Мы под службы дом отвели, где по воскресеньям жрец святую книгу читает. А храма у нас отродясь не было. Еще когда прадед мой здесь жил, еще до смуты, приехал в эту деревню жрец из Петрограда. И заявил, что земля эта проклята, а освятить участок под храм денег стоит. И такую цену назвал, что решили деревенские на сходе, что такую сумму жителям и за сто лет не собрать. Вот и повелось, что храма у нас нет.

— А жрецы как же к вам приехали? — удивился Зимин.

— Ну, тот, который при прадеде служил, был из местных, — ответил староста. — Сам по книгам выучился, и детвору грамоте учил. А по воскресеньям службы вел. А нынешний из приезжих. Жрец Апанас. Он к нам погостить приехал, и так ему здесь понравилось, что решил остаться.

— А давно он прибыл? — уточнил я.

— Давненько, — ответил староста. — Еще в начале Смуты.

— Ну, спасибо за разговор, — заявил кустодий.

— Обращайтесь, милсдари. Мы завсегда готовы помочь поймать душегуба, — произнёс староста и улыбнулся, явив на редкость крепкие зубы.

Мы встали из-за стола, и поблагодарив мужчину за беседу, последовали к выходу.

Глава 9 Болотный шепот

Староста шел следом, провожая нас.

— Вы уж, господа хорошие, не подумайте чего плохого про нашего барина, — начал он, когда мы подошли к воротам. — Он человек незлобливый. Не лютует, мужиков не обижает, баб чужих не трогает.

— А своих? — тут же с интересом уточнил я.

— В семьи мы не суемся, милсдарь, — ответил староста. — Чужая семья — дело хозяйское. Что там за дверьми закрытыми делается, на то воля Искупителя. А пересуды да слухи — это все грех.

— У Двушкина ведь было несколько жен, верно? — не отступал я.

— Все так, господин, — нехотя ответил староста.

— И все они погибли, — заметил я.

Мужчина почесал бороду:

— Такая вот у барина тяжелая судьба.

— Тяжелая она как раз у мертвых жен, — возразила Арина Родионовна. — А ваш барин всех приезжих и свободных девушек норовит затащить к себе в постель.

— Что вы, — отмахнулся староста, но при этом густо покраснел. — Никон, свет наш, барин, никого силком к себе не тянет. И не заманивает порядочных девиц. А те, что приезжают к нам лекарить али амбарные книги проверять, то они ж сами к нему идут за подарками да легкой долей. Он мужик молодой, вдовец к тому ж, ни перед кем ответа не держит за то, кто ему постель греет. К нашинским бабам он интереса не имеет. А приезжие, чего от них ждать? Они как наиграются да натешатся, то и текают отседава с коробейниками.

— Или на болотах оказываются, — мрачно отозвался Зимин.

Староста удивленно приоткрыл рот:

— Да что вы такое говорите? Неужели думаете, что девицы в топи уходят?

На последней фразе бородач поспешно осенил себя знаком Искупителя и продолжил:

— Они же не дуры. Почитай все ученые да чистюли, которые подол сарафана никогда за пояс не затыкают, потому как работы не знают. И окромя книжки в руках подержать, да мужикам глазки строить, ни на что не годные.

— В доме барина живет только Лукерья, его дочь? — поинтересовался Шуйский.

— И сын его тама же проживает, — ответил староста.

— А другие дети? У него ведь есть несколько дочерей.

Моя осведомленность здорово заинтересовала Дмитрия Васильевича. Он хитро сощурился и взглянул на меня, но не стал ничего уточнять, позволив старосте ответить.

— Никон отослал девок со двора. Сказал, что незачем кормить бесполезные рты. Да и давать за них приданое он тоже не собирается. Сказал, что ежели каждую девку спроваживать к мужу с подводой добра, то его, добра ентова, не напасешься.

— И где дети? — сурово уточнил Стас.

— Старшая Авдотья на конюшне работает, а мелкие в соседнем городке у тетки живут, пока срок взросления не подойдет. Потом может и сюда вернуться. А может и нет. Потому как барин фамилию им свою не дал.

— И Авдотья без фамилии живет? — глухо спросил я.

— Ну, как же без нее-то? — удивился староста. — Мы ж не дикари какие, чтобы без имен жить. Все сиротки у нас получают фамилии по месяцам года. Жрец нарек ее по месяцу, в который мамка ее сгинула. Майская она. Всю жизнь теперь маяться будет.

— Это почему же? — вкрадчиво спросил Стас.

— Она хоть и хорошая девка. Сама видная, бойкая, работящая да крепкая. Но барин строго-настрого наказал местным, девку замуж не брать. Потому как не желает он родниться с простыми мужиками. И никто его ослушаться не решится.

— Она ведь может уехать, — предположил Шуйский, но староста только махнул рукой:

— Даже если уедет. С фамилией сиротской никогда не будет ровней мужу. А она гордая, не пойдет отца просить дать за нее супружнику хоть бы ложку.

— Что это значит? — осведомилась Нечаева.

— Ежели отец за дочь даст хотя бы какую-нибудь домашнюю утварь в новую семью, то сноху признают равной мужу. А так она должна будет всю жизнь глаза от пола не поднимать, голоса не иметь и в любой момент ее можно на улицу, как собаку выгнать.

— Какое варварство, — возмутилась Нечаева.

— Нет, все по покону, госпожа, — заверил ее староста. — На том и стоим. Потому и Авдотья одинокой Майской и останется. Характер у нее такой, что бесправной она в семью не войдет. А тут она при деле, лошадки ее любят. Да и люди к ней хорошо относятся, не глядя на то, что барин ее не признал. Она при конюшне в домике живет и в деревню не суется. Даже когда мы ее на праздники зовем.

— Да уж, — пробормотала Нечаева и ее губы неожиданно скривились в недоброй усмешке. — Барин у вас хороший, ничего не скажешь.

Но староста не распознал в словах девушки сарказма, поэтому кивнул, подтверждая:

— Это да. Здорово нам с ним повезло.

— Дела, — протянул Шуйский и пригладил волосы.

— Чужая семья, — развел руки в стороны мужчина, всем своим видом показывая, что осуждать никого он не станет.

Мы вышли со двора, заметив, что никого из деревенских на площади уже нет. То ли у жителей нашлись дела поважнее, то ли, они решили, что на попечении старосты мы не пропадем.

Однако у одного из домов обнаружился странного вида мужчина. Он был немытым, косматым, в мятой одежде и шапке, которую было бы уместно носить зимой. На ногах его не было обуви, лишь один драный носок, сквозь который выглядывали нестриженые ногти.

— Митрич, — догадался Зимин.

— Он самый, — кивнул староста и тут же обратился к мужику, — Ну, чего ты тут делаешь?

— Блюду, — неожиданно чистым голосом произнес Митрич.

— Чего? — насторожился Шуйский.

— Порядок блюду, — важно повторил деревенский и вынул из-за спины метлу с обломанным черенком.

— Надеюсь, он летать не надумает, — поежилась Нечаева.

— Он же в одеже, — как ни в чем не бывало пояснил староста и сказал уже чуть громче для чудаковатого соседа, — да и кто же летает днем, верно?

— Верно, — сощурился Митрич и уставился на Арину Родионовну. — А почему баба без платка? Чего это она в таком виде по улице шастает?

— Ты, братец, ступай домой, — попросил его главный в деревеньке после барина. — А девица эта из благородных. Ей можно и без платка ходить.

— Благородных здеся отродясь не бывало, опосля того, как бариновская жена утопла, — возразил бродяжного вида мужик. — А ты точно знаешь, что она не болотная? Что у нее шкура не лягушиная? А? Надо проверить!

Зимин размял ладони и отодвинул со своего пути старосту.

— Не надо, господин, — запротестовал голова. — Он же как дитя неразумное. Лепечет почем зря. Вчера газету у жреца прошлогоднюю нашел и делал вид, что читает. Как можно такого обижать?

— Делал вид, говоришь? — с показной суровостью уточнил Стас. — А может он грамотный?

— Искупитель с вами! — поспешно замахал руками староста. — Да что же вы на хорошего человека наговариваете? Он из грамоты только крестик знает, как ставить в приходской книге. Да и то, знал давно, а сейчас забыл.

— Собака-собака, — важно подтвердил Митрич и зажал между бедрами черенок метлы. На манер детской игрушки с лошадиной головой. Сама метелка была украшена увядшими цветами, лентами из ткани серой рубахи и старым изорванным ошейником, который странным образом напомнил упряжь.

— Собака, — повторил чудной и вприпрыжку принялся обходить нас по кругу.

— Не серчайте, господа хорошие, — произнёс староста и утер испарину со лба. — У нас не принято убогих обижать. Искупитель его умом обделил, а нам теперь приходится за ним присматривать. Кормим мы его исправно. Одежду бабоньки наши ему латают. А купать получается только в дождь.

— А дождя давно не было, — я невольно поднес к носу рукав, чтобы хоть немного перебить убойный дух Митрича.

— Чего нет, того нет, — пожал плечами староста, а потом махнул рукой на дурачка, — Ступай покорми метелку. Там свежей травы кролам принесли. Может, и твоему скакуну хватит.

Митрич остановился, заулыбался, словно услышал хорошую новость, а потом развернулся и бросился прочь, все еще зажимая между ног древко. Штаны на его филейной части оказались порваны, и мы все имели сомнительное удовольствие удостовериться, что Митрич был достаточно откормлен.

— Простите, — смущенно пробормотал староста, косясь на Нечаеву, которая отвернулась от срамного зрелища. — Обычно в это время дня штаны у него целые.

— Все хорошо, — отозвалась девушка и обмахнулась носовым платком.

Мы дошли до ворот, которые нам отворили все те же дюжие мужики, которые впускали нас в деревеньку. И едва мы оказались за воротами, как напряжение, которое овладело мной в деревне, мигом спало. Словно с плеч упала гора. И я довольно вздохнул, направившись за остальными к стоявшим неподалеку машинам.

Первой нас заметила Маркова. Ульяна поплыла было к нам, но была остановлена Любовью Федоровной и поспешно ретировалась. И я удивился тому, что призрак с болот боится Виноградову.

Фома выскочил из авто и рванул нам навстречу.

— Все хорошо, вашество? — уточнил он и придирчиво осмотрел меня на предмет повреждений и, кажется, остался доволен.

— Мы немного задержались, — ответил я. — Но меня уверили, что тебя обеспечили обедом.

— Я поначалу не хотел есть, Павел Филиппович, — доверительно сообщил слуга. — Но я когда голодный, то нервический становлюсь. И потому пришлось опустошить горшочек, жаровню и поднос с булочками.

— Понимаю, — серьезно кивнул я.

— Сначала я проверила еду на яды, — важно сообщила мне Любовь Федоровна. — И только потом одобрила прием пищи. Не нравятся мне эти места.

Она осмотрелась и зябко повела плечами.

— Это почему? — я оглянулся, убеждаясь, что со стороны кажется, будто мы говорим с Фомой.

— Я слышу шепот голосов, — ответила Виноградова.

— Как и всегда, — кивнул я.

— Нет, — терпеливо пояснила призрачная дама. — Здесь все по-другому. В том заповедном лесу, где мы нашли призраков, он был едва различим. А когда мы вышли из-под купола резиденции, я начала слышать его отчетливо. И это не призраки. Что-то иное пытается говорить со мной. И мне очень не нравится, что он хочет до меня донести.

— И я тоже слышу что-то, — хмуро признался Питерский. — Но я стараюсь не разбирать слов.

— Правильно, — похвалила его обеспокоенная Виноградова. — Дурное это место.

Я оглянулся в сторону раскинувшегося чахлого леса, расположившегося за полем. Между деревьев качался полупрозрачный туман, который не развеивался даже при солнечном свете.

— Откуда вы знаете столько о нашем Двушкине, Павел Филиппович? — спросил меня Шуйский, который достал из кармана портсигар.

— Ко мне обратился клиент, — пояснил я. — Цирюльник Рахмат…

Но жандарм сумел удивить меня своей осведомленностью:

— Это того, который остриг девчонку перед свадьбой? Не обессудьте мастер Чехов, но мне было любопытно, как вы разберетесь с этими Семеновыми, которые у местного отдела, как кость в горле были. Поэтому я с интересом следил за этим делом.

— Нехороший он человек, — покачала головой Виноградова.

— Все нормально, — отозвался я, скорее, чтобы успокоить призрака. — Так вот, юная Семенова должна была стать супругой нашего первого подозреваемого.

— Вот оно что? — Зимин оглянулся на запертые ворота. — Повезло девчонке, что подстриг ее тот цирюльник. Не хотел бы я, чтобы кто-то из моих близких жил в этой деревеньке.

Кустодий сплюнул себе под ноги, а потом спохватился и извинился перед Нечаевой.

— Тысяча извинений, Арина Родионовна. Приютские привычки дают о себе знать.

Шуйский закатил глаза, всем своим видом показывая, что думает об этом заявлении. Я же вернулся к теме разговора, чтобы не развивать возможный конфликт между бывшим бастардом и новоявленным княжичем.

— Девица и поведала, что все супруги Двушкина погибали, оставляя ему одних дочерей. И он обещал большие деньги за возможность получить наследника мальчика.

— Наследника чего? — скривился Дмитрий Васильевич. — От этого места мурашки по коже бегут.

— Не все родились от человека с важной фамилией, — вполголоса пробормотал Стас.

— Факт, — согласился следователь и усмехнулся. — Однако у Двушкина есть сын. Хоть он и считает его убогим. К слову, почему?

— Насколько я помню, — подала голос Нечаева, — он пишет книги и ловит бабочек. Так о нем поговаривают.

— Бабочки — это еще не самое странное. Но книги, — Зимин осуждающе покачал головой и собрался было вновь сплюнуть, но передумал и потер подбородок. — Надо выяснить, что за книги пишет этот барский сынок. Может что-то крамольное.

— Да о чем может писать деревенский простачок, — Шуйский пожал плечами. — Про героев военных походов прошлого и дамочек фривольного поведения. Не удивлюсь, если он представляет себя этаким героем какой-нибудь истории про пришлых из другого мира.

На последних словах князь взглянул на меня и не смог скрыть ироничной улыбки. Вероятно, он вспомнил наш недавний разговор про иные миры. И полюбопытствовал:

— Павел Филиппович, а как считаете вы?

— Главное, чтобы не писал о мрачных ритуалах, — ответил я. — Как знать, какие книги он мог найти в старом доме, который переходит по наследству в их семейке?

— Или что-нибудь вольнодумское, — раздраженно заметил Зимин. — Такие как эти ловители бабочек могут и листовки писать про социалистов и призывы к террору.

— Скажете тоже, — вздохнула Нечаева. — Я больше поверю, что он собирает местные сказки и легенды.

— Хорошо бы, если так, — я вновь обернулся к лесу, ощущая странную тревожность. — В любом случае надо будет с ним встретиться и осторожно все выяснить.

— Я бы для начала поговорил с жандармом из соседней деревни, о котором говорил староста, — предложил Шуйский. — Сдается мне,что он может знать о происходящем здесь куда больше, чем мы. Заодно было бы неплохо выяснить, почему он не доносил о жалобах на пропажу людей, у самой границе резиденции. Это уже пахнет халатностью.

— Тут я с вами соглашусь, — одобрительно кивнул Зимин. — Под боком у летней дачи императора творится не пойти что, а кустодии не в курсе.

— Ваша недоработка, — внезапно колко отозвался Дмитрий.

Криомастер насупился, сверля его недовольным взглядом и резко парировал.

— Но жандарм-то из вашей братии. И именно он умалчивал о пропажах. И о секте, которая здесь образовалась.

— А всемогущие кустодии куда смотрят? — оскалился князь.

— Господа… — подала голос Нечаева, пытаясь пресечь начинающуюся свару.

— Вы-то хоть не вмешивайтесь, — с угрозой надвинулся на нее внезапно посмурневший Зимин.

— Что? — переспросила опешившая девушка.

— Женщинам здесь делать нечего. И раз уж вы с нами поехали, то помалкивайте и записывайте, — выдал Шуйский.

— Не смейте так с ней говорить, — вспылил я и перед моими глазами колыхнулось темное марево. Рядом со мной мгновенно появились тотемы, а за спиной жандарма словно бы случайно оказалась Виноградова.

— Тихо! — пробасил Фома и злобный морок мигом спал. Мы с удивлением уставились на него, словно увидели впервые. А Питерский продолжил:

— Хватит ругаться. Неужто вы не чуете, что это не ваши мысли? Что вами что-то движет. Как кукольник, который дергает за ниточки.

Парень прижал палец к губам, словно призывая к тишине, и мы послушно замолкли. Оглядели друг друга. Шуйский переступил с ноги на ногу и выругался, отбросив короткий окурок, который, очевидно, ожег ему пальцы. Зимин смущенно отряхнул изморозь с пальцев.

— Дурное это место, — проговорил Питерский. — Нам надобно убраться подальше отсюда. Не хотелось бы застрять тут, когда стемнеет. Здесь и днем -то места дурные.

Возражать желающих не нашлось.

— Извините, — глухо сказал Стас. — Сам не знаю, что на меня нашло.

— И я прошу прощения, — Дмитрий пожал плечами. — Странно, что я о таком заговорил. Простите, Арина Родионовна.

— Вы не виноваты, Дмитрий Васильевич, — мягко ответила Нечаева. — Виноватых среди нас искать точно не стоит.

Я кивнул, подводя итог:

— Давайте-ка поедем домой. И там уже посоветуемся и решим, что нам делать дальше.

Дважды просить никого не пришлось. И с тревогой озираясь по сторонам, все быстро направились к машинам.

Глава 10 Вечерний совет

До самой резиденции меня не покидало ощущение,что за мной кто-то наблюдает. Что вот-вот случится что-то дурное. От этого было не по себе, и я то и дело посматривал в окно. Словно беспокоился, что от деревни Двушкина нас что-то преследует. Неладное почувствовала и сидевшая рядом со мной Нечаева. Девушка хмурилась, закусывала нижнюю губу и теребила в руках белоснежный носовой платок.

Даже обычно разговорчивая Виноградова сейчас молчала. Время от времени призрак смотрела на нас через зеркало заднего вида, словно проверяя, что со мной и Ариной Родионовной ничего не случилось. Спокойна была только Ульяна Маркова, которая, скорее всего, решила отложить разговор о мести Двушкину. Поэтому какое-то время девушка молча ехала рядом со мной на заднем сиденье машины. Но ей это быстро наскучило, и Маркова просочилась в кольцо, которое лежало в моем кармане. И только когда мы оказались под куполом и на горизонте появились дома Императорской резиденции, тревога постепенно начала отступать. Пока не растворилась вовсе.

Машины остановились у ворот дома Чеховых. Шуйский и Зимин вышли из авто, и ожидали нас.

— Неприятное там местечко, — произнёс кустодий. — Я про деревню эту проклятую Есть там что-то… противоестественное. Словно бы чуждое. Я так ощущал себя на могильниках.

Арина Родионовна поморщилась, но уточнять ничего не стала.

Дмитрий только кивнул, соглашаясь с криомастером:

— Хорошо, что в деревне накормили, — добавил он. — С едой тут дела плохи. А я, признаться, не привык к подобным ограничениям. И очень тяжело переношу голодовки. Не хотелось бы идти в дом императора, чтобы напрашиваться на ужин.

— А где вы остановились? — удивился я.

— Я решил заселиться в свой дом, — парень расправил плечи. — Так и сказал императору, когда он велел мне занять другую комнату в его особняке. Вы ведь знаете, что все живущие в его доме служат, подавая еду, поддерживая порядок.

— Папенька говорил, что служить императору не зазорно, — отозвалась Нечаева. — Но все же мне бы не хотелось оказаться там. Я бы наверняка сказала бы что-то глупое или уронила какую-нибудь вазу.

— Я полагал, что Станислав Викторович будет недоволен моим решением. Но, кажется, он даже оказался доволен, что я решил отправиться в дом своей семьи.

— И как вам жилище? — живо поинтересовался Зимин.

— Холодный и ужасно неуютный, — признался Шуйский. — Если там и делали ремонт, то давно. Кажется, мой батюшка не пользовался этим домом, имея в распоряжении крыло в хозяйском особняке.

— Идемте, господа, — я открыл ворота, приглашая гостей во двор. — Обсудим сложившуюся ситуацию.

Зимин и Шуйский прошли на территорию.

— Что по поводу мести, как вы и обещали, мастер некромант? — послышался рядом голос Марковой, когда мы уже шли к дому.

Я обернулся. Призрак выбрался из своего кольца и теперь летел рядом со мной, с интересом оглядываясь по сторонам и ожидая ответа.

— Мы пока еще не разобрались, виновен ли помещик, — осторожно сказал я.

Ульяна фыркнула:

— Все на болотах подтвердили, что Двушкин виновен в убийствах, — произнесла она. — Ты ставишь наши слова под сомнение, мастер некромант?

Последнюю фразу она выдала с плохо скрытой злобой. Но я покачал головой:

— Что-то не сходится в этой истории.

На красивом лице Ульяны проступила ярость.

— Ты дал обещание, некромант, — вкрадчиво прошипела она, подлетев вплотную ко мне. — Негоже его нарушать.

Я открыл было рот, чтобы ответить, но в беседу вмешалась Виноградова:

— Все будет исполнено, можешь не сомневаться, — резко заявила она Марковой. — Даю слово. И не смей больше говорить в таком тоне с мастером. Я тебе запрещаю.

Ульяна покосилась на Любовь Фёдоровну, но спорить отчего-то не стала. Мне казалось, что Маркова побаивается Виноградову. И если страх передо мной она могла побороть, то мой бухгалтер легко поставила ее на место, словно зарвавшуюся девчонку.

— А если не способно держать себя в руках, то лучше сиди в кольце, — посоветовала Любовь Федоровна. — Так будет спокойнее.

Мы поднялись по ступенькам особняка, Фома отпер дверь, и все вошли в дом. Питерский сразу же направился на кухню. И вскоре оттуда послышался звон посуды. Остальные же прошли в гостиную, и заняли места за столом.

— Итак, дамы и господа, подведем итог сегодняшнего для и начала расследования, — заговорил кустодий. — Допрос в присутствии жреца-душеправа показывает, что Никон вроде как невиновен. Несмотря на то, что все свидетели указывают на помещика.

Услышав это заявление, Маркова, которая зависла в углу, зло зашипела, обратив на себя внимание Виноградовой. А затем шагнула сквозь стену. И через несколько секунд, с кухни послышался приглушенный голос Фомы, который беседовал с Ульяной. Зимин же продолжил:

— И через два дня, нам нужно будет отчитаться перед Александром Васильевичем о том, как продвигается дело. Какие идеи, дамы и господа?

Он осмотрел собравшихся за столом, в ожидании ответа.

— Если убийца из деревенских, то при появлении группы он, скорее всего, уже бежал на болота, — ответил Шуйский.

— Думаю, деревенские нам его выдадут, чтобы не поднимать шум. Они и сами не рады душегубу среди своих и раскроют нам имя без промедления.

— Знать бы еще, сколько всего пропавших в деревне было за последние годы. Сдается мне, что не всех призраков мы могли обнаружить. Вдруг и в других местах есть убиенные.

— Нужно будет взять списки жителей из домовых книг, и сверить их с теми, кто там находится. И если нам повезет, мы объявим отсутствующих в розыск и отправим на болота поисковые группы.

Кустодий кивнул и добавил:

— А еще нужно проверить всех обладателей светлой силы. Помнится, не так давно в Петрограде уже были два мимика. Кто знает, вдруг здесь, среди селян, есть люди, которые могут менять обличья?

— Хорошо бы посетить эту хижину, в которой убивали, — ответил я. — Может быть, там получится найти что-нибудь?

— Тогда завтра Дмитрий Васильевич вернется в деревню и сверит списки. А заодно опросит всех, кто владеет светлой силой. А я и Павел Филиппович отправимся искать эту хижину на болоте. Думаю, мастер Чехов сможет уговорить одного из призраков проводить нас. А я проложу по трясине дорогу.

Шуйский не стал спорить. Просто кивнул.

— Тогда решено, — заключил кустодий и встал из-за стола. — А теперь пора отдохнуть.

— Останетесь в нашем доме? — уточнил я. — Теперь вы член семьи. А комнат хватит на всех.

Но Зимин покачал головой:

— Спасибо за предложение, Павел Филиппович, но я, пожалуй, заночую в доме Морозова. Князь уехал в Петроград, и дом пустует, а я люблю побыть в одиночестве.

— А вы, Дмитрий Васильевич?

— Пора обживать родительские хоромы, — ответил жандарм. — Хочу напитать силой землю рядом со строением, там деревья не в самом лучшем состоянии. Да и прогреть помещение не помешает. Пожалуй, надо развести огонь в камине. Так что я, пожалуй, тоже пойду. Вас подвезти, Станислав Александрович?

— Не откажусь, — согласился кустодий. — К слову, могу помочь вам проверить не забилась ли дымовая труба палой листвой. А не то угорите, не дай Искупитель.

— Беспокоитесь за меня? — иронично хмыкнул жандарм.

— Мы живем по соседству. И ваш призрак может оказаться весьма вредным, — не остался в долгу Зимин.

Мужчины встали из-за стола, я же вызвался проводить их. Уже в холле мы попрощались, и я закрыл за гостями дверь. Вернулся в гостиную, сел в кресло и устало вздохнул. Сегодняшний день порядком меня измотал.

Обернулся к сидевшей рядом Нечаевой:

— Фома отвезет вас в Петроград.

Девушка удивленно подняла брови:

— Чтобы я пропустила такое интересное расследование, Павел Филиппович? — произнесла она и покачала головой. — Нет уж. Я уеду из резиденции без вас только в случае, если вы свяжете меня и запрете в багажнике.

— Но как же ваши родители? — хитро уточнил я.

Арина Родионовна открыла было рот, чтобы ответить, но в этот момент завибрировал лежавший на столе телефон. Девушка взглянула на экран, упрямо сжала губы.

— Все хорошо?

— Что-нибудь придумаю, — хитро ответила мне она, а затем взяла аппарат со стола и нажала кнопку приема звонка:

— Алло, мам, привет, — защебетала девушка в динамик. А затем быстро встала с кресла и убежала в холл:

— Да, все хорошо, — послышался из комнаты ее приглушенный голос. — Ничего, отдыхаю в квартире. Читаю. У вас как дела?

— Девочка взрослеет, — довольно вздохнула Виноградова. — Учится врать родителям. Прямо любо-дорого наблюдать, как ловко у нее получается. Я когда-то делала также, чтобы сбежать на танцы или свидание с юным кадетом.

Я только покачал головой:

— Не хотелось бы создавать Арине Родионовне дополнительные проблемы.

— Брось, Павел Филиппович, — махнула рукой Любовь Федоровна. — Девушка сама предложила ехать сюда. И отправить ее в город вы не сможете. По каким-то причинам, девочке интересно на болотах.

При упоминании о «причинах», Виноградова лукаво взглянула на меня. Но я перевёл тему разговора:

— Вы поведали о голосах рядом с деревней. Они показались вам необычными?

Любовь Фёдоровна кивнула:

— Никогда не ощущала подобного, — поделилась она. — И слышала эти голоса не только я, но и Фома. И уверена, что жандарм и Зимин тоже поддались их воле.

Я удивленно поднял бровь:

— В этом месте так сильно призрачное радио?

Виноградова покачала головой:

— Не похоже это на шепот призраков, — задумчиво произнесла она. — Голоса духов в межмирье… Разные. Они создают гвалт, в котором ничего не разобрать, но если уметь слушать, можно найти нужную информацию. Выцепить отдельных призраков и отделить их голоса от других. Здесь же ничего разобрать не получается. Только некоторые фразы. И все они… Нехорошие. Советуют всякие гадости.

— Почему тогда я ничего не услышал?

Любовь Федоровна замолчала, словно подбирая слова:

— Поэтому я и уверена, что слышала не голоса призраков, — ответила она наконец. — Это что-то другое. Неприятное. Инородное. А может, даже иномирное.

— Вот как, — задумчиво протянул я. — Интересные подробности открываются про эту деревню.

— Ну вот, — послышался голос Нечаевой. — Получилось.

Я обернулся. Арина Родионовна стояла в дверях гостиной. И вид у нее был очень довольный.

— Вы сказали родителям, что решили пожить некоторое время в доме Чеховых на болотах? — уточнил я, и девушка замотала головой:

— Что вы, Павел Филиппович? Я сказала, что мне нужно готовиться к учебе, так что часто звонить не смогу. А если созваниваться по вечерам, да еще и не каждый день, у меня получится немного лукавить.

Виноградова довольно улыбнулась:

— Я же говорила, что девочка взрослеет, — с теплотой в голосе произнесла она и притворно вздохнула. — Эх, как быстро растут дети.

Арина Родионовна прошла в гостиную и села в кресло рядом со мной.

— Вы меня осуждаете? Считаете, что я веду себя недостойно?

— Нисколько, — честно признался я. — Тем более, я уверен, что ваша репутация не пострадает.

— Потому что вы будете вести себя идеально, — догадалась она.

— И еще оттого, что дома опустели. С отъездом императора все свидетели разъехались.

— О, — девушка густо покраснела, кажется, поняв, что тут и впрямь стало безлюдно, а потом уточнила, — о чем вы задумались, Павел Филиппович?

Я щелчком призвал тотем и напитал Виноградову силой, чтобы призрак проявился в материальном мире. Арина тотчас улыбнулась и слегка отодвинулась от меня, словно случайно пригладив рукав блузки.

— Мы с Любовью Федоровной беседовали о странных голосах рядом с деревней, — принялся пояснять я.

Девушка нахмурила брови. На ее лице проступила тень тревоги:

— Да, странное место, — согласилась она. — В деревне эти голоса практически не слышны. Но стоит выйти за ворота, как они словно окружают тебя. И настойчиво нашептывают… Дурное.

— Вы смогли разобрать, что они говорят? — с удивлением уточнила Виноградова.

Нечаева опустила взгляд и густо покраснела:

— Только часть, — смущенно ответила она. — И это было неприятно.

— И, наверное, что-то очень личное, — заключила Любовь Федоровна.

Девушка коротко кивнула.

— Думаю, они играют на чувствах человека, — ответила она. — Словно считывают эмоции, ищут слабину и дают советы.

— И слышат их все, кроме меня, — заключил я. — А вот то, что в деревне их нет — очень даже удивительно.

Нечаева пожала плечами:

— У них странные знаки на одежде, на ограде. Странно, что даже призраки не могут проникнуть на территорию. А еще в деревне есть синодник. А любой жрец знает, как отвадить нечисть.

— С призраками у них это получается скверно, — заметил я, вспоминая рассказ Морозова о попытке освятить одно из кустодиевских «кладбищ».

— Значит, деревенский жрец знает чуть больше ритуалов, чем положено обычному синоднику, — ответила Виноградова. — И вообще: вы меня заболтали. А сейчас как раз начнется «Мужицкое да бабье». Обещали передачу про деревенскую мать-героиню, которая детей лечит иголками хвойными и кормит одной репой. Хочу узнать, как они выжили на такой диете и сколько времени эта героиня проведет в доме скудоумия.

— Какой ужас, — я покачал головой.

— И не говори, я и так столько всего пропустила, пока с вами по деревням да болотам моталась. А в мире много чего интересного делается кроме очередного душегуба.

Призрак сбросила питающую ее нить силы, сделавшись невидимой для Нечаевой. Взяла со стола пульт и включила телевизор. А через секунду в дверях появился Фома, которого сопровождала Ульяна.

Девушка не поднимала на меня глаз и молча уселась рядом с Виноградовой.

— Отличная передача, — поделилась с ней женщина. — Говорят, что там много постановочного, но я верю, что таких дураков в жизни найти несложно.

— Ужин готов, вашество, — пробасил Питерский. — Вы хоть недавно из-за стола, но дома все равно вкуснее. Я нажарил картошечки и открыл банку с тушеной уткой. Может и без изысков, но зато все вкусно.

— Спасибо тебе огромное, — искренне поблагодарил я.

Мы с Ариной Родионовной направились на кухню, где был накрыт стол.

— Я вас оставлю, — смущенно предложил помощник. — Мы с Любовью Федоровной поспорили. Я уверене, что от иголок еловых ничего хорошего с организмом быть не может. А она уверяет, что репа куда опаснее. Надо же выяснить, кто из нас прав

— Хорошо, — быстро согласилась Арина и разложила на коленях салфетку. — Мы тут прекрасно отужинаем вдвоем. Верно, Павел Филиппович?

Я кивнул и подвинул к себе тарелку.

Солнце скатилось к закату и косыми лучами пробралось сквозь штору. Ткань покачивалась от легкого ветра, который проникал через приоткрытую раму.

Телевизор в соседней комнате бубнил что-то неразличимое. Время от времени слышались комментарии Виноградовой и Фомы.

— До чего же вкусно, — Арина зажмурилась от удовольствия, жуя картошку и я залюбовался ее лицом.

— Я рад, что вы здесь, — внезапно сказал я и удивился своей несдержанности.

— Хорошо, что вы это признали, — улыбнулась девушка. — Потому что мне слегка неловко оттого, что я напросилась к вам в дом. Если бы мама узнала, что я так поступила, то наверняка отчитала бы меня.

— Вряд ли, — я покачала головой. — У вас замечательные родители. И они вас любят.

— Это так сильно заметно? — Нечаева склонила голову над тарелкой.

— Конечно.

— Иногда мне кажется, что они слишком хотят меня опекать, — призналась помощница.

— Но ведь они позволили вам жить в городе, в отдельной квартире, — напомнил я.

— Скажем, я применила свои таланты, чтобы и уговорить. Но вы видели, как они отреагировали, когда узнали, что я собирала грибы у болота?

— Хотел бы я, чтобы мама также обо мне беспокоилась, — заметил я и грустно улыбнулся. — Вам не стоит винить их в том, что они бояться вас потерять. Вы ведь их единственная дочь.

Девушка неожиданно изменилась в лице. Она кинула на меня непроницаемый взгляд и мне показалось, что ее глаза отбросили блик. Но Арина моргнула, и иллюзия развеялась.

Глава 11 Легенда о всаднике

— Ульяна Маркова готовить помогала, — с гордостью сообщил мне Фома, когда заглянул на кухню. Появившаяся в проеме двери призрак улыбнулась. Мне показалось, что дух теперь пытается загладить вину за дерзкие слова. Но Виноградова истолковала такое поведение по-своему:

— Хочет попасть в слуги к некроманту, вот и старается, — едва слышно произнесла она.

Арина Родионовна удивленно осмотрелась по сторонам, но никакой Ульяны Марковой не заметила. Я же мягко улыбнулся и ответил:

— За что ей больше спасибо.

— А вы принимали участие в готовке? — тут же поинтересовалась Любовь Федоровна.

Маркова покачала головой:

— Нет, что вы. Я только давала советы.

Виноградова поджала губы, но ничего не ответила.

Фома поставил на стол самовар и заварник, в который бросил трав и чайных листьев. Я же осторожно уточнил у Марковой, которая все это время топталась на месте:

— Вы помните дорогу к этой хижине на болотах? Ну, где вас убили?

Ульяна торопливо кивнула:

— Я смогу вас провести, мастер некромант.

— Спасибо.

Ульяна некоторое время молчала, словно подбирая слова. А затем произнесла:

— Люди за столом говорили, что Двушкин невиновен.

— По всему выходит так, — согласился я. — Конюший дал показания в присутствии жреца-душеправа. Никон Двушкин признает, что вы были его полюбовницей, но он божится, что не убивал вас и других девиц.

Маркова поджала губы:

— Я могу поклясться своим посмертием, что всех на болотах убил именно Никон. Конюший, — твёрдо повторила она. — Мы не можем все ошибаться. Знали бы вы, сколько дней каждая из нас делилась болью в другой несчастной. Мы сотни раз мысленно видели картины смерти каждой из нас. Переживали страдания раз за разом.

— Я вам верю, — задумчиво протянул я. Взял со стола чашку, пригубил горьковатый отвар. — Просто дело не так просто, как кажется.

Я почувствовал на себе удивленный взгляд Нечаевой, которая явно не понимала сути беседы. Щелчком пальца призвал тотем и напитал Маркову силой, явив ее в материальном мире. Та сразу же принялась поправлять на себе белое платье, а потом и волосы укладывать в подобие косы.

— Кстати, когда вы были живы, то слышали какой-то шепот рядом с деревней? — уточнил я.

Ульяна задумалась. Между ее бровями залегла складка, а губы сжались в упрямую линию. Как и многие призраки, отвыкшие от общения с живыми, она замерла и оставалась неподвижной с минуту.

— Нет, не было такого, — ответила она наконец.

Мы с Нечавой удивленно переглянулись.

— Да как не было? — пробасил Фома. — Мы же все четко слышали. Ну, не так чтобы четко… — тут же поправился он и пожал плечами.

Маркова покачала головой:

— Апанас, жрец из деревни Двушкина, говорил, что на болотах дурное творится. И голоса людям мерещатся, которые нашептывают всякое да в топи заманивают. Но мы думали это все страшилки для приезжих, да детворы, чтобы далеко на болота не ходили. Но сама я никогда никакого шепота или голосов не слышала. Даже если хмельное пила.

Я нахмурился:

— И не слышали, когда удалялись от деревенской ограды?

Маркова усмехнулась:

— А зачем мне куда-то ходить? Я при жизни не очень любила бродить по лесу. Мне нравится за домом смотреть да книги читать.

— Ты грамоте обучена? — с деланным удивлением уточнила Виноградова.

— Я ведь на лекарку училась. Потому науки знаю, — с легкой обидой отозвалась Маркова.

Я сделал глоток чая и откинулся на спинку кресла:

— Забавно выходит. Значит, на селян эти голоса не действуют. Может все дело в знаках на одежде.

— Мне выдали эти тряпки, — кивнула призрачная девушка. — С вышивкой, которые. И велели в них ходить.

— И ты носила эту одежду?

— Да вы видели этих деревенщин? Они б меня камнями побили, если я не напялила ту одежу. Правда, я под нее надевала тонкие сорочки, потому как кожа у меня нежная.

Она печально вздохнула и пригладила свое призрачное одеяние.

— Кстати, староста говорил про какого-то черного всадника и болотный народ, — сменил я тему.

— Про болотный люд я слышала, — с жаром перебила меня Ульяна, понимая, к чему я клоню. — Но не видела. Не было в тех местах, где мы погребены никого из того проклятого народца. А вот темного всадника видели все из деревни. Так что в этой легенде есть доля правды.

— Вот как? — заинтересовалась Нечаева и подобралась. — Не расскажете поподробнее о своей жизни в деревне.

Девушка вздрогнула, словно даже после смерти воспоминания о всаднике ее пугали. Она зачем-то покосилась в окно, будто могла увидеть там что-то жуткое. Потом обняла себя за плечи.

— Не торопитесь, — поддержал ее я. — Поведайте, о своей жизни в этой деревеньке.

— Когда я получила корочку о прохождении лекарского курса, то встретила вербовщика. Он зазывал в эту проклятую деревеньку. Обещал хорошие деньги. Поначалу подумала, что ничего страшного. Ну, далеко от города. Хоть места тут дикие, зато к лекарям здесь завсегда уважение и почет. Да и Двушкин со мной сразу ласков сделался. Вы не подумайте, что я глупая. Но когда барин доброту проявляет, то нельзя артачиться. Если бы я ему отказала, то он меня поселил на окраине и шепнул мужикам, что защиты мне не даст. И тогда мне житья там не стало бы вовсе.

— Он так поступал? — насупился Фома.

— Его дочка мне об этом рассказала. Та, что с ним живет. Бледная девчушка, которая на него работает, не разгибая спины.

— Видели, — кивнул я.

— Так вот, Никон мне прямо сказал, что ему от меня сын нужен. И если я ему рожу наследника, то он на мне женится.

— Женится? — фыркнула Виноградова и махнула рукой. — И ты поверила, глупая?

— Барин он хоть и не бедный, но все неблагородных кровей. Ему император дал титул невысокий да деревню за службу. Так Двушкин еще и вдовец не единожды. Никакая благородная за него замуж не пойдет, — упрямо заявила Ульяна. — Он мне и бумагу показал, в которой написано было, что если рожу сына, так он меня женой сделает. Чтобы сына растила и новых рожала, если сдюжу.

— А если дочь? — с грустью спросила Нечаева.

— За дочь обещал дать денег. Даже бумагу подписал и у жреца ее схоронить велел.

— И она там осталась? — спросил я.

— А как же, — с готовностью кивнула Маркова и тут же поникла. — Может все это и вранье было. Может и жрец тот с Никоном был заодно.

— И ты решила родить ему сына, — предположил я.

— Поначалу я не хотела бросаться в омут с головой. Решила пожить и посмотреть на барина. Понять, стоит ли с ним дела иметь. Ребенок — это не игрушка. Его в карман не сунешь и в коробку не уберешь.

— Твоя правда, — хитро сощурилась Любовь Федоровна.

— Потому я травки особые пила, чтобы не понести. Никону об этом говорить не стала. Он решил, что я наивная и собралась сразу же завести с ним дитятку. Он и не подозревал ни о чем. Знай себе старался. А я что, жила в свое удовольствие. Спала сладко, ела вкусно. Много отдыхала. Никон с меня пылинки сдувал, да только изредка спрашивал, не понесла ли я.

— Он догадался о том, что ты его обманывала? — задал я очевидный вопрос.

— Двушкин только с виду грозный. Дочку свою, Лукерью, тиранит, это правда. А меня не обижал. И ни разу не спросил, какие травы я завариваю в кружке каждое утро. А когда спрашивал про дитя, я вздыхала и говорила, что надеюсь вскоре понять, что уже потяжелела.

— Хитра, — цокнула языком Виноградова.

— Только и Никон не дурак, — скривилась девушка. — Он и второй лекарке, которая со мной приехала, намекнул, что она может стать его супружницей, если я не понесу в ближайшее время. Эта змеюка после такого предложения стала за мной приглядывать. Нос совала в мои запасы трав. Да только она в учебе не была сильна. Потому и не узнала ту траву заветную. Но я все равно постаралась ее отвадить от дома Двушкина. Хотела ее сосватать за их кузнеца. Здоровый мужик и живет бобылем.

— Еще и сводня, — восхитилась бухгалтер. — А ты хваткая девица.

— Спасибо, — смущенно улыбнулась Ульяна.

— И что кузнец? — Виноградова уселась на подоконник, словно перед телевизором. — Небось увалень, который кроме лошадиных ног других не видел?

— Угрюмый он, — с готовностью сообщила Маркова. — Но соперницу я все же смогла убедить, что надо за ним ходить, да бедрами крутить. Так что подружка моя заклятая все же замуж вышла.

— За кузнеца?

— За ключника кривого, который за амбаром смотрит.

— Хороший выбор, — похвалила Любовь Федоровна. — Кривой не зашибет.

— И не зарежет, — подтвердила Маркова.

— Так что со всадником? — напомнил я о главном.

— Про него нам говорили со дня приезда. Да только я считала, все враками. Рассказывали, что он появлялся в сумерках из тумана со стороны болот, — произнесла Ульяна. — Конь огромный, словно объятый тьмой медленно вышагивал к деревне. Останавливался в нескольких метрах от забора, какое-то время ждал, словно прислушиваясь. Животное всхрапывало, прядало ушами, било копытом. А затем всадник разворачивал лошадь, и та медленно увозила наездника в туман.

— Как он выглядел?

— Как сама смерть, — ответила девушка. — В черном балахоне, с капюшоном на голове. Говорили, что если всадник заметит человека, то заберет с собой.

— И часто он забирал?

Маркова задумалась:

— Было пару случаев, — произнесла она после недолгой паузы. — Всегда находились любопытные из приезжих, которые хотели проверить легенду. Я тогда только приехала в деревню, и с интересом слушала местные байки. Посмеивалась, считая селян темными людьми. Их вера в Искупителя извращена суевериями. Например, они не смотрят телевизор…

— Дикари, — прошептала Виноградова и даже попыталась осенить себя знаком Искупителя. Но начав творить знак, передумала и просто плюнула через плечо.

— И однажды после работы, мы с одной из городских вольнонаемных вышли за ворота, чтобы по окрестностям погулять. И не заметили, как солнце село. А в сумерках, возле деревни такой туман опускается, что можно до утра плутать. Вот мы и заплутали. Совсем отчаялись, когда где-то в тумане послышался стук копыт и лошадиный храп. И отчего-то, от этих звуков мы испытали такой жуткий страх, что ни у меня, ни у подруги моей даже мыслей не было окликнуть всадника. Мы бросились бежать, пока в темноте и тумане в канаву не свались. Там и укрылись. И знаете, мастер, даже холодная вода не казалась в тот момент чем-то неприятным.

Через какое-то время всадник проехал мимо канавы. И нервы у моей подруги сдали. Она выскочила, и диким визгом побежала. А я к краю канавы выбралась и видела, как всадник остановил коня, и просто смотрел ей вслед. Затем спокойно развернул лошадь и уехал. Я выждала еще какое-то время, а лишь после того, как окоченела до судорог выбралась из грязи и холодной жижи, и пошла искать подругу.

— Нашли? — быстро уточнила Нечаева. И мне показалось, что в голосе девушки слышался страх.

Маркова кивнула:

— Нашла. Она сидела у чахлого куста и тряслась. Только после полуночи, нам удалось выйти к деревне. Дозорные сжалились над нами, грязными и перепуганными, и открыли ворота. Позже, я узнала, что такое не практикуется. Местные верят, что после захода солнца в тумане бродит всякая нечисть в людском обличьи. Наверное, мы очень жалобно плакали и умоляли пустить нас. А утром, у нас обеих начался сильный жар. В бреду мне снились странные сны. Про остров среди болот, на котором стоит алтарь какому-то чудному болотному богу. И сквозь сон я слышала, как он зовет меня. Местный лекарь с трудом смог поставить нас на ноги. Но моя подруга так и не оправилась до конца. Она захандрила, перестала есть. Сделалась бледной как призрак, и все время бормотала, что всадник ждет ее. А однажды, перед закатом, ушла из деревни. И больше ее никто не видел. С тех пор я не очень жаловала прогулки по болотам. И начала верить во все местные небылицы. И знаете, что самое забавное? После того, как я умерла, никогда не видела ее призрака на болотах.

— Жуть какая! — прошептала Нечаева.

История и правда была жуткой. От рассказа Марковой даже мне стало не по себе. А Арина Родионовна смотрела на призрака расширяющимися от страха глазами. Даже Фома глядел на Ульяну открыв рот. Заметив эту реакцию, Маркова усмехнулась:

— Такие вот странности происходят в гиблых местах.

— Ну, хватит детей пугать, — насупилась Виноградова, и Ульяна послушно кивнула:

— Как скажете.

— Вы не видели тот алтарь после смерти? — уточнил я.

Маркова покачала головой:

— Я не могу отходить далеко от своего тела. Со временем, места для прогулок становился больше, но ничего интересного в этом я не находила. Если бы не свет вашего фонаря и сила, мастер некромант, я бы не дошла до вас.

Я кивнул, обдумывая полученную информацию. И пока, все это никак не укладывалось в моей голове. Бог-лягушка, странный всадник, который подчинял всех своей воле, шепчущие голоса. Хотя с другой стороны…

Я покосился на Фому, который сидел напротив. И подумал, что еще недавно я считал легендой и шаманов, и людей, которые умеют ходить между мирами. Так что сказанное вполне могло быть правдой. И если получится найти всему этому логичное обоснование, то все встанет на свои места. Как части головоломки.

Я сделал глоток чая и произнёс, размышляя вслух:

— Итак, что мы имеем? Двушкин, на которого указывают все призраки, невиновен. Я не хочу сказать, что призраки лгут, — тут же быстро поправился я. — Просто это расширяет варианты. Например, что облик Двушкина мог принимать мимик.

