Субституция (СИ) [Владимир Михайлович Жариков Михайлович] (fb2) читать онлайн

Владимир Жариков Субституция

Субституция — завещательное распоряжение, по которому рядом с главным назначенным наследником устанавливается другой, его заместитель (субститут), на случай смерти, нежелания вступить в наследство, недействительности назначения, недостойности наследника и т. д.

Глава 1

Кладбище, как последнее пристанище для людей, почти на каждого навевает тоску и уныние. А когда на это пристанище провожаешь близкого, родного и любимого человека, то испытываешь сильное чувство страха и потрясение. Боишься не своей смерти, а того, что видишь его последний раз в жизни и единственная ниточка, связывающая тебя с его плотью — крышка гроба, которую через несколько минут закроют… навсегда. Она, как страшный затвор разделит два мира — в одном ты, в другом он, рассечет твою жизнь на «до» и «после».

Так думала Елена, стоя перед гробом умершего мужа с двумя детьми. Дети плакали, они еще не осознавали того, что понимали взрослые. Они продолжали надеяться, что все это нелепая сцена и завтра смогут вновь увидеть отца. Старший ребенок Елены, дочь Анна прижималась к матери, вытирая слезы. Сынишка Виктор, младше Анны на четыре года, жался к сестре.

— Пора заканчивать, — произнес подошедший к вдове работник ритуального агентства, — время нельзя затягивать!

— Чего заканчивать? — спросила Елена, не понимая от горя, что происходило вокруг.

— Прощание с покойным, — ответил работник, — невозможно насмотреться за минуту на целую жизнь.

Елена почти ничего не соображала, она, одурманенная успокоительными таблетками, тупо смотрела на работников ритуального агентства и только когда они поднесли крышку гроба Виталия, она очнулась на короткое время. Нет, этого не может быть, это страшный сон, не мог Виталий бросить ее в этом жестоком мире.

— Виталий, не уходи от нас, — каким-то чужим голосом закричала Елена, напугав криком детей, — зачем ты бросаешь меня, Виталий?

Испуганные дети, Анна и Виктор еще громче разрыдались, обнимая Елену. Им стало до боли в сердце жалко маму и умершего отца, а еще самих себя. Как теперь им жить без папы, который любил их и защищал? Дети боятся смерти больше взрослых, а похороны родителей оставляют им глубокие психологические травмы на всю жизнь.

Тем временем работники ритуального агентства закрыли гроб на специальные защелки и стали опускать его в могилу. Участники похорон, коих было немного, около двух десятков сослуживцев Виталия и Елены, как могли, успокаивали вдову. Ей снова стало плохо, она теряла самообладание.

— Бросайте, — подсказал работник ритуального агентства.

— Что бросать? — не поняла Елена.

— Горсть земли в могилу, — сказал работник.

— Зачем? — спросила Елена и посмотрела на могильщика непонимающим, безумным взглядом.

— Обычай такой, ритуал, значит, — тихо отвечал похоронщик.

Елена медленно нагнулась, взяла горсть земли и бросила в могилу. Дети, увидев, что сделала мать, повторили то же действие. Затем каждый участник похорон, бросал землю со словами «Царствие ему небесное» или «Пусть земля будет пухом».

Елена находилась в прострации. Она, как во сне видела остаток этого трагического дня — поездку с кладбища в кафе, где состоялись поминки Виталия, приезд домой. Там внезапно появилось ощущение пустоты и обреченности. То же наступило и в душе женщины, похоронившей умершего мужа.

Но нужно жить! Такова диалектика существования человека, но жить без него, ради детей и их благополучия. Дни следовали один за другим. Елена, как киборг, ходила на работу, готовила детям обед, убиралась в квартире. Ее сознание было занято воспоминания. Словно в кадрах кинохроники, женщина видела их первое свидание. Тогда, еще молодой машинист Московского метрополитена Виталий, подарил ей огромный букет роз и признался в любви с первого взгляда.

Она вспоминала свадьбу, рождение дочери, сына. Виталий, забирая ее из роддома, привозил много шампанского и цветов. Он щедро дарил все это медперсоналу и радовался, как мальчишка. А потом ночами не спал, сидя у кроватки дочери, а позже и сына. Он безумно любил своих детей, и Елене порой казалось, что он любит их сильнее, чем ее. …И вдруг эта страшная болезнь, диагноз прозвучал, как гром после молнии — онкология! И смерть не заставила себя ждать.

Месяц после похорон прошел, как во сне. И вот однажды в квартиру позвонили среди ночи. Стараясь сообразить, кто мог прийти к ней, Елена поднялась с постели. Накинув халат, вышла в прихожую.

— Кто там? «Чего по ночам звоните в квартиру?» — с раздражением спросила она.

— Открывай Лена, это я! — послышалось из-за двери.

— О Боже! Это голос Виталия…, — пронеслось в сознании Елены, и она в бессилии опустилась на корточки.

— Лена, ну что же ты не открываешь? — спросил тот же до боли знакомый голос, — ты же узнала меня!

Елена заставила себя подняться и, приблизившись к дверному глазку, посмотреть в него. Там, на лестничной площадке, стоял Виталий. Этого не может быть! Что это? Видение или сон? Но он стоял, живой и невредимый, в новом костюме с галстуком и просил ее открыть дверь.

Елена отошла от двери, она сильно испугалась, ее руки тряслись. Неизвестное доселе чувство овладело женщиной — животный страх и волна нежности, захлестывающая ее и повелевающее открыть дверь. У Елены наступило состояние аффекта. Она крестилась без остановки. Возникшая жалость к умершему Виталию не позволяла ей понять, что это? Но вскоре пришло прояснение, чудес не бывает, сказки со счастливым концом не существуют в реальности.

— Ты призрак! …Уходи! — произнесла Елена, не переставая креститься, — Господи, помоги мне! Свят-свят!

— Лена открывай, я замерз очень, — донеслось из-за двери, — ты что, не рада мне?

— Уйди призрак! Виталий умер месяц назад, — молвила женщина, щипая пальцами свою руку, — да что же это такое?

— Лена открывай, я замерз, — требовал голос Виталия.

— Мы тебя похоронили, — стояла на своем Елена, — ты умер! Ты — не Виталий! О Боже, Всевышний, мы же его поминали, как положено!

* * *

Следователь следственного отдела СК РФ Сергей Перов приходил на службу раньше положенного времени на час, эта привычка прижилась с первого дня его работы следователем. Тогда в 1998-м он, выпускник юрфака МГУ, пришел работать в прокуратуру следователем. Нынешний начальник следственного отдела Шлыгин в то время был старшим по особо важным делам, который сразу же взял шефство над вчерашним выпускником и приучил приходить на службу на час раньше.

Перов часто вспоминал этот день с юмором. Так случилось, что на следующий день после его выхода на работу был объявлен дефолт. Шлыгин спросил тогда: «Ну, что молодой человек, это ты принес дефолт с собой?» На долгое время за Перовым закрепилась эта нелепая кличка — Дефолт, пока не случился казус. Приехал однажды проверяющий, который просматривая материалы уголовных дел, задал вопрос:

— Кто вел это дело? Почерк такой неразборчивый….

— Дефолт, — ответили ему, — он пишет, как курица лапой!

— Это фамилия у следователя такая? — спросил проверяющий.

— Извините, это его прозвище! — ответили проверяющему.

— Сын банкира что ли? — не унимался инспектирующий, — или олигарха?

— Нет, — ответили ему, — так дразнят этого парня.

— Я запишу в акт проверки, — пригрозил инспектирующий, — что у вас здесь, как в преступной группировке, клички дают!

С тех пор прозвище Сергея редко вспоминали, а позже забыли вовсе. Сегодня Перов хотел «подтолкнуть» затянувшиеся дела, скапливающие по причине чрезмерной загруженности и недостатка времени. Все «ляпы» в расследованиях из-за поспешности. А ведь над каждым из них необходимо много думать и анализировать.

Логическое мышление, так необходимое следователю, очень выручало Перова, и когда он был еще «зеленым сыщиком» и сейчас. Будучи опытным следователем отдела, он слыл, как лучший его аналитик. С годами добавилась профессиональная интуиция, что немаловажно для его работы. Неожиданно зазвонил телефон, отвлекая Перова от воспоминаний.

— Алло! Перов слушает! — машинально ответил на звонок Сергей.

— Доброе утро, Сергей Константинович! — послышалось в трубке, — Шлыгин беспокоит! Ночью в нашем районе произошло тройное убийство с особой жестокостью — убита мать, сын и дочь. Сейчас оперативники и криминалисты заедут за тобой.

— Я понял, Виктор Иванович! …Но у меня дел в производстве выше крыши…, — пытался возразить Перов.

— Не ной! У нас у каждого дел выше крыши, — прохрипела в ответ трубка и запищала короткими гудками.

Сергей Константинович тяжело вздохнул и принялся собирать папку для расследования нового дела. Рабочее время еще не началось и поэтому Перов, не спешил. Медленно положил в новый скоросшиватель несколько листов бумаги, которой всегда не хватало, спрятал его и авторучку в кожаную папку для бумаг. Этот недешевый, из крокодиловой кожи аксессуар был подарком Шлыгина к 30-летию и талисманом удачи.

Держа «крокодила» под мышкой, Перов закрыл свой кабинет на ключ и спустился по лестнице на первый этаж. Проходя мимо дежурного и буркнув: «Меня нет, я на убийстве!», он вышел на улицу и посмотрел на автопарковку служебных машин. Микроавтобус «Форд» с надписью «Следственный комитет» ждал его рядом с парковкой.

Спустившись по лестнице, Перов медленно подошел к микроавтобусу и открыл дверь. В салоне его ждали старший оперуполномоченный МУР — капитан Севрюков, его напарник Пашков, эксперт-криминалист Желобов и женщина сорокалетнего возраста судмедэксперт Иванникова.

— Экипаж в сборе? — в шутку спросил Перов, — Доброе утро, коллеги!

— Доброе утро, Сергей Константинович! — в один голос ответил «экипаж» и скороговоркой продолжили, — рады стараться для Следственного комитета России!

— Вольно! — в шутку скомандовал Сергей Константинович и присел на переднее сидение, которое никто не занимал, зная, что оно перовское. Этот порядок и шуточные приветствия зародились сами по себе давно, и никто уже не помнил их истоки.

Микроавтобус тронулся с места и направился на перекресток с Ленинградским шоссе.

— Какое же это доброе утро, Сергей Константинович? — спросил Севрюков, — убита мать и двое детей…

— Убийство ночное, — возразил Пашков, — поэтому утро может быть и добрым!

— Гена! Переключи свое настроение, — сказал Перов, обращаясь к Севрюкову, — ты мне не нравишься таким пессимистичным. …Кто сообщил об убийстве?

— Соседи увидели утром протечку на кухне, — ответил Севрюков, — глава семьи поднялся этажом выше и позвонил в дверь. Никто не ответил, тогда они вызвали дежурного слесаря. Так как дверь никто не открыл — тот приехал с участковым, и взломали замок…

— По-нят-но! — протянул Перов, — личности, конечно, погибших установлены?

Севрюков смотрит на лист бумаги в открытой папке, которую он держит в руках.

— Да, Сергей Константинович! — ответил Севрюков, — это вдова Плотникова, ее сын и дочь. Месяцем раньше она похоронила мужа Виталия.

— А что с ним? — спросил Перов.

— Пока не знаю! — ответил Севрюков, — выясним сегодня же.

Дальше ехали молча, каждый думал о чем-то, о своем. Микроавтобус двигался по улицам Москвы, и Перову с коллегами сегодня повезло, что в этот час пробок почти не было. Обычно в утренние часы по Москве быстрее добраться на метро. Перов размышлял о возможных мотивах убийства, он еще не был на месте происшествия, ничего не видел, но эта привычка, заранее предположить возможный мотив, у него также прижилась давно.

Убийство очень тяжкое преступление и чтобы на него решиться, нужны серьезные причины. Это, кажется, что убить легко, только в состоянии аффекта человек может совершить такое преступление, не задумываясь. В остальных случаях, сам убийца испытывает сильнейший стресс и получает тяжелейшую моральную травму. Конечно, у многих психически ненормальных людей убийство становиться маниакальной необходимостью. Но маньяки в этом случае не в счет!

Сергей перебирал в памяти все известные мотивы убийств и не находил ни одного подходящего. Осмотр места происшествия, допросы свидетелей и необходимые экспертизы дадут основания для определения мотива, но когда он заранее явствует, легче сориентироваться, на что нужно в первую очередь обратить внимание при осмотре.

Тем временем микроавтобус подкатил к подъезду многоэтажки, у которого толпились несколько человек. Это были женщины, громко обсуждавшие совершенное преступление. Оперативно-следственная бригада покинула салон микроавтобуса и, поздоровавшись с женщинами, вошла в подъезд. На лифте поднялись на седьмой этаж, и вышли на площадку.

У двери в квартиру толпилась большая группа жильцов подъезда, среди которых был лейтенант полиции участковый инспектор Хлопин. Дверь в квартиру закрыта, виден взломанный замок.

— Граждане жильцы, просьба разойтись и пропустить следственную группу, — громко объявил Хлопин, — никого в квартиру все равно не пустим, ваше любопытство ни к чему….

Люди расступились, пропуская Перова, Севрюкова, Пашкова, Желобова и Иванникову. Перов подошел к участковому.

— Моя фамилия Перов, звание майор юстиции, — представился Сергей, — лейтенант, прекратите уговаривать жильцов и докладывайте, как обнаружены трупы.

— Извиняюсь, товарищ майор, — оправдывался участковый, — но эти любопытные достают! Видите, хотят сфотографировать….

Перов смотрит на любопытных жильцов. У многих в руках наготове айфоны.

— Граждане! Ну, как не стыдно? — обратился Перов к жильцам, — что за извращенное любопытство?

— Меня вызвал диспетчер управляющей компании «Три Д», — продолжил Хлопин, — для вскрытия квартиры, в которой утечка воды. Приехали мы со слесарем, он вскрыл дверь, вошли, а там…. Я отпустил слесаря, ему же работать нужно. Его номер телефона, адрес и прочее записал! Он перекрыл стояк в подвале дома на время.

— Молодец, лейтенант! За стояк отдельное спасибо, — с иронией похвалил участкового Перов, похлопав его по плечу, — а ручку двери залапали сильно?

— Кто же знал, что там, в квартире? — спросил Хлопин, делая изумленное лицо, виновато посматривая на Перова.

— Славик, сними все же отпечатки с ручки двери, — обратился Сергей к эксперту Желобову.

Криминалист тут же приступил к работе, доставая из своего саквояжа необходимые для снятия отпечатков инструменты. Перов тщательно осмотрел площадку, обращая внимание на пол. Жильцы с любопытством наблюдали, что делают оперативники, тем самым мешая работе всей оперативно-следственной бригаде.

— Если вы сейчас же не разойдетесь, я вызову ОМОН, — строго сказал Перов, обращаясь к зевакам, — вы мешаете нам работать!

Жильцы неохотно стали расходиться. Мужчина лет пятидесяти возрастом, сосед Плотниковой подошел к следователю, напрашиваясь на разговор.

— Соседей допрашивать будете? — заговорщически спросил он.

— Соседей допросим позже! — отрубил Перов, — если кто-либо из вас видел или слышал что-то относящееся к преступлению, просьба находиться дома.

Криминалист закончил работу с ручкой двери. Жильцы разошлись, но несколько человек остались на площадке, отойдя к лифту, о чем-то перешептывались.

— Лейтенант! — обратился Перов к участковому, — мы пройдем сейчас в квартиру, а ты продолжай охранять вход от любопытных.

— Так точно! — по-военному отчеканил Хлопин, понявший, что следователь с юмором — а стояк охранять?

— Если только свой, лейтенант — отшутился Перов.

Оперативно-следственная группа вошла в квартиру. На полу прихожей всюду видны кровавые следы от мужских ботинок. Очевидно, что убийца вышел в прихожую из коридора, ведущего на кухню. Перов осторожно проходит туда. В коридоре три двери, в кухню, ванную и санузел. Всюду видны следы крови от босых ног взрослого человека, которые ведут из кухни.

— Старайтесь не затаптывать следы, пока Вячеслав их не сфоткает! — обратился Сергей к оперативникам, проходя на кухню.

Криминалист обработал порошком внутреннюю сторону входной двери, снял отпечатки пальцев. Перов, Пашков, Севрюков и Иванникова проходят в коридор, затем на кухню. На полу много кровавых следов от босых ног и мужской обуви. И те и другие ведут из кухни в ванную. Имеются явные следы борьбы — опрокинуты табуретки, несколько разбитых тарелок. Мойка в углу до краев заполнена грязной посудой.

— Володь, ты, наверное, сразу иди по соседям с опросом, — обратился Севрюков к своему напарнику Пашкову, — здесь работы криминалисту на час, не меньше.

Пашков кивает головой в знак согласия и уходит. Криминалист Желобов фотографирует обстановку в прихожей. Отблески вспышки его фотоаппарата вскоре прекращаются, и он входит на кухню.

— Бытовуха, похоже, жесткач! — констатирует криминалист.

Перов с Севрюковым, не отвечая на его выводы, идут в ванную. Вид в этой комнате впечатляет, на полу лужа крови, в ванной животом вверх плавает тело женщины с двумя ножевыми ранами — одна колотая в живот, вторая в область сердца. Ванная полна воды, красной от крови. Ночную рубашку женщины убийца разорвал во время борьбы, оголив ей грудь.

— Что скажешь, Геннадий? — спросил Перов Севрюкова и лукаво посмотрел ему в глаза.

Севрюков очень не любил этого взгляда Сергея и немного терялся, когда тот смотрел на него своими хитрыми глазами. Геннадий сосредоточился и еще раз осмотрел комнату.

— Очевидно, женщина получила ранение в живот на кухне, — сказал Севрюков, — сопротивлялась! Убийца втащил ее в ванную и добил ударом в грудь.

Перов удовлетворительно кивнул головой, и его лицо теперь сияло благодушием. Он всегда так делал, если мнение опера совпадало с его выводами. Это смена выражения лица подбадривала Севрюкова и стимулировала его дедукцию.

— Похоже, Геннадий! — согласился Перов, — но орудия убийства не видно пока! Давай пройдем в гостиную комнату.

Оленька! — обратился Сергей к судмедэксперту Иванниковой, — приступай к осмотру трупа.

Перов и Севрюков уходят в гостиную. Судмедэксперт Ольга приступает к осмотру трупа женщины. На полу гостиной в луже крови лежат два трупа, мальчика лет десяти и девочки младше его на вид. У мальчика колотая рана груди, у девочки перерезано горло. Здесь же множество кровавых следов от мужской обуви. Перов вопросительно посмотрел на Севрюкова.

— Твоя версия, Гена? — спросил Перов.

— По виду ран дети убиты тем же орудием, — ответил Севрюков, — следов босых женских ног нет. Из этого вывод — убийца разделался с детьми после того, как убил мать. До этого они, наверное, сидели на диване. Вероятно, были до смерти испуганы.

У Перова вновь загорелся огонек хитринки и иронии в глазах.

— А почему не звали на помощь? — спросил он, — дети бы кричали очень громко, испугавшись, они не могли находиться в состоянии оцепенения.

— Откуда Вам это известно, Сергей Константинович? — с той же иронией спросил Геннадий, — может быть, и кричали…

— Тогда соседи услышали бы их крики и позвонили в полицию еще ночью, — отрицательно мотая головой, ответил Перов.

— Сейчас Пашков опрашивает соседей и может кто-то покажет, что слышал крики, — не сдается Севрюков.

— Вряд ли! — спокойно и уверенно ответил Сергей, — если бы кто-то слышал, нам бы уже на лестничной площадке сказали об этом. А то ведь народ-то у нас странный пошел — айфонами пытаются снять даже такой ужас, а потом выкладывают в Интернет. С ума сходят люди! Я смотрю на это, и меня злит современный дебилизм.

Перов и Севрюков входят в спальню, осматривают комнату. Здесь беспорядка нет, на кровати видна примятая простынь, которой, по-видимому, укрывалась вдова. Платяной шкаф открыт, но все вещи в порядке. Перов внимательно смотрит на пустую коробку для мужских ботинок, лежащую внизу шкафа. Закончив осмотр, Перов с Севрюковым направляются в детскую спальню. Там тоже ничего привлекающего внимания нет. На кровати лежит одеяло, постель помята. Перов и Севрюков уходят в гостиную, где криминалист и судмедэксперт продолжают работу.

— Картина вроде бы ясная, — неизвестно, кому сказал Перов, — не понятен пока мотив убийства.

Севрюков соглашается со следователем кивком головы. Он сосредоточенно думает о чем-то.

— Да, это небогатая семья, — соглашается опер, — и ограбление само по себе отпадает. Может маньяк?

Перов усмехнулся и с иронией посмотрел на коллегу.

— Не думаю, — произнес Перов и тут же обратился к Иванниковой, — Оленька, скажи время смерти матери. Ты же уже смотрела ее труп?

— Ориентировочно, с двух ночи до четырех, — ответила Ольга, отвлекаясь от осмотра трупов детей.

— Гена, как ты представляешь себе этого маньяка? — хитро прищурившись, спросил Перов, — приходит в два часа ночи, звонит в квартиру: «Откройте, я маньяк убить вас пришел», ему отвечают: «Минуточку, я только посуду помою…», открывают, и он убивает всех….

— Это я, не подумавши сказал, Сергей Константинович! — ответил Севрюков, виновато опуская голову.

— То-то же! Маньяки жертв на улице дожидаются, — бурчал следователь, разглядывая рану на груди мальчика, — а здесь ночью пришел знакомый, иначе ему бы дверь не открыли. …Но почему ночью-то? Знакомые по ночам не шастают…

— Вообще ужасно смотреть на убитых, — вступила в разговор судмедэксперт Иванникова, морщась от вида детских трупов, — детей-то за что убивать? Сколько работаю, не могу привыкнуть к такой жестокости….

— Детей убили, как свидетелей! — коротко пояснил Перов и тут же обратился к криминалисту, — Славик, ты внимательно посмотри дверь шифоньера в спальне. Отпечатки не забудь, сними. Двери шкафа открыты, но видно, что в нем ничего не искали, в противном случае вещи разбросали бы. Мне кажется этот факт значимым.

Севрюков вышел из комнаты и вскоре ввернулся с Хлопиным. Следователь с удивлением посмотрел на участкового.

— Лейтенант, а ты чего пост оставил? — с улыбкой спросил Перов, — стояк же украдут!

Хлопин указал жестом руки на Севрюкова.

— Да, вот же капитан пригласил, — сказал Хлопин, — на площадке уже нет никого, разошлись все.

— Я привел тебя, чтобы ты рассказал нам о Плотниковых! Знаешь эту семью? — спросил участкового Геннадий.

— Обычная семья, — выдавил из себя Хлопин, — Плотниковы их фамилия. Месяц назад вдова похоронила мужа. Нормальный был человек, спокойный, не злоупотреблял. По крайней мере, жалоб на него никогда не поступало…

Перов пристально смотрит на участкового, посылая ему взглядом свое недовольство.

— Где работали супруги, знаешь? — спросил он.

Хлопин на секунду задумался.

— Виталий работал машинистом в метро, она там же, но кем, не знаю, — ответил участковый.

Перов смотрит на криминалиста. Вячеслав снимает отпечатки с поверхности полированной мебели. Затем переводит взгляд на участкового и продолжает задавать ему вопросы.

— От чего умер Плотников? — спросил Перов.

— Извините, не осведомлен! — ответил Хлопин, пожимая плечами.

— Лейтенант, а соседей хорошо знаешь? — вклинился в опрос участкового Севрюков.

— Тот, что снизу, — ответил Хлопин, показывая пальцем в пол, — …ну, который вызвал сегодня слесаря, нормальный дядька…, тот, что справа выпивает частенько. Однажды на него жаловались, жену свою гонял, но она не писала заявления….

Перов смешно копирует Хлопина, показывает рукой на стену.

— А через эту стенку которые? — ехидным голосом спросил Перов, — лейтенант, мы так и будем писать «сосед через стенку»…. Фамилии у них имеются?

— Я вообще-то не знаю, понимаете, товарищ майор, невозможно всех знать на участке, — раздраженно ответил Хлопин.

— Слесарь входил в квартиру? — продолжил Перов.

— Он дальше прихожей не пошел, — ответил Хлопин, — сказал мне, что водовод перекроет на время в подвале, а после приедет и сделает. Ему стало плохо от вида крови….

Перов с раздражением смотрит на участкового. Видно, что он недоволен его работой.

— Ну, а ты, лейтенант, входил в квартиру? — с раздражением спросил Перов.

Хлопин не меняет позы по стойке смирно. На лице появляются капли пота.

— Я заглянул в гостиную и сразу же вышел, — ответил Хлопин.

— Ну, а вода где лилась? …Что же мне приходится вытягивать из тебя, — почти закричал Перов, — нельзя, лейтенант быть таким тупым… как стояк!

Хлопин резко подтянул живот и выпрямился, как можно больше.

— На кухне, скорее всего, — ответил он, — было слышно, как шумела струя из крана….

Перов немного успокоился и понизил тон разговора.

— Наконец-то выяснили! — наигранно обрадовался он, — спасибо, лейтенант, свободен!

Участковый вышел из комнаты, озираясь на трупы детей и качая головой.

— Славик! — обратился Сергей к Желобову, — сними отпечатки с крана на кухне обязательно. Там «пальчики» убийцы.

Желобов оторвался от работы и с улыбкой посмотрел на Перова.

— Уже снял, Сергей Константинович! — отчеканил эксперт.

— И что скажешь? Есть там пальчики? — спросил Перов.

— Четкие, со следами крови, — ответил Желобов, — остались на никелированном вентиле крана….

Перов удовлетворенно посмотрел на эксперта и задумался на короткое время. Его снова что-то беспокоило, что не входило в логику его рассуждений.

— Слава, отставь пока снятие отпечатков в гостиной, — задумчиво сказал Перов, — и совместно с Оленькой посмотрите раны на трупах. Меня интересует предполагаемое орудие убийства, которое мы пока здесь не обнаружили.

Желобов и Иванникова уходят, Перов насвистывает какую-то мелодию, что означает его удовлетворение. Вскоре входят Желобов и Иванникова и осматривают рану на трупе мальчика. Криминалист кивает Ольге головой.

— Думаю, орудием убийства служил большой широкий кухонный нож, — сказал эксперт, — примерно такой в грязной посуде в мойке на кухне….

— Это и есть орудие убийства, — уверенно заявил Перов, — возьмите его на микробиологическую экспертизу….

— Почему Вы так решили, Сергей Константинович? — с недоумением спросил Севрюков.

— Не тупи, Геннадий! — ответил Сергей, — включи дедукцию….

— Пока не вижу связи! — произнес Геннадий.

— Уж не думаешь ли ты, что вдова мыла посуду в два часа ночи? — с иронией спросил Перов, — мойка была заставлена грязной посудой, а воду открыл убийца. Вымыл руки, бросил нож и ушел, забыв повернуть кран. Мойка переполнилась, и вода потекла на пол. Имеются следы лужи на линолеуме у мойки. Возможно широкий кухонный нож, лежащий в грязной посуде, и является орудием убийства…. Такие тесаки, Гена, с собой не носят!

Севрюков выдержал насмешливый взгляд Перова.

— Выходит, что убийство могло быть непреднамеренным? — высказал он догадку.

Перов утвердительно кивает головой.

— Да, Гена, — утвердительно ответил Перов, — но мотив пока непонятен. Что еще можно сказать навскидку? Я не видел на лестничной площадке кровавых следов от обуви, которые мы видели в прихожей.

— Зеваки затоптали, наверное! — выпалил Севрюков.

— Я лично сомневаюсь! — сказал Перов, — посмотри, какие они «смачные» в квартире. Такие следы на площадке не так просто и затоптать…

Севрюков чешет затылок, показывая, что он снова не подумал.

— Славик, посмотри еще раз на лестничной площадке, — крикнул Желобову Перов, — может, что осталось от кровавых следов.

— Я уже посмотрел, когда входил в прихожую, — отозвался Желобов, — кровавый след обрывается, как будто убийца на крыльях выпорхнул из квартиры.

— Или переобулся аккуратно, покидая квартиру, — предположил Перов, — а почему мне не говоришь?

— Так ведь не спрашивали пока, — отозвался Желобов.

В комнату входит Пашков. По его улыбке можно судить, что он доволен опросом.

— Сосед справа показал, — торжественно произнес Пашков, — что ночью слышал, как в квартиру Плотникова кто-то настойчиво звонил и громко просил Лену открыть ему дверь. Голос очень был похож на умершего Виталия….

— Это сосед, который выпивает часто? — уточнил Перов.

— Тот самый, он и сейчас с будуна, — с улыбкой подтвердил Пашков.

— Может ему это почудилось? — засомневался Перов.

— Клянется, что слышал четко, — информировал Пашков, — он даже вставал с постели и подходил к своей двери! Слышал, как умерший Виталий громко и несколько раз просил открыть….

— Ладно, допросим повторно, — успокоил Пашкова Сергей, похлопав его по плечу, — а ты вот что, пригласи этого соседа на кухню, пока я запишу себе кое-что, и потом поищи в мусорных баках мужские туфли убийцы, которыми он наследил в квартире….

— Хорошо, Сергей Константинович, — ответил Пашков и вышел из комнаты.

Перов поднялся и пошел на кухню, Севрюков остался помогать эксперту и Ольге. Зайдя в комнату, Сергей поднял кухонный табурет и, приставив его к столу, настроился записать результаты осмотра. Он вынул из папки крокодиловой кожи заготовленный скоросшиватель, достал из него листы бумаги и принялся быстро писать.

Через некоторое время в комнату вошел сосед. Он со страхом озирался на кровавые следы. Перов специально проводил иногда допросы на месте происшествия, считая, что сама обстановка и вид крови или даже трупа, способствует дополнительному доверию свидетеля. Правда были и такие, которые теряли сознание, за что Перов часто получал взыскания от начальства.

— Можно? — робко спросил сосед Плотниковой, входя в комнату.

— Да, конечно! — ответил следователь, — это я Вас и пригласил! Присаживайтесь!

Мужчина робко поднял кухонный табурет с пола, поставил его, устроился, озираясь на кровавые следы.

— Назовите Вашу фамилию, имя и отчество, — начал Перов с обязательного вопроса.

— Хорунин Валерий Павлович… я, — дрожащим голосом произнес сосед.

— Расскажите, что Вы слышали в ночь убийства? — задал вопрос Перов, записав в протокол данные Хорунина.

— Ночью мне плохо спалось, — сбивчиво начал Валерий, — у меня часто это бывает, особенно… когда вечером крепко выпью!

— Пьете часто? — спросил Перов.

Валерий задумывается, опускает глаза.

— Как бы Вам сказать…, - жеманно произнес Валерий.

— Как есть, так и говорите! — строго сказал Перов.

Валерий поднимает глаза, на его лице неожиданно появляется раздражение.

— Часто! — громко сказал он, — потому жизнь такая! Что у нас хорошего? Дом — работа, а чтобы прокормить семью приходится ишачить так, что на другое и не тянет…. Понимаете? Выпьешь и жизнь веселее, кажется….

Перов жестом руки останавливает Валерия.

— Давай по существу вопроса, — прервал его Сергей, — я ведь не социологические исследования провожу!

— Ну, так вот! — продолжил Валерий, — я проснулся и пошел на кухню… воды попить, слышу на лестничной клетке…

— Во сколько это было? — прервал его Перов.

— Я не смотрел на часы, — продолжил Валерий, — приблизительно два или три часа ночи. Вот…, слышу продолжительный звонок в дверь к соседке Ленке и голос ее мужа Виталия на лестничной клетке. Я говорю себе: «Все Валера, допился, …до галюников!» Я пошел, намочил голову под краном, иду в прихожую, слышу, Виталя ей говорит: «Лена, открой, ты мне не рада?», а она ему из-за двери: «Уходи, призрак, мы тебя похоронили месяц назад!» А он снова, пусти и все тут. Потом слышу, щелкнул замок, и открылась дверь. Потом крик Ленкин: «Этого не может быть, свят, свят…» Потом дверь закрылась.

Перов быстро записывает за Валерием показания.

— Больше ничего не слышали? — спросил он.

— Слышал, вроде они ругались на кухне, — добавил Хорунин, — потом грохот, как падало что-то на пол….

— Сколько примерно прошло времени, когда Вы услышали грохот, после того как Плотникова впустила убийцу? — задал Перов наводящий вопрос.

— Ругаться они стали сразу, — отвечал Валерий, — после того, как захлопнулась дверь, а грохот я услышал через пару минут.

— Детских криков не слышали? — уточнил Сергей.

— Нет, дети не кричали! — произнес Хорунин, — после грохота все стихло, я уснул….

Перов пробежал глазами протокол и пододвинул лист Валерию.

— Пишите: «С моих слов записано, верно. Мною прочитано!», — сказал Перов.

Валерий расписался в протоколе. Он испуганно смотрел на кровавые следы.

— За что же он так Ленку? — непонятно у кого спросил Валерий, — она была такой душевной женщиной, мухи не обидит! Не то, что моя стерва, мегера лютая…

Глава 2

Международный аэропорт Домодедово на сегодняшний день один из крупнейших в России, обслуживающий три десятка миллионов пассажиров в год. Он лидер среди аэропортов страны по пассажирообороту, обслуживает более восьмидесяти авиакомпаний по двумстам направлениям, как международным, так и внутренним, входит в тройку лучших Восточной Европы.

Жемчужиной любого аэропорта по праву можно считать здание его аэровокзала. Здесь пассажирам не приходиться скучать, «убивая» время до рейса. Работает DVD-кинотеатр, WI-FI зона, а для ценителей высокого искусства есть Domodedovo Art Gallery — уникальная в своем роде галерея. На территории аэровокзала функционирует множество кафе, ресторанов, бутиков и магазинов, где можно купить сувениры, продукты питания, косметику, одежду ювелирные изделия и другое.

Григория Долгого к аэропорту привезла машина такси и, высадив его напротив входа, уехала на стоянку рядом с терминалом. Григорий вышел из машины и долго вертел головой по сторонам, прежде, чем вошел в терминал аэропорта, а войдя туда, постоянно озирался и испуганно смотрел на людей в полицейской форме, стоящих у арки металлоискателя. После терактов во всех аэропортах введены предполетные досмотры багажа и пассажиров при входе в здание терминала.

Григорий бросил свою легкую дорожную сумку на ленту конвейера и, не сводя испуганных глаз с полицейских, робко прошел металлоискатель. Схватив быстро сумку, выплывшую на ленте из стационарного энтроскопа досмотра багажа, он снова остановился и вертел головой, читая табло-указатели. Увидев такой с надписью «Регистрация» он быстро зашагал в ту сторону.

Подойдя к стойке регистрации пассажиров, Григорий также резко остановился и смотрел на очередь, выстроившуюся там. Он мысленно считал людей, стоящих здесь, как будто был не уверен, что успеет пройти регистрацию и самолет взлетит без него. Вскоре динамики информационной системы аэропорта сообщили приятным девичьим голосом, что регистрация на рейс 414 «Москва-Мюнхен-Вашингтон» началась и нежная девушка-информатор просила всех пассажиров этого рейса, пройти на регистрацию к стойкам 14, 16, и 18.

Григорий резко рванулся к стойке № 14, у которой было меньше народа. Его обезумевшие глаза испугали молодую женщину, стоящую последней в очереди, когда она обернулась назад и посмотрела на Григория осуждающим взглядом.

— Мужчина, — промолвила девушка, — куда Вы спешите, регистрация только началась!

— Куда надо спешу, — буркнул Григорий, — чем быстрее я сяду в самолет, тем лучше для меня!

— Вам плохо? — уже смягчившись, спросила девушка.

— Нет, — ответил Григорий, — мне хорошо! Нет этой изнуряющей и сводящей с ума боли, я без укола могу долго теперь обходиться!

Девушка посмотрела на Григория изучающим взглядом и осторожно отодвинула свой багаж, пропуская его вперед. Григорий не заставил себя ждать и продвинулся на одного человека в очереди, которая быстро двигалась, и вскоре он оказался у стойки. Не ставя сумку на ленту энтроскопа и нервно посматривая на часы, Григорий достал свои документы с билетом и протянул их контролеру. Девушка в форме спокойно развернула его российский, а затем заграничный паспорт и пристально всмотрелась в лицо Григория.

— Григорий Алексеевич, — нежным голосом сказала девушка, — Вам необходимо предъявить багаж для проверки. Поставьте его на ленту.

— У меня одна легкая сумка, — испуганно произнес Григорий, — и я хотел бы взять ее с собой в салон.

— Поставьте ее на ленту для взвешивания, — посоветовала девушка, — если пройдет по весу, я не возражаю, заберете ее с собой!

Григорий ставит сумку на конвейер энтроскопа, она проходит его, и контролер смотрит на табло весов.

— Да, сумку можно взять в салон! Она весит, как ручная кладь, — констатирует девушка.

Григорий берет сумку и странно озираясь, направляется к зоне предполетного досмотра пассажиров. Приблизившись к ее входу, он с интересом наблюдает, как мужчины вытягивают ремни из брюк и снимают обувь. Войдя туда, у него опять на лице появляется испуг, он быстро снимает туфли для досмотра.

— Ремень тоже вытягивайте из брюк, — подсказал работник безопасности полетов, производящий досмотр.

— Я ремня не ношу в брюках, — зло ответил Григорий.

— Тогда проходите в кабинку сканера, — посоветовал сотрудник.

Григорий надел туфли после осмотра их работником и пройдя кабинку сканера, направился в зал вылета. Он сел под табло, высвечивающим номер его рейса, и в который раз пытался вспомнить, что с ним произошло вчера. Память его напрягалась бесполезно. Воспоминания прошедшего дня, каждый раз были двойными. Будто он смотрел кадры видео с записью о двух незнакомых между собой людях.

Григорий пытался вспомнить события недельной давности — все то же! Его память раздваивалась, и воспоминания были разными. «Я ведь не мог быть в двух местах одновременно?», — со злостью спросил сам себя Григорий. И тут произошло желаемое — раздвоенность пропала, и перед глазами поплыли воспоминания пребывания его в палате хосписа.

Ему делали какие-то болящие уколы, и он надолго погружался в сон. Каждый день приходил в палату доктор и зачем-то фотографировал его, заставляя делать улыбочку. Уходя, он говорил: «Ну, блин, вылитый Виталий Григорьевич, ни дать, ни взять!» После доктора заходила медсестра со шприцем и долго ковыряла под кожей иглой, ища вену.

Григорий попытался вспомнить, как он попал в эту больницу, которую все пациенты почему-то называли хосписом. Память вновь раздвоилась — воспроизводила непонятные воспоминания. Григорий в форме машиниста электрички входит в поликлинику. А в следующем воспоминании он в оборванной и грязной одежде, дрожа от холода, сидит у трубопровода теплотрассы. Потом его ведут по коридору хосписа и в палате пациенты с пропитыми физиономиями, требуют от него вступительный магарыч.

Воспоминания Григория прервал нежный голос девушки из динамика информационной службы аэропорта, приглашающий пассажиров рейса 414 на посадку. Григорий импульсивно сорвался с места и быстро, озираясь испуганно по сторонам, прошел на выход, где пассажиров ждал автобус. Он до сих пор не мог объяснить себе, чего он боится. Ему казалось, что кто-то пристально следит за каждым его шагом.

Поднявшись по трапу, Григорий неожиданно для самого себя остановился перед дверью лайнера и обернулся назад. Ему захотелось последний раз взглянуть на здание аэровокзала.

— Мужчина, проходите в салон, не задерживайте остальных, — попросила его девушка-стюардесса.

— Мне хотелось последний раз увидеть Москву! — ответил со злостью Григорий.

— Отсюда Москву все равно не видно, — констатировала стюардесса, — а Вы что навсегда улетаете из России?

— Это я на случай если самолет разобьется, — вполне серьезно ответил Григорий, — эти «Боинги» так часто падают!

— Бог с Вами, — возразила стюардесса, — проходите на свое место.

Григорий вошел в салон и, двигаясь по проходу, смотрел на шильдики номеров. Наконец увидел место, на которое ему продан билет. Он положил свою сумку на полку над креслами и уселся у иллюминатора.

Вскоре на места рядом с Григорием пришли пассажиры, муж с женой. Супруг по-деловому уложил ручную кладь и сел рядом с Григорием, жена заняла место у прохода.

— Меня Виктором зовут, — представился сосед, — а жену мою Еленой! А Вас?

— Очень приятно! Меня зовут Николай…, - выдавил из себя Григорий, о чем-то напряженно вспоминая, — Нет, нет …Григорий, кажется!

— Очень приятно! — отозвалась Елена с крайнего кресла.

Супруги с интересом и опаской посмотрели на Григория, который пытался вспомнить что-то. Его неожиданно осенило, и он весело посмотрел на Елену, выглядывая из-за Виктора.

— У меня тоже была жена Елена, — весело сказал Григорий.

— Вы развелись с ней? — спросила Елена.

— Я убил ее! — ответил Григорий и, закрывая глаза, откинулся на спинку кресла.

— Вы шутник, однако, — вымолвила Елена с опаской и удивлением, глядя на Григория.

— Мы до Вашингтона летим, а Вы? — спросил Виктор, чтобы прервать неудобную паузу.

— А я не знаю…, меня кто-то должен встречать в Краснодаре, кажется, — с рассеянностью ответил Григорий, не открывая глаз.

Супруги со страхом посмотрели на странного попутчика.

