Кому служит солдат [Неизвестный автор] (fb2) читать онлайн

Кому служит солдат

Чуть только осень на двор, а уж в сотне тысяч русских семейств стой стоит. Плачут по ночам старухи-матери, убиваются молодухи: скоро　далеко угонят кормильца-сына, останется молодая крестьянка ни мужней женой, ни вдовою, горемычной солдаткой. Тяжело и крестьянину или рабочему покидать свою семью, и кажется ему, что слезами своими женщины только беду накликают, что, даст бог, жребий большой попадется или неожиданно найдут в воинском присутствии какой нибудь недостаток и отпустят его на все четыре стороны.　

Но почти никто из молодых рекрутов не задумывается, правильно ли, справедливо ли, что отрывают его от семьи и друзей.

— Не только в России, но и во всех соседних странах молодых людей в солдаты берут, и отцы служили и деды. Не нами заведено, не нам тому и конец класть. — Так думает рекрут, и не понимает он того, что и отцы и деды тоже служили только потому, что не задумывались над тем, кому и для чего солдатская служба нужна.

Полно, рекрут! посмотри-ка кругом себя и подумай, многих ли крестьян или рабочих минует военная служба. Не отмахивайся от бабьих причитаний: не избыть и тебе солдатской шинели. Великое разорение принесет эта шинель твоей семье. Много горя и обиды принесет она и тебе самому и семье твоей. Ты ведь не богач, что три или пять лет времени подряд на ветер выбрасывать, и не скотина, чтобы бессловесно,　без размышления шею под ярмо подставлять.　

Сядем же рекрут да хорошенько подумаем, кому и для чего нужна военная служба, и если не нужна она нам беднякам, то как от нее избавиться.　

— Верой и правдой должен служить солдат царю и отечеству, до последней капли крови своей защищать их от врагов внешних и внутренних. — Так и в присяге солдатской написано, так тебе и поп объяснит, если спросишь. Кто же они, эти царь и отечество, которых мы бедняки обязаны защищать, да внешний и внутренний враги, от которых нам защищаться нужно?

Кто такой царь,

это по нынешним временам трудами черносотенцев и малый ребенок знает: всей России батюшка и печальник, безвыездно сидит царь в своем дворце. И не ест, и не пьет, сам в рубище одет, а все думу великую про народную нужду думает. Но диво дивное! От той от царской думушки — то у мужика палками подати выколачивают, то в городе рабочих расстреливают; от той же царской думушки — то чиновникам, что народ секут да вешают, награды выходят, то купцам да помещикам, что народной крови насосались, новые льготы жалуются.

Спроси-ка рекрут у твоего отца или деда. Всю жизнь платили они царю подати, а иного ль они от него добра видали?

Почему же мы бедняки должны царя защищать?

Поп говорит: «и за зло доброй платить надо». Но скажи-ка ему хоть бы и на исповеди, что ты соседей этим вопросом смущаешь, он тебе и правую, и левую твою щеку под исправникову десницу подведет.

Впрочем, не всякий поп так сделает. Редко, но все же находятся и такие, что наставлять начинают: царь то ведь глава отечеству; против царя пойдешь, и отечество погубишь. Да не только поп, много есть людей, которые поняли, что царь враг народу, но и эти все толкуют, что отечество то свое они будут защищать до последнего издыхания. От попа и до социалиста, от богатого дворянина и дозахудалаго мужиченки, все как один человек, готовы защищать его.

В чем же оно это странное отечество, о которой все говорят и о котором мы бедняки так мало думаем, хотя нередко, как воду, льем за него кровь.

Отечество,

говорят нам, это — вся наша великая матушка Россия. Оно и правда, — велика и богата Россия: много в ней земли хорошей, много рек широких и лесов дремучих, много железа и других богатств в земле лежит, много в ней городов богатых, много наберется и хорошо устроенных фабрик.

