Ноктюрн [Лия Кохен] (fb2) читать онлайн

Ноктюрн

Вступление

Когда все дороги как будто бы пройдены

И прошлое тянется бледною линией,

Как хвост кометы, летящей по небу,

Оставив место в душе лишь унынию,

Как калейдоскоп из мутных стеклышек.

Достать бы и выкинуть из иссушенной памяти

Напоминания о сотнях лет прожитых,

Стежки распустив на убогом орнаменте.

Высоких начал и греховных исходов

Последствия горестно перебирая,

Увидеть внезапно сквозь мрак безысходности

Смутную дверцу забытого рая.

Черту преступив между долгом и святостью,

Забыть вновь, что все ходы тупиковые,

Из сердца остатков, души израненной —

Острог возвести на пути злого морока….

Глава 1. Нарушивший клятву

Год 1920^[1]

— Да. Я действительно хочу попасть в Деревню, — медленно повторил темный эльф, замечая появившуюся в своем голосе дрожь.

— И ты осознаешь, что в Деревне могут находиться личности, представляющие угрозу жителям королевства Аден? — женский голос не выражал ни удивления, ни беспокойства.

— Вполне, — снова подтвердил свое намерение мужчина, еще крепче впиваясь пальцами в рукоять массивного серебряного лука.

Реши темный воин добраться до Деревни на своих двоих, он бы, конечно, подвергал себя меньшему риску, но дело казалось столь безотлагательным, что лучник не мог позволить себе терять ни дня.

Хранительница портала утвердительно кивнула, получив оплату за свои услуги, и тут же мир на время исчез. За секунду перемещения эльф почувствовал, как тонкие холодные руки нежно обняли его за шею, но он не успел вспомнить, чьи это были объятия, так как тут же оказался во мраке подземелья. Некоторое время потребовалось глазам, чтобы привыкнуть к темноте. Через пару минут эльф уже смутно мог разглядеть обступившие его со всех сторон черные своды и вытесанные в них фасадыдомов. От попытки посмотреть вверх голова его пошла кругом, и он чуть не потерял равновесие.

Темный эльф ежедневно навещал эту пещеру на протяжении почти двадцати лет, но теперь не смог ее узнать. Подземные норы и ходы, какими он их помнил, разрослись в огромный город с высоченными строениями. Мягкий голубой свет фонарей едва освещал туннели улиц. Лучник неуверенно блуждал между ними, пытаясь найти проход наверх, но все больше убеждался, что чутье никак не подсказывает ему верный путь. Немногочисленные обитатели подземного города шарахались от него; кто-то рассматривал собрата с недоверием, а кто-то даже показывал на незнакомца пальцем. Наконец он заметил ярко вспыхивающие разряды, уходящие под самые своды подземного грота. Он пошел на свет и вышел к центральной площади, где в яме покоилась известная ему фигура. Эту статую только начали вытесывать на дне котлована, найденного в недрах горы, когда он юношей покинул это место. Теперь это была огромная законченная статуя богини Шилен. Она почти полностью была накрыта решеткой, и только вознесенная к небу рука освещала площадь, постоянно выбрасывая под купол магические искрящиеся лучи. Пока лучник стоял на краю котлована, ошеломленный этим зрелищем, вокруг него начал сходиться народ. Эльф уж было порадовался, что среди собравшихся не было ни одного знакомого лица, и попытался протиснуться сквозь окружившую его живую стену, но тут чья-то рука больно схватила его за изувеченное запястье. Он обернулся: два холодных глаза пронзали его, и он, собрав всю свою смелость, открыто посмотрел в них, понимая, что незамеченным ему дойти до своей цели теперь не удастся.

— Я помню тебя подающим надежды мальчишкой, — низкий женский голос всколыхнул все воспоминания разом. Все, что так долго дремало, пытаясь исчезнуть в его подсознании, пробудилось, и темный эльф на секунду полностью растерялся.

Меж тем женский голос продолжал прорывать покрывало, плотно обволакивающее его мозг безмятежной пеленой все эти годы, десятилетия:

— Мы посчитали тебя мертвым, предали твое имя забвению.

Долгий выдох потребовался эльфу, чтобы взять себя в руки. Он еще более пристально посмотрел в знакомые глаза держащей его за руку немолодой уже женщины в длинном меховом манто и самым невозмутимым образом заявил:

— Мне нужно срочно поговорить с иерархом.

Лицо женщины исказила кривая усмешка:

— Раньше ты так его не называл. Так или иначе, ты знаешь, где его искать.

Его рука вновь была свободна. Лучник кивнул и еще раз огляделся, чтобы понять, в какой стороне может находиться выход. Пожилая эльфийка поняла его растерянность и снова горько усмехнулась, а затем указала ему на дальний свод пещеры:

— Выход там.

— Благодарю, Алхена, — лучник кивнул и направился в указанную ему сторону, но женщина вновь его остановила. Взглядом она подозвала к себе двух девушек-часовых.

— В этом нет необходимости, — попытался возразить лучник, но женщина грубо его перебила:

— Ты больше не имеешь права здесь распоряжаться, Белаар.

Теперь она занимает здесь весьма высокое положение. Лучник понял это, видя, как неукоснительно следуют караульные ее указаниям. Меж тем женщина в мехах велела одной из часовых забрать лук из руки эльфа и приказала обеим сопроводить его из пещеры и далее до храма. Тэль-Белар решил не сопротивляться и послушно пошел за закованными в легкие доспехи и вооруженными мечами девушками. Трое молча пересекли площадь и, дойдя до противоположного края пещеры, направились внутрь узкого, едва заметного прохода в стене, ведущего наверх. Пока они поднимались, лучник усиленно старался думать лишь о том, зачем он явился сюда, но призраки прошлого не давали ему покоя. Он безуспешно пытался отпустить каждого из них и продолжать свой подъем, и путь наверх показался ему вечным калейдоскопом лиц и событий из давно забытого прошлого.

Влажный прохладный воздух наполнил освежающим коктейлем его легкие, и вот он в сопровождении личной охраны, к своему великому облегчению, покинул удушливые ходы и оказался на покрытой мхом дороге, ведущей к прекрасному храму, полностью вытесанному из черной горной породы. Этот храм, в отличие от города, Тэль-Белар прекрасно сохранил в памяти. И не удивительно, ведь раньше он был его домом. Он также помнил, что в прежние времена от пещеры до святилища вел длинный рукотворный каменный туннель, от которого теперь остались лишь основания колонн да разрушенные валуны стен. Проклятье было снято. Но не то, которого так жаждал Тэль-Белар. Темный эльф с силой втянул воздух ноздрями, прежде чем совершить первый шаг навстречу неотвратимости…

Был туманный вечер. Точно такой же, как когда он впервые прибыл в Зачарованную Долину. Он и сейчас, спустя восемь лет, помнил то чувство внезапной грусти, что охватила его сердце, когда он осознал, что вновь остался совсем один. В ушах его до сих пор раздавались проклятья Магоса. Человек не хотел понимать, что настали темные времена, времена искать решения. Он был слишком занят собой. Но Тэль-Белар просто не мог более позволять себе тратить время впустую, и он принял решение двигаться дальше. Один… 

***

Год 1912

Поначалу он не знал, куда ему податься. Эльф полагал, что захочет вернуться в Долину Дракона, которая служила ему пристанищем последние десятилетия его отшельнической жизни, той жизни, что он вел до того, как познакомился с Магосом и отправился с ним скитаться по континенту. Но нет, что-то внутри требовало ответов на появившиеся в его голове вопросы, и Тэль-Белар быстро отверг мысль о возвращении к прежнему существованию.

Кровавая луна, несомненно, означает угрозу . И эти странные сущности , камаэли , призванные помочь людям в борьбе со злом … Послала ли их Богиня Света, как полагают все, или это еще один знак надвигающейся беды?.. Слишком много зла расплодилось в мире, слишком много темных силг отовы к пробуждению…

Некоторое время лучник скитался по дорогам Адена, не зная, где искать подсказки. Обратиться к темным эльфам он не мог, тогда не мог: его бы просто назвали предателем и в лучшем случае прогнали прочь. Светлые эльфы тоже не пожелали иметь с ним дела, особенно теперь, когда все они были более всего обеспокоены гибелью Дерева-Матери. Своего Дерева-Матери — хотелось думать Тэль-Белару, но он знал, что это и его Мать. Единственным местом, куда ему пришло на ум направиться, была Зачарованная Долина — оазис фей, сокрытый в глубине волшебного леса. Возможно, древние существа знают, как спасти этот тонущий в пороке, незнаниии жестокости мир.

Путь до долины занял у него пару недель. Он старался не попадаться на глаза людям, избегал городов и не признавал телепорты. Кроме того, за душой у него теперь не было ни гроша, даже ничего лишнего, что он мог бы продать или обменять. Хотя Магос и швырнул в него на прощание горстью золотых монет и самоцветов, из всех своих богатств эльф забрал лишь потертую кожаную броню, длинный лук да простенький кинжал с кристальным лезвием, чем еще больше разозлил мага. И хотя в Деревне Охотников ему предлагали и ночлег, и еду, он лишь узнал, как найти заветную долину и продолжил свой путь.

Тэль-Белар сразу понял, что он на месте, когда под стершимися подошвами его сапог зашуршала хрупкая, словно сделанная из инея, трава всех цветов радуги. Вскоре на дороге появились полупрозрачные, почти незаметные духи^[2] — хранители стихий, а воздух наполнился магическим звоном льющейся словно ниоткуда воды. Все это он помнил из детства: таким был и их лес до того, как туда проникла темная магия. Теперь он впервые за долгие годы почувствовал, что снова обрел дом.

Первое время обитатели долины относились весьма настороженно к новому соседу. Духи, звери, нимфы^[3] и охраняющие их фавны^[4] и древни^[5] считали его охотником и боялись подходить близко. Тэль-Белар нашел себе укромное убежище на возвышенности в роще акаций, на самом краю обрыва. Тесно сплетенные ветви и стволы деревьев давали надежную защиту от солнца и посторонних взглядов, в то время как сам лучник мог просматривать долину на километры вокруг. Эльф старался вести себя как можно аккуратнее. У него было все, что нужно: вода, еда и место для ночлега. Низкорастущие мягкие травы цвета чистого изумруда служили ему прекрасной постелью. Деревья в долине хоть и были неплодоносящими, но семена и цветы некоторых из них вполне годились в пищу, а из высушенной коры акаций получался отличный укрепляющий отвар. Если бы не печальные думы, что привели его в это прекрасное тихое место, эльф, пожалуй, решил бы остаться здесь навсегда. Но ему нужно было найти хоть какие-то ответы, и он выжидал удобного случая поговорить со здешними обитателями, а особенно с Тиминиэль — последней королевской особой рода фей, что осталась в этом мире.

Так темный эльф прожил в Зачарованной Долине несколько недель. Никого не трогая, блуждал он вечерами по длинным природным мостам, что соединяли собой вершины соседних холмов, постепенно исследуя всю территорию долины. Особенно очаровывали его магические кристаллы, растущие в лощинах. Одни из них росли прямо на земле, другие — на пологих склонах. Самые мелкие были размером с ладонь, крупные же возвышались над кустарниками и иногда даже догоняли ростом деревья. Тэль-Белар подолгу мог разглядывать переливы голубой субстанции внутри этих длинных прозрачных кристаллов и готов был поклясться, что это вода приняла форму сталагмитов под действием какого-то неведомого источника силы. На ощупь эти светящиеся бледным неровным светом образования тоже были холодными и мокрыми, как вода, хоть и не оставляли на руке и одежде абсолютно никаких следов.

В одно утро Тэль-Белар спустился к небольшому озерцу в лощине, чтобы, как обычно, набрать свежей воды. По камням в озеро, нежно журча, стекал едва заметный поток. Духи неспешно отлетали от эльфа, осторожные единороги отходили в сторону. Фавны, привыкшие к компании лучника, так и вовсе перестали шугаться и продолжали как ни в чем не бывало плескаться в прозрачной холодной воде, лишь изредка поглядывая в его сторону. Что до гигантских древней, то главные хранители леса с недавнего времени вообще не реагировали на подобное соседство.

Внезапный грохот потряс всю низину. Фавны, оставив всякие игры, навострили свои маленькие ушки и все как один обернулись на шум. Духи и нимфы тут же попрятались, а древни тотчас двинулись в сторону, откуда доносился несмолкаемый теперь гул. Тэль-Белар бросил кувшин и последовал за ними. Уже скоро он перегнал медлительных гигантов и теперь направлялся вдоль петляющего, как лабиринт, оврага. Он прекрасно знал теперь эту местность, и там, где иной блуждал бы часами, он мигом нашел место, откуда доносились взволновавшие всех звуки.

Он понял, что опоздал, когда гул прекратился, а сам он оказался на заросшей мелким кустарником полянке. Трава вокруг была выжжена ровными кругами. Посреди поляны лежал голый дотлевающий ствол. Вокруг были разбросаны порубленные ветви. Обуглившееся лицо на стволе выражало горечь и смирение. Эльф провел рукой по телу мертвого древня, заметив, что кора местами ободрана. Была видна небрежная работа магического оружия и топора. Осмотревшись, эльф предположил, что здесь орудовали трое: на земле остались следы тяжелых металлических сапог и едва заметный отпечаток чьих-то мягких туфель. Лучник был уже готов преследовать группу браконьеров, но вовремя посетовал, что не взял с собой никакого оружия. Ничего, моя задача — их выследить, а там дело за воинственными фавнами. Древни, появившиеся на поляне вслед за Тэль-Беларом, немного повздыхали над телом погибшего брата и начали расходиться.

— Постойте, — окликнул их эльф, впервые обратившись к обитателям зачарованного леса, — здесь произошло что-то ужасное. Идите за мной, позовите с собой фавнов, и мы догоним тех, кто сотворил эту ужасную вещь с вашим другом.

Один из древней, самый старый и грузный, обернулся на оклик эльфа.

— Такова… судьба, — медленно пробасил он и вновь присоединился к компании живых деревьев, покидающих место жестокой расправы над их собратом.

Озадаченному лучнику ничего не оставалось, как вернуться к озеру. День уже не казался ему таким прекрасным. Долина опустела, и лишь редкий мелодичный звон прячущихся по округе фей продолжал наполнять это место жизнью.

С той поры, как он наткнулся на останки убитого дерева-великана, эльф больше не покидал свое убежище без лука и стрел. И вскоре нужный момент применить их ему представился. Еще издали услышав пронзительные вопли фавнов и уже знакомый ему оглушающий топот, Тэль-Белар немедленно прицепил лук к специальной перчатке, натянутой на культю его левой руки, и, на ходу выхватывая из колчана стрелу, что есть духу понесся на шум. Уверенно перебравшись по тонким мосткам из лиан на соседний холм, он быстро приближался к тому месту, где, по его догадкам, шел ожесточенный бой.

Уже очень скоро с вершины холма перед ним как на ладони открылся творящийся внизу переполох. Внимание лучника сначала привлекла носящаяся по оврагу в клубах черного дыма фигура фавна. Существо неистово вопило и блеяло, тщетно пытаясь потушить горящую на нем шкуру, то падая на землю, то снова вскакивая и ударяясь пылающей спиной о скалы — волшебный огонь было не так-то просто потушить. Еще два фавна, размахивая деревянными копьями, окружили невысокого толстяка, уверенно держащего в руках огроменный, с себя величиной, двуручный топор. За спиной дровосека распласталась исполинская фигура бездыханного древня.

Тэль Белар уж подумал, что гном попался. Но тут же в одного из рогатых стражей долины прилетел огненный шар, и тот, бросив копье, покатился по земле, бешено размахивая в воздухе копытами и хвостом. Невозмутимым взглядом лучник шарил по ущелью, пытаясь найти виновника огненной вспышки. И вскоре ему удалось-таки разглядеть притаившегося за скальным уступом мага. Зеленый кафтан человека почти сливался с оплетающим камни плющом, но его широкий магический меч, искрясь, отражал хорошо заметные с высоты солнечные блики. Эльф растянул лук — маг то появлялся из своей засады, то снова становился недоступен для прямого выстрела. И вот он — момент. Маг почти наполовину показался из-за своего укрытия. Лучник направил тому стрелу в самое сердце, но, скользнув взглядом по загорелому лицу паренька, по его небрежно уложенным темным курчавым волосам, нахмурился и сместил прицел чуть левее. Стрела с лязганьем отскочила от камня.

Маг в испуге отшатнулся, присел и суматошно начал озираться по сторонам, что-то крича своему товарищу. Гном, до этого весьма успешно отбивавший удары последнего оставшегося в живых фавна, тоже на секунду растерялся, и тут же меткий удар копья пришелся ему прямо в бок. Распоров не очень ладно скроенную тяжелую броню, фавн нанес колющий удар лесорубу в живот. Гном согнулся, ухватившись левой рукой за бок, при этом чуть не выронив топор. Фавн отпрыгнул в сторону, готовый к очередному удару. Но тут из-за уступа, за которым прятался юный маг, вылетел человек с алебардой. С громким криком он пошел в наступление. Фавн обернулся на зов и взял копье в обе руки. Неистово размахивая хвостом из стороны в сторону, он встал напротив человека, держа оружие наготове. Деревянное копье против тяжелой, острой, как бритва, секиры… Тэль-Белар наблюдал за происходящим, осторожно спускаясь с холма и продолжая держать на прицеле уступ, за которым прятался маг. Если тот попытается помочь своим товарищам, он сумеет вовремя усмирить пыл юного колдуна точно посланной в его сторону стрелой.

Несколько раз молодой маг пытался заколдовать лучника, усыпить его или замедлить, но его умений не хватало, чтобы заклинание сработало на столь далекое расстояние, на котором умышленно держался от него темный эльф. Меж тем боковым зрением Тэль-Белар приметил зажатого в тиски фавна. Тот жалобно блеял, но все же пытался устоять против человека с алебардой с одной стороны и наступающего, хоть и неуверенным шагом, на него гнома с другой. Лучник не мешкая выхватил из-за спины две стрелы и спустил их обе разом в сторону фавна. Одна отскочила от торса копейщика — латная броня на нем была хороша, а вторая пронзила плечо гнома, который, не в силах более превозмогать боль, выронил топор из рук и повалился навзничь на измазанную кровью траву. Копейщик обернулся. Минуты хватило фавну, чтобы броситься наутек и исчезнуть в лабиринтах ущелья.

Тэль-Белар стоял на достаточном расстоянии от человека, чтобы тот не мог задеть его своей алебардой при внезапном выпаде, ни на мгновение не опуская лук и все время поглядывая в сторону мага. Он ежесекундно ловил себя на мысли, что оттуда, сверху, с легкостью мог бы уложить всю компанию. Кто я такой, чтобы решать, кому жить, а кому умереть?.. Насколько легко он раньше расправлялся с нежитью и демоническими созданиями, настолько же трудно ему было теперь убить гнома или человека.

— Хорошо, приятель. Ты победил, — с этими словами копейщик опустил оружие и велел сделать то же самое приятелю-магу.

Юный чародей на дрожащих ногах вышел из-за своего заветного камня, убрав меч подальше за спину, но далеко отойти от уступа все же не решился.

— Позволь нам уйти, — продолжал воин, — и мы ничего никому о тебе не расскажем. Даю честное слово. Без всяких обид и претензий… — копейщик пытался говорить деловито, но дрожь в его голосе выдавала крайнюю степень взволнованности. Гном тихонько завыл на земле у его ног.

— Эти — твои… — копейщик бросил взгляд на тела сгоревших фавнов, от которых все еще шел тусклый дымок и пахло паленой шерстью. — А мы просто заберем товарища и уйдем. Ладно?

Тэль-Белар, ничего не говоря, поднял лук и направил стрелу прямо в лицо копейщика. Выражение ужаса нарисовалось на смуглом небритом лице человека. Слеза стекла по темной гладкой щеке эльфа и неслышно разбилась о землю, правая рука его задрожала, все яростнее продолжая растягивать уже готовую лопнуть тетиву. Тэль-Белар на миг представил, как стрела пронзает это стоящее перед ним невежественное создание прямо промеж глаз, как человек падает на землю, широко раскинув руки, как его глаза смотрят в безоблачное небо с мольбой о прощении и понимании.

— Пожалуйста… Не надо… Мы заплатим… — тонкий всхлипывающий голосок мальчишки-мага вернул лучника к реальности.

— Оставьте все, что вы тут насобирали, и убирайтесь, откуда пришли, — услышал Тэль-Белар словно со стороны свой сухой хриплый голос.

Через минуту люди уже неслись прочь, побросав сумки и взвалив стонущего гнома себе на плечи.

Два рога единорогов, четыре — фавнов , какие — то кости , магические кристаллы духов , куски коры древня , прочные , какбронза… Эльф собрал эти страшные сокровища обратно в мешок. Был уже поздний вечер, когда полностью прогорел костер на вершине холма, а с ним и останки всех жертв визита в Зачарованную Долину гостей из большого мира.

— За это тебе отвечать не перед нами. Жди отряда из Деревни Охотников по свою душу, — качая украшенной двумя витыми рогами головой и заложив мохнатые руки за спину, исполинского размера фавн в третий раз обошел вокруг камня, на котором ответ перед ним держал темный эльф.

Поздно ночью за Тэль-Беларом прилетела фея, но не с тем чтобы проводить его к своей королеве. То была посланница Беруна, старейшего из фавнов, взявшего на себя роль посредника между людьми и волшебными созданиями долины.

— Те трое уничтожили ваших друзей и сородичей, — обратился Тэль-Белар к фавну, полностью уверенный в правомерности своих действий.

— У тех троих была лицензия на три древа, восемь духов, семь фавнов и два единорога, — равнодушно отозвался Берун.

Тэль-Белар буквально чувствовал, как от негодования закипает кровь в его жилах:

— Как можешь ты, хранитель долины, древнейший из живущих существ, поклявшийся защищать и оберегать этот лес, столь хладнокровно говорить о подобном беззаконии? — вскричал он, переполненный возмущения.

— Как могу? Ты спрашиваешь, как я могу?! — фавн угрожающе склонился над эльфом, почти касаясь его своим широким лбом. — Думаешь, всегда было так, как теперь? Полагаешь, я не боролся, сколько мог, исполняя свой долг, за право каждого из обитателей этой долины на жизнь? Лишь боги ведают, как я страдал от отчаяния, что ничего не могу поделать! Когда сюда пришли первые люди, мы истребили их всех. И потом, и снова. Но за ними пришли десятки, сотни. Они были вооружены магическими палками и острыми топорами, их тела защищала непробиваемая броня. Они вырубили почти весь лес, безжалостно убивая всех подряд: дриад^[6], фей, единорогов. Вся долина была наполнена смрадом разлагающихся тел и дымом костров. Лишь недавно, когда король Рауль заключил союз с эльфами, они убедили его встать на защиту нашего дома. Боясь потерять расположение Гильдии Охотников, а с ней и тысяч своих верноподданных, Рауль пошел на компромисс. Я помню, какой неоднозначной была реакция обитателей долины на предложение законно истреблять каждого десятого жителя леса. Кто-то с радостью был готов и на большие жертвы во имя сохранения этого последнего в мире пристанища магических существ, другие называли компромисс делом постыдным и предпочитали скорее умереть, чем позволять людям вмешиваться в жизнь зачарованного леса. В конце концов последнее слово было за нами: за мной и королевой Тиминиэль. Мы приняли печальное решение, которое, однако, было, на наш взгляд, единственно правильным в непростой ситуации, в которой мы оказались.

Эльф угрюмо слушал то, что говорил ему великан. А тот продолжал:

— Мы все находились на грани истребления. Терять каждого десятого и сохранить жизнь остальным — вот то нелегкое решение, которое нам пришлось принять. Кроме того, Гильдия Охотников пообещала защищать наш лес от незваных гостей и браконьеров, и они также дали клятву именем Эйнхасад не трогать членов древних родов и королевских семей. Таким образом, практически мертвая долина начала постепенно восстанавливаться и в итоге приобрела тот вид, который ты сейчас можешь лицезреть. Так что, мой темный друг, — фавн пристально посмотрел эльфу в глаза, — если ты пришел к нам с благими целями — добро пожаловать. Но если ты надумаешь снова вмешаться в установленный столькими усилиями и жертвами порядок… — фавн грозно мотнул головой. — Ты должен понимать, что, пытаясь нам помочь, ты ставишь нас всех под угрозу быть полностью истребленными. Я надеюсь, ты уловил смысл того, что я пытаюсь тебе сказать, — закончил Берун свою долгую речь.

— Ты просишь меня не вмешиваться? — сквозь зубы процедил Тэль-Белар.

— Вот именно.

— Могу я поговорить с королевой Тиминиэль? — эльфу отчаянно захотелось встретиться с той, что, как он полагал, укажет ему дальнейший путь.

— Я могу показать тебе, где найти ее, но я не могу заставить ее принять тебя, — отозвался уже собиравшийся удалиться в чащу леса фавн.

— Я и сам знаю, где ее найти, — сухо заметил эльф, — пещера за водопадом в самом центре долины. Огромная сила света исходит из нее, но магическая стена не позволяет преодолеть водяной барьер.

Берун пожал плечами:

— Значит, Ее Величеству нечего тебе поведать. Теперь иди и помни то, что я тебе сказал.

Особо не скрывая разочарования, Тэль-Белар направился в свое убежище. Три дня он провозился, чиня стрелы и лук, не выходя ни за водой, ни за пищей. А через три дня размеренное существование эльфа в долине продолжилось, словно ничего и не произошло. Только теперь он старался как можно реже спускаться в лощину за водой, перестал ждать приема королевы фей, просиживая дни напролет у ее пещеры, и при любом тревожном шуме уходил так далеко от охотничьих троп, как только мог. Иногда он ночевал в совершенно недоступных местах, где только самые настойчивые духи могли рискнуть составить ему молчаливую компанию.

Эльф старался не быть слишком любопытным или навязчивым, но избежать знакомства с самым древним живым деревом долины ему не удалось. Руэль всегда выступал против заключения договора между жителями долины и охотниками, но ослушаться воли своей королевы не смел. Прознав о попытке маленького существа встать на защиту долины фей, он тут же изъявил желание познакомиться со смельчаком. Но так как эльф перемещался по долине практически незаметно, а сам великий древень был весьма медлителен, то он разослал на поиски лучника свою многочисленную звериную свиту. Когда Тэль-Белара наконец привели к Руэлю, тот высказал ему все свое негодование в отношении жестоких действий людей и поблагодарил за храбрость и симпатию жителям долины. Говорил древень очень медленно, растягивая слова и поминутно засыпая, и Белар провел подле него не менее суток, прежде чем ему удалось заверить Руэля в том, что он всецело находится на его стороне и разделяет все его возмущения.

Иногда сам гигант-фавн Берун посылал своих слуг за нелюдимым эльфом. Все недовольства между ними со временем сгладились настолько, что не проходило и недели, чтобы двое не встречались для дружеской беседы, и Тэль-Белар все более понимал разумность позиции фавна.

— Бесполезно решать проблемы местного характера. Только влияя на ситуацию сверху, можно в корне изменить положение вещей, — попытался донести до эльфа свою основную идею Берун.

— Ты говоришь о лордах и королях? — попытался уточнить его мысль собеседник.

— Бери выше, — сказав это, фавн указал своим мохнатым пальцем в небеса.

— Значит, о богах, — понимающе вздохнул темный эльф.

— Подумай сам, — с горечью добавил Берун. — Раз боги допускают все это зло, значит, оно от них и идет.

Тэль-Белар в отличие от фавна никак не хотел верить в то, что ничего нельзя сделать.

— Кто хотел из нас — ушел. Те, кто остались здесь, знали, что умрут, рано или поздно. Вопрос лишь во времени, — промолвил фавн… 

***

Год 1916

Четыре года прожил Тэль-Белар в тишине зачарованного оазиса, лишь изредка нарушаемой приходом охотников, и ни разу эльф не попытался воспрепятствовать уничтожению чудесных созданий долины, за исключением одного случая…

Однажды в Зачарованную Долину наведалась большая группа превосходно экипированных людей. Заслышав жалобное ржание, Тэль-Белар собирался уже, по своему обыкновению, спрятаться на вершине холма, но что-то заставило его пойти на шум. Возможно, его насторожило то, что люди пришли не с юга, со стороны Деревни Охотников, как обычно, а с северных равнин, или что уж слишком много голосов перекликались за деревьями. Эльф и сам не мог понять, что его подвигло на вылазку, но вот он уже прятался в густой золотистой кроне зонтикоподобного дерева и тщательнейшим образом наблюдал за творившимся на поляне действием. Тэль-Белар был невероятно возмущен тем, что на этот раз охотники пробрались на самые верхние ярусы, да не просто на холмы, а на самое большое в долине пастбище единорогов. Заметив, что отряд людей насчитывает по крайней мере человек двенадцать, он тут же заподозрил неладное. Несколько мертвых единорогов лежали в густой траве, но люди не пытались освежевать их или забрать с собой. Они плотным полукругом двигались в сторону обрыва, смыкая тесное кольцо вокруг крупного белоснежного животного. Их целью был единорог с мощными мохнатыми ногами и длинным пожелтевшим рогом. Таких огромных единорогов Тэль-Белар еще не встречал. Густая грива его отливала золотом и серебром, а прекрасные голубые глаза были наполнены скорее изумлением, чем страхом. В животное летели стрела за стрелой, но его прочная шкура прекрасно защищала зверя, и железным наконечникам лишь изредка удавалось оцарапать его белоснежные бока. Люди с мечами напрасно пытались приблизиться к загнанному в угол зверю. Вставая на дыбы, тот угрожающей скалой возвышался над каждым, кто пытался к нему приблизиться. Тогда в атаку пошли копейщики. Быстрыми выпадами они все больше и больше отбрасывали волшебного зверя к обрыву, навстречу неминуемой гибели на дне ущелья. Внезапно выскочившая из леса группка единорогов на миг застала охотников врасплох. Одни из них немедленно атаковали наступающих на их собрата воинов и нашли быструю смерть на остриях копий и мечей. Стайка мелких единорогов с заплетенными в косичку гривами попыталась послать целебные лучи в сторону начинавшего выдыхаться от долгой борьбы и ран великана, но один из мечников — вероятно, лидер людей — немедленно приказал лучникам избавиться от нежеланного вмешательства, и взлетевшие в воздух стрелы вынудили малюток попрятаться за кустами и деревьями.