— Вам плохо? Позвать стюардессу? — спросила Елена, выглядывая из-за мужа.

Григорий открыл глаза и посмотрел на нее бессмысленным взглядом.

— Зачем? Не надо…, — произнес он, — я, кажется, умер неделю назад…, у меня была онкология, опухоль! …Что-то не припоминаю, то ли позвоночника, то ли головного мозга…. А сейчас вроде бы ничего не болит!

Супруги с непониманием и тревогой пытаются рассмотреть глаза Григория, чтобы понять, что с ним происходит.

— А знаете, какие боли испытываешь при онкологии, — скороговоркой продолжил Григорий, — это ужасные боли, адские, как будто испытание в преисподней….

Григорий снова откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Виктор отодвигается от него, насколько позволяет теснота.

— Как Вас в полет допустили? — спросил Виктор, — Вы же не адекватны!

— Мне лучше поспать, — сказал Виктор, не открывая глаз.

— Лена, может, позовем все-таки стюардессу? — шепотом спросил Виктор у жены, приблизив губы к ее уху.

— Он, наверное, наркоман, — прошептала в ответ Елена, — если сейчас уснет, то лучше не будить, поспит и начнет нормально вести себя….

— Посмотрим, — сказал Виктор, поглядывая на Григория.

К местам Елены, Виктора и Григория подошла стюардесса. Она предлагала традиционные леденцы, необходимые при взлете.

— Уважаемые, леди и господа! — вымолвила стюардесса, протягивая поднос с леденцами, — прошу Вас!

Елена и Виктор берут несколько конфет. Стюардесса протягивает поднос Григорию, но тот уже мирно сопит и нереагирует на ее предложение.

— Желаете, что-либо выпить, покушать? — спросила стюардесса, — в нашем меню есть разнообразные спиртные напитки и блюда!

— Нет, спасибо! — отказался Виктор, — мы не пьем спиртного, а кушать предпочитаем дома!

Стюардесса проходит дальше. Самолет отрывается от земли и приступает к набору высоты. Появляется ощущение, когда закладывает уши и супруги с удовольствием сосут леденцы, посматривая на Григория. Тот спит, немного развернувшись к иллюминатору. Супруги тоже откидываются на спинки кресел и начинают дремать.

Григорий не спал, он умышленно притворился спящим. «Чего они все пристали со своими вопросами?», — подумал он — «я сам не знаю ответов на многие» Григорий снова попытался воспроизвести в памяти вчерашний день. Неожиданно отчетливо вспомнился вечер. Доктор вручил ему билет, паспорта и сказал: «Не забудь, что ты Григорий Алексеевич Долгий! Летишь в Вашингтон. Тебя там встретит человек, который отвезет в пригород для участия в очень важной операции. Он же быстро обучит тебя английскому языку».

Это воспоминание снова пропало, а взамен ему Григорий вспомнил палату в онкологическом диспансере. Там тоже был доктор, который обращался к нему, называя его Виталием…. Что за чушь? Ведь я был Николаем, кажется. Что-то трудно вспомнить, что я делал в онкологическом диспансере? Григорий напряг память, и у него в глазах стало все расплываться, превращаясь в туман. Он заснул….

— Уважаемые пассажиры, наш самолет заходит на посадку в аэропорт Мюнхена, — прозвучало в динамиках.

Елена проснулась первой и толкнула супруга в бок. Виктор зашевелился, открыл глаза и посмотрел на Елену.

— Приземляемся в Мюнхене, — сказала радостно Елена, — никогда не была там. Может, съездим на экскурсию?

— Посмотрим! — ответил Виктор, — может и съездим.

— А как там этот наш попутчик? — спросила Елена, выглядывая из-за мужа.

Лицо Елены исказилось от страха и удивления. Она тормошила за руку Виктора и почти не управляла своими эмоциями.

— Боже праведный, что это с ним? — почти закричала Елена, указывая на Григория, — Господи, да разве такое возможно?

Виктор повернул голову в сторону Григория и посмотрел на него. Зрелище было ужасным — лицо Григория покрылась морщинами, глаза впали, появилась торчащая щетина на щеках, он не дышал. Такое увидеть можно только в фильмах ужасов. У Виктора пропал дар речи. Он мычал что-то, пытаясь выразить свои эмоции, но у него не получалось. Человек не мог за два часа превратиться в семидесятилетнего старика.

…Даллес — это крупный аэропорт, располагающийся в столице США, в Вашингтоне. Свое название он получил в честь госсекретаря США Джона Даллеса. Географическое расположение аэропорта, всего 40 километров от бизнес-центра Вашингтона, дает возможность гражданам быстро до него добираться в случае пробок, которые так часто возникают на столичных улицах города. Кроме случая, когда люди добираются до аэропорта при помощи собственных автомобилей, городские власти продумали очень удобный автобусный маршрут, позволяющий быстро и с комфортом добраться до Даллеса практически из любой точки Вашингтона.

В аэропорте Даллеса в Вашингтоне приземлился «Боинг» рейса 414 Москва-Мюнхен — Вашингтон. Диктор аэровокзала объявляет об этом по громкоговорящей связи. Молодой мужчина по имени Тони подошел к зоне послеполетного досмотра пассажиров, расположился у стены вблизи энтроскопа, развернул плакат с надписью: «Долгий Григорий Алексеевич».

Так поступают, если нужно встретить незнакомого человека, в случае если нет его фотографии. Тот, которого встречают, увидит свою фамилию, имя и отчество и обязательно подойдет, даже если не знает встречающего человека в лицо.

Так Тони простоял полчаса и когда последний пассажир рейса 414 покинул зону досмотра, он достал свой сотовый телефон и набрал номер.

— Алло, сэр! Он не прилетел! — произнес в трубку Тони.

— То есть? — спросил абонент грубым голосом.

— Последний пассажир уже давно прошел контроль, но никто даже не посмотрел на мой плакат, — информировал Тони.

— А фамилию ты правильно написал? — спросил абонент.

— Можете не сомневаться сэр, — успокаивал абонента Тони, — я же неплохо знаю русский язык!

— Подожди еще минут пятнадцать, — посоветовал абонент, — и можешь уходить, эти русские очень непунктуальные….

Так никого, не дождавшись, Тони свернул плакат, бросил его в урну и направился к выходу из терминала аэропорта. Выйдя на улицу, он сел в «Шевроле» и уехал восвояси.

* * *

Вечером в кабинете Перова собрались Севрюков, Желобов и Иванникова. Хозяин кабинета усадил всех за столик и сварил кофе. Состав его оперативно-следственной бригады не менялся почти пяти лет. И все, кто работал с Перовым, уважали его и дружили семьями. Щлыгин иногда в сердцах называл бригаду, мафией Перова, но на него никто и не обижался, ведь это слово переводится на русский язык, как семья.

— Начнем, пожалуй, с экспертизы, — предложил Перов, — Славик, рассказывай!

Желобов отставил чашку с кофе, прокашлялся и обвел всех присутствующих взглядом.

— У меня ничего интересного, Сергей Константинович, — сказал он упавшим голосом, — отпечатков пальцев идентичных тем, что я снял с крана и на дверце шкафа, в нашей базе нет! Анализ крови, оставленной на рукоятке ножа не с чем сравнивать, так что пока голяк….

— Смерть наступила в половине четвертого ночи, — информировала Иванникова, — и вдовы Елены и ее детей!

— Мы допросили всех соседей Плотниковой во всем подъезде, — продолжил Севрюков, — кроме Валерия, которого Вы сами допрашивали, — никто ничего не слышал! Все допрошенные дают положительные характеристики семье Плотниковых — люди порядочные и скромные. Установили круг знакомых и родственников Плотниковых, у Елены родители погибли в автокатастрофе, Виталий воспитывался в детском доме с сестрой, которая живет теперь в Воронеже. Будем работать с ними. Виталий умер от онкологии, лечился в диспансере доктора Ланге, работал машинистом метро, Елена там же контролером. В мусорном баке, Володя Пашков нашел старые туфли в крови, я передал их Славику на экспертизу.

— Мы провели анализ микрочастиц из этих туфлей, пото-жировых выделений и следов крови, — добавил эксперт, — который совпадает с анализом следов крови в квартире?

— Да-а! Не густо! — констатировал Перов, — за такой «висяк» меня самого повесят! Я пока тоже ничего не придумал. Мотив не известен, поэтому рабочей версии нет.

— Мне тоже ничего стоящего на ум не приходит, — сказал Севрюков, — кому могла вдова «дорогу перейти»? Бизнеса не имела, жила скромно, грабить нечего, недоброжелатели, конечно, есть у каждого, но не убивать же человека, если он тебе не нравится? Создается впечатление, что убивал сумасшедший, хладнокровно и безжалостно.

— Давайте подумаем вместе, — предложил Перов, — одна голова хорошо, а у нас их сейчас четыре! Если у нас нет версий, то мне кажется, нужно учесть показания Валерия, соседа Плотниковых. Не мог он ошибиться, что слышал голос Виталия в ночь убийства.

— Я думаю, что мог, — возразил Севрюков, — он же пьющий человек и сам сказал, что перед сном употребил хорошо, возможно ночью у него были слуховые галлюцинации.

— Не согласен, — отрубил Перов, — появление слуховых галлюцинаций начинается отнюдь не в состоянии опьянения, а после запоя. Обычно их можно ожидать через трое суток после прерывания запоя, а в отдельных случаях симптомы могут начать проявляться только через неделю.

— Это не всегда так, Сергей Константинович, — поддержала Севрюкова Иванникова, — острый алкогольный галлюциноз может возникнуть и на пике запоя, а также во время похмельного синдрома. Все зависит от индивидуальности человека, у одних так бывает, у иных эдак….

— Коллеги, я вот что подумал, — сказал Сергей, — если у нас нет версий, то нужно отрабатывать, то, что имеем, — абсурд, то есть проверить показания соседа.

Присутствующие внимательно посмотрели на Перова. Севрюков скривил лицо в гримасе разочарования, Желобов округлил глаза, Иванникова стала нервно поправлять прическу.

— Каким образом это проверить? — выдавил из себя Севрюков, — поясните!

— Трудно допустить, что вместо Плотникова похоронен другой человек, — начал Перов, — но подобные случаи бывали в следственной практике. Мне помнится, как один «новый русский» бандит устроил свои похороны. Купили труп бомжа в морге, схожий по внешности, опытный профессионал загримировал его под заказчика и похоронили. Этот бандит спокойно уехал за рубеж, а на нем четыре убийства! А чтобы близкие когда-нибудь случайно его не опознали, «братки» убили всю семью бандита — жену, ребенка и двух сестер. Мне не вериться, что Плотников мог убить Елену и детей. Но ждать пока у нас появиться возможность сравнить результаты экспертизы с чем-то конкретным, тоже не стоит.

— А не было ли у Плотникова брата близнеца случайно? — неожиданно спросил Севрюков, — официально, конечно, нет, мы проверили уже. Я имею в виду ситуацию, в которой негласно после рождения по каким-то причинам разлучают близнецов. Одного отдают в приют, а когда он, повзрослев, узнает об этом, начинает мстить.

— Кому? — спросил Перов, — вдове? За что?

— Уж если отрабатывать абсурд, — возразил Севрюков, — то нужно именно с этого начинать, как более реального.

— Тогда тебе и карты в руки, — резюмировал Сергей, — а заодно затребуй анализы крови Плотникова из онкологического диспансера для сравнения с результатами экспертизы Желобова. И вот еще что! Поищите отпечатки пальцев, оставленные Плотниковым до его смерти. Возможно, Елена не все тщательно протирала при уборке квартиры, может быть, сохранились его некоторые вещи, предметы личной гигиены и прочее. А я завтра подготовлю постановление на эксгумацию могилы Плотникова. Вроде бы на сегодня все! Первый день расследования этого таинственного убийства будем считать законченным….

Присутствующие поднялись со своих мест, Перов собрал чашки из-под кофе, Иванникова понесла их мыть.

— Не нравится мне это убийство, — резюмировал Желобов, — трупов много, зацепиться не за что.

— Не нравится, не ешь! — пошутил Перов, — сейчас Оля помоет чашки и по домам! Кто со мной на микроавтобусе?

Севрюков и Желобов дружно подняли руки, вошедшая с чашками Ольга подняла руку с чашкой.

Владимир Пашков пришел работать в уголовный розыск недавно. Он имел мало опыта в работе и был закреплен за Севрюковым, считавшимся в МУРе маститым оперативником. Пашков набирался опыта и выполнял различные поручения Севрюкова. Вот и сегодня Владимир должен был вскрыть совместно с участковым Хлопиным опечатанную квартиру Плотниковой и найти в ней давние отпечатки пальцев Виталия Плотникова, оставленные им еще при жизни.

Севрюков поручил Пашкову найти также вещи личной гигиены Виталия Плотникова, из которых можно выделить образец его ДНК. Конечно, для этой работы нужно было бы привлечь еще и Желобова, но тот постоянно загружен работой и Севрюков попросил эксперта объяснить Пашкову приемы этой нехитрой процедуры, чтобы Владимир сам смог это сделать. Главное все-таки было найти отпечатки пальцев, а вещи личной гигиены нужны были больше для перестраховки, в случае если в анализах крови Плотникова, полученных из онкологического диспансера, не будет образца его ДНК. Но, как сказал Севрюков, расслабляться заранее не нужно и искать все, что приказано.

Пашков уважал Геннадия за его опыт работы, интуицию, логику и всегда хотел перенять у старшего по званию опера все это для себя. Он уважал Севрюкова и как человека, за его справедливую строгость и неподкупность, за добродушие и умение наладить контакт даже с преступником. И Пашков старался, работал так, чтобы к нему не возникало вопросов со стороны Севрюкова.

Нравился Володе и следователь Сергей Константинович, возглавляющий их постоянную по составу оперативно-следственную группу. Он был опытнее всех в своем деле, но никогда не зазнавался и вел себя с ними, как равный. Его отточенное логическое мышление иногда ставило даже Шлыгина в тупик, и тот избегал публично «нарываться» на неожиданные и каверзные вопросы Перова. Особенно на совещаниях, в которых иногда и Пашкову приходилось участвовать. Перов отлично знал уголовное право, криминалистику, судебную медицину и был всесторонне развитым и талантливым человеком.

Владимир доехал на метро до станции «Щукинская» вышел наверх и пешком прошелся до опорного пункта полиции, где его уже ждал Хлопин. Володя заранее предупредил участкового, чтобы тот не отлучился никуда в это время. Разрешение на вскрытие опечатанной квартиры лежало у Пашкова в папке, а «причиндалы» для снятия «пальцев» в барсетке. Там же была и полоска бумаги с печатью, которую Пашков должен был приклеить снова на двери квартиры.

— Привет, лейтенант! — поздоровался Пашков, войдя в кабинет участкового Хлопина, — готовы к вскрытию квартиры?

— Привет молодым операм МУРа, — ответил Хлопин, — вопрос, конечно, звучит криминально, но я всегда готов! Пошли! Мы, как «домушники» с тобой пойдем и вскроем квартирку….

Хлопин встал, замкнул сейф и, положив ключи в карман, направился к выходу. Владимир пошел следом за ним. Выйдя из кабинета, Хлопин замкнул дверь на ключ и положил его в тот же карман. Они вышли на улицу и направились к дому, где жила Плотникова.

— Вообще очень печальная история, — сказал Хлопин, — жила женщина никого не трогала, была убита горем из-за смерти Виталия, ан нет, нашелся душегубец…, да еще и детей! У вашего этого Перова есть версия по убийству?

— Нет, вроде пока, — ответил Пашков, — мотив неизвестен, а без него и версию не выдвинуть…. А Елену с детьми похоронили уже?

— Да, лейтенант, похоронили, — с грустью ответил Хлопин, — приезжала сестра Виталия из Воронежа, больше некому! Но мы ей всем миром помогали, она-то сама до сих пор по брату убивается…. Похоронили Елену рядом с Виталием, а детей по обе стороны от могил родителей.

Так за разговорами Пашков и Хлопин подошли к дому, где жили Плотниковы. На лифте поднялись на седьмой этаж, подошли к двери квартиры.

— Слушай, лейтенант, — вспомнил Хлопин, — я тут узнал один интересный факт. Может и квартиру не придется вскрывать? Дело в том, что в подвале дома у Виталия, царствие ему небесное, была маленькая мастерская. Он в ней для дома иногда изготавливал что-нибудь. Вот я и подумал, а что если в мастерскую после смерти Виталия никто не входил? А если это так, то на инструменте должны остаться его отпечатки пальцем.

— А ключ имеется от этой мастерской? — спросил Пашков.

— Нет, ключа у меня нет, — опомнился Хлопин, чеша затылок.

— Тогда придется вскрывать квартиру все равно! — сказал Пашков, — хотя идею Вы хорошую подбросили! Искать в квартире нужно только ключ от мастерской, а не отпечатки пальцев. Как определить те ли нашел или нет? И пришлось бы все снимать все, и Виталия и те, которые попадались бы на предполагаемых предметах, а это работы уйма….

Пашков срывает полоску бумаги с печатью, достает ключи от квартиры и открывает дверь. Прихожая кем-то старательно убрана, здесь уже нет того, что было, в то памятное утро во время осмотра места происшествия оперативно-следственной бригадой. Хлопин последовал за Пашковым. Владимир сразу же приступил к поиску ключа от мастерской Виталия. Он ходил по квартире и выдвигая ящики мебели, осматривал их и если не находил ключей закрывал.

— Скажи, лейтенант, а куда бы ты положил ключи от мастерской? — спросил Пашков у Хлопина.

— Ну, не знаю, — отвечал тот, чеша свой затылок, — у меня нет мастерской, да и делать я ничего не умею, зачем мне она?

У Владимира звонит сотовый телефон, он смотрит на дисплей, нажимает кнопку ответа и подносит телефон к уху.

— Алло, Славик, чего звонишь? — спросил Владимир у абонента.

— Я звоню тебе, чтобы ты не искал личных вещей Виталия Плотникова, — ответил Желобов, — я лично был в онкологическом диспансере и взял у них анализы его крови. Так вот, в истории болезни имеется образец ДНК Плотникова! Усек?

— Усек, спасибо! — поблагодарил Владимир, — не то пришлось бы долго искать то, чего может быть, давно уже нет в квартире.

— Эксперт звонил, — сообщил Пашков Хлопину, — у него теперь есть образец ДНК Плотникова и нам не нужно будет искать его предметы гигиены…. Но где же ключи от мастерской?

— Кто здесь? — неожиданно донеслось из прихожей.

Пашков с Хлопиным поспешили туда. На пороге приоткрыв дверь, стоял сосед Плотниковых Валерий Хорунин. Увидев полицейских, он расплылся в пьяной улыбке.

— А это Вы? — спросил Валерий, — я уж думал, кто из любителей легкой наживы шастает….

— А Вы случайно не знаете, где Виталий хранил ключи от мастерской, что в подвале у него? — спросил Пашков.

— Знаю, он многим здесь ремонтировал что-нибудь и мне однажды замок дверной…, — охотно ответил Валерий, — я видел, что он их вешает в прихожей на гвоздичке….

Владимир осмотрел стену у вешалки и обнаружил там небольшую связку ключей на гвозде.

— Эти? — спросил он у Валерия, сняв связку и поднося к его физиономии.

— Наверное, — ответил тот, — попробуйте открыть замок и узнаете.

Пашков замкнул квартиру и вместе с Хлопиным они опустились в подвал. Валерия взяли с собой, чтобы показал дверь мастерской. Войдя в подвал и включив свет, они увидели ряд металлических дверей. Приблизившись к одной из них, Валерий ткнул в нее пальцем.

— Это мастерская Виталика, — сказал он.

— А почему здесь так много дверей? — спросил наивно Пашков.

— Так ведь для каждой квартиры сделаны в подвале чуланчики, а Виталя там мастерскую устроил, — ответил Валерий.

Пашков вставил ключ в замок и, повернув его, открыл дверь. Владимир нащупал у входа выключатель и включил свет. Слой пыли на полу, верстаке и висящих на гвоздях инструментах убеждал в том, что после смерти хозяина, сюда никто не входил. Пашков приступил к снятию отпечатков с рукояток инструмента.

…Перов сидел в своем кабинете и готовился к совещанию у начальника следственного отдела Шлыгина. Сергей не любил такие совещания, где нужно в присутствии коллег объяснять, возражать, получать замечания и отстаивать свою точку зрения по, казалось бы, очевидным фактам. В любом коллективе у каждого его члена всегда есть недруги и приятели и у Перова они, безусловно, тоже были. Когда Шлыгин «распекал» его за недочеты в работе, недруги злорадствовали, а приятели сопереживали.

Сегодняшнее совещание должно принести немало радости его недругам. Сергей в последнее время работал эффективно, и у Шлыгина к нему не возникало претензий и это кому-то очень не нравилось. Перов уже забыл, когда он получал последнее «вливание» за неэффективность работы и необходимость продления сроков следствия, но сегодня ему нечего докладывать по убийству семьи Плотниковой.

Он с детства мечтал стать следователем и не скрывал этого от своих друзей, хотя современная молодежь не очень-то уважает людей этой профессии. Когда он учился в университете, и у него была первая практика, он настойчиво попросился пройти ее в качестве стажера следователя. Тогда в лихие 90-е годы резко возросшая преступность заставляла следователей работать на износ, хотя подавляющее их большинство ринулись зарабатывать капитал, закрывали уголовные дела за взятки, по заказу за деньги возбуждали дела и совершали другие неблаговидные поступки.

Перову повезло с самого начала, его первой практики, так как он проходил ее у Шлыгина, который всегда работал честно и по закону, потому что очень любил свою профессию.

Профессия следователя существует еще со времён Римской империи и возникновения Римского права. Государству уже тогда требовались люди, которые бы вели тайные розыскные мероприятия на благо государства. Они собирали факты, систематизировали их и представляли на судебном разбирательстве. Сегодня следователь — это мозг оперативно-следственной группы, направляющий и координирующий действия других сотрудников. Благодаря его работе доказывается вина преступника или происходит оправдание подозреваемого.

Работа следователя начинается с момента получения информации о совершенном преступлении. Далее он возбуждает уголовное дело, проводит осмотр места преступления, осуществляет поиск и опрос свидетелей. Следующая стадия требует анализа собранной информации, в ходе которого выдвигается несколько версий преступления. А у него по делу убийства семьи Плотниковой вообще нет ни одной версии.

С тяжелыми мыслями и ожиданиями неприятных замечаний от Шлыгина, Перов пришел в его кабинет. Секретарь встречала каждого участника совещания у открытой двери шлыгинского кабинета и произносила свое «проходите, пожалуйста», указывая жестом на открытую дверь. Перов вошел в кабинет и устроился на своем излюбленном месте недалеко от Шлыгина, который всегда восседал во главе длинного стола для совещаний.

Сергей рассчитывал, что Шлыгин начнет совещание не с него и поэтому удивился, когда Шлыгин, открыв совещание, строго посмотрел на него.

— Сергей Константинович, — гневно произнес Шлыгин, — прошло достаточно много времени после убийства семьи Плотникова. Как я понял, дело с мертвой точки не сдвинулось. Доложите обо всем, что известно следствию, а также Вашу рабочую версию….

Перов вздохнул тяжело и обвел взглядом всех сидящих за этим столом, отметив у некоторых коллег злорадствующее выражение на лицах.

— Я позволю сразу оговориться, — выдавил из себя Перов, — дело очень не простое, как кажется на первый взгляд….

Несколько человек, сидящих за столом, насмешливо хмыкнули после слов Перова.

— Это Вы нас подготавливаете морально? — спросил Шлыгин.

— Нет, Виктор Иванович, — возразил Перов, — я хочу, чтобы Вы объективно воспринимали информацию. Плотникова Елена, мать двоих детей, месяц назад похоронила мужа Виталия. Он умер от онкологии. По показаниям ее соседа, в ночь убийства в квартиру Плотниковой позвонил неизвестный мужчина, голос которого очень похож на голос умершего мужа Елены — Виталия….

— Показания одного пьющего мужика — это не факт! — сделал замечание Шлыгин, — у пьяниц мистика — это похмельный синдром….

За столом раздались откровенные усмешки, недруги Перова давно не слышали строгого тона разговора Шлыгина с ним.

— Я бы попросил присутствующих не соусировать мой доклад своими усмешками! — вспылил Перов и спокойно продолжил, — Виктор Иванович, я не первый день работаю следователем, не нужно мне ликбез проводить. Мистика начинается дальше…. Нами найдено орудие убийства — большой кухонный нож, микробиологическая экспертиза показала, что на его рукоятке осталась кровь не только Плотниковой, но и ее мужа Виталия….

— Как это? — спросил Шлыгин, поднимая скобкой бровь.

— Установлено по ДНК следов на рукоятке ножа и данным его крови из онкологического отделения, — ответил Перов, — там имеется образец его ДНК. Видимо он порезал руку, орудуя ножом….

— Как такое возможно? Его же похоронили за месяц до убийства! — откровенно удивился Шлыгин.

— Я же начинаю мистику рассказывать, Виктор Иванович, — спокойно проговорил Перов, — кроме того он оставил отпечатки пальцев на никелированном вентиле мойки, куда бросил нож, на дверцах плательного шкафа в спальне и на коробке для туфлей.

Шлыгин опять поднял бровь скобкой, он искренне удивился и посмотрел на Перова прищуренными глазами.

— Разве его пальчики есть у нас в базе? — возразил Шлыгин.

— Нет его пальчиков у нас! — ответил Сергей, — в результате опросов жильцов подъезда, мы выяснили, что в подвале дома у Плотникова была небольшая мастерская, где он иногда делал что-либо. Сняли отпечатки с инструмента. Уверены что это пальчики Плотникова, так как после его смерти в мастерскую никто не входил, это видно по слою пыли и другим признакам….

— А зачем ему туфли новые понадобились? — с недоумением спросил Шлыгин.

— Он выпачкал кровью те, в которых совершил убийство, — ответил Сергей, — аккуратно переобулся в новые туфли, хранившиеся у вдовы в шкафу и принадлежащие ее мужу. Переобувался на пороге квартиры, чтобы не наследить на площадке. Зачем? До сих пор не пойму…. Старые туфли мы нашли в мусорном баке, куда он их выбросил и проведенная экспертиза установила, что микрочастицы, найденные туфлях, принадлежат умершему Плотникову!

За столом наступила тишина, слышно было, как секретарь Шлыгина щелкает клавиатурой, печатая что-то. Виктор Иванович задумался, играя желваками. Следователи, сидящие за столом, с удивлением смотрели на Перова.

— У него не было брата-близнеца? — наконец спросил Шлыгин.

Перов посмотрел на него обиженным взглядом, давая понять, что вопрос детский.

— Обижаете, Виктор Иванович! — произнес Перов, — проверили сразу же, у него нет братьев, имеется сестра, проживающая в Воронеже….

— Да-а, действительно мистика! — согласился Шлыгин, — в розыск объявили?

— Кого? …Умершего? — с улыбкой и недоумением спросил Перов, — как это сделать, если он официально похоронен? Если мы объявим покойника в розыск, то его фото разместят на всех стендах страны. Де-юре это будет считаться глумлением над памятью умершего человека!

Шлыгин начинает сердиться, он гневно смотрит на Перова.

— И что дальше? — гневно спросил он — я так понимаю, что у тебя нет рабочей версии. Будем сидеть, и ждать, пока он сам не придет с повинной?

— Кто придет? Труп Плотникова? — с недоумением спросил Перов, — …мы ждем разрешение на эксгумацию, может проясниться что-либо? Но там тоже все непросто. Елену с детьми похоронили на том же месте, где лежит Виталий. Причем ее могила рядом с мужем, а детей — по краям. Сестра Плотникова категорически против эксгумации и ситуация пока зависла…. Насчет рабочей версии так скажу, пока ее нет. Ведь получается невероятный случай…, сами понимаете!

За столом воцарилась тишина. Шлыгин молча думал о чем-то, играя желваками. Следователи, сидящие за столом, с удивлением посматривали на Перова.

— Ну, а мотив убийства? — спросил Шлыгин.

— Мотив, предварительно — личная неприязнь! Только кого? — сомневался Сергей, — квартира не ограблена, да и в ней брать нечего было, это скромная семья и жила соответственно. Создается впечатление, что сумасшедший убивал…, зверски, жестоко и хладнокровно!

Шлыгин морщится и качает головой. Перов с непониманием смотрит на начальника.

— Я думаю, что чудес не бывает, — произнес с какой-то безнадежностью Шлыгин, — отрабатывайте версию о брате-близнеце. Возможно, по каким-либо причинам их разлучили еще в грудном возрасте, а теперь он за что-то мстит.

Перов вновь обиженно посмотрел на начальника.

— Виктор Иванович! — раздраженно сказал Перов, — что же Вы со мной, как с новичком? Проверили это! Плотников родился в роддоме № 286. Мы нашли врача-акушера, который принимал роды, он давно на пенсии, допросили его, изъяли из архива медицинскую карту матери Виталия Плотникова. Документ смотрел один из лучших гинекологов Москвы, нет даже намека на двойню….

Шлыгин снова замолчал и напряженно думал о чем-то.

— Вот что, Перов, — произнес он, оживляясь, — что касается получения разрешения на эксгумацию, я включусь активно в этот вопрос.

— Нужно консультироваться у ученых, — предложил Перов, — у меня даже догадок приемлемых нет…. Вот только у кого? У генетиков? Я даже не могу сориентироваться, к кому нужно обращаться….

— Хорошо, Сережа, я беру и этот вопрос тоже на себя, — уверенно пообещал Шлыгин.

Сергей покидал совещание в плохом настроении. Не потому что Шлыгин требовал немедленных действий от него по уголовному делу об убийстве Плотниковой, тут все понятно, он начальник отдела и с него тоже спрашивают. У Перова не было версий, он зашел в тупик и не мог даже сам себе объяснить установленные факты по делу и результаты проведенных экспертиз.

Такого у него еще не было. Он любил свою работу и постоянно повышал свой профессиональный уровень. Было время, когда он ошибался, но чтобы у самого не было версии или хотя бы понимания мотива преступления — нет. Он не переставал думать об этом убийстве в свободное от работы время, его терзали сомнения и нелепые догадки, профессиональное самолюбие было задето, но версии все же не было.

Перов надеялся, что эксгумация трупа Плотникова все расставит на свои места. Поэтому, когда они — Перов, Севрюков, Иванникова и Пашков приехали на кладбище, настроение у Сергея было приподнятое, несмотря на то, что само кладбище удручающе действовало на человека. Вероятно, сегодня станут очевидными многие факты по убийству, хотя им для этого и предстояло потревожить усопшего Виталия.

Эксгумация с последующим исследованием трупа может производиться в любые сроки после захоронения. При этом нередко могут быть получены недостающие для следствия данные, позволяющие изменить, или опровергнут версию преступления.

В своем заключении эксперт подробно описывает состояние трупа и его частей, все обнаруженные изменения и повреждения, разрезы и распилы, сделанные при первичном исследовании. Вскрытие трупа может производиться в морге или, если позволяют условия, на кладбище. Эксгумацию следователь оформляет протоколом. Описание трупа можно делать на месте или там, где производят его исследование. Протокол эксгумации подписывают все присутствующие. Но сегодня нужно установить главный факт — кто похоронен в этой могиле?

— Ну, что, коллеги, приступим? — весело спросил он, выходя из микроавтобуса на широком проезде кладбища, — а где эти лоботрясы из ритуального агентства? Еще час назад позвонил, чтобы приступили к вскрытию могилы…. А я никого здесь не вижу!

Могила Плотникова находилась недалеко от проезда и поэтому отсутствие работающих могильщиков видно издалека. Перов и его сопровождение прошли к самой могиле. Рядом с Виталием были похоронены и Елена с детьми. Смотреть на семейные могилы невозможно без жалости, ведь эти люди могли еще жить и растить детей.

Елена успела до своей смерти поставить памятник мужу, на нем прикреплен трафарет с надписью: «Плотников Виталий Григорьевич 1978–2016 Любимому мужу и отцу от жены и детей» На ее могиле стоял лишь деревянный крест с прибитым к нему прямоугольным куском фанеры с надписью: «Плотникова Елена Викторовна 1982–2016» Справа от нее, могила с деревянным крестом и надписью: «Плотников Алеша Витальевич 2006–2016», а слева от могилы Виталия похоронили его дочь.

Памятник Виталию отодвинут с холмика, где он был установлен и могила наполовину вскрыта. Тут же лежали две лопаты, а на проходе куча земли и деревянные носилки. Перов достал сотовый телефон и набрал номер директора кладбища.

— Алло! Уважаемый, — произнес он в трубку, — почему до сих пор могила не вскрыта?

— Так Вас же не было, — ответил директор, — а дальше вскрывать без Вас нельзя, Вы должны все видеть своими глазами. Могильщики на месте?

— Нет здесь никого! — грозно произнес Сергей, — поэтому я недоволен, ведь у нас времени нет, чтобы ждать твоих землекопов….

— Они, наверное, отлучились, — успокаивал его директор, — и сейчас подойдут.

— Быстро ищите их, иначе неприятностей себе наживете, — пригрозил Перов и отключился от связи.

— Гена, какие будут версии, если обнаружится, что вместо Виталия захоронен другой человек? — спросил Перов у Севрюкова.

Севрюков задумался не некоторое время, поглядывая на полу разрытую могилу. Перов смотрел на него своими хитрыми глазами и ждал ответа.

— Я не знаю, Сергей Константинович, — признался он, наконец, — если в могиле захоронен другой человек, то очень трудно предположить, что Виталий убил свою семью.

— Но факты говорят об этом, — настаивал Перов, — трудно предположить мотив убийства, но мы его выясним, когда найдем Виталия и допросим. По крайней мере, если захоронен другой человек, у нас появляется конкретный подозреваемый, которого можно объявлять в розыск!

— Тогда непонятно, жив ли Виталий? — вступила в разговор Иванникова, — ведь у него последняя стадия онкологии была, с которой долго не живут! Да и вряд ли человек в его состоянии мог убить, он просто физически не может сделать этого….

Из-за кустов появляются работники ритуального агентства. Взглянув на них безошибочно можно определить, что они опохмелялись где-то неподалеку. Один из них сразу взял лопату и спрыгнул в могилу, двое других поставили ему носилки для земли.

— Мужики, где вас черт носит? — гневно спросил Перов, — или вы думаете, что мы должны ждать, когда вы накатите по стакану водки?

— Успеете, — буркнул тот, что выкидывал из могилы землю, — такую работу без водки невозможно выполнить. Вонища сейчас начнется — не продохнешь!

— За десять тысяч в месяц тут корячишься, а они еще и недовольны, — поддержал его второй.

- Ну, ладно, успокойтесь, — пресек их выступления Перов, — нужно быстро сделать то, что вы называете работой!

Перов и его сопровождающие отошли в сторонку подальше от вскрываемой могилы. Севрюков согласился с доводом Иванниковой о том, что Виталий не мог в предсмертном состоянии убить и был, одолеваем теми же мыслями, что и Перов. Профессиональное самолюбие Геннадия тоже было задето этим загадочным убийством, и он в свободное от работы время постоянно думал и пытался объяснить, хотя бы себе факты преступления. Если сейчас выяснится, что захоронен не Виталий, то где ему искать человека, который давно находится присмерти, а если его труп, то тем более.

— Володь, пойди, посмотри, много им еще осталось? — попросил Перов Пашкова.

Тот молча пошел к могиле и вскоре вернулся.

— Я думаю, еще минут на пятнадцать! — информировал Владимир.

— Успеют приехать! — произнес Перов.

Севрюков и Иванникова переглянусь между собой. Геннадий сделал на лице гримасу, означающую, что он крайне удивлен, когда Перов разговаривает сам с собой. В широком проходе кладбища появился их микроавтобус с надписью «Следственный комитет» и только сейчас Севрюков и Иванникова обратили внимание, что он куда-то уезжал.

— А вот и они! — громко сказал Перов, когда из салона микроавтобуса вышли соседи Плотниковой Валерий и его жена Анна.

Валерий и Анна подошли к Перову с его коллегам и поздоровались. Севрюков догадался, кого ждал Перов, соседи будут понятыми при опознании трупа, но все же спросил у Перова:

— А понятые, зачем нужны, Сергей Константинович? Все же и так понятно!

— Вообще-то на опознание берут родственников — пояснил Сергей — но за отсутствием таковых я привлек соседей. Они хоронили Плотникова и помнят его одежду, в чем он был погребен, детали разные и если в гробу его труп, то это сразу же выясниться визуально. А понятые в любом случае нужны процессуально!

Понятно! — ответил Геннадий с виноватым видом.

— Володь, Ты будешь вести протокол эксгумации, — обратился Перов к Пашкову.

Тот открыл свою папку и приступил к заполнению бланка протокола. В это время один из работников ритуального агентства помахал рукой Перову.

— Могила вскрыта, гражданин начальник! — громко прокричал он.

Перов, Севрюков, Иванникова, Пашков, Валерий и Анна подошли к могиле. Работники ритуального агентства специальными захватами зацепили гроб.

— Доставать? — спросил тот, который кричал.

— Осторожно только, — посоветовал Перов.

Работники аккуратно достают гроб и ставят его на землю.

— Вы слышите? — комментировала Иванникова, — практически нет трупного запаха? Я столько раз эксгумировала могилы и обычно зловоние от гроба ужасное.

Перов ничего не ответил и только посмотрел на Иванникову с улыбкой. Работники ритуального агентства открыли гроб. Там лежал мужчина в костюме и галстуке. Валерий и Анна зажали нос пальцами.

— Ну, вот, Оленька, а ты боялась, — съязвил Перов, — вони хватит на всех!

— Разве это вонь, Сергей Константинович? — возразила Иванникова, — так, себе духанчик…. Обратите внимание, вид трупа свеженький, как будто его похоронили неделю назад! Вы бы с ума сошли, если бы труп подвергся нормальному разложению по танатологии….

Все присутствующие рассматривали труп, как будто это был их родственник. Лицо захороненного мужчины очень похоже на изображение с фотографии на памятнике. Перов сравнил его вид с фоткой, вынутой им из своей папки. Сомнений нет — это Виталий Плотников!

— Валерий, Анна, что можете сказать? — обратился он к соседям.

— А чего тут говорить? Виталя это! — резюмировал Валерий.

— Только немного подпортился…, - добавила Анна, кривя физиономию.

— Оленька, возьми пробы у трупа и будем заканчивать! — обратился к Иванниковой Перов, у которого явно испортилось настроение.

Глава 3

Перов ехал в Институт общей генетики им. Вавилова смутно представляя себе, о чем конкретно будет спрашивать одного из ведущих специалистов генной инженерии профессора Липчевского. Шлыгин выполнил свое обещание и договорился об этой встрече, но Перов считал, что он не готов к ней. Сергей решил, что сначала расскажет профессору о невероятном случае, а тот сможет предположить что-то конкретное, что объяснит невероятность фактов следствия.

Перов имел смутное представление, что такое генетическая инженерия. Она появилась благодаря работам многих исследователей в разных отраслях биохимии и молекулярной генетики. На протяжении многих лет главным классом макромолекул считали белки. Существовало даже предположение, что гены имеют белковую природу. Лишь в 1944 году Эйвери, Мак Леод и Мак Карти показали, что носителем наследственной информации является ДНК. С этого времени начинается интенсивное изучение нуклеиновых кислот. Спустя десятилетие, в 1953 году Дж. Уотсон и Ф. Крик создали двуспиральную модель ДНК. Именно этот год принято считать годом рождения молекулярной биологии.

На рубеже 50 — 60-х годов были выяснены свойства генетического кода, а к концу 60-х годов его универсальность была подтверждена экспериментально. Шло интенсивное развитие молекулярной генетики, объектами которой стали бактерия E. coli, ее вирусы и плазмиды. Были разработаны методы выделения высокоочищенных препаратов неповрежденных молекул ДНК, плазмид и вирусов. ДНК вирусов и плазмид вводили в клетки в биологически активной форме, обеспечивая ее репликацию и экспрессию соответствующих генов. В 70-х годах был открыт ряд ферментов, катализирующих реакции превращения ДНК. Особая роль в развитии методов генной инженерии принадлежит рестриктазам и ДНК-лигазам.

Историю развития генетической инженерии можно условно разделить на три этапа.

Первый этап связан с доказательством принципиальной возможности получения рекомбинантных молекул ДНК in vitro. Эти работы касаются получения гибридов между различными плазмидами. Была доказана возможность создания рекомбинантных молекул с использованием исходных молекул ДНК из различных видов и штаммов бактерий, их жизнеспособность, стабильность и функционирование.

Второй этап связан с началом работ по получению рекомбинантных молекул ДНК между хромосомными генами прокариот и различными плазмидами, доказательством их стабильности и жизнеспособности.

Третий этап — начало работ по включению в векторные молекулы ДНК (ДНК, используемые для переноса генов и способные встраиваться в генетический аппарат клетки-рецепиента) генов эукариот, главным образом, животных.

Формально датой рождения генетической инженерии следует считать 1972 год, когда в Стенфордском университете П. Берг, С. Коэн, Х. Бойер с сотрудниками создали первую рекомбинантную ДНК, содержавшую фрагменты ДНК вируса SV40, бактериофага и E. coli.

…Добравшись до института, Перов отпустил микроавтобус на два часа по просьбе водителя, которому нужно было решить какие-то домашние проблемы. Войдя в фойе, Перов осмотрелся вокруг. У входа на первый этаж стояли охранники в камуфляжной форме. В правом углу окошечко с вывеской «Бюро пропусков», в котором маячило лицо контролера. Приблизившись к нему, Перов вынул из кармана свое удостоверение и протянул его контролеру.

