Невинная [Ли Савино] (fb2) читать онлайн

Савино Ли Невинная

Кора знала, что она спит.

«Она стояла на крыше высотного дома, мурашки по коже поднимались на ее коже при великолепном виде. Рядом с ней стоял человек, который дал ей все, его лицо было затемнено.

— Это красиво.

Огни города сверкали, как драгоценность, в черной бархатной ночи. Весь мир лежал у ее ног.

— Это мое, — сказал ей Маркус.

— Все, что ты видишь, принадлежит мне.

На ней было красное платье и каблуки с тонкими лямками, обвивающими ее ноги. Ее запястья носили серебряные манжеты. Ее кольцо вспыхнуло красным, когда она спрятала прядь волос за ухо.

— Все?

Она прислонилась к уступу, приняв позу. Старая Кора, деревенская девушка Кора никогда не была бы такой наглой. Старая Кора была защищенной девственницей, сладкой и наивной.

Старая Кора была мертва.

Шаги Маркуса отозвались эхом, когда он подошел к ней.

— Все.

Линии рядом с его серыми глазами сморщились.

Он схватил ее за бедра и поднял на уступ. Хихиканье убежало, когда ее грудь сжалась. Перед ней стоял мужчина, которого она любила. За ней темное пространство. Бесконечная пропасть.

— Маркус.

Она сжала его широкие плечи. Ветер рвал ее одежду и дергал ее золотые волосы.

Он поймал ее запястья и поставил ее руки обратно.

— Ты мне доверяешь?

— Да, — прошептала она. Ее пальцы трепетали. Гранат в ее обручальном кольце поймал свет.

Маркус придвинулся ближе, как будто хотел поцеловать ее. Она наклонила лицо к его… — и он оттолкнул ее от выступа. Ее руки потянулись к нему, ее платье струилось вокруг ее плавающего тела, когда Маркус рос все дальше и дальше.

Ночь встала, окружила, поглотила ее. Огни города закружились, головокружительный калейдоскоп. Один за другим погас свет, и Кора погрузилась во тьму.»

Кора проснулась. Темная голова Маркуса лежала на подушке рядом с ее, тени под глазами светились от сна. Вид его закрепил ее, заставил почувствовать ее невесомость. Если она закроет глаза, она будет падать.

Разгладив подушку, Кора уселась. В темных границах спальни Маркуса она была в безопасности.

В безопасности от всех, кроме него.

ГЛАВА 1

3 месяцами раньше…

Кора сидела, играя с маленьким Тимми, когда его родители начали в другой комнате. Снова.

— Ты знаешь, я ненавижу это дерьмо, Диана. Я не понимаю, зачем мне идти.

— Может быть, потому что я ожидаю, что мой муж поддержит меня, когда моя фирма выиграет большое дело!

Кора схватила телефон и включила плейлист, который Тимми любил больше всего. Ему было три года, и кроме случайной истерики он был любим. Он не виноват, что его родители не знали, как использовать их внутренние голоса.

«I’m walking on Sunshine» начала звучать из удивительно хороших динамиков ее телефона, заглушая родительские драмы в другой комнате.

— Ролли, чудовище!-сказала Кора, поднимая Тимми со стула и поднимая его в воздух. Уфф, она получала некоторые серьезные боли живота и рук от этой работы.

Тимми хихикнул, и она вздохнула с облегчением. Отвлечься удалось.

Она положила Тимми на пол, и он сразу занял позицию, лег на спину в центре игровой комнаты. Кора расчищала игрушки вокруг себя, чтобы у него было свободное пространство для движения, и он не повредил бы себя, переворачивая Лего и великанов.

— Кора ролли монстр, тоже, — потребовал он, за исключением того, что не мог высказать, так что это звучало как:

‘Кова роуи монста тозе’

Кора поджала губы, как будто думала об этом, но она улыбнулась и упала на пол, лежа рядом с ним.

— Ты готов? — спросила она.

— Да!

— Отлично. Стаааааааааааааарт катись!

Они оба начали кататься по полу. Хихиканье началось немедленно. Игровая комната была огромной, особенно учитывая, что Донахьюс жили в первоклассной недвижимости Верхнего Ист-Энда. Они могли позволить себе няню, как Кора, поэтому, очевидно, им не было тяжело, когда дело касалось банковского счета. Жаль, что деньги не могли принести им счастье.

Тимми наконец достиг стены, и Кора продолжала катиться, пока ее тело не врезалось в его.

— О, о! Столкновение! Ты знаешь что это значит.

Тимми взвизгнул, когда она начала щекотать его.

— Ты должен был сбежать и снова начать катиться. Это единственный выход.

Она переместила его, чтобы он мог извиваться над ней с другой стороны. Он начал откатываться.

— Преследуй меня. Догони меня, Ко-ва!

— О, я иду.

Перед тем, как прокатиться, она смогла ему дать хороший старт, и ее длинные светлые волосы становились все более сумасшедшими от статического электричества.

Когда она закончила катиться и начала крутиться в другую сторону, она увидела фигуру, стоящую в двери, и вскрикнула.

— Папа!

Тимми плакал.

— Папа, иди играй с нами!

Кора стянула подол своей рубашки, которая упала к ногам.

Мистер Донахью смотрел на нее, а не на своего сына. Ему было около сорока лет, он был архитектором, который всегда был хорошо одет и собран, хотя и слишком любил гель для волос. Он держал стакан скотча.

— Похоже, у тебя может быть выходной в конце концов. Я решил не выходить на улицу.

— Ой.

Кора моргнула.

— Спасибо.

Она попросила выходной пару дней назад. Некоторые из ее друзей, приятелей-нянь, которых она встречала в парке, когда брала с собой Тимми каждый день, пригласили ее. Но миссис Донахью сказала ей «нет», потому что сегодня в ее фирме был праздничный ужин. От которого, видимо, мистер Донахью только что умолял. EEEK. Как бы отчаянно она ни нуждалась в этой работе, семейная динамика иногда становилась очень странной.

Но кто она такая, чтобы судить о динамике семьи? Она и ее мама получили право на испорченную семейную Олимпиаду.

— Папа. Папа!

Тимми подбежал и начал тянуть ногу мистера Донахью.

— Идем играть.

Кора посмотрела между Тимми и мистером Донахью. Он всегда просил ее звать его Полом, но она предпочла «мистер Донахью».

— Вы уверены, что все будет хорошо? — спросила она, глядя на дверь. Мистер Донахью заметил и сердито глотнул виски.

— Иди. Хорошо тебе провести время. Ты молодая. Ты заслуживаешь проклятой ночи богов время от времени.

Она вздрогнула от его тона, а он остановился и провел рукой по лицу.

— Господи, прости. Шутки в сторону. Я уложу Тимми в постель.

Он показал усталую улыбку.

— Ты официально не на службе.

Кора покачала головой.

— Спасибо. Я очень ценю это.

Она не занималась ничем иным, кроме работы, иначе, проводила время с Тимми, так как добралась до города шесть недель назад.

Как бы она ни любила маленького парня, она приехала в город, потому что хотела жить больше. Увидеть мир. Иметь друзей.

Жить свободно.

Она наклонилась и поцеловала Тимми в голову.

— Увидимся завтра, монстрик.

Он издал ревущий звук, а она сделала один шаг назад.

Она схватила свой телефон и поспешила из комнаты и поднялась по лестнице, чтобы принять душ и приготовиться.

Когда она пришла в свою комнату, она написала Елене:

Я могу прийти сегодня вечером!

Прошло несколько минут, прежде чем Елена ответила:

Мы встречаемся в Стикс в 10 часов.

Десять? К десяти она обычно лежала в постели. Тимми обычно прыгал на ее лице в пять тридцать утра.

Ее пальцы неуклюже скользили по экрану телефона. В отличие от своих сверстников, она не выросла с сотовым телефоном, приклеенным к ней. Она все еще привыкала ко всем чудесам техники. Вернувшись на ферму, у них даже не было телевизора. Гораздо меньше интернета или сотовых телефонов. Нет, мама не посмеет, чтобы кто-то из внешнего мира развратил ее дочь.

Кора сердито покачала головой и нажала на кнопку «Отправить»:

Звучит здорово. Увидимся там.

Она снова включила музыку, оставив ее в списке воспроизведения Тимми. Звезда Smashmouth's All началась.

Отпусти прошлое. Она больше не была на ферме. Она была в большом городе. Жила самостоятельно. У нее была работа, сотовый телефон, друзья и теперь ночь в городе. Это было то, чем должна была быть жизнь.

Ее голова начала подпевать музыке. Затем ее бедра.

Тогда она танцевала по комнате и смеялась, широко расставив руки.

Она была свободна.

И сегодня вечером она пойдет на танцы и, возможно, встретит симпатичного мальчика. Весь мир был перед ней, и она была готова встретить его с широко открытыми руками.

ГЛАВА 2

3 часа спустя…

О Боже, почему все пошло так плохо? Кора подняла руку к своей голове, когда огни клуба кружились и танцевали в сумасшедшем образце. Она покачала головой и пошатнулась, вялая и мутная в шумной яме.

Елена. Ей нужно было найти Елену. Или Европу.

Она должна была спросить их, может ли она поспать сегодня вечером на их диване.

Потому что она не могла пойти домой.

Ха. Дом. Что за черепок.

Это никогда не было ее домом. И теперь она не могла вернуться туда.

Не после того, как Пол подождал ее и подошел к ней у подножия лестницы, когда она попыталась уйти, чтобы встретиться со своими друзьями.

В доме было темно, Тимми спал, а Диана все еще была на обеде.

Пол был пьян, это было ясно. Он прислонился к стене фойе, блокируя входную дверь, чтобы она не могла уйти.

— Ты такая красивая, Кора. Я думаю, что пришло время остановиться со всеми притворствами.

Кора пыталась обойти его и добраться до двери.

— Мне нужно идти, мистер Донахью. Мои друзья ждут меня.

— Пол, — сказал он, прижимая руки к стене над ее головой, врезая ее туда.

— Сколько раз я должен тебе говорить? Зови меня Полом.

Его дыхание было кислым от скотча. Он протянул руку, чтобы коснуться ее лица, и она отбросила ее.

— Перестань!-она недоверчиво зашипела.

— Что ты делаешь? У тебя есть жена! И красивый маленький мальчик.

Но он теснил ее своим телом.

— Я не могу остановиться. Я люблю тебя, Кора. Ты сводишь меня с ума. Видя это плотное маленькое тело.

Он положил руку ей на талию и сжал.

— Услышав душ раньше и зная, что ты там, голая.

Она попыталась отвернуться от него, но он схватил ее обеими руками и толкнул к стене.

Он поцеловал ее.

Или, ну, она должна сказать так, он раздвинул ее губы и попытался засунуть свой толстый язык между ее губ.

Она ударила его по яйцам и толкнула его назад.

— С меня хватит!

Она сбежала только со своим телефоном, с небольшим количеством денег, которые она сунула в лифчик, и с одеждой на ее теле. Это было все.

И она пришла сюда.

Только найти ее так называемые друзья едва могли. Они были слишком заняты флиртом с парнями в баре. Она пыталась рассказать им, что случилось. Елена издала несколько сочувствующих звуков, затем сказала, что Кора должна напиться и забыть обо всем.

Кора уставилась на Елену. Чего она ожидала? Она едва знала этих девушек. Они несколько раз разговаривали в парке, пока их подопечные играли на детской площадке. Она часто сидела одна, чтобы больше думать, потому что у нее никогда не было друзей. Это было монументально — иметь девушек, с которыми она регулярно общалась и общалась. Но для этих девушек она была никем. Едва ли это всплеск их занятой жизни, полной друзей и любовников.

Так что, сомневаясь в себе, она ослабла из-за просьбы разбиться в одном из их мест. Она сказала себе, что сделает это в конце ночи. Кроме того, возможно, Елена была права. Возможно, расслабиться и хорошо провести время сегодня вечером было ответом. Возможно, все было не так страшно, как казалось.

Поэтому она позволила парню купить ей напиток, как они это делали в книгах и на телевидении — она ​​делала много современных вещей за последние шесть недель — и пыталась танцевать.

Но он, должно быть, неправильно понял ее приказ. Она просила клюквенный сок, но там, должно быть, был алкоголь, потому что она почувствовала себя странно. Очень странно.

Она споткнулась вперед и едва ли поймала себя на том, что ударилась головой о цыпочку, которая соблазнительно танцевала с парнем, словно она была стриптизершей, а он был шестом.

Кора нащупала свой бюстгальтер в поисках телефона. Почему она не могла чувствовать свои пальцы? Ее рука была неуклюжей пней.

Ладно, это начинало ее сильно пугать. Она никогда не пила алкоголь.

Она нахмурилась, когда наконец взяла телефон и вытащила его. Все продолжало ходить и быть не в фокусе. И эти огни. Слишком яркие. Она вздрогнула и наткнулась на толпу.

Она написала Елене. Возможно, они не были лучшими друзьями, но она была единственной, кого Кора знала в городе.

И Кора должна была лечь. Этот день был официально слишком долгим. Это должно было быть остановиться. Сейчас же.

Ей потребовалось три попытки, чтобы провести правильную последовательность точек, чтобы разблокировать телефон. Она прищурилась на маленьком экране. Он продолжал двигаться и танцевать. Трудно было понять, что экран был реальным. Она ударила по нему своей странной короткой рукой, но, похоже, не могла ничего сделать правильно.

Она чувствовала бешенство и сонливость одновременно. Ей нужна была помощь.

Наконец-то она добралась до текстового приложения. Слава богам, слава богам.

Слезы облегчения заливали ее глаза.

Но когда она начала печатать сообщение, телефон упал.

— Дерьмо!

Пол клуба был темной пропастью. Сможет ли она найти его?

— Эй, я помню тебя. Ты уронила свой телефон? Я видел тебя оттуда.

Мужчина опустился перед ней и подошел к ее телефону. Она могла бы обнять его.

Она попыталась сказать «Спасибо» но ее язык был плотным, и он выглядел больше как слизняк.

Она прищурилась на него, когда проблескивали огни, и она поморщилась. Тем не менее, она могла видеть, что это был хороший парень, и она расслабилась. Он не смеялся или смотрел на нее смешно, когда он попросил купить ей выпить, и она сказала, что пьет только клюквенный сок.

— Я думаю, что я…,-начала она, но мир потускнел.

Следующее, что она видела, рука симпатичного парня обвивала ее, поддерживая ее вес, когда он вел ее по краю толпы.

— Давай отведём тебя в туалет, чтобы ты могла ополоснуть лицо, — говорил он.

— Я написал твоему другу, чтобы тебя там встретили.

Кора кивнула. Говорить было слишком большой работой. Ходить было слишком большой работой, но она боролась, чтобы не отставать и не спотыкаться рядом с милым мужчиной. Он был сильным и крепким рядом с ней, и она цеплялась за него с той силой, которая у нее была.

Она подняла голову и снова была ослеплена огнями. Это было слишком. Слишком. Музыка стучала в ее голове силой льда. Ей нужна тишина. Тьма. Она даже взяла мамин погреб из-за этого.

Эта мысль заставила ее чувствовать себя истеричной.

«Посмотри, как далеко я зашла, мама. Большой город такой же страшный, как ты и сказала.»

Нет. Сегодня просто был плохой день. Она сосредоточилась на подъеме ног. И то, и другое. Держась за мужчину, чтобы оставаться в вертикальном положении.

Боги, казалось, что они ходили вечно. Разве они еще не были в ванной?

Наконец она снова подняла голову. И нахмурилась, когда увидела, что они были в коридоре. Она повернулась и посмотрела через плечо.

Подождите, они прошли мимо ванных комнат. Она попыталась откопать свои ноги. Ей нужно было сообщить человеку, что он ошибся.

— Вы …,-она попыталась сказать, но он отрезал ее.

— Тсс, тихо, малыш. Все будет хорошо. Просто хорошо.

Но его голос звучал как-то неправильно. Скорее, он разговаривал с ребенком, который его раздражал.

— Нет.

Она покачала головой. Странно. Это было очень странно.

Она попыталась отстраниться от него, но его пальцы сжали ее руки, как когти, и вместо того, чтобы осторожно вести ее, он дергал ее вперед.

Стоп! Помогите! она закричала в своей голове. Но вышли только маленькие хнычки.

Он выталкивал ее через заднюю дверь клуба. Прохладный ночной воздух ударил ее, как тысячу крошечных иголок, и она наконец взвизгнула.

Но было слишком поздно. Дверь за ними закрылась так же быстро, как и открылась.

— Заткнись, сука, — сказал мужчина, вытаскивая ключи из кармана. Неподалеку в переулке была припаркована черная машина, и огни зажглись, когда он нажал кнопку на брелке.

Нет! Нет нет нет.

Кора пыталась бороться. В ее голове она боролась изо всех сил. Кричала, билась и царапалась.

Но внешне она, должно быть, не очень-то боролась, потому что скотина без проблем подняла ее стройное тело. Он сунул ее в заднюю часть своей машины.

Дверь машины захлопнулась.

Он даже не удосужился ее удержать. Он не должен был.

Она была беспомощна, когда он ударил на газ, и в ее ушах эхом отозвался визг шин. Ее бросило на спинку сиденья, и когда он остановился, ее бросило в пространство для ног.

Оу!

Но нет. Боль была хороша. Она моргнула и попыталась сосредоточиться на этом.

Она не могла позволить себе потерять сознание. Должно быть, он накачал ей клюквенный сок. Глупая. Такая чертовски глупая!

Она не выпустила напиток из виду. По крайней мере, она думала, что нет. Но он взял его у бармена и передал ей. Если бы он был хорош в ловкости рук, он мог бы дозировать напиток, передавая его.

Усталая. Такая уставшая. Она моргнула, закрыв тяжелые веки. Один раз. Два раза.

Машина быстро ускорилась, и у нее снова открылись глаза. Дерьмо! Она почти уснула?

О чем, черт возьми, она думала? Если бы она уснула, она была бы мертва. Она будет изнасилована и убита и обо всех ужасных вещах, о которых ее мама предупредила. Это все происходило. Сначала с Полом, а теперь накачана наркотиками и похищена, о боги, о боги…

Остановись! Хватит паниковать.

Она заставила свои глаза широко раскрыться, и они попытались сосредоточиться. Она выпила всего около трети стакана клюквенного сока. Она должна была попытаться выбраться из машины. Мужчина забрал ее куда-то, но они еще не были на месте. Было еще время.

Дождь забрызгал окна, когда машина катилась по темным улицам. Они были еще в городе. Ладно. Ей придётся бежать из машины в следующий раз, когда она остановится. Мужчина явно рассчитывал на то, что она потеряла сознание к этому моменту или слишком неспособна что-либо предпринять.

Возможно, потому что она даже не могла самостоятельно ходить в клуб.

Но тогда она не боялась за свою жизнь. Адреналин струился по ее венам, раскрашивая ее варианты черным и белым.

Машина повернула за угол, и ее тело, казалось, перевернулось на 360 градусов, все стало так круто… пока она не поняла, что ее так сильно заклинило в пространстве для ног, она вообще не двигалась, замерла, как кролик, прячущийся от волка.

Так что, возможно, ее голова была не совсем ясна. Тем не менее, она никак не собиралась лежать здесь и принимать все, что этот парень запланировал для нее.

Когда машина в следующий раз замедлилась, она взорвалась.

То есть она вяло поднялась на сиденье и потянулась к ручке двери. Ее конечности были бетонными. Ей понадобилось несколько драгоценных секунд, чтобы понять, как взломать замок, но она потянула ручку вправо, когда машина остановилась.

Дверь открылась, и она бросила свое тело в ночь.

— Эй!-она услышала крик парня, когда она ударилась о мокрый тротуар. Капли дождя ударили ее по лицу.

Вставай!- теперь она кричала на себя. Вместо этого она лежала ошеломленная. Город кружился вокруг нее, высокие небоскребы уходили в бесконечную ночь. Она была маленькая, как дождевая капля, мокрое пятно на асфальте…

Ноги упали на землю, когда дверь со стороны водителя открылась, и ее похититель вышел.

Она соскользнула с земли, используя дверь для рычагов. Она пощадила только самый быстрый, безумный взгляд вокруг. Их остановили на красный свет. Дождь обрушился на пустые тротуары. Куда бы она ни посмотрела, в магазинах было темно и тихо.

Но далеко впереди по тротуару справа от нее была освещена одна дверь.

Свет. Свет означал, что там есть люди. Люди, которые могли бы помочь ей. Или, если ничего другого, это означало место, чтобы спрятаться.

Она побежала к свету. Мир сузился до темного туннеля, и ее надежда уменьшилась до размеров конуса омытого дождем света. Она побежала, босые ноги чмокали холодными лужами. Ее обувь упала где-то по пути, спасибо Судьбам. Она была намного более устойчивой без них. Дождь, кусающий ее щеки, обострил ее. Она бежала, адреналин заставлял ее двигаться вперед, крики мужчины преследовали, но не догоняли. Еще.

Она упала вниз по ступенькам, которые падали ниже уровня улицы, и врезалась в дверь. Крики мужчины были ближе, чем раньше. Он был почти над ней. Она дернула за ручку двери, сумела открыть ее и бросилась внутрь.

Ее убежищем был какой-то бар или клуб, возможно, частный, судя по приглушенному освещению и дереву, которое заполняли место тенями. Смутно она могла разглядеть пустой бар и кабины, освещенные маленькими лампочками.

Дерьмо, почему она стояла здесь, разглядывая декорации? Ее похититель будет здесь в любую секунду. Пытаясь успокоить свое дыхание, она скользнула к стене слева от нее, обнимая тени и капая на ходу. Она прошла мимо стула швейцара и гардеробной. Где был вышибала? Если бы это был частный клуб, они бы выгнали ее?

Она посмотрела на себя. Ее маленькое черное платье было испачкано грязью от улицы, и она была уверена, что ее лицо не выглядело немного лучше.

Но она думала более четко.

И не было вышибалы, которого она могла бы увидеть. Когда она сделала паузу и прислушалась, все, что она услышала, — это стук ее сердца и несколько приглушенных голосов за спиной. Место было закрыто на ночь. Если бы она двигалась достаточно тихо, она могла бы найти заднюю дверь и остаться незамеченной.

Ее план продержался несколько секунд, но дверь за ней распахнулась, громко хлопнув в стену. Нет! Она сдержала крик, съеживаясь в тени. Однако прибытие преследователя привлекло не только ее внимание.

Из дальнего левого раздался крик. Вышибала, наконец, появляется.

— Эй, чувак, ты не можешь заходить сюда.

Кора слепо чувствовала вдоль стены, пока почти не упала в коридор. Она ждала и слушала.

— Я был со своей девушкой, мне нужно посмотреть, пришла ли она сюда.

Ей было страшно, все в Коре протестовали: я не его девушка! Я никогда не встречал его до сегодняшнего вечера.

Вышибала также спорил с ним, говоря ему, что это частное место.

— Если вы останетесь здесь, мистер Убели не будет счастлив.

Голос этого человека был неестественно глубоким, и Кора представила, что он огромный мужчина, грубый в костюме.

— Вам нужно уйти.

— Нет, говорю вам, она побежала сюда…

Прошло несколько секунд, и Кора поняла, что ее преследователь не собирается уходить.

Стучащие шаги, крик:

— Эй, ты не можешь туда войти!

Кора отступила глубже в коридор. Она повернулась и взяла ближайшую дверную ручку, которую могла запереть.

Фантастика, она перешла к следующему. Голоса приближались.

Дверь открылась. Слепо, она бросилась и закрыла его, заглушив крики.

Внутри свет был приглушен, комната была длинным тусклым пространством, заполненным таким же количеством теней, как дубинка. Кора стояла спиной к двери и ахнула, как только ее глаза привыкли к свету.

Перед ней, за простором красной ковровой дорожки, стоял стол.

За столом был мужчина.

Она замерла. Ее вялый ум обратился к этой новой проблеме. Мужчина был одет в костюм с широкими плечами. Его голова была согнута, его темные волосы блестели, когда он работал при свете стола в длинной темной комнате.

Он выглядел важным. Прерывание этого человека с его внушительным офисом в очень частном клубе, вероятно, только приведет к проблемам.

Тем не менее, все было лучше, чем ситуация, которой она избежала. Правильно?

Она стояла, едва решаясь дышать, вода стекала с ее подола на красивый ковер. На секунду Кора подумала, что мужчина ее не видел, он был так поглощен бумагами перед ним. Однако плавным движением он поднял голову и в следующий момент посмотрел прямо на нее.

Кора отодвинулась назад к двери. Он был красив, но ужасным образом, как будто его вырезали из мрамора, но скульптор забыл сгладить края, чтобы смягчить черты лица. Она могла только догадываться о его возрасте. Может быть, в начале тридцатых? Тени покоились на большей части его лица, особенно под глазами. Этим взглядом он двигался по ней, принимая ее слишком короткое платье, ее непослушные ноги, ее влажные волосы.

Кора стояла как статуя с больно бьющемся сердцем.

Никто из них ничего не сказал.

Человек медленно поднялся, вопрос стоял на его губах. Кора также вышла вперёд, мчащаяся мысль с возможными объяснениями.

Но она встретила глаза мужчины, темно-серые, с акцентом на приглушённый свет, и ее разум опустел. Она не была уверена, были ли это остатки наркотиков в ее организме или просто быть рядом с этим человеком. Она тяжело сглотнула.

Позади нее резко раздался стук в дверь. Кора устремилась назад, обхватив себя руками.

— Мистер Убели? — позвал кто-то.

— Да? — мужчина ответил, не отрывая глаз от нее.

Дверь слегка приоткрылась, и Кора отшатнулась назад. Однако никто не вошел в комнату, и она была полностью спрятана за дверью.

— У нас есть парень, который говорит, что он потерял девушку, которого он ищет. Вы слышали?

— Я слышал, Шаро, — сказал мужчина по имени Убели.

— Избавься от него.

Кора почувствовала, что все ее тело расслабилось. У нее перехватило дыхание, даже когда Шаро сказал:

— Будет сделано, босс. Вы хотите, чтобы я вышвырнул его?

— Нет, выпроводи его.

Мистер Убели посмотрел на свой стол, сдвинув несколько бумаг, когда он выдвигал приказы.

— Ударь его, если он будет сопротивляться.

— Да, мистер Убели. Сделаю.

Дверь закрылась, и Кора снова оказалась наедине с мистером Убели. На мгновение он изучал ее прищуренными глазами.

— Этот парень доставлял тебе неприятности? — спросил он, выходя из-за стола.

— Да, — прошептала Кора, — Спасибо.

Согнув плечи, она вздрогнула, и мистер Убели вышел вперед, осторожно, словно она была диким животным, которое могло убежать.

Она отшатнулась, но он прошел мимо нее и подошел к вешалке у двери и снял с него пальто. Вернувшись, он протянул его ей.

На секунду Кора не двигалась. Она посмотрела на мужчину, в его глубокие, затененные глаза. Повернувшись, она просунула руку через рукав и позволила ему помочь надеть ей пальто. Когда он помог ей с пальтом, она поняла, что это был серый пиджак, слишком большой, свисающий с ее рук.

Но когда она обернула его вокруг себя, это было похоже на щит от всего, что произошло сегодня вечером. Волна облегчения ударила ее так сильно, что она чуть не упала на стул, и мужчина вел ее к своему столу.

Она была наконец в безопасности.

Это было кончено.

Она откинулась на спинку стула. Она надеялась, что ее мокрое платье не испортит красную кожу, но она не могла думать об этом больше, чем на мгновение. Было так тепло.

Тепло и безопасность ощущались как все, что имело значение в мире.

Глупо, правда. Она все еще была без работы. И поскольку последней работой была нянькой, ей также негде было жить. Она натянула пальто еще крепче вокруг себя.

— Ты была его девушкой?

Потребовалась секунда, чтобы понять его значение, но как только это произошло:

— Нет, — яростно сказала Кора, качая головой и вздрагивая:

— Нет. Я не знала его до сегодняшнего вечера. Он положил что-то в мой напиток. И он… он…

— Эй, — тихо сказал он, его брови нахмурились.

— Я позабочусь, чтобы он никогда не показывал здесь свое лицо снова.

Кто был этот человек, чтобы дать такое обещание? Но то, как он это сказал, с такой властью заставило ее поверить в это. Возможно, это должно было смущать ее.

Вместо этого она почувствовала облегчение.

Облегчение и тепло.

Она уткнулась носом в шикарную кожу кресла с подлокотниками. Боги, она устала. Более уставшая, чем она когда-либо была за всю свою жизнь.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Кора, — сказала она автоматически, а затем сжала губы. Должна ли она говорить ему свое имя?

«Незнакомцы опасны, — слова ее матери прозвучали в ее голове, — Внешний мир коварен. Здесь, на ферме, безопасно. Я единственная, кому ты можешь доверять.»

— Приятно познакомиться, Кора. Я Маркус. Маркус Убели.

Она сонно кивнула.

— Мне тоже… приятно познакомиться…

Ее глаза продолжали закрываться. Это было грубо, и она изо всех сил пыталась открыть их. Она действительно устала. Ну, может, она и отдохнет. Но только на мгновение.

Только… на… мгновение…

Но тепло согнуло ее, и она уснула.

ГЛАВА 3

Когда Кора проснулась, она вспомнила напиток — красную жидкость, сверкающую, как драгоценный камень в бокале. Она испугалась, ее сердце забилось, как у испуганного кролика.

Но ее не было на заднем сиденье машины. Она села и огляделась, качая головой взад-вперед, ее грязные волосы падали ей на лицо.

Она была в гостиничном номере. Действительно, действительно шикарный гостиничный номер, судя по тому, что она могла разглядеть при свете одной тусклой лампы.

Она все еще спит?

Она неуверенно потерла глаза, но медленно начала вспоминать прошлую ночь. Пол, клуб, ее так называемые друзья, человек, который купил ей напиток. Заднее сиденье автомобиля. Мокрый тротуар, бег по улице, пока не нашла лестницу в подвал, дверь и все, что лежало за ней.

Эта часть походила на сон, и она отрицала, что это произошло, за исключением того, что она лежала между гладкими простынями и бархатистой мягкой подушкой пятизвездочной кровати в отеле.

И она все еще была в своем платье с прошлой ночи.

Она вздохнула с облегчением.

Боги, во что она ввязалась?

«Ну, ты не можешь оставаться здесь в кровати весь день. Пришло время столкнуться с беспорядком, который является вашей жизнью.»

— Но я не хочу, — простонала она и кашлянула. Боги, у нее пересохло в горле.

Когда она встала, она заметила стакан воды на тумбочке. Она почти достигла его, но остановилась в последний момент. Она должна закончить принимать напитки от незнакомцев, несмотря на то, что ее горло было более сухим, чем в пустыне Мохаве. Она зевнула и высунула язык, потянувшись.

Тьфу, ее мышцы болели, как будто ее сбил грузовик. И у нее болит голова. Сильно. Она застонала, встав с кровати, она направилась в ванную комнату, примыкающую к комнате, откидывая запутанные волосы цвета пшеницы.

Как долго она спала? Ей придется искать часы, когда она вернется в спальню. Холодный мрамор в ванной ужалил ее нежные ноги. Прищурившись над двумя раковинами — обе сделаны из поразительного черного мрамора — она ​​увидела, что цвет вернулся к ее щекам. Должно быть, она спала долго.

Она сильно дернула за ручки на раковине в ванной, так что вода взорвалась, и ее руки оказались под ней, а затем она выпила глоток.

Она вымыла лицо. Холодная вода вымыла ее липкую кожу, и к тому времени, когда она закончила и смыла лицо, она почувствовала себя немного лучше.

Особенно, когда она увидела новую зубную щетку и тюбик зубной пасты, расположенные рядом с раковиной.

— Спасибо судьба, — простонала она и схватила их. Она чистилась долго и сильно, не заботясь о том, снимает ли она верхний слой эмали, она была так полна решимости отмыть прошлую ночь с себя. Особенно, когда она вспомнила, как Пол пытался поцеловать ее.

Душ был следующий.

Она почувствовала себя немного более человечной, когда закончила и вышла.

Головная боль рассеивалась с тем большим количеством воды, которую она выпила.

Высушив волосы и вернувшись в спальню, она обнаружила, что кто-то оставил сумку с покупками на стуле возле двери гостиничного номера. Юбка и топ, который она нашла внутри, были ее размера. Наряду с некоторыми вещами. Она сделала паузу, не зная, как к этому относиться. Это было деликатно или жутко? Вероятно, стоит подумать о том, чтобы единственной другой одеждой, которую она имела, было маленькое черное платье, которое она получила в благотворительном магазине за десять долларов. И не хотелось, чтобы она снова надевала грязное белье после душа.

Это был человек с прошлой ночи, который купил ей эти вещи?

А кто еще? Но, вероятно, его секретарь получил их или что-то в этом роде.

Увидит ли она его снова? Или он сжалился над ней, приказал ей отсыпаться в этом прекрасном гостиничном номере и достал одежду, чтобы ей не приходилось ходить с позором? И это было то, что он сделал?

Она быстро оделась, чувствуя смущение из-за того, что так долго уходила из отеля. Она, вероятно, пребывала в ожидании ее пприветствия. Какое было время выезда? Боже, она не хотела, чтобы они взимали с парня дополнительную плату, потому что она дважды вымыла волосы. Шампунь так хорошо пах. И почему в этой комнате нет чертовых часов? Она не потрудилась отодвинуть тяжелые шторы, чтобы увидеть, как высоко солнце было в небе, потому что она была голой и переодевалась, а теперь она уходила, чтобы не беспокоиться.

Она быстро сложила старую одежду, прежде чем распахнуть дверь спальни.

— Ой!- она пискнула от удивления. Она ожидала коридор отеля, но вместо этого ее встретила еще комната ещё больше.

Она была в гостиничном номере. По-настоящему, действительно дорогой номер в отеле. С такой большой, как комната была… это был пентхаус? Святое дерьмо.

Длинная стена окон была темной — не было видно никаких городских огней, поэтому Кора предположила, что это был тот тип стекла, который можно потушить по команде — и в гостиной не было света. Сколько было времени? Она пошла вперёд, задаваясь вопросом, стоит ли ей позвать привет или постучать в другие двери в номере.

— Как ты спала? — голос разнесся из темноты.

— Ой!-Кора снова пискнула, рука сжала ее грудь.

Там, в кресле в гостиной рядом с баром, был Маркус Убели.

— Хорошо, — сказала она, робко улыбаясь. — Я хорошо спала.

Она подошла к нему, все еще оглядываясь. Комната вытянута в тени. Пентхаус должен занимать одну целую сторону здания, поняла она. Там были кухня и бар, утопленные в них зоны для отдыха, телевизоры и, в одном углу, детский рояль. Все было серым или черным, с примесями сливок.

— Тебе нравится это место?

Маркус Убели стоял, положив руки в карманы, с серыми тенями на лице и под глазами, когда он наблюдал за ней.

Правильно. Она, вероятно, смотрела, как деревенский жулик.

— Это хорошо, — сказала она и внутренне сжалась. Ницца?

— Я имею в виду, это действительно модно.

Боги, воображение было хуже, чем приятно.

— Я имею в виду элегантно. Действительно элегантно украшенный дом

Стреляй в нее сейчас.

Чтобы попасть в опущенную зону отдыха, она прошла мимо статуи, искаженной фигуры из белого мрамора.

— Это мое, — прокомментировал он, и она вежливо остановилась, чтобы посмотреть на это.

— Отель позволяет мне обставить это место на мой вкус.

Статуя была из женщины, тело и тонкая ткань, все было изящным. Она выглядела по-гречески и хорошо сделана, но лицо фигуры взволновало ее — черты лица милой юности искривились, словно в каком-то ужасе или страхе. Она двинулась дальше, спускаясь в затонувшую область, где стоял ее хозяин.

— Так ты живешь здесь? — спросила Кора.

Маркус Убели усмехнулся.

— Нет, я храню его на случай, если захочу уйти.

Конечно. Затаив дыхание, она кивнула, как будто это было нормальным. Но, черт возьми, сколько должно стоить такое место? И он хранил это как что-то, где можно было потерпеть крушение, когда он поздно вставал в этой части города?

Или место, чтобы привести женщин. Ее щеки накалились при мысли.

— Хочешь выпить?

Он подошел, и она отшатнулась от его высокой темной фигуры. Но он только повернулся и поднялся по ступенькам к бару.

— Нет, спасибо.

Она покачала головой, все еще чувствуя себя немного вялой. В баре чокнулся стакан, а затем он вернулся.

— Как долго я спала?

Опять небольшой смешок. Это не было недобрым, но это заставляло ее чувствовать, что она пропустила шутку.

— Я просто наблюдал закат.

— Какой?

Она была в ужасе.

Она подошла к окну.

— Можете ли вы включить это?

— Конечно.

Он потянулся к пульту дистанционного управления, и одним нажатием кнопки темные окна стали прозрачными. Кора ахнула, когда вид стал ярким с рядами света, которые обрисовывали небоскребы, искусственные и разноцветные на фоне черного бархатного неба. Она действительно спала целый день.

— О, нет, — сказала она, поднимая руку ко лбу и чувствуя себя полностью дезориентированной. Она повернулась к своему хозяину, который теперь стоял, его фигура была вырезана наполовину черным, наполовину серым.

— Прости меня, — сказал он, и она снова была поражена. Он не был похож на человека, который мог бы извиниться.

— Я позволил тебе спать так долго, как ты могла.

Тень скрывала его лицо; она не могла разглядеть ничего, кроме того, что было в его голосе.

— Я убедился, что ты в порядке. Кто-то остался здесь, на случай, если ты проснёшься. Но когда я вернулся, ты еще спала.

Его голос понизился и стал мягче.

— Я подумал, что тебе это нужно.

— Все в порядке, — сказала Кора, хотя чувствовала себя слабой.

— Я имею в виду, спасибо.

Она спала целый день! И кто-то остался с ней — она ​​задавалась вопросом, кто, и надеялась, что это был не мускулистый вышибала, которого она видела в клубе. У нее было так много вопросов — кто этот человек? Почему он был таким хорошим?

Она почувствовала тёмный взгляд на себе.

— Ты голодна?

Она резко покачала головой, вспоминая боль в животе во время погони. Память не казалась дневной.

Слишком поздно она подумала о своих манерах. Этот очевидно богатый человек потратил время на то, чтобы проверить ее, когда она была уверена, что у него есть еще миллион важных дел.

— Мне жаль. Я вылезу из ваших волос. И мне действительно нужно возвращаться домой.

Она даже не съежилась, когда сказала это. Ну, не слишком. Но какими бы ни были ее проблемы, она закончила навязывать их этому человеку.

Он наклонил голову в сторону, осматривая ее так, что у нее снова пересохло во рту.

— Прошлой ночью ты сказала, что у тебя нет дома.

Кора почувствовала, что ее глаза расширились.

— Ой.

Она знала, что иногда говорила во сне. Она пыталась отшутиться.

— Ну, я работала няней.

— И?

Кора открыла рот, и раздался беспомощный маленький шум. Как она могла даже начать… И это не было похоже на то, что это была его проблема…

Но Маркус Убели выгнул темную бровь так, что требовал правды.

— Ну, я вроде бросила ее.

— Вроде бросила? Либо ты сделала, либо нет.

Она выдохнула в порыве воздуха.

— Я ушла. Но мне все еще нужно вернуться и получить мою последнюю зарплату и все мои вещи.

Она не могла помочь перестать хмуриться, думая о том, что это за сцена. Но там были все деньги, которые она заработала за последние шесть недель, и ее рюкзак полный одежды и нескольких других вещей, которые она привезла из Канзаса…

— Я заберу твои вещи. Ты можешь оставаться здесь до тех пор, пока снова не встанешь на ноги.

— Что?

Спина Коры стала жесткой.

— Нет!

Черт возьми, она снова была грубой, когда этот человек был добр к ней.

— Нет, я имею в виду, спасибо. Это очень мило. Но я в порядке. Все будет хорошо. Я пойду, заберу свои вещи и пойду в дом моего друга.

Ему не нужно было знать, что она говорила о гипотетическом друге. Тем более что ее телефон пропал. Этот мерзавец прошлой ночи сохранил его после того, как он поднял его, и она не запомнила номера Европы или Елены.

Но Донахью хорошо заплатили. У нее было бы почти полторы тысячи долларов, как только они заплатили половину зарплаты этого месяца, которую она была должна. Может, она сядет на автобус и найдет где-нибудь дешевое место, где можно жить. Большой город был лучшим местом, чтобы спрятаться от ее матери, но это было слишком дорого.

— Похоже, у тебя все получилось, — сказал он.

— Мой водитель отвезет тебя туда, куда ты захочешь.

Он вытащил свой телефон из кармана и коснулся кнопки.

— Шэро. Да. Разведи машину. Вы будете сопровождать мисс…

Маркус посмотрел на Кору.

— Вестиан. Кора Вестиан.

— … Мисс Вестиан, куда бы она ни хотела поехать.

Он повесил трубку и сунул ее обратно в карман пиджака одним плавным жестом.

— Сейчас девять часов вечера. Я был бы рад, если бы ты осталась здесь еще на одну ночь и оставила все свои обязанности до рассвета. Что ты действительно можешь сделать сегодня вечером?

Кора прижала вчерашнее платье к животу.

— О, все хорошо. Я ночная сова. Как и мои друзья.

Вранье. Все лгут. Обычно она лежала в постели перед вечерними новостями.

Если бы Маркус мог сказать, что она лгала, он не стал бы ее звать. Он просто наклонил голову и протянул руку к двери.

— Шаро будет ждать, когда ты доберёшься до входа в отель. Можно тебя погулять?

Она моргнула и кивнула. Она никогда не встречала никого такого… ну, такого вежливого. Вежливо, это было идеальное слово для Маркуса Убели. Он был как какой-то старый рыцарь со своим рыцарством, пришедший ей на помощь, когда она была несчастной девицей.

Книги были единственным развлечением, которое позволяла ее мать, и она могла упасть в обморок от одного или двух рыцарей на протяжении всего подросткового возраста.

Маркус протянул руку. Она сунула свое грязное платье за ​​спину, более чем когда-либо рада, что натянула грязные трусы и бюстгальтер во внутрь материала, и взяла его руку другой рукой. Электричество потрескивало в ее теле, как только они прикоснулись.

Не говоря уже о том, что сила, которая исходила от его тела, была… вау. Просто вау. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Находясь рядом с ним, она снова почувствовала головокружение.

Он плавно повел ее через гостиную пентхауса к двери и к лифту. Кора никогда не хотела, чтобы лифт шел быстрее, и хотела, чтобы он не появлялся одновременно.

— Итак, — сказала она, ненавидя то, как ее голос звучал как скрип. Боги, она должна показаться такой маленькой девочкой кому-то вроде Маркуса.

— Чем вы занимаетесь? Как, например, работа?

Она посмотрела на его лицо.

Плохая идея. Действительно плохая идея.

Раньше она видела его только в тусклом свете. В коридоре не было флуоресцентных ламп или чего-то еще, но этого было достаточно, чтобы увидеть, что, черт возьми, Маркус был великолепен. Ошеломляюще с его вершины его изящные щечные кости крепко сжаличелюсть.

И то, как он улыбнулся ей, все еще темно и задумчиво, но, как будто она одновременно забавляла его, у нее перехватило дыхание. Буквально ей было трудно вспомнить, как дышать.

Его улыбка углублялась, пока на щеке не появилась ямочка, и она дернулась назад, словно ее ударили.

— У меня много бизнеса и инвестиционной недвижимости. Ты в порядке?

Маркус сильный. Его ресницы были черными и длинными, с оттенком красоты на жестком мужском лице.

Конечно, его ресницы были безупречны.

— Кора?

— Да. Да. Ага.

Она покачала головой, как дура, и получила еще одну улыбку. Говорят, Амур стрелял стрелами, но это было больше похоже на удар, таран, разбивающий ее прямо в кишку, она выходит внутрь и заменяет их золотым сиянием.

Было ли это потому, что она была полностью лишена мужской компании всю свою жизнь, и теперь она сумасшедшая, когда впервые оказалась рядом с мужчиной?

Нет, этого не может быть. Она не чувствовала ничего, кроме отвращения, когда Пол пытался ударить ее.

Она была почти уверена, что это все Маркус.

Он не отступил. Он уставился на нее, улыбка медленно исчезла, сменившись силой, которая прижала ее к себе, как бабочка к доске.

Когда лифт прогремел, она почти выпрыгнула из кожи.

Уголок рта Маркуса приподнялся, и он отпустил ее руку.

— После Вас.

Чувствуя себя идиоткой, она вошла в лифт. Она думала, что он оставит ее там, но он наступил на пол лифта.

Пространство сжалось и воздух нагрелся. Кора сжала руки рядом с телом. Она была неловким манекеном рядом с высоким широкоплечим богом, заполняющим маленькую коробочку.

Волосы на ее руках поднялись там, где его пиджак коснулся ее. Дорогая ткань напоминала пиджак, который он накинул на нее прошлой ночью. Она никогда не знала никого за всю свою жизнь.

Она подумала, что, несомненно, это пройдет, но нет, весь путь вниз, электрическое осознание гудело под ее кожей. Она спрыгнула с лифта, как только они добрались до вестибюля.

— Еще раз спасибо, — сказала она.

— Вы не представляете, насколько я ценю то, что вы сделали для меня. Я имею в виду, — она ​​покачала головой, когда дрожь ударила по позвоночнику, — я не представляю, что случилось бы, если бы не…

Она глубоко вздохнула и отрезала словесный гнев. Она посмотрела Маркусу в глаза и старалась изо всех сил игнорировать то, как его напряженный взгляд заставлял ее живот становиться абсолютно жидким, и проговорила:

— Просто, спасибо.

— Ничего, Кора, — пробормотал он. Ее охватил румянец — она ​​была чертовски легкомысленна от звука ее имени на его губах.

— Если тебе что-нибудь понадобиться, то ты обращаешься ко мне, хорошо? Я позабочусь о тебе.

Боги, он был так мил. Она протянула руку и быстро сжала его руку.

Его ноздри раздулись от прикосновения, и она тут же отпустила и развернулась на каблуках, широко раскрыв глаза. О боги, почему она коснулась его? О чем она думала?

Оглянувшись вокруг, она увидела, что все глаза в холле были направлены на нее и Маркуса. И вот она, дура. Она на мгновение зажмурилась, испугавшись того, насколько глупой и наивной Маркус, вероятно, нашел ее.

Но она стряхнула это. Ну что ж. Сделано. В течение одной яркой ночи, хорошо, двух ярких ночей, она была короткой вспышкой на проходящем радаре Маркуса Убели, и этого было достаточно.

Она подавила желание поблагодарить Маркуса снова и, вместо этого, удержала ее спину к нему и прошла через вестибюль. Это было похоже на самую длинную прогулку в ее жизни. Она могла чувствовать каждый глаз в этом месте на ней. Но он все еще наблюдал за ней?

Ду, нет, глупая. Вероятно, он обернулся и пошел обратно в пентхаус. Скорее всего, она его больше никогда не увидит.

Огромный лысый вышибала Шаро ждал ее, когда она проталкивалась через вращающиеся двери.

Кора остановилась, увидев его. Вот это да. Она не поняла, насколько… он был большим. Все его пропорции были нормальными, он просто был в очень, очень большой форме. Он должно быть, был шесть футов и мог иметь карьеру полузащитника. На нем был костюм, который должен был быть специально сшит для его оправы, и в ухе у него был маленький наушник.

Он кивнул ей и пошел к задней части гладкой, дорогой на вид черной машины.

— Мисс Вестиан.

— Спасибо.

Она скользнула на прохладное кожаное сиденье скамьи, и Шаро закрыл за собой дверь. Она нервно сжала свое старое платье на коленях.

— Ремень безопасности, — сказал Шаро с переднего сиденья.

— О верно.

Наконец она откинула свою одежду на сиденье рядом с ней и натянула ремень безопасности на грудь, щелкнув его на месте.

— Адрес?

Она дала ему адрес, и он подключил его к экрану на приборной панели. Они выехали из отеля, и огни города скользили по машине.

Кора смотрела в окно, как всегда, когда была в машине или в автобусе.

Шесть недель здесь, и город все еще благоговеет перед ней. Она читала книги о городах и зданиях настолько высоких, что они царапали на небе, но читать о них и видеть их — это две совершенно разные вещи.

Кора выросла в окружении кукурузы и сорго. Строки и ряды, насколько глаз мог видеть. И это было все. Идея места, заполненного людьми, которых они должны были строить вверх и укладывать друг на друга, чтобы соответствовать друг другу, была тем, чего Кора на самом деле не могла понять, прежде чем приехать сюда.

Поездка была тихой. Шаро ничего не сказал, и Кора была рада, потому что она была слишком напугана, чтобы разговаривать с большим мужчиной. Если он не говорил, это означало, что ей тоже не нужно было.

И довольно скоро она начала узнавать окрестности Донахью.

Она выпрямилась и посмотрела на часы на экране приборной панели. Девять двадцать Хорошо, по крайней мере, Тимми будет спать. Ее сердце сжалось в ее груди. Она будет скучать по маленькому мальчику. Он не поймет, почему она внезапно исчезла. Это было нечестно по отношению к нему. Но она никак не могла остаться. Не после того, что сделал Пол.

Она глубоко вздохнула, когда машина остановилась.

Ладно. Она войдет, возьмет свои деньги и вещи и уйдет оттуда. Она могла бы получить отель на ночь. Она почти смеялась, думая о том, какой отель она может себе позволить по сравнению с прошлым вечером. Ей нужно было сесть на поезд до окраины города и найти самый дешевый мотель, который она могла найти, но, по крайней мере, он мог бы пережить ее всю ночь. Завтра она может поискать другую работу и…

— Мисс Вестиан? — позвал Шаро под сомнением.

— Если у вас возникли вторые мысли, я знаю, мистер Убели не будет возражать…

— Нет.

Внимание Коры вернулось к настоящему моменту, и она распахнула дверь, ступая ногами к тротуару. Она съежилась, думая о том, как красивые пятки, вероятно, уже поцарапались. Она хотела вернуть мистеру Убели одежду в идеальном порядке вместе с благодарностью.

Ну что ж, она вздохнула. Не похоже, чтобы он мог вернуть их в магазин после того, как она их надела.

— Спасибо. И еще раз спасибо мистеру Убели за меня.

Она закрыла дверцу машины, прежде чем снова начала идти.

Шаро тоже вышел из машины, и она посмотрела вверх на его лицо, так высоко над ней.

— Мистер Убели попросил меня дать тебе это.

Он протянул карточку.

— Если вы когда-нибудь будете нуждаться в нем по любой причине, любая причина, вы позвоните ему. Хорошо?

Она быстро кивнула и взяла карточку. Она быстро улыбнулась и повернулась, чтобы поскорее спуститься по тротуару к коричневому камню Донахью.

Она подождала, пока черная машина отъехала и поехала по дороге, прежде чем постучать в дверь. Она не позвонила в дверь, потому что не хотела будить Тимми.

Было странно стучать в входную дверь, вместо того, чтобы позволить себе войти с ее ключом, но у нее даже не было времени, чтобы схватить их прежде, чем Пол обрушился на нее прошлой ночью.

Она покачала головой. Неужели это было только прошлой ночью? Потому что, несмотря на то, что она была потрясена, узнав, что сегодня вечером она проснулась, события прошлой ночи уже начали ощущаться очень далекими, как будто они произошли с какой-то другой девушкой. Защитный механизм заработал, но у нее не было другого момента, чтобы подумать об этом, потому что дверь распахнулась.

— Миссис Донахью. Здравствуйте. Я здесь, чтобы забрать свои вещи. Я не знаю, если Пол… если мистер Донахью сказал вам, но я ушла…

— Шлюха! Как ты смеешь показать свое лицо здесь?

— Что…

Но прежде чем Кора успела хоть что-то сказать, женщина средних лет вышла вперед и ударила Кору. Сильно.

Кора дернулась назад и подняла руку к лицу.

Больно.

Для такой маленькой леди миссис Донахью собрала хит.

— Подожди, — Кора подняла руки, — здесь произошло какое-то недоразумение…

— Не ты ли пыталась трахнуть моего мужа?

Миссис Донахью усмехнулась.

— Конечно нет! Я бы никогда этого не сделала!

Но по выражению лица Дианы Донахью стало ясно, что она не верила ни единому слову, исходящему из уст Коры. И с чего бы это ей? Это было слово Коры против Пола.

— Вы выходите за рамки, — сказала Кора, сжав кулаки, — но вы никогда не поверите мне, и я поняла. Так что просто заплатите мне деньги, которые вы должны мне, и дайте мне забрать мои вещи, и вам больше никогда не придется меня увидеть.

Миссис Донахью издал недоверчивый шум.

— Ты не ступишь ногой в мой дом, ты, шлюха. Мне пришлось пропустить работу сегодня, чтобы остаться дома с Тимми. Боги знают только, какое влияние ты оказала на моего ребенка. Она покачала головой и пошла закрывать дверь.

Кора толкнула ногу в сторону и толкнула дверь. Это заставило миссис Донахью споткнуться на несколько футов назад в фойе. Но это только больше злило ее.

— Я звоню в полицию, — завопила она.

— Все, о чем я прошу, — это то, что вы мне должны, — сказала Кора, едва способная поверить в происходящее.

— Вы должны заплатить мне. Я сделала работу. И мне нужны мои вещи.

— Я сожгла твои вещи. Еще Павел рассказал мне, что ты пытался сделать после того, как не пришла домой прошлой ночью. Я бросила их в мусор и подожгла.

Кора почувствовала, как у нее открылся рот. Все сгорело- но это было все, что было у Коры — все, что у нее было во всем мире…

— Но…

Кора замолчала, сдерживая слезы. Пол вошел в комнату позади Дианы.

— Пол, скажи ей, — обратилась Кора.

— Скажи ей, что случилось. Пожалуйста. Мне нужны деньги за работу, которую я сделала. У меня больше ничего нет. Мне нужны эти деньги.

Но у Пола было каменное лицо, и когда он шел вперед, он обнял свою жену.

— Тебе нужно идти, или мы позвоним в полицию

— Я уже набираю, — сказала Диана, касаясь своего телефона и поднося его к уху.

— Да Здравствуйте. В нашем доме есть психо-нарушитель. Наша бывшая няня, которая преследует моего мужа.

Кора отшатнулась и закрыла за собой входную дверь. Это было нечестно! Они не должны быть в состоянии сделать это с ней. Она зависела от этих денег.

Она услышала сирены на расстоянии. Вероятно, это пришли не за ней. Сирены были нормальной частью городской жизни, но тем не менее, она заставила ее бежать.

У нее не было ни удостоверения личности, ни даже номера социального страхования из-за одержимости ее мамы жить вне сети. Это была одна из причин, по которой работа на Донахью была идеальной. Они не возражали платить ей наличными под столом.

Но сейчас денег не было.

Безработная.

Нет ничего.

У нее даже не было телефона благодаря тому ублюдку с прошлой ночи.

Она только замедлила ход, когда повернула за угол и побежала вниз по ступенькам к метро.

У нее было двадцать долларов с прошлой ночи, и это было все. Она потратила пять на билет в метро и села на первый поезд, который появился.

Сидя в грязном вагоне метро, ​​она огляделась, и наконец ее охватил полный вес ее положения.

Сегодня ей негде было спать.

Ее взгляд упал на грязного, явно бездомного, спящего в углу поезда человека.

Ну, это был один из вариантов.

Ее голова откинулась назад на окно позади нее, и она закрыла глаза. Боги, неужели она серьезно размышляет о том, чтобы спать на вагоне метро, ​​как бомж? Она настолько низко упала?

Почему ты такая ханжеская? Ты бездомная.

Она провела рукой по лицу.

Она думала, что она такая смелая, сбежавшая с фермы. Она сделала это под влиянием момента. Она увидела шанс и воспользовалась им. Кора была ужасным лжецом, и никто не мог прочитать ее лучше, чем ее контролирующая мать.

Управление. Ха. Ее мать была патологична.

Деми Вестиан наблюдала за каждым, что делала ее дочь. Она следила за тем, сколько еды съела Кора, сколько она спала, выполняла ли она все обязанности по дому, училась ли она в школе и делала ли она это на отлично. Большую часть времени Кора чувствовала себя скорее как научный эксперимент или как собака с призовой выставкой, чем дочерью.

Не то, чтобы ее мать когда-либо показывала это.

Нет, это было другое исключительное правило их жизни. Они никогда никого не видели.

Если они должны были иметь ветеринара, чтобы посмотреть на лошадей, Кора была заперта в подвале на время.

Ее мама два раза в месяц ездила в город на грузовике за едой и припасами, но Кора всегда оставалась позади. Кора только читала о других детях в книгах. Она никогда не встречала никого.

Пока она не была подростком и не надоелась этим.

Однажды, когда ей было пятнадцать, она украла грузовик и поехала по длинной дороге, ведущей от фермы.

Это было глупо и безрассудно, и она знала только основы того, как водить машину. Но дорога была ровной и прямой, и это был яркий солнечный день. Через час она добралась до города.

Она остановила грузовик на обочине дороги и припарковала его, как только подошла к группе зданий. Она вышла и начала идти.

Она ходила из одного магазина в другой, восхищенная и пораженная всем, что она видела, но больше всего людьми. Они казались такими же удивленными, увидев ее, как и она, увидев их. Кем она была? они хотели знать. Она не знала, как ответить на их вопросы. Она чувствовала, что это будет предательством ее мамы, чтобы сказать, что она жила по дороге. Никто не должен был знать, что она существует. Она никогда не знала почему, но она знала так много.

Но кто-то узнал ее. Владелец универсального магазина, человек такого возраста, его кожа была покрыта морщинами и складками.