Если я вмешаюсь, мне , возможно , придется покинуть Зачарованную Долину , а если нет , то я до конца жизни буду жалеть о том , что не спас это самое чистое и прекрасное существо в целом свете. Но как ни хотел бы я помочь, одолеть эту компанию мне не по зубам. Мысли носились в голове эльфа, а рука сама собой поднимала лук и растягивала эластичную тетиву.

Две стрелы пронеслись враз мимо уха мечника, что командовал всей группой, и два копейщика с криками и стонами повалились на землю, схватившись за перебитые икры. Мечник приказал трем своим лучникам выследить неожиданного гостя, а сам с остальным отрядом еще яростнее начал наступать на животное, которое одним копытом уже стояло над пропастью. Непрестанно выпускаемые лучниками стрелы заставили эльфа прижаться вплотную к стволу. Эти воины были явно хорошо обучены, и каждая вторая стрела непременно поразила бы цель, высунься эльф хоть на мгновение.

Тэль-Белар спрыгнул с дерева, и теперь лишь его толстый ствол служил эльфу защитой. Меж тем лучники решили зайти к противнику с разных сторон. Эльф понимал, что еще мгновение — и единорог будет повержен. Но тут он очутился с глазу на глаз с одним из нападающих, который подкрался к нему с обратной стороны дерева.

— Ты спокоен и счастлив, — ласково прошептал Тэль-Белар, сверля человека своими холодными голубыми глазами, — ты не собираешься никого убивать.

Человек, словно очарованный, кивнул, улыбаясь, и опустил лук.

Медлить было нельзя. Тэль-Белар сделал несколько отчаянных прыжков в сторону нападающих и выпустил еще две стрелы. Одна отскочила от брони ближнего к единорогу воина, но вторая попала точно в руку, занесенную над истошно хрипящим в попытках удержаться на ногах зверем. Тэль-Белар успел лишь выдохнуть и выхватить из колчана еще пару стрел, но тут тьма опустилась на него и заволокла весь мир вокруг. Словно сквозь черную вуаль видел он все, что происходит, но не мог ничего поделать. Со всех сторон на него сыпались неясные образы из прошлого: пылающий лес, полные отчаяния глаза матери, крики гибнущих в огне товарищей. Внезапный приступ страха зажал его сердце в такие сильные тиски, что он даже не заметил, как стрела вошла в его спину, прошла через легкое и вылетела через грудь. Пытаясь скрыться от настигающих его теней, он метнулся в неизвестном направлении, но вторая стрела обездвижила его, угодив в бедро. Эльф упал на колени и, прижавшись к земле, накрыл голову руками.

— Друг… друг… ты жив? — донесся до него скрипящий голос древня.

Наваждение прошло так же скоро, как и напало на эльфа. Резкая боль пронзала все его тело, но он заставил себя подняться. Медленно ковыляя, пошел он в ту сторону, где, еле дыша, на краю обрыва лежал израненный единорог. Люди теперь сами отбивались от многочисленной армии ящеров, что, не жалея себя, выпрыгивали на растерявшихся охотников из кустов. Несколько зеленокожих лучников вели обстрел с кроны древня, что медленной, но верной походкой грозно надвигался на обидчиков. С трудом удавалось заклинателю, нагнавшему до этого страх на эльфа, лечить такую большую компанию. Зелья тоже уже не могли вполне поддерживать здоровье и силу бойцов, и один за другим те начали исчезать в голубом тумане.

Они телепортируются, бегут. Тэль-Белар попытался подстрелить хотя бы одного неприятеля, но стрела вновь пролетела сквозь растворяющуюся в воздухе лазурную вспышку, не успев задеть обидчика.

Но тут настало время древня, который наконец-то добрел до пытающихся скрыться людей. Его широкие сильные ноги погрузились в рыхлую почву, и тут же мощные цепкие корни полезли прямо из земли во все стороны, силясь схватить бегущих недругов. Двое попали в ловушку, и древень уже направился к ним, готовясь раздавить вопящих людей в лепешку. Но тут скрипящий голос остановил собрата.

— Нет… Фииильсс… эти… идут… на суд… — Руэль, намного превышавший размерами яростное дерево с ящерами в ветвях, вышел тому наперерез.

Первый древень грозно замотал ветками, но минуту спустя все же отозвал своих слуг.

— Надо узнать… кто… их… сподобил… — продолжал утихомиривать Руэль собрата.

— Для этого… хватит… одного… — с этими словами грозный древень с силой сжал держащие одного из охотников корни, так что беднягу разорвало на две половины, не успел он и вскрикнуть.

Второй человек в ужасе взмолился о пощаде. Обдав его презрительным взглядом, древень спрятал свои корни обратно в землю и развернулся, с тем чтобы двинуться прочь. Но не успел человек облегченно вздохнуть, как Руэль подхватил его своими ручищами и посадил в клетку, сплетенную в кроне ветвей. Затем он подошел к Тэль-Белару. Двое — эльф и единорог — лежали на краю обрыва, истекая кровью.

— Ты… молодец… — дружески обратился Руэль к эльфу, затем перевел обеспокоенный взгляд на единорога. — Держись… друг… они идут…

И в самом деле, через секунду из леса выскочили карликовые единороги с маленькими посеребренными рожками и заплетенными разноцветными ленточками в косички гривами. Они окружили Тэль-Белара и единорога, которых Руэль бережно оттащил от крутого склона, и принялись танцевать вокруг них. Пока они гарцевали, притопывая своими крошечными копытцами, сияющая энергия концентрировалась вокруг их волшебных рогов, и когда они наконец все враз замерли, облако жизненной силы обволокло тело эльфа от макушки до кончиков пальцев на ногах, и со счастливой улыбкой на лице он погрузился в сладкий исцеляющий сон.

— А вот и наш герой, — фавн-исполин поднялся со своего места, чтобы поприветствовать эльфа, который на следующее после боя утро нашел себя мирно лежащим в своем лесном убежище. Недалеко от его рощи молодых акаций прогуливался единорог, прекрасно чувствовавший себя после вчерашней битвы. Обведя внутренним взглядом все свое тело и убедившись, что ничего не указывает на недавние тяжелые ранения, Тэль-Белар вышел из своей импровизированной хижины и тут же наткнулся на деловитую крошечную фею, которая немедленно потребовала его присутствия на Совете Хранителей Долины, куда эльф прибыл незамедлительно.

Темный лучник смущенно стоял перед великанами: древний фавн Берун, Руэль и еще один древень из вчерашней схватки, называющий себя Яростным Фильсом, беседовали на поляне в кругу нескольких фей, представительниц королевы Тиминиэль.

— Это были не простые охотники, — поддержал он их неспешный разговор.

— У них… были… свитки… телепорта… — прогудел Руэль.

— Зача… рованные, — добавил Фильс.

— Они были прекрасно обучены, как воины. И с ними был проповедник, — добавил эльф немаловажную деталь.

— Хм… — задумался Берун, выступающий главой собрания, — клирик — это уже серьезно. Жаль, что не удалось его поймать.

— Он первым… телепортировался… — констатировал Руэль.

— Значит, он был либо отступник, либо самоучка, — предположил фавн.

— Не похож он был на любителя, — поставил под сомнения его слова Тэль-Белар, на своей шкуре испытавший мощную магию, которую наслал на него человеческий проповедник, служитель церкви.

— Из… ме… на!!! — взревел Фильс.

— Да погоди ты сотрясать воздух ветвями, — попытался успокоить его Берун, пока древень в исступлении топтал своими грузными ногами изумрудную поросль поляны, на которой они расположились, — всему должно быть объяснение, и мы его узнаем, как только капитан допросит негодяя, которого нам удалось задержать.

— Гильдия… Охотников… ничего… не сделала… Если бы… не… эльф… — прохрипел Фильс.

— Да-да, — понимающе подхватил его мысль Берун, — мы потеряли бы Паниэля.

Тут все разом обратили свои взгляды на единорога, который мирно пожевывал травку за спиной Тэль-Белара.

— А что он вообще здесь делает? — спросил удивленный Берун, и древни растерянно пожали ветвями.

— Он со мной пришел, — словно бы оправдываясь, отозвался Тэль-Белар. — С тех пор, как я очнулся, ходит за мной по пятам.

— Удивительно, — усмехаясь, потряс фавн своей длинной белой бородой, — Паниэль у нас никогда не покидает свою поляну, а к смертным так вообще боится подходить.

— Это какой-то особенный единорог, — подумал Тэль-Белар вслух.

— А то… — прошипел Руэль, и Берун объяснил, что Паниэль был одним из тех единорогов, что паслись тысячелетия назад в садах богини Шилен, когда она еще и не думала создавать эльфов, и основной задачей духов было оберегать водоемы и леса.

— Единороги были любимыми зверями Богини Воды. Они были так похожи на нее саму: грациозные и прекрасные, с белоснежной, как у богини, кожей и серебряными, как ее волосы, гривами, — с ностальгией рассказывал Берун.

— Когда Шилен бежала… от гнева… матери… она забрала… свой зверинец… с собой… — вмешался в рассказ Руэль.

— Да, — задумчиво продолжил фавн. — Говорят, все ее единороги почернели вместе с богиней и стали злобными и страшными тварями, что живут теперь где-то в сокрытых от всякого взгляда восточных землях. — Так или иначе, Паниэль остался здесь.

— Последний… бессмертный… как мы… — прошептал Руэль.

— Но не неубиваемый, — эльф протянул свою единственную ладонь к белоснежному зверю, и тот, фыркнув, уткнулся в нее своей теплой огромной мордой.

Берун в изумлении потряс головой.

— Чего только не случается на свете…

***

Однажды топот разбудил Тэль-Белара среди ночи. То был Руэль. Умильно наблюдая за пасущимся рядом с укрытием эльфа единорогом, он сообщил, что королева Тиминиэль велела незамедлительно показать гостю долины одно место. Тэль-Белар взял лук, заткнул за пояс кинжал и без всяких вопросов последовал за древнем. Паниэль, как послушный пес, побрел за ними.

Безмолвно шли они в ласковом полумраке теплой ночи. Пока их путь лежал через лощину, кристаллы освещали едва заметную тропу, отражаясь от склонов окружающих их холмов причудливыми волнами, но как только путь пошел в гору, и они вышли на равнины, их окутала настоящая тьма. Единорог не решился покинуть родные края, и теперь они шли вдвоем с Руэлем. Даже звезды не хотели светить для них, прячась за густыми вязкими облаками. Только на Руэля мог положиться Тэль-Белар, пока не заметил вдали силуэт остроконечной башни.

Башня Слоновой Кости. Эльф видел Башню раньше, и невозможно было не узнать ее, стрелой купола прорывающую облака и устремляющуюся ввысь.

Шум неспешно текущей воды указывал на то, что они идут вдоль реки. И вдруг первые бледные лучи солнца пронзили окутавший мир туман, и лучник вперился взглядом в огромное черное пятно, что не поддалось всесильному светилу. Его взгляд скользнул вверх, и он, к своему ужасу, заметил, что пятно поднимается все выше и выше. И вот уже он различил очертания башни, что закрывала собой горизонт, облака и устремлялась в самые небеса. По сравнению с гордой, высокой и изящной Башней Слоновой Кости она казалась исполинским стволом мертвого дерева.

— Этой башни я никогда не видел раньше, — пробормотал Тэль-Белар.

— Это Башня… императора Баюма… — пояснил Руэль.

— Ты хочешь сказать, что человек смог построить сооружение, достойное руки гигантов?

Древень устало кивнул, не останавливаясь ни на секунду и продолжая медленно волочить свои ноги-корни по земле.

— Человек… научился из… вековых камней… строить… уродливые жилища… Из прекрасных… драгоценностей… делать смертоносное оружие… Он… умудрился пустить… себе… на корм… и одежду… самых прекрасных… созданий… И смысл… всей его… короткой жизни… — создавать шум… на пустом… месте… Единственное… чего не смог… человек… — жить… в гармонии… с данным… ему… миром, — размышлял древень.

— А кто из нас смог? — шепотом спросил эльф, бредя за своим неспешным спутником.

К рассвету они добрались до слепого устья реки, где она уходила под землю, теряясь в корнях хвойного леса. Тэль-Белар отметил про себя, что так далеко пешком он еще никогда не захаживал. Всю свою жизнь он провел на прибрежных эльфийских землях. В то время как древесные эльфы жили в лесах, пещерные предпочитали скалы инебольшие ущелья. После того как эльф покинул родные леса и болота, он прошел все западное побережье, потом долгое время жил в спрятанной в глубине материка Долине Дракона. На корабле Накиба они с Магосом оплыли весь материк с юга на север, от Хейна и до Руна, королевский телепорт помог им добраться до Адена, но так далеко вглубь континента на своих двоих ему забираться еще не приходилось.

Пройдя несколько километров вдоль леса, они вышли на небольшую ровную опушку. Древень устало вздохнул и, с наслаждением погрузив корни во влажную от росы землю, замер рядом с небольшим, заросшим мхом и опутанным паутиной булыжником. Эльф не стал отвлекать проводника вопросами, а сам приблизился к камню, пытаясь понять, почему Руэль привел его сюда. Вдруг солнце скрылось за облаками, и огромная красная луна появилась из-за туч. Словно охваченная огнем, она пылала на предрассветном небосводе, а рядом высилась уродливая громадина башни последнего императора рода людей. Сквозь мох и паутину с поверхности камня пыталось пробиться в мир неяркое свечение.

Вот зачем я здесь. Глядя на это пробирающее его до дрожи зрелище, Тэль-Белар внезапно понял. Он долго отрицал это, не хотел вовлекаться в это, но теперь оно было перед ним, столь жуткое и неотвратимое, что он, с силой сжимая рукоять лука, все больше верил в то, что может этому помешать. На секунду ему захотелось вернуться в долину фей: доживать жизнь спокойно, в единственном чистом месте, оставшемся на этой земле. Он станет безжалостно расправляться с разбойниками, пока не отнимет у них всякое желание ходить в долину. Он поставит перед собой цель сохранить зачарованный лес для ее обитателей. «Ты мыслишь локально», — пронеслись в его голове слова Беруна. Он вспомнил, как охотился на демонесс в Долине Дракона. Сам себя убеждая, что делает доброе дело, он отказывался видеть, что меньше ни тварей, ни зла не становится в этом мире. Настала пора прозреть и перестать бесцельно проживать жизнь. Эльф понял, что хочет докопаться до сути.

— Ты знаешь… что это… за… камень? — стоявший среди елей и сосен древень контрастировал с их темной понурой хвоей, их тревожно изогнутыми стволами и ветвями. Яркий и спокойный, лениво шумел он своей изумрудной сверкающей листвой, привлекая немногочисленных птиц со всей округи. И помимо ехидного вороньего карканья до чутких ушей эльфа стали доноситься веселые трели.

Лучник не смог не улыбнуться. Сердце его оттаяло, и он, сделав глубокий, полный умиротворения вдох, ответил древню:

— Боги раскидали такие камни по всему миру. Лишь мудрейшие из мудрых могли прочитать символы на них, но таких даже в нашем древнем роду было немного.

— Да, — подтвердил Руэль. — Говорят… камни… которые… послал… на землю… Сайха… еще никто… никогда… не читал… Так… древняя раса эртей… постепенно… растеряла… свои знания… и превратилась… в небольшое… племя… что поселилось… за восточным перевалом… и там… вымерло…

— Так это камень с посланием Бога Ветра?

— Никто… не знает… теперь… где… чей… камень… Говорят… только тот… кто… волей судьбы… обладает… божественной силой… и чья… душа… вибрирует в унисон… с душами… небожителей… способен познать… их тайны…

Тэль-Белар посмотрел на камень с неровно нацарапанными на нем символами, затем на Руэля.

— Тиминиэль считает, что я могу прочитать текст на нем?

— Понятия не имею… Королева приказала — я привел…

Тэль-Белар и раньше слышал про подобные камни, но сам столкнулся с ними впервые. Неровный булыжник был наполовину склонен к земле, и не каждый мог бы его заметить, даже если бы знал, что искать.

— Почти… забыл… — задумчиво произнес Руэль и осторожно опустил к земле одну из своих многочисленных рук-ветвей, с которой на землю соскользнул небольшой прозрачный предмет. Это был кусок кристалла, какие росли по всей Зачарованной Долине. Через отверстие в кристалле была продета тонкая нить, сплетенная из волоса единорога.

Тэль-Белар хотел нагнуться и поднять прозрачный талисман, но Руэль предостерег его:

— Тиминиэль… велела положить… амулет… возле камня… Но взять его… ты… сможешь… только… если он сам… признает тебя… своим… хозяином… А для этого… тебе… нужно…

— …прочитать надпись, — закончил эльф затянувшееся объяснение своего спутника.

Руэль ухмыльнулся и снова замер, протянув ветви к хмурому небу.

Тэль-Белар присел перед камнем на корточки и смахнул с него невесомую завесу паутин, убрал мох. Как только он прикоснулся к поверхности камня, еле заметные светящиеся символы, нацарапанные на нем, словно бы ожили и заиграли всеми цветами зеленого и голубого. Буквы заплясали на камне, словно волны, не давая себя поймать.

— Вода, — прошептал Тэль-Белар, — это камень Эвы… Нет… — он закрыл глаза, пытаясь схватить ускользающую от него мысль. — Это камень Шилен, — эльф и сам не понял, почему он был так в этом уверен — он просто это знал.

Дрожь пробежала по его телу, и волоски на руках встали дыбом. Он, не открывая глаз, попытался сосредоточиться на камне, ощущая подушечками пальцев все его неровности и шероховатости. Внезапно он открыл глаза и увидел, что буквы стали в правильный порядок. На языке его отца они образовали фразу: «Нейтар наут заун зрес канаут клаэ зжан». Белар произнес слова вслух.

— Ты никогда… не узнаешь… какова твоя сила… пока… ее… не используешь… — прохрипел Руэль и вопросительно обратился к эльфу: — Ты же знаешь… что… это… значит?

Белар утвердительно кивнул:

— Много десятилетий назад я поклялся никогда больше не обучаться и не развивать заложенные во мне таланты и умения, не участвовать в мирской жизни и не примыкать ни к одной из сторон в войне. Теперь пришло время нарушить свою клятву.

Амулет на земле светился нежно-голубым светом. Тэль-Белар вспомнил голубые глаза той, что когда-то любил, что любит до сих пор и которой давно уже нет на этой земле.

— Если бы я просто прочел эти слова под этой кровавой луной, я бы подумал, что Богиня Тьмы искушает меня. Но раз эта воля исходит от Тиминиэль, последней на свете хранительницы истинного добра, я покорно принимаю это послание и свою судьбу.

Уже рассвело, когда эльф добрел до южного выхода из долины. Паниэль шел за ним. Я не призыватель, но за мной идет единорог. Я темный эльф, пытающийся спасти свет этого мира. Безрукий воин. Бессердечный заступник.

— Куда направляешься? — спросил вышедший к нему наперерез из чащи Берун, когда Тэль-Белар уже перешагнул одной ногой ту невидимую грань, что разделяла мир фей и мир людей.

Тэль-Белар рассказал фавну про Тиминиэль и про камень, показал амулет, переливающийся всеми красками воды, у себя на шее.

— Этот амулет — мощный оберег, — заметил фавн, — он поможет тебе открыть правду. Так куда ты направляешься?

Ответа на этот вопрос у Тэль-Белара не было.

— Я должен познать свою силу. Узнать, что я могу. И еще я собираюсь помешать тьме окончательно завладеть этим миром, — сухо произнес эльф вместо прощания.

— Есть один человек в деревне. Он многое знает. Но дорого берет за свои знания… — Берун решил сослужить последнюю службу своему новому другу.

— Как его зовут? — поинтересовался эльф, не предполагавший до этого, с чего ему следует начать свой путь.

И фавн ответил:

— Он называет себя Гримст. Он охотно скупает самые большие редкости из долины…

— Вряд ли я за годы проживания здесь добыл хоть какую-то редкость, — иронично вздохнул темный эльф.

— А на что нам Паниэль?.. — Берун подмигнул лучнику и обернулся к стоящему на границе двух миров единорогу. — Ну-ка, дружище, постарайся для своего спасителя!

Паниэль, словно поняв слова фавна, заржал, ударил копытом о землю, и из-под него вылетели несколько плотных шариков с розоватой жидкостью. Тэль-Белар бережно подобрал эти шарики и стал рассматривать, аккуратно перекатывая их между пальцами.

— Это божественная эссенция, — пояснил Берун. — Когда воцарился хаос на земле и фей стали притеснять и истреблять, в знак сочувствия богиня Эва попросила у своего отца Гран Каина создать прочные сосуды. Туда она поместила свои слезы и передала магическим существам этого мира, которых она любила больше всего: единорогам, ундинам^[7], древням. Они стали символом того, что в сердце Богиня Воды всегда разделяет их судьбу, а после смерти заберет их души к себе в свой небесный дворец.

— И как эта эссенция может пригодиться этому человеку, торговцу? — не понял эльф.

— А никак, — усмехнулся Берун. — Если только он не найдет ей какое-то свое применение. Но эти шарики вполне могут хорошо продаться.

Тэль-Белар сердечно поблагодарил фавна, погладил на прощание единорога, провожающего его взглядом ясных умных глаз, и направился в Деревню Охотников. 

Глава 2. Идущий

Год 1920

— Эй, ты чего застыл как истукан?! Идем! — резкий голос часовой прервал его думы.

— Есть такое место на востоке — Зачарованная Долина, ты знаешь? — спросил он бредущую рядом с ним и несущую его лук девушку.

Та, удивленно оглядев Тэль-Белара, мотнула головой.

— А жаль… Ты бы могла отдаленно представить, как выглядел раньше этот лес.

Темная эльфийка, которая шла впереди, вновь его поторопила, и все трое направились в сторону храма по мягкой узкой тропинке.

Пещера осталась позади. Гора, в которой она находилась, отбрасывала гигантскую тень на пустынное побережье. День клонился к закату, последними лучами согревая спины эльфов. Мимо них бесстрашно сновали стайки бурых визгливых койотов: в Садах Шилен всякая охота была запрещена. По левую руку, менее чем в километре от них, шумело море, а справа долину защищала непроходимая горная гряда. Раньше пещерные эльфы жили там, не опасаясь людей. Наверняка, в скалах еще остались заброшенные сотни лет назад пещеры и гроты, некогда служившие им домом.

— Вы обе молоды… Вы ведь меня не помните… Вы ведь ничего не помните… — рассматривая долину, задумчиво рассуждал Тэль-Белар.

Обе, переглянувшись, мотнули головами.

— Да вам и неинтересно… Просто выполняете свои приказы… — бормотал про себя эльф.

По мере приближения к храму он ощущал нарастающую с каждым шагом тревогу, совершенно ему не свойственную. Его ладонь вспотела, и он тщетно пытался вытереть ее о свои гладкие блестящие доспехи — это совсем не помогало.

Двери в Храм Шилен, как всегда, были открыты. Верховный лидер темных эльфов не любил чувствовать себя запертым в ловушке, хоть и не мог покинуть стен этого темного святилища согласно наложенному на него проклятью. Многометровая каменная змееподобная женская фигура светилась в глубине портала, будто бы объятая голубым холодным пламенем. Эльфу причудилось, что она готовится наброситься на него, как только он переступит порог. Эта статуя и раньше его пугала, но теперь он буквально чувствовал на себе ее ненавидящий взгляд, разделяющий презрение к нему всего его народа.

Перед входом в храм раскинулась небольшая ивовая роща. Деревья здесь росли уродливые, замшелые, с неестественно изогнутыми стволами. Некоторые источали яркий запах гнили. Раньше это был густой лес, простирающийся на многие километры. Здесь, в этой самой роще, Тэль-Белар играл с друзьями, пока строился их новый дом. В ветвях вековых ив они устраивали себе убежища, а среди корней хранили добытые ими сокровища: необычные по форме камешки, наконечники стрел, куски ржавых лезвий и самодельные удочки. Море вокруг поселения пещерных эльфов всегда было бурным, и вернее всего было ходить за рыбой к расположенному несколькими километрами южнее озеру, что вытекало из Эльфийского Водопада, из вод которого, согласно древней легенде, был создан первый эльф. На одном из деревьев Тэль-Белар различил какие-то черточки. Игнорируя крики провожатых, он подошел к стволу и провел рукой по его растрескавшейся коре. Теперь невозможно было определить, что именно там изображено. Но эльф точно знал, что вот эта клякса была некогда пауком, а вон тот длинный овальный след — шакалом. Он сам вырезал на стволе этих животных, которых каждый день видел вокруг себя, на которых охотилась его мать…

— Белаар, идем … Время молитв , — как тогда он услышал за спиной ее звонкий голос. — А где ты нашел этот нож? — голос ее непроменял свою ласковость на тревогу. Одной рукой она любя взъерошила его аккуратно расчесанные, спадающие на тонкие плечи волосы; вторая же держала небольшой продолговатый сверток из листьев.

— Я буду великим охотником , как ты , мама , — увидел он себя мальчишкой, неуверенно прячущим кусок лезвия за спиной.

Мать улыбнулась и протянула ему свою тонкую длинную руку со свертком :

— Если хочешь стать, как я , тебе нужно оружие получше .

— Это правда? Уже можно ?! — глаза мальчишки сияли от восторга , пока он разматывал бережно закрученные вокруг подарка длинные листья катальпы . Наконец с оберткой было покончено .

Разинув рот, он вертел в руках длинный обоюдоострый стальной кинжал . Несмотря на кажущуюся неказистость , это был настоящий охотничий нож , с аккуратно обмотанной черной кожей рукоятью и витиеватым узором на клинке , а не те самодельные игрушки , что они с ребятами мастерили из костей и палок .

— Я уверен, что мой сын станет лучшим в нашем роду охотником , — низкий выразительный голос заставил обоих обернуться .

Отец, довольно улыбаясь, направлялся в их сторону , чтобы лично пригласить на службу :

— Нам пора, все ждут .

Главная зала недавно отреставрированного храма была наполнена ароматами благовоний . Вокруг на днях возведенной статуи , на месте прежней , давно разрушенной , толпились многочисленные адепты и почитатели богини Шилен .

— А почему она такая страшная ? — спросил юный эльф стоящую рядом мать , но отец ответил вместо нее :

— Те, кто увидят лик изгнанной нашей Матери Шилен , да пусть устрашатся ее гнева в отношении всех неправедных сынов и дочерей своих. И пусть все узрят ее мощь и силу, которая нахлынет на мир через наше племя, через род пещерных эльфов.

— В гротах под горой , в Сумрачном Городе , они возводят другую статую богине , которая будет не столь зловещая , — улыбнулась мать , пытаясь смягчить речь супруга .

— Да. Богиня имеет два лика , — снова сурово принялся наставлять эльфа отец . — Как сурова она к предателям , так же добра она к верным детям своим .

В это время призывы оракула оповестили о начале службы .

Иерарх, верховный лидер племени , тут же оставил все свои дела и поднялся на возвышенность у ног статуи . Ужасающая и свирепая змееподобная Богиня Тьмы возвышалась над толпой угрожающей гигантской колонной . Как только эльфийский лидер вознес руки к куполу , гомон и шепот тут же прекратились .

— Возлюбленные мои братья и сестры . Мы прошли вместе с вами долгий и тяжелый путь . Наши предки правили на континенте , и это мы с вами , кто и поныне должны были стоять на вершине власти . Но наши братья — отступники , взяв власть в свои руки , не сумели правильно ей распорядиться . Они доказали свою слабость , связавшись с людьми и попросив у них помощи . Они поделились с этими жалкими , слабыми и глупыми созданиями сокровенными секретами , что веками передавались лишь в кругах избранных эльфийских магов . И теперь люди , а не мы , распоряжаются на этой земле , оставленной нам после ухода наших великих покровителей гигантов . Но скоро все изменится . Благодаря нашим искренним мольбам и молитвам мы сумеем заслужить покровительство той , что была , как и мы , отвергнута всеми богами , и когда великая наша Матерь Шилен укажет нам путь и поведет нас на священную войну , мы , а никто другой , выйдем целыми из пепла , чтобы снова восстановить гармонию , которую утратил наш мир вместе с приходом к власти ничтожнейших из созданий . И эпоха правления людей завершится , и новая эпоха начнется . Эпоха , в которую наши дети будут править миром вместо того , чтобы прозябать на этих изолированных от всего света каменистых равнинах .

