Виталий Панкратов
Королевская семья клоунов и предателей
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Эта прогулка была тревожной и по-своему неприятной для нас обеих. Было страшновато, но заманчивое предложение Юли тянуло меня вслед за подругой. Мне казалось, что меня трудно чем-то напугать. До этого дня…
Мы шли мимо угрюмых надгробий прямо во тьму кладбища. Порывистый летний ветер дул прямо в лицо, и я напрасно пыталась укрыться от него рукой. Юля же сияла от счастья, словно окружавшие нас мертвецы только придавали ей уверенности. Она смотрела по сторонам, внимательно что-то изучая, я же, наоборот, старалась улететь мыслями как можно дальше от этого мрачного места…
— Здесь просто волшебно! — пропела Юля, фотографируясь на фоне очередной плиты. — Будет что родственникам скинуть!
— Ты уверена, что в свете последних событий они снова захотят увидеть это место? — возразила я, но тут же поняла, что совершила ошибку.
Лицо Юли исказилось, будто я только что зачитала ей смертный приговор.
— Что ты сейчас сказала?
Мысли смешались. Как я могла ляпнуть такое? Зачем вообще пошла
с ней на это чертово кладбище? Что теперь будет? Она разозлится?
Юля ждала ответа, и мне ничего не оставалось, как выпалить:
— Я не хотела, правда! Пожалуйста, прости, — взмолилась я. — Правда, зря я это сказала… Подруга смерила меня строгим взглядом, но в следующую минуту ее лицо просветлело:
— Ой, да не парься ты!
Сначала такая невозмутимая реакция меня удивила. Мне казалось, что упоминать ее отца сейчас — действительно не лучшая затея. И все ж я выдохнула. Главное, что Юля больше не сердится. Однако до полного спокойствия мне было еще далеко, мы все продолжали нашу зловещую прогулку. Подруга бодро шагала вперед, а я тащилась за ней. Мне совсем не хотелось попадаться ей на глаза, но и слишком отставать было страшно. К тому же я все еще чувствовала себя виноватой.
Так мы и шли, пока за очередным поворотом Юля вдруг не остановилась как вкопанная. Именно этого момента я боялась больше всего. Подруга пристально смотрела куда-то в темноту. Я подошла поближе и выглянула из-за плеча. Девушка рассматривала фотографию своего отца, резко очерченную в гранитном массиве надгробия. Мне захотелось что-то сказать ей, как-то поддержать, но язык будто онемел. На этот раз лучше не стоит… Юля поправила свежий букет и провела пальцами по камню.
— Ты бы сейчас хотел увидеть меня с золотой медалью, — я не видела ее лица, но слышала, как подрагивает ее голос, — Ты был бы счастлив, сбылась наша мечта. Я все-таки поступила на журналистику! — ее пальцы сжались в бледный кулачок.
Было тяжело наблюдать грусть близкого человека, мне хотелось что-то для нее сделать. Слова были излишни, поэтому я просто положила свою руку на ее. Юля даже этого не заметила, она будто блуждала в своем далеком мире, где не было никого, кроме нее самой.
— Ты все еще винишь себя в его смерти? — тихо спросила я.
— Но ведь это действительно я виновата! — на глазах Юли появлялись
слезы. — В тот вечер я не должна была оставлять его одного. Из-за меня его убили! Из-за меня! Из-за меня!
Юля исступленно повторяла эти страшные слова, и каждый раз они заточенным кинжалом пронзали меня в самое сердце. Я хотела помочь, понимая, что наделала — Юля, ты должна…Она резко обернулась и скороговоркой пробормотала:
— Ладно, не хочу больше грустить, — тыльной стороной ладони вытерла слезы и поспешно отошла в сторону. — Ты только представь, как хорошо умереть! Больше не будет никаких проблем! Как будто начинаешь жить заново…
Меня всегда удивляло, с какой легкостью менялось настроение подруги: минуту назад она плакала, а теперь рассуждает о загробной жизни так, будто это что-то обыденное. К добру это или к худу?
— Где гарантия того, что эта новая жизнь будет лучше предыдущей?
— Лина, ну опять ты все портишь! Такой классный момент был,
особенно после слез. Ну конечно моя жизнь в другом мире будет
гораздо лучше! Что вообще может быть хуже мира, в котором самый близкий человек может исчезнуть по щелчку пальцев? Я не вижу в этом смысла…
— Зачем ты думаешь об этом? Неужели из-за завтрашних результатов?
— Понимаешь, если я не получу высокий балл по литературе, то все старания отца будут напрасны. Я должна поступить в институт!
Как будто отмахнувшись от чего-то, Юля вздернула руку, резко повернулась и быстрыми шагами направилась прочь от надгробия. Мне было действительно жаль ее, ведь я точно знала, что подруга не сможет набрать высоких баллов. И самое ужасное — мне уже никак не удалось бы ей помочь. В замешательстве я просто смотрела на могилу ее отца, будто что-то знала о его смерти.
— Простите! — слова сами вырывались из меня, будто их произносил кто-то другой. — Я не смогла сберечь вас и вашу дочь… Юля очень талантлива, но журналистика не для нее, — говорила я, поправляя Юлины цветы. — Простите… Очнувшись, я поняла, что стою у ограды совсем