— Вы связаны с Деми? Вы двоюродный брат, который приезжает в гости? Или ее племянница?

Кора кивнула, не смея говорить. Она вышла из универсального магазина. Прямо в группу подростков.

Один из мальчиков сказал, что она красивая, и пригласил ее на вечеринку, на которую они все собирались. Вечеринка! Как она читала в своих книгах о Сладкой долине.

Она села в грузовик с двумя мальчиками и тремя девочками, и они поехали на пустое поле. Кора не могла перестать улыбаться и смеяться, хотя и начала чувствовать себя застенчиво после того, как одна из других девушек громко прошептала о ней, высмеивая ее изношенный комбинезон с пятнами на коленях.

Но даже этого было недостаточно, чтобы ослабить настроение Коры. Она помогла парням разжечь костер, и она почувствовала теплое свечение, которое не имело ничего общего с огнем, когда мальчик, который первым назвал ее, довольно коснулся ее волос и сказал, что это был цвет лунного света.

Кора никогда не слышала ничего такого прекрасного или поэтичного, и когда мальчик пригласил ее сесть на тюков сена рядом с ним, она хихикнула, но приняла.

Они начали разливать пиво, от которого Кора вежливо отказалась, когда внезапно поле озарилось фарами и шумом сирены.

— Дерьмо, полицейские!-крикнул мальчик, сидящий рядом с Корой.

Кора вскочила и закрыла уши в замешательстве.

Мальчик, который назвал ее красивой, убежал вместе со всеми своими друзьями, исчезая в соседней кукурузном поле. Все они оставили ее одну, когда две полицейские машины окружили ее.

Почти сразу после того, как они остановились, Деми выпрыгнула из первой полицейской машины и побежала в сторону Коры.

Кора с облегчением и ужасом увидела свою мать. Ей хотелось плакать, особенно когда ее мать дергала ее.

Она без слов вернулась к полицейской машине.

Она не сказала ей ни единого слова, когда полиция отвезла их обратно к грузовику ее мамы, где она оставила его за городом.

И ее мама не сказала ни слова после того, как она втащила Кору на пассажирское сиденье грузовика и захлопнула боковую дверь после того, как она вошла. Или на все сорок пять минут езды обратно на ферму.

Как только ферма вернулась в поле зрения, Кора наконец решилась:

— Мама, прости. Я просто хотел посмотреть, как…

— Ты знаешь, что могло с тобой случиться? — ее мама кричала, хлопая ногой на переменах и загоняя грузовик в парк.

— Как ты могла быть такой эгоистичной?

Кора сгорбилась на своем месте.

— В конце концов, я делаю это для тебя.

Мама покачала головой.

— После многих лет, которыми я пожертвовала ради тебя, поработила ради тебя здесь, на ферме. Ты думаешь, мне здесь нравится, когда нет никого, кроме тебя для компании? Но я делаю это для тебя. Чтобы защитить тебя. И ты пошла и бросила это мне в лицо вот так.

— Почему? — Кора села, хлопнув руками по сидению рядом с ней.

— Почему мы должны так жить? Почему мы не можем жить в городе? Почему я не могу иметь друзей или ходить в обычную школу?

Но мама покачала головой, словно Кора была нелепой.

— Сколько раз я должна говорить тебе, насколько это опасно?

— Сегодня это не было опасным, — согласилась Кора.

— Эти дети были хорошими. Мы хорошо проводили время.

Мама издевалась

— Ты настолько глупа, что даже не знаешь того, что знают все. Ты думаешь, эти парни были добры к тебе, потому что ты им нравилась? Они хотели оказаться у тебя между ног. Если бы я не показала тебе все это, ты бы оказалась статистикой в ​​утренней газете.

Кора распахнула дверь и вышла из грузовика.

— Ты не права.

И она захлопнула за собой дверь.

Все это было неправильно.

Поскольку ее мать вышла из грузовика так же быстро, и прежде чем Кора смогла моргнуть, она обошла грузовик и держала руку Коры в своей железной хватке.

Она затащила Кору в дом, игнорируя ее крики.

— Нет. Нет, мама!

Кора взвизгнула, как только поняла, куда ее ведет мама.

— Не погреб. Пожалуйста. Извини, хорошо? Мне жаль!

Но как только мама решила что-то сделать, ничего не изменилось. И хотя Коре было пятнадцать лет, она всегда была маленькой для своего возраста и не могла сравниться с жестким мускулистым телом своей мамы.

Мама заставила ее спуститься по лестнице в сырой, холодный погреб, прежде чем она смогла получить еще одну просьбу. Она толкнула Кору на пол и снова поднялась по ступенькам.

— Мама, — позвала Кора, вставая и вскакивая на ноги.

— Мама!

Она побежала вверх по лестнице, когда ее мать хлопнула дверью погреба.

И независимо от того, сколько она стучала в дверь или умоляла, умоляла и клялась, что ей будет лучше, ее мама не откроет.

Она не открывала двери три дня и три ночи. Не то чтобы Кора знала это до позднего времени. В то время все, что Кора знала, было то, что она была в холоде и темноте, и что это никогда не кончалось. У нее был галлон воды и ведро, чтобы она могла пользоваться ванной, и Кора, наконец, достаточно проголодалась, чтобы открыть варенье, которое они там хранили, и съесть его.

И когда ее мать наконец-то открыла дверь, и Кора сощурилась на прямоугольнике света, между ними уже никогда не было ничего одинакового.

Кора открыла глаза и осмотрела вагон метро.

Она не могла пойти домой. Она поклялась, когда наконец сбежит с фермы и от своей матери, что никогда не вернется.

Это означало, что на самом деле был только один вариант, каким бы унизительным он ни был. Кора достала открытку, которую Шаро дал ей, из кармана юбки.

В вагоне метро было почти пусто. Спереди сидела утомленная на вид женщина в деловой одежде, сиденье было дальше всего от бездомного. Кора встала, держась за столбы и подошла к женщине.

— Привет, мэм, извините, что беспокою вас, но могу ли я одолжить ваш телефон?

ГЛАВА 4

— Мы должны перестать встречаться так, — нервно пошутила Кора, когда Маркус открыл дверь своего номера в пентхаусе и жестом пригласил ее войти.

Край его рта изогнулся в полуулыбке. Он смеялся над ее шуткой или над ней? Не то чтобы это имело значение в любом случае. Он делал ей огромную услугу.

— Я действительно ценю это, — сказала она.

— Это будет просто на ночь.

Она съежилась.

— Или, может быть, пару ночей? Как только я получу еще одну работу, я клянусь.

Маркус ничего не сказал, он просто смотрел на нее с тем непостижимым выражением лица. Он наклонил голову, показывая, что она должна войти.

— Шаро упомянул, что ты еще не ела.

— О, — сказала Кора, удивленная, увидев изысканный стол, накрытый в маленькой столовой. Окна еще не были затемнены.

Она сделала еще несколько шагов вперед, в восторге от сверкающей картины. Она видела это раньше, но была слишком отвлечена, чтобы воспринимать это правильно. Теперь она покачнулась, столкнувшись с рядами небоскребов, весь город лежал у ее ног.

— Я никогда не была так высоко, — прошептала она. Она хотела подойти прямо к окну, но сдержалась. Глядя на небоскребы, у нее кружилась голова.

— Я имею в виду, я знала, что мы должны быть так высоко от того, сколько времени заняла поездка на лифте, но…,-она замолчала, качая головой.

Когда она оглянулась на Маркуса, его голова была наклонена, его глаза сузились, словно она была особенным видом зоопарка.

Она почувствовала, как жарят ее щеки, и подняла к ним руки. Боги, почему она не может держать рот на замке? И не позволить каждой вещи, которую она чувствовала и думала, выражать на своём лице?

Она резко двинулась, чтобы сесть за стол.

— Спасибо, да, я голодна.

Маркус двинулся к ней.

Его запах охватил ее, его рука коснулась ее, и, как и раньше, когда он провожал ее вниз по лестнице, простейшее прикосновение послало электрический заряд по всему ее телу.

Она ахнула и села, взявшись за сиденье стула.

— Спасибо.

Она нервно провела рукой по волосам и улыбнулась ему.

Ее тарелка была покрыта причудливой серебряной крышкой. Она подняла ее, и пар поднялся.

— Ой!-сказала она, удивленная снова. Маркус усмехнулся, когда он сел напротив нее.

— Я надеюсь, что ты не возражаешь, но я заказал это для нас. Жареная баранина, кукуруза и лук-порей, рубиновый мангольд, жареная брюква увенчанная козьим сыром.

— О, — сказала Кора, еще раз, кивая и глядя на свою тарелку, широко раскрыв глаза. Она не думала, что когда-то видела такой большой кусок мяса. По крайней мере, не на тарелке, установленной перед ней.

— Ты вегетарианка?

— Нет, — быстро сказала она. Она и мама в основном ели вегетарианскую пищу, но это не было связано с каким-либо выбором со стороны Коры. Это был момент ухода, не так ли?

Чтобы она могла наконец иметь выбор в своей жизни?

Кора улыбнулась и потянулась к вилке… только чтобы обнаружить, что там было несколько вилок. Она схватила ближайшую к тарелке и широко улыбнулась.

— Приятного, — сказала она, поднимая вилку, словно это был бокал.

Маркус снова усмехнулся, и она отвела взгляд к своей тарелке, копаясь в голени ягненка. Это было так хорошо приготовлено, что растопило большую кость. Ориентировочно она поднесла его ко рту.

И почти смутила себя еще больше, громко застонав. Она остановилась в последнюю секунду, но святое дерьмо.

Ее взгляд устремился на Маркуса, и как только она закончила жевать и глотать, она не могла не сказать:

— О, боги, это лучшее, что я когда-либо ела за всю свою жизнь.

Он откинулся на спинку стула, как будто он никогда не видел ничего подобного раньше.

Он еще не трогал свою еду.

— Разве вы не собираетесь попробовать? Это вкусно. Доверьтесь мне.

— О, я не сомневаюсь в этом, — сказал он. — Я передам твои комплименты шеф-повару.

Она кивнула, нетерпеливо сделав еще один большой укус.

— Да, пожалуйста, — сказала она, прежде чем засунуть вилку в рот.

Дорогие боги, это было то, что она упускала в течение последних девятнадцати лет своей жизни? Теперь ей пришлось еще больше завидовать своей матери. Было преступлением никогда не сталкиваться с такой хорошей едой.

Ее мама любила вареные овощи. И рис. Простой белый рис. Еда была топливом, так всегда говорила ее мама. Просто топливо.

— Подожди, пока мы доберемся до десерта, — сказал Маркус, наконец откусывая еду, его глаза не отрывались от нее.

— Какой десерт?

— Шоколадный мусс.

Кора боролась, чтобы не облизнуть губ. Она обожала шоколад.

— Так скажи мне. Что заставило тебя передумать и вернуться?

— Ой.

Очевидно, это ее любимое слово на вечер.

— Ну, я пошла к своим бывшим работодателям, чтобы забрать свою зарплату и свои вещи, но там была…

Кора посмотрела в окно.

— … Небольшая проблема.

Она оглянулась на Маркуса, а затем опустила глаза на тарелку.

— В любом случае, я не смогла получить свою зарплату или что-либо из моих вещей. Они уже выбросили их. И я потеряла свой телефон прошлой ночью, когда этот человек… Так что у меня не было чьего-либо номера телефона, потому что все они были в телефоне, и я не знала, куда идти без денег…

Она сунула в рот еще один кусочек бараньей ножки, лишь бы оторвать себя от слов. Она рискнула еще раз взглянуть на Маркуса. В руке у него был бокал вина, но он поставил его

на стол, нахмурившись.

— Они не дали тебе деньги, которые они были должны тебе?

Кора проглотила мясо и потянулась за чашкой воды. Внезапно ей стало жарко. Она обмахивалась другой рукой. Он чувствовал, что здесь жарко?

Маркус все еще смотрел на нее, очевидно ожидая ответа, поэтому она покачала головой, три быстрых встряхивания назад и вперед.

Было довольно неловко, когда она с ним впервые столкнулся, но теперь необходимость сказать Маркусу, похоже, добавляет оскорбление ране. Она не знала, что было хуже: он знал все подробности ее жалкой ситуации или думал, что она чертовка, жаждет съесть свою необычную еду и поспать в своем роскошном номере-пентхаусе.

— Это неприемлемо.

Темный взгляд, который отразился на его лице от ее имени, одновременно порадовал и немного напугал ее.

Она быстро махнула рукой.

— Думаю, это одна из тех вещей, которые случаются. В будущем я буду осторожнее.

— Но ведь у тебя есть деньги в банковской карточке?

Боги, может ли она умереть от стыда?

— У меня нет банковского счета. Я хранила все наличными.

Она чувствовала на себе его взгляд, даже не поднимая глаз.

— И, ну, у меня тоже нет удостоверения личности. Или номер социального страхования. Моя мама вроде… напряженная, я думаю, можно так сказать. Я выросла в глуши на ферме, и моя мама обучала меня на дому и все такое. Мама хотела быть вне сети.

Кора возилась с вилкой.

— Типа, действительно вне сети. Видимо, она даже родила меня дома и никогда, знаете ли, не получала для меня свидетельства о рождении, карточки социального страхования или чего-нибудь еще.

Кора собралась и наконец, взглянула на Маркуса. Но по его чертам она ничего не могла понять. Дело не в том, что его лицо было пустым — его глаза горели интересом, но он не выглядел таким потрясенным, как она ожидала. Это придало ей смелости продолжать.

— Поэтому, когда я ушла из дома и приехала в город, у меня не было никаких документов. Я даже не думала об этом. Я не знала, что мне нужны такие вещи, чтобы устроиться на работу. Но оказывается, это действительно важно.

— Но ты все ещё работаешь няней.

Она пожала плечами.

— Они нормально платили мне наличными.

— И они не требовали рекомендаций?

— Они сказали мне, что у них всегда будет камера для няни, и я очень хорошо ладила с Тимми во время нашей пробной игры. К тому же, как я узнала позже, я не просила столько денег, как другие няни.

— И интервьюировал ее Пол, а не Дайан.

Кора вздрогнула. Это была настоящая причина, по которой он ее нанял? Потому что он нашел ее привлекательной и надеялся завязать с ней роман?

— Ну, прежде всего, нам нужно начать процесс получения тебе карточки социального страхования. Без него ты будешь калекой на всю жизнь.

У Коры отвисла челюсть. Во-первых, МЫ, а во-вторых, насколько он был уверен, что она действительно может получить карточку социального страхования. Она искала это в Интернете несколько раз, но почти все, что приходило в голову, касалось только того, как получить документы для младенцев, родившихся дома, пока они были еще младенцами. Не тогда, когда им было девятнадцать.

Она думала пойти в офис соцзащиты и спросить, но испугалась.

Что, если у нее будут проблемы из-за отсутствия документов?

На самом деле она не могла доказать, что была той, кем себя называла. Она не могла даже доказать, что она гражданка, и, учитывая, насколько безумно все было с иммиграцией в последнее время, что, если они попытаются депортировать ее в чужую страну?

Да, она умела мыслить в категориях наихудших сценариев. После того, как всю жизнь прожила со своей параноидной мамой, обычно это была ее реакция коленного рефлекса.

Кроме того, она получила должность няни, так что это не казалось таким важным и определенно не стоило риска.

Чувствуя себя глупой, даже когда она просила об этом, она ничего не могла с собой поделать.

— Разве это не кажется, я не знаю… рискованным? Как они докажут, что я такая, какой себя называю?

— Я попрошу своего адвоката изучить это дело, но полагаю, что это будет связано с серией письменных показаний твоей матери и людей, которые знали ее, когда она была беременной…

— Нет, — резко ответила Кора.

Брови Маркуса приподнялись.

Дерьмо. Как это объяснить?

— Моя мама и я расстались не самым лучшим образом.

Маркус задумчиво кивнул.

Кора откусила еще немного, хотя бы для того, чтобы чем-то занять свои руки, когда Маркус спросил:

— Ты когда-нибудь занималась моделью?

Ее глаза вылезли наружу, и она задохнулась, хватая салфетку и вытирая красный соус, который, как она была уверена, был размазан по ее рту.

Она поспешно жевала и смеялась.

— Ха-ха, — сказала она, — Смешная шутка.

Однако он не смеялся. Его черты снова стали каменными.

— Когда я рассказываю анекдот, ты поймешь это, Кора.

Она усмехнулась.

— Я не похожа на модель.

Сколько раз мать придиралась к ее внешности?

«— Почему ты не позволяешь мне снова стричь челку?

— У тебя отвратительно огромный лоб. Это нужно прикрыть.

— А что ты ела? Я удивлена, что ты можешь пройти через дверь с этими бедрами.»

Глаза Маркуса сузились.

— Не будь одной из тех девушек, которые притворяются, будто не знают, что они красивы.

Щеки Коры вспыхнули. О боги, неужели он думал, что она часто ловит комплименты? Она махнула ему рукой, но он упорствовал.

— У меня есть друг, модельер, Арманд, и я знаю, что он хотел бы заполучить тебя.

Ее рот снова открылся, второй раз за столько же минут.

«Возьми себя в руки!»

— Не таким образом.

Маркус склонил голову, его серые глаза потемнели.

— Никто больше никогда не поднимет на тебя руки.

То, как он сказал это, было резким, что, вероятно, должно было ее беспокоить. И это была только она, или она прочла в его глазах в тишине после его заявления скрытое «кроме меня»?

— Но это была бы работа, я думаю, тебе понравится, — продолжил он.

— Ты встретишь людей своего возраста.

Он улыбался.

— И носи красивую одежду.

Она закатила глаза.

— Мне было бы удобнее в комбинезоне и фланеле. Девушка с фермы, помнишь?

Хотя не раз, она пробиралась в шкаф своей матери и примеряла туфли на каблуках, спрятанные в коробке в самом конце. Она чуть не сломала лодыжку в первые несколько раз, когда пыталась ходить в них, но в конце концов научилась этому. Она мечтала о той жизни, которую описывал Маркус, но точно так же она мечтала о рыцарях и замках из своих книг. Ничего подобного не может быть реальным.

— Вы ведь владеете бизнесом? — спросила она.

— Почему я не могу работать на вас?

— Не может быть и речи, — отрезал он, и Кора отпрянула от стола.

Маркус вытер рот салфеткой. Его глаза снова были на ней.

— У меня есть бары. Отели, которые находятся не в лучших частях города. Не там, где ангелам место.

Кора слегка нахмурилась. Она не была уверена, что ей нравится, когда ее считают ангелом. Чем больше она узнавала Маркуса, тем больше она думала, что ей, возможно, хотелось бы оказаться здесь, на земном плане, с ним. Чтобы он увидел в ней женщину.

Заскрипел стул, и тень Маркуса упала на нее.

— Кора, — он взял ее за руку, и это случилось снова, электрический разряд, но на этот раз намного сильнее. Тепло поднялось по ее руке, кровь закипела, румянец растекся по ее груди и скатился вниз. Кора ахнула, и лоб Маркуса наморщился.

— Кора?

Она смотрела на него, пока ее тело пульсировало, ее губы покалывали, а груди опухали. От его прикосновения. Одно касание. Она даже не подозревала, что это возможно.

— Ты в порядке?

— Да. Да.

Ее рот все еще работал, хотя в горле внезапно пересохло. Чудесно.

— Я в порядке, — прошептала она.

Маркус сузил глаза за мгновение до того, как его лицо смягчилось. Его большой палец провел по ее пульсу. Ее конечности стали жидкими.

— Ангел, — сказал он мягко, и то, как он это сказал, вызвало у нее трепет.

Больше он ничего не сказал, да и не должен был.

Он… Он… тоже это чувствовал? Он должен знать, как он на нее повлиял. И он не отстранился.

Его серые глаза блестели. О боги, он знал. Ему было интересно.

Очень интересно, если бы то, как его ноздри раздулись, было каким-то признаком.

Это было безумно, совершенно безумно. Но это происходило.

Она не просто придумывала что-то в своей голове? Она искала его глаза, чувствуя отчаяние от всех ощущений, которые он пробуждал в ней.

— Почему вы мне помогаете? — она выпалила вопрос, который мучил ее с тех пор, как она проснулась сегодня утром.

— Я никто.

Последнее сжатие, и его высокое мощное тело изящно переместилось обратно на свое место. У нее перехватило дыхание, все нервы в ее теле все еще работали от его прикосновения.

Он посмотрел на свою тарелку, его лицо было затуманенным. Наступила тишина.

— Просто вы делаете все это для меня. И я так благодарна, не поймите меня неправильно. Но если бы я могла понять, почему…

— Ты мне кого-то напоминаешь, — сказал он, не отрывая глаз от тарелки, и она не упустила из виду, как работает его челюсть.

— Допустим, помощь тебе- это оплата моего долга.

— О.

Желудок Коры упал на пол, все прекрасные чувства улетучились. Она была ему в долгу?

Она чувствовала себя такой глупой. Как школьница, влюбленная школьница.

— И этот город — опасное место. Я знаю его лучше, чем кто-либо. У меня была сестра, которая была немного моложе тебя, когда я ее потерял.

Сестра? И он ее потерял? Кора сразу почувствовала себя ведьмой из-за своей эгоцентричности. Действительно школьница.

— Мне так жаль. Маркус.

Она потянулась через стол и взяла его за руку.

— Что произошло? Нет, боже, мне очень жаль. Тебе не нужно мне рассказывать.

Она сжала его руку, и он глубоко вздохнул, наконец подняв свои серые глаза на нее. Она не могла отвести взгляд. Перед ней был мужчина, а не мальчик. Он был человеком, который пережил многое и пережил это, чего она даже не могла понять. Ей внезапно захотелось быть чем-то большим… ну, просто большим, чтобы она могла утешить его.

— Я хочу сказать тебе.

Его брови были сдвинуты вместе, и она могла видеть глубокую печаль в его глазах, которое, очевидно, не зажило. Кора почувствовала, как его боль пронзила ее грудь до костей.

— Она была моей сестрой, и я любил ее больше всего на свете. Когда ее и моих родителей отняли у нас, жестоко, насильственно, — его рука дрожала под рукой Коры, — на долгое время я пожалел, что умер вместе с ними.

— Маркус, — прошептала Кора, с трудом выговаривая слово, ее горло было таким сухим. Она протянула другую руку и сжала его, обе ее маленькие руки едва держали одну из его огромных.

Она не знала, почему он выбрал ее, чтобы поделиться этим, но, судя по ее ограниченному общению с ним, она была уверена, что для него это не было обычным делом, наверное он был человеком, который редко, если вообще когда-либо, хранил свое сердце на чьем-то рукаве.

Он был слишком сдержан, слишком взвешен во всем, что делал. Какими бы ни были его причины, для нее было только честью заглянуть под маску, чтобы увидеть настоящего мужчину.

— Но я поклялся сделать все, что в моих силах, чтобы взять под контроль город, который они любили, чтобы монстры, убившие их, никогда больше не могли свободно править. Итак, ты понимаешь, почему я не могу тебя отпустить, — сказал он, глядя более прямо, чем раньше.

— Этот город как зверь. Зверь в клетке. Опасный. Жестокий. Невинные падают, а преступники остаются безнаказанными, если их не остановишь.

Он верил всему, что говорил, и верил в это страстно. Абсолютно. У Коры по спине пробежала дрожь.

— А как насчет копов?

— Что насчет них? — усмехнулся он.

— Полиция ничего не делает. Они либо коррумпированы, либо не имеют власти. Нет закона и порядка, только насилие. Сильный давит на слабого, и смерть идет по улицам. Не зря ту часть города, где ты играла в клубе, называют Преступным миром. Но дело не только в южной стороне. Весь город балансирует на острие ножа. И именно такие люди, как я, не дают этому случиться и впасть в хаос.

Это небезопасно. Мир снаружи небезопасен.

Сколько раз это говорила ей мать? Она повторяла это снова и снова. Не безопасно. Не безопасно. Не безопасно.

— Я не хочу прожить всю свою жизнь в страхе, — прошептала Кора.

Маркус покачал головой.

— Ты не будешь.

Он перевернул руку, и на этот раз он сжал ее руку.

Она чувствовала силу его хватки до самых пальцев ног.

Он наклонился, жжение в его глазах снова перевернуло ее живот, когда он поклялся:

— Ты будешь жить среди ангелов, где тебя нельзя будет коснуться.

ГЛАВА 5

— Детка, детка, давай, двигайся!

Кора повернулась и была ослеплена светом. Она вошла в студию и была немедленно поражена неистовой энергией этого места.

— С дороги! Подвинь это!

Кора сделала шаг в сторону, дезориентированная, а затем заметила взволнованного оператора, пытающегося пройти мимо нее.

— Прошу прощения, — сказала она, отойдя еще дальше. Он покачал головой, пробегая мимо. Она стояла неуверенно, глядя в разные стороны, пока к ней не подошел невысокий, но хорошо сложенный мужчина.

— Кора Вестиан?

— Да.

Мужчина широко улыбнулся.

— Арманд.

У него было свежее лицо, темноволосый, смуглый, с острыми скулами и блестящими черными глазами. Она бы не подумала, что кто-то кроме семидесятых может стряхнуть усы, но на нем это было круто. Наряду с его большими черными очками в оправе, узкими джинсами и подтяжками поверх винтажной парижской рубашки в полоску, он выглядел невероятно модным и красивым.

Кора потянула за край своей белой футболки и потерла руки о простые черные леггинсы. Маркус спросил ее, какие основы гардероба ей могут понравиться, и она попросила самый минимум, настаивая на том, что позаботится об этом сама, как только получит свою первую зарплату. Но, возможно, ей стоило надеть блузку и юбку, которые он подарил ей в первый день.

Арманд протянул руку, и когда она взяла ее для рукопожатия, он поднес ее к губам и поцеловал ее суставы.

— Enchanté. Спасибо за помощь парню в трудный час. А теперь займемся прической и макияжем.

Он взял ее за руку и подвел к стулу конце комнаты перед рядом зеркал, в каждом из которых стояли лампочки.

— Арманд!

Другой мужчина подбежал к Арманду с планшетом в руке.

— Это катастрофа! Застежка-молния на макси-платье нимфы была оборвана. Ее сиськи болтаются. И это Zephoria, так что в верхней части Нового Олимпа недостаточно ленты, чтобы хранить эти вещи без надежно застегнутого платья.

Арманд приподнял бровь и улыбнулся Коре.

— Работа дизайнера никогда не заканчивается.

Затем он посмотрел на тощего мужчину с залысинами, который парил возле кресла Коры.

— Господин Убели сказал относиться к мисс Вестиан с величайшим уважением. Ты понимаешь?

Кора скорее почувствовала, чем увидела, как другой мужчина сразу обратил внимание на имя Маркуса.

— Да сэр.

Арманд сказал Коре:

— Расслабься и будь собой.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Его одеколон был мужественным и таким же изысканным, как и все остальное.

— Ты будешь выглядеть там потрясающе, дорогая, я знаю.

После этого он отстранился, и Кора осталась чувствовать себя чрезвычайно подавленной и не в своей тарелке.

Сначала были волосы, обширный процесс нанесения валиков, гелей и спреев.

Пока ее волосы «укладывались», визажист добился с ней своего.

Он пробормотал о хорошей структуре костей и классических скулах, но никогда не говорил с ней напрямую в течение всего часа, когда работал с ней. Через два часа после того, как она села в кресло, прическа и макияж были наконец закончены.

Кора посмотрела на себя в зеркало и была ошеломлена. Она была покрыта белым макияжем фиолетового оттенка, покрыта пудрой, которая придавала радужный блеск ее лицу, груди и рукам. Яркий пурпурный, серебристый и черный макияж окружал ее глаза с самыми длинными накладными ресницами, которые она когда-либо видела. Было смешно каждый раз, когда она моргала, когда ресницы хлопали по щекам.

Ее волосы спускались темными каскадными волнами вниз по плечам, маленькие прядки заколоты тут и там, создавая дикий, неземной эффект.

Она была абсолютно не похожа на себя.

— Прекрасно, — сказал визажист и скинул ее со стула.

— Давайте перейдем к костюму.

Костюмы. Кора могла только мысленно покачать головой. Это определенно было похоже на игру в переодевание. Неужели она действительно вытирала сопли у малыша всего три дня назад? Хотя на самом деле это казалось гораздо более реальным.

Это был мир грез. Странное царство, полное красивых эльфийских людей, которые были слишком высокими, слишком худыми и постоянно ворчливыми. Кроме Арманда, за весь день она не видела ни одного улыбающегося человека.

Помощники, которые ее одевали, вели себя так же безлично, как и парикмахеры и гримеры. Хотя само платье было великолепным. В серебряных, угольных и пурпурных тонах это было драпированное платье из прозрачной, как облака, ткани, падающей, как вода. С довольнымзвуком она повернулась в них и смотрела, как материал плывет вокруг нее. Арманд был гением.

Помощник был менее счастлив. С верой проклятий он вошел, чтобы что-то приколоть, а вместо этого воткнул Кору в плоть.

Ауч! Кора подпрыгнула.

— Ну, блядь, стой спокойно, и я тебя случайно не приколю.

— Где, черт возьми, они это нашли?

Кора застыла и стиснула зубы.

Это зарплата. Улыбнись и возьми на зарплату.

Она ждала, что он снова нападет на нее, либо с новыми булавками, либо с новыми оскорблениями. Но другой из помощников отвернулся от вешалки с одеждой и оттащил второго мужчину. Он говорил настойчивым шепотом.

— Господин Убели, — единственные слова, которые уловила Кора, пока ждала, пытаясь сохранить храброе лицо. Первый помощник вернулся и закончил свою работу, молча и неподвижно. Второй исчез и снова появился с бутылкой воды.

Кора заметила, что другим моделям не дают воды, но она приняла ее. Ее отвели в сторону, чтобы дождаться своей очереди.

— Не садись, — был последний приказ ассистента.

— Не мни ткань.

Она показала ему большой палец вверх, но он уже отошёл.

С ее одеждой, задрапированной, как греческая статуя, и бутылкой с водой в руке она чувствовала себя статуей Свободы.

Впрочем, долго ждать ей не пришлось.

— Детка, вот ты где… — помахал ей фотограф, — ты следующая.

Кора кивнула и поспешила вперед. Другая модель, оторвавшись от одежды, повернула голову.

— Ух ты, — заметила она Кору, — ты действительно круто выглядишь. Кем ты должна быть?

— Эээ., Я не знаю.

Кора отошла в сторону, когда сквозь нее прошли двое мужчин, толкнувших огромное зеркало. Существо было шесть футов высотой и было еще выше на колесной опоре и позолоченной раме. Они остановились перед ней, прервав разговор другой модели.

В отраженную поверхность Кора смотрела на поразительную женщину в мантии. Раньше она могла видеть только свое лицо в зеркале для макияжа, но теперь ее поразил весь эффект.

Затемнённые глаза смотрели на нее. Волосы вокруг нее были пышными и растрепанными, но это не умаляло сияющего фиолетового сияния ее кожи. Тона платья только еще больше подчеркнули сияние ее бледной кожи.

Она выглядела больше, чем жизнь. Оживленная. Она удивленно моргнула при этой мысли. Она никогда раньше не использовала это прилагательное для описания себя.

— Ну-ну, кто это, если это не богиня?

Кора обернулась и увидела знакомое лицо, губы скривились в полуулыбке.

Маркус.

Комната вокруг них, всего секунду назад охватившая хаос, рассеялась. Отступив, чтобы посмотреть за зеркало, она увидела голую спину другой модели, ассистент помогал ей с нижней половиной ее костюма, когда они оба поспешили прочь. Кора снова посмотрела в зеркало, когда Маркус подошел к ней сзади. Его улыбка исчезла, и вместо этого в его глазах было пристальное внимание охотника.

— Маркус, — выдохнула она, ее живот казалось, повернулся.

Он смотрел на нее сверху вниз. Со своим красивым лицом и рельефными скулами он сам был похож на натурщицу. Он был некрасивым, но сила и симметрия его черт были мощными. Рядом с ним обычные парни выглядели ужасающе некрасивыми — пока вы не поняли, что это не так, они выглядели нормально, а Маркус был богом. Простые смертные не могли сравниться с ним.

Ее живот скрутил печальную спираль. Маркус здесь вписался лучше, чем она.

Несколько шагов, и он преодолел расстояние между ними. Она посмотрела на него в зеркало. Когда он был прямо за ней, они оба выглядели как снимок из любого журнала о моде. На нем была серый костюм. Он часто носил серый или другие темные цвета. На нем не было пиджака, а гладкость рубашки не могла скрыть очертания его мускулов. Он был таким сильным. У него не было телосложения, которого можно было ожидать от бизнесмена.

Щека Маркуса дернулась в одной из его фирменных полуулыбок. О боги, он заметил, что она рассматривает его.

Она почувствовала, как ее щеки загорелись, и она с тревогой посмотрела на свое лицо в зеркале, но на этот раз ее румянец не проявился из-за макияжа.

Но как она посмотрела в зеркало — вот дерьмо! Было много чего показать. Ее платье могло быть великолепным, но вся эта прозрачная ткань была практически прозрачной. Маркус заметил?

Она поспешно скрестила руки перед собой.

— Я не знала, что ты будешь здесь.

— Я заставляю тебя нервничать? — прошептал он, и она почувствовала тепло его дыхания на своем ухе, когда он пронзил ее своим взглядом в зеркальном отражении.

Даже когда ее руки были на груди, очертания ее тела были совершенно четкими через прозрачное платье. Ее бедра. Линия ее внутренней части бедер.

Маркус склонился лицом к ее плечу, так что их лица встали бок о бок, щека к щеке.

Кора почувствовала себя парализованной его взглядом.

— Ты богиня, — выдохнул он.

— Не надо меня так называть…

Маркус повернул ее к себе.

— Посмотри на меня.

Она не могла подчиниться, поэтому уставилась на его рубашку. Он расстегнул две верхние пуговицы, давая ей возможность взглянуть на точеную линию его грудных мышц с легкой пылью волос. Это было так… по-мужски.

Когда он приподнял ее подбородок, чтобы взглянуть на нее, она смогла проследить скульптурную линию его шеи до подбородка и, наконец, по сильным чертам его лица.

— Идеальное тело, идеальная кожа, — пробормотал он.

— Как ты можешь не быть богиней?

— Это очень мило, но тебе не обязательно… — начала она.

— Нет, ангел. Через секунду ты выйдешь на улицу, и все узнают, какая ты красивая.

Ее глаза метнулись.

— Посмотри на меня.

Он обнял ее, не давая ей покоя. После долгой паузы он произнес: — Прекрасна.

Она нервно засмеялась. Маркус улыбнулся и крепче обнял ее:

— Я сказал Арманду, что он в большом долгу передо мной за то, что позволил ему заняться тобой.

Кора не знала, что об этом думать. Заимствовать. Как будто Маркус владел ею. Эта мысль должна была ее беспокоить, но все, о чем она могла думать, было: да, пожалуйста. Каково было бы принадлежать такому человеку, как Маркус Убели?

Кора снова посмотрела на себя и Маркуса в зеркало — великолепную пару из журнала. Губы женщины в зеркале были слегка приоткрыты, а мужчина скользнул глазами по ее обнаженным плечам и шее. Когда он поднял голову, его взгляд был прохладным, но глаза тлели. Они поглотили ее.

— Богиня, — снова прошептал он.

— Королева мертвых, мы готовы для вас… — женщина с планшетом вышла, увидела их двоих и сделала шаг назад.

— О, мистер Убели, я не хотел перебивать вас.

— Нет, нет, — ответил Маркус, — она ​​готова.

Кора все еще чувствовала себя парализованной, но каким-то образом заставила ноги двигаться вперед..

— Королева мертвых? — спросила она женщину с планшетом.

— Вы имеете в виду меня?

Женщина кивнула.

— Найди меня на вечеринке, — позвал Маркус, — После шоу. Я буду ждать.

Не оглядываясь, Кора перешла через дверь к свету.

* * *

После этого ее глаза по-прежнему слепили камеры. Она даже не могла вспомнить, как шла по подиуму. Все, на чем она могла сосредоточиться, — это не споткнуться о пятки, на которые ее поставили. Она добралась до конца и позировала так, как ее проинструктировал ассистент, и взрыв вспышек фотоаппаратов практически ослепил ее. Но она включила реплику и сумела выбраться за кулисы, не споткнувшись ни о себя, ни о других моделях, так что она выиграла.

А теперь афтепати. Один из помощников принес Коре платье, в которое она могла переодеться. Помощник сказал, что это от Арманда, но по безмолвным взглядам, которые Кора получила от всех других моделей, она догадалась, что это действительно от Маркуса.

«Что ты делаешь?»- спросила она себя, когда она шла с группой моделей и свитой Арманда и показывала посетителям один квартал до места, где проходила афтепати. Вы действительно думаете, что он не будет ожидать чего-то взамен после всех этих так называемых «подарков»?»

«Мужчины патологически неспособны доверять», — всегда говорила ей мать. «Они всегда хотят одного и только одного. Вот почему я держу тебя здесь, в безопасности. э

Но… было бы все так плохо, если бы Маркус хотел ее такой? Подарки ей не нужны. Было бы достаточно, если бы она была ему интересна. Больше ему ничего делать не нужно.

И ох, как она себя чувствовала, когда он даже смотрел на нее…

К тому же он ничего не пробовал. Ничего подобного «одного», которого мужчины якобы только хотели. Если бы Маркус был плохим человеком, он мог бы сто раз попытаться навязать ей себя, когда она оставалась одна в его пентхаусе.

Но он этого не сделал. Потому что он был благороден. Он был хорошим человеком. И добрый, и щедрый, и красивый и…

Они добрались до афтерпати, и если она думала, что шоу и подготовка к нему были ошеломляющими, она быстро поняла, что это было ничто по сравнению с тем, когда новые олимпийцы действительно приступили к вечеринке.

Вечеринка прошла на великолепной террасе на крыше. Вечер был прохладным, но на всей террасе стояли обогреватели, и было тепло, и казалось, что все вокруг были в ликовании. Судя по первым обзорам и социальным сетям, шоу, по-видимому, имело явный успех.

Все вокруг смеялись и болтали, и Кора улыбалась, но, похоже, она никогда не была в курсе шуток о той или иной модели или актере.

И все, что они подавали, было шампанским и другим алкоголем. Кора была иссушена и умирала от стакана воды.

Она пошла на поиски одного, когда услышала, как ее зовут.

— Кора! Дорогая!

Арманд подошел к ней и пожал ей руку.

— Наша знаменитая Королева мертвых во плоти. Интересно, куда ты ушла? Пойдем, у меня так много людей, с которыми я хочу тебя познакомить.

В течение следующих тридцати минут Кора носилась в вихре представлений, имен и лиц, которые, как она знала, она никогда не запомнила. Она пыталась возразить, когда Арманд продолжал представлять ее как девушку Маркуса, но безуспешно.

В конце концов, Коре удалось извиниться перед Армандо и взглянуть на воду, в которой она нуждалась еще более отчаянно.

Она попросила у бармена чашку и сделала свой первый изумительный, освежающий, красивый глоток, когда перед ней нависла тень, заставившая ее чуть не подавиться последним глотком.

— Привет, богиня.

Маркус.

Она закатила глаза и закашлялась в локоть, немного воды потекло не по той гортани, от удивления, увидев его.

Как он всегда так подкрадывался к ней?

— Больше не богиня. — наконец удалось сказать ей, когда она взяла под контроль свое дыхание. Она отпила еще глоток воды.

— Просто обычная старая я.

Она подняла руки, да да, вот я, как идиотка

— Позволю себе не согласиться.

Она покачала головой. Она даже не могла смотреть ему в глаза. С тех пор, как она видела его в последний раз, прошли всего несколько часов, но она снова была потрясена. Каждый раз. Как же ей быть? Он был воплощением силы и мужской красоты. Платоновский образ совершенного человека, ставшего плотью.

— Кора, — мягко позвал он, — Посмотри на меня.

Она повиновалась. Она не могла сказать ему, что не может смотреть на него прямо, иначе его совершенство опалило бы ее, как солнце. Она встретилась с его серыми глазами и приветствовала внутреннее трепетание, тысячу бабочек, устраивающих вечеринку посреди нее.

— Как тебе вечеринка? — спросил он, сжимая глаза. Как будто он знал, как он на нее действует, и ему это нравилось.

Перед ними раскинулась сверкающая терраса. В центре был освещен жемчужно-голубой бассейн, и повсюду собирались красивые люди, красиво болтая.

— Все так прекрасно.

Кора склонила голову набок.

— Но?

Кора моргнула. Она не хотела позволять себе проявлять недовольство. Она знала, что все это должно было быть удовольствием. Стать моделью. Приходить сюда на эту модную вечеринку. Это был момент Золушки, и она не хотела показаться неблагодарной — тем более, что ей платили сверх всего остального.

— Не стесняйся меня сейчас, — сказал он. Это была еще одна причина, по которой она не могла на него смотреть. Его пристальный, требовательный взгляд всегда выявлял правду.

Она наклонилась.

— Это не совсем моя сцена. Я вроде как… — Она снова посмотрела на всех, — Не знаю, как будто я ученая, а это социологический эксперимент. И я переодеваюсь, наблюдая за красивыми людьми в их естественной среде обитания. Я чувствую, что мне следует делать заметки для бумаги или чего-то подобного.

Маркус приподнял бровь.

— Как она.

Кора кивнула в сторону особенно истощенной модели, которая очаровывала ее большую часть часа.

— Виды modelapian domesticus, вес около 95 фунтов. На самом деле никогда не ест еду, а держит ее между указательным и большим пальцами и делает вид, что ест ее тридцать восемь с половиной минут. Затем она небрежно ставит его на поднос проходящего официанта и снова начинает всю шараду с другого блюда. И даже не рассказывай мне о брачных ритуалах.

Маркус рассмеялся и удивился самому себе.

А затем, к удивлению Коры, он зацепил ее за талию и потащил от бара, где она стояла, в темный угол, скрытый за двумя высокими посаженными пальмами.

Света было достаточно, чтобы увидеть блеск в его глазах.

— Ты мне нравишься.

Он произнес это так торжественно, что Кора не могла понять, доволен он этим или нет. Кора определенно была рада это услышать. В самом деле, в восторге.

-В самом деле? — запищала она.

Это вызвало полуулыбку, к которой она быстро пристрастилась.

— В самом деле.

Он наклонился, его тело переместилось, чтобы прижать ее спиной к стене здания.

О боги, неужели он действительно собирался…?

Его губы нежно прижались к ее губам, но только на мгновение. Как и все остальное в нем, его губы быстро стали требовательными.

И Кора была бессильна делать что-либо, кроме как подчиняться.

Ее губы приоткрылись, и он воспользовался случаем, чтобы погрузить свой язык в ее рот.

Ее никогда не целовали, по-настоящему не целовали, и… Она подняла руки и обняла ими широкие плечи Маркуса, хотя бы для того, чтобы было за что держаться. Потому что ей казалось, что она может взлетать, подниматься и проваливаться.

Он неистово целовал ее. Ее живот переворачивался от каждого мощного движения его языка. Кора не могла не приподнять грудь и прижаться к нему. О боги, неужели она это сделала?

Она попыталась отодвинуться, но Маркус обнял ее за талию между ней и стеной, еще сильнее прижимая ее к своему телу.

Ее глаза распахнулись. Он был… Она чувствовала его… его твердость. Она задыхалась между поцелуями, и когда он, наконец, отстранился и обхватил ее лицо своей сильной рукой, она прикоснулась к нему щекой, ошеломленно моргая, глядя на него.

На его лице была довольная улыбка.

Забрал бы он ее сейчас домой и… и занялся бы с ней любовью? Вот что случилось бы потом, верно? Несмотря на то, что он оставил между ними немного места, она все равно могла его чувствовать.

Она мало что знала о сексе, но знала, что ей этого хочется. Она хотела всего, что мог дать Маркус.

Она никогда раньше не чувствовала себя так. Его присутствие охватило ее. Было ли это влечением? Или что-то большее? Каждая молекула в ней дрожала, стоя по стойке смирно.

Маркус овладел ее чувствами, у нее закружилась голова. В ее голове зазвенел сигнал тревоги. Впусти его, и он будет править твоим миром. Маркус не был из тех, кто поступает наполовину. Его контроль над ней будет абсолютным, но она не будет этого ненавидеть. Она бы получила от этого удовольствие.

Это было слишком. Это происходило так быстро. Она закрыла глаза от головокружения.

Теперь она знала, почему поэты пели «влюбляться». Потому что хотелось упасть. Дикий, свободный и ужасный спуск. И как только ты упал, все было кончено. Обратного пути не было.

— Кора, с тобой все в порядке?

Она кивнула, все еще закрывая глаза. Она не могла смотреть на него. Это было все равно, что смотреть на солнце.

— Кора. Посмотри на меня. Не прячься.

Она подняла подбородок и моргнула.

— Ты пугаешь меня, — прошептала она.

Он приподнял бровь.

— Ну, ты всегда казалась мне умной девушкой.

— Что сейчас произошло?

Он заправил прядь волос ей за ухо, и она вздрогнула от удовольствия его прикосновения. Его глаза вспыхнули, и ей сразу же захотелось снова прижаться своей грудью к его груди.

Каково это будет, когда он обнимет ее? Она не забыла, как он раньше смотрел на нее с головы до ног в зеркале. Он был таким сильным человеком. Каково это, когда вся эта интенсивность направлена ​​на нее? Чтобы между ними ничего не было. Ни одежды. Никаких отговорок. Ничего.

— Теперь, — он наклонился и снова прижался губами к ее губам, оставив кратчайший поцелуй перед тем, как отстраниться, — мы вернем Золушку домой, чтобы она заснула, прежде чем она превратится в тыкву.

Он отстранился и взял ее за руку.

— Я не думаю, что так идет сказка, — пробормотала она, когда он начал вести ее через толпу. Разговоры прекратились, и глаза обратились на них, толпа расступилась, как Красное море, когда они проходили.

Почему они все так к нему относились? Она взглянула на Маркуса, но его лицо было холодным, как мрамор. Если бы его рука не была такой теплой и уверенной на ее руке, она бы вздрогнула, увидев это. Она огляделась на лица некоторых из толпы.

На их лицах было больше, чем уважение. Был страх.

Кем был Маркус Убели, кроме человека, который перевернул ее жизнь с ног на голову? Она хотела знать? Или, более тревожный вопрос — имело ли это для нее значение, если она могла наедине видеть человека под маской?

Всю дорогу домой она была в напряжении. Их вел Шаро, и когда между водителем и задним сиденьем закрылось окно, она была уверена, что Маркус снова ее поцелует. Однако он этого не сделал. Он обнял ее и рассеянно играл с ее волосами по дороге домой. Была тишина, кроме Рахманинова, которая эхом разносилась по всей машине.

Она нахмурилась, когда машина остановилась всего через десять минут езды, а Шаро вышел и открыл дверь.

Маркус отстранился от нее, и она в замешательстве посмотрела на него.

— Мы еще не в «Крауне», не так ли?

Дорога от отеля до места проведения показа мод сегодня заняла более получаса. Конечно, там было движение, но ведь они ведь не преодолели это расстояние так быстро, не так ли?

Она выглянула в окно, и нет, исторического отеля нигде не было видно.

— Я снял для тебя квартиру, — сказал Маркус.

Она повернулась на стуле, чтобы посмотреть на него, ее рот приоткрылся. Пентхаус в «Краун» — это одно. У него, видимо, всегда было это в резерве, но другая квартира? Для нее?

— Маркус, я не могу…

— Ты можешь, — он приложил руку к ее пояснице, чтобы заставить ее выйти из машины, — и ты будешь. Чувствуй себя как дома. Моя секретарша на лето уезжает в отпуск в Европу. Ты поможешь, если останешься здесь. Ты можешь поливать растения.

Но когда Кора поднялась наверх, растений она не нашла. То, что она нашла, было роскошной, полностью меблированной трехкомнатной квартирой с потрясающим видом на парк.

— Это невероятно.

Она шла по огромным комнатам. Ее ноги утонули в толстом ковре. Маркус следовал за ней, засунув руки в карманы, с полуулыбкой на его потрясающем лице.

Кора остановилась у камина, нервно провела рукой по мраморной лепнине. Такая квартира в этой части города должна была стоить десятки тысяч долларов в месяц. Она чувствовала себя маленькой в ​​невероятной роскоши.

— Это слишком. Я не могу… — ее голос замер, когда она встретилась с пристальным взглядом Маркуса. Он уже так много дал ей.

— Ты можешь и будешь. Оставайся здесь. Оставайся в безопасности.

Он выглядел так, будто хотел сказать больше, но входная дверь открылась. Через несколько мгновений появился Шаро. Он кивнул ей и протянул Маркусу конверт.

Маркус открыл его и заглянул внутрь. Его улыбка стала акульей и удовлетворенной.

— Еще кое-что, ангел.

Он протянул конверт. Ее рука дрожала, когда она взяла его.

Внутри были купюры. Свежие зеленые бумажки в белом конверте. Число на счете заставило ее колени дрогнуть. — Что это?

— Твоя зарплата. Ты сказала мне, что твой бывший работодатель должен тебе.

— Они должны, но…

Ее пальцы нащупали толстый узелок. Она быстро подсчитала.

— Это слишком, это намного больше…

— Они не платили тебе достаточно. Шаро немного поговорил с ними, и они увидели свою ошибку.

Сжимая пачку денег, больших денег, которые она когда-либо видела, а тем более в руках, ее чувства поплыли.

— Поговорили с ними?

Здоровяк бесстрастно посмотрел на нее. Судя по тому, что она знала о Шаро, он не очень много говорил.

— Ты не…,- она остановила себя, прежде чем сказать, "причинить им боль". Она не могла спросить, бил ли он Пола?

— Они в порядке?

Шаро приподнял подбородок.

— Они присылают свои извинения. Хотел, чтобы вы знали, что они получают консультации по вопросам брака. Сокращение рабочего времени и возможность проводить больше времени с сыном.

— Ой. Хорошо.

Шаро с ними разговаривал. Или, по крайней мере, с ним разговаривали. Сказал ему все это и выплатил больше своих доходов хрустящими стодолларовыми купюрами. Она уставилась на деньги в своей руке, как на змею.

— Видишь, ангел? — пробормотал Маркус, — Они больше не побеспокоят тебя.

Шаро ушел, и остались только они двое. Он подошел ближе, и ее мир сузился до его тела, высокого и внушительного, разрушительного в темном костюме. Ее чувства наполнились его близостью, двухдневной щетиной на его челюсти, его восхитительным одеколоном. Ее неуверенность исчезла.

— Хочешь поблагодарить меня?

— Спасибо, — выдохнула она, опьяненная его близостью. Глубоко внутри тихий голос прошептал предупреждение, но остальная часть ее зашла слишком далеко. Сердце ее бешено колотилось в груди, дикое, но счастливое. К счастью, в ловушке.

— Нет, детка, — остановился Маркус, так близко, что если она шагнет вперед, ее соски снова коснутся его костюма. Крошечный звонок тревоги внезапно оборвался.

— Я имел в виду, ты действительно хочешь меня поблагодарить?

— Да?

— Тогда оставайся здесь. Живи в этой квартире. Наслаждайся этим. И завтра вечером поужинай со мной.

— Завтра, — прошептала она. Его темные волосы упали на лоб, смягчая жесткие черты лица. Она покачнулась.

— Завтра, — прошептал он в ответ. И он попятился, нарушив ее транс. Она надеялась, что он останется, но он только одарил ее этой проклятой полуулыбкой и сказал:

— Спокойной ночи, богиня.

Он удалился и закрыл за собой входную дверь. После того, как щелкнул замок, она прижалась к двери и поднесла руки к губам, к лицу, сквозь волосы.

Все, что она знала, это то, что сегодня вечером с Маркусом Убели началось что-то грандиозное, и ее жизнь никогда не будет прежней.

ГЛАВА 6

Маркус был идеальным джентльменом. Месяц спустя Кора стояла в фойе своей красивой квартиры, надевая серьги перед зеркалом, ожидая, когда Шаро постучит в дверь.

Иногда Маркус отправлял своего сотрудника за ней. Маркус иногда бывал на встречах, но не любил опаздывать на их прогулки. Шаро был достойным помощником, водил ее в ресторан, где ей подавали бокал вина, и Маркус всегда приходил вскоре после этого, улыбаясь и полный комплиментов о ее красоте.

«Идеальный джентльмен», — снова подумала она. Он больше не целовал ее, но обнимал, чтобы согреться, когда они отправлялись в долгую прогулку по парку или в его любимый частный клуб на окраине города. А когда он водил ее в более опасные районы города, чтобы показать ей ресторан друга, он брал ее за руку, когда они шли из машины в здание, и оставался рядом с ней всю ночь. С ним она чувствовала себя в безопасности.

Он тоже был щедрым. Розы в фойе были подарком от него. Платье и ожерелье, которые она носила, были другими подарками. Она всегда краснела, получая подарок — это казалось слишком большим. Но попробуйте сказать это Маркусу, и он только покачает головой.

Однажды, сказав ей, что ему пришлось пропустить свидание из-за дел, он сказал ей пойти в магазин и примерить все, что ей нравится. Шаро последовал за ней, безмолвная тень, которая все видела и ничего не говорила. Все, к чему она прикасалась, нравится ей это или нет, на следующий день в больших сумках доставлялось в ее квартиру.

Она бы разозлилась — она ​​уже чувствовала, что между ними было так, и каждый подарок, который он ей делал, только заставлял ее чувствовать эту пропасть еще больше. Ей было наплевать на украшения или одежду. Конечно, они были хорошими.

Но все, что она хотела, это Маркус.

В конце концов, именно поэтому она приняла все подарки. Потому что она знала, что это сделало его счастливым. Она могла сказать, что для него что-то значило возможность укутывать любимую женщину красивыми вещами. Чтобы помочь ей выделиться как его. И это было все, чего она когда-либо хотела, потому что она едва могла вспомнить времена до Маркуса.

Но может ли что-то настолько прекрасное и совершенное на самом деле длиться? Для нее, как Кора Вестиан?

Все было так хорошо. И что ж… она не могла не чувствовать себя на грани, ожидая, когда упадет второй ботинок. Она ничего не могла с собой поделать. Ее мать на всю жизнь вселила в нее паранойю.

Не помогло и то, что она была уверена, что за ней наблюдают. Время от времени, возвращаясь вечером с работы домой, она проходила по улице и ощущала это. Она быстро оглядывалась и видела гладкий кончик машины, свернувшей из переулка или припаркованной на улице. Окна всегда были затемнены, чтобы она никогда не могла заглянуть внутрь.

Сначала она была в ужасе, уверенная, что это ее мать приехала украсть ее обратно на ферму. Но когда из этого ничего не вышло, когда машины продолжали просто терпеливо ждать и следить за ее движениями… она не могла не удивляться. Был ли… Маркус следил за ней? Или она была просто параноиком, и за ней вообще никто не следил?

«Это совпадение», — подумала Кора, готовясь к выходу из дома.

Ты придумываешь повод для беспокойства.

Стоя в маленькой комнате, служившей фойе перед дверью, она в последний раз посмотрела в зеркало.

Сегодняшний вечер был важным. В последнее время Маркус был занят, работая рано и поздно, а в перерывах между ними было много часов, так что она почти не видела его. Их последнее свидание было три ночи назад в новом ресторане, который назывался просто «Нектар». Его машина встретила ее в приюте для животных, где она подавала заявление волонтера, и отвезла ее прямо к месту, несмотря на ее протесты, что она не была одета для этого случая. Ночь началась с шампанского в машине и закончилась тем, что они оба оказались на крыше здания, глядя на мир, пока группа тихо играла для нескольких опоздавших клиентов.

— Это прекрасно, — сказала она.

— Ты прекрасна.

Маркус не смотрел на город.

— Думаю, ты мне нравишься в рабочей одежде.

На ней были просто джинсы и простая футболка. Она потянула за край футболки.

— За это ты мне должен, Маркус Убели.

Его рот скривился, и она продолжила.

— Затащить меня в этот модный ресторан, поить шампанским… Я с трудом могу ездить в общественном транспорте в этой одежде.

— Я сделаю это для тебя, — сказал он, — Я куплю тебе платье.

Она закатила глаза и покраснела, как всегда. А на его лице, обычно столь серьезном под темными блестящими волосами, была легкая полуулыбка.

— Я бы купил тебе все это, если бы мог.

Он провел рукой по городу, сверкавшему под ними, как шкатулка с драгоценностями. Кора хихикнула от его поддразнивания. Видя, как Маркус так непринужденно шутит, когда он стоял так близко к ней, она почувствовала эйфорию.

— Ты имеешь в виду, что не можешь? — она улыбнулась в ответ.

— Господин Убели, что мы с тобой будем делать? Ты слишком много работал.

Лунный свет освещал его темное лицо, тени под глазами свидетельствовали о долгих-долгих ночах. Ей хотелось протянуть руку и коснуться его лица, но она не решалась.

— Я скучал по тебе, — сказал он. Два пальца погладили ее по щеке. Ее сердцебиение улетело. Он касался ее. Боги, он касался ее.

— Не могу поверить, что у меня есть кто-то вроде тебя.

Она смотрела на него, и он смотрел в ответ. Неужели он только что это сказал? Ей? Она знала, что влюблена в него. Любая девушка была бы. Но было ли это… Было ли это на самом деле вполне возможным, что он действительно мог что-то почувствовать? К ней?

Но, глядя на нее, она могла поклясться, что он выглядел таким же ошеломленным, как и она. О боги, неужели это правда? Пожалуйста, пожалуйста, неужели это правда? Она отдала бы все, заплатила бы любую цену за то, чтобы этот мужчина заботился о ней, даже половину того, что она чувствовала к нему.