Но вот нам-то беднякам, что от этих всех богатств?

Расхватали почти все земли российские богатые князья да дворяне и мошенники кулаки-мироеды. Поп говорит: надо в поте лица своего есть хлеб свой. Но те бедняки, что весь век свой над клочком земли трудятся в поте лица своего, без хлеба сидят. Всю их работу по кусочкам растаскивают: поп за требы, царь на подати, помещик за аренду, скупщик, что за хлеб полцены дает, городской фабрикант, что товары втридорога дерет. А рабочие?... Их руками строились отечественные фабрики, а они иногда целыми месяцами, как бездомные собаки, бродят от одного хозяина к другому. Станет бедняга у ворот, как нищий, просит, чуть не христа ради клянчит: — возьмите, сделайте милость, и меня на здешнюю каторгу.

Или может быть есть у бедняка возможность насладиться видом родной реки, шумом родного леса? Держи карман пошире! Если не загнал еще тебя голод в сырые городские подвалы или душные чердаки, если даже и на родном месте тянешь ты свою лямку, то не до лесов и не до рек в этом страшном аду нашей вечной неизбывной каторги. Смотри, крестьянка, как красиво садится солнце, если не ломит тебе в пояснице! Радуйся рабочий на красивые улицы, если от духоты или сырости да от голода не чахнут твои ребятишки!

Кругом ограбили нас бедняков. Нет у нас ни хлеба, ни радости. И если отечество это не слово, которое выдумали богачи, если иметь отечество значит иметь, что любить, чему радоваться, где кормится, то у нас бедняков еще нет отечества, и мы должны его только отвоевать, отвоевать у богачей, которые все захватили в свои руки, да еще пугают нас адом, как будто может быть ад хуже того, в котором мы живем!

У бедняков нет отечества, — сказали мы и, чтобы лучше понять это — оставим в стороне врага внутреннего и посмотрим,

у кого есть внешние враги и кто они такие.

Еще и теперь можно у нас на Руси каждый день встретить десятки безруких и безногих нищих.

— Все это защитники отечества от внешнего врага японца. Много десятков тысяч людей было убито и искалечено в Русско-Японской войне, а кого они защищали? После войны, когда повсюду начались бунты, об этом рассказывалось во всех газетах. Война нужна была кучке великих князей и генералов, которые захватили какие то леса на корейской реке Ялу. Еще нужна была эта война кучке грабителей, интендантов и подрячиков, которые нажили себе богатства на скверно-строенных броненосцах да картонных солдатских сапогах. Вот эти то шайки мошенников и грабителей и называли себя отечеством, их то мы и ходили защищать. Из-за них ходят теперь побираться тысячи сирот, для них гибли от голода, болезней и пуль молодые бедняки.

Нам говорят, что такие вещи возможны только при самодержавии, что в свободных странах, где не царь, а народные представители управляют всеми делами государства, интересы отечества, это интересы не кучки грабителей, а всего народа.

Посмотрим.

Всякий скажет, нет такой страны, где депутаты имели бы больше власти, чем в Англии. И выбираются они там не кучкой богачей, как в России, а всеобщей, тайной, равной и прямой подачей голосов, как это требовали наши кадеты и социалисты.

Еще многие помнят ту войну, которую с благословения этих депутатов, вело английское правительство с бурами. Когда начиналась эта война, английским рабочим сулили золотые горы. Им рассказывали лживую басню о том, что бурские республики притесняют английских подданных, им говорили, что когда эти республики будут завоеваны, то множество английских рабочих сумеют там счастливо устроиться, в самой Англии ста-нет просторнее и настанет для бедняков не житье, а масленница. Верили английские бедняки своим попам и депутатам и спокойно смотрели они, как гибнут десятки тысяч молодых людей, как выбрасываются на ветер сотни миллионов народных рублей.

