буду, еще подумают обо мне что-то не то, но палки действительно серьезные.
Вот бы такую же.
Мне надо дойти до четырнадцатого подъезда, где меня уже ждут друзья и кот. Большой и наглый кот, говорят, рыжий. Рыжий я в своей жизни видел только один раз: когда шел в первый класс, все деревья воспылали своими листьями, они передали этот огонь и моей первой классной руководительнице. До сих пор помню, как я единственный раз увидел настоящую рыжину ее кудрявых волос.
Скоро осень, и листья, возможно, снова окрасятся. Из самого неприятного серого оттенка, как от простого карандаша, они станут насыщенным серым. А со временем и вовсе черным. Честно, скучаю по черному, потому что последнее время все вокруг слишком светлое, и у меня глаза уже устают. Даже панельки посветлели почему-то.
Они ютятся, пытаясь согреться, хотя на улице и так довольно тепло. Тепло на цвет мягко-серое, оно бледное, и, если я правильно помню, — такой выглядит ртуть для обычных людей. Дома стоят кучкой и следят, чтобы эти дети с палками не убежали на дорогу — их окна-глаза безотрывно смотрят на мальчишек. Я подхожу ближе к нужной двери — опять забыл номер квартиры. Я вечно путаю эти номера: то восемь, то восемнадцать, то двенадцать, то двадцать. Они все почему-то похожи.
Наугад?
Восемнадцатая оказывается верной.
В подъезде пахнет сыростью и прохладой. Между вторым и третьим этажом стоит одинокий горшок с печальным цветком: его широкие листья опускаются от тяжести пыли и жары. Все еще выглядит живым: оттенок серого, прямо как у листьев на улице. Он тоскует.
Между третьим и четвертым на подоконники лежат книги. Старые, советские и, я уверен, вонючие. Мама почему-то всегда восхищается такой древностью, а меня воротит от волнистых страниц, затхлого запаха и потрепанной обложки. Все так неаккуратно. Вроде как это классика, но я трогать не собираюсь. Не мое.
Меня приветствует Кот. Его так и зовут Кот, никто не собирался даже придумывать ему имя. И если так подумать, он не похож на кого-то, кому оно нужно. Просто толстый довольный и с абсолютно тупыми глазами. Стоит мне зайти, так он сразу обвивает мою ногу своим тонким хвостом, а потом сразу же ретируется.
— Идиот.
Я тихо прохожу в зал, где уже все собрались. Они меня не приветствуют — так уж повелось. Ростислав сидит за картонной ширмой и болтает с Кириллом — только я захожу, они ко мне поворачиваются. Миша где-то на кухне: я слышу шум венчика о металлическую тарелку.
У Ростика передние прядки снова совсем белые, значит только недавно высветлил. На столе разбросаны какие-то бумаги, карты, кубы. Этот вечный беспорядок стал таким привычным и приобрел статус нормы.
— Я детей встретил во дворе. У них были крутые палки.
— Все равно не круче моей, — Киря достает из-под стола свою свернутую в петлю корягу. Как он всегда достает ее из ниоткуда, где бы он не был, я понятия не имею. Но он обожает старые палки и красивые камни.
Они опять начинают что-то обсуждать с Ростиком, а я утыкаюсь в телефон — пытаюсь напомнить себе, что сегодня будет. Мне намного легче просто свернуться в неудобную позу на диване и просто послушать остальных. Когда не уверен даже в том, что видишь, легче слушать и не показывать эмоции. Они все равно внутри по каким-то своим принципам работают.
Ростик тоже тревожится, но начинает.
— Итак, в прошлый раз вы остановились недалеко от входа в подземелье. Что вы делаете дальше?
Ширма с нарисованными деревьями и драконом начинает увеличиваться. Мне стоит только взглянуть в свои заметки, чтобы уже через секунду пропасть где-то. Мы все еще сидим на этом наэлектризованном диване — я вижу раскладной деревянный стол, вижу всех остальных, — Миша вернулся с кухни. Вижу карту, но мир вокруг пропал.
И только голос Ростика в голове.
— Вы медленно спускаетесь вниз по лестнице. Каждая ступенька скрипит от легкого шага. Вы идете скрытно, стараясь не привлечь излишнего внимания. Если вы не зажигаете факелы, то тьма постепенно начинает поглощать вас. Она захватывает ваши золотые украшения и яркие артефакты: солнечный свет не попадает в это место. Снизу издалека доносится страшный вой.
В ширме появляется темная дверь — мы заходим по очереди. Маленькие-маленькие, проскальзываем за картонный порог. Голос Ростислава ведет нас откуда-то сверху. Его самого не видно, но я знаю, что где-то сияют эти белые пряди.
Черный стал совершенно новым для меня цветом.
Ночь взялась из ниоткуда — она пришла густым туманом. Темнота ощущаема физически — я оглядываюсь назад и понимаю, что и дверь растворилась. Она сгорела и рассыпалась — последний кусочек прилетает ко мне в руку, я его сжимаю, и он превращается в пыль. Такую же ночную пыль.
— Все, что вы можете видеть — золотая корона в углу. Вы подходите ближе и слышите, как голоса предыдущих победителей шепчут вам свои имена — вы все знаете эти имена, они начертаны на ваших магических артефактах. Вы должны решить, кто сейчас наденет эту корону
Мы