— Или что конюший одержим, — добавила Нечаева. — Как Ромская.

Я покачал головой:

— Вряд ли. Призраки не могут попасть на территорию деревни. Ульяна не сумела пройти за ворота.

— Меня словно начало жечь, — подтвердила девушка.

— Значит, земля поселка освящена, — продолжил я. — Либо те чудные руны не пускают призраков на территорию. И думаю, эти же руны блокируют этот шепот. Потому что вся разница между нами и мастером Марковой — только одежда. Ульяна не родилась в деревне, а значит, не может иметь иммунитета к местным особенностям.

Я кивнул в сторону призрачной девушки. На ней была рубаха с вышитыми знаками. Уточнил:

— Когда вам выдали эту одежду?

— В городе, перед тем как вербовщик в деревню привез, — удивленно ответила Ульяна. — Буквально заставил надеть. Мол, в ткань вшиты нити, которые не дадут беде случиться.

— Вот и ответ, — произнёс я и сделал глоток чая. — Но вернемся к версиям. Это не может быть одержимостью. В том виде, в котором мы ее знаем. Но у Двушкина может быть брат-близнец.

— Он в семье один сын, — возразила Маркова. — Никон здорово из-за этого переживал. Даже предполагал, что на нем проклятье одного наследника в роду.

— Или несколько личностей, вашество, — добавил Фома. — Как у шаманов. Я видал такое в одном фильме, который по телевизору шел. Парень в Британии девок убивал, а когда его поймали, оказалось, что у него несколько личностей живет. И он не помнил, что делали другие личности.

— Может быть, — согласился я. — Теория хорошая. Хотя множественность личностей отрицается лекарями — душеправами.

— Но у шаманов-то есть дух зверя, — возразил Питерский, и я кивнул:

— Верно. Поэтому эту теорию я отрицать не стал.

Нечаева насупилась. А затем произнесла:

— Но если руны, нашитые на одежду,защищают от призраков и голосов, почему черный всадник утащил на болота девушку, которая до того гуляла с Ульяной?

Я допил чай и поставил на стол пустую чашку:

— Хороший вопрос, Арина Родионовна. И у меня два предположения. Либо уход девушки на болота простое совпадение, во что я слабо верю, либо руны защищают только от нематериальной угрозы. А этот всадник является человеком. Или еще каким-то существом, которое умеет воздействовать на сознание.

Глава 12 Во сне и наяву

За окном сгустилась тьма. Небо прорезали сотни звезд. От озера неслась нестройная лягушачья песня, которая странным образом успокаивала. Мне вдруг захотелось выйти наружу и немного подышать воздухом.

— Простите, мне надо подумать в одиночестве. Пойду прогуляюсь.

— Ты собираешься рубить дрова? — иронично уточнила Виноградова и добавила, становясь невидимой для Нечаевой. — Если так, то я дам Арине Родионовне шаль и чашку чая, чтобы она наблюдала за тобой и оценила, каким крепким мужчиной ты становишься.

Я покачал головой, не решаясь отчитывать бухгалтера за сказанное. А Фома предпочел сделать вид, что не расслышал, о чем говорила призрачная дама.

— Мне хотелось бы освежиться и лечь спать, — моя помощница потянулась. — Простите, но день был утомительным и поездки меня вымотали.

— Конечно, понимаю, — кивнул я. — Водонагреватель исправно работает. Быть может Любовь Федоровна подскажет вам, как включить его.

— Поверьте, я сумею им воспользоваться, — успокоила меня девушка. — В нашем доме такое же устройство и папенька меня научил поворачивать ручку и регулировать температуру воды.

— Пока тут был мой отец, он грел воду своей силой. Так мы экономили топливо в генераторе. И дрова в камине.

— Иди помахай топором, — вновь посоветовала Виноградова и тут же осведомилась, — или ты не умеешь?

— Отец научил, — отозвался я и тут же пояснил для Нечаевой. — Отец научил меня колоть дрова.

— Прямо топором? — глаза девушки расширились. — Я не представляю, как можно поднять такой здоровенный топор и потом раскалывать пеньки. Отец привез с собой уголь и нам его вполне хватило, чтобы согреть дом.

— Ты просто обязан снять рубашку и показать класс, — решительно заявила Любовь Федоровна.

— Вас впечатлил Филипп Петрович в этом образе? — прямо спросил я, чем внезапно смутил призрачную даму.

— Сильный мужчина всегда смотрится красиво, — пробормотала она и зыркнула на Фому, который внимательно ее слушал. — Не зря наш Питерский при Иришке помогал строителям таскать доски. Хотя это было необязательно.

Парень по-кошачьи фыркнул, ничего пояснять не стал и выглядел совершенно невозмутимым.

— Предлагаю вам занять комнату бабушки, Арина Родионовна, — предложил я. — Помещение довольно уютное, не такое большое, как владения отца, в которых будет прохладнее к утру.

— Спасибо. Полагаете, Софья Яковлевна не будет возражать, если я воспользуюсь ее покоями?

— Совершенно точно она не будет против, — уверенно ответил я. — Свежее белье, думаю, найдется в комоде.

— А пижама у меня с собой, — беззаботно сообщила девушка, а потом торопливо добавила, — я взяла с собой все, что необходимое, кроме постельного белья.

— Знаете, вашество, я снова привез продукты, — довольно сообщил Фома. — Воспользовался моментом и захватил консервы, солонину и сушеные фрукты. Если что-то останется, то сгодится в будущем. Тем более, мне Арина Родионовна рассказала, что когда мы уедем, то тут включится хитрый артефакт, который время замораживает. Значит, и продукты будут храниться, сколько надобно.

— Я очень надеюсь, что нам больше не придется посещать императорскую… — слово «охота» застряло в горле и я закончил другим, — … резиденцию.

— Не зарекайся, — тихо прошелестела Виноградова.

Я посоветовал Фоме занять комнату князя, но Питерский наотрез отказался:

— Да зачем, вашество? — пробасил слуга. — Да и неудобно как-то в хозяйскую опочивальню заходить да на кровать заваливаться. Мне там все будет непривычно. И я заснуть не смогу. А в гостиной вон какой удобный диван. Здесь и переночую.

— Уверен?

— Тут и кухонька рядом, ежели я проголодаюсь. И во двор можно выйти, если какой шорох подозрительный появится.

— Подозрительный? — усмехнулся я. — Тут защита стоит. Дружинники дежурят.

— Может лихого человека бояться и не надо, — не стал спорить парень. — А вот какой зверь может и подойти к крыльцу.

Я покосился на Нечаеву, опасаясь, что она испугается. Но девушка не проявила страха.

— А если кто-то из призраков придет… — начала она и взглянула на меня, — то нас защитит некромант.

— С топором наперевес ты бы точно смог покорить девушку, — вздохнула Виноградова и покачала головой. — Такой шанс упускаешь, Павел.

— Значит, займешь гостиную, — обратился я к Фоме. — Диван вроде не особо жесткий.

— Бросьте. Мне доводилось спать на полу в стылых сенях и на земле в лесочке. А тут целый диван с подушками. Мы с Любовью Федоровной телевизор смотреть будем, пока меня сон не смотрит.

При упоминании таких планов, Виноградова аж просияла:

— Я принесу постельное белье, — мигом произнесла она и шагнула сквозь стену. Вернулась призрак через несколько минут. Перед ней реяла стопка чистого белья, поверх которого лежал клетчатый плед.

Я только покачал головой, но спорить не стал. Проводил Нечаеву к ее комнате, остановился у двери, у которой уже стоял чемодан с ее вещами.

— Доброй ночи, Арина Родионовна, — произнес на прощание и подумал, что между нашими комнатами будет лишь небольшой коридор.

— Доброй, Павел Филиппович, — ответила девушка. Задержалась у двери на несколько секунд, а затем толкнула створку и исчезла в спальне.

Я же направился вниз. По пути снял с крючка на стене зеленую куртку с капюшоном, которую набросил поверх пиджака.

Снаружи было свежо. Я прошелся до калитки. Распахнул ее и вышел на дорогу. Где-то далеко виднелись огни резиденции и еще пара домов светились окнами. Я догадался, что одним из особняков была вотчина кустодиев, а другой, скорее всего, принадлежал князю Шуйскому.

Я запрокинул голову у небу и застыл, любуясь мириадами звезд. В городе нельзя было увидеть подобной красоты, и я невольно улыбнулся. Собственная жизнь вдруг показалась суетной и вроде как даже нелепой. Подумать только, существует множество миров, о которых я практически ничего не знаю. Есть те, кто путешествует по ним, как пассажир поезда. Вспомнилась чайка, которую я увидел ночью с моста. Птица прорвалась из другой реальности. Но тогда я решил, что это иллюзия и шутки моего утомленного мозга. А сейчас все выглядело иначе.

Внезапно тонкий хруст заставил меня развернуться. На дороге стоял олень. Зверь застыл, словно это я застиг его врасплох. Он качнул ветвистыми рогами и соскочил с дороги одним мощным прыжком. Я смотрел в просвет между кустами, где исчезло животное и мне казалось, что оттуда на меня смотрит кто-то. Я не ощущал угрозы, лишь ленивое любопытство.

— Глупости, — сказал я сам себе и пошел обратно к дому.

Но до момента, когда дверь за мной закрылась, спина зудела от воображаемого чужого взгляда.

Я вошел в холл и снял куртку.

— Все хорошо? — спросил Фома, хмуря брови.

— Снаружи я видел оленя. Так что будь осторожен, если решишь прогуляться.

— Вашество, от меня травоядные держатся подальше.

— Ты метки поставь по периметру и можно будет ни о чем не беспокоиться, — предложила Любовь Федоровна.

— Вы ведь понимаете, как хищники ставят метки? — осторожно уточнил Фома.

— Ну… — женщина прикрыла рот ладонью и захихикала. — Прости, Фомушка. Я как-то не подумала. Конечно, никаких меток ставить не надо. Тут есть биотуалет, который намного уместнее использовать.

Питерский не стал уточнять детали и лишь закатил глаза.

— Тебе тут нравится? — спросил я перед тем, как подняться на второй этаж.

— Если бы не эти чудные болота, то я бы жил в таком месте с удовольствием. Но все же, вашество, топи тут есть. И на них что-то обитает неправильное.

Я попрощался и пошел в свою комнату. Закрыл за собой дверь, прошел в ванную. Включил водонагреватель, открутил оба крана, устало глядя, как наполняется емкость. День выдался довольно утомительным. И меня терзали смутные сомнения, что завтрашний будет таким же. Поэтому я забрался в горячую воду, вздохнул и довольно прикрыл глаза, чувствуя, как напряженность и мысли о деле Двушкина быстроуходят, погружая меня в своеобразный транс.

Из ванной я выбрался, когда вода в емкости уже остыла. И единственное, чего мне хотелось — это дойти до кровати и лечь спать. Я набросил на плечи халат и вышел в комнату. Взглянул на телефон, который оставил на столе перед походом в ванну. И вдруг замер, вспомнив, что с этим делом совсем забыл о предстоящем заседании, которое назначено на завтра. Схватил со стола аппарат, и быстро принялся искать в списке контактов номер куратора. Нажал на кнопку вызова.

Трубку не брали достаточно долго. И когда я уже хотел было отменить звонок, в динамике, наконец, послышался голос Руслана Константиновича:

— Слушаю, Павел Филиппович.

— Добрый вечер, Руслан Константинович, — ответил я. — Вам удобно говорить?

— Вполне, мастер Чехов, — заверил меня куратор. — Что-то случилось?

— Секретарь сегодня сообщил мне, что заседание по моему отстранению назначено на завтра. А я…

— О, можете не волноваться, Павел Филиппович, — успокоил меня Руслан. — Сам Александр Васильевич Морозов уже сообщил мне, что вы назначены консультантом по какому-то делу. Скажу я вам, он важный человек, которого принято уважать. Так что я попросил комиссию отложить заседание на две недели. Упомянул главу кустодиев и к просьбе с готовностью прислушались. Так что вы можете спокойно заниматься помощью жандармам. Если же вам потребуется еще время — просто дайте знать. Думаю, комиссия примет во внимание важность вашего занятия и пойдет вам навстречу.

От этих слов, с моих плеч словно упала целая гора.

— Больше спасибо, Руслан Константинович, — поблагодарил я.

— Все хорошо. Для этого и нужен куратор. Если это все, то прошу меня простить, Павел Филиппович. У меня еще много дел, — он понизил голос, — Сегодня надо менять всю мою одежду на ту, что на пару размеров больше предыдущей. Жду, пока благоверная заснет и вместе с помощником займусь этим благородным делом. Я на днях сменил свой домашний костюм и имел большой успех у собственной супруги. Она даже с утра велела подать к чаю печенье и сахар.

— Рад, что мой совет оказался полезным. Не буду вас более отвлекать, — спохватился я и поспешно попрощался. — До свидания, Руслан Константинович.

— До свидания, — ответил куратор и я завершил вызов.

Положил телефон на стол, и с облегчением вздохнул. Дошел до кровати, быстро разделся и лег. Одно дело было решено. Причем на удивление скоро, за что спасибо главе кустодиев. Осталось раскрыть дело Двушкина, и можно возвращаться в Петроград…

И погруженный в эти мысли, я сам не заметил, как крепко уснул.

* * *

Мне снился странный лес с высокими деревьями, сквозь кроны которых не пробивалось солнце. Здесь царила совершенная тишина и полумрак. Не было слышно ни шелеста веток, ни пения птиц. Но это не казалось странным. Я шел по тропинке, и стволов деревьев появились просветы. И я вышел на поляну, заросшую густой травой. В центре поляны высился огромный дуб, обхватить который не смог бы и вставший в круг десяток взрослых людей.

Я почувствовал чей-то внимательный взгляд. И принялся озираться по сторонам.

— Я здесь, — послышался мягкий, мурлыкающий голос. И я задрал голову, пытаясь рассмотреть говорившего.

А через секунду, с ветки дуба ко мне срыгнула огромная черная кошка, которая почти сразу сделалась белой. Я попятился, обернулся, но тропинка уже исчезла. А деревья словно сомкнулись, встав плотной стеной. Обратной дороги не было.

Кошка тем временем облизнулась и произнесла человеческим знакомым мне голосом:

— Не бойся, я тебя не съем.

Кошка подошла ко мне, взмахнула хвостом:

— Если тебя пугает этот облик, то…

Она не договорила. Миг — и кошка исчезла, превратившись в девушку. Она была невысокой и кажется обнаженной. Я мог судить об этом потому, что видел ее плечи и стройные ноги. Остальное тело надежно скрывали длинные светлые волосы. И я сперва удивленно нахмурил брови, а затем усмехнулся, узнав взгляд Нечаевой, которая стала в этом чудном сне немного другой. Ее глаза казались иными, словно вытянутыми, переносица несколько шире той, которую я изучил за последнее время. Но губы остались прежними.

И я непроизвольно потянулся к ней. Нечаева притягивала к себе словно магнит. От нее исходили волны гипнотизирующей, подчиняющей волю энергии.

Девушка отстранилась:

— Держите себя в руках, Павел Филиппович, — мягко попросила она и склонила голову к плечу. Волосы колыхнулись, и я понял, что не могу позволить себе пялиться обнаженную Арину. Потому что она очень внимательно следила за мной и хищно усмехнулась.

Я кивнул:

— Как скажете, Арина Родионовна. Где мы?

— В Лукоморье, — был мне ответ, и я покачал головой:

— Не слышал про такое место.

Девушка лукаво улыбнулась и пояснила ленивым голосом, от которого по моей коже бежали мурашки:

— Это точка, в котором миры сходятся. Вы же уже знаете про мироходцев?

Я кивнул:

— Недавно рассказали.

— В вашем мире Лукоморье находится на болотах, — продолжила Нечаева. — Неподалеку от деревни Двушкина.

— Не в нашем? В моем? — уточнил я.

— Я так и сказала.

— Какой удивительный сон, — продолжил я, ощущая странную тревожность. — И отчего-то он кажется мне неправильным.

Девушка промолчала, наматывая на палец локон волос, а потом опомнилась и отпустила прядь, которая прикрыла ее грудь. Но я заметил, как ее щеки залил знакомый мне румянец.

— Впрочем, это просто сон, — продолжил я, чтобы прервать эту неловкую паузу.

— Да, — едва слышно ответила Нечаева, поднимая на меня глаза с вертикальными зрачками. — Всего лишь сон. Вы спите, Павел Филиппович.

Реальность вдруг подернулась, рассыпаясь на сотни кусков. И я распахнул глаза, уставившись в потолок. Тело покрывала испарина. Я ощущал себя как подросток, который увидел слишком откровенный сон. Впрочем, можно сказать, что все так и было.

За окном уже рассвело. И я вздохнул. Пора вставать. Скоро прибудет Зимин.

Больше всего на свете, мне хотелось снова закрыть глаза и попытаться урвать еще пару часов полудремы. Но я какое-то время еще лежал, глядя в потолок и думая про странный сон, а затем с неохотой встал с кровати. Подошел к столу, взял телефон. Взглянул на экран. Начало восьмого.

Я нехотя поплелся в ванную, чтобы привести себя в порядок. Холодная вода прогнала остатки сна и взбодрила. Я быстро оделся и вышел из комнаты.

Фома и Виноградова уже сидели в гостиной у включенного телевизора. Марковой не было видно. А постельное белье с дивана оказалось уже убрано, и я подумал, что слуга проснулся раньше меня.

— Доброе утро, вашество, — поприветствовал меня бодрый Фома. — Завтрак уже готов.

Я кивнул:

— Хорошо.

Прошел к столу и сел в кресло. А Любовь Федоровна быстро улетела на кухню. Вернулась она через пару минут. Перед ней по воздуху плыл поднос с тарелкой, на которых лежали блинчики. А рядом стоял исходящий паром чайник.

— Приятного аппетита, — произнесла Любовь Федоровна и поставила поднос на стол.

— Арина Родионовна, наверное, еще не проснулась, — запротестовал было я, но Виноградова нахмурилась:

— Ваша гостья проснулась полчаса назад, — ответила она.

Словно в подтверждение слов призрака, за спиной послышались шаги. И голос секретаря:

— Доброе утро.

Я обернулся. Арина Родионовна стояла у входа. И я заметил, что щеки девушки густо покраснели. Нечаева смущенно опустила взгляд.

— Доброе, — ответил я. — Проходите, завтрак уже ждет.

Девушка кивнула и прошла к столу. Села в одно из свободных кресел. А Виноградова разлила чай по чашкам:

— Как спалось на новом месте? — уточнила призрак. И в этот раз, щеки залились краской уже у меня.

— Хорошо, — ответил я, и заметив удивленный взгляд Нечаевой, пояснил:

— Любовь Федоровна интересуется, как спалось.

— Нормально, — робко ответила девушка и взяла с тарелки блинчик. Но призрак словно не замечала этой реакции:

— Что снилось? — продолжала расспрашивать он, двигая ближе к нам чашки с чаем.

— Мне снилось какое-то Лукоморье, — ответил я. — И поляна с огромным дубом.

Про большую кошку, которая приняла облик обнаженной Нечаевой, я решил умолчать. Но даже этих подробностей было достаточно. Услышав про Лукоморье и дуб, девушка застыла с блинчиком в руке, и пораженно взглянула на меня. И в ее расширившихся зрачках я заметил удивление и непонимание.

— Что-то случилось? — уточнил я.

Девушка покачала головой:

— Нет, Павел Филиппович, — ответила она после недолгой паузы. — Просто забавное совпадение.

Виноградова взглянула на нас. А затем хитро улыбнулась, но не стала комментировать сложившуюся за столом ситуацию. Хотя мне показалось, что призрак понимает в происходящем чуть больше нас.

— Пейте чай, — посоветовала Любовь Федоровна. — И ешьте блинчики. Пока горячие.

Я кивнул и сделал глоток, напомнив себе обязательно расспросить Виноградову о странном месте, которое мне привиделось.

Глава 13 Завтрак у некроманта

В дверь постучали.

— Я открою, — с готовностью отозвался Фома и направился к выходу.

— Доброго утречка, — раздался бодрый голос Шуйского. — Я не помешал вам завтракать?

— Еще и этого кормить, — Виноградова закатила глаза, но буквально через мгновенье из кухни прилетела чашка для чая и пустая тарелка.

— Присоединяйтесь, — предложил я, указывая на стул. — Любовь Федоровна готовит сегодня чудесные блинчики.

— Призрак? — удивился князь.

— А он имеет что-то против? — нахмурилась женщина, выглянув из стены.

— Дмитрий Васильевич будет рад откушать ваше угощение, — тотчас сообщил я и гость кивнул.

— Честно говоря, я сегодня завтракал диким яблоком, которые растут на участке моего дома, — признался он заговорщическим шепотом. — Надеюсь, что мой желудок выдержит это испытание.

— А почему вы не пожелали сходить на завтрак в резиденцию? — невинно уточнила Арина Родионовна.

— Ну…- князь потер шею, словно не сразу решившись на откровенность, — тут принято охотиться. А я хоть и неплохо владею оружием, но подобраться к дичи надо уметь. От меня разбегаются даже белки.

— Я вас понимаю, — грустно кивнул Фома, который устроился на диване с невесть откуда взявшейся газетой. — Меня белки тоже злят и сбегают.

— А я вчера видел оленя, — сообщил я. — И он показался совершенно непуганым.

— Хорошо, вероятно мне стоит признаться, что я не могу убить несчастную зверушку. Рука не поднимается застрелить зайца. Хотя один растянулся у меня на пороге и я через него едва не споткнулся.

— Зайчик? — умилилась Арина и вдруг облизнулась, напомнив мне ночное видение кошки.

От этого воспоминания мне стало жарко, и я оттянул ворот рубашки.

Не замечая ничего необычного, Шуйский продолжил:

— Мне стоит принять, что я совершенно городской житель. Самый большой мой подвиг — это удачно выбрать вырезку в мясной лавке.

— Это своего рода искусство, — философски заметил Фома, не отрываясь от чтения.

— Но возвращаться в резиденцию мне совсем не хочется. Тогда мне придется признать, что я беспомощен.

Парень посмурнел, но тут же расцвел при виде нескольких блинчиков, которые спланировали на его тарелку.

— Какая красота, — восхитился князь, чем подкупил Виноградову.

Она подвинула к гостю вазочку с вареньем и налила в чашку ароматного отвара.

— Спасибо, — коротко поблагодарил Шуйский и принялся есть.

Женщина вернулась на кухню, буднично отметив:

— Там в калитку вошел этот увалень Зимин. Надо бы и его попотчевать. Все же он теперь нам какая-никакая родня.

Стас постучал в дверь и тут же ее открыл.

— Утро доброе, дамы и господа. Я к вам не с пустыми руками, — удивил нас кустодий, сняв с плеча здоровенную часть туши какого-то животного. — Я на рассвете решил пробежаться и немного размять мышцы.

— Немного размяли так, что пришибли кого-то? — осведомился Дмитрий.

— Это кабан. Он напал на меня на дорожке.

— Значит, он сам виноват, — буднично отметил Фома, забирая мясо. — О, оно холодное.

— Охлажденное, — поправил его Зимин. — Я освежевал тушу. Часть бросил в ледник под домом, а другую принес к вам. В надежде, что вы пригласите меня на ужин.

— Я приготовлю отличный ужин для всех, если не возражаете, — предложил Фома. — На заднем дворе я видел каменную печь.

— А в доме моих родителей остался уголь, если надо, — предложила Нечаева.

— Павел, у тебя все еще есть шанс покрасоваться с топором, — крикнула из кухни Любовь Федоровна.

— Как насчет блинчиков? — предложил я Стасу.

— Было бы замечательно. Мясо немного наскучило, если уж откровенно.

— Как я вас понимаю, — кисло согласился Дмитрий и покосился на меня с надеждой, что я его не сдам.

— Нам удалось уговорить князя Шуйского отведать стряпню нашей незабвенной Виноградовой, — поддержал я приятеля.

— Не знал, что ваша городская хозяйка сильна в кулинарии, — ответил Стас, занимая место за столом. — Повезло вам, Павел Филипович. Такие дамы в вашем доме. Любовь Федоровна — настоящее сокровище, насколько я понимаю. Уговорите ее заниматься вашими финансами, и дела пойдут в гору. А что до Арины Родионовны, — молодой мужчина слегка поклонился моей помощнице, — то она станет однажды отличным следователем. Я заметил, что она сразу поняла, что Двушкин ни при чем. И думаю, все подметили, что она умеет находить общий язык даже к самым заблудшим горемыкам. Ведь это вы в участке смогли уговорить того забулдыгу, которого защищал мастер Чехов?

Посдедняя фраза была адресована Нечаевой, и та зарделась от похвалы.

— Евсеев прошел лечение и сейчас занял у нас комнатку дворничего, — сообщила девушка. — Мы решили взять его на поруки.

— Не поторопились ли вы принять такое соседство? — нахмурился Шуйский.

— Думаю, каждый имеет право на шанс начать жизнь заново, — резонно возразил я.

— Только не пьяницы, — отрезал парень и стиснул зубы, так что желваки заходили и под кожей, словно эта тема задела его за живое.

— Эта хвороба лечится…

— Зависимые опасны тем, что сами верят в собственное излечение, — перебли меня парень. — Но стоит им привыкнуть к мысли, что все наладилось, как они начинают поглядывать в сторону рюмочных. Поначалу будто случайно проходят мимо. Убеждают себя, что делают это для того, чтобы проверить силу воли. Доказать себе, что пагубная привычка в прошлом. Потом словно между делом они заглядывают в винный магазин, чтобы якобы разменять купюру на мелкие монеты. А затем и сами не понимают, как оказываются на собственной кухне с бутылкой, припрятанной под полой пальто. И оглянуться не успеете, как такой вот пропащий человек вновь начинает глушить горькую и жаловаться на сломанную судьбу и несправедливость жизни. Только становится он злее пущего. Помяните мое слово, не пройдет и полугода, как вы пожалеете, что впустили в дом забулдыгу. Не полагайтесь на его слова и обещания. Даже если зависимый сам верит в себя, это ничего не значит.

Дмитрий замолк, и какое-то время в гостиной царила мрачная тишина. Прервала ее Виноградова, которая внесла тарелку с блинчиками. Она подала мне знак, что ей надо проявиться в реальном мире. Одним движением пальцев я призвал тотем в углу комнаты и соседка возникал посреди гостиной.

— Гостям мы завсегда рады, — словно ни в чем ни бывало заявила женщина. — Стас, дорогой, вы мне особенно приятны, потому что наши котики вас признали. Приходите к нам даже без повода. А вы, Дмитрий, — она подошла ближе к жандарму и неожиданно присела на пятки рядом с ним, запрокинув лицо к гостю, — Вы хороший человек, хотя порой и не желаете этого показывать. И поступаете правильно. Сложно быть сильным в мире, где на вас смотрят косо и ждут падения. Поверьте, я знаю это получше многих и понимаю вас как саму себя. Приходите к нам почаще, когда мы вернемся в город. Если Павел Филиппович позволит, я хотела бы с вами беседовать в своем видимом обличии. Быть может даже расскажу вам пару интересных историй о своей не самой законопослушной жизни в прошлом. Полагаю, что смогу поведать вам много интригующего, что может пригодится в вашей работе.

— Был бы рад, — пробормотал смущенный Дмитрий.

— Заодно будете присматривать за Евсеевым, — продолжила Любовь Федоровна. — И если заметите, что он втихую попивает горькую, то дайте нам знать. Потому как в ваших словах есть правда.

Я едва смог скрыть удивление, так как точно знал, что Любовь Федоровна и сама поймет, если наш новый домашний начнет пить. К тому же меня поразила теплота, которую она проявила к новоиспеченному князю. Тот как-то сразу приосанился и кивнул. Виноградова поднялась на ноги и поправила подол платья

— Вы уж простите мою фамильярность, мальчики. Но я привыкла к простому обращению. Павла я и вовсе зову на «ты».

— Вам можно и ко мне так обращаться, — тотчас отозвался Стас.

— И ко мне, раз на то пошло, — пожал плечами жандарм. — Спасибо за доверие и приглашение. Пожалуй, я им воспользуюсь.

— Значит, будем чаще видеться, — прогремел Зимин и хлопнул соседа по спине.

Шуйский едва не свалился со стула, но сумел сохранить на лице сдержанную улыбку.

— Как вам понравилось в доме? — спросила Арина Родионовна.

— Тут все очень мрачное, — парень повел плечами. — Но плесени нет, трубы целые, полы не скрипят…

— Мы почистили камин, — сообщил Стас. — Он на самом деле оказался забит листьями и старыми гнездами белок.

— Белки, — недобро прошипел Фома и покачал головой.

— Мне хотелось бы сменить мебель и обивку стен, — продолжил Дмитрий. — Но в то же время, я понимаю, что императорскую… — он на мгновенье скривился и посмотрел на моего помощника, понимая причину, по которой не может сказать слово «охота».

— Резиденцию, — подсказал я и понимающе кивнул.

— Надеюсь, что сюда буду наведываться не так часто и потому сомневаюсь, что стоит заниматься ремонтом.

— Я тоже хочу верить, что нам не доведется собираться в этом местечке, — согласился я.

— К слову, у вас ведь наверняка есть загородные дома в более приятных деревеньках, — невинно уточнила Арина Родионовна. — А особняк вашего покойного батюшки на острове такой же мрачный?

Дмитрий напрягся и повел плечами.

— Простите, если я сказала что-то лишнее, — мягко попросила девушка.

Может она и не применила никакой силы, но у меня по спине сбежала волна мурашек. К тому же Нечаева принялась накручивать на палец локон своих волос, напомнив мне сцену из моего странного сна.

Я прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Лицо вспыхнуло.

— Что вы, Арина Родионовна, — возразил Дмитрий, — ничего лишнего. Просто я не решился переехать туда. И все еще остаюсь в своей городской квартире.

— Я тоже люблю свои апартаменты в Петрограде, — Нечаева светло улыбнулась. — В доме родителей мне всегда уютно. Но это другое. Мне кажется, вы не обязаны ощущать себя также в отцовском доме, где все для вас чужое. Вы ведь там не росли. Там нет ничего, что напоминает вам о счастливых моментах в жизни.

— Вы правы, — смущенно ответил парень.

— К сожалению, такие дома не принято продавать. Но вы можете все там поменять. Распродать мебель, заменив ее на новую. То же самое сделать с коврами и гобеленами, посудой и шторами. И наполнить дом тем, что приятно вашему глазу. Оживлять комнаты собственными эмоциями и новыми событиями. Никто не посмеет вас осудить. Вы ведь теперь князь Шуйский. Это будет так увлекательно.

— Признаться, я не думал о доме в таком ключе, — гость пригладил волосы.

— Даже если вы не пожелаете жить там постоянно, то будете наведываться туда с удовольствием. Потому что там все будет ваше.

— Спасибо за совет, — Дмитрий откашлялся, словно ему понадобилось прочистить горло. — Наверно мне и впрямь будет комфортнее, когда я уберу из гостиной шкуры и чучела.

— Нет, не говорите, что там целое кладбище зверей, — изумился молчавший до того Стас.

— Оно самое.

— Я знаю один клуб, который именует себя охотничьей избой. Если вы предложите хозяину эти трофеи, то он будет счастлив вывезти их самостоятельно, а вам выдать пожизненное членство в его клубе.

— Членство мне не особо надобно…

— Не отказывайтесь, — перебил я следователя. — Я точно знаю, что в этом месте бывают многие представители старых семей, работающие в силовых ведомствах. Даже мой отец заглядывает туда в некоторые особые дни.

— Это разве не связано с охотой? — осторожно уточнил парень.

— Только если это охота спрятаться от сварливых супруг, похвастаться успехами на службе, новой фавориткой или посушить зубы… — Стас запнулся под осуждающим взглядом Виноградовой и обратился уже к ней, — а можно еще блинчик, Любовь Федоровна? Уж больно они у вас вкусные.

— Хитрец, — она усмехнулась и поплыла на кухню.

— А что пишут в газетах? — неожиданно спросил Дмитрий у Фомы.

— Писали, — мягко поправил он князя. — Я уже слишком привык утренние газеты пролистывать перед тем, как Павел Филиппович соблаговолит проснуться и взять их в руки. Тут, ваша светлость, пресса для розжига была сложена стопочкой у камина. Странно, конечно, учитывая, что старший Чехов владеет силой огня. Но кто я такой, чтобы понимать, зачем дворянам самим охотиться и дрова рубить.

По хитрой усмешке Фомы я понял, что он слышал советы Виноградовой относительно топора и моего им владения.

— Есть что-то притягательное в том, чтобы делать что-то простое, — заявила Нечаева. — Наверно вся прелесть в том, что нам не приходится делать это постоянно. Если бы это было нашей повседневной работой, то подобные занятия представали в ином свете.

— Истину глаголите, — выдал Питерский.

— И какого года выпуска все газеты? — неожиданно заинтересовался Зимин.

— Всякие. Есть и те, которым двадцать. А вот эта, — он показал лист, который держал в руках, — вышла полтора десятка лет назад.

— Любопытно, — Стас взял пару газет из стопки, которая устроилась на подлокотнике дивана и перенес их на стол. — Вы только посмотрите, тут даже есть объявления об услугах гробовщика. На первой полосе!

— Времена были такие, — деловито пояснила Виноградова, вернувшись в комнату с угощением. — Не успевали жандармам сообщить о смерти какого-нибудь несчастного, как в дверь дома покойного уже звонили гробовщики и предлагали свои услуги по упокоению еще не остывшего тела. Порой представители разных контор буквально устраивали бои в парадных за право похоронить человека.

— Неужто трупов на всех не хватало? — удивилась Арина Родионовна.

— Мертвецов было много. А тех, кто готов платить за упокоение своих близких, оказалось куда меньше. Прозекторские полнились неизвестными, которые ждали опознания.

— Страшные времена, — прошептала Нечаева и пригубила остывший чай.

— Будь в мире много некромантов, работа бы наша шла куда легче, — вздохнул Стас.

— Хватит с нас Чеховых, — фыркнул Дмитрий Васильевич. — Представляете, если бы кто-то из преступников владел темной силой? И мертвецы ходили бы по улицам. Как можно определить, когда почил человек, если его тело шатается по городу и все его принимают за живого.

— Вы так и не простили Павлу Филипповичу ту историю с допросом усопшей? — язвительно уточнил кустодий.

— Наш добрый адвокат выставил меня чудаком перед всем высшим светом, — хмыкнул Шуйский. — Мне кажется, что меня будут помнить именно по этому эпизоду всю оставшуюся жизнь.

— Виноват, — почти искренне покаялся я и развел руки в стороны.

— Я был в шоке, — не унимался Дмитрий. — Поначалу даже не мог поверить, что на самом деле вел допрос мертвой девицы. А когда осознал, то готов был выйти из кабинета и спалить шутника.

— Я не шутил, — напомнил я.

— Только потому я и сумел совладать с собой. Сначала я продымил сигаретами весь кабинет. А когда девицу транспортировали в прозекторскую, я немного успокоился и поразмыслил о произошедшем. Знаете, я хоть и злился на вас, мастер Чехов, но вынужден признать, что поступил бы также в похожей ситуации.

— Спасибо за понимание.

— Вы мне еще за это должны, Павел Филиппович, — парень погрозил мне блинчиком.

— А я-то надеялся, что мы с вами рассчитались, — усмехнулся я.

— За этот случай я с вами поквитаюсь, так и знайте, — пообещал следователь.

— Принимаю ваш вызов, — согласился я и отсалютовал гостю чашкой с чаем.

— Надо же, — пробормотал Стас и поднял взгляд от газеты, — тут есть страница с объявлениями и колонка с уведомлениями о смерти. И вы ни за что не догадаетесь, чье имя я тут нашел.

— И чье же? — подобрался я.

— Супружницы нашего Двушкина. Здесь указано, что она погибла в результате несчастного случая на болотах. И буквально рядом в колонке вербовщики разместили объявление о наборе молодых девушек для работы в его деревне.

— Если бы я не был уверен, что это не Никон, то выдал барину билет на виселицу, как душегубу, — мрачно проворчал Шуйский.

Глава 14 Хижина в лесу

— Какие у вас планы, Дмитрий Васильевич? — решил я отвлечь парня от тяжелых дум.

— Сейчас отправлюсь в деревню, чтобы проверить приходскую и бухгалтерские книги.

— Сдюжите один? — озаботился Зимин.

— Думаете, кто попытается напасть? — насупился князь.

— Да я не о том, — отмахнулся криомастер. — Вряд ли кто-то посмеет к вам сунуться. Все же вы сильной крови и от этого местечка можете камня на камне не оставить.

От такой похвалы жандарм смутился и пригладил волосы пятерней.

— Я про то, что сумеете ли все документы просмотреть. Для меня это все тяжкое действо. Привычнее полевая работа.

— Мне не впервой заниматься бумагами, — отозвался Шуйский. — Что не успею изучить, то изыму. И потом проверю уже тут. Не хотелось бы, конечно, тащить сюда бумажки.

— У нас вечером тренировка, не забыли? — буднично заметил Стас и покосился на меня. — Вам бы тоже не помешало, Павел Филиппович. Может присоединитесь к нам? Не дело это — запускать занятия только потому, что мы выехали за город.

— Арина Родионовна могла бы составить нам компанию, — предложил Дмитрий.

Я ожидал, что Нечаева откажется, но она удивила ответом.

— Спасибо. С удовольствием. Мне не помешает посмотреть на тренировки других бойцов.

— И если кто-то получит травму, то можно рассчитывать на помощь очаровательной целительницы, — Зимин обозначил галантный поклон.

Это движение неожиданно меня задело. Я слегка прикусил щеку, чтобы не проявить внешне никаких признаков обуявших меня эмоций.

— А мы пойдем в хижину на болотах, — заключил кустодий. — Хорошо, что с нами будет провожатый. Иначе бы я не решился следовать за некромантом. В прошлый раз я стал подозревать, что он жаждет затащить нас в топь и обзавестись новыми миньонами.

— Не льстите себе, — фыркнул я. — Мне бы и в голову не пришло взять вас в услужение.

— Почему? — протянул мужчина с обидой.

— Слишком красивый, — предположил Шуйский.

— Именно, — усмехнулся я. — А в моем болоте много дам. Еще чего доброго переругаются из-за такого новенького.

— Ваше место силы — это болото? — тотчас осведомился жандарм.

Я кивнул, отчего-то смутившись своей откровенности.

— У меня берег реки, — легко сообщил Шуйский. — Рассвет, туман над водой и роса на траве.

— Пещера изо льда, — поделился Зимин. — Со шкурами на полу.

Я покосился на Виноградову. Она пожала плечами и тихо сказала:

— Дом с очагом.

— Как мило, — отозвалась Арина Родионовна и обвела всех хитрым взглядом, но я отметил, что она не стала говорить о себе.

Ульяна уставилась в окно, словно ее не касались разговоры в комнате. Она выглядела рассеянной и печальной, как и было положено любому порядочному призраку.

Фома вызвался пойти со мной, но я настоял, чтобы он и бухгалтер остались дома.

— Чем меньше на болоте будет народа, тем лучше, — пояснил я. — Незачем нам толпой ходить. Ты, Фома, пока приготовь мясо. А Любовь Федоровна могла бы набрать воды в емкости.

— Нашел служанку, — буркнула женщина.

— Ну раз не желаете… — начал было я.

— Все сделаю, — отрезала призрачная дама. — Знаю я эти штуки. Сейчас скажешь «спасибо», потом «хорошо», а затем того и гляди начнешь требовать, чтобы я делала всякое. Опосля еще решишь, что можно меня за неисполнение лишать премии.

— Так у вас нет премий, — обескуражено напомнил я.

— Произвол, — насупилась женщина. — Я себе командировочные выпишу. И Фомушке. И Арине Родионовне. Ты не должен воспринимать нашу помощь как само разумеющееся.

— И в мыслях не было, — уверил я соседку.

Резонно решил не напоминать, что не просил секретаря к нам присоединяться. Да и Фома с призраком могли уехать в любой момент. Но я понимал, что Любовь Федоровна просто ворчит по привычке. А вот то, что она сама предложила выплатить дополнительные средства сотрудникам, меня радовало. Щедрая Виноградова была куда приятнее жадной. Дама же, решив, что меня переиграла, удовлетворенно улыбнулась.

Я заметил, что она выглядит немного уставшей. Рана на лбу и кости черепа стали проступать сквозь кожу. Потому я кинул Виноградовой нить силы. Неожиданно она не стала отказываться и прильнула к источнику, чтобы жадно выпить столько, сколько я мог дать. Когда я оборвал нить, женщина с благодарностью кивнула мне и отбросила ото лба волосы.

Я был доволен, что наше путешествие пройдет меньшим количеством людей. К тому же надеялся, что Нечаева останется с домашними. Ее общество меня немного смущало после ночного сновидения. Но переубедить девушку у меня не вышло

— Я вернулась сюда, чтобы поучаствовать в расследовании, — упрямилась она. — И не хочу сидеть в доме.

Все мои аргументы по поводу того, что ходить пешком полдня по болотам — не самое интересное занятие, помощница напрочь проигнорировала. Пришлось согласиться, с тем, что Арина я Родионовна пойдет с нами.

— Ладно, — вздохнув, сдался я, и Нечаева победно улыбнулась. Раньше я не замечал за ней такого завидного упрямства.

Фома и Виноградова проводили нас до дверей:

— Вы уж берегите себя, вашество, — произнёс у выхода Фома. — А то нам тут нарассказывали вчера, что бесовщина всякая на болотах творится. И сами вон идете туда один.

— Со мной, — напомнил о себе Зимин.

— Один, — повторил Питерский и пояснил, — без меня. Я привык, что везде вас оберегаю.

Я кивнул:

— Хорошо. Не беспокойся, мы будем осторожны.

— Если завидишь какую опасность — бросай всех и беги, — посоветовала Виноградова, предварительно исчезнув для всех живых, и добавила, заметив изумленный взгляд Питерского. — Остальные мне тоже нравятся, но не настолько, чтобы тосковать о них слишком сильно. Арина наверняка не пропадет. У нее несколько жизней в запасе, не иначе. Стасик всех заморозит и дойдет домой без происшествий.

Я не понял, о чем речь и не стал уточнять при посторонних.

Мы вышли на крыльцо и направились к воротам, где наши дороги разошлись. Шуйский зашагал к машине, мы с Зиминым и Ариной Родионовной ступили на тропу, ведущую в сторону болот. На этот раз девушка оделась в тренировочный костюм, высокие ботинки со шнуровкой и взяла с собой рюкзак.

— Что у вас с собой? — осведомился Стас.

— Немного еды, чай для восстановления сил и сухие носки, — она пожала плечами.

— Никакой воды? — лукаво спросил кустодий.

— Вы умеете создавать лед, выбирая воду из воздуха. Потому я думаю, его можно растопить в пустой бутылке. И вот тару я взяла.

— Вы не промах, — похвалил помощницу мужчина я едва не скрипнул зубами.

В этот раз, я не рискнул выступать провожатым. Поэтому сильно сжал пакетик с кольцом, и Маркова появилась рядом.

— Проведи нас к хижине, — попросил я.

Ульяна кивнула и полетела над дорогой в паре шагов впереди. Мы последовали за ней.

— Что думаете, Павел Филиппович? — начал разговор Зимин. — По поводу всех этих болотных сект?

Я пожал плечами:

— Всякого сброда в темных местах завсегда хватает, полагаю.

— До императора далеко, до Искупителя высоко, — философски заметил Стас. — Тут вы правы, мы эти секты еще во времена моей службы давили-давили, давили-давили… — громила тряхнул головой, словно отгоняя дурные воспоминания. — Да и в момент, когда ловили мимика этого, тоже в одной деревушке обнаружили странную семейку. Они всех соседей потравили через колодец.

— Целитель не помог?

— Его первым на тот свет отправили эти изуверы, — вздохнул криомастер. — Там столько черной материи понадобилось для погребений, Павел Филиппович. Я вот давно уже понял, что хуже человека ни одна нечисть не может быть.

— Возможно, — не стал спорить я.

— Да и сдается мне, что все это сказки, — излишне бодро заявил мужчина.

— Хотя обычно в каждой легенде всегда есть доля правды.

Кустодий нахмурился, а я продолжил:

— Например, вчера я послушал от Марковой историю про темного всадника. И вполне, может статься, что на самом деле она видела обычного человека на коне.

При упоминании о всаднике, Ульяна обернулась и предупредила:

— Не накликайте беды, мастер.

— О чем речь? — тотчас оживился Стас.

Под недовольные взгляды нашей провожатой я кратко пересказал историю о коннике.

— Чудно выходит, — задумчиво протянул Зимин. — Получается, все, что нам рассказал староста — может быть правдой.

— Подозреваю, что не нужно воспринимать все это как местную сказку. Стоит все проверить.

— А призраки? — тут же полюбопытствовал кустодий, но я покачал головой:

— Та, с которой беседовал я, не видела никаких болотных людей.

— Остальные тоже, — прошелестела Маркова. — Иначе в топях меж нами только бы и было разговоров, что о чудном народе.

— И остальные призраки тоже, — добавил я.

Кустодий немного помолчал. А затем уточнил:

— Вдруг это какой-то ряженый из деревни под всадника маскируется?

— Может и так, — согласился я. — Но думаю, местные бы заметили, что кто-то из соседей выходит за ограду. Да и лошадь вывести и привести в деревню вряд ли получится, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза.

— Может с конюшни берет, которая за деревней, — предположил Зимин. — Надо и туда заглянуть.

— Однако если предположить, что на деле он не простой смертный, то по легенде, не может попасть на территорию селения. Думаю, всадника не пускают охранные знаки.

— Которые у деревенских на одежде вышиты? — догадался Зимин, и я кивнул:

— Ага. Такие же знаки и на ограде вырезаны.

Кустодий нахмурился:

— Не сходится, Павел Филиппович, — покачал головой он. — Если знаки останавливают этого странника, то как он может на людей воздействовать? Вы сообщили, что та девица вышла ночью сама за пределы деревни. Конечно, ее могли просто вытолкать наружу местные.

— Вряд ли, — подала голос Нечаева. — Вы же видели, как деревенские заботятся о Митриче. Хоть он и доставляет им неудобства. Но мне кажется, они не станут обижать убогих. Та девушка, которая бредила, очевидно, для них была как раз из таких. Не стали бы от нее избавляться.

— Скорее всего вы правы, — вынужден был согласиться кустодий. — И как тогда он ее выманил? И почему не забрал сразу, когда у него был шанс догнать в первую встречу?

— Интересный вопрос, — признал я. — Быть может нам поможет с ответом местный жрец. В деревне верят в Искупителя, но по-своему. Было бы неплохо выяснить, в чем отличия от знакомой нам веры.

— Правильно, — согласился Зимин и вздохнул. Вынул из кармана телефон, принялся искать в списке контактов нужный номер. И, наконец, нажал кнопку вызова.

Трубку взяли быстро. И я услышал в динамике едва различимый голос.

— Алло, Дмитрий Васильевич, — начал кустодий. — Вы не могли бы поговорить со жрецом по поводу этих знаков, что у селян на рубахах вышиты? Чем больше, тем лучше. По-хорошему, конечно, вывезти жреца в резиденцию, но думается мне, он никуда не поедет даже под страхом смерти.

В динамике забормотал голос Шуйского, и Зимин кивнул:

— Ага, спасибо. Ну, до встречи, Дмитрий Васильевич.

Кустодий завершил вызов и убрал телефон в карман. Обернулся ко мне:

— Пообещал расспросить этого синодника. Под протокол. Все запишет и привезет. Хорошо бы, конечно, самим туда съездить. Чтобы Арина Родионовна нам помогла. Но…

Я вздохнул.

— Съездим, Станислав Александрович, — заверил я кустодия. — Обязательно съездим. Но потом. А сейчас нам нужно осмотреть место преступления.