Победили английские солдаты буров. И что же? Горсточка английских богачей, успевшая захватить в свои руки тамошние заводы и шахты, не берет на работу ни бурских, ни английских бедняков. Они выписывают рабочие из Китая, потому что забитые китайцы довольствуются при горшней риса и парой грошей. Как скотину, держат их в грязных, сырых, загаженных землянках, за малейшую провинность, как собак бьют палкой. Как мухи осенью, мрут китайцы, а тер-пят, знать дома то еще хуже. И рядом с ними и в самой Англии мрет с голоду английский рабочий. А англичане-богачи подсчитывают свои доходы, да посмеиваются над своими земляками рабочими, у которых хватило глупости завоевать такой жирный кусок.

В Англо-Бурской войне подрядчики быть может не сильно воровали, как в Русско-Японской; пушки были хорошие, генералы с трусости кораблей и крепостей не сдавали. Но для кого все это делалось? Для кого проливал свою и бурскую кровь английский рабочий? Для кучки грабителей-богачей, для своих постоянных врагов. Какая же разница нам, кто нашей крови напьется: интендантский чиновник в мундире или богатый купец без мундира?

Из года в год ведут немецкое и французское правительства войны с народами Африки. Беднякам говорят, что, когда эти земли будут завоеваны, купцы повезут туда свои товары и у рабочая будет много работы. А купцы находят себе в завоеванных землях новых покупателей и дерут на родине седьмую шкуру, благо товар не залеживается.

Как ненасытные волки насели на нас бедняков богачи всех стран и всех народов. Что ни добудет бедняк кровавый нотой своим, — все в толстую мошну к богачу идет. И все мало им нашей работы, нашей крови. Сами жрут да кругом озираются, не сожрал бы французский или австрийский богач больше ихнего. И лапы загребущи, и очи завидущи. Из-за этой своей жадности и поют они нам песенку об отечестве, о внешней враге.

Правильно, немецкий богач русскому богачу враг, но нам беднякам какое дело до их вражды? Разве слаще немецкому рабочему у хозяина немца, чем у хозяина француза? Разве сделали нам что нибудь немецкие или японские бедняки, чтобы мы для своих заклятых врагов — богачей — шли их убивать и калечить?

И еще поют они нам песню о внутренней враге, потому что боятся нас бедняков и хотят они представить перед нами дело так, будто каждый бедняк, восстающий против гнета богатых и властных, — внутренний враг.

«Что русскому здорово», говорит пословица, «то немцу смерть». Правильно надо было бы сказать: «что бедняку здорово, то богатому смерть». Хорошо понимают это богачи, и изо всех сил стараются они изобразить перед нами дело так, чтобы их интересы казались и нашими. Трудно ведь убедить бедняка, что ему полезно, чтобы все фабрики, земли и мастерские принадлежали богачам, нельзя также убедить рабочего, что ему выгодно дольше работать и меньше получать, не уговоришь и крестьянина, что если закон карает за забастовку против помещика каторжными работами, то ему, крестьянину, станет лучше житься. Вот и стараются их убедить, что враги купцов и помещиков и им беднякам — враги. Каждую минуту через попов и газетчиков твердят народу, что его собирается кровно обидеть, то англичанин, то австриец, то японец. «Честь отечества в опасности!» вечно кричат нам беднякам. И ясное дело, когда какой нибудь бедняк подымается, чтобы защитить себя от кровопийцы-хозяина, чиновника или помещика, — то кругом подымается вопль: «это изменник! он хочет поднять смуту! иностранцы увидят, что мы промеж себя деремся, нападут на нашу страну и завоюет ее!»