Истошный возглас толпы оглушил мальчишку , и лишь крепко сжимающая его руку ладонь матери , ее мягкое , хоть и слегка взволнованное лицо , придавали ему уверенность в правильности и невинности происходящего.

— О! Великая Матерь Шилен ! — громогласно запел иерарх .

— О! Великая Шилен! — вторили ему сотни окружающих его голосов .

— Укажи нам путь в эти темные времена . Укажи путь нашим братьям и сестрам , отвергнувшим тебя и не ведающим истины . Помоги нам вернуть величие и славу нашего народа , ибо мы первые …

— Мы первые, — проревел хор .

— Мы избранные …

— Избранные …

— Избранные …

— Мы мудрые, чистые, помнящие …

Хор голосов превратился в гул . Тэль-Белар с тревогой всматривался в белое , словно охваченное безумием лицо отца . Он видел , как тот улыбается , и в этой улыбке было что — то от звериного оскала . Он наблюдал , как отец медленно идет навстречу матери , протягивая руки , чтобы , как ему кажется , обнять ее…

Яростный порыв ветра, внезапно налетевший с моря, всколыхнул рощу, и ивы опасливо зашептались все разом. Трепет их листьев все усиливался, пока не перерос в несмолкаемый гул, рев, скорбную песнь.

В храме пусто … Лишь он , отец и мать …

Где же все? Куда все подевались ? И еще какой — то незнакомый ему эльф … Нет , это не эльф , а человек . Человек … Почему в храме человек ?

Он наблюдает, как отец медленно идет навстречу матери , протягивая руки , чтобы , как ему кажется , обнять ее…Внезапноотецзаноситнаднейпосох.

— Не делай этого, ты нас всех погубишь … — голос матери звучит скорее грозно , нежели испуганно , — и тут ее тонкое , как молодое деревце , тело подхватывает ветряная воронка . Она поднимается ввысь ; ее хрупкие руки и ноги беспомощно болтаются в воздухе ; серебристые волосы , как корона из ветвей , плетут над ее головой причудливые узоры .

— Боги, отец, не надо …

Видение длилось всего мгновение. Воздух замер в груди Тэль-Белара, и он чуть им не захлебнулся. До входа в храм оставались каких-то тридцать-сорок шагов, но сильное головокружение не позволило ему удержаться на ногах, и эльф рухнул на поваленный рядом с ним кусок колонны.

— Мне нужно подумать. Всего минуту, хорошо? — почти умоляющим тоном обратился он к своим провожатым.

Одна из девушек одобрительно кивнула.

Тэль-Белар сел на землю, прижавшись спиной к колонне, и расшнуровал ворот рубахи. С облегчением он почувствовал опору под телом и почти с упоением стал наблюдать за выравнивающимся с каждой секундой дыханием.

Эльфийки, вернувшись на тропинку, начали о чем-то переговариваться. Одна из них, с большими серыми глазами и собранными в узелок на затылке волосами, была явно настроена благодушно и сочувственно улыбалась, поглядывая на спутника. Другая же, с раскосыми суровыми глазами, бросала на него недовольные настороженные взгляды.

Устало обмякнув всем телом, Тэль-Белар посмотрел на проступающее через редкие кроны бледно-голубое небо, на котором появилась первая звезда. Тоже небо, теже звезды…

Преодолеть пешком путь от Зачарованной Долины до Годдарда через Срединные Горы казалось ему проще, чем пройти сейчас эти тридцать шагов.

***

Год 1917

Щуплый человечек, называющий себя Гримстом, был одет в старомодный костюм с укороченными штанишками и зеленый бархатный жилет. Его волосы были тщательно прилизаны, а черные хитро бегающие глазки недоверчиво изучали пришедшего к нему посетителя. На маленьком стеклянном столике между ними лежали несколько необычайно хрупких на вид, крошечных розоватых шариков, и казалось, дотронься до них — и они лопнут. Но оба, эльф и человек, знали, что они прочнее любого камня или металла.

Как только, заплатив за сведения божественной эссенцией, Тэль-Белар узнал от Гримста о некоем Ордене Паломников Шилен, группе людей, живущих в горах на севере и питающихся кровью козлов и детей (что, по словам последнего, являлось просто сказкой, которой на ночь пугают непослушных отпрысков), эльф тут же отправился в далекий город Годдард, где, согласно торговцу информацией, можно было найти тех, кто знал об этом больше него. Годдард лежал по ту сторону гор и был вторым после Руна самым значимым городом северного королевства Элмора.

Стояла поздняя осень, и на севере Адена это было весьма ощутимо. Привычную зелень деревьев разбавляли желтые и бурые пятна. Грустные ели возвышались над пустующими равнинами. Путь Тэль-Белара пролегал мимо Башни Баюма. Теперь, при свете дня, эльфу удалось рассмотреть ее, и он вновь подивился творению людей. Дни сменялись ночами. Лучник все так же сторонился городов и селений, стараясь держаться звериных троп. И вот в один дождливый день перед ним возник густой хвойный лес, позади которого чернели непроходимые пики Срединных Гор. Тэль-Белар знал, что где-то поблизости должно быть ущелье — одно из двух, по которым можно пройти на другую сторону. Еще во времена короля Рауля оба этих пути были перекрыты сторожевыми заставами, что не раз спасало южное королевство от внезапных нападений соседей с севера. В поисках входа в ущелье эльфу пришлось поблуждать. Лес был полностью захвачен мертвецами и демонами, которые, однако, не могли помешать лучнику двигаться к заветной цели. Он вышел на дорогу, ведущую к горам и не оставляющую сомнений, что форпост находится именно в том направлении. Вот бы очистить и это проклятое место. Но воплощение этой затеи заняло бы месяцы, годы. Мысли шире. Тэль-Белар постоянно напоминал себе об этом и шел вперед, оставляя позади захваченные демонами и нежитью земли.

Деревянная крепость с высокими дозорными башнями обозначила границу двух королевств, некогда враждующих, а ныне союзных. Последний факт, однако, никак не повлиял на нежелание молодого короля Амадео распустить посты. Граница была под надежной охраной. Рассудив, что лучше не связываться с дозорными и тем самым избежать проверок и объяснений, Тэль-Белар решил прошмыгнуть незамеченным. Дождавшись ночи, он обратился в тень.

— Кто здесь? — спросил патрульный, судорожно сжимавший свое оружие, заглядывая в хранилище, через которое эльфу показалось безопаснее всего перебраться на другую сторону крепости.

Ветер завывал в долине. Тени от немногочисленных свечей танцевали на потолке и стенах. Но одна из них, казалось, жила своей особой жизнью и медленно, но верно двигалась вдоль стен туннеля к выходу. Охранник сделал несколько шагов в сторону странного силуэта, но тут все свечи разом погасли. Легкий запах дыма поплыл по хранилищу. Охранник, вздрогнув, громко выругался.

— Что там у тебя? Нужна помощь? — донесся со двора грубый голос.

— Опять чертов ветер задул все лампы, — отозвался патрульный и принялся снова зажигать светильники.

Тэль-Белар осторожно пересек двор с катапультами, оканчивающийся высоким частоколом и несколькими сонными сторожами. Не слишком внимательно вглядывались они в ночную темень леса, то и дело обмениваясь парой слов.

Отбежав на приличное расстояние от сторожевого лагеря, Тэль-Белар принял прежний облик и, найдя убежище меж огромных валунов, остановился, чтобы передохнýть: темное умение забирало слишком много сил. Серая плотная кожа темного эльфа была устойчива к холоду, но здесь, в промозглом горном ущелье с пробирающим до костей ветром, Тэль-Белар впервые пожалел, что оборвал весь мех с подаренного ему Магосом кафтана. Костер разжечь он тоже не решился: его, верно, заметятвлагеренахолме. Накидав в углубление между камней сухих сучков и собранной тут же травы, он стянул сапоги и, прислонившись затылком к покрытому мхом валуну, кое-как провел полночи, то погружаясь в беспокойный сон, то пробуждаясь от громкого крика пролетающей рядом совы или писка летучей мыши. Уже на рассвете, заметив, что силы вновь вернулись, он двинулся далее по ущелью и вскоре ступил на земли северного королевства.

Сухая потрескавшаяся земля отвечала пыльными облачками на его шаги. Незнакомые эльфу травы все казались несъедобными, а голод мучил его уже несколько дней. За последнее время лишь изредка удавалось ему перекусить ягодами, а теперь, когда он оказался по ту сторону горной цепи, он был лишен и этого жалкого источника пропитания. Здесь не было заметно ни плодовых деревьев, ни съестных трав. Того гляди, еще придется охотиться. Тэль-Белар брезгливо поморщился от этой мысли. Единственную растительность здесь составляли зонтичные деревья с толстыми, похожими на кувшины стволами да низкие колючие кустарники. Стволы у первых были гладкими, как стекло, и такими длинными, что кроны начинались настолько далеко от земли, что взобраться на них в случае опасности было невозможно. Лишь немногие скальные породы разбавляли кажущийся безжизненным северный холмистый пейзаж. Сверяясь днем по солнцу, а ночью по звездам, лучник продолжал свой путь на восток, где, по его расчётам, должен был находиться Годдард. По мере того, как он брел по бесцветной земле, все больше и больше булыжников вырастали у него на пути, и все более скудной становилась растительность. Тэль-Белар заночевал в скалах. Голод и жажда все более нестерпимо давали о себе знать, и эльф чувствовал, что силы его на исходе. Засыпая, он услышал вой волков, который, однако, показался ему слишком отдаленным, чтобы из-за него провести еще одну бессонную ночь, и он погрузился в глубокий сон.

Наутро лучник не спеша двинулся дальше и уже к полудню заметил, что окружающая его местность немного изменилась. Скалы сменялись равнинами. Деревья становились ниже. На пути ему сначала попалась мертвая туша какого-то крупного копытного животного, над которой хлопотали несколько огромных желеобразных существ, протягивая к ней свои длинные хоботки и отрывая от туши небольшие кусочки плоти. Бесшумно прокрался эльф мимо этой жуткой компании, не желая попусту тратить остатки сил. А вскоре ему встретились и живые звери, подобно тому, тушу которого он видел в окружении неизвестных чудовищ. Это были незнакомые ему животные, похожие издали на единорогов, хоть и не столь грациозные. Вместо одного рога у них были два витых, которые располагались на макушке, как у фавнов. Шкура их была серая и на вид очень плотная, и они издавали неприятные звуки, ссорясь друг с дружкой из-за очередного пучка травы. Тэль-Белар судорожно пытался припомнить, кого они ему так сильно напоминают, пока не заметил рядом с одной из групп этих парнокопытных пастуха. Эльф довольно кивнул головой — то был силен. Синекожий гуманоид в красных одеждах сидел на невысоком круглом камне и что-то царапал на земле длинной, полой, похожей на дудочку палкой. Время от времени он отрывался от своего занятия, чтобы прикрикнуть на затевающих драку животных, а порой издавал такой же мерзкий звук, как его стадо, и животные послушно на него откликались.

Силены, как фавны и сатиры, феи и дриады, гремлины и бесы, были призваны в начале времен для того, чтобы помогать и оберегать молодые расы, созданные богами. Но те времена прошли. Люди и эльфы, орки и гномы уже не нуждались больше в защите. Тогда силены оставили родные леса и разбрелись по свету. На юге остались лишь разрозненные их группки. Забыв язык, эти гуманоиды превратились в животных, блуждающих по холмам Диона и Гирана. Кое-где под Аденом с давних пор жили племена силенов, сохранившие оседлый уклад жизни. Занимаясь разведением скота, им удавалось жить достаточно безбедно, пока не пришли люди и не начали отстраивать Аден, в который уже раз вытеснив миролюбивых гуманоидов с насиженных земель.

И теперь Тэль-Белар сам столкнулся с таким вот, как показалось ему, мирным пастухом. Не привлекая внимания, он осторожно двинулся дальше. Вскоре ему начали попадаться хижины: сначала это были просто мелкие шалашики, но потом стали встречаться и огромные тканые шатры. Гуманоидов вокруг поселения было немного: в основном молодые особи и старики. Лучник уже понадеялся на миролюбие этих существ, но группа силенов все же приметила чужака и взяла в кольцо. Тэль-Белар, к своему удивлению, заметил в их руках оружие: несколько молодых (судя по небольшому размеру рогов) гуманоидов держали наготове булавы, ножи и мечи. Тэль-Белар жестами попытался объяснить не понимающим его речь созданиям, что его цели мирные, но тут из-за их спин появился высокий, раза в два превышающий ростом эльфа, силен с огромными изогнутыми рогами, обмотанными серебряными нитями. На плечах его красовался длинный плащ из темной блестящей материи, а тело было защищено прекрасными металлическими доспехами. Шумно передвигая ноги-копыта, он приблизился вплотную к Тэль-Белару и сердито фыркнул ему в лицо. Его мощные, размером с голову, ладони сжимали булаву, и было очевидно, что в любую секунду силен может ею воспользоваться.

Лучник попытался подобрать эльфийские слова в надежде, что он будет понят, но могучий воин перебил его и обратился к нему на человеческом:

— Ты не иметь права быть здесь. Эта территория Варка.

Тэль-Белар стал объяснять, что забрел в долину случайно, намереваясь добраться до Годдарда, но упрямый силен снова и снова повторял одно и то же.

— Наказание за вторжение — смерть, — вынес главарь силенов свой приговор.

Два молодых гуманоида попробовали схватить Тэль-Белара за запястья, но тот, ловко увернувшись, сам пошел в наступление на великана в плаще. Несколько воинов бросились было тому на подмогу, но главарь, приняв вызов эльфа, велел своим солдатам не вмешиваться, и те взяли сражающихся в неширокий круг.

Темный эльф отложил бесполезный лук в сторону, снял с себя колчан и вынул из ножен на поясе свой кристальный кинжал, подарок Магоса. Силен, не давая эльфу возможности даже приготовиться к битве, мгновенно пошел в наступление. Мощный удар обрушился бы на эльфа со всей силой двухсоткилограммовой туши, если бы Тэль-Белар вовремя не отпрыгнул. А силен, не давая сопернику возможности перевести дух, наносил удар за ударом. Земля вокруг покрывалась глубокими трещинами, по мере того как гуманоид гонял эльфа по импровизированной арене. Тэль-Белар попытался наложить на силена заклятия слабости, пробовал очаровать, чтобы усмирить его пыл. Но рогатый великан, увешанный защитными амулетами, серьгами и браслетами, был стоек ко всем магическим трюкам. Двое кружились в облаке пыли. Эльф понимал, что любая его ошибка будет стоить ему жизни, и не позволял себе останавливаться ни на секунду. Порой в процессе уклонения от грозного дробящего оружия ему удавалось нанести противнику скользящие раны, но все они были силену все равно что царапины. Наконец, изловчившись, эльф швырнул горсть песка прямо в глаза силену. Синий великан взревел от неожиданности и еще яростнее бросился ловить эльфа. А у того открылось второе дыхание. Он вдруг отчетливо вспомнил все, что ему довелось пережить, и перед внутренним взором его стояло то, ради чего он затеял весь этот путь, — он просто не может теперь вот так глупо умереть, и он не умрет. И когда в очередной раз булава начала опускаться на его голову, Тэль-Белар не отпрыгнул в сторону, а двинулся навстречу силену. Вложив в нож всю свою силу, он нанес мощный удар в единственное незащищенное место гуманоида — в его шею. Булава задела эльфа по руке, почти вырвав ее из плеча, но и нож нашел свою цель. Силен судорожно сжал глотку ладонями, из-под которых бурным потоком заструилась темная кровь. Остальные гуманоиды затоптались на месте, не зная, что делать. Кто-то попытался бежать.

— Я не желаю вам зла, — прошептал Тэль-Белар — дыхание его сбилось. Он с трудом пытался устоять на ногах, сжимая правой ладонью сломанное предплечье. — Эльфы и силены когда-то жили в мире. Ваше племя служило нам верой и правдой. И я пришел с миром на вашу землю, — сказав это, Тэль-Белар подошел к корчащемуся в пыли силену и, схватившись за бронзовую рукоять кинжала, принялся читать заклинание.

Медленно выходило лезвие из глотки гуманоида, и рана постепенно затягивалась, пока от нее не остался лишь слабый рубец. Эльф попытался прочитать заклинание для собственного излечения, но слова словно застряли у него в горле. Без сил опустился он на землю. Все плыло у него перед глазами: скалы, деревья-зонтики, вытянутые синие лица силенов, небо, снова скалы, снова лица… вот булава поднялась над его головой, бешено блеснули глаза великана. И вдруг тот, как был, с поднятыми над головой руками и зажатой в них булавой, так и упал ничком в пыль рядом с эльфом. Тэль-Белар попытался понять, что произошло. Над ним, склонившись, стоял пастух — тот самый, которого он заприметил вначале. В руках его была дудочка, которая оказалась каким-то оружием.

— Извини. Схура хотел поступить бесчестно, — почти без акцента обратился силен-пастух к эльфу, — пускай поспит немного.

Тэль-Белар лишь кивнул, пытаясь сконцентрировать свой взгляд на синей вытянутой морде с маленькими белыми глазками.

— Пусть тебя судит Ашас Дурай, — добавил силен, затем мотнул головой и сказал что-то на своем неблагозвучном языке.

Тут же подбежали молодые воины. Они схватили Тэль-Белара под руки и поволокли куда-то. Боль в руке была настолько сильной, что эльф то и дело терял сознание и оттого даже не сопротивлялся. Приходя в себя, он отмечал лишь, что его ведут прочь от намеченного им пути.

Очнувшись, Тэль-Белар обнаружил себя привязанным к столбу. Он сидел на расчищенной от кустарника площадке рядом с невысокой, покрытой шкурами палаткой, руки его были связаны за спиной, и, к своему облегчению, он обнаружил, что рана его аккуратно перебинтована. Эльф понял, что его не собираются казнить — по крайней мере, не сразу.

Несколько силенов стояли поодаль и с любопытством и тревогой рассматривали темного эльфа. Среди них были в основном дети и женщины, и всего два или три воина, которые сверху вниз смотрели на поверженного чужака. Тут ткань палатки зашевелилась, и из нее вышел силен с дудочкой.

— Значит, меня не отпустят? — тихим голосом спросил его Тэль-Белар.

Вместо ответа пастух присел перед ним на корточки и поднес к его губам миску с неприятно пахнущей желтой жижей. Тэль-Белар вопросительно посмотрел тому в глаза.

— Это целебная настойка. Пей, у тебя мало сил, — пояснил силен, и эльф послушно выпил все до конца.

— Твоя рука, — продолжил силен, — мы заложили в рану смолу драконова дерева — кость срастется, но не за один день.

— Я могу сам себя вылечить, — выдавил Тэль-Белар, когда наконец нашел в себе силы говорить, — только вы должны развязать меня.

— Боюсь, я не могу этого сделать, — силен поднялся, и лучник смог теперь хорошенько его рассмотреть: он был не самый крупный из своего вида, рога его были уже большие, но не настолько, чтобы начать закручиваться. Его белые волосы были уложены в высокую прическу, украшенную толстой металлической шпилькой, на красном кафтане был вышит золотыми нитями узор, напоминавший солнце. Такой узор эльф уже видел на камнях и стволах деревьев, когда шел по скалистой долине. Держался силен гордо, но жесты его были мягки и выверены. — Сначала с тобой поговорит Ашас Дурай, — прервал силен наблюдение эльфа.

— Ваш иерарх? — предположил Тэль-Белар.

Рогатый пастух кивнул:

— Как только великая провидица Кула Тхити посоветует, как нам следует поступить с тобой, Ашас Варка Дурай сам придет, чтобы вынести тебе приговор.

Силен уже собрался уходить, когда Тэль-Белар нашел слова, чтобы учтиво поблагодарить его за справедливое отношение, и после спросил юного силена, как того зовут.

— Я Менду, — представился пастух.

— Я Тэль-Белар.

Эльфу показалось, что силен улыбнулся, прежде чем отвернуться и направиться прочь от позорного столба с привязанным к нему темным эльфом.

***

Вечер опустился на долину. Плечо то и дело давало о себе знать. Еще пару раз приходил к эльфу пастух, чтобы предложить ему воду и лекарство и пообещать, что иерарх скоро покажется перед пленником, но вот уже луна выглянула из-за облаков, а никто так и не объявился. Эльф привык к неподвижности. Часами он мог сидеть у воды и смотреть на набегающие на берег волны или наблюдать за тем, как трудятся птицы в попытках достать жуков из-под коры деревьев, и если бы не тупая боль в руке и не связанные за спиной запястья, он мог бы просидеть так всю ночь, и эта ночь не отличалась бы от остальных ночей в его жизни. Но он понимал, что тишина, окружающая его, не вечна, и скоро все должно измениться — возможно, не в лучшую для него сторону. Беда пришла, откуда он ее не ждал.

Внезапный огонь, охвативший поселок, застал врасплох как лучника, так и силенов. Тихую прохладную ночь резко нарушили жар костров, жуткие крики и… Тэль-Белар был уверен, что слышит звон встречающихся клинков. Воздух наполнился дымом, по площади в разных направлениях носились, сверкая копытами, синекожие рогатые гуманоиды.

— Что происходит? Что случилось? — Тэль-Белар тщетно пытался услышать ответ на свои вопросы: никому и дела не было до привязанного к столбу пленника.

Эльф попробовал освободиться, но связан он был крепко. Он уже начал вспоминать молитвы из детства, как вдруг знакомая фигура показалась рядом с ним.

— Менду! Что происходит? — обратился Тэль-Белар к силену.

— Орки! На нас напали проклятые орки! — силен был сильно взволнован. Он бегал по площади, пытаясь заставить всех соплеменников двигаться в одном направлении: видимо, к убежищу.

— Освободи меня! — позвал его Тэль-Белар. — Развяжи! Я могу вам помочь.

Силен на секунду заколебался, тряхнул головой, фыркнул, а затем вынул из-за пазухи маленький острый ножик и одним движением перерезал связывающие эльфа веревки. Эльф благодарно кивнул и затем прочитал быстрое лечебное заклинание. Тэль-Белар не был хорошим лекарем, но этого хватило, чтобы немного унять боль.

— Оружие! Где мой лук?

Силен бросился в палатку, которая, казалось, осталась единственно уцелевшим строением после того, как вспыхнули все хижины вокруг, и выбежал с длинным деревянным луком и колчаном, в котором еще оставалось десятка три стрел. Броском он передал оружие Тэль-Белару, и тот, поймав его на лету, привычным жестом прицепил лук к запястью левой руки. Оружие сильно тянуло раненое плечо, но эльф не позволял себе думать о боли, и они вместе с силеном бросились замыкать несущуюся в сторону скал толпу гуманоидов.

Перебежав по каменному мосту через ущелье, силен дал знак лучнику засесть в засаду за одним из двух гигантских каменных изваяний в форме козлиной головы и ждать неминуемого нападения. Позиция была хороша: невозможно было перебраться в дальнюю часть поселения, не пройдя по этому естественному неширокому мостку.

Раздался топот сотен ног. С каждым мгновением он становился все сильнее и сильнее, и вот из-за скал показались огни факелов. Двое, эльф и силен, переглянулись. Эльф достал из-за спины и вставил в тетиву две стрелы, силен вытащил из поясного мешочка горсть дротиков и заложил один в свою чудную дудку. И началось… Орки повалили из-за кустов нескончаемой лавиной. Тэль-Белар понял, насколько грозным оружием обладает его союзник, когда из трубки один за другим начали вылетать отравленные дротики, метко поражая любого, кто пытался ступить на мост. Эльф понимал необходимость беречь стрелы. Он высматривал самых грозных орков в толпе, стараясь поразить их внезапными выстрелами. Но это были не обычные лесные орки с деревянными и каменными орудиями. Это была прекрасно вооруженная и защищенная костяными доспехами толпа зеленокожих убийц, и лишь каждая вторая стрела, находя свою цель, поражала ее. На каждую дюжину орков попадался один шаман, и когда ему удавалось приблизиться к ущелью, то огненные шары вынуждали стрелков прятаться за своими каменными укрытиями. У Тэль-Белара остался всего десяток стрел, а конца и края оркам не было видно. Он понимал, что силену одному сдержать такую толпу будет невозможно. И тут из-за скалы показалась огромная фигура. Это был орк чудовищных размеров. Голову его венчал медвежий череп, без того мощное тело было закрыто слоями тяжелой брони, в правой руке он держал огромный острый меч, а в левой — круглый щит из черного металла: такого не пробьет ни одна стрела, ни один дротик. Темный эльф дал было знак Менду к отступлению, но тот, покачав головой, продолжил свой обстрел. Меж тем орк-капитан направился прямо к мосту, с легкостью отбиваясь от летящих в него дротиков. Несколько шагов отделяли его от моста, когда на другой стороне поляны показался отряд силенов. Тэль-Белар узнал среди копытных гуманоидов великана, с которым недавно сражался в поле. Он вопросительно посмотрел на Менду.

— Схура! Долго же мы ждали, — радостно воскликнул пастух.

Лучник и силен начали наблюдать за боем двух великанов, время от времени подстреливая вмешивающихся в их поединок орков. Силены, пришедшие со своим лидером, не давали противникам продолжить свое наступление, хотя эльф замечал, что численный перевес сохраняется за зеленокожими гуманоидами. Тактика Схура не отличалась разнообразием. Он все так же неистово размахивал дубиной, пытаясь сбить соперника с ног или хотя бы оглушить. И если малых орков он уничтожал, просто проехавшись своей булавой по ним вскользь, то орк-капитан успешно отбивал его атаки своим щитом. Тут подключились шаманы: они попытались ослабить силена, который был немногим больше своего противника, метали в него огненные шары. Но их магический огонь был тому нипочем. Но вот один за другим силены начали падать замертво под нескончаемым напором орков. Схура начал отступать к обрыву, а главный орк надвигался на него, прикрываясь щитом от его ударов и одновременно пытаясь провести колющую атаку своим огромным мечом. Тэль-Белар попробовал вылечить синекожего великана, но расстояние не позволяло ему применить целебную магию на силене. Тогда он в отчаянии пустил две последние стрелы в самое лицо орка. Одна стрела отскочила от его костяного шлема, а вторая угодила прямо в глаз. Великан бешено завертелся и в агонии навалился на силена. Оба с воплями и стонами полетели в ущелье.

Тэль-Белар растерянно посмотрел на Менду, но тот лишь горестно вздохнул, показывая эльфу оставшиеся три дротика. Эльф уже решил, что без вожака орки немедленно отступят, но видя смерть своего военачальника, они с еще большим неистовством понеслись к мосту. Один, два, три: три дротика просвистели в воздухе, три орка полетели с моста в ущелье, но остальные уже преодолели половину смертельно опасного пути. И тут Менду дал знак лучнику уходить.

Они неслись меж скал, а зеленокожая орда мчалась за ними по пятам.

— Если они доберутся до лагеря, то всех там перебьют, —прокричал силен, притормаживая.

— Не глупи, — Тэль-Белар уловил нотки отчаяния в голосе силена и, схватив того за широкий рукав, заглянул ему в глаза, — здесь мы их точно не остановим. Скажи, Менду, в лагере есть еще воины?

— Несколько, может, и есть, — задумался силен.

— Оружие, стрелы?

Силен кивнул.

— Тогда нужно встретить этих бандитов достойным образом, как считаешь? — темный эльф сверлил глазами побледневшее лицо гуманоида. Заметив на нем призрачный след надежды, Тэль-Белар продолжил свой путь. Силен последовал за ним.

Лагерь располагался на живописной поляне в окружении немногочисленных хвойных деревьев и был со всех сторон окружен неприступными горами. Подозрения эльфа подтвердились: другого выхода из долины не было. Они все здесь оказались в западне. Полсотни мирных жителей, пришедших в лагерь провидицы в поисках убежища, толпились у немногочисленных шатров. Они перешептывались в ожидании неизбежного нападения. Детишки жались к матерям, и жалобное блеяние наполняло долину скорбным предчувствием. Десятка два мужчин в тряпичных одеждах стояли впереди толпы, неуверенно перекладывая из руки в руку мечи и палицы. Менду тут же выстроил из них живую стену на подходе к долине. По его указанию один из силенов сбегал в невысокий кожаный шатер и принес оттуда колчан с костяными стрелами для лучника и дротики для пастуха. На весь лагерь приходилось всего четыре воина и один колдун, и все они стояли на страже у дверей двух каменных хижин с соломенными остроконечными крышами, выстроенных у самого подножья горного хребта.

— Почему они не присоединятся к нам? — спросил лучник.

— Они должны охранять иерарха и провидицу, — ответил силен, присаживаясь на корточки впереди неуверенно держащих строй вооруженных крестьян и заправляя дротик в свою дудку.

— Почему ваши лидеры не выходят, чтобы помочь своему народу?

Силен мрачно взглянул на эльфа:

— Злые чары околдовали Кула Тхити. С самого утра, как только все наши защитники ушли на перехват большого отряда орков, она погрузилась в сон и с тех пор не приходила в себя.

— Мне нужно попасть к ней, — потребовал Тэль-Белар.

Силен неуверенно покачал головой.

— Через несколько минут от нас всех останутся лишь пятна на земле, так что скажи, чтобы меня пропустили, — резко прикрикнул эльф на своего товарища по битве.

