Пленница дорог (СИ) [Светлана Титова] (fb2) читать онлайн

Пролог

— Заносите раненую сюда. Вот на эту кровать. Осторожнее, — старуха в белом балахоне монахинь Светлой Богини отрывисто раздавала указания. — Светлая Богиня, она беременна! И когда срок? Дотянет ли? Уж больно плоха…

— Госпожа рожает. Срок через месяц. Но дорогой на нас напали и испужали ее дюже. Вот раньше сроку роды начались. Да все никак не разродится. Уж сутки стонет, сердешная, — юркая старушка в добротном шерстяном платье крутилась возле рослых монахинь, аккуратно устраивающих бледную, худенькую женщину с несуразно огромным животом на жесткой лежанке. — Вот задаток за помощь роженице, и за хороший досмотр. А мне нужно в замок добраться, господина предупредить.

— Иди, сердобольная. Присмотрим. Нам не впервой, — строгая монахиня спрятала увесистый мешочек, зажиточно звякнувший серебром.

Глава 1

Еще огниво бы неплохо взять. Только матушка Агни прячет его и свечи под замок, считает молитвы при лунном свете угоднее Светлой Богине. А по мне так без разницы как колени по ночам отстаивать. Хорошо Проспер мне свое оставил. Хоть и старенькое, а сгодится. М-да, не вовремя этот рыцарь пожаловал. У меня к побегу ничего не готово, хоть и предупреждал Проспер, чтоб готовилась, как его не станет. Но все откладывала. Боязно, если откроется. А теперь вот случай подвернулся, появился нужный мужчина, а я не готова. Ну, хоть перевязь закончила мастерить и сухарей в схрон натаскала. А водой можно на воле разжиться.

Сумбурные мысли метались в моей голове, пока руки привычные к работе укладывали потертую смену одежды и одеяло в кожаный мешок. Не забыла особую бутылочку зелья, дающего силы. Сердце заполошно билось, кровь молотом стучала в висках. Села на лавку, оглядела крохотную каменную келью, что последние семнадцать лет была моим домом. Выдохнула.

Решилась, нечего отступать. Последний год перед смертью Проспера, бывшего ловчего князя, мы до минуты обговорили план моего побега.

Затянув мешок с вещами, спешно натягивала длинную, до середины бедра льняную рубашку, поверх кожаный доспех, плотно обхвативший тело усиленный металлическими пластинами на плечах. Шерстяные, теплые чулки чуть выше колена тонкими кожаными ремешками крепились на льняном поясе под рубашкой. Белья надевать не стала. В настоящем деле оно только помешает. Высокие узкие по ноге сапоги, стягивали голенища ремешками под коленами. Переплела потуже толстую, светлую косу. В узкое оконце заглянула Жула. Время полночь. Вся обитель спит. Сегодня серединный день, ночные молитвы запрещены. Окинув последний раз взглядом свою каморку, отворила дверь и сторожко заскользила по длинным, темным коридорам с редкими пятнами лунного света на каменных плитах пола, пробивающегося сквозь грязные узкие стекла. Мой путь лежал в подвалы. Туда доставляли снедь, привезенную крестьянами ближних деревень, почитателями Светлой Богини. Там же находились камеры для провинившихся. Бывало еще при жизни моего наставника Проспера, и я там проводила по паре дней за ослушание матушки или другие проказы. Теперь уж не сажают. Никто справиться не может. Выросла, превратившись из хилого заморыша в крепкую девицу. Теперь-то сильнее меня нет никого в обители.

Из сотни монахинь, после болезни, что завезли заречные крестьяне, осталось человек двадцать и те все старухи. Долго мор бушевал в наших краях. Обитель принимала всех страждущих. Заветы Богини требовали не отказывать никому в помощи. Чудная была болезнь, как поговаривали монахини, после нее, кто выжил, остались бесплодны. Тихо теперь по деревням, не слышно детских голосов. Сошлись на том, что Светлая Богиня разгневалась на людей, ведущих бесперебойные войны. В соседнем княжестве Окавита после убийства князя и пропажи его беременной жены до сих пор идет борьба за престол. Светлую княгиню Ровену, носившую княжну под сердцем, которой удалось скрыться и избежать печальной участи супруга, долго искали, пока маги предрекли, что ее больше нет среди живых. А наследную княжну ищут по сей день. Князь Бодирод, дальний родич убитого Пресветлого, незаконно захватил престол, и вот уже шестнадцать лет отбивает притязания на него другого окавитского князя Рунгерда. За время кровавой междоусобицы полегло и разорилось немало своего народу. Армии обоих князей давно состояли из наемников-южан. Деревни стонали под гнетом непосильных военных поборов. И только два неурожайных года подряд заставили приостановить раззорительную войну. Рунгерд, опасаясь народного бунта, убрался в свой надел. Спустя лето, когда осень лишь позолотила верхушки деревьев, войско смуглолицых наемников Рунгерда уже вновь стояло под каменными стенами Граста. Видно надоело Богине-покровительнице семьи виды кровавых сражений, и она наслала неведомую болезнь на Окавитские земли. Спасаясь от мора, люди бежали к соседям в Риволу, неся с собой божье наказание.

Не обошла болезнь моего наставника. Проспер, старый ловчий князя, как он сам о себе сказал, как-то прибился к обители. Удачливый охотник выходил победителем из схваток с матерыми медведями и волками. Но и у удачи бывает конец. Злой по весне секач вылетел на него неожиданно, и завалил вместе с конем, порвал лошади бок, а ловцу бедро и пах. Истекая кровью, Проспер сам добрался до дома, где его нашли. Как умирающего, принесли в обитель за покаянием. Монахини приняли, выходили, а так как остался он по мужской части слаб, оставили при женской обители, как даровую рабочую силу.

Тогда мне сровнялось пять годков, из обители меня не выпускали, только в лес за хворостом и целебными травами под присмотром сестер-монахинь. Надзору моя вольная натура всегда сопротивлялась. Я буянила, убегала. Но сколько не плутала по лесу, всегда возвращалась к стенам обители. За непокорность была не раз посажена в подвалы под замок. Потерявший свою семью ловчий все равно что удочерил меня. Но знал он только охотничье и военное ремесло. Чему меня и учил. Так я выросла, умея метать ножи от ноги, стрелять из арбалета, разбираться в стратегии и тактике, но об обычных житейских понятиях и женских делах имела смутное представление. К четырнадцати годам выяснилось, что я магичка и потенциал у меня большой. Вот только смогу использовать магию после инициации. А это в обители, где одни женщины затруднительно.

Заикаясь и краснея Проспер объяснил, что пока я девица, магия Светлой Богини не даст мне покинуть обитель. И как в детстве путь завернет меня обратно. Как только появится в обители мужчина, я должна потерять с ним невинность и в тот же день бежать. Как это сделать я смутно представляла. Когда спросила об этом у наставника, тот крякнул и кивнул на монастырских котов, предлагая самой изучить щекотливый вопрос. Обычные серые полосатики в обилие расплодились на мышах, что не переводились в подвалах. Рожи в частых схватках исполосованны, нрав бесстыжий и нагловатый.

К этому делу я подошла серьезно, изучила тактику кота Афона, который единственный из мужского племени, кроме Проспера, проживал на территории обители и имел имя. Кошки же были безымянны. Потому как они протестующе орали, когда Афон настигал одну из них, мною был сделан вывод, что дело это для женщины болезненное. И прибегать к нему нужно только в крайней мере. Вот такой день настал. Моя судьба явилась в образе молодого, увеченного и находящегося в беспамятстве мужчины.

Сам ли он дошел до ворот обители или его подбросили сердобольные путники, посчитав нежильцом на этом свете, не известно. Только избитый мужчина, одетый гвардейцем, как шушукались монахини, быстро пришел в себя. И пока матушка решала, что с ним делать. А именно, сколько стрясти денег за уход, его посадили в одну из камер подземелий. Я немного волновалась, пленника я еще не видела, и как уговорить его на нужное мне дело, пока не знала.

Наставник этот вопрос обходил стороной и, краснея, переводил разговор на другую тему. Когда задала вопрос Просперо в лоб, чтобы прояснить для себя все окончательно, он странно посмотрел на меня и заверил, что с этим у меня проблем точно не будет. Я верила Просперо, но сомневалась, вот и Афон бегал не за всеми кошками, а выбирал.

Может, этот мужчина переборчивый, как наш кот? А ну как я ему не глянусь? В красоте я не разбиралась. Монахини часто с грустью вздыхали, расчесывая мои волосы. Может, жалели некрасивую сиротку? Замужние деревенские бабы и молодки, с которыми заигрывали мужчины, все были крупными, грудастыми и крепко сбитыми, мне тощей пигалице было до них далеко. Может, это какой-то стандарт красоты, до которого я не дотягиваю от слова совсем. Тогда мое дело плохо. Придется ждать другого раза. А когда он наступит? К нам в обитель приходят умирать. За мои семнадцать лет, только Просперо и этот гость выжили.

Терзаемая сомнениями и страхом, что меня могут увидеть сестры, тихонько кралась по сходням вниз, чутко прислушиваясь к малому шороху. Спустившись с последней каменной ступеньки, повернула в длинный коридор камер. От наставника я знала, что последняя дверь в конце коридора ведет в подземный ход, выходящий далеко за пределы обители. Этот ход был частью плана побега. Удирая через ворота, всегда существовал риск нарваться на неспящих монахинь. В подвалах же никто не бродит. Конечно, из-за пленника могут сделать исключение, поэтому я поспешала.

Глава 2

Глава 2

В полутьме каменного коридора, выделялась узкая полоска света, падавшая из-за неплотно затворенной двери нужной камеры. Я прислушалась и пошарила над входом в узкой щели, где монахини прятали ключи. Кузнецов при обители не держали, а ключи имели вредность часто теряться. Я похолодела, ключа на месте не было. Значит, внутри кто-то из монахинь. Прислушавшись, не уловила ни звука. Скорее всего внутри никого нет, и моя затея провалилась. Осторожно приоткрыла дверь и заглянула вовнутрь. На стене чадила пара факелов, бросая неверный свет на неровно стесанные стены, увешанные пыточными инструментами и ржавыми кандалами. С крюка на потолке свешивались длинные цепи, к которым кандалами был прикован молодой мужчина. Одетый только в кожаные потрепанные брюки, пристегнутый железными крепежами за распухшие и посиневшие кисти рук, он был без сознания и не подавал признаков жизни. Темные, длинные волосы грязные и спутанные свешивались на лицо. Все тело в разводах грязи с множеством синяков. О том, что он жив, напоминали редкие вдохи и тихие стоны. Казалось, он готов был вот-вот испустить дух, и для нужного мне дела совсем не годился.

Сетуя на неудачу, я подошла ближе из любопытства. В обитель попадали старые или измученные долгой болезнью мужчины с иссохшими телами. Этот был совсем другой. Голова низко свесилась, и волосы полностью закрыли лицо. Осторожно убрала несколько прядей, разглядывая украшенные ссадинами широкие скулы, прямой нос, распухшие от ударов губы. Брови и ресницы слиплись из-за крови, сочившейся из раны на лбу. Прикоснувшись пальцами к ране, почувствовала, как мужчина вздрогнул и попытался открыть глаза.

— Пить… — едва слышно прохрипел пленник, пытаясь разглядеть меня единственным открывшимся мутным глазом.

Порывшись в сумке, достала чудо-зелье по рецепту Проспера и прислонила горлышко к разбитым губам. Мужчина жадно глотал, почти захлебываясь. Я отняла питье. Много пить нельзя, сердце не выдержит. Зелье-то непростое. Нашла лоскут ткани и, смочив в натекшей со стен луже, вытирала кровь с лица и тела, осторожно обходя раны. Энергетик начал действовать, и состояние пленника улучшалось на глазах. Совсем скоро он уже стоял на ногах, черными провалами глаз следил за тем, как я тру грязной от крови тряпкой по литым мышцам плеч и животу.

— Готовишь меня в жертву своей богине? — хрипло поинтересовался мужчина. — Слышишь меня, послушка?

— Я не послушница. Я Сури. Богиня не требует кровавых жертв. Она светлая, — не глядя на мужчину, отмывала его тело, под кровавыми разводами и грязью проступила татуировка. Мне стало интересно рассмотреть. — Смотрю, тебе стало лучше. Значит, ты мне поможешь.

— Старуха говорила другое. Магия вашей обители полностью блокирует мою. А я ведь тоже светлый, — пленник грубо выругался и закашлял. — И с чего мне помогать тебе, Сури?

— С того, что я хочу бежать. И для этого мне нужен мужчина, — на смуглой груди пленника красовался золотистый саблезубый леопард. Хвост, которого прятался за поясом, удерживающим брюки. Я полюбовалась красивой татуировкой. У меня тату было на спине. Но я его никогда не видела. А Проспер, мне строго настрого запретил его показывать кому-нибудь. От того я не стригла длинные косы. В случае потери одежды волосами прикрою. Сначала интересно было увидеть и рассмотреть, потом как-то позабылось. А теперь, увидев чужую, вновь любопытство проснулось.

— Почему именно мужчина? — он недоверчиво уставился на меня, решая в чем подвох.

— Невинности меня лишить, — не обращая внимания на изумленный выдох, объяснила:- Лишившись невинности, я перестану быть частью обители, ее дочерью, и она меня перестанет удерживать.

— Я, конечно, с удовольствием. Таким красавицам не отказывают, — пленник скабрезно усмехнулся. — Даже не знаю, за что мне такой подарок перед смертью от богини… Вот только руки…

— Так ты согласен?! — я чуть не запрыгала от радости, мысленно дав пинка зажравшемуся Афону, перебирающему подружками. Схватив пленника за плечи, прыгнула, обвивая ногами его талию.

В своих инструкциях Проспер не учел такого обстоятельства, что у мужчины будут связаны руки. Он ограничился пространным «Ты ему скажи, что тебе нужно, и он все сделает сам». Вот тогда еще у меня вызвали сомнения туманные инструкции, но спорить с наставником не стала. И как в воду глядела.

— Рассказывай, что дальше делать, — шепнула, в округлившиеся от удивления глаза. Похоже, пленник все еще не верил в то, что я предлагаю себя серьезно.

— Поцелуй меня, — мужчина улыбнулся и приоткрыл израненные в запекшихся корочках губы.

Я осторожно коснулась своими, боясь причинить боль. Но он, похоже, был не из неженок. Губы захватили в плен мои, язык скользнул вовнутрь. Неизведанное ранее ощущение ошеломило, волна дрожи удовольствия пробежала вдоль позвоночника. Чуть отстранившись, я застонала и впилась поцелуем сама, пальцами вплетясь в густые, влажные волосы. Пленник дернул руки из кандалов, стараясь освободиться.

Я отстранилась, облизнула губы, справляясь с растекшейся по телу слабостью и негой, и с беспокойством, что сделала что-то не так, шепнула:

— Тебе больно?

— Расстегни брюки, — простонал пленник, прикрыв глаза.

В другое время, я бы разглядела такую метаморфозу с мужским естеством, которое выглядело несколько иначе, чем у тех, кого я обряжала в последний пусть. Но сейчас для исследований не было времени. Подивившись размерам, вспомнив практику нужных телодвижений от Афона, скользнула ниже, приготовившись к боли. Было неприятно, но не смертельно.

Чего орали кошки, не понятно?

Мужчина тяжело и рвано дышал, постанывая в такт движению, прикрыв глаза и не говоря больше ни слова. Решив, что делаю все верно, скользнула еще несколько раз вверх-вниз и почувствовала, как пленник вздрогнул, прижался ко мне и прерывисто выдохнул.

Похоже, все закончилось. Так себе ощущения. Поцелуи понравились больше, при случае обязательно повторю. А остальное… Так и не поняла о чем хихикали, вспоминая своих мужчин, сестры-монахини. Те из них, кто пришел в обитель, будучи взрослыми женщинами, выпив сладкого вина всякий раз, когда настоятельница лежала с температурой в бреду, делились с подругами секретами, жалея о славных деньках, не зная, что я подслушиваю.

От переживаний по поводу своего первого раза, меня отвлекло покалывание в пальцах. Я разглядывала ладонь, кончики искрили голубым. Я потрясла кисти, искорки пропали, вместо них появился голубой флер.

— Что это? — испуганно вскрикнула и соскользнула с мужчины.

— Твоя магия, дурочка. Видно я инициировал магичку. Богиня явно на моей стороне сегодня. Направь на мои цепи и отпусти силу, — спокойно произнес пленник. — Не бойся и не торопись.

Он говорил так уверенно, напоминая наставника. Глаза изменили цвет, вместо черных омутов они сияли яркой лазурью. Я немного успокоилась, подняла руки, представила, как с пальцев слетает голубая молния, и пара ярких огней врезалась в цепи над головой мужчины. Они звякнули и обрушились несчастному, успевшему пригнуться на спину. Он лишь поморщился, потирая ушибленную поясницу.

— Умница, Сури. Какой план побега? — скованными, с обрывками цепи руками мужчина застегивал брюки. — Он у тебя есть?

— Есть. В подземный ход, — прихватив факел и мешок, надела перевязь, хлебнула зелья силы и повернулась на выход.

— Может, мне одолжишь один клинок? — Мужчина указывал на рукоять меча, торчащую из ножен. — Я умею с ним обращаться. Спину тебе прикрою, если что…

Глава 3

Глава 3

С сомнением поглядев на пленника, прикинула, что ему пока нет резона нападать на меня, в подземелье могут встретиться разные твари, где не помешает еще один клинок, а потом я с ним справлюсь магией, отдала меч и быстро зашагала к нужной двери в конце коридора. Ключ висел рядом, никому из монахинь в голову не пришло уйти из обители да еще через подземный ход. Покровительство Светлой Богини давало сытую, необремененную проблемами жизнь.

Дверные петли устало скрипнули, пропуская нас в такой же каменный мешок. Пламя факела дрогнуло, когда я одернула в сторону старую, пропыленную насквозь ткань. За ней была темнота и земляные ступени, уходящие круто вниз.

— Я пойду вперед, Сури. Ты замыкающая. Оглядывайся время от времени, — пленник легко сдвинул меня в сторону, и смело шагнул вперед.

— Как тебя зовут? — возмутившись наглостью новоявленного командира, оглянулась, не услышав погони за спиной, быстро полетела следом за уплывающим в темень огоньком факела.

— Гаролд, — шепнул бывший пленник, настороженно прислушиваясь к тишине. — Оружие у тебя отличное, девочка, как и те парные клинки за спиной. И в руках ты их держать умеешь, иначе не тащила бы все это железо на себе. Может, расскажешь, кто тебя научил?

— Может, сначала ты расскажешь, кто тебя так разукрасил? — полюбопытствовала, уклоняясь от ответа, разглядывая неровную поверхность земного пола.

— Расскажу, — покладисто согласился Гаролд. — Я гвардеец в личной охране князя. На охоте отбился от ловчих и егерей и попал на засаду разбойников. Они меня изрядно потрепали. Кто-то добрый отнес меня к воротам обители. А дальше ты знаешь.

— Если ты гвардеец должен знать Дороша Гнешика, — наблюдая за вытянувшимся лицом Гаролда, я хмыкнула про себя.

— А ты не такая наивная дурочка-послушка, как мне показалось. Откуда ты знаешь Дороша?

— Я не знакома с Дорошем. У меня к нему письмо от Проспера, моего наставника.

— Так старик Проспер не умер, он в обители? — удивленно и радостно вскинулся гвардеец.

— Умер, не так давно. От лихорадки. Ты был знаком с ним? — вытащив нож, поправила чадящий факел.

— Он был ловчим, еще при отце нынешнего князя. Учил нас мальчишек мастерству егерей. Жаль, хороший был человек, — Гаролд улыбнулся по-доброму, вспомнив счастливое время. — Сколько тебе лет? Тебя тоже подкинули в обитель?

— Мне семнадцать. Я не подкидыш, моя мать родила меня в обители и умерла, — отвернувшись, разглядывала земляные, укрепленные деревом стены. — Давно ты служишь князю?

— Весной мне было двадцать шесть. Значит, десять лет, — поигрывая мечом, ответил гвардеец. — Вынужден тебя огорчить, Дорош погиб. Так что твое письмо некому отдать.

М-да, плохая новость. Проспер обещал помощь в устройстве на службу. Именно Дорош, капитан гвардейцев, мог бы помочь. Теперь надежды не осталось. Хотя, я могу отдать письмо новому капитану. Наверняка тот знал Дороша Гнешика, и он может мне помочь.

— Что задумалась, Сури? — Гаролд глянул в мою сторону. — Кроме Гнешика тебе обратиться не к кому? Может родня есть?

— Может и есть. Только за семнадцать лет никто не разыскивал, — огрызнулась на не в меру любопытного попутчика.

— Не злись. Я помочь хочу, — улыбнулся Гаролд. — Замолвлю словечко, и тебя возьмут в княжеский замок, будешь при княжиче, младшем брате Пресветлого.

— И кем же я буду при княжиче? — недоверчиво сощурилась на языкатого гвардейца, чувствуя подвох.

— Сказки будешь на ночь рассказывать. Княжич боится спать один. А монахини, говорят, уж больно хорошо умеют сказки рассказывать, — подмигнул мне попутчик.

Я прислушалась, за спиной все было тихо. Лишь быстро стихало слабое эхо наших шагов.

— Сколько лет мальчику? — пожалела сиротку, вздохнув о своей доле.

— Как мне, двадцать седьмой год пошел, — фыркнул, едва сдерживая смех, отвернулся в сторону Гаролд.

— Он видно на голову больной, дурачок совсем, что сказки на ночь слушает. Жаль бедного! — вздохнула, вспомнив, что был у нас в обители похожий мальчик. Лихорадка прибрала бедолагу.

Гвардеец не выдержал и заржал во всю глотку. Со стен посыпалась сухая земля. Я в испуге обернулась назад, надеясь, что мы отошли достаточно далеко, и нас никто не услышит.

— Ох, Сури, насмешила! — вытирая выступившие из глаз слезы, всхлипывая, произнес Гаролд. — На здоровье княжича ни он сам, ни его сказочницы не жаловались. Все были довольны.

Я удивленно посмотрела на гвардейца.

Вот ведь язык без костей. Мелет что ни попадя.

— Балабол ты, Гаролд! Чудно, что тебя в охрану Пресветлому взяли, — сделала свой вывод и отвернулась, поправляя косу. — С таким языком только шутом балаганным по ярмаркам разъезжать.

— А ты зануда, Сури. И шуток не понимаешь, — обиделся гвардеец, пожав плечами.

Я пожала плечами, решив для себя, что если выйду замуж, то никогда не свяжусь с таким несерьезным как этот гвардеец.

Впереди что-то отчетливо шуршало, приближаясь к нам.

— Что это может быть, Гаролд? — поинтересовалась шепотом, пристраивая в расщелину в стене факел, осторожно вынимая клинки из-за спины, встала в стойку.

— Сейчас увидим… — сохраняя положение, уставился в темноту гвардеец.

Из темноты на нас, оскалив клыки-кинжалы, хлеща себя по пятнистым бокам, стрелой вылетел леопард. Увидев две жертвы, растерялся на мгновение и прыгнул на меня. Я приняла его на оба клинка, уходя в сторону от массивной туши. Жалобно взвыв, леопард, боком рухнул позади нас, заливая пол кровью и царапая в агонии когтями.

— Сури, в следующий раз сразу не убивай. Это мог быть оборотень.

— Какая разница если он напал первый?

— Не напал. Защищал своих. Из клана, — гвардеец ткнул в свою тату пальцем.

— Договорились. В следующий раз общаешься ты. А я в сторонке постою, — не стала спорить с гвардейцем.

Какое мне дело, если другой леопард выпустит ему кишки. Как учил наставник, не спорь с дураками, уступи, дай им отличиться.

— Какая-то ты тихая и сговорчивая. Даже странно. Не могло мне так повезти, — притворно удивляясь, качал головой гвардеец. Пока я вытирала клинки о роскошный мех хищника.

— Так ты за двоих трещишь, — подивясь на длинные зубы, убрала мечи, вытянула факел и пошла дальше, держась за спиной гвардейца.

— Может ты мне понравилась. Я тебя развлекаю, — надувшись, Гарольд быстро вычертил дымом факела сердечко.

— Может, — покладисто согласилась я, помня сотни комплиментов моим золотисто-карим глазам и ангельской улыбке от умирающих.

Глава 4

Глава 4

Вспоминая, сколько страждущих ушло на тот свет со спокойной душой, благодаря моему присутствию, запоздало почувствовала, что в лицо повеяло свежестью, а впереди забрезжил свет. Огонь затрепетал на сквозняке. Гвардеец остановился и повыше поднял факел.

— Кажется, мы у выхода, мышка. Придется задуть факелы, мало ли кто там может поджидать, — он ткнул зашипевший факел в землю. — Жди меня здесь. Я разведаю. Если все в порядке, свисну.

— Хорошо, — признавая правильность решения, загасила факел и, привалившись к стене, осталась ждать гвардейца.

Ожидая Гаролда, задремала. Разбудивший свист был едва слышен.

Чего это он? Выдохся совсем. Тоже мне личная гвардия князя! Задохлик какой-то. Только и дела, что тело красивое.

Подхватившись, стараясь не шуметь, пробиралась к выходу. Отчетливее слышался внешний шум. В лесу, куда вывел подземный тоннель, начиналось утро. Накрапывал теплый, летний дождик, шурша по листве, загнав лесных пернатых певуний в гнезда. Я прижималась к стене и внимательно осматривала выход. Нового знакомого след простыл. Сам смылся и меч мой умыкнул. Я горестно вздохнула, упрекая себя за доверчивость.

Может, не зря его настоятельница магией в кандалы сковала. Сразу видно было нечестный человек. Улыбками заморочил голову и был таков. А я дурочка уши лопухами развесила, понадеялась на честность. Может он и не гвардеец вовсе, а разбойник. Своих же обокрал, с него станется, а те его отмутузили и кинули умирать у обители.

Оплакивая потерю меча, подарка от наставника, и давая себе слово найти воришку и проучить, по почти обвалившимся ступенькам осторожно выбралась из тоннеля. Огляделась, выход был замаскирован под небольшой холмик посреди лесной прогалины. Ни дорожки, ни тропки. Меж темных стволов деревьев мелькнула водная гладь.

Тут же захотелось пить, и дико зачесалась вспотевшая спина. Пройдясь пятерней по волосам, сморщилась, пальцы натыкались на мелкий сор и липкую паутину, с потолка земляного хода на голову и за шиворот сыпалось немало песка.

Пройдя к низкому берегу, пошла вдоль него, выискивая пологий спуск и прислушиваясь к тихим звукам леса. Ноги утопали в мягком мху, с листьев скатывались капли дождя, растекаясь по коже доспеха. Среди высоких лопухов, появился едва заметный спуск к воде. Зверье протоптало себе путь к водопою. Аккуратно спустившись, замерла и огляделась. Ни Гарольда, ни кого другого не видно и не слышно. Скинула мешок с одеждой, радуясь, что взяла сухую на смену, и после дождя будет во что переодеться. Сбросила доспех, помучилась с намокшей рубашкой, липнувшей к телу. Расплела косы и осторожно зашла в теплую воду. Долго плескалась, смывая с волос и тела песок, когда кожа уже скрипела от чистоты, побрела к берегу, радуясь окончанию дождя.

— А ты ничего, если приодеть, — причмокнул губами наглый гвардеец, разглядывая в упор, разлегшись на прибрежном камне.

Он видимо сам только вылез из воды. С длинных волос, мокрыми сосульками обрамляющих лицо капало на плечи.

— Отвернись, — попросила, пытаясь прикрыть ладошками грудь, я схватила рубашку и прижала к себе.

Надевать мокрое не хотелось. А до сухой одежды не добраться, руки заняты.

— И не подумаю, — ухмыльнулся Гаролд. — После всего, что между нами было, ты как-то странно себя ведешь.

Нашел, что вспоминать! Если бы не нужда, то в его сторону не посмотрела бы. Да и что там было? Поцелуи еще ничего, а остальное… так себе развлечение.

— Ничего не было. Верни клинок и катись на все четыре стороны, — зло прошипела гвардейцу, чувствуя, как тело покрылось гусиной кожей от холода.

— Не шипи, змейка. Я свое слово держу. Работа у князя тебе будет. Особенно с такой фигурой, — он снова чмокнул губами и нехорошо усмехнулся.

На что этот дурень чернявый намекает? Как-то подвыпившая сестра Агнес рассказывала о своем прошлом, в котором она развлекалась с разными мужчинами, не отказывая себе ни в чем. Видно, после того, что случилось в каземате, этот прыщ решил, что я такая же. Ярость вскипела, и я в мгновении ока выхватила нож, спрятанный с внутренней стороны бедра на особом креплении. Лезвие воткнулось в сантиметре от головы гвардейца, срезав прядь темных волос.

— Ты сдурела, Сури! Какого демона ты ножами швыряешься? — дернулся и охнул от боли Гаролд.

— Это предупреждение. Еще один намек, и я твой болтливый язык пришпилю туда же, — вырвав нож, подхватила мешок и ушла одеваться за кусты, игнорируя возмущенное бормотание гвардейца.

Одевшись в сухое и теплое, закрепила клинки и, заплетая косу, поднялась от воды и оглянулась. Гвардеец вновь исчез. Я даже вздохнула от облегчения, так мне надоел этот балабол. Грызя сухарик, шла вдоль реки, раздумывая, как быстро дойду до дороги, которую не единожды рисовал Проспер, требуя, чтобы я заучила план спасения наизусть. Как только доберусь до дороги, мне останется три дня пешего пути до Глияса, столицы княжества Риволы.

Как рассказывали сестры и наставник, наш мир Дар, имел два континента. На том, что крупнее, разбитом на множество княжеств, жили люди. Другой, разделенный на три королевства, был меньше размерами, но с большим количеством магических источников занимали оборотни, драконы и шебитты или «несущие смерть». Последние были особенными существами, помимо человеческой ипостаси, они могли входить в астурс — особое состояние, при котором высвобождался весь имеющийся магический потенциал, дающий невероятные скорость, силу и мощь. Свою империю величали Таймерией, себя называли «сияющими». Яркие и быстрые, как разряды молний, носились они среди вражеских полков, выкашивая воинов десятками. Пользуясь своим преимуществом, шебитты постепенно отвоевали себе почти весь континент, захватив все плодородные земли, загнав драконов в горы, а оборотней в леса.

Из донесений соглядатаев князь Риволы узнал, что «несущие смерть» замышляют нападение на человеческий континент и собрал Совет Князей. На оном постановили, не дожидаться, когда шебитты придут с войной, а самим напасть на странных оборотней. Война длилась долгих тридцать лет с переменным успехом. Где «сияющие» брали силой, люди могли победить исключительно хитростью. Тогда-то и выяснилось, что «несущие смерть» непобедимы в открытом бою для других рас. Но в природе все устроено разумно. Создавая болезнь, она дает лекарство. «Лекарством» от непобедимости шебиттов оказался окавит — минерал широко распространенный на человеческом континенте. Строя из него ловушки, лишающие «сияющих» возможности входить в астурс, люди переломили ход войны. Когда победа была за княжеским войском, шебитты пошли на мировую, подписав невыгодный для себя договор. Император Таймерии сделал своего наследника гарантом мира, отправив жить вечным пленником на континент людей. Империя не жаловала гостей из княжеств, но границ не закрывала. По условиям перемирия на обоих континентах межрасовые браки с «несущими смерть» были запрещены под угрозой смерти. Детей, рожденных от таких отношений, предавали немедленной смерти. Со временем на человеческом континенте не осталось ни одного «сияющего». Но и по сей день детям разных сословий крепко-накрепко вбивают в головы ненависть и страх к шебиттам — извечным врагам рода человеческого.

Осторожно пробираясь вдоль густых кустов прибрежной ивы, которой заросли берега крохотной речушки, раздумывала, зайти ли мне в ближайшей деревушке на постоялый двор и переночевать, как советовал наставник, или идти ночью, сэкономив деньги и время.

Глава 5

Глава 5

Эти размышления прервал шум драки, доносившийся из-за ближайшего густого осинника. Спрятав мешок, я вытянула клинки и, прячась в зарослях, подкралась с подветренной стороны, стараясь себя не выдать даже запахом. В княжестве иногда промышляли разбоем оборотни. Это все знали, но князь закрывал на это безобразие глаза. В обитель не раз доставляли разодранных жертв этих нападений.

Выглянув из-за кустов, я мысленно чертыхнулась, послав к демоновой маме всю родню давешнего гвардейца. Этот дурень умудрился вновь нарваться на разбойников. И сейчас лихо отбивался моим мечом от пятерых плотно насевших на него. Расклад был не в его сторону, а мне не хотелось подставляться под лихой разбойничий тесак.

Убрав клинки, я вынула из мешка небольшой арбалет, сконструированный для меня наставником. Забравшись на дерево повыше. Прицелилась и выстрелом в ухо сняла одного из напавших. Быстро перезарядив, убрала следующего, пробив глаз. Успела ранить в плечо третьего, когда до разбойников дошло, что их методично отстреливают. Растерявшись, они пропустили удары гвардейца, и оставшаяся парочка красиво улеглась у ног Гаролда.

— Слезай, милая. Ты же мышка, а не белка, — весело крикнул гвардеец, заработав еще один минус в моих глазах.

Ну чего он орет? Шайка явно не из пяти человек. Рядом еще головорезы бродят. А он, будто нарочно, скликает их сюда.

Я, стеная про себя, что мне в спутники достался самый тупой из мужчин Риволы, спустилась с дерева. Нашла свой мешок и уставилась на Гаролда, шарящего по карманам лихих людей. Гвардеец мародерствовал со смаком, не брезгуя ничем. Он уже обзавелся темной рубашкой и кожаной безрукавкой. Парой увесистых кошелей с монетами. Ножами, спрятанными за голенищами сапог. И неплохим клинком, ножны которого старательно пристегивал на позаимствованный ремень.

— Сури, ты имеешь право на половину добычи, — улыбаясь, он протянул мне мешочек с деньгами.

Вспомнив, что расплачиваться придется на ближайшем постоялом дворе, я, чуть поколебавшись, взяла деньги и спрятала в мешок. Подняв свой клинок, одолженный Гаролду, засунула в ножны и, огибая трупы, направилась по своему маршруту.

— Ты куда, милая? Видишь, как тут опасно бродить маленьким девочкам одним? Я тебя провожу, пожалуй… — кричал в спину Гаролд, торопясь за мной.

Теперь-то после его воплей тут точно опасно.

— Гаролд, чего ты орешь? — повернувшись к нему, сложила руки на груди и уперлась в сияющего парня взглядом. — Тебя только глухой не слышал.

— Не сердись, мышка! Я, как хороший солдат, мечтаю, стать генералом, голос командный вырабатываю, — он гордо выпятил грудь и орлом глянул на меня. — Без этого генералу никак. Как же парады принимать? Еще я фразы перед зеркалом репетирую. Хорошо получаются: «Вон, мерзавец!», «Разжаловать к демонам!» и «Высечь шельмеца!».

Гвардеец встал в позу, выпятил грудь, заложил пальцы за воображаемый лацкан и заорал так, что дождь градом посыпался с листьев. Присев от неожиданности, я сглотнула, надеясь, что после этого не стану заикаться.

— На, пожуй, болезный, — протянула ему сухарик из своих запасов, надеясь хоть на время закрыть ему рот и пообещала:- А по прибытии я тебя отправлю в соответствующий дом.

— Терпимости, — с надеждой замер с торчащим сухарем во рту Гаролд. — Я не то чтобы охочий, но не откажусь.

— Скорби, — кивнула вмиг погрустневшему гвардейцу и продолжила путь.

Влажные после дождя ветки цеплялись за волосы, роняя холодные капли, растекавшиеся по груди. Сапоги потемнели от травы, в которой мы, цепляя ногами, медленно брели. Мужчина методично опустошал мои запасы. Я скрепя сердце терпела, тишина того стоила. Дожевав последний сухарик, гвардеец заскучал, борясь с собой несколько мгновений, он вновь огласил свод леса «генеральским» ором:

— Мышка, я уже решил, не отговаривай. Ты второй раз спасаешь мне жизнь. После третьего я на тебе женюсь, — клятвенно приложив ладонь к сердцу, пообещал гвардеец.

Я подавилась сухарем, попавшим не в то горло.

Неужели Светлая Богиня наказывает меня за нарушение целомудрия и дерзкий побег этим несчастьем? До города добираться три дня. Если он сейчас такое выдал, то к тому времени, как мы доберемся, не его, а меня можно будет сдавать в дом скорби.

— Расскажи о своей семье. Надо узнать о возможном будущем муже больше, — криво улыбнулась Гаролду, решив узнать, с кого в семье началась прогрессирующая умственная слабость.

— Предки мои дворяне. Бедные, правда, но достойные и родословная не короче, чем… — задумался о сравнении гвардеец.

«Твой язык» мысленно закончила за него фразу.

— В общем, с родословной порядок. Дед мой, достойный человек, прославился тем, что победил в соревновании по бегу, обогнав оборотня-гепарда. Правда, он потом признался, что в соревновании не участвовал, а бежал, в поисках места, где сходить до ветру. Слаб он животом, не всегда до нужника доносит. Это у нас семейное. Но это не важно, главное победа! — воодушевленно закончил гвардеец, под мои согласные кивки. — Давно, не стало деда, бежал как-то, да не успел, на своем же поскользнулся, упал и убился.

— А батюшка чем знаменит? — с каменным лицом продолжила слушать Гаролда, гадая, передалась ли ему дедушкина особенность.

— Петь любил при большом народе. Голос у него был громкий. Выйдет на улицу в полночь и как затянет что-то душевное, куры нестись переставали, петухи заикались от зависти. Иногда из соседнего леса волки подвывали… подпевали. Не стало бати той весной. Кто-то из завистников убил. Нелюди, он же для них старался. Придет, бывало, где народу много и поет громко частушки похабные, веселит людей. Ему ведь что свадьба, что похороны, лишь бы народу весело, — гвардеец всхлипнул и смахнул слезу. — Чистой души был человек, аки младенец.

Я вздрогнула, представив как у гроба, постаревшая копия Гаролда распевает частушки, пританцовывая перед носом у убитой горем вдовы.

— И ведь искали убийцу. Все село созналось. Даже бабка лежачая, что сорок лет не вставала, призналась, что прибила его, бросив в окно ночным горшком, когда он ночью по своему обыкновению шел по селу с песней.

— Соболезную, — неискренне посочувствовала гвардейцу. — Братья, сестры остались? Тяжело сиротам без отца.

— Брательник у меня имеется. Только он страный немного. Раньше первый парень на деревне был…с конца. Жили мы на окраине. Как-то прыгал с крутого бережка в речку и не рассчитал, головой в камень ушел. Сам вроде ничего, а камушек, что четверо не обхватят, треснул, аккурат пополам. С тех пор он не говорит, лает только. Женили недавно. Детушек уже трое бегает, и все как батька — лают.

Гвардеец звонко залаял, подражая то ли брату, то ли его детям. Испуганно оглянувшись, я спросила первое, что пришло на ум.

— А матушка как же?

— Нет у нас матушки. Наша-то с братом померла, когда меня рожала. После батяня уже четверых приводил. Они поживут немного и сбегают. Батя говорит, размер у него великоват и охчий он до этого дела, а жены слабые попадаются. Такой он был, если не с песнями по деревне ходил, то этим занимался. Не каждая женщина такой темп выдержит, — шмыгнув, Гаролд вытер нос и провел той же ладонью по волосам, радостно добавив:- Я весь в него.

— Петь любишь? — с надеждой в голосе, посмотрела на гвардейца.

— Охочий до этих дел. Только служба мешает, — пожаловался, шагающий рядом мужчина. — Вот жениться хочу. Невесту ищу. Женщину сильную и выносливую, чтоб не сбежала. Как у брательника. Его Хвеся раньше в артели бурлацкой работала, баржи таскала по реке. Потом лес валила и волокушами таскала на себе, лошадей берегла. Застудила ухо и глуховата стала, но в остальном полный порядок. Если она косы уберет, то со спины ее с брательником вообще не отличить. Сейчас в одиночку деревянный дом перекладывает. Бревнышко к бревнышку.

Глава 6

Глава 6

Протянула еще сухарь гвардейцу, выбрав пшеничный. Для больных на голову грех жалеть. Если у князя гвардия из таких «молодцов», на чем же держится его власть?

Я поглядывала на шагающего гвардейца, представляя рядом с ним подобную замшелому валуну Хвесю, с открытым ртом слушающую мужа и легко тащившую в одной руке баржу, в другой бревно. Рядом с эпичной парой бегают трое малышей и заливаются собачьим лаем. От картины у меня задергался левый глаз.

— Замерзла, мышка? — по- своему расценил мое состояние гвардеец. — Давай костерок разведем, согреемся. Ты поищи сухих веток.

— Гаролд, здесь где-то бродит шайка разбойников. Не лучшая идея. Через час, по дороге будет деревня. Там таверна. Останемся и заночуем.

— Сури, ты боишься каких-то отщепенцев? — презрительно изогнув бровь попутчик.

— Они чуть не прирезали тебя!

— Ерунда! Я просто разминался, — наклонившись, он хитро улыбнулся и шепнул:- Ты же меня спасла. Я хочу дать тебе шанс еще раз меня спасти и получить в полноправное владение все это.

Гаролд развел руки, показывая себя во всей красе. Представив себя рядом с весело лающими детишками и брательником и гвардейцем, орущим: «Высечь шемльмеца!», подумала, не сбежать ли от него подобру-поздорову. Но бросать больных на голову запрещали правила вбитые с детства монахинями в обители. Моя обязанность была довести до города и сдать гвардейца начальству.

Боюсь, его рекомендация только ухудшит мнение обо мне.

Вскоре мы вышли на тракт без приключений. Кастр лениво взбирался к зениту, изрядно пригревая, волосы и одежда быстро высохли, и я перестала дрожжать. К полудню стало жарко, и мне захотелось пить. Хлебнув энергетика, почувствовала силы дойти до самого города без остановок.

Но наставник строго предупредил о таком эффекте. Он обманчив. Силы быстро иссякнут. И полное изнеможение застигнет прямо на ходу. Лучше придерживаться первоначального плана.

Я разглядывала своего попутчика при дневном свете. Если не обращать внимания на ссадины и синяки на лице и теле, мужчина был очень красив. Изящные, благородные черты смуглого лица, ясный взгляд синих глаз совсем не вязались с образом деревенского идиота, который он нарисовал. Заметив, что я его разглядываю, Гарольд широко улыбнулся…

— Гав…

Я поперхнулась слюной, опустила очи долу и больше не рисковала психикой. Пока раздумывала, почему Светлая послала мне такое «сокровище» в попутчики, гвардеец свернул с дороги, предварительно объяснив, что отлучается в кустики. Помня о семейном недержании, я с ужасом замахала руками, быстрее отправляя мужчину. Планируя дальнейшие действия, я уже смирилась с тем, что ночью мне снова не придется спать. Ложиться рядом с Гаролдом опасно, не только из-за его темперамента. Но, боюсь, семейное недержание может случиться среди ночи. В другой комнате, без присмотра, ему взбредет в голову прогуляться и встрять в очередные неприятности. Поскулив про себя о непомерности наказаний от Светлой Богини за непослушание, я постепенно смирилась с участью. Так уговаривая себя потерпеть всего три дня, в одиночестве добрела до деревни. Обернувшись, не увидела знакомого силуэта и испугалась за болезного бедолагу. Одернув себя, удивилась, как этот проныра за несколько часов умудрился повесить на меня чувство ответственности за его жизнь. Не зная, куда идти и что делать, растерянно топталась на месте, мысленно ругая себя.

Я не его мамаша. Не могу же я ему еще и штаны держать, бегая следом. Жилже он как-то без меня все эти годы, и сейчас не пропадет.

Я соглашалась со всеми доводами, но сердце было не на месте. Рядом с этим трактом бродит много лихого люда. Вдруг мой дурачок нарвался на кого-то из них.

Больше не раздумывая, рванула в лес. Наплевав на опасность, орала во всю глотку имя гвардейца. Но мне лишь эхо вторило. Оставив в непролазной чаще клочки рубашки и своих волос уже к вечеру, когда Кастр огненным краем коснулся горизонта, охрипшая, опухшая от слез, добрела до таверны, прикидывая, сколько посулить местным мужикам, чтобы они ночью помогли искать гвардейца. Ввалившись внутрь, замерла на пороге. Таверна была битком набита. У центрального стола, усадив пышногрудую подавальщицу на колени, жмурясь, как кот налакавшийся сметаны, развалился целый и невредимый гвардеец. Девица хохотала, делая вид, что хочет уйти, когда его рука обшаривала ее обширные полушария. Тихо зарычав, мысленно обозвала себя дурой набитой, прошла мимо Гаролда к стойке, где потный, страдающий избытком веса и важности трактирщик протирал стаканы, из-за трех подбородков не имея возможности оценить свою работу.

— Мне комнату, любезный. Ужин и горячую ванную, — просипела больным горлом.

«Любезный» глянул на мой жалкий вид и нелюбезно произнес.

— Одноместных нет.

— Давайте двухместный. Только быстрее. И горячее вино для горла, — стараясь не вслушиваться в гул голосов и довольные повизгивания подавальщицы, ожидала конец арифметических действий трактирщика.

— Двадцать серебряных, — соизволил назвать цену. — Бутылку с собой возьмете?

Я кивнула. Отсчитав положенную сумму, прихватила бутылку, уже взялась за перила, чтобы подняться наверх, когда густой бас пророкотал на весь зал, без труда перекрывая шум в зале:

— Эй, ты, дрыщ, откуда на тебе куртка Хвоста, которого утром нашли мертвым у реки?

Зал притих в ожидании начинающейся ссоры. Я рвано выдохнула и повернулась. Самые умные посетители, унюхав запах большой драки, бочком протискивались к выходу. Самые смелые с открытым ртом смотрели на смертника, посмевшего обратить на себя гнев громилы.

— Ты, невоспитанная свинья, говоришь с дворянином! Изволь извиниться и выйти вон! — рисуясь перед пышногрудой зазнобой, горделиво ответил гвардеец, пошатываясь, встал в позу, выпятив грудь. Девица, тихо повизгивая от ужаса, стоя на четвереньках, пробуксовывала под чьей-то скамьей, застряв обширными нижними полушариями.

Я замерла, занеся ногу на ступеньку и убеждая себя идти дальше наверх, плюнув на этого дурака, вымыться и завалиться спать.

— Ты кого свиньей назвал, титька тараканья? — проревел голосина и грохот ознаменовал, что громила не собирался устраивать словесных баталий и перешел к наступательным действиям.

Гвардеец попытался выхватить клинок, но промахнулся мимо рукояти. Громила ему ошибки не простил, подлетев, он уже прицелился ударить Гаролда по многострадальной скуле, когда последний рухнул на подкосившихся ногах. Кулак просвистел в опасной близости от уха.

Глава 7

Глава 7

Не дожидаясь более точного попадания, я размахнулась и запустила бутылкой в здоровяка. Врезавшись в затылок, темное стекло лопнуло и вино оросило все вокруг. Здоровяк рухнул, как подкошенный.

— Беги, девонька. Когда он очнется, на ремешки тебя порвет, — проговорил сердобольный трактирщик, кивнув на гвардейца, добавил:- И этого франта забери. Он тоже не жилец.

— Я могу купить коня? — проклинала себя за мягкотелость и гвардейца за длинный язык. Глянув на бесчувственного Гаролда. — Лучше двоих и повозку.

Трактирщик вновь занялся арифметикой.

— Двадцать серебряных за повозку и столько же за лошадей. — Наконец выдал результат толстяк. — С вас еще двадцать.

Я кивнула, соглашаясь с ценой. И пошла за толстяком на задний двор в конюшни, сзади помощник нес бесчувственного гвардейца, перекинув через плечо. Пара флегматичных меринов и облезлый шарабан были предоставлены пред мои очи. Коней впрягли, гвардейца сгрузили на пол, на пропревшую солому. Мне выдали хлыст и корзинку с едой. Расплатившись с хозяином, я влезла на козлы и нетерпеливо стегнула вожжами жующих солому меринов. Один из парочки нервно стукнул копытом, другой скосил глаз в мою сторону и удивленно фыркнул. Я стегнула сильнее, но дождалась лишь фырка от второго упрямца. Проклиная упрямую скотину, с оттяжкой грела обе спины. Животины лишь устало вздохнули, вздрогнув, и продолжили флегматично пережевывать солому. С трудом спустившись с козел, подошла к обоим и заглянула в бессовестные глаза.

— У вас совесть есть? Я полдня пролазила по лесу в поисках этой скотины, спасла его от здоровяка, хотела лечь спать. А теперь вынуждена тащиться черти куда. Думаете, мне легче, чем вам?

Оба мерина фыркнули, как мне показалось насмешливо и отвернулись, показывая всем видом, что мои слова не достигли цели. Вспомнив про корзинку с едой, решила поискать там хлеб и покормить упрямых животных. Залезла обратно, намотала на кулак вожжи, помня предостережение наставника никогда не упускать вожжи или уздечку, и зарылась в душистые недра корзинки.

— Где эти демоновы отродья? — рев очнувшегося здоровяка шевельнул листву на деревьях. — У-у-убью-у-у…

Здоровяк взревел. Задняя дверь с грохотом захлопнулась, треснув по длинне, и тяжелые шаги направились к нам.

— Говорила же, а вы не верили, ослы упрямые. Сейчас он вас на фарш пустит, — мстительно пообещала мулам, призывая магию.

Пальцы закололо, и я приготовилась сразить бегущего ко мне мужчину, как шарабан резко тронулся. Вслед неслись рев и проклятия здоровяка, упускавшего шанс поквитаться. Со скоростью мчащегося за добычей гепарда, мы рванули в открытые ворота. К счастью ночь была ясная, и ущербная Жула сносно освещала пустынный тракт. Лошадки, вспомнив лучшие годы своей жизни, резво бежали вперед. Мучимая голодом, отрыла в корзинке бутерброд с ветчиной и с удовольствием вонзила в него зубы.

— Мышка, это ты? Куда ты меня везешь? Ночью ездить опасно. Поворачивай обратно в деревню, — ко мне на козлы, цепляясь за борта шарабана, перелез Гаролд, едва не свалившись на всем ходу. — У меня там женщина моей мечты. Я на ней жениться собираюсь.

— Женись. Мы только за букетом и кольцом съездим. А то несолидно, дворянин и нарушает законы сватовства, — сдерживая ярость, ответила еще не очухавшемуся гвардейцу.

— Правильно, мышка, правила прежде всего. Но я не знаю, какой камень ей нравится? — забирая у меня бутерброд и целиком запихивая его в рот, возразил новоиспеченный жених.

— Самый большой, — коротко отрезала, уверенная в своей правоте на все сто. И зло покосилась на гвардейца.

— Я не знаю ее размер, — растерянно произнес Гаролд.

— Самый большой, — вспомнила толстые, как сосиски пальцы девицы.

— Ты права, моя Сури, для любимой только все самое-самое! — пафосно произнес гвардеец и замурлыкал какой-то незатейливый мотивчик, погрузившись в свои думы.

Выудив из корзины еще один бутерброд, откусила кусочек и, закрыв глаза, с наслаждением прожевала, запив квасом, который припас хозяин. Поужинав холодным мясом, сыром и овощами, я захотела спать. Гаролд сладко сопел, отказавшись вернуться в шарабан, он нагло устроился у меня на коленях. Уткнувшись носом, обнял рукой бедро и пускал слюни мне на подол рубашки. Мысленно застонав, стегнула меринов, перешедших на шаг, и пообещала себе, что в следующей деревне, в которую прибудем к утру, я вымоюсь, высплюсь и куплю новую рубашку себе и слюнявчик гвардейцу.

Под утро я задремала и не заметила, как лошади вкатили на постоялый двор, привычные бегать этим маршрутом. От резкой остановки я проснулась. Протирая глаза, заметила очередное отсутствие Гаролда. Списав это на семейное недержание, слезла с козел, подхватила мешок и направилась в трактир. В пустом по утреннему часу зале, дремал за стойкой хозяин. Высокий, жилистый, с гривой иссиня-черных волос, с крючковатым носом и недобрым прищуром темных глаз мужчина небрежно оглядел меня с ног до головы.

— Одноместную комнату. Горячую ванну и завтрак.

Только скажи, что нет, и я…заплАчу… Или заплачу любые деньги.

— Двадцать серебрушек, — равнодушно бросил в мою сторону хозяин.

Повторившаяся ситуация с ценой откровенно пугала. Я обернулась посмотреть, нет ли где разъяренного бугая, по мою душу. Но Светлая решила дать мне передышку. За столами сидела парочка утренних посетителей из завсегдатаев.

— Согласна. Только поскорее, — я нервно барабанила пальчиками по стойке, ожидая пока хозяин отыщет нужный ключ.

Получив вожделенный ключик, я благополучно добралась до комнаты и уже вставила в скважину, как тонкий голосок мальчишки привлек внимание.

— Госпожа, там ваши кони дохнут. Валяются у брички, с пеной на морде и копытами землю роют. Не иначе, как отравились.

— Иду, — глухо зарычав, стукнулась лбом о вожделенную дверь, развернулась и понуро побрела за мальчишкой лет десяти.

У конюшен действительно валялись и уже не дергались оба мои мерины. Пены у рта я не увидела, животы не вздуты, белки глаз не красные.

— Чего они сдохли-то? Они же до ста лет живут, — недоуменно пробормотал мальчик, пошевелив ногой лошадиный хвост.

— Значит, им как раз сегодня исполнилось ровно сто, — огрызнулась я, думая, что делать дальше.

— Закопаем, хозяйка. С вас двадцать серебряных, — раздалось за спиной. — За шарабан скину десять.

— Идет, — не торгуясь, отсчитала деньги ушлому хозяину и пошла в таверну спать.

Глава 8

Глава 8

В комнате меня ждала наполненная горячей водой бадья и чистая постель. У крутящейся вокруг хозяйки попросила новую рубашку. Та, понимающе кивнула, и запросила обычную таксу.

Может они других цифр кроме двадцати и десяти не знают?

Махнув рукой, согласилась. Занырнув в ванну, отмыла волосы, блаженно растянулась, на минуточку закрыла глаза и сразу отключилась.

— Мышка, где наши коняги? — генеральским голосом рявкнул гвардеец. — Я под седлом погарцевать хочу!

Я подскочила, расплескивая воду, очумело озираясь вокруг себя.

— Что случилось? Чего ты орешь? — плохо соображая, что происходит, я напустилась на Гаролда, забыв, что стою, в чем мать родила. — Сдохли кони. Отравились чем-то.

— Прикройся, Сури. Мне негоже заглядываться на чужие прелести. Я почти просватан. Вот и кольцо купил с самым большим камнем. — Кинув мне простыню, гвардеец протянул на ладони перстень с чудовищно огромным красным камнем. — Как тебе?

— Слов нет, — только успела сказать.

— Сам знаю, что великолепное. Все деньги отдал и твои взял, мне не хватало. Тут у цыган на рынке и купил. Настоящее золото и рубин! — любуясь переливами камня, похвастался Гаролд.

Что-о!

До меня только дошло, что мы остались без копейки, кроме тех, что мне дал наставник. И этот олух все наши деньги отдал рыночным обманщикам, заплатив за грошовую побрякушку, цену городского дома. Сил и желания ругаться и выяснять отношения не было. Рассудив философски, что как пришли деньги, так и ушли, я зевнула и невежливо попросила:

— Гаролд, у меня есть сутки, чтобы выспаться. Я спать, а ты выметайся в свою комнату.

— Сури, я не снимал комнату. Я зашел к тебе, взял деньги и бегом побежал покупать кольцо. У меня ни гроша, — развел руками гвардеец. — Спать мне негде. Я останусь у тебя. Позавтракаю, как раз принесли и посплю. А ты уж после меня. Мне как жениху нельзя с посторонними девицами спать.

Сев на мою кровать, он принялся стаскивать сапоги. В комнату вошла служанка и положила передо мной две синие шелковые с серебряной вышивкой сорочки. Смущенно глянув на раздетого по пояс гвардейца, она захихикала и выскочила за дверь.

Я повела рукой по мягкому шелку. За такую работу не грех отдать и больше двадцати серебряных. Я потянула крайнюю, чтобы надеть.

— Сури, стой! Сколько ты отдала за них? — ухватил за край тонкой шелковой ткани гвардеец.

— Двадцать серебрушек, — потянула сорочку к себе. — Пусти, мне одеться нужно.

— Нет. Мы их продадим. И у нас будут деньги добраться до Глияса, — выхватил сорочку, сгреб вторую, и как был в одном сапоге, вылетел за дверь.

Плюнув на все, я позавтракала, надела мятую, немного влажную рубашку и завалилась спать, закрыв дверь на щеколду. Только сомкнула глаза и начала проваливаться в темноту, как в дверь забарабанили, что есть силы. Злая, как стая взбесившихся демониц, соскочила с кровати, распахнула дверь, на секунду удивившись, что она так легко поддалась. На пороге стояла давешняя подавальщица и невеста Гаролда из трактира.

— Где он? — рявкнула девица, бесцеремонно отодвинув меня в сторону, прошла в комнату к кровати. — Ну ты и гад, любимый!

Без усилий вытащила из постели не соображающего ничего Гаролда и отвесила ему хорошую оплеуху.

— Хвеся, за что? — пролепетал гвардеец, пытаясь вырваться из любящих объятий.

— Я не Хвеся! Что ты делал в кровати с ней? — «нехвеся» ткнула пальцем себе за спину.

— Она моя сестра. Помогала выбрать тебе подарок, — придушенно прохрипел гвардеец. — Все деньги на твое колечко спустили. Пришлось брать номер с одной кроватью. Вот.

Он развел руки в стороны и заискивающе улыбнулся.

— Что же ты сразу не сказал? Где кольцо? — миролюбиво прогудела подавальщица, бережно ставя Гаролда на пол, оправляя на нем рубашку.

Он порылся в карманах, достал перстенек и с трудом натянул подруге на мизинчик. Девица зарделась жарче «рубина» и, заграбастав в объятья гвардейца, утопила в своей необъятной груди.

Если этот олух задохнется, то от счастья.

— Послушай, сестренка, ты бы погуляла пару-тройку часиков. Нам тут с женихом поворковать надо, — на меня уставились коровьи глаза и захлопали ресницами. — Дело молодое. Сама понимаешь.

— А не снять ли вам другую комнату для своих утех? — хмуро посмотрела на обнаглевших в край нареченных.

— Я хозяину любые деньги предлагала, но свободных больше нет, — прижав гвардейца сильнее, она бросила умоляющий взгляд. — Помочь любящим сердцам соединиться — святое дело. Ты же не станешь препятствовать счастью единственному брату?!

Гаролд, слабо трепыхаясь, промычал что-то невразумительное, не то протестуя, не то присоединяясь к просьбе невесты. Глянув в окно, где неотвратимо сгущались сумерки, проклиная всю семейку любвеобильного не в меру гвардейца, натянула доспехи и сапоги, затянула ремни, удерживающие ножны, подхватила мешок и отсалютовала девице. Хлопнув дверью, сбежала вниз по лестнице и направилась к двери. В зале было непривычно малолюдно. Неприветливый хозяин отпугивал посетителей.

Глава 9

Глава 9

— Вы куда, госпожа, скоро смеркаться начнет. В такое время опасно молодым девушкам бродить по дорогам. Может, поужинаете? — в голосе хозяина слышалась беспокойство.

Обернувшись, отрицательно покачала головой.

— У меня нет денег заплатить за ужин. Все… брату отдала на подарок для невесты, — я запнулась, привирая, махнула рукой брюнету и направилась к выходу.

— Стойте. Вы щедрая, госпожа, никогда не торговались. Давайте сделаем так, — я вас угощу ужином. — Темноглазый хозяин кивнул куда-то в угол.

Он конечно прав идти ночью опасно. Но кто знает, что на уме у этого мужчины. Я, конечно, переплатила, но то, что он это понимает, делает его в моих глазах еще хуже. Он обобрал меня, а теперь называет расточительной не в меру.

— Хотите сказать, я транжира? — бросила через плечо, проходя мимо стойки.

Немного подумав, подошла и села за угловой незаметный столик, из которого зал был виден как на ладони.

— Я лишь подчеркнул вашу щедрость, госпожа, — поклонился хозяин. От меня не укрылась легкая усмешка, чуть тронувшая его губы.

— Желаю вам такую жену, — пожелала, отомстив за насмешку.

— Как госпоже будет угодно, — покладисто отозвался брюнет, и знакомая усмешка вновь тронула губы.

Поставив вместо себя помощника, он крикнул заказ в кухню и медленно подошел ко мне. Сел напротив, откинул густые волосы со лба и прищурился, молча разглядывая лицо.

— Что вы так смотрите? — нахмурилась, отворачиваясь и уже жалея, что согласилась.

— Красивая ты. Просто любуюсь, — мягким голосом произнес хозяин, словно приласкал.

— Мы уже на «ты»? — удивлено изогнула бровь, поражаясь бесцеремонности мужчины.

К столу подошла девушка и с подноса перекочевали бутылка вина, закуски и горячее.

— Поешь, пока не остыло, Сури, — любезно разрешил мужчина, игнорируя вопрос.

Не притронувшись к еде, я уставилась на странного брюнета.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Братец пока искал тебя, несколько раз его проорал, — изящно орудуя вилкой и ножом, брюнет расправлялся с ужином.

Трактирщик с манерами дворянина! Наставник, будучи сам дворянином, учил меня этикету. Как же тяжело мне давались хорошие манеры! Я никак не могла взять в толк, на кой они мне нужны, сомневаясь, что когда-нибудь попаду за один стол с высшей знатью. Но Проспер был неумолим. Оказался прав.

— Неплохо бы и ваше узнать.

— Калеб, — представился мужчина, откупорил бутылку и налил себе и мне в бокал вина. — За знакомство!

Я сделала пару глотков и причмокнула от удовольствия. Вино оказалось очень вкусным. В голове сазу зашумело, и приятная тяжесть разлилась по телу. Я покачнулась, улыбнувшись удивленно вздернувшему брови мужчине. Калеб пересел и придержал меня за плечи. Решительно скинула руку, скривившись от фамильярности.

— Пей понемногу, иначе сразу опьянеешь, — посоветовал он, не делая больше попыток приобнять. — И поешь.

Темноглазый брюнет напомнил «братца», портившего мне настроение не первый день. Разозлившись на не прошеного советчика, выпила весь бокал до дна, и картинка перед глазами поплыла, голова опустела, я глупо захихикала.

— Калеб, ты не трактирщик. Тогда что ты здесь делаешь? — я разглядывала холеные красивые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями, поглаживающие тонкое стекло бокала. — Зачем тебе я?

— Какая умная и наблюдательная девочка! — мягко проговорил хозяин, и я завороженно уставилась на красивые губы только что похвалившие не мою внешность, а мозги.

Это было новое, странное и приятное чувство. Вроде как этот взрослый мужчина считал меня ровней себе.

— Ты не ответил, — голова кружилась, тайна красивого аристократа требовала разгадки.

— Получил крохотное наследство, которого хватило на эту забегаловку, — нехотя произнес брюнет, видимо задетый за живое. — У тебя предубеждения касаемо имеющих свое дело дворян?

— Нет у меня предубеждений. Я надеялась, здесь есть какая-то тайна… — я понизила голос, предавая ему таинственности.

— Какая тайна? — в тоне Калеба послышалась насмешка.

— Я посчитала этот трактир — место, где собираются заговорщики и готовят переворот или покушение на князя.

— Наш князь такой щедрый и добрый, подати в нашем княжестве самые маленькие. Зачем кому-то его смещать? От добра добра не ищут.

— Он не человек, — шепнула Калебу в ухо услышанную от одного из умирающих страшную правду.

— А кто же он? Демон? — так же заговорщицки поинтересовался брюнет.

— Хуже, — обреченно шепнула я, понимая, что никогда не произнесу имя тех, кто против закона. Шебиттов.

— Да не может быть! — округлил глаза хозяин. — И откуда такие сведения у маленькой девочки?

— Я не маленькая девочка! — вздернула подбородок, справедливо считая, что после ночи с Гаролдом могу считаться взрослой женщиной, хоть и не горжусь этим.

— Да неужели! — насмешливо фыркнул Калеб, недоверчиво разглядывая мою фигуру.

— Была бы маленькой девочкой, лезла бы целоваться, но я умная и взрослая, поэтому сейчас встану и уйду, — резко встала, пошатнувшись, ухватилась за край стола.

Калеб скептически оценивал мои попытки выбраться из-за стола насмешливым фырканьем. Красивые губы кривились, едва сдерживая смех. Захотелось прижаться к ним, узнать их вкус и мягкость, вопреки всему ранее заявленному. Я протянула руку, пытаясь дотянуться пальчиком. Потеряв опору, меня вновь повело, я ухватилась за стол. Калеб обвел зал взглядом, и люди, до этого мирно беседовавшие и жующие свой ужин, нервно заозирались по сторонам.

— Что за фокус? Как ты смог убедить посетителей убраться? — хихикнула, глядя как таверна быстро пустеет.

— Это не фокус. Легкое внушение, — сильные ладони легли на талию и потянули к себе.

Я отпустила стол и очутилась у брюнета на коленях. Мне совершенно не понравилось его самоуправство, особенно то, что последует за всем этим.

— Решил если пригласил поужинать, теперь можешь делать, что хочешь?

— Не я один этого хочу. Ты тоже не против, — пальцы соскользнули с плеча к шее и, прихватив косу, потянули, откидывая голову назад.

— Я очень даже против, — неуверенно промямлила, разглядывая странное серебристое сияние в глазах брюнета.

— Вот сейчас и проверим, — он выдохнул мне в губы и накрыл их поцелуем, зарываясь пальцами в волосы.

— Мышка, что ты творишь? — голос названного братца заставил отпрянуть, скатившись с колен. — Сидишь на коленях и целуешься с незнакомцем!

— Вот-вот, постыдилась бы, — поддакнула, спустившаяся за Гаролдом невеста, недвусмысленно застегивающая блузку на обширной груди.

— Почему незнакомцем? Его зовут Калеб, — вспомнив, что из-за гвардейца и его невесты я сейчас тут сижу, высказала:- Моя личная жизнь никого из вас не касается. Я не лезу в вашу, а вы в мою!

— Еще как касается! — вспылил гвардеец. — Ты моя сестра, а ведешь себя, как последняя…

Договорить он не успел, последовавшая от меня оплеуха заставила проглотить последнее слово.

— Достаточно. На этом наши пути расходятся. Подойдешь ближе, узнаешь, насколько хорошо Проспер научил меня держать клинок, — наставив палец на побледневшего гвардейца, я спокойно чеканила слова. — Советую не проверять.

Одной Богине известно чего мне стоило не сорваться и не расцарапать физиономию Гаролда. Развернувшись, поднялась по лестнице и зашла в свою комнату. Сгребла белье, кинула на пол, расстелила покрывало и, свернувшись калачиком, мгновенно заснула.

Глава 10

Глава 10

— Госпожа, пора освобождать комнату или доплатите, — громкий стук в двери вырвал из сладких объятий сна.

Я не раздевалась с вечера. Вяло поплескав в лицо теплой водой, переплела косу и, подхватив мешок с вещами, вышла на лестницу.

— Госпожа, — ко мне робко обратился помощник хозяина. — Ваш завтрак готов. Спускайтесь, вам подадут.

— Кто распорядился о завтраке? — догадываясь об ответе, поинтересовалась у парня.

— Хозяин, — ухмыльнувшись, повернулся уйти.

— Стой! Сколько стоит завтрак? — не желая быть в долгу, прикинула, насколько могу потратиться.

— Серебрушка, — пожал широкими плечами и полетел вниз по лестнице, перепрыгивая ступени.

Скрепя сердце вынула нужную денежку и сразу расплатилась с подавальщицей. В зале сидели зевающие гости, потирали глаза и прихлебывали горячий взвар. Ни гвардейца, ни его зазнобы не было на горизонте. Хозяин Калеб так же не казал носа. Это обстоятельство меня обрадовало. Предвкушая спокойный путь без шебутных спутников, прихлебывала сладкий взвар и довольно жмурилась.