— Война внутренняя, война между рабочим и хозяином, помещиком и крестьянином мешает войне внешней, войне с иностранными государствами. — Так говорят богачи и требуют от тебя, рекрут, чтобы ты бросил свое хозяйство, оставил на произвол судьбы свою семью и шел их защищать не только от богачей-иностранцев, но и от своего же брата бедняка. Тут то и должен был для всякого из нас открыться весь обман. Они зовут нас защищать отечество от нас самих, стало быть ясно, что отечеством они называют свои фабрики, свои земли, свои капиталы и проценты. Казалось бы, что ни один бедняк не согласится пойти в солдаты. Но не задумываемся мы бедняки над тем, что нам говорят ставленники богатых, и, как малые дети, повторяем мы вслед за ними: «отечество, враг внешний, враг внутренний»... И как дикие звери кидаются друг на друга бедняки разных стран, калечат и убивают себе подобных, чтобы, кончив войну, вернуться кразоренным семьям своим, каждый под прежнее ярмо к своим домашним кровопийцам. Убивают и калечат бедняки в мундирах своих братьев без мундиров, когда те восстают, чтобы защитить себя и детей своих от голодной смерти, от издевательства богачей.

Не утешайся рекрут тем, что внутренний враг это непонятный для тебя и таинственный бунтовщик. Бунтует он против помещика, против хозяина, против начальника, от которых и ты терпишь горькие обиды, против которых и ты когда нибудь взбунтуешься, если холод и голод, слезы и болезни не заставили еще тебя взбунтоваться до сих пор.

Не утешайся рекрут, и тем, что, когда поведут тебя против крестьян или рабочих, ты станешь стрелять так, чтобы ни в кого не попасть. Нередко уже одни вид твоей серой шинели, лишает бодрости восстающую бедноту, делает ее бессильной. Да это и понятно: что могут они поделать против тебя, когда в руках твоих лучшее орудие убийства? Забраться же к тебе в голову, чтобы узнать, о чем ты думаешь, они, конечно, не могут.

Не утешайся и тем, что помилует бог, и не будет ни рабочих, ни крестьянских бунтов, там, где будет стоять твоя рота. Не раз и не два за время твоей службы перейдет всякую меру издевательство богачей над окрестными бедняками, и не посмеют они защищаться: как поднятый бич будут висеть над их головой роковые слова: «солдат пригонят». И будут они надрываться на непосильной работе, и будут чахнуть их малые дети, умирать медленной смертью. И это ты, рекрут, будешь виноват в их горе, в их слезах. Не взыщи, если станут они тебя проклинать, хоть ты им ничего не сделал. Не будь солдат, не на кого было бы опереться грабителям-купцам, кровопийцам-помещикам да чиновникам. Не будь солдат, восстал бы народ, чтобы как щенят разогнать эту свору, и зажил бы он спокойно, счастливо и сыто.

Не втихомолку надо думать тебе, рекрут, о том, что ты стрелять не будешь и не надеяться на то, что тебе стрелять не придется, а громко крикнуть всем твоим друзьям и товарищам, всем братьям своим по нужде: «Солдатчина лишь богачам нужна, против нас бедняков она устроена, не пойдем мы в солдаты, станем лучше с богачами воевать. Завоюем себе все богатства, нашей кровью добытые, завоюем землю, нашим потом облитую, завоюем себе счастливую человеческую жизнь!»

Много невинной крови своих земляков и не-земляков пролили наши старшие братья, уже отбывшие военную службу. Многие из них теперь каются, но если иные и думают, что хорошее дело делали, то грех их за это винить. Откуда же было темному, забитому человеку знать, что он обманщикам служит, когда чуть не с колыбели обманывали его лживыми речами. Велика сила этого обмана, так велика, что даже искренно преданные народному делу социалисты не решаются выступить против него. Хорошо понимают социалисты весь обман богачей, но не решаются они прямо сказать беднякам: не ваше это отечество, нечего вам и защищать его, хорошо понимают они как преступно одевать солдатский мундир, чтобы сделаться убийцей своего же брата; хорошо понимают они, что баснями об отечестве и внешней враге только отвлекают бедняков от их настоящих врагов, богачей и чиновников, что нужно беднякам всех стран и всех народов заключить вечный союз для борьбы со всеми кровопийцами. Но боятся они, что темный народ не поймет искренней, правдивой речи, примет их за обманщиков. И говорят они народу, что отечество ему защищать нужно, но что для этого не нужна дорого стоющая армия и достаточно только народное ополчение или, как по иностранному называется, милиция.