* * *

Тропа вилась между редкими деревьями и чахлыми кустами. Те наконец расступились, и мы выбрались к затянутому ковром ряски болоту. Зимин призвал тотемы, а через миг, в его ладони появился изогнутый, покрытый изморозью рог. Кустодий набрал в грудь воздуха и что есть сил дунул в него. И послышался протяжный гулкий звук.

А через миг мужчина шагнул на воду, которую тут же с треском сковал лед. Я же напитал Маркову силой, проявив ее в материальном мире.

— За ней, — указал я на Ульяну. — Она проведет.

Кустодий кивнул и повелительно потребовал:

— Не отставайте. Горн работает только в радиусе пары метров.

Мы с Ариной Родионовной переглянулись. И я протянул ей ладонь. Нечаева послушно взяла мою руку, и на кончиках ее пальцев мелькнули искорки. Они осыпались на мою кожу, вызвав легкую дрожь.

— Вы не устали? — негромко спросил я.

Девушка покачала головой и подарила мне робкую улыбку.

— Спасибо за доверие, мастер Чехов. Я вас не подведу.

Мы направились в путь.

Дорога до хижины была долгой. И даже легенде криомастеру пришлось сделать несколько остановок, чтобы вновь оживить звук горна. Арина держалась бодро, шагая рядом со мной в достаточно быстром темпе. Пришлось признать, что она и в самом деле не была в тягость и обладала хорошей физической подготовкой. У меня ноги гудели от напряжения, когда на горизонте замаячил покрытый чахлыми деревцами островок. Кустодий довольно вздохнул и утер выступившую на лбу испарину. И я заметил, что ладони криомастера едва заметно подрагивали.

Островок был небольшим. Пару десятков корявых деревьев, которые окружали строение с приоткрытой, покосившейся дверью, и серыми от времени досками крыльца. Единственное окошко было заколочено, а в крыше дома зияли большие прорехи.

У правой стены виднелся остов изгороди. Время и сырость уже давно съели жерди, оставив только невысокие, покосившиеся столбы. А за хижиной виднелся старый причал.

— Пришли, мастер, — обернувшись, прошелестела Маркова и ее глаза сделались больше. А потом и вовсе провалились. На шее призрака появилась темная полоса, которая налилась кровью.

Я стиснул кольцо в кармане и приказал:

— Уйди.

Маркова и сама была рада исчезнуть и через мгновенье пропала, обдав мои пальцы лютым холодом.

Арина Родионовна осмотрелась по сторонам и поежилась, словно ей вдруг стало зябко Зимин присел в траву, я же поставил тотемы и зажег «Фонарь Харона» осматриваясь. Но здесь были только уже знакомые мне девушки, которых убил Двушкин. Призраки начали стягиваться на свет, и мне пришлось погасить Фонарь.

Я обернулся к Зимину:

— Все хорошо? Может вам надо отдохнуть немного?

— Нет. Я в порядке, — он провел ладонью по лысой голове, будто что-то стряхивая с кожи.

— Можно осматривать хижину.

Кустодий, который уже немного пришел в себя, кивнул и встал на ноги. И мы осторожно направились к покосившемуся домику. Стас призвал тотемы, и его руки покрылись инеем. Мужчина первым двинулся к крыльцу, движением ладоней заморозил доски, чтобы они не проломились под ногами. Потянул на себя заскрипевшую дверь, и шагнул в темный открывшийся проем. Мы с Ариной Родионовной последовали за ним.

Внутри дом оказался небольшим. Всего в одну комнату, по углам которой виднелись почерневшие от сырости и времени обломки мебели. В них угадывалась кровать, пара лавок, стол и плетеные корзины. Некогда беленая печь наполовину провалилась в подвал. А труба рассыпалась на множество камней. Доски пола был завален мусором и опавшими листьями, которые замел сюда ветер.

Единственным источником света здесь были только прорехи в крыше, так что в комнате царил полумрак. Но даже в скудном освещении я увидел в центре избы сваленную конусом кучу мусора, которая была примитивно украшена засохшей тиной и водорослями. В центре кучи лежала широкая доска, напоминающая кусок весла. На древесине был вырезан человек с головой лягушки. Рядом с этим странным алтарем кто-то оставил щербатую глиняную чашу, поверх которой лежал кривой нож со ржавым лезвием. Вокруг кучи на полу виднелись грубо намалеванные чем-то черным рисунки.

— Дурное это место, — пробормотала Арина Родионовна, и в голосе девушки я услышал неприкрытый страх.

— Ваша правда, — согласился с ней стоявший чуть впереди Зимин.

Его голос звучал странно. Словно он вытолкнул из себя эти два слова.

Затем кустодий медленно обернулся. На его губах играла нехорошая, злая улыбка. Она сделала лицо Стаса не просто зловещим, а жутким. Ладони бойца покрылись льдом. Словно Зимин готовился к бою. А затем, мужчина решительно шагнул в нашу сторону, и воздух вокруг заискрился мелкими снежинками.

Глава 15 Следы

В глазах кустодия плясали синие искорки и все это было не к добру. И я поспешно поставил корявые пни, которые потрясли корнями. Не мешкая, вызвал из межмирья Минина, а следом и Лешего с Митричем. И тотемы сразу же загудели, предупреждая о перегрузке. Осторожно поинтересовался:

— Что с вами, мастер Зимин?

Кустодий не ответил. Его руки уже покрылись ледяной коркой до самых локтей. Кулаки сделались пудовыми. Он был готов к атаке, и стало ясно даже пню в углу комнаты. Но в следующую секунду, Нечаева вдруг оказалась рядом с Зиминым. Она ласково коснулась запястья Стаса и мягко, вкрадчиво произнесла:

— Не стоит делать глупостей, Станислав Александрович. Мы ваши друзья.

Ладони девушки засветились. Мое сердце пропустило удар, в голове зашумело. Арина смотрелась рядом с мужчиной хрупкой и такой маленькой. Казалось, что стоит ему просто махнуть рукой, и девушка сломается под ударом. Я все же отдал приказ бойцам, которые окружили кустодия. Однако Зимин застыл, словно механическая кукла, у которой кончился завод. Он просто стоял и смотрел на Арину Родионовну светлыми ото льда глазами.

— Вы не слышите этот злобный шепот, мастер. Вы слышите только мой голос! Слушайте лишь его. Следуйте за ним, мастерЗимин, — приказала Нечаева. Вся мягкость мигом испарилась из голоса девушки. Нечаева сделалась строгой. — Отпустите свой лед, мастер. Прямо сейчас, Станислав. Я так хочу.

Я ожидал чего угодно, но не того, что криомастер послушно кивнет.

— Как скажете, Арина Родионовна, — прохрипел он.

Девушка довольно улыбнулась и убрала ладонь с руки кустодия. Обернулась ко мне:

— Все хорошо, Павел Филиппович. Можете отзывать своих миньонов.

Голос девушки звучал успокаивающе. Он словно мягко подчинял меня своей воле. Нечаева нахмурилась, а затем поспешно произнесла:

— Простите, Павел Филиппович.

Я замотал головой, отгоняя морок. Уточнил:

— Вы уверены?

Девушка кивнула:

— Да. Мастер Зимин не причинит нам вреда.

Я с подозрением покосился на застывшего кустодия. Но все же отпустил миньонов и убрал тотемы, пусть и с опаской. Зимин же только моргнул. И я заметил, что искры в его глазах погасли, а радужки приобрели обычный оттенок.

— Он под вашим контролем? — уточнил я у помощницы.

— Не совсем. Сейчас Станислав Александрович впал в некое подобие транса. Я сделала это, чтобы он не слышал этот странный шепот.

— Вы его слышите? — обеспокоился я.

— Все в порядке, я могу его не впускать в свое сознание.

— Но… Как это у вас получилось? — я указал на кустодия.

Арина Родионовна пожала плечами:

— Не знаю. На болотах мои способности словно набрались силы. Да и чувствую я себя здесь… странно. Будто… — она замялась, подбирая слова, — вернулась туда, где когда-то бывала.

Я удивленно поднял бровь, но не стал ничего уточнять. Вместо этого спросил, меняя тему разговора.

— И как мы выберемся с этого острова без криомастера?

— Надеюсь, что с моей помощью мастер Зимин сможет перебороть влияние голосов, — ответила девушка. — Сейчас я выведу его из транса.

— Уверены? — напрягся я.

— Вам придется мне довериться, Павел Филиппович.

Ее лицо заострилось, глаза расширились. В этот момент девушка очень напомнила кошку из моего странного сна. Я даже зажмурился на мгновенье, чтобы прогнать неприличные ассоциации.

Нечаева звонко щелкнула пальцами, и криомастер вздрогнул. Удивленно осмотрелся по сторонам, взглянул на свои покрытые инеем руки. Уточнил:

— Что произошло?

— Вы ничего не помните? — вопросом на вопрос ответила Нечаева.

Кустодий поморщился:

— Помню, как мы пришли на этот остров, — медленно начал перечислять он. — Потом зашли в хижину. А дальше все как в тумане. Так что случилось-то?

Он настороженно взглянул на нас в ожидании ответа. И я охотно пояснил:

— Вы попали под влияние чего-то странного. И Арине Родионовне пришлось привести вас в чувство.

— Привести? В чувство? — смутился мужчина и заозирался.

— Вы слышите шепот, Станислав Александрович? — обеспокоенно спросила Нечаева и мне показалось, что она вся подобралась в ожидании ответа.

Кустодий кивнул:

— Что-то такое слышу, — протянул он. — Но очень тихо. Не могу разобрать, о чем речь.

— Это хорошо, — довольно заключила Нечаева. — Не трудитесь прислушиваться, Станислав Александрович. И если голоса станут громче — дайте мне знать.

— Хорошо, — со странной покорностью кивнул мужчина.

Девушка вынула из рюкзака фляжку и открутила крышку.

— Выпейте. Вам надо восстановить силы.

Новоявленный княжич не возражал. Он в несколько глотков осушил посуду и вернул ее девушке.

— Спасибо.

— Тогда приступим к осмотру?

— Конечно, — согласился Зимин.

Он провел руками над полом, и в комнате резко похолодело. Вниз посыпалась мелкая морозная пыль, которая быстро собиралась в рисунки. И на досках проступили узоры в виде следов обуви. Их оказалось поразительно много. И к моему удивлению, среди следов подбитых гвоздями сапог, оказались еще и отпечатки босых ног.

— А вот это уже интересно…

Зимин присел рядом с одной из цепочек таких следов, и принялся рассматривать рисунок.

Размер отпечатка был небольшим. И нога могла принадлежать даме, подростку или изящному юноше. Уж больно скромного она была размера. Ко всему прочему на рисунке были видны странные полосы. Кустодий создал ледяную линзу, которой смог увеличить отпечаток многократно. И стало заметно, что морозный рисунок составил странный узор из полосок, которые покрывали подошвы владельца отпечатка.

— Похоже, что на коже шрамы, — предположила Нечаева.

— Жаль, что с нами нет мастера-эксперта, — произнес криомастер. — Ну, ничего.

Он достал из кармана линейку, фотоаппарат, небольшой диктофон и несколько прозрачных пакетов:

— Бланки протоколов я не захватил, — пробормотал он, делая фото. — Немного отвык от методов работы жандармов. Но ничего. Дома заполню.

Арина Родионовна принялась с интересом наблюдать, как кустодий делает фото на фоне линейки, наговаривая информацию на диктофон, который каждый раз возвращал в карман. Особое внимание он уделил отпечаткам босых ступней. При этом попросил девушку разместить над нужным объектом линзу, что Нечаева и сделала.

— Спасибо, — несколько раз механически повторил мужчина, хотя на Арину даже не смотрел.

— Все хорошо? — осведомилась она, легко коснувшись плеча здоровяка.

Тот бросил на помощницу короткий взгляд и кивнул.

— Я вам скажу, если станет хуже, — произнес он напряженно.

— Давайте я буду повторять за вами слова в диктофон. А вы займетесь съемкой, — предложила Арина.

Стас не возражал, вручив ей устройство. Я сразу понял, что девушка хочет заглушить своим голосом шепот в голове кустодия. И как только она говорить, атмосфера в доме стала менее напряженной. И даже в моей голове шума поубавилось. Я с удивлением отметил, что до того не обратил внимание, что чужеродный шепот настойчиво вторгался в мои мысли.

— Свежий отпечаток подошвы длиной двадцать семь сантиметров…- ворковала девушка, старательно повторяя за Стасом.

Я переминался с ноги на ногу, пытаясь не наступить на какую-нибудь улику. При этом я наблюдал за тем, чтобы кустодий не вошел в прежнее состояние атакующего мастера. Странно, что Арина Родионовна совершенно не беспокоилась об этом же. Она беззаботно переступала через отпечатки, которые отметил Зимин и каждый раз словно случайно оказывалась рядом с недавним одержимым. Все это длилось около часа. Криомастер собирал в пакеты пробы мерзлого грунта со следов и отдавал их Арине. Та с готовностью складывала свертки в свой рюкзак. Стас наконец поднялся на ноги. Потянулся, расправив плечи, и обернулся ко мне. Он стер испарину со лба и произнес:

— Ну вот, мастер Чехов. Не зря пришли.

— И то верно, — согласился я и указал на чашу с ножом. — Давайте прихватим и эти вещички. Думаю, что это не просто обеденная посуда.

Кустодий прошел к жутковатому алтарю и потянулся было к предметам. Но вдруг замер. Его плечи напряглись, а глаза остекленели.

— Что случилось? — обеспокоенно уточнил я.

Мужчина замотал головой, будто пытаясь отогнать морок.

— Голоса, — прохрипел криомастер. — Они… Стали… Громче.

Нечаева в один миг оказалась рядом с Зиминым. Уверенно коснулась его руки и что-то зашептала. Кустодий отмер и повернул к ней искаженное судорогой лицо.

— Слушайте меня, — проговорила Арина, обхватив скулы мужчины ладонями и заставив его смотреть ей в глаза. — Мой голос намного громче. Он важнее. Слушайте меня. Меня одну…

Криомастер вздохнул, а потом судорожно вытолкнул из легких воздух. Мышцы на его плечах вздулись. Кожа на лице сделалась бледной и покрылась искрящейся изморозью. По бугрящимся венам на шее побежал морозный узор.

— Арина…

— Мой голос громче, — повелительно воскликнула она. — Слушай меня. И никого больше. Только я важна. Я говорю с тобой. Только с тобой.

Перед моими глазами содрогнулось пространство. В уши словно натолкали ваты и звуки извне сделались глуше. Лишь голос Арины звучал в моем сознании, наполняя его особым неизъяснимым смыслом. Глаза сами собой закрылись. И перед внутренним взором возник высокий дуб и огромная мурчащая кошка…

— Очнись, — услышал я приказ и тотчас повиновался.

Нечаева стояла ко мне спиной, продолжая говорить с Зиминым. Тот не сводил зачарованного взгляда с помощницы.

— Слышишь еще кого-то? — словно лаская каждым словом, спросила девушка.

— Только тебя… — рассеянно произнес мужчина.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула Нечаева и, наконец, бросила на меня короткий взгляд.

Лишь на одно мгновенье, которое внезапно растянулось в вечность, я увидел ее звериные глаза. Но стоило мне моргнуть, как зрачки в зеленой радужке вновь стали обычными круглыми. Я отстраненно подумал, что глаза у Нечаевой вроде были другого оттенка. Но эта мысль сразу же покинула мою голову. Будто была неважной и совершенно абсурдной.

— Берем вещи и уходим, — твердо заявил я.

Арина сняла с себя курточку и протянула ее Зимину.

— Сможете оторвать капюшон?

— Конечно, — быстро сказал он и исполнил просьбу.

Девушка сама подошла к чаше и осторожно набросила на нее сначала пленку, а потом кусок ткани. Затем ловко подвернула капюшон, стараясь не касаться поверхности. Зимин взял ее рюкзак и открыл его пошире, чтобы улика влезла в нутро.

— Все, — произнес он, забрасывая торбу за спину. — Пора уходить отсюда. И желательно, как можно быстрее.

Спорить никто не стал. И все поспешно покинули хижину.

* * *

Обратный путь заняла у нас куда меньше времени. Причиной послужило то, что кустодий взял быстрый темп, шагая к берегу. Мы с Нечаевой с трудом за ним поспевали. И всю дорогу, Стас хмурился и то и дело озирался по сторонам.

— Шепот? — уточнил я, когда мы, вышли на берег.

Зимин кивнул и помассировал пальцами виски:

— Я его почти не слышу. Но на душе тревожно. Будто кто-то смотрит на нас откуда-то издали.

— Наблюдает, — пробормотал я.

Кустодий вынул из кармана пузырек, зубами выдернул пробку и сделал пару глотков.

— Эликсир от головной боли, — пояснил он нам. — Такое чувство, что кто-то влез в мои мозги и потрогал их руками. Перемешал содержимое черепной коробки в кашу. Сейчас пройдет.

— Наверное, это влияние шепота, — предположила Арина Родионовна, и кустодий повел плечами:

— Все может быть. Вы не устали?

Он обеспокоенно осмотрел девушку, задержав взгляд на ее пылающих щеках.

— Давайте поспешим, — предложил я. — Потом успеем отдохнуть.

Дорогу до дома мы проделали в молчании. Каждый из нас думал о своем. Арина Родионовна, которая шла рядом со мной, то и дело хмурилась. У меня же из головы не выходили отпечатки босых ног. Они были оставлены девушкой. И вряд ли это были следы одной из жертв Двушкина. Уж очень много отметин было в этой лачуге. Я даже призвал Маркову, которая спряталась в кольцо сразу и же, как мы вышли из хижины. И призрак возник рядом, вопросительно глядя на меня.

— В том домишке много босых следов, — начал я. — И стопы довольно изящные. Кто это был?

Маркова удивленно взглянула на меня, словно бы сомневаясь, не выжил ли я из ума:

— Каких следов, мастер некромант? Из женщин там были только жертвы, которых привозил Двушкин. А его ноги крупные.

— Вот как? — переспросил я. — Может, прокрался кто под способностью? Отвода глаз, например.

— Уж мы бы почуяли человека. Они теплые. Да и эмоции издалека чувствуются.

Девушка вздохнула и мечтательно закатила глаза:

— А уж когда кто из путников на болотах плутал, так это просто пир какой-то. До того это сильные чувства. Особенно аристократы, которые гости…

Я обернулся к призраку и строго уточнил, пристально глядя на Ульяну:

— Надеюсь, вы никого не топили?

— Нет, — быстро ответила та. — Клянусь посмертием и другой стороной.

Девушка немного помолчала, а затем с неохотой добавила:

— Мы хотели. Да побоялись гнева Искупителя. Ну, это сегодня ты призрак. А завтра попадешь в место, где отступников от учения Искупителя пытают, и будешь там мучиться вечность.

— Выходит, никакой женщины или подростка вы не видели? — перевел я тему разговора. — Ни живой, ни… Неживой?

Ульяна покачала головой:

— Никого там не было, мастер некромант. Кроме Двушкина и тех, кто в этой лачуге свою смерть нашел.

Я задумался. Если бы следы были старыми, то их бы давно затоптали.

Значит кто-то заглядывал в лачугу в промежутках между убийствами. Но Маркова утверждает, что в хижине не было никого. Все это никак не сходилось с информацией, которую мы собрали.

Затылок начал пульсировать от боли, а виски сжал обруч. И я поморщился, пожалев, что не захватил с собой отвар, который обычно готовила мне Виноградова. Все же к хорошему быстро привыкаешь. А стоит научиться заботиться о простых потребностях самостоятельно. Словно ощутив мои страдания, Нечаева взяла меня за руку. Крепко сжала ладонь, и сознание затопила эйфория. Боль сразу же отступила.

— Спасибо, — пробормотал я, смущаясь того, что выглядел слишком счастливым.

Арина Родионовна обернулась по мне и улыбнулась:

— Не за что, Павел Филиппович, — ответила она, и я заметил, что ее зрачки были слегка расширены.

Деревья внезапно разошлись перед нами, словно по волшебству. Тропа вывела нас к дороге. И я только в этот момент понял, что все время ждал подвоха, ожидал, что у нас за спиной окажется что-то или кто-то…

— Все хорошо, — заявил Зимин и нервно усмехнулся. Стало ясно, что не я один испытывал подобное чувство.

Машина Шуйского уже стояла у моего дома.

— А жандарм быстро управился, — отметил Зимин, подходя к воротам. Я открыл калитку, и мы прошли на территорию. Здесь нас уже ждали Фома и Виноградова.

— Долго вы, вашество, — пробасил Питерский. — Я уж думал, случилось чего на этих болотах. Даже хотели идти вас искать.

— Все вышло чуть сложнее, чем предполагалось, — ответил я. — Слишком уж много улик мы нашли в этой хижине в лесу.

— Получается, дело раскрыто и можно ехать домой? — с надеждой уточнила Любовь Федоровна, которая осмотрела нас с явным беспокойством.

Но я покачал головой:

— Я бы сказал, все стало еще более запутанно.

Фома и Виноградова переглянулись, но не стали больше задавать вопросов. Питерский открыл дверь, и мы прошли в дом.

Дмитрий Шуйский уже сидел за столом. Перед ним лежала большая стопка заполненных бумаг.

— А, вот вы, дамы и господа, — произнёс он, едва мы вошли в гостиную. — Ну и задали вы мне задачку.

Зимин только усмехнулся. Поставил на пол рюкзак.

— Это что? — уточнил Шуйский.

Кустодий устало плюхнулся в одно из свободных кресел, довольно вздохнул, закинул руки за голову и вытянул ноги:

— То, что надо будет ближайшим же рейсом передать в лабораторию, — ответил он. — И как можно быстрее сделать экспертизу. Хотя я думаю, результаты не очень помогут.

Мы заняли места за столом. И только устроившись в кресле, я понял, как же устал за день блуждания по болоту. Ноги гудели от усталости. Шуйский поморщился, видимо, понимая, кто именно поедет в лабораторию с этим «первым рейсом». Но кивнул. А Зимин продолжил:

— Уверен, Дмитрий Васильевич, у вас выдался очень тяжелый день, — усмехнувшись, произнёс он, и в голосе кустодия я услышал плохо скрытую иронию. По-видимому, жандарм тоже ее уловил и поэтому удивленно посмотрел на нас. Но криомастер только махнул рукой:

— Не берите в ум, князь. Что удалось узнать?

Жандарм принялся перебирать бумаги:

— В деревне все на местах, никто в бега не подался. Да и светлых в селе только трое. Старый жрец, его помощник, и новая девушка-лекарь. В основном, она животных исцеляет. Селяне ей не доверяют. Они у синодника лечатся. Мимиков среди них нет. Не тот ранг. Так что этот вариант отпадает. Если только он не скрывается на болотах. Но тогда вы бы его заметили.

На последних фразах Шуйский издал едва слышный смешок. Взглянул на нас, и улыбка мигом сползла с лица жандарма. И он уточнил:

— Не смешно получилось?

— Вы можете быть правы, — спокойно ответил кустодий. — Вот.

Криомастер вытащил из кармана фотоаппарат, и протянул его Шуйскому. Жандарм принял устройство, удивленно взглянул на меня. Но Зимин кивнул:

— Смотрите, смотрите. Пейзажи на болотах хорошие.

— Дорогой аппарат, — присвистнул Дмитрий.

— Не надо свистеть в доме, — шикнула Любовь Федоровна и несколько раз плюнула через плечо.

— Кустодии пользуются самыми передовыми технологиями, — с гордостью заявил Стас. — Там кнопочка с гербом. На нее нажмите, чтобы просмотреть снимки. А менять картинки надо кнопкой с клювом.

Дмитрий последовал инструкции и принялся листать фото. Пока наконец не нашел нужное:

— Это… — пробормотал он, и Зимин кивнул:

— Именно, Дмитрий Васильевич. В эту хижину часто приходит босоногий гость. Или гостья. Призраки не сказали нам про это ни слова.

— Потому, что духи никого в хижине не видели, — добавил я. — Они утверждают, что никто кроме жертв и Двушкина не заходил в этот болотный дом.

Дмитрий снова присвистнул, и Виноградова отвесила ему легкий, но обидный подзатыльник.

— Денег не будет, — проворчала она, поясняя свой поступок.

— Вас Любовь Федоровна осенила священным знаком. От сглаза, — перевел я, не вдаваясь в подробности.

Шуйский пригладил волосы и гулко сглотнул.

— Она больше не будет, если вы не станете свистеть, — пробасил Фома и тут же предложил, — может чайку?

Я подумал, что никогда так не был рад оказаться дома.

Глава 16 Ох уж эти сказочки

На несколько секунд за столом повисла напряженная тишина. Которую нарушил Шуйский:

— Значит, чай? — растерянно уточнил он.

— Давайте, — согласился я.

Почти сразу же Фома внес в комнату большой самовар и следом за ним вплыл поднос с чашками, вазочкой с сахарными кусочками и заварником.

— У вас все серьезно, — оценил Зимин, потирая ладони.

Чтобы покорить гостей окончательно, Виноградова подала пирог с творогом и зеленым луком. Вкус у блюда был изумительный и на какое-то время за столом повисло молчание, прерываемое стуком ложечек по чашкам.

— До чего же вам повезло, Павел Филиппович, — сыто улыбнулся Дмитрий, откинувшись на спинку кресла. — Какая у вас роскошная хозяйка.

— До чего же умный парень, — умилилась Любовь Федоровна. — Особенно когда не свистит. Но дрессировке поддается, а это уже хорошо.

Я покачал головой, молчаливо осуждая призрачную даму за сказанное. Но она лишь отмахнулась, не желая оправдываться. Хорошо, что ее не слышал никто кроме меня и Фомы.

— Жаль портить такой приятный момент, — продолжил Шуйский, — но хотелось бы узнать, кто по-вашему мог захаживать в ту избушку на курьих…

— Это не изба Ягини, — вдруг подала голос Арина Родионовна и добавила, — да и нет у ее дома птичьих лап.

— Ягини? — сухо уточнил Зимин.

Девушка смутилась и посмотрела на меня, словно ожидала поддержки. Но я не знал, о чем она говорит. Потому ободряюще улыбнулся.

— Я не слышал этого имени.

— Знамо дело, — пробасил Фома и встал рядом со стулом Нечаевой. — В тех местах, откуда я родом, про эти сказки все знают. О том, что в дремучем лесу, ежели заблудится, то можно долго плутая, выйти к поляне. На ней будет стоять изба, у которой не будет двери. И войти в нее нельзя, пока хозяйка не позволит этого сделать. Можно схитрить и попросить избу повернуться дверью к гостю. И та обязательно исполнит, потому как стоит на куриных ногах.

— Я думал, что это поговорка такая, — смущенно вставил Дмитрий. — У нас работал старый следователь и частенько повторял присказку про избу на куриных ногах.

— А что за дама живет в той избе? — заинтересовался я.

— Говорят, что кличут ее Ягой… — продолжил Фома. — Она из тех, у кого нет годков.

— Это как? — удивился я.

— Она юная и древняя одновременно, — негромко поведала Арина, и глаза ее затуманились. — Яга живет долго, и никто уже не помнит времена, когда ее не было. Многие сомневаются, живет ли она или давно мертва. Одни видят ее молодой и красивой. Другие встречают старуху с костями, которые разрывают кожу.

— Еще говорят, что у нее костяная нога, — со священным ужасом прошептал мой помощник.

— Протез, — усмехнулась секретарь. — Однажды, когда ее сестрица заигралась, то поцарапала лодыжку. А рана возьми и стала дурной. Ягиня потеряла ногу, но хозяин другой стороны, который правит перекрестками миров, подарил ей костяную. Она ничем не отличается от настоящей, если не приглядываться. Но кто додумается приглядываться к ноге самой Ягини?

Я любовался лицом помощницы, которое в лучах солнца казалось светящимся. Девушка сложила руки на столе и продолжила рассказывать.

— Яга живет в чаще и порой встречает путников, которых к ней приводит судьба. Она любит гостей и если те достойны, то могут попроситься в гости. В доме их встретит кот. Настоящий, ведовской. Он кажется маленьким, если пожелает. Но стоит кому-то взглянуть недобро на его хозяйку, как кот становится огромным и негодяю несдобровать.

— Схарчит? — уточнил Фома.

— А может и того хуже, — усмехнулась Нечаева.

— Что ж может быть хуже? — с детским любопытством спросил Стас.

— Может, несчастный сумеет вырваться и убежать. Только вот уйти от дома Яги той же дорогой он не сможет. Потому как ее дом стоит не просто на лесной поляне. За ней течет река Смородина. И пройти через нее можно, да только на другой стороне живых нет. Там и находится Та сторона, куда уходят все, кто в этом мире уже не может держаться.

— Она некромантка? — спросил я, отчего-то почти шепотом.

— Она хранит границу между мирами живых и мертвых. Много ведает и владеет дарами, которые смертным и не снились. Вечно юная и не способная умереть. Она видит, как меняются времена, как мелькают эпохи, как умирают и рождаются цари. Всегда одна и никогда не пребывающая в одиночестве.

Завороженные историей, мы сидели за столом и не решались пошевелиться. Арина Родионовна говорила негромко, и голос ее журчал ручьем. Словно воочию я видел дикий лес, тропу, что выводила меня на лесную поляну. Там меня ждал бревенчатый дом, с небольшими окошками и порогом, на котором сидела девушка. На ее коленях примостился черный кот, который при виде меня выгнулся и спрыгнул в траву.

— Здравствуй, добрый молодец… — ласково протянула незнакомка. — Устал с дороги? Проходи…

— Злые языки разносят нелепые слухи, — прорвался голос Арины, покачивая марево возникшей передо мной картинки. — Говорят, что она губит героев. Что поедает детей. Да только Ягине не нужно никого убивать. Ей достаточно дать человеку время. И он сам умрет. Судьба придумает недостойному нужную кару. Или благословит на жизнь.

— Какая чудесная сказка, — произнесла Любовь Федоровна, присевшая на подлокотник моего кресла. — Давненько я не слышала подобных историй.

Я посмотрел на призрака, и морок передо мной рассеялся. Лес и поляна истаяли. Алина встретилась со мной взглядом и тепло улыбнулась.

— Чудесная сказка, — повторил я слова Виноградовой.

— Она и есть, — согласилась со мной девушка. — Я слышала ее когда-то очень давно. Кто-то из нянек рассказывал мне их, когда я была совсем маленькой.

— И в моей деревне никто не сомневается, что Яга и впрямь настоящая. Только мы знаем, что она не злая. Нас учили, что Ягиня может помочь, ежели больше не у кого просить помощи. Если собрался к Яге, то надобно ступать по лесу без суеты. Как встретишь ее, то положено поклониться. Если угощение предложит, то обязательно надобно поблагодарить за хлеб и соль, помочь, ежели она о чем попросит. А только потом самому просить об одолжении.

— А если прийти и попросить о помощи, но сделать это без уважения? — спросил Зимин.

— К чему разочаровывать такую могущественную ведунью? — уточнила Арина Родионовна и хитро усмехнулась. — Да и река Смородина рядом. В ней хама можно и остудить.

— Так если и впрямь такая Яга существует, то может и изба та на болоте…

— Нет, — я покачал головой и вдруг вспомнил историю о домике на болотах, куда однажды отправились горячие и глупые аристократы. — Если такая ведунья жила бы здесь, то явно не стала терпеть убийства в своем жилище.

— Она бы не стала, — уверенно заявил Фома.

— Мы всерьез рассуждаем о существовании этой самой Ягини в реальном мире? — осторожно уточнил Шуйский.

— Считайте, что мы рассматриваем все варианты, — со значением ответил Зимин.

— Думаю, что она на самом деле бывала в этом лесу. Когда-то моя бабушка в топях встречала кого-то подозрительно напоминающего данную особу.

Арина внезапно побледнела и даже закусила губу.

— Та женщина ушла в свою избу и пропала, — успокоил я помощницу. — То место сокрыто много лет и ходу туда нет. Вам незачем беспокоиться.

— Тут и впрямь удивительное место, — поделился размышлениями Зимин. — Мастер Морозов говорил, что на его родине есть похожий лесок. Его зовут Лукоморье.

Я понял, что он говорит о другом мире и для себя сделал выводы. Значит, в каждом и миров есть места, где обитают странные силы.

— Даже если это не Яга, о которой нам рассказала Арина Родионовна, то владелец следов может оказаться кем-то не менее опасным, — заключил Шуйский.

— Полагал, что вы рациональный человек, — удивился я.

— Если быть откровенным, то все думаю, что всему найдется простое пояснение. Но я не хочу ограничивать себя знаниями, которыми владею сейчас. Давайте мы все же будет придерживаться фактов.

Зимин кивнул:

— Итак, подведем итог сегодняшнего дня.

Он обвел нас взглядом и продолжил:

— Что имеем? Версия с селянами отработана, и результата не дала. Версия с мимиками тоже. Вернее, как предположил мастер Дмитрий Васильевич, мимик может жить на болотах. Ну, или тот, кто умеет проворачивать похожие фокусы.

— О чем это вы? — не понял жандарм.

— О том, мастер Шуйский, что здесь какая-то бесовщина творится, — вздохнул кустодий. — Тут есть странный шепот, который подчиняет своей воле. И босые люди, которые ходят по болотам. И при этом их не видят даже призраки. Кстати, о бесовщине. Что по поводу вышивки на рубахах у деревенских?

Жандарм покачал головой:

— Староста уверяет, что знаки были посланы их жрецу самим Искупителем. А дело было так: в деревне начала творится, как вы выразились, бесовщина. И стали люди по ночам пропадать. Сами сбегали, а потом, в лесах стали находить трупы. И все самоубийства. А затем, к лекарю местному повалили люди, которые стали жаловаться на шепот, который всякое дурное советует. Сначала целитель было решил, что местные умом тронулись. Но позже оказалось, что помешательство массовое. Тогда он пошел к жрецу, чтобы посоветоваться с ним, как быть. Ну, синодник начал молиться за здравие селян. И в один прекрасный день, жрецу явился слуга Искупителя, который передал тому бумагу со знаками. И велел начертать эти знаки на стенах, и на рубахах селян вышить. Ну жрец так и сделал. И шепот пропал. Такая вот история.

— Он вам так и сказал?

— К сожалению, самого жреца я сегодня не смог навестить, — признался Дмитрий. — Он заперся в своей избе на охранную молитву. Говорят, что он творит ее по особым дням и мешать ему не положено.

— И вы не смогли пройти в дом? — удивился я.

— Ну не ломать же дверь, в самом деле, — парень развел руки в стороны. — Нам полезна лояльность населения. А если я стану врываться и мешать ритуалам уважаемого жреца, то завтра мы не сможем добиться от местных даже слова.

— Ваша правда, — согласился Стас. — И сколько жрец будет творить ритуал?

— Пока самогонка не закончится, — хмуро пояснил Дмитрий.

Зимин не удержался и засмеялся. Арина Родионовна тоже не сумела сохранить на лице серьезное выражение и прыснула в кулак.

— У каждого свои методы, — проворчал Фома, но я заметил, как уголки его губ ползут вверх.

— Дня через три жрец будет готов говорить, — князь вздохнул — Больше трех суток его запой не длится.

Кустодий утер выступившие от смеха слезы и кивнул.

— Посланник Искупителя, значит, — пробормотал он. — Который явился в молитве.

Жандарм удивленно поднял брови и взглянул на Зимина:

— Вы и правда в это верите?

Криомастер пожал плечами:

— В этой местности происходит много всякого, что сложно объяснить, — ответил он. — В конце концов, в призраков в свое время тоже не верили. Да и до сих пор многие не верят. А вон как вышло. Спокойно среди нас живут. Так что рассказ старосты вполне может быть правдив. В той или иной степени.

Жандарм покачал головой, но не стал комментировать слова Зимина. А кустодий продолжил:

— Итак, никаких версий нет. Вряд ли этот слуга Искупителя снова явится перед жрецом и расскажет нам, что значат эти знаки.

— Остаются только отпечатки босых ног, — ответил я. — И улики.

Я кивнул в сторону ножа и чаши, которые были завернуты в пленку и ткань. И продолжил:

— Фома может отвезти вещи в лабораторию в соседнем городишке.

Зимин покачал головой:

— Нет, Павел Филиппович. Мы с мастером Шуйским сами съездим. Отвезем вещи, побеседуем с мастером-экспертом, чтобы отчет был сделан как можно скорее. А заодно посмотрим этот городок. Вы с нами?

Он хитро взглянул на меня. Но я покачал головой:

— Спасибо за приглашение, мастер Зимин, но я, пожалуй, останусь дома. Мне не помешает немного отдохнуть.

— Нарубить дров для камина, — буднично заметила Любовь Федоровна.

— Ну, как знаете, — ответил кустодий и встал с кресла. Взглянул на наручные часы. — А мы поехали, чтобы успеть к закрытию лаборатории. Вы многое пропускаете, мастер Чехов.

В голосе кустодия прозвучала плохо скрытое предвкушение злого веселья. И кажется, Шуйский тоже услышал их. Потому что князь как-то вдруг погрустнел и я подумал, что ехать с Зиминым он больше не желает. Но спорить с криомастером Дмитрий Васильевич не решился. Тоже встал с кресла и растерянно произнес:

— Да… Надо ехать. До встречи, Павел Филиппович.

— Ждем вас к ужину, — напомнил я.

— Постараемся успеть, — пообещал довольный Стас.

Я проводил гостей к выходу, прощался с ними и запер дверь. Взглянул в окно, наблюдая за удаляющимися кустодием и жандармом. Зимин что-то оживленно рассказывал Шуйскому, который кивал в ответ. И отчего-то мне показалось, что между этими двумя людьми зародилось начало крепкой дружбы.

— Странно, как такие разные люди нашли общий язык? — послышался за спиной голос Виноградовой.

— Не такие и уж они разные, — ответил я и отошел от окна.

— Насколько я знаю, Стас — бастард и вырос в приюте, — возразила призрачная дама и тут же нахмурилась, — а Дмитрий жил с матерью. Но то, как он говорил о зависимых от алкоголя людях, наводит на печальные мысли.

— Думаю, что кто-то из его окружения злоупотреблял дурманящими разум напитками. Вряд ли такую атмосферу можно назвать здоровой. Как знать, вдруг князь видел больше, чем ему хотелось бы.

— А я ему подзатыльник отвесила, — охнула Виноградова. — Но с другой стороны — он ведь свистел в доме.

— Любовь Федоровна, а бывает такое, что призраки не могут заметить людей? — решил я сменить тему.

Виноградова нахмурилась, раздумывая над вопросом. И я уточнил:

— Ну, например, если человек использует отвод глаз.

Призрак покачала головой:

— Такие способности придуманы людьми и для людей. Духов обмануть сложнее. Во-первых, мы питаемся эмоциями. И чувствуем их издалека, выбирая нужные. А во-вторых, призраки могут видеть людей немного… по-другому?

— Это как? — заинтересовался я.

— Вы теплые. И мы видим ваше живое тепло. Даже сквозь преграды в виде стен и пола Что-то вроде красного силуэта.

— Теперь я понимаю, как вы узнаете, что я пришел домой, — протянул я. — Не знал такой интересной детали из мира призраков.

Любовь Федоровна мягко улыбнулась:

— Просто ты никогда не спрашивал этого у них, — ответила она. И я кивнул, признавая правоту призрачной женщины.

— Так вот, — продолжила Виноградова. — это разноцветное пятно сложно не заметить.

— Вот как, — задумчиво протянул я. — Чудно выходит. Следы на полу есть, а человека нет.

Любовь Фёдоровна пожала плечами:

— Признаться, такое я тоже слышу впервые, — произнесла она.

— И это очень интересно, — заключил я. — Ладно, идемте.

Мы направились в гостиную, где нас ожидала Арина Родионовна. Девушка сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и с интересом смотрела снимки с фотоаппарата, который Зимин оставил на столе.

— Жаль, что в нашей команде нет мастера-эксперта, — произнёс я. И девушка оторвалась от своего занятия, и взглянула на меня:

— Думаете, там могли остаться отпечатки силы этого босого гостя? — уточнила она.

Я пожал плечами:

— Нам надо поговорить со жрецом и с сыном Двушкина. И потом можно начинать осмотр ног всех женщин и подростков поселка. Хотя, кажется, мне это ничего не даст.

Арина Родионовна удивленно подняла бровь, и я пояснил:

— Любовь Федоровна рассказала мне, что призраки заметили бы человека. Так что выходит, это был не совсем человек.

— А кто тогда? — удивленно уточнила девушка.

Я сел в кресло и откинулся на спинку и пожал плечами:

— Не знаю. Может, быть русалка. Или утопица. Или еще кто-то из сказочных существ. Как правильно подметил мастер Зимин, разное здесь творится. Волей-неволей начнешь верить во всякое.

Девушка смущенно кивнула, словно подтверждая сказанное мной. Отложила фотоаппарат и встала с кресла:

— Я пойду немного отдохну. Очень уж утомительным выдался день.

Я кивнул, и девушка вышла из гостиной, оставив меня в комнате одного

Глава 17 Визит вежливости

Время до вечера пролетело быстро. И на ужин мы решили расположиться на заднем дворе, устроившись на скамье перед складным столиком. Компанию нас с Фомой составила Нечаева.

— Вашество, а гости из команды на ужин приедут? — уточнил помощник.

— Вряд ли, — ответил я. — Скорее всего, они решили заночевать в городке.

— Зачем? — удивленно уточнила Нечаева, и я пожал плечами:

— Завтра узнаем.

— Как вы думаете, они договорятся с мастером-экспертом, чтобы завтра получить отчет? — живо спросила Арина Родионовна.

— Есть вероятность, что лаборатория не работала, — протянул я. — А быть может ее там и вовсе не было в наличии. Мы привыкли жить в столице и пользоваться благами большого города.

— Они точно не попадут в неприятности? — нахмурилась Арина Родионовна.

— Стас легенда, — протянул я. — Да и к тому же кустодий. Да и Шуйский не зря занимает пост главы третьего отдела жандармерии. Думаю, даже если они попадут в переделку, то не повезет их оппонентам.

— Я бы не была так уверена, — возразила Нечаева. И в голосе девушки я уловил тревогу.

— Вы переживаете за них? — уточнил я и сразу пожалел о своем вопросе.

Девушка взглянула на меня с удивлением, а потом ее щеки покрылись румянцем. Она нахмурила брови и неуверенно сказала:

— Мы одна команда.

— Ты чего это девочку тиранить удумал? — сурово осведомилась Виноградова и уперла в бока кулаки.

— Извините, — тотчас отозвался я. — У вас был тяжелый день, и я не должен говорить вам такое.

— Вы решили, что я проявила лишнее внимание Станиславу Александровичу? — негромко уточнила помощница. — Там в лесной хижине, мне нужно было привести его в чувство.

Теперь уже пришло время краснеть мне.

— Вы правы, — признал я и осторожно взял изящную ладонь в свою. — Наверно, я просто не был готов к тому, что кто-то смотрит на вас так…

— Как? — изумилась Нечаева, но руку не отняла.

— Простите, — повторил я. — Я не прав.

— Священные котики, — вздохнула Любовь Федоровна и прижала руки к груди, — да Павел ревнует!

— Ревнует? — бесхитростно переспросил Питерский и я прикрыл глаза, надеясь, что Арина Родионовна не услышала эту фразу.

И кажется, так и сложилось. Девушка кивнула и подарила мне смущенную улыбку.

— Я не обижаюсь на вас.

— Спасибо, — выдохнул я с облегчением.

— Ревнуешь, — довольно повторила Виноградова. — Какая прелесть. Прояви меня.

— Нет, — хмуро бросил я в ответ.

— Почему это? — хитро уточнила Виноградова. — Или ты думаешь, что я просвещу Ариночку, что наш адвокат приревновал ее к здоровяку Зимину?

Я не отреагировал на этот выпад. Вместо этого обратился к Нечаевой:

— Расскажите мне, как вам удалось помочь Стасу? И как вышло, что шепот не подействовал на вас?

— Я слышала эти жутковатые голоса с того момента, когда мы подошли к той избушке, — немного помедлив, ответила девушка.

— Страшное местечко, — согласился я.

— Рядом с развалинами стало особенно тяжело игнорировать этот шепот, — Арина слегка наклонилась, став ко мне еще ближе.

От ее волос пахнуло лесными травами. А голос снова показался журчащим ручьем. Кажется, у меня сбилось дыхание, и девушка тотчас спохватилась и слегка сжала мои пальцы.

— В этом месте я ощущаю себя странно. Словно бы не в себе.

— Вам плохо? Быть может вам стоит вернуться в Петроград? — озаботился я. Но девушка замотала головой:

— Нет. Мне не плохо. Скорее, кажется, у меня стало лучше получаться контролировать силу.

Мне сложно было судить о том, как помощница управляла своим талантом. Но в том, что он расцвел иными красками, я не сомневался.

— Мне все время казалось, что кто-то на нас смотрит, — добавила она.

— И у меня было это ощущение, — согласился я.

— Но я не чуяла опасности от этого взгляда, — торопливо продолжила девушка. — В нем было только любопытство. Хотя, быть может, это просто сказалось напряжение.

Я не стал спорить и коротко кивнул.

— В хижине мне вроде стало легче. Шепот сделался тихим, почти неразличимым. А когда Зимин подошел к тому алтарю…

От этой формулировки я напрягся, потому как тоже решил, что перед нами алтарь.

— … голоса стихли полностью. И я вдруг поняла, что они нашли того, кто им внемлет. Они выбрали мастера Зимина. Потому что среди нас он был самым… внушаемым. На меня этот шепот действовал плохо. А вы не слышали его совсем.

Я кивнул, подтверждая ее слова. Уточнил:

— Вы думаете, что именно шепот сделал его одержимым? И выбрал его неслучайно?

Арина Родионовна закусила губу, а потом пояснила:

— Уверена. Я привыкла доверять своей интуиции. К тому же, вы согласитесь, что если бы криомастер напал бы на нас, мы не смогли долго с ним бороться.

Мне пришлось согласиться. Я видел Зимина в бою и понимал, что он смог бы сломать нас в том домишке как две хрупкие спички. Я, конечно, попытался бы остановить его, но надолго бы моего сопротивления не хватило.

— Стоит помнить, что Стас был самым уставшим среди нас, — предположил я. — Он всю дорогу призывал «Зимний горн», чтобы мы могли ступать по топи без страха провалиться на глубину. Когда мы выбрались с избе, он был истощен и не стал ждать восстановления.

Арина Родионовна нахмурилась:

— Я об этом не подумала, — ответила она после недолгой паузы.

И мне захотелось разгладить упрямую складку между ее бровей. Лишь усилием воли, я заставил себя оставить руку на месте.

— Есть вероятность, что все эти факторы просто совпали, — продолжила девушка. — Я не хотела говорить об этом при Зимине. Но быть может все намного проще, чем мы думаем.

— О чем речь?

— Я про убийства девушек, — пояснила Нечаева. — Как знать, быть может эти голоса нашептывали Двушкину, и он сам того не ведая творил злодейства. Как наш друг кустодий. Зимин ведь тоже не помнит, что с ним случилось. После того, как он услышал шепот, его словно подменили.

— Думаете, Двушкин на самом деле может не помнить, что он творил? — с интересом уточнил я. — И даже душеправ не понял того, что помещик на самом деле душегуб?

Нечаева кивнула и быстро добавила:

— Если о моих подозрениях узнает Шуйский, то сразу же арестует Никона. Ему нужен только повод, чтобы упечь помещика в острог.

— Может так было бы лучше, — предположил я.

— Нужно быть уверенными, что все прекратится, — воскликнула девушка. — Если заключить Двушкина в камеру, то появится другой, кто попадет под влияние шепота. И продолжит творить зло.

Я задумался.