А потом она поняла, что просто молча стояла здесь. Дерьмо.

Она неуверенно заговорила.

— Ты тоже молодец. Ты добрый, более чем щедрый. Ты относился ко мне как к принцессе.

Боги, она неправильно это сказала. Как она могла заставить его понять?

— Я приехал в город с такими большими мечтами, но., каждая девушка мечтает о такой жизни. Ты превратил это реальность.

Она взглянула на него, зная, что ее щеки покраснели от тепла момента и холода ветра.

Ее слов было недостаточно. Она хотела сказать ему, что она думает о нем. Это была не просто благодарность за все, что он сделал. Даже если бы он никогда не давал ей ничего, она чувствовала бы то же самое к нему. Она видела, как он со всеми другой. Холодный. Дальний. Самым большим подарком, который он ей сделал, был он сам. Он впустил ее, когда он никогда не впускал никого, кроме Шаро.

Его пальцы остались на ее щеке, но все равно, как будто любое движение, кроме дыхания, могло разрушить все.

— Кора, — прошептал он, и она попыталась расслышать. Ветер почти перехватил его слова.

— Я хочу…

— Что? — прошептала она в ответ, но ответа не было.

В тишине она немного вздрогнула, и он был рядом, прижимая ее к груди, прижав пиджак и атласный носовой платок к ее щеке. И он был теплым, таким сильным, и ничто не могло увести ее от его убежища или его тепла.

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности, — сказал он.

— Я хочу держать тебя вот так…

Когда он не сказал дальше, она поняла, что в этом нет необходимости. Ничего страшного, если у него не было слов.

— Шшш… — прошептала она и закрыла глаза, погружаясь в него.

Они оставались в таком состоянии долгое время, пока оркестр не перестал играть, не подошли официанты, и, наконец, они вернулись туда, где Шаро сидел в машине, закрыв рот кулаком, чтобы не зевать. Всю дорогу до дома она держала голову на плече Маркуса, пока свет в окне машины смягчался рассветом.

Маркус сдержал свое обещание. Платье было доставлено днем ​​с запиской: «Надень его, и мы еще назовем его». Она привыкла открывать подарки за те недели, что он был поглощен работой, но от этого у нее перехватило дыхание, когда она вытащила его из ткани — ткань была светло-серого цвета и покрыта прозрачными бусинами, сверкающими, как огни города. К нему прилагалась небольшая коробочка. Он открыл его, чтобы продемонстрировать ожерелье. Оправа имела форму слезы, двух бриллиантов и еще одного камня, большого красного цвета, который она не могла узнать.

Итак, теперь она обнаружила, что стоит в тусклом свете маленького холла, позволяя себе последний раз взглянуть в зеркало, прежде чем ее сопровождающий постучал в дверь и увез ее к Маркусу. Ей не терпелось увидеть его, но она хотела выглядеть идеально для него.

Платье было красивым, мягким и серым, словно облако. Крошечные бусинки мерцали, хотя единственный свет в ее темной квартире исходил от городского пейзажа за ее окнами. Она выключила свет, готовясь к выходу, и теперь увидела свое отражение в яркой тени и приглушенном свете.

Тем не менее ее глаза сияли, а драгоценности на ее ушах и шее сверкали в свете города. Она улыбнулась. Счастливое, но бледное лицо улыбнулось в ответ. Она прикоснулась к щеке холодными пальцами. Такая белая, как будто она испугалась. Резко похлопав их, чтобы придать им оттенок, она вдохнула аромат роз.

Позади нее раздался стук, и она чуть не выпрыгнула из кожи. Она засмеялась над собой, приложив руку к груди. Она повернулась к двери. Она почти схватилась за дверную ручку, но остановилась и заглянула в глазок, как сказал ей Маркус. «Городской инстинкт», — сказал он ей. Не верь, что знаешь, что находишься за пределами безопасности твоей собственной входной двери.

Он походил на ее мать. Но все же она потакала ему.

Голова за дверью была наклонена. Нахмурившись, она подождала, пока он распрямится, чтобы увидеть лицо. Это определенно был не Шаро; его голова была обрита. У того, на кого она смотрела, была густая шевелюра, каштановая и немного взъерошенная, хотя и влажная, как будто на улице шел дождь.

Наконец-то он поднял голову. Ее рот открылся в беззвучном вздохе, и она похолодела, узнав лицо с той ночи в клубе. Ночь, которая закончилась тем, что она лежала на спине в машине перед тем, как сбежать на улицу и в пустой клуб, где она встретила Маркуса.

Она молча попятилась от двери, от страха перехватило горло.

Он тебя не видел. Он тебя не видит.

Тем не менее, все, чего она хотела, — это сбежать в свою спальню и спрятаться под кроватью, как маленький ребенок. Вместо этого она ушла на кухню, схватила телефон вместе с большим кухонным ножом и пошла в ванную. Она закрыла и заперла за собой дверь.

Дрожа, она набрала номер. Это был номер, который дал ей Маркус, если ей нужно было с ним связаться.

Она оставила сообщение.

— Привет, — прошептала она в ванной, — это Кора.

Несмотря на то, что она говорила как можно тише, ее голос эхом отдавался от стен ванной. Этот человек все еще там? Слышал ли он ее?

— За моей дверью стоит мужчина, — продолжила она в трубку, и ее рука, и голос дрожали, но она рассказала каждую деталь так тщательно, как только могла, говоря медленно, как маленький ребенок. Она повесила трубку и стала ждать.

Десять минут спустя ей показалось, что она слышит еще один стук в дверь. Телефон в руке не издавал звуков.

Опять стук. Телефон зазвонил, нарушив тишину и почти заставив ее закричать. Она ответила наполовину встревоженно.

— Алло?

Шаро был в дверях. Ей потребовалось три попытки, чтобы открыть дверь дрожащими руками, и когда она это сделала, он вошел раньше, чем она попросила его войти. Проведя ее к дивану сильной рукой, он включил свет. Он налил ей выпить и заверил, что Маркус едет. Затем он вернулся в холл, и она услышала его низкий голос, говорящий с тем, что, как она решила, принадлежало скорее к службе безопасности Маркуса.

Шаро вернулся через несколько минут, с определенным выражением лица, которое говорило ей, что он чем-то осторожно доволен.

— Ты в порядке? — он спросил.

За последний месяц она немного познакомилась с Шаро, ну, так же, как вы могли познакомиться с грубым, молчаливым охранником. Но когда он смотрел на нее сверху вниз, в его глазах было искреннее беспокойство.

— Да, — сказала она, поглаживая все еще дрожащие руки по своему платью, — Я думаю, что это так.

— Двое моих людей находились за пределами квартиры. Они думают, что, возможно, заметили его и видели, как он нырнул в городской транспорт. Они все еще идут по следу.

Вот оно снова, взгляд тихого самодовольства, который наводил на мысль, что Шаро был уверен, что скоро он возьмется за этого человека.

— Ты больше никогда его не увидишь.

Кора нахмурилась. Как сказал Шаро, это прозвучало… окончательно. Не то чтобы если бы они нашли этого парня, они бы позвонили в полицию.

— Он ничего не делал, — сказала она, — Просто напугал меня, вот и все.

Что, черт возьми, она делала? Защищала своего похитителя? Она подняла руки к вискам и потерла.

— Как… как он меня нашел?

Но лицо Шаро было теперь бесстрастным, и он внезапно больше не хотел говорить. Через несколько минут прибыл Маркус, и ее утешали, дополняли и обнимали его сильные руки. Все это время Шаро наблюдал, и Кора чувствовала молчаливые понимающие взгляды между этим человеком и его боссом.

— Почему бы нам не остаться сегодня вечером, детка. Иди переоденься. Шаро привезёт нам еду с ресторана.

Она неохотно вышла из комнаты, чувствуя на себе взгляды двух мужчин. Когда она вернулась, они стояли вплотную друг к другу, лица обоих были жесткими и напряженными, хотя она не слышала повышенных голосов. Она тихонько ползла назад, но только услышала, как Маркус пробормотал:

— Не позволяй этому повториться, — прежде чем он повернулся к ней, холодный, но добрый хозяин.

Кора стояла на пороге комнаты. Она сменила красивое платье на мягкие джинсы и кашемировый свитер сливового цвета. Это была другая сторона мужчины, которого она… мужчины, о котором она заботилась.

Было легко позволить себе увлечься в том Маркусе, которым он был, когда они были одни. Страстный. Нежный. Сладкий. Но у него была и другая сторона. Тьма.

— Дайте Шаро название ресторана, чтобы он мог получить еду.

Прежде чем лысый мужчина вышел из комнаты, Маркус добавил:

— Я не хочу, чтобы курьер знал, где она живет.

Тихая ярость на его лице заставила ее остановиться на полпути к дивану. Он протянул руку, чтобы позвать ее к себе, и она осталась на месте.

— Маркус, — спросила она, когда Шаро ушел, — Кто этот парень?

Откроется ли он ей?

— Я сказал тебе, детка. Он какой-то придурок с улицы, увидевший богиню, к которой он никогда не сможет прикоснуться.

Вздохнув, он сел на диван, глядя в никуда, его лицо обратилось в камень.

Но в конце концов он расслабился.

— Иди сюда, — сказал он и снова протянул руку. Медленно она двинулась вперед и взяла его, позволив ему уложить ее на диван. Он прижимал ее к себе, как когда они впервые встретились, обняв его, она прижавшись головой к его пиджаку.

— Я не хочу, чтобы ты боялась, — прошептал он, прижав губы к ее лицу, — не думай, что ты в опасности. Никогда, я имею в виду никто, — она ​​почувствовала, как он напрягся, рассердился, — не коснётся моей девушки.

Она хотела его успокоить. Она хотела вернуть своего Маркуса.

— Я в порядке, — пробормотала она, — Ничего не произошло.

Некоторое время они сидели в тишине, и пока часы тикали, напряжение покинуло его тело. Кора почувствовала, как его дыхание стало мягче. Она держалась очень неподвижно, как мотылек, пойманный против лампы; чувствуя опасность, не в силах оторваться. Но она не хотела отрываться.

Впусти меня, молча умоляла она. Она могла бы справиться с его тьмой, если бы он позволил ей быть его светом.

— И ничего никогда не произойдёт. Я буду охранять тебя, — сказал он, — Я не позволю тебе скрыться из виду.

Она вспомнила отблеск черной машины, которую иногда замечала, и нахмурилась.

— Ты уже этого не сделаешь.

— Что?

Его голос смешался с дверным звонком, и она отстранилась.

— Ничего страшного, — сказал Маркус, удерживая ее руками, — это только Шаро с едой.

Он ошибочно принял ее беспокойство, и она позволила ему, все еще напряженно и держась подальше от него, хотя она все еще была так близко, что ее волосы рассыпались по его костюму.

— Кора, — повторил он, и она расслабилась.

— Я голодна, пойдем пообедаем, — сказала она, но отвернулась от него, когда он встал и подошел к двери.

Он велел за ним следить, теперь она это знала. Шаро почти признал это, когда сказал, что люди, наблюдавшие за ее квартирой, преследовали ее похитителя, и слова Маркуса только что…

Она выдохнула и зажмурилась. Во что она ввязалась? Неужели Маркус думал, что она не знает? Он думал, что она идиотка? Было ли это то, что он хотел, какую-то тупую, глупую игрушку, которой он мог бы время от времени развлекаться?

Подойдя к углу дивана и поджав под себя ноги, она прислушалась. Голоса в фойе — Маркус и еще, нет, двое мужчин. Шаро? Возник вопрос: почему он за ней следит? Ради ее безопасности… или потому что он ей не доверял?

— Ты в порядке? — спросил Маркус, когда вернулся с бумажным пакетом еды. Кора улыбнулась и кивнула, но это была фальшивая улыбка, которую она всегда использовала со своей матерью. Боги, как она ненавидела использовать это с Маркусом. Но она не знала, что еще делать. Еще час назад все казалось таким уверенным, а теперь…

Они разложили еду, и, прежде чем они принялись есть, Маркус снова спросил:

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Да, — ответ был шатким, но уверенным. Она снова улыбнулась той же фальшивой улыбкой. Маркус не заметил, что что-то не так, и это немного разбило ей сердце.

— Я сказал тебе, детка, — сказал он, — я позабочусь о тебе.

* * *

— Я должна уйти сегодня пораньше, — крикнула Кора в заднюю часть приюта, где она начала работать волонтером. Она не смогла найти другую работу без удостоверения личности и социальных сетей, кроме нескольких других модельных концертов, которые она получила после шоу Арманда. Волонтерство заставило ее почувствовать себя менее сумасшедшей, пока она пыталась найти что-то более постоянное.

— Хорошо, — сказала Мейв, управлявшая приютом.

— Начни с конца и займись уборкой настолько долго, насколько сможешь. Ведро в шкафу, губки и мыло у раковины.

Кора провела два часа в тишине, чистя клетки. Это была тяжелая грязная работа. Но почему-то после этого она почувствовала себя чище. Мытье рук напомнило ей, что она была ребенком на ферме, где жизнь была простой и полной честного и тяжелого труда. В возрасте десяти лет ее работа заключалась в том, чтобы мыть полы в доме и чистить конюшни.

Иронично, что она должна испытывать ностальгию по тому месту, откуда ей не терпелось сбежать.

Но здесь, в городе, все было так запутанно.

Маркус продолжал ухаживать за ней, водил ее в лучшие рестораны. Иногда ей казалось, что он ее выставляет напоказ. Но это было смешно, он был гламурным. Каждый раз, когда они входили в какое-либо место, люди садились и обращали внимание. Владелец ресторана спешил их поприветствовать, угощал лучшим столиком и регистрировался во время еды, чтобы убедиться, что все в порядке.

Куда бы они ни пошли, люди поклонялись Маркусу, а Маркус, в свою очередь, заботился о ней. Он продолжал дарить подарки, сколько бы она ни говорила ему, что в них нет необходимости. Он даже настоял, чтобы его машина забрала ее из квартиры и отвезла в приют. Она запротестовала, но Маркус сказал: «Богиня» своим глубоким голосом, удивленным, высокомерным и сексуальным одновременно, и добивался своего. Он всегда добивался своего.

А что касается ее опасений из-за той ночи…

Она нахмурилась, когда ещесильнее вытерла дно клетки. На что она действительно жаловалась? Что мужчина считал ее такой драгоценной, что всегда хотел быть уверенным, что она в безопасности?

И если он следил за ней, потому что не доверял ей, что ж, он был богатым человеком, а она была никем. Может, его раньше сжигали. Она не знала, насколько он богат, но знала, что он владеет множеством предприятий и также обладает властью. Он только что встретил ее. Для него было разумно узнать, действительно ли она была тем, кем себя называла. Кроме того, ей было нечего скрывать.

И вопрос, который она наконец задала себе несколько дней назад: разве он того не стоил? Когда она была с Маркусом, ей казалось, что она умеет летать. И, боги, когда он прикоснулся к ней, даже от легчайшего прикосновения его руки к ее руке… мурашки по коже пробегали вверх и вниз по ее рукам при одной мысли.

Он ей нравился. Он ей очень нравился. Она боялась позволить себе подумать о своих чувствах к нему, это было так сильно. Намного сильнее, чем хотелось бы, если бы она была честна с собой. И он давал ей все, чего она когда-либо хотела. Новая жизнь, новая личность, в которой она могла бы быть учтивой, знающей город и очаровательной. Поэтому она приехала в город, чтобы освободиться от матери. Даже если Маркус помогал ей, защитил ее, ладно, возможно, немного контролировал ее, значит ли это, что она несвободна?

Долгое время спустя Мейв нашла Кору сидящей в одной из клеток в окружении чистящих средств, в одной резиновой перчатке, а в другой — без нее. У Мейв были длинные рыжие волосы с седыми нитками, которые она в основном заплетала. Она пришла проверить Кору.

— Кора, — позвала она, и Кора вырвалась из своих размышлений и взглянула вверх.

— Как дела здесь? Ого, ты прошла через большее количество клеток, чем я думала.

Кора улыбнулась.

— У меня есть опыт. Чистка клеток — это не совсем то же самое, что чистка конюшен, но требования к работе были такими же.

Кора зевнула и провела рукой по лбу.

— Ой, ты выглядишь усталой. Надеюсь, ты собираешься пораньше отправиться домой, чтобы немного отдохнуть.

Кора покачала головой.

— Не совсем. Маркус ведет меня в ресторан к другу.

Легкое выражение лица Мейв упало, и ее брови нахмурились.

— Я беспокоюсь о тебе, дорогая. Ты уверена, что с этим человеком дела идут не так быстро?

Кора улыбнулась пожилой женщине. «Этот человек» относился к ней как к королеве. У него мог быть кто угодно, и он смотрел на Кору так, словно она была единственной женщиной в мире. Она все еще не понимала, почему он выбрал ее. Но у него было, и это все, что имело значение.

Кора знала, что Мейв испытывает к ней нежную привязанность, но в этом не было необходимости.

— Я большая девочка. Я знаю, что я делаю.

Мейв не выглядела убежденной.

— Ты видела сегодняшнюю газету?

Кора нахмурилась.

— Нет, — сказала она, но Мейв уже протягивала бумагу, которую держала под мышкой.

— Я использовала бумагу, чтобы выровнять клетки, и мое внимание привлек заголовок. Насколько хорошо ты его знаешь?

Кора уставилась на «Нью-Олимпиан Таймс». Известный криминальный босс появляется в клубе. Картинка была зернистой, но Маркуса она узнала где угодно.

Кора отвела глаза от бумаги и какое-то время яростно терла угол клетки, пытаясь собраться с мыслями.

Криминальный авторитет.

Это правда?

Но потом она подумала о том, как с Маркусом обращались везде, куда бы они ни пошли. Наклоненные головы, испуганные, украдкой взгляды. Сила, которой, как она знала, он обладал, даже если она не понимала почему. И тьма в нем. Если честно, она заподозрила, что это было что-то вроде этого, не так ли? Но быть честной с собой в последнее время не было ее сильной стороной.

Потому что то, что она чувствовала, не было неожиданностью. Это была тошнотворная тревога подтверждения. Она никогда не спрашивала Маркуса слишком подробно о его делах, потому что не хотела знать.

Но здесь это было черно-белым. Напечатано на первой странице.

Она взглянула на бумагу, которую Мейв все еще держала в руках, и скользнула глазами по первому абзацу. Они назвали Марка Повелителем Преисподней. Она снова отвернулась, но Мейв, очевидно, не собиралась бросать этот вопрос так легко.

— Насколько хорошо ты его знаешь? — снова спросила она.

Кора перестала тереть и бросила губку обратно в ведро с мыльной водой. Она выскользнула из клетки и сняла вторую перчатку, затем откинула назад прядь волос, сбившуюся с ее хвоста.

— Он хороший человек, Мейв.

Она вытащила газету из рук Мейв и бросила на пол клетки, которую вычищала. Ей нравилась Мейв, правда. Они поладили с тех пор, как она пришла добровольцем, но Коре не нужно было, чтобы другая мать пыталась сказать ей, что она может и что не может.

Тем не менее, она уважала Мейв. Она была совсем не похожа на настоящую мать Коры. Она не была напористой или властной, и было несправедливо относить их к одной и той же категории, поэтому Кора протянула руку и сжала руку пожилой женщины.

— Поверьте мне, — сказала Кора, — Газета всегда делает сенсации. Маркус хороший человек.

Она не знала, что еще сказать, но была уверена. Он был хорошим.

Мейв выглядела неубедительно, но она кивнула и в ответ сжала руку Коры.

— Обещай мне, что ты не позволишь ему поглотить себя. Ты ушла из дома, чтобы найти себя и освободиться от семьи.

Кора рассказала Мейв усеченную версию того, почему она ушла из дома, и кивнула в ответ на оценку Мейв.

— Так что не позволяй ему кататься по тебе. Не нужно спешить. И если тебе когда-нибудь понадобится помощь, помни, ты всегда можешь прийти ко мне.

Кора признательно улыбнулась беспокойству подруги. Проведя несколько месяцев в городе, она действительно считала эту женщину своим другом, первым, кого она приобрела после Маркуса. Говорило ли о ней что-то, что два человека, с которыми она сблизилась, были старше ее на десять лет, а Мейв — на два десятилетия? Ее мама всегда говорила, что у нее старая душа.

— Хорошо, — Кора стряхнула пыль с джинсов и встала.

— Я должна идти. Увидимся в четверг.

Мейв кивнула, и Кора направилась в ванную. Она быстро переоделась из рабочей одежды в облегающее черное платье с дерзким разрезом на бедре. Она нанесла немного туши и блеска для губ и направилась к передней, где находился небольшой магазинчик товаров для животных.

Шаро ждал.

— Мисс Вестиан, — сказал он, придерживая для нее дверь.

Маркус так много работал, что она могла видеться с ним только раз в несколько дней. Но всякий раз, когда они были вместе, казалось, что времени совсем не прошло. Они продолжили там, где остановились.

Шаро отвез ее в клуб, где она встретила Маркуса в первую же ночь. Ходить по ступеням, по которым она сбежала с таким страхом, вызвало у нее странное чувство дежа вю. Она так отчетливо помнила страх.

Шаро толкнул дверь внизу лестницы и придержал ее для нее. Она сглотнула. Это было просто эхо того страха, от которого сейчас у нее мурашки по коже. Это не имело никакого отношения к газетной статье. Правильно? Правильно. Она глубоко вздохнула и последовала за Шаро в дверь.

Она вернулась в кабинет Маркуса, слегка постучала и толкнула дверь. И сразу же расслабился, увидев знакомое и любимое лицо Маркуса.

Он держал свой кабинет в таком темном свете, что его лицо было таким же затененным, как в первую ночь, когда она встретила его, все жесткие линии и резкие углы. Но Маркус любил изображать именно такой вид, не так ли? Он был холодным и страшным для всех, кроме нее.

… или она просто обманывала себя? Была ли она особенной? Когда дошло до этого, насколько хорошо она действительно знала Маркуса? Она знала, что он заставляет ее чувствовать, но это не совсем то же самое.

— Привет, — застенчиво сказала она.

Его голова оторвалась от бумаг, которые он просматривал, и он остановился, очевидно, принимая ее. Он делал это довольно часто, беззастенчиво проверяя ее и, если жаркий взгляд его глаз был чем-то заметным, то он ценил увиденное.

Он отодвинул стул от стола и протянул ей руку, поманив ее ближе.

Она подошла. Когда она подошла к его столу и остановилась перед ним, она увидела, каким усталым он на самом деле выглядел.

— Долгий день? — спросила она, и он не ответил, просто положил руки ей на бедра и оттолкнул ее, так что она опиралась на стол. Он схватил ее за бедра и сжал их, погрузив большие пальцы в ее бёдра и массируя ее плоть. Прикосновение было таким самонадеянным и собственническим, что весь воздух вылетел из легких Коры одним огромным вздохом.

Маркус взглянул на нее, и она не смогла прочитать то, что видела в его грозовых серых глазах.

— Милая Кора, такая невинная, — прошептал он. Он склонился лбом к ее середине. Он обнял ее за талию и притянул к себе, его лицо все еще было на уровне ее живота.

Ее руки упали на его волосы. Он обнял ее с отчаянием маленького мальчика, который держался за одеяло для утешения.

Была ли она для него тем, чем он был — местом, где он наконец мог расслабиться и найти утешение? От этой мысли по ее спине пробежал восторг. Как она хотела бы быть безопасным местом для этого сложного человека. Она погладила его волосы до шеи, массируя его плечи, прежде чем ее пальцы вернулись к его волосам, и он сжал ее сильнее.

«The New Olympian Times» выглядывала из-под газет, которые он просматривал. Газета его расстроила? Потому что, возможно, они все неправильно поняли, и это была клевета и…

— Хорошо, нам нужно идти.

Маркус отступил, и, если она ожидала увидеть его лицо мягким или нежным, она была разочарована. Он выглядел таким же спокойным и крутым, как всегда.

Кора нахмурилась, но он уже стоял и взял ее за руку, чтобы вывести к машине.

Маркус никогда не любил много говорить, когда они были в машине. Он всегда заставлял Шаро ставить классическую музыку, и Коре казалось, что это был единственный раз в его напряженный день, когда он мог просто спокойно посидеть и расслабиться. Он редко вынимал телефон, чтобы проверить электронную почту или ответить на звонки. Он просто сидел, иногда с закрытыми глазами, большую часть времени просто смотрел на проезжающие улицы города, часто беря ее за руку, как сегодня. Он растирал круги большим пальцем вперед и назад, и она не могла отрицать, что ритмичное движение вместе с музыкой расслабляло, вплоть до гипноза.

Коре было искушение позволить моменту расслабиться и прикосновению Маркуса успокоить ее страхи. Но она продолжала слышать голос Мейв в затылке: насколько хорошо ты его действительно знаешь?

И это вырвалось из нее:

— Я сегодня видела газету. Это напугало меня, Маркус.

Он сразу же напрягся и убрал руку от ее руки.

— Пожалуйста, Маркус. Ты скажешь мне, что происходит? Это… правда?

— Ты не захочешь знать, — сказал он. Она глубоко вздохнула и повернулась, чтобы посмотреть на него, заставляя себя ждать ответа, хотя и видела блеск гнева в его глазах. Через мгновение на его губах скривилось что-то вроде улыбки, хотя холод не покидал его лица.

— Но ты моя девушка, так что я тебе скажу.

Она долго ждала, пока он продолжит.

— Пару недель назад двое моих друзей решили пойти в клуб. Они купили старый театр, переименовали его, устроили очень красиво. Был такой большой проект, им нужна была помощь. Я им помог.

Он снова замолчал, как будто задаваясь вопросом, чем он должен с ней поделиться.

— Но слухи ходили — знаешь ли, люди говорят. Кто-то думает, что что-то происходит, и пресса цепляется за это, как будто это единственная история в городе. Ходили истории еще до того, как это место открылось. А вчера вечером, — тяжело вздохнув, — появилась пресса.

Она подождала мгновение после того, как он остановился.

— И?

— Они сфотографировались и поспешили с выводами. Они клеветали на моих друзей и пытались закрыть их. И поскольку они могут печатать любой мусор, какой захотят, — его челюсть сжалась, — он размазался по первой странице. Все мои друзья хотели открыть клуб. Чье это дело, как им управлять? И то, что они говорили — наркотики и грязные деньги — ничего из этого не было доказано. Эти обвинения принадлежат суду. Размещать это на первой полосе для продажи газет — это незаконно.

С того места, где она сидела, Кора чувствовала, как он злится, хотя его голос не повышался. Она чувствовала это через небольшое расстояние между ними, волны холодной ярости, плотно сжатые под его костюмом и шелковым галстуком.

— Одно дело — пойти сразу за мной. Другое дело — использовать моих друзей.

Он смотрел вперед в зеркало заднего вида; он и Шаро встретились глазами.

Машина скользила по улицам. Окна были толстыми, не пропускали звука, поэтому все казалось тихим, если не считать задумчивой классической музыки. Кора изучала лицо Маркуса, боясь увиденного. Он был далеким, холодным.

Не задумываясь, она вздрогнула.

— Ты в порядке, детка? — он обнял ее, и они поехали, неся тяжелый груз на ее плечах.

И хотя внутри нее кричали вопросы — кто ты? Неужели это все, что мне нужно? Что ты имеешь в виду, ты «помогал» своим друзьям? — она ​​обнаружила, что больше не может сказать.

Тишина была настолько глубокой, что им обоим потребовалось мгновение, чтобы понять, что машина остановилась.

Шаро открыл дверь и она обнаружила, что смотрит на высокое здание со множеством лестниц, ведущих к его большим дверям.

— Продолжай, — Маркус мягко толкнул ее, и она покорно выбралась.

— Это ресторан? — спросила она, стуча зубами от внезапного холодного ветра. Маркус, остановившись, чтобы поговорить с Шаро, подошел и взял ее под руку и пиджак, проводя вперед.

Он загадочно улыбнулся ей, когда они поднимались по ступенькам. Она едва могла видеть, когда он толкнул дверь.

Как только они вошли внутрь, влажный жар прокатился по Коре, лаская ее руки и лицо, как океанская волна. Однако было совершенно темно. Но Кора все равно расслабилась и без страха пошла в темноту. Маркус был рядом с ней.

— Что это за место? — она вздохнула.

Включился фонарик, и луч плясал над пальмами и папоротниками, цветами и зеленью — целым рядом растущих растений, укрытых в стеклянном здании.

— Теплица! - закричала она, и Маркус усмехнулся, когда он подошел к ней, чтобы показать ей окрестности. Они шли по узким тропинкам и пробирались сквозь темноту только с его единственным фонариком.

Как он узнал, что это именно то, что ей нужно? Как бы она ни восхищалась городом, иногда он должен был быть гнетущим — столько бетона, тротуара, кирпича и стали, квартал за кварталом во всех направлениях. Она скучала по выращиванию. Ей не хватало возможности выйти из парадной двери и прикоснуться к земле, почувствовать запах почвы и посмотреть, как солнце встает в большом открытом небе.

Она протянула руки и засмеялась, коснувшись манящих мягких ветвей и листьев.

Она прищурилась.

— Я вижу кое-что впереди.

Она опустила руки и двинулась вперед.

Маркус услужливо последовал за ней со светом, пока они не протолкнулись мимо одной большой ветви и не нашли маленький столик и немного вина, освещенные серебряным канделябром. Обойдя ее, он вытащил один из стульев.

— Добро пожаловать в рай, богиня.

Она молча сидела, пока он наливал шампанское, и молча взял бокал.

— Тост, — сказал он, — за наше новое любимое место.

Она ничего не могла с собой поделать; она смеялась. Его глаза сверкали над стеклом, когда он первым выпил. Она все еще ждала с широко открытыми глазами, когда он закончит. Он поиграл со своим стаканом, прежде чем решительно поставить его.

— Ты не похожа на любую другую женщину, с которой я встречался.

— А? — спросила она.

Он подошел к ней, и она посмотрела на него, сердце билось так быстро, что она поднесла руку к груди, словно это могло замедлить его. Поцеловал бы он ее снова? Каждый раз, когда он это делал, было так потрясающе и изысканно, что она думала, что может умереть от удовольствия.

— Когда я впервые увидел тебя, ангел, — сказал он, — я знал, что ты будешь моей женой.

У Коры перехватило дыхание во второй раз за ночь. Он… Он серьёзно? Его женой?

Ее разум мчался со скоростью миллион миль в минуту, когда он подошел к ней и обнял ее щеку.

— Такая милая, такая невинная. Ты именно то, что я искал и даже не знал об этом.

Он опустился перед ней на одно колено.

— Мне нужно, чтобы ты была моей, Кора.

Он полез в карман, не сводя глаз с ее.

Что происходит? Этого не могло происходить. О боги, это происходит?

— Маркус? — она хотела спросить, но он открыл шкатулку для драгоценностей, и она обнаружила, что не может говорить.

Это было кольцо. Это было долбаное кольцо!

— Выходи за меня замуж, — сказал он, улыбаясь ее шоку.

— О, Маркус, — произнесла она. Ее дыхание пропало; она была немой. Вместо этого она потянулась вперед, чтобы коснуться кольца. Металл был серебристого цвета, но она знала, что это будет белое золото. Были крошечные бриллианты, искрящиеся. Но главная жемчужина была красной. Загипнотизированная, она поняла, что он говорит.

— Я почти достал тебе бриллиант, настоящий красивый камень. Но ты так хорошо выглядишь в красном.

Он внезапно посмотрел на нее так, что она покраснела. Она откинулась на спинку стула, подальше от него и кольца, надеясь, что сможет скрыть страх, который пронзил ее.

В Маркусе была тьма. Она все еще верила в то, что сказала Мейв сегодня днем. Маркус был хорошим человеком, но в нем была тьма. Неужели она действительно готова посвятить свою жизнь мужчине, о котором так мало знала? Он был осторожен с ней, показывая ей только те части себя, которые он хотел, чтобы она увидела.

— Так? — подсказал он, после минутного молчания.

— Что делать, если я не готова?

Она не знала, откуда взялись эти слова. Темный огонь вспыхнул в глазах Маркуса, но в остальном он хорошо скрывал свое разочарование.

— Это так скоро, — поспешила сказать она, — Мы знаем друг друга всего пару месяцев.

— Я думаю, ты готова, — сказал он и встал, возвышаясь над ней, пока не поднял ее на ноги. Он придвинул лицо ближе, как будто хотел поцеловать ее, и она замерла, глядя на его губы:

— Я думаю, ты хочешь сказать «да».

А потом он ее поцеловал.

— Скажи да, — пробормотал он, пока его губы ласкали ее кожу, нежно целуя ее в горло.

— Скажи да.

Она закрыла глаза, обвила руками его шею и, как всегда, когда дело касалось Маркуса, она сдалась.

— Да, — прошептала она в темноте, — Да, я выйду за тебя замуж.

Но даже когда он улыбнулся и поцеловал ее, в глубине ее разума прозвучал слабый взволнованный голос. Обстановка была романтической, да. Кольцо было красивым. Сегодня он выразил больше своих чувств, чем она когда-либо слышала от него раньше.

Но он ничего не сказал о любви.

ГЛАВА 7

— Вот это хорошое кольцо, — сказала Мейв своим тихим, сухим тоном, когда Кора на той неделе пришла волонтером. Маркус нахмурился, когда Кора сказала ему, что она будет занята до обеда, но она была непреклонна придерживаться своего графика. Даже если не спланировать срочную свадьбу с одним из самых богатых мужчин города, она не заставит Мейв внести залог.

— Спасибо, — пробормотала Кора и сняла «красивое кольцо», натянув его на свое ожерелье, прежде чем надеть перчатки. Часовая уборка клетки — это не то, чего большинство людей ожидало бы, но она тут же прыгнула, как будто грязная работа заставит ее убраться.

Через несколько недель она выйдет замуж. Замуж. Мужчине, который запугал и отравил ее одновременно. Он вошел в ее жизнь, и теперь он был ее жизнью. Каждая часть ее мира принадлежала Маркусу.

Кроме этой части. Так будет после свадьбы? Следует ли ей усерднее бороться, чтобы сохранить некоторую автономию? Но каждый раз, когда она была с Маркусом, все, что ей хотелось, — это больше от него.

Больше ничего не имело значения. Остальной мир ушел, так что это не было похоже на жертву. И это не было так, как если бы он просил ее отказаться от чего-либо. Он просто медленно занимал все больше и больше территории в ее жизни, как медленное и не нежелательное вторжение.

— Кора, — позвала Мейв немного позже и моргнула, как будто очнувшись от транса.

— Здесь мужчина ищет тебя.

Кора поднялась на ноги так быстро, что газета разлетелась. На часах над ее головой было семь. Шаро уже был здесь.

— О, — проклятие сорвалось с ее губ. Брови Мейв взлетели вверх. Хотя Мейв не обиделась на это слово, она выглядела удивленной, услышав, что Кора использует его. Кора знала, что она, как правило, оторвалась чопорной, и она закрыла рот правой руки. Другой ее поиграл с кольцом на цепочке.

— Ты в порядке?

— Да, я опоздала, мне лучше идти.

Мейв заколебалась.

— Ты уверена? Он довольно грубоват; Я чуть не прогнала его. Ты уверена, что хочешь его увидеть?

— Да, все в порядке, — пробормотала Кора, снимая фартук. Она пошла к выходу, приглаживая волосы пальцами. На ней были джинсы и футболка, но ей придется переодеться в клубе.

Она прошла через дверь, которая вела в зоомагазин. Завернув за угол мимо витрины с собачьим кормом, она остановилась. У мужчины были каштановые вьющиеся волосы. Это был он. Он стоял к ней спиной, но она узнала человека, который пытался ее похитить.

Беги!

Кричи о помощи!

На этот раз между ними не было входной двери. В маленьком магазине они были одни.

Но… я не одинока. Эта дикая мысль утешала ее, даже когда у нее дрожали руки.

— Если я закричу, кто-нибудь придет.

За Маркусом все еще наблюдали мужчины. Они держались подальше от глаз, и она ничего не сказала об этом и не подняла шума, потому что могла притвориться, что в этом случае все нормально. Так как же ее бывший нападавший смог их обойти?

Это не имело значения. Имело значение только то, что если она позвонит, они придут. Она знала это. Она больше не была жертвой. Вскоре она должна была стать женой Маркуса Убели, самого влиятельного человека в городе.

Она скрестила руки перед собой, чтобы скрыть дрожь. — Тебе нужно уйти и больше никогда не возвращаться.

Мужчина поднял руки, все еще глядя вперед.

— Я здесь не для того, чтобы сделать тебе больно. Клянусь. Просто хочу поговорить.

Он наконец повернулся, и Кора ахнула. Вместо того чтобы отступить, она шагнула вперед. Боги.

— Что с тобой случилось?

Лицо мужчины было деформировано, синяки покрывали его разноцветным лоскутным одеялом. Ей следует бежать или набрать номер Маркуса по специальному мобильному телефону, который, по его настоянию, она носила. Но мужчина не собирался подходить ближе, поэтому она осталась.

— Это сделал Шаро? — спросила она, ее сердце сильно забилось.

— Ага, — слова мужчины были искаженным, полным боли, сказанным сквозь синяки и опухоли.

— Боссу не нравится, когда мужчина переступает границы.

Босс?

— Что? — прошептала она.

— Я пришел предупредить тебя, — сказал он.

— Боссу это не понравится, но ты должна стать мудрой. Таким образом, ты будешь готовой. Я поступил неправильно и пытаюсь исправить это. Они это называют «Макин». Так что я говорю тебе, ты должна быть готова.

— Готова для чего?

Мужчина покачал головой и застонал, как будто это движение причинило ему боль. Это может быть ловушкой. Он мог притвориться, что ему больно хуже, чем было на самом деле. Она оставалась позади, между ними проходил ряд с собачьей едой. Но она не могла не спросить:

— Ты в порядке? Тебе нужен врач?

— Нет, — выдохнул мужчина, — Слушай, я пытаюсь тебя предупредить.

— Предупреди меня?

Нападавший был избит, ослаблен. Чем дольше она смотрела на него, тем больше была уверена, что он не притворяется. Кора разжала руки и уперлась кулаками в бедра.

— Ты пришел сюда после того, как напоил меня наркотиком, пытаясь меня похитить…

— Это были они. Это были все они. Босс и Шаро. Они это спланировали. Выложили мне. Я спустился по цепочке, не хотел этого делать, но они стояли за этим.

— Что?

— Слежу за тобой. Разведываю тебя. В ту ночь в клубе я увидел шанс и воспользовался им. Подумал, что босс будет счастлив, если я приведу тебя пораньше. Он не был счастлив. У него был план…

— Босс…,- Во рту у нее пересохло, а сердце билось тысячу раз в минуту, — … ты имеешь в виду Маркуса?

— Да.

Мимо магазина проехала машина, и мужчина вздрогнул, глядя белками своих глаз.

— Нет.

Кора встряхнулась.

— Нет, ты ошибаешься. Маркус мне помог. Он и Шаро защищают меня от… от тебя!

Мужчина мотнул головой, стиснув зубы.

— Они наблюдали за тобой. Они планировали забрать тебя с самого начала. Я наблюдал за тобой. Это были мои приказы.

— Приказы, — повторила Кора, в голове у нее начало пульсировать.

— Мне пора. Я должен бежать. Им это не понравится. Попав внутрь, ты останешься навсегда.

Он бормотал. Он был сумасшедшим. Он получил удар по голове. Множественные удары по голове.

Позади него к обочине подъехала длинная черная машина.

Она повернулась, но мужчина ушел. Дверь в тыл закрывалась.

Шаро нашел ее там, все еще прижимая руки к груди среди проходов с собачьим кормом.

— Готова идти? — спросил он, осматривая ее с головы до ног.

— Мне нужно переодеться, — сказала она, борясь с желанием отступить. Шаро, казалось, чувствовал это и оставался рядом, парил, защищая.

— Вы можете сделать это в клубе.

Он повернулся, напрягшись, когда открылась задняя дверь, но это была только Мейв, почему-то нахмурившаяся.

— Ты почти забыла об этом, — сказала она своим низким, серьезным голосом, протягивая Коре сумочку. Шаро протянул ей руку, и Мейв вытащила его из зоны его досягаемости. Рыжий постарше пристально посмотрел на неё.

— Прошу прощения.

— Все в порядке, Мейв, — сказала Кора, — Я доверяю ему.

Она внезапно моргнула, удивившись тому, как быстро она произнесла эти слова, гадая, были ли они ложью. Боги, ей нужно было подумать.

Мейв недовольно посмотрела на нее, но сумку отдала Шаро.

— Спокойной ночи.

Маленькая улыбка Коры, должно быть, помогла Мейв сдержать мысли, но морщинки все еще образовывались на лбу пожилой женщины.

Кора пережила поездку в тишине. Предупредить меня? Она потерла свои голые руки.

Попав внутрь, ты навсегда останешься.

Когда Шаро повел ее вниз по ступеням в клуб, куда она сбежала той ночью, она не сопротивлялась. Но освещенная дверь, которая когда-то казалась таким убежищем, теперь казалась… Холод пробежал по ее спине, когда она переступила порог.

Ее разум был пуст. Все это было слишком тяжело. Когда паническая мысль пыталась прорваться, она напоминала себе, что этот человек сошел с ума. Ради бога, он похитил ее, а потом продолжил преследовать. Почему она должна доверять всему, что он сказал?

Но его так избили в прямом и переносном смысле. Он сказал, что хочет исправить это, как будто участвовал в какой-то программе из двенадцати шагов.

Что, если он не лгал?

Минутой позже Кора была наедине с Маркусом в его офисе. Мистер Убели. Тени все еще пересекали его лицо среди красного дерева и богатого ковра. Ничего не изменилось с той первой ночи.

— Привет, детка, — сказал он и со вздохом откинулся на спинку стула. Одной рукой он убрал волосы с лица; другой протянул руку, зовя ее к себе. Она планировала быть сильной, но что-то в том, как он убирал темные пряди своих волос с глаз, напомнило ей о маленьком мальчике, когда он ложился спать. Она пошла к нему. Боги, помоги ей, она пошла к нему.

— Долгий день? — спросила она, и он не ответил, просто положил руки ей на бедра и оттолкнул ее, так что она опиралась на стол. Его пальцы погладили ее руки, запястья и ладони, прежде чем отступить.

Как только они покинули ее кожу, Кора захотела их вернуть. Ей нужна была программа из двенадцати шагов. Она была зависима от Маркуса.

— Где твое кольцо?

Голос Маркуса не звучал холодно, не совсем. Но его лицо было пустым, и она знала, что он несчастлив.

— О, — Кора схватила цепочку на шее. Бриллианты вспыхнули на свету. Гранат был настолько темным, что, казалось, впитывал свет.

— Я положила его сюда, чтобы он не испачкался.

Губы Маркуса сжались, и она быстро расстегнула изящную цепочку, освободила кольцо и вернула его на свой безымянный палец.

Она пошевелила пальцами в направлении Маркуса.

— Все хорошо. Ты думал, я его потеряла?

Как всегда, когда она была с ним, все остальное исчезало. Она знала, что была очень расстроена перед тем, как войти в комнату, что ей все еще следует быть, что есть шанс, что мужчина сказал правду…

— Нет.

Маркус взял ее за руку и поиграл с тонкой лентой. Его прикосновение зажгло лесной пожар, взметнувшийся вверх по ее руке, превратив ее внутренности в ад. Ой…

— Не волнуйся, — выдохнула она, пытаясь сохранить нормальный голос, а ее пульс подскочил, ударяя миллион раз в минуту.

— Я не забуду, что помолвлена ​​с тобой.

— Я беспокоюсь не о тебе. Это каждый парень, который смотрит на тебя, видит ангела и думает, что сможет приблизиться…

— Собственничество? — пошутила она, но напряженный взгляд Маркуса опалил ее.

— Ты понятия не имеешь.

Она закрыла глаза, когда кончики его пальцев коснулись ее висков, затем скользнули по щекам. Ее вселенная расширилась, и она была полна Маркуса. Везде Маркус, Маркус, Маркус.

И она позволила ему, оставаясь неподвижной, сердце теперь едва осмеливается биться, как будто даже дыхание могло сломать момент.

— Я должен был сделать это давным-давно, — пробормотал он.

— Что? — она начала было говорить и наклонилась вперед, чтобы услышать ответ, но в этот момент он поднял глаза и поймал ее губы своими. А потом все было кончено.

Все мысли улетали из ее головы, все, кроме Маркуса, и теперь он стоял, обняв ее, прижимая ее телом к ​​столу.

— Маркус, — выдохнула она, когда он отпустил ее губы.

— Это не должно было занять у меня так много времени. С любой другой девушкой это не заняло бы у меня так много времени.

— Так много времени, что? — спросила она, ее мысли все еще кружились.

— Это, — сказал он, и снова его рот закрыл ее рот. Дыхание вырвалось из нее, ее руки взлетели и зависли у его лица. Но она не осмелилась прикоснуться к нему, боясь разрушить чары. Но ей незачем волноваться.

Все его тело погрузилось в поцелуй, приближаясь, доминируя. Его жар и запах окружили ее, заливая ее огнем. Ее руки обхватили его сильные плечи, сжимая скомканные мышцы, ногти впились в тонкую итальянскую ткань, как будто они хотели поцарапать гладкую оливковую кожу под ней.

— Вот и все, ангел. Держись за меня, — приказал Маркус, опершись на стол и откинув голову за волосы, когда его губы прижали клеймо к ее коже. Его большая ладонь обняла ее голову, а его рот скользнул по ее шее. Кора позволила своей голове откинуться назад, ее тело выгнулось, когда Маркус поднял ее рубашку и накрыл ее грудь своим горячим ртом.

— Маркус, Маркус, — выдохнула она. Ее тело превратилось в сухой трут, поле, выжженное на солнце летом. Одна искра — и все загорелось.

Его большая рука скользнула по ее животу, скользнула по ее нежной коже в джинсы и трусики, коснувшись ее там, где никто никогда не касался прежде. Ее глаза распахнулись, губы приоткрылись. Только чтобы поймать волчий взгляд Маркуса, когда он жадно смотрел ей в глаза.

— Такая милая. Такая невинная. Кора.

Он застонал ей в рот, его глаза закрылись, когда его палец скользнул между ее скользкими складками.

— Тебе это нравится?

Ее ресницы задрожали. Она… Ей казалось… Она никогда… О боги.

— Ответь мне.

— Да, — наконец выдохнула она.

— Вот и все, моя богиня, — прошептал он, проводя пальцами о самое сладкое место. Ее желудок был жидким, и она могла чувствовать это… это безумное, удивительное, приятное нарастание давления. О боги, она никогда раньше не чувствовала ничего подобного. О боги, да, прямо здесь, вот так, прямо здесь…

Ее колени стучали, и у него перехватило дыхание.

По его команде герметичность потрескалась и ослабла, и все вылилось наружу. Ооооооооо!

Ее рука поднялась, чтобы остановить его, но нет, она просто взяла плоскость его щеки, как будто она хотела прижать его к себе, и ее пальцы взъерошили его волосы, ее дыхание вырвалось из дрожи, когда его рот снова накрыл ее. Шокирующие волны удовольствия, она никогда не… ох…

Она прижалась к Маркусу, вдыхая свежий запах льна, когда афтершоки напрягали ее конечности, напрягаясь и расслабляясь, напрягаясь и расслабляясь.

Маркус нанес ей последний удар, заставив ее снова содрогнуться, и убрал руку.

Я никогда раньше этого не делала, — хотела сказать она ему. С тобой так ново. Я с тобой такая новая. Довольная ухмылка в уголке его рта говорила ей, что он знает.

Она провела пальцами по его идеальным губам и изящной линии его подбородка. Он был настоящим, из плоти и крови. Не бог. Не статуя, вырезанная мастером-скульптором. Он был мужчиной.

Он был ее мужчиной.

Заметив ее взгляд в своем сером, Маркус вытащил платок и вытер руку. Он сложил платок и прижал к носу, вдыхая, прежде чем положить в карман. Ее щеки горели.

— Прекрасна.

Маркус притянул ее к своему телу. Когда она сидела на столе, она прижималась мягким центром к его промежности. Там была жесткая длина, искажавшая сшитые на заказ брюки. Ее глаза округлились.

Большой палец Маркуса скользнул по ее челюсти.

— Безумно красивая. Скажи, что ты моя девочка.

Она даже не колебалась.

— Я твоя.

— Ты принадлежишь мне.

Это не было вопросом.

— Да.

— Ты собираешься дать мне то, что я хочу?

— Да.

Она сглотнула, глядя ему в глаза.

— Что… что тебе нужно?

— Все.

Он взял ее рот, прижимая к себе и выводя ее из равновесия, заставляя ее держаться за него, пока он не прервал поцелуй.

— Но не сегодня.

Он погладил ее фарфоровую щеку.

— Ты устала.

Он спокойно держал ее, прижав голову к своей груди. Она снова прислушалась к его сердцебиению и вскоре поняла, что он говорит, повторяя свою любовь к ней снова и снова, возможно, единственным способом, который он знал.

— Я буду держать тебя в безопасности, детка, ты это знаешь. Тебе никогда ничего не понадобится. Ты моя богиня, и я тебя не отпущу…

— Маркус, — она ​​села, — Это происходит так быстро.

— Разве он не понимал, что она никуда не денется? Было много того, что должно было ее напугать, может быть, ладно, поцарапайте это — определенно должно было напугать ее. Но она все равно никуда не уходила. Эта штука между ними была слишком сильной, слишком мощной. Настолько мощно, что иногда пугало ее, вдобавок ко всему прочему.

— Нет никакой спешки.

— Я знаю, что ты боишься, детка.

Конечно знал. Его темно-серые глаза не отрывались от ее.

— Но ты со мной. Все будет в порядке. Тебе не сбежать, ангел… Это твоя судьба.

Кора рухнула вперед, прижавшись лбом к его лбу.

— Я хочу тебя, — сказал он, — Но ты такая идеальная. Такая невинная. Я хочу сделать это правильно.

Его пальцы прошли сквозь ее пальцы, потирая кольцо.

Она села, внезапно поняв.

— Вот почему ты так быстро хочешь жениться на мне.

Он опустил подбородок. Он не хотел… пока они не поженились. Ее сердце сжалось от сладости этого жеста. Она мало что знала об этих вещах, но подозревала, что такому человеку, как он, обойтись без него будет нелегко. Но он делал это для нее. Даже сейчас она знала, что он подавляет свою нужду. Она так сильно чувствовала его у своего бедра.

— Маркус, — Она обняла его за плечи, — Я здесь. Я никуда не уйду.

— Я не рискую.

На мгновение она прижалась к нему в полной тишине.

Он сказал:

— Отныне у тебя будет двое охранников, куда бы ты ни пошла.

— Но…

Он приложил палец к ее губам.

— И не возражай. Я знаю, что этот член снова появился.

Его лицо посерьезнело.

— Шаро видел его в магазине.

Она выпрямилась.

— Я не… Он не…

Она не знала, что пытается объяснить, поэтому остановилась.

— Я знаю.

Кора закусила губу. Сейчас или никогда.

— Он что-то сказал. Он пытался меня предупредить.

— О чем?

Лицо Маркуса было совершенно пустым.

Неужели имело значение, что сказал этот человек? Он накачал ее наркотиками и похитил. Он явно был зациклен на ней и получил несколько ударов по голове. Неужели она действительно поверит его «предупреждению» по поводу всего, что она знала о Маркусе?

Не то чтобы она действительно знала Маркуса, но до сих пор он был идеальным джентльменом. И она знала его, не так ли? Все равно то, что имело значение.

Ее взгляд упал на колени.

— Ничего. Он ничего не сказал.

Маркус зажал ее руку между своими, сжимая.

— Кора, это… то, что происходит…очень ново. Но это продлится долго.

— Я знаю это.

И она говорила правду. Потому что теперь она не могла представить свой мир без Маркуса.

— Ты знаешь, что моя работа не всегда стоит выше закона.

— Я не очень разбираюсь в том, что ты делаешь… — неуверенно начала она.

— Ты знаешь достаточно.

— Я знаю, кто ты, Маркус. Я знаю, что у тебя есть принципы. Ты хочешь, чтобы хорошие люди были в безопасности… А плохие люди наказывались.

— Это правильно. Я делаю это.

Его хватка сжалась, почти болезненно, затем она ослабла, и он поднес ее руку к своим губам, целуя ее суставы.

— Но я обещаю тебе, моя работа никогда не коснется тебя. Я поставлю тебя так высоко на пьедестал, ты будешь жить среди звезд.

— Это значит, запереть меня в башне из слоновой кости? — она попыталась улыбнуться, — Пентхаус?

— Если это то, что нужно.

Его голос был жестким, но потом стал обнадеживающим. — Кора, этот человек больше никогда тебя не побеспокоит.

Ее желудок сжался, смесь вины и облегчения.

— Он не будет? — прошептала она. Что ты с ним сделаешь? Она проглотила вопрос. Даже если бы Маркус сказал ей, она не хотела знать.

— Нет.

В его глазах появилась леденящая кровь улыбка.

— Не волнуйся. Я сказал тебе, что позабочусь о тебе.

ГЛАВА 8

Они поженились две недели спустя на короткой частной церемонии в маленькой часовне недалеко от отеля Crown.

Что ж, личное в том, что Маркус пригласил только то, что он назвал «минимумом» своих друзей и деловых партнеров, которые были бы оскорблены, если бы не получили приглашения. Итак, часовня была забита людьми.

Традиционно его гости заполняли одну сторону прохода, а ее — другую, но Коре нужно было пригласить только одного человека — единственного человека в городе, которого она действительно знала, кроме Маркуса, — Мейв.

Кора почувствовала боль, думая о своей матери, когда она парила в задней части церкви, но в основном это было похоже на желание, чтобы у нее была нормальная мать, которая могла бы быть здесь, счастливая и радостная отдать свою дочь. Вместо этого Шаро будет провожать ее по проходу.

Единственным человеком, которого она действительно знала, был Арманд, и технически он все еще был большим другом Маркуса, чем ее, хотя ей действительно больше нравилась его яркая личность, поскольку она была с ним на примерке платья. У него была линейка свадебных платьев, поэтому было естественно пойти к нему за ее платьем.

Арманд никогда не был полностью традиционным, он выбрал белое платье с черными бретельками и черным кружевом на талии. Кора была непривередливой. Платье было красивым, и Маркус одобрил взгляд, когда она шла по проходу. У нее были белые цветы в волосах, и она определенно проплыла последние несколько футов к нему.

Она не могла поверить, что она действительно здесь, собирается выйти за него замуж. Он будет ее навсегда.

У нее было такое головокружение, что она не могла перестать улыбаться на протяжении всей церемонии, даже несмотря на то, что священник продолжал бубнить.

И, наконец, древний жрец дошел до той части, которая заботила Кору.

— Я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту.

Маркус притянул ее к себе, обхватил ее голову своей большой рукой и накрыл ее рот своим. Это был не целомудренный поцелуй. Фейерверк взорвался, когда его язык поглаживал один, два, три раза, прежде чем ее губы приоткрылись и он проник внутрь. Тепло прокатилось по ней, стекая в рот, как нектар с губ Маркуса, стекая по ее шее, груди и сливаясь с утонченным весом прямо между ее ног. Ее бедра сжались. Звонили свадебные колокола, и каждая клетка ее тела ожила.

Наконец он отпустил ее, и радостные возгласы гостей эхом отозвались в ее ушах. Искры вспыхнули в каждом уголке ее тела, Кора протянула руку и провела большим пальцем по углу его рта, где ее помада отметила его. Маркус подмигнул ей, и все ее тело содрогнулось.

— Скоро, — сказал он, и она покраснела еще сильнее, чем была. Он повернулся, чтобы поприветствовать гостей, красивое лицо было гладким и вежливым, но она почувствовала напряжение, дремлющую готовность в линиях его мощного тела. Ему тоже не терпелось пышность и церемония.

Сначала был прием — элегантный прием в одном из бальных залов отеля Crown. Кора цеплялась за руку Маркуса в приемной, когда один за другим приходили поздравлять их. Некоторые лица она узнала. Сантонио — или Папа Санта, как ей нравилось называть его. Он управлял одним из ресторанов, в который инвестировал Маркус. А еще были Джимми Роско, его жена и их пятеро детей. Кора не знала, откуда его узнал Маркус, за исключением того, что они вели дела вместе.

Остальные были размытыми именами и лицами, за которыми она даже не пыталась угнаться. Она улыбалась, пожимала руки и принимала поздравления, пока, наконец, очередь не сократилась и они не закончились.

— Еще полчаса, а потом мы уйдем отсюда, обещаю, — прошептал Маркус ей на ухо, выводя ее на танцпол.

Для нее это звучало как рай. Она расслабилась в его теле, как только оркестр начал играть медленный романтический джазовый номер. Он мастерски провел ее по полу, гладкую, как мед.

И, верный своему слову, через полчаса они разрезали торт и распрощались, призывая всех остаться и насладиться вечеринкой и открытым баром.

Они сбежали наверх.

Кора устала после долгого дня, но адреналин заставил ее бодрствовать, когда они ступили на лифт, чтобы попасть в пентхаус.

Официально это была ее первая брачная ночь.

Они с Маркусом об этом не говорили, но было очевидно, что сегодня вечером будет ночь. Он заберет ее девственность, и они наконец-то будут объединены всеми возможными способами. Она действительно была бы его, а он ее.

Это было глупо, но у нее было романтическое представление, что вся ее жизнь шла к этому моменту.

— О, Маркус, — вздохнула она, прижимаясь к его телу, пока лифт продолжал подниматься.

