Книга в формате epub! Изображения и текст могут не отображаться!
КНИГА: Преследуя Аделайн (бонусная сцена 1)
АВТОР: Х. Д. Карлтон
ПЕРЕВОД: группа https://t.me/aeosaetr
Во время недели тренировок перед Делом сатаны.
Пот стекает мне в глаза, обжигая сетчатку. Я зажмуриваю их, рыча одновременно от боли и разочарования. Я едва могу поднять руку достаточно высоко, чтобы вытереть задницу, но Зейд все равно настаивает на том, чтобы заставить меня тренироваться с ним.
- Детка, с тобой сейчас действительно легко справиться, - говорит Зейд. Я заставляю себя открыть глаза достаточно надолго, чтобы посмотреть на него. Мало толку от этого, когда они слезятся. Он серьезно портит мою репутацию.
- У меня болит, - выдавливаю я. - Ты знаешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы подняться по ступенькам этим утром? Слишком долго, придурок. Слишком долго.
Он ухмыляется. - Просто позвони мне в следующий раз. Я понесу тебя.
Я закатываю глаза. - Мне не нужна поездка на спине, спасибо.
Он качает головой. - Ты бы не оказалась у меня на спине, мышонок.
Я фыркаю и отворачиваюсь от него, хватаю полотенце для рук с комода в ногах кровати и вытираю обильный пот.
- Тебе повезло, что мне понравится, как я выгляжу голой после всего этого дерьма, - бормочу я себе под нос. Волосы у меня на затылке встают дыбом за мгновение до того, как я чувствую, как его тело прижимается к моему; его обнаженная грудь и живот прижимаются к моей спине и прилипают ко мне, как две футболки, только что вынутые из сушилки.
- Ты собираешься сделать для меня еще несколько снимков обнаженной натуры, мышонок?
Мои глаза расширяются, и я возмущенно поворачиваюсь. – Ты же видел мои обнаженные натуры, не так ли? - Я толкаю его в грудь, но он не сдвинулся ни на дюйм. – Ты мудак. Это вторжение в частную жизнь!
Он откидывает голову назад и смеется, прежде чем опустить подбородок и одарить меня своей дикой ухмылкой. - А как насчет того, что слово сталкеру скользнуло от тебя? У тебя нет личной жизни.
Я просто смотрю на него, кипя от злости и не находя слов. Мое лицо все больше краснеет, и скоро оно станет таким красным, что все мои веснушки исчезнут.
Его язык проводит по нижней губе, и он глубже вжимается в меня, приближая свое глупое, самодовольное лицо к моему. Его глаза цвета инь-янь изучают выражение моего лица, разгораясь похотью.
- Не думай, что я не проверил, отправляла ли ты их кому-нибудь, - бормочет он. Его близость лишает меня дара речи, и я начинаю уставать от того, что он превращает меня в немую. Мне нравится иметь возможность говорить.
- Я - нет, - огрызаюсь я, хотя он, очевидно, уже знает это.
Его большая рука скользит вверх по моей шее и зарывается в волосы, крепко сжимая пряди и лишая меня подвижности. Мой желудок сжимается и скручивается от жара, обжигающего внутренности, как будто я только что выпила целую бутылку виски.
Я резко втягиваю воздух, когда он едва касается своими губами моих.
- Такая хорошая девочка, - хрипит он. - Мне пришлось бы убить их, если бы ты это сделала. Просто подумай, сколько жизней ты спасаешь, принадлежа только мне.
- Ты болен, - огрызаюсь я.
Он хихикает, его другая рука скользит вниз по моей заднице, чтобы обхватить мою киску сзади. Он притягивает меня невозможно ближе, прижимаясь своими бедрами к моим. Я чувствую, как его твердая длина упирается в мой живот, и мой рот приоткрывается, когда похоть душит мой здравый смысл.
Вся боль последних нескольких дней проходит, пока не остается только необузданная похоть, которая заставляет меня дрожать.