Выйдя во двор, вдохнула полной грудью и не торопясь зашагала по дороге в направлении Глияса. Посматривая по сторонам, прислушивалась к пенью птиц и стрекоту насекомых, не теряя бдительности, как говаривал наставник. День обещал быть погожим и нежарким, светило спряталось за облака, грозя дождиком. Дважды на дороге клубилась пыль, мне навстречу летели верховые. По отличительному знаку, черной хищной птице на желтом поле, я узнала посланцев князя.

* * *

Время перевалило за полдень, когда я, отдохнув часок в тени небольшой рощи, вновь вышла на тракт, меня нагнала крытая повозка. Поравнявшись со мной, из-под полога появилась черноволосая женская головка.

— Мы до поворота на Глияс, можем вас подкинуть, — улыбка и задорные ямочки пассажирки напомнили пакостника Гаролда, это решило не в пользу добросердечной путешественницы.

— Нет, благодарю. Мне не далеко, — постаралась, чтобы тон не выразил неприязни.

Женщина пожала плечами, одарила еще одной белозубой улыбкой, от которой стало не по себе, и крикнула вознице. Повозка покатила дальше, поднимая тучи пыли. Глаза заслезились, в горле запершило. Прочихавшись и прокашлявшись, выявила для себя закономерность и сделала для себя пометку, люди схожие с гвардейцем сулят одни неприятности.

Продолжая размышлять над странной закономерностью, заметила, как дорога круто сворачивает влево, огибая большое озеро. Водная гладь казалась ровной, словно зеркало, в обрамлении кувшинок и лилий, растущих у берегов. Нестерпимо захотелось окунуться, смыть дорожную пыль, поднятую колесами повозки. Я уже решилась сделать маленький привал и осуществить желаемое, как громкий крик, донесшийся из-за поворота, привлек внимание. Вытянув клинки, вошла в небольшую рощицу и под прикрытием деревьев отправилась на разведку.

Печальная картина катастрофы, обогнавшей меня повозки, заставила убрать оружие и рвануть на помощь. Не справившись с лошадьми, горе-возница перевернул повозку. Лошадь ржала и била копытами, пытаясь встать. Возница суетился возле пассажирки, лежащей на обочине.

— Госпожа, помогите! Миледи потеряла сознание, — в отчаянии тряся головой, причитал полный мужчина в добротном дорожном костюме. — Она в тягости. Не дай, Богиня, рожать начнет.

Женщина лежала на боку и рвано дышала.

— Как вы чувствуете себя? Где болит? — я присела и пощупала учащенный пульс.

— Зови меня Регина. Я рожаю. Думала, успею до постоялого двора. И не повезло, — она тяжело вздохнула и прикрыла глаза. — А по срокам выходило только через седьмицу.

— Это первые роды? — Удивилась беспечности, с которой будущая мама отправилась в путешествие на таком сроке.

— Четвертые. У меня трое мальчишек, — она вымученно улыбнулась. — Надеюсь, будет девочка.

Вспомнились лающие племянники гвардейца. Я вынула бутылочку с энергетиком и дала глотнуть будущей мамаше. Бледные щеки быстро порозовели, женщина легко поднялась и выразила желание продолжить путь до трактира, сказав, что ей стало лучше. Возница, освободивший от упряжи лошадь, с надеждой поглядел на меня.

Нет, дорогой, рвать пупок, поднимая тяжелую повозку, я не буду. Вот довести леди верхом до таверны могу.

— Сделаем седло из пледа, поедите верхом, миледи. — решительно свернула покрывало и направилась к лошади. — Я поведу лошадь, а возница присмотрит за повозкой. Доедем, пришлем помощь.

К чести леди, она не стала возражать. Уселась в седло, и мы двинулись по дороге.

— Шагом мы не успеем доехать, — предупредила Регина.

— Быстрее нельзя. Вы упали и могли удариться. Молитесь Светлой Богине, и она не оставит вас без помощи, — посоветовала горе-путешественнице, получив в ответ кривую улыбку.

Леди вела себя, как настоящая дворянка, стиснув зубы, пережидала схватки. Только бледность и, вцепившиеся в плед пальцы, говорили о силе боли, которую терпела женщина.

— Скажите, миледи, оно того стоит? В четвертый раз терпеть такие муки? — не выдержала и полюбопытствовала.

— Я очень люблю мужа, и не могу ему отказать в близости, — тихо проговорила женщина. — Богиня все посылает нам детей.

Я удивленно посмотрела на знатную даму. Вспомнив свой неудачный опыт в этом деле, удивилась, каким должно быть был идеальным мужчиной ее муж, чтобы терпеть сами отношения и роды, ради любви к нему.

— Не подумайте, я не жалуюсь. У моих братьев вообще нет детей. Старший был женат, но Богиня не дала потомства. А младший еще не встретил свою судьбу.

— В этом деле важны чувства, — повторила фразу, которой Проспер ответил на вопрос о своей женитьбе.

— Вот и я им говорю о том же. А они отбор невест решили устроить, — леди зашипела, превозмогая боль. — Как тебя зовут?

— Сури…

— Сури, помоги мне лезть с лошади. Пора, — Регина соскользнула мне в руки и тяжело спустилась на землю. — Отойдем с дороги, чтобы нас не видели.

Глава 11

Глава 11

Она тяжело побрела под сень редкого леса. Я пошла следом, ведя под уздцы лошадь. Выбрав на ее взгляд удобную прогалинку, Регина попросила расстелить плед и присела на него, заверив меня, что ничего необычного не ощущает. Пережидая схватки, пила прихваченную мной воду и рассказывала про проказы своих детишек. Муж ее оборотень из знати, оборачивается псом. Из троих детишек двое обычные люди, но лают, подражая отцу и его брату. Я вздрогнула, так это напомнило мне рассказ гвардейца.

Оторвав подол от рубашки, я стирала выступившую испарину на лбу Регины. Она благодарно улыбалась, крепко стискивая мне руку.

— Даже не знаю, чтобы делала без тебя, — признательно глядя в глаза, с чувством произнесла леди. — Вот сейчас понимаю, что сглупила, рванув за старшим братом. Он только успел сообщить, что младший при смерти. С ним уже все в прядке, а я вот…

Она кивнула на широкий подол свободного платья, прикрывающий колени.

— Что с младшим случилось, если не секрет? — постаралась отвлечь роженицу вопросами от боли.

— Собирает претенденток на княжеский отбор невест. Он и охрана сопровождали девиц и попали на разбойников. Охрана девиц отбила, а он пропал. Вот только недавно объявился. Шальной какой-то точно хмелю объелся, — задумчиво произнесла леди. — Может, наконец, влюбился в одну из претенденток?

— Может, — уклончиво ответила, промокая лоб тканью. — Не старшему, так младшему сыграете свадьбу.

— Жениться надо Ивару. Князю наследники нужны. А такие как Йонас еще долго гулять будут, пока остепенятся, — со знанием дела произнесла Регина. — Мне с мужем повезло. На людях серьезный человек. А наедине точно мальчишка влюбленный. Цветы дарит, стихи мне посвящает, на руках носит.

Представив себе счастливую пару, смеющуюся от счастья Регину на руках симпатичного статного красавца, декламирующего стихи о любви.

— Как красиво! — искренне восхитилась высокими отношениями.

— Ага, — согласилась, скривившись от боли женщина и, не выдержав, застонала. — Еще немного осталось, я чувствую.

Больше леди не говорила, устав сдерживаться она вскрикивала и глухо стонала. В последнюю схватку мы орали, перекрикивая друг друга. Регина рожая, а я от боли, когда ее ногти впились в кожу. Разглядывая пострадавшую кисть, не заметила, как женщина потеряла сознание, а поляну огласил громкий детский крик. Под подолом шевелился малыш. Мальчик. Мечте леди о дочке не ссудилось сбыться в этот раз. Куском последней рубашки вытерла младенца, тонким шнуром перевязала пуповину, и прикрыла куском чистой ткани. С интересом разглядывая розового, пухлого крепыша, чуть не выронила его из рук. Прямо в моих ладошках детеныш покрылся шерстью и тихонько заскулил.

Светлая Богиня! Я сама скоро лаять начну.

— Ну и как я тебя спеленаю, чтобы молоком напоить? — строго спросила поскуливающего щенка. — Обращайся назад в ребенка.

Кроха похлопал глазами, но обращаться не стал, увеличив тональность подвываний. Обернувшись к леди за помощью, заметила ее бледность. Бросилась к ней, оставив мелкого ползать на краю пледа. Дыхание и сердцебиение были, но слабые. Под подолом растекалось красное пятно. У Регины открылось кровотечение. Шикнув на воющего от страха малыша, призвала магию. Слабым потоком направила на живот, смутно представляя, что нужно залечить, искренне молясь Светлой Богине, чтобы не забирала мать у четверых детишек.

— Сури, достаточно. Я в порядке, — новоиспеченная матушка очнулась и вяло махнула рукой. — Где Риски? Моя девочка в порядке?

Отдав бальзам бодрости, огляделась по сторонам, заметив шевелящуюся траву в шаге от нас. Щенок тыкался носом и лизал языком крупного слизняка. Подхватив пушистика под голое пузо, отнесла к беспокойно оглядывающейся по сторонам женщине.

— Вот ваш Риски, — вложила непоседу в руки матери.

Глотнув зелья, закупорила и спрятала в мешок, гадая, когда мать оправится, и они с младенцем смогут отправиться в путь.

— Это не мой ребенок. Это обычный волчонок, — всхлипывая, сунула скулящее существо мне обратно. — Где мой? Ты его потеряла?

— Потеряла, — повторила за ней, хлопая глазами и разглядывая точную серую копию новорожденного. — Может и так, пока вас спасала. Сейчас найду. Далеко не мог уползти.

Леди забилась в истерике, исторгая потоки слез, порываясь встать на поиски своего младенца. Не говоря ни слова, пошла на поиски крохи-оборотня, мысленно костеря свою судьбу, столкнувшую меня с горе-мамашей, удумавшей рожать в лесу.

Вот чувствовала, что эта брюнетка не к добру. Ну, где я найду ее щенка? Этот серенький и голопузый откуда взялся? Никак мы у волчьего логова рожать решили? Во всем лесу нашли самое укромное местечко! Бежать отсюда, пока волчица не появилась!

Я прислушалась, рядом в траве что-то кряхтело. Рванув туда, заметила в траве спящую волчицу, к груди которой присосался младенец. Волчонок у меня на руках завозился и запищал, унюхав свою мамашу. Я опустила его рядом с брюхом. Малыш потыкался мордой, сел рядом и неожиданно горестно завыл. Я на него шикнула, подхватила ребенка и рванула к Регине. Младенец зачмокал и капризно захныкал, требуя вернуть завтрак. За спиной выл волчонок. Его мамаша так и не проснулась. Вернувшись, я увидела глубокую рваную рану на боку. Волчица была мертва. Увидев меня, малыш взвизгнул и неуклюже пошлепал в мою сторону. Я понимала, что такой крохе не выжить без матери. Подхватив малыша в другую руку, вернулась на полянку.

— Вот ваш Риски. Мальчик родился, — сразу предупредила притихшую леди. С нее станется отказаться от сына и отправить меня на поиски девочки. — А это его молочный брат.

Предъявила леди волчонка. Ребенок спал у нее на коленях, обернувшись щенком. Регина осторожно взяла на руки зверька, с интересом разглядывая, крутила в разные стороны.

— Это каранах. Призрачный волк. Редкий зверь на нашем континенте. Их разводили шебитты. Эти волки сильные и верные, — она нажала на влажную пуговку черного носика. Малыш забавно чихнул. Мы обе засмеялись. — Повезло тебе, такого зверя приручишь.

— Нам всем повезло, — я кивнула на ее колени, где резвилось еще трое. — Интересно, который из них Риски?

— Я не знаю, — растерянно глянув на меня, трогала троих серых малышей, кусающих друг друга за уши. — Он больше не Риски. Это женское имя.

— Забирайте всех. Без матери они погибнут. «большенериски» сам объявится, когда есть захочет. — Сложив всех четверых малышей в остатки рубашки, помогла леди встать. Отвязала лошадь, и не спеша пошла за женщиной по едва заметной тропке к тракту.

Глава 12

Глава 12

Когда на небе появились первые звезды, а в импровизированном мешке орущий от голода младенец, нас нагнала знакомая повозка, в окружении четверых всадников. Симпатичный, пепельноволосый мужчина бросился обнимать и осыпать поцелуями Регину и младенца, жарко бормоча на неизвестном языке. От избытка чувств разрыдался папаша, вторя всхлипываниям жены, заорал потревоженный малыш, и завыли в мешке волчата. С ними за компанию хлюпал носом возница, счастливо избежавший наказания за потерю хозяйки.

Три всадника, привычные к такой картине, стояли истуканами, ожидая приказаний. Мой же бедный мозг обзывался всеми знакомыми плохими словами и придумывал свои, требуя вернуться в тихую обитель, в родную келью. Сунув мешок с волчатами папаше, в двух словах объяснила, откуда взялись подкидыши, вскинула мешок на спину и зашагала к виднеющимся вдали огонькам придорожной деревушки.

— Сури, подожди, — меня окликнула мать семейства. — Мы тебя довезем до деревни. Садись, не обижай отказом.

Прикинув, что идти всего ничего, а на лошади еще быстрее, я согласилась. В повозке присела на мягкую подушку, оперлась спиной о дугу каркаса и прикрыла глаза. Папаша пожелавший проехаться с нами, в замешательстве разглядывал четырех щенков, ползающих у него на коленях. Похоже, они снова потеряли сына.

— Сури, проснись, мы уже на месте, — Регина осторожно потрясла меня за плечо. — Муж снял тебе комнату. Пойдем.

— Леди, я так не могу. Лучше я сама, — категорически оказалась от предложения.

— Сури, ты спасла меня. Столько энергии влила… — она покраснела и шепнула:- Я снова девица, представляешь?! Муженек-оборотень почувствовал.

Я закашлялась. Это же мой первый лекарский опыт. С силой перестаралась.

— Извините, леди. Я впервые лечила, не рассчитала силы, — пряча глаза, промямлила извинения.

— Сури, ты чего?! — удивленно вскинула брови Регина и загадочно улыбнулась. — Это же так волнительно… Первый раз повторить. Благоверный аж извелся весь в нетерпении.

Вспомнив свой небогатый опыт, подивилась причудам в голове у внешне адекватных людей, попросила Светлую Богиню укрепить мой разум и поплелась в таверну за женщиной.

В своей комнате, скинула мешок, глядя, как дюжие молодцы носят горячую воду, а служанка споро расставляет тарелки с ужином на столе. Регина положила на кровать закрученного в цветастые пеленки младенца и вручила мне небольшой сверток.

— Тут пара рубашек и мешочек с деньгами, — она сдвинула сурово брови и покачала головой. — А это письмо к Рогасту Борею от меня. Он тебе не откажет.

Глядя как я задумчиво верчу в руках бумажный прямоугольник, читая мелкую вязь букв, добавила:

— Мы задержимся. Дождемся моих братьев. Хочешь, оставайся с нами, в Глияс поедим все вместе. С братьями познакомишься.

— Благодарю, Регина. Но деньги лишние, я же просто так помогла, — развернув сверток, застыла, не веря своим глазам. У меня в руках лежали те самые синие шелковые рубашки, вышитые серебром. Или очень похожие.

— Нравятся? У нас полон дом мастериц — вышивальщиц, — она провела пальцами по тонкой материи.

Послышался звук рвущейся ткани. Мы разом повернули головы. Ребенок, обернувшись щенком, трепал пеленки, сделав лужу мне на постель. Подхватив хулигана на руки, леди извинилась и пулей вылетела за дверь. Я вызвала служанку, попросила заменить белье, разделась и занырнула в горячую воду, блаженно постанывая от удовольствия, радуясь, что никакой Гаролд больше не ввалится неожиданно.

* * *

Туман еще стелился по ложбинам, Кастр едва оторвался от горизонта, когда я уже тряслась в седле. Поднявшись с петухами, плотно позавтракала и, прикупив резвую лошадку, благо оборотень не поскупился, отблагодарив за спасение благоверной, трясясь в седле, радовалась, что все еще отдыхают и попутчиков не предвидится. До города было рукой подать. Полоумного гвардейца не видать. Красота, да и только!

Пустив кобылу иноходью, разглядывала поднимающиеся в небо высокие городские шпили, украшенные забавными металлическими фигурками. В грязноватом и убогом пригороде, тесно жмущемся к городским стенам, подвод на дороге значительно прибавилось. Селяне тянулись на городскую ярмарку. Ржание лошадей, скрип колес, крик возниц, стремящихся обогнать друг друга, визг свиней и гогот птицы сливались в невообразимый шум, несмолкаемым гулом, висящий над трактом. После тишины обители такое обилие народу давило, дезориентировало, вызывая невольный страх и панику. Едва переступая ногами, кобылка, пофыркивая, вышагивала по обочине. Я ошарашенно разглядывала разношерстную толпу, бредущую к главным воротам.

— Красавица, нам не по пути? — рыжеволосый лет двадцати парень, одетый в добротный дорожный костюм и высокие сапоги, нагло пялился, ухватив за уздечку мою кобылу, скалясь щербатой улыбкой. — Моя сестра едет участвовать в отборе княжеской невесты. Наверняка тебе туда же. М-да, рядом с тобой у моей Лиззи шансов нет.

— Я не соперница твоей сестре. Мне в школу Военных Искусств, — дернула уздечку к себе и пришпорила лошадь. — Дай дорогу, любезный. Я тороплюсь.

— Так ты поступать! Отлично! Я тоже там учусь. Будем часто видеться, — рыжий потрепал кобылу за шею. — Могу дорогу показать, если назовешь свое имя. Латус всегда к твоим услугам, несравненная.

Плутать по городу, теряя время в поисках нужной мне школы, где преподавал Дорош, не хотелось, и я согласилась на сомнительного провожатого.

— Сури, — коротко бросила рыжему. — Откуда ты, Латус?

Недолго думая, парень легко вскочил позади меня на присевшую от неожиданности кобылку, приобнял за талию и представился:

— Мы ир Грассы. Мои родители зажиточные купцы из Боргота. У них там несколько лавок и постоялый двор. Отец хотел, чтобы я его дело принял, но я хочу в княжескую гвардию. Для этого школу закончить придется. А ты из каких мест?

— Для тебя просто Сури. Сирота, воспитывалась у дальних родственников, — эту легенду сочинил наставник.

Люди жалеют несчастных, и лишние, неудобные вопросы отпадают сразу. Кому охота лезть в душу к сироткам? Все и так понятно, и интерес пропадает сразу.

— Извини, я не знал, — немного смутился парень. — Выглядишь настоящей княжной.

Отвесил комплимент, намекая на роскошный шелк и богатую вышивку сорочки.

— Что разочарован? Обломилась тебе богатая невеста, — насмешливо фыркнула через плечо.

— С чего ты решила, что я ищу богатую? — обиженно засопел провожатый.

— Ты же высматриваешь в толпе дорого одетых девушек, — показательно провела пальцами по вышитому серебром рукаву.

Негодующий возглас раздался из-за спины. Провожатый был оскорблен в лучших своих чувствах.

— Ты красивая. Одета необычно для девицы. Оружие отличное, — парнишка осторожно дотронулся до рукоятей на спине. — Опять же верхом, а не в повозке. Без сопровождающих. Интересно стало кто ты такая.

М-да, вот этого-то я не учла, что хрупкая девица в полном военном облачении вызовет излишний интерес. Нужно было плащом разжиться. Вот дуреха, не подумала. Ладно, век живи, век учись.

— Ты оружие не трогай. Оно ведь не для красоты. И поверь, я им не хлебушек нарезаю, — предупредила Латуса. — Хотя могу и хлебушек. Только мелко получается.

— Ой-ой, я уже испугался, — притворно заохал парень, ни капли не поверив. — Вызываю тебя на поединок. С девчонками не дерусь, но тут дело принципа. Обещаю, что буду поддаваться.

— Поединок, так поединок, — покладисто согласилась,представляя, как изрядно погоняю рыжего зазнайку и ехидно добавила:- Подровняю твои кудри, а то зарос весь.

Обернувшись, потянула за рыжую прядь. Парень перехватил ладошку, сжал, заставив отпустить локон, хитро сощурившись, выдал:

— Чувствую, веселый будет год!

Глава 13

Глава 13

Городская стража немилосердно содрала с меня пять серебрушек за лошадь, пропуская под кованую, собранную из толстых прутьев решетку главного входа. Всю дорогу Латус рассказывал о достопримечательностях, которые облазил вдоль и поперек за три года бытности кадетом.

Я дивилась на мощенные булыжником улицы; неярких расцветок богато изукрашенные ковкой фасады домов; фонтаны, украшавшие площади; памятники героям и ныне правящему князю. Все каменное великолепие утопало в цветах. Каждый свободный пятачок земли был засажен яркими, душистыми растениями, над которыми вились насекомые.

Горожане приветливо улыбались, раскланивались друг с другом, перекидываясь парой слов на ходу, и спешили дальше по своим делам. Женщины и мужчины, старики, редкие подростки и ни одного маленького ребенка. Жители этих мест до сих пор не оправились от последствий лихорадки.

— Латус, рада тебя видеть. Как дела дома? — симпатичная шатенка, прислонилась к дверному косяку и неприязненно разглядывала мой наряд. — Где сестру потерял?

— Зилла, приветствую, — проводник соскочил с лошади, обнял за плечи и чмокнул в губы довольно зардевшуюся девицу. — Лиззи с теткой Ирадой едут в повозке. Ей прислали приглашение на отбор.

— Зайдешь? Родителей нет дома. Уехали к сестре, — девушка заигрывая, повела плечиками, отступая в сумрак прихожей.

Рыжик загорелся и подался следом, но фырканье лошадки его остановило. Растерянно оглянувшись на меня, он пробормотал:

— Я бы с удовольствием, но обещал доставить Сури в школу.

Шатенка Зилла вспыхнула и зло сощурилась, уже готовая обидеться, устроить скандал и навсегда отказать рыжику в симпатии. Надо выручать нового дружка. Вон он совсем стушевался. Видно девица ему симпатична.

— Латус, тут недалеко. Я сама доберусь. Не переживай. Увидимся в школе.

И не дав парню возможности возразить, пришпорила кобылку. Та, проснувшись, весело затрусила, цокая подковами, высекавшими искры.

Школой Военных Искусств именовалось песочного цвета трехэтажное здание, с большой зеленой лужайкой перед входом, к которому я добралась, следуя советам сердобольных граждан. Привязав лошадь у коновязи, вошла на широкое крыльцо, где кучками отдыхали кадеты. Со всех сторон доноился смех и шутки. На меня покосились, кто-то присвистнул, прозвучала пара шуток, про ясли, в которые превращает школу директор, набирая младенцев, и все вернулись к своим делам.

Тяжелая дверь поддалась с первого раза, хотя приложить силы пришлось. Но я не подала виду, изящно придерживая створку. За спиной женский голос посоветовал шутнику засунуть «ясли» себе… в общем глубоко. Кадеты загоготали. Я вспыхнула, и быстро влетела внутрь. Попав с яркого света в темноту на мгновение остолбенела и получила закрывшейся дверью пониже спины. От толчка не удержалась на ногах и рухнула на пол.

— Приятно, когда красивые девушки стают на колени передо мной. Но место не совсем подходящее, — раскатистый мужской смех наполнил холл.

Быстро вскочив, глянула перед собой, пытаясь разглядеть шутника. В двух шагах от меня стоял кряжистый, широкоплечий, беловолосый мужчина средних лет. Закинув голову, он от души смеялся над создавшейся ситуацией.

Что он нашел смешного в моем падении? Неужели еще один странный тип на мою голову?

— Извините, я ищу Борея Рогаста. У меня к нему письмо, — легко поднялась, одергивая рубашку и оглядываясь по сторонам.

Округлый холл из темного мрамора, освещенного магическими шарами, украшали военные регалии школы и портреты ее руководителей. Разглядеть подробнее внешность темноволосого директора не успела, над ухом рявкнуло густым басом:

— Я мастер Рогаст. Давай письмо.

Глядя на насупленные светлые брови, еще минуту назад умирающего от смеха мужчины, меня вновь посетило странное чувство, что я попала в дом скорби и постепенно знакомлюсь с его пациентами. Достала письмо от Регины и передала нервно сопящему мастеру. Глянув на княжеские печати, Рогаст сделал приглашающий жест рукой в сторону лестницы и размашисто зашагал. Я вприпрыжку понеслась следом.

Устроившись за столом в кабинете, он долго изучал письмо, поглядывая в мою сторону. Раздраженно откинув в сторону бумажный лист, впился в меня черными провалами глаз, жутко контрастирующими со смуглой кожей и белыми волосами.

— Рассказывай все по порядку. И не вздумай лгать, — угрожающе пророкотал мастер.

— Я ученица мастера Проспера. Он готовил меня десять лет военному делу. У меня рекомендательное письмо к Дорошу Гнешику, — я выложила бумагу на стол, в которую тут же вцепился Рогаст. — По дороге в Глияс, я помогла роженице. Она дала рекомендательное письмо к вам.

— Кто родился? — не отрывая взгляда от письма, полюбопытствовал мастер.

— Мальчик, — вспомнив мелкого непоседу, невольно улыбнулась.

— Ты знаешь, что в этом письме? — Рогаст потряс письмом Регины у меня перед носом.

— Нет. Леди Регина отдала его запечатанным вместе с рубашкой и деньгами, — пожала плечами, удивляясь, что сама не полюбопытствовала, что там написано.

Вдруг предписание меня казнить! Совсем измоталась, спать хотела, вот и потеряла бдительность.

— Деньги, стало быть, взяла, — презрительно прищурился Рагас, втянув носом воздух. — Где же твое бескорыстие, Калария?

— Я не хотела брать. Но леди сказала, что за спасение жизни… — я смешалась, не умея оправдываться, скомкано завершила:- Да, взяла.

Блондин еще минуту сверлил меня черными омутами, хмыкнул, откинулся на спинку кресла и озвучил вердикт:

— Хорошо. Я беру тебя на обучение, Сури Калария. В группу «золотых шевронов». Куратор, отвечающий за вашу группу Йонас князь Дорант, — мастер внимательно следил за моей реакцией. Я постаралась придать лицу бесстрастное выражение. — Пока можешь заселяться в казарму. Женские бараки песочного цвета. Мужские серые. Передашь это коменданту. Она выдаст все необходимое. Будут вопросы, знаешь, где меня найти.

Я поднялась, взяла протянутую мне бумажку и повернулась на выход.

— Кадет Калария, — рявкнул мастер. — Учи Устав. Все ясно?

Обругала себя, что забыла про воинское приветствие, о котором говорил наставник.

— Так точно. Разрешите идти? — щелкнула каблуками, вытянувшись по струнке.

— Свободна, — Рогаст устало махнул рукой. — Иди уже… Ужин будет в семь, не опаздывай. По территории школы только в форме. Даже в столовую. Она внизу на первом этаже. Не ошибешься.

Глава 14

Глава 14

Выскользнув за дверь, полетела по коридору к лестнице, стараясь успеть заселиться в казарму и получить форму еще до ужина.

Едва не растянувшись на скользком полу холла, толкнула с силой входную дверь и вывалилась на крыльцо, сильные руки подхватили и поставили на ноги.

— Сури, осторожнее! И сама убьешься и меня прикончишь, — Латус улыбаясь, убрал руки. — А мне на тот свет рано, я еще на этом погулять хочу.

— Что-то ты быстро справился, — подколола парня, намекая на скорое его появление.

— Ничего не было. Зилла приревновала к тебе. Слово за слово и мы поссорились, — вздохнул рыжик, взлохматив прическу.

— Ничего помиритесь, — попыталась утешить дружка. — Ревнивые скандалистки быстро отходят.

Латус с сомнением покачал головой, разглядывая мой взъерошенный вид.

— Ты-то как, устроилась?

— Угу. Мастер Рогаст определил меня в группу «золотые шевроны», — поправив на плече мешок, прошла к лестнице. — Извини, тороплюсь получить форму и белье. Не хочется ужин пропустить.

В локоть вцепились пальцы, притормозив мой отход.

— А как же вызов? — вскинул бровь рыжик, красноречиво поглаживая рукоять клинка. — Требую немедленной сатисфакции.

— Латус, может в другой раз. Я не успеваю. Не хочется лечь спать голодной на голый матрац, — пытаясь освободить локоток от цепкой хватки. — В любое другое время я вся к твоим услугам.

— Ты даже не представляешь, как двусмысленно звучит твое предложение, и на какие мысли наводит, — отпуская мою руку, шепнул Латус. — Пойдем, Сури, мне интересно насколько ты хороша. Выбирай оружие.

Понимая, что рыжик злится из-за ссоры с подружкой и жаждет выпустить пар, считая меня косвенной причиной размолвки с Зиллой, я попрощалась с ужином и поплелась следом за торопливо спускающимся по ступеням парнем. Задний двор школы приспособили под один из тренировочных полигонов. Несколько пар кадетов старательно отрабатывали приемы фехтования. Выбрав площадку подальше от праздных зевак, Латус остановился и кивнул на мои клинки, желая рассмотреть оружие ближе. Я отстраненно слушала и кивала, делая вид, что рассеяна, разглядывая дерущуюся неподалеку парочку.

— Сури, разрешаю начать поединок первой.

Не дожидаясь пока парень встанет в боевую стойку, резво выхватила кинжал из ножен на поясе, проскочила под рукой за спину к не ожидавшему такой прыти рыжику и отрезала густую рыжую прядь у шеи.

— Поединок окончен, — я помахала локоном у носа опешившего Латуса. — Я бы перерезала тебе горло, дерись мы серьезно.

— Требую реванша. Ты взяла меня врасплох, козявка. Это не по правилам поединков. Что за плебейские замашки? — пенял мне насупленный рыжик, обиженно разглядывая мое довольное лицо.

— Так и мы не дворяне, — пожала плечами на упреки Латуса. — Шанс победить тебя, это действовать внезапно. Вот я им воспользовалась.

— Значит, ты признаешь, что в поединке по правилам проиграла бы мне? — довольно сощурился парень, найдя лазейку в моих словах.

— Возможно, — уклончиво ответила я, стараясь польстить самолюбию рыжика. — Я побежала. За ужином встретимся.

Сури, я бы помог, но меня не пустят в женскую казарму, — смущенно пробормотал Латус. — Особенно меня.

Я понимающе усмехнулась, спрятала клинки и примирительно стукнула кулаком ему в плечо. Подхватив пожитки, бегом рванула к длинному, одноэтажному песочному зданию, стоящему параллельно к такому же серого цвета.

Комендант общежития, крупная, гладко зачесанная женщина в обтягивающем могучую фигуру форменном платье, прочитав записку, окинула меня оценивающим взглядом и не торопясь повела в хозяйские закрома. В небольшой каморке, состоящей из шкафов, расположенных вдоль трех стен и небольшого стола, на свет появились два комплекта оливковой формы, две белых блузки, два черных спортивных костюма, черные высокие сапоги, спортивные тапочки, белье и гигиенические мелочи. Нагруженная добром, я отдувалась, сдерживаясь от лезущего в нос запаха нафталина. Достав теплый серый плащ, она встряхнула его. Не успев отвернуться, я получила пылевой разряд в лицо. В носу засвербело, и я, не сдержавшись, от души чихнула, забрызгав стоящую передо мной женщину, за что была послана к рахам для увеличения их популяции извращенными способами и к кастелянше за постельным бельем.

Нет, это верх хамства! Сами развели пылищу, а к рахам должна идти я?! Сумасшедший дом! Или психиатрическое отделение, претворяющееся школой!

Худосочная девица, гордо именуемая кастеляншей, придирчиво разглядывала мою припорошенную пылью фигуру, погребенную под ворохом одежды, и щедро добавила комплект белья в веселый горошек.

Натыкаясь на стены, я осторожно брела в спальню. Дежурная открыла передо мной двери, пропуская вперед.

Длинная комната с дорожкой, заглушающей шаги и рядами коек вдоль нее. Я насчитала три с каждого края. Между кроватями стояли столы и шкафы. С удивлением отметила, что казарма выглядела гораздо уютнее моей келье в обители. Помимо ковровой дорожки, на столах стояли настольные лампы и приборы для письма, окна закрывали зеленые с вышивкой занавески, изумрудные покрывала и цветы на подоконниках завершали картину. Две девушки спали. Спорящая до моего появления парочка брюнеток отвлеклась и с интересом разглядывала новенькую. Каштановая шатенка с короткой стрижкой вязала шарф, усердно шевеля губами, считая петли. Спиной ко мне свернулась калачиком худенькая блондинка, увлеченно читая книгу.

— Ты новенькая? Из какой группы? — кареглазая спорщица улыбнулась, представляясь:- Я Магда. Это Ирма. Мы из «Алой смерти».

— Сури. Меня определили в «Золотые шевроны», — сгружая на крайнюю от входа кровать ворох одежды. — Чем различаются две группы?

— «Золотые шевроны»- личная гвардия князя. Элита. Мы же Войска Быстрого Реагирования. Подробнее узнаешь на занятиях, — Магда скинула домашний халатик и потянулась в шкаф за формой. — А еще есть «Стальные сердца» и «Серебряные молнии». Последние — менталисты. С ними лучше не связывайся. Переодевайся. Идем на ужин.

— Может, их разбудить? — я кивнула на спящих девушек, с сомнением разглядывая белые широченные труселя.

Сама носила крохотные трусики собственного изготовления, в которых удобно высоко задирать ноги, отрабатывая удары. Отложив белье, взялась за форму. Тонкие штанишки плотно облегали бедра, не оставляя места для фантазии. Шелковая коротенькая, приталенная рубашка, едва прикрывала живот. Поверх нее полагался короткий доломан, с воротником стоечкой и рядом золотых пуговок. Напротив сердца красовалась золотистая эмблема щита с алой короной. Наряд был хорош одним, он совершенно не сковывал движения. Для контактного боя самое оно.

Но ощущала себя в нем совершенно раздетой. Подумав, расплела волосы, спускавшиеся ниже талии, пытаясь хоть так прикрыть ягодицы, обтянутые тонкой тканью штанов.

Странно, для таких штанишек подобрано такое неудобное белье! Словно тот, кто подбирал, надеялся, что девицы вообще от трусов откажутся!

— По уставу длинные волосы убираются в косы, — глядя на мои ухищрения, насмешливо предупредила Магда, без проблем облачившаяся в схожую форму. Лишь белая эмблема с алым черепом отличала ее от моей.

— Кто придумал такой откровенный наряд для кадетов? — возмутилась я, крутясь перед большим зеркалом, заплетая косу. — У мальчишек такая же срамота вместо формы?

Непривычно было видеть себя во весь рост, а не кусочек лица как в моей келье в обители. Теперь я могла сама оценить свою внешность. А улучив момент, когда никого не будет в спальне, рассмотреть татуировку на спине.

— У мальчишек обычная форма, китель и обычные брюки, — подала голос пухленькая Ирма, недовольно разглядывающая себя со спины. — Наш директор и его брат холостяки. Ищут свою половинку. Идея дизайна принадлежит кому-то из них. Под такой формой ничего не спрячешь. Сразу видно, на что девица богата.

— А женятся, дизайном жены станут заведовать, — откликнулась тоненькая, прозрачная Рутт, закрывая книгу. — Ходить тебе, Ирма, в сером, безразмерном балахоне.

— А я не отказываюсь, — недовольно буркнула девушка. — Такую попу, как у меня лучше в балахон прятать.

— Скоро физические нагрузки начнутся, Йонас никому не спустит. Все враз фигуристыми станут, — со смешком пообещала Магда, проводя руками по крутым изгибам бедер. — Хотя тебе-то, Сури, переживать не стоит, у тебя с фигурой порядок. Рутта, ты с нами на ужин?

— Конечно, — отрывисто ответила худенькая блондинка, натягивая коротенькую курточку с золотистым щитом.

Глава 15

Глава 15

Пока девушки прихорашивались, я убрала на вешалки в шкаф одежду. Подальше затолкала уродское белье, дав себе слово перешить его на свой вкус. Выпавшую трофейную рыжую прядь сунула в карман, посмеиваясь над нелепо проигравшим Латусом.

Когда все собрались, мы разом побежали в главный корпус. По мощенной плитами дороге, окруженной ровными газонами с короткостриженной травой, в столовую тек горластый ручеек из кадетов других казарм. То и дело слышались радостные возгласы приветствий, шуточки и взрывы смеха. Я прислушивалась, впитывая новые звуки и ощущения, начиная себя чувствовать частью чего-то нового, интересного. Внутри радостно екало. Мне казалось, я попала на свое место, в свою среду. Теперь я буду среди активных, ярких, а не сонных, как весенние жужи монахинь. Смогу поучиться у других и показать себя.

Довольно улыбаясь, слушала гомон, забыв о недовольстве своей форменной одеждой, на которой никто внимания не заострял. Неожиданно в глазах потемнело, чья-то рука сдавила горло захватом, а правую руку выкрутили назад.

— Сури, я тоже могу применять грязные приемы, — зашептали губы Латуса, задевая щеку. — Один — один, моя хитрая.

Внутри все вспыхнуло от негодования и азарта. Решение пришло мгновенно. Я чуть повернула голову, и его губы поймали мои. Сначала замерли в неожиданности, а потом привычка заставила отдаться поцелую. Отвечая ему, почувствовала, как ослаб захват рук, парень совершенно потерял бдительность. Вырвав затекшее запястье, двинула локтем под дых и каблуком по колену. Не сильно, но ощутимо. Охнув, Латус, отскочил и согнулся, грязно выругавшись. Кадеты засвистели и засмеялись. Девушки тут же окружили красного от злости рыжика, утешая.

— Два — один, мой торопливый, — насмешливо передразнила парня и протянула руку, не желая ссориться. — Мир?

Он схватил протянутую руку и резко рванул к себе, прижал меня и зло зашипел:

— Нет, Сури, это война. Война без правил. Я все равно тебя подловлю, — зеленые глаза нехорошо заблестели.

— Это вызов? Отлично. Не даст расслабиться, — вывернувшись из объятий, усмехаясь, предупредила:- Только не надейся, больше целовать не буду.

Кадеты дружно загоготали, словно услышали отличную шутку. Латус, на последнее заявление, насмешливо фыркнул:

— Не зарекайся, моя опрометчивая, — и бросился в толпу догонять махавших ему друзей.

— И что это было? — поинтересовалась у меня Магда, глядя на побледневшую Рутту. — Он ведь встречался с Лавинией весь второй курс и Ун-Ташей пару месяцев. С Трикси из «сердец» ходил на пару свиданий. Добился своего и бросил. Катта — «смертница» со второго курса всем говорила, что залетела от него.

Я равнодушно пожала плечами, слушая насыщенную биографию рыжего. Личная жизнь Латуса Грасса меня не интересовала. Оправив одежду и волосы, рассказала соседкам, как познакомилась с Рыжиком и почему наше знакомство переросло в спор.

— А ты его зацепила. Он прям завелся, — Ирма недобро глянула в мою сторону. — Нравиться тебе этот бабник?

— С ним весело и легко. Город отлично знает, — пожала плечами, входя следом за подругами в холл. — Бабник он или нет, мне без разницы. Я его знакомая, случайно наступившая на больную мозоль. Вот он успокоиться не может.

Ароматные запахи витали в длинном коридоре. В предвкушении хорошего ужина, кадеты радостно гомонили и ускоряли шаг.

— То, что Латус языком умеет работать во всех смыслах — это давно известно. — Магда двусмысленно цокнула я зыком. — Она тебя не об этом спросила.

— Откуда это всем известно про язык Рыжего? — не скрывая раздражения, спросила Рутта.

— Зиллка — «смертница», что закончила в этом году, нам рассказала. Они же встречались. — Магда, понимающе хмыкнула, глядя с сочувствием на блондинку, пристраивая поближе к раздаточному окну. — Ты думаешь, чего за ним все бегают? Ни кожи, ни рожи…

Вот это не правда! Рыжик был высоким и широкоплечим, с накаченными мышцами, которые я чувствовала через одежду, когда он ко мне прижимался. Красивый овал лица, подбородок с ямочкой, прямой нос и чувственные губы, зеленые глаза оттеняли длинные черные ресницы. Темно-рыжие волосы вились крупными кудрями, прикрывая уши и небрежно падали на лоб.

— Я надеялась, эту лахудру Зиллку на границу отправят подальше отсюда, — прошипела Рутта, жестко расталкивая кадетов с невиданной для такой тщедушной девицы силой, протискиваясь в начало очереди. — Понятно, как она у Йонаса выпросила распределение в столицу. На коленях стояла… еще одна любительница языком поработать.

— Причем тут Йонас, наш куратор? Если знаешь что-то конкретное, говори. Или умолкни навсегда, — зло огрызнулась побледневшая Магда. — Насочиняют, фантазерки озабоченные!

— Девчонки не ссорьтесь. Было бы из-за чего, а то — мужики… — Ирма презрительно скривила губы, вставая рядом с предприимчивой Руттой.

Кадеты недовольно ворчали на пронырливых девчонок, но увидев эмблему золотого щита на курточке Рутты тут же умолкали. Я решила честно отстоять свою очередь, пристроившись к флегматичному кадету с серебряной молнией на эмблеме, и не услышала окончание перепалки соседок.

Взяв жареную курицу с гарниром из овощей и апельсиновый сок, присоединилась к соседкам, активно обсуждающим новую тему.

— Лиззи Грасс точно будет участвовать. Она сегодня в городе ночует. Ей шьют у лучшей модистки. Но она не дворянка, зря выбрасывает деньги на ветер. Князь ее не выберет. Тем более она рыжая. — Магда хрустела яблоком, рассказывая последние сплетни. — Ему брюнетки нравятся. Первая княгиня была из оборотниц-пантер.

Поставив наполовину полный стакан, Рутта хмыкнула и, понизив голос, поведала:

— Мне кузина, что в свите княжны Регины рассказывала, что Йонас после поездки за претендентками на отбор вернулся какой-то сам на себя не похожий. Стал задумчивый и рассеянный. Регина божится, он влюбился в одну из девиц, что вез для брата, — «шевронка» зыркнула в сторону Магды, мстительно улыбнувшись.

Эти двое явно недолюбливали друг друга. Странно, влюблены в разных мужчин, а все равно находят повод из-за них поскандалить!

Предвосхищая новый виток ссоры, слово взяла пухленькая Ирма, быстрее всех справившаяся с ужином и тоскливо поглядывающая в чужие тарелки.

— Завтра его первая лекция у нас. Все сами увидим. А сейчас, девочки, давайте про что-нибудь другое, — она умоляюще переводила взгляд с одной подруги на другую.

— И в этом году князь никого не выберет. Только головы всем морочит с этим отбором, — фыркнула Рутта. — Портнихам хорошо. Такие барыши наживают на дурехах. Хоть самой бросай учиться и иди в модистки.

— Ивар другой обещан. От того у него первый брак не заладился. Обещан он наследнице соседнего княжества Окавита, что давным-давно пропала. Там ведь до сих пор нет Владыки. Два брата бьются за престол и тайно ищут княгиню с наследной княжной. Тамошний народ совсем обнищал. Чего Ивар ждет, захватил бы Окавиту и дело с концом? — Ирма, забрала яблоко у сидящей на диете Магды и смачно захрустела. — Лишние земли нам бы не помешали, а то на головах друг у друга сидим.

— Я слышала от бабки. У них престол проклят. Бабка последней княгини была из шебиттов, — прошептала Рутта, сделав большие глаза.

— Ерунда. Как тогда могли пообещать княжну Ивару? Брак с шебиттами — это против закона, — Ирма с сознанием дела обвела всех глазами.

Глава 16

Глава 16

Тонкая трель разбудила на рассвете. Сладко потягиваясь, с тех пор как покинула обитель, я впервые почувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся. Все приключения на пути в город мне казались страшным сном. Привычка вставать с петухами очень пригодилась, я первая успела умыться и привести себя в порядок, пока девушки нежились в постелях. Магда, легкая на подъем уже одетая в форму, ярко подводила глаза и красила алым губы. Поддавшись на уговоры, отдала ей на растерзание свое лицо. На диво, соседка ограничилась тем, что чуть оттенила глаза и тронула блеском губы. Дождавшись остальных сонь, воевавших все утро за ванную, мы толпой двинулись на завтрак.

По дороге познакомилась с двумя другими девушками. Медноволосая Лавиния со знакомым уже значком серебряной молнии на черном фоне, училась в группе менталистов последний год. Девушки заметно сторонились ее, уступали место в ванной и без нужды не заговаривали. Унь-Таша, в предках которой отметились драконы, передав шатенке заметную рыжину в волосах и желтые глаза, была в группе «Стальные сердца». Как выразилась ехидная блондинка, пушечное мясо. За что получила от Унь-Таши пониже спины увесистым учебником.

После завтрака, где мы немного задержались из-за Ирмы, требующей себе добавки, наша четверка отправилась на Теорию боевых и защитных чар. Вся группа уже разместилась в классе и ждала преподавателя. Рутта и Ирма подсели к знакомым, и тут же начали обмениваться сплетнями с подружками. У всех на устах был выбор невесты Пресветлого князя. Свободной оставалась последняя парта. Нам с Магдой не оставили выбора. Девушка заметно нервничала, подкрашивая губы и одергивая идеально сидящую на ладной фигурке форму.

— Зря я постриглась, — дернула себя за короткую смоляную прядь соседка. — Мужчинам нравятся длинные волосы. Это так сексуально.

Я пожала плечами. Опыта общения с мужчинами в сравнении с двадцатилетней Магдой у меня кот наплакал. Да и тот сплошь негативный.

— Магией отрастить? — она вопрошающе уставилась на меня. — Дорого, конечно, но может хоть тогда куратор глянет в мою сторону?

— Откуда мне знать вкусы князя? — пожала плечами, вспомнив, как наставник Проспер как-то давно сказал о любимой жене. — А какие у его матери были волосы. Мужчинам нравятся девушки похожие на их мам.

Совет, конечно, так себе. Я и сама не была уверенна в том, что говорю. Но участливое отношение, понимание куда важнее. Вон как просияла Магда.

— Думаешь? — удивленно подняла брови Магда. — Надо в библиотеку сходить. Поищу портрет покойной Светлой княгини. Вместе сходим. Тебе все равно топать туда за учебниками.

Соседка успокоилась, вновь оккупировав зеркало. Я с интересом разглядывала класс. Этот урок у нас был со «смертниками». Обе группы не могли похвастаться большим количеством девушек. Миловидных и симпатичных кот наплакал.

Зачем красавицам рисковать своей жизнью и здоровьем на опасной работе?

Зато парни были как на подбор, плечистые и симпатичные. Засмотревшись на брюнета, показывающего соседу фокус с помощью пальцев, очнулась, когда тот, глянув на меня, белозубо улыбнулся и подмигнул. Я покраснела и смущенно отвела глаза.

— Кадет Вейс, может вам покинуть школу и выступать в бродячем цирке? — знакомый голос заставил вздрогнуть и замереть не только симпатичного Вейса. — Не дайте погибнуть таланту. С удовольствием подпишу ваши документы на отчисление.

Буравя тяжелым взглядом класс, неприязненно поджав губы, одетый в идеально подогнанную по фигуре форму в дверях стоял Гаролд собственной персоной. В аудитории повисла тягучая тишина, которую прервал звук шлепнувшейся и закатившейся под парту моей челюсти, фигурально выражаясь.

— Ну как тебе куратор Йонас? Правда хорош? — восхищенно прошептала Магда. — Мужчина мечты! Само совершенство!

— Разве его не Гаролд зовут? — потрясенно прошептала вопрос, не сводя глаз с куратора.

— Гаролд второе имя. Йонас-Гаролд Светлый князь Дорант. Звучит как прекраснейшая мелодия, — произнесла с придыханием соседка, облизывая глазами преподавателя. — Не может быть, он смотрит в нашу сторону?!

Князь, кривя презрительно губы, разглядывал меня пару секунд. Непонятная тень скользнула по его лицу, он отвернулся. Щелкнув пальцами, он вызвал формулу простейшего защитного щита. Еще щелчок и рядом появилась еще одна формула ключа, зацикливающая магию. Кадеты заскрипели перьями, записывая длинные строчки, на глазах меняющиеся по велению воли куратора. Я механически водила пером по листу, не понимала, что пишу, оглушенная появлением квази-гвардейца.

Гаролд, которого я подлечила и помогла сбежать из обители, всю дорогу валял дурака, изображая идиота, оказался княжичем! Знатно же он повеселился за мой счет! Потом к веселью добавился его брат, или кто он там? Кстати кто этот Калеб?

— Магда, как полное имя Светлого князя?

— Ивар-Калеб Пресветлый князь Дорант, — прошептала девушка, не отрывая влюбленного взгляда от куратора, распинающегося у кафедры. — Тебе зачем?

Ответа соседка не ждала, увлеченная созерцанием собственного божества. Я же оправдывала себя, убеждая, что в избитом и измученном мужчине трудно было узнать брата правителя.

Вельможам можно все! Я для Гаролда была маленькой, глупой послушницей, сбежавшей из обители. Средством скрасить скучный путь в столицу. Даже сейчас он не подумал извиниться. И делает вид, что меня не знает. Я тоже сделаю такой вид. И чего в нем Магда нашла? Они все постоянно трещат об отношениях. Так куратор, как мужчина, вообще никакой. Ее ждет большое разочарование. Жаль, она столько усилий тратит, чтобы привлечь его внимание.

— Кадет Калария, вы не слушаете. Тема вам знакома? Умеете плести щиты? Тогда продемонстрируйте свои таланты. Сплетите нам защиту, — Гаролд смотрел прямо на меня. — Прошу…

Понятно, теперь будет мстить за то, что я ему угрожала. Дерзкая кроха-мышка испортила игру плешивому коту.

Встав подальше от куратора, я с трудом вспомнила формулу и начала плетение. Магия струилась из пальцев, послушно создавая энергетический кокон вокруг меня. Энергия утекала, а нужная формула не находилась. Память бастовала. В голове упорно крутились картинки с участием Гаролда мнимого гвардейца. Стоящий рядом куратор насмешливо фыркнул, замаскировав это под кашель. Я разозлилась на себя, гневно зыркнула на посмеивающихся адептов. На первой парте лежал листок с записями. Уставилась на него, мечтая, чтобы строчки стали немного крупнее. Непостижимым образом написанное стало меняться. Буквы, на которые падал мой взгляд, не равномерно раздувались. Пробежав несколько рядов, наткнулась на нужное. Прошептала формулу ключа. Щит вспыхнул и потускнел, становясь невидимой защитой.

Позубоскалить на мой счет у куратора не получиться. По крайней мере, не в этот раз.

— Садитесь, Калария. Хорошо, — с трудом выдавил из себя похвалу Гаролд, уткнулся в записи, продолжая объяснять тему.

— Чего это он тебя вызвал? — ревниво уставилась на меня Магда. — Глазки ему строишь?

Вот только ревности мне не хватало! Знала бы ты его предпочтения, то в мою сторону не рычала.

Я вспомнила его «невесту» с необъятным бюстом, но решила о путешествии с куратором промолчать.

— Он на тебя уставился. Потом увидел, что я зевнула, и вызвал поиздеваться. Попытался выставить тупой, — быстро придумала приемлемую отговорку.

— Зачем это ему? — недоверчиво покосилась в мою сторону соседка.

— Развлечься. Он же князь, — недобро зыркнула в сторону объясняющего про утечки магии куратора. — Князь с замашками самодура.

Глава 17

Глава 17

Звонок с урока резко оборвал Гаролда на полуслове. Махнув рукой, магией открыл двери, предлагая классу выметаться живее. Мы не заставили себя ждать. Нестройная толпа ломанулась на выход.

— Кадет Калария, задержитесь, — прилетело мне в спину.

Ловя сочувственные взгляды, я поплелась к первой парте, на которую присел куратор. Встав напротив, уставилась в окно, не желая лицезреть наглые глаза. День и так был испорчен его появлением, не стоило его ухудшать еще больше. Нагоняй за непочтительное отношение к особе правящего рода можно и так выслушать.

— Сури, хочу поблагодарить тебя за сестру. Она рассказала, как ты спасла ее. Моя благодарность…

— Слов достаточно, куратор Йонас. Тем более леди уже отблагодарила меня, — нагло перебила князя. — Я могу идти?

Гаролд скривился как от боли, переменил положение и спросил:

— Тебе так неприятно разговаривать со мной?

— Вы не наговорились за всю дорогу, гвардеец Гаролд? — сдерживая гнев, старалась говорить ровно. — Вы хорошо развлеклись за мой счет, выставив меня идиоткой. Вы и Калеб.

— Ты все неправильно поняла, Сури.

— Не надо, Гаролд. Я глупая, невежественная послушница-сирота, удачная жертва, чтобы скрасить вашу скуку в дороге.

— Сури, посмотри на меня, — голос Гаролда звучал непривычно мягко.

С трудом подняла взгляд на куратора. С последней нашей встречи он выглядел куда лучше, синяки и ссадины исчезли, и он стал походить на своего брата точеными чертами.

Красивый аристократ-брюнет, не в моем вкусе!

Равнодушное выражение исчезло, лицо было осунувшимся, под глазами залегли темные круги, словно мужчина не спал несколько дней, крылья носа вздрагивали, выдавая волнение. Теперь его вряд ли можно было спутать с обычными гвардейцами.

— Я прошу прощения, что наговорила Вашей Светлости дерзостей. Я не знала, что вы — Светлый князь, — я теребила кончик косы, желая поскорее закончить разговор и уйти. — Сожалею обо всем…

Не дожидаясь разрешения, я вылетела в коридор. Магду нашла в толпе девиц, разглядывающей у окна в карманное зеркальце отражение. Соседка с интересом слушала свежие сплетни. Девушка махнула мне рукой, подзывая к себе.

— Сури, что от тебя хотел куратор?

— Мне показалось, он сомневается, что такой как я место в «шевронах», — вспомнив, его шуточки про «сказку на ночь княжичу».

— Боишься, что переведут в группу к «Стальным сердцам»? — поправляя непослушные кудри, глянула на меня брюнетка.

— А что толку бояться? Князь он, ему и решать, кто его охранять будет, — не рисуясь, ответила я. — Вы чего такие встревоженные?

— Через неделю начнется ад для всех нас. Едем в поля. Для этого перенесли Отбор невесты, представляешь?! — негодуя, воскликнула Рутта. — Все эти дуры вернуться обратно в школу и будут мозолить глаза каждый день. И в поля девушки едут отдельно от парней. Без мужиков эти сумасшедшие нимфоманки друг друга живьем съедят!

Водянистые голубые глазки злобно сверкнули, из розовых крохотных губок послышалось шипение. Мне показалось, что меж остреньких зубок мелькнул раздвоенный язычок. Девушка фыркнула и понеслась по коридору, не сказав ни слова подругам. По напряженным лицам вмиг замерших девушек, я поняла, что за моей спиной нечто. Кто это может быть, кроме обидчивого и мстительного Рыжика. Я резко развернулась и не глядя выбросила кулак. Стоящий за моей спиной брюнет едва успел уклониться в сторону.

— Так, так, кадет Калария, буянишь, — девушки дружно испуганно пискнули, глядя как кролики на удава, на директора. — Идем в кабинет. Напишешь объяснительную. Девушки, вызовите ко мне куратора «Золотых шевронов».

Директор отвернулся и зашагал в сторону лестницы. Я поспешила следом, проклиная войну с Рыжиком, неожиданно подкравшегося директора и, гадая, что мне будет за нападение на Пресветлого князя. Я не надеялась, что наше совместное распитие вина и последующий поцелуй смягчат вину и сделают наказание менее суровым.

В кабинете был накрыт столик для чаепития. Непонятно откуда нарисовавшийся Гаролд ждал нас, развалившись в кресле.

— Присаживайся к столу, Сури, и наливай себе чай. Наверняка толком не позавтракала утром, — Калеб жестом указал на кресло. — Трещите всю ночь, потом утром опаздываете на занятия.

— Тренируемся сказки рассказывать, — выразительно посмотрела на Гаролда. — Вдруг пригодится…некоторым симпатичным кадеткам.

Мужчина лишь усмехнулся на мое замечание.

— Надеюсь, Йонас поблагодарил тебя за Регину? — директор кинул вопросительный взгляд на Гаролда, присаживаясь рядом со мной. — Прими мою благодарность. Мы так тебе обязаны. И за редких волчат тоже…

— Сури не примет благодарности, не старайся брат, — куратор многозначительно хмыкнул. — Она обижена за маленькое представление, что мы разыграли.

— Да ладно, Сури, ты же не всерьез?! — протянул Калеб, отпивая глоток. — Это просто шутка. У тебя же есть чувство юмора?

— Не сомневайтесь, Пресветлый, — я натянуто улыбнулась, — с чувством юмора у меня полный порядок.

Глава 18

Глава 18

— Ну, раз все разъяснилось, теперь о деле, — Калеб кивнул мне, застывшей истуканом рядом с ним, на свободное кресло. — Наверняка ты уже слышала про Отбор, Сури? Так вот, он практически закончен. Две финалистки отобраны и остался последний этап.

— Как закончен?! — я в изумлении переводила взгляд с Калеба на Гаролда. Последний от души веселился, потешаясь над моим изумлением. — Но девушки уверенны, что его перенесли.

— Сури, сама посуди, девицы знали про Отбор и готовились. Учились танцевать, петь, играть на лютнях и арфах, готовить изысканные блюда, вести светскую беседу, — Калеб морщась перечислял достоинства, коими гордились девицы знатного рода. — Зачем мне отрепетированное? Но где как не в пути, среди трудностей проявляются все худшие и лучшие качества женщины. Мы с братом, меняя личины, сопровождали претенденток до самой столицы, и насмотрелись вдоволь.

Князь гневно фыркнул и замолчал, поджав губы. Видимо не все проявили себя скромными и выдержанными. Хотя, если братья поступали так же как со мной, то я не виню девушек. От вывертов их фантазии и мертвый взвоет. Даже меня, воспитанную монахинями в смирении и терпении проняло, в конце концов!

— Калеб определился на двух претендентках, — взял эстафету у брата Гаролд. — Для них осталось последнее испытание. Ты уже слышала, что кадеты едут в летний военный лагерь. Где будут проходить подготовку в полевых условиях.

Я так и осталась стоять под перекрестным огнем взглядов обоих князей, гадая, не меня ли выбрали одной из претенденток на руку Пресветлого и венец княгини. От таких мыслей сердце забилось чаще, кровь прилила к щекам. Я сдерживала слезы, готовые пролиться.

Неужели все оказалось так просто? И я без пяти минут княгиня Риволы?

— Зачем последние испытания? Зачем будущей княгине спать в походных шатрах, бегать по кустикам и лопухом подтираться, ползать в грязи или ориентироваться в лесу? — непонимающе уставилась на Калеба, стараясь скрыть волнение.

Гаролд, услышав про лопухи, насмешливо фыркнул и скривился, отвернувшись.

Ах, извините, ваша Светлость, я и забыла, что в вашем понятии девушки не должны иметь естественных потребностей.

Как же раздражал младший князь своей нарочито демонстративной наглостью и развязностью. На фоне вежливого и собранного Калеба он сильно проигрывал.

— Ты же слышала, что мир в нашем княжестве очень шаткий. Соседи постоянно нарушают мирные договоры. Я и Гаролд все эти годы больше времени проводили в седле с мечом, чем в кровати с… книгой, — князь запнулся, на ходу меняя слово. — Мне жена нужна под стать. Она должна уметь защищать себя и свой народ.

Гаролд вновь прервал брата насмешливыми фырками. Калеб недовольно покосился в его сторону, хмуря брови.

Ну конечно, о каких книгах речь? Сколько лет прошло, когда он держал последнюю в руках? Зачем читать и утомлять голову? Ему же девицы сказки на ночь рассказывают. Тяжело будет жене Калеба. Будущей княгине придется терпеть и его тупые колкости и плоские шуточки каждый день, и прелестных сказочниц.

— Теперь о твоей задаче, Сури, — князь уставился на меня, ловя каждое эмоцию на лице. — Зная нрав претенденток, мне бы хотелось обезопасить свою невесту. Претенденткам, которые не прошли отбор, но учатся в нашей школе, мы скормим ложную информацию о выбранных невестах и подсунем пару фальшивых. Одной из таких фальшивок будешь ты.

Я с замиранием сердца внимала словам Калеба, и на последней фразе меня будто обухом по голове огрели. Покачнулась, ухватившись за соседнее кресло. Почувствовала, как под пальцами расходится гладкий шелк, не заметила, как впилась в мягкую спинку.

Значит, меня среди невест нет. Неприятно, но не страшно, время терпит. Мой черед обязательно настанет. Нужно подождать. Мне-то не привыкать ждать, но как же план Проспера?

— Ты побледнела, Сури. С тобой все в порядке? — Калеб с беспокойством смотрел мне в глаза. — Испугалась мести разъяренных девиц?

— Нет, Пресветлый, не испугалась. Не понимаю, зачем такие сложности не только для вашей невесты, но и для меня?

— Я уже говорил, мне не нужна манерная девица. Моя жена должна уметь защищаться и защищать наших детей, наш народ, нашу землю, если я… не смогу, — сверля меня глазами, чеканил слова князь. — А ты мой «Золотой шеврон», тебе я доверю свою жизнь и жизнь дорогих мне людей. Ты должна уметь предвосхищать или противостоять каверзам и интригам моих недругов. Это проверка для тебя, Сури. На твою пригодность.

Получив от меня бледную улыбку, князь отвел глаза. Я же лихорадочно обдумывала, во что мне выльется новая игра обоих братьев. Дурная голова ногам покоя не дает. И если я те самые ноги, то голова — это венценосные братцы.

— Держи, Сури, — Калеб расстегнул китель и рубашку, обнажив грудь, где красовалась золотистая родовая тату леопарда в княжеском венце, схватил кулон, сдергивая с шеи. — Это знак принадлежности к княжеской семье. Дает мою защиту и покровительство. Этот будет у тебя. Похожий будет у второй фиктивной невесты.

Я успела разглядеть изумрудный глаз зверя и золотисто поблескивающие зубчики короны. В руки мне лег теплый кругляшек серебра с леопардом с одной стороны и гербом Дорантов с другой. Я расстегнула доломан и рубашку, накинула тонкую цепочку и спрятала кулон в ложбинке на груди. Мужчины завороженно следили взглядами за моими действиями.

Я кашлянула, приводя братьев в чувства. Калеб отмер и слегка смущаясь, отвел глаза. Гаролд нагло пялился, улыбаясь во все тридцать два.

— Что еще ты должна знать… Части девушек скормят легенду, что обе невесты бьются за руку Пресветлого, — Гаролд следил, как я застегиваю пуговицы курточки, и нервно барабанил по подлокотнику пальцами. — Другая часть будет считать, что две девицы — будущие наши с братом жены.

— Зачем вам это? Решили затравить меня взбешенными девицами? — зло процедила сквозь зубы, осознавая масштаб своей трагедии. Претенденток на руку Калеба не мало. Но если к ним добавятся воздыхательницы Гаролда, мне не выжить.

— Многие из тех, кто будет с тобой в лагере, вскоре займут важные посты в княжестве. Нужно знать, кто чем дышит, — Калеб бросил, как мне показалось, тревожный взгляд на брата.

— Решили сделать из меня козла отпущения? — Догадалась я о мотивах такой «милости».

Оба князя не простили мне сказанное сгоряча в таверне и назначили «мальчиком для битья».

— Считай, я определился с той, кто будет читать мне сказки на ночь. Выживешь, ею будешь ты, — Гаролд осклабился, легко поднялся и жестом указал мне на выход. — Вопрос решен. Прошу, кадет Калария.

Мы покинули кабинет и вернулись в аудиторию. Гаролд в отличнейшем настроении, я в полномсмятении.

Глава 19

Глава 19

На практическом занятии по искусству боя, мастер Рогаст загнал нас в тренировочный зал и расставил в произвольном порядке. Четыре часа теории на ногах в особой стойке. Ноги на ширине плеч, руки сложены за спиной. Разрешается чуть покачиваться с пятки на носок, когда затекают голени и стопы.

— Два — два, моя беспечная, — жарко шепнул на ухо Латус, прижимаясь всем телом со спины, обхватывая рукой плечи, быстро проводя пальцами по шее. — Если бы это был нож, уже бы передавала привет предкам.

Рыжик чиркнул по шее ногтем в месте, где бьется жилка.

— Нет, мой недалекий, три — два, — не двигаясь, так же шепотом ответила ему.

— Почему это? — недовольно спросил парень, чувствуя подвох, сильнее сжав занывшее плечо.

— Где мои руки, Латус? — я слегка шевельнула пальцами, и у парня вырвался рваный вздох. — Если я сожму посильнее, то ты не только меня отпустишь, но и код от папиного сейфа с деньгами скажешь. Не стоило так прижиматься и отдавать в руки врагу самое ценное.

Хихикнула. Рыжик выругался, но отстраняться не спешил. Кадеты, бывшие в курсе нашего пари, посмеивались и шепотом делали ставки на победителя.

— Пусть будет ничья, и закончим этот спор, — предложила выход из положения недовольно сопящему Латусу.

Я чувствовала, что наша игра затянулась, переходя ту грань, когда спор перестает быть спором, а становится предлогом быть рядом, откровенно касаться, говорить пустое, подразумевая сокровенное. Рыжик и чувство к нему не входили в план Проспера. Я должна быть свободной, не играть ни своим, ни чужим сердцем. Стоит прекратить забаву, в которую играют те, кто боится серьезного чувства, но и противиться ему не могут.

— Нет, — выдохнул Латус, проведя губами по шее и прикусывая мочку. — Только победа. Обещаю, что сделаю тебя, Сури, еще до отправки в лагерь.

Все-таки ты влип, Рыжик. Тебя ко мне тянет. Понимаешь, что как с другими со мной не получится. А как нужно, не знаешь. Вот и держишься за глупое пари, ища в нем повод и оправдание.

— Хорошо, я признаю поражение, — пошла на уступки.

Мне нравился Рыжик. Не хотелось делать ему больно. Не будет пари, не будет повода для встреч. Он увлечется новой подружкой, и все вновь потечет по планунаставника.

— Отказываешься от борьбы? — разочарованно протянул Латус. — Нет, Сури, так просто от меня не отделаешься. Я буду мозолить тебе глаза ежедневно.

— Хорошо, но при условии, что ты перестанешь прижиматься и облизывать меня, — повела плечами, пытаясь вырваться из захвата.

Передние ряды высокорослых кадетов скрывали нас от бдительного ока мастера. Чем беззастенчиво пользовался Латус, нарочно устроивший этот цирк на уроке.

— Я тебе не нравлюсь?! — в голосе парня послышалось удивление, смешанное с обидой.

— Нравишься. Поэтому не нужно, — тихо, чтобы не слышали ушастые сплетницы, проговорила я.

— Женщины! Кто бы вас понял! — возмущенно выдохнул мне в затылок Рыжик, чуть отстранившись. — Сури, ты сломала мне мозг! Как это понимать?

Я пожала плечами, сжав ладони в кулаки, и качнулась вперед, стараясь вырваться. Рыжик отпустил плечи, перехватывая талию, осторожно потерся щекой о мой висок. Пальцы нежно заскользили по шее, вызывая приятное чувство расслабления. Я прикрыла глаза.

— Мастер Рогаст, кадеты Грасс и Калария продемонстрируют этот блок всем, — в голосе куратора сквозила неприкрытая неприязнь. — Прошу кадеты.

Отпрянув, Латус едва слышно выругался. Шепнул мне не бояться, повел к площадке для поединков. От позора меня спас звонок. Мастер пообещал на следующем занятии вызвать нас первыми.

— Латус, позанимаешься со мной. Принцип понятен, нужно отработать броски, — я озадаченно смотрела на толпу, перегородившую выход из зала.

Было время обеда и заторов, которые устраивали голодные адепты, спешащие в столовую.

— Без проблем! — протискиваясь через сплошную стену из спин кадетов, Рыжик тащил меня вперед. — Быстрее, а то все вкусное разберут!

— Кадет Калария, задержитесь, — громовой голос куратора заставил резко остановиться и втянуть голову в плечи.

— Сочувствую, Сури, — одними губами произнес Рыжик и добавил:- Жду тебя в столовой.

Магическая аура куратора очистила зал за считанные минуты. Не чувствуя за собой вины, я ждала очередного нагоняя или ехидного замечания в зависимости от того, что царило в голове мужчины: злость или зависть.