— Следственный комитет, Перов! — молвил Сергей, — мне должны были заказать пропуск к профессору Липчевскому.

Контролер взял в руки удостоверение, долго смотрел в него и лицо Перова, сравнивая фотографию с оригиналом. Затем медленно протянул в окошечко пропуск с удостоверением.

— Кабинет профессора на первом этаже влево, — сказал контролер, подчеркивая интонацией свою значимость.

Перов поблагодарил его за службу, делая умышленно акцент на это слово, и прошел мимо охранников в левое крыло первого этажа. Кабинет профессора Липчевского находился недалеко от лестницы и спустя минуту Перов уже стучался в его дверь. Услышав в ответ «Войдите», Сергей вошел в кабинет профессора.

За столом сидел седовласый мужчина 60-летнего возраста и разговаривал по телефону. Перов вопросительно посмотрел на него, профессор зажал трубку ладонью руки.

— Вы ко мне? — спросил он приятным мужским голосом.

Перов кивнул в ответ головой в подтверждение.

— Проходите, присаживайтесь! — вымолвил он, а сам продолжил разговор по телефону.

— Алло! Я постараюсь ответить насколько это возможно…, - сказал он в трубку и положил ее на рычаг стационарного телефона.

Перов вынимает удостоверение и развернув его показывает профессору.

— Я следователь Перов Сергей Константинович! — представился он, — Вас рекомендовали нам как лучшего специалиста по генной инженерии.

— Да, да! Я слушаю Вас, Сергей Константинович, — отвлеченно произнес Липчевский о чем-то думая.

— Только я прошу Вас, отнеситесь к моей информации серьезно! — начал разговор Сергей, — мне самому порой кажется, что это не реально, но все же. Совершено жестокое убийство матери и двоих ее детей…

Профессор отрицательно замахал рукой и одновременно головой.

— Не нужно пересказывать! — выпалил он торопливо, — мне только что звонил Ваш начальник…, э, …Шлыгин, кажется, и рассказал обстоятельства дела. Вы слышали, что я ему ответил?

— Слышал! — ответил Перов и неизвестно к чему проинформировал и спросил, — мы сегодня проводили эксгумацию и установили, кстати, что его тело хорошо сохранилось. С чем это может быть связано?

Профессор внимательно посмотрел наПерова, как на студента, пытающегося отвлечь профессора от темы на экзамене. Он поднял брови от удивления.

— Странно, что ваши эксперты этого не знают! — сказал Липчевский, — тела людей, похороненных в последние десятилетия, разлагаются очень медленно. Это от того, что в современной пище слишком много консервантов. Перов засмущался, кивая головой в знак согласия.

— Давайте по делу, профессор? — робко спросил Перов, — если допустить, что у умершего был однояйцевый близнец, могут ли их отпечатки пальцев быть абсолютно идентичны?

— У однояйцевых близнецов, — отвечал Липчевский, — тождественность проявляется наиболее часто, но полной идентичности отпечатков пальцев нет даже у этой категории людей. Но я не исключаю уникальность случая.

Перов задумался на минуту, затем с неуверенным видом посмотрел на профессора.

— А можно ли клонировать человека? — осторожно спросил он.

— Конечно, можно! — ответил Липчевский, — теоретически можно попытаться, например, клонировать Пушкина, но даже если это удастся, то будет получен лишь индивидуум, обладающий внешностью поэта, но писать стихи он вряд ли сможет. Ведь гения формирует среда. И в случае с «новым Пушкиным» нужно, появись такой младенец, воссоздать для него фон России XIX века, поместить его в Царскосельский лицей, познакомить с декабристами … в общем, если так можно выразиться, — «клонировать» саму жизнь, а это, к сожалению или к счастью, невозможно. И представьте себе трагедию этого мальчика — все будут ждать от него продолжения «Евгения Онегина», а он будет говорить на сленге своего времени, который далёк от пушкинского пера….

— А возможно, что убийца был клоном покойного? — неуверенно, как будто боясь, что его поднимут на смех, спросил Перов, — мне стыдно об этом консультироваться, ведь я дилетант в вопросах генной инженерии….

Профессор засмеялся тихо, встал с кресла, подошел к Перову и дружески похлопал по плечу.

— Теоретически да! — сказал он, — сегодня возможно клонирование любого человека. Но представьте себе, что клона нужно растить. Сколько лет было умершему?

Перов задумался, вспоминая возраст Плотникова.

— Он 1978 года рождения! — произнес Сергей, — значит, 38 лет….

— Это значит, что 38 лет назад должен был родиться клон вашего умершего, — поучительно произнес профессор, — но в то время этого еще не умели делать. При клонировании ядро соматической человеческой клетки переносится в яйцеклетку, лишенную собственного ядра, и она приступает к делению, образовав зародыш, или клеточный клон. Этой яйцеклеткой оплодотворяют женщину, и она вынашивает клона, как обыкновенного ребенка.

— Получается, что клона должна родить обычная женщина? — спросил Перов.

— Даже если бы это и было возможно в 1987 году, — улыбнувшись, ответил Липчевский, — кто бы растил вашего клона чтобы устроить головоломку следователю?

Перов смутился, но не успокоился и даже несколько разозлился.

— Но как же объяснить, черт возьми, все эти факты? — спросил он раздраженно, — я голову уже расшиб… ничего на ум не приходит!

Профессор подошел к своему креслу и присел в него.

— Я бы мог Вам чем-то помочь практически, — вполне серьезно произнес он, — если бы у вас имелся материал умершего и предполагаемого убийцы…. То есть мне нужно провести сложные лабораторные исследования для сравнения.

— Так ведь сравнительный анализ ДНК проводили наши эксперты и дали заключение, — оживился Сергей.

— Я не эти исследования имел в виду! — переходя на пониженный тон, произнес Липчевский, — мне бы не хотелось об этом говорить вслух, это пока тайна даже для научной общественности. Я готовлю большой эксперимент в генной инженерии….

— Мы сегодня взяли материал при эксгумации трупа умершего, — обрадовался Перов, — а микрочастицы эпителия и крови убийцы найдены на месте преступления….

— Для моих исследований микрочастиц недостаточно, — с сожалением произнес профессор, — нужно гораздо большее количество ткани и крови….

— К сожалению, у нас нет таких проб убийцы, — рассеянно и с огорчением произнес Сергей.

— Ну, если появиться такая возможность, — заверил Липчевский, — я к вашим услугам!

Перов поднялся, понимая, что разговор окончен и ему не следует отвлекать профессора от его дел.

— До свидания, профессор! — попрощался Перов.

— И Вам удачи! — ответил Липчевский.

Перов вышел из здания института общей генетики с отвратительным настроением. Микроавтобуса на парковке не было, и он решил прогуляться и выпить кофе в каком-нибудь заведении. Перов пошел по улице вправо от корпуса института и не переставал возмущаться тем, что его зыбкая надежда на помощь профессора Липчевского рухнула. Он шел и напряженно думал, сталкиваясь со встречными прохожими, они поворачивали головы и смотрели на Перова, как на пьяного.

Вскоре Сергей увидел кафе с небольшой уютной верандой и, зайдя на нее, уселся в пластиковое белое кресло. На таком же столе — вазочка с тремя цветками незнакомого ему названия. Подошел официант и услужливо склонился корпусом немного вперед.

— Чего желаете? — спросил молодой парень.

— Если можно, чашечку кофе с коньяком — заказал Перов.

Официант удалился и вскоре принес на подносе чашку кофе, поставив его перед Сергеем, снова удалился прочь. Перов отхлебнул немного кофе и задумался. Выходит, зря он надеялся на Липчевского, придется без науки самому пытаться объяснить факты по убийству Плотниковой. Хотя почему же, если профессору предоставить нужное количество ткани и крови убийцы, то он сможет помочь. Но где взять такую пробу? Снова тупик.

Немного успокоившись, Перов напряг свое мышление и старался вновь сопоставить факты и результаты экспертиз. Можно допустить, убийца переобулся, чтобы его не мог заподозрить случайный свидетель, когда он выходил из подъезда. В противном случае кровь на его туфлях сразу бы вызвало подозрение, и последовал бы вызов полиции. То же самое произошло бы, если случайный полуночник увидит следы крови туфлей на лестничной площадке. …Теперь понятно зачем убийца аккуратно переобулся в другие туфли, стараясь не оставить следа у двери квартиры.

Как же это раньше Сергею не дошло такое предположение? «Но, что из этого следует?» — подумал Перов. Он закурил, но увидев табличку с надписью «Курение смерти подобно!» затушил сигарету и положил ее назад в пачку, подумав при этом, что запрет на курение в общественных местах дал богатую пищу для сочинителей различных слоганов. Сергей допил кофе и вновь погрузился в дедукцию. Итак, если убийца боялся попасться на глаза случайному свидетелю в момент, когда он покидал квартиру и подъезд, то это могло означать только одно — ему нужно было выиграть время. Он же понимал, что тела будут все равно обнаружены, но он даже не позаботился о том, чтобы совершить преступление тихо.

Громко требовал открыть ему дверь, ссорился с Еленой в квартире, не беспокоился о шуме, когда боролся с женщиной на кухне. Громкость разговора была такой, что сосед прекрасно все слышал. Но выходя скрупулезно позаботился, чтобы не нарваться на случайного свидетеля. Значит, он после убийства собирался быстро покинуть город. Такое бывало в практике Перова, и он теперь уверен, что убийца мог скрыться быстро только на автомобиле. Ночью улицы Москвы пустынны и выехать из города можно минут за пятьдесят от силы, главное, чтобы за это время не встретился случайный свидетель.

Настроение Перова значительно улучшилось, но вспомнив, что это он не успел сообразить о плане перехват в то утро, когда они приехали на квартиру Плотниковой, настроение вновь испортилось. Да и вообще, кто он этот убийца? «Нужно абстрагироваться от фактов совпадения отпечатков пальцев и следов крови на рукоятке ножа и анализировать цепочку событий» — подумал Перов — «иначе, эти факты, как стопор в логике рассуждений! Нужно все-таки запросить в ГИБДД записи видеонаблюдения по возможному маршруту убийцы, и по ним сориентироваться в какую сторону от Москвы он скрылся».

У Перова зазвонил сотовый телефон, Сергей посмотрел на дисплей и нажал кнопку связи.

— Я слушаю, Виктор Иванович! — ответил он на вызов.

— Сергей Константинович, быстро приезжай ко мне, — сказал Шлыгин, — есть очень интересная информация для тебя!

— Я понял, выезжаю, — ответил Перов, отключившись от связи.

Он набрал номер водителя микроавтобуса и приказал ему подъезжать к кафе, где сейчас находился, затем рассчитался с официантом и покинул веранду кафе. Шлыгин очень заинтриговал Перова этим звонком, и теперь Сергей думал о характере информации и подсознательно желал, чтобы она пролила свет на загадочное убийство. Уже через час Сергей вошел в кабинет Шлыгина. Он сидел за столом и что-то писал, глядя на экран монитора.

— Зачем вызывали, Виктор Иванович? — запыхавшись, спросил Перов.

— Хочу показать тебе записи видеонаблюдения камер из терминала аэропорта Домодедово! — промолвил Шлыгин, — спасибо, что зрительная память у меня еще хорошая!

Шлыгин развернул к Перову монитор компьютера, стоящий у него на столе. Перов присел рядом и внимательно смотрел на экран, на котором был текст документа из Консультанта плюс.

— Не понял! — воскликнул Перов, глядя на Шлыгина.

— Если мне не изменяет зрительная память, сейчас поймешь! — заверил его начальник отдела и прощелкал клавиатурой для воспроизведения видеозаписи.

На экране монитора появился интерьер терминала аэропорта Домодедово. У стойки регистрации пассажиров виден мужчина лет сорока возрастом, прилично одетый в костюм с галстуком. У мужчины в руках легкая сумка, он нервно оглядывается и смотрит на часы. Затем подходит к стойке регистрации, подает работнику аэровокзала билет, российский и загранпаспорт. Девушка смотрит его и документы пассажира. Перов «сверлит» взглядом монитор с удивленным выражением лица.

— Черт возьми, — закричал Перов, — это же Плотников! Так…, которого числа съемки? …Елкин свет, это же утро, когда мы выезжали на убийство!

На экране монитора видно, как Плотников ставит сумку на конвейер металлоискателя, она проходит его, затем берет ее и странно озираясь, идет в зону предполетного досмотра пассажиров. Снимает туфли, вытягивает ремень из брюк. Проходит кабинку сканера. Сотрудник авиационной безопасности досматривает вещи. Плотников постоянно озирается.

Перов с восторгом посмотрел на Шлыгина, который властно улыбался, поглядывая на реакцию Перова. У Сергея был вид самого счастливого человека на свете.

— Где Вы взяли такую запись, Виктор Иванович? Это же Плотников! — радостно спросил Перов.

— Ее передали из ФСБ в департамент по борьбе с терроризмом для установления личности этого мужчины. Он слишком подозрительно вел себя, и им заинтересовалась служба безопасности. В департаменте решили показать запись всем начальникам отделов нашего комитета и уголовного розыска…. А я запомнил личность Плотникова, когда ты показывал мне материалы дела.

У Перова на лице появилась гримаса охотника, он суетился около монитора, как борзая высматривает дичь.

— Нужно выяснить, куда он вылетел? — скороговоркой произнес Перов, срываясь с места.

Шлыгин с улыбкой остановил Перова жестом руки.

— Не горячись Сергей Константинович, — спокойно сказал Шлыгин, — он вылетел рейсом 414 до Вашингтона через Мюнхен. Билет был куплен заранее. Это уже выяснили коллеги из МВД. Его фамилия по паспорту Григорий Алексеевич Долгий. Но самое главное, что паспорта, предъявленные этим типом, как и следовало ожидать — высококачественная фальшивка. Адрес, указанный в российском паспорте проверили, он никогда там не был зарегистрирован! Объявляй в международный розыск Григория Долгого, и контактируй по этому вопросу с капитаном Василием Филоновым из департамента.

— Спасибо, огромное, Виктор Иванович, — проговорил Перов, — я сегодня только понял, что убийца надеялся быстро покинуть город. Я, правда, посчитал, что на автомобиле, а выходит — самолетом!

— Хватит меня благодарить, — возразил Шлыгин, — спасибо моей зрительной памяти! Иди, работай, елкин свет….

Перов вылетел из кабинета Шлыгина, как на невидимых крыльях, удивив секретаря, печатающего что-то на компьютере. Сергей почти прибежал к себе в кабинет, он теперь знал, что Плотников или его двойник улетел в США. Но как же объяснить отпечатки пальцев и кровь на рукоятке? Ведь Липчевский говорил, что даже у близнецов не бывает идентичных отпечатков, а клона Плотникова вырастить не могли, в то время это было невозможно.

Но как бы там ни было, нужно срочно подавать Григория Долгого в розыск и позвонить Филонову, как советовал Шлыгин. Перов набирает номер в департаменте, никто не отвечает. Перов набирает номер Севрюкова.

— Я слушаю Вас Сергей Константинович, — приветствует Перова Геннадий.

— Гена, объявляй Плотникова в международный розыск, — приказал Перов, — только с фамилией — Долгий Григорий Алексеевич.

— Не понял! — ответил Севрюков.

— Я покажу тебе видео из Домодедово, — сказал Перов, — так вот, на нем наш покойник улетает в США под фамилией Долгий….

— Что за чертовщина? — удивляется Севрюков.

— Давай после об этом поговорим, — настоял Перов, — сейчас срочно в розыск его! Все с этой минуты я жду результатов! Пока!

Раздается стук в дверь, входит мужчина сорокалетнего возраста. Сергей с недовольным видом смотрит на гостя.

— Можно к Вам, майор? — спрашивает визитер.

— Уже вошли! — сердито произносит Перов, — присаживайтесь, только быстро рассказывайте, чего хотели, у меня очень много работы!

— Я капитан Василий Филонов, — представился гость — из департамента по борьбе с терроризмом!

— А-а-а! Здравствуй, капитан! — произнес обрадованно Перов, — с чего начнем? Долгий объявлен только что мною в международный розыск, и я думаю получить сообщение из Интерпола о его задержании в США уже сегодня.

— Его там нет! — спокойно сказал Филонов, глядя на Перова.

— Откуда Вам это известно, капитан? — спросил Перов, удивленно рассматривая Филонова.

— Из российского консульства в Мюнхене пришло сообщение и документы о смерти Долгого Григория Алексеевича, — также спокойно проговорил Василий.

— Не понял, капитан, его убили? — спросил Перов, — и почему из Германии, он же в Вашингтон летел?

— Его никто не убивал, он умер в самолете между Москвой и Мюнхеном, — информировал Филонов, протягивая Перову папку с документами.

Перов взял папку и бегло просмотрел документы.

— В этой папке российский и загранпаспорт Долгого, — синхронно с просмотром комментирует Филонов, — заключение о смерти, показания свидетелей, летевших с ним одним рейсом.

Филонов ждет, пока Перов ознакомится содержанием документов. Через некоторое время Перов закрывает папку и кладет ее на стол.

— Причина смерти — сердечная недостаточность! — произносит Перов рассеянно, — и в показаниях свидетелей, чертовщина какая-то! Что значит «…его лицо постарело примерно на 30 лет»…. А где сейчас находится его труп, сообщили?

— В одном из моргов Мюнхена! — охотно сообщает Василий.

Перов еще раз открывает папку и смотрит в документ.

— А кто эти свидетели Елена и Виктор Стрелковы? — спросил Перов.

— Я не выяснял, — ответил Филонов, — мне нужно было установить личность этого Долгого и сообщить в ФСБ.

— И что же ты, капитан сообщил? — спросил Перов.

— Сообщил, что личность установлена, — спокойно информировал Василий, — получены документы о его смерти! «Конторе» он теперь не нужен, потому что умер. Им интересовались по результатам просмотра видеозаписи в Домодедово. Он вел себя очень подозрительно в аэропорту! Таких граждан сегодня берут на учет и в дальнейшем проверяют все их связи по программе «Антитеррор».

Перов отвлеченно слушал капитана, глядя поверх головы. Казалось, что он думает о чем-то своем и не слышит собеседника.

— Это понятно, капитан! — наконец прервал свое молчание Перов, — но Долгий, он же Плотников у меня проходит как подозреваемый в убийстве!

— Если есть железобетонные улики, то закроешь дело по причине смерти подозреваемого, — посоветовал Филонов, — и все дела!

— Спасибо, профессор, за подсказку! — иронизирует Перов, с выражением лица студента, сдающего экзамен профессору, — мне нельзя разглашать следственную тайну, но теперь ситуация складывается отвратительная….

Филонов с обидой смотрит на Перова.

— Вот и сотрудничай после этого со Следственным комитетом, — с обидой произнес Филонов, — мы им ценную информацию, а они нам нет! Следственной тайной прикрываются.

— Закрыть дело без протоколов допроса Долгого у меня не получится, — с ехидной улыбкой произнес Перов, — ведь он призрак!

— Это как? — искренне удивляется Филонов.

— Он Плотников! — информировал Перов капитана, — это по подложным документам у него другая фамилия. А Плотников похоронен за месяц до убийства, но отпечатки пальчиков и кровь оставил в квартире убитой им вдовы с детьми. Эксгумация показала, что тело Плотникова в гробу на кладбище…. А на видеосъемке, предоставленной вашему департаменту из ФСБ, он через месяц после смерти вылетел в США целехонький и невредимый! Причем в то утро, когда нам сообщили об убийстве….

Филонов улыбается и с удивлением смотрит на Перова.

— Ничего не понял! — произнес он.

— Ну, это и к лучшему, что не понял! — констатировал Перов, — я сам до сих пор ничего не пойму…. Но сейчас ясно одно, мне нужно срочно организовать доставку тела Долгого из Мюнхена грузом 200 с обязательным бальзамированием! Вдруг его ткани тела претерпят изменения? Ведь неслучайно свидетели показали, что они обнаружили его мертвым с лицом, постаревшим лет на тридцать!

Филонов протягивает Перову еще одну папку с документами.

— А вот эти документы были у Долгого в сумке! — сказал он.

Перов открывает папку, смотрит бегло документы.

— А это вообще мне непонятно! — с возмущением сказал Перов, — здесь копия паспорта Плотникова, свидетельства о смерти, его увеличенное фото и истории болезни. Все заверено нотариально…. На фига они ему?

— Не понятно! Ведь в случае его задержания, эти документы улика, — предположил Филонов.

— Улика чего? — не понял Перов.

— Того, что он был в квартире Плотникова, — объяснил Василий, — ведь это копии документов, которые хранились у вдовы.

— Кроме истории болезни! — согласился Перов, — их на руки больным не выдают даже в случае смерти….

На столе звонит телефон, и Перов поднимает трубку.

— Алло, Перов слушает! — ответил он.

— И снова здравствуйте, Сергей Константинович! Это Шлыгин! — раздается в трубке телефона, — поздравляю, у нас еще одно аналогичное убийство, в этот раз мать и сын Тарасовы. За тобой заедут, как всегда!

— Я понял, Виктор Иванович! — сокрушается Перов, — но что значит аналогичное убийство?

— То и значит! — сказал Шлыгин, — трупы обнаружила родственница погибшей, которая ежедневно заходила к убитой. Она и сообщила дежурному УВД. Была почти на грани срыва и говорила, ровно месяц назад ее мужа похоронили…, умер от онкологии! …И вот теперь вдову и сына убили. Выезжай на месте разберешься….

Слышатся короткие гудки, и Перов кладет трубку.

— Вот уже и не похожее убийство! — с иронией произносит он, — у Плотниковых не было родственников в Москве, а у Тарасовых есть!

— Может быть, есть и другие различия? — старается поучаствовать в разговоре Филонов.

— Может быть, но интуиция мне подсказывает обратное, — уверен Сергей, — вот что капитан, я могу попросить тебя о содействии?

— Неофициально или как? — с улыбкой спросил Василий.

— Понимаешь, — сказал Перов, — по прошлому убийству было так — пока я выезжал на место преступления, Плотников, он же Долгий вылетал в это время из Домодедово….

— Я понял, нужно сейчас срочно запросить в ФМС фото Тарасова и разослать во все аэропорты, — догадался Филонов, — дать указание их службам безопасности о задержании….

— Именно так! — подтвердил свою просьбу Перов, — даже если он улетел, нужно выяснить куда, каким рейсом…. А пока он будет в воздухе, через Интерпол работать на его задержание….

Филонов попрощался и вышел, а Перов дождался звонка от Севрюкова, который сообщил, что группа ждет его. Сергей покинул здание следственного отдела и, хмуря брови, вошел в микроавтобус.

— Экипаж в сборе? — в шутку спросил Перов, — Добрый день, коллеги!

— Добрый день, Сергей Константинович! — в один голос ответил «экипаж» и скороговоркой продолжили, — рады стараться для Следственного комитета России!

— Вольно! — в шутку скомандовал Сергей Константинович и присел на свое место.

На этом хорошее настроение закончилось. Перов посмотрел на каждого и убедился, что настроение испорчено не только у него. Пока ехали по Москве, молчали, никто не хотел заранее предвосхищать ситуацию. Наконец, микроавтобус остановился у подъезда жилого дома. Все молча вышли из него, проследовали внутрь, затем на лифте поднялись на нужный этаж.

У двери в квартиру небольшая группа жильцов успокаивала женщину тридцати лет возрастом по имени Лидия. Она рыдала, размазывая по щекам слезы. Какой-то мужчина в домашнем халате протягивал ей носовой платочек. Перов сразу обратил внимание на площадку перед квартирой — на полу были видны следы крови.

— Участкового нет здесь? — спросил Перов.

Жильцы отрицательно машут головами.

— Гена, отметь себе и передай по инстанции, плохо работает! — обратился Перов к Севрюкову, — у него на участке убийство, а он неизвестно где отсутствует!

— Граждане, просьба разойтись и не мешать работе! — громко обратился Геннадий к толпившимся на площадке жильцам.

Люди начинают расходиться. Перов приближается к плачущей женщине, жестом руки показывает жильцам отойти от нее. Люди послушно отходят. Перов внимательно смотрит на Лидию.

— Вы, наверное, родственница погибших? — спросил он у женщины.

Лидия молча кивнула головой, ее тело судорожно вздрагивало от рыданий, перешедших в нервное всхлипывание.

— Кем Вы доводитесь вдове? — задал вопрос Перов.

— Двоюродной сестрой! — всхлипывая, ответила Лида — я каждый день захожу за ней, мы вместе работаем, …работали.

— Владимир, проводи женщину в микроавтобус, — обратился Перов к Пашкову, — там опроси и пусть отвезут ее домой. А сам после этого пройдешь по квартирам с опросом.

Пашков берет Лидию под руку и проходит к лифту. Желобов приступает к снятию отпечатков на входной двери.

Перов, Севрюков и Иванникова вошли в квартиру. В прихожей на полу, виден труп парня двадцати лет с колотой раной в области сердца, лужа крови. Рядом орудие убийства — кухонный нож, его лезвие по рукоятку запачкано кровью. Недалеко от него труп женщины сорока пяти лет с колотой раной в области сердца. Возле ее трупа лужа крови. На полу следы от обуви и босых ног.

— Что скажешь опер? — задал традиционный вопрос Перов.

— Удары нанесены профессионально! — отвечал Севрюков, — кухонный нож как-то не вяжется с такими ударами….

Севрюков осторожно, чтобы не затоптать следы проходит на кухню и вскоре возвращается.

— На кухне следы от обуви, крови нет, — информировал он, — полагаю, что убийца прошел на кухню за ножом и вернулся в прихожую….

Перов осматривает труп сына Тарасова. Входит Желобов.

— На двери много отпечатков, я снял все, — доложил он Перову.

— Нож заберешь на микробиологическую экспертизу, — напомнил на всякий случай Перов и обратился к Иванниковой, — Оля, приступай к осмотру трупов.

— Судя по тому, что женщина была в ночной рубашке, а ее сын в трусах, делаю вывод, — они спали, когда убийца вошел в квартиру, — развивал свою версию Геннадий.

Перов усмехается и с ироний смотрит на Севрюкова.

— Поразительная логика, Гена! — с усмешкой произнес Перов и с иронией посмотрел на Севрюкова, — скажи, как убийца вошел в квартиру?

— Полагаю, своими ножками, Сергей Константинович! — с ответной иронией молвил Севрюков, — а если серьезно, то это произошло, примерно так — убийца открыл дверь ключом или отмычкой. Вячеслав после экспертизы замка скажет нам точно, чем он открыт. Следы от его обуви видны на линолеуме, ночью был небольшой дождь, и туфли убийцы четко отпечатались. Он почему-то сразу прошел на кухню, взял там нож и возвращался в прихожую, чтобы попасть в гостиную. Вдова проснулась, услышала шаги и выбежала в прихожую. Убийца нанес ей смертельный удар. Сын тоже проснулся и выбежал следом за матерью. Убийца нанес и ему точный удар в сердце….

Перов удовлетворительно кивнул головой, осторожно проходя в гостиную. Севрюков не раздумывая пошел следом за Перовым.

— Согласен с твоей версией, Гена! — сказал Перов довольному собой Севрюкову.

Они вместе вошли в гостиную. В комнате виден разложенный диван с подушкой, везде чисто, вещи находятся в определенном порядке.

— Видимо сын спал на диване! — сделал вывод Перов, — следов от обуви нет, значит, сюда убийца даже не заходил. Давай пройдем в спальню.

Перов и Севрюков заходят в спальню. На широкой кровати видно простынь и примятое место одного человека. Все вещи в порядке, следов ограбления нет.

— Твоя версия, Гена подтверждается, — еще раз похвалил Севрюкова Перов, — убийца в спальню тоже не входил…. Напрашивается вопрос, зачем он проник в квартиру? Чтобы убить вдову с сыном?

— По крайней мере, не ограбить же! — ответил Геннадий, — это видно, что здесь и брать-то нечего…. Все как у Плотниковой Елены, просто полная аналогия!

— Выходит, убийство преднамеренное! — не обращая внимания на выводы Геннадия, рассуждал Перов, — убийца служил либо в спецназе, либо в ВДВ, либо в полиции и тому подобное….

Глава 4

Казанский вокзал в Москве расположен на Комсомольской площади и является одним из самых крупных вокзалов в Европе и самым загруженным в столице. Построенный по проекту архитектора А.В. Щусева Казанский вокзал относится к выдающимся памятникам архитектуры. Ежедневно десятки скорых и пассажирских поездов и электричек отправляются от него в восточном направлении — на Муром и юго-восточном — на Рязань, разветвление на которые происходит на станции Люберцы.

Первое деревянное здание вокзала было построено в 1862 году, почти 150 лет назад и было третьим на Каланчевском поле. Тогда это был Рязанский вокзал, и Москва была станцией Рязанской железной дороги. Первый поезд ушел по маршруту Москва — Коломна 20 июля 1862 года. Коломенский участок Московско-рязанской железной дороги строился второпях и его станции были не обустроены. Из вагонов приходилось выпрыгивать, а дам снимали с лестниц вагонов на руках.

Через два года в 1864 году по проекту архитектора М.Ю. Левинстана было построено каменное здание, над входом которого возвышалась башенка с часами. Здание прослужило почти 50 лет и от него сохранилось только веерное депо, построенное в итальянском стиле. Раньше оно, образно говоря, служило стойлом для отдыха паровозов, а сейчас используется как вагоноремонтный цех. В 1893–1894 годах железную дорогу продлили до Казани, назвали ее Московско-Казанской, а вокзал получил сегодняшнее имя — Казанский. С продлением дороги резко увеличился пассажиропоток, и было решено построить новое здание вокзала.

Пригородные электрички, отправляющиеся с Казанского вокзала, наиболее востребованный вид транспорта для дачников. Каждый, кто имеет пресловутые шесть соток в Подмосковье, непременно любит и электричку, как продолжение собственной дачи. С Казанского вокзала, электрички увозят желающих потрудиться на земле выходные дни, а возвращающиеся — привозят уставших за два дня дачников. Если одна прибывает на вокзал, то другая уже отходит от него, направляясь туда, где шумят кронами фруктовые деревья и на огороде зреют помидоры.

У перрона вокзала остановилась пригородная электричка, из которой, как по команде дружно посыпались дачники. По платформе с сумкой идет Алексей и рассеянно смотрит вокруг. Он не дачник, и это сразу видно, а судя по его внешности и маршруту, можно сказать, — он собирается выехать из города и ищет электричку из Москвы. Навстречу ему с прибывшей на перрон движется пассажир, примерно такого же возраста. Увидев Алексея, останавливается.

— Сашка, привет! — громко здоровается пассажир — Как ты?

Алексей останавливается и пристально смотрит на обознавшегося пассажира. Вспоминает что-то, взгляд скользит поверх головы.

— Сашка, ты чего? Не узнаешь меня? — удивляется пассажир прибывшей электрички.

— Я не Сашка, меня зовут Алексей! — отвечает тот, странно сверля взглядом пассажира.

— Ну, ты даешь, блин! Как твое здоровье? — спрашивает пассажир Алексея.

— А чего с ним будет с моим здоровьем? — удивляется Алексей.

— Ну, как же? Я слышал у тебя онкология! Это правда? — спросил пассажир.

— С чего ты взял? Я здоров, как бык — грустно улыбнувшись, ответил Алексей.

— Куда едешь? — не унимался пассажир.

— А не все ли равно? Домой еду к себе — апатично ответил Алексей.

Пассажир удивленно смотрит и хлопает Алексея по плечу, собирается уходить.

— Ну, давай, не буду тебя задерживать! Привет жене и сыну! — крикнул на прощание пассажир, подхватив с перрона две хозяйственные сумки.

Пассажир продолжает путь по перрону, оглядываясь на Алексея, а тот стоит на месте, вспоминая о чем-то, и смотрит ему в след. Немного постояв, Алексей начинает движение по перрону и внимательно смотрит на вагоны, стоящие на соседнем пути. Подходит к одному из них с рассеянным видом, сталкивается с пассажирами, спешащими к зданию вокзала. Смотрит на табло и входит в вагон. Алексей выбирает свободное место у окна рядом с незнакомым мужчиной.

— Сколько идет электричка до Ременьково? — спросил Алесей у мужчины.

— Сорок минут где-то — ответил тот.

— А Вы не могли бы меня разбудить в Ременьково, если я засну? — попросил Алексей.

— Добро! Разбужу, как будем подъезжать, — пообещал попутчик.

Алексей прислонил голову к оконному стеклу и через минуту заснул крепким сном. Он очнулся, когда объявили, что следующая остановка — Ременьково. Алексей посмотрел вокруг, мужчина приветливо улыбнулся ему.

— Я только что хотел Вас разбудить, — сказал он.

— Спасибо! — отозвался Алексей и пошел на выход из вагона.

Алексей вышел из вагона, подождал, пока закроются двери и электропоезд умчится дальше. После этого пошел вдоль перрона, странно оглядываясь, останавливаясь и вспоминая что-то. На перроне безлюдно, сошедших с электрички пассажиров очень мало. На небольшом здании вокзала вывеска «г. Ременьково». Алексей, посмотрел название города и задумался. По перрону шагал работник станции в форме железнодорожника. Алексей окликнул его.

— Скажи, дружок, как мне попасть на улицу …Коренякина? — спросил он у железнодорожника.

— На автобусе! — ответил железнодорожник, — доедешь до центра, а потом на третьей по счету остановке от центра выйдешь! …Только автобус ходит через два часа….

— Спасибо! — благодарит его Алексей, — а как у вас в городишке с работой сейчас? Плохо?

— С работой хорошо, без работы плохо! — весело ответил железнодорожник, — наш городишко маленький, вот на «дороге» еще можно путейцем устроиться…, а так ничего нет!

— Я знаю, жил здесь когда-то…, — сказал Алексей, — а Вы меня не помните случайно?

— Нет, любезный! — ответил железнодорожник, внимательно посмотрев Алексею в лицо, — в городе десять тысяч населения, разве можно всех знать в лицо? А ты никак работу хочешь найти?

Алексей смотрит на железнодорожника с иронией и улыбается.

— Нет! Я просто вспомнил, что я здесь жил когда-то…, — ответил Алексей, — вот решил проведать родные места….

Железнодорожник смотрит на Алексея подозрительно и собирается уходить.

— Ну, ладно, мне идти нужно! — попрощался железнодорожник, — удачи тебе… землячок!

Алексей странно посмотрел вслед уходящему железнодорожнику и увидел автобус, подходящий к зданию вокзала. Он поспешил к нему и когда все пассажиры покинули салон, он вошел и, устроившись на переднее сидение, заснул. Его разбудил водитель, когда автобус прибыл в центр городка.

— Эй, алконавт! — бесцеремонно крикнул водитель Алексею, — тебе куда надо?

— Мне на улицу Коренякина, — ответил быстро проснувшийся Алексей.

Водитель с подозрением посмотрел на него, у Алексея были красные глаза, и все указывало, что он провел бессонную ночь. На воротнике рубашки виднелось бурое пятно от крови и это настораживало водителя.

— Если тебе на Коренякина, — продолжил напутствие водитель, — то через две остановки сойдешь. Ты откуда здесь нарисовался?

— Твое какое дело? — зло огрызнулся Алексей.

— У тебя деньги есть за проезд? — не унимался водитель.

Алексей полез в карман и достал несколько сотенных купюр. Скомкав одну из них, он небрежно бросил их водителю.

— На, подавись, жлоб, — зло сказал Алексей, — это тебе за проезд! И не гавкай больше! Понял?

— Ты сейчас довыпендриваешься, — в ответ хорохорился водитель, — сдам тебя в полицию и все дела. Откуда у тебя кровь на воротнике? Замочил кого-то?

Алексей встал и приблизился к зеркалу заднего вида. Внимательно посмотрелся в нем и ничего не сказав, выскочил из автобуса. Очутившись на улице, Алексей быстро зашагал прочь. Дойдя до перекрестка, он остановился и минуту стоял, вспоминая о чем-то. Затем быстро пошел дальше. У подъезда трехэтажного жилого дома, кои строили еще в советское время хозспособом, Алексей остановился, как будто что-то стараясь вспомнить. На лавочке рядом с входной дверью сидели две старушки, мирно о чем-то беседуя. Увидев подошедшего Алексея, они обе замолкли.

— Здравствуйте, бабушки! — поздоровался Алексей, — это улица Коренякина, дом 15?

— Он самый, милок? — ответила одна из них, — а ты к кому?

— Я жил когда-то в этом доме! — сказал он — моя фамилия Перцев, зовут Алексей….

— Я в этом доме всю жизнь прожила, но тебя не помню, — возразила другая старушка, — а Перцев жил здесь когда-то, потом спился, разошелся с женой и умотал неизвестно куда!

Первая старушка гневно посмотрела на вторую и грубо толкнула ее в бок.

— Ты посмотри на нее, — протестовала старушка, — она, видите ли, тут всю жизнь прожила. Я тоже здесь с самого начала, когда дом построили, но тебя, красавчик, тоже не помню!

Алексей задумался и с минуту вспоминал что-то. Наконец его лицо радостно прояснилось.

— А Пашку Костюкова помните? — спросил Алексей, улыбаясь во весь рот.

— А чего помнить-то? — спросила первая старушка, — вон на втором этаже живет….

— Пьяница Пашка твой! — добавила вторая, — всю ночь спать не давал…. Орут, пьют у него уж какой день. Как с женой разошелся, так покатился вниз…. Участкового вызывали, да что толку?

— Спасибо! — поблагодарил старушек Алексей и вошел в подъезд.

Он поднялся на площадку второго этажа и прислушался. За дверью одной из квартир раздавались пьяные крики. Алексей подошел к ней и позвонил в квартиру. Никто не открыл. Тогда он стал стучать в дверь ногой, пока в прихожей не послышались шаги.

— Кого там хрен принес? — раздался мужской голос за дверью, — это ты ментяра снова приперся? Хрена лысого я тебе открою…. Моя квартира, что хочу то и делаю….

— Пашка, это ты? — обрадовано спросил Алексей.

— Я-то Пашка, а ты что за гусь? — прозвучало за дверью.

— Я твой одноклассник Лешка Перцев! — радостно представился Алексей.

Дверь открылась, и в проеме появился Пашка, мужчина неопределенного возраста. Алкоголь всегда губит в первую очередь внешность человека. Пашка был сильно пьян. Он пристально посмотрел Алексею в глаза.

— Слышь, мужик, ты пошутил что ли? — грозно спросил Пашка, — ты такой же Леха Перец, как я Вовка Путин! …Чё надо?

— Да ты чё Кость, не узнаешь друзей? — удивленно кричал Алексей.

— Я тебя впервые вижу…. Иди куда шел! — прищурившись ответил Пашка, — хотя погоди, у тебя бабло есть на бутылку?

Алексей с радостью кивает головой.

— А то! …Кость, ты в квартиру-то пропустишь? — не унимался Алексей.

Пашка сделал шаг в сторону, пропуская в прихожую. Алексей вошел, а Пашка тут же закрыв на замок дверь и повел его в гостиную. В комнате стол, по центру несколько пустых бутылок из-под водки, стаканы и оставшаяся закуска беспорядочно распределены по столешнице. Стоял запах перегара и прокисших блюд. На диване сидели две пьяные молодые женщины Людка и Светка, и мужчина с пропитой физиономией Жорик Гвоздецкий. Алексей весело посмотрел на пьяных женщин.

— О-о-о! И ты Гвоздь здесь? — с восхищением произнес Алексей, — привет честной компании!

Жорик подозрительно посмотрел на Алексея и скривил физиономию.

— А ты кто? — пьяным голосом спросил он, — я тебя не знаю….

Алексей неожиданно бросил сумку на пол.

— Да, вы что тут в натуре, охренели все? — громко закричал он, — Гвоздь, мы же с тобой в одной части служили в армии…. Я Леха Перец!

Жорик с недоверием и подозрительностью посмотрел на Алексея и громко икнул.

— Я тебя впервые вижу, — утвердительно заявил он, — а Леха Перец давно, наверное, уже на кладбище! …А все почему?…Бухал без остановки! И смылся отсюда лет пять назад неизвестно куда, когда бомжем стал….

В комнату вошел Пашка и сразу же приблизился к Алексею, посмотрев ему в глаза.

— Ну, давай бабло на бутылку! — потребовал он и тут же обратился к Жорику, — сгоняешь за пузырем?

— Без проблем! — ответил тот — были бы бабки….

Алексей расстегнул свою сумку, достал бумажник, открыл и несколько минут изучал его содержимое. Наконец, он вынул из бумажника несколько тысячерублевых купюр и швырнул их на стол. Пьяные женщины дружно прокричали «У-у-у-у!», а у Жорика округлились глаза.

— У меня еще доллары здесь есть, — странно проговорил Алексей, что-то натужно вспоминая, — откуда они у меня? Билет какой-то на самолет….

Жорик быстро схватил со стола деньги и вышел в прихожую, Пашка следом за ним. Пьяная Людка оценивающе посмотрела на Алексея.

— Слышь, мужик? — проговорила она заплетающимся языком, — если ты Леха Перец, покажи нам его, может, мы тебя и признаем по перцу-то….

Людка и Светка громко рассмеялись, пытаясь строить глазки Алексею, хотя у них это смешно и неуклюже получалось.

— Да вы я смотрю веселые бабенки! — страстно произнес Алексей, — кому первой показывать?

Светка замолчала и прикрыла подруге рот ладонью.