- Если ты думаешь, что это ненормально, тогда мне бы не хотелось, чтобы ты слышала, как я хочу причинить тебе боль, - бормочет он, его голос становится мрачнее, отчего у меня по спине пробегают мурашки. - Я хочу увидеть фотографии на твоем телефоне, где ты вся в синяках от моих рук и зубов. Я хочу видеть эти сексуальные маленькие позы, с твоей задранной попкой и отпечатком моей руки, выжженным на твоей коже.
Он снова прижимается ко мне, и мои веки опускаются. Я чувствую, как мои соски напрягаются под спортивным лифчиком, а бедра становятся скользкими от возбуждения.
- С таким же успехом можешь пописать и на меня, если пытаешься пометить свою территорию, - съязвила я, хотя в этом не было жара. Он перенаправляется мне между ног, и я чувствую, как мое лицо заливается еще более горячим румянцем. Это прозвучало как гребаное предложение, и я не собираюсь вести себя так, будто не совершала некоторых довольно постыдных поступков в своей жизни, но я подвожу черту под золотым дождем.
К счастью, он не воспринимает это всерьез, но, конечно, ему приходится сделать еще один шаг. - Я бы предпочел увидеть тебя обагренной моей кровью. - Он напевает, возбужденный этой идеей. - Окровавленной и в синяках, только для меня.
- Я больше никогда не буду фотографироваться, - говорю я, пытаясь отклониться, но терплю жалкую неудачу. Зейд никогда не отпускал меня далеко от себя, как бы я ни старалась.
- Тогда я сделаю их для тебя, - отвечает он, за мгновение до того, как грубо толкнуть меня обратно на кровать. Я нелюбезно приземляюсь и тут же пытаюсь отползти, но, как я уже сказала, он никогда не позволяет мне далеко уйти.
- Прекрати это, - пылко рычу я, отбрасывая его руки.
- Шлепни меня по руке еще раз, и я сделаю так, что твоя задница будет выглядеть так, будто на ней поставили гребаное клеймо.
Что делает мой придурок? Я снова бью его и тут же сожалею об этом решении. Черт возьми, я сожалею о стольких решениях. Включая разрешение этому мужчине войти в мой дом. Я обнаружила, что скучаю по тем дням, когда он оставался снаружи, совсем как гребаный пес, на которого он похож.
Мои глаза расширяются, и он выпрямляется, глядя на меня сверху вниз с электрическим огнем во взгляде. Мое сердце останавливается, подходя к внезапному, смертельному концу в моей грудной клетке. Оно стучит вниз по моим костям, пока жалобно не приземляется в животе.
Он садится на край кровати рядом со мной, откидывается назад и снова запускает руку в мои волосы, а затем резко перекидывает меня через свои колени, вырывая испуганный вскрик из моего горла.
Зейд! - Кричу я, вырываясь из его хватки. Он отпускает мои волосы, чтобы перекинуть одну руку через спину, в то время как другой срывает с меня леггинсы. Я извиваюсь против него, паника и нетерпение разливаются по моей крови, когда он срывает ткань с моего тела. Громкий рвущийся звук заставляет эту бесполезную мышцу в моем животе выстрелить обратно в горло.
— Клянусь Богом, если ты...
- Ты собираешься поклясться мне? - он хихикает. - Расскажи мне обо всех пустых обещаниях, которые ты собираешься дать, о единственном, кто способен воплотить их в жизнь.
Я рычу от разочарования из-за его снисходительности и его дурацкого гребаного комплекса бога. Как только я открываю рот, готовая дать эти обещания, его рука касается моей задницы в резком шлепке. Я задыхаюсь от слов, когда жгучая боль пронзает мой зад. Он проводит рукой по моей коже, успокаивая ожог.
- Черт! -Я вырываюсь, одновременно разъяренный, и мышцы сводит от агонии. В ответ он шлепает с другой стороны так же сильно, что у меня звенит в ушах от резкого звука соприкосновения плоти с плотью. Он повторяет процесс, обводя рукой и успокаивая жжение.