— Яникогда не знала, что такое счастье может быть настоящим.

Он ничего не сказал, он просто обнял ее и прижал к своей груди.

Лифт звякнул, и он отпустил ее, шагнул вперед и вытащил ключ-карту из бумажника и вставил в дверь.

Кора нетерпеливо последовала за ним и поспешила в пентхаус.

Но, очевидно, она была недостаточно быстрой, потому что Маркус толкнул ее сзади, отчаянно хватаясь за нее и толкая дверь ногой.

Как будто он не мог схватить ее достаточно быстро. Он с силой поцеловал ее, обхватив ее за талию, втягивая в себя.

Кора открылась ему, ее адреналин поднялся еще выше, поскольку удовольствие боролось со страхом перед тем, что вот-вот должно было случиться. Она пыталась немного узнать о сексе в Интернете с помощью своего телефона, но появившиеся картинки — достаточно сказать, что она в ужасе быстро закрыла браузер. Кроме того, рассуждала она, она доверила Маркусу провести ее через все, что ей нужно было знать.

Маркус немедленно сбросил пиджак и дернул галстук, но затем, как будто от нетерпения, его руки вернулись к ней. Его руки скользнули вниз по ее талии к ее ягодицам. Он сжал ее зад, и она не могла сдержать стон удивления и удовольствия — боги, то, что он так близко к ней прикоснулся, было шокирующим… и потрясающим.

Затем он разорвал пуговицы на своей рубашке и стянул ее, а затем стянул майку через голову.

Глаза Коры вылезли из головы при виде его обнаженной груди.

Ее муж был великолепен.

Умереть за красоту.

Она знала, что он тренируется по утрам, но… во рту у нее пересыхало, чем больше она смотрела на его подтянутую грудь и разрез его брюшных мышц, и все это приводило к острой V, которая…

— Тебе нравится то что ты видишь? — он зарычал и снова притянул ее к себе, глубоко поцеловав.

Но только на мгновение, потому что он отстранился, развернул ее и прижал лицом к стене.

В следующий момент она почувствовала, как его пальцы тянут шнурки на ее платье. — Проклятый Арманд, — прошипел он, нетерпеливо дергая.

— Как, черт возьми, мне вытащить тебя из этого платья?

Кора хихикнула и потянулась назад, чтобы помочь ему, но он отбросил ее руки. Наконец, она почувствовала, как платье ослабло вокруг ее талии, и Маркус расстегнул молнию. Его руки скользили по ее телу, когда он толкнул платье на землю и помог ей выбраться из него.

Она осталась в белом бюстгальтере без бретелек, стрингах и чулках. Она инстинктивно прижала руки к груди.

Но у Маркуса этого не было. Он опустил ее руки и уставился на нее таким же взглядом, как будто он пил каждый дюйм ее тела.

Он поднял ее на руки и отнес в свою спальню. Она визжала и обвивала его шею руками, цепляясь за него, но он нес ее, как будто она вообще ничего не весила».

Он плавно уложил ее на кровать и последовал за ней вниз, поцеловал ее и залез между ее ног.

Она застонала, когда он оказал давление именно там, где ей было нужно. Она обвила его ногами и беспокойно прижалась к нему, ища то, чего даже не знала. О боги, неужели это действительно случилось? Была ли она на самом деле здесь, в своей брачной постели с Маркусом? Это было мечтой. Таких вещей с ней никогда не случалось. Неужели она действительно получила счастливый конец?

Но губы Маркуса на ней казались вполне реальными. От его прикосновения ее тело содрогнулась. Боги, как он заставил ее себя чувствовать. На нем все еще были штаны, но он целовал ее, и она была рада позволить ему взять на себя инициативу.

Как бы она ни ненавидела думать о нем с другими женщинами до нее, это значило, что он был единственным, кто знал, что делал.

А теперь он твой. Только твой.

Она усмехнулась и зарылась в его волосы. Боги, ей нравились его волосы. Они были такими густыми и темными. У их детей были бы великолепные темные волосы. Получат ли они его серые глаза или ее голубые? Они даже не говорили о детях, кроме Маркуса, который месяц назад просил ее сделать противозачаточную вакцину. Они так многого не знали друг о друге.

Но им нужно было учиться всю жизнь. Начиная с сегодняшнего вечера.

Желудок Коры дернулся от радости и удовольствия, когда Маркус протянул руку под нее и расстегнул ее лифчик.

Когда он снял бюстгальтер, она с нетерпением ждала, когда он коснется ее груди. Ее соски превратились в маленькие пули, и ей внезапно захотелось, чтобы он прикоснулся к ним.

Вместо этого Маркус поднял ее руки над ее головой и продолжил целовать ее.

Он слез с нее и поднялся на кровати.

— Что ты…,- начала она спрашивать, но он оборвал ее.

— Ты мне доверяешь?

Его взгляд никогда не был более серьезным. Коре снова захотелось прикрыться, но она сглотнула. Она была храброй. Потому что да, она ему доверяла, и она ему об этом сказала.

— Да.

Он одарил ее полуулыбкой, которую она любила, и потянул одну из ее рук вверх и наружу. Напряжение охватило ее, когда он поднял шелковый шарф, которого она не видела, который уже был привязан к спинке кровати, и обернулся вокруг ее запястья.

Что он делал? Она лежала неподвижно, пока он привязал сначала одно запястье, затем другое к кровати. Она экспериментально потянула за один, и, хотя он был шелковым, в том, как он его завязал, он не уступил ни дюйма.

— Маркус, — сказала она, нахмурив брови, — Я не знаю об этом. Знаешь, это… впервые.

— Я очень счастлив это слышать, богиня, — сказал он, спускаясь с кровати, чтобы снова поцеловать ее глубоко.

Его наркотические поцелуи вскоре заставили ее забыть обо всех своих возражениях. Особенно, когда он поцеловал ее в шею и продолжил. Когда его рот, наконец, сомкнулся на ее соске, она выгнулась к нему и испустила самый неловкий стон. Но боги, она ничего не могла поделать, это было так хорошо.

Хотя, очевидно, он не прекратил дразнить ее, потому что продолжал целовать ее тело. До пупка. Ниже.

Добравшись до края ее белого кружевного нижнего белья, он стянул его зубами. Кора задохнулась, и ее грудь вздымалась, когда за господство боролись враждующие эмоции — страх, возбуждение, но, прежде всего, желание.

Желание мужа, мужчину, которого она любила. Дорогие боги, но она любила его.

Она чувствовала кончик его языка, когда он стянул ее нижнее белье и спустил его по ногам, полностью обнажая ее перед собой.

Ей не было неловко или стыдно.

Потому что она любила его.

Она хотела прошептать это ему на ухо. Ей хотелось кричать с крыш об этом.

Она была влюблена в этого бога мужчины и хотела, чтобы об этом узнал весь мир. Она улыбнулась ему, когда он массировал ее икру и посмотрел на ее тело.

Он не улыбался. Он выглядел задумчивым, как будто он был глубоко в своей голове.

— Маркус?

Он не ответил, снял с нее высокие каблуки, затем потянул за лодыжку и…

Ее лоб наморщился, когда он снял с изножья кровати еще один красный шарф.

— Подожди, Маркус.

Она попыталась поднять ногу, но он со своей неумолимой силой притянул ее ногу к кровати, массируя ее икры на ходу.

Когда он взглянул на нее, его глаза были полны бури.

— Ты сказала, что доверяешь мне.

И что она могла на это сказать?

Поэтому она позволила своей ноге обмякнуть, когда он связал одну лодыжку, а затем другую, пока ее не разложили на кровати, как девственную жертву.

Она ожидала, что Маркус залезет и накроет ее, согреет своим телом и успокоит ее дискомфорт в этой позе своими одурманенными поцелуями.

Но вместо этого он встал с кровати. Стекло звякнуло. Кора вытянула шею. Маркус стоял у буфета и наливал себе напиток.

— Что делаешь?

Она потянула за свои узы. Со стаканом в руке Маркус подошел к концу кровати, его лицо было наполовину в тени. Между глотками на его скульптурных губах не было ни улыбки, ни хмурого взгляда.

— Маркус, — затаив дыхание, позвала она, — Пожалуйста. Что…

— Если бы только Деми Титан могла видеть свою маленькую девочку сейчас.

Что за?

По коже Коры пробегали мурашки по коже. Она никогда не называла Маркусу имени своей матери. Тем более по замужнему имени ее матери. Мама вернулась к своей девичьей фамилии, Вестиан, после того, как они переехали в Канзас.

Но чтобы Маркус знал…

Он вышел на свет. Его каменное выражение лица заставило Кору похолодеть.

— Сюрприз, женушка.

Он сделал большой глоток из своего стакана.

— Ты только что вышла замуж за большого злого волка.

ГЛАВА 9

Нет-нет-нет-нет-нет. Все это было большой ошибкой. Или она мечтала. Да, так и должно быть. Была еще ночь перед свадьбой, и ей снился кошмар. Это была предсвадебная дрожь, и ее мозг воображал самое худшее, что можно было вообразить.

— Эй, — Маркус провел кончиками пальцев по внутренней стороне ее бедра, — Останься со мной. Это важно. Не хочу, чтобы ты что-то упустила.

— Его губы скривились, когда он наклонился над ней.

— Вдох. Не забывай дышать.

Она втянула воздух, застыла, глядя ему в лицо. Его сильная челюсть и серые глаза прикрылись. Красивое тепло, которое она любила, исчезло, сменившись маской. Та же жесткая, угрожающая маска, которую он дал всем остальным, но теперь он использовал ее на ней.

— Маркус, перестань, — она ​​дернулась к шарфам, связывающим ее запястья и лодыжки, — Ты пугаешь меня.

— Хорошо, — прорычал он, и впервые с тех пор, как он связал ее, она увидела что-то похожее на эмоции в его глазах. Его палец скользнул по ее голой ноге, заставляя ее дернуться. Напомнил ей, что она была связана и обнажена. Не то чтобы ей нужно было напоминание.

— Тебе должно быть страшно.

Он обошел кровать и поставил свой напиток на тумбочку. Сунув руки в карманы, он изучал ее. Его тень скользнула по ее телу.

— Моя сестра была напугана, когда головорезы твоего отца схватили ее с улицы, бросили в грязную комнату и изнасиловали.

Весь кислород покинул комнату. В ушах Коры звенело, зрение затуманилось, сузившись на жестком лице Маркуса.

— Что?

— Они связали ее… вот так. Она была хорошей девочкой. Самая сладкая душа на этой планете. Она всех любила. Никогда не выходила из строя. И он хладнокровно убил ее. Твой отец.

Кора мотнула головой и телом из стороны в сторону. — Нет. Нет, ты меня с кем-то перепутал. Мой отец погиб в автокатастрофе, а мама…

— Твоя мама заставила тебя скрываться, когда тебе было четыре года, чтобы защитить тебя от меня, — усмехнулся он, — Но потом, после всех этих лет, что ты знаешь, девушка, которая является точным копированием Деми Титана, возвращается в мой город, только вместо брюнетки у нее светлые волосы своего папы Титана.

У Коры отвисла челюсть. Нет. То, что он говорил, не могло быть правдой. Но взгляд в его глазах, холодная ярость — ненависть — он определенно думал, что это правда.

Мысли Коры бились со всем, что он ей рассказывал.

Правда ли это? Если бы мама действительно пряталась все эти годы, чтобы защитить ее от…

Глаза Коры метнулись к Маркусу, который самодовольно сидел над ней. Даже если то, что он говорил, было правдой, она не могла этого представить, но даже если это было…

— Я ничего не сделал ни тебе, ни твоей сестре. Я впервые слышу об этом.

Маркус покачал головой и взял свой стакан, проглотив остатки, прежде чем поставить его на пол.

— Я выгляжу так, будто мне насрать?

Кора вздрогнула от его сурового проклятия. Он никогда не говорил с ней таким образом.

— Моя сестра тоже ничего не сделала. Я живу по Кодексу.

Он наклонился и обнял Кору за щеку, и она отдернулась от его прикосновения. Он позволил ей.

— Согласно моему Кодексу, ты была бы неприкасаемой. Но твоя семья нарушила все святое в ночь, когда взяла Кьяру. А сравнять весы можно только одним способом. И прежде чем я убил твоего отца, я посмотрел ему в глаза и сказал, что его маленькая девочка будет следующей.

Кора почувствовала, как ее глаза расширились настолько, что она даже не смела моргнуть. Ее отец не погиб в автокатастрофе. Маркус… Маркус убил… А она…

— Ты собираешься убить меня? — прошептала она.

Губа Маркуса скривилась, улыбка, которую она любила всего полчаса назад.

— Нет, ангел. Это было бы весело?

Его пальцы скользнули по ее щеке.

— Зачем мне убивать тебя, если я могу удержать тебя?

Она упала в его взгляд, утонула в нем.

— Нет, — пробормотал он, — Тебя не выносят смертного приговора. Ты получишь пожизненное заключение. Смерть быстрая. Но страдание… страдание может продолжаться вечно.

Воздух покинул ее легкие. Кора тяжело дышала, когда ее тело напрягалось, превращаясь в бетон.

— Дыши, детка, — Маркус положил большую руку ей на грудь, — Ты должна дышать.

Она вдохнула, вынужденная, глядя в его темно-серые глаза. В Маркусе было что-то, чему она должна была подчиниться.

— Я не хочу, чтобы ты причинил мне боль, — прошептала она.

— Я знаю, ангел.

На секунду его лицо смягчилось, противоречиво.

— Я тоже не хотел делать тебе больно.

Сердце Коры забилось от надежды.

— Но почему…

— Во вселенной есть порядок. У всего есть свое мест.

Он устроился рядом с ней и читал лекции, как профессор.

— Все взвешено на весах, — он поднял две руки ладонями вверх.

— Вещи должны быть сбалансированы. Светлый и темный. День и ночь. Хорошо и плохо.

Он опустил руки.

— Преступление и наказание.

Рот Коры открылся, но не издавалось ни звука. Она встретила взгляд Маркуса и утонула в нем.

— Когда твой отец, — его голос дрожал под тяжестью его гнева, — сделал то, что сделал, дела пошли не так. Не к месту. Должны быть последствия. Я очень долго ждал этого дня.

— Но я ничего не делала.

Он отвел взгляд.

— Ты меня не слышишь. Кто-то должен ответить за свои поступки. Я нашел свою сестру… — Его глаза закрылись, и сердце Коры сжалось. Потому что это все еще был Маркус. И боль на его лице была такой реальной.

— Ее глаза были открыты. Ее тело сломано. Они что-то с ней сделали. То, что делать нельзя. Ангелы плакали…

— Мне очень жаль, — прошептала она. Он выскользнул из кровати.

Он привязал тебя к кровати! Он тебя ненавидит!

Но она… она провела последние два месяца, любя его. Он не исчез просто так. Она не знала, как его выключить.

Маркус закрыл глаза. Он ущипнул себя за переносицу, его грудь быстро поднималась и опускалась. Его челюсть была покрыта щетиной. Все в ней напрягалось, чтобы подойти к нему, удержать его. Несмотря на всю свою силу и контроль, Маркус был мужчиной. Просто человек. Она видела его в лучшем и в худшем. Он ничего от нее не скрывал.

Он скрывал свою природу на виду. И она была наивной добычей, которая попала прямо в его ловушку.

Мне жаль. Между ними лежало ее извинение, маленькое и недостаточное перед огромным долгом.

Он опустил руку. Он снова стал Повелителем Преисподней, выражение его лица высечено из камня. Снова под контролем.

— Нет, красавица, это не так. Но ты будешь.

Он вышел из комнаты. Кора вздрогнула там, где он ее оставил. Все изменилось так быстро, что у нее закружилась голова. Она закрыла глаза, пока мягкие шаги не вернули ее внимание к Маркусу.

Несмотря ни на что, ее пульс дрожал при виде его, его огромная обнаженная грудь была покрыта темными волосами.

— Что произойдет? Что ты будешь со мной делать?

— Все, что я хочу.

Улыбка акулы покрыла его лицо.

— Ты не умрешь. Ты проживешь очень-очень долго. Рядом со мной как моя жена. Навсегда.

Как он мог быть таким холодным? Такой безжалостный? Как она могла быть настолько глупа, чтобы думать, что он любит ее? Теперь ее первая брачная ночь превратилась в кошмар. Вот вам и счастливый конец.

Она не могла сдержать слез, текущих по ее щекам.

— Верно, великолепно. Плачь по мне.

Именно тогда она увидела то, что взял Маркус — его телефон. Он включил камеру и нацелил ее. В ее голове расцвела красная ярость.

— Нет.

— Да.

Маркус попятился, как будто делал идеальный снимок.

— У нас должно быть несколько свадебных фотографий, чтобы прислать твою твоей семье. Это меньшее, что мы можем сделать, учитывая, что твоя мама и дяди не смогли приехать на свадьбу.

Ее дяди? Она даже не знала, что у нее есть дяди.

— Остановись.

Ее мольба была приглушенной, когда она закрыла лицо рукой.

— Пожалуйста остановись.

— Посмотри на меня, — приказал он, — Кора.

Его шаги приблизились.

— Нет.

Думаю, ей пришлось подумать. Это все еще был Маркус. Внутри этого человека, монстра, было сильное влечение к ней. Может быть, она сможет найти намек на Маркуса, которого это волновало.

Рука сжалась вокруг ее запястья, как железная окова. Она сопротивлялась.

— Кора, я не буду спрашивать тебя снова.

Ее кости растаяли. Она позволила ему убрать руку. Он посмотрел на нее, и ее тело покраснело под его пристальным взглядом.

— Ты больной, — проговорила она. Все, что угодно, лишь бы отрицать притяжение ее тела к нему.

— Я не буду фотографировать, если ты мне подчинишься.

Ее смех сотряс ее тело.

— Как? Я не могу убежать.

— Я уроню камеру, если ты подчинишься мне. И веди себя как жена.

— Ты имеешь в виду, что я должна любить тебя?

Он склонил голову.

Из трещин в ее сердце капал яд.

— Я действительно любила тебя, ты знаешь. Это не было ложью.

— Я знаю.

— Было ли все, что ты мне сказал… это был всего лишь спектакль? Разве это никогда не было правдой?

Он не ответил.

— Хорошо. Я сделаю это, — она подняла подбородок. Притворяться храброй.

— Это не то, чем я раньше не занималась.

Он выключал камеру, когда повернулся к ней, его обычно серые глаза потемнели.

— Прошу прощения?

— О, ты думал, я девственница?

Он вернулся и накрыл ее колено рукой. Он сжал ее, и ее дыхание прерывалось, предавая ее.

— Я не думаю, что ты девственница, — сказал он ей, — Я знаю, ты и есть она.

Она приподняла подбородок.

— У меня были парни, — солгала она, — Много парней.

Он покачал головой.

— Ты ужасная обманщица.

— Это так.

Маркус двинулся над ней, его большое тело растянулось с головы до ног с ее. Его одеколон смешивался с хрустящим льняным ароматом его белой классической рубашки. Она была обнажена, а он — нет, но в его напряженных мускулах и в бесконечных глубинах его глаз была видна спиральная сила, пробегающая по нему. Между ними потрескивал жар.

— Много парней, а? Я заставлю тебя забыть о них.

Его прикосновение обожгло ее, как всегда. Ее ноги дрожали, и она моргнула, ища на его лице хоть какое-то подобие мужчины, который принял ее и заботился о ней.

А потом она вспомнила его черствую улыбку, когда он нацелил на нее камеру.

— Ненавижу тебя.

В его глазах появилась холодная улыбка, которая не касалась его рта. Он чокнулся.

— Можно ли так говорить с твоим мужем, жена?

— Не называй меня так.

— Жена? Вот кто ты.

Ее голова отрицательно дернулась, и выражение его лица потемнело.

— Да.

Его рука легла на ее напряженную грудь, скользнув вверх, чтобы обхватить ее шею.

— Моя жена. Лучше или хуже, — его взгляд скользил по ней, его глаза стали серыми, как бронза.

— Богатые или бедные. Больные или здоровые. Пока смерть не разлучит нас.

Она закрыла глаза на его издевательскую версию их клятв. Он собирался унизить ее, причинить ей боль, а ее телу было все равно. Ее тело ответило Маркусу и согрелось от его прикосновения. Сердце ее бешено колотилось, легкие напрягались. Она задыхалась, как будто бежала марафон.

Он потянулся к пряжке ремня. Раньше глаза Коры были широко раскрыты, но теперь они поглотили ее лицо, вспыхивая белым. Все ее тело вздрогнуло. О боги, почему она позволила ему связать себя? Тупая.

Но она считала, что он любит ее.

Он никогда этого не говорил. Так почему ты так подумала?

Потому что он попросил ее выйти за него замуж! Какая еще причина могла быть у него? Очевидно, месть за преступления, совершенные более десяти лет назад, о которых она даже не подозревала.

— Ты сказал мне, что позаботишься обо мне.

Голос ее был тихим, жалобным.

— Я заботился.

В его глубоком голосе капало обещание.

— Я буду.

— Пожалуйста, — выдохнула она, зная, что умолять было жалко, но все еще не могла поверить, что от Маркуса, который обнимал и целовал ее так нежно, ничего не осталось внутри жестокого человека, сидящего сейчас перед ней.

— Не трогай меня.

— Нет? — Его губы скривились, — Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе?

— Нет.

Но он едва касался ее, гладил сбоку ее грудь. Это было так хорошо. Она не хотела, чтобы он останавливался.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спросил он, словно читая ее мысли.

— Я…

— Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе.

Ее бедра сжались. Она захныкала. Его пальцы не переставали поглаживать, поглаживать…

— Признайся, — его голос стал глубже, перебивая ее чувства. Комната отпала.

— Я буду прикасаться к тебе, когда захочу, жена. И тебе это понравится.

— Но… ты меня ненавидишь.

Ей было стыдно за то, что ее голос дрогнул. И еще больше стыдно, что она наклонилась к его прикосновению. Но он был так знаком. И его прикосновение было утешением даже сейчас.

— Ненависть никогда никому не мешала испытывать удовольствие.

Брови Коры нахмурились. Что это значило?

Темные волосы Маркуса касались ее живота. Он окунулся в ее тело и, как будто последних ужасных пятнадцати минут и не было, снова поцеловал ее живот. Его одеколон омыл ее, мягкий и сладкий.

Ее локти и колени смягчились, ее живот дрожал. Кора уставилась на его сияющую голову. Его рот был теплым на ее прохладной плоти, а затем его руки были там, обхватив ее бедра, как будто она так сильно любила. О боги.

Она не могла удержаться от шума, вырвавшегося из ее горла, и он замолчал.

— Ты будешь драться со мной, ангел?

Она должна драться. Она должна крикнуть «да» и попытаться вырваться из своих оков, сделать все возможное, чтобы сбежать.

Но его язык коснулся гладкой поверхности ее живота, и что-то внутри нее щелкнуло. Она не была готова к этому, и ее мускулы сжались от внезапного шокирующего прилива удовольствия. Золотая жидкость хлынула через нее, лилась из ее живота и заполняла ее пульсирующий центр, пока не вылилась через край. Она почувствовала собственную влагу на ногах, и ее лицо вспыхнуло от смущения.

— Думаю, нет, — усмехнулся Маркус. Он отстранился, и она знала, что он восхищается влажностью, заполняющей пространство между ее ногами.

— Позор. Я бы получил удовольствие от боя.

Слезы сразу же потекли по щекам Коры.

Его пальцы скользили по ее бледной коже, заставляя ее щеки залиться румянцем. Они спустились вниз, по ее дрожащему животу, чтобы погрузиться во влажность. Кора ахнула и потянула за веревки. Глаза Маркуса сузились, но он продолжал гладить ее. Ее бедра приподнялись, подергиваясь в такт его движению.

— Ты знаешь, ты можешь остановить это в любой момент.

Что? Он серьезно?

Он залез пальцем в ее девственную дырочку. Ее ноги зарылись в кровать, и ее пресс напрягся, когда она поднялась в его руку. Ее тело пульсировало вокруг его пальцев, когда он обнимал ее.

— Просто скажи мне. Скажи «стоп».

В чем была его игра? Она могла остановиться в любой момент? Она могла…

— Стой, — произнесла она, но без звука.

Его пальцы замерли, но ее бедра продолжали качаться. Кора стиснула зубы. Она хотела, чтобы он прикоснулся к ней. Она хотела…

Маркус приподнял бровь. Она захныкала. Ее бедра склонились в приглашении.

— Бедная жена. Так запуталась. Ты хочешь, чтобы я прикасался к тебе? Ты хочешь, чтобы я поцеловал твою киску?

К ужасу Коры, она кивнула.

Маркус наклонил голову, чтобы попробовать ее на вкус. Ее ноги сводили судороги, ее тело вздыхало в его рот.

— Стой! - кричала она в голове. Стоп. Но когда она открыла рот, по-прежнему не доносилось ни звука. Его рот прошелся по ее холмику, обойдя ее гладкие бедра, уткнувшись носом в ее половые губы, покусывая их зубами. Она хранила молчание, кроме своих стонов.

Что происходило? Он дал ей выход. Почему она его не взяла? Он ненавидел ее. Он женился на ней только для того, чтобы отомстить. Но в его ласках, в его поцелуях не было ненависти. Они казались знакомыми. Они чувствовались Маркусом. Мужчина, которого она… Мужчина, которого она любила.

Этот человек ненастоящий. Он никогда и не был им.

Но на секунду ей захотелось притвориться. Она хотела притвориться, что он никогда не говорил всех этих ужасных вещей. Она хотела притвориться, что это была их первая брачная ночь, как всегда, и он целовал и поклонялся ей, потому что он ее обожал.

Поэтому, когда он поцеловал ниже и подтолкнул ее бедра к открытию, она позволила ему.

Его рот коснулся ее самого интимного места. Она взвизгнула от шока, стыда и… И удовольствия.

— Маркус, — пробормотала она, намереваясь попросить его остановиться.

Но он начал сосать верхнюю часть ее киски, и его палец опустился, чтобы исследовать, дразня места, которых она сама никогда не касалась.

Она даже не использовала тампоны, чтобы почувствовать кого-то — и не только кого-то, — почувствовать Маркуса, о боги…

И то, что он делал своим ртом…

Кора тяжело дышала, задыхаясь, качая головой взад и вперед, потому что это была единственная часть ее тела, которую она действительно могла двигать. Она ухватилась за шелковые шарфы. Ей нужно было что-то, за что можно было бы держаться, что-то, чтобы заземлить себя, когда дикие, шокирующие ощущения поднимались все выше и выше…

О боги, она не знала, что делать с… Если этого не произошло… Куда все это делалось…

— Оооохххх!- ее визг превратился в пронзительный вой, когда ее тело сотрясло удовольствие, так внезапно, как будто ее потряс электрический разряд. Она почувствовала это кончиками пальцев ног, ее ноги затекли. На два счета ее сердцебиения было идеальным.

А потом все закончилось, и Маркус полз по ее телу.

Она моргнула, пытаясь сориентироваться.

Маркус. Кто все-таки не был ее возлюбленным. Кто женился на ней только из мести.

Но будет ли он заниматься с ней любовью сейчас?

Он оседлал ее тело, и она могла видеть его… его половой член. Он вытащил его из штанов. На длинном валу проступали прожилки. Он был темнее всего его тела и пульсировал.

И он был большим. Огромным.

Он собирался попытаться засунуть это в нее?

Даже несмотря на все ужасные вещи, стоящие между ними, учитывая то, как он заставлял ее чувствовать, будет ли она возражать?

Да, сказал ее разум. С другой стороны, ее сердце… Она знала, что было жалко хотеть хоть какую-то часть этого ужасного человека. И все еще…

Но, похоже, Маркус не пытался всунуть это в нее.

Нет, он взял в руки свой длинный толстый стержень и растирал его вверх и вниз. Безжалостно. Жестоко.

Она знала, что Кора должна отвернуться.

Но она никогда его не видела. И видеть Маркуса таким обнаженным, не буквально, а образно… Она посмотрела на его напряженный живот и в его лицо, только чтобы обнаружить, что он смотрит на нее сверху вниз.

Она не могла прочитать то, что увидела за полсекунды, прежде чем он опустил взгляд на ее грудь. Но Кора не отвела взгляд. Она продолжала смотреть на его лицо, пока он развлекался.

Он отдался этому, это было ясно. По крайней мере, в этом он либо не беспокоился о сохранении своей маски, либо просто не мог. Кора увидела миллион вещей в уязвимом, тоскливом наморщении его лба — или, по крайней мере, она так думала.

Это заставило снова почувствовать удовольствие, которое едва утихало в ее ягодицах. Ее бедра непроизвольно дернулись, ища трения. Но Маркус был слишком далеко, почти прижимаясь к ее груди.

Он продолжал работать еще несколько мгновений, а затем запрокинул голову.

Лицо Коры дернулось, когда теплая влага залила ее грудь. Она с удивлением наблюдала, как брызги белого крема вырывались из головки его огромного стержня, когда он тянул его с большей безжалостностью, чем когда-либо.

Когда он, наконец, опорожнился, он посмотрел на нее, его грудь вздымалась. Он протянул руку и растер своим семенем ее груди, на ходу сжимая ее соски.

Кора вздрогнула, так что возбудилась и была потрясена всем этим. Люди обычно делали это в постели или Маркус считал это своего рода наказанием? Все было так хорошо.

Маркус слез с кровати.

— Тебе это нравится, не так ли? Тогда обязательно улыбнись в камеру.

— Чт…

Но Маркус уже делал снимки на свой телефон. Фотографии ее обнаженного тела, измазанного его… его…

Кровь покинула ее лицо.

— Ты сказал, что не станешь!

— Наивная маленькая Кора. В любви и на войне все средства хороши.

— На самом деле мне это даже не нужно.

Он уронил телефон на прикроватную тумбочку. С мрачной ухмылкой он указал на угол, где две стены соединялись с потолком, и держал темную фигуру второй камеры, ее крошечный яркий глазок мигал красным.

— Видео оказывает гораздо большее влияние, чем фотографии, не так ли?

Кора закусила губу, не желая ничего ему отдавать после того, как жестоко он был с ней. Он засмеялся, и это был неприятный смех. Это действительно был не ее Маркус. Этого человека на самом деле никогда не существовало.

Если ей понадобятся какие-то еще доказательства, он оставит ее одну в комнате, связанную с его семенем, высыхающим на ее груди, безусловно, поможет.

ГЛАВА 10

Маркус стоял в маленьком темном чулане, который он использовал как комнату охраны, потягивал свой напиток и смотрел в никуда. На экране его новая невеста боролась в своих узах. Ее прекрасные волосы падали ей на лицо, сноп пшеницы рассыпался по бледной палитре безымянной кожи.

Он просто кончил, но он был труднее, чем когда-либо, готов побеждать, грабить. Она была именно там, где он хотел ее, связанной и беспомощной, девственницей, принесенной в жертву, чтобы умилостивить монстра. Кем она была — девственницей и жертвой.

И он, чудовище.

Она этого не заслужила. В ту секунду, когда его тени заметили ее, он заставил их следить за каждым ее движением. Она даже не чихнула без его ведома. Она была похожа на свою мать, но не вела себя как Деми.

Он должен был увидеть это, чтобы поверить в это. Но сначала он не мог смотреть на нее. Вместо этого он послал Шаро, Шаро, которого считал братом.

— Хорошо? — спросил он, когда здоровяк вернулся, чтобы доложить.

— Какая она?

— Добрая. Наивная, но обнадёживающая. Сладкая.

Шаро не нужно было этого говорить, но Маркус услышал безмолвный комментарий. Прямо как Кьяра.

Боги подарили ему идеальную месть, завернутую в прекрасный сверток. Так мило, что он не хотел его разрушать. Как, должно быть, смеются боги. У него были средства для мести, но впервые за шестнадцать лет он не захотел их брать.

О, он хотел Кору. Когда он увидел ее, он был уничтожен. Взмах ее ресниц, дрожание тонких костлявых рук, застенчивые улыбки, в которых он пил, как человек, пересекший пустыню. Она была оазисом, о котором он даже не подозревал.

На экране она мотала головой взад и вперед, хрупкий столбик ее горла напрягся, когда она позвала его. Ее кожа переливалась перламутром там, где он пролил свое семя. И боги, когда она придет, удовольствие, очевидно, чуждое ей…

Его член свернулся к его животу, жаждущий взять ее. Когда он извергнул свое семя на ее красивую обнаженную грудь, он не думал о мести. Он потерялся в ней. Вкус ее сладости все еще одурманивал его чувства. Невозможно отвести взгляд от полуприкрытых глаз, затуманенных похотью, хотя она только что пришла. Ей хотелось большего и боги, он хотел остаться здесь на всю ночь и дать ей это.

Ему с трудом удалось выбраться из комнаты после того, как он размазал свое семя по ее груди, пометив ее как свою, как варварку.

Он заставил себя допить напиток, смакуя горькие отбросы. Даже сейчас мысль о том, что она будет в его власти, разделенная только стеной, полностью его взволновала. Вся эта невинность на кончиках его пальцев. Ему было бы приятно развращать ее, держать ее привязанной к своей кровати, даже если бы она не была его врагом.

Эти сиюминутные опасения исчезнут. Царь должен был быть безжалостным, чтобы сохранить контроль. Он давно уже признал себя неизбежным злом.

У него была она. Он будет держать ее. Время поблекнет ее красоту и исказит ее невинность.

Он годами мечтал об этом дне и не позволил бы ничему его испортить, даже глупой мысли о сентиментальности в последнюю минуту. Месть была пьянящим глотком, вином из граната. Сладкое с горьким привкусом. Он напился так сильно, как только мог.

А потом он выливал остаток в горло Коре, пока она не подавилась.

ГЛАВА 11

— Маркус, — в миллионный раз крикнула Кора, — Маркус!

Она в отчаянии и унижении уронила голову на матрас. Он просто оставил ее здесь привязанной к кровати. Она понятия не имела, сколько это длилось. На какое-то время она заснула и увидела утренний солнечный свет, пробивающийся сквозь венецианские жалюзи на окне. И ей пришлось кричать целый час без ответа. Боги, он просто собирался оставить ее здесь?

— Глупая, — прошипела она, ее горло болело и пересохло, когда она ударилась головой о матрас. Другие ее телесные потребности тоже нельзя было игнорировать надолго.

Как она попала в этот бардак? Но она не могла заявить о своем незнании. Мама предупреждала ее о том, насколько опасен мир.

Она слишком преувеличивает, — всегда говорила себе Кора. Она параноик.

Или, может быть, она точно знала, о чем, черт возьми, говорила.

Ты в опасности только потому, что она солгала о себе. О том, кем был папа.

Кора посмотрела на причудливую текстуру на потолке, ее глаза выискивали узоры. Искать смысл там, где его не было. История ее жизни.

Если бы мама только рассказала Коре, почему она держит ее в такой изоляции, вместо того, чтобы приказывать и запрещать ей выходить за пределы фермы, возможно, они могли бы работать вместе. Но нет, Деми Вестиан всегда знала лучше всех, и да поможет Бог любому, кто говорит ей иное.

И поэтому Кора вошла прямо в логово льва, даже не подозревая об этом.

— Глупая.

Но на этот раз он был адресован ее матери. Почему она не могла довериться собственной дочери?

Кора посмотрела на руку, в которой она медленно работала с кольцом. Снять кольцо одной рукой было сложно.

Сложно, но возможно.

Она поклялась, что потеряет свое дерьмо, если ей придется носить этот знак его собственности еще на секунду. Она всю жизнь боролась за то, чтобы освободиться, и сейчас не сдавалась.

Она закусила губу, когда ей, наконец, удалось провести ею мимо своего самого большого сустава и, наконец, оторвать от нее в руке. Она ослабила веревку на этой руке, напрягая все остальные конечности, прежде чем отбросить ее как можно дальше в дальний угол комнаты. Она улыбнулась, когда он затерялся среди зелени в углу.

— Это было плохо сделано, жена.

Голова Коры повернулась к двери, во рту пересохло. Ну, суше, чем было. Она была иссушена.

Она дернула за свои ограничители.

— Освободи меня.

Маркус подошел и оперся бедром о кровать. Его большая рука обняла ее лодыжку и скользнула вверх, оставляя за собой покалывающий след. Кора сопротивлялась ответу, но ее тело, очевидно, не знало ничего лучшего. Ее конечности ослабли, а живот перевернулся, как всегда, реагируя на Маркуса.

— Будем ли мы когда-нибудь по-настоящему свободны? — размышлял Маркус, поглаживая ее бедра. Она ненавидела вольности, которые он использовал с ее телом. Ненавидела и любила это.

— Свобода…

Он посмотрел на окно.

— Это иллюзия. С момента рождения мы служим цели

Его лицо снова повернулось к ней, его глаза были холодными.

— Мы играем роль. Боги создают нашу жизнь, а мы всего лишь пешки.

Кора подавила желание закатить глаза. Это была такая чушь.

— Ты не веришь в это.

Рука Маркуса подошла ближе к ее пульсирующему ядру, и она дернула ногой как можно дальше — почти на целый дюйм. Она не знала, на что она злилась больше, на то, что он трогал ее или ее собственный ответ. Нет, это было больше, чем злость. Она была в ярости. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо в своей жизни была более разъяренной. Он думал, что она маленькая и податливая, что она будет его бояться и делать все, что он скажет. Что ж, у него было еще кое-что.

— Ты думаешь, что ты бог, — выплюнула она.

— Богатый, сильный, красивый…

— Красивый? — он приподнял бровь.

Она игнорировала его или старалась изо всех сил, пока его пальцы задевали ее киску, а ее тело выпускало порцию горячей сыворотки. Она подавила стон и сосредоточилась на том, чтобы голос звучал ровно.

— Ты думаешь, что все остальные — простые смертные, с которыми ты можешь играть.

— Хммм, — подумал он, его пальцы чертили загадочные символы на внутренней стороне ее бедра.

Она стиснула зубы.

— Перестань прикасаться ко мне.

Маркус выглядел удивленным.

— Почему? Потому что ты это ненавидишь? Или потому, что тебе слишком хорошо?

Он наклонился, его руки стали еще вольнее.

— Ты принадлежишь мне. Ты знаешь это. Твое тело знает это.

Она ненавидела его. Ненавидела его. Она не принадлежала никому, кроме себя.

Она плюнула ему в лицо. Он отпрянул, настроение испортилось. Единственным звуком было ее резкое дыхание.

Она сразу пожалела об этом. Это было глупо. Она позволила своему гневу сделать ее безрассудной. Она должна сохранить силу воли и дождаться наиболее вероятного шанса на побег. Но, боги, он предложил ей рай и привел в ад. И гнев казался мне намного лучше, чем впускать боль.

Он вытащил платок из кармана пиджака и вытер лицо.

— Будь осторожна, жена. Я убивал мужчин за меньшие проступки.

И вот оно. Она закрыла свой разум от предупреждений и обманула себя. Она защищала Маркуса, настаивая на том, что он хороший человек, что бы ни писали в газетах. Как бы Мейв ни пыталась ее предупредить. Но теперь он сказал ей правду. Ему нечего было скрывать.

Теперь она в это поверила.

Маркус был убийцей. Она была замужем за чудовищем.

Но когда она сказала это вслух, он только улыбнулся.

— Ты, наконец, начинаешь все ясно видеть.

— Тогда это правда. Все, что они говорят о тебе.

В этот момент ей должно быть намного больше страха. Но она была так неуместна, все это было так сюрреалистично, что страх не проникал.

Маркус пожал плечами.

— Можно было подумать, что они могут придумать более творческий титул, чем Lord of the Underworld. Но будь уверена, мои Тени и я — тени, сдерживающие хаос на улицах Нового Олимпа.

— Скорее, ты наживаешься на этом, — яростно пробормотала Кора. Она знала, что должна молчать, она знала это. Но для него стоять здесь и так ханжески притворяться, что он сделал то, что делал, по любой другой причине, кроме денег, было просто…

Маркус кивнул ей, и она увидела, как его челюсть сжалась, но он ничего не сказал.

— Как долго ты собираешься держать меня в таком состоянии?

Когда он все еще не ответил, она натянула шарфы. На ее запястьях какое-то время будут красные отметины.

— Ты не можешь держать меня связанной вечно.

— Разве я не могу?

Кора нахмурилась.

— Я думаю, ты мог бы. Но почему?

— Пока ты не узнаешь свое место»

— Мое место? Как что, твоя жена?

Она медленно продумала это в своей голове.

— Трофей, демонстрируемый, чтобы доказать свою власть над титанами?

Маркус покачал головой, снимая куртку.

— Может быть, так.

— Ты чокнутый.

Он навис над ней, темный и красивый в тусклом свете, снял запонки и закатал рукава. При виде его предплечий, гладких, сильных и присыпанных темными волосами, ее центр ​​сжался. Этого было почти достаточно, чтобы отвлечь ее от гнева.

Почти.

— Если ты думаешь, что я забуду то, что ты сказал, что ты со мной сделаешь…

Она стиснула зубы.

— Ты знаешь, сколько женщин готовы убить, чтобы оказаться на твоём месте?

— Что, привязано к твоей кровати? — она усмехнулась.

Он надменно поднял бровь. Боги, почему он был таким красивым, когда издевался над ней?

— Они могут тебя заполучить. Мне плевать.

Она отвернулась, сохраняя пустое выражение.

— Я мог бы их получить, — согласился он, — Каждый вечер новая. Если бы я хотел связать их, они бы меня умоляли.

— Вау, я так впечатлена твоим мужественным мастерством, — невозмутимо сказала она, — У тебя есть зазубрины на стойке кровати?

Она повернулась, чтобы взглянуть на изголовье кровати, даже когда ее живот скрутило от образов, которые вызывали его слова, представляя Маркуса, переплетенного с другой женщиной.

— Ты научишься следить за своим умным ртом, — пробормотал Маркус, — А что ты сказала раньше? Богатые, могущественные, красивые… большинство женщин согласились бы на одну из трех. Повезло тебе.

Его рука упала на ее бедро.

— Ты та кто мне нужен. Как только я увидел тебя, я знал, что ты у меня будешь. Вот, вот так.

Его голос стал глубже, и, вопреки ей самой, ее внутренние мышцы сжались. Маркус провел своими грубыми пальцами по тонкой коже внутренней части ее бедра.

— Я знал, что сломаю тебя. Нам будет так весело, ангел, ты и я.

Она изо всех сил пыталась скрыть то, как у нее перехватило дыхание от его прикосновения. Боги, почему? Почему он все еще так привлекал ее?

— Перестань прикасаться ко мне, — выдохнула она. Она не могла думать, держа его руку между ног.

Нежное прикосновение превратилось в сильную хватку, твердую и требовательную. Ее телу это тоже нравилось. — Ты моя. Купил и заплатил.

Каждое слово из его уст только ухудшало ситуацию. Она не была шлюхой.

— Это не так, как это работает, — выплюнула она, все еще борясь с притяжением своего тела к нему всем, что было в ней.

— Не правда ли? Я пролил кровь за тебя, Кора.

Она вздрогнула, и ее тело на мгновение остыло. — Человек, который меня накрыл. Тот, кто пришел в приют для собак, чтобы предупредить ее, его лицо было в пятнах синяков. Не думай об этом. Если бы она пошла по этой тропе, она бы начала кричать.

Было столько предупреждений и красных флажков. Но она бы не стала слушать, правда? Она объяснила каждую из них, она была так ослеплена Маркусом. А теперь…

— Этот человек, он мертв, не так ли?

— Он возложил на тебя руки. Никто не причинит тебе вреда.

С таким же успехом слова могли быть высечены на камне.

— Никто кроме тебя.

Волна усталости захлестнула ее.

— Что ты от меня хочешь?

— Твое подчинение.

Никогда.

Она посмотрела на него.

Он наклонился вперед, и свет осветил его лицо. Его взгляд скользнул по ее обнаженной плоти.

— Твое полное подчинение. Мгновенное полное послушание. Твое обучение начинается сейчас.

— Повышение квалификации?

— Ты не будешь вести себя какжена, хорошо. Ты по-прежнему моя собственность.

— Что это…

— Если ты хочешь встать с этой кровати, тебе придется научиться ползать.

Ее кожа покалывала, а грудь горела, ярость горела все сильнее и сильнее.

— Иди к ч…

— Перво-наперво, — перебил он ее. Он вытащил из прикроватного ящика предмет, который она не могла видеть, что-то звенело.

— Ты не наденешь мое кольцо, можешь надеть это.

Он поднял кусок толстой кожи, прикрепленный к длинной блестящей цепочке.

Воротник.

— Ты в своем уме, — прошептала Кора, ошеломленно глядя на воротник.

— Напротив.

Он наклонился ближе. Так близко, что она чувствовала запах лосьона после бритья, который любила раньше. Но его лицо? Его лицо не было похоже на лицо человека, которого, как ей казалось, она знала.

— Я очень долго ждал, чтобы увидеть, как мои враги ползут у моих ног.

Она покачала головой. Что?

— Я тебе не враг, — прошептала она, — Я почти не знаю тебя.

— Грехи отца будут наказаны сыновьям. Или дочь в данном случае. Грехи отца, Кора.

Он провел рукой по ее щеке, и она дернулась. Эхо ярости и новой ужасной, ужасной печали билось в ее груди. У нее никогда не было шанса с Маркусом, не так ли? Когда он смотрел на нее, он всегда видел ее как ее мать.

Эта мысль вызвала у нее рвоту. Потому что это означало, что все это действительно было фарсом.

Как ему это удалось? Целуя и трогая ее все эти месяцы? Держать ее за руку и смотреть ей в глаза, когда она носила лицо матери, которое он так презирал?

Она закрыла глаза. Это был не Маркус. Маркус, которого она знала, мертв. Или, что еще хуже, его никогда не существовало. Она не могла апеллировать к человечности этого человека. Его не было.

— Ты сказал, что позаботишься обо мне.

— Я буду. Я позабочусь о тебе. Подчинись воротнику, Кора.

Это было бесполезно. Ей нужно было ожесточиться, как и ему. Собрав свои запасы, она плюнула:

— Иди к черту.

— Я вижу, тебе нужно больше времени, чтобы обдумать свое затруднительное положение. Я вернусь, когда ты будешь готова занять свое место.

Он был почти у двери, когда Кора крикнула:

— Подожди! Мне жаль. Пожалуйста.

Даже она могла слышать отчаяние в собственном голосе.

— Я… я хочу пить. И мне нужно в ванную.

Она закрыла глаза. Неважно. Это просто слова. Слова ничего не значили. И если унижение означало, что она могла освободиться от привязанности обнаженной, распластанной к кровати, то, конечно, она могла пережить небольшое унижение.

Потому что это было ключевое слово — выжить.

Она была достаточно сильной, чтобы пережить все, через что ей пришлось пройти. Годы изоляции. Наказания. Эмоциональная манипуляция.

Она выжила и стала сильнее.

Но Маркус.

Сможет ли она пережить Маркуса?

Дрожь прошла по ее спине, даже когда она заставила себя взглянуть на него и встретиться взглядом, когда он в ответ посмотрел на нее.

— Ненавижу тебя.

Она выскочила, но на этот раз он не отступил, а только усмехнулся.

Было так неправильно слышать тот же звук, который она раньше обожала, теперь, здесь, в этих ужасных обстоятельствах, когда он поднял ей волосы и закрепил ошейник на ее шее.

— Я сделал это специально для тебя.

Держа ее глаза, он нацепил цепочку и дернул. Жар опалил щеки Коры. За ним следует террор. Ей нужно было выбраться отсюда. Он просто надел на нее ошейник. Ни один здравомыслящий человек этого бы не сделал. Он убивал людей.

Она не могла выдержать здесь ни секунды. Ей надо бежать.

Он развязал ей запястья.

Спокойно, — прошептала она себе. Буть умной. Подумай об этом.

Но ее сердцебиение билось, как кролик, которого преследует хищник.

Беги.

Маркус подошел к изголовью кровати, цепочка, привязанная к ошейнику на ее шее, звенела на ходу. Не похоже, чтобы он держал ее лучше всех. Он даже не смотрел на нее, развязав ей лодыжки.

Беги!

В ту секунду, когда он отвязал ее левую лодыжку, она вырвалась с кровати и рванулась к двери.

Беги!

Только для того, чтобы ее болезненно дернули назад за воротник на шее. Она задохнулась, когда ее свалило с ног на задницу. Кашляя и задыхаясь, ее руки летели к воротнику.

— Ай-яй-я-яй, — Маркус обошел ее, спокойно помахивая пальцем. Он даже поводка не держал. Он обмотал его вокруг изголовья, и именно поэтому ее так безжалостно дернули назад.

— Ты действительно хочешь, чтобы тебя снова привязали к кровати, не так ли? Думаю, мы попробуем это снова позже.

— Нет нет! Я буду в порядке! Обещаю.

Это был бой или бегство — импульс был слишком сильным, и она знала, что с Маркусом ей не справиться. Но какая-то обезьянья часть ее мозга думала, что, если бы она была развязана, она успела бы добраться до двери…

— Нет!- она закричала, когда Маркус схватил ее за запястье и толкнул обратно на кровать, приземлившись на нее своим телом.

Она пыталась толкнуть его, но это было бесполезно. Он был вдвое больше ее и прежде, чем она это осознала, привязал ее воротник к изголовью кровати так, что она задушила бы ее, если бы она не лежала неподвижно.

— Осторожно, — пробормотал он, — Не хочу повредить эту красивую шею.

На этот раз он нашел время, чтобы вытащить настоящие, тяжелые кожаные наручники для ее запястий и ступней. Вскоре он связал ей запястья. О боги, нет. Она сильно закусила губу, сдерживая слезы, в то время как он провел мгновение, поглаживая красные линии на ее коже от ее борьбы с шарфами. Нет, он не увидит, как она плачет.

Она цеплялась за гнев и пыталась разжечь его снова. Как огонь. Как щит. Она пыталась выплеснуть из глаз каждую каплю ненависти и пнула, когда он схватил ее за лодыжки. Но это было бесполезно.

Через пять минут ее снова распластали, на этот раз более надежно, чем раньше, привязали к кровати.

— Мы попробуем еще раз через час. Ты научишься играть по правилам, девочка. Так или иначе.

Она издала яростное ворчание, глядя на Маркуса.

Он только снова усмехнулся, когда вышел из комнаты.

Ее голова прояснилась долгие минуты, но, наконец, она заставила дыхание выровняться. Как раньше, когда мама запирала ее в подвале.

Она справится с этим. Она пережила одно унижение за другим со своей матерью, не так ли? А все потому, что она смогла вкусить свою будущую свободу. Она жила в этом воображаемом будущем и позволяла ему питать себя годами.

Это была очередная кратковременная неудача. Но ей удалось бы сбежать от этого ублюдка — и не пытаясь убежать от него в первый же момент, когда она была свободна. Это было глупо. Нет, это потребует хитрости и планирования, а может быть, даже — она ​​с трудом сглотнула — может даже потребоваться подыгрывать маленьким больным извращенным играм Маркуса.

Нет, в следующий раз она не сбежит. Она была бы той милой маленькой испуганной девушкой, которую он ожидал. А потом, когда подойдёт время, она сбежит из города и в конце концов заставит Маркуса Убели пожалеть о том дне, когда он вообще когда-либо думал заманить ее в ловушку.

ГЛАВА 12

Час спустя Маркус снова сидел на краю кровати, протягивая стакан воды с соломинкой. Он уже отвел Кору в туалет, а затем снова прикрепил ее воротник к изголовью кровати. Он был готов к тому, что она сделает еще один пробег, но она просто следовала его инструкциям, склонив голову.

Она была более сдержанной, чем во время его последнего визита. Он не знал, почему был разочарован тем, что не увидел огня в ее глазах. От этого его член становился твердым каждый раз, когда она отвечала своим умным ртом. И еще больше настроен заставить ее подчиниться.

Она жадно посасывала соломинку.

— Не слишком быстро, иначе у тебя начнутся судороги.

Она посмотрела на него. Ах, вот оно что. Он не потрудился скрыть ухмылку. Он никогда не представлял, как сильно он хотел бы, чтобы она была беспомощной, полностью зависимой от него.

Обычно женщины были не более чем средством снятия стресса. Полезно для удовольствия на ночь, но редко возвращается для повторного выступления. Если да, то только потому, что они были удобны и знали счет. Ему не нужны были хлопоты или возможная точка давления, которую враги могли использовать против него. Он не стал бы повторять ошибок своего отца.

Но Кора была совсем другой. И он все еще не понимал, что он думает по этому поводу.

— Осторожно, — пробормотал он, когда она подавилась водой. Его желудок сжался, когда она кашляла и хватала ртом воздух, наконец восстанавливая дыхание.

Все его тело было настроено, готовое повернуть ее и ударить по спине. Что за хрень? Он должен получать удовольствие от того, как она борется, как глаза слезятся.

Вместо этого, с облегчением, он осторожно вытер ей рот и помог ей сесть, чтобы выпить остаток. Она застыла, но позволила ему справиться с ней. Ощущение ее теплого гибкого тела в его руках сделало его эрекцию болезненной. Ему пришлось воспользоваться моментом, чтобы взять себя в руки, под видом отставившего стакана с водой.

Этого не должно было быть. Он получил ее именно там, где хотел. Но вместо того, чтобы раздавить ее и преподать беспощадный урок, который он намеревался, он баловал ее.

Заботился о ней.

Это было проблемой с самого начала. Свидания и ухаживания за ней не были такими болезненными, как должно было быть. Он брал себя за руки каждую ночь и начинал думать, что Кора смотрит на него широко раскрытыми невинными и очень доверчивыми глазами.

Даже сейчас ему хотелось расстегнуть воротник, проверить, нет ли отметин, и успокоить ее болезненную кожу. И где-то по ходу дела он решил научить ее подчиняться, следя за тем, чтобы она не гнулась и не сломалась.

Потому что, хотя она была его врагом, он не хотел, чтобы она полностью сломалась.

О да, боги смеялись. А Маркус был предметом ничьих шуток. Он должен был быть безжалостным во всем. Особенно в мести. Поэтому он превратит свое сердце и плоть в камень, ожесточится перед ее мольбами и широко раскрытыми глазами и возьмет фунт плоти, которым она задолжала по праву рождения.

Кора вздохнула за его спиной.

Не спрашивай. Тебе должно быть наплевать.

— Что? — он спросил.

— Мне просто интересно. Есть ли у меня на лице татуировка с надписью «жертва»?

Его лоб наморщился, и он повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Что это должно означать?

— Ты не первый, кто меня использует. О нет. Здесь есть закономерность. Я приехала в город, чтобы спастись от всего. Но посмотрите, какая у меня отличная работа.

Она без юмора усмехнулась.

— Донахьюз, потом парень, который…

— Тебе больше никогда не придется иметь с ними дело, — сказал он, прежде чем задуматься.

— О верно. Ты что-то сделал с Донахью, не так ли? Угрожал им. Или как там. Тем не менее, — она ​​покачала головой из стороны в сторону, насколько позволял воротник. Она не смотрела на него. Ее насмешки оставались только для нее.

— Это всегда то же самое. Я думала, что это просто моя мать, но я чувствую закономерность. А общий знаменатель — это я.

Маркус заставил свои кулаки разжаться, а предплечья расслабиться. Ей раньше было больно. Почему это его так разозлило? Это не должно на него так или иначе влиять.

— Все началось с моей матери, а теперь ты…

— Что насчет твоей мамы? — перебил он.

— … Вы все думаете, что можете меня контролировать. И я позволяю вам. Я такая слабая. Я не хочу больше быть слабой.

Последняя часть пришла шепотом, как будто она говорила сама с собой.

— Что твоя мать сделала?

Маркус заставил себя сохранять спокойствие. Он ничего не знал о Деми, кроме того, что она выросла в приемной семье и у нее не было семьи, о которой можно было бы говорить, затем она вышла замуж за Карла Титана в 22 года и через год родила Кору, своего единственного ребенка.

Кора усмехнулась, глядя в потолок.

— Что она сделала? Она запирала меня в подвале, удерживала против моей воли. Держала меня на ферме, как в тюрьме. Она не позволяла мне уйти даже в школу или пообщаться. Потом были случаи, когда она подвергалась физическому насилию, шлепала или била меня, если я когда-либо выходила за рамки, не говоря уже обо всех словесных оскорблениях.

Кора покачала головой.

— Боги, я даже не думаю, что когда-либо говорила все это вслух. Но я была в такой же ловушке… ну, в такой же ловушке, как сейчас.

Ее рот скривился в насмешливой улыбке.

— Она, конечно, сделала все, чтобы защитить меня. Это то, что она тебе сказала бы, если бы вы когда-нибудь разговаривали.

— Она причинила тебе боль?

В его груди бушевала буря. Мысль о том, что Деми шлепает или бьет его Кору… Потому что она была его. Его челюсти сжались, а зрение сузилось, как когда он видел врага. Никто другой не имел права брать то, что принадлежало ему.

Кора долго смотрела на него.

— Я пережила это, Маркус, — она так откровенно сказала, — И это тоже переживу.

Он делал это снова. Забывая, что она враг.

— Конечно, ты выживешь. Ты проживешь долгую и несчастную жизнь, я позабочусь об этом.

Никто не причинит ей вреда. Никто, кроме него.

Она вздохнула.

— Тебе никогда не приходило в голову, что я такая же, как твоя сестра? Невинная, пойманная обстоятельствами.

— Ты совсем не похожа на мою сестру, — снова выпалил он.

— Она умерла, и все хорошее во мне умерло вместе с ней.

Приятно было наконец сказать ей правду.

И это было хорошим напоминанием о том, почему она была здесь, и о миссии, которой он посвятил себя с тех пор, как обнаружил разбитое и окровавленное тело Кьяры. Его челюсть напряглась.