— Тихо, подруга! — шепотом произнесла она, — со спонсором так нельзя, а то денег не даст….

Слышно, как хлопнула входная дверь. Пашка возвратился в гостиную, проводив Жорика в магазин.

— Да ты садись за стол, гостем будешь! — обратился он к Алексею.

— И спонсором нашим! — добавила Светка.

Пашка гневно посмотрел на нее и, сжав кулак, поднес к ее носу.

— Слышь, сука похотливая, заткнулась сейчас же! — пригрозил он Светке.

— А что? А если я его хочу, — как можно похотливее сказала она, — с тебя толку все равно никакого…. Завял твой перчик… Ха-ха-ха-ха! А этот свеженький….

Утром Перов собрал в своем кабинете совещание по убийству вдовы Тарасовой. Накануне Сергей не спал всю ночь, слишком высоковолатильными были события прошедшего дня. Утром профессор Липчевский развеял его надежду на быстрое объяснение загадочных фактов убийства Плотниковой с точки зрения генной инженерии, затем она снова появилась после того, как Шлыгин продемонстрировал видео из аэропорта Домодедово. Филонов вновь развеял надежду на скорое задержание Долгого-Плотникова в США, сообщив о его смерти в полете. И наконец, аналогичное убийство Тарасовой и ее сына. Как объяснить его? Но все-таки возможность взять пробы у убийцы Плотникова, после того, как придет груз 200 из Мюнхена и отдать их профессору Липчевскому, давало надежду на научную разгадку этой мистики.

В кабинете Сергея собрались Севрюков, Пашков и Желобов. Перов угостил их кофе, и теперь все ждали, что он скажет. А Сергей начал с вопросов.

— Гена, что установили по умершему Александру Тарасову? — обратился он к Севрюкову.

— Установлено, что он умер месяц назад от онкологии, — ответил Севрюков, — лежал в том же диспансере, что и Плотников. Служил в ВДВ, работал в охранном предприятии «Стражник». Его руководитель любезно предоставил нам все данные Тарасова, вплоть до отпечатков пальцев.

— Славик, расскажи мне о результатах экспертиз из квартиры Тарасовых, — обратился Перов к Желобову.

— На входной двери и на рукоятке ножа, — отпечатки пальцев Александра Тарасова, — ответил Желобов, — экспертиза замка на входной двери показала, что он не взломан и открыт ключом.

Перов хмурит лицо и начинает барабанить по столу пальцами правой руки.

— Еще один призрак, черт возьми, — ругнулся Перов, — Гена, что сообщают службы безопасности аэропортов.

— Они ничего не сообщают, Сергей Константинович! — с иронией и улыбкой ответил Севрюков, — говорят, вам нужно, вы и беспокойтесь — звоните сами и узнавайте!

Перов раздраженно смотрит на Севрюкова. Геннадий не отводит взгляда и показывает этим свое возмущение по работе со службами безопасности аэропортов.

— Черт знает что? Каждый сам себе хозяин! — снова ругнулся Перов, — ну и что? Звонили?

— Лично звонил перед тем, как прийти к Вам, — информировал Севрюков, — с момента получения ими фотографии и указания о задержании, данный гражданин на регистрации не появлялся. Пашков ездил и просматривал видеозаписи всех камер наблюдения. Тарасов не появлялся ни в одном аэропорту…. Володя всю ночь мотался!

Пашков в подтверждение слов кивнул головой, а его уставший и сонный вид само собой подтверждал проведенную в работе ночь. Перов озадаченно потер свои виски пальцами.

— А что показал опрос соседей Тарасовых? — повернулся он к Пашкову.

— Никто ничего не слышал и не видел! — ответил Владимир.

Перов умолкает на некоторое время и сосредоточенно думает.

— Итак, что у нас в остатке? — сам у себя спросил Перов, — общим признаком является факт смерти Плотникова и Тарасова за месяц до убийств….

Тут он не выдержал и засмеялся со своей формулировки.

— Черт возьми, какая страннаяформулировка, — вновь ругнулся Перов, — самому смешно! И второй общий признак — они лечились в одном и том же диспансере!

— Непонятно, зачем они убивали свои семьи? — неизвестно у кого спросил Севрюков.

— Кто они, Гена? — со смехом спросил Перов, — Плотников и Тарасов воскресли после смерти? Мы до сих пор не можем определиться, кто мог совершить убийства! И мотивы не понятны, хотя и называли ориентировочно личную неприязнь….

Севрюков с укором посмотрел на Перова и Желобова, который поддержал усмешку Сергея Константиновича.

— Есть еще одно, что объединяет эти два убийства! — промолвил Геннадий, — они совершены ровно через месяц после похорон.

— Совпадение, не более того, — возразил Перов.

— А что если это ритуальные убийства? — не унимался Севрюков.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Перов.

— Перед смертью Плотников и Тарасов отдают какой-нибудь секте в жертву свою семью, — высказывает версию Геннадий, — сатанист гримируется под умершего и совершает убийство!

Перов сердится и с огорчением смотрит на Севрюкова.

— Гена, ну что ты мелешь? — сказал Перов, — а отпечатки пальцев? А анализ микрочастиц крови Плотникова на рукоятке ножа, а смерть Долгого в самолете? А отпечатки Тарасова на двери и ноже?

Сергей вновь откровенно рассмеялся и Пашков с Желобовым поддержали его своими «хи-хи-хи».

— Когда привезут тело из Мюнхена, — продолжил Перов, — приходи снимать с его лица грим….

Севрюков не обратил внимания на замечание Перова.

— А как объяснить жестокость этих убийств? — проговорил он, — я помню дело о сатанистах, там тоже убивали с особой жестокостью…. Мы долго не могли определить мотив преступлений.

Перов снисходительно смотрит на Севрюкова и улыбается.

— Вот что, Гена, Тарасова нужно объявлять в розыск! — твердо, как приказ произнес Сергей.

Севрюков с удивлением смотрит на Перова.

— Вы сами говорили, что умершего человека невозможно объявить в розыск! — возразил Севрюков.

— Это я свой зад от Шлыгина прикрывал! — с улыбкой сказал Перов, — объявляй без конкретной фамилии. И еще можно по телевидению показать фото Тарасова….

А уже на следующий день размещение фотографии Тарасова на телевидении принесло результат. Перов и Севрюков находились у судмедэксперта Иванниковой, когда с проходной следственного отдела Сергею позвонил дежурный.

— Я слушаю! — ответил Перов на вызов.

— Сергей Константинович, тут к Вам некто Бодилов Семен Петрович пришел, — сообщил дежурный, — хочет дать показания. Говорит, узнал на фото, что транслировали по телевидению, своего одноклассника Тарасова.

У Перова на лице появляется радость и выражение азарта одновременно. Он улыбается и продолжает разговор.

— Отлично! Пропустите его и попросите подождать меня у кабинета, я скоро буду! — произнес Сергей, и обратился к Иванниковой и Севрюкову, — Оленька я поехал, меня ждут! Гена, пришел свидетель по делу Тарасова! Едешь со мной?

— Конечно! Поехали, — ответил Севрюков.

Когда они приехали в следственный отдел, в коридоре напротив кабинета Перова их уже дожидался Бодилов, посматривающий на часы.

— Вы кого ждете? — спросил для порядка Перов.

— Следователя Перова! — ответил Бодилов.

— Тогда, это ко мне! — улыбаясь, сказал Перов.

Перов отомкнул кабинет и открыл дверь, жестом руки пригласил Бодилова войти.

— Присаживайтесь! — предложил Перов Бодилову, указывая на стул.

Бодилов сел напротив стола, Перов занял рабочее место, а Севрюков присел чуть поодаль от Бодилова.

— Вы, Семен Бодилов? — задал обязательный вопрос Перов.

Бодилов поворачивает голову и смотрит с осторожностью на Севрюкова.

— Да, мне нужно рассказать Вам о том, что я накануне видел человека, чье фото показывали по телевидению, — произнес Бодилов.

— Рассказывайте! Мы Вас внимательно слушаем, — подбодрил его Перов.

Бодилов пристально смотрит на Севрюкова. Переводит взгляд на Сергея.

— Это опер из МУРа, можете его не стесняться, — успокоил Бодилова Сергей, указывая на Севрюкова.

— Это было вчера утром, — начал Бодилов — я приехал на электричке из поездки на дачу. Иду по перрону, а навстречу мне Сашка Тарасов….

— Откуда Вы его знаете? — задал следующий обязательный вопрос Перов.

Бодилов немного обижаясь, посмотрел на Перова.

— Мы вместе служили в десантуре! — ответил он.

— Продолжайте! — сказал Перов.

— Он мне показался каким-то странным, — продолжил Бодилов, — заторможенным что ли…. Смотрел на меня, как будто видит впервые. Ну, я поздоровался с ним, а он говорит, что его зовут не Сашка, а Алексей!

— А фамилию свою не назвал? — поинтересовался Перов.

— Нет, зачем? Я его фамилию давно знаю, это Тарасов! — удивился Бодилов.

— Продолжайте! — сказал Перов.

— В общем, вижу, он меня не узнаёт, — говорит Бодилов, — а я думаю, может, выпендривается? Выглядит хорошо, поправился…. Спрашиваю, как его здоровье?

— А почему Вас интересовало его здоровье? — задал вопрос Перов.

— Так ведь я слышал, что у него рак был! — изумленно произнес Бодилов, — последняя стадия! Вроде, как говорили, что умрет…. А тут смотрю, здоровьем пышет весь….

— А Вы часто с ним общались? — спросил Сергей.

— Нет! Так, от случая к случаю, — отвечал Бодилов, — мы ведь вместе в армии служили, но после поругались и отношения стали натянутыми…. Скажите, чего он натворил, почему его разыскивают?

— Александр Тарасов умер месяц назад! — информировал Бодилова Перов, — Вы возможно встречали другого человека….

Бодилов открывает рот от удивления и возмущенно смотрит на Перова.

— Как это? Вы меня за сумасшедшего принимаете? — в недоумении спросил Бодилов, — я своим глазам пока верю…. Это был Сашка Тарасов….

— Мы Вас принимаем за нормального человека! — спокойно произнес Перов.

— Скажите, у него не было брата-близнеца? — спросил Севрюков.

— Не было у него ни братьев, ни сестер! — отвечал Бодилов, — Сашка это был! …Как умер месяц назад? Я даже и не знал об этом…. Говорили, что умрет, но меня никто даже на похороны не позвал. Я его жену отлично знаю и сына….

— Убили его жену и сына тоже! — мрачно произнес Перов.

Бодилов вконец расстроился, видно, что он не ждал такой информации и ошеломлен сообщением Перова.

— Как убили? За что? — в недоумении спросил он.

— Ножом убили в квартире, — ответил Перов — поэтому ищем убийцу!

Бодилов растерянным взглядом смотрит на Перова.

— Так, Вы встретились, и что было дальше? — спросил Перов.

— Я спросил, куда он едет? — рассеянно отвечал Бодилов, — он сказал, что домой к себе…. А дальше, он пошел по перрону, а я к выходу в город. Я еще смотрел ему вслед…. Он сел на электричку, которая стояла на соседнем пути.

— Во сколько это было? — спросил Перов с видом охотничьей собаки.

— Около семи утра, я не смотрел на часы! — отвечал Бодилов.

— На какой электричке Вы приехали? — с тем же видом спрашивал Перов.

— На Рязанской! — ответил Бодилов.

— Что еще можете сообщить следствию? — заканчивал допрос Перов.

— Вроде как все сказал! — пожимая плечами, ответил Бодилов.

— Огромное Вам спасибо! — поблагодарил свидетеля Перов, — давайте пропуск подпишу.

Бодилов протягивает Перову пропуск. Тот подписывает бумагу и возвращает. Свидетель выходит из кабинета.

— Гена, быстро выясняй, куда в это время отправлялась электричка с соседнего пути? — скороговоркой сказал Перов, обращаясь к Севрюкову, — и мухой по следу….

— Сам понял, Сергей Константинович! — комментировал Севрюков, — уже бегу….

Севрюков быстро поднимается и выходит из кабинета, Перов в раздумьях остается.

Похмельный синдром — это последствие длительной интоксикации организма алкоголем. Когда человек просыпается после очередной попойки, у него наступает сильнейший дискомфорт, называемый в народе похмельем. Человек не желает воспринимать окружающую действительность адекватно и стремится смягчить похмелье новыми дозами алкоголя, что приводит к замкнутому кругу.

В медицине такое явление называется абстинентным кризисом и признана серьезным недугом, отягощенным целым комплексом психических и физиологических проблем. Людям, страдающим абстинентным синдромом, трудно самостоятельно справиться с недугом. Нередко выводить из запоя приходится медикаментозно и не без посторонней помощи.

Обитатели квартиры Пашки каждое утро ощущали на себе абстинентный кризис. Вот и сегодняшнее утро не стало исключением. Никто не помнил, что делал, вечером напившись до беспамятства. Да и утро у них начиналось около полудня. Спали они в той же комнате, где пили, не стыдились друг друга ни мужики, ни женщины. Пашка со Светкой спали голышом на диване, а на полу у балконной двери на разосланном теплом одеяле и тоже голиком, Жорик с Людкой.

На столе стояло несколько пустых бутылок, в стаканах недопитая водка, в тарелках оставшаяся закуска. Первой проснулась Светка. Она долго смотрела обезумевшим взглядом на спящего Пашку, как будто говоря — а ты чего здесь пристроился? Наверное, вспомнив, что Пашка ее хахаль, Светка толкнула его в бок.

— Просыпайся! — осипшим голосом простонала Светка, — башка трещит по швам, нужно опохмелиться!

Пашка пробурчал что-то невнятное во сне и отвернулся. Светка вновь толкнула его в бок.

— Паш, а Паш! — постаралась сделать голос ласковым Светка, — а где наш спонсор? Я не помню, как вчера вырубилась!

Пашка просыпается и стеклянными глазами смотрит на Светку.

— Какого хрена ты мне спать не даешь? — возмутился он.

— Голова болит сильно, нужно накатить сто грамм! — озвучила Светка идею.

Пашка медленно соображал некоторое время, затем приподнялся с постели.

— Я вчера тоже не помню, как отрубился, — признался он, — сколько же мы вчера выпили? О-о-о!

Пашка окончательно поднимается и подходит к столу. Смотрит на недопитую водку в стаканах.

— Здесь есть что выпить! — сообщил он Светке, — поднимайся, не лежи, как корова!

Светка поднялась с постели и, не одеваясь, голая села за стол. Пашка протянул ей стакан с недопитой водкой. Светка взяла его в руку и, понюхав, сморщилась. Пашка поднял другой стакан и тут же выпил. Светка хоть и кривилась от запаха водки, но все же выпила ее следом за Пашкой. Она с отвращением посмотрела на объедки и, не закусывая, поднялась и ушла на кухню. Пашка только сейчас увидел Жорика с голой Людкой, стал рассматривать ее тело.

— Эй! Влюбленные! — просипел он им — поднимайтесь, похмеляться будем.

Жорик с Людкой проснулись, он пробурчал спросонья что-то невнятное.

— Епрмндэ! — послышался Светкин крик с кухни, — да тут полный холодильник жратвы! Ни хрена себе!

Вскоре Светка вошла в гостиную, держа в руках колбасу, сыр и рыбные консервы. Она с торжественным видом поставила все это на стол.

— А где спонсор наш? — улыбаясь, спросила она, — это же за его деньги мы вчера пир устроили….

— В спальне, наверное! — ответил Пашка, — он тоже вчера набрался, как поросенок! Иди, разбуди его.

Светка ушла в спальню, а Жорик с Людкой поднялись с постели и устроились за столом.

— А-а-а! …Боже мой, что это с ним? — донесся голос Светки из спальни.

Пашка, Жорик и Людка поспешили в спальню, где на кровати лежал старик с чертами лица Алексея. Он не дышал. Пашка подошел к нему и пощупал пульс. На его лице появилась выражение безысходности.

— Он мертвый! — сообщил он приятелям, — а что с его лицом? Ведь вчера он был на вид лет сорока….

Жорик не теряя времени, схватил сумку Алексея и стал шарить в ней. Вынул из нее бумажник, открыл и достал деньги — несколько русских тысячных купюр и американских стодолларовых. Жорик быстро посчитал их.

— Ого! — удивился Жорик, — у него пять штук нашими и почти тысяча долларами! И билет какой-то….

Пашка взял в руки билет, прочитал его.

— Это билет на самолет до Вашингтона! — пояснил он — кто он этот тип? Может мент или ФСБэшник?

— Нужно вызвать полицию, — посоветовала Светка, — не то на нас могут повесить убийство!

— Молчи дура! — зло сказал Пашка и обратился к Жорику, — забирай бабло, протри бумажник и положи в сумку. Будем гулять дальше!

— А с ним, что будем делать? — беспокоилась Людка, указывая на мертвеца.

— Ночью вытащим куда-нибудь и спрячем! — успокоил всех Пашка, — в случае чего, мы этого типа видели!

И веселье снова продолжилось. Допили остатки вчерашней водки, Жорик сбегал еще раз в магазин и пир продолжился.

— Я блин, не знаю, кто этот мужик, но уважаю его, — кричал Пашка, поднимая стакан с водкой, — уважаю за бабки, что были при нем! Их надолго хватит….

— Я предлагаю тост за этого мужика! — поддержал его Жорик.

— Мужики, елкина ваша мать, а кто его вывозить будет, вы уже пьяные? — тревожилась Светка.

— Если сегодня не получится, вывезем завтра, — успокоил ее Пашка.

Пирушка продолжалась до самого вечера. Напившись, засыпали, проснувшись, опохмелялись и никто из них не помнил, что происходило квартире. А поздно вечером раздался настойчивый звонок во входную дверь. Пашка встал и пошел в прихожую.

— Кого там хрен принес? — спросил он, подойдя к двери.

Звучит еще один продолжительный звонок.

— Ну, чего трезвонишь? — разозлился Пашка — ты кто и чего тебе надо от нас?

— Открывай, полиция! — слышится требовательный голос за дверью.

— Это ты ментяра снова приперся? — спросил Пашка, считая, что пришел участковый по жалобе жильцов, — имею право не открывать вечером!

— Если не откроешь, мы взломаем дверь! — предупредил голос, — у тебя в квартире скрывается особо опасный преступник! Или ты открываешь нам дверь, или я даю команду на штурм!

Пашка быстро протрезвел, на лице появился испуг, и он быстро открыл дверь. На пороге стоял Севрюков с Пашковым. Они вошли в прихожую и Павел увидел на площадке несколько человек с автоматами на изготовке.

— Он окочурился прошлой ночью! — промолвил Пашка, — да и забрали жмурика родственники час назад….

— Какие родственники? — гневно спросил Севрюков.

— Два мужика каких-то, — ответил Пашка, — они сказали, что это их брат!

— А как выглядел этот жмурик? — задал вопрос Севрюков, доставая фотографию и показывая ее Пашке.

— Это он? — спросил Севрюков.

— Да, это он! — ответил Пашка, — только здесь он еще молодой….

— А к тебе старый приходил что ли? — спросил Пашков.

— Пришел молодой, — отвечал Пашка, — а утром мы нашли его мертвым, но уже старого….

— Собирайся, поедешь с нами, — приказал Севрюков, — и компашку всю прихватываем с собой!

Глава 5

Перов не ожидал быстрого получения груза 200 из Мюнхена и искренне удивился, когда ему позвонила судмедэксперт Ольга Иванникова с сообщением об этом. Через полчаса он уже был в прозекторской, где его ждали Севрюков с Желобовым. Здесь же присутствовали Иванникова с двумя подсобными работниками в серых халатах, которые тут же вышли при появлении Перова. Поздоровавшись с коллегами, Перов решил сразу же приступить к осмотру тела.

— Сергей Константинович, ребята только что пошли вскрывать гроб с телом Долгого, — сказала Иванникова, имя в виду на вышедших подсобников.

— Он что же, еще запаян? — рассеянно спросил Перов.

— Да, конечно, — ответила Ольга, — а согласно сопроводительной записке труп еще и забальзамирован.

— Я не о том, Оля, — возмутился Перов, — нужно было сначала распаять, а потом звонить мне, — раздраженно сказал Перов — хотя немцы молодцы, исполнили запрос быстро. Что значит, Европа!

— Еще бы! — вклинился в разговор Севрюков, — за те деньги, которые МВД отвалило немцам, можно было еще и французскими духами побрызгать….

Перов с удивлением посмотрел на Севрюкова и скривил физиономию.

— Разве пришлось оплачивать доставку трупа? — спросил он.

— Конечно! — ответил Севрюков, — родственников-то нет, а потребовало возврата трупа на Родину МВД. В Европе ничего бесплатно не делают….

Мужчины в серых халатах внесли цинковый гроб. Видно, что шов между его половинками разрезан электрическими ножницами.

Ну, вот, Сергей Константинович, — прокомментировала Ольга, — а Вы волновались! Ставьте гроб на стол и свободны пока — приказала она подсобникам.

Мужчины осторожно поставили гроб и собирались уходить.

— Ребята, крышку-то снимите! — сделала замечание Иванникова и тут же обратилась к Перову, — можете смотреть, Сергей Константинович!

Перов, Севрюков, Желобов и Иванникова подошли к столу. Мужчины в серых халатах сняли крышку гроба, взявшись с обоих ее торцов, и поставили к стене. В гробу лежал труп Долгого в костюме с галстуком, его лицо было в морщинах, землистого цвета и соответствовало семидесятилетнему возрасту. Перов вынул из папки фотографию и стал сравнивать ее с лицом трупа.

— Похож, очень! — констатировал он и обратился к Севрюкову, — взгляни Гена!

Перов дает фотографию Севрюкову. Тот смотрит на нее, затем на лицо трупа.

— Несомненно, это Плотников! — соглашается с Перовым Севрюков, — только старый очень….

— Сергей Константинович, — сказала Иванникова, — я проведу вскрытие и предоставлю вам заключение.

— Немцы вскрывали, — проговорил Перов, — установили причину смерти от сердечной недостаточности….

— Такую причину можно установить каждому из умерших, — язвительно сказала Ольга, — ведь смерть всегда наступает от остановки сердца. Я более тщательно проведу экспертизу!

Севрюков шмыгает носом и обводит всех взглядом.

— От трупа запаха нет совсем! — констатирует он.

— Я под впечатлением от его вида! — рассеянно сказал Перов, продолжая смотреть на труп, — в моей практике такая чертовщина встречается первый раз!

— Что Вы имеете в виду? — не понял Севрюков.

— Я лично видел на записи из Домодедово этого Долгого, — задумчиво сказал Перов, — он проходил регистрацию на рейс и был гораздо моложе, лет около сорока…. Возможно ли это? Поневоле поверишь в мистику!

— Будем надеяться, что профессор Липчевский объяснит быстрое старение! — сказал Севрюков.

— Оленька, — обратился Перов к Иванниковой, — не забудь взять пробы тканей в достаточном количестве для Липчевского и пожалуйста, позаботьтесь о доставке ему проб, взятых при эксгумации тела Плотникова и этого — он показал на труп Долгого.

Кандидат медицинских наук Ланге Эрих Хельмутович был приволжским немецем по национальности, родившимся в России. Он работал в должности заведующего онкологическим диспансером давно и считался опытным специалистом в этой области медицины, имел много учеников, одним из которых был Игнатов Александр Васильевич, лечащий врач этого же диспансера.

Игнатов пришел к Ланге по окончании медицинского ВУЗа на первичную последипломную специализацию, интернатуру и сразу же понравился Эриху Хельмутовичу. Так и остался здесь работать в должности лечащего врача до сегодняшнего дня. Он, по словам Ланге, подавал большие надежды, но не стремился к карьере, и все его успехи были направлены на одно — зарабатывание денег.

Его статус рядового лечащего врача вовсе не считался таковым, всем было известно, что это любимчик Ланге. Главный врач советовался только с ним и доверял ему безгранично. Именно с Игнатовым Ланге долгое время «искал» эффективный метод лечения онкологии, в диспансере имелась лаборатория с современной аппаратурой для исследований, которыми Ланге и Игнатов усиленно занимались одно время. Поговаривали, что они нашли способ эффективного лечения рака, но пациенты Игнатова продолжали умирать и эту «утку» вскоре забыли.

Сегодня Ланге проводил общий обход совместно с Игнатовым. Несмотря на то, что за каждым лечащим врачом было закреплено определенное количество палат, Игнатов присутствовал на обходах от начала до конца. Остальные доктора в первое время возражали такому участию «любимчика Ланге», но вскоре смирились и прекратили возмущаться, тем более, что Игнатов всегда давал своевременные советы по лечению тяжело больных.

Следуя от палаты к палате, Ланге и Игнатов обменивались мнениями, а когда подошли к одиночной палате-изолятору № 14, остановились.

— Александр Васильевич, больной Хакаров еще жив? — спросил Ланге.

— Да, Эрих Хельмутович, — отвечал Игнатов, — можете взглянуть на него.

Врачи и медсестры вошли в палату, где на единственной кровати лежал больной с серо-землистым цветом лиц.

— Он сейчас под действием диаморфина? — коротко спросил Ланге.

— Да, конечно, — отвечал Игнатов, — у него четвертая стадия метастазирования!

— Сделайте ему биопсию, как Плотникову, — рекомендовал Ланге, — но в гораздо большем объеме и перед самой смертью! Сколько он еще протянет?

— Ему недолго осталось, — констатировал Игнатов, — очень высокая степень гипоксии с выделением стимулирующих белков….

— У меня есть к Вам разговор, имеется, Александр Васильевич! — тихо промолвил Ланге.

Игнатов с пониманием посмотрел на Ланге и кивнул головой.

— Я понял, Эрих Хельмутович, — сказал он, — я зайду к Вам после обхода.

…В аэропорте Даллеса в Вашингтоне приземлился «Боинг» рейса 414 Москва-Мюнхен — Вашингтон. На табло высветилось: «Flight number 414 Moscow-Washington» и диктор аэровокзала объявил об этом по громкоговорящей связи. Помощник профессора Джонсона Тони подошел к зоне послеполетного досмотра пассажиров, стал у стены вблизи энтроскопа, развернул плакат с надписью: «Кирсанов Максим Иванович».

Именно Тони познакомил Ланге и Игнатова с профессором Джонсоном в ноябре 2010 года, когда те прибыли в США на Международную научно-практическую конференцию по онкологии. Тони, хорошо знающий русский язык, быстро нашел с ними контакт, вспоминая Москву, где когда-то работал с МИД РФ и был лично знаком с Андреем Козыревым, в то время работающим министром. Хотя профессор Джонсон не был онкологом и не присутствовал на этой конференции, Тони уговорил Ланге посетить загородный дом Джонсона. Именно там у них начались деловые отношения.

Мимо Тони проходили пассажиры прибывшего 414-го рейса, и он внимательно смотрел на каждого из них. Наконец, к нему подошел мужчина лет сорока возрастом и видом «точно раша». Русского, впервые прибывшего в США можно узнать, не заглядывая в его паспорт. Американцы видят наших по особым признакам, среди которых основным является широко раскрытые глаза и «вращающаяся» вокруг своей оси голова.

— Вы, Максим Кирсанов? — спросил Тони.

— Да! А Вы меня встречаете? — в ответ спросил Кирсанов.

— Конечно, мистер Кирсанов! — обрадовано сказал Тони, — моя машина ждет Вас!

Тони свернул и выбросил плакат в урну и, взяв за руку гостя, повел к выходу в город. У автоматических дверей стояла машина «Шевроле» и это было редкостью, которая невольно бросалась в глаза. Полиция нещадно штрафовала всех, кто оставит здесь машину. Тони вывел Кирсанова из терминала и, открыв дверь «Шевроле», пригласил его сесть. Сел за руль и резко тронулся.

Выехав с территории аэропорта, «Шевроле» двигался по улицам Вашингтона. Кирсанова на удивление не интересовал вид из окна автомобиля, и он с безразличием посматривал вперед. Вашингтон сначала немного разочаровывает любого, кто впервые попадает в этот город. Поначалу он кажется провинциальным и тихим, но потом становится понятно, что эта тишина придает ему свое уникальное обаяние. Отсутствие небоскребов, нет всеамериканской футуристичности большого города, зато есть совершенно необыкновенные музеи, кстати, практически все бесплатные, парки, в которых люди совершенно спокойно отдыхают и загорают прямо в центре мегаполиса.

Есть Джорджтаун, маленький кусочек Европы в столице США, с пристанью для частных яхт. И одновременно ощущается, что тут, в этом спокойном на вид городе, принимаются важнейшие политические решения, от которых зависит дальнейшая жизнь страны и может быть мира. Вашингтонцы очень приветливые люди. Если в Нью-Йорке все куда-то бегут и им некогда обратить внимание на бедного заплутавшего туриста, то в Вашингтоне к вам могут подойти и предложить свою помощь, если видели, что вы испытываете трудности с поиском нужной улицы. И все это с улыбкой, приветливо.

— Куда мы едем? — спросил Кирсанов.

— Я поселю Вас в фешенебельной комнате для гостей, — пообещал Тони, — рядом с лабораторией профессора. Это недалеко, в десяти километрах от города.

— Но я абсолютно не знаю английского языка! — сказал Кирсанов.

На лице Тони голливудская улыбка. Он с иронией смотрит на Кирсанова.

— О-о-о, мистер Кирсанов, не стоит волноваться, — весело сказал Тони, — английский язык Вы выучите за одну ночь. Это очень быстро…. Профессор Лео Джонсон, в распоряжение которого Вы поступаете, волшебник в этой части….

Кирсанов с недоверием и удивлением посмотрел на Тони и неожиданно улыбнулся.

— Как это за одну ночь? — спросил он.

— Во сне! Сегодня заснете, а завтра Вы сможете уже разговаривать со мной на английском, — пообещал Тони.

— Этот Джонсон у моей постели будет читать мне курс английского языка? — язвительно с иронией спросил Кирсанов.

Тони смеется, отрывается от дороги и пристально смотрит на Кирсанова.

— Ну, что Вы? — возразил он, — Вам наденут на голову шапочку типа для бассейна, в нее вмонтированы датчики и излучатели. Подключат к специальной программе на компьютере и все!

— Понятно! — задумчиво произнес Кирсанов, — мне говорили в Москве, что я буду нужен для какой-то важной операции.

— А какие еще установки Вам дали в Москве? — поинтересовался Тони.

Кирсанов задумался. По выражению его лица можно определить — он старательно напрягает память. Тони не подгонял Кирсанова, но временами не переставал бросать на него короткие взгляды, отрываясь от дороги.

— Мне сказали, чтобы я в пути ни с кем не общался, что меня в Вашингтоне встретят, и профессор Джонсон мне все объяснит, — скороговоркой отвечал Кирсанов.

Он посмотрел на Тони сверкающими от злости глазами.

— Я все выполнил, как мне говорили, — добавил он.

— Что Вы имеете в виду? — спросил Тони.

У Кирсанова на лице появился безумный взгляд и улыбка садиста.

— Я убил Катьку и ее дочку, а после этого поехал в аэропорт, — радостно сказал он.

Тони испуганно посмотрел на Кирсанова. Последняя фраза подопечного оставила на лице Тони гримасу разочарования.

— Вам приказали это сделать? — уточнил он.

— Да, это необходимо, потому что, если меня узнает кто-либо, то мне конец! — выпалил Кирсанов, — ведь Катька была, мне помнится моей женой и может узнать меня…, а дочку я вовсе не помню…. Может это и не дочка была! Но я хорошо помню, что она запасной ключ от квартиры прятала между почтовым ящиком и стеной в подъезде….

Тони с испугом продолжает смотреть на Кирсанова. Он отвлекается настолько, что машину выносит на обочину. Теперь Кирсанов испуганно смотрит на Тони.

— Вы на дорогу смотрите, не на меня! — советует он.

Тони, опомнившись, тормозил, и машина снова вписалась в полосу автотрассы. Дальше ехали молча, Тони воздержался от вопросов, а Кирсанов тупо смотрел в лобовое стекло. Через час они подкатили к фасаду большого двухэтажного особняка, утопающего в зелени деревьев, а еще через пять минут Тони демонстрировал Кирсанову его жилище. Это была просторная комната с дорогой мебелью, там было все, что необходимо — телевизор, холодильник, телефон, сплит система, большая двуспальная кровать.

— Это Ваша комната, мистер Кирсанов! — торжественно сказал Тони, — располагайтесь, как дома! — Здесь ванная и туалет, — показал он на двери в коридоре — если Вам что-либо понадобится, вызовите по телефону обслугу, номер 01. Ужин Вам принесут чуть позже…. Отдыхайте с дороги!

— А мне сегодня наденут эту шапочку для изучения английского языка? — поинтересовался Кирсанов.

— Само собой! — успокоил его Тони, — перед сном Вас посетит сотрудник профессора Джонсона и все Вам объяснит.

Тони покинул комнату для гостей и заходит в соседнее небольшое служебное помещение с видеомонитором и двумя охранниками. На экране было изображение Кирсанова, снимающего с себя одежду, увидел вошедшего Тони, охранники быстро поднимаются и замирают в уважительной позе.

— Внимательно следить за каждым его шагом! — произносит Тони жестким голосом, — это приказ! Вам все понятно?

— Да, сэр! — отвечает первый охранник, видимо старший караула….

— За пределы особняка не выпускать! — приказывает Тони, — завтра профессор Джонсон обследует его….

…Утром в кабинете Перова зашел Севрюков с уставшим выражением лица.

— Привет, Сергей Константинович! — поздоровался Геннадий.

— Привет, Гена! Что нового? Был вчера в Ременьково? — поинтересовался Перов.

— Был, но опоздал на час, — с сожалением ответил Севрюков.

— В смысле? — не понял его Перов.

— В прямом смысле, Сергей Константинович! — ответил Геннадий, — приехали на квартиру, где по оперативным сведениям должен быть Тарасов, но оказалось, что он скончался прошлой ночью, а его труп за час до нашего прибытия увезли братья.

— Выяснили, кто забрал труп Тарасова? — спросил Перов.

— Ребята ищут, пока безрезультатно! — мрачно ответил Севрюков, — всю пьяную компанию с квартиры Павла Костюкова я задержал, они сейчас в «телевизоре» сидят…. Вчера допросил всех, вот протоколы!

Севрюков протягивает Перову файл с листами бумаги. Перов кладет их на стол.

— Павел показывает, хотя Тарасов и назвался одноклассником Алексеем Перцевым, он его первый раз в жизни видел, — информировал Севрюков.

— У меня тоже есть интересные новости! — сказал Перов, — полюбуйся!

Перов развернул монитор компьютера к Севрюкову, тот внимательно посмотрел на экран.

— Вчера получил видеозапись с камеры кассы Домодедово, — комментировал Перов, — смотри, билет до Вашингтона покупал не Долгий, а кто-то другой….

— А что это дает? — не понял Севрюков.

— Дай команду, пусть срочно сюда доставят Павла с компанией, — потребовал Сергей, — нужно, чтобы они опознали «брата» в покупателе билета.

Севрюков достает свой сотовый телефон и выходит в коридор и возвращается через некоторое время.

— Сейчас доставят Павла и компанию, — проговорил он, — Сергей Константинович, а откуда у Вас уверенность, что кто-то из них узнает в покупателе билетов «брата» Тарасова-Перцева?

— У Тарасова нет братьев, ты же сам выяснял этот факт, — аргументировал Перов, — а если они назвались братьями, то я полагаю, что убийство Тарасовой было организовано. Труп Перцева мы вряд ли уже найдем, — «братья» заметают следы. Долгий-Плотников летел совершать еще одно убийство в США. Его смерть в самолете была случайностью, поэтому «братья» не смогли уничтожить труп в Мюнхене….

— Но как объяснить, что оба скончались, постарев при этом на десятки лет? — спросил Севрюков.

— Не знаю, Гена! — признался Перов, — я абстрагировался от этого факта, чтобы объяснить взаимосвязь событий.

В кабинет постучался и тут же вошел сержант, вытянулся по стойке смирно.

— Можно, товарищ майор? — спросил он.

— Вошел уже! — банально ответил Перов, — что у тебя?

— Доставили Костюкова, Гвоздецкого и женщин! — рапортовал сержант, как будто он привез экзотических животных.

— Приведите Костюкова сначала! — приказал Перов.

Сержант вышел из кабинета и через некоторое время завел Костюкова. Его жалкий вид наглядно показал вред алкоголя — он с глубокого похмелья. Перов указал ему на стул и Костюков упал на него в изнеможении.

— Сержант, свободен пока! Постой за дверью и далеко не уходи, — приказал Перов и обратился к Костюкову, — подойди к монитору и посмотри на стоп-кадр.

Пашка поднялся кое-как и, приблизившись к монитору, взглянул на экран.

…Во, вот этот был у нас вчера! — уверенно произнес он, — а с ним еще один мужик, но постарше….

— Присаживайся на место! — сказал Перов и обратился к Севрюкову, — оформляй протокол допроса.

Севрюков бланк со стола и начал заполнять протокол допроса.

— Ну, супчик, где вещи твоего одноклассника? — обратился он к Костюкову с издевкой.

На лице Костюкова появился испуг и похмельные мучения, он опустил вниз глаза.

— Братья увезли! — недовольно пробурчал он.

— А если честно? — спросил Перов, пристально сверля глаза Костюкову.

— Честно говорю, как на духу, начальник! — выпалил Пашка, отводя взгляд.

— А бухаете за чей счет? За фантики? — не унимался Перов, — в глаза смотри мне! И учти, будешь врать, закрою за убийство и мародерство лет на дцать….

Костюков поднял глаза и посмотрел на Перова, было заметно, как он колеблется.

— Ну, было немного деньжат у жмурика, — признается Пашка, — и не одноклассник он мне, я его первый раз в жизни видел….

— Немного, это сколько? — уточнил Перов.

— Рублей восемьсот, — ответил Пашка и вновь опустил голову.

— Я тебя предупреждаю еще раз, не ври, — напомнил ему Перов.

— Около пяти тысяч нашими и штука зелеными! — сознался Пашка.

— Ну, вот это другое дело! Молодец! — похвалил его Перов.

— И еще билет на самолет был в его бумажнике, — добавил Пашка.

Перов подпрыгнул от неожиданности на месте, а на лице появилось выражение охотника, увидевшего волка.

— Куда билет? — быстро спросил Перов, — говори и не ври….

— До Вашингтона вроде бы, — ответил Пашка, — мы еще подумали, что он или мент или фээсбэшник….

— А где билет? — спросил Перов.

— Жорик заныкал вместе с бабками, — ответил Пашка, — когда эти братья пришли….

Перов посмотрел на Севрюкова, который старательно писал протокол допроса.

— Гена, поручи допрос остальной компании Пашкову и организуй обыск квартиры Костюкова, — приказал он, — билет нужно срочно найти!

Севрюков бросил писать, поднялся и направился к выходу. Вскоре вошел сержант и увел Костюкова. Перов погрузился в размышления. Взял лист бумаги и начал рисовать на нем кружочки с фамилиями и стрелки. Вскоре вошел Севрюков, он присел и ждал, пока Перов закончит свое художество.

— Получается, что Перцев тоже хотел лететь в Вашингтон, как и Долгий, — произнес Перов. Он хотел сказать еще что-то, но телефонный звонок заставил его ответить на вызов.

— Перов у аппарата! — произнес Сергей.

— Доброе утро, Сергей Константинович! Шлыгин беспокоит, — послышалось в трубке, — сейчас принесут тебе дело по убийству семьи Екатерины Волковой и ее дочери Натальи. Оно произошло не в нашем районе. Имеется постановление об объединении трех дел в одно.

— Какое основание объединения дел? — зло спросил Перов.

— Если коротко, — информировал Шлыгин, — то Волкова тоже похоронила мужа за месяц до убийства. Отпечатков в квартире не обнаружено, они все тщательно стерты. Аналогично вашему случаю, оперативники сразу просмотрели записи камер аэропортов. Некто Кирсанов Максим Иванович, точная копия Волкова Юрия Владимировича, вылетел в Вашингтон утром после убийства. Он объявлен в розыск. Так что, объединяй дела в одно….

В трубке послышались короткие гудки, Перов с раздражением бросил ее на рычаг аппарата. А уже через пятнадцать минут в кабинет вошел работник следственного отдела с папкой в руках, которую он протянул Перову.

— Сергей Константинович, Вам передали дело по убийству Волковой Екатерины, — сообщил сотрудник.

— Скирдуй до кучи! — с усмешкой сказал Перов, — одним больше стало!

Сотрудник кладет папку на стол Перова. Тот расписывается за ее получение, и сотрудник покидает кабинет. Сергей берет папку, открывает ее. Бегло просматривает материалы дела.

— Все то же самое, Гена! — сказал он, — Волков Виктор Владимирович скончался от онкологии, а через месяц улетел в Вашингтон…. Убийство Волковой и ее дочери произошло в ночь перед его вылетом….

— Опять месяц после смерти, — встрепенулся Севрюков, — значит, это не совпадение, как Вы считали ранее, а общий признак….

Перов трет пальцами рук виски и кивает головой в знак согласия.

— Выходит так! — устало произносит он, — а еще эта онкология, причем все трое Плотников, Тарасов и Волков лечились в одном диспансере….

— Орудие убийства тоже кухонный нож? — спросил Севрюков.

Перов посмотрел в папку и отрицательно покачал головой.

— Нет, он убил обоих молотком для приготовления отбивных, — сказал Перов, — как и в случае убийства Тарасовой, преступник открыл дверь ключом, вошел в кухню, взял молоток и в спальне убил Волкову, затем ее дочь Наталью….

