Впервые она заметила этого мужчину, когда пошел снег.
Снега в том году не было долго, декабрь уж наступил и пополз день за днем к перемене года, темный, злой, жесткий. Задувал морозный ветер, как железной щеткой, чистил тротуары и выбивал слезу из глаз. Все давно замерзло, но снег никак не выпадал – а очень хотелось снежку мягкого и теплого. И каждый вечер, тоскуя, она подходила к окну в надежде увидеть снежинки в свете уличного фонаря. Но белый конус ложился холодно и ровно, ничем не потревоженный.
Она бы ничего не заметила, завороженно растворяясь взглядом в темноте вокруг фонаря; ей казалось, что черное время – это ее жизнь, жизнь вечная, бездонная и бессветная. Да, она бы ничего не заметила, но человек закурил. Он остановился в шаге от фонаря и щелкнул зажигалкой.
Крошечная искра, конечно, не могла рассеять тьму. Она даже не высветила лица этого мужчины. Она ничего не показала – мелькнула, пропала бесследно, навсегда, но мимолетную эту вспышку засекла женщина, прислонившаяся лбом к холодному стеклу. Она успела увидеть это событие и удивиться ему: в темени ночи впервые случилось нечто отличное от самой ночи. Что-то произошло. Что-то потревожило незыблемый порядок, где-то сдвинулись пласты, загудели пространства, кто-то посягнул на беспредельную власть всемогущей и недвижимой ночи.
Вспышка. Она лишь ее увидела. Она даже не заметила, как мужчина затянулся сигаретой, выругался, потому что забыл дома перчатки и голые руки на стылом ветру моментально замерзли, затянулся коротко еще раз, выщелкнул окурок вон и поспешил дальше по улице, туда, где шумел большой проспект.
Недокуренная сигарета без остатка исчезла. Но через десять минут пошел снег.
Снег. Сначала это был колючий снег, крошечные льдинки, стремительно и безжалостно пронзавшие свет от фонаря. Поземка стремительно затянула асфальт на проезжей части. Никого на улице не осталось: такой снег не щадит, жалит, пробивает самые толстые одежды. Сечет, сечет; не осадки, а розги.
Затем, к полуночи, потеплело и снег повалил густо, большими хлопьями. Он уж не метался оголтело и хаотично, не торопился, не мельтешил – нет, он падал ровно, не спеша, степенно, укрывая поверхности уютным одеялом, убаюкивая, успокаивая. От такого снега сразу стало светло.
Что-то волшебное и доброе почудилось ей в этом снеге, вызванном к жизни крошечным огоньком зажигалки случайного прохожего. Что-то в этом было от сказки, а она любила сказки, несмотря на 37 лет, неудачи, одиночество, ежедневную скуку и серенькую внешность. С другой стороны, с таким набором только и остается, что в сказки верить, поэтому в следующий вечер она подошла к окну уже с другой целью; не снег она желала увидеть, а маленькую звездочку в огромной пустоте.
Представляете? Она увидела ее.
Точно в тот же час, в том же месте, какой-то мужчина опять остановился и закурил. На этот раз она увидела темный силуэт, определила, что он в шапке-ушанке, кажется, дубленке, среднего вроде бы роста… Не разглядишь больше. Короткий свет опять не показал лица.
Может быть, здесь такая точка, в которой все курильщики останавливаются и закуривают, подумала она. Может быть, именно под этим фонарем находится что-то такое, что заставляет их остановиться. Просто такое место, где хочется закурить… Почему бы ему не существовать здесь?
Есть же места для курения, в конце концов.
И на следующий день под ее окнами остановился темный силуэт и на секунду осветился зажигалкой.
И послезавтра. И через день. А вот потом два дня никто не закуривал под ее окном, и ей стало как-то не по себе, хотя она не могла объяснить, почему. Что-то, что ее привлекало, вдруг перестало появляться. Что-то смутное. Непонятное. Ей этого не хватало. Без этого становилось тревожно.
Проторчав два часа к ряду у окна, пронаблюдав пустую улочку, которую к тому времени замело по пояс, она догадалась взглянуть в календарь. Воскресенье. Сегодня – воскресенье! А вчера была суббота. А в пятницу он тут стоял, курил.
Все очень просто, выходные дни. Этот человек (или эти люди), видимо, работают где-то рядом.
Она продолжала наблюдать и выяснила, что закуривал каждый будний день под ее окном один и тот же человек. Без сомнения. Никому другому не приходило в голову курить здесь.
Как-то, уже в новом году, случилась оттепель, и погрузнели, состарились и осели, днем с крыши весело капало, а над домом нависали пузатые тучи, из которых временами вываливался тяжелый мокрый снег с дождем. После захода солнца все застыло, заледенело, превратилось в сплошной каток.
Человек появился без шапки. Он шел по нечищеному тротуару очень медленно и аккуратно, боясь поскользнуться, и она смогла рассмотреть его подробнее.
Лицо у незнакомца оказалось славное: широкое, бородатое, скуластое. Кажется, он был не молод. Действительно, не высокий. Он втягивал голову в плечи и казался сутулым, хотя она отдавала себе отчет, что это впечатление может быть обманчивым. Ей показалось, что она разглядела густые усы и