— Сури, ты забыла про свой статус? — начал Гаролд, когда дверь захлопнулась за последним кадетом. — Ты — выбор Пресветлого. Возможная невеста и будущая княгиня. Тебе нельзя обниматься с другими.

Это обстоятельство у меня вылетело из головы. Впрочем, оно как раз совпадало с моим планом. Когда Рыжик узнает, что я невеста князя, сам отстанет. Эта мысль совсем не обрадовала. Представив Латуса в объятьях Рутты, я скривилась.

Неужели меня тоже зацепило?! Поскорее бы уехать! За это время я точно забуду любвеобильного Рыжика.

— А князю можно обниматься с другими? — невинно хлопнула глазками.

— Не изображай дурочку, Сури. Князю можно все, — фыркнул Гаролд. — Что у тебя с Грассом?

— Уже ничего, — ответила не вдумываясь. — Я вас поняла, куратор, мне можно идти?

— Идите, кадет Калария. И впредь думайте, что делаете.

В столовую больше не хотелось. Вышагивая по опустевшим коридорам, не заметила, как вновь оказалась в объятиях Рыжика.

— Латус, ты установил новый рекорд по скоростному поеданию обедов? — вяло трепыхнулась, стараясь вырваться.

— Нет, моя остроумная, я ждал тебя, — он запустил пятерню в волосы и накрыл мои губы поцелуем.

Зря я призналась, что он мне нравиться. Он сделал совсем не те выводы, что нужно. Хотя, мне почему-то нравилось, что он не сдается. Впервые я разозлилась на наставника и его план. Впервые захотела забыть все и отдаться поцелую, который лишал воли, заставляя дрожать тело от непонятного томления. Волны сладкой неги растекались по телу, когда кожу под рубашкой обожгло. Я взвизгнула и отскочила от парня, потирая куртку на груди. Латус недоуменно разглядывал меня мутными от желания глазами. Боль не проходила. Рванув полу доломана и завязки рубашки, увидела раскалившийся кулон, обжигающий кожу. Вытянув за цепочку опасное украшение, виновато посмотрела на Рыжика.

— Тебя выбрал Пресветлый невестой? — Латус разглядывал серебряного леопарда. — Это же его знак. Вот леопард и пятизубая корона.

Уже открыла рот, чтобы признаться, что я одна из подставных невест. Но поняла, что это тот случай, который позволит закончить быстро наши отношения. И объяснять ничего не нужно.

— Да, невеста, — угрюмо буркнула, пряча остывший кулон на место. — Сегодня стала ею. Князь сам его на меня надел.

— Тогда стоит подождать пока Пресветлый откажется от тебя, как это было много раз до того с другими выбранными, — беззаботно махнул рукой Рыжик, обнял меня и повел в столовую.

— И ты будешь ждать? — удивилась странному слову, в принципе невозможному в лексиконе бабника.

— Буду, — уверенно кивнул мне рыжими кудрями Латус.

— И кто же скрасит твое ожидание? — хмыкнула я, понимая, что верность в контексте отношений вообще не знакомое ему понятие.

Рыжик притянул меня ближе и зашептал, хитро блестя глазами:

— Мы даже не встречаемся, а ты уже ревнуешь?!

— Нет, конечно! Но ты собираешься ждать. А ожидание предполагает верность.

— Значит, будет верность, — легко согласился Латус, словно ловелас тут не он.

— Ты знаешь, что это такое? — мои брови подпирали линию волос от удивления.

Пальцы, секунду назад нежно поглаживающие кожу через ткань, заледенели и больно стиснули талию. Резкий переход от благодушия к ярости ошеломил. Я присела, переживая приступ праведного гнева друга. Рыжик высился передо мной мужским вариантом Немезиды: изящные ноздри гневно раздувались, лицо наливалось краснотой, глаза метали молнии, кончики рыжих волос искрили.

— Сури, ты считаешь меня моральным уродом не способным на нормальные отношения с девушкой? — злобно рычал Рыжик, больно ухватив меня за плечи. — Думаешь, я любить не умею?

Вырвавшись из цепких и сильных как клещи пальцев, осадила идиота:

— Ты чего взбесился? — гневно выкрикнула, потирая многострадальное плечо. — Чего на людей кидаешься, не разобравшись?! Просто верности от тебя никто не ждет!

— Как это не ждет? — удивился парень, подозрительно уставившись на меня.

— Вот так! Тебя и таким любят… — туманно закончила, не вдаваясь в подробности.

— Есть такое, — подтвердил Рыжик, мгновенно остывая и самодовольно улыбаясь.

Развернувшись, чтобы не видеть лучащуюся удовольствием и самообожанием рожу, быстро проскочила в столовую, протиснувшись между двумя выходящими кадетами. За дальним столиком высмотрела своих соседок. Магда приглашающе вскинула руку.

Глава 20

Глава 20

Два длинных заросших мхом и травой барака, стоящих параллельно друг другу, хорошо спрятанные в лесной глуши, окруженные магическим защитным полем — это наш военный лагерь. Совсем рядом полигон со страшными и непроходимыми на первый взгляд снарядами. Дорожки, посыпанные светлым песком, в геометрической правильности пересекают периметр. Спортивные площадки, на одной из которых выстроились две шеренги одетых в зеленое девушек. На груди каждой вышит знак принадлежности к группе. Двести девушек, два мастера-инструктора, по-военному чеканящих шаг каждая вдоль своего стоя.

— Итак, кадеты, надеюсь, выживут все. Добро пожаловать в ад. Я, мастер-инструктор Элина Краус, ваш куратор на то время, пока вы здесь, — яркая зеленоглазая брюнетка лет тридцати с точеной фигурой, обтянутой тонкой эластичной, словно вторая кожа формой, едва сходящейся на шикарной груди, ходила вдоль выстроившихся в шеренгу девушек. — Слушать меня неукоснительно. Подстраивать свои потребности под Устав и внутренний распорядок. Запомните, здесь есть только мои желания. Провинившихся ждет наказание. Я знаю…

Мастер Краус остановилась возле Магды и окинула взглядом внешний вид девушки. Перед отбытием мы получили полевую форму. Зеленые плотные брюки и куртки до середины бедра. К форме прилагались ботинки на толстой подошве. Магда в последний момент получившая форму замешкалась, заглядевшись на куратора Гаролда, и прибыла в лагерь в школьной форме. Мастер ткнула пальцем в грудь девушки, выбрав первую жертву. Рядом сдавленно охнула Ирма, переживая за подругу.

— Гадюка, ядом не захлебнись, — прошипела едва слышно Магда, провожая злым взглядом фигуру инструктора.

— … среди вас есть выбранные князьями невесты. Не только князь Ивар, но и князь Йонас… — куратор Элина замолчала на пару секунд, потом очнувшись, продолжила:- решили сочетать себя супружескими узами. А наши княгини должны быть образцом для своих поданных. Посему заниматься будут все по увеличенным нормативам.

В голосе брюнетки послышалась едва сдерживаемая ярость.

Похоже, куратор имела что-то против Отбора и выбранных невест.

— Чего она взъелась-то? — я толкнула стоящую рядом Магду.

— Она последняя любовница князя Йонаса, брата правителя. Надеялась стать его женой. И вот обломилось, — злобно зыркая в спину Краус, пробурчала соседка. — Узнала новую сплетню, что он тоже присмотрел себе жену из кадеток на Отборе и теперь будет на всех отыгрываться. Мне, как брюнетке, в первых рядах огребать.

— Фигура у нее что надо, — завистливо протянула Ирма, незаметно закинув в рот пару кружочков печенья, — но старовата для князя.

— Они вместе нашу школу заканчивали, — возразила подруге Магда, ревниво разглядывая длинноногую соперницу, охотницу на сердце князя.

— Я и говорю, старовата, — стояла на своем Ирма, хрустя выпечкой.

— И чего она нервничает из-за невесты князя Йонаса? Он же с ней не порвал из-за этого? — поинтересовалась Рутта, стоящая справа от меня. И не дождавшись ответа, резюмировала вывод:- Княгиня будет для семьи, а эта для утехи.

— По-свински так с женой поступать, — угрюмо выдала Магда. — Зачем жениться, если не нагулялся?

— Много ты понимаешь?! Нагуляся! — фыркнула Рутта. — У мужиков вообще такого понятия нет. — Тут политика. Наследники нужны. Князья-то оба перестарки, не сегодня-завтра песок посыплется, а то еще чего серьезнее. Мужики, как деревья, первыми нижние сучки отсыхают.

Девушки дружно фыркнули, привлекая внимание мастера Краус.

— Внимательнее, кадеты! — рявкнула Эвелин, вновь пристально всмотревшись в Магду.

— Только вздохнула, что мужиков не будет. Так вы не замолкаете, трепясь про куратора, — покончив с печеньем, Ирма принялась за пряник. — Давайте, хоть тут без вечных тем…

На флегматично жующей Ирме скрестились два раздраженных взгляда Рутты и Магды.

— Мастер Краус, все в сборе? Потерявшихся нет? — по гладко вычищенной магией дорожке, к нам неторопливо приближался куратор Йонас-Гаролд. — Вот списки группы «Золотые шевроны», как вы просили.

Ирма подавилась и закашлялась, я похлопала девушку по спине. Магда и еще с десяток девиц выдохнули в восхищении. Рутта презрительно окрысилась.

Полевая форма очень шла смуглому, широкоплечему брюнету, слово для него придумывалась.

Может, так оно и было?

Темно зеленая куртка, прихваченная поясом, подчеркивала стройность подтянутой, ладной фигуры. Скосив глаза на куратора, приняла равнодушный вид. Гаролд сверлили глазами шеренгу девиц в моем направлении.

Краус покраснела, провела ладонью по гладко зачесанным волосам, коснулась крутого изгиба бедра и вытянулась перед князем.

— Все на месте. Провожу инструктаж, — голос Элины дрожал от волнения.

Равнодушно мазнув взглядом по изрядно нервничающей пассии, Гаролд сунул ей бумаги и повернулся к строю. Сурово сдвинув брови, с минуту разглядывал восторженно распахнутые глаза и глупые улыбки девушек и рявкнул:

— Кадеты, вы вышли не в лес прогуляться. Условия, созданные на учениях, будут максимально приближены к реальным. Настраивайтесь на выматывающие тренировки и проверки, — его взгляд нашел меня, губы поджались, злой прищур опалил неудовольствием. — Учитывая опыт прежних лет, предупреждаю. Пойманные на территории парочки будут исключены немедленно.

Краус отвлекла куратора вопросом, и по шеренге побежали недовольные шепотки девиц.

— Интересно, чего он приперся? Прошлые оба года даже носа не показывал в лес. С братцем развлекались в столице, — пробормотала незнакомая девушка, с эмблемой золотого щита.

— Сплетня уже неделю гуляет. Невеста у него тут. Боится Рыжий ее огуляет, — донесся тихий смешок с другой стороны.

— Он и так каждое лето тут пасется, каждый куст знает, как свои пять, — фыркнули в ответ. — Им только местные совы не огуляны.

— Рыжий бабник, не даст заскучать, — подтвердила «шевронка». — Мы бы без него на стены кидались… Или друг на друга.

Жгучая обида заставила сильнее стиснуть кулаки и зубы, чтобы не бросится на глупых девиц. Сдерживая слезы, переживала приступ ревности, ругая себя за глупость, что позволила влюбиться в Рыжика, в пол уха слушая девичьи сплетни. Инструктор пожирала глазами куратора, совершенно забыв о подопечных. Вокруг шелестело, ветром слов заполняя уши:

— Жди, как вечер придет, так и нарисуется ваш рыжий, — кто-то просветил со знанием дела. — Интересно к кому на этот раз «свезет»?

— Говорят, он влюбился…

— Если бабник влюбился, значит, прибор стал отказывать, — последние слова утонули в придушенном смешке.

— Интересно, куратор кого выбрал? Неужели этот гуляка и впрямь женится?

— Ему фигуристые брюнетки нравятся.

— Тут каждая вторая подходит под описание.

— Пресветлый в этот раз выбрал безродную блондинку.

— Как выбрал, так и передумает. Ему не впервой.

Глава 21

Глава 21

Казарма, блестевшая чистотой, была разделена на отсеки по двадцать девушек в каждом. Жесткие койки, рядом тумбочки для косметики и личных вещей и узкие шкафы для одежды и обуви. Все выкрашено в практичный серый цвет. Наши сдружившиеся группки разбили. Я попала в один блок с девушками старших курсов. Рослые «смертницы» подозрительно косились в сторону «Серебряных стрел». Магичек, умеющих читать мысли сторонились все. Те, кому было что скрывать, откровенно побаивались.

Застилая кровать, раскладывала вещи по тумбочкам, раздумывая об услышанном на построении. Девушки вокруг занимались своими делами, некоторые спали. Задумавшись, не заметила, как ко мне подошла одна из старшекурсниц:

— Ты Калария? Почему князь передвинул дежурства, и завтра ты заступаешь на мой пост? — рослая рыжеватая блондинка с раскосыми глазами нарочито грубо толкнула в плечо. Заметила знак «сердец» на расстегнутой куртке. Растерявшись, не успела предупредить ее удар. Ударившись затылком о металлическую дверцу шкафа, медленно сползла вниз, морщась от боли. В глазах потемнело. Почувствовала, как проворные пальцы рванули ворот куртки и вытянули медальон.

— Так я и знала. Ты выбранная невеста, — показала всем серебряный медальон, глумливо рассуждая:- Пожалуй, ты бледновата. Надо тебя подкрасить к свадьбе. Пара фиолетовых теней под глазами будет в самый раз.

Едва успела закрыться и увернуться, кулак лишь мазнул по уху и впечатался в дверцу. Блондинка взвыла от боли. Встряхнула головой, пытаясь прогнать вспыхивающие перед глазами яркие звездочки и встала в стойку, решая дать отпор зарвавшейся нахалке. Удар тяжелой подошвой в голову блокировала в последний момент, выставив блоком руку. В узком проходе девица не устояла и стала заваливаться на бок. Пропустив удар в живот, белобрысая отлетела к стене. Как учил Проспер, била наверняка, целясь в болевые точки. А еще он завещал не давать себя в обиду. И отвечать на удар более сильным ударом, иначе, такие как эта девица, сомнут и растопчут.

— Калария, Рэдис! Прекратите драку! — взвизгнула мастер Краус.

Брюнетка стояла в дверях, побелев от гнева. Я вытянулась по стойке смирно. Блондинка тяжело поднялась и застыла рядом.

— Кто начал драку? Причина? — мастер подошла ближе, разглядывая раскрасневшиеся лица и встрепанные прически. Рэдис молчала, я тоже не торопилась выкладывать правду. — Калария, откуда у вас кровь на затылке?

— Поскользнулась и упала, мастер Краус, — соврала, не глядя в глаза брюнетке.

Выдавать вредную блондинку не собиралась. Как объяснял Проспер, стукачей нигде не любят. Элина мне не друг, защищать не станет, особенно после того, как узнает, что один из князей выбрал меня. Разбираться с белобрысой придется самой.

— Рэдис, что произошло?

— Полы скользкие, мастер Краус, — не моргнув глазом, подтвердила мою бредовую отговорку блондинка.

— Полы, значит? Завтра будете натирать их до тех пор, пока они не заблестят, как зеркало.

Мастер развернулась и вышла из казармы. Девушки выдохнули, проснувшиеся завалились обратно. Блондинка подскочила ко мне, пытаясь пнуть и продолжить драку. Но пара рослых старшекурсниц оттащила в сторону, что-то объясняя, пихая кулаками в бок пинающуюся и шипящую ругательства истеричку.

Настроение было испорчено. Сплетня об избраннице князя уже оббежала все уши в казарме. Теперь все узнают, кто главная соперница, кого нужно ненавидеть. Количество желающих меня прибить росло. Гаролд наверняка специально переставил дежурных. Он знал про склочный характер Рэдис и подставил меня.

Кисло сморщилась от ожидавших перспектив, глядя в зеркало, промывая и залечивая неглубокую рану на затылке. Скудный ужин из каши и киселя, общий душ не подняли настроение. Я валялась поверх кровати и раздумывала, над предстоящей ночью. В столовой и душевой поймала недобрые взгляды. Судя по настрою, придется ждать гостей и лучше не раздеваться. Наверняка разбираться придут целой толпой.

— Кто тут Сури? — низенькая шатенка обводила глазами отдыхающих девушек.

— Я… — приподнялась на локте, раздумывая, не вызов ли это от ревнивых девиц.

Девушка подошла, присела на кровать и шепотом произнесла:

— Тебя ждут на спортивной площадке, — она замолчала, раздумывая, и добавила:- Не мое дело, но не советую. Еще наплачешься…

Подхватившись, игнорируя удивленные взгляды, она направилась к выходу. Натянув ботинки, не забыв о предосторожности, прихватила нож и вышла следом. Девушка мелькнула у входной двери, растворяясь в ночной темноте. Замешкавшись на выходе, с неохотой переступила порог. На улице меня может ждать разгневанная толпа, желающая моей крови. Но шатенка показалась вполне спокойной и адекватной. Не верилось, что она посланница ревнивых дурочек. Мелькнула глупая мысль, что меня нашел Латус, лагерь которого, по сведениям моих новых соседок, располагался неподалеку.

Решила действовать на свой страх и риск и шагнула в сгущающиеся сумерки за дверью. Пройдя немного вперед, остановилась, прислушиваясь. Осмотрелась. Вокруг светло, как днем, на разлапистых елях можно хвоинки пересчитать. Сегодня полнолуние, круглобокая, сочно-желтая Жула, закрывая четверть неба, зависла над лесом. На ее фоне мечутся граусы, крохотные ночные драконы, ловящие свою добычу — плотоядных нетопырей, прямо в воздухе. Оглушительно стрекочут кузнечики, ярко вспыхивают сиреневые светлячки, веет теплым ветерком, принесшим сладкие запахи лесных трав.

Глубоко вдохнув напоенный медвяным ароматом воздух, потерла виски и мысленно выругалась.

Это то самое вожделенное чувство свободы, вкус которой не сравнится ни с чем. Я к ней так долго шла. Терпела наставления настоятельницы и изнуряющие тренировки наставника. Теперь ничто не мешает забыть уговор и идти своей дорогой, наплевав на план Проспера. Наставник умер, и больше никто не сможет спросить с меня. Я никому ничего не должна. У меня есть моя жизнь, которая теперь принадлежит только мне. Сейчас я могу выбирать путь и спутников. Не по долгу, а по сердцу.

Перед глазами появилась обаятельная улыбка и насмешливый зеленый прищур Рыжика. Поймала себя на мысли, что скучаю по его выходкам, которыми он неумело прикрывает свою симпатию. Как хотелось выбрать то, к чему тянулось сердце, семнадцать лет смирявшееся и починявшееся чужой воле. Настоятельница и наставник, хоть и были мной любимы, тем не менее, заставляли жить их желаниями и целями.

И вот я свободна от обоих и могу выбирать. Только свободна ли? Почему так сложно поступить, как хочется? Почему появляется чувство, что я предаю не их, а себя? Выбор ли это: выполнить свое назначение или трусливо отсидеться? Сури Калария могла отвернуться и жить своей жизнью. Но «золотой шеврон» присягнул на верность князю. И отступить от цели, значит, проявить трусость. А трусость в моем случае не позволительна. Я пойду до конца. И кучка обиженных, ревнующих девиц не станет преградой. Я разберусь с ними прямо сейчас.

Глава 22

Глава 22

Приняв сложное решение, выдохнула и скорым шагом направилась к площадке. Дорожка, сияющая белым песком в свете луны, быстро привела к утыканному турниками и лестницами правильному квадрату тренировочной площадки.

— Против кого дружим, девочки? — неожиданно возникла за спинами дружно вздрогнувших и смеривших меня злобными взглядами кадеток. — Я так понимаю, против меня?

Рисуясь, удрученно вздохнула, благоразумно остановившись в десятке шагов от замерших девиц.

— Ты бы прекращала кривляться, Калария, — в мою сторону угрожающе выдвинулась плотная девица. — А то ведь огорчить не долго.

— В чем проблема? Ради чего режим нарушаем? — тянула время, стараясь выпытать планы девиц и не злить без нужды.

Ночная птичка, кричавшая в кроне дерева, резко замолчала. Наш сбор на площадке не остался тайной. Кто-то наблюдал за нарушительницами распорядка и слушал. Возможную слежку заметила только я. Девицы, заполучив козла отпущения, наливались праведным гневом, дабы излить его на мою многострадальную голову.

— В тебе, Калария. Ты — наша проблема, — Рэдис отстранила коренастую подругу и вышла вперед, хрустя пальцами. — Князь решил, две избранницы должны пройти испытания, а мы с вами за компанию. Была охота жилы рвать…

— Откуда такие сведения? — поразилась осведомленности белобрысой.

— Краус призналась. Ей сказал сам князь, — плотная девица, выглянув из-за плеча Рэдис, кинула на меня взгляд, не сулящий ничего хорошего. — Показал своей любовнице ее место. Теперь она лютовать начнет, отыгрываясь на нас.

— Тебя надо благодарить за генеральную уборку, назначенную на завтра, — злобно зыркая на меня, поддержала подругу статная шатенка. — Пожалуй, мы подправим тебе нос, князь озаботится твоим здоровьем и отменит учения.

Что им объяснять, если они для себя все решили? А Гаролд хорош, все рассказал Краус, а та натравила на меня девиц из ревности!

— Вторую невесту вычислили? — удивилась, что не вижу второй жертвы будущего девичьего произвола.

Рэдис уже открыла рот ответить, но замерла, прислушавшись, и, не предупреждая, рванула в сторону казармы. Переполошившиеся девушки, толкаясь и мешая друг другу, сыпанули в разные стороны.

— Что же ты не бежишь следом, Калария? — мастер Краус вышла на освещенное место. — Самая смелая? Или решила рассказать, кто тебе голову разбил?

— Самое худшее со мной уже случилось, — я помахала княжеским медальоном. — Чего еще бояться?

— Не хочешь быть избранницей? — удивилась брюнетка, подходя ближе. В глазах, рассматривающих медальон, блеснула алчность. — Чего вдруг? Не поверю, что не мечтаешь о богатстве и власти. Да, и оба князя красавцы, знают толк в постельных утехах.

Что можно сказать той, которая с детства была любима и получала лучшие наряды и игрушки? А подросла и возжелала князя, как очередную куклу. Разве поймет ту, которая семнадцать лет шагу не могла ступить из своей темницы, общалась лишь со случайно забредшими к обители детишками. Чья работа была сидеть у предсмертного одра, а развлечение — тренировки с оружием. Разве такие как я по доброй воле захотят вновь в темницу, пусть и золотую?

— Не хочу за не любимого выходить, — нашлась с ответом.

Звонкий смех заставил примолкнуть ночных певуний. Женщина откровенно потешалась над моим ответом.

— Глупая ты, Калария, — вытирая глаза, еще всхлипывала мастер Краус. — Разве князей любят?

— Что же они не такие мужчины, как другие? — удивилась логике брюнетки.

— Им нужны уважение и страх. А глупая любовь только мешает, — вздохнув о своем, назидательно произнесла мастер. Развернувшись, бросила через плечо:- Возвращайтесь в казарму, Калария. Наряд в уборные ваш, несмотря на то, что вы — избранница.

* * *

Закусив губу, я остервенело терла стену, рядом ругалась Рэдис, отмывающая пол. Для меня работа была привычной, в обители, как самая молодая и сильная, я часто отмывала грязные полы и закопченные стены. Вот неженке-аристократке Рэдис приходилось туго. Девушка боролась с приступами рвоты. Завтрак она благополучно вывернула в траву еще в начале отработки. Похоже, это ее первый опыт тяжелой работы.

— У тебя отлично получается. Ты как родилась с половой тряпкой в зубах, — донеслось ехидное замечание из-за спины. — Как князь мог выбрать тебя, грязную плебейку?

— От «чистоты» аристократок отмываться устал, — вернула шпильку Рэдис, пыхтя над особо упрямым пятном.

— Решила, раз непорочность сохранила, то лучше других? — со смехом бросив щетку, насмешливо разглядывала меня белобрысая. — Надеешься князя удивить и стать княгиней?

— Как видишь, уже удивила, — парировала, придумывая, как прекратить начинающий раздражать разговор.

— Кто же из братьев попался на твой «цветочек»? — посмеиваясь, полюбопытствовала блондинка, возвращаясь к щетке.

— Вот это никому знать не нужно, — отрезала, надеясь на окончание разговора. — Предполагалось, личность невесты будет держаться в секрете. Ты и так много лишнего узнала.

Я тихонько закипала. Рэдис прекрасно понимала, что виновата сама и логично решила выместить на мне зло, продолжая издевки.

— Вот это странно. Ты же Грасса подружка. Неужели он не успел с тобой позабавиться? — фыркнула девица. — Или он побрезговал бродяжкой и решил совратить княжескую невесту? У князя под носом «цветочек» сорвать.

Белобрысая зло рассмеялась, отжимая грязную воду из тряпки.

— Думай, как хочешь, — пожала плечами.

— Видно легкие победы Рыжему надоели, и он решил с князем потягаться, — задумчиво протянула Рэдис, поправляя выбившуюся прядь. — Вот идиот! Попадет на границу с Окавитой и года там не протянет. Из-за междоусобицы в их княжестве народ совсем озверел. Лезут к нам, приграничные селенья разоряют. У меня брат служит на Дальнем Рубеже. Мать ночами слезы льет, переживает.

— Странно, что у них князя нет? — равнодушно поддержала разговор, радуясь, что белобрысая сменила тему.

— Говорят, престол проклят. Сходятся на том, что князь, которого обманули, всех перед смертью проклял, — понизив голос, задумчиво проговорила, разглядывая себя в мутное зеркало на стене блондинка. — Я думаю, пока не найдут наследную княжну, покоя им не будет.

— Так, может, померла княжна, если войне без малого два десятка лет, — поддержала разговор, озвучила свою версию, особенно не прислушиваясь к словам кадетки.

Руки устали, и спина затекла от напряжения. Встряхнула кистями и сделала пару наклонов в стороны.

— Провидцы наши говорят, жива княжна, потому престол Окавитов не дается самозванцам, — важно пересказывала слухи Рэдис.

— Чего же не объявиться, если жива? — пожала плечами и продолжила оттирать стены.

— Вот и я думаю, у нее же знак рода должен быть! Его всякий знает. Может, девчонку кто-то вырастил и придерживает для нужного времени. Она вообще может быть у шебиттов. У этих изгоев никто искать не будет, — делилась догадками блондинка. — Придет удобное время, предъявят княжну. Она княгиней станет, а вырастивший при ней вторым человеком в Окавите. Окрепнет соседнее княжество и пойдет на других войной. Ни для кого не секрет, что шебитты хотят захватить наши земли. Так отец говорит, а он у меня умный. Жаль, брат не в него.

Девица вздохнула, принялась остервенело тереть, вымещая на плитках пола злость из-за невозможности изменить сложившуюся ситуацию, а я задумалась над услышанным. Значит, риволяне ждут войну и боятся возвращения Окавитской княжны. Захватывать Окавиту без толку, пока жива княжна, чужакам престол не удержать. Пока она жива, мира в княжестве не будет. Проживет княжна долго, даже если она человек, молодая совсем. А если в роду есть другие расы, и жизнь у княжны в разы дольше, чем у простого человека, то войне еще долго полыхать. Что же станет с княжеством, если уже сейчас из него бегут люди? Княжество без правителя, что тело без головы — долго не проживет.

Глава 23

Глава 23

— Я думала, прошлый призыв был самым убогим, надеялась, хуже быть не может, ниже падать некуда. Но вы меня удивили, — мастер Краус вышагивала вдоль шеренги истерзанных, заляпанных грязью по самые макушки, еле стоящих на ногах от усталости девушек. — Кадет, Рэдис…

— Я, — из строя чуть пошатнувшись, вышла белобрысая по грудь мокрой форме, с густыми разводами грязи на лице.

— Идиотка набитая, — издеваясь, в рифму выплюнула брюнетка. — Что вы делаете по ночам? Почему вы не преодолели стену на полосе препятствий, а залезли и заснули на ней?

Белобрысая молча стояла на вытяжку, опустив глаза, и только уши полыхали алым. Посмаковав ее стыд и бессильную ярость, облив строй презрением, мастер вызвала следующую жертву:

— Кадет Патаки…

— Я, — Ирма теряя ошметки грязи, вышагнула к скривившейся от отвращения Краус.

— Жирная свинья, — охарактеризовала девушку мастер. — Это полигон для тренировок ловкости и выносливости, а не место для пикника. Почему у вас из карманов высыпался недельный запас сладкого? Вас плохо кормят в столовой?

— Никак нет, — прошептала Ирма, подавив всхлип.

— Идиотки ответ, — сыронизировала инструктор. — Встать в строй!

— Кадет Ливарель, — выбрала новую жертву мастер.

— Я, — едва слышно произнесла девушка.

— Немочь дохлая, — зло сцедила брюнетка, остановившись перед худенькой шатенкой из «Серебряных молний». — Вы что по ночам делаете? На кой вы улеглись в траншею спать?

— Я потеряла сознание, — пролепетала девушка, бледнея еще больше.

— А мозги ты где потеряла, когда шла записываться в школу боевых магических искусств? — прорычала Краус. — Встать в строй.

— Кадет Драгош, — удивленно сверилась со списком мастер.

— Я, — обреченно выдохнула Рутта, выступая из строя.

— Дура криворукая, — скривилась брюнетка, подступая к нашей язвочке. — Ты куда целилась при стрельбе? Ты как попала Гройс в ягодицу?

— В ягодицы такой ширины трудно промахнуться, мастер Краус, — отрапортовала «шевронка», игнорируя недовольные шепотки возмущающихся кадеток.

— Шутишь? Тебе весело? Учения в балаган превратила, — недобро прошипела мастер, наклонившись к лицу кадетки. — Встать в строй.

— Кадет Калария, — хмыкнув, оскалилась Краус.

— Я, — ступила вперед, ожидая оскорблений и нагоняя.

— Самая умная? — выплюнула вопрос, забрызгав меня слюной. — Какого шмыра ты проползла под качающимися грушами с песком? Лестницу нужно преодолевать из виса, перебирая руками, а не ползти сверху. Ползать любишь? Устрою! Всем вам устрою! Встать в строй!

Я вернулась в шеренгу, чувствуя, как напряглись перед неминуемым приговором девушки. Краус злорадно ухмыльнулась, обвела измученных кадеток взглядом и ласковым голосом, от которого мороз пробрал по коже, проговорила:

— Марш-бросок в полной боевой выкладке от сюда и до полуночи. Бегом, коровушки!

Брюнетка щелкнула пальцами, и тонкие лучики магии ощутимо ужалили в пятую точку. Взвизгнув, я подскочила и понеслась следом за убегающими с воплями кадетками. Рядом налегке неслась мастер Краус, подгоняя обжигающими магическими лучами.

* * *

Едва держась на ногах, оставила грязную форму в хранилище, где ее почистят магией, добралась до душа и свалилась в беспамятстве от усталости. Девушки привели в себя, облив ледяной водой. Закутавшись в полотенце, пошатываясь, добрела до койки. Сил хватило натянуть тонкие трусики, расчесать и скрутить кое-как волосы. На ужин, как большинство измученных кадеток, не пошла, предпочтя мясному гуляшу крепкий сон. Просыпалась пару раз, лишь попить тонизирующий и обезболивающий отвар, который мне сунул в последнюю минуту прощания Рыжик, уверяя, что пригодится. Отвар снял усталость и притупил боль. За это готова была расцеловать Латуса.

Глава 24

Глава 24

Кто-то тихонько звал меня по имени, встряхивая за плечо.

— Сури, проснись, ну же…

Я вскинулась, ничего не понимая, захлопала ресницами. Передо мной склонилась одетая в верх от формы незнакомая девица. Она приложила палец к губам и тихонько шикнула на меня.

— Тебя вызывают. Накинь куртку и пошли быстрее. Только тихо, — еще раз шикнула на меня девушка, накидывая мне на голое тело тонкую куртку от формы.

Волосы расплелись, я потянулась за расческой пригладить. Но девица нетерпеливо качнула головой, схватила за руку и потащила на выход. Мы пробрались через коридор, она сделала знак дежурной, и та выпустила нас на улицу. Небо затянули тучи, и плотная темнота тут же окутала наши фигуры, пряча от посторонних глаз. Прохладный ветерок забрался под куртку и холодил тело. Запахнувшись плотнее, шла как на эшафот за девицей, гадая за какие грехи сегодня буду огребать. Моя провожатая, как и я, щеголяла голыми ногами и зябко поводила плечами, позевывая. Мы подошли ко второму бараку. Из темноты вышла темноволосая кадетка. Кивнув нам, молча зашагала впереди. Наша странная троица гуськом направлялась к дальней границе лагеря.

Похоже, ожидающие меня настроены серьезно, наверняка будут бить. А у меня из оружия только шлепанцы. И как у них сил хватает после марш-бросков еще разборки устраивать? Сама держалась на упрямстве и тонике. Темень, хоть глаза выколи. Остро запахло пряностью. Кто-то из девиц раздавил фунгус, ценный гриб, в высушенном виде используемый как приправа к мясу.

Спотыкаясь о выступавшие корни, девушки недобрым словом поминали шмыра и знакомых парней-кадетов. Я ругала себя за глупость. Остановившись возле подсвечивающего все вокруг призрачным сиянием магического защитного поля, тянущегося вверх и в стороны докуда хватало глаз, разбудившая меня кадетка проговорила в полголоса:

— Как услышите свист, возвращайтесь на это же место. Тут пробоина в защите. Вот ориентир, — девица указала на высохшее дерево, приметно белевшее за оградой. — Сегодня Краус умоталась на марш-броске и посты проверять не будет. Времени у нас чуть больше часа. Пошли.

Она положила руки на защитный контур и сделала шаг. Магия чуть слышно затрещала, попуская ее на ту сторону. Следом прошла другая девушка. Они ждали меня. Я секунду раздумывала, стоит ли к драке, которая меня ждет, и за которую я отхвачу у мастера, присовокуплять еще и попытку побега. Поймав удивленный взгляд девушек, вспомнила, что я «золотой шеврон», решила не трусить и прошла сквозь контур. Легкое приятное покалывание магии по коже понравилось.

— Теперь всем прямо. Возвращаемся по условному сигналу, — быстро повторила инструкции девица, вглядываясь в темноту чернеющего леса, шагнула в сторону и растворилась в чаще.

В том же направлении исчезла вторая. Жаль, я не спросила, какого шмыра их понесло в лес ночью. Или они будут группой поддержки при разборках?

Я помедлила, внутренне соглашаясь с обидными словами, которыми награждала нас мастер. Притащилась в лес, нарушив комендантский час, и еще по бурелому буду блуждать в поисках кадеток, желающих со мной поквитаться, рискуя сломать ногу или свернуть шею в темноте.

Сделав вывод, что я полная идиотка, наплевав на логику и безопасность, вошла под сень леса. Думала, темнее быть не может. Оказывается, может. Можно засветить магический шар, но тогда я себя выдам. А хотелось использовать фактор неожиданности. Прикрывая глаза от опасных сучков, двинулась вперед. Десяток шагов с закрытыми глазами дались с трудом. Я чувствовала под ногами мягкий мох, ветки цепляли волосы, грозя выдрать с корнем.

И где же исходящая негодованием и жаждой мести девичья братия? Или сестрия? Я вроде как пришла, а обиженная сторона не явилась. Значит, со спокойной совестью можно считать дело сделанным. И если я сейчас вернусь к защитному полю и лягу поспать прямо на мох, в ожидании гуляющих девиц, меня не сочтут трусихой.

Успокоив себя таким образом, развернулась, чтобы уйти, когда сильные, горячие руки прижали к себе.

— Сбежать решила, моя боязливая, — Рыжик горячо зашептал на ухо, прижимаясь все сильнее. — Ты такая теплая и так пахнешь… Я соскучился.

Теплая волна радости захлестнула с головой. Не думала, что так обрадуюсь появлению своей обидчивой «занозы».

Жула показалась из-за туч, рассеивая мрак под кронами и выдавая лихорадочный блеск в глазах у пришедшего на свидание парня.

— Латус, это ты? Что ты здесь делаешь? — губы сами собой расползались в довольной улыбке. — Не ожидала тебя увидеть так скоро.

— Ты ждала кого-то другого? — в голосе послышался холодок ревности и обиды. — Кого если не секрет?

— Ну, да, — брякнула, почувствовав, как напряглись греющие талию руки. — Я на разборки с кадетками шла. Приготовилась к небыстрой и нелегкой смерти.

— Обижают? — Рыжик тут же оттаял и заулыбался. Вдохнул запах волос и потерся носом о висок. — Скажи кто, я разберусь.

— Да собственно все, — решила нажаловаться на обидчиков. — Если раньше только за выбор князя отдувалась, то после сегодняшней встречи с тобой, еще и от твоих поклонниц отбиваться придется.

— Жаль тебя, моя несчастная, их так много, что тебе не отбиться. Я же не какой-то захудалый князек. Меня не любят только слепые, — сдерживая смех, в притворном сочувствии поглаживал меня по голове Рыжик. — Значит, ты последние деньки доживаешь? Это я вовремя успел.

Наклонившись, Латус нежно обвел контур губ. От легкого прикосновения они заныли. Я их облизала. Рыжик рвано выдохнул, и мои губы смял нетерпеливый обжигающий поцелуй. Он умело и чувственно дразнил, заставляя приоткрыться, впустить ласкающий, дразнящий язычок. Прикосновения губ то нежные едва ощутимые, то подчиняющие, на грани боли. С трудом отстранилась, задыхаясь. Внутри бушевали невиданные доселе эмоции, по телу разливалась истома, ноги едва держали.

Глава 25

Глава 25

Легко мазнув губами по щеке, Латус хмыкнул и присел у дерева, притягивая меня на колени, легко сломив слабое сопротивление. Мне не нравилось, что я слишком эмоционально реагирую на него. Тревожило, что чувства эти далеки от простого интереса, как было вначале. В голове крутились слова Рэдис, что я интересна Рыжику только как избранная князя.

— Главное травят совсем не ту, — смиряя ураган чувств, боясь поднять глаза, нерешительно положила ладошки ему на грудь. — Я всего лишь подставная невеста, на которую выльется недовольство и ревность оставшихся ни с чем претенденток и любовниц. Настоящую князь бережет и держит ее имя втайне от всех.

С замиранием сердца ждала ответа Рыжика, занятого разглядыванием моего скудного одеяния. Он осторожно выводил узоры пальцами на ключицах, освобождая плечи от одежды.

Сейчас он спросит имя настоящей избранной, чтобы переключится на нужную девушку. Это и будет точкой в наших едва начавшихся отношениях. От этой мысли сердце тоскливо сжалось и зачастило. Дыхание перехватило. Ждала его слов, как приговора.

— На тебе только куртка. Не замерзла? — горячее дыхание коснулось щеки, пальцы дрогнули, наткнувшись на медальон в ложбинке.

От его осторожных прикосновений тело пылало. Щеки заливал жаркий румянец. Губы ныли, требуя новых поцелуев. Отмахнувшись от желаний, с уверенностью одержимой выпытывала правду. Мне нужно было знать, что я значу для Рыжика. Тело прошила нервная дрожь страха.

— Тебе не интересно, кто настоящая невеста князя? — не выдержала я, уверенная, что даю себе шанс избегнуть чувств, в которых боялась потеряться.

— Зачем? Посочувствовать ему? — глухоспросил Рыжик, волосы коснулись моей щеки, и шею обжег поцелуй, от которого мурашки разбежались по телу.

— Почему посочувствовать? — удивилась я, не понимая его логики.

— Потому что лучшая девушка досталась мне, — губы проложили дорожку поцелуев к груди.

Словно тяжелый камень свалился с души.

Ведь накручивала себя, поверив в слова Рэдис. А нужно было просто спросить. Как же трудно поверить, в чужое бескорыстное чувство, когда знаешь только любовь в обмен на послушание. Я и сейчас сомневалась, что нужна Рыжику. Нравлюсь ему, или он мастерски задурил мне мозги? С его опытом второе не исключается.

Теплые пальцы скользили по спине, опускаясь ниже, губы умело ласкали напрягшуюся вершинку груди, вызвав слабый стон. Тело выгнулось, подаваясь к нему, мои пальцы зарылись в густые рыжие волосы. Неожиданная боль обожгла грудь. Я и Рыжик резко отпрянули друг от друга.

— Шмыров медальон, — прорычал Латус, потирая щеку, разглядывая остывающую подвеску. — Сури, ты уверена, что избранная не ты? Князь не стал бы вешать такую сильную защиту на подставную невесту.

Я пожала плечами, злясь на Калеба, своими причудами мешающего моей личной жизни. В глазах Рыжика плескались желание и злость. Выдохнув, он взял себя в руки. Зло рыкнул, нехотя запахнул на мне курточку и притянул к груди.

— Не я. Гаролд все рассказал мне лично. Правда, упомянул еще одну девушку, тоже изображающую невесту, — вспоминала разговор с князьями, устраиваясь удобнее на Латусовом плече.

— Ты знаешь, кто она? — задумчиво спросил Рыжик, поглаживая пальцами спину через тонкую ткань.

— Не знаю. Наверно из «Серебряных молний». Только им под силу навести морок на медальон. Может поэтому ее до сих пор не вычислили наши живодерки? — рассуждала, нежась от ласковых прикосновений.

— Странный этот отбор какой-то. Моя сестра Лиззи участвует уже не первый раз. Раньше были стандартные девичьи конкурсы. В этот раз даже близко такого нет. Перенесли соревнования в военный лагерь. Все эти проверки на выживание… Не к войне ли с Окавитой готовится князь?

— Гаролд что-то подобное говорил. Что будущая Светлая княгиня должна уметь защищать себя, детей, землю и свой народ, — перечисляла претензии к будущей княжеской жене. — Думаешь, Доранты объявят войну соседям?

— Самое время. Княжество на грани, народ на пределе. Все заинтересованные ждут слово Дорантов в судьбе соседей и не суются. Сами слишком слабы, чтобы захватив Окавиту, воевать с Риволой. Измученный народ Окавиты сопротивляться не будет, еще помогут завоевателям. Потому как хуже уже не будет. Их и так обобрали до нитки собственные князья, — рассказывал Рыжик, обнимая меня крепче и играя волосами. — Нам от этого завоевания никакой пользы. Нищее княжество принесет доход незнамо когда. Несколько лет самим кормить Окавиту придется. Вассальная зависимость предполагает помощь. Лучше бы они свою княжну нашли.

— Даже если княжна существует, то вряд ли объявится. Ей опасно показываться, — высказала свою мысль, вдыхая запах прокаленного зноем дня, которым пахла кожа Рыжика. — Она, как единственная полноправная наследница, рискует своей жизнью, явившись в Окавиту сейчас.

— Почему? Ее ищут уже пару десятков лет. Даже у шебиттов пытались разыскивать, — в удивлении поднял брови Рыжик. — Для Окавиты наследница — спасение. Князья прекратят делить престол. Она выйдет замуж, родит наследников. Возьмется за благоустройство своих земель. Ривола в стороне не останется, поможет.

— Из своих ее появление выгодно только нынешнему временному князю, ее дальнему родичу. Остальные попытаются ее убрать, чтобы дать шанс своему роду заполучить престол. А есть еще те, кто удачно наживается на смуте в княжестве. Им тоже княжна как кость в горле.

— А из чужих? — сощурился Рыжик.

— Князьям Дорантам ее появление сулит скорую свадьбу по давнему договору и объединение с Окавитой на равных. А это, как ты говоришь, потребует помощи для соседнего княжества и приуменьшит благополучие Риволы, — вещала, зарываясь пальчиками в густые, мягкие рыжие кудри, думая о том, что Латус и Рэдис зря боятся, считая войну неизбежной.

— Светлая голова! Тебя бы советником князьям. А они натравили на мою маленькую птичку стаю местных шмыр, — похвалил Рыжик, наклоняясь к губам за поцелуем.

Мерзкий медальон раскалялся и обжигал по всей длине цепочки, как только мы забывались и позволяли себе больше, чем поцелуи.

Тихий, предупреждающий свист услышал Рыжик. Нехотя отпустил меня, и, наклонившись, шепнул:

— Наш куратор обещал скорые учения. Все как обычно. Мальчики против девочек. Красные против синих. Будь обязательно. Я тебя найду. До скорой встречи, Сури.

— Как найдешь? — удивилась я, помня, что девчонок будет человек двести.

— По запаху, — коротко отрезал Рыжик, целуя на прощание.

— И чем я пахну? — поинтересовалась, нехотя выпуская его из объятий.

— Счастьем, — шепнул Латус.

— Да ты романтик! — удивилась я, не подозревая в ловеласе нежного сердца.

— Только с тобой, — донеслось тихое уже из-за деревьев.

У защиты меня ждала девица из моего барака. Судя по потрепанному, но счастливому виду, свидание прошло удачно.

Глядя на смущенно приглаживающую волосы девушку, отрешенно подумала, что у кого-то скоро свадьба. Но заметив алый череп на курточке, сдулась. «Смертницы» редко заводили серьезные отношения. На их грешки смотрели сквозь пальцы, понимая, что жизнь этих девушек короткая.

— Это не мое дело, конечно, но ты бы поосторожнее с ир Грассом. Он загорается быстро, но остывает еще быстрее, — косясь на меня, тихо произнесла девушка.

Я резко повернулась. Жаркая волна ревности затопила мозг. Захотелось вцепиться наглой девице в волосы. Едва удержалась от соблазна изувечить чужую шевелюру, удивляясь себе.

— Ты была его подругой? — последнее слово неприятно царапнуло по горлу.

— Упаси, Богиня, нет! — открестилась девица. — Моя соседка с ним встречалась. Сначала все идеально было, мы все слюной исходили от зависти, глядя на них. А потом он сам ее бросил, не объясняя причин. Летиция два месяца по ночам плакала и сейчас понурая ходит. А этот гад делает вид, что ее не знает.

— Спасибо, что предупредила, — сухо поблагодарила девицу, которая внезапно стала жутко раздражать.

На тропинку вышла наша третья гулена, сразу получившая нагоняй и не оставшаяся в долгу. Слушая, как тихо переругиваются девушки, я вслед за ними преодолела барьер, и мы благополучно добрались до бараков.

Глава 26

Глава 26

Наше ночное отсутствие не осталось не замеченным. Кто-то из кадеток проговорился. Мастер Краус вызвала нас и долго допрашивала, выпытывая, куда мы ходили ночью. Наконец, не выдержав, она сама выдала версию со свиданиями. Мотивируя тем, что куратор из соседнего лагеря не досчитался троих парней предыдущей ночью. С грустью подумала, что сейчас мой Рыжик и двое других бедолаг отрабатывают провинность.

Понимая, что от наказания нас спасет только отрицание, мы отнекивались, списывая все на происки недоброжелательниц и завистниц. Мастер кипела, грозила всеми карами вплоть до отчисления, но прямых доказательств у нее не было, и она сдалась, назначив нам наряды на отработку. Я попала на кухню.

Кухня и примыкающая к ней столовая, стоящие на отшибе, были скрыты от посторонних глаз магическими маскировочными элементами. Засучив рукава повыше, открыла скрипнувшую на несмазанных петлях дверь. В лицо ударила влажная, густая волна пара. Очертания помещения скрылись за плотными клубами. В них шевелились, переговариваясь, несколько теней. На меня никто не обращал внимание. Закрывшаяся дверь мягко поддала по спине. Обернувшись, заметила белевший лист правил поведения за столом. От нечего делать стала изучать содержание. Прочитав первые строки, затряслась о беззвучного хохота, искренне надеясь, что написанное всего лишь шутка.

Не жри как свинья. Используй приборы.

Режь блюдо мелкими кусочками.

Не дуй в первое, разбрызгивая бульон.

Не сопи и не чавкай, пережевывая пищу.

Руками с общего блюда не бери.

Ногами под столом не мотай.

Не облизывай пальцы.

Не три грязные пальцы об камзол или штаны, скатерть или шторы.

Не грызи кости (оборотням на заметку!)

Не ковыряй в зубах и при всех не сплевывай.

Не говори с набитым ртом.

Не чихай, не сморкайся в скатерть.

Не чешись (оборотням на заметку!)

Кашляя, прикрывай рот.

Не складывай огрызки и корки у тарелки.

Вилкой и ножом у чужого носа не маши.

Вином и водой рот не полощи.

Газы не спускай ни ртом, ни другим местом.

Вилкой в общем блюде долго не ковыряй, выбирая кусок послаще.

Надкусив, обратно в общее блюдо не возвращай, никому не приглянется.

Невкусное назад в тарелку не сплевывай.

Утирая глаза от слез смеха, представляла, какие случались казусы, чтобы собрать такой дикий свод правил поведения за столом.

— Ты на отработку? — полная женщина понятливо усмехнулась, покосившись на заинтересовавший меня список. — Как зовут?

— Кадет Калария, — привычно вытянулась по стойке смирно.

Женщина покачала головой, жалостливо вздохнула и произнесла:

— Совсем рехнулись, детей в армию брать, — плеснув воды из кадки, повторила вопрос:- Зовут тебя как, сердешная?

— Сури, — разглядывала показавшийся в облаках пара край стола, на котором поварята наполняли корзиночки пирожных кремом.

— Поешь, Сури, потом поможешь Ярику картошку чистить, — оглядев меня, решила женщина и подтолкнула в спину. — Иди к столу.

Не слушая возражений повариха, представившаяся тетушкой Блейзой, проводила меня в угол к маленькому столику, куда один из поварят принес густую грибную похлебку и чай с куском земляничного пирога. Подмигнув, поваренок скрылся в клубах пара, вернувшись к работе. С удовольствием умяла второй завтрак и, подвязав косу, отправилась в подсобку чистить овощи. Яриком оказался тот самый поваренок, что принес мне поесть. Обаятельный парнишка на пару лет меня младше, постоянно шутил и белозубо улыбался.

Ленточка тонкой кожуры лиловым серпантином свешивалась до пола, послушно укладываясь у ног. Крупный желтоватый клубень летел в бадью, точнехонько плюхался в воду, покорно присоединяясь к товарищам. Каждый раз, как слышалось характерное «плюх», мальчишка косился в сторону бадейки, переводя на меня уважительный взгляд. По результатам негласного соревнования я обходила его на пяток клубней.

— Метаешь хорошо ножи? — сделал свой вывод Ярик. — Устроим соревнование кто кого после моей смены?

— Устроим, если не случится непредвиденное, — многозначительно подняла брови. — Нам обещали марш-бросок и полноценные учения с захватом базы в расположении противника.

— Здорово! Я тоже поступаю через год. Хочу попасть к «смертникам», — восхитился парнишка, разглядев нашивку на груди, завистливо вздохнул. — Ты «золотой шеврон». Вас же отработками не наказывают. За провинности переводят в другие группы. Ты особенная?

— Спасла жизнь брату князя, — понизив голос, призналась будущему «смертнику», метко отправляя очередную картофелину с бадью.

— Ух, ты! А как это случилось? — парнишка приоткрыл рот и уставился на меня, забыв про работу.

— Помогла отбиться от разбойников, — нехотя призналась в героизме, о котором потом сто раз пожалела. — Князь в одиночестве отбивался от пятерых. Я помогла из арбалета.

— Если ты из арбалета хорошо стреляешь, то понятно, почему князь тебе помог попасть в «шевроны». Верные и умелые всем нужны, — окинув меня оценивающим взглядом, он добавил:- Ты еще красивая в придачу. Князь двух зайцев убьет. Любовницы во дворцах отсиживаются, с собой не возьмешь, не по правилам, оскорбительно, а охрана всегда при нем.

Ярик понимающе осклабился и подмигнул, перескочив на любимую тему, где мог мне дать сто очков вперед. Я благоразумно промолчала, не желая выслушивать подробности дворцовых сплетен касающиеся княжеской охраны. Но запомнила, чтобы при случае припомнить охальнику его грязные намеки.

После чистки овощей меня ждала гора грязной посуды. Нацепив фартук, намывала металлические кастрюли и небьющиеся тарелки, пока кожа на концах пальцев не побелела и распухла. Уже к вечеру, когда ужин остался позади, и Блейза, сжалившись, почистила большую часть посуды магией, смогла присесть и отдохнуть на освещенном пятачке перед дверью в столовую.

Отгоняя надоедливых насекомых, разглядывая распухшие слегка вздрагивающие пальцы, понимала, что сегодня показать мастер-класс по метанию ножей получиться с трудом. Отвлеклась, услышав сопение рядом. Ярик переминался с ноги на ногу. Он вынес набор метательных ножей в кожаном чехле. Вытянув нож, проверила балансировку, и метнула лезвие в ближайший ствол. Легкий звон и нож на два пальца вошел в древесину. Ярик удивленно хмыкнул.

Глава 27

Глава 27

— Мало дня для тренировок, адепт Калария? — из-за деревьев на дорожку, ведущую к кухне, вышел Гаролд, и ловко перехватил летящий нож. — Могу обрадовать, завтра начинаются полномасштабные учения. В них будут участвовать не только кадеты нашей школы. Военная Академия пришлет своих курсантов. После ужина я делал объявление. Прослушала, витая в облаках, как всегда?

Словестная порка началась. Было ясно, что куратору плевать на ответы, он пришел поиздеваться, довести до кипения, а по возможности — срыва.

С чего бы мне такая честь? Тратить на меня вечернее время, когда столько страждущих вокруг развлечь Светлейшего.

Что-то в его поведении было неправильное. Словно я вела себя не так, как он хотел или привык. И это его насколько злило, настолько притягивало. Похоже, он терял контроль над ситуацией. Игра переставала быть игрой, становясь чем-то большим для него. Его увлекло, может, впервые в жизни. И он мстил мне за потерю полного контроля, за чувства, которые невольно прорывались. Похожим образом мучился наставник, срываясь в раздражение и грубость, разрываясь между отцовской любовью ко мне и необходимостью жестоко бить и гонять до изнеможения на занятиях.

Избегая насмешливого прищура, закусив губу до боли, чтобы не вырвалось слово, о котором обязательно пожалею, смотрела в сторону, держа мужчину на периферии взгляда. Князь как всегда выглядел образцом мужской красоты. Тщательно выбрит, отглаженная форма обливает мускулистое тело, ботинки начищены до блеска. Ноздри щекочет приятный аромат парфюма, легкий аромат свежести.

— Я отбывала наказание, — четко отрапортовала, вытянувшись во фрунт, глядя в мужчине подбородок, как требовал Устав.

Сердце билось плененной птичкой, сбивая дыхание. Приходилось прилагать огромные усилия, чтобы казаться безмятежно спокойной, сохраняя на лице слегка дибильноватое выражение отрешенности — любимое у всего начальства.

Я не сомневалась, что Краус не упустит случай опорочить избранную в глазах князя, стараясь вернуть его расположение, и была готова к новой волне репрессий, похуже устроенной мастером. Стоя навытяжку, перебирала возможные способы наказания, милые сердцу князя.

— Разве правила не касаются избранной? Или ты думала, что имеешь привилегии, если тебя выбрал князь? — мягкий, сочившийся сладким ядом голос куратора не оставлял сомнений, что он отлично знает причину и явился применить придуманное самим наказание, а сейчас тянет время, смакуя мое смятение.

Повинуясь скупому жесту, я на ватных ногах прошла вперед по дорожке в направлении казармы. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику, невольно передернула плечами, чувствуя, как взгляд магистра буравит мне затылок. Мы прошли мимо казармы, свернули на дорожки, ведущие к спортплощадке, углубляясь в затемненную часть лагеря. Я молчала, не желая признаваться и подставлять Рыжика.

— Где ты шляешься по ночам, Калария? — вложив максимум презрения, намерено опустился до грубости Гаролд, задавая вопрос. — Стыдно признаться, что нарушила правила, отправившись на любовное свидание? Или ты пытаешься прикрыть ир Грасса?

— Я не собиралась на свидание! Хотя провокации со стороны девушек были, — и не соврала ни разу, в душе возмущаясь наглым вторжением в мою личную жизнь. — Из-за медальона у меня сложились не лучшие отношения в группе. Стараюсь уходить от конфликтов с ревнивыми девушками и… мастерами.

Запах свежести после грозы стал сильнее, брюнет подошел ближе. Я спиной ощущала тепло, исходящее от его тела.

— Разве я не предупреждал, что ты должна себя вести подобающим образом и не позорить оказанную тебе честь? — он словно не слышал моих оправданий, выдохнув последние слова как-то слишком спокойно. Будто заранее знал, что я буду выкручиваться.

Нужна мне такая честь! Я о ней не просила!

— У вас есть конкретные доказательства? Или это ревнивые домыслы ваших любовниц, желающих вернуть расположение князя?

Вот так, когда загоняют в угол, выигрышная тактика — нападение. Лучше всего переложить с больной головы на здоровую. У мастера Краус она крепкая, дубовая — выдержит. Теперь оправдываться куратору за слова его персонального «стукача» и любовницы — мастера Краус.

— Как ты объяснишь, что в это же время в казарме отсутствовал Латус ир Грасс? — куратор зашел с другой стороны, применив мое же оружие.

— Никак. Это обязанности дежурного и куратора знать, где находятся кадеты, — фыркнула, празднуя только что одержанную моральную победу.

— Не дерзи. Я знаю, что у тебя отношения с ир Грассом! — выдержка изменила Гаролду, он резко развернул меня к себе и зашипел в лицо:- Запомни, Сури. Ты — избранная князя! Забудь про этого кадета!

— Подставная, — стараясь сдерживаться и не вспылить, поправила мужчину, отступая на шаг назад. — Всего лишь обманка для защиты истинной избранной.

Гаролд вздернул идеальную бровь, уловив горечь в моих словах, не пытаясь приблизиться, он заложил руки за спину и изрек:

— Ошибаешься, Сури. Ты и есть настоящая. Это было испытание для тебя, — мужчина с чуть тронувшей ироничной улыбкой разглядывал мои округлившиеся от удивления глаза. — Считай, что ты его прошла.

— И чья же я невеста? Ваша или Калеба? — понимая, что князья ведут свою игру, и Гаролд, попытавшийся весьма успешно выбить почву у меня из-под ног, вряд ли ответит мне честно, все же задала вопрос. — Или избранница единственная?

— Тебе так важно, выбрал ли я себе невесту? — пальцы едва коснулись подбородка, заставляя посмотреть в глаза. — Неужели я произвел неизгладимое впечатление там, в обители, или ты питаешь надежды, маленькая мышка?

Голос мягкий, ласкающий, обволакивающий словно бархат. Прикосновения мимолетные, но обжигающие, будящие неизведанные и непонятные чувства. Я чувствовала, что обаяние мужчины окручивает меня словно кольца змеи. Еще чуть-чуть я не смогу ему сопротивляться, сделаю, все, что он захочет. Сжав кулаки сильнее, так что ногти впились в ладони, вызвав резкую боль, спасительной волной смывшей удушающее подчинение.

— Нет, не питаю. Всего лишь выясняю, есть ли у меня шанс избежать замужества, — от злости, что почти поддалась его магии, перешла на «ты». Попыталась улыбнуться, надеясь, что получилось презрительно, а не жалко. — Мне интересно, я единственная избранница?

Снова попыталась получить ответ на важный для себя вопрос. Мне нужна была информация, чтобы составить верный план дальнейших действий. Хотелось подловить князя на лжи. Списывая все несоответствия на проверки для отбора, князь ловко уходил от ответов, из которых можно было понять каковы истинные намерения на мой счет. Верить признанию Гаролда не спешила. Он может развлекаться за мой счет, наблюдая, как я буду себя вести, получая новую информацию. Мелькнула мысль, что так князья отбирают шпионов, ежегодно проводя тесты под видом Отбора на роль княжеской жены.

— Мне тоже интересно, чем все это закончится, — снова попытался уйти от ответа куратор. — Жду не дождусь развязки, и возможности поприветствовать Светлую княгиню.

Куратор желчно сплюнул последние слова, выражая свое отношение к отбору и девушке-победительнице.

Мне показалось, или с презрением вышел перебор. Похоже, этот Отбор волнует Гаролда гораздо больше, чем он хочет показать. Если так нервничает брат, что же на уме у самого Пресветлого?

Глава 28

Глава 28

Медленно передвигала ноги, проседая под тяжелой амуницией, несколько часов брела по чаще, заваленной трухлявыми стволами гигантских сосен, не разбирая дороги, особо не торопясь в зону военных действий. Лес притих, зверье затаилось или убралось подальше, чувствуя сосредоточие огромного магического потенциала сотен кадетов, эманации которого заставляли воздух потрескивать как перед грозой. Девушки под мороками, бесшумными тенями скользя по едва приметным тропкам, давно ушли вперед. Я и не думала спешить вслед. Тревожные мысли ходили по кругу.

Ночной разговор с куратором лишил сна. До рассвета ворочалась, прокручивая в голове диалог с князем, пытаясь найти зерна истины. Все происходящее было похоже на непредсказуемую смену цветов в калейдоскопе. По плану Проспера, я должна была проучиться в школе, разведать ситуацию и скорректировать свои действия. Но события сменяли друг друга с катастрофической быстротой. Я порой не успевала во время подстроиться. Ощущение неизбежного конца давило. Этот Отбор спутал все карты. Исполняя план Проспера, теперь я рисковала собственной жизнью.

— Сури, как ты сюда забрела? Совсем рядом граница с Окавитой, могла на патрули нарваться. Хорошо я на тебя следилку поставил, — руки со знанием дела разоблачали, проворно освобождая спину от тяжелых клинков и кольчуги. — Твои ушли вперед глубоко в наш тыл. Это тактическая ошибка. Наши ребята возьмут их в капкан. И чистая победа, с превышающим по численности противником.

— Отвлекающий маневр. У нас есть резерв в засаде, — обнимая Рыжика, безразлично произнесла я.

Идея с резервом была моя. Использовали ее наши стратеги или нет, не знала. Говорила из женской солидарности, дабы не слушать рассуждения парня о недалекости женского ума, не способного оценить и применить искусство военного дела.

Латус замер, осмысливая информацию, решая рвануть обратно и предупредить своих или остаться со мной. Не дождавшись поцелуя, опустила руки, наблюдая смену эмоций на лице Рыжика. Самой стало интересно, победит в нем долг или чувства.

— Отобьются, — решил Латус, махнув рукой, и склонился в торопливом, жадном поцелуе.

Изнутри будто меховой лапкой погладили. Выгнулась как кошка, прижимаясь к Рыжику, запуская в густые волосы пальчики. Приятно, когда выбор — это ты. И чтобы прекратить моральные страдания парня, успокоила:

— Это не факт, что есть резерв. Я предложила, но мое мнение не в почете у местной диктатуры в лице мастера Краус.

— Ну и идиотки, — резюмировал Латус, выпуская меня из объятий. — Почему ты не настояла? Ты не патриот?

Парень подхватил мою амуницию себе на плечо.

— Краус на утреннем построении постаралась всех убедить в том, что я встречалась со шпионом из вражеского лагеря. И сливаю всю информацию через тебя. Моему мнению не доверяют, — разочарованно цокнула языком, закатив глаза и пристроив заплечные ножны с клинками.

— Шмыр с ними, — рыжик вглядывался в карту с яркими значками обозначений. — Дело к ночи, Сури. Нужно укрытие. С востока, куда ушли основные силы, сюда прут звери, спасаясь от боевых магов. Пока искал тебя, натолкнулся на пещеру в нескольких часах пути отсюда. Сквозную, но это лучше, чем ничего.

Прислушавшись, он кивнул в сторону самых непролазных дебрей. И зашагал первый, показывая дорогу. Обреченно вздохнув, побрела за ним, предполагая массу приключений впереди. Латус молчал, упорно пробивая путь, и я вновь погрузилась в свои думы. Говорить ему о признании Гаролда не торопилась, подозревая князя в очередном обмане и игре, которую тот затеял то ли от ревности, то ли от скуки. Еще ночью пообещала себе, что не допущу, чтобы Гаролд менял мою жизнь по собственному желанию. Я еще не присягала ему на верность. Поймала себя на мысли, что думаю именно о младшем брате, хотя медальон принадлежит старшему. И вся эта идея с Отбором затеяна в первую очередь для него. Почему же мне кажется, что во всем больше заинтересован младший князь Дорант?

— Сури, лезь на дерево! Живо! — Рыжик махнул рукой на ближайшую толстенную сосну, подталкивая меня в спину.

Прислушавшись, я уловила треск ломаемых веток и вой какого-то зверя. Не заставляя больше упрашивать себя, уцепилась за нижние сучья, легко подтянулась и закинула ногу. С прыткостью белки преодолела десять метров и устроилась на толстой ветке, выглядывая внизу рыжую макушку. Рядом затрещали ветки, из-за ствола показалась рогатая мордочка с огромными от страха глазами и узким хоботком, из которого высовывался длинный змеинный язычок. Длинные цепкие лапки с острыми коготками потянулись к моей груди. Шерстистая, коричневая в зеленых пятнах животина, размером с собаку претендовала на мою ветку. Выхватив из-за голенища нож, ударила плашмя по цепкой лапе. Глазастик заверещал не своим голосом и спрятался за ствол. Но удирать, сдавая позиции, явно не собирался. Зверушка поскуливала, вылизывая пострадавшую конечность. Длинный пушистый хвост обвился вокруг ствола, не давая хозяину упасть.

— Сури, шерус безобидная нечисть. Зачем ты его шпыняешь? — поднялся ко мне Рыжик, примериваясь к ветке повыше.

— Это моя ветка. Пусть себе другую найдет, — буркнула, обижаясь на парня, взявшего сторону нечисти.

— За твоей спиной его гнездо. Кажется там его кладка. Он не уйдет отсюда, — усмехнувшись, Рыжик махнул рукой мне за спину.

Обернувшись, я заметила узкую щель, в которую едва пролезала моя ладошка. Осмотрев лаз со всех сторон, покачала головой.

— Этот жирдяй сюда не влезет, — уверенно сообщила свой вывод Латусу.

— Сури, он нечисть способная к трансформации. Иди сюда, сама увидишь, — Рыжик протянул мне руку и помог взобраться на его ветку.

Глава 29

Глава 29

Мы притаились и стали ждать. Шерус осторожно высунулся из-за укрытия, нашел мой взгляд и недоверчиво замер. Мне стало не по себе.

— Иди уже! — махнула на него рукой, словно нечисть могла меня понять. — Я тебя не трону. Мне толстые не нравятся.

Шерус громко протестующе пискнул, вылез на ветку, коготками разглаживая пушистую шерстку на животе и хвосте. Встряхнулся странной волной идущей от головы к кончику хвоста. Повернулся, демонстрируя серебристо-черную полоску, идущую вдоль хребта от загривка и до основания хвоста.

— Он перед тобой красуется, — прыснул Рыжик, разглядывая большеглазого чудика. — Кажется, его задели слова про толстяка. Хотя, скорее всего, покорила твоя растрепанная коса.

— Скажешь тоже, — фыркнула на глупое предположение, распуская волосы. — Нечисть не разумна. А этот вообще рискует свалиться, если будет так крутиться и трясти хвостом.

Шерус замер, принюхался и с грацией неожиданной для такого толстяка полез к нам. Не успела я пикнуть, как он кинулся к распущенной светлой гриве и блаженно замер, уткнувшись в нее хоботком. Лапки с тонкими пальчиками перебирали отдельные локоны, модифицированный нос сопел мне на ухо.

— Латус, защити меня от этого психа, — пискнула я, стараясь вытащить из лап нечисти свои волосы.

Чудик вдруг вынырнул из светлого водопада волос и кинулся к щели в стволе. Только был на ветке и уже испарился. Вздохнув с облегчением, принялась быстро заплетать косу. Рыжик подтрунивал надо мной, нашедшей среди леса поклонника, и мешал убирать волосы, приставая с поцелуями. Я фыркала и пыталась его оттолкнуть. Так пихаясь, мы проворонили появление «поклонника». Гневный писк заставил резко отпрянуть друг от друга и чуть не свалил нас на землю. Пятнистый перевел глаза на Рыжика и ревниво зашипел, обнажая острые зеленоватые клыки. Латус тут же убрал руки, признавая за шерусом победу и право на мое тело. Нечисть приблизилась, косясь на парня и протянула на узенькой когтистой ладошке кусочек полированного темного дерева с дыркой посредине.