— Это не правда, — Кора рванулась вперед, — В тебе есть хорошее. Я сказала об этом Мейв, потому что считаю…

— Достаточно.

Пора научить ее ее месту.

Он снял ее цепочку с изголовья и крепко держал ее. Она не протестовала, когда он вывел ее из комнаты.

Он должен заставить ее ползать. Он хотел унизить ее всеми возможными способами. Но в данный момент это просто… не казалось правильным.

Он все еще хотел этого. Плохо. Увидеть ее на коленях перед ним… его член стал стальным от одной мысли. Но было что-то в ее добровольном подчинении, в тот момент, когда она наконец сдалась, злая искра все еще горела в ее глазах — боги, он быстро становился зависимым от этого.

Фактически, он надеялся увидеть это всего через несколько минут.

Она позволила ему провести ее к столу, тяжелому деревянному бруску, достаточно длинному, чтобы вместить двадцать человек, где они могли поесть, с видом на сверкающий перед ними город.

Стол для одного.

Рядом со стулом лежала подушка. Он почувствовал в тот момент, когда она это увидела, и поняла, что это значит.

— Нет.

Она оторвалась.

Маркус ждал, крепко держа ее за поводок, в его животе закипало удовольствие. Было неправильно получать столько удовольствия от ее тренировок, но после всех этих лет самоконтроля это был единственный импульс, который он, казалось, не мог себе отказать.

— Это цена, — напомнил он ей. Еда уже стояла на столе, тарелки прикрыты серебряными крышками от пара. Еда пахла восхитительно, и он мог только представить, как это ее мучило. У нее заурчало в животе, неоспоримый аргумент. Ей нужно было есть.

Он наблюдал, как внутренняя борьба разыгрывается на ее лице.

И вот, наконец, она красиво упала на колени.

Триумф запел в его груди.

— Хорошая девочка, — пробормотал он, когда она устроилась на подушке.

Она ощетинилась.

— Я не твое домашнее животное.

— Нет?

Цепь звякнула, когда он потащил ее вперед. Она ждала, прижав подбородок к его колену, пока он снимает паровые колпачки, источая прилив пара аппетитный запах. Если он думал о том, насколько близко ее рот был к его члену, он не смог бы пережить еду.

Вместо этого он попытался сосредоточиться на маленькой вилке омлета и поднести ее ко рту. Она пристально посмотрела на него. Но потом она открыла рот и поела.

— Смотри, — сказал он через несколько минут, покормив ее.

— Это может быть хорошо.

— Это пиздец, — пробормотала она, проглотив последний кусок омлета.

Он промокнул ее рот салфеткой.

— Кора, которую я знал, не станет так ругаться.

Она слащаво улыбнулась.

— Тогда тебе не следовало ее убивать.

Его член болезненно дергался в штанах.

— Ты закончила?

В ее голосе прозвучала дрожь.

— Да.

Она внимательно наблюдала за ним, как добыча кружащего хищника. Его должно было беспокоить то, насколько ему понравился образ.

Хватит ждать.

Он встал и поставил тарелки с едой на пол, прежде чем поднять ее. Он посадил ее на стол и положил руку ей на грудь, сжимая ее.

— Ляг на спину. Я хочу смотреть на тебя.

Хныкнув, она напряглась, но позволила ему прижать ее спиной к столу. Он раздвинул ее ноги и сел. Он мог полностью видеть ее интимные части… все. Она была восхитительна. Ее запах был опьяняющим. Его дыхание обдало ее складки, и он увидел, как она дрожит. Она попыталась сомкнуть ноги, но его плечи раздвинули их.

Ее красивая девственная киска.

Мокрая и блестящая для него. Он облизнул губы, его эрекция стала болезненной. Больше всего ему хотелось встать, сорвать пряжку и погрузиться в ее мокрые глубины. Мысль о том, как сильно она будет его мучить…

Прошлой ночью он едва мог заснуть, и ему пришлось еще дважды взять себя в руки, прежде чем, наконец, снова войти в ее комнату сегодня утром.

Он провел указательным пальцем по ее пухлым половым губам.

— Скажи, а ты часто трогаешь себя?

Она упрямо смотрела в потолок, но ее щеки пылали розовым пламенем, и когда он начал зондировать изнутри, на его пальцы пролилось еще больше горячего сока.

— Так готова для меня, — пробормотал он.

Она проклинала его себе под нос.

Его пальцы впились в ее бедра.

— Прошу прощения? Что это было?

— Ты слышал меня.

Он также слышал, как дрожал ее голос.

— Не думаю, что ты понимаешь природу своей ситуации. Вот это, — он прикрыл ее киску ладонью и не пропустил, как она извивалась против него. Такая отзывчива. Это сводило его с ума.

— Это мое.

— Так это и есть, — он засунул ей в рот два пальца. Ее глаза расширились.

— Ты ешь, когда я говорю тебе, говоришь, когда я говорю тебе, становишься на колени, когда я говорю тебе. И ты не отвечаешь. Если тебе нужно усвоить урок, я с радостью научу тебя.

Он убрал пальцы, вытер их о ее живот, прежде чем уткнуться лицом в ее влагалище.

Она взвизгнула, и ее ноги напряглись вокруг его головы, а через мгновение расслабились и распахнулись.

Звуки, которые исходили из ее горла, были чертовски неприличными. И то, как она была на вкус. Амброзия (п. и пища богов). Боги хотели, чтобы они могли пировать на ней.

Но она была его.

Вся его. Только его. Навсегда его.

И он собирался взять ее и сделать своей женой всеми возможными способами, чтобы она никогда этого не забыла.

Он отодвинул стул и встал.

— Оставайся здесь. Не двигайся.

Его презервативы были в ванной. Перед свадьбой ей сделали противозачаточную вакцину, но он не рискнул. Тот факт, что он мог даже мыслить достаточно четко, чтобы помнить, было проклятым чудом. Но он поклялся никогда не приводить ребенка в этот проклятый мир, и даже волшебной киски Коры не хватило, чтобы заставить его забыть об этом самом важном арендаторе своей жизни.

Он выскочил из комнаты, едва удерживаясь от бега. Наконец, он погрузит свой член в нее. Может быть, это наконец успокоит созданное ею безумие. Да, как только он получит ее, ее сирена ослабнет. Он снова сможет ясно мыслить. Он мог вернуться к первоначальному плану.

Он вытащил презерватив из коробки в ванной, подумав, взял еще два, затем повернулся, чтобы вернуться в столовую.

Он тысячу раз представлял себе, каково это, наконец, погрузить яйца глубоко в ее восхитительную киску. А теперь он был всего в нескольких шагах от…

Но Кора карабкалась к входной двери с цепью в руке, чуть не споткнувшись о собственные ноги в спешке, чтобы добраться до него, прежде чем он вернулся.

Маркус в четыре шага пересек комнату.

Она закричала, когда он обнял ее сзади. Настолько сильно, что он, вероятно, выбил из нее дыхание, но ему было все равно.

Она думала, что сможет убежать от него? Она думала, что сможет сбежать?

Она взмахнула руками и хлопнула себя локтем. Блядь. Он не мог сдержать «уф», сорвавшееся с его рта. Больно. Но он не отпустил ее. Он, блядь, никогда ее не отпустит. И вскоре она это осознала, потому что это был урок, который он никогда не позволил ей забыть.

Но потом она просто сошла с ума в его руках.

— Помогите! Помогите!

Она оттолкнулась и соединилась с белой колонной, на которой стояла статуя, которой она восхищалась, когда он впервые привел ее в пентхаус миллион лет назад. Статуя ударилась о землю и разбилась вдребезги. Но она не переставала метаться, пинаться, карабкаться и биться.

— Блять, — выругался Маркус. Кора продолжала кричать, пока он нес ее в спальню.

— Молчи, — приказал он, удерживая ее своим весом.

— Кора. Замолчи!

Она застыла на его рявкнувшей команде. Он положил руку на ее вздымающийся живот, успокаивая шторм.

— Ты ударилась?

Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Лежи спокойно и дай мне убедиться, что на тебя не попали осколки.

Он отпустил ее и осмотрел ее голые ноги. Он хотел кричать на нее, о чем ты, черт возьми, думала? Но он знал, о чем она думала. Она пыталась уйти от него.

А теперь осколок стекла вонзился в ее икру. Кто знает, в каком состоянии были ее ноги. Чувство тошноты скрутило его живот. Он не защищал ее. Нахмурившись, он вытащил его.

— Мне нужно тебя почистить. Ты останешься на кровати?

Когда она посмотрела на него, он вздохнул. Не говоря ни слова, он приковал ее ногу к спинке кровати. Это была гораздо более длинная цепь, но все же надежно закрепленная.

Она бы не пострадала, если бы просто послушала его. Он пошел в ванную и вернулся с аптечкой. Она слегка вздрогнула, когда он промыл крохотную рану, но лежала тихо и моргала, пока он ее перевязывал. Он затаил дыхание, глядя на ее ноги, но стекла больше не было. Он облегченно выдохнул.

— Тебе нужно перестать драться со мной. Ты могла действительно навредить себе.

Ее челюсть напряглась, и он понял, что слова вышли резче, чем он хотел. Что ж, она могла это пережить. В этом браке все пойдет только по одному пути. Его выбор.

Однако ее следующие слова только доказали, что она не поняла.

— Если я остановлюсь, ты оставишь меня в покое?

— Нет.

Он закрыл комплект с решительным щелчком. Он встретился с ней взглядом и сквозь упрямство увидел ее. Ее она так и не научилась прятать. Уязвимая. Прекрасная. Сладкая.

— Я же говорил тебе, Кора, — наконец сказал он более мягко, — Я позабочусь о тебе.

Брови Коры нахмурились, словно она не знала, что с ним делать. Но он видел это в ее глазах. Она не сопротивлялась ему, даже когда говорила:

— Я не могу этого сделать.

Она дернула ногой, проверяя хватку кандалы.

— Ты можешь, — пробормотал он. Он знал, насколько она сильна. Но ему нужно было показать ей, что в подчинении тоже может быть сила.

— Ты борешься со мной, но ты не хочешь, чтобы я оставил тебя в покое.

Он наклонился ближе, и она закрыла глаза, как будто позволяя его глубокому голосу окунуться в нее.

— Отпусти, Кора. Просто отпусти и позволь себе быть моей.

Он провел рукой по ее бедру, и ее дыхание прервалось. Ее нога напряглась от его прикосновения, но она не двинулась с места.

— Позволь мне показать тебе, — пробормотал он.

— Позволь мне показать тебе, на что это будет похоже. Я могу быть добрым хозяином.

Эмоции охватили ее при слове хозяина, ее тело нечаянно откликнулось на него. Вместо отвращения она почувствовала желание. Даже с закрытыми глазами ее лицо выдавало ее.

— Мы можем сделать это легко или нелегко. Тебе решать.

Он продолжал гладить ее по ноге.

— Представь, на что это будет похоже. Чтобы не драться. Чтобы не быть сильным. Чтобы позволить мне оставить тебя.

Его голос стал более глубоким, расслабляющим и гипнотическим.

— Я могу обезопасить тебя. Никто тебя не тронет.

Она немного пошевелилась.

— Никто кроме тебя.

— Но тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе. Мы это установили. Что заставляет тебя думать, что тебе не понравится остальная часть моего правления над тобой?

Небольшой вздох. Ее тело раскинулось перед ним, раскрасневшееся и совершенное, сделанное богами, чтобы он востребовал и ограбил ее. Она была открыта и послушна, когда он прикоснулся к ней с глиной в руках. Несмотря на то, что он ожесточился, он почувствовал странное движение.

Что если…? Что, если бы это могло быть так? Дни, когда она была на его руке, рядом с ним, и ночи, когда она уступала ему?

Он был бы не просто самым могущественным человеком в мире. Он бы тоже хотел этого.

Все, что он построил, все, что он сделал, все дерьмо, упорство и грех, через которые он пробирался годами… что, если бы все это могло быть для нее? Невинность поставлена ​​на пьедестал и охраняется, как драгоценность, которой она была. Его жена, его трофей и награда.

Ему просто нужно было ее слепить…

Он медленно переместился и сел на кровать, где она все еще могла дотянуться до него, даже с цепью.

— Иди, ляг мне на колени.

Она моргнула, нахмурив брови. Неуверенность боролась с любопытством.

— А теперь, ангел, — сказал он все еще нежно, — Или тебе будет хуже.

Она двинулась, подползла к нему по кровати, и он скрывал улыбку. Он правильно прочитал знаки. Она хотела сражаться, но ее инстинкты подсказывали ей подчиняться.

Он покажет ей, что она не борется с ним так сильно, как сама.

Его член затвердел, когда она накинула свое гибкое тело на его ноги. Потом. Позже он успокоится. Прямо сейчас ему нужно было сосредоточиться на ней.

— Что… что ты делаешь?

Ее голос был тихим и неуверенным.

— Я собираюсь преподать тебе урок, — сказал он успокаивающим голосом, потирая ее задницу. Она пошевелилась, и он сильнее сжал безмолвный приказ не двигаться. Она сразу же повиновалась, позволив своему легкому весу упасть на его твердые бедра. Его член поднялся в штанах, касаясь ее живота. Он чувствовал каждый ее вдох.

Боги, это может убить его.

Он сосредоточился на том, чтобы массировать ее задницу и заднюю поверхность ее бедер, разворачивая узлы. Готовить ее к наказанию.

— Это хорошо, — пробормотала она.

— Это правильно. Будь хорошей девочкой, и я заставлю тебя чувствовать себя хорошо. Не нужно драться. Ты не выиграешь.

Она слегка фыркнула, но не двигалась. Он потер место между ее ногами, и она дернулась, ее плечи напряглись.

— Тише, — успокоил он, как будто она была дикой лошадью.

— Дай мне поднять тебе настроение.

В тот момент, когда она решила сдаться, он почувствовал, как она наконец расслабилась от его прикосновения. Она раздвинула границы, насколько могла, и теперь, устав от борьбы, она могла подчиниться. Он убрал пальцы, и она порывисто вздохнула.

— Я тебя сейчас отшлепаю, — твердо сказал он ей, — и ты примешь это. Знаешь, за что тебя наказывают? — он замолчал, но она промолчала.

— Ты убежала от меня. Ты не можешь этого сделать, Кора. Ты только пострадаешь. Я не смогу защитить тебя, если ты не будешь подчиняться.

— Я никогда не стану подчиняться тебе.

Вызывающий шепот. Последнее ее сопротивление.

— Ты будешь. Я научу тебя.

Он сжал ее правую щеку с такой силой, что на ее ягодице появилось белое пятно, обведенное красным. Он слегка ударил ее по левой щеке, наслаждаясь рябью на ее твердой плоти.

Его ладонь хлопнула сильнее, то по щеке, то по другой. Она извивалась, и он стиснул зубы, преодолевая мучительную стимуляцию своего протекающего члена. Он был главным. Он не потерял контроль и не загнал ее, как ему хотелось, так сильно. Пока она не заработала.

Он утяжелил ее ноги одной из своих, удерживая ее большой рукой за поясницу. После символической борьбы она сдалась, ее тело стало расслабленным и вялым, принимая каждый удар своей голой задницы.

Что касается порки, то она была легкой, достаточно, чтобы ужалить, но недостаточно, чтобы ушибить.

Маркус не пропустил прерывистое дыхание или легкое движение ее бедер, когда шлепал ее близко к ее киске. Он использовал свою ногу, чтобы раздвинуть ее бедра, и с удовлетворением увидел, что ее складки блестят.

— У тебя все хорошо, — промурлыкал, — Такая хорошая девочка.

Она не ответила, но он и не нуждался в этом. Гладкая сыворотка, протекающая между ее ног, смачивая его брюки, рассказала ему, как она на самом деле себя чувствовала. Но разве он не знал все это время? В этом неоспоримом влечении, которое они испытывали друг к другу, было что-то скрыто. Он доминировал, а она повиновалась. Они соединились в легком танце, ее уступающая сила, он ее воспринимал с первого момента их встречи.

Если бы она не была врагом, Маркус сказал бы, что она его недостающая половина. Только она могла сделать его здоровым.

Но она была врагом, и он знал, что лучше не поддаваться ее чарам. Он формировал ее и управлял ею, пока она не узнает свое место — у его ног — и его неумолимое господство над ней. Тонкий голос, который сказал ему, что было бы лучше, если бы она свободно пришла к нему, чтобы подчиниться… Он покачал головой против этой мысли. Это была слабость, которой не было места в его рассуждениях.

Кора захныкала, и он прижал ее правую ягодицу к руке. Ее бледная кожа покраснела, теплая на ощупь. Он шлепал ее все сильнее, и она приняла это.

Первая часть наказания закончилась. Время для второй части.

Его рука скользнула между ее ног, нащупывая скользкие борозды по обе стороны от ее клитора, и поглаживала. Она корчилась, и он давил на нее, его пальцы не останавливались в своем ритме.

— Хватит драться, — сказал он, — Просто наслаждайся.

— Я не должна…

Ее слова были невнятными, как будто она была пьяна. Пьяна от эндорфинов. Напилась на нем.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

Бесконечная пауза, прежде чем она ответила более четким голосом:

— Нет.

Маркус позволил себе удовлетворенно ухмыльнуться.

Он ослабил хватку на ней, давая ей свободу вывернуться, если она захочет. Она осталась неподвижной, и он вознаградил ее, играя на ней, как на инструменте, а ее вздохи и стоны были музыкой, созданной им. Он играл с ней до совершенства, пока она не напряглась, ахнула и кончила, пропитывая его руку и его белоснежные манжеты рубашки.

— Хорошо, — похвалил он ее, — Очень хорошо.

Но он не закончил. Одного раза было недостаточно, чтобы донести его точку зрения. И он не мог удержать руки от ее плоти, даже если бы это было так.

Он потер ее розовую попку и убрал ногу. Однако она не двигалась и не возражала, когда он снова шлепал ее, раунд за раундом, перемежаясь растиранием ее нуждающейся плоти, пока она не кончала, кончала и кончала.

В третий раз она забыла о себе и громко и дико стонала, когда ее достиг оргазм, который только заставил Маркуса требовать от нее большего. К пятому, она была измучена и мяукнула, освобождаясь, но это было еще слаще, глядя на ее мокрое от пота лицо, все замешательство и борьба сменились сладкой, сладкой сдачей.

Ее ноги свободно раздвинулись, и она прижалась задницей к его руке, даже когда он не доставлял ей удовольствия. В этот момент она была его и его полностью. И он никогда не чувствовал себя больше королем.

Только после этого, когда он стоял над ее безвольным и насыщенным телом, он осознал свою ошибку. Что каждый вздох и непреднамеренное сжатие ее влагалища на его пальцах было звеном в цепи, которая привязывала его к ней так же надежно, как он привязал ее к своей кровати.

Он долго ждал, наблюдая, как она спит, слишком тяжело, чтобы думать прямо, слишком запутался в ней, чтобы уйти.

ГЛАВА 13

Кора вырвалась из своего сна. Кошмар. Она стояла на свадьбе, давала клятвы, а затем Маркус превратился в монстра и унес ее. Она кричала и просила помощи у гостей свадьбы, но Арманд и все остальные только потягивали свои напитки и смеялись.

Она снова зажмурилась и перекатилась на бок. Что-то со звоном дернуло ее за лодыжку. Цепь.

Это был не сон.

Свадьба. Брачная ночь, когда он все это снимал и был таким жестоким… Но потом он снова изменился. Он был таким нежным после того, как она сломала статую. Потом… наказание.

Было унизительно, что ее так взяли на колено, но она сказала себе, что позволяет это, потому что ей нужно преодолеть его защиту. Попытка сбежать снова была такой же глупой и бесполезной, как и в первый раз.

Ей просто нужно было его перехитрить. Немного поиграть по его правилам. Дать ему то, что он хотел, и завоевать его доверие. Он уже сделал ее поводок длиннее. Он не мог держать ее здесь вечно.

Он хотел, чтобы она стала трофеем, и что за забавный трофей, если им нельзя было хвастаться публично? Если бы она играла в его игры, может быть, он давал ей все больше и больше свободы действий, и тогда она могла бы сбежать, как только у нее будет реальный шанс.

Проблема заключалась в том, что как только его «наказание» началось…

Ее глаза почти закатились, когда она вспомнила. Сначала это была просто сбивающая с толку смесь боли и удовольствия, когда он ее шлепал.

Но потом… он ушел совсем в другое место. Она даже не знала, как это объяснить. Как будто она оторвалась от земли, оставаясь при этом в собственном теле. Как тайм-аут из реальной жизни, где ей не о чем беспокоиться, кроме ощущений. И удовольствие, о боги, удовольствие. Она даже не подозревала, что такое количество раз возможно.

Она отдалась ему своим телом, спрыгнув с обрыва и зная, просто зная, что он поймает ее.

Что, черт возьми, это было?

Ее щеки разгорелись, а живот стал жидким от воспоминаний. Каждый раз, когда он касался ее, она таяла.

Она потерла лицо руками и посмотрела в окно. Она не знала, как долго спала. Похоже, скоро закат.

Она соскользнула с кровати, проверяя свой новый, более длинный поводок. Цепочка позволяла ей идти в ванную, если она сидела с вытянутой ногой. Как щедро.

Насколько она могла судить, наручники на ее лодыжке не могли взломать замок. То же и с воротником.

Ты не будешь вести себя как жена, хорошо. Ты по-прежнему моя собственность.

Она стиснула зубы, стряхивая воспоминания о сбивающем с толку удовольствии. К черту это. То, что он мог играть на ее теле, как на скрипке, ничего не меняло.

— Да, я сказала «блять», — сказала она, оглядывая комнату, — Привыкай к этому.

Ее мать учила свою хорошую девочку не ругаться, но где ее взяло хорошее?

Привязана к постели в брачную ночь.

Прежде чем сдаться, она провела долгие минуты, проверяя прочность цепи и опоры кровати.

Она снова посмотрела на камеру в углу, красный свет все еще мигал на нее.

— Я голодна, — объявила она. Она была лишь немного голодна после сытного завтрака, но у нее было ощущение, что Маркус не проигнорирует эту просьбу. Похоже, он заботился о ее физических потребностях. Она готова поспорить, что через минуту Маркус войдет в нее и расскажет, какое унизительное задание она должна выполнить ради еды. И она бы это сделала.

Выжить. Сбежать.

— В любой день, — пробормотала она, плюхаясь обратно на кровать. Она все еще была обнажена. Казалось, она понравилась ее новому мужу. Беспомощная. Голая. Прикованная.

Она провела руками по рукам, а затем по груди. Она пережила первый день замужества. Что будет сегодня вечером?

Без сомнения, то же самое. Он приходил за ней, и она наклонялась, кланялась и царапалась. Она ничего не могла с собой поделать. Что-то в ней ответило ему. У него были все карты, но она сделала все, чтобы остаться в игре. Так что да, она бы нагнулась. Но она не сломалась.

Она осталась бы собой, что бы он ни делал.

Независимо от того, сколько раз он называл ее «Моя».

Прошло много минут, а он не пришел. Было ли это потому, что он знал, что она пыталась немного контролировать ситуацию? Она скрестила руки на груди, но не могла помочь своим мыслям блуждать там, где они всегда были. Его тело сильное и красивое, божественное, мощное, всепоглощающее. Думая об этом, ее дыхание участилось, а соски покрылись камешками.

Как она могла противостоять его власти над ней?

Рассеяно поглаживая правую руку, ее запястье касалось соска. Тепловой удар от плотного бутона к ее пробужденному ядру. Каждый раз, когда Маркус входил в комнату, ее тело оживало.

Может, она могла… Нет, не должна…

Но что, если она это сделала?

Она закусила губу. А потом, расслабившись, раздвинула ноги. Первое прикосновение ее пальцев было похоже на приход весны, тепло дышащее землей. Жар распространился и расцвел, распустив тысячу лепестков. Раньше она никогда не осмеливалась бы прикоснуться к себе. Ее тело было тайным садом, и только один мужчина держал ключ.

К черту это. Ее палец погрузился в ее влажный канал, покрывая ее внутренние складки шелковистой пленкой.

Почему она так долго ждала этого? В этом не было ничего постыдного или неприличного. Чувствовалось…

— О боги, — простонала она, ее ноги напряглись, веки закрылись. Подушечка ее пальца нашла место, от которого через нее посыпались электрические искры.

Забудь о Маркусе, она могла сама доставить себе удовольствие.

Маркус… Его твердое лицо заполнило ее взор, серебряные глаза сверкали, кончики его щек покраснели от гнева и возбуждения. Мммм, да, прямо здесь.

Ее спина выгнулась, когда ее палец обвел ее клитор. Так хорошо.

Она томно моргнула…

— Маркус!- она вскрикнула и отпрянула, давая себе место, чтобы сесть.

Ее муж навис над ней.

— Наслаждаешься, жена?

В слове «жена» было много напряжения.

— На самом деле, да.

В ее голосе прозвучал легкий писк, в котором не было ничего такого вызывающего, как она намеревалась.

Он последовал за ней, грозовая туча темная с едва сдерживаемым насилием. Он схватил ее запястье и поднес к губам. Он смотрел на нее, всасывая ее пальцы в рот.

Она захныкала, сжимая бедра вместе.

Кого она обманывала? Удовольствие, зарождающееся у нее между ног, теперь было вулканом по сравнению с мерцающим пламенем ее прежнего возбуждения. Маркус стер ее влагу с ее пальцев, обвивая языком каждую нежную часть, пока она не закрыла глаза, испытывая головокружение от удовольствия.

Его левая рука обхватила место между ее ног.

— Это принадлежит мне. Ты чувствуешь боль и удовольствие только по моей команде.

На какое-то прекрасное мгновение его ладонь коснулась ее клитора. По ней прокатилась волна.

Он отпустил ее, и все исчезло. Кора подавила стон. Ее тело пульсировало, оплакивая потерю.

— Что ж, извини меня, господин и мастер.

Был ее вызов. Очевидно, неудача в оргазме заставила ее нервничать и лишить мозга инстинкта выживания, потому что она продолжала ворчать.

— Я не понимала, что ты возьмешь на себя все функции моего тела.

— Все, Кора. Вся ты принадлежишь мне.

Она свесила ноги с кровати.

— Что ж, в таком случае, твоя собственность голодна. Покорми меня.

Он подошел к спинке кровати и присел рядом с цепью. Его тело закрыло ей обзор, поэтому она не видела, как работает механизм.

В следующий раз. В какой-то момент ему придётся ошибиться.

Он вернулся с цепью в руке и задумчиво потянул за нее. — Я тебя накормлю. Но ты все равно будешь наказана за прикосновение к тому, что принадлежит мне.

— Как ты собираешься меня наказать на этот раз? Связать меня? Унизить меня? Отшлепать меня? Ой, подожди, ты уже все это сделал.

— Ты думаешь, это худшее, что могло случиться? — он намотал цепь на свое запястье, потянув его вверх.

Она поднялась на ноги, дрожа от его близости. Ей хотелось злиться на него, бить его в грудь, закричать и вырвать ему сердце, как будто он вырвал ее. Остальная часть ее хотела, чтобы он прикоснулся к ней, сильный, уверенный и нежный, утоляя голод, бившийся внутри нее.

Он поднял ее на цыпочки. Она одарила его своим лучшим взглядом, но ее поймали, и она оказалась в его власти, как рыба на удочке.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и ее живот заурчал достаточно громко, чтобы эхом отозваться по комнате.

Маркус закрыл рот, в его серебряных глазах мерцало веселье.

— Голодна?

— Уже сказал тебе.

Она могла лучше бороться с ним с полным животом.

Ужин был почти таким же, как и завтрак. Она на подушке у его ног. Он кормит ее филе с восхитительным уксусом. Иногда вилкой он не пользовался. Он заставлял ее высасывать сок из его пальцев.

И она делала это, становясь все влажнее и влажнее с каждым разом, особенно когда его большой палец задерживался у нее во рту, лаская ее нижнюю губу и проводя по ее горлу к груди, где он щипал ее соски.

Она беспомощно стонала, настолько взбесившись, что была уверена, что он сможет заставить ее кончить всего несколькими взмахами пальцев. Или, еще лучше, его языком.

Когда ужин был закончен, он не стал поднимать ее на стол, как раньше. А когда он отвел ее обратно в комнату, он просто снова прикрепил ее цепочку к кровати.

А потом.

Он.

Пошёл к двери.

— Подожди, — сказала Кора, — ты куда?

Он повернулся на пороге и снова посмотрел на нее.

— Уже скучаешь по мне? Ты хочешь, чтобы я остался?

Когда он спросил об этом, в его глазах был голодный волк.

— Нет, — автоматически ответила Кора, — Ненавижу тебя.

— Что ж, твое желание — моя команда, — сказал он с полной заботой. Однако в следующую секунду волк вернулся.

— Но если я хоть раз увижу, как твоя рука без моего согласия касается моей киски, поверь, тебе не понравятся последствия. Ты пожелаешь тех дней, когда тебя просто привязывали к кровати.

Лед в его голосе вызвал дрожь по спине Коры.

Она подняла подбородок и посмотрела на него.

— Уходи, если хочешь пойти. Я терпеть не могу смотреть на тебя ни секунды.

Его рот приподнялся в полуулыбке.

— Остерегайся своих желаний, маленькая девочка.

А потом он ушел.

ГЛАВА 14

Кора опиралась на тяжелую подушку, прислонившись к ноге мужа. Клавиатура на столе над ее головой потрескивала, пока Маркус печатал.

Она не думала, что это будет ее медовый месяц.

Ходить голой, позировать мужу, позволяя ему вести себя с ошейником и цепью, как домашнее животное? Свернувшись калачиком на подушке у его ног, весь день дремлет. Ночью она спала с цепью, привязанной к кровати. Она не осмелилась жаловаться на то, что он снова решит ее полностью связать.

Она даже не знала, какой сегодня день. Может, прошло пять дней после свадьбы? Шесть?

Несколько раз в день, иногда после еды, иногда неожиданно, он прижимал ее к полу или поднимал на свой рабочий, обеденный стол.А потом он играл с ней, лизал, дразнил и мучил ее… до тех пор, пока она не была на грани кончины.

А потом он останавливался и возвращался к тому, чем занимался, как будто ничего не случилось. Всегда с угрозой снова привязать ее к кровати, если она осмелится прикоснуться к себе, чтобы закончить то, что он начал.

Она была так чертовски возбуждена, возбуждена и возбуждена, что иногда думала, стоит ли оно того.

Она не знала, как он это сделал. Секс не был чем-то, что даже было на ее радаре до Маркуса.

Но с тех пор, как она почувствовала его руки на своем теле и испытала то удовольствие, которое он мог выжать из нее… это было похоже на те наркотики, которые, по их словам, нужно было попробовать всего один или два раза, чтобы стать зависимым.

Что ж, теперь она чувствовала пристрастие к сексу… и она все еще была девственницей! Боги, что было бы, если бы они наконец…?

Она сглотнула и взглянула на Маркуса. Хуже того, у нее было ужасное подозрение, что ее зависимость была специфической для Маркуса.

Над ее головой его пальцы летели по клавиатуре. Он хотел, чтобы она была рядом с ним, стоя на коленях на подушке, пока он работал. Свернувшись калачиком у его ног, как будто она действительно была домашним животным.

На второй день он приковал ее к своему столу, она начала говорить.

— Как долго ты собираешься поддерживать это? Ты не можешь просто заковать меня, как собаку, куда угодно. Я человек, черт тебя побери.

Нет ответа.

— Эй, я говорю с тобой.

Она засунула его ноги под стол.

Он тогда ответил нормально. Он заткнул ей рот и сковал ее руки за спиной, и именно так она провела весь второй день до сна. За исключением трех раз, когда он доводил ее до грани оргазма и отступал в последнюю возможную секунду, оставив ее такой желанной, что она была рада затычке, потому что в этот момент она бы умоляла и умоляла и пообещала ему все, если бы только, закончил то, что он начал.

К счастью, она взяла себя в руки к тому времени, когда он выпустил кляп перед сном, и все, что она хотела сделать, это кричать ему в лицо. Кричать, пинать, бить и кричать еще. Но она закусила свою проклятую губу, потому что после дня, когда она сходила с ума от скуки, и опустошительные приступы удовольствия прекратились незадолго до оргазма.

День третий был немного лучше. Она заговорила несколько раз.

— Можно мне хотя бы книгу почитать? Бумагу для рисования?

Она ни в коем случае не была художницей, но даже рисование в этот момент было бы чрезмерным интеллектуальным стимулом.

К этому моменту она уже проверила каждый дюйм его пентхауса, пересчитала каждую из 113 книг на его книжной полке — большинство из них — сухие на вид коммерческие и бухгалтерские книги с небольшим отрывком из романов Стивена Кинга — и часами искала лица и формы в искусно зашпаклеванном гипсокартоне.

Неудивительно, что ответа не последовало.

Дневная цепочка, которую он ей позволил, была немного длиннее ночной. Она могла сидеть у его ног, пока он работал за своим столом. Еще одна вещь, за которую она была благодарна и взбешена собственной благодарностью.

Одно было ясно, Маркус Убели был мастером манипуляции. Он был им с самого начала.

Сегодня она сидела у его ног, мысли ее кипели.

Она была сердита, скучна, расстроена и так возбуждена.

Она вздохнула и наклонила голову, рассматривая потрепанные края своего маникюра. Она думала, что она такая модная, идет в спа, готовится к свадьбе. Если бы она могла послать себе записку, она бы сказала себе бросить все и бежать.

Не то чтобы старая Кора ей поверила. Она верила в сказки, в красивого бизнесмена, который встречает красивую молодую женщину и влюбляется. Сметает девушку с ног. Свадьба ее мечты и жизнь супружеского счастья.

Она должна написать авторам этих сказок и сказать им, что они полны дерьма.

Она пошевелилась, чтобы принять другое сложенное положение. Ее ноги продолжали засыпать. Маркус промолчал, но положил руку ей на ошейник.

— Это отстой, — выпалила она.

Клавиатура замолчала. К сожалению. Пока Маркус был еще страшнее, акула чувствовала кровь в воде. Она ткнула медведя. Ну что ж, теперь уже поздно.

— Мне скучно.

— Ты ожидаешь, что тебя развлекут?

Взрослые мужчины сошли бы с ума от страха, если бы Маркус говорил с ними так. Она смотрела на ковер и ничего не сказала. Потому что он заговорил с ней. Наконец, после нескольких дней молчания, он наконец заговорил снова. Она думала, что преувеличила низкий греховный тембр его голоса в своей голове, но, боги, нет, каждый слог был хрипом, который шел прямо к ее промежности.

Щелчок, и Маркус оттолкнул закрытый ноутбук. Затем она поднялась, потянулась и поднялась на стол, глядя в эти страшные серые глаза. Маркус провел руками по ее рукам, изучая ее обнаженные груди.

Он не выглядел рассерженным или раздраженным. Более вдумчивый. Он убрал ее волосы с ошейник, просеивая прядь кукурузного шелка между пальцами. Жар расцвел в ней, поднялся к щекам, вызывая головокружение. Несколько простых прикосновений, и ее тело приготовилось к нему.

Маркус понял это по ухмылке вокруг его рта.

— Время твоего наказания, — сказал он ей и раздвинул ей ноги.

— Маркус…

Он приложил палец к ее губам.

— Тихо, ангел.

Ее глаза расширились. Он давно не называл ее ангелом. Что ж, он не называл ее как-нибудь, учитывая, что он не разговаривал с ней, но ангел ударил ее в солнечное сплетение. Что было так глупо.

Но потом он прикоснулся к ней, и мир стал туманным. Он не спешил, обнял ее колено и расширил ее бедра, нанося им крошечные удары, которые обжигали ее ядро. Он часто так ее проверял, и она подчинялась. Она всегда была мокрая, и когда он останавливался, ей, несомненно, хотелось большего.

Она покачала головой, не в силах примирить уродство своего положения с прекрасными вещами, которые он заставил ее почувствовать.

— Бедная заброшенная киска, — издевался он, нежно проводя большим пальцем по ее складкам. Она возражала против этого тона, но не хотела, чтобы он останавливался. Возможно, раз он снова с ней заговорил, это означало, что он, наконец, перестал ее мучить. Но она не осмелилась спросить вслух. Нет, ее мольбы были безмолвными.

Не останавливайся. Продолжай прикасаться. Прямо там…

— Близко?

Его длинные ресницы метнулись к ее лицу. Ее бедра танцевали, а его левая рука поддерживала ее. Он наклонился, поджав ее левую ногу себе под локоть, когда он наклонил голову близко…так близко… Он был…О боги…

Его язык скользил по ее гладкой коже, находя нужные точки, успокаивая их, усиливая боль. Ее бедра дернулись, и он засмеялся, горячее дыхание обдало ее чувствительную плоть.

— Маркус.

Она хотела схватить его шелковистые волосы и прижать к себе, но не осмелилась.

— Пожалуйста…

Еще несколько обликов, и она бы кончила. Так близко…

Маркус откинулся на спинку стула.

Нет!

И поднял ее спиной на подушку у его ног.

НЕТ!

Он хотел снова оставить ее неудовлетворенной.

Она впилась взглядом в его блестящие черные туфли под столом. Ее челюсть сжалась. Он поставил ноутбук на середину стола и снова начал печатать, как будто ничего не произошло.

Кора сжала кулаки. Он мог так легко ее отбросить. Он сводил ее с ума от желания, но он был мистером Безразличие.

Маркус считал ее семью сильной. Об этих дядях Кора никогда не знала.

Но Маркус считал ее слабой, просто пешкой, чтобы сыграть против них.

Неважно, что она не знала даже своих дядей. Или ее отец. Ее отец, убивший невинную девушку.

Эт была кровь, текущая по ее венам. Отец-убийца и мать настолько чрезмерно опекающая, что граничит с жестокостью.

Кора усмехнулась. Кого она обманывала? Он не раз переходил границу. Фактически, все время. Она даже не знала, насколько это ненормально, пока не вышла в мир и не узнала, как живут другие люди.

вот тут Кора, снова вернувшись к своим прежним привычкам. Опусти голову, да, мэм, да, мэм, как скажешь, мама. За исключением замены ее матери Маркусом. Лучше следовать правилам, чем терпеть наказание.

Кора покачала головой и посмотрела на себя.

Цепи могли быть новыми, но рабства не было.

Она думала, что может измениться. Она поклялась, что изменится. Изменилась.

Но вот она снова была с опущенной головой, ожидая, что кто-то другой решит ее судьбу.

И тут ей пришла в голову безумная идея.

Абсолютно абсурдная идея.

Она посмотрела на ноги Маркуса под высоким столом, и ей захотелось истерически хихикать. Что ж, он определенно не смог бы игнорировать ее существование, если бы она…

В ее голове мелькали образы Маркуса, который ходит по спальне каждую ночь после того, как принял душ. Ему нравилось выставлять свое тело на обозрение для нее. Она вспомнила последние несколько дней и то, как голодно он лакомился ее киской. Тогда он не был равнодушным. Это было не просто «наказать» ее. Даже сейчас она могла видеть, как его член напрягается в его штанах.

При мысли обо всем этом у Коры закипало сердце.

Думаю, вот в чем проблем. Вернее, чрезмерное мышление.

Поэтому она решила остановиться.

Пришло время действовать.

Она залезла под стол.

Между ног Маркуса.

Она была замужем больше недели и даже не дотронулась до него. Поэтому она потянулась к пряжке его ремня.

Он вздрогнул в своем кресле, когда она коснулась его, и начала расстегивать пряжку. Но это было все. Он не сказал ни слова и не двинулся, чтобы остановить ее.

Это была игра в курицу? Кто вздрогнет первым?

Это была бы не она. Не потому, что ей нечего было терять. Ей еще есть что терять. Однако она не вздрогнула, потому что ей действительно было любопытно довести это до конца.

Любопытно и напугано, но в этом не было ничего нового.

Поэтому, когда она закончила с поясом, она быстро перешла на то, чтобы расстегнуть его штаны.

Слышимое шипение, которое он издал над ней? Это было отрадно.

Здесь была сила. Был ли это дурацкий способ вернуть немного денег? Без сомнений. Он не останавливал ее.

Она полезла в его штаны и просунула руку между прорезью на его боксерах.

Внезапным движением его сильная рука опустилась и сжала ее запястье.

Она проигнорировала его, не сказав ни слова.

Он был толстым, круглым и твердым в ее руках. Мягкий поверх стали. Под столом было темно, но она все еще могла различить его основные очертания.

И ее глаза расширились.

Она видела это не в первый раз. Но видеть и трогать — это разные вещи. И как он затвердел и вырос в ее руках.

Ее вздох вырвался прежде, чем она смогла его приглушить.

Так же быстро, как его рука схватила ее запястье, он отпустил ее. Интересно. Он собирался позволить ей продолжить свои исследования.

Было ли это потому, что он был мужчиной, и это правда, что они говорили, что ни один мужчина не откажется от секса? Но он уже какое-то время отдавал ее своей милости, и, кроме той первой ночи, она даже не видела, чтобы он взял себя в руки.

Потому что секс был для него властью. Неужели он все еще думал, что у него есть сила в этой ситуации только потому, что она стояла на коленях.

Даже эта мысль приводила ее в ярость.

Она покажет ему. Она не была пешкой в ​​чужой игре. Она была ублюдочным игроком.

Итак, выбросив все другие мысли из головы, она встала на колени и взяла в рот выпуклый кончик его члена.

— Боги, — задохнулся он.

Кора улыбнулась и облизнула кончик. Он был на удивление соленым и немного горьким. Она ухватилась за нижнюю часть его ствола обеими руками — он был достаточно большим, чтобы хватило на обе, — и взяла его в рот.

Он откинулся на спинку стула и еще больше раздвинул ноги. Она видела, как его живот сжался и вздыбился, когда она начала работать ртом, внутрь и наружу, внутрь и наружу, только головой.

Раньше она этого не делала, но читала. Она много читала. Сначала в ее романах, а затем, по мере приближения дня свадьбы, обо всем остальном, что она могла достать, ну, кроме Интернета, который все еще пугал ее. Но во многих женских журналах были длинные статьи об искусстве сделать мужчине идеальный минет, и Кора использовала все приемы, о которых она когда-либо читала.

Написание алфавита на самом кончике его… его члена, прямо там, где она почувствовала самую маленькую щель. Покачиваясь вверх и вниз, прижав ее губы к зубам, обращая особое внимание на гребень его макушки, в то же время катая плоть его ствола вверх и вниз. И время от времени, принимая его глубоко, настолько глубоко, насколько она могла, не задыхаясь.

Когда она решила воспользоваться еще одним наконечником, потянувшись вниз и потянув его за яйца, он отодвинул свой стул и вылез из ее рта.

Кора упала на руки, впервые с тех пор, как начала смотреть ему в лицо. Она не знала, чего ожидать там, но это было лучше, чем она могла надеяться.

Он не выглядел холодным. Он не выглядел далеким.

Высоко на его скулах было два цветных пятна, еще больше подчеркивавших их резкость. Его глаза были широко раскрыты, а ноздри раздувались с каждым вдохом. Его тяжелый член выступал из-за расстегнутых штанов, и Кора не могла не смотреть. Это она только что держала во рту?

Дорогие боги, о чем она, черт возьми, думала?

Она провела рукой по губам, и Маркус над ней издал низкий рык, словно животное.

Определенно не бескорыстно. Или безразлично.

Вот дерьмо.

Маркус потянулся к ней, и она отпрянула, но он оттолкнул стол в сторону.

Следующее, что она происходило, он наклонился и отпер цепочку, прикрепленную к ее воротнику. Он взял ее на руки и нес ее.

Хорошоооооо, так это было неожиданно.

— Маркус, — прошептала она.

Он не ответил. Что он сделал, так это отнес ее в свою спальню.

Он уложил ее в центре своей кровати и последовал за ней.

Впервые за много дней он посмотрел ей в глаза. Это было глупо, но у нее перехватило дыхание. Его великолепные, напряженные, требовательные глаза. Он по-прежнему ничего не сказал, но задержал ее взгляд, скользя рукой по ее животу.

Он поймал ее подбородок, и она посмотрела ему в глаза. Она понятия не имела, о чем он думал. О чем он думал?

— Раздень меня, — прошипел он.

Она сглотнула и кивнула. Ее пальцы нашли пуговицы на его дорогой итальянской рубашке. Спокойно, спокойно. Просто дыши. Не обращай внимания на твердую плоскость его груди. Не обращай внимания на крошечные разряды электричества, ударяющие по ней каждый раз, когда ее пальцы касаются его. Не обращай внимания на заикание в его вдохе, на то, как требовательно протыкает ее голое бедро, обещая удовольствие и боль, когда придет время разорвать ее.

Это было оно. Она знала, что это было. Больше не было ожидания, никаких поддразниваний, никаких полумер.

Белая рубашка спала, обнажив сильные предплечья. Он помог ей снять с него майку, а затем…

Дорогие боги. Столкнувшись со стеной гладких, твердых мышц, оливковой кожи, присыпанной небольшими темными волосами, она раскачивалась на коленях. Она знала, что Маркус силен, но не рассматривала акры мускулов под его скроенным костюмом. Теперь, полуобнаженный перед ней, он был таким… большим. Его голова возвышалась над ее. Ее руки не могли обхватить его плечо.

Он поймал ее запястья, притягивая к себе. Его голова наклонилась, его губы схватили ее губы для жесткого, притязательного поцелуя. Его эрекция впилась в ее бедро, пока она не повернула бедра, проталкивая свои пульсирующие части в его удовлетворяющую длину. Она была девственницей, в ней никогда ничего не было, но она этого хотела. О боги, она хотела этого…

Когда Маркус прервал поцелуй, ее губы пульсировали и опухли.

— Это, — его большая рука скользнула по ее ягодицам и сжала, — мое.

Она отчаянно кивнула, в уголках ее глаз выступили слезы. Она хотела, чтобы он взял ее, стал владеть ею. Она нуждалась в этом.

Маркус издал стон, который сказал ей, что он погиб настолько, насколько она себя чувствовала.

— Никто, кроме меня, Кора. Никто не тронет тебя, кроме меня.

Он уложил ее, обхватив руками ее бедра.

— Откройся для меня, детка.

Она раздвинула ноги. Он нырнул между ними, темная голова заработала.

Нет. Ее голова отлетела назад. Нет нет нет.

Этот блеск в его глазах… ДА. Она разлетелась. Наконец-то после стольких дней насмешек. Но боги, этого было недостаточно, тут же прошло слишком рано. Ей нужно больше. Ей нужно гораздо больше.

И вот он все еще смотрит на нее, такой сосредоточенный, такой целеустремленный. Ее руки поднялись к его плечам, когда он двигался по ее телу. Она не могла отвести взгляд, когда почувствовала, как он наклонился и встал.

Он готовился войти в нее.

Чтобы войти в неё.

Она сглотнула и невольно впилась кончиками пальцев в его плечи.

Но он остановился, его голос был напряженным и хриплым.

— Ты говоришь «нет» прямо сейчас, и я останавливаюсь.

Его глаза искали ее взгляд.

Скажи что-то. Скажи ему нет. Черт возьми, нет.

Что она вообще делала?

Недавно… Сосала его… Это было о возвращении ее силы. Но это? Позволить ему… У кого теперь была власть?

Но выражение его лица, черт его побери, она вернулась туда, где была в тот момент, когда шла по проходу к мужчине, которого любила всем своим сердцем. Его черты были мягкими, и в его обычно ожесточенном лице было что-то грубое.

Еще одна манипуляция.

Но, черт возьми, вместо того, чтобы сказать «нет», она кивнула головой и сказала «да».

И он был там, давил на ее самое интимное место. Поразил страх. Она вспомнила, насколько он огромен. Он разделил ее пополам.

Но он слегка покачал головой, словно чувствовал ее страх. И хотя он не останавливался, она не могла видеть, что он не будет, не мог остановиться теперь, когда начал, он медленно и осторожно двинулся вперед.

Кора почувствовала это в тот момент, когда он столкнулся с ее барьером, и он тоже. Кора могла видеть это в его глазах. Однако он не останавливался, и она не хотела, чтобы он этого делал. Она снова кивнула, и он двинулся вперед. Ее бедро дернулось, и перед тем, как ее плоть поддалась, произошло резкое ущемление. Он погрузился глубже. Она закрыла глаза и схватила его за плечи.

— Посмотри на меня, — потребовал он.

Зачем? Зачем? Он знал, что она давала. Было бы глупо думать, что она когда-нибудь сможет вырвать у этого человека хоть какую-то власть. Он был неудержимой силой, и для него она была не чем иным, как полевым цветком, здесь сегодня, а завтра вымощенным.

— Кора, посмотри на меня.

У нее защипало в горле, когда она открыла глаза. Она почувствовала, как слезы катились по ее вискам по волосам.

Острые брови Маркуса были сдвинуты вместе, его огромное тело нависало над ее маленьким, в то время как он работал внутри нее дюйм за дюймом.

У нее перехватило дыхание, когда он ощупал сжатый кулак ее внутренних мышц.

— Тише. Открой… открой их для меня.

Ее руки вцепились ему в спину, схватили его за сильные плечи и держались.

— Вот и все, — его дыхание щекотало ее ухо, — Держись за меня.

Давление росло. Она стиснула зубы, наклоняя голову, чтобы спрятаться в изгибе горла Маркуса. Он был камнем, неподвижным. Она была океаном, приливом, движущимся вокруг него.

Медленно ее тело открылось, ее ноги стали мягче, хотя боль пронизывала ее.

— Да. Прекрасна. Отдайся мне.

— Маркус, — прохрипела она. Дрожь пробежала у нее с головы до ног. Его бедра слились с ее бедрами, когда он вторгся в нее. Когда он остановился, полностью окунувшись, острые ощущения пробежали по ее бокам. Ее грудь поднималась и опускалась, соски превращались в алмазы.

Маркус держался над ней, крепко прижав руки к ее лицу. Его голова была опущена, темные ресницы отбрасывали тени на щеки. Его губы слегка шевелились.

Если бы она не знала другого, она бы предположила, что он молился. Ей тоже хотелось помолиться. Они были полностью слиты, его тело возвышалось над ее, защищая и требуя ее.

Это было то, что казалось раем.

Она никогда не чувствовала себя более связанной с другим человеком.

Боль утихла, и он начал двигаться. Сначала медленные толчки, продвигающиеся дальше в ее внутреннее святилище, смело вторгаясь в нее. Сильный гребень его мужественности натер восхитительную часть ее тела, и Кора приподняла бедра, ища большего.

— Кора, — прохрипел он, и в ее имени был целый мир возможностей. Ее пальцы прошли по его лицу, словно она была слепой, и хотела запомнить его черты. В этой комнате, в этой темной утробе она забудет всю боль, которую он ей причинил.

— Маркус, — она ​​повернулась к нему лицом. Он провел губами по ее рту, щеке, уголку глаза, давая ей безмолвные обещания с синяками, в то время как его тело получало удовольствие от ее тела. Он издал протяжный мужской звук, толкаясь глубже. Его глаза были закрыты, лицо было напряженным, как будто он нашел что-то важное, что-то прекрасное, о котором мечтал, но никогда не надеялся испытать.

Да, она молилась. Маркус, вернись ко мне.

Он снова застонал, мышцы его спины превратились в сталь под ее гладкими руками.

Она это почувствовала. Впервые она поняла, как все это действие работает в гармонии, каждая часть его тела настолько совершенна, что доставляет удовольствие каждой ее части.

Он был создан для нее.

— О боги! — воскликнула она, — Ой ой ой! Маркус!

Ее грудь вздымалась и выпрямлялась, и она цеплялась за него, вцепившись пальцами в его волосы, когда наступила кульминация, яркая и красивая, и это было так, так хорошо. Да да. Это. Ему.

Укол, два, три, и он глубоко укоренился и остался там. Она держалась и надеялась, что правильно прочитала знаки.

Через вечность он вышел. Она зашипела, внутренне протестуя.

— Ты в порядке? — он изучал ее лицо.

— У меня все в порядке.

Ноги у нее были лапшой, мышцы были напряжены. Завтра ей будет больно.

— Это было… спасибо.

Она не должна благодарить своего похитителя. Но это был Маркус. Он возвращался к ней на мгновение, и на мгновение это было прекрасно.

— Да. Ты хорошо справилась.

Он раздвинул ей ноги и стал изучать пятна на простынях. Водянистые цвета — свидетельство ее девственности. Она прикрыла щеки. Она не должна была смущаться, но это казалось более интимным. Она пролила за него кровь.

Но тут что-то промелькнуло на его лице, и он отвернулся от нее. Проходили долгие секунды. Наконец, его спина напряглась, а затем он оглянулся через плечо.

— Неплохо для девственницы.

Она вздрогнула и встретила его ртутный взгляд, в ней поднялся ужас, когда он сказал:

— Я знаю, что буду смотреть запись этого много раз. И я думаю, твои дяди действительно оценят вторую часть свадебного видео, особенно когда ты выкрикнула мое имя и кончила на мой член.

С мрачной ухмылкой он кивнул в сторону угловой камеры.

Кровь покинула ее лицо. Нет, не после всего этого. Они не могли вернуться туда, откуда начали. Она видела, как он смотрел на нее, когда был глубоко внутри нее. Она видела это в его глазах… не так ли?

Боль, скручивающая ее кишки, снова стала ощущаться в ту первую ночь, когда он впервые ее предал.

Но она не сказала ни слова и не заговорила за себя, когда, не сказав больше ни слова, он вышел из комнаты.

ГЛАВА 15

Что ж, все пошло не по плану.

Ни секса, ни его жестоких комментариев после него. Это была ложь о записях камер. Он всегда выключал камеры, когда был с ней.

И боги знали, что он хотел лишить ее девственности. Подумал об этом всю чертову неделю и несколько месяцев назад. Но на этой прошлой неделе, блять, каждый раз, когда он дразнил и пробовал ее, каждый раз, когда его член становился болезненным в штанах, все, о чем он мог думать, это наконец взять ее и сделать своей.

Но он тренировал ее, и тренировка означала дисциплину. Терпение. Заставить ее жаждать его и доставить ему удовольствие больше всего.

Он просто не ожидал… Он никогда не смог бы подготовиться к…

Он даже презерватива не носил. И если бы ему пришлось это сделать снова, он бы сделал то же самое. Ей сделали укол почти месяц назад, и боги, чувствуя ее девственную киску, ничего между ними, с тем, как она сжималась вокруг него, как тиски…

Он провел рукой по лицу и наблюдал за ней на мониторе, хотя и испытывал отвращение к себе за это. Каждую секунду его отсутствия в ее присутствии он обнаруживал, что приклеен к этому проклятому экрану. Она должна была быть одержима им, а не наоборот.

Он собирался закрыть экран ноутбука, когда увидел, что ее спина начала трястись.

Блядь. Она плакала.

Она выглядела такой крошечной в большой кровати.

Он провел рукой по волосам, вспоминая каждый момент, когда она заключала его в свое тело, такое горячее и тугое — боги, она хватала его, как тиски — глаза широко раскрытые, без лукавства -

Как невинная. Она была девственницей. Он знал, что это так, но знание и переживание — разные вещи.

И когда ее оргазм случился, и в то же время она высосала из него оргазм, она посмотрела на него так, будто он сам был богом, как будто она вечно поклонялась его ногам и отдавала ему свое подчинение вместе со всем своим существом. И ее душа тоже.

Проблема была в том, что он боялся, что мог смотреть на нее так.

Поэтому он выключил его и напомнил им обоим, кто они такие.

А теперь она плакала.

Маркус хотел что-нибудь ударить. Она играла не по правилам. Это было не так, как предполагалось. Все это шло не по плану.

Его телефон зазвонил один раз, громко в тихой комнате. Маркус вытащил его из кармана, больше не радуясь отвлечению.

— Что? — рявкнул Маркус.

— У нас ситуация, — загрохотал голос Шаро.

— Не говори мне, что мне нужно спуститься.

— Тебе нужно спуститься, — подтвердил Шаро.

Он резко кивнул, хотя Шаро его не видел. Может быть, выбраться отсюда было именно то, что ему нужно. Ему нужно было собраться с мыслями, это было чертовски точно.

— Будь там через двадцать.

Маркус повесил трубку и встал. Он пошел в свою спальню и оделся быстрыми, отработанными движениями.

Он хотел уйти прямо сейчас. Но, сам того не желая, ноги привели его к двери Коры.

Покинь ее. Ты сделал только то, что нужно было сделать. Она тебе враг.

Еще несколько мгновений и он замер. А потом тихонько открыл дверь.

Кора уже спала, и он подошел к кровати. Он не знал, что хотел сказать, когда подошел ближе, но потом понял, что это не имело значения. Она плакала перед сном.

Она была прекрасна в покое, но тогда она была прекрасна, что бы она ни делала. Сон не стер морщинку на ее лбу. Она мечтала о нем?

Его глаза зажмурились. Сентиментальный идиот.

Тем не менее, он не мог уйти, не дав ей чего-нибудь. Когда она проснется, ей будет больно. Хотя это был ее первый раз, ему было нелегко с ней. Самое меньшее, что он мог сделать, — это дать ей возможность спокойно принять ванну.

Он осторожно провел рукой по ее голени, а когда она не проснулась, расстегнул манжету на щиколотке и освободил ее от столбика кровати.

— Спи спокойно, жена, — пробормотал он. Она даже не дергалась.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и, уходя, щелкнул замок, который установил за ее дверью.

Затем он направился к входной двери и вскоре оказался в своем «Бентли», а его водитель мчался в сторону Стикса.

Нет, сегодняшняя ночь прошла не по плану.