— Все может быть, — произнес после недолгой паузы, признавая правоту слов Арины. Поднялся на ноги и прошелся вдоль лавки. Чуть поодаль от нас у каменной печи стоял Фома. Он запекал мясо с ароматными травами и аппетитный дух плыл по воздуху. Призрачная дама сидела в плетеном кресле чуть поодаль и листала старые газеты, которые изъяла у Питерского. Она строго запретила ему сжигать периодику, сообщив, что это раритет, которому место в музее, а не в костре. Спорить с ней нам совершенно не хотелось. Мне показалось, что она просто испытывала ностальгию при чтении старых статей и объявлений.

— Вы правы, Арина Родионовна, — произнес я наконец. — И хорошо, что вы не стали рассказывать о своих подозрениях остальным членам команды.

Девушка засияла от моей похвалы и расправила плечи.

— Еще пару минут и можно будет трапезничать, — подал голос Фома, прерывая нашу беседу.

Я поставил тотем и призвал из межмирья Митрича, который сразу же осмотрелся, ища врагов. Но я попросил:

— Принеси тарелки с кухни.

Призрак озадаченно почесал затылок, а Любовь Федоровна всплеснула руками.

— Додумался пускать слона в посудную лавку.

Она поднялась на ноги и расправила подол платья.

— Я все сделаю сама, — заявила она.

— Позвольте, я вам помогу, — вызвалась Нечаева.

Я понял, что дал Виноградовой видимость и тотчас подумал, что с нее станется, наговорить секретарю всякого. Потому я, прищурившись, взглянул на призрака, надеясь, что она поймет намек.

В ответ женщина хмыкнула и улыбнулась уже Арине.

— Я была бы благодарна, — мягко сказала призрак. — Иногда нам, девочкам, стоит посекретничать.

Я до скрипа сжал зубы. Впрочем, это не произвело на Любовь Федоровну ровным счетом никакого впечатления.

— Не беспокойтесь, наша женщина не обидит Арину Родионовну, — негромко сообщил Фома. — Скажу вам, что Любовь Федоровна ужасно за вас переживала, когда вы прибыли в резиденцию, а мы остались в городе. Она не говорила, отчего так мечется по дому. Но мне думается, что она сильно беспокоилась за вашу жизнь. Очень ей не хочется, чтобы с вами приключилась беда.

— Она боится остаться одна в том доме, — кивнул я.

— Так. Да не так, — лениво возразил парень. — Теперь у нее есть я. Тот, кто ее слышит и может с нею говорить. Мы много беседуем с госпожойВиноградовой. Она подсказала мне, как пользоваться сберегательными книжками. Научила средства на повседневные расходы хранить на зеленой. А на золотую вклады складывать. Еще рассказала, как купить бумаги, которые такие же ценные, как и деньги.

Мне вдруг стало немного стыдно за то, что я так и не сподобился разъяснить все эти вещи помощнику. Но он продолжил, не дожидаясь моего ответа.

— Любовь Федоровна — очень умная женщина. И беспокоится о вас не потому, что боится одиночества. Просто она считает вас частью своего дома и своей семьей.

Я промолчал, понимая, что возразить мне на это нечего.

— Так что не переживайте, что она обидит вашу помощницу, — простодушно усмехнулся Фома. — Арина Родионовна нашей женщине тоже нравится.

— Добрый вечер, соседи, — раздался голос, который прервал беседу. И мы тотчас обернулись.

А стоявший в углу двора тотемный пенек встрепенулся и принял самый что ни есть угрожающий вид. Даже корни сделал длиннее.

На тропинке стоял Тимофей и с любопытством осматривал наш дворик.

— Вы уж простите, что я без приглашения и предупреждения к вам пожаловал, — начал он, заметив, что мы обратили на него внимание. — Но я очень долго простоял у калитки. А когда подошел к двери, то услышал голоса. И мне подумалось, что вы не станете возражать, если я зайду к вам на огонек.

— Конечно не станем, — заверил я, раздумывая, как много успел услышать наш внезапный гость.

Судя по выражению лица Питерского, он тоже не ожидал увидеть парня и не слышал, как тот обходил дом. Фома напрягся и шумно втянул носом воздух, будто пытаясь уловить важный запах.

— Тимофей, это мой помощник Фома, — представил я гостю своего слугу. — А в доме сейчас Арина Родионовна Нечаева. Она работает секретарем в моем адвокатском кабинете. Поэтому вызвалась помочь в расследовании. А еще, сразу хочу вас предупредить…

— О призраках? — предположил гость.

— О них самых, — удивленно подтвердил я. — Вы уже видели их?

— Несложно догадаться, что во владениях некроманта должны присутствовать либо мертвяки, либо духи, — резонно заметил парень. — Думаю, что вы привыкли к соседству призраков. И мне было бы очень интересно узнать о них чуточку больше.

— Извольте, — я сделал приглашающий жест в сторону лавки.

Фома наконец отмер и отправился в небольшую пристройку, где хранилась садовая мебель, чтобы принести пару кресел.

— Вы не присоединитесь к нам за ужином? У нас сегодня отменное мясо…

— И запечённая рыбина, — добавил Питерский и пояснил, — Арина Родионовна очень уважает рыбку.

— Вы привезли ее из города? — уточнил Тимофей.

— Кабана добыл мастер Зимин… то есть, Морозов, — я поправил сам себя.

— А рыбку я сегодня словил в озере, — гордо заявил Фома.

— Я не особенно ловок с удочкой, — смущенно признался гость.

— Там ничего сложного, главное, наживку хорошую подобрать, — тут же принялся объяснять науку Фома. — Я растрепал початок кукурузы…

— Значит, все же привезли продукты с собой, — заключил Тимофей.

— Мы больше не участвуем в мероприятии, — напомнил я. — И думать о добыче пропитания мне хочется в последнюю очередь.

Парень вскинул ладони вверх в жесте капитуляции.

— Простите, я не желал вас задеть. К сожалению, здесь не так часто можно отведать привозные продукты. И я вовсе не стану заявлять о нарушении. Особенно, если вы не станете возражать против того, что я буду к вам порой захаживать на обед или ужин.

— На завтрак у нас сегодня были блинчики, — протянула Виноградова, которая материализовалась перед гостем. — Я сама их готовила.

— Искупитель, — пораженно ахнул парень, во все глаза рассматривая женщину.

Та же склонила голову к плечу и скрестила руки на груди, позволяя Тимофею прийти в себя.

— Простите, я не думал, что призраки такие красивые, — прервал молчание гость.

— Какой милый юноша, — благодушно улыбнулась призрачная дама. — Меня зовут Любовь Федоровна. И я буду рада угостить вас чем-нибудь вкусным. Если пожелаете.

— Не судите меня строго, — принялся оправдываться парень. — Не каждый день доводится увидеть такую, как вы.

— Вы вряд ли встретите призрака, подобного нашей хозяюшке, — насупился Фома.

— Это правда, — без ложной скромности, кивнула Виноградова. — Не все призраки способны помнить себя при жизни. Некоторые любят пить силу живых или причинять мелкие пакости.

— Зачем им это? — удивился парень.

Бухгалтер пожала плечами и устроилась на свободном кресле.

— Скука, юноша, — ответила она. — С годами существования в мире духов, она становится такой всеобъемлющей, что призраки начинают творить всякие глупости. Просто потому, что могут себе это позволить. И это не всегда идет на пользу людям. Мало кто из призраков сохраняет разум или желание думать. Со временем, большинство духов становятся почти прозрачными. У них не остается ни сил, ни желаний. Остается только одно чувство. Очень сильный голод…

На лицо Любови Федоровны набежала тень, и женщина нервно поправила локон на лбу, словно опасаясь, что на нем проявится рана.

— Добрый вечер, — послышался голос Нечаевой, и мы обернулись. Девушка вышла из дома в сопровождении Митрича и шагала по тропинке к нам. В руках Арина Родионовна держала стопку тарелок.

Миньон окинул гостя мрачным взглядом, а затем посмотрел на меня. И на лице призрака читался вопрос «не выкинуть ли этого типа за ворота»? Но я покачал головой.

— Как же у вас здесь здорово, — с детским восторгом воскликнул парень, рассматривая призраков.

— Это вы еще посуду не мыли, мастер, — простодушно проворчал Фома.

— В особо загруженные дни, — Тимофей сделал акцент на этой фразе и со значением посмотрел на меня, а затем продолжил. — Все домашние дела возлагаются на гостей резиденции. Они и готовят, и убирают. Но когда особняк пустеет, нам приходится самим себя обслуживать. Потому я часто мою за собой посуду.

— Вы не уезжаете в столицу? — удивился я. — Я думал, что в отсутствие императора резиденция пустеет. И сейчас здесь живем только мы. Да и то на время, пока ведется расследование.

Парень грустно улыбнулся

— Я давненько отсюда не выезжаю, — ответил он и добавил. — Вы не подумайте, я не жалуюсь. Здесь свежий воздух, очень много времени для тренировок. Да и учителя у меня тут просто замечательные. Но порой я очень скучаю по столице.

На последней фразе парень вздохнул и опустил взгляд. И Арина Родионовна осторожно поинтересовалась:

— Вы ведь не в ссылке?

Я ожидал шутки в ответ, но гость лишь неопределенно пожал плечами, а потом с грустью произнес:

— Я должен научиться выживанию. Отвыкнуть от слуг и от праздности. Мне это нужно, Павел Филиппович. Только когда я буду достоин, я смогу уехать отсюда. Но пока еще не пришло то самое время.

— Ужин готов, — произнес Фома, прерывая наш диалог. Слуга снял с плиты блюда. А Виноградова помогла водрузить их на стол. При виде запеченного мяса беседовать сразу расхотелось. Перед нами поставили тарелки и приборы, мы мигом приступили к трапезе.

Глава 18 Легенда об охотнике

Гость налегал на рыбу и запеченные овощи. При этом щурился от удовольствия.

— До чего же знатно приготовлено, — отметил он, расправившись с очередным куском. — Давненько мне не доводилось есть такой вкусной вещи.

— Это все травы, которые я прикупил в особой лавке у Мойки, — признался Фома, которому похвала пришлась по душе. — Там хозяйничает один старичок из южных стран. Так вот, он создает чудесные сборы, которые любое блюдо делают страсть каким вкусным. Даже Иришка моя… — парень густо покраснел и быстро поправился, — наша кухарка очень уважает эти сборы.

— У вас хороший вкус, — оценил гость. — Спасибо за такое угощение.

Он плавно склонил голову, слегка повернув ее вбок, как обычно делал наш император. Вроде и поклонился, но с королевским достоинством. Будто держал на голове корону, которая могла свалиться от резкого движения.

— Мне кажется, что на природе все получается вкуснее, — усмехнулась Любовь Федоровна.

— На нашей кухне обычно готовят простые и не самые изысканные блюда. Но когда гости голодны, то не особенно обращают внимание на вкус, — заметил парень.

— Неужто Император готов терпеть такие неудобства? — удивилась Арина Родионовна. — Разве он не привык к утонченным блюдам?

— Станислав Викторович следует законам этого места, — Тимофей обвел руками пространство. — Здесь положено охотиться без помощи силы. Привоз продуктов тоже не приветствуется. Хотя, насколько я знаю, кустодии довольно часто нарушают правила. Как и некоторые гости.

Он лукаво подмигнул Питерскому, на что тот лишь пожал плечами, сделав вид, что не понимает, о чем идет разговор.

— Зачем такие ограничения с использованием силы? — нахмурилась Нечаева и продолжила, осторожно подбирая слова. — Ладно, в момент, когда здесь много гостей. Так удобнее следить, чтобы никто случайно не использовал силу во вред другим. Но сейчас здесь нет Великого Мастера. И семьи разъехались.

— Законы вводятся не просто так, — вздохнул Тимофей и мне показалось, что в его глазах появилась тоска. — Возможно, кто-то из вас знает, что не везде в этих краях можно использовать силу без риска для себя.

— Даже так? — удивилась моя помощница.

— Когда-то давно на болота отправились молодые аристократы, чтобы развлечь себя охотой.

Я отложил приборы, чтобы вновь услышать историю про подвиг некромантки. Однако гость удивил меня продолжением.

— Великий мастер предупредил, что дичи хватит на всех и не стоит бить больше, чем может понадобиться для прокорма гостей. Однако охота согрела молодую кровь и вскоре дворяне неслись по лесным тропам, чтобы загнать испуганную дичь. Они били зайцев и тетеревов. Добычу бросали вдоль тропы, чтобы собрать ее на обратном пути.

— Плохая примета, — недовольно проворчал Фома и покачал головой.

Тимофей взглянул на него потемневшими глазами и нехотя кивнул, подтверждая сказанное:

— Все так. Вскоре одежда охотников была пропитана кровью, а затем их сапоги наполнились болотной водой.

— Зачем они пошли на болота? — шепотом уточнила Арина Родионовна.

— Азарт затмил разум, — ответил гость. — И когда аристократы ушли далеко, один из охотников вдруг увидел, как по кочкам вглубь топей уходит золотистый олень. Горделивый зверь показался достойной добычей, которая должна была понравиться императору. Охотник увлекся погоней и не заметил, как его товарищи остались позади. Не слышал, как они просили его вернуться и бросить погоню. Он шагал дальше и дальше. Раз за разом вскидывая лук, чтобы выпустить стрелу. Но каждая из них не находила цель, уносясь в болотное марево. Вскоре солнце спустилось к горизонту, и тьма накрыла подлесок с топью.

Арина Родионовна подобралась, словно готовилась услышать что-то важное. Виноградова села к ней поближе, внимательно следя за гостем.

— Охотник был слишком увлечен погоней и не замечал ничего странного. Не видел он, как сгущались вокруг него мрачные тени. Как кочки становились все более ненадежными. Он был уверен, что его добыча почти поймана. А олень скользил по едва заметной зыбкой тропе все дальше и дальше. В колчане охотника осталась одна стрела…

Тимофей неожиданно замолк и гулко сглотнул. Его глаза прояснились, и он обвел нас тяжелым взглядом. Мне вдруг показалось, что он прервет рассказ. От этого стало немного грустно. Не я один заметил настроение гостя. Нечаева едва слышно попросила:

— Не томите. Что случилось потом?

Парень посмотрел на девушку и вздохнул, будто сожалея о том, что она задала вопрос.

— Глупец решил, что последняя стрела должна обязательно попасть в цель. Но в потемках он не мог доверять своим глазам. Потому призвал силу, и тотем ангел распахнул позади него огромные крылья. Олень вдали застыл и повернулся к своей погибели. Он смотрел на убийцу, не в силах сдвинуться с места. И стрела нашла свою цель. Та пронзила сердце зверя. Ровно на одно мгновенье олень покрылся пламенем, которое ослепило охотника. И затем вокруг него сгустилась первобытная тьма. Такая беспросветная, что она поглотила все. Даже душу глупого человека.

Тимофей замолк, и никто не посмел нарушить возникшую тишину. Было в ней что-то торжественное и мрачное. Нечаева опустила голову, рассматривая свои пальцы. Мне захотелось ободряюще обнять ее за плечи. Но я понимал, что это будет неуместным.

— Что случилось с тем охотником? — спросила Виноградова, поправив на лбу локон волос.

— Тьма его поглотила, — криво усмехнулся Тимофей. — И если раньше император иногда позволял охотиться с силой. То после потери того аристократа Великий Мастер строго настрого запретил бить дичь с помощью талантов. Только простым оружием.

— Откуда вы знаете, что он погиб именно так? Может быть, он утонул? — предположила Арина Родионовна, но парень покачал головой:

— Я не сказал, что несчастный умер. Он вернулся с болот живым. Вот только часть его души навсегда вырвалась из него.

— Какая часть? — задал я самый важный вопрос.

— Его талант остался в этих местах, — ответил Тимофей и тряхнул головой, словно прогоняя плохие мысли. — Простите за эту темную историю. Это всего лишь страшная сказка этих мест. Не более.

— Сказка — ложь, да в ней намек, — протянул Фома и сунул в рот небольшую луковку с длинными зелеными перьями, которой сразу же захрустел.

— Все так, — кивнул Тимофей. — По крайней мере, уже много лет никто не использует силу для охоты. Да и просто без надобности применять ее здесь не стоит. Чтобы лиха не случилось.

— Давайте ка выпьем чаю, — предложила Виноградова, обхватив самовар ладонями. Внезапно металл стал светлее, и вода внутри загудела.

— Вы используете силу? Настоящую? — изумился гость.

Я тоже смотрел на соседку широко распахнутыми глазами. Призраки могли двигать предметы, но пользоваться силами, которыми владели при жизни, не умели.

Любовь Федоровна взглянула на свои ладони, которые дрожали, словно у живой. Потом повернулась ко мне.

— Как так? Как? — повторила она испуганно и замерцала.

Я вскочил на ноги и тотчас призвал пень, чтобы бросил ей нить силы. Женщина ухватилась за нее и буквально одним глотком втянула в себя тьму целого тотема. Тот закряхтел и едва не треснул. Мне с трудом удалось сохранить его, оборвав нить. Призрачная дама покрылась всполохами огня, которые тут же погасли.

— Паша, что происходит? — жалобно спросила она, протянув ко мне руку.

Я знал, что это будет больно, но не мог отказать своему призрачному другу. Потому сжал ладонь, готовясь ощутить холод. Однако вместо него почувствовал легкое тепло, словно осеннее солнце решило согреть мою кожу. Виноградова справилась со слабостью и отдернула руку.

— Прости, — пробормотала она.

Но я шагнул ближе и осторожно коснулся ее плеча. Женщина дернулась, но осталась на месте. Теперь и она поняла, что не леденит мою кожу.

— Как же так? — вновь спросила она, но уже без страха.

— Не знаю, — честно ответил я.

— Здесь всякое может случиться, — отозвался Тимофей. — Странное это место. Будьте осторожны, Любовь Федоровна. Не пытайтесь использовать силу за пределами вашего двора. Кто знает, что может случиться с вами, если вы вздумаете…

Женщина отошла от меня на шаг и вскинула руку. С ее пальцев сорвалось гудящее пламя. Оно образовало высокий смерч, от которого пахнуло жаром. Я попятился. Сила призрака оказалась поистине пугающей.

— Мой огонь, — заявила она, не сводя завороженного взгляда со своего пламени.

Затем словно опомнилась и потушила его. Сразу же стало темно. Мою руку схватила тонкая ладонь, и я все же приобнял Арину Родионовну, которая оказалась рядом.

— Чудеса, — пробасил Фома и осведомился, — А раньше у вас также все было?

— Я была сильной, — с гордостью заявила женщина и с грустью добавила. — Как же я скучала по этому.

Забывшись, она откинула назад волосы, обнажая идеально ровную кожу лба. Глаза дамы сияли радостью, а потом в зрачках мелькнуло что-то темное.

— Все хорошо? — уточнил я.

— Это место, — она махнула в сторону леса, — оно неправильное. Не должны такие, как я владеть талантами. А если все призраки станут такими же? Те, что на болоте.

— Они ослаблены, — нахмурился я.

Нечаева подняла лицо и нехотя отстранилась. Я был уверен, что мы оба подумали об одном: те следы в избушке могли принадлежать призраку. Потому другие духи и не заметили никого живого.

— А вы сможете сделать огненную птицу? — просто попросил Фома. Потом нетерпеливо переступил с ноги на ногу, с интересом глядя на Виноградову в ожидании чуда.

Любовь Федоровна взглянула на меня, словно спрашивая разрешения.

— Только не спалите дом, — согласился я и добавил, — И не выходите за ворота.

Призрак и помощник отошли подальше, чтобы через мгновенье над ними порхали сотни бабочек. Питерский восхищенно смотрел на них. Он выглядел как мальчишка, получивший лучший подарок. А обычно язвительная соседка посмеивалась, управляя огненными искорками, которые таяли, оказавшись в ладонях парня. Время от времени призрак толкала Фому, который пытался поймать огонь руками.

— Вам повезло с домашними, — заметил Тимофей, о котором мы успели позабыть.

Нечаева отошла от меня еще на шаг, и от этого стало холоднее.

— Все так, — я и не собирался с этим спорить. — Хотя Фома все еще зовет Любовь Федоровну «нашей женщиной».

— А меня секретуткой, — хмыкнула Арина Родионовна и добавила, — но как можно обижаться, если наш Фома все никак не может привыкнуть к некоторым новым для него словам.

— Скоро он пойдет на учебу, — смущенно пообещал я. — После курсов, уверен, наш помощник не станет говорить такого.

Вместо ответа Арина Родионовна улыбнулась и лукаво спросила:

— А мне тоже можно поиграть с огоньками?

— Конечно…

Она подхватилась и уже через несколько секунд оказалась рядом с Фомой, который ловил бабочку. Девушка ловко подпрыгнула и поймала крылатый огонек, который тотчас исчез на ее коже.

Мы с гостем какое-то время наблюдали за веселой игрой, а потом Тимофей вздохнул.

— С вами хорошо. Но мне пора уходить.

— Надеюсь, мы еще увидимся, — я пожал протянутую ладонь.

— Конечно, — сдержанно ответил парень, а потом добавил, — не провожайте. Я закрою за собой калитку.

Я задумчиво смотрел на его спину, а потом понял, что за все время так и не спросил его отчества. Хотя не сомневался, что уже знаю его.

В этот момент послышался смех и я обернулся, что Арина Родионовна вновь поймала бабочку первой.

Ночь была долгой. Домашние веселились с искрами, и я не решался им напомнить о времени. Слишком счастливыми они казались. Когда все утомились, мы наскоро убрали со стола посуду и унесли в дом. Там Виноградова велела нам идти спать и пообещала согреть воду. К моему удивлению, она сделала это без особых усилий. Видимо, она и впрямь была мощной огневичкой при жизни.

Арина Родионовна поднялась со мной на второй этаж и там, в темноте спросила:

— Вы не жалеете, что я приехала?

— Ни на мгновенье, — ответил я и девушка вздохнула.

После десятка ударов сердца она толкнула дверь в свою комнату и скрылась за порогом.

Я же вошел к себе и какое-то время стоял, прислушиваясь к звукам из коридора. Затем отругал себя за глупые фантазии и пошел в ванную комнату. После омовения я обернулся в полотенце и вернулся в спальню. Постель пахла лесными травами, которые напомнили об аромате волос Нечаевой. Я зарылся лицом в подушку и почти сразу же заснул.

* * *

Утро наступило быстро. Будто я и не спал вовсе. Однако ощущал себя отдохнувшим.

Внизу меня ожидали домашние, которые готовили завтрак.

— Проснулся? — спросила Любовь Федоровна.

По реакции Арины, которая сразу же повернулась в мою сторону, я понял, что Виноградова все еще остается видимой. Похоже, ей на это хватает силы, выпитой вчера. Я поежился, вспомнив, как она опустошила почти до самого дна тотем. В следующий раз надо будет выдавать тьму дозированно. Иначе придется постоянно делать новые тотемы.

Зимин и Шуйский прибыли к десяти утра. Об их визите мне сообщила Виноградова. Призрак обернулась в сторону входной двери, а затем коротко произнесла:

— Жандармы прибыли.

Я кивнул и встал из-за стола. Прошел в холл и отпер дверь. На пороге стояли кустодий и жандарм. И вид у них был очень колоритный. На лице Зимина красовалось несколько красных кровоподтеков, а костяшки кулаков были сбиты. Шуйский выглядел чуть лучше.

Я удивленно поднял бровь:

— Доброе утро, господа. Хотя судя по вашему виду, не такое уж оно доброе. Выглядите так, словно вас сбил грузовик.

— Местные промышленники и помещики практикуют одну старую забаву, — ответил Зимин. — Они напиваются в корчме, а затем сходятся в кулачном бою. К слову, без применения силы. Вот мы вызвались принять участие. И скажу я вам, Павел Филиппович, драться эти господа умеют.

Шуйский кивнул. Потрогал разбитую губу, осторожно дотронулся до одного из зубов.

— Интересные и жестокие здесь царят нравы, — отметил я и посторонился, пропуская гостей в дом. — Надеюсь, вы нашли мастера-эксперта?

Криомастер кивнул:

— Нашли, мастер Чехов. Нам даже удалось договориться по поводу быстрого отчета. Правда, мастеру-эксперту пришлось работать вечер и всю ночь. Но результат был готов сегодня утром.

Мы прошли в гостиную, и Шуйский с Зиминым заняли кресла за столом. Своим видом, им удалось удивить не только Нечаеву, но даже Фому. Питерский взглянул на гостей и собрался было удивленно присвистнуть, но заметил стоявшую неподалеку Виноградову и быстро передумал.

— Вот как? — заинтересованно уточнил я. — И что же в отчете.

— Много образцов крови с сохранившимся следом силы, — ответил кустодий. — Нужно составить в деревне списки пропавших, и сверить их. На чаше и рукояти кинжала обнаружены два вида отпечатков. Одни принадлежат Двушкину, а вот чьи вторые, установить не вышло.

— Их нет в базе? — уточнил я, но жандарм покачал головой:

— Нет. Они смазанные, так что установить обладателя не представляется возможным.

— А цвет отпечатка силы? — полюбопытствовал я.

Жандарм нахмурился:

— Тут тоже есть загвоздка, — ответил он после недолгой паузы. — Эксперт так и не уловить оттенок силы. Он есть, но ни один анализ не смог определиться с цветом.

— Это странно, — согласился я.

У меня было предположение, как такое могло произойти. Но озвучивать его при Шуйском я не стал. Поэтому попросил:

— Мастер Зимин, можно вас на пару слов?

Кустодий кивнул, встал из-за стола.

Шуйский удивленно посмотрел на нас, и я с неохотой пояснил:

— Это касается старого расследования кустодиев.

Сказанное было почти правдой. И Дмитрий покачал головой, но не стал задавать вопросов. Мы же с кустодием направились ко входной двери.

— Помнится, в подвале, которую переоборудовали под прозекторскую, мы допрашивали мертвого бастарда Мининых, — принес я, как только мы вышли на крыльцо. — В тот раз, Александр Васильевич рассказал мне про мироходцев. И продемонстрировал свою силу. Ее можно определить на тестах?

Я с интересом посмотрел на Стаса, и тот нахмурился. А затем произнес:

— В базе кустодиев есть отпечаток силы мастера Морозова. Но он наверняка не соответствует реальности.

Я кивнул:

— Потому что по документам, Александр Васильевич воздушник. А на деле владеет магией крови. Которой попросту не должно существовать в нашем мире.

Стас взглянул на меня:

— Думаете, что второй гость хижины — мироходец? — прямо спросил он.

Я пожал плечами и просто ответил:

— Многое на это указывает.

Кустодий на несколько секунд застыл, словно раздумывая, а затем кивнул:

— Возможно, вы правы. Версия вполне рабочая. Скорее всего, на болотах завелся мироходец, который и сводит людей с ума проклятым шепотом. Эта магия пришла извне, и поэтому не поддается объяснению.

Он вынул из кармана телефон и принялся искать нужный номер в списке контактов. Наконец, нажал кнопку вызова.

Трубку взяли почти сразу. И в динамике я услышал знакомый голос. Но слов разобрать не смог.

— Добрый день, Александр Васильевич, — произнес Зимин. — Да, дело продвигается. И нам нужна консультация по одному вопросу. Касательно дела Мининых. И подобных им… гостей.

Криомастер замолчал, слушая вопросы Морозова, а затем произнес:

— Есть такая версия. Эксперт не смог распознать отпечаток силы одного из подозреваемых. Ага, хорошо.

Кустодий завершил вызов, убрал телефон в карман и взглянул на меня:

— Александр Васильевич назначил нам встречу. В том городке, где мы проводили экспертизу.

Я кивнул в сторону дома и уточнил:

— А князь Шуйский и Арина Родионовна?

Стас покачал головой:

— Только мы. Не беспокойтесь, Павел Филиппович, я все вам объясню.

Он потянул на себя дверную ручку и в дом. Я последовал за ним.

Кустодий же прошел в гостиную и остановился в дверях:

— Звонил Александр Васильевич Морозов, — произнёс он, глядя на сидевших за столом Шуйского и Нечаеву. — Он вызвал меня и Павла Филипповича в город по одному из дел. Мы ненадолго.

Арина Родионовна с грустью кивнула. Дмитрий же, как мне показалось, наоборот, очень обрадовался:

— Значит, сегодня у нас выходной? — уточнил он, вставая с кресла. И не успел криомастер ответить, как Шуйский быстро добавил. — Ну и отлично. А то у меня дома много дел. Заодно как раз отосплюсь. А то эта поездка за экспертизой порядком меня измотала.

Произнеся последнюю фразу, жандарм коснулся ребер.

— Надеюсь, не трещина, — поморщившись, едва слышно пробормотал он и направился к выходу. Нечаева тоже встала из-за стола:

— А я, пожалуй, прогуляюсь по резиденции, — произнесла она.

— Только не выходите за пределы, — попросил я, и девушка кивнула.

Фома вышел из кухни, вытирая ладони полотенцем. Но я произнес:

— Меня отвезет Станислав Александрович. Занимайся домашними делами. Или посмотри с Любовью Федоровной телевизор.

Фома насупился и немного помедлил, но все же произнес:

— Как скажете, вашество.

— Едем, Павел Филиппович, — напомнил мне Зимин. — Мастер Морозов не любит ждать.

Я кивнул, и мы направились к выходу.

Глава 19 Знатный городок

Дорога до города заняла не так много времени. Как только мы оказались за пределами купола, Зимин резко набрал скорость и погнал машину по дороге. Внедорожник словно не замечал выбоин. А ветер врывался в салон, принося с собой песчинки и аромат луговых трав.

— Вы бы пристегнулись, Павел Филиппович, — с усмешкой посоветовал кустодий, резко выворачивая руль на одном из поворотов, от чего машину занесло. — Вчера Дмитрий Васильевич ударился головой о крышу, когда авто прыгнуло на кочке.

— Сильно ушибся? — осведомился я, и Зимин оторвался ото дороги, удивленно взглянув на меня:

— Вы же не думаете, что я это подстроил? Что нарочно наехал на кочку после того, как князь трижды отказался пристегнуться?

Я не стал ждать продолжения и накинул ремень. Услышав щелчок замка, кустодий усмехнулся.

— Вам хватило одной просьбы, — довольно произнес он. — Вот что значит — воспитание.

— Вам не по душе общество Дмитрия Васильевича? — прямо спросил я.

— Искупитель с вами, — отмахнулся Стас. — Скажу вам откровенно, поначалу я считал, что он не самый достойный человек. Я насмотрелся на бастардов важных господ, которые полагают, что все им должны. Мне казалось, что и Дмитрий такой. Да и насколько я помню, вы и сами были с ним не в самых теплых отношениях.

— Не стану спорить, — признался я. — Мы начали общение не с того. Иванов имеет свое представление о службе. И чем-то напоминает методами работы моего батюшку.

— Такой же напористый? — предположил Зимин.

— Можно сказать и так, — нехотя согласился я. — Для князя Чехова был важен результат. Он будет делать все, чтобы достичь желаемого.

— Это хорошее качество для силовика, — одобрил кустодий.

— Но не тогда, когда страдают невиновные, — возразил я, и Зимин снова взглянул на меня:

— Не бывает невиновных, — резко ответил он. — Это заблуждение. Есть те, кто не заслуживает наказания. С этим я соглашусь. Но наметанным глазом каждый жандарм видит, на что способен тот или иной нарушитель.

— Если подросток украл булку хлеба, то его не стоит сажать в острог, — возмутился я.

— А почему он не спросил у пекаря, чем может отработать товар? У трудяги наверняка найдется пусть и черствая корка, которую он даст голодному за то, что мальчишка вычистит печь. А если завтра воришка угробит пекаря, который встанет у него на пути? — строго спросил Стас. — В каждом городе есть приют. И столовые при храмах, где раздают вчерашний хлеб, который свозят из лавок. Многие торгаши платят ребятне, чтобы те совали прохожим листовки на улице, убирали сор во дворах, отмывали от голубиного помета вывески. Дома призрения нуждаются в санитарах. Извозчики платят, если им приводят клиентов, и рядом с каждым вокзалом есть зазывалы из детворы и тех, кто постарше.

— Звучит разумно, — вынужден был признать я.

— Поверьте, Павел Филиппович, в Петрограде множество способов честно зарабатывать на кусок хлеба. Пусть это будет непросто, но те, кто хочет найдут для себя дело по душе. И я повидал немало прощелыг, у которых на губах молоко не обсохло. Князь Чехов среди нас славится тем, что он очистил столицу от криминала во времена Смуты. Ему грозили, на него покушались…

Я резко повернулся к собеседнику, удивившись сказанному.

— И не раз, — подтвердил Зимин. — Сколько писем с угрозами ему слали, сколько душегубов поджидали князя в темных переулках. Но он стоял на своем и давил эту погань. И это привело к результату.

— Я не знал об этом, — произнес растерянно.

— Филиппу Петровичу пришлось поступиться своим личным временем ради того, чтобы служить Империи на совесть. Он жил на работе, потому что никому не мог доверить дела. Его много раз пытались подкупить. Но он не соглашался и нажил этим немало врагов. Простите, что говорю такое, но не удивлен, что он отправил вас под защиту вашей бабушки. Потому как оставлять вас в особняке было опасно. А рядом с сильной некроманткой вам ничего не грозило. Мне страшно представить, каково ему было потерять единственного сына.

— Вы ничего не знаете о нашей семье, — пробормотал я, совершенно смешавшись. И тут же со стыдом понял, что и сам мало что знал о своем родном отце.

— Простите, Павел Филиппович. Я не должен был говорить с вами об этом. У меня нет никакого права.

— Наверное есть, — после недолгого молчания ответил я. — Ведь вы теперь вроде как… — на моих губах появилась кривая улыбка, — вроде как мой дядя.

— Искупитель избави иметь такого племянника, — хохотнул мужчина. — Ни одна порядочная женщина не захочет стать мне супругой. Решит, что у меня дурная наследственность.

Теперь уже засмеялся я, оценив иронию сказанного. Все же Зимин обладал чувством юмора, которому мог позавидовать любой. Мне подумалось, что ни у кого из аристократов я не встречал такого уровня самоиронии. Нас учат быть гордыми, высоко задирать подбородок.

— Думаю, мы сможем найти вам подходящую партию, — заявил я, утирая слезы. — Доверьте этот вопрос Софье Яковлевне и уверяю вас, все субботы и воскресенья до конца года буду забиты встречами с претендентками.

— Не надо мне такого счастья, — поспешно ответил мужчина и трижды сплюнул через плечо.

— Вы не хотите завести семью?

— Давайте начистоту, мастер Чехов. Я ведь понимаю, что только по милости Александра Васильевича я приобрел титул. А на деле я как был приютским так им и останусь. Мне не дадут об этом забыть. Пусть в глаза никто и не скажет плохого.

— Ваша правда, — не стал спорить я.

Зимин усмехнулся и продолжил:

— И для любой девицы я останусь плохой партией. Стать моей спутницей согласится претендентка, с надеждой получить титул или обеспечение. И в том и другом случае это не будет ей по сердцу. Зачем мне такое счастье? Стать для кого-то обузой я не хочу. Пусть я и неказистый с виду и душа у меня не самая светлая, но даже такому, как я хочется простого человеческого счастья. Или ничего. Знаете, мне ведь и впрямь уже привычно по вечерам сидеть у камина да читать книгу. А если на колени кот запрыгнет, так и вовсе жизнь кажется хорошей. Это лучше, чем вынуждать кого-то терпеть себя и неволить.

— Будет сложно оставаться одиноким при вашем новом статусе, — засомневался я.

— Это потому что я красивый, — ощерился Стас, и я невольно отшатнулся.

Здоровяк беззлобно ухмыльнулся.

— Хорошо, что я не так молод и знатен, как вы или Шуйский. Вот уж кому не позавидуешь, так это ему.

— Отчего же? — насторожился я.

— Вряд ли ему позволят выбирать себе супругу. Подумайте сами: Дмитрий — бастард самого Василия Шуйского. То есть он незаконнорожденный, хоть и получивший фамилию по завещанию отца. И если князь возьмет себе женой такую же, то высокое общество не примет подобный брак. Они простят одного недостаточно чистокровного в паре, но сразу двоих — ни за что. Чтобы титул перешел детям двух недостойных — не бывать этому.

Я нахмурился, размышляя о том, сколько истины в словах кустодия. И вынужден был признать, что он дело говорит.

— К слову, Дмитрий оказался хорошим парнем, — продолжил Зимин, вероятно заметив, как я помрачнел. — Я отчего-то думал, что он не захочет марать руки. Был уверен, что парень начнет фыркать и нос воротить. А когда мы прибыли в город, князь меня удивил. Не стал бежать от драки в питейном заведении. Бился молча и засучив рукава. И на его счету немало разбитых носов.

Кустодий произнес последнюю фразу с искренним уважением.

— И когда ему двинули в ответ, не стал визжать или грозить жандармерией. Шуйский скинул пиджак и рванул на обидчика.

— Вы были пьяны в этот момент? — уточнил я, пряча улыбку.

— Самую малость, — отмахнулся мужчина. — Да не в этом дело. Хмельное мы пьем для запаха, а дури своей хватает. Именно в таких заварушках можно понять, чего человек стоит.

— Значит, проверку князь прошел? — заключил я, и Зимин кивнул

— Прошел, — осклабился он. — Теперь я готов пойти с ним хоть в разведку. А ведь когда он выступил на стороне Чеховых на охоте, я сомневался, что от него будет толк. И скажу я вам, Мининым повезло, что никто из них не схлестнулся с ним в поединке.

Я лишь улыбнулся, испытывая странное удовлетворение оттого, что мои напарники нашли общий язык. Даже вчерашняя обида на Стаса из-за Нечаевой прошла. Сейчас она казалась неуместной и странной. Хорошо, что я не сказал накануне Зимину ничего глупого.

Мы проехали мимо указателя, который информировал нас о въезде в город с названием Новорильск. Дорога после знака сделалась лучше, асфальт был свежим и разметка яркой. Вдоль обочины виднелись полосатые столбики.

— Хорошо здесь живут, — прокомментировал Зимин. — И дома тут знатные и хозяйства крепкие.

— А люди? Такие же хмурые как в деревне Двушкина?

— Вовсе нет, — возразил кустодий. — Работяги, конечно, не танцуют на перекрестках. Но все же ходят в обычной одежде, без этих странных вышитых знаков.

— Чем тут занимаются? — спросил я, рассматривая аккуратные домики, которые ровными рядами тянулись вдоль дороги.

— Есть несколько хозяйств, которые поставляют зерно на мельницу и семена подсолнечника для того, чтобы давить масло. Есть чуть поодаль небольшая сыроварня. Так что город не бедствует.

— Что здесь говорят про конюшни близ болот?

— В этих местах Никона не особо жалуют. Сам он тут не бывает. Городские власти Двушкин ни во что не ставит. Налог платит напрямую в имперскую казну, а в местный котел ни рубля не заносит.

— Ну, в этом никто и не сомневался, — я пожал плечами. — Он императорский конюший. И от местных поборов освобожден.

— Обычно по-соседски принято хотя бы на общую дорогу скидываться. А Двушкин сказал, что ему эта дорога ни к чему. Вот и пришлось помещикам за свой счет прокладывать асфальт до конюшен.

— Потому там такие колдобины? — усмехнулся я, но кустодий покачал головой:

— Вроде там почва проседает. По крайней мере, именно так их градоначальник говорил. Божился, что по весне полотно ровняли. Но я бы не верил ему на слово. Потому как он недавно был пьян как сапожник и от доброй драки отказался.

— И впрямь плохой человек, — согласился я. — А как глава жандармерии?

— Вчера его не оказалось на месте. Нам пояснили, что его вызвали в Петроград. Но сдается мне, что он у своей любовницы ночевал. Об этом шепнула хозяйка корчмы, в которой мы пировали.

— Значит, есть у него личная жизнь. Быть может, это хороший знак.

— Посмотрим. Мастер Морозов как раз у него договорился встретиться.

Машину мы оставили неподалеку от дома градоначальника. Высокий терем мало чем отличался от особняка Двушкина, разве что окна были немного меньше и крыша не такой высокой. Дальше направились пешком. Улицы были чистыми, из домов тянуло ароматом сдобы. В палисадниках благоухал шиповник и красовались ухоженные клумбы с цветами. На многих лавках сидели старики в светлых рубахах с кульками семечек, которые они с удовольствием лузгали. Я подумал, что раз тут заботятся о старшем поколении, то не пропащие люди живут в городе. Словно прочитав мои мысли, Стас сказал:

— Как я понял, тут обитает дальняя родственница Двушкина. Та самая тетка, у которой живут его дочки. Я про них не спрашивал. Вот как раз у жандарма главного и узнаем.

На площади собралось какое-то количество народу. Они стояли перед парнишкой, который выволок к памятнику императора ящик из-под овощей. Забравшись на него, зазывала вещал о том, как славно будет уехать на заработки в дальние северные земли. Он заливал как прекрасно собирать ягоды, которые растут буквально под ногами, как здорово пасти оленей, которые до того ленивые, что и шагу не ступят без окрика и без лая собак. Еще он сочинял о коротком жарком лете и долгой мягкой зиме, при которой под снегом продолжают зреть ягоды. Кому-то из местных надоели эти сказки и в парнишку полетел первый помидор. Мне подумалось, что люди тут добрые. Ведь вполне могли бы запустить булыжник.

Парнишка понял, что его воззвания не увенчались успехом и решил сменить тактику. Вместо этого неожиданно предложил всем желающим отведать северного меда, который носят особые белые пчелы. И даже успел вынуть из кармана небольшую баночку наполненную чем-то светлым. Но народ тут был не так наивен, как пришлый надеялся. И в этот раз, среди нескольких гнилых помидоров оказались жесткие незрелые яблоки. И парень, соскочив с ящика, припустил прочь. А вслед ему понеслись недобрые обещания. Заметив, что на нас тоже покосились с подозрением, Зимин сунул два пальца в рот и свистнул вслед рекрутеру.

— И не вздумай возвращаться, — прикрикнул он и потом обернулся к местным. — Хорошо вы его погнали. Сразу видно, что глупых здесь нет.

— А вы кто будете, люди добрые? — выступил вперед детина с рыжей вихрастой шевелюрой.

— Тимка, не лезь к господам, — шикнул на него косой мужичок, окинувший нас цепким взглядом. — Али не признал дворян? — а потом едва слышно бросил, — Этот громила вчера Кирюхе два зуба выбил.

— Один, — поправил его Стас. — Второй ему князь Шуйский высадил.

— Шуйский, — ахнула какая-то баба в красном платье и принялась осенять себя священным знаком. — Неужто нашего емператора родич?

При этом она с ужасом покосилась на меня.

— Это не он, — кривой с видом знатока приосанился. — У вчерашнего синяк под глазом должон остаться.

— Это всего лишь некромант, — успокоил их Зимин.

На площади воцарилась гробовая тишина, в которой явственно послышалось, как из рук собравшихся падают на мостовую помидоры и яблоки. Я осуждающе посмотрел на кустодия. Тот же буквально сиял, наслаждаясь эффектом, который произвели его слова.

— Племяш мой, — добавил он с садистским удовольствием.

Люди бросились врассыпную. Я лишь покачал головой, заметив, как кривой мужик уронил костыль, который мешал ему бежать.

— Вы еще и лекарь, — восхитился Зимин, кивнув в сторону убогого.

— Ну зачем вы так, — вздохнул я.

— Ни к чему им тут видеть мастера Морозова, когда он явится, — спокойно пояснил мужчина. — К тому же они вполне могли принять нас за вербовщиков и закидать овощами. Вам бы такое понравилось?

— Нет, конечно, — ответил я и перевел тему разговора. — Кстати, где он?

Но кустодия было не так просто обмануть:

— Александр Васильевич будет долго добираться, — отмахнулся он. — А мы пока можем наведаться к главе местного отделения жандармов. И разузнать о поселке и Двушкине этом несчастном. Так вот, представьте, что уважаемый княжич Чехов является на встречу с главой кустодиев в помидорном соку и мухами, кружащими вокруг, — продолжил Зимин, явно развлекаясь.

— Полно вам. Все бы шутки шутить, — отмахнулся я.

— А вы не думали, что кто-то мог запустить что-то посерьезнее и попасть вам в голову? Ваша бабушка потом бы с меня шкуру спустила. И Александр Васильевич не сумел бы ей помешать.

— Не говорите, что вы сопровождаете меня в качестве охраны, — подозрительно сощурился я.

— Я в этом хорош, — не стал отпираться кустодий. — Мне бы еще дубинку на бок повесить и шлем на голову надеть…

За разговором мы не заметили, как оказались перед отделением жандармерии. Зимин как раз сотворил изо льда палку, которой легко взмахнул, демонстрируя молодецкую удаль.

— Здравы будьте, господа, — раздался зычный голос, заставляя нас разом повернуться к человеку, который стоял на пороге участка.

Им оказался высокий грузный мужчина в белой фуражке и такого же цвета кителе с эполетами с желтой бахромой. Кроме них форма была украшена витыми шнурами из золотого шелка и десятком медалей, блестящих на солнце. Я даже прищурился, когда один из бликов ударил по глазам. На боку мужчины висела кривая сабля в богато усыпанными камнями ножнах. А на ногах его красовались белые штиблеты с острыми носами.

— Какой знатный куриц, — восхищенно пробормотал Стас, а потом шепнул мне, — Вы такого хоть раз где видели?

— Никогда, — пораженно выдал я.

— Не спугните, Павел Филиппович, — шепотом предупредил меня кустодий. — А не то улетит и ищи его потом по всем насестам.

Я на это лишь кивнул и вновь осмотрел стоящего переднами жандарма. Он был немолод. Молочная кожа была туго натянула на лице и трех подбородках, которые с достоинством лежали на воротнике кителя. Светлые глаза смотрели уверенно, а губ под пышными седыми усами видно не было. Усы, к слову, были ухожены и завиты в кольца.

— Здравы будьте, — вежливо ответил кустодий и обозначил короткий поклон. — Станислав Александрович Морозов и Чехов Павел Филиппович. Прибыли в Новорильск, чтобы встретиться с главой жандармерии.

— Вы нашли кого искали, — гордо приосанился мужчина. — Это я и есть. Господин Олег Олегович Синьков.

Жандарм щелкнул каблуками и в этот момент одна из пуговиц его кителя отскочила, отлетев на мостовую и запрыгав по ней со звонким звуком. И мне отчего-то подумалось, что сегодняшний день будет очень занятным.

Глава 20 Визит в жандармерию

Я пришел в себя быстрее, чем Зимин. Кустодий все еще взирал на жандарма с детским восторгом, словно заприметил в витрине магазина яркий леденец. Даже уронил ледяную дубинку, которая со звоном ударилась о мостовую, и разлетелась на сотни синих осколков.

— Мне приходится следить за порядком во вверенном мне городе, — продолжил Олег Олегович и подкрутил седой ус.

Он предпочел сделать вид, что оторванная пуговица не особенно испортила картину. На самом деле китель и впрямь продолжал держать оборону и не выпускать наружу объемный живот своего владельца. Второй ряд пуговиц этому способствовал.

— Сдается мне, что вы хорошо справляетесь с этой ношей, — предположил я.

— Все так, мастер Чехов, — гордо согласился Синьков. — В городе нет беспорядков. Бродяжничеством никто не занимается. Заезжие у нас не особенно приживаются, так как бездельников мы не жалуем.

Наконец, жандарм подошел к нам и остановился в полутора метрах, позволяя рассмотреть пудру на лице, которая и придавала ей светлый оттенок. Также нас окутал густой запах мятных листьев, который так и не смог замаскировать тяжелый аромат перегара.

Синьков вынул из кармана белоснежный носовой платок и осторожно промокнул лоб.

— Пожалуйте в дом, господа. Солнце нынче нещадно печет. А моя кухарка как раз приготовила освежающий квас. Думаю, вам с дороги он тоже придется по вкусу.

