До следующих свайпов (СИ) [Ада Дэйтлер] (fb2) читать онлайн

До следующих свайпов

Глава 1. Лирические отступления

Помните ли Вы, во сколько лет стали увлекаться противоположным полом?

Я — да. Это было в детском саду. Уже тогда во время обеденного сна я знала четко: Вадим любит Алину и Вадим писает в кровать. Надеюсь, с возрастом он перестал это делать. Под словом «это» я имею ввиду «любить Алину», ну и ладно — «писать в кровать» тоже.

Много мальчиков мне нравилось в детстве, в основном, в них летели камни, либо же мокрая тряпка у доски.

Моя двоюродная сестра пошла дальше. Однажды она спросила у Вам уже известного Вадима: Ты березка или дуб?

А я знала, что он плакучая ива. Он постоянно плакал из-за оценок.

А вот мне нравился Денис. Он был со мной в группе, потом был моим одноклассником. Я не одно лето мечтала схватить солнечный удар и чтоб Денис «спас» меня: подбежал (но обязательно без майки!) и поцеловал. Я еще не знала, как это делается, но в моем воображении это уже был самый классный поцелуй.

Алина, которую любил Вадим, тоже положила глаз на Дениса, поэтому у нас была вечная конкуренция за этот "солнечный удар". Но в средней школе я проиграла ей схватку со счетом 3:0, где 3 — размер груди Алины, а 0 — ... число, на которое делить нельзя, как сказала бы наша математица.

Но казалось бы, какая симпатия может быть к мальчику в детстве? По каким критериям его выбрать из десятка таких же: наличие собственного кубика-рубика или знание алфавита? А может быть, умение держать ложку в руках?

Тем не менее уже тогда тётя не отставала от меня с вопросом о том, нашла ли я себе бойфренда. Тем не менее, уже тогда дети кричали (не мне, конечно): «Тили-тили тесто, жених и невеста!» — чтобы засмущать себе подобных, а мамы-коллеги, вежливо прощаясь после встречи у магазина, говорили: «Может, породнимся!». А, может, и не породнимся…

Сейчас я все чаще думаю о том, почему уже с самого детства, мы, еще не повзрослев и не поняв специфику взаимоотношения полов, стремимся найти свою вторую половинку.

И знаете, я больше всего склонна к тому, что нам с детства «вбивают» это в голову. Все эти сказки о прекрасных принцессах и принцах, фильмы о любви, мамины книги о страстном Педро Гонсалесе и вечно дрожащих чреслах госпожи Хуаниты, папины «те самые кассеты», которые он старательно пытался спрятать подальше от детских глаз, — просто не дают забыть о том, что человеку нужен человек. А уж для чего, тут, конечно, приходится разбираться с возрастом…

Ведь в детстве родители пытаются оградить нас от порока. Но этот порок мы познаем постепенно. Помню одну папину кассету, которую я достала у него из сумки, когда он приехал из города. Я сразу побежала к маме с криками: «Смотри, мам, папа жопки купил!». После такой докладной эту кассету я больше не видела, да и папа, кстати, тоже…

Огромный пласт информации о любви мы черпаем еще и из своей семьи. Ведь наши родители, по сути, — те же мальчик и девочка, отношения между которыми значительно отличаются от отношений между мамой и бабушкой, мамой и коллегой, мамой и дедушкой и прочими.

Мама никогда не скажет коллеге: «Почеши мне пяточку!» — или папе: «Подмени меня, пожалуйста, на работе».

И, поразительно, но наши предубеждения относительно необходимости быть с кем-то только укрепляются по мере нашего взросления.

В подростковом возрасте быть в отношениях с кем-то, равно как курить и употреблять алкоголь — было элементом крутости и «взрослости». Плохие девочки, дабы быть на пике популярности, начинали встречаться со старшеклассниками, ну а хорошие создавали видимость вовлеченности в общие тренды подростковой жизни. К слову говоря, уже в этом возрасте начинались активные знакомства с мальчиками в сети. В мое время , когда в нашей захудалой деревеньке только начали появляться телефоны, популярно было звонить наугад и общаться с парнями. Мы не видели их — ни фото в Вайбере, ни в фото в соцсетях (какой Вайбер, когда у тебя в руках кнопочный телефон с функционалом позвонить/ сбросить вызов?), но при этом могли долго общаться с незнакомыми парнями и/или мужчинами, чтобы затем обсудить перспективы такого общения и проблемы, возникающие в наших отношениях, на заседаниях лучших подруг.

Самые длительные отношения на расстоянии, которые были у меня в школьные годы, — 3 месяца. Но эти отношения были полны абьюза и критики. Раз в неделю я звонила моему незнакомому, но обязательно самому красивому и самому успешному парню и спрашивала его о том, как у него дела, в ответ на что он постоянно орал: «Малая, еще раз позвонишь, приеду и урою!». Но несмотря на все его пустые обещания, наша встреча так не состоялась и мы вынуждены были расстаться, так и не встретившись ни разу.

Затем следовала череда глупых влюбленностей в новых молодых учителей в школе, преподавателей в ВУЗах. К счастью, никто из них не проявлял ко мне симпатии, как открытой, так и закрытой. Об одногруппниках мечтать как-то совсем уж не доводилось. Другое дело старшекурсники. Но вести с ними переписку было гораздо проще, нежели общаться в реальной жизни. В сети можно быть дерзкой, смелой, остроумной, в то время как общение в реальности ограничивалось обсуждением каст в Индии, становления правовой системы Франции или же просто беседой относительно правильного питания и тренировок по настольному теннису. При этом я всегда стеснялась того, что я из деревни. Я чувствовала себя другой, скорее ограниченной, даже после того, как услышала от нравившегося мне парня его пресловутую теорию «деревенских яиц».

Теория заключалась в том, что деревенское яичко более вкусное внутри, с ярким насыщенным желтком, хотя внешне яйца могут быть в помете. Видимо, городские девушки для парня — это яйца, пеработанные на производстве: чистые снаружи, но не такие вкусные внутри.

Как бы то ни было, итог один: спустя время парень все же выбрал чистое, невкусное и истеричное яйцо и сделал ей предложение.

Мои же мысли на два долгих курса самого лучшего ВУЗа страны занял тренер волейбольной команды, от которого я потеряла голову. Точнее, от удара которого по мячу и прямого попадания мне в голову я и потеряла её.

С ним я вступала в ночные переписки с намеком на первый студенческий флирт — совместный прием холодной ванны. Но флирт обрывался, когда он в сообщениях спрашивал о том, какое блюдо я больше всего люблю готовить, а не есть. И я поспешно ложилась спать. Ничего не вышло и с тренером. Он заигрывал с моей подругой, которую я привела на волейбол. Потом опять переключился на меня, а потом и вовсе на девушку, которая гораздо выше меня и которая гораздо ловчее меня отбивала чужие подачи.

На протяжение моего обучения в ВУЗе одиночество как моя тень следовало за мной повсюду: будь то в компании одногруппников, будь то в тишине. Оно давило на мою нервную систему и открыто пугало меня. Я думала, что быть одиноким — это неправильно, нужно быть с кем-то, в этом ведь счастье.

После окончания университета на одном из собеседований председатель районного суда, рыжебородый дядька, любивший, чтобы секретари судебных заседаний ходили в платьях и на каблуках, как-то спросил: «Чего ты боишься больше всего на свете?». И я, не задумываясь, ответила: «Одиночества».

В принципе всю свою жизнь до двадцати одного года я не ощущала себя, не знала, что именно я люблю, чего именно я хочу, для чего мне нужна вторая половинка, какими качествами она должна обладать. Не говоря уже о том, что я не знала своих предпочтений в сексе. И вместе с тем, я всячески старалась заполнить свои пустоты другими людьми.

С подробной лекцией на тему любви жизнь ворвалась ко мне во время распределения. Прекрасное время, когда ты перестаешь зависеть от родителей, от их мнения, пробуешь многие запретные и порицаемые ранее вещи и делаешь свои независимые выводы. Ты еще так молод и у тебя появляются собственные деньги. Да, немного, но на хлеб с маслом хватает, а иногда и на халву, и на собственный стиль. С течением времени собственный стиль формируется не только в одежде, но и в мышлении. Ты учишься многому от людей, которых встречаешь на своем пути — коллег, просто знакомых, незнакомых, сторонних людей, которые приходят в судебные заседания со своими историями и ошибками. Ты как ребенок, который познает мир.

Почему нам обязательно нужен кто-то, чтобы не чувствовать себя одиноким? Чтобы не чувствовать, что жизнь проходит мимо, что где-то веселятся пары, компании людей, а ты тут один сидишь в ночной тиши и строчишь эти бесконечные протоколы о чужой лихой жизни и молодости. Ты судебный летописец, понятой по жизни, пришедший на Землю для того, чтобы запечатлеть чужие формы существования.

Большую часть времени я чувствовала себя таким образом. Телефон был единственным спасением от чувства бесконечного одиночества. Телефон — соцсети, приложения для знакомств — единственная ниточка, связывающая меня с вялотекущей жизнью.

Одиночество ведь коварно: оно стучится в дверь именно тогда, когда у тебя заканчиваются дела ( нет работы и есть куча свободного времени). Праздники, лето, солнце, жара навевают тоску, когда ты один в чужой квартире.

Панацеей от одиночества для меня была работа, благодаря которой это устрашающее чувство посекундно сгорало под бременем еще не написанных протокольных историй чужих жизней. Но и здесь передо мной разворачивались разные процессуальные действа — расторжение брака, определение места жительства несовершеннолетних детей, взыскание алиментов и средств на содержание супруги, направление граждан в ЛТП, раздел имущества — которые были отголосками чужой бурной жизни...

— Марта, просыпаемся, — громко сказала судья и указала на повестки, лежащие на секретарском столике, — выписываем сторонам повестки на 21-ое января к 14-30.

— Да, сейчас, — еще не отойдя от своих размышлений о любви и об одиночестве ответила я и стала заполнять повестки. К тому времени я уже и забыла имена и фамилии сторон, благо их паспорта лежали у меня на столе и можно было подсмотреть.

Я отдала им повестки и попрощалась.

— Марта, паспорта, — сказала судья , глядя на меня в упор.

— Ах, да, извините, вот.

Я передала сторонам их документы и попрощалась еще раз.

— Ты что, влюбилась? — сказала судья, когда стороны покинули зал заседаний.

«Ах, если бы», — подумала я, молча и неловко улыбнулась, забрала дело, которое судья поспешно положила на мой столик и удалилась.

Глава 2. Всё равно в моей жизни ничего не происходит

От родителей я слышала о том, что многие люди встречают свою вторую половинку на работе.

С этим у нас было все плохо. Возраст судей-мужчин, работавших в моем суде, составлял 35 (+) лет, что для девушки в 21 год запредельно много. Многие из этих судей уже состояли в браке.

А в целом в штате у нас был только один молодой парень-секретарь. Он был грузным как бочонок, с бородой и, судя по запаху, редко менял свою черную майку. Над ним шутили мои коллеги. Однажды моя коллега предпенсионного возраста Алёна Георгиевна сказала: «Гасилова, хочешь прикол? Я видела в парке девушку нашего Максима. Она ему пирожки на обед принесла».

«Что? Девушку?», — подумала я, — «У него есть девушка? Как же такое могло случиться?»

Я не претендовала на должность его девушки. Просто, как сказала моя коллега: «На безрыбье и рак рыба». Видимо, в городе М., в котором я отбывала своё распределение, настало безрыбье.

Безрыбья не было. К нам иногда подплывали тунцы, меч-рыбы и лососи, но редко. В общем, в заседания приходили молодые помощники прокуроров, милиционеры, адвокаты. Но единственные бабочки, которые появлялись у меня в процессах с их участием, — были ночными и оказывали свои услуги возле гостиницы «Интурист».

Иногда к нам поступали и незакодированные шпротики, но это уже по делам от административных правонарушениях.

В общем, судьбоносной встречи не случалось.

Моя жизнь в тот период была настолько скучна, что все необдуманные и самые авантюрные поступки я совершала не под действием психотропов, как думала моя судья, а под лозунгом: "Все равно в моей жизни ничего не происходит". Помимо прочего, я была доверчива и наивна, чем, конечно же, не могли не пытаться воспользоваться разные индивиды.

Есть как минимум три истории, которые могли закончиться для меня плачевно, но каким-то чудом этого не случилось.

История первая произошла в клубе "Градус". Об этом клубе во всю гудели мои соседки по квартире. И здесь пару слов о моих соседках. У меня было их три: Катерина — 21 год, с пышными формами и длинными волосами, работала в гипермаркете на кассе, приехала из деревни покорять город М.; Наташа — 21 год, работала медсестрой в поликлинике и часто приносила домой сладости, канцелярку и перегар, а также была пышногрудой и немного пошловатой (её трусы-стринги на батарее в ванной я не забуду никогда) и Алина — «женщина-кошка», «женщина мечта» и «женщина года» в одном лице, она работала швеей и была немножко сумасшедшей, так как считала, что все парни города М. её хотят.

В один из пятничных вечеров мы с девочками собрались отправить свои милые пятые точки, а кто-то и пышные груди именно в этот ночной клуб.

Естественно, Алина не была посвящена в наши планы по понятным причинам: уведет еще всех мальчиков, а нам это не нужно.

В клуб я собиралась с большим энтузиазмом. Я надела свою самую красивую белую майку с голыми плечиками (в суде её назвали: "Гасилова, что за секс?"), строгую черную юбку и косуху. В процессе сборов у меня стало появляться предчувствие чего-то нового и хорошего. Но это предчувствие угасло, когда я вошла в эту неоновую обидель пьяных пузатиков, женатиков, да и просто несерьезных отношений желатиков. Вход в заведение был платным для девушек, от чего на душе стало тяжело.

Во время танцев девочки стали в круг и, поставив свои большие сумки на пол, танцевали вокруг них. Это выглядело странно, как если бы в передаче "Поле чудес" игроки достали из клетчатой сумки банку с засоленными огурцами и начали танцевать возле нее.

На этом, пожалуй, можно закончить описание ужасов, но нет. Вскоре, к нам присоединилась их подруга, которая была студенткой университета, ей было примерно около 18-19 лет. Потанцевав в нашей «рыночной» команде, она скрылась за барным столиком. Я посмотрела в её сторону и увидела, как эта маленькая пройдоха уже окучила какого-то мужчинку. Спустя пару минут у неё в руках уже был алкогольный коктейль. Это не могло не ударить по моему самолюбию. Я подумала: "как она это делает? Она же моложе меня, одета обычно: синие джинсовые штаны и сверху вязанная кофта, туфли на низком ходу. Что же она ему сказала?"

Пока я танцевала и думала о «вселенской несправедливости», ко мне в танце подкатил тот самый — «обрыганный Жора». Так я называю парней с низкой социальной ответственностью и высокой сексуальной активностью. От него за километр разило алкоголем и, пожалуй, безответственностью.

— Как тебя зовут? — пошатываясь спросил он.

— Настя, — посмотрев на него без энтузиазма и страсти в глазах соврала я.

— Понятно. А где работаешь?

— В суде уборщицей, — опять слукавила я, не имея никакого интереса к продолжению данной беседы.

— Хотел бы я, чтобы и у меня была такая уборщица, — лихо завернул он.

Мне не хотелось с ним разговаривать и я подошла к барному столику. У меня не было настроения ни танцевать, ни знакомиться с местными алко-чемпионами.

Тогда я посмотрела в сторону сцены, на которой во всю отплясывал мужик лет 37-40. Он был низкого роста, у него был большой выпирающий из-под майки живот, а на голове красовались залысины. Но мое внимание он привлек тем, что даже в таком возрасте двигался очень энергично. И как только я с неким восхищением подумала об этом, эта энергия заряженных на успешную ночь частиц уже стояла позади меня. Наверное, мужчина посчитал, что понравился мне. Он пригласил меня уединиться в бильярдной на втором этаже. И я... пошла следом. О чем же я думала в тот момент? Вряд ли о законе сохранения своей энергии.

Я не знаю, почему пошла за ним. Может быть, мне было скучно. Может, не хотелось перед девочками выглядеть одинокой и несчастной. Но этот мужик буквально «добил меня» своей энергией. Во-первых, он неприлично близко сел ко мне. Во-вторых, осматривал меня с низу до верху. Я опускала свой взгляд, потому что не хотела с ним никакого контакта (ни зрительного, ни иного). Я думала о том, что мы просто поговорим о чем-нибудь интеллектуальном: о третьем законе Ньютона, об основных стихотворных размерах в литературе, может, о пакте Риббентропа-Молотова.

Но вместо интеллектуальных разговоров он решил опустить бретельку на моей майке и как только коснулся её пальцем , я ушла в сторону.

— Ты девственница? — спросил он.

Этот вопрос был для меня выстрелом в темечко. Я не знала, как себя повести и стоит ли вообще отвечать на такой вопрос постороннему мне человеку, который так явно нарушал мои личные границы. Мне это не нравилось, но в тот момент я хотела быть доброй.

Признаться честно, я не знала, как вести себя в подобных ситуациях. Даже этот энергичный полудед застал меня врасплох.

— Так, всё, я ухожу, — выпалила я и в спешке спустилась вниз.

Дальше меня нашла моя соседка Катерина и мы ушли домой. Следует сказать о том, что расстояние до нашей квартиры было приличным и по дороге она всячески пугала меня историями о маньяках. Но ни одна из этих историй не была для меня страшнее риторического вопроса энергично настроенного мужика.

Вторая история произошла, когда я отдыхала с моей двоюродной сестрой в баре "Апероль". Бар пользовался весьма сомнительным авторитетом. Но нас с сестрой это ни капельки не смутило (вернее, я об этой репутации не знала, а сестру она не смутила), мы купили бутылочку вина на баре и стали потихонечку опускаться на дно социальной лестницы. На второй ступеньке этой лестницы уже ближе ко дну я разрыдалась. Мне было грустно оттого, что мои родители развелись, это произошло совсем недавно и, да, мне уже был 21 год, но все равно, какая-то моя отработанная годами система ценностей дала трещину.

Увидев тонущую в слезах девушку, некоторые местные парни решили проявить свой героизм и нарушить нашу беседу с сестрой.

— Что случилось? — спросил один из датых местных драчунов.

Я не могла ничего ответить, мне не нужно было излишнее внимание, в отличие от моей сестры. Она быстро просекла этот «маркетинговый» ход и ответила:

— У неё родители развелись. А я коленкой ударилась о стол, очень больно…

В итоге, моя сестра внедрилась в какую-то компанию, потом нашла «подружку» (если что, это была девушка) и поехала к ней с ночёвкой (если что, они не спали вместе). Я же отправилась домой. А поскольку денег на такси у меня не было, я хотела совершить кругосветное путешествие пешком.

Но, как же я была счастлива, когда ко мне подъехала машинка с двумя парнями! Они улыбались и любезно предложили свою помощь. Я сказала, куда держу путь, и они повезли меня туда. Ничего не предвещало беды. Как вдруг, один из них (самый несимпатичный) спросил: «Тебе нравится втроем?» Сказать, что я была в ужасе, в чужой машине на ходу — ничего не сказать.

Чувствуя своё горящее седалище я начала говорить о «скучных» вещах, чтобы затушить сексуальные позывы своих собеседников — мораль, вера, наука и прочее. И знаете, что? Помогло!

— А мы думали, ты веселая!

Я сидела в машине в состоянии шока, но то, то я невеселая, было еще хуже. Я умею шутить, но вряд ли они хотели в тот вечер услышать приватный стендап-концерт.

Затем машина сбавила ход и стала медленно сворачивать не в ту сторону. Я испугалась, открыла дверцу, вышла и бросилась бежать прочь.

— Может, передумаешь? — донеслось до меня. Я обернулась и увидела остановившуюся машинку.

— Нет, — попыталась крикнуть я, но ничего они не услышали. Спустя минуты две машина тронулась с места и поехала по своему направлению.

Третья ситуация произошла намного позже, но она ничем не отличается от описанных выше, хотя по ней тоже можно было снять фильм с громким названием "Адвокат дьявола".

Все случилось, когда я решила съездить к подружке в столицу. Но, поскольку я жила в части города, именуемой аборигенами «Восток», и совершенно не умела пользоваться услугами такси, я решила добраться до центра города городским общественным транспортом, переночевать на работе, что была расположена недалеко от железнодорожного вокзала, и ранним утром уехать в столицу.

Не успела я направиться в сторону работы, как услышала позади чей-то голос: «Марта!». Я обернулась. Это был незнакомый мне молодой парень. И в тот момент мне почему-то показалось, что это был милиционер. Он сказал, что видел меня в суде и показал удостоверение. В темноте я абсолютно ничего не увидела и не поняла, зато доверие к этому человеку появилось сразу же.

«Если у него есть удостоверение, то он не обычный гражданин, возможно, сотрудник милиции», — думала я, — «только пьяный сотрудник милиции». От этого человека за метр разило алкоголем и, тем не менее, в данной ситуации после предъявления мне служебного удостоверения меня это не испугало. Он сказал, что направляется на вокзал взять билет назавтра в свой родной город В. В этом городе с недавних пор живет моя мама, но в этот раз я держала путь не туда. Мне понравился тот факт, что мы земляки. Доверие укрепилось сразу же. Затем я рассказала ему о том, куда еду и где намерена ночевать. В ответ на это он сказал о том, что у него двухкомнатная арендная квартира в центре города, снятая по знакомству, и он может выделить мне комнату для ночлега. Для меня это было необычайно радостное известие, такое крутое совпадение, видимо, Вселенная действительно хотела, чтобы я поехала в столицу. Конечно же, я согласилась. Поспать на кровати, а не в секретарском кресле (точнее, в двух сдвинутых секретарских креслах), для меня было настоящим счастьем!

Когда мы пришли к нему в квартиру, он долго извинялся за посыпавшуюся на пол штукатурку и объяснил: «Соседи сверху делают ремонт». В тот момент мне это было неважно, ведь этот добрый интеллигентный незнакомый мне человек выручил меня.

Потом он любезно предложил выпить чайку, провел меня на кухню и стал извиняться за немытую посуду в раковине. Я не могла не отпустить ему его грехи, ведь этот добрый интеллигентный незнакомый мне человек предоставил место для ночлега.

В процессе чаепития оказалось, что он адвокат. Стать адвокатом — было моей мечтой с 11-ого класса средней школы. Я даже купила в ЦУМе самую адвокатскую юбку для судебных заседаний — красную юбку-карандаш, которую я благополучно надела лишь два раза — на экзамен по обществознанию и когда пришла устраиваться на работу секретарем судебного заседания. В дальнейшем юбка ждала своего звездного часа — тяжелых адвокатских перепалок, мощного сопротивления сторон и тому подобного. Так вот, много он мне рассказывал об адвокатах города М. Я слушала его, слушала… и к концу вечера все забыла и зазевала. Тогда он провел меня в комнату для сна и стал старательно менять постель.

Тем временем я смотрела на наполнение комнаты атрибутами для холостяцкой жизни, среди которых увидела картину с изображенной на ней обнаженной тучной средневековой женщиной. Не успела я очухаться от увиденного, как этот адвокат дьявола уже застелил постель, подошел ко мне сзади молча и стал нюхать мои волосы. Я отошла на другую сторону кровати и намекнула, что ему пора бы уже и честь знать. Он опять подошел ко мне, показал пару упражнений на ручном тренажере и спустя секунду-две бросился меня обнимать и целовать в шею. Мне стало страшно. Первое, что накрыло меня — шок. Я не ожидала таких действий от адвоката. Он должен знать содержание статьи о половом сношении вопреки воле потерпевшей (читать — изнасиловании), это… уголовно наказуемое общественноопасное и противоправное деяние. Пока я вспоминала все части этой злосчастной статьи, он повалил меня на кровать. Мои колени задрожали, я оттолкнула его и крикнула: «Нет!». Он отошел.

— Но я думал, что ты подала мне знак... — удивленно сказал он.

— Знак? Какой такой знак?... — с глазами как у белки из мультфильма «Ледниковый период», которую прижало ледяными глыбами, спросила я.

Затем добавила:

— Скажи мне, пожалуйста, какой знак я тебе подала? Может, я и сейчас тебе их подаю?

— Ты рассматривала ту картину…

— Она висит у тебя в комнате над кроватью, понятное дело, что я бы на нее взглянула… — с дрожащими руками ответила я.

— Хорошо, я больше не буду. Можешь ложиться спать. Я пойду в другую комнату.

— Уходи… — сурово отрезала я.

Когда он вышел из комнаты, у меня все еще дрожало все тело, мне стало жутко и противно, в некотором исступлении я не могла пошевелиться. Спустя минуту моего лежания на кровати при свете желание поспать начинало одолевать меня. Я попыталась успокоиться и выключить свет, чтобы немного вздремнуть. Когда я сделала это, то услышала скрип старого пола за дверью, быстро включила свет обратно и начала вопить. «Я ухожу отсюда!» — закричала я, в ответ на что этот правовой извращенец, уже успевший добраться до двери в комнату, где была я, сказал: «Не уходи, пожалуйста. Что обо мне подумают соседи? Привел девушку и она бежит от меня». «Меня это не волнует!» — сердито бросила я. Я настаивала на своем и была непреклонна. Он сдался, потому что думал, что я устрою скандал и буду вопить как потерпевшая на всю квартиру. Этим я его и пугала. Но громко кричать — это не обо мне (даже в роли потерпевшей), он этого не знал. Это немного забавляло.

Тем не менее, наша криминал стори закончилась дружеским общением. Мы вместе гуляли по ночному городу М. до прибытия моего поезда на станцию.

— Ты извини, просто зачесалось, — сказал он во время прогулки.

— Что ты творишь? Ты же адвокат, любой девочке в клубе скажи об этом, она тебя с ногами и руками оторвет! — сказала я, попробовав повысить его самооценку.

Он проводил меня в нужный мне вагон и взял мой номер телефона. В поезде мне удалось уснуть. Я была счастлива, что все закончилось хорошо и я обрела хорошего знакомого.

Но, вместе с тем, меня настораживали моя наивность и беспечность в подобных ситуациях.

Как девушка, которая с легкостью может отличить гиперболу от литоты, может так плохо разбираться в парнях (мужчинах) и их намереньях?

Глава 3. Первое заседание — первая встреча

Но свою первую любовь я все же встретила на работе зимой 2018 года. Он пришел к нам в суд с бывшей женой — длинноволосой брюнеткой с большими и острыми, как у моего покойного деда на ногах, но только аккуратными и ухоженными когтями.

Рассматривалось дело по разделу совместно нажитого имущества. Я помню, что не заметила ответчика в коридоре, я смотрела на истицу и спрашивала у нее, прибыл ли ответчик. А он сидел на скамье перед кабинетом судьи и как будто слился со скамьей. Истица недовольно указала мне на него рукой, и я обрадовалась тому, что он получил мою повестку и явился, потому что я как еще не опытный секретарь не проверила уведомления о вручении почтовой корреспонденции.

"Теперь я уж точно не попаду под раздачу судьи за неявку сторон... Ну, по крайней мере, по этому делу..." — думала я и, сообщив судье о явившихся участниках процесса, с неким облегчением пригласила стороны в зал судебного заседания.

В самом судебном заседании по их делу никакой агрессии от ответчика в сторону истца не исходило, напротив в его речи прозвучало слово «полюбовно». Именно так он хотел разрешить этот спор. Довольно теплое слово по отношению к бывшей жене, которое уже говорило о том, что у него сохранились чувства к этой женщине.

Но в тот момент мне было все равно. Обычный процесс, обычные стороны...

Делая пометки по ходу процесса у себя в черновике, я мельком посмотрела на ответчика и увидела его добрые карие глаза под обесцвеченными совсем невыразительными бровями.

" Ну этот точно не скандалист, значит, протокол можно готовить медленно", — думала я.

Да, где-то в глубине души он уже был мне симпатичен, но, скорее, тем, что был неконфликтен, а значит, жалоб на меня от него не предвидится.

Когда закончилось судебное заседание, моя судья внезапно сказала, обратившись ко мне:

— Ты знаешь, что этот человек учредитель фирмы, которая предоставляла машины для подвоза ветеранов на 9 мая бесплатно?

— Нет, не знаю, — отстраненно ответила я.

Мне были безразличны местные "знаменистости". Однажды она мне так и о Панине заявила: "К нам в процесс придет сам Панин!". Я говорю: "Тот, что актер?". "Тот, что адвокат", — ответила она мне как будто перед ней стояла "темная", не ведающая, что говорит, крестьянка.

Когда я вернулась в кабинет, моя коллега — секретарь в предпенсионном возрасте сказала:

— Это у вас сейчас был процесс с той, что вчера бегала с ходатайством о переносе рассмотрения дела на другую дату, потому что не с кем оставить ребенка?

— Да. Но, скорее всего, она так бегала вчера, потому что её адвоката сегодня тоже не было. Мне показалось, что без него она и двух слов связать не могла.

— А ответчик как? — с любопытством спросила она.

— Да, вроде, спокойный, неконфликтный...

— Присмотрелась бы ты к нему, Гасилова.

— Алёна Георгиевна, Вы что такое говорите?... У него вон супруга и ребенок, наверное, — возмутилась я, явно подумав о том, что меня "списали со счетов", так как на отношения с небрачным человеком я, по всей видимости, по ее мнению, не способна.

— Это ж ведь бывшая... Смотри, Гасилова, всякое бывает, а вдруг влюбится в тебя и женится.

— Не влюбится, — засмущалась я.

Когда я приехала домой к маме, чтобы на следующий день стать крестной новорожденной дочери тети, и начала перепечатывать со своих черновиков протоколы судебных заседаний, я наткнулась на их заседание, вспомнила процесс и решила поискать ответчика в социальной сети.

Я нашла его. У него был грустный статус, что-то о «страсти, в которой раньше сгорали оба», а плейлист был забит грустным рэпом. Я включила одну из его аудиозаписей и мне стало так жалко его.

В то же время я смотрела его фотографии и на некоторых из них увидела ее — истицу. Она была красивой, обеспеченной и фигуристой.

Они с ответчиком одинаково носили солнцезащитные очки похожих моделей, а их одежда часто совпадала по цветовой гамме — серые спортивные штанишки, например.

Он любил её...

Вот только любила ли его она?

Я смотрела фотографии и понимала, что я не их круга.

Я не чувствовала своей сексуальности, себя как личность, более того, я не чувствовала, что я живу. Мне казалось, что все это будет и у меня, но потом...

А пока я как робот шла к непонятной цели — школа, олимпиады, золотая медаль, университет. Я думала лишь о том, как добиться всеобщего признания, а следом за моей неуверенной в себе личностью шло одиночество. Я прекрасно помню свой выпускной, когда девочки, которые общались друг с другом, собрались в толпы и стали фотографироваться. Моя близкая подружка не пошла на выпускной и я была одна. Ну как одна? С самой лучшей своей подружкой — мамой. И тем не менее, когда она посмотрела на других и спросила меня: «А где же твои девочки?» — я очень расстроилась, нагрубила ей и уехала в оплаченный ресторан праздновать с другими сокурсниками, с которыми мало общалась. Поэтому говорить о том, что я чувствовала себя наполненной и самореализованной, не приходилось. Я просто хотела быть лучшей в том, к чему не чувствовала тяги. Что уж здесь говорить о «страсти, в которой сгорали оба?».

Щелкая фотографии ответчика одну за другой, я увидела, что он посещает интеллектуальное мероприятие «Мозгобойня» и выкладывает фото своих реакций в Интернет. Мне захотелось посетить эту игру...

Затем среди всего этого информационного многообразия его аккаунта в сети я увидела неуклюже нарисованное детское граффити в форме сердца. Его нарисовала маленькая девочка, а под этим граффити ответчик оставил теплый смайл...

"И зачем я только о нем думаю?" — споймав себя на этой мысли, я быстро закрыла страничку с его аккаунтом и начала протоколировать заседание по делу о выселении Журавликова.

Глава 4. Последующие заседания

Второе заседание с ответчиком я пропустила, так как как вошла в сан крестной феи. В тот день я много выпила и села в поезд, направляющийся в город М., где и проходило мое распределение.

Я помню, как по моим щекам катились слезы, потому что я думала, что потеряла одно судебное дело, которое моя судья искала в пятницу вечером. В голове постоянно представлялись картинки мусоровоза, увозящего мои дело и честь на переработку.

Вернувшись в суд, я узнала две хорошие новости: первая — судья сама отдала дело в другой суд и забыла об этом, второе — дело с моими любимыми сторонами, сгоравшими в страсти, еще не рассмотрено. Более того, судья направила кучу запросов в разные банки, агентство недвижимости, государственную автоинспекцию для того, чтобы узнать, есть ли у ответчика какая-либо недвижимость, транспортные средства и иные активы в собственности.

А следующее заседание по делу было назначено на восьмое февраля.

Я несказанно радовалась тому, что еще увижу его. Сама не знаю почему. Не было предпосылок. Он не вписывался в образ парня, которого я хотела бы видеть рядом с собой. Я хотела правильного парня — без темных супружеских историй, вообще без супружеских историй, а у этого, как потом оказалось, была приемная дочка от родившей ее до брака с ответчиком супруги. Удивительно, но как же такие девушки, умудряются находить хороших парней? А те, что пытаются чего-то в жизни добиться самостоятельно, страдают? Почему так?

В следующий процесс с ним я шла как на праздник.

Еще до этого праздника я решила обновить свой гардероб и купила красную кофту с прозрачными рукавами и воланами. Тестировать её на коллегах я стала гораздо раньше.

— Гасилова, у вас сегодня процесс тем разведенным? — спросила меня Алена Георгиевна, видимо, подозревая в легком секретарском флирте.

— Нет, — ответила я к её огромному удивлению.

— Ну смотри! Красивая кофточка...

После этого я действительно была смущена и решила не надевать эту кофту 8-ого февраля, чтобы так явно не подставляться.

Тем не менее, в тот день я была в предвкушении процесса. У меня как у секретаря судебного заседания была маленькая власть вызывать сторон и свидетелей, брать у них паспорта для удостоверения личности. И эту роль я играла весело и деловито. По крайней мере, мне так казалось в тот момент. На коридоре собралось много мужчин — друзья и знакомые ответчика, его отец, немного женщин — подруга и мать истицы. Тем не менее, это означало, что процесс будет долгим, протокол будет большим, и, возможно, стороны (в особенности, ответчик), захотят с ним ознакомиться . Помню адвоката ответчика — женщину лет 40, честную, добрую играющую «по правилам», адвоката истицы — мужчину лет 50 с лишним в очках, того, что за словом в карман не полезет, с хорошим чувством юмора, который хорошо знает и выполняет свою работу.

Помню, что весь судебный процесс концентрировался на позиции истицы о том, что даже после расторжения брака они с ответчиком вели совместное хозяйство, что пришли подтвердить свидетели стороны истицы и опровергнуть свидетели стороны ответчика.

Поле битвы было интересным. Все это напоминало мне сельскую свадьбу. Простые и приятные люди со своими хитростями, слабостями и позициями, родственники, волнующиеся за исход дела.

Помню, как наливались красной краской щеки ответчика, когда мать истицы говорила о том, что он не дарил истице цветов и был жадным, что истица взяла его под свое крыло еще щенком, а когда он "вымахал", то решил бросить её. Но тем не менее, она говорила о том, что он любил истицу и они продолжали встречаться и после расторжения брака, он частенько ночевал у нее, а дочка истицы даже стала называть его "папой". Это расстраивало меня, я не хотела, чтобы так было.

Друзья и коллеги ответчика в один голос кричали о том, что его бывшая жена вела разгульный образ жизни, что ответчик не ездил к ней ночевать со своими вещами, он ездил на футбол.

Лично я, чье мнение в этом процессе вообще не было важно, думаю, что правда все же была где-то посередине. Нельзя было не заметить того, что он любил её, даже в момент судебных перепалок, его слова «полюбовно», покрасневшие щеки, пояснения свидетелей о том, что он ночевал у нее после расторжения брака — все свидетельствовало против него. Горько было это осознавать. Тем более, когда свидетели с его стороны говорили о том, что она «гуляла и пила». Процесс задержался на час после работы, и мы вместе были заточены в кабинете судебных заседаний на этой странной свадьбе. Решение не было вынесено, представитель истца затребовал сведения из базы МТС, в которой по сотам можно было определить, где (по какому адресу) находился ответчик в определенные дни после расторжения брака с истицей.

А сам ответчик изъявил желание ознакомиться с протоколом судебного заседания, на что судья сказала: «Подойдете 13 февраля к секретарю». Я обрадовалась тому, что он подойдет ко мне. Но совсем не тому, что мне придется печатать этот огромный протокол. В итоге я ушла кучей рукописных черновиков и надеждой на нашу встречу. Как глупо.

Глава 5. Ознакомление с делом

Однако после процесса с ответчиком у нас с судьей было очень много других процессов и я не успевала подготовить дело к ознакомлению. Я распечатала протокол судебного заседания и отдала на проверку судье. А без него дело подшить совсем не получалось. Протокол был большой — 30 страниц формата А4, даже на его проверку требовалось время, которым мы с судьей не располагали. Тогда я решилась позвонить ответчику и попросить, чтобы он подошел ко мне в суд 14 февраля в День Влюбленных. Я запомнила эту дату, потому что это странно. Странно, что так сложились обстоятельства. Я не думала, что это совпадение. У меня не получалось хорошо оформить дело до 13, и мы встретимся 14. В моей голове это уже была судьба.

В тот день я надела свое новое розовое платье, накрутила и уложила волосы и накрасилась. Только слепой или мертвый мог не заметить того, как сильно я старалась.

И он пришел. Я дала ему дело, засмущалась и спряталась на свое рабочее место за свой компьютер. Стол у меня, как всегда, был завален. Плюс к этому я начала создавать вид бурной деятельности, как будто к нам пришел проверяющий.

— Алло, это суд Центрального района г. М. Вас беспокоит, Вы — Виталий Петрович?

— Нет, деточка, — ответил сиплый женский голос.

— А Вы знакомы с Виталием Петровичем? — прицепилась я.

— С каким-то знакомая, с каким-то нет... — загадочно ответила она и сбила меня с толку.

— ... С Журавликовым?... — попыталась я выведать информацию.

— С Журавликовым? — эхом отозвался голос женщины.

— Да-да, — чувствуя раздражение от зря потерянного времени, процедила я.

— Нет, — ответила она и сбросила разговор...

" Ну хоть бы ответчик не слышал этого позора" — думала я и пряталась за монитор, изредка выглядывая из-за него. Ответчик сидел все так же неподвижно и максимально сосредоточенно, как будто читал брачный договор и разглядывал мелкий шрифт на нем, изучал материалы дела.

Моя старшая коллега искоса поглядывала на меня и посмеивалась.

— Мартуль, подойди, ко мне, пожалуйста, на минуточку. Я не вижу, что это за графа в базе данных... — внезапно сказала она мне.

" Ну все, это конец... Как же она так могла?" — думала я, не желая выдвигаться из-под своего укрытия.

Но мне пришлось это сделать. Рядом с ее столом сидел он и я мельком увидела, какой лист дела он долго елозил. К сожалению, это была страничка ее паспорта. На фотографии в паспорт она получилась очень миловидной и симпатичной.

— Алена Георгиевна, Вы уже сто лет сидите в этой базе... Вы думаете, что за ночь всё поменялось? — улыбнувшись, сказала я.

— Ну и змеидла, ты, Гасилова, — пробурчала моя коллега-скорпион.

— Хотя да, Вы, наверное, неправильно фамилию ввели. Он и правда "Ссикарук?" — переспросила я, подумав о том, что в тексте явная опечатка.

— Викарук, — ответила Алена Георгиевна и принялась исправлять опечатку, — тут мелкий шрифт и я плохо вижу.

— И что, он прямо проституцией занимался? Где он уже своей волосатой коленкой покрутил? — спросила я, увидев единственную статью, которую знала в кодексе об административных правонарушениях, так как сдавала по ней экзамен.

— О, подожди, в номере статьи опечаталась, тут должна быть 16.1, а не 6.11... — сказала Алена Георгиевна и добавила, — видишь, как хорошо, что ты подошла.

— Значит, все-таки не покрутил... — улыбнулась я, не зная, что за статья 16.1.

Как только она устранила опечатки, в дверь постучался незнакомый мужчина.

— А Вы не подскажете, где канцелярия по административным делам суда Советского района? — спросил он, очевидно, куда-то торопясь.

— Вон там на заднем дворе домик, — указывая рукой на окно ответила Алена Георигевна.

— А как мне туда пройти? — сказал мужчина и направился к окну.

— Ну не через окно же, — сурово ответила Алена Георгиевна.

Я захихикала, так как у нас был второй этаж.

— Я посмотреть, — обиженно сказал мужчина, очевидно догадываясь о том, что его безбожно и беспощадно "подкололи".

— Что там смотреть? Выйдите на улицу, кудой вошли в суд, обойдите его с правой стороны, там будут ворота и дорожка, пойдите по этой дорожке и увидите белый домик на заднем дворе. В домике Вам нужен будет второй этаж, там канцелярия, — развила свое повествование Алена Георгиевна, прекратив его пытку.

Когда мужчина вышел, в кабинет вошла другая моя коллега (ровесница). Она любопытно посмотрела на все происходящее в кабинете. Ответчик сидел тихо и фотографировал материалы дела, но всё равно попал в поле её любопытных глаз. Она подошла к столу Алены Георгиевны "сдать" дела, слегка взяла меня за локоть, отвела в сторону и прошептала:

— У него хороший парфюм и телефон.

Парфюма от него я не почувствовала и телефона не видела. Я видела только эту чертову страницу с её паспортными данными, которую он разглядывал. А нужно сказать о том, что я совсем не разбираюсь в любовных штучках. Я не смотрю на руки мужчин, пытаясь узнать есть на пальце кольцо или нет. Да что там? Я даже флирт распознать не могу, зато то, кому и когда повысили зарплату, чувствую сразу.

Да и вообще, почему она говорит об этом мне?

После ознакомления с материалами дела ответчик учинил подпись на своем заявлении и удалился из кабинета, оставивменя с тяжелыми мыслями о том, что мое фото в паспорте не такое удачное, как у его бывшей супруги.

За ним на ознакомление с протоколом судебного заседания пришел адвокат истицы. Моя коллега постарше чуть не потопталась по его шапке, упавшей на пол. Это единственное, что я запомнила на этом ознакомлении.

Глава 6. Бетельгейзе

Чуть позже я все-таки посетила поле битвы мозгов города М. — «Мозгобойню». Я надела все то же платье, что и на 14 февраля, и внедрилась в команду одного полненького рыжебородого парня, который сопроводил меня на такси обратно и оплатил проезд. —

Но вернемся к событиям того вечера, которые разворачивались в красивом необычном здании несовременной планировки — "Бетельгейзе". Это был кальян-бар.

Я впервые заходила в такое место совершенно одна. Стоит ли говорить о том, какое сильное волнение я испытывала при этом?

"А вдруг здесь, неподалеку ходит ответчик? Вдруг он меня сейчас увидит?" — думала я, но худшей мыслью, которая меня посетила в тот момент была эта: "А вдруг он увидит, что я одна и не умею общаться с людьми?"

Радовало одно: "Мозгобойня" проходит в полумраке, в здании гремит музыка, вокруг много людей, поэтому его шансы увидеть меня, равно как и мои его, призрачно малы.

Тогда я очень осторожно стала искать свой столик с надписью команды "Сербска мафишка клубна". Все еще пребывая в сильном волнении, я смотрела на таблички команд за столиками, опасаясь и одновременно желая увидеть команду ответчика.

Моя команда сидела у входа и, к сожалению, на момент моего прихода состояла только из девушек.

"Ну вот и началась моя пытка" — думала я, вспоминая о том, что мы еще не знакомы. Ведь нужно завести диалог сразу с двумя, да еще и девушками, помимо всего прочего, нужно обязательно им понравиться, ведь это они взяли меня в свою команду...

Тем временем девушки узнали, как меня зовут, и стали разговаривать между собой, явно игнорируя мои попытки наладить связь. Вклиниться я не смогла.

Спустя время пришел и мой рыжебородый знакомый. Но неловкости с его приходом не убавилось.

В целом, Мозгобойня мне не понравилась. Мои мозги отказывались бороться. Я знала ответ только на один-два вопроса из предложенных, в то время как мои соседки по столику щелкали задачки как орехи.

Теперь я понимаю, что эта команда была завсегдатаем подобных мероприятий, поэтому неудивительно совсем, что они приловчились к логике этой игры. Тогда я этого совершенно не понимала и считала себя глупой.

Кроме того, с неким испугом на лице я высматривала столик, за которым мог сидеть ответчик и не находила его.

"Очевидно, он тоже здесь", — думала я и решила попытаться создать вид общительной дамы, чтобы, если вдруг он тоже играет, он увидел меня веселой и улыбающейся.

— А как часто Вы посещаете Мозгобойню? — выдавила я свою речь, как из тюбика последнюю пасту, во время десятиминутного перерыва в адрес одной из девчонок, имя которой к тому времени я уже и забыла.

— О, почти на каждую игру ходим, — ответила она без каких-либо зажимов, но и помогать мне налаживать с ней контакт, очевидно, не пыталась.

— Нравится? — попыталась улыбнуться я, понимая, что этот вопрос настолько глуп и высосан из пальца.

Она кивнула и переключилась на разговор со своей соседкой.

В тот момент мою молчаливую пытку прекратил ведущий, который подошел собирать плату за посещение этого интеллектуального концлагеря.

Оплата происходила недолго, так что я все же успевала помолчать, посмотреть по сторонам, на экран, на часы, в телефон, под стол, на сумочку, на листы для записей ответов, ожидая, когда ж это действо закончится.

Затем игра продолжилась. Вопросов на подвисном мониторчике я совсем не видела. После университета у меня знатно подупало зрение. Однако мою реакцию китайского ниндзя успел заснять фотограф. И на снимке я получилась отнюдь не романтично, несексуально, никак. Я даже не смогла опубликовать его в сетях.

Окончанию игры я была рада. Моим сопровождающим стал рыжебородый парень, который решил заплатить за такси и подвезти меня к подъезду дома, в котором я арендовала коморку. Так что если ответчик и был там, то он мог видеть меня уходящей с мероприятия в компании парня, что уже не выглядело со стороны так жалко, как мои попытки показаться общительной.

С сопровождающим меня парнем мы некоторое время переписывались, но общение пошло на спад, когда он узнал о том, что я секретарь судебного заседания. Скажем так: он не очень любил суды. А кроме того, он и не был мне интересен, поскольку я даже имя его не запомнила. Так мы и перестали общаться.

Глава 7. Мировое соглашение

Далее прошло еще несколько судебных процессов, поскольку мы не могли получить данные из МТС о телефонных сотах за определенный судьей период.

В один из дней между процессами в суде промелькнуло всем уже знакомое физическое лицо — ответчик. Об этом мне сообщила моя коллега постарше. Когда я вернулась из судебного заседания по другому гражданскому делу, она сказала:

— Тебя искал твой друг.

Я не поняла кто. Затем она добавила:

— Спрашивает: а где Марта? Как будто вы сто лет знакомы.

И через несколько секунд в дверях появился «мой друг».

Это он. Я была рада тому, что он решительно сокращает дистанцию между нами. Или же это его просто «Марта» значило то, что он меня ни во что не ставит? Тут был вопрос. Но я почему-то думала, что он по-дружески ко мне относился. Он ознакомился с дополнительными материалами по делу и ушел.

Признаться честно, я испытывала к нему определенную симпатию. В один из дней моя коллега постарше перебирала дела об административных правонарушениях, которые ей снесли секретари, и сделала акцент на одном административнике, который похитил из магазина косметики "Посыпка" порошкообразный шампунь на день рождения своей мадмуазель.

— Смотри, на твоего друга немного похож, — сказала Алена Георгиевна с усмешкой.

— Покажите, — сказала я, пытаясь вспомнить, как вообще выглядит ответчик.

Она взяла дело об административном правонарушении, подошла ко мне и показала страничку с его фото. Передо мной было черно-белое изображение парня с засаленной челкой, напоминавшей, скорее, жалюзи в школьной столовой, на которые мы собрали деньги, но которых так и не увидели до окончания обучения.

— Ну, Алена Георгиевна, ну не похож. Ответчик милый, а этот...

— Этот тоже милый, похитил шампунь для девушки. Чем не жених? — улыбнулась Алена Георгиевна.

"Ну нет", — подумла я, — "То правонарушитель, а мой друг имущество делитель, а это разные вещи".

— Глаза у него недобрые, — ответила я.

После недолгого молчания Алена Георгиевна забрала дело и продолжила:

— За твоей судьей как-то бегал мужчина... Административник, с цветами, всё в любви признавался...

— А она что? — с интересом спросила я, представив свою строгую судью в кроссовках и мантии, убегающей от назойливого поклонника с пионами.

— Ясное дело, что... Не захотела быть счастливой. Вот и ты, будешь долго выбирать, останешься одной как и твоя судья, — отрезала она в мой адрес.

— Так я и не выбираю, Алена Георгиевна. Они сами не хотят быть счастливыми, — улыбнулась я и принялась за работу.

В этом всем разговоре я и не заметила, как вызвала сторон по другому делу на то же самое время, что и ответчика с его женой. А это сулило мне новые неприятности.

В день последнего заседания по делу ответчика меня буквально довели до слез. Управляющий по делу об экономической несостоятельности закатил мне истерику, так как не получил письменное извещение о судебном заседании по делу, которое ему направлялось по почтовому адресу, "в надлежащем виде" (к слову говоря, он получил его по электронной почте, но просмотрел её в день процесса).

В коридоре у кабинета судьи уже собрались на одно и то же время стороны по разным делам.

Теперь я видела ответчика на скамье, ожидающего, когда его вызовут, но вызывать его я не торопилась.

Нам с судьей пришлось рассматривать форс-мажорное дело со скандальным управляющим. Когда процесс с ним закончился, у меня на столике не оказалось повесток и я пошла в свой кабинет их печатать. Я вышла в коридор, где сидел ответчик, и увидела, что он демонстративно и пренебрежительно закатил глаза вверх. Я понимаю, что ему надоело долгое ожидание и понимаю, что в то время он воспринимал меня как виновника затянувшегося банкета. Но его реакция не могла не расстраивать.

Тем не менее, я распечатала повестки, отдала сторонам и побежала докладывать судье о том, кто прибыл по делу ответчика.

Сразу скажу, что итогом баталии ответчика с бывшей женой стало то, что стороны начали обсуждать условия мирового соглашения, как и желал ответчик на предварительном судебном заседании, назвав урегулирование спора словами «решить спор полюбовно». Договаривались о передаче истице квартиры в центре города М., взамен на то, что она оставляет свои притязания на иное имущество, числящееся за ответчиком. Адвокат истицы хотел большего, он хотел оформить право собственности истицы на квартиру в агентстве по государственной регистрации недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним. В этой связи в судебном заседании был объявлен перерыв.

Сначала из кабинета вышли стороны, а потом, собрав свои черновики с записями процесса, вышла и я.

Но то, что я увидела, еще больше испортило мне настроение на целый день. Они стояли на лестничной клетке вместе словно голубки, без своих представителей и тихо-мирно что-то решали. По всему было видно, что, по крайней мере, он заинтересован в беседе. Вражды не чувствовалось между ними. Совсем. А мое душевное равновесие опять пошатнулось.

После перерыва судебное заседание по их делу было продолжено, а дело вскоре окончилось мировым соглашением, как говорится, «и волки сыты, и овцы целы».

Когда я ехала с работы домой в восточную часть города М., мне стало грустно, с глаз моих внезапно покатились слезы. Это был самый интересный процесс из всех, что мы рассматривали в этом суде.

Но почему?

Я понимала, что больше его не увижу. Нет, я четко это осознавала. Ведь он не предпринял ни одной попытки к тому, чтобы познакомиться со мной. Да и нужно ли было ему все это?

В свою очередь, определение суда об утверждении мирового соглашения стороны, как правило, не обжалуют. Соответственно, они не будут больше приходить в суд знакомиться с материалами дела, писать заявления на изготовление мотивировочной части решения, подавать жалобы (моя судья убила бы меня за такие мысли).

Тем временем мое присутствие в иных судебных заседаниях с другими жизненными историями было лишено всякой смысловой нагрузки.

Но я поплакала и забыла об этом. Не моего поля ягода. Вероятность быть с ним в рамках всех описанных выше обстоятельств стремилась к нулю. Я понимала это трезво.

