До тех пор не удостоится оратор веры, пока не представит своим словам математическое доказательство.
Аристотель
Это не ты, это разнузданная обыденность, врата безумья, топкая реальность, наркотики, инфляция, решенья невпопад и боги павшие, бесплодные мечты, Берлин, Фидель, папа римский, Горбачев и Аллах. Это не ты, любовь моя… это другие.
Сантьяго Фелиу
Маргарита, я расскажу тебе сказку.
Рубен Дарио
1
Когда это случилось, шел 1993 год, для Кубы — нулевой. Год постоянных блэкаутов, когда Гавана вдруг заполнилась велосипедами, а кладовки опустели. Не было ничего. Транспорт — на нуле. Мясо — на нуле. Надежды — на нуле. У меня за душой было тридцать лет и тысячи проблем. Потому-то я и вляпалась в эту историю, хотя вначале и не подозревала, что для остальных она началась гораздо раньше, в апреле 1989 года, когда газета «Гранма» опубликовала заметку под заголовком «Телефон изобрели на Кубе», об итальянце Антонио Меуччи. Большинство мало-помалу скоро позабыло об этой статье, но только не они: они-то заметку вырезали и сохранили. Однако мне она тогда на глаза не попалась, и в 1993 году я ничего не знала об этом деле, пока, толком не сообразив, как так получилось, стала одной из них. Это было неизбежно. Университет я окончила по специальности «математика» и в силу своей профессии привыкла к логичности метода и мышления. Я знаю, что есть феномены, реализующиеся исключительно при сочетании сразу нескольких факторов, а в тот год мы оказались в такой заднице, что неизбежно должны были сойтись в одной точке. Мы оказались переменными в одном уравнении. В уравнении, которое останется нерешенным еще многие годы, и, уж конечно, решать его будут без нас.
Лично для меня все началось в доме одного моего друга, зовут которого… скажем, Эвклид. Да, я предпочла скрыть настоящие имена всех замешанных в этой истории, чтобы никого невзначай не обидеть. Согласны? Итак, Эвклид — первая переменная этого чертова уравнения.
В тот вечер, помнится, мы пришли к нему домой, и его старушка-мать встретила нас известием, что насос сломался и нам придется таскать воду ведрами, чтобы наполнить все емкости в доме. Друг мой недовольно скривился, и я предложила свою помощь. Этим мы и занимались, когда я вдруг вспомнила об одном разговоре за ужином несколько дней назад. Ну и спросила, не слышал ли он когда-нибудь о некоем Меуччи. Эвклид поставил ведро на пол, поднял на меня взгляд и переспросил: Антонио Меуччи? О да, судя по всему, это имя он уже слышал. Он поднял мое ведро, перелил в бочку и заявил матери, что продолжит позже, потому что устал. Старушка запротестовала, но Эвклид проигнорировал ее возражения, взял меня под руку и повел к себе в комнату, где тотчас же включил приемник, как делал всякий раз, когда не желал быть услышанным. Он настроился на радиостанцию с классической музыкой и только после этого попросил, чтобы я все подробно ему рассказала. Я сообщила ему то немногое, что мне было известно, и прибавила: все началось некоторое время назад, потому как один писатель пишет о Меуччи книгу. «Писатель? Какой писатель?» — спросил он серьезно, и тут уже встревожилась я: к чему эти вопросы? Эвклид полез в платяной шкаф. Вылез оттуда с папкой в руках и снова сел на кровать рядом со мной. «Меня уже несколько лет занимает эта история», — объявил он.
И стал рассказывать. Так я узнала, что Антонио Меуччи был итальянцем, что родился он во Флоренции в XIX веке, а в 1835 году поднялся на борт корабля, направлявшегося в Гавану. Меуччи собирался работать техником в театре «Такой», в ту пору — самом большом и красивом театре во всей Америке. Будучи ученым и страстным изобретателем, Меуччи среди прочего стал изучать электрические явления, или гальванизм, как тогда это называли, но вообще он занимался самыми разными вещами, в том числе и в области медицины. Именно для медицинских нужд и предназначались некоторые из его изобретений, и как раз в ходе одного из электротерапевтических экспериментов он услышал голос другого человека, проводником которого послужил созданный им аппарат. А это и есть суть телефона. Разве не так? Передавать голоса с помощью