Мы с Зиминым переглянулись, удивившись, что в отделении жандармерии есть кухарка. Но задавать вопросов не стали. Вместо этого прошли вслед за Олегом Олеговичем и оказались в холле. Тут перед нами открылось просторное помещение, в котором суетились два тщедушных парнишки в темной форме младших офицеров и мужчина постарше, облаченный в штаны с белыми лампасами, светлую рубаху и странного вида шапочку, которая едва прикрывала его макушку и венчалась забавной кисточкой из шелковых нитей.

— Добро пожаловать в мою вотчину, — местный глава стражей порядка развел руки в стороны. — Тут у нас архив, — он указал налево, — Там хранятся всяческие изъятые вещи, — он махнул ладонью вправо. — Конфискат мы обычно отправляем градоначальнику, а уж там сами распоряжаются, как его утилизировать.

Зимин криво усмехнулся.

— А где вы ведете прием посетителей? — поинтересовался я.

— Кого? — удивился Синьков, а потом уточнил, — Вы говорите о просителях?

— Пожалуй, о них самых, — подтвердил я.

— На пороге стоит бочка. Туда каждый желающий донести… — мужчина тут же кашлянул и поправился, — рассказать о чем-то важном бросает записку. А раз в неделю, эти жалобы вытряхиваем и просматриваем.

Я обернулся и заметил у дальней стены камин, рядом с которым стояла плетеная корзина. И в ней лежал ворох листков бумаги для розжига, подозрительно напоминающих записки.

— И много жалобщиков набирается? — невинно осведомился я.

— Бывает, — жандарм колыхнул эполетами. — Местный люд любит поныть о тяжелой жизни. А потом проспятся и забывают о том, что их беспокоило.

— А разве та бочка не стоит под желобом водостока? — спросил более внимательный к деталям Стас. — Неужто в дождь туда не набирается вода?

— На все воля Искупителя, — не моргнув глазом заявил Синьков. — Ежели пошел дождь, значит, свыше было решено, что доносы эти недостойны внимания.

— Ну а те, что достойны? — продолжал допытываться я, проходя дальше за хозяином участка.

Мы поднялись с ним по лестнице и внезапно оказались во вполне домашней гостиной, обставленной хорошей мебелью. На полу был уложен ковер, такие же висели на стенах, закрывая их едва ли не полностью. Между окнами расположилось пианино с поднятой крышкой. На пуфике сидела пухлая приятная девица с кудряшками в длинном светлом платье. Девушка занималась вышивкой. При виде нас она притворилась, что не слышала, как мы шагали по лестнице. Вскочила и коротко поклонилась так, чтобы мы смогли лицезреть глубокое декольте.

— Это Марфушечка, моя дочь, — как ни в чем ни бывало, заявил Олег Олегович, а потом обратился к девице, — распорядись на кухне, чтобы подали питье и закуски.

— Сало с солеными огурцами? — переспросила она недоверчиво.

— Вот же баба-дура, — в сердцах воскликнул Олег Олегович и потер переносицу. — Квасу пусть нальют в кувшин. И настрогают маленькие бутерброды, которые делали в день благодати.

Марфуша кивнула и, подхватив подол, побежала прочь.

— Вы живете в участке? — пораженно уточнил Зимин.

— Нет, ну что вы, — отмахнулся мужчина. — Это жандармерия расположена в моем доме. Так удобнее. Мне не нужно беспокоиться о том, чтобы торопиться на работу. И всегда все под рукой.

Стас покачал головой:

— Невероятно.

— Я знаю, — довольно улыбнулся Олег Олегович. — Я сам это придумал, когда служил в одной Азиатской провинции в посольстве. Оттуда я перенял многие традиции. Хоть там и живут все больше варвары, которые, шутка ли, моются почитай каждый день.

— Невероятно, — повторил Стас.

— Именно, — кивнул Синьков и добавил. — До чего грязные люди, если им бани раз в неделю не хватает.

Я не нашелся что сказать на такое заявление и присел в кресло, на которое указал Олег Олегович. Зимин занял второе. Кустодий вынул из кармана телефон, и принялся быстро нажимать на клавиши, набирая текст. И я подумал, что никогда не видел кустодия таким пораженным. Жандарм решил, что мы так отреагировали на богатое убранство его гостиной и с удовольствием рассказал, что большая часть ковров была привезена им из варварской страны, где он служил. Как и посуда, шторы, садовые статуи.

— А откуда у вас пианино? — зачем-то спросил я.

— Заезжали к нам артисты, — простодушно поведал Синьков. — Бродячие, стало быть. Ехали на грузовичках с прицепами. Мы резонно решили, что скорее всего, они везут что-то незаконное.

— Была наводка? — оживился Стас.

— Как без наводки, — кивнул жандарм. — Я нутром почуял, что с ними что-то нечисто. Эта наводка меня никогда не обманывала. Вот мы у них и конфисковали пианину и еще кое-чего из подозрительного.

— А сами артисты? Вы их оформили? — глухо спросил Зимин.

— Да с них взять было нечего, — ответил мужчина. — Голь перекатная. У баб еще какие-то бусы были, брошки от поклонников да ленты. А у мужиков кроме исподнего ничего не нашлось. Правда, грим у них был богатый. Цельный чемодан.

Он замолк, словно потерял интерес к теме разговора и обернулся к пианино.

— На самом деле бесполезная штука. Места занимает много, а играть на нем Марфушечка так и не научилась. Хотя стучала по кнопкам этим несколько дней напролет.

— Невероятно, — в который раз повторил Зимин и покачал головой.

— Она у меня талантище, — продолжил жандарм. — С детства умела петь и танцевать так, что на всех ярмарках выигрывала то тыквы, то порося молочного, — с гордостью поведал Синьков.

— И часто у вас бывают ярмарки? — спросил я, чтобы хоть как-то привести в чувство своего напарника

— Да, почитай, каждую полную луну устраиваем праздники, чтобы развлечь люд. У нас и налог для устройства этих мероприятий назначен.

— К слову о налогах, — я решил вывести разговор в нужное русло. — Я слышал, что ваш сосед Двушкин подати не платит.

— Этот бирюк закрылся в своем болотном углу и не высовывается к приличным людям, — помрачнев подтвердил Олег Олегович.

Он снял фуражку и пригладил вспотевшие волосы. Затем взял со стола сложенный веер, открыл его и принялся им обмахиваться.

— Никон нелюдимый. Мы его к нам зазывали по-разному. И на праздники приглашали и на суды народные, которые у нас порой случаются, — он тут же замялся, словно сболтнул что-то лишнее и торопливо продолжил, — даже пытались свести с его сыном девиц из достойных семей. Все же это сам Двушкин уже вдовец, а значитца может себе позволить с простолюдинками якшаться. Но сын его — парень молодой и крепкий.

Мы с Зиминым переглянулись.

— И ему давно пора уже завести себе зазнобу. Это и для города стало бы хорошо. Молодой Двушкин бы к нам заезжал. Того и гляди на общее денег начал бы давать, дорогу за свой счет чинить. От его наследства и нам бы хорошо сделалось. Коники у Двушкина знатные. Мы хотели купить у него жеребят…

— Это лошади императора, — строго перебил Зимин и нахмурился.

— Все знают, что приплод бывает разный, — не смутился Синьков. — И наверняка кобылы приносят жеребят, которые не сгодятся для самого емператора. А нам бы не пришлось закупать лошадей за тридевять земель.

— Да к тому ж за деньги, — продолжил я.

— Породнись Двушкин с кем-то из наших семей, то неужто стал бы брать денег со своих? — закивал Олег Олегович.

— Невероятно, — вновь сказал Зимин.

— Вы наверно перегрелись на улице, — озаботился жандарм, решив, что кустодию плохо.

— Может быть, — рассеянно отозвался Стас.

— Марфа! — рявкнул хозяин дома. — Где квас? Гостям надобно освежиться.

В гостиную тут же вбежала дочка жандарма с подносом. Она ловко поставила на стол кувшин, натертые до блеска стаканы, а также круглое блюдо с бутербродами, которые кухарка порезала на небольшие треугольники и проткнула каждый заостренной каминной спичкой с наплывом серы наверху.

— Я сама их точила ножичком, — хвастливо заявила Марфушечка.

— Чудо как хороша, — умилился Олег Олегович и оглядел нас, надеясь на поддержку.

— Это да, — отозвался кустодий и взял бутерброд из темного хлеба с кусочком сала и ломтиком соленого огурца.

Привыкший, видимо, к подобным угощениям, Стас закинул его в рот и принялся жевать. Марфуша выхватила у него из пальцев спичку и пояснила:

— Сложу их в кулек для следующих бутербродов.

— Невероятно, — просипел Стас и закашлялся.

— Домовитая растет девка, — горделиво заявил Олег Олегович.

Я же решил воздержаться от дегустации еды и плеснул себе в стакан квас. Но не торопился его пить, так как не был уверен, что его не настаивали на объедках. Что-то мне подсказывало, в напиток могли сунуть и плесневелый хлеб, чтоб добро не пропадало.

— А поведайте нам, Олег Олегович, правда ли, что в вашем городке живет родственница Двушкина? То ли сестра, то ли тетка.

— Есть такая, — скривился жандарм. — На окраине живет. Глафира у нас учителкой работает. К важным господам она на дом ходит. А простая ребятня к ней бегает грамоте учиться.

— У вас и школа имеется?

— Зачем нам она? — отмахнулся Синьков. — Детям можно собираться и во дворе этой самой Глафиры. Когда дождь идет, она детей заводит в свой дом. Там места для всех желающих находятся. Отдельное помещение ей выдавать незачем.

— Ясно, — привычно уже буркнул Стас.

— В грамоте важно научиться расписываться, да имя Искупителя различить, — продолжил Синьков. — А остальное для простолюдинов необязательно. Незачем себе голову забивать науками лишними. Даже моя Марфушечка не стала дурью всякой маяться. Выучила счет и буквы, а остальное ей не нужно. Вышивать и пуговицы прилаживать она умеет и одежу чинить получше любой белошвейки.

— И у этой Глафиры имеются на попечении дети Двушкина, верно?

— Ну, по бумагам они не дети Никона, а сироты. У каждого фамилия имеется дефектная.

— Какая? — вкрадчиво уточнил Стас.

— Кто Сентрябрьская, кто Летняя, — презрительно фыркнул Олег Олегович.

— Мне большую часть жизни довелось носить фамилию Зимин, — сурово отозвался мой напарник.

— Не может такого быть, — жандарм удивленно воззрился на гостя. — Вы ведь благородный человек. А эти девки, который у Глафиры растут, сплошь безродными будут. Двушкин правильно сделал, раз решил свой приплод сбагрить со двора. Зачем ему каждую себе на шею вешать? Вот сын у него один. И хорошо было бы его оженить. Не дело, что он одиноким на болотах живет. Достойной пары в той деревне не найти. А у нас достаточно свободных девиц.

— Как Мафушечка? — с ядовитой усмешкой спросил кустодий.

— Я на болота жить не поехала бы, — девушка поморщила нос. — Там воняет и ярмарок там нет.

— Никто бы не заставил тебя там жить, — снисходительно сообщил папаша. — Можно было бы дом у конюшен надстроить, девку ту, что там поселилась выгнать. Она ведь тоже безродная и обитает там по доброте барской. И жила бы ты там как царевна при конюшнях императорских.

— Там воняет, — опять заныла Марфуша и добавила, бросив на меня призывный взгляд. — А я все же не простолюдинка. И натура у меня нежная.

— Где ваш начальник? — прогремел голос с нижнего этажа.

— Александр Васильевич, — расплылся в улыбке Стас, поднялся на ноги и пояснил. — Это мой начальник.

Я покосился на кустодия и тот добавил:

— Я отправил ему сообщение, что мы будем ждать его у начальника городской жандармерии.

— И близкий родственник, — добавил я, тоже встав с кресла.

На лестнице послышались шаги, а затем в комнату вошел Морозов собственной персоной. Он окинул помещение хмурым взглядом, который тотчас сменился обескураженным.

— Здравы будьте, Александр Васильевич, — поприветствовал его я.

— Здравы будьте, мастер Чехов. Как ваши дела?

— Да вот, сидим тут…

— Плюшками балуетесь, — продолжил за меня приемный дед, а потом строго взглянул на Синькова.

— По-соседски, — вставил хозяин дома и надел на голову фуражку. — А я Олег Олегович Синьков, начальник жандармерии Новорильска и ближайших деревень.

— Вы здесь главный?

— Я… — немного стушевался жандарм и завел за спину дочку.

— Батюшки святы, — выдохнул начальник кустодиев и выразительно взглянул на своего приемного сына.

— Они самые, — тихо добавил Стас.

— Оставьте меня с моими родичами… — Морозов оглянулся, — у вас есть кабинет?

— А вы кто? — встрепенулся Олег Олегович.

— Простите мне мою забывчивость, — почти ласково произнес Александр, — Я глава службы кустодиев. А это мои сын и внук. Один моя правая рука, второй же — гордость нашей семьи. Некромант, — последнее слово он произнес с особой интонацией, будто и впрямь был мной доволен.

Марфушечка попыталась потерять сознание. По крайней мере, она грузно осела на пол и там замерла.

— Вызови призрака, внучек. Пусть он оттащит девку отсюда подальше, — буднично попросил князь.

Я закатил глаза, а девушка тотчас подскочила на ноги и рванула прочь.

— Кабинета у меня нет. Так что можете расположиться здесь. Откушайте яства и испейте квасу, — жандарм попятился, прикрывая ладонью медали, которые как я, подозреваю, вовсе не были имперскими.

Когда мы остались одни, Александр беззвучно засмеялся. А потом махнул рукой в сторону Синькова.

— Видели этого попугая? Я глазам не поверил.

— Ничего смешного, Александр Васильевич, — буркнул Зимин. — Здесь творится всякое непонятное.

— С виду городок знатный, — усомнился родич.

— Поверьте, бояре здесь нехорошие люди. Стоит прислать сюда комиссию с проверкой. И включить в нее кого-то из кустодиев, чтобы не случилось подкупа.

— Как скажешь, — согласился Морозов и с подозрением покосился на мутный квас и закуски. — Я бы не стал это есть даже с большого голоду.

— И правильно, — икнул Стас.

— Давайте по существу, что вы выяснили?

— На болоте некоторые из нас слышат шепот, который подчинял своей воле — начал я. — В хижине, где произошли все убийства, мы нашли алтарь какому-то болотному богу. Еще мы изъяли из того домика на болоте ритуальный кинжал и чашу, на которой обнаружили отпечаток силы. Но экспертиза не смогла определить ее цвет. И мы решили уточнить у вас…

Морозов нахмурился:

— Правильно решили. Если цвет силы не определился, значит такого цвета не должно быть в этом мире. И на болотах явно орудует пришлый. Да еще и этот странный шепот… Мужчина прошелся по комнате, заложив руки за спину.

— И следы кого-то, кого не заметили призраки, — добавил я и рассказал про найденные отпечатки босых ног.

— Вряд ли это мироходцы, — покачал головой Александр. — Странники по мирам не могут долго быть в одном мире. Если, конечно, они не получили разрешение Папы. Но это может быть нечисть, которая проникла в наш мир. Здесь нет ведьмаков, или бесоборцев, но в этом мире они не особо нужны. При переходе в этот мир, нечисть принимает человеческий облик. И теряет большую часть силы.

— Ведьмаков? — заинтересовался я.

— Когда-нибудь я вам расскажу о таких одаренных, Павел Филиппович — пообещал мужчина, а потом снял с пальца странного вида кольцо и протянул мне. — А пока вы здесь, наденьте и не снимайте. Если вдруг под металлом начнет гореть кожа, значит нечисть рядом.

Я осмотрел ободок, покрытый незнакомыми буквами, и надел его на палец. Внезапно кольцо сжалось, плотно обхватывая фалангу.

— Признало, — удовлетворенно пробормотал Александр. — Помните о том, что не стоит ходить на болота по одному. Приглядывайте друг за другом.

— Что это может быть за нечисть? — уточнил я.

— Об этом я сказать не могу. Все дело в том, что похожий лес есть в каждом из миров. Он как стержень, на который миры насажены как перепела на вертел. И вдоль этого стержня в наш мир могут проникать те, кому здесь не место. Раз вы видели идола с лягушачьей головой, то это может быть… кикимора. Она обычно умеет принимать облик того, кого схарчила.

— Как ее угробить? — прямо спросил Зимин.

— Металл. Она страсть как не любит пули. Но вот только… — Морозов задумался, а потом добавил, — она не умеет насылать шепот. Здесь что-то еще. Вам стоит обсудить все с деревенским жрецом. Пригрозите ему судом Синода, если понадобиться. Проверьте сына этого барина. Если он и впрямь книжки любит читать, то может и притащил кого в этот мир. Такое тоже случалось не раз. И держите меня в курсе. Купол, который раскинули над болотом синодники, не даст нечисти выйти к вашему дому.

— И к деревне Двушкина этот купол пускает, — догадался я.

— Я отправлюсь в Синод и потребую всю информацию о том, кто ставил купол и какой ритуал они там творили. Потому что все может быть не так просто, как мы все думаем. Сами в болота больше не суйтесь.

С улицы донесся странный шум, который насторожил меня. Я выглянул в окно, заметив, что на площади перед домом собралась толпа народа. У кого-то из них в руках были вилы.

— Пока у них нет факелов, все в порядке, — хохотнул Стас, глянув мне через плечо. — Идемте, узнаем, чего хотят добрые горожане.

Глава 21 Праздник на площади

Мы вышли из дома, и увидели горожан, собравшихся перед порогом жандармерии. И мне показалось, что здесь собралось все население городка.

Люди выглядели взволнованными, а некоторые и вовсе испуганными. На площади при этом царила напряженная и даже какая-то торжественная тишина.

Слышно было, как где-то неподалеку истошно закричал петух.

— Олег Олегович что ль сбежал? — тихо пробормотал Стас и я покосился на него с неодобрением.

На мой взгляд, время для шуток он выбрал не особенно удачное. Никто и нас не готовился в битве, так как это было бы нечестно.

— Убивать толпу безобидных горожан в наши планы не входило, — заметил Александр Васильевич и вопросительно взглянул на меня, — или у вас иное мнение?

— Нет, нет, мы с вами согласны, — быстро проговорил я.

— Не велите казнить, господа, велите слово молвить, — неожиданно прооорал кто-то и народ словно по команде рухнул на колени и уткнулись лбами в мостовую. Зазвенели вилы, падающие на камни.

Мы даже попятились от неожиданности. Несколько секунд ничего не происходило. Лишь ягодицы местного населения торчали словно грибы после дождя.

— Велите молвить, — раздалось уже глухо, откуда-то из толпы.

— Велим, — осторожно заявил Зимин и пожал плечами, — отчего не велить-то?

Тотчас на ноги подскочил тот рыжий вихрастый парень, который говорил с нами раньше. Тимка поклонился в пояс и откашлялся. Тотчас все остальные горожане стали подниматься на ноги. Кто-то быстро, а другие кряхтя и охая.

— Мы люди честные и работаем, не разгибая спин, чтобы не голодать и подати платить самому емператору, — парень начал издали. — Намедни к нам в город прибыли важные господа. Прибыли ин… — он почесал затылок и оглянулся на кого-то стоящего позади, чтобы получить подсказку, — канита.

— Что? — не понял я.

— Инканита, — повторил парень уже уверенно. — Тайно то бишь.

— Ясно, — важно кивнул Морозов, но в уголках его губ притаилась улыбка. — Инкогнито.

— Никто не проведал, что в самом деле к нам пожаловали господа, которые в родстве с емператором и под про… — он опять оглянулся, — … тексией самого Синода.

— Протекцией, — перевел я.

— Ведь только сам Синод мог послать к нам некроманта проклятого для уничтожения нашего доброго городка.

— Вы собирались уничтожить город? — удивленно осведомился глава кустодиев, глянув на меня, и поцокал языком. — Какой злой некромант нынче пошел. Прям беда лютая пришла и открывайте ворота.

— Мы люди хоть и простые, но покон знаем, — продолжил Тимка, ободренный тем, что никто не собирается его прерывать. — И помним, что за обиды, нанесенные важным господам положено платить. И раз вчерася так вышло, что самого князя Шуйского пришибли…

— Это он про Дмитрия Васильевича? — Морозов поднял брови.

— Он дома отсыпается после вчерашней… поездки сюда, — тихо буркнул Стас.

— Пили и на кулаках бились? Как всегда? — усмехнулся в полголоса Александр Васильевич.

— Надо было выпустить пар, — не стал отпираться Зимин.

— Так вот, — вновь привлек наше внимание Тимка, — раз обида была нанесена, и кровь пролита, то мы готовы оплатить долг как и положено.

— И как же у вас положено? — осведомился я.

— Кровь за кровь, — торжественно пронеслось над площадью.

— Чего? — не понял Стас. — Нам опять кого-то по морде бить надо?

— Мы вернем вам долг, чтобы город остался цел и жители не погибли под рукой господской. Примите жертву…

— Чего? — забеспокоился я.

— Погоди, наверно нам сейчас тыкву выдадут или поросенка, — успокоил меня новоявленный дед. — Не надо обижать простых людей и отказывать им в пустяковой просьбе. Учись дипломатии. Ты же будущий князь.

У меня было дурное предчувствие. И оно нарастало по мере того, как сквозь толпу в нашу сторону пробирались два здоровые детины, которые вели кого-то, ухватив за плечи. Вскоре прямо перед нами оказался тот самый кривой мужичок, который ранее опирался на костыль. Он был вымыт, криво острижен, облачен в простую льняную рубаху, босой, с заплывшим под синяком глазом и разбитой губой. Бедолага уставился на нас со священным ужасом и открыл было рот, чтобы сказать что-то. Однако не успел. Тимка продолжил вещать громовым голосом:

— Мы отдадим кровь за кровь. Выплатим долг. Каждый нанесет удар…

— Тыква, говорите? — язвительно уточнил я, повернувшись в главе кустодиев.

— Или поросенок, — растерянно кивнул он.

— … мы окропим землю кровью одного из наших братьев, которого мы омыли и подготовили для подношения… — орал уже Тимка истошно, а остальные образовали полукруг, в котором в ужасе сжался кривой мужичок.

Горожане ощерились в сторону несчастного вилами, топорами, и ножами, которые до того прятали под полами рубах.

— Кровь смоет с города вину… — заключил Тимка и его лицо приобрело свекольный оттенок. — Бей его!

— Стоять! — проревел Зимин и за его спиной из-под земли вырос огромный ледяной человек.

Рядом со мной появились два пня и видимые для всех Митрич с Гагрульей. А Морозов развел руки в стороны, и над жертвой растянулась сеть из мелких красных бусин.

— Тронете его и все тут ляжете, — продолжил Стас и я по его глазам понял, что он не шутит. — Ишь чего удумали, простого человека в жертву приносить!

— Надо барина на вилы поднять! — понял по-своему исполнительный Тимка и, не дожидаясь ответа, заорал, — На вилы Синькова и дочку евойную!

— И дом сжечь! — с готовностью подхватили добрые жители.

— Всем на колени, — прогремело над площадью, и разгоряченные горожане разом оказались на мостовой все в той же позе, в которой ждали права молвить слово.

— Если кто-то не подчинится — на каторге сгною, — продолжил уже обычным голосом Морозов. — Мы не ждем от вас жертвы. Я лично разберусь, кто вас научил этому варварству. В нашей империи такого уже много столетий никто не делает. Сразу после того, как скинули идолов и Искупителя признали. Или вы все еще поклоняетесь болотным богам и держите алтари в своих домишках? Быть может, тогда и впрямь вас всех надо подчистую истребить?

Бабы захныкали, мне даже показалось, что где-то в толпе заныли дети.

— Как часто вы приносите жертвы? Отвечайте!

— Никогда, господин, — поднял голову Тимка. — Так и некроманта у нас не бывало раньше. Это ведь неспроста.

Кривой мужичок понял, что убивать его не собираются, и подполз к нам поближе. Даже Митрич его не испугал, отчего я с невольным уважением посмотрел на выжившую жертву.

— Самосуды запрещены законом. Приношения жертв приравнены к ереси. И хоть такой статьи давно никто не нарушал, я распоряжусь, чтобы к вам прибыла проверка и выяснили, откуда ноги растут.

— Из попы, — охотно подсказал Тимка.

У ледяного великана треснула дубинка и кусок ее упал на мостовую. Народ одновременно вздрогнул и одна из баб звонко заголосила.

— Кыш, — распорядился Морозов и махнул рукой, рассеивая кровавую сеть.

Народ тотчас рванул прочь, сверкая пятками и голыми лодыжками, из-под приподнятых подолов юбок.

— Не отдавайте меня им, — взмолился мужичок, который просительно погладил носок моего ботинка. — Они ж у меня все из дома забрали, обувку и ту сняли. Я уже не жилец, господа хорошие. Не отсылайте меня прочь. Я вам пригожусь.

— Да чем ты пригодишься, — спросил внезапно появившийся рядом Олег Олегович.

Он был бледен и без медалей парадной китель выглядел не таким роскошным. Фуражка его съехала на бок, а воротник был расстегнут. Видимо, жандарм прятался где-то, потому как весь его белый наряд покрывала пыль, особенно досталось ткани на коленях и локтях.

— Пошел прочь. Чтобы мои глаза тебя…

— Рот закрой, — прервал Морозов жандарма и посмотрел на кривого. — Тебя как зовут?

— Гришаня, — проблеял тот.

— Иди к машине, Гришаня. И жди там, рядом с водителем. И если кто к тебе шагнет, скажи, что сам некромант тебя взял в услужение.

Мужичок икнул, покосился на меня, а потом обреченно кивнул.

— Да не боись, — приободрил его Зимин. — Не обидим мы тебя. Показания дашь и будешь жить, как захочется.

— Показ… что? — испугался мужичок и почему-то посмотрел на Митрича.

Тот лишь усмехнулся, явив крупные зубы.

Я убрал тотемы и миньонов. Мой напарник также отослал ледяного великана, от которого тянуло приятной прохладой.

— Зачем вам показания? — встрепенулся Синьков и поправил головной убор. — Ясно же, что эти недалекие испугались некроманта и наделали делов…

— Рот закрой, — повторил Александр Васильевич, и глаза его на миг стали черными. — Или я прямо тут начну выяснять насколько у тебя кровь красная.

— Да что вы такое говорите? — заблеял Олег Олегович. — Я, между прочим, в этом городе не последний человек. А раньше в посольстве в Азиатской империи служил…

Зимин вздохнул и отвесил жандарму легкий, но обидный подзатыльник.

— Не зли человека. Искупителем тебя прошу. Потом ведь поздно будет.

— Да хоть вы ему скажите, — Синьков капризно поджал губы, глядя на меня. — Я ведь не простолюдин какой-то. И титул мне был дарован за службу…

— Под боком у императорской резиденции приносят человеческие жертвы. Может еще и вызывают всяческих демонов с той стороны, — не унимался Морозов. — Это прямая угроза императору. И это дело кустодиев.

— Нет, вы не так поняли, — побледнел Олег Олегович, наконец осознав, чем все оборачивается.

— Молчите, — обратился я к Синькову и покачал головой. — Во имя Искупителя, не зарывайтесь глубже. И может быть мой родич не станет казнить вас прямо тут.

Жандарм сделался белее стены и ухватился за сердце. Попятился и уселся на лавку, которая стояла у порога. Рядом с ним оказалась полная женщина в сером платье и белом переднике. Она сурово взглянула на меня, словно я сделал что-то недостойное, а потом подала хозяину стакан с мутным квасом.

— Выпейте, ваше благородие, — проговорила она. — Вам нельзя волноваться. А то опять спать будете плохо, а потом и запор начнется как в прошлый раз.

— Твоя правда, — плаксиво ответил Олег Олегович и поинтересовался, — а где Марфушечка?

— Она изволила отбыть на вашем автомобиле.

— Дура баба. Там же бензина только до выезда с города доехать, — вздохнул мужчина и оперся на подставленную руку кухарки. — Отведи меня домой. И вели никого не пускать. Я сегодня хворый.

Я лишь подивился такому поведению.

— Он так давно живет в этой дыре, что не осознает, что его мир вскоре рухнет, — хмуро отозвался Морозов. — В той деревне Двушкина такая же атмосфера?

— Нет, — вынужден был признать я. — Несмотря на то, что дома и улицы там не такие чистые, а люди одеты в рубища, но они заботятся об убогих, как и завещал Искупитель.

— Ваша правда, — согласился Стас. — Все познается в сравнении. В той деревне у людей души почище будут, хоть руки в мозолях и ноги в грязи.

— Надо заехать к родственнице Двушкина пока мы тут, — предложил я. — Не хочется потом сюда возвращаться.

— Да, местечко здесь неуютное, — признал Морозов и скривился. — А с виду все так красиво. Ну, кроме ковров в гостиной этого Синькова.

— А чем вам не понравился ковер? — удивился Стас. — По мне так он задает тон всей комнате.

— Никогда, слышишь, никогда не вздумай застилась такой в гостиной моего дома. Даже когда я помру, и ты станешь наследником всего моего имущества. Лучше сожги дом, но ковров в него не таскай. А то еще и на стену повесишь, с тебя станется.

— Так с ними теплее, — возразил Зимин, но я заметил хитрый блеск в его глазах и понял, что он подначивает начальника.

— Я поторопился с твоим принятием в семью, — фыркнул Александр Васильевич. — Если бы ты такое ляпнул раньше, я бы сорок раз подумал прежде, чем давать тебе свою фамилию.

— Поздно, — протянул Стас и заулыбался.

— Доброта моя, — вздохнул князь и зашагал в сторону своей машины.

— Добрый он, — по-хулигански хмыкнул Зимин и пошел следом.

У автомобиля мы попрощались, и князь еще раз напомнил о том, чтобы на болота мы больше не ходили. Потом погрузил на переднее сиденье Гришаню, который ошарашенно осматривал салон и принюхивался.

— Ничего не бойся, — повторил Зимин, обратившись к нему. — Не обидят тебя. Подскажи нам, где живет родственница Двушкина с приемными детьми.

— Вон в тот проулок сверните, до конца доедете и дуйте направо. Как раз по Весенней улице до самого конца проезжайте и уткнетесь в ее домик. Там ограда белым окрашена и цветы на калитке намалеваны.

— Спасибо.

— Век вашей доброты не забуду, господа. Каждый день буду молиться за вас Искупителю.

— Усердно молись, Гришаня. Поверь, нам это не помешает, — попросил я и захлопнул дверь.

Машина начальника кустодиев покатилась прочь, а мы пошли дальше, к автомобилю Зимина.

— Не жалеете, что приехали со мной сюда? — осведомился кустодий.

— Вынужден признать, что вышло любопытно, — отозвался я. — А вчера вы не заметили ничего забавного? Когда встречались тут с местными боярами?

— Лаборатория здесь и впрямь работает нормально. Трудится в ней ссыльный жандарм из столицы. На свои деньги соорудил комнату, где проводит исследования. Принял у нас образцы, результаты принес в корчму, когда мы уже немного…

— Набрались, — подсказал я.

— Ну да, — мужчина почесал затылок. — Он еще добавил, чтобы мы осторожнее с местными были. Но мы не обратили на его слова внимания. Потому как мы все ж не лыком шиты. И бояться всякого сброду одаренным незачем.

— Ясно, — я неодобрительно поджал губы. — Вы хоть понимаете, что этот сброд мог вас опоить непойми чем, а потом спалить на костре?

— Теперь эта мысль пришла мне в голову. Но ведь не споили и не спалили. Что бубнить-то?

Я махнул рукой, смиряясь с тем, что Зимина уже не исправить. Машина тронулась с места, и вскоре мы катили в указанном Гришаней направлении.

В конце Весенней улицы нашелся дом с белой оградой, на которой кто-то кривовато нарисовал цветы яркими красками. Во дворе под старой яблоней сидела крупная женщина в длинном платье с запахом и странной чалме, под которой были скрыты ее волосы. Она приложила к глазам ладонь, чтобы загородить их от солнца и нахмурилась. Затем тяжело поднялась, опираясь на подлокотники кресла и зашагала к калитке.

Мы подошли ближе, и Зимин обратился к женщине:

— Здравы будьте, госпожа. Мы ищем тетушку господина Двушкина.

— Я и есть родственница этого подонка, — она уперла руки в бока и вскинула подбородок. — Только не говорите, что он сдох.

При ближайшем рассмотрении женщина оказалась немногим старше самого Никона. У нее было приятное лицо с прямым носом, пухлыми губами и глазами, вокруг которых собиралось множество мелких морщинок.

— Никон Двушкин в добром здравии, насколько нам известно. По-крайней мере, когда мы виделись в последний раз, то он был вполне себе жив, — сообщил я.

— Очень жаль, — женщина отмахнулась от бабочки, которая принялась кружиться у ее лица. — Так кто вы такие и что вам нужно?

— Мастер Чехов Павел Филиппович и Морозов Станислав Александрович. Мы хотели бы узнать кое-что о вашем родиче.

— Меня зовут Дарина Осенняя. Проходите, — она махнула рукой, приглашая нас во двор, и пошла в сторону беседки, в которой сидели девчонки разных лет.

При нашем приближении они затихли и с подозрением уставились на нас.

— Соберите книжки и заберите их в дом, — велела женщина. — А мне и гостям принесите чаю. Марьяша, вынь из духовки пирог. И покорми младших.

— Гостям подать? — робко спросила румяная девчушка в голубом сарафане.

— Гостям подавать не надо, — Дарина сдвинула брови у переносицы. — Они не выглядят голодными. И кормить их мы не станем.

— Мы не голодны, — подтвердил Зимин с неожиданной обезоруживающей улыбкой. — Главное, вы сами покушайте.

— Мои дети едят досыта, — с вызовом произнесла Дарина и поправила чалму.

Когда мы остались одни, женщина проследила, чтобы дети нас не слышали, и спросила:

— Не говорите, что вы решили забрать моих девочек.

— Нет, мы тут не за этим, — осторожно ответил я и уточнил, — а сколько у вас детей?

— Сейчас при мне живут девять малышек. Трое уехали в столицу учиться. Авдотья, работает при конюшне у папаши своего непутевого. Одна дочка пропала почитай год назад, когда убегла.

— Почему убежала?

— Влюбилась глупая, — вздохнула Дарина и устало улыбнулась. — Но я все жду, может еще и вернется.

Из дома вышли две девчушки, одна из которых принесла чайник, а вторая — чашки и плетеное блюдо с сушками.

— Нельзя же пустой чай пить, — важно пояснила она в ответ на мой удивленный взгляд. — А сушек у нас много.

— Умничка моя, — ласково отозвалась Дарина и потрепала малышку по голове. — Ступай к другим.

— Хорошо тут у вас, — отхлебнув чаю, сказал Стас. — И дети ухожены.

— Империя дает небольшую плату за содержание сирот. Я учу местных грамоте, за что градоначальник выделяет мне немного денег. У нас есть небольшой огород, сад и кролики, который мы держим на заднем дворе. Еще нам Авдотья помогает. Хотя я не прошу ее об этом. Но она девочка доброй души и не бросает нас в нужде.

— Племянник вам совсем не помогает?

— Нет. В нашей семье дочки завсегда лишние. Я и сама не была признана отцом. И по сей день ношу безродную фамилию. А вот сынов любили. Хотя Искупитель не давал больше одного мальчишки на поколение. Никону, вон, Глеба судьба послала. Парень он неплохой, вроде. Но нелюдимый и странный. Родился Глеб болезненный и слабый. Племянник злой был, что жена родила ему такого. Поколотил ее люто, так, что она убежала на болота да там и сгинула.

— Никон ее избил?

— Деревенские, конечно, правды про своего барина не скажут. Но в доме Авдотья нашла одежу в крови. Она тогда еще жила с отцом. И помогала ухаживать за мальчонкой. Потом Никон и ее выгнал. А в дом привел первую из своих девиц, которые потом менялись постоянно.

Глава 22 Преждевременные поминки

Какое-то время мы еще провели в беседке Осенней, а затем засобирались восвояси. Хозяйка извинилась за то, что не может нас проводить, сославшись на больные ноги.

— Годы дают о себе знать, — сказала она и тяжело вздохнула. — Я лишь надеюсь, что Искупитель даст мне сил, чтобы поднять девочек. А что до Никона, то я на него зла, в общем-то, не держу. Он хоть и подлец, да только таким его воспитал отец, мой брат. А того в свою очередь уродом вырастил дед. К тому же, Никон отдал мне своих дочерей. И жизнь моя уже не такая пустая, какой могла быть. Ведь с сиротской фамилией замуж я так и не вышла. Однако у меня есть своя большая семья, о которой я забочусь. Пусть живем мы не в достатке, но все же не бедствуем.

Зимин задумчиво кивнул и вдруг спросил:

— То есть, вы никогда не были замужем?

Женщина грустно улыбнулась.

— Не была.

А затем насупилась и поспешно добавила:

— Но за вас точно не пойду. Даже не просите.

— Почему? — усмехнулся Стас, который явно наслаждался этой беседой.

— Вы такой красивый, что я стану ревновать вас к каждой девице. К тому ж, слишком молодой для меня. И я с таким богатырем не справлюсь. Вас кормить придется по пять раз на дню.

Мы рассмеялись и мне подумалось, что детям и впрямь повезло оказаться в доме этой женщины. Попрощавшись, мы пошли к калитке, у которой кустодий обернулся и окинул двор задумчивым взглядом.

— Что-то не так? — осведомился я.

— Несправедливо, что такой женщине приходится выживать вместе с детьми, — протянул Зимин. — Будет славно, если Синод примет ее в настоятельницы и даст право открыть полноценный приют. Поверьте, Павел Филиппович, я сам жил в не самых хороших местах. И хорошо знаю, насколько ценны именно такие люди, как она.

— Думаете, что мы можем как-то поспособствовать улучшению ее жизни? — заинтересовался я.

— Раз она никогда не заключала брак, то может стать настоятельницей, — пояснил Стас. — И получить не только хороший дом, хозяйство и помощников, но и право содержать больше воспитанников. Которым будут предоставлять квоты на обучение. и подушное содержание от Синода. Если в приютах не воруют деньги, то из них можно выйти с профессией и без шрамов.

Мужчина едва заметно скривился и потер шею, словно она у него заныла.

— Если вам понадобится помощь… — предложил я и Зимин неожиданно хлопнул меня по плечу, а затем вышел за калитку.

— Помощь лишней никогда не бывает, — он вынул из кармана бумажник, извлек из отделения несколько купюр и сунул в прорезь почтового ящика, который висел на заборе. — Идемте, княжич. Нам еще надо встретиться с сынком Никона. И что-то мне подсказывает, что он еще тот фрукт.

— Возможно, вы правы.

Мы сели в машину, и тронулись в путь. Город мы проехали быстро, и едва авто миновало знак поселения, как дорога вновь сделалась неровной, и я пристегнулся. Спустя около часа, мы неожиданно увидели на обочине черную «Волгу» с мигающими габаритами. Она стояла с распахнутой дверью, и наружу торчали ноги в белых чулках и в розовых атласных туфельках.

— Это что за диво, — хмыкнул Зимин.

Он притормозил позади «Волги» и покосился на меня.

— Как вы полагаете, нам стоит помочь этой дамочке или лучше не трогать ее даже трехметровой палкой?

— Вы же понимаете, что судя по номерам это Марфушечка, дочь Синькова? — уточнил я.

Зимин хмыкнул:

— Тогда нам понадобится палка подлиннее. Метров восемь, — хмуро произнес он. — Негодяйка посчитала, что ее папашу хотят поднять на вилы. И смылась из города. Я ничего не упустил?

Он обернулся ко мне, ожидая ответа. И я произнес:

— Полагаю, так все и было. А вот топлива в баке хватило, чтобы выехать далековато за город. Но девицу жители тоже хотели… Того. На вилы. И вероятно, если бы Олег Олегович успел к машине первым, то уехал бы на ней сам.

— Но догадался бы заправиться перед этим, — предположил Стас и открыл дверь. — Идемте. Не бросать же эту дуру здесь.

— Она всегда может вернуться домой, — я пожал плечами и оглянулся, оценив длинную полосу дороги, которую мы оставили позади.

— На попутках? — хмыкнул Стас. — Это вряд ли.

Мы направились к машине. И у открытой двери «Волги» услышали странный звук, который очень напоминал рычание. Могучее и громкое. Мне даже подумалось, что в салон забралось дикое животное, которое пожирает несчастную девушку. Однако все оказалось куда проще. Марфучечка лежала на спине на заднем сиденье и храпела. И оставалось только диву даваться, как у нее получалось извлекать из груди такой мощный звук. Зимин даже осенил себя знаком Искупителя, прежде чем шепотом спросить у меня:

— Может, того, поехали дальше?

Я хотел было ему ответить, но не успел. Потому как коротко хрюкнув, Марфушечка резко села. Она обвела нас мутными ото сна глазами, а потом икнула. И стало ясно, что девица безобразно пьяна.

— То есть, себя она заправить додумалась, — покачал головой кустодий и толкнул носком ботинка пустую бутылку из-под крепкого напитка, которая валялась рядом с колесом, оброненная водительницей. — Видимо, в машине было только это.

Меж тем Синькова рассеянно пригладила сбившиеся волосы, поправила подол платья и обратилась к кому-то из нас:

— Я требую, чтобы вы сопроводили меня… ик…

— Куда? — осведомился я.

— К емператору, есстессно, — она выпятила нижнюю губу, став похожей на куклу,которых обычно таскают с собой детишки. Причем куклу эту до того долго полоскали в корыте с водой, отчего ее волосы сбились, а макияж потек.

— И зачем вам император, позвольте поинтересоваться? — Зимин отошел на шаг назад, очевидно, задыхаясь от плотного аромата перегара.

— Для защиты, ясно дело, — девушка попыталась выползти из салона, заелозив на сиденье, но быстро сдалась и осталась на месте. — Моего папеньку ироды проклятые, гнилозубые простолюдины подняли на вилы. И меня собрались порешить. Но я сумела вырваться из их грязных рук и подалась в бега.

— То есть…

— Я пострадала от этого… самого… произвола! — неожиданно взвизгнула девица и ударила кулачком себя по колену. Тут же ойкнула и обиженно насупилась.

— А почему сразу к императору? — терпеливо уточнил Стас.

— Потому что он должен позаботиться о сироте сваво слуги. Мой папенька получил титул за верную службу. А значит человек достойный. Я же евойная дочь. Единственная и родная кровь. И раз маво папеньку жизни лишили, то емператор должон обо мне побеспокоиться. Дать мне тоже чего-нибудь, чтобы я стала ровней… — она замолкла и скривила губы, словно собиралась заплакать.

— Погодите-ка, — внезапно догадался я. — Олег Олегович не может передавать титул по наследству, верно?

Марфушечка нахмурилась, словно бы вспоминая. А затем ответила:

— В семье должен быть один благородный. Так в его бумагах записано. Ежели я вышла бы замуж, то мне не был положен титул. А так как папеньку того… — она провела пальцем по горлу, — то я могу требовать его титул себе.

Зимин усмехнулся:

— Это немного не так работает, — ответил он.

— А это не тебе решать, — зло процедила девица, обратив на него взгляд. — Я слышала, что ты сказал, что сиротскую фамилию носил. И не тебе на меня рот открывать.

— Лихо, — оценил Стас. — Ваша правда, Марфушечка. Я не родился на батистовых простынях. Но леща за такие слова отвесить право имею. И совесть меня от этого поступка мучить не станет.

Девушка икнула от неожиданности и взглянула на меня в поисках поддержки. Но я только развел руками:

— Вы оскорбили княжеского сына, моего названного дядю. И не стоит ждать от меня защиты. Как вы правильно сказали, титула у вас нет. А значит, мы имеем право наказать вас как простолюдинку, которая пожелала нанести обиду благородному человеку.

— Я не простолюдинка, — пискнула она и принялась растирать ладони.

Между ними проскользнули искорки силы, и я тотчас щелкнул пальцами, чтобы призвать тотем. Не хватало еще пострадать от случайного всплеска силы этой пьяной девицы. Алкоголь был способен как усилить, так и ослабить одаренного. В таком состоянии с нее станется взорвать машину, к примеру. На удачу Синьковой, опьянение сыграло с ней дурную шутку. Девушка внезапно побледнела и выпучила глаза.

Зимин среагировал быстрее. Стас призвал тотемы, а затем отодвинул меня в сторону, схватил несчастную за воротник платья и выволок из салона наружу, чтобы нагнуть над травой. Почти тотчас создал под ней сугроб снега.

Девушка выплюнула нерастовренное внутри нее горячительное и закашлялась.

— Идемте, — сказал мне мужчина, направляясь к нашей машине. — Незачем наблюдать это безобразие.

Я обеспокоенно оглянулся на несчастную и робко уточнил:

— Мы же не бросим ее здесь?

— Как бы мне этого ни хотелось, но оставлять ее здесь нельзя, — с неохотой согласился кустодий. — Думается мне, что ночью здесь могут бродить волки. А эта дурочка до наступления темноты не дойдет до города при всем желании.

— Вы добрый человек, — отметил я.

— И в этом виноваты вы, Павел Филиппович, — фыркнул кустодий. — Вы на меня плохо влияете.

— Пусть так, — я улыбнулся и бросил косой взгляд на Марфушечку, которая растирала лицо пригоршней снега. — У вас есть опыт обращения с такими девушками?

— Просто опыт, — тяжело вздохнул он.

— Отвезем ее в деревню Двушкина? — уточнил я.

— Не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой Стас. — Никон еще чего доброго решит и с этой глупышкой наделать сыновей. Нехорошо это, мастер Чехов. Не по вкусу мне такое поведение взрослого мужика.

— В резиденцию ее везти точно не стоит.

— Согласен, — кивнул кустодий и почесал затылок. — А потому пришло время заехать на конюшни и познакомиться со старшей дочерью Двушкина. Разузнаем у нее о брате, о погибшей мачехе и попросим приютить у себя Марфушечку до того, как за ней приедут из города. Думаю, что для Синьковой будет полезно подышать свежим воздухом, который она упорно именовала вонью. Может ей даже дадут немного потрудиться, чтобы отработать ужин. С дурной девки надо сбить спесь, пока она сама себе не навредила.

— Мне показалось, что вы на нее разозлитесь, — смущенно заметил я.

Зимин удивленно поднял бровь:

— На что? Она хоть и дурная, но я не скрываю, что и впрямь большую часть жизни провел с сиротской фамилией, которую дают тем, от кого официально отказались живые родители.

— Вы никогда не узнавали кто они? — спросил я раньше, чем успел остановить себя.

Мужчина отвернулся к солнцу и прикрыл глаза. Какое-то время он стоял так, позволяя ветру обдувать его лицо. И я подумал, что напрасно завел эту беседу. Но кустодий меня удивил:

— Пока я был совсем ребенком, то ужасно хотел узнать правду. Даже сам себе дал обещание, что обязательно найду мать и отца, чтобы посмотреть в их глаза. Хотел узнать, почему они не бросили меня, как многих оставляют у ворот приюта. Зачем оформили отказную и обрекли меня стать зимним ребенком. А потом подумал, а вдруг все вовсе не так, как мне кажется? Может мать не захотела оставлять меня на январском морозе, боясь, что я замерзну, пока жрецы найдут коробку со мной у дверей. Или она хотела, чтобы я нашел ее спустя годы и дал возможность снять с души груз.

— Может так и было.

Зимин вздохнул и покачал головой:

— Нет. Все было иначе. Мать хотела отомстить обидевшему ее любовнику. А тот не пожелал забирать ненужного ему отпрыска.

— Так вы все же узнали? — понял я.

— Конечно. Странно было не воспользоваться возможностью, учитывая, где я работал. И работаю.

— Вы поговорили с ними? — тихо спросил я.