Силен окликнул стражников и что-то им приказал. Те с сомнением оглядели подошедшего к хижине темного эльфа, но послушались пастуха.

Тэль-Белар ступил в темноту хижины. Внутри было сильно накурено, пахло горькими лекарствами и сладкими благовониями. На деревянной кровати в дальнем углу лежала худая сморщенная женщина-гуманоид. Ее длинные изогнутые рога глядели в потолок, глаза были прикрыты. Старуха бредила, изредка вздрагивая всем телом. Рядом с ней, скрестив на груди руки, стоял крупный силен в белоснежной мантии. Голову его венчали два длинных толстых рога. Судя по всему, это был сам иерарх. Он был погружен в глубокие невеселые раздумья. Две женщины, хлопотавшие в хижине, прижались к постели провидицы, испуганно глядя на Тэль-Белара.

Движением руки эльф дал им сигнал отойти от постели. Те послушались и забились в дальний конец помещения, а Тэль-Белар подошел к постели умирающей.

— Эльф! Ты пришел помочь или навредить нам? — строго обратился к нему высокий силен.

— Помочь, если позволит Ашас Дурай.

Силен невыразительно кивнул в сторону постели провидицы:

— Она умирает.

— Я сделаю все, что смогу.

Склонившись над беспокойным телом старухи, Тэль-Белар попытался использовать все известные ему заклятия излечения, но ни одно из них не сработало должным образом. Какое-то сильное волшебство держало провидицу между миром мертвых и живых. Силы с каждой минутой покидали ее. Шум снаружи заставил эльфа начать судорожно соображать. Что же с тобой происходит?

Вдруг из угла послышался тонкий блеющий голосок. Девушка-силен пыталась что-то сообщить Тэль-Белару, указывая на его грудь.

Оберег! Эльф схватился за висящий у него на шее кусок водного кристалла. Тот светился тревожным бледно-алым светом. Амулет правды.

Тэль-Белар снял амулет с шеи и направил его на старуху-провидицу. Словно бы через увеличительное стекло смотрел он на ее бледное тело, искрящееся в неровностях камня. И тут эльф заметил над головой колдуньи темный сгусток. По форме он напоминал орка. Эльф присмотрелся, и ему показалось, что он даже заметил в видении лицо с ухмылкой.

— Вот ты и попался, — усмехнулся в свою очередь Тэль-Белар и ровным тоном обратился к сущности, обволакивающей голову провидицы длинными нитями-щупальцами: — Ты спокоен и умиротворен.

Сгусток, словно бы услышав эльфа, начал судорожно подергиваться, а эльф продолжал:

— Ты покидаешь это место, оставляешь тело и разум этой женщины и возвращаешься туда, откуда пришел.

Нити над головой провидицы начали таять в воздухе, но темное пятно все еще висело над ней.

— Ты исчезаешь, растворяешься… — голос эльфа звучал ровно и уверенно, — исчезаешь, растворяешься, пропадаешь…

Пятно постепенно начало таять, и вскоре сквозь талисман стало видно лишь сияющее ровным светом тело провидицы. Через секунду она глубоко вздохнула и открыла глаза. Силены бросились к ней, но шум на улице стал уже настолько невыносим, что Тэль-Белар бросился вон из хижины: вся поляна была охвачена сражающимися гуманоидами. Группа стариков, детей и женщин жалась к склонам, а к ним все ближе и ближе подступали полчища уродливых орков. Тэль-Белар, стрела за стрелой, принялся отстреливать неприятелей.

— Как она? — крик из толпы заставил его на миг отвлечься. — Как Кула Тхити?

Слегка потрепанный, но еще весьма боеспособный Менду подбежал к Тэль-Белару.

— Вроде очнулась, — отозвался эльф, подстреливая еще двоих орков, прорвавшихся сквозь оцепление.

Менду не успел больше ничего спросить, так как в этот момент в дверях хижины появились две силены, ведя под руки еще не до конца пришедшую в себя старуху-прорицательницу. За ними показалось суровое лицо иерарха. Старуха в ужасе мотнула головой, узрев происходящее, а затем приказала охраняющим ее воинам идти в атаку. Те, помедлив мгновение, все же оставили свой пост и бросились в самую гущу боя. Иерарх, в свою очередь, дал приказ своим телохранителям идти на подмогу мирным жителям. Воины были хороши: двое против десятка, сдерживали они пытающихся прорваться в долину орков, пока маг-силен накладывал на тех ослабляющие заклинания. Но и с их помощью сдержать атакующих было делом практически невозможным: орки были чересчур многочисленны.

Менду подбежал к хижине и, упав на колени, виновато повесил голову:

— Отец, провидица, — обратился он к стоявшим на пороге хижины высокопоставленным силенам, — простите нас. Мы не смогли защитить свой дом. Схура пал в неравном бою, а остальные так и не вернулись.

Провидица сделала шаг вперед, затем приподняла одной рукой силена за подбородок, нежно посмотрела в глаза молодому пастуху и погладила его слабой морщинистой рукой по растрепанной белогривой голове.

— Ты все сделал как надо, Менду, — ласково прошептала она, — ты всегда все делал как надо. Твой отец может тобой гордиться. А теперь мне пора, — старуха улыбнулась и тут же застыла на месте. Ее широко раскрытые глаза подернулись пеленой.

— Она колдует, — сказал Менду.

— Скорее пытается с кем-то связаться, — поправил его отец-иерарх.

— Нельзя позволить оркам до нее добраться, — силен кивнул в ту сторону, где проход в лагерь был завален сине-зеленой грудой тел. Воины еще как-то пытались устоять вдвоем против наступающих врагов, но тут подоспели орочьи шаманы, и стало ясно, что и они обречены на мучительную смерть от магического огня. — Я должен им помочь, — вскричал Менду и ринулся в сторону входа в ущелье.

— Да, мы им поможем, — Тэль-Белар уже собирался присоединиться к товарищу, но иерарх остановил их:

— Нет, Менду! Ты останешься здесь.

— Правильно. Я пойду один, — поддержал его темный лучник, но тут Менду умоляюще обратился к иерарху:

— Отец, послушай! Эльф сможет лечить провидицу и тебя, если придется, и стрел у него в достатке, — затем обратился к Тэль-Белару: — Постарайся продержаться как можно дольше.

Лучник, встретив согласие в глазах иерарха, кивнул, сказав Менду напоследок:

— И ты держись.

Силен, не теряя больше ни секунды, исчез в толпе сражающихся собратьев.

Огонь уже охватил часть поляны, пылали шатры и вековые деревья. Орки начали прорывать оборону. Тэль-Белар отстреливал всякого, кто пытался направиться в сторону хижины, но вот уже десятки зеленокожих варваров обыскивали долину в поисках любого силена, чтобы уничтожить его на месте. Неистово и безрассудно пытались враги добраться до неподвижно стоящей у хижины согбенной фигуры провидицы. Но эльф пресекал всякую их попытку метким смертоносным выстрелом.

И вдруг посреди поляны возникла светящаяся фигура.

— Слава богам! — вскричал Ашас Дурай, воздев руки к небесам.

Дух в форме молодой эльфийки оглянулся. Вкруг него летали магические стражи, похожие на черных круглых рыб, плывущих по воздуху. Не теряя ни мгновения, дух плавным движением руки начал замораживать столпившихся вокруг него нападающих. Некоторым из них удавалось сопротивляться чарам, но большинство сковал холод, не позволяя им двигаться. Магические стражи подлетали к замороженным оркам и разбивали их вдребезги, и осколки их тел, падая на землю, превращались в небольшие лужицы и тут же исчезали в истосковавшейся по дождю сухой почве. Орки в страхе перед неукротимой силой начали отступать.

Тэль-Белар уже собирался обрадоваться, но вдруг заметил, что колдунья-провидица лежит на земле бездыханная, а ее служанки в слезах столпились вокруг ее тонкого, почти невесомого тела. Эльф растерянно осмотрел долину, заваленную трупами и телами умирающих. Силены блеяли, раненые орки ревели. Лишь несколько из защищавшихся стояли на ногах посреди этого поля тел. Дух, успокоившись, казалось, тоже осматривал поле битвы, затем повернулся к эльфу и медленно поплыл в его сторону. Рыбы-слуги последовали за ним. Прозрачная фигура эльфийки, переливающаяся подобно амулету у него на шее, остановилась в воздухе напротив Тэль-Белара, с удивлением рассматривая темного эльфа.

— Талисман, что ты носишь, содержит силу моей госпожи, — звонким голосом произнес дух.

Тэль-Белар почтительно склонился перед духом водной стихии. Иерарх и остальные встали перед духом на колени, вознося тому молитвы.

— Мой возлюбленный слуга Удан Мардуй обратился ко мне за помощью своему племени, и я согласился ему помочь. Теперь я удаляюсь, чтобы снова пребывать в мире и спокойствии.

— Постой! — остановил Тэль-Белар исчезающую в воздухе фигуру. — Это племя, которое ты только что спас, обречено на гибель, если умрет его прорицательница, — эльф указал на скрюченное тело силены, лежащее за его спиной. — Возможно, ты обладаешь силой, чтобы ее воскресить?

— Я не могу никого воскресить, но ты можешь, — с этими словами дух протянул лучнику невесомый прозрачный свиток: мелкими светящимися буквами на древнем эльфийском на нем было начертано сложное заклинание.

— Это заклятие воскрешения… — прошептал Тэль-Белар.

— Да, — подтвердил дух, — но оно сработает лишь один раз, и с его помощью ты сможешь вернуть душу лишь одному существу, находясь рядом с его телом.

Тэль-Белар благодарно сложил руки на груди и снова поклонился.

Дух внезапно придвинулся к эльфу вплотную.

— Давно я не видел детей своей госпожи… — прошептал он, — столь достойных, как ты… — сказав это, он дотронулся своими еле ощутимыми тонкими пальцами до изувеченной руки Тэль-Белара, и холод пробежал по ней от запястья до предплечья. — Всякий раз, как ты с благодарностью вспомнишь мое имя, сознание твое будет заряжаться моей силой, и имя мое — Ашутар, — промолвил дух и исчез.

Всего пара секунд потребовалась эльфу, чтобы прийти в себя. Сжимая заветный свиток в ладони, он двинулся было в направлении хижины, но тут из-за спин уцелевшей стайки силенов показалась фигура рогатого воина. Он шел, спотыкаясь; по синей мохнатой морде из его виска тонкой струйкой сочилась темная кровь. На черных обугленных руках он нес бездыханное тело Менду. Дойдя до хижины, воин положил тело силена на землю перед иерархом и встал рядом на колени с самым скорбным выражением на продолговатой морде. На теле пастуха не осталось ни единого живого места. Глаза его были широко раскрыты, длинный язык вывалился изо рта.

Иерарх полными горя глазами смотрел на растерзанное тело сына.

— Я могу воскресить его, — сказал Тэль-Белар, опустившись на колени рядом с силенами.

— Это будет неправильно, — Ашас Дурай, встряхнув головой, снова обрел серьезный и яростный вид. Он поднялся с колен и жестом подозвал к себе выживших подданных.

Силены столпились вокруг иерарха с жалкими выражениями на лицах. Кто-то выл, оплакивая погибших, остальные молчали, ожидая того, что скажет им вождь.

Иерарх заговорил на родном языке, и речь его то приобретала скорбные интонации, то грубые слова с яростью срывались с его языка. Наконец Тэль-Белар начал замечать, что силены оживились и начали поддерживать иерарха дружными возгласами. Затем, сказав что-то, Ашас Дурай указал на Тэль-Белара, и лица силенов все разом обратились к нему: в них читались благоговейный трепет и надежда.

— От лица всего племени Варка я умоляю тебя, странник, вернуть к жизни наши глаза и уши, оживить Кула Тхити, наследницу великого прорицателя Шадита.

Эльф склонился над лишенным жизни телом Менду, чтобы еще раз поблагодарить его и попрощаться. Затем он повернулся к мертвой провидице и развернул прозрачный свиток. Мягкие, давно забытые слова нараспев вырывались из его рта. И когда последняя фраза «…куил_атолад!» слетела с его языка, свиток тут же исчез из рук эльфа, а провидица сделала глубокий хрипящий вдох и тут же села. Глаза ее встретились с глазами лучника.

— Она просила передать, что ты сделал правильно, что не последовал за ней, — прошептала старуха и бессильно опустилась на землю.

Толпы силенов приветствовали провидицу радостными возгласами. Служанки подхватили старуху и понесли в дом. Кто-то пошел разбирать горы трупов, остальные принялись наводить порядок в долине. Желтое зарево осветило восточный небосклон лучами новой надежды. Тэль-Белар сидел позади хижины, опустив лоб на скрещенные на коленях локти, и плакал…

***

— Я вижу тех, кого ты ищешь… Они блуждают меж высоких стен, и тысячи глаз, у которых больше нет хозяина, провожают их взглядом… — закатив глаза, провидица сидела в темном прокуренном шатре и глазами подвластных ей сов выслеживала группу людей, появления которых так долго ожидал Тэль-Белар.

Темный эльф сидел на корточках перед синекожей рогатой старухой и внимал каждому ее слову. Наконец-то я смогу двинуться дальше. Почти год прошел с тех пор, как, отбив нападение орков и получив признательность самого иерарха, Тэль-Белар остался жить в каменистой долине силенов. К его амулету правды добавилось медное кольцо, составившее странную компанию осколку водного кристалла и делающее его почетным гостем на всей территории лагеря Варка.

На следующее после боя утро прислужницы провидицы нашли его спящим под высокой раскидистой сосной, для того чтобы препроводить к Кула Тхити. Тэль-Белар был слаб, голоден и с трудом мог передвигать ноги. Увидев его, изможденного и израненного, пожилая силена тут же приказала омыть его, наложить на его тело останавливающие кровотечение мази и оставить отдыхать. Несмотря на все сопротивления Тэль-Белара, указанные провидицей процедуры были строго исполнены, и вечером, когда эльф был отмыт от грязи, намазан мазями и накормлен, он, отдохнувший и посвежевший, вновь предстал перед старой прорицательницей, которой накануне спас жизнь.

В шатре провидицы кроме нее самой присутствовали верховный иерарх Ашас Дурай и высокий статный силен в позолоченных доспехах. Ростом он был даже выше самого вождя, его витые толстые рога украшали разноцветные ленты и серебряные кольца. Взгляд его был суров и серьезен.

— Это мой старший сын, Хорус, — представил иерарх незнакомого силена. — Он скорбит о своем брате Менду и верном друге Схура. Но он так же, как и мы все, признателен тебе, странник, за спасение Кула Тхити.

Стоящий перед эльфом силен молча поклонился.

— Люди предали нас, — продолжил иерарх, обращаясь к темному эльфу, — они сообщили, что выследили большую группу зеленокожих тварей прямо у наших границ. Мы должны были выступить всеми имеющимися у нас силами.

— Долгое время люди втирались к нам в доверие, принося головы убитых ими орков и поставляя нам металлы для нашей брони и оружия, — отозвался его сын Хорус, и его громогласный бас разнесся по палатке. — В итоге некоторые из них даже были допущены во владения моего отца и верховной провидицы. Они знали, что если лишить нас мудрости нашей прорицательницы, то все мы останемся слепы перед наступающим на нас врагом.

— Я могла бы раскрыть их коварный план, — со вздохом произнесла провидица, — но могущественный шаман околдовал меня, лишив рассудка, и поэтому наши лучшие воины пошли на смерть, а сама я чуть не стала легкой добычей.

— Люди напали на нас внезапно: все те, кому мы верили и с кем воевали бок о бок долгие годы, — обратился великан Хорус не то к эльфу, не то к своему отцу. — Не сразу я распознал уготованную нам ловушку, а когда понял — было уже поздно. Люди напали на нас огромным отрядом, с ними были и орки, и темные эльфы. Командир Мос пал в неравном бою, а мне с трудом удалось собрать остатки войска и бежать в лагерь.

— За нашей спиной люди заключили союз с орками племени Кетра, что с давних пор претендует на наши земли, и долгое время, притворяясь нашими союзниками, лорды Годдарда готовили это нападение. На волосок мы были от полного уничтожения, — прохрипела старуха. — Но теперь мы будем готовы.

— Прежде всего нам важно прекратить любые отношения с Годдардом, — заметил иерарх, — и начать тренировать новых солдат, которые будут защищать наш народ. А пока, — обратился он к сыну, — ты, как новый командир армии Варка, соберешь всех доступных тебе бойцов и расставишь отряды у каждого прохода в долину. Забирай всех взрослых волков, бери лучшее оружие и обеспечь нам постоянную охрану.

Хорус, поклонившись, вышел из палатки, а провидица обратилась к иерарху:

— Этой ночью мы предадим огню наших павших соплеменников.

— Я распоряжусь, чтобы все было для этого готово, — сухо заметил Ашас Дурай и вышел вслед за сыном.

Тэль-Белар молча стоял напротив бледной сморщенной фигуры силены.

Через минуту та заговорила хриплым голосом:

— Менду был исключительным мальчиком. Он жил, как и полагалось силену: в гармонии с природой, занимаясь делом, которым все мы должны были заниматься со времен нашего появления на этой земле. Ведь раньше силены служили эльфам, помогали им в земледелии и уходе за растениями лесов и полей.

Тэль-Белар молча кивнул.

— Он всегда поступал так, как велело ему сердце, — продолжала провидица, — и все его решения были верными. Он стал бы отличным вождем… — старуха вздохнула. — Сердце подсказало ему, что нужно спасти тебя, и вот ты здесь… — силена подняла прикрытые тяжелыми веками глаза на темного эльфа. — Ты спас меня, помог моему племени и теперь можешь просить меня, о чем пожелаешь.

— Но мне ничего не нужно. Я лишь надеюсь, что теперь вы позволите мне уйти, — смиренно произнес Тэль-Белар.

— Куда ты направляешься, сын Богини Воды? — поинтересовалась провидица, и темный эльф рассказал об Ордене паломников, что должны прятаться где-то в Годдарде или его окрестностях.

— А ты уверен, что время тебе двигаться дальше пришло? — усмехнулась старуха беззубым ртом, затем уселась на соломенный пол, скрестила длинные ноги и закатила глаза. — Тайя, Элья, Руйя, мои глаза в кромешной тьме, — силена забормотала что-то на своем языке. Через пару минут она, раскачиваясь в трансе, обратилась к темному эльфу: — Ты ищешь группу людей в пыльных одеждах с темными душами и черными мыслями. Мы видели таких в каменном лабиринте на востоке отсюда. Они появляются там каждый год в одно и то же время, и с каждым разом их становится все больше и больше. Их темные наряды украшены символами смерти, а их чресла — бичами и плетьми.

— Они служат богине Шилен, хотят ее воскресить. Я должен узнать как… — промолвил эльф, внимательно следя за каждым словом силены, за каждым ее движением головы.

— Недавно они проходили по горной тропе, уводя за собой табуны диких антилоп и буйволов. Теперь они покажутся, лишь когда пройдет пора дождей и морозов.

Эльф в задумчивости отвернулся, размышляя о том, что сказала Кула Тхити, а та, открыв глаза, вновь обратилась к своему спасителю:

— Оставайся с нами, сын воды, и я помогу тебе понять, кто ты такой, кем ты был раньше и кем ты можешь стать, а когда придет время — я буду первая, кто пожелает тебе доброго пути. Ты сомневаешься? — спросила она, заметив замешательство в глазах своего собеседника.

— Не в тебе, — отозвался темный эльф. — Я сомневаюсь, правильно ли я поступлю, если сейчас возьму передышку. Мир находится на грани полного разрушения. Могу ли я позволить себе целый год ожидать неизбежности здесь, ничего не предпринимая?

— И что говорит тебе твой разум?

— Он говорит, что я и так уже ждал слишком долго, что настала пора решительных действий.

— А что говорит тебе твое сердце?

Тэль-Белар на секунду задумался, уставившись в пол, и тут же усмехнулся:

— Оно говорит, что раз за предыдущие десятилетия моего безделья ничего не произошло, то чего переживать еще из-за какого-то несчастного года.

Старуха приблизилась к темному эльфу и положила сморщенную руку ему на плечо:

— Знай: все, что ты делаешь, всегда правильно.

— Как минимум однажды я поступил очень неправильно, — с досадой прошептал эльф.

— Не зная истины, невозможно выбрать правильный путь. А если знаешь ее, любой выбранный тобой путь так или иначе окажется верным, — старуха улыбнулась и проводила эльфа прочь из шатра раздумывать над тем, что она только что сказала.

Вечером состоялось ритуальное сожжение всех погибших силенов. Сотни тел: воинов, женщин, детей, пастухов, охотников — были тщательно омыты, наряжены и сложены пирамидой на пологом склоне горы, к которому от лагеря вела тонкая извилистая тропа. Тело Менду венчало страшную пирамиду. Синекожие гуманоиды со всех окрестных поселений собрались в низине, в их рядах стоял и Тэль-Белар. Бесконечное звездное небо раскинулось над их головами. Кула Тхити, и без того еле передвигающаяся, явилась перед публикой наряженная в длинные цветастые покрывала. Ее редкие седые волосы были уложены вокруг ее массивных витых рогов, большие, как лопухи, уши украшали длинные, до пояса, тяжелые серьги, от чего ее голова еще сильнее клонилась к земле. Несмотря на это, она самостоятельно взошла на высокий каменистый холм, где приветствовала сошедшего с гор отшельника: Удан Мардуй, вызвавший духа, решившего исход боя с орками, теперь и сам явился, чтобы проводить души погибших соплеменников в царство Богини Воды.

Иерарх с сыном стояли рядом с Тэль-Беларом, невозмутимо слушая долгую речь провидицы. Затем она отошла в сторону и дала возможность проводнику душ зажечь погребальный костер. Выше гор взвилось пламя, и Удан Мардуй стоял настолько близко от него, что Тэль-Белар лишь подивился, как тот вышел в конце концов неопаленным и целым из этого пекла. Как только тела, одежды которых были заранее пропитаны горючей смесью, почти истлели, а пламя начало понемногу угасать, туча набежала на долину, закрыв звезды, и хлынул дождь, охватив всю территорию лагеря на километры вокруг.

Силены радостно заблеяли и принялись возносить небесам молитвы.

— Богиня Воды согласилась принять эти души и впустить их в свою небесную обитель, — пояснила Кула Тхити, когда они побрели обратно к лагерю.

— Я решил остаться с вами до тех пор, пока мне не суждено будет продолжить свой путь, — сказал Тэль-Белар, поддерживая старуху под руку.

— Я знаю, — она посмотрела на него полуслепыми глазами и улыбнулась, — я знаю, Белаар.

Глава 3. Познавший тьму

Год 1918

Тэль-Белар остановился возле небольшой каменной хижины, покрытой остроконечной соломенной крышей. Иерарх, провидица и еще несколько силенов пришли проводить его и теперь стояли рядом, ожидая, пока появится волшебник.

— Терану, брат Удан Мардуй, когда-то был самым выдающимся магом племени Варка, — сказала верховная провидица, обратившись к эльфу. — Теперь ему уже более ста лет, он стал дряхлым и немощным, прямо как я, — старуха усмехнулась, — но я думаю, он, если очень постарается, все же сможет доставить тебя в указанное мной место.

Из хижины вышел хрипящий и сопящий, еле волочащий ноги силен.

— Мы рады приветствовать тебя, Терану Мардуй, — поклонился иерарх могущественному когда-то магу, и все силены тоже склонили свои рогатые головы.

Старик плохо слышал, и с большим трудом провидице удалось объяснить, что от него требуется.

Тот покачал головой и что-то проблеял.

— Он не уверен, что он припомнит заклинание или увидит место, которое я ему описала. Но Терану обещает, что сделает все, что в его силах.

Тэль-Белар почтительно кивнул. Если у старого шамана ничего не получится, ему придется долго идти пешком, опасаясь быть схваченным на подходах к Годдарду, поэтому он хватался за любую возможность хоть как-то сократить свой путь.

Иерарх племени стоял хмурый рядом с Тэль-Беларом. С неохотой Ашас Варка Дурай расставался с темным лучником, сетуя на то, что без его помощи трудно будет ему защищать свое племя: за прошедший год орки несколько раз нападали на лагерь, и каждый раз эльф самоотверженно вставал на защиту силенов, которые вскоре начали считать его одним из них. Много месяцев серокожий пришелец делил с ними кров, пищу, помогал в делах военных и повседневных. Ему удалось ближе познакомиться с существами, которых некогда эльфы считали просто разумными животными и своими прислужниками.

Среди силенов племени Варка встречались не только отличные воины и пастухи: здесь были и хорошие кузнецы, ткачи и даже ювелиры, но, к своему большому сожалению, никогда эти гуманоиды не владели мастерством раскопок и добычи полезных ископаемых, поэтому долгое время были вынуждены заключать союзы с людьми. Силены отдавали людям прекрасной работы вещи, зачарованные сильнейшими магами и жрецами племени, а также лекарства и благовония в обмен на руду и драгоценные камни. Силены Варка были превосходными охотниками, и еще сотни лет назад им удалось приручить и выдрессировать себе в помощь диких полосатых волков, что испокон веку обитали на этих равнинах, а также горных антилоп, отныне служивших основным их источником пропитания.

Тэль-Белар был прав, заметив, что нелегко найти пищу в этих пустынных землях. Ничего не росло на бесплодной каменистой почве, и постепенно силены, перебравшиеся на север с полей Гирана и Адена и пытавшиеся поначалу выращивать здесь злаки и овощи, бросили эту затею и нашли другие источники для выживания. Из спор непентесов, огромных плотоядных цветков, они научились делать бодрящую и питательную настойку. Драконовы деревья — те, что имели стволы в виде гигантских бутылей, — шли на дрова и постройку жилищ, а также их смола обладала лечебными свойствами, и из нее делали мази и бальзамы. На отвесных склонах и в скалистых ущельях росли невзрачные колючие кустарники, туссы, и из их смолы жрецы научились делать благовония. Высохшую туссову смолу использовали для окуривания помещений с целью отвлечь беду, а также на похоронах, чтобы духи не вздумали возвращаться на землю и тревожить родных.

Из еды кроме мяса и молока антилоп на столах силенов присутствовали ящерицы, змеи, скорпионы, летучие мыши. Особым символизмом всегда наделяли кедровые деревья, которые росли исключительно в лагере провидицы и которых после учиненного орками пожара осталось всего несколько экземпляров. Трогать их простым смертным строго-настрого запрещалось, и лишь жрецы могли собирать с них иголки, из которых путем длительного вымачивания и многократных термических обработок делались восстанавливающие силы напитки, и орехи, которые шли на самые мощные лекарства для воинов племени.

Все, что их окружало, силены использовали с толком и пользой. Даже отвратительные стоножки, заползающие по ночам в хижины и вызывающие отвращение у эльфа, шли в расход: охотники макали наконечники своих дротиков в ядовитую кровь насекомых, и их оружие становилось еще более смертоносным. Конечно, теперь, без поставок железной руды из Годдарда, силенам сложно было продолжать создавать прекрасные доспехи и оружие. Вместо прочных металлов для изготовления доспехов им пришлось научиться использовать кору драконовых деревьев. На производство оружия шло все, что могло найтись в пустынной каменистой долине: от рогов горных антилоп до осколков древних метеоритов.

Понимая затруднительное положение племени, Тэль-Белар с большим смущением принял от иерарха подарок — прекрасную броню, сделанную мастерами-силенами еще в те времена, когда они имели доступ к лучшим металлам и драгоценностям со всего севера. Белоснежные невесомые пластины крепились к прочной поддеве из кожи горных антилоп. Сверху броня была покрыта слоем азофов, невероятно прочных драгоценных камней, расплавленных магическим огнем. Символ солнца золотым полукругом блестел на груди.

— Эта броня предназначалась моему сыну Менду, который со временем должен был стать новым вождем нашего племени, — с достоинством произнес иерарх, преподнося изящный прочный доспех темному эльфу незадолго до прощания.

Тэль-Белар попытался спорить, но иерарх не принял никаких возражений.

— Я лишился сына, но обрел союзника.

— Я обещаю тебе, Ашас Дурай, что, если это будет в моей власти, я помогу вашему племени.

— Я услышал твое обещание, Тэль-Белар, и клянусь в свою очередь, что наш дом теперь и твой дом.

Но броней дело не ограничилось. Качая головой, осмотрел Хорус, могучий сын вождя, странное приспособление, позволяющее эльфу стрелять, и уже через месяц для него был изготовлен прекрасный лук с щитовой рукоятью. Запястье вставлялось в углубление на щитке, и лук становился продолжением руки стрелка. Много серебряных украшений было пожертвовано силенами и переплавлено для того, чтобы снабдить своего верного защитника мощным оружием.

Перед тем, как отбыть из лагеря, эльф намекнул провидице, что оставит эти подарки здесь, на земле Варка, на что та ответила, что иерарх и командир Хорус примут подобный жест за великое оскорбление. И теперь Тэль-Белар, вооружившись посеребренным луком и сверкая подогнанной точно под его стройную фигуру броней, ожидал, получится ли у мага телепортировать его в каменный лабиринт.

— И все же ты уходишь от нас, — в который раз промолвил Ашас Дурай, когда голубое свечение начало обволакивать поляну.

— Если пробудится Шилен, то всем нам придет конец, — снова пояснил темный эльф, поднимая глаза к сумеречному небу, на сером фоне которого угрожающе сияла кроваво-красная луна.