Глава 8. Мамба и несостоявшееся свидание

Но и составлять чужие жизнеописания особого удовольствия мне не доставляло, поэтому я зарегистрировалась на сайте знакомств «Мамба». О нем я узнала еще будучи студенткой в университете. Мои одногруппницы обсуждали преподавателя нашего ВУЗа, который был одинок, и сказали, что видели его на Мамбе. Ну, раз там зарегистрирован человек, который обладает широкими познаниями в области гражданского процессуального права, то почему бы и мне не поискать там свою судьбу, которая разобьет эту чашу моего одиночества вдребезги, заставит меня жить «здесь и сейчас», наслаждаться каждой минуткой и проживать её как в последний раз.

Так, я зарегистрировалась на сайте знакомств, ввела необходимые данные и возрастной диапазон для поиска парней, добавила своё лучшее фото и... Стала ждать "манны небесной". Честно говоря, я полагала, что реакция парней на меня будет более живой, что сообщения внезапно посыпятся на меня и у меня не будет времени на них отвечать.

Но ничего не происходило. Тогда я поняла еще одну вещь: нужно начать свайпать фотографии парней. И действительно сработало.

Просто в жизни, поскольку я девушка, я считала, что именно парень должен делать первый шаг: бегать и добиваться моей руки (а в Интернет-пространстве — ставить лайки, писать, приглашать на свидания). Это была еще одна наука для меня. Возможно, в этом и есть какой-то смысл. Я ведь полжизни в состоянии живого трупа жду, когда же ко мне придет прекрасный принц, поцелует меня и чары грусти и одиночества рассеются. Но, оказалось, что так просто он не придет, нужно хотя бы координаты ему указать, показать свое фото для опознания и выразить симпатию. К тому же, если этого не сделать, то в реальной жизни есть большая вероятность того, что к тебе приедет не тот принц, которого ты бы свайпнула влево. Да и вполне возможно, что приедет вовсе не принц.

Так что, процесс естетственного отбора был запущен.

На Мамбе я познакомилась с простым парнем, общение было банальным. Сам парень был для меня крупноват, работал поваром и писал не очень грамотно. Но я решила дать ему шанс, ведь с готовкой у меня были отношения на «Вы», а он может что-то вкусное мне приготовить или чему-то научить. Но мой поваренок предложил мне вместе с ним сходить в кинотеатр на фильм «Дэдпул». Я согласилась. Мне нравился центр города и его самая живая улица Ленина ( в народе «Ленинка»). К тому времени я уже купила небольшую обновку — серую шелковую блузу и маленькую серую синтетическую сумочку с бежевыми вставками. Губы я накрасила красным, волосы завила плойкой. Перед выходом сделала пару тысяч фотоснимков, чем добила батарею своего телефона до ручки, и забежала в магазин купить сырков, чтобы перекусить по дороге. Когда я шла с сырками на остановку, я почувствовала, что именно сегодня в день моей встречи с поваром произойдет что-то необычное: меня ждет приключение.

До пункта назначения я добралась не без страха, поэтому совсем забыла о сырках. Волнение шло за мной следом и теребило мою серую маленькую мегатоповскую сумочку с подтаявшими сырками.

На входе в кинотеатр я увидела широкоплечего парня с растерянным взглядом. Он никак не среагировал на меня. А я побоялась к нему подойти, так как подумала о том, что он видел меня и не окликнул. Наверное, потому что я недостаточно хороша, или не похожа на свое лучшее фото в аккаунте. Ну должно же во мне быть что-то не так… Это логично. Следуя своей логике я прошла в кинотеатр. Еще раз обернулась посмотреть, не оглянулся ли он. И увидела, что он не оглянулся. Я обиделась и сразу направилась покупать себе билет на Дэдпула.

Когда я вошла в кинотеатр, мне казалось, что меня окружили пары, со всех сторон. Они улыбались, хихикали. А я одна, одна в кинотеатре впервые. Я крайняя. Не сказать, чтобы я запомнила этот фильм, но во время его просмотра меня ничто не беспокоило. Ни одной печальной мысли в голове. Где-то я даже смеялась. Но, когда фильм закончился и я вышла на Ленинку, то увидела эту вечернюю красивую жизнь, мне казалось, что вот она настоящая. Моя же была унылой. Оставалось только сесть в троллейбус, который ехал на Восток (район в городе), и вернуть её в привычное русло.

На улице было прохладно и я думала о том, что когда-нибудь и я смогу веселиться ночью на той улице. Когда-нибудь, но не сегодня. Вот знаете, в этом я очень похожа на свою маму. В молодости она боялась ресторанов, кафе, увеселительных мест и проходила мимо, ей было интересно посмотреть на что-то общественно-доступное. Но это скучно. Скучно стоять и таращиться на то, как горит сарай у соседа в деревне. А вот ее совместных походов со мной в кино, либо кафе в моем детстве, к сожалению, замечено не было.

Так вела себя и я. После работы дом, а дома опять работа с протоколами. Возможно, мое первое кино в одиночестве и есть для меня приключение? От этих мыслей я слегка устала. Поэтому в троллейбусе, когда мне удалось занять место у выхода, я начала засыпать.

Вышла я на своей остановке возле стадиона «Весна». К тому времени было уже темно и прохладно. В ушах моих играла легкая музыка. Какая то была музыка, я уже не вспомню. Но мысли мои были заняты тем, что я пропускаю собственную жизнь.

Глава 9. Приключение

Домой я возвращалась с озадаченным видом, думая о том, что не написала еще ни одного протокола, как вдруг услышала: «Марта». Это был мужской голос. Я сразу подумала о том, что никого не знаю в этом городе (ну, кроме адвоката дьявола, но те события случились позже). Совсем никого, и меня никто не знает, поэтому я и не отреагировала. Второй раз мое имя прозвучало более громко и напористо.

Я оглянулась. У машины стоял парень в клетчатой рубашке и джинсовых шортах. У него был стиль, похожий на стиль ответчика из суда. Я посмотрела еще раз на него и узнала в нем свидетеля из моих самых запоминающихся и интересных заседаний. Он улыбался и был приятен. Я подошла к нему.

— Привет, — сказал он мне с широкой улыбкой на лице.

— Привет, — ответила я, удивившись, что меня вообще узнал этот человек.

— Помнишь меня?

— Не особо, — ответила, пытаясь создать свидетелю неловкую ситуацию.

— Ну в процессе свидетелем был, когда мой знакомый и его бывшая имущество делили, — ответил он.

— Свидетель Усопшев, — улыбнулась я и добавила, — Помню-помню.

— Да, Усопшев, — опять улыбнулся он и спросил, — ты спешишь куда-то?

— Да нет, не особо, — ответила я, очевидно, вспомнив о том, что дома меня никто не ждет (даже древесно-кустарниковая растительность, за которой я обещала хозяйке следить, давно была затоплена, потом безбожно засушена и обезлисчена).

— Не хочешь прокатиться со мной на чаек?

" Все равно в моей жизни ничего не происходит", — опять подумала я и ответила:

— Было бы неплохо.

Так мы сели в его машину и он повез меня в ближайшее кафе.

— Итак, расскажи-ка, что ты делала на Ленинке в такой поздний час одна?

— В кино ходила, — прямолинейно сморозила я.

— Что, одна? — удивился он, хитро посмотрев на меня.

«Ну почему нельзя в кино ходить одной?» — подумала я и, постеснявшись того, что моё первое свидание не состоялось из-за растерянного парня у входа (да и вдруг это был не он, вдруг мой увидел меня и сбежал), ответила:

— Да, я ждала выхода этого фильма давно. И вот решила посмотреть его в кинотеатре... Но погоди, почему ты говоришь о том , что я была одна? И откуда ты знаешь, что я была на Ленинке? — подозрительно посмотрела я на него.

— Я видел тебя там, а потом решил проследовать за тобой и увидел, как ты садишься в троллейбус... И вот мы здесь.

Наверное, в этот момент зрачки моих глаз расширились как у белки из Ледникового периода, когда она увидела этот злосчастный орех. Его слова сделали меня безоружной. Ведь прежде никто не следил за моими передвижениями, за исключением разве что заместителя председателя суда, но она, очевидно, преследовала иные мотивы (наверное, бдила за моей трудовой эффективностью, хотела, чтобы я была и в ресурсе, и в моменте).

Затем свидетель позвонил ответчику и рассказал о том, что встретил меня.

"Как же этот суд тесно объединяет незнакомых людей", — думала я, — "Еще примерно год назад я ничего не знала об этих людях, а сейчас стала их общей знакомой. И все же... Ответчик опосредованно интересуется мной... Или нет... Или да?"

Спустя какое-то время свидетель отыскал в своем телефоне какое-то видео и стал показывать его мне. На этом видео была бывшая жена ответчика — истица или девушка, очень похожая на неё с ногтями как у моего дела, только аккуратными и ухоженными. Она сидела на заднем сидении машины с каким-то парнем, задиравшем ей платье до трусиков. На ней были черные красивые чулки, она была очень сексуальна и эротична на видео. Но платье ей задирал не ответчик, то был другой парень. Он пытался её обнимать.

— Что ты думаешь на этот счет? — спросил меня свидетель после просмотра видео.

— Это не мое дело. Судья приняла решение на основании предоставленных доказательств.

А в душе я думала о том, что, скорее всего, причиной их развода была супружеская неверность. Но в тот момент я споймала себя на нехорошем чувстве зависти. Ведь она действительно была сексуальна, она чувствовала себя, свое тело, энергетику, пускай это было небрежно и адюльтерно. У меня не было эротичного белья. Совсем не было: в университете такое особо не поносишь (куда же прятатать шпаргалки?).

— Тогда ладно, но ловко же она квартиру в центре города отхватила, — процедил свидетель.

Я молчала. Мне не хотелось лезть в чужую жизнь, ведь я еще свою жить не начала.

Тем временем мы припарковались и отправились в кофейню. Я не помню, в какую конкретно кофейню мы заглянули: все было как в тумане. Я помню, что он шел по газону, а я шла следом за ним. У меня никогда до этого не было свиданий. Да и теперь я понимаю, что это, скорее, было не свидание. Но я не знала, как себя вести. Я неуверенно держалась на кассе, совсем боялась заговорить при посторонних людях. Свидетель выбрал мне зеленый чай. То был очень вкусный чай, наверное, потому что первый бесплатный. Ладно, шучу, с чайком он очень угадал.

Вечером было уже холодно. А мы сидели у него в машине и пили горячий чаек.

— А у меня вот отец — начальник милиции. Я тоже хотел быть милиционером, — начал рассказывать он, — Мы однажды ездили на вызов. То была семья наркоманов. Когда мы приехали и вошли в квартиру, то увидели, что парень с девушкой трахались. В той комнате был еще маленький ребенок. Они даже нас не заметили, настолько были загашенными.

Тогда мне было интересно слушать различные «байки белого бычка». Я прекрасно понимала, о какой жизни он мне рассказывает. Ведь я проходила практику в следственном комитете и многое видела сама: бабушку-утопленницу, девушку-парашютистку (*так называют всех, кто прыгнул неудачно из окна многоэтажки), видела и пожилого мужчину, умершего в бизнес-центре. И самое странное из увиденного для меня в последней смерти — это осмотр трупа, проводимый судебно-медицинскими экспертами. Молодая девушка-эксперт измеряла температуру тела трупа даже в паховой области. «Вот это работенка, не позавидуешь», — думала я, — « зато дедуля точно уж в раю».

Кроме того, маргинальная жизнь проникала в моё сознание каждое утро по пути на работу. Ведь уже с самого утра кто-то заваливался в мой троллейбус с добротным перегарищем.

Да и что говорить-то? В суд ведь к нам приходили тоже разные люди.

Потом свидетель задал мне пару отстраненных вопросов о моей семье.

— Мои родители в разводе, — ответила я и дополнила, — но все нормально, они развелись после того, как мне исполнилось 18.

— Взрослая уже, — безучастно сказал он и больше не стал развивать эту тему, — А я вот недавно с друзьями отдыхал и напился до отключки, несколько бутылок водки загасили...

Мне вообще не нравятся алкогольные истории, поэтому я не стала развивать эту тему. К концу вечера наше общение шло на спад. Но со свидетелем, как ни крути, было весело. Хотя сейчас мне почему-то кажется, что в тот момент общаться со свидетелем мне было весело именно оттого, что я стала на шаг ближе к ответчику. Ведь если я понравлюсь свидетелю, то и с ответчиком мы как-нибудь встретимся. А тем временем до ответчика мне было как до Луны (как минимум, нужно было приобрести дорогой эротический бельевой скафандр, чтобы выйти в открытый космос).

Так мы доехали до моего подъезда, свидетель взял мой контакт, нашел меня в соцсетях, добавился в друзья и мы попрощались. А мой первый трофей — стаканчик из-под чая еще долго радовал мои уже нехорошо видящие глаза и служил косметичкой для китайских кистей для макияжа. Он напоминал мне о приятном или, скорее, необычном вечере, произошедшем благодаря одной случайности или нелепости.

Глава 10. Трусы

Дальше больше: я впервые задумалась о своем интимном гардеробе и поняла, что у меня нет совершенно никакого сексуального бельишка. Мне 22 года (да-да, вот так вот незаметно для меня стрелки моего циферблата двигались в сторону увеличения), а в гардеробе у меня розовые трусы, с которыми однажды произошел веселый казус: после стирки я развесила их на батарее в ванной, а утром в спешке сняла все и затащила к себе в комнату. В тот период с нами жила сумасшедшая соседка Алина. Почему сумасшедшая? Читайте в главе 2. Она просто считала, что все парни хотят нарушить её неприкосновенность. Но из всех этих претендентов ее неприкосновенность нарушила я. Оказалось, что тем же утром в общем чате соседки по квартире стали обсуждать пропажу Алининых трусов. А точнее писать о том, что она бегает по квартире как угорелая и ищет свои труселя. Я сразу поняла, что это могла быть я. Но как признаться?

А нельзя в таком признаваться! Мне кажется, что даже в убийстве, совершенном с особой жестокостью, которое я, конечно же, не совершала, признаться гораздо проще, чем в хищении Алининых трусов (а в этом да, виновна). Если же я признаюсь в содеянном, то Алина что-то точно себе надумает. Поэтому единственный коварный план, который родился у меня в голове: вернуться домой и забросить их за стиральную машинку: «вот, мол, упали». Но поскольку я пришла домой поздно, а в ванной уже была Алина, затеявшая серьезную поисковую операцию, деваться было некуда. Я перешла к явке с повинной. Здесь нужно сказать и о том, что мысль о её трусах в моей комнате меня тоже не особо тешила. Поэтому я сказала соседке о том, что, возможно, я ошибочно сгребла её трусы в общую кучу и отнесла к себе в комнату.

— Ты ведь вернешь мне их? — спросила Алина.

— Ну , конечно, верну, — сказала я и пошла в комнату их искать. Действительно, они были у меня. Неловкая ситуация вышла, однако Алина поблагодарила меня за честность и сказала: «Ты молодец».

Ну что ж первая и последняя благодарность за день была заработана таким вот путем.

Так вот, дабы не повторять эту тему розовых больших труселей, мне нужно было купить что-нибудь сексуально-провокационное, такое, какое было на истице на том чертовом видео. К слову говоря, это видео я потом увидела на странице свидетеля в соцсети с надписью: " Как это понимать?"

На странице истицы был выложен ответ на это видео — фотография ее в положении и довольного ответчика, приспустившегося к ее большому животу и закрывшего глаза от счастья. Ниже под фото была надпись: " Как это понимать?"

Да, истица была беременна от ответчика, но, как я поняла из процесса, у нее случился выкидыш.

"Все-таки он любил и любит ее..." — думала я, — " Вот каких женщин любят... Раскрепощенных."

Вскоре одни из моих выходных были посвящены подбору красивого нижнего женского белья. Начала я, конечно же, с маленьких кружевных черных трусиков. Ими и закончила, увидев цены на нижнее белье в фирменном магазине. Спустя недельку на скидке я купила фиолетовый лиф, который планировала надеть на мой первый секс со свидетелем по делу. Почему я думала, что это произойдет с ним? Потому что ответчик, который мне нравился, был для меня все так же недосягаем, а свидетель напоминал мне о нем. Кроме того, по моим внутренним неосознанным настройкам я должна была лишиться девственности гораздо раньше и жутко отставала в этом марафоне от других девчонок. Бессмысленно? Знаю.

Но еще моя сокурсница рассказывала мне о том, что, ради того, чтобы лишиться девственности, она переспала с 26-тилетним незнакомцем. На тот момент ей было чуть больше 18-и лет. Эту многоходовочку запомнила и я, но я все еще хотела, чтобы это было по любви и после свадьбы, хотя бы чьей-нибудь.

Глава 11. Встреча с ответчиком

В один из дней свидетель из суда пригласил меня на официальное свидание. По крайней мере, так думала я. Думала и готовилась.

Предварительно я посоветовалось с коллегой, той, что помоложе, что надеть на свидание. Она спросила: «А что у тебя есть в гардеробе?» Гардероб у меня был небогат, но я перечислила, что есть: «Есть юбка светлая, я в ней была в суде один раз, белый топ с вышивкой, голубоватые джинсы, черный топ на бретелях, серая шелковая блуза, но в ней я уже была, есть платье синее короткое с вырезом на спине, есть красная юбка-карандаш и, пожалуй, из красивого все». Она посоветовала мне надеть белый топ и светлую юбку и прийти на каблуках. Туфли у меня были красные бархатные.

Когда я пришла домой с тем, чтобы прибарахлиться к свиданию, мне позвонил свидетель и сказал: «Солнышко, я сейчас на офисе, мы отмечаем день рождения друга, я пришлю за тобой такси».

Я не любила, когда меня называли солнышком, потому что рано или поздно солнышко уходит в закат. Но больше всего я не любила пьяных мужчин, и по его голосу можно было со стопроцентной вероятностью определить, что в тот момент он относился к упомянутой выше категории. Мне стало страшно.

Я еще раз перепроверила его аккаунт в соцсети и увидела на его странице упоминание о его однофамилице «Усопшевой». Не помню, где конкретно она фигурировала, в родственниках, либо в семье и детях, но мне почему-то казалось, что это его сестра. Потом по протоколу судебного заседания и данных о его рождении я стала проверять его возраст и математическим путем вычислила, что ему 34 года, а мне на тот момент было еще 22. Он был староват для меня внешне, и я видела это. В голову, конечно, закрадывалась мысль: а есть ли у него брак и дети? Но сопоставить свои сомнения с данными его страницы я не смогла. Логика потеряла связь с моим мозгом, когда к нам в квартиру ворвалась хозяйка собирать дань за проживание и отчитывать меня за то, что я не убираю общую территорию. Да, к слову говоря, на меня уже жаловалось мои соседки, потому что они дежурили, а я нет. В ответ на жалобы я говорила о том, что у меня совершенно нет времени на это, что я занята на работе, а дома занята протоколами, я устаю. Девочки не понимали: «Март, мы все работаем, и все устаем». Не успела хозяйка что-то сказать, как я ответила, что все понимаю и уберу кухню на этой неделе. На том и порешили.

Оставалось выбрать наряд для свидания. Поскольку мой избранник был подвыпивший, я не хотела надевать короткую юбку и топик, а тем более становиться на каблучок. Я хотела закрыть свою зону отчаянья джинсами, но потом показалась соседкам и они сказали мне надеть юбку. Я доверилась.

Вскоре подъехало такси и я выпорхнула из подъезда к машинке. Когда я села в нее, то засмущалась. Тогда я не могла заговорить с водителем и он молча вез меня к моему свидетелю.

В лучах уходящего солнца я заметила, что плохо побрила ноги. Вместе с тем было прохладно и мои устоявшие после бритья волоски на коленках поднимались с гусиной кожи. Я попыталась прикрыть колени сумочкой. Так мы стали выезжать за город. Через лобовое стекло такси я увидела, что город закончился и начался какой-то темноватый густой лес. Солнце уже зашло за горизонт, когда его коллега «солнышко» подъезжала к офису.

Я вышла из такси, и меня сразу встретил свидетель.

— Привет, — сказал он и в мою сторону сразу же потянулся слабый алкогольный шлейф.

— Привет... — смущенно ответила я в ожидании, когда свидетель отведет меня в офис, так как на улице во всю уже ощущался холод.

Когда мы вошли в офис, я увидела хороший новый стол, который был заставлен грубой «мужской» едой (мясо, раки, водка, вино). Где-то уже лежали косточки. А вокруг стола сидели мужчины. Я уже не помню, как они выглядели, но их было больше пяти, разных возрастов. Среди них — он, ответчик по делу, человек, который был мне уже знаком, и, конечно, симпатичен. У него на животе небрежно расходилась темно-синяя рубашка, что говорило о том, что он уже поел. Он отреагировал на меня дружелюбно:

— О, Марта, — проронил он мне и, глядя на своих товарищей, продолжил, — мы познакомились с ней в суде.

— А, так Вы знакомы? — сказал кто-то из мужчин на противоположном конце стола.

— Да, мы знакомы, — подхватил Усопшев и, указав на ответчика, добавил, — она была секретарем в процессе с его бывшей, такая серьезная...

— Нет, она не была серьезной, — спокойно поправил ответчик и пристально посмотрел на меня.

"Как он может такое говорить после всего того, что между нами было (пять заседаний, два ознакомления с делом)?" — подумала я и надулась как мышь на крупу, — "В смысле я не была серьезной? Я была самой серьезной, ну после судьи, разумеется..."

Я промолчала, ответчик посмотрел на меня, встал из-за стола и сказал:

— Давай я за тобой поухаживаю. Что будешь пить?

— Зеленый чай, — ответила я.

Он быстро вышел в другое помещение нагреть воды для чая. Тем временем меня усадили за стол напротив места, где сидел ответчик. По левую сторону от меня сел свидетель Усопшев, а второй мужчина, который был справа от меня, посмотрел на меня сверху вниз. Я опять засмущалась. Я не знала, как вести себя в компании мужчин, как они меня воспринимают и, самое главное, я потеряла интерес к свидетелю.

— Будешь раков? — предложил друг ответчика лысенький Роман.

— Нет, спасибо, — смущенно ответила я, не зная, как вообще есть тех раков.

"Нет, ну кушать при мужчинах неизвестную мне еду я точно не буду" — думала я.

Когда ответчик вернулся с чайком, я немного расслабилась.

— У тебя хороший парфюм, — сказал Роман, унося раков в другое помещение.

— Спасибо, — сказала я и уставилась на ответчика. Его большие карие глаза тоже смотрели на меня.

Признаюсь честно, мое внимание переключилось на ответчика полностью. И даже если бы свидетель Усопшев действительно «усоп», я не обратила бы на это внимание в тот момент.

— Ну, что, давай выпьем, — предложил ответчик, наполняя две рюмки водкой и заполняя тем самым неловкое молчание.

— Да, можно, — ответила я, думая о том, что водка, возможно, раскрепостит меня.

— Тогда выпьем за то, чтобы больше не жениться! — сказал он, поднял рюмку, чокнулся со мной и выпил залпом.

Мне не нравился этот тост. Алена Георгиевна пророчила мне замужество с ним, да и он мне был очень симпатичен, но, несмотря на это, я тоже выпила залпом. Кто-то из его компании сказал:

— Да, хороший тост.

— Может, просто тебе не повезло с этой девушкой? Не факт, что не повезет с другой... — пробормотала я, совсем не почувствовав раскрепощения от действия алкоголя.

Затем я вспомнила, что возможной причиной их расставания с истицей была супружеская неверность, и продолжила свой монолог Чацкого:

— Я вообще не понимаю людей, которые изменяют. Правда. Если ты выбрал человека, с которым хочешь прожить остаок жизни, то будь, пожалуйста, верен своему выбору.

В офисе стало тихо. Подозрительно тихо.

В какой-то момент мой «определитель солнышек», сидевший слева от меня, совсем поплохел.

Кто-то из компании сказал:

— И как ты собираешься добраться домой в таком состоянии?

— За мной приедет моя жена, — выпалил он, а я почувствовала, как у меня моментально загорелось седалище, потому что встречаться с его женой мне не хотелось.

Сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать. Ведь я до последнего верила в то, что это его сестра… С одной стороны, это было заметное облегчение, потому что мне не нужно теперь делать вид, что я собралась его соблазнять. С другой стороны, во всей этой ситуации я выглядела как наивная дурочка. Я не знала, какой меня видели эти мужчины. Но фактические обстоятельства таковы, что я приехала на высоких каблуках и в короткой юбке к женатому пьяному человеку в мужскую компанию. Это не могло не ударить по моей самооценке. Я почувствовала себя глупой еще и потому, что до этого затронула тему "супружеских измен и необходимости быть верным своему выбору".

Между тем шел двенадцатый час ночи, меня попросили спеть в караоке.

Ну вот же он, момент истины, меня попросили сделать то, чего я боялась всю свою сознательную жизнь. У меня паралич левой складки гортани и я не могла не то, что красиво вытянуть какое-либо слово, я не могла закричать в темном переулке, даже если бы за мной погнался маньяк с топором. Я вежливо отказалась, не став объяснять истинную причину. Я сказала, что не умею петь. Очевидно, я упала в глазах ответчика, но он этого не показал.

Потом один из мужчин, бывший сотрудник УДФР, у которого и был день рождения, сказал:

— Вот что, Марточка, не доверяй ты этому Усопшеву, он обманщик, — и, указывая на ответчика, добавил, — А ему можешь доверять.

Я посмотрела на ответчика и засмущалась.

— Он ваще-то в армии не служил, — обиженно бросил Усопшев, не отрицая того, что ему нельзя доверять.

Я оценивающе посмотрела в сторону ответчика. Тот покраснел.

Я хотела пообщаться с ответчиком наедине, но мне было страшно, ведь всего лишь пару часов назад встреча с ним была и совсем немыслимой для меня.

К началу следующего рабочего дня компания начала расходиться и возник вопрос: «Кто же отвезет меня домой?».

За эту непосильную задачу взялся ответчик. Я была очень рада!

И не успела я присесть в его машину на переднее сидение, как между мной и ответчиком уже закрутился Роман. Да-да, это, к сожалению, мужское имя. Друг ответчика Роман уселся на заднее сидение и накренился вперед к нам, облокотившись на наши с истцом сидения. Он был добрым, просто было бы хорошо, если бы он был добрым немножко в другой машине. Я ведь хотела познакомиться с тем, за кем наблюдала после первого же судебного заседания. Я хотела большего от ответчика. Но он включил в машине свой грустный рэп и начал петь, а его друг поднимал мои руки, разводил их в стороны и подпевал. Я боялась петь, я боялась того, что они узнают мою маленькую тайну. Когда мы подъехали к моему подъезду, мне стало грустно, потому что моих контактов никто не попросил, тогда я попрощалась и захлопнула дверцу его авто. Подойдя к подъезду, я обернулась еще раз и увидела свет задних фар уезжавшего автомобиля. Затем я быстро поднялась на пятый этаж, ворвалась в свою страшную комнатку и легла на кровать, на которой, как мне казалось, до меня отдала Богу душу чья-то бабулька. Я посмотрела на экран своего телефона и с сожалением подумала: «Ну все, мы больше не увидимся». Как вдруг ко мне в друзья в соцсети постучался новый гость.

Это был он! Я очень обрадовалась, теперь мы будем общаться в сети! Но о чем общаться-то?!

Глава 12. Первое свидание с ответчиком

Общение у нас было скомканным и неловким. Я не помню, что писала ответчику. Но, зная о том, что он любит петь, а плейлист у него забит «грустным рэпом», я поинтересовалась у него, пишет ли он свои тексты.

Эту тему я могла поддерживать и развивать, так как к моменту нашей переписки с ответчиком у меня уже был полноценный рэп-трек собственного сочинения. Он назывался: «Чувак, это рэп4ик». Мне было стыдно за моё творчество. Но, когда я узнала о том, что он тоже пишет рэп, мне стало стыдно и за его творчество, но я подумала: «А мы все-таки подходим друг другу».

Я не выслала ему свой «хит», но вместе с тем мне было весьма любопытно узнать, о чем же его песни. Поэтому я сбросила ему свое самое неудачное стихотворение о наркомании в обмен на его музыкальные потуги. И спустя несколько минут ответчик прислал мне на электронную почту три коротких аудиозаписи. Своё сообщение он назвал: «чушь)))».

Помню, как я с любопытством включила одну из них и — ничего не произошло. Я ничего не поняла, кроме того, что он «любил любить свою девочку», а еще разобрала слова «что, где, когда?», что-то про деньги и бюджеты. Но мне это было уже неважно, я вспомнила ту «девочку»… Я видела её в суде, его и её… Но я решила взять себя в руки и, увидев, что он переслал мне сообщение с указанием другого адресата, полюбопытствовала:

— Может быть, ты принимал участие в рэп-баттлах?

Я, конечно, надеялась на то, что он этого не делал, но он ответил утвердительно.

Помню, как в тот вечер я боролась с желанием отправить ему своё музыкальное творчество в виде готового трека, чтобы намекнуть на общность наших интересов, но, чтобы не упасть в его глазах, не отправила.

А потом ночь заканчивалась и начинался день труда. Днем я рассказывала своим коллегам о том, что начала общаться с ответчиком, что он подвез меня домой. И моя коллега, та, что постарше, сообщила: «А я тебе говорила!». Я любила Алёну Георгиевну, она была веселой, шутила со мной и помогала мне не получать звездюлей от судьи и от заместителя председателя нашего суда. Но целый день я была как в тумане (ключ от кабинета застрял в принтере, шла в заседание и забывала дела, забывала ставить печати на документах и др.), ведь моя жизнь наполнилась событиями, о которых еще два дня назад я и подумать не могла. А судья в процессе неоднократно повторяла мне: «Марта, не спим, выписываем повестки».

В конце рабочего дня, когда я уставшая и с непомытой головой притащилась домой, мне пришло СМС от него: «Я сегодня иду на футбол. Хочешь со мной?». Я спросила про время, чтобы знать, сколько у меня есть часов на сборы. Он ответил: «минут 30» — и потом переспросил: «Да или нет?». Я не могла его «слить». Конечно же, ответ был утвердительным. По телу пробежали мурашки, паника и волнение захватили мое эмоциональное поле. Я сразу стала думать о том, что мне надеть, и не придумала ничего лучше фиолетового нового лифчика, белой блузы, через которую видны бретели этого лифчика и светлые джинсовые штаны, которые в прошлый раз забраковали мои соседки. Зато походку кузнечика я все ж решила взять с собой и надела свои красные бархатные туфли на высоком каблуке. Однако мои волосы были пушистыми, я не успела утяжелить их ни выпрямителем, ни плойкой.

Когда его авто подъехало к моему подъезду, я села на переднее сидение рядом с ним, но, когда садилась, заметила, что он немного расстроился. «Вау-эффекта» не случилось. Я стала переживать о том, что не понравилась ему. По дороге очень скованно задавала ему вопросы. Боже, да я даже не помню, о чем мы с ним говорили!

А он вез меня и говорил, что стадион находится рядышком возле моего суда. И в то же время в этом городе М. я не знала ничего. Географический кретинизм: полгода я в городе и знаю только один путь «с работы и на работу».

Когда мы шли к кассе, чтобы купить билеты, я встретила своего знакомого милиционера, который привозил к нам людей в заседания по делам о направлении в лечебно-трудовой профилакторий. А рядом со мной шел ответчик. Мне стало неловко от того, что я гуляю со стороной по делу, к слову говоря, уже рассмотренному делу.

Ответчик тем временем рассказывал мне про разные популярные футбольные команды. А я ничего не знала о них и не могла поддержать беседу. Единственное, что я знала из этой темы, это такие понятия, как "трансфер игрока" и "доппинг". Наверное, мой ответчик чувствовал бы то же самое, если бы я привела его на презентациюкакой-нибудь губной помады определенного бренда в разных оттенках.

В общем мы стали в очередь нуждающихся в билетах на спортивное мероприятие. Спустя одну минуту вселенского молчания и неловкости от этого молчания к нам подошел парень, который хотел отдать мне свой билет. Какая удача! Я намеревалась взять его: мне не хотелось, чтобы ответчик тратился на меня — но промолчала. Мой спутник среагировал быстрее, он отказался от предложения. И когда подошла наша очередь и он взял билеты в одном ряду на соседних местах (одно из них — 13-ое; 13 — его любимое число), я поняла, что если бы я взяла бесплатный билет, то вместе мы бы не сидели. К чему бы вообще тогда была эта встреча?

На самом деле, я трусила, мне было страшно показаться какой-то глупой, не знающей, мне было страшно оттого, что, если я ему не понравлюсь, мы больше не встретимся. Я говорила мало и долго думала над тем, что сказать. В этот день много говорил он.

Когда мы проходили к своим местам, он спросил, не хочу ли я мороженого или поп-корна. Я не хотела его этим всем обременять. В тот момент я не знала, что это, черт возьми, свидание и что он ухаживает за мной. Я забыла о том, что я девочка.

В итоге мы сидели на своих местах, он что-то рассказывал мне, но мои познания были слабы в теме спорта, я молчала и долго думала, что сказать. Тем временем мелкие бело-черные фигурки уже во всю двигались по зеленому полю. Я не видела многого, потому что у меня уже тогда село зрение, а кроме того, даже если бы и видела, то ничего не поняла бы все равно. Спустя какое-то время, когда я вспомнила фильмы «Гладиатор» и «Астерикс и Обеликс на Олимпийских играх», мне в голову пришла гениальная (так думала я в то время) мысль, и я сказала: «Футбольный стадион похож на колизей». Он поддержал мое скомканное замечание и добавил: «Да, хлеба и зрелищ!». Потом опять в колизей ворвалась тишина. Он внимательно наблюдал за игрой. В перерыве между таймами все сидящие зрители включили на телефонах фонарики. Он, зная об этом, включил свой тоже. Я наблюдала за происходящим и не хотела доставать при нем свой старый телефон. Спустя еще какое-то время я хотела ему что-то сказать и наклонилась ближе к ушку. Мне показалось, что он закрыл глаза и ему понравилось. Я испугалась, забыла свой отрепетированный текст и отстранилась.

Когда сражение рыцарей в колизее закончилось, люди стали быстро покидать стадион. Я ринулась в толпу, он тормозил меня: хотел переждать. Именно в тот момент я увидела, что у нас разные темпераменты. У него все строилось на выжидательной и наблюдательной позиции, а я бездумно лезу в гущу событий. Я не знала, оборачиваться мне назад на него, либо идти вперед, потому что мне было некомфортно в толпе и было немного страшно, потому что сейчас мы останемся наедине и нужно будет что-то говорить, а я еще совсем не придумала что. Я обернулась, он был рядом. Мы сели в его машину, и я думала, что он отвезет меня домой. Но он искал место, где можно покушать вдвоем.

Я опять испугалась. Это сейчас покушать с парнем мне за счастье. Но в тот момент, я вспомнила о том, что никогда не ходила с парнями в заведения. А что, если мне подадут 10 вилок, 20 разных ложек или, того хуже, палочки для суши?

Так вот мы поехали в кафе с красивым и романтичным названием «Авеню». Улица, на которой оно располагалось, была слабо освещена и напоминала мне одну из узких французских улочек в романтических фильмах. Именно перед входом в заведение я бы хотела, чтобы он остановился и поцеловал меня. Именно в тот момент время как будто замерло и…

Ничего не произошло. Это была рекламная пауза, мы просто вошли в кафе. Там я струсила и спряталась за ним. Ответчик выбрал один из накрытых бело-красной скатертью столиков у входа, где мы и приземлились.

— Что ты будешь кушать? — спросил он.

Нужно ли говорить о том, что это было первое заведение в моей жизни, кроме выпускного в университете? Я расстерялась.

— Выбери, пожалуйста, что-нибудь на свое усмотрение... — процедила я.

— Хорошо, — сказал ответчик, подозвал официантку и заказал большую пиццу с курицей и грибами.

— А что из напитков? — спросил он глядя на меня.

— Давайте зеленый чай с жасмином, — уткнувшись в меню, произнесла я.

Затем он заказал напиток себе, наверное, это был сок, и официантка удалилась.

Черт возьми, я абсолютно ничего не помню, ведь все происходящее было для меня чем-то новым и неожиданным! Помню только, что потом еще минуту я думала над тем, почему заказала именно чай с «жасмином» и как этот чертов жасмин будет характеризовать мою личность в его глазах?

Пока официантка готовила орудия для моих истязаний: вилки, салфетки, ножичек и испанский сапожок — мне пришлось думать о том, что сказать своему собеседнику. Он много рассказывал о футбольных командах, трансферах и Бог еще знает о чем. Теперь, видимо, настал мой черед.

— Я очень люблю драники, — сказал мой ответчик, прервав поток мыслей в моей голове, очевидно, соединявший меня с космосом, — а какое твое любимое блюдо?

" Как любимое? — думала я, — в смысле то, что я люблю готовить, или то, что люблю есть? Сейчас скажу еще что-то простецкое и все испорчу...

— Сырники, — сказала я, боясь, что меня заставят готовить их.

Затем убегая от кулинарных тем, в которых я тоже не была сильна, я перевела беседу на тему его бывшей. Зачем я так сделала? Не пойму. Наверное, для того, чтобы не пришлось ничего рассказывать о себе. Потому что нечего: к быту я приспособлена не была, да и по заведениям не разгуливала особо, жила себе на окраине города, строчила протоколы и думала, что жизнь начнется после...

Когда нам принесли эту огромную пиццу, я опять засмущалась. У меня не было маникюра, как у его бывшей жены, а пиццу нужно брать руками.

Он упростил мне задачу и первым нарушил целостность слоеного теста, так что свой кусочек я взяла незаметно быстро.

Беседуя с ответчиком, а вернее, слушая его, я узнала, что об истице написали целую статью в местной газете и не потому, что она сделала что-то выдающееся в городе М. или для города М., а потому что попала в ДТП ночью. Но, судя по заголовкам статьи, её прозвали «дрифтерша». Он рассказывал это с некой гордостью. Потом рассказал еще пару «веселых» историй с её участием, и я поняла, что мы очень сильно отличаемся друг от друга. Она веселая и взбалмошная, с такой так или иначе попадаешь в приключения, а я стеснительная и еще не успевшая узнать себя, я несмелая.

Затем он рассказал про её дочку и о том, что он не является её отцом, о том, что его бывшая жена родила в 15 лет, что её дочка стала называть его «папой», и даже о том, что она похожа на него. Во время этого подробнейшего рассказа я подумала: «ни черта она на тебя не похожа, проснись! Если мыслить объективно, то это смесь сперматозоида другого мужчины и яйцеклетки твоей бывшей! Как бы тебе ни хотелось, ты ничего не сможешь с этим поделать». А затем выпалила:

— Ну почему же ты был в браке с ней, если она такая…

— Какая? — с любопытством спросил он.

— Плохая... — пыталась быть корректной я.

— Она не была плохой. Она была заботливой, умела хорошо и вкусно готовить, встречала меня после работы… — погряз в воспоминаниях ответчик.

Он лепетал о ней что-то еще, но я уже не слушала. Я все поняла. Весь вечер превратился в вечер воспоминаний его брачных историй, а третий — я — стал лишним. И в тот момент я была опустошена настолько, что даже в русском языке не находилось подходящих слов, допускаемых цензурой, которыми можно было бы описать все мои чувства. Но я почему-то выдавила: «Может, помиритесь ещё».

Не помню уже, что он ответил на это. После кафе он повез меня домой и забыл дорогу, но потом подъехал. Я не хотела уходить из его машины. Я хотела быть рядом, сидела и слушала. А он рассказывал мне о том, что когда-то в далеком прошлом с друзьями дрался с другими парнями, рассказывал и много других историй. Он был очень разговорчивым, рассказывал истории, в которых он был победителем, а другие были поверженными. А я ждала, когда уже он ну хотя бы попытается обнять меня или поцеловать. Спустя какое-то время мы попрощались и на прощание я все-таки получила свои желанные обнимашки. Но мне было мало этого...

Когда я шла к своему подъезду, я намеренно застыла у двери с ключами, чтобы у него было время посмотреть на меня. Я хотела обернуться и посмотреть, смотрит ли он мне вслед, но затем подумала о том, что оборачиваться нельзя, иначе он увидит заинтересованность. Я вошла в подъезд и, пока поднималась, в мою голову закрадывались разные мысли, причем одна другой хуже: «А что, если это первое и последнее свидание?»; «Возможно, мы больше не встретимся»; «Сейчас он последует моему «совету» и помирится с бывшей". Я очень боялась всего этого.

Затем я вошла в комнату, положила связку ключей и телефон на кровать. Предварительно проверила телефон: сообщений нет. Легла на кровать и посмотрела в потолок. Было тяжело, с глаз катились слезы, потому что я решительно не хотела, чтобы эта встреча была последней.

И вдруг я почувствовала на себе запах его тела. Это был приятный запах, от которого появилось чувство защищенности, мне казалось, что я в безопасности. Тогда я вспомнила эпизод из сериала, который смотрела с мамой в детстве, «Земля любви, земля надежды», в котором парень говорил о том, что ему нравился запах тела девушки. В тот момент я не поняла, что происходит.

Позже моя подруга, которая работала в столице и с которой я вела переписку, написала по этому поводу одно слово: «Феромоны» — а вторая, которая появилась в моей жизни чуть позже и была более многословна, после моих ночных откровений сказала: «Ты что, дурная?»

Я посмотрела в экран телефона и увидела сообщение. От него. Это было: «Спасибо за приятный вечер».

«Ага, все-таки вечер был приятным», — подумала я и поняла, что это не последний наш вечер.

Глава 13. Не свидание

Следующая встреча произошла чуть позже на интеллектуальной игре «Мозгобойня».

Но, знаете, в тот момент я была уверена в том, что это свидание. Я готовилась к этой встрече как к свиданию. Учитывая свой предыдущий опыт в джинсах, я зарнее продумала свой образ: короткое синее платье с вырезом на спине и красные туфли на каблуках. Но этот образ, видимо, был не к месту, как на моей работе в суде, так и на Мозгобойне. Дело в том, что на работе не всем понравилось мое платье. Председатель суда передала мне «пламенный привет» и сказала: «Чтобы больше этого платья я не видела». Её пожелание было учтено: когда я надевала это синее платье, я пряталась от нее. Лицо в тот день я раскрасила ярко, волосы выпрямила утюжком. Обула красные бархатные туфли на высоком каблуке. А после работы я с нетерпением ждала его, чтобы предстать перед ним во всей красе.

Я вышла не на ту остановку, потом прошлась пешком. Переживала? Да. Я хотела ему понравиться.

В этот раз подъехало другое авто, оно было не такое как первое (в автомобилях я тоже не разбираюсь). Ну чтобы Вы представляли какое, то скажу, что машинка была темной с тонированными стеклами, новой и более длинной. У него появилось какое-то чувство гордости. А я все так же сидела впереди и думала, что сказать...

— Наша заместитель председателя суда — сила! — после долгого молчания сказала я и продолжила, — мне нравятся такие женщины, как она.

Наверное, я сказала это потому, что один раз она меня похвалила за протокол судебного заседания, который я писала по диктофонной записи. Вместе с тем с этой записью такое происходило... В общем, она была нечаянно удалена, диктофон заражен вирусом. А я с горящим седалищем пыталась восстановить все содержимое. К счастью, операция прошла успешно.

— А мне не нравятся такие женщины, — сказал мой ответчик, чем удивил меня.

" Как так-то? Если мы хотим быть вместе, нам должно нравиться одно и то же..." — наивно думала я.

В этот раз "Мозгобойня» проводилась возле здания районной администрации города М. в дневное время суток при отсутствии громкой музыки, в помещении, выкрашенном в синий холодный цвет и напоминавшем школьную столовую.

Само "свидание" прошло с усложнениями: подъехали его друзья (друг и жена друга), а также его знакомая в положении. К нам в команду также подсадили подкидыша — всем незнакомого юношу, который тоже хотел поиграть.

Что сказать по эмоциям? Я плохо схожусь с другими девушками. Жена его друга с виду показалась мне истеричной, она никак ко мне не обращалась и даже не пыталась заговорить со мной (ну хотя бы уже о закатках). Её муж подстраивался под нее и мне показалось, что он "каблук". Беременная девушка для меня и вовсе потерялась в тумане, равно как и подкидыш.

Я чувствовала себя лишней на этом празднике жизни и еще больше замкнулась в себе. Во время игры ответчик отстранился от меня окончательно. Но он, как и прежде, сидел рядом, не напротив. Вместе с тем поддержки от него я не чувствовала.

Я очень боялась, ведь «Мозгобойня» — не самая удачная для меня игра по итогам предшествующей попытки сыграть в нее. Однако во время игры, когда все были сосредоточены на поисках ответов на вопросы, мне было не так тяжело, как во время 10-тиминутных перерывов. На перерывах я чувствовала каждую секунду неловкости и молчания. Моего молчания. Я смотрела по сторонам и мило улыбалась, пытаясь понравиться незнакомым мне людям и хоть как-то заслужить сносный отзыв о себе. Во время перерыва я показательно доставала из сумочки телефон, как будто была в ожидании очень важного звонка или сообщения. Но телефон был предательски молчалив, как и я. Даже службы МТС и МЧС меня предали. Да хоть бы мошенник из банка от нечего делать позвонил или Виктория с предложением нового пакета услуг от "БизнесИнфо".

Ответчик во время второго перерыва вообще оставил меня одну в кругу незнакомых мне людей. У меня потели ладошки. Когда он вернулся, то опять вспомнил о своей бывшей супруге и о том, что во время игры она пила алкогольные коктейли. И это неудивительно!

В общей сложности я ответила на два вопроса: один — литературный, второй — музыкальный. Вопросов на мониторе подвесного экрана я не видела даже с близкого расстояния, поэтому опять щурилась. И все бы ничего, если бы это не запечатлел фотограф (ничему меня жизнь не учит). Потом в сети в группе, посвященной этой игре, я видела свое фото. Оно было ужасно. В тот момент я хотела провалиться сквозь землю. Но вернемся к завершению игры.

После завершения игры я ждала продолжения нашей встречи. Мы вышли на улицу — я, мой ответчик и его беременная знакомая, которая сообщила о том, что пересматривает сериал "Секс в большом городе".

— Куда ты планируешь ехать дальше? — спросила она моего ответчика после того, как отвлеклась от рассказов о сериалах.

— В офис, — коротко ответил он.

Вот тогда-то я и поняла, что все прошло плохо и на какое-либо продолжение нашего общения рассчитывать не стоит. Романа между нами и в тот день не закрутилось. Мне стало грустно, я растерялась и, чтобы не показывать своё растроенное лицо, отвернулась, поспешно подошла к дверце машины и попыталась дернуть за ручку. Он, увидев это, подошел ко мне сзади и тихо сказал: «Это не моя машина».

Ну вот, отлично! Я затупила. Мне стало настолько неловко, насколько было обидно, я не хотела показывать свои эмоции и пыталась улыбаться. Потом он добавил: «Хотя было бы прикольно, если бы ты села в нее». Потом мы подошли к его машине, я села в нее с осознанием своего поражения. Вот это уже был конец. Я пыталась искусственно поддержать разговор , но ситуацию это не спасло. Он подвез меня к подъезду и выпустил. Обнимашек не было. Это был провал. Я опять вернулась в комнату в надежде, что получу от него СМС. Но в тот день экран телефона предательски не выдавал ни одного СМС-сообщения. Даже ты, Виктория, меня предала!

Глава 14. Затишье

Но бесконечно грустить мне не дала работа. На ней я рассказала коллегам о своем последнем свидании. Коллега, что пророчила мне замужество и любовь, спросила: «И что, он не звонил тебе больше? И никуда не приглашал?». «Да, не звонил и не приглашал» — ответила я. «Значит, с тобой что-то не так, Гасилова».

С этой мыслью я ходила во все судебные заседания этого дня и следующих. Я волновалась.

Спустя некоторое время на его страничке появилась видеозапись, на которой он в своей машине исполняет какую-то музыкальную композицию, а с ним молодая девушка. Другая девушка рядом, с красивыми чертами лица, ухоженными волосами, в джинсах и блузе. Она тоже пыталась петь (ещё и поёт!). Благо, она смущалась также, как и я. Но в тот момент я окончательно словила себя на мысли: «Так вот же оно, мое фиаско!».

Спустя несколько дней ответчик выслал мне моё ужасное прищуренное фото с «Мозгобойни». «О нет, так он его видел!» — думала я, — "Может, поэтому я ушла в динамо?".

Затем у меня случилась полная неразбериха на работе. Нам с судьей расписали дело, стороны в котором имели фамилии, созвучные с фамилией ответчика. Я умудрилась потерять это дело у себя на столе. Сначала я не хотела к нему прикасаться, я была обижена на весь этот однокоренной фамильный род, а потом забыла направить решение ответчику, за что последний, требовал моей казни.

По вечерам я начала выпивать слабоалкогольные напитки. Лежала на красном ковре в арендной бабушкинской комнате и подолгу смотрела в потолок, как будто там были ответы на все мои вопросы. Ответов не было, вместо них на потолке был старый светильник, а рядом со мной пробегал большущий паук.

Но нет, если Вы думаете, что я так легко сдалась, то вы ошибаетесь!

Я стала бегать по вечерам, так как все еще наблюдала за ответчиком в сети и видела на его странице фото с вечерних пробежек. Я надеялась на то, что в один из теплых летних вечеров он заметит меня на улице, и мы опять будем видеться.

Этого не произошло. Меня заметил другой парень, не спортсмен. Однако благодаря ему я поняла, что все еще привлекательна. Он шел со мной, о чем-то беседовал, а потом поднял меня на руки и пронес немного. Это был четвертый раз, когда какой-либо парень нес меня на руках. Первый — был в университете, но там парень, видно, переоценил свои физические способности, потому что на фотографии, на которой было запечатлено сие действо, я казалась тяжелой, а парень улыбчивым через силу. Второй раз это был гопник без одного переднего зуба, которого мы с подружкой встретили еще в университетские времена в аптеке. Он был в компании друга и предлагал нам с ними съездить в караоке. Я сопротивлялась по понятным причинам. В ответ на что этот соловей-разбойник подхватил меня на руки и понес к такси. Я вырвалась. Третий раз был еще хуже — парень моей соседки по комнате в общежитии во все те же университетские времена подхватил меня на руки и перенес через проезжую часть прямо на красный свет. Хуже для студентки юрфака и быть не могло!

Затем я совершила пару поездок в столицу к подруге. Девочки дали мне красное короткое платье, в котором я ходила в клуб. Я сделала кучу фотоснимков и пару выложила в сеть, чтобы ответчик увидел, какая у меня фигурушка. Когда я возвращалась из столицы, я писала ему и даже отправляла фото спящих пассажиров поезда. Все тщетно.

В один из дней я приехала в город В. к маме, мы с ней прогулялись по городу и сделали кучу фотографий. Пару из которых я выложила в сеть с надписью «Выходной». Спустя пару дней и на его странице появилось несколько фото с женского футбола с надписью «Выходной». На одном из них он стоял с прекрасной девушкой, которая очень подходила ему визуально. Ревновала ли я? Скорее, да, чем нет. Но наши записи в сети объединяли слово «выходной», а также одинаковый промежуток времени их размещения, поэтому я считала, что он все ж интересуется мной и моей жизнью. Этой мыслью я долго тешила себя.

Даже предпринимала некоторые усилия к тому, чтобы научиться готовить борщ. Он же говорил, что его бывшая жена хорошо готовила. Вот я и решила не отставать. Но мое кулинарное дело закончилось горением полотенца соседки. На дым в квартире вышли та самая соседка Катерина и её брат с лицом как у Катерины. Он смог потушить огонь и даже успел положить на меня глаз, несмотря на мои «поразительные» достижения в области кулинарного искусства. Но для меня он был простоват: писал с непростительными ошибками ("чем занимаежся" и др.) и был подписан в сети на сообщество «Одинокий волк», а также активно распространял на своей страничке законы и принципы одиноко-волческой жизни (что-то типа: "если нужен, напишут, позвонят и найдут", только вот забыл указать, что напишут, позвонят и найдут исключительно судебные исполнители). Но хуже всего, пожалуй, было то, что он был до безумия похож на свою сестру, а вступать в романтические связи с ней в образе "одинокого волка" мне совсем не хотелось.

После моих мучительных и провальных попыток с борщом до драников очередь дойти не успела.

Глава 15. Рабочие неурядицы и личные наблюдения

К сожалению, на моей работе ситуация складывалась не менее печально.

На мое место стали готовить нового секретаря — Дарину.

Когда я приходила на это секретарское стуло-место, я думала: «вот сейчас приду такая из лучшего ВУЗа страны, моя судья меня заметит и я стану лучшей». И я стала лучшей в её историях про плохих секретарей. Это и подтверждала аккуратная в делах Дариночка. Она полюбилась моей судье, а я как шкодница отошла на второй план. Мои коллеги по кабинету поддерживали меня. Им не нравилась Дариночка. Та, что помоложе, говорила о том, что её духи напоминают «кошачью мочу». А вторая просто её недолюбливала, наверное, за командный и распорядительный тон.