— Мне хватило увидеть могилу покончившей с собой женщины и мужчину-пьяницу, в котором мало чего осталось от человека, — буркнул мужчина и пожал плечами. — И признать, что мой путь сделал меня тем, кто я есть. Видеться с братьями и сестрами мне незачем. Никто из них никогда не пожелал бы узнать, что мы родня.

— Мне…- начал я, но Зимин полоснул меня недобрым взглядом.

— Не вздумайте меня жалеть, Павел Филиппович. Мне этого совсем не надо. Поверьте, я бы не хотел другой жизни. И точно не пожелал бы поселиться в доме своего настоящего папаши, чтобы бояться, что меня отравят многочисленные претенденты на титул. Мне по вкусу свобода, которой у меня не было бы, если я остался с обиженной мамашей и недалеким батей.

На это я лишь кивнул и решил, что не хочу лезть к Станиславу Александровичу под кожу. В конце концов, он на самом деле не производил впечатления страдающего от тяжелой судьбы. Даже когда не был Морозовым.

— Вы меня здесь бросите, да? — раздался неуверенный и удивленный голос девушки, которая уже немного освежилась и подошла к нам ближе.

Она попыталась привести себя в порядок, собрав волосы в подобие косы. Но возможно, раньше за ней ухаживала прислуга и потому Марфушечка не сумела укротить прическу. А вот косметику с кожи она стерла снегом. И от этого ее лицо сделалось намного приятнее. Даже несмотря на красноту.

— Мы отвезем вас на конюшни.

Марфушечка попятилась:

— Зачем? — с недоверием спросила она и уточнила. — Сечь будете?

— Искупитель с вами, — фыркнул Стас. — Мы оставим вас там на ночь, пока вас не заберет кто-нибудь из Новорильска.

— Там убили моего отца, — она шмыгнула носом. — И вы отдадите меня этим душегубам?

— Да жив ваш батюшка, — с раздражением ответил я. — Никто его не пришиб и не поднял на вилы. Он отделался легким испугом и, возможно, расстройством желудка. Олег Олегович выпил квасу и пошел спать, насколько мы знаем.

Девушка прижала ладони к груди.

— Вы не шутите? — с надеждой спросила она.

— Вы сбежали раньше, чем увидели, что мы остановили толпу и не позволили случиться дурному.

— Отвезите меня домой, — с неожиданной спесью заявила девица и задрала подбородок. — Немедля.

— Либо на конюшни, либо сидите тут и ждите у моря погоды, — сурово оборвал ее Зимин.

— Чего ждать? — не поняла Синькова.

— Осени, — отмахнулся я. — мы не станем возвращаться в город, чтобы доставить туда ваше непротрезвевшее тело.

— Я поминала папеньку, — с вызовом пояснила девушка.

— Рановато начали, — буркнул Зимин, возвращаясь к Волге и открывая багажник. — Но, возможно, его казнят чуть позже. И ваша репетиция была ненапрасной, — Невероятно…

— Что? — насторожился я.

— Тут канистра топлива, — весело отозвался мужчина.

— Не может быть, — удивилась девушка. — Машина перестала ехать, потому что в ней нет бензина. Там лампочка загорелась на панельке.

— Однако, вам стоило открыть багажник, — хмыкнул кустодий.

— Там нет бензина, — упрямо заявила Марфушечка. — Иначе машина бы ехала. И лампочка не горела.

Мы со Стасом переглянулись и решили не спорить. В конце концов, в этом не было никакого смысла. Даже если бы мы заправили машину, то сажать за руль все еще пьяную девицу было бы неразумно.

— Садитесь на заднее сиденье, если не желаете остаться здесь в одиночестве.

— Привяжите мою машину к своей, и я поеду следом за вами на прицепе, — упрямо потребовала девица. — На конюшнях мне нальют в машину куда надо бензин, и я вернусь домой.

— Ага, — Зимин весело мне подмигнул и забрал канистру, чтобы сунуть в багажник своего автомобиля. Пояснил:

— Неразумно оставлять топливо, чтобы кто-то смог завести машину и укатить ее. К тому же, не ровен час и мы встанем без топлива посреди болот.

Марфушечка еще какое-то время в робкой надежде на чудо потопталась перед капотом, а затем сдалась направилась к двери нашей машины. Остановилась перед ней и резко повернулась ко мне:

— Откройте мне.

Я покачал головой и на самом деле распахнул перед ней дверь. И все потому что всерьез засомневался, что она умеет пользоваться ручкой.

Девушка забралась в салон и затихла в нем.

— Окна придется открыть. А потом еще проветривать машину, — поделился со мной Стас своей печалью. — До чего ж я не люблю хмельных дамочек.

— С мужчинами проще? — поддел его я.

— Мужика я могу снегом искупать, чтобы в себя пришел. И в зубы двинуть, если лишнего ляпнет, — кустодий грустно покосился на машину. — С девкой так нельзя. Они ж нежные. И кажется, чуют, что я им ничего не сделаю. Что не стану обижать. Да и как обидеть такую убогую, когда она на ногах не стоит?

— Логично, — не стал спорить я и пожал плечами. — Нам, наверно, пора бы уже ехать. А не то сумерки нагонят и будем через болота в потемках катить. А это место не очень хорошее даже днем. И боюсь представить, что творится там после того, как заходит солнце.

— Дело говорите, — спохватился Зимин и пошел к водительской двери.

Мы все устроились в машине и поехали по дороге, оставляя позади запертую Волгу, в которую я положил одинокую пустую бутылку.

Глава 23 Поездочка

Мы ехали уже некоторое время и всю дорогу меня не покидало странное напряжение, которое нарастало с каждым оставленным позади километром. И я не понимал, почему. Возможно, все дело было в том, что сквозь открытые окна в салон пробирались невесть откуда появившиеся клочья тумана. Солнце скрылось за тяжелыми низкими облаками и на землю опустились слишком ранние для этого времени года сумерки.

— А дома сегодня макароны, — печально произнесла с заднего сиденья погрустневшая Марфушечка.

Подобранная нами Синькова всю дорогу не прекращала возмущаться, требуя то поднять стекла окон, то подать ей подушечку, то предоставить плед. Затем она принялась ныть о том, что пропустила обед и традиционный чай, к которому в ее доме обычно подавали творожный пирог.

Эти стенания вывели из себя Зимина, который в один прекрасный момент остановил машину, и обернулся к девице. Выглядел кустодий страшно, и на секунду мне показалось, что сейчас он выбросит девицу из салона. Она же даже не подумала насторожиться. Марфушечка умудрилась заявить мужчине что будет жаловаться на него самому императору. Но Стас молча открыл дверь, обошел машину и вынул из багажника рюкзак, в котором нашлось тонкое туристическое одеяло, упаковка галетного печенья, пакет с сухофруктами и даже небольшая склянка с целебным настоем. Он отдал все это девушке и спокойно добавил:

— Выпейте содержимое, чтобы голова прояснилась.

— И чем я буду запивать эту гадость? — поморщилась Марфушечка.

— Вода в карманах чехлов.

— Это где? — Синькова подозрительно свела брови у переносицы.

Зимин указал на карман в чехле водительского сиденья.

— Можно было просто вынуть и отдать ее мне, — проворчала пассажирка и отвернулась от своего благодетеля.

Я решил, что мой напарник слишком добр к этой хамоватой девице и искренне не понимал, отчего он терпит ее выходки и до сих пор не поставил ее на место. Мне казалось, что стоит одернуть хамку и разъяснить, что так себя вести не стоит. Марфушечка же воспряла духом, и разошлась не на шутку.

— Вот зачем вы везете меня в эти дурацкие конюшни? — ныла она, крутя на пальце золотое колечко. — Что я там буду делать целый вечер?

— Вы думаете, что за вами приедут сегодня? — усмехнулся Стас.

— Папенька вышлет за мной машину сразу же после того, как я ему позвоню. Он не станет ждать ни минуты, когда узнает, что я попала в беду и оказалась в этом ужасном месте. Уверена, он сразу же отправит за мной кого-то из слуг…

— Кого-то из тех, кто собирались поднять его на вилы. Вы ведь о них говорите? — уточнил Стас с невинным выражением на лице.

— Вы ужасный человек, — возмутилась девушка и скривилась, рассматривая воду в бутылке, которая наверняка была теплой.

Зимин вздохнул, призвал тотем, и качнул поднятым к потолку пальцем. Бутылка затрещала ото льда, который образовался на дне. Синькова тотчас отвернула крышку и приложилась к горлышку, почти за полминуты опустошив тару жадными глотками.

— Вы ужасный человек, — повторила она, едва утерла губы. — Вы обращаетесь со мной неподобающе. Словно имеете на это право. Будто я какая-то девка с улицы.

— С обочины, — буднично поправил ее кустодий.

Марфушечка удивленно уставилась на него, словно не веря своим ушам. А затем переспросила:

— Что?

— Мы подобрали вас на обочине, — повторил Стас. — Где вы спали в открытой машине. Потому что были мертвецки пьяны.

— Да как вы смеете? — возмутилась трезвеющая девица. — Вы знаете, что я была в опасности. Что я спасала себя и бежала…

— От гнилозубых простолюдинов, как же, помню, — с готовностью кивнул водитель и покосился на меня.

— И вместо того, чтобы оказать помощь девушке в беде…

Кустодий развел руками:

— Мы не успели. Когда вы выпили всю «беду», мы с мастером Чеховым были далеко.

— Вы очень плохой человек, — повторила Марфушечка, вынула из кармана чехла на моем сиденье вторую бутылку с водой и постучала розовым ноготком по поверхности стекла. — Остудите немедля.

Я ожидал, что Стас съязвит, но он лишь рассеянно потер висок средним пальцем и наша попутчица вновь принялась пить ледяную воду.

— Нельзя отказывать болезной в исцелении, — пояснил он мне негромко и обратил внимание на дорогу.

— Были бы вы хорошим человеком, то отвезли меня сразу в Новорильск. В отчий дом. И передали в руки папеньке. Как и положено приличным подданным поступать с дочерью героя империи. Порядочный человек так и сделал бы, а не тащили меня в эту дыру. Вот что я там буду делать?

— Трезветь, — предположил Стас. — Я бы рекомендовал бы еще научиться следить за языком. Но боюсь, что воспитывать вас уже поздно.

— Не вам меня воспитывать, — зашипела она рассерженной кошкой. — Я дочка главы жандармерии. Благородная девица с репутацией и приданным. Я грамоте обучена. Слугами в доме могу управлять. А по воскресеньям хожу в храм.

— Похвально, — кивнул головой кустодий.

— Именно! — не заметила сарказма девушка. — Я хоть и без мамки росла, но покон знаю. И веду себя, как и положено приличной незамужней девице.

— Матушка ваша почила? — с очевидным сочувствием спросил Стас.

— Ничего не почила. Она как меня родила, так и ушла в дом для убогих. Потому как в родах она повредилась психически и не могла вести дела.

— Это как? — удивился я.

— Просто, — ответил за Марфушечку водитель и на мгновение на его лице мелькнула лютая злоба. — Когда баба родила дитя и после этого потеряла здоровье, то порядочный подданный посол доброй воли, сдал ее в дом призрения.

— Разве так можно? — опешил я.

— Она сама захотела уйти, — упрямо повторила девушка. — Зачем ей быть обузой, если она даже вилку удержать в руках не могла?

— Я очень надеюсь, что таким образом, женщина просто сбежала от ненавистного супружника и бросила бракованный приплод, — буркнул Зимин и было заметно, что он заставил себя не плюнуть на коврик под ноги.

— В конце концов, папенька говорит, что незачем лезть в чужую семью. Что все, что твориться за дверями дома касается только тех, кто в этом доме обитает.

Выдав эту умную мысль, девушка задрала подбородок, явно довольная собой. Потом опомнилась и принялась открывать упаковку с галет. Она сорвала бумагу, бросив ее куда-то под ноги. Затем подозрительно осмотрела верхнее печенье и взяла его двумя пальчиками, чтобы также бросить на пол.

— Все хорошо, — негромко сказал Зимин, заметив мое возмущение. Хотя я заметил, как на лице кустодия играют желваки.

— И как можно есть такую гадость? — воскликнула Синькова. — Они воняют зернами. Как корм для поросят. Такое может есть только скот и челядь. А у меня желудок нежный. Я если на ночь не выпью свежего молока, то не засну. И воду мне надо пить только дважды кипяченную и процеженную через отглаженные льняные полотенца. И полотенца эти надобно стирать в родниковой воде…

— Удивительно, какая вы чувствительная особа, — с притворным восхищением отозвался Зимин.

— Такой уродилась, — подтвердила Марфушечка. — Однажды служанка взбивала перины, на которых я сплю. И обронила свой кулон. Какой кулон может быть у простолюдинки? Бусинка дурацкая, которую ей старая барыня отдала, когда нитка порвалась. Так вот она долго потом ныла, что потеряла эту бусинку. Я смеха ради спрятала ее между перинами, чтобы научить ее уму разуму. Да и забыла об этом. А потом всю ночь ворочалась и мучилась. Все бока ныли наутро. И я только когда увидела кривозубую ту служанку, что все зеньки выплакала за ночь, то и вспомнила про ту мелочь дрянную. Вынула бусину и выкинула в окошка. И после того спала, как у Искупителя за пазухой.

Стас скрипнул зубами:

— Какой благородный поступок, — процедил он.

— Не вам меня учить благородству, — отрезала девица. — Ваше дело везти меня куда следует и помалкивать. Везите меня, гадкий человек…

— Да замолчите вы наконец, — потребовал я, потирая переносицу. — Мы не обязаны доставлять вас куда вы пожелаете. Мы не извозчики. Станислав Александрович любезно согласился завести вас на конюшни, хотя мы могли бы оставить вас на дороге или забросить в деревню Двушкина, чтобы не делать крюк.

При упоминании этого поселения девушка побледнела и приложила холодную бутылку ко лбу.

— Вызывать кого-то из Новорильска и ждать их прибытия на месте, где вы нашлись, мы не стали.

— Почему? — тихо уточнила она.

— Потому что терять время на ожидание было просто глупо. За вами могли приехать и через два часа. А может и позже. Нам тоже хочется вернуться к себе засветло. К тому же мы решили не оставлять же вас одну, надеясь, что за вами приедут свои. Вас могли приметить случайные разбойники или волки…

Марфушечка судорожно сглотнула, кажется только сейчас осознавая, что она оказалась в неприятной ситуации.

— У нас не бывает разбойников, — тихо пробормотала она, словно успокаивая саму себя.

— Вы живете в доме своего отца и не знаете, что творится в реальном мире, — строго продолжил я. — Иначе вы никогда бы не стали пытаться задеть мастера Морозова.

— Так он же…

— Решил вас не бросать, — резко оборвал я девицу. — И вы сейчас в его машине только по его милости. Будь моя воля, я бы высадил прямо сейчас на дороге. Потому как вы ведете себя недостойно. И признаться, я уже сильно пожалел, что предложил взять вас в поездку, а не оставил в машине.

— Но…

— Хватит. Я не потерплю более вашего хамства, госпожа Синькова, — отрезал я и поймал кривую ухмылку Зимина.

— Жениться вам надо, Павел Филиппович, — фыркнул он.

— Зачем? — подозрительно прищурился я.

— Чтобы не делать таких ошибок, — он кивнул в сторону заднего сиденья и я понял о чем речь.

Марфушечка готовилась разреветься. И не театрально, красиво, чтобы привлечь внимание. А натурально — с размазыванием слез по щекам и подвыванием. Я это осознал каким-то внутренним чутьем и смиренно отвернулся.

— Три… два… один… — прошептал Стас и салон огласив рев.

Зимин едва сдерживал смех, косясь на меня, а у меня дергался уголок глаза. Синькова рыдала, проклиная папеньку, иродов с вилами, слишком тесные туфли, бутылку крепкого алкоголя, которую Олег Олегович получил в подарок, но не забрал в буфет, потому как тот запирала злобная кухарка, не давая папеньке пить, когда ему хочется. По кухарке, к слову, Марфушечка прошлась отдельным предложением, оценив вредность женщины, которая не позволяла несчастной девице выспаться и будила ее громыханием кастрюль в десять утра.

Стас мужественно терпел, чтобы не рассмеяться в голос. Я страдал. Страдал, так как понимал, что выбрал неправильную стратегию и не проявил мудрости, которой обладал мой напарник.

— Простите, — негромко бросил я ему.

— Все хорошо. Опыт — сын ошибок трудных, — заметил мужчина и всмотрелся вдаль. — А вот и конюшни.

Я с надеждой взглянул туда же, заметив несколько длинных строений с пологими крышами. В это время небо стало совсем темным и облака угрожающе насупились.

— Как бы не было дождя, — пробормотал я, между причитаниями Марфушечки.

Девица, к слову, успела утомиться и ее всхлипы становились все реже и тише. Однако, я рановато решил, что плач закончился. Завидев дома, девушка словно обрела второе дыхание и принялась подвывать пуще прежнего.

— Госпожа Синькова, вас могут услышать. И подумают, что юная девица не умеет держать себя в руках, — попытался угомонить ее я.

— Она опухнет от слез, и никто не заметит, что она юная, — громко сообщил Стас, чем заставил Марфушечку замереть. — Скажем, что она наша служанка. И лет ей… скажем, около сорока.

Девушка выпучила глаза и принялась хватать ртом воздух.

— Я бы мог сделать снегу, чтобы его можно было приложить к лицу, — продолжил кустодий. — И кожа бы посвежела. Но зачем? Она ж опять реветь начнет. И вместо лица будет рожа.

— Не начну, — выпалила Синькова и попыталась заискивающе улыбнуться. — Дайте снегу и я умоюсь… — она закусила губу и просипела, едва ли не давясь словом, — пожалуйста.

Зимин притормозил на обочине и повернулся к пассажирке.

— Сейчас вы выйдете наружу и там умоетесь. И вернетесь обратно в салон без слез и истерик. Иначе Искупителем клянусь, я лично сдам вас на работы в конюшню, как нерадивую служанку. Получу за вас целковый, и вы его потом месяц будете отрабатывать.

Повторять не пришлось. Дочка жандарма выскочила из машины. Следом за ней вышел и Стас. Он создал перед ней сугроб и милостиво предложил салфетку, которой, как я видел, он протирал лобовое стекло.

— Полотенца не имеем. Так что, госпожа, чем богаты. Держите.

Мужчина вернулся в салон и довольно ощерился.

— Вы знаток женщин, — восхитился я. — Как вы ловко справились с ее истерикой.

Зимин махнул рукой:

— Бросьте. Эту дамочку сложно назвать женщиной. Она избалованный и недалекий ребенок. Не удивлюсь, если она протрезвеет и решит, что мы спасли ее не просто так, а потому что не смогли устоять перед ее чарами.

— Не дай Искупитель, — ужаснулся я.

— Вряд ли она станет строить планы относительно бывшего безродного, — продолжил Зимин. — Так что будьте готовы держать оборону. А не то в Петроград вы вернетесь с женой, у которой наследственная тяга к алкоголю и любовь к истерикам.

Кустодий внимательно посмотрел на меня и видимо остался удовлетворен выражением ужаса на моем лице. Потому что он хмыкнул, а потом громко заржал.

— Вы нехороший человек, — я погрозил ему пальцем.

— Вы правы, — голос Синьковой заставил меня вздрогнуть.

Девушка распахнула дверь и позволила рассмотреть очертания ее фигуры, скрытой под запылившимся платьем. Затем Марфушечка элегантно заползла на заднее сиденье и принялась усаживаться, чтобы сложить на коленях руки.

— Я готова. Можем ехать дальше, — тихо произнесла она.

— Спасибо, что позволили, госпожа, — коротко кивнул Стас, но не удержался и спросил, послав мне кривую усмешку, — вы бывали в Петрограде?

— Не довелося, — ответила девушка и попыталась потупиться, однако ее покрасневшие глаза встретились с моими в зеркале заднего вида, и я отодвинулся ближе к окну, чтобы не видеть пассажирку.

— Вам обязательно надо посетить столицу, — продолжил Зимин, заводя мотор. — Уверяю вас, там очень красиво.

В этот момент что-то большое ударилось в боковину машины, и та покачнулась. Марфушечка взвизгнула и сползла с сиденья на пол.

— Что за… — начал было Стас и замолк.

На капот неловко запрыгнула лошадь, которая тут же сползла на землю.

— Оставайтесь внутри, — бросил кустодий, ни к кому конкретно не обращаясь, и выскочил наружу.

Я тоже толкнул свою дверь.

— Не бросайте меня тута, — запищала девушка, просунув лицо между передними сиденьями.

— Ни звука, — приказал я и вышел из салона, осматриваясь.

Мы остановились в небольшой низине и туман успел сгуститься тут настолько, что в нескольких метрах колыхался молочным непрозрачным маревом. Но в нем мелькнули тени, которые заставили волоски на моем затылке приподняться.

— К бою, княжич, — привел меня в чувство Стас и за его спиной поднялся ледяной великан.

Мужчина стоял рядом с лежащей на земле лошадью, которая всхрапывала и вращала обезумевшими глазами.

— Волки, — прорычал кустодий. — И хорошо, если обычные.

Я призвал тотем и вызвал горгулью.

— Разгони зверей, — приказал я.

Каменная птица взмыла на высоту и нырнула куда-то в туман. Оттуда послышалось злобное рычание, которое тут же захлебнулось в жутковатом чавкающей звуке. Однако тут же округу огласил хор звериных голосов.

— Надо уходить. В этом тумане мы не сможем их увидеть, — проговорил я.

— И отдать им животину? — Стас блеснул зубами. — Она вся в мыле. На ногах кровь. Эти твари гнали ее не один километр.

Я скрипнул зубами, прикидывая, смогут ли мои миньоны встать в круг, отрезав нас от нападения. Но в этот момент воздух прорезал гул, походивший на тот, который издавал ледяной рог Зимина. Кустодий вытянулся, всматриваясь в дымку, а потом туман дрогнул и заклубился, создавая причудливые фигуры. К нам метнулась огромная тварь. Но горгулья тотчас отреагировала и спикировала на нее с неба. Послышался треск, и в руке Стаса появился ледяной клинок, которым он располовинил бросившегося на него монстра.

Поднявшийся ветер потащил туман прочь, делая низину видимой. И мы смогли рассмотреть с полсотни волков, которые обступали нас по кругу. Вот только теперь каждый из них был у нас как на ладони. А значит, Баньши сможет прогнать большую их часть.

Я призвал крикливого призрака, которая с любопытством осмотрела стаю.

— Прогони их, — приказал я и быстро вытащил из места силы Митрича и Лешего.

— Убивать всех, кто не убежит, — холодно распорядился я.

— И человека на лошади? — уточнил Леший, указывая куда-то в сторону.

Я обернулся. И только сейчас заметил, как к нам в весь опор на лошади несется всадник, облаченный во все черное.

Глава 24 Всадник на дороге

У меня все внутри похолодело. А потом в груди принялось разгораться приятное предвкушение битвы. С тех пор, как я обуздал силу, такое было со мной впервые. И я даже удивленно покосился на Зимина, подозревая, что это его влияние, не иначе.

— Убить? — равнодушно спросил Леший.

Миньоны были готовы к бою. Горгулья вознеслась в небо, расправив огромные каменные крылья, покрытые красным. Баньши расставила в стороны руки и приготовилась кричать. На ее лице появилось мечтательное выражение, которое я видел много раз.

Я всмотрелся в приближающуюся фигуру всадника. И не чувствовал от него какого-то подчиняющего волю шепота, который заставил бы меня последовать за ним. Он не внушал страха, как это описывала Маркова. Кольцо, которое должно было сообщить о надвигающихся неприятностях, молчало. Да и Зимин был спокоен.

— Сперва разгоните волков, — внезапно для самого себя приказал я, а потом взглянул на Стаса. — А затем разберемся с этим всадником.

Кустодий кивнул, соглашаясь с моим решением. И перед мужчиной зависли тонкие ледяные иглы, готовые атаковать противников.

Баньши влетела в стаю и пронзительно завизжала. И кустодий покачнулся, с трудом удержав тотемы. На секунду прижал ладони к ушам. Хоть призрачная певица была далеко, Зимина все же зацепила способность «молчания», которая блокировала силу и на долю секунды дезориентировала Стаса. Только ранг легенды и расстояние спасли бойца от потери контроля.

Горгулья раз за разом пикировала вниз, чтобы подхватить зазевавшегося зверя и швырнуть его в сторону. Леший и Митричем метнулись к стае и волки бросились прочь, почуяв мертвую энергию. К нашей большой удаче они оказались обычными животными, а не слугами какого-нибудь природника.

— Убить? — вновь спросил меня Леший, кивнув в сторону всадника, который придержал коня, чтобы дать волкам уйти в сторону леса и не пересекаться с ними.

— Пока нет, — мрачно сказал я и призвал еще один тотем.

Пень вынырнул рядом с капотом машины и принялся обтирать себя корнями, словно большой кот, который умывался после сна. Два других пня закатили глаза и заскрипели. Третий спохватился и грозно насупился, став похожим на своих коллег.

Меж тем рядом с Зиминым появился небольшой снеговик и принялся водить трехпалыми ладонями по ногам раненной лошади. Та надсадно дышала, но не делала попыток вскочить.

Всадник оказался уже совсем близко и спрыгнул на землю. Он был не таким высоким, которым виделся издали. И не таким широким в плечах. А когда размашистым шагом подошел ближе, то я и вовсе растерялся. Всадник скинул с головы капюшон плаща и перед нами оказалась встревоженная женщина, которая судя по всему долго была в седле.

— Добрый вечер, — осторожно начал я. — Мы…

— Я знаю, кто вы, — глухим голосом проговорила незнакомка, расстегнув ворот плаща. — Вся деревня только и обсуждает, что визит бригады жандармов, которые прибыли, чтобы расследовать убийства женщин на болотах. Что с ней?

— Пищит от страха, — пробормотал Стас и кивнул в сторону машины, откуда раздавались всхлипы Марфушечки.

— Я про животное, — раздраженно произнесла женщина.

— Зря вы так, — пожал плечами кустодий. — Она все же человек.

— Речь о лошади, — подал голос я.

— Она отбилась от табуна. Кажется, испугалась змеи. Нашла прореху в ограде и убежала к лесу. Как только не ушла к болотам? — зачастила девушка, опускаясь на колени перед раненной лошадью и осматривая ее поврежденные ноги.

— Вы здесь живете? — уточнил кустодий, приседая рядом на пятки.

— Само собой, — отмахнулась девушка, а затем поставила волков-тотемов и буквально припала к вздымающейся груди лошади. — Какая же ты глупая. Ну зачем убежала…

Я заметил, как вокруг животного заклубилось марево, которое почти тотчас растворилось. И понять, что это была за сила я не успел.

Девушка поднялась на ноги, посмотрела на Зимина и произнесла:

— Мне нужна помощь. Надо доставить ее на конюшни. И как можно быстрее.

— Без проблем, — тотчас согласился Стас и обратился уже ко мне. — Садитесь за руль и езжайте вперед. Потому что за мной вам ехать не удастся.

— Это почему? — не понял я.

— Покрышки у машины без шипов, — с усмешкой пояснил мужчина, а потом обернулся к незнакомке. — Вы не против прижаться ко мне во время поездки?

— Что? — ошарашенно спросила девушка.

— Мы поскачем на вашем коне вдвоем, а за нами будет скользить мой миньон. Он и будет нести лошадь.

— Скользить? — переспросила наездница.

— Я создам ледяную дорогу, — пояснил кустодий.

— А сил хватит? — неожиданно деловито прищурилась девица и сдула взмокшую прядь волос, которая упала на глаза.

Стас подмигнул собеседнице и поднялся на ноги:

— Вот и проверите, — хитро произнес он. — Не будем терять времени. Павел Филиппович, подайте мне палатку, которая лежит в багажнике.

— Зачем? — насторожилась всадница.

— Несчастная лошадь взмылена. Если ее будет касаться чистый лед, то он обморозит ее кожу.

— Вы правы, — девушка покосилась на него с заметным уважением.

Я обогнул капот машины, по пути убирая тотемы. Открыл багажник, вынул свернутый в тугой здоровый рулон брезент, едва не согнулся под его весом и покатил его по асфальту, чтобы отдать кустодию. Сам же забрался на водительское сиденье и повернул ключ в замке зажигания.

— Вы пришли, господин, — слабо подала голос Синькова, о которой я предпочел бы забыть. — Спасли меня…

— Давайте поедем молча, — не оборачиваясь, раздраженно попросил я. — Если по наши души вновь явятся волки, я хочу услышать их вой заранее.

— Зачем? — испуганно проблеяла пассажирка, когда машина тронулась с места.

— Чтобы поддержать моего родича, который сейчас не в салоне, — резонно заметил я.

— Надо скорее уезжать, — живо возразила Марфушечка. — Если тот ужасный человек захотел бы, то поехал с нами. А раз решил…

— Закройте рот, — процедил я и, памятуя о прошлой истерике, добавил, — а если начнете орать, то я вас выволоку наружу и вам придется бежать вслед за машиной.

— Что? — опешила девушка.

— Тот, как вы выразились, «ужасный человек», решил не выкидывать вас на дорогу только по душевной доброте, — пояснил я. — У меня с этим проблем не будет. Я некромант и не испытываю жалости к живым.

На последних словах я понизил голос до зловещего хрипа и едва не закашлялся от напряжения в связках. Но прозвучавшая угроза возымела успех, и Синькова замолкла, отодвинулась за сиденье, прижавшись к двери чтобы не встречаться со мной глазами и вообще сделаться незаметной. Меня это вполне устраивало.

Машина катилась по дороге, и я то и дело поглядывал в боковое зеркало, чтобы убедиться, что за нами скачет крупный конь с двумя всадниками на спине. А за ними словно громадный конькобежец скользит по ледяной полосе великан, держа на руках, обернутую в зеленый брезент лошадь. Стас трубил в рог, создавая позади себя корку льда, а девушка контролировала скорость скакуна, чтобы лед успевал схватиться на асфальте.

Зрелище было завораживающим. И я подумал, что вряд ли когда-нибудь увижу подобное. Все же хорошо, что я не приказал своим миньонам пришибить незнакомку. Я хмыкнул, поняв, что почти уверен, всадницу зовут Авдотья. Вряд ли кто-то посмел бы так говорить с господами-жандармами, про которых много говорят в деревне, и которые на ее глазах распугали волчью стаю. Но она не казалась впечатленной. Скорее выглядела как человек, которому нечего терять, и некого бояться. Все же Зимин был прав, когда говорил о том, что безродные порой имеют больше свободы, чем те, кто цепляется за титулы.

— Меня укачивает, — пискнула вдруг Марфушечка.

— Потерпите, — бросил я обеспокоенно. — Нам сейчас нельзя останавливаться. Иначе мы останемся на дороге посреди льда.

— Зачем такие сложности? — хныкнула осмелевшая Синькова. — Какую-то лошадь спасать вам кажется важнее, чем доставить меня… то есть нас, в безопасное место?

— Уверяю, вас, нам со Станиславом Александровичем ничего не грозило, — ответил я с усмешкой. — Вы не знаете, что мой напарник владеет рангом легенда. При желании, кустодий мог бы заморозить ту стаю на месте.

— И почему не заморозил? — капризно спросила девица.

Меня не столько удивил вопрос, сколько необходимость на него отвечать. Но все же я себя пересилил.

— Потому что просто так убивать животных без веских причин — бесчеловечно. Они живут и охотятся в этих местах. А если стая станет угрожать деревне, селяне сами решат эту проблему.

— Кому нужны эти волки? — надулась неугомонная эгоистка.

Я обернулся и взглянул на девушку. Произнес:

— Может, вы выйдете из машины и сами спросите у волков? Я вас высажу и вы у них разузнайте о целях в жизни.

Она тотчас поняла намек и закрыла рот. В салоне стало тихо, и остаток дороги мы проехали молча, за что я мысленно благодарил Искупителя.

Спустя десять минут, мы въехали на территорию конюшни. На воротах я заметил те же защитные руны, которые были на заборе деревни Двушкина. Значит, и здесь верили в существование зла, живущего на болотах. Навстречу нам выбежали несколько дюжих мужиков, один из которых быстро распахнул дверь.

— Здравы будьте, — пробасил он и заглянул на заднее сиденье. Уточнил:

— Никак важную госпожу привезли?

— Сейчас сюда доставят раненую лошадь, — быстро сообщил я. — Надо позвать лекаря.

— Так уже ждет, — ответил мужик. — Авдотья почуяла, что беда случилась и велела все подготовить. Токма она не предупредила, что не одна вернется.

Мужчина, наконец, заметил, как из туманной дымки вынырнули всадники, а за ними появился и белесый великан со своей ношей.

— Искупитель помоги, — работник осенил себя защитным знаком и лишь потом прижал пальцы к вышивке на вороте рубахи.

— Это свои, — предупредил я и тоже не смог отвести взгляда от открывшейся картины.

Скакун Авдотьи заскочил на территорию и снизил скорость, а потом и вовсе встал на месте, повинуясь руке хозяйки. Та попыталась спешиться, но не смогла, так как второй наездник удерживал ее в седле.

Стас убрал рог, убедившись, что великан легко соскочил с ледяной дорожки и направился в сторону опешивших работяг.

— Слушай их и положи животину, куда скажут, — приказал Зимин и лишь после этого довольно ловко соскочил на землю и ухватил девушку за талию, помогая спуститься.

Та казалась обескураженной и наверно лишь потому не стала возмущаться такому обращению. И даже не возразила, когда мужчина помедлил прежде чем убрать ладони. Затем все же опомнилась и нахмурилась.

— Вы справились, — заметила она коротко.

— Как и обещал, — криво усмехнулся кустодий.

Девушка собиралась что-то ответить, но передумала и поправила ворот плаща. Потом окинула взглядом двор и обратилась к кому-то из присутствующих.

— Проводить гостей в дом. Подать ужин на всех и подготовить постели.

— Мы не останемся на ночь, — заявил я.

— Неужели? — Авдотья ухмыльнулась и показала рукой на почерневшее небо на западе. — Вы рискнете отправиться в резиденцию в грозу?

— Откуда вы знаете, что мы едем туда?

— Я не дура, благородный господин. И раз вы едете от Новорильска, значит держите путь либо в деревню Никона либо в резиденцию. Машину вы во владения Двушкина не загоните. А значит, решите, что ехать до безопасного ночлега всего ничего. И попретесь вдоль болот до владений императора. Но как раз на этом отрезке пути вы и сгинете.

— И почему? Из-за болотного народа? — оживился я, но девушка покачала головой:

— Дорогу после дождя развозит так, что вас стянет с нее на первом же повороте. И окажетесь вы в кювете, заполненном водой. Там и захлебнетесь, пристегнутые к своим сиденьям.

— А ведь правду говорит, — восхитился Стас, рассматривая наездницу уже открыто.

И было на что посмотреть. Теперь, когда мы находились вдали от волчьей стаи и я смог оценить стать нашей новой знакомой. Девушка была невысокой, крепкой, облаченной в плащ с глубоким капюшоном и сапоги с широкими голенищами. Ее светлые волосы были собраны в тугую косу. Лицо было загорелым, с аккуратным носом, большими миндалевидными глазами и пухлыми обветренными губами. Россыпь веснушек не портила ее, а придавал мягкости образу. Мне вдруг подумалось, что девушка не пытается казаться привлекательной и в этом ее особая прелесть.

— Если вы насмотрелись, я пойду, — Авдотья выдернула меня из размышлений резкой фразой. — Мне надо проверить работу лекаря и выяснить, починили ли забор. А вам не помешает отдохнуть.

Она покосилась на Зимина, который приложился к фляжке с восстанавливающим отваром.

— Все нормально. Я могу помочь… — начал было он, убирая тару в карман куртки.

— Я больше не прошу у вас помощи. Хватило того, что вы уже сделали, — ответила девушка и зашагала прочь, на ходу распорядившись, чтобы ее коня отвели в стойло и задали овса.

Мы с напарником завороженно смотрели ей вслед, пока кустодий не толкнул меня в плечо.

— Хороша девка, — с восторгом произнес он, глядя ей вслед. — Как конем управляет, вы бы видели.

— Это Авдотья, — сообщил ему я.

— Да я уже понял, — не переставал улыбаться мужчина. — До чего ж хороша.

— Я провожу вас домой, — уверенно заявил худенький парнишка, который появился словно ниоткуда. — Вашей госпоже, похоже, нехорошо.

Мы разом оглянулись, оценив Марфушечку, которая выбралась из машины и осматривала двор с нескрываемым отвращением.

Несмотря на мятое платье, сбитые в гнездо волосы и покрасневшее лицо, девушка демонстрировала самоуверенность императрицы. Она остановила взгляд на провожатом, который вызвался нам помочь.

— Куда нам идти? — спросила она.

— Туда, — парень указал на высокий дом в два этажа со стрельчатой крышей. Выложен он был из простого серого камня, но казался крепким. Особенно впечатляла широкая веранда с плетеной мебелью.

— Какая дыра, — прошипела Синькова, заставляя меня скрипнуть зубами.

Девушка подошла ко мне и бесцеремонно положила руку на мой локоть.

— Проводите меня, мастер. Я совсем ослабла.

Показалось, чтоона намеревается свалиться в некое подобие обморока. Чтобы не случилось этой оказии, я осторожно заметил:

— Не упадите. Тут повсюду мусор и вы окончательно испортите платье.

— Оно уже ни на что не годится, — надула губы Марфушечка.

— К тому же слуги будут потешаться, — схитрил я.

Такая перспектива девицу не устраивала. Она тотчас оценила двор, заметив нескольких работников, и стала ступать более уверенно. Однако, ее атласные туфли не подходили для улицы. Синькова призывно взглянула на меня, но я слишком хорошо запомнил слова Зимина о том, что наша спасенная вполне может принять мою доброту за ухаживания. Именно поэтому предпочел сделать вид, что ничего не замечал. Даже когда Марфушечка принялась издавать мучительные стоны при каждом шаге.

— Искупитель меня обереги, — пробормотал кустодий и подхватил мою соседку на руки, чтобы пронести до порога.

Она возмущенно пискнула, но вырываться не стала. Однако прижала к груди руки, чтобы ненароком не коснуться мужчины. На ее лице отразилась такая мука, словно вся боль мира мучила несчастную. Напарник поставил ее на порог и коротко кивнул:

— Не стоит благодарности.

С этими словами он поднялся по ступеням и толкнул дверь. Та оказалась незапертой.

— Этот человек ждал благодарности за то, что меня трогал? — задыхаясь от возмущения, просипела Марфушечка.

— Полагаю, что он как старый солдат не испытывал вожделения при исполнении важного задания, — обронил я, направляясь за Зиминым.

— Я обращался к вам, Павел Филиппович, — негромко хмыкнул мужчина. — Уверяю, я припомню однажды вам этот должок.

В доме было на удивление уютно. Гостиная была просторной и светлой. Наверняка днем тут было солнечно, учитывая большие окна, задернутые полупрозрачными шторами. Полы покрывали хорошо подогнанные светлые доски, до блеска натертые воском. У дальней стены расположился камин с двумя креслами, одно из которых казалось облюбованным хозяйкой. Я так решил, так как на его спинке лежал клетчатый плед и книга.

— Нищебродство, — резюмировала Синькова. — Ни одного ковра. И пианины нету.

— Действительно. Как может дом быть достойным без пианино, — язвительно отозвался Стас.

— И без ковров, — напомнила девушка. — У нас в доме почитай десятка три ковров есть. В одной только моей комнате их восемь.

— Да вы завидная невеста, — не унимался Зимин.

— Что есть то есть, — Марфушечка прошлась по комнате, проводя пальцем по каждой доступной поверхности и осматривая кожу на предмет пыли. — И убираются тут скверно.

— Я могу дать вам тряпку, — внезапно предложил наш сопровождающий.

— Зачем? — удивленно осведомилась девица.

— Чтобы вы пальцы не пачкали, — он открыто улыбнулся. — Или показали, как надобно убираться. Уверен, такая важная дама знает толк в ведении хозяйства.

— Еще чего не хватало, — фыркнула в ответ госпожа Синькова. — Чтобы я учила челядь служить в чужом доме. Тем более в таком.

— А что не так с домом? — спросил я, окончательно теряя терпение.

— Он ведь холопский, — скривилась Марфушечка. — Ни люстры хрустальной тут нет, ни ваз заморских. Пол из досок сколочен. И занавески дешевые.

— В этом доме останавливался сам император, — раздался голос от порога и мы повернулись к хозяйке, которая с усмешкой осматривала нашу компанию. — И он не нуждался ни в хрустальных висюльках, ни в мраморной плитке на полу. К слову, Станиславу Викторовичу пришлось по вкусу мое кресло. Я всерьез опасалась, как бы его помощник не утащил его в резиденцию. Хоть я и верная подданная Империи, но мебель отдавать мне ужасно не хотелось.

И только это заявление заставило нашу спутницу наконец замолчать.

Глава 25 Конюшни

Марфушечка вздрогнула. И я ее понимал. Только что, девушка при свидетелях пренебрежительно отозвалась о доме, где останавливался сам Император. У такой глупости могли быть последствия. И даже несмотря на врожденную недалекость, Марфучечка должна была это понимать. Но мне было ее совершенно не жаль. Я слишком хорошо знал, что за человек передо мной.

Зимин решил не помогать нашей попутчице и лишь снисходительно усмехнулся, глядя на то, как она поправляет выбившиеся из прически локоны.

— Мне нужно позвонить, — заявила девушка после недолгой паузы.

Зимин охотно вынул из кармана телефон, набрал комбинацию разблокировки и протянул аппарат девушке. Та взяла его и принялась набирать номер. Руки Синьковой дрожали. Хотя она наверняка пыталась это контролировать. Так что вбить нужные цифры у нее вышло не с первого раза. Наконец, она нажала кнопку вызова.

Трубку взяли не сразу. Бледная Синькова присела на край дивана, растерянно глядя на экран телефона. Пока, наконец, собеседник не вышел на связь. И девушка быстро поднесла аппарат к уху:

— Алло! Папенька? Со мной все хорошо, — затараторила она. — Меня увезли на конюшни Двушкина… Я не хотела, но выбора мне не дали, — она бросила на Стаса уничижительный взгляд.

Я же подошел к хозяйскому креслу и взял в руки книгу. Среди страниц виднелась закладка из старой черно-белой карточки, на которой была изображена приятная женщина в светлом платье и соломенной шляпке. Она улыбалась неизвестному фотографу, придерживая головной убор, который норовил сорвать ветер. Сама книга представляла собой сборник сказок и была оформлена красочными иллюстрациями. Я хорошо знал это издание, потому что такое же было в доме моей бабушке. Казалось удивительным, что настолько дорогая книга нашлась в гостиной Авдотьи.

— Мне нужно, чтобы ты прислал за мной машину, — Марфушечка отвлекла меня от раздумий, повысив голос.

В последней фразе мне померещились уже знакомые капризные нотки. И в динамике послышались негромкие слова. Марфушечка молча слушала, распахнув удвиленные глаза. Судя по виду девушки, ответ не очень понравился:

— Но я хочу домой, папенька, — упрямо заявила она. — Не могу же я оставаться на ночь на этих конюшнях. Это совершенно невозможно.

Она хотела что-то добавить, но закусила губу и замолкла.

Голос в динамике стал громче. Видимо, Синьков сменил добрый тон на тот, который требовался. Он хорошо знал дочь и понимал, как с ней стоит говорить.

— Ладно, как скажешь, — процедила Марфушечка и глаза ее полыхнули яростью.

Резко, со злостью, нажала на кнопку завершения вызова, и хотела было бросить телефон в сторону, но заметив предупреждающий взгляд Зимина быстро одумалась и передала аппарат владельцу.

— Когда прибудет машина? — вежливо поинтересовался Стас.

Девушка с трудом сдержала на лице спокойное выражение и затем улыбнулась. Вышло у нее криво.

— Папенька сказал, что в город должна прибыть какая-то важная проверка. Что все может измениться. Так что мне лучше пока пожить здесь, — растерянно ответила Синькова. — Я так и не поняла, что произошло. Вы ведь тоже не знаете. Иначе бы уже рассказали мне.

Стас довольно усмехнулся:

— А что тут непонятного? — ответил он. — В город едет комиссия Синода, жандармы и кустодии. Они проведут проверку по поводу многочисленных нарушений. И решат, что делать с главами Новорильска. А как вы уже не раз нам напомнили, ваш батюшка не последний человек в городе.

От этих слов лицо Марфушечки побелело настолько, что оно могло соперничать с простынями в моем доме в Петрограде.

— Папеньку? Проверять? И какие нарушения могут ему вменить?

— Как минимум захотят выяснить, отчего в городе считают допустимым приносить в жертву подданных империи. И обворовывать случайных путников.

— Что? — искренне удивилась девица.

— Выяснят, у кого и по какому праву вы изъяли музыкальный инструмент. Тот, что находится в вашей гостиной, — продолжил пояснять Зимин.

Видимо, о таком варианте развития событий она никогда и подумать не могла.

— Обворовывать? Да что вы говорите? — запинаясь уточнила она. — Это конфискат. И хранится он в жандармерии. В здании, где и положено хранить всякие улики.

— И с этим разберутся, — пообещал мужчина.

— И… когда я смогу вернуться домой? — глупо уточнила она.

Зимин пожал плечами:

— Если ваш папенька не отправится в острог, в чем я сильно сомневаюсь, то скоро вы сможете вернуться в Новорильск.

— А за что его в острог? — с вызовом спросила Марфушечка. — Он служил в посольстве!

— Я не сказал, что его обязательно отправят туда, — поправил ее Стас. — Я уточнил «есть такая вероятность». Так или иначе, комиссия будет решать, что делать с вашим батюшкой дальше. Но если Олега Олеговича все же арестуют, возвращаться в город вам будет незачем

— Почему? — не поняла Синькова и ее губы задрожали.

— Потому, что новый начальник жандармерии вряд ли будет рад вашим притязаниям на здание, — терпеливо продолжил Стас.- Это при условии, что горожане, питающие к Синьковым не самые теплые чувства, не поднимут вас на вилы.

— Что? — ахнула Марфуша. — Я не смогу вернуться в мой дом!

— Это ведь здание жандармерии, — напомнил кустодий. — Вашего отца направили следить за порядком.

— Вероятно, выделили квартиру для проживания от Империи, — предположил я.

— Папенька говорил, что ему дали какую-то халупу на отшибе. Но ему удобнее жить на работе. И там все наше. Все добро…

— Вашего там нет ничего. А если и есть, то с большой долей вероятности имущество отнимут в пользу Империи.

Синькова смотрела на Стаса, открывая и закрывая рот, из которого не доносилось ни звука. Видимо, она не до конца верила собеседнику. Вернее, не хотела верить. И это было понятно.

Марфуша с рождения жила барыней. Ее возносил отец и горожане обращались с ней почтительно, чтобы не вызвать недовольства главы жандармов. Девица привыкла командовать слугами и спать до обеда. В своей жизни она вряд ли сделала хоть что-то полезное даже для самой себя.

И в один день вся эта беззаботная жизнь рухнула. Потому, что в ее городок приехали некромант и криомастер.

— Так что вам нужно осознать, что как раньше уже не будет. Пришло время начинать новую жизнь, — заключил Зимин.

— Что мне делать? Бежать в Петроград? — она с надеждой взглянула на меня.

— Вам незачем этого делать, — спокойно отозвался я. — Никто за вами не гонится и ни в чем не обвиняет. Вы не творили беззаконие.

— Что мне делать? — кажется, что девица окончательно протрезвела.

— Можете остаться здесь, на конюшнях, — произнесла вдруг Авдотья, которая до того молчала.

— И что вы мне тут можете предложить? — высокомерно осведомилась Синькова.

— Крышу, работу и пищу, — сухо отозвалась хозяйка. — Здесь вас никто не обидит, не покуситься на вашу честь и не выгонит прочь.

