Марджори Боуэн
Кто он?
У окраины дороги показался разбойник, скрывавшийся до сих пор в кустах дикого терна, на ветвях которого там и сям между колючками желтели нежные цветочки.
Грубое, отталкивающее лицо его, обезображенное беспутной жизнью и частыми драками, было искажено злобой; он поднял пистолет и быстрым взглядом окинул дорогу, которая в этом месте расходилась надвое: одна из них — вверх по скату горы на Лондон, другая, пониже, шла на Портсмут.
На верхушке горы, резко выделяясь на фоне серого осеннего неба, стояла виселица. На ней висел скелет в цепях. Когда глаза разбойника поднялись вверх и увидели виселицу, они ни на секунду не остановились на ней и нисколько не изменили своего выражения. Разбойник привык к таким зрелищам и слишком хорошо знал, чем кончится его жизненное поприще, а потому не считал нужным беспокоиться из-за страшного скелета, висевшего на горе. А между тем год тому назад кости эти были покрыты мясом, телом и кровью, они были живым человеком, который подобно ему сидел в засаде у окраины «Чертовой Чаши» и жадно высматривал, не покажется ли на дороге какой-нибудь путник, едущий в Лондон.
Весь Френдхид, а главным образом уединенная часть дороги, шедшей вокруг котловины, известной под названием «Чертовой Чаши», пользовался скверной репутацией, а потому не доставлял прибыльной охоты разбойникам и грабителям больших дорог. Из Портсмута в Лондон отправлялись обыкновенно большими партиями, причем все были вооружены с головы до ног; немногие проезжали здесь ночью, а еще меньше в одиночку.
Вот о чем думал разбойник, стоя у окраины котловины и всматриваясь в пыльную дорогу. Предосторожности, принимаемые путешественниками, сделали и без того уже опасную и тревожную жизнь его еще более опасной и тревожной. Немногие, однако, разбойники бежали из этих мест, где все же можно было хорошо спрятаться и время от времени получить кое-какой барыш от бедных матросов, путешествующих пешком с небольшим запасом чужеземных диковинок, и от робких, беспомощных и одиноких крестьян. И сколько таких путников не дошло до места, закончив свое путешествие у окраины «Чертовой Чаши», сколько на скорую руку выкопанных могил скрывалось среди этой густой чащи диких терновников!
Человек в истрепанной одежде стоял один в этот поздний осенний вечер и припоминал, где он истратил свои гинеи на вино, где проиграл в карты свою пятифунтовую монету. Он проклинал себя, думая об этом, и еще крепче сжимал в руках пистолет. Он не собирался убивать, но его настроение: духа могло толкнуть его к убийству.
Он стоял и смотрел в ту сторону, где находился Портсмут, и лицо его исказилось от нетерпения и стало походить на лицо злой дворовой собаки. Он был известен под именем «Черного Гарри», благодаря смуглому цвету лица, которое сделалось теперь бронзовым от ветра и загара.
Нигде и никого не было видно.
Черный Гарри вытащил из кармана рваного камзола краденые часы и посмотрел на них.
Было около четырех часов — время проезда лондонского дилижанса, пассажиры которого были всегда вооружены и сопровождались конвоем. Добычи здесь не предвиделось для Черного Гарри. Он ждал другой жертвы.
Добрый приятель его, хозяин таверны «Лачуга», сообщил ему. о прибытии богатого и беззаботного чужестранца, который высадился в Портсмуте, возвращаясь домой после многих лет пребывания за границей.
Джентльмен этот привез, говорят, много ценностей и золота; у него не было слуги, он путешествовал один, верхом на лошади, ибо терпеть не мог медлительности и тряски дилижанса. Сегодня он собирался отправиться в Лондон.
Черный Гарри даже причмокнул губами, когда услышал о такой добыче, но последнее время он потерял веру в свое счастье. Ему казалось, что у намеченной им жертвы не хватит мужества в последнюю минуту, и он возьмет место в дилижансе или поедет в сопровождении конвоя и по другому пути.