— А кто обнаружил тела? — спросил Севрюков.

— Тела обнаружили спустя четверо суток, — информировал Перов, — по запаху, трупы начали разлагаться….

— А что еще интересного по этому убийству? — спросил Севрюков.

Перов вновь открыл папку и просмотрел ее содержимое.

— Объявили в международный розыск, но пока тишина, — проговорил Перов, — мне не понятно до сих пор, зачем они убивали семьи? И еще один общий признак — вылет утром после убийства в Вашингтон.

— Я уверен, что билеты на самолет Плотникову, Тарасову и Волкову приобретал тот человек, «брат», явно из ОПГ, — строил версию Севрюков.

— Поручи проверить этот факт Пашкову, — приказал Сергей, — хотя мне и так понятно, что кто-то этими призраками руководит.

Севрюков задумался на некоторое время, затем резко оживился.

— Сергей Константинович, — предложил он, — давайте все-таки возьмем в разработку главного и лечащего врача онкологического диспансера?

— Хотя это и общий признак, но думаю, ничего мы там не узнаем, — выразил сомнение Перов, — да, болели, да не смогли спасти их и они скончались…. Что еще? Меня беспокоит профессор Липчевский, давно отправили ему ткани и кровь Плотникова-Долгого и до сих пор он не звонит….

— Не мудрено, случай просто уникальный, — высказал свое мнение Геннадий, — такого криминалистика еще знала, наука тоже…. Что касается разработки онкологического диспансера, то у меня есть кое-какие подозрения.

Перов вопросительно посмотрел на Севрюкова.

— Выкладывай! — почти с безразличием произнес он.

Севрюков достал свою папку, открыл ее и посмотрел какую-то справку.

— Я запросил отчеты всех онкологических диспансеров и выяснил любопытный факт, — начал Севрюков, — почти во всех диспансерах пациентов, у которых рак в последней стадии выписывают умирать на дом. Им уже ни чем нельзя помочь, а вот именно в том, где скончались Плотников, Тарасов и теперь Волков, их оставляют умирать в палате.

Перов с непониманием взглянул на Севрюкова.

— Ну и что здесь подозрительного? — с недоумением спросил он.

— То, что мест в диспансерах всегда не хватает, — развивал свою мысль Геннадий, — люди в коридорах лежат, а безнадежно больных держат до последнего….

— Это, больше к коррупции относится, — высказался Перов.

Севрюков начинает нервничать. Его лицо краснеет, взгляд становится колким.

— Вряд ли, мне кажется здесь что-то другое, — возразил Севрюков, — но «в лоб» спрашивать об этом главного врача глупо и я предлагаю внедрить туда своего человека….

Перов задумывается на некоторое время.

У тебя есть в штате врачи и медсестры? — с ехидной улыбкой спросил он, — или ты уборщицу хочешь внедрить? Она тебе узнает, чем там полы, например, моют….

— Зря смеетесь, Сергей Константинович, — вспылил Севрюков, — у нашего судмедэксперта Ольги Иванниковой, дочь оканчивает медицинский институт и у нее начинается то ли практика, то ли интернатура…. Если Шлыгин посодействует ее трудоустройству, то через нее узнаем, что там происходит. Можно установить прослушку в кабинете главного врача….

Перов задумывается. Он молчит и трет виски пальцами рук.

— Я к чему это предлагаю? — не унимался Севрюков, — если узнаем что-то подозрительное, то сможем устроить засаду.

Кому, Геннадий? — с ехидцей спросил Сергей.

— Допустим, мы узнаем следующего пациента, кто умрет в диспансере, — горячо объяснял Севрюков, — организуем наружное наблюдение за его квартирой, и если там появится «призрак», мы его арестуем и допросим. Надо работать на опережение, иначе мы будем только регистрировать «висяки»!

Перов снисходительно посмотрел на Севрюкова.

Хорошо! — согласился он, — готовь внедрение, я переговорю со Шлыгиным.

Глава 6

Здание ФСБ на Лубянской площади имеет свою историю. Еще в конце XIX века страховым обществом «Россия» было решено построить жилой дом. Был объявлен конкурс для лучшего проекта, который выиграл Н.М. Проскурнин. В дальнейшем, вместе с выдающимся архитектором А.В. Ивановым, проект был доработан и реализован до 1900 года.

Помещение в доме сдавались в аренду, как под жилые квартиры, так и под магазины и разнообразные торговые помещения. Из-за удачной планировки и прекрасной архитектуры сооружения, аренда помещений стоила в среднем в 2–3 раза дороже, чем в других домах в Москве. В этом доме родился и вырос известный генетик Владимир Ефраимсон.

Дом на Лубянке в начале XX века был довольно прибыльным и приносил владельцам солидный доход. Но в конце 1918 года были ликвидированы все страховые компании, и дом перешел в национальную собственность государства. Достаточно долго решался вопрос, кому именно отдадут в собственность здание. Изначально было решено отдать дом Московским профсоюзам, но буквально через несколько дней в него заехали представители НКВД. В течение нескольких дней, работники НКВД выселили всех жителей и арендовали квартиры в доме. Со временем, дом переходил в распоряжение различным государственным органам, НКВД, КГБ, ОГПУ. А с 1991 года — стало собственностью российских спецслужб, впоследствии переименованных в ФСБ.

С 1920 года здание ФСБ овеяно дурной славвой, поскольку там создали внутреннюю тюрьму госбезопасности, в которой пребывало много личностей, среди них наиболее известны Николай Бухарин, Александр Солженицын, Сидней Рейли, Борис Савинков, который погиб в этой тюрьме. Но, несмотря на прошлое, сейчас в нем царит очень спокойная обстановка, работают служащие, охраняющие безопасность страны.

В кабинете генерала армии ФСБ Гурова не всегда было спокойно. Внешне, конечно, все выглядело вполнеумиротворенно, но только хозяин кабинета знал, что скрывается под видом внешнего спокойствия службы. Шпионаж существовал всегда, по крайней мере, со времен Прометея, который осуществил несанкционированную другими богами передачу людям совершенно секретной технологии получения огня, что впоследствии привело к космическим полетам. Человек всегда стремился знать как можно больше о соседях. В нашу постиндустриальную эру информация приобрела решающую роль.

Сбор сведений о фирмах и частных лицах осуществляется самыми различными способами, причем большинство из них не являются таинственными или секретными. Это относится, в первую очередь, к открытым сведениям, то есть информации, почерпнутой из газет, книг, научных и технических изданий, официальных отчетов, рекламных материалов и Интернета. Подобным образом работает большинство разведок мира. Такая деятельность ведется основательно, при этом нужно не упустить ничего, что могло бы оказаться полезным. Понятно, что для «процеживания» требуется группа аналитиков, способных выловить из моря документов «золотую рыбку».

В ряду источников конфиденциальной информации люди занимают особое место, ибо способны выступать не только обладателями конфиденциальной информации, но и субъектами злонамеренных действий. Люди являются обладателями и распространителями информации в рамках своих функциональных обязанностей. Помимо обладания сведениями, люди способны их анализировать, обобщать, делать выводы, а также при определенных условиях скрывать, воровать, продавать информацию и совершать иные криминальные действия вплоть до вступления в преступные связи с иностранными спецслужбами и разведкой.

Генерал сидел за большим столом, просматривая папку с бумагами. Оторвавшись от документов, он нажал кнопку селектора.

— Слушаю Вас товарищ генерал армии! — послышалось из динамика селектора.

— Олег Васильевич, зайдите ко мне! — попросил Гуров.

— Слушаюсь, товарищ генерал армии! — отчеканил динамик.

Гуров продолжил просматривать папку. Входит генерал-полковник Олег Васильевич Фудков.

— Явился по Вашему приказанию, товарищ генерал армии! — доложил Фудков.

— Присаживайся Олег Васильевич! — попросил Гуров.

Фудков проходит и садится в кресло напротив Гурова.

— Мне нужна более подробная информация от Апостола, — сказал Гуров.

Фудков с сожалением смотрит на Гурова.

— К сожалению, пока ничего конкретного, товарищ генерал армии, — отчеканил Фудков, — Апостол работает напряженно по операции «Субституция», но она настолько строго засекречена, что ему пока не удается узнать большего.

— Плохо, генерал-полковник! — сказал Гуров, — как думаешь, что они готовят, исходя из названия операции?

— Трудно сказать, товарищ генерал армии, — отвечал Фудков, — слово «субституция» означает замену или подмену, но название операции иногда дают, чтобы сбить контрразведку с толку. То есть нас с Вами!

Гуров поднялся и подошел к окну и некоторое время стоял молча и думал. Затем резко повернулся всем корпусом к Фудкову.

— Вы уверены, что Апостол не ведет двойной игры? — неожиданно спросил Гуров, — мне не совсем понятно его молчание. Сообщил, что готовится операция «Субституция», дополнил, что о ней стало известно, как только это название промелькнуло в докладе директору ЦРУ генерала Ричардсона. И что дальше?

— Апостол не может вести двойной игры, товарищ генерал армии, — ручался Фудков, — это проверено неоднократно! Я думаю, Апостолу эта информация пока недоступна!

— Тогда подумайте, — приказал генерал армии, — как спровоцировать осиное гнездо, пусть оно зашевелится. Забросьте соответствующую дезинформацию, чтобы к ее проверке были подключены как можно больше служб ЦРУ. Это пока все!

Фудков поднялся и вытянулся по стойке смирно.

— Слушаюсь, товарищ генерал армии! — отчеканил Фудков.

Развернувшись, он направился к выходу.

…Эрих Ланге был одиноким мужчиной. Его семейная жизнь как-то не заоадилась, с первой женой развелся давно, еще в молодости, детей у него не было, второй брак тоже не удался, жена настаивала на его уходе из онкологии. Она очень боялась заразиться раком, несмотря на то, что Эрих старался ей объяснить, — эта болезнь не передается в том смысле, как она себе представляет.

С тех пор он жил один в большой квартире, направлял всю свою энергию на достижение одной цели — поиска способа эффективного лечения онкологических болезней. Он искал лекарство от рака и в этом ему помогал Игнатов, ставший к тому времени его правой рукой. Затем Ланге, как прорвало, он не пропускал ни единой молодой медсестры и принимал на работу исключительно «через постель».

Коллеги шушукались за его спиной и осуждали за «седину в бороду» и «беса в ребро» доктора, но те, что прошли через постель главного врача, выступали как его защитники на людском суде — все мужики таковы! И вот вчера позвонили из департамента здравоохранения и «убедительно попросили» принять молодую студентку для прохождения практики в качестве его помощника. Отказать департаменту, равносильно вылить себе на голову ведро помоев.

С утра Ланге ждал появления этой студентки Людмилы Иванниковой и представлял встречу с молодой девушкой в своих фантазиях. Он не имел в виду ничего конкретного, но ему казалось, что если он намекнет ей на встречу накоротке, то она согласится, хотя с протеже департамента, нужно держать ухо востро. Людмила вошла в кабинет, когда Ланге просматривал истории болезни некоторых пациентов. Он не знаком был с ней, но сразу понял, что это она. Ее красивое молодое личико, грудь, стройные ноги, тонкая талия, округлые бедра излучали элексир молодости и жизни.

— Вы ко мне? — спросил Ланге.

— Моя фамилия Иванникова, зовут Людмилой! — представилась девушка, — я насчет прохождения преддипломной практики….

Ланге не сводил с девушки глаз, нагло рассматривает ее грудь и ноги.

— Мне звонили уже по этому вопросу, — ответил Ланге, — присаживайтесь!

Людмила устроилась на кушетке, стоящей у стены, подчеркнуто положив ногу за ногу, и это не давало покоя Ланге.

— Вы на каком факультете учитесь? — спросил он, не спуская глаз с колен Людмилы, которая кокетничала, строила доктору глазки и это очень ему понравилось.

— На лечебно-профилактическом, — ответила Людмила.

— Терапевтом хотите стать? — улыбаясь, спросил Ланге.

— Вообще-то мне хотелось бы специализироваться на организации лечебно-профилактической помощи населению, — как на экзамене ответила Людмила.

— Людочка! — неожиданно он перешел на ласкательные, — это просто замечательно! Мне нужен такой помощник, хотя бы на время Вашей практики.

— Мне это начинает нравиться! — кокетливо засмущалась Людмила.

— Только у меня в штате нет такой должности, — с горечью произнес Ланге, — поэтому придется работать без зарплаты. Вы согласны?

Людмила сделала наиграно обиженный вид и весело засмеялась.

— Согласна, конечно! — пропела она своим нежным голосом, — тем более ничего не потеряю, зарплата врача сегодня такая, что на косметику не хватит….

Ланге не спускал глаз с Людмилы и если бы его воля, то он готов был схватить ее в охапку, поднять на руки и прижать к себе.

— В таком случае давайте свои документы и пишите заявление, — выдавил из себя Ланге, одолевая прилив похоти.

…Профессор Липчевский не был онкологом, в прямом смысле этой профессии, хотя и имел к ней прямое отношение, занимаясь генетической инженерией. Он достиг на этом поприще видных успехов, написал десятки книг, защитил докторскую диссертацию и был членом корреспондентом РАН. Липчевский искал методы лечения опухолей на основе генной инженерии. Его знакомый академик РАН, онколог Беспалов часто консультировал Липчевского и тоже искал лекарство от рака, с тем отличием, что подходы к проблеме у них были разные.

Академик Беспалов предлагал свое видение этой глобальной проблемы, исходя из того, что в ранней стадии болезнь излечима существующими уже методами и главное в его концепции было повышение иммунитета для предотвращения образования метастазов на позднем этапе развития болезни. Он разрабатывал препарат, который бы вместо химиотерапии убивал бы раковые клетки в начале метастазирования, когда они через кровоток и лимфу «атакуют» другие органы человека.

Профессор Липчевский исходил из концепции болезней нуклеиновых кислот и считал причинами возникновения онкологических заболеваний, генные мутации, которые служат предпосылкой для развития неопластического процесса, и часто обнаруживаются в опухолевых тканях больных и в многочисленных культивируемых раковых линиях клеток. Эти гены делятся на два класса, как по характеру своего действия, так и по типам кодируемых белков. Первый класс — это протоонкогены. Их продукты, как правило, участвуют в позитивном контроле клеточного роста. Второй класс — супрессоры опухолей, называемые также антионкогенами. Кодируемые ими белки часто являются негативными регуляторами клеточного роста и в норме обладают противоопухолевым эффектом.

То, что он обнаружил при исследованиях проб из гроба Плотникова и трупа Долгого, шокировало профессора. Он повторил исследования и пришел к такому же результату. Теоретически он мог объяснить свою находку, но не имел представления, как этого могли достигнуть те, кто смог стимулировать невероятные процессы в организме человека. Липчевский не спал две ночи, мысль о том, что кто-то продвинулся по пути лечения рака далеко вперед, не давала ему покоя. Но как ни старался он вспомнить хотя бы одно научное открытие или практическую работу, озвученную на международных научно-практических конференциях, не мог.

На вечер Липчевский пригласил Перова, чтобы рассказать ему о своей находке и объяснить ее теоретически. Ожидая следователя, он нервно ходил по кабинету, заложив руки назад. Когда в дверь постучали, он отвлекся от своих мыслей и произнес банальное «Войдите». Как он и ожидал, это был Перов.

— Добрый вечер, профессор! — приветствовал Сергей, — прибыл по Вашему звонку….

— Добрый вечер, …простите, забыл Ваше имя, отчество! — рассеянно ответил Липчевский.

— Сергей Константинович я! — напомнил Перов.

Профессор проходит, садится за стол и растерянно смотрит на Перова.

— Ах, да! Простите! Задумался, — извинился он, — Вы присаживайтесь, разговор предстоит не быстрый….

Перов садится на стул напротив Липчевского.

— Пока не забыл, хочу спросить Вас, где труп, доставленный из Мюнхена? — спросил прфессор.

— В нашей лаборатории! — с явным удивлением ответил Перов.

— А потом что с намерены делать? — снова спросил Липчевский.

— Захоронят, наверное, ведь он получается бесхозный! — холодно отвечал Перов.

— У меня будет просьба к Вам, — сказал профессор, — можно его доставить к нам на исследования?

— Как только судмедэксперт установит действительную причину смерти, Вам его доставят! — пообещал Сергей.

Профессор с улыбкой посмотрел на Перова.

— А Вы думаете это под силу вашим экспертам? — спросил он, задумываясь, — …ах, да, установят диагноз, типа сердце, печень почки отказали и прочее….

— Как обычно! — поддержал его Перов, — а Вы что же предлагаете другой вид экспертизы?

— Я имел в виду причину быстрого старения, — сказал Липчевский, — ведь Вы мне сообщили, мало того, что он умер в самолете, но и сильно постарел перед смертью….

— Да, это так, профессор! — подтвердил Перов.

Профессор Липчевский вновь задумался на некоторое время.

— Результаты моих исследований просто шокировали меня, — наконец признался он, — я до сих пор не могу прийти в спокойное состояние…. Конечно, все мои догадки нужно еще подтверждать и проверять, но уже сегодня кое о чем можно сказать в утвердительной форме….

— Но ведь наши эксперты проводили идентификацию личности по ДНК следов, обнаруженных в старых туфлях Плотникова, — напомнил Перов.

Профессор с улыбкой посмотрел на Перова.

— Нужно понимать, что именно они делали, — произнес он, — сравнили потожировые следы, частицы эпителия с имеющимся паспортом ДНК из истории болезни Плотникова. Это так называемая идентификация личности. Сделали паспорт ДНК оставленных следов и установили его идентичность паспорту из истории болезни. Мои же исследования они гораздо глубже и сочетают в себе не только генетический, но и химический анализ самой молекулы ДНК.

Перов смотрит на профессора непонимающим взглядом.

— Я в этом ничего не соображаю, профессор! — поспешил признаться Перов. Профессор посмотрел на Перова, как на ученика.

— Представьте себе, что у вас есть, подлинный паспорт «А» человека, — начал свое объяснение Липчевский, — Вы находите еще один паспорт «В» на этого же гражданина. Ваши эксперты сравнили найденный паспорт «В» с имеющимся «А» и сказали: «Да это паспорт гражданина «А». А я исследую паспорт «В» на предмет подделки, изучаю водяные знаки, качество бумаги и прочее.

— Теперь понятно примерно! — улыбаясь, ответил Перов.

— То, что я обнаружил при исследованиях, меня поразило, — продолжил профессор, — ведь я давно работаю над подобной проблемой. Я консультировался и с академиком онкологом, моим давним знакомым….

Перов насторожился, услышав связь исследований Липчевского с онкологий.

— Извиняюсь, что прерываю Вас, — поспешил прояснить эту связь, спросил Перов, — но причем здесь онкология?

— В том то и дело, что в организме предполагаемого убийцы шел процесс подобный метастазированию при онкологии, — объяснял Липчевский, — раковые клетки отличаются от здоровых тем, что они начинают бесконтрольно и беспредельно делиться, размножаться. Когда их количество достигает определенных величин, они поглощают весь кислород, поступающий с кровью, и здоровые клетки отмирают. Я не буду подробно рассказывать, отмечу лишь то, что раковые клетки могут «путешествовать» по организму с потоком лимфы или крови. Попадая в другие органы, оседают там и образуют новые «колонии» Это и называется метастазированием. А теперь представьте, что вместо раковых метастазируют здоровые клетки другого организма. Мною обнаружен неизвестный белок, стимулирующий такое метастазирование, он же подавляет иммунную систему. Я обнаружил в пробах тела доставленного из Германии два типа клеток. Это поразительно…, невообразимо! Как при анализе опухолей находят раковые и здоровые клетки, так и я нашел два типа — «родные» и «инородные». Они тоже здоровые, не делятся беспредельно, а только лишь до той поры пока полностью не заменят «родные».

Перов внимательно слушал профессора, но выражение его лица само показывало, что он не понимает о чем идет речь.

— Помните, я рассказывал Вам, как выращивают клон, методом замены ядра? — спросил Липчевский и сам ответил, — так вот это можно назвать эволюционным клонированием. А то, что обнаружил я — революционное клонирование человека. Это конечно, научное открытие! Кто-то нашел способ быстро клонировать человека, используя клетки донора. Я не могу представить, как это достигнуто практически, но результат моих исследований это наглядно показывает!

Перов насторожился и жестом руки остановил профессора.

— Вы хотите сказать, что из Германии привезли тело клона Плотникова? — догадался он.

— Да! — подтвердил профессор, — это другой человек, не Плотников! Клетки Плотникова метастазировали в организме этого человека, превращая его в Плотникова! Я говорю с полной уверенностью!

Перов задумался на короткое время.

— А почему клон умирает и стареет, можете объяснить? — спросил Перов.

— Я исследовал гены Плотникова и его клона и определил интересный факт, — сказал Липчевский, — во время процесса замещения клеток так называемый ген молодости подвергся сильной мутации. И не только он! У человека существуют модифицирующие гены — энхансеры. Их работа заключается во «включении» или «отключении» развития того или иного гена. Так вот у клона Плотникова эти гены тоже подверглись мутации.

Перов посмотрел на профессора, который листал какую-то папку.

— Получается, что семью Плотникова убил клон, — сделал вывод Перов, — аналогично семьи Тарасовых и Волковых. Профессор, а Вы можете спрогнозировать результаты мутации?

— Мутация энхансеров может привести к плачевным последствиям! — информировал Липчевский, — возможно расстройство психики, работы сердца, памяти и другое. Нужно сказать, что тот, кто выпускает такого недочеловека, полуфабриката за пределы клиники очень многим рискует….

Перов с изумленным видом начинает что-то вспоминать, потирая лоб пальцами.

— А кто, по-вашему, мог заниматься клонированием? — спросил он.

Профессор улыбается в ответ.

— Это у Вас надо спросить, у органов! — произносит он иронически, — я не занимаюсь подобными вопросами…. Клонирование человека запрещено!

— Я не в том смысле, кто конкретно! — поправился Сергей, — я имел в виду специализацию, например — генетик или скажем онколог….

— Затрудняюсь ответить, мог и онколог, но соображающий в генной инженерии, — уклончиво ответил профессор.

— А Вы случайно, не знакомы с учеными, которые могли бы этим заниматься? — задал следующий вопрос Перов.

— Кстати, академик, у которого я консультировался, давно занимается поиском лекарства от рака, — ответил Липчевский, — он ищет способ убивать раковые клетки в начале метастазирования.

Перов с благодарностью кивает головой.

— Профессор, недавно совершены еще такие же убийства семьи Тарасовой и Волковой, — информировал Перов, — сто процентная аналогия с убийством семьи Плотникова. Не могли бы Вы объяснить, зачем они, эти клоны, убивают семьи своих доноров?

Профессор внимательно слушает Перова и ждет, пока он закончит свою речь.

— Мне кажется, что их заставили это делать! — ответил он.

— Как можно заставить? — выразил сомнение Перов.

— Вот представьте, — начал объяснение Липчевский, — Вы купили себе новый компьютер с лучшими ресурсами, но диск (память) нового у Вас пустой, на него нужно записать все, что было на старом компьютере. Так и у человека. Если подвергнуть клона нейро-лингвистическому программированию, то можно «закачать» все что угодно. Команду на убийство, поездку в США…. Они обязательно будут исполнены клоном. Поэтому я и говорю, что их заставили!

Перов приехал от Липчевского в хорошем настроении. Наконец-то стало понятно, кто убивал вдов с их детьми. В логической цепочке рассуждений все становилось на свои места. Теперь необходимо найти, где производят этих клонов, и кто приказывает им убивать вдов. Сергей включил компьютер и смотрел базу данных преступлений, желая найти подобные убийства. В дверь постучали и, не дождавшись ответа, вошел Севрюков.

— Сергей Константинович, — возбуждённо произнес он, — Людмила передала первую запись прослушки кабинета главного врача онкологического диспансера Ланге.

Перов оторвался от компьютера и с удивлением посмотрел на Севрюкова, который протянул ему флэшку.

— Я сам не слушал, — сказал он, — но Ольга Иванникова говорит, что это очень интересный разговор Ланге с одним из лечащих врачей.

Перов вставил флэшку в компьютер, и устало посмотрел на Севрюкова.

— Геннадий, — обратился к нему Перов, — послушай сначала, что я тебе расскажу, а после запись Людмилы.

Сергей в подробностях изложил разговор с профессором Липчевским. Севрюков внимательно слушал, и выражение его лица менялось в процессе рассказа. Сергей забывал терминологию, но интерпретировал ее по-своему, и Севрюкову было понятно, о чем идет речь. Когда Перов закончил, Геннадий молчал несколько минут, впечатленный выводами Липчевского.

— А теперь давай послушаем вместе запись! — наконец предложил Перов и включил воспроизведение, щелкая клавиатурой.

Послышалось легкое шуршание, затем звук закрывшейся двери, шагов и передвижения стула, когда его двигают, не отрывая от пола. Дальше следовал разговор, и по первому голосу было понятно, что он принадлежит Игнатову. Значит второй — Ланге.

— О чем Вы хотели поговорить со мной, Эрих Хельмутович? — спросил Игнатов.

— Саша, мне пришло сообщение от заказчика, — послышался второй голос, — он не получал наших двух результатов. Ни первого, ни второго…. Прилетел только лишь третий!

Наступила пауза, после которой прозвучал легкий кашель Игнатова.

— Я не хотел тебя тревожить, — говорил Игнатов, — но мне бандюки Распоясанного доложили, что второй не приехал в аэропорт. Ребята нашли его в городишке Ременьково мертвым.

— А первый? — спросил голос Ланге.

- Они проконтролировали, в самолет он сел, — отвечал голос Игнатова.

— Заказчик не хочет платить ни за первый результат, ни за второй! — по голосу Ланге было понятно, что он нервничает, — и еще! …Нужно снизить риск внезапной смерти….

— Давай работать над этим, кто возражает? — прозвучал голос Игнатова.

— Если мы не отправим через неделю следующий жизнеспособный результат, — звучал голос Ланге, — то они настаивают на твоем приезде с препаратом и белком туда, чтобы провести лечение их пациента.

— Это исключено! — звучал голос Игнатова, — во-первых, мы об этом не договаривались с заказчиком. Во-вторых, вывозить за пределы страны препарат очень опасно, за ним могут охотиться наши возможные конкуренты. И тогда наша с тобой десятилетняя работа может пойти насмарку.

— Вряд ли у нас с тобой есть конкуренты! — прозвучал голос Ланге.

Наступила короткая пауза, после которой разговор продолжился.

— Сам заказчик может завладеть препаратом, — послышался голос Игнатова, — и когда их спецы раскроют его секрет, мы будем не нужны. Мне кажется, за заказчиком стоит кто-то очень серьезный и если наш секрет раскроют, то мы с тобой будем ликвидированы. Пока препарат и белок у нас, их тайна есть наша гарантия и управляем ситуацией мы!

— Гарантия и большие деньги! — слышится голос Ланге.

— Следующим результатом будет Хакаров, — звучит голос Игнатова, — нужно постараться, чтобы он был жизнеспособным.

— Напомни, когда он будет готов? — слышался вопрос Ланге.

— Ровно через месяц после его смерти, а он умер три дня назад. Значит через двадцать семь дней.

На этом разговор закончился, на записи было слышно, как Игнатов поднялся и вышел. Перов выключил воспроизведение.

— Все понятно! Гена, — четким тоном сказал Перов, — телефоны обоих эскулапов на прослушку! …Нужно залезть в их компьютеры…. Узнай, сможет ли Людмила скачать с них информацию и сунуть радиомаячок, чтобы отследить перемещения по городу Ланге и Игнатова?

Глава 7

Кирсанов проснулся утром в комнате, куда его поселил Тони. Вечером, как было обещано, ему надели специальную шапочку с датчиками и излучателями и подключили к ноутбуку, который стоял поодаль от кровати. Он сразу же уснул и ему всю ночь снились странные сны, в которых он разговаривал с англичанами на их языке. Вспоминая эти сны, Кирсанов понял, что программа обучения английскому языку работала «на сновидения».

— Не пойму, мне снилось это, или я действительно разговариваю на английском? — спросил он у самого себя и тут же услышал из своих же уст английскую речь.

Раздался стук в дверь и на пороге появился лаборант, который вечером надевал ему шапочку и подключал ее к ноутбуку.

— Доброе утро, мистер Кирсанов! — произнес он на английском языке, — как спалось?

— Спасибо, нормально! — ответил Кирсанов на английском языке, удивляясь легкости своего произношения.

— У Вас отличное произношение, — похвалил его лаборант с улыбкой на всю физиономию, — Вы способный человек. Снимайте шапочку с головы, я выключу компьютер. Я протестирую блиц-обучение вопросами, и если Вы ответите на них, то будем считать, что вы владеете языком в совершенстве.

— Не возражаю! — согласился Кирсанов.

Лаборант снял с него шапочку, отключил USB-разъем от компьютера.

— Что Вы знаете об англосаксонском поселении? — задал вопрос лаборант.

— Германские захватчики, — не задумываясь, отвечал Кирсанов, — приехали и обосновались в Великобритании на северо-западном побережье Европы в пятом и шестом веках. Они говорили на германском праязыке (родственном появившимся позже нидерландскому Фриз, немецкому и скандинавским языкам), но, вероятно, мы никогда не узнаем, насколько отличалась их речь от перечисленных. Стоит заметить, что, может быть, поселенцы говорили на одном и том же языке.

— Отлично! — похвалил лаборант, — следующие вопросы: кто был президентом США в период Первой мировой войны? Участвовали ли США в Первой Мировой?

— Президентом в период Первой мировой войны, — ответил Кирсанов экспромтом, — был Вильсон. США вступили в войну 6-го апреля 1917 года!

Лаборант с улыбкой посмотрел на Кирсанова.

— Отлично! — снова похвалил он, — что Вы знаете о контркультурной революции?

— Контркультурная революция, — отвечал Кирсанов, — охватила всю Америку и большую часть западного мира в конце 1960-х годов, сильнее разделяя не имеющее единого мнения общество, но также принесла более либеральные общественные взгляды.

Лаборант не прекращает улыбаться Кирсанову.

— Достаточно, пожалуй! — сказал он, — Вы прекрасно понимаете, о чем я спрашивал, и отлично ответили на вопросы. Значит, обучение закончено…. Вам сейчас принесут завтрак, а затем Вы встретитесь с моим шефом профессором Лео Джонсоном.

Лаборант сложил ноутбук и вышел из комнаты. Кирсанов поднялся с постели и направился в туалет. Завершив утренние гигиенические процедуры, он обнаружил, что ему принесли завтрак, когда он был в ванной. Он почувствовал голод и торопливо съел все до крошки. А еще через пятнадцать минут он вошел в кабинет доктора Джонсона, который располагался рядом с его комнатой.

Войдя в кабинет, он увидел седого мужчину лет шестидесяти от роду, сидящего за огромным столом. Перед профессором монитор компьютера и клавиатура. Рядом кресло, как у зубного врача.

— Доброе утро, мистер Джонсон! — поздоровался Кирсанов.

— Доброе утро, мистер Кирсанов! — ответил Джонсон, — я посмотрел копии документов Волкова, которые Вы привезли, у меня нет вопросов! …Проходите, устраивайтесь!

Кирсанов направился к стульям, стоящим у стола Джонсона.

— О-о, нет! — возразил профессор, указывая на специальное кресло, — присаживайтесь сразу сюда!

Кирсанов устраивается в специальном кресле и с опаской смотрит на Джонсона.

— Расслабьтесь, мистер Кирсанов, это не больно, — успокоил Джонсон.

— Мне говорили в Москве, что я буду нужен для важной операции, — спросил Кирсанов, — не скажете какой?

Джонсон засмеялся. Кирсанов настороженно посмотрел вокруг.

— Это не совсем так, мистер Кирсанов! — ответил он, — операция будет проводиться гораздо позже…, да и не с Вами. А мы сейчас займемся нейролингвистическим программированием. Вы не чувствовали дискомфорта при блиц-изучении английского?

— Нет, это же происходило во сне! — удивился он.

— Изучение языка ничем не отличается от программирования, — объяснил Джонсон, — но прежде Вы должны подписать соглашение.

Джонсон протянул Кирсанову лист бумаги с текстом. Тот внимательно прочитал его.

— Вам все понятно, что там написано? — спросил Джонсон.

— Вполне! Но я хочу знать, что это такое? — настаивал на своем Кирсанов.

— В процессе поймете все! — заверил Джонсон, — Вы сейчас человек с раздвоением личности. Постарайтесь вспомнить свое детство!

Кирсанов задумался. Он напряженно что-то вспоминал.

— Я родился в Москве…, - произнес Кирсанов, — …ой, нет, наверное, в Видное…. Учился в школе № 236 Москвы… или в школе № 3 города Видное….

— Вот видите, что делается в Вашей памяти? — снисходительно сказал Джонсон, — и первое что нам предстоит сделать — отформатировать ее.

Кирсанов молча подписал текст соглашения и отодвинул лист бумаги по столу Джонсону, который спрятал его в папку.

— Надевайте шапочку, которая лежит справа от Вас! — приказал Джонсон.

Кирсанов надел шапочку на голову, она была точно такая, что ему надевал лаборант на ночь.

— Теперь откидывайтесь на спинку и начинайте вспоминания о своем детстве, — приказал Джонсон, — сейчас они будут двойственные, которые я отслежу на компьютере. Закрывайте глаза, начинаем!

Кирсанов откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Джонсон набрал что-то на клавиатуре и посмотрел на экран монитора.

— Ну, вот! — произнес удовлетворенно он, — у Вас двойственная память детства. Я сейчас сотру вам то, что Вы пытаетесь вспомнить…

Джонсон набрал что-то на клавиатуре и посмотрел на экран. Последовала минутная пауза прежде, чем он оторвал взгляд от монитора.

— Готово! — произнес он, — что Вам помнится из детства?

Кирсанов не открывая глаз, молча напрягает свою память.

— Что-то у меня в мозгах произошло, я ничего не могу вспомнить! — сказал он со страхом.

Джонсон улыбнулся, и на его лице появилось выражение удовлетворенности.

— Прекрасно! — произнес он, — Вы наш первый результат из России и я позволю немного поэкспериментировать….

Джонсон набрал что-то на клавиатуре и посмотрел на экран. Выждал какое-то время.

— Как Ваша фамилия и имя? — спросил Джонсон.

— Билл Паттерсон! — ответил Кирсанов.

— Замечательно, Билл! — похвалил Джонсон, — где Вы родились?

— В штате Оклахома, в городе Норман, — выпалил Кирсанов, не задумываясь.

— Прекрасно! — удовлетворённо произнес Джонсон, — достаточно…, я сейчас восстановлю память реципиента!

Джонсон набрал что-то на клавиатуре и посмотрел на экран. Наступила минутная пауза.

— Готово! — произнес он, — Ваше фамилия, имя и отчество?

— Литвинов Сергей Юрьевич! — ответил, не задумываясь Кирсанов.

— Где Вы родились? — спросил Джонсон.

— В городе Видное, под Москвой! — четко отвечал Кирсанов.

— Замечательно! — произнес удовлетворенно Джонсон, — а теперь я заложу память Кирсанова….

Джонсон набрал что-то на клавиатуре и посмотрел на экран. Снова наступила минутная пауза.

— Ваше фамилия, имя, отчество? — спросил Джонсон.

— Кирсанов Максим Иванович! — ответил тот.

— Где Вы родились? — спросил Джонсон.

— В городе Москве! — ответил Кирсанов.

— Все замечательно! — сказал Джонсон, — постарайтесь вспомнить, где Вы учились, кем работали, на ком женились и прочее.

Кирсанов не открывая глаз, напряг свою память.

— Учился в школе № 236 города Москвы, — начал он, — затем окончил энергетический институт, работал диспетчером в «Мосэнерго», был женат на Наталье Куринкиной, у меня двое детей — Павел и дочь Анна. Они сейчас оба в Москве, занимаются бизнесом….

Джонсон сверял информацию с распечаткой на листе бумаги.

— Достаточно, мистер Кирсанов! — сказал он, — теперь можно немного отдохнуть!

Кирсанов открыл глаза и посмотрел на Джонсона. На его лице появилось недоумение.

— А как я попал к Вам? — неожиданно спросил Кирсанов.

— Не спешите сразу все узнать, — успокоил его Джонсон, — следующей процедурой я заложу вам остальную информацию.

— А после этого? — не терпелось узнать Кирсанову.

— Затем последует опыт с повышением Вашего интеллектуального уровня до требуемой величины, — ответил Джонсон, — отдохните минуту и продолжим!

— Вы можете из меня профессора сделать? — с иронией спросил Кирсанов.

— Ну, до этого я в своих разработках еще не дошел, — отрицал Джонсон, — но политика высокого уровня из Вас можно сделать….

Кирсанов поморщился, улыбаясь, посмотрел на Джонсона.

— Вы хотите сказать, что политик по уровню интеллекта гораздо ниже профессора? — спросил он с удивлением.

— Конечно, мистер Кирсанов! — засмеялся Джонсон, — политик даже самого высокого уровня не способен превысить айкью IQ рядового профессора. Формулы власти, это примитивная математика, нужно знать политическую кухню, соблюдение баланса сил и уметь привлечь на свою сторону других политиков…. Ну, достаточно отступлений, приступим к опыту!

Кирсанов вновь закрыл глаза и откинулся на спинку. Джонсон посмотрел на экран и набрал что-то на клавиатуре.

— Теперь нужно подождать несколько минут, — сказал он, — объем информации очень велик, даже мой суперкомпьютер быстро этого не сделает.

Кирсанов сидел в кресле, а Джонсон молча смотрел на экран.

— Готово! — наконец произнес он, — ответьте на вопрос из курса высшей математики. А вопрос такой: Сформулируйте теорему умножения вероятностей.

— Вероятность произведения двух событий, — без промедления отвечал Кирсанов, — равна произведению вероятности одного из них на условную вероятность другого, вычисленную при условии, что первое имело место!

— Превосходно! — похвалил Джонсон, — Вы отличный материал…. Открывайте глаза, снимайте шапочку, на сегодня достаточно! Нужно чтобы Ваш мозг отдохнул хорошо…

Кирсанов снял шапочку и поднялся с кресла.

— И все-таки, мистер Джонсон я не могу вспомнить, как я к Вам попал? — озабоченно спросил он.

— Мистер Кирсанов, Вам это теперь не понадобится, забудьте! — приказал Джонсон, — идите к себе, отдыхайте, все вопросы к лаборанту, с которым Вы уже общались. До завтра!

— До завтра, мистер Джонсон…, - рассеянно произнес Кирсанов.

Он вышел из кабинета, а Джонсон с улыбкой посмотрел ему вслед. Выждав время, Джонсон взял сотовый телефон и набрал номер.

— Алло, мистер Уайт, — сказал он в трубку, — результат превзошел все мои ожидания! Конечно, это только первые процедуры, но уже с уверенностью можно сказать, что наш русский друг прислал добросовестную работу!

— Я могу уже докладывать генералу Ричардсону об этом? — спросил голос из трубки.

— Можете! — сказал Джонсон, — но меня несколько смущает, что генерал торопит Вас с результатами. Ведь это только начало….

— Удачное начало, профессор Джонсон! — проговорил голос из трубки, — я поздравляю Вас!

…После того, как Ланге приказом назначил Людмилу своим помощником на время прохождения практики, она принимала участие во всех пятиминутках, обходах и даже совещаниях в департаменте здравоохранения префектуры. Ланге держал ее постоянно при себе и ежедневно дарил молодой девушке массу комплиментов.

Понимая, что главный врач не просто симпатизирует ей, а надеется на что-то большее, Людмила держала определенную дистанцию в отношениях с ним — любезничала по поводу его комплиментов, подаренных цветов и категорически отказывалась от его приглашений в ресторан. Она понимала, что ее кокетство с Ланге помогает выполнять все поручения Севрюкова.

Сегодня утром Людмила, как всегда придя на работу, получила от Ланге букет полевых цветов, которые он поставил ей на стол в красивой вазе. Ее рабочее место теперь находилось в кабинете главного врача в виде отдельного стола, установленного в кабинете главного врача. Как всегда по средам, Ланге делал общий обход диспансера в составе Игнатова, Людмилы и двух медицинских сестер. Заведующие отделениями и лечащие врачи присоединялись к этой свите во время посещения ей соответствующих отделений и палат.

Обход приблизился к одной из женских палат, Ланге открыл дверь и первой пропустил Людмилу. Медсестры стали шептаться между собой. В палате шесть кроватей, на которых лежат женщины — пациенты. Врачи приблизились к первой кровати, на которой лежала женщина с землистым цветом лица.

— Больная Христофорова Лариса Ильинична! — докладывал Игнатов Ланге, — лечится третий месяц, я намерен выписывать ее сегодня….

Ланге обреченно посмотрел на больную и тяжело вздохнул.

— Выписывайте! — мрачно сказал он, — назначьте обезболивание, сколько потребуется….

Христофорова молча заплакала и с надеждой посмотрела на Ланге. Он отвернулся и тяжело вздохнул. Когда обход вошел в следующую палату, в которой лежали мужчины и приблизился к кровати с пациентом лет тридцати пяти на вид и землистым цветом лица, Ланге вел себя иначе.

— Серников Вячеслав Евгеньевич, — докладывал ему Игнатов, — лечится три месяца…, нужно переводить в отдельную палату….

— У нас палата № 14 после Хакарова освободилась? — спросил он Игнатова.

— Да, конечно! — ответил тот.

— Переводите его в 14-ю…, — приказал Ланге.