Ашас Дурай кивнул с пониманием, а остальные силены жалобно заблеяли: с самого своего появления на небосводе кровавое светило вызывало в них животный ужас и являлось свидетельством гнева богов, и еще пуще они уважали и чтили темного эльфа за то, что он собирался усмирить этот гнев.

Еще через секунду облако сконцентрировалось вокруг Тэль-Белара.

Шаман-силен в трансе что-то проблеял.

— Доброго пути тебе, темный защитник. Надеюсь, что хоть чем-то оказалась тебе полезной, — Кула Тхити в знак прощания махала костлявой рукой, силены в недоумении смотрели, как в воздухе растворились сначала руки эльфа, затем ноги и тело, и последней — голова.

***

Сильное головокружение заставило Тэль-Белара опуститься на землю, а разрывающая виски, лоб и затылок боль долгое время не позволяла даже открыть глаза. Эльф с трудом разлепил веки и осмотрел окружающее его пространство. Он находился в ущелье, похожем на дно древней высохшей реки. Высоченные, гладко обтесанные песчаные скалы возвышались вокруг него, заросшая суховеем тропа разбегалась в разные стороны, уходя в глубины каньона. Кровавая луна светила над головой, напоминая эльфу о его задании, а заходящее солнце освещало последними лучами застывшую позади лучника каменную волну. Отдохнув и осмотревшись, эльф двинулся на север, куда указала ему провидица. Путь то вел прямо, то закручивался, разворачиваясь в противоположную сторону. Несколько раз пришлось Тэль-Белару возвращаться на первоначальное место и пробовать другое ответвление высохшего русла. И наконец он выбрал правильный путь — тропа начала вести более-менее на север.

На долину опустилась ночь, а конца каменному лабиринту не было. Вдруг эльфа насторожил звук, похожий на треск костра. И правда: в одном из узких ответвлений возле огня сидел человек. Тэль-Белар приблизился, и тот, обернувшись, сухо поприветствовал охотника. Он был молод, волосы цвета сухой соломы неровными прядями обрамляли его худое равнодушное лицо.

— Я не охотник, — ответил темный эльф. — Я ищу группу людей, которые приходят сюда каждый год. Ты не видел их?

— Тогда нам по пути, — отозвался молодой мужчина. — Они прошли здесь всего несколько часов назад.

— Кто ты? — поинтересовался эльф.

— У меня нет имени. Ни у кого из нас нет имен. Мы все просто братья и сестры.

— Почему ты отстал от них?

— Я целый год путешествую из города в город, проповедуя скорое возрождение Шилен, убеждаю людей принять новую богиню. Тех, кто признает Матерь Шилен как верховное божество, она наградит бессмертием и властью; остальные же, кто отверг ее, будут страдать и канут в небытие.

— Богиня имеет два лика, — задумчиво произнес Тэль-Белар, вспоминая слышанные им когда-то слова. — Как сурова она к предателям, так же добра она к верным детям своим.

Безымянный человек с блеском в глазах уставился на темного эльфа.

— Брат! — произнес он. — Я вижу, что и ты уверовал в силу нашей богини и готов присоединиться к нам.

Лучник кивнул.

— Тогда не будем терять ни секунды. Наш Лидер будет рад, что я привел такого могущественного союзника, — с этими словами человек засыпал песком кострище и двинулся дальше в глубину ущелья. Тэль-Белар настороженно последовал за ним.

Вой волков прервал ночную тишину. Тэль-Белар нес надетый на левую руку лук, прижимая его к груди, готовый в любую секунду им воспользоваться, но его провожатый словно бы совсем не был озабочен присутствием хищников и как ни в чем не бывало продолжал идти, шурша мягкими тапками по песчаной земле.

Они шли вдоль необитаемых холмов извилистыми тайными путями, на которые не ступит ни один случайный охотник. Их провожали жалобное блеяние антилоп и чьи-то внимательные взгляды: вокруг не было ни души, но темный эльф чувствовал, что всю дорогу за ним пристально наблюдают. Несколько раз Тэль-Белар пытался что-то спросить, но его спутник обещал, что на все вопросы ответит глава Ордена. Наконец они вышли на обширную поляну, всю усыпанную ткаными выцветшими палатками. Кое-где на скальных уступах горели костры, возле них с магическими посохами и луками сидели караульные. Но бóльшая часть лагеря мирно спала. Попросив лучника подождать, его провожатый направился вглубь лагеря между рядами невысоких тентов. Несколько сторожей спустились с наблюдательных позиций и стояли теперь чуть поодаль, рассматривая темного эльфа. Минут через десять молодой паломник вернулся, ведя с собой еще одного человека, гораздо старше его самого, высокого, с широкими плечами, квадратным лицом и жилистыми ладонями. Тело его скрывал бесформенный балахон с вышитыми на месте эполетов черепами. Вероятно, он был раньше воином — возможно, дажерыцарем. Человек держался ровно и спокойно. Приблизившись к эльфийскому лучнику, с которым был почти одного роста, он полными достоинства глазами посмотрел тому в лицо.

— Наш юный брат сообщил, что ты желаешь примкнуть к Ордену.

Тэль-Белар кивнул.

— Мы рады, что все чаще и чаще уверовавшие в Шилен личности стали сами приходить к нам, ища покровительства Богини Сумрака.

Тэль-Белар молчал, а человек продолжил речь:

— Как за всяким днем приходит ночь, так и за жизнью приходит смерть. Слепые почитатели Богини Жизни полагают, что солнце может светить вечно, но мы, члены Ордена, видим всю картину целиком и потому знаем, что лишь те, кто научатся приспосабливаться к любым изменениям, происходящим вокруг, смогут продолжить существовать в этом мире, полном противоречий, остальных же ждут разочарование и мучительный конец. Понимаешь ли ты всю суть цикличности мироздания? Станешь ли ты теперь на сторону той, чье время грядет, чтобы в корне изменить творящийся в мире порядок?

Темный эльф кивнул. И хотя дрожь пробирала его до самых костей, он усиленно напоминал себе, что проделал долгий путь, чтобы узнать, что замышляет Орден и насколько реальна угроза перевоплощения Богини Смерти.

— Ты должен отдавать себе отчет, — сурово уставился человек на эльфа, — что как только ты будешь посвящен в члены Ордена, ты перестанешь быть тем, кем был рожден, но лишившись имени, положения, связей, ты обретешь особое расположение и протекцию нашей Великой Матери.

— Я искренне этого желаю, — спокойно произнес Тэль-Белар.

— Может, — Лидер довольно посмотрел на эльфа, — у тебя есть ко мне какие-то вопросы?

Тэль-Белар опять кивнул и спросил самым учтивым тоном:

— Если я вправе задавать вопросы, то я хотел бы знать, много ли темных эльфов примкнули к Ордену за все эти годы и знает ли лорд Годдарда об Ордене и его стремлениях.

— Мы не делаем различия, — начал человек, — между полом, расой или положением тех, кто решается примкнуть к нам. Как только ты станешь одним из нас, ты поймешь, что каждый здесь просто твой брат или сестра. Ты, как и все мы, лишишься имени и станешь частью единого, целостного организма. Мы оставляем все, что имеем: свои семьи, свое положение, свое имущество — ради единственной цели — служения нашей возлюбленной богине. Со временем и ты перестанешь видеть кажущиеся на первый взгляд различия. Что до наших покровителей, — невозмутимо продолжал широкоплечий мужчина, — короли, герцоги и князья — все они будут едины на суде нашей Матери Шилен: сердце, устремленное к ней, она примет в свой новый мир, остальные будут выжжены огнем ее праведного гнева. Сами посланники Великой Богини ведут нас, а также ее земные оракулы. Меня называют Лидером Ордена, Отцом Паломников, но я, — человек смиренно опустил взгляд, — такой же ее член, как и все остальные. Архонт — вот кто наш настоящий отец, проводник воли Шилен. Недолго уже осталось до воскрешения нашей богини. И ровно через год, когда красная луна затмит на небе белую, нам будет дарован шанс воскресить Великую Матерь Тьмы.

Взволнованный этой новостью, Тэль-Белар поинтересовался, как именно Орден собирается воскресить свою богиню, но Лидер весьма деликатно напомнил ему, что эльф пока не один из них.

— У меня нет причин сомневаться в твоей преданности богине Шилен, — заметил он, — но таков обычай: каждый из нас ради служения отрекся от самого дорогого в жизни. Ты тоже должен доказать свою абсолютную преданность нашему общему делу.

— Говори, что я должен сделать, — Тэль-Белар старался оставаться невозмутимым, хотя в глубине души чувствовал, что сейчас от него потребуют невозможного, и он не ошибся.

— Принеси Архонту сердце ангела, чтобы он смог возложить его к ногам нашей Матери.

Несмотря на отточенное веками самообладание, глаза Тэль-Белара округлились, сердце бешено забилось в груди.

— Сердце ангела? — переспросил эльф хриплым голосом. — Но для этого мне придется его убить…

— Все мы принесли в жертву тех, кто был нам дорог: матерей, отцов, детей. Ты, я вижу, сильный воин и на многое способен. Лучший подарок, который ты можешь преподнести Богине Сумрака, — сердце одного из детей Богини Рассвета.

Тэль-Белар не помнил, как он закончил разговор с высоким человеком, как вышел из долины, сопровождаемый угрюмыми братьями Ордена, но на рассвете он нашел себя на пустынной тропе, ведущей прочь из бесконечного ущелья. У меня в запасе есть год. Если прошлый год казался ему невероятно долгим затишьем перед бурей, то теперь он стоял в ее эпицентре, не до конца понимая, куда этот ураган принесет его.

Проще всего было бы застать этих паломников врасплох и уничтожить их всем скопом. Но армии короля Юга путь в каменный лабиринт был заказан, а войско Севера под предводительством герцога Хаэла, скорее всего, тайно поддерживало Орден. Не зря же общество паломников, каждый из которых на юге был бы немедленно объявлен еретиком и прилюдно казнен, здесь, на севере, спокойно процветало несколько десятилетий и нашло более сотни ярых приверженцев.

Этот Хаэл — скользкий тип , судя по тому , что рассказывали лидеры Варки . Он предал их доверие, тайно заключив договор с орками, и играл огромную роль в управлении всем Севером, являясь правой рукой самого короля Астеара ван Хальтера. Темный эльф, управляющий Севером, — невероятно… И настоящей целью всего этого является воскрешение Богини Смерти, чтобы раса тьмы правила миром. Этот Хаэл играет роль, которая с рождения была уготована мне. Последняя мысль окончательно вывела Тэль-Белара из себя. Он плюхнулся на каменистую землю рядом со скрюченной сосной, схватился руками за голову и долго так просидел, разрываемый воспоминаниями, умоляя все мысли сгинуть прочь из его головы.

Он очнулся, когда солнце начало пробиваться сквозь стелящийся по округе туман. В северном краю оно даже в летние месяцы не обжигало так, как на юге, и Тэль-Белар понял, почему его темные собратья предпочли после своего освобождения поселиться здесь, в Годдарде. К тому же северные земли хранили много тайн и секретов: не зря же именно Императорская Гробница стала местом паломничества Темного Ордена. Еще раз перебрав в уме все, что он узнал прошлой ночью, Тэль-Белар принял решение возвратиться на юг: теперь-то он уж точно добьется аудиенции Тиминиэль, и, как он надеялся, королева фей подскажет ему верный путь.

***

— Ангелы… Даже не знаю, что тебе посоветовать, — Берун задумчиво глядел в усыпанное звездами небо. В окруженной со всех сторон плотным кольцомхолмов низине оно казалось дном бесконечного колодца.

Сотни фей, крошечных крылатых созданий, слетелись со всей округи, чтобы проводить в последний путь свою королеву звонкими песнями: на этот раз это была не мелодичная веселая трель, а дрожащая мелодия, навевающая бесконечную грусть и тоску. Вся долина, казалось, скорбела вместе с маленькими хранителями Тиминиэль. Тэль-Белар стоял рядом с гигантским фавном, и растерянность читалась на его сером лице. Столь долгий путь он преодолел, пройдя опасный путь от Годдарда до Зачарованной Долины, пересекая очередную приграничную крепость и огненные топи, лишь для того, чтобы узнать, что несколько дней назад королева фей оставила этот мир, не в силах больше выносить его жестокость и несправедливость.

— Шилен, даже будучи непроявленной, постепенно подчиняет этот мир себе. Светлые энергии в нем гаснут, и тьма поглощает все, с чем соприкасается, — грустно заметил Берун, и Тэль-Белар подумал, что, возможно, даже сама королева фей не смогла бы помочь ему в его нелегком деле.

— Есть… ангелы… в Башне… Баюма… — сообщил Руэль, как только эльф с фавном вернулись на поляну, где состоялся Совет Хранителей Долины.

— Действительно, поговаривают, что посланники Эйнхасад до сих пор следят за тем, чтобы Император Баюм, заключенный на самом верхнем этаже своей монументальной башни, навеки оставался заточенным там.

— То есть последний император еще жив? — с удивлением спросил темный эльф.

Руэль кивнул:

— Баюм… хотел… бессмертия… Он… получил… бессмертие…

— Поговаривают, что он сошел с ума почти сразу, как был заточен в своих покоях, обреченный на вечное одиночество, — пояснил Берун.

— Как это жестоко, — пропищала фея Лиг-Линь, помощница рогатого великана.

— Баюм при жизни тоже никого не щадил… Говорят, что Башня построена на костях тех, кто ее возводил, — заметил фавн.

— Делать нечего, — сказал Тэль-Белар, — придется наведаться в эту Башню.

— Чтобы что? — Берун сурово посмотрел на товарища.

— Не знаю… — задумчиво отозвался эльф. — Я просто чувствую, что должен разыскать ангелов, поговорить с одним из них… понять, почему Богиня Жизни не вмешивается в творящийся на земле хаос…

— Да… — проревел Фильс, очнувшись от дремы, — мы бы тоже… желали… знать…

— Так тому и быть, — заключил Берун, — ступай, Тэль-Белар. Недолго протянет Зачарованная Долина без Тиминиэль. Если мы обречены на смерть, то мы хотя бы хотим знать, почему создавшие нас боги не ударили палец о палец, чтобы помочь нам.

Очередная ночь, глядящая на землю светом двух лун, спустилась на долину, когда эльф покинул ее и направился путем, которым однажды уже шел, сопровождаемый Руэлем. Дойдя до реки, Тэль-Белар без труда разглядел вдали Башню Баюма, закрывающую собой треть горизонта, и направился прямо к ней. Но не успел он ступить в воду, как чей-то низкий голос окликнул его. Эльф обернулся: у холма, метрах в пятидесяти от него, стояла женщина. Она была высокая и стройная, одетая в облегающий тело серый костюм из тончайшей шерсти. Ее длинные золотые распущенные волосы развевались на ветру. В руках она держала короткий деревянный лук, обмотанный кожей, а лицо ее скрывала железная маска, к передней части которой был прилажен длинный и прямой, как у единорога, рог. Тэль-Белар медленно направился в сторону холма, но так и не решился подойти близко к женщине: что-то в ней вызывало подозрения. Она была немного выше его самого и держалась слегка напряженно. Длинные уши, золотые волосы и почти прозрачная кожа выдавали в ней светлую эльфийку из знатного рода, но никогда прежде Тэль-Белар не видел подобных эльфийских лучниц, столь высоких и суровых. Темный эльф не мог видеть ее глаз за маской, но ее тонкие губы были плотно сжаты.

— Ты звала меня? — спросил темный эльф. — Тебе что-то нужно?

Лучница сухо кивнула, и Тэль-Белар на миг потерялся в догадках. Еще минуту они молча стояли друг напротив друга.

— Ты должен идти за мной, — сухо проговорила женщина низким глубоким голосом и развернулась в сторону холма.

— Я не пойду за тобой, если ты не объяснишь, почему я должен это сделать, — серьезным тоном возразил Тэль-Белар. — Я сейчас занят важным делом.

Женщина начала неспешно взбираться на холм.

Тэль-Белар уже собирался развернуться и продолжить намеченный им путь, когда голос эльфийки вновь донесся до него:

— Там, в Башне, ты не найдешь, что ищешь. Он сказал, что я должна привести тебя к нему.

— Кто сказал? — ветер почти заглушил вопрос Тэль-Белара, но эльфийка, похоже, расслышала, потому что ушей лучника вскоре достиг ее ответ.

— Архангел.

— Кто ты такая? — обычно не сильно любопытный в общении с другими Тэль-Белар на этот раз жадно разглядывал эльфийку, пытаясь понять, что же в ней так его беспокоит.

Женщина, которая за долгий ночной переход по горам так и не ответила ни на один его вопрос, и теперь молча продолжала спуск с очередного холма. Она явно прекрасно ориентировалась в этой местности, знала все тайные тропы, подъемы и переходы. Когда они наконец спустились в низину и пошли вдоль едва заметной охотничьей тропы, Тэль-Белар обратил ее внимание на то, что за холмом осталась Деревня Охотников.

Его спутница кивнула.

— Скажи хотя бы, что мы ищем? — бесцельные блуждания уже порядком утомили настроившегося на трудный поход в Башню Баюма эльфа: они бродили по холмам и долинам всю ночь, а он так и не получил никаких объяснений.

В кустах неподалеку послышалось едва различимое шуршание, и затем показалась уродливая лысая голова какого-то низшего гуманоида. Тэль-Белар, не мешкая, выпустил стрелу, но та, вспыхнув, внезапно изменила свое направление и отлетела в сторону холма. Эльф, недоумевая, оглянулся. Эльфийка стояла позади с луком, зажатым в левой руке.

— Что это было? — искренне поинтересовался эльф, осматривая снаряжение женщины: ни колчана, ни стрел при ней не было.

— Никто не должен умирать здесь сегодня, — сухо проговорила та и продолжила свой путь.

Тэль-Белар послушно последовал за ней. На дороге им попадались мелкие орки, гигантские пауки и огнедышащие виверны, но все они лишь отступали от тропы, по которой размеренным шагом шла высокая эльфийка в маске. Наконец они оказались у самого обрыва, через который был переброшен веревочный мост. Эльф сразу понял, что они искали, как только это увидел: высокий, практически плоский камень был основательно вбит в землю; всю поверхность его покрывали мерцающие символы на неизвестном никому из смертных языке. Он был похож на тот камень, к которому приводил его Берун. Все следы времени, однако, были с него стерты, поверхность его блестела, а поляна вокруг была вычищена, трава — подстрижена. Было ясно, что за ним присматривают.

— Ты заботишься об этом камне? — спросил он свою спутницу и тут же понял неверность своего предположения.

— За ним есть кому ухаживать и без меня, — фыркнула женщина и тут же попросила эльфа поторопиться.

— Что я должен сделать? — спросил эльф и без ответа понял, чего от него ждут. — Но я уже прочел одно такое послание. Ведь невозможно же получить благословление сразу от двух богов.

Эльфийка пожала плечами.

— Меня породило Священное Древо, а его породила Шилен, — сказала она, — но служу я другой богине, так что… — маска уставилась на темного эльфа, — одни боги знают, что здесь возможно, а что — нет.

— Хорошо. Я попробую, — неловко промолвил Тэль-Белар.

— Азраэль сказал, что если получится — то ты достоин.

— А если нет?

— Значит, Шилен еще на шаг приблизится к тому, чтобы уничтожить этот мир.

— Шилен создала нас: тебя и меня, — Тэль-Белар с вызовом посмотрел на женщину, но та лишь усмехнулась.

— Ты думаешь, что я поклоняюсь Эве, как остальные эльфы, что, потеряв могущественную покровительницу, тут же нарекли своим божеством младшую из детей Богини Света?

Тэль-Белар вопросительно посмотрел на женщину, на голову возвышающуюся над ним.

— Мне, как и всем вам, представился выбор: следовать за Шилен, проявившей свою темную, коварную сущность, или принять слабую и безропотную Эву своим новым божеством.

— Что же коварного в том, что дочь оказалась могущественнее матери, и та в обиде за это низвергла ее в самые глубины ада, сделав самым страшным монстром на земле?

— Ты мудр и знаешь многое, Тэль-Белар, но даже тебе не известна вся правда.

— И в чем же правда?

— Правда в том, что не за то Эйнхасад разгневалась на дочь, что та оказалась сильнее ее самой. Богиня Порядка всегда отличалась справедливостью и…

— Император Баюм и гиганты стали свидетелями такой справедливости, — перебил ее Тэль-Белар. — Как добра она к верным детям своим, так же сурова она к предателям?! Хм?

Лучница невозмутимо продолжала:

— Гиганты ворвались к ней во дворец и выкрали самую ценную субстанцию во всем мире — Воду Жизни, и никто до сих пор не знает, где она была спрятана. А Баюм… Императоры рода людского всегда пользовались особой протекцией Эйнхасад, признав ее своим новым божеством: легко каждому из них удавалось вести военные и политические игры! Но Баюм… Покорив почти весь мир, получив достойных наследников и долголетие, он никак не мог остановиться в своем непомерном стремлении к власти. Он был наказан за неблагодарность и неуемную жадность. Эйнхасад, поняв, что даже ей, всевышней богине, не удается осчастливить в полной мере простое смертное существо, наложила проклятье на весь род императоров, заточив Баюма навечно в построенной им Башне. Но даже она готова принять нового претендента на роль императора, если он окажется достойным и покажет свою возможность отречься от власти и денег как ради самой богини, так и всего своего народа. А что касается Шилен, — предвкушая вопрос собеседника, продолжала эльфийка, — наша прародительница вследствие скуки и дурного характера соблазнила своего собственного отца, Гран Каина, за что и была изгнана из небесной обители. И вместо раскаяния все, что ей могло прийти в голову, — это дать жизнь самым злобным и алчным тварям на всей земле: демонам и драконам. Но даже тогда Эйнхасад осталась к ней милосердна. Семь печатей были наложены на Шилен, удерживающие ее между мирами, семь богов, считая и саму Шилен, оставили след на каждой из печатей. «С чего ты решила, что жители мира желают поклоняться тебе?» — в гневе промолвила Шилен, проиграв свою битву, на что Эйнхасад спокойно ответила, что если все расы мира примут Шилен своей богиней, то та сможет воскреснуть для новой битвы, и Эйнхасад, и все боги по ее велению поклялись, что не будут препятствовать вскрытию печатей.

Тэль-Белар растерянно стоял, обдумывая все, что только что услышал. Амулет на его шее светился ровным голубым огоньком в подтверждение всего сказанного эльфийской женщиной.

— Ты никогда не задавался вопросом, почему Эйнхасад просто не пошлет на землю всех своих ангелов, чтобы те уничтожили печати или помешали их вскрыть? — слова эльфийки поставили окончательное многоточие над всем, что Тэль-Белар раньше знал и во что верил.

— Кто ты такая? И кому служишь? — сурово спросил эльф, давая понять, что он намерен получить ответ.

— Как только Шилен была изгнана из стана богов и земля пережила огромное наводнение, показавшее, что Эва в полной мере никогда не сможет утихомирить суровую стихию, я обратилась к той, что создала всех нас. Эйнхасад услышала мою молитву и приняла мою клятву служить ей до скончания веков, и вот уже пять тысячелетий я служу Богине Света.

Когда женщина закончила говорить, словно разряд молнии прокатился по всему телу темного эльфа. Он стоял, ошеломленно глядя на свою спутницу — возможно, первую из тех, кто был создан по воле богов десятки сотен лет назад.

— Рассвет близок, — прервала его изумление эльфийка, — скоро на мосту появятся охотники. Действовать надо быстро.

Тэль-Белар согласно кивнул, и женщина отступила, позволив темному собрату самому разбираться с таинственным камнем.

На миг эльфу показалось, что все это уже с ним случалось, но он постарался отбросить все посторонние мысли и сосредоточиться на надписях на камне. На этот раз они никак не хотели составлять хоть сколько-нибудь знакомые эльфу слова. Тэль-Белар уже подумал, что ему не суждено прочесть это послание, но тут солнце выглянуло из-за холмов и осветило камень теплым светом. Голос раздался в голове Тэль-Белара: отчетливый, словно был слышен наяву. Тэль-Белар обернулся и вздрогнул от неожиданности: прямо за ним в метре от земли в воздухе висел ангел в длинных белых сверкающих одеждах. Его лицо было сокрыто крылатым шлемом, пара огромных крыльев бесшумно разрезала предрассветный туман.

— Ты понял, что я тебе сказал? — спросил ангел гулким, звонким голосом.

— Ты сказал, что «сильнее всех тот, кто умеет владеть собой», — прошептал Тэль-Белар, ни разу до этого не встречавший высшую сущность.

— Я рад, что смог передать послание своей матери, — сказал ангел в голове у темного эльфа.

— Значит, это был камень самой Эйнхасад? — догадался Тэль-Белар.

Ангел кивнул. Его крылья плавно двигались взад и вперед, окутывая эльфа легким ветерком.

— Азраэль, — приблизившаяся эльфийка почтительно опустилась на одно колено перед вестником своей богини, — я привела темного эльфа, как ты и велел. Ему удалось услышать твое послание, и это уже вторая скрижаль, которую он сумел прочесть.

— Прямо как ты, — отозвался ангел. — Лишь тому, кто вернет свет в мир, суждено получить благословение Богини Жизни.

Дав знак эльфийке встать с колен, ангел обратился к Тэль-Белару:

— Ты сын Верховного Иерарха Митраэла?

Тэль-Белар, на секунду опешив, кивнул.

— Твой отец был тем, кто заключил контракт с колдуном Даспарионом и овладел темной магией. И это в итоге привело к тому, что его последователи стали расой, известной как раса тьмы. Но ты сможешь снять с них проклятье. Светлая магия фей поможет тебе найти нужное заклинание и освободить свой народ. Высшие феи давно покинули этот мир, а кто остался — не помнят нужных тебе слов. Но если открыть двери в Магмельд^[8] — мир, куда отправились все волшебные существа, не пожелавшие поддерживать ни одну из рас в их кровавых битвах, то связь с феями будет восстановлена. И с помощью их заклятий, данных им самой Богиней Жизни на заре времен, Дерево-Мать будет спасено, как и весь ваш род.

— Темные эльфы не последуют за мной, — нахмурившись, отозвался Тэль-Белар. — Они верят в Шилен, которая нарекла их своими избранными детьми.

— Они увидят вскоре, что Богиня Тьмы лишь использует их для своего освобождения.

— Скажи это лучше моему отцу.

— Мы говорим, постоянно. Но он не слышит. В своем поклонении Богине Разрушения он стал глух ко всем остальным голосам. Мы чувствуем огромную концентрацию темной энергии под Императорской Гробницей, но колдовская пелена скрывает от нас то, что творится там.

— Паломники знают, — вслух задумался эльф. — Они собираются идти туда. И я просто обязан узнать, что там происходит.

— Так узнай, — повелительным тоном молвил ангел.

Тэль-Белар поднял на крылатого посланника Эйнхасад неуверенный взгляд.

— Для этого мне нужно предоставить доказательство своей верности… Мне было велено принести Архонту сердце ангела…

— …а для этого нужно убить ангела, — спокойно закончил его мысль Азраэль. — Ну что ж, — промолвил он и опустился на землю, сложив за спиной свои белоснежные крылья и смиренно приложив руки к груди.

— Что?! Нет! — эльфийка, поняв, на что намекает ее покровитель, незамедлительно встала между ангелом и темным эльфом. — Я не позволю ему совершить такое злодеяние.

— Наша мать дала клятву, что не станет препятствовать воскрешению своей старшей дочери. Но если Шилен воскреснет, миру придет конец. Теперь лишь существа этого мира могут помешать Богине Тьмы. И все, что мы можем сделать, — помочь им.

— Но не такой же ценой… Вас осталось лишь семь… тех, кто был рожден от крови Эйнхасад. Почему должен умереть именно ты? Почему не один из ваших посланников или младших херувимов?

— Именно поэтому, — обратился верховный ангел к светлой эльфийке. — Богиня жертвует самое дорогое, что у нее есть, чтобы остальные ее дети знали, что она всецело на их стороне.

— Умоляю тебя, — женщина упала на колени и сбросила маску; слезы текли по ее бледному, почти прозрачному лицу, — не покидай этот мир, не оставляй нас…

— Бэльта, — ангел дотронулся до ее плеча, — ты достаточно долго прожила на этом свете, чтобы понимать, что я не могу умереть. Я просто обрету другую форму. Охраняй Зачарованную Долину. Охраняй Божественный Водопад. Найди в себе силы простить всех, на кого ты держишь обиду, — и тогда ты найдешь сокрытые от всех врата. Я не прощаюсь, друг мой. Я всегда буду жить в твоем сердце.

Оставив эльфийку растерянно сидеть на траве, ангел вышел вперед и в последний раз обратился к Тэль-Белару:

— Узнай, что замышляет Богиня Тьмы, и не дай ее планам свершиться. И прими мои благословения…

Тэль-Белар достал из-за пазухи свой кинжал и, стараясь ни о чем не думать, мощым ударом пронзил тело ангела. Тот весь побледнел, не раскрывая крыльев, взметнулся ввысь и растворился облаком в золотистом небе.

На земле, на том месте, где он только что стоял, остались лишь невзрачный пористый камень да небольшая монетка с изображением крылатого кинжала, светящаяся мягким золотистым светом.