Я же в этой суматохе взяла отпуск и отправилась в столицу искать новую работу для отработки. В то время я жила на квартире у еще одной подруги, которая предоставила мне место в своей комнате на целых две недели. Я пыталась найти работу, но везде, куда бы я не ткнулась, без минимального опыта работы по профессии мне давали от ворот поворот.

У меня опускались руки, тогда я решила прийти в свой университет и узнать в нем о предлагаемых там вакансиях. Было негусто: работа лаборанта за минимальную заработную плату. Тогда я совсем перестала искать работу и стала отдыхать оставшееся время. Так, мы с подругой выбрались в клуб, напились, подцепили афроамериканца, который проводил нас до метро и сказал мне о том, что я знаю английский, но просто стесняюсь говорить на нем. Потом мы с подругой устроили небольшую фотосессию в городе на каблуках и с зонтом в руках. Одно фото я выложила в сеть, его лайкнул мой ответчик. Я сходила в качестве модельки на макияж и познакомилась с интересными девочками. Сделала кучу новых фото с макияжем. А затем с поджатым хвостом вернулась в родные пенаты. Деваться было некуда: нужно было возвращаться в суд.

Примут ли там обратно блудную дочь, я не знала.

Приняли. Однако Дариночка в то время заработала себе сильный авторитет, а меня отправили в архив, перекладывать покрывшиеся пылью карточки старых дел.

Спустя месяц мне посчастливилось вернуться в работу, так как секретари судебных заседаний поочередно уходили в отпуска. В предоставленное мне время я могла попытаться отвоевать свое честное имя. И я старалась так, как никогда прежде. Параллельно я наблюдала за ответчиком в сети. Наша переписка была скудной. В основном, на праздники я забрасывала его бесплатными подарочками в сети, чтобы хоть как-то напомнить о своем существовании.

В этот период в его музыке и составе друзей происходили неожиданные изменения. У него появилась новая подружка — блондинка (30-и с лишним лет) с ребенком. Но больше всего меня, пожалуй, смутила песня в его плейлисте — «Безопасный секс» Леры Козловой.

В ходе детального изучения профиля потенциальной соперницы я узнала, что блондинка была обеспеченной, её фото в профиле были качественными, а ещё у нее были собачки, машина и старость. А я все думала: «Как он может с ней спать? У него что, глаз нет?». О том, что у него с ней связь, я догадывалась исключительно благодаря социальным сетям по вторичным признакам — время добавления в друзья, одинаковая музыка в плейлисте и эти последние его песни про безопасный секс. Хорошо, что хоть безопасный! Хотя для меня любой его секс с другой девушкой был опасным. Я старалась не фокусироваться на этих мыслях.

К тому времени моя рабочая жизнь начала налаживаться. Меня приняли в коллектив, несмотря на мои «прошлые» заслуги, я стала стараться быть не такой рассеянной и что уж тут говорить? В то время я нашла еще одну хорошую подругу, которую звали Мартой, как и меня. Она была очень красива внешне — пухлые губы, добрая и красивая улыбка, которая напоминала мне студенческую подругу, чувство юмора. А кроме того, она хорошо ко мне отнеслась, не предвзято. И даже составила мне компанию для похода в бар «Стойло». Мне было весело с ней. Она была той красивой подругой, которая дополняла общую картинку. Но, с другой стороны, я опасалась её именно из-за красоты и из-за хитринки. Она искала обеспеченных парней, как в принципе и любая мудрая девушка. Она делала это скрытно и тактично (нечаянно наступала на ножку симпатичному обладателю Айфона; шла танцевать, когда на горизонте показывался представительный человек и др.). От нее меня отличала прямолинейная неуклюжесть, я все еще пыталась быть доброй для всех и для каждого и идти по жизни с лозунгами: «Деньги не главное!», «С милым и рай в шалаше». Главное только, чтоб ошибок в предложениях не было.

И в то же время я не хотела отставать от Марты и делала первые шаги в изучении темы ухода за собой — купила патчи под глаза, тканевые масочки для свиданий, стала чаще пользоваться кремами и умывашками. Также я стала покупать комплекты красивого белья бренда «Милавица». Когда я в Новый год осталась на съёмной квартире одна без признаков иных форм жизни, я устроила себе дефиле в стиле «Victoria’s Secret», я наслаждалась своим телом, молодостью и красотой. И я очень ждала встречи с ним, с моим ответчиком. Я поздравляла его с Днем рождения каждый год просто сообщением. Но я запомнила дату его рождения ( и помню ее до сих пор). Я буквально дрожала от волнения, когда он еще не прочитал мое сообщение и когда прочитал и набирал ответ. Но часто наши диалоги дальше поздравления и благодарности совсем не двигались.

Я думала, что однажды встречу его в клубе, он увидит, что я не одна, что я c красивой подружкой (ну пройдет, конечно, мимо подружки), и будет восхищаться мной и моими танцами.

Каждый вечер, когда мы выходили в клуб, я наряжалась. Я очень старалась выглядеть хорошо на случай, если он вдруг будет рядышком. Но, к сожалению, его не было.

В мои хищные маленькие лапки попался мальчик-студент в красной байке, который неуклюже решил подсесть к нам и упал со стула. Он заказал нам с Мартой по два коктейля и подбивал ко мне свои студенческие клинья. Но я ведь не его ждала, не для него я наряжалась и обидеть его я не хотела. Но и хорошей быть не получилось. Когда я ушла танцевать, он сказал моей подруге: «Она еще пожалеет, что меня упустила».

У Марты ухажеры были посерьезнее из категории "30 +". Она познакомилась с мужчиной, который заказал коктейль только ей. Конечно же, я надулась. Потому что мой студент будучи интеллигентом угостил нас обеих, а этот старичок-боровичок обхаживал только Марту. Потом она рассказала мне, что он просил её попробовать её коктейль.

А когда мы выходили из клуба, я, прожженная опытом с Усопшевым и его «сестрой» из сети, прямолинейно-нетактично спросила ухажера подруги о том, женат ли он. Деваться было некуда. Штампа о расторжении брака в его паспорте не было, как в прочем и кольца на пальце, и совести. Моя подруга расстроилась. А я была рада, но совсем не тому, что она расстроилась, а тому, что я помогла ей, ведь я сама однажды выглядела наивной дурой на мужских посиделках.

Каждый вечер мы с Мартой смотрели мужчин города М. на Мамбе, свайпали их под песню Ольги Бузовой «Мало половин», смеялись, когда видели томные бородатые лица на подушке, или мохнатые животы на рыбалке. Марта показала мне очень смешного блогера и каждый вечер перед поездкой в клуб мы смотрели «Половинки» с Марией Турчиной и её бесконечным списком требований к парням. Ладно, список был ограниченный, всего 45 пунктов. Но даже эти пункты делали наши вечера смешными и яркими.

В неоновом свете дискотек я пыталась отыскать его, мужчину, который однажды совершенно случайно покорил мое сердце и так же случайно решил смыться с места происшествия.

Я многого не понимала. К тому времени я уже прочитала статью в Интернете о феромонах, и о том, что значит, когда тебе нравится запах тела другого человека. А это означает, что у нас с ответчиком противоположный набор генов, из чего следует возможность рождения у нас здорового потомства. Это биология, это природа. Но чувствовал ли он запах моего тела? И нравился он ему так же сильно, как мне нравился его запах?

Думаю, нет. Ведь если бы это было так, он бы не бросил меня на полпути. Даже слепому видно было, что я старалась ему понравиться. Я хотела стать лучше даже после того, как потерпела фиаско и перестала быть приглашенной гостьей на его свиданиях.

Глава 16. В столовой

В один весенний день все изменилось.

Я стала ходить в столовую исполкома на обеды. Туда меня завела коллега, что помоложе. Мне понравилось и первое, и второе блюда.

В тот день я сидела в столовой с накрученными волосами в белой блузке в горошек, черной юбке из ткани, имитировавшей кожу, и ковыряла в тарелке свой обед под песню «Феникс» L′One. Когда я доела и отнесла поднос обратно, то направилась к вешалке, чтобы забрать свою куртку. На противоположной стороне вешалки я увидела фирменную спортивную куртку с известным логотипом, этот стиль мне был как будто знаком. Я не придала этому особого значения и направилась к выходу. Но как только я это сделала, позади меня вдруг раздался уже знакомый мне голос. Я обернулась и увидела его, своего ответчика по делу. Его друзья стояли в очереди, а он увидел меня и решил поздороваться. «Привет» — сказала я в ответ и пулей выбежала из столовой.

Мое сердце бешено колотилось. К тому времени моя старшая коллега благополучно трудилась в другом суде, этажом выше. А с ровесницей поговорить о своих переживаниях я не смогла. Сидя за своим привычным секретарским столом и, поглядывая на еще не подшитую стопку дел, я думала о том, что поступила глупо, мне следовало с ним пообщаться. В конце рабочего дня я уже знала, что пойду в столовую снова, и знала, что в этот раз на каблуках. Любые осечки в этом деле просто не допустимы.

Утром следующего дня походкой кузнечика, в которого стреляли, я дошла до здания суда, в котором уже во всю готовилась к обеду. На обед я чуть-чуть опоздала. Но я пришла, когда его куртка уже висела на вешалке. Увидев её, я разволновалась, но затем быстро сгруппировалась и пошла становиться в очередь. Я не помню, каким образом я оказалась возле него. Я уже не помню его глаз, но помню, что он был одет в ужасный взросломужчинский батин свитер и мне казалось, что от него пахнет столовой. Мне казалось, что он невысок ростом, и мне было неудобно, так как с ним были его друзья — лысенький Роман и еще один — муж истеричной, как мне показалось на первый взгляд, блондинки с «Мозгобойни».

В столовой я стала в очереди перед ним и очень боялась произнести вслух свой заказ. Еще я долго выбирала, что буду кушать. В меню была вкусная еда, типа сырников, и еда, которую я еще не пробовала, типа рассольника. Я взяла себе рассольник. На второе, наверное, плов, но это неточно. Я разволновалась и в этот раз взяла себе не такую вкусную еду. Но в этот раз мы сидели вместе друг напротив друга. Я очень стеснялась и аккуратно пыталась хлебать свой рассольник. Он посмотрел на меня и сказал, что не любит этот суп. Я ничего не ответила, я пыталась есть как можно аккуратнее, поэтому мой суп и остальная еда были почти не тронуты. Помню, что была увлечена тем, как он ест. Мне бы очень хотелось, чтобы к нему в рот отправлялась только мной приготовленная еда. Но мой борщ мало того, что даже не проходил пробы, так он еще и не был допущен к кастингу по техническим причинам. Вообще у меня исчез аппетит, рассольник был действительно неконкурентоспособен, плов показался мне не достаточно вкусным и я едва ковыряла его вилкой. Зато ответчик привлек мое внимание к себе, я смотрела на него и хотела, чтобы он стал моим будущим мужем. Я не помню нашего разговора, так как я очень волновалась: за ответчиком сидела коллега из моего кабинета, та, что помоложе, и я боялась сплетен, да и вообще не хотелось говорить о том, что я кушаю с парнем, который у нас в процессе судился с женой. Мне опять было максимально неловко от всей этой ситуации. Когда я уходила из столовой, мне хотелось бежать и в то же время провалиться сквозь землю, потому что я опять была очень скованной и запуталась в предрассудках.

На удивление, соседка по кабинету не задала мне ни единого вопроса о парне, который обедал со мной. Хотя она и не смогла бы это сделать, потому что сразу после столовой я побежала к другой коллеге на третий этаж здания суда, а потом скрылась в потоке судебных процессов.

Но ясно было одно: теперь в суд я надевала только высокий каблук и стала посещать столовую настолько часто, насколько позволял мне мой бюджет. Не всегда там был он. Примерно еще один раз мы встретились на этой общественной территории, где обедали за столиком с его друзьями — лысеньким и мужем истеричной жены (может, она уже не такая истеричная). Смелости у меня не прибавлялось даже к тому времени.

Черт возьми! Что в конце концов происходит? Почему в 23 года (да-да, к тому моменту мне уже исполнилось 23) я веду себя как школьница, влюбившаяся в молодого преподавателя? С этим цирком нужно было заканчивать. Так как после каждого моего такого похода в столовую я грызла себя за то, что я несмелая, неуверенная в себе, не дерзкая — не положила ноги на стол, не пришла туда в эротичных чулках в сетку, не перебросила волосы набок и не закурила сигару как главная героиня фильма «Малена». Именно из-за чувства неловкости я и перестала ходить в столовую. Обедать я стала пирожками и пиццей из соседнего магазина «Вандербулка». Во-первых, они дешевле. А во-вторых, шанс быть стеснительной девчонкой на виду у его друзей стал равен размеру моей груди.

Глава 17. На пробежке

Моя вторая весна в городе М. подходила к концу. И даже мое распределение заканчивалось, контракт со мной никто продлевать не собирался, да и я не была сильно расстроена. Нужно двигаться дальше. Только вот куда?

Начиналось лето. У моей соседки был день рождения, его мы отметили в караоке-ресторане «Соль». Спустя некоторое время мы совершили последний заход в наш любимый бар «Молоко». Но к тому времени я уже была в отпуске с последующим увольнением. Поэтому каждый день я переживала. Я листала вакансии и понимала, что везде требуется юридический опыт, по меньшей мере год. У меня не было такого опыта, мой секретарский опыт не котировался для работы юристом. В адвокатские бюро я тогда боялась постучать, так как была немного не уверена в себе после работы в суде, да и зарплаты у стажера адвоката были невысокими. С такими зарплатами на беззаботную жизнь в чужом городе рассчитывать не приходилось. После бара, когда моя соседка устроила себе отсыпной, я отправилась на пробежку. Был второй месяц лета и вечера в городе М. были теплыми.

Когда я шла в парк, какой-то посторонний мужчина сказал: «Класс!». Ну не удивительно, я же шла бегать в тренировочном топе и коротких шортах. При этом я совсем не накрасилась и небрежно собрала волосы в пучок. Мне было хорошо. Пробежку я начала с парка, а затем побежала вдоль парка, завернула на мост, пробежала по незнакомой мне улице и очутилась в крепости. Там я бежала по зеленой траве, успев облюбовать место у дуба с широко разросшимися ветвями (для утренних тренировок), но вскоре перед собой я увидела силуэты двух мальчишек, один бежал впереди быстро и уверенно, второй — был отстающим (новичок в беге). Я пропустила первого вперед и в голову ко мне закралась безумная мысль: «А что если это он?». Спустя пару секунд я сделала еще два шага и почувствовала уже знакомый приятный запах мужского тела.

«Это он!» — подумала я. Сердце опять бешено заколотилось, я распаниковалась: «Если он узнает меня, то мне придется бежать с ними. А о чем мы будем говорить? Я не готова! Я не накрашена, совсем, я не хочу...». И я панически свернула в другую сторону, где путь был покороче, чтобы тот, второй мужчина, в котором я узнала Романа, не успел меня догнать и увидеть.

На обратном пути в пробежке я очень жалела, что сбежала. Я прибежала к самому своему подъезду, как будто за мной гнались граждане, чьи протоколы я не успела написать, поднялась по лестнице, забежала в комнату и села за письменный стол , чтобы открыть его аккаунт и посмотреть, в сети он или нет. В плеере у меня уже играла песня HammAli Navai «Прятки». Спустя какое-то время мне пришло сообщение: «Это не ты бежала в крепости?».

О Боже, это был он и он узнал меня! Это и хорошо, и плохо. Я ответила: «Да».

" Спортивно смотрелась. Не хочешь побегать с нами в следующий раз?" — пришло второе сообщение от того же адресанта.

"Конечно".

Глава 18. Марафон

Я ждала этот день, как ребенок ждет прихода Деда Мороза, как бабка ждет своей очереди в поликлинике на забор крови, как взыскатель ждет прихода денежных средств на свою карту от должника. Я готовилась к этому дню как к важному соревнованию в своей жизни. Я тренировалась по 40-аминутной программе Джиллиан Майклс, чтобы быть в форме, а потом принимала ванную и обмазывалась всевозможными кремами, я делала макияж самый лучший из тех, которые умела, я выпрямляла волосы и бежала с распущенными волосами, надела более красивый топ, но все те же короткие шортики.

Когда я выходила из квартиры, светило яркое солнышко, воздух был теплым, а лето было в самом разгаре. Я шла к его офису довольная и в неком предвкушении.

«Как он отреагирует на мою фигурку?» — думала я и крутила варианты развития событий.

Когда я пришла на место, то увидела, что их двое — ответчик и его лысоватенький друг Роман, который год назад предлагал мне отведать его раков и оценил парфюм, подаренный ухажером моей маме и передаренный мамой мне. Я не могла смотреть на ответчика долго. Слишком это мучительно и тяжело. Я отворачивалась, как будто с нетерпением ждала, когда же к нам присоединится еще один марафонец (о том, что мы ждем его, мне уже сообщили). Друг пришел и мы все четверо побежали.

Я испугалась, что парни сейчас обгонят меня и бросят на полпути. Но они не сделали так. Ответчик сначала бежал позади меня и я кайфовала, потому что хотела, чтобы он заметил мои формы.

Затем он быстро пошел на обгон и оторвался от нас всех на значительное расстояние. Я бежала с его лысоватеньким приятным другом. Приятным, потому что с ним было легко, не хотелось кем-то казаться, специально задавать тысячу вопросов во время бега. Я бежала спокойно, с музыкой в ушах и мне было комфортно. Я помню яркое солнышко, мост, жару, песню в плеере Noize MC «Лето в столице», Lil Nas X «Old Town Road». Сначала мы бежали втроем: с нами был еще один парень, но потом его лошадка утомилась и он отстал от нас. И наша приятная компания в количестве двух — девочка Марта и мальчик Рома — бежала на одном уровне по Набережной. Я представляю, как это красиво смотрелось со стороны, когда мужчина бежит с маленькой девушкой. В конце пробежки у меня заиграла песня — Ленинград «Ты был прекрасен как Иисус». К финишу мы прибежали вместе с лысоватеньким другом, зашли в магазин, где он купил бутылочку воды. Ответчика рядом не было. И потерявшегося парня тоже.

Потом из своего офиса вышел ответчик и через некоторое время прибежал последний марафонец. Я почувствовала себя неловко в мужской компании, попрощалась и направилась прямиком в магазин за шоколадным сырком и салатом «Цезарь». Это был мой традиционный ужин.

Вечером мне было очень приятно, я приняла теплую ванную, представила, как бы ответчик страстно поцеловал меня в губы, грудь, живот, спускаясь влажным языком все ниже... и полностью расслабилась...

Глава 19. Гринверст

В день города М. я успела расстроиться: я увидела в сториз одноклассницы, как она отплясывает на уличной дискотеке. Я думала о том, что всем в этот день весело, кроме меня, а поэтому написала ответчику: «А ты пойдешь на день города?». «Нет, мы завтра собираемся в «Гринверст». Хочешь с нами?» — ответил он. «Да, я хочу» — быстро набрала и отправила я сообщение. Тогда он написал, чтобы я подошла завтра в 12-00 к его офису.

Я была довольна как слон. При этом я не знаю, как там радуются слоны. Но подготовку к этому событию слону стоило начать уже сейчас.

Я не знала, что такое «Гринверст». В Интернете было два варианта — пляж и ресторан. Оба верных: одно другому не мешает. Судя по времени, в которое мы должны были выдвинуться, я предположила, что едем мы на пляж. Это хорошая новость. Плохая состояла в том, что я не знала, что надеть. Выбор у меня был не сильно огромным. Я решила остановиться на своей беговой форме — черный топ, короткие синие шорты и белые кроссы, ну и макияж на все лицо, естественно. Под низ я надела кружевное белье. До этого я приняла ванную, намазалась кремами, сделала макияж, замотала пластырями все свои павшие в бою пальцы. Так что выходила я на уверенных щах, ну и, наверное, красоткой с голубым, слегка детским рюкзачком позади, в который для утяжеления положила зачем-то толстенную книгу по гражданскому праву.

Из подъезда я выходила с довольной физиономией и по мере приближения к пункту назначения пыталась вспомнить о чем-нибудь грустном, чтобы не выдавать себя. Получалось с трудом, тогда я вспомнила о том, что в рюкзаке у меня книга, которую я не успела прочесть в университете, посмотрела вакансии и требуемый опыт работы, подумала о том, что после четырех лет обучения в лучшем ВУЗе страны и двух лет отработки, я безработна, и проблема с моей автоматической улыбчивостью была решена.

Тем временем я уже подошла к офису ответчика и никого не увидела. Зато он увидел меня и написал, что ожидает в машине. На этот раз у него было большое презентабельное белое авто. Я села спереди, как всегда, и планировала, что он получше рассмотрит мои красивые коленки. Но мой план дал трещину, потому что это я пялилась на его волосатые ноги и немного выше (неловко), пытаясь незаметно и тихо сглотнуть.

Потом, когда мы отправились в торговый центр «Диадема», ветер растрепал мои волосы, и я жутко вспотела на его кожаном сидении. Я боялась,что он увидит подо мной лужу и что-то скажет по этому поводу. Но не говорил. Когда мы доехали до центра, он спросил: «Ты идешь или останешься в машине?». Я предпочла сказать, что останусь в своей греховной луже и со своими греховными мыслями. А если честно, я боялась идти с ним в магазин, к тому же я была без работы и экономила. Какая же я все-таки трусиха. В машине я попыталась пощелкать его музыку, как вдруг в окошке автомобиля показалось уже знакомое мне лицо — свидетель Усопшев. Он тоже двигался на пляж с нами.

Когда вернулся ответчик с кучей бананов, Усопшев спросил: «Где вы уже опять встретились?» Ответчик сказал: «Догадайся». Потом я сморозила какой-то несмешной и неловкий спич, выпалив: «В суде». Ответчик поправил меня и сказал: «В крепости на пробежке». Усопшев еще раз посмотрел на меня, затем ушел и сел в свою машину, а мы с ответчиком поехали в какой-то спальный район.

По пути он набрал номер еще одной девушки, что не могло меня не добить. В машине была громкая связь. И я четко слышала, что у этой устрицы очень красивый и сексуальный голос. «Только не это» — подумала я, — «неужели мы едем за ней?». Тем временем именно за ней мы и ехали. Ждать эту мадам было пыткой. Я все время гадала, как же она выглядит. Судя по голосу, точно симпатичная. Вот черт.

Затем из-за подъезда показался очень развратный и потасканный силуэт неправильной девочки. Она была с темными волосами, большой грудью, в черном топе и в короткой вульгарной юбке. По-моему, у нее даже были татуировки и, слава Богу, у нее был парень. Мы подобрали его по пути. Может, это был и не ее парень, но в дороге он им стал. Поэтому я немного выдохнула. Потом опять вдохнула, когда мой ответчик и эта деваха начали петь в голос. Вот что я не любила больше всего на свете, так это музыку в машине и пение. Я решила прикинуться спящей. Но вдруг заиграла песня Басты: «Медлячок, чтобы ты заплакала». Издевательская песня. «Да, прекрасно, спойте и эту песню вместе. У Вас хорошо получается», — думала я. Я знала, что ответчик любит петь и я очень хотела бы спеть с ним, если бы у меня был хороший голос. Но последняя моя вылазка в караоке показала обратное. У меня просто нет голоса, меня никто не слышит. Единственное, что слышала моя соседка, когда мы пели песню HAZIMA «Баббл Гам» в караоке в день ее рождения, это то, как я читаю рэп. Припев стерся полностью.

Итак мы все четверо ехали на пляж, а я уже хотела повесить даму, сидящую сзади, на своем маленьком лифчике. Ладно, шучу, не таком уж и маленьком, там пуш-ап. В ней меня бесило все, даже, когда она показательно целовалась со своим парнем сзади (особенно это и бесило).

Итак в адских мучениях в лучах палящего солнца мы наконец-то приехали на пляж. Как ни странно, свидетель из суда тоже подъехал туда весьма оперативно.

Затем мы вышли из авто, остановились у забора и направились пешком в лес. В лесу располагались ограждение и пост, который нужно было пройти, для того, чтобы попасть на песчаный пляж.

Все время я пыталась сделать невозмутимый вид, я оплатила картой свой вход. За мной прошли ответчик и свидетель. Затем я растерянно посмотрела на ответчика и спросила: «А где здесь можно взять лежак?».

Он сказал: «Не нужно» — и развернул зеленое покрывало, которым в детских лагерях накрывают кроватки. Мне было приятно осознавать, что мы будем лежать вместе на одном покрывале… Я и он. И свидетель по делу, к сожалению. Он уселся между нами. Потом к нам пришли еще две девушки, они были на своей волне и в моем тогдашнем восприятии, особой угрозы не представляли (непорочны).

Однако темненькая вульгарная девушка начала раздеваться и, к моему огромному ужасу, оказалась в черных стрингах, очевидно вызывающих на дуэль. Оказывается, она думала, что мы едем в ресторан и не была готова к пляжу. Судя по видимому, и к ресторану она была не особо готова или вообще думала не головой, а стрингами, которые на минуту отвлекли меня от моего страха одиночества в компании. Теперь я думала о том, смотрит ответчик на нее или нет. Но потом страх начал возвращаться. Людей в компании много — больше двух, нужно было себя чем-то занять. Нельзя молча лежать, а плавать я не умела, что, естественно, отдаляло меня от ответчика.

Так я пошла незатейливо осматривать мост, одиноко бродить по берегу. Старалась это делать грациозно и красиво, чтобы он смотрел на мой силуэт, на мое натренерованное вручную тело.

Но я не учла одного: он, видимо, смотрел не туда, он успел искупаться вместе с темненькой девушкой и её парнем, и вскоре ушел играть в мини-футбол.

А я растянулась одна на покрывале, пытаясь принять 1000 и 1 женскую позу, чтобы показать свои достоинства, и параллельно поглядывала в сторону волейболистов. Я очень хотела поиграть в волейбол и показать свою игровую ловкость и силу. Но боялась, потому что не было ловкости. Потом я прилегла на покрывало и решила укрыться его майкой от солнечного света, как вдруг почувствовала этот запах… Меня опять унесло... Мое тело в скафандре начало подниматься над Землей вопреки всем законам гравитации.

Но на планету «Земля» меня быстро вернул свидетель, он все испортил, в который раз.

— Откуда привезли на пляж этот песок? — поинтересовался он у меня.

"Я что, знаток здешних песков? Ты же Усопшев, поэтому ты и должен знать о песках" — рассерженно подумала и недовольно фыркнула.

— Не знаю.

— В Турции хороший песок. Было бы неплохо привезти пару прицепов сюда, — продолжил он "увлекательнейшую" беседу.

— Наверное, — безучасно ответила я.

— А ты почему здесь одна? — спросил он, закапывая свои ноги в золотистом песке.

— Мне не с кем было поехать, — слукавила я, даже не собиравшаяся кому-либо предлагать присоединиться по мне и ответчику.

— Живешь одна?

— С соседками двумя, — ответила я.

— Красивые?

Его вопрос был риторическим. Потому что если бы были некрасивые, то они были бы на пляже вместе со мной.

— Вполне, — ответила я, представив Марту и споймав себя на чувстве ревности.

Усыпать свидетель, вопреки моим ожиданиям, вовсе не собирался: он откопал свои ноги, а затем и вовсе исчез из поля моего зрения.

Я же ушла в бар, откуда на весь пляж гремела диско-музыка. Там можно было присесть и понаблюдать за происходящим со стороны, что я и сделала. Так, я пила молочный коктейль и наблюдала за тем, как тройка игроков-любителей в волейбол неудачно перекидывала мяч. Потом вернулся ответчик. Он загорал на солнышке, а я смотрела, смотрит ли он в мою сторону, и пыталась быть симпатичной и милой. Потом мне стало скучно быть милой и симпатичной в одиночестве и я решила грациозно подойти к нему. Ладно, к ним… всем… собравшимся на мою голову и нарушившим романтику для двоих. Грациозно как лебедь идти не получилось, я то и дело проваливалась ножками в песок, было тяжеловато идти, к тому же пальцы в пластырях не добавляли мне легкости и беззаботности…

Когда я подошла, он, видимо, решил меня вовлечь в группу лиц и предложил сыграть на выбор — либо волейбол, либо настольные игры. Я голосовала за волейбол, но было принято решение играть в настольные игры. Большинство присутствующих проголосовало за настольные игры, я оказалась в меньшинстве. Пришлось играть в настолку.

Так мы поделились на две команды: мальчики против девочек. Он сел напротив меня, я смущалась и очень боялась испортить впечатление о себе. В то же время Усопшев своими пальцами, похожими на грабли, проводил по моей спине. Я хотела, что бы этот знак внимания видел ответчик, но стеснялась.

Наша команда была командой "Март", там были еще Марты. Мы отгадывали какие-то слова по описаниям, чередуясь с представителями другой команды.

Наша команда проиграла. Надеюсь, не из-за меня.

Потом другие девочки пили пиво, иногда даже слишком эротично. Так, я поймала голодный взгляд ответчика, когда одна девушка лила пиво в рот другой — той, что лежала на покрывале. Соглашусь, что сцена была не только вычурной, но и вкусной, несмотря на то, что одна из этих девушек выглядела «потасканно» и вызывала на дуэль своими черными стрингами.

Ближе к вечеру мы собрались, помыли ноги, обулись и уехали.

По дороге обратно я опять молчала и притворялась спящей, чтобы не разговаривать ни с кем, сидящим в машине: мне было некомфортно, я чувствовала себя хуже других, как и всегда. Опять играла песня Басты «Медлячок, чтобы ты заплакала». Я понимала, что я опять испортила все, не оправдала его ожиданий, молчала. У меня ничего не получилось.

В общем, когда он высадил своих друзей и повез меня к дому, я пыталась с ним поговорить, мне не нравилась музыка в его машине: душа требовала разговоров. Он сказал мне одно: «Нужно иногда выходить из зоны комфорта». И я поняла, что я не его типаж, он не воспринимает меня как равную себе, а пытается научить жизни. Я расстроилась и, когда мы подъехали к дому, в котором я жила, я вышла из его авто и ушла в сторону своего подъезда с опущенной головой.

Глава 20. Марафон 2

К сожалению, время моего отпуска подходило к концу, впереди меня ждал день увольнения.

Я уже знала, что не хочу тратить заработанные деньги на аренду комнаты, поэтому и приняла однозначное и бесповоротное решение покинуть город М., в случае если не найду работу в нем. А все к этому и шло.

Ответчик еще раз пригласил меня на совместный забег, или я сама напросилась, я уже и не помню толком. Помню одно: в тот день я меняла одежду раза три. Утром было жарко, и я ходила в спортивном топе и коротких шортах, днем подул холодный ветер и я решила закрыть ноги «лосинами» (так называл ответчик спортивные леггинсы), а вечером стало совсем уже прохладно, а подходящей спортивной кофты у меня не было. У меня была единственная моя любимая черная бархатная кофта, которая смотрелась не очень хорошо с черными лосинами. И тут мне на помощь пришла соседка Марта, она дала мне свою серую спортивную кофту, которая висела у нее на вешалке. Но мне пришлось завязать волосы в хвост и минимально накраситься, потому что я все еще боялась не понравиться парню своей мечты, и в то же время боялась показать излишнюю заинтересованность им.

В тот холодный вечер мы бежали втроем на одном уровне: я, ответчик и его друг Роман. Причем мы с Романом опять бежали парой, а моя мечта плелась позади нас. В беге мне понравился именно Роман: с ним мне было спокойно, он всегда задавал направление и необходимый темп нашей пробежке. В тот день мы немножко изменили траекторию и побежали через лес. Какой же был свежий и чистый этот лесной воздух! Пахло хвоей. Я дышала полной грудью. На секунду я подумала о том, что было бы и совсем не дурно, если бы мы с ответчиком были вместе в этом лесу. В смысле бежали, потом внезапно остановились, он бы прижал меня к дереву и поцеловал бы так страстно, что даже враги ему позавидовали бы. Но это была лишь жалкая фантазия.

Спустя какое-то время мы уже выбежали на трассу и делали полукруг около гипермаркета «Окрошка». В тот момент я думала: «Хорошо, что ответчик бежит позади нас. Наверное, любуется там моими формами». И да, он некоторое время бежал молча, а потом неожиданно сказал: «Хочу ссать». И, мягко говоря, это не то, что я хотела бы услышать. То есть я все это время считала, что он бежал за мной и также чувствовал запах моего тела, сдерживался от каких-нибудь обязательно сильных страстных порывов, а в это время он просто хотел ссать… Немыслимо! Но потом я подумала о том, что, возможно, он ревновал меня: я ведь бегу не с ним — или хотел умышленно испортить этот романтический момент вечерней пробежки. Когда я бежала, я старалась дышать очень сексуально, как если бы мы вместе с ответчиком занимались сексом.

Когда мы забежали в центр города, я уже хотела добежать до офиса и упасть, но ответчик и Роман побежали в другую сторону. К тому моменту ответчик уже поравнялся с моим лысеньким партнёром и бежал с ним, а я ушла в закат. Мне было обидно, что они бросили меня сзади. Они оторвались на приличное расстояние, а я бежала в замедленном темпе едва улавливая их тени. В конце пробежки у меня начало темнеть в глазах. Они посчитали расстояние, которое мы преодолели, и оказалось, что в тот день мы пробежали целых 15 километров! Это мой рекорд в пробежке и по сей день.

Когда я добежала до его офиса, от легкой, но приятной усталости мне захотелось сесть на скамейку летней террасы соседнего кафе. Ответчик дал мне бутылочку воды и, когда я уселась на скамью, сказал: «Смотри, не вымажь». Какой же он невыносимый...

Очевидно, он видел мои пятна у себя на сидении в авто и решил мне напомнить о том, что он знает мою тайну. Нет, это был не мой мужчина, очевидно.

Ведь, когда я будучи студенткой ехала из столицы на маршрутке домой и сидела на переднем сидении с водителем, все было иначе. Я капнула мороженым на сидение маршрутки. А водитель сказал: «Смотрите аккуратнее, чтобы Ваша одежда не запачкалась». Я была удивлена такой реакции, обычно водители кричат на пассажиров, чтобы последние не садились в маршрутку с едой, а тут такая реакция.

Реакции ответчика я была удивлена не меньше, ведь я думала, что я ему нравилась.

Спустя какое-то время, попив водички, я решила попрощаться с ним и уйти. Мне очень хотелось снять эту кофту, скрывающую мою фигурку, для того, чтобы он тоже почувствовал запах моего тела. Ну не могут же работать только его феромоны на мне. Я хотела проверить одно: «Если мне нравится запах его тела, нравится ли ему мой? Действует ли он на него так же?».

И знаете, что? Либо он очень сдержанный мерзавец, либо эта научная теория — полнейшая фекалия. Его ко мне, очевидно, не тянуло. А я поверила в то, что именно он — моя вторая половинка, потому что именно его запах тела мне приятен, значит, у нас должен быть классный секс на физиологическом уровне, классные и здоровые детки и бла-бла-бла. Но что, если теория запахов работает только на женщинах? И даже если женщина зафиксировала своего партнера среди кучи других претендентов, то как ей добиться его внимания? Ох уж эта адская магия феромонов!

Но о чем же думала я в тот момент?

Я думала о том, что мы и вовсе не общались с ответчиком, 15 километров я пробежала в его компании и ни одного слова ему не сказала. Это мой личный двойной рекорд — по молчанию и по трассе. Я корила себя за это, и не только себя. Мне было интересно пробежаться без его друзей.

И вскоре такая возможность представилась. Мы назначили еще одну пробежку на понедельник, и, к огромному счастью, Роман меня не подвел: у него не получалось бежать в этот день. Соответственно, мы будем бежать с ответчиком вместе. Чем не хорошая новость, особенно, если спланировать наш первый поцелуй в лесу?

Глава 21. Несостоявшийся

И, Боже, как же я ждала этого дня!

Я так ждала, что у меня начались эти дни. В понедельник я успела вернуться в город М. из города В., куда потихоньку уже перевозила свои вещи; истечь кровью в поезде, а соответственно, замарать свои единственные "лосины", постирать их к вечеру; уволиться с работы, чтобы получить в конце дня от него сообщение: «Я сегодня не побегу: ножка болит после тренировки».

Сказать Вам, что я чувствовала после этого сообщения? Полную раздавленность, я была в шоке от того, что я даже в эти дни готова была бежать с ним хоть 15 км, хоть все 20 км, а он еще и написал издевательски: «ножка болит» — вместо «ножища» или «лапа». Какая у мужчины может быть «ножка»? Что за порывы внезапной жалости к себе?

Это был мой последний день в городе М. и я не знала, что ему ответить на это сообщение. Я пребывала в состоянии некого душевного расстройства, но потом взяла себя в руки и подумала: «Ты сделал свой выбор». Я собрала последние вещи в громадный чемодан, оставила соседке ключи и оплату за комнату и уехала к маме.

Глава 22. Поиск работы

Как ни странно тем летом он больше не звал меня на пробежки, даже на компенсационную (вместо той, что не состоялась). Я не навязывалась по понятным причинам, ведь я уже была в другом городе. Я хотела начать жизнь с чистого листа, попробовать себя в сфере страховой деятельности в городе В. Но когда пришла на собеседование, поняла, что это не мое, не мой город, я не хочу здесь жить и работать. Поэтому я целый месяц искала работу либо в столице, либо в городе М., куда периодически ездила на собеседования и получала отказы. Даже самая низкооплачиваемая работа с многосторонним функционалом говорила мне: «Спасибо, мы Вам перезвоним!».

Только одна фирма в городе М. решила дать мне зеленый свет. Ее офис располагался на ул. Ленина возле бара «Стойло», в который мы часто заглядывали с моей соседкой. Когда я вошла в офис, то увидела, что он состоит из двух смежных помещений, в проходном сидели два человека — Олег (копирайтер), мальчик 26 лет, с залысинами, большими глазами и губами и девочка (её я уже не помню). Девочка ссорилась с начальницей, которая меня собеседовала. Начальница была крупная, с черными волосами, но добрыми и одновременно хитрыми глазами. Наше собеседование было похоже на сцену из мультфильма «Унесенные призраками». Начальница была похожа на Юбабу, которая управляла всеми делами и использовала дешевый труд вчерашних студентов. А я была согласна на все. Но перед тем, как принять меня на работу, Юбаба решила устроить мне трехступеньчатый тест, результат которого должен был определить мою профессиональную судьбу.

Так и прошло мое лето 2019 года. Я выполняла тестовые задания — читала законы, записывала то, что узнала, писала ответ на претензию, после которого меня и взяли на работу.

В это время моя младшая двоюродная сестра решила устроить мне тест-драйв: она отправила мужчине моей мечты сообщение в социальной сети, в котором спросила его о том, встречается ли он со мной. После чего перед самым моим приездом в город М. я получила от него сообщение: «Как это понимать? У нас дружеское общение». К сообщению был прикреплен скрин переписки с моей двоюродной сестрой. Я кипела от злости, стыда и обиды. Неужели так просто она выдала меня? Откуда 13-тилетняя девочка узнала о том, что мы с ним общаемся? Я спросила об этом сестру и она ответила, что его лайков на моих фотографиях полно, что мы хорошо смотрелись бы вместе, поэтому она сделала вывод о том, что мы должны встречаться. Казалось бы, она не виновата в том, что поступила так, она просто ткнула пальцем в небо и попала… в меня.

Я разозлилась: я не знала, как он воспринял эту информацию. Вероятно, он уже знал, что мне нравится. Конечно, знал. При этом он написал: «у нас дружеское общение». Но так ли это? Есть ли дружба между мальчиком и девочкой? Но ведь написал же не «дружба», а «дружеское общение». Общение может быть, это ведь не дружба. Но какое же общение может быть с человеком, который постоянно молчит и не может раскрыться? За этим явно стояло что-то большее.

Из-за всей той ситуации и озлобленности я прекратила общение с двоюродными сестрами.

Глава 23. Профессиональные потуги

Устроилась я на фирму 16 сентября. В город М. приехала раньше. Жила я у бабушки, конечно же, не своей. Квартира располагалась на улице возле Ленинки. До работы мне было добираться минут 10. Первое время я старалась выглядеть хорошо и презентабельно, насколько мне позволял мой скромный бюджет. Ведь там был мальчик Олег, спокойный копирайтер, немного женственный, хрупкий и нерешительный, но на вид симпатичный.

Моя начальница один раз в месяц приезжала в город М., так как в основном, она работала в столице и дистанционно контролировала своих рабов. А я занимала целый кабинет и ела офисные сладости каждый день. Вместе с тем я получала маленькую зарплату, из которой едва хватало оплатить жилье и купить еды. Тем не менее, средств, которые я заработала будучи секретарем судебных заседаний, мне хватало продержаться еще месяц. Я работала днем, вечером старалась что-то почитать, где-то ответить на телефонный звонок начальницы. У меня начинали сильнее болеть глаза.

Я не могла думать об ответчике в этот период, ведь мне нужно было закрепиться в городе. Я не писала ему, не предлагала встретиться, лишь изредка (каждый день) наблюдала за его страничкой в социальной сети. Боялась и одновременно хотела встретить его в студенческой столовке, в которую мы ходили с Олегом.

В общем, я была не одна, мы с Олегом много времени проводили вместе, много говорили, ходили и ссорились, он был тем, кто время от времени тешил мое самолюбие, и тем, чье внимание я не хотела делить с иными девушками. Благо, в нашем офисе конкуренцией не пахло. В основном, с Олегом мы обсуждали свои плохие заработные платы и кабальную работу. Я и Олег — кабинетные Гензель и Гретель, которые работали на хитрую колдунью, чтобы их не сожрали. Сладкий домик — наш офис — не отпускал долгое время. На работе меня держали сладкие печенья, соленые сухарики, зефир — да чего только не находилось в моем кабинетном шкафчике! Единственное, что мешало есть каждый час — камера внутреннего наблюдения, которая транслировала видеозапись в столицу.

Но в один прекрасный момент начальница забыла нам перечислить зарплату даже к концу месяца, следующего за оплачиваемым. А у меня совсем не оказалось денег на еду. На последние крохи в кармане я купила сырок в шоколаде и кофе "3 в 1", чтобы хоть как-то себя порадовать. В холодильнике же у меня были застывшие макароны вчерашней давности. Сил терпеть подобное отношение уже не было. Наша начальница объяснилась: «Ах, это у нас бухгалтерия не успела сделать перечисление. Я вон сама хотела на заправке остановиться кофе попить, но денег не оказалось, пила "3 в 1». И в тот момент мною было принято окончательное и бесповоротное решение покончить с офисным рабством, а, кроме того, такая же мысль посетила и Олега. Можно даже сказать, что у нас с Олегом было «дружеское общение», или, скорее всего, «дружеский заговор». Поэтому мы устроили офисный переворот.

Первым начал Олег, он написал заявление на увольнение, хотя до этого ему-таки повысили заработную плату (аж на целых 2,7 доллара!). Тогда начальница начала мертвой хваткой душить его (словесно, хотя, учитывая явное силовое превосходство над Олегом, могла и телесно): «Олег, ну ты понимаешь, что деньги с неба не летят?». В этот момент я представляла себе в красках значение фразеологизма «манна небесная» и думала о том, как ей сказать и о своем увольнении и не нашла ничего лучшего, как молча положить ей свое заявление на стол. Она была шокирована таким поведением «спокойной и покладистой» девочки, но все же не держала меня насильно, она и не могла: мой испытательный срок подходил к концу, а это означало то, что я спокойно могу отказаться от дальнейшего сотрудничества.

Помню вечер, когда она принимала у меня дела и отпустила меня. У меня на карте оказалось две зарплаты за месяц, которые составляли одну нормальную зарплату в месяц для среднестатистического бедного человека. Я боялась потерять эти деньги и понимала, что раскачиваться мне осталось недолго. Немного щемила грусть, потому что город М. опять выдворял меня за свои пределы вон. Чтобы задержаться в городе М., зная, что в нем живет мой несбыточный мужчина, я усиленно искала работу в этом городе. Я становилась негативной, плаксивой и, тем не менее, я занималась спортом: утренние пробежки были моим ежедневным ритуалом.

В один из дней выходя из ванной я умудрилась разбить свой телефон. Я понимала, что это конец, что я не смогу купить новый, поскольку у меня нет таких денежных средств, и, чтобы не впадать в отчаяние, я легла спать. Проснувшись, я увидела, что телефон функционирует, разбит лишь экран, что давало мне возможность его использовать в тайне от посторонних глаз.

В то время я была озадачена поиском работы даже в самых отдаленных уголках города М. Отчаянно стучалась в двери транспортных фирм. Но меня не брали.

Глава 24. Работа в столице

Но однажды в процессе усиленных поисков работы я наткнулась на вакансию юриста в столице.

Меня пригласили на собеседование и я поехала. В ночь перед собеседованием я почитала немного о фирме, подготовила свою одежду, продумала макияж до мельчайших подробностей, приняла ванную.

Когда я приехала в столицу, было холодно, было утро, я едва добралась до ул. Сутулова на каблуках, прошла в большой бизнес центр, нашла нужный мне кабинет и открыла дверь. За дверью находилось большое комфортное офисное пространство, в котором было много столов и много офисных работников.

Ко мне сразу подошла девушка и сказала подождать, она предложила сесть за стол переговоров. Этот стол был расположен возле ресепшена. Потом она подошла ко мне снова, но уже с распечатанным на бумаге договором и предложила найти ошибку в нем, а лучше бы предложила чаю или кофе. Я натыкала кучу ошибок. Когда я была готова морально, я сказала этой девушке. Спустя минуты 3 в мою сторону направился красивый симпатичный спортивный ухоженный лысый мужчина с голубыми глазами.

Первая моя мысль была: «Это что, ко мне?». Он сел за столик напротив меня, и я засмотрелась на его красивые голубые глаза. Я очень стеснялась говорить с ним и была крайне скованна. Вместе с тем, я знала, что я привлекательна (я же целое утро марафеты наводила!). Он начал рассказывать мне о фирме, о делах, которые рассматривались с его участием. Потом спросил меня о том, нашла ли я ошибку в договоре оказания услуг. Я ответила, как посчитала нужным, сказала о конфиденциальности, об отсутствии реквизитов, но… Он сказал, что я ошиблась. Далее он сказал, что никто правильно не ответил. Тогда я поняла, что не все еще потеряно и продолжила диалог. Затем у меня зазвонил телефон. О да, мой разбитый телефон, который находился в кармане черной куртки. Мне пришлось подняться и сбросить вызов. Тогда я мельком заметила, что он посмотрел прямо в разрез моей юбки.

Затем он спросил, где я работала раньше. Я ответила, что секретарем в суде. Эта информация его удовлетворила и он сказал: «А что, если я скажу Вам да, что Вы будете делать в свой первый рабочий день?» Я ответила: «Я приду, Вы мне здесь все покажете…».

«Вы несамостоятельная» — пробурчал он и направился уходить. Я не поняла и обиделась, потом он вышел за мной и сказал, что мне придет задание на электронную почту. Если справлюсь — буду работать у них, не справлюсь — уйду вон.

Когда я приехала домой, я рассказала все соседке Дашке и она сказала, что на моем месте ответила бы иначе. Я обиделась, потому что у Дашки даже высшего образования не было на тот момент, и уже слишком лихо она поставила себя на мое место.

Директор не выходил у меня и головы до прихода сообщения на мою электронную почту. Мне пришло задание написать ответ на претензию.

Я выполнила задание и результат устроил директора. Меня пригласили работать в столицу.

Моему счастью не было предела: я радостно прыгала в коридоре квартиры. «Я… Меня… взяли… в столицу!... А не в какое-то захолустье на окраине… Я буду с красавчиком-директором работать!» — эти мысли были в моей голове первичными, вторичным было то, что я не хотела покидать город М., с которым у меня связаны самые теплые воспоминания — о встрече с Мартой, об ответчике, которого я пыталась разглядеть в каждом из мужчин в местных клубах. Это было тяжелое эмоциональное решение, но выбора у меня не было.

Я хотела забыть своего душегуба, но мне было чертовски тяжело это сделать. Каждое утро я выходила на Набережную на пробежку вдоль и понимала, что нужно менять жизнь. Я подходила к речке, всматривалась в туманный горизонт и думала о том, что было бы неплохо оставить ему послание, написать о своих чувствах. Я хотела пустить по реке письмо в бутылке, отпустить ночью в небо воздушный шарик с запиской внутри, в конце концов оставить на скамейке дневник с записями о своих переживаниях. Может быть, он будет найден человеком, который мне не поможет, но который почувствует мою боль, мои переживания, почувствует, что он не один такой. Я не сделала ни одного из перечисленных действий. Я не смогла. Я не хотела прощаться с ним, поэтому новый этап в моей жизни, который начался так, казалось бы, удачно, так же удачно был завершен, когда после долгого перерыва в общении мне написал ответчик.

Я проработала в столичной фирме три месяца. Мне нравился директор, его прекрасные голубые глаза. Но он был женат, его жена — красивая блондинка — родила ему ребеночка. Когда он держал его на руках, это было очень мило. Его жену также звали Мартой. Я завидовала ей, ему, им.

А по вечерам я все же листала соцсети ответчика и плакала оттого, что мы не можем быть вместе. Я молилась о том, чтобы у нас с ним были общие дети, каждый божий вечер я проделывала один и тот же ритуал. Мне не интересен был никто. Меня поочередно приглашали мальчики в столовую. С тремя мальчиками я точно обедала. Но ни один из них мне не нравился так, как нравился ответчик. Справедливо будет признаться в том, что в одном из молоденьких коллег я все же нашла черты ответчика. Он говорил таким же голосом, и это было адское мучение...

Думал ли ответчик в это время обо мне? Едва ли. Но каждый день я просматривала его страницу в социальной сети, список его друзей, особенно тех, кто находился на верхних позициях, тех, кто недавно добавился. Когда там ничего не менялось, и новых друзей-девушек не появлялось, я была счастлива. И тем не менее, радоваться было нечему: мы все еще не вместе.

Поэтому мне пришлось покинуть симпатягу-директора и его элитную команду менеджеров. Это случилось после 23 февраля. Именно в этот день мне написал ответчик. Он отправил мне видеозапись своей читки рэпа, написал о том, что готов возобновить совместные пробежки. А я сообщила ему о том, что живу и работаю в столице, но «конечно же, могу в любое время сорваться и побегать с ним (читать — за ним)». "Не стоит специально ехать в город М., чтобы пробежаться", — написал он мне, даже не подозревая, насколько глубоко он ранит мои чувства (в который раз).

" Мне не нравится моя работа, мне кажется, что я не должна быть юристом. А как ты считаешь, какая профессия мне подошла бы?" — писала я, не давая заглушить диалог.

" Я не знаю", — ответил он.

" Ну хотя бы визуально? На представителя какой профессии я похожа?" — продолжала я.

" Официантка", — написал он.

"Официантка?" — подумала я и обиделась, — " Значит, ты видишь во мне всего лишь официантку..."

Я немного расстроилась, когда прочла это сообщение. Я же всю свою жизнь пыталась выбиться в люди. Хорошо училась, получила высшее образование без чьей-либо помощи, штурмовала олимпиады, привозила дипломы. И он видит во мне всего лишь официантку, которой по факту может быть любая девочка...

Нет, я решительно не понимала почему официантка и спросила:

— Почему ты видишь во мне официантку?

Возможно, он понял свою ошибку, возможно, действительно так считая, ответил:

— Ты милая и приятная.

Это сообщение немножко загасило мое негодование после получения предыдущего сообщения и я успокоилась.

" Значит, он считает меня милой" — подумала я.

Эта переписка с ответчиком и стала спусковым крючком к моему увольнению.

Я хотела жить в городе М., особенно, летом, я хотела, чтобы и он, мужчина моей мечты, видел меня в лучшие молодые годы моей жизни, я хотела быть красивой для него и меня мучало то, что мы на расстоянии.

Тогда после двух слитых судебных дел я заявила директору о том, что не хочу быть юристом. В ответ на это он сказал: «А хирургом Вы не хотите быть? Идите работать и подумайте хорошенько». Я была уверена в своем решении уволиться и настояла на нем. Директор отреагировал на это спокойно и начал подбирать новую девушку на мое место. Перед первым собеседованием новой кандидатки он спросил меня: «Март, а Вы точно не хотите остаться? Если останетесь, я могу отменить собеседование». Мне было безумно приятно, но я ответила: «Точно».

Чуть позже я узнала о том, что на работу вместо меня он взял девушку, которую также звали Марта, день рождения у нее был 7 апреля (у меня 8) и — выстрел в темечко: она жила там же, где и я, только в другом подъезде.