В то время, как он раздумывал об этом, из-за поворота дороги показался дилижанс. Черный Гарри мгновенно отскочил обратно в кусты и сидел там, притаившись, до тех пор, пока тяжелый дилижанс, нагруженный пассажирами и багажом и ехавший в сопровождении вооруженной стражи, не поднялся на гору.
Не успел он скрыться из виду, как Черный Гарри снова занял свой наблюдательный пост, устремив зоркий, внимательный взгляд на дорогу.
Вдруг он вздохнул с видимым чувством облегчения и удовлетворения и, вынув из кармана грязный, засаленный кусок черного крепа, в котором были вырезаны две дыры для глаз, надел его на лицо и завязал сзади. Надвинув затем на глаза шляпу, он сел в засаду позади верстового столба, указывающего расстояние до Лондона.
Проницательные, опытные глаза его заметили всадника, подъезжавшего к тому месту, где дороги разделялась надвое.
Черный Гарри ждал терпеливо; тело его было неподвижно, но ум работал деятельно. На этот раз он замышлял даже убийство; если путник будет сопротивляться и звать на помощь, Черный Гарри решил пристукнуть его по голове или всадить в него пулю. В то время, как он раздумывал, какой способ будет проще и безопаснее, всадник, обративший внимание на пустынное местоположение, пришпорил лошадь в надежде догнать дилижанс и скоро поровнялся с верстовым столбом.
Черный Гарри с быстротою юности выскочил из засады и навел пистолет на всадника.
— Спешивайся! — крикнул, он и глаза его с алчностью устремились на туго набитый чемодан, привязанный позади седла. — Спешивайся! — с проклятием повторил он.
— С ума вы сошли? — сердито воскликнул всадник. — Что вам нужно?
И с этими словами он спустился на землю.
Черный Гарри сразу пришел в хорошее настроение духа при виде такой легкой победы.
— С ума собственно сошли вы, — отвечал он, — если решились ехать без провожатого по окраине «Чертовой Чаши».
Всадник пожал плечами.
— Я хотел выехать вместе с дилижансом, — отвечал он, — но запоздал. Мне же сказали, что дорога здесь вполне безопасная.
— Сказали? — повторил Черный Гарри.
Он продолжал держать пистолет наготове и пристально всматривался в свою жертву. Перед ним стоял молодой человек весьма приятной наружности, в рыжеватом парике и простом, но изящном костюме из голубовато-стального сукна; украшения на костюме были весьма ценные: галстук придерживался булавкой с крупным жемчугом, а приподнятый борт шляпы — пряжкой из самоцветного камня. Цвет лица у него был смуглый, глаза черные.
Черный Гарри смотрел, и ему показалось, что он видел его раньше, но где — не мог припомнить; вероятно в Лондоне, в те лучшие дни. Пристальный взгляд его вывел молодого человека из терпения.
— Что вам, наконец, нужно? — спросил он надменным тоном.
— Расхрабрился пастушок, расхрабрился, — воскликнул Черный Гарри. — Что мне нужно? Все, что у вас есть и вдобавок благодарность за то, что я до сих пор не перерезал вам горло и не отправил вас в те вот кусты, где покоятся люди не хуже вас.
Путник побледнел при этих словах, но ничем больше не выдал своей тревоги.
— Вы порядочный наглец, — сказал он, поглядывая на дорогу.
Черный Гарри подумал, что он хочет крикнуть кого-нибудь к себе на помощь, и приставил ему ко лбу дуло пистолета.
— При первом же крике пристрелю! — сказал он.
Глаза путника сверкнули зловещим огоньком, и лицо его приняло выражение, сделавшее его еще более знакомым Черному Гарри. Путник протянул руку к поясу, за которым у него торчал собственный пистолет, но тут же опустил ее и, пожав плечами, громко расхохотался.
— Вы выиграли игру, — сказал он. — Берите все, я должен поплатиться за свое безумие Я так долго пробыл за границей, что забыл обычаи Англии.