Людмила сделала запись в своей общей тетради. Ланге, улыбнулся Людмиле и старался подсмотреть запись.

— Людочка, — обратился к ней Ланге, — что Вы там пишете себе в тетрадь?

Людмила в ответ улыбнулась главному врачу, чем вызвала очередные перешептывания медсестер. Игнатов гневно посмотрел на женщин, и они тут же замолкли.

— Мне уже пора начинать отчет по практике готовить потихоньку, — строя глазки, ответила она.

— Практика только началась, — заметил Ланге.

— Не люблю запускать, чтобы потом аврально его делать, — нежным голосом произнесла Людмила и, прислонившись губами к уху Ланге, добавила, — кстати, Вы позволите мне поэксплуатировать Ваш компьютер, мой ноут чего-то сдох….

— Не возражаю! — оживился Ланге, — я готов предоставить Вам все компьютеры диспансера! Переходя на шепот добавил — только нужно знать мой пароль! Я Вам после обхода его напишу на листочке….

Уже через час после обхода Людмила работала за компьютером главного врача. Кроме нее в кабинете никого не было. Спустя время вошел Ланге и нагло стал рассматривать ее грудь. Людмила оторвалась от экрана, состроила Ланге глазки.

— Людочка, у тебя все получается? — ласковым голосом спросил Ланге.

— Да, — отвечала она, — уже страничку отчета напечатала.

— Ну, вот и хорошо! — сказал главный врач, — я сейчас уеду на часок-другой, а ты не забудь выключить компьютер и проконтролируй, чтобы Серникова перевели в 14-ю палату.

— А Игнатов чего же? — спросила она, — не может?

— Он уедет со мной, — сказал Ланге и вышел из кабинета.

Людмила выдержала паузу, извлекла из своей сумочки флэшку, вставила ее в компьютер и приступила к скачиванию информации с жесткого диска.

…Перов срочно пригласил к себе специалиста из IT-отдела следственного управления, как только получил копию жесткого диска с компьютера Ланге. Людмила прекрасно справилась с задачей и теперь нужно взломать пароли доступа к некоторым папкам. Айтишник, как везде называют специалистов IT-отдела, уже час работал за компьютером Перова, но пока ничего не получалось. Перов нервно ходил по кабинету, заложив руки за спину.

— Ну, что у Вас не получается? — спрашивал он айтишника.

— Может, я скачаю эти папки и у себя в отделе поработаю? — поинтересовался тот.

— Исключено! — возразил Перов, — это секретная информация, работайте здесь!

В кабинет вошел Севрюков и, поздоровавшись с Перовым, с интересом посмотрел на айтишника.

— Ну, что? — спросил он.

Перов отрицательно покачал головой в ответ.

— Людмила передала не только флэшку, — тихо сказал Севрюков, наклонившись к Перову, — а еще и устную информацию. Она сама была свидетелем на обходе, да и с медсестрами после переговорила. Оказывается, мой анализ подтверждается.

Перов удивленно посмотрел на Севрюкова.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Женщину с тяжелой стадией рака, — прошептал Севрюков, — Ланге выписал умирать домой, а некого Серникова перевел в отдельную палату, причем в ту, где скончался пациент Хакаров. Людмила говорит, медсестры подтвердили, что это закономерность….

— Мы это еще не выяснили до конца, — огрызнулся Перов, — возможно в этом ничего преступного нет….

— Есть! — неожиданно закричал программист, — я взломал пароль папки «Белок-стимулятор»…. Здесь несколько файлов!

Перов и Севрюков подошли к монитору компьютера, и пристально посмотрели на экран.

— Ну, мы все равно ничего не поймем, что в этих файлах, — резюмировал Перов, доставая свой сотовый телефон и набирая номер.

— Доброе утро, профессор! Перов беспокоит! — сказал он в трубку.

— Доброе утро! Что у Вас? — спросил Липчевский.

— Я бы хотел, чтобы Вы посмотрели некоторые файлы с компьютера главного врача онкологического диспансера Ланге, — попросил Перов.

— Ланге? Знаю такого! — почти обрадовался профессор, — Вы считаете, что это мне будет интересно?

— Папка называется «Белок-стимулятор», — сообщил Перов, — помните, Вы говорили мне, что в пробе клона Плотникова нашли неизвестный белок-стимулятор?

— А-а-а, это интересно! — радостно сказал Липчевский, — присылайте, я обязательно посмотрю!

— Я сейчас же отправлю Вам эту папку по электронке, — пообещал Перов, — Спасибо, что помогаете нам.

— Меня это самого очень заинтересовало, — успокоил он Перова, — ведь речь идет о громком открытии в генной инженерии. Буду рад помогать Вам! До свидания!

Перов вопросительно посмотрел на программиста.

— Это единственная папка с паролем? — спросил он.

— Нет, есть еще две — «Препарат» и «Программа»! — ответил айтишник, — я сейчас взламываю ее пароль.

— Гена, что показывает прослушка телефонов Ланге и Игнатова? — спросил Перов.

— Ничего интересного, обычный треп, — ответил Геннадий, — да и общаются они очень редко…. Я пытаюсь проанализировать разговор Ланге с Игнатовым, записанный Людмилой и не могу понять, что имел в виду Ланге, когда говорил: «…следующим результатом будет Хакаров, нужно постараться, чтобы он был жизнеспособным…». Ведь Хакаров уже умер, когда они об этом говорили!

Перов с иронией посмотрел на Севрюкова.

— Не только умер, но и был уже похоронен, — с иронией ответил Сергей, — я пока не выдвигаю версий, боюсь ошибиться, все очень не просто! Нужно пока «копать». Профессор Липчевский многое прояснит, изучив эти файлы Ланге….

— Сергей Константинович! — громко сказал айтишник, — взломал пароль папки «Программа», установить ее Вам на компьютер?

Перов с интересом посмотрел на экран монитора.

— А на хрена она мне? — с недоумением спросил он, — что это за программа?

— Это интересная прога, — почти рекламировал айтишник, — что-то типа «аськи», но со сложной криптографией….

Перов неожиданно рассердился и зло посмотрел на программиста.

— Можешьпо-русски сказать? — спросил он.

— Это программа для строго конфиденциальной переписки со сложной системой кодирования, — комментировал айтишник, — так понятно выражаюсь?

— Устанавливай! — согласился Перов и обратился к Севрюкову, — Гена, я подозреваю, что Ланге с Игнатовым занимаются запрещенными исследованиями по клонированию человека.

Севрюков кивнул головой в знак согласия.

— Судя по их разговору, результатом они называют Долгого, Перцева и Кирсанова, которого мы упустили, — высказал свою догадку Севрюков.

— Гена, нужно проверить, куда поступят деньги заказчика за третий результат, — предложил Перов, — и установить наблюдение за квартирой вдовы Хакарова.

Перов опять кивнул головой в знак согласия.

— Я об этом думал, но считаю еще рано! — сказал Севрюков, — призрак появляется ровно через месяц после похорон….

— А ты знаешь почему? — усмехнулся Перов, глядя на Геннадия.

— Нет! — отвечал тот, опуская голову.

— Тогда, почему ты так уверен? — спросил Сергей, — нужно сказать «почти через месяц»…. Первое убийство произошло спустя 30 дней, а второе — 31!

— Понял, — сказал Севрюков, — установим наблюдение с завтрашнего дня.

— Готово! — громко сказал айтишник, — программа установлена!

Перов приблизился к экрану монитора и посмотрел на него.

— А можно ее подключить к каналу связи Ланге, через который он общается с помощью этой программы? — спросил Перов у айтишника.

— Можно, если будет санкция! — ответил тот, собираясь уходить.

— Действуй, санкция будет сегодня же! — пообещал Перов.

…В тот же вечер Кирсанов почувствовал необъяснимую тревогу. Он нервно шагал по комнате, останавливается у холодильника, открывал его и бесцельно смотрел внутрь. Захлопывал дверцу и снова ходил по комнате.

— Хм…. Почему Джонсон не сказал мне, как я сюда попал? — спрашивал он себя, — почему операция будет проводиться не со мной?

Кирсанов вновь приближался к холодильнику, бесцельно открывал его, смотрит внутрь, захлопывал дверцу и начинал ходить по комнате.

— …Он сказал, что со мной проводит опыты, — размышлял он вслух, — а дальше что будет? Разве я подопытный кролик?

Кирсанов подошел к окну, отодвинул портьеру и выглянул на улицу. У входа в особняк стоял автомобиль «Тойота» с надписью на двери «Охрана». Кирсанов остро почувствовал желание прокатиться на автомобиле. Неожиданно появился страх за себя, Кирсанов задернул портьеру и отошел от окна.

— Охрану ко мне приставили, — констатировал он, — зачем?

Кирсанов стоял посреди комнаты и пытался понять, почему его охраняют? Чувство тревоги и необъяснимого страха нарастало, и неожиданно переросла в панику.

— Да они же хотят меня убить, когда закончат свои опыты! — неожиданно понял он, — бежать отсюда надо немедленно!

Кирсанов вышел в коридор, там из соседней комнаты одновременно с ним появился охранник, высокий верзила со свирепой физиономией. У него видна подмышечная кобура с торчащей из нее рукояткой пистолета.

— Вы куда собрались идти? — грубо спросил он Кирсанова.

— На улицу прогуляться! — ответил тот.

— Вам запрещено это делать! — проинформировал охранник, — нам приказано не выпускать Вас на улицу.

— Я что же арестованный? — спросил Кирсанов, — тогда потрудитесь объяснить за что?

— Все вопросы профессору задавайте! — ответил охранник, — нам приказано, мы выполняем….

«Вот он, ответ на все мои вопросы» — подумал Кирсанов и почувствовал появление необъяснимой агрессии. Лицо Кирсанова перекосилось от злости, он даже подсознательно оскалил сжатые зубы, но охранник невозмутимо смотрел в глаза Кирсанову, в которых отразилось безумство. Кирсанов выхватил из подмышечной кобуры охранника пистолет и произвел выстрел ему в область сердца. Огромного роста верзила с грохотом рухнул на пол, на его рубашке растекалось кровавое пятно.

Из соседней комнаты выбежал второй охранник с пистолетом в руке. Кирсанов выстрелил во второго охранника. Пуля угодила ему точно в лоб, второй охранник упал рядом, и по полу растекалась кровь из раны. Кирсанов быстро обыскал карманы у первого охранника. Не найдя ничего нужного, приступил к обыску второго. Вскоре он находит, что искал — ключи зажигания от автомобиля. Кирсанов вытащил их из кармана охранника, забрал его пистолет и выбежал из коридора на улицу.

У входа в особняк стоял автомобиль «Тойота» с надписью «Охрана». Кирсанов открыл ее, сел в автомобиль, запустил двигатель и «Тойота» резко сорвалась с места. Кирсанов не понимал, откуда он знает путь, по которому Тони вез его сюда в особняк Джонсона. Он безошибочно сориентировался, как выехать на шоссе № 66 и проследовав через дорожную развязку выскочил на автотрассу. Подгоняемый необъяснимым желанием ощущения скорости, он быстро погнал «Тойоту» в сторону Вашингтона.

Он не знал, зачем он едет в столицу США, даже не понимал до конца, что он совершает уголовное преступление. Странное желание мчаться по автомагистрали заставило его вспомнить информацию, полученную им при изучении английского языка. Американское шоссе № 66 — это не обычная магистраль, а дорога с историей. Она имеет и такие названия, как «Главная улица Америки» или «Мать дорог» и еще много других. Уже по одним именам можно понять, насколько шоссе № 66 значимо для американцев. Это первая дорога США таких размеров.

Магистраль № 66 не возникла внезапно, ее рождению предшествовало множество событий. В середине двадцатых годов Америка находилась между войнами. Так как практически все население «сидело на чемоданах», у людей все чаще возникало желание приобрести автомобиль. Вследствие чего понадобились дороги с твердым покрытием для соединения разных штатов.

День рождения этой дороги состоялся в 1926 году 11 ноября. На протяжении почти девяти лет шоссе усовершенствовалось, и только в 1936 году оно было полностью покрыто асфальтом. До этого участки дороги были вымощены досками, а иные совсем тонули в грязи. И очень интересен тот факт, что многие жители близлежащих городов не были заинтересованы что-то менять. Они попросту зарабатывали деньги тем, что вытаскивали погрязшие в размокшем грунте машины.

Власти страны всячески поддерживали использование этой дороги, но она настолько полюбилась автолюбителям США, что в продвижении не нуждалась. Ведь магистраль была практически по всей длине прямой и очень удобной. «Маршрут 66» стал одним из первых, соединивших Запад и Восток США. Изначально шоссе начиналось в городе Чикаго штата Иллинойс и заканчивалось в Калифорнии в городе Лос-Анджелесе. На своем пути оно охватывало такие штаты, как Миссури, Техас, Аризона, Канзас, Нью-Мексико и Оклахома. Общая длинна этой «мега-дороги» составляла 3940 километров.

В 1956 году президент США подписал Федеральный Акт, в котором шла речь о транспортном сообщении между штатами. Было выделено не много, не мало — 25 миллиардов долларов для стройки скоростных магистралей между городами. Это решение было принято не только из-за желания увеличить обороноспособность страны. Эйзенхауэр во времена Второй мировой войны был просто околдован немецкими автомагистралями и автобанами.

Кирсанов на большой скорости въехал в Вашингтон. Один из самых красивых городов США — величественный и торжественный, с садами и парками, скверами и фонтанами, музеями и мемориалами, памятниками и историческими зданиями был особенно красив в вечернем наряде. Искусно подсвечены мемориалы Линкольна, Джефферсона, Рузвельта, Корейский и Вьетнамский. Отраженный в воде шпиль Мемориала Джорджа Вашингтона — незабываемое зрелище. Но это великолепие скрупулёзно охраняется полицией и задолго до въезда Кирсанова в город за «Тойотой» следовал полицейский вертолет.

Кирсанов мчался по улице города на большой скорости, лихо перестраивался и совершал рискованные обгоны. В кабине вертолета полицейский-пилот и сержант, сидящий с ним рядом, с возмущением следили за маневрами лихача с воздуха.

— Я вижу его сэр, — докладывал по рации сержант, — он мчится уже по 66-й в сторону Даллс-Аксесс-роуд! Его преследуют две полицейских машины, сэр…. Но он профессионально уходит от них и мне на минуту показалось, что за рулем «Тайоты» Билл Паттерсон….

— Билл Паттерсон давно на том свете, сержант! — проговорила рация, — координируй преследование так, чтобы остановить его до Даллс-Аксесс-роуд!

— Понял, сэр! — сказал сержант, — выполняю приказ!

Кирсанов видел, что его преследуют сразу две полицейских машины. В салоне каждой из них по двое копов, один ведет машину, другой корректирует погоню по экрану навигатора.

— Кто это удирает от нас? — спросил полицейский, сидящий за рулем, — неужели Билл Паттерсон воскрес? Нужно догнать, хотя бы из-за интереса, чтобы посмотреть на этого лихача.

— Он не сворачивает, как запрограммированный, — говорит коп, сидящий рядом, — его пытались остановить на въезде в город, но он так лихо увильнул, что сержант Майкл успел только рот открыть….

В руке второго полицейского запищала рация.

— Внимание, 17-й! — проговорила рация.

— 17-й на связи! — ответил коп, сидящий рядом с водителем.

— Дорога на Даллс-Аксесс-роуд уже перекрыта! — сообщил голос, — смотрите не упустите его, если он развернется назад….

— Я понял, сэр, не упустим, — ответил коп.

Кирсанов заметил, как дорогу перекрыл автофургон, который остановился, блокировав движение, а за ним спрятались двое копов с автоматами, выскочившие из легковой полицейской машины. Кирсанов резко затормозил перед автофургоном. Полицейские с автоматами выбежали из-за укрытия и, держа оружие наготове, направились к «Тойоте».

Кирсанов вылез из машины, в каждой руке у него пистолет. Он открыл пальбу одновременно из двух. Выбежавшие навстречу ему полицейские были биты точными выстрелами Кирсанова. Он подбежал к убитым, забирал их автоматы и сел в «Тойоту», намереваясь скрыться на ней. Но ее сзади уже блокировали две полицейские машины, участвовавшие в погоне. Кирсанов открыл стрельбу из автомата по полицейским машинам, первую из них охватило пламенем, и через несколько секунд она взорвалась. Из второй полицейской машины по Кирсанову копы открыли прицельный огонь. Он выскочил из «Тойоты» и тут его настигла пуля. Кирсанов замертво упал на мостовую.

Глава 8

Созданное в самом начале «холодной войны», Центральное разведывательное управление является наиболее знаменитой из современных американских спецслужб. В самом деле, многие ли из неспециалистов знают, что скрывается, например, за аббревиатурами РУМО или АНБ? О ЦРУ же слышали все, кто хоть раз в жизни прочел или посмотрел на экране какой-нибудь американский шпионский боевик.

Однако ведущее положение ЦРУ в Разведывательном сообществе США определяется отнюдь не тем, что это самая крупная и финансируемая из входящих в него организаций. Ни по количеству сотрудников, ни по размеру бюджета оно не занимает первых мест, уступая тому же АНБ.

Лидирующая роль ЦРУ состоит в координации деятельности всех многочисленных и разнообразных американских разведок. Для этого, собственно, его и создал Гарри Трумэн. Директор ЦРУ подчиняется непосредственно президенту США, по своей должности он одновременно занимает пост директора центральной разведки и в этом качестве фактически является оперативным руководителем Разведывательного сообщества.

Однако и само по себе ЦРУ представляет мощнейшую организацию, занимающуюся сбором и обработкой разведывательных данных, вербовкой агентуры и управляющую всеми секретными операциями США за рубежом.

В отличие от АНБ, стремящегося к максимальной скрытности и болезненно реагирующего на любые публикации о себе, руководство ЦРУ, напротив, придает большое значение информированию общественности о своей деятельности, полагая, что разумная доля гласности способствует повышению авторитета родной спецслужбы в глазах американских обывателей. Благодаря этой «открытости» структура ЦРУ известна более-менее подробно. Штаб-квартира ее находится в расположенном недалеко от Вашингтона небольшом городе Лэнгли, штата Вирджиния. 20 октября 1998 г. указом президента Клинтона ей было присвоено название «Центр разведки им. Джорджа Буша».

26 апреля 1999 г. по этому поводу состоялась торжественная церемония. Там присутствовали — сотрудники ЦРУ, официальные лица американской администрации, бывшие директора ЦРУ и заместители, и сам виновник торжества — бывший президент США Джордж Буш вместе с женой Барбарой, членами семьи и друзьями. Разумеется, такая высокая честь оказана Джорджу Бушу не столько как бывшему директору ЦРУ, занимавшему этот пост в течение года, сколько как президенту, при котором Соединенные Штаты одержали полную и окончательную победу в «холодной войне».

После окончания «холодной войны» было сокращено число сотрудников разведывательных организаций, урезаны расходы на их содержание, изменились задачи их деятельности. Ведь до 1991-го 80 процентов всех финансовых затрат ЦРУ приходилось на работу против СССР. Теперь в таком масштабном финансировании необходимости нет, без работы остались и более 100 «научно-исследовательских центров по изучению Советского Союза». Но ЦРУ бессмертно. Были внесены коррективы в направление и содержание работы. Главной целью было определено изучение и нужное США воздействие на мировую экономику — для обеспечения преимуществ американским компаниям в конкурентной борьбе за рынки, источники сырья и энергоносителей.

СССР распался, и, казалось бы, конечная цель этой необъявленной войны достигнута, и новая Россия больше не является противником США. Но это не означает, что ЦРУ не ведет разведывательные операции в нашей стране, которая продолжается и в последнее время усилилась. В 2007-м директор Федеральной службы безопасности Николай Патрушев рассказывал о масштабной и многопрофильной разведывательной работе американских и британских разведок против России. Нарисованная им картина противостояния спецслужб охватывает буквально все сферы: вплоть до подрывной деятельности некоторых так называемых неправительственных организаций.

Генерал ЦРУ Ричардсон считался крупным специалистом по операциям против России и зарекомендовал себя на этом поприще, как ярый противник усиления ее влияния в международных отношениях. Он был инициатором нескольких десятков операций и имел поддержку руководства ЦРУ. Сегодня он пригласил к себе на беседу ключевых руководителей одной из них.

Сидя за овальным столом, Ричардсон по очереди отчитывал всех за допущенные промахи в операции «Субституция», демонстрируя свежий номер газеты «Вашингтон пост». На первой странице печатного издания размещен фоторепортаж с места взрыва полицейской машины у Даллс-Аксесс-роуда, имелось фото Кирсанова, выбегающего из «Тойоты» и расстрелянных им полицейских. Озаглавлен репортаж в духе «холодной войны» — «Русские идут? Гражданин РФ Кирсанов жестоко расстрелял полицейских Вашингтона».

Ричардсон строго посмотрел на генерала Уилсона и протянул ему газету. Тот взял ее в руки и, прочитав заголовок, опустил взгляд.

— Генерал, как объяснить это происшествие, с учетом Вашего недавнего доклада о подготовке операции «Субституция»? — гневно спросил Ричардсон.

— Сэр! Мне докладывал мистер Уайт, он учитывал разговор с профессором Джонсоном, — начал оправдываться Уилсон, — с его слов Уайт вселил в меня уверенность, что подготовка идет успешно….

— Очень жаль, генерал, — грозно проговорил Ричардсон, — что Вы не удосужились лично убедиться в успешности работы Джонсона! Нам выделены на эту операцию огромные деньги из бюджета, и никто не позволит тратить их для того, чтобы подопечные подрядчика устраивали гонки по улицам Вашингтона и расстреливали наших полицейских.

Уилсон молча выслушал Ричардсона.

— Видите ли, сэр, эксперимент только начался и в силу секретности операции «Субституция», я не могу контролировать подрядчика! — заявил Уилсон.

— И что из этого следует, генерал? — гневно спросил Ричардсон, — пусть подготовка останется бесконтрольна?

— После того, как профессор Джонсон завершит работу, мои люди примут участие в итоговом тестировании, — объяснял Уилсон.

Ричардсон перевел взгляд на генерала Брауна.

— Отвратительно, Браун! — заявил Ричардсон, — Вы отвечаете за безопасность и секретность операции. Как могло это случиться, чего Вы не предусмотрели? Почему всего два агента охраняют человека, который обходится нам в миллионы долларов? Вам известны подробности инцидента?

Генерал Браун принял воинствующий вид.

— Отвечу по порядку, сэр! — начал он, — мы все предусмотрели, но бывают непредвиденные случаи. Двух человек достаточно для охраны одного русского, его комната оборудована видеокамерами. Агенты вовремя среагировали, но он убил обоих. Вопрос нужно задать профессору, почему у этого русского «поехала крыша», когда ему не разрешили выйти на прогулку.

— Так пусть разрешают, черт возьми, — закричал Ричардсон, — сопровождайте его по территории, чего не понятного?

— Так распорядился профессор, — оправдывался Браун, — мы тут ни при чем!

— Не профессор будет докладывать директору ЦРУ, а я! — продолжил «разнос» Ричардсон.

— Представьте себе, что будет, если журналисты «пронюхают», кто этот Кирсанов? — вставил Уилсон.

— И без прессы придется контактировать с Генеральной прокуратурой России и привлечь внимание ФСБ к операции «Субституция», — мрачно заметил Браун.

…Начальник следственного отдела Шлыгин пригласил к себе Перова и Севрюкова на доклад. Когда они вошли, он сидел за своим рабочим столом и сосредоточенно смотрел газету, лежащую перед ним.

— Сергей Константинович, — обратился он к Перову, когда они устроились напротив, — я надеюсь выслушать Вашу окончательную версию.

Перов, сосредоточенно положив на стол папку, открыл ее и пролистал несколько страниц.

— Я не буду подробно останавливаться на выводах профессора Липчевского, — начал он, — Вы ранее знакомились с его заключением.

— Конечно! — подтвердил Шлыгин, — я даже привлекал к обсуждению специалистов Академии РАН.

— Ланге и Игнатов негласно работают по клонированию человека, — информировал Перов, — им удалось изобрести препарат и белок, стимулирующий ускоренный процесс клонирования методом метастазирования клеток донора в организме реципиента.

— Вы установили прошлое этих врачей? — спросил Шлыгин Севрюкова.

Севрюков кивнул головой в знак согласия.

— Что касается Игнатова, — начал Геннадий, — то он имеет криминальное прошлое, был судим и отбывал срок за злоупотребление наркотическими препаратами, работал в зоне врачом, освободившись, сменил фамилию. Это — Чирков. Ланге двадцать лет назад был учеником академика Войнова, того самого, который консультировал профессора Липчевского при его исследованиях проб Долгого….

— Знаю, я его привлекал к обсуждению заключения, — заметил Шлыгин.

Перов выждал, пока Севрюков закончит давать информацию.

— Мы внедрили в онкологический диспансер Людмилу, дочь Ольги Иванниковой, — продолжил Перов, — с ее помощью выяснили, что у умирающих от рака больных во время наступления смерти, берут пункцию спинного мозга и кровь. Наверное, это необходимо для изготовления препарата и белка. Поэтому многих неизлечимо больных они оставляют умирать в диспансере. Непонятно, почему только мужчин? Возможно, это связано с технологией синтезирования препарата и белка, а может быть, с чем-то другим….

— Это не так важно пока! — заметил Шлыгин.

— Непонятно, где эти доктора находят реципиентов для клонирования? — сказал Перов.

— Что для выяснения этого факта намереваешься предпринять? — спросил Шлыгин.

— Людмиле пока не удается незаметно приколоть радио маячок к одежде Ланге, — информировал Перов, — но она пообещала в ближайшем будущем сделать это. По маячку ребята Геннадия отследят все места его посещения в городе, которые затем проверят.

Шлыгин задумался на короткое время.

— Нас в первую очередь интересуют убийства, совершенные этими…, клонами, — выдавил он из себя, — язык не поворачивается так называть убийц….

— Установлено, что все клоны улетали в США сразу после убийств, — сообщил Перов.

Шлыгин внимательно посмотрел на него.

— А почему в США? — спросил Шлыгин.

— Наши айтишники, контролируют переписку Ланге, — продолжил Перов, — так вот, оказывается, некая американская фирма является заказчиком на эти клоны. Ланге отправляет их своим ходом, предварительно снабдив фальшивыми документами, на которые неизвестные пока лица, приобретают билет на самолет. Непонятно, зачем клоны убивают семьи своих доноров?

Шлыгин молча протянул Перову номер газеты «Вашингтон пост».

Перов внимательно посмотрел газету, Севрюков заглядывал в нее со стороны.

На первой странице помещены фотоснимки взрыва полицейской машины у Даллс-Аксесс-роуда, фото Кирсанова, выбегающего из «Тойоты» и убитых им полицейских. Вверху страницы заголовок: «Русские идут? Гражданин РФ Кирсанов жестоко расстрелял полицейских Вашингтона». Шлыгин с видом победителя посмотрел на Перова и Севрюкова.

— Теперь поняли, зачем? — спросил он, — убийства совершаются для того, чтобы родные не опознали в клонах своих покойных мужей и отцов в непредвиденных случаях, подобных сообщению в этой газете.

Перов и Севрюков с удивлением посмотрели друг на друга, затем на Шлыгина.

— Да-а-а, новость интересная, — протянул Сергей, — если они перестраховываются, таким образом, то это означает только одно — они не гарантируют получения клона без побочных явлений. Липчевский объяснял генную мутацию, способную вызвать даже психоз….

— Нам сейчас нужен не сам Кирсанов, а компания, которая платит Ланге, — произнес Севрюков, — мы проверили, у него нет счетов в банке, кроме зарплатного. Нет фирм зарегистрированных на его имя и прочее…. Но по оперативной информации ему американцы скоро должны заплатить за Кирсанова.

— А зачем вам его счета? — с недоумением спросил Шлыгин, — они могут быть на аффилированных лиц открыты, фирмы — то же самое…. Не тратьте время, поступление на счет денег — не главное! Да и после убийства Кирсанова они могут вообще не заплатить! Ланге нужно брать с поличным!

Севрюков непонимающе посмотрел на Шлыгина.

— Что мы ему будем предъявлять? — спросил он, — может он работает в американской фирме легально, по договору и получает зарплату….

Перов утвердительно кивнул головой, поддерживая Севрюкова.

— Вот именно! — поддержал Перов, — давайте определимся с обвинением Ланге и Игнатова. Очень сложно доказать клонирование этим методом, ведь это по сути открытие в генной инженерии, о котором еще не ознакомлена научная общественность!

— А убийства кому предъявлять? — спросил Шлыгин, — американцам? Ведь кто-то заставляет клонов совершать убийства? Подстрекательство, организация и пособничество явное!

— Конечно! — согласился Перов, — но я не думаю, что Ланге и тем более Игнатов, отсидевший срок, будут к этому причастны….

Шлыгин начал сердиться, он гневно поднял брови.

— Давайте не будем гадать, нужно работать дальше! — отрезал он, — какие оперативно-следственные мероприятия у вас запланированы?

Перов ищет в папке документ, находит его и смотрит.

— Я уже говорил, — произнес Перов, — как только Людмиле удастся прицепить маячок Ланге, будем искать место, где клонируют реципиента. По моим предположениям таким местом может быть просто квартира. И еще! По оперативной информации на днях намечена отправка клона, его донором был умерший Хакаров. Мы установили наблюдение за квартирой вдовы. Как только он придет убивать ее, мы его возьмем….

Шлыгин с сомнением посмотрел на Перова.

— А почему ты уверен, что местом клонирования донора может быть любая квартира? — спросил он, — а если при этом используется какое-нибудь специальное оборудование, например…?

— Это допущения, но все может быть, — согласился Перов, — я не утверждаю!

— В таком случае, давайте работать! — завершил совещание Шлыгин, — мне уже за эти массовые убийства голову снимают….

Перов закрыл папку и поднялся, следом Севрюков. Они молча вышли из кабинета Шлыгина.

…Сегодня Ланге пришел на работу в хорошем настроении. Как всегда он принес для Людмилы букетик полевых цветов, которые продаются у станций метро. Поставив его в вазу на столе Людмилы, он сел на рабочее место, включил компьютер и стал просматривать историю болезни. В кабинет вошла Людмила, на ней была короткая юбка и блузка с вырезом. Она явно хотела произвести сегодня впечатление на главного врача, тоже была в хорошем настроении и улыбалась.

— Доброе утро Эрих Хельмутович! — поздоровалась Людмила.

Ланге с жадностью стал рассматривать Людмилу с ног до головы.

— Доброе утро, Людочка! Ты сегодня превосходна, — произнес первый комплимент Ланге.

— Спасибо за комплимент! Рада слышать его из Ваших уст, — кокетливо ответила девушка.

Ланге приподнялся из-за стола и приближается к Людмиле на недопустимо близкое расстояние.

— Надеюсь, Вы сегодня не будете покидать меня до конца рабочего дня? — играя глазами, спросила Людмила.

— К сожалению, часа за два до окончания рабочего дня мне с доктором Игнатовым снова придется уехать, — ответил Ланге, — Вас это напрягает?

— Выдержу, шеф! — ласково сказала Людмила, — ведь в Ваше отсутствие мне приходится брать всю нагрузку на свои хрупкие плечи.

Ланге начинает колебаться, затем слегка обнимает Людмилу за плечи. Она не сопротивляется и, обняв Ланге за талию, незаметно сует маленькую таблетку в задний карман его брюк. Затем, будто опомнившись, Людмила отпрыгивает от него. Ланге вновь приближается к Людмиле, но она отходит назад и делает наигранный гневный взгляд.

— Что это Вы, Эрих Хельмутович, руки распускаете? — гневно спросила она, но после засмеялась, — я пожалуюсь на Вас своему шефу….

— А шеф — это я! — весело произнес Ланге, — именно шеф разрешил мне тебя обнять!

Без стука вошел Игнатов и с улыбкой посмотрел на Ланге и Людмилу.

— Доброе утро, коллеги! — поздоровался он.

Ланге и Людмила взаимно приветствовали Игнатова.

— Ты с утра был в лаборатории? — спросил его Ланге.

— Да, я каждое утро заезжаю туда! — ответил Игнатов.

— У нас там все нормально? — снова спросил Ланге.

— Все по графику, Эрих Хельмутович! — отвечал Игнатов.

Людмила сделала наигранно обиженный вид.

— А что это шеф не посвящает своего помощника в эти проблемы? — игриво спросила она.

— Это не наша лаборатория, Людочка! — отвечал Ланге, улыбаясь, — мы с коллегой, оказываем посильное содействие другим диспансерам. Так что помощнику забот от этого не прибавится!

За два часа до окончания рабочего дня, Ланге с Игнатовым вышли через парадную дверь на улицу. У входа в корпус диспансера стоял автомобиль «Лексус». Ланге открыл дверь машины и сел рядом с водителем, Игнатов на заднее сидение автомобиля. «Лексус» тронулся с места и начал набирать скорость. Стоящий у въездных ворот диспансера автомобиль «Рено», тронулся с места и последовал за «Лексусом».

В салоне «Рено двое оперативников — один за рулем, второй рядом, он смотрит на экран навигатора, где на изображении карты Москвы движется мигающая точка, указывающая путь «Лексуса».

— Саша, не отрывайся от него далеко, иначе сигнал с маячка слабенький, — предупредил водителя опер, отслеживающий маршрут «Лексуса».

— Стараюсь, Витя, но все зависит от пробок по пути следования, — ответил Саша, — если бы заранее знать, в какую сторону они едут….

— А если бы еще знать, куда они поедут, — иронизировал Витя, — то можно бы было и не ехать следом…. Ну, вот смотри, уходят вправо в сторону МКАД….

— Понял, перестраиваюсь, — успокоил его Саша.

…Перов с Севрюковым пьют кофе в кабинете Сергея. Раздается вызов сотового телефона у Севрюкова. Он достает его из кармана, отвечает на вызов.

— Алло, Виктор, я тебя слушаю! — говорит Севрюков в трубку.

— Мы сидели на хвосте от самого диспансера, — информирует его Виктор из автомобиля «Рено» по сотовой связи, — только сейчас приехали….

— Называй адрес не тяни! — торопит его Севрюков.

— Город Видное, здание хосписа «Дом сестринского ухода»! — информирует Виктор, — это окраина! Ланге и Игнатов вышли из машины и скрылись там, вот сидим, ждем….

— А «Лексус» ждет их? — спросил Севрюков.

— Да, ждет! — ответил Виктор.

— Интересно, чей это «Лексус»? — сам у себя спросил Севрюков, — Витя, засеки номер, сообщи его Косте, он пробьет по базе и перезвонит мне.

— Хорошо! — сказал Виктор — до связи….

— До связи! — сказал Севрюков.

Геннадий положил телефон в карман и многозначительно посмотрел на Перова.

— Мне теперь понятно, где они проводят клонирование! — сказал он утвердительно.

— Изложи свою догадку — потребовал Перов.

— Насколько я знаю, то в домах сестринского ухода, — начал Севрюков, — помимо одиноких пенсионеров, содержат бомжей. Ланге «лечит» одного из них, вводя ему в вену свой препарат и белок и тот становиться клоном. Для этого он выбирает бомжа лет сорока возрастом….

Перов задумался на короткое время.

— Наверное, так и есть! — согласился Перов, — кто будет искать исчезнувшего бомжа? Но тогда директор хосписа у Ланге свой человек. И сам препарат с белком синтезируют там же! Гена, нужен еще один «крот»! Теперь в хоспис….

У Перова зазвонил вызов сотового телефона. Он достал его из кармана, ответил на вызов.

— Добрый день, профессор! — поздоровался Перов, прикрывая трубку ладонью, сказал Севрюкову, — это Липчевский звонит!

— Вы не представляете себе, что я нашел в файлах Ланге? — взволнованно сказал Липчевский, — это умопомрачительно, там вся технология синтеза белка и препарата…. Он просто гений, это открытие века…, у меня не хватает слов!

— Вы хотите сказать, что по этой технологии, можно синтезировать этот препарат и белок? — спросил Перов.

— Конечно! — ответил Липчевский, — ведь любое открытие становится доступным для других через технологии…. А что мне делать с его секретом? Вам возвратить?

— Оставьте пока у себя, профессор, там будет видно! — успокоил Липчевского Перов.

— Спасибо Вам за доверие! — благодарил Липчевский, — мы попробуем синтезировать препарат в своей лаборатории….

Перов отключил телефон и сунул его в карман. Теперь у Севрюкова зазвонил сотовый телефон.

— Да, Виталий, я тебя слушаю, — ответил Севрюков.

— Я пробил владельца «Лексуса», — докладывал Виталий, — это некто Полиграмов Павел Семенович.

— А кто он, знаешь? — спросил Севрюков.

— Ныне успешный бизнесмен, а в прошлом один из криминальных авторитетов солнцевской группировки по кличке Распоясанный, — ответил Виталий, — дважды судим, отбывал сроки в колонии, где «врачевал» Игнатов.

— Спасибо, Виталик! — поблагодарил за службу Севрюков и отключился от связи.

— Слышал, Сергей Константинович, что рассказал мне Виталик? — спросил Севрюков.

— Слышал, спасибо за информацию! — ответил Перов, — внедряй «крота» в это хоспис, только пусть работает осторожно, нам нельзя сейчас их спугнуть!

…Что такое хоспис? Больница для умирающих или приют? Первой на этот вопрос ответила Жанна Гарнье, которая открыла дом для умирающих больных в городе Лионе. В ее хосписе дарили право на достойные жизнь и уход. Хоспис с символичным названием «Голгофа» открылся в 1842, а в 1879 году идею Жанны Гарнье поддержали ирландские монахини, основавшие в столице Хоспис Богоматери. В конце 19 века заведения открылись во многих европейских городах.

Первый российский хоспис возник в Москве в далеком 1903 году. Его открыл профессор МГУ Левшин, глубоко изучавший проблемы лечения онкологических больных. Правда, в 1920-м году хоспис был переоборудован в исследовательский институт. Только в 1990 году по инициативе и всесторонней поддержке английского журналиста Виктора Зорза в Санкт-Петербурге открылся хоспис, и наша страна снова приняла эстафету движения. Сейчас на территории страны чуть больше ста хосписов, коммерческих и бесплатных. К сожалению, доступны они лишь для жителей больших городов.

Есть мнение, что в хосписах находятся люди одинокие, у которых нет близких родственников. Но это ошибка. Хоспис, что значит «гостеприимный дом», открыт для всех, кто нуждается в квалифицированном медицинском уходе. Не всегда родные и близкие больного могут находиться рядом с ним круглосуточно, обеспечивая надлежащий уход. Сегодняшние хосписы — это медико-социальное учреждение, где бесплатно оказывают необходимую помощь медицинскую, социальную, юридическую. Их стали называть домами сестринского ухода, где помогают и одиноким пенсионерам, и бомжам, и старикам, имеющим близких родственников.

«Дом сестринского ухода» в Видное был таким учреждением, куда бездомного человека, нуждающегося в медицинском уходе, могла привезти скорая, подобрав на улице. Таким человеком был Олег, мужчина пожилого возраста, поломавший ногу. Скорая отвезла его сначала в травматологический пункт, где ему наложили гипс от ступни до пояса, а затем привезла сюда, подкатив к парадному подъезду.

Две женщины в белых халатах, фельдшер и санитарка вывели Олега из машины и, поддерживая с обеих сторон, повели в здание. Чтобы держаться на ногах, Олег обнимает обеих женщин, положив руки на их плечи.

— Ой, ой! Аккуратненько, пожалуйста! — стонал Олег.

Женщины вводят Олега в фойе, где за столом сидит дежурная медсестра Вера Ивановна и заполняет какие-то листки.

— Вам звонили за Олега? — спросила фельдшер скорой помощи.

— Да, звонили! А что у него? — спросила Вера Ивановна.

— Двойной перелом ноги! — ответила фельдшер — гипс в травм пункте наложили и теперь к вам….

— Ведите его в приемный покой, нужно осмотреть и искупать — приказала Вера Ивановна.

Фельдшер и санитарка уводят Олега в приемный покой.

— Эти бомжи достали уже, — бурчит Вера Ивановна, — напиваются, травмируются, а мы должны смотреть и ухаживать за ними….

Через час Вера Иванов привела Олега в палату, где стояло четыре кровати, три занятых и одна свободная.

— Ну, вот здесь, на свободной койке, ты и будешь лежать, — сказала Вера Ивановна и удалилась прочь.

Олег присел на кровать и осмотрелся вокруг. Его сопалатниками оказались такие же, как и он, бомжи разного возраста.

— А тебя, стало быть, в нашу палату определили? — спросил пожилой бомж.

— Брат, идиотский вопрос задаешь, — ответил Олег.

— Храпишь сильно по ночам? — не унимался пожилой бомж.

— А ты что, смотрящий здесь? — грубо на воровском жаргоне спросил Олег.

В разговор вмешался бомж средних лет и с недовольством посмотрел на Олега.

— А ты отвечай, когда у тебя спрашивают! — закричал он на Олега.

— Слышь, сынок в натуре, — проговорил Олег, — ты знаешь, с кем базаришь, баклан? Дядя Олежек может и обидеться….

— Базара нет, так бы и сказал, что из блатных, — тут же сдался бомж средних лет.

— Если нет базара, то подумай лучше, где взять бухалова? — предложил Олег, — мое поселение к вам нужно же обмыть!

— Где ты тут его возьмешь? — спросил бомж средних лет, — ближайший магазин за три километра, да и бабок нет на бутылку….

Олег задумывается с притворством, затем как будто вспоминает.