Тэль-Белар изумленно взглянул на эльфийку. Та вытирала слезы. Затем она поднялась с земли и подошла к Тэль-Белару.

— Кажется, это твое… — указала она на лежащие на траве предметы.

Темный эльф склонился над небольшим пористым камешком:

— Это то, о чем я думаю? Это и есть его сердце?

Эльфийка пожала плечами:

— Видимо, так… Не уверена. Я никогда еще не убивала ангела.

Несмотря на ее слова, Тэль-Белар не услышал в ее голосе ни тени обвинения.

— Эта монета, — продолжала женщина, — она тоже твоя.

— Я ее не заслуживаю, — сухо отозвался эльф, отлично понимая, что это дар, который после того, что он сделал, он не может принять.

— Или ты просто боишься идти дальше? — эльфийка скрестила на груди руки, ее золотистые глаза испытующе разглядывали темного лучника.

Тэль-Белар нахмурился.

— Я устал переходить с одной стороны на другую, — сухо заметил он.

— Так может, тебе пора увидеть, что это просто две стороны одного и того же пути?.. — сказав это, эльфийка подняла с земли маску и, сокрыв под ней свое вечно юное лицо, направилась прочь от камня и спустя несколько мгновений исчезла в раскинутой вдоль холма роще.

Подождав еще мгновение и поняв, что ничего больше не произойдет, Тэль-Белар поднял с травы камешек, от которого шла необъяснимая легкая энергия, и положил его в свою заплечную сумку. Он хотел уйти, но, подумав, потянулся к монетке и, дотронувшись, принял ее силу в себя.

Наведавшись в Зачарованную Долину, чтобы попрощаться с друзьями, он обнаружил их в приподнятом настроении.

— Она вернулась, — Берун сам вышел к лучнику, чтобы поделиться с ним радостной вестью. — Бэльта, древнейшая из эльфов, что привела нас сюда много столетий назад. Теперь она вдруг вернулась и пообещала, что откроет нам проход в мир фей, чтобы мы все смогли покинуть эти земли и найти себе новый дом, свободный от охотников и несправедливых небожителей.

Тэль-Белар разделил восторг с Беруном, Фильсом и Руэлем и провел несколько дней в долине, готовясь к предстоящему ему долгому пути.

— Ты собираешься вновь идти на север через пылающие топи? — поинтересовался Берун, лично проводив своего темного друга до выхода из долины.

— Нет. Я пойду через земли Варка. Мне нужно переговорить с провидицей их племени.

— Что-то важное?

— Да так… Просто хочу разузнать о тех, кто мне дорог.

Берун понимающе тряхнул своей рогатой головой и пожелал эльфу доброго пути.

Когда Тэль-Белар скрылся за изгибом холма, фавн повернулся, чтобы направиться в долину, но, не пройдя и ста шагов, застыл как вкопанный. Вся дорога была усыпана телами древней и единорогов, убитых мгновенно какой-то разрушительной темной магией. Берун развернулся, чтобы броситься вслед за темным эльфом, но дорогу ему перегородили невнятные силуэты. Вперед вышли несколько невысоких существ в черных атласных плащах. Капюшоны прикрывали их лица.

— Нашему повелителю Белефу нужна сильная армия, — равнодушно промолвил один из них, — а армии нужно обмундирование: кожа, кости, кристаллы, кора… — сказав это, человек взмахнул рукой, и последним, что увидел фавн, были злорадные голодные лица тех, кто уже давно был мертв.

***

Год 1919

Узкие каменные ходы внезапно закончились, и они ступили на широкую горную тропу. С пологих склонов сходили к ним все новые и новые культисты, и в конце пути их немногочисленная компания превратилась в толпу, безмолвно бредущую навстречу кровавой луне. Среди паломников было много людей, несколько темных эльфов и даже парочка светлых. Все они были одеты в длинные серые балахоны. Кто-то был вооружен. Бьющий в лицо ветер пронизывал до костей, но паломники с невозмутимыми лицами сопровождали своего Лидера и новоприбывшего брата.

Лидер был весьма удивлен тому, как скоро темному эльфу удалось выполнить его поручение. Он немедленно собрал всех своих последователей, что караулили в небольшом лагере у входа в ущелье, и все вместе они двинулись в сторону гробниц по многочисленным запутанным ходам. Как только они приблизились к вытесанным в высокой скале колоннам, Лидер дал знак, и несколько паломников разлили масло по светильникам, расставленным у самого входа в усыпальницу, и огонь осветил ступени, ведущие к узкому высокому проходу внутрь горы.

Паломники все разбрелись по подножиям скалистых холмов, а глава Ордена вышел вперед с горящим факелом в руках. Тэль-Белар стоял у самого прохода в небольшую долину, наблюдая за высоким человеком, который читал какое-то заклинание у тайного входа в гробницы. После того, как речь его была завершена, из темного проема показалась огромная неясная фигура. По мере того, как она выступала из черноты грота, в свете факелов проявилось очертание уродливого тела с парой высохших крыльев, которые явно служили не для того, чтобы оторвать своего хозяина от земли.

Под очередным порывом ветра пламя взмыло ввысь и осветило крошечное лицо с желтыми светящимися глазками. Два острых длинных рога смотрели в черное небо, а ребра выпирали из обезображенного шрамами и украшенного светящимися символами тела. Тэль-Белар невозмутимо наблюдал за демоном, пока Лидер и все остальные паломники падали на колени перед своим повелителем, боясь оторвать головы от земли.

— Архонт велит тебе подойти, темный эльф, — сказал Лидер Ордена, как только несколько странных фраз вырвались из глотки чудовища.

Тэль-Белар уверенно поднялся по ступеням и склонился перед возвышающейся над ним ужасной фигурой, изображая покорность. Демон что-то снова проревел, и человек сообщил, что Архонт просит показать ему сердце ангела. Тэль-Белар, распрямившись, вытащил из своего мешка серый пористый камень и вложил его в протянутую к нему клешню демона. Тот поднес сердце к лицу, обнюхал его и затем сжал свою руку с такой силой, что от камня осталась лишь пыль. Разжав клешню, демон обсыпал этой пылью лицо темного эльфа и, взмахнув руками, произнес длинную речь, после чего развернулся и скрылся в черном проеме склепа.

Широкоплечий человек, заняв место, где до этого стоял Архонт, обратился к паломникам, поднявшим взгляды на своего Лидера:

— Братья и сестры мои! Как сердце ангела рассыпалось в руке нашего господина, так скоро и всем силам Эйнхасад придет конец. Смотрите на небо! Узрите! Луна нашей богини почти затмила бледный луч ночного светила Богини Жизни. Так скоро и всем неверным придет конец. Еще пара месяцев — и мы сможем исполнить нашу святую миссию, к которой мы шли долгие годы и десятилетия. Кровавая жертва будет принесена нашей возлюбленной Матери, что даст ей сил вырваться из держащих ее незримых цепей, и когда последняя печать будет вскрыта, все мы будем отмечены знаком Богини Тьмы и станем во главе ее нового мирового порядка.

Гул возгласов пронесся по ночной долине.

— Братья и сестры, — продолжил Лидер, как только голоса утихли, — этот эльф принес в дар Архонту сердце ангела, чтобы стать одним из нас. Давайте же решим, достоин ли он чести служить Богине Тьмы и Хаоса.

Толпа согласно замычала.

— Назови себя, — обратился Лидер к Тэль-Белару, — озвучь свое происхождение и скажи, кто отец и мать твои, кто твои жена и дети.

Тэль-Белар чувствовал на себе, вероятно, каждый из сотни взглядов. Глубокий вдох потребовался ему, прежде чем он начал отвечать.

— Имя мое — Фиашкиэл. Я родился в семье темных охотников. Полжизни своей я прожил в Сумрачном Городе под Черной Горой, а как только заклятие спало с нашей расы, я тут же отправился на север, чтобы помочь нашей истинной богине воскреснуть не только молитвами, но и делами. Никогда я не имел ни жены, ни детей, принадлежа как сердцем, так и душой единственно нашей прародительнице и госпоже, — Тэль-Белар поймал себя на мысли, что впервые в жизни приходится ему умышленно говорить слова лжи, но выдать свое истинное имя означало дать кровную клятву демонам, которые смогут распоряжаться им по своему усмотрению даже после смерти.

— Он что-то недоговаривает, — послышался голос с холма, и вскоре вперед вышел его обладатель, юный темный эльф с короткими белоснежными волосами, облаченный в такой же серый балахон, как и все остальные паломники. — Лидер! — обратился он к стоящему рядом с Тэль-Беларом человеку. — Я пятнадцать лет прожил в пещере под Черной Горой, но никогда и слыхом не слыхивал о ком-то с таким именем, и лицо этого эльфа мне незнакомо. Кроме того, посмотрите на его броню! Готов поклясться, что она была сделана кузнецами племени Варка, и на ней пламенный символ Богини Рассвета.

Тэль-Белар не вовремя посетовал, что не догадался переодеться или как-то изменить свою внешность. Здесь кроме этого молодого эльфа мог быть и кто-то из времен его молодости.

Лидер вопросительно посмотрел на стоящего рядом с ним в белоснежных легких доспехах эльфа.

— Возможно, ты бы знал меня в лицо, если бы хоть раз пошел на охоту в те времена, когда единственный луч света грозил каждому из нас мучительной погибелью, — невозмутимо обратился темный лучник к собрату. — Но ты был тогда слишком молод и вряд ли задавался вопросами вроде тех, какими усилиями добывалась еда, которая поступала к тебе на стол, ведь каждую ночь кому-то приходилось покидать оберегающие вас, юнцов, стены и выходить на охоту за пределы горы, рискуя не вернуться до рассвета и погибнуть от прожигающих плоть до самых костей солнечных лучей, — для пущей убедительности Тэль-Белар продемонстрировал молодому эльфу и всему наблюдающему за этой небольшой перепалкой сообществу свою культю.

Возглас одобрения пролетел по поляне. Эльф недовольно проворчал что-то, но Тэль-Белар продолжал, желая как можно убедительнее закончить начатое им представление:

— А доспехи… Я долгое время служил герцогу Хаэлу и заключил союз с силенами племени Варка, что дало нам преимущество над невежественными гуманоидами и не так давно позволило войску Годдарда разгромить их лагерь. Что до символов, то мне всегда было безразлично, что нарисовано на моей броне, до тех пор, пока это помогало мне сокрушать моих противников, — глаза Тэль-Белара яростно сверкнули, но к тому моменту его оппонент уже успел раствориться в толпе своих собратьев.

— У кого-нибудь есть еще сомнения в преданности этого эльфа? Вы вправе развеять ваше недоверие прямо сейчас…

Тэль-Белар судорожно всматривался в темноту скал, на которых расположились многочисленные последователи демонического культа: всего одно меткое замечание — и все его старания будут напрасны. Но долина молчала.

— Тогда продолжим, — обратился Лидер к темному эльфу и попросил того встать на колени перед незримым сообществом.

— Отрекаешься ли ты, нареченный с рождения Фиашкиэлом, от своего имени, рода и племени?

— Отрекаюсь, — произнес Тэль-Белар.

— Становишься ли ты на Путь Бесконечной Бездны, чтобы разделить судьбу Богини Заката и помочь ей в установлении нового порядка? Становишься ли ты неразделимым со всеми, кто, как и ты, жаждет воцарения Матери нашей Шилен над всем небесным пантеоном? Отрицаешь ли ты добро и зло, признавая непостижимость природы жизни?

— Да.

— Посвящаешь ли ты себя всего служению Богине Тьмы?

— Да.

— На колени ты встал темным эльфом, охотником по имени Фиашкиэл. Теперь поднимись с колен, безымянный брат Ордена.

Тэль-Белар послушно выполнял все, что ему говорил мужчина в балахоне с вышитыми на нем демоническими узорами.

— Есть ли тебе, что сказать своим братьям и сестрам?

Тэль-Белар утвердительно кивнул.

— Я рад, — заговорил он низким глухим голосом, — что встретил на пути своем соратников, чей разум не затенен лживым светом. Но даже если бы не было их, я бы шел по дороге один, познавая не оскверненную мудрость нашей великой Матери. Я принял решение служить Ордену добровольно, сознательно и навечно, в чем клянусь именем самой Богини Тьмы.

— Приветствуйте брата своего! — вскричал глава Ордена. — Встречайте пополнение в семье нашей Великой Матери!

К Тэль-Белару подбежали два служителя культа. Поверх его тонкой брони надели грубый серый балахон, от всех украшений и знаков отличия ему надлежало избавиться как можно скорее. Его длинные, черные с проседью волосы были небрежно острижены по плечи ритуальным стилетом. И после всех этих процедур со всех сторон потекла к склепу серая масса паломников. Они приближались к Тэль-Белару, слегка кланяясь ему в знак признания, кто-то даже дотрагивался до него холодными ладонями. Когда в конце концов вся толпа, промелькнув перед глазами темного эльфа, вновь исчезла в глубинах ущелья, Лидер объявил, что церемония закончена.

— Ты можешь остаться в лагере с остальными братьями и сестрами и готовиться к предстоящему торжеству или, пока еще есть время, можешь попробовать убедить еще несколько заблудших душ избрать верную дорогу. Ты ведь, как я понял, жил в Годдарде, и среди военных у тебя там есть знакомые.

Тэль-Белар выразил желание отправиться проповедовать слово Шилен.

— Тебе покажут выход из ущелья и расскажут, как вернуться, — сказал Лидер. — У этого входа в склепы ты сегодня дал клятвы Богине Тьмы… Будь здесь ровно через три месяца, когда кровавая луна затмит на небе белую, и ты воочию узришь, как мир перевернется с ног на голову.

— В чем суть предстоящего нам обряда? — поинтересовался темный эльф, почувствовав, что сумел завоевать доверие Лидера.

— Теперь ты можешь знать, — отозвался тот, — тысячи невинных душ будут принесены в жертву во имя возрождения нашей богини.

Тэль-Белар ужаснулся этим словам человека, хотя старался и виду не подавать, но Лидер продолжил:

— Тысячи агнцев ждут своего часа, чтобы отдать свои жизни Богине Хаоса и пробудить сокрытую в глубинах подземелья душу Шилен.

— Ты говоришь об овцах? — не сразу понял Тэль-Белар.

Человек кивнул.

— Пастухи уже начали сгонять зверей в долину со всего севера. Приходи и ты поглядеть на жертву, которую мы готовили последние годы, и раздели с нами радость победы.

— Я приду. Я обязательно буду здесь, когда красная луна захватит небосклон, — сказал Тэль-Белар, стараясь звучать убедительно и восторженно.

***

Год 1920,

полгода спустя

Плотно занавесив все окна, Тэль-Белар зажег свечи и взялся за перо. У него был месяц, чтобы подумать над тем, что он ей напишет, но все равно слова давались ему тяжело, и не только потому, что ему редко приходилось писать человеческими буквами. События той кровавой ночи настолько глубоко отложились в его памяти, что возникали перед глазами всякий раз, как он их прикрывал, рассчитывая на отдых или сон. Видимо, он был обречен на бессонные ночи до конца своих дней.

«Я буду очень краток, леди-кардинал. Потратив много времени и сил, я смог наконец узнать всю правду. Шилен близка к тому, чтобы вырваться на свободу, и ее слуги вскоре заполонят весь север, а затем перекинутся и на юг. В связи с этим я намерен поговорить с верховным иерархом темных эльфов Митраэлом, с тем чтобы попросить его помощи в борьбе против расползающегося по миру зла. У меня есть все основания полагать, что после того, что я ему расскажу, он непременно присоединится к силам вашим и короля. В этом случае, Аделаида, тебе придется сражаться бок о бок со своим отцом. С этим я прошу тебя на время забыть все свои обиды и разочарования касаемо герцога Хаэла и быть готовой пожать руку, которая будет тебе протянута в знак примирения. Нам всем сейчас важно объединиться во имя единой цели. Иначе нас всех ждет смерть.

С надеждой на скорую встречу,

Тэль-Белар».

Сложив лист бумаги, он скрепил его обычной почтовой печатью без опознавательных знаков и, вновь не надеясь на спокойный сон, погрузился в тяжелые раздумья. Наутро темный эльф отправил письмо в Орен с гномьей почтой, а сам, забрав из гостиницы все свои вещи, направился к телепорту по вымощенным грубым булыжником улочкам Глудио, чтобы уже через минуту оказаться в самом сердце Деревни Темных Эльфов.

Глава 4. Избравший свет

— Оставьте нас наедине, — обратился иерарх к сопровождающим Тэль-Белара часовым и ко всем присутствующим служителям, когда темный эльф в белоснежной броне показался на пороге храма, на самом верху длинной, покрытой шелковыми коврами лестницы, ведущей в главную парадную залу. Как только они остались в храме одни, иерарх дал знак Тэль-Белару приблизиться.

Иерарх Митраэл, разодетый в темно-синий парчовый наряд с позолотой, бледный, как призрак, стоял перед самой статуей Шилен и пристальным хищным взглядом провожал преодолевающего ступень за ступенью Тэль-Белара. Многометровая каменная скульптура возвышалась над залой, и Тэль-Белар поймал себя на мысли, что старается на нее не смотреть: будучи ребенком, он полагал, что его страх перед многоруким змееподобным ужасающим божеством пройдет, когда он станет старше, но теперь он осознавал, что она пугает его даже больше, чем тогда, в далеком детстве.

Спустившись, Тэль-Белар остановился в нескольких метрах от своего отца, лидера темных эльфов, навечно заточенного в храме силой защитной магии, что когда-то обрекла всех пещерных эльфов на вековое изгнание. За последние столетия Митраэл превратился в настоящего живого мертвеца: бледное лицо его покрывали струпья и морщины, он необычайно осунулся и исхудал. Тонкая, почти прозрачная ладонь его нервно теребила длинную жидкую бородку.

— Они сказали мне, что ты погиб… Принесли обугленные кольца: твое и твоей проклятой эльфийки, — произнес он тихим скрипучим голосом.

— Леонора была мне женой, — глухо отозвался Тэль-Белар. — Ты сам скрепил нас узами брака.

— Вынужден признать, что нам обоим не повезло с женщинами, мой мальчик… — грубый утробный смех сотряс все тело иерарха.

Тэль-Белар как мог старался напоминать себе, зачем он здесь, но от злости ему не хватало воздуха, ногти его правой руки до крови впились в ладонь.

— Они сказали, что ты мертв, — повторил иерарх, — но я был уверен, что они ошибаются… Твой дух был слаб и слабел изо дня в день… Но ты был жив… Но где же твоя истеричная женушка, а? Тоже прячется где-то по лесам и пещерам, боясь показаться своим? И кто для нее нынче свои? — Митраэлу явно доставляло необычайное удовольствие издеваться над сбежавшим от своего племени много лет назад сыном.

Тэль-Белару потребовались вся его выдержка и спокойствие, чтобы не броситься на злобное существо, стоящее перед ним, которое он когда-то давно считал своим отцом.

— Леонора мертва, — только и смог ответить лучник. — Она погибла в тот самый день, как мы ушли из подземного города.

— Вот как? — на лице Митраэла изобразилось наигранное удивление. Он скользнул взглядом по изувеченной руке сына и довольно кивнул. — А ты, значит, остался в живых… Ты трус, Белаар! — глаза Митраэла сверкнули огнем презрения. — Ты предатель. Ты оставил меня, оставил своих учителей, друзей, и ради чего? Ради любви, думал я, считая тебя последним дураком на свете. Но нет! В итоге ты умудрился предать и свою любовь! Так что нет, Белаар, ты не дурак. Ты просто жалкий, малодушный слабак, и виноват в этом я: нельзя было позволять твоей матери так сильно влиять на тебя.

Последняя капля терпения лопнула, и, грозно сжав кулак, Тэль-Белар направился прямо на отца.

— Ты убил мою мать. Ты всегда обвинял древесных эльфов в том, что они обучили людей магии, а сам заключил контракт с человеческим колдуном. Ты заставил нас пойти войной на наших братьев и сестер и обрек нас на проклятье, и, если бы не мама, оно было бы необратимым. — Тэль-Белар остановился в метре от Митраэла, чтобы сделать глубокий вдох. Едва-едва нашел он в себе силы побороть свою злость и обратиться к своей мудрости. — Отец, — продолжил он, выровняв дыхание, — я предлагаю забыть о прошлом, в котором мы все совершали глупые и необдуманные поступки, и объединиться ради общей цели.

— Какой же? — презрительно спросил Митраэл.

— Остановить Шилен.

— Ты в своем уме?! — громкий возглас пожилого эльфа достиг самого купола храма. — Я стольким пожертвовал, чтобы помочь пробуждению нашей Матери, а теперь мой единственный сын заявляется сюда, чтобы обесценить все, что я преодолел?! — белые глаза иерарха буквально душили Тэль-Белара ненавистью. — Когда ты появился сегодня в Сумрачном Городе… да-да, я сразу почуял тебя, как только ты вновь ступил на наши земли… я подумал, что вот наконец-то мой заблудший сын пришел молить о моем прощении, чтобы вновь примкнуть к своим собратьям, сосредоточившим в своих руках всю власть Севера и обеспечившим себе влияние в каждом из крупных городов в обоих королевствах. Но ты превзошел все мои наихудшие ожидания…

— Отец! Выслушай меня, — почти взмолился темный лучник, понимая, что, распалившись в обвинениях, иерарх может потерять терпение и тогда ни за что не станет слушать его. — Дай мне всего десять минут и, если я не смогу убедить тебя, делай со мной, что пожелаешь.

Столь отчаянный жест сына заставил Митраэла сменить гнев на милость. Кивком он дал разрешение Тэль-Белару продолжать.

— Отец. Я знаю, как Шилен поступает с теми, кто полностью вручает ей свою судьбу и служит ей верой и правдой. Я видел, что она сотворила со своими паломниками, и уверен, что все вы будете следующими.

— Паломниками? — удивился Митраэл.

— Я был там, когда кровавая луна затмила белую. Я был в гробнице. Я видел, как в зал торжеств привели тысячу агнцев в желании пожертвовать их кровь для вскрытия печати императора. Жуткая демонесса без лица, как тень, появилась перед нами верхом на звере, что вышел, вероятно, из самой преисподней. Одного движения руки хватило ей, чтобы высосать жизни из сотен новорожденных детенышей овец, буйволиц и антилоп, после чего появившийся рядом с ней Архонт от лица Богини Тьмы поблагодарил ее верных детей и торжественно заявил, что благодаря им Шилен будет освобождена. И знаешь, что было дальше?

Удивление иерарха сменилось задумчивостью.

— Началась резня, — продолжал Тэль-Белар. Он говорил с жаром и неподдельным испугом, словно пережитое тогда в высоких каменных залах гробницы до сих пор стояло перед его глазами. — Она убила их всех. Она жестоко умертвила всех своих приверженцев: более трехсот паломников, людей и эльфов, были убиты демонессой, ее кровавым слугой и адским зверем. Реки крови заполнили все склепы и усыпальницы, а затем полезли из всех щелей демонические отродья…

— Что ты такое говоришь? — глаза иерарха в изумлении поднялись на сына. — Как мог ты быть среди них и остаться жив?

— Благословение Эйнхасад спасло меня, и мне удалось бежать…

— Благословение, говоришь? Значит, теперь ты служишь Богине Света?! — иерарх еще больше побледнел и даже слегка распрямился от негодования, угрожающе протягивая руки к стоящему перед ним сыну-отщепенцу. — Да лучше б ты умер там со всеми остальными паломниками, что сложили свои жизни за правое дело.

— Ты все знал? — догадка поразила Тэль-Белара, а внезапное спокойствие отца подтвердило его слова.

— Мы сами создали эту группу, этот Орден, — торжественно произнес иерарх. — Матерь Шилен через оракулов передала свою волю, и мы десятилетиями собирали отряд сильнейших воинов и магов, что смогут преодолеть тяжелый путь к самому сердцу гробницы.

— Ты называешь Шилен Матерью, — с горечью в голосе прошептал Тэль-Белар, — но настоящая мать никогда бы не пожертвовала жизнями стольких детей ради своих корыстных целей.

Он поднял полный разочарования взгляд на отца и продолжил:

— Я знаю, за что Шилен была низвергнута, и уверен как никогда в том, что Богиня Смерти в своем стремлении править миром не пощадит никого.

— Слуги Эйнхасад вконец затуманили твой разум, — покачал головой иерарх, не пытаясь больше слушать сына. — Если ты не с нами — значит, ты наш враг, — кулаки его сжались, а глаза сурово уставились на сына.

— Ты убьешь меня, как убил мою мать? — внезапное спокойствие овладело лучником, когда он отчетливо осознал, что то, что, как он думал, заставит его отца изменить свое отношение к бездумному поклонению неуправляемой стихии, являлось по сути делом собственных рук иерарха.

— Я не убивал Шеат, — раздраженно вскрикнул Митраэл. — Это была случайность…

— Жаль, если ее смерть будет напрасной, — задумчиво пробормотал Тэль-Белар, затем поднял полные уверенности глаза на Митраэла. — Теперь, спустя столько лет, я наконец-то понял, что она тогда пыталась предотвратить передачу знаний тебе от темного колдуна. Она пожертвовала собой, чтобы произнесенное тобой заклятие было обратимым, и я, ее сын, продолжу дело моей матери и найду способ, чтобы все исправить, — произнося это, темный лучник наблюдал, как глаза его отца все

больше и больше наливаются гневом.

— Ты не посмеешь разрушить то, из-за чего я оказался заточенным на века, — проревел Митраэл.

— Ты тогда сделал свой выбор, а теперь я делаю свой, — прошипел Тэль-Белар и отвернулся от уродливой статуи и трясущегося в возмущении иерарха.

— Я всегда думал, что мой сын продолжит мое служение, — прокричал Митраэл тому в спину. — Заточение не было для меня такой мукой, как осознание того, что ты предал меня. Хорошо, что не все отпрыски так неблагодарны. Сын тетрарха Таллота Хаэлпоможет освободить Великую Богиню, чтобы его отец повел наше войско на борьбу со всеми, кто воспротивится ее воле.

— Я думаю, когда Шилен будет свободна, ваше войско ей не потребуется, — отозвался Тэль-Белар, не оборачиваясь и ступая на лестницу, ведущую к выходу из храма. — Ваша богиня растит свое войско демонов в катакомбах под Императорской Гробницей на крови наших братьев.

— Мы не должны сомневаться в воле нашей богини. Мы будем править миром, сын, вместе, — Тэль-Белар спиной почувствовал последнюю отчаянную попытку отца заставить его остановиться, обернуться и поменять свое решение, но его выбор был окончателен.

— Боюсь, — сухо ответил Тэль-Белар, — после пробуждения Богини Тьмы править будет уже нечем, — он почти дошел до последней ступени, когда глухой металлический голос обратился к нему, занимая собой весь объем храма.

— В таком случае я не могу позволить тебе уйти, Белаар! — в эту же секунду налетевший с улицы порыв ветра захлопнул не закрывавшиеся годами тяжелые двери перед самым носом Тэль-Белара. Его это почему-то совсем не удивило. Он спокойно обернулся. Отец стоял вне себя от гнева у самого основания лестницы, окруженный темным магическим облаком, и сам казался теперь эльфу неведомым демоническим созданием. Казалось, черное пламя поглотило его целиком, и лишь жуткий скелет продолжал извиваться внутри него, словно догорающий фитиль. Темное кольцо окружило Тэль-Белара и тут же исчезло. Это повторилось несколько раз: благословение архангела все еще действовало, не позволяя темной магии Митраэла причинить вред его сыну, вставшему на сторону света. Недоумение на лице иерарха тут же сменилось еще большей яростью. Он попытался усыпить неугодного отпрыска, парализовать его, хотя бы замедлить, но ожерелье из водного кристалла, подарок фей, спасло его и от этих темных заклятий. Наконец Митраэл решил призвать на помощь подвластную ему разрушительную стихию воздуха.

— Никогда ты, щенок, не сможешь обернуть вспять дело всей моей жизни! Не будет никакого возвращения ни для кого из тех, кто однажды встал на эту тропу, — с этими словами Митраэл закружил вокруг себя мощную ветряную воронку, и когда та набрала силу и выросла почти в треть роста устрашающей статуи, наблюдающей за битвой в ее честь, иерарх направил этот смерч на строптивого сына.

— Я уже это сделал, — прокричал Тэль-Белар, пытаясь устоять перед мощными воздушными потоками, — я уже вернулся! И я найду способ вернуть остальных, — сказав это, темный эльф одним движением руки окружил себя магическим облаком. Смерч, который должен был разорвать его на куски, лишь до крови оцарапал его серую кожу. Прочитав быстрое заклинание, Тэль-Белар остановил кровотечение, а следующее помогло всем ранам тут же затянуться. Не дав Митраэлу опомниться от шока после того, как он узрел своего темного сына, использующего святую магию, он вынул из-за пазухи свой скромный кинжал и через секунду был уже за спиной отца, приставив лезвие к самому его горлу.

— Ты стал бы выдающимся воином, останься ты на нашей стороне, — разочарованно прошептал иерарх.

— Поверь, отец… Я на вашей стороне, и лишь поэтому я пришел теперь — предупредить тебя.

