управляете ими, как я выяснил из вашего рассказа. Даже можете убить человека.
— Хватит… — Алексей выдохнул, утерев лоб ладонью, — Я сменил фамилию не только из чувства вины. Я хотел разделить жизнь на
«до» и «после», надеясь больше никогда не возвращаться к тому Сехинову, которым я когда-то был.
Голиаф усмехнулся, скрестив руки на груди.
— Вы думаете, что у вас получилось?
— Я… Полагаю, что да.
Абатуров отрицательно покачал головой.
— Вы ошибаетесь, Алексей. Вы никогда не переставали быть Сехиновым. То, что спрятано в недрах человеческого разума, остается там навсегда. Люди не меняются, даже если очень этого желают, вы и сами это знаете.
Скалровский начал раздражаться:
— Послушайте, Голиаф, вы очень юны. Когда вы дорастете до моего возраста, вы станете понимать, о чем я говорил, вы сразу пожалете обо всем, что сейчас мне сказали. Я действительно исправился, я понял свои ошибки и захотел быть лучше, кто-то другой на моем месте уже давно бы опустил руки.
— Что с вашей собакой?
Скалровский на мгновение замер, после чего нахмурился, не поняв вопроса.
— Простите?
— Ваша собака. Ну, которую вы бросили еще в самом начале вашей сказки, — Голиаф спокойно ожидал ответа, пока мужчина задумчиво опустил глаза, вскоре усмехнувшись.
— А вы правы, это ведь и впрямь вышла сказка.
— Не понял.
Старик пожал плечами, поднимая на юношу глаза:
— Я многое позабыл. Что-то выдумал, что-то искаверкал. Хах… А ведь вы были правы с самого начала, говоря о том, что мой рассказ — сказка.
— Я и сейчас окажусь прав. Так что с собакой? Алексей пожал плечами.
— Откуда я могу знать? Надеюсь, нашла новых хозяев.
— То есть, вы не пытались её искать?
— Зачем? — мужчина поднял брови.
— Вы ведь поняли свою ошибку. Почему-то ошибку с Михаилом вы попытались хоть как-то исправить, а об этой вспомнили только сейчас.
Мужчина вспыхнул.
— И как же я что-нибудь исправил бы?
— Никак.
— Ну вот и вс…
— Но ведь и с Михаилом ничего не исправить, так зачем же вы пытаетесь? Причем пытаетесь грандиозно. Как поживает его жена?
— Откуда я-то могу об этом знать?! — рявкнул Сехинов, потихоньку начиная сердиться всерьез.
— Ну надо же! То есть, вы взяли его фамилию, решились
кардинально изменить мировоззрение только в память о покойнике, но даже не интересовались о его жене? Это крайне благородно, — Голиаф вздохнул, вставая со стула, — Спасибо за разговор, но мне нужно идти.
Абатуров протянул мужчине ладонь для рукопожатия. Старик молча смотрел на него, но не злобно. В его глазах был изображен интерес вместе с легким испугом, словно Алексей только что узнал какие-то страшные тайны о прошлом Голиафа, из-за чего Абатуров напрягся, но, стоило старику пожать его руку, задействовал нужные мышцы и улыбнулся, как вдруг:
— Твои родители обрекли тебя на тяжкую судьбу, дав тебе это имя, — проговорил суровый бас, — Ты скоро все поймешь. Ступай.
И, отпустив руку юноши, отвернулся, облокотившись на стол, схмурив брови, явно о чем-то размышляя. Голиаф не придал этому значения и, пожав плечами, отправился прочь из бара, захватив свою сумку, ни о чем не думая и не размышляя.
Дойдя до дома, юноша поднялся к своей квартире, но, увидев двух полицейских около его двери, остановился. Его пробрала дрожь, и Голиаф хотел было уже сбежать, но вдруг его окликнули:
— Извините! Это вы Голиаф Абатуров?
Юноша понял, что бежать бесполезно. Они рано или поздно его нашли бы. Он нарисовал у себя на лице улыбку.
— Все верно, это я.
Один хранитель порядка подошел к юноше.
— Вам нужно пройти с нами.
X
Голиаф сидел в камере для допросов, смотря в стол, стоящий перед ним. Он не оглядывал помещение, но прекрасно знал, что справа от него находится двусторонне зеркало, за которым сидят люди, наблюдающие за ним. Он знает, что его вызвали не просто так, и прекрасно понимает, что его будут допрашивать. Но о чем?.. В комнату вошел загорелый, от природы уставший мужчина с черными, как смоль, коротко стриженными волосами и небритой щетиной. Абатуров невольно поднял на него спокойный взгляд.
— Извините, что заставил вас ждать, — сказал следователь, присаживаясь на стул рядом с юношей, — Итак… Голиаф Абатуров, верно?
— Все так.
— У вас интересное имя. Меня зовут Борис Николаевич, будем с вами знакомы, — следователь мимолетом улыбается, — знаете ли вы, по какой причине вы находитесь здесь?
— Нет, Борис Николаевич.
— Хорошо. Тебе когда-нибудь зачитывали твои права?
— Нет.
— Возможно, ты видел это в фильмах, но по протоколу я обязан тебе их прочитать.
Абатуров молча кивнул, не показывая никакой реакции и даже не слушая, что ему говорят. Что-то про съемку и адвоката… Это не важно. Мысли юноши сейчас сосредоточены совсем на другом.
— Ты не хочешь воды перед тем как мы начнем, Голиаф? Хорошо себя чувствуешь?
— Все в порядке, спасибо за беспокойство.
Чтобы не