С угрюмым видом, но довольно спокойно, вынул он часы, карманную книжку, кошелек и цепочку, снял шляпу с головы и отстегнул пряжку.
Черный Гарри с выражением величайшего удовольствия наблюдал за ним.
— Долго пробыли за границей? — спросил он. — Странно! А мне кажется, я где-то видел ваше лицо.
— Вряд ли, мой друг! — отвечал путник, снимая булавку с галстука. — Я уехал из этой страны, когда был мальчиком, и высадился в Портсмуте третьего дня.
— Возвращаетесь домой? — спросил Черный Гарри.
— Домой! — повторил путник, и в голосе его прозвучало что-то странное. — Какое вам дело до этого?
— А может быть, и есть дело, — отвечал Черный Гарри. — Будьте вежливы со мной, и я дам вам пропуск до самого Лондона.
— Знатная сделка! — насмешливо сказал путник.
— Могло быть и похуже. Мне знакомо ваше лицо, и я хочу знать, кто вы такой.
Путник с любопытством взглянул на него.
— Меня зовут Эдуард Соммервилль, — отвечал он. — Я приехал из Ямайки, где я скопил… скопил немного денег. Я намерен поселиться в Старом Свете. У меня есть кусочек земли в Кенте, завещанный мне моим родственником.
— Кент? Я сам из Кента. Есть там родственники?
— Нет.
— Где находится ваша земля?
— Вблизи Райя, на границе Суссекса.
— Не помню никаких Соммервилей, — сказал Черный Гарри, отвязывая чемодан и снимая его с седла, — а между тем я хорошо знаю всех, кто там живет. Много раз игрывал когда-то на тамошних болотах. Если вы говорите правду, то мы, пожалуй, вдвоем с вами играли там… Вот почему вероятно ваше лицо мне знакомо. Странная штука, не правда ли?
— Невероятная!
— Что-ж! Приходилось и мне водиться с титулованными особами, — сказал Черный Гарри. — В благодарность за ваш выдуманный или правдивый ответ я оставлю вам лошадь… На ней ехать куда лучше, чем в дилижансе.
— Да и для вас безопаснее, — отвечал путник. — Она может выдать… легче будет выследить вас… Вы это сами хорошо знаете.
Черный Гарри, не выпуская пистолета из рук, ногой толкнул чемодан к верстовому столбу и положил на него пистолет, отнятый им у путника.
— Подумать только, что в Кенте и в Райе, и в Ромней-Мерче, — продолжал он добродушным тоном, — мы играли с вами, когда были детьми. Не думали тогда, что может произойти между ними.
— Как вас зовут? — спросил Сомервилль.
— Так я и сказал! Да если и скажу, то вы не станете умнее, как и я не стал глупее, узнав, что вас зовут Эдуардом Соммервилль, ибо доподлинно знаю, что в этой части Кента нет ни одного Сомервилля.
Глубокое убеждение, слышавшееся в этих словах, поразило путника.
— Знаете? — пробормотал он.
— Кто же вы, наконец? — продолжал Черный Гарри, желавший во что бы то ни стало установить его тожество. — Нив, Куртис, Мертин, Картер?
— Да вы сами кто такой, скажите, ради Бога? — с волнением воскликнул Сомервилль.
— Берр, может быть? — продолжал Черный Гарри. — Здесь их было только два; один из них умер, а другой…
Путник перебил его.
— Скажите мне, что называется «хохлаткой»?
Оба уставились друг на друга.
— Хохлаткой? — медленно повторил Черный Гарри. — Это небольшой цветок…, он появляется весною…. лиловатый цветок на гибком стебле… растет между буковицей. Этих цветов много в Кенте и в Сассексе у Ромней-Мерча.
— Их так много, — ответил. Сомервилль, — что мальчики, играя в разбойников и грабя гнезда лысух, пользовались ими, как сигналами…
Черный Гарри перебил его.
— Ей Богу, они это делали! Они прикалывали их себе на шапки: и клали за обшлага… И паролем их было слово…
— «Хохлатка», — закончил Соммервилль.