— Оу! Это мне? — удивилась, разглядывая непонятное подношение. — Забавная штука. Надеюсь, ты меня не замуж зовешь?

Я уставилась на странного зверька, уверенно протягивающего мне лапку. Опасности от темного овального кусочка не исходило. Появилось желание рассмотреть странную, тщательно хранимую шерусом вещичку. Латус перехватил мои пальцы готовые взять странный подарок.

— Ты же не знаешь, что он попросит взамен. Ему твои волосы приглянулись. — Рыжик со смехом разлохматил мою прическу.

Пятнистый издал придушенный писк восхищения, ухватил мое запястье. И пока я с изумлением взирала на такое самоуправство, напялил свой подарок на средний палец руки. Древесина мягко засияла, трансформируясь под мой размер. И через мгновение на моей руке красовался перстенек, украшенный коньячным янтарем. Глазастик не торопился отпускать руку, любуясь изящным украшением. С опозданием выдернула руку из цепких пальчиков. Пискнув, он отпрыгнул на пару веток вниз, выразительно глянул в мою сторону, и характерно потер основание пальца у себя на руке.

— Похоже, он советует потереть камень, — проговорил Латус, наблюдая за пантомимой нечистика с неменьшим, чем я интересом. — Вещица непростая. И он в курсе, как ей пользоваться.

Отстраненно, не заостряя внимание, отметила приближение неясного гула. Словно сильный порыв ветра перед грозой, через лес прошла первая волна магии, обрывая листья с веток.

Когда в одном месте кастуется несколько сотен заклинаний одновременно образуется одна или несколько волн отката, различной силы, обычно сметающая все на своем пути. От наставника я знала, что устраивая учения, организаторы всегда рассчитывают допустимую силу и количество кадетов, чтобы предотвратить сильные разрушения. Мы с Рыжиком спокойно пережидали откаты, понимая, что нам ничего серьезного не грозит.

— Я боюсь. Вдруг превращусь в шеруса, — с опаской покосилась на странный перстень, придерживая взметнувшиеся волосы.

Зверушка вновь пискнула, теперь уже негодуя на мою нерасторопность, и вновь потерла свой палец. Рыжик, видя мою нерешительность, завладел кистью и сам мазнул по камню. Я повернулась высказать ему за самоуправство, когда у меня на коленях очутился шерус, быстро обвил талию хвостом и прижался к груди и глухо просипел:

— Ш-шес-са-а…

Сдавленно охнув, я попыталась спихнуть нахала на ветку. Напрасные потуги. Шерус уцепился коготками и шипел, не желая сдавать позиции. Рыжик и не думал меня спасать, сидя рядом он ухохатывался, глядя на потерявшего от любви голову шеруса. Только усилившийся шум второй волны заставил нас замереть и глянуть вниз.

Зверушка еще восседала на моих коленках, когда снизу послышался хруст веток сминаемого подлеска и шорох тысяч лап, бегущих по лесу, не разбирая дороги. К облюбованному нами дереву выскочили рогатые олени и лоси, следом прорывались саблезубые кошки, обгоняемые матерыми секачами и пятнистыми медведями, порыкивающими на разноцветных рабусов — двуногих ящеров, легко перепрыгивающих текущий шерстяной ручей. Животные шли сплошной стеной, задевая вздрагивающую от толчков сосну. Латус прижал меня к себе в неосознанной попытке защитить. Коленям стало легко, глазастик, испугавшись стольких хищников, буквально растворился, спрятавшись в своем гнезде.

Через лес прокатилась еще волна заставившая поток замереть и припасть к земле. Сорванные магией листья и мелкие ветки засыпали роскошные шкуры. Тихий скулеж слышался со всех сторон, звери спешно ложились на брюхо, зарывая в землю носы и прикрывая лапами морды, переживали ужас.

Прижавшись друг другу, стараясь не дышать, наблюдали странное зрелище тотального страха. Сквозь редкую завесу хвойных лап, странно смотрелся пятнистый разноцветный ковер из подрагивающих голых и пушистых шкур. Едва магический ветер стих, живой поток возобновился. Звери воспрянули, в их рядах слышалась незлобная грызня. Хищники издавали утробный рев, обнажая клыки, покусывали соседей для острастки.

Глава 30

Глава 30

В полной темноте, совершенно вымученные дорогой мы добрались до небольшой пещеры, скрытой в скалах, что стали естественным кордоном между двумя княжествами. Невысокий свод через десяток шагов резко опускался и шел почти отвесно вниз, обрываясь провалом. Из него отчетливо несло сыростью и прохладой, что говорило о наличии близкого подземного озерца или речки. Прислушавшись и не услышав характерного для подземного потока шума, склонилась к первому варианту. Желание спуститься ниже и проверить догадку сразу прошло, когда камень, брошенный в темный провал, так и не достиг дна.

— Я за хворостом. Разведем костер. Ты приготовь спальное место, — сразу разделил обязанности Рыжик, бесшумно исчезая в темноте.

Я лишь с завистью посмотрела на сомкнувшиеся за его спиной кусты. После трех волн отката в ближнем лесу стояла тишина, как на погосте. Ни знакомого уханья ночного призрака, ни звонких трелей цикад, ни волчьего воя не оглашало окрестности. Порадовавшись возможности выспаться, ввиду отсутствия опасного зверья, сбросила снаряжение, с наслаждением поводя затекшими плечами. Достала спальники, сняла куртку и тяжелые ботинки, натрудившие за день ноги. Мешки для сна раскатала за небольшим выступом у входа и с наслаждением вытянулась. Разглядывая густо рассыпавшуюся по мягкому небесному бархату звездную мелочь, не заметила, как задремала. Проснулась, почувствовав, как начинает нагреваться медальон, а нос щекочет вкуснейший аромат жаркого. Вернувшийся Рыжик спал, сопел мне в шею, рука покоилась на груди. Почти у моего носа весело потрескивал огонь, на котором жарилось мясо, исходящее шкворчащим соком. Парень давно вернулся, успел сложить и разжечь костер и пристроить готовиться над ним освежеванного зверька.

— Латус, проснись, мясо сгорит, — растолкала парня, чувствуя, как от жаркого явственно тянет горелым. — Руку с груди убери. Мне, между прочим, больно.

— И когда ты избавишься от княжеского подарочка? — недовольно пробурчал Латус, открывая глаза и нехотя убирая руки. — Сам-то Пресветлый наверняка развлекается с очередной фавориткой…

— Какое тебе дело до его утех? — пожав плечами, не злобно рыкнула на парня. — Или завидуешь?

Усевшись на жесткой лежанке, следила, как Рыжик снимает вертел с костра, осматривая слегка обугленную тушку со всех сторон. Аромат сводил с ума, наполняя рот слюной. Я сглотнула в предвкушении.

— Завидую, — буркнул Рыжик, отрезая розоватые на срезе кусочки мяса и складывая на широкий лист. — Не весела бы цацка эта княжеская, давно развлеклись как нормальные люди.

Уверенность, с которой были произнесены последние слова, пренебрежительный тон, упрек, обращенный ко мне, испарили всю благожелательность и расположение к парню. Оказывается, Рыжик не очень-то церемониться со своими подружками и не только после расставания. О чем-то таком меня предупреждали.

Возмущение, от которого пропал дар речи, сменило очень нехорошее чувство. Внутри закипала холодная ярость, перебивающая усталость и голод. Вот ей не стоит давать ход пока не разобралась. Латус мне нравился, терять хорошего друга не хотелось. В целом он был неплохой парень. Но, похоже, когда его подруга переходила в разряд «моя девушка», кардинально менялся, проявляя то самое пренебрежение.

— С чего ты так решил? — на удивление спокойно поинтересовалась. — Думаешь, пара поцелуев, и я — твоя?

— А разве не моя?! — удивился Латус, уделяя мясу больше внимания, чем разговору.

Равнодушие Рыжика задевало, хотелось быть особенной не такой как все. Кольнуло сожаление, что я для него всего лишь очередная «моя девушка», с которой больше не деликатничают, пытаясь «употребить по назначению».

— Я уже не помню, когда сам предлагал встречаться. Все больше упрашивают меня. — Латус протянул мне лист с моей порцией, вгрызаясь крепкими зубами в сочную, исходящую парком мякоть.

— Упрашивают?! Еще скажи на коленях? — не веря, уставилась на явно привирающего и набивающего себе цену парня.

— Бывало и такое, — согласился Рыжик, похабно ухмыльнувшись. — Направление твоих мыслей мне нравиться.

Фыркнув, отвернулась, сдерживая в себе рвущееся наружу негодование. И чтобы отвлечься, обратилась к долгожданному ужину, выбирая из предложенного кусочек, что выглядит аппетитнее других. Откусив нежное, пахнущее дымком мясо, почти не жуя проглотила и потянулась за следующим.

Возникла мысль поинтересоваться, откуда эта животина, если откат разогнал все бегающее съедобное зверье вокруг на несколько дней пути. Разум взял верх, убедив, что не стоит интересоваться, из чего приготовлено блюдо, если вкусно. Проктор ходил на охоту и приносил свежее мясо, которое сестры с удовольствием ели по разрешенным дням. Помимо воли, вспоминала, кто из местной фауны имеет такое нежнейшее мясо. Как-то наставник охотился на болотах на зубастых дейнихов. Их огромные чучела с двумя рядами кинжальных зубов в челюсти всегда находили спрос у местных покупателей. Мясо же считалось деликатесом, не только за нежный вкус, но и трудность в добывании. Углубившись в воспоминания детства, услышала конец фразы Рыжика, решившего после сытного ужина подразнить меня, продолжая развивать тему отношений.

— … тебе удалось меня удивить. Это ведь очевидно после всего, что было между нами, — Рыжик хитро сверкнул глазами, проводя рукой над кружками, магией кипятя воду.

Это заявление оставило неприятный осадок, подтвердив, что для него я больше не та, к которой нужно относится с вниманием и трепетом. Словно я крепость, что сдалась без боя и осады. Легкая добыча. Такие мысли вызвал закономерные негодование, протест и желание доказать обратное.

— Вот тут ты просчитался. Не хочу заканчивать собой очередной десяток твоих подружек. Ты даже не запомнишь меня, забыв обо всем на следующий же день. Нет почета стать очередным трофеем бабника, — вздернув подбородок, заметила, как замер Рыжик, и окаменело его лицо, отвернулась, глядя на темнеющий выход, откуда тянуло теплым ветерком, пропахшим нагретой за день землей и горечью трав.

— Ты совсем меня не знаешь, Сури. Чтобы не думала обо мне, для меня ты не просто очередная подружка, ты — моя сулари, — голос Латуса звучал тихо и ровно.

Понять, шутит он или серьезен, у меня не получалось. Опыта отношений было маловато. Вернее не было никакого. Костер почти погорел, бросая тусклые отблески на стены пещеры, лицо парня находилось в тени. Темнота скрыла его эмоции. Лишь застывшая и напряженная поза выдавала овладевшие им чувства.

— Сулари?! — я вскинула бровь.

Назвав меня «судьбой» он все равно, что признался. Или для Рыжика это слово ничего не значит? Просто звучит красиво, девушки от подобного признания приходят в восторг, и он говорит это каждой.

— Что тебя так удивило? Считаешь, мне только тело нужно, и я не способен на чувства? — прозвучало с затаенной горечью. Латус подался вперед, и зрачки в глубине темных почти черных сейчас глаз в свете догорающего костра вспыхнули зловещим огоньком. — Тел у меня и без твоего достаточно. Не голодаю…

Я молчала, комкая пустой листок, служивший мне тарелкой. Шестым чувством понимала, что Рыжик разозлился и не ждет ответов, его лучше сейчас не трогать и дать выговориться. Повисла тяжелая пауза, прерываемая слабым треском синеватого пламени, перебегающего с уголька на уголек. Казалось, пламя затухнет и с ним уйдет весь уют небольшой пещерки. Идея нашей затеи с побегом уже не казалась такой замечательной. Провести несколько часов в компании рычащего без повода парня не улыбалось. Хватило ехидного куратора с его издевками.

— С Тариль мы встречались еще до школы. Дали друг другу брачные обеты, она стала моей невестой, — сбивчиво начал рассказ Латус, неожиданно нарушив тишину. Женское имя, произнесенное голосом, в котором звучала застарелая боль и нежность, отозвалось во мне невольной завистью и злостью. Он присел на лежанку рядом со мной, оперся на стену и продолжил:- Тари обещала ждать, пока я окончу школу, получу звание легионера «Красной смерти», и мы сможем сыграть свадьбу. Мы тепло попрощались, и я уехал в Глияс. Спустя полгода, к зимнему празднику Перелома мне пришло известие из дома о том, что она вышла замуж. Я продал все украшения, что купил ей в подарок и неделю пил до синих шмыров. С тех пор мы не виделись.

В оглушающей тишине ночи, голос звучал глухо и отстраненно, последние слова Рыжик с трудом вытолкнул сквозь зубы и замолчал, уставившись на тлеющие угли. Похоже, рана на сердце, нанесенная невестой, все еще кровоточила. Не зажившая толком рана не даст телу нормально жить, незажившая душа не даст вновь полюбить. Вот почему все последующие отношения Латуса были обречены с самого начала. Права была сестра Герти, когда говорила: «Когда у мужчины много женщин, то ни одна из них никуда не годиться». Время стирает плохие воспоминания, и о невесте Рыжик помнит только хорошее, как я о наставнике, моем втором отце. А может отрицательные качества натуры его Тари не успела показать. Он, конечно, сравнивает всех с ней. А какая реальная девушка может соперничать с идеализированной бывшей?

— Не закончив отношения с одной, не начинают с другой, — пошевелив веткой угли, подкинула хвороста. — Когда намерения серьезные, а не просто развлечься.

Огонь, получивший пищу, ярко вспыхнул, освещая отрешенное лицо парня, и заиграл медными и бронзовыми искорками в рыжих волосах. Казалось, мысленно Латус далеко отсюда и не слышит моих ответов. Да и не нуждается в них.

— Все кончено. Мы давно не вместе, — отстраненно, словно самому себе, ответил Рыжик, разглядывая в танце язычков пламени что-то только одному ему видимое.

— Но точку в отношениях поставил не ты, — холодок сквозняка потянул по спине, отлепившись от стены, накинула куртку, зябко поводя плечами.

— Считаешь, мне нужно ее увидеть и поговорить?

Я лишь неопределенно пожала плечами. Не в моих правилах лезть в чужую жизнь. В своей бы разобраться. Латус большой мальчик и сам решит, что ему делать. Застегнув куртку, свернулась калачиком на лежанке и постаралась заснуть.

Глава 31

Глава 31

— Какаяпрелесть, эта ваша жаренная хорса! — знакомый голос, сочащийся ядом, вырвал меня из сна.

Приоткрыв глаз, проморгавшись, разглядела сидящего на корточках у потухшего костра куратора Гаролда, с аппетитом уплетающего остатки вчерашнего ужина.

Водяная крыса! Так мы ели водяную крысу! Вспомнив скелетоподобное существо с бледной покрытой мелкой чешуей кожей, омерзительной безносой и безглазой головой, увенчанной ядовитыми шипом, питающееся исключительно полуразложившейся падалью, почувствовала, как вчерашний ужин просится назад.

Так, мне срочно на воздух!

Дернулась из объятий Рыжика, мирно сопевшего рядом. Подхватив ботинки, вылетела наружу и едва успела склониться над кустами.

— Так, так…Значит, не знала, что ешь. Я уж было подумал, что ты великая хозяйка. Суметь разделать эту гадость так, чтобы не повредить внутренних ядовитых желез не каждый бывалый егерь может. Уже успел похвалить брата с удачным выбором невесты.

Тяжело дыша, дрожащей рукой вытирала выступивший на лбу пот. Вокруг весел плотной стеной туман, окутывая все жемчужной мглой, не пропускающей ни единого луча Кастора. Как куратор нашел нас в этом сплошном киселе?

— Держи, — куратор протянул металлическую плоскую фляжку. — Пойдем будить прекрасного рыцаря проворонившего и дракона и свою принцессу. Заодно расскажите, как это вся школа по уши в болоте ловит на свои никчемные отростки дейнихов, выдавая это за бой магов-стихийников, а вы тут свили любовное гнездышко и милуетесь.

В последних словах послышались угрожающие нотки.

— Я заблудилась, отклонившись от маршрута. Меня нашел адепт ир Грасс. Мы честно пытались нагнать своих, но наткнулись на массовое бегство зверей, — мешая ложь и правду, быстро тараторила, оправдываясь перед Гаролдом. — Пересидели на дереве две волны отката. Когда звери ушли, уже стемнело. Нашли эту пещеру переночевать.

Я лихорадочно умывалась водой, скопившейся в небольшой выемке в скале. Зашнуровала ботинки, переплела косу и одернула форму, принимая подобающий вид за рекордное время, давая шанс Рыжику проснуться и привести себя в порядок. Вернувшись в пещеру, услышала довольный смешок за спиной. Латус успел проснуться, собраться сам и упаковать все вещи, и стоял навытяжку. Ни за чтобы не подумала, что за десять минут до этого парень спал, пуская слюну мне на плечо. Гаролд прошел вперед, оглядев своды пещеры, поворошил носком идеально начищенного сапога золу в костре и спросил:

— Как я понял из рассказа Калария, это не было любовным свиданием. Это стратегически оправданные действия в тылу, — насмешливо покосился на серьезного Рыжика куратор. — И кто же в таком случае из вас пленный?

— Я…

— Она…

Князь умилился нашему единодушию, мерзко улыбнулся, подумал и отдал приказ, обращаясь к Рыжику:

— Кадет ир Грасс, порицание за дезертирство и поощрение за взятого пленника и умело разделанную хорсу. Двадцать шагов на северо-восток и наткнетесь на поисковый отряд «Серебряных молний», — четко отдавал приказы куратор. — Свободны.

Латус бросил на меня виноватый взгляд и выскользнул в серую мглу тумана. Мне стало интересно, как он сориентируется в этой пелене.

— Он лакки, оборотень. Они незаменимы как разведчики и следопыты, — усмехнулся моему растерянному виду князь. — Неужели не хвастал перед тобой своим хвостом.

Это прозвучало двусмысленно, и я залилась краской.

— Хвостом?! — выдохнула, не в силах поднять глаза на мужчину.

— У чистокровных лакки три хвоста. Но у полукровок обычно один. Видя твою растерянность, делаю вывод, что ты не в курсе этих мелочей, — куратор покосился в мою сторону, с удовольствием впитывая мое изумление. — Особенность этих оборотней в том, что секс у них происходит только в полуобороте. Значит, у вас так и не дошло до главного, что не может не радовать.

На это мне было нечего сказать, я молчала, переваривая свалившуюся как снег на голову информацию.

И что мне теперь с этим делать?

Представив Латуса, обнаженным, возбужденным с шикарным лисьим хвостом и бархатными треугольными ушками, прыснула в сторону, понимая, что случись это с парнем ночью, впала бы в ступор. В моем представлении выглядело это скорее комично, чем эротично. Вспомнился кот Афон, главный герой-любовник обители.

Интересно, в какую зверушку превращается Рыжик?

— Раз ты у нас пленная, придется лично отконвоировать тебя в расположение, — сурово глянув, куратор вышел, предоставляя мне тащить всю свою амуницию.

Я не была лакки и князь, подозреваю, тоже. Ни их замечательным нюхом и способностями ориентироваться, видеть в тумане мы не обладали. Пересидеть в безопасной пещере, пока Кастр не разгонит мерзкое марево, было бы лучшей из всех идей. Тащится же в густом тумане, не разбирая дороги и набивая шишки совсем не хотелось. На мое предложение куратор нетерпеливо мотнул головой и жестом указал направление пути.

— Туман простоит несколько дней. Это последствия магического отката. Так что вперед, Калария, если не хочешь ночевать со мной. Только учти, в отличие от Грасса, я не щепетилен.

Представляя, что меня ждет попытка повторения первого раза, вскинув, как пушинку рюкзак и клинки, бодро засеменила по едва заметной тропке.

Сгибаясь под тяжестью рубящего железа, изрядно взмокнув, несколько часов упрямо спотыкалась об невидимые в густом тумане корни, посылая в спину уверенно шагающего передо мной мужчины все известные мне проклятия. Про себя, конечно. Липкий влажный воздух сбивал дыхание увеличивая и без того немалую нагрузку, отбирая последние силы.

— Ты бы не могла сопеть, шипеть, кряхтеть и бряцать железом не так громко, — в своей обычной язвительной манере попросил Гаролд. — Мы на границе с Окавитой, здесь шныряют патрули. Нас, конечно, отпустят, но моей персоне лучше не светиться.

— Нет проблем. Не хотите помочь рюкзачок донести? — хрипло прокаркала, радуясь возможности отдышаться и перевести дух.

— Не хочу. Привыкай к тяготам. В семейной жизни с князем будет не легче, — окинув презрительным взглядом мою взмыленную физиономию, ответил мужчина, развернулся и, придерживая клинок, легко перескочил поваленное дерево.

Через время горестным воем о себе напомнил желудок, утерявший с утра столь ценные калории хорсиного мяса, оставленного мною под кустом. В рюкзаке был сухой паек, где в неприкосновенности лежал десяток пресных галет. Все лучше, чем ничего. Но проклятый изувер-куратор даже скорость не снизил, продолжая так же легко пробираться через кустарник и обходить поваленные деревья. Когда дыхание окончательно сбилось, а по спине и лбу стекали ручьи пота, взмолилась:

— Может, сделаем привал, куратор? В туалет хочется. Или предлагаете на ходу?

Мужчина остановился и прислушался. Нас окружала звенящая и пугающая тишина. Искажая очертания предметов и звуки, туман, осточертевший до зеленых шмыров, влажными лапами цеплялся за одежду, оставляя мокрые следы на коже. Взгляд ловил неясные тени, бесшумно исчезающие в липком мареве.

Это магические фантомы или игра воображения уставшего мозга?

Неожиданно я ощутила резкую боль в затылке, в глазах потемнело, и я провалилась в темноту.

Глава 32

Глава 32

Кузнечный молот с остервенением одержимого бил по наковальне прямо у моего уха, отдаваясь болью. Я застонала, пытаясь отодвинуться подальше от раздражающего звука.

— Очнулась? — прохрипело совсем рядом, перекрывая кузнечный набат. — Как ты? Голова цела? Сильно они тебя приложили.

Пытаюсь приподнять налитые свинцовой тяжестью веки. С трудом приоткрывается один глаз. Темнота сменяется разноцветными пятнами, пульсирующими в такт стучащему в голове набату. Окоченевшее тело подало признаки жизни, отозвавшись болью на резкое движение. Меня будто долго и усердно били, усердно околачивая со всех сторон. Каждая мышца напитана страданием. Под щекой чувствуется холод неровной в острых крошках поверхности. Похоже на каменный пол. Запах очень знакомый и пугающий. Память услужливо подсказывает, показывая картинку пыточной камеры в подземелье обители. Первая мысль: «Меня нашли и вернули настоятельнице». Плохо, план Проспера срывается, моя миссия под угрозой. Одна надежда, что князь будет искать свою невесту. Вот в это и буду верить. А пока разведать обстановку.

Рука потянулась к пульсирующему затылку, коснувшись чего-то липкого. На пальцах оказалась кровь. Стало страшно.

На нас с куратором напали, меня оглушили и куда-то принесли. Здесь есть еще кто-то. Не мог же мне почудиться голос. В голове немного прояснилось. Боль отступила, давая возможность подняться и осмотреться. Кузнечный звон оказался капелью. Зрение понемногу возвращалось, придавая разноцветным кляксам четкие очертания.

— Калария, ты чего молчишь? Я бы помог, но немного не в форме.

Голос куратора приводит в чувство. В нем нотки беспокойства?! Быть такого не может! Этот ядовитый аспид на такое не способен!

Повернув голову на голос, разглядела прикованного за запястья к стене мужчину в разорванной одежде с кровоподтеками на лице.

— Куратор, где мы? Что произошло в лесу? — горло пересохло и выдает невнятное сипение.

— На нас напали. Тебя оглушили, я отбивался… от пятерых. Шмыров туман! — хрипло выругался Гаролд, звякнув кандалами. Колеблющееся пламя факела выхватило жуткие ссадины с запекшейся кровью на животе и груди. — Двоим больше не понадобятся клинки, но остальным удалось меня скрутить. Повезло, что один из этих трусов заинтересовался тобой.

Резко села, зашипев от боли, лихорадочно оглядывая разорванную одежду, предполагая худшее. Заметив, как я дернулась, он успокоил.

— Не переживай. Ничего тебе не сделали. Только раздели и пощупали. Нас сгрузили в телегу и доставили в Граст, — куратор гневно дернул закованные руки. — Это камера в городской тюрьме. Не видят, с кем связались? Или ищут войны с Риволой?

Оглядев себя, я поморщилась. Путы с меня сняли, оставив следы на запястьях. Куртки и ботинок не было, сквозь дырки в форме виднелись синяки.

Гаролд откровенно пялился, изучая прорехи на майке. Гневно пискнув, прикрыла грудь руками. Тяжесть в голове не проходила. Мысли еле ворочались, и обычная стройная логическая цепочка не хотела складываться.

Нас зачем-то похитил пограничный патруль соседнего княжества. В таком тумане мы могли заблудиться и зайти на чужую территорию. Но зачем вести обоих в столицу? Или все дело в князе? Но Окавита не враг Риволе. Им не нужен заложник. Или я чего-то не знаю?

— Те, кто нас доставили в столицу, сказали что-нибудь важное? — решила выяснить, что происходило, пока я была без сознания.

Вопрос повис. Видимо говорили и не мало. Замолчавший князь решал, что из сказанного стоит донести до моих ушей.

— Интересовались тобой. И, похоже, мои объяснения, что ты кадет их не устроили. Они явно что-то выяснили про тебя, — куратор, не скрывая интереса, разглядывал мою персону. — Мы удостоимся самой высокой аудиенции. Скоро сюда прибудет сам Пресветлый. Со мной понятно. Меня-то каждая собака здесь знает. А ты им на кой?

— Их ввел в заблуждение княжеский медальон. Наверняка посчитали меня избранницей Калеба.

Я рассеянно отвечала вопросы Гаролда, ловя на себе заинтересованные взгляды, пытаясь сообразить, чем мне грозит такое внимание со стороны похитителей.

— Медальон настоящий. Отбор ты в любом случае прошла. Князь сделал свой выбор. Именно ты — будущая Светлая Княгиня Ривольская, — ухмыльнулся куратор. Заметив мой полный изумления взгляд, пояснил:- Помогла мне сбежать из обители, проявив человеколюбие. В тавернах, когда я вел себя как последняя скотина, проявила щедрость, терпение, понимание, заботу. Проявила сострадание, помогая сестре, спасла новорожденного и осиротевших волчат. Не поддалась на очарование лакки.

— Знала бы, что все подстроенно — пальцем не шевельнула, — прервала дифирамбы Гаролда, возвращаясь к насущным проблемам. — Похитители что-нибудь говорили обо мне?

— Нет, мышка. Они говорили о княжне. Двое чуть не подрались, споря, не княжна ли ты. О чем речь, Калария? Или ты не Калария?

— Калария?! С чего ты взял это, Дорант? — дверь, оббитая металлическими полосами, распахнулась, и на пороге появился высокий светловолосый мужчина в парчовом камзоле и золотом княжеском обруче, придерживающем легка вьющиеся у висков волосы. — Если патрульный не врет, она потерянная княжна Окавита. Меня-то представлять не надо.

Самодовольно улыбаясь, Пресветлый князь Бодирод прошел вперед, наслаждаясь нашим удивлением. За ним вошли двое слуг, принесшие стул для князя и два факела, осветивших неприглядное убранство каземата.

— По возрасту ты подходишь. Внешностью напоминаешь моего родича, прежнего князя. Но все ерунда, если у тебя нет метки, — он щелкнул пальцами, и магическая сила развернула меня к нему спиной. — У всех наследниц на спине изображение чудного цветка окавиты, цветущего в небесных садах, подаренного самой Светлой Богиней одному из наших предков. Но только у истинной наследницы при рождении появляется весь цветок. Меня не обманешь. У бастардов лишь часть изображения.

Он захихикал, перекинул косу мне на плечо и резко рванул остатки майки. Я с визгом прижала лохмотья к груди.

— Осветите лучше! — нетерпеливо прикрикнул на слуг Пресветлый.

Глава 33

Глава 33

За моей спиной воцарилась тишина, оглашаемая рыком куратора и усердным сопением слуг. Спине стало жарко от близкого соседства факелов. Изумленный княжеский вопль заставил вздрогнуть. Протестующее звяканье кандалов куратора стихло. Я поежилась. Холодный палец блондина нежно обвел линии лилейных лепестков.

— Богиня, это и вправду ты — наша потерянная княжна! Цветок настоящий! — потрясенно прошептал князь Бодирод.

На плечи мне лег камзол, пахнущий дорогими благовониями. Быстро продела руки в рукава и застегнула петли. Развернувшись, я увидела в высшей степени удивленную четверку мужчин. Оба слуги, убрав факелы, отступили и низко поклонились. Но мой взгляд задержался только на Пресветлом. На полном лице сменялись выражения от удивления до страха. И прежде чем, он решит убрать меня, как конкурентку за престол, предупредила:

— Не строй планы на убийство, князь Бодирод. Я тебе нужнее живая.

Князь озадаченно глянул на меня, опускаясь на принесенный стул. Переступив с ноги на ногу, ждала вопроса. Пол был холодный, стараниями мародеров я осталась без ботинок, и чувствовала, как стопы заледенели. За спиной Пресветлого побледневший Гаролд ждал развязки, пожирая меня глазами.

— Как ты спаслась, княжна? Как твое имя? Расскажи мне все. А я сам решу, нужна ты мне или нет.

— Я выросла в обители Светлой Богини. На границе Риволы. Мать-настоятельница рассказывала, что мою матушку Светлую княгиню привезли тайно ночью. Когда она разрешилась мной, то прожила недолго. Денег и украшений, что были при ней, хватило нанять мне кормилицу в деревне. Я росла при обители. Как исполнилось семнадцать лет, ушла в Глияс обучаться военному мастерству. Меня поймали на границе во время учений.

Я намеренно умолчала о роли Проспера в моей жизни. Бодирод потирал подбородок, слушая мой рассказ. Князь лихорадочно соображал, что ему выгоднее живая или мертвая княжна. Не придя к единому решению, он пытливо глянул на меня и задал вопрос:

— Зачем ты мне живой, княжна? С твоим появлением я теряю все. А я, знаешь ли, привык повелевать. Жениться на тебе я не могу, мы родичи, хоть и дальние. Так в чем моя корысть? — князь, не мигая уставился на меня, высверливая дырочку в черепе, словно желая заглянуть и проверить, с каких козырей я пойду.

— Мой отец очень любил мать и не изменял ей. Но дед был тот еще ходок. Количества своих внебрачных детей он и сам не знает. И не все они живут в этом княжестве. Чтобы получить престол законно, тебе придется разыскать всех и убить. Но не думаю, что пролив столько невинной крови, ты получишь благословление Богини. Ты и твой соперник Рунгерд живы только потому, что на ваших руках нет крови моих родителей. Вы повинны только в том, что разоряете княжество борьбой за венец, на который ни ты, ни он не имеете права.

Князь вспыхнул и вскочил со стула, сжимая рукоять клинка и сверля меня глазами, готовый защищать свое мнимое право.

— Сядь и дослушай, — не повышая голоса, приказала, гневно взирающему Бодироду, готовому броситься в бой. — С моим появлением притязания на престол прекратятся. Но мне нужен муж и наследники. Жениться мы не можем, княжна Окавита обещана своим отцом Пресветлому князю Риволы. Вот за него я и выйду замуж.

Сказав это, глянула за спину Бодирода, на Гаролда, кривящего губы в усмешке, прожигающего меня взглядом. Мое заявление он проигнорировал, даже мускул на лице не дернулся. Подивилась выдержке куратора, кажущегося равнодушным к происходящему, и только напряженная поза и лихорадочно мерцающие в свете факелов глаза выдавали нешуточное волнение.

— Зачем тебе Ривольский князь? Он не согласится на такой брак. Твое приданое изрядно обветшало, — глумливо хмыкнул блондин.

— Это не важно. Отец Пресветлого из Риволы и мой обо всем позаботились. Когда весть о том, что мать ждет дочь, достигла Глияса, Пресветлый князь предложил соединить не только руки его сына и будущей княжны, но и объединить земли в одну империю, — глядя как побелело лицо Бодирода, я поаплодировала себе. — Но смерть моего отца не дала осуществиться этому. Теперь я достигла совершеннолетия, и препятствий к браку больше нет.

— Я помню, пару десятков лет назад мой, ныне покойный отец рассказывал что-то похожее. Так ты специально привела брата Пресветлого, чтобы шантажом заставить жениться? — он покачал головой. — Всегда поражался женскому коварству.

Не специально, но свадьба с Пресветлым князем входила в наши с Проспером планы. То ли еще будет, Бодирод! Я все же смогу тебя удивить еще раз. А может и не раз.

— Зачем нам лишние хлопоты? Я привела самого Пресветлого. Вернее он сам пришел, — спокойно произнесла я и подняла глаза на куратора и испугалась.

В лице князя, застывшем как маска, не было ни кровинки. Лишь алыми искрами вспыхивали темные провалы глаз.

— Но-о-о как? Это же Йонас-Гаролд — второй сын и ненаследный князь!

— Родовая татуировка у Гаролда имеет пятизубую корону, тогда как у Калеба только четыре зубца на венце. Хитро придумано, выдать одного брата за другого. И разумно. Если не знать этой маленькой особенности, никогда не догадаешься. Ведь всех, кто помнил настоящего наследника, давно нет в живых.

Князь вскочил, выхватил факел из рук слуги и осветил грудь прикованного. Гаролд был в бешенстве, но сдерживал себя, лишь гневно раздувал ноздри, бросая полные ярости взгляды на меня. И молчал, что совсем не характерно для его ядовитого и трепливого языка.

Ой, ой! Открылся его маленький секретик…

— Что мне даст ваш брак? — не отходя от куратора, обернувшись, спросил Бодирод.

Я бросила крючок с наживкой и Бодирод заглотил. Теперь осталось сделать так, чтобы он не сорвался. Как повторял Проспер: «Алчность и тщеславие — слабые места властьимущих».

— Власть над объединенными княжествами. Ты будешь сочинять законы, а мой муж их подписывать. Гаролд будет сидеть на троне, а править будешь ты, — усмехнулась я, поймав взгляд куратора, в котором читалось пожелание самой мучительной смерти.

Опустившись на стул, поджала озябшие ноги.

— С чего я должен тебе верить, княжна? — Бодирод, подошел ко мне и склонился над моим лицом. Ухватил за подбородок и повернул к себе, пристально вглядываясь. Светлые и мягкие как шелк пряди мазнули по щекам. — Может, вы сговорились с ним, дали себя поймать, а теперь устроили представление передо мной? Водите меня за нос, преследуя свои цели.

Не отводя глаз, смотрела в светлые, почти сливающиеся с белком глаза князя, скривилась, понимая необходимость произнести вслух следующие слова, которые хотелось бы скрыть в глубине души.

— С того что он — сын предателя и убийцы моих родителей, — процедила сквозь зубы обвинение, давно жегшее губы. — Мои родители гостили в его усадьбе, когда их настиг убийца. Отец погиб сразу, мать позже. Разве я не вправе отомстить за их смерть? Разве это не повод лишить Дорантов настоящей власти? Но сделать это мирно, не проливая крови, как хотел мой отец.

В камере повисла тишина, прерываемая мерным стуком капель о камень. Брошенное обвинение было серьезным. Будь я мужчиной, получила бы вызовы на дуэль от Калеба и Гаролда. Но Гаролд молчал. Даже такое тяжелое обвинение в бесчестье, которое ляжет виной на весь его род, не заставило его оправдываться или угрожать, защищая честь отца. Похоже, князь из Риволы и так знал все то, что я рассказала Бодироду.

— Зачем же Пресветлому князю Рамбалю Доранту смерть княжеской четы, с которой он был дружен и даже составил уговор на брак и объединение земель? — блондин задал тот вопрос, над которым я ломала голову с тех пор, как узнала правду от Проспера.

— Я бы и сама хотела это знать, — с ненавистью и вызовом глянула в сторону Гаролда.

— Ты так и не назвала себя полным именем, княжна, — вдруг вспомнил об этикете Бодирод.

— Суриэль, — назвала имя, которым меня называла мать настоятельница, утверждая, что именно его прошептала моя умирающая мать, взглянув на новорожденную крошку.

— Хорошо, княжна Суриэль, я буду думать над твоими словами. А пока вас переведут в княжеские покои, — оглянувшись на прикованного, Бодирод извиняющим тоном произнес. — Ты, Пресветлый, не держи зла, но антимагические кандалы я пока оставлю.

Кивнув стражникам, блондин вышел, оставив дверь в камеру нараспашку. Через нее прошел дюжий молодец и, остановившись перед Гаролдом, занялся кандалами. Освободив куратора, он повернулся ко мне и, вежливо поклонившись, произнес:

— Прошу, госпожа.

Глянув на голые ноги, вздохнула, мысленно обругав любителей поживы, оставивших свою же княжну босой, и пошла вперед. За мной тихо звякнув цепью, хрипло дыша, двигался Гаролд.

Глава 34

Глава 34

— Не думай, что сможешь провернуть эту аферу с князем-марионеткой, будь ты потерянной княжной или самой Светлой Богиней, — к Гаролду вернулось присутствие духа и привычная самоуверенность. — Я не собираюсь плясать под дудку твоего родича.

Куратор в чистой и целой рубашке с видом объевшегося сметаной и довольного жизнью кота развалился в кресле, разглядывая мою фигуру, разодетую в княжеские златотканые уборы. Одежду нашла в гардеробе и решила разок щегольнуть в дорогих шелках, приличествующих моему статусу. Отмывшись и отогревшись в горячей воде, я пила чай из хрупкого, прозрачного, украшенного позолотой, фарфора, разглядывая обставленные с изыском покои. Слишком непривычно мне, привыкшей к аскетизму обители это обилие вычурной мебели, бархата покровов, позолоты поставцов, радужного сияния хрустальных люстр, стеклянной разноцветной мозаики столиков и самоцветной инкрустации ларей и сундуков, окованных серебром.

— Осторожнее со словами, Гаролд. Не гневи Богиню, упоминая ее имя всуе, — долила душистого чая в крошечную чашку и осторожно поинтересовалась:- Значит, вступить в брак по договору ты согласен?

— Однозначно, — сверкнув глазами, выпалил Гаролд. — За двадцать лет мира Ривола накопила достаточно богатств, чтобы без ущерба для себя помочь Окавите. Слияние нам только на руку.

Рука дрогнула, чай выплеснулся на белоснежную льняную салфетку. Князь, заметив мое замешательство, криво усмехнулся. Я задумалась. Если судить по мнению жителей Риволы, а кадеты пересказывали мне чаяния своих родителей, то ситуация с объединением не так блестяща, как расписывает Гаролд. Ему придется прилично облегчить казну, а то и ввести новый налог, чтобы вытащить Окавиту из нищенской ямы. Не свои ли планы, о которых я ни слухом, ни духом, преследует Гаролд?

— Если все так удачно, чего же не искали такую нужную княжну?

— В заветах отцах для наследника пункт об этом договоре вымаран. После его смерти, по моему приказу написанное восстановили, мне захотелось посмотреть на княжну, предназначенную мне в жены. Узнать, почему отец передумал и отказался от брака. Тебя искали десять лет, — потирая виски, признался Гаролд. При упоминании князя-убийцы меня прошил озноб. — След терялся на могиле твоей матери. Она похоронена на Черных Пустошах, наше восточное приграничье. Расследование ничего не дало, кто-то умело убрал все следы. Приказ о поиске в силе до сих пор, но после совершеннолетия твой отпечаток ауры изменился, родительские маркеры стерлись, и поиск стал бессмысленным. Но я-то каков молодец! Сам себе аплодирую, так удачно выбрать невесту, не зная о ней главного.

Он самодовольно улыбнулся, поднялся с места, потирая зудевшие запястья, украшенные антимагическими кандалами. Прошел в другой конец комнаты и вынул из стеклянного шкафа хрустальную емкость с тесно притертой пробкой. Вернувшись назад, кивнул мне, приглашая выпить с ним.

— Ты хорошо держишься. Отсутствие видимой паники говорит о том, что у тебя есть план. Надеешься обмануть Бодирода? Он наверняка возьмет с нас магическую клятву верности.

— Как только я получу титул Светлой княгини, принесу клятву верности народу и брачные обеты в храме Светлой Богини, клятва данная Бодироду сгорит. И твоя тоже, — я улыбнулась, заметив, как вытянулось лицо Гаролда. — И он это знает.

— Тогда на что ты надеешься, если он знает, что контроль над нами не возможен? — напрягся князь, сверля меня потемневшими глазами. — Или надеешься вступить с ним в сговор за моей спиной? Получить Риволу, а меня в расход?

— Не буду врать, была такая мысль. Наверняка у Бодирода она до сих пор в мозгах свербит. После выполнения договора мы с тобой разменные пешки. Куклы вроде балаганных, которыми народ развлекают. Бодирод хитер, он сделает все, чтобы удержать власть. От одного из нас он обязательно избавится.

— От кого же? — князь ни единым движением не выдал своего интереса.

Та же расслабленная ленивая поза. Лишь глаза на секунду вспыхнули интересом. Гаролд был вышколен правильно вести переговоры.

— Думаю, это будет зависеть от ситуации. Как отреагируют простой люд и знать обоих княжеств, — я улыбнулась князю и откусила крошечный кусочек пирожного. — Думаю, это будешь ты. Ты намного опаснее меня. Безутешной вдовой управлять проще, чем вновь свободным Пресветлым князем.

— Меня не так-то просто убить, — Гаролд явил тигриный оскал, спасибо не зарычал. — Я не щенок. Хотя последнее время нас политические проблемы обходили стороной. Спасибо отцу. Позаботился.

Я поперхнулась и закашлялась, прикрывая рот кружевной салфеткой. О, да… твоему батюшке, пекло его душе, нужно быть благодарным за устранение главного соперника — княжества Окавиты самым гнусным и подлым способом.

— Ты не заметил, что Бодирод менталист? Он легко внушает и заставляет исполнять свою волю. Иначе он не продержался бы так долго.

— Что ж тогда он с Рунгердом воюет?

— Слабоват дар, а Рунгерд далеко. Но контролировать нас, его способностей хватит.

— На меня не действует ментальная магия, — с вызовом бросил князь, наливая из графина янтарную жидкость в хрустальный бокал.

На меня тоже, идиот, но я не ору об этом во все горло там, где нас наверняка подслушивают.

— Я бы не стала открывать все свои секреты. Стены здесь наверняка имеют уши, — хмурясь из-за неосмотрительности князя, отвела в сторону рассыпавшиеся по плечам влажные волосы, и громко произнесла, стараясь, чтобы голос звучал обвиняюще. — Что же ты забыл про свой долг по договору?

— И ты согласна стать женой сына убийцы своих родителей? — Гаролд насмешливо хмыкнул, глядя на меня.

— Разумеется. Я уважаю своего отца и сдержу слово, данное им, хотя бы ради того, чтобы его мечта о соединении Риволы и Окавиты осуществилась.

Знал бы ты, чего мне стоит сейчас держать себя в руках, демонстрируя спокойствие и по отношению к Бодироду и по отношению к тебе. Но дело нужно довести до конца. А отомстить я всегда успею.

— Да ты просто ларец с сюрпризами! Кто бы мог подумать, потерянная княжна Окавита — это кадет Калария! Правильнее величать тебя княгиня… — сделав большой глоток, Гаролд мрачно уставился на меня. — Думаешь, этот шут примет твой план, княгиня?

— Примет. Он давно воюет и устал, поэтому пойдет на любое изменение ситуации, лишь бы прекратить междоусобицу, при этом сохранив власть за собой. В любом случае, удерживая тебя силой, он развязывает руки Калебу. Объявления войны Риволой долго ждать не придется. В нынешней ситуации для него война с Риволой — это заведомый проигрыш.

Оставив остывший чай, перекинула высохшие волосы на грудь, намереваясь заплести косу.

— В уме тебе не откажешь. Это странно для девушки, выросшей вдали от княжеского двора.

— Учителя были хорошие, — уклончиво ответила на ни мало не задевшую похвалу, отдав должное Просперу.

— Почему ты так уверена, что мой отец — виновник гибели твоих родителей, а не тот же Бодирод, занявший его престол или его соперник Рунгерд? — резко сменил тему князь, блеснув темными глазами. — Зачем моему отцу терять богатое княжество, обещанное в приданое нерожденной невестке?

— Больше некому. Он разорвал договор, на котором сам же настаивал. Но Светлая Богиня не приняла его решение. Договор, принятый в ее храме до сих пор в силе, — я тяжело вздохнула, понимая, что убийство и впрямь не вязалось в стройную картину идеальных соседских отношений между Риволой и Окавитой.

— Откуда ты знаешь, что в силе?

— Вы с братом бездетны.

Гаролд открыл рот спросить еще, но в двери заскрежетал замок. В резко распахнувшиеся створки уверенным шагом вошел Бодирод в сопровождении обоих слуг-телохранителей. Амбалы принесли ужин на подносах и споро расставляли тарелки, сервируя стол. Похоже, я была права, паранойя блондина зашкаливала, он не доверял горничным, боясь отравления. У дверей мялись, не решаясь войти, две женские персоны в чистенькой форме с сундучками в руках. Гаролд скосил глаза на гостя, откинулся, вытянул ноги и пьяно икнул, показательно игнорируя его появление.

Если собираются кормить, то убивать, точно не будут. А вот какое решение принял родственничек, так сразу не понять.

Развернув к себе первый попавшийся стул, Бодирод сел перед нами, телохранители застыли колоннами по обеим сторонам. Родич впился глазами в мое лицо. Надеюсь, мне удался спокойный, немного отстраненный взгляд. Выкинув разговор с Гаролдом из головы, представила свадебный наряд, виденный в Глиясе во время экскурсии с Рыжиком. Князь несколько неприятных секунд, сопровождаемых давлением и легкой тошнотой, сканировал мои мысли, после удовлетворенно хмыкнул. Взгляд потемнел, нашарив притворившегося пьяным Гаролда, мирно посапывающего, откинувшись на спинку кресла, и пускающего слюну.

Наблюдая за лицом блондина, с тревогой заметила хмуро сведенные брови и сжатые в бескровную полоску губы.

— Прекращай паясничать, Пресветлый, — обращаясь к храпящему Гаролду, блондин поморщился. — Утрись. Выглядишь омерзительно.

— Шут здесь один. Это ты, Бодирод, — потягиваясь в кресле, куратор намеренно дразнил князя. — Долго же ты принимал решения. Подождал бы еще чуть-чуть, мы бы с княгиней успели внуками обзавестись.

— Внуков планируете? Тогда радуйся, наши интересы совпали, — скривился блондин, брезгливо глядя в сторону Гаролда. — Я отвечаю согласием на твое предложение, Суриэль. Готовьтесь, завтра в полдень состоится ваша свадьба в храме Светлой Богини.

Окинув меня оценивающим взглядом, кивнул на застывших женщин.

— Это портнихи. Снимут мерки и сошьют брачные одежды, — вставая, он метнулся к двери, едва не врезавшись в одну из женщин, резко развернулся и предупреди:- После церемонии поговорим. Не советую даже пытаться действовать против меня. Я сильнее тебя, Гаролд. И мои сюрпризы тебе не понравятся.

В проеме мелькнул камзол, и дверь мягко закрылась, скрежеща замком. Повисла тишина, в которой мы с новоявленным женихом невидяще смотрели друг на друга, пока вежливое покашливание у двери отвлекло от мыслей о предстоящих событиях.

Глава 35

Глава 35

Редкие капли дождя чертили длинные влажные дорожки на пыльном стекле. Я провела пальцем по ломаной линии, оставленной капелькой влаги. Дождь накануне свадьбы — плохой знак. Считается, он к семейной жизни полной слез. Портнихи давно ушли. Гаролд отправился выпить у камина. Я переоделась и легла в надежде выспаться. От духоты искрутилась на влажном белье, так и не сомкнув глаз. Наблюдая в окно за дождливой моросью, предавалась невеселым думам.

Наставник может мной гордиться. Завтра я поставлю точку в деле, к которому он готовил меня с пяти лет. Он, ловчий, охранник и доверенное лицо отца может радоваться там, в чертогах Светлой Богини. Он, который всю оставшуюся жизнь упрекал себя, что не уберег своего князя, бросил, подчиняясь приказу, спасая беременную княгиню. И был с ней до последнего вздоха. А потом вернулся, разыскал меня и долгие годы учил, готовя на роль правосудия и возмездия. Завтра, нет, уже сегодня, я стану супругой Доранта всего на одну ночь, которую ему не суждено пережить. Первая брачная ночь, станет последней ночью в его жизни. Проспер все предусмотрел. Смертельное оружие в моих слабых руках и тонких пальцах. Это не магия, яды, клинки, от всего этого у Гаролда есть защита. Но ее нет от удара, который оборвет биение сердца. Точно выверенного удара двумя пальцами, которому меня учил наставник. И заплатил своей жизнью, когда заставил проверить его на себе, умирающем от лихорадки. Я отомщу за родителей. Империей будет править достойнейшая, а не жалкий выкидыш убийцы. И Калеба постигнет та же участь, при первом удобном случае он закончит свою никчемную жизнь.

Я повторяла, как молитву, заученные с детства слова, что всегда помогали разжечь внутри ненависть к детям врага. Но сейчас эта мантра не помогала. Узнав его, я больше не чувствовала ненависти к Гаролду и точно знала, да простят меня родители и наставник, что не убью его. Проспер все предусмотрел, не смог предвидеть одного — моего малодушия.

Горько улыбалась своему проявившемуся на стекле отражению.

Разве о таком думают невесты перед свадьбой? Они счастливы, строят планы на будущее, гадают о подарках или придумывают будущим детям имена. А я упрекаю себя в слабости, в неспособности любить память родителей больше, чем жизнь чужого человека. Гаролд был восьмилетним мальчишкой, когда все случилось. Он никого не убивал. Для Проспера невиновность куратора не имела значения, но для меня имела.

— Планируешь мою скоропостижную кончину? — Жених неслышно приблизился и обнял за талию.

Вздрогнув от его слов, совпавших с моими мыслями, вспыхнула от жгучего стыда и чувства вины и попыталась отстраниться. На Гаролде были тонкие брюки, не оставившие сомнения о его намерениях, накинутая на плечи рубашка не скрывала великолепной мускулатуры, широких плеч и идеального пресса. Металл кандалов холодил и пощипывал кожу сквозь тонкую ткань сорочки, слишком слабую преграду от настойчивых мужских рук. От Гаролда пахло свежестью, влажные волосы коснулись щеки. Шею обжег поцелуй, от которого дрожь пошла по всему телу.

— Ты почему не спишь? — прекратила попытки вывернуться, когда послышался звук рвущейся материи. — А я уже собиралась ложиться.

— У меня есть идея получше, чем сон, — с коротким смешком сообщил жених, стягивая с моих плеч тонкую ткань. — Стоит отрепетировать брачную ночь.

Горячее дыхание обжигало, настойчивые и нежные поцелуи вызывали томление и слабость. Раздавленная выбором и чувством вины, я слабо отбивалась, только разжигая в мужчине страсть. Вспомнился первый раз, и меня словно ледяной водой облили.

Нет, повторения этому не бывать!

Отталкивая увлекшегося князя из последних сил, зашипела:

— Гаролд, остановись…ну, прекрати же…я не хочу…

Рвано дыша, мужчина поднял на меня мутные от страсти глаза, не соображая, что происходит.

— Сури, что не так? Тебе не нравиться?

— Я хочу, чтобы ты ушел, — освободившись из объятий, отошла на безопасное расстояние, с опаской следя за приходящим в себя мужчиной.

— Пока не объяснишь в чем дело, никуда не уйду? — сложив руки на груди, женишок демонстративно прислонился к подоконнику, пожирая меня глазами.

— Мне не нравится то, что ты делаешь, — сглотнув, прикрыла волосами полупрозрачную рубашку, на которую беззастенчиво пялился жених, растеряно оглядываясь в поисках халата.

— А что делает Грасс, тебе нравится? — ядовито поинтересовался, сощурив глаза и поджав губы.

Заявление куратора заставило вспыхнуть щеки.

Да какое ему дело! Мои отношения с Рыжиком его вообще не касаются! Латус, конечно, тоже своего старается не упустить, но он не насильник. И мне с ним хорошо и спокойно, как с другом. А на большее я не имею права и старательно пытаюсь подавить в себе зародившиеся чувства. Гоню мысли о нем, понимая, что долг перед Окавитой важнее личного счастья.

— У нас ничего… — начала оправдываться перед куратором, обозлилась и вспыхнула. — Грасс ни при чем! Мне не нравится быть с тобой!

— С чего это такие выводы? Мы что… ах, ты о том случае в обители?! — он сразу расслабился и, ухмыльнувшись, пояснил:- В том состоянии чудо, что я вообще что-то смог. Я был почти трупом, Сури! Но твой бальзам и мертвого поднимет. Сейчас совсем другое дело. Тебе понравиться, обещаю.

Он осторожно, плавно перетекая, не отрывая глаз от прозрачного одеяния, двигался в мою сторону. Я, опасаясь, отступила на пару шагов, стараясь смещаться в направлении двери в ванную на случай быстрого отступления. Отношения с князем на эту ночь в мои планы не входили. Нужно было продумать дальнейшую стратегию, особенно после того, как план Проспера изменился. События развивались слишком быстро, я не получила необходимого времени, чтобы действовать наверняка.

— Я, пожалуй, проверять не буду. Настроения нет! — тонко взвизгнув, рванула к двери, но не успела влететь, как руки Гаролда сграбастали и впечатали в противоположную входу стену. Мужчина навис сверху, жарко и рвано дыша.

— Теперь это дело чести, мышка. Я не могу допустить, чтобы пострадала моя репутация.

Сильное и горячее тело вжималось, не давая возможности пошевелиться, рука перехватила мои запястья, пальцы другой руки осторожно ласкали щеки, горящие румянцем возбуждения, отводя растрепавшиеся волосы.

— Какая репутация… потаскуна и бабника? — шипела, задыхаясь от мускусного аромата мужского тела, разгоряченного желанием и страха утратить контроль над ситуацией, чувствуя себя, как чувствовала бы себя бабочка, безнадежно запутавшаяся в паутине. — Незавидная репутация. Я не стала бы сожалеть о такой потере.

В попытке вырваться, я шарила по стене, стараясь ухватить хоть что-нибудь, чем можно было его вырубить. Пальцы случайно вжали кнопку, нам на головы полился разбитый на мелкие струи воды поток, нагретый магическим элементом. Тонкая одежда вмиг промокла. Смахнув влажную темную прядь, упавшую на лоб, Гаролд ухмыльнулся.

— Все совсем не так, как тебе кажется, — нежно обвел пальцами контур губ, стирая капельки влаги и с грустной улыбкой продолжил:- Я потерял маму еще младенцем. Мне всегда не хватало материнской любви. Я и тянулся к женщинам. А они, коварные, тянули меня в постель.

Глядя на мою намокшую сорочку, облепившую тело как вторая кожа, обозначившую напрягшиеся вершинки груди, Гаролд шумно вдохнул.

Вспомнив Проспера, которого до десяти лет считала своим отцом, а настоятельницу матерью, я пожалела Гаролда, росшего без материнской любви, понимая, что он чувствовал. Мысленно содрогнулась, представив, что вместо заботы получила бы от Проспера отношение далекое от отцовского.

Пользуясь моей растерянностью, Гаролд возобновил ласки. Его губы накрыли мои, нежно сминая, давая привыкнуть к себе и новым ощущениям. На этот раз мужчина не торопился

Глава 36

Глава 36

— Ты, Суриэль Светлая княгиня Окавита, согласна взять мужем Йонаса-Гаролда Дорант Пресветлого князя Ривольского? — громкий вопрос старицы, равнодушно глядящей поверх моего лба, заставил очнуться от грез.

— Согласна, — торопливо пробормотала под пристальным напряженным взглядом Гаролда, выразившего свое согласие на брак раньше и, казалось, ожидающего от меня какой-то неприятной выходки или неожиданности.

Я ответила ему удивленным взглядом, вспоминая жаркую ночь накануне, в корне изменившую взгляд на интимную строну супружеских отношений, заставив утихнуть некоторые сомнения. И в своем «согласна» не кривила душой, искренне веря, что беру в мужья желанного мужчину.

— Отныне ты будешь звать ее своей женой, а она тебя своим мужем пока смерть не разлучит вас, — выла нараспев Верховная жрица храма Светлой Богини, где происходило основное торжество обручения. — Опустите соединенные ладони на алтарь, дабы сама Богиня дала свое благословение на ваш союз.

Мелко вздрагивающие от волнения, затянутые тонким серебристым шелком пальцы нежно сжала лапища Гаролда. Он, не раздумывая, сунул наши руки в горящее на алтаре синеватое пламя. Я ахнула и дернула кисть, спасая свою конечность. Гаролд предвидя такую реакцию, предусмотрительно сжал пальцы сильнее.

Ох, не зря я переживала. Пламя облизало тонкую кожу жгучим язычком, заставив зашипеть от боли. Тонкий шелк платья и богатая вышивка обшлага рукава камзола не пострадали, но оголенное запястье начало темнеть, покрываясь черным узором брачных рун.

— Богиня приняла ваш союз, — счастливо выдохнув, провозгласила жрица и оправила белую хламиду на дородном теле. Храм огласился радостными криками присутствующих. Им вторил довольный гул тех, кому не хватило места внутри храма. — Чествуйте новых правителей Окавиты и Риволы Пресветлых князя и княгиню Дорант.

В настежь распахнутые широкие двери храма ворвался согласный рев сотни глоток, взорвавший воздух, в котором закружились лепестки алых калеаров, традиционных свадебных цветов. Из толпы взлетели ввысь десятки отпущенных крошечных бирюзовых омнусов, птичек символизирующих семейное благополучие, которых дарят всем молодоженам Окавиты на счастье.

Любуясь на невероятное зрелище, почувствовала,как напряглись пальцы муженька, впиваясь в кожу. К нам приближался князь Бодирод, едва удерживая в руках старинную регалию моих предков, серебряный щит с изображением цветка окавиты, растущего только в Небесных Чертогах, по преданию полученный первым князем от самой Светлой Богини. Этот достославный муж, узрев перед собой Светлую Богиню, не посмел принять нечистой рукой смертного великий дар, и богиня оставила цветок на его доблестном щите, оббитом серебром. И с тех пор цветок цветет (его лепестки едва заметно шевелятся) на щите, на спинах или груди всех потомков первого князя Окавиты. Так повелось, что клятвы верности своему народу Пресветлые князь и княгиня дают, касаясь одесной серебряной поверхности щита.

Бодирод остановился напротив нас и молча кивнул Гаролду, предлагая ему начать. Я удивленно смотрела на мужа. Еще крохой, слова этой клятвы меня заставлял учить Проспер, переложив на мотив песенки. Откуда их знал Гаролд для меня осталось загадкой. Но после финального слова «клянусь», под общий восхищенный вдох толпы, на щите сам собой появился платиновый венец, богато украшенный россыпью черных и желтых бриллиантов, складывающихся в узор цветка оаквиты. Так Богиня благословляла муженька на княжение. Гаролд, польщенно ухмыльнувшись, надел венец, стянув им роскошные темные кудри. Мой венец, который не замедлил появиться следом, выглядел гораздо скромнее княжеского. Тонкий золотой обруч украшала единственная капелька прозрачного камня. Насмешливо хмыкнув, Гаролд помог закрепить знак власти на моих волосах, метнув в сторону родича подозрительный взгляд. Бодирод слишком поспешно отвел глаза и с поклоном отступил в сторону, уступая нам дорогу. Наша пара вышла на яркий свет, остановившись на естественном возвышении, служившим основанием храму. Внизу, на площади шевелилось людское море, ревущее в сотни глоток нам осанны и поздравления. Гаролд поднял правую руку с брачной меткой, приветствуя свой новый народ. Воздух вновь зарябил от лепестков и порхающих птичек. Я покосилась на мужа. Мелькнула странная мысль, что этот красивый мужчина теперь мой, что у нас может получиться вернуть друг другу то, что забрала жестокая судьба — тепло и заботу настоящей семьи. От этой мысли невольная улыбка тронула губы. От избытка эмоций сжала руку Гаролда и растаяла, почувствовав ответное пожатие. С пустившей в душе ростки надеждой на возможное счастье, замирая сердцем, исподволь любовалась супругом, неожиданно для себя решив, что нашего первенца назовем Эрлендом. Горделивому профилю князя, со снисходительной улыбкой взирающему на празднество шел и шитый золотом, украшенный рубинами и сапфирами камзол, и неизменный клинок в драгоценных ножнах у пояса, и бриллиантовый венец, сияющий тысячу искрами. Рассматривая величественно прекрасного сияющего силой мужчину, ясно осознала, что Окавита получила настоящего правителя. Дурашливый Гаролд из придорожной таверны остался в прошлом. Этот молодой мужчина, получивший мою землю и власть над моим народом, не отдаст ни того, ни другого без боя. Похоже, Бодирод сильно просчитался на его счет.

Из толпы стали выходить богатые горожане и члены Городского Совета с поздравлениями и пожеланиями молодому князю и княгине. Началась церемония приветствия. Оглянувшись, поискала глазами родича и резко пошатнулась.

В голову ударила волна ненависти, тисками стянула лоб, отдавшись болью в висках. Сдерживая стон, прикрыв глаза и тяжело дыша, переживала ментальный удар. Внутри слышался голос, приказывающий достать из ножен меч и зарубить Гаролда. Пальцы правой руки дрогнули, но я усилием воли их удержала. Бодирод начал свою игру. Первый удар я выдержала, второй переживу еще легче. Сил у Бодирода немного, слишком разбавлена кровь предка, и он все их вложил в первый удар. Боль понемногу отступала, виски перестало ломить. Пальцы Гаролда нервно сжали рукоять меча. Взглянув на мужа, увидела, как он, забыв о церемонии приветствия и поздравляющих, испепеляет взглядом мрачного Бодирода, медленно обнажающего свой клинок. Я едва успела моргнуть, как родич уже стоял рядом с муженьком, упирая конец клинка ему в грудь.

Глава 37

Глава 37

— Убери меч, Бодирод, и склони колени перед своим князем! — негромкий голос Гаролда разнесся над замершей и не смеющей дохнуть толпой.

Пресветлый прожигал взглядом полным холодной ярости моего родича, отвечающего не менее пламенно.

— Ты, сын убийцы нашего князя и его жены! У тебя нет права носить наш венец! Я не признаю тебя князем и вызываю на поединок мечей! — Бодирод ударил обнаженным клинком по ножнам Гаролда в ритуальном вызове.

Толпа загудела, расступаясь и обнажая пространство перед храмом для двоих соперников. Гаролд скинул роскошный камзол на руки слуги, закатал длинные рукава шелковой рубашки, отстегнул роскошные ножны и вытянул свой клинок. Лезвие заиграло бликами.

— Я принимаю твой вызов, Бодирод! И пусть Светлая Богиня рассудит нас! — негромкий голос Гаролда перекрывал испуганный ропот толпы.

Как многие из присутствующих, я понимала, что смерть мужа обернется для моего княжества непоправимой бедой. Об объединении можно забыть. Калеб вправе объявить войну княжеству, в котором родич жены убил правящего князя. Окавита будет побеждена за сутки и ее уже ничего не спасет от победителей-мародеров.

Стиснув руки на груди, я могла только наблюдать, как оба мужчины спрыгнули вниз, становясь друг напротив друга. По правилам, бросивший вызов начинал поединок. Бодирод не спешил, оценивая противника. Он не торопясь смещался влево, прожигая взглядом Пресветлого и поигрывая клинком, пуская зайчиков. Гаролд, разгадав его маневр, смещался вправо, стараясь не подставить под удар левый бок. Яркий блик, отразившийся от лезвия, ослепил меня. Зажмуривши на секунду глаза, услышала, как ахнула толпа и зазвенела сталь.

Молясь Богине о спасении, едва успевала следить за Гаролдом, легко парирующем выпады родича и ушедшим в глухую оборону. Плохо, плохо, очень плохо! Техника родича, отточенная за пару десятков лет поединками за престол, была много лучше. Гаролд заметно устал, едва успевал отбивать удары. О том, чтобы провести атаку и открыться, речи не могло быть. К счастью муж это понимал и пока эффективно оборонялся, стараясь вымотать Бодирода. Мелькнула мысль, что скверная техника — это обман, дабы ввести в заблуждение и заставить сделать Бодирода ошибку. Пресветлый сдавал позиции, первая кровь обагрила его левый рукав. Воодушевившись этим зрелищем, предчувствуя близкую победу, Бодирод усилил атаки. Клинок мелькнул у самого виска, срезав смоляную прядь. Я ахнула, прикрыв рот рукой. Все взгляды были прикованы к дерущимся. В толпе тонко и страшно заголосили женщины, и я шатнулась в сторону князя, желая защитить. На плечо легла тяжелая ладонь. Я нетерпеливо дернулась, стараясь скинуть наглую лапу.

— Я пришел за тобой, Сури! Сбежим, пока все смотрят поединок, — жаркий шепот опалил ушко сквозь прозрачный газ фаты.

Я оглянулась и отшатнулась, узнав в ближайшем гвардейце переодетого Рыжика.

— Латус, что ты здесь делаешь?! — я отступила на шаг, не веря своим глазам.

— Пришел за тобой, — наклонившись, он шепнул на ухо, озорно подмигнув.

Я почувствовала, как кисть сжали крепкие пальцы и потянули на себя. Я попятилась, мотая головой. Страх за безрассудного мальчишку, рискующего жизнью, воруя Светлую княгиню, сжал сердце. Я нахмурилась и прошептала, стараясь не привлекать чужое внимание:

— Латус, ты сошел с ума?!

Рыжик согласно кивнул и жарко поцеловал ледяные пальцы, игнорируя мои протесты.

— Есть такое, — он улыбнулся, в глазах мелькнуло мальчишеское озорство. — Влюбился в тебя, как дурак! Есть не могу, спать не могу… извелся весь.

Он прикусил запястье, там, где горела брачная метка. Хаос в мыслях и чувствах сбивал с толку, не давая сосредоточиться. Я лихорадочно пыталась найти решение, как отправить упрямого лакки восвояси, ни минуты не сомневаясь, что его страсть ко мне — глупая бравада и соперничество с Гаролдом.

Неожиданно громкие крики и вопли толпы внизу, слаженным движением отхлынувшей от места поединка и побелевшее лицо Рыжика заставили обернуться. В пяти метрах от меня, внизу под возвышением, застывшее тело Гаролда с занесенным для удара клинком замерло перед странной, яркой, ослепительно сияющей золотом фигурой родича. Слепящий светом с размытым абрисом мужчина был похож на молнию. Я замерла, открыв рот в восхищении. В толпе крикнули, и остальные подхватили, передавая «страшное» слово.

— Шебитт, шебитт, — неслось по рядам, будто миллионы песчинок терлись друг о друга, а им вторили шипением сотни змей.

— Светлая Богиня, он чудовище! — выдохнул за моей спиной Рыжик и громко крикнул вниз:- Убить тварь!

И толпа подхватила его слова, ревя во все глотки и требуя смерти Бодирода. Неистовый крик пробудил Гаролда, и князь рубанул по искрящейся голове. Клинок прошел насквозь, не причинив Бодироду видимых травм, вызвав бурю негодования и злых выкриков у зрителей. Контратака родича. И рубящий удар сияющим мечом рассек плечо и подпалил рубашку Пресветлого, оставив глубокий шрам со спекшейся кровью. Гаролд вскрикнул и упал на одно колено, успевая подставить блоком клинок. Соприкоснувшись с оружием шебитта, металл лезвия оплавился и горячими каплями стек на князя. Толпа взревела, негодуя, требуя равного поединка. Понимая, что следующий удар для Гаролда окажется последним, повернулась, ища помощи у Рыжика. Он залихватским видом свистел, поддерживая претензии народа. Выхватив из ножен его меч, я спрыгнула вниз и рванула, едва не запутавшись в платье к поединщикам. Упав на колени, успела во время подставить клинок, защищая голову Гаролда. От соприкосновения за доли секунды, металл нагрелся, испуская золотое сияние, оно охватило лезвие и гарду, перекинулось на мою кисть, вызвав адскую боль, от которой я взвыла. Гаролд рявкнул и толкнул меня в сторону, подставив себя под скользящий удар клинка.