Но ничего с Корой никогда не было. Она никогда не должна была появляться в его офисе той ночью, грязная и красивая. Она никогда не должна была улыбаться ему доверчивой, обожающей улыбкой, день за днем.

Конечно, он разработал новый план. Женитьба на дочери Деми показалась ему даже лучшим средством мести, чем простое похищение и выкуп, который он изначально планировал.

Все это служило одной цели: вывести Титанов на открытое пространство и заставить их заплатить за свои преступления. Отец Коры держал нож, но его братья тоже были рядом.

Маркус долго ждал своей мести, но теперь он ее получит.

Ни у одного из оставшихся братьев Титанов не было детей. Кора была единственной наследницей. Деми пойдет к братьям. У нее не было выбора, не было собственной силы.

А если бы он мог заставить ее тем временем страдать, воображая ужасы, которые он наведет на ее дочь? Тем лучше.

Но ни от кого из них по-прежнему не было ни знака, ни слова.

А сегодня он перешел черту, с которой не знал, как вернуться.

Невинных нужно пощадить.

Маркус жил своей жизнью по кодексу, и это было его основой. Он погряз в дерьме по шею, делая то, что должно было быть сделано, потому что, по крайней мере, когда он был у власти, он мог быть уверен, что платят только виновные.

Но это никогда не должно было касаться невинных.

Как его сестра.

Кьяра была красивой. Нежная и бледная, ее голова все время витала в облаках, она, казалось, никогда полностью не населяла ту же грязную реальность, что и остальной мир.

Так и должно было быть.

Чего никогда не должно было случиться, так это найти ее истекающей кровью на грязном матрасе в грязной закусочной, где братья Титаны взяли и выбросили ее.

Он понял, что смерть его родителей. Его отец начинал торговцем-иммигрантом и построил империю.

Вито Убели столкнулся с несправедливостью и боролся с ней, и построил армию для защиты слабых. Это не означало, что он не был жестоким и однажды нашел смерть от руки врага, которого он сокрушил. А когда он умер, его сын Маркус должен был взять на себя управление.

Но Маркусу тогда было всего пятнадцать, и он ждал, думая, что кто-то более квалифицированный возьмет на себя инициативу вместо него. Через год его сестра умерла. Он никогда не забывал урок: бей первым, бей быстро и хватайся за любую силу.

Он был необходимым злом, чтобы сдерживать хаос.

Он смотрел, как проносятся огни города, пока они ехали. К востоку от города улицы сужались. Водитель Маркуса остановился в переулке, слишком маленьком, чтобы в него поместилась машина.

— Прикрой меня, — сказал Маркус, осмотрев каждый угол перекрестка.

— Вы уверены?

Человек в черном тоже подозрительно посмотрел в переулок.

Дверь открылась в стороне одного здания, и безошибочный силуэт Шаро ступил в лужу света.

— Подожди меня. Должно быть меньше часа, — сказал Маркус своему солдату и вышел из машины.

— Подобрал сегодня одного из наших людей, поздно, чтобы подбросить, — сказал Шаро.

— Пошел искать его и нашел в баре на Вестсайде.

Шаро подчеркнул название территории между Новым Олимпом и их городом-побратимом Метрополисом. Как Маркус управлял Подземным миром Нового Олимпа, Титаны управляли Метрополисом. А Вестсайд в настоящее время был нейтральной зоной, где Маркус по-прежнему боролся за тот же контроль, который он имел над остальной частью Нового Олимпа.

— Сказал, что кто-то остановил его и забрал его груз, поэтому он скрывался, пытаясь придумать, как нам сказать.

— Вы верите его истории?

Как обычно, на лице Шаро не было выражения. Более слабые люди раскололись через час, глядя в маску с богатой, полуночной кожей и бездонными глазами. Словно вглядываться в долбаную бездну, — сказал бы Роско, один из капо.

Его история не соответствует действительности. И раньше на его маршруте наблюдалась подозрительная активность, поэтому мы за ним наблюдали. Мы думаем, что он передал товар нашему старому другу на Запад, но заставил их обналичить его и сделать так, чтобы это выглядело как задержка.

— Если это наши старые друзья, — использовал Маркус эвфемизм для Титанов, — то этот водитель не просто переправляет товары. Он скармливает им информацию.

Двое мужчин прошли через склад, проходя ряды и вешалки с одеждой, пока не достигли лестницы в подвал. В воздухе пахло красителями и моющими средствами для ткани. Химические запахи хорошо маскировали запах крови.

Шаро остановился у подножия лестницы.

— Попросил парней немного его смягчить. Он не знает, что я здесь.

— Хорошо, — сказал Маркус, — Мы играем так же, как и с тем последним переключателем — как его звали?

— Ле Мушар, — безупречно произнес Шаро и отошел в сторону, позволяя Маркусу пройти между чанами с красителями к расчищенному месту, где они связали снитч.

Несколько человек в черном стояли вокруг жалкой фигуры с завязанными глазами и свешивались с потолка так, что его ноги едва касались пола.

Тени были солдатами Маркуса, верными силовиками, которые управляли его огромной империей. Их набирали молодых людей с улиц, обучали в центральном учреждении, и у них была возможность подняться по карьерной лестнице.

Ты можешь отличить лидера по мужчинам, которые следуют за ним, — снова и снова говорил ему отец Маркуса.

Все Шейды кивнули, признавая своего лидера, и Маркус позволил себе почти усмехнуться, прежде чем войти в образ.

— Что за хрень? — крикнул он, и его голос раздался в пустоте. Снитч, рыхлый мужчина в запачканной бейсболке и шортах цвета хаки, переживший лучшие времена, задрожал. Пот струился под его повязку на редкую бороду. Маркус знал, что Шейды немного поработали на его, но не оставили ничего, кроме болезненных синяков. Его кровь еще не потекла.

Маркус направил свой фальшивый гнев по кругу Теней.

— Блядь, прости, босс.

— Срубите его. Ради бога.

Мужчины попытались принести стул и ослабить веревки, которые удерживали человека, подвешенного к нескольким открытым потолочным трубам.

— Дай ему воды.

Маркус сел в предоставленный ему стул и продолжил изучать предателя.

— Снимите эту гребаную штуку.

Он кивнул на повязку.

— Боги, это не допрос. Как вы относитесь к моим сотрудникам?

Шейд протянул Маркусу бутылку воды, и босс подождал, пока ему не срежут повязку.

Человек перед ним тяжело дышал, дрожа от облегчения. Как только грязный клочок ткани исчез, Маркус наклонился вперед, заполнив поле зрения снитча.

— Вот.

Маркус протянул бутылку с водой и, положив руки на колени, изучал снитч.

— С-с-спасибо, — сказал предатель.,- Я думал, что я мертвец.

— Марти, верно?

Мужчина кивнул.

— Я Маркус Убели.

— Да, сэр, я знаю вас, мистер Убели.

Мужчина сделал неаккуратный глоток воды, трясущимися руками держа бутылку.

Маркус улыбнулся.

— Я тебя помню. Ты доставил груз оружия в Орлиное гнездо, когда скафандры ставили на контрольно-пропускные пункты на станциях взвешивания вверх и вниз 95.

— Да, да, это был я.

— Ты объехал все пункты проселочными дорогами, и когда в два часа ночи тебя остановил местный полицейский, ты сказал ему, что ищешь открытое место, чтобы ты мог выгрузить свалку.

— Верно, вот и все, — вяло хмыкнул мужчина, его глаза-бусинки метались по комнате на безмолвный круг Шейдов.

— Это была хорошая мысль.

Маркус поднял палец и погрозил Марти.

— Действительно хорошо.

— Спасибо, сэр. Могу я спросить…

— Без суеты и без вопросов, — перебил его Маркус, и мужчина замолчал.

«Бинго», — подумал Маркус.

— Так что же случилось с моим грузом?

— Ваш груз?

— Да, Марти, все товары, которые помещаются в кузове твоего грузовика, принадлежат мне. Я несу полную ответственность за них, поэтому, если в цепочке есть разрыв, мне нужно об этом знать.

— Э… Я сказал им, сэр, и они мне не поверили. Кто-то взял.

— Кто то? Ты знаешь, кто?

— Нет, черт, я бы сказал тебе, если бы знал, — голос мужчины был напряженным и искренним, и он ни разу не оторвал взгляда. Верный признак того, что он лгал.

— Они были в масках.

— Конечно, — указал Маркус на свою бутылку с водой, — Будешь?

— Что? — мужчина уставился на него так, будто у него выросла ещё одна голова, — А нет, я в порядке. Спасибо.

— Марти, я надеюсь, ты не против, если я оставлю тебя здесь, поговорим еще немного. Видишь ли, я должен выяснить, куда делся этот груз, чтобы я мог пойти и забрать его. Мне нужна твоя помощь в этом. Ты хочешь мне помочь?

— Конечно, да.

Мужчина вытер рот, но не мог перестать оглядывать каменных силовиков, окружавших его и Маркуса.

— Это может занять некоторое время. Ты хочешь, чтобы я передал сообщение тому, кто тебя ждет? Женщина или что-то в этом роде?

— Э, нет, моя жена, она привыкла к моим поздним часам.

— Хорошо.

Маркус оглядел круг ожидающих мужчин.

Один из Шейдов, нависший над правым плечом Марти, хрустнул костяшками пальцев, массируя мускулистые руки. Маркус слегка покачал головой и бандит отступил.

Допрос подозреваемого нельзя было провести с применением силы. Мужчина дал ложную информацию, сказал что угодно, чтобы прекратить боль. Манипуляции привели к получению гораздо более надежной информации. Подружитесь с кем-нибудь, и они скажут вам, чего вы хотите.

— Спасибо, что помог мне, Марти. Я ценю это. А в моей постели меня ждет красивая женщина, так что у меня достаточно мотивации, чтобы закончить это.

По кругу пробежал смешок, и даже лицо Марти расслабилось.

— Так вот что я не понимаю, — Маркус наклонился вперед в своем кресле, — Почему они тебя не убили? Я имею в виду, вот что я бы сделал. Расстрелял водителя, забрал товар, выбросил тело.

Марти вытер пот со лба.

— Эээ, я не знаю.

— Ты не знаешь. Но тебе повезло. Видя, как ты дышишь, а не мертв в канаве.

— Послушайте, я на что-то наехал, проехал милю, а буровая эта установка…она странно потянулась, поэтому я остановился, чтобы проверить. Машина появилась из ниоткуда, и эти люди выпрыгнули из нее, размахивая оружием. Они превзошли меня по численности.

— Конечно, — Маркус закрыл глаза, — Сколько мужчин?

— Не знаю, сколько, видел два машущих пистолета, еще один с другой стороны, может быть, два сзади. Они вытащили меня на колени и сказали не двигаться. Слава богам, ваши парни позаботились обо мне.

— Почему ты был на проселочной дороге а не на «Обезьяне»? — Маркус упомянул Аппиеву дорогу, главную артерию Нового Олимпа.

— Я думал, что знаю более быстрый маршрут.

— Даже несмотря на то, что тебе было приказано встретиться на заброшенной остановке для отдыха на «Обезьяне»? Мне сказали, что ты проехал десять миль по этому короткому пути.

Мужчина облизнул губы.

— Слушай, я знаю, что это плохо выглядит. Я знаю, похоже, я направлялся в Метрополис.

Глаза Маркуса сузились, но он не перебивал.

— Но я на что-то наехал и не хотел, чтобы груз был под угрозой. Если бы я попал в аварию, черт возьми, костюмы были бы повсюду. Я не хотел, чтобы это произошло, поэтому выбрал более короткий путь. Я имею в виду, прошли годы, а Титаны ничего не сделали…

— Титаны? Я думал, ты сказал, что не знаешь, кто на тебя набросился.

— Нет, я просто догадался. Они твои враги.

— Это тоже немного необычно, чтобы забрать груз, но дорога, которую ты выбрал, была лесистой и уединенной. Неплохое место для встреч.

— Или для засады. — поправил Марти.

Маркус позволил молчанию растянуться. Марти прочно закрепил свою историю, возможно, его рассказала банда из Метрополиса. Титаны были отвратительными лохами. Если с ними имел дело Марти, возможно, под его поношенными брюками хаки были стальные шары.

Время для лома.

— Послушай, Марти, уже поздно. Я человек, который ценит свое время; Я уверен, что ты такой же. Итак, я тебе скажу: я уже послал кого-то к тебе домой. Шаро, ты его знаешь? Большой парень. Немногое говорит. Его кулаки говорят, хотя у него острая рука с мокрой пилой.

— О Боже.

Кожа мужчины побелела.

— Они называют его Гробовщиком. Я знаю, что это своего рода клише, но оно передает суть.

Рот Марти приоткрылся, как умирающая рыба, но не издал ни звука. Маркус продолжал говорить.

— Во всяком случае, Шаро тоже не любит ждать, и теперь он стоит в спальне твоей жены и смотрит, как она спит. Через минуту я напишу ему инструкции, и то, что я ему скажу, зависит от того, что ты скажешь.

— О Боже, нет. Не моя Сэди.

Мужчина упал со стула на колени.

— Пожалуйста, пожалуйста, не трогайте ее. Я вам скажу.

Маркус кивнул.

— У тебя есть две минуты. Начинай говорить.

* * *

— Десять минут спустя Маркус вернулся к лестнице, где ждал Шаро.

— Гребаные Титаны, — прорычал Шаро.

— Вышли патруль. Отправка давно ушла, но, может быть, мы еще сможем ее отследить, будьте готовы в следующий раз.

— Уже сделано. Остальные товары перебиваем. Если другой дальнобойщик перевернется…

Маркус потер щетину на подбородке, как будто мог стереть ночь.

— Это второе вторжение на нашу территорию в этом месяце, — сказал он.

Сломанный крик мужчины эхом отдавался из металлических баков с красителями позади него.

— По прошествии всех этих лет они, наконец, начинают играть. Это должно быть из-за нее.

Мать Коры. Она, должно быть, пошла к Титанам и отстаивала свое мнение так, как Маркус знал, что она это сделает.

Шаро кивнул.

— Они не остановятся. Пока мы не закончим это.

Полуночная кожа Шаро сияла даже в тени.

— Пора.

Крики Марти раздались снова, и Маркус направился к лестнице. — Скажи им, чтобы они заводили машины. Заглушите шум.

ГЛАВА 16

Когда Кора проснулась, ее голова болела, а глаза были опухшими. Сколько было времени? На улице было темно. Последнее, что она помнила, — это плачь примерно через полчаса после ухода Маркуса. Она смахивала их так же быстро, как они падали, в ярости на себя. Как она позволила себе что-нибудь почувствовать из-за этого эгоистичного, чудовищного, бесчувственного…

Подождите, что-то не так. Была середина ночи, и она не знала, что ее разбудило. Она нахмурилась, перекинув ноги через край кровати.

Но потом…

Вес вокруг ее лодыжки… Это прошло.

Она быстро включила прикроватную лампу.

Твою мать! Она подняла лодыжку. А потом недоверчиво засмеялась.

Груз вокруг ее лодыжки исчез, как и цепь, ведущая к спинке кровати.

Она сделала это. Она заслужила его доверие. Или это был очередной тест?

Она подождала десять минут, иногда выкрикивая имя Маркуса, но не получила ответа. Закусив губу, она легла на кровать, раздвинула ноги и прикоснулась к себе, зная, что, если он будет в квартире и смотрит, это обязательно заставит его бежать.

Еще ничего. Его не было дома.

Она поползла к двери. Она была заперта.

Но после того как мать заперла ее, она поклялась, что никогда больше ее не остановит запертая дверь. После изучения онлайн-видео она часами тренировалась — это было одним из первых занятий, которые она сделала, как только вышла из фермы.

Она пошла в ванную и взяла несколько шпилек. Несколько минут царапал замок, и он щелкнул. Она попятилась, едва осмеливаясь поверить.

Но когда она повернула ручку, дверь открылась.

Думаю, ей пришлось подумать. Она взяла из шкафа простую футболку и джинсы. Одежду, которую Маркус не разрешал ей носить за все время, пока она была здесь. И обувь. Ейнужна была обувь. Ткань поцарапала ее кожу. Она привыкла быть обнаженной.

Как долго она здесь? Неделя? Больше?

Она собрала волосы в хвост и позволила двери со скрипом открыться. Может, он выставил охрану, ожидая ее побега.

Но нет. В пентхаусе никого не было. Она прокралась в открытую комнату, едва осмеливаясь в это поверить. Маркус никогда не оставлял ее одну надолго. Боги улыбались ей, давая ей прекрасный шанс сбежать.

«Слишком идеально», — сказал голосок, и она приглушила его. Маркус ожидал, что запертая дверь удержит ее. На этот раз она его перехитрила.

Прежде чем выбежать за дверь, она схватила пальто и застегнула его, чтобы прикрыть воротник и поводок, которые все еще носила. У нее не было времени придумать, как это исправить.

Она положила руку на дверную ручку и остановилась. Кто-то очистил статую, которую она сломала. Вместо этого на колонне сидел гигантский букет цветов.

Она предпочла статую.

Не то чтобы это имело значение. Она никогда не вернется сюда.

Она распахнула дверь и убежала в ночь.

ГЛАВА 17

— У тебя все нормально? — спросила женщина-офицер два часа спустя, проверяя Кору, где она ждала в комнате без окон внутри полицейского участка.

Кора сидела на стуле, прижав колени к груди, обхватив их руками. Она посмотрела на сочувствующую женщину.

— Я попросила кого-нибудь отрезать от меня эту штуку час назад.

Кора протянула цепочку, привязанную к ошейнику на шее. Ее голос казался слегка истеричным даже для ее собственных ушей, но она ничего не могла с собой поделать.

Выскользнув из отеля, она поняла, что ей некуда пойти и кому помочь. Маркус конфисковал ее телефон, на котором был запрограммирован номер Мейв, но даже если бы он был у Коры, она бы не хотела вовлекать в это пожилую женщину. Люди не зря боялись Маркуса.

Итак, Кора нашла полицейского и попросила, чтобы ее отвезли в участок. Она могла думать только о них, кто действительно мог ей помочь.

Теперь все было кончено. Она была свободна. Так почему же она все еще так нервничала?

Глаза женщины расширились.

— О боже, конечно. Я сейчас вернусь с резаками.

Дверь за женщиной захлопнулась, и Кора невольно поднялась и пошла проверять дверную ручку. Она не была заперта. Кора прижала руку к сердцу, желая, чтобы оно замедлилось.

Ты параноик. Они хорошие ребята.

Но она все еще оставалась на территории Маркуса. Как только она выпалила все, что произошло со дня ее свадьбы, полицейскому на стойке регистрации, он привел ее в эту комнату. Пятнадцать минут спустя прибыл старший офицер, капитан Мартин, и она повторила свою историю более медленно.

— Пожалуйста, — умоляла она, — Маркус — могущественный человек. Вам нужно перевести меня на станцию, что подальше. Мы все еще на его территории. У него есть солдаты, не знаю сколько. Вы, наверное, знаете больше, чем я. Что, если он нападет на полицейский участок?

— Теперь все будет хорошо, — сказал любезный капитан полиции, мужчина лет за 50, в волосах которого было больше соли, чем перца, и похлопал ее по руке, — Теперь ты в безопасности, и мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Убели не настолько глуп, чтобы атаковать полицейский участок. Таковы его виды. А теперь отдохни, а я сделаю несколько звонков, и мы подберем для тебя более постоянную ситуацию.

Но Кора не могла ничего делать, кроме как ходить взад и вперед по маленькой комнате, а затем, наконец, свернуться калачиком на стуле, ожидая каких-либо новостей. Всякий раз, когда она ерзала на стуле, ей вспоминалась вчерашняя ночь. О том, что она чувствовал, когда Маркус наконец…

Взял ее невинность.

Она все еще чувствовала это сейчас, шар для боулинга рвался ей в живот, когда она поняла, что это ничего не значило для него. Что он все еще видел в ней лишь средство мести. Для него она будет дочерью только своего отца. Так она сбежала.

К настоящему времени Маркус вернулся бы домой в квартиру. Он бы нашел ее ушедшей. Камеры в комнате показали бы, как она взламывает замок и сбегает. Он также, вероятно, предположил, что она не могла уйти далеко, особенно если бы ее засняли на кадрах уличной камеры.

Вероятно, это был лишь вопрос времени, когда он отследит ее до полицейского участка.

Она прижала пальцы к лицу. О боги, о боги, о боги, что она собиралась делать? Что, если бы копы не могли…

Она выпрыгнула из кожи, когда дверь снова распахнулась. Но это была женщина-полицейский с чем-то похожим на болторез.

— Это может быть излишним, — сказала женщина извиняющимся тоном, — но я знаю, что это сделает свою работу.

— Прекрасно, — сказала Кора, — Я хочу снять эту штуку с шеи.

Женщина кивнула.

— Я буду осторожна.

Она вставила резаки между шеей и кожей Коры, и одним решительным ударом кожаный воротник освободился, и вместе с ним цепи с лязгом упали на пол. Кора схватилась за шею. Голая кожа казалась странной. Не то чтобы она хотела вернуть воротник, она просто…

Коп наблюдал за ней.

Кора выдавила улыбку.

— Спасибо. Просто… спасибо.

Женщина положила руку Коре на плечо и сжала. Она наклонилась и подняла цепи, прикрепленные к оторванному воротнику.

— Я уберу это отсюда.

С этими словами она вышла из комнаты.

И Кора вернулась к ожиданию.

Она думала, что должна начаться ее новая жизнь.

Не прошло и пяти минут, как снова вошел капитан полиции с папкой в ​​руках. Капитан Мартин сидел за столом напротив нее. Кора заставила себя опустить колени так, чтобы ступни оказались на земле. Она сняла объемное пальто, но теперь дрожала, хотя было не особенно холодно. Это было лицо капитана Мартина. Он не выглядел так, как будто у него были хорошие новости.

— Что случилось? Что-то не так?

— Я не думаю, что должен говорить тебе, что Маркус Убели опасный человек.

Он шутил?

— Да, я поняла это, когда он запер меня в комнате более недели с ошейником на шее. Вам не нужно убеждать меня, что он плохой парень.

— Хорошо, хорошо, — сказал капитан полиции, — Тогда ты будешь счастлива свидетельствовать против него в суде.

— Что? — Кора оттолкнулась от стола и встала, подняв руки вверх, — О чем выговорите?

— Что ж, тв пришла сюда с довольно фантастической историей, — сказал капитан Мартин.

— В течение многих лет мы пытались прикончить Убели за рэкет, торговлю наркотиками, отмывание денег и т. д. Но похищение и плен — это чертовски интересная история, особенно если у тебя есть хоть какое-то представление о его деловых отношениях.

Кора качала головой все время, пока он говорил.

— Я не имею к этому никакого отношения. Я хочу уйти отсюда. Сейчас. Я хочу, чтобы один из ваших парней отвез меня как можно дальше на запад, и я исчезну.

Она снова подняла руки.

— Я не хочу иметь ничего общего с Маркусом Убели. Я хочу забыть, что он вообще существует.

— Что ж, это вряд ли произойдет, учитывая, что ты замужем за ним. Но если ты работаешь с нами…

— Я не собираюсь давать показания!

Он сошел с ума?

Брови капитана нахмурились.

— Так что, возможно, твое так называемое пленение не было таким нежелательным, как ты это называешь. Ты знаешь, что ложь полиции влечет за собой наказание…

Что за хрень?

— Я не лгала вам! Я не лгала о похищении. Ну, я имею в виду, вначале я думала, что это начало нашего медового месяца. Но все изменилось, когда он… когда он… Как вы смеете даже предполагать, что я хотела этого… — она прижала руки к голове, — Я не хотела быть с ним рядом. Не таким образом. Но я не хочу свидетельствовать…

— Если ты боишься, что он доберется до тебя, накажи…

Она вздрогнула от выбора слов капитана. Наказать. Именно так поступил бы Маркус. Наказал бы ее самым вкусным способом.

— Я не боюсь этого…

Ладно, она боялась. Потому что, если она останется для дачи показаний, Маркус не сможет найти способ вернуть ее.

Она вскочила на ноги.

— Я хочу убраться отсюда.

— Миссис Убели…

— Не называйте меня так, — резко сказала она.

Лицо капитана ожесточилось.

— Ты хочешь увидеть, за какого монстра ты вышла замуж?

Он открыл файл, и фотографии высыпались. Растопыренные и окровавленные тела, глаза открыты, лица искажены от страха, застывшие в момент, когда они осознали свою приближающуюся смерть.

Она узнала одно лицо. Кудрявый мужчина, накрывавший ее. Он сказал, что выполняет приказ. Он пытался ее предупредить.

Теперь он был мертв.

Я позабочусь о тебе.

— Это то, чем занимается твой муж, — сказал капитан, — Вот как он ведет свой бизнес.

— У вас есть доказательства?

— Нет. Вот почему ты нам нужна.

Забрезжил свет. Кора соскребала фотографии ногтями и складывала их в стопку.

— Вы хотите, чтобы я как-то свидетельствовала против него.

В глазах капитана мелькнуло волнение.

— Да.

— Вы хотите, чтобы я солгала.

Он ничего не сказал.

Маркус однажды сказал ей, что этот город — чудовище. Невинные падают, а преступники остаются безнаказанными.

— Мой муж не считает себя преступником, — тихо сказала она капитану, — Он думает, что вершит правосудие.

Даже когда не хотел. Были моменты, когда они были вместе, когда он колебался. Он мог уничтожить ее за то, что ее семья сделала с его сестрой. Вместо этого он…

— Вот для чего нужны копы и суды.

Полиция ничего не делает. Они либо коррумпированы, либо не имеют власти. И вот доказательство. Капитан хотел, чтобы она лежала на подставке. Она не собиралась отказываться от своей свободы, чтобы удовлетворить мокрые мечты капитана полиции о славе и поимке пресловутого криминального авторитета.

Она просто хотела убраться отсюда к черту.

— Если ты дашь показания в пользу окружного прокурора, мы сможем предоставить тебе то, что ты хочешь. Настроим тебя на новую жизнь. Новая личность. Убели никогда не сможет прикоснуться к тебе. Ты будешь в безопасности. Свободной.

— Вы имеете в виду защиту свидетелей?

Он кивнул.

— Федеральные маршалы поддержат тебя. Ты можешь жить в красивом и солнечном месте круглый год. Выбери свой рай.

Глаза Коры метнулись к зеркалу, прикрывавшему одну стену. Она выглядела крошечной. Бледная от теней под глазами, длинные волосы взъерошены. Кем она была, чтобы противостоять Повелителю подземного мира?

Она закрыла глаза, не в силах больше смотреть на себя. Хороших вариантов не было. Она больше не была маленькой девочкой, защищенной контролирующими руками матери. Мир был несправедливым, и ей пришлось столкнуться с ним.

— Нет. Я не буду свидетельствовать.

Капитан Мартин не сказал ни слова. Он просто взял папку, которую принес с собой, и вышел из комнаты. Дверь захлопнулась за ним с тяжелым лязгом.

Кора положила голову на стол. Что теперь? Неужели они ей даже не помогут, если она не захочет свидетельствовать против Мар…

Но она даже не успела закончить эту мысль, как дверь снова распахнулась.

А там стоял сам Маркус.

— Должен сказать, жена, решение не свидетельствовать против меня — первое, что ты сделала за весь день.

ГЛАВА 18

— Маркус, — судорожно вздохнула Кора, ее сердце забилось, как птица в ловушке. Она попятилась, поставив стол между ней и Маркусом. Ее рот открылся, чтобы закричать, но она передумала.

— Что ты здесь делаешь? — прохрипела она. Знала ли полиция, что он здесь?

Маркус склонил голову набок, холодная улыбка скривила его идеальные губы. Несмотря ни на что, вид его ударил ее по яичникам.

Они вернулись в эту жестокую игру, где он был охотником, а она была добычей. Она отступила, когда он шагал вперед, остановившись, когда ее спина ударилась о стену. Загнанная в угол.

— Неужели ты думала, что добрые офицеры этого участка не уведомят меня о появлении моей пропавшей жены, Кора? — он приложил руку к сердцу с притворной озабоченностью, — Я так волновался.

По венам Коры струился лед. Полиция? У него даже в кармане была полиция? Это был только местный отдел или как высоко он поднялся в городе?

Маркус положил руку ей на шею, и она закрыла глаза, готовясь к его сжатию.

Но все, что он сделал, это потер большим пальцем ее ключицу. — Что ты сделала с моим украшением, жена? В конце концов, это был свадебный подарок.

— Что ты собираешься со мной делать?

Она облизнула губы, и во взгляде Маркуса вспыхнул жар.

— Теперь я отвезу жену домой.

Ее соски затвердели от его близости и взгляда. Ее безумное тело как всегда откликнулось на него.

Ничто не мешало Маркусу получить то, что он хотел, и он хотел ее.

Он крепко схватил ее за запястье и потащил к двери. Она дернула его руку, скорее по привычке, чем с явным вызовом, и он остановился.

— Если ты поднимешь шум, платить будешь не только ты.

Он не оглядывался на нее, и в этом не было необходимости. Он не просто накажет ее. Он накажет полицейских на участке, которые помогли ей. Может быть, капитан этого заслужил, но добрая женщина-полицейский — нет.

Кора не возражала, когда он толкнул дверь и решительно вытащил ее. Его присутствие охватило ее чувства, и все остальное отступило.

О боги. Он забрал ее с собой. И она позволяла ему. Раньше подчинение ему было игрой, в которую она играла в своей голове. Она всегда клялась себе в том, что покоряется — чтобы ослабить его бдительность. И если ей иногда это нравилось, что ж, тем лучше, потому что она убедила Маркуса, что она безвредна.

Побег всегда был окончательным планом.

Но от Маркуса не спастись. Сегодня это стало более чем ясно. Некуда было бежать и негде спрятаться, где он ее не нашел бы. По крайней мере, не в этом городе.

Так что это значит, что она пошла с ним сейчас, даже не пытаясь драться? Пока они шли через полицейский участок, в коридорах было устрашающе тихо. Должна ли она просто принять это как свою судьбу? Отказаться от всех своих мечтаний о свободе?

В то время как участок был заполнен людьми по ее прибытии, теперь никого не было видно, пока он проводил ее по коридору. Вид заброшенных столов заставил все задуматься — насколько могущественен ее муж. У нее не было шанса.

Она с трудом сглотнула, сдерживая эмоции, когда Маркус протолкнул дверь, которую Кора не видела раньше, ведущую в переулок.

Шаро ждал у машины. Если он был удивлен, увидев Кору, то на его лице этого не было видно. Он просто открыл заднюю дверь, как всегда. Маркус не посмотрел на него. Нет, его внимание, казалось, было полностью сосредоточено на Коре, когда он провел ее прямо на заднее сиденье и не слишком осторожно затащил ее в машину.

Она обхватила себя руками и перебралась на противоположный конец сиденья, как только он отпустил ее. Его присутствие подействовало на нее, несмотря ни на что. Он наполнил машину тонким ароматом его одеколона. Сладкая амброзия, одурманивающая ее, утаскивая ее под себя.

Ей хотелось открыть другую дверь, открыть ее и бежать как можно быстрее. Но, без сомнения, она была заперта, и даже если бы это было не так, Шаро легко мог бы ее преследовать. Она не была в настроении терять последнюю каплю достоинства, которая у нее оставалась.

Маркус молчал во время короткой поездки обратно в отель «Краун». Он снова схватил ее за запястье, а не за руку, когда они вышли из машины и пошли через вестибюль. Кора чувствовала на себе все взгляды. По тому, как он тащил ее за собой, она, несомненно, выглядела как наказанная школьница.

Она опустила голову так, что волосы закрывали лицо. Но только на мгновение, потому что, черт возьми, ей должно быть стыдно? Она подняла голову и расправила плечи, глядя на всех, кто смотрел в их сторону. Это не ей должно быть стыдно, это все остальные позволили себе оказаться под пятой Маркуса.

Если бы она закричала, что Маркус держит ее против ее воли, разве кто-нибудь из этих людей помог бы ей?

Но что они могли бы сделать, даже если бы сделали? Вызвать полицию? Хорошего из этого подойдет.

Теперь они были в лифте, Маркус и она поднимались на крышу здания. Казалось, что всего через несколько секунд раздался гудок и двери лифта снова открылись. Она вернулась туда, откуда начала. И все было хуже. Намного хуже. Ее сердце забилось быстрее.

Она хотела еще раз спросить Маркуса, что он запланировал для ее наказания, но нет. Она держала спину прямо, а голову подняла. Она до сих пор справлялась со всем, что он ей бросал.

А если он снова привяжет тебя к кровати? Медленно тебя трахнет? Как скоро ты сломаешься и будешь умолять?

Несмотря на себя, все тело Коры задрожало, когда Маркус потащил ее через порог в пентхаус.

Она покорилась раньше, потому что могла оправдать это как средство и в конечном итоге взять верх и сбежать. Но сейчас? Теперь, если ее враг заставил ее выкрикнуть его имя в экстазе, не было оправдания. В следующий раз не будет никакого способа рационально объяснить свои действия в голове.

Нет, если она снова подчинится Маркусу, это будет означать столкнуться с правдой, которую она давно отрицает — что какой-то ее части это нравится. Жаждало его прикосновения и его господства.

Ее разум немедленно попытался отвергнуть это. Нет никогда. Она никогда не…

— Добро пожаловать домой! - сардонически сказал Маркус, позволив двери захлопнуться за ними. Кора подпрыгнула от шума. Маркус не отпускал ее запястье.

— Маркус, я…

— Я не хочу этого слышать.

— Но…

— Тишина.

Рявкнувшее слово было похоже на треск хлыста.

Он потащил ее в гостиную и указал на диван. Она села на самый край подушки, напрягая тело и не касаясь ногами земли, и ждала, как студент, которого вызывают в кабинет директора. Но секунды растянулись до минут, и приговор так и не пришел.

Маркус отошел, стягивая куртку и снимая запонки. Он оглянулся один раз, закатывая рукава, обнажая предплечья, худые и твердые, с присыпанными темными волосами. У Коры перехватило дыхание, но он только подошел к боковой стойке. Стекло звякнуло, и он вернулся со стаканом, наполовину полным янтарной жидкости. Он предложил это, и она покачала головой, но когда он не двинулся с места, она наконец приняла то, что он преподнёс. Он вернулся и налил себе еще стакан.

Он поднес свой стакан к окну и стоял, потягивая, его профиль очертил тень.

В тишине ее нервы кричали. Что он с ней сделает? Ожидание могло убить ее.

Кора подняла свой стакан, но остановилась, вдохнув приторный запах алкоголя.

— Просто покончи с этим.

Ее голос нарушил безвоздушную тишину.

Маркус повернулся и посмотрел на нее. Она с твердым щелчком поставила стакан на прикроватный столик.

— Накажи меня, кричи на меня, что бы ты ни делал.

Она скрестила руки на груди. Не впускай его. Ни на что. Он хотел поработить ее, как мама все эти годы. Она сказала это вслух, чтобы напомнить себе, что он ничем не отличается.

— Моя мама заперла меня в подвале. Думаю, привязанность в спальне — это улучшение.

Взгляд Маркуса потемнел. Он подошел ближе, его обычная прогулка расходилась с яростью на его лице. В центре внимания охотника, сосредоточенного на своей добыче.

Она не могла двигаться, попав в ловушку его взгляда. Даже когда он подошел так близко что ее колено коснулось его.

Нет. Ты хочешь быть свободной. Это все, чего ты когда-либо хотела.

Его рука обвила ее шею, обхватив ее теплыми твердыми пальцами.

Ее пульс стучал под его ладонью. Она закрыла глаза на его великолепное лицо. Но она не могла скрыть тепла его руки или того, как ее тело полностью расслабилось от его командного прикосновения. Почему? Почему он так на нее повлиял? Она была так сбита с толку; она не знала, что происходит.

— Я должна была попытаться, — выпалила она, когда тишина стала невыносимой.

— Я знаю.

Его большой палец нежно погладил ее подбородок.

— Так сделай это.

Она попыталась казаться сильной, но ее голос дрожал.

— Что бы ты ни планировал со мной сделать. Делай свое самое худшее.

И она посмотрела ему прямо в глаза. Его глаза были темными, почти черными.

Он опустил руку и сел напротив нее.

У нее перехватило дыхание. Он смаковал свой напиток и наблюдал за ней, как будто она была произведением искусства, которым он владел.

— Ты знаешь, почему я тебя держу, контролирую?

Потому что ты контролирующий сумасшедший? хотела сказать она.

— Потому что тебе нравится мучить меня.

— Да.

Он выпил остатки своего напитка.

— Вот это. Но в конечном итоге, Кора, я храню тебя, чтобы ты была в безопасности.

Она смеялась. Она ничего не могла с собой поделать.

— Ты действительно веришь в это, не так ли?"

Она покачала головой, потерла усталое лицо.

— Ты делаешь все эти ужасные вещи во имя мира. Ты говоришь себе, что Олимп опасен и что ты единственный, кто может сдерживать насилие.

— Это так. Никто другой недостаточно силен.

— Ты думаешь, что ты спаситель города.

— Не спаситель. Император.

Конечно. Она прекрасно могла видеть его стоящим на ступенях сената.

Раздача лавров. Отправка войск. Завоевывая народы, горящие города…

— Лучше бояться, чем любить, — цитирует она Макиавелли.

— А ты, Кора? Ты меня боишься?

— Да.

Ее ответ был едва слышен.

Он склонил голову с довольным видом.

— А как же любовь? Что насчет этого?

— Ты сказал, что любишь меня.

— Это было раньше. Теперь я знаю тебя настоящую.

Он встал и поднял ее на ноги.

— Я был слишком снисходителен к тебе. Я отпустил тебя с поводка, и ты предала мое доверие.

Неужели он действительно думал, что она не сбежит, если ей дадут половину шанса?

— Ты никогда не будешь свободной. Но теперь ты знаешь границы своей клетки.

Он наклонился ближе, его запах окутал ее, смесь тонкого одеколона и скотча.

— Бежать некуда, Кора. Я выслежу тебя. Тебе место здесь, на моей стороне. Навсегда.

У нее перехватило дыхание, но он не закончил.

— Так почему бы не перестать бороться с этим? Отпусти себя. Позволь себе быть моей.

Он попятился, и она закачалась. Его присутствие было силой, и когда она исчезла, она почувствовала потерю.

— А теперь разденься.

С этим приказом он оставил ее.

Остаться. Подчиниться. Сбежать. Это все еще был ее окончательный план.

Но для этого требовалось подчинение, не так ли? И Маркус не удовлетворился бы ничем иным, как полным контролем над ее телом и властью над ее разумом. Она теряла себя, и самое страшное — ей это нравилось.

Все нормально. Слабый голос сказал ей. Он больше, быстрее, сильнее тебя. Ты также можешь наслаждаться этим.

А если она не послушается, несомненно, он разденет ее сам. Поэтому она скинула джинсы и рубашку, сохраняя при этом любое чувство нормальной жизни. Ее кожа покрылась мурашками в прохладной комнате.

Когда она дошла до бюстгальтера и трусиков, Маркус вернулся с коробкой в ​​руке. Он поставил его и засунул руки в карманы, кивая ей, чтобы она продолжала представление. С напряженным лицом она сняла все остальное. Не похоже, чтобы ей было что скрывать. Сегодня она впервые после свадьбы надела одежду.

Но все же она ждала, тяжело дыша, пока он изучал ее. В конце концов он подошел к ней и провел рукой по ее спине и бокам, как будто осматривал лошадь, которую хотел купить. Она не могла сдержать дрожь желания, когда он обнял ее задницу. Она слишком хорошо помнила свое последнее наказание.

— Ты собираешься меня наказать?

Согнувшись на полпути осмотра ее дрожащих бедер, он приподнял голову.

— Хочешь, чтобы я наказал?

Ее ответ застрял у нее в горле. Что бы она сделала, чтобы облегчить бремя ожидания?

Его слова звенели в ее ушах. Отпусти себя. Позволь себе быть моей.

Она ему не доверяла. Не могла ему доверять. По крайней мере, сердцем.

Но ее тело? Боги, мысль о том, как это могло бы быть, если бы он вернул ее в то идеальное, экстатическое место, где она наконец могла бы, наконец, убежать от собственной головы и всей неразберихи и шума. Где она могла просто… быть.

— Да, — сказала она внезапно решительно, — Я хочу, чтобы ты меня наказал.

Что-то промелькнуло в его глазах и исчезло в одно мгновение. Он приподнял подбородок.

— Я думаю, жена, возможно, я недооценил тебя.

Ее сердцебиение стучало в ушах. Можно было его удивить? Бросить ему вызов и заставить смотреть на нее как на равную?

Маркус открыл принесенную им коробку и вытащил тяжелый ошейник. Металл, серебро, нержавеющая сталь и привязаны к поводку. Так много для того, чтобы быть равным ему.

Ухмыляясь, он поставил ее перед огромным зеркалом в тяжелой позолоченной раме. Он поставил ее перед собой и держал неподвижно, положив руки на бедра.

Его губы нашли ее уши.

— Что ты видишь?

— Тебя, себя. Нас.

— Я вижу покорного человека.

По ее телу прошла рябь. Он держал ее железной рукой за талию, когда ее ноги подгибались.

— Такой позор, что мы должны быть врагами. Крутится друг с другом, раунд за раундом, битва за битвой. Мы были созданы друг для друга.

— Не надо, — прошептала она, чувствуя себя близкой к слезам. Она была сырой, выжатой. Его нежные слова были стрелами. Она могла противостоять его жестокости, но не его мягкому, успокаивающему голосу, рассказывающему историю судьбы. В конце концов, кто мог сражаться с Судьбой? Зачем даже пытаться?

Это просто твое тело. Это не значит, что ты отдаёшь ему свое мнение. Или своё сердце. И он может делать с твоим телом такие прекрасные вещи.

— Отдайся мне, Кора.

Он поднял воротник из нержавеющей стали. Она закрыла глаза перед щелчком.

— Моя, — выдохнул он, затем потянул за поводок, заставляя ее голову запрокинуть, заставляя смотреть ему в глаза.

В то же время он погрузил в нее палец. Она ахнула, ее стенки сжались от удовольствия его вторжения. Она уже была мокрой. Она была такой с того момента, как вернулась в пентхаус.

Его сильные пальцы скручивали, прощупывали и проверяли ее внутренние стенки, все это время его большой палец дразнил ее клитор. Ее тело ожило для него, как и всегда.

— Ты прекрасна.

Его взгляд полностью поглотил ее. Все было Маркусом. Его большие пальцы слегка потерли ее соски. Она позволила своей голове опуститься в капитуляции, пока он работал над ее телом до пика.

— Это она. Это моя умница. Отдайся мне, и я отдам тебе все.

Когда ее бедра начали качаться, и наслаждение расцветало, она снова стояла на пропасти — дьявол шептал ей на ухо, и весь мир распространился у ее ног.

Его ладонь вонзилась в ее киску, и ее оргазм нарастал, ослепительно и потрясающе красиво, яркий закат раскрывался через каждую конечность, розовый и с золотым оттенком.

Однако в последний момент он убрал руку. Она вскрикнула, но не двинулась с места. Это было близко. Так близко.

— Хочешь кончить?

— Да.

Более того, ей это было нужно.

— Тогда ползи, Кора. Ползай за мной.

Он отошел на несколько футов назад, убрав ее поводок. Она была нуждающимся узлом конечностей.

— Пойдем, Кора, — поманил он, — Подползи ко мне.

На долгое время она застыла. Вот оно. Ползание. Но, наблюдая за ним, она увидела, что это было на самом деле: выбор.

Сделать это означало полностью подчиниться ему. Добровольно. Ползать не потому, что он с силой толкнул ее на колени, а потому, что она хотела все, что он мог ей дать.

В конце концов, выбор оказался таким простым.

Она упала на колени. Потому что это окончательное решение означало, что ей больше не нужно было решать, беспокоиться или оправдываться. Жизнь сжалась и стала такой простой.

— Да, красавица. Боги, ты никогда не была так красива. Иди ко мне сейчас.

Все напряжение покинуло ее тело и разум, когда она отдалась ему. Буря в ее голове наконец утихла.

Она хотела этого, и ей больше не нужно было стыдиться. Ей хотелось, чтобы его взгляд смотрел на ее изящную фигуру, покачивающиеся бедра. Она хотела соблазнить и доставить ему удовольствие. И то, как он смотрел на нее… как будто она была самым красивым, что он когда-либо видел, его лицо было изображением одержимого мужчины.

Да, боги, да. Нет ничего более правильного.

Она ползла нетерпеливо.

— Вот так, — пробормотал он, когда она подошла к нему, расположив ее так, чтобы ее подбородок был приподнят, спина выгнута, а задница поднялась в воздух. Ее тело содрогнулось от прикосновения его руки, когда она скользнула по ее ягодицам. — Всю дорогу в спальню, богиня.

Поэтому она ползла, покачиваясь задницей, время от времени поднимая глаза, чтобы увидеть сияющий взгляд Маркуса, отслеживающий ее продвижение, вплоть до кровати.

Едва она добралась до него, когда он протянул руку и поднял ее на ноги.

— Пришло время награды.

Его голос звучал напряженно, как будто он с трудом выговаривал слова.

Но в следующую секунду он снова обрел контроль над собой, всегда под контролем. Он ослабил галстук и плавными движениями снял одежду.

Он скинул ботинки, рубашку, брюки и боксеры и остановился, невольно позируя в полумраке. Он был обнажен, а она потерялась, потому что здесь был бог в человеческом обличье.

Широкие плечи, сильная грудь, переходящая в тонкие бедра, мощные бедра. Либо он тренировался каждое утро, либо использовал магию, чтобы сделать свои мышцы сильными и гладкими, ровными и хорошо сформированными. Он мог быть статуей, вырезанной мастером, но при виде его скульптор, ей хотелось выдохнуть от совершенного вида.

И все же, несмотря на всю свою потустороннюю красоту, он выглядел как мужчина, грубые волосы покрывали его твердые бедра и грудь. Он был похож на старого правителя. Ему нужна была только корона. Если люди не дадут ему одну, он ее возьмет.

И он был ее. Он сказал, что она принадлежит ему, но это было обоюдно, верно? Он мог передать ее подчиненному или заставить Шаро наказать ее. Но он никогда не позволил бы другому мужчине прикоснуться к ней. Он хотел ее для себя. Ей нужен был знак того, что она что-то значила для него — было ли это здесь все время, присущее его собственнической натуре?

Ей оставалось только надеяться. Потому что она терялась с ним.

— Ляг и раздвинь ноги.

Теперь она хотела его внутри себя. Ей хотелось обнять его руками и ногами и прижать их тела друг к другу. Она хотела, чтобы он отчаянно нуждался в ней, чтобы наверняка знал, что он так же потерян, как и она.

Но вместо этого она сделала, как он сказал, легла на кровать и с нетерпением открылась ему.

Он не торопясь уложил ее, притянул к краю кровати, точно наклонив ее ноги. Черт побери его контроль. Но все это того стоило, когда он наконец перелез через нее.

— Руки над головой.

Она подняла руки. Все, что могло бы его сдвинуть. Но она должна была знать, что Маркуса ничто не может поторопить. В этом был смысл, не так ли? Чтобы она полностью ему уступила. Его выбор. В свое время.

И когда он, наконец, наконец вошел в нее, первое медленное движение его члена снова привело ее к краю, ее ранее отрицанный оргазм снова вернулся.

Он вошел в нее, и она затаила дыхание, ее тело напряглось. Все в ней было сосредоточено на медленном, плавном скольжении его члена, входящего в нее, облегчая боль и одновременно разжигая его. Она лежала дрожа, пустой сосуд ждал, чтобы его наполнили.

Ее ноги и спина напряглись, соски затвердели, а пальцы на ногах скрутились, когда толчки Маркуса привели ее к оргазму. Он двинулся над ней, и щелчок его бедер поднял ее вверх по кровати. Она схватила его за плечи, хватая и поглаживая сжатые мышцы, с такой великолепной силой под своими ладонями.

Он остановился и просунул руки под ее ягодицы, обхватив ее задние щеки большими ладонями и притянув к себе. Под новым углом его лобковая кость задела ее клитор, и она подавила стон. Черт, она была близка, ее кульминация, как товарный поезд, нёсся к ней, неумолимая сила вот-вот ударит…

Он остановился. Вытащил. Отступил назад и оглядел ее вздымающуюся плоть, словно мебель.

— Маркус. Пожалуйста.

Он взял себя в руки, сжимая свой член в кулаке с ее собственной слизью в качестве смазки. Он смотрел на нее прикрытыми глазами.

— Потрогай себя. Потяните за соски.

Она потянула себя за грудь, мгновенно повиновавшись. Все, что угодно, чтобы вернуть его. Что-нибудь.

Удовольствие захлестнуло ее, но этого было недостаточно. Без Маркуса этого никогда не было бы достаточно.

— Наказание, — напомнил он ей, и ужас охватил ее. Он насмехался над ней, прикасался к ней, дразнил ее. Он бы трахал ее вечно и никогда не позволял кончать. Он знал ее тело и овладел им.

— Пожалуйста, — прошептала она, — Мне это надо.

Он не стал ее наказывать, поэтому она продолжила.

— Ты мне нужен. Маркус, пожалуйста.

— Встань на четвереньки.

Он едва отдал команду, как она вскарабкалась на место. Голова вверх, спина изогнута, низ поднят, как он ее учил. Кровать скрипнула под его весом, а потом…

Он врезался в нее.

Да!

Его бедра врезались в нее в восхитительном ритме. Рывок за горло сказал ей, что он схватил ее за поводок. Он был нежным, но напомнил ей, что она принадлежит ему.

— Моя прекрасная дорогая, как хорошо ты умоляешь.

Еще один красивый толчок. И другой.

Ее оргазм взорвался, как бомба, тихий взрыв, вздымающееся грибовидное облако на фоне заката. Ее конечности ослабели, тело содрогнулось от толчков оргазма, который она так ждала.

В конце концов, она склонилась, положив голову на предплечья, а попу подняла вверх, когда он ударил ее сзади. Наконец он зарычал и кончил.

Когда он поднял ее и повел в ванную, она прижалась к нему, обхватив руками его талию. Она стояла как во сне. Транс, реальность, которая отражала жизнь, которую она хотела, как будто ее мир перевернулся, но она обнаружила, что может жить в отражении. Фактически, в этот момент она хотела жить там вечно.

Маркус поставил ее под душ и включил горячую струю, которая успокаивала все ее части.

— Ты так хорошо поработала, богиня, — пробормотал он, омывая ее тело, медленно, дюйм за блестящим дюймом. Его собственный член выступил из его тела, снова твердый, но он не сделал никакого движения, чтобы удовлетворить себя или заставить ее сделать это. Он вычистил каждый дюйм ее тела, даже побрил ее ноги и лобок. Между тем ей казалось, что она плывет, как будто она никогда не ступит на землю, пока он заботится о ней, как о драгоценном сокровище. Драгоценно для него.

Когда он вытер ее и поволок в спальню, она почувствовала сонливость. Ее тело было вялым, мысли вялыми. Он ввел ее в транс, и она не хотела просыпаться. Так что было хорошо, когда он уложил ее обратно в постель. Он сел рядом с ней, а затем наклонился, прижимаясь сладчайшим поцелуем к ее лбу. Он задержался там надолго, его голова склонилась над ее головой, как будто он был в молитве.

Когда она засыпала, образ оставался в ее голове, он кланялся, как молящийся, даже несмотря на то, что она была той, кто только что подал свое согласие.

ГЛАВА 19

Так, это было… иначе.

Кора села за стол с Маркусом завтракать позже на той неделе. Да, за стол, а не под или рядом со столом у ног Маркуса.

Она покачала головой и откусила еще один кусочек яйца.

Маркус читал газету, очевидно, совершенно не обращая на нее внимания. Сегодня утром он не сказал ей ни слова, даже когда поставил ее тарелку на стол напротив себя, а не на пол.

Это было впервые. Последние несколько дней, даже после того, как он убрал цепь, пластина все еще лежала на земле.

Она не знала, как к этому относиться. Награждает ли он ее за покорность в спальне? Или он только что наконец понял, что нет смысла связывать ее цепью, если ее все равно схватят, если она все равно попытается покинуть пентхаус?

Но это было бы правдой с самого начала, так что цепочка была больше связана с унижением и подчинением, чем на самом деле удерживанием ее в ловушке. Итак, считал ли он ее должным образом напуганной после полицейского участка и… ползания?

Ее лицо пылало даже при воспоминании.

Или, может быть, это было чертовски важно, чтобы она постоянно задавала вопросы и сомневалась, и даже сама пыталась догадаться, чтобы она никогда не знала, какой путь наверху. Потому что каждый раз, когда он уводил ее в постель, властный и требовательный, так часто он приводил ее в это место экстаза за пределами мыслей, и эти ощущения… утром она просыпалась и обнаруживала, что ее мозг снова твердо управляет ею.

И ее мозг не знал, как справиться с тем, что ее тело так приветствовало его. Маркус. У него всегда все под контролем. Его воля управляет каждой минутой ее жизни.

Она с громким стуком уронила вилку на тарелку и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.

Маркус наконец опустил газету, чтобы взглянуть на нее, но только на самый короткий момент.

— Мы идем гулять сегодня вечером. Так что прими душ и побрейся.

Что?

— Что?

Он опустил газету настолько, чтобы снова взглянуть на нее с непроницаемым выражением лица.

— Если нет, я сделаю это за тебя.

— Хорошо, — огрызнулась она.

— В четыре прибудет стилист. К тому времени будь готова.

— Мне нечего надеть.

— Он принесет платье.

— Куда мы…

— Хватит, — нетерпеливо перебил он ее.

Она возмущенно стиснула зубы. Но если он сказал правду… И он действительно собирался забрать ее из пентхауса… Что ж, ее не убьет игра по его правилам еще один день.

* * *

Она побрилась. А в 4 часа раздался стук в дверь. Маркус открыл ее худому, модному мужчине, тянущему чемодан и стойку с платьями в черных подвесных сумках, которые, по мнению Коры, были платьями.

— Не разговаривай с ней, — резко приказал Маркус, — Я выберу платье.

Кора посмотрела на него, чувствуя, как ее щеки вспыхивают. Неужели так будет всю ночь? Он унижал ее перед ним?

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Это не имело значения. Ее гордость не имела значения. Она могла постоять за себя. И она не будет такой дурой, как в прошлый раз.

Она не сбежала бы по улице при первой же возможности из пентхауса с мольбой о помощи. Нет, она должна была действовать умно. Если Маркус хотел, чтобы она была марионеткой на веревочке, она должна была притвориться, что танцует.

Но это не означало, что она не могла использовать эту ночь, чтобы узнать все, что могла, и найти союзников и возможности.

Позже она мило улыбнулась стилисту, который кивнул Маркусу, явно испуганный, если не откровенно, и указал на главную ванную комнату.

— Если вы пойдете сюда, мы можем начать.

Три часа спустя она была накрашена, ее волосы были уложены, завиты и распылены в гладкую прическу с кудрями, ниспадающими на одно плечо.

Маркус выбрал красное платье, гораздо более смелое, чем все, что она могла бы выбрать для себя. Передняя часть была скромной, но она дерзко перебрасывалась через плечо, обнажая спину, так что стилисту пришлось использовать скотч, чтобы убедиться, что ни одна из ее дерриеров не будет видна.

Она смотрела на себя в зеркало в полный рост, испытывая даже большее замешательство, чем когда она смотрела на себя в день свадьбы.

Она выглядела утонченной и светской. Намного больше, чем она чувствовала. Она была фермерской девушкой из Канзаса.

Она покачала головой. Нет, это неправда. Уже нет. Она не была той девушкой с широко открытыми глазами, которая впервые приехала в город на автобусе три месяца назад. Не после Маркуса.

Тем не менее, она не была…

Она повернулась и посмотрела на дерзкий изгиб спинки платья в зеркале и увидела Маркуса, подходящего к ней сзади.

У нее перехватило дыхание при виде его.

Маркус в смокинге был… Опасным. Грозным. Офигительно великолепным.

Он подошел прямо за ней. Она ахнула, когда его руки быстро коснулись ее шеи, и, затаив дыхание, наблюдала в зеркале, как он использовал маленький ключ странной формы, чтобы отпереть ошейник на ее шее.

Она могла только догадываться, что об этом подумал стилист. Неуклюжая нержавеющая сталь явно не сочеталась с элегантным внешним видом, но, согласно инструкциям Маркуса, стилист не сказал ни слова.

Маркус бросил воротник на кровать позади себя и извлек из своего пиджака большую квадратную бархатную коробочку. Он поставил его на комод рядом с зеркалом и, все еще молча, открыл.

Что это было?…

— Это…

— Да.

Глаза Коры расширились, когда он поднял изящное украшенное бриллиантами колье ей на шею. По ее телу пробежали холодные капельки пота, когда он поднял ей волосы. Его пальцы коснулись ее кожи, когда он застегнул ее сзади на шее.

Переплетенное бриллиантовое ожерелье толщиной в один дюйм искрилось даже в тусклом свете комнаты. Он был сделан из того, что выглядело как сотни меньших бриллиантов вместе с более крупным бриллиантом, украшенным центральным узором.

Это должно стоить целое состояние.

Кора не могла удержаться от того, чтобы поднять руку, чтобы коснуться впечатляющего украшения, но в последнюю секунду от фактического контакта она остановила себя и снова уронила руку. Она тяжело сглотнула, и бриллианты засверкали вместе с движением.

— Зачем?

— Чтобы все знали, что ты моя.

Кора кивнула. Наконец, ответ имел смысл.