— Да… да, оно самое.
— А когда цветы эти отцветали и они цветут только рано весной о… они украшали себя разными приметами… из лиловых ленточек и ниточек.
Черный Гарри заглянул ему в лицо.
— Кто же вы такой? — спросил он. — Который из тех мальчиков? С тех пор прошло двадцать лет, но я знаю, что видел вас.
Соммервилль был видимо взволнован.
— Отвечайте мн на один вопрос, и я отвечу на ваш. Помните Джона Берра, вожака мальчиков?
— Да…
— Вы сказали, что один из Берров умер, и вы знаете, где другой. Который же из них умер?
Черный Гарри засмеялся.
— Не Джон… он жив.
— Франк, следовательно… Да?
— Десять лет тому назад или больше.
Путник улыбнулся.
— Вам сообщили неверные сведения. Умер вероятно Джон.
— Нет, не он.
— И Франк не умер, мой друг!
— Почему выговорите так уверенно? Откуда вы это знаете?
— Потому что я и есть Франк Берр. Да, мой друг, я Франк.
— А я Джон… и вот мы встретились. Я думал, что ты умер.
Черный Гарри снял с себя маску, и братья взглянули друг на друга.
— Странная встреча, — сказал младший сухо, — невеселая встреча. Когда я возвращался в Англию, я не думал, что мой собственный брат приставит при встрече со мной дуло пистолета к моему лбу.
Джон угрюмо взглянул на него. Он опустил пистолет — но не бросил его.
— Как ты дошел до этого? — спросил Франк. — Длинная история…
— И весьма, конечно, странная.
— Не страннее того, как ты сделался изящным джентльменом, у которого есть лошадь и богатый костюм, и золото в кармане, и пряжка из самоцветного камня на шляпе.
— Мне повезло, — отвечал спокойно Франк. — Я работал и делал сбережения… Сахарная плантация на Ямайке.
— Не вполне ясно. Как ты попал на Ямайку?
— Я заработал свой проезд.
— Но один человек писал мне из Лондона, что ты умер лет пятнадцать тому назад. В чем же было дело.
— По моей просьбе… я хотел умереть для всех, кто меня знал.
— Почему?
Младший отвечал с досадой.
— Потому что в нас течет скверная кровь… Ты пользуешься худой славой, Китти превратилась в бродячую музыкантшу, другая сестра бежала в Лондон с сыном эсквайра, и маленькая ферма наша развалилась, Тебе известно, Джон почему я ушел из дому.
Старший был видимо смущен; взгляд его беспокойно перебегал с его собственной истрепанной одежды на изящный костюм младшего брата.
— Ты поступил лучше всех нас, — печально сказал он. — Бедная Китти погибла от чахотки, Нэн умерла в Брайдуэлле; что касается меня, — он взглянул в сторону виселицы, — то там конец моей жизни.
Франк с ужасом взглянул на него.
— И ты по-прежнему хочешь продолжать эту жалкую жизнь? Неужели ты не хочешь подумать о том, что кровь брата может ответить на твой призыв?
Джон вздрогнул; он вспомнил, что замышлял убийство, когда высматривал на дороге поджидаемую им жертву.
— Ты всегда был умнее меня, — отвечал он. — Я не отрицаю своего глубокого падения, но у меня также были хорошие дни, веселые дни.
— И ты не раскаиваешься?
— Раскаиваюсь ли? Забудь меня лучше, Франк. Я не опозорю твоего имени, ибо никто не знает, кто я такой. В этом кроется причина, заставившаяся тебя назваться другим именем.
— Да, ты причина этого, отвечал Франк сурово, — и Нэн, и Китти.
— Тебе нет никакой надобности стыдиться нас, — мрачно сказал Джон. — Носи спокойно честное имя Берров и сделай так, чтобы все его уважали. Я не буду причиной никаких для тебя неприятностей.
Младший брат поднял руку и с видом отчаяния опустил ее. Голова его поникла на грудь… он был истым олицетворением унижения.