- Черт, я не думаю, что видеть мои отметины на тебе когда-нибудь будет достаточно, - стонет он, грубо сжимая одну щеку, пока я резко не вдыхаю от силы удара. Я сильно дрожу, и не могу точно определить, от чего.
- Отпусти меня, - шиплю я сквозь стиснутые зубы.
- Я мог бы это сделать, - размышляет он. - Мой член становится твердым, когда ты думаешь, что у тебя есть шанс сбежать от меня, только для того, чтобы снова попасть в мою ловушку. Наблюдать, как надежда истекает кровью из твоих глаз, чертовски великолепно.
Его пальцы легко скользят по моей щели, и не имеет значения, как яростно я говорю себе, что это просто пот от тренировки; даже я не могу отрицать, насколько я влажная.
- Ты можешь попытаться сбежать и столкнуться с еще худшим наказанием, или ты можешь немного приподнять свою задницу, детка, - мрачно говорит он, голос напряжен от желания. Скрипя зубами, я решаю просто слушать, если это означает, что все закончится быстрее. Я все равно слишком устала для кардиотренировок. По крайней мере, это то, что я говорю себе, но струйка страха - свидетельство этой лжи.
Он одобрительно хмыкает. - Хорошая девочка. Ты и для меня так чертовски красиво позируешь.
В уголке моего глаза вспыхивает яркий свет, за которым следует мягкий щелчок. Я поворачиваю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как он кладет мой телефон на стол.
- Мы закончили? - Я выдыхаю, пытаясь соскользнуть с его колен. Он останавливает меня. Конечно, он, блядь, останавливает меня. Я знала, что это будет не так просто, но по какой-то причине мой мозг настаивает на том, чтобы цепляться за надежду. Кажется, это единственное, что сильнее моего страха перед этим человеком.
- Ни хрена себе. Я видел только картинки на твоем телефоне. Но чего я не видел, так это видео, где ты трогаешь себя.
- Для этого и существует зеркало, - огрызаюсь я, поворачивая голову, чтобы взглянуть на него краем глаза.
Он сжимает мои волосы в кулаке, грубо откидывая мою голову назад и наклоняясь ближе к моему уху.
- Тогда позволь мне быть твоим зеркалом. Позволь мне показать тебе, насколько ты чертовски красива.
Какие бы оскорбления ни вертелись у меня на языке, они растворяются, как сахар в горячей воде.
Он поднимает меня и усаживает нас обоих, пока сам не садится прямо, прислоняясь спиной к черной каменной стене, у которой стоит моя кровать. Я отворачиваюсь от него, оседлав его колени, широко расставив их по обе стороны от него. Моя спина выгнута, задница в воздухе — и прямо перед его глупым лицом, — в то время как я ложусь грудью на кровать, впиваясь взглядом в туалетный столик на другой стороне комнаты. Я чувствую, как кровь приливает к моему лицу от стыда.
- Я ненавижу тебя, - шиплю я, но это только потому, что он может видеть доказательство того, насколько сильно мое тело противится этому чувству.
Он проводит рукой вверх по моему бедру, к моей заднице, и сжимает, заставляя мою киску сжиматься. Мои руки вцепляются в черные атласные простыни, сжимая ткань так сильно, что костяшки пальцев белеют.
- Тебе это тоже не нравится? - Спрашивает он прямо перед тем, как я чувствую, как его большой палец погружается в мой вход, собирая мое возбуждение, затем распространяя его на мой клитор, прежде чем слегка обвести его. - Тебе не нравится, как твоя киска взывает о моем внимании? Ты в таком гребаном отчаянии, что плачешь при малейшем прикосновении.
Я качаю головой, отрицая правду. Сквозь мои стиснутые зубы вырывается стон, пока он продолжает играть со мной. Я не хочу доставлять ему удовольствие, но это все, что я могу чувствовать, когда его большой палец поглаживает меня сильнее. Мои бедра напрягаются, оба твердые, но охваченные дрожью.
