Первый день каждой недели был отмечен крестиком, но похожим не на знак плюса, а на "х". Именно в этот день нужно было подготовить список и собрать особей из загонов для дальнейшей обработки. Каждый первый день всех семидесяти трех недель в году. Как же Джону уже наскучило это однообразие.
Он, разминая локти, потянулся к электронному планшету-журналу на полке и со вздохом достал его. Раскрыл. Три самки, тринадцать детенышей и десять самцов. Еще по паре самок и самцов подготовить для спаривания. Тут стояла пометка: найти рыжих, взять тех, что пожирнее. Джон вздохнул. В весеннее время года, когда приходилось кормить стадо клонированным мясом и тепличными безвкусными овощами на гидропонике, найти пожирнее не представлялось возможным. Особенно это касалось самцов.
К столу, за которым вздыхал помощник заведующего хозяйством, подошел другой Джон. Тот был старше, горбился, отпустил седеющую бородку. Его глаза искрились азартом: он обожал ходить в загоны. Помощник-Джон его не понимал.
— Что нас ждет сегодня? — спросил Джон-загонщик, без разрешения заглядывая в журнал. — А, прекрасно, прекрасно! В нашем загоне уйма рыжих самцов. Можно меня определить туда?
— Лист распределения вывешу через час в главном зале на стенде, все как всегда.
Загонщики, как и все работники станции, менялись работой от недели к неделе. Это нужно было для того, чтобы не умереть от скуки, работая без выходных. Но этот Джон всегда просился только в загон, хотя и другой работы на станции хватало.
— Джон! — позвал третий Джон, начальник первого — заведующий хозяйством. — Пройди со мной на смотровую площадку.
Помощник удивился. Он был новеньким, и его еще ни разу не приглашали на смотровую площадку. Он встал, чуть не ударившись головой о полку над столом, поправил серую форму, топорщащуюся на животе, и прошел мимо Джона-загонщика на выход.
Они долго шли с начальником молча по прямым темноватым коридорам, пока не добрались к лестнице, миновав наполненный рабочими главный зал.
Путь наверх предстоял длинный. Лифты выключали ради экономии, как и большую часть ламп. Перед лестницей был шкафчик с защитной формой разных размеров.
Начальник молча взял черный шлем, натянул на свою лысую толстую голову, кивнул подчиненному, чтобы тот последовал его примеру.
Джон-помощник послушался. Так же молча облачились они в черные цельные комбинезоны, надели перчатки с прорезиненными ладонями. Затем Джон-заведующий кивнул и принялся подниматься по железной лестнице из прутьев, приваренных к стене, шедшей строго вертикально вверх, без наклона. Новичок вздохнул; после прибытия он лишь раз спустился на станцию — место работы и жизни, и тогда ради целой партии новоприбывших работников включили лифт.
— Скорее, Джон!
Поднимались молча, пыхтели. Джон-помощник опаздывал, боясь, что шеф упадет и его столкнет, или просто наступит на руку. Резина на перчатках помогала держаться, но через пару минут таких непривычных упражнений пальцы заболели, многочисленные суставчики ныли.
Поднялись до третьего, если считать от того, с какого начали, уровня. Начальник отошел подальше на выступ, давая место Джону. Сняли шлемы. Новичок озирался. Этаж казался таким же. И все еще не верхний уровень, где располагалась смотровая площадка.
— Сейчас сверху спускаются, пропустим их и дальше полезем, — ответил заведующий на немой вопрос, глянув на десятичные часы, висящие на стене этажа. — Тут этаж обработки. Этажом выше — отделение для размножения. Так что если услышишь крики — не пугайся.
— Понял.
Послышался шум сверху, стена будто немного завибрировала. Младший Джон хотел глянуть в тоннель, где лестница, но старший его удержал. Через мгновение по перилам лестницы что-то стремительно пролетело вниз. Почувствовался запах паленой резины.
— Это Джон был? — удивился Джон-помощник.
— Именно. Сейчас второй полетит, — раздраженно объяснил старший. — Совсем перчатки не берегут, — он пожевал губы, как бы глотая ругательства, и надел шлем.
Пролетел второй чёрный силуэт, будто камнем упал. Лестница была тёплой от трения и чуть тряслась. Не обращая на это внимания, Джон-заведующий полез вверх.
Добравшись, отдышались у дверей, но уже не снимая шлема. Старший Джон провел ладонью перед лицом подчиненного, затем перед своим, и через секунды экраны шлемов стали еще темнее, непроницаемо черными. Джон-помощник ничего не видел.
По тонкой вибрации пола он понял, что привели в действие механизм открывания дверей. Вскоре они начали разъезжаться в стороны, и оба Джона, не дожидаясь полного открытия, вышли на площадку.
Несмотря на шлем, яркое солнце ослепило помощника. Он закрыл голову руками, забыв на секунду, что на нем защита, и громко хлопнув резиной по пластику. Шеф повернулся. Судя по позе, усмехнулся, погладил парня по плечу. Говорить было запрещено, да и почти бесполезно — сквозь шлем
