прощал. Еще бы! Однажды Петька жестоко надсмеялся над Генкиной верой в науку.
— Хочешь стать таким, как я? — спросил он как-то Муху.
Генка с уважением посмотрел на долговязого Петуха:
— А как?
— Наука, брат! На себе испытано! — И Петька под страшной клятвой раскрыл наивеличайший секрет роста.
В тот же день, после уроков, Генка реквизировал из накопленных фотоаппаратных денег десятку и купил на нее целых три ведра кислого молока. Молоко он вылил в ванну и сам бухнулся туда же. Два часа киснул он в холодном молоке, потом, не омываясь, побежал на пляж и еще два часа прожаривался на солнце. Генка, пожалуй, вытерпел бы и все три, если бы с лежака его не согнал неистовый хохот всего класса. Тогда-то в Генкином сердце и зародилась мысль о страшной мести. Муха дал себе «железное слово»: когда-никогда рассчитаться с вероломным насмешником сполна.
Но судьба почему-то упорно держала сторону рыжеволосого задиры. Генка лишь в мечтах мог разделываться с Петухом так, как Петька этого заслуживал. В действительности же все происходило наоборот.
Вот и сегодня поутру Петька Петух с Васькой Сомом изловили Генку на речке и подвесили его за штаны на шпигорь, что огромным рогом выпирает из борта старой шаланды. Спасибо, взрослые выручили, а то бы висеть Мухе весь день на солнцепеке, как жуку, пришпиленному к картонке.
А сейчас Генка мечтал: «Шагает Геннадий Титов по родной земле, силой он равен Поддубному, а навстречу ему лютые вороги. Берет Генка двумя пальчиками левой руки за шиворот визжащих по-поросячьи дружков-корешков и швыряет их на середину Канежки. Петька Петух и Васька Сом, перепуганные и жалкие, начинают хныкать: «Прости нас, Геннадий Олегович, будь ласков, не губи! Обещаем тебе отныне и навсегда быть послушными-прямодушными!..» Генка их, конечно, топить не будет. Он просто сплюнет презрительно себе под ноги и на виду первой школьной красавицы Нюськи Иночкиной выжмет на кнехтах баржонки, переоборудованной заводскими спортсменами под купальню, классическую стойку. Потом, прежде чем прыгнуть с десятиметровой вышки «вниз башем», толкнет штангу в двести килограммов — и будь здоров!.. Все ему будут аплодировать. А Нюська непременно поднесет букет алых роз. Появятся корреспонденты из областной прессы. «Титов?! Это вы?» — «Я Титов!» — гордо объявляет Генка, приветственно помахивая рукой восторженно шумящим одноклассникам.
— Титов, что это вы руками размахались? — раздается уже наяву.
Генка сконфуженно озирается: так и есть, опять влип! Последний день занятий, а он на уроке самого Очкарика — директора школы Константина Васильевича ведет себя бог знает как!
— Я нечаянно, Константин Васильевич, — начинает выкручиваться Муха, — сказку вот «О рыбаке и рыбке» наизусть разучиваю... Генка знает, что Очкарик, до потери сознания влюбленный в русский язык и русскую литературу, за Пушкина простит все, вот и пустил в ход козырную карту.
— Гм... Сказка, значит... То-то я и вижу, что сказка!.. Ну, да уж ладно, повинную голову меч не сечет.
Генка похолодел. Ему показалось, что голос Очкарика преисполнен сарказма, и стал ждать очередного культурного разноса, но Константин Васильевич неожиданно мягко закончил:
— Способный человек, а такой... легкомысленный... жаль!
Муха бросил взгляд на Иночкину, желая узнать, как она реагирует на «способный человек». Но Нюська нарочно отвернулась к окну, как бы подчеркивая, что он, Генка, для нее — ноль без палочки!
Прозвенел звонок, и Очкарик милостиво распустил своих питомцев по домам, пожелав им счастливого отдыха и полезного труда в летние каникулы.
Генка первым выскочил на улицу и пошагал домой, весело размахивая портфелем.
«Стоит ли унывать из-за пустяков! — утешал он себя. — Ну что такое все мои беды по сравнению с войной во Вьетнаме, например? Пустяки! И потом... потом ведь начались каникулы! Чудесные летние каникулы, с выездами на рыбалку, с шатаниями по степи... Разве этого мало для счастья? Разве это не прекрасно?»
Генка засунул свободную пятерню в карман техасов, с молнией на боку, и засвистел любимую песенку.
Его неуемный ум уже бороздил безбрежье космоса, открывая неоткрытые миры. Но вскоре звездолетчик Геннадий Титов вернулся на Землю, благо на родной планете у него оставалось немало незавершенных дел. И среди них — освоение приемов самбо. Муха в конце прошлой недели у букинистов раздобыл специальную книжицу и даже выучил наизусть первые пять страниц. Теперь предстояло одолеть остальные пятьдесят, а потом переходить к освоению приемов практически... Во-вторых, Генка, под чьей-либо страховкой, должен переплыть Волгу. В-третьих...
Тут Генкины мысли были прерваны мышиным писком Павлушки Головастика, мужчины из соседней квартиры, пяти лет от роду.
— Муха, — пискнул он, — а тебе синенький конвертик, с Гагариным, принесла почтальонка.
Генка дал щелчка за «Муху», и нахальный мужчина обиженно заревел. Но, увидев, что обидчик со всех ног устремился домой и что