Сильное удовольствие накапливается под его прикосновениями, растекаясь по всему моему телу, пока у меня не остается выбора, кроме как поддаться эйфории. Как только мои глаза начинают закрываться, на моих периферийных устройствах снова появляется яркий свет, но на этот раз он остается включенным.
Он записывает меня.
- Зейд, - предупреждаю я, отодвигаясь. - Нет...
Его рука опускается на мою задницу в наказывающем шлепке. Я вскрикиваю, настолько потрясенная ударом, что даже не могу сопротивляться, когда он хватает меня за бедра и притягивает к себе.
- Твоя киска следующая, Аделайн. Никто не увидит это видео, кроме тебя и меня. Если бы кто-нибудь это сделал, ты точно знаешь, что, черт возьми, с ними случилось бы.
Я прикусываю губу, борясь с желанием подраться с ним. Я никогда раньше не позволяла мужчине записывать меня; я отказывалась попадать на порносайты без моего ведома или разрешения. Но потом я напоминаю себе, что Зейд буквально отрубил руки мужчине за то, что тот касался моего бедра, а затем убил его, когда он сделал нечто большее. Если бы это каким-то образом просочилось, у любого, кто это просмотрел, к утру были бы выколоты глазные яблоки.
Он, должно быть, чувствует, что я расслабляюсь, потому что погружает палец в меня, издавая грубые звуки, когда он загибает палец как надо и срывает стон с моих губ.
- Такая чертовски красивая, - бормочет он, больше для себя, чем для меня, добавляя еще один палец. Мое дыхание сбивается, похоть затуманивает зрение и стирает любой затянувшийся дискомфорт.
Он стонет. - Твоя кожа такая раскрасневшаяся. Ты вся горишь, детка?
Я неуверенно киваю, чувствуя именно это. Как будто меня бросили в огонь, чтобы поджарить заживо.
Он убирает пальцы и тянется к моей тумбочке. Я поворачиваю голову, сбитая с толку тем, что он делает, пока не вижу, как он берет мою чашку. Он полон ледяной воды, и я точно знаю, что планирует этот говнюк.
- Зейд…- Еще одно незамеченное предупреждение. Он открывает крышку, берет кубик, ставит чашку обратно и снова направляет камеру на меня.
Я открываю рот, но прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, он прикасается кубиком льда к моему клитору. Я чуть не выпрыгиваю из своей кожи, когда вырывается неловкий звук.
- Успокойся, я прошу тебя, мышонок, - рявкает он, когда я снова начинаю отползать. Прикусив губу, я заставляю себя успокоиться, ощетинившись, когда он возобновляет. Это так холодно; это обжигает, когда он вращает кубиком на моем клиторе и поднимается к входу. Он дразнит в течение нескольких секунд, прежде чем медленно ввести его внутрь.
О, нет.
Это просто чертовски жестоко.
- Ладно, подожди секунду, - вмешиваюсь я, не решаясь отойти, но все мои нейроны срабатывают и кричат мне бежать изо всех сил.
- Ты будешь сидеть тихо, как моя хорошая маленькая девочка, и закрой свой хорошенький ротик, если только не будешь умолять о большем. Поспоришь со мной еще раз, и я напомню тебе, насколько холоден ствол моего пистолета.
Это заставляет меня замолчать. Что вообще такое немного льда?
Он снова продолжает, и мне требуется вся моя энергия, чтобы оставаться неподвижной. Мои бедра дрожат, а живот сжимается, когда лед пробивается мимо моего входа. Я делаю судорожный вдох, зажмуривая глаза, когда резкий холод проникает в такую чувствительную область.
Как раз тогда, когда это начинает казаться чересчур сильным, его большой палец снова находит мой клитор, решительно потирая бутон круговыми движениями, пока мое внимание по-настоящему не распределяется между двумя ощущениями.
Ледяная вода стекает по задней части моих бедер. Так же, как капает вода, с моего языка срываются стоны.
