вызвать подозрений, студент слбо улыбнулся, надеясь таким жестом показать свою дружелюбность. Если сотрудничать со следствием и подчиняться им, все пройдет хорошо. Но ему страшно, и этого нельзя показывать.
— Хорошо, Голиаф. Скажи, пожалуйста, ты знаком с это девушкой? — вынув фотографию из папки с материалами дела, мужчина внимательно посмотрел на юношу.
— Да. Это Марта Озёрова.
— Ты её знаешь? Вы встречались?
— Нет.
Детектив поднял брови.
— Разве нет? Твои друзья рассказали мне иначе.
— Они могли многое вам рассказать, — на мужчину поднялись мучительно холодные глаза, — Но мы с Мартой были просто друзьями. Хотя… Не думаю. Даже не друзьями.
— Не друзьями? Почему?
— Ну, она была умна, но мы не сходились в мнениях. Я всегда считал, что стоит учиться и узнавать новое, и только в этом есть смысл, но она… Мешала.
Абатуров сразу прикусил язык за зубами, понимая, что сказал явно лишнее. Заинтересованный следователь подвинулся к нему.
— Что это значит?
— Мешала на лекциях, — поспешно добавил юноша, — Все время смеялась, отвлекала других… И все такое. Она схватывала на лету и не понимала, что не все могут так же.
— Я тебя понял. Когда ты видел её в последний раз?
— Я… Не уверен, Борис Николаевич.
— Все хорошо, не переживай, — мужчина чуть скептически оглядел юношу, — Знаешь, за последние минут двадцать ты почти не менялся в лице. С тобой все хорошо? Если это такая тактика, лучше её не использовать.
Голиаф почувствовал, как сердце пропустило пару болезненных ударов.
— Я… Нет, я…
Абатуров заставил себя неловко поерзать на стуле, показывая неуверенность в себе.
— Извините. У меня всегда были проблемы с выражением эмоций, но я ничего не скрываю. У меня был… Друг, который намеренно скрывал эмоции. Считал, что это круто и так он будет больше значить для мира, но это полный бред. Я бы не стал использовать то как тактику, к тому же… — он заставил себя улыбнуться, — Вы бы меня быстро раскусили.
Следователь по-доброму усмехнулся.
— Я понимаю. Ты когда-нибудь консультировался у психотерапевта?
— Нет.
— Ничего страшного, — задумавшись, произнес Борис, вскоре возвращаясь к работе, — Так что насчет своих друзей? Как думаешь, почему они нам солгали?
— Откуда я знаю? Они всегда считали меня… Другим.
— Другим? Почему?
— Ну, вы сами понимаете. Моя манера общения, тело… Лицо. Они бы наверняка хотели подставить кого-то, как я.
Мужчина поджал губы, вздохнув.
— Я услышал тебя. Спасибо за содействие, Голиаф. Сейчас к тебе придет еще один полицейский, поговори с ним тоже, пожалуйста.
— Хорошо.
Борис Николаевич вышел из камеры, и вскоре в неё зашел другой следователь. Мужчина со светлыми волосами, еще молодой, но явно хорошо подготовленный, вошел к Голиафу и сел на стул, где раньше сидел прошлый полицейский. Особо не церемонясь, он кинул еще одну фотографию Марты прямо под нос юноше.
— Итак, у нас мало времени, — словно скроговоркой проговорил юноша, почти такой же молодой, как и сам Голиаф. Закинув ногу на ногу, он ткнул пальцем в фотографию, — Знаешь её?
Абатуров скептически сщурил глаза, понимая, что это уловка, на которую он ни в коем случае не должен попасться. Сохраняя спокойное лицо, он ответил.
— Марта Озёрова.
— Потрясающе. Зови меня Нео, если тебе очень важно мое имя, — небрежно откинув папку с делом, «Нео» посмотрел прямо в глаза юноше, — Ты знаешь, зачем ты здесь?
Голиаф не шелохнулся. Этот все видел через стекло. Этот думает, что знает, куда надо надавить. Но Абатуров давит не хуже других.
— Не знаю, Нео.
— Да ладно? — почему-то юноша странно улыбнулся, пододвигаясь еще ближе, — Давай-ка я тебе напомню. Марта Озёрова. Её исчезновение.
— Исчезновение? — Голиаф поднял брови.
— Не строй из себя придурка, придурок, — повысил голос блондин, — Мы все прекрасно знаем. Когда ты видел её в последний раз?
— Борис Николаевич уже спрашивал меня об этом, — сам не зная, почему, Голиаф улыбнулся, на что Нео вдруг засмеялся:
— Настроение хорошее, да? Слушай меня сюда… — прошипел юноша, приблизившись к студенту, — Ты так и не понимаешь, что происходит? Ты в полицеском участке, парень. У тебя уже ОГРОМНЫЕ неприятности. И сейчас у тебя два пути: или ты перестаешь вилять жопой и раскрываешь, кого пытаешься покрыть, или берешь ответственность на себя.
Нельзя рисковать.
— Я понял, Нео.
— Славно, — следователь снова откинулся на спинку стула и расслабился, — А теперь скажи мне, когда ты видел её в последний раз?
— Может, месяц назад.
— Месяц назад? — улыбнулся блондин, — Оставь эту сказку Боре. И что вы делали «месяц назад»? — он пальцами показал кавычки.
— Общались. Мы виделись в универе.
— И о чем вы общались.
— Я не знаю… Ну… Всякое… Там музыка, уроки, учителя и одногруппники, вы знаете как это бывает.
— Знаю-знаю, — лениво ответил мужчина, — И кем же вы были друг другу?
— Мы были друзьями,