— Я в прошлом году лежал в одном хосписе, — многозначительно произнес Олег, — так у них там лаборатория была, а в ней спиртяги от пуза…. Здесь нет такой?

Собеседники пожимают плечами, бомж-старик, не принимавший участия в разговоре, неожиданно оживился.

— Есть! Я знаю…, - сказал бомж-старик, — но она замыкается, в нее так просто не попасть….

— А где это? — деловито спросил Олег.

— На втором этаже находится, — ответил бомж-старик, — чтобы туда подняться, нужно по запасной лестнице идти, не то Вера Ивановна засечь может….

— Запасная лестница тоже замкнута! — вмешался в разговор бомж средних лет, — я сам убедился в этом….

— Что замыкается, то легко и отмыкается, — ухмыльнулся Олег, — это не проблема, главное, чтобы там спирт был. Ну, что бомжики, проверим?

Бомжи с удивлением и недоверием посмотрели на Олега.

— Давай позже, — предложил бомж средних лет, — когда Вера Ивановна дрыхнуть будет!

— Хорошо! — согласился Олег, — давайте ночью, ждать осталось недолго!

Когда наступила ночь и Вера Ивановна придремала, положив голову на стол, из палаты в коридор вышли Олег и бомж-старик. Они осторожно, чтобы не разбудить медсестру, прошли к двери запасной лестницы. Подойдя к ней, Олег вытащил связку отмычек, которую прятал между гипсом и своей «переломанной» ногой.

— Я понял, почему ты такой уверенный! — прошептал бомж-старик на ухо Олегу. Тот прикладывает указательный палец к губам, давая понять, чтобы меньше разговаривал.

— Тс-с-с! Молчи и наблюдай спокойно, — прошептал он на ухо бомжу.

Олег быстро подобрал отмычку и открыл дверь. Вместе с бомжом прошмыгнул на лестницу, поднявшись по ней, воры вышли в коридор второго этажа. Старик шел первым, показывая Олегу, путь и когда поравнялся с металлической дверью, остановился.

— Это дверь лаборатории, — прошептал старик Олегу.

Олег прикладывает указательный палец к губам. Он опять быстро подобрал отмычку и, открыв дверь, исчезает вместе со стариком за ней. В комнате темно и душно. Олег достал зажигалку и, чиркнув ей, посмотрел вокруг. Ему был виден микроскоп с настольной лампой, и он включил ее, подойдя к столу. При нормальном освещении Олег внимательно осмотрел комнату. Видны еще два микроскопа, медицинское оборудование и аппаратура.

— Кажется оно самое, — прошептал Олег и приступил к осмотру стеклянных шкафов с колбами и пробирками.

Бомж-старик подошел к сейфу и жестом указал на него.

— Спирт, наверное, здесь! — прошипел он Олегу.

Олег ухмыльнулся и с иронией посмотрел на старика.

— В таких сейфах с электронным замком, спирт не хранят, — прошептал он ему, — давай искать в шкафах!

Олег и бомж продолжили поиски в стеклянных шкафах. Вскоре старик нашел литровую бутыль с наклейкой «Спирт».

— Олег, вот спирт, — обрадованно прошептал он, — ну, ты молодчина, блин….

Бомж-старик открыл бутыль и, понюхал содержимое, обернулся к Олегу. Тот продолжал осматривать шкафы.

— Глотни, может это не спирт? — выразил сомнение Олег.

— Он, родимый, на запах слышу, — прошептал старик в ответ.

Бомж сделал глоток из бутыли и, скривившись, подошел к раковине, открыл воду и жадно запивал спирт.

— Фу-у-х! Крепкий, чертяка, — прошептал он, переводя дух, — спасибо тебе Олег, спирт чистейший….

Тот осматривал дальний угол лаборатории, ему спирт был не нужен.

— Ну, ты еще глотни, а я пока посмотрю здесь кое-что, — посоветовал он старику.

Глава 9

Вечером в своем кабинете Перова встретился с Севрюковым, чтобы подвести итоги дня. Тот прибыл радостный с записями из хосписа «Дом сестринского ухода», он уселся ближе к монитору.

— Давай посмотрим записи, сделанные Олегом! — с нетерпением предложил Севрюков и протянул Сергею флэшку.

Перов вставил ее в системный блок компьютера и улыбнулся, у него тоже настроение было приподнятым.

— Я так понял, что внедрение «крота» прошло успешно? — спросил он.

— Да, — отвечал Севрюков, — пригласил на роль бомжа пенсионера-оперативника. Олег справился с поставленной задачей отлично….

— А когда вы успели записать эти видео? — спросил Перов.

— Сегодня с утра! — ответил Геннадий, — автофургон поставили недалеко от хосписа, сигнал был нормальный….

Перов включил воспроизведение, щелкая клавиатурой, и посмотрел на экран. Севрюков присоединился, придвинув стул ближе к Перову.

— Это запись, как я понимаю, из подпольной лаборатории, — произнес Перов, не отрывая глаз от экрана, — …вот они, голубчики все вместе — Ланге, Игнатов и директор хосписа! Кстати, пробили его по нашим базам?

— Пробили! — сообщил Геннадий, — это однокурсник Игнатова, значит, его подельник….

— Этот файл оперативной съемки Ланге с компанией не удастся опровергнуть, — констатировал Перов, — ведь по роду деятельности у хосписа не может быть такой лаборатории, я консультировался в департаменте здравоохранения.

— А второй файл — это съемки одиночной палаты, — информировал Севрюков, — где сейчас какой-то бомж превращается в Хакарова…. Его держат под замком.

Перов щелкнул клавиатурой и достал из папки фото Хакарова, положил его рядом с монитором, и внимательно посмотрел на экран, сравнивая с фотографией.

— Елки-палки, он уже выглядит…, вылитый Хакаров, — удивился Сергей, — просто невероятно…, неужели такое возможно?

— Да-а! — согласился Геннадий, — поразительное сходство! Как близнец умершего!

— Олегу нужно обязательно записать, кто будет давать Хакарову указание на убийство вдовы, — приказал Перов, — это очень важно, иначе Ланге и компания будет отпираться, скажут, что это побочное явление у клона! Мы не знали об этом и точка!

— У Олега с собой сотовый, — сказал Севрюков, — он его прячет за гипсом. Кстати, это он придумал такой фокус….

Перов улыбается, у него прекрасное настроение.

— Как у него там все уместилось? — спросил он Геннадия, — телефон, отмычки, микро видео камеры?

— Между гипсом и телом ему сделали карманчики, — пояснил Севрюков.

— Вы уже созванивались? — спросил Перов.

Да! — ответил Севрюков, — он вечером идет в ванную, открывает воду и звонит мне!

— Отлично! — весело сказал Перов, — как только твои спецы в фургончике услышат при записи дату отправки Хакарова в США и сообщат тебе, ты скажешь Олегу, что он может уходить из хосписа.

В назначенную ночь в пятидесяти метрах от подъезда, где находилась квартира Хакарова, стоял автомобиль «Рено», в салоне два оперативника — Вершинин за рулем и Пашков. Машину поставили так, чтобы человек, подошедший к подъезду, не мог видеть людей, находящихся в салоне «Рено».

— Сколько времени? — спросил Вершини.

— Третий час! — буркнулПашков, — скоро придет! Смотри раньше времени рацией не свети, спугнем!

— Кого ты учишь, — обиделся Вершинин — я не первый раз участвую в подобных операциях….

А в квартире вдовы Хакаровой, Надежды, находились лейтенант Глушков и Севрюков. Он специально спаривал оперативников так, чтобы самому быть в главном месте, а на подходах оставить Владимира Пашкова. С оперативниками находилась испуганная вдова. Все сидели на кухне на табуретах, с выключенным в комнате светом.

— Рацию установи на минимальную громкость, — приказал Севрюков Глушкову.

— Установил давно, товарищ капитан! — отрапортовал Глушков, — лишь бы он пришел….

— Он не может не прийти, — сказал Севрюков.

— Может свет включить, и кофе попьете? — спросила Надежда.

Севрюков с раздражением посмотрел в ее сторону.

— Надя, я Вас инструктировал, но Вы не понимаете, чего это будет нам стоить! — возмущенно произнес Севрюков — мы спугнем его….

— И все-таки я не верю, что этот убийца будет копией моего мужа, — всхлипывая, произнесла женщина, — это только в американских фильмах такое возможно!

— К сожалению, это уже реальность, — сказал Севрюков, — еще раз напоминаю Ваши действия, Надежда. Подходите к глазку, смотрите в него. Он будет Вас просить открыть дверь…. Вы не сразу соглашайтесь, прогоняйте его, говорите ему, что он призрак…. Запомните, все должно быть естественно!

— Да, да, я помню все, помню, — заверила Надежда.

В салоне «Рено» тоже нервничали. Оперативникам нельзя было ни курить, ни размяться, нужно, как привязанным ждать.

— Половина третьего ночи! Он еще не пришел! — констатировал Пашков.

— А мы не слишком далеко стоим от подъезда Хакаровой? — спросил Вершинин.

— А говоришь, что не раз участвовал в подобных операциях, — с иронией произнес Пашков, — …мы расположились так, чтобы он нас в машине не увидел, свет у двух подъездов специально погашен….

К дальнему подъезду дома, в котором находиться квартира Хакаровой подошел мужчина с дорожной сумкой в руке. Он останавливается возле подъезда и озирается вокруг. Достает пачку сигарет, закуривает, не спешит, продолжает стоять и осматриваться вокруг.

— Вот он! — сказал Пашков, — сообщи по рации Севрюкову или дай мне ее, я сам….

Вершинин протягивает Пашкову рацию, тот подносит ее ко рту.

— Первый, внимание! Он появился! — сказал в микрофон Пашков.

— Понял! — ответила рация голосом Севрюкова, — что он делает?

— Курит у подъезда, — отрапортовал Пашков.

— Володя, осторожно не спугните! — предупредила рация.

Мужчина у подъезда закончил курить и, озираясь вокруг, набрал код на домофоне. Открыл дверь и прошмыгнул в подъезд.

— Первый, внимание! Он вошел в подъезд, — доложил Пашков.

— Понял! — ответила рация, — на связь пока не выходить!

Пашков и Вершинин покинули салон автомобиля и, держа пистолеты на изготовке, пошли по дороге к дальнему подъезду. Подойдя к двери, расположились по обе стороны от нее.

В кухне квартиры Надежды Хакаровой Севрюков отключил рацию, положив ее на стол, он многозначительно посмотрел на Хакарову. Ее лицо при свете отблесков уличных фонарей казалось бледным.

— Ну, все! — скомандовал Севрюков, — по местам, ни о чем не беспокойтесь, мы с Вами!

Глушков поднялся и выходит из кухни, держа пистолет наизготовку, идет в гостиную. Надежда и Севрюков, тоже держащий пистолет выходят в прихожую, останавливаются и ждут. Севрюков прислушивается, поднося ухо к двери, шагов по лестнице не слышно. Неожиданно раздается звонок в дверь. Надежда от перепуга подпрыгивает на месте, Севрюков еле успевает зажать ей рот ладонью. Он поднимает указательный палец, успокаивая Надежду.

Звонок повторяется. Севрюков снова поднимает указательный палец, показывая надежде, что отвечать рано. Звонок не умолкает. Выждав некоторое время, Севрюков включает свет в прихожей и жестом руки показывает Надежде подойти к глазку. Сам уходит в гостиную.

— Кто там? Чего по ночам звоните? — дрожащим голосом спрашивает Надежда.

— Открывай Надя, это я! — доносится голос из-за двери.

Надежда выглядывает в глазок и тут же отклоняется от него.

— Кто ты? — спрашивает она дрожащим голосом.

— Надя! Ну, что же ты не открываешь? Ты же узнала меня, — раздается за дверью.

— Ты призрак! Уходи! — ответила Надежда испуганным голосом, — Господи, помоги мне! Свят, свят….

— Надя! Открывай, ты что, не рада мне? — повторяет голос за дверью.

— Уйди, призрак! — произносит Надежда, — мой муж умер месяц назад…!

— Надя! Открывай или взломаю замок, — угрожающе звучит за дверью.

— Мы тебя похоронили…, ты умер! — говорит Надежда, — ты не Валентин…. О Боже, Всевышний, мы же поминали его, как положено!

Голос за дверью замокает, и слышатся шаги по лестнице, клон побежал вниз. Надежда быстро уходит в гостиную.

— Он ушел! — прошептала она Севрюкову.

— Неужели передумал? — удивился Глушков, — а может, наши ребята внизу спугнули?

— Исключено! — прошептал Севрюков, — он, скорее всего, ищет, чем взломать дверь. У Вас есть в подвале дома мастерская какая-нибудь? — спросил шепотом Севрюков у Надежды.

— Есть! — прошептала она, — у каждого жильца дома есть подсобка…. У нас там инструмент мужа….

На лестнице слышатся шаги, кто-то быстро идет вверх. Надежда собирается идти назад в прихожую, но Севрюков удерживает ее за руку.

— Теперь там опасно, будьте здесь! — прошептал Севрюков.

Севрюков отводит Надежду в сторону, противоположную входу в гостиную, а сам становится с одной стороны двери и делает жест Глушкову. Тот становится с другой стороны. Слышится треск взламываемых дверей, ее вырывают со специфическим звуком и вскоре в прихожей слышатся шаги. Открывается дверь в гостиную и в проеме появляется силуэт мужчины. Он включает свет, в правой руке у него гвоздодер.

— О Боже! Валентин, неужели это ты? — увидев копию своего мужа, вскрикнула Надежда.

Мужчина молча подходит к ней и замахивается гвоздодером. Надежда приседает и зажмуривает глаза.

— А-а-а-а… не убивай меня! — закричала она.

Оперативники очень быстро оказываются рядом. Глушков вырывает из рук мужчины гвоздодер, а Севрюков тут же заламывает клону руки, Глушков защелкивает наручники. Мужчина от неожиданности сильно пугается, у него округляются глаза.

— Ну, здравствуй призрак! — с иронией произнес Севрюков, — как тебя зовут-то? Валентин? Нет?

Мужчина смотрит на Севрюкова выпученными глазами, он потерял дар речи. Глушков выходит в кухню и вскоре возвращается с рацией и дорожной сумкой. Подносит микрофон ко рту.

— Володя, поднимайтесь в квартиру и захватите по пути понятых, будем оформлять попытку убийства, — сказал он в микрофон.

Севрюков не отпускает мужчину, крепко держит за одежду. Подводит к дивану и толкает его. Мужчина, не сопротивляясь, падает, усаживается удобнее. В комнату вбегает Пашков.

— А мы не поняли сначала заминку, — громко произносит он, — слышим, спускается кто-то вниз. Чуть было не обнаружили себя. Позднее услышали, что он пошел в подвал….

Глушков достает из сумки клона два паспорта — российский и заграничный, деньги и билет на самолет. Смотрит паспорт.

— Теперь он у нас Гришин Всеволод Тимофеевич! — читает он в паспорте.

Входит Вершинин с двумя понятыми, соседом в пижаме и его женой в ночной рубашке.

— Соседей разбудил, правда они и не спали, слушали у двери, что здесь происходит, — пояснил Вершинин.

Соседка присматривается к задержанному мужчине.

— Свят, свят, свят…! Валентин…, воскрес…, — нечленораздельно произнесла она и упала в обморок.

…За неделю до ареста Гришина генерал армии ФСБ Гуров пригласил на беседу начальника Управления контрразведывательных операций, генерал-полковника Фудкова, которого знал вот уже тридцать лет. Его служба началась еще в КГБ в 1986-м, когда его направили в органы госбезопасности, после окончания Академию КГБ. Фудков прошел в контрразведке все должностные ступени — от оперуполномоченного до начальника Управления контрразведывательных операций Департамента контрразведки ФСБ.

Именно Фудков вначале 2000-х курировал информационное освещение по громким шпионским процессам и докладывал о годовых показателях обезвреживания иностранных шпионов. В то время за год Управление контрразведки ФСБ выявляло более 80 кадровых сотрудников спецслужб иностранных государств, работающих в России. Например, за 2001 год были обезврежены 45 агентов зарубежных спецслужб, в том числе двоих российских граждан.

Кроме того, сотрудники ФСБ нашли агентов западных спецслужб и среди журналистов. По данным Фудкова, 31 иностранный корреспондент из числа аккредитованным в России, так или иначе, занимался «незаконной журналистской деятельностью». 18-ти из них был закрыт въезд на территорию России сроком на пять лет, а действующие визы были аннулированы. Начальник УКРО тогда заявил, что ФСБ обеспокоена «новыми методами вербовки», применяемыми западными спецслужбами.

В качестве оплаты за оказываемые информационные услуги западные спецслужбы платили по-прежнему щедро. Валюта, драгоценности, содействие в устройстве родственников вербуемых на работу в совместные предприятия, оплату обучения за рубежом детей кандидатов на вербовку, а также различные премии или субсидии от имени зарубежных общественно-политических фондов». Это не полный перечень средств оплаты за измену Родине.

Генералы сидели в креслах стоящих рядом, которые разделял журнальный столик.

— После получения второго сообщения от Апостола прошло три дня, — спросил Гуров, — что выяснили по профессору Джонсону?

— Этот ученый известен работами по нейро-лингвистическому программированию мозга человека, — ответил Фудков.

— Конкретно! — уточнил Гуров.

— Иными словами он способен переформатировать память, — информировал Фудков, — заложить любые данные вплоть до нужной биографии, требуемый уровень знаний, словом из одного человека сделать другого. Такую консультацию мы получили в РАН РФ….

Гуров задумался и через минуту поднялся с кресла, подошел к селектору на столе и нажал кнопку.

— Принесите нам кофе! — приказал он референту.

Гуров возвратился к креслу и присел. В кабинет вошел его референт с двумя чашками кофе на подносе, поставив их на журнальный столик, удалился. Оба генерала взяли чашки и сделали по глоточку кофе. Гуров молчал и о чем-то думал.

— Пока непонятно, какую цель имеет операция? — наконец произнес он.

— Можно сопоставить несколько событий, которые, на мой взгляд, связаны друг с другом, — предложил Фудков.

— А именно? — спросил Гуров.

— В номере «Вашингтон пост» был репортаж о перестрелке некого Кирсанова с полицией, — начал Фудков, — а в «Таймс» сообщалось, что он сбежал от профессора Джонсона. Газета утверждала, что ученый проводит с людьми чудовищные опыты. Мы выяснили, что Кирсанов находился в международном розыске, который сейчас прекращен по факту его смерти.

— Выяснили, кто этот Кирсанов? — спросил Гуров.

— Конечно, товарищ генерал армии! — сказал Фудков, — подавал в розыск Кирсанова следователь СК Перов. Он проходит у него по делу об убийстве вдовы Волковой. Его паспорт на имя Кирсанова фальшивка, а сам он точная копия умершего Волкова. Мы негласно ознакомились с материалами дела. Оказалось, что этот Кирсанов клон Волкова. Заключение авторитетного профессора Липчевского не оставляет сомнений на этот счет. Работы по клонированию ведет доктор Ланге, выполняя заказ… профессора Джонсона.

— Вы хотите сказать, что Кирсанов приехал к Джонсону, для участия в операции «Субституция»? — спросил Гуров.

— Выходит, что так, товарищ генерал армии! — подтвердил Фудков, — у них что-то не связалось…, клон вышел из-под контроля.

— Я думаю, это предварительные опыты профессора Джонсона, — высказал догадку Гуров, — клону надеялись заложить в мозг данные другого человека и проверить это на практике.

— Похоже, товарищ генерал армии! — согласился Фудков.

— Нужно внедрять нашего агента к профессору Джонсону! — сказал Гуров.

…Утром после ареста Гришина при попытке убийства Хакаровой, Перов совместно с Севрюковым решили допросить его в кабинете Сергея. Конвоир привел его в наручниках, снял их и удалился. Гришин с безразличием смотрел на Перова и Севрюкова, и казалось, что он плохо понимает, что происходит вокруг. Севрюков приготовился писать протокол допроса, а Перов внимательно смотрел на клона.

— Назовите свою фамилию, имя и отчество, — задал обязательный вопрос Перов.

Гришин стал напряженно вспоминать, и на его лице выражение тревоги, которое сменилось твердой уверенностью.

— Веслуцкий Николай Викторович кажется…, - ответил Гришин, — или не так вроде….

— Так или не так? — уточнил Перов.

Гришин снова начинает напряженно вспоминать.

— А-а-а! Вот…. Хакаров Константин Алексеевич… кажется…, - произносит он через минуту.

Перов достал из папки документы и положил их на стол.

— А как Вы объясните наличие паспорта, найденного нами, в том числе заграничного на имя Гришина Всеволода Тимофеевича? — спросил Перов.

Гришин посмотрел на паспорта пустым, отвлеченным и ничего не выражающим взглядом.

— А-а-а! Так это моя новая фамилия, имя и отчество, — рассеянно отвечал он, — …кажется!

Севрюков прекратил писать протокол.

— А кто Веслуцкий Николай Викторович? — спросил Севрюков, — папа Римский?

Гришин с непониманием взглянул на Севрюкова и начал что-то напряженно вспоминать.

— А-а-а! Так это я был Веслуцким… давно, …мне трудно вспомнить…, - тихо пробормотал он себе под нос, — у меня онкология была…, нет, это не у меня…. А-а-а! Так я Веслуцким был, когда без квартиры остался, бомжевал….

Перов смотрит на Севрюкова с иронией.

— Гена, ты видишь, что он неадекватен? — спросил он Севрюкова.

— Вижу! Что будем делать? — спросил Севрюков, — на освидетельствование отправлять?

Перов улыбается и машет головой.

— Придется, наверное! — согласился Перов, — хотя давай продолжим допрос, может по другим эпизодам что-то расскажет по неадекватности…. Оперативную информацию получим.

Перов пристально смотрит в глаза Гришину. У того невозмутимое выражение лица и бессмысленный взгляд.

— Ну, хорошо, ты был бомжом Веслуцким, а потом что с тобой произошло? — спросил Геннадий.

— В хоспис попал, кажется…, - рассеянно ответил Гришин, — я заболел, кажется…, потом уколы мне делали….

— А Хакаров кто? — спросил Сергей и пристально посмотрел клону в глаза.

Гришин снова начал что-то напряженно вспоминать.

А-а-а! — воскликнул он через минуту, — …это же я Хакаров, а что?

— Понятно! — констатирует Перов, — выходит ты и Веслуцкий и Хакаров одновременно?

Гришин молчит некоторое время, что-то напряженно вспоминает.

…Ну, да! — согласился он с Перовым, — хотя мне кажется, Веслуцким я был в прошлой жизни…. Я что-то сам не пойму….

Перов посмотрел на Севрюкова, выражая своим видом сомнение.

— Гена, тебе не кажется, что он играет роль? — спросил Перов.

— Нет, Сергей Константинович, он искренне говорит, просто неадекватен! — убежденно ответил Геннадий.

— Хорошо, тогда продолжим, — сказал Перов и обратился к подозреваемому, — ответьте, Гришин, а билет на самолет до Вашингтона, зачем у тебя?

— Я должен был утром, после того, как Надьку грохну, вылетать в США, — спокойно пояснил Гришин, — там меня встретили бы….

Перов с Севрюковым обменялись взглядами.

— А зачем тебе убивать Надежду Хакарову? — спросил Перов.

Гришин напряженно что-то вспоминает.

— А-а-а! Так ведь она была когда-то моей женой, — сказал он, — если она когда-либо меня узнает, то мне конец!

— Тебе приказали ее убить? — спросил Перов.

— Нет, я сам хотел грохнуть ее! — ответил Гришин.

Перов щелкает на клавиатуре, разворачивает монитор экраном к Гришину.

— Смотри, на оперативной записи директор хосписа Струйкин приказывает тебе убить Надежду Хакарову, — прокомментировал воспроизведение оперативной записи Перов, — ты будешь это отрицать?

Гришин внимательно посмотрел на экран монитора, отвернулся и замолчал.

— Чего молчишь? — спросил Перов, — нам все известно, тебе срок корячится не малый….

Гришин повернулся к Перову и посмотрел ему в глаза мутным, одурманенным взглядом.

— Да, это он мне приказал! — согласился он, — Струйкин говорил, что если я не убью ее, то братки Распоясанного сами меня грохнут. А если убью, то через три часа сяду в самолет и улечу в штаты….

— А откуда ты знаешь Распоясанного и его братков? — спросил Перов.

— Так ведь они каждый день приезжают в хоспис за бомжами, — ответил Гришин.

— Зачем им бомжи? — спросил Перов.

— Их развозят по стройкам работать, а к вечеру назад, — ответил Гришин, — это всем известно!

Севрюков с интересом посмотрел на Гришина.

— Тебе говорили, что ты должен делать в Вашингтоне? — спросил Севрюков.

Да! — утвердительно кивнул Гришин, — мне Струйкин говорил, что я получу там сеансы терапии какого-то профессора и должен принять участие в операции.

— В какой операции? — спросил Перов.

— Струйкин сам не знает, в какой, — ответил Гришин, — но говорил, что мне заплатят хорошо за это!

Перов нажал кнопку вызова конвоира, расположенную снизу столешницы. Через некоторое время вошел конвоир.

— Уводите арестованного, к нему больше нет вопросов! — подвел итог Перов.

Конвоир защелкнул на запястьях Гришина наручники и увел его из кабинета. Перов многозначительно посмотрел на Севрюкова.

— Мне во время допроса дошло кое-что, — сказал он Геннадию, — я понял, зачем для убийств Струйкин привлекает клонов.

— Зачем? — переспросил Севрюков.

— Понимаешь, Гена, они разработали безопасную схему ликвидации близких родственников, — сказал Перов, — вот этот Гришин, например, будет признан невменяемым, и мы не только обвинить, но и использовать его показания не можем против Струйкина.

— Привлечь Ланге с Игнатовым тоже не получится, хотя клонирование запрещено, — рассуждал Севрюков, — практически это доказать невозможно! …А Вы уверены, что Гришина признают невменяемым?

— Да, конечно! — заявил Перов, — ты же видишь, что у него в памяти все перемешалось. Я допускаю, что это произошло вследствие процесса клонирования, Липчевский говорил, что возможны даже расстройства психики в результате мутации генов….

Лицо Севрюкова прояснилось, и он покачал головой.

— Отлично придумано! — сказал Севрюков, — «товар» едет к заказчику своим ходом, все близкие, что могут опознать его в случае сбоя, произошедшего с Кирсановым, убиты. Как сейчас процедурно можно опознать этого Веслуцкого? Лицо Хакарова, документы на Гришина, сам он вразумительно не помнит, кто он….

— Да, уж! — соглашается Перов, — и что теперь со всем этим дерьмом делать?

Неожиданно зазвонил стационарный телефон. Перов посмотрел на дисплей и включил громкую связь.

— Я Вас слушаю, Виктор Иванович! — ответил на вызов Перов.

— Сергей Константинович, — сказал Шлыгин, — объединенное дело по убийствам Плотниковой, Тарасовой и Волковой забирает ФСБ.

— А что «контора» объясняет по этому поводу? — весело спросил Перов.

— Как всегда без объяснений! — сказал Шлыгин.

— Я понял, Виктор Иванович! — с улыбкой сказал Перов, — спасибо за хорошую новость, баба с возу, кобыле легче, как говориться….

Перов указывает Севрюкову на телефон и делает глупое выражение лица, затем поднимается, открывает сейф, достает бутылку коньяка, две рюмки и плитку шоколада.

Глава 10

За два дня до ареста Гришина Фудков пригласил к себе в кабинет полковника Звягина с докладом. Когда тот вошел в кабинет, Фудков сидел за своим огромным столом и пригласил полковника присесть, напротив, в кресло для посетителей.

— Докладывайте, полковник! — приказал Фудков.

— Следователь СК Перов преуспевает в деле, — начал Звягин, — они своевременно вышли на Ланге, Игнатова, Струйкина. Установили связь последнего с вором в законе Распоясанным….

Фудков морщится и останавливает Звягина жестом руки.

— Давай без этой ерунды, — прервал Звягина Фудков, — меня интересует оперативная информация для нашей службы….

Звягин прокашлялся с обиженным выражением и мельком взглянул на недовольное лицо генерала.

— Я хотел в подробностях, товарищ генерал-полковник! — оправдывался Звягин.

— Лучше если ты просто ответишь на мои вопросы, — предложил Фудков, — мы контролируем переписку Ланге с профессором Джонсоном?

— Так точно, товарищ генерал! — громко отрапортовал Звягин.

— С каких пор? — задал вопрос Фудков.

— С того дня, как айтишник СК Тимофеев установил программу следователю Перову, — ответил Звягин, — вернее сказать, сначала мы получили эту программу, а затем Перов. Вы знаете, что Тимофеев работает на нас уже пятый год.

Фудков с улыбкой посмотрел на Звягина.

— Это хорошо! — произнес Фудков, — о чем Ланге писал Джонсону за это время?

— Джонсон торопил Ланге со следующим результатом, — информировал Звягин, — так они называют клона, который сам должен прилететь в Вашингтон. Ланге отвечал Джонсону, что следующий человек прибудет 28-го числа.

Фудков посмотрел на циферблат своих швейцарских часов.

— Получается, через два дня, — уточнил он.

— Так точно, товарищ генерал! — подтвердил Звягин.

— Мы контролируем процесс клонирования в хосписе? — задал следующий вопрос Фудков.

— Так точно, товарищ генерал-полковник! — отрапортовал Звягин.

— Каким образом? — уточнил Фудков.

— Наш агент на пенсии Олег Семенович напросился к Севрюкову в «кроты», — информировал Звягин, — и мы ежедневно пишем на видео все, что происходит в лаборатории Ланге и палате, где бомж Веслуцкий превращается в Хакарова….

Фудков вопросительно посмотрел на Звягина.

— И как, впечатляет? — спросил он с интересом.

— Это просто невероятно, товарищ генерал-полковник, — эмоционально воскликнул Звягин, — я смотрел записи, меня не покидал сомнения, но это так….

— Сбросьте мне записи на мой компьютер, хочу посмотреть на досуге, — попросил Фудков.

— Будет исполнено! — отрапортовал Звягин.

— Что намерен предпринять Перов? — спросил генерал.

— Он готовит арест Веслуцкого-Хакарова, — докладывал полковник, — Струйкин подготовил для клона фальшивые паспорта на имя Гришина Всеволода Тимофеевича и приобрел билет до Вашингтона….

— А у нас все готово? — спросил Фудков.

— Так точно, товарищ генерал-полковник! — отрапортовал Звягин.

— Конкретно? — спросил генерал.

— На нашего «клона» подготовлены документы и авиабилет, — информировал Звягин, — кроме этого, весь пакет, которым Ланге доказывает Джонсону результат своей работы. Это фотография Хакарова, нотариально заверенные копии его истории болезни, свидетельства о смерти и паспорта.

— Чем мы рискуем? — спросил Фудков.

— Степень риска минимальна! — ответил Звягин, — наш «клон», майор Чисков имеет только внешнее сходство с Хакаровым, но все документы с его фото.

Фудков задумался на некоторое время, поднялся с кресла и подошел к окну. Постояв с минуту, он вернулся в кресло и пристально посмотрел в глаза Звягину.

— Вы уверены, что Ланге не пошлет Джонсону пакет этих документов в электронном виде по программе связи? — спросил генерал.

— Мы держим под контролем канал его переписки, — успокоил Звягин, — судя по тому, что пакет документов на бумажном носителе у Ланге давно готов, а в переписке электронных версий нет, мы можем утверждать, что Ланге не перестраховывается таким образом….

— Ну, а вдруг? — выразил сомнение Фудков.

Полковник прокашливается и смотрит виновато на Фудкова.

— В непредвиденном случае, мы тут же предупредим майора Чискова по сотовому телефону и резервному каналу связи, — сказал полковник.

Фудков с недовольным видом посмотрел на Звягина.

— Все это относится к началу операции, — произнес он задумчиво, — допустим, что оно пройдет успешно, но мы даже не представляем себе, что будет, если нашему агенту Джонсон переформатирует память…. Как в этом случае связаться с ним?

Звягин пристально смотрит в глаза Фудкову.

— В этом случае мы предусмотрели принудительную эвакуацию майора, — успокоил он генерала, — его похитят «наши туристы» и все вместе вернутся в Россию по каналу «Z»….

— Каковы гарантии, что устройство для считывания файлов с компьютера нормально сработает? — спросил Фудков.

— Это новейшая разработка по технологии «Блютуз», — заверил Звягин, — я лично присутствовал на демонстрации образца, считывает файлы с жесткого диска с расстояния 50 метров, даже если они защищены паролем.

— Хорошо, приступайте к реализации! — подвел итог Фудков, — после того, как Перов арестует Гришина, забирайте уголовное дело себе!

— Будет исполнено, товарищ генерал-полковник! — отрапортовал Звягин.

…Тони приехал встречать Гришина за пятнадцать минут до приземления самолета и стоял в терминале встречающих пока служба информации аэропорта не объявила посадку «Боинга» рейса 414. На табло высветилось: «Flight number 414 Moscow-Washington» и Тони развернул плакат с надписью: «Гришин Всеволод Тимофеевич».

Мимо проходили пассажиры прибывшего рейса, и Тони внимательно смотрел на каждого прилетевшего. Вскоре к нему подошел мужчина сорокалетнего возраста, и некоторое время разглядывал Тони.

— Вы, Всеволод Гришин? — спросил Тони на русском языке.

— Да! Это Вы меня встречаете? — взаимно спросил Гришин.

— Конечно, мистер Гришин! — приветливо улыбаясь, ответил Тони — моя машина ждет Вас!

Тони свернул плакат, выбросил его в урну и, взяв под руку гостя, направился вместе с ним к выходу в город. Подойдя к своему «Шевроле», Тони открыл дверь и через несколько минут они ехали по улицам Вашингтона.

— Мы едем в гостиницу? — спросил Гришин.

— Нет, я поселю Вас в фешенебельной комнате для гостей рядом с лабораторией, — информировал Тони, как когда-то Кирсанова, — это недалеко от города.

Тони с опаской посмотрел на Гришина, вспомнив, как Кирсанов цинично говорил об убийстве Катьки, но Гришин ведет себя иначе и беззаботно зевнул, прикрывая рот ладонью.

— Как поживаете? — спросил спокойно Гришин.

— Спасибо, хорошо! — ответил Тони.

— А почему мы по-русски говорим? — неожиданно спросил Гришин, — разве Вам не сообщали, что я прекрасно владею английским языком.

Тони с опаской посмотрел на Гришина, но тот приветливо улыбается.

— Нет, мне профессор об этом ничего не говорил! — вымолвил Тони.

— Тогда давайте говорить по-английски, — предложил Гришин.

— С удовольствием, мистер Гришин! — радостно согласился Тони, — …Вы никого не убивали перед вылетом сюда?

Гришин с удивлением смотрит на Тони и улыбается.

— Вы шутите? — спросил Гришин с улыбкой, — я же не убийца! Мне сказали в Москве, что меня будут готовить к секретной операции.

— Шучу, конечно! — окончательно убедился Тони в адекватности Гришина.

— Скажите, а профессор Джонсон тоже шутник? — с улыбкой спросил Гришин.

— Ну, что Вы? — удивился вопросу Тони, — он серьезный ученый и занимается супер важным делом….

Через час они подкатили к фасаду большого двухэтажного особняка, утопающего в зелени деревьев. Вышли из машины, Гришин осмотрелся вокруг, недалеко стоит автомобиль «Тойота» с надписью: «Охрана».

— Это охрана особняка профессора? — мимоходом спросил Гришин.

— А почему Вы об этом спрашиваете? — насторожился Тони.

— Я просто поинтересовался, — спокойно ответил Гришин, — а почему так насторожил мой вопрос?

— А я просто насторожился! — пошутил в ответ Тони.

Тони и Гришин вошли в фойе особняка, их встречали двое охранников.

— Извините, мистер Гришин, — сказал Тони, — Вас сейчас досмотрят на предмет наличия у Вас оружия.

Гришин улыбнулся и иронически скорчил физиономию. К нему подошел охранник с портативным металлоискателем и долго водил рамкой около частей тела Гришина.

— Понимаю, меры безопасности, — сказал Гришин.

Результат проверки был утешительным, металла у Гришина не обнаружили. Тони повел гостя в жилую комнату, в которой когда-то жил Кирсанов.

— Это Ваша комната, мистер Гришин! — стереотипно объяснял Тони, — располагайтесь, как дома! Он указал на двери и продолжил — здесь ванная и туалет. Если Вам что-либо понадобится, вызовите по телефону обслугу, номер 01. Ужин Вам принесут чуть позже….

В комнату вошел врач в белом халате и вопросительно посмотрел на Тони.

— Извините, мистер Гришин, еще одна мера предосторожности, — произнес Тони, — психиатр проверит Вашу адекватность.

— Не стоит извиняться, я все прекрасно понимаю, — успокоил его Гришин.

Психиатр приблизился к Гришину и произвел осмотр глазных яблок.

— Присядьте и положите нога за ногу, — приказал психиатр.

Гришин уселся на кровать, и психиатр ударил его молоточком по коленке.

— Все нормально, мистер Тони! — доложил он результат осмотра.

Тони кивнул головой, и психиатр вышел из комнаты.

— Мистер, Гришин, с Вами должны были передать пакет документов, Вы привезли его? — спросил Тони.

— Да, конечно! — ответил Гришин.

Он открыл свою сумку, достал папку и передал ее Тони.

— Спасибо! — поблагодарил Тони, заглядывая в сумку Гришина, — а это у Вас ноутбук с собой?

В сумке Гришина виден ноутбук, и Тони внимательно рассматривает его.

— Да, мне его подарил доктор Ланге! — сказал Гришин, — посоветовал, чтобы я упражнялся на нем постоянно…. Скажите, когда профессор приходит на работу?

— Рано утром, но Вас он пригласит после одиннадцати, так что выспитесь до его прихода, — успокоил Тони.

Однополярный мир уже заканчивается, становится более сложным. А некоторое время центром управления считался Овальный кабинет, что находится в Белом доме — резиденция президента США. Это место стало символом мировой власти. Оттуда транслировались решения о начале кровопролитных конфликтов, поддержке «своих» и наказании «непослушных». Овальный кабинет — самая известная комната на планете. Может, только Кремль имеет право оспорить этот факт.

Президенту США приходится жить в Белом доме, а с ним и его семейство. В это здание приглашают глав иностранных государств и послов. Это знаковое место, почитаемое каждым американцем. Оно символизирует власть в «самом демократическом государстве мира». Белый дом много раз перестраивали. Овальных комнат в иные времена было несколько. Кстати, всего в этом знаменитом здании 132 помещения.

Нынешний Овальный кабинет построен в 1909 году. Тогда президентом был Уильям Тафт. Помещение является рабочим местом главы государства. Отсюда президент часто обращается к нации, принимает своих коллег и партнеров. Франклин Рузвельт немного перестроил комнату. С тех пор в кабинете меняется только обстановка. Каждый президент обустраивает его сообразно своим вкусам. Это стало традицией.

Внутреннее убранство помещения отражает то, что глава страны считает важным для себя лично, суть его мировоззрения. Кстати, президент по закону имеет право позаимствовать раритеты из музеев страны. Это делается с целью создания более шикарной, давящей на посетителя обстановки. Богатство — суть американской мечты. Президент должен соответствовать обществу.

Интересно, что Белый дом регулярно посещают экскурсанты. Им показывают, где живет глава страны, и принимаются самые важные для мира решения. Овальный кабинет в Белом доме открывается для простых людей нечасто. Но некоторым везет, и они своими глазами могут рассмотреть интерьер святая святых американской политики. Говорят, что сюда допускают только после тщательной проверки.

Люди спрашивают: почему кабинет Овальный? Он просто имеет такую форму. В нем три огромных окна, открывающих вид на Капитолийский холм. Одна дверь выходит в Розовый сад, вторая — в помещение, где работает секретарь, третья — в коридор, четвертая — в столовую и рабочий кабинет. Конечно, никто не раскроет всех тайн этих апартаментов.

Довольно того, что просачивается в прессу. Фото Овального кабинета появляется в мировых СМИ достаточно часто. А интернет-пользователи любят создавать и распространять шаржи с его видами. Вдумчивому наблюдателю о многом расскажет обстановка комнаты. Например, любопытно взглянуть на ковер, тоже имеющий овальную форму. Каждый новый хозяин Капитолийского холма считает своим долгом заменить покрытие, придумав собственный дизайн.

Приходя в Белый дом, новый президент занимается обстановкой. В этом деле проявляется его индивидуальность. Очень интересный материал для психологов получается, если вдумчиво проанализировать. Нынешний решил украсить свой ковер цитатами предшественников. На нем можно прочесть выражение Франклина Рузвельта: «Нам нечего страшиться, кроме самого страха»; Авраама Линкольна: «Власть народа, осуществляемая народом и во имя народа»; Джона Кеннеди и Теодора Рузвельта.

Каждая из фраз призвана поддержать уверенность в том, что «американцы — избранная нация». Кроме цитат предшественников, нынешний президент пожелал постоянно иметь перед глазами слова Мартина Лютера Кинга-младшего. Они имеют глубокий философский смысл. Говорят они о том, что путь (дуга) нравственной вселенной довольно длинна, но имеет тенденцию склоняться к справедливости. Вероятно, нынешний лидер «свободного мира» размышляет о таких вещах. Иначе он бы не говорил о том, что США не желали вооруженного свержения Башара Асада. Это заявление было сделано после того, как сирийский народ подтвердил приверженность политике своего лидера в ходе недавних местных выборов.