А я вернулась в свой почти родной город В. и некоторое время жила с мамой. Опять двадцать пять.

Глава 25. Переезд в город М

Первый месяц я наслаждалась свободой, весной, возможностью загорать в 12 часов дня, читала книги в парке, гадала на Библии «любит или не любит» и параллельно искала работу в городе М. Я желала всем сердцем вернуть все, что было: наш общий забег с ответчиком, наше «дружеское общение», да я просто бредила им.

Доходило даже до того, что ночью я просыпалась и плакала. И оттого, что не могу найти работу в городе М., и оттого, что не смогу быть рядом с ним.

Три месяца подряд я была фрилансером (читать — безработно-безбожной тунеядкой). Я начинала сходить с ума, как вдруг появилась вакансия в одной фирме, которая находилась недалеко от крепости в городе М. Меня пригласили на собеседование. Я поехала.

Шла пешком, ноги как всегда отекали после трехчасовой езды в поезде. Погода не была солнечной, я надела майку с открытой спиной, серую юбку с вырезом и серые кожаные босоножки на каблуках, накрасилась. Я быстро отыскала нужное здание. Поднимаясь на четвертый этаж, я увидела, что здание старенького образца и находилось на стадии ремонта. Мне нравилась такая атмосфера. Я ведь и сама душевно более расположена к простоте, нежели к пафосу. В простоте можно быть собой. А вот в роскоши нужно притворяться, что ты из династии Романовых, соответственно, отрицать свою сущность. А выросшей в деревне девочке это дается тяжело.

Когда я вошла в кабинет, то увидела двух «юристок» (выражение позаимствовано у главного бухгалтера этой же фирмы). Одна девушка темненькая с длинными волосами, лет 33, видно было, что она уже семейная… Судя по животику, она ждала ребенка и уходила в декрет. Вторая — более резкая и дерзкая, лет за 35, с большими широко распахнутыми охотничьими глазами и светлыми кудрявыми короткими волосами с челочкой, в длинной юбке. По лицу её видно было, что она не лишена интеллекта. Я видела ее жизнерадостной, она ходила в цветных нарядах и источала энергетику, которой не было у меня. Но, признаться честно , из-за стресса я ничего этого в день собеседования не заметила. Она рассказала мне о том, чем занимается предприятие, после чего отвела меня к директору на утверждение моей кандидатуры.

Директор фирмы сидел в своем просторном кабинете в черном большом кожаном кресле. Он был простым, глаза у него были добрыми. Единственный вопрос, который он мне задал: «Как ты относишься к коммунизму?»

Я улыбнулась и смутилась. Не помню, что я ответила. Во всяком случае ответ его удовлетворил и мне дали зеленый свет.

Тогда я попросила время на переезд в город М. и даже не подозревала, что мне придется столкнуться с еще одной неразрешимой проблемой.

Сложность была в поиске жилья в городе М. Было либо занято, либо с хозяйкой, либо слишком далеко от работы. Объявлений на то время было немного. Да и денег у меня было не столько, чтобы раздавать задатки посторонним людям в долларах, либо платить за агентские услуги.

Но у меня была знакомая, которая некоторое время работала в городе М., получала водительское удостоверение, к ней я ездила летом, мы гуляли, я ночевала в ее комнате. Я попросила у нее переночевать один день, а потом я планировала искать жилье. Она согласилась. Было тяжеловато, когда я не справилась с поиском жилья. Она сходила со мной к одной женщине, но квартира там была ужасной, как будто там жила семья алкоголиков. Знакомая видела, что я не справляюсь и решила мне помочь, так, за один вечер она нашла мне жилье. Комнату в большой и просторной квартире, с тремя девчонками, одна из которых встретила меня вечером. Квартира находилась далеко не в центре города. И я предполагала, что снова будет бабушкинский ремонт, некомфорт, да еще и куча соседей.

Но судьба завернула иначе. Когда я увидела квартиру, у меня чуть не отвисла челюсть. Она была просторной, уютной, со всем необходимым, что требовалось для проживания. Кухня была великолепной, на ней можно было устраивать ночные посиделки. Ярко-желтые стены, декоративные деревянные стулья с аккуратными подушками, современный дизайн. Мне было очень уютно и стало спокойно. Впервые…

Но соседки были разные… Им было ближе к 20-и годам, а там еще хочется бурной жизни, а не спать днями и ночами. И чего я от них ждала? Одна соседка Катя, в прошлом была спортсменкой, но жизнь закинула её в кассиры в Окрошку. Теперь она не тренировалась, ела неправильную еду (сосиски, майонез), курила и выпивала. И лишь изредка ностальгировала по своему спортивному прошлому, поглядывая на мой пресс. Вторая соседка была из детдома. В её 20 лет у нее уже была сухая кожа, что говорит о том, что она не видит меры в своем алкогольном увлечении. Она работала в стриптиз-клубе «Ночной брак» барменом. Выглядела то дерзко (дерзости ей добавляла агрессивная татуировка на ноге), то как алкаш у подъезда. Вместе с тем, что-то хорошее и душевное было в ней. Она была неравнодушна к дворовой кошке, кормила её. Она читала книги.

В общем, соседки у меня были ребяческие, ночью они часто выпивали и устраивали погромы на кухне. Но меня донимали не только соседки. Летом в квартире на первом этаже было много комаров. И, в конце концов, в мою комнату приехала еще одна девочка, которая привела с собой вторую девочку с улицы. Одну или две ночи мы спали втроем. Они — на одном диване, я — на втором. Мне было жутко некомфортно. Но спать было еще блаженством. Когда они бесились на той же кухне, я не могла выспаться и я понимала, что нужно искать новое жилье.

Так я и переселилась в самое сердце города.

Глава 26. Любовно-поисковые потуги

Некоторое время я жила в квартире одна и очень быстро почувствовала свободу. Но мне было скучно, а писать первой ответчику мне не хотелось: я не знала, что произошло у него в жизни за это время, видела лишь его лайки на странице симпатичной девчонки с голым пупком. У нее на страничке в сети в разделе «Аудиозаписи» была размещена музыкальная композиция NK ”Elefante”.

Эта песня была на пике популярности в то время и очень нравилась моей новой коллеге с большими широко распахнутыми глазами и колготками в сеточку, от которых у директора, по словам главного бухгалтера, случались сердечные приступы (надеюсь, она шутила). Однажды мы сидели в юридическом отделе, а по радио играла именно эта музыкальная композиция. Моя коллега решила узнать перевод этой песни. Я сказала, что в переводе с немецкого элефант означает слон, соответственно, и песня будет о слонике. После того, как мы прочли текст перевода песни в Интернете, мы вообще перестали слушать её в кабинете. А я думала о том, был ли ответчик слоником для этот пупкастой еще маленькой пантеры.

Но, к сожалению, эта укротительница слониковых хоботков была не единственной у него в друзьях на первых позициях. В то время мне почему-то на глаза попалась еще одна развратная особь. Это была блондинка, достаточно взрослая (по возрасту кренилась больше либо к 30 годам, либо ей было уже за 30). В отличие от первой еще не такой вульгарной девушки, она уже на аватарке была в нижнем белье, но и через аватарку видно было, что в недорогом. Как я ненавидела такого типа девушек, я называла их "шлюзами". Потому что они хитрые, они ни к чему никогда не стремятся, а поэтому расчетливо и умело раздвигают ноги и получают хороших парней в большинстве случаев. А девушкам-трудягам вечно попадается какой-нибудь обрыганный Жора (пьющий, курящий, изменяющий, мало зарабатывающий и портящий жизнь).

Сделав свои выводы о насыщенной жизни ответчика (блондинка 30+ с дитем на шее, любительница слоников и новая шлюза), я опять вернулась на Мамбу. Так или иначе, вероятность того, что ответчик — не моя судьба, и нам не суждено быть вместе, существовала. В моем мозгу она была минимальной, но все же, нужно было проверить и этот минимум.

Таким образом, я обновила свой профиль и стала свайпать мужские анкеты.

По своей натуре я в принципе не очень люблю переписку с парнями. Переписка в сети и на сайтах знакомств нужна мне для одной цели: проверить своего собеседника на знание русского языка (пунктуация, орфография, речевые моменты, словарный запас, чтобы не встречалось, знаете, этого: "Привет, што делаеш? ", "дай свой Инстограмм"). Для меня эта информация служила индикатором:

Уровня образования (высшее, среднее, среднее специальное).

Морали и воспитания — вытекают из уровня образования. Мной было замечено, что парни, которые делают ошибки в словах и предложениях, часто оказываются аморальными личностями (могут употреблять алкоголь, курить, поднять руку на женщину и прочее, такое я старалась отметать).

Общего уровня развития, который зависит, в частности, и от способности логически выстраивать из слов предложения и от словарного запаса.

Стоит ли говорить о том, что в переписке можно спокойно узнать ответы на волнующие вопросы, ничего не забыть и не упустить, не отвлекаться на глаза собеседника, руки, мимику, зубы?

Также на сайтах знакомств мы видим фотографию человека, которая дает нам тоже пласт полезной информации (качественная или нет — говорит об уровне достака человека; томная поза — говорит о похабной цели регистрации на сайте; кривляния на камеру — говорят о том, что у человека в будущем будет много морщин, ладно, шучу, для меня такой человек просто не повзрослел; возраст — может косвенно указывать на возможные разводы и алименты, а также адюльтер).

Я бы сравнила нахождение на сайте знакомств с поиском работы, потому как иногда кандидаты на вакансию по должности «суженый» уже добросовестно трудятся на другой работе в той же должности, но все равно ходят по собеседованиям, что говорит об их недобросовестном отношении к работе.

Конечно, я понимаю, что их, может, не устраивает заработная плата, или объемы выполняемых работ, или график, или возникновение новых дополнительных и неоплачиваемых функций, но я считаю, что все эти моменты нужно прежде обсудить с нанимателем. А если случилось «профессиональное» выгорание, то в случае невозможности его преодолеть самостоятельно, я бы посоветовала обратиться за специализированной психологической помощью. Но не будем о грустном.

Фото и текст переписки — это то, на что я обращаю свое внимание в первую очередь. "Опыт работы», как ни странно для меня важен, я бы не хотела, чтобы на предыдущем месте работы сотрудником был допущен брак, тем более тот, который закончился разводом, но и не хотела бы, чтобы сотрудник был вчерашним студентом и его пришлось заново обучать.

Информации, получаемой из сайта-знакомств визуальным путем мне хватает длятого, чтобы решить, хотелось бы мне сходить на свидание с человеком или нет. Я попросту не вижу смысла в длительных переписках, так как понимаю, что они неэффективны. Ковать железо нужно, пока оно горячо. Потому что в жизни человек может оказаться совершенно другим, а кроме того, можно быстро утратить интерес к переписке.

Итак, от скуки либо от чувства безысходности, либо раздираемая любопытством, либо по всем указанным выше причинам я сделала еще несколько уверенных свайпов вправо. Это были анкеты с качественными изображениями спортивных молодых парней, либо качественные фотографии парней в офисной рабочей обстановке.

Спустя некоторое время на фото моей анкеты появился первый "Суперлайк" (он же был последним). «А вот это что-то на платном», — подумала я и стала активно изучать анкету поставившего этот лайк. Это был парень лет 30. На фото он был прям мачо: очень мужественные черты лица, большие губы, борода, серый костюм, часы, сидел с маленькой декоративной книгой. Но у него были длинные волосы, завязанные в хвост. В ходе переписки я узнала, что он работает в сфере IT.

«Ура! Ай-тишники хорошо зарабатывают», — это, к сожалению, первое, о чем я подумала, получив от него соответствующее сообщение.

Я думаю, многие девушки меня поймут. На Мамбе он писал мне об онлайн-переговорах с представителями США. Ну и все… Гасилова научилась плавать и поплыла. А еще эта книжечка в руках, пишет грамотно. Прям Дон-Жуан.

И вот пришло время встретиться. Я, как всегда, после работы немного подустала, хотела даже отказаться, но решила проверить: «Вдруг это моя судьба, а не ответчик? У него ведь есть свои укротительницы хоботков».

Не судьба. Когда я подошла к ЦУМу, то увидела тощую, щупленькую с длинными темными накрученными волосами в огромном сером пиджаке… моль. В то время моль ласково замахала крылышками при встрече и я подумала не травить ее так рано.

Так, мы отправились на Набережную (улицу города М., затоптанную до дыр малобюджетными парами), и все было хорошо: парень и дверцу открывал, и вперед пропускал, и сладким хотел угостить, но я сладкое перестала кушать, поэтому мы ограничились чайком. Не помню вообще, о чем мы говорили, но очень часто он тыкал своими часами мне в лобешник. Разговор был мрачным. Из всего я запомнила только то, что он в прошлом работал юристом за 300 долларов, тоже взыскивал задолженности, но как он свалил из этой сферы, я забыла. Видимо, в какой-то момент задремала. Было скучно. Так, мы ходили, долго ходили… Утомительно ходили, я говорила мало, ему это нравилось. Когда говорила я, ему не нравилось, когда я молчала, он прям цвел, и я подумала: «Ах, ты ж абьюзер латентный». Потом мы — этот серый абьюзер и я — сидели в парке, и тут он начал мне показывать порнушные мультики. Думаю: «Э, чувак, тебя вообще поплавило…». В конце он намекал на более интимное продолжение вечера, на что я ответила: " ноу, найн и нихт". Вроде, как он меня ферштейн. Сейчас мы не общаемся.

Следующий мой свайп вправо был еще более обреченным. Благодаря нему я поняла одно: самое лучшее свидание — то, которое не состоялось. На Мамбе я увидела очень красивого парня с рыжими густыми волосами, пухлыми губами. Его внешность казалась мне очень модельной до тех пор, пока я не вспомнила парня вживую. О да, мы уже виделись. Конечно, это он…

Этим летом я кайфовала от своей фигуры, у меня был нормальный стандартный для моего тела вес, просматривался пресс, и вообще мне было так легко, что я не ходила, а просто летала. Так вот в один из моих полетов в гипермаркет за продуктами, ко мне присоединилась еще одна рыжая птица. Это был красивый парень. Долго пытался он обогнать меня, но не тут-то было! Я люблю креативные знакомства, поощряю смелость, потому что увы, у наших мальчиков ее мало. Наверное, девочки сами должны их добиваться. А еще они должны усердно, не покладая рук работать, убирать, готовить, стирать, мечтать о детках, любить окружающий мир, быть всегда на позитиве, никогда не перечить, иметь много крутых хобби (рукоделие в частности!)… Короче, что было с этой птицей не так? Все бы нормально, он взял мой номер телефона, перезвонил, писал долго и настойчиво. Но каждый раз, я вспоминала о том, что, когда мы шли в гипермаркет, ниже его красивого лица я увидела ужасные рыжие волосы на груди, и это была целая копна волос. Мой внутренний эстет забился в конвульсиях и решил прекратить общение. А еще этот парень, когда он мне встретился, был немного датый. Мне не нравятся пьющие мужчины. Видимо, поэтому он и не мог меня обогнать. Жаль, что в его анкете об алкогольных пристрастиях и волосах на груди не было сказано ни слова.

Свайп вправо № 3 был на лет семь моложе предыдущих и на три года моложе меня. У него было странное фото в анкете, оно было некачественным и сделанным на телефон, а еще немного отфотошопленным, видимо, для крутости. По традиции с такими парнями я не общаюсь. И чуда в виде того, что он был слишком грамотен либо покорил меня своим красноречием, не произошло. Свайпнула вправо я его случайно на скорости, но он ответил мне взаимностью и написал. Писал он плохо. Но в какой-то момент я решила для себя: «Хватит, Юль, придираться к грамотности. Важно же как человек к тебе будет относиться». Это было исключение из моего правила: «Не встречаться с неграмотными». Но по итогу этого свидания я поставлю своему ученику оценку «2». Всю дорогу он ныл, как маленькая девочка. То он боялся загореть неравномерно, то ему палило солнце в лицо, то он устал идти и нам обязательно нужно посидеть. В ходе этого свидания я чувствовала, что у меня хозяйство гораздо больше, чем у него. Я такое не люблю! Ну да, я, конечно, пришла на это свидание как пацан с района — в спортивных шортах, но коротких, в очень коротком топе и кроссах, это, кстати, первое свидание, на котором я была не накрашенной (вроде, зашло, не знаю, как это работает, еще не изучила). При общении с ним у меня почему-то включилась функция «мать». Я начала выстреливать ему тысячу советов для жизни, в частности о том, как выбрать достойную партнершу. Свою долгую и изнурительную прогулку мы закончили обсуждением взрослых и по своему интимных тем — хороших стоматологий в городе М. В итоге он привез меня обратно, и мы договорились встретиться еще. А следует сказать о том, что я очень мягкотелый человек: отказать сразу не могу (я должна быть хорошей в глазах окружающих) и соглашаюсь буквально на все, но дома ко мне приходит осознание, включается, видимо, Гоголь, и я начинаю ему писать: «Ты извини, ты хороший парень, мне было очень с тобой интересно, но мы разные. Я не хочу с тобой больше встречаться». Ему это явно не понравилось, я задела его юношеские чувства, надругалась над ними, и он написал: «Я вообще-то рассматривал тебя как мясо!». После такого сообщения я ни на секунду не пожалела о том, что не пошла с этим Ганнибалом Лектером на второе свидание.

Четвертый правосторонне просвайпанный мной жених и вовсе оказался Гераклом и решил совершить подвиг: преодолеть расстояние, преступно отделяющее нас друг от друга: приехать из другого города, находящегося в 3-ех часах езды от города М., но при этом не смог преодолеть длиннющий черный волос, торчащий у него из носа. И каждый раз, когда он что-либо говорил, я смотрела именно на этот волос. Потом даже я не выдержала и слилась, сказала, что устала, не выспалась и очень хочу спать.

Свайп вправо № 5 был сделан мной исходя из общности наших с потенциальным партнером интересов: его интересовал спорт, а меня — спортивные мальчики. Его выдало классное фото с занятия по большому теннису, и я подумала о том, что у тех, кто занимается большим теннисом, должен быть неплохой доход. Ведь один раз я и сама посетила пробное занятие по большому теннису.

В итоге мы назначили свидание, я опять еле выбралась на него, так не хотелось покидать свою зону отчуждения. Но вот, когда я его увидела, это уже был мужчина лет под 35. В спортивной форме возраст как-то не особо заметен, да и, честно говоря, в этот раз я как-то и внимания не обратила на цифры. Но его клетчатая рубашка и сандалии — прям били по моим меркантильным глазенкам. Вот это был именно тот человек, с которым я чувствовала себя никак. Я иду и со мной моя тень или тень отца Гамлета. При этом эта тень еще как-то умудрялась в паре со мной поглядывать по сторонам на других девушек. А затем и вовсе внезапно решила прокатиться на гироскутере. Я боялась, мне это вообще неинтересно. И обычно парни, когда девушка от чего-то отказывается, отказываются от этого тоже и ищут что-то, что интересно обоим. Но нет же… этот кризис среднего возраста катался ни гироскутере целый час! А я в это время тоже была занята «очень интересным» делом — снимала его на видеокамеру ( по его просьбе, конечно).

После волны разочаровательных свиданий, когда приехала моя бабулька в свою квартиру на жительство, моя свиданческая активность несколько угасла, а сексуальная — как была так и осталась такой же, как и у моей приехавшей сожительницы и ее стерилизованной кошки.

Глава 27. Конечно, не Вася

Это был конец осени, начало зимы 2020 года. Я прогуливалась по одной из центральных улиц города М. с наушниками в ушах, наслаждаясь утренним воздухом и спокойствием, гоняла голубей, чуть не дошла до магазина «Окрошка», как вдруг, мне на телефон пришло СМС-сообщение. Это был ответчик.

Тогда я заволновалась, но, подумав о том, что он где-то рядом и наблюдает за моей реакцией, я сделала безучастную ко всему происходящему физиономию и жадно спрятала телефон в карман куртки. При этом я заметно ускорила шаг, чтобы дойти до квартиры и как можно быстрее его прочитать.

В сообщении он написал: "Привет. У меня к тебе есть предложение. Приглашаю тебя на ужин сегодня вечером".

Чувство волнения заполняло мое тело постепенно, как вода борт корабля "Титаник", а я тонула в нем и спасательных шлюпок никто не выдавал.

"Где же мы будем ужинать? Неужели у него дома?" — думала я и надеялась, что это будет приватная атмосфера.

"Привет, да, хорошо, а во сколько?" — выждав необходимое время, спросила я.

"В 8 вечера. С нами будет еще мой знакомый Василий".

Я расстроилась, так как совсем не поняла зачем там нужен был какой-то Василий. Зачем вообще там нужно было два парня?

Тем не менее, я согласилась, я думала, что Василий в процессе растворится как лакмус в воде, таблетка в организме, сахар в чае.

"А почему именно меня пригласили?" — спросила я, — "Ты где-то видел меня?".

" Ты молодая, красивая, приятная девушка. Почему бы и нет?" — ответил он и добавил: "Где тебя забрать?"

Я указала ему свои координаты, но мысль о Василие решительно не выходила у меня из головы. Затем я подумала о том, что ответчик просто не хочет показывать своих чувств ко мне, поэтому и позвал на ужин Василия, чтобы этим ввести меня в заблуждение относительно своих романтических замыслов. Проще говоря, Василий — это щит, защищающий моего ответчика от проявления очень сильных и обязательно страстных чувств ко мне; боевой конь, готовый прикрыть ответчика от глубоких любовных потрясений.

Тем не менее времени раскачиваться у меня не было: нужно было готовить план любовной атаки и затевать подготовку к ужину.

На этот ужин я долго собиралась: красилась, надела свою кожаную юбку, высокий каблук.

Ответчик подъехал за мной во время на новой хорошенькой белой и длинной машине. Я сначала не хотела в нее лезть. Я боюсь таких вещей. Я понимала, что это слишком роскошно и что мне не следует привыкать к такому. Иначе потом будут проблемы с другими хорошими парнями: подрастет уровень моих притязаний. Ведь на тот момент от парня мне достаточно было грамотности, вменяемости, отсутствия растительности на груди и в носу. Тем не менее, я села в машину. Пару минут мы обсуждали глобальные вопросы мироздания. Точнее он обсуждал, а я думала: «Кто же этот чертов Василий, который будет ковырять вилкой еду за нашим столиком, и зачем он будет ужинать с нами? А вдруг ответчик действительно решил взять на себя роль "сводницы"?». Последняя мысль отталкивала меня от ответчика. В тот момент я действительно не понимала, что между нами происходит и каковы намерения ответчика в отношении меня.

Когда мы приехали в кафе, туда же подъехал и Василий. Внешне, наверное, он ожидал от меня чего-то другого, более дикого, дерзкого. Я чувствовала, что я ему не понравилась, но это было взаимно. Конфликт интересов накалялся. Ведь я хотела провести время не с Василием, а тут он все портит.

Мы вошли в любимое кафе ответчика. Мой несбыточный мужчина в тот день был весьма обаятелен и вдобавок обходителен, таким по отношению к себе я его не видела ни разу (ну, может быть, только на первом свидании). Он решил пригласить меня на ужин потому, что я «красивая, приятная и молодая». А что, если бы я была старой, некрасивой или неприятной?

Меня, наверное, не пригласили бы...

Это очень слабый аргумент в его пользу. К тому же я не чувствовала себя красивой, да, я хорошо одевалась к тому времени, от меня пахло более оригинальными духами, у меня даже было две палетки теней, которыми я зарисовывала свою неуверенность в себе, но... Я не чувствовала, что он будет любить меня без всего этого внешнего лоска. Ведь внутри я все та же… Маленькая испуганная лань.

Ответчик выбрал столик и сел возле меня, Василий — напротив. Когда официантка — приятная молодая красивая девушка — поднесла нам меню, я опять разволновалась.

Ответчик и Василий заказали себе жареную картошку со стейком, а я не хотела на ночь тяжелой еды и попросила ответчика выбрать что-нибудь на свой вкус. Тогда он заказал мне особое блюдо — драники с красной рыбой. Было невероятно вкусно.

В тот вечер мне было приятно, что ответчик сидел рядом со мной, я как бы чувствовала его поддержку, и украдкой поглядывала на его профиль (глаза, улыбку, ресницы)... Я даже заметила, что у нас с ним в одежде совпадала цветовая гамма. В тот момент я хотела, чтобы это был семейный ужин и приемного сына Василия в этой семье не было.

Но он был и разговаривать с ним было крайне необходимо, потому как это хороший друг ответчика. От его первого впечатления обо мне зависело и дальнейшее мнение моего несбыточного мужчины обо мне.

— А ты преподаешь в университете какую юридическую дисциплину? — спросила я, предварительно узнав у ответчика кое-какую информацию.

— Историю государства и права зарубежных стран, — ответил он. По всему видно было, что он не особо хотел развивать эту тему.

— Строгий преподаватель? — попыталась улыбнуться я.

— Ну если девушка симпатичная, можно быть и не таким строгим... — вклинился в беседу ответчик, посмотрев на друга своими большими карими глазами, — а потом можно и пригласить куда.

Василий улыбнулся.

По всему видно было, что доктрина развития права зарубежных государств его волновала не так сильно, как молоденькие студентки. Я вспомнила, что никто из молодых преподавателей никогда меня никуда не приглашал, и немного позавидовала этим неизвестным мне девушкам.

"Считают ли они симпатичной меня?" — думала я и боялась, чтобы ответчик не заметил тонну тонального крема, которую я вылила на себя перед выходом на ужин с ним, — "Ответчик, скорее всего, да, а вот Василий, очевидно, разочарован".

— И о чем же можно говорить со студентками на встречах? — спросила я, вспомнив себя в университете.

— О погоде, — ответил мой несбыточный мужчина.

— И всё? — спросила я, намекая на то, что эти молоденькие девочки не совсем интересны в общении.

— Да много о чем. Когда темы заканчиваются, можно опять вернуться к погоде, — посмотрел на меня друг ответчика и улыбнулся.

У Василия под темными густыми бровями были совсем недобрые глаза. Когда он улыбался, я смотрела на его рот: зубы у него были немного кривыми — но при этом он был довольно симпатичен и вполне мог бы сойти за ловеласа.

Я немного разволновалась.

— Мне нужно на пять минут заскочить в офис, — внезапно сказал ответчик, посмотрев на время в телефоне, и добавил, — нужно купить букет и поздравить Алинку с днем рождения.

— Что, сегодня? — спохватился Василий.

Ответчик кивнул.

"Неужели он хочет оставить меня с ним наедине?" — подумала я и вздрогнула.

Именно это он и сделал, предательски скрывшись за дверью. Когда мы остались вдвоем с Василием, над нашим столиком повисла гробовая и неловкая тишина. В этой тишине было слышно, как матерятся официанты, ронявшие бокалы, как пролетает муха возле соседнего столика, как хрустит сустав у деда, проходящего мимо заведения. Пришлось подкатывать аппарат ИВЛ к нашей беседе с Василием и искусственно продлевать ей жизнь.

— Я кстати тоже юридичекий факультет закончила, только в столице в самом лучшем ВУЗе страны, — решила похвастаться я, чтобы его мнение обо мне было не таким печальным.

— Почему ты считаешь, что столичный ВУЗ самый лучший? — патриотично спросил он и сразу поставил меня в тупик своим вопросом.

Для меня это уже была аксиома, так что продумывать доказательственную базу я даже не собиралась.

— Все так говорят, — сказала я.

— ... Это не аргумент. У нас тоже много сильных выпускников. А где работаешь? — внезапно спросил он.

— В фирме "АвиженГрупп". Ты, наверное, не знаешь такую.

— Почему же? Ваша фирма закупает у нас материалы.

"Значит, он тоже какой-то предприниматель", — подумала я.

— Но я работаю там недавно. До этого трудилась в столице.

— Так зачем ты вернулась в город М.? — спросил меня Василий тоном, как будто подозревал в умышленных перемещениях и преследовании ответчика.

— На той фирме были однотипные функции, к тому же начался Ковид, и многие фирмы стали переходить на удаленный формат работы. Я не смогла работать через ЗУМ, мне было неудобно, — ответила я как будто готовилась к этому экзаменационному вопросу.

Наша беседа была очень сухой, как коленки у деда, все еще проходящего мимо заведения. По всему видно было, что даже взаимной дружеской симпатии между нами не возникло. Вскоре вернулся ответчик и наше трио пошло совсем в другое русло. Они начали при мне между собой обсуждать футбол, обиды какой-то Алины и их взаимоотношения с Василием, обсуждали, сколько у кого было девушек за последние шесть месяцев, а также свои неудачные свидания. Ответчик рассказал, что у него было шесть девушек за последние полгода, что однажды он ходил на свидание с тучной девушкой, воспитателем детского сада. Покатал её на машине, а она не хотела выходить из нее. Потом она поняла, что ему не понравилась и сказала: «Ты ведешь себя так, как будто чувствуешь свое превосходство надо мной». Рассказывая это другу Василию, он сказал: «Так я и не скрывал этого, я действительно чувствовал свое превосходство».

Затем ответчик начал рассказывать о своих взаимоотношениях с бывшей женой… О том, что судебные тяжбы между ними не прекратились, что она приходила к нему домой, спала с ним, о том, что после ночи с ним она обчистила его холодильник, забрав шампанское. Но он рассказывал это с чувством восхищения ею. Показывал фото её нового мужчины своему другу. Этот мужчина писал ему. Кроме того, он купил ее дочке подарок под Новый год — новый Айфон (ну совсем как родной отец).

— Я брал два Айфона, второй — для той самой единственной. Но я пока ее не встретил, — сказал ответчик и как будто ножом вырезал мне сердце.

" Ох, не к добру все это, Март! Куда ты лезешь?" — думала я и понимала, что мои шансы на то, чтобы быть с ответчиком вместе, стремились к нулю.

Но я мастерски скрывала свои чувства и эмоции за приветливой улыбкой, хотя на самом деле мне было обидно, скучно и хотелось скрыться… Я понимала, что произошел некий крах моих надежд и ожиданий. Я понимала, что у него действительно было много свиданий, и те укротительницы хоботков все три вместе взятые, которых я вычислила в сети, были лишь половиной от общего количества его девушек за последние полгода. Но самое худшее из всего услышанного мной в тот день — он все еще поддерживал связь со своей бывшей женой. Кроме того, с ним произошли изменения — он в свои 30 лет начал сильно волноваться из-за своей внешности, из-за куртки, которая на нем, у него изменилась машина.

Где моя любимая взросломужчинская кофта, которая была его естественным контрацептивом от нахальных хищниц?

Все в нем в тот вечер говорило о том, что он хочет показать свое превосходство над другими, что он не уверен в себе и пытается компенсировать это атрибутикой. С такими людьми опасно. Такой же была и я… Но мне было 24 года, и я только-только начала жить отдельной жизнью и познавать этот мир заново, я видела, что хорошая одежка и внешность решают многое и мне как никому другому нужно было производить хорошее впечатление: у меня еще не было твердой почвы под ногами. Ему же было около 30 лет, к этому времени он уверенно стоял на ногах и так же уверенно, гордо и назойливо демонстрировал это.

Потом он сказал своему другу: «Ну что, куда дальше?»

Я думала о том, что ответчик не хотел расставаться со мной… так быстро. Но его друг сказал: «Что-то скучно, поеду домой». Я подумала о том, что это был камень в мой огород, что я невеселая, не дрифтерша и прочее. И я расстроилась.

И если вопрос о том, что мы все втроем будем делать дальше, был закрыт, то в тот же момент открылся новый вопрос: «кто будет платить за ужин?»

Помолившись в душе всем святым угодникам, я достала свою банковскую карту, на которой было не более 7 долларов. Ответчик подошел к Василию, и, я думаю, что они все ж разделили счет наполовину. Потому что ко мне официант за взиманием оплаты больше не подходил.

Это было странно, я ведь никому из них не обещалас. Мне нравился ответчик, Василию не нравилась я, а ответчику нравилась его бывшая жена. По идее я должна была платить за свой ужин?

Но не будем о грустном, спасибо всем святым.

Когда мы трое стояли на улице возле машин ответчика и Василия, я пыталась проверить реакцию ответчика на себя: я подходила к нему ближе, и, к сожалению, не ощущала у него никаких эмоциональных изменений — холод и пустота, и, наверное, безразличие. Это было еще одно фиаско.

Почему я так сделала? Просто в один день еще в период моей работы в столичной фирме, когда директор-симпатяга подозвал меня к себе и я подошла к нему и стояла рядом, я увидела у него на лице улыбку. По изменению его эмоционала я увидела, что ему было приятно находиться рядом со мной и примерно такой реакции я ждала от ответчика.

Но этого не случилось и ответчик подвез меня домой. Я все еще хотела поговорить с ним и спросила: «А какие еще неудачные свидания у тебя были?». «Да я уже и не помню», — ответил он.

«Знаешь, есть очень хороший сайт знакомств «Мамба». У меня что ни свидание было, то удача. Правда, один парень даже на Бали звал, но я отказалась: нужно было работать» — слукавила я, понадеявшись на то, что и он устанет от бесконечной череды «занимательных» свиданий.

Затем, дабы прервать неловкую тишину, повисшую в воздухе и как будто жаждущую меня спровадить, я попрощалась с ним, вышла из авто и направилась к себе в квартиру, предполагая, что этот вечер закончился так же неудачно, как и «Мозгобойня» два года назад.

После того, как я вернулась в квартиру и прилегла спать, у меня впервые заболело в груди, слез на подушке было много…

« Как же он изменился»… — разочарованно думала я и не могла уснуть от этой мысли, — «и он все еще не разорвал с ней связь».

А, может, он не изменился? Может, он всегда был таким...

Глава 28. Ожидание

После ужина с Василием ответчик мне не писал и не звонил. Моя опытная коллега с широко распахнутыми глазами ничем не смогла мне помочь. Я рассказала ей о том, что меня позвали на ужин втроем. Она лишь удивилась.

Затем она рассказала мне историю о своей любви. А я как раз стояла у принтера и делала копии документов. В какой-то момент я почувствовала зависть к её истории, потому что я не знала, что такое любовь. Меня не любили. Я хотела разрыдаться прямо у принтера. Но взяла себя в руки и стала строчить очередную жалобу.

В то время мои судебные дела, в отличие от личных, шли хорошо, к тому же мне было очень интересно узнавать что-то новое. В один из дней меня похвалила местный адвокат и директор повысил мне зарплату, за что на меня разозлилась моя коллега (её глаза распахнулись еще более широко), но она быстро «отошла».

Я же купила себе черное дерзкое короткое платье (продавщица назвала его по своему — «для поездки с байкером»), пиджак и ждала момента выгулять эти вещи.

Приближался Новый год. И я все надеялась на то, что ответчик пригласит меня к себе в офис. Моё платье «для поездки с байкером на мотоцикле» ждало своего звездного часа.

Он не пригласил меня никуда.

Тогда на новый год я пошла сама в тот пресловутый бар «Стойло», в котором мы отдыхали некогда с моей соседкой Мартой.

Когда я по обыкновению надевала на себя лучший из своего гардероба шмот, я слушала песню Aris “S.O.S.”:

Я вижу ад в твоих

глазах.

Любовь никогда не

растопит твоё

сердце.

Припев этой грустной песни еще глубже отражал мое внутреннее эмоциональное состояние:

«Эй,эй,эй! Спасите

Меня!

Я не должна была

влюбляться,

и я сожалею об этом.

Эй! Эй! Эй! Помогите

Мне!

Он никогда не станет

Для меня

единственным.

И сейчас я чувствую

себя сокрушенной.

Эй! Эй! Эй! Спасите меня!

Эй! Эй! Эй!

Эй! Эй! Эй! Помогите

мне!

Он никогда не станет

Тем, кто сможет

спасти меня от

одиночества.

Крошка была готова к Новому году, но так же быстро в гордом одиночестве вернулась одна из бара...

Ночью, лежа в своей кровати, я все же решила посмотреть, какую музыку слушает ответчик. Обычно я смотрела, что из последнего он добавил в свой плей-лист, и потом, чтобы не слушать эти песни (мне почему-то было неловко это делать), я читала тексты песен в Интернете.

Но песни из его подборок разбивали мне сердце. В одной из них было что-то о разных точках G, языке, во второй — о глупой девушке и о сексе, о желании, в третьей — исполнитель любил кого-то и ждал пьяной из клуба... Неправильная и плохая девочка — вот его идеал... — думала я и корила себя за то, что родилась не такой.

К тому моменту, как я читала тексты добавленных им песен, я уже знала о том, что такое "аффилированные лица", "преюдиция", " кабина и шасси", "вилочный погрузчик", но я даже понятия не имела, что такое "точка G"... Тем не менее, судя по контексту песен ответчика, я понимала, что ничего хорошего эти точки лично мне не сулили...

Глава 29. Ребрендинг

После нашей последней встречи с ответчиком я долго думала о том, что же во мне не так, почему он мне больше не звонит, не пишет, не предлагает встретиться? Я думала о том, что проблема во мне, что мне не стоит быть такой «скучной». Кроме того, приглашая меня на ужин, он говорил о том, что ему, как и его другу Василию, нравятся другого типа барышни (не монашки; ненормативная лексика скрыта цензурой) — дерзкие, характерные, с которыми просто и можно быть собой, которых можно не бояться обидеть. Им нравились те, что могут «доставить удовольствие» и не будут при этом напряженными: с ними проще.

Это меня задело. Я понимала, что я не такая. Я рассматривала девушек, с которыми, как я полагала, у него были связи, и предполагала, что ему нравятся раскованные, немного вульгарные дамы — те, что с черными выкрашенными волосами, большими агрессивными стрелками на лице, в черных кожаных куртках, коротких юбках и, разумеется, стрингах, вызывающих на дуэль.

Я же хотела больше посмотреть на себя со стороны. Для этого записалась на фотосессию к мужчине. Выбор фотографа-мужчины был особенно важен для раскрытия моей сексуальности. Я хотела узнать, что нравится в женщинах мужчинам, и кому как не мужчине было это знать.

К фотографу я пришла «в платье для поездки на мотоцикле с байкером». У него в студии надела босоножки на большой шпильке, и он стал меня фотографировать. Мне нужно было увидеть себя глазами мужчин, чтобы понять, что со мной не так, что отталкивающего в моей внешности увидел он и почему он больше мне не пишет.

Когда фотограф — темный мужчина приятной внешности, лет 37, с бородой, начал меня фотографировать, я заметила, что я скована — заученные и неинтересные позы смущенной и растерянной девочки, пытающейся всем своим видом протестовать против этого «похабного» клише.

Я попросила фотографа помочь мне с позированием, он помогал.

— Так, сделай дерзкое выражение лица, — сказал он.

Вместо этого, я засмущалась и улыбнулась.

— Попробуй сесть на стол.

Я села и опять улыбнулась.

Дело никуда не шло.

— Слушай, ты, наверное, занимаешься спортом? — спросил меня фотограф, посмотрев на серию уже сделанных снимков.

— Да, — ответила я тоном тургеневской барышни.

— Давай попробуем сфотографировать тебя в белье, — предложил он.

Я не стала отказываться. Это был мой первый опыт. Я знала, что у меня хорошее тело, на мне бюджетное, но в то же время однотонное черное белье, и что фото должно получиться. Когда я разделась перед камерой, то впервые испытала неизведанное чувство и большой прилив энергии.

«Наконец-то хоть один мужчина увидел результат моих трудов над собой, наконец-то я запечатлею себя такой и покажу другому мужчине то, что он упускает» — думала я.

Я чувствовала себя привлекательной. Я думала об ответчике, думала о том, что утру нос его легкомысленным и затертым до дыр хищницам… Да, эти мысли были моим самым сильным мотиватором. Я впервые почувствовала себя прекрасной.

Потом фотограф предложил пофотографироваться без бюстгальтера, но в пиджаке. Я не смогла этого сделать: в голове у меня возникли мысли об ответчике, поэтому я закончила с фотосессией.

Но мне было очень приятно, у меня проснулась бешеная энергия внутри, а кроме того, мне уже нетерпелось выложить свои фото в сеть для оценки ответчиком. Тем временем фотограф сделал мне чай, и уже в процессе чаепития мы вместе с ним в полумраке разговаривали о жизни батюшек в районных центрах. К слову говоря, у батюшек в районных центрах хорошая жизнь.

Я знала, что фотограф не сделает со мной ничего плохого, я читала это в его глазах. Он был добрым, он открыл во мне красоту… А позже один из моих снимков подписал: «Красота внутри…». Я обиделась, потому что я хотела быть красивой снаружи для одного единственного человека, который по неизвестной мне тогда причине не оценил меня. Позже какой-то местный лазутчик оставил под моим фото на странице фотографа комментарий: «Снаружи тоже ниче». Даже не знаю, какая надпись была менее обидной, о том, что я красивая внутри или о том, что я снаружи «ниче».

Времени обижаться не было, ведь мыслями я конкурировала со всеми девушками, добавившимися к ответчику в друзья в соцсетях. Сравнивая себя с каждой, я где-то чувствовала свое превосходство, где-то нет. Все это время я пыталась понять: «какой же мне быть, чтобы заполучить его?»

А сердце диктовало одно: «Раскрепощенной, дерзкой, огненной и сексуальной».

Опыт фотосессии дал мне повод задуматься о том, что мне нужно открыть себя, «заново родиться», раскрепоститься. Так, я записалась на актерские курсы. Но сначала мы с коллегой от «бурной» деятельности на работе записались на бачату. Там я конкурировала с очень ухоженной, оттого и красивой, девушкой. За километр видно было, что она из богатой семьи. Она была заносчива, уверена в себе и свысока поглядывала на других девушек. Её самооценка подтверждалась повышенным вниманием к ней представителей мужского пола. Что уж тут говорить? Именно с ней тренер записывал видео танца для рекламы занятий в группе в сети на телефон. А у меня в то время не было особой любви к себе. С чего бы вдруг? Меня же отверг объект моих воздыханий. Но я хотела доказать себе и своей коллеге, что я лучше этой богатенькой и напыщенной девушки, на которую таращится тренер. Поэтому на последующие занятия я ходила исключительно в топе и легенсах, чем, очевидно, запомнилась тренеру. Как позже сказала моя коллега, жена второго тренера ревниво поглядывала в мою сторону, когда я была в паре с её мужем.

«Наконец-то расфокус внимания, обожаю такое. Не ты одна тут королева!» — думала я об этой девушке и попутно наступала на ноги своим партнерам.

Танцы не придавали мне уверенности в себе, ведь старожила Бачаты, который отточил свой базовый навык и танцевал со мной, то и дело кривлялся, когда получал по своей ноге моей пяткой. А тренер и вовсе намекнул мне на то, что в танце я отдаляюсь от мужчин. Вообще да, бачата — очень интересный танец, ведь по сути, там должен вести партнер, а партнерша следует по заданному направлению. У каждого парня, присутствовавшего на занятиях, был свой темп ведения партнерши. Кто-то очень сфокусирован на технике.

«Раз, два, три; раз, два, три» — слышала я от молодого перфекциониста, который закатывал глаза вверх, когда я делала что-то не в такт, и представляла, как он проговаривает эту считалочку во время секса.

Старичок, поднаторевший в танцах, и вовсе любил «повертеть молоденьких». Я помню, когда я танцевала с ним в паре, у нас было что ни движение, то мой поворот. Со старичком нужно было быть более энергичной и бдительной.

И только с одним тренером у меня получился танцевальный симбиоз. Я так затанцевалась с ним, что мое тело реагировало на его направления самостоятельно, он даже сказал: «Ого, мы этого движения еще не учили!». Я думаю, может, и в жизни так? Есть партнеры, которые пользуют, которые делают все механически, а есть те, с которыми настолько просто, что ты делаешь определенные вещи, знаний о которых у тебя нет, просто по наитию. Что, если наше тело само все знает, просто нужно найти свое и расслабиться?

После танцев начались актерские курсы, на которых мне тоже было тяжело. Я стояла в паре с единственным парнем из группы (ему было 15 лет) и пыталась запомнить его руки. Суть задания заключалась в том, чтобы потом найти эти руки с закрытыми глазами среди других. Тактильно руки моего молоденького партнера были мягкими и нежными, как будто руки девочки, что, конечно, не облегчало мне задачу. Когда настала моя очередь узнавать партнера, в ряд встал еще и наш преподаватель. Его руки я узнала сразу, у него были большие пухлые, влажные и как будто пульсирующие ладошки. А своего парня я не смогла отыскать: я прошла мимо него и варианты быстро закончились. Тогда я вернулась назад и отыскала самые мягкие ручки. Но это была девушка-пирожочек.

На актерских курсах я заметила, что женскую сексуальность можно раскрывать по-разному: у кого-то это фигура и визуал, у кого-то — приятный и прекрасный голос; у кого-то чувство юмора; у кого-то набор движений с перекидыванием волос слева направо. Осознавали ли это сами девчонки, я не знаю. Но со стороны видно было, что у каждой есть изюминка и раскрывалась она по-разному.

Желаемого раскрепощения я не получила. Больше всего меня расстраивали речевые и музыкальные занятия. Это было моей болью. Я видела, как красиво звучали голоса других девушек, смотрела на тех, что боялись, и думала: «Ну а ты чего боишься? У тебя работают две связки. Вот я бы на твоем месте смогла бы уж наверняка». Но я была на своем месте… Я давно не пела. Точнее давно никто не слышал, как я пела. И я очень боялась, что голос зазвучит неровно, шершаво, и испортит мой визуал. Да, я боялась быть некрасивой.

Но преодоление этого страха и есть часть актерской профессии. Иногда в ней нужно быть некрасивым, нехорошим, злодеем как Джофри и Рамси в популярном сериале «Игра Престолов». Иногда нужно умышленно вызывать определенные эмоции у зрителя. Тогда я этого не понимала. Я должна была быть идеальной. Поэтому на завершающее курс занятие я не явилась. Я не смогла.

Глава 30. Полезные уроки от Мамбы

Параллельно весной я обнаружила, что у объекта моих воздыханий в социальной сети появилась новая молодая подружка, которая работала на почте. Она была небогатой, но симпатичной, одевалась простовато и безвкусно, но и это совершенно не портило её белые пряди волос и красивое личико. У нее была только одна фотография. И мой ответчик все чаще начал появляться в сети примерно в то же время, что и она. Я подозревала, что между ними что-то есть. Потому что в его плейлисте появились песни про Карину ( а её звали так).

Тогда я немного расстроилась. Ведь я так старалась бороться с собой, раскрепоститься, чтобы не быть той маленькой и запуганной девочкой, какой была при первой встрече с ним, а он в это время спокойно добивался других...

Также в сети у него появилась подписка на сообщество, связанное с заказом букетов. И я все поняла: они встречаются.

Вскоре я опять вернулась на Мамбу, пополнила анкету новыми смелыми снимками, и в моей жизни случилось еще два интересных свидания, выбивших почву из-под моих ног и в каком-то смысле поучавших меня уму-разуму.

Первой встрече предшествовала занимательная переписка с примесью мудрых психологических изречений. В целом, мне понравилось общаться с парнем дистанционно, потому что он, очевидно, имел определенный опыт отношений и высказал точку зрения о том, что девушкам, которые не видели гармоничных и здоровых отношений в своей семье, тяжело строить отношения с парнями. Я согласна с таким мнением, и меня удивило то, что это первый парень, который пишет мне об этом. По этой причине мне стало интересно вживую посмотреть на своего эрудированного собеседника. Оставалось чуть-чуть подождать, пока он соберется с мыслями и пригласит меня на встречу. И пригласил.

Но к моменту нашей встречи я уже успела «остыть» и потерять интерес к нашему общению.

И все же я пообещала прийти, потому что мне казалось, что все пройдет достаточно неплохо, по крайней мере, познавательно.

На это свидание я даже краситься не хотела: мне не хотелось производить никаких первых специальных впечатлений, хотелось сразу вывалить все карты на стол, чтобы человек осознанно сделал выбор в мою пользу или нет. Таким образом я хотела, чтобы во мне, в первую очередь, увидели личность, чтобы полюбили мою сущность. Когда я рассказала о своей смелой позиции знакомой, та сообщила, что не нужно «вываливать все карты на стол» на первой встрече, а моя сущность — «эгоистичная злюка». Но когда она сообщила мне об этом, было уже поздно. Моя злюческая сущность прибыла к пункту назначения — кинотеатр «Мир» — и увидела растерянного парня у входа. Тогда я, дабы не повторять свои прошлые ошибки, сразу же направилась к нему. По мере приближения я увидела, что он сильно отличается от фото на Мамбе и пришла к выводу о том, что порой свидание — это как аренда комнаты: на фото анкеты одно помещение, а ведут тебя в другое, то, что похоже на чулан, но по стоимости хорошенькой комнаты. Ладно, внешне парень был симпатичным, но это был не тот парень, с которым я договаривалась о встрече. Он тоже кого-то ожидал и нервно оглядывался по сторонам. Тогда я вошла в кинотеатр и стала наблюдать за миграцией парней у входа. Ровно в назначенное время туда подошел еще один парень. Я вышла, увидела его и удивилась. Не сразу хотела подойти к нему, думала, что и он не тот. Вообще он, скорее всего, просто не соответствовал моим ожиданиям. Но поменять его на того, которого я увидела гораздо раньше, возможности не было. В свою очередь, парень, с которым у меня должна была состояться встреча, тоже посмотрел на меня и удивился. Симпатии между Платоном и Аристотелем не возникло, оставалось выйти из поля боя с минимальными потерями и времени, и самооценки.

Так мы пошли гулять по Ленинке. Я чувствовала себя максимально неловко. Сначала он был предательски неразговорчив. Пришлось мне его развлекать. Попутно у меня появилась мысль о том, что, если я когда-нибудь окажусь в отчаянно-одиноком положении, я просто буду перехватывать приходящих (симпатичных) парней у кинотеатра «Мир». Они все рано там как потерянные стоят. Кто не успела, тот опоздала. Так вот мы прошлись по Ленинке, потом — по Набережке. Этот парень задал мне пару вопросов о моей работе, что мне, очевидно, не нравилось. Мне не хотелось проверять свои знания в неформальной обстановке, мне хотелось расслабить мозг и, наоборот, забыть о работе. Он этого не понимал, связь была потеряна. В общем я ни на долю секунды не пожалела о том, что не готовилась к встрече как к свиданию. О психологии, о которой мне было интересно рассуждать, не было и речи. Я вообще не помню, о чем он рассказывал. Когда мы остановились на пару минут на Набережной, я увидела женщину в красивом черном платье с белой розой в руке и двух мужчин с пивком и пузицом, выпирающим из-под рубашки у одного из них.

— Видимо, не так она представляла себе своё свидание, — сказала я.

А мой напарник добавил, что она, возможно, надела единственное красивое платье из своего гардероба.

Для меня эти его слова имели негативный окрас. Возможно, кто-то с одним платьем в гардеробе даже обидела его в прошлом.

— А что ты понимаешь под словом «свидание»? — неожиданно спросил он.

И действительно я задумалась. Ведь по сути любую встречу, о которой мы заранее договорились с парнем, я называла свиданием. Я жутко обижалась, когда парень приходил на него неподготовленным: в спортивных штанах и с памятниками в багажнике машины, в то время как я — в платье и на каблуках; с 30 центами в кармане и просьбами попить моей газировки; с предложением «прогуляться по Набережной».

Я задумалась вот еще о чем: если парень, мой текущий собеседник, мне не нравился и я ему также, можно ли называть нашу встречу свиданием? Однозначно, нет. Соответственно, не все заранее согласованные встречи с парнями — это свидания.

Свидание — понятие более узкое. И кто как не парни, знают об этом, ибо на свиданиях обязанность финансировать такие мероприятия лежит исключительно на них. Может, то, что они не хотят вкладываться в девушку, не увидев ее предварительно, и говорит о том, что это встреча?

— Свидание — это заранее согласованная встреча парня и девушки, — ответила я, возвращаясь от размышлений в диалог.

— Этого мало, — ответил мне мой собеседник, — Я думаю, что свидание — это когда по договоренности тет-а-тет встречается пара, обьединенная одной целью — найти свою вторую половинку.

В его рассуждениях было рациональное зерно.

"Но что ж, по такой логике получается, что у меня с ответчиком было только одно свидание, которое плавно перетекло во встречу на Мозгобойне?" — эта мысль была тяжела для меня одной, но полностью укладывалась в понятие "дружеское общение", которым и назвал ответчик наши с ним отношения.