Не прекращая своих манипуляций с моим клитором, его средний и безымянный пальцы скользят обратно внутрь меня, глубоко погружаясь, прежде чем вернуться к кончику, а затем снова войти в меня, проталкивая лед глубже.
В прошлой жизни он, должно быть, был Бетховеном, потому что только пианист может двигать руками так, как он. Он доставляет мне удовольствие, как будто его пальцы гладят клавиши из слоновой кости, извлекая музыку из моих легких. Он художник, а я инструмент, который питает его музу.
Я терзаюсь о его пальцы, теряясь в ощущениях. Как раз в тот момент, когда я близка к тому, чтобы извергнуться на его руку, он выходит из моей киски.
Я задыхаюсь, гнев нарастает, когда я поворачиваю голову и смотрю на него. Но его глаза сосредоточены на моем влагалище, мерцающем плотским желанием. Любое оскорбление, которое я приготовила, застревает у меня в горле, когда он облизывает губы, прижимает телефон к груди камерой вверх, хватает меня за бедра и поднимает мою задницу над своим лицом.
Не внутрь, выше.
-Зейд, - выдыхаю я, балансируя на своих предплечьях и теперь наблюдая за ним между моих ног. - Что ты...- Я замолкаю, когда он открывает рот и высовывает язык. Мои брови хмурятся, я не понимаю, какого черта он делает, но потом я вижу, как растаявший лед капает ему в рот.
- О ..., - выдыхаю я, во рту пересыхает от того, насколько это безумно горячо.
Ледяная вода продолжает литься ему в рот, он пьет из меня, даже не прикасаясь ко мне. Он человек, умирающий от жажды, а я - источник, который снова подарит ему жизнь.
Быстро я становлюсь беспокойной, желая почувствовать, как его язык скользит по мне.
- Зейд, - умоляю я, извиваясь в его хватке.
- Ты хочешь, чтобы я пососал это из этой розовой маленькой киски, не так ли? - спрашивает он, приближая мои бедра к своему ожидающему рту. Его губы мокрые от воды, но вместо этого я хочу видеть, как с них капает моя сперма.
- Да, - шепчу я, мои плечи начинают гореть от этой позы.
Он вздергивает подбородок, его дыхание овевает мою киску, вызывая дрожь по моему позвоночнику. Он так близко ...
Может быть, ему нужна поддержка.
Я приподнимаюсь на руках, балансирую свой вес на одной из них, а затем протягиваю руку вниз по всей длине своего тела, чтобы схватить его член. Он полностью замирает, его подбородок опускается на дюйм, пока он ждет, чтобы увидеть, что я делаю.
- Если я собираюсь позволить тебе осквернять меня, будет только справедливо, если я получу такую же привилегию, - нахально говорю я, сжимая его член для пущей убедительности. Если он попросит меня умолять, как жеманная маленькая девочка, я укушу его за палец на ноге.
Он полностью опускает голову, вглядываясь в меня между моих ног, приподняв бровь, и веселье кипит под этим жаром.
- Ты думаешь, это все еще будет привилегией, когда тебе запихнут это в горло, и ты будешь давиться этим? Мне нравится, как ты говоришь, когда не можешь дышать.
Он пытается напугать меня.
Это работает, но я не позволю ему победить.
Я поднимаю руку ровно настолько, чтобы потянуть за пряжку его ремня. Под таким углом это неудобно, но в конце концов я расстегиваю его, а затем и его джинсы. Его глаза темнеют, когда я стягиваю материал, его член встает.
Требуется усилие, чтобы не сглотнуть. С его угрозой, все еще сохраняющейся, я вспоминаю, почему я всегда пытаюсь убежать, когда Зейд вытаскивает свой член. Я могла бы задохнуться, просто глядя на это.
И этот засранец будет только смотреть, как я борюсь, чтобы не умереть.