— Сури, шмырова девка, вон отсюда! — другой рукав и грудь окрасились алым, и Гаролд, свалившись кулем у ног, затих.

Новый рев толпы, требующей покарать шебитта, оглушил на мгновение. Нащупав жилку на шее, убедилась, что Гаролд жив. Злость, страх и ненависть к прекрасному чудовищу, стоящему передо мной и угрожающему смертью моему мужу, смешались и выплеснулись в диком вопле. Подхватив искалеченный клинок, рванула к родичу, нанося удар. Яркое золото брызнуло в разные стороны. Капли попали в лицо, но боли не было. Родич отшатнулся, прикрываясь сияющей рукой.

— Шесса, пощади, — услышала тихий шелест чужого голоса в голове, вызвавший новую волну злости.

Утерев лицо, окутанными странным серебристым сиянием руками рванула на шебитта. Не помня себя от ярости рубила, безжалостно топя сталь в вязком теле, утрачивающем слепящее сияние и оттесняя его дальше от мужа, надеясь, что у олухов хватит ума подобрать и унести своего князя. Родич не сопротивлялся, лишь просил пощады, прикрывая руками голову. Мелькнула мысль, что теперь я вижу его не слепящей глаза молнией, а прежним блондином, лишь окруженным мягко светящимся золотистым ореолом.

Глава 38

Глава 38

Бодирод осел и завалился на бок. Окружавший его ореол потух. Шестым чувством поняла, что родич мертв. Отерла пот со лба. Отбросила в сторону ненужный больше клинок и повернулась к мужу. Гаролд уже стоял, придерживая раненую руку. Я счастливо выдохнула, поискала его взгляд и отшатнулась. Князь смотрел на меня в упор, будто впервые видел, лицо искажала гримаса отвращения ненависти.

— Она и Бодирод — чудовища, проникшие в наш мир. Надеть на нее антимагические кандалы и запереть в башне! — отвернувшись, Гаролд обвел напряженным взглядом притихшую публику. — Я защищу Окавиту от мерзких тварей! Пощады не будет даже моей жене!

Расторопный слуга защелкнул антимагические браслеты, ожегшие кожу холодом. На плечи навалилась тяжесть. Каждая клеточка тела лишенная нужных магических токов ответила болью. Сжав зубы, чтобы нечаянно не вскрикнуть, позволила лишь паре слезинок незаметно скатиться по щекам. Я не сопротивлялась, оглушенная переполняющими эмоциями от недавней схватки, открывшейся правды о родиче и странного поведения Гаролда. Все еще не понимая причины такой перемены, надеялась, что все это недоразумение. Когда на руках защелкнулись кандалы, муженек презрительно усмехнулся и отвернулся, поправляя наброшенный слугами алый плащ.

Он решил, раз мы в родстве с Бодиродом, я тоже шебитт?! Но я же спасала его жизнь! Я на его стороне!

— Прошу вас, княгиня, следовать за мной, — мысли прервал вежливый и какой-то виноватый тон гвардейца, моего конвоира.

Подхватив подол подвенечного платья, я почти бегом направилась через площадь в сторону белокаменных княжеских палат. Народ расступался, образуя коридор, низко кланяясь. Вслед летели шепотки проклятий «шмыровому семени». В перехваченных на ходу взглядах замечала лишь ужас, презрение, ненависть и жажду крови. Захотелось побыстрее убраться к себе, сменить тонкое оголяющее спину платье и атласные туфли на кольчужку и сапоги, добраться до своих клинков, сжать их рукояти, почувствовав себя под защитой.

Я снова одна, вокруг только враги, жаждущие смерти шебитта, моей крови. И никто не придет на помощь, как тогда, после кончины Проспера, когда я выла ночь над телом, чувствуя горе потери, тоску одиночества и страх, сжимающий сердце. Стражник едва поспевал за мной.

Влетев в комнату в башне, в которой нас держал Бодирод, услышала, как лязгнул запор с той стороны. Меня заперли и охраняют. Отцепив венец, поморщилась, воспоминая, как пальцы мужа осторожно поправляли волосы. Стянула ставшую ненавистной фату и швырнула в угол. Следом полетело платье и туфли. В шкафу нашлась одежда для охоты. Натянув кожаные брюки, простую рубашку и высокие сапоги, почувствовала себя немного увереннее. Распустив замысловатую прическу, убрала волосы в обычную косу. Княжеский венец сунула за пазуху. Пусть и неказистый, но это дар Светлой Богини и негоже им разбрасываться. Клинки нашлись тут же, брошенные с амуницией на пол в углу. Погладив рукоятки, убрала в заплечные ножны и осталась ждать Гаролда. Удобно усевшись на подоконнике, разглядывала кусочек площади, на котором еще толпился народ, в ожидании гуляний и салюта в честь княжеской свадьбы. В отличие от простого люда, я понимала, что праздник могут отменить. Поединок с родичем в корне поменял отношение Гаролда ко мне.

Только какого шмыра? Я хотела защитить его. Он обязан дать объяснения случившемуся. То, что Бодирод оказался шебиттом не доказывает, что весь наш род чудовища. Но не хочет ли князь воспользоваться удачно представившейся возможностью вырезать неугодных и избавиться от лишних претендентов на престол? А заодно и от меня, неугодной и нелюбимой жены.

От последней мысли стало обидно, глаза защипало от слез. Еще оставалась надежда, что гнев ко мне, это разыгранный Гаролдом спектакль, имеющий свои причины, и он сейчас зайдет, обнимет и все объяснит. Время шло, день сменился вечером, но в двери так никто не постучался. Когда совсем стемнело, и на стенах зажглись факелы, проголодавшись, решила сама сходить и поискать кухню. Только отодвинула засов, как дверь резко распахнулась. От неожиданности не удержалась на ногах и приземлилась на пятую точку, разглядывая стоящих у дверей. Гаролд переодевшийся в темные шелка с подвязанной рукой, быстро пересек порог и остановился, нависая сверху. Следом вошел Калеб, скупо кивнув на мое приветствие. При звуках моего голоса, Гаролд резко отстранился, красивые губы брезгливо скривились. Он кивнул брату, и в его руке появился свиток. Развернув, торопливо зачитал:

— Верховный Совет Князей Окавиты и Риволы(в будущем именовать Великое Княжество Дорант), исходя из законов обоих княжеств, постановил Суриэль Дорант Светлую княгиню Окавиты и Риволы(в будущем именовать Великое Княжество Дорант) за свидетельством многих достойных признать врагом народа(шебиттом) и применить высшую меру наказания. Привести в исполнение немедленно. — Гаролд оторвал взгляд, и не глядя на меня, добавил:- Шебитта может убить только шебитт. Какая злая ирония судьбы, эта башня, выстроенная твоим дедом, подавляет способности шебиттов, и она станет для тебя могилой. Из нее ты не выйдешь.

Я шеббит?! Шебитт… Чудовище! Такая же, как Бодирод!

— За что, Гаролд? Я же никогда не использовала способности во вред. — От потрясения, я едва могла говорить.

Я преступница только потому, что попыталась его спасти.

— Верю, иначе попыталась бы сбежать еще там, на площади. Ты просто не знала о них. Теперь я понимаю, почему мой отец убил твоего. Он узнал, что весь ваш род — грязные чудовища, несущие смерть, — он обернулся к Калебу, и тот вручил ему еще один свиток. — Ищейки моего деда разузнали страшную тайну, хранящуюся в главном храме Темного Бога, в стране Проклятых. За эту тайну было заплачено многими жизнями. В старинных свитках говорится, что там, где появляются шебитты, следом ступает смерть. Вы опасны для всего сущего! Читай!

Он швырнул мне на колени свиток, наклонился, протянув руку к лицу. Я отшатнулась, подумав, что получу пощечину. Гаролд поддел цепочку и рванул, разрывая тонкие звенья кулона избраной.

— Ты не достойна его носить!

Коротко взглянул на фыркнувшего брата и вышел. Калеб едва заметно, извиняясь, улыбнулся, вздохнул и вышел следом.

Дверь захлопнулась со стуком. Тонкая сеть магического щита окутала двери и окна. Моя комната превратилась в тюрьму. Прихватив пергаменты, я отползла и рухнула на стоящую тут кровать. Стараясь не думать, какой была предыдущая ночь с Гаролдом, углубилась в чтение. В законе не говорилось, что за смерть имелась в виду. Дед Гаролда лишь сообщал потомкам итоги донесения своих соглядатаев и требовал уничтожать всех «сияющих». Так он называл мой народ. Не выдержав напряжения, я заплакала, зарываясь лицом в подушку и захлебываясь рыданиями. Выплакавшись, забылась тяжелым сном.

Глава 39

Глава 39

Язык распухший, сухой и шершавый как прошлогодний лист едва ворочался, задевая растрескавшиеся губы и совершенно не чувствуя вкуса. Слизнуть несколько капелек крови из рассеченного запястья стоило неимоверных усилий. Я давно утратила счет времени. За окном шумит ливень, звонко барабаня по стеклам, в дверь, дразня, тянет ароматом жареного мяса и свежей выпечки. Болезненно сглатываю сухим горлом. Это галлюцинация, бред воспаленного мозга, не желающего умирать. Со дня свадьбы, заперев здесь, меня не кормили. Облазив покои, не нашла ни крошки, ни капли воды. Туалет очищался магией. Душа не было. Вначале слуга приносил чашку пахнущей тухлятиной воды в день. Потом и он пропал, обо мне забыли. Я орала, звала Гаролда, Калеба и Светлую Богиню, разбила о дверь все, что могла поднять и бросить, но ответа не было. Лишь треск щита, в котором сгорали остатки деревянных кресел, напоминал, что меня стерегут. Пока могла, плакала, проклиная деда, устроившего на отшибе княжеского двора башню — тюрьму для собственной внучки. Выбившись из сил, сломалась, улеглась на постель и покорно ждала смерти. Разум не позволил впасть в забытье, подкинув еще идею для выживания. Моя кровь, она и еда, и питье. Прибегнув к опыту вампиров, мне пришлось попробовать собственную кровь, рассекая раз за разом руку. Раны не затягивались, силы быстро таяли. Я не вставала с постели, то и дело впадая в забытье. Иногда мне казалось, что темнота, в которую я проваливаюсь — это долгожданная смерть. Скоро я встречусь с родителями в чертогах Светлой Богини. Но раз за разом сознание возвращалось, чтобы напомнить о ежедневном кошмаре. Гаролд решил заморить меня голодом.

Сил плакать не осталось. Рука безвольно свесилась с кровати, пальцы коснулись рюкзака, небрежно сброшенного на пол, и нащупали деревянную круглую застежку, венчающую стягивающий шнур. Машинально перебирала пальцами гладкое дерево, вспоминая прошлое. Сознание услужливо перелистывало тощую книжицу моей скудной на радости и праздники жизни. Проспер, улыбаясь, подбрасывает меня, визжащую от восторга вверх. Едва держусь на крыше, снимая воздушного змея, зацепившегося за металлический выступ одной из высотных башенок обители. Битва с саблезубым в подземном ходу. Смеющийся Рыжик, брызгающий в лицо водой из фонтана.

— Очнись, Сури. Светлая Богиня, что они сделали с тобой?! — в знакомом голосе нотки тревоги и боли. Холодное горлышко осторожно коснулось губ, в рот полилась влага.

М-м-м, такая вкусная, сладкая и холодная! Снова видение. Зачем? Когда уже разум отпустит уставшую мучиться душу? Захрипев, забилась в чужих руках, стараясь вырваться.

— Сури, успокойся. Мы сейчас уйдем, только прихвачу твои вещи, — голос успокаивает, горячие пальцы осторожно гладят щеки.

Последние силы потратила на сопротивление, темнота и забытье вновь принимают в свои объятья. Я надеюсь, что в этот раз навсегда.

* * *

— Зачем ты тащишь эту полудохлую хорсу? — женщина злобно ругалась прямо над ухом, мерзкий голос отдавался болью в голове. — Ей не жить, Латус. Когда она умрет, я заберу себе ее украшения и венец.

К шее прикоснулись жадные пальчики и зашарили по груди.

— Не тронь ее, Тари, — рыкнул Рыжик. — Она моя.

И пальцы тут же убрались.

— Твою сестру я знаю, — зашипела рассерженной змеей женщина. — Она твоя любовница, Латус? Я поверила тебе, решила бросить мужа и бежать. А ты забыл обещания и другую приволок. Быстро…

Я вздрогнула. Капли слюны упали на лицо.

Надеюсь, что слюны. Но кто их знает, вдруг это яд? Тетка шипит как форменная змеюка.

Открыв глаза, я разглядывала темноволосую, смуглую, стройную женщину, недовольно хмурящую брови и пальцем тычущую в меня.

— Не говори ерунды, Тариль. Я ничего тебе не обещал и никуда не звал. В этот раз точно. Покувыркались, вспомнили былое…Чем ты не довольна? — скосив глаза вправо, увидела Рыжика, сидящего с краю постели с кружкой. — Сури, ты очнулась?! Наконец-то!

Он просиял, улыбаясь и лучась взглядом.

— Покувыркались! Для тебя это просто покувыркались! — возопила брюнетка, обрушивая на меня новый град слюны.

— Закрой рот, горлопанка! — вмешалась в перепалку, шикнув на ревнивицу, и утерла мокрое лицо. — И отодвинься от меня, наконец.

— Пошипи еще на меня, хорса облезлая, и клянусь, скину тебя с корабля за борт! — сразу накинулась пассия Латуса, нависая надо мной, грозя утопить в своей слюне.

— Девочки, не ссорьтесь! Меня на всех хватит, — решил разрядить обстановку шуткой Рыжик.

— Кобель шелудивый, — презрительно сплюнула в его сторону Тариль и вылетела за дверь.

Я, блаженно застонав, вытянулась на постели. Благодаря встряске от ревнивицы чувствовала себя гораздо бодрее.

— Латус, спасибо! — искренне обняла друга, благодаря его за спасение. — Как ты меня спас? И где мы? Что это за место?

— Твой шерус вытащил меня из постели, я даже не успел… в общем, не важно. Глазастик так нервничал, объясняя, где ты и что с тобой. Он же и провел меня тайным ходом в башню, — Латус провел пальцами по щеке, осторожно заправил локон за ухо, вспомнил что-то и помрачнел. — Пресветлый запер тебя и морил голодом?

— Да. Но как шерус узнал, где я? — улыбнулась, вспомнив хвостатую нечисть, влюбившуюся в мои волосы.

— Ты потерла подаренное им кольцо, — Латус протянул кружку с темным отваром. — Выпей. Сколько дней ты пробыла в той башне?

— Со дня свадьбы, — с наслаждением отпивала по глотку теплый терпкий, пахнущий травами и цитрусом чай.

— Две недели! — ужаснулся Рыжик, побелев от гнева. — Я знал, что куратор мразь, но такое не мог предположить… ты пыталась…

Он провел пальцем по забинтованному запястью, намекая на попытку свести счеты с жизнью.

— Я питалась…пила кровь, чтобы выжить, — слизывая последние капли сладкого чая, с огорчением посмотрела в пустую кружку и оглянулась по сторонам в поисках добавки. Одноместная комната, в которой я оказалась, была примечательна лишь круглым окном, называемым иллюминатором, прикрытым темной шторкой и крохотной кухонькой, где кипел, распространяя дивный аромат куриный бульон.

— Я его еще встречу и поквитаюсь за тебя, — клятвенно пообещал Рыжик. — Мы сейчас на борту аэростата. Направляемся в Таймерию.

— К шебиттам! Но как! — изумилась, продолжая следить за Латусом, наполняющим кружку бульоном и выкладывающим на тарелку крохотные канапе с паштетом.

Поставив на столик тарелку, взял кружку и ложку, намереваясь кормить меня как младенца. Я запротестовала, потянув дрожащие пальцы к горячему бульону. Латус скептически глянул на дрожащую немочь и решительно зачерпнул ложкой.

— План с Таймерией созрел неожиданно. Ты шебитт и жить тебе только у своих. Спасая тебя, я поставил себя вне закона, — дуя на дымящий отвар, Рыжик с интересом поглядывал на меня. — Обратной дороги для меня нет.

Ложка быстро нырнула в мой приоткрытый в удивлении рот. Я машинально сглотнула.

— Откуда здесь Тариль? Она тоже шебитт? — вспомнила плюющуюся эмоциональную брюнетку.

Рыжик весело заржал, расплескивая бульон на пол.

— Шерус, спасая тебя, вытащил меня из ее… дома. Он же как-то договорился с капитаном аэростата и отпаивал тебя, в каюте водичкой пока я ходил за забытыми у Тариль вещами, — развел руками счастливый Латус, расплываясь в улыбке. — Она увязалась следом, объясняя это вспыхнувшими вновь чувствами ко мне.

Перемена к лучшему в настроении парня была разительной. Встреча с бывшей девушкой произвела на него явный положительный эффект. Странно, по диалогам вылетевшей в гневе женщины не скажешь, что у них все гладко.

Глава 40

Глава 40

Накормив и укутав до бровей покрывалом, Латус взял с меня слово не вставать с постели и ушел к себе, оставив в голове полный раздрай из чувств и мыслей.

Моя жизнь сделала очередной вираж. С планом Проспера сделать меня Светлой княгиней объединенного княжества придется распрощаться. По желанию Светлой Богини Гаролд останется править, а я вновь стала изгоем, беженкой без крова над головой. Хорошо еще Латус прихватил мои клинки. С моими умениями я не пропаду в любой стране, где нужна твердая рука, умеющая обращаться с остро заточенной сталью. Какая ирония судьбы! Светлая княгиня будет обычной наемницей! И то, если повезет. Может, придется довольствоваться ролью обычной разбойницы промышляющей грабежом на дорогах и закончить жизнь в петле правосудия или с ножом в спине от своих же подельников. Вновь мелькнула малодушная мысль, которая не раз посещала меня в горячечном бреду в башне. Нужно было дать Бодироду убить Гаролда. Но я прогнала ее, не позволяя себе жалеть о спасении жизни недостойного. Связанный обетом, он будет заботиться о моем княжестве. Быть плохим супругом, не значит быть плохим правителем. Вспомнив, как он горделиво, упиваясь минутой торжества и собственного величия, смотрел на народ, приветствовавший нового владыку, я понимала, что мое княжество лишь начало в чреде его побед. О нем еще сложат немало хвалебных песен, как о радетеле народа и великом завоевателе. Он и верный ему брат приумножат богатства и земли, присоединив территории вечно враждующих горцев, пустынников и степняков. Когда-нибудь крохотная Окавита, ярким изумрудом вечных лесов, выделяющаяся на любой карте, усилиями князей разрастется до отрогов гор и песчаных пляжей южных морей и займет всю сушу, протянув свои загребущие пальцы до полукружья южных богатых островов. Стоила ли такая перспектива счастья одной маленькой княжны? Конечно, стоило. Но Гаролд на этом не остановится. Зная, что Бодирод и я — шебитты, он будет с упорством фанатика преследовать любого из моего рода. Страшная смерть от голода ждет любого, у кого цветет окавита на теле. Неужели Светлая Богиня стребует весь род себе в кровавую жертву?

Сердце защемило от боли, когда представила сколько невинных пострадает. И Гаролда с вбитым еще отцом и дедом страхом и ненавистью к шебиттам не остановит тот факт, что мой род правил Окавитой не одну тысячу лет, благополучно избегая моровых эпидемий. Для него шебитты навсегда останутся «несущими смерть».

На щеках пролегли влажные дорожки. Сознавать себя виновницей кончины собственного рода оказалось невыносимо горько. В поле зрения попал рюкзак, с привязанным к нему деревянным кольцом. Захотелось обнять мягкое и пушистое тельце нежити. Высвободившись из покрывала, пошатываясь от слабости, доковыляла и рухнула на колени. Колечко было непривычно теплым. Но сколько я не терла, глазастик не появлялся. Бросив тщетные попытки, обняла себя и зашлась в беззвучных рыданиях.

— Сури, ты чего? — Рыжик подхватил меня на руки и отнес в постель. Сел, прижимая к себе бьющееся в истерике тело. — Успокойся, маленькая, все позади. Он тебя не достанет больше.

— Латус, а другие? Весь мой род, — я едва могла говорить сквозь рыдания, сотрясающие тело. — Он не успокоится пока не найдет и убьет всех. Сотни невинных будет мучить, морить голодом. Я действительно чудовище, приносящее смерть. Мы с Бодиродом… если бы можно было вернуть все назад…

— Позволила бы Бодироду его убить? — прошептал Рыжик, прижимая меня к груди. — Сури, началась бы война за престол с другими княжескими родами Окавиты и Риволы. Шебитты вне закона. После боя на площади, где Бодирод открыл тайну и этим подписал приговор, вас не оставят в покое.

— Такая страшная жертва… — только могла прошептать, прижимаясь к горячему телу, впитывая чужое тепло, прогоняющее леденящий ужас от содеянного, чему стала виной.

— Божьи пути неисповедимы, Сури, — Латус, поглаживал меня по спине, тихонько укачивая как ребенка. — Может, Пресветлый обратит свой взгляд на восток. В школе поговаривали, что степняки давно жаждут вернуть кусок земли, отвоеванный еще дедом князя, и готовят наступление. Он забудет про твоих родичей, а они, не будь дураки, сбегут как мы с тобой в Таймерию. Я думаю, самые умные, узнавшие о твоей участи, уже давно летят на всех парусах, делая ноги.

Всхлипывая, слушала Рыжика, веря, что его слова не просто утешение. И родные, пусть не все, смогут спастись от княжеской кары. Кружка с целебным отваром, приготовленным Рыжиком, постукивала о зубы. Пальцы еще плохо слушались и мелко дрожали. Тепло и дружеская забота, и участие делали свое дело, я потихоньку успокаивалась.

— Латус, как ты снял антимагические кандалы? — рассматривая подживающие раны на запястье, вспомнила о свадебном «подарке» мужа.

— Это не я снимал, — Рыжик осторожно провел пальцем по тонкому розовому шраму, — это твой шерус как-то умудрился! Снял и прихватил с собой, ворюга полосатый!

— Пусть берет, — разрешила я, ставя пустую кружку на стол, — мне не жалко. Я пыталась его вызвать, но он не приходит? Наверно колечко сломалось?

— Вряд ли дело в кольце. О шерусах знают немного. Для жизни им необходим сильный магический источник. Вроде как раньше они жили повсеместно, где были выходы силы на поверхности. Или рядом с очень сильным магом. Кто-то говорит, они спутники проклятых.

Я с удивлением посмотрела на Рыжика. Тот смутился и поправился.

— Извини, шебиттов. У нас их проклятыми зовут.

— У вас?

— У оборотней лаки, — пояснил парень. — Сейчас из тебя источник никакой. Видно не притягиваешь больше.

Выдал свою версию Латус, устраивая меня поудобнее у себя на коленях.

— В башне я была при смерти, все силы на нуле, а браслеты заперли магию, но он пришел, — возразила умнику, желая докопаться до истины.

— Все княжеские палаты стоят на сильных источниках. По задумке архитектора, башня экранирует полностью любую силу извне. Внутренняя облицовка еще и нейтрализует магию изнутри, будь то маг или артефакт. Шерус не мог проникнуть внутрь и нашел меня в помощь.

Я преисполнилась благодарностью к полосатому дружку, давая себе слово при случае обязательно отблагодарить его. Вспомнилась одна деталь, которую в свете последовавших событий я упустила.

— Помнишь, тогда в лесу он назвал меня шесса? Что бы это могло значит? — озадачила напрягшего лоб Рыжика.

— Впервые слышу, — растерянно пожимая плечами, ответил парень.

Дверь с грохотом ударилась о косяк. От неожиданности мы оба вздрогнули и уставились на бесцеремонно вломившегося. В проеме нарисовалось пышущее злостью лицо Тариль.

— Я так и знала, что ты у этой…дохлятины! — взвизгнула брюнетка. — Прекрати ее тискать! Если мы — пара, то веди себя подобающе.

— Я ничего не обещал тебе, Тариль! Ты тут по собственному желанию! — странно спокойным голосом произнес Латус. — Выйди и закрой дверь! Не пойму, как я вообще с тобой связался? Еще жениться мечтал, дурак!

Латус осторожно опустил меня на подушку, поправил одеяло, вытолкав брюнетку, вышел сам. Через время за стеной разразился скандал, закончившийся характерным поскрипыванием пружин кровати.

Подивившись особенностям отношений Рыжика и его пассии, и его способности любые ситуации переворачивать к собственному удовольствию, выдохнула и, повозившись, устраиваясь удобнее, уснула.

Глава 41

Глава 41

Через пару дней, я уже вполне сносно двигалась по комнате и даже пару раз, в обход запрета моей сиделки, выходила на палубу. Слабость и упадок сил прошли, к лицу вернулись краски, а в глаза блеск.

На одной из длительных остановок, перед долгим перелетом через океан, аэростат загнали в док и в последний раз проверяли на поломки и герметичность. Матросы сновали по палубе, загружая огромные тюки с грузом в трюм. Я, используя оказию, выбралась в порт и успела нормально помыться, договорившись с хозяином одной из таверн. Прикупив чистых рубашек, белья и косметики, возвращалась на гондолу. Вдыхая запахи раскаленного металла, хвойной смолы и пыльцы рясно цветущего кружавника, слушала приглушенный гомон воздушной верфи и жужжание насекомых, сошедших с ума от хмельных медово-сладких ароматов. Медленно шла, любуясь цветущими придорожными кустами, словно укрытыми белой узорчатой сетью. Жмурясь от горячих поцелуев полуденного Кастра, радовалась, что не слышу порядком обрыднувший за время путешествия визг Латусовой зазнобы. На меня никто не обращал внимание. Матросы исчезли, убрав металлический трап и очистив палубу от груза. Огромная металлическая сфера кренилась то в одну, то в другую сторону, раскачивая веревочный трап. Уцепившись за сверток с покупками, я решительно взялась за пеньковые перекладины. Резкий порыв ветра сильно качнул лестницу, руки разжались, и я бы сверзилась на землю с приличной высоты, не подхвати меня сильные руки.

— Где твои радужные крылья, фея, что так нравились мне?

Приятный баритон обласкал слух убитый зубодробительным фальцетом Тариль. Чужие руки крепко, но осторожно прижимали к мускулистому телу. Подняв глаза на спасителя, бегло отметила симпатичное лицо, широкие скулы, тронутые золотистым загаром, светлую щетину на подбородке, сияющую улыбку, дарящую щекам пару ямочек. Светлые глаза в обрамлении по-девичьи длинных выгоревших на кончиках ресниц стреляли смешливыми искорками. Темный излом бровей, прятался под светлыми прядями челки, выпавшей из высокого пучка на затылке. На правом виске синий узор татуировки из незнакомых рун, еще один на шее, но черного цвета, убегающий за распахнутый ворот темной рубашки. В левом ухе посверкивала топазовая капелька серьги. Колоритная внешность из тех, что не отпускают даже случайно брошенный взгляд, заставляя разглядывать себя, подробно смакуя каждую деталь. И я не отказала себе в удовольствие поглазеть. Сильная шея с черным узором тату на бьющейся жилке. В широкий размах плеч легко вписывается пара худосочных моих. Я вдохнула поглубже. Ноздри уловили терпкий аромат раскаленного камня и мореного дерева. На груди, интересный амулет. Черненое серебро и малахит.

В дни скорби к нам забредали торгаши, предлагая подобные обереги, подробно объясняя назначение каждого. Похожий амулет не раз пытались всучить Просперу, зверевшему при намеках на его мужскую проблему. В итоге незадачливый торговец летел кубарем, а наставник запирался у себя и не выходил пару дней.

Сочетание серебра и малахита имеет свойство оберега и… для мужской силы! С увечным Проспером понятно, но этому-то богатырю зачем? Быть не может! Такой крепыш и с потенцией не порядок?!

Почему-то этот факт вызвал раздражение и настроил меня против спасителя. Хотя какая мне разница до его мужских возможностей?

— Я не фея, — недовольно пробурчала, пытаясь высвободиться из объятий, но вспомнив, что неблагодарность княгине не к лицу, пробормотала:- Спасибо, что подхватили.

— Тебе спасибо, «нефея», — игнорируя недружелюбный тон, весело подмигнул блондин. — Есть примета, настоящее счастье всегда само падает в руки. Может, ты оно самое?

Мысленно застонала и выругалась так, что если бы слышали матросы, уважительно пожали руку.

Еще один пустой балабол на мою голову. И что им за удовольствие отбирать хлеб у менестрелей, меля языком эту чушь? Да еще и с проблемами по мужской части? Хотя ему только и остается, что языком работать.

— Как зовут мое нечаянное счастье? — продолжал «недоменестрель», оценивая мои прелести и не торопясь спускать с рук.

— Ваше — не знаю. А меня зовут Сури, — я активно завозилась, пытаясь высвободиться, заметив, что пятачок перед трапом заполняется пассажирами, воспользовавшимися стоянкой, чтобы прогуляться. И некоторые искоса поглядывают на нас и шушукаются между собой.

— Я — Тик, — представился блондин, вновь одаривая улыбкой. — Полное имя даже мне трудно выговорить. Сури — это тоже сокращенно?

— Сури от Суриэль, — согласилась с его предположением. — Можете называть как нравится.

Для себя сразу решила не скрывать внешность и имя, зная, что Гаролд еще долго не хватится беглянки, уверенный, что я в башне на пути к чертогам Светлой Богине.

— Нравится. Очень нравится, — наклонившись, хрипло шепнул блондин, обжигая дыханием, и глянул томным взглядом из-под ресниц.

Одетая в брюки и рубашку с рукавом под откровенно раздевающим взглядом почувствовала себя абсолютно голой, отпрянула и инстинктивно прижала руки к груди. Незнакомая прежде интимность голоса и взгляда напугала, заставив сомневаться в мужской слабости обладателя амулета. От греха подальше, я попыталась вырваться из рук наглеца.

Подергавшись и возмущенно поворчав на самоуправство какое-то время, бросила бесполезное занятие, понимая, что находясь в лучшей форме, не смогла бы победить этого силача и понурилась. Прижавшись щекой к кожаной безрукавке, небрежно наброшенной на шелковую рубашку, устало прикрыла глаза и вдыхала приятный аромат мужского тела, смешавшийся с запахами воздушной пристани. Мелькнула мысль, что хорошо бы провести вот так, за преградой из сильных мужских рук всю жизнь с тем, кто увидит в твоей неловкости свое счастье, назовет «фей», вылечит сердце и вернет твои радужные крылья.

Поразившись неожиданным мыслям, ранее никогда не посещавшим мою голову, дала себе мысленный подзатыльник.

Что-то я сама как менестрель несу всякую чепуху. Хорошо хоть не вслух. Помешательство и впрямь заразно. Или это медвяный запах кружавника пьянит?

Оглядевшись, Тик догадался, что загораживает подъем и сдвинулся в сторону, игнорируя мои попытки выбраться из его объятий. Косясь на наш дуэт, пассажиры неуклюже карабкались вверх, морщась при сильных порывах ветра, раскачивающих веревочное плетение.

— Сури, предлагаю вечером встретиться и продолжить знакомство в баре, — озвучил свои намерения блондин, провожая глазами стройные ножки симпатичной девушки, неловко цепляющейся за веревочные перекладины.

Бабник! Еще один на мою голову. Тут я немного занервничала, ожидая, что блондин, спасая очередную девицу, нелюбезно скинет меня на землю.

— Я не одна, — предупредила набивающегося в кавалеры мужчину. — Можешь поставить меня на землю.

— Замужем? — нахмурился Тик, скользнув взглядом по запястью, благоразумно прикрытому длинным рукавом, игнорируя предложение.

— С друзьями, — ответила, сомневаясь можно ли так величать ревнующую Латуса Тариль.

Блондин вновь просиял, облегченно выдохнув. Дождавшись, когда последний из зевак освободит трап, удерживая меня одной рукой, начал подниматься.

— Приходи с друзьями, — милостиво позволил Тик, осторожно опуская меня на пробковое полотнище палубы, не упуская из виду девицу с симпатичными ножками.

Я тоже уставилась на девушку, интересуясь, чем она привлекла Тика. Невысокая хрупкая фигурка была одета в летящую полупрозрачную тунику на бретельках, обтягивающие брючки и сандалии. Решив, что ничего особенного, я хмыкнула и отвернулась, почему-то обидевшись на нового знакомого. Девушку окликнули, и она обернулась. Стройное тело с высокой грудью укрывала густая грива светлых волос. На этом красота заканчивалась. Безбровое с крошечными глазками и тонким крючковатым носом лицо портили сильно выдающиеся вперед верхние резцы. На свою беду она улыбнулась. Тик ошарашенно крякнул и отвернулся, уставившись на меня. Заметив явное разочарование, написанное на его лице, настроение сразу улучшилось. Мысленно мстительно потерла ручки.

Так тебе, ловелас! Не будешь клеить одну и пялится на другую. Маленькая месть Богини полностью примирила меня с Тиком, и я решила принять его предложение. Все лучше, чем слушать каждодневные перебранки и «примирения» Латуса и его пассии.

Глава 42

Глава 42

Услышав мое предложение, Латус согласился и тут же скис под взглядом Тариль.

Похоже, в вечернем меню Рыжика новый скандал. У меня закралась мысль, что Тариль специально провоцирует скандал, чтобы «примириться» обоюдно обожаемым способом.

Надела новую блузку из тонкой ткани и брюки. К сожалению юбок и туфелек в моей сумке не было. А покупкой их я не озаботилась, решив, что денег не много, впереди неизвестность. И траты нужно поумерить. Оставив за спиной вновь сцепившихся любовников, я легко преодолела несколько метром коридора с каютами и спустилась вниз, где по соседству с машинным отделением хозяин примостил бар. Тик уже ждал, потягивая темный ром из кружки, размером с мою голову. Рядом с ним, накачиваясь ромом, говорили «зажизнь» с барменом одинокие «волки». Неопределенных лет мужчины, одетые в потрепанную кожу, молящую,чтобы ее немедленно похоронили или кремировали, а не бесстыдно глумились, напяливая на тощие плечи и зады. Три стола в крохотном зале были забиты посетителями, ведущими неспешные беседы и сдувающими в рожи друг другу пенные шапки.

Привыкай, Сури, скоро вся твоя жизнь будет протекать среди подобных. Видела бы меня мать-настоятельница.

Вздохнув, нацепила улыбку и двинулась к радостно заулыбавшемуся Тику. Воспрянувшие было при моем появлении «волки», оценив ширину плеч моего друга, сникли, верно решив, что им не обломится.

— Сури! Пришла! А я уже не надеялся, — подмигнув, нагло соврал блондин. — А друзья где?

— Надеюсь, мирятся уже, — подсаживаясь к Тику, выразила чаяние, молясь, чтобы к моему возвращению и ссора, и перемирие закончились, и уставшие голубки завалились спать.

— Разве друзья ссорятся? — удивился Тик, подзывая бармена. — Для девушки…

Он вопросительно посмотрел в мою сторону.

— Что-нибудь самое легкое, — сделала заказ, разглядывая строй темных разномастных бутылок на полках за стойкой. — И фрукты порежьте дольками.

Деньги предусмотрительно взяла с собой, чтобы заплатить за себя и не быть должной. Помня, как девчонки в казарме, после отбоя, вспоминали гражданскую жизнь и дико возмущались, что мужчина считает, за стакан вина женщина должна ему ночь любви, как минимум.

— Это они мне друзья, а друг другу… нечто большее, — нашла обтекаемую формулировку, покрутив бокал с розовым вином у носа, вдыхая необычный запах.

В обители матушка делала густую и тягучую наливку на лесных ягодах. Вино из винограда я пробовала впервые. На тарелочке бармен подал очищенный сиреневый фрукт, исходящий соком с нежным ароматом. На мясистые, сочные фрукты в обители налагалось табу. Чем не угодила такая пища Богине или скорее матушке, я понять не могла. Сделав глоток, с удовольствием откусила кусочек. Сок потек по подбородку. Я стерла пальцем и слизнула. Сидящий в отдалении «волк» закашлялся, поперхнувшись пойлом для «настоящих» мужиков. Тик нервно сглотнул и спросил:

— Твои друзья пара, а ты… — он многозначительно посмотрел в мою сторону, давая понять, что мне заканчивать фразу.

— А я уже нет, — скомкала фразу, не желая вдаваться в подробности.

— В бегах, значит? — сощурил красивые глаза Тик.

Интересно сколько он выпил, что задает такие вопросы в лоб? Может, он по мою душу? Гаролд нашел меня и хочет завершить начатое? Мысль не испугала. Ищейка Гаролда схватил бы сразу и не устраивал свидание.

— Как ты догадался? — вскинула брови в притворном удивлении, закусывая вино.

— Узор брачного браслета. При чем совсем недавний, — он кивнул на выглядывающую из-под кожаных наручей темную вязь. — Муж сильно любил?

— Ага, до смерти… — не подумав, ляпнула. Мысленно обругала себя за длинный язык, залпом допила вино, краем глаза заметив, как изменился в лице Тик.

Подмигнула блондину, разряжая напряжение, и достигла успеха. Мужчина заулыбался.

— Шутница ты, фея, все же, — не поверил блондин и кивнул бармену на мой пустой бокал. — Беда тем, кто разозлил фею. Сто лет счастья не видать.

Хмыкнув, соглашаясь с выводами Тика, решила перейти на более спокойную тему общения, на самого Тика.

— Расскажи о себе, Тик, — облокотилась на стойку, развернувшись к блондину, в ожидании рассказа о славной женушке и пятерке детишек, старой коняге, что вот-вот издохнет и кормилице-коровушке, наделу земли и извечной ссоре с соседом за кривобокую, лет сто не дающую плодов, яблоню на меже. Даже щеку подперла, чтобы слушать удобнее.

— Дартикариль Рамант, глава Пятого Дома Воинов, Первый Хантар Императора Таймерии, — отрапортовал блондин, ни разу не сбившись.

— О-о-о… — только выдавила из себя.

Тут мы с «волками» поперхнулись все вместе. Я под впечатлением от длины титула, а одинокие «волки» сумев расшифровать его значение. Иначе как объяснить, что в течение минуты вся стойка была в нашем распоряжение. В зале смолкли голоса. Народ потихоньку расползался, сетуя на погоду и болячки, не забывая поминать полную лояльность к императору Таймерии.

Тик словно не заметил, какое впечатление его слова произвели на окружающих. Он сосредоточился на моем лице, разглядывая губы, с которых я то и дело слизывала капли сока и вино. От такого пристального наблюдения стало не по себе.

— Я сразу поняла, что ты не дракон и не оборотень, — решила блеснуть эрудицией, видимо допившись до этой стадии, когда связь слов с предыдущей темой не имеет значения.

— И как, позволь узнать? — усмехнулся Тик, принимая новый стакан с ромом.

— У драконов зрачок становится вертикальным, когда он выпьет, — поделилась жутко важной информацией, выведанной на уроках Проспера.

— Может, я оборотень, — едва слышно предположил блондин, придвигаясь ближе.

— Нет, у оборотней подрагивает кончик носа, — наклонившись к нему, так же шепотом, произнесла я.

— Может я его отморозил, — выдал версию Тик, посмеиваясь.

— Ты отморозил свой кончик! Бедный! — громко пожалела блондина. — Дай, я посмотрю!

Зал замер, кто-то закашлял, кто-то просто упал со стула и, извиваясь телом, пополз к выходу, стараясь слиться с полом. У бармена упал стакан с тряпкой, который он усиленно тер.

— Посмотри, конечно! Может можно что-то сделать? — разрешил блондин.

Чувствуя себя чрезвычайно умной и знающей, подбадриваемая Тиком, я заявила:

— Сначала надо проверить языком… температуру. Пальцы не такие чувствительные, язык лучше определит, не поврежден ли хрящик.

Не сговариваясь, все посетители, прихватив спиртное и закуску ломанулись на выход, топча несчастного, прикинувшегося гусеницей. Тот и не подумал возмущаться, тихо хрипел под чужими немилосердными сапогами. Бармен, оставив перед нами бутылки с ромом и вином попросту испарился.

Глава 43

Глава 43

Оглядев опустевший бар, я пожала плечами. Конечно, врачебные процедуры не очень приятное зрелище, но я же оказываю помощь, в которой в следующий раз будет нуждаться любой из них. Пересев на колени блондина, притянула его голову к себе и, облизнув губы, высунула язычок и лизнула.

Ничего особенного, вполне здоровый для человека нос.

О чем радостно сообщила Тику.

— Не переживай, детей не будет… — тут появилась пара сильных рук, и раздавленную «гусеницу» утащили за порог, невнятно буркнув извинения.

Хотела закончить, что детей не будет шокировать его внешний вид, но потеряла мысль. Попыталась пересесть на свой стул, промахнулась, и Тик снова спас меня, усадив к себе на колени. Придвинув фрукты, пробормотал похожее на «закусывать научись».

— Как зовут твою жену? — стадия умной девочки прошла, уступив место девочке очень смелой и прямолинейной.

— Я не женат. И не был, — блондин расплетал мою косу, пропуская пряди сквозь пальцы.

— А дети…

— Двое взрослых сыновей. Старше тебя, я думаю, — пальцы скользили, обрисовывая линии моего лица. — Тебе ведь около двадцати?

— Восемнадцать, — согласилась с выводом Тика.

Услышала тихий вздох, и мужчина отстранился, потянувшись за стаканом.

— Почему ты не женишься? Ты же такой… — я покрутила пальцами перед собой пытаясь подобрать точное определение. Но стадию умной я успешно миновала, поэтому нужного слова не нашла.

— Это какой? — насторожился блондин, поворачиваясь ко мне.

— Такой… надежный, — провела пальцами по полукружьям бровей, убирая пряди выгоревшей челки, — такой обаятельный…

Пальцы скользили дальше, минуя скулы к губам, очерчивая прихотливый абрис. Тик поймал мой пальчик, тронул языком и прикусил. Я вздрогнула, по телу прошла знакомая волна желания, плавя его, делая мягким и податливым, как воск. Одернув руку, не мигая смотрела в потемневшие от желания глаза мужчины. Его руки скользнули в распущенные волосы, и со стоном накрыл мои губы поцелуем. Никогда прежде меня не целовали, так яростно, напористо, безжалостно сминая губы, не давая дышать, прикусывая нежную кожу до боли, до крохотных капелек крови. Невольно вырвавшийся стон лишь распалил его еще больше. Я увидела, как в прикрытых глазах бушует настоящее пламя.

Он же демон!

Вырвавшись из объятий, я с ужасом смотрела в полыхающие зрачки. Тик рвано дышал, едва сдерживая себя, чтобы не набросится вновь.

Он же изнасилует меня прямо тут на стойке, и я не смогу дать отпор, силы не те. Светлая Богиня, опять я влипла!

— Сури, ты здесь? — визгливые нотки голоса Тариль мне показались нежнейшей мелодией.

— Здесь, Тариль. Что-то случилось? — хрипло ответила, не узнав своего голоса.

Быстро скатившись с колен блондина, поправила волосы и блузку и бегом рванула к выходу. Брюнетка шла по коридору, оглядываясь.

— Странно, Сури, весь дирижабль словно вымер. Тишина как на кладбище. Не знаешь, что случилось? — озабоченно пролепетала Тари, ухватившись за мою руку. — Мне нужно поговорить с тобой.

— Если с претензиями, лучше не стоит, — сразу оборвала брюнетку. — Ты мое отношение к Лукасу знаешь. Мы только друзья.

— Нет. Не о нем. Тут другое. Нас не подслушают? — она вновь обвела коридор взглядом.

— Не думаю. Да и некому. Что ты хотела?

Тариль колебалась, кусала губы, нервно стискивая мою ладонь, явно не решаясь рассказать что-то мучившее ее. Глядя на эти метания, я не знала, хочу ли слышать правду и не подгоняла ее. Наконец, она выдохнула, решаясь. На меня глянули провалы глаз, подведенные темными кругами.

— Сури, я беременна, — почти шепотом проговорила брюнетка, нервно сглатывая.

— Поздравляю! Латус будет прекрасным отцом! — выдохнула счастливо я, радуясь, что все не так страшно, как я себе представляла.

— Но я не уверенна, что дети от Латуса, — шепнула Тари, рвано выдохнула и замолчала, замерев, прислушиваясь к чему-то. — Перед появлением Латуса, мы с мужем собирались завести малыша. Я не пила зелья. А сейчас сама не знаю, кто их отец.

Брюнетка всхлипнула и прижалась ко мне, заливая рубашку слезами. Я машинально погладила ее по вздрагивающей спине.

— Дети! Их несколько? — удивилась я.

— Двое. Ауры перекрывают друг друга, трудно определить отцовство, — сдавленно проговорила Тариль. — Позже, через пару месяцев станет понятно.

Продолжая поглаживать брюнетку, спросила:

— Что ты собираешься делать?

— Завтра последняя остановка на материке. Я поссорюсь с Латусом и сойду. Порталом вернусь домой и дождусь срока. Если это дети мужа, Латус меня больше не увидит. А если родятся лисята…

— Ты вернешься, — закончила за Тариль, окончательно трезвея.

— Да, я найду Латуса. Но хотела сказать тебе. Ты ему нравишься, очень. Больше, чем я когда-то. Но ты правильная шесса и не станешь отнимать отца у детей, — от ее горячего шепота стало неприятно, я отстранилась, мягко отцепляя руки от своей рубашки. — И еще… Я оставлю тебе свои вещи. Своих у тебя почти нет, и денег не много, а они все новые. Муж меня баловал, впрок покупал. Мне они ни к чему теперь, а тебе будут в пору.

— Тари, родишь и похудеешь. Сама будешь носить.

— Глупая, шесса. Это ты десятерых родишь и останешься такой же. Я же раяна. На меня скоро только чехлы от этого дирижабля налезут, и после родов не стану меньше.

Она захихикала, потом вспомнив, зачем пришла, шепнула:

— Вещи я оставлю у тебя. Прощай, Сури. Береги себя и Латуса. Если честно, я надеюсь, что мы с ним не свидимся больше. Не такого отца я хотела своим детям, — она развернулась и пошла по коридору. Потом остановилась и добавила, не оборачиваясь. — Дура я, что увязалась за ним. К прежней любви нет возврата. А еще хуже жить с тем, кто любит другую.

Вскоре ее шаги замерли вдали, и вокруг установилась тишина, нарушаемая приглушенными стуками и шорохами работающих механизмов двигателя и свистом ветра снаружи. Я размышляла, решая, как поступить и ничего не могла придумать. Собственное будущее казалось туманным и пугало.

Однозначно, о состоянии Тариль Латус узнает не от меня. Свои проблемы они должны решать сами. Но это странное предупреждение. Первой мыслью было возмутиться наглостью и поступить назло. Но подумав, я решила, что хуже будет только мне. Я и раньше не верила в силу чувств Рыжика, чтобы ни говорила Тариль, а теперь желание сблизиться с ним совсем пропало.

— Ты в порядке, Сури? Я не напугал тебя? — руки обвились вокруг талии, губы коснулись пылающей щеки. В тесных объятиях почувствовала весь рельеф тренированного мужского тела, желающего конкретную женщину и немедля.

Похоже, алкоголь выветрился не только из моей головы. Тик, несмотря на очевидное желание, прекрасно держал себя в руках.

— Нет. Задумалась о будущем. Страшно ехать туда, где никого не знаешь, и где тебя никто не ждет, — неожиданно для себя пожаловалась незнакомому в принципе человеку.

— Теперь ждет. Мне придется сойти через пару часов. Я не все дела уладил. Но в Таймерии тебя встретят и устроят, как гостью. Вместе с друзьями. Когда я вернусь, решим, как тебе помочь.

— И за это я должна… — делая паузу, напряглась в ожидании ответа.

Мужчина усмехнулся, касаясь губами распущенных волос. Пальцы нежно погладили грудь, занывшую от прикосновений.

— Стать моим личным лекарем. Мне нравятся твои методы.

Глава 44

Глава 44

Тариль, как и собиралась, исчезла, не прощаясь, ранним утром, к вящей радости Рыжика, беспробудным пьянством отмечавшего это событие последние пять суток. От нечего делать, я разглядывала и примеряла оставленные раяной вещи. Все они были новыми и отменного качества. Платья из дорогих тканей украшены богатой вышивкой, плащи-пальто подбиты теплым мехом, сапожки и туфельки расшиты жемчугом. Цвета насыщенные и яркие, подходящие больше брюнеткам, явно выбирались с учетом вкуса хозяйки. Я только качала головой, удивляясь, как могла Тариль променять заботливого и внимательного мужа на непостоянного Рыжика.

Бесспорно, как другу, Латусу цены нет. Но ведь она не дружить с ним собиралась.

Расправляя оборки, разглаживая рукава, завязывая атласные ленты и застегивая жемчужные пуговицы многочисленных одежек, я постоянно возвращалась мыслями к обещаниям Тика. Пыталась понять, что он имел в виду, шутил в обычной манере или готовил теплое местечко для меня в своей постели. Мне хотелось верить в благородство своего спасителя. Не замечать замашки бабника, не упускающего своего. Урок, преподанный мужем, возвращал мозги на место. У мужчин, обличенных властью, она на первом месте. Ради своего величия они пожертвуют всем. При любом намеке на угрозу устранят любого, не глядя на заслуги и чувства. В наличии последних я вообще сомневалась. Повелевающие любят только власть. Другой любви нет места в их сердцах. В том, что Тик занимает высокое положение при дворе императора, я не сомневалась. Даже в подпитии удивилась странному поспешному бегству всех, кто находился в баре. Что это за должность хантар? Не палач ли он? Вспомнив улыбку с ямочками и сравнение с феей, только покачала головой. Доверять ему однозначно не буду. Наложницей тоже не стану. Я не какая-нибудь крестьянка, я княгиня и сама буду решать с кем делить постель. И лучше держаться подальше от властителей с их сложностями. А то как бы вновь не попасть в башню. И выбирать в спутники простых, открытых и понятных, вроде Рыжика.

Рассуждая так, заметила, как открылась дверь, Латус, пошатываясь, перевалился через порог, запутался в ногах и кулем свалился на пол, жалобно простонав:

— Сури, помоги! Настелили полов неровных! Уставшему в дороге человеку не пройти, не проползти! — Рыжик завозился, устраиваясь вздремнуть прямо так.

Вздохнув, попыталась растормошить пьяного вдрызг парня. Но тот уже посапывал, вяло отбиваясь и поругивая хозяина дирижабля. Поняв тщетность потуг, притащила ему покрывало и подушку. Обнаружив под плащом на Рыжике женский черный корсет и ядовито-оранжевые панталоны с кружевом, не сдержавшись, захихикала, представляя его лицо наутро, прикрыла срам покрывалом, приготовила отвар от похмелья и отправилась спать в его номер. Долго не могла уснуть, думая, что с выводами про простых парней я поторопилась. Тут тоже свои подводные камни.

Разбудил Рыжик, проснувшийся от холода в чужом номере. Не обнаружив меня, он отправился искать, перебудив половину уставших пассажиров. К концу недельного путешествия все были вымотаны и на взводе. Латус со своей бесцеремонностью грозил стать тем, на ком с удовольствием отведут душу и выпустят пар. Накинув платье, не мешкая, открыла дверь и втянула встрепанное, опухшее нечто, прикрывающее моим покрывалом шелковое белье.

— Сури, где нож? Мне надо выпутаться из этого, — придерживая темную ткань на груди, он шуршал на кухоньке. — Кто на меня напялил эту дрянь? Как вы это носите? Вериги какие-то. То-то мне снилось, что палач вырывает ребра. Страшно так было. Я плакал и звал маму…

Послышался всхлип, звук вспарываемой материи и облегченный выдох Рыжика. Я отвернулась, чтобы не смущать парня, пытаясь подавить смех, неудержимо рвущийся наружу, представляя его в оранжевых панталонах.

— Труселя ничего… Я давно оценил, когда сбегал от дочки бургомистра, — ударился в воспоминания Рыжик. — Не нашел своих штанов. Некогда было искать. Батюшка ее со слугами уже дверь выносили. Пришлось панталоны натянуть и в окно. Розовый, конечно, не мой цвет…

— Латус, я все понимаю, но… — не удержалась от порицания, понимая, что драки из-за соблазненных им жен и девиц последнее, что нам сейчас нужно.

— Сури, я завязал. Спасибо за отвар. Никаких пьянок больше, — Рыжик глянул в сторону истерзанного корсета и твердо добавил. — Обещаю. Ты же знаешь, я только тебя люблю.

— Да-а-а?!

Поймав мой удивленный взгляд, уверенно произнес:

— Люблю, не сомневайся. А это… — он махнул рукой на панталоны. — Они даже не сопротивляются, когда видят мой хвост. А у меня инстинкт размножения. Я не могу противиться. Альфа-самец как — никак!

Латус вздохнул, взялся за панталоны, я быстро отвернулась к окну, оставляя его объяснения без комментария. Об альфа самцах вообще слышала впервые. За спиной слышались шорохи материи и приглушенная ругань.

В иллюминаторе медленно плыли под нами причудливые нагромождения белой пены облаков, на которые гондола отбрасывала густую тень. В прорывах синело безбрежье океана. В салоне аэростата стало намного холоднее. Уже не первое утро окно каюты покрывалось сверкающим инеем. Латус объяснял это тем, что Таймерия находится гораздо севернее Окавиты. В ее столице Аскатаре со дня на день ждут снега. Мысленно поблагодарила брюнетку с ее неожиданной щедростью. Ее сапожки и плащи придутся как нельзя кстати.

— Откуда на тебе вещи Тариль? — поинтересовался Рыжик, ставя чайник на плиту.

— Она мне подарила. Ей больше не пригодятся, — cкладывая свое покрывало, присела на край постели.

— В обитель собралась монахиней? — съязвил Рыжик, разливая чай по кружкам и открывая мешочек с пряниками. — Грехи решила замолить?

— Решила стать честной женой и матерью, — хмыкнула, увидев округлившиеся от удивления глаза Латуса.

— Быть не может! — изумился Рыжик, роняя сладости на пол.

По стуку пряники засохли еще во времена княжения моего деда.

— Может. А по поводу вещей, сказала, ей этот размер маловат, — кряхтя согнулась, помогая собирать рассыпавшееся лакомство.

— Ну, да. Она же раяна, — рассеянно произнес Латус, все еще не веря моим словам. — Жаль, раяны — одни из самых красивых женщин нашего мира до тех пор, пока не родят. Прямо насмешка Светлой Богини. Может, они чем-то прогневали ее?

— Ты же жениться собирался на раяне, — поддела парня, задумчиво хлебавшего горячий чай.

— Влюбился. А когда любишь, это не имеет значения, — уверенно произнес Латус, вгрызаясь в каменный пряник.

В горле стал комок. Вспомнилось ледяное равнодушие, с которым Гаролд зачитывал мой смертный приговор.

Глава 45

Глава 45

— Я сожалею, но корабль дальше не пойдет. У меня повреждения уважаемые паэры и перессы, — отбивался от наседающих пассажиров наш капитан, пришвартовавший дирижабль в прибрежном Брасове, не дотянув восемнадцати часов до столицы. — Мы свалимся на полпути в болота Лутарии. Всей компанией пойдем на корм хохлатым жабросам. Деньги я вам вернул.

Не слушая возмущений, крепкий, высокий мужчина сдвинул фуражку на затылок, над сломанным козырьком которой примостились очки и демонстративно захлопнул дверь.

Недовольно ворча, что недобросовестных капитанов развелось, как этих жабросов, давить некому, народ подхватывал баулы и сумки и потихоньку расходился.

— Что будем делать? — удрученно спросил Рыжик, разглядывая кучу малу наших пожитков. — Как будем добираться до столицы?

У меня мелькнула хорошая идея. Я радовалась, что Светлая Богиня расстроила планы Тика на меня. Оглянувшись, вдохнула морозный воздух и вгляделась в далекую синеву океана за деревьями.

— Не нужна нам столица. Мы остаемся здесь, Латус.

— А работа?

Вместо ответа ткнула в расположенную неподалеку доску с объявлениями. Поверх старых обрывков непривычно белой бумаги, висело свежее, крупными буквами на универсальном языке, предлагающее работу по зачистке местной нежити. Латус рысью кинулся к доске, снял объявление, пристально выискивая в тексте бонусы предлагаемой работы.

— Похоже, у них совсем плохи дела. Берут всех, кто умеет держать клинки и какие-то фаяры в руках. Форма «стражей», питание, жилье, лечение за их счет, — он посмотрел в мою сторону и сник. — Я-то согласен. Но ты — княгиня, привыкла к комфорту. Тебе ли по болотам нежить гонять?

— Латус, забудь, что я княгиня. Отныне я — твоя сестра. Суриэль Грасс, — строго глянув на заболтавшегося Рыжика, погрозила пальцем. — Запомнил?

— Запомнил. Только тебя не смущает, что я — лакки. А ты — шебитт, — отыскал дырку в плане Рыжик.

— Не смущает. У нас отцы разные, — выкрутилась я. — Давай сейчас в таверну или что у них тут для приезжих, а завтра в Управление, оформляться на службу в «Приграничные стражи».

Латус, не придумав к чему бы еще придраться, согласно кивнул и, подхватив наши вещи, изрядно пополненные за счет щедрости Тариль, потопал к остановке наемных колясок.

Для приезжих имелись небольшие мотели, с механизированной системой обслуживания. До ближайшего из них нас доставил словоохотливый водитель Чартон, лихо управляющий личной самоходной коляской. По широким улицам Брасова неспешно бесшумно катили десятки крытых и закрытых трехколесных повозок. То и дело слышались резкие звуки, заставляющие вздрагивать, когда торопящиеся прохожие перебегали улицу перед колесами. Обгоняя безлошадные экипажи, проносились верховые, на странных металлических конях, с похожим на рога рулем вместо головы. Одетые в толстую резину колеса мягко шуршали по булыжной мостовой. Под сиденьем в прозрачной сфере вспыхивали яркие огоньки. Наш провожатый пояснил, в сферы заключены стихиали, духи стихий, дающие магическую энергию для движения. Чем сильнее стихиаль, тем выше скорость. И самодвижущиеся коляски и игнисы, бегающие по рельсам главной тягловой силой имели стихиаль, преимущественно огненную, как самую сильную.

Одетые в кожу водители в странных круглых шапках и огромных очках лихо закладывали виражи на поворотах, заставляя меня ахать от страха. Глаза Латуса горели завистью и возбуждением. Я уже знала, что приобретет неугомонный лакки на первые полученные деньги.

На город спускались сумерки, когда мы подкатили к мотелю. Стоя у двери в ожидании мужчин, огляделась, заметив, как непонятного назначения столбы у дороги стали светиться ровным белым светом, освещая улицу. Морозец кусал за щеки. Латус несмотря на кровь лакки ежился в тонкой куртке. Немногочисленные прохожие торопливо бежали, спеша в теплые дома. Некоторые читали на ходу книги и большие печатные новостные листы, как объяснил Чартон. В небе над нами проплыл небольшой воздушный шар с висящей под ним корзиной. Наш помощник объяснил, что так городская стража патрулирует улицы.

Латус было сунулся войти, но тут тоже были свои особенности. С помощью Чартона мы оформили заказ номера на пару суток, нажимая необходимые кнопки с рунным письмом. После того, как я опустила требуемые деньги в прорезь, из нее появилась пластина ключа с номером комнаты, дверь щелкнула и мягко открылась, пропуская нас с Латусом вперед. Щедро отблагодарив помощника, мы втащили пожитки в просторный холл.

— Добро пожаловать в мотель «Тайны океана». Лифт номер два доставит вас на нужный этаж, — женский голос прозвучавший над ухом вызвал недоумение.

Латус оглянулся в поисках источника, но кроме спускающегося по лестнице мужчины, в холле никого не было.

— Извините, паэр, где я могу найти лифт номер два, — остановив проходившего посетителя, поинтересовалась, вежливо улыбнувшись.

— Вверх по лестнице, центральные двери ваши, шесса, — он слегка поклонился, чуть улыбнувшись, и вышел в двери, бросив на прощание. — Счастлив был помочь. Добро пожаловать в Таймерию.

Самодвижущаяся кабинка произвела на Латуса неизгладимое впечатление, он вжался в угол и тихонько поскуливал, пока двери открылись перед его носом. В обители за непослушание, настоятельница сажала в молельню, узкую, крошечную комнатушку с пауками на целые сутки, кабинка лифта светлая, отделанная тонкими деревянными панелями и зеркалами вызывала восхищение. Не обращая внимание на клаустрофобие лакки, раздумывала над странным именем, которым меня величала Тариль, а теперь этот господин.

Интересно, что оно означает? Вот ведь и спросить не у кого?

Пройдя в номер, Латус рванул в туалет, а я с интересом разглядывала комнату. Деревянные покрытия стен и пола, светлая мебель оббитая темными тканями, драпировки, стеклянные светильники матово-белого цвета показались обыденными. Но панель с кнопками и рунами, наподобие установленной при входе, заинтересовала. Оказывается, в номер можно вызвать горячий обед и ужин. За дополнительную плату можно получить завтрак и полдник. Следующей кнопкой предлагалось услуга в получении свежих новостных листов. Далее руны вызова самодвижущейся коляски в течение получаса. Кнопка экстренного вызова городской стражи имела желтый цвет. Красную нужно нажать при пожаре. Белую, если кто-то серьезно занемог. Мне так понравилось, что я тут же решила опробовать. Нажала вызов ужина. Но вместо ожидаемых яств из щели рядом вылезла пластина с названиями блюд. Для себя я определилась быстро, а вот за Латуса заказывать не решилась. Постучав в двери, получила разрешение войти. Рыжик лежал в ванной, спрятавшись за высокой шапкой пены.

— Хорошо устроился! — позавидовала благостному выражению лица Рыжика. — Я с ужином определяюсь. Себе заказала, а что ты будешь?

— Суп с мясом. Котлеты свиные. Отбивную слабо прожаренную. Блинчики или пирожки с мясом. Мясной салат и…

— Мясного киселя или торта с колбасой в меню нет, — прервала поток мясных приоритетов лакки.

— Ну и не надо, — почему-то обиделся Рыжик. — Простой чай с черничным пирогом.

Пока Латус одевался, я сделала заказ. Через десять минут появился сияющий чистотой лакки, а из потайной дверцы в стене наш заказ. Объевшись, Латус заказал новостной лист и ушел читать в спальню. Я отправилась в отмокать в ванную, где благополучно уснула до утра. Хитрая система подогревала воду до нужной температуры, не давая остыть.

Глава 46

Глава 46

Утренние сборы были короткими. Я впервые устраивалась на службу, нервничала. Латус был в самом благодушном настроении. Плотно завтракая, он, не переставая, восхищался научными чудесами, делая вывод, что столица должна быть более продвинутой в плане технологий и удивляясь, что Ривола не торопится перенимать опыт соседей. Я невпопад поддакивала, давясь свежей сдобой, обжигаясь горячим какао. Желая произвести лучшее впечатление, выбрала добротный дорожный костюм, высокие сапоги и короткую теплую куртку. Пристегнула к поясу ножны и умостила неразлучную пару клинков на спине. Латус долго разглядывал мои обтянутые брюками тылы, цокал языком, и сделал вывод, что меня обязательно возьмут хотя бы из эстетических соображений. Получив в награду за сомнительный комплимент увесистый подзатыльник, смеясь, накинул куртку, вызвал коляску и, стремглав выкатился за дверь. Выстуженный ночным морозцем воздух холодил щеки, отмечая дыхание легким парком. Прохожие, кутаясь в теплые одежки, недовольно щурили заспанные глаза, спешили, торопясь по своим делам. Транспорт не заставил себя ждать. Возница, удивленно глянув на легко одетого лакки, вежливо поздоровался и покатил по нужному адресу.

Управление «Приграничных стражей» встретило неожиданной тишиной. Холл и широкая лестница пустовали. Узнав у дежурного номер нужного кабинета, мы поднялись на второй этаж. Длинный коридор, украшенный панелями из дикого светло-серого камня, освещался магическими светильниками, свисающими на длинных цепях с потолка. Возле нужной двери сидел одинокий посетитель. Молодой, широкоплечий, с правильными и немного резкими чертами лица. Он равнодушно кивнул на приветствие, скользнул одобрительным взглядом по боевой экипировке Латуса и скривился, оглядев те самые нахваливаемые Рыжиком тылы. Кривая улыбка, обнажившая приличных размеров клыки, вертикальный зрачок при золотистой радужке, темная шевелюра, отливающая густым фиолетом выдавали в нахале представителя драконьей расы. Вспомнив из наставлений Проспера, что они крайне вспыльчивы и задиристы, я поскорее отвернулась и отошла к противоположной стене, не рискуя рассмотреть поближе удивительные глаза. Латус не терзался моими опасениями насчет характера драконов, и между двумя оборотнями завязалась беседа.

— Входите по одному, — звучный бас, прозвучавший неожиданно громко из-за двери заставил вздрогнуть.

Дракон дружелюбно кивнул Латусу, проигнорировал меня и скрылся за дверью. Рыжик, не дожидаясь расспросов, начал выкладывать сведения о новом знакомце.

— Жоррес прибыл из Драконьего ущелья. Вернее сбежал. Там случилась некрасивая история. Умыкнул дочку князя, не обошлось без жертв, и пришлось искать спасения в Таймерии. Год был телохранителем у одного богатея. Сынок промышленника положил глаз на его драконью княжну. Дракон поскандалил, пришлось увольняться. Понятно, что рекомендаций хороших не дали. Мыкался несколько месяцев без работы. Изнеженной княжне такая романтика оказалась не по нраву, красавица вернулась к родителям. А ему дорога в Драконье ущелье заказана. Вот пришел по объявлению наниматься в «Приграничные стражи».

— Теперь понятна его неприязнь ко мне, — я понятливо хмыкнула. — После бегства зазнобы он ненавидит весь женский род.

— Что за ерунда! Женское заблуждение верить, что на ней одной свет клином не сошелся! Наоборот, он ищет новую подружку, — Латус фыркнул и проказливо подмигнул. — Тобой интересовался.

— Ты же сказал, что мы давно женаты и у нас пятеро детей? — с надеждой посмотрела в хитрющие глаза лакки.

Вот только интереса огнедышащих ревнивцев мне не хватало.

— Конечно, моя сладенькая! Только детей у нас шестеро, и мы ждем седьмого, чтоб наверняка отбить у него охоту, — хохотнул развеселившийся парень, чмокнув меня в щеку.

— Шестеро — это твой порог? Почтенные матроны семейств тебя не интересуют? — вспомнила предостережение Тариль и игривое настроение вмиг испарилось.

— Если мне нравится женщина, меня ничего не остановит, — убежденно заверил ловелас, похотливо улыбаясь и обнимая меня за талию. — Это не намек на твое желание заиметь хвостатых малышей? Если что, я всегда готов…

Прежде чем я пришла в себя от наглости Рыжика, и моя рука нашла загривок шалопая, из-за дверей громыхнуло басом:

— Следующий, заходите!

— Вперед, Сури, все будет хорошо! — подбодрил Латус и развязно шлепнул пониже спины, приоткрывая дверь. Пихнула наглеца в чувствительное место, радуясь приглушенному ругательству, и тут же влетела в комнату, едва не упав от толчка мстительного Рыжика.

Яркий свет ударил в глаза, ослепнув, на мгновение зажмурилась. Стараясь не упасть, нелепо взмахнула руками. Насмешливое фырканье дракона утонуло в удивленном возгласе присутствующих. Удержав равновесие, поморгала, восстановив зрение, и бегло осмотрела просторное помещение, с большими окнами, скрытыми легкими занавесями, стенами, обшитыми светлым деревом и множеством разного вида магических светильников. У окон примостились два стола, заваленных обычными клинками и странными креплениями для предплечий с механическими приспособлениями и кучкой острых не то стрел, не то дротиков. Засмотревшись на необычное оружие, совсем забыла о присутствующих.