В то время я и мойэрудированный собеседник пошли в сторону крепости, и я увидела медленно бегущую девушку с большими обколотыми губами. Мой собеседник по запаху её духов предположил, что она вышла на охоту. Я пыталась оправдать девушку, сказала, что тоже бегаю на Набережной, но только потому, что эта дорожка далеко от проезжей части и воздух там более свежий. Но потом, я увидела, что ошиблась, когда она развернула свои оглобли и тем же дико медленным темпом побежала по Набережной в обратном направлении. Потом я задумалась о неуверенности в себе девушек, меняющих внешность уколами, и о том, что данная пробежка — действительно не что иное, как попытка привлечь к себе внимание и самоутвердиться. А, может, я завидовала ей?

Да-да, ведь у нее есть возможность колоть себе уколы красоты, а кроме того, она ищет парня открыто, она не стесняется этого и расставляет сеть, не ведет себя как благородная из рода Болейн. Её посыл парням понятен. А вот мой? У меня, очевидно, были небольшие сложности с наличием желания и сокрытием его под маской благородства.

Что отличает меня от этой бегущей девушки? По сути, ничего. Я тоже хочу обращать на себя внимание.

Не уходя в лирику скажу, что встреча завершилась не так трагично: не пришлось застывать в прощании, обниматься, благодарить за вечер, с участием корчить гримасу и потом не писать друг другу.

Мы просто дали друг другу пять и разошлись.

К следующему повороту событий судьба явно меня не готовила. С этим парнем я тоже познакомилась на Мамбе. Беседа была примитивной, скучной, что-то типа: «Да, погода сегодня плохая… Но я, если что, горяч в постели». Этого парня спасало только одно — он был жутко симпатичным.

В первую нашу встречу он повел меня кушать в местную шаверму. Затем сделал заказ, мы присели за столик и спустя некоторое время на моей половине стола уже лежали две огромные сосиски в тесте. А, к слову говоря, я готовилась к первой встрече как к свиданию: был полноценный макияж, верх с вырезом на спине, короткие шорты, кожаная маленькая сумочка. Я нравилась себе. Но возникло такое ощущение, что меня оценили в две жареные колбаски в тесте.

И, честно сказать, я не люблю фастфуд. Одну сосиску я перебросила ему, вторую — пришлось есть, так как я не могла сказать, что мне не нравится такая еда, что мне не нравится место, в котором мы сидим. И вообще мне много что не нравилось.

В процессе общения и прогулки он заводил темы о сексе, мне это тоже не нравилось. А потом он выпалил: «По твоим фото в анкете я думал, что ты другая».

«В смысле?», — спросила я.

«В смысле умеешь делать все…», — ответил любитель сосисок.

Он был неправ. Я не умею плавать, кататься на велосипеде, петь и уж точно не умею делать всего того, о чем подумал он своим извращенным умишком.

"Я только что узнала, что такое точка G, так что окстись, паренек!" — подумала я, глядя на него.

После этой фразы мне однозначно стало неприятно, ведь я поняла, что именно побудило его написать мне и пригласить на встречу, а, кроме того, обнаружила «корень зла» — свои фото в белье.

Зато парень был симпатичным мерзавцем. Его спасало это, в отличие от его фастфудовских пристрастий и желтых от вейпа зубов. Так что я и не заметила, как моя оборона была ловко пробита, и вот спустя некоторое время мы уже обсуждаем, сколько парню нужно свиданий для первого секса с девушкой. Сошлись на том, что три свидания. Я внутренне протестовала, это ведь катастрофически мало, но я очень хотела, чтобы за мной поухаживали как подобает (заказали цветы как ответчик этой своей Карине, заботились обо мне и прочее).

« Ну ты понимаешь, я еще люблю, чтоб в красивом белье. Ато была у меня одна», — сказал он и испортил и так нехорошее (но он этого не знал) первое впечатление о себе.

Я поддерживала этот «флирт», но искоса поглядывала на его желтые зубы. К тому времени я подсобирала три комплекта красивого нижнего белья «на случай», и я знала, что если бы между нами случался секс, то этот парень не был бы во мне разочарован, по крайней мере, в моем белье, и явно не говорил бы потом: «Ато была у меня одна…». Но я не хотела связи с ним. Ни с кем не хотела, все готовилось для ответчика, который в мои лучшие молодые годы нагло обхаживал некую Карину.

Когда мы прогуливались мимо суда, в котором я некогда работала, стало холодно, мой напарник дал мне свою куртку. Это был первый раз, когда я взяла чужую куртку. Первый раз за весь вечер наши разговоры стали милыми: мы разговаривали о его жизни, о совершенных им административных правонарушениях, за которыми следовали постановления суда, о поездках в Москву, о его планах на будущее. И я поняла, что за этим извращенцем скрывается не такой плохой парень, за исключением факта о мелкой административке, конечно же.

Он провел меня до подъезда и обнял. Я зашла в него с неким сожалением и чувством вины, зная, что у нас не будет второго свидания, ну и этого… «чтоб в красивом белье», как он любит.

Я поняла: ему от меня нужен только секс. Это неплохо, но это не он… А кроме того, эти желтые зубы сводили меня с ума.

В квартире со злости я удалила все свои откровенные фото из анкеты и бортанула этого парня.

После предпринятых мною попыток кровной мести ответчику за то, что он ведет свою личную жизнь, а я тут меняюсь ради него, я умерила свой пыл, но все же продолжала быть влюбленной в него одного.

Глава 31. И здесь все еще не о сексе

Я не видела ответчика до конца лета 2021 года. Летом в моей жизни случились ужасные события: моя коллега попала в больницу из-за нервов и переживаний и решила поставить на работе в организации жирный крест. Буквально в то же время к нам в организацию наведываются гости из управления департамента финансовых расследований. Это была пятница — 13 августа.

После того, как наш кабинет переполошили и вынесли из него кучу документов, я не могла ни о чем думать. Единственное, что я действительно хотела, — видеть ответчика.

Я начала писать ему. Сначала я пригласила его поиграть в теннис. Ответчик согласился, но сказал, что в его офисе есть теннисный стол и ракетки и мы можем поиграть там. Я была рада, тому, что он увидит меня в моей лучшей спортивной форме. К тому времени я очень нравилась себе, а мое эго разбавляли комплименты незнакомых мужчин. Кто-то на улице сказал: «О, спортсменка», кто-то на занятиях по бачате спросил: «А ты случайно гимнастикой не занимаешься?». Я чувствовала, что я спортивна, привлекательна, но, к сожалению, не жизнерадостна и не энергична. Я хотела показать результат своих трудов — «тренировок», а также финансовых вливаний в красивую одежду и косметичку, на которые уходило больше половины моей заработной платы.

И мы встретились. В один из летних солнечных деньков. Я должна была ожидать его у кинотеатра «Мир». Я подошла туда — в коротком белом топе и короткой юбке. Моя одежда, естественно, подчеркивала мои достоинства, немного создавала их в области груди, и скрывала недостатки. Я долго не могла его найти, потом он написал и спросил, где я. Он сам меня нашел. Я была рада его видеть, а он назвал меня «одиноким тополем». Такой эмоциональный контраст случился. Он предложил прогуляться и мы двинулись вдоль ул. Ленина на ул. Набережную. Я заметила, что у него уже было две морщинки на лбу, он был немного неуклюж и напоминал мне моего брата. Я как будто бы была на встрече с собственным старшим братом. Я думала, не родственники ли мы с ним случайно. Он рассказывал мне о своих свиданиях, показывал фотографии на телефоне некоторых девушек, с которыми гулял. И я понимала, что я лучше. Пока мы ходили по улице, он был обходителен, вежлив и хотел понравиться. Мне было тяжело с ним идти, я все еще боялась быть некрасивой. По пути к офису, опять проходя по Ленинке он говорил о том, что много красивых девушек на Ленинке в его вкусе, а в столице их еще больше. Он говорил, что ему нравятся худые, что ему хочется покормить их. Потом напротив нас прошли две дамы и он сказал: «Эта толстая, а эта старая…» Эти слова никак не вписывались в тот его идеальный и благородный образ, который я придумала себе за время отсутствия общения между нами. Это был звоночек, и какая-то часть меня понимала, что он изменился, что я совсем не знакома с этой его стороной — холодной, напыщенной, пустой, циничной. Моя психика объясняла это его низкой самооценкой и неудачей в браке, но я же все изменю.

Он рассказывал мне о своих последних отношениях — с девушкой Кариной (её я уже знала заочно). Он говорил о том, что заботился о ней, покупал ей ромашки, одежду, забирал пьяную из клуба, возил в столицу в аквапарк. В общем, и у этой девушки было все, чего не было у меня. Ко мне никогда никто так не относился. Никто не дарил цветов и не заботился обо мне. В моей душе как будто что-то кричало, но это что-то я не могла показать ему, нельзя было выдать ту зависть, которую я испытала, и, возможно, обиду на всех мужчин на планете Земля. Я думала: «за что это ей так повезло? За то, что она пьет и гуляет по клубам? За то, что плохо одевается, ей бонус такой прилетел?» В моем студенчестве за мной не ухаживали мужчины. Я не шаталась по клубам, я готовилась к семинарам и лекциям в ванной, потому что мои соседки-платницы веселились и голливудили, а потом ходили на пересдачи. «Пропусти пару, не пропусти жизнь» — было написано под окнами нашего общежития. Но жила я, к сожалению, не по этому принципу. В то время я испытывала огромные сложности в общении с окружающими меня людьми. А тут, некой Карине Недостойной встретился идеальный мужчина — мой мужчина. А может, это все была иллюзия? Что, если он не был таким идеальным, каким я представляла его в своем воображении?

Так мы прошли по Ленинке и пришли к нему на офис. Мне было интересно, как он там у себя все обустроил.

Когда мы пришли к зданию, на первом этаже которого было кафе, мы поднялись наверх по лестнице — я шла за ним — и оказались в помещении. Все было в синих тонах, на стене была нарисована элегантная дама, в центре стоял теннисный стол, на подоконнике зелень (ладно, цветы, а не укроп и петрушка), а за теннисным столом дверь, ведущая в другие помещения. Он сказал, что ему нужно решить один вопрос и ушел туда. Его не было долго. Я начинала грустить, потому что он оставил меня одну, но я знала, что где-то у него установлена камера, поэтому старалась выйти красиво в кадре. Но это была не я… Не мои чувства, это было то, что я хотела ему показать.

Когда он вернулся, мы начали играть в теннис. Я помню, что хотела быть грациозной, когда шарик падал на пол. Я хотела, чтобы он оценил мою фигуру. Я видела, что он смотрит. Но он играл со мной и даже не поддавался. Он изменился, стал холодным, что ли… Он жестко отбивал мячи, а я едва держала ракетку. Потом он издевательски пытался играть одной рукой — левой, наверное, и все равно выигрывал… Мне было некомфортно, я чувствовала себя ниже плинтуса, он не относился ко мне как к равной и, видимо, его уважение ко мне сошло на «нет» (быть может, его и вовсе не было).

Когда мы доиграли несколько партий, он молча отошел к стойке у входа и заглянул в свой телефон. В глухом молчании я ожидала дальнейших предложений, я не хотела уходить, он видел это, и, скорее всего, уже хотел от меня избавиться, соответственно и предложений по поводу дальнейшего совместного времяпровождения не поступало.

Затем ему, скорее всего, стало жалко меня и он показал мне пару видео, где он прыгает с парашютом. Он был симпатичен на этом видео. Я задала ему какой-то глупый и туманный вопрос для того, чтобы закрыть большую паузу во вселенском молчании… Он что-то ответил, а что, мне было абсолютно не важно. Потом он направился к выходу и спросил: «Куда тебя подвезти?». Я ответила: «Меня не нужно везти. Проведи меня». Я сделала это специально, я хотела поговорить с этой каменной стеной и понять, нравлюсь я ему или нет. Ведь если бы мы ехали в его машине, он включил бы музыку и мы не говорили бы вообще, а кроме того, он отвез бы меня домой за минут 5-7. А я хотела провести с ним время, хотела узнать его лучше. Благо, он согласился и мы пошли.

Тогда он спросил: «Я Вам всю дорогу рассказывал, какие девочки нравятся мне. А что у Вас в личной жизни?». В тот момент мне показалось, что он очень издевательски общался со мной на Вы. Откуда он взял эту манеру? Я общалась на Вы, когда хотела держать от человека дистанцию. С ним я хотела преодолеть свои внутренние барьеры и общаться на «ты», я хотела, чтобы он стал для меня ближе. Но не только эта иронично-аристократичная манера пугала меня. К тому времени у меня на личном фронте было одно сплошное ничего… Ведь все эти годы я мечтала только о нем, я собирала красивое кружевное белье «на случай» только с ним, я тренировалась почти каждый день, я доводила свое тело до совершенства, чтобы приехать к нему и понравиться. И я ответила: «Ну я долгое время училась, мне было не до любви… Я считаю, что любовь тянет ко дну, а мне важны работа и карьера». Такой ответ его не устроил и он задал следующий вопрос: «А секс, что в нем нравится?»

У меня не было секса… Мне было 25 лет и я была девственницей. Я чувствовала, что меня прижали к стенке и застали врасплох. Я хотела провалиться сквозь асфальт, ведь я ничего не знала о сексе, абсолютно ничего, но я желала всем сердцем испытать эти чувства в паре с ним. Я не говорила о том, что у меня не было секса и отмалчивалась. Потом он сказал о том, что секс важен, о том, что это приносит удовольствие, о том, что он любит минет. Мы шли, а мое смущение росло с каждым шагом. Я хотела его и в то же время дико смущалась, я пыталась подавлять свои желания. У нас никогда не было прямых интимных разговоров, и от них мне становилось неловко, стеснительно, я часто сглатывала, чтобы не выдавать свое слегка возбужденное состояние. Если бы он был проще, я бы поцеловала его. Но я не могла этого сделать. Для меня он был некий непостижимый идеал. Я боялась его и в то же время желала физического контакта с ним.

И как только мы дошли до подъезда квартиры, в которой я жила, я трусливо сбежала, обронив ему сухое «Пока» после долгого молчания.

Наш разговор не выходил у меня из головы. Я хотела покончить со своими любовными терзаниями, я понимала, что я пропала, что я тону в собственных желаниях. Я писала ему что-то в бреду на эмоциях после встречи, я не хотела прерывать с ним связь. Только не сейчас.

Но вместе с тем я не знала его. Я мало говорила с ним, мало говорила о себе, я боялась не понравиться такой, какая я есть, я боялась быть отвергнутой. Все, что я знала — мужчинам нравятся короткие юбки, ножки, раскрепощенность. Возбуждает вульгарность и доступность. Мне казалось, что и мне следовало быть такой.

Глава 32. Ближе к цели

Я не хотела обрывать нашу связь с ответчиком и периодически писала ему сообщения в сети. Он отвечал. Я предлагала встретиться еще раз, он соглашался.

Этот период для меня был самым напряженным. Здесь уже не было цветочков, бабочек, большого стеснения, смущения… Я понимала, что нужно ковать железо пока горячо. Ведь с каждым днем я не молодею, с каждой минутой стрессовых ситуаций на работе становилось все больше.

Я работала в экстремальном режиме, который тянул всю мою энергию. Я работала во времена, когда моя мама заболела ковидом и месяц пробыла на лечении, когда учредители нашей фирмы начали вести активную борьбу между собой за дивиденды, когда к делу коршунами подключались адвокаты со своими гонорарами «за позитивный результат».

И все же я хотела создать семью с парнем, который, как мне казалось, являлся моей судьбой. Ну не могло такого быть, что мне просто так нравился запах его тела. Не могло такого быть, чтобы он развелся и в тот момент мы совершенно случайно встретились в суде. Не могло такого быть, чтобы это несостоявшееся свидание с поваром в кинотеатре просто так привело меня к ответчику.

Вторую встречу выпросила я, я выбирала удобное для себя время — вечер. К этому времени я могла привести себя в порядок: потренироваться, намазаться всевозможными кремами, помыть голову, выпрямить волосы и накраситься. И все бы хорошо: черный топ, короткая юбка, красные туфли-лодочки, выглаженные волосы, маленькая сумочка… Но, когда я выходила из квартиры, какое-то смущение сковывало меня. В результате я закатывала глаза, шла не грациозно, чтобы показать свое «безразличие». Потому что я представляла себе, что он может проехать мимо и посмотреть со стороны на меня.

В общем, когда я пришла к Набережной, его еще не было. Я волновалась. Мне пришлось ждать. Я не хотела выглядеть нелепо и позвонила маме, чтобы отвлечься, но в процессе разговора сама не заметила, как начала ходить по газону… Потом обернулась и увидела его… Разговор прервала.

— Где же еще как не в этом месте я мог тебя найти? — спокойным тоном спросил он.

— Я просто заговорилась... по телефону, — оправдалась я, испытывая чувство неловкости.

Когда мы прогуливались, он рассказывал о своем маленьком родственнике, о том, как он его любит и как его воспитывает, чтоб тот не мусорил в его доме. Я пыталась показать легкую заинтересованность его отношением к ребенку, и в то же время боялась детей, так как не имела опыта общения с ними, при этом я не хотела, чтобы мои слова звучали фальшиво. Мы прошли мимо девушки, занимавшейся фитнесом на Набережной, и он пренебрежительно обронил: «Продает себя». Мне эта фраза не понравилась, где-то я её уже слышала.

Назад к квартире он отвез меня в своей длинной и белой машине. В ней играла песня Марии Чайковской «Целуй меня». Мы молчали оба. Я опять же думала, что это знак, что эта песня говорит о его отношении ко мне. Я молчала: не знала, что говорить, опускала глаза, ждала его действий. Действий не поступило.

— Ты девственница? — прямолинейно-нетактично выпалил он.

Деваться было некуда, я ему доверяла и не могла врать, я сказала правду:

— Да, но, знаешь, я не считаю это каким-то престулением или еще чем-то... Это совершенно ничего не значит. Точнее, это означает то, что я не встречала еще парня, с которым хотела бы... интимной близости.

— У нас в офисе тоже есть коллега Валька, ей 30 лет и она девственница, — разбавил мою неловкость он.

Я не знала, какого эффекта от меня он хотел добиться рассказом о Вальке — поддержать либо высмеять — и спросила:

— А она почему...

— Почему девственница? — спросил он.

— Угу... — едва ответила я.

— Этого я не знаю.

В то время я едва могла что-то сообразить, ведь второй раз моя голова закипала от неловкого мозгового штурма. Меня спрашивали о том, чего я не учила, я не была к этому готова ни морально, никак, я только недавно узнала про точку G... К тому же с каких это пор быть девственницей — преступление? Разве это что-то мерзкое и отвратительное? Разве свобода выбора и сознательное решение девушки говорят о том, что она «не такая», что она изгой?

Наверное, для него это значило, что меня не хотят, или что я фригидна. Но ему, видимо, было не понять, что до него я не влюблялась так сильно. Я училась в университете, мне было тяжело осознавать свою привлекательность рядом с девочками, у которых было все: косметика, красивая одежда и прочее. У меня это было, но было мало и бюджетно: у меня был один бюстгалтер с пуш-апом, из-за которого один мальчик-военный обзывал меня "Пуш-апом" на паре по уголовному праву, потом я купила себе второй; у меня не было развратных стрингов, вызывающих на дуэль.

На распределении меня вообще забросало работой, депрессией и неуверенностью в себе. Я долго не могла себе вообразить каких-либо отношений. Первое нормальное полноценное свидание у меня было с ответчиком, но тогда я не думала об интиме с ним, я думала о том, что он увлечен своей бывшей супругой, а потом он и вовсе не стал меня добиваться.

Я не могла сказать ему всего этого… Это позорно. Я хотела выбраться из бедности, а потом уже начать жить, не замечая того, что жизнь уже идет, видимо, кто-то давно крикнул «На старт!».

Потом мы сидели у него в машине возле моего подъезда и после долгого молчания я пробормотала:

— А ты не мог бы лишить меня моего бремени?

Знал бы он, чего мне стоило это сказать. У меня потели ладошки, а в голове был полнейший кавардак и, казалось, я теряла связь с реальностью.

— С тобой сложно, — ответил он, совсем не глядя на меня.

— В каком плане "сложно"? — постепенно переходя на стадию допроса, сказала я.

— Тебя не хочется обидеть, — ответил он.

"Так а ты не обижай..." — подумала я, но не сказала. Я опустила свой рассеянный взгляд вниз на свои колени, затем на сумочку и стала думать, почему он так говорит.

А он после недолгой паузы продолжил:

— Мне больше нравятся «не монашки», с ними можно легко получить удовольствие. Я не сплю с девственницами. Это мой принцип. Чтобы потом не оказалось, что я такой козел, "первый и единственный" и бросил.

После этого мой мозг стал прокручивать все возможные варианты для того, чтобы оказаться с ним в постели. Я знала, что мне придется лишиться этого с другим — с тем, кто, возможно, не будет мне нравиться, для того, чтобы быть поближе к мужчине своей мечты.

Вдобавок ко всему его слова «чтоб не оказалось, что я был первым и единственным и бросил» врезались мне в память и насторожили меня, где-то глубоко внутри я понимала, что никаких отношений с ним не получится, так как он не видит во мне своего партнера по жизни, раз говорит такие слова. Но тогда я безапелляционно полагала, что я изменю его. Что химия непременно должна сработать. Если мне нравится его запах, то, возможно, у нас будет невероятный секс, возможно, в процессе он передумает и будет со мной.

Затем я сказала:

— Есть ли у тебя друг, спортивный, накачанный, молодой и красивый для встречи?

— Ты много хочешь, — ответил он и, подумав, добавил, — Есть такой.

— Сбрось, пожалуйста, мне его контакт, — настойчиво процедила я.

Потом мы обнялись на прощание, я боялась его и немножко отдалялась. В тот момент я не понимала одного: если он не видит во мне свою девушку, зачем мы обнимаемся? Зачем все это, ведь я не обнимала его по-дружески. Он вдохнул глубоко, и мне показалось, что он вдыхал запах моих волос.

Но после вдоха он сказал: «Ох, тяжело будет Вам…».

— К чему он это сказал? — подумала я, — Неужели я так плохо обнимаюсь? Вот еще! Первый меня оттолкнул словесно, а потом удивляется...

Я надулась и вышла из его машины. Теперь в голове у меня рождался новый коварный план по молниеносной потере девственности. Этот вопрос стал моей первостепенной задачей на ближайшие дни.

Вечером, когда я, озадаченная, лежала в своей кроватке и думала над тем, почему я не такая, как «не монашки», он сбросил мне контакт своего друга. И началась переписка с другом.

Глава 33. Встреча с другом

С его другом мы договорились о встрече возле какого-то бара, но я туда не дошла, в итоге встретились около спа-салона «ЗетаСпа».

Перед встречей я тщательно выбирала, что надеть. Потому что я полагала, что придет какой-нибудь заносчивый и придирчивый полупижон, а я должна предстать перед ним во всей своей красе. Надела белый топ и красную юбку-карандаш, на ноги красные кожаные остроносые балетки. Я нравилась себе. Оставалось только одно: понравиться ему.

Когда я дошла до Зеты, я стала волноваться, долго стояла и выглядывала его. На улице становилось прохладно.

Вскоре он написал мне СМС: "Через минуты 3 буду на месте". Я начала смотреть по сторонам на подъезжавшие к центру отдыха автомобили. Мне казалось, что он приедет на собственном авто. Ну… хотя бы потому, что другой друг-заноза ответчика Василий приезжал на ужин на машине.

И вот спустя пару минут навстречу мне выходит парень, темный, невысокого роста, накачанный, без автомобиля и не нашей национальности — туркмен. Я подумала: «Что это за юмор такой?». В положении стоя внешне он мне не очень понравился. Но поскольку мне предложил его мужчина моей мечты, я решила присмотреться к парню, возможно, он хороший человек.

Тем временем он настойчиво, уверенной походкой повел меня в кафе «Бинт-Марля». Я присела, он сделал заказ. Когда он сидел, я увидела перед собой красивые черты лица: улыбка, добрые темные глаза… И я поняла, что все будет хорошо.

Всего пару минут — и на нашем столе расположились два блюда, моё — жареная картошечка, мясо и салатик, а из напитков — апельсиновый сок. Что он заказал себе, я не увидела.

Когда мы ужинали, он рассказывал мне о своих путешествиях, у него горели глаза. Мне нравилось это, я бы тоже хотела при возможности составить ему компанию в путешествиях, ведь из всей заграницы, которая существует, я побывала только в рассказах своей соседки Марты о Ницце.

Затем мимо нас к соседнему столику прошла официантка с голым пупком (видела бы ее заместитель председателя суда: еще и без колготок летом!). В тот момент я боялась, что не весь фокус внимания моего собеседника будет на мне. Но он не смотрел на нее или смотрел, но боковым зрением. Мне было комфортно и безопасно.

Когда мы вышли из кафе, и я опять увидела, что он невысокий, картинка стала смазываться, но я подумала о том, что это не главное, человек ведь хороший. Спустя некоторое время я почувствовала запах его тела, и он мне не понравился. Это был второй звоночек.

Безусловно, он добрый, симпатичный с красивой сияющей улыбкой парень, но не моего типажа, к сожалению. Когда мы гуляли, он рассказывал о своем директоре, то есть об ответчике:

— Знаешь, когда я впервые его увидел, то даже не подумал о том, что он директор. Он был странно одет...

Не успел он договорить, как я уже вспомнила взросломужчинский батин свитер-контрацептив на ответчике и слегка хихикнула.

...выглядел,как простой работник, — продолжил он, — но он очень умный, с ним всегда просто. По средам мы с ним играем в шахматы здесь, в этом баре.

— Да, я видела его у нас в суде. В первый день, когда он только пришел, я его и вовсе не заметила, — переключилась я на воспоминания об ответчике, — хорошо, когда человек не выпячивается, значит, он действительно толковый...

Но этот вечер был испорчен. Ведь я гуляла с другим славным парнем, но всеми мыслями была погружена в ответчика. Я думала о его карих добрых глазах, о его улыбке, неприметных светлых бровях, о слове "полюбовно", мило вырвавшемся у него в первом процессе, вспоминала этот странный свитер, моё первое свидание на футболе, вспоминала свои ощущения от его запаха на моем теле...

— Смотри, а вот на этой улице я когда-то жил в общежитии, помню, как однажды после выпускного вечера я забыл выйти на своей остановке и проехал на троллейбусе до конечной ... — попытался увлечь меня за собой друг ответчика, но тщетно.

В тот момент я четко понимала, что со мной не тот человек, с которым я хотела бы быть, и это удручало. Когда он начинал рассказывать о своих любимых улицах города, о своем студенчестве, я увидела в друге ответчика маленького мальчика и начала незаметно позевывать.

Он пытался вести себя мужественно, забрал мою маленькую и без того легкую сумочку, пытался отодвинуть меня в сторону, когда ехали велосипедисты, взять за руку… Но я не чувствовала к нему ничего. Я понимала, что он неплохой, что это даже в какой-то мере хороший вариант, но я не могла быть с ним. Эмоционально я была привязана к другому субъекту.

Я очень боялась в конце свидания обидеть его друга. Как прощаться? Обнять? А, может, поцеловать в щечку? Точно нет. Уж этого я делать не стану! Но что сделать, чтобы отблагодарить за хороший ужин и приятную компанию? Когда мы дошли до моего подъезда, я сказала ему: «Спасибо за хороший вечер» — и молча удалилась.

Второго свидания с ним я не хотела. Я думаю, он почувствовал это. Хотя с ним было иногда интересно общаться, но, скорее всего, из-за рассказов об ответчике, в частности.

В дальнейшей переписке он предложил мне приехать к нему посмотреть фильм «Время». Я написала ему кратко: "«Время» я уже видела".

«Будем смотреть, какой захочешь» — написал он в ответ. После этой фразы я заподозрила неладное и вспомнила, как моя студенческая подруга Тоня тоже однажды ездила на просмотр фильма, а вернулась в общежитие взлохмаченной и не желающей продолжать отношения с тем парнем. Видимо, фильм был с коротким метром или бюджетный.

Глава 34. Прогулка

После этого свидания я попросила ответчика встретиться со мной, я хотела обсудить свидание с его другом. Вечером ответчик, по моей инициативе, пригласил меня на прогулку. Мне нужно было подойти к его офису и подождать его. Я решила расслабиться во внешнем виде и надела белую байку и джинсовые рваные шорты…

Когда я шла к нему, я чувствовала волнение, я видела, как на ночной Ленинке собирались компании молодых людей, веселились, смеялись, гремела приятная музыка уличных музыкантов, в темноте светились рекламы местных магазинов.

Затем я подошла к его офису и увидела бар — рюмочную. Возле бара стояли красивые молодые девушки, и я, засмущавшись, вошла в него. Бар был маленьким, я удивилась этому. Но внутри сидели наряженные и пафосные девушки: те, что с большими губами, большой грудью и, видимо, без всяких жизненных проблем.

— Плохо дело, — подумала я, — он работает в непосредственной близости от эпицентра красоток, которых за год моего скитания в городе М. стало еще больше.

Я со своим уличным стилем совершенно не подходила под здешний интерьер, поэтому решила подождать своего несбыточного мужчину на улице.

Там я некоторое время стояла у входа в его офис, встретила знакомую из актёрских курсов. Она прогуливалась с парнем. Я была рада ее видеть, мы даже обнялись.

А после из офиса с двумя стаканчиками кофе вышел и мой несбыточный мужчина. Я хотела поговорить с ним в более спокойной и расслабленной атмосфере, поэтому решила увести его подальше от веселья и городского шума. Так мы пошли гулять в парк.

— Знаешь, я только что встретила свою знакомую с актерских курсов. Я их не прошла до конца, но я очень хочу выступить когда-нибудь на сцене со своим стендапом, — сказала я, стыдливо умолчав о том, что на последнее занятие по актерскому масерству я хотела подготовить речь Елены Малышевой на тему того, как правильно какать.

— А у тебя есть какой-то текст? — спросил он.

— Нет, пока не написала. Это пока так, в планах, — хвастливо ответила я и подумала, — Скорее, в мечтах...

Но мой несбыточный мужчина не развивал больше тему стендапа, он не знал ничего о моей жизни (я ведь все время молчала), поэтому и не смог посоветовать конкретные темы для выступлений. В то время его, очевидно, интересовал другой вопрос.

— Ну так и как же прошло твоё свидание? — полюбопытствовал он с таким тоном, как будто этот вопрос был тем, ради которого мы, собственно, и собрались.

— Ну, я была удивлена, что твой друг туркмен. Для меня это было необычно. Он хороший, у него красивая улыбка и добрые глаза, но...

— Что "но"? — с неподдельным интересом спросил ответчик.

— Он мне не подошел...

Честно, из контекста разговора предыдущей нашей встречи с ответчиком, можно было понять, что я ищу парня для того, чтобы лишиться девственности. Но это было не так. Я шла на встречу с другом ответчика для того, чтобы выведать что-нибудь о моем несбыточном мужчине. А кроме того, я хотела понравитья этому другу, чтобы и ответчик увидел, что я могу нравиться парням, и немного приревновал.

При этом я не знаю, что ответчик сказал своему другу обо мне, но на первое свидание тот зашел с козырей: сразу кафе и ужин. Все было культурно. Но в переписке он пригласил меня к себе домой смотреть фильм. Надеялся ли он на секс со мной? Думаю, да. Сказал ли ему ответчик о том, что я девственница и хочу "лишиться своего бремени"? Думаю, да...

— Алинка-коза, тоже не захотела с ним отношений, — сказал мой несбыточный мужчина и добавил, — не понимаю почему? Он хороший парень.

— Никто и не спорит, что хороший, но не мое... Я не знаю, как это обьяснить, сказала я и сморозила, — Некоторые туркмены кстати женятся здесь, чтобы их потом не депортировали.

— Есть и такое, — сказал он мне.

Затем мы затронули тему одиночества, его одиночества.

— Мне и самому надоело быть одному. Я хотел бы пожить с девушкой месяцев шесть вместе, — сказал он мне, допил свой кофе, посмотрел на мой еще не тронутый стаканчик и добавил, — ты всю дорогу его будешь в руках нести?

Я отпила немного кофе из стаканчика и, почувствовав вкус сахара на языке, сказала:

— Не, я скоро допью...

Признаться честно, я испугалась того, что мой ответчик хочет пожить с другой девушкой вместе, я понимала, что речь идёт не обо мне. Понять это было нетрудно: мы встречались только по моей инициативе, он не ухаживал за мной, не интересовался мной, да к тому же ничего не знал обо мне. А я, в свою очередь, боялась его, боялась сказать, что я чувствую, кто я, откуда я и о чем я, я не хотела выглядеть нелепо в его глазах. Я стала завидовать той другой еще неизвестной ни мне, ни ему девушке, которая шесть месяцев будет жить с ним, и на эмоциях выпалила:

— А мне вообще-то и одной хорошо, не нарушаются мое личное пространство и зона комфорта. Жить одному прекрасно! Я бы даже сказала, идеально. Это же свобода. Ты никому ничего не обязан и ни к кому не привязан.

В тот момент я хотела напомнить ему о том, что хорошо быть одному, что это не проклятье, как и моя девственность тоже, в этом есть плюсы и это нужно ценить, особенно ему! Но хорошо, что он один, было только для меня. Я прекрасно понимала, о чем он говорит, ведь минусов у затянувшегося одиночества гораздо больше, чем плюсов. Я видела, как он тепло отзывается о своем маленьком родственничке, заботится о нем. Он был готов к созданию семьи, но едва ли со мной...

Когда мы проходили мимо суда, в котором я раньше работала и в котором мы впервые друг друга встретили, слева от нас прошли две девушки в платьях на высоких каблуках. Он посмотрел на них, а я — на него. В тот момент я обиделась на него за то, что он смотрит по сторонам, гуляя со мной, но решила сделать вид будто ничего не заметила. Потом он посмотрел влево и увидел там машину, в которой вопили подростки, из нее лились смех и, возможно, юность и безответственность.

— Жизнь кипит, — грустно сказал он.

— Да, а потом девушки ходят с паровозами в этот вот суд взыскивать алименты, — обиженно процедила я.

Легкомысленным и веселым быть легко, когда ты ничего от жизни не хочешь и плывешь по течению, либо, когда тебе все уже дано.

— С самоварами, — улыбнулся он.

Тем не менее, я понимала, что ему меня недостаточно, он чувствует себя одиноким и со мной.

— Нет, все таки с девушкой быть хорошо, — заладил он и, видимо, вспомнив о чем-то приятном, добавил, — я дарил ей белые ромашки...

Вот же он... мой испанский сапожок, который сдавил мне всю ногу!

К тому времени я знала, что белый цвет символизирует чистые намерения. Значит, он действительно был влюблен в эту Карину, почтальенку Печкину. Ну почему именно в нее? Она же молода и ничего, абсолютно ничего из себя не представляет.

Я злилась. Кофе в моем стаканчике уже успел остыть, но я кипела как Аид из мультсериала "Геркулес" и всячески подогревала его своими ладошками, завистью и злобой. Я понимала, что я не такая легкая, безответственная, веселая. Не такая хрупкая, нежная, ранимая.

Я ревновала. Я не знала, какой была эта Карина. Но судя по её возрасту, несерьезной профессии и по отношению ответчика к ней, это был хрупкий и нежный цветочек. А я шиповник, который только колется и не может дать ни нижности, ни заботы, ни внимания, ни тепла. Да и нужно ли было все это ответчику от меня? Едва ли...

Я не помню, как мы попрощались, но опять же я не смогла ему всего сказать, внутри меня бушевала буря эмоций, и среди них недосказанность, а сознание изнывало от необходимости сдаться, раскрыть все карты. Я боялась упустить время, потерять весь смысл моего нахождения в этом безумном городе, который я полюбила и который затянул меня как в болото.

После этой встречи стаканчик с недопитым кофе улетел прямиком в мусорное ведро, а в моем животе, вместо бабочек, от выпитого натощак кофе пронесся смерч.

Глава 35. Прогулка 2

Затем я позвала его на четвертую встречу.

На ней, несмотря на то, что на улице осенним вечером было уже довольно прохладно, я была в черном топе и коротких рваных джинсовых шортах. Просто я в сотый раз хотела показать ответчику свое стройное тело и желала быстрее нарушить его «принцип», не позволяющий нам быть вместе.

Я очень хотела протестировать эту химию запахов, о которой писали в Интернете. А он всё не поддавался. Мы прогулялись в другом направлении города пешком.

— Знаешь, я очень волнуюсь, у меня на работе сейчас полнейший хаос: проверки, жалобы, суды… — попыталась я оправдать своё желание видеть его снова и снова, а вместе с тем и слитые впустую три встречи.

— Не волнуйся, ты им не нужна, — сказал ответчик спокойно-равнодушным тоном и добавил, — если и возникнут какие-то вопросы по работе, то, скорее всего, к директору и главному бухгалтеру.

«Ну вот, теперь он в очередной раз указывает мне на моё место", — думала я и злилась.

Да, я не занимала суперответственную должность, не была акулой бизнеса, даже крабом бизнеса не была. Но и простой девушкой не была, я не кассир, не официант, не почтальон Печкин. Все-таки всю свою жизнь я к чему-то шла: золотая медаль, дипломы на олимпиадах по русскому языку, обучение в лучшем ВУЗе страны. Нет, я определенно не считала себя простой. По крайней мере, моя гордыня не позволяла мне так считать.

Тем временем мы гуляли по тем же улицам, что и с его другом. Но со мной он вел себя иначе: не пытался взять за руку, отодвинуть от проезжавших мимо велосипедистов (он просто предупреждал, что позади едут), да и вообще никак не хотел прикоснуться ко мне. От этого становилось еще прохладнее.

Так мы дошли до одного банка, возле стоянки которого находилась зарядная станция для электромобилей. Он внезапно обрадовался, подошел к ней, посмотрел на неё. Я, не понимая, что происходит, проследовала за ним: я не хотела выходить из поля его зрения.

— Отлично, здесь тоже можно подзарядиться. Я не знал об этом, — сказал он и тоном как будто это и была цель всей его прогулки со мной добавил, — Ну что? Идем обратно?

— Угу… — опять себе под нос недовольно пробурчала я.

На обратном пути он рассказывал о том, каких молодых и красивых студенток он собеседует, принимая на работу в свой офис.

— Смотри, у меня даже видеозапись есть, — сказал он и стал искать в своем телефоне видео собеседования.

Я посмотрела видеозапись и опять упала духом. На ней была красивая молодая девочка с длинными прямыми волосами, пухлыми губами, она мило улыбалась.

— А какие вопросы ты им задаешь на собеседованиях? — чтобы не образовывать неловкую паузу, спросила я.

— Ну, например, у нее спрашивал, кто написал произведение «Тихий дон».

— Шолохов, — неуверенно ответила я, потому что боялась ошибиться в его присутствии.

— Да, Шолохов, — сказал он.

— Я литературу любила раньше, когда в школе училась. Не все произведения я знаю, что-то уже, вероятно, забыла. Но в старших классах я ездила на олимпиады по русскому языку, — сказала я, чтобы хоть как-то поднять свой боевой дух, по которому оставалось только шваброй сверху провести.

Тем временем мы приближались к подъезду моего дома. Я не хотела уходить от ответчика, но и не видела смысла разговаривать о его собеседованиях с другими девушками… Подумать только: он даже снимал их на видео!

Я ускорила шаг. Он явно заметил это, потому что замедлил ход.

— Марта, мы будем говорить? — спросил он, глядя на меня, когда мы подошли к моему подъезду.

Я опустила глаза. Я не знала, что конкретно он хочет от меня услышать. Мне казалось, что и эту встречу я «слила». Мне было сложно.

— У меня на работе есть коллега Алинка, которая, когда видит меня, тоже ничего сказать не может, — прервал молчание он.

«Она что, тоже в него влюблена?» — подумала я и посмотрела молча на ответчика.

Я действительно не могла сказать ни слова. Тогда он крепко обнял меня на прощание. Он стоял так близко, что мой пуш-ап соприкасался с его телом. Я чувствовала его. В тот вечер время как будто замерло и мне показалось, что мы долго вот так стоим в объятьях друг друга. Я не хотела его отпускать. Он почему-то казался мне очень родным.

Отпустить пришлось. Уходила я от него эмоционально заряженной. Я опять ничего ему не сказала о своих чувствах... Я не смогла. В его присутствии у меня почему-то немел язык.

В тот момент я решительно не понимала, почему мы обнимаемся и почему при этом всем он не хочет спать со мной. Что не так-то? Почему он не хочет меня обидеть?

Эти вопросы были неразрешенными и требовали немедленных ответов.

Глава 36. Письмо-признание и ответ

Когда я вернулась домой, то не смогла справиться с собой: я не смогла больше сдерживать и подавлять свои чувства. Я решила признаться ему в том, что он мне очень нравится и уже давно. Это было мне необходимо. Я делала это для того, чтобы понять, что между нами, как он ко мне относится, что он чувствует, потому что он не говорил ничего. Последняя наша встреча была более теплой, он был более расположен ко мне и мне казалось, что нужно признаваться.

При этом я знала, что он встречается с другими точками G, спит со своей бывшей женой, и это неправильно. Мне не следовало внедряться в его искаженную жизнь и мировосприятие. Но я считала, что нам суждено быть вместе, что нас должна объединить химия, ну или хотя бы уже на крайний случай физика. Ведь он почему-то меня не отталкивал, всегда соглашался на встречи, обнимал на прощание, но и в то же время говорил о своем принципе.

Я хотела избавиться от душевных мучений и терзаний и расставить все точки над G, чтобы предельно ясно знать о том, можем ли мы быть в отношениях. Но я не придумала ничего лучше, как написать ему письмо (спасибо А.С. Пушкину за печальную подсказку).

Я написала следующее:

«Всё это время я хотела тебе сказать о том, что ты мне нравишься и уже давно. Ты не вписывался в мою картину идеального парня при первой нашей встрече в суде: у тебя за плечами были брак, развод и самовар (неважно чей). А потом моя старшая коллега начала подшучивать надо мной, называть тебя моим другом. И тогда я обратила на тебя внимание.

В тебе мне нравятся:

Добрые глаза;

То, что тебе можно доверять (когда ты обещаешь что-то, то делаешь это);

Математический склад ума;

Запах твоего тела.

На основании изложенного выше, я прошу тебя предельно честно ответить на два вопроса:

Нравлюсь ли я тебе?

Возможны ли между нами отношения?"

Я отправила ему сообщение поздно ночью, когда он не был в сети. Отправила и решила быстрее уснуть, чтоб не волноваться. В тот момент я была уверена, что сделала все верно. Нельзя было больше скрывать это. Я знала, что он знал или, по крайней мере, догадывался о моих чувствах.

Я очень сильно ждала его ответ, любой ответ, но честный.

Однако утром следующего дня он не прочел моё письмо, хотя был в сети. К слову говоря, он не читал его и в обед, потом прочитал и не ответил. Тогда я написала: « Я жду ответ». В ответ на это он написал о том, что занят на работе и посмотрит письмо позже.

Пару дней я ходила подавленной. Я уже понимала, что здесь что-то не так. Если бы это было взаимно, он бы и без письма предложил встретиться или что-то в этом роде. Если бы это было взаимно, он бы тут же ответил, а не утверждал бы, что сильно занят.

Мне было очень стыдно. Но я понимала, что сделала все правильно. Я не понимала, что между нами, и я спросила. Раньше я тоже писала письма мальчикам. Но все они, слава Богу, не доходили до адресата. После того, как в школе мы изучили произведение А.С. Пушкина «Евгений Онегин», я не писала никому. Татьяна ошиблась, и я также боялась ошибиться, или, скорее, быть отвергнутой. Но Пушкин А.С., конечно, сплоховал, когда написал о том, что в будущем у Онегина появились чувства к Татьяне. Именно это давало мне надежду на то, что любовь станет ответной, пусть даже так поздно.

В один из вечеров мне пришло долгожданное СМС, все внутри меня передернулось, вздрогнуло в один миг, но я понимала, что там написано что-то плохое. У меня было именно такое предчувствие.

Когда я открыла это сообщение, лежа дома на кровати, и начала читать, я поняла: он не любил меня.

Он написал: «Отвечая на твой первый вопрос, скажу: да, ты симпатична мне, но не подходишь по эмоционалу, поэтому отношений с тобой быть не может. Что касается секса, то я уже говорил тебе, что у меня принцип и я не сплю с девственницами, я сплю с девушками, которые могут доставить удовольствие. Теперь я выбираю их таким образом, чтобы мне удобно было их привозить и отвозить обратно».

Что было отвечать на такое письмо? Ничего. Ничего и не нужно было отвечать. Нужно было обдумать, понять и остановиться. Вместо этого я обиженно выдавила: «Ну мне кажется, что девственность — не бремя. Ведь девушка как машина: лучше ездить на новой, чем на бывшей в употреблении».

Это была не самая умная моя речь, о чем он и написал в ответе на это «мудрое» философское изречение, да и книга же не об уме. Разум отключается, когда чувства берут верх. А когда ты молод и наивен, и тобой движут только чувства, ты не можешь спокойно принять отказ. Я понимала, что вот оно — все. Но в голове опять же возникала мысль: «а что если я лишусь своего бремени?»

Задача в моем внутреннем Битрикс24 была поставлена четкая — лишиться девственности немедленно и приобрести необходимый опыт. Но тогда я не знала, с кем и как это произойдет.

Глава 37. Откровенная фотосессия

После получения ответа на своё письмо-признание я сделала второй шаг к тому, чтобы мой несбыточный мужчина рассмотрел во мне потенциального партнера — я сделала откровенную фотосессию в красном кружевном белье.

Часть фотосессии проходила в стиле «шибари». Мне нравилось, как фотограф связывал меня и при этом не отпускал ни единой пошлой шуточки в мою сторону, не было и ни единого намека на секс. Мне нравятся сдержанные мужчины. Это выглядит достойно, таких хочется совратить, но ровно до того момента, пока они не начнут совращаться.

После фотосессии фотограф все же позвал меня на свидание.

Вечером он и его друг заехали ко мне на такси. Он забрал меня и подвез к себе на квартиру. Там он сделал мне чаю и покормил виноградом. Но он не так планировал провести со мной время. Он предложил мне сходить в клуб вместе и выпить. Я отказалась.

Тогда мы смотрели его фото-работы с другими девушками, он играл мне Стинга на гитаре, но мне было скучно. Потом он провожал меня домой, и по мере приближения к дому мое настроение поднималось.

На прощание он поцеловал меня в щеку, но я не ответила ему взаимностью: мое сердце было занято. В тусклом свете ночного фонаря я увидела седые волосы у него на голове и на бороде, немного дряблую и повисшую кожу. И я подумала о том, что ему больше сорока лет, что у него должна быть семья и бывшая жена, как минимум. Это все, а также возможная несерьезность его намерений после моей откровенной провокационной фотосессии, испугало меня. К тому же мне нужен был только один мужчина.

Когда снимки были готовы, я выложила их в сеть, чтобы привлечь мужчину моей мечты, чтобы вызвать его желание. Мне было абсолютно безразлично мнение окружающих. Мама говорила, что меня сглазят из-за этих снимков, просила, чтобы я немедленно удалила их из социальных сетей, но я не могла. Я хотела раздразнить его, соблазнить его, выглядеть дерзкой, раскрепощенной, горячей, «не монашкой». Я получала удовольствие от внимания к моему телу других мужчин, но не могла сделать это ни с одним из них, мне нужен был только один.

После того, как снимки попали в сеть, мне написал другой фотограф с предложением пофотографироваться с обнаженной грудью. Я отказалась, сошлись на фото в белье. Но мне не нравились его пошлые шуточки, поэтому на фотосессию я не явилась. Хотя скрины нашей переписки я отправила ответчику, чтобы разжечь его интерес ко мне.

Глава 38. Первый раз в первый класс

Итак, в то время я не была обделена мужским вниманием. Мой первый секс был спланирован четко: как урожай зерна в местном колхозе, как уровень раскрытых преступлений в районном городке, как открытый урок в средней школе.

Меня приглашали на свидания люди, которые видели меня вживую, мне отвешивали комплементы по поводу «спортивности». И несколько раз ко мне пытался приклеиться мой знакомый адвокат дьявола.

И, к слову говоря, этот мой знакомый часто видел меня на улицах в городе М. и предлагал сходить на кофе.

После того, как я получила от объекта своих воздыханий письмо-отказ, я начала всерьез задумываться о том, как мне лишиться своего бремени. Тогда я вернулась на Мамбу в поисках кандидата на вакансию «Профессиональный лишатель девственности».

При этом я достаточно долго не находила достойного варианта. «Венталь, 28» остановился на росте 1,52 метра. У «Рауфа, 31» брови почти срослись от этой жизни тяжелой, а «Кирилл, 30» и вовсе любит напитки покрепче, о чем говорило то, что выглядел он как пожелтевшие странички газеты в деревенском туалете. Единственным приемлемым вариантом в то время для меня оказался «Кирилл, 27». По фото на фоне моря и на фоне ночной Москвы было видно, что у него нет финансовых трудностей. Одет спортивно: фирменные кроссовки и костюм. Модно подстрижен. Глаза светлые, блондин, да и внешне очень похож на Егора Крида.

«Ого, ну этот вряд ли меня свайпонет вправо», — подумала я и загрустила, — «такого быстро загребут другие девчонки: те, что побогаче, да те, что более хваткие».

Я опять задумалась. Ведь с адвокатом дьявола я спать совсем не хотела, но вместе с тем, мне было интересно, что происходит у него в жизни, почему у него не клеится с девушками. Хотелось поделиться своей печальной историей и узнать о «мужском» взгляде на мою проблему. Возможно, разговор по душам и поддержка отвлекли бы меня от моих пагубных мыслей.

Так, мы договорились встретиться с ним после работы и попить чайку.

Но утром, когда я была вся в трудах, на сайте знакомств мне написал другой парень. Это было обычное сообщение: «Привет, как дела?». Я кликнула на фотоизображение парня в приложении и попала на его анкету. Он был не урод, но и не красавчик. Ухожен, чист, аккуратен. Мне захотелось с ним пообщаться.

— Привет, все в порядке, на работе, — ответила я.

— Занята сегодня вечером?

— Нет, а что? — слукавила я, ожидая приглашения на встречу.

— Тогда приглашаю на кофе.

— Я не люблю кофе, — ответила я, — но на сок сходила бы.

— Тогда жду в 19-00 возле кинотеатра «Мир» на сок).

Я обрадовалась такому повороту событий, все четко и по делу, сэкономили время и сразу перешли на стадию свидания. Но нужно было найти предлог, по которому я не смогла бы пойти на встречу с адвокатом дьявола. И вновь по некому странному стечению обстоятельств мне даже не пришлось его искать. Вскоре мой знакомый адвокат написал мне о том, что не сможет со мной встретиться, так как приезжает из столицы его очень хороший друг и он хочет показать другу город. Совпадение? Не думаю. Сама по себе ситуация показалась мне «знаком свыше» (знаете, по ощущениям это воспринималось так, как Жанна Д’Арк воспринимала меч в поле), если бы потом мой знакомый не написал: «Март, я всё отменил. Друг сам посмотрит город. Это будет некрасиво по отношению к тебе».

«Поздно», — подумала я, — «план осады Орлеана уже был разработан».

« Я уже спланировала вечер иначе…» — ответила я и свернула диалог с адвокатом, мысленно готовясь к встрече у кинотеатра с парнем из Мамбы.

После работы на меня навалилась дикая усталость, я уже не хотела никуда идти. Но интерес, вызванный странным стечением обстоятельств, был сильнее, и я решилась. Поверив в то, что сама Вселенная желает, чтобы я оказалась в постели с ответчиком, я надела на встречу белье одинакового цвета (черный кружевной лиф с фиолетовыми вставками и кружевные стринги). Я любовалась своим телом, однако юбку надевать мне совсем не хотелось… Мне не хотелось показывать, что я сильно стараюсь нарядиться на свидание. Я выбрала рваные шорты, белые топ и кроссы. Когда я подошла к кинотеатру «Мир», меня охватило волнение, он написал, что ожидает внутри…

Затаив дыхание я вошла в кинотеатр, оглянулась по сторонам, и увидела, что ко мне движется симпатичный, аккуратно и стильно одетый парень с черным рюкзаком сзади. Он понравился мне и в тот момент я поняла, что у нас с ним точно будет секс.

— Привет, — сказал он и слегка улыбнулся.

— Привет, — ответила я, ожидая развития событий.

— Слушай, я немного голоден, давай где-нибудь покушаем?

По обыкновению я хотела отказаться от предложения: перед свиданием я второпях покушала, поэтому была нацелена, скорее, на прогулку. Но мысль о том, что именно он голоден, заставила меня не быть эгоисткой и согласиться на ужин. А кроме того, я понимала, что это явный претендент на секс со мной, поэтому покушать за его счет не было чем-то предосудительным для меня.