- Подойди ближе, - говорю я напряженным голосом. Чувствуя мой трепет, он ухмыляется, сползая по стене вниз, пока не оказывается почти на спине, а его член не оказывается у моего лица. Он опускает мои бедра, пока мои колени не оказываются на кровати, теперь поддерживая мой вес. Затем он хватает телефон и меняет положение, так что в кадре оказывается весь мой зад и его лицо.
Я все еще смотрю вниз на его длину, задаваясь вопросом, как, черт возьми, Зейду посчастливилось быть благословленным таким красивым членом — особенно потому, что он на самом деле сам сатана, — когда я чувствую, как он покусывает меня.
Я вздрагиваю, резко вдыхая, когда его язык быстро успокаивает жжение.
- Давай поиграем в игру, мышонок. Я буду лизать твою сладкую маленькую киску до тех пор, пока мой член будет проникать в твое горло так глубоко, как ты сможешь его вынести. Как только ты подходишь, я останавливаюсь.
У меня отвисает челюсть. - Это зло.
- Это религия. Тебе нужно поклоняться, чтобы испытать рай, так что начинай, блядь, поклоняться.
Рыча, я открываю рот и заглатываю его так глубоко, как только он может, прежде чем отступить мгновением позже. Если он так сильно хочет попробовать меня на вкус, то ему придется подождать, пока я не буду хороша и готова.
Я могу испытывать рай каждый раз, когда Зейд склоняется передо мной, но он чертов лжец, если ведет себя так, будто не возносится вместе со мной.
Если он хочет, чтобы я страдала, будь я проклята, если он не будет страдать вместе со мной.
Я тщательно вылизываю его, вызывая рычание глубоко в его груди, когда он резко требует отсосать ему. Я игнорирую их, сосредоточившись на смачивании его члена, пока с него не начинает капать слюна. Если я собираюсь его проглотить, то мне нужна смазка, чтобы справиться с этим.
Это превращается в игру, кто кому может причинить больше боли. Он протягивает руку и хватает еще один кубик льда, оказывая мне то же лечение, что и раньше. Обжигающий холод просачивается в мой чувствительный клитор, затем к входу. Он вводит кубик внутрь меня, хотя на этот раз не отвлекает меня от боли.
Стиснув зубы, я посасываю кончик, проводя языком по набухшей головке. Влачу свой личный ад во имя гордости.
- Я буду помнить каждую гребаную секунду твоего промедления, мышонок. И ты пожалеешь о каждом из них, когда я буду пересчитывать их на твоей заднице своей рукой.
Он напряжен подо мной, и я думаю, что это один из тех редких моментов, когда Зейд нетерпелив. Этого достаточно, чтобы вызвать усмешку на моем лице, прежде чем я, наконец, сдаюсь, скользя его членом по моему горлу, пока ничего не существует вне его.
Он стонет, но не тратит времени даром, погружая свой язык в мою киску, наконец добавляя удовольствия к боли, разливающейся между моих бедер.
Я стону вокруг него, посылая вибрации по всей его длине, одновременно покачивая головой вверх-вниз ровно настолько, чтобы дать ему стимуляцию.
Он засасывает мой клитор в рот, быстро двигая языком, пока мои глаза не закатываются, а колени не трясутся. В моих легких не хватает кислорода, и как бы я ни старалаь держаться, когда мне не хватает воздуха, меня начинает охватывать паника.
Я приподнимаюсь, делая глубокий вдох, почти всхлипывая, когда Зейд отрывает свой рот. Он тоже тяжело дышит, его свободная рука скользит по моей заднице и сжимает, чтобы облегчить его разочарование.
- Черт возьми, поторопись, Аделайн. Ты такая ахуенно вкусная.
Еще один глубокий вдох, и я снова проглатываю его. Когда мой клитор снова оказывается у него во рту секундой позже, я терзаюсь об него, скользя языком по его обхвату так хорошо, как только могу.
Он напевает напротив меня, умело поигрывая языком и прихлебывая холодную воду, стекающую ему в рот. Я бросаю на него быстрый взгляд и вижу, как несколько струек стекают из уголка его рта, мимо челюсти и вниз по горлу.