— Вы хотите сказать, что это хороший выбор для меня? — возмутилась Марфушечка.

— Достойный выбор для той, у кого ничего больше нет, — отрезала Авдотья. — Многие мечтают получить такое предложение. Мы тут живем по совести. Плетьми никого не бьем, не тираним и не морим голодом. Но предупреждаю: нахлебников здесь не терпят. Так что жилье и еду придется отработать.

Синькова перевела взгляд на хозяйку дома, и я заметил, как исказилось ее лицо. Она хотела было ответить что-то резкое, но Зимин ее остановил:

— Не спешите отказываться — произнёс он. — В город вам нельзя, пока не разрешится ситуация. Если же она повернется не в пользу вашего отца, возвращаться будет некуда. До Петрограда вы можете не добраться.

Марфушечка вспыхнула и попыталась возразить, но кустодий ее перебил:

— И предупрежу сразу: ни я, ни Павел Филиппович в Петроград вас не повезем. Вы здорово утомили меня еще за время поездки до конюшен.

— Я буду молчать, — пискнула Синькова, но Стас покачал головой:

— Нет. И не просите. Да и в Петрограде надо будет на что-то жить. А друзья, если даже они были у вас или вашего отца, мигом откажутся от вашей семьи. Никому не нужна чужая беда. Так что…

Кустодий развел руки, словно говоря: выбора нет.

— Но здесь же… Придется работать, — пискнула Марфушечка и обхватила себя руками.

— Что делать, — пожал плечами Стас и добавил. — Всем приходится работать. Это часть взрослой жизни.

— Благородные не работают, — слабо возразила она.

— С чего вы так решили? — удивился я. — В моей семье служат все, кроме бабушки, которая сейчас в отставке.

— Женщинам это необязательно, — всхлипнула девица. — Достаточно смотреть за домом…

— Вы не благородная, — сурово напомнил Стас. — И дома у вас нет. Вы незаконно проживали в здании жандармерии.

На Синькову было жалко смотреть. Она резко как-то съёжилась, словно стараясь стать незаметной.

— Идемте, — произнесла Авдотья. — Я распоряжусь, чтобы вас отвели туда, где можно переночевать.

Девушка взглянула на нее с плохо скрываемой неприязнью, но хозяйка дома продолжила:

— Нет, я могла бы оставить вас сегодня здесь, но раз уж убранство моего жилища вам не по вкусу, то я настаиваю, чтобы вы поселились там, где и остальные работники.

— Мне надо принять ванну… — проныла Марфушечка.

— Душ, — поправила ее Авдотья. — И раз в неделю у нас топят баню. Вам выдадут полотенце, чистую рубаху, чулки и обувь. Определят в дом, где есть свободная койка. Думаю, у бабы Тимофеевны вам будет хорошо. Она хоть и строгая, но добрая. Ее внучка недавно вышла замуж и съехала к супругу. Тимофеевна расскажет, как здесь у нас все устроено, накормит и спать уложит.

— Я не уверена, что останусь тут, — упрямо сообщила девушка.

— В ночь мы вас не выпустим за ворота, — хозяйка развела руки в стороны. — У нас не принято приносить людей в жертву. А снаружи вы почти наверняка погибнете.

— Волки? — уточнил Стас.

— Обычно они так близко к поселению не подходят. Путники рискуют попасться им на ужин, если отойдут подальше от конюшен, — ответила Авдотья. — К тому же гроза, которая вот-вот разразится, обещает быть сильной. И если кто-то не боится молний, то надо учесть, что дождь может идти стеной. Он в это время года холодный. До костей продрогнуть можно. Гнать никого прочь мы не станем, — девушка обернулась к гостье. — Но и держать силой не собираемся.

— Я останусь, — сипло сообщила Синькова. — А завтра все же поговорю с папенькой. Он наверняка придумает, как мне быть… Ну не бросит же он меня на самом деле на произвол судьбы…

Я заметил, как Зимин едва заметно улыбнулся. И полностью понимал его эмоции. Жалости к этой барыне у меня не было.

— Идемьте, — нетерпеливо повторила Авдотья. — Вам еще надо освежиться. Потому как дорога сказалась на вас скверно.

К моему удивлению, Марфушечка не стала спорить или оправдываться. Молча кивнула и встала с кресла. Потом бросила на нас непроницаемый взгляд и пошла прочь.

— У нас будет к вам несколько вопросов, Авдотья, — произнёс Зимин, когда хозяйка дома развернулась и хотела уже было покинуть комнату. Девушка остановилась, обернулась к кустодию:

— Хорошо, — ответила она после недолгой паузы. — Я скоро вернусь. А вы пока проходите на кухню. Мойте руки и садитесь за стол.

Девушки вышли из комнаты, и я покачала головой:

— Как думаете, как быстро эту дамочку выгонят отсюда?

— Может быть через день или два, — ухмыльнулся Стас. — Не удивлюсь, если она решится отправиться покорять Двушкина. Посчитает, что доля полюбовницы куда лучше чем перспектива работать на конюшнях.

— Скорее всего, так и будет, — согласился и с облегчением добавил, — но как же я рад, что нам больше не нужно сопровождать эту душечку.

— Господа, пожалуйте за мой, — позвал паренек, который привел нас в дом. Он выглянул из арки, ведущей в коридор, и поманил нас за собой.

Мы направились за ним и оказались в просторной комнате. Вдоль стен высилась плита, раковина и ящики, украшенные ручками с цветной эмалью. Натертые до блеска кастрюли и сковороды свисали с крючков. Стопки тарелок и керамические кружки виднелись за прозрачными стеклами буфета.

Некоторые окна кухни украшали витражи. Под потолком с балок светились несколько плетеных абажуров ламп.

У окна стоял квадратный стол со стульями с высокими спинками.

— Какая красота, — кустодий подошел ближе и провел ладонью по вышитой скатерти.

— Надо вымыть руки, — напомнил я. — А не то за стол нас не посадят.

— Ваша правда, — подал голос парнишка и пожал плечами. — Авдотья строгая в таких вещах. Может и голодным спать отправить, если руки не помыть.

Мы переглянулись и подошли к раковине. Воспользовавшись душистым травяным мылом, я очистил руки и вытер их полотенцем. Стас перенял эстафету, и вскоре мы оба вернулись к столу.

Парнишка принес доску, каравай хлеба и нож.

— Давай я порежу, — предложил Стас и, не дожидаясь ответа, забрал нож.

— Гостям не положено, — робко возразил парень.

— Тебя как зовут?

— Тут Колей кличут, — парень отчего-то покраснел.

— Коль, мне непривычно сидеть как барин и ждать пока меня обслужат. Ты уж позволь мне немного помочь.

— Если вам надо, то разрешите мне посидеть, — с готовностью предложил я. — Этот день оказался таким долгим, что я с ног валюсь.

— А вы говорили, что делов всего минут на двадцать, — хохотнул Стас.

Я отмахнулся и подошел к окну, в котором были обычные стекла. Сквозь них был виден освещенный фонарем двор. Уже зачастил дождь, который и впрямь буквально на глазах набирал силу. Небо располосовала молния, и спустя несколько секунд послышались раскаты грома.

— Грозы тут бывают страшные, — сообщил Коля. — Над болотами твориться и вовсе жуткое. Там такие молнии бьют.

— И пожары случаются? Много деревьев сгорает от молний? — спросил я.

— Отродясь на болотах не бывало пожаров, — сообщил парень и снял с плиты большую жаровню. — Вы наверно привыкли к другим кушаньям, господа. У нас все по-простому. Телятина, картоха, помидоры, морква и лук. Все томленое, горячее.

— Звучит вкусно, — воодушевился я.

— Вас небось в Новорильске не кормили, — хитро усмехнулся паренек и мне показалось, что он кого-то мне напоминает.

— У Синькова нам подали что-то несъедобное, — сообщил я. — А у Осенней мы откушали чай с сушками.

При упоминании сестры Двушкина парень грустно улыбнулся и кивнул.

— Она хорошая. Девочкам с ней лучше, чем с родным отцом, — поделился мыслями Коля, вынимая из буфета тарелки.

— Он не считает девочек своими дочерями, — заметил Стас.

— Это несправедливо, — парень насупился и принялся накладывать жаркое в тарелки. — Все знают правду, но делают вид, что Авдотья и другие и впрямь сироты.

— Такие у нас в империи законы, — ответил ему Стас и подошел к ящику, на полках которого лежала стопка льняных салфеток.

— Вы не понимаете, — неожиданно вскинулся паренек.

За окном вновь полыхнуло, и свет несколько раз моргнул, чтобы потухнуть. На мгновенье я встретился взглядом с Колей и оторопел. Его глаза отбросили желтоватые блики, словно принадлежали не человеку. Но лампы вновь загорелись, и иллюзия пропала.

Парень вернулся к своему занятию, а я продолжал смотреть на него, словно ждал, что он превратится в волка или кота. Даже пожалел, что здесь с нами нет Фомы. Помощник бы на раз понял, привиделись ли мне хищные глаза или перед нами был оборотень.

— Все мы понимаем, — меж тем ответил кустодий. — А я так и вовсе. Мне довелось пожить безродным. И знаю, какой несправедливой может быть жизнь к таким, как я или Авдотья.

В дверях показалась девушка, о которой шла речь.

— А вот и я. Наконец, смогла оставить новую подопечную в доме Тимофеевны.

— Не повезло этой вашей бабуле, — заметил Зимин.

— Поверьте, она сможет даже из Марфушечки сделать человека, — девушка широко улыбнулась, показав длинноватые клыки.

Глава 26 Этот ужин очень нужен

Мы заняли места за столом. Хозяйка устроилась спиной к окну и взмахом руки предложила своему помощнику сесть напротив. Он без смущения принял приглашение. И я задумался, насколько здесь пренебрегают условностями и этикетом, раз работник может так запросто ужинать за одним столом с управляющей конюшнями. Я внимательно присмотрелся к парнишке и отметил, что одежда на нем была крепкой, но не из дорогой ткани. Скорее добротной. Как и кожаные сапоги, носки которых немного сбились, но пятки не потеряли форму.

Коля был загорелым, с выгоревшими на солнце прядями аккуратно остриженных волос. Когда он улыбнулся, то показался совсем мальчишкой, но я слишком хорошо запомнил его взрослый взгляд, который он бросил на меня перед тем, как погас свет. Как и цвет глаз парня.

Это было странно. Вряд ли Коля был не человеком. Потому что тогда его не пустили бы сюда защитные руны. Да и подаренное Александром Морозовым кольцо никак не реагировало на Колю. Хотя мне уже начало казаться, что подарок попросту не работает в нашем мире. Поэтому я решил расспросить Авдотью про все замеченные мной странности. Но не сейчас. После ужина.

— Давайте поблагодарим Искупителя за то, что он дал нам этот день, — произнесла девушка перед тем, как приступить к трапезе. — Я благодарна за то, что дорога привела вас к нам. Вы оказались поблизости и отбили лошадь от волков.

— Она будет в порядке? — обеспокоенно уточнил Зимин. — Раны выглядели угрожающими.

— Лекарь сказал, что благодаря льду, который ваш миньон приложил к местам укусов, животное не истекло кровью. У меня бы не вышло доставить ее сюда без вашей помощи.

— Но отбить ее у стаи вы сумели бы, верно? — не смог смолчать я.

— Скорее всего да, — не стала отпираться девушка и улыбнувшись, продолжила, — Я живу здесь очень давно. Лес знаю. Волков не боюсь.

— А болота вас не пугают? — не стал ограничиваться в вопросах я.

— Меня пугает, что молодая кобыла не сможет вытолкнуть из себя слишком крупного жеребенка. Беспокоит, что в дальнем колодце вода становится солоноватой, — отозвалась Авдотья. — Я переживаю о том, чтобы мы смогли запасти достаточно сена для зимы, чтобы крыша в амбаре не протекала и зерно не заплесневело, чтобы генераторы не подвели. Как вы понимаете, господин, у меня хватает забот, кроме того, чтобы думать о болотах, к которым наши конюшни не имеют никакого отношения. Мы находимся от этих мест достаточно далеко, и мошка или вредные испарения до нас не добираются.

— А как же болотный народ, о котором говорят деревенские? — не унимался я.

— Вот их и спрашивайте об этом народе, — девушка подвинула к себе тарелку. — Я недолго прожила в деревне. Да и за пределы двора Никон меня никогда не выпускал. В его доме я исполняла всю возможную работу, которая была мне по силам. И даже та, с которой я не справлялась, все равно доставалась мне. Только делать ее приходилось долго. Иногда к ночи я так уставала, что падала спать на кровать прямо в одежде. А просыпалась задолго до рассвета, чтобы выполнить все наказы.

— Во сколько лет вы покинули отчий дом? — тихо поинтересовался Стас.

— Он мне не отчий, — отрезала Авдотья, а затем добавила более спокойным тоном. — Когда брату исполнилось четыре года, Двушкин завел себе первую полюбовницу. В тот раз барин во всеуслышание от меня отказался и сослал в город. Правда, ненадолго. Через месяц он приволок меня обратно в дом, чтобы я присматривала и ухаживала за его сыном. Потому что его зазноба не особо интересовалась ребенком и не заботилась о нем. Только поэтому этот человек поселил меня на конюшнях, а не выслал в город как сестер. Он хотел, чтобы всегда можно было притащить няньку обратно, если очередная претендентка на место его супружницы окажется бестолковой в замене пеленок или изготовлении целебных настоев.

— И многие оказались бестолковыми в этом деле? — поинтересовался я.

— Почитай все, — отмахнулась Авдотья. — Кому надо смотреть за чужим ребенком? А брат рос хилым и болезненным. С ним было тяжело. Пара «жен» Двушкина даже пытались парня извести. Посчитали, что без него жизнь в доме станет приятнее. Но я вовремя заметила неладное и после того сама следида, что мальчик ел и пил.

— А Двушкину вы про это рассказали? — уточнил я, и Авдотья хмыкнула:

— А то. Только вот он мне не особенно поверил. Обвинил, что сказки сочиняю, чтобы счастье его семейное разрушить.

— Даже так? — произнёс Зимин.

— Приемные матушки не испытывали ко мне сильной любви. Постоянно придирались, пытались возвысить себя, и утверждаться за счет девочки, которая не может дать отпор. А когда я отпор давать научилась — жаловались Двушкину. И наступал этап новых разборок. Только когда у меня кулаки стали тяжелее, чем у его бабенок, барин меня из дому насовсем выгнал. Но в это время брат уже стал взрослым.

Зимин покачал головой:

— Судя по вашему рассказу, лучше расти совсем без семьи, чем с такой. Выходит, Никона все устраивало?

— Его об этом и спрашиваете, — Авдотья пожала плечами. — Откуда мне знать, мысли этого человека? Он ко мне даже по имени никогда не обращался. Считал за бракованную.

— Простите, — смутился я.

— Вам незачем извиняться, — она грустно улыбнулась. — Вашей вины нет в том, что человек, который меня породил, оказался чудовищем. Мне повезло, что когда я стала чуть старше, то смогла уезжать надолго в Новорильск к тетке. А потом Двушкин понял, что я хорошо справляюсь с обязанностями, и оставил мне управление конюшнями. Конечно, по всем бумагам и по закону, я тут никто и никаких привилегий не имею. Но люди, которые здесь работают, уважают меня за то, что я знаю и умею, а не по праву фамилии. Мне этого хватает. Забот здесь всегда много. И беспокоиться о далеких болотах и о том, кто на них обитает мне некогда.

Какое-то время мы наслаждались едой. Пришлось признать, что приготовлено все было славно. Вкус мяса подчеркивали травы, а соли было ровно столько, чтобы рука не тянулась к баночке с этой специей.

— Хлеб у нас готовит Ванька, у которого в доме стоит большущая печка, — сообщил Коля, придвинув ко мне плетеную корзинку с нарезанными ломтями каравая.

— Он мужик крепкий. Да только пару зим назад в барской деревне упал с лестницы и стал хромым, — кивнула Авдотья. — И после этого не захотел там оставаться и попросился к нам. И мы его приняли.

— Там вроде неплохо относятся к тем, у кого здоровье пошатнулось, — нахмурился Стас. — Видели мы там одного…

— Митрича, — подсказал Коля и грустно добавил. — Хороший мужик был. Жаль, что с ним такая беда на болотах приключилась.

— На Ваню в деревне никто косо не смотрел, — мягко пояснила девушка. — Но и работы после травмы там для него не стало. И оставалось ему лишь плести корзины да спиваться. А здесь у нас всегда найдется применение крепким рукам.

На последней фразе Авдотья вдруг прямо посмотрела на Зимина, и как только их глаза встретились, потупилась.

— Вы не появляетесь в деревне, верно? — хрипло уточнил Стас.

— Двушкин не особо доволен, когда я заезжаю, — буркнула Авдотья. — Потому что считает, что я сманиваю сюда рабочих.

— А вы сманиваете? — хитро сощурился я.

— Не отказываю, если кто-то хочет уехать подальше от болот и зажить по-другому. Здесь тоже надо работать, много и честно. Деревня в основном снабжает нас сеном из заливных лугов и особыми травами, которые нужны для жеребят. И когда наступает большой сенокос мы все собираемся на одной территории, чтобы дело спорилось. Не смотрим, кто деревенский, а кто с конюшен. И свадьбы справляем. Бывает, что из деревни к нам приезжает жених, да тут и остается с молодой женой. А порой и мы туда провожаем девушку или парня.

— И много людей обитает в вашей вотчине? — спросил я.

— Почитай половина от тех, кто живет у Двушкина за забором. У нас здесь есть дома для молодых семей и общинные хоромы, где селятся свободные. Не так давно построили клуб, куда даже кино привозят поздней осенью и зимой.

— И дети у вас здесь живут? — изумился Стас.

— Как не быть? — смущенно покраснела Авдотья. — Мы даже школу хотели открыть. Да только Никон запретил. Сказал, что так мы и библиотеку решим завести. А там и до смуты недалеко.

Девушка вздохнула и покачала головой.

— Хорошо, что у нас поселился учитель грамматики и счета. Он бастард и жил раньше под столицей в господских конюшнях. Вел бухгалтерию. После смерти хозяина подался на поиски лучшей доли. Возраст у него приличный и для работ старик уже не годится. Однако нам повезло понять, что дедушка он большого ума и может говорить с детишками. Так он и стал вести у них занятия и готовить себе замену, на случай если Искупитель его приберет.

— Школа — дело нужное, — нахмурился кустодий. — И Двушкин не должен запрещать учить детей грамоте. Император ратует за просвещение народа.

— Только до Императора далеко, а до царя высоко, — буркнул Коля и тут же спрятал глаза от вмиг помрачневшей Авдотьи.

— У Станислава Викторовича хватает забот, — произнесла она ровным голосом. — Он к нам не раз заезжал, но отвлекать подобными разговорами человека, который приехал на отдых — неправильно.

— Вы добрая, — выдал Зимин, чем изрядно меня удивил. — Другая бы обязательно воспользовалась моментом и попросила у Великого Мастера не только школу, но и фамилию.

И от этой фразы Авдотья мигом вспыхнула:

— А что не так с моей фамилией? — со злобой в голосе уточнила она и ядовито спросила. — Или вам не по рангу сидеть за одним столом с Майской?

— Я не так давно ношу княжеский титул, — глухо пояснил мужчина. — Но будь иначе, то я посчитал за честь находиться в одной комнате с такой…

Он внезапно встал на ноги, отодвинув стул и отрывисто произнес:

— Извините, я не хотел вас обидеть.

Кустодий вышел из комнаты, а я едва не бросился следом.

— Я наверно не так поняла, — девушка обеспокоенно смяла салфетку. — Объясните мне, мастер, что я не так сказала?

— Он всю жизнь был Зиминым, — ответил я. — Точно знаю, что в его власти было сменить фамилию, чтобы никто не посмел относиться к нему с презрением. Но он выбрал другой путь. Как и вы.

— Нехорошо получилось, — девушка встала на ноги и выглянула в окно. Обеспокоенно произнесла. — Он отправился в машину. Неужели решил уехать в такую погоду?

— Станислав Александрович не настолько порывистый человек, — уверенно возразил я, но тут же подумал, что не знаю, на что способен мой напарник. — Я попрошу его вернуться в дом.

— Нет, — решительно заявила Авдотья. — Лучше это сделаю я. Он гордый человек и еще решит, что вы зовете его из жалости. А если он надумает остаться в своей машине ночевать, я ему заявлю, что составлю ему компанию. Ну не станет заставлять меня сидеть в этой коробке, верно?

Девушка храбро улыбнулась и направилась в сторону двери. Мы у Колей переглянулись.

— Вы тоже думаете, что эти двое вполне могут остаться ночевать в машине? — спросил его я.

— Авдотья точно может заупрямиться и из принципа сидеть в этой железке в грозу, — уверенно ответил парень. — Остается надеяться, что у вашего друга хватит здравого смысла увести ее в дом. Если же они одинаково упрямы, то сегодня я буду смотреть в ее комнате телевизор.

Парнишка состроил такую счастливую рожицу, что я невольно улыбнулся в ответ. И тут же подумал, что зрение могло сыграть со мной злую шутку. Вдруг мне и правда привиделись блики в его глазах. Гроза за окном была все ближе, и почти сразу за вспышками молний раздавались раскаты грома.

— Я могу проводить вас в вашу комнату, — предложил Коля. — Вы там освежитесь с дороги, переоденетесь и отдохнете. Вряд ли, конечно, наша одежда покажется вам достойной. Но поверьте, хоть мы тут не носим шелка, но и лохмотьях не ходим. Зря ваша подопечная решила, что здесь живут темные люди.

— Она мне не подопечная, — поправил я. — Не обращайте внимания на эту девицу. Она просто избалована. Да и вряд ли захочет остаться здесь надолго.

Парень нахмурился, а затем уточнил:

— Думаете, что она решит предложить себя в полюбовницы Двушкину?

— Меня это не особенно удивит, — вынужден был подтвердить я. — Марфушечка ничего не умеет и вряд ли захочет научиться. Да и работать она не любит.

— Надо будет предупредить ее, что незачем лезть в это болото.

Парень тут же осекся и пояснил:

— Я имею в виду, что ничего хорошего с барином ей не светит. Он хочет себе достойного сына, а на женщин, которые рожать будут, ему плевать. А те, кто понесут дочерей и вовсе… остаются ни с чем.

Последние слова он произнес почти шепотом и тут же всполошился.

— Заболтал я вас, господин. Надо посуду убрать, а потом проверить везде ли окна прикрыты.

Коле не удалось скрыть нервозность и сбить меня с толку. Я встал со стула и повернулся к нему. Затем скрестил руки на груди и вкрадчиво поинтересовался:

— А как так получается, что все дочки Двушкина оказываются сиротами? Неужто ни одна из девиц, из тех, что понесли, не захотела оставить себе дитя? Не пожелала дать дочке свою фамилию, а не обрекать несчастную на судьбу безродной?

— Вам лучше спросить об этом у Никона, — не оборачиваясь сказал паренек.

— То есть никто из его любовниц не забрал ребенка. Ни одна, — проговорил я словно сам для себя. — Отправили детей в город на воспитание, а затем нашли смерть на болотах. И все они плохо относились к мальчику.

Картина в голове начинала складываться. Правда, все мной представленное не поддавалась логике. Но это был единственный вариант, который мог ответить если не на все вопросы по убийствам, то на большинство.

— Все так, — согласился Коля, и тут же замолчал, запоздало поняв, что сболтнул лишнего. Но я уже хитро взглянул на него, а затем уточнил:

— Выходит, ты и есть тот самый сын барина?

Парень обернулся и испуганно посмотрел на меня.

— Все хорошо, — успокоил его я. — Мы пришли с миром. И просто хотим поговорить по поводу вашего отца.

Коля вздохнул, а затем все же кивнул:

— Двушкин — мой папенька. Вы верно подметили, мастер некромант. Давно догадались?

Последнюю фразу он произнес с явным любопытством. И я ответил:

— После того, как заметил твои сапоги. Они шились по ноге для своего владельца и вряд ли за кем-то донашивались. Такая обувка дорого стоит.

Парень покачал головой:

— Наблюдательный вы, — с восторгом произнес он.

— Если быть честным, до самого конца я не был уверен, — признался я. — Но после того как ты подтвердил мои предположения, последние сомнения отпали.

— Так о чем вы хотели поговорить? — с интересом уточнил Коля.

— Почему ты тут живешь, а не в доме отца?

— Никон вечно на меня злиться. Все ему во мне не так. И хожу неправильно и говорю не то. И слушаю его в вполуха. И отвечаю невпопад. А сестра меня привечает. Она мне работу доверяет, на лошадях ездить научила, ухаживать за ними. И никогда не звала убогим, как Никон. Не попрекала тем, что я не такой как все. Здесь люди на меня смотрят как на равного, не кланяются и не плюют через плечо, когда я отвернусь. Да и не нужен я папане. Он даже не спрашивает где я ночую и чем занят. Все мечтает получить от очередной своей полюбовницы настоящего наследника и тогда уж отказаться от меня с чистой совестью.

— А что ты знаешь, про призраков на болоте, — решился спросить я, не надеясь на чудо.

— Их там много, — подтвердил паренек. — И они меня недолюбливают. Шипят. Раньше еще меня гоняли, но теперь просто косятся зло, да ругаются. Но тихо.

Я удивленно поднял бровь:

— Выходит, ты гуляешь на болотах и можешь видеть призраков?

— Призраков вижу, — с неохотой ответил Коля. — Папаня говорит, это оттого, что у меня кровь порченая.

— Некромант с темной силой? — быстро уточнил я, но Коля покачал головой:

— Нет, мастер. Сила-то во мне до сих пор не открылась. Да и папенька говорит, вряд ли уже проснется.

Я усмехнулся. По всему выходило, что парень — шаман. Причем из сильных, как Фома, которому не нужны были ритуалы, чтобы разговаривать с Виноградовой. Настоящий шаман, в таком юном возрасте?

— Скажи-ка мне, дружок, — задумчиво протянул я, рассматривая паренька. — А на болотах ты не слышал странного шепота? Он как будто в твоей голове нашептывает всякое, да на глупости разные толкает.

— Люди в деревне говорят про такое, — согласился Коля. — Но только я его ни разу не слышал.

Он поспешно отвел глаза, и я понял, что парень лукавит. Поэтому произнес:

— Этот шепот сводит людей с ума. И если мы сможем разобраться с ним, в деревне перестанут пропадать селяне.

Коля замялся, словно подбирая слова, а затем с неохотой произнес:

— Не можете вы ничего с ним поделать, господин, — вздохнув, покачал головой он. — Это шепот не людей и не призраков. Это само болото с людьми говорит. Не любит оно живых. И хочет всех извести, чтобы земли свои обратно забрать.

Я задумался. В этих местах всякое может быть. Но все равно, во всей истории кое-что не сходилось. Самая малость, которой не хватало, чтобы вся картина сложилась. И я уточнил:

— А у этого болота есть какой-то… человеческий образ?

Парень с неохотой кивнул:

— Расскажешь? — попросил я.

И Коля начал говорить.

Глава 27 Вечерние беседы

Снаружи творилось жуткое. Молнии все чаще освещали небо, а от раскатов грома подрагивали стекла. Собеседник, казалось, не замечал этого. Он вернулся за стол, чтобы усесться за него и сложить перед собой руки.

Парень сосредоточенно рассматривал свои пальцы. Возникло ощущение, что он сдерживает изменение. И на мгновение мне стало не по себе от мысли, что Коля прямо сейчас может превратиться в хищника. Я все еще помнил огромного кота, в которого оборачивался Фома.

— Вы не удивились, когда я сказал, что вижу призраков. Стало быть, уже встречали таких, как я?

— Не стану лукавить, у меня есть знакомый, который тоже умеет общаться с мертвыми. И при этом он не некромант. К тому же иногда у него отрастают когти.

Я выразительно посмотрел на пальцы парня, на которых заострились ногти. Коля тут же спрятал ладони под столешницей.

— Когда в первый раз обернулся, то никто не понял, что это я и есть. Папаня так и вовсе за ружье схватился. Как только не пальнул в спину, — парень покачал головой, — не иначе Искупитель меня сохранил. Я драпанул что было силы, только пятки и сверкали. Когда уже оказался у болота, то очнулся. Да как в воду глянул, да морду свою увидел…

Парень махнул рукой и выглядел таким печальным, словно до сих пор и не смирился со своей природой.

— Несколько дней не мог вернуть себе человеческий вид. Все бродил по кромке леса и выл от страха. От голода желудок сводило. Я даже забылся и побежал за зайцем. А потом испугался сам себя.

— Плохо, что никто не смог тебе помочь с этим оборотом.

— Да кто ж может с таким подсобить? Я про перевертышей только в сказках читал. Да то ж выдумка. А тут сам шерстью покрылся и на четырех лапах носился по подлеску.

— И как вернулся в свой обычный вид? — полюбопытствовал я.

— Уснул, когда совсем умаялся, — хмыкнул парень. — Заснул без задних лап. А проснулся оттого, что попа голая замерзла. Кое-как нашел обрывки одежи, из которой выпутался зверем. Напялил и пошел в деревню. А там меня уже поминать собирались. Пирожков напекли, да лапши наварили. Увидели, что я приперся, и расстроились. Решили, что я стал таким же как Митрич. Да и вид у меня был уж больно жалкий.

— Ну, хоть пустили за ворота, — заметил я.

— У них вера такая, — кивнул Коля. — Не обижать убогих, которых им послал Искупитель. Но все же сложно радоваться, когда Митрич дурить начинает.

— Тут не поспоришь, — согласился я.

— Как поняли, что я не стал убогим, вроде немного успокоились. Но я после того часто уходил в поля. Брал с собой сачок, чтобы думали, что я бабочек ловлю. А на самом деле я менялся и бегал на четырех лапах.

— А говорят, что ты книжки пишешь, — напомнил я.

— Нет, — хмыкнул паренек. — Это я так сказал жрецу, чтобы он мне дал все книги, которые у него есть. Хотел выяснить, есть ли где упоминания про таких, как я. А чтобы никто не доставал, я ляпнул, что сам хочу научиться писать книжки. Отец разозлился, что я дома библиотеку собрал. Для него это первый признак это… самой… Анархии.

— Вот как, — я усмехнулся.

— Едва не спалил все свитки да брошюры. Потому я оттащил все бумажное обратно к жрецу и читал только у него дома.

— Между его запоями? — уточнил я.

— Да я к нему через чердачное окно пробираюсь, когда он уходит молиться за жителей деревни. К тому же, я ему суп варю, чтобы он не загнулся совсем. И ношу капусту, которая для него квасят местные бабы.

— Добрые жители, — согласился я.

— Что есть, то есть, — не стал спорить паренек. — так вот, о таких, как я нигде записей нет. Отец что-то может и знает. Не зря говорил про дурную кровь.

— Не там искал, — возразил я и тут же осведомился, — То есть Никон знает, что ты оборачиваешься зверем?

— Никогда я ему этого прямо не говорил. Как только начинаю эту беседу, он только злится, кулаком по столу кулаком бьет и уходит от меня подальше. Словно боится, что я это ему вслух скажу. Потому я перестал об этом даже заикаться.

— А сестры? Есть у них такие особенности?

— Девчонки что живут в Новорильске все человечки обычные, — заявил парень и прикусил губу.

— Значит, Авдотья не совсем человек? — тут же уточнил я.

— Никогда она не оборачивалась! — запальчиво воскликнул паренек. — Вы про нее плохо не думайте. Авдотьюшка самая лучшая. Она добрая, честная, настоящая…

— Да не собираюсь я ее ни в чем винить, — мягко успокоил я Колю, у которого глаза засветились совсем уж недобро.

— Ей и так в жизни досталось. Она всего добилась только потому, что труда не боится и с людьми умеет ладить. Знаете, как сложно бывает с мужиками? Иногда они начинают буянить. И Авдотья может и в рыло двинуть.

— В рыло? — ошарашенно переспросил я и покосился в окно, за которым стояла машина кустодия.

— По-другому порой нельзя, — парень пожал плечами. — Сеструха у меня крепкая и умеет на место поставить. Рука у нее тяжелая, но нрав справедливый. И все это знают.

— А если ей кто двинет? — все еще настороженно поинтересовался я.

— Значит, сам напросился, — Коля вздохнул. — У сестрицы один удар коронный, а второй похоронный. До увечий бить не станет, но вырубит до утра. Но потом и лед принесет и травы заварит, чтобы болезный быстрее в себя пришел.

Я вновь покосился в окно, теперь уже всерьез переживая за Зимина.

— И она всегда такой крепкой была? — как бы невзначай поинтересовался я.

— Бывшие папкины полюбовницы ее за косы таскали. А как исполнилось ей шестнадцать, так она двинула сначала одной, а потом другой. Да так, что те девки больше головы не поднимали. Никону это очень не понравилось. Но,мне кажется, он опасался, что и ему однажды прилетит. Он хоть руки на нас не поднимал, но обижал по-другому.

Коля вздохнул и покачал головой.

— Вы не думаете про Авдотью плохого.

— Я и про тебя дурного не думаю. И про сестрицу твою тоже. Но ты все же расскажи мне про болотные дела. Уж больно важными могут оказаться твои слова для того, чтобы восстановить порядок на болотах.

Парень вздохнул и начал одну очень интересную историю. И даже несмотря на то, что в этом повествовании было много домыслов, в моей голове сложились кусочки головоломки.

Тем временем стихия за окном разбушевалась не на шутку. Сильные порывы ветра гнули верхушки деревьев. И я всерьез забеспокоился, чтобы непогода не сорвала крышу дома. На землю обрушился поток воды, а через несколько минут в метре от окна уже ничего было не разобрать из-за стены воды.

Коля закончил свой рассказ, когда послышался стук входной двери, и в дом вбежали промокшие до нитки Зимин и Майская. Они выглядели раскрасневшимися, довольными, словно до того не в машине сидели, а ходили на танцы.

— Ну и погода, — пробасил кустодий. — Прямо настоящий ураган. Часто у вас такое бывает?

Он обернулся к Авдотье, с интересом ожидая ответа.

— Ну, здесь часто идут дожди, — сказала та с лукавой улыбкой. И я понял, что эти двое помирились.

— Ладно, мне пора. Нужно проверить окна, — Коля поспешно встал из-за стола и покинул комнату.

Я же сидел, откинувшись на спинку стула, и рассеянно смотрел перед собой, обдумывая сложившуюся ситуацию.

— Павел Филиппович.

Голос кустодия вырвал меня из размышлений. И я взглянул на стоявшего неподалеку Зимина.

— О чем задумались? — спросил он.

— Что, простите? — переспросил я.

— О чем ваши мысли? — терпеливо повторил Зимин.

— О сложившейся ситуации, — ответил я и вынул из кармана телефон. Открыл список контактов и принялся искать номер Нечаевой.

— Надеюсь, вы расскажете, о чем речь, — произнёс Зимин. — Но после того как я переоденусь.

— Идемте, я покажу вам комнату, — предложила Авдотья. И они направились к лестнице.

Я только подивился тому, как эти двое гармонично смотрелись рядом. Но тут же отогнал от себя лишние мысли и нажал кнопку вызова.

Трубку взяли почти сразу. И в динамике послышался знакомый голос, от которого на душе вмиг потеплело.

— Павел Филиппович, где вы? — начала Арина Родионовна, и голос у девушки был очень уж обеспокоенным. — На улице разыгралась такая сильная гроза!

— С нами все хорошо, — успокоил я Нечаеву. — Мы добрались до конюшен Двушкина и, кажется, нашли разгадку тайны этих болот. Как только гроза закончится, мы выберемся отсюда и будем думать, что делать дальше.

— Хорошо. Значит, все в порядке.

Голос Нечаевой стал спокойнее. И я уточнил:

— А какие у вас новости?

— Кажется, одна из молний попала в антенну, — неуверенно ответила Арина Родионовна. — Телевизор показывает только рябь. И Фома говорит, что от этого Виноградова не в духе и ворчит.

Я улыбнулся:

— Иногда мне кажется, что Любовь Фёдоровна просто боится грозы.

— Фома тоже так думает, — согласилась со мной Нечаева. — Но телевизор ее хоть немного успокаивал. Наверное.

— Итак, Павел Филиппович, что можете поведать? — послышался со стороны лестницы голос кустодия. Я быстро произнёс:

— Мне пора. Доброй ночи, Арина Родионовна. И передайте всем домашним, что я жив-здоров.

— Передам, — пообещала Нечаева. — А то все волнуются. И вам доброй ночи, Павел Филиппович.

Я хотел было сказать еще что-нибудь, но не стал. Завершил вызов, и убрал телефон в карман.

Зимин вышел в комнату, и я невольно усмехнулся, при виде кустодия. На мужчине был белый махровый халат, который был ему явно велик. И полы одежды волочились по доскам словно шлейф.

Заметив мой веселый вид, Стас недовольно нахмурился:

— Авдотья сказала, что у них в таких ходят после бани. Но моего размера, увы, не нашлось. По росту мне не удалось на плечи не натянуть. А тот, что на животе сходится —слишком длинный. И скажу я вам, Павел Филиппович, что лучше так, чем в мокром.

— Полностью с вами согласен, Станислав Александрович, — не стал спорить я.

— Я хоть и не слишком высокий, но все ж могу и неплохо навалять, ежели понадобиться, — воинственно заявил кустодий.

Затем прошел к столу и сел на стул, закинул ногу на ногу:

— Итак, я вижу, вам удалось что-то выяснить, — произнес он, глядя на меня испытующе. И я развел руки и признался:

— От вас сложно что-то скрыть.

Мужчина кивнул:

— Работа у меня такая. Итак, выкладывайте.

— Сначала я хочу кое-что уточнить у Александра Васильевича Морозова, — произнес и принялся искать нужный контакт. — Думаю, он разбирается в таких вещах побольше нашего.

— Думаете, в этом как-то замешаны эти мироходцы?

— Теперь уже уверен, — вздохнул я и нажал на кнопку вызова.

Трубку взяли почти сразу:

— Слушаю, Павел Филиппович, — послышался в динамике голос главы кустодиев.

— Добрый вечер, Александр Васильевич, — ответил я. — Я хочу уточнить: как можно разобраться с этой… нечистью, которая попала в наш мир?

— Что за нечисть? — мигом уточнил Морозов, и я уловил в его голосе любопытство.

— Пока не знаю, — честно ответил я и вкратце пересказал историю, которую поведал мне Коля.

— Способный мальчик, — протянул Александр Васильевич, когда я закончил рассказ. — Пожалуй, нужно подумать, как перевезти его в город.

В голосе Морозова звучал плохо скрытый интерес. Говорящий с призраками был полезен для кустодиев. Если парень сможет обучиться управлять духами, из него может выйти прекрасный оперативник.

— Имейте в виду, что неволить такого нельзя. Но я заметил, что мальчишка любознательный.

— Что вы, Павел Филиппович, — возмутился Морозов. — Неужто вы и впрямь думаете, что мы станем действовать так глупо? Нам нужны лояльные подданные империи. Мальчишке можно предложить учебу, достойную работу, титул и возможность дать фамилию сестрам. Добро за добро.

— Что по поводу нечисти? — напомнил я.

— А, да, — рассеянно ответил глава кустодиев. — Ждите меня на конюшнях. Как только закончится гроза — я приеду, и начнем поиски.

— Хорошо, — коротко ответил я и завершил вызов. Убрал телефон в карман и взглянул на Зимина, который тоже слушал историю, рассказанную мной Морозову.

— До чего же все-таки интересное место, — пробормотал кустодий. — А совсем недавно я думал, что повидал жизнь…

— Да, любопытные тут болота, — согласился я. — Если наблюдать за ними издалека. Нужно подумать, как спасти людей.

Зимин забарабанил пальцами по столешнице, а затем хлопнул по ней ладонью:

— Ладно, по поводу этого можно подумать, когда прибудет Александр Васильевич. Он человек умный.

— Осталась одна задача, которую мы так и не смогли решить, — пробормотал я. — Этот всадник в черном, который подчиняет людей своей воле. Про него парнишка не сказал ни слова.

— Может, какое-то порождение болота? — предположил Зимин. — Раз уж тоже охранных знаков боится?

— Вероятно, — согласился я. — Но в той хижине мы нашли отпечатки следов только двух людей.

— И то верно, — согласился Стас и встал со стула. — Ладно, пора идти отдыхать. Утро вечера мудренее.

В этом я был согласен с кустодием. Нехотя встал из-за стола и направился в отведенную комнату.

* * *

День выдался очень утомительным, и сил моих хватило только дойти до комнаты, раздеться, и без сил завалиться на кровать. Отметил про себя, что местные пользовались очень интересными одеялами. Они были сотканы из лоскутной ткани, и были ячеистыми, как рыбацкие сети, очень теплыми, но при этом, под ними не было жарко в такую прохладную летнюю ночь. И едва я укрылся им, как сразу провалился в глубокий сон.

Снилась мне поляна с огромным дубом. На широкой ветви которого удобно устроилась большая кошка. Заметив меня, она спрыгнула в высокую траву, и обратилась в Нечаеву.

В этот раз, подобный фокус меня не удивил. Я просто сел в траву и с интересом уточнил:

— Зачастили вы в мои сны, милая женщина-кошка.

Арина Родионовна лукаво улыбнулась и склонила голову:

— Это волшебное место, Павел Филиппович. Подчас сложно разобрать, где сон, а где явь.

— И то верно, — согласился я, вспоминая все, что удалось здесь узнать.

— Тут недалеко живет моя сестрица, Ягиня, — продолжила Нечаева. — Вот мне это место по душе.

— Ягиня? — уточнил я.

— Проводница людей на ту сторону, — просто ответила девушка. — За мост.

— Интересная у вас родня, Арина Родионовна, — пробормотал я. — Я думал, что вы родились в семье Нечаевых.

— Все так и было, — согласилась помощница и добавила. — Почти. Я прибыла сюда младенцем. И семья Нечаевых воспитала меня как родную. Только здесь, рядом с болотами, мне стало понятно, кто я есть на самом деле.

— Мироходец? — догадался я, вспомнив о редкой способности Нечаевой по обмену силой.

Девушка усмехнулась и покачала головой:

— Нет, Павел Филиппович, — ответила она. — Но в одном вы правы. Меня привели в этот мир из другого. Человек с темной силой. Похож на вашего названного родича — Морозова. Дома мне грозила… не смерть, а кое-что похуже. Глубокий сон. Хорошо, что сестрица замолвила за меня словечко перед охотниками.

— Охотниками? — не понял я.

Девушка усмехнулась:

— Я была не совсем человеком. Вернее, совсем не человеком. В том мире меня звали Баюн. При переходе сюда я стала человеком. И даже сохранила ту малую часть силы, которая была у меня в родном мире.

Я удивленно поднял бровь:

— Даже так?

Щеки девушки покрыл румянец:

— Что, Павел Филиппович, не мила я вам после того, как вы правду узнали? — нахмурилась она, приложив ладони к лицу.

— Почему же? — вопросом на вопрос ответил я. — Это мало что меняет. Вы выросли хорошим человеком, Арина Родионовна. И стали прекрасной девушкой, замечательной помощницей. Кому какое дело, кем вы были в каком-то там в другом мире?

Девушка прищурилась и ее губы сложились в соблазнительную улыбку:

— Приятно слышать, Павел Филиппович. А теперь просыпайтесь, княжич. Иначе пропустите самое интересное.

Я открыл было рот, чтобы уточнить, что именно за «самое интересное», но Нечаева обернулась в кошку и одним прыжком вскочила на ветку, скрывшись в густой кроне. А сквозь сон начал пробиваться какой-то шум. Поляна подернулась растворяясь. И я с неохотой открыл глаза.

За окном было еще темно. Но гроза закончилась. И я зевнул. Хотелось урвать еще пару часов сна, но шум за дверью повторился. А затем, в створку постучали:

— Павел Филиппович, — послышался из коридора взволнованный голос кустодия. — Вставайте, княжич. Нас ждут великие дела.

— Да что там? — Буркнул я. С неохотой сел на кровати, прогоняя остатки сна.

— Всадник, — был мне короткий ответ. Который мигом прогнал сонливость.

Глава 28 Встреча

Остатки сна как рукой сняло. Я поднялся с кровати, наскоро оделся и выскочил в коридор, где меня уже ждал Зимин. И вместо халата на криомастере была его привычная одежда.

— Местные говорят, что всадник находится неподалеку от стены, — начал рассказывать кустодий, пока мы спускались по лестнице. — Но к воротам не едет.

— Просто стоит и ничего не делает? — уточнил я, и Стас покачал головой:

— Словно бы чего-то ждет. Или кого-то.

Мы вышли из дома. Дождь уже закончился, в свежем воздухе разлился аромат озона И едва мы оказались на крыльце, кольцо, подаренное Морозовым, сделалось настолько горячим, что я поморщился и зашипел. Попытался стянуть металлический ободок с пальца, но он словно вплавился в кожу. А через секунду я услышал едва различимый шепот:

— Добро пожаловать в мою вотчину, некромант.

Голос словно бы звучал в моем сознании. Это было… непривычно. Неестественно. И я затряс головой, пытаясь отогнать морок.

— Не беспокойся, говорящий с мертвыми, — зашептал голос. — Я не хочу причинять тебе вред. Ты не моя жертва и не моя цель. Я просто желаю поговорить.

Видимо, вид у меня брал совсем неважный. Потому что Зимин обернулся ко мне и обеспокоенно уточнил:

— Что с вами, Павел Филиппович?

— Все хорошо, — просипел я.

Кустодий пожал плечами, но вопросов задавать больше не стал.

У запертых ворот уже собралась толпа местных. В руках работяг были вилы, топоры и серпы. Все селяне смотрели себе под ноги, не решаясь бросить даже косой взгляд в сторону створок. Вид у них был мрачный.

В кармане зазвонил телефон. Я вынул аппарат, взглянул на экран, где высвечивался номер Александра Морозова. Нажал на кнопку, принимая вызов:

— У аппарата.

— Доброй ночи, Павел Филиппович, — послышался из динамика голос бодрый главы кустодиев. — Я прибыл к деревне, но ворота закрыты. Тут не особенно рады гостям, верно?

— Скорее всего, причина тому ночной визитер, — ответил я и добавил. — Всадник в черном.

— О, по поводу наездника можете не переживать, — успокоил меня Александр. — Я вижу его.

— Твой родич говорит дело, — вкрадчиво подтвердил шепоток. — Выйдите, мастер Чехов. Я бы сам заехал в гости, да знаки не пускают.

— Сейчас, — ответил я и завершил вызов.

Остановился у створок. Щелчком призвал тотемы. Пни выползли из земли и принялись отряхиваться. Селяне разом попятились. Кто-то ахнул и зашептал молитву Искупителя. Я же приказал явиться Минину и Лешему. И велел столпившимся крестьянам:

— Откройте ворота.

Местные испуганно отшатнулись и заволновались, осеняя себя священными знаками. Они сомневались понять, в своем ли я уме.

— Снаружи стоит машина, в которой прибыл глава службы кустодиев, — пояснил я. — Не надо вам злить такого важного человека.

— Это правда, — подтвердил Зимин. — Александр Васильевич страшен в гневе.

— А вы уверены, что это он прибыл, милсдарь? — глухо ответил один из селян — дюжий, широкоплечий бородатый мужчина. — А ежели тварь какая, в обличье барина прибыла? И хочет пробраться сюда?

— Тогда он не может проникнуть внутрь вашей территории, — успокоил я собравшихся. — Деревню защищают охранные знаки.

— А вдруг ежели мы откроем ворота, то пустим зло сюда — запричитал кто-то негромко.

— Пусть до утра ждет…

Местные переглядывались, не решаясь перечить. Но и створки они открывать не торопились.

— Что тут происходит? — послышался за спиной голос Авдотьи.