— Да, давай, заведение выбираешь ты на свое усмотрение, — сказала я и пошла следом.

В кафе он заказал нам по порции вкусного сытного салата и сок. Мне нравилась еда. Еще один плюсик в пользу этого парня был поставлен мной в невидимом блокноте выбора полового партнера.

Когда мы разговаривали, я боялась, что он сочтет меня скромной, стеснительной. И да, такой он меня и счел. Я ведь нечастый гость в подобных заведениях. Я всегда боялась, что ем некрасиво и если кто-то увидит, как я неуклюже ем, то меня осудят или того хуже бросят.

А еще в положении сидя, видна только верхняя часть тела — глаза, губы, нос, руки, пальцы, грудь. Моё слабое место — число, на которое делить нельзя — не добавляло мне уверенности в себе. На ногтях у меня не было маникюра, как даже у самой простой девочки на кассе. Они ведь знают, как заигрывать с симпатичными клиентами в положении сидя. Вот почему у них длинные нарощенные реснички и огромные сделанные когти.

А я в тот момент больше волновалась за состояние и вид тела, чем за какие-то «искусственно созданные штучки», которые к тому же стоят денег.

При разговоре с этим парнем я часто опускала глаза в тарелку с салатом, переводила взгляд на стаканчик с соком.

Сначала я рассказывала о работе, о погоде, опять о работе и опять о погоде. Беседа у нас тогда не клеилась, а шансы на секс благополучно уменьшались.

— Как ты относишься к сексу на первом свидании? — внезапно спросил парень.

— Нормально, мы уже взрослые люди и я считаю, что в этом нет ничего предосудительного, — сказала я, очевидно радуясь тому, что он первый завел эту тему.

И в тот момент беседа начала вызывать неподдельный интерес у обеих сторон сделки.

— А ты готова была бы сегодня вечером…

— Думаю, да, — ответила я на опережение, еще не говоря ему о своём бремени.

— Эм… смотри, у меня в квартире немножко бардак, а у тебя как с этим?

У меня в квартире было примерно то же самое, с коврами, деревянным полом и, пожалуй, бабушкой-куколдом. Я не сказала ему об этом.

— Я живу не одна, а с хозяйкой квартиры, но если ты не против третьего наблюдающего, — улыбнулась я.

— Ну что ж, я против, идем ко мне, — сообщил он.

Мы подождали официантку, он оплатил ужин, а затем мы направились к выходу.

— Ты качаешь попу? — неожиданно спросил он, порадовав меня своими наблюдениями.

— Ну, я так, тренируюсь изредка (читать — каждый день для ответчика) дома.

— Сама?

— Да, — гордо ответила я, — я все делаю сама.

Когда мы шли к нему домой, он начал рассказывать о том, что ходит к психологу, потому что недавно потерял лучшего друга… Мне не нужна была эта информация, я шла потерять девственность, желательно, без последующего обращения к психологу.

Вместе с тем мне было жаль его, и я начинала сомневаться в том, стоит ли мне это делать сейчас.

— Только учти, у меня есть один нюанс, — интригующе посмотрела на него я, — дело в том, что я…

Он посмотрел на меня и заметно испугался.

— Я мужчина, — продолжила я и захохотала, — Шучу, но я еще ни разу…

— Девственница? — удивился он.

— Угу... — сказала я, как будто признавалась в совершении преступления со всеми отягчающими обстоятельствами, которые только могли быть.

— Подожди, подожди… Что, ни разу?

— Да, — ответила я, — Тебя это пугает? Если да, то мы можем разойтись здесь и сейчас.

— Совсем нет, — ответил он и продолжил, — у меня еще не было девственниц, мне интересно.

Я загрустила. Ведь для парня, который нравился мне, это оказалось неразрешимой проблемой, бременем и преступлением, «моим недостатком», в то время как у того, которого я впервые вижу в своей жизни, все происходящее вызывало большой интерес.

— И что, даже ни разу не хотелось? — продолжал любопытствовать мой будущий любовник.

— Скажем так, сначала я училась, мне было не до этого, потом работа по распределению, депрессия... Да и парня как-то подходящего не находилось. Я хотела по любви...

Тогда мой партнер заметно оживился и поспешил быстрее домой, мы ускорили шаг.

Когда мы поднимались в лифте к его квартире, он посмотрел на меня и спросил: «Ты точно не передумала?»

— Нет, — ответила я и действительно засомневалась в верности своего решения.

Но я хотела быть ближе к ответчику. А этот парень приблизил бы меня к нему. Он был неплох, работал в IT-компании, был программистом, много путешествовал, так что, если бы что-то пошло не так, я бы смогла взыскать с него неплохие алименты и средства на своё содержание…

Этим я и успокаивала себя. Когда мы вышли из лифта и он завел меня в свою квартиру, я увидела, что там не все так уж и плохо, немножко бардака, а в целом современный ремонт. Мне стало спокойно. Я села на диван.

— Можешь раздеться? — нетерпеливо спросил он.

Я неохотно и в то же время быстро, как в школьной спортивной раздевалке, сняла топ, шорты, носки и кроссовки и осталась в белье.

— И как это у тебя с такой фигурой еще не было секса? — удивленно спросил он, таращась на меня в упор.

Я хотела ему ответить, что мне было жалко отдавать себя кому попало, что парень, который мне нравится и которому я доверяю, имеет непреклонный «принцип», а точнее он не хочет со мной отношений, что единственный мой шанс приблизиться к нему — переспать с ним, а он, чтобы обезопасить себя от клише «козла, первого и единственного, который бросил», сказал, что не спит с девственницами. Однако вместо всего этого я едва выдавила: «Так бывает».

Тогда он посадил меня на диван, раздвинул ноги, отодвинул белье на моем теле в сторону и начал меня подготавливать. Но перед этим сказал: «Даже побрилась… Ты что, готовилась?».

Я многозначительно улыбнулась.

Я не скажу, что в тот момент я испытывала особые яркие эмоции, бабочки в животе не летали, лучи солнышка не пробивали окно, птички не пели, а в голове не играла песня: «Crazy in Love”. Love не пришла, уступив место Crazy-действиям. Вместо чешуекрылых и солнышка в комнате был включен свет, «чтобы я все видела» и единственное «все», что я видела, это его темную голову у себя между ног.

Все происходящее для меня было необычно, скорее, как определенная задача на работе, новая и сложная, которая требует внимания и концентрации… Я думала о том, почему люди придают большое значение этому акту, почему готовы навесить ярлык «изгоя» на девственницу в возрасте и почему этот молодой человек с энтузиазмом принялся делать то, чего человек, который всем сердцем нравился мне и к тому же вел не совсем порядочный образ жизни, избегал…

Я не любила парня, который пытался сделать мне хорошо, я не испытывала к нему ровным счетом ничего, кроме признательности за то, что он делает «чужую» работу, за то, что дал почувствовать мне себя красивой, важной и значимой, а не изгоем, который никому не нужен и должен продавать свою девственность на Avito. Да, именно это мне и предложил в одну из наших встреч ответчик.

— Что ты чувствуешь? — спросил он, не слыша звуков явного одобрения своих действий.

«Ах да, звуки, я и забыла о том, что нужно кричать», — подумала я о своем явном косяке.

— Ничего, — сказала я безучастно, боясь подарить ему какую-нибудь эмоцию и показаться слабой, но немного соврала: было приятно.

— Врешь, у тебя здесь все влажно.

Затем мы переместились на кровать, он подстелил под меня полотенце и, как вор со связкой ключей от чужой квартиры, стал подбирать верный ключ. Точнее ключ был один, большой, ощутимый ключ, только его владелец сам выбирал темп и ритм открывания замка. Так он сделал это три раза за один вечер, он уходил в ванную и возвращался опять. Мне нравилось, когда он не церемонился, а делал это резко и быстро, вместе с болью я получала огромное удовольствие... Но защитный пакет, в котором находился тот самый ключ, неожиданно лопнул, и в тот момент я испугалась… Он увидел это и сказал: «Тебе повезло, что я сдал анализы перед отъездом в Польшу». И это было не то, что я хотела бы услышать после секса. Это прозвучало, как если бы оператор после завершения катания на аттракционе, во время которого я несколько раз висела головой вниз, сказал бы: «Тебе повезло, что я проверил твои ремни безопасности».

В общем, я напряглась.

Потом он учил меня целоваться, но поскольку он курил в перерывах между забегами в ванную комнату, мне не хотелось его целовать.

После секса мы оба легли на кровать, совсем голые, и некоторое время разговаривали. Он все еще смотрел на мое тело, ему нравилось оно…

— Мы встретимся еще? — спросила я, зная, что это могла быть последняя встреча, но надеясь на то, что с ним я смогу приобрести необходимый опыт для того, чтобы доставить удовольствие своему несбыточному мужчине.

— Я боюсь, что ты в меня влюбишься, — ответил он.

Глупенький, как же он заблуждался. Я не могла в него влюбиться, ведь мое сердце было занято давно и безнадежно. Впрочем, как и его сердце… После секса я узнала о нем именно ту информацию, которую мне следовало бы узнать, когда мы были в кафе. Ему было 28 лет, у него в Польше была девушка и я настоятельно советовала ему не расставаться с любимой, а ехать к ней.

Когда мы прощались, он предложил мне вызвать такси, но я сказала, что дойду сама пешком. Я не хотела создавать ему дополнительные задачи. Почему-то я считала, что не достойна ни такси, ни еды, ни любви, ни счастья.

Когда я уходила от него, то почувствовала, как болит в промежности, почувствовала, что теперь так ловко и быстро дойти не смогу. Но одно определенно радовало меня: миссия выполнена.

Тем же вечером этот парень прислал мне в Мамбе сообщение:

— Давай встретимся еще на этой неделе. Только попрошу тебя надеть очень короткую юбку и чулки. Поиграем)

— Ок, — ответила я и легла спать.

Вскоре для «любовных игрищ» я купила чулки и ремешок, а он тем временем решил последовать моему совету: уехал в Польшу и восстановил отношения со своей девушкой.

Я не обиделась. Совсем. Для меня вся эта ситуация означала, что у этого паренька в моей жизни была только одна миссия — сделать меня доступной для мужчины моей мечты.

Больше я не чувствовала себя изгоем. В принципе, я понимала, что такое секс, и что шопинг и самолюбование могут вызвать куда больше эмоций, чем секс.

Теперь оставалось только дождаться того момента, когда можно будет рассказать моему ответчику о том, что мы сможем спать вместе и его принцип не будет нарушен.

Глава 39. Первый секс с ответчиком

Мы переписывались с ответчиком в сети. Он писал о том, что видел меня на Мамбе.

А вскоре, свайпая анкеты других мужчин, я и сама его там отыскала. Удивительно было одно: в своей анкете он указал вымышленный возраст — 26 лет, хотя я знала реальный (это мне было 25 лет и шел 26 год, а он был на 7 лет старше). В его анкету была загружена фотография из ночного клуба, на которой было запечатлено, как он сидел за столиком с рюмкой.

«Неужели он полагал, что даже на этом фото выглядел на 26 лет?» — думала я и не понимала, почему он использует ложные данные на сайте.

Исходя из логики, доверительные отношения не могут начинаться с вранья, в том числе и о возрасте. Поэтому мне показалось, что он зарегистрировался на сайте знакомств лишь с одной целью — удовлетворить свою потребность в сексуальных связях. К тому же, он все еще поддерживал связь с бывшей женой, а это значит, что любовь в его жизни была. Зачем ему другая? Другое дело — секс. Мотивы секса могут быть разные: позлить бывшую супругу, например; отомстить ей за измену, показать, что и он может жонглировать девушками; самоутвердиться.

Как же он изменился…

Я ненавижу таких девушек как его бывшая жена. Потому что именно им попадаются хорошие парни, которые потом, в случае предательства, меняются в худшую сторону. Хотя, может, мой ответчик никогда и не был хорошим? Просто выпустил наружу то, что годами сидело внутри.

Тогда у меня есть только один вопрос к себе: почему, я, считая себя умной и образованной, не видела его таким раньше?

Я знала, что он любит бывшую, это чувствовалось. Даже неудачная рэп-песня, от которой кровь стыла в жилах и казалось, дохли комары на первом этаже нашего дома, была посвящена ей.

Я не ожидала от него таких проявлений чувств. Но что это значит? Это значит, что мы все одинаковы, когда дело касается любви. Когда влюбляется парень, он действительно добивается девушку и прикладывает все усилия для того, чтобы понравиться ей, а не ведет себя с ней цинично и пренебрежительно.

Хотите узнать, любит ли Вас Ваш избранник, просто вспомните, что Вы делаете, когда Вы влюблены, и если он ведет себя так же, то поздравляю, Вы сорвали джекпот.

Я не понимала этого раньше, поэтому мой внутренний Магомет шел к горе, упрямо и настойчиво. Я свайпнула его вправо и его анкета исчезла в общем потоке Венталей, Рауфов и Кириллов...

Вскоре в переписке в сети, начатой по моей инициативе, я сообщила ему о том, что также видела его анкету на Мамбе. В ответ на это он написал: «Я свайпнул тебя влево, так как мы знакомы».

К сожалению, в тот момент я подумала о том, что свайп влево — это выбор понравившегося тебе партнера, а не слив его в унитаз.

После такого сообщения мое сердце забилось сильнее, появилась надежда на то, что мы будем вместе. Да я была просто окрылена, ведь мне казалось, что он хотел того же, что и я. Но первые сомнения в том, что «свайп влево» означает что-то положительное, пришли ко мне в туалете. Сидя на унитазе я стала думать о том, почему, если я ему понравилась, он мне ничего не написал. Тогда я стала гуглить в телефоне значение выражения «свайпать влево». И, к моему огромнейшему разочарованию, оказалось, что это сброс.

«Почему ты сбросил мою анкету влево?» — спросила я напрямую.

Я ведь знала, что я ничуть не хуже девушек, с которыми он встречается, и я действительно не понимала, почему нарвалась на сброс.

Он повторил без каких-либо пояснений: «Я тебя знаю».

Мое сердце было разбито. Опять. Тогда я просто легла спать. Я всегда сплю, когда случается что-то страшное, например, падает в ванной телефон и разбивается его экран, или того хуже разбивается мое сердце.

Спустя пару дней в сети я написала ему снова, естественно, забыв старые обиды и недовольства. В ответ он сообщил мне о том, что у него поднялась температура. Он писал мне об этом в ночь, мне было жалко его, но я понимала, что не могу ему ничего посоветовать, кроме как вызвать домой медсестру. Он фотографировал термометр и фотографии отправлял мне. Мне нравились его пальцы, я искренне переживала за него. Но ровно до того момента, пока он не написал, что «в гости» к нему напрашивается другая девчонка, и что он сказал ей не ехать к нему, но она все равно хочет приехать. Только тогда ко мне пришло осознание того, что мне нужно позаботиться о себе и уснуть.

Я понимала, что он спит с другими, он свободный человек и это его право. Я знала, что он спит с другими еще после ужина втроем с Василием. Именно на том ужине он открылся совершенно с другой стороны. Он начал следить за тем, как он одевается (какая куртка на нем и др.). Он говорил, что купил Айфон для той самой единственной, которую планирует встретить. При этом он ходил на свидания с разными девушками и уже вел список девушек, которые были у него в постели за последние полгода. Он не прерывал связь со своей бывшей женой, дарил её ребенку дорогие подарки, считая его своим ребенком. В общем, в личной жизни у него была мусоросвалка. А, может, и нет. Может, он конкретно понимал, что не хотел никого так, как свою бывшую?

Я же все это время полагала, что между мной и ним особая химия… Я читала статьи о запахе тела, о выборе партнеров по запаху тела и была благодарна судьбе за то, что я встретила этого человека. Я полагала, что он станет отцом моих детей. Я считала, что мы созданы друг для друга, пусть он этого пока и не видит, но секс все изменит. Поэтому я и писала ему.

Спустя какое-то время в один из осенних вечеров в ответ на мое: «Привет, как ты?» — он написал:

«Привет, только приехал из Москвы. Заболел Ковидом».

«Чувствуешь запахи?» — обеспокоенно спросила я.

« Нет», — ответил он и написал: «Но мне уже лучше. Приезжала ко мне в гости девушка…»

Не дочитав сообщение до конца и, очевидно, расстроившись из-за его «позитивного» посыла, я хотела свернуть диалоговое окно с ответчиком и быстрее лечь спать, но все же дочитала до конца.

«Приезжала ко мне в гости девушка, устроила мне истерику и уехала… Если бы ты не нарушала мой принцип, я бы пригласил тебя к себе «в гости».

« Что? Он сам предложил? В гости? Ну наконец-то» — подумала я, очевидно, забыв подумать о том, что, возможно, ему было сложно найти кого-то другого на замену той скандалистке. А тут подвернулась я.

"Я уже не девственница", — быстро написала я, чтобы поскорее получить своё приглашение.

«Оо… как это произошло? Хотя при встрече расскажешь. Вызываю за тобой такси?» — ответил он.

«Да, давай» — написала я и пулей побежала готовиться.

Красное кружевное белье, красная майка, короткие черные шорты, новая белая дутая куртка, макияж, ботильоны на высоком каблуке — все было при мне в тот вечер.

«Наконец-то я выгуляю свою великолепную фигуру, пока молода. Наконец-то он увидит меня прекрасной», — думала я и была в предвкушении долгожданного вечера.

Когда подъехало такси, я спустилась вниз без капли волнения и стеснения. Не было у меня и бабочек в животе. Я думала о том, что наконец-то увижу то, что видели до меня все его «не монашки».

Тем временем такси уже увозило меня далеко за пределы города в ночь, но мне не было страшно. Было интересно, как это произойдет, будет ли это феерично, сойдемся ли мы телами, поможет ли его запах, совместимы ли мы вообще.

Такси выбросило меня в деревне, располагавшейся в 15-ти минутах езды от города. По правую сторону от меня было поле, по левую — высокий управляемый пультом забор. И я знала, что за ним его дом. Минуты четыре я стояла в исступлении: за мной никто не выходил, а таксист уехал. Спустя некоторое время входные ворота открылись и передо мной показался он. Я не смотрела ему в глаза, я не смогла бы скрыть свое смущение, ведь я не знала, как мы начнем, но я точно понимала, что я в паре минут от «установления истины по делу».

Я вошла вслед за своей пятилетней мечтой в узенький коридор его дома, в котором стояло несколько пар мужских резиновых шлепанцев — черных (большого размера и маленького). Он сказал мне надеть те, что поменьше, и добавил: «Это для девочек». Эта фраза задевала мое самолюбие, но еще раз скажу, что он свободный мужчина, он не клялся мне в вечной любви и верности. Чем я думала в то время, я не знала. Наверное, когда влюбляешься, чувства затмевают разум. Это произошло и со мной. Кроме того, я хотела узнать, какой он в постели и будет ли между нами та пресловутая научная химия.

Итак, мы оказались у него на кухне, кухня была просторной светлой, серой, я сидела на белом кожаном стуле за белым столом и не знала, куда деть глаза. Первое, что я увидела перед собой — противоковидный набор таблеток, располагавшийся на белом столике.

— Выпьешь что-нибудь? У меня есть пиво, есть шампанское… — сказал он, видимо, заметив, что я жутко смущена.

Я не хотела пить, более того, я не хотела, чтоб и он пил. Я хотела, чтобы по запахам всё было максимально естественно: его тело и моё тело.

— Можно тогда мне чай? — попросила я.

Тогда он открыл одну из полок кухонного шкафа, в которой было много упаковок чая на выбор.

— Тебе какой? — спросил он, указывая на шкафчик.

— Ромашковый есть?

Да, я перенервничала немного и хотела успокоиться, он видел это, а потому ответил:

— Да, есть. Хороший выбор!

Пока заваривался мой чаек, мой ответчик сел за стол напротив меня и как на собеседовании спросил:

— Итак, Марта, расскажите, как же Вас все-таки угораздило лишится девственности?

В тот момент я чувствовала, что нахожусь на допросе в качестве подозреваемой по делу. Подозревалась я в умышленном лишении девственности с целью переспать с другим парнем.

— Это был программист, он был аккуратный и опрятный, и я решила, что у нас с ним будет секс, — скомкано ответила я.

Тем временем мой чаек был уже готов. Ответчик не задавал мне уточняющих вопросов о моем первом опыте. Он опять открыл другой шкафчик и, указывая на полку с конфетами, сказал:

— Выбирай.

Я не ела сладкое. Но выбор конфет был огромным. В тот момент в моей голове проскользнула мысль о том, что человек, находящийся рядом со мной, хочет, а главное может, попробовать все вкусовое разнообразие этой жизни. А что, если и с девушками так же? Что если я одна из этих конфет, которой можно заесть стресс (конечно, я, скорее, не такая дорогая конфета, но качественная отечественная), или тот же бюджетный ромашковый чай, который успокаивает, когда плохо?

— Нет, спасибо, — задумчиво ответила я, отпивая свой чай.

Чаек я пила очень медленно, он немного обжигал кончик языка, и мне казалось, что у меня дрожали руки. Куртку я и вовсе в его помещении снять забыла.

Ответчик посмотрел на меня несколько раз, зевнул и после долгого молчания коротко отрезал: «Ну что, спать?»

— Да, — ответила я, так и не поняв, что означает это его «спать».

Либо он просто сам пойдет спать (ну а я… мне куда деваться?...), либо под словом "спать" он имел ввиду "заниматься сексом". Я застыла на месте. Я не думала, что это все будет так резко и что «спать» означало именно заниматься любовью. Я ждала, когда он подойдет ко мне сзади, что-то скажет приятное, как-то настроит. Но не дождалась.

Чтобы как-то отвлечься от своих мыслей, я начала осматривать его кухню и увидела стоящую на полу картину. Это была картина Сальвадора Дали «Сон», о чем я, конечно же, прочла в интернете. Я стала вглядываться в эту картину, спустя минуту зазевала и сама захотела спать.

Вспомнив, что ответчик минут 5-7 находится один в комнате и не выходит из нее, я стала догадываться о том, что, возможно, он ждет меня.

Я нерешительно сняла куртку, оставила на кухне сумку и растерянно, как будто пошла тянуть экзаменационный билет по гражданскому праву, не доучив половину ответов на вопросы, вошла в его комнату.

Когда я это сделала, то увидела его, лежащего в постели, в желтых трусах. Я испугалась… Наверное, в тот момент я инстинктивно выключила свет. Потом включила обратно, но к тому моменту он уже укутывался в оделяло, и я выключила свет вновь. Затем я обошла с другой стороны кровать, отвернулась от него и начала раздеваться.

Когда разделась до белья, я легла рядом с ним на другом конце кровати. Спустя некоторое время я заметила, что он полностью закрылся одеялом и даже не двигался в мою сторону. Это обижало. В какой-то момент я хотела собраться и уйти, но потом подумала: «Я что, зря развернула эту операцию? Для чего? Для того, чтобы уйти ни с чем?».

— И… что мы будем делать? — неуверенно спросила я.

— Если хочешь, можешь просто поспать… — услышала я в ответ.

«Ох, как же с ним сложно!» — думала я, начинала обижаться и, несмотря на свои внезапно возникшие эмоции, пододвинулась ближе к нему, наклонилась к его голове и спросила:

«Почему ты первый не начинаешь?».

Он что-то очень холодно ответил, но по ответу я поняла, что он совсем ко мне не расположен.

Его слова били током, кололи иглами… И я почувствовала, что у меня появилось еще одно непреодолимое препятствие — он сам. Я не знаю, как быть нежной, я боюсь быть нежной, я боюсь отдать любовь и не получить её взамен. Черт возьми, он первый начал намекать мне на то, что я не единственная, и что в другом смысле я ему не нужна. Я боялась проявить к нему чувства, я боялась привыкнуть к нему… А в голове крутилась мысль: «Это все было напрасно».

Сжав волю в кулак, в моем случае кулачок, и смирив свое непонимание, шквал эмоций, грусть и обиду внутри, я пододвинулась к нему еще ближе и стала неловко целовать в ухо, в шею. Мне было неудобно, поэтому я залезла на него и легла сверху.

— Не туда ты меня целуешь… — холодно сказал он.

Тогда я влажным языком отыскала его губы и стала пытаться целовать его туда.

— Плохо целуетесь…

Я не знала, что делать. Он совсем не помогал мне, а его критика никак не подогревала мой интерес.

— Если Вы будете дальше продолжать в таком темпе, у нас ничего не получится, — опять бросил он.

Я убрала его одеяло, он не сопротивлялся. Затем я легла на его голое тело в надежде, что он хоть как-то проявится, а он ждал активных действий от меня.

Я опять совершила попытку поцеловать его в губы, в ответ на что услышала:

— Я сейчас усну… Не туда целуете…

Я поняла его намек и стала спускаться губами ниже…

Его тело было приятное на ощупь, но я не чувствовала больше его запах, тот, что нравился мне, когда он был другим, более спортивным. Вместо этого я чувствовала запах противоковидного набора принятых им таблеток, такой же запах я чуяла от случайных прохожих и понимала, что они болеют. И тут я поняла, что я опоздала: передо мной был не тот парень, в которого я была влюблена. Передо мной был колючий и едкий кактус, которому не нравилось каждое мое движение: рук, губ — потому что я не та. Его слова были саркастичными и холодными… В какой-то момент я сожалела о том, что приехала к нему. Либо он был уже не тот. Либо я никогда не знала его. Я разочаровалась. Мне было сложно и хотелось провалиться сквозь землю.

В какой-то момент он прекратил мою пытку и подключился к процессу сам. Он запустил свою руку мне в трусики и стал ласкать меня там пальцами. Я не могла расслабиться, ведь еще пять лет назад я и мечтать о таком не могла, даже вообразить такое для меня было просто невозможно (и немного постыдно: это же сторона по делу!). Мы с ответчиком были как будто из разных миров: он, поживший семейной жизнью и более приспособленный к быту и жизни в целом; он, обдумывающий каждый свой шаг, и я, вчерашняя девственница без опыта и рекомендаций, ничего не знающая о жизни и вечно витающая в облаках.

Затем и я попыталась коснуться его там… Но на нем были эти желтые трусы, которые я неловко попыталась стянуть. У меня ничего не получилось: его ноги были тяжеловатыми. Я попросила его раздеться. Мои движения были неуверенными, нечеткими, я не знала, как нужно, и я боялась, что, по сравнению с не монашками, я буду худшей.

Тактильные ощущения были, скорее, приятными и желанными. Хотелось бы больше нежности от него…

Затем он повалил меня на кровать и встал надо мной, подготавливая свой аппарат к действию. Я видела, что у него нет презерватива, и, уставившись на него глазами испуганного котенка, спросила:

— А у тебя есть презерватив?

— Нет, — спокойно ответил он.

— А если вдруг что-то пойдет не так?... — испугалась я, но в ту же секунду успокоилась, ведь это был именно тот мужчина, от которого я хотела детей.

— Тогда аборт, — сухо сказал мой несбыточный мужчина, водя мокрыми пальцами у меня между ног.

«Почему он говорит такие страшные слова так спокойно?» — думала я, — «Неужели он не хочет от меня детей?».

В тот момент я была готова стать мамой его ребенка, но категорически не была готова к аборту. Это его высказывание лишний раз напомнило мне о моей роли в наших взаимоотношениях, в частности, о том, что ничего серьезного со мной он не планирует.

А я не хотела жертвовать своим телом ради ночи с ним и потом делать аборт, поэтому обеспокоенно пробормотала:

— Посмотри, может, у тебя есть какой презерватив?

— Да, где-то валяется, использованный.

Тогда я в надежде на то, что это был единственный выход из сложившейся ситуации, явно не подумав о возможных последствиях, неожиданно для него с полной серьезностью в глазах сказала: — Найди его… Пожалуйста…

Он ничего мне не ответил и через пару секунд я почувствовала, как он начал входить в меня.

Иногда было больно, иногда приятно, но я не могла расслабиться, я думала о том, что он чувствует, я ждала, когда же появится эта химия двух тел. Я ждала, когда же придут обещанные Интернетом страсть и оргазм и спасут ситуацию. Ждала так, как Гарри Поттер в третей части ждал, когда их с Сириусом у озера спасет его отец:

" Он появится, сейчас он появится..."

В то время мой ответчик молчал и холодно «делал свою работу», скорее всего, он пытался подобрать верную тактику. Я совсем не помогала ему в этом. Мне казалось, что всё само должно прийти.

А он говорил: «У меня все всегда заканчивается одинаково, пробуй как нравится тебе». А я ничего не знала… Боясь потерять его и, возможно, сбрасывая всю ответственность за происходящее с себя, я, сглатывая от возбуждения, лукаво отвечала: «Я не знаю, как мне нравится. Мне нравится всё…». Я не могла говорить иначе, он же был «тот», он же моя мечта.

Первый раз было недолго. Он кончил мне на спину, по привычке достал из тумбочки возле кровати полотенце и вытер следы содеянного отовсюду. Я спросила: «Это все?». Он ответил: «Да. А что с тем парнем у тебя больше раз было?». Я сказала: «Да, он несколько раз в ванную выходил».

Потом он отстраненно от меня лег спать, я оставалась в его постели и понимала, что мы не будем лежать в обнимку, что не будет этого всего, ради чего, возможно, я и приехала к нему. Стало грустно… Я всеми силами пыталась делать вид, что это меня не волнует, но в тот момент мне хотелось этого, мне хотелось разговоров после секса, мне хотелось, чтобы он обнял меня, прижал к себе.

Ночь с ним не была волшебной, прекрасной. Отнюдь. Он плохо спал. Плохо спала и я. Первую половину ночи я думала о том, почему он отвернулся от меня и спокойно лег спать. Мне хотелось разговаривать. Разговор для меня был интимнее наготы и сближения тел. А он говорить не хотел. Надел трусы и ушел в царство Морфея. По крайней мере, пытался…

Тогда я впервые лежала голышом до самого утра под одеялом, я не могла спать в стрингах, это негигиенично и неудобно. Большое одеяло, которое создавало приличное пространство между нами, не согревало, именно по причине свободной холодной полости между нами. Мне было мягко, но пусто и холодно. Вот какие чувства я испытывала в его доме. Там было все, необходимое для хорошей жизни, для полноценной семейной жизни, для того, чтобы устраивать дружеские вечеринки с настольными играми, но там не было самого главного — тепла и души. Его просторные светлые комнаты осенью и зимой были холодны.

Может быть, мы и стали спать вместе в эти холода, потому что мы оба такие — серые, одинокие и невзрачные?

Я поздно вернулась в город М., раньше ответчик казался мне другим, не таким циничным что ли. Но, наверное, он просто не любил меня. К тому времени, как я вернулась в его город, он осознал всю силу своего безбедного положения. Он почувствовал свое «превосходство» в материальном плане и то, что это здорово цепляет девушек — молодых, красивых и не очень. Я не была ему нужна. Но, наверное, так было всегда.

***

Утро постучалось в окно в 6-00. Я встала по зову будильника на работу и хотела посмотреть на спящего ответчика, но случайно разбудила его.

— Ты спишь? — спросила я.

— Уже нет, — немного раздраженно ответил он.

— А ты занимаешься любовью по утрам? — спросила я, надеясь на утвердительный ответ.

— Нет, — жестко пресек он.

Я приуныла тысячный раз, но как всегда с широкой улыбкой на лице отшутилась.

— Займись чем-нибудь полезным… Иди завтрак приготовь, — сказал он, пытаясь от меня избавиться.

— Я не умею, — сказала я.

«Вот еще чего? Как утренний секс, так нет, а завтраки ему готовь!» — думала я. Обиде моей не было предела.

— Закажи мне, пожалуйста, такси домой, — попросила я, чтобы быстрее уехать и позавтракать в одиночестве тем, что умею готовить и тем, что, наверняка, не будет никем раскритиковано.

Да, в глубине души я хотела бы ему готовить. В одно из прошедших лет после знакомства с ним я даже училась готовить борщ. Мне было жалко его, хотелось заботиться от нем, поэтому вполне возможно, что я бы приняла часть функций, которые должна выполнять девушка. Но его отношение ко мне заставило очертить жёсткие границы. И коль скоро он установил их в отношении меня в постели, да и в принципе в общении, то и рассчитывать на заботливоеучастие с моей стороны ему вовсе не приходилось.

Я была обижена на него и понимала, что я очередная девушка в этом «чертовом трофейном списке» и что я не хочу состязаться с другими ради того, чтобы ублажить «принца».

Я неспешно принялась одеваться, показывая свои выгодные части тела в утреннем свете, вышла на кухню, где выпила воды, и минут пять ждала вызванное им такси. Такси подъехало к воротам его дома, мне нужно было поспешить. Тем временем в моей голове застыл вопрос: «Позовет ли он меня к себе еще?», который я прямолинейно и бесцеремонно задала ему в лоб.

Он ответил: «В следующий раз, если вымажешь мою простыню кровью, заставлю отмывать. Посмотри, все испачкала … бла-бла-бла-бла-бла-бла». В голове моей крутилось только «в следующий раз», а это значит, следующей встрече быть!

Он встал проводить меня до двери, а я, не пытаясь показать свою радостную физиономию, озадаченно направилась к выходу. Мы холодно попрощались и такси унесло меня в мой рабочий ад.

Глава 40. Череда встреч

Времени на детальный анализ произошедшего между нами ночью у меня не оказалось, меня быстро подхватила пучина бурной деятельности на работе. Рабочая рутина, волнения, суды и стресс выбивали меня из колеи. Мне нужна была следующая доза. Мне нужен был он.

Во время второй встречи пробу проходило мое новое кружевное белье, которое до этого я надевала лишь пару раз в клубы. Я чертовски себе нравилась, я хотела вызывать желание и в нем. Я не помню в деталях, что происходило между нами. Наверное, он приехал вечером за мной своей красивой белой и длинной машиной. Я не помню, о чем мы говорили в машине. Но, когда он приезжал за мной, он не был настроен хорошо. Он был либо уставший, либо только что после тренировки, но от этого не менее симпатичный и милый. И вместе с тем он постоянно говорил мне какие-то неприятные вещи, не располагающие к слиянию.

Так, он говорил: « Вы с моей женой пишете мне практически в одно и то же время…» После этих слов я мысленно падала на пол от бессилия и также мысленно собиралась с силами для того, чтобы сделать кирпичную и безучастную физиономию. Затем у него на дисплее телефона я увидела фотографию симпатичной девушки, и это чуть не разорвало меня вклочья, где-то на сорок пятой секунде после увиденного я героично пришла в себя для того, чтобы сделать ту же безучастную физиономию. Он объяснял, что поставил это фото на заставку «на спор». Я до сих пор не пойму, закрывала ли я глаза на эти недостатки либо не считала этих девушек конкурентками. В машине ведь ехала я, а не одна из них. А с другой стороны, положение мое было весьма шатким: сегодня с ним еду я, а завтра — одна из его молоденьких сотрудниц.

Когда мы подъехали к его дому и вошли в него, я сразу же направлялась в его комнату, минуя кухню, чтобы показать, что мне ничего от него не нужно, кроме секса. В его комнате я чувствовала нейтральный запах с примесью медикаментов. Этот запах больше не влек меня как бабочку на огонь. Он все еще был приятным, но уже не манящим. Что-то среднее, едва уловимое, его…

А его тело не пахло ничем. Он заходил в комнату не сразу, сначала проверял свои социальные сети, перекусывал что-то, ходил в душ. Эти ритуалы я проделывала перед его приездом, чтобы быть полностью готовой. Когда он приходил в комнату, то выключал свет, иногда включал телевизор и мы делали это под музыку. Играла песня Мари Краймбрери и Звонкого «Малыш», она нравилась мне. В то время я сидела на нем обнаженная и чувствовала своими ровными коленками его горячее тело, ощущала скольжение его рук по моим бедрам. По обыкновению я ложилась на него, а он в то время умело отодвигал мои кружевные трусики и совершал поглаживающие движения, проникая пальцами все глубже. Я пыталась отблагодарить его проделывая похожие поглаживающие манипуляции с ним. При этом я не могла преодолеть чувство глубокого стеснения...

Мой несбыточный мужчина закрывал глаза, когда я целовала его в губы, при этом говорил: «Не туда Вы меня целуете». Тогда я спускалась ниже и ниже. Я не чувствовала себя мерзко, но и честной куртизанкой тоже не была. Однако мне хотелось, чтобы мой несбыточный мужчина испытал со мной весь спектр удовольствий.

Тем временем ничего не происходило, для него это все было обыденно, а мне казалось, что в какой-то момент он просто уснет.

Когда ему надоедали мои попытки, он взваливал меня на кровать под себя и очень старательно пытался сделать мне хорошо, вскидывая мои ноги себе на плечи и резкими толчками проникая в меня.

Иногда я чувствовала себя эгоисткой, и хотела доставить ему удовольствие, но он говорил: « У меня все всегда заканчивается одинаково…». Иногда, когда я еще пытала его своими неопытными поцелуями и прикосновениями, он говорил: «Тебе нужно хорошего парня найти». Я отвечала, что мне не нужен другой парень, что я не готова, что я не хочу. Глаза говорили обратное: «Мне не нужен другой парень, мне нужен ты». Иногда он спрашивал: «Зачем я тебе нужен?». Это был риторический вопрос, после которого я обычно закрывала глаза и целовала его в губы. Я не могла сказать все, даже написать все не могла. Нельзя было, потому что я понимала, что это ненадолго, он и сам это не раз твердил. Мне нужно было держать сердце закрытым, мне нужно было верить в то, что я просто с ним «набираюсь опыта». Я пыталась обмануть саму себя, и я попутно врала ему.

В сексе он делал все старательно и ласково, иногда, когда мое тело не поддавалось и было максимально скованным, он действовал машинально и технично... Долгое время у него совсем не получалось подобрать ко мне ключ. Оргазм как должник по повестке судебного исполнителя приходить не торопился. Я была напряжена и не удивительно. В одну из таких встреч у него на кухне играла песня Katrin Mokko «Напряжены». Выходит, он чувствовал то же, что и я?

— Моя бывшая жена получала оргазм вместе со мной, — говорил он.

И я так волновалась, потому что я хотела быть лучше, я хотела бы, чтобы он её забыл, сбросил это злосчастное кольцо истеричного Саурона в огненную гиену — в Мордор, чтобы оно не влекло его больше никогда.

У меня не получалось расслабиться. Я спросила:

— А как ты понял, что у нее оргазм?

— Выделялось много водички… — ответил он, — и вообще самый лучший секс — спасибо после ссоры.

Тогда я поняла, что мои познания в сексуальной жизни совсем уж скудны. Я очень боялась того, что он больше не станет приглашать меня к себе, так как с «не монашками» в этом плане лучше и спокойнее. К тому же и ссориться с ним я никак не хотела.

Когда мы закончили, он профессионально достал полотенца из своего шкафчика, как бармен, работающий не первый год на этом поприще, протер свой инструмент и мой живот. А потом лег на кровать и мне показалось, что он дал сигнал прилечь мне рядом. Его рука была у меня под головой и мы смотрели клипы по телевизору. Я боялась пошевелиться, отдавить ему руку, сделать ему некомфортно, моя зажатость чувствовалась не только мной. На одном из клипов, наверное, Ноиза МС, про ссоры родителей, я не сдержалась и заплакала. Я старалась, чтобы он меня не увидел и не услышал, ведь это был единственный день, когда он приобнял меня, но и в этот день мне было страшно испортить момент.

Так, я замерла в некомфортной для себя позе, как страус, спрятавший голову в песок, почуявший опасность. Клипы закончились и пришло время для того, чтобы закрыть глаза и лежать с закрытыми глазами всю ночь. Опять я не могла уснуть, и он, по всей видимости, тоже.

Я решила поговорить с ним ночью и спросила: «Были ли у тебя в жизни ситуации, за которые тебе стыдно?»

Он ответил: «Да, еще в юности мы с парнями оставили девчонку в темной местности возле магазина. Она «сделала нам хорошо» и ее следовало отблагодарить. Но вместо этого мы выкинули её вещи из машины и уехали…».

Потом я спросила у него о том, когда и с кем у него был первый секс. Он ответил: «С соседской девчонкой, она была из неблагополучной семьи».

«А что случилось с этой девушкой потом?» — спросила я.

« Не знаю, ушла из дома», — безэмоционально ответил он.

« А в школе ты был влюблен в какую-нибудь девочку?», — спросила я.

«Да», — послышалось в ответ.

«А сейчас она тебе нравится?», — спросила я.

«Я недавно встретил её и понял, что не смог бы с ней быть».

Все наше общение выглядело как ночной допрос с моей стороны. Инициативу в общении он не проявлял, а холодно и кратко отвечал на поставленные вопросы, даже не пытаясь узнать что-либо подобное обо мне.

Мне стало грустно, нечего было и сказать. Я чувствовала себя той брошенной в темной местности девчонкой. Я знала, что рано или поздно со мной произойдет то же самое, оставалось только узнать «когда».

И, возможно, в будущем, когда мы встретимся, он поймет, что поступил правильно, ведь он «не смог бы быть со мной».

Под утро меня опять ждал заказ такси, попытка продемонстрировать своё тело в утреннем свете, холодность по отношению ко мне, прощание, суетливое утро и не приносящая удовольствия работа.

Я писала ему после, опять просила встречи. Мы встречались еще несколько раз, все было однотипно, меня встречали те же холод и пустота.

Когда я ожидала его в постели, он на кухне занимался своими делами, слушал музыку и быстро перекусывал. Обычно это было что-то замороженное, и потом в спешке разогретое. До комнаты, в которой я пыталась отвлечься от переживаний по поводу того, как выгляжу в его глазах, доносились слова песни: «Между нами химия…».

И едва ли я могла подумать, что эта песня про нас. Ведь когда мы занимались сексом, он вскидывал мои ноги к себе на плечи и говорил: «А сейчас поиграем в страсть». Мне было неприятно осознавать, что мы «играем», что это все часть одной большой лжи — моей и его. Моей, потому что я делала вид, что еду к нему только за очередной дозой окситоцина, но в то же время я бы все отдала, лишь бы он испытывал нежные чувства ко мне. Его — потому что он любил своего лохматого повелителя Мордора Саурона и был несчастлив со мной. Он все еще находил время для встречи с ней, чередовал нас. Так, чтобы обидеть ее, он отказывал ей и ехал за мной.

Мои же чувства ему были безразличны. Он мог договориться со мной о встрече, а потом написать о том, что «устал» и не приехать. В то время я тихо заливалась слезами у зеркала, накрашенная и одетая, я проглатывала это, лишь бы не устраивать истерики, лишь бы не быть такой, как другие «надокучливые» истеричные девушки. А если бы я сказала ему напрямую о том, что мне не нравится, он бы сказал, что между нами и так ничего нет, что я все додумала, что я ему не нужна и мы больше не встречались бы.

После каждого занятия мы все еще спали не рядом. Он ложился на краю постели и отворачивался от меня, а я отворачивалась от него, но тем не менее, я хотела быть к нему ближе и лежала спиной к спине.

В одну из наших совместных ночей он сказал: «Одеяло большое, ты не могла бы отодвинуться ближе к другому его концу?». Я не могла. Мне было холодно и неуютно, я хотела согреться.

В одну из ночей я даже уснула хорошо, но потом почувствовала, как он поднялся с кровати и ушел в туалет, а когда вернулся, не мог лечь спать, долго стоял над кроватью, пока я не открыла глаза. Тогда он намекнул, что я мешаю ему спать и попросил, чтобы я отодвинулась. Я сказала, что мне холодно. В комнате и правда было холодно, а большое воздухопроницаемое пространство между двумя людьми, лежащими отдаленно друг от друга под одним одеялом, создавало еще одну естественную вентиляцию, которая была совершенно некстати для моего оголенного тела. В ответ на мое оправдание я услышала тишину.

В то утро мы проснулись раздраженные. Он — потому что я не дала ему спать, я — потому что «отхватила» за то, что хотела согреться и выспаться. Я уже не знала, что между нами. Между нами был одеяльный вакуум.

Несмотря на это я все равно просила встречи с ним. Он писал: « все в порядке очередности». То есть сначала он делает то, что ему «важно». Важными оказались его маленький родственник, что вполне объяснимо, ведь ему пора иметь своих детей, а также его бывшая жена. Он не скрывал от меня то, что возобновил встречи с ней. Поэтому наше дружеское общение, по его мнению, нужно было приостановить. Один долгий месяц мы не встречались, я периодически писала ему и интересовалась тем, может ли он «втиснуть» меня в свой плотный график. Ближе к Новому году у него был корпоратив, да и у меня на фирме тоже. Под новый год я уехала домой, так как хотела отпраздновать его в кругу семьи — людей, которые действительно меня любят без всяких условностей — худая я или толстая, успешная или нет, для родителей я всегда буду лучшей, буду смыслом жизни и «светом в окошке».

Помню, как я сидела дома, мама работала за компьютером и мне на телефон внезапно пришло сообщение от него, он написал, что свободен и мог бы со мной встретиться.

Такого поворота событий я совсем не ожидала, на какую-то долю секунды я пожалела о том, что приехала домой, но потом какая-то доля здравого смысла вернулась ко мне, а точнее — в душу постучалась мадмуазель Обида и я написала ему о том, что я уехала домой на Новый год. Больше никаких сообщений мне не приходило от него. Вместо этого в его аккаунте в соцсети я увидела фотографии с новогоднего корпоратива, где он в окружении кучи девчонок и с каждой по отдельности. А в конце девушка, которую я не любила «всеми фибрами своей души» — новый секретарь моей бывшей судьи — Дарина. Она стояла и обнимала его. Я надеялась на то, что её карьера пошла коту под хвост и она работает у него в офисе, но я ошиблась.

Как они встретились и почему общаются — для меня загадка. В какой-то момент я подумала о том, что наша встреча — не судьба и явно не воля Божья, ведь он так знакомится со всеми секретарями судебных заседаний. В то время для меня он был недостижимым идеалом — «прекрасен как Иисус», а я для него — одна из списка. Я не хотела больше думать о нем, мне нужно было сосредоточиться на себе, но не выходило… Когда я была в городе В. у мамы, я слезно открывала Библию с одним и тем же вопросом: «Будем ли мы вместе?», а в ответ зачитывала строки о гневе, о нарушении правил, блуде и грехе и о жене … Так, я понимала, что мы не будем вместе, я ждала, когда он мне об этом скажет, хотела увидеть, что произойдет дальше.

Потом в его соцсети я увидела фотографию девушки, точнее, часть девушки — её нарощенные ногти и настольную игру. Он играл с ней ночью в настольные игры, она сидела там, где раньше сидела я. Он не предлагал мне играть в настолку… Но, конечно же, не настолка волновала меня больше всего на свете, в то время меня одолевали ревность и обида. Злость усиливалась. Когда я вернулась в город М., я ему не писала — это было не умышленно, я не знала, что писать после такого.

Так или иначе мы продолжили общение. Оказалось, что и он был «обижен» на меня за то, что в последнюю нашу встречу я «шалила»: не давала ему уснуть, все время болтала и стягивала с него одеяло. Поэтому он меня никуда не приглашал. Но я думала, что не по этой причине он на меня обиделся, а потому, что я уехала домой в Новый год.

Еще он написал о том, что может со мной встретиться, если я пообещаю ему больше так не делать. Я пообещала и быстро, молниеносно быстро побежала краситься и наряжаться. К тому времени у меня уже был новый симпатичный комплект нижнего белья и я хотела его опробовать. В тот день я решила надеть короткие черные шортики, черный топ и серый клетчатый пиджак сверху. Мне нравилось, как я собралась. Он, как всегда, припарковал автомобиль напротив пекарни и ожидал меня. Мне не терпелось с ним увидеться, около месяца я не могла себе этого позволить. Я не помню, в чем он был одет, да это было для меня неважно. Мне нравились его глаза, улыбка, его сущность. У него дома я старалась вести себя сдержанно, не показывать свою ребяческую часть. Он любезно предложил посмотреть свой любимый фильм, скачал его из Интернета и включил на компьютере на кухне. Я, признаться честно, с расстояния двух метров видела плохо. Очертания лиц уже расплывались, несмотря на то, что монитор у него был огромный. Мне повезло, что этот фильм я давно уже посмотрела. Этот шедевр советского кинематографа я впервые увидела на его странице в социальной сети в списке его любимых фильмов и не могла не посмотреть. Он смотрел на мои реакции при просмотре фильма и мне пришлось делать вид, что я смотрю его впервые. Но он ничего не заподозрил. Под конец фильма он ушел в душевую. А я в его комнату готовиться. Я разделась до белья и накрылась одеялом, так как было холодно. Зимой почему-то холодно всегда. Он вошел на кухню, выключил телевизор и вошел в комнату. Я была рада его видеть. Хоть фильм чуть не усыпил мои бдительность и желание его обнять, я была в полной готовности. По всей видимости, он тоже. Это был первый раз, когда мне понравилось с ним… Наверное, он тоже скучал, если это можно назвать подобным словом.

Хотя вполне может быть и то, что другие девушки ему отказали.

В этот вечер он сказал: «Ты сегодня такая, что тебе хочется подарить цветы». И не подарил. Зато ночь была хорошей. Он целовал меня и как будто языком или губами засасывал мои язык и губы к себе. Мне нравился этот поцелуй. Это было что-то новое, мы лежали друг напротив друга, сглатывая, он целовал меня опять и опять, прикасался пальцами к моему животу, спускаясь все ниже. Я медленно утопала. Мне понравилось его тело: после новогодних праздников он поправился и был как мишка, теплый и мягкий. Я слышала его дыхание, впервые он дышал громко, прерывисто.

Но оргазма у меня все еще не случалось. Я думала о том, что со мной что-то не так. После секса мы уснули. Я не хотела его донимать болтовней, привлекать его внимание к себе, даже отодвинулась от него на другой конец кровати. И я выспалась, он, очевидно, тоже. Потому что утром он был необычайно добрым, это был первый раз, когда я видела его таким. И последний…

Тогда он был в бодром расположении духа. Я спала хорошо. Но мой сон нарушило бессовестно бегающее по дому существо. Я думала, что на верхнем этаже его дома живет его бывшая супруга и ждет свою «очередь». Но это была куница. Он услышал шум, который издавало это животное, поднялся с кровати и вышел на кухню. Я немного испугалась, я не хотела, чтобы с ним что-то случилось, по крайней мере, в то время… Вскоре он вернулся, лег обратно в постель и рассказал мне о том, что это за животное, и о том, что оно охотится на грызунов. Той ночью мне снилось пышное белое платье с красным узором, я примеряла его и была счастлива. Но я понимала, что это со мной ненадолго. Так всегда… хорошее быстро уходит. Итак, меня унесло такси, а дальше началась моя изрядно надоевшая, но так необходимая для проживания в этом городе работа.

Глава 41. Рабочие переживания

Примерно в то же время меня вызвали на допрос в управление департамента финансовых расследований по области, что послужило дополнительным источником волнений и переживаний. У нас на фирме ссорились учредители — брат и сестра. Последняя написала на брата письмо о том, что он «якобы» уклоняется от исполнения налоговых обязательств. Началась проверка, которая стала спусковым крючком к тому, чтобы я стала предпринимать конкретные действия по сближению со своим несбыточным мужчиной, пока последняя нервная клетка не сделала меня похожей на Дэниела Стэрна в фильме «Один дома 2: затерявшийся в Нью-Йорке», когда его ударило током в подвале родственников Кевина.

После моего допроса перевоплощение меня в Дэниела стало проходить намного быстрее.

Но все бедствия грянули на следующий день, когда я утром второпях шла на работу.

По дороге у меня резко заболел живот, язык онемел, и я еле дошла до офиса, но остаться там не смогла, отпросилась и ушла в поликлинику. В поликлинике у меня взяли необходимые анализы и оказалось, что уровень лейкоцитов в моей моче увеличился. А это означало одно — вирус либо инфекция. Меня направили в больницу, которая была расположена недалеко от вокзала, но далеко от моей квартиры. Добралась я туда на машине скорой помощи.

С того момента и началась для меня серия ужасов. Когда подоспела моя очередь, сопровождавшая меня медсестра объяснила врачам ситуацию и меня отправили на обследование к хирургу и к гинекологу. Я честно говоря, надеялась на то, что я в положении, так как это самый приемлемый и желанный вариант из всех, что предполагались, а кроме того, это устранило бы все мои текущие вопросы с надокучливой работой.

Осмотр у гинеколога оказался приятным, в какой-то момент я получила удовольствие, но не получила желаемого результата. Я не была в положении. Оставалось одно — хирургия. Результаты анализов мне не объявлялись, но врачи, увидев мои анализы, решили оставить меня в больнице под присмотром медсестер. Эта идея мне не шибко нравилась. Ведь, если меня задержат в больнице, я не смогу тренироваться, улучшать свое тело и спать с ответчиком. Обманным путем меня уговорили остаться на ночь под присмотром.