— Я не нуждаюсь ни в чьих предостережениях, особенно твоих, ты, трусливое создание. Ты хитростью заручился поддержкой светлых сил, а теперь пришел сюда, чтобы доказать им свою преданность. Ты не достоин носить имя эльфа, первого и высшего существа, появившегося на этой земле по воле самой могущественной из богинь. Я проклинаю тебя, Белаар. Ты жаждешь моей смерти, но вместо этого ты уничтожишь самого себя. Как только твой кинжал коснется моей плоти, ты первый же об этом и пожалеешь. Знай, ты больше не один из нас, теперь ты везде чужой, — прошипел Митраэл. — Ну же, трус! Давай! Убей меня и окончи мою миссию. Разрушь все мечты и надежды моих верных подданных. Нет, — Митраэл вдруг разразился хриплым хохотом, — ты не сможешь сделать и этого. Ты вообще ни на что не годен. Я послужил причиной смерти твоей матери, я источник самых страшных злодеяний на памяти эльфийского народа, но ты настолько безнадежен, что не осмелишься даже на такой доблестный поступок, как освободить мир от зла в моем лице. Трус! Щенок! Ну же, докажи, что ты способен хоть на что-то! Давай! Отомсти за мать и за свою проклятую женушку!

Смогу ли я убить его и положить конец всему этому безумию, если мне будет дан такой шанс? Тэль-Белар много раз задавал себе этот вопрос и никогда не мог получить на него в своем сердце ясный ответ. Вот и теперь, когда он понимал, что разом может разорвать эту цепь, держащую весь его народ на крючке Богини Тьмы, что-то не давало ему сделать одно точное движение рукой. И пока Митраэл пытался заболтать его, он понял, что это было. Проклятье. Иерарх неспроста произнес все эти пафосные слова. Ими он буквально наложил на него проклятье, связывающее их жизни. Любой урон, который я причиню ему, отразится на меня самого. Поэтому он так хочет, что бы я перерезал его глотку — тогда вместо него я убью самого себя. Резко оторвав руку с кинжалом от шеи иерарха, Тэль-Белар, не говоря больше ни слова, бросился к двери во весь дух.

Поняв, что его уловка не сработала, Митраэл в ярости наколдовал вокруг себя настоящий шторм, который в секунду захватил все огромное помещение, и любой в храме должен был бы попасть в его смертельный водоворот. Со всей силой толкнувший массивную деревянную дверь и готовый уже выскочить в темноту ночи, Тэль-Белар вдруг почувствовал, как его отрывает от земли. Он вспомнил мать, как ее буквально смешало с пылью в такой вот ветряной мясорубке. С огромным трудом, но ему все же удалось правой рукой с зажатым в ней кинжалом нарисовать вокруг себя защитный круг.

Когда пыль осела, тяжело дышащий Митраэл ожидал увидеть в беспорядке храма останки тела своего неблагодарного отпрыска. Но тот стоял на пороге, как и был: цел и невредим.

— Как это возможно? — только и смог выдавить из себя изможденный последним мощным заклятием иерарх.

Меж тем Тэль-Белар обратился к нему ровным холодным голосом:

— Ты забыл, отец, что твоему роду была дарована магия стихии воды; ветер же всегда был уделом предков моей матери. Благодаря одной мудрой женщине я принял все свои стороны: как темные, так и светлые. Я смог обуздать ветер, я подчинил себе магию как смерти, так и жизни, и тебе больше нечего мне противопоставить, — в ту же секунду, как последнее слово слетело с его языка, он растворился во мраке ночи.

Вбежавшие в храм охранники и служители в растерянности смотрели в измученное и потерянное лицо своего лидера.

— Обыщите весь лес! — вскричал опомнившийся Митраэл диким голосом. — Найдите этого эльфа и приведите его ко мне в цепях. Захватите факелы: в свете огня вы найдете его по тени.

Несколько часов десятки стражников и караульных прочесывали леса и болота, но они не обнаружили не только беглеца, но даже ни единого его следа. Вдруг девушки, сопровождавшие Тэль-Белара от пещеры, а теперь охраняющие иерарха, подняли на своего лидера изумленные взгляды.

— Иерерарх, — прошептала одна из девушек, — его лук исчез.

За один миг верховный иерарх темных эльфов, казалось, постарел еще на сотню лет.

— Когда? — бледные глаза Митраэла расширились.

— Только что… Может, минуту назад, — призналась эльфийка с волосами, закрученными в небрежный пучок.

— Значит, все это время он был здесь, в храме! — в ярости проревел Митраэл.

Десятки глаз устремились к распахнутым дверям, во тьму ночи, где, никем не видимый, Тэль-Белар уже во второй раз бежал из Темного Леса, мимо болот и холмов, мимо Эльфийского Водопада, но на этот раз он был не напуганным и израненным юнцом, прячущимся от гнева отца, своего племени и презирающим самого себя за безволие и трусость. Теперь он был преисполнен небывалой доселе уверенности в своих помыслах и способностях, настроен решительно и четко предвидел каждый свой последующий шаг.

***

Год 1922,

два года спустя

Кованые крылатые единороги с драконьими хвостами встречали их у центральных врат, ведущих в самый неприступный замок мира — замок Руна. Первый и последний раз, когда Тэль-Белар навещал этот северный город, столицу Элмора, ему была обещана страшная казнь за надругательство над управителем одного из самых уважаемых лордов Руна. Теперь, спустя четырнадцать лет после того досадного происшествия, темный эльф вновь ступил на северные земли, но уже не в компании своих друзей-наемников, а в составе большой делегации, посланной на север самим королем Амадео Кадмусом, чье доверие и внимание лучнику удалось завоевать за последние годы. Причиной этого визита послужило желание короля Адена разобраться в безобразиях, творящихся в Императорской Гробнице.

Два челнока доставили тринадцать почетных гостей, уполномоченных выступать от лица самого короля Амадео, и их знаменосцев прямо к подножию горы, в недрах которой на приличном возвышении над заливом расположился величественный и с виду недосягаемый замок, построенный по приказу последнего императора Баюма более века назад. Западный ветер, названный в честь дракона Линдвиора, повелителя бурь и штормов, пригибал к земле кусты и деревья, редкими островками покрывающие склоны холма, и лишь чудом гребцам удалось причалить к берегу, избежав столкновения с многочисленными рифами, опоясывающими островной замок. Волны с силой разбивались о крутой берег, норовя забрать в свои пучины то одного, то другого достопочтенного южного лорда. Длинный подъем на крутой холм Тэль-Белар преодолел первым и стоял теперь на развилке рядом со скрюченным высохшим деревом, осматривая унылый северный пейзаж. Где-то вдалеке, в гротах, вытесанных в огромной скале по другую сторону залива, заблестели огоньки — это Новый Город Руна зажигал факелы и лампы, оберегая своих избранных обитателей от непроглядной мглы туманного летнего вечера. Ухнул филин и бесшумно взлетел с ветки мертвой сосны. Лучнику вспомнились Кула Тхити и ее вездесущие совы. Высоченный каменный мост проводил путников к острову-скале, в которой и был вытесан главный чертог северного короля. В состав южной делегации, помимо девяти человек — семи мужчин и двух дам, вошли также два светлых эльфа, один из представителей камаэлей и Тэль-Белар.

Король Астеар лично принял уважаемых гостей в большом зале дворца. Когда Тэль-Белар с компанией прошли через широкий двор, полукругом опоясывающий скалу, и поднялись в тронный зал, там уже собралось по меньшей мере три десятка местных титулованных особ в сопровождении пышной свиты и охраны. Все присутствующие в зале гости, за исключением охранников, были безоружны. У Тэль-Белара тоже при входе забрали его лук и кинжал; лишились оружия и его спутники. Король восседал на резном троне с невероятно высокой спинкой, расположенном на высоченном каменном пьедестале. Длинный плащ его струился по ступеням, голову украшала корона с огромным рубином. Свет сотни факелов обволакивал стройную фигуру немолодого уже Астеара ван Хальтера, и в теплых пляшущих лучах он казался сошедшим с небес посланником богов. По обе стороны от трона стояли верные его подданные: гномы, люди, орки и темные эльфы. Среди них особо выделялись четверо: темный эльф со взъерошенными на затылке белоснежными волосами и в черном, как ночь, одеянии, светловолосый человек средних лет в сверкающих доспехах, седой пухлый гном в нарядной тунике, расшитой драгоценными камнями, и гигантских размеров орк в белоснежной с позолотой броне.

— Герцог Хаэл, маркиз Винфрид, маркиз Бартолд и барон Маггот, — объявил глашатай, и Тэль-Белар поймал себя на мысли, что именно так и представлял себе прославленного сына тетрарха Таллота, лорда Годдарда, которого так восхвалял его отец, ставя тому в пример. В отличие от своих спутников, которые имели вид надменный, самонадеянный и весьма величавый, темный эльф был суров и холоден, и было очевидно, что он привык вызывать трепет не видом, а действием.

Когда королю представили явившихся к его трону южных лордов и прославленных воинов, он разрешил тем изложить суть своего визита.

— Сэр Дастин, Ваше Величество, — учтиво представился невысокий пожилой человек с длинными бакенбардами в скромном, хотя и весьма добротном костюме, — верный слуга покойного лорда Вильгельма, правителя южных провинций, а ныне наставник его сына, юного лорда Риддерика.

Как только все взоры обратились к говорящему, он продолжил. Говорил он важно, почтительно, используя много сложных эпитетов и словесных оборотов, и вся его длинная речь сводилась к тому, что король Амадео любезно предлагал Северу свою помощь в избавлении Императорской Гробницы от нежити и демонов, которые там расплодились, с тем чтобы очистить святыню людей от их вредоносного влияния. Выслушав предложение посла, король Астеар любезно поблагодарил того и выразил желание переговорить со своим советом. Десяток темных эльфов и людей окружили трон Его Величества, а гости и все достопочтенные слушатели были на время выпровожены из зала.

Если для принятия решения о спасении своего народа королю потребовались советы сторонников Шилен, то дело наше пропащее. Когда через полчаса их впустили обратно в тронный зал и король взял слово, эльф понял, что наихудшие опасения его подтвердились: король Элмора просил передать своему южному конкуренту, что его войско не нуждается в помощи со стороны.

— Поблагодарите Его Величество, великодушного и предусмотрительного короля Амадео от имени моего лично и всех моих верноподданных за его любезное предложение, но мои военачальники доложили, что работы по освобождению гробниц уже ведутся, и весьма успешно.

— В гробницах не просто группа демонов нашла себе приют, — Тэль-Белар, не в силах больше молчать, вышел вперед, — там приспешники Богини Тьмы устроили настоящий демонический питомник. Осведомлены ли Вы об этом, Ваше Величество? — обратился он к королю и бросил вызывающий взгляд на стоящего подле него в черном наряде герцога.

Хаэл сурово сдвинул брови и обдал собрата леденящим душу взглядом, но тут же уверенно обратился ко всему собранию.

— Ваше Величество и уважаемая публика, — говорил он медленно, невозмутимым тоном, — этот индивид, — указал он на стоящего перед самым пьедесталом темного эльфа в белоснежной тонкой броне, — не так давно был с позором изгнан из нашего племени самим Верховным Иерархом Митраэлом за предательство и измену своему народу. Мне жаль видеть, что молодой король Амадео поддался его чарам и принял отступника в качестве защитника своих интересов. Ведь одни боги ведают, что на уме у этого предателя…

— Позвольте… — сурово перебила речь темного герцога немолодая, но все еще весьма привлекательная дама в строгом бежевом платье и длинной дорожной накидке. — Если этот эльф чем-то не угодил лидерам вашего сообщества, которое всегда отличалось весьма радикальными религиозными воззрениями, то это еще не значит, что он оказался столь же нежеланным на службе у достопочтенного короля Амадео, отличающегося набожностью, справедливостью и великодушием, что не сумел не отметить даже сам премногоуважаемый король Астеар из рода ван Хальтеров, — дама сделала шаг вперед и улыбнулась королю самой обаятельной улыбкой, на которую только способна благоразумная незамужняя женщина в отношении неженатого мужчины, превосходящего ее как финансово, так и знатностью происхождения. Затем она грациозно поклонилась Его Величеству, пытающемуся уследить за ходом мысли незнакомой ему до этого момента леди Элины, младшей сестры лорда Диона Байрона Эштона и его единственной наследницы. Меж тем деловитая дама, едва заметив, что эльфийский герцог собирается уже открыть свой рот, чтобы ей возразить, не дав тому ни единого шанса, учтиво продолжила выгораживать Тэль-Белара, который за последние пару лет умудрился стать кумиром многих юных лучников южного королевства от самой столицы до дальних равнин Диона и Глудио. — Этот эльф, — продолжала миледи, — не так давно отличился, приняв участие в последнем походе в Логово Дракона, который закончился победой армии короля Амадео под предводительством нашего досточтимого лорда Питирима над Драконом Земли.

Послы юга поддержали речь женщины радостными возгласами. Шепот недоверия пробежался по залу. Король сидел, словно прилипший к трону, не способный вымолвить ни слова. Глаза Хаэла и его приспешников расширились, и те тоже замерли как истуканы, переводя взгляды с весело щебечущей дамы на растерянно стоящего посреди зала темного эльфа. Тэль-Белар не знал, радоваться ли ему тому, что его так рьяно защищают союзники, или проклясть длинный язык этой бойкой дамочки, только что выболтавшей новость, которой сам король Амадео предусмотрительно не спешил делиться со своим северным коллегой.

— Не может быть! — вдруг раздался громогласный голос человека, который был представлен собранию как маркиз Винфрид, лорд Руна, управляющий столицей от лица самого монарха. — Когда это произошло?

— Чуть более двух недель тому назад, милорд, — ответил сэр Дастин, с довольным видом поглаживая свои пышные бакенбарды. — Много дней шел бой между армией Его Величества и гигантской тварью, порождением Богини Тьмы. Тысячи славных воинов приняли участие в этом поистине эпохальном событии, и лишь несколько сотен умудрились вернуться из логова демона живыми. Но теперь мы можем заявить с полной уверенностью, что Антарас больше не потревожит покой живущих на этой земле.

Тэль-Белар видел изумление короля, недоумевающие взгляды стоящих вокруг него, разодетых в свои лучшие наряды воинов и тихое негодование лорда Хаэла. В минуту темный герцог подскочил к королю и шепнул что-то тому на ухо, после чего король наконец соизволил подняться со своего места и обратился с речью к достопочтенной публике и своим дорогим гостям:

— Передайте мои поздравления королю Амадео, доблестной и несравненной армии которого так успешно удается противостоять злу по всему свету: сначала — победа над феей Орфэн, теперь — над Драконом Земли, самым грозным из творений темных сил. Много героических поступков осталось за плечами его отважных рыцарей и… столько же сокровищ поступило в казну Его Величества. Думаю, это небольшая уступка — позволить и мне самому разобраться с армией демонов, угрожающих моему собственному краю.

— Дело не в богатствах или ресурсах, — гневно выпалил молодой воин, представляющий в делегации интересы сэра Сэдрика, сáмого прославленного рыцаря всех южных земель и советника самогó короля Амадео, — дело в…

— Я не закончил, — грозно перебил нахального юнца король, обдав бедолагу таким тяжелым взглядом, что никто больше не решился вступать с ним в дискуссию.

— Посмотрите на моих воинов, — надменно произнес монарх, — они одеты в лучшую броню, изготовленную из материалов, пóтом и кровью добытых в суровых северных землях. Вы на юге все время обладали преимуществами, которые нам, северянам, и не снились. Вы вспахивали плодородную почву, пока мы питались теми жалкими крохами, что могла нам дать сухая безжизненная земля. Вы обогащались за счет эльфийских сокровищниц и памятников, оставленных гигантами, не утруждая себя тем, чтобы помогать нам, прозябающим в этом морозном краю. Вместо этого вы возвели неприступные крепости, чтобы никто не мог без спросу пересечь обозначенные вами границы. Теперь же, когда мы неимоверными усилиями нашли себе источники обогащения на не изведанных никем доныне островах и в недрах огненных пещер, вы вдруг объявились, чтобы предложить нам помощь. Но не следует ли вам лучше обратить свои бравые взоры не на север, а на юг? — король сделал многозначительную паузу, и каждый из гостей тут же понял намек на появившиеся на территории южного королевства Иннадрила загадочные острова. — Между мной и Амадео был заключен мир, — продолжил король, — и я, однажды поклявшийся никогда без повода не покушаться на его земли, свое слово держу и рассчитываю, что благоразумный король Амадео отплатит мне той же монетой во имя мира между нами и благополучия всех наших подданных.

Когда речь короля завершилась на столь миролюбивой ноте, несколько южных лордов попытались было высказать свои аккуратные возражения, но Астеар не дал им даже рта раскрыть, тут же объявив собрание оконченным. Гостям были предоставлены покои на одну ночь в лучших домах верхнего города, в их честь устроили показной пир, на который ни король, ни один из его вассалов не вздумали явиться, а наутро их ждали корабль в гавани Руна и долгий путь на юг.

***

— Не буду спрашивать, как ты вошел. Думаю, для победителя дракона Антараса пробраться на верхний уровень неприступной крепости, возвышающейся над самым опасным участком Рунского залива на подходах к скалистой Бухте Бессмертных, минуя сотню охранников Его Величества и десяток моих личных телохранителей, дело пустяковое, — равнодушным тоном проговорил Хаэл, стягивая перчатки. Обойдя огромную кровать с массивными резными колоннами, поддерживающими деревянный полог, он встал прямо напротив окна, на подоконнике которого сидел темный эльф в белоснежных доспехах. Озабоченным взглядом он глядел в серые бездонные глаза герцога, гадая, что может выкинуть тот, разговор с которым был его последним шансом заполучить для своего короля и его армии доступ к гробницам и помешать работе демонического инкубатора. Но Хаэл спокойно стоял перед ним, по всей видимости, искренне недоумевая, что может сказать ему изменник его племени.

— Ты, я полагаю, не знаешь, кто мой отец… — начал Тэль-Белар издалека.

— Зато ты, вероятно, прекрасно знаешь, кто мой, — с усмешкой заметил Хаэл, — что дальше?

И Тэль-Белар пересказал ему историю своего похода в Императорскую Гробницу и жертвоприношения, свидетелем которого он стал, но по виду герцога понял, что и ему все это было давно уже известно.

— На пути к величию порой необходимо идти на некоторые жертвы… — сухо заметил Хаэл.

— Некоторые?! — воскликнул Тэль-Белар. — Десятки наших сородичей погибли там вопреки своей воле, а ты просто пойдешь дальше по их остывшим телам?

Удивление на лице Хаэла дало лучнику за что зацепиться.

— Так ты не знал, — продолжил Тэль-Белар, — что кроме людей в Орден вступили и многие темные эльфы? Тебе не сказали, что нужны были сильные маги, чтобы пробиться к сердцу построенного в древние времена гигантами комплекса, на руинах внешней части которого и были отстроены гробницы императоров.

— Это неважно, — ухмыльнулся Хаэл как ни в чем не бывало секунду спустя. — Важно то, что осталась всего одна, последняя, печать — и наша Матерь Шилен будет свободна от своего заточения, продлившегося почти две тысячи лет, а мы наконец-то будем править всеми этими жалкими созданиями: ненасытными орками, завистливыми людишками, продажными гномами.

— О своих недостатках ты предпочитаешь умалчивать? — иронично заметил Тэль-Белар.

— О! — в ответ ухмыльнулся Хаэл. — Я почти само совершенство. Если бы не… — внезапно герцог задумался, пелена сожаления затянула его глаза. — Один лишь раз в своей жизни я ошибся, и поверь, мне дорого пришлось заплатить за тот единственный мой неверный шаг…

А он не так уж отличается от меня самого.

— Порой, — сказал Тэль-Белар, — то, что мы считаем ошибкой, указывает на самое искреннее наше желание.

Хаэл лишь досадливо фыркнул в ответ на это замечание.

— Послушай меня, Хаэл! — Тэль-Белар спустился с подоконника и встал в паре метров от собеседника. — Наш предводитель всю свою жизнь растратил в погоне за иллюзорной фантазией, которой никогда не суждено сбыться. Шилен использует каждого, кто встает на ее сторону, но как только вы сыграете свои роли в этой партии, она предаст вас смерти и забвению так же, как она поступила с теми, кто хотел лишь одного — увидеть ее возрождение. Один лишь хаос правит ею, и в этом хаосе не найдется места ни для кого из смертных: ни для орков, ни для гномов, ни для эльфов — ни для кого… В итоге проиграют все.

— Что ты мне предлагаешь? — спросил Хаэл, скрещивая руки на груди.

— Перестань помогать Верховному Иерарху. За века заточения он окончательно выжил из ума. Он не знает этот мир: он знает лишь то, что сам себе напридумывал, и пойдет до конца в своих устремлениях, даже если это сулит погибель всему его роду. Но еще не поздно все изменить.

Заметив, что Хаэл его внимательно слушает, Тэль-Белар продолжал:

— Заклятие, наложенное на нас, обратимо. Если повернуть его вспять, темные эльфы ничего не потеряют, но получат свободу, свободу выбирать: где жить, кому служить и каким умениям обучаться.

— Митраэл говорит, что ничего уже не изменить, — Хаэл, резко развернувшись, принялся ходить взад и вперед по небольшой темной комнате с высоченными потолками. — Мы были созданы для того, чтобы воскресить нашу Матерь и самим воспрянуть с ней во главе.

— Митраэл лжет, — спокойно заметил Тэль-Белар. — Смотри и не бойся, — он протянул к обернувшемуся собрату руку и прочел демоническое заклятие, и Хаэл, пошатнувшись, понял, что темный эльф украл у него небольшую часть жизненной силы. Но не успел он принять ответные меры, как Тэль-Белар, еще раз протянув к нему руку, вернул ему все, что только что отнял.

Хаэл в растерянности начал отступать назад, пока не уперся бедрами в край кровати.

— Это невозможно, — пробормотал он. — Никогда ни один темный эльф не сможет освоить магию света.

Тэль-Белар стоял молчаливым свидетельством того, что оба они — и Митраэл, и Хаэл — глубоко заблуждаются. Минуту спустя он сказал:

— Все можно изменить. Я, как и ты, был рожден для того, чтобы служить Шилен, но я сошел с этого пути и теперь вправе сам выбирать свою судьбу.

Хаэл словно бы очнулся, злорадно глянув на оппонента, расстегнул ворот и, резким движением сбросив темную ткань с бледного плеча, продемонстрировал Тэль-Белару впечатанную в него светящуюся метку Шилен.

— Я получил этот знак при рождении, — прорычал он. — Мое появление в мире ознаменовало приход эпохи хаоса. Я тот, кто вскрыл первую печать, удерживающую Шилен, и способствовал снятию почти всех оков с нашей богини. Ты был рожден пещерным эльфом. Ты знал, каково это жить при свете солнца и управлять силами воды и ветра. Меня же, рожденного во тьме подземелья, с детства готовили лишь к одному — стать проводником Богини Хаоса в этом мире. Тьма сопровождала меня всю мою жизнь, и нет в ней места свету.

— Но ведь ты не обязан служить Эйнхасад, — в отчаянии вскричал Тэль-Белар, — ты волен поклоняться тьме и ночи, или дикому пламени, или водной стихии — чему пожелаешь. Но говорю тебе: если пробудится Шилен — все на свете потеряет смысл.

— Лишь для тех, кто пойдет против ее воли, — прошипел Хаэл.

— А ты знаешь, какова ее воля?

Хаэл медленно по кругу обошел Тэль-Белара, а тот старался не спускать с него глаз.

— Митраэл предупредил меня, еще несколько лет тому назад, что однажды передо мной явится предатель, который будет пытаться ввести меня в заблуждение рассуждениями о воле богов и порочности выбранного нами пути… — Хаэл хищно оскалился, впившись взглядом в лицо собеседника.

— А Митраэл сказал тебе, что предатель — его сын? — спокойно поинтересовался Тэль-Белар.

Зрачки Хаэла на миг расширились, но затем он ответил размеренно и важно:

— Тем более! Хотя бы один из нас двоих должен исполнить свой долг.

— Твое чувство долга уничтожит и мир, и тебя самого… — с горечью заметил Тэль-Белар и попытался направиться к окну, но рука его сама собой потянулась к висящему на бедре кинжалу.

— Вот, значит, как… А я-то уж испугался, что ты так и уйдешь, не попытавшись убить меня, — промолвил Хаэл, изобразив на лице притворное удивление. — Но ведь ты прекрасно понимаешь, что если убьешь меня сейчас, то остановишь весь этот хаос, которого ты и твои дружки-церковники так опасаетесь.

Рука с зажатым в ней кристальным ножом потянулась к бледной обнаженной шее герцога.

Что происходит? Тэль-Белар попытался взять руку под свой контроль, но темные чары овладели его телом, вынуждая его ударить Хаэла против воли.

— Ты хочешь убить меня, — глаза Хаэла все сильнее и сильнее впивались в глаза Тэль-Белара, и тот не мог ни прикрыть веки, ни отвести взгляда от продолжающего околдовывать его темного лорда. — Но ты промахнешься, и лезвие твоего кинжала лишь слегка заденет меня, позволив мне позвать на помощь. И знаешь, что будет потом?

Меня убьют в попытках защитить лорда Годдарда , и этот конфликт позволит королю Астеару обвинить Амадео в нарушении мирного договора. 2:0 в твою пользу, мерзавец. Нож почти достиг ключицы стоящего с самым смиренным видом перед Тэль-Беларом герцога.

— Анта_нэн арэльке вала куэлле_Ашутар, — с силой сжав зубы, произнес Тэль-Белар, и тут же морозная корка сковала Хаэла, не позволяя тому двинуться с места или даже пошевелить губами.

Короткая пауза позволила эльфу разжать руку. Нож с глухим стуком упал на шерстяной ковер.

— Если бы не законы гостеприимства, которые связывают меня по рукам и ногам, ты был бы уже мертв, Хаэл, сын Таллота, — самоуверенно произнес темноволосый эльф, подбирая с пола кинжал. — Но в следующий раз, я почти уверен, мы встретимся на поле боя — и тогда пощады не жди, — с этими словами Тэль-Белар вскочил на высокий подоконник и секунду спустя исчез в туманной мгле.

***

Две недели спустя

— Король Астеар в недавнем письме лично поблагодарил меня за внимание к ситуации в императорских склепах и еще раз заверил, что наш союз в силе, и ни под каким видом он с его войском не намерен нести угрозу нашему королевству, — спокойно, но убедительно произнес Амадео Кадмус, младший брат вдовы покойного Короля Единения Рауля, а ныне правитель всех южных земель. Подающий огромные надежды всем подданным своего процветающего края, король на днях отметил свою тридцатую годовщину. Тэль-Белар слышал о том, что Его Величеству было всего шестнадцать, когда он силой своего убеждения склонил сурового короля Астеара к заключению мира между двумя враждующими королевствами, после чего им удалось совместными усилиями своих армий отбить нападение грозных наемников и лучших отрядов короля Париса из Грасии.

Эльф прекрасно знал, что более всего прочего король Амадео всегда выступал за ненасильственные методы и доверительное сотрудничество, и безмерно уважал эту черту скромного и рассудительного молодого монарха. Но еще лучше эльф знал, что разум обогащается в первую очередь за счет жизненного опыта, и лишь потом следуют вера, честь и долг. Не получивший от короля Севера официального разрешения на вторжение в гробницы, Амадео ни за что не переступит черту, отделяющую высоконравственного и благородного правителя от дальновидного, плутоватого диктатора, нарушающего данное им слово ради возможного будущего блага. С грустной усмешкой Тэль-Белар про себя отметил, как же их королю не хватает некоторых, всего нескольких, не одобряемых религиозным сообществом черт.

— Астеар поклялся не нарушать мир, — вторил своему королю лорд Питирим, высокий стройный мужчина с выразительным взглядом маленьких темных глаз на гладко выбритом лице. — Я считаю, что пускай Астеар сам занимается проблемами севера, а нам пусть позволит взять на себя защиту юга, — он небрежным жестом поправил широкую металлическую диадему, венчающую его высокий лоб. В самом центре этого головного украшения была выгравирована львиная морда — символ семейства Кадмусов, заимствованный у самого короля Рауля. Являясь лордом Адена, наместником Его Величества и одним из самых знаменитых полководцев юга, командовавшим отрядом, навсегда покончившим с Драконом Земли, он также являлся, по мнению Тэль-Белара, человеком чересчур вспыльчивым и самонадеянным.

Расправа над Антарасом дала возможность многим полагать , что теперь нет ничего неподвластного для армии Адена . А Хаэл только и ждет , когда кто — нибудь из приближенных короля Амадео сделает один неверный шаг. Но убедить в этом празднующих победу над грозным драконом рыцарей он не мог.

— Я сомневаюсь не в короле, а в его военачальнике, Хаэле, — вслух произнес темный эльф, когда из всего собрания остались лишь пожилой рыцарь сэр Сэдрик и архиепископ Орвен.

— Сила Эйнхасад поможет нам одолеть любую тьму, что встретится на пути, а наши славные рыцари ей в этом помогут, — проговорил Его Преосвященство. — Мало того, что ты оставил слепую веру в разрушительные силы тьмы и хаоса, — добавил он, наставительно обратившись к темному эльфу, который был почти на два века старше его самого, хотя и выглядел моложе лет как минимум на пятьдесят. — Теперь тебе нужно поверить в бесконечный свет этого мира и отыскать его в своем собственном сердце, и тогда ты увидишь, что после любой ночи обязательно приходит утро, — священник многозначительно кивнул седой головой, перед тем как покинуть зал совета.