Мы обернулись. Приказчица стояла в нескольких шагах от нас. Рядом с ней замер Коля. Он будто вслушивался во что-то звучащее далеко отсюда. Я догадывался, что он слышал тот же голос, что и я.

— За забором стоит машина главы службы кустодиев, Александра Васильевича Морозова, — ответил Зимин, — Но ваши работники не спешат открывать ворота, чтобы пропустить его на территорию.

— Все так, — послышался из-за ограды знакомый голос. — Наверное, они боятся этого милого… человека на коне. Но спешу вас успокоить: он не собирается к вам в гости.

Авдотья взглянула на стоявшего рядом с ней Колю. Мальчик немного подумал, а затем кивнул, словно подтверждая, что опасность нам не грозит. И приказчица сурово скомандовала:

— Открывайте ворота!

Селяне нерешительно затоптались. И стало очевидно, что Авдотью эти люди боятся куда сильнее, чем криомастера, главу службы кустодиев, и даже некроманта. То есть, меня.

— А ну как этот всадник всех нас приберет? — произнес один из селян. — В деревне говорят, что после встречи с ним еще никто живым не ворачивался.

Авдотья хищно усмехнулась:

— Если вы не откроете ворота — то столкнетесь со мной. И я буду недовольна. Проверьте, это куда страшнее, чем какой-то там всадник.

Угроза подействовала на селян. Несколько мужиков сняли запирающий створки деревянный брус. Отволокли его в сторону и замерли.

— Сами распахните, милсдари, — ответил за всех один селянин. — Здеся дурных и самоубивцев нет. Не невольте нас, Искупителем прошу.

Мы с Зиминым переглянулись и одновременно кивнули друг другу. Навалились на тяжелые створки, которые со скрипом поддались. Боковым зрением я заметил, что селяне попятились от нас, раз за разом осеняя себя защитными знаками Искупителя. На нас местные старались не смотреть, словно мы добровольно обрекли себя на проклятье. В толпе тихо всхлипывала женщина. А потом и вовсе заплакала, причитая:

— Какие молодые… жить да жить бы еще… зачем же…

— Хватит уже, — фыркнула Авдотья, но в ее взгляде читалась обеспокоенность.

— Ох уж эти суеверия, — пропыхтел кустодий.

Створки наконец распахнулись, и мы вышли за пределы территории. И первым, что я увидел, была черная машина. У ее капота которой стоял Александр Морозов. Он скрестил на груди руки. При этом глава кустодиев был жив, здоров и невредим. Да и выглядел князь спокойно. Заметив нас, он улыбнулся и помахал нам рукой и произнес:

— Доброй ночи, господа. Вы хорошо выглядите. Будто вас не держат взаперти какие-то люди с вилами. Я надеюсь, они не выскочат наружу с факелами?

— Главное, не делайте резких движений, — попросил Стас. — Эти люди напуганы.

— Павел Филиппович, вы плохо влияете на моего приемного сына. Того и гляди завтра он откроет котячий приют и начнет раздавать голодающим бездельникам тарелки супа, — проворчал мужчина.

Я взглянул на замершую неподалеку фигуру на коне. Всадник был одет в черный балахон, а его лицо скрывал наброшенный на голову глубокий капюшон. В тени были видны только поблескивающие багровым угольки глаз. Всадник неподвижно сидел в седле и напряженно рассматривал призванных мной призраков.

— Встречник, — прошелестел стоявший рядом со мной Минин.

— Все так, молодой берсерк, — подтвердил Морозов. — Не знал, что в вашем мире они водятся.

— Есть места, — нехотя ответил призрак и добавил. — Вернее, остались.

— Встречник? — не понял я.

— Всадник, который скитается по дорогам в поисках грешных душ, — пояснил Морозов. — В основном нераскаявшихся душегубов. Для остальных он не опасен. Встречник забирает их души и переправляет в межмирье, присваивая в награду непрожитые годы своей жертвы.

Всадник медленно кивнул, подтверждая сказанное Морозовым. И вдруг напрягся и подался вперед, всматриваясь в криомастера. Блеснули, словно разгораясь, багровые уголья глаз. И я почувствовал, как на мгновенье дрогнул Зимин. Из моего рта выскользнуло облачко пара. Но встречник вздохнул и разочарованно произнес:

— Душегубства на этом человеке много, а душа вроде как чистая. Вижу, что убивал не ради разбоя, денег или увлечения. Только душегубов убивал

— Выходит, моя душа обесценилась? — холодно уточнил Зимин, и наездник кивнул. — Что ж, хоть в чем-то мне повезло.

— Так о чем вы хотели поговорить, мастер… встречник? — осторожно уточнил я.

— Птицы и ветер, что разносят новости, донесли до меня, что вы ищете пришлую, — начал всадник.

Я оглянулся на Морозова и кивнул:

— Все так.

— Сами вы с ней не справитесь, — продолжил всадник. — Уж больно она сильна. Это не просто человечка, умеющая ходить между мирами. А настоящая высшая нечисть, которая смогла прижиться в вашем мире.

Морозов глухо выругался.

— Вы можете нам помочь? — осведомился я.

Всадник задумался. А затем ответил:

— У меня с ней конфликтов нет. Меня попросили просто передать весточку.

— Как это? — удивленно произнёс Зимин. — Выходит…

— Таков болотный путь, — перебил кустодия встречник. — Его не изменить. Пришлая исполняет волю болот. Топи приняли ее. Эти места не терпят чужаков.

— Почему не терпят? — не понял Зимин. — Кто тут чужак?

Мне же отчего-то вспомнились истории, которые рассказывала мне бабушка и Тимофей. Про охоту ради развлечения благородных.

— Даже ваш товарищ уже понял, — усмехнулся встречник и кивнул в мою сторону. — Вы, люди, не умеете существовать в гармонии с природой. Вот она и защищается от вас.

— То есть, поселение будет уничтожено? — уточнил я.

Немного помолчав, всадник заговорил:

— Это место было священным много лет назад. Старики знали, что землю нужно уважать и не брать у нее больше, чем вам надо для выживания. Есть старый уговор. О том, что в окрестных поселках должно и быть не больше определенного количества людей. Силы болота не станут терпеть праздных гуляк и тех, кто не уважает законы. Но все одно посторонние лезут сюда как тараканы. За пришедших лишних людей топи забирают к себе столько же человек. Чтобы равновесие не было нарушено.

— Выходит, сама местность агрессивно реагирует на присутствие людей? — с интересом уточнил Морозов.

— Так и есть, темный — спокойно произнёс встречник. — Ровно по этим же законам в твоем мире существует Лукоморье.

— Знаю, — медленно кивнул Александр Васильевич.

— И ты понимаешь, что эти земли нельзя уговорить, умилостивить или задобрить. Они существуют до начала времен и будут тут после.

— Вот оно что, — пробормотал Зимин. — Получается, что местным не помочь.

— Один пришел к болотам — один уйдет в топи и там останется, — провозгласил всадник. — Таков закон, и он незыблем.

Встречник развернул коня и не попрощавшись направился прочь, растворившись в темноте.

— Интересный вышел разговор, — первым нарушил молчание Зимин. — Выходит, все это — происки высших сил?

— Так и есть, — заключил Морозов.

Я вспомнил один момент, который после разговора со встречником стал вдруг очень важным.

— Марфушечка, — пробормотал я. — Мы привезли ее в деревню вроде как на поселение…

Зимин сразу понял, о чем я говорю. Развернулся, и быстрым шагом направился к воротам. Мы последовали за ним.

Селяне столпились за оградой. И едва мы вошли на территорию, они ахнули и бросились от нас прочь, словно от прокаженных. Впрочем, никто из нас не обратил на это никакого внимания.

— Девушка, которую мы привезли, — произнёс Зимин, поравнявшись с Авдотьей. — Где она?

— Спит поди, — ответила приказчица, но Коля покачал головой:

— Убегла она, как только дождь кончился, — нехотя сказал он. — Я в окошко видел, как она к воротам шла.

— И почему не остановил? — строго спросила его сестра.

— Я ей не охранник, — насупился парень. — Она сама решила свою судьбу. Не захотела работать на конюшнях.

Зимин нахмурился. И даже мне отчего-то стало жаль глупую барышню, которая скорее всего заблудилась в темноте и сгинула. Она вряд ли понимала, насколько опасна может быть ночная дорога в такую погоду.

— Скорее всего, она в деревню пошла, — продолжил парень. — Решила стать Никону Новой полюбовницей.

— Значит, нужно ехать туда, — вздохнул Зимин, но Авдотья покачала головой:

— Дороги от ливня размыло, Станислав Александрович.

— Значит, пешком пойдем, — продолжал настаивать кустодий. — А тропу и подморозить можно. Вы с нами, Александр Васильевич?

Морозов пожал плечами:

— Почему бы и нет? Никто не тронет машину снаружи?

Авдотья махнула рукой:

— Можете загнать за ворота, если желаете.

Кустодий пожал плечами, но все же отправился к своему автомобилю, чтобы вкатить его за ограду.

* * *

В путь мы выдвинулись только через четверть часа. Компанию нам решил составить Коля, который почему-то пожелал вернуться домой. Авдотья тоже хотела пойти с нами, но Стас настоял, чтобы она осталась в поселке.

— Вдруг эти проклятые болота решат, что в деревню прибыл новый житель, — пояснил он, стоя перед девушкой.

— А как же вы трое? — нахмурилась она.

— Мы не жить тут собрались, а приехали по работе.

После этих слов приказчица побледнела, понурилась и отвернулась. А потом бросила через плечо без особых эмоций:

— Берегите моего братца, господин хороший.

Морозов притянул меня к себе за плечо и шепнул на ухо:

— А что тут происходит?

— Потом обсудим, — буркнул я, понимая, что сейчас не время для обсуждения этой темы.

— Портишь ты мне хорошего человека, Чехов, — покачал головой глава кустодиев.

— Виновен, — не стал спорить я.

Дорога не заняла много времени. Станислав использовал «Зимний горн», который сковывал грязь, так что двигались мы быстро. Но за весь путь так и не нагнали Марфушечку, у которой была фора.

Девушка подошла к походу основательно. В грязи были видны глубокие следы. А в некоторых труднопроходимых местах огневичка попросту высушила землю своей способностью, превратив дорогу в камень.

— Упрямая девка, — проворчал Зимин. — И кто б мог подумать, что у нее столько сил. Я полагал, что она и спичку зажечь не сможет.

— Она всерьез решила, что не хочет работать, — нахмурился Коля, который шагал рядом, не показывая признаков усталости.

— Куда она могла пропасть? — пробормотал Стас, когда в предрассветных сумерках показались ворота. — Не пропустили же ее на территорию?

Но цепочка следов уверенно вела к воротам. И уже у ограды, нам встретилась еще одна странность.

Створки были широко распахнуты. Привалившись к воротным столбам, сидели охранники. Мне показалось, что они пьяны. Но я тотчас отогнал от себя эту мысль. Тут люди были слишком ответственными, чтобы поступить так глупо. Зимин в несколько шагов оказался рядом с мужиками, присел около одного из них на пятки, кончиками пальцев коснулся жилки на шее:

— Живой, — произнёс он, поднимаясь на ноги. — Интересно, кто их так приложил? Синяки на лицах сильные. Неужто Синькова ударила? За то, что ее на территорию не пустили.

— Вряд ли, — ответил Морозов, рассматривая тела. — Значит, явно кто-то поработал пудовыми кулаками.

Мы вошли на территорию. В селе уже никто не спал. В окнах горел свет, а за высокими заборами залаяли собаки. Но селяне явно не решались покинуть ночью дома. Видимо, боясь встретить снаружи болотную тварь или всадника.

Марфушечка нашлась рядом с домом старосты. Она стояла у ворот, переминаясь с ноги на ногу, и жалобно голосила. Но выдрессированные собаки не обращали на нее никакого внимания.

— Как ты сюда добралась? — уточнил Стас. И услышав голос кустодия, девушка затравленно обернулась и завизжала:

— Не отправляйте меня обратно на конюшни. Искупителем прошу! Не надо! Не хочу работать! Не стану!

— Когда вы пришли, ворота были уже открыты? — уточнил я.

Девушка несколько долгих секунд смотрела на меня, а затем кивнула:

— Да.

— Кто их открыл?

— Мужик один, — пролепетала Синькова. — Здоровенный. Его недалеко от ворот ждала женщина. Чудная такая, будто бы в костюме лягушки. Она к нему подошла. Взяла за руку, и они вместе куда-то ушли. А я прошмыгнула в деревню. Да вот только ни в одном доме мне двери не открыли. Я во все уже стучала…

Девушка сорвалась на крик. А затем присела, прислонившись к забору, и зарыдала, размазывая по лицу слезы. Мы же переглянулись:

— Сложно судить, пока охранники не придут в себя, — первым нарушил молчание Зимин. — Но мне кажется, что Двушкин ушел на свою последнюю прогулку по болотам.

Глава 29 У лекаря

Спорить никто не стал. Было очевидно, что Двушкина уже не вернуть.

— Можно попробовать его найти, — предложил я, прекрасно понимая, что поступок будет пустой тратой времени.

— Это не поможет, — покачал головой Коля. — Она его уже не отпустит. Поверьте, господин. Я это точно знаю.

В голосе мальчика не было слышно сожаления от пропажи. Только грусть.

— Он прав, — подтвердил Зимин. — Эти болота опасны даже днем. А соваться туда ночью никто из местных не рискнет. И я тоже не пойду, мастер Чехов. Если вам жизнь дорога, то оставьте эту затею. Я не отпущу вас на болота.

— Никто не пойдет на болота, — сурово заявил Морозов. — Как я понял, эти места забирают к себе людей. И тут не поможет сила. Потому как мощь болот не позволит нам одержать верх над той бабой, которая увела барина. И уж если быть откровенным, то мужик этот не из тех, ради кого стоит рисковать здоровьем. Или я ошибаюсь?

Мужчина перевел взгляд с меня на Стаса. Мы оба понимали, что глава кустодиев прав. И если уж откровенно мне не хотелось оказаться на проклятых болотах, где некий шепот может заставить моих товарищей обратиться в берсерков и напасть на меня.

Потому я кивнул, соглашаясь кустодием.

— Двушкин сделал выбор, — протянул Зимин. — Он не был святошей. И решил ответить за свои грехи.

— Осталось только разбудить лекаря, взять с него нужные показания, и можно возвращаться в резиденцию, — подытожил Морозов. — Ты знаешь, где он живет?

Последняя фраза относилась к Коле, и мальчик кивнул:

— Идемте. Я провожу.

— А как же я? — глупо уточнила Марфушечка.

— Вам было сказано не покидать территорию конюшен, — ответил Зимин, с неприязнью глядя на Синькову. — Нужно было просто сидеть в доме доброй старушки. Но вы и этого не смогли.

— Вы не понимаете, я… — начала было Марфушечка.

Но Стас ее перебил.

— Я понимаю, что из-за вас погиб человек. Местный барин ушел на болота, потому что вы не пожелали работать. Вы захотели другой жизни? Так получайте то, что заслужили.

— Послушайте… — девушка попыталась придать себе уверенный вид, но он никого не впечатлил.

Марфушечка уставилась на Морозова странным взглядом, который я однажды заметил у кота, который выпрашивал у меня локомство. Вот только Александр Васильевич скривился и осенил ее защитным знаком Искупителя.

— Не вздумайте ко мне подходить, — предупредил он девушку. — Я могу вас пнуть под мягкое место, если вы решите воспользоваться моей добротой. Потому как доброты этой во мне очень немного.

Девица принялась оглядываться, чтобы найти себе защитника. Но вокруг больше не было никого, кто мог бы выступить в этой роли. Несколько жителей прятались за оградами, выглядывая между досок. Они испуганно помалкивали, но не решались издать и звука.

— Веди нас к лекарю, — произнес кутодий, обращаясь к мальчику.

Коля послушно зашагал по узкой улочке. Мы последовали за ним, оставив Марфушу у ворот дома старосты. И я с удивлением заметил, как быстро закончилась истерика Синьковой. Она просто сидела у забора и провожала нас удивленным взглядом.

— Интересно вышло, — пробормотал я, когда мы отошли от площади.

— Вы о чем, Павел Филиппович? — обернувшись ко мне, уточнил Зимин.

— О том, что несколько дней назад, мы прибыли в деревню, чтобы допросить и арестовать Двушкина. И вот как все повернулось.

— Это да, — согласился кустодий. — Жутковатое вышло дело.

Коля тем временем остановился у ворот двухэтажной постройки

— Он живет тут. Наверняка еще спит. Я пойду его разбужу. А вы пока здесь обождите, господа хорошие.

Он открыл калитку и исчез в полумраке сада. И только сейчас я заметил, что за забором нет собак, которых местные обычно выпускали по вечерам на прогулку.

Мальчик обошел дом, и исчез за углом. А через несколько минут, в окнах загорелся свет.

— Это и есть тот самый мальчишка, о котором ты мне говорил? — негромко поинтересовался Морозов.

— Да. Он сын Двушкина. Его наследник, по сути. И, по совместительству. он слышит призраков, — негромко сказал он.

— Любопытно, — прищурился Александр.

— Он хороший парень, — внезапно заговорил Стас, подойдя ближе. — И вовсе не похож на своего папашу.

— Как и его сестра, — добавил я.

— Как скажете, — с интересом отозвался мой новый родич. — Мне важно узнать об этой мальчишке побольше. И как я уже говорил, обижать его никто не собирается.

Дверь дома открылась, и на пороге появился силуэт Коли. Парень махал нам рукой, приглашая войти.

Зимин распахнул калитку, и мы прошли по дорожке к дому. И когда я вошел в гостиную, где нас уже ждали Коля и местный лекарь, я понял, почему дом был двухэтажным.

Гостиная первого этажа была переоборудована под прием хворых. В большой комнате стояла кушетка, рядом с которой расположился шкаф с микстурами. И стол, на котором были разложены лекарские инструменты.

Сам хозяин дома был полноватым мужчиной в светлой льняной рубахе. Его широкое лицо было конопатым и при этом не казалось страшным. Быть может все дело было в приятной улыбке, которая очень странно смотрелась на лице жителя этой деревни. Я привык, что местные все сплошь хмурые и нелюдимые.

— Здравы будьте, господа. Добро пожаловать в мое скромное жилище, — смущенно пробормотал лекарь. — Коленька сказал, что вы важные господа и мне надо помочь вам. А я и не против.

— Доброй ночи, мастер, — обратился Александр к хозяину дома, который принялся приглаживать растрепавшиеся волосы. — Простите, что нам пришлось потревожить вас в столь поздний час…

Боковым зрением я заметил, как недовольно поморщился Зимин. Видимо, криомастер не очень жаловал такие высокие разговоры.

— Все хорошо, — ответил лекарь. — Мальчик уже рассказал мне про цель вашего визита. Жаль, конечно, барина. Очень жаль. Не самый плохой был хозяин. Да вы присаживайтесь. Коля, сделай нам чаю, будь добр. Ты ведь знаешь, где и чего у меня лежит.

Хозяин указал на свободные кресла. Мальчишка же торопливо кивнул и скрылся в кухоньке, которая виднелась чуть дальше по коридору. И я мысленно отметил, что паренек вхож в некоторые дома на правах очень близкого гостя. А может быть, он помогал лекарю как травник.

— Коля пособлял мне, — подтвердил лекарь, словно прочитав мои мысли. — Из него может выйти неплохой целитель.

— Светлая сила? — с интересом уточнил Александр, но хозяин дома покачал головой:

— Нет. Светлой я сам владею, господин. И понял, ежели Коля был бы таким же. Никон очень переживал о том, что его сын так и не раскрылся. Все ждал, когда тот станет достаточно взрослым. Но я подумываю, что ничего не выйдет у Коленьки. Он другой, не такой, как все. Мы в деревне все об этом знаем. Многие из нас видели, как мальчишка ходил к болотам. Сидел меж деревьями и с кем-то говорил. Неслышно, а только губами.

Мужчина подался вперед, понизив голос и осторожно покосившись в сторону кухни. Оттуда доносился звон посуды.

— Но в нем нет темноты, господа хорошие. Нет в нем зла. Мы не роптали на это его отцу. Давно уже сговорились, что Коля ловит бабочек на полях да книжками мается. Все мы боялись, что ежели прознает наш барин, что сын его странный, то выгонит его из дома или того хуже…

Мужчина вздохнул и утер взмокший лоб рукавом.

— Коля может и странный. Да только в наших местах мало чего обычного водится. А мальчишка словно чует, какая хворь у человека случилась. И подбирает нужные травы и отвары для быстрого излечения. Хороший травник.

Коля тем временем вернулся в гостиную. В руках он держал деревянный поднос, на котором стоял исходящий паром чайник и несколько глиняных чашек. Парень поставил напитки на стол и пояснил:

— Вот. Я сделал отвар на лесных травах. Добавил немного ягод.

— Спасибо, — поблагодарил его лекарь.

Коля кивнул и направился обратно на кухню. Хозяин дома же разлил отвар по чашкам.

— Двушкин должен бы зайти к вам после допроса с синодником, — осторожно начал Морозов, и лекарь с готовностью кивнул:

— Все так.

— Не могли бы вы описать, о чем он говорил с вами? — уточнил Александр и быстро добавил. — Нет, нам не нужны все тонкости вашей работы. Скажем так, были ли какие-то изменения в его поведении?

Лекарь задумался, словно бы вспоминая. А затем с неохотой произнес:

— Никона уже все одно не вернуть с той стороны. Со мной он говорил мало. Душеправством у нас занимается жрец. Да только он у нас сейчас в запое, — мужчина замолк, словно сожалел о сказанном.

— Мы знаем о том, что жрец молится за здравие жителей в своем доме, — сказал я. — Как умеет, так и молится.

— Спасибо вам, господин, за понимание, — закивал лекарь. — Места тут такие. Что без жреца никуда. И пусть наш жрец не самый порядочный по меркам большого города. Но нам сгодился. Он работает исправно, людей не обижает.

— Мы не осуждаем его, — добавил Стас.

— Спасибо, — повторил мужчина. — Но после того как Двушкин пришел в себя с допроса, он стал винить себя в смертях пришлых девок. Тех, которые на болотах пропали. Видимо, в голове у него после вмешательства жреца что-то сломалось. Я все предлагал поработать с ним, но Никон не дался. Сказал, что ему не нужна помощь. Что никто ему не сможет помочь.

— Видимо, синодник сломал предохранитель, и включилась совесть, — едва слышно буркнул Зимин.

— Мы никогда бы не стали осуждать его, — вздохнул мужчина. — Но жрец не один раз просил его дать Авдотье хотя б ложку, чтобы она могла найти себе мужа. Чтобы помогал девчонкам, которых отдал тетке своей. Да только Никон и слышать ничего об этом не желал. Так жил он, и его отец. И дед. Да только Коля не такой. Мы все знаем, что он станет другим барином.

— Это точно, — кивнул Зимин.

— А сегодня Никон у жреца исповедовался, — продолжил хозяин дома. — Жрец протрезвел после этого. Даже в баню затопил ночью. А сам Никон в потьмах ушел. Вот ведь как бывает.

Он вздохнул и развел руки. И Александр кивнул:

— Бывает. Выходит, Двушкин не выдержал давления совести.

Я сделал глоток отвара, довольно отметив, что он и правда был хорош, и кивнул, соглашаясь со словами кустодия. Только вот с этой совестью было пришлая, которая смогла надавить на нужные эмоции, которые сам помещик долгое и время не испытывал. А визит Марфушечки стал точкой переполнения. Потому что если верить встречнику, количество людей на болотах меняться не должно.

— Болота на мозги давят, — согласился лекарь. — И шепот этот странный. Мы давно предлагали Никону перенести деревню ближе к Петрограду. Просил его не только я. Да только он ни в какую. Нравилось ему здесь что-то. Бывало сядет за воротами и смотрит на это болото проклятое. И вид у него при этом такой тоскливый становился.

— И это самое «нравилось» сгубило уйму людей, — ответил Морозов. — Я отправлю доклад Императору. О том, что эти места небезопасны. И жители нуждаются в переселении. От вас же потребуется написать заключение о том, что Двушкин страдал душевной болезнью из-за мучений совести. И это могло повлиять на то, что приказчик совершил самоубийство.

— Отчет-то я напишу, мастер кустодий, — произнёс лекарь. — Да и за заботу о нас спасибо. Только я не думаю, что местные согласятся переехать, бросив нажитое. Мы хоть и небогато живем. Но своим трудом. И хозяйства имеем крепкие.

— Деревня небольшая. Так что, можно будет списать все трагедии на болота, которые разрастаются. Они на самом деле представляют опасность для конюшни и селян.

— И врать не придется, господа хорошие, — закивал лекарь. — Правда, что вода подступает к домам, и по весне у нас полные погреба той самой талой воды.

— Думаю, казначейство сможет выделить сумму на постройку домов в другом месте, — продолжил Морозов. — Да и на покупку всего необходимого. Все же тут не просто деревушка никому не нужная. Здесь жители, которые обеспечивают всем необходимым конюшни самого Императора.

— Эту зону надобно признать заповедной, — заговорил Зимин.

Морозов кивнул.

— Тут можно будет остаться только некоторым жителям. Другим же лучше будет уехать. Многое зависит от вас, жреца и старосты. Сможете ли вы доходчиво объяснить все селянам.

Лекарь усмехнулся:

— Сможем, господин хороший. Уж не сомневайтесь.

Морозов допил отвар и встал с кресла:

— Спасибо за разговор, мастер. К слову, ваши чаи выше всяких похвал.

— Дары леса, — ответил хозяин дома. — Вернее, болот.

— И еще кое-что, — добавил Зимнин. — У ворот без сознания лежат двое из охраны. Двушкин оглушил их перед тем, как покинуть деревню. Этим людям наверняка потребуется помощь.

— Я позвоню помощникам, чтобы они приволокли их. И осмотрю, — ответил лекарь.

— Благодарим вас за то, что приняли в такую пору. Мы знаем, как тут относятся к ночным гостям.

— Если бы не Коля, то я бы дверь вам не отпер, господа.

— Значит, спасибо сыну барскому, — заключил Морозов.

На том и попрощались. И мы покинули дом гостеприимного лекаря.

Тот вышел следом и кликнул соседей, что прятались за забором:

— Притащите сюда тех, кто лежит у ворот.

В ответ промолчали, и лекарь повысил голос:

— Ежели не послушаетесь, то я на вас жрецу пожалуюсь. И с больными зубами ко мне не суйтесь боле.

Последняя угроза подействовала, и несколько мужиков вышли за калитки. Они нам поклонились и рысью рванули в сторону ворот.

* * *

— Вы и правда хотите написать в отчете, что в убийствах виноват Двушкин? — уточнил я у Морозова, когда мы шли по улочке к воротам.

Кустодий пожал плечами:

— Жителям Империи не обязательно знать про то, как устроен мир, — ответил он. — А с мертвеца какой спрос? Не надо слишком мудрить. Есть вещи, о которых людям лучше не знать. А вдруг как начнут выяснять подробности, проверять теории. Ни к чему нам такие трудности?

Он обернулся ко мне, и я рассеянно кивнул:

— Может быть вы и правы, Александр Васильевич.

Центральная площадь встретила нас тишиной. А Марфушечки у ворот дома старосты уже не было. То ли сердобольный деревенский голова сдался и впустил ее в дом, то ли селянам надоел вой ночной гостьи, и они прогнали ее в ночь при помощи вил. Но судьба девушки меня больше не волновала. За свою жизнь я повстречал много вредных и мерзких людей, но Синькова превзошла их всех. И впервые мне было совершенно наплевать, куда пропала Марфушечка.

— Кстати, господа, — продолжил Александр. — Пока мы гостили у местного лекаря, мне в голову пришла одна идея. Почему бы не организовать чайную компанию? На этих болотах растет много всяких трав, из которых получатся весьма интересные и вкусные сборы. Тем более что селение тут все же придется оставить. Просто контролировать количество живущих.

— Двое государевых слуг и адвокат создают промышленную мастерскую, — протянул я. — Мне одному кажется, что это не совсем законно?

— Ну, оформить предприятие можно и на другого человека, — протянул Зимин. — А в целом идея мне по нраву.

— Зачем на другого? — удивился Морозов. — Недавно я посоветовался со своей мудрой супругой и понял, что отдал служению кустодиям достаточно лет. Скоро я назначу преемника, а сам останусь на должности консультанта. Чтобы проводить больше времени с семьей.

— Как же мы без вас, Александр Васильевич? — растерянно произнёс Зимин.

Морозов вздохнул и похлопал его по плечу:

— Увы, служба отнимает слишком много времени. А я уже не в том возрасте, чтобы пропадать на работе день и ночь. К тому же я не брошу отдел. По всем вопросам буду подсказывать своему преемнику.

Стас покачалголовой, но не произнёс ни слова. Выглядел он при этом обескураженным. Мы уже покинули деревню я заметил, как несколько селян с лампами идут от ворот, неся на руках до сих пор не пришедших в себя охранников.

Глава 30 Сказка адвоката Чехова

Возвращаться в конюшни было намного проще. Размытая грязь уже успела подсохнуть, и Зимину даже почти не пришлось применять «Горн». Так что обратная дорога заняла куда меньше времени.

К воротам мы прибыли уже на рассвете.

— Не придется убеждать местных, что мы не ночная нечисть, — с облегчением произнес Зимин, когда мы остановились у массивных ворот. — Местное население очень суеверно.

— Как оказалось, у этих суеверий есть весомые основания, — заметил Морозов.

— Ваша правда, Александр Васильевич, — согласился криомастер и дунул в появившийся в его руке рог. Резкий звук разорвал тишину.

Я быстро оценил выходку кустодия. Потому что рев рога вызвал за стеной настоящий переполох. Истошно залаяли собаки, захлопали двери, послышался гул голосов.

— Вы бы поосторожнее с такими шутками, — произнес я. — Нрав у здешнего люда тяжелый. Они нас и на вилы могут поднять.

— Местный люд мог бы повесить у ворот колокол, — спокойно ответил Зимин. — Он служил бы им вместо дверного звонка.

Голосов за оградой становилось все больше. Видимо, своей выходкой криомастер разбудил всех местных жителей. И теперь они собрались на сельский сход, чтобы решить нашу судьбу. Наконец, зазвенели цепи, и ворота открылись. А в проходе появилось пятеро дюжих мужиков с вилами и топорами.

— Доброе утро, — вежливо поприветствовал их кустодий. — Мы не знали, как еще дать знак, чтобы нам открыли. Вы бы повесили колокольчик рядом с воротами, чтобы в него можно было звонить.

Мужики молчали, угрюмо рассматривая нас.

— Места здесь глухие, — едва слышно произнёс Александр. — Не удивлюсь, если часть людей тут с силой. Сейчас они утопят нас в болоте, а жандармам скажут, что мы сами пошли болотников всяких искать.

Зимин задумался. Видимо, такой вариант развития событий он не рассматривал.

— Разойдитесь, — послышался за спинами мужиков строгий женский голос. И бородатые селяне послушно расступились, пропуская Авдотью.

Женщина вышла вперед, грозно глядя на нас:

— Обязательно было дудеть? — начала она. — Всю деревню перебудили.

Зимин только развел руки в стороны:

— Простите. Другого способа…

Вместо ответа, приказчица достала телефон:

— Вы же знаете мой номер. Можно было позвонить. Мы не совсем темные.

— Оу, — мне показалось, что Зимин немного смутился. — Простите, об этом я не подумал.

— Проходите, — махнула рукой Авдотья. И мы последовали за ней.

Мы прошли ближе к хозяйскому дому. На заднем дворе стояла беседка, в которой мы все и устроились.

— Удалось найти эту… — начала девушка.

— Марфу Синькову, — подсказал Зимин. — Она нашлась. Это хорошая новость. Но есть и плохая. Ваш папенька ушел на болота. И в деревню больше не вернется.

— Да где ж она плохая? — усмехнулась Авдотья. — Сгинул и бес с ним.

— И еще, — вклинился в разговор Морозов. — В ходе нашего расследования выяснилось, что эти болота… не совсем безопасны для проживания. Из-за болотных испарений, местный воздух вреден для людей. Вот и мерещится им всякое. А это здорово влияет на смертность среди селян. Я составлю доклад Императору о вашем переселении. Само собой, с полной компенсацией всего имущества. На новом месте можно будет объединить конюшни и деревню. С одним приказчиком и старостой. А вы сможете построить школу для детей.

Авдотья нахмурилась. Откинулась на спинку скамьи и пригладила волосы слегка дрогнувшей рукой.

— Про переезд не мне решает, — ответила она после паузы. — Такие вопросы сход обсуждает. Но думаю, многие согласятся держаться вместе

— Хорошо. Тогда после решения схода передайте мастеру Зимину списки жителей, — произнес Александр. — А сейчас простите, нам пора возвращаться в резиденцию для составления отчета.

— До встречи, Авдотья, — прощался Зимин перед тем, как мы направились к машинам.

А потом вдруг глухо выругался и зашагал обратно. Девушка не сдвинулась с места, когда он остановился к ней вплотную.

— Я не самый хороший человек, — заговорил Стас. — А точнее, совсем нехороший. Я много дурного совершил и прошлое у меня скверное. Если захочешь, я все тебе расскажу. Ничего утаивать не стану, кроме имперских тайн. Всю душу выверну перед тобой.

— Почему? — спросила она едва слышно.

— Потому что никто кроме тебя не тронул меня тут, — он положил здоровенную ладонь на свою грудь. — И если ты дашь мне один шанс…

Девушка подняла руку, чтобы коснуться кустодия, а потом замотала головой.

— Я безродная. У меня даже ложки от отца нет. Я не соглашусь стать бесправной…

— Глупая, — усмехнулся Зимин и привлек девушку к себе. — Мне на все законы наплевать. Если ты пожелаешь стать моей, то будешь женой. Настоящей.

— Я всю посуду тебе от батьки подарю, — подал голос, молчавший до того Коля. — Я ведь теперь глава семьи.

Морозов покачал головой. Потом взглянул на меня и подмигнул. Выглядел он при этом невероятно довольным. Может оттого, что Зимин решил устроить свою судьбу с сестрой юного шамана, с которым теперь было куда проще договориться.

* * *

В дороге к резиденции я сам не заметил, как задремал. И проснулся только после того, как Зимин произнес:

— Прибыли, Павел Филиппович.

Я с неохотой открыл глаза. Машина стояла у ворот поместья Чеховых. И я с удивлением заметил, что машина Александра Морозова расположилась неподалеку.

— Спасибо за то, что доставили до дома, — поблагодарил я и открыл дверь.

— Не пригласите на чай? — хитро уточнил вдруг Зимин.

— Ну, если вы желаете — охотно, — ответил я.

Мы вышли из авто и направились к воротам, где нас уже ждал Морозов.

— Я слышал, что вы любите рассказывать сказки, — произнёс глава кустодиев. — Очень хотелось бы послушать сегодняшнюю. За чашкой утреннего чая.

— Идемте, — ответил я и открыл калитку. Гости последовали за мной. Мы прошли по дорожке, я отпер входную дверь и вошел в дом.

Все уже собрались за столом гостиной. И кроме Нечаевой, Фомы и Любови Федоровны, здесь были Дмитрий Иванов и Тимофей.

— Доброе утро, Павел Филиппович, — поприветствовал меня жандарм.

— Доброе, — ответил я, осмотрев собравшихся. — Вы…

— Александр Васильевич Морозов позвонил мне и сказал, что дело закрыто, — произнёс Иванов. — И я решил зайти к вам в гости. Чтобы послушать подробности.

Я кивнул и перевел взгляд на Тимофея.

— А я проходил мимо, — тут же ответил тот.

— Хорошо, — улыбнулся я. — Итак, раз уж вы пришли за сказкой, то извольте.

Все замерли, глядя на меня. И я продолжил:

— Давным-давно жил в деревне у волшебного болота помещик. Он рано потерял родителей, и перед смертью, батюшка настрого наказал сыну, чтобы деревня оставалась маленькой. Такова мол традиция. Поклялся молодой помещик умирающему отцу, что так и будет, подростком принял хозяйство и управлял деревней мудро, как батюшка наказал. И была у этого помещика одна страсть. Охота. Любил он побродить в одиночестве по болотам, подстрелить из лука птицу на ужин. И вот однажды, помещик с утра ушел уже знакомыми тропами, да заблудился. Бродил он по болотам весь день и вечер, и к ночи вышел к домику на островке. В окне избушки горел огонь, и это очень удивило помещика. Он думал, что все жители уже ушли с болот, оставив только догнивающие от сырости деревни. А поди же. Живая душа.

Терять помещику было нечего, нужно было где-то заночевать. Набрался он смелости, подошел к крыльцу и постучал в дверь. Открыла ему девица невиданной красоты. Удивился помещик, что такая красавица да в этой глуши живет?

Девушка пустила его в дом. Накормила, чаем напоила, и разговорились они с помещиком. Оказалось, что звали девицу Василисой. И живет она здесь очень давно. Нравятся ей здешние места.

Уложила Василиса гостя спать на лавке, а утром проводила помещика к тропе, по которой он должен был в деревню вернуться. И не обманула. Выбрался помещик к деревне, живым и невредимым. Но сердце его осталось в том домике, на болотах. С тех пор потерял помещик сон и аппетит. И виделась ему везде девица с болот. Зачастил барин на прогулки, в гости к Василисе, и все уговаривал красавицу с ним в деревню перебраться. Долго девушка упиралась, но, в конце концов, сдалась. Видимо, полюбился ей молодой землевладелец. Ушла она из дома на болотах, и поселилась в деревне. Местный жрец выправил девице документы, оформил брак, и стали они жить-поживать, да добра наживать. Даже двоих детей родили. Да только счастье это недолго длилось. Оказалось, что есть у Василисы один секрет, который она хотела сохранить втайне. Раз в две недели уходила она с утра на болота, и возвращалась только под вечер. И начали помещика мысли дурные беспокоить. Что же делает его суженая в глуши болотной? Решил он однажды за ней проследить. Ночь глаз не сомкнул, дожидаясь, пока жена не покинет дом, и направился за ней.

Пришла Василиса в ту избу, где раньше жила, сняла с себя одежду, и превратилась в большую лягушку. Прямоходящую, правда, и похожую на человека.

— То есть, Василиса была шаманкой? — уточнила Виноградова. И я заметил, как щеки Нечаевой покрыл легкий румянец.

— Да, и очень сильной, — ответил я, решив умолчать, что на самом деле Василиса была мироходцем. Да еще и из нечисти. — Сильный у нее был дар. Так вот. Заметила Василиса, что муж за ней следил, и опечалилась сильно. Рассказала она суженому всю правду. Про то, что заколдованы эти болота, а она шаманкой стала, потому что мать Василисы ведьма прокляла. И теперь нужно ей время от времени принимать обличье зверя. Помещик выслушал все и решил остаться с любимой, несмотря на такие ее особенности. Вернулись они в деревню и начали жить как раньше. Да только с тех пор думал помещик, как бы оставить девушке обличье человеческое. А ну как вскроется секрет Василисы? Селяне их на вилы поднимут, а поместье сожгут. Начал помещик искать способы, как извести этого Василисиного зверя. И однажды, нашел он ритуал в одной старой книге. Мол нужно сделать снадобье из трав, и дать его одержимому зверем человеку. Сделал он нужный сбор да и добавил Василисе в чай. Думал он, что снимет это ведьмино проклятье. Да вот только тяжело заболела Василиса после выпитого. И насилу выжила. После того как пришла в себя, то не могла она уже надолго держаться в человеческом обличии. И слетало оно с нее, как старая одежда. Раскаивался помещик, просил у Василисы прощения, да только не простила его девушка. Прокляла она помещика, что мол не найдет он больше суженой. Да и наследника больше у него не будет. А после этого ушла из деревни на болота.

Шло время. Помещик пришел в себя после разлуки. И начали селяне замечать за ним, что изменился барин. Стал нравом суров. И решил он старый закон нарушить. Чтобы дела расширить. Принялся в деревню народ зазывать, обещая большое жалование. И поехали в деревню новые жители. Да только на просто так старые законы писаны были. И начали люди пропадать. А люди на шепот жаловаться, который на болота зазывает и там губит. А потом и человека лягушачьей головой замечать начали. И черного всадника.

— А кто был этим всадником, вашество? — уточнил Фома.

— Такой вид душелова, который душегубов с собой забирает, — пояснил Морозов за меня. — В деревню-то разные ли ехали. Кто работать, а кто пересидеть, пока розыск не закончится.

— А, — протянул Питерский. — Тогда ясно.

— Испугала помещика эта новость, — продолжил я. — Велел он обнести деревню забором. А затем жрец приказал нанести особые знаки, которые ему ангел в видениях показал.

— Ангел? — не понял Шуйский.

— Вы же сами рассказали нам про жреца, которому было видение, — усмехнулся Зимин.

— Да я думал, это байка просто.

— Так и есть, — согласился я. — Только в ней есть доля правды. Жрец сильно пил, а явился к нему Коля, который тоже шаманизмом владеет. По матери. Вот он и принял это явление за слугу Искупителя.

— А, — кивнул Шуйский. — Теперь понятно.

— Так вот, — продолжил я. — Нанесли селяне знаки, и пропали голоса. Вернее, стали едва слышными. Но привычными местным. Все селяне свыклись. Кроме помещика. Видимо, сильная любовь создала своеобразную связь между Никоном и Василисой. И когда барин начинал новую суженую искать, Василиса заставляла его приводить на болота, и убивать. И не мог Двушкин ее ослушаться. И отвозил девушек одну за другой в тот домик, где он построил алтарь для Василисы. Вернее, для ее внутреннего зверя.

— В наказание за то, как он поступил с Василисой? — уточнила Арина Родионовна, но я покачал головой:

— Нет. К тому времени как помещик начал жену искать вырос у него сын. Коля. А новые мачехи не шибко жаловали мальца. Да и сестру его старшую. Насмехались над ними, поколачивали, да работой тяжелой изводили. А некоторые хотели избавиться от наследника. Василиса просто защищала своих детей. Пусть даже таким способом. Да только Двушкин раз за разом выбирал одинаковых женщин.

— Хорошо, — согласился Шуйский. — Но ведь… Никон утверждал, что не убивал.

— Он в это верил, — ответил я. — Потому что пути шаманизма неисповедимы. Своим проклятьем, она смогла расколоть душу супруга.

— Две личности в одном теле? — с интересом уточнила Арина.

— Не совсем, но… Вторая часть была связана с Василисой. Она и исполняла все эти душегубства. А затем засыпала до той поры, пока Двушкин не находил новую даму сердца.

— Выходит, Никон был виновен и невиновен одновременно? — уточнил Шуйский, и я кивнул:

— Такой вот парадокс.

— Но она же и на нас влияла, — потрясенно пробормотал Шуйский.

— Тут две теории, которую я объединил в одну, — ответил я. — Первое, что когда-то давно, здесь был заключен договор между предком Двушкина и неким существом о том, что людей в деревне должно быть не больше определенного количества. И когда Никон нарушил этот закон, болото выплеснуло наружу силу. Часть которой передалась Василисе. И после допроса Двушкина, она решила, что мы начнем за ней охоту. Вот и надумала от нас избавиться.

— А вторая теория? — уточнил Зимин.

— На болотах нельзя использовать силу, — ответил я.

— А мы использовали… — протянул Шуйский. — Но вы же тоже применяли здесь силу, Павел Филиппович.

— Темные не в счет, — отмахнулся я. — Очевидно, болота принимают нас за своих.

— Логично, — согласился Дмитрий.

— Хорошо. А чем закончилась сказка? — с нетерпением уточнила Арина Родионовна.

Я вздохнул:

— Двушкин ушел на болота вслед за любимой.

Девушка аж приоткрыла рот от удивления:

— Почему?

— Я думаю, после вмешательства Луки, когда миньон жреца поковырялся в мозгах Никона, помещик прозрел. Та часть его души разблокировала все воспоминания. И Двушкин понял, что натворил. Когда Синькова…

— Кто такая Синькова? — нахмурилась Нечаева.

— Не берите в ум, Арина Родионовна, — отмахнулся Зимин. — Мы подобрали ее на дороге.

— То есть… как подобрали? — не поняла девушка.

— Павел Филиппович все вам потом расскажет, — ответил кустодий. — Справедливости ради отмечу, что именно он предложил ее подобрать, но затем он передумал и грозился ее высадить.

Девушка взглянула на меня, и я пожал плечами:

— Не могли же мы бросить пьяную девицу посреди леса? Так вот. Когда Синькова пришла в деревню, и Василиса сразу же потребовала ее на алтарь, Никон решил сам выйти к ней. Чтобы искупить вину перед любимой.

— И теперь она его убьет? — уточнил Шуйский.

— Она для него не опасна. А вот призраки на болотах… — поправил я жандарма. — Но шаманы могут видеть призраков. Так что вероятно у Никона и Василисы есть все шансы снова жить вместе.

Фома поежился:

— Как-то это… неправильно, вашество, — пробасил он.

— Двушкин ушел на болота. Мое обещание призракам исполнено, — заявил я.

— Так или иначе, дело про Василису-лягушку закрыто, — заключил Шуйский. — Можно собираться и возвращаться в город.

— Царевну-лягушку, — строго поправила жандарма Виноградова. Но ее никто кроме нас с Фомой не услышал.

* * *

Гости попрощались и ушли. А мы принялись собираться в путь. Сборы были быстрыми. Всем нам уже успели порядком надоесть эти болота. К тому же впереди у меня было заседание комиссии. К которому нужно было подготовиться.

Фома погрузил вещи в машину. Я же подошел к комнате, где жила Нечаева. Осторожно постучал в створку. И услышав приглушенное «войдите», открыл дверь.

Арина Родионовна уже собралась в дорогу и готова была выезжать.

— Занятное вышло приключение, — произнесла она, и я кивнул.

— Да, вы правы.

Наши взгляды встретились, а через секунду, девушка опустила взор на носки ботинок:

— И сказка ваша была очень… познавательной, — пробормотала она. — Она кое-что мне напомнила…

Я шагнул к ней и взял ее за руки. И вкрадчиво уточнил:

— Вы же не хотите сказать, что решили уйти с поста секретаря моего кабинета?

— Я думала об этом, — тихо произнесла Нечаева. — После того как затащила вас в свой сон. И рассказала правду.

— Вроде бы во сне я сказал, что мне неважно, кем вы были в своем далёком мире, — ответил я, и девушка робко улыбнулась.

А затем вдруг резко и порывисто обняла меня.

— Простите меня, Арина Родионовна, — пробормотал я перед тем, как обхватить ее лицо ладонями и прижаться к ее губам своими.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/332372

Ждем вас в новой книге о нашем адвокате:

https://author.today/reader/342639

Оглавление

Глава 1 Утренний разговор

Глава 2 Предложение, от которого сложно отказаться

Глава 3 Гости с телевизором

Глава 4 Оперативная группа

Глава 5 Допрос на болотах

Глава 6 Хороший жандарм и плохой жандарм

Глава 7 Истина или ложь

Глава 8 Обед

Глава 9 Болотный шепот

Глава 10 Вечерний совет

Глава 11 Легенда о всаднике

Глава 12 Во сне и наяву

Глава 13 Завтрак у некроманта

Глава 14 Хижина в лесу

Глава 15 Следы

Глава 16 Ох уж эти сказочки

Глава 17 Визит вежливости

Глава 18 Легенда об охотнике

Глава 19 Знатный городок

Глава 20 Визит в жандармерию

Глава 21 Праздник на площади

Глава 22 Преждевременные поминки

Глава 23 Поездочка

Глава 24 Всадник на дороге

Глава 25 Конюшни

Глава 26 Этот ужин очень нужен

Глава 27 Вечерние беседы

Глава 28 Встреча

Глава 29 У лекаря

Глава 30 Сказка адвоката Чехова