Так я оказалась в месте, в котором не дай Бог оказаться когда-нибудь кому-либо. В свою палату я пришла в сопровождении медсестры, лишенная вещей — новой куртки, полусапог. Я пришла, чтобы уйти, поэтому выбрала кровать у окна, чтобы меня никто не беспокоил. По моей логике, благодаря такому размещению меня должны были окружить люди всего лишь с двух сторон. Напротив меня, на третей от окна кровати сидела женщина, лет 55, полная, в прошлом бухгалтер. С ней я и завела беседу. Она напоминала мне мою коллегу из суда.

И, несмотря на это, я все же чувствовала себя «как в психушке». Вскоре всем принесли ужин, а мне нет. Меня не кормили. Мои сырники, которые я купила замороженными и старательно прожарила, остались где-то в больничном коридоре, я и забыла о них, когда услышала о том, что у меня в желчном камень, что меня кладут в хирургию.

Единственный плюс из всего этого — приход молодого врача. Он подошел ко мне. В тот момент я была симпатичной, и мне показалось, что он немножечко флиртовал. Он прощупал мой живот и сказал, что там есть скопление газов и что газы нужно выпускать. Конечно, это вряд ли походило на флирт, просто эта фраза мне больше всего запомнилась, потому что сказал он это с громкостью, с которой обычный кассир в магазине говорит: «Недостаточно средств». Но моя соседка по палате, та, что бухгалтер, сразу заметила, что молодой врач так заботливо все прощупывал, и сказала мне об этом. А мне было не до того, я не могла успокоиться и смириться с тем, что мне придется провести эту ночь не дома.

Я пыталась объяснить врачу, что я ничем не болею, что меня зря здесь держат, ну разве только что газы, но он не мог ничем мне помочь. Он ушел, а я начала «смиряться» с возникшей ситуацией и строчить сообщение мужчине моей мечты о том, что я попала в больницу по странному стечению обстоятельств. Я не хотела выходить из строя, покидать дистанцию и с жадностью и опасением просматривала его сториз. Мне было интересно, как он поведет себя в этой ситуации, будет ли приглашать других девочек к себе. От этой мысли мне становилось невыносимо больно. Хуже была, пожалуй, мысль о том, что мой установившийся распорядок дня, заканчивавшийся изнурительной тренировкой для поддержания фигуры, был нарушен. Радовало, что ненадолго.

Реакция мужчины моей мечты была в какой-то мере благородной, он написал: «Может, тебе привезти что-нибудь в больницу?».

Но это сообщение показалось мне сформулированным таким образом, как будто это уже была для него обязанность приехать ко мне и привезти что-то. Я не хотела обременять его какими-то обязательствами, ведь прекрасно понимала характер возникших между нами «спальных» отношений, проще говоря, я не хотела быть обузой и создавать проблем, чтобы меня не бросили. Ну а еще не хотела, чтобы он видел меня ненакрашенной. И я написала ему: «Спасибо, не нужно. Никто никому ничего не должен».

Потом подвезли мою «еду», ко мне подъехала моя первая капельница и я надеялась, что последняя.

При разговоре с соседкой той, что была постарше, я поняла, что на выходных из больницы не выписывают никого, и в этот момент ко мне пришло осознание того, что я застряла в больнице не на один день. Как минимум, впереди меня ожидало еще два дня заточения.

Когда все уснули, я тихо отвернулась к окну и по моему лицу градом покатились слезы. Я уже представляла себе его в объятьях с кем-то другим.

Утро ворвалось ко мне в белом халате, который прокричал мою фамилию. Около 6–и утра к нам ворвалась медсестра с градусниками и измерила температуру. Спустя минут 30, у нас был утренний осмотр, на котором присутствовал другой врач, он был гораздо старше вечернего. И моя разговорчивая соседка-бухгалтер заметила, что он заботился обо мне как отец. Он прощупал мой живот, нащупал что-то в левой стороне, и настоятельно убеждал меня не покидать преждевременно больницу. В процессе разговора он случайно выронил: «Женщина — расходный материал». Я поняла, что у меня не так много времени, чтобы быть нерасходным материалом, и все это время я нахожусь здесь, в заточении. Они крадут мое время. Я почувствовала себя ущербной. Ведь даже бабушка, у которой я жила на квартире, не посещала больниц, поликлиник. Она была в больнице единственный раз, и то, когда позже пришла ко мне принести вещи.

С собой у меня не было ни крема для лица, ни сменного белья, ни зубной щетки. Эти вещи принесла мне именно она.

Второй день в больнице проходил в ожидании завтрака. Но в мою сторону опять целеустремленно направилась капельница. В то время, когда я лежала на кровати и питалась спасительными растворами, мои соседки завтракали. Я спросила, нет ли в списке лиц, которым положен завтрак, моей фамилии. К моему сильнейшему разочарованию, меня там не оказалось.

В обед в животе у меня порядочно урчало, меня не кормили, все капали. Я начинала сходить с ума. В то время в моей палате очнулась от операции еще одна соседка. Это была дама 35 лет, по характеру очень похожа на мою коллегу, которая ушла в декрет и место которой заняла я. Она была слишком лояльная к чужому мнению и добрая. Первое время она не вставала с постели. И мы просто говорили — просто втроем — я, соседка-бухгалтер, и она, в положении лежа. Под вечер, чтобы восстановить свои силы, я начинала качать пресс лежа на кровати, разводить ноги в стороны. Когда ко мне подошла медсестра с уколами, я запаниковала оттого, что на моей прекрасной пятой точке будут ужасающие синяки и что я не смогу в таком виде приехать в гости к нему. Я просила колоть уколы в вену, медсестра соглашалась. Соседка по палате, та, что бухгалтер, совсем меня не понимала, она говорила: «Ну кто будет смотреть на твою задницу?». Я отвечала: «Угу… Кому нужно, тот и будет».

Потом мы начали говорить о парнях, а у меня на эту тему уже целая диссертация жалобная была написана, я обвиняла парней в том, что они «маменькины сынки», бесхарактерные, слабые, тюфяки, что смотрят на то, чтобы и женщина работала, а иногда создают проблемы в семье, выпивают и изменяют, что лучше выходить замуж по расчету, поскольку там изначально видно сумму, за которую ты будешь страдать. Она спорила со мной до посинения и в эти моменты, казалось, ненавидела меня за неправильное, искаженное мышление. Она говорила: «По расчету… А знаешь ли ты, что это пока ты молодая, он будет с тобой, а потом найдет себе покрасивее, да помоложе? Так счастья не найдешь». Я отвечала: «Я это понимаю, но за это время можно отжать у него имущество, чтобы с голой жопой не остаться». Соседка по палате, которая только очнулась от своей операции, занимала нейтральную позицию — спала. Но потом, когда до нее дошли наши вопли, она начала потиху вставать, учиться сидеть, потом ходить, чтобы иметь возможность сбежать от нас в моменты перепалок.

Соседка-бухгалтер в разговоре потом как-то сказала мне: «Ты прости если кричу на тебя, я ж к тебе по-хорошему, как к дочке». Я тоже не видела в ней угрозу, она мне нравилась бойким характером. Потом она рассказывала второй соседке, которая часто уходила в нейтралитет, о том, как познакомилась со своим будущим мужем, как он подарил ей ее первые цветы… Глубоко внутри я завидовала ей, я понимала, что это прекрасно, прекрасно, когда есть чувства, когда дарят цветы не из чувства повинности. Я вспомнила, что только один раз за все наши встречи он говорил, что хотел подарить мне цветы, но так и не подарил. Я не требовала этого от него, потому что хотела, чтобы это желание появилось само.

По вечерам к моей соседке-бухгалтеру приходила еще одна дама, лет 30, семейная, рожавшая, о чем говорил её животик, халатик и странная крестьянская белая коса. Она напоминала мне деревенскую красавицу. Таких людей я отношу к категории «бытовые». Им от жизни ничего не нужно, только вот семья, детки, устроиться в этой жизни похитрее — по блату, да и век никуда не ездить и ничего не знать. Она сразу невзлюбила меня, а я её. Я считала её необразованной и глупой, а она меня чокнутой. Так мы и познакомились.

При этом каждую ночь я засыпала со слезами на глазах, смотрела в окно , видела, как горели яркие фонари во тьме ночного города, слушала грустную музыку в плеере (в основном, Stromae «Lenfer» на повторе) и грустила сама. Я не знала перевод этой песни и самое, пожалуй, интересное в музыкальных предпочтениях это то, что наш плейлист может много рассказать о наших текущих чувствах и переживаниях. Песня «Lenfer” переводилась как “Ад». Первый куплет: « Я не одинок в своем одиночестве,

А это уже кое-что,

И, если бы я

Посчитал таких же, как я,

Нас оказалось бы много.

Все, о чем я думаю, —

Сколько же людей

думали о том же

Но даже это не

помогает мне

чувствовать себя

менее одиноко…».

Песня очень грустная, но такой же была и я. Я ждала момента, когда меня «выпустят». Моя внешность тоже отражала моё душевное состояние — волосы порядком истрепались, лицо выглядело измученным, одежду на мне нужно было стирать, да и сама я хотела помыться хорошо, а не в спешке, отстояв свою очередь.

Одна из ночей, проведенных в больнице, была беспокойной. Накануне я как полноправный представитель ЗОЖа скомандовала открыть форточки, дабы выветрить микробы. После этого ночью не спали все, я кашляла, моя соседка по комнате, та, что была в нейтралитете и только недавно встала опять на ноги, тоже болела. На кашель пришла медсестра. Она измеряла мою температуру (температура у меня держалась на уровне 37,4).

Утром мне решили сделать тест на Ковид. И это единственный тест в моей жизни, который я завалила. Ковид подтвердился. Я вспомнила, как это проходило у моей мамы, как она полтора месяца лежала в больнице, как я переживала за нее, и я заплакала, у меня была истерика, я начала угрожать медсестре жалобами, просить, чтобы меня выпустили. Потом ко мне подвели молодого врача и мы с ним договорились о том, что вечером меня выпишут и что я обязательно схожу в поликлинику и открою больничный. На некоторое время меня изолировали из палаты, мои соседки по палате уже начинали догадываться о том, что у меня Ковид. А нужно сказать, что послеоперационники в хирургии относятся к носителям Ковида, как в средние века население относилось к ведьмам. Будь их воля, меня сожгли бы заживо. Я была в отдельной палате и чувствовала себя изгоем.

Дальше было не лучше… Нужно было решить, куда податься. Проблема состояла в том, что у меня не было собственного жилья в этом городе, я жила с заботливой бабушкой, не моей. И я очень не хотела создавать ей угрозу заражения. Ей было около 70-ти лет, она мне нравилась. Надеюсь, я тоже ей не сильно докучала образом своих мыслей, депрессией, да что уж тут? Бардаком в комнате, который она совершенно не могла выносить.

На улице в то время свирепствовала зима. Когда мне принесли мои вещи, покормили перед выходом (а надо сказать, что спустя день после моего нахождения в поликлинике меня все же стали кормить), я вызвала такси. Мне было страшно. Я хотела уехать в город В. к маме. Мы с мамой даже планировали, куда меня денем с этим вирусом. Но врач, которому я рассказала о ситуации, настоятельно рекомендовал отказаться мне от трехчасовой тряски в поезде по пути в родной город.

Так, я вызвала такси по маршруту с конечной точкой — подъезд дома, в котором я жила. Когда я доехала, то вышла из такси и сразу же направилась в аптеку, чтобы обезопасить бабушку от себя. Я купила перчатки, антисептик, упаковку масок. Когда я шла обратно к подъезду, я чувствовала тяжесть в ногах, усталость, слабость, тепло в груди, началась одышка. На улице было холодно, была зима. Я чувствовала себя брошенной бродячей собакой и которая не может найти приют.

Когда я подошла к квартире, я попыталась её открыть, но она была заперта изнутри, я позвонила в дверь. Открыла бабушка. Я просила её не приближаться ко мне, я переживала за нее. Она спросила почему и тут я поняла, что у меня к глазам опять подкатывают слезы…

Что можно было говорить? Я в маске, в перчатках с антисептиком в руках и отворачиваюсь. Она поняла ситуацию, ничего мне не сказала, просто сказала, что за время моего отсутствия прибралась у меня в комнате. Я поблагодарила ее за заботу и то, как она повела себя в этой ситуации. Но вместе с тем, я хотела полностью изолироваться от нее. Начала проветривать комнату, разбирать вещи, перестелила кровать. Я измерила температуру, она подскочила до 38, 4. Я сбила ее парацетамолом и улеглась на живот, а когда приподнялась и пошла в туалет, то почувствовала боль в левой части груди, в глазах темнело, появлялась слабость, становилось тяжело дышать. Я еле дошла до комнаты и опять завалилась на живот. Я боялась того, что придется вызывать скорую, я боялась вернуться в больницу, я знала, что у меня несильный иммунитет, я боялась, что из-за кислородного голодания откажут части тела, органы и что я никому не буду нужна. В моей голове был тысяча и один страх, у меня начало опять болеть в левой груди. И я позвала на помощь бабушку.

Она пришла, так как она полагала, что сделала прививку, что это незаразно, она укрыла меня одеялом, открыла форточку, приглушила свет и включила добрую мягкую музыку, отпаивала меня теплыми чаями. Я слушала музыку, глубоко дышала, потому что думала о том, что чем больше кислорода я заберу в себя, тем надольше мне его хватит. Меня охватывала паника, музыка меня периодически успокаивала. Было то жарко, то холодно. Я звонила маме, просила у нее почитать Библию. Я хотела услышать её голос, я думала, что это мой конец…

После завершения разговора я немного успокаивалась, но прийти в себя я не могла, я боялась потерять кислород и считала, что если перестану громко и глубоко дышать лежа на животе, то перестану дышать вообще, параллельно я звонила в скорую помощь. 22 звонка поступило туда, приехали они через минут 30. Мужчина и женщина. Я перевернулась на спину и почувствовала, что могу дышать. Мне померяли давление, сделали кардиограмму и сказали просто успокоиться, иначе меня заберут в больницу, а там выздоровление проходит еще хуже. Я решила остаться. Мне укололи успокоительное и уехали. Глаза стали медленно закрываться, и я потеряла связь с реальностью.

***

Следующие дни проходили в более расслабленном состоянии, я отправилась в поликлинику за больничным на такси, но все еще чувствовала слабость, вялость. Есть совсем не хотелось, а готовить не было сил. Но я не в больнице, это радовало. Я могла проветривать комнату, гулять по улице, когда появлялись на это силы, покупать продукты, какие хочу, пользоваться косметикой. Но вскоре заболела моя заботливая бабушка, я предлагала ей свой противоковидный набор, она отказалась, она пила много компотов из свежезамороженных ягод и вскоре пошла на поправку.

В период больничного я переживала по поводу работы, следствия… Некоторых коллег уже вызывал на допрос следователь, а это значит, что скоро придет и мой черед. Какое-то время я сидела в изоляции и смотрела фильмы, в соцсети следила за мужчиной моей мечты, он рекомендовал к просмотру один интересный корейский фильм про революцию, репортера, который хотел все отснять, и таксиста, который занимал позицию «моя хата с краю», но при этом любил заправляться бесплатным топливом, которым заправляли машины люди, жаждавшие перемен и не молчавшие. Фильм был интересным. Я сразу же после рекомендации приступила к просмотру. Потом написала мужчине своей мечты о том, что мне понравились фильм, актеры, и что я, как этот таксист, тоже люблю, когда все бесплатно. Я попросила у него порекомендовать мне фильм, похожий на этот, и он порекомендовал корейский фильм «Паразиты». Я до сих пор помню тот момент, как я уединилась в комнате с приглушенным светом и с глубочайшим интересом просматривала этот фильм. Наверное, в тот момент я считала, что таким путем стану ближе к нему, проникну в его голову, прочитаю его мысли. Ведь он был для меня загадкой. Холодной, отстраненной, а порой бесчувственной и саркастичной. Но я любила его, его тело, его глаза, губы, его кожу… Он ни на йоту не был противен мне никогда, сама не знаю почему.

Но я не понимала до конца, что делать мне и что я могу сделать, если он держит от меня дистанцию, не раз во время секса он говорил мне: «Дурочка, я тебя использую», «Тебе нужно найти нормального парня», «Зачем я нужен тебе?».

" Ну как же этот человек, которому можно доверять, может использовать меня? " — думала я, — "Зачем он говорит такие вещи?"

И я снова и снова молча целовала его губы. Я не понимала, почему он это говорит, почему мне, ведь я совсем не хуже других девушек, с которыми у него были «дружеские отношения», если их можно назвать таковыми.

В один из дней своего больничного я предложила ему встречу. Он подъехал к пекарне в хорошем расположении духа. По крайней мере, мне так казалось. В машине он показывал мне на пальцах, сложенных в виде сердца знак из фильма такси и рассказывал известный мем про букву Ю. Мне не нравились эти темы и мемы. Я их не понимала. Мы разные — вот что понимала я. Как случилось так, что в этом городе носами столкнуло таких непохожих друг на друга людей, но таких одиноких? Он умный, рассудительный, серьезный, холодный, циничный и я, наивная, глупая, доверчивая и еще не узнавшая любви. Судьба ли это? Или следствие неправильного выбора профессии? Встретились бы мы и заметили бы друг друга, если бы не его споры с бывшей супругой, если бы я не работала в суде, и если бы не сорвалась моя встреча с парнем-поваром с Мамбы и впоследствии за мной не проследовал свидетель Усопшев? Что было бы? Эти вопросы не давали мне покоя. В какой-то момент мне становилось скучно ехать с ним, потому что он не открывался мне. Я смотрела в окно, слушала его грустный плей-лист и думала о том, что же нас ждет дальше.

А дальше был совместный просмотр советского мультфильма. Я не смотрела этот мультфильм предварительно, хоть отрывок из него уже видела у него на страничке в соцсети. После мультфильма были еще программы, а затем секс и разные стороны кровати, все как у супругов, переживающих спад в отношениях. Да и те, наверное, ласковее по отношению друг к другу.

В тот день, когда я оказалась в его комнате, он как обычно пошел в ванную. Я разделась до белья и легла на кровать. Когда он пришел, он тоже разделся и лег в постель. Не помню, почему он просил меня выключить свет. Я не помнила, где у него были выключатели, а он увидев, что я растерялась, сказал: «Хлопок два раза». Я хлопнула и свет не выключился. Потом он встал с постели, подошел к выключателю и сам его выключил. А я подумала о том, что его теория «меня-дурочки» опять нашла свое подтверждение по причине моей рассеянности, растерянности и, наверное, слепой влюбленности.

Секс был по трафарету, только я чаще и более возбужденно дышала, видимо, ковидная одышка, и старалась не кашлять, поскольку это совсем не эротично. А он впервые во время секса сказал что-то иное, кроме того, что я дурочка, что мне нужно искать нормального парня и что у него всегда все так заканчивается. Он сказал: «Я вижу твои ребра». После секса мы старались уснуть, но спалось плохо. Я даже во сне с ним не могла расслабиться, я хотела с ним поговорить… Нет, я требовала разговоров, а он приходил в бешенство от моего желания говорить «ни о чем».

Когда первый свет пробивал в окна, я уже по привычке не могла спать. Мои глаза открывались и больше не закрывались. Мне хотелось смотреть на то, как он спит, но нельзя было выдавать свою заинтересованность, поэтому я вышла в белье. О нет… без белья, но с бельем в руках на его кухню. На кухне, над местом, где я сидела, висела видеокамера. Поэтому я быстренько оделась, а еще потренировалась. Попробовала отжаться, чтобы он, если вдруг будет просматривать видеозапись с камер наблюдения, видел, что я красивая, фигуристая и спортивная и ни капельки не слабая, и не больная. Примерно в это же время мне позвонили сразу два следователя и пригласили меня на допрос в один день — завтра.

«Ну вот опять», — думала я и старалась отвлечься. Ведь утро было таким свежим, светлым и приятным.

Потом я поела творога с курагой и чаем. И включила сначала аудиокнигу «Важные годы», а потом фильм «В джазе только девушки».

Когда он проснулся и вошел, я не смотрела на него… Не боковым зрением точно. Мне нравилась его голая спина и я хотела его. Он включил музыку на компьютере, а потом опять какие-то комедийные передачи по телевизору, чтобы мне было чем заняться. Он спросил меня, спешу ли я. Я, не желая создавать ему проблем и желая как можно дольше побыть с ним рядом, сказала: «Нет, мне некуда спешить». На самом деле, я очень спешила, мне нужно было нанять адвоката, потому что я боялась, что мои пояснения запишут неверно, а потом собраться на фотосессию на ТФП-условиях. Так что я маленькая лгунья, но он был для меня важнее всех вместе взятых событий. Самое странное, что при нем я не занималась своими обычными делами, я готова была отложить все, забыть обо всем.

Он вынес гладильную доску, открыл свой шкаф и начал старательно выбирать рубашку, в которой поедет в офис. Если бы я выбирала ему рубашку, я бы выбрала самую мрачную, что у него была, самую мятую и самую старую… Нечего там расхаживать перед другими девочками! Мне было интересно, что же за праздник у него случился такой, что он вдруг решил «прибарахлиться». Он объяснил мне свой выбор так: «это для девочек». Внутри у себя я уже провела инквизиционный обряд для каждой из этих девочек. А снаружи попыталась продемонстрировать тотальное безразличие. С каких это пор он начал так ухаживать за собой? Что с ним случилось?

Я сидела и делала вид, что смотрю увлекательнейшее в своей жизни теле-шоу, пока он принимал душ, выбирал и гладил рубашку, ел, пил чай, просматривал в своем компьютере все мессенджеры. Пока он проделывал каждый из этих ритуалов, я повторно захотела кушать, мой живот научился петь гастроли. Это была настоящаяпытка. Но оделся он классно. Да и без одежды он мне нравился. Даже очень. Когда мы наконец-то выходили к его автомобилю, я сделала ему комплемент. Не вынужденно, а искренне, он ведь старался выглядеть хорошо, я хотела поднять ему настроение и кое-что еще, что не желало подниматься с утра (принцип № 2). Хотя для меня он хорошо выглядит всегда.

Когда мы проезжали по городу, я спросила его о том, любит ли он свою бывшую жену. В ответ на что он увеличил громкость игравшей песни, и я поняла ответ… Но я была бы не я, если бы не начала действовать ему на нервы в очередной раз. Я не хотела его каким-либо образом раздражать, я хотела ему помочь. Раз уж он не ставит меня ни во что, и не воспринимает всерьез, быть может, с ней он станет счастливее…

Знаю, это абсурд, я же на другой стороне и должна бороться за свое счастье. Но знаете, когда хорошо относишься к человеку и действительно его любишь, ты желаешь ему добра, ты хочешь, чтобы человеку было хорошо, или просто не хочешь проиграть этот бой другим хитрожопым устрицам (бывшей жене, которой посвящены его любовно-душещипательные «текстА», проигрывать не так стыдно). И скорее всего, последний вариант более правдивый.

— Сейчас моя бывшая жена хочет от меня ребенка, а я вот ей не доверяю, — сказал он, чем не мог меня не расстроить.

Понимая, что проиграла битву, я процедила:

— Знаешь, когда любишь человека, иногда нужно идти на уступки.

— Это Вы сейчас о себе? — посмотрел он на меня с подозрением.

— Нет, о твоей бывшей жене, — сказала я то, что действительно имела ввиду.

Да, я опустила шпаги и начала сдаваться. Да, в тот момент я понимала, что рано или поздно мы разойдемся по разные стороны баррикад. Да, мне не хотелось этого, но с ним я не могла раскрыться. Я даже не знаю причину этого. Мне постоянно страшно его потерять, я чувствую себя напряженно, скованно и неполноценно. Наверное, не так себя чувствуют взаимно влюбленные люди. Со мной случилось патологическое и безответное чувство.

Тем временем ответчик тысячный раз повторил мне о том, что доверия к своей бывшей жене у него больше нет. Но его мысли всецело были заняты ей. Я видела это, он говорил мне о том, как она синхронно кончала, о том, что у него с ней были эмоции, что после нее у него долгое время не было секса. Все его поступки говорили о том, что он все еще её любит. Он встречался с ней вот уже несколько лет после развода. В социальной сети у него есть цитата о том, что она лучшая любовница. Эта смелая и откровенная цитата стала своего рода индикатором его отношения ко мне, да и к любой другой девушке, которая посягнет на место «той единственной, о которой он все еще держит воспоминания в своей голове». Почему он «наказывает» ее, мне не понятно.

Не нужно быть экспертом, чтобы понимать его связь с бывшей супругой. Еще в первое наше свидание в кафе он много говорил о ней.

Вместе с тем, я понимала, что любая другая девчонка, находящаяся с ним, априори обречена.

Когда он довез меня до пекарни, я пожала ему руку как деловой партнер и сказала: «Что ж, спасибо, что воспользовались услугами нашей компании» — и удалилась настолько медленно, чтобы он еще успел рассмотреть мои красивые ножки.

Я помнила, что у меня в холодильнике ничего съедобного не осталась, ведь вчера съедобный вид я пробовала придать себе, мало думая о наполнении холодильника. Поэтому пришлось заскочить в соседний магазин купить бананов и спагетти. В квартире я быстро отварила лапшу, яйцо, съела банан. Попутно посмотрела страничку бывшей жены мужчины моей мечты. Я знала её лично, я видела её в судебном заседании. При первой встрече она показалась мне глупой. Она и двух слов не могла связать в суде, за нее говорил адвокат. Мне понравилось, как адвокат, отвечая за клиентку сказал: «Я буквально зрю в голову своей доверительнице». Потом один из свидетелей показывал мне видео, на котором она на заднем сидении чьей-то машины в черных, признаюсь честно, эротичных чулках, флиртует с молодым парнем, который лезет к ней под юбку. Да и мужчина моей мечты отзывался о ней нелестно, что, в принципе, было понятно, исходя из того, что они развелись. Кроме того, он говорил, что водил её на интеллектуальные игры, где она пила алкогольные коктейли. И все же он часто вспоминал её… И мне было интересно, что в ней такого, кроме миловидной внешности.

Я зашла на её страничку и увидела её изменившуюся. У нее больше не было вычурно нарисованных стрелок и бровей, длинных нарощенных ногтей и ресниц, выпаленных черных длинных волос. Она вполне себе выглядит достойно, занимается любимым делом. Я начала читать историю её пути. Естественно, все мы девушки наделены склонностью привирать. Часть её жизненного пути мне известна, ведь после развода она стала счастливой обладательницей квартиры в центре города. У нее были деньги на сильнейшего адвоката в этом городе. Почему бы и дело свое не открыть? Вместе с тем, она понравилась мне — грамотностью, тем, что следит за модой, занимается тем, что нравится ей. Я не ожидала этого, я думала, что она потерянная. Такой я её видела в суде. А потерянной оказалась я…

Но я не желала уступать даже ей, и в то же время желала счастья ему… А со мной он не был счастлив.

***

К сожалению, период после Нового года, 2022 года, был самым тяжелым для меня. Впереди меня ждала жаркая встреча со следователем, но перед этим небольшая фотосессия и поиски адвоката. Перед фотосессией я забежала на работу по делам, после — перекусила бананом и ринулась в студию. Мне хотелось запечатлеть себя такой, потому что, видимо, у меня было нехорошее предчувствие.

Я надела зеленое платье, накрасила губы красным, надела ботинки на каблуках и двинулась к студии. Там меня ждал фотограф — немолодой, седоватый, любитель. Он снял студию и фотографировал девушек, парней для опыта. Ему нравились женские губки и ключицы, ушные раковины. Контакт у нас сразу не заладился, я надела на свое лицо улыбку чеширского кота и вела себя наигранно приветливо. Когда мы вошли в студию, то встретились с хозяином студии — молодым парнем и немного поговорили про тяжелую работу и низкую оплату труда. Спустя время мы переместились в другое помещение, там даже была гримерка с разным инвентарем — дамские шляпки, сумочки, украшения, платья. Но вся эта атрибутика не была дорогой, её функция — создание правильной и красивой картинки, не более того. Я очень хотела сфотографироваться в пиджаке на голую грудь. Но пока мы до этого дошли, было деревянное позирование и настройка света. Я не нравилась себе. Я выходила агрессивно, зажато. Когда села на белый пол, я расслабилась и там получились кадры. Затем я переоделась в короткие черные шорты и красный атласный топ… Фотограф сказал, что мне идет красный… А потом добавил: «А в тебе сидит чертенок». Потом я надела бирюзовый топ и несколько снимков было отснято с нем. Затем мы решили поэкспериментировать: убрали топ и надели пиджак. Но мне не нравились эти фото, у меня не такая сочная грудь для подобных фотосессий. Моя рабочая сторона — ноги и попа… Лицом я могла выдать неуверенность в себе, а порой даже агрессию, выдавала властность, злость… Но не простоту и нежность… Я хотела показать секс, страсть, огонь.

Потом фотограф хотел раздеть меня до белья, я сказала: «Стоп». Я подумала о нем, мужчине моей мечты, в тот момент, и что-то внутри екнуло. Так мы попрощались с фотографом: я с улыбкой чеширского кота и он с приглашением на фотосессию в белье.

Вечером я ждала от него фото, он прислал мне их в странном, плохо считывающемся формате, поэтому я поделала скриншоты фотографий и некоторые сбросила мужчине моей мечты. Тот написал: «Эти фото можешь смело выкладывать на Мамбу для знакомства с мальчиками». Я не знала, как реагировать на такой мессендж и посчитала это комплементом.

***

На следующее утро я собралась к адвокату на консультацию, а также хотела заказать услугу его присутствия при моем допросе следователем. Времени было до полудня. Адвокат консультировала медленно, объясняла мне прописные истины, например, что она не сможет вмешиваться в следственное действие, что мне нужно будет предельно внимательно сконцентрироваться на записанных следователем моих показаниях, вдумчиво отвечать на вопросы, перечитывать протоколы, исправлять в них ошибки, и не те, что касаются грамотности, а те, что касаются содержания. И только потом она начала меня спрашивать детально по ситуации. Поскольку это мой первый раз участия в следственных действиях, мне, юристу с высшим образованием, нужна была поддержка другого юриста с высшим образованием, который в отличие от меня зарабатывает деньги… Так, мы договорились с адвокатом подъехать к следователю в три часа дня, а до этого момента она отдала мне счет на предоплату её услуг на 73 доллара. Стыдно признаваться, но у меня на карте даже этих денег не было. Все, что было у меня — 42 доллара. И я словила очередной стресс и стыд… Я стояла у банкомата, расстроенная и желающая все бросить и убежать. Но я знала, что впереди меня ждет пытка раскаленными углями… Делать было нечего… Я отказалась от услуги адвоката. Таким образом, я пошла в пекло одна.

Допрашивал меня молодой и симпатичный следователь. Но не о допросе я думала в то время. Я думала о том, насколько мелочными были все мои достижения. В тот момент мне казалось, что я хороший юрист, но были моменты, которых я совсем не знала. Удручало и то, что на карте у меня было 42 доллара, а из имущества только мобильный телефон, купленный мне родителями на Новый год, да ноутбук, который я как «хороший» юрист не сдала на ремонт по гарантии своевременно из-за того, что купила его в одном городе, а везти нужно было в другой.

Когда я уходила с допроса, я чувствовала себя униженной. Я тысячу раз вспоминала нехорошими словами свою низкооплачиваемую работу, из-за которой приходилось нервничать. Эту работу в этом городе я выбрала по своему желанию, надиктованному необходимостью быть рядом с ним в одном городе… Ведь по теории вероятности, проживая в одном городе, мы могли быстрее встретиться и влюбиться в друг друга. Мы встретились, но взаимная любовь не произошла… Я была сломлена. Я не знала, куда бежать, что делать… Иногда я просто лежала на старой кровати в советской бабушкиной квартире и часами смотрела в потолок, как будто там есть ответ на вопрос: « Что делать дальше?»

Глава 42. Операция

А дальше нужно было делать операцию.

Просматривая фотографии с фотосессии я заметила желтый налет на своем языке и обратилась за УЗИ желчного пузыря.

Сначала я долго не могла открыть дверь здания, в котором находился кабинет УЗИ. Тогда я стала звонить врачу и спрашивать, не заперта ли дверь. Он сказал, что она не заперта. Затем я еще раз попыталась её открыть, но уже приложив все возможные усилия, и я увидела, что дверь действительно была открыта. Это не могло не испугать меня.

В глазах у меня к тому времени уже появились черные точки. Их я впервые увидела на работе за компьютером после больничного. Я уже привыкла, что со мной этой зимой происходят странные вещи — немеет язык, болит живот. Но это ведь временная боль, рано или поздно она исчезала, поэтому я полагала, что и точки сами по себе исчезнут.

Когда я сделала УЗИ, врач — мужчина лет 50 сказал, что у меня застой желчи, что камень размером в 2 см закупорил желчный проток, что это бомба замедленного действия, и мне необходимо делать операцию, да и лучше бы не затягивать с этим делом. Я начала плакать прямо у него в кабинете…

Я больше не могла уже терпеть все происходившее со мной в ту злополучную зиму. Все навалилось на меня снежным комом, и казалось, что из этой дыры выхода нет.

Домой я шла в слезах, и только потом, может, благодаря эффекту ноцебо я начинала чувствовать жгущую боль в груди. У меня поднялась температура тела. Ела я плохо, с опаской. Нельзя было тянуть, нужно было решаться на операцию.

Так я собрала вещи и легла в больницу, но уже по собственной воле. Я надеялась на то, что врач отпустит меня, скажет, что с этим можно жить. Врач был хорошим… я прошла повторное УЗИ, которое показало, что у меня отключенный желчный, что он не функционирует, но врач вселил в меня надежду на то, что с этим можно жить, можно вернуться к привычной жизни. И в то же время я вспоминала слова другого врача, того, что делал мне УЗИ изначально. «Бомба замедленного действия» — так он назвал мою ситуацию и порекомендовал сделать операцию в ближайшее время.

Решение далось мне тяжело, и на пути к нему было 1000 и 1 препятствие. К тому моменту я потеряла 6 кг веса, грудь моя напоминала грудь Сириуса Блэка из фильмов о Гарри Поттере, по ней можно было посчитать количество ребер на моем теле... У меня выявили железодефицитную анемию, повышенную тревожность, а затем и гастрит. Все это напоминало фильм ужасов… Оставалось только верить в то, что все закончится хорошо. Сначала я много плакала. Потом мне начали давать антидепрессанты. И во снах я становилась счастливее: мне снилась я на выпускном в красивом красном бальном платье, мне снилась я свободно плавающая в голубом океане, я гимнастка, выдававшая удачные сальто.

Я очень переживала о том, что будет с нашими квази-отношениями с ответчиком. Я предупредила его о том, что ложусь в больницу, о том, что мне будут делать операцию. Я хотела увидеть его реакцию, будет ли он встречаться с другими девушками и транслировать это в сети и что произойдет с нашим общением.

В этом плане он оказался даже хорошим. Никаких намеков на присутствие других девушек в его жизни, хотя бы в социальных сетях, не было. Я, конечно, подозреваю, что в действительности были другие. Как минимум, его бывшая жена. Я уверена в этом, но в тот момент я не хотела об этом думать, мне хватало информационной чистоты его аккаунта. Уже спасибо на том, что отголоски его ночных оргий были мне неизвестны. В неведении есть своя прелесть… Иногда от него зависит здоровье, как эмоциональное, так и физическое.

Помню день, когда меня везли в операционную. Я была очень испугана и ждала своего часа. Передо мной тоже была операция и она задержалась. Потом в палату зашла медсестра и я поняла: «Пора». Она дала мне халат, потому что я не хотела ехать голышом в операционную (странно, почему). Так я легла на каталку и умирающего лебедя повезли на операцию по воскрешению, повезли быстро и небрежно. Когда я переместилась на операционный стол, я была напряжена как никогда раньше. Медсестры пытались шутить, анестезиолог задавал мне разные вопросы, чтобы отвлечь. Потом он сказал, что я очень худенькая. Перед собой я видела лишь свое маленькое хрупкое тело, которое ждало своей участи.

Было ли страшно? Нет. Я знала, что меня отключат, что мое сознание просто на несколько часов покинет меня. Страшнее было просыпаться. И вот анестезиолог попросил меня посчитать до 10. У меня медленно закрывались глаза и тьма, беспросветная тьма и забвение мгновенно накрыли меня. Мне не снился ни один сон. Я не чувствовала, что я есть, что я дышу, меня просто как будто вычеркнули из жизни. Я не чувствовала ни страха, ни переживаний, ни любви. Это был полный покой, который был нарушен тем же анестезиологом по окончанию операции.

Я проснулась в полубредовом состоянии, слабая, немощная, не в силах пошевелиться. Мое 46-и килограммовое тело было для меня тяжелым. Помню потолок над головой и медсестер, везущих меня словно тушку обратно в палату. В кровати я почувствовала расслабление. Меня укрыли одеялом и я отключилась. Спустя некоторое время со словами: «Ну что, продолжаем жить?» — пришел врач, он держал мой камень в руках. На удивление камень был большим и твердым. Хоть что-то во мне было твердым, если не характер и не сила воли… Я посмотрела на него и загрустила. Потому что моим одноклассницам в этом же возрасте тоже приносили «результат медицинских усилий», но то был не камень. У многих уже были дети. Я не скажу, что я хотела детей именно в это ужасное время, но мне, скорее всего, нужно было время для переосмысления всего. А вот производить телесное благоустройство с удалением желчного пузыря я точно не хотела. Я до последнего надеялась на то, что этого не произойдет.

Парень-сосед, который лежал в смежной палате тоже один, сказал мне, что меня долго оперировали.

Когда я начала приходить в себя, я стала заходить к нему чаще, все ж было веселее.

Спустя какое-то время у меня появились силы, чтобы подумать о своей «любви». Я написала ответчику сообщение, в котором просила его сбросить мне список его самых любимых фильмов. Он исполнил мою просьбу, но не сразу. Каждый день я смотрела по одному фильму из этого списка. Благодаря ему я побывала в разных мирах и плоскостях — и в Джунглях, и в суде, и во времена рабства, и расследовала убийство богатого старика его сиделкой. Фильмы были захватывающими, актеры красивыми и молодыми, в их компании я отлично проводила свое время и могла позволить себе забыть об одиночестве.

Но все же я очень хотела выйти «на волю». Я часто смотрела в окно, на проезжавшие мимо машины, представляла, как он едет домой с работы. Странно, но меня радовали плохая погода на улице, холод. Когда появлялось солнце, я начинала грустить…

В период моей реабилитации ко мне приезжала мама, я была рада её видеть и чувствовать её заботу. По моей просьбе она привезла мне блокнот для записи мыслей, но я не смогла писать в нем. Я планировала написать шутки для стендапа, но ничего не приходило в голову. Хотя, казалось бы — больница, что может быть лучше для шуток? Но не шутилось.

Глава 43. Реабилитация

Когда пришел день выписки, я была рада. Меня сопровождала мама, потому что пакеты, которые я собрала для того, чтобы лечь в больницу, показались мне необычайно тяжелыми. Она привезла меня на квартиру, в которой я жила.

Нас встретила заботливая хозяйка квартиры, она сказала, что я стала хуже выглядеть. Я посмотрела в зеркало, а из него на меня глядело бледное истощенное лицо, с небольшим вертикальным заломом на лбу или уже морщинкой. Я понимала, что это, скорее всего, из-за мимики. Я очень часто плакала в последнее время, теперь мое лицо стало напоминать мне об этом. Живот после операции сильно раздуло, некоторое время я не могла сходить в туалет. Когда я лежала в больнице, мои жизненные приоритеты пошатнулись: ведь там я уже не завидовала бывшей жене ответчика, я завидовала деду, которому гораздо раньше удалось очистить кишечник естественными методами.

На недельку я уехала домой к маме, я пыталась абстрагироваться от мыслей о своей внешности. Мы с мамой посетили два спектакля в местном театре. На первом я просто была рада оказаться с мамой в театре и неважно, что там будет на сцене. Постановка приятно удивила, зарядила энергией и позитивом. Вторая заставила меня и посмеяться, и поплакать, и испугаться. Она называлась «Вий». Я заплакала, когда панночку, бледную и красивую, несли в гробу в церковь. Я пыталась скрыть свой «неиссякаемый оптимизм» от мамы, чтобы она не увидела моих слез. Но она увидела их и, к счастью, не поняла или поняла, но не подавала вида.

Вторая часть моего больничного прошла в другом городе. Я вернулась в него, ожидая очередной встречи с ответчиком. В один из дней, когда я совершила финальный поход к врачу и мне сняли швы, я написала ответчику и попросила встретиться. Он согласился. Долго готовилась. Мне не нравился мой немного выпирающий живот, четыре лейкопластыря, закрывающих следы моих боевых ранений. Я думала о том, что он не примет меня такой и написала ему предупреждающее сообщение о том, что я выгляжу по-другому, для того, чтобы он был готов к этому.

Когда стемнело, я была в полной боеготовности, сделала максимум для того, чтобы вернуть свежий вид, даже стала чуть меньше себе не нравиться по сравнению с вариантом «до». Я ждала его сообщения о том, что он уже подъехал. Но оно не приходило. Я решила не навязываться, подождать какое-то время, и спустя минут 30 спросила его о том, приедет ли он за мной.

Он написал, что уехал к себе домой.

— Почему ты уехал и мне ничего не написал? — спросила я его в лоб, так как сил скрывать свои реальные эмоции у меня уже не было.

Ответ меня неприятно шокировал, он написал: « Я посчитал, что ты отказалась от встречи». Напрямую я ему такого не писала, я всегда стараюсь быть прямолинейной. И если я не уверена в своей внешности сейчас, то это не означало, что я все отменила. Я ему такого не писала. Было обидно? Да, не то слово! Я злилась, я плакала еще больше, хотелось кричать на всю квартиру, но нельзя было, нельзя было разбудить хозяйку квартиры.

Поэтому я решила поберечь себя, медленно сняла с себя все белье, стерла с лица косметику, нанесла кремы, выключила свет и легла спать.

Глава 44. Секс после

С ответчиком мы договорились встретиться в другой день.

После моей операции у нас было 3-4 встречи. На каждую я брала легкий перекус в виде сухофруктов с собой. Я не помню, чем они (встречи, не сухофрукты, конечно же) отличались друг от друга.

Мне казалось, что атмосфера между нами накалена. Первый раз, когда мы встретились после моей операции, он даже позвонил. Он был в хорошем расположении духа, называл меня на «Вы», что на его языке означало «флирт». Но я не была настроена на эту волну. Операция заметно разделила мою жизнь на «до» и «после». Я боялась за то, как выглядят мои пластыри, покупала маленькие и бежевые, чтобы их не было видно. Мне все еще было тяжеловато лежать на боку, со временем это проходило. Я не знала, как выглядит моя бледность в его глазах и мой привычный тональный крем мне уже не подходил. Я изрядно потеряла в весе зимой еще до операции. Помню, как во время секса он сказал, что видит мои ребра. Едва ли мои мысли были позитивными. Я все чаще поддавалась унынию.

Но вместе с тем, в весне есть какая-то непонятная магия. Даже в таком состоянии у меня появлялись силы на долгие прогулки. Я ходила много, подобно тому, как будто только что научилась ходить. В общем, я вышла к нему на остановку возле пекарни. В его машине играла песня группы Ленинград. Он часто ездил в Россию, поэтому, наверное, и поменял музыкальные вкусы. Я не помню, о чем мы разговаривали, а, может, вовсе молчали. Я все больше смотрела на темную дорогу.

— Я хочу уехать отсюда, — грустно выпалила я, — меня здесь ничего не ждет.

— Кому ты там будешь нужна? Что есть в тебе, кроме тела? — отозвался он.

Мне было приятно, что у меня хоть тело есть, ведь в тот момент я считала, что даже его у меня отняли.

— А кому я здесь нужна? — задала весьма логичный и провокационный вопрос я.

Он промолчал.

Чтобы перебить молчание, я спросила: «Я изменилась внешне?»

— Нет, — ответил он, даже не посмотрев на меня. Может, он мыслил буквально. Я действительно не стала похожей на Бузову или Боярского, я осталась той же Мартой, но теперь с психологической травмой.

Я не особо уже помню, что было, когда он увидел четыре предательски выглядывающих пластыря. Полагаю, что все было, как раньше, за исключением моих проблем со здоровьем. Ему пришлось проснуться ночью и искать таблетки от дискомфорта в животе. Я помню, как чувствовала эту неловкость, мне опять хотелось провалиться сквозь землю и я понимала, что на ночь оставаться у него я больше не буду.

Весь апрель он шел мне на уступки, мы встречались, когда я хотела. Встречались в день моего рождения, в нем ничего особенного не происходило, кроме того, что я стала на год старше и мы с ответчиком опять спали вместе.

В день своего рождения я особо не наряжалась, мне вообще не хотелось наряжаться. Странным геройством в те времена был мой макияж. Откуда у меня появлялась сила его делать? Я даже не помню, что за белье было на мне. Видимо, для меня это был самый обычный день.

Но момент, когда я уходила от него и мы стояли в дверях, и он сказал о том, что я молчаливая и ничего из себя не представляющая, а потом сделал вид, что оговорился, я запомнила надолго. Я уезжала сразу после секса, а он неохотно и с чувством долга, может, еще и из жалости, шел провожать меня до двери.

У меня было чувство, что что-то должно произойти. Что-то нехорошее.

Глава 45. Последняя встреча

Последняя наша встреча произошла на Пасху. Я очень боялась того, что в этот день нельзя прелюбодействовать.

Я помню, во что была одета — черный топ, черные шорты, бежевые колготки, черные ботинки, и бежевый теплый мохнатый полушубок. Я вновь понравилась себе.

В тот день светило яркое апрельское солнышко.

Не помню, как мы доехали до его дома, помню, что в этот день я была расстроена. У меня садилась батарея на телефоне, на улицу я вышла раньше обычного. К тому моменту он и сам точно не знал, получится ли у него подъехать. Он обещал написать мне. Но я все же вышла на улицу и долго ждала его у пекарни, он все не подъезжал.

Когда приехал, я подсела к нему в машину, пытаясь скрыть радость от встречи.

В машине мы разговорились и он спросил: «Если у тебя сел телефон, откуда ты знала, что я приеду?». И я ответила: «Не приехал бы, значит, не судьба».

«Ты считаешь, что это судьба?» — холодно и отстраненно спросил он. Его тон, безразличное отношение ко мне на минуту заставили меня усомниться в своей вере в то, что это действительно моя судьба. Да, в тот момент я считала так, я думала, что он говорит гадости и критику в мой адрес лишь потому, что не хочет признаться себе в том, что испытывает ко мне чувства или, по крайней мере, боится их испытать после треснувшего по швам брака. Я проглотила и это и в который раз слукавила: «Нет, я не считаю, что это судьба…». Так мы молча поехали за город. Неловкую тишину между нами едва перебивали мои несмелые и неуклюжие вопросы, и его скупые и холодные ответы.

Все происходило как всегда, за исключением одного: он не раскачивался долго перед сексом. Я ожидала его в его комнате на кровати, тем временем он быстренько принял душ, потом на кухне проверил социальные сети, пару минут послушал музыку и пришел. Я помню последнюю песню: «Мне надоело так жить, я говорила друзьям, я не могу тебя любить, ты знаешь и сам». Для меня это был решающий знак. Поскольку он находился на кухне и сам выбирал музыку из плейлиста. Здесь было лишь два варианта: 1) это был намек; 2) я сошла с ума. Оба варианта после всего пережитого мной смогли бы сойти за правду. Но первого варианта я боялась больше всего на свете.

Итак, в тот вечер все было необычно. Мы не смотрели фильмов, на улице было еще светло и он пришел в комнату. Я была не готова заниматься этим днем при свете, я встала, чтобы закрыть шторки. В этот день он был особенно старателен и больше работал руками. Это был мой первый оргазм не только с ним, но в принципе, в жизни. После того, как он увидел то, что и я получила удовольствие, он поцеловал меня сзади. Как будто это была благодарность за то, что я сбросила с его плеч какую-то тяжелую и непосильную ношу, клеймо «плохого трахателя». Таким образом я стала еще одной решенной им и оттого уже неинтересной ему математической задачей.

После акта у меня не было сил пошевелиться и я прилегла в его кровати, он тоже ненадолго прилег. У меня закрывались глаза, но все еще сознание было рядом. Это была приятная, легкая и убаюкивающая усталость. На улице и в комнате потемнело, и я даже захотела остаться с ним на ночь. Как вдруг спустя минут 20 он проснулся и сказал: «Подремали и хватит». Он начал одеваться, а затем, игнорируя меня, стал заниматься своими привычными делами. А я поняла, что я здесь лишняя и попросила у него вызвать такси до дома.

Что я чувствовала после? Не знаю, я не помню, но я знала, что следующий раз будет еще лучше. Я была довольна тем, что я, как и его жена, испытала оргазм. Я думала, что нахожусь на правильном пути. Осталось чуть-чуть дожать… и он будет в моих руках.

Но вот что было странным: меня пугало то, что он не любит театр. Я обожаю театры, актерская игра меня вдохновляет, появляется особая энергия. В постели он часто говорил, что начнет искать себе девушку, когда потеплеет. Я посоветовала ему искать её в приличных, с моей точки зрения, местах, к примеру, на спектаклях. И он ответил: «И кто же ходит в театры? Такие как Вы?» Его слова звучали с укором, как будто я ненормальная, прокаженная. По всему видно, что он не хотел такую девушку, как я. Я не понимала почему. Почему при том, что я не пила, не курила, не шлялась по барам, при том, что у меня приличное образование, неплохая работа, которую я выбила у этой жизни своими силами, я не была нормальной девушкой для него? Кого же он искал?

Тогда я не знала, что пасхальное солнышко будет последним нашим совместным солнышком.

Об этом я узнала на работе. Я уже не любила свою работу, обычные и привычные скучные задачи, не позволяющие развиваться и идти вперед, сводили меня с ума. Мой компьютер за время моего отсутствия изъяли, и по сути у меня даже рабочего места не оказалось. После операции нужно было выстраивать новый режим питания, который включал в себя дробное питание. Благо, я могла уединиться в кабинете начальника службы безопасности, который «бдил» за безопасностью везде, кроме офиса. Там, в большом черном кожаном кресле я сидела и печатала ходатайства, жалобы, исковые заявления.

В какой-то момент я подумала о том, что впереди большие выходные — майские праздники — и было бы недурно провести их в объятьях любимого мной человека. Но он уже об этом не думал. Он неохотно отвечал на мои сообщения, писал, что занят, а в конце переписки написал о том, что ему нужно двигаться дальше. Я ответила: «Да, я прекрасно тебя понимаю, ведь время не стоит на месте и тебе нужно искать девушку, какую ты захочешь». «Отлично», — написал он в ответ. Я не знала, что это означало для нас и написала: «Значит, прекращаем?». В ответ мне пришло нежеланное, но такое же уверенное и безапелляционное: «Да».

Сказать, что все в мире приостановилось после — ничего не сказать. В моем сознании замерло все — кашляющий дед-инженер, бумага в принтере, строчившая очередное произведение искусства, даже 40-калетняя грозная бухгалтер-блондинка, привыкшая кричать на меня за каждое опоздание зависла у двери раздраженной физиономией. А дело о взыскании с водителя, разбившего старую Ивеко, материального ущерба, причиненного нанимателю, и вовсе предательски скрылось со стола.

На какую-то долю секунды я почувствовала свободу и облегчение, как будто все свои последние пять лет я тащила в гору большой багаж с вещами — платьями, туфлями на каблуках, бюджетными палетками теней «Риммель Лондон», утюжками, красивым бельем — и в один прекрасный момент этот багаж исчез, он просто скатился с горы в неизвестном мне направлении. Моего бремени позади больше не оказалось в мгновение ока. Теперь не нужно будет по вечерам тщательно собираться на встречу — мыть голову, краситься, параллельно готовить, кушать, тренироваться, а самое главное — всякий смысл потеряла работа и мое нахождение в этом городе.

Сначала я не хотела верить в то, что это конец, что он серьезно решил прервать нашу связь именно в тот момент, когда все начало получаться. Признаться честно, месяц спустя я еще попыталась спасти палетку теней из своего укатившегося вниз с горы багажа: я предложила ему опять «встретиться», на что он написал твердое «Нет». Сначала он мотивировал это тем, что у него очередь из девочек, потом, видимо, чтобы не топтать мои чувства сильнее, написал: « если мы встретимся, то больше не будем искать других».