— Что прекрасной шессе угодно? — знакомый густой бас раздавшийся из угла, вернул в реальность.

Оторвавшись от созерцания, я повернула голову и охнула. Щуплый на вид мужчина, одетый в графитовую форму с нашивками, закутав шею в толстый вязаный шарф, грел ноги в огне камина. В прямом смысле слова. Обе ноги стояли в пламени, похоже, не причиняющем ему никакого вреда. Невыразительное, худое, длинноносое лицо в обрамлении жидких пегих волос оживляли ярко сияющие золотистыми радужками глаза, напоминающие драконьи. Ни стати, ни драконьей мощи, ни роскошной цветной гривы. Я терялась в определении расы. Помимо воли вырвалось:

— Какой… необычный дракон?!

Раскатистый смех Жорреса заставил вздрогнуть стекла. Ему вторил заливистый смех из другого угла. Я оглянулась и поймала презрительный взгляд еще одного служащего. За столом у окна, сидел серокожий, светловолосый, остроухий детина в форме служащего «стражей», не уступающий габаритами дракону Жорресу, и ковырялся в заинтересовавшем меня приспособлении. Насколько я могла судить, он был полукровка, в котором странно сочеталась кровь нескольких рас, серокожих степняков, оборотней волчьих кланов, а сиреневые вытянутые к вискам глаза могли принадлежать мифической расе фейри, давно ставшей легендой нашего мира. Заметив, что я его разглядываю, смесок скривился и вернулся к починке. Дракон сидел рядом и заполнял форменный листок заявления, грызя облезлое павлинье перо для письма.

— Я саламандр, паэр Брухх, уважаемая шесса, — подскочив, мужчина в шарфе низко поклонился. — Присаживайтесь. Надеюсь, смогу помочь в вашем вопросе.

— Я по объявлению. Устраиваться на службу, — присев на краешек стула, придержала звякнувший у бедра клинок.

— Вакансий секретаря нет, — с явным сожалением развел руками тощий клерк, поправляя шарф, сползающий с плеча.

— Суриэль Грасс. Меня интересует должность рейнджера, — уточнила я, заранее представляя негативную реакцию собравшихся шовинистов.

В комнате повисла тишина. Дракон, заглотив от неожиданности перо, закашлял, выплевывая с обугленными остатками писчей принадлежности черные клубы дыма. Серокожий уронил механизм на ногу, смачно ругаясь и подвывая от боли. Лицо саламандра вытянулось и позеленело. Явственно проступила оранжевая чешуя на висках. Он квакнул, пошатнулся и сел в камин. Дрова просели, поднимая тучу пепла, и пламя взвилось вокруг тощего тельца.

— У вас прекрасное чувство юмора, шесса Суриэль, — паэр Брухх скривился, обнажив в жуткой улыбке черные зубы, выплюнул комок золы и рявкнул неожиданным для худенького тела басом. — Следующий…

С серьезной миной в дверь проскользнул лакки. Обвел присутствующих взглядом. Безошибочно определив, сидящего посреди камина мужчину как главного и отрапортовал:

— Кадет выпускного курса Латус Грасс имеет честь.

— М-да, — хмыкнул саламандр, с завистью оглядев ладное тело Рыжика. — Я бы вам посоветовал поиметь еще кого-нибудь, пока возраст позволяет. Молодость так быстротечна. Моргнуть не успеешь, как вместо прелестниц имеешь простатит, ревматизм и прострелы в седалищном нерве. Даже настой рога жбрыха на моче самца-рылобрюха не поможет. И примочки из помета кущарника… Если только попробовать куртапис редкого многочлена-шинописа, привязанный на ночь к больному органу?

Мужчина с тоской по несбывшемуся в глазах оглядел меня с ног до головы, вздохнул, снял шарф с шеи, стряхнул золу на пол и замотал им поясницу. Серокожий, бросив свое дело, быстро записывал за саламандром чудо рецепт для мужской силы, прямо на заявлении дракона. Жоррес, округлив глаза, переваривал сказанное, не замечая капающей слюны и клубочков дыма из пасти. Рыжик, хрюкнув от смеха, выразительно посмотрел в мою сторону и проказливо подмигнул. Я представила себе привязанный на нужный орган «куртапис шинописа» и скривилась от отвращения, поражаясь про себя мужской глупости.

Поможет святая вода, если в ней утопиться. Идиот, неужели он это все на себе испытывает?! Б-р-р…

— Учту. Благодарю за совет, — по-военному кратко ответил Рыжик, кусая губы, сдерживая рвущуюся улыбку. — Я собственно по объявлению.

Неожиданный вой сирены, прервал познавательный в плане спасения от старческих мужских недомоганий разговор.

— Прорыв. Брухх, портал открывай! — серокожий схватил клинок из кучи на столе, кивнул застывшему дракону. — Давай за мной, Жоррес! Посмотрим тебя в деле.

Пристроив один из механизмов вместо наручей, сгреб дротики и рванул в образовавшееся посреди комнаты марево. Дракон вытянул из кучи на столе меч, взвесил в руке, сделал выпад, и шагнул следом за серокожим. Не дожидаясь приглашения, мы с Рыжиком выхватили свои клинки и одновременно впрыгнули в портал.

Глава 47

Глава 47

В нос ударил запах водорослей и пряной свежей крови. Портал вывел на побережье. Океан сонно дышал. На ровной глади золотилась дорожка, оставленная лучами едва приподнявшегося над горизонтом светила. Серые волны, лениво накатывая, нехотя лизали самую кромку у берега. Широкая полоса песка и невысокий кустарник подернулись легким инеем ночного морозца. Звон стали, крики, мелькающие белые и темные силуэты отвлекли от зрелища невиданной прежде водной широты и мощи. Рыжик яростно рыкнул и устремился за мелькавшей впереди фиолетовой шевелюрой.

Успев сделать пару шагов к месту боя, как меня от Латуса отгородила высокая белесая тень нежити. Кронхерн или Безымень, далеко небезопасный призрак. Безымени питались эманациями сильных чувств. Нежить безошибочно находила слабое место у каждого. Обволакивая несчастного своей энергетикой, они проникали в память, вытаскивая самые яркие моменты из жизни, искажали, преувеличивая, заставляя переживать снова и снова, пока жертва не сходила с ума или умирала от разрыва сердечной мышцы. Белесый призрак в нетерпении уже тянул ко мне призрачные пальцы. Я собрала сгусток энергии на ладони, обещая поджарить мерзавца, как услышала за собой глухое рычание. Резко развернувшись, ушла в сторону и через секунду на том месте, где была моя голова, щелкнули зубастые челюсти, разбрызгивая зеленоватую слюну, зашипевшую на коже рукава куртки. Размером с лошадь, шестилапая с черными пластинами брони на спине ящерица зашипела, разбрызгивая яд и слюну, среди частокола зубов мелькнул усеянный мелкими шипами язык. Хвост с бугорками наростов нервно хлестал бронированные бока, распаляя злость нежити. Не успела моргнуть, как ящер атаковал, совершив ножиданно быстрый прыжок, от которого едва увернулась. Челюсти щелкнули на расстоянии ладони от моего носа. Верный взмах клинками, и шея твари попадает в перекрестье. Выверенное движение кистей, и зубастая морда катиться по песку, разбрызгивая крупные капли крови. Кронхерн, казалось, лишь ждал развязки противостояния, и сразу напал со спины. Окружающее заволокло серой дымкой. Могильный холод пробрал до костей, руки и ноги отяжелели, перестав слушаться, во рту сушь и голова закружилась от боли и голода. Тоска и обреченность, сменяются диким страхом смерти. Безымень вытащил гадкое воспоминание о башне. Падаю на колени, усилием притягиваю магию к пальцам и вспоминаю плетение щита. Пальцы едва шевелятся, выплетая узоры, на плечи давит невозможная усталость, хочется лечь и заснуть. Чувствую запах крови на языке, перед глазами порезанное запястье, с которого по капле сбегает жизнь. Почти провалившись в небытие, шепчу слово-ключ, закрывающий щит, тяжесть резко отступает. Усталости и боли как не бывало. Вокруг рассеивается дымка, сквозь которую вижу мелькающую среди нежити огненную шевелюру Рыжика и фиолетовую дракона, отбивающегося от трех ящеров одним клинком, превратившимся в его руках в сверкающую молнию. Даю себе слово взять пару уроков по технике боя у Жорреса, вскакиваю и бросаюсь на помощь.

* * *

— Да не вопрос, Сури! Конечно, научу! — дракон хлопает меня по спине здоровенной ручищей, едва не окуная лицом в стоящую передо мной кружку с фруктовым вином.

— Эй, учитель, полегче! — Латус толкает Жорреса в плечо, не выпуская с колен пышногрудую девицу, склеенную им здесь же. — Сури, моя сестренка, я за нее голову оторву любому. А лучше обе.

Грубое ржание парней, на которое откликнулась одинокая кобыла хозяина таверны, был наградой шутнику. Я лишь криво улыбнулась другу, мечтая поскорее свалить в гостиницу, помыться и приготовить вещи к переезду в свою комнату в казарме «стражей».

— Твоя сестра неприкосновенна. Даром, что шесса. Я за нее все оторву и даже схоронить не дам, — «стражник», из отличившихся в сегодняшнем бою, приглаживает светловолосый ежик и салютует мне кружкой.

По итогам успешного рейда, нас с Латусом и Жорресом зачислили в рейнджеры, выдали форму, амуницию и обеспечили койко-местами. По традиции «Приграничные стражи» каждый удачный рейд и вступление новичков, начавших с боевого крещения, отмечали в ближайшей таверне. Наше вступление в ряды «стражников» проходило в примечательном месте с говорящим названием «Под старину». Подивилась смекалке ушлого хозяина, прикупившего полуразвалившуюся хатку и потратившегося исключительно на вывеску и веник, которым обмел кое-где паутину. Остальной хлам, бывший когда-то утварью, и мебель с неряшливыми пятнами, рваная, со следами плесени и активной личной жизни домашних грызунов, которой прямой путь на помойку, гордо именовалась той самой «стариной», полностью оправдывающей название таверны. Делая заказ у стойки, в приоткрытой на кухню двери заметила, что мясо тушится в горшке, очень напоминающем ночной и весьма подержанный, я тут же стала вегетарианкой. Указала на это дракону и лакки.Латус, успевший умять половину жаркого, позеленел, соперничая цветом с пятнами плесени на стенах, дракон поперхнулся и наперегонки с Рыжиком рванул к двери. Хозяин заботился не только о желудках посетителей, но и внутреннем мире. Три «грации», внешним видом полностью оправдывавшие название заведения, обслуживали потребности клиентов. С другой стороны это говорило о неизменной крепости местного пойла. Ибо не бывает некрасивых женщин.

Под впечатлением от увиденного, решила, что не голодна. И пище плотской предпочла духовную. А именно решила расспросить «сияющего» о новом мире.

Вот как раз выпал момент узнать, кто такие эти шессы и почему к ним в Таймерии особенное отношение. Подсев к блондину, который представился Тарэном, я начала добычу нужных сведений, начиная с малозначимых.

— Тарэн, ты же «сияющий», — начала издалека, и получив утвердительный ответ, продолжила:- Почему с нежитью дерешься на клинках, не используя вторую ипостась?

Мужчина долго молчал, искоса поглядывая то на меня, то по сторонам. Видно было, что он совсем не настроен вести беседу на такие темы.

— Сури, перед инициацией всем детям объясняют самый главный закон. Без крайней нужды нельзя переходить в состояние астурса. В нем мы становимся маяками. Это опасно, — нахмурившись, выпил залпом крепкий алкоголь и кивнул хозяину повторить.

— Для кого маяками? — шепотом поинтересовалась у блондина, холодея внутри.

— Для смерти. Какая она никто не знает. Это ведомо только жрецам Темного Бога, умеющим читать старые свитки, написанные неведомыми рунами в других мирах, — мужчина потемнел лицом и отвернулся. — Давай о другом, Сури. Мы и без астурса не обделены способностями. И зрение не хуже драконьего и скорость реакций лучше, чем у оборотней. А у людей вообще шансов против нас нет. Ну их, эти жреческие тайны. Не стоит о таком сегодня.

Он ущипнул за крепкую ягодицу проходящую подавальщицу. Дебелая красотка взвизгнула и игриво шлепнула по руке нахала. Тарэн осклабился щербатым ртом.

— Как ты определил, что я шесса? — задала давно мучавший вопрос, равнодушно созерцая грубые заигрывания «сияющего».

— Это просто. У тебя особый матово-серебристый цвет ауры, характерный для шессы, — охотно ответил светловолосый, пытаясь притянуть упирающуюся девицу на колени. — Наверно дар совсем недавно проснулся, аура не до конца окрашена. Странно, обычно он просыпается гораздо раньше. Поэтому ты ведешь себя не так, как обычные шессы?

— А их много? Чем они занимаются? И почему к ним такое отношение у «сияющих»? — ответила вопросами на вопрос, делая знак подавальщице подлить в опустевшую кружку Тарэна убойного пойла, от крепкого запаха которого сгорали волоски в ноздрях.

— Не много. Они рождаются в браках с «сияющими», но очень редко. Почитание шесс возведено в закон, Сури. Их уважают, лелеют и исполняют любые желания. Под счастливым небом родился тот, с кем такая девушка согласится вступить в брак. Она может приказать даже императору… в некоторых случаях. Шессы сами судят своих и приводят приговоры в исполнение, — с блаженным выражением на лице проблеял блондин. — Шесса переводится как усмиряющая силу. Не знаю, о какой силе идет речь. Об этом нигде не говорят. Тайна за семью печатями. Шессы — это главное сокровище нашего мира.

Тарен отвернулся и потянул к себе на колени жрицу любви, проходившую мимо. Раздумывая о сказанном, заметила бледного Латуса, вяло ковыряющегося в тарелке. Прихватив потерявшего настроение веселиться Рыжика под руку, попрощалась с компанией и потопала ловить коляску до мотеля.

Глава 48

Глава 48

Потихоньку обживалась в Брасове, привыкая к размеренному городскому ритму, многолюдью, удобной механике в быту, соленому ветру и постоянному шуму океанских волн.

Поначалу часто мучили кошмары, где я умирала от голода в башне, умоляя Гаролда о пощаде. На улицах встречая темноволосых мужчин похожих на мужа, обмирала в ужасе. Но дни шли, а Пресветлый о себе не напоминал. И я начала понемногу забывать о нем и о своем неудачном замужестве. Это оказалось нетрудно в новом мире, где мой статус шессы неизменно вызывал уважение и желание услужить среди «сияющих». Непривычная к такому обращению, старалась не злоупотреблять и вести себя как обычно. Мой попутчик и спаситель Тик, обещавший разыскать и помочь, как в воду канул. О нем не жалела, хотя и вспоминала иногда в одинокие минуты жалости к себе и женской тоски по надежному плечу.

Разношерстный, но дружный коллектив «Приграничных стражей» принял нас с Латусом. И если кто-то еще поначалу косился на новичков, утверждая, что шесса в команде к проблемам и несчастьям. Мотивируя тем, что парни из «сияющих» будут озабоченны защитой ее симпатичного тыла, а не ликвидациями прорывов. То после двух-трех рейдов умолкли даже самые отъявленные скептики. Не раз возносила мысленные благодарность своему наставнику, гонявшему меня в любую погоду с раннего утра несколько лет подряд и заставлявшему отрабатывать технику боя, превращая в оружие все, что найдется под рукой. Это не раз спасало жизнь не только мне, но и моим друзьям, спины которых я прикрывала.

В дни зимних дежурств в ожидании вызовов команда серокожего Дрима, блондина Тарэна, Жорреса, меня и Латуса находила себе развлечения, совмещая их с тренировками. Нас с Латусом заинтересовал принцип действия фаяра — оружия местного изобретения, крепящегося на предплечье. Механизм представлял собой крохотный многозарядный арбалет, где вместо тетивы срабатывали пружинки, отправляющие в полет дротики с универсальным зельем от нежити. На ладони у запястья находился пусковой механизм, не мешающий держать рукоять клинка. Многочасовые тренировки в стрельбе из фаяра дали свои результаты, к весне я превзошла многих по точности и скорости стрельбы. Уязвленный моими успехами дракон лишь недовольно морщился. Он не любил механические усовершенствования этого мира. Латус, предпочитавший блистать больше на амурных поприщах, только посмеивался.

* * *

К концу зимы, когда морозы сошли на нет, общем гараже «стражей», где начальство парковало свои коляски, появился новый «жилец». Я осуществила мечту Рыжика, накопила и приобрела личного «железного коня» с самым сильным огненным стихиалем. Рыжеволосый транжира, регулярно спускавший свои зарплаты на кутежи и девиц, помогал мне с выбором и завистливо сопел, разглядывая сверкающий начищенной медью строй металлических «лошадок», бормоча, что с гулянками пора завязывать, и если когда-нибудь женится, то только на мне. Облюбовав задний двор Управления «стражей», блондин Тарэн, убил выходные, чтобы помочь освоить иномирную технику, и уже через пару дней я лихо рассекала в шлеме и огромных очках по ровным дорогам Брасова, пугая резкими гудками клаксона наглых нарушителей.

* * *

Ближе к весне прорывы участились. На день приходилось по нескольку выездов. Обратно возвращались уставшие, измученные и изгвазданные в останках тварей и грязи. Я с отвращением отдирала от одежды комья слизи и требухи, жалуясь на отвратительный запах. Бывалые рейнджеры посмеивались над моими возмущениями, успокаивая прогнозами на предстоящее лето, обещающее быть необычно жарким. Как всем известно, большинство известных видов нежити не переносит сухой жаркий воздух. Я верила предположениям оборотней, с сочувствием похлопывающих по плечам, и с нетерпением ждала тепла, с вожделением поглядывая на манящую гладь океана. До колик в пальцах хотелось сбросить, наконец, зимние одежки и вдоволь порезвиться, ныряя в высокие волны. Мое желание разделял Латус. А дракон не раз, прямо на глазах у изумленной толпы раздевался донага, нарочно смущая меня видом крепких, подтянутых ягодиц, и с разбегу нырял в ледяную воду, на которой покачивались прозрачные пластинки льда. Каждый раз с замиранием сердца ждала, когда фиолетовая шевелюра покажется на поверхности. Вдоволь поныряв, Жоррес, вытирая исходящие парком смуглые плечи и живот, утверждал, что дети огня не чувствительны к холоду, пренебрежительно фыркая в мою сторону. На что я ему иногда колко отвечала, а чаще игнорировала. С Жорресом у нас не заладилось с самого начала. Я ему еще в коридоре не понравилась. И при каждом удобном случае он мне напоминал об этом. Доводить меня до белого каления было его любимым занятием. И как-то он поплатился за это. Любимой его темой было мое нежелание вступать в отношения, которое уважали все рейнджеры, кроме Жорреса. Он регулярно прохаживался на мой счет, сравнивая то со льдами полюсов, утверждая, что даже если сжечь всю Темную Чащу — древний лес, занявший половину континента, этого жара не хватит, чтобы зажечь мою страсть, то с варутами — бесполыми оборотнями, время от времени рождающимися в этом мире. Несчастным выделили остров, где они жили колонией изолированно от сородичей.

Конец моему терпению все же настал, когда изнывающий от многодневного безделья наглец, вальяжно развалившись в кресле и разглядывая свои ногти, при всей команде заявил, похабно ухмыльнувшись, что неспроста я посматриваю слишком нежно на оборотницу Лайлу и постоянно улыбаюсь «сияющей» Трикси. Кое-кто поддержал его грубым смехом и грязными намеками. Это стало последней каплей, не помня себя от гнева, я взмахнула рукой, на которой был закреплен фаяр, прицелилась в его трепливый рот и выстрелила. Дракон едва успел одернуть голову, дротик лишь царапнул по камню в серьге.

Начальник, вызвавший на разбирательство инцидента, выслушал и не стал ругать. Паэр Брухх предложил перевестись в столицу и даже дал рекомендательное письмо. Мотивируя тем, что в головном отделении «стражей» у него служит знакомый, который найдет для шессы более достойную должность. Горячо поблагодарив, я пообещала подумать. Чувствовала, что уйти придется мне. Узнав историю с драконьей зазнобой, рейнджеры негласно приняли сторону Жорреса. В нашем противостоянии мужские голоса были на его стороне, многие считали, что молоденькой шессе нечего делать на грязной и опасной работе. Вспыльчивому и острому на язык дракону вряд ли будут рады в столице, и Брухх не рискнет рекомендовать его своим друзьям. Да и меня давно тянуло полюбоваться красотами главного города Таймерии, но Латус категорически отказался переезжать, а разлучаться с ним не хотелось. Он прекрасно себя чувствовал, крутя скоротечные романы направо и налево. Поначалу, как его названная сестра, я ждала, что женщины побегут ко мне жаловаться на непутевого «братца». Но местные оказались не чета кадетам. Никаких истерик, упреков и претензий в мой адрес не было. И я вздохнула свободно.

Глава 49

Глава 49

— Латус, я никуда не пойду, — вырвавшись из рук лакки, я раздраженно потерла плечи. Хватка у него была железной. — Мне еды в вашей сомнительной таверне и в прошлый раз хватило.

Вспомнила использованный ночной горшок, в котором кипело жаркое, и скривилась в отвращении.

— Сури, соберутся все. Во-первых, день города. Не отметить нельзя. Во-вторых, сама знаешь, новичков, принятых в «стражи» должны приветствовать ветераны, — увещевал Рыжик, разглядывая мои наряды в шкафу. — И собираемся мы в этот раз в «Волне».

— Именно, что все. И этот несносный дракон снова начнет прохаживаться на мой счет, и я не уверена, что в этот раз ему удастся уклониться от дротика, — я кровожадно ухмыльнулась, сложив руки на груди. — Пристрелю, как паршивую нежить!

— Я обещаю, что сегодня Жоррес даже смотреть в твою сторону не станет, — клятвенно пообещал улыбающийся Рыжик, протягивая золотистое кружевное платье на тонких бретелях и босоножки. — Сури, всем давно понятно, что он от тебя без ума. Но наученный горьким опытом, боится признаться, чтобы вновь не обжечься.

— И ты туда же… Горький опыт — не повод изощренно изводить невиновного. У меня, знаешь ли, тоже отношения были не сахар, но я не срываюсь на неповинных. Вы же из мужской солидарности оправдываете его, выдавая неприкрытое хамство за чувства, которых в помине нет, — скептически покачала головой, принимая выбор платья. — Не может достать зазнобу и мстит мне.

— Ничего ты не понимаешь, лапочка моя, — осклабился Рыж, разваливаясь на кровати. — Мне его жалко. Мы с ним в одной лодке. Я ведь тоже по тебе давно сохну. А ты игнорируешь мои чувства.

— Странный способ сохнуть по мне в чужих объятиях… — скептически хмыкнула, не понимая, зачем парень убеждает меня, а главное себя в чувствах, которых нет.

— Может, я хочу, чтобы ты приревновала, — закинув руки за голову, Латус заинтересованно разглядывал короткий шелковый халатик, доставшийся мне из запасов Тариль.

— Вот еще…

Фыркнув, отправилась в ванную, переодеваться.

* * *

Лето выдалось жарким, как обещали рейнджеры. Изнывая от жары, мучилась в кафе, потягивая теплое фруктовое вино и ковыряя подтаявшее мороженое, представляя, как могла сейчас валятся на песочке в свой законный выходной или плавать в прохладных волнах. Латус, быстро сошедшийся с новенькими уже охмурял светлоокую, кудрявую «сияющую», смущенно розовеющую от его комплиментов. Рядом со мной Тарэн, Жоррес и Дрим делали ставки, как быстро Рыжик уложит новенькую в постель. Разозлившись от похабного поведения напарников, а еще больше от усталости и жары, я смерила спорщиков презрительным взглядом, встала и отправилась на воздух, считая свой долг «стражника» на сегодня выполненным.

Путь к общежитию проходил вдоль набережной, и мне пришла в голову мысль искупаться перед сном. Пляжи в Брасове разделялись на мужские и женские. И нужный мне расположен далековато. Топать пару кварталов по жаре было лениво. И я решила подождать захода Кастра, благо диск золотился над самым горизонтом. А там под покровом темноты нарушить запрет на купание в общественном месте.

Спустившись к дорожке, ведущей вдоль кромки океана, присела на ближайшую лавочку. Откинувшись на спинку, прикрыла глаза, сквозь ресницы любуясь на разноцветную гальку, вынесенную прибоем на прибрежную полосу, крикливых птиц, дерущихся из-за мелкой рыбешки, дорожку на волнах, вызолоченную садящимся светилом. Свежий ветерок охладил кожу и успокоил расшалившиеся нервы. От выпитого вина и полной расслабленности по телу разлилось умиротворение. Я поймала себя на том, что блаженно улыбаюсь.

— Высокородная шесса сбежала, побрезговав обществом простых работяг, — прошипел на ухо знакомый до боли голос.

От явственного запаха перегара передернуло. Приятная расслабленность улетучилась быстрее осенних листьев в ураган. Вечер резко перестал быть томным и приятным.

Какого лысого его понесло за мной? Вот чего спрашивается, привязался, шмыр фиолетовый? Склеил бы себе кого-нибудь на вечер, как Латус. Кажется, Рыжик упоминал, что драконище посещает бордели. Вот и катился бы туда! Там ему самое место! Или ему даже там не рады?!

— Я такая же работяга, как все вы. Или мне, чтобы выйти подышать придется спрашивать разрешение? Не у тебя ли, Жоррес? — процедила сквозь зубы, злясь на Латуса, что поддалась его уговорам и испортила себе вечер.

Поднявшись со скамьи, попрощалась с идеей выкупаться и, стараясь не замечать любопытных взглядов, повернула к дороге. Дракон злобно выругался, подскочил ко мне, обдавая крепкими винными парами.

— Не у меня! У мужа своего спрашивай, дрянь! — взревел фиолетовый, заламывая руку и пытаясь сорвать широкий серебряный браслет, прикрывающий брачную татуировку, — думаешь, я не знаю, что ты от мужа сбежала с этим гулякой Грассом?! Он ведь твой любовник? Раз ты такая ненасытная и похотливая пойдем, попользую.

Глаза у Жорреса пылали углями, раскаленные пальцы, казалось, прожигали кожу насквозь. Он дернул за руку, увлекая за собой. Вскрикнув, отшатнулась, вывернулась из захвата и ударила со всей силы кулаком в лицо, чувствуя, как хрустнула переносица, и коленом по чувствительному месту между ног. Дракон согнулся и зашипел, ругаясь, выпуская струи темного дыма. Лицо потемнело, покрываясь узором фиолетовой чешуи. Из ноздрей бежала темная кровь, запекаясь на губах и подбородке. Зеваки будто рядом караулили, собрав вокруг спятившего рейнджера готового перекинуться в дракона целую толпу. В ней заметила мелькнувшую светлую макушку Тарэна. Не дожидаясь развязки событий, на ходу вскочила в проезжающую коляску, сумбурно объясняя водителю ситуацию, попросила подбросить до общежития.

В спальню влетела, снимая на ходу босоножки и стягивая платье. Глотнула успокоительной настойки, которая была всегда под рукой. Под струями прохладной воды пришла в себя. Простояв минут десять, почувствовала, что замерзла, растерлась полотенцем и, попивая чай, облачившись в халатик, выползла в общую гостиную.

В просторную, уютную комнату, отделанную в терракотовых, зеленых и золотисто-коричневых тонах выходили три двери из спален живших там девушек. Устроившись на подоконнике, разглядывала гуляющих и веселящихся горожан, со смехом, шутками и шутливыми песнями, проходящих под окнами и мысленно прикидывала, что из вещей взять с собой в столицу, а какие попросить Латуса прислать позже.

Жаль было покидать уютный и ставший родным город. Мне полюбились и шумные улицы центра, где даже ночью не затихает жизнь и тихие улочки окраин, утопающие в цветах и зелени садов; вечный рокот волн близкого океана; простоватые, но верные друзья; даже летная одуряющая жара и зимняя стужа. Но терпеть зарвавшегося дракона и отравлять себе жизнь, оказалось не по мне. Пора действовать решительно. Надо уходить оттуда, где плохо. Страшно сниматься с насиженного места, и в столице больше шансов, что меня отыщет Гаролд, но предчувствие толкало к переменам.

Глава 50

Глава 50

За окном совсем стемнело, в гостиной зажегся крохотный ночник, едва разогнавший сумерки по углам. Я собралась уходить к себе, легко спрыгнув с подоконника, повернулась забрать чашку, как дверь отворилась, и бесшумная тень скользнула ко мне.

— Сури, прости! Он тебя сильно обидел? — Латус легонько прикоснулся губами к векам, повернул, обнял за талию со спины, уткнулся в плечо и засопел. — Я ведь говорил с ним. Вроде он все понял. А сегодня напился и сорвался. Зимой Жорик спускал пар, воюя с нежитью, сейчас затишье, и он совсем раскис.

— Он знает про брачную татуировку. И считает личным оскорблением, что я, якобы, наставляю рога мужу.

— Ему-то какое дело до твоего брака? — удивился Рыжик, зарываясь носом в распущенные волосы, сильнее прижимаясь горячим телом. — Для всех, ты моя сестра, а остальное никого не касается.

На последней фразе голос сорвался, Латус тяжело задышал, пальцы скользнули вверх к едва прикрытой тонким шелком груди, мягко обхватывая полушария. Губы обожгли шею поцелуем.

— Он считает, мы с тобой любовники, — попыталась отстраниться от распалявшегося лакки. — Пусти, Латус. Не будем оправдывать его ожиданий.

Рыжик словно не слышал последние слова. Раздраженно рыкнув на мою попытку вывернуться, лизнул чувствительное местечко за ушком и куснул мочку, опаляя горячим дыханием, вызвав приятную дрожь по телу. Проворные пальцы, стягивая халат, ласкали плечи и грудь, умело распаляя страсть.

Понимая, что сейчас потеряю хорошего друга, приобретя любовника на час, слабо вырывалась, увещевая Рыжика прекратить.

— Латус, не надо… не хочу жалеть потом… — выдохнула ему в губы, даже не надеясь, что он услышит. Послышался тихий смешок.

— Моя… наконец-то…

Сил возражать не было. Все равно я решила уехать. Пусть случится, что случится. Теряя остатки самообладания, чувствовала, как мысли становятся тягучими, как патока, как разбуженное желание захлестывает волной, заставляя впиваться в губы ненасытными, алчущими поцелуями. Телом правили чувства, оставались только ощущения, обострившиеся до невозможности. Прикушенная губа саднила. Прикосновение языка к напряженной вершинке груди пронизывало тело острым удовольствием. Пальцы, скользнувшие за кромку белья к чувствительному местечку, вызывают блаженный стон. Легкая ласка невесомых прикосновений к плечам и вдоль позвоночника заставляет выгнуться тело навстречу. Гибкое и пушистое нечто скользнувшее ниже талии, бесстыдно ласкает бедра. Латус опустился на колени. Жаркое дыхание поцелуев ласкает живот.

Светлая Богиня! Это же хвост! Настоящий лисий! Пушистенький какой! А ушки? Хочу посмотреть и потрогать!

Я запустила пальцы в роскошные кудри Рыжика и нащупала беззащитные нежные и очень горячие лопушки лисьих ушей. Они затрепетали от прикосновения. Я выдохнула и блаженно замерла, поглаживая бархатистую поверхность. Рыжик довольно заурчал. Мы потерялись во времени. Реальность ушла на второй план, уступая место жарким ласкам и бессвязным признаниям.

Дверь резко распахнулась и громыхнула о стену. Вздрогнув от неожиданности, отпустила манящие ушки лакки и повернулась к бесцеремонно нарушившему наше уединение. Латус, ничего не видел и не слышал, довольно урча, увлеченно развязывал веревочки шелкового белья.

На фоне яркого освещенного коридора, черным тяжелым абрисом высилась внушительная женская фигура.

— Хвост! Кобель блохастый, ты показал ей свой хвост! — рев разгневанной женщины, от которого тихо звякнули стекла в окне, огласил своды общежития. — Конец пришел твоим похождениям! Поздравляю, ты — отец! Принимай близнецов, папаша!

Латус замер, отпустил меня, медленно поднялся и повернулся в сторону говорившей. В неверном свете ночника с трудом разглядела два крохотных свертка на руках у располневшей раяны. Из одного висел, вздрагивая, крошечный лисий хвостик.

— Тариль, это ты? — потрясенно прошептал Рыжик. — Что за фокусы?

Подхватив халат, пока Латус и его благоверная мерили друг друга взглядами, он удивленным, она негодующим, я бочком проскользнула к дверям в свою спальню. За спиной послышалась ругань ошарашенного Латуса и согласный скулеж разбуженных новорожденных лисят.

Вот все и решилось само собой. Появление Тариль было тем самым знаком от Богини, которого я ждала. Вытащив укрепленный дорожный саквояж, собирала свои вещи. С помощью магии удалось вместить все, и обращаться к Латусу не придется. Немного помучавшись вопросом, стоит ли оставить подаренные Тариль вещи, вспомнила внушительные плечи, не уступающие Латусовым и расплывшуюся талию, и с чистым сердцем захлопнула крышку. Быстро заплела тугую косу, натянула кожаные шорты и куртку, нашла ботинки с высокой шнуровкой. Написала записку Латусу, в которой объяснила все и поздравила с новорожденными. Отправила начальнику — саламандру согласие на перевод в столицу через приспособление для приема почты, находящееся прямо в комнате. Прихватила саквояж. Бросила последний взгляд на комнату и, задавив в себе сожаление, отправилась в гараж.

Народ еще веселился, с улицы доносились крики и шум, взрывы и яркие всполохи шутих и салютов. Предполагая, что на улицах будет больше пьяных, чем обычно, посетовала, что не смогу выжать всю скорость из своего стихиаля и прокатиться с ветерком. Закрепив саквояж ремнями на багажнике циклохода, влетела в седло, пустила магический импульс в сферу. Стихиаль вспыхнул алым, двигатель взревел. Я мягко выкатилась на улицу. Ворота за мной бесшумно закрылись, отрезая от старой жизни. Решительно надвинув очки на глаза, застегнула куртку и рванула с места вдоль улицы.

Глава 51

Глава 51

Выбраться на укатанный тракт удалось лишь к полуночи. С черепашьей скоростью пробираясь через толпы гуляющих и веселящихся горожан, игнорирующих предупреждающие гудки клаксона, я скрипела зубами на каждого пьяного идиота, норовящего нырнуть под колеса, устроиться на сиденье позади, а то и вовсе отобрать у наглой девчонки «серьезную технику». Отбиваясь от наглых рук магией, слушая несущиеся в спину проклятия, собрала все спокойствие и медленно лавировала по запруженным улицам.

За городской чертой властвовала плотная, почти осязаемая тьма. Я остановилась в пятне света последнего фонаря, нерешительно оглядываясь по сторонам. Добавив магии заскучавшему стихиалю, включила осветительный луч, отвоевав пространство у темноты на три десятка шагов вперед. Широкая, ровная и совершенно пустая дорога без праздно шатающихся гуляк будила противоречивые чувства. Впервые я отправлялась одна в незнакомый город, в полную неизвестность. За последние месяцы и не заметила, как привыкла к Латусу, его надежной спине, «братской» защите и поддержке. Теперь, оставшись совершенно одна — растерялась. Вспомнились события годичной давности, бегство из обители и Гаролда в роли шута и спутника рядом. Воспоминания о том, чем все закончилось для меня, оптимизма не прибавили. Я скривилась, тряхнула головой, стараясь отогнать неприятные мысли. Не мешкая больше, пустила небольшой магический импульс, заводя двигатель «коня» и решительно рванула в ночь, надеясь, что бьющий в лицо поток холодного воздуха выдует остатки воспоминаний, некстати растревожившие душу.

Тракт хоть и был укатан до состояния камня, но пылил нещадно. Понимая, что на такой скорости рискую въехать в столицу по самую макушку засыпанной пылью, поставила защитный полог. Мягкое мерцание магии, спасающие от насекомых и мелких камней, не мешало любоваться бескрайней звездной равниной. Яркие россыпи созвездий мной трактовались как хороший знак для начала новой жизни. Огненный дух неистовствовал, сполохи огня вырывались из закаленных медных сопел. Словно застоявшийся конь, он радовался свободе и возможности выплеснуть свои силы.

В голову пришел вопрос о разумности стихиалей. На этот счет у высших магов Риволы и Окавиты не было единого мнения. Но большинство сходилось во мнении, что духи стихий вполне разумны, способны улавливать мысли. Однако общаться со всеми жителями мира Дар, они не желали. Драконы уверяли, что им дается общение с духами огня. Но не один из драконов, похвалявшихся этим мастерством не смог доказать оное.

Магам, желающим заработать хорошие деньги, приходилось изощряться в ловле, приманивая осторожных духов. Способы этой охоты держались под строжайшим секретом. В Таймерии существовало четыре магических ордена по количеству основных стихий, своей основной деятельностью заявляющих обучение талантливых магов, создание различных артефактов и разработку новых заклинаний. Получив разрешение императора на отлов стихиалей, маги безбожно превышали установленные нормы добычи. Особенно изощрялись огневики. Спрос на самых сильных духов держался стабильно высоким. Император знал, что казна несет ощутимые потери, но без доказательств не мог поймать за руку ушлых магов. Эти все проблемы не раз обсуждались за кружкой сидра в полюбившейся рейнджерам таверне «Под старину».

Занятая размышлениями, пялилась на дорожное плато, текущее под колеса и не заметила, как разошедшийся дух увеличил скорость до запредельной. Внутри все ликовало. Я обожала быструю, вернее бесшабашно-сумасшедшую езду. Ночью, когда не было выматывающих дежурств, выкатывала своего «коня», надевала маску и отправлялась на тайное место встречи таких же фанатов запредельной езды. Владельцы циклоходов устраивали гонки на пустынных улицах, специально отведенных для таких целей, пугая ревом двигателей граждан. Жалобы разбуженных горожан мало что меняли. Следующая сходка назначалась в другой части города. О чем своих всегда предупреждали. Сам глава городских стражников имел вполне приличного железного коня и частенько принимал участие в массовых заездах. Приобретя циклоход, я тоже не обходила стороной сборища любителей экстремальной техники, где было весело и всегда можно узнать много новостей, о которых помалкивали в новостных листах. Иногда давала Латусу отвести душу в соревнованиях.

От мыслей о Рыжике и чем мы занимались в гостиной, стало жарко. Богиня и в этот раз не проявила милость, прервав нас на самом интересном моменте появлением раяны. А некрасивая выходка дракона перед этим событием вернула уныние.

Так вспоминая то одно, то другое событие, то посмеиваясь, то недовольно морщась, то тяжко вздыхая, незаметно отмахнула огромное расстояния, стараясь не замечать жуткое зеленоватое сияние болот Лутархии, лежащих между столицей и Брасовом и мелькающих, жмущихся поближе к дороге деревенек.

Столица Таймерии находилась севернее Брасова. Ветра, дующие с Драконьих Гор, несли прохладу и комфорт, в противовес иссушающей жаре приморского городка. Так утверждали рейнджеры, переехавшие из столичного Аскатара к морю. Разглядывая медленно светлеющий восток, вспоминала погодные приметы, до которых были охочи сестры. Особенно ждали откровений Агнес, корчившей из себя чуть ли не прорицательницу. По ее выходило, если монастырская кобыла Светелка ожеребится девочкой, то быть богатому урожаю и дочка старосты понесет до свадьбы, а жеребенок предвещал засуху и скорое прибытие княжеской кавалерии в деревню. Или если бык покроет первой черную корову Марту, то к концу года жди войны или табора бродячих артистов. А если светлую Ромашку — это к урожаю огурцов. Монахини задумчиво качали головами, затуманивая взгляды, внимая прорицаниям Агнес. Настоятельница, выслушав Агнес, посоветовала той больше молится Светлой Богине и меньше думать о нескромном по ночам.

Воздух становился плотнее, напитывался влагой, оседавшей на медных частях циклохода. О близком дожде высоким писком предупреждали мелькавшие летучие ящерки, ловящие насекомых у самой земли. Я расстроенно выдохнула, не хотелось попасть по дороге в грозу. Молнии очень часто били в металлические корпуса циклоходов со смертельным исходом для пассажиров. Кастр, подтверждая мои худшие опасения, вставал в плотной пелене облаков, едва пробиваясь золотистыми лучами, обещая на весь день пасмурную погоду и возможный дождь.

* * *

На стоянку к управлению столичного отделения «Приграничных стражей» подкатила, ежась в потяжелевшей куртке, вымокнув под теплым и коротким грозовым ливнем до нитки. Из-за дождя толком не разглядела красоты столицы, стараясь не пропустить указатели с названиями улиц. Защиту пришлось снять, магический резерв почти истощился. Напрасно я думала, что мокрая одежда — худшее из зол. Затекшие от долгого сидения ноги не разгибались и совершенно не слушались. Попа, обтянутая кожаными шортами, казалось, намертво вросла в сиденье. Тонкие неприятные струйки затекали за шиворот, холодя спину. Делая вялые попытки растереть затекшие ноги, услышала ор мальчишки продающего новостные листы. Жуткое убийство многодетной семьи в дальней северной провинции Криспа, у самых отрогов Драконьих Гор, оказалось настоящей сенсацией. Горожане быстро расхватали свежую прессу.

Перекинув ногу, совсем не грациозно сползла с циклохода и, игнорируя спешащих пешеходов, потянулась, разминая конечности. Стряхнув капли с лица, неторопливо направилась в сторону потемневшего от дождя двухэтажного здания.

Глава 52

Глава 52

— Суриэль Грасс…. Да, я получал на вас запрос на вакансию из Брасова от паэра Брухха. Вовремя вы… — седовласый коренастый «сияющий» неопределенного возраста вперил в меня глаза-буравчики, высматривая какой-то изъян или скрытый порок. — От имперского Хантара очередной запрос на телохранительницу для принцессы Роксоланы. Не держатся они у нее…

Буравчики не углядев нужного, сместились на бумаги, мужчина вздохнул. Я поерзала. Кабинет начальника головного управления «Приграничных стражей» подавлял массивом темного дерева в отделке, громоздкими светильниками, тяжелыми шторами и грубовато слаженной мебелью. На фоне этого начальник, мужчина далеко не средних габаритов, как-то терялся. Все это я отметила, мельком оглядев помещение, ежась в холодной, насквозь промокшей одежде. Я сама не знала, от холода или нервного состояния, по телу пробегает дрожь.

— Требование у принцессы одно, ее телохранителем должна быть свободная, молодая шесса, — повертев мои бумаги, «сияющий» откинулся на спинку, и пронзительный прищур светлых глаз вновь остановился на моем лице. — Вы, шесса Суриэль подходите идеально. Я скажу больше, если бы вы не явились сами, то в ближайшие дни Хантар собирался требовать вашего перевода в столицу.

— Могу я задать вопрос, паэр?

— Паэр Ралов к вашим услугам, шесса, — чуть наклонил голову в вежливом поклоне «сияющий». — Спрашивайте. Надеюсь удовлетворить ваше любопытство.

— Вы дважды упомянули императорского Хантара, кто он?

— Дартикариль Рамант, Глава пятого дома Ликанов, Первый Хантар Императора, — проговорил скороговоркой Ралов, ни разу не сбившись. Видимо запоминание званий и регалий входило в перечень его обязанностей. — Попросту главный палач.

Я внутренне содрогнулась, вспомнив при каких обстоятельствах, познакомилась с Тиком. А в том, что «сияющий» имел в виду именно его, сомнений не было. В голове не укладывалось, что мой милый здоровяк-спаситель глава Убойного Приказа.

Значит, Тик меня нашел, хотя и не торопился особо. Интересно, почему он не заявился раньше? Проверял меня издали? Выжидал чего-то? Почему мне сразу хотят доверить такое ответственное дело, охранять дочурку императора? Я изгнанница. Прибыла с другого, насквозь враждебного «сияющим» континента.

— Мне лестно, что вы рассматриваете мою кандидатуру на должность при монаршей особе, — я сделала паузу, задумавшись, не слишком ли большая дерзость с моей стороны отказываться от такой скорее милости, чем должности. — Паэр Брухх наверняка упомянул, что я рейнджер и неплохой. Нет ли у вас работы по моей специальности.

Послышалось странное сипение. Удивленный выше всякой меры Ралов смотрел на меня с брезгливой жалостью, как смотрят на безнадежно повредившегося в уме человека. Я нахмурилась. На моей памяти ни один из «сияющих» не позволял себе оскорбить шессу даже взглядом. Правильно истолковав мое настроение, Ралов взял себя в руки и, сменив выражение на спокойную вежливость, поправился.

— Извините, шесса, но законы Таймерии предписывают беречь шесс, не рискуя понапрасну их жизнями и здоровьем.

— Разве телохранитель при принцессе — это спокойная должность? Сами сказали, что их сменилось немало, — поддела «сияющего», плюнув на озноб, удобнее уселась и сложила руки на груди.

— Дело в характере Роксоланы. Или Рокси, как ее называют не столь многочисленные друзья, — мужчина замялся. Видно обсуждать монарших особ с незнакомцами было не в его правилах. — Она взбалмошна, непоседлива, горазда на проделки и выдумки. Постоянно подбивает на проказы императорских паладинов. Ведь спалили дворцовую оранжерею с редкими цветами. А ведь там пили чай фаворитки императора и его наследника! Леди едва живы остались! А до этого выпустила злобных аларсов на придворных дам, развлекаясь их воплями и беспорядочными метаниями среди колючих розовых кустов. Гувернантке подложила мышей в постель, а предыдущей шессе сунула крысу в сапог для верховой езды… М-да… В общем, сущий ребенок еще.

— И сколько нашей деточке лет? — поинтересовалась, представляя сорванца неопределенного пола лет десяти, похожего на юрких воришек с рыночной площади. Образ типичной сиропной принцессы-малышки в розовых рюшах и бантах с плюшевым медведем под мышкой никак не вязался с описанием «проказ».

— Тридцать три стукнет к зиме, — просто ответил Ралов. Кинул взгляд на хронометр, полез в тумбу при столе и явил небольшой графинчик с темной жидкостью. Плеснул обалдевшей мне, себе и, крякнув, выпил до дна. — Понимаю, вам всего восемнадцать. И вы очень серьезная шесса. Может, сможете повлиять на нашу принцессу. Надеюсь, при вас она поумерит прыть и постесняется творить шалости.

В голосе мужчины не было ни капли уверенности. С грустью смотрел на остатки в емкости, прикидывая, не налить ли еще, раз уж появился достойный повод. Алкоголь был крепким и приятным. Огненным глотком пронесся по венам, снимая напряжение. Я себе слабо представляла, как смогу повлиять на взрослую шессу. Как, впрочем, с трудом представляла возрастную принцессу, занимающуюся странными розыгрышами. Женщины, которым стукнуло больше двадцати, мне казались похожими на мастера Краус. По крайней мере, мне не придется бегать за взбалмошным и неуправляемым ребенком, от которого можно ждать, что угодно. Скорее всего, у Роксоланы были причины так себя вести. Вот это я и выясню.

— Я согласна. Вы выпишите пропуск во дворец? — поставив стопку на стол, я включила деловой тон.

— Вы пойдете порталом, Суриэль, в кабинет начальника дворцовой охраны. Там вас оформят. С ним сможете обсудить все тонкости предстоящей работы, — «сияющий» склонился над моими бумагами, ставя подписи и оттиск своей печати.

— У меня на стоянке циклоход и вещи, — растерянно возразила, наблюдая, как Ралов активирует портал.

— Не переживайте, шесса. Ваши вещи доставят. Циклоход найдете в дворцовом автопарке. Вам выделят слугу и камеристку. К ним и обратитесь. Удачи, шесса Суриэль!

Не зная, что еще возразить, я поднялась, поклонилась, благодаря за содействие, и шагнула в портал.

Глава 53

Глава 53

Видимо, все служебные кабинеты столицы Аскатара сделаны по одному подобию и укомплектованы похожими начальниками. Плотные, кряжистые мужчины средних лет как нельзя лучше подходили темным, обставленным тяжелой мебелью покоям. Мое появление из марева портала осталось незамеченным. Начальник закопался в свитках и деловых бумагах, беспорядочными кучами сваленных на широкой столешнице, наружу торчал светлый хвост высоко на затылке крупной головы, утопающей в широком развороте мощных плеч, обтянутых синим форменным кителем. Я покашляла, обозначая свое присутствие. Мужчина вскинул голову, и я открыла рот от удивления. Хозяином кабинета оказался Тик собственной персоной. Довольная усмешка и хитрый прищур выдали его с головой. Он поджидал меня и сейчас наслаждался моим удивлением.

— Не ожидала, Сури?

— Ожидала, но не так скоро, — нашлась с ответом, раздумывая, о причинах, заставивших Ралова отправить меня сразу к Палачу.

— Если ты здесь, то согласилась состоять при принцессе, под моим началом. Перед тобой начальник дворцовой охраны, — просветил меня Тик насчет своих должностных обязанностей, следя за реакцией на каждое слово.

У меня отлегло от сердца. Значит, я тут в качестве наемницы-телохранителя, а ты моего начальника. Спасибо Богине, что не палача для возможной шпионки. Пока не палача. И что-то мне подсказывает, если ты мое непосредственное начальство, то захочешь использовать служебное положение.

Мои мысли, видимо, были так ярко написаны на лице, что Тик громко рассмеялся.

— Не переживай, Сури! Я не буду тебя соблазнять, пользуясь положением. С того момента, как я сошел с аэростата, я собирал о тебе информацию, Светлая княгиня Дорант, бывшая княжна Окавита.

Услышав давно забытые титулы и названия, всколыхнувшие помять о Гаролде, венчании и последующем заточении в башне, я вздрогнула. Не было сил сделать вдох, воздух тугим комком застрял в легких, ноги подкосились, в глазах потемнело, и я стала оседать на пол. Тик подскочил, подхватил на руки и усадил на мягкий диван. В нос ударил запах алкоголя, и губ коснулось металлическое горлышко. Я хлебнула и закашлялась, приходя в себя.

— Не пугай так, Сури. Чего ты так разволновалась, аж помертвела вся? — переживая, бубнил на ухо Тик.

Крепкий напиток, прочистил голову, убрал липкую слабость в теле и вернул способность соображать.

Что он собирается делать? Посчитает шпионкой? Выдворит из империи? Выдаст братьям Дорантам на расправу? Как из этого выбираться?

— Подстроил ловушку? — брякнула первое, что пришло в голову. — Что ж до сих пор медлил? Ты же знал, что я в Брасове.

Мужчина резко отстранился, темнея лицом. Теперь он ничем не напоминал Тика с аэростата. Осмотрев меня с высоты своего немалого роста, вернулся за свой стол.

— Для нас ты в первую очередь шесса, значит, неприкосновенна. Гаролду тебя не выдадут. Но в Дорант ты вернешься, — мужчина отвечал на мои не заданные вопросы холодным отстраненным голосом.

— Вернусь?

Вот теперь я верила, что он императорский палач, и в проницательности ему не откажешь.

— Вернешься, если сама захочешь. А я, думаю, что захочешь.

— Думаешь или вынудишь вернуться, не оставив выбора?

Я бы дорого дала, чтобы прочитать мысли Тика, касающиеся моего будущего. У него явно был план на мой счет. Но делиться им он, конечно же, не будет. Спросить напрямик нельзя, просто отшутиться. Хотел бы уже сказал. А наводящими вопросами не получиться, он сразу разгадает мой трюк.

— Сури, ты все узнаешь в свое время, — подтвердил мои догадки Тик. Голос его потеплел. — А пока тебе стоит познакомиться с малышкой Рокси. Ты неплохо ладила с адептками в школе. Значит, с Рокси у тебя получиться. У нее нет подруг. Она шесса и любимая дочь императора. Гремучая смесь из вседозволенности и безнаказанности. Но наши шессы избалованы неменьше, чем Рокси. Ей требуется не телохранительница, а скорее подруга. Однако две одинаковые женщины редко находят общий язык. По закону я не могу нанять к ней в охрану никого кроме шессы. А выбор из желающих невелик. Вернее его нет. Темперамент Рокси и ее острый язычок мало кто выдерживает.

— Какие у меня обязанности и права. Надеюсь, выходные имеются? Хотелось бы выгулять своего «коня», поколесить и посмотреть город.

— Поколесить? Неужели рейнджерам платят так много, что ты накопила на самоходную коляску? — фыркнул мой начальник.

— Платят достаточно, чтобы купить циклоход, — ирония Тика почему-то злила. Он не насмехался всерьез, но было обидно. Нервировала его новая манера говорить. Эта недосказанность, скрытая угроза, предупреждение, и попытка поддеть. Что у него дальше лесть или признания по плану?

Мужчина оживился и с интересом взглянул на меня.

— Циклоход — это то, что нужно! Принцесса обожает их! Уже разбила с десяток! Вы найдете общие темы, — мужчина иронично хмыкнул, выражая свое отношение к такому увлечению у женщин. — А еще, кроме техники, принцесса любит разбивать сердца. Вот тут взаимопонимания не возникнет. Досье говорит, что у тебя не было ни одного романа и с райдо Жорресом вы расстались на ножах.

Не желая вспоминать выходки сбрендившего дракона, я ухватилась за возможность сменить тему.

— Райдо? — удивилась странному обращению.

— Все «сияющие», или как в Окавите нас называют шебитты, так величают драконов, — Тик едвазаметно пожал плечами. — Я оповестил о твоем появлении Роксолану. Скоро она явится. Готова?

Он произнес это таким тоном, словно сейчас в кабинет явится худшее из зол этого мира.

— Мне уже бояться? — насмешливо глянула на входную дверь. — Ты же один раз спас мне жизнь. Спаси еще раз!

Тик прекрасно уловил игривые нотки в моем тоне, но сделал свои выводы.

— Теперь к вопросу о личных отношениях. Ситуация изменилась, Светлая княгиня Дорант. Я не смешиваю работу и личную жизнь. Мне очень жаль, но между нами ничего быть не может. Не питай иллюзий и не старайся.

У меня отлегло от сердца. Стараясь, чтобы на лице не отразилась обидного для любого мужского самолюбия радостного облегчения, я коротко кивнула, соглашаясь с доводами Хантара. Зря переживала, что Тик начнет приставать ко мне, пользуясь служебным положением. Внутренне содрогнулась, представляя как Тик, руками, которыми пытал и убивал, будет прикасаться ко мне. Мысленно вознесла благодарность Светлой Богине.

В дверь коротко стукнули пару раз для приличия, створка отлетела в сторону, и на пороге нарисовалась миниатюрная кареглазая блондинка. Присвистнув, принцесса уставилась на меня, позволяя разглядеть себя в деталях. Короткий ежик волос, острые скулы и личико сердечком контрастировали с нереально огромными влажно поблескивающими из-под опахал-ресниц глазами. Изящная фигурка, одетая в цвета правящего дома: зеленый и золотой. Шелковый изумрудно-зеленый топик и едва закрывающие бедра оливковые штанишки прикрыты прозрачным, словно вытканным из золотой паутины халатом. Широкие рукава с разрезами до плеч открывали точеные руки, тонкую талию прихватывал узкий пояс из золотых колец, украшенных изумрудами и хризолитами. Стройные ножки в шелковых туфельках на высоком каблуке проглядывали в высоких до пояса разрезах ничего не скрывающей накидки. Идеальному образу принцессы не хватало венца. Стало стыдно за свою далеко непраздничную одежду.

— Это она? — девушка, небрежно кивнув Тику, направилась ко мне. — Привет! Отлично выглядишь! В Брасове знают толк в моде! Отличная куртка! — она провела пальцем по нашивкам на вытертой коже, обозначавшим удачные рейды и награды. — Ты точно не зануда Рузанна!

— Тебе повезло, Рокси. Сури увлекается цикоходами и отлично стреляет из фаяра. И клинки у нее не для украшения, — нахваливал меня Тик, наслаждаясь реакцией девушки.

— Да неужели! — девушка всплеснула руками, радостно взвизгнула, быстрый взгляд цеплял стальную пару клинков за спиной, метательные ножи на поясе и фаяр на запястье. — Ух! Хороша! Темный услышал мои молитвы! Теперь Андресу конец!

— Рокси, мы договорились, что ты больше не впутываешь в свои делишки моих паладинов, — тихо проговорил Тик и чуть приподнялся из-за стола Тик.

— Какие делишки, дядя? Я же обещала. Только стрельба из фаяра и гонки на циклоходах, — приложив к груди руки, принцесса склонила к плечу голову, делая умиленное выражение.

Не сдержавшись, я фыркнула, ни секунды не веря в ее игру. Тик, похоже, тоже не очень-то верил показному смирению Рокси. Он еще хотел пожурить племянницу, и уже открыл рот, как девушка, подскочив ко мне, ухватила за руку и потащила к выходу.

— Ходу… или воспитательная лекция затянется на сутки. Дядя может. Он — мастер пыток, — заговорщицки шепнула Рокси.

Мы уже были в дверях, когда в спину прилетело.

— Не забудь про бал, принцесса. Суриэль нужно платье и кавалер… И танцам нашим стоит обучить…

— Все я помню, Хантар! — не оборачиваясь, отмахнулась девушка, вытягивая меня за собой в широкий коридор. — Все успеем…

Глава 54

Глава 54

— Значит, Сури! Будем знакомы, я Рокси! Ты наверно знаешь? О чокнутой принцессе Таймерии только глухой не слышал! — девушка хохотнула, прибавив шагу.

Похоже, девушку ее репутация заботила в последнюю очередь. Ошеломленная необычным приемом, я не нашлась, что ответить, промычав в ответ что-то неопределенное.

Официальный тон с ней не подходил, а границу фамильярности еще придется найти. Но, похоже, Рокси была из тех, кто не нуждается в ответах, были бы свободные уши.

Мы скоро двигались по ярко освещенному магическими светильниками коридору, уставленному напольными статуями, вазами, уверенно сворачивая в нужном направлении. По полу, отделанному сиреневым с серебристыми прожилками камнем, ползали странно гудящие металлические коробочки. Принцесса уверенно перепрыгивала их, не обращая внимания. Одна из забавных штук покрутившись на месте, быстро рванула в сторону, уперлась в стену и затихла. Заметив мой заинтересованный взгляд, девушка пояснила.

— Это уборщики. Соединение механики и воздушной магии. Магикусы постарались и выдали что-то полезное, когда отец решил урезать деньги на поддержку изобретателей, — девушка от души пнула в металлический бок коробочку. Та вновь ожила и зажужжала, крутясь на одном месте. Я лишь подивилась простецким замашкам Рокси. Принцесса засмеялась и поднесла к губам наруч. — Гулла, куда доставили багаж новой шессы Суриэль?

Украшение, оказавшееся переговорным устройством, щелкнуло, и приятный голос сообщил о голубых покоях. Прослушав ответ, Рокси, не предупреждая, резко свернула в боковой проход на лестницу. На стене, рядом со ступенями, уходящими круто вниз, отсвечивали металлические двери. Рокси нажала на панель, утопленную в стену, и двери мягко разошлись. За ними оказалась крохотная комнатка, отделанная пористым похожим на пробку материалом. Выхода она не имела. Что-то мне подсказывало, что зайдя вовнутрь, мы окажемся пленниками. Девушка бесстрашно шагнула вперед, потянув меня за собой. Комната под небольшим весом чуть просела. Я испугалась, но не подала виду и смело ступила следом. За моей спиной лязгнули сомкнувшиеся двери. Я оглянулась. На стене у входа находилась еще одна панель с кнопками и рунами. Рокси набрала нужную комбинацию. Комнатка вздрогнула, и мы стали плавно спускаться. Это напомнило похожую конструкцию в приморском мотеле. Но там все выглядело более солидно и надежно. Кабинка мелко вздрагивала. Задержав дыхание, я чувствовала, как при каждом ее потряхивании мое сердце трусливо екает. Девушка внимательно наблюдала за мной, она снисходительно улыбнулась, заметив мое состояние. Ее саму совсем не страшила странная поездка. Выругав себя, что теряю авторитет как телохранитель, заставила себя досчитать до десяти и сделать вдох. Сковавший тело страх прошел. Стало интересно, куда мы попадем.

— Ты раньше ездила на подъемниках? — нарушила тишину Роксолана.

— Было дело, — призналась девушке, прислушиваясь, как размеренно лязгал механизм. — Мне нравиться, хотя это медленнее, чем по лестнице.

Кабинка резко остановилась. Двери отъехали в сторону, и на пороге возник высокий молодой человек, в роскошном шитом золотом синем камзоле. Он небрежно мазнул взглядом по моей фигуре и низко поклонился Рокси. Девушка недовольно скривилась, отвечая едва заметным кивком.

— Проходи, Стефанос. Мы на уровень Тоту, в покои Наследника Сальватора. Знакомься, моя новая подруга, шесса Суриэль, — принцесса вытащила меня пред сапфировые очи красавчика. Тот учтиво поклонился и представился, удостоившись от меня улыбки. — А ты куда?

— Хантар Тик устроил тренировки на полигоне. Спешу переодеться, — он глянул на пару рукоятей за моей спиной, сощурил глаза и мягко проворковал. — Вы, милейшая Суриэль, умеете обращаться с этими ножичками? Или это принято среди шесс носить вместо украшений в месте, откуда вы прибыли.

— Если будет время, паэр Стефанос, сможете оценить сами, — ответила, стараясь быть вежливой. — Только оденьтесь проще, боюсь, пострадает ваш изящный камзол.

Красавчик недобро сощурил очи, но промолчал. Я мысленно выругалась. Очень не хотелось в первый же день нажить себе врагов. Видимо не стоило так откровенно нарываться. Этот франт какая-то шишка, если запросто говорит с принцессой, я же умудрилась его разозлить. Вон как зыркает! Глазами уже дыру прожег.

— Стеф, не грузи мою шессу. Наконец-то нормальная девчонка, а не манерная кукла. Можешь себе представить, у нее циклоход! Я подумываю вновь устроить соревнования и надрать…уши Андресу, — обняв меня за плечи, Рокси криво усмехнулась. — Можешь его обрадовать.

— Как он будет рад! — злорадно оскалился мужчина. — Не сомневайтесь, ваше Высочество, все передам.

Кабина остановилась так же неожиданно и двери раскрылись. Девушка, хлопнув по плечу красавчика, выплыла наружу и, не оглядываясь, полетела по коридору. Я пыталась запомнить путь, но все коридоры дворца казались совершенно одинаковыми. Как отличить один уровень от другого. На мой вопрос принцесса указала на монограмму, украшавшую стену. Внутри веночка из зубчатых листьев находилась нужная нам руна.

В комнате, отделанной голубым шелком с серебром, с обилием диванчиков, пуфиков, изящных отоманок, моя личная служанка разбирала вещи. Рокси подошла к гардеробу, разглядывая платья, сшитые по моде Риволы.

— Ты не с нашего материка, Сури. Но мы это подчеркивать не будем. Нужной одеждой тебя обеспечат, а пока вот что… Твоя предшественница Рузанна успела только платья по дворцовой моде заказать, и тут же отправилась к себе в Лутархию. Истеричка! Обидела моего любимчика! Я всего-то предложила ей Жорика взять к себе на ночь. Ему так одиноко, бедняге, — она решительно отбросила лучшие наряды Латусовой раяны. — Тора, принеси из желтушных покоев вчера доставленные от портного наряды для шессы Рузанны.

Я стащила куртку, сапоги и амуницию, устало растирая ноги, представляя мерзлявого Жорика аналогом Стефаноса. Понимая, что и сама бы не согласилась на такое, предложи мне Рокси. Тут принцесса явно перегибала. Или так она пыталась избавиться от предыдущей наперсницы?

Служанка оставила мой саквояж, присела, и скрылась за дверьми.

— Желтушные покои? — я удивленно вскинула бровь.

— Там такой мерзкий цвет обоев. Хуже детской неожиданности, Темный, убереги! — девушка скривилась.

И я не поняла от чего. То ли от детей, то ли от пребывания в тех покоях.

— А Жорик, он… — я замялась, не зная как культурно назвать фаворита и не задеть принцессу.

— Жорик, мой шерус. Но я болела тогда. И попросила Рузанну. Странно, «сияющая», а шерусов не любит? А ты как к шерусам относишься? — девушка рассматривала набор дротиков для фаяра, сделанный на заказ. Я усовершенствовала создание неизвестного мастера. И теперь яд действовал гораздо быстрее. — Они же настоящие! С ядом внутри! Это на кого?!

— Это от нежити. Любой. А что до шерусов, один из них мне жизнь спас. — вспомнила глазастика, подарившего мне кольцо.

Интересно, здесь оно сработает? Еще бы место силы найти.

Предлагать свою постель шерусу не стала. Если он такой же помешанный на волосах, как мой глазастик, я вряд ли высплюсь. Принцесса вертела стрелку со сферой, наполненной оранжевой субстанцией, не зная, что в ней настолько сильная вещь, хватит перетравить половину дворца. Когда я готовила, представляла рожу ненавистного Жорреса. Может поэтому яд оказался просто убойным. Не доверяя чешуйчатому, я подстраховалась. У дротиков был особый секрет, о котором знал только Латус. В случае если моей стрелкой будет убит разумный, то магия укажет на последнего, кто брал ее в руки. От воспоминаний о драконе, я скривилась. Это не ускользнуло от Рокси. Она помялась секунду, отложила дротики и ухватила кинжал.

— А правда, что ты перевелась в столицу, потому что тебя два рейнджера не поделили? Один был драконом, а второй семейный лакки?

От изумления, я выронила башмачок с металлической набойкой, что рассеянно вертела в руках в поисках пары. Нашлепка на каблук пребольно стукнула по голой ноге. Скривившись, не удержала слезы, на щеку вытекла крошечная капелька, которую заметила принцесса. Присев на кровать, я закрыла лицо и затряслась в беззвучном смехе.

Невероятно! За такое короткое время состряпать ТАКУЮ сплетню! Интересно, кто постарался? Наверняка фиолетовая, пышущая огнем и завистью чешуйчатая дрянь. Чтоб тебе дымом подавиться, гад крылатый! И что я должна ответить Рокси?

— Сури, не расстраивайся. Я же не знала, что у тебя с лакки все серьезно. Говорят, вы сбежали в Таймерию. А его жена с детьми и тут вас нашла. И ты уступила его, — принцесса приземлилась рядом, обняла и утешающе погладила по плечу. — Мужики, они такие, заберут твое сердце и вернут разбитое на кусочки. Но как говорится, клин клином вышибают. Сейчас переоденешься, и пойдем кавалеров выбирать. Паладины как конфетки, один другого краше и слаще. Ты сама видела Стефаноса. А он еще так себе…

Я посмотрела на Рокси, не веря, что она не шутит, смаргивая слезы смеха с глаз.

— Имперские паладины! Но они же подготовленные убийцы! И Стефанос один из них?

— А ты думала Стефанос фаворит или мужеложец изнеженный? Все так думают! А они тайные убийцы! Вот Эндер и Крон недавно из Криспы вернулись. Кого-то там… — принцесса чиркнула пальцем по горлу и задумчиво посмотрела на рукоять моего клинка и искусное теснение ножен. — Славно придумал мой прадед? Никто и не поверит, глядя на этих надушенных миньонов… Так ведь?!

— Но это же тайна! А ты все мне выболтала, — пожурила принцессу.

— Завтра ты принесешь клятву, Сури. Да я и без клятвы тебе верю. Сам Тик на тебя запал. Вон как пожирал глазами.

Я покраснела, вспоминая, как глупо вела себя с ним в баре, но не успела ничего ответить. Дверь скрипнула, и в комнату вплыл цветастый ворох.

Ничего себе шесса Рузанна заказала одежки на первое время! На роту кадеток хватит!

— Вот и гардероб подъехал! Давай выберем платье и «по мужикам»! — хлопнула в ладоши Рокси.

Глава 55

Глава 55

— Ну как они тебе? Кто-то конкретный понравился? — Рокси вытащила меня на крохотный балкончик, с которого полигон, где тренировались имперские паладины, посматривался как на ладони.

Небольшая прямоугольная площадка, отвоеванная у травы и кустарника, со всех сторон скрывалась от посторонних взглядов густыми ветками. И только этот балкон на третьем этаже оказался так удачно расположен. Когда мы сюда пробрались, место было занято парочкой молодых служанок, пришедших поглазеть на тренировку полуголых красавцев. Посмотреть было на что.

