экологическую нишу» — это пример того же рода.
Так что же, собственно говоря, означает выражение «вид занял экологическую нишу»? Это же элементарно. Чаще всего он просто «расталкивает локтями» уже существующие виды в том самом многомерном пространстве Хатчинсона, о котором я упомянул выше. Он просто отбирает у «старожилов» большую или меньшую часть этого самого пространства в тех пределах, где он сам может нормально существовать, и где ему позволит это сделать успешная конкуренция с прежними обитателями. Конкуренция происходит на границах жизненных интересов разных видов, где каждый вид выживает и противопоставляет прессингу со стороны вида-конкурента какие-то свои особенности и преимущества. И то, что для одного вида уже может быть пределом выраженности какого-либо фактора, ограничивающего его существование, для другого вида является фактором благоприятным или же очень далёким от лимитирующего. Пример? Пожалуйста. В опреснённой лагуне (или в том же Азовском море) рядом друг с другом плавает три вида рыб — карповая (лещ), бычок и камбала. Для леща солёность Азовского моря — это предел, большей он просто не вынесет. Для камбалы тоже предел — её икра уже не развивается в воде с такой низкой солёностью, и для нереста она мигрирует в Чёрное море. И лишь бычок сможет нормально жить и нереститься в воде с такой же, большей или меньшей солёностью, плюс переносит колебания этой самой солёности. В этом его сильная сторона. Но в иных местах обитания он будет поигрывать другим видам по другим показателям (способность защищаться, добывать разные виды корма, и т. д.). Пример, конечно, приблизительный, поскольку жизненные интересы этих рыб лишь немного соприкасаются.
Но здесь я, похоже, немного отвлёкся. Главный залог успеха в освоении новой экологической ниши у вида-вселенца — это особенности анатомии и физиологии, которые у него уже есть (сформировались в прежних условиях обитания).
Этот пример, надеюсь достаточно показателен. Впрочем, к употреблению термина «экологическая ниша» я еще вернусь ниже.
Показательным в примере оказалось лишь то, что человек, явно не знакомый с основами теории эволюции, пытается критиковать не саму теорию, а собственное представление о ней. Либо пытается вводить в объяснения термины и понятия, существование которых само по себе уже под большим вопросом.
Изменение условий обитания, как фактор, способствующий возникновению нового вида
Парадоксы, неразрывно сопровождающие возникновение нового вида в свете теории эволюции я предлагаю рассмотреть на примере возникновения такого вида, как жирафа (Giraffa camelopardalis).
Как известно «…в желтой жаркой Африке не видать идиллий…» (В. Высоцкий). Вот так случилось и с появлением на свет жирафы. Все было хорошо, но почему-то расплодились (есть такое предположение) злые антилопы, которые начали активно поедать растительность не только на высоте своего роста, но, вставая на задние ноги, и много выше. Тем самым были нарушены сложившиеся трофические связи и бедным предкам жирафы пришлось туго. То ли они категорически отказались вставать на задние ноги, сочтя это крайне неприличным, то ли такое вставание оказалось бесполезным вследствие малости их роста, но предки жирафы решили в полном соответствии со словами еще не родившегося В. И. Ульянова пойти другим путем. А именно путем эволюции, отрастив на этом пути длинные шеи. Перспективы это сулило блестящие — ведь никакая антилопа не заберется на дерево, чтобы объесть листья, а жирафе с длинной шеей и забираться никуда не надо.
Увы, это не сказка. Это вольное изложение предыстории появления вида Giraffa camelopardalis рассказываемой адептами теории эволюции.
Изложение крайне вольное, поскольку крупные антилопы типа современной канны или нильгау на задние ноги вставать не могут. Антилопы в Африке питаются преимущественно двудольными растениями (зебры — более жёсткими однодольными (злаками)), растущими на земле, и вставать на задние ноги могут лишь немногие виды. Примитивные жирафы, внешне похожие на современного окапи (гелладотерий, палеотрагус), лося (сиватерий) или того самого лубочного короткошеего жирафчика, над которым любят потешаться креационисты (самотерий), были достаточно высокими, чтобы любая тогдашняя антилопа, даже вздумав корячиться на задних ногах, не дотянулась бы до той высоты, где кормились они. Даже рост современного окапи достигает двух с лишним метров, чего любой современной антилопе можно только желать. Таким образом, конкуренция жирафов с антилопами получается не столь жёсткой, как пытается показать А. Москвитин. Тем более, что жирафы не кормятся ни травой на земле, как большинство антилоп, ни болотными растениями, как антилопы водяной козёл и ситатунга. И в горах, на каменистых склонах, жирафы не обитают, а антилопы могут, и живут там. Иными словами, у жирафов и антилоп точек соприкосновения жизненных интересов