Зрелище настолько эротичное, что я почти забываю, чем давлюсь. Пока он не разжимает губы, отправляя кончик дальше в мое горло. Слезы текут из уголков моих глаз, и меня начинает тошнить от того, насколько он чертовски навязчив.
Почему у него не могло быть члена-карандаша?
Мои мышцы напрягаются, но у меня заканчивается кислород, а он мне отчаянно нужен. Я отрываюсь от него, зарабатывая злобное рычание, и его зубы вонзаются в яблочко моей задницы в отместку. Я вскрикиваю, судорожно втягивая воздух, прежде чем снова проглотить его, почти толкаясь бедрами ему в лицо.
Его зубы впиваются в меня, весь его рот покрывает меня, пока он лижет и сосет. Я обхватываю его яйца рукой, крепко сжимая. Он дергается к моему горлу, снова душа меня. Слезы продолжают литься из моих глаз, и я стараюсь не давиться.
Мой оргазм достигает пика, кубик льда снова полностью растаял, хотя холод все еще сохраняется. Я снова прижимаюсь к его рту, бесстыдно терзаясь о него, пока не переваливаюсь через край и не разбиваюсь о неумолимые камни внизу.
Я кричу вокруг его члена, закатывая глаза, когда волна за волной обрушиваются на мое тело, лишая меня разума и души. Зейд рычит, когда я прижимаюсь к нему, смутно ощущая, как лишняя жидкость стекает по моим бедрам.
Секундой позже он врывается в мой рот, струйки спермы стекают по моему горлу, когда он рычит и стонет напротив моей пульсирующей киски.
Кажется, что это никогда не закончится, и, в конце концов, я поднимаюсь и тянусь за спину, хватая его за волосы и умоляя остановиться. Удивительно, но он слушает, и я падаю обратно, мы оба истощены. Мои дрожащие колени раздвигаются еще больше, неспособные выдержать мой вес.
- Ты еще не закончила, - предупреждает он, снова потянувшись за чашкой.
- Ты пытаешься убить меня, - бормочу я, слова приглушены его бедром. Индикатор телефона все еще горит, что означает, что он еще не прекратил записывать меня.
Я не уверена, что у меня когда-нибудь хватит смелости посмотреть это видео. Хотя у меня такое чувство, что Зейд будет просто принуждать меня к этому, пока я не превращусь в собаку Павлова и не буду пускать слюни всякий раз, когда увижу это.
Я бы предпочла просто выбросить свой телефон в залив, чем стать его слюнявым щенком. За исключением тех случаев, когда его член оказывается у меня в горле, конечно, но это не считается. Это в моих интересах, а не в его.
Когда он берет еще один кубик льда, я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, но затем сразу опускаю ее обратно, когда замечаю струйку слюны, стекающую из моего рта в лужицу у него на ноге.
Я ненавижу его.
- Что ты делаешь? - Спрашиваю я, снова напрягаясь, когда чувствую, как колючий холод поднимается по моему бедру к центру.
- Просто собираю то, что принадлежит мне, - небрежно говорит он. Мои брови сжимаются, затем подпрыгивают на лбу, когда он вставляет лед в мою киску.
Я снова сжимаю простыни в кулаках, и моя спина сгибается. Он вертит куб перед тем как выдвинуть его наружу.
Индикатор телефона гаснет, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него через плечо. Как раз вовремя, чтобы понаблюдать, как он втягивает лед между зубами, его щеки впадают, когда его язык обводит его. Его глаза цвета инь-ян прикованы ко мне, кипящие от желания и отражающие то, что должно быть в моем собственном взгляде.
Я сожалею, что он выключил камеру, потому что это зрелище прямо там — я бы убила, чтобы запечатлеть его во времени.
Он вытаскивает его изо рта, облизывая при этом губы. Струйки воды стекают по его руке, и мне интересно, замечает ли он вообще, какой холодной должна быть его рука.