— Веселое возвращение на родину, — сказал он, — веселое возвращение, нечего сказать.
Джон толкнул чемодан на середину дороги.
— Возьми его, — сказал он.
Франк грустно улыбнулся.
— В нем ничего нет, кроме бумаг, разных воспоминаний и кое-каких сбережений. Я в твоей власти, поступай, как хочешь.
Он пожал плечами Вместо ответа Черный Гарри взял чемодан и привязал его к седлу.
— Ты знаешь пароль? «Хохлатка». Все, кто носит этот цветок, не грабят друг друга.
Он вынул из кармана вещи, отобранные у Франка, и возвратил ему.
— Вот оно доказательство того, Джон, что в тебе таится много хорошего; душа твоя не зачерствела еще и не погибла. Возьми эти деньги.
Он подал ему кошелек.
Черный Гарри отстранил его от себя рукой.
— Это честно нажитые деньги, оставь их у себя на честное дело. Меня же забудь… Вот единственная услуга, которой я прошу у тебя.
— Неужели я ничем не могу помочь тебе?
— Ничем, — отвечал Джон. — Поезжай в Лондон, пока не совсем еще стемнело.
С минуту стояли они и смотрели друг на друга, затем Джон передал Франку пистолет.
— Счастливого пути! — сказал он коротко.
Младший брат молча протянул руку. Джон не взял ее; он отвернулся с смущением и пошел прочь, но затем остановился и, взглянув через плечо, сказал:
— Если можешь… помолись иногда за меня.
И с этими словами поспешно нырнул в кусты «Чертовой Чаши».
Франк Берр вскочил на седло и, пустив лошадь полной рысью двинулся по направлению к Лондону и скоро скрылся из виду.
Джон тем временем спускался среди колючих кустов, пока не добрался до дна котловины, откуда не было видно виселицы. Здесь он сел на камень и задумался над тем, какая разница между ним и его братом. Он горько сожалел в эту минуту, что не вел честной жизни и не сумел заслужить такого уважения, как Франк. И ему вдруг страшно захотелось изменить свой образ жизни. Он даже мысленно обратился к Богу и с ужасом припоминал некоторые события своей беспутной жизни.
Мысли его были нарушены появлением товарища, который осторожно прокрался среди колючих кустов. Джон с отвращением взглянул на него. Рессет Том, — так звали этого человека, — был типичным олицетворением порока.
— Ну? — спросил Джон.
— Слим Дик должен сейчас проехать здесь, — отвечал Рессет. — Он везет чемодан, набитый золотом и брильянтами… один… надо воспользоваться!
Джон заинтересовался его словами. Слим Дик был вор и плут, хитрый и лукавый, достигший совершенства в искусстве переодевания, которому всегда удавалось избежать ареста и который успешно совершил целый ряд самых смелых краж со взломами.
— Слим Дик? — спросил Джон.
— Сегодня утром слышал. Весь день наводил справки. Он здесь, в таверне «Лачуга», путешествует под видом джентльмена. Всю свою последнюю добычу золота и брильянтов везет в маленьком чемоданчике. Полицейские из Боу-Стринга выслеживают его. Один едет, чтобы отвлечь от себя подозрение. Мы можем облегчить его груз… а?
Джон с невыразимым ужасом взглянул на него.
— За кого он выдает себя? — спросил он.
— За Эдуарда Соммервилля. Говорит, будто приехал с Ямайки.
Джон вспомнил чемодан, который был у него в руках, и часы, и цепочку, и кошелек, и смущение свое перед братом, — перед братом, который оказался Слимом Диком.
— Да что с тобой? — крикнул сердито Рессет Том. — Идем, что ли… Надо захватить добычу.
— Он уехал, — стонал Джон, — уехал! Франку всегда везло. — Он с смущением уставился вперед, а спустя минуту произнес с чувством глубочайшего унижения — А я-то просил его молиться за меня!
Оглавление
Марджори Боуэн
Кто он?