Призывая народ добиваться замены постоянной армии милицией, социалисты рассуждают так: Почему солдат решается стрелять в своих братьев рабочих и крестьян? Потому что загнали его далеко от родного места, на долгие годы заперли в казарму, выбивают из него военной дисциплиной всякое чувство, всякую сообразительность, делают его бессловесной машиной для убийства. Если вместо постоянной армии ввести всенародное ополчение, то молодые люди еще в школе будут обучаться военному искусству; одурманивающей казармы не будет, так что у всякого хватит ума и честности отказаться от стрельбы в своих товарищей по нужде. Ни один человек не согласится также идти за тридевять земель, бог весть для чего воевать. И если такое ополчение будет введено во всех странах, то никогда не придется также и защищаться от внешних врагов. Таким образом, люди понемногу забудут о войне, а вместе с ней потеряют всякое значение и речи об отечестве.

— Чем долго убеждать бедняков, что отечество выдумано их врагами и что защищать его значит защищать богачей, лучше укажем им такой способ защиты отечества, чтобы его совсем не нужно было защищать.

Так думают социалисты. Но расчет этот совершенно не верен.

В стране Швейцарии вместо постоянной армии действует народное ополчение. Только на два месяца в течение нескольких лет призывается каждый швейцарский гражданки под ружье, За эти 2 месяца его, конечно, не успевают замуштровать до одурения, как это делается у нас в России. И все же во время всякой крупной стачки швейцарские ополченцы стреляют в рабочих не хуже наших солдат.

И удивляться здесь нечему. Еще в школе учится швейцарец военному искусству, еще ребенком хвалят его: хороший, мол будешь защитник отечеству; всю его жизнь приучают его к мысли о том, что и он, и богач — сыны одного и того же отечества, что богач родной ему человек, — земляк.

— Даже социалисты, думают многие швейцарские бедняки, подтверждают, что честь отечества должны быть мне дорога, а если это так, то почетно воевать с иностранцами и грех — воевать с земляками, будь они хоть и богачи.

Чтобы победить своих настоящих врагов, бедняки должны хорошо запомнить, что у них отечества нет, что их земляки — все бедные и обездоленные на каком бы языке они не говорили, что для них всякий богач басурман, будь он евреем, французом или русский. До тех пор, пока бедняк считает, что имеет какие нибудь общие с богачами интересы, богач каждый раз снова будет его обманывать, крепче усаживаться на его шее. Поэтому мы, анархисты-коммунисты, считаем необходимый сразу сказать народу всю правду про отечество.

Как умел, я рассказал тебе, рекрут, кому ты будешь служить, а теперь подумай еще о том, как ты будешь служить.

Возьмут тебя от родной семьи и начнут тебе, защитнику отечества, всякие почести оказывать. Первый тебе почет это то, что ты должен разучиться говорить по человечески: «так точно, никак нет, не могу знать и виноват» — больше тебе разговаривать не полагается. Второй тебе почет это то, что ты должен раз и навсегда запомнить, что ты нижний чин и что может поэтому с тобой всякая сволочь сделать, что только ей вздумается. «Ты стой, а я тебя бить буду», вздумает какое нибудь начальство и, будешь ты стоять не шелохнувшись, руки по швам: а сдачи дашь — не миновать тебе военного суда; у него же расправа короткая.

Будут тебя, большого и бородатого человека, как малое дитя, учить как ходить, а после утомительных и бессмысленных маршировок будешь ты часами твердить еще более бессмысленную словесность. И упаси тебя бог какое нибудь высокоблагородие просто благородием назвать: не оберешься мучений. Каждую минуту будут тебе напоминать о том, что ты низшее существо, всех людей хуже. И нередко прочтешь ты на воротах роскошных городских садов: «нижним чинам и собакам вход воспрещается».