Десяток мужчин расположились в шахматном порядке и синхронно двигались, отрабатывая рубящие движения. Большинство светловолосые разных оттенков блонда. И все как один идеально сложены. Капли дождя стекали по мускулистым торсам. Мышцы красиво перекатывались при каждом движении. В медленных завораживающих движениях чувствовалась грация настоящих и очень опасных хищников. Памятуя, что все они готовы убить, кого угодно по приказу, выбирать из них кавалера не хотелось. Но Рокси требовала, объясняя это данью уважения к их нелегкой жизни.

— Пойми, Сури! В паладины выбирают самых сильных магов, не глядя на таланты мальчишек. Андрес, вон тот платиновый блондин с краю, талантливый механик и водяной маг. Видишь, над ним нет дождя. Эндер, который брюнет, стихи пишет. Крон и Стеф музыканты, шатен Рауль художник…

Девушка перечисляла таланты мужчин. А я вспомнила ее слова об Эндере и Кроне, вернувшихся недавно из Криспы и мальчишку продавца газет, рассказывающего про жуткое убийство там же. Это могли быть они. Поэт и музыкант вырезали целую семью, не пожалев грудных младенцев. Представила за делом этих безжалостных убийц и меня замутило. Я сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

— Ну что ты решила? — вернула меня в реальность принцесса.

— Не знаю, Рокси. Они такие… одинаковые.

Я терялась, не зная, что сказать принцессе. Понимая, что в этом мире каждый день происходят убийства. Но когда убивают, защищаясь или защищая чужую жизнь — это одно. А вот так связанных, беззащитных людей, которые не могут сопротивляться, тем более детей…

— Тогда пошли, — решительно взяла меня за руку девушка, — будем знакомиться ближе на месте. Дел невпроворот. Бал через два дня. А мне еще гонки устроить надо.

Под дождь идти не хотелось, но возражать уже решившейся на что-то принцессе не имело смысла. С паладинами все равно придется знакомиться. И чем раньше, тем лучше.

Роскошь дворца императора Таймерии поражала. Я крутила головой, ослепленная позолотой и дорогой отделкой торжественных залов, ловя наши отражения в зеркалах. Издалека торопливо бегущих по величественным анфиладам дворцовых помещений девушек можно было принять за сестер. Я была чуть выше ростом, не такой хрупкой из-за регулярных тренировок, но более фигуристой. Как телохранительнице и потомку Сальватора, того самого наследника, что когда-то отправился в Окавиту залогом мира и успел охмурить Светлую княгиню, подарив ей дитя, мне выдали тонкие бриджи телесного цвета, топик светлого травяного оттенка и золотистую паутинку прозрачного халата. Рокси решила, что мы должны одеваться похоже, раз в нас течет кровь единого Первопредка. Я не стала возражать, украсила широкими браслетами с хризолитами и изумрудами запястья, скрывая брачную татуировку.

На нашу удачу дождь перестал. Сквозь разрывы в облаках выглянул Кастр, и мириады росинок ярко заискрились на листьях и садовых цветах. Райские птицы, хвалясь радужным оперением и голосами, будто ждали этого момента, дружно заголосили, перелетая с ветки на ветку, орошая двух идиоток, пробирающихся под отяжелевшими от капель деревьями, ледяными брызгами. Ноги в шелковых туфельках давно промокли, грозя воспалением легких. Подол золотистого одеяния лип к лодыжкам. Я подобрала его повыше. Рокси, глянув на мои мучения, остановилась и покачала головой.

— Сури, если ты поднимаешь подол так высоко, то мужчины примут это как сигнал, что ты не против близких отношений.

Ругнувшись про себя, опустила прозрачную паутинку и ехидно поинтересовалась:

— А то, что накидка прозрачная и через нее видно едва прикрытую грудь и ноги — это нормально?

— Заинтересованный в отношениях мужчина должен видеть фигуру девушки, чтобы не получить кота в мешке. Но поднять или укоротить подол все равно, как дать знак к действию.

— У них тоже все прозрачно, чтобы женщины могли оценить, а не получить сюрприз? — злясь, что так глупо вымокла второй раз за день, ехидничала я.

Рокси весело расхохоталась, с изумлением глядя в мое рассерженное лицо.

— Сури, ты же не девица, и прекрасно понимаешь, что дело не в размере, а в умении.

— Продолжай дальше убеждать себя, дорогая, — шипела я, спасая из шипов розария зацепившуюся, растрепанную косу, перевитую золотыми нитями, не задумываясь, что говорю это женщине почти вдвое старше меня, явно имеющей опыт в этих делах.

С принцессой разница в возрасте не ощущалась совершенно. То ли я была чересчур серьезной, то ли Роксолана удачно играла нимфетку.

Рокси вновь зашлась смехом, абсолюно равнодушная к своему, изрядно пострадавшему виду, и к мокрому забавно встопорщенному ежику волос, и облепившей тело влажной одежде, и чавкающему болоту в туфлях.

Какая-то неправильная принцесса! Бесит!

На полигон мы вышли неожиданно. Обогнув жилое крыло по тропинке, дошли до самой густой части парка и натолкнулись на давших себе передышку от занятий мужчин. Одно дело наблюдать за ними скрытно с балкона. Другое дело столкнуться с ними вот так, нос к носу. Высокие, мускулистые парни, разгоряченные занятиями, в мокрых, облепивших бедра штанах, не скрывающих анатомических подробностей, белозубо смеющиеся, небрежно откидывающие со лба намокшие пряди волос — серьезное испытание для слабой женской психики. Такое зрелище кого угодно вгонит в краску. Меня вогнало. Отвернувшись, попыталась вернуть лицу равнодушное выражение, механически пригладила волосы на висках, закрутившиеся мелкими кудрями от влаги. Я-то еще способна смущаться и краснеть, но не Рокси. Она бросила меня, мнущуюся на границе усыпанной гравием дорожки и площадки, и потопала к отдыхающим паладинам.

— Привет, задохлики! — кивнула разом заулыбавшимся парням принцесса. — Эндер, ты все еще жив, старый пердун?! Рауш, смотри-ка, у тебя штаны сзади треснули! Ну и корму ты отъел, жирдяй! Рауль, ладони еще не стер одинокими ночами? Чивар, дохлятина, тебя с девок не сдувает?

— У него же якорь… — весело откликнулся кто-то из парней на оригинальное приветствие Роксоланы.

— Видели мы этот рыболовный крючок…

Мужчины загомонили, добродушно посмеиваясь, отвечая на грубоватые приветствия Рокси. Похоже, такое обращение было нормой среди них. Они явно благоволили своей госпоже.

— Крон, тетеря глухая, ты же ни шмыра не слышишь. Бренчишь на мандолине ночами, а моя старая нянька умом тронулась, думает, что это за ней явились из Преисподни духи ее любовников, — Рокси ткнула кулачком в спину, обернувшегося к ней обаятельного блондина, с милой ямочкой на щеке.

— О, Андерс, тебя-то мне и надо! — девушка одарила кого-то улыбкой хищной хырсы. — Стручок-то вылечил? Или так и ходишь второй год на перевязки к лекарше? Смотри, муж ее узнает, как вы там лечитесь…

Я все же вспомнила заклинание сушки, которому научилась у Латуса, подсушила одежду и туфли, прислушиваясь к дружеским подколкам Рокси, напавшей на очередного паладина, и наскоро переплетала многострадальную косу, путясь в золотых украшениях. Мысли возвращались к тому, что симпатичные и охотно смеющиеся над шутками принцессы парни — это отмороженные убийцы, способные уничтожить любого.

— Итак, парни! — совсем не по-девичьи рявкнула Рокси, успокаивая смешки. — Я здесь по делу. Стеф уже в курсе, что у меня новая охрана. Мне и шессе Суриэль нужны сопровождающие на бал… Сури, подойди.

Несколько пар прекрасных глаз уставились в мою сторону. Понимая, что и в десяти шагах от них мало, что соображаю, а рядом совсем голову снесет от количества мужской красоты, я нехотя приблизилась, всецело полагаясь на Рокси. Принцесса, конечно же, оправдала надежды!

— Кто еще не знаком… наша новенькая шесса Сури рейнджер из Брасова. И она любит, чтобы в штанах было побольше! Так что у кого с этим негусто, просьба не беспокоить! — спокойно заявила маленькая нахалка, хитро посмеиваясь и искоса поглядывая на меня, ожидая реакции.

Повисла тишина. Заинтригованные мужчины сосредоточили внимание на мне. Хотелось провалиться сквозь землю, закопав туда предварительно маленькую дрянь. Щеки заливал румянец, я лишь хлопала глазами, хорошо понимая тех женщин, кто бежал подальше от острой на язык принцессы.

— Сколько лет, прекрасной шессе? — Стеф, сдерживая рвущийся смех, галантно поклонился.

— Восемнадцать, — хмыкнула поганка, опережая мой ответ. — Что замерли, бесстрашные тигры императора? Выдвигайте свои кандидатуры. Неужто, у всех все так плохо?

Я ждала подвоха и шуточек от мужчин, но точно не от принцессы. Захотелось отходить паршивку пониже спины.

С ней придется держать ухо востро. Впредь буду лучше следить за языком.

— А естество тоже предъявлять? Как определять будете, прекрасная? На глаз, на ощупь или путем точных замеров? — кто-то подал голос из-за спин товарищей.

Мужчины заржали, поддерживая охальника. Я старалась дышать глубже, пытаясь успокоить клокотавшую в груди ярость.

— Маркус, Лилу и Оксия откровенничали насчет тебя. Ты можешь не беспокоиться, — тут же отозвалась принцесса. — Сури, что скажешь?

Я бы много чего сказала… Ладно, сама выновата. За языком следить надо. А я расслабилась, забыла где нахожусь.

Вспомнив, что я вообще-то выбираю партнера не в постель, а по танцам. Прочистила голос, подняла глаза и твердо произнесла:

— Мне бы опытного… танцора, — конец фразы утонул в новом приступе хохота.

— Тогда Эндера. Он старше всех, — предложил товарища Андрес, глядя куда-то в толпу.

В толпе послышались смешки и осуждающий выдвинутую кандидатуру свист.

— И что? Он все время в разъездах. Женщин у меня было больше, — блондин Крон, подмигнул мне, нарочито поиграв мышцами. — Предлагаю себя. С размерами и опытом полный порядок.

— Ты тоже в разъездах, Крон, — Андрес осадил красавчика, сражаясь за кандидатуру друга. — Вы же напарники с ним.

— В отличие от Эндера, я там время не теряю, — многозначительно поднял брови блондин.

Мужчины засмеялись, толкая нахального Крона, отпуская неприличные шутки в его сторону. Досталось и Эндеру, насчет которого все сошлись во мнении, что старый конь борозды не испортит. Принцесса вставляла свои комментарии, подливая масла в огонь всеобщего веселья. По всему выходило, что она была близка с некоторыми из присутствующих. Поддавшись общему фривольному настроению, я немного расслабилась, перестала смущаться и заулыбалась. Меня разобрало любопытство, захотелось самой увидеть и оценить «старого коня» Эндера. Но он потерялся внутри толпы, а Крон, Стеф и Андрес стояли так, что перекрывали обзор.

Глава 56

Глава 56

— Пользуясь случаем, хочу напомнить, что перед балом состоятся гонки. Как понимаю, участники те же. Я, Стеф, Рауль, Эндер и Андрес. У нас новичок. В этот раз к нам присоединится шесса Сури.

— Вот чей циклоход пригнали в гараж? — Андрес поднял две раскрытые ладони со сжатыми пальцами, в знак одобрения. — Отличная машина! Завидую! Стихиаль огненный?

— Точно…

Я, улыбаясь, кивнула блондину, подтверждая догадку. Слышавшие слова Андреса, присоединились к нашему разговору, соскочив с темы обсуждения бального партнера.

— Видел я этого зверя. Хорош! — голубоглазый плечистый шатен, с точеными чертами лица, пытаясь скрыть презрение, фыркнул. — При всем к вам уважении, шесса, он вам не по зубам. Слишком мощный стихиаль. Вам не удержать его на разгонах.

— Рауль, не городи ерунды. Если шесса хозяйка циклохода, стихиаль будет слушать ее, как ручной шерус, — Рокси вступила в спор, гневно зыркая в сторону шатена, разозлившись на глупые утверждения. — Твое мнение, что женщинам механика не по зубам, нам известно. Гонки нас рассудят.

— Гонки нас рассудят, — согласился Рауль, горделиво вскинув идеальный подбородок и насмешливо посматривая в мою сторону.

Странно, такой красивый и такой злой. Озабоченные дамочки замучили? После представления Рокси решил, что я такая же?

— Значится так, стряхиваем пыль и ржавчину со своих корыт, обещаем стихиалям обалденный секс и свадьбу, но чтобы они фурычили хоть как-нибудь и волочем их к старту на Трассово поле, мальчики, — бровки принцессы недружелюбно нахмурились. — Всем все ясно? И давайте, без накладок.

Будущие участники ответили самыми жаркими заверениями, что все пройдет ровно и гладко, как грудь у новой фаворитки императора.

На это заявление Рокси удовлетворенно улыбнулась, тут же придя в свойственное ей благодушное настроение. Она повернулась к Андресу и углубилась в разговор об усовершенствованние тормоза, которое он сам придумал.

— Это правда, шесса Суриэль, что вы из приморских рейнджеров? Всю зиму с ними бок о бок нежить сдерживали? — спокойный, глубокий голос казался смутно знакомым, все внутри на него отозвалось дрожью.

Я попыталась разглядеть спрашивающего, но его фигура была скрыта за спорщиками. Стеф с пеной у рта доказывал преимущество своего воздушного стихиаля над остальными.

— Правда…

Если сейчас спросят про дракона и лакки, расплачусь, честное слово.

— Не знал, что рейнджеры так хорошо зарабатывают, хватает на дорогую лошадку?! — улыбчивый напарник Эндера недоверчиво окинул меня взглядом.

— Так шесса не спускает все на баб, как ты Крон, — кто-то со смешком осадили пожавшего плечами блондина.

Понимая, что эта перепалка затянется надолго, а я замерзла и проголодалась, поймала на себе взгляд Рокси, смеющейся над моей трусостью перед мужчинами, решительно прервала спорящих мужчин и повторила вопрос:

— Мне нужен опытный партнер. Я не очень хорошо танцую, — призналась, с тревогой оббегая взглядом толпу паладинов. — Исключительно сопровождение на бал, об остальном и речи нет. У принцессы прекрасное чувство юмора, но упомянутый интим был лишь шуткой с ее стороны.

Разочарованный гул прошел по толпе. Понимая, что самое интересное закончилась, и продолжения не будет, мужчины стали расходиться, строясь в несколько шеренг.

Похоже, танцы входили в обязательную программу обучения паладинов, и теперь мне остается только выбрать того, кто приглянется. И он согласится. Шессам же не отказывают. Семейное положение, чувства и обязательства перед другой девушкой в расчет не берутся. Шесса может требовать любого, кроме занятого другой шессой.

Я чувствовала себя покупательницей на ярмарке, выбирающей животное для дома. Но, похоже, неловко приходилось только мне, Рокси и мужчины спокойно ждали моего решения.

Вот шмыр, я же забыла узнать, кто из них свободен. Хватит с меня сплетни о романе с семейным Рыжиком.

— Кто из вас свободен от отношений?

Взгляд вновь прошелся по рядам в поисках ответивших. Дух захватило от совершенных лиц и тел. Сестра Агнес за такую возможность отдала бы и душу, и жизнь, и непочатую бутылку «Радость монашки», не задумываясь. Вспомнив, любящую выпить забавную Агнес, усмехнулась. Она утверждала, что все мужчины одинаковы. Можно выйти за любого, все равно придется жалеть о своем решении. Странное утверждение, а как же те, кто утверждает, что счастливы в браке? Неужели лгут?! Или я что-то не понимаю?!

Скользнув по очередному лицу, я оцепенела. Разом исчезли все звуки, и стало невероятно тихо. Остались я и мужчина напротив. Мой кошмар наяву. Сглотнув, качнула головой, не веря глазам, и попыталась сделать шаг назад, но ноги словно приросли к траве. Горло пересохло, руки мгновенно закоченели. Передо мной, улыбаясь, стоял… Гаролд. Наши взгляды встретились. Князь тоже смотрел на меня. Немного удивленно, с интересом. Казалось, видел меня впервые. Зрительный контакт все длился и длился, будто под гипнозом. Я никак не могла заставить себя отвести глаза.

Брюнет странно расслаблен, на лице ни тени ненависти или торжества злобной радости. Я и забыла насколько он привлекательный, соединив его образ с монстром, жаждущим моей смерти. Темные пряди небрежно падают на лоб. Длинные ресницы скрывают в тени выражение глаз. Князь не пытается меня ловить, зная, что я никуда не денусь. Мой взгляд фиксировал все, запоминая последние минуты перед кошмаром. Чуть склоненная к плечу голова, так, что отросшие волосы касаются обнаженной ключицы, абсолютно чистая смуглая кожа с блестящими капельками. Тату барса! Ее нет! Но это ничего не значит, татуировку он может спрятать мороком. И наступившее было облегчение сменяется ужасом неотвратимо надвигающегося кошмара. Князь пришел, чтобы завершить начатое. Он убьет меня здесь в Таймерии! Подкупит «сияющего» и убьет! Мне некуда бежать! Если он смог проникнуть во дворец, то найдет меня где угодно.

Я чувствую боль в ладонях, оказывается, слишком сильно сжала кулаки, ногти впились в ладони. Темные глаза следят за мной, брови удивленно изогнуты. Кажется, князь не ожидал такой реакции от меня. Интересно, к чему он готовился? К моей мести или панике от страха?

— Сури, очнись! Сури! Ты вся белая и руки ледяные, смотришь так, словно призрака увидела! — принцесса трясет меня за кисть, беспокойно повторяя мое имя. — Тебя так Эндер напугал?

— Эндер, прикройся! Не пугай маленьких шесс, бесстыдник! — принцесса гневно приказывает кому-то из паладинов.

— Эндер? — до меня начинают доходить слова девушки. Но ведь это тот мужчина, который служит паладином императора дольше всех. Он не может быть Гаролдом. — Он так похож…

Я замолчала, не в силах произнести вслух ненавистное имя. Рокси облегченно рассмеялась, растирая мою ледяную кисть.

— Вот оно что! Я и забыла откуда ты… Многие говорят о сходстве Эндера и Пресветлого Гаролда Доранта. Не могу судить, не видела князька никогда, — девушка обняла меня за плечи, притиснув к себе. — Тебя напугало его сходство с князем? Знаешь Доранта лично?

Нельзя говорить правду. Хватит того, что об этом знает Тик. Надо срочно придумать что-то.

— Он был моим… магистром, — нашлась с ответом, вымученно улыбаясь, чувствуя, как отпускает напряжение, и тепло постепенно возвращается в тело, возвращая чувствительность конечностям.

Богиня явила знак. Но к чему он? Гаролд был моим самым большим несчастьем. Наверно, это предупреждение. Знать бы от чего.

— Сильно гонял? — участливо поинтересовалась принцесса.

— До смерти, — коротко отрезала я. Понимая, что очень хочу забраться в кровать и поплакать до утра, поймала светлую улыбку соперника принцессы. — Я, пожалуй, в спутники выберу Андреса.

— Отдави ему как следует ноги на балу, — кивнула на мой выбор Рокси. Послав воздушный поцелуй, скривившемуся паладину, мурлыкнула. — Решено, тогда я иду со Стефом.

Повернувшись к мужчинам, принцесса резко хлопнула в ладоши, добиваясь тишины и произнесла:

— Спасибо, благородные паэры. Шесса Суриэль выбрала сопровождающего. Приглашение ему будет прислано. Готовьтесь к гонкам. Андрес, тебе конец! — она кровожадно ухмыльнулась, чиркнула рукой по шее.

Мы обе откланялись и повернули к дворцу.

Почти бегом удаляясь по тропинке, чувствовала пристальный взгляд в спину. Боясь, вновь увидеть свой оживший ужас, припустила к главному входу. Рокси едва поспевала за мной. У себя в комнате, упала на кровать и разрыдалась, уже зная, кто явиться в ночном кошмаре, если удастся заснуть.

Глава 57

Глава 57

Прислонившись спиной к теплому боку циклохода, вздрагивающему, словно живое существо, прикрыв глаза, я приходила в себя от недавно пережитого безумия. Другими словами не смогла бы назвать то, что случилось между мной и этим чокнутым паладином. Как это могло случиться? Я потерла болезненно пульсирующие виски пальцами, не находя мало-мальски разумного объяснения своему поведению.

Ничего не предвещало, как говорится. Утро перед гонками начиналось как самое обычное. Заявившись пораньше в гараж, походила по боксам, любуясь на дорогие, украшенные гербами самоходные коляски и эксклюзивные циклоходы, принадлежащие придворной знати. Вооружившись ветошью, занялась своим боевым конем, готовя к предстоящему заезду и поджидая опаздывающую Рокси. Благоухая машинным маслом и средством для полировки, с удовольствием натирала медные бока до блеска. Полюбовавшись на свое вытянутое отражение, скорчив пару смешных рожиц, попыталась оттереть масляное пятно на носу и едва не подпрыгнула, услышав за спиной.

— Такая замарашка и шесса! Позор! Как он мог позариться на такое убожество?!

Облокотившись на крыло белоснежной щегольской самоходной коляски, не скрывая презрения, меня бесцеремонно разглядывала довольно симпатичная, стройная девушка. Определенно шесса. Кто еще может так открыто хамить? Только особа, привыкшая с детства смотреть на окружающих сверху вниз.

Я отложила полироль, и уставилась на нахалку, которая даже не подумала представиться. Количество золота и драгоценных камней всех оттенков синего на ней зашкаливало. Казалось, нос она задирает не столько от чрезмерной спеси, исказившей тонкие черты лица, а скорее от непомерного количества украшений вплетенных в волосы, оттягивавших голову назад. Массивные подвески золотых серег, немилосердно растянувшие мочки, возлежали на хрупких плечах. Макушку прикрывала золотая сеть, усыпанная так густо камнями, что цвет волос не определялся, как я не вглядывалась. Пальцы едва гнулись в суставах от нанизанных одно на другое колец. Правда, на шее весела всего одна цепь, но такой толщины, что дворовые псы издохли бы от зависти. Я невольно прониклась уважением к девице. Носить на себе одновременно столько металла, при видимой хрупкости, надо обладать недюжинной выносливостью… или высокомерием.

— Чем-то могу помочь, уважаемая? — вежливо поинтересовалась, решив не скандалить и поберечь нервы перед гонкой.

Реакция «уважаемой» на мой безобидный вопрос была крайне странной, даже пугающей. Вальяжная поза и презрение исчезли в мгновении ока. Девушка подобралась, как перед прыжком. Черты лица исказились гримасой, руки, унизанные кольцами и браслетами, потянулись в мою сторону.

— Даже не думай, замарашка, разевать на него рот! Он мой! Советую тебе это запомнить, иначе худо будет! — зашипела ядовитой змеей шесса.

Ох, так это пассия Андреса! Странно что, ему приглянулась такая хамка?! Это дело вкуса! Мне показалось, что он свободен. Неудобно вышло. Надо, наконец, узнать эти правила для шесс. Давно тут, а все руки не доходили поинтересоваться. Исправляй теперь! Надо как-то все объяснить ревнивой подруге.

— Мне нужен сопровождающий на бал. Я не знала, что Андрес занят, поэтому пригласила его, — немного тушуясь, попыталась объяснить ситуацию. — Ничего личного. Я могу пойти с кем-нибудь другим.

Девица, почувствовав мое смущение, гневно раздулась, взвилась, как ужаленная, сжала кулачки и затрясла ими перед моим носом.

— Какой Андрес?! Что ты тут дурочку разыгрываешь?! Я сама видела, как ты пялилась на Эндера! — взвизгнула девица и подскочила ко мне, топая ногами. — Моего Эндера! Слышишь? МОЕГО!

Отшатнувшись от пролетевшего возле самого носа кулачка с множеством драгоценных камней, заменяющим стилет, я среагировала на опасность, вывернула и заломила ей руку. Девица дернулась, звякнув украшениями, и зашипела от боли. Угрызения совести тут же испарились. Я совершенно не удивилась прозвучавшему имени Эндера. Ничего другого, кроме неприятностей от человека с внешностью Гаролда не ожидала. В какой-то мере я была благодарна ревнивой шессе, которая сама не зная, предупредила от кого ждать козней на соревнованиях.

— Как тебя зовут, прыткая? — поинтересовалась, удерживая брыкающуюся девушку, стараясь не причинить ей настоящего вреда.

Меру допустимой обороны для шесс я не знала. С правосудием у меня как-то не заладилось. В справедливость шесс, и других «сияющих» я не верила. Они не торопились приструнить дракона Жорреса, измывающегося надо мной, оправдывая его поведение сомнительными чувствами. Еще свеж был в памяти скорый на расправу Гаролдов суд.

— Для тебя, замарашка, госпожа шесса Тринити, — прорычала девушка, норовя припечатать каблуком сапожка. За что получила не болезненный, но обидный пинок в мягкое место.

— Так вот, Тринити, передай Эндеру, что его попытка вывеси меня из себя с помощью ревнивой сцены, не удалась. Пусть не надеется! Я его порву на гонках! — от моего рыка девушка вздрогнула, перестав извиваться ужом.

Я отпустила запястье и оттолкнула шессу к белоснежной коляске. Не совладав с инерцией, она мягко впечаталась боком в серебряный герб. Не обращая на возмущенные вопли внимания, завела двигатель и, не дожидаясь Рокси, выкатилась из открытых дверей ангара, раздумывая, куда двигаться дальше.

Мне повезло, один из паладинов катил по дорожке к боковому выходу с дворцовой территории свой циклоход с зеленоватым стихиалем земли. Я с трудом вспомнила имя голубоглазого красавца-скептика. Мы обменялись недружелюбными взглядами. Даже с угрюмым выражением на лице мужчина казался невероятно притягательным. Рубашка, плотно облегающая торс, подчеркивала рельеф тренированного тела. Темно-русые волосы он связал тесьмой. Несколько прядей выбились и небрежно падали на лоб, смягчая блеск голубых глаз, в обрамлении длинных ресниц. Раулю, похоже, с утра испортили настроение. Он угрюмо буркнул на мое приветствие, с завистью глянув на бьющегося в сфере огненного стихиаля, кивнул на выход. Мужчина не был расположен к разговору, и я не стала его донимать.

Выбравшись за дворцовые ворота, мы неспешно катили вниз. Пологие склоны холма руками искусных магов земли и садоводов превратились в роскошные парки с причудливыми кустами, благоухающими цветочными клумбами, крохотными фонтанами. Вокруг копошилось множество механических уборщиков и садовников разных конфигураций и размеров, ухаживающих за цветниками. Приходилось внимательно следить, чтобы не раздавить какого-нибудь растяпу. Встречный народ разглядывал нас, а я разглядывала лежащий у моих ног город.

Глава 58

Глава 58

Дворец императора располагался на невысоком пологом холме. Величественное здание, отделанное серым гранитом и голубым мрамором, возвышалось над огромной дворцовой площадью и окружавшими ее каменными в три — четыре этажа домами высшей знати. От площади радиально разбегались вымощенные булыжником улицы, застроенные двух-трех этажными жилыми домами, где первые этажи занимали магазины, лавки и ресторации. Двери этих заведений оказались гостеприимно раскрыты. Яркое солнышко сулило погожий день, и горожане, выманенные теплом на улицу, чинно прогуливаясь мимо, то и дело ныряли в прохладные недра, привлеченные посулами зазывал и вкуснейшими ароматами.

Довольно широкие улицы имели четыре полосы движения. Две основные и две дополнительные для скоростного передвижения, отгороженные магическим барьером от тротуаров. Такие специальные полосы и установленные места переходов отличали столицу от Брасова с его хаотичным движением. Привычная к неразберихе приморского городка, по приезде в столицу, я едва не организовала аварию, забравшись на чужую полосу.

Среди людской пестроты и суеты, зданий белых, желтоватых и песочных оттенков, чуждой громадой из черного базальта нависал храм Темного Бога. Глухая коробка с зияющим провалом входа прижалась к северной городской стене. Как поведала Рокси, собирающаяся посетить обитель Бога, он вытесан магией из единого монолита, стены снаружи и внутри украшены рунами, которые могут прочесть лишь жрецы, и его видно из всех точек города. Именно из этого храма шпионы Риволы выкрали сведения о «сияющих», что положило начало гонениям на шебиттов. Я сразу же прониклась неприязнью к этому храму. Принцесса звала меня с собой, но я наотрез отказалась. Светлая Богиня и так гневается на меня, посылая испытание за испытанием. Не стоит испытывать ее терпение еще больше.

Мы с Раулем как раз направлялись к северным воротам, и мрачный храм был нашим ориентиром. Проезжая мимо, я заметила гигантские спирали, зигзаги и кресты, вырезанные в черном камне. Видимо те самые руны, о которых упоминала Рокси. Мне показалось, или действительно несколько рун вспыхнули ярким белым светом. Решив, что это лучи светила, отразились на полированной поверхности, я спешно отвела глаза и добавила газу,нагоняя паладина.

За городской стеной широкая укатанная дорога вела через поля к лесу, темными зубцами вековых деревьев врезавшемуся в голубую даль неба.

— Нам к опушке, шесса. Там уже ждут. Не отставай, — неприветливо буркнул Рауль и рванул вперед.

Лишь пыльный шлейф взметнулся за ним.

Я его нагнала у самого леса. За опушкой ярко вспыхивало зарево, слышались смех и разговоры. Рауль, не дожидаясь меня, исчез за небольшой рощицей молодых елочек. Гомон сменился криками приветствий, паладина заметили друзья. Я замешкалась, коря себя, что плохо исполняю роль телохранительницы, не дождалась Рокси в гараже, поддавшись гневу на Тринити. Среди криков за опушкой не расслышала голоса принцессы, а она всегда успевала вставить в любой разговор острое словечко.

— Вам помочь, шесса? — неожиданность и знакомые интонации прозвучавшего голоса заставили вздрогнуть.

— Не разговаривай с этой замарашкой, Эндер! — а это шипение я узнаю из тысяч змеинных. — Позор, а не шесса! Ее с помойки забрали!

Я оглянулась, циклоход Эндера притормозил за моим. За спиной улыбающегося мужчины восседала ходячая реклама ювелирной лавки — Тринити и обливала меня презрением, за неимением помоев.

— Меня забрали, а вас там, похоже, забыли, — парировала я, не ответив на предложение паладина.

— Да как ты смеешь, замарашка?! — возопила пассия Эндера, порываясь встать и грозя кулачком в мою сторону. — Я дочь Первого советника императора. Мой отец имеет влияние на императора и его шессу. А шесса Лавалия входит в Совет. Который решает судьбу таких как ты. Договоришься, и тебя сгноят в подземных казематах дворца.

Я лишь изогнула бровь и насмешливо хмыкнула, игнорируя угрозы. После башни в Риволе меня мало, что могло напугать. Слушая свою пассию, Эндер морщился, словно унюхал что-то отвратительно пахнущее. В душе шевельнулась жалость к паладину, не посмевшему отказать спесивой идиотке.

Чем же заслужили такое раболепие шессы? Может сходить в храм Темного с Рокси и спросить у жрецов?

— Что за шум, а драки нет? — рядом лихо затормозила Рокси. Из-под колес циклохода полетели комочки земли и старая хвоя.

— Так, болтаем о том, о сем… Шесса Тринити обещает ознакомить меня с темницами вашего батюшки. Обещает незабываемые ощущения от проживания там, — решила все перекинуть в шутку и не заострять, не понимая, чего взъелась Тринити на этот раз.

Кажется, мы все прояснили между собой. Я иду на бал с Андресом. Чего ей неймется?

Рокси кивнула, давая знак, что поняла, о чем я толкую и, повернувшись к Тринити, не успевшей скрыть презрительной гримасы из-за испачканной маслом одежды на принцессе, растягивая буквы, сладко пропела:

— Знаешь, Трин, я тут подслушала разговор батюшки и шессы Лавалии. Скоро юбилей заключения мирного договора между Таймерией и империей Драконов. Наши страны обменяются не только традиционными подарками, но и девицами самых знатных родов. Ваша семья самая родовитая после императора. Твой брат Второй Хантер получит драконицу в жены, а ты отправишься в горы. Лавиния особо настаивала на твоей кандидатуре. Ее же поддержал Совет. Такая «сияющая» шесса — настоящее сокровище для любого рода. Драконы так любят побрякушки.

— Но как же это? — растерянно произнесла шесса. — Быть не может! Почему я? Пусть замарашка едет…

— Ну что ты, Трини. Как же мы отдадим драконам безродную грязнулю, — она подмигнула мне. — Еще обидятся и войну начнут… Ты у нас самая лучшая. Истинная «сияющая» во всех смыслах.

Рокси усмехнулась, глядя в вытянувшееся и побледневшее лицо Тринити, и вновь заговорщицки подмигнула мне. Но не лицо принцессы меня интересовало в этот момент. Эндер весь светился от надежды и счастья. Голубые глаза наливались ярким белым пламенем. Свет рвался из мужчины наружу, подсвечивая кожу жемчужным сиянием. Я залюбовалась, уставившись на него. Рокси мгновенно среагировала. Спрыгнув с циклохода, встряхнула руками, и на мужчину полился поток воды. Сияние тут же погасло. Эндер тряхнул мокрыми кудрями. Тринити заверещала, когда вода попала на нее. Лучше бы сохраняла оцепенение, честное слово! Этот день явно не задался. Паладин мое мнение не разделял. Украдкой показал Рокси знак одобрения, он магией разбудил воздушного стихиаля, циклоход неожиданно взревел и рванул вперед. Тринити звонко взвизгнула, уцепившись в широкие мужские плечи, напоследок одарив меня взглядом полным неприязни.

Глава 59

Глава 59

Стихиаль яростно бился, заставляя двигатель работать на максимуме. Неровная дорога, усеянная рытвинами и колдобинами, петляла по лесу. Приноровившись к неровностям, отлично знакомым моим соперникам, я нагоняла. Немного потеряв на старте, я уже обошла Стефа и Рауля. Впереди мелькали спины Андреса, принцессы и Эндера. Вспомнив карту дороги, что выпросила у принцессы накануне, ждала крутого виража в том месте, где дорога зажата между двумя гранитными скалами. На этом участке я собиралась догнать всех троих. А кого-то и попытаться обойти. Сквозь стекла очков видела, как поворот прошла принцесса, наклоняя циклоход и почти цепляя коленом гранитную плиту под ногами, скрываясь за поворотом. Облегченно выдохнула. Следом ловко вписался Андрес, укладывая циклоход почти горизонтально. Мысленно поаплодировала. Мужчина отлично справился, несмотря на азарт и подначки принцессы, которыми она старалась вывести его из себя перед гонкой. Эндер уже сбросил скорость и собирался повторить маневр блондина, как из-за плеча, подрезая меня, вырвался Рауль. Он оттолкнулся магией, стараясь перескочить проходящий низко циклоход Эндера, но не рассчитал, приземлился рано. Переднее колесо Эндера догнало Рауля, раздался треск, и оба вылетели с трассы. Рауль перевернулся через голову и жестко приземлился на скалу. Эндера потащило юзом и хорошо приложило о камень. Загасив недовольного остановкой стихиаля, спрыгнула с сиденья и бросилась к застывшему в нелепой позе паладину. Сняла защитный шлем, освобождая голову, надеясь, что шея цела. Струйка крови вытекла из уголка губы. Я надеялась, что это прикушенный язык, а не что-то серьезное. Эндер не дышал. Невольно остановила взгляд на лице мужчины. Бледный цвет кожи подчеркнул темный разлет бровей, длинные стрелы черных чуть вздрагивающих ресниц, изящный вырез ноздрей, прихотливый изгиб чувственных губ. Эта жестокая красота сейчас казалась беззащитной. Неприязнь уступила место состраданию. Осторожно коснулась пальцами скул, невольно вспоминая другого мужчину, так похожего на лежащего передо мной.

— Сури, ты ему поможешь? — Стефанос уже склонился над Раулем. — У Рау перебит позвоночник. Попробую срастить.

Голос блондина оторвал от любования и вернул в реальность. Беглый осмотр показал, что серьезных травм нет. Легкое сотрясение мозга, ушибы и вывих я вылечила. Осталось вернуть паладина в сознание. Как делать искусственное дыхание, я знала. Секунду смущалась, что придется прикасаться губами к мужчине до дрожи похожему на Гаролда. Вспомнив, что на моей совести его жизнь, зажала ему нос и накрыла своими губами его, вдувая воздух. Момент, когда длинные ресницы дрогнули и глаза открылись, я пропустила. Сильные руки притиснули к телу, и умелые губы завладели моими. Опешив от неожиданности, я замерла и не сопротивлялась. Чем воспользовался наглый паладин, и углубил поцелуй, забираясь руками под одежду. Когда чужие пальцы коснулись обнаженной кожи, я протестующе пискнула и попыталась вывернуться.

— Я же видел, как ты смотрела на меня… Почему же выбрала Андреса? — пальцы наглеца выписывали узоры на моей спине. — Почему он, шесса?

Захотелось отомстить за поцелуй и руки, что бесцеремонно шарили по спине, норовя спуститься к груди. Бить нельзя, а уязвить можно.

— Ну, ты же слышал Рокси? Я люблю побольше. Благодаря дождю и мокрым брюкам, я все подробно разглядела и выбрала, — Эндер удивленно вскинул брови, хрюкнул, не веря своим ушам, потом откинулся назад, отпустил меня и дико заржал, вызывая желание двинуть, как следует по смеющейся роже.

Осуществить задуманное мешало сострадание. Все-таки его серьезно приложило о камни. Но и наглеть, я тоже не позволю. Интересно, он так осмелел с поцелуями после слов Тринити? Решил, что со мной можно не церемониться?

Эти мысли не на шутку разозлили. Я вспыхнула, поднялась, оправляя одежду, и направилась к Стефу. Блондин совсем выдохся. Он немало потратил на гонку. Стихиаль был слабеньким, его приходилось слишком часто подкармливать магией. Хоть Рауль был не в числе моих фаворитов сердца, и вообще был виноват в аварии, я все же подпитала собственной магией, уходящие на лечение силы Стефаноса.

Когда Рауль очнулся и смог сесть, мы оба выдохнули с облегчением. Я осторожно оттирала ему кровь из рассеченной брови, мысленно поражаясь совершенной красоте мужчины. Стеф стукнул шатена по плечу, поднялся и направился к Эндеру, озадаченно разглядывающему свой слегка помятый циклоход.

— Как ты? Пальцы сгибаются? Голова не кружится? — участливо спросила шатена, протягивая руку, чтобы помочь подняться.

— Это твоя вина! Ты мешалась под ногами, я не смог нормально прыгнуть и обойти Эндера, — зло бросил Рауль, отворачивая от протянутой ладони и сплевывая на землю. — Бабам нечего делать на трассе!

Захотелось ответить хлесткой фразой. Но я вспомнила рассказ Рокси, о том, во что превратил император красивого талантливого художника и, проглотив ехидство, ответила:

— А ты подай императору прошение. Глядишь, тот прислушается и издаст закон, запрещающий женщинам садиться за руль, — я скривилась, поднялась с колен и направилась к своему циклоходу.

Почувствовав меня, стихиаль заволновался. Я завела двигатель, махнула Стефу и повернула на трассу догонять принцессу.

Странно, природа так щедро одарила этого мужчину, а он вечно чем-то не доволен. Всегда ищет повод выразить свое недовольство. Бука! М-да, неудачный день!

Удачный финиш принцессы отмечали с размахом. Паладины разожгли костер, жарили подстреленных кроликов, доставали вино, и припасенные для приехавших с ними девушек сладости. Рокси суетилась, мешая, где только можно. Пару раз она уронила вертела с мясом, наступила на разосланную на земле скатерть, споткнулась о гитару Стефаноса и чуть не загремела в костер. Я ловила на себе не один умоляющий взгляд паладинов. Наконец, сжалилась и насильно усадила девушку рядом с собой чистить кожуру с душистых цитрусов. Как только Рокси угомонилась, дело пошло быстрее. И вскоре мы уже угощались пахнущим дымком нежным мясом и терпким вином. Я несколько раз ловила на себе недобрый взгляд Рауля. Но как только мужчина замечал, что я смотрю, тут же отводил глаза. Он не единственный, кто поедал меня глазами. Эндер, сидящий рядом с Тринити, не забывая подкладывать девушке самые лакомые кусочки, которые она, брезгливо сморщив носик, отбраковывала, взглядом прожигал на мне дыры. Я старалась игнорировать пристальное внимание мужчин, обращаясь в основном к принцессе или Андресу, опекавшему меня по праву бального кавалера.

Уже глубокой ночью добралась до своей комнаты во дворце, сочувствуя оставшимся резвиться на природе. Принцессу естественно прихватила с собой. Рокси вначале упиралась, утверждая, что я завидую ее успеху у мужчин и не даю разделить пылкую страсть со Стефом, или Кроном, или… Раулем. Глаза едва стоящей на ногах девушки перебегали с одного на другого кавалера. Все претенденты, пошатывались, подпирая друг друга плечами, и радостно кивали и поддакивали, облизываясь на точеную фигурку принцессы. Когда я поинтересовалась, на кого ребенка записывать будем в случае чего, вся троица моментально испарилась. Принцесса оглядела опустевшее пространство перед собой, горестно вздохнула что-то вроде «все мужики-козлы» и покорно согласилась следовать домой.

Глава 60

Глава 60

— Это коралловое с золотой вышивкой для тебя идеально, — принцесса перебирала мой гардероб в поисках идеального платья для бала. — Зеленое с серебряными кружевами лучше. Но в похожем буду я. Или это взять? Мне кажется, оно мне больше идет… А темная зелень меня мертвит.

Принцесса схватила выбранное платье и принялась натягивать на себя. Я махнула рукой, соглашаясь на коралловое платье. Найти бы его завтра в этом ворохе шелков и кружев, тонких чулок, юбок и шемизеток, сгруженных на диванчики и креслица.

— У тебя есть малый парадный венец из белого золота? — зевая, поинтересовалась у Рокси.

Эти примерки меня жутко утомили. Вчера вернулись поздно, и я не выспалась.

— Есть платиновый с черными бриллиантами. И если приколоть на это платье такую же брошь, то будет идеально сочетаться. — Крутясь у зеркала довольно улыбаясь, себя разглядывала Рокси. — А эта Рузанна никак имела виды на моего братца, если такое платье заказала! В любом случае ей спасибо, сидит идеально!

— Ага, — поддакнула, соглашаясь с мнением Рокси.

Платье и впрямь казалось будто на нее сшито.

— Нет, она точно собралась замуж или за братца или за моего папашу. — Девушка вытащила из кучи белья ядовито зеленые необъятных размеров панталоны. — Или это твои?

— Ты мне льстишь, Рокси, — разглядев вещицу, не удержалась от смеха. — Думаю, такая красота скорее отпугнет императора и наследника. Это от нежелательных воздыхателей. Тебе подойдет.

— Знаешь, что…

Растрепанная, раскрасневшаяся девушка повернулась ко мне и недобро сдвинула бровки к переносице.

— Что? — потянувшись за новой веточкой винограда, удивленно взглянула на резко сменившую тон принцессу.

— Во-первых, если будешь столько лопать, не влезешь в коралловое. Вообще ни в какое не влезешь. Во-вторых, не вздумай мешать моей личной жизни, — Рокси топнула ножкой, упрев в бока маленькие кулачки, метая в меня молнии из глаз. — В лесу это было оправдано. Но завтра попрошу не вмешиваться.

— Хорошо, — не стала перечить девушке. — Девочку назовешь в честь меня.

Принцесса, сосредоточенная на платье, которое не хотело сниматься и цеплялось за серьги и шпильки, не сразу обратила внимание на сказанное.

Очередная янтарная ягода отправилась в рот. Я с удовольствием раскусила тонкую кожицу, чувствуя, как сок брызнул на язык, обволакивая небо терпко-сладким, нежным вкусом.

— Не могу. Имена императорским детям жрецы выбирают, — всклоченная от многочисленных примерок голова вынырнула в прорезь платья. — Стой, какая дочка? Ты это о чем?

Две ягодки перекочевали с ветки в рот. Я устроилась удобнее на единственном пустом диванчике.

— О беременности, — флегматично рассматривая красное личико Рокси, прикидывала ее риски.

Голова исчезла и в вырез вылезла беззаботно махавшая рука.

— У меня амулет, — голос звучал придушенно. Послышалось сопение, и рука теперь замахала серебристым кулоном. — Мне ничего не грозит. Проверенная штука.

— Угу, — согласилась я, — только это подделка. Тебе его подменили. Ты, конечно, мне не поверишь. Но мы можем проверить завтра. Ты кого хочешь? Сына? Наверняка… Паладины такие красавчики.

В прорезь злосчастного платья вновь вынырнула голова с крайне озадаченным выражением на лице. Девушка вертела кулон, потом, испуганно глянув на меня, быстро скинула платье на пол и как была красная, встрепанная, в тонкой сорочке и чулках рванула к двери, истошно крича:

— Тик, измена! Измена! Во дворце измена!

Приторная сладость винограда мне надоела. И я потянулась за душистым оранжевым цитрусом, ожидая развязки. Вскоре дворец содрогнулся от топота сотен ног. Где-то загудела сирена, и захлопали двери. Если бы принцесса притормозила на минуту, я бы ее успокоила и сказала, что кулон принадлежит Раулю. Именно его я видела на нем, когда подошла помочь после аварии. Когда Роксолана успела обменять свой противозачаточный на этот для мужской силы, я не упомню. Но теперь представляла, сколько неприятных минут переживет шатен, оправдываясь, когда Тик опознает владельца кулона по отпечатку ауры. Покрутив цитрус в руке, критически осмотрев округлившийся от избытка винограда животик, решила больше не есть. Все же платья не безразмерны. Понимая, что принцессу ждать не стоит, я вызвала служанку и попросила приготовить к балу коралловое платье, а выбранное Рокси зеленое отнести в ее комнату.

— Шесса идет на бал с паэром Эндером? — невинно хлопая глазками, молодая девушка споро подбирала и рассортировывала по шкафам залежи дорогого барахла.

Усовестившись, я решила немного помочь горничной с уборкой, крутя в руках достопамятные ядовито зеленые панталоны, прикидывая, для кого их могла заказать Рузанна. Может, себе на вырост?

— Почему с Эндером? — так и застыла с панталонами в руках. — С чего ты взяла?

Девушка порозовела, пряча глаза и кусая губы, молчала, сноровисто упаковывая белье на полки.

— Говори, — приказала горничной, — давай, не тяни время.

Девушка повернулась ко мне, нервно теребя кончик темной косы, покусывая нижнюю губу, мечтая провалится на нижний этаж.

— Старшая горничная и другие говорили, что вы предпочитаете мужчин с большим… — девушка вспыхнула и закрыла лицо рукой, — большим достоинством…

Ну, спасибо высочество! Ну, удружила! Выставила перед всеми какой-то озабоченной. Ладно, переживу! Могло быть хуже.

— А при чем тут Эндер? — стараясь говорить ровно, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Так ведь у паэра Эндера самый большой, — девушка вновь замолчала. — Горничная Алина рассказывала, что шесса Тринити жаловалась на паэра, что совсем ее замучил, уже слишком у него… а до нее шесса Рузанна, а паресса Глияна мучилась, ей магесса Шанталь посоветовала для паэра особое колечко…

— Я поняла, — ледяным голосом прервала затянувшийся рассказ о сомнительных достоинствах паладина. — Ступай, завтра уберешь. А это тебе подарок.

Я всучила девице зеленые панталоны, в которые ее можно было завернуть трижды, и рухнула в кресло, обдумывая сплетни, гуляющие по дворцу. Я-то надеялась, все будут обсуждать мою службу в Брасове, восхищаясь мужеством. Или завидовать умению биться на мечах, стрелять из фаяра. А тут… Такой позор! А главное, это ни разу не правда! Ну, принцесса…

— Заморский шелк. Дорогущий. А нежный какой! Алинка обзавидуется. Только жаль цвет королевский, придется перекрашивать, — девушка радостно разглядывала портновский шедевр на свет. — Две юбки себе сошью. Нет, три выйдет. И маме косыночку. Или платье свадебное, если в красный выкрасить. Да если Петрик увидит меня в таком платье, сразу замуж позовет.

Счастливая девушка разговаривала сама с собой, строя радостные планы на будущее. Глядя ей в след, качала головой, поражаясь как мало надо женщине для счастья. У дверей, будто что-то вспомнив, девушка обернулась и выдала:

— Не переживайте так, шесса Суриэль. Пареса Глодия и Николь вообще плакали, когда паэр Эндер их бросил. Николь говорила, что он очень внимательный, нежный, нежадный и нестрашный совсем и про слишком большой размер — это неправда.

— Хорошо, ступай. Платье отнеси принцессе, — я размышляла над словами девушки, сожалея, что моя репутация погублена. — Завтра приходи, поможешь одеться.

Хотелось зарыться в кровать и от души поплакать, жалея себя. По словам горничной, мой моральный облик, который стараниями языкатой принцессы превратился в аморальный, заботит только меня. Остальные шессы живут и ни в чем себе не отказывают. Похоже, нам прощают все.

Плюнув на душ, скинула платье, забралась под одеяло и заснула.

Глава 61

Глава 61

— Шесса Суриэль, я узнала, в чем на балу будет паэр Эндер, — щебетала вчерашняя горничная, завивая локоны и укладывая их в прическу. — Я видела его камердинера. Он нес серебристо-серый камзол чистить. Вы прекрасная пара. Вместе будете смотреться идеально.

— Рута, мой партнер Андрес, — я зашипела от боли, схватившись за прядь, когда девушка больно дернула волосы. — Это дворцовые выдумки про Эндера. Будь добра, не повторяй их при мне!

— Как паэр Андрес! — горничная вновь дернула меня за локон. — Но он же дал обет целомудрия на десять лет! Он не может!

В зеркале отражались огромные и круглые как у куклы глаза. Она хлопала ресницами, не веря в мою опрометчивость. Я же скорчила ей рожу, внутренне просияв, вознося благодарность Богине. С таким кавалером я буду избавлена от прозрачных намеков и тисканий во время танцев. Девушка осуждающе поджала губы и вновь принялась терзать мои волосы.

— Рута, чего он не может? Танцевать целибат не запрещает, — я еле сдержалась, чтобы не наорать на девицу, в голове которой только фривольные мысли, мечтая, чтобы поскорее закончился этот день. — Мне нужен партнер по танцам, и только! И никаких глупостей!

Зеркало вновь отразило идеальные окружности голубых кукольных глаз.

— Но вы же шесса. Вы такая красивая. Можете выбрать любого, — девушка замялась и вздохнула, произнеся с завистью:- Все шессы делают, что хотят.

В ее взгляде читалось, что она считает меня умственно отсталой, не способной извлекать выгоды из своего положения. Она бы на моем месте не стала теряться.

— …

— Неужели вам никто не приглянулся? — разочарованно протянула Рута. — Все паладины такие красавчики и совсем нестрашные. Разве что…

Девушка замолчала, продолжая украшать волосы цветами и драгоценными заколками. Я поморщилась, кончик шпильки оцарапал кожу головы.

— Рута, начала, так договаривай, — нетерпеливо фыркнула я, понимая, какое болтливое сокровище обрела в лице горничной, заплатив панталонами.

— Паэр Рауль, — она затихла, потом, словно решившись, произнесла:- Он любит мучить по- настоящему. Очень жестокий и злопамятный. Шессы его не выбирают в эскорт, хотя он самый красивый из всех паладинов. Прислуживают ему мужчины. Девушки бояться. Если какая-то глупышка из новеньких соглашается, то потом долго плачет и прячет тело под длинной одеждой. Некоторые увольняются. И все молчат из страха. Мы только догадываемся, что он с ними делает.

Дверь распахнулась и в комнату влетела Рокси в шелковом халатике и наполовину уложенных в прическу волосах. За ней торопливо семенила служанка со щипцами для завивки. Девушка критически осмотрела мою, затянутую в шелка и почти готовую к торжеству бала фигуру, бухнулась в кресло и заявила:

— Сури, я поссорилась со Стефом. Мне не с кем идти. Ты мне должна отдать Андреса.

— Хорошо, — я пожала плечами, услышав досадный ох горничной. — Кто еще свободен? Отошлю ему приглашение.

Но принцесса меня не слушала, она осмотрела столик с куаферными принадлежностями и потянулась к емкости с водой.

— Дело было так. Мне прислали нового огненного стихиаля. Я запиской попросила Стефа поместить сферу в циклоход, взамен старой. А он… — девушка жадно глотнула воды с цитрусовым соком, которую моя горничная использовала для завивки, макая туда пальцы. — Вкусный лимонад! Принесите мне еще стаканчик.

— А он ее разбил, — предположила самое страшное, имея в виду сферу.

— Нет. Он ее поставил… СЕБЕ! — девушка стукнула кулачком по мягкому подлокотнику диванчика. — Приперся ко мне благодарить за подарок. Наглец такой! Конечно, я его обругала и посоветовала засунуть стихиаля в то самое место, где ему всегда не хватало…огонька.

— Ну-у… — я замычала, не зная, что сказать.

— Знаю, что погорячилась. Но амулет этот. Рауль когда узнал, что ты сказала про подмену, аж позеленел весь. Смотри, отравить тебя может. Он нервный и на женщин за что-то обижен. Но отец его ценит. В работе лучше Рауля никто не справляется. Шмыров сын, пришибу, попадись он мне под горячую руку… — она погрозила пальцем куда-то в сторону окна. — Ой, а тебе только с ним идти! Все остальные заняты или на задании. А Стеф вообще из дворца уехал. У него теперь стихиаль неслабее твоего, зачем ему этот бал?

Принцесса растеряно хлопала глазами, покусывая от досады губы. Слушая ее, мысленно просила Светлую Богиню простить меня. Понимая с каждым днем все лучше бывших телохранительниц, я уже согласна была пойти замуж за дракона вместо Тринити, только бы от ТАКОЙ принцессы подальше.

— Сури, это только на сегодня. Потерпи Рауля пару танцев. Он же не станет ничего делать при всех. А его ехидство ты нормально переносишь, — заканючила паршивка, молитвенно сложив ладошки перед собой. — Тик по головке не погладит, что я у тебя Андреса увела перед самым балом. Но я не могу пойти с Раулем. Боюсь, не сдержусь, врежу по его идеальной роже и бал испорчу.

Призвав все силы и помощь Светлой Богини, я вперилась в Рокси очень нехорошим взглядом. Поперхнувшись водой, девушка виновато пискнула и кивнула своей служанке, бросив непонятную фразу. Та, отложив щипцы, выскользнула из комнаты.

— Сури, ну ты же должна меня спасать! — нашла аргумент принцесса, глядя побитой собачонкой. — Так я отправляю приглашение Раулю? А взамен тебе на бал самые дорогие украшения. Алина сейчас принесет.

Я едва сдерживалась, чтобы не наорать на нахальную девицу. Шнуры корсажа, туго стянувшие тело, давили на ребра, не давая вздохнуть. Я отвернулась, закусила губу, сдерживая нелестные для слуха принцессы пожелания, куда ей стоит засунуть свои драгоценности.

— Я знаю, в чем будет одета шесса Лавалия. Ты затмишь фаворитку императора. Я тебе обещаю! — принцесса допила средство для завивки, и ни моя служанка, ни ее горничная Алина не проронили ни звука.

Похоже, Рокси сидела не только у меня в печенках.

— Сама почему не одета? — взглянув на хронометр, посмотрела на халат быстро строчащей приглашение для Рауля Рокси.

— Император всегда задерживается. Дает возможность шпионам и стукачам послушать, о чем подданные судачат между собой. Мне некуда спешить, — отмахнулась принцесса, сложив бумагу, дунула, и та растворилась в воздухе прямо на глазах.

Рута держала две пары туфель, выбранные мной на бал. Одни были на удобном низком каблучке, сафьяновые, расшитые жемчугом. Идеальные для танцев. Зато другие на высокой и тонкой шпильке были превосходным оружием от наглых кавалеров. Мысленно костеря принцессу натянула бежевые шпильки украшенные янтарем. Подхватив Руту, прошла тур вальса, давая ногам привыкнуть. Ноги привыкать категорически отказывались, ныли, угрожая мозолями и пожизненной хромотой.

И кто меня убеждал, что жизнь во дворце рай по сравнению со службой в «Приграничных стражах»? Мне, пожалуйста, нежить, ночные рейды и еще раз нежить. Я даже на Жорреса согласна. Он всего один такой.

Глава 62

Глава 62

В дверь проскользнула горничная, прячущаяся за ворохом зеленого шелка. Принцесса решила продолжить сборы на раут у меня. Я не возражала. Сама была готова давно. Осталось самое неприятное, надеть драгоценности, дождаться кавалера и сам бал, собственно. Ни один из массивных бриллиантовых наборов мне не понравился. Под взглядом служанок и принцессы, равнодушно отставляла в сторону тяжелые колье и диадемы. Вспомнилась страсть Тринити к массивным камням. Глядя, как я отставляю отборнейшие сверкающие булыжники с грецкий орех величиной, она бы меня записала в безнадежно помешанные.

Неужели принцесса носит все это? Или приказала Алине ограбить сокровищницу батюшки, чтобы похвастать? Среди всего великолепия, я выбрала скромное колье и изящный венец с рубинами и россыпью розовых бриллиантов.

— Отличный выбор! — хлопнула в ладоши принцесса, разглядывая меня со всех сторон. — Тебе уже пора. Где этот несносный Рауль?!

— Давно здесь, высочество. Вы решили большими камушками отвлечь внимание от своего безобразного лица? — открыто хамил стоящий в дверях шатен.

Рауль оделся в черный шелк, поблескивающий скромным серебряным шитьем. Волосы к балу коротко состриг, лишь несколько прядей небрежно падали на лоб. Красивые губы с презрением кривятся, оценивая груду украшений, небрежно сваленных на столике. Мазнув по мне равнодушным взглядом, он фыркнул и показательно зевнул.

— О, Рауль, прости нам наше несовершенство! — закатив глаза, залепетала Рокси. Служанки, чувствуя в воздухе грядущий скандал, потупились и попытались слиться с мебелью. — Тебя-то за что изгнали с небес? Разочаровал в постели богиню?

— Считаешь, рылом не вышел для таких как ты, принцесса? — по-своему понял насмешку Рауль. — Что тогда приглашаете в эскорт, если не верите в мои возможности?

Я пятой точкой почуяла грядущие неприятности. Ситуацию надо спасать, иначе нам троим не светит появиться в бальной зале сегодня.

— Паэр Рауль, в вашей галантности и танцевальных способностях никто не сомневается. Именно ради них, я имела честь вас пригласить. Благодарна, что вы согласились, — я слегка склонила голову перед мужчиной. За спиной услышала негодующий фырк принцессы.

— Какая вежливая шесса! На секунду показалось, что она считает меня ровней! — насмешливо произнес шатен, склонив голову к плечу, словно заново разглядывая меня.

— Именно так я считаю. Вы защищаете императора, я — его дочку, — сделав пару шагов к мужчине, озадаченным моими словами, добавила:- Я готова. Мы можем идти.

Мы вышли, и тяжелая дверь захлопнулась за спиной, отсекая нас от людей. Оставшись один на один в пустом коридоре, мне вдруг стало страшно с этим мужчиной. Он, словно почувствовал страх, больно впился пальцами в локоть, притянул к себе, наклонился и медленно проговорил, касаясь губами ушка.

— Не думай, что ты изменила о себе мое мнение, маленькая шесса. Женщины коварны. Ты всего лишь хитрее других.

Я не отстранилась, чего ожидал от меня этот мужчина. Наоборот, повернулась к нему. Мазнув губами по щеке, едва успевшего резко отпрянуть Рауля. Он испугался обычного контакта, значит, сплетни о его вкусах совсем не сплетни. Близко подходит, только чтобы напугать и подавить, а то и сделать больно. Значит, нужно следить и не подпускать к себе наедине. Мысленно застонала. Теперь к сплетне о моем предпочтении больших размеров добавиться новая, что я люблю извращенцев.

Мужчина отчетливо скрипнул зубами, резко развернулся и почти бегом отправился к подъемнику. Я, подхватив юбки, поторопилась следом.

Что же так не везет-то?! Быстрее бы этот бал закончился!

* * *

Оказывается в том, что твой спутник Рауль есть свои преимущества. Наше появление не осталось незамеченным. «Это потому что кто-то оделась, как попугай!»- прокомментировал всеобщее удивление шатен, исходя ядом. Все смотрели, шушукались, обсуждая наше появление, но никто не рисковал подходить поздороваться. Явное недружелюбие Рауля вкупе с его работой отпугивало словоохотливых придворных. Мне это было только на руку. Улыбаться и кивать издалека, было куда приятнее пустого светского трепа.

— Я плохой кавалер, шесса. Распугиваю всех сладкоречивых хлыщей и сплетников вокруг вас, — проскрипел мне в ухо Рауль, ощериваясь голодной хорсой.

— Я вам только благодарна за это, паэр, — улыбнулась в ответ, нетерпеливо посматривая на дверь, из которой должна выйти императорская семья.

С появлением императора начнутся танцы. А там уже можно будет сбежать. Рауль проследил мой взгляд, и, конечно же, истолковал по-своему.

— Надеешься закадрить императора или наследничка? Поэтому выбрала в сопровождающие меня, чтобы их внимание привлечь?

— Нет. Жду, когда начнутся танцы, — стараясь не обращать внимания на подколки паладина, спокойно ответила я.

— Любишь, когда тискают прилюдно? — не унимался Рауль.

Похоже, мужчину, так же как и меня, раздражало большое скопление народа, духота и обморочный запах смеси десятков женских духов. Но в отличие от него, я терпела молча.

— Хочу скорее оттанцевать два обязательных контрданса и уйти к себе.

В толпе мелькнул Эндер, тащивший на себе Тринити, увешанную всеми сокровищами ее рода. Увидев меня, девушка высокомерно надулась, и я перевела взгляд на Эндера. Сейчас с уложенными в прическу волосами, в парадном костюме с драгоценным оружием на поясе его сходство с Гаролдом ошеломляло. Я на секунду замерла, не замечая, что мужчина удивленно разглядывает нашу пару.

— Решила положить глаз на Эндера? — не преминул прокомментировать увиденное Рауль. — Ну да. Как я забыл?! Тебе же нравиться побольше…

Вспыхнув от ярости, уже хотела высказать наглому шатену все, что думаю, когда створки двери отворились, и долгожданная чета императора и шессы Лавалии, его любовницы, вступили в зал. Придворные пали на одно колено, шессы ограничились неглубоким поклоном. Шепча проклятия, рядом со мной растянулся Рауль. Склонив голову, я скосила глаза на шатена. Среди темных прядей проглядывала начинающаяся плешь. Я хихикнула про себя.

Наше совершенство далеко несовершенно. И не дай Богиня проговорится об этом Рокси, наживу в лице Рауля смертельного врага.

Глава 63

Глава 63

Как объяснила этикет подлетевшая ко мне в перерыве между танцами Рокси, висящая на смущенно улыбающемся Андресе, уйти я смогу, когда нас покинет император. Я покосилась в сторону высокого, светловолосого мужчины в изумрудно-зеленом камзоле, богато расшитом золотом и хризолитами, слушающего военного в шикарном синем с золотом мундире. Рядом с ним вежливо улыбалась миловидная, чуть полноватая шетенка. Та сама пассия, шесса Лавиния. Я ждала, что буду представлена его Величеству. Об этом как-то обмолвилась Рокси. Но время шло, сановитых гостей сменили придворные, а обо мне не вспоминали. Словно кто-то не хотел привлекать ко мне внимание. Я вовсе перестала поглядывать в сторону императора, когда ехидный Рауль мерзко пошутил на этот счет. От возмездия его спала смена партнеров в танце. Передо мной появился Андрес и, беспокойно шепнул:

— Рауль не сильно обижает?

— Как обычно, — я улыбнулась, поклонилась, сделала поворот, присела, и партнер вновь сменился. Успела заметить сожалеющий взгляд и сочувствующую улыбку паладина.

Подняла взгляд на нового визави и невольно вздрогнула и сбилась с такта, но тут же сильная рука подхватила за талию, и мы вновь закружились.

— Вы так странно реагируете на меня, шесса Суриэль. Я вас пугаю? — Эндер улыбнулся, встал на колено, ожидая, пока я сделаю круг. — Судя по тому, что вы пришли с Раулем, вы не из пугливых.

— Не ожидала увидеть именно вас, паэр Эндер.

— Разочарованны?

— Нет. Вы хорошо танцуете и почти не наступаете на ноги, — брякнула, не задумываясь, преодолевая желание сбежать из залы подальше.

Голубые глаза следили за сменой выражений на моем лице. Я попыталась натянуть маску бесстрастности.

— Вы постоянно ставите меня в тупик, Суриэль. Вот и сейчас не то похвалили, не то посмеялись. Вы какая-то неправильная шесса. Непредсказуемая и непостижимая.

— Сожалею, что вам приходится перенапрягать мозг, танцуя со мной.

— Вот снова… — он едва сдерживал смех, глядя в мое серьезное лицо.

Снова полупоклон и смена партнеров. Я устала и моя бы воля вообще не смотрела на кавалера, передвигая ноги механически.

Не понимаю девиц, умудряющихся одновременно и танцевать, и флиртовать, и женихов присматривать. Правда у них есть стимул. У меня же обязаловка. Если бы я еще танцевать любила. Но танцы были жутко нудными. Тот же император станцевал для приличия один раз.

— Отец подарил это колье матушке в день помолвки. Он еще был в нее влюблен тогда. Остался портрет. Он висит в его кабинете. Вы на нее очень похожи. Тот же оттенок платья. Прическа. Украшения, — светловолосый мужчина в цветах правящего дома более молодая копия императора разглядывал мой наряд, усмехаясь. — Вас одевала Роксолана. Вижу, она не оставляет попыток насолить шессе Лавалии.

К счастью фигура танца быстро сменилась, я ничего не успела ответить наследнику, мне достался кавалер из придворных, похваливший мое платье. Ему хватило жеманной улыбки в ответ.

Зря их хаял Рауль, совершенно ненадоедливые ребята. Говорят банальности и в ответ ждут того же. То что нужно, чтобы расслабиться. Этот же молодой человек мне поведал, что император покинул бал. Радуясь, что этот танец последний, счастливо ответила улыбкой на чью-то улыбку, когда мою руку перехватила железная клешня.

— Уже раздаешь авансы улыбками, ветреница, — Рауль сжал пальцы так, что я вскрикнула и попыталась выдернуть из хватки пострадавшую руку.

— Отпусти меня немедленно. Император ушел и после танца я ухожу к себе, — зашипела и дернулась. Но Рауль без труда удержал меня рядом. Мужчина хмыкнул и, наклонившись так, что губы прикосновением обожгли щеку, прошептал:

— У меня другая идея. Мы прогуляемся, и я, так и быть, прочитаю стихи и спою какой-нибудь романтический бред. Сыграю для тебя прекрасного принца. Все лишь для того, чтобы ты подарила мне свой поцелуй. — Он гаденько улыбнулся. — А ты для меня сыграешь ту шессу, которая достойна почестей, которые все вам оказывают.

— Спасибо, что согласились сопровождать меня. Приглашение на прогулку вынуждена отклонить. Я устала, — глянув в потемневшие глаза, твердо произнесла я.

Музыка стихла. Я вырвалась и почти побежала к выходу, не оборачиваясь, не обращая внимания на смешки раздающиеся вокруг. В коридоре не сбавляя шага, стараясь не налететь на встречных, быстро двигалась к группе мужчин, ожидающей подъемник. Каблучки утопали в мягком ковре, цепляясь за ворсинки. Я торопилась убежать от приставучего и временами пугающего кавалера. Неожиданно нога подвернулась, беспомощно взмахнув руками, я стала оседать на ковер. Меня подхватили чьи-то руки, притиснули к горячему телу.

— Ты так быстро убежала, маленькая шесса, что не успела услышать, где я назначил тебе свидание, — Рауль почти нес меня в противоположном от подъемника направлении. В сторону темных коридоров и альков, где имели привычку уединяться парочки.