Затем он засовывает кубик обратно в меня. Я подпрыгиваю, но на этот раз меня больше завораживает то, что он делает, чтобы меня охватил озноб.
Электрические токи потрескивают в воздухе, и напряжение сгущает пространство между нами, когда мы оба теряемся во взгляде друг друга, полные неутолимого желания и ожиданий.
Медленно он вытаскивает кубик из моей киски, покрытой следами моего оргазма.
- Повернись, - хрипло требует он, его глубокий голос полон гравия.
Когда я сажусь и поворачиваюсь, мне кажется, что я нахожусь в трансе. Он быстро натягивает джинсы, чтобы прикрыться, прежде чем я успеваю снова устроиться у него на коленях, и я отказываюсь признавать, насколько это разочаровывает.
Это разочарование рассеивается, когда он отправляет кубик в рот, хватает меня за подбородок и тянет меня вперед, пока наши губы не сталкиваются в вихре огня и льда. Там, где его рот холодный, мой горячий, и эта смесь так же опасна, как живая проволока в воде.
Он раздвигает мои губы языком, прежде чем запихнуть кубик льда мне между зубов. Инстинктивно я посасываю лед, вкус моего возбуждения слабеет.
Мы обмениваемся кубиком между собой взад и вперед, пока вода не начнет стекать у нас с губ на подбородок. Одна рука запуталась в моих волосах, в то время как другая обвилась вокруг моей спины, удерживая меня на месте.
Поцелуй дикий и беспорядочный, и не проходит много времени, прежде чем мои руки начинают блуждать по его груди и животу, отчаянно и без направления.
Мне не хватает кислорода, но такое чувство, что он подпитывает меня жизнью каждым движением своего языка.
В конце концов, он оттаскивает меня, мы оба жадно втягиваем воздух, но совершенно не удовлетворены этим. Прежде чем я успеваю моргнуть, он отстраняет меня в сторону и встает, застегивая джинсы и ремень.
Я почти дезориентирована внезапной переменой, а затем еще больше, когда нахожу красную розу на своей кровати. Я клянусь он вытаскивает их из своей задницы.
Он бросает мой телефон на одеяло рядом со мной, в его глазах искорка веселья.
- Почему ты так на меня смотришь? - Огрызаюсь я, начиная чувствовать себя неловко. Наступает реальность, и меня очень подмывает схватить это дурацкое устройство и удалить свидетельства того, что мы только что сделали. Затем выбросьте это в унитаз и спустите воду, исключительно потому, что я не смогу смотреть на это, не вспоминая об этом.
Он не должен иметь случилось.
- Ты уже влюбилась в меня? - спрашивает он, его ухмылка становится шире, когда я бросаю на него злобный взгляд.
- Нет, - отрезаю я.
Он напевает, кивая головой, как будто узнал обо мне что-то новое. Он вот-вот узнает, каково ощущать мой кулак у себя в носу.
- Твое сердце ничем не отличается от льда внутри твоей киски, детка. Оно растает, и я проглочу и это тоже.
Он направляется к двери, и я замираю в ожидании ответа.
- Это видео остается на моем телефоне, - наконец выкрикиваю я, щеки горят от смущения.
Он наклоняет голову через плечо с дьявольской улыбкой. - Не волнуйся, мышонок. Я просто просмотрю это с камер в твоей комнате.
Затем он выходит за дверь, плотно закрыв ее за собой.
Боже мой. Я на самом деле ненавижу его.
Открыв рот от возмущения, я оглядываюсь и вижу, что мой телефон воспроизводит видео. В какой-то момент он, должно быть, сменил ракурс, потому что смотрит в камеру, вылизывая мою киску, как чертов дьявол. Яркий свет подчеркивает его необычные глаза и белый шрам, пересекающий его лицо, подчеркивая одержимость в выражении его лица, когда он пожирает меня. У меня сводит живот, порхают бабочки.
Я хватаю телефон, уставившись на экран широко раскрытыми глазами.
Ладно, прекрасно. Я не испытываю к нему ненависти полностью.