Хорошо поняли богачи, как забит бедняк, что идет в солдаты, и издеваются они над ним, сколько их подлой душе угодно.

Я не хочу рекрут, чтобы ты нам на слово поверил, но если пораздумаешь ты хорошенько над всем, что в этой книжечке написано, и все же в солдаты пойдешь, значит ты и сам себя от собаки не отличаешь. Если же хочешь ты в себе защитить хоть подобие человека, то вместе с нами воскликнешь: долой богачей! долой солдатчину!

Если ты согласен со мною рекрут, то не иди в солдаты, и не удирай ты от призыва (все равно тебя поймают и приведут), а заяви всенародно: не хочу я идти в солдаты и прочим беднякам не советую это делать; и толком объясни всем, кто будет тебя слушать, почему это так. Если не поймают тебя после этого, будешь ты, как затравленный волк, блуждать без пристанища и по сторонам оглядываться — не идет ли кто ловить. А поймают — на каторжные работы пойдешь. Зато страдания твои вызовут к тебе всеобщее уважение. И скажут люди: знать велика та правда, за которую решился человек столько выстрадать! И вспомнив твои слова, уже ни один человек не сможет сказать себе: все люди в солдаты идут, почему же мне быть лучше других. И будет всякий, кто одевает солдатский мундир, чувствовать себя трусом и изменником, и все больше и больше людей будет отказываться от военной службы, пока, наконец, весь народ выступит, как один человек, чтобы положить конец солдатчине.

Если же чувствуешь ты, что хватит у тебя сил выдержать до конца, что не собьют тебя с панталыку окрики начальников, иди рекрут в солдаты. Но раньше поклянись, что идешь ты только для того, чтобы и других убедить отказаться от этой позорной, преступной службы. Всем своим товарищам по казарме ежечасно напоминай, что служат они обманщикам и мироедам, напоминай им о нужде и голоде их родных, об издевательстве богачей. Пусть по всем казармам солдаты будут готовы, как только их выведут против рабочих или крестьян расправиться со своим начальством и перейти на сторону народа.

Труден будет твой путь. Будут следить за каждый твоим движением, и малейшая твоя неосторожность повлечет за собой военную каторгу —дисциплинарный батальон.

Не будут верить люди тайным речам твоим в скажут: «если ты не обманщик, то не посылай нас вперед, и сам выступай первый, если и вправду ты всей душой предан нам беднякам, то расскажи что не словами, а делом». И тогда, товарищ, иди на подвиг: перед всем полкой на параде стреляй в того офицера, который хуже всех обращается с солдатами. И друзья твои пусть по всем казармам говорят после этого о том, как обманывают голодный народ богачи, как заставляют сынов его идти против братьев своих, как издеваются они над теми, которых лживыми речами об отечестве заставили служить себе. По всем казармам пусть громко раздается: расправимся с подлым начальством! Откажемся служить богачам!

Тому, кто первый выступит против начальства, лучше всего вслед за начальником убить и самого себя: ждет его жестокая пытка. Десяткам и сотням из тех, кто будет нести в казарму правдивое слово, тоже не миновать тюрьмы, а может быть и виселицы.

Тернист этот путь, но и христовы слова о любви только потому так долго помнили люди, что понес он за них великую муку.

Теперь ты знаешь, что ждет тебя в борьбе за правду; за счастье всех бедных, за твою собственную честь. Выбирай! Ты можешь выбрать и путь молчания. Но помни, будешь ты, как дурак, служить своим собственный палачам, будешь братоубийцей, будешь гадом ползучим извиваться у ног тех, кто всю жизнь твою топчет тебя!

-:- -:- -:-

Оглавление

Кто такой царь,

Отечество,