— Отпусти меня! Я никуда с тобой не пойду! Я устала и хочу спать! — вырываясь, я почувствовала, как затрещало по швам платье. Рауль ухмыльнулся и толкнул меня от себя. Приготовившись встретить удар спиной, к своему удивлению я пролетела сквозь стену и оказалась в небольшом полукруглом, освещаемом светом из окна, помещении. Упасть на спину не успела, меня вновь подхватил Рауль. Я огляделась, не понимая, где могла оказаться.

И почему Рокси или Рута ни разу не обмолвились о скрытых помещениях на этажах?

Окно во всю стену давало прекрасный панорамный вид на ночной город. Под окном стоял широкий полукруглый диван, укрытый парчовым покрывалом с множеством подушечек.

Альков для влюбленных, во что это такое. Так вот какие планы на меня у паладина!

— Догадалась, — уловив гримасу на лице, довольно ухмыльнулся Рауль. — Садись, я не кусаюсь… пока. Поговорим, маленькая шесса.

Мужчина расстегнул камзол и сбросил его на подлокотник дивана. Туда же полетел жилет. Он остался в белоснежной рубашке. Расслабив ворот, улегся на подушки и похлопал рукой, приглашая сесть рядом. Я стояла, разглядывала раскинувшегося на подушках мужчину, с насмешкой наблюдающего за моими метаниями, и прикидывала, как могу обезвредить этого здоровяка — лучшего из убийц императора. По его довольной улыбке поняла, что шансов у меня немного. Я устала, ноги ныли и требовали отдыха после танцевальных плясов.

Глава 64

Глава 64

— Садись, шесса, — он приподнялся, ухватил за край платья и потянул на себя. В талии треснули нитки и я, жалея ткань, присела на краешек, настороженно ловя каждое движение шатена.

— Начнем с конца, маленькая шесса, — Рауль закинул руку за голову, другой перебирал в руках нежную ткань подола. — Я следил за тобой. И, признаюсь, был удивлен. За это время, пока ты тут, ты ничего не выспрашивала у прислуги или Рокси об императоре и наследнике. Разговоры об Эндере пресекала и выбрала в кавалеры придерживающегося целибата безродного. На балу даже не пыталась строить глазки наследнику и Эндеру, самым завидным женихам Таймерии после императора. К последнему тоже не лезла на глаза. Что с тобой не так, маленькая шесса? Тебе не нравятся мальчики? Я ведь не верю, что ты не хочешь получше устроить свою жизнь с богатеньким вельможей.

Заливающая светом крошечное пространство алькова Жула краешком выглядывала из под легкой занавески. Почему-то это подглядывание мертвого светила мне показалось донельзя неприличным и постыдным. Захотелось уйти отсюда, закрыться в своей комнате и поплакать. Я чувствовала, что отношение Рауля ко мне изменилось. И сама не знала, радоваться ли этому. С такими как он всегда опасно. Надо прекращать эти посиделки. Убежать мне он не даст. Лучше ответить на вопросы и идти спать. Я сняла морок с брачной татуировки и протянула руку мужчине. Темная вязь ярко выделялась на белой коже. Руку я повернула так, чтобы Рауль не мог прочитать имя Гаролда.

— Я замужем, — буркнула, отвернувшись к окну.

— С брачной татуировкой замуж не выйти. Пока муж жив, — согласился с аргументом паладин. — Но ведь никто не мешает поразвлечься в свое удовольствие.

Мужчина быстро схватил мою руку за кисть и перевернул ладонь, читая старинные руны имени. Я дернулась, но железная хватка пальцев даже не поддалась.

— Неужели! — идеальные брови взлетели под челку. — Светлая княгиня Дорант! Вот так сюрприз! И кто знает, что ты жена Гаролда?

— Тик, — выдохнула, одернула руку, возвращая на место украшение.

Рауль занял свое место, заложив обе руки за голову.

— Тогда я спокоен. Хантар свое дело знает, — и без перехода. — Спала с ним?

— Нет, — застегнув замочек на запястье, посмотрела на Рауля. — Ты узнал все, что хотел. Я устала. Хочу спать.

— Еще не все, шесса, — в голосе послышались угрожающие нотки, мужчина напрягся. Глаза похотливо обласкали грудь. — Раздевайся…

— Даже не подумаю! — вспыхнувшая ярость заставила подскочить и с силой дернуть закрытую дверь. Она ожидаемо не поддалась. Обернувшись, я выжидающе смотрела на мужчину, приготовившись к нападению. Убить не убью, но изувечу знатно. Пусть только сунется.

Рауль тихо засмеялся, слегка потянулся как ленивый кот, разминая мышцы.

— Верность мужу блюдешь?

— Нет. Мужу я не нужна, — сказала, как отрезала и закусила губу, чтобы не всхлипнуть.

— Он тебя обидел, маленькая шесса. Иди сюда, я тебя утешу, — мягкий голос обволакивал. Мужчина казался расслабленным и совсем неопасным.

— Я хочу уйти, Рауль. Открой дверь, — тряхнула головой, отгоняя наваждение, и стукнула в дверь кулачком.

Сильные пальцы охватили талию и притиснули ксебе. Я запрокинула голову, глядя с ужасом в красивое лицо, ожидая, что будет дальше. Ударить его сейчас — только разозлить. Выйти я не могу, дверь закрыта на заклинание, которого я не знаю. Хороший же я телохранитель, если не знаю ни одного секрета, ни одной ловушки этого дворца. И все же надо как-то договориться с этим монстром. Быть избитой и искалеченной в угоду его больной фантазии, желания не было.

— Я боюсь тебя, Рауль. О тебе говорят такое… — я не смогла продолжить, не нашлось подходящего слова. — Мне не нравятся такие игры.

Усилием воли заставила себя расслабиться и не вырываться. Он ослабил хватку. Руки заскользили по спине, ища край шнуровки корсажа.

— Откуда ты знаешь, что тебе нравиться, если никогда не пробовала? — выдохнул, обводя контур губ языком.

Меня передернуло от отвращения. От мужчины пахло чем-то приторно-сладким, вызывающим тошноту.

— Я знаю, что мне нравиться, Рауль. И это не ты. Извини, — я отстранилась и застонала от боли, чувствуя, как пальцы впиваются в тело.

— Строптивая. Люблю объезжать таких, — рвано дыша, Рауль перехватил руки за спиной и впился болезненным поцелуем в шею. Затрещал рвущийся на спине шелк. Я закричала и забилась в его руках.

Дверь за нашей спиной заходила ходуном. Шатен так увлекся, что не слышал. Резко открывшаяся дверь, ударила его, отрывая от меня. Я прижалась к стене, придерживая спадающее с плеч платье. Эндер и Андрес влетели внутрь. Блондин накинулся на лежащего без сознания Рауля. Эндер повернулся ко мне, с беспокойством оглядывая фигуру.

— Он тебя обидел, Сури?

— Нет. Только платье порвал, — я всхлипнула, жалея красивый наряд.

— Андрес, тащи его к Тику. Пусть сам все объясняет. Он же не знал, что в этой комнате ведется запись. Насилие над шессой — это ему так с рук не сойдет. Наконец-то мы прижмем этого извращенца, — Эндер помог поднять тело Рауля и выволочь за дверь. — Гвардейцы помогут. А я успокою шессу Суриэль. Принцессу не ищи, она со Стефом. Мирятся.

Глава 65

Глава 65

Швырнув на руки гвардейцам камзол Рауля, Эндер закрыл дверь. Оглядев меня с ног до головы хмыкнул, набрал на стене код и открыл потайную дверцу. В небольшой нише стояли пузатенькие бутылки, сладости и свежие закуски, от которых по комнате заструился вкуснейший аромат. Я вспомнила, что не ела со вчерашнего дня. Рот наполнила голодная слюна. Выбрав по своему вкусу, брюнет сгрузил все на широкий подоконник. Я настороженно следила за его действиями. Снял темно-синий камзол, жилет, расстегнул пару пуговиц на рубашке. Неприятно царапнуло сходство с действиями Рауля.

— Прошу, шесса, — сделал широкий приглашающий жест рукой. — Вряд ли вас покормят сегодня с императорской кухни.

Я забыла про платье и отняла руки, и предательский шелк ужом соскользнул вниз, приоткрывая еще немного грудь.

— Повернитесь, шесса, я исправлю. Порвана шнуровка, — Эндер сделал вращающий жест рукой.

А он специалист по дамским нарядам. Вспомнив, что о нем рассказывала Рута, я вздохнула и покорно повернула спину. Идти через несколько этажей в разорванном платье по дворцу битком набитому гостями казалось выше моих сил. Дать пищу новым сплетням, когда от прежних не отбиться. Не-е-ет…

К чести мужчины, он не стал пялиться, рассматривая обнаженную до поясницы спину. Я почувствовала, как ткань плотно стягивается шнуровкой. Вышло туговато, все же собиралась подкрепиться мясными рулетами. Поймала себя на мысли, что больше меня не пугает сходство Эндера и Гаролда.

— Спасибо, паэр Эндер… за все! — я кивнула и приняла наполненный бокал душистого вина.

— Вы спасли меня. Я спас вас. Мы в расчете, шесса Суриэль, — он отсалютовал бокалом.

— Просто Сури, — я пригубила.

Вино оказалось терпким, прохладным и очень вкусным. Ароматная капля прокатилась по пищеводу и растворилась в теле приятной расслабляющей негой. Не имея привычки пить, немного захмелела.

Скинув туфельки, взобралась на диван и расселась на подоконнике ближе к закускам. Эндер, глядя на мои маневры, только усмехался, усаживаясь напротив.

— Тогда просто Эндер. Твое здоровье, Сури! — он поднял наполненный бокал.

— Да уж, тут оно понадобиться. Опасное место этот дворец, — поделилась выводами с паладином, подхватив сразу парочку бутербродов с паштетом. — От своих не знаешь, что ждать. Будто врагов мне мало.

— Не опаснее службы в «Приграничных стражах», — парировал брюнет, хитро поблескивая глазами.

— И в сравнение не идет, — я вновь пригубила бокал, отламывая кусочек темного шоколада. — Там же нежить. Милая, наивная, предсказуемая, немного вонючая, но это издержки…

— Тут тоже не все благоухают, — серьезно ответил мужчина, откусывая сразу от двух бутербродов.

— Это да… Но у любимого и вонь за аромат, — я назидательно подняла палец вверх.

Мужчина странно хрюкнул или всхлипнул и поспешил выпить еще вина, налив и мне.

Вино оказалось с богатым букетом, терпко-сладкое, хмельное. После пары бокалов почувствовала, что мне хватит. Меня посетило то самое ощущение, когда чувствуешь себя очень умной и значительной.

— Как твой циклоход? Могу помочь с починкой.

— Спасибо, Сури. Мне только забившиеся трубы отвода…

— Продуть надо, — не дослушав перебила. — Магией ни в коем случае. Они для труб используют особый сплав и еще изоляцию ставят. Магия все разрушает. Особенно огненная. Пытались уже умники. Нужно только губами. Вот я тебе их продую.

Мужчина завороженно следил, как я, облизнув губы от остатков вина, наглядно показывала, как буду продувать трубы. Он тяжело дышал, не отрывая потемневшего взгляда от моего лица.

— Боюсь, Сури, моя психика не выдержит такого испытания, — сглотнув, мужчина налил себе еще.

— Я понимаю, у тебя нет настроения. Когда близкий человек уходит, даже любимое дело перестает интересовать, — я наклонилась и сочувственно хлопнула паладина по плечу.

— Ты это о чем, Сури? У меня все живы-здоровы… — озадачился мужчина, забыв откусить от бутерброда.

— О Тринити…

Он фыркнул, закинул исходящий ароматом хлебец в рот целиком и резюмировал:

— Мы давно расстались с ней из-за… физиологической несовместимости… и не только.

Я вспомнила, перешедшую в стадию сплетен, проблему Эндера и его подружек, колечко какое-то и согласно закивала.

— Паэр Эндер, вы…

— Мы договорились на «ты», — перебил меня мужчина. — Тем более мы целовались уже.

— Нет. Я делала искусственное дыхание, — запротестовала я. — Целуюсь я совсем не так.

— Нет, Сури, это был настоящий поцелуй. Уж поверь мне, — мужчина допил вино, отставил бокал и сложил руки на груди.

Нет, ну что за упрямец такой! Он еще спорить со мной будет!

— Нет, Эндер, это не поцелуй, — я оставила бокал в сторону и низко наклонилась над импровизированным столом, обхватывая шею сидящего напротив мужчины руками. — Вот это настоящий поцелуй.

Я накрыла теплые, пахнущие вином губы своими. Чуть прикусила, дразня. Игриво провела язычком. И он ответил, перехватил инициативу. Впиваясь жадно, требовательно, до боли, до стона. Все окружающее отступило, остались только эти руки, порывистое дыхание, ласкающие губы, требовательный, настойчивый язык. Появившийся было страх, был сметен волной дикого, долго сдерживаемого желания. Где-то на краю сознания мелькнула мысль о несовместимости и пропала. Мы уже лежали на диване, руки торопливо избавляли друг друга от ненужной одежды. Мужчина стонал от нетерпения, путаясь в завязках шнуров. Рыкнув, он махнул рукой, платье скользнуло к лодыжкам, и обнаженной спины коснулись прохладные покрывала. За платьем полетела диадема и драгоценные заколки. Волосы рассыпались по обнаженным плечам.

Эндер, одетый только в брюки, поднялся на колени и замер, разглядывая меня. Потемневшие глаза вглядывались в лицо. Я от нетерпения покусывала губу. Он осторожно пропустил локоны сквозь кольцо пальцев. Коснулся ключицы, обвел полушарие груди. От прикосновений волна желания дрожью прошла по телу. Я застонала и выгнулась навстречу ласке. Но мужчина медлил.

Глава 66

Глава 66

Кажется, кто-то вспомнил о несовместимости.

— Эндер, что случилось?

— Сури, ты уверена? Не пожалеешь потом?

Слова мигом отрезвили. Я была уверена и точно знала, что не пожалею. Ни о чем не пожалею!

Злость и разочарование, разом вскипевшие во мне срочно требовали выхода. И лучшим казалось пойти и разнести по камню что-нибудь в этой дурацкой стране. А почему не храм Темного Бога? Уродливое здание сразу мне не понравилось. Наверняка всем жителям тоже. Только у них кишка тонка, а Сури может! Сури может и не такое!

Я выскользнула из-под Эндера, подхватила платье, пытаясь в него влезть. Получилось не сразу, и верх разорванный Раулем сваливался до пояса. Но какая разница. У меня же дело. Пора храм… посетить. Получается святое дело. А для него всегда и время, и место, и любая форма одежды парадная. Стянув шелк на груди узлом, направилась к двери.

— Сури, подожди, ты куда? — В голосе Эндера слышалась озабоченность и вина. — Ты обиделась?

— Все нормально, — на диво спокойным голосом ответила паладину и дернула дверь.

Я не обиделась, я в бешенстве! И если не выйду тотчас отсюда, то дворец разнесу по камешку.

Дверь была вновь заперта, а я, конечно же, не знала заклинание.

Что ж за день-то такой неудачный! И ничему тебя, Сури, жизнь не учит!

Упрекнув себя, раздражено посмотрела на мужчину.

— Открой! У меня святое дело не доделано! — тем же голосом определила характер дальнейшей деятельности на сегодняшний крайне неудачный вечер.

— Я совершенно не понимаю тебя. И никуда не отпущу, — мужчина отрицательно качнул головой, стягивая через голову рубашку.

Интересно, здесь вообще нормальные мужики есть? Видимо на мне они закончились. Или это знак Богини вернуться в обитель и стать монахиней. А лучше выпросить разрешение у императора и построить храм Светлой Богини здесь и уйти туда, приняв свой целибат.

Я представила себя сестрой Симирной. Полной красноносой монахиней, которая когда-то сбежала с собственной свадьбы в обитель. Состарившись, она жалела, что не родила детей и часто подкармливала меня, гладила по голове и тяжело вздыхала. И так мне стало жалко себя, что слезы градом полились из глаз. Я сползла на пол, закрыла лицо руками и зарыдала.

— Сури, что с тобой? — Эндер поднял меня на руки, отнес и осторожно опустил на покрывало и лег рядом. — Ты вообще была с мужчиной когда-нибудь?

— Была… — я всхлипнула, отвернувшись от брюнета. — А ты с женщиной?

Не могла себе отказать в возможности отомстить ему. За один вечер довести меня до слез и монастыря.

Что еще ждать от человека с внешностью Гаролда? Гаролда! Вот еще плакать из-за таких! Они только и горазды жизнь другим портить. Не бывать этому!

Эта мысль сразу отрезвила, и я успокоилась. Поднялась, присела на подоконник и принялась за еду, подливая себе вина в бокал. Мужчина насмешливо фыркнул, продолжая наблюдать за мной. Он вынул из брюк кожаный, изукрашенный серебром ремень. И начал стягивать штаны. Я замерла с непрожеванным кусочком ветчины во рту.

— Что это ты делаешь? — я проглотила мясо, не прожевав, разглядев все его достоинство во всей красе.

Белья Эндер не признавал. А потом запоздало отвернулась, вспомнив, что неприлично, и вообще я почти послушница в обители.

— Раздеваюсь, — равнодушно ответил Эндер, отбрасывая не нужную одежду в сторону. — Налей мне вина, если не трудно.

Вина я налила, и даже не расплескала. Но как повернуться и подать? Он же там совсем голый.

— Мне самому встать? Или ты будешь любезна… — подал голос Эндер, подгоняя мою нерешительность.

Если подам я, то увижу его во всей красе. Но если он сам подойдет, то «краса» окажется перед моим носом. Лучше сама. Главное смотреть ему в лицо.

Я развернулась, нашла его лицо немного ниже нужного места. Совсем ниже. От чего-то красы было два экземпляра. Да и бокалов, что я прихватила для паладина тоже. Полюбовалась, ибо красы много не бывает. Вспомнила про свой обет стать монахиней. Обругала себя, заставила поднять глаза, присела и подала бокал. Брюнет вынул напиток, перехватил руку, дернул на себя.

Наши тела разделяла тонкая грань шелковой ткани. Я чувствовала его желание. Все обиды враз вылетели из головы. Жар тела проникал сквозь кожу, пробуждая уснувшие было чувства. Очертила пальцами контур губ, таких манящих и сладких. Хотелось вновь ощутить их прикосновение. Кожа на губах заныла, я провела по ней языком. Пальцы мужчины сжались, с силой прижимая к себе. Глаза засияли, вспыхивая золотистыми искрами, в них отражалась страсть.

— Ты невероятная, Сури! Постоянно ставишь меня в тупик. Такое должно раздражать, но мне весело, — он откинул светлую прядь, рука нырнула в гущу волос, провел ладонью вдоль спины, вызывая волну желания. — И я безумно тебя хочу. Еще с того момента, как поцеловал на дороге. Можешь прибить меня, как Рауля, но только завтра. Сегодня ты моя!

Губы с прежней жадностью впились в мои, пальцы заскользили по телу, стягивая многострадальное платье. Пальцы, лаская, скользили по всему телу, отыскивая самые чувствительные точки. Он перекатился, подмяв под себя. Навис, рвано дыша. И я, боясь повторения прошлого раза, закрыла ему рот поцелуем, запутавшись пальцами в волосах. Губы умело ласкали грудь, играя языком с напряженными вершинками. Волна желания окатила мое тело, оставшись сладкой тянущей болью внизу живота. Тело само выгибалось навстречу откровенным ласкам. Пальцы коснулись чувствительной точки между бедер. Я застонала и качнулась навстречу. Эндер усмехнулся, колено раздвинуло мне ноги. Он что-то шепнул на неизвестном мне языке, и я почувствовала, как горячее и сильное скользнуло между бедер, даря чувство восхитительной наполненности. Рыкнув, он качнулся ко мне, я обвила ногами его талию, стараясь прижаться сильнее. Перехватил руки, удерживая над головой. Снова непонятные слова, едва слышно, горячим шепотом и эти долгие томительные, восхитительно-сладкие движения, дарящие удовольствие и напряжение ожидания желанной разрядки. Эндер не торопился, вдыхал мой запах, слушал просьбы, мольбы, угрозы, отвечая довольной усмешкой, сводил с ума ласками и поцелуями. Меняя темп, доводил почти до экстаза, то вновь медленно изводил ожиданием. Я всхлипывала, кусала губы, не в силах больше выдерживать эту сладкую пытку. Мне казалось, огонь во мне расплавит оболочку и вырвется наружу.

— Эндер, не могу больше… прошу…

Он отпустил руки, чуть отстранился, меняя темп. Рвано дыша, врывался в тело грубыми и резкими толчками. Я комкала покрывало, сдерживая сладострастные стоны, шептала признания в любви. Пальцы мужчины скользнули по влажному животу, спустились ниже, коснулись чувствительной точки. Все вокруг перестало существовать, напряжение, копившееся внутри, лопнуло как струна, и тело захлестнуло острой яркой эйфорией, заполнившей каждую клеточку, сменившейся сладкой негой. Я обняла Эндера, благодарно прижимаясь к мужчине, давшему пережить удовольствие. Он вжал бедра так тесно, словно старался сплавить нас воедино, и застонал, повторяя мое имя.

Глава 67

Глава 67

Лежа на груди Эндера, млела от прикосновений, слушая мерный стук сердца. Телом владела сладкая истома, двигаться совсем не хотелось.

Интересно, мы в этой комнате больше суток, почему нас не ищут? Эндер только загадочно усмехался, заставляя поцелуями забыть о настоящем.

Оказывается кроме доставки еды, за скрытой дверцей находился крохотная уборная и душ. И даже потайные ниши с постельным бельем. Эндер объяснил, что все это не для интимных утех гостей. Не стоит так хорошо думать про императора. Некоторые из тех, кто уединяется тут весьма влиятельные люди, которые находятся под подозрением у службы безопасности императора. От сыворотки правды и ментального воздействия у многих стоит защита. Пытками тоже не каждого расколешь. Другое дело интимная обстановка, алкоголь и умелая соблазнительница. Такое сочетание раскалывало самые крепкие орешки. Нередко преступницами оказывались шессы или особы королевской крови, которых до выяснения надлежало содержать в подобающих условиях. Эту комнату и подобные ей прослушивали и просматривали. Так он узнал, куда затащил меня Рауль. Клялся, что сейчас нас никто не видит, что система слежения заблокирована.

— О чем задумалась, Светлячок? — Эндер перебирал длинные локоны волос.

— О твоей несовместимости, — не соврала я. Никакой несовместимости между нами проверенной не единожды я не заметила. И это означало то, что я даже произнести боялась.

— Нет никакой несовместимости. Это был морок. У меня неплохой дар иллюзий. Не хотел отношений с шессами и… неважно с кем. Создал осязаемый морок нереально большого органа, чтобы сами отвязались. Отказывать шессам напрямую нельзя.

— Если Тринити до сих пор с тобой, то она тебе нравиться? — вспомнила ревнивые взгляды и оскорбления «сияющей», чувствуя болезненный укол в сердце.

— Сури, мы никогда не были вместе. За исключением одной попытки, которая все расставила по местам, — мужчина подтянул меня выше и легонько поцеловал в губы. — Своим характером она разогнала всех вокруг себя. Я же права не имею дать отворот поворот шессе. Вот и таскаемся на все мероприятия вместе.

М-да… бедные паладины! Довести парней, чтобы до такого додумались, как морок. Даже представить страшно эту их «одну попытку». Меня поразила догадка, от которой появился комок в горле.

— А лицо тоже морок? — кажется, в моем голосе слышались нотки надежды.

— Нет. Это моя родная рожа, — он хмыкнул, сдувая темную прядку со лба, — надеялась, что я — близнец Рауля? Красоту прячу…

— Не понимаю, при чем здесь этот урод?! — раздраженно фыркнула, разозлившись на Эндера.

Вот умеет он строить глупые предположения…

— Ты же пригласила его. Ему лет пять шессы и простые парессы от ворот поворот дают, — не обращая внимания на мою обиду, гнул свое брюнет.

— Скажи спасибо Рокси. Это благодаря ей я не только озабоченная, но и извращенка, — буркнула, вырываясь из мужских рук. — Она поссорилась со Стефом и забрала моего Андреса. Времени не осталось на поиски другого сопровождающего. Свободным был только Рауль.

Обиженно засопела, выкрутилась из объятий и села спиной к брюнету, решив не отвечать на глупые вопросы.

— Твой Андрес?! — в голосе паладина послышалась ревность. — С каких это пор?

Это был вопрос из категории глупых, и отвечать на него я не собиралась. Перекинув волосы на грудь, начала разбирать спутавшиеся пряди. Почувствовав горячие пальцы, обводящие контур цветка окавиты, немного вздрогнула.

— Красивая лилия у тебя, — искренне восхитился Эндер. — Магическая татуировка? Откуда она у тебя?

— Это окавита. Цветок Светлой Богини, — поправила брюнета и хлопнула себя по говорливому рту.

Видно набираюсь дурных привычек от принцессы. Повисла долгая пауза. Мужчина размышлял и сопоставлял факты, все так же обводя контур изящных лепестков.

— Это родовая татуировка, так?

— Д-да… — боязливо выдохнула, испугавшись, что узнав обо мне правду, Эндер оттолкнет.

— Род правящих княжества Окавита?

— Да… — звук голоса прошелестел как прошлогодний лист.

— Знак рода полный, значит, ты прямая наследница? Та самая потерянная княжна? — нащупав путь, Эндер шел по нему с точностью ищейки.

— Да… — почувствовала, как крышка гроба со стуком накрыла мое недолгое счастье.

— Княжна Окавита вышла замуж за князя Дорант совсем недавно.

— Да… — прозвучало глухо, как звук удара первого заколоченного в домовину моего счастья гвоздя.

— Ты сбежала от мужа? Почему?

Перед глазами мелькали картинки поединка с Бодиродом, страшное в своей жестокости лицо Гаролда, зачитывающего приговор, голод и жажда, по расцарапанному запястью тонкой струйкой стекает кровь. Я не злилась на Эндера, что он заставил снова пережить кошмар. Когда отношения серьезные, недомолвок не должно быть. А я надеялась, что брюнет задает эти вопросы не из праздного любопытства.

— В Риволе «сияющие» подлежат уничтожению. Я сбежала от смерти, — невольно вырвался всхлип.

Когда же я перестану плакать, вспоминая башню?

— Люди не могут убить «сияющую». Ты сильнее сотни тренированных воинов и десятка обычных магов.

— Родители, знавшие мой секрет, умерли рано. Я считала себя обычным человеком. Слабенькой магессой. Гаролд застал меня врасплох. Я защищала своего мужа от «сияющего», моего родича. А он… Минерал окавит лишает сил. Из него были сделаны наручники. А если не кормить… — снова предательская слеза катиться по щеке.

— Как долго он тебя не кормил? — Голос Эндера прозвучал глухо и почти не слышно, но в нем чувствовалась явная угроза.

Я поняла, что у Гаролда появился еще один враг. Сильный и беспощадный.

— Две недели. Я пила свою кровь, чтобы выжить.

— Кто тебя спас?

— Шерус и мой друг лакки.

Мужчина схватил в объятия и прижал к своей груди.

— Не плач, Светлячок. Князю Дорант недолго ходить по этой земле. Я тебе обещаю.

Глава 68

Глава 68

Нас хватились на исходе третьего дня. К тому времени мы настолько прижились в этом алькове, что я начала подтрунивать над Эндером, когда он не сразу откликался, ел руками, ходил голый, объясняя это тем, что он совсем одичал, не понимает человеческую речь, а только ест и размножается. Брюнет рычал, гоняясь за мной. Ловил и наказывал, по словам Эндера, единственным возможным для меня способом. Что опять же трактовалось в пользу теории Эндеровой деградации. Разобиженный паладин, так и неодевший штаны, решил доказать обратное и начал читать стихи. Свои вперемешку с чужими. Я сидела, поджав ноги и слушала, как в красивых звучных сильных строчках плакала и радовалась чужая душа. Передо мной раскрывались тайны этого мира. Я взлетала под облака и спускалась на морское дно. Переживала жаркую как огонь любовь и холодный мороз предательства. И вечный, бесконечный как космос, плач по несбывшемуся. Когда он закончил, повисла звенящая тишина. Такая неестественная и пугающая. Я почувствовала, как по щекам струятся слезы.

— Эндер, у меня слов нет…

— Это мои и Асториса. Он погиб на задании, — севшим голосом произнес Эндер, отвернулся, нашел одежду и принялся натягивать брюки.

Я не пыталась вытирать слезы, внутри вновь зашевелилась злость на императора, следующего заветам отца и безжалостно ломающего жизни талантливейших соплеменников. В двери настойчиво застучали. Я успела завернуться в покрывало, когда вошедший Андрес, потеснив Эндера, передал приказ от Тика через час быть у него.

* * *

Я оглядывала свою комнату, которую покинула три дня назад, с чувством, что меня здесь не было много лет. Сброшенная одежда, знакомые безделушки и украшения казались чужими. А воспоминания о проведенных с Эндером днях яркими и живыми. Расставшись всего полчаса тому, я уже тосковала по ставшему родным запаху, бережно обнимающим сильным рукам, размеренному стуку сердца под который привыкла засыпать.

Как же быстро привыкаешь к хорошему. Неужели я влюбилась? Вот так за три дня прикипела к почти незнакомому мужчине? Но он так похож на Гаролда! Или потому что он похож на Гаролда? Нет, но он именно такой, каким бы я хотела видеть Гаролда. Не чокнутого фанатика, а заботливого мужа.

Я задумалась, застыв посреди комнаты и разглядывая приготовленное горничной платье. Мысль о том, что меня ждет Первый Хантар пришла в голову, когда до назначенной встречи оставалось четверть часа. Не слушая стенаний Руты по поводу синяков, поинтересовалась местонахождением принцессы. Получила полный отчет о веселой поездке Рокси и Стефа в соседний город на карнавал, я быстро приняла душ, оделась в приготовленное платье, убрала под золотую сетку с сапфирами волосы и понеслась в кабинет Хантара.

Тик и Эндер негромко обсуждали что-то, склонившись над большим бумажным листом, лежащим на столе.

— Наша новая сердцеедка. Приветствую, шесса Суриэль! — кинул на меня неодобрительный взгляд Тик. — Когда брал вас во дворец, надеялся, вы своим благоразумием положительно подействуете на принцессу. А получил дуэль двух лучших паладинов. Нехорошо, шесса, на два фронта играете. Задурили голову обоим и в сторону.

Я ожидала чего угодно. Вернее нагоняя, что оставила принцессу без присмотра, и та укатила на циклоходе в другой город, но только не этого. Обвинять меня в чувствах взрослых мужчин, которые сами ведрами разбитые женские сердца черпают, просто смешно. Так я и заявила Тику.

— М-да, шесса, я забываю, что вам всего восемнадцать, и вы воспитывались в обители. Не удивительно, что вы мало что понимаете в мужчинах, — устало покачал головой Тик, потерев ладонью шею. — Рауль три дня тому тут в чувствах к вам признавался. Узнав, что Эндер остался с вами, на дуэль его вызвал. Кто бы мог подумать, что у него такие чувства! Пришлось на задание отправить, хоть и не совсем его профиль.

— Повезло вам, паэр Тик. Мне он гадости говорил, всякие мерзости предлагал. О чувствах и речи не было, — я гневно сопела, сложив руки на груди.

— Вот-вот, я и говорю, не понимаете мужчин, — вздохнул Хантар, разглядывая воинственную меня. — С Раулем ясно. А что же у вас с Эндером?

Мой воинственный пыл тут же испарился. Я опустила руки, отвернулась к окну, боясь встретиться глазами с брюнетом, и закусила губу. Я же не Рауль, чтобы в чувствах при всех признаваться. Тем более не зная, как сам Эндер ко всему относится.

— Что же вы молчите, шесса, — Тик насмешливо поглядывал на мое смущенное лицо.

— С паэром Эндером… мы не выясняли отношений, — нашлась с ответом.

— Что вы скажите, Эндер? — Тик обратился к брюнету, и я замерла, ожидая ответа, как приговора себе. — Или вам тоже нужно вначале выяснить отношения?

— Я бы предложил обручальный браслет шессе Суриэль, если бы она не была замужем, — просто ответил паладин.

Растерянно хлопая ресницами, встретила его прямой взгляд. Радость ярким фонтаном брызнула, смывая все сомнения. Я ведь не была уверенна в его чувствах. Сейчас хотелось обнять его и поцеловать, но было неловко из-за присутствующего Хантара.

— Рад за вас обоих, — прочитав мои эмоции на лице, усмехнулся Тик, кивнул на пару кресел и грузно сел. — А теперь садитесь, разговор будет долгий.

Эндер усадил меня, подвинул кресло и сел рядом, завладев рукой. Тик, заметив это, хмыкнул, но ничего не сказал. Глядя на меня тяжелым взглядом начал издалека.

— Разведка донесла, прекрасная княгиня Дорант, что в вашем княжестве не все спокойно. После вашего побега, Пресветлый начал репрессии ваших родственников. Десятки родовитых и безродных, у кого проявился цветок оквиты на теле были увезены людьми князя в неизвестном направлении и предположительно заморены голодом. Спаслись немногие. Дети Бодирода, его родной брат и сестра. Сейчас они в Таймерии. По другим данным в княжестве ведется усиленная добыча минерала окавита. Кроме твоего рода других «сияющих» на том континенте нет. Но добытого минерала хватит, чтобы лишить магии целую армию «сияющих». Князь Дорант готовит вторжение в Таймерию. Этому есть еще доказательства.

Глава 69

Глава 69

Тик прервался, налил воды из графина и выпил. Я сидела, как громом пораженная, представляя, как люди Гаролда врываются в дома, отбирают детей, отмеченных татуировкой, избивают сопротивляющихся.

Скольким на моей земле братья Доранты принесли горе? Перед глазами стояли вереницы людей тянущихся в шахты, где день и ночь бесправные рабы добывают окавит. Минерал, который поможет завоевать Таймерию. Принести в этот чудесный край горе и смерть. Похоже, дорвавшийся до власти Дорант совсем сошел с ума. Брак с Гаролдом и объединение земель оказалось не благом, а горем для моего народа. К нищете и разорению он добавил войну и смерть.

— Разведка в империи Драконов предоставила доказательства разговора между императором и Калебом, братом правящего. А так же существует договор на брак Калеба и дочери главы клана Оборотней. Они договорились о военной поддержке со стороны драконов и оборотней, если княжество Дорант объявит войну Таймерии. Калеб оставил верительную грамоту, в которой Гаролд Дорант обещает взять в жены дочь императора Драконов.

Я тяжело выдохнула, сердце пропустило удар. Как он сможет это сделать. Богиня отвергнет этот союз.

— Я вижу ты поняла, Сури, что пока существует Светлая княгиня Суриэль, Дорант не может пройти обряд в храме, — Тик сделал паузу, глотнув из стакана. Я, не дыша, слушала, сцепив побелевшие пальцы. — Он решил устранить эту помеху и убить тебя. Вернее добить. Для этого он отправился сюда.

Я вздрогнула, опустила голову. Стало тоскливо и страшно.

Жалела ли я сейчас, что остановила меч Бодирода. Да, жалела. Жалела, что не бросила подыхать в камере в обители. Что не дала саблезубой кошке откусить его голову. Что спасла от шайки разбойников. Что не проткнула мечем маячившую впереди спину, пока шли в густом тумане. Разве я знала тогда, что вижу перед собой чудовище, готовое утопить в крови целую страну?! Нет, конечно. Как умело он притворялся идиотом, проводя отбор невест. А теперь скинул овечью шкуру и показал зубы.

Я чувствовала себя виноватой, что следовала инструкциям Проспера. Может, если бы действовала сама, то над нами не повис сейчас призрак войны.

Меня подняли родные руки, и я очутилась в желанных объятиях. Горячие губы поцеловали в висок и шепнули, что все будет хорошо.

— Но мы тоже не безобидные кролики. У нас есть план на опережение, где тебе отведена главная роль.

Я встрепенулась, узнав, что можно избежать войны и человеческих жертв.

— Что я должна сделать?

— Вернуться в княжество Дорант и править с мужем, — на мой недоуменный взгляд, он пояснил. — Твоим мужем будет Эндер. Он сыграет роль Пресветлого князя. Но вначале ты побудешь наживкой. Гаролд, появившись в Таймерии обязательно наймет «сияющего», чтобы убить тебя. Но не сможет остаться в стороне, обязательно проследит, чтобы дело довели до конца. Тут мы его возьмем. А потом в Дорант отправятся помирившиеся князь и княгиня, подписавшие мирный договор с Таймерией. Там ты вновь пройдешь обряд в храме, только тайно, ведь со смертью Гаролда брачная вязь исчезнет.

— Но имя! В рунах будет имя Эндера!

— Твою брачную метку почти никто не видел. Сейчас на ней имя Гаролда. Но имена Йонас и Эндер древними рунами пишутся одинаково. Тату барса и голубые глаза исправит морок.

— Дети… у них не будет родового тату барса. Только цветок, — печально произнесла я, ища слабые стороны плана.

Эндер прижал меня сильнее и поцеловал в шею.

— Как ты далеко заглядываешь, шесса! — впервые по-доброму усмехнулся Тик. — Но мне нравиться, что с остальным ты согласна. Ведь согласна?

— Да. Я надеялась, что Дорант позаботиться о моем народе и земле. А он оказался еще большим злом, чем нищета. Он несет людям войну и верную смерть, — спрыгнув с рук Эндера, я подошла к столу, где заседал Тик. — Я сделаю все, чтобы исправить свою ошибку.

* * *

Как я узнала, обмен невестами с империей Драконов отложили на неопределенный срок.

Тринити осталась дома, закатив пир по этому счастливому поводу, подозрительно спокойно отпустила Эндера и больше не испепеляла взглядом на каждом шагу. Впрочем, и без Тринити было не до веселья. Ночи мы проводили с Эндером. От масштабности того, какую кашу я заварила, сбежав из обители, меня трясло от страха и раскаяния, и покой находила только в объятиях любимого. Я рассказывала о жизни, нравах, быте жителей бывших Окавиты и Риволы, нехотя упоминая особенности характера мужа, которые успела узнать.

Влюбленную поуши, меня сейчас интересовал только Эндер. Не давала покоя странная особенность его глаз. Когда он признавался в чувствах и в моменты близости на голубой радужке вспыхивали золотистые искры. Они капельками стекали от самого зрачка к краю, постепенно тая. На мой вопрос Эндер долго думал, и дал очень странный ответ.

— Вся моя сила, моя душа тянется к тебе, Сури, чтобы слиться с твоей и стать частью тебя. Говорят, когда любишь, теряешь себя. У «сияющих» это вот так…

— У всех так?

— Нет. Только тех, кто влюблен в шессу, — беззаботно ответил брюнет, после ночи любви, устроив меня у себя на груди и играя с пальцами.

— Ты что-то чувствуешь при этом? — разглядывая сияющую золотом радужку. — Я могу совсем вытянуть твою душу?

— Она и так твоя, Светлячок, — Эндер обнял и поцеловал нежно и долго, — владей на здоровье.

* * *

Принцесса, отбыв наказание за побег из дворца, узнала от сплетниц о наших с Эндером отношениях и принялась активно мешать им. Она-то считала, что делает благое дело, рассказывая мне о бывших пассиях брюнета: мнимых и настоящих. Все разговоры заканчивались обсуждением способов преодоления его физиологической несовместимости, в которой она видела препятствие нашему счастью. Эндер просил не раскрывать его секрет, и я выслушивала самые нелепые предположения, едва сдерживая смех. Считая себя Великой Ведающей в отношениях с противоположным полом, девушка забрасывала меня разнообразными, иногда противоречащими друг другу советами. Когда становилось невыносимо, я, прихватив Эндера и циклоход, сбегала от нее подальше.

Глава 70

Глава 70

В этот день, наслушавшись самых действенных рецептов кулинарных шедевров, которыми должна проложить путь к сердцу своего мужчины, я в очередной раз сбежала и ждала оного у опушки леса. Жаркий сезон подходил к концу, скинув куртку, в неизменных шортах, тонкой, почти прозрачной блузке и высоких ботинках растянулась на травке и нежилась в лучах светила, гадая, что могло задержать любимого.

Нервно прокручивая на шее украшение, поминутно выглядывала на кусок дороги, просматривающийся с моего места, прислушиваясь, не раздасться ли характерный рев его циклохода.

После бала, все драгоценности вернула обратно Рокси, игнорируя протесты. У меня оставался простенький свадебный венец — дар Светлой Богини. С того момента, как узнала, что за мной охотиться Гаролд, решила носить его как оберег. В простецком гладком ободке с невзрачным камешком никто не признает княжескую регалию. Но венец повел себя странно, как только коснулся головы. Металл размягчился, переняв структуру выделанной кожи. Повертев серебристую ленту, решила носить ее на шее. Камень удобно лег в ложбинку между ключиц.

Я задремала, разморенная и не сразу обратила внимание на треск сухих веточек под ногами неторопливо идущего вдоль опушки. Радость теплой волной затопила сердце, я вскочила, оправляя растрепавшиеся волосы. Ко мне и впрямь спешил Эндер. Я щурилась, разглядывая его против света. Волосы стянуты в низкий хвост, брови нахмурены, губы сжаты в тонкую полоску. В темном дорожном костюме, высоких сапогах, с клинком на поясе. Он явно собрался в путь.

Неужели Тик отправляет его на задание?! И он пришел проститься?

Моя улыбка погасла. Расставаться не хотелось.

— Что случилось? Ты уезжаешь? — я кусала губы, не дожидаясь пока Эндер преодолеет последние пару десятков шагов, бросилась к нему.

— Я и не надеялся на такой прием, мышка. Приятно, что сбежавшая женушка сохранила нежные чувства к мужу, — я налетела на слова как на каменную стену, затормозив, резко отступила назад, не доверяя своим глазам.

Ко мне неторопливо направлялся Гаролд. Настоящий Гаролд. Ни Эндер под мороком или кто-то другой. Мой жуткий кошмар. Ожившее чудовище двигалось, не боясь клинка, который я по привычке всегда носила с собой. Он подошел настолько близко, что я могла разглядеть темные глаза и золотистый край родовой татуировки в отвороте испачканного воротника.

— Пришел исправить свою оплошность, Гаролд? — во рту пересохло от волнения, голос звучал хрипло, как у столетней старухи.

— Именно, мышка, — он ухмыльнулся, я резко отпрыгнула в сторону, ожидая нападения со спины и вырывая меч из ножен.

Мы были одни. Ни охраны, ни наемка-убийцы. Может, где-то затаились в кустах и ждут от хозяина знака?

Внутри знойным пламенем поднималась ярость, затопившая первоначальный страх.

— Тебе придется постараться. Живой я не дамся. Не в этот раз! Ну же, Гаролд, давай сразимся. И я с удовольствием отрежу твою никчемную голову, — заняв удобную позицию, я зорко поглядывала по сторонам, ожидая подельника.

Князь медлил, жадно разглядывая загорелые голые ноги в коротеньких шортиках, и не торопился нападать. Ждал чего-то или кого-то.

— Сури, выслушай. Я не хочу убивать тебя и не хочу умирать. Хотя может быть достоин смерти, — он выдохнул, отстегнул ножны и кинул на траву. Следом полетел нож. Отойдя в сторону от оружия, князь сел в тени, разглядывая меня с нового ракурса. Взгляд скользил по туго обтянутым ягодицам, груди просвечивающей сквозь тонкое полотно блузки, полуоткрытым губам и темнел, выдавая желание.

— Прекрасно выглядишь, мышка! Тебе идет такой наряд!

Я должна его убить. Вот сейчас. Просто смахнуть голову с плеч. Он чудовище. Зверски замучил мою родню. Хочет убить меня и начать войну с Таймерией. Ну, же, Сури, просто смахни его голову к шмырам. Не повторяй ошибки.

Я уже занесла клинок над ним, но Гаролд и не подумал бросаться к оружию. Лишь бросил на занесенный меч короткий взгляд. Рука дрогнула, но так и не опустилась на княжескую шею.

— Возьми оружие, Гаролд! — прорычала, ненавидя себя за слабость. — Дерись как мужчина!

— Я приехал за тобой, Сури. Ты должна вернуться домой, — мужчина словно не слышал моих слов.

— В башне освободилось койка? — злобная гримаса исказила лицо. — Самое место для молодой княгини в первую брачную ночь.

Мужчина потемнел лицом, руки сжались в кулаки.

— Я разобрался со всеми, кто бросил тебя умирать там. Все убиты мной лично.

— Гаролд, меня там бросил ты. Остальные выполняли твой приказ о смерти. Я помню приговор, ты зачитал его лично.

— Я блефовал, Сури. Это была необходимость. Ты же знаешь, как народ боиться само слово «шебитт». Запер временно, пока разберусь во всем, и пересуды поутихнут. Мой отец все время твердил, насколько опасны шебитты. Но ты, Бодирод и другие столько лет жили рядом, и ничего опасного не происходило. Сразу навалилось много дел по объединению княжеств. Когда я вспомнил о тебе, тебя в башне не было. Кровь на постели, эманации боли и страха вокруг. И никто ничего не знает. Я узнал, что тебя забывали покормить, и казнил всех причастных. Мне очень жаль, Сури…

— Мои родственники из рода Окавита, они тоже умирают в башнях?

— Они не захотели жить там, где их боятся. И я предложил любое место на выбор. Они уехали в горные селения. Та территория входит теперь в княжество Дорант. Мое слово, Сури, никто из шебиттов не пострадал от моей руки.

— Зачем тебе минерал окавит?

— Империя растет. Мы строим города, Сури. Нужны материалы. Окавит легкий и прочный и не опасен для людей. Отлично подходит для жилых домов.

Как складно он опровергает все доводы Тика, словно готовился.

— Как же твой договор с драконами? Ты же почти зять императору?

— Я подписал указ об открытии нескольких академий. Нам нужны учителя. У оборотней и драконов есть специалисты, они отлично справятся. Никаких брачных договоров я не подписывал. У меня есть жена. И она меня устраивает.

— Зачем ты приехал, Гаролд, если все хорошо?

— Империи нужна императрица и наследник. Ты предназначена мне Светлой Богиней. И мне не надо другой. Я прошу у тебя прощения. Мы должны быть вместе ради нашего народа, ради новой империи.

— Я не люблю тебя, Гаролд. Я вижу тебя в кошмарах. Никогда не подпущу тебя к себе, и наследников у нас не будет.

— Сури, я прошу шанс. А время все лечит.

— Не все. Помнишь, сколько раз я спасала тебе жизнь? В обители, от разбойников, от меча Бодирода. Я помогла твоей сестре и племяннику не умереть родами. Сколько жизней ты мне должен, Гаролд? Разве с таким долгом сажают в темницу? Ты должен был отпустить меня вопреки всему, что говорил твой отец. Ведь он тебе дал жизнь, а я ее сохранила.

Я носком сапожка подтолкнула ножны к сидящему князю, и металл зазвенел, ударившись о камень рядом с его бедром.

— Бери клинок, князь. Пришло время платить по счетам. Я заберу то, что ты задолжал, если будет на то воля Богини.

— Кто он, мышка? В кого ты влюбилась? Теперь муж тебе мешает? Он в постели лучше меня? — Гаролд понимающе хмыкнул, откинулся назад, открывая горло. — Я дарю тебе не просто княжество, а империю. Неужели он стоит целой империи?

Глава 71

Глава 71

— Ответь ему, Сури! — за спиной стоял Эндер, поигрывая клинком. — Ты, Гаролд, трус, испугался маленькой девочки! А теперь валишь вину на своих холопов!

Гаролд зарычал, схватил меч, вскочил и бросился на Эндера. Секунду промедлил, удивленно вглядываясь в лицо «сияющего», и нанес удар.

— Да неужели, Сури! — вскричал князь, делая выпад. — Ты так скучала по мне, что нашла двойника! Возвращайся! Зачем тебе никчемная копия, когда у тебя будет оригинал!

— Гаролд, ты даже на его копию не тянешь! — прокричала в ответ, с замиранием сердца следя за мельканием клинков. — Останови бой и убирайся!

Сжав кулаки, молилась Светлой Богине о жизни Эндера. Мужчины выбрались на дорогу, поднявшаяся пыль закрыла обзор. Слышались ругательства, хриплое дыхание, гортанный рык, звон железа. Кто-то из мужчин вскрикнул, я плюнула на правила, рванула в гущу битвы, спасать любимого. Но не успела спуститься к дороге, как яркий белый свет разорвал небо, ослепив на мгновение. Звон металла стих. Стало необыкновенно тихо. Птицы, насекомые замолчали. Казалось, сам ветер замер в листве, чего-то ожидая.

— Храм Темного Бога. Это там полыхнуло, — пыль осела, и оба мужчины застыв на месте с обнаженными мечами, смотрели в сторону города.

Эндер указывал на темную громаду храма. Над черной крышей, закатное оранжевое небо прорезал сотканный из чистейшего белого цвета столб, на высоте расходящийся широким веером. Стиснув кулаки на груди, со страхом и восхищением следила за величественным зрелищем, с удивлением замечая, как голова наполняется неясными, тихими звуками. Постепенно среди нарастающего шума, я начала различать голоса. Множествопрекрасных, нежных и тонких как хрустальные перезвоны, голосов. Они звали меня, искали, просили откликнуться. Казались такими слабыми и беззащитными, как дети. Но интуиция вопила, не откликаться на зов, молчать.

— Эндер, ты слышишь голоса? — испуганно воскликнула, повернувшись к любимому. — Они ищут, зовут.

Эндер оглянулся. В глазах мужчины была растерянность.

— Нужно вернуться в город…

— Что это, Светлая Богиня? — прошептал Гаролд, указывая на сверкающую стайку сгустков света, опустившуюся с небес. Я с испугом следила за искорками, кружащимися перед носом. Зов тысяч тонких голосов усилился. Хрустальный перезвон разрывал голову изнутри.

Это невыносимо!

Я сжала виски и закричала от боли. Эндер очнулся и бросился ко мне. Схватив за руки, он с беспокойством заглядывал в лицо, убирал мои пальцы, пытающиеся расцарапать виски, что-то кричал. Сквозь пелену слез, я успела заметить, как странные искорки, кружась, словно снежинки оседают на лице, руках, теле «сияющего». Чужой вопль боли заставил оглянуться. Гаролд отбивался от кружащихся словно мотыльки, белых огоньков. Несколько искорок прилипли к рукам, сидели на лице. Они меняли цвет на яркий алый и стремительно увеличивались в размере. Выпученными от страха глазами, Гаролд пытался согнать не прошеных пришельцев. Пальцы Гаролда проходили сквозь алые шары света, не причиняя им вреда. Рядом Эндер вскрикнул от боли. На месте лица у мужчины появилась сияющая маска из светящихся сгустков красного цвета. На тело опускались новые искорки, присасывались и темнели, наливаясь багрянцем.

— Сури, беги! — крикнул Эндер, безуспешно пытался согнать сияющие сгустки. — Оно забирает магию и силы.

Едва ориентируясь от боли, сделала пару шагов к мужчине, в попытке помочь, когда Эндер вскрикнул и захрипел. Из сияющей алым груди торчал кончик клинка Гаролда. Похожий на сгусток пламени силуэт Пресветлого появился за оседающим на землю Эндером.

— С ним покончено, Сури! Осталось убрать эту дрянь…

До сознания медленно доходило, Эндера убил Гаролд. Подло. Со спины. И мой любимый сейчас умирает, скорчившись на земле у ног князя. Взвыв от боли, рванула к скрючившемуся телу. Алые искорки, словно испуганные бабочки разом взлетели с тела, открывая кровавую рану на спине.

— Эндер! Не уходи! Останься со мной! — упав на колени, обняла тело, прижав темноволосую голову к груди. — Эндер, останься!

Краем сознания равнодушно отметила, как осел на землю Гаролд. Свои руки, испачканные в крови шебитта, но чистые от искорок. Словно сияющие сгустки меня не видели.

Я звала Эндера, умоляя остаться и не покидать меня. Но тело неотвратимо холодело. Голубые глаза безучастно смотрели в небо, на посиневших губах застыло мое имя. Сердце под пальцами давно затихло. Мое же рвалось от тоски и боли потери. В голове настойчиво бился и бился чужой зов. И я уступила, желая быть выпитой этими неведомо откуда взявшимися энергетическими паразитами. Жизни без Эндера не представляла. Среди душевной и физической боли осталось одно желание — уйти с ним за Грань. И я позвала, надеясь на скорую смерть. Вспомнила, как сражалась за жизнь в башне, стараясь выиграть каждую минуту у смерти. Сейчас сама звала ее. Яркую, сияющую белым ослепительным пламенем. Кружившиеся вокруг стайки огоньков разом рванули ко мне. Сотнями припадали к телу, толкая друг друга. Повторяя имя Эндера, следила за ними и ждала, когда силы покинут меня. Но искорки вели себя странно. Не причиняя не малейшей боли, они впитывались в кожу. Сотни сияющих сгустков растворялись, едва достигали ее поверхности. Меня наполняла энергия, руки обнимающие тело Эндера наливались светом, сияли от избытка энергии. Уйти за Грань, как это получилось у лежащего поодаль князя, у меня не выйдет. Я останусь жить и буду оплакивать любимого. Горестно взвыла, прижалась губами к холодному лбу, покрывая короткими поцелуями холодные губы, не обращая внимания на лавину сгустков энергии, слетающихся ко мне со всех сторон.

— Эндер, любимый… — словно в бреду шептала имя, умоляя забрать меня с собой.

— Сури, успокойся… — тихий голос Гаролда, и касание теплых пальцев к плечу, — отпусти его…

Неужели этот мерзавец выжил и сгустки-вампиры не выпили его? Оставили мне шанс поквитаться за смерть Эндера. Я сейчас встану, найду меч и сама прикончу Гаролда.

— Убери свои лапы, Гаролд! — прошипела, осторожно укладывая голову Эндера на траву.

— Светлячок, посмотри на меня, — тем же тихим шепотом произнес князь.

— Ты не смеешь называть меня так!

При звуках имени, которым меня звал Эндер, ненависть вспыхнула, заставляя вскочить, схватить меч и развернувшись нанести удар. На теле мужчины не было ни одного паразита. Как он смог очиститься? Гаролд ушел от неточного, посланного яростью и отчаянием замаха, перехватил запястья и прижал меня к себе.

— Посмотри в мои глаза, светлячок, — рука ухватила за подбородок и повернула к себе. — Это я — Эндер…

Надеясь, что мой взгляд испепелит мерзавца, уставилась в лицо князя. Темные омуты глаз вспыхнули знакомыми искорками. Энергия «сияющего» текла ко мне.

Но как? Как такое может быть? Эндер говорил, что от любви только «сияющие» так «теряют» себя. Но Гаролд не может быть любящим «сияющим». От этой мысли стало больно. Если в теле Гаролда Эндер, как такое могло получиться?

— Эндер, как? — потрясенно прошептала, рассматривая до боли знакомые черты, ранее стывшие в высокомерном и презрительном выражении, теперь дышали нежностью и чувством.

— Ты, мой Светлячок, не отпустила меня. Варрус вытянул жизнь. Я помню, как парил над тобой, убивающейся над моим телом, и не мог уйти. Ты звала и умоляла остаться. Вернуться в свое не получилось. Оставалось это, из которого другой варрус уже высосал душу. — Эндер-Гаролд виновато улыбнулся, несмело протягивая мне руки.

— Это правда?! — Еще не смея поверить, я коснулась пальцев. — Ты остался со мной, Эндер?

— …преодолею смерть, разлуки бесконечность,

Любовью пленный не смогу уйти…

Последние две строчки четверостишия, которое я в порыве чувств посвятила Эндеру, убедили лучше любых доказательств. Не смея поверить, вглядывалась в золотистые искорки, вспыхивающие в глазах, и благодарила Светлую Богиню, которая, наконец, сжалилась надо мной. Гаролда мне не жаль. После подлого убийства, те крохи тепла, что я испытывала к нему, исчезли. Он получил по заслугам. Ненасытные разноцветные огоньки теперь летели ко мне, старательно огибая мужчину. Окрашенные в разные цвета, они бы показались сказочно прекрасными, если бы я не знала, что каждый цветной сгусток — чья-то потерянная жизнь.

— Кто такие варрусы? — вспомнив, переспросила незнакомое слово. — Почему эти вампиры больше не трогают тебя?

Эндер кивнул на роившиеся вокруг сгустки света, стремившиеся на брошенный мною призыв.

— Это варрусы. Ты права, они питаются энергией. О них нам рассказывал жрец Темного Бога, — мужчина притянул меня к себе и сильно сжал в объятиях. — Во мне больше нет магии, варрусы высосали всю из этого тела. Да и жизнь едва теплится. Здесь, где так много сильных «сияющих», я им не интересен.

— Почему они все летят ко мне? — я проводила взглядом вспыхивающий зеленым огонек, который исчез, едва коснулся руки. — Почему я не умерла?

— Не знаю, Сури, — с лица Эндера не сходило озадаченное выражение.

Глава 72

Глава 72

Меня потряхивало от страха. Переполнявшая энергия давила изнутри, опьяняла. Голова немного кружилась, ноги подкашивались.

— Я себя странно чувствую. Будто выпила лишнего, — я хихикнула, обвивая шею паладина. — Ты же меня не бросишь тут?

— Сури, поток варрусов ослабевает. Я могу рассмотреть очертания города. Над храмом Темного Бога больше нет столба света, — передавал увиденное Эндер, пристально вглядываясь в даль. — Поедем туда. Нужно поговорить с жрецом. Я боюсь, что эти варрусы могут навредить тебе.

Мужчина легко коснулся губ поцелуем, разжал руки и отправился в сторону брошенного циклохода. Беспокойство Эндера передалось мне. Теперь, когда опасность миновала, я начала беспокоиться о Рокси и других обитателях замка. Лучшим решением казалось сейчас поехать и все разузнать о них. Эндер, осматривавший циклоход, грубо выругался. Варрусы досуха выпили стихиаля. Треск кустарника раздался с места, где Эндер прятал собственное тело. Я подобрала оружие, откатила оба циклохода с дороги, пригладила волосы и, дожидаясь паладина, вглядывалась в темнеющие очертания города, проглядывающие сквозь марево мягкого разноцветного сияния варрусов. Внезапно вокруг все потемнело, я почувствовала распирающую боль изнутри и медленно осела на землю.

* * *

— В древних манускриптах предки предупреждали, что во Вселенной, где есть множество миров подобных нашему, существуют варрусы. Опасные для всего живого сущности, иссушающие любой из встреченных ими на пути источников энергии. Суть их созидание, как ни странно. Переполненные силами они оседают в пустынных мирах, выпускают энергию, давая шанс на зарождение новой жизни. Планеты, где нет магии или живут сущности со слабой энергетикой, они обходят стороной. Но «сияющие», переполненные энергией, для них словно маяки. С любого расстояния они чувствуют нашу силу и стремятся к ней. Мы, «сияющие», вечные скитальцы по мирам, не имеющие права применять свой магический дар в полную силу. Поэтому мы развиваем технологии, используя силу природы и стихий. Долго наш народ скитался и просил милости у богов, пока те сжалились, и среди «сияющих» стали рождаться удивительные девочки — шессы. Их чудо в том, что они притягивают варрусов зовом и нейтрализуют, превращая в чистую энергию. Только так можно уничтожить паразита-варруса.

Мужской голос, вещавший о высасывающих энергию пришельцах, привел меня в себя. Я открыла глаза и уперлась взглядом в темный камень. На полированном своде плясали отблески свечей и факелов, расставленных повсюду. Место мне было не знакомо. Я попыталась встать, но едва смогла пошевелиться. Тело казалось налитым свинцовой тяжестью. Руки не слушались, словно примерзли к ледяному камню. Неприятные ощущения распирания пропали. Только холод неудобного ложа пробирал до костей.

— Шесс рождается очень мало. И это объяснимо. Много циклов «сияющие» не встречали варрусов. Казалось, опасность миновала, и помощь шесс ни к чему. А что не востребованно, то мертво. Но война вынудила нарушить закон, многие «сияющие» входили в состояние астурс, загораясь маяками для паразитов. Появление варрусов было лишь делом времени. Дабы уберечь мир Дар, на поиск подходящего мира для шебиттов отправлись разведчики. Но пока не вернулся ни один. Варрусы пришли. Сведения поступают со всего мира. Менее всех пострадала Таймерия. Но остальные государства, где произошли прорывы, потеряли практически всех сильных магов… Очень жаль.

Этот мир был пустым, когда народ шебиттов или «сияющих» нашел его. Мы привели с собой спасенных из других миров оборотней, драконов и людей, надеясь на мирное сосуществование. Но мир продержался недолго. Этот прорыв может повториться, если мы не продолжим соблюдать неукоснительное правило, не использовать астурс. Кто знает, сколько еще орд варрусов рыскает по просторам вселенной в поисках богатых энергией миров.

Тайна почитания шесс была раскрыта. В потолок пялиться надоело. Слушать монотонный рассказ тоже. Скосила глаза в сторону. Крошечному уху с оттянувшей мочку гигантской по размерам золотой подвеской можно только посочувствовать. Я хмыкнула про себя, вспомнив одну ревнивую полоумную, питающую нездоровую страсть к массивному золоту и драгоценным «булыжникам». Девушка не шевелилась и помалкивала. Я порадовалась такому удачному стечению обстоятельств. С другой стороны глаза уловили блеск изумрудной ткани и перстень с императорским вензелем на пальце. Внутри все возликовало. Рядом находилась Рокси собственной персоной. Интересно, зачем нас положили рядом? И где это «рядом» находится?

— Одна из шесс очнулась, отдав всю поглощенную силу алтарю Темного Бога. Будем надеяться, что древние знали, когда строили храм, как повлияет отданная шессами за три дня и поглощенная алтарем энергия на состояние этого мира.

Три дня! Я лежу на ледяном алтаре уже три дня! Я же себе все застужу! Мне же еще наследников рожать!

От таких мыслей, я напряглась и резко рванула тело вверх. К моему удивлению, камень алтаря меня отпустил. В глазах потемнело. Пространство вокруг заполнилось удивленными возгласами. Бубнящий голос замолчал. Протерев глаза, огляделась. Вдоль позвоночника пробрало морозом. Я находилась в гигантском шестигранном саркофаге из полированного камня глубокого черного цвета. Десятки свечей и факелов множились в зеркальных отражениях стен. У них стояли, сидели, лежали друг у друга на коленях множество людей. Глаза всех собравшихся были устремлены на меня. Среди ближайших заметила знакомых паладинов. Улыбнувшись, махнула им рукой. Зал вновь загудел. Рядом послышался слабый стон. Повернувшись на звук, увидела недовольную гримасу очнувшейся сидящей враскорячку Рокси. Принцесса зажмурилась от бьющего в глаза яркого света и потерла стриженые виски пальцами.

— Сури, что за шмырово представление тут устроили? Где отец и братец? Мне кто-нибудь объяснит что произошло? — Рокси пыталась придать угрозы голосу, но тот лишь предательски противно сипел. — Это измена короне? Переворот? Ну, Андрес, попадись мне…

— Я сама только очнулась, — развела руками, ища в мостившихся у стен и на полу Эндера. — Это не переворот, Рокси. Дело хуже…

— Жреца мне. Пусть старик объяснит, откуда взялась та тысячная куча шмыровых светляков имевших меня как…

Принцесса неприлично выругалась. Зал грохнул от дружного смеха. Девушка вздрогнула.

— Ваше высочество, вы в храме. Нельзя богохульными словами нарушать святость этого места, — в притворно мягком голосе жреца прозвучал металл.

— К шмыру под хвост вашу святость! — прохрипела Рокси, спрыгнула с алтаря и нетвердой походкой направилась к выходу.

Заметив дремавшего у стены прикрыв глаза Андреса, девушка неверной походкой на подгибающихся ногах подошла, взглядом отогнала девицу пристроившуюся рядом, наклонилась и гаркнула в ухо:

— Андр, где мой циклоход? Живо найди!

Мужчина даже не вздрогнул. Усмехнулся, лениво разлепил глаза и быстро показал высочеству неприличный жест, к счастью никем кроме меня не замеченный. Девушка нехорошо усмехнулась и пообещала засунуть этот палец ему о-очень глубоко, предварительно сломав в трех местах. Я удивленно смотрела на странный диалог, поражаясь фамильярности паладина, когда легкое прикосновение к плечу заставило обернуться. Сердце на миг замерло, когда совсем близко от себя увидела улыбающееся лицо Гаролда. Но мягкость и обожание не свойственные карим с золотыми искорками глазам князя, развеяли страх. Мужчина притянул меня к себе и шепнул на ухо:

— Нам тоже во дворец, Светлячок. Пора собираться. Завтра воссоединившиеся супруги Дорант отбывают на родину. Где нам предстоит тайное венчание в храме Светлой Богини.

Губы чуть прихватили мочку, горячее дыхание защекотало кожу.

— Ты согласна стать моей женой, Сури?

Бросив мельком взгляд на запястье, не заметила татуировки. Смерть Гаролда сделала меня вдовой, освободив от клятвы. В голове мелькнула мысль, что я могу вернуться домой и править страной единолично, не деля власть с мужем. Глупая мысль тут же испарилась. Зачем мне власть и империя без Эндера. Только с любимым человеком я обрету счастье, семью, а теперь возможно детей. Если Богиня вновь явит свою милость. Прижавшись теснее, так же шепотом ответила:

— Тысячу раз «да», любимый…

Эпилог

— Дышите, ваше величество, дышите. Его величество на открытие железнодорожного пути и обещал скоро быть. К его приезду управимся. Не так ли? — императорский целитель, приложив ухо к огромному животу, прислушался. — Поторопитесь, ваше высочество! Батюшка скоро прибудет, а вы маменьку двенадцатый час мучать изволите! Негоже так!

Новая схватка скрутила спину, и я, напрягаясь, застонала. Служанки захлопотали, вытирая лоб прохладными, мокрыми валиками.

— Паэр Кринг, как долго еще? — пробормотала потрескавшимися губами, еле шевеля языком.

— Крупный малыш, ваше величество. Но головка давно показалась. Осталось немного. Служба и молебен в храме Темного и Светлой идет вторые сутки. Муж ваш в пути. К его приезду справитесь, — успокоил выписанный из Таймерии лучший лекарь.

Я рвано выдохнула, откинувшись на влажную подушку, вспоминая, как по прибытии в тогда еще княжество Дорант первым делом велела снести башню, где меня заточил Гаролд, вспомнив данное обещание Светлой Богине. И на ее месте построила храм, посвященный сразу двум богам. Сложенный из черного базальта и белого гранита, он символизировал союз Таймерии и Дорант.

За два года правления княжество обзавелось государственным устройством и выросло в империю. Эндер, получивший имя Императора Йонаса Первого, с азартом внедрял все возможные научные достижения Таймерии. И вскоре сеть железных дорог опутала равнины континента, соединив север с югом. Дирижабли бороздили небо, а циклоходы и самодвижущиеся коляски наводнили мощенные улицы городов и столицу. Строились многоэтажные дома, открывались театры и музеи, школы и академии. Все как хотела я, и как планировал когда-то Гаролд. Правда, не обошлось без саботажа.

Тик меня не обманул. Калеб Дорант за спиной брата, заручившись помощью оборотней и драконов, собирался организовать поход против Таймерии. Но прорыв варрусов нарушил планы. Как сильный маг, Калеб погиб один из первых. Кланы оборотней и драконов понесли невосполнимые потери, и о войне с Таймерией забыли. Оба государства погрязли в междуусобных битвах за престол.

Опоясывающая боль заставила напрячься, согнуться и я, не сдержавшись, закричала. Мне вторил ор только что родившегося наследника. Обессиленная, рухнула на подушку, дрожа всем телом под мокрой сорочкой, блаженно закрывая глаза. Уже проваливаясь в сон, услышала, как скрипнула отворившаяся дверь. Служанки зашуршали юбками, приседая перед императором.

— Ваше величество, поздравляю, у вас сын! Наследник!

Пальцы осторожно убрали влажные пряди, прилипшие ко лбу. Я почувствовала на щеке нежный поцелуй и шепот:

— Спасибо, Светлячок, за подарок. От меня и от всего народа Дорант. Светлая Богиня явила свое прощение. В нашей империи вновь рождаются дети.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Эпилог