Сегодня в кабинете трое — президент, госсекретарь и директор ЦРУ. Президент на своем рабочем месте за столом. За его спиной три окна и два флага — США и президентский штандарт. Госсекретарь и директор ЦРУ сидят напротив друг друга на диванах перед столом президента.

— Первые годы своей работы, на должности он не был забиякой, — произнес президент, — наоборот, харизматичным, местами шутливым, открытым к диалогу и сотрудничеству со всем миром. Заручившись поддержкой и хорошими отношениями с множеством лидеров серьезных государств, он выстроил свою, ручную, управляемую систему, немного укрепил экономику, сделав ее очень выгодным торговым партнером с точки зрения импорта. Это постепенно посадило «на крючок» зависимости США и Европу от емкости их рынка. Теперь он не сговорчив, излишне амбициозен, пытается развалить Евросоюз, ВТО и НАТО. Он претендует на глобальное лидерство!

Президент замолчал и поочередно посмотрел на госсекретаря и директора ЦРУ.

— Я считаю, что президент, тратящий огромные деньги налогоплательщиков на авиаудары по Сирии, — сказал госсекретарь, — не может претендовать ни на какое глобальное лидерство. Уверяю Вас, господин президент, что скоро все изменится. Он станет не только сговорчивым, но даже управляемым. Вы будете давать ему указания, которые он не сможет не выполнить!

Президент расплывается в широкой улыбке.

— Это фантастика или реальная политика моего госдепа? — спросил президент.

— Это ближайшая перспектива, — уклончиво ответил госсекретарь, — дипломатия не может добиться такого подчинения.

Госсекретарь многозначительно посмотрел на директора ЦРУ.

— Работа в этом направлении давно ведется генералом Ричардсоном, — сказал директор ЦРУ, — я уверен, спустя два месяца она будет закончена.

…Гришин проснулся рано утром, прежде чем заняться гигиеной, он достал из сумки ноутбук, положил его на стол и включил. Набрав несколько команд клавиатурой, посмотрел на экран и извлек из кармана миниатюрное устройство для скачивания файлов с удаленного компьютера. Включил его и прошелся по комнате, определяя точку наилучшего приема. Выбрав место, Гришин оставил там устройство и вернулся к ноутбуку.

Набрал на клавиатуре еще одну команду, на экране появилось изображение множества папок с файлами на удаленном компьютере. После нажатия «Enter» появился индикатор «Копирование». Гришин подождал, пока оно закончится и начнет мигать индикатор: «Файлы скопированы». Он запустил программу связи с Центром ФСБ и дождался появления мигающего индикатора: «Отправка вложенных файлов». Гришин подождал, пока она закончится и начнет мигать индикатор: «Отправка файлов окончена». После этого он выключил ноутбук, спрятал его в сумку вместе с миниатюрным устройством и отправился в ванную.

А в одиннадцать часов его пригласил профессор Джонсон. Гришин поспешил к нему в кабинет, который находился рядом с его комнатой. В огромном кабинете профессор Джонсон работал на компьютере, глядя на экран монитора. Рядом с его столом кресло, похожее на то, какие бывают у зубного врача. Гришин постучался и прежде чем войти, приоткрыл дверь.

— Можно к Вам, мистер Джонсон? — спросил он.

Джонсон оторвался от монитора и, улыбаясь, поднялся из-за стола навстречу Гришину.

— Входите, мистер Гришин! Рад Вас видеть! — приветливо проговорил Джонсон, — присаживайтесь!

Гришин садится в специальное кресло и улыбается.

— Мне уже доложили, что Вы прекрасно себя чувствуете, — сказал Джонсон, — это мы сейчас и проверим! Надевайте шапочку, что лежит справа от Вас и откидывайтесь на спинку.

Гришин надел шапочку и откинулся на спинку. Джонсон набрал что-то на клавиатуре и посмотрел на экран монитора.

— А где Вы учили английский язык? — неожиданно спросил он.

— Это было давно, еще в 90-е годы, — сказал Гришин — мне тогда повезло, я по дешёвке приобрел метод Илоны Давыдовой. Выучил и по сей день помню….

— Знаю, такую… Давыдову, — произнес профессор, — именно с ее метода я начинал свои серьезные работы!

Джонсон набрал что-то на клавиатуре и посмотрел на экран монитора.

— Странно, — рассеянно произнес он, — у Вас нет раздвоения памяти…. Хм…, это непонятно мне немного!

— А разве оно должно быть? — спросил Гришин.

— По крайней мере, теоретически должно быть! — рассуждал Джонсон, — начинайте вспоминать свое детство. Сейчас будут яркие картины, которые я отслежу на компьютере. Закрывайте глаза, начинаем….

Гришин закрыл глаза, Джонсон посмотрел на него с подозрением, он набрал что-то на клавиатуре и посмотрел на экран монитора.

— Называйте свою фамилию, имя, отчество и расскажите, где Вы родились? — попросил профессор.

— Я, Веслуцкий Николай Викторович, — начал Гришин, — родился в 1975 году в Москве. Окончил среднюю школу № 127, учился в Индустриальном институте по специальности «Экономика промышленных предприятий»….

Джонсон сверял рассказ Гришина с распечаткой с изумленным видом.

— Правильно! — констатировал профессор, — как звали вашу первую любовь?

— Ее имя Галина, мы учились вместе в школе, — ответил Гришин.

— А как Вы потеряли квартиру в Москве? — спросил Джонсон.

— Заложил ее под кредит, — отвечал Гришин, — но не смог его вернуть, и жилье отобрал банк….

— Достаточно! — сказал профессор, — все вроде бы правильно, но мои сомнения пока не развеяны….

Гришин открыл глаза и с удивлением посмотрел на Джонсона.

— В чем сомнения, профессор? — удивился он наигранно, — что я окончил институт или потерял квартиру?

— В том, что нет раздвоения памяти! — ответил Джонсон.

— А Вы свяжитесь с доктором Ланге, и он Вам все объяснит, — предложил Гришин.

— Я ведь не возражаю, — резонно заметил профессор, — это же Ланге и утверждал, что раздвоение памяти неизбежно при клонировании его методом…. Хорошо, я свяжусь с ним позже! Сейчас давайте приступим к основной части эксперимента…. Закрывайте глаза….

Гришин закрыл глаза и откинулся на спинку. Джонсон набрал что-то на клавиатуре и посмотрел на экран монитора.

— Теперь нужно подождать около пяти минут, — сказал он, — объем информации настолько велик, что даже мой суперкомпьютер быстро этого не сделает.

Джонсон пристально смотрел на экран монитора и выжидал время.

— Готово! Как Ваша фамилия и имя? — спросил он.

— Майкл Беннет! — ответил Гришин.

— Где вы родились? — последовал вопрос.

— В городе Ричмонд штата Вирджиния! — ответил Гришин.

— Где учились? — спросил Джонсон.

— В Бостонском университете! — ответил Гришин.

— Хорошо! — резюмировал Джонсон, — открывайте глаза, снимайте шапочку, на сегодня достаточно! Нужно чтобы Ваш мозг отдохнул хорошо…

На следующий день профессор закончил форматировать Гришина, превратив его в Майкла Беннета. Завершающим этапом проверки метода нейро-лингвистического программирования по Джонсону была самостоятельная полноценная работа на ответственной должности. Именно в этой стадии необходимо было проверить главное — как подчиняется перепрограммированный человек командам, отдаваемым ему на специальном языке.

Для этого была подготовлена должность главного менеджера компании «Стиль» с конкурсным отбором претендентов, на котором в честной конкуренции Майклу Беннету нужно было победить соперников. И подыгрывать ему в этом никто не должен. Джонсон был уверен, что тех знаний, которые он заложил Майклу, с лихвой хватит на победу. И Беннет выиграл этот конкурс без труда. Его назначение должно состояться на собрании акционеров компании «Стиль» в большом конференц-зале головного предприятия.

Джонсон и Тони пришли туда, чтобы посмотреть на финал своей работы с Гришиным. В зале было многолюдно без свободных мест. На возвышении типа сцены установлен стол, за которым сидели трое мужчин. Один из них был Майкл Беннет. В первом ряду сидели, профессор Джонсон с Тони и улыбались. Спикер собрания Чарли Харрис поднялся и ждал тишины. Наконец зал успокоился.

— Уважаемые дамы и господа! — проговорил Харрис, — уважаемые акционеры нашей компании. Как вы знаете, был проведен конкурс на замещение вакантной должности Генерального менеджера компании. Победителем конкурса стал Майкл Беннет! Поприветствуем его!

Майкл Беннет встал с места под аплодисменты зала. Онпобедно сотрясал руками, держа их над головой, а зал долго не смолкал аплодисментами.

— А сейчас председатель конкурсной комиссии огласит результаты, — объявил Харрис.

Из-за стола поднялся Шелдон Томпсон, держа в руке протокол решения комиссии. Зал стих в ожидании, и все присутствующие смотрели на Томпсона.

— Уважаемые акционеры! — начал Томпсон, — конкурсная комиссия определила победителем Майкла Беннета. Каждому соискателю было задано двадцать вопросов по финансово-хозяйственной деятельности нашего предприятия. Каждый ответ оценивался по пятибалльной шкале. Я давно не помню случая, чтобы претендент набирал сто баллов. Майкл сделал это, оставив позади других претендентов, лучший из которых набрал всего восемьдесят баллов!

Зал дружно взорвался аплодисментами, заглушая Томпсона. Майкл Беннет опять поднялся из-за стола.

— Я вкратце расскажу о себе! — начал Беннет, — я родился в городе Ричмонд штата Вирджиния! Окончил Бостонский университет…. …Вечером профессор Джонсон набрал Уайта по телефону, чтобы рассказать ему о результате работы.

— Алло, мистер Уайт, — произнес Джонсон, — Майкл Беннет назначен сегодня генеральным менеджером компании «Стиль»! В этот раз Ланге прислал добросовестную работу! У него не было даже раздвоения памяти, сам Ланге этому удивился….

— Мне не хотелось бы поспешно докладывать генералу Ричардсону, — ответил Уайт, — в прошлый раз Вы уверяли, что Кирсанов тоже был добросовестной работой нашего русского друга.

— Можете на меня положиться в этот раз! — уверял Джонсон, — специалисты подтвердили его стабильно хорошее состояние психики. Докладывайте, это успех! Сделать из русского бомжа генерального менеджера за три дня…, Вы меня извините!

— Хорошо профессор, — пообещал Уайт, — я осмелюсь доложить генералу Ричардсону. Поздравляю Вас с успехом! Подготовительный этап будем считать завершенным.

…Полковник Звягин пришел с докладом к генералу Фудкову, который сидел за своим рабочим столом и просматривал документы из папки, лежащей на нем. Звягин остановился у двери и ждал разрешения войти. Фудков положил документы в папку и убирал ее в стол.

— Проходи, полковник, присаживайся! — пригласил Фудков.

Звягин прошёл к креслу для посетителей и устроился за приставным столиком напротив Фудкова.

— Разрешите товарищ генерал? — спросился Звягин.

— Пожалуйста! — согласился генерал.

— По электронной почте получены секретные папки с файлами, — информировал Звягин, — скачанные Гришиным с компьютера Джонсона. Наши специалисты совместно с нейрофизиологами РАН определили, что это те самые разработки Джонсона для нейро-лингвистического программирования, которые он использует для работы.

— Их можно применять без его участия? — спросил Фудков.

— Безусловно, можно! — отвечал полковник, — это записи в специальной программе.

Фудков с иронией и осторожностью взглянул на Звягина.

— Я сомневаюсь, что все так просто! — высказал Фудков сомнение, — степень защиты разработок Джонсона смешная….

— Мы выяснили, товарищ генерал, — убедительно произнес Звягин, — что Джонсон участвует в операции, как физическое лицо. У него контракт с фирмой Уайта! Поэтому он, возможно, не знает, кто скрывается за фирмой Уайта?

Фудков с сожалением смотрит на Звягина.

— Но за фирмой Уайта стоит ЦРУ, — возмущенно говорит генерал, — они-то должны были принять меры по защите разработок Джонсона.

— Может быть, не хотят расширять круг информированных лиц о проведении операции? — предположил Звягин.

Фудков внимательно посмотрел ему в глаза.

— А если это так, — высказал предположение генерал, — то операция «Субституция» намечена по замене клоном высокопоставленного должностного лица. Я не думаю, что они готовят замену разоблаченному или перевербованному нашему агенту…. Слишком секретная операция….

Фудков некоторое время молча думал, прежде чем высказаться по этому вопросу.

— Возьми себе на контроль, — продолжил Фудков, — работу наших айтишников, пусть глубже вникнут в суть программ Джонсона, с помощью которых он переформатирует память. Как только что-то выплывет, сразу ко мне!

— Слушаюсь, товарищ генерал! — отрапортовал Звягин и вышел из кабинета.

Прошло два дня, необходимых для выполнения поручения Фудкова. Звягин вновь пришел в его кабинет на доклад и поочередно протягивал листы бумаги с информацией Фудкову. Тот внимательно просматривал каждый.

— Судя по наименованиям, — размышлял генерал, — сложно определить, для чего предназначена каждая запись. Хотя, мне например, понятно, под именем «Kirsanov» то, что было предназначено для Кирсанова.

Звягин с нерешительностью посмотрел на генерала.

— Мы выяснили, — сказал он, — что это запись, с мозговых кластеров Кирсанова, сделанная программой типа энцефало программы…. Вот смотрите, есть всего один файл под названием «Кирсанов». На этом именованные папки заканчиваются….

Фудков вопросительно взглянул на Звягина.

— И что из этого следует? — спросил он.

— Из этого можно сделать вывод, — произнес Звягин, — что переформатирована память только одному клону — Кирсанову…. А его «энцефало программа» памяти хранится на компьютере Джонсона…, ну и у нас теперь.

Фудков вопросительно смотрит на Звягина.

— А где запись Гришина? — недоумевает генерал, — или Вы считаете, что Джонсон ему не проводил сеансы?

— Проводил, — возражает полковник, — но после того, как Гришин скачал и передал нам всю информацию с компьютера Джонсона и эта запись нам не попала.

Фудков с сомнением смотрит на Звягина и начинает нервничать.

— Откуда у Вас такая уверенность? — громко спросил Фудков.

— Во-первых, исходя из времени создания файлов! — пояснил Звягин, — Вы знаете, что если копировать файл с другого компьютера, то на вашем жестком диске время копирования будет для этого файла временем его создания. У Гришина на ноутбуке время московское, мы перевели его в вашингтонское, и получилось, что программы скопированы и отправлены нам в 7 часов утра…. А это значит, что Гришин скачал программы с компа Джонсона перед тем, как тот начал с ним свои сеансы.

— Совпадение! — возразил генерал, — согласись, аргумент слабоват.

Звягин достал из папки еще один лист и протянул его Фудкову.

— Есть железобетонный аргумент, товарищ генерал, — настаивал он, — Гришин не выходит на связь через Интернет с того самого утра! Это значит, что его память переформатирована и это уже совсем другой человек. Наши люди в Вашингтоне установили, что наш майор Чисков, он же Гришин теперь Майкл Беннет и назначен недавно генеральным менеджером компании «Стиль».

— Его перевербовали? — недоумевающе спросил Фудков.

— Нет, что Вы? — успокоил его Звягин, — он просто ничего не помнит, что было до переформатирования. Агент в Вашингтоне посетил его в офисе компании, назвал пароль резервной связи для личного контакта. Беннет не только не назвал отзыв, но и не понял, зачем к нему пришли…. Назначение на должность для отформатированного Джонсоном клона является проверкой, сможет ли человек, которому заложили в мозг нужную информацию и знания, работать на высокой должности?

Фудков задумался, он явно нервничал, барабаня пальцами по столешнице.

— Получается запись энцефало программы Гришина, майора Чискова, осталась на компьютере Джонсона? — спросил генерал, — мы потеряли сотрудника? Даже если мы его принудительно эвакуируем, то он все равно останется Майклом Беннетом….

Звягин с явной тревогой смотрит на Фудкова.

— Получается так, товарищ генерал! — согласился он.

— Тогда вот что, полковник, — приказал Фудков, — поставь задачу айтишникам по написанию такой программы.

Звягин с неуверенностью посмотрел на Фудкова.

— Вы хотите, чтобы они написали программу для восстановления Чискова из Майкла Беннета? — поинтересовался Звягин — это будет не просто, нужна запись мозговых кластеров Чискова.

— Если у компьютера Джонсона такая слабая защита, то нужно скачать эту запись дистанционно, — предложил генерал, — войти через программу связи Ланге с Джонсоном…. И готовьте принудительную эвакуация Чискова.

— Когда будем брать Ланге, Игнатова и Струйкина? — спросил Звягин.

— Все на завершающем этапе операции, раньше нельзя, спугнем, и ЦРУ отложит «Субституцию» на неопределенное время! — резюмировал генерал.

Фудков молча закурил и откинулся на спинку кресла. Звягин с удивлением смотрит на генерала, который никогда не позволял себе курить в кабинете.

— А что представляет собой эта энцефало программа? — спросил Фудков, — наши спецы разбирались с этим?

— Конечно! — отвечал полковник, — расшифровали совместно с нейрофизиологами РАН. Это программа активизации мозговых центров, которые формируют память и способности человека. То есть программа подачи импульсов на излучатели по определенному математическому закону. Причем, модуляцией частоты, человеку записывается в память нужная биография и знания для повышения айкью. По ней можно определить, кого они собираются заменить?

Фудков встрепенулся и принял решительное выражение лица, строго посмотрел на Звягина.

— Значит, вы определили, для кого предназначены номерные папки? — спросил он.

Звягин с удовлетворением смотрит Фудкову в глаза.

— Так точно, товарищ генерал! — ответил полковник, — вариант под номером «4» с биографией… — он делает многозначительную паузу — …Президента!

Фудков озабоченно почесал затылок, на его лице появился страх и крайнее удивление.

…Вот это номер! — выдавил он из себя, — неужели они хотят…? Сколько лет работаю, но такого даже предположить не мог!

— Есть одно «но» товарищ генерал, — развивал версию Звягин, — Ланге синтезирует свой препарат и белок для клонирования из пункции спинного мозга и крови, взятой перед наступлением смерти пациента — донора….

— Выходит, получить клона здорового человека нельзя, нужно чтобы у него была последняя стадия рака, — завершил Фудков фразу.

— Но наш Президент здоров! — произнес Звягин.

Фудков с усмешкой посмотрел на него. Звягин не понял иронии генерала.

— Для ЦРУ это не проблема! — сказал Фудков, — у многих президентов стран Латинской Америки был диагностирован рак. Венесуэлы — Уго Чавеса; Аргентины — Нестора и Кристины Киршнер, Бразилии — Дилмы Руссеф, Боливии — Эво Моралеса, Кубы — Фиделя Кастро. Вы, полковник должны это знать! Сделайте вывод, случайно ли это? Когда США теряет контроль над непокорной страной, то принимаются крайние меры…. Это очевидно!

— Но ведь клона Ланге получает через месяц после смерти донора? — недоумевал полковник, — если они в результате операции хотят подменить Президента послушным клоном, то факт смерти высшего должностного лица будет зафиксирован обязательно, и подменять его после этого не имеет смысла!

Фудков мрачно взглянул на Звягина.

— Значит, они планируют, что Президент отправится на лечение за рубеж, — предположил Фудков, — где без труда и пункцию можно взять, да и факт смерти скрыть. …А через месяц — вот вам здоровый Президент в виде послушного клона….

Звягин задумался на какое-то время и вдруг его осенило.

— Я понял, товарищ генерал, в чем дело! — сказал полковник.

Фудков с раздражением смотрит Звягину в глаза.

— Так говори, не тяни ты кота за хвост! — сердито потребовал генерал.

— В ЦРУ, наверное, не знают, что для синтеза белка и препарата необходима пункция и кровь умирающего больного! — высказал свое предположение Звягин, — они думают, что клона можно «заготовить» заранее….

Фудков с удивлением смотрит на Звягина.

— Не могли они так лохнуться! — возразил Фудков, — ЦРУ просчитывает все на десять ходов вперед…. Я генерала Ричардсона давно знаю, хитрый лис!

— В ЦРУ не знают этого факта и всей технологии клонирования, — убеждал Звягин, — в переписке Ланге и Джонсона обнаружено требование, чтобы доктор прислал свое изобретение в США на испытания. Ланге категорически отказался раскрывать свою тайну…. Он понимает, что если препарат и белок попадут в чужие руки, то им не составит труда раскрыть его тайну.

Неожиданно в кабинет вошел адъютант-референт Фудкова и встал по стойке смирно. Это было указание самого генерал, при получении сообщений от агента Апостола, входить в любое время и докладывать.

— Разрешите обратиться, товарищ генерал армии? — четко произнес референт.

— Что у тебя? — спросил генерал.

— Срочное донесение от Апостола! — отчеканил адъютант.

Фудков обрадованно смотрит на Звягина, затем на референта.

— Давай сюда быстрее! — потребовал генерал.

Референт протянул лист бумаги Фудкову, развернулся кругом и вышел из кабинета. Фудков читает донесение и его лицо меняет выражение.

— Апостол сообщает, что начало завершающей стадии операция «Субституция» намечается 17 декабря на пресс-конференции Президента, — произнес он задумчиво.

— А что именно запланировано? — осмелился спросить Звягин.

— Апостол этого не знает, потому и не сообщил, — сказал Фудков.

Звягин робко смотрит на генерала.

— Значит, кто-то попытается облучить Президента радиацией во время пресс-конференции? — воскликнул Звягин.

— Готовьте операцию совместно с СБП, — решительно произнес Фудков.

Глава 11

Звягин совместно с полковником Службы Безопасности Президента Рубиным приехали с утра в большой конференц-зал, чтобы проконтролировать мероприятия по блокировке операции «Субституция». Проверка зала, где первое лицо государства будет давать пресс-конференцию, значилось в списке под номером 1.

Они вошли в зал, где люди в штатском вели проверку кресел, а несколько человек дозиметрами обследовали стены от пола до уровня роста человека. Звягин и Рубин пятнадцать минут внимательно наблюдали за работой сотрудников службы безопасности президента.

— А что, конкретно ищут ваши люди? — спросил Звягин.

— В общем смысле посторонние предметы, — уклончиво ответил Рубин, — все, что может быть «заготовлено» заранее и впоследствии применено в зале. Аккредитованные журналисты проверяются в день мероприятия перед входом, но если заранее спрятать устройство-облучатель, то можно им воспользоваться после проверки.

Звягин с улыбкой посмотрел на Рубина.

— А Вы знаете, как выглядит это устройство? — с иронией спросил он.

— Оно может выглядеть как угодно, — парировал Рубин, — я же сказал: «посторонние предметы».

Звягин указывает на людей с дозиметрами.

— А замеры радиации зачем? — с недоумением спросил Звягин, — дозиметры сейчас не покажут ее, это устройство создает мощный, направленный, радиационный луч на короткое время, но в исходном состоянии оно не фонит!

Теперь Рубин с усмешкой посмотрел на Звягина.

— Чтобы устройство не фонило, — сказал он, — нужна очень толстая свинцовая оболочка. Для миниатюрного устройства такая защита не годится, иначе его применение будет осложнено повышенными габаритами и весом. Значит, стараясь его облегчить и уменьшить в размерах, нужно ослабить защиту и повышенный радиационный фон вблизи этой штуковины будет соответствующий….

Звягин не сдается и с издевательской улыбочкой смотрит на Рубина.

— Ну, хорошо, коллега, убедили! — соглашается он, — ну а что Вы скажете, если устройство будет спрятано в зале после вашей проверки? До пресс-конференции еще два дня!

Рубин опять с издевательской улыбкой смотрит на Звягина.

— Я Вас собственно и пригласил, чтобы показать Вам, как мы контролируем подготовку к пресс-конференции в режиме реального времени, — ответил Рубин, — пройдемте со мной!

Рубин направляется к выходу из зала, Звягин следом за ним.

Они вышли из конференц-зала, проследовали через фойе и, пройдя по коридору, приблизились к одной из дверей. Рубин без стука, открыл ее и пропустил вперед себя Звягина. В комнате было установлено несколько столов, на которых размещены мониторы видеонаблюдения. За каждым сидел человек в штатской одежде, который отслеживал изображение с камер наблюдения. Рубин и Звягин подошли к первому монитору.

— Это ответ на Ваш вопрос коллега, — многозначительно промолвил Рубин, — после проверки весь зал, коридоры, фойе, туалетные кабинки и прочее, уже отслеживаются моими сотрудниками. Ну, и в течение всей пресс-конференции тоже.

Звягин улыбнулся и с озорством посмотрел на Рубина.

— И женские кабинки тоже? — с иронией спросил он.

Рубин с усмешкой указывает на молодую женщину за монитором.

— И женские кабинки тоже! — подражая тону Звягина, ответил он, — нашей сотрудницей Кристиной.

— И еще! — произнес Звягин, — устройство должно иметь прицел, иначе селективно облучить конкретный орган человека невозможно. Как Вы представляете использование устройства?

— Оно может быть приставкой к фотоаппарату или видео камере, — сказал Рубин, — его быстро подключают через разъем и прицеливаются видоискателем….

— А если устройство вмонтировано в серийную видео камеру или фотоаппарат? — задал вопрос Звягин.

— На предварительном досмотре аппаратуры, перед запуском журналистов в зал, мы обеспечим контроль точным ее взвешиванием, — информировал Рубин, — фото или видео камера с таким устройством будет отличаться по весу от величины, указанной в паспорте!

Рубин указывает на стулья стоящие в конце помещения.

— Давайте присядем, коллега, — предложил Рубин, — у меня к Вам тоже вопросы имеются…

Рубин и Звягин приближаются к стульям, присаживаются.

— Я готов, отвечать, коллега! — сказал Звягин.

— Ваша служба должна сосредоточить нас на самых вероятных субъектах, — сказал Рубин, — возможно, они будут фотокорреспонденты и видео операторы, работники зала и обсуживающего персонала. У Вас есть такой список?

Звягин с сожалением посмотрел на Рубина.

— К сожалению, пока ничего нет! — ответил он, — процесс аккредитации еще продолжается, но те, кто уже допущен департаментом, — все известные журналисты, долго работают у нас в Москве. Мы привлекли журналистов российских СМИ, и они дали им очень хорошие характеристики….

Рубин с сомнением взглянул на Звягина.

— А Вы считаете, что кого-нибудь из них не может быть нанят ЦРУ на выполнение разового задания? — резонно спросил Рубин.

— Исключено! ЦРУ на это не пойдет! — отрицал Звягин, — сама попытка нанять журналиста на такую работу даже за огромные деньги, равносильна объявлению на весь мир готовящейся преступной акции…. Там реальная свобода слова!

Рубин с раздражением взирает на Звягина.

— Выходит, мы должны подозревать всех в равной степени и за каждым усмотреть? — с легким возмущением спросил он, — Вы представляете, сколько это работы?

Звягин глубоко вздыхает и с жалостью смотрит на коллегу.

— Представляю, коллега! — сожалел Звягин, — но я же сказал «пока нет». Еще два дня до конференции и надеюсь, у нас такой список появится. Я предполагаю, в последний день какого-нибудь фотокорреспондента или видео оператора заменят своим агентом! Например, внезапно заболел гриппом или что-то подобное…. И это должно быть не известное на весь мир СМИ, а какое-нибудь задрыпаное агентство и не из США, а другой страны!

— Логично! — согласился Рубин — будем надеяться!

Звягин пристально посмотрел в глаза Рубину.

— Хотите совет? — спросил Звягин, — все бывает в реальности, и там тоже работают специалисты….

— Рад буду услышать Ваш совет! — учтиво произнес Рубин.

— Я бы добавил к взвешиванию фото и виде аппаратуры и ее радиационный контроль! — посоветовал Звягин, — если устройство вмонтируют в аппаратуру. Вес могут подогнать под тот, который указан в паспорте, но на панели управления обязательно будет кнопка, включающая открытие затвора радиоактивной капсулы на несколько секунд. В этом качестве может быть использована кнопка, уже имеющаяся на панели управления фотоаппаратом, видео камерой…. Необходимо быстро это определить, навести объектив на датчик дозиметра и нажать! Его зашкалит….

— Разберемся, коллега! — ответил Рубин, — я не первый год работаю в СБП!

В день проведения пресс-конференции Президента Рубин и Звягин заранее появились в фойе, чтобы еще раз проконтролировать готовность службы безопасности президента к преступному акту операции «Субституция».

В фойе уже в 10:00 было многолюдно, журналисты аккредитованных СМИ стояли группами и беседовали. А между журналистов мелькали операторы с фотоаппаратурой и видео камерами и с наигранным безразличием и апатией то тут, то там появлялись сотрудники СБП. Они общались между собой посредством невидимых микрофонов и говорили, не опуская голову к борту пиджака.

Постояв в фойе, рубин и Звягин направились в служебную комнату, в которой велось видеонаблюдение, вошли в нее и поздоровавшись, присели у первого монитора.

— Коллега, уже десять часов, пора начинать проверку аппаратуры, — беспокоился Звягин.

— Подождем еще минут пятнадцать, — сказал Рубин, — пусть появиться этот ваш особо подозреваемый Актан Йылмаз из газеты «Safak»!

— Почему это наш? — не понял Звягин, — у вас здесь сегодня все должны подозреваться, а Актан вчера заменил заболевшего корреспондента… Прямо, классика какая-то!

Послышался голос из микро динамика оперативной связи, который незаметным пятнышком торчал в ухе Рубина и Звягина.

— Первый…, первый! Он вошел в фойе! — сообщили Рубину его сотрудники.

У Рубина на лице появилась улыбка, и он пересел ближе ко второму монитору. То же самое проделал Звягин.

— Я понял, седьмой! — ответил Рубин, не опуская головы к борту пиджака, — ведите его к помещению осмотра…. Остальным продолжать в том же духе!

На втором мониторе появилось изображение молодого человека с видеокамерой. Звягин и Рубин внимательно наблюдают за изображением корреспондента на экране.

— А вот и наш Актан! — обрадованно сказал Рубин, — пора начинать допуск журналистов в зал.

— Начинайте, коллега, время не ждет! — назидательно произнес Звягин.

— Внимание, второй! Начинайте допуск в зал! — сказал Рубин, не наклоняя головы к борту пиджака.

По мере приближения времени, после которого должна начинаться проверка и допуск в зал, в фойе начался ропот недовольства. Оно, как потревоженный улей, начинало гудеть. Беседующие между собой журналисты, высказывали свои предположения по поводу задержки допуска.

— Что-то сегодня слишком повышены меры безопасности, — говорит один из них, — меня в редакции предупредили об этом….

— Меня тоже предупредили, — отозвался другой, — но не объяснили с чем это связано?

— В прошлом году досмотр производился только сканерами, — вспомнил первый журналист, — а сегодня будут проверять фото и видео аппаратуру…. Это же долго! Почему не начинают?

— Уважаемые дамы и господа! — прозвучал голос информационной системы, — просьба пройти на досмотр, который будет осуществляться в служебных помещениях, комната 3, 5, 6, и с 9-й по 16-ю!

Толпа зашевелилась, журналисты, фотокорреспонденты и видео операторы начинают двигаться в сторону служебных помещений для досмотра и там сразу выстраивается очередь. В просторной комнате № 6 установлены сканеры, через которые проходят журналисты, не имеющие фото и видео аппаратуру.

Двое сотрудников СБП ведут проверку аппаратуры. Подходит фотокорреспондент кладет фотоаппарат на весы, сотрудник СБП смотрит на дисплей электронных весов, сравнивает вес с паспортом. После взвешивания, фотоаппарат передается второму сотруднику, который определяет назначение кнопок управления и пробует по очереди их нажимать, предварительно наведя объектив на датчик дозиметра.

В комнату № 6 вошли Рубин со Звягиным и разместились на стульях около второго сотрудника по проверке аппаратуры. Почти следом за полковниками вошел молодой видео оператор турецкой внешности.

— Он вошел! — тихо сказал Звягин Рубину.

Актан Йылмаз сдал свою видео камеру на досмотр. Первый сотрудник СБП положил ее на весы, заглянул в паспорт, затем с удивлением перевел взгляд на Рубина. Он отрицательно кивнул головой и передал видео камеру напарнику. Тот внимательно посмотрел на кнопки видео камеры, навел объектив на датчик дозиметра и по очереди стал нажимать кнопки. Вскоре он утвердительно кивнул головой. А к Актану уже подошли, двое мужчин крепкого телосложения и расположились с обеих сторон от него.

Рубин встал с места и приблизился к Актану.

— Актан Йылмаз, Вы задержаны до выяснения функций Вашей видеокамеры! — официальным тоном произнес Рубин.

У Актана на лице появляется выражение недоумения, растерянности и злобы, которые быстро сменяли друг друга, как слайды на экране.

— Вы не имеете права! — возразил он на русском языке, — я иностранный корреспондент, требую вызвать турецкого консула….

Рубин посмотрел на двух молодых крепких парней, держащих Актана под руки.

— Уводите его в соседнюю комнату, — приказал полковник и тут же обратился к Актану, — не беспокойтесь, сейчас наши специалисты проверят Вашу камеру, и Вы сможете пройти в зал….

Сотрудники СБП уводят Актана с видео камерой в соседнюю комнату. Рубин и Звягин направляются туда же. В этой комнате находятся двое вооруженных сотрудников СБП. Увидев вошедших Звягина и Рубина, Актан Йылмаз злобно сверкнул глазами и выругался по-турецки.

— Присаживайтесь господин Йылмаз! — предложил Рубин, указывая на стул.

Йылмаз присаживается, сотрудник СБП кладет камеру на стол.

— Господин Йылмаз, объясните, пожалуйста, почему Ваша камера оборудована радиоактивным излучателем? — спросил Рубин.

— Я не знаю, она была приобретена мною вчера! — соврал Актан, — посмотрите, на ней пломбы завода-изготовителя стоят….

— Но это лишний раз доказывает, что камеру готовили в ЦРУ, — сказал Звягин Рубину.

— Я требую турецкого посла! — закричал Актан, — камера нормальная, это ваши выдумки….

— Хорошо, я Вас сейчас же отпущу, если Вы согласитесь сняться на Вашу камеру, — предложил Рубин, — на память о нашей встрече!

Актан резко поднялся с места, на его лице злоба, испуг и досада одновременно.

— Вы не имеете права требовать этого от меня! — кричал турок.

Рубин сделал условный знак одному из сотрудников. Тот взял ее в руки и навел объектив на Актана. Загорелся красный индикатор — «Камера включена».

Актан попытался резко отпрыгнуть в сторону, но сотрудники СБП скрутили ему руки.

— Не надо! Я все скажу, — кричал Актан, — меня заставили! Не надо….

— Вот это другое дело! — спокойно произнес Рубин, и обратился к сотрудникам, — наденьте на него наручники и уводите!

— Первый…, первый! У нас в помещении № 9 обнаружили видео камеру с излучателем, — сообщили сотрудники Рубина по оперативной связи.

— Я понял, третий! Сейчас буду! — сказал Рубин.

— А вот и страховочный вариант! — констатировал Звягин.

…Генеральный менеджер компании «Стиль» Майкл Беннет пришел в этот день на работу немного позже, по пути задержался в пробке. Он снял свое кашемировое пальто и шляпу, повесил в шкаф и сразу же сел за компьютер, нужно было проконтролировать заключение договоров с контрагентами. Секретарь принесла ему кофе и вышла в приемную, но тут же вернулась.

— Сэр, к Вам представители компании «Лоуренс», — произнесла секретарь нежным голосом, — они присылали нам предложение о сотрудничестве! Помните?

— Припоминаю, — кивнул головой Майкл, — Вы мне еще распечатывали весь пакет документов к их предложению. Проводите их ко мне в кабинет для гостей!

— О, кей, шеф! — произнесла секретарь и вышла в приемную. Майкл закончил работу на компьютере, встал и направился к двери гостевого кабинета. Там его уже ждали двое незнакомых мужчин крепкого телосложения и спортивного вида. Майклу показалось подозрительным, что ни один из них не поднялся, когда он вошел.

— Джимми Смит, — не поднимаясь, представился один из них.

— Гарри Хоффман, — последовал его примеру второй.

— Хелло, друзья! Рад приветствовать! — ответил Майкл, — что желаете виски или коньяк?

— Пожалуй, только кофе, если можно? — попросил Джимми.

— Мне тоже кофе, — промычал Гарри, — но скажите своему секретарю, чтобы она не беспокоила нас, пока мы будем беседовать!

— Секретарь никогда не заходит сюда, — успокоил Майкл, — приготовит кофе и уйдет!

Майкл прошел в середину кабинета и, устроившись в третье кресло, вызвал секретаря нажатием кнопки. Она появилась незамедлительно.

— Вы что-то хотели, сэр? — спросила девушка.

— Ева принесите нам кофе! — попросил Майкл.

Девушка кивнула головой и вышла.

— Напомните мне суть предложения вашей фирмы! — обратился Майкл к Джимми и Гарри.

Гарри многозначительно посмотрел на Джимми.

— Сэр, Вы прежде не бывали в России? — спросил он у Майкла.

— К сожалению, не бывал! — ответил Майкл, — разве ваше предложение связано с этой страной?

Джимми улыбнулся и с иронией посмотрел на Майкла.

— В некотором роде, сэр! — уклончиво ответил Джимми, — там филиал нашей компании работает — ФСБ называется….

Все трое дружно засмеялись с шутки Джимми.

— Ваша шутка рассмешила меня, — сказал Майкл.

— Самим смешно! — согласился Гарри, — но если Вы знаете что такое ФСБ в России, то у Вас еще не все потеряно в памяти….

Входит секретарь с подносом, на котором три чашки кофе. Девушка ставит поднос на стол, расставляет их каждому собеседнику и уходит.

— Прошу извинить меня Майкл, — сказал Джимми, — а можно немного коньяка в кофе?

— Нет проблем, сейчас возьму бутылку из бара, — согласился Майкл, поднимаясь.

Майкл направляется к бару, Гарри незаметно бросает таблетку в его чашку кофе. Майкл возвращается на место с бутылкой коньяка. Открывает ее и ставит рядом с чашкой Джимми, который сразу наливает себе немного в чашку с кофе. Он внимательно смотрит на Майкла, тот делает глоток из своей чашки.

— На чем мы остановились? — спросил Майкл.

— На ФСБ России, сэр! — ответил Джимми.

— Вы что-то сказали о моей памяти, — нечленораздельно произнес Майкл.

Гарри и Джимми внимательно смотрят на него, он еще раз отхлебнул из чашки. Глаза Майкла начинают мутнеть, взгляд становиться неосмысленным, он роняет чашку с кофе себе на брюки. Его тело становится вялым, и он откидывается на спинку кресла с выпученными глазами. Посетители выдерживают паузу, после чего Джимми открывает дверь к секретарю.

— Ева! Вашему шефу стало плохо! — кричит Джимми.

Вбегает секретарь и со страхом смотрит на бесчувственное тело Майкла, который сидит в кресле с открытыми глазами.

— Я срочно вызову неотложку! — сказала девушка.

— Не надо, Ева, я уже позвонил девять-один-один! — заверил ее Гарри.

— Шеф никогда не жаловался на здоровье! — в расстроенных чувствах бормотала девушка.

— Это сердечный приступ, похоже! — предположил Джимми.

С улицы слышится вой сирены скорой помощи.

— Слава Богу, они уже приехали! — обрадовалась секретарь.

Через несколько минут в кабинет вошли двое санитаров с носилками и врач неотложки, который посмотрел на Майкла и жестом показал санитарам на больного.

— Грузите его, — сказал врач, — немедленно в реанимацию….

Санитары уложили Майкла на носилки и быстро унесли из кабинета, врач последовал за ними. Джимми и Гарри попрощались с секретарем, выразив свое соболезнование, и вышли из приемной.

Микроавтобус скорой медицинской помощи, включив сирену и проблесковый маячок, быстро домчался до аэропорта Даллеса. Разгоняя автомобили, скорая помощь подкатила к пропускному пункту на летное поле. Охранник, дежуривший у шлагбаума, приблизился к микроавтобусу. Водитель открыл стекло, чтобы тот видел врача в белом халате.

— Открывайте шлагбаум у нас срочная отправка больного на операцию в Израиль! — сказал врач.

Охранник поднес рацию ко рту.

— Алло, диспетчер! — произнес он в микрофон, — здесь машина скорой помощи привезла больного на отправку в Израиль!

— Пропускайте ее к самолету чартерного рейса S-911, - прозвучал голос из рации — заказ поступил часом раньше!

Об авторе

Жариков Владимир Михайлович

Писатель, поэт, сценарист, пародист.

Литературным творчеством занялся на пенсии в 55 лет.

Автор романов: «Покидая себя» (фэнтези); «Экспедиция Казарина» (фэнтези, приключения); «Явку с повинной отменить нельзя» (детектив); «Субституция» (детектив); «Владимир Владимирович не меняет профессию» (сатира); «Страна анамнезия» (сатира); «Красинский сад» (исторический роман-трилогия). Стихи пишет по настроению. Автор сценариев: «Операция Инкарнация» (пародия-сериал); «Субституция» (детектив-сериал); «Академия плюс» (пародия-сериал); Сиреневый туман, видение-18» (пародия); «Онлайн-бабуси» (комедия); «Третья ходка» (комедия); «Фантом князя Ведуна» (фэнтези); «Версия от чайников» (комедия-сериал); «Лысый Вассер ловит лохматого» (пародия); «Белое порно в пустыне» (пародия).

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Об авторе