— Что, если я как-нибудь это потеряю? Или застежка сломается, и я не замечу, что она отваливается, или…

— Он не отвалится. Я надеюсь, тебе тоже не удастся потерять это.

Он вытащил еще одну коробочку, на этот раз поменьше и знакомую, и открыл ее.

Это ее обручальное кольцо и обручальное кольцо она бросила через всю комнату в ту первую ночь. Неужели это было всего две недели назад? Это было похоже на столетие.

Ее глаза метнулись к Маркусу в зеркале, но его лицо было каменным. Бесстрастным.

Она вынула кольцо из коробки и надела его на безымянный палец левой руки.

После этого Маркус положил свои большие холодные руки на ее голые плечи, встретившись глазами с ее глазами в зеркале.

— Сегодня ты меня не смутишь. Ты будешь вести себя как настоящая жена.

— Потому что боги запрещают портить твою безупречную репутацию?

Оскорбление вылетело из ее рта прежде, чем она смогла с этим справиться.

Маркусу это не понравилось.

Он скользнул рукой с ее обнаженного плеча к ее горлу, и впервые за день она увидела огонь в его глазах.

Он не давил ей на горло вокруг колье, но держал руку там.

И чтобы продемонстрировать, насколько Кора больше не была простой деревенской девушкой из Канзаса, вид в зеркало и ощущение его властной руки вызывали у нее всевозможные покалывания, ни один из которых не был страшным.

Возможно, она больше не была невинной, но, несомненно, была столь же глупа. Потому что ее сердце тоже сжалось от его прикосновения.

Он отвернулся от зеркала и направился к двери.

— Полагаю, наша колесница ждет.

* * *

Да, стилист, платье и ожерелье должны были ее предупредить. НоКора все еще не была готова, когда Шаро выпустил их перед красной ковровой дорожкой. Это был гала-концерт.

Это был благотворительный гала-концерт, и Кора узнает в течение следующего часа, когда Маркус взял ее за руку, и ее ослепили вспышки фотоаппаратов, когда они шли по вышеупомянутой красной ковровой дорожке в бальный зал отеля Elysium, единственный отель на Новом Олимпе, более привлекательный, чем Краун.

Кора старалась не вылезать из головы, когда видела известных актеров, актрис, музыкантов и политиков, сливающихся вокруг них.

Маркус шагал сквозь толпу, не моргнув глазом, и Кора изо всех сил старалась не отставать от него. Время от времени он останавливался и болтал. И он был очаровательным. Даже харизматичным. Он представил ее, всегда держа руку на ее пояснице.

Кора официально вошла в сумеречную зону. Маркус улыбался. Очевидно, это было шоу, которое он мог разыграть по своему желанию, но все же она забыла, как выглядела его полная улыбка. Ямочки. Она забыла о разрушительных ямочек на щеках.

Неужели он был таким, когда они «встречались»? Но нет, после двадцати минут наблюдения за ним она поняла, что это не так. Она не знала, почувствовала ли она себя лучше или хуже от того, что он не взял энергию, чтобы быть этим счастливым и ложным, чтобы привлечь ее, или это значило, что она смогла увидеть немного больше настоящего его.

Или, может быть, она все еще понятия не имела, кем он был на самом деле, черт возьми.

После того, как он выполнил любую квоту социального взаимодействия, которую он считал подходящей, он повел ее посмотреть на аукционы, которые были подарены для благотворительного гала. На торги выставлялись всевозможные вещи: картины. Боксы для популярных спортивных команд. Ужин с мэром. Вертолетная экскурсия по городу. Билеты в театр.

Билеты в театр были единственным соблазном Коры. Она пообещала себе, как только получит хоть какой-то доход, пойдет на спектакль.

— Что-нибудь бросается в глаза? — спросил Маркус, — Может, сумочка или две?

Она закатила глаза и положила флаер о самом крутом шоу на Театральном Роу.

— Сейчас никого нет. Тебе не обязательно идти в ногу со временем.

— Ты только что закатила на меня глаза?

Вопрос был тихим и немного недоверчивым.

Кора сглотнула, когда она посмотрела на него, и ее язык высунулся, чтобы облизать губы. Ощущение звонка вернулось в ее живот при той интенсивности, которую она увидела на его лице. Тупая девчонка. Тупая девчонка.

Прозвучал гонг, и все вокруг начали выходить из зоны аукциона, но Маркус продолжал смотреть на нее.

Рука Коры коснулась ожерелья на шее, поглаживая сверкающие драгоценные камни. Она указала подбородком на отступающую толпу.

— Я думаю, это означает, что скоро начнется ужин.

Маркус еще долго стоял неподвижно, прежде чем резко кивнул, взял ее за руку и пошел так стремительно, чтобы присоединиться к потоку людей, что ей пришлось приподнять юбку, чтобы не споткнуться, когда она последовала за ним.

Они сидели за большим круглым столом с еще десятью людьми. Маркус взглянул на их карточки рассадки и на стоящих рядом. Его лицо потемнело, и он тут же заменил их двумя с другого стола.

Кора не была уверена, что ему позволено это сделать, но кто остановит Маркуса Убели?

Кора села и неловко улыбнулась тем, кто уже сидел за столом, но Маркус не сел рядом с ней.

— Я сейчас вернусь, — пробормотал он, прежде чем уйти в сторону комнаты, чтобы с кем-нибудь поговорить. Кора смотрела, как он пошел и начал разговор с мужчиной. Этот человек окликнул другого мужчину. Маркус вытащил свой телефон и быстро написал что-то.

Почему она смотрела на Маркуса? У нее была собственная повестка дня.

Она оглядела стол и улыбнулась двум другим парам, сидящим за столом.

— Привет, я Кора. Так приятно познакомиться.

Две женщины за столом обменялись взглядами, прежде чем оглянуться на нее.

— Вы замужем за Маркусом Убели? — спросила та, что в паре мест от нее, хорошенькая рыжая, чей партнер-мужчина должен был быть как минимум на сорок лет старше ее.

Кора попыталась сохранить искреннюю улыбку.

— Да, уже две недели. Все еще на стадии медового месяца.

— Как мило, — сказала рыжая так покровительственно, что Кора стиснула зубы.

Она оглянулась на Маркуса и увидела, что теперь он разговаривает с тремя людьми. Двое мужчин и женщина, блондинка, собственнически державшая его за руку, ее тело наклонилось к нему так, что у Коры перехватило дыхание.

Это было интимное прикосновение. Вторжение в космос, если… Если только вы не знали этого человека очень хорошо. В глубине души так.

— Кора, дорогая!

Кора повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть идущего к ней Арманда. Он наклонился и поцеловал ее два раза в щеку. Он отступил, сияя ей.

— Посмотри на себя. Совершенно потрясающе, любовь моя. Я должен уговорить Маркуса позволить тебе моделировать платье, над которым я работаю. Никто другой не мог отдать должное подписи. Я проектировал это с учетом ваших потребностей.

Кора покраснела, когда Арманд схватил две карточки с расстановкой сидений рядом с ней, вручил их ассистенту, который шел за ним, и сел рядом с Корой.

— Так что ты думаешь о своем первом гала? — спросил он, ярко поднимая руки, — Это оправдывает ожидания?

— У меня действительно не было времени оправдывать какие-либо ожидания, — сказала Кора, — я не знала, что мы приедем сюда, пока мы не приехали.

— Это ужасно, — сказал Арманд, — Ты выглядишь потрясающе.

Кора снова взглянула на Маркуса. Женщина все еще была там, и она подошла ближе, если такое вообще было возможно.

— Ух, эта женщина ведьма.

Кора кивнула на Арманда, который, очевидно, заметил, что она смотрит на Маркуса.

— Ты знаешь ее?

— К сожалению.

Когда Кора промолчала, Арманд явно сжалился над ней.

— Она руководитель одной из крупных телекоммуникационных компаний Нового Олимпа.

— Они встречались?

Арманд поднял руку и махнул ей посредственным жестом.

— Я не уверен, что назвал бы это так.

— Как долго?

— Время от времени, может быть, год или два.

— Что случилось потом?

— По слухам, она хотела большего. Очевидно, он этого не сделал. Арманд значительно приподнял брови.

— Как давно это было?

— Думаю, они разорвали отношения за два месяца до того, как ты приехала в город.

Кора потянулась за стаканом воды. После долгого глотка она ударила своим стаканом, почти проливая воду на скатерть.

— У нее старые новости, дорогая. У него есть только глаза на тебя. Я видел, как этот мужчина смотрит на тебя.

Кора еле удержалась от насмешек. Если бы Арманд только знал.

И что, черт возьми, она вообще тратит впустую, думая об этом? Кора повернулась к Арманду, отталкивая себя от Маркуса. Сегодняшний вечер был посвящен развитию отношений. И да, Арманд был другом Маркуса… А может, у них был совместный бизнес? Кора не знала, что общего у криминального авторитета и модельера, но все же Арманд был началом. Чем больше у нее будет информации, тем лучше.

— Итак, расскажи мне, как дела. Как поживает линия? А спа? Ты ведь открыл сеть элитных спа-салонов?

— Ух, они меня трясут. Я думал, что быть предпринимателем и быть самим себе начальником означает, что я должен устанавливать свои собственные часы и спать. Ха! Я работаю с рассвета до заката и до сих пор не успеваю выполнить половину того, что стоит в моем списке дел, — он наклонился, — Наверное, не поможет то, что я веселюсь от заката до рассвета.

Он подмигнул.

Кора рассмеялась, вздрогнув. Сколько времени прошло с тех пор, как она искренне смеялась? Это было хорошо. Это было действительно хорошо.

Кора протянула руку и сжала предплечье Арманда, отпустив его почти так же быстро, как коснулась его. Но ее улыбка была искренней, когда она сказала:

— Рада тебя видеть, Арманд. Очень рад тебя видеть.

— Арманд, — раздался глубокий голос Маркуса позади Коры. Она вскочила на кресле и вытянула шею, чтобы посмотреть на него. Он собственнически положил руку ей на плечо, прежде чем сел рядом с ней.

— Как бизнес? — спросил Маркус, и Арманд перевел на него свое внимание.

Кора смотрела на Маркуса. Он видел, как она прикасалась к Арманду? Он злился на нее из-за этого?

Но Маркус выглядел непринужденно. Он чувствовал себя более непринужденно, чем всю ночь, расслабившись в кресле и потягивая из стакана Бурбон, который он откуда-то взял, пока они с Армандом болтали о новейшем спа-салоне, открытом Армандом. В отличие от других людей, с которыми Маркус болтал сегодня вечером, он и Арман казались искренне дружелюбными.

Официанты подошли и собрали карточки с вопросом, какое блюдо им нравится, и Кора извинилась и пошла в туалет.

Маркус встал одновременно с ней, и его глаза пронзили ее. Она услышала его незаданный вопрос.

Она приподнялась на цыпочках и прошептала ему на ухо.

— Дай угадаю, у тебя бандиты охраняют бальный зал, и меня схватят и отвезут обратно в пентхаус, если я выйду из строя?

Маркус обнял ее за талию и прижал к себе. Его дыхание было горячим на ее ухе, когда он ответил:

— Что-то в этом роде. Я жду тебя через десять минут. Если нет, я буду искать тебя. Или один из моих… головорезов.

Когда он отстранился, уголок его рта дернулся.

Он в последний раз сжал ее талию и отпустил. Но Кора все еще чувствовала его прикосновение еще долгое время после того, как отошла от стола в туалет.

Она пошла в ванную, расслабляясь только тогда, когда закрыла дверь в кабинку. Что она делала? Неужели она действительно ревновала к той женщине? Когда то, что она должна была делать здесь, было пытаться найти способ сбежать?

Она закрыла лицо руками, но быстро подняла лицо. Она не могла позволить себе испортить макияж. Она закатила глаза от нелепости своего положения.

Поговорим о позолоченной клетке.

Но сидение в туалете ни к чему не привело.

Поэтому она покраснела и открыла стойку, направляясь к раковине. Она так застряла в своей голове, что даже не заметила женщину, которая открыла дверь, когда она начала мыть руки.

— Итак, ты и Маркус Убели.

Кора подняла глаза, и ее глаза расширились при виде элегантной блондинки, вошедшей в дверь. Та самая женщина, с которой Маркус разговаривал ранее.

— Я должна сказать, браво. Я думала, что этот человек будет холостяком на всю жизнь. Он всегда любил свои игрушки для секса в молодости, но я никогда не думала, что он пойдет и женится на одной.

Женщина подошла к зеркалу и остановилась рядом с Корой. Она положила сумку на стойку в ванной и достала тюбик с губной помадой. Ее платье было черным, а помада — красной. На вид ей было за тридцать. Она была потрясающей, изысканной, утонченной. Утонченность, основанная на опыте, а не на модном платье.

Кора не могла не смотреть на нее, когда она начала поправлять свою помаду, которая и без того выглядела идеально.

Взгляд женщины снова скользнул к Коре.

— Ну, разве ты не тихая мышка?

Она снова накинула верх на тюбик с помадой и щелкнула клатчем.

Кора по-прежнему ничего не сказала. Не то чтобы она могла защищать свои отношения с Маркусом или даже хотела бы этого. Он ничего для нее не значил. Она его ненавидела.

— В самом деле? Нечего сказать? Ты знаешь, что мы с ним были любовниками много лет? Я должна была сесть рядом с тобой, но ты видела, как он расстроился. Между нами все еще так жарко. Мы ссоримся, как кошки и собаки, а потом страстно миримся, так было всегда. Но поверь мне, он всегда возвращается ко мне.

Женщина оглядела Кору с головы до ног, сузив глаза, очевидно ожидая реакции на ее назойливость.

И дело не в том, что ее слова не заставляли Кору чувствовать себя маленькой и беззащитной. Это был не ее мир. Она не знала правил игр, в которые играли эти люди, и уж тем более Маркуса.

И вдруг ей захотелось вернуться на ферму, где все было просто.

Если бы только она могла вернуться в прошлое. Ее мама была бы не так уж плоха. И это было то, с чем Кора теперь не могла справиться. Она больше не была ребенком. Теперь она могла постоять за себя.

После такого дня, как сегодня… И все с Маркусом…

Если бы только она могла вернуться к жизни: вставать с восходом солнца, проводить дни на земле и спать после тяжелого рабочего дня.

Боги, она готова на все, чтобы вернуться к этому.

Женщина выглядела так, будто собиралась сделать еще один язвительный комментарий, прежде чем полностью оставить Кору, когда Кора протянула руку.

— Могу я одолжить твой телефон?

— Что?

— Могу я одолжить твой телефон? Я забыла свой дома, и мне нужно позвонить кому-то.

Глаза женщины в замешательстве сузились, но она расстегнула клатч и вытащила телефон.

— Если ты воспользуешься им, чтобы написать Маркусу что-то, выдавая себя за меня, он увидит это насквозь.

Боги, в какие мелкие игры играли эти люди.

— Я не пишу и не звоню Маркусу.

Кора выхватила телефон у нее из рук и уставилась на нее.

— Ты не против подождать снаружи?

Женщина весело фыркнула и направилась к двери. Она оглянулась через плечо, схватившись за ручку двери.

— Я буду ждать снаружи, когда ты закончишь.

Кора рассеянно кивнула, уже набирая номер.

Она заглянула под прилавок, но туалет был пуст, кроме нее.

— Привет?

Кора закрыла глаза и откинулась на стойку, услышав голос матери.

— Мама.

— Кора!- по телефону раздался стук, — Кора, ты где? Где он тебя держит? У тебя все нормально? Скажи мне, где ты, и мы будем прямо сейчас. Мы убьем этого сукиного сына.

— Нет, мама, — нахмурилась Кора, — Я в порядке. Все нормально. Я подумала, может, мы могли бы…

— Где ты? Клянусь, этот ублюдок никогда больше не причинит тебе вреда. Мы заставим его заплатить. Я вырежу ему сердце из его груди, и мы вернемся домой, где никто больше никогда не сможет тебя обидеть…

— Мама!

Кора развернулась и хлопнула рукой по стойке.

— Послушай меня на секунду. Я в порядке.

— Скажи мне, где ты, — почти кричала ее мама.

— Прямо сейчас на гала-вечере в отеле Elysium. А все остальное время он держит меня в Крауне. Почему ты мне не рассказала про папу? И что он сделал?

Она не собиралась спрашивать об этом, но оно самое по себе выскочило.

— Потому что ты никогда не должна была быть частью этого мира. Всегда предполагалось, что это ты и я. Только ты и я. И так будет снова. Мы убьем этого сукиного сына и…

— Нет, — раздраженно и сердито ответила Кора.

— Я не хочу, чтобы ты или мои дяди причинили ему боль.

Как только слова вылетели из ее уст, она поняла, что они были правдой.

— Что?

Кора уставилась в пол и подняла руку ко лбу.

Боги, она облажалась. Потому что это было правдой. Она не хотела, чтобы Маркуса обидели. И то, что та женщина сказала ранее, ее обеспокоило. Она ревновала, боялась.

И как бы хорошо это ни звучало, фермерская жизнь… она не могла вернуться. Для этого было уже слишком поздно. То, что она начала с Маркусом, чем бы это ни было, ей нужно было либо довести это до конца, либо выбраться из этого самостоятельно.

Она посмотрела на себя в зеркало. И теперь женщина, отраженная в ответ, больше не была похожа на чужую. Она выглядела бледной, но эффектной. Красный цвет платья заставил ее кожу сиять.

— Он попал в твою голову.

Ее мама холодно заявила об этом.

Кора не могла этого отрицать. Почему бы ей не захотеть возмездия, которое обещала ее мать в противном случае?-

— Мы не смогли попасть в город, но мы работаем над этим, детка. Голос ее матери был настолько ледяным, что у Коры пробежал холодок.

Кора слышала такое раньше, обычно перед одним из самых плохих наказаний.

— Мне нужно идти, мама. Я могу понять это самостоятельно. Я просто хотела, чтобы ты знала, что со мной все в порядке.

Кора повесила трубку прежде, чем ее мама успела сказать что-нибудь еще. И она подошла к двери, открыла ее и почти швырнула телефон в руку красивой блондинки.

Было глупо брать это и еще глупее звонить ее матери. Даже услышав ее голос, все это вернулось.

Пощечины. Быть сброшенным на землю и запертым в доме, устраивать ей голодовку, если Деми думала, что ее дочь становится слишком толстой. Ежедневный шквал унизительных слов и обзываний.

Да, Маркус надел на нее ошейник. Но он ни разу не ударил ее. Он не называл ее по другому, и если он продолжит позволять ей такую ​​свободу, выходить из пентхауса, может быть, даже возвращаться, чтобы стать волонтером в приюте…

Значит, поскольку он меньшее из двух зол, он вдруг стал твоим рыцарем в сияющих доспехах?

— Знаешь, — женщина, имя которой Кора до сих пор не узнала, застенчиво приподняла бровь.

— Маркус может быть авантюристом в спальне. В следующий раз, когда мы с ним встретимся, было бы здорово, если бы ты стала третьей в нашем ménage à trois.

Кора посмотрела на нее.

— Ты можешь пойти к черту.

Она вернулась к столу, за которым сидел Маркус. Маркус встал, как будто хотел выдвинуть для нее ее стул, но она резко дернула его, прежде чем он успел это сделать, и тяжело села, не сводя глаз с аукциониста и не глядя в его сторону.

К столу подали шампанское, и Кора схватила свой бокал и опрокинула его. Он был игристым и прохладным, и, несмотря на укус, она выпила его полностью. Она потянулась к нетронутому бокалу перед Маркусом, но он быстро протянул руку и остановил ее.

Она посмотрела в его сторону. Его глаза потемнели и встретились с ее глазами в ответ. Он не выглядел счастливым.

Она слабо-сладко улыбнулась ему.

— О, дорогой, я так хочу пить, — сказала она достаточно громко, чтобы все за столом услышали.

— Выпей моей воды, дорогая, — ответил он, протягивая ей свой стакан с водой.

Она прищурилась, глядя на него, но приняла воду. Позже она достанет еще шампанского. Если и была ночь, чтобы напиться, то это была ее ночь. Ей было все равно, что ей всего девятнадцать.

Внезапно Маркус поднял аукционную лопатку, о которой она даже не подозревала, и крикнул:

— 50 тысяч долларов.

Все вокруг задыхались, и Кора выпрямилась, внезапно переводя взгляд с аукциониста в передней части комнаты на Маркуса.

— Ребята, это один дорогой набор билетов в театр. Есть ли у меня другие ставки? Продан под сорок шестым номером.

У Коры отвисла челюсть. Он просто…? Ее голова повернулась к Маркусу.

— Что ты сделал?

Он дал ей характерное подергивание губ.

— Пожертвование на благотворительность.

Она смотрела на него, пока аукционист выбрасывал следующий предмет.

Ей пришлось думать о вечере, о своей матери, о женщине в черном платье и, прежде всего, о Маркусе. Она сделала несколько выводов по этому поводу, кроме того факта, что она была очень сбита с толку и, вероятно, не могла доверять собственному суждению.

Наконец аукцион закончился, и ужин был подан. Арманд болтал ей на ухо о городских сплетнях, а остальные за столом вели вежливый разговор. Когда зашла речь о пожертвовании Маркуса, Кору ударила безрассудная идея.

— Я не удивлена, — сказала Кора, улыбаясь Маркусу.

— Маркус поддерживает все виды благотворительности. Это одна из причин, по которой мы полюбили друг друга. Ему нравится, что я провожу так много времени в собачьем приюте на 35-й улице и Фивах.

Она повернулась улыбкой к Маркусу.

— Разве не так, дорогой?

Его глаза сузились, но он кивнул.

— Да, я всегда восхищался твоим великодушием.

— Да неужели? — сказал мужчина через стол, явно заинтересовавшись.

— Не знаю, сказал ли я, но я работаю в New Olympian Post. Всем всегда любопытен неуловимый мистер, а теперь и миссис Убели. Я хотел бы рассказать о благотворительности.

— Нет, — сказал Маркус, в то время как Кора в явном восторге хлопнула в ладоши и сказала:

— Да! Это было бы замечательно.

Голова Маркуса качнулась в ее сторону, и она продолжала ему улыбаться.

— Да ладно, дорогой. Ты такой уважаемый бизнесмен в городе. Она подняла руку, чтобы поправить его галстук, хотя он уже был совершенно прямым.

— Это естественно, что к тебе проявляется любопытство.

Кора снова посмотрела на репортера.

— Приходи во вторник. Тогда я буду волонтером.

Рука Маркуса под столом хлопнула Кору по бедру. Она повернулась к нему и одарила его сияющей улыбкой.

— Мейв будет рада поделиться историей о приюте.

Маркус холодно улыбнулся, его глаза были жесткими, прежде чем сменить тему. Его рука, однако, все еще была занята, так как скользнула под разрез на стороне ее платья вверх по внутренней стороне бедра.

Коре пришлось скрыть свой вздох, сделав быстрый глоток воды.

Однако рука Маркуса на этом не остановилась. Одной рукой он съел копченого лосося, а другой продолжил свой путь вверх по ее бедру, пока не отодвинул ее трусики в сторону, а затем, ох…

Пальцы Коры побелели, сжимая вилку, когда он сунул палец в нее. Прямо за обеденным столом. В комнате с сотнями людей. Пока она была одета в дизайнерское платье, Маркус болтал с другим мужчиной о текущем состоянии фондового рынка.

Как он смеет…

Ой. Ой…

Удовольствие всколыхнуло в ее животе, резкое и удивительное. Она откинулась на спинку стула и раздвинула ноги настолько широко, насколько позволяло платье.

Нет. Какого черта она делала? Она не могла…

Ох! Два его длинных, толстых пальца теперь исследовали ее, внутри и снаружи, поглаживая ее складки и доходя до клитора, прежде чем снова неумолимо толкаться внутрь.

Это было неправильно. Так что это неправильно, что ей это нравится.

Ее грудь резко поднималась и опускалась, когда удовольствие излучалось по всему телу теплыми плескающимися волнами. Она схватилась за стакан с водой и прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать. О боги. О да. О да. Прямо так.

Это приближалось… О! Ей хотелось запрокинуть голову и закрыть глаза. Но никто из них не должен знать, что он с ней делал. Она даже не хотела признаваться в том, что он с ней делал. Его пальцы работали с ней еще яростнее.

Поначалу кульминация наступила мягко, но она распространялась волна за волной, исходя из ее центра. Легкость, такая чистая и свободная, что ей хотелось удержать ее навсегда. То, что Маркус заставил ее почувствовать, о боги. То, что он заставил ее почувствовать…

Он продолжал гладить ее, теперь более томно, когда она ехала по гребню, верхом на нем…

Он обхватил всю ее киску своей большой рукой и массировал ее, пока волны утихали. Ее тело содрогнулась, и она не могла ничего поделать, и ее глаза распахнулись. Черт, она даже не осознавала, что они закрылись, но удовольствие было всепоглощающим.

Его рука отступила. Она почти ахнула от потери.

Маркус отодвинул стул от стола.

— Если вы нас извините, — сказал он твердо.

Он протянул Коре руку.

— Дорогая?

Это была не просьба. Кора могла сказать по горящему в его глазах огню. Ее рука дрожала, она подняла ее и взяла его. Он вытащил ее из-за стола, его пальцы сцепились с ее пальцами. Кора ненадолго улыбнулась всем сидящим за столом. Арманд понимающе оглянулся. О боже, все ли за столом поняли, что происходит?

Маркус ничего не сказал, таща ее через переполненные столы, и Кора тоже не осмелилась.

Они вышли из бального зала. Вплоть до гардероба.

— Номер вашего билета, сэр? — спросил служитель.

— Ты знаешь кто я? — спросил Маркус.

Глаза дежурного расширились, и он сглотнул.

— Да, сэр, мистер Убели, сэр.

— Дайте нам комнату, — потребовал Маркус, — На двадцать минут.

Дежурный толкнул половину двери, за которым стоял, и без лишних вопросов поспешил к выходу.

Кора покачала головой из-за неуклюжести Маркуса, но в следующую секунду он затащил ее в комнату и закрывал нижнюю и верхнюю половину двери, а также запер ее.

Затем он прижал ее к вешалке с пальто.

— Мне не нравится, когда мне противоречат публично, — прорычал он темными глазами, — Кто угодно, но особенно не моя жена.

Его жена? Кора не могла удержаться от насмешки.

— Давай не будем притворяться, что я всего лишь удобная… как меня назвала эта гнусная женщина? Игрушка для траха? И каждый раз, когда ты меня трахаешь, ты мстишь моему отцу, так что я думаю, что я особенная «два по цене одного».

Если это было возможно, взгляд Маркуса стал еще темнее. Его голос был опасен, когда он сказал:

— Какая женщина?

— Я не расслышала ее имя, и на ней не было ошейника, но, видимо, тебе нравится заниматься с ней сексом втроем, поэтому я надеюсь, что ты хотя бы знаешь ее имя.

— Люсинда.

По глупости слышать ее имя на его губах было больно. Потому что Кора была глупой, глупой девочкой.

Но, очевидно, Маркус двигался дальше без каких-либо комментариев по поводу своей бывшей или, возможно, все еще текущей игрушки для секса.

— Если ты думаешь, что рассказ репортеру о том, что я держу тебя против твоей воли, поможет тебе…

Кора горько засмеялась.

— Если у тебя есть под пятой полицейское управление Новой Олимпиады, я уверена, что ты без особых усилий справишься с третьей по популярности газетой в городе.

Она встретилась с ним взглядом, что, к сожалению, означало, что она все еще смотрела на него снизу вверх — недостаток, с которым не могли справиться даже ее трехдюймовые каблуки.

— Я хочу увидеть свою подругу Мейв. Она должна беспокоиться обо мне, потому что я даже не разговаривала с ней после свадьбы.

Даже говорить о свадьбе было больно, вспоминая, какие надежды и радость она испытывала в тот день.

Кора вызывающе вздернула подбородок.

— Кроме того, такой мафиози, как ты, наверняка воспользуется любой хорошей прессой, которую он может получить, потому что так это работает, верно? Лицемерие этого города? Все знают, что на самом деле происходит, но вы все приходите на подобные вечеринки, потираете локти, улыбаетесь друг другу и притворяетесь, что заботитесь о благотворительных организациях, когда все это лишь дымовая завеса для ужасной реальности?

— Осторожно, — рявкнул Маркус, и его рука коснулась ее горла.

Кора продолжала смотреть на него.

— Закрой меня снова. Мори меня голодом. Ударь меня, если хочешь. Ничего подобного у меня раньше не было. Я сказала тебе, я выжила раньше и я переживу тебя.

Что-то промелькнуло в его глазах, но прежде чем она смогла понять, что именно, Маркус схватил ее за талию и повернул так, чтобы она смотрела в противоположную от него сторону. Он приподнял юбку ее платья и в следующую секунду снял с нее трусики.

Послышался звук застежки-молнии, и он притянул ее к себе. Она почувствовала жар его длинного стержня на своих ягодицах, и ее влагалище сжалось в предвкушении.

Такая глупая девочка.

Он склонил голову ей через плечо, так что его пятичасовая тень ощетинилась у ее уха.

— Ты никогда больше не будешь проявлять ко мне неуважение на публике. Делай, как я говорю.

Он вошел в неё. Ее глаза почти закатились от его полноты. Его пальцы чувствовались хорошо, но это, о боги, это…

— Извини, если я не твоя обычная бездумная тёлка.

Его рука обвилась вокруг ее груди и изогнулась, пока его рука снова не коснулась ее горла.

— Язык, — прорычал он.

И как бы на всякий случай он крепко шлепнул ее по заднице.

Кора издала гневное шипение, даже когда ее влагалище сжалось вокруг него. Другая его рука, которая была перемычкой вокруг ее талии, опустилась, пока его пальцы не начали бренчать по ее клитору, и сразу же удовольствие начало расти снова. Она заметила, что так было всегда. После одного оргазма второй поднимался легче и быстрее, а также часто было труднее и приносило большее удовлетворение.

— Это ничего не меняет, — задыхалась она, несмотря на то, что ее бедра упирались в него от удовольствия. О боги.

— Я все еще, — вдох, — ненавижу, — выдох, — тебя.

— Пора закрыть твой ротик, — рявкнул он.

Когда он лишил ее девственности, он был нежным и терпеливым.

Похоже, терпению пришел конец. Он прижал ее к себе обеими руками и сделал глубокий, дикий и яростный толчок.

Кора перестала думать. Она только чувствовала всеми своими чувствами.

Влажный звук и ощущение его толстого члена, проникающего внутрь и наружу. Резкий звук его дыхания у ее уха. Запах его пота, смешанный с одеколоном. Смотря вниз и видя, как его сильные, мужественные руки сжимают ее и работают.

Обычно он так все контролировал. Так учился и холодно. Но его толчки были дикими, а его шум — животным, когда он брал ее. Он не мог сдерживаться больше, чем она. Эта штука была больше, чем они оба.

Кора не могла удержаться от крика удовольствия, сорвавшегося с ее губ, когда на этот раз наступила кульминация, и рука Маркуса переместилась от ее горла к ее рту, чтобы заглушить ее звуки. Каким-то образом это делало ее еще сексуальнее, когда он так жестко трахал ее в этом шкафу для пальто, зажимая ей рот, чтобы она успокоилась. Она прижалась к нему, когда спазмы прокатились по ней, сначала непроизвольно, а затем добровольно, когда он выругался ей в ухо и начал еще сильнее.

Он врезался лицом в впадину ее шеи и вонзился в самую глубину, которую когда-либо испытывал, когда она чувствовала его, его жар, когда он пролился внутрь нее, и она чувствовала себя выше кульминации, женского триумфа.

Он вытащил и снова вошел, и снова, и он замер, как будто не хотел упускать момент. Он оставался там надолго, его дыхание было прерывистым, и Кора вцепилась в него изо всех сил.

Она еще не позволяла мыслям вернуться. Еще нет. Еще нет.

В этот момент были только Маркус и она, так прекрасно связанные.

Она не знала, как долго они так пробыли. Целая минута? Две?

Прежде, чем он наконец вышел, и она почувствовала, как его семя начало скользить вниз и вниз по ее внутренней стороне бедер. Ее киска снова непроизвольно сжалась, как будто удерживая его внутри нее.

Она была рада, что отвернулась от него, потому что не знала, что он увидел бы на ее лице в тот момент.

Она была уверена только в одном, глядя вперед на вешалку с пальто, взволнованная и напуганная всем, что только что произошло.

Это не входило в план.

ГЛАВА 20

Через три дня Кора вошла в приют для собак. Пауза, и она побежала, бросившись в объятия Мейв.

Мейв прижала ее к себе, но ненадолго, прежде чем отступить и схватить Кору за плечи.

— Дай мне взглянуть на тебя.

Она улыбалась, но ее улыбка потускнела от взгляда на Кору с головы до ног.

— Милая, ты в порядке?

Нижняя губа Коры задрожала, и она сдержала слезы, кивнув. Она снова крепко обняла Мейв.

— О, милая, — сказала Мейв, успокаивающе поглаживая Кору спину.

Кора закрыла глаза и погрузилась в подругу. Боги. Она не осознавала, насколько ей нужно было дружелюбное лицо. Слезы текли по ее щекам, но она не издавала ни звука. Она прижалась к Мейв. В течение долгого времени.

Когда она наконец отпустила, она вытерла глаза и издала короткий фальшивый смешок.

— Я не знаю, что на меня нашло. Столько всего произошло с тех пор, как я тебя видела.

Она протянула руку и схватила Мейв за руки, сжав их.

— Мне жаль, что я не обратилась раньше.

Мейв снова сжала руки.

— Ничего страшного, я понимаю. Я помню, каково было быть молодожёнами.

Затем ее брови нахмурились.

— Но дорогая, серьезно, ты в порядке?

Кора тяжело сглотнула и кивнула.

За завтраком Маркус более чем ясно дал понять, что она не должна раскрывать правду об их ситуации своей подруге. Он не зашел так далеко, чтобы угрожать безопасности Мейв, если она не подчинится, но Кора не собиралась ставить ее в такое положение. Может быть, было эгоистично вернуться сюда. Маркус был опасен. Помещение Мейв куда-нибудь в поле зрения его или его Шейдов не пошло ей на пользу.

Но отношения между ней и Маркусом продолжали таять еще больше после гала. Он все еще позволял ей свободно передвигаться по квартире, и они обсуждали возможность снова разрешить ей работать волонтером в приюте на временной основе, раз в неделю. Сегодня был пробный запуск.

Под обсуждением она имела в виду, что Маркус постановил это с длинным списком условий, включая то, что его Тени охраняли переднюю и заднюю часть здания, а Шаро постоянно ее сопровождал.

Маркус работал весь день, а иногда и ночи, но они вместе обедали хотя бы раз в день, хотя никогда особо не разговаривали. Хотя иногда он читал ей. Сначала из газеты. И без обсуждения он взял книгу с книжной полки и начал читать ее вслух. Это был роман Томаса Харди, очень красивый и очень грустный.

И каждую ночь он обязательно приходил в ее комнату. Он не торопился с ней. Иногда это было немного грубо, но никогда не было быстрым, и, как бы она ни ненавидела это признавать, это никогда не было нежелательным.

Она с нетерпением ждала его возвращения домой с волнением, которое ее беспокоило.

Он был врагом. Не так ли?

— Я в порядке, — сказала Кора, и на этот раз ее улыбка была чуть менее трепетной, — Я серьезно.

Звонок над дверью зазвенел, и вошел человек с торжества, репортер, на этот раз не в смокинге, а в джинсах и привлекательной серой Хенли. Он улыбнулся, как только увидел Кору, и она помахала рукой.

— Мейв, это репортер, о котором я вам говорит, он хочет написать историю о приюте.

Мейв мельком взглянула на мужчину, но ее глаза вернулись к Коре.

— Поговорим позже, хорошо?

Ее глаза посмотрели на Кору, и Кора кивнула.

— Определенно, — сказала Кора.

Кора показала репортеру Джо Гарсиа приют и объяснила, как все работает, когда она переходила от клетки к клетке, кормя собак.

— Мы принимаем всех без исключения случайных людей и отказов, несмотря ни на что. Мейв взяла на себя обязательство сделать это убежище без убийства, а это означает, что кроме собак, которые слишком стары или слишком больны, чтобы мы могли заботиться о них, здесь не умерщвляются. Но это ложится огромным бременем на нас — приютить этих животных и продолжать заботиться о тех, которые остались, и обеспечивать их жильем. Мы зависим от пожертвований и волонтеров, чтобы оставаться на плаву.

Джо кивнул и сделал пару пометок в блокноте, который у него был с собой.

— И как долго ты здесь работаешь волонтером?

— Примерно два с половиной месяца с тех пор, как я приехала в город.

— Где ты жила до этого?

Кора остановилась перед клеткой Паггла, когда открыла его дверь и набрала ему еду. — На западе, — уклончиво сказала Кора. — Мы прилагаем все усилия, чтобы выгуливать собак хотя бы раз в день, в зависимости от того, сколько добровольцев придут. И когда мы можем, мы рекламируем наши услуги по приютению. Чем больше мы узнаем об этом месте, тем больше собак сможем спасти.

— Вы всегда любили животных?

Кора видела, что он делал. Он явно хотел, чтобы эта статья была больше о ней, чем о приюте, и, без сомнения, любой достойный репортер попытался бы выкопать все, что он мог.

Кора сладко ему улыбнулась.

— Это Борис, — познакомила она его с большой немецкой овчаркой. Она открыла клетку и насыпала его собачий корм, почесав ему живот, прежде чем снова закрыть.

— Теперь у меня к нему слабость. Он большой и устрашающий на вид, но как только вы познакомитесь с ним поближе, он действительно полюбит вас, — она наклонилась, — Немного похож на моего мужа.

Брови Джо приподнялись.

— Да неужели? Вы хотите сказать, что у Маркуса Убели мягкий низ живота?

Кора засмеялась.

— О, я бы не пошла так далеко. У Маркуса много-много всего, но я бы не назвала его мягким. Скажем, он может быть идеальным джентльменом, когда только захочет.

Джо яростно строчил в блокноте, без сомнения пытаясь записать цитату.

Кора двинулась дальше.

— Многие люди думают, что приютить собаку из приюта для животных — значит получить животное постарше, но это заблуждение. Как видите, у нас очень много щенков. К сожалению, слишком много людей берут животных, к которым они просто не готовы. Но мы прилагаем все усилия, чтобы подобрать потенциальных владельцев домашних животных, совместимых именно с тем, что они ищут. Мы не хотим видеть здесь собаку через несколько недель, как и владелец не хочет их возвращать. Итак, мы разговариваем с людьми и просим их заполнить анкеты. Мы провели время с собаками, чтобы узнать их причуды и привычки, чтобы мы могли проводить самые лучшие и продолжительные матчи.

Джо кивнул и сделал несколько заметок, но не с таким энтузиазмом.

— Так как же вы познакомились с господином Убели? Очевидно, у вас была короткая помолвка, если вы приехали в город всего два с половиной месяца назад.

Кора одарила легкой загадочной улыбкой.

— Что-то такое.

— Да ладно вам, — сказал Джо, — Дайте мне что-нибудь для моих читателей. Маркус Убели, непревзойденный холостяк, внезапно связывает себя узами брака, узнав вас всего несколько месяцев? В новостях гудят «Новый Олимп». Конечно, вы можете дать нашим читателям некоторое представление о вашем бурном романе. Ваши семьи знали друг друга?

Кора остановилась на этом и повернулась к нему спиной. Он что-то знал? Знал ли он, что она Титан?

Она старалась сделать ровный вдох, когда она взяла еще одну мерную ложку собачьего корма с тарелки и налила ее в миску бездомной бордер-колли Джек Рассел. Нет, он никак не мог узнать, кто ее родители, иначе эта новость уже давно вышла бы во всех заголовках. Она и раньше видела неприятные заголовки о Маркусе и такие важные новости… Даже Маркус со всей его властью и влиянием мог не справиться с этим.

Но, скорее всего, Джо Гарсия стрелял в темноту, надеясь, что что-нибудь приземлится.

Кора перетащила ведро к следующей клетке и почувствовала, что Джо следует за ней.

Все еще не глядя на него, она сказала:

— Я действительно не знаю, как объяснить Маркусу и мне.

Ха. Это было преуменьшением века.

— Однажды ночью шел дождь, и я побежал в его клуб, чтобы выбраться из шторма.

Она наконец посмотрела на Джо.

— Он ослепил меня.

Больше правды, хотя боль в груди больше походила на лезвие топора.

— Думаю, я тоже произвела на него впечатление. Вы когда-нибудь переживали момент и понимали всем, что внутри вас, что он изменит всю оставшуюся жизнь? Вот на что была похожа встреча с Маркусом. Это была моя жизнь до встречи с ним и моя жизнь после. И так это будет определяться до дня моей смерти. До и после.

Джо перестал писать. Он смотрел на Кору, поглощенный тем, что она говорила ему простую правду.

— Я начинаю понимать, почему господинУбели мог быть ослеплен взамен, — сказал он.

Кора склонила голову и улыбнулась ему.

— Лесть доставит вас повсюду, мистер Гарсия. А теперь идите сюда, я хочу показать вам щенков.

* * *

— Я думаю, все прошло хорошо, — сказала Мейв, глядя на Кору над дымящейся чашкой чая. Мейв всегда говорила, что нет ничего, что нельзя было бы решить за чашкой хорошего чая. Но Мейв встречалась с Маркусом всего один раз и ненадолго на свадьбе.

— Надеюсь, эта огласка привлечет в приют еще больше людей, желающих усыновить щенка, — сказала Кора.

— Я подслушивала, — призналась Мейв, заставив Кору улыбнуться.

— Я не ожидала меньшего.

Лицо Мейв стало серьезным.

— Но как ты на самом деле?

Она протянула руку и сжала колено Коры. Они сидели в задней части убежища в тесном кабинете Мейв на табуретах рядом с крошечной зоной отдыха, где в углу были установлены микроволновая печь, кофе и чай.

Кора запрокинула голову и тяжело вздохнула.

— Все плохо?

Кора снова посмотрела на подругу.

— Неплохо, — сказала Кора. Она задавалась вопросом, сколько она могла сказать, не раскрывая истинного масштаба.

— Брак… Ну, брак с таким человеком, как Маркус… более сложен и интенсивен, чем я, возможно, был готова.

— Милая, тебе всего что, девятнадцать? Я была бы шокирована, если бы это было не так, хотя хотелось бы, чтобы фаза медового месяца продлилась немного дольше.

Кора улыбнулась.

— Маркус много работает, и он не всегда лучший коммуникатор. Мягко говоря.

— И я думаю, что волнуюсь, что…,- как это сказать? — Я приехала в город, чтобы попытаться найти себя. Чтобы быть свободной от моей контролирующей матери, и теперь…

— Теперь ты замужем за мужчиной, контролирующим власть?

Кора кивнула. Опять-таки, мягко сказано.

— Это не так уж удивительно, дорогая, — мягко сказала Мейв, — Это было то, к чему ты привыкала всю свою жизнь. И, к сожалению, это правда. Нас привлекают такие партнеры, как наши родители, потому что это все, что мы знаем.

Кора закрыла лицо рукой.

— Боги, не говори так, — простонала она, — Последний человек, за которого я хочу выйти замуж, — это кто-то вроде моей матери.

Мейф засмеялась. Но потом она снова стала серьезной.

— Он хорошо к тебе относится? Он добрый?

Кора долго смотрела в пол, прежде чем наконец признать:

— Да.

Она посмотрела на Мейв.

— Он не такой, как моя мама. Он не мелочный и не подлый.

Затем она задалась вопросом, правда ли это.

— Не знаю, еще рано. Что, если он действительно похож на мою маму?

— Дорогая, ты послушай меня. Ты когда-нибудь захочешь уйти от этого человека, если он когда-нибудь поднимет на тебя руку или начнет оскорблять, скажи мне. Меня не волнует, кто он, мы тебя отсюда уведем.

Вот оно. Все, что она хотела услышать с тех пор, как Маркус перевернул сценарий их брачной ночи. Кто-то готов помочь ей сбежать от него.

Но Кора покачала головой и протянула руку, чтобы пожать руку Мейв. Она сказала себе, что это произошло потому, что она не хотела разрушить мир проблем, которые слова Мейв могли вызвать у Маркуса что-то плохое.

Но она боялась, что больше поверила своим следующим словам. — Думаю, я могла бы быть счастлива с ним. Это была корректировка, и мы все еще учимся общаться, но… думаю, я могла бы быть счастлива…

Она огляделась на собак в клетках. Были ли там собаки счастливы? Их хорошо кормили, раз в день выводили на прогулки, и некоторым из них здесь гораздо лучше, чем в домах, где они были раньше.

Собаки были благодарны каждый раз, когда она наливала еду в их миски, натирала им живот или выводила на прогулку.

Но всегда возвращались в клетку.

— Как вы думаете, они счастливы? — неожиданно спросила Кора. — Провести всю жизнь в ожидании в этих клетках, пока кто-нибудь не сочтет их достаточно достойными, чтобы их усыновить?

— Мне кажется, — тихо сказала Мейв через мгновение, — счастье начинается здесь.

Она наклонилась вперед на табурете и прижала кулак к груди Коры, прямо над ее сердцем.

Кора посмотрела на нее, и ее глаза снова горели, как когда она впервые попала в убежище. Она тяжело сглотнула.

— Это не так просто. Все, чего я когда-либо хотела, это свободы.

Мейв едва заметно покачала головой.

— Ты уже свободна, детка. Ты всегда ею была.

Она подняла кулак и снова прижала егок груди Коры.

— Я хочу для тебя самого лучшего, девочка, независимо от того, хочешь ты уйти или остаться, и я помогу тебе, что бы ты ни выбрала. Но пока ты не потребуешь здесь свободы, — она ​​прижала ладонь к сердцу Коры, — не имеет значения, с кем ты и какие правила они или их образ жизни навязывают тебе.

— Я не понимаю, — сказала Кора.

Мейв улыбнулась.

— Ты поймёшь.

ГЛАВА 21

Маркус сел за столик позади Поли с Шаро и несколькими его помощниками. У них не было для него хороших новостей.

Анджело, младший лейтенант, оживленно говорил.

— Они поразили нас в Вестсайде, все в разных частях нашего бизнеса. Один диллер был сбит, двое мужчин подошли к нему, чтобы занять его угол. Он ушел. Был убит грузовиком; мы нашли его мертвым и заброшенным на Обезьяне.

Обезьяна, или Аппиева дорога, была главной дорогой, соединявшей Новый Олимп с Метрополисом.

— Очевидно, это были Титаны, — сказал Маркус, — Но у вас есть для меня что-нибудь более конкретное?

— Сейчас ищем водителя. Может быть, этот ублюдок сбежал. Но больше всего пострадал дом девочек Сантонио.

Дерьмо. Дом на улице — в отличие от того, когда девушки встречали клиентов в отеле или на выезде — обычно был наполнен мускулами, чтобы защитить их.

— Что произошло?

— Два парня приехали отдельно и забронировали ночевки. Накачали девочек наркотиками, а затем выскользнул из комнат и подожгли дом.

Маркус замер.

— Они мертвы?

Анджело покачал головой.

— Парни внизу учуяли дым и всех вовремя вытащили, но две девушки лежат в больнице из-за отравления дымом. И один из парней кое-что сделал с девушкой, пока ее не было. Мы все еще ждем, когда она проснется.

Проститутки работали нелегально, но жили в подземном мире и поэтому находились под защитой Маркуса.

— Сантонио дает двойную защиту своей конюшне.

— Они не преследовали девушек, — заговорил Шаро, двигаясь вперед. Его взгляд встретился с Маркусом через стол.

Маркус кивнул. Шаро ночевал в приюте несколько раз в неделю. Всегда с разными девушками. Если его там не было, то он был в другом доме, но этот был его любимым.

У него даже не было собственного жилья. Если этому мужчине нравится спать рядом с теплым телом по ночам, кто будет судить Маркуса? Но тот факт, что Титаны нацелены на правую руку Маркуса?

— Они становятся смелее, — сказал Маркус.

Анджело кивнул, глядя на Маркуса.

— Они бьют нас, мы должны нанести ответный удар в десять раз сильнее.

Он ударил кулаком по руке.

— Как мы собираемся ударить, босс? — спросил Карло.

Маркус чувствовал энергию своих лейтенантов по всей комнате. Это была война, которую они все ждали.

Больше всего Маркус.

Но теперь, когда это было здесь?

Маркусу стало не по себе. Те девушки, которые сегодня вечером оказались в больнице? Они были только началом.

И хотя они не могли быть невиновными в глазах общественности, они были для него.

Какой побочный ущерб нанесет тотальная уличная война? Сколько невинных должно умереть?

А для чего?

Все потому, что ему пришлось отомстить и схватить Кору. Они находились в напряженной разрядке с Титанами уже почти десять лет. Он был тем, кто снова зажег холодную войну.

Он тогда даже не рассматривал другие варианты. Он получил сообщение, что Деми Титан вернулась в город, и он должен был убедиться в этом сам.

Но, конечно, это была не она. Это была ее дочь. И как только Маркус ее увидел, она должна была быть у него.

Кьяра, наконец, будет отомщена.

Это все, что он мог видеть. Только сейчас, через несколько месяцев после знакомства с Корой, он впервые за долгие годы начал вспоминать жизнь Кьяры, а не только ее смерть.

Он думал, что почтил ее память, отомстив за ее смерть, но все это… Еще война? Больше смерти? Это было последнее, чего ей хотелось бы.

— Пора сыграть, — сказал Анджело, когда Маркус замолчал.

— Мы отправляем им видео, которое Маркус снял в день своей брачной ночи. Мы выставили эту суку на выкуп, чтобы выманить руководство. Устройте засаду на этих ублюдков и убейте всех до единого.

Только годы дисциплины не дали Маркусу броситься на Анджело и ударить его по лицу за то, что он назвал его жену сукой.

Услышав слова Анджело, все вокруг послышались возгласы согласия. Очевидно, это была популярная идея.

Это изначально была идея Маркуса, и он поделился ею со своими лейтенантами, когда впервые начал ухаживать за ней.

— Не могу, — резко сказал Маркус, — Я облажался, когда попытался передать видео на свой компьютер. Файл был поврежден.

Анджело уставился на него, явно смущенный.

— Так сделай еще одно видео.

Но в том месте, где он и Кора были сейчас, Маркус и представить себе не мог, что сделает что-нибудь, что заставит ее плакать, как она плакала после того, как он сказал это дерьмо.

И он только что солгал своим лейтенантам. Файл не был поврежден. Он его удалил.

Он смотрел это, собирался отправить по электронной почте, и от этого у него стало плохо в животе. Впервые за долгие годы он услышал голос Кьяры в своей голове. Маркус, что ты делаешь? Ты думаешь, это то, что я хочу?

Прежде чем он смог придумать что-то лучше, он удалил видео.

— Маркус?

Маркус впился взглядом в Анджело. Это маленькое дерьмо становилось слишком большим для его штанов. Он был всего лишь младшим лейтенантом, и у него было много нервов, он задавал вопросы Маркусу и бросал свои яйца, как будто он имел хоть какое-то слово.

— Я подумаю и вернусь к вам.

Анджело посмотрел на него, как будто у него выросла третья голова.

— Но босс…

Маркусу было достаточно. Он рывком поднял Анджело со стула и оттолкнул его, пока тот не оказался прижатым к стене, прижав руку Анджело к горлу.

— Уважал бы ты старших. В какой организации ты работал? Восемь лет? У всех за столом пятнадцать лет на тебе. Так что не говори, пока с тобой не поговорили. И Кора может быть Титаном, но она также моя жена и поэтому заслуживает уважения. Ты меня слышишь?

Маркус вытащил свое оружие и приставил его ко лбу Анджело. — Скажи мне, что ты меня слышишь.

Тело Анджело начало дрожать под рукой Маркуса у его горла.

— Я тебя слышу, — неуверенно прошептал он.

— Хорошо, — сказал Маркус в последний раз.

Он снова повернулся к столу и убрал оружие в кобуру.

— С Титанами будет покончено. Их насилие не останется без ответа. Но мы делаем это умно. Тини, Фэтс, узнайте, кто их главный поставщик в Метрополисе. Удвойте присутствие Шейдов на Вестсайде. В наш город больше не попадут Титаны, о которых мы не знали. Больше никаких сюрпризов. И найди этого проклятого бога водителя, посмотри, что он знает. Встреча прервана.

Все кивнули, ребята встали и поспешили прочь. Умные. Большинство людей знали, что нельзя связываться с ним, когда он был в настроении. Анджело упал, зажав хвостом между ног. Маркусу придется это посмотреть. У Анджело было большое эго, и он был амбициозен. Это могло быть опасной комбинацией.

Марко взглянул на часы. Он знал, что он олдскульный, не пялился на свой телефон каждую чертову секунду, но люди слишком много занимались этим.

Он посмотрел на Шаро.

— Учитывая все обстоятельства, для тебя может иметь смысл временно лечь на дно.

Шаро кивнул и ушел, не сказав больше ни слова.

Наверное, почему здоровяк был его самым близким другом, если этот термин применим ко всем. Он знал, когда лучше держать рот на замке.

ГЛАВА 22

Это был другой водитель, не Шаро, который забрал Кору из приюта. По просьбе Маркуса она переоделась в платье и туфли на каблуках и возилась с ремешком сумочки. Было странно ехать в машине без Маркуса. Странно быть где-нибудь без Маркуса. И все же Кора обнаружила, что делает то же самое, что делала бы, если бы Маркус все равно был в машине.

Она молча смотрела в окно, держа руку на стекле, наблюдая за красивыми сверкающими огнями города.

— Кхм, сэр, вы можете поставить классическую музыку? Думаю, это предустановка?

Напряжение Рахманинова, наполняющего «Бентли», заставило Кору расслабиться, прислонившись к стулу. Между тихой музыкой и мягкими кожаными сиденьями Кора почувствовала, как ее глаза закрываются.

Вчера, когда Маркус отсутствовал на работе, она смотрела телешоу об этих пчеловодах, которые использовали дым, чтобы ошеломить пчел, убаюкивая их ложным чувством безопасности, пока пчеловоды опорожняли свои ульи медом.

Это то, что с ней происходило? Убаюкаться ложным чувством безопасности рутиной и маленькими подарками после периодов лишений, которые причинил сам ее муж?

Неужели ею манипулировал хозяин?

Она закатила глаза на себя. Боги, что было с метафорами животных сегодня? Но, возможно, это было естественно, что она не могла не думать о ловушках и клетках в тот день, когда она была свободна.

Водитель остановился перед «Поли», где, по всей видимости, уже ждал Маркус. Несколько Шейдов преследовали Кору, когда она вышла с заднего сиденья, и, глядя в обе стороны, они вывели ее из машины и поспешили в ресторан.

Она была здесь пару раз, прежде чем они поженились, когда Маркус ненадолго заезжал по делам, и она пила кофе в передней будке, а он сидел в задней. Однако сегодня Маркус был в кабинке в маленькой комнате, отделенной от остальной части ресторана. Он был один, никого не встречал, как будто ждал ее.

Официантка отвела Кору прямо к нему, и Маркус махнул ей, чтобы она села в кабинку напротив.

Кора нервно теребила сумочку и села, подпрыгивая, пока не оказалась перед ним, их разделял узкий столик между ними.

— Как прошло твоё время с подругой?

— Это было хорошо. Спасибо, что отпустили меня.

Слова было сложно выговорить. Ей не нужно спрашивать разрешения навестить свою подругу. Но она сдерживала себя, потому что очень хотела, чтобы он даровал ей все больше и больше свободы, как сегодня днем.

Маркус кивнул ей, и ей стало интересно, о чем он думает. Похоже, ей всегда было интересно, о чем он думал в последнее время. Его лицо было таким нечитаемым, а его действия часто были необъяснимыми. Он так расслабился после брачной ночи, но она не знала, почему и что будет дальше. Она снова вернулась к тому, чтобы постоянно ждать, пока упадет следующая обувь.

— Я не думаю, что мы могли бы разговаривать, как настоящие люди? — со вздохом спросила она.

Брови Маркуса удивленно приподнялись.

— Во всех смыслах.

Но это все, что он сказал. Она снова вздохнула. Он бы никогда ничего не упростил, не так ли?

— Как прошел твой день? — спросила она.

Он продолжил изучать ее и пожал плечами.

— Я занимался бизнесом.

Кора закатила глаза.

— Хорошо, не рассказывай мне о своем дне. Я расскажу тебе о своем. Было здорово снова увидеть Мейв. И собак. Репортер был любопытным, но я этого ожидала.

Ее глаза блуждали по ресторану, но они вернулись к Маркусу. — Не волнуйся, я ему ничего не сказала.

— Я не волновался, что ты это сделала

На этот раз она смотрела на него с удивлением.

— Я доверяю тебе больше, чем кто-либо это заслуживал. Ты умна. Это одна из вещей, которые мне в тебе нравятся.

Это было одно из ее достоинств, которые ему в ней нравились?

-Хотя я мог бы не заметить, насколько ты сварливая утром, перед тем как выпить первую чашку кофе.

Дразнящий комментарий ускользнул, но она не могла отрицать, как согрелась ее грудь, когда она увидела, как подергиваются его губы.

Нет. Прекрати. Не улыбаться садисту-похитителю. Наладить лучшие отношения с Маркусом, чтобы он дал ей больше свободы, — это одно, но… нравится ли ей это?

Так что она просто начала лепетать, чтобы больше не думать об этом.

— Один из золотистых ретриверов слишком хотел встретиться с Джо, когда мы вывели его на прогулку и начали толкать его в ногу. Однако Мейв взяла его под контроль. Она пытается обучить его некоторым основам, потому что думает, что из него получится отличная семейная собака. Мы надеялись, что Джо представит его в статье, но этот план пошёл наперекосяк из-за всего этого инцидента с траханием.

— Джо?

Кора сошла с ума или в голосе Маркуса была резкость?

— Ты знаешь, репортер с той ночи. Джо Гарсия, — сказала она, отбросив эту мысль.

— В любом случае, я думаю, все прошло довольно хорошо. Надеюсь, это принесет известность приюту и привлечет больше людей, желающих приютить.

Ее глаза поднялись через плечо Маркуса.

— И было приятно снова увидеть собак…

Постойте, она уже сказала это. Она закусила губу, наблюдая, как официантка Мария приближается с едой. Кора ничего не заказывала и даже не видела меню.

— Я взял на себя смелость заказать для нас, когда водитель сообщил, что ты едешь.

— О, — сказала она.

Ей не нравился его произвол, но это был Маркус. И когда она наклонилась над тарелкой с макаронами и сделала глубокий вдох, она улыбнулась.

— Спасибо. Я голодна.

— Наслаждайся, — сказал Маркус, все еще глядя на нее, а не на еду.

Чувствуя себя немного неловко, она все равно окопалась. Фрикадельки и маринара были восхитительны. Простая еда, но отлично оформленная.

— О, черт возьми, это потрясающе, — сказала Кора, закончив жевать большой кусок.

Маркус смотрел на нее с чем-то вроде веселья, пока ел свою еду. Ей было неловко, когда она посмотрела вниз и поняла, что отполировала почти всю свою тарелку, а он закончил только половину.

— Передам комплименты повару.

Кора почувствовала, как ее щеки вспыхнули, но решила, к черту. Хорошая еда была хорошей едой, и она не смущалась бы наслаждаться этим.

Разве Мейв не показала ей, что счастье и свобода начались с нее? Она не была уверена, что полностью поняла, что имела в виду Мейв, но могла догадаться, что это как-то связано с отношением и мировоззрением. Она могла сидеть здесь, дуться из-за своего положения и придираться к еде.

Или она могла бы получить удовольствие от этой восхитительной пасты, быть довольной, что она отлично провела день в приюте со своим хорошим другом, и сегодня вечером, если образец прошлой недели был чем-то подходящим, она, вероятно, закончит день хотя бы одним потрясающим оргазмом.

Неужели это было так просто?

Быть счастливой в ее клетке и жить дальше?

— О чем ты так серьезно думаешь там?

Ее глаза метнулись к Маркусу. Она не знала, как долго она отключилась, но теперь он выглядел почти готовым со своей пастой. Он смотрел на нее поверх бокала с красным вином.

— Ничего, — был ее коленный рефлекс, но затем она глубоко вздохнула. Это она сказала, что хочет поговорить о реальных вещах, верно?

— Я думаю, мне было интересно… ну, мне всегда было интересно… чего ты хочешь.

Маркус снова выглядел удивленным.

— Что ты имеешь в виду?

Она действительно делала это? Может быть, это был день с Мейв, может быть, дело в том, что Маркус был относительно мил с ней в последнее время, но она решила сделать решительный шаг.

— Что ж, — медленно начала она, — я не могу не заметить, что в последнее время все изменилось.

Он ничего не сказал, поэтому она продолжила.

— … И я думаю, мне было интересно, хм, ты все еще полон решимости, чтобы я была… ну, несчастной.

Ее взгляд упал на тарелку, но она мельком взглянула на него. Бессмысленно, потому что его черты не указывали на то, о чем он думал.

Так решительно она продолжила.

— Потому что я думала, эм, если ты хочешь отомстить моему отцу, то, что мы вместе, будь я счастлива или несчастна, по-прежнему выполняешь свою работу. Потому что я предполагаю, что ты последний человек на земле, с которым он хотел бы меня видеть.

Пора поскорее избавиться от остального.

— Я никогда не знала этого парня, поэтому я не обязательно чувствую к нему какую-либо преданность, и с моей мамой никогда не было так же хорошо. В любом случае, я пытаюсь сказать, что жизнь здесь, на Новом Олимпе, жизнь с тобой, может быть хорошей. Я имею в виду, я могла бы быть довольна, если бы ты не возражал, если бы я делала то же самое, что и сегодня, выходила на улицу и не была заперта в квартире весь день.

— И я могла бы сделать это хорошим домом для тебя, — поспешила она сказать, — Я умею готовить и убирать…

— Вот для чего нужна горничная, — резко сказал Маркус.

Кора подскочила от его голоса, но поспешила дальше.

— Что ж, я могла бы делать другие вещи. Хм, женственные вещи. Кора снова посмотрела на свою тарелку.

— Боги знают, что мы совместимы в этом отношении.

Она сделала быстрый вдох и заставила себя снова взглянуть на него.

— Думаю, я предлагаю перемирие между мной и тобой.

— Прекращение огня, — повторил он.

Она кивнула, заставляя себя не отрывать его взгляда, хотя, как всегда, интенсивность его взгляда делала это трудным подвигом.

Некоторое время он молчал, но затем он быстро двинулся, вставая и двигаясь вокруг будки, пока не остановился рядом с ней, протянув к ней руку.

— Я принимаю.

Кора почувствовала, как ее рот открылся. Он принял? Просто так?

— Ладно, — прошептала она. Она протянула руку, и он крепко ее сжал.

— Завтра ко мне зайдет еще один стилист, — сказал он, стремительно подходя к входной двери, таща ее за собой.

Что ж, сегодня он был полон сюрпризов.

— Куда мы идем?

— В театр. Но сейчас мы едем домой.

ГЛАВА 23

Водитель свернул с бульвара из респектабельного дома из коричневого камня на частный подъезд и по рации попросил смотрителя открыть железные ворота. По периметру поместья тянулись перила двадцати футов высотой и толстая вечнозеленая изгородь. Он скрывал территорию от вида на улицу, а в лесных районах отделял лес от остальной части парка.

Может, Маркусу все-таки не понравилась ее идея о прекращении огня, и он привел ее сюда, чтобы убить и похоронить в лесу.

Но нет, шаг вперед, который они, казалось бы, сделали, казался достаточно реальным.

Даже сейчас, пока Маркус не разговаривал, просто слушал музыку, как обычно, его рука все еще была протянута к ее руке, их пальцы сцепились.

Поэтому она осмелилась спросить:

— Куда именно мы идем? Я думала, ты сказал, что мы едем домой.

— В поместье.

Когда он больше ничего не сказал, Кора настаивала.

— Поместье?

Маркус вздохнул, но она никогда раньше не видела это место, и любопытство было естественным.

— Поместье — это последняя остановка старого богатства семьи Убели. Двадцать акров элитной недвижимости все еще в черте города. Он примыкает к большему парку, который охватывает намного больше кварталов.

— Оазис в центре города.

Маркус кивнул.

— Но, как видишь, вряд ли гостеприимное место.

Он указал рукой на окно.

И Кора поняла, что он имел в виду. Пока машина катилась по извилистой дороге, она попыталась представить молодого Маркуса, бегающего по ухоженным лужайкам поместья. Даже днем ​​тени долго лежали под вековыми деревьями.

Неудивительно, что Маркус теперь предпочел современный пентхаус темному поместью.

Сам дом поместья возвышался над мощеным двором в три этажа. Построенный из камня, она поспорила, что в этом доме за ночь могут одновременно разместиться двадцать гостей, а несколько сотен — в длинном бальном зале. Сегодня вечером кто-то оставил свет включенным в одной комнате наверху. Остальные окна были холодными и серыми, и они смотрели на окружающий лес.

Все это было очень готично. И, бросив второй взгляд на саму архитектуру поместья, она наконец увидела, что это такое: крепость, построенная старшим Убели для защиты своей семьи во время войны.

Еще две машины подъехали к подъезду. Кора нервно выглянула в холодные окна, когда Шаро и несколько других мужчин, которых она узнала как Шейдов, вышли из черных седанов на подъездной дорожке.

— Почему мы пришли сюда? — спросила Кора, когда Шаро подошел к дому и открыл замок. Несколько Шейдов из машины позади него первыми вошли внутрь, без сомнения, чтобы дважды проверить дом в целях безопасности. В последнее время Маркус казался особенно взволнованным, и Кора заметила вокруг больше Шейдов, чем обычно.

— Ты сказала, что хочешь прекращения огня. Как моя жена, ты должна быть знакома с моим семейным поместьем. Здесь я обычно останавливаюсь, особенно по выходным, когда мне нужно отдохнуть от городской жизни.

Он привёл ее. Позволил ей увидеть себя полностью.

— Мое детство здесь было очень счастливым. Пока этого не произошло.

— Твоя сестра, — прошептала Кора, — Сколько тебе было лет, когда она умерла?

— Шестнадцать.

Кора наблюдала, как вена на его горле сгибается, когда он глотал, и она готова была поспорить на все, что он винит в смерти своей сестры. Но все же шестнадцать? Он был мальчиком, который уже потерял родителей, совсем один на свете.

— Бьюсь об заклад, она была замечательной.

Маркус покачал головой вверх и вниз, а затем отвернулся. — Давай, я устал. Это был долгий день.

Было только около девяти часов, и хотя да, день наступил с определенной долей истощения, пребывание в самом интимном пространстве Маркуса вызвало безумную вспышку адреналина в Коре.

Часто ли он приводил сюда своих девушек? Чтобы произвести на них впечатление богатством своей семьи? Почему-то она в этом сомневалась.

Почему он никогда раньше не приводил ее сюда?

Несомненно, привязать пленницу и бросить ее в подвал здесь будет меньше риска, чем сделать это на крыше одного из самых популярных отелей в центре города.

Что, если все, что он сказал в ресторане, было ложью, чтобы вывести ее сюда именно для этой цели?

Руки Коры дрожали, когда она потянулась к ручке сиденья, но водитель уже был там, открывая его с другой стороны. Маркус тоже подошел и протянул ей руку. Больше нечего было делать, кроме как взять его. Пока она стояла, ее каблуки впивались в траву.

— Может, мне стоило снова переодеться в кроссовки, которые я носила в приюте, — тихо пробормотала она.

— Не волнуйся. Прямо здесь есть каменная тропа.

— Ой. Хорошо, — сказала Кора.

Маркус держал ее за руку, пока они шли по узкой каменной дорожке от подъезда к двери, где их уже ждал Шаро. Очевидно, проверка безопасности дома Шейдов не показала ничего подозрительного, и Шаро жестом пригласил их внутрь.

«Мы бы хотели остаться в резиденции на вечер», — сказал Маркус, и Шаро кивнул.

— Я дам знать Шейдам. Только патруль по периметру.

Маркус приподнял подбородок, и тут они с Корой переступили порог и оказались внутри.

Маркус, похоже, тоже не был в настроении показывать ей окрестности.

Нет, он нес ее прямо вверх по центральной лестнице, несмотря на ее неоднократные визги, что она не может идти.

Весь путь по короткому коридору до главной спальни, где он поместил ее в центре кровати.

Он последовал за ней вниз, скользнув коленом между ее бедер.

О, так они собирались начать эту часть вечера сегодня рано, не так ли?

Он редко приходил к ней в постель раньше полуночи. Иногда она просыпалась, слыша, как он открывает дверь, иногда ей удавалось бодрствовать в ожидании. Но было только девять часов, за окном все еще висели сумерки, и когда Маркус наклонился, он нажал кнопку, которая включила две настольные лампы и загорелась мягким приглушенным светом. Так что очевидно, что они не стали бы делать это в темноте, как обычно.

Кора дрожала под ним.

Он уперся локтями рядом с ее головой на кровати и опустил бедра, прижимая свою эрекцию к ее самому чувствительному месту. Его жадные руки лежали на ее бедрах, доходя до юбки платья.

Его руки на ее теле казались такими знакомыми.

Слишком знакомыми.

Она привыкла к этому.

Но, в конце концов, они означали, если он действительно имел в виду прекращение огня…

Его губы поцеловали ее ключицу, и следующее, что она помнила, он вцепился в сосок.

Дело не в том, что в постели все стало рутиной. Отнюдь нет. Маркус всегда показывал ей новые позиции и способы почувствовать его внутри нее и избавиться от нее.

Но, за исключением первого раза, он редко искал зрительный контакт. Его поцелуи были нечасто в губы, и он получал удовольствие и уходил, чтобы вернуться в свою спальню.

И Кора не думала, что сможет продолжать отдавать себя ему, если так будет продолжаться.

Она не была уверена, чувствовал ли Маркус ее напряжение под ним, но его голова поднялась, и, как если бы он почувствовал именно то, о чем она думала, его взгляд поймал ее взгляд.

Если истинная внутренняя свобода приходит с действием и утверждением, что ж, здесь ничего не выходит.

Кора схватила лицо Маркуса обеими руками и притянула его к своему лицу. К ее рту.

Она не знала, что делала. Поэтому она прижалась губами к его губам. Было неловко. Она никогда не инициировала поцелуи, и у нее это получалось ужасно…

Но затем его губы нежно коснулись ее, а его умный язык начал дразнить ее губы, пока она не могла не расслабиться в ответ. И когда его руки на ее половом члене поверх платья сделали что-то особенно приятное, она ахнула.

Маркус воспользовался возможностью, чтобы проскользнуть языком ей в рот, и ох, ох…

Ее язык неуверенно двинулся навстречу его и черт побери! В ту секунду, когда кончики их языков соприкоснулись, это было похоже на подключение живого провода прямо к ее клитору.

Она бесстыдно застонала и приподняла таз к его руке.

— Верно, — прорычал он, — Так и должно быть. Дай это мне.

В этот момент Кора не могла не дать ему этого.

Он приподнял ее юбку и спустил трусики, даже не потрудившись снять их полностью, только до щиколоток.

Она пинала их, но без особого энтузиазма, потому что Маркус перенес свой вес на неё. Она даже не слышала, как он расстегивал молнию, но его жар и длина, несомненно, находились в ее центре, толстая головка его члена давила и дразнила, желая войти.

Кора испустила самый пронзительный крик. Она хотела его. Она хотела его больше всего, чего хотела за всю свою жизнь.

Теперь она знала свой ответ. Ей было все равно, в клетке она или на свободе. Если она будет приходить к этому мужчине каждую ночь, она будет счастлива. Безумно.

Она любила его.

Она усмехнулась открытию, желая сказать ему, чтобы он мог почувствовать ее радость.

Но в следующую секунду он потускнел. Потому что он не чувствовал того же. И что, черт возьми, она делала, любя его? Она все еще была наивной девушкой, воображающей, что она принцесса, а он принц, и что все еще есть способ закончиться чем угодно, кроме трагедии.

— Что?

Маркус обнял ее и притянул к себе. Так близко, их груди были скреплены вместе, как будто… как будто он не мог потерять ее. — Почему ты стала грустной?

Она выдавила улыбку. Черт возьми, она бы это не испортила. В клетке или нет, но сегодня она хотела летать совершенно свободно. Она хотела все бросить. Полностью отдаться блаженству в его объятиях.

Она попыталась поцеловать его и отвлечь его, но он покачал головой.

— Кора» — потребовал он, по яйцам глубоко внутри нее, вторгаясь в нее.

От Маркуса Убели никуда не деться. Никогда.

— Ты был здесь, со мной. Но потом ты ушел.

Он должен был быть каким-то опасным преступным лордом. Он не должен был видеть такое дерьмо. Но, возможно, чтение людей сделало его настолько хорошим в том, что он делал.

Кора хотела спрятать лицо у его щеки. Но она сомневалась, что он позволил бы ей уйти от этого.

Поэтому она посмотрела на него, и на этот раз встретиться с ним глазами было одним из самых смелых поступков, которые она когда-либо делала в своей жизни.

— Маркус, — прошептала она, — Я все еще чувствую это. Это никогда не уходило. Не полностью. Я все еще чувствую это, Маркус. И больше.

Глаза Маркуса потемнели, но он не стал заставлять ее объяснять.

На этот раз его губы прижались к ее губам, и то, как он ее поцеловал, было похоже на то, что он ее пожирал. Означает ли это, что он тоже чувствовал? Неужели у него наконец появились чувства?

Но времени на анализ не было, потому что теперь все двигалось быстро.

Маркус повозился с застежкой-молнией на спине ее платья, сумел расстегнуть его наполовину, после чего оно застряло. И Маркус разорвал остаток платья пополам, чтобы снять его.

Кора протестующе вскрикнула, но Маркус только усмехнулся. Его рот тоже не шевельнулся. Это была полная ухмылка Маркуса, сопровождаемая ямочкой на щеках, и у Коры перехватило дыхание.

Что было несправедливо, потому что тогда, когда Маркус катал их и переворачивал, Кора была не готова. Особенно, когда она оказалась верхом.

— Хочу увидеть, как ты оседлаешь меня, красотка.

У Коры отвисла челюсть, но судя по тому, как блестел его взгляд, Кора была не в настроении отказывать ему. Так что она расстегнула застежку бюстгальтера и сняла его, встряхивая волосы с их булавок, оседлав его. Это имело намеченный эффект, заставляя ее сиськи покачиваться взад и вперед.

Маркус простонал:

— Прекратите пытки. Твоя киска такая горячая на моем члене.

— Грубо, — сделала вид, что наказывает его, наклонившись и погрозив ему пальцем перед лицом. Это было дополнительным преимуществом, позволив ее соскам зачесать волосы на его груди и взлохмачить.

Зрелище, которое не упустили Маркус.

— Черт, — резко прошептал он, прежде чем потянуться к ее груди.

Он поймал весь их вес в свои большие руки и сразу начал катать их и нежно щипать ее соски.

Она не могла сдержать хныканье, вызванное его действиями. — Да, да. Да!

Она не хотела, чтобы он останавливался ни на секунду, поэтому именно она потянулась вниз, чтобы снова совместить его член с ее входом.

И когда он мучил ее соски и снова наполнял ее своим толстым длинным членом, она была на грани, и все же казалось, что они только начали.

Она перевернула бедра и прижалась к нему. Ей было все равно, что они только начались. Она нуждалась в этом. Она чертовски нуждалась в этом. Сейчас.

Так что она каталась на нем жестко и грязно. Она схватила Маркуса за волосы и столкнула их рты вместе, когда ее охватил оргазм. Она закричала ему в рот и сжалась вокруг него так сильно, как только могла. Его толчки стали более безумными, и она надеялась, что он скоро закончит, потому что не думала, что оргазм продлится намного дольше.

Охххххххххххх. Ох! Последний небольшой толчок, и дело было сделано.

Маркус замедлил свои толчки, и она нахмурилась. Он…?

Нежный смешок Маркуса, урчавшего под ней, был ее ответом.

— Нет, милая, я еще не пришёл. Для тебя это было первым из многих, и когда я приду, ты это узнаёшь.

Он перекатил ее еще раз, на этот раз так, что она оказалась на животе, а он лёг на нее сзади. Он приподнял ее бедра и погрузился в нее.

ШЛЕП. Он ударил ее по заднице.

— Эй!

Маркус засмеялся еще глубже.

— Возможно, я позволил тебе быть сверху на минуту, но не забывай, кто главный.

По телу Коры пробегали холодные мурашки. И не из страха.

Кора повернула голову через плечо, чтобы посмотреть на него, моргнула красивыми ресницами и сказала:

— Да, сэр.

Если она думала, что его глаза раньше были яркими, они были ничем по сравнению с тем, как все его лицо ожило от ее слов.

Он нанес еще один шлепок по противоположной щеке задницы.

А потом он успокоил кожу, которую только что ударил, проведя пальцем вниз и вокруг своего стержня, чтобы собрать немного ее крема и растереть им все вокруг ее задницы.

Когда он снова начал ее трахать, она почувствовала, как один из его пальцев начал зондировать.

Это заставило ее содрогнуться. Что он такое… Это было так грязно…

Так почему же это было так чертовски хорошо?

Он с силой поглаживал ее киску, одна рука на ее клиторе, другая на ее заднице. И это было так много стимулов, весь Маркус, везде Маркус…

Кора беззастенчиво взвыла во второй раз, сжимая Маркуса, когда он каждым своим толчком ударял по этому славному месту внутри нее, сжимая и расслабляя вокруг себя, сжимая, отпуская и сжимая…

Маркус был прямо за ней, склонился над ее плечом, чтобы поцеловать ее, когда он замер, яростно дернулся назад и толкнулся обратно.

Кора сжалась вокруг него, желая удержать его.

Но, как всегда, это тоже подошло к концу.

Кора почувствовала, как слезы наполнились в ее глазах. Дорогие боги, о чем она думала? Как удивительный, душераздирающий секс поможет чему-нибудь, когда дело доходит до ее замешательства по поводу Маркуса?

Маркус слез с нее, и Кора немедленно перекатилась к краю кровати, потянувшись за салфетками с тумбочки, чтобы привести себя в порядок.

— Где моя спальня? — спросила она, гордая собой, что ей удалось добиться даже несколько ровного тона.

Маркус ничего не сказал, но повернулся, когда она бросила салфетки в мусорное ведро, обхватив ее рукой сзади за талию.

— Маркус, что…?

Но ее уже затащили обратно в кровать. Маркус забрался рядом с ней или, вернее, позади нее, обняв ее. Он накинул на них простыню и одеяло.

Другой рукой он выключил лампы на тумбочке и устроился в постели, как будто все было в порядке или необычно.

Маркус никогда не обнимался после секса.

Обычно мужчина обращался с кроватью, как с горячей картошкой, от которой ему не терпелось уйти достаточно быстро после того, как они закончили. Так что дало?

Маркус обнял ее за талию. Она ползла вверх, пока он не обнял одну из ее грудей. Он перекинул ногу через ее ногу, чуть не прижав ее к кровати.

Неужели он думал, что она отправится бродить по его великому поместью и найти какую-нибудь семейную тайну?

Но когда его дыхание позади нее быстро облегчилось, и он начал тихонько храпеть, ее поразила еще более потрясающая мысль: он действительно имел в виду прекращение огня. Перемирие.

Такой могла бы быть жизнь с Маркусом как его женой.

Все, что она сказала ему этим вечером за ужином… Большая часть ее никогда не думала, что подобное возможно с Маркусом Убели. Она думала, что произнесет свою громкую речь, и он останется обычным засранцем, и, по крайней мере, она не будет так плохо себя чувствовать из-за бега, когда придет время.

Но сейчас?

Она уткнулась головой в подушку рядом с Маркусом, в то время как его руки обвились вокруг нее, заставляя ее чувствовать себя в большей безопасности, любимой и обожаемой, чем когда-либо в ее жизни.

И что именно она должна была с этим делать?

ГЛАВА 24

Кора была восхитительна в красном бархатном платье, которое подчеркивало ее формы во всех нужных местах. Маркус остановился в дверях и смотрел, как она надевает сережки. Она была такой красивой, что на нее почти больно было смотреть. Она разгладила юбку платья, посмотрела на себя в зеркало и потрогала свои сережки, дважды проверив, что они застегиваются правильно.

По легкой морщине у нее на лбу Маркус мог сказать, что она не видит того, что видит он. Сначала он подумал, что это притворство — она ​​притворилась, что не знает, на что влияет ее красота. Но он постепенно осознавал, что она действительно этого не замечает. Она считала себя простой. Обычный. Ее мама действительно много сделала с ней. Она не знала, насколько она особенная.

Маркус не был уверен, ждал ли он того дня, когда она наконец это осознала, или нет. Будет ли она испорчена, как и все в этом городе, со временем?

Нет, ответ пришел к нему почти так же быстро, как и вопрос.

Кора не была похожа на всех, кого он когда-либо знал. Она не боялась его и не хотела ничего от него, кроме очевидного, чтобы избавиться от него. Он не мог сдержать улыбку, скривившую его губы при этой мысли.

И сейчас?

Теперь, когда он почувствовал, как она смягчилась и стала податливой под его прикосновением, даже зная все, что она с ним сделала? Сможет ли он когда-нибудь ее отпустить?

И снова ответ пришел быстро.

Никогда.

Он прочистил горло, и Кора вздрогнула, обернувшись, чтобы посмотреть в его сторону.

— Водитель ждет.

Кора кивнула.

— Конечно. Дай мне шаль.

У Маркуса оно было на предплечье, и он протянул ей. Это была роскошная норковая шаль, и он накинул ее ей на плечи.

Он обернул ею ее и схватил ее за руки, притянув ее к себе к груди и уткнулся носом в ее шею. Ее волосы были собраны, обнажая область.

Он глубоко вздохнул и поцеловал ее прямо за ухо.

— Сегодня ты выглядишь изысканно, — выдохнул он.

— С-спасибо, — пробормотала она.

Маркус улыбнулся ей в шею, еще на мгновение удержал ее в плену и, наконец, отпустил.

— Пойдем, — сказал он, наконец отступая, — Мы не хотим пропустить разогрев.

Она кивнула, но Маркус не заметил, как у нее перехватило дыхание.

Она повернулась, и он взял ее за руку и вывел из пентхауса туда, где водитель ждал у вестибюля с «Бентли».

Ни один из них не сказал ни слова, пока Маркус надежно не уложил ее на заднем сиденье машины.

Когда Маркус заговорил, Кора с удивлением посмотрела на него. — Кора, я хочу, чтобы ты знала…

Он обычно молчал в машине. Это было одно из немногих мест, где прекратился весь шум и люди, которым не хватало его времени и внимания.

Но сейчас его больше интересовала Кора. Он хотел, чтобы она поняла.

— Я не всегда был таким.

Брови Коры сошлись вместе, и она ничего не сказала, но он определенно привлек ее внимание.

— В детстве мой отец всегда хотел лучшего для своей семьи. Он сделал бы все для моей матери и нас, детей. Но он был иммигрантом и бессилен противостоять семье Титанов. Раньше они бегали по улицам.

Теперь он определенно привлек внимание Коры.

— Так называемый «налог на защиту», который требовали Титаны, съел почти весь доход моего отца. У всех тоже. Итак, мой отец решил что-то сделать. Он пришел на эту землю не только для того, чтобы быть бедным и голодным, как в старой стране.

Кора не сводила с него глаз.

— А Джино Убели был естественным лидером. Он построил снаряжение из ничего и в течение пяти лет бросал вызов Титанам за территорию. Это была война. К тому моменту Титаны удерживали монополию на Новый Олимп на протяжении десятилетий, но их превосходство сделало их слабыми в обеспечении соблюдения.

— Именно Карл, Ян и отец Александра создали Империю Титанов, они были просто наследниками. Раньше они никогда не сражались за территорию, и они до смеха плохо держались за нее.

Кора тяжело сглотнула, но не отвела взгляда, даже когда он произнес имя ее отца. Карл.

— Они подумали, что сумеют расправиться с ними, сделав свои коллекции более жестокими. Они преследовали не только мужчин, которые им были должны, но и их семьи. Это имело противоположный эффект, который они хотели. Потому что мой отец обещал людям, что живет по Кодексу. Никто не пострадал, кроме самих грешников. Невинные останутся в стороне.

Взгляд Маркуса скользнул к окну, когда он подумал о Кьяре. — Мой отец придерживался своего Кодекса до самой своей смерти.

Маркус снова перевел взгляд на Кору.

— Однако Титаны не жили по такому Кодексу.

— Кьяра, — сказала Кора.

Маркус кивнул, но ничего не мог сказать о своей сестре. Не сегодня ночью. Может, никогда.

— Во всяком случае, так все и началось. Я сменил отца и пытался обеспечить соблюдение его Кодекса. Возможно, ты никогда не поверишь, но я делаю то, что делаю, чтобы обезопасить таких, как Кьяра.

Но даже когда он это сказал, он чувствовал собственное лицемерие. Потому что никто не был больше похож на Кьяру, чем женщина, сидящая на сиденье рядом с ним.

Маленькая рука Коры нашла его.

Он отстранился. Что с ней не так? Как она могла так смотреть на него глазами, полными сочувствия? Ее семья и его семья были естественными врагами с того дня, как они оба родились.

Ей было нечего смотреть на него с пониманием. Особенно после того, что он с ней сделал.

Он даже не знал, зачем все это говорил. Почему он пытался притвориться кем-то другим, чем он был?

— Забудь об этом.

— Нет. Нет, Маркус, нет.

Она снова схватила его за руку.

— На этот раз ты посмотришь на меня.

Он посмотрел на нее хотя бы потому, что ни у кого не хватило смелости попытаться так его командовать.

— Мне очень жаль, что случилось с твоей сестрой, Маркус. Мне очень жаль, что все это произошло. Мы должны были встретиться в другом мире, где ты был бы просто мужчиной, а я — просто женщиной.

Он покачал головой, но не мог не протянуть руку и провести большим пальцем по ее лицу и по ее щеке. Так много своей жизни он посвятил защите, и он почти забыл, как это выглядит — истинная невиновность.

— Ты чудо, — пробормотал он.

Он продолжил движение большим пальцем к ее рту и по ее пухлой нижней губе. Она резко ахнула от его прикосновения.

Он улыбнулся. Он был так тронут ею. Даже когда она заявляла, что ненавидит его, на нее всегда это влияло.

Дьявол в нем заставил его засунуть большой палец между этими сладкими губами. Это было ее влияние на него. Невозможно было увидеть ее невиновность, не желая, чтобы все оставалось наедине с собой.

Ее язык метнулся вперед, чтобы лизнуть подушечку его большого пальца в ее рту, и его брюки сразу же стали неудобно тесными.

Он только неохотно отступил. Как бы ему ни хотелось накинуть это модное платье и затащить ее к себе на колени, он не верил, что не сорвет эту чертову штуку, учитывая то, что он хотел сделать с ней. И он хотел подарить ей эту ночь.

Она любила театр. Она загорелась чтением дурацкой брошюры в ночь на аукционе. Желание поставить свои нужды на первое место было странным импульсом, который он чувствовал, отдаваясь все больше и больше.

Он был рад, когда они прибыли на Театральный ряд, и водитель остановился. Иногда ход его собственных мыслей вокруг Коры тревожил его.

Несколько его Шейдов подошли к машине, когда он помог Коре выбраться. Он поднял подбородок к каждому из них, всем людям, которым он доверял. Сегодня вечером они будут постоянно стоять на страже как в театре, так и за его пределами. Шаро все еще было в городе.

Маркус взял Кору за руку, когда они направились в театр. Это был самый большой и грандиозный театр на бульваре, с огромным навесом, освещенным мигающими лампочками. Маркус хотел затолкнуть Кору внутрь, но она остановилась, глядя на все это, ее глаза расширились, идеальные губы приоткрылись, сияя, как богиня.

Маркус какое-то время стоял и наблюдал за ней. Слишком долгий момент. Здесь, на улице, было небезопасно. Маркус нахмурился и крепче схватил ее за руку.

— Пошли, — грубо приказал он.

Кора фыркнула, явно раздраженная на него, но он проигнорировал ее. Она никогда не понимала даже основ того, что нужно, чтобы оставаться в безопасности в таком городе. Очевидно. Она вошла прямо в его ожидающие лапы, когда он явно был львом, а она ягненком.

Что ж, у нее может и не быть инстинкта самосохранения, но у него было, и он будет держать ее в безопасности, несмотря ни на что. В безопасности отвсех, кроме него.

Он повел ее вверх по большой лестнице с красным ковровым покрытием и по уединенному коридору к балкону с ложами. Ашерс посмотрел на них, как будто хотел спросить об их билетах, но как только они подошли достаточно близко и узнали лицо Маркуса, они просто опустили головы и снова поспешили прочь.

Кресла в ложе не всегда были лучшими местами в доме, но в этом театре они были. Маркус помог Коре устроиться в переднем ряду у ложи, что обеспечивало прекрасный, беспрепятственный обзор всей сцены и оркестра.

Хотя еще ничего не происходило, Кора казалась загипнотизированной, глядя в крошечный бинокль на всех прибывающих людей.

— Все выглядят таким шикарным, — прошептала она, задыхаясь.

Маркус улыбнулся ей. Ее шея была длинной и элегантной, с такой уложенной прической. Он проследил за линиями ее кремовой груди и самым маленьким взглядом на декольте, который дает элегантное платье. Он едва мог дождаться вечера. Он мог представить себе, каким маслянисто-мягкий бархат будет ощущаться под его кожей, когда он схватит ее за талию и медленно, медленно соскользнёт с застежки-молнии сзади, разворачивая свой приз.

— Ой, извини, — сказала Кора, уронив маленький бронзовый бинокль и протянув ему, — Ты хочешь посмотреть?

— Все, на что я хочу смотреть, я уже вижу, — пробормотал он, еще раз медленно осматривая ее тело вверх и вниз.

Ее щеки так ярко покраснели, что контрастировало с бледностью остального лица. Она была такой молодой и свежей, как оторванный лепесток.

— Что я буду с тобой делать?

Ее брови чуть сморщились, и Маркус мог поклясться, что заметил дрожь на ее губе. Черты ее лица были полны необузданных эмоций и уязвимости. Как будто его слово могло сделать или сломать ее.

Глупая девочка. Глупая, глупая девочка.

Но как он мог ругать ее за это, когда ему это было…

Он покачал головой… когда это было то, что он ценил в ней больше всего?

Но он был достаточно обеспокоен своей почти умственной ошибкой, чтобы отвернуться от нее. К счастью, в то же время свет вокруг театра начал тускнеть.

— Шоу вот-вот начнется, — без надобности сказал он, подняв руку и проведя ею по затылку.

Он был рад, когда темнота полностью окутала ложу и свет сосредоточился на сцене.

Спектакль был современным пересказом Ромео и Джульетты. Маркус сидел и раньше, но не обратил особого внимания на повествование. Театр был хорошим респектабельным местом для встреч с людьми, которым было неудобно приезжать в Преисподнюю.

Он также не мог сказать, что на этот раз получил от шоу намного больше. Было гораздо увлекательнее наблюдать за игрой эмоций на лице Коры.

Ее руки схватились за деревянные перила сиденья ложи, когда она наклонилась, завороженная всей постановкой. В конце концов, обильные слезы потекли по ее щекам, и она вскочила на ноги, яростно хлопая в ладоши.

Она тоже не стеснялась делиться своими мыслями. Как только снова загорелся свет, она говорила со скоростью милю в минуту.

— Если бы она проснулась на минуту раньше, — хмыкнула она, слезы все еще текли по ее щекам, — Или если бы он не был таким глупым и опрометчивым, убив себя вот так. И никто не должен полагаться на глупого велосипедного посыльного, когда речь идет о жизни и смерти! О чем они думали?!

Маркус кивнул своим Шейдам, когда они выходили из театра, положив руку на поясницу Коры и повел ее к машине, которая ждала у обочины.

— Как ты даже не прослезился? — воскликнула Кора, останавливаясь на тротуаре, — Разве ты не смотрел тот же спектакль, что и я?

Знала ли она, как мило она выглядела, когда была в раздражении?

Маркус улыбнулся ей.

— В машине, — сказал он.

Кора покачала головой, но забралась в машину после того, как он открыл для нее дверь.

Он сел в машину и сказал водителю:

— Отвези нас обратно в поместье.

Водитель наклонил голову, как всегда формально, с твердо застегнутой круглой фуражкой шофера.

— Я имею в виду, что Джульетта была такой милой и умной, что Ромео должен был знать, что она нашла другой способ быть с ним. Если бы только он ей доверял…

Маркус заставил ее замолчать поцелуем. Он хотел сделать это с середины первого акта, когда она начала кусать сочную нижнюю губу в тревоге за любовников на сцене.

Он засосал ее нижнюю губу в свой рот и прикусил ее зубами, пока из ее горла не вырвался легкий стон. Блять, да. Было так легко потеряться в ней. В ощущении ее мягкого тела, прилегающего к нему, когда он уложил ее на заднее сиденье. В ее вкусе на его губах.

Она была такой невинной. Хорошой. Чистой…

За исключением того, как он один мог осквернить ее. Ни один другой мужчина никогда не услышал бы тех тихих возбужденных звуков, которые она издавала. Никто больше никогда не упивался бы ее радостным хихиканьем, когда он водил щетиной по ее шее.

Он никогда не отпустит ее. Она была его навсегда.

Она вошла в его жизнь, как солнце, пробившееся сквозь облака после долгой замороженной зимы. Он пытался это отрицать. Он не хотел признавать, насколько она дорога ему. Он был так ослеплен своими планами и жаждой мести, но теперь…

Он посмотрел на лицо, которое так сильно его взволновало… Он покачал головой, отстранился и зачесал прядь волос ей за ухо.

— Кора, эти последние пару месяцев с тобой… я никогда не думал, что я…

Ее глаза метались между его глазами.

— Ты никогда не думал, что ты…?

Похоже, ее жизнь зависела от того, что он собирался сказать дальше.

Но что-то привлекло его внимание из окна — Первый Афинский банк? Почему они оказались на бульваре Афина? Они должны были отправиться на восток из города, чтобы вернуться в поместье.

Маркус нахмурился и посмотрел в зеркало заднего вида, пытаясь поймать взгляд водителя. Как будто чувствуя его взгляд, водитель оглянулся на него.

Глаза женские, женщин Шейдов у него не было.

Что за…

Все произошло слишком быстро. Водитель нажал на тормоз, и колеса машины завизжали, Маркус едва успел обнять Кору, и их обоих отбросило вперед на сиденье перед ними. По крайней мере, Кора всегда пристегивала ремень безопасности, а водительское сиденье не давало Маркусу улететь слишком далеко вперед, хотя, когда он врезался в него, было больно. Испуганный крик Коры наполнил машину. Маркус не стал кричать. Времени не было. Он должен был сосредоточиться. Он должен вытащить оттуда Кору. Как только машина остановилась…

Машина наконец остановилась, и Маркус попытался расстегнуть ремень безопасности Коры.

— Убери от нее руки. Руки вверх.

— Мама? Что ты делаешь?!

Маркус повернулся, и вот она. Деми Титан снимает с шофера шляпу, скрывавшую все ее темно-каштановые волосы, и отбрасывает их в сторону.

В руках у нее был большой пистолет, ствол которого был направлен прямо в грудь Маркуса.

— Кора, выйди из машины, — приказала Деми.

— Мама, опусти пистолет!

Деми не сводила глаз с Маркуса, даже когда ее голос стал резче с дочерью.

— Выходи из машины сейчас же, или боги помогут мне, Кора, тебе не понравятся последствия.

У Маркуса уже была причина ненавидеть эту женщину, но ее отношение к Коре только укрепило ее. Если он будет двигаться достаточно быстро, он сможет направить пистолет вверх, и даже если она получит выстрел, он безвредно попадет в…

— Передай своей сестре, что я передаю ей самый лучший привет, — сказала Деми, Поэтическая справедливость, если вдуматься. Мое лицо она тоже видела в последний раз.

Чего ждать? Она убила Кьяру…

— Мама! Нет! Я люблю…

Две вещи произошли одновременно, на самом деле одновременно. Это был момент, который Маркус будет переживать и снова и снова переживать в своей памяти. Почему он не видел того, что было у Коры? Почему он не понял, что Деми закончила восхвалять?

Потому что одновременно с тем, как тело Коры врезалось в тело Маркуса, раздался выстрел.

Мучительный крик Деми только усилил то, что его мозг отказывался обрабатывать.

Нет.

Кора на самом деле не просто прыгнула под пулю из-за него.

Она не была такой глупой.

Но когда он оттолкнул ее обратно на сиденье, ее лицо было призрачно бледным, и, хотя это и не было сразу видно на красном бархате платья, его рука отошла от ее крови, когда он коснулся левой стороны ее груди.

Деми выбросила пистолет и закричала, пытаясь добраться до дочери, но Маркус оттолкнул ее.

— Веди машину! Она в шоке, доставь нас к Новому олимпийскому генералу. У нас пять минут.

Кровь текла по обнаженной руке Коры и стекала на кожаное сиденье под ней.

Маркус сжал рану.

— Останься со мной. Кора, ты меня слышишь? — рявкнул он. — Останься со мной, черт возьми!

Ошеломленные глаза Коры скользнули к нему, но он не был уверен, что она вообще его слышит. Блядь!

— Двигайся быстрее, — крикнул он вперед.

Деми ничего не сказала, но проехала на следующий красный свет, едва обогнув встречную машину. Маркусу было все равно. У Коры было затрудненное дыхание и беспорядочный взгляд.

— Останься со мной. Останься со мной, Кора.

Это все, что он мог сказать. Он повторял это, пока это не превратилось в молитву.

Она не могла оставить его. Она не могла, черт возьми, бросить его теперь, когда он ее нашел. Он не мог вернуться к… к… Для него не было жизни без нее.

— Мы здесь», — позвала Деми, и Маркус поднял глаза и увидел, что они действительно были в больнице, у входа в отделение неотложной помощи. Деми подъехала к подъезду, и из нее выбежали несколько медработников.

Маркус толкнул заднюю дверь.

— Пулевое ранение в верхней левой части груди. Она теряет много крови.

Еще несколько техников принесли каталку и вместе они умело вытащили Кору из машины и подняли на каталку.

Маркус последовал за ними, пока они везли ее в больницу. Он только один раз оглянулся на Деми, которая стояла у двери со стороны водителя и смотрела, как ее дочь увозят прочь.

Ему следовало сразу же написать своим лейтенантам, чтобы они схватили женщину, прежде чем она сможет ускользнуть из города.

Вместо этого он продолжал бегать рядом с каталкой. Кровь, было столько крови. Это было еще более заметно на фоне белой простыни. Столько крови. Прямо как у Кьяры. Это было как с Кьярой, а что, если он тоже потеряет Кору?

Еще больше людей присоединились к процессии, бегущей рядом с Корой, когда они летели вместе с ней по холлу. Медсестры, врачи, все они задают вопросы и задают медицинский жаргон, которому Маркус мог только наполовину усвоить.

Он сжал руку Коры и продолжал повторять свою мантру, перемежая:

«Останься со мной» и «Я никогда тебя не отпущу».

Но когда они, наконец, отвезли Кору в операционную, санитар оттолкнул Маркуса.

— Вы не можете войти сюда, сэр.

Маркус сердито посмотрел на мужчину и попал ему прямо в лицо.

— Она моя жена, — прорычал он, — И ее только что застрелили. Ты не захочешь сейчас встать между мной и ней.

Санитар выглядел так, как будто собирался обосрать себя, но, качая подбородком, он повторил:

— Во время операции не допускаются близкие, сэр.

— У нас тут проблема? — спросил второй мужчина, медбрат, перешедший со стороны Коры, чтобы присоединиться к санитарам, блокируя дверь.

— Вернись к моей жене, — почти крикнул Маркус, — Какого хрена ты здесь делаешь? Ты ей нужен там.

Он указал на то место, где четыре человека кружили вокруг его жены, и все работали над ней. Он тоже хотел быть рядом с ней, держать ее за руку и пообещать, что снова все поправит.

Но это было дерьмово.

Были все шансы, что все будет в порядке. Что она не умрет.

Санитар положил руку Маркусу на плечо, пытаясь вывести его из комнаты, и Маркус оттолкнул его. Но он повернулся сам, не желая отвлекать их всех от гораздо более важной работы — сосредоточиться на Коре. Он пробежал по коридору на несколько шагов, когда они закрыли дверь в комнату Коры.

На секунду он полностью растерялся.

Что он должен был…

Как он мог…

Он повернулся к стене коридора и ударил кулаками по ней, издав яростный рев.

О чем, черт возьми, она думала?

Бросить ее тело перед пулей для него?

Зачем ей надо было это делать?

Какого хрена она сделала что-то такое чертовски идиотское?

Ради бога, он фактически похитил ее. Он соблазнил и женился на ней под ложным предлогом. Обернул ей шею ошейником и приковал к кровати. Кто в здравом уме принял бы пулю за такого человека?

Если бы она не умирала в другой комнате, он бы пошел и задушил ее за глупость.

Он чертовски уверен, что хотел кого-нибудь задушить. Кому-то нужно было платить. Кровь за кровь.

Он наконец вытащил телефон из кармана и набрал Анджело, прежде чем даже позвонить Шаро.

— Да, босс?

— У вас есть война. Ударьте по уязвимым целям, о которых вы говорили в Метрополисе. Я хочу крови. Я хочу, чтобы улицы залились чертовой кровью.

ГЛАВА 25

Началась война с Титанами. А Кора была в коме.

Доктора постоянно напоминали Маркусу, что это была медицинская кома, как будто от этого ему должно было стать лучше.

Они сказали, что она проснется в любой момент. Но они говорили это уже несколько дней. И она все еще не проснулась.

Пуля вошла в ее грудь и попала в живот, что было лучше, чем если бы она попала в ее сердце или легкие, но все же — чертова кома.

Маркус сидел у ее больничной койки, ее холодная маленькая рука была безжизненной. Когда он не совещался со своими лейтенантами, он был здесь. Сидя на жестком пластиковом стуле и держа ее за руку.

О, до чего довело великого Маркуса Убели. Он зажал свои жалящие глаза большим и указательным пальцами.

— Врач сказал, что приятно с тобой поговорить. Я не знаю, что знакомые голоса могут тебе помочь.

Он покачал головой, глядя в окно на холодный, унылый дождливый день.

— Может заставить тебя проснуться быстрее. Или что ты все еще можешь слышать мой голос или какую-то чушь…

— В любом случае, — он наклонился вперед и сжал ее руку, — Я не уверен, что мой голос — это тот, из-за которого ты была бы рада проснуться, учитывая все обстоятельства… Но я все, что у тебя есть.

Ни один из его Шейдов не смог победить Деми до того, как она ускользнула из города. Что, наверное, было хорошо. Маркус не доверился бы ей, если бы он когда-нибудь добрался до женщины. Она уложила Кору в эту кровать. Но не только это.

Передайте своей сестре, что я передаю ей наилучшие пожелания. Мое лицо она тоже видела в последний раз.

Если Деми говорила правду, в конце концов, не отец Коры убил его сестру. И зачем ей лгать? Она думала, что это последний момент на земле Маркуса. Нет, она говорила правду.

И чем больше Маркус думал об этом, тем больше в этом был смысл.

В свое время Титаны были шикарной командой. Они были не просто мускулами, за операцией стояли мозги.

За исключением того, что после того, как их выгнали с Нового Олимпа и они отступили в Метрополис, они превратились в просто силу, а мозги…?

Потому что Деми улетела со своей маленькой дочерью. И все это время она была мозгом. Только потому, что она вернулась, Титаны смогли провести интриги и махинации, которые потребовались даже для попытки вернуть свою территорию на Новом Олимпе.

Это все время было у Маркуса прямо под носом, и он этого не видел. Деми была женщиной в традиционно мужской игре, и она использовала этот факт, чтобы все недооценили ее. Включая Маркуса.

Это не было ошибкой, которую он совершит снова.

Так много ошибок.

— Этого не должно было случиться.

Маркус отпустил руку Коры и отодвинул стул, вставая.

— Ничего из этого не должно было случиться.

Он для хорошей меры пнул стул.

— У меня был план. У меня был план, а ты не должна была… Я не должен был…

Он покачал головой, затем вернулся к ее кровати и ткнул пальцем ей в лицо.

— Я не просил об этом. Я простой человек. Я хочу простых вещей. Чтобы держать этот город под контролем, когда каждый проклятый день какой-нибудь новый идиот думает, что они собираются попытаться стать большой шишкой и украсть чужую территорию. Я стараюсь свести наркотики к минимуму, я слежу за тем, чтобы они не попадали в школы, я удостоверяюсь, что Сантино хорошо обращается со своими девочками, и боги знают, что ни один пистолет не войдет в город и не выйдет из него без моего разрешения.

Он пошел дальше в лицо Коре.

— И я делаю это ради денег? — Он засмеялся, отступая, — Что, черт возьми, я буду делать с большим количеством денег? Ты видишь, как я живу. Деньги хороши только потому, что они дают нам власть. Это единственная валюта, которая меня волновала. Если бы я не командовал, все это место превратилось бы в дерьмо. Я знаю, потому что однажды попробовал, позволив кому-то другому взять на себя инициативу. Но я уже сказал тебе об этом.

Маркус рухнул на кровать Коры. Ее стройное тело было таким маленьким, что в нем было много места.

— Я не сказал тебе, что это я убил мою сестру. Я должен был заявить о своем первородстве в тот день, когда мои мать и отец были застрелены. Но я этого не сделал.

Его голос чуть не сорвался на последнем слове. Его самый глубокий гребаный позор.

— Я подвел их и подвел Кьяру.

Он наклонился над телом Коры и прошептал свое признание ей в лоб.

— Это моя вина, что она умерла. Мы спрятались. Целый год мы прятались в поместье. Я не продолжал дело, начатое моим отцом. Я позволил Титанам неистовствовать в городе, наивно полагая, что они оставят нас в покое.

Он покачал головой глухим шепотом.

— Мы оба были детьми. Подростками. Я думал, они нас оставят в покое.

Но для матери Коры это не имело значения. Маркус должен был знать, что любой Убели будет считаться угрозой, пока они дышат.

Однако Маркус даже не подумал об этом. Потому что его отец жил по Кодексу. Женщины и дети остались в стороне, отдельно от бизнеса. Это был самый священный закон Джино Убели.

Но он должен был знать, что у Титанов нет таких сомнений. Он должен был знать, и, хотя он был молод, он должен был принять мантию, которую оставил после себя его отец. Он знал свое дело. Его отец начал обучать его с одиннадцати лет. Все игроки его хорошо знали.

Они определенно не возражали, чтобы он выполнял приказ год спустя, когда ему было шестнадцать. С другой стороны, он не был обычным шестнадцатилетним парнем. После смерти Кьяры…

Мама всегда говорила, что он чувствительный ребенок. Но он онемел все оставшиеся чувствительные части и сделал себя роботом.

Он казнил людей, не моргнув глазом. Он ничего не чувствовал. Так долго, что это стало нормальным. Это было хорошо для бизнеса. Он мог безжалостно действовать без всяких эмоций.

— Пока ты, Кора, — прошептал он, подняв голову и глядя на нее. — Пожалуйста, вернись ко мне. Вернись ко мне, Кора.

Он грубо обнял ее лицо.

— Ты должна вернуться ко мне. Ты заставила меня снова почувствовать, и это до чертиков пугает меня. Я никогда больше не должен был чувствовать такую ​​глубину. Я никогда не должен был никого любить…

Он прижался губами к ее губам, но они были холодными и неподвижными под его губами.

— Просыпайся, — скомандовал он.

— Просыпайся!

Раньше она всегда умела подчиняться. Какого хрена не сейчас?

Он разочарованно потряс ее за плечи. С большим усилием он остановился. Что, черт возьми, он делал? Он отпустил ее и снова встал, делая шаг назад. Иисус Христос. Он повернулся к ней спиной и провел руками по волосам.

Что, черт возьми, он делал? Он вел себя как сумасшедший.

И он ее не любил.

Он не мог.

Что он делал здесь день за днем, парил над ее кроватью, как влюбленный школьник? Именно из-за нее он не предпринял действий против Титанов раньше.

Очередной раз. Его убаюкивали, думая, что есть путь вперед, который действительно может привести к миру, когда долгий опыт научил его, что грубая сила и насилие — единственный язык, понятный миру.

Он повернулся к двери. Нет, мягкости не было места в его жизни.

Он открыл дверь и обнаружил Шаро с другой стороны с поднятым кулаком, как будто он собирался постучать.

— Что такое? — рявкнул Маркус.

Шаро осмотрел его с головы до ног.

— Брат, с тобой все в порядке?

Маркус впился взглядом в более крупного мужчину, хотя Шаро возвышался над ним. Все действительно пошло наперекосяк, если бы его заместитель решился так подробно расспросить его. Их отношения складывались не так. Маркус отдавал команды, а Шаро исполнял их. Шаро временами давал мудрые советы и мог сыграть адвоката дьявола с лучшими из них. Но они никогда не спрашивали друг друга о своей личной жизни или своих долбаных чувствах.

— Отчет, — потребовал Маркус.

Однако, похоже, Шаро не поддавался так легко.

— Можно уделить минутку, — пробормотал Шаро.

— Ты заботишься о девушке. Я вижу, как ты с ней, и мне нравится то, что вижу.

Что ж, теперь Шаро действительно начал его бесить.

— Ты видел, как я играл роль, — отрезал Маркус, — Кора всегда была для меня шахматной фигурой, чтобы играть против Титанов. И она выполнила свою задачу. Она вытащила Деми, и теперь мы знаем, кто на самом деле стоит за операцией. И в качестве дополнительного бонуса дорогая женушка сделала себе щит и приняла за меня пулю. Я бы сказал, что с ее точки зрения миссия выполнена лучше, чем я когда-либо мог надеяться. К тому же она классная женщина, так что…

— Этого достаточно, — перебил его Шаро, подходя к нему прямо в лицо, — «Я знаю, что тебе больно, и это единственная причина, по которой я не…

Но затем голова Шаро дернулась, когда что-то за плечом Маркуса привлекло его внимание, и он оттолкнул Маркуса в сторону.

— Белла, ты проснулась!

ГЛАВА 26

Десять минут назад…

Все было чёрным. Так темно и холодно.

За всю свою жизнь Кора никогда не чувствовала себя более холодной или более одинокой. Это было как в погребе, но в миллион раз хуже. В подвале, по крайней мере, она могла чувствовать пол под ногами. Она могла сосчитать шаги до двери, девять шагов вверх и девять шагов назад. Были кирпичные стены. Сколько часов она потратила на ощупывание контуров каждого из них, запоминание их?

Но здесь, в пустоте, ничего не было. Она попыталась закричать, но не вышло ни звука. Она пыталась взмахнуть руками, но они не двигались. Она их даже не чувствовала. Она слышала голоса, приглушенные, доносящиеся издалека, сквозь темный туман.

Я здесь! Я прямо здесь. Приди и найди меня!

Но никто ее никогда не слышал. Никто не поднял руки в темноту.

Голоса ушли.

Но они вернулись. Ближе. Она так сильно сконцентрировалась. «Пожалуйста», умоляла она.

И она это слышала. Ясный, как звон колокольчика.

Его голос. Называя ее имя.

— Кора.

Все в ней, вся ее душа узнала его.

Да, я здесь!

— Вернись ко мне, Кора.

Я здесь. Я здесь, ты меня не видишь?

Он велел ей проснуться, и впервые после столь долгого блуждания в темноте, в этой ужасной, ужасной пустоте она что-то почувствовала. Почувствовала.

Его руки на ее лице.

Она вернулась в свое тело. Она чувствовала свои конечности, руки и ноги, лицо, пальцы и нос.

Ее губы. Ее губы, которые он целовал.

Но он ушел, отстраняясь сразу же, когда ощущения вернулись к ее телу плещущимися волнами, немного больше каждую секунду.

И с этим пришла ужасная тяжесть. Она снова вернулась в свое тело, но казалось, что она поправилась на пятьсот фунтов. Она попыталась поднять руку, чтобы подать знак Маркусу, но это была свинцовая гиря. Она не сдвинулась с места.

Ее веки были такими же, но она решительно приоткрыла их.

Ослепляющий свет рассек тьму, и все слилось воедино, пустота, свет и Маркус. Кора хотела плакать, и ей хотелось, чтобы Маркус снова обнял ее. Она хотела, чтобы его рука была в ее руке. Она вспомнила это, как он иногда держал ее за руку.

Был ли он еще здесь?

Она снова закрыла глаза и прислушалась. Да. Это был его голос. И Шаро. Они оба были здесь.

Она должна была дать им понять, что не спит. Что, если они бросят ее, потому что не знают, что она здесь? Она не могла позволить им уйти, она не могла позволить им…

Так что, хотя на это ушло все, что у нее было, она снова заставила свои веки открыться, но она была ничуть не лучше подготовлена ​​к ослепляющему свету.

Она сосредоточилась на голосах, которые помогли ей успокоиться, и заставила глаза еще шире открыть.

И тогда она снова услышала его голос. Его драгоценный голос.

Но… То, что он говорил…

Кора была шахматной фигурой… служила своей цели… миссия выполнена… отличная игра.

Кора моргнула. Один раз и потом еще раз. Нет. Кто-то разыгрывал ее. Или ее разум. В конце концов, она еще не проснулась. Это был ужасный сон, потому что ее Маркус никогда бы не сказал таких холодных и черствых вещей. Она что-то значила для Маркуса. Не так ли?

Ложь. Сколько лжи она себе сказала, чтобы сделать свою ситуацию более приятной? Она сделала это, когда жила с матерью, и снова с Маркусом. Говорить себе, что любят ее. Тысячу раз, даже когда все свидетельства были против.

Жалкая.

— Белла, ты проснулась!.

Шаро по крайней мере казался искренним в своем волнении, увидев ее проснувшейся.

Свет все еще был болезненным, но Кора перевела усталые глаза на крупного мужчину, когда он поспешил к ее постели. Ее зрение было немного размытым, но она не пропустила Маркуса на заднем плане, державшегося на расстоянии.

Шаро взял ее за руку, и, сосредоточившись, она сумела слабо сжать ее.

Она позволила себе снова закрыть глаза.

Теперь она знала правду. Они с Маркусом не были любовниками-звездами или какой-либо другой романтической чушью, которую она придумывала в своей голове.

Она все еще оставалась марионеткой, и все остальные думали, что дергают за ниточки.

— Я отвезу тебя домой, — сказал ей Маркус, когда он подошел, и она согласно склонила голову.

Но в одном я была уверена.

Она никогда больше не позволила бы Маркусу Убели забрать себя. Она бы сбежала с Нового Олимпа и его лап так же, как и от своей матери. Она нашла бы место, где действительно могла бы быть свободной.

А пока она представляла, как поднесет свой свинцовый кулак к груди, она будет свободна там, где это наиболее важно — той ее части, к которой никто из них никогда не сможет прикоснуться.

КОНЕЦ

Оглавление

Савино Ли Невинная

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

  ГЛАВА 26