Я и так не искала…

В мою голову закрадывались мысли о том, что это связано с операцией, что я стала ему неприятной. Я вспоминала последний наш секс, во время которого у меня уже было ощущение, что он таскает меня по кровати как кусок мяса, что все действия он производит машинально, без интереса. Очень надеюсь на то, что это не было связано с моей непривлекательностью после операции.

И самое интересное в этой ситуации: я видела много моментов, по которым однозначно можно было сказать, что он не моя судьба, а я не его.

Мне снились сигнальные сны. После операции мне как-то приснился сон, в котором я сидела на заднем сидении такси, а впереди обезличенный водитель вез меня по пути указателя «666». Играла страшная музыка. Я попросила водителя повернуть в другую сторону, но и там был этот указатель «666» и опять заиграла страшная музыка. Толкование сна с озвучкой говорило о важности событий, о потере контроля над собственной судьбой. Ведь в пропасть меня вез обезличенный водитель, хотя вез он меня туда по моему указанию. Да, с момента встречи с мужчиной моей мечты я потеряла всякий контроль над собственной жизнью. Все мои действия по поиску работы и иные так или иначе были связаны с желанием быть с ответчиком. Остальное меня волновало не особо.

Как нас столкнуло вместе, я не понимала. Я начала обвинять в этом свой неосознанный выбор профессии. Ведь череда несчастий началась для меня со слова «юрфак». Если бы я не закончила юридический факультет, не проходила бы распределение в этом чертовом городе, я бы никогда его не встретила, я бы не провела пять лет в мечтах о том, что когда-нибудь мы встретимся и будем вместе, я бы не создавала массу случайностей, которые происходили, я бы не выбрала этот город для проживания. Ведь ничто — ни наши интересы, ни наши возможности — не могли нас свести в одном месте и в одно время. Когда я любила ходить по клубам, он не ходил, когда он начал ходить, отвращение к праздной жизни чувствовала я…

Одиночество вдвоем — так назывался наш зодиакальный союз «Козерог-Овен».

Глава 46. После расставания: НЮ-эксперименты

Жизнь после расставания опустела, все стало бессмысленным — стул, стол, ручка, работа, люди.

Сомнения в собственной привлекательности привели меня на фотосессию в стиле НЮ к здешнему фотографу. Я сомневалась в своем теле, на нем было четыре незаживших розовых шрама (даже у Гарри Поттера был всего один). Я думала о том, что с этим меня уже никто не полюбит.

Слишком много «не» выстраивалось в моей голове относительно подобных фотосессий, но я решилась.

На первую фотосессию я поехала на такси, в тот день был красивый розово-желтый закат, а к вечеру поднялся устрашающий сильный ветер, как в фильме «Жанна Д’Арк», не хватало лишь голоса за кадром: «Жанна…».

Когда я приехала к подъезду квартиры фотографа, маленький мальчик лет 12, ехавший на велосипеде напротив меня, крикнул: «Шлюха».

«Возможно, у фотографа плохая репутация» — подумала я. Не успела я сориентироваться в обстановке и повернуть обратно, как на улицу вышел фотограф со странными подкрученными кверху усиками и серьгами в ушах. Я сразу подумала о том, что он творческий человек.

Вместе с тем, он был не так молод, на вид — лет 37, но со спортивным телосложением. Он отвел меня к себе в квартиру. Я оценила порядок у него в квартире, современную мебель, красивый кожаный черный диван, баночки с бадами и пушистую белую кошку.

Чтобы как-то расслабить меня, он показал, какие заказы у него делают другие модели. Фотосессии были очень откровенными. Потом он показывал профили девушек-спортсменок и их результаты на фото. Я осознавала, какие красотки позировали ему голышом, и это осознание помогло мне раздеться.

Для эскизов я выбрала две фотографии, максимально скрывающие лицо. Первые фотосессии были робкими, но мне нужно было запечатлеть свое тело и доказать самой себе, что оно все равно прекрасно. Хотя, учитывая рубцы на теле, мне больше хотелось делать сексуальное фото и случайно отправить его ответчику, чтобы он увидел их и одумался. В тот момент, мне казалось, что мой несбывшийся мужчина сам не ведал, что творил, что он совершил роковую ошибку, он ведь — моя судьба, а я его.

Потом мы стали разговаривать с фотографом и он увлек меня своим миром — миром богатых домохозяек, съемки которым у него заказывали их мужья-извращенцы, спортсменок и простых девушек, преодолевших тяжелые жизненные испытания — он рассказывал о девушке, которой делали операцию на легком, о том, что она жалела себя, но потом «начала жить»: удачно вышла замуж, поставила на зубы виниры, занялась любимым делом.

— Как Вы думаете, каких девушек больше предпочитают видеть возле себя мужчины — хороших или плохих? — спросила я, услышав связку "удачно вышла замуж".

— Судя по примерам из жизни своих знакомых скажу, что, скорее, плохих. Через мутное стекло смотреть интереснее, ты сразу видишь загадку и пытаешься ее разгадать напротяжение жизни, — ответил он.

— А не проще ли взять в руки тряпку и сразу протереть стекло, чтобы лучше видеть? — раздраженно выпалила я.

Он улыбнулся.

Осознав то, что мы с ответчиком явно не будем вместе, потому что мутных стекол в городе М. было предостаточно, я тяжело вздохнула.

Домой я приехала со странным ощущением, не от фотосессии, а, скорее, от рассказов о других людях и о другой жизни, о фотографе, который нашел свое призвание в 30 лет. Оказывается, жить не так, как тебя запрограммировали в детстве — стабильная, но скучная работа, семья и кредиты — возможно.

Вместе с тем, осознание того, что хорошим девочкам в любви не везет, мешало мне уснуть и будоражило ум.

Затем фотограф пригласил меня на вторую фотосессию, на которую я очень неохотно собиралась. Дело шло к лету. Я надела фиолетовый топ и серые дырявые джинсовые шорты с высокой талией, снизу белые кроссовки. В тот день после работы я едва выжала из себя остаток сил, чтобы сделать макияж и выпрямить волосы.

Когда такси подъехало к локации съемки, в дверях машины меня встретил фотограф. Мне было немножко стеснительно: а, что, если таксист знает этого фотографа и знает о том, что он будет меня фотографировать?

— Здравствуй. Хорошо выглядишь, — протянул мне руку фотограф, чтобы помочь выйти из машины, чем и прервал поток моих стеснительных мыслей.

— Добрый день, спасибо... Сегодня будем в съемных апартаментах? — попыталась заговорить я.

— Ага... Только быстро, через час ко мне на фотосессию подъедет еще одна девушка.

"Отлично", — думала я и была уверена в своей безопасности.

Для чего мне нужна была такая съемка? Поверьте, я не знаю. Этому нет объяснения.

После расставания я чувствовала себя так, что меня оставалось только на хлебушек намазать да на стол подать. В моем плеере в сети поселилась аудиозапись XOLIDAYBOY "Мармеладный дом". Я хотела пуститься во все тяжкие. Стать этой дерзкой "не монашкой", вызывать желание. Я считала, что хорошим девочкам решительно не везет в любви.

Позже, общаясь на Мамбе с другим парнем, которого я успешно разместила в комфортабельной френдзоне, я спросила:

— Скажи мне, почему хорошие парни выбирают плохих девушек? Почему так происходит?

В ответ на это он написал: "Ну смотри, плохой девушкой, не монашкой, парень может похвастаться перед друзьями (например, "вчера с женой накурился, потом трахались всю ночь, какая она у меня крутая"), а про тихоню что рассказать ("а моя сегодня книгу написала про любоу" или "голубей в парке кормила хлебушком")? Она его возвышает перед друзьями, такими же как и он, которые налево да направо бегают.

Поэтому я и старалась казаться плохой девочкой, делая дерзкие и сексуальные снимки.

Кроме этого откровенная фотосессия стала мне необходимой для того, чтобы не думать об ответчике. Дело в том, что я видела и осознавала то, что автор публикует эти фото в тематических сообществах, посвященных жанру "Эротика". Все отобранные им фотографии попадали туда с пометкой "Инкогнито", так как лицо все-таки было скрыто. Поэтому после каждой публикации можно было потешить свое самолюбие и любопытство очень лестными комментариями.

Возвращаясь к съемке, скажу, что в этот раз она была в душе. Никакой магии внутри я не испытывала. Меня сковывал страх. Я боялась, что на фото попадет мое лицо, что все меня разоблачат. Но больше всего я боялась засветить рубцы на животе. Я ужасно их стеснялась. Волосы небрежно пушились в душе от влажности, но фотографу это было безразлично, его фокус держался на моей пятой точке. «Вот это жопа, Марта» — говорил он. В общем, в тот вечер именно это место было героем фотосессии и именно это место отвечало за принятие большинства моих рискованных решений. Но эта съемка оставила меня равнодушной, все такой же опустошенной, как банк после ограбления, как счет после покупки предметов роскоши я возвращалась в арендную комнатку, где от бессилия падала на кровать и засыпала .

Через пару десятков дней после длительных уговоров последовала еще одна съемка. К тому времени на улице похолодало, а дело близилось к осени. Я помню эту съемку очень хорошо, а точнее наш разговор с фотографом в машине. Еще до этой фотосессии я выложила в сеть отрывок из моего университетского личного дневника. Суть была в том, что во время прохождения практики я влюбилась в женатого 26-тилетнего следователя. Я буквально сходила с ума, когда он помогал мне допрашивать одну женщину по «висящему и архивному» делу.

Этот отрывок читал фотограф и то, что он сказал мне в своей машине, вдохновило меня писать. Он сказал: «Я думал, что это какой-то отрывок из книги. Хорошо пишете». Я ответила: «Да, но мне хотелось бы на этом зарабатывать». Тогда он посоветовал мне одну рабочую платформу, на которой вскоре я начала выкладывать свои полноценные тексты.

Но, в первую очередь, я делала это для того, чтобы человек, бросивший меня, услышал меня хоть раз, чтобы он не думал, что я глупая, молчаливая, ничего собой не представляющая «дурочка».

Я много писала о том, что мне не нравится моя работа, что я испытываю страх войти в 30 лет такой же несчастливой, иногда писала о неудачных свиданиях. Когда я фотографировалась у фотографа третий раз, я была более расположена к нему. Я выбрала эротичный эскиз, в котором девушка сидит на кровати в пальто на голое тело нога за ногу и одной ногой закрывает лицо и грудь. А он подобрал мне одежду к образу из барахолки своей жены-спортсменки.

Фотография получилась очень горячей, красивой и сексуальной. Кто-то в комментариях к ней в сети назвал её «Основной инстинкт». Моя любимая и единственно прочитанная книга в эротическом жанре.

В конце фотосессии у меня совершенно не было сил. Я чувствовала, что опять сделала что-то запретное, что-то неправильное, но угрызений совести совсем не испытывала.

— Я хотела бы уже поехать домой. Завтра утром на работу. Мне нужно выспаться, — уставшим голосом пробурчала я.

— Можно было бы еще сделать пару фото. Здорово получается, — ответил фотограф.

— Я понимаю, но сон для меня дороже. В моем возрасте это уже источник сил и молодости, резонула я, как будто мне уже сорок.

— Хорошо, понимаю. Можете остаться у меня. У меня вот даже бируши и маска для сна есть, — сказалон и продолжил, — хотите посмотреть спальню?

— Да, только недолго, — наивно ответила я, поскольку мне действительно было интересно, как он обустроил своё спальное место, какой у него матрас (ортопедический или обычный). У меня ведь к тому моменту был бабушкин раскладной диван и вряд ли он учитывал анатомические особенности моего тела. Скорее, это мое тело учитывало анатомические особенности дивана и засыпало в странных позах. Когда ты молод, это простительно. Но когда тебе уже 30 с лишним лет, не очень хочется, чтобы твой позвоночник повторял рельеф дивана.

Так фотограф провел меня в свою спальню.

Первое, что я увидела, — очень низкая кровать в форме круга, похожая на высокий матрас на полу.

Фотограф показал, как в комнате у него задвигаются шторки, достал бируши, показал мне маску для сна. Эти апартаменты были тем, что я называю "дорого-богато".

Затем из любопытства и немного по причине усталости я присела на его кровать, подпрыгнула на ней и решила прилечь, чтобы почувствовать, какого это, спать на таком низком уровне.

Как только я прилегла, справа от меня сел фотограф. Настало подозрительное молчание, из-за которого стало очень неловко...

"Наверное, на языке 37-летних предложение посмотреть спальню означало предложение интима" — подумала я и вспомнила, как себя вела до.

" Нет, Март, ты не изменилась" — думала я про себя, — "как была наивной, так и осалась".

Но я думаю, что к тому времени фотограф в силу своего возраста и эрудиции «раскусил» мою недальновидность в любовном плане, поэтому заметил, что я не восприняла демонстрацию спальни как оферту (предложение) секса.

Чувствуя неловкость и возможную опасность я медленно вдохнула воздух, опять посмотрела в потолок и сказала: «Мне пора: завтра на работу».

Я встала и вышла из комнаты, он вышел за мной.

Собирая вещи на кухне, он обронил:

— Другие, когда смотрят мои фото в Интернете, думают о том, что я сплю с моделями, даже не подозревая, как скучно я живу...

Я улыбнулась, восприняв его слова в качестве шутки.

Когда мы ехали в машине обратно, он сказал:

— Марта, Вы ненормальная...

— Почему? — спросила я, словив дежавю.

Мне было обидно слышать это от второго мужчины. Когда я слышала такие слова от ответчика, мне было неприятно.

Раньше слово "ненормальная" было для меня чем-то, вроде похвалы. "Значит, все-таки я не хорошая девочка, я "ненормальная", как его бывшая жена, значит, ему будет что рассказать обо мне своим друзьям" — думала я. Но ответчик называл меня ненормальной едва ли с одобрительным тоном. Из его уст это звучало как критика и еще одна причина для того, чтобы не быть со мной. Да и кто знал, какой смысл вкладывал мой несбывшийся мужчина в понятие "нормальная девушка"... Это я и хотела выяснить у фотографа.

— Ты ненормальная, Марта, но черт возьми, мне нравится это в тебе, — сказал он.

Его слова пугали. Я не считала себя ненормальной к тому времени. Для меня ненормальная девушка — та, что увлекается алкоголем, наркотиками, ходит по клубам, та, у которой стринги видны с заднего сидения такси, та, у которой нарощенные ногти и ресницы, нет никакого образования. Та, что без единого угрызения совести цепляет мужчину, а потом изменяет ему. Такие девушки в моем сознании были потерянными. Я себя такой не считала. В моем сознании я — хорошая девушка, та, что стеснительная, замкнутая, послушная, приятная, в конце концов. Я люблю читать, люблю ходить в театры, не пью алкоголь, не увлекаюсь наркотиками, я не гулящая. Что не так? Почему во мне видят катастрофу?

Может, понятие «нормальности» у всех разное? Но если и так, почему два человека сошлись во мнении, что я «ненормальная»? Меня обижали эти слова. Они обесценивали все то, что я сделала на своем пути, чтобы прийти к тому результату, который имею ныне — золотая медаль, престижный ВУЗ, работа в должности «юриста». Что еще я могу сделать, чтобы меня не называли ненормальной, не считали дурочкой?

Еще страшнее было то, что именно это нравилось во мне фотографу, но не ответчику.

Я хотела выбежать из его машины прямо на ходу, если бы это не доказывало на практике теорию моей «ненормальности». Вместо этого его старый серый огромных размеров бус кружил по кольцу в пути к подъезду моего дома. Мне было приятно, что на меня обратил внимание мужчина, это означало, что я не утратила своей привлекательности.

Но вместе с тем, я готова была разрыдаться в ночной тиши на подходе к подъезду, ведь это был не тот мужчина... Да и нравилась ли я ему?

И как далеко ради секса мужчина может зайти в искусстве манипуляции?

Глава 47. После расставания: блог; путь к юмору

После этой фотосессии я завела блог на одной из платформ в сети. Не скажу, чтобы он пользовался особой популярностью, разве что у моей беременной двоюродной сестры, которая находилась в декрете (спасибо ей за поддержку), а также у пару женщин и мужчин с города М.

Я отчаянно пыталась рассказать о себе, о том, что я думаю, что я чувствую, что я пережила, для того, чтобы тот, кому были адресованы мои тайные послания, понял, что теряет.

К слову говоря, с ним я все еще вела переписку в социальных сетях. В основном, я спрашивала на правах репортера, какие девушки нравятся парням. В ответ мне пришел десяток аккаунтов девушек, которые были во вкусе ответчика. Среди них оказалась девочка, которая заняла мое секретарское место на работе в суде и которую я не переносила на дух из-за ее командного тона и раздутого самомнения, сальных волос и прыщей. На тот момент, когда мы конкурировали в суде, у меня за плечами было высшее образование самого лучшего универа в стране, она училась не в этом ВУЗе и на тот момент еще не получила высшее, но уже вела себя со всеми как начальница. Её любила моя судья, а на меня, казалось, спускали всех собак. Я чувствовала себя гадким утенком в лебединой судейской семье ровно до тех пор, пока меня не направили к судьям-мужчинам.

С ними мне было спокойно и приятно работать.

Что было в этих аккаунтах необычного? Там были по большей мере девочки — молодые студентки, которые все еще ничего из себя не представляя, демонстрировали роскошную жизнь и себя. Среди них выделялся лишь один аккаунт: девчонки — футболистки Алены. Она отличалась от других: свободно путешествовала, не красилась, причем и без грима была очень красивой. Она была простой, не пыталась показать из себя то, чем не являлась. И у нее были спортивные достижения. Из всего этого «колорита» мой выбор однозначно пал бы на нее. Я листала эти аккаунты и меня брала обида. Он писал, что у них нормальные фото на странице, не то что у меня.

Спустя еще какое-то время я съездила на четвертую ню-фотосессию, на которой я старалась помочь фотографу сделать хороший кадр. Некоторые из фотографий я направила мужчине своей мечты, естественно для того, чтобы он понял, что потерял. В ответ мой несбывшийся мужчина написал о том, что фото крутое, но более ничего.

Я не понимала, зачем держала с ним связь.

Наверное, я надеялась, что мы возобновим наше общение, поэтому периодически не давала ему забыть о себе, а еще хотела поднять его уровень притязаний к другим девушкам, показывая, как я продвигаюсь в делах. Параллельно я ходила на свидания с другими парнями. Ладно, с одним парнем, который просто хотел со мной провести вечер. Он казался мне умным до того момента, как открыл рот. Когда он начал говорить, мысли его начали расходиться с тем, что он пишет в сети. Он не мог связать несколько слов в одно предложение, додумывать концовку приходилось за него. Именно он рассказал мне о том, кто такие душные люди, а я смотрела на него и понимала: «Вот же он, душный человек".

Но я понимала, что он не такой, что много работы, веры в силу денег, отсутствие любви и веры в ее бескорыстность сделали его помешанным на успехе. Он не любил меркантильных девушек. А я была как раз в их числе (все мы меркантильны, такими уж нас сделала природа). Но он принес мне хорошую книгу, с которой начался мой прорыв в сферу юмора. Это была книга Пизов «Ответ». В ней давались ответы на все те вопросы, которые были у меня в голове, ну разве что, кроме вопроса о том, почему я ненормальная.

В этой книге я прочла о том, что хорошим лекарством против рака, да и любых иных заболеваний, является смех, юмор. А затем и начался мой путь к юмору.

***

Именно с этого момента я начала посещать юмористические мероприятия, которые проводились в разных барах города М., а точнее в двух.

Но не одна, мой интерес к юмору к тому моменту разделяла еще одна девушка, с которой я познакомилась на актерских курсах. Это была единственная ценность, которую я вынесла из курсов стоимостью чуть меньше трети моей заработной платы.

Первый раз, когда мы были в баре, ничего не предвещало беды. Парни шутили о том, как проводили время в местных психиатрических лечебницах — кто-то «косил» от армии, у кого-то были попытки суицида… Это было забавно и смешно. Со стороны.

До того момента, как в баре появилась лохматая Марла Сингер — гастролерша. Летом у нее был день рождения, и все поздравляли неизвестную мне местную знаменитость. Это была рыжая невероятно раскрепощённая и одновременно отталкивающая внешне девушка с голосом сирены и поведением путаны. Я восхищалась такими девушками и одновременно ненавидела их за то, что они делают то, что хотела бы делать я, но не могу в силу своих внутренних зажимов. Это было не самое худшее знакомство за вечер.

Худшее началось дома, когда я смотрела сториз бара и увидела ссылку на страницу бывшей жены ответчика. Она тоже была там… Мы сидели в замкнутом небольшом пространстве и не видели друг друга — она сидела впереди, я — позади. Я ее не видела отчасти из-за плохого зрения. Уходя мы разминулись и тем не менее, в сториз я увидела её, с какой-то подружкой с дредами в волосах, они делились информацией о том, где можно хорошо провести время, «когда делать нечего».

Но не ходить из-за нее в бар, где люди действительно поднимали настроение, я не собиралась. Вообще я хотела увидеть её в жизни. И в следующий раз увидела. Мальчик, который отвечал за организацию сего мероприятия, посадил нас с подружкой перед сценой прямо на те места, на которых в прошлый раз сидели они. Когда они пришли, то сели правее от нас, так что я могла как шпион наблюдать за ее профилем. Я жутко боялась быть «рассекреченной», ведь со своей знакомой я говорила о нем, о своей любви и обиде, а она вспоминала об этом разговоре в совсем не подходящие для этого моменты, такие, как, например, в правостороннем присутствии его бывшей жены. Мне еле удалось нейтрализовать её, иначе вся моя операция пошла бы коту под хвост.

В конце концов, я увидела, что она не очень-то и выпячивается, эта его бывшая жена. Она сидела тихо, только под конец мероприятия пересела ближе к окну, так, что теперь могла увидеть и меня. Наверное, она все-таки видела меня. Наверное, ей не нравилось мое присутствие. Мне тоже было неловко сидеть в непосредственной близости, я чувствовала её плохую энергетику справа.

К счастью, вечер быстро закончился, а моя знакомая передала мне «Библию комедии», книгу, которая повинна в том, что я начала писать плохие шутки. Я хотела «сделать» бывшую жену ответчика, каюсь. Я хотела выступить на сцене так обалденно, чтобы затмить её сториз о простом посещении бара. Я готовилась к часу «Х». Свои первые тексты я отправляла её бывшему мужу. Он писал мне о том, что это отдаленно напоминает стендап, но пока не есть он.

Второй мой хороший знакомый обвинял меня в большом количестве историй и полном отсутствии шуток. Моя надежда на возмездие таяла у меня на глазах. Работа истощала, забирала последний ресурс, гасила мою способность к творчеству, поэтому мне пришлось отбить свои 107 долларов, потраченных на актерские курсы, походом в ближайшую поликлинику с болезненной гримасой, созданной за пять минут перед входом во врачебный кабинет.

Я ушла на больничный, написала текст стендапа и решилась выступить. Затем позвала свою знакомую для поддержки, она опаздывала. Я очень боялась зайти в бар, как будто именно там решалась моя судьба. Курьезно, не правда ли? Как человек, работающий юристом и часто выступающий в судах, боится выступить с шутками на публике? Это с одной стороны. А с другой — всё вполне объяснимо, если учесть, что законы писала не я, поэтому и волноваться при их цитировании не имеет смысла, другое дело шутки... Здесь страх пронизывал меня до кончиков пальцев на ногах, пока на улице не показалась моя знакомая. С ней мы и вошли в бар и заняли свои места. Было темно, а властелина кольца Саурона в баре не было. Она не пришла. Но у меня не было времени выглядывать ее по сторонам, ведь все мое время забирала паника.

Видео моего выступления попало в сеть, я выложила его к себе на страницу. Так самый удачный его фрагмент (со смехом какого-то пьяного и доброго человека) увидел ответчик, он заинтересовался этим и попросил меня сбросить ему текст выступления, чтобы оценить юмор.

В тот же вечер я отправила ему текст, но он написал мне о том, что ему не «зашло». Так я поняла, что любые мои достижения конкретно этот человек будет обесценивать. Поддержку в его лице найти я, к сожалению, не смогла, хотя Марла Сингер назвала меня умницей в конце выступления.

После этого выступления я нашла другого воздыхателя — мужчина невысокого роста, лет 30, позиционирующий себя Тирионом Ланистером из сериала «Игра Престолов». Его шутки сначала веселили, но ровно до того момента, как стали повторяться от выступления к выступлению.

Вместе с тем, мне нужен был только один воздыхатель. Для него я писала шутки, ему я отправляла черновые варианты написанного, а он находил время их читать. Но в один прекрасный день он напрямую спросил меня о том, зачем я шлю ему свои шутки. Я опять обиделась, дала уводящий в сторону ответ. А на самом деле, по моему сердцу будто коты скреблись лапами. Писал он, а больно было мне. Общение между нами решительно не клеилось и сбавляло обороты.

Глава 48. Удаление из соцсетей

В один из своих напряженных трудовых дней я увидела студенческое фото ответчика в сториз, и мои догадки о том, что он был шибко непопулярен в средней школе, оправдались.

На первый взгляд, он был некрасив и в студенчестве. Засаленные длинные нерасчесанные волосы портили его красивые карие глаза. Энергетика «изгоя» и зануды четко передавалась на этом фото, не только внешне. Он был похож на Йозепа из фильма "Класс". Я спросила его, были ли у него отношения с девочками в тот период. Он ответил, что с девочками ему было сложно.

— А во сколько лет у тебя был первый секс? — смело спросила я, зная о том, что обо мне он аналогиную информацию уже знает.

Он ответил: «В 14 лет, с девочкой из асоциальной семьи».

Я была удивлена, ведь по его фото можно было сделать вывод о том, что и первый секс у него, очевидно, случился с бывшей супругой в лет 20.

Когда я уехала домой к папе в деревню и по традиции стала перебирать семейный фотоальбом, я наткнулась на свои смешные фотографии из детства. Мой личный дневник украшала моя отфотошопленная фотография, из которой на меня глядела маленькая 13-тилетняя смуглая девчонка с белым телом феи. Я отправила эти фото ему и выложила в сториз. Таким образом я искусственно поддерживала жизнеспособность нашего общения, подключая диалоговое окно в сети к аппарату ИВЛ.

Спустя какое-то время ближе к Новому году его сториз заполонили молоденькие девушки из Москвы, клубные тусовки, а потом и утренние сырники, приготовленные одной из девушек, бывших у него «в гостях». Моя нервная система не могла выдержать этого. Мое воображение то и дело рисовало постельные сцены с ним, но уже без моего участия.

Я начала опаздывать на работу на минут 15. Более того, стремление ходить на работу исчезало с каждым просмотром его сториз в окружении разнообразных девушек. Но и мои опоздания были не так страшны по стравнению с тем, что замечали за мной мои коллеги.

— Март, там машина! — крикнула мне коллега инженер ПТО, в момент когда я шагнула по пешеходному переходу на зеленый свет, а водитель несся прямо на меня и не успевал сманеврировать.

Я увернулась, а машина проехала прямо перед моим носом.

Так, ленивое наблюдение за жизнью моего несбывшегося мужчины в социальной сети отравляло мне жизнь.

Но в один день, именно в тот, когда он, очевидно, наслаждался сырниками, приготовленными утром очередной молоденькой поклонницей, я шла домой и по пути почувствовала огромное желание удалить его из друзей в сетях. С одной стороны, я не хотела прерывать с ним контакт, а с другой — не видела в этом особого смысла.

Я понимала, что рано или поздно у него появится другая девушка, это, к сожалению, при его статусе и доходе неизбежно. Я поняла, что фото сырников по утрам станет привычным его фото, и стала волноваться за себя, за свое психоэмоциональное здоровье. Я понимала, что эта информация влияет на меня не лучшим образом, лишает меня сил, заставляет меня копаться в себе, то и дело восстанавливая его критические замечания в мой адрес.

Перед удалением его из друзей мне пришло уведомление о том, что у него закрытый аккаунт. А это означало только одно: я больше никогда не увижу фотографии, несущие информацию о его жизни. Слово «НИКОГДА» вызывало у меня огромную жажду сделать это, вычеркнуть его из жизни и больше никогда о нем вспоминать. И я удалила его, его друзей (Успошев отправился в усыпальню) из своих друзей и почувствовала облегчение. Мир вокруг заиграл новыми красками, но это было ненадолго.

Спустя дня три я увидела, что его аккаунты стали открытыми. Я ненавидела его в тот момент и была рада, что обратная связь свершилась. С одной стороны, я понимала, что он не думает о моих чувствах, совсем не думает, он эгоист и заслуживает наказания. С другой, я понимала, что этот жест был нацелен на меня, значит, его задело удаление.

Но зачем? Если ты желаешь начать другую жизнь, двигаться дальше, зачем тебе меня испытывать? Злости моей не было предела. Но в то же время шизоидная часть меня ликовала: «Ммм, значит, он все еще думает обо мне. Он играет со мной». Я сходила с ума и пообещала себе больше никогда не заходить на его страницы в социальных сетях.

Итогом такого обещания стало то, что я каждый день в порядке важного утреннего ритуала просматриваю его страницу. И хотя, там нет ничего интересного, информация практически не меняется, для меня — это уже информация. Эта зависимость взяла надо мной верх и властвует надо мной.

И он не собирается помогать мне.

Глава 49. Последняя переписка

В марте 2023 года мы встретились. После работы, уставшая, но с чувством неисполненного обязательства по приготовлению еды на обед к следующему рабочему дню я пошла магазин. Я шла не торопясь, в ушах играла размеренная музыка. Я перешла дорогу по переходу, обернулась и увидела длинную белую новую машину. Это изображение промелькнуло передо мной в застывшей заторможенной съемке. Настолько медленно, что это можно сравнить только с одним моментом — когда в фильмах снимают убийства киллером и в цель медленно летит пуля.

Внутренняя я перекрестилась, а внешняя бездумно отвернулась от машины. Спустя пару секунд мне на телефон пришло сообщение: «Добрый вечерочек…» Я не хотела смотреть сообщение, я посмотрела лишь на адресата, и это был он…

Мое сердце начало бешено колотиться. В ногах я почувствовала слабость, они как будто онемели. Я стала делать вид, что все хорошо, что я не вижу этого сообщения, я не открывала его, не читала, и отвечать не хотела, но, тем не менее, думала о нем.

В магазине в отделе фруктов я уронила все, что только можно было уронить… Я беспомощно искала выроненные собой орехи на полу… Я боялась, что он пойдет за мной. Что увидит, что спросит. Я боялась открыть сообщение, так как думала, что он написал мне что-то плохое.

В таком страхе и беспамятстве я едва добрела до своего подъезда. Борьба с желанием прочитать это злосчастное сообщение и ответить была слишком тяжела для меня одной.

Я не открывала сообщение долго, смотрела отвлекающие фильмы, готовила себе еду. Но его сообщение повисло надо мной как Дамоклов меч.

Не читала я его и весь первый день после получения.

Я уехала домой и в трехчасовой тряске поезда совершенно забыла о том, что у меня на телефоне бомба замедленного действия.

Держалась я недолго, внутри меня с новой силой вспыхнула внутренняя борьба, такая, как была у Фродо из фильма «Властелин колец» с кольцом зла, что он нес с собой на уничтожение, как у мало зарабатывающего и недооцененного руководством бухгалтера со счетом, на котором много чужих денежных средств.

Под вечер, будучи дома в семейной обстановке я все же открыла его сообщение. Оно было таким: «Добрейший вечерочек, а Вы совсем не изменились».

Мой вечер первого дня, следующего за вечером получения сообщения, был испорчен. Я была обижена тем, что он пишет мне в такой манере, тем, что он написал «не изменились». Я не собиралась меняться ради него, как это обычно делают бывшие девушки… Мол, «смотри, кого ты потерял». Я давно уже пыталась показать это через социальные сети, но у меня не получилось, и я бросила эту попытку. Больше я не буду притворяться — милой, доброй, отзывчивой и позитивной, чтобы кому-то понравиться. Отныне я не хочу меняться после расставания. «Смотри, кем я стала без тебя» изменилось на «не смотри, не подходи ко мне, я не хочу знать тебя». Ведь одно твое сообщение может в щепки разрушить мою психологическую микрофлору и микрофауну. Я не знала о том, как написать ему об этом и написала: «Я приняла решение с тобой не общаться». Его ответа я ждала больше, чем Гарри Поттер ждал письма от друзей из Хогвартса, чем Хатико своего хозяина, больше, чем кольцо своего злого повелителя Мордора. Ответ пришел спустя 1 минуту 46 секунд. Это было сообщение: «Так мы и не общались» — и подлая омерзительная скобка, которая означала улыбку. Он был прав: мы не общались. Все это время я просто следила за его сториз в сети и просто общалась с экраном собственного телефона, это сводило меня с ума. Затем он написал: «Я обидел тебя чем-то?». Я понимала, что это не совесть в нем заиграла, не чувство вины, а любопытство.

Ответ на этот вопрос был утвердителен и, я думаю, понятен ему, но ему все еще нужно было покопаться в моей голове и помучать меня, а кроме того, подкрепить свое самолюбие мыслью о том, что я все еще страдаю. И я написала: «Нет, ничем, просто мне нужно идти дальше». Он написал: «И как это помешает твоему будущему? Не с тем человеком ты сжигаешь мосты» и еще кучу скобок. Тогда я добавила: «Я не хочу общаться с человеком, который ассоциируется у меня негативной оценкой самой себя». Он ответил: «Ничего не понял» — и мне казалось, что в тот момент в его мозгу укреплялась мысль обо мне как о дурочке. А потом добавил: «Но если ты считаешь так, то успехов». Я написала: «и тебе тоже!» со скобкой, означавшей улыбку, и удалила всю переписку с ним у него и у меня. Было больно, было переживательно. Мое настроение было испорчено, возврату и обмену не подлежало. В каком-то эмоциональном порыве я ударила по лицу свою маленькую крестницу, которая схватила меня за волосы, пытаясь защитить своего непутевого папу, моего брата, от моих попыток его «образумить», потому что тот выпивал и совершенно не думал о будущем своих детей. Ей стало больно, но она будучи восьмилетней девочкой уже научилась скрывать свои эмоции. Она надела свою кофту и чуть не заплакала, не считать эту эмоцию было трудно.

В этот момент я злилась на себя, злилась на весь окружающий мир, я понимала, что она любит своего папу, каким бы он ни был, как и я люблю своего, и я не имела абсолютно никакого права на этот злосчастный удар. Я люблю свою крестницу, своего брата, когда его не вижу, разумеется. Осознание того, что я испытываю теплые чувства к этим людям, греет, но то, что я посмела причинить кому-либо из них боль, разрушало меня изнутри. Когда она уезжала домой, она обиженно пробурчала: «А мне и не было больно…». И я ответила: «Слава Богу, я не хотела делать тебе больно». Потом она подошла ко мне и обняла. Так я поняла, что мои эмоции и переживания, связанные с расставанием, мешают мне полноценно жить, они берут верх надо мной и я не могу им противиться. Процесс саморазрушения был запущен.

Что чувствуешь, когда расстаешься с человеком, о котором мечтал добрых пять лет? Свободу? Едва ли. В какой-то момент я всячески оправдывала его, для меня он все равно был добрым и честным. Он ничего ведь мне не обещал и был предельно честен со мной, говорил о том, что, когда потеплеет, он будет искать себе девушку, говорил о том, что я не подхожу ему по эмоционалу, и чтобы я искала другого «хорошего» парня. Он сразу понял это для себя, еще на третей нашей встрече на «Мозгобойне», ему хватило трех дней со мной, чтобы понять, что я ему не подхожу. Со мной он не раскрывался, и я с ним не могла: какая-то эмоциональная блокировка случилась. Но я почему-то упорствовала и верила, вопреки фактам. Я думала, что он врет мне, что я нравлюсь ему и он признает это обязательно в одну из наших встреч. Этого не произошло. Он спокойно ухаживал за другими девушками, дарил им цветы, спал с бывшей супругой. После расставания я видела фото его бывшей жены у него в сториз. Она сидела на шезлонге в его майке с надписью о том, что она лучшая любовница.

В наш последний раз во время секса он спросил меня: «Зачем тебе нужен я?». Я ответила: «Я тебе доверяю». Он промолчал. Но это молчание было холодным, как будто ответ его не удовлетворил. Прямо как мою учительницу по математике не удовлетворяло большинство моих ответов.

Теперь я понимаю четко: если я действительно доверяю человеку, я должна довериться его выбору, он знает, что он делает, ему виднее, хватит упорствовать.

Конечно, после такого «любовного» фиаско мне было тяжело.

Помню вечер, когда я должна была выступить со стендапом в местном баре. У меня был текст о сексе и расставании. У входа в бар я увидела длинную белую машину, похожую на его машину.

«О нет, это он», — испуганно подумала я.

В ногах опять появилась слабость.

Когда я подошла к организаторам вечера, сообщить о том, что хочу выступить, то увидела в первом ряду прямо перед сценой в темноте силуэт уже знакомого парня. Это был он…

Из-за темноты и собственной слепоты я не видела его лица, но судя по тому, как он с интересом поглядывал в мою сторону, я поняла, что это мой несбывшийся мужчина.

Когда подошла моя очередь выступать, я испугалась, мой голос задрожал.

«А Вас когда-нибудь бросали парень/девушка, друзья или мама из окна?» — начала я. И смущаясь посмотрела на его силуэт. Он сидел за первым от сцены столиком с какой-то девушкой. И не удивительно. Но все же во время своего выступления я смотрела только на его силуэт, пытаясь отыскать в нем хотя бы дружескую поддержку.

Вместе с тем его реакцию на свое выступление я могла увидеть только на снимках приглашенного фотографа.

Я очень ждала снимки со «Стендапа», чтобы увидеть его, как он смотрит, как реагирует на мою речь. Снимки были выложены в сети спустя 7 дней после мероприятия — довольно поздний срок. По моим подсчетам максимальное количество дней между проведением мероприятия и публикацией снимков с него составляло 5 календарных дней.

И все же, когда я увидела в сети надпись «Отрытый микрофон» и нужную дату с архивом фотографий, я в предвкушении приступила к просмотру. На снимках был запечатлен сидящий с женщиной парень. Это была не девушка, а женщина с бордовыми волосами, а с ней был не он... Очень похожий типажом парень, но не мой ответчик…

Мне казалось, что я схожу с ума.

Затем последовало свидание с другим мальчиком из местного стендапа, он пригласил меня традиционно на чай. Было неловко, что он платит, потому что мне казалось, что это было дружеское чаепитие. Это была не первая наша встреча. На первую мы ходили в кино, мне был приятен этот человек, потому что с ним мне было комфортно молчать. Я не чувствовала себя неловко. В кино мы сидели как старая семейная пара. Но потом во время прогулки мне не понравилась одна вещь: когда я сказала, что хочу выступить со стендапом, он как будто не поверил в меня.

Он сказал: «Это сложно. Ты хоть знаешь, что такое «каламбур»?».

Меня как олимпиадницу по русскому языку и литературе в прошлом это оскорбило, ведь я знаю, что такое литота, гипербола, метафора, хорей, ямб, анапест, амфибрахий, даже знаю сочетание слов «топология интегральных микросхем» (моя интеллектуальная «Авада Кедавра»), неужели он думает, что я не знаю, что такое каламбур? Даже если бы и не знала, прочитать об этом в Интернете не составляет никакого труда человеку, обладающему даже средним образованием. Неужели он думает, что он умнее и лучше, только потому что я маленькая девушка с неуверенным голосом? Меня все это так злило, особенно после того, как меня назвали «дурочкой», «ненормальной».

Я нормальная, просто я умная, так и скажите, со мной невесело и сразу в объятья я к человеку кидаться не буду. Я просто была возмущена самомнением многих мужчин и тем, что меня явно недооценивают.

Именно это испортило наше свидание и перечеркнуло все его труды с кино.

Но на второй встрече он был немного мягче, добрее и приятнее. А я уже хотела броситься в пучину серьезных отношений. Я не знала, что это такое, но меня расстраивало то, что мой ответчик не хотел их со мной. Мне было любопытно почему.

«А, может, если я и в них наберусь опыта, он потом заметит меня? Я ведь уже не буду витать в облаках, а буду приспособлена к быту и совместной жизни» — тешила себя надеждами я и где-то внутри понимала, что это абсурд.

После второй встречи парень со стендапа все-таки мне написал:

— Не хочешь вместе посмотреть фильм?

— Хочу, — ответила я, спешащая влететь в серьезные отношения, — только не у тебя дома, а в кинотеатре.

— А… я думал, что мы его как раз у меня и посмотрим, — ответил он, явно обломавшись.

Я расстроилась, ведь я уже подумывала о том, что этот парень неплох и что пора бы уже и мне «заземлиться». Но наши желания, видимо, не совпадали: очевидно, он хотел повертеть меня над землей.

«Но возможно ли было между нами нечто большее?» — подумала я и написала ему:

— Смотреть фильм я не хочу, я хочу вступить в серьезные отношения.

Отрезала я весьма решительно как будто намерена была вступить в партию и платить членские взносы. Я чувствовала внутреннюю готовность к этому.

— Ну иногда, серьезные отношения начинаются после просмотра фильма, — написал он, и я успела уличить его во вселенской лжи и хитрости, потому что знала, что после просмотра фильма ничего никого не ждет...

Глава 50. Лирические отступления

Ты березка или дуб?

Хочу сказать о том, что я все-таки березка…

Как подхватила в детстве этот социальный вирус — «не быть одной», «выйти замуж и родить до 30 лет», «не быть старородящей», так и несу его в себе, чувствуя себя несчастливой в одиночестве.

Я не отрицаю любовь. Она прекрасна. Но прекрасна, когда не болезненна, когда ты уверен в своей второй половинке и не чувствуешь тревожности из-за страха потерять её.

Я ни о чем не жалею, по крайней мере, теперь я знаю, какая я, когда влюблена, что чувствую и как думаю. Теперь я знаю, чтобы узнать, любят ли тебя, достаточно отзеркалить свои чувства на другом человеке. И, если он также ждет и желает встречи с тобой, готов поступиться своими принципами, проявляет заботу и нежность по отношению к тебе, доверяет тебе и уважает тебя и это взаимно, то у вас неплохие шансы.

Любовь не равна сухому числительному «два».

«Одиночество вдвоем», или одиночество, умноженное на два, — так можно назвать большинство необдуманных союзов, которые случаются именно «потому что нужно с кем-то быть».

По сути, одиночество вдвоем еще хуже. Ведь, находясь рядом с таким человеком, ты опять начинаешь копаться в себе («почему я не такая?»; «как развеселить своего партнёра?» ; «как сделать его счастливым?») При этом затраты энергии колоссальны, ведь со своего одиночества ты как будто переключаешься на чужое, ищешь его причину и находишь в себе.

Мне почему-то кажется, что любовь должна дарить энергию, а не отнимать её.

Также любовь не равна браку и детям. Если бы это было так, наверное, не существовало бы такое понятие как «развод», не существовали бы и все иные вытекающие из этого понятия.

Забавно ведь и то, как многие мои одноклассницы в погоне за счастьем выходят замуж и рожают деток, а потом забрасывают красивые моменты из своей жизни в сеть, как бы намекая:

«Вот оно истинное счастье».

Счастье любит тишину… Забросить свои эмоции в сеть на всеобщее обозрение — это, пожалуй, самое последнее, о чем ты подумаешь, когда ты действительно счастлив.

Сейчас мне почему-то кажется, что это просто демонстрация того, что человек выполнил древнее обязательство, которое передавалось ему из поколения в поколение и навязывалось так же. Вступить в брак буквально означает то, что человек нужен кому-то, он по-своему самореализован и этим заслужил похвалу от своих предков.

К слову говоря, во времена наших предков жизнь сама по себе была сложной, поэтому в целях выживания и продолжения рода люди традиционно объединялись в семьи, к тому же это редко происходило по любви. А кроме того, продолжительность жизни в древние времена была совсем уж маленькой, поэтому выйти замуж/ жениться да пораньше было жизненно необходимо.

В 21-ом веке, когда большинство наших потребностей легко закрывается (еда, сон, вода, жилье, развлечения и даже секс), продолжительность жизни заметно увеличилась, а женщины стали работать и зарабатывать деньги самостоятельно (иногда даже больше, чем мужчины), потребность в создании брачно-семейных отношений стала не такой актуальной. Теперь нам не обязательно жить так, как хотели бы наши родные и близкие. Теперь можно подумать и о своей личности и её развитии.

Ведь, чтоб создать действительно хорошие и гармоничные отношения, нужно для начала познакомиться с собой, понять кто ты, о чем ты, что любишь.

В то время, когда я встречалась со своим ответчиком, я часто думала о том, что было бы, если бы он сказал мне «да».

Ведь и встретил он меня несамореализованной, неуверенной в себе, не социализированной девочкой, которая с большими амбициями в трусах и «на маленьком плоту» собралась переплывать этот огромный океан под названием «Жизнь». В тот момент я едва ощущала себя. Мне не нравились моя профессия, мой внешний вид, мои мысли, мировоззрение, недостаток знаний о жизни, который был следствием ограниченности моего мышления. В общем, фундамент, на котором я стояла, то и дело пошатывался и трещал подо мной.

Я часто думала о том, что было бы, если бы мы стали жить вместе.

Я была несчастлива и грустна большую часть времени, едва ли я смогла бы сделать счастливым его… Но и должна ли?

В книге Ричарда Озборна «Основной инстинкт» главная героиня Кэтрин Траммел, когда закончилась череда опасных убийств, после секса с Ником спросила его:

«Что мы теперь будем делать, Ник?»

« Мы будем трахаться как крысы. Будем воспитывать своих крысят. И будем жить долго и счастливо», — ответил он.

Но, что значит это «долго и счастливо»? А как же работа, быт, семья? Семью ведь нужно содержать…

И применимо ли это "долго и счастливо" не к паре, а к человеческой единице?

Почему нельзя жить долго и счастливо одному? Ведь никаких количественных ограничений эти наречия не содержат.

Можно и вдвоем жить коротко и (или) несчастливо.

Однако у нас почему-то принято считать, что если ты один, то обязательно несчастлив.

Но, если бы ответчик был со мной, был бы ли он счастлив? Я думаю, нет. Я не раскрылась и такое чувство, как будто бы и не жила вовсе...

Так, может, все же счастье не имеет привязки к людям? Что, если оно не должно зависеть от других?

Да и может, счастье — это вообще что-то мифическое?

Может, нет ни счастья, ни несчастья, просто есть моменты и желания, выбор и последствия.

Но пока ты не уверен, что этот выбор самый правильный…

***

В один из вечеров я обнаружила , что аккаунты ответчика в социальных сетях для меня закрыты, и опять загрустила. Это означало одно: он больше не хочет, чтобы я наблюдала за его жизнью.

«Возможно, он уже нашел девушку», — подумала я и опять заявилась на Мамбу. Я хотела найти его там. Свайпая мужские анкеты влево, я хотела быстрее отыскать ту самую, чтобы убедиться в том, что он все еще в активном поиске. Это был вечер, я шла в магазин на Ленинку. Нужная мне анкета предательски не находилась…

— Девушка, все хорошо? Вам помочь? — послышалось совсем рядом, когда у меня внезапно потемнело в глазах.

Я ничего не поняла, появились локальные болевые ощущения, как будто от столкновения. Спустя пару секунд, когда я приоткрыла глаза, перед моим носом показался небольшой придорожный столб, и я поняла, что произошло.

— Все хорошо… я сейчас… в овоще куплю холодный магазин… и приложу», — заторможено ответила я незнакомцу, как будто перед этим выпила полбутылки водки и моя речь стала не успевать за ходом мыслей.

Затем я спрятала телефон и решила какое-то время в него не заглядывать.

Боль была терпимой, расставаться с ответчиком было куда больнее. К разбитому сердцу замороженные овощи не приложишь...

***

Дома я наткнулась на анкету молодого и симпатичного парня и свайпнула его вправо. Спустя какое-то время он написал мне и пригласил на прогулку, назначив встречу возле ЦУМа.

На следующий день не без волнения я подошла в назначенное время. Я думала о том, симпатична ли я сейчас, после операции. Ведь после больнички я уже увидела первый залом на лбу — предвестник морщин. Макияж уже не выполнял своей прежней роли, а предательски подчеркивал первые морщинки вокруг глаз, не справился он и с небольшой шишкой на лбу. Но хуже всего, пожалуй, было то, что, пока я дошла до пункта назначения, я напрочь забыла о том, как зовут парня и как он выглядит.

В мое поле зрения попало два парня, которые, однако даже не торопились ко мне подходить: один сидел на лавочке в застывшем ожидании, второй — растерянно смотрел по сторонам.

Я почему-то посчитала, что мой напарник — тот, что сидит на лавочке, потому что он был более спокоен. Но когда я подошла к нему ближе, то увидела, что он стар: ему было больше 50 лет. И я подумала о том, что этот парень, который назначил мне свидание, просто пьет, поэтому выглядит старше. Естественно, с ним я не хотела ничего, но из вежливости, пожалуй, я была готова выслушать историю его одиночества.

— Мария Васильевна? — спросил он, когда я уверенной походкой направилась к нему и достигла цели.

— Слава Богу, нет, — подумала я и ответила, улыбаясь, — нет.

А мое зрение все ж играет со мной в очень злые игры.

Когда я обернулась, то увидела симпатичного парня за своей спиной, он уже заметил меня и подошел, чтобы предотвратить мой позор. Но потом посмотрел на меня и сказал: «Где я раньше мог тебя видеть?».

Его голос показался мне знакомым. «Подожди-ка… Это же он… Это тот парень, что предлагал мне помощь после моего столкновения со столбом».

— Не думаю, что мы виделись, — быстро ответила я, — хотя все может быть. Может, во время пробежки?

— Не думаю, — улыбнулся он, бросив взгляд на мою шишку на лбу.

Очевидно, он тоже узнал меня. Плевать. Мне понравился этот парень. Голос у него грубый и уверенный.

В процессе общения мной установлено, что он много работает, берет подработки, да и в принципе спортивный молодой человек. Будет ли у нас второе (простите, третье) свидание?

Очень даже может быть… Время покажет.

А пока скажу, что любовного хэппи-энда у меня не случилось (жизнь — не сахарная вата, да и сахар провоцирует кариес).

«Долго и счастливо»? — думаю, что эта формулировка пока сгодится и для одного.

— Чай или кофе?

— Зеленый чай без сахара.

— Наездница или «69»?

— «69».

— Театры или дрифт?

— Театры.

Что касается серьезных отношений и поиска парня, скажу, что я не хочу саботировать события для того, чтобы не казаться «одинокой и несчастной», мне действительно неизвестно, когда я его встречу — сегодня, или может быть через месяц, через два года или, как Мария Васильевна, через 20 лет. Да и встречу ли?

Но одно могу сказать точно: до следующих свайпов!

Оглавление

Глава 1. Лирические отступления

Глава 2. Всё равно в моей жизни ничего не происходит

Глава 3. Первое заседание — первая встреча

Глава 4. Последующие заседания

Глава 5. Ознакомление с делом

Глава 6. Бетельгейзе

Глава 7. Мировое соглашение

Глава 8. Мамба и несостоявшееся свидание

Глава 9. Приключение

Глава 10. Трусы

Глава 11. Встреча с ответчиком

Глава 12. Первое свидание с ответчиком

Глава 13. Не свидание

Глава 14. Затишье

Глава 15. Рабочие неурядицы и личные наблюдения

Глава 16. В столовой

Глава 17. На пробежке

Глава 18. Марафон

Глава 19. Гринверст

Глава 20. Марафон 2

Глава 21. Несостоявшийся

Глава 22. Поиск работы

Глава 23. Профессиональные потуги

Глава 24. Работа в столице

Глава 25. Переезд в город М

Глава 26. Любовно-поисковые потуги

Глава 27. Конечно, не Вася

Глава 28. Ожидание

Глава 29. Ребрендинг

Глава 30. Полезные уроки от Мамбы

Глава 31. И здесь все еще не о сексе

Глава 32. Ближе к цели

Глава 33. Встреча с другом

Глава 34. Прогулка

Глава 35. Прогулка 2

Глава 36. Письмо-признание и ответ

Глава 37. Откровенная фотосессия

Глава 38. Первый раз в первый класс

Глава 39. Первый секс с ответчиком

Глава 40. Череда встреч

Глава 41. Рабочие переживания

Глава 42. Операция

Глава 43.Реабилитация

Глава 44. Секс после

Глава 45. Последняя встреча

Глава 46. После расставания: НЮ-эксперименты

Глава 47. После расставания: блог; путь к юмору

Глава 48. Удаление из соцсетей

Глава 49. Последняя переписка

Глава 50. Лирические отступления