Теперь их осталось двое: темный лучник и старый паладин, служивший Адену еще с момента его возрождения. Тэль-Белар не желал больше пускать слов на ветер и направился к двери, когда грубый голос человека остановил его.

— Я слышал много обещаний, которые короли давали друг другу, и каждый раз дело оборачивалось новой войной. Я прошел через сотни битв, больших и малых, и уяснил для себя одно: ни одна из них не является последней.

Рыцарь медленно приблизился к Тэль-Белару и по-отечески похлопал его по плечу.

— Будь готов! Верь в свое чутье и будь готов…

После того как сэр Сэдрик покинул холл, лучник еще минуту простоял в огромном опустевшем зале и затем, сопровождаемый учтивым лакеем, направился к выходу.

Когда массивные деревянные врата, украшенные коваными позолоченными драконами, за ним закрылись, Тэль-Белар еще раз обернулся, чтобы оценить весь размах, с которым на северном окончании возрождённого города Адена король Рауль построил Дворец Согласия, призванный объединить все расы и народы восточного континента. Замок был хоть и не столь неприступен, как замок Руна, но точно не уступал ему ни в размерах, ни в монументальности, и уж, конечно, многократно превосходил его изяществом и великолепием как внутренних убранств, так и внешних архитектурных элементов.

Наследник древней эльфийской столицы, город Аден, вероятно, мало чем был похож на своего предшественника, разрушенного людьми сотни лет назад. Гуляя по городу, эльф представлял себе, как вместо грубых каменных стен его когда-то окружала живая изгородь из невысоких деревьев; взамен многоэтажных тяжелых особняков стояли миниатюрные одноэтажные хижины, крытые изящными зелеными крышами; на месте ужасающего своими размерами и многочисленными острыми шпилями храма покоилось, окруженное ручейками и фонтанами, воздушное святилище с аккуратными круглыми куполами.

Даже главный городской парк, излюбленное место прогулок жителей и гостей столицы, наводил на эльфа грусть: абсолютно ровные, идеально подстриженные лужайки, ряды стройных кипарисов с одинаково обрезанными кронами, в тени которых невозможно укрыться от солнца или спрятаться от дождя, — вот что осталось от дикой сосновой рощи, в тени которой обитали многочисленные звери и птицы. Даже на одиноком острове посреди прекрасного озера, названного давным-давно эльфами «аэлин_насэлл», то есть «озеро скорби»^[9], где раньше, вероятнее всего, находился легкий и прекрасный храм богине Эве, люди умудрились отстроить громадный комплекс Колизея, предназначенный лишь для того, чтобы ежемесячно демонстрировать жадной до зрелищ публике бои и сражения за звание самого великого воина королевства. Темный эльф брел по каменным улицам меж скрывавшими солнечный свет домами и искренне не понимал восхищений тех, кто считал Аден самым прекрасным городом мира.

Тэль-Белар не часто посещал крупные людские города, лишь иногда проездом оказываясь в прибрежных селениях. Он бывал, конечно, и в Руне, и однажды даже в Гиране, но нигде не проводил больше нескольких часов и никогда не утруждал себя изучением зодческой традиции правящей на континенте расы. Почти целый год по воле своего друга и компаньона Магоса пришлось ему прожить в окрестностях Адена, который тогда еще не был столицей, а являлся просто независимым городом под руководством никому не известного тогда рыцаря Рауля. Но в те времена, почти двадцать лет тому назад, он даже и не помышлял о жизни среди шумной толпы, поэтому не удосужился даже мельком осмотреть очередной город людей, «намертво запечатанный в камень».

Почти сотню лет после своего бегства из родного леса Тэль-Белар скитался по равнинам Глудио и Диона, пока наконец не поселился в холмистой долине неподалеку от Логова Дракона, и он сам, вероятно, до конца не понимал причин, по которым его после стольких лет одинокой размеренной жизни угораздило присоединиться к Магосу, самонадеянному цинику и прожженному авантюристу. Может, он решил взглянуть, как изменился мир за время его отшельничества, а возможно, ему просто захотелось перемен, и он вместо очищения от демонических сущностей Долины Дракона принялся освобождать от нежити поля, окружающие недавно отстроенный город.

Как бы то ни было, в городе селиться он наотрез отказался, позволив Магосу самому наслаждаться атмосферой роскоши и великолепия, и по привычке выбрал себе уединенное место в окрестностях Адена, поселившись в небольшой пещере на вершине холма, где случайный прохожий не смог бы застать его врасплох. Дни он проводил в спокойном созерцании безлюдной долины, а ночи — на полях, сражаясь с неупокоенными душами, восставшими из братских могил мертвецами и мрачными злобными древнями, забывшими свое волшебное происхождение и продолжающими бездумно защищать свой сгоревший до основания лес как от мертвых, так и живых, без разбору.

Тогда он еще плохо знал Магоса и очень разозлился, случайно обнаружив, что самоцветы, доказательства уничтожения темным эльфом злобных существ, Магос не сдает капитану охраны города, а делает ими ставки, играя в карты с гномами на деньги, полученные за разграбление могил. Тогда он в резкой форме отказался содействовать подобным злодеяниям, и на этом их с Магосом пути разошлись бы навсегда, если бы ушлый колдун не уговорил одного торговца ценностями — весьма, как потом оказалось, нечестными путями — передать ему в пользование один из своих кораблей. Заимев личное судно, Магос тут же предложил эльфу заняться честным заработком в прибрежных краях. Так Тэль-Белар и покинул тогда территорию Адена, ни разу не побывав в его стенах.

Но теперь, прожив в Адене при дворе короля Амадео уже больше года, он начал сравнивать столичные виды с теми, что он мог лицезреть ранее в других городах, построенных людьми. И везде в глаза ему бросались прочные высокие стены и покрытые сплошным каменным булыжником мостовые, через которые не пробьётся ни один случайный росток. Он наблюдал за деятельностью горожан: странной, а порой и бессмысленной, их жизнью, резко меняющей свой курс от неимоверной скуки до необычайно торжественных празднеств, и все это о многом могло ему поведать. Например, о желании людей максимально укрепиться на отвоеванной ими территории; о том, что они очень хотят верить в то, что мир неизменен и всегда будет таким, каков он теперь, где всегда кто-то другой знает, что делать, если случится беда; об их стремлении беззаботно и радостно проживать свои дни за крепкими стенами каменных островков посреди бушующего пепелища.

Кровавая луна сверкает в небесах , предвещая скорую беду . Мертвые все чаще и чаще восстают из могил , а округу заполонили скопища демонов и их наблюдателей , отслеживающих каждый шаг смертных созданий . Но вместо того , чтобы полностью сосредоточиться на решении возникших трудностей , люди стараются закрывать на них глаза . Лорды , как и прежде , устраивают пышные приемы , гремят балы в честь той или иной барышни , отметившей свое совершеннолетие , в храмах проводятся торжественные свадьбы и помпезные богослужения . Мужчины , вернувшиеся из смертельно опасных походов , глядевшие в глаза смерти , внезапно теряют голову при виде хорошенького девичьего личика , а женщины , потерявшие на войне мужей и сыновей , продолжают верить в милость и справедливость богов , страшась пропустить очередную службу в храме.

Этим миром правят совершенно противоречивые создания. Кажется, что лишь каким-то невероятным чудом, не поддающимся никаким законам логики и здравого смысла, удается им удерживаться на вершине власти… Тэль-Белару все чаще и чаще приходилось об этом размышлять. Однако их жизнелюбие не поддается никакому описанию. Они верят в лучшее всегда и при любых обстоятельствах. Они обладают любопытством, граничащим с безрассудством. Умение прощать, а также заложенное где-то глубоко внутри них с рождения желание охватить своим маленьким взором целый мир — вот что позволило людям добиться успеха там, где мы, эльфы, потерпели поражение, подменив честь надменностью, а простое счастье — долгом.

И даже если этому миру суждено погрузиться в полный хаос , и все существа , подчиненны е строгому порядку , сгинут в небытии , люди выживут , сумев обернуть хаос себе на пользу , и на дымящихся развалинах мироздания один из них нет — нет да пошутит по поводу незначительных изменений , произошедших в мире за последнее время , не забыв выказать уверенность в том , что все к лучшему . А все потому , что они и есть хаос . Хаос , который они все время стремятся привести к некому подобию порядка , но что никак им до конца не удается . Вот так и стоят они на одной ноге на летящих над таинственным морем мироздания качелях и умудряются при этом еще искренне смеяться , предвкушая пирушку , которую закатят , как только маятник изменит свой ход . Странные все — таки создания получились у Гран Каина …

кода

Год 1757,

Эльфийский Водопад

— О, Великая Матерь! Услышь меня, молю… Не оставь меня теперь. Приди и освободи мое сердце от малодушия и сомнений… — он начинал эту молитву сотню раз и каждый раз прерывался на полуслове. Приходя в себя от боли и смятения, он ловил себя на мысли, что не знает, к кому обращены эти слова.

— Просто помогите мне, кто-нибудь, — он шептал, выл, рычал, когда кроме захватывающей все его тело боли в нем не оставалось больше ничего живого.

— Прости меня, любимая…

Даже сквозь заволакивающий глаза туман из слез и головокружительных видений он все еще мог разглядеть ослепительный свет, пробивающийся в недра пещеры откуда-то сверху. Доползти до него и закончить, что должно, — единственныйвыход, который у него был. Но в невыносимых тисках жизни его держал неведомый доселе страх. Страх смерти и небытия.

Шепот снова перешел на крик и душераздирающими стонами растворился в шуме падающей с высоты десятков метров воды.

Когда он вновь пришел в себя, жажда жизни вновь напомнила о себе оглушительной болью и желанием эту боль прекратить. Он дрожащей рукой развернул мокрую липкую ткань, в которую была замотана кисть его левой руки, попытался пошевелить оставшимися пальцами, но они словно задеревенели, так остервенело он прижимал их к холодной поверхности камня в попытках хоть как-то унять боль. На месте остальных чернели обугленные обрубки.

— Я не смог… О, Великая Матерь, я не смог… — он в отчаянии закрыл лицо ладонью. Все его тело сотрясалось от беззвучных рыданий.

— О, Благодатная Эва, мать всего сущего, покровительница наших душ и тел! К тебе, милосердная, взываем в последние мгновения нашей жизни…

Ему до последнего казалось, что он сможет сделать то, что было решено уже давно. Несколько напряженных дней они ждали подходящего момента, чтобы ускользнуть от взоров караульных и контроля верховного иерарха, его отца. Покинуть территории Черного Леса и болот они не могли из-за наложенного на них проклятья. Он понял, куда они идут, когда на горизонте показался силуэт высокого холма с крутыми склонами и плоской вершиной. До его ушей донесся — сначала тихо, а с каждым новым шагом все раскатистее — грохот падающей с вершины воды, и вскоре они уже были на берегу спокойного озера, рожденного стройными бурлящими потоками небесного водопада.

В гору они поднимались молча, и когда достигли плоского каменного уступа, Леонора с надеждой посмотрела сначала на него, а потом на струи воды, льющиеся на вершину горы с самих небес. Она улыбнулась впервые за много лет, и он, не сдержавшись, заключил ее в свои объятия, сокрушаясь, что ему не дано уже будет увидеть ее вновь.

Ее волосы, даже почернев, все еще пахли жасмином, а бледная серая кожа была нежна, как шелк. Обычно она отстранялась от него. Она ненавидела свое измененное тело, как и его, ставшее темным и холодным, словно бездушный камень, и он это знал: все эти годы она не смотрелась в зеркало и избегала любой с ним близости, но теперь она ответила на его ласки.

Они стояли на вершине Эльфийского Водопада, из вод которого вышел их прародитель, и Белаар разрывался от того счастья, что окутывало его сердце, и горечи, осознавая, что это последний их миг вместе. Он этого не желал. Он как мог старался приспособиться к новой жизни. Но Леонора не видела в подобном существовании ни капли смысла и не находила в своем сердце иного выхода, кроме как сдаться на волю своей истинной богине.

Я — тот, кто обрек ее на все эти страдания. Он повторял это про себя в надежде убедить себя сделать последний отчаянный шаг вместе с любимой. Из-за меня она бросила дом, семью… В той кровопролитной войне она потеряла не только мать и друзей — она потеряла саму себя, превратившись из самого прекрасного существа на свете в свою серую тень.

— Иного пути нет, — прошептала она ему на ухо. — Мы оставили свою богиню, что даровала нам мир и свет, и встали на сторону тьмы. Самопожертвование — это то единственное, малое, чем мы можем хоть как-то искупить наш грех. Эва простит нас, я знаю. И мы очистим наши души от мрака и будем жить в ее небесных садах вечно, вместе: ты и я… — ее тихий голос звучал так уверенно. Он еще сильнее прижал ее к себе, настоящую, живую, но ставшую ему такой далекой. — Мы будем вместе. Всегда… — он хотел этого больше всего на свете.

За их спиной простиралась туманная марь, а перед ними, на востоке, за впечатанными в высоченные холмы бастионами древней эльфийской крепости, блеснул на горизонте первый робкий отблеск зари. И спустя мгновение, все смелее и смелее, рассвет начал наползать на бескрайние территории их собратьев — тех, кто выбрал сторону света и жизни, — и покрытые холмами, лесами и лугами земли начали, просыпаясь, окрашиваться в золотистые, изумрудные и розовые чистые тона.

— Готов? — она посмотрела в его глаза, нежно провела своей тонкой ладонью по его холодной, как лед, щеке, с горечью взглянула на свои длинные серые пальцы, перевела полный надежды взгляд на заливающийся жизнерадостными красками горизонт.

Они стояли, взявшись за руки, над обрывом, ожидая, когда лучи возродившегося солнца осветят их темные тела. Взгляд Белаара был напряжен и невесел, но Леонора торжествовала.

— О, Благодатная Эва, мать всего сущего, покровительница наших душ и тел! К тебе, милосердная, взываем в последние мгновения нашей жизни! Успокой наши мысли и освети сердца, избавь нас от страха и сомнений! Позволь нам вернуться в твои вечные воды, чтобы пребывать с тобой в твоей небесной обители до скончания веков!

Он видел, как первый луч коснулся ее руки, как зашипела, задымилась ее серая кожа, как начала покрываться волдырями, как исчезали, словно тонкие зажженные фитильки, ее черные длинные волосы, как обнажился под ними череп. Словно бы не чувствуя боли, Леонора принимала каждый новый ожог с улыбкой и благодарностью, лишь слова молитвы становились все тише и тише.

Я смогу, — повторил он про себя, когда полоса света подобралась к его ступням, но инстинктивно отпрянул назад.

Стараясь не смотреть на дымящееся тело своей возлюбленной, он крепко зажмурился, готовый разделить ее судьбу, еще сильнее зажав ее ладонь в своей. Но внезапная боль молнией пронзила все его тело, и он трусливо отдернул обожженную руку.

В ужасе раскрыв глаза, он смотрел, как хрупкое, обуглившееся тело Леоноры рассыпается пеплом и, подхватываемое легким ветерком, летит в глубокие воды озера. Ему показалось или он и вправду разглядел в парящих хлопьях ее танцующий силуэт? Но Белаар не позволил себе задержаться на этом зрелище. Ладонь его дымилась, охваченные магическим огнем пальцы тлели, как угольки.

Он сделал еще шаг назад, не способный заставить себя подставить свое тело под смертоносные лучи. И тут боль и ужас завладели им, и он сам не понял, как оказался на другой стороне горы, как падал вниз, скользя по камням и скалам. За водопадом была пещера — он знал это, так как они с друзьями частенько играли там, будучи детьми, задолго до того времени, как непримиримая вражда двух племен навсегда сделала это место границей земель темных и светлых эльфов. Оторвав полу рубахи, он едва успел смочить ткань в холодных струях водопада и отбежать в дальний грот пещеры, как солнце осветило мир своими свежими лучами.

До ночи не имея возможности покинуть свое мрачное убежище, он лишь вновь и вновь прокручивал в своем истончившемся разуме события ушедшей ночи. Горечь от того, что она больше не с ним, что она мертва, что он сам приблизил ее кончину, съедало его сердце. Он всей душою желал, чтобы все получилось иначе, но, умелый охотник и чуткий товарищ, он был бессилен совладать с отчаянием и скорбью своей молодой жены.

Со дня их заточения он старался изо всех сил, чтобы его избранница была счастлива, чтобы знала, что он ее любит любой, чтобы нашла в себе силы встретиться лицом к лицу с неизбежностью вместе с тем, кого нарекла своим супругом перед лицом великих эльфийских родов. Но Леонора не желала принимать ни свое новое тело, ни свою новую жизнь в кромешной тьме подземелий и гротов.

Когда она впервые поделилась с ним своими желаниями покончить со страданиями, что стали для нее невыносимой пыткой, он не принял ее слова всерьез. Готовый полностью принять свою судьбу, он искренне верил, что любимая со временем смирится, и все станет как раньше, до войны и их бесславного заточения. Но однажды она украдкой попыталась выйти из подземелья днем, и лишь его отец, иерарх темных эльфов, отсрочил тогда ее гибель, сумев предвидеть страшный конец.

Беглянку вернули в подземный город под горой, и с той поры Белаар уже не знал покоя. Он окружил ее еще большей заботой и вниманием, тратя на это все свое время, проводя каждую минуту с ней или в мыслях о ней. Постепенно долгие дни и часы бесед с обезумевшей от горя возлюбленной вынудили его прислушаться к ее мольбам и в конце концов пойти на столь отчаянный шаг. До последнего он надеялся, что они вернутся, что она поймет, насколько дорога ему, и выберет жизнь. Но ее благоговеющий лик перед надвигающейся смертью рассеял все его иллюзии.

Жить без нее. Зачем? Его потухший взгляд снова и снова устремлялся к прыгающим по шершавым неровным сводам солнечным зайчикам, но вновь и вновь он лишь закрывал лицо рукой и еще сильнее вжимался спиной в холодную влажную стену в самой глубине пещеры, куда не могли добраться губительные для него лучи.

Шилен создала эльфов — он знал это, как знала и Леонора, где-то глубоко в душе, как знали все светлые его собратья. Это и послужило изначальной причиной раздора между древесными и пещерными эльфами. Только первые предпочли об этом забыть, а вторые слепо приняли чудовище, в которое превратилась их богиня, своей новой госпожой.

Белаар не желал признавать ни новую богиню, ни старую. Несмотря на то, что он всегда поддерживал свой род в стремлении стать во главе расовой иерархии, Богиня Тьмы навсегда потеряла контроль над его сердцем в тот день, когда из-за нее погибла его мать. Отвергнув как Шилен, так и новоиспеченное божество, он не знал, что ждет его в ином мире. И теперь он так же не понимал, что станет с ним в этом.

Он мог бы дождаться ночи, вернуться к своим собратьям, признать за собой вину в измене их праведным идеалам. Он мог бы даже соврать, что пытался спасти Леонору, но ведь он сам лишил чувств часового, вставшего у них на пути. Просить прощения? У него?

Он вспомнил разъяренные глаза отца, когда тот пытался убедить своего сына в том, что любая жертва оправданна, если совершается во имя Великой Богини Тьмы и Хаоса. Белаар тогда пытался уговорить отца уладить все мирным путем. Но Митраэл, сговорившись с человеческим колдуном, затеял священную войну против своих же собратьев, за что и поплатился вечным заточением в стенах темного храма, а все его подданные были обречены на превращение из прекрасных созданий в темнокожих тварей, скрывающихся под землей от дневного света. Из-за этого погибла мать Белаара… а теперь и та, которую он любил больше солнца и звезд.

Злость и гордость не давали его разуму и шанса на то, чтобы помышлять о возвращении. Это означало предать память Леоноры. И что бы сказал иерарх, если бы узнал, что она мертва? Отчего-то — Белаар и сам не понимал причин — Леонора была важна для Митраэла. Лидер пещерных эльфов, невзирая на ненависть к собратьям, сам попросил у светлого иерарха Астериоса руки его единственной дочери. Почему он тогда одобрил столь сомнительный выбор сына? Этого Белаар не знал, но ни на секунду не сомневался, что мотивы иерарха отнюдь не были благородны и бескорыстны. Но лишь благодаря его отцу они смогли быть вместе, он и Леонора, дети двух враждующих сторон.

Когда Белаар вновь пришел в себя, уже была ночь. Обугленная ладонь болела так, словно бы ее одновременно глодали сотни мелких насекомых. Он с трудом доковылял до плотной пелены водопада и подставил руку под прохладные струи, и после того, как боль слегка унялась, вновь упал на камни в надежде больше не просыпаться.

Он уже промок до нитки, а новый день все никак не желал наступать. Утолив жажду, он вновь забился в дальний угол своего убежища. И вновь узкую полоску воды осветили безжалостные ослепляющие лучи. Он сидел, обхватив колени руками, трясясь от отчаяния и горя, ощущая себя трусом, предателем и последним мерзавцем на свете, оставшимся без всякого покровительства, потерявшим самое дорогое, что было у него в этом мире. Он бросался на камни, блуждал по темным сырым проходам, царапал ногтями холодную землю, обращаясь мольбами к самому дьяволу, лишь бы унять царившую в его душе боль, в итоге забываясь в своей ничтожности, покинутый всеми богами, презираемый своими собратьями за безволие и бегство.

На третью ночь голод пересилил его мучения. Рука ныла невыносимо. В очередной раз размотав бесполезную повязку, он понял, что дела его плохи. Обрубок среднего пальца начал нарывать, и к бесконечным незримым укусам добавилась резкая пульсирующая боль. Когда-то он знал несколько целебных заклятий, но ни одно из них не могло теперь ему помочь. Поглощенные проклятьем, древесные эльфы вместе с былой красотой и долголетием также навсегда лишились возможности использовать светлую лечебную магию.

Он шатаясь добрался до озера. Со стороны болот редкими рядами росли скрюченные ольховые деревья с почерневшей корой. На другом же берегу высились гордые стройные клены, склоняли над водой свои длинные ветви печальные изумрудные ивы, и в подлеске ильмовой рощи, он был уверен, росла нужная ему лечебная трава. Но он не мог пересечь границ Темного Леса: страх солнечных лучей заточил темных эльфов под Черной Горой, но даже по ночам ни один из них отныне не мог покинуть обозначенных магией света границ. Узкая полоска берега, вымерший лес, непроходимые топи да черные холмы — вот все, что осталось неудачливым представителям правившей когда-то на континенте расы. Не сумев поймать ни одной рыбы в холодных водах озера, Белаар был вынужден довольствоваться личинками в найденном неподалеку пне, после чего перед самым рассветом он вновь поспешил укрыться в пещере за водопадом.

Жажда жизни время от времени побеждала наплывавшее на него удушливыми волнами отчаяние, позволяя ему сделать очередной неглубокий вдох перед каждым новым погружением в беспросветную пучину его страданий. Всю следующую ночь он заставил себя просидеть у озера, пока не наловил достаточно рыбы, чтобы переждать очередной день и пополнить запас сил. День был туманным, моросил мелкий дождь, но и тогда он не решился выйти из пещеры. Проникающие даже сквозь плотную завесу туч лучи дневного светила по-прежнему если не представляли смертельную угрозу, то уж точно являлись нестерпимой пыткой для заколдованной кожи темного эльфа. С каждым днем с рукой дело обстояло все хуже и хуже. Рассматривая перешедшую на указательный палец зеленоватую гниль, Белаар судорожно пытался сообразить, что можно сделать, чтобы спасти оставшиеся два пальца, ведь без них он бы уже не смог держать лук — оружие, с которым лучше всего умел обращаться. Найдя в глубинах своего укрытия кость, которая осталась от трапезы какого-то мелкого хищника, он сломал ее пополам и попытался счистить заразу заостренным концом. Через час изнурительной борьбы с собственной плотью ему удалось, как ему показалось, очистить раны от гноя. Приложив к изрезанной ладони влажный мох, он попытался было поспать, но из-за острой боли вновь весь день проползал по стенам пещеры, сыпля проклятьями всем богам, создавшим этот несправедливый жестокий мир, что принес ему столько страданий, как физических, так и моральных, и сердечной боли утрат.

Через три дня ситуация ухудшилась. Рука гноилась, его кидало в жар и в холод. То ему казалось, что он сгорает изнутри, то он пытался зарыться во влажную рыхлую землю, чтобы хоть немного согреться. Мысли путались у него в голове, и сквозь облако забвения он смотрел на исчезающие в прозрачных водах лучи заходящего солнца. Конец мучениям был так близок.

Когда он с трудом разлепил веки в очередной раз, стояла глубокая ночь. Он дополз до выхода из своей норы и бессильно разлегся в высокой колючей траве, уставившись на мелькающую перед ним стену воды. Лицо его то искажала гримаса невыносимой боли, то вновь полнейшее спокойствие и смирение замирали в его прозрачных голубых глазах. Огромное черное небо раскинулось над миром, и вскоре тысячи звезд украсили его, предвещая безоблачную ночь и ясный теплый день.

Тяжело вздохнув, он перевернулся на живот, кое-как дополз до озера и сухими растрескавшимися губами припал к холодной глади воды, после чего сел на берегу, облокотившись спиной о замшелый валун. Размотав повязку, он с омерзением уставился на покрывшуюся уродливыми фиолетовыми нарывами кисть руки — знамение его трусости, малодушия и безверия. Поняв, что без решительных мер никак не обойтись, он нащупал под водой подходящий камень — плоский и крупный, со сточенными заостренными краями. С силой сжав зубы, он подумал о предстоящем варварстве, после вспомнил всю боль, которую он уже пережил, вспомнил оставшиеся от Леоноры хлопья пепла, вспомнил разорванное на части тело своей матери и сам не заметил, как рука с зажатым в ней каменным лезвием снова и снова с силой опускалась в намеченное им место у самого основания ладони. Он чувствовал, как ломаются мелкие кости, как остатки мышц и сухожилий отделяются от запястья, но даже ни разу не вскрикнул.

Опустив окровавленную культю в воду, он лежал лицом в землю, ожидая, когда силы навеки покинут его, зацепляясь слухом за прощальное пение полуночных птиц, нашедших приют в шумящих под дуновениями легкого ветерка ветвях. Вода струилась, унося его жизнь по узкой речушке в сторону обширных пшеничных полей, что темными волнами колосились далеко на горизонте. Послышался осторожный шорох за деревьями, и из светлого леса вышел олень. Огромный, красивый, с блестящей в свете луны шерстью и тяжелыми ветвистыми рогами, он важно прошелся по берегу, словно осматривая свои владения, и наконец склонился над водой в нескольких метрах от того места, где лежал, погружаясь в свой последний сон, темный эльф в разорванной окровавленной рубахе. Через час от его тела остался бы лишь черный след на золотистом песке. Олень ткнул мордой в висок Белаару. Эльф открыл глаза и увидел два смотрящих на него любопытных огонька. Он протянул руку и потрогал влажную морду, прошелся рукой по шершавым рогам.

— Я молил о помощи богов, а пришел ты, — обреченно прошептал эльф, после чего, наморщившись, прикрыл глаза и прочитал единственное доступное ему заклятие.

Олень, почувствовав угрозу, дернулся было в чащу, но проступивший под ним на земле кровавый след держал животное, как капкан. Зверь принялся неистово мотать головой, бить о землю копытами, через минуту в изнеможении опустился на колени и скорбно заревел свою прощальную песнь, после бессильно распластался на мокром песке и замер бездыханный.

Белаар открыл глаза и, привстав, склонился над убитым зверем. Из обрубка на его руке все еще сочилась кровь, но он почувствовал, как силы начали к нему возвращаться. Он, сдерживая слезы сожаления, благодарно провел ладонью по мягкой спине мертвого оленя и, отвернувшись от озера, направил свои окрепшие стопы на запад, в сторону моря, с четким намерением начать новую жизнь — вдали от тайн, войн, интриг и бессмысленных переживаний.

Примечания

1

Общепринятое летоисчисление ведется со времен правления гигантов — вымершей расы богоподобных существ.

(обратно)

2

Духи стихий (элементали) — волшебные существа, состоящие из одной из четырех стихий: воздуха, земли, огня или воды, наделённые волей, способностью воспринимать предметы и использовать подвластную им природную магию, при этом сами часто остающиеся недоступными для обычного человеческого восприятия.

(обратно)

3

Нимфа — проявленный в физическом мире дух, чаще всего привязанный к какому-то конкретному месту (озеру, лесу, поляне) и являющийся его покровителем.

(обратно)

4

Фавны — гуманоиды с козлиными ногами, рогами и хвостом, покровители гор и лесов.

(обратно)

5

Древни — живые разумные деревья.

(обратно)

6

Дриады — древесные нимфы.

(обратно)

7

Ундины, или наяды — нимфы воды.

(обратно)

8

Магмельд — мифический мир фей, куда согласно эльфийским легендам отправились все волшебные существа, не пожелавшие поддерживать ни одну из рас в их кровавых битвах.

(обратно)

9

Озеро Скорби — согласно легенде, это озеро образовалось из слез, которые Богиня Воды Эва пролила по своей изгнанной старшей сестре Шилен.

(обратно)

Оглавление

Вступление

Глава 1. Нарушивший клятву

Год 1920[1]

Глава 2. Идущий

Глава 3. Познавший тьму

Глава 4. Избравший свет

кода

